|
|
||
Роман этот -- извечная (конечно, были времена когда "Трех мушкетеров не существовало, но представить себе это невозможно") история о молодом человеке, провинциале, который ринулся искать счастья в столице и его приключениях, в котором ему помогают три его друга -- Атос, Портос и Арамис -- руководствующиеся девизом: "Один за всех и все за одного".
В основе романа лежат мемуары действительно существовавшего лица, французского военного д'Артаньяна, изданные в 1700 через несколько лет после его смерти. Каким образом они воплотились в романную форму, до сих пор представляется запутанной и не совсем ясной историей. Считается, что сюжет писателю принес некто Макэ, и вся интрига и разработка характеров его. Однако в посмертных бумагах Дюма был обнаружен экземпляр мемуаров незадачливого шевалье, и историки установили, что он попал в руки будущего писателя из марсельской библиотеки, куда он не был в свое время возвращен писателем (называя вещи своими именами, Дюма просто украл библиотечную книгу), то есть идея давно витала в голове сочинителя небылиц. Уже много лет спустя после ссоры между Дюма и Макэ последний настоял в суде на части своих авторских прав и опубликовал тех "Трех мушкетеров", которых написал он. И что же? Действительно, большинство сцен и характеров идентичны их знаменитым аналогам, но написано все это с диким педантизмом историка и невыразимо скучным и правильным языком.
Заметим, что Дюма широко пользовался трудом многочисленных "негров", которые разыскивали для него исторические детали, рылись в архивах. (Кстати, к помощи литературных секретарей прибегали и Теккерей и Л. Толстой и др. выдающиеся писатели, но почему-то никто не вмешивает их в ранг плагиаторов). И хотя писатель был фантазером и сочинителем небылиц, однако в его романе, как теперь выясняют историки, гораздо больше подлинной истории, чем это принято считать. В частности, знаменитая история с подвесками -- это, конечно, известный эпизод из "Мемуаров" Ларошфуко, но и миледи и Рошфор, которых считали сплошным вымыслом, оказалось, имели вполне реальных прототипов.
Как бы то ни было, но в 1844 году в журнале "Сьекль" появился роман "Три мушкетера" и начал победное шествие по свету. Роман публиковался в виде отдельных выпусков: глава обрывалась на самом интересном месте, чтобы читатель с нетерпением ждал продолжения. Заметим, что Дюма был одним из пионеров нового жанра, получившего в литературе название роман-фельетон.
Роман был в ближайшие годы переведен практически на все европейские языки. Любопытно, что английские переводы 1846 -- их сделали сразу три -- в угоду чувствительным леди полностью исключали из романа все эротические сцены, как, впрочем, и русский, например, постельные сцены между д'Артаньяном и миледи, и подлинный текст на британских островах был восстановлен лишь в переводе 2006 года.
Роман сразу же подвергся многочисленным инсценировкам, ибо в те времена популярность и авторские гонорары даже хорошо продаваемых книг были весьма умеренны, и только театр делал авторов обеспеченными. В 1845 некто Данисэт Дюмануар поставил на сцене "Портоса в поисках экипировки" -- один из эпизодов романа, когда Портос тряс свою богатую любовницу в поисках денег на обмундирование. Была поставлена сценическая версия романа и в авторской редакции.
Рассказывают многочисленные анекдоты о том, как писатель старался выжать как можно больше денег за свои произведения. Так, директор Театра варьете якобы обещал писателю гонорар за первые 25 представлений "Трех мушкетеров" 1000 франков, если доход от спектаклей составить не менее 60 000 франков. Когда оказалось, что доход составил "только" 59 997 франков, Дюма занял у директора 20 франков, пошел в кассу и купил билеты на 3 франка. Сдается, что автором этого и подобных анектдотов был сам писатель. Распространяемые через все более набиравшие тогда силу газеты, они создавали необходимый ему пиар.
Говорить о влиянии романа и всех его многочисленных переложениях -- заняло бы слишком много времени и места -- и все равно тема была бы не исчерпана. Как всегда сонм полуталанливых и бездарных авторов, спекулируя на прославленном имени, стремятся хоть как-то зацепиться в литературном мире. Но бывают удивительные исключения. В 1863 году Т. Готье написал "Приключения капитана Фракасса" -- роман откровенно подражательный "Трем мушкетерам", чего сам автор и не скрывал, но признанный шедевром, где на фейерверк приключений и интриг наброшен флер тонкой иронии и бравирования условностью. В начале 1990-х одно из барнаульских издательст ("День", если кто еще помнит о таковом) выпустило этот роман тщательно выбросив все, что отличало произведение Готье и оставив скелет чистой интриги.
Из знаменитых экранизаций в свое время наделал много шум немой фильм М. Линдера, в котором гвардейцы, поджидая мушкетеров на пути в Лондон, получали донесения о передвижении знаменитой четверки по телефону, а завидев мушкетеров, их отряд выскочил из укрытия в плюмажах и ботфортах, но на мотоциклах.
В 2003 году популярная голландская группа "Болан и Болан" сделали из "Трех мушкетеров" целый гала-концерт, дававшийся на открытой специально подготовленной для этого спектакля сцене, где царили музыка, пляски и танцы. Однако спецчтецы читали сцены из романа. В духе европейской политкорректоности этот спектакль прошел по разным городам на голландском, немецком, французском и английском языках.
И, разумеется, бизнес не может не наложить свою лапу, на все, что хоть как-то может принести деньги. В 1974 одна из крупнейших французских фирм розничной торговли замордовала все рекламные паузы своим роликом, на котором пояляются мушкетеры и выплывает надпись: "за равенство и свободу знаний, за защиту права на покупки. Война неоправданной дороговизне".
Русская традиция всегда с подозрением относилась к прославленному роману, чего не скажешь о наших читателях. Хотя, конечно, попсы в произведении Дюма навалом, однако многие сцены и характеры выполнены на очень высоком художественном уровне, а суждения Дюма о жизни поражают того, кто знает сюжет по картинам и отродясь не держал в руках этой книги, проницательностью и остроумием.
В. Соколов
где устанавливается, что в героях повести, которую мы будем иметь честь рассказать нашим читателям, нет ничего мифологического, хотя имена их и оканчиваются на "ос" и "ис".
Примерно год тому назад, занимаясь в Королевской библиотеке разысканиями для моей истории Людовика XIV, я случайно напал на "Воспоминания г-на д'Артаньяна", напечатанные - как большинство сочинений того времени, когда авторы, стремившиеся говорить правду, не хотели отправиться затем на более или менее длительный срок в Бастилию, - в Амстердаме, у Пьера Ружа. Заглавие соблазнило меня; я унес эти мемуары домой, разумеется, с позволения хранителя библиотеки, и жадно на них набросился.
Я не собираюсь подробно разбирать здесь это любопытное сочинение, а только посоветую ознакомиться с ним тем моим читателям, которые умеют ценить картины прошлого. Они найдут в этих мемуарах портреты, набросанные рукой мастера, и, хотя эти беглые зарисовки в большинстве случаев сделаны на дверях казармы и на стенах кабака, читатели тем не менее узнают в них изображения Людовика XIII, Анны Австрийской, Ришелье, Мазарини и многих придворных того времени, изображения столь же верные, как в истории г-на Анкетиля.
Но, как известно, прихотливый ум писателя иной раз волнует то, чего не замечают широкие круги читателей. Восхищаясь, как, без сомнения, будут восхищаться и другие, уже отмеченными здесь достоинствами мемуаров, мы были, однако, больше всего поражены одним обстоятельством, на которое никто до нас, наверное, не обратил ни малейшего внимания.
Д'Артаньян рассказывает, что, когда он впервые явился к капитану королевских мушкетеров г-ну де Тревилю, он встретил в его приемной трех молодых людей, служивших в том прославленном полку, куда сам он добивался чести быть зачисленным, и что их звали Атос, Портос и Арамис.
Признаемся, чуждые нашему слуху имена поразили нас, и нам сразу пришло на ум, что это всего лишь псевдонимы, под которыми д'Артаньян скрыл имена, быть может, знаменитые, если только носители этих прозвищ не выбрали их сами в тот день, когда из прихоти, с досады или же по бедности они надели простой мушкетерский плащ.
С тех пор мы не знали покоя, стараясь отыскать в сочинениях того времени хоть какой-нибудь след этих необыкновенных имен, возбудивших в нас живейшее любопытство.
Один только перечень книг, прочитанных нами с этой целью, составил бы целую главу, что, пожалуй, было бы очень поучительно, но вряд ли занимательно для наших читателей. Поэтому мы только скажем им, что в ту минуту, когда, упав духом от столь длительных и бесплодных усилий, мы уже решили бросить наши изыскания, мы нашли наконец, руководствуясь советами нашего знаменитого и ученого друга Полена Париса, рукопись, помеченную No 4772 или 4773, не помним точно, и озаглавленную:
"Воспоминания графа де Ла Фер о некоторых событиях, происшедших во Франции к концу царствования короля Людовика XIII и в начале царствования короля Людовика XIV".
Можно представить себе, как велика была наша радость, когда, перелистывая эту рукопись, нашу последнюю надежду, мы обнаружили на двадцатой странице имя Атоса, на двадцать седьмой - имя Портоса, а на тридцать первой - имя Арамиса.
Находка совершенно неизвестной рукописи в такую эпоху, когда историческая наука достигла столь высокой степени развития, показалась нам чудом. Мы поспешили испросить разрешения напечатать ее, чтобы явиться когда-нибудь с чужим багажом в Академию Надписей и Изящной Словесности, если нам не удастся - что весьма вероятно - быть принятыми во Французскую академию со своим собственным.
Такое разрешение, считаем своим долгом сказать это, было нам любезно дано, что мы и отмечаем здесь, дабы гласно уличить во лжи недоброжелателей, утверждающих, будто правительство, при котором мы живем, не очень-то расположено к литературе.
Мы предлагаем сейчас вниманию наших читателей первую часть этой драгоценной рукописи, восстановив подобающее ей заглавие, и обязуемся, если эта первая часть будет иметь тот успех, которого она заслуживает и в котором мы не сомневаемся, немедленно опубликовать и вторую.
А пока что, так как восприемник является вторым отцом, мы приглашаем читателя видеть в нас, а не в графе де Ла Фер, источник своего удовольствия или скуки.
| France | Russe |
| Le premier lundi du mois d'avril 1625, le bourg de Meung, où naquit l'auteur du Roman de la Rose , semblait être dans une révolution aussi entière que si les huguenots en fussent venus faire une seconde Rochelle. Plusieurs bourgeois, voyant s'enfuir les femmes du côté de la Grande-Rue, entendant les enfants crier sur le seuil des portes, se hâtaient d'endosser la cuirasse et, appuyant leur contenance quelque peu incertaine d'un mousquet ou d'une pertuisane, se dirigeaient vers l'hôtellerie du Franc Meunier , devant laquelle s'empressait, en grossissant de minute en minute, un groupe compact, bruyant et plein de curiosité. | В первый понедельник апреля 1625 года все население городка Менга, где некогда родился автор "Романа о Розе", казалось взволнованным так, словно гугеноты собирались превратить его во вторую Ла-Рошель. Некоторые из горожан при виде женщин, бегущих в сторону Главной улицы, и слыша крики детей, доносившиеся с порога домов, торопливо надевали доспехи, вооружались кто мушкетом, кто бердышом, чтобы придать себе более мужественный вид, и устремлялись к гостинице "Вольный мельник", перед которой собиралась густая и шумная толпа любопытных, увеличивавшаяся с каждой минутой. |
| En ce temps-là les paniques étaient fréquentes, et peu de jours se passaient sans qu'une ville ou l'autre enregistrât sur ses archives quelque événement de ce genre. Il y avait les seigneurs qui guerroyaient entre eux ; il y avait le roi qui faisait la guerre au cardinal ; il y avait l'Espagnol qui faisait la guerre au roi. Puis, outre ces guerres sourdes ou publiques, secrètes ou patentes, il y avait encore les voleurs, les mendiants, les huguenots, les loups et les laquais, qui faisaient la guerre à tout le monde. Les bourgeois s'armaient toujours contre les voleurs, contre les loups, contre les laquais, - souvent contre les seigneurs et les huguenots, - quelquefois contre le roi, - mais jamais contre le cardinal et l'Espagnol. Il résulta donc de cette habitude prise, que, ce susdit premier lundi du mois d'avril 1625, les bourgeois, entendant du bruit, et ne voyant ni le guidon jaune et rouge, ni la livrée du duc de Richelieu, se précipitèrent du côté de l'hôtel du Franc Meunier . | В те времена такие волнения были явлением обычным, и редкий день тот или иной город не мог занести в свои летописи подобное событие. Знатные господа сражались друг с другом; король воевал с кардиналом; испанцы вели войну с королем. Но, кроме этой борьбы - то тайной, то явной, то скрытой, то открытой, - были еще и воры, и нищие, и гугеноты, бродяги и слуги, воевавшие со всеми. Горожане вооружались против воров, против бродяг, против слуг, нередко - против владетельных вельмож, время от времени - против короля, но против кардинала или испанцев - никогда. Именно в силу этой закоренелой привычки в вышеупомянутый первый понедельник апреля 1625 года горожане, услышав шум и не узрев ни желто-красных значков, ни ливрей слуг герцога де Ришелье, устремились к гостинице "Вольный мельник". |
| Arrivé là, chacun put voir et reconnaître la cause de cette rumeur. | И только там для всех стала ясна причина суматохи. |
| Un jeune homme... - traçons son portrait d'un seul trait de plume : figurez-vous don Quichotte à dix-huit ans, don Quichotte décorcelé, sans haubert et sans cuissards, don Quichotte revêtu d'un pourpoint de laine dont la couleur bleue s'était transformée en une nuance insaisissable de lie-de-vin et d'azur céleste. Visage long et brun ; la pommette des joues saillante, signe d'astuce ; les muscles maxillaires énormément développés, indice infaillible auquel on reconnaît le Gascon, même sans béret, et notre jeune homme portait un béret orné d'une espèce de plume, l'oeil ouvert et intelligent ; le nez crochu, mais finement dessiné ; trop grand pour un adolescent, trop petit pour un homme fait, et qu'un oeil peu exercé eût pris pour un fils de fermier en voyage, sans sa longue épée qui, pendue à un baudrier de peau, battait les mollets de son propriétaire quand il était à pied, et le poil hérissé de sa monture quand il était à cheval. | Молодой человек... Постараемся набросать его портрет: представьте себе Дон Кихота в восемнадцать лет. Дон Кихота без доспехов, без лат и набедренников, в шерстяной куртке, синий цвет которой приобрел оттенок средний между рыжим и небесно-голубым. Продолговатое смуглое лицо; выдающиеся скулы - признак хитрости; челюстные мышцы чрезмерно развитые - неотъемлемый признак, по которому можно сразу определить гасконца, даже если на нем нет берета, - а молодой человек был в берете, украшенном подобием пера; взгляд открытый и умный; нос крючковатый, но тонко очерченный; рост слишком высокий для юноши и недостаточный для зрелого мужчины. Неопытный человек мог бы принять его за пустившегося в путь фермерского сына, если бы не длинная шпага на кожаной портупее, бившая по ногам своего владельца, когда он шел пешком, и ерошившая гриву его коня, когда он ехал верхом. |
| Car notre jeune homme avait une monture, et cette monture était même si remarquable, qu'elle fut remarquée : c'était un bidet du Béarn, âgé de douze ou quatorze ans, jaune de robe, sans crins à la queue, mais non pas sans javarts aux jambes, et qui, tout en marchant la tête plus bas que les genoux, ce qui rendait inutile l'application de la martingale, faisait encore également ses huit lieues par jour. Malheureusement les qualités de ce cheval étaient si bien cachées sous son poil étrange et son allure incongrue, que dans un temps où tout le monde se connaissait en chevaux, l'apparition du susdit bidet à Meung, où il était entré il y avait un quart d'heure à peu près par la porte de Beaugency, produisit une sensation dont la défaveur rejaillit jusqu'à son cavalier. | Ибо у нашего молодого человека был конь, и даже столь замечательный, что и впрямь был всеми замечен. Это был беарнский мерин лет двенадцати, а то и четырнадцати от роду, желтовато-рыжей масти, с облезлым хвостом и опухшими бабками. Конь этот, хоть и трусил, опустив голову ниже колен, что освобождало всадника от необходимости натягивать мундштук, все же способен был покрыть за день расстояние в восемь миль. Эти качества коня были, к несчастью, настолько заслонены его нескладным видом и странной окраской, что в те годы, когда все знали толк в лошадях, появление вышеупомянутого беарнского мерина в Менге, куда он вступил с четверть часа назад через ворота Божанси, произвело столь неблагоприятное впечатление, что набросило тень даже и на самого всадника. |
| Et cette sensation avait été d'autant plus pénible au jeune d'Artagnan (ainsi s'appelait le don Quichotte de cette autre Rossinante), qu'il ne se cachait pas le côté ridicule que lui donnait, si bon cavalier qu'il fût, une pareille monture ; aussi avait-il fort soupiré en acceptant le don que lui en avait fait M. d'Artagnan père. Il n'ignorait pas qu'une pareille bête valait au moins vingt livres ; il est vrai que les paroles dont le présent avait été accompagné n'avaient pas de prix. | Сознание этого тем острее задевало молодого д'Артаньяна (так звали этого нового Дон Кихота, восседавшего на новом Росинанте), что он не пытался скрыть от себя, насколько он - каким бы хорошим наездником он ни был - должен выглядеть смешным на подобном коне. Недаром он оказался не в силах подавить тяжелый вздох, принимая этот дар от д'Артаньяна-отца. Он знал, что цена такому коню самое большее двадцать ливров. Зато нельзя отрицать, как бесценны были слова, сопутствовавшие этому дару. |
| " Mon fils, avait dit le gentilhomme gascon - dans ce pur patois de Béarn dont Henri IV n'avait jamais pu parvenir à se défaire -, mon fils, ce cheval est né dans la maison de votre père, il y a tantôt treize ans, et y est resté depuis ce temps-là, ce qui doit vous porter à l'aimer. Ne le vendez jamais, laissez-le mourir tranquillement et honorablement de vieillesse, et si vous faites campagne avec lui, ménagez-le comme vous ménageriez un vieux serviteur. A la cour, continua M. d'Artagnan père, si toutefois vous avez l'honneur d'y aller, honneur auquel, du reste, votre vieille noblesse vous donne des droits, soutenez dignement votre nom de gentilhomme, qui a été porté dignement par vos ancêtres depuis plus de cinq cents ans. | - Сын мой! - произнес гасконский дворянин с тем чистейшим беарнским акцентом, от которого Генрих IV не мог отвыкнуть до конца своих дней. - Сын мой, конь этот увидел свет в доме вашего отца лет тринадцать назад и все эти годы служил нам верой и правдой, что должно расположить вас к нему. Не продавайте его ни при каких обстоятельствах, дайте ему в почете и покое умереть от старости. И, если вам придется пуститься на нем в поход, щадите его, как вы щадили бы старого слугу. При дворе, - продолжал д'Артаньян-отец, - в том случае, если вы будете там приняты, на что, впрочем, вам дает право древность вашего рода, поддерживайте ради себя самого и ваших близких честь вашего дворянского имени, которое более пяти столетий с достоинством носили ваши предки. |
| Pour vous et pour les vôtres - par les vôtres, j'entends vos parents et vos amis - , ne supportez jamais rien que de M. le cardinal et du roi. C'est par son courage, entendez-vous bien, par son courage seul, qu'un gentilhomme fait son chemin aujourd'hui. Quiconque tremble une seconde laisse peut-être échapper l'appât que, pendant cette seconde justement, la fortune lui tendait. Vous êtes jeune, vous devez être brave par deux raisons : la première, c'est que vous êtes Gascon, et la seconde, c'est que vous êtes mon fils. Ne craignez pas les occasions et cherchez les aventures. Je vous ai fait apprendre à manier l'épée ; vous avez un jarret de fer, un poignet d'acier ; battez-vous à tout propos ; battez-vous d'autant plus que les duels sont défendus, et que, par conséquent, il y a deux fois du courage à se battre. Je n'ai, mon fils, à vous donner que quinze écus, mon cheval et les conseils que vous venez d'entendre. Votre mère y ajoutera la recette d'un certain baume qu'elle tient d'une bohémienne, et qui a une vertu miraculeuse pour guérir toute blessure qui n'atteint pas le coeur. Faites votre profit du tout, et vivez heureusement et longtemps. - Je n'ai plus qu'un mot à ajouter, et c'est un exemple que je vous propose, non pas le mien, car je n'ai, moi, jamais paru à la cour et n'ai fait que les guerres de religion en volontaire ; je veux parler de M. de Tréville, qui était mon voisin autrefois, et qui a eu l'honneur de jouer tout enfant avec notre roi Louis treizième, que Dieu conserve ! Quelquefois leurs jeux dégénéraient en bataille, et dans ces batailles le roi n'était pas toujours le plus fort. Les coups qu'il en reçut lui donnèrent beaucoup d'estime et d'amitié pour M. de Tréville. Plus tard, M. de Tréville se battit contre d'autres dans son premier voyage à Paris, cinq fois ; depuis la mort du feu roi jusqu'à la majorité du jeune sans compter les guerres et les sièges, sept fois ; et depuis cette majorité jusqu'aujourd'hui, cent fois peut-être ! - Aussi, malgré les édits, les ordonnances et les arrêts, le voilà capitaine des mousquetaires, c'est-à- dire chef d'une légion de César, dont le roi fait un très grand cas, et que M. le cardinal redoute, lui qui ne redoute pas grand-chose, comme chacun sait. De plus, M. de Tréville gagne dix mille écus par an ; c'est donc un fort grand seigneur. - Il a commencé comme vous, allez le voir avec cette lettre, et réglez-vous sur lui, afin de faire comme lui. " | Под словом "близкие" я подразумеваю ваших родных и друзей. Не покоряйтесь никому, за исключением короля и кардинала. Только мужеством - слышите ли вы, единственно мужеством! - дворянин в наши дни может пробить себе путь. Кто дрогнет хоть на мгновение, возможно, упустит случай, который именно в это мгновение ему предоставляла фортуна. Вы молоды и обязаны быть храбрым по двум причинам: во-первых, вы гасконец, и, кроме того, - вы мой сын. Не опасайтесь случайностей и ищите приключений. Я дал вам возможность научиться владеть шпагой. У вас железные икры и стальная хватка. Вступайте в бой по любому поводу, деритесь на дуэли, тем более что дуэли воспрещены и, следовательно, нужно быть мужественным вдвойне, чтобы драться. Я могу, сын мой, дать вам с собою всего пятнадцать экю, коня и те советы, которые вы только что выслушали. Ваша матушка добавит к этому рецепт некоего бальзама, полученный ею от цыганки; этот бальзам обладает чудодейственной силой и излечивает любые раны, кроме сердечных. Воспользуйтесь всем этим и живите счастливо и долго... Мне остается прибавить еще только одно, а именно: указать вам пример - не себя, ибо я никогда не бывал при дворе и участвовал добровольцем только в войнах за веру. Я имею в виду господина де Тревиля, который был некогда моим соседом. В детстве он имел честь играть с нашим королем Людовиком Тринадцатым - да хранит его Господь! Случалось, что игры их переходили в драку, и в этих драках перевес оказывался не всегда на стороне короля. Тумаки, полученные королем, внушили ему большое уважение и дружеские чувства к господину де Тревилю. Позднее, во время первой своей поездки в Париж, господин де Тревиль дрался с другими лицами пять раз, после смерти покойного короля и до совершеннолетия молодого - семь раз, не считая войн и походов, а со дня совершеннолетия и до наших дней - раз сто! И недаром, невзирая на эдикты, приказы и постановления, он сейчас капитан мушкетеров, то есть цезарского легиона, который высоко ценит король и которого побаивается кардинал. А он мало чего боится, как всем известно. Кроме того, господин де Тревиль получает десять тысяч экю в год. И следовательно, он весьма большой вельможа. Начал он так же, как вы. Явитесь к нему с этим письмом, следуйте его примеру и действуйте так же, как он. |
| Sur quoi, M. d'Artagnan père ceignit à son fils sa propre épée, l'embrassa tendrement sur les deux joues et lui donna sa bénédiction. | После этих слов г-н д'Артаньян-отец вручил сыну свою собственную шпагу, нежно облобызал его в обе щеки и благословил. |
| En sortant de la chambre paternelle, le jeune homme trouva sa mère qui l'attendait avec la fameuse recette dont les conseils que nous venons de rapporter devaient nécessiter un assez fréquent emploi. Les adieux furent de ce côté plus longs et plus tendres qu'ils ne l'avaient été de l'autre, non pas que M. d'Artagnan n'aimât son fils, qui était sa seule progéniture, mais M. d'Artagnan était un homme, et il eût regardé comme indigne d'un homme de se laisser aller à son émotion, tandis que Mme d'Artagnan était femme et, de plus, était mère. - Elle pleura abondamment, et, disons-le à la louange de M. d'Artagnan fils, quelques efforts qu'il tentât pour rester ferme comme le devait être un futur mousquetaire, la nature l'emporta, et il versa force larmes, dont il parvint à grand-peine à cacher la moitié. | При выходе из комнаты отца юноша увидел свою мать, ожидавшую его с рецептом пресловутого бальзама, применять который, судя по приведенным выше отцовским советам, ему предстояло часто. Прощание здесь длилось дольше и было нежнее, чем с отцом, не потому, чтобы отец не любил своего сына, который был единственным его детищем, но потому что г-н д'Артаньян был мужчина и счел бы недостойным мужчины дать волю своему чувству, тогда как г-жа д'Артаньян была женщина и мать. Она горько плакала, и нужно признать, к чести г-на д'Артаньяна-младшего, что, как ни старался он сохранить выдержку, достойную будущего мушкетера, чувства взяли верх, и он пролил много слез, которые ему удалось - и то с большим трудом - лишь наполовину скрыть. |
| Le même jour le jeune homme se mit en route, muni des trois présents paternels et qui se composaient, comme nous l'avons dit, de quinze écus, du cheval et de la lettre pour M. de Tréville ; comme on le pense bien, les conseils avaient été donnés par-dessus le marché. | В тот же день юноша пустился в путь со всеми тремя отцовскими дарами, состоявшими, как мы уже говорили, из пятнадцати экю, коня и письма к г-ну де Тревилю. Советы, понятно, не в счет. |
| Avec un pareil vade-mecum, d'Artagnan se trouva, au moral comme au physique, une copie exacte du héros de Cervantes, auquel nous l'avons si heureusement comparé lorsque nos devoirs d'historien nous ont fait une nécessité de tracer son portrait. Don Quichotte prenait les moulins à vent pour des géants et les moutons pour des armées, d'Artagnan prit chaque sourire pour une insulte et chaque regard pour une provocation. Il en résulta qu'il eut toujours le poing fermé depuis Tarbes jusqu'à Meung, et que l'un dans l'autre il porta la main au pommeau de son épée dix fois par jour ; toutefois le poing ne descendit sur aucune mâchoire, et l'épée ne sortit point de son fourreau. Ce n'est pas que la vue du malencontreux bidet jaune n'épanouît bien des sourires sur les visages des passants ; mais, comme au-dessus du bidet sonnait une épée de taille respectable et qu'au-dessus de cette épée brillait un oeil plutôt féroce que fier, les passants réprimaient leur hilarité, ou, si l'hilarité l'emportait sur la prudence, ils tâchaient au moins de ne rire que d'un seul côté, comme les masques antiques. D'Artagnan demeura donc majestueux et intact dans sa susceptibilité jusqu'à cette malheureuse ville de Meung. | Снабженный таким напутствием, д'Артаньян как телесно, так и духовно точь-в-точь походил на героя Сервантеса, с которым мы его столь удачно сравнили, когда долг рассказчика заставил нас набросать его портрет. Дон Кихоту ветряные мельницы представлялись великанами, а стадо овец - целой армией. Д'Артаньян каждую улыбку воспринимал как оскорбление, а каждый взгляд - как вызов. Поэтому он от Тарба до Менга не разжимал кулака и не менее десяти раз на день хватался за эфес своей шпаги. Все же его кулак не раздробил никому челюсти, а шпага не покидала своих ножен. Правда, вид злополучной клячи не раз вызывал улыбку на лицах прохожих, но, так как о ребра коня билась внушительного размера шпага, а еще выше поблескивали глаза, горевшие не столько гордостью, сколько гневом, прохожие подавляли смех, а если уж веселость брала верх над осторожностью, старались улыбаться одной половиной лица, словно древние маски. Так д'Артаньян, сохраняя величественность осанки и весь запас запальчивости, добрался до злополучного города Менга. |
| Mais là, comme il descendait de cheval à la porte du Franc Meunier sans que personne, hôte, garçon ou palefrenier, fût venu prendre l'étrier au montoir, d'Artagnan avisa à une fenêtre entrouverte du rez- de-chaussée un gentilhomme de belle taille et de haute mine, quoique au visage légèrement renfrogné, lequel causait avec deux personnes qui paraissaient l'écouter avec déférence. | Но там, у самых ворот "Вольного мельника", сходя с лошади без помощи хозяина, слуги или конюха, которые придержали бы стремя приезжего, д'Артаньян в раскрытом окне второго этажа заметил дворянина высокого роста и важного вида. Дворянин этот, с лицом надменным и неприветливым, что-то говорил двум спутникам, которые, казалось, почтительно слушали его. |
| D'Artagnan crut tout naturellement, selon son habitude, être l'objet de la conversation et écouta. Cette fois, d'Artagnan ne s'était trompé qu'à moitié : ce n'était pas de lui qu'il était question, mais de son cheval. Le gentilhomme paraissait énumérer à ses auditeurs toutes ses qualités, et comme, ainsi que je l'ai dit, les auditeurs paraissaient avoir une grande déférence pour le narrateur, ils éclataient de rire à tout moment. Or, comme un demi-sourire suffisait pour éveiller l'irascibilité du jeune homme, on comprend quel effet produisit sur lui tant de bruyante hilarité. | Д'Артаньян, по обыкновению, сразу же предположил. что речь идет о нем, и напряг слух. На этот раз он не ошибся или ошибся только отчасти: речь шла не о нем, а о его лошади. Незнакомец, по-видимому, перечислял все ее достоинства, а так как слушатели, как я уже упоминал, относились к нему весьма почтительно, то разражались хохотом при каждом его слове. Принимая во внимание, что даже легкой улыбки было достаточно для того, чтобы вывести из себя нашего героя, нетрудно себе представить, какое действие возымели на него столь бурные проявления веселости. |
| Cependant d'Artagnan voulut d'abord se rendre compte de la physionomie de l'impertinent qui se moquait de lui. Il fixa son regard fier sur l'étranger et reconnut un homme de quarante à quarante-cinq ans, aux yeux noirs et perçants, au teint pâle, au nez fortement accentué, à la moustache noire et parfaitement taillée ; il était vêtu d'un pourpoint et d'un haut-de-chausses violet avec des aiguillettes de même couleur, sans aucun ornement que les crevés habituels par lesquels passait la chemise. Ce haut-de-chausses et ce pourpoint, quoique neufs, paraissaient froissés comme des habits de voyage longtemps renfermés dans un portemanteau. D'Artagnan fit toutes ces remarques avec la rapidité de l'observateur le plus minutieux, et sans doute par un sentiment instinctif qui lui disait que cet inconnu devait avoir une grande influence sur sa vie à venir. | Д'Артаньян прежде всего пожелал рассмотреть физиономию наглеца, позволившего себе издеваться над ним. Он вперил гордый взгляд в незнакомца и увидел человека лет сорока, с черными проницательными глазами, с бледным лицом, с крупным носом и черными, весьма тщательно подстриженными усами. Он был в фиолетовом камзоле и штанах со шнурами того же цвета, без всякой отделки, кроме обычных прорезей, сквозь которые виднелась сорочка. И штаны и камзол, хотя и новые, были сильно измяты, как дорожные вещи, долгое время пролежавшие в сундуке. Д'Артаньян все это уловил с быстротой тончайшего наблюдателя, возможно, также подчиняясь инстинкту, подсказавшему ему, что этот человек сыграет значительную роль в его жизни. |
| Or, comme au moment où d'Artagnan fixait son regard sur le gentilhomme au pourpoint violet, le gentilhomme faisait à l'endroit du bidet béarnais une de ses plus savantes et de ses plus profondes démonstrations, ses deux auditeurs éclatèrent de rire, et lui-même laissa visiblement, contre son habitude, errer, si l'on peut parler ainsi, un pâle sourire sur son visage. Cette fois, il n'y avait plus de doute, d'Artagnan était réellement insulté. | Итак, в то самое мгновение, когда д'Артаньян остановил свой взгляд на человеке в фиолетовом камзоле, тот отпустил по адресу беарнского конька одно из своих самых изощренных и глубокомысленных замечаний. Слушатели его разразились смехом, и по лицу говорившего скользнуло, явно вопреки обыкновению, бледное подобие улыбки. На этот раз не могло быть сомнений: д'Артаньяну было нанесено настоящее оскорбление. |
| Aussi, plein de cette conviction, enfonça-t-il son béret sur ses yeux, et, tâchant de copier quelques-uns des airs de cour qu'il avait surpris en Gascogne chez des seigneurs en voyage, il s'avança, une main sur la garde de son épée et l'autre appuyée sur la hanche. Malheureusement, au fur et à mesure qu'il avançait, la colère l'aveuglant de plus en plus, au lieu du discours digne et hautain qu'il avait préparé pour formuler sa provocation, il ne trouva plus au bout de sa langue qu'une personnalité grossière qu'il accompagna d'un geste furieux. | Преисполненный этого сознания, он глубже надвинул на глаза берет и, стараясь подражать придворным манерам, которые подметил в Гасконии у знатных путешественников, шагнул вперед, схватившись одной рукой за эфес шпаги и подбоченясь другой. К несчастью, гнев с каждым мгновением ослеплял его все больше, и он в конце концов вместо гордых и высокомерных фраз, в которые собирался облечь свой вызов, был в состоянии произнести лишь несколько грубых слов, сопровождавшихся бешеной жестикуляцией. |
| " Eh ! Monsieur, s'écria-t-il, Monsieur, qui vous cachez derrière ce volet ! oui, vous, dites-moi donc un peu de quoi vous riez, et nous rirons ensemble. " | - Эй, сударь! - закричал он. - Вы! Да, вы, прячущийся за этим ставнем! Соблаговолите сказать, над чем вы смеетесь, и мы посмеемся вместе! |
| Le gentilhomme ramena lentement les yeux de la monture au cavalier, comme s'il lui eût fallu un certain temps pour comprendre que c'était à lui que s'adressaient de si étranges reproches ; puis, lorsqu'il ne put plus conserver aucun doute, ses sourcils se froncèrent légèrement, et après une assez longue pause, avec un accent d'ironie et d'insolence impossible à décrire, il répondit à d'Artagnan : | Знатный проезжий медленно перевел взгляд с коня на всадника. Казалось, он не сразу понял, что это к нему обращены столь странные упреки. Затем, когда у него уже не могло оставаться сомнений, брови его слегка нахмурились, и он, после довольно продолжительной паузы, ответил тоном, полным непередаваемой иронии и надменности: |
| " Je ne vous parle pas, Monsieur. | - Я не с вами разговариваю, милостивый государь. |
| -- Mais je vous parle, moi ! " s'écria le jeune homme exaspéré de ce mélange d'insolence et de bonnes manières, de convenances et de dédains. | - Но я разговариваю с вами! - воскликнул юноша, возмущенный этой смесью наглости и изысканности, учтивости и презрения. |
| L'inconnu le regarda encore un instant avec son léger sourire, et, se retirant de la fenêtre, sortit lentement de l'hôtellerie pour venir à deux pas de d'Artagnan se planter en face du cheval. Sa contenance tranquille et sa physionomie railleuse avaient redoublé l'hilarité de ceux avec lesquels il causait et qui, eux, étaient restés à la fenêtre. | Незнакомец еще несколько мгновений не сводил глаз с д'Артаньяна, а затем, отойдя от окна, медленно вышел из дверей гостиницы и остановился в двух шагах от юноши, прямо против его коня. Его спокойствие и насмешливое выражение лица еще усилили веселость его собеседников, продолжавших стоять у окна. |
| D'Artagnan, le voyant arriver, tira son épée d'un pied hors du fourreau. | Д'Артаньян при его приближения вытащил шпагу из ножен на целый фут. |
| " Ce cheval est décidément ou plutôt a été dans sa jeunesse bouton d'or, reprit l'inconnu continuant les investigations commencées et s'adressant à ses auditeurs de la fenêtre, sans paraître aucunement remarquer l'exaspération de d'Artagnan, qui cependant se redressait entre lui et eux. C'est une couleur fort connue en botanique, mais jusqu'à présent fort rare chez les chevaux. | - Эта лошадь в самом деле ярко-желтого цвета или, вернее, была когда-то таковой, - продолжал незнакомец, обращаясь к своим слушателям, оставшимся у окна, и словно не замечая раздражения д'Артаньяна, несмотря на то, что молодой гасконец стоял между ним и его собеседниками. - Этот цвет, весьма распространенный в растительном мире, до сих пор редко отмечался у лошадей. |
| -- Tel rit du cheval qui n'oserait pas rire du maître ! s'écria l'émule de Tréville, furieux. | - Смеется над конем тот, кто не осмелится смеяться над его хозяином! - воскликнул в бешенстве гасконец. |
| -- Je ne ris pas souvent, Monsieur, reprit l'inconnu, ainsi que vous pouvez le voir vous-même à l'air de mon visage ; mais je tiens cependant à conserver le privilège de rire quand il me plaît. | - Смеюсь я, сударь, редко, - произнес незнакомец. - Вы могли бы заметить это по выражению моего лица. Но я надеюсь сохранить за собой право смеяться, когда пожелаю. |
| -- Et moi, s'écria d'Artagnan, je ne veux pas qu'on rie quand il me déplaît ! | - А я, - воскликнул д'Артаньян, - не позволю вам смеяться, когда я этого не желаю! |
| -- En vérité, Monsieur ? continua l'inconnu plus calme que jamais, eh bien, c'est parfaitement juste. " | - В самом деле, сударь? - переспросил незнакомец еще более спокойным тоном. - Что ж, это вполне справедливо. |
| Et tournant sur ses talons, il s'apprêta à rentrer dans l'hôtellerie par la grande porte, sous laquelle d'Artagnan en arrivant avait remarqué un cheval tout sellé. | И, повернувшись на каблуках, он направился к воротам гостиницы, у которых д'Артаньян, еще подъезжая, успел заметить оседланную лошадь. |
| Mais d'Artagnan n'était pas de caractère à lâcher ainsi un homme qui avait eu l'insolence de se moquer de lui. Il tira son épée entièrement du fourreau et se mit à sa poursuite en criant : | Но не таков был д'Артаньян, чтобы отпустить человека, имевшего дерзость насмехаться над ним. Он полностью вытащил свою шпагу из ножен и бросился за обидчиком, крича ему вслед: |
| " Tournez, tournez donc, Monsieur le railleur, que je ne vous frappe point par-derrière. | - Обернитесь, обернитесь-ка, сударь, чтобы мне не пришлось ударить вас сзади! |
| -- Me frapper, moi ! dit l'autre en pivotant sur ses talons et en regardant le jeune homme avec autant d'étonnement que de mépris. Allons, allons donc, mon cher, vous êtes fou ! " | - Ударить меня? - воскликнул незнакомец, круто повернувшись на каблуках и глядя на юношу столь же удивленно, сколь и презрительно. - Что вы, что вы, милейший, вы, верно, с ума спятили! |
| Puis, à demi-voix, et comme s'il se fût parlé à lui-même : | И тут же, вполголоса, словно разговаривая с самим собой, он добавил: |
| " C'est fâcheux, continua-t-il, quelle trouvaille pour Sa Majesté, qui cherche des braves de tous côtés pour recruter ses mousquetaires ! " | - Вот досада! И какая находка для его величества, который всюду ищет храбрецов, чтобы пополнить ряды своих мушкетеров... |
| Il achevait à peine, que d'Artagnan lui allongea un si furieux coup de pointe, que, s'il n'eût fait vivement un bond en arrière, il est probable qu'il eût plaisanté pour la dernière fois. L'inconnu vit alors que la chose passait la raillerie, tira son épée, salua son adversaire et se mit gravement en garde. | Он еще не договорил, как д'Артаньян сделал такой яростный выпад, что, не отскочи незнакомец вовремя, эта шутка оказалась бы последней в его жизни. Незнакомец понял, что история принимает серьезный оборот, выхватил шпагу, поклонился противнику и в самом деле приготовился к защите. |
| Mais au même moment ses deux auditeurs, accompagnés de l'hôte, tombèrent sur d'Artagnan à grands coups de bâtons, de pelles et de pincettes. Cela fit une diversion si rapide et si complète à l'attaque, que l'adversaire de d'Artagnan, pendant que celui- ci se retournait pour faire face à cette grêle de coups, rengainait avec la même précision, et, d'acteur qu'il avait manqué d'être, redevenait spectateur du combat, rôle dont il s'acquitta avec son impassibilité ordinaire, tout en marmottant néanmoins : | Но в этот самый миг оба его собеседника в сопровождении трактирщика, вооруженные палками, лопатами и каминными щипцами, накинулись на д'Артаньяна, осыпая его градом ударов. Это неожиданное нападение резко изменило течение поединка, и противник д'Артаньяна, воспользовавшись мгновением, когда тот повернулся, чтобы грудью встретить дождь сыпавшихся на него ударов, все так же спокойно сунул шпагу обратно в ножны. Из действующего лица, каким он чуть было не стал в разыгравшейся сцене, он становился свидетелем - роль, с которой он справился с обычной для него невозмутимостью. |
| " La peste soit des Gascons ! Remettez-le sur son cheval orange, et qu'il s'en aille ! | - Черт бы побрал этих гасконцев! - все же пробормотал он. - Посадите-ка его на этого оранжевого коня, и пусть убирается. |
| -- Pas avant de t'avoir tué, lâche ! " criait d'Artagnan tout en faisant face du mieux qu'il pouvait et sans reculer d'un pas à ses trois ennemis, qui le moulaient de coups. | - Не раньше, чем я убью тебя, трус! - крикнул д'Артаньян, стоя лицом к своим трем противникам и по мере сил отражая удары, которые продолжали градом сыпаться на него. |
| " Encore une gasconnade, murmura le gentilhomme. Sur mon honneur, ces Gascons sont incorrigibles ! Continuez donc la danse, puisqu'il le veut absolument. Quand il sera las, il dira qu'il en a assez. " | - Гасконское бахвальство! - пробормотал незнакомец. - Клянусь честью, эти гасконцы неисправимы! Что ж, всыпьте ему хорошенько, раз он этого хочет. Когда он выдохнется, он сам скажет. |
| Mais l'inconnu ne savait pas encore à quel genre d'entêté il avait affaire ; d'Artagnan n'était pas homme à jamais demander merci. Le combat continua donc quelques secondes encore ; enfin d'Artagnan, épuisé, laissa échapper son épée qu'un coup de bâton brisa en deux morceaux. Un autre coup, qui lui entama le front, le renversa presque en même temps tout sanglant et presque évanoui. | Но незнакомец еще не знал, с каким упрямцем он имеет дело. Д'Артаньян был не таков, чтобы просить пощады. Сражение продолжалось поэтому еще несколько секунд. Но наконец молодой гасконец, обессилев, выпустил из рук шпагу, которая переломилась под ударом палки. Следующий удар рассек ему лоб, и он упал, обливаясь кровью и почти потеряв сознание. |
| C'est à ce moment que de tous côtés on accourut sur le lieu de la scène. L'hôte, craignant du scandale, emporta, avec l'aide de ses garçons, le blessé dans la cuisine où quelques soins lui furent accordés. | Как раз к этому времени народ сбежался со всех сторон к месту происшествия. Хозяин, опасаясь лишних разговоров, с помощью своих слуг унес раненого на кухню, где ему была оказана кое-какая помощь. |
| Quant au gentilhomme, il était revenu prendre sa place à la fenêtre et regardait avec une certaine impatience toute cette foule, qui semblait en demeurant là lui causer une vive contrariété. | Незнакомец между тем, вернувшись к своему месту у окна, с явным неудовольствием поглядывал на толпу, которая своим присутствием, по-видимому, до чрезвычайности раздражала его. |
| " Eh bien, comment va cet enragé ? reprit-il en se retournant au bruit de la porte qui s'ouvrit et en s'adressant à l'hôte qui venait s'informer de sa santé. | - Ну, как поживает этот одержимый? - спросил он, повернувшись при звуке раскрывшейся двери и обращаясь к трактирщику, который пришел осведомиться о его самочувствии. |
| -- Votre Excellence est saine et sauve ? demanda l'hôte. | - Ваше сиятельство целы и невредимы? - спросил трактирщик. |
| -- Oui, parfaitement saine et sauve, mon cher hôtelier, et c'est moi qui vous demande ce qu'est devenu notre jeune homme. | - Целехонек, милейший мой хозяин. Но я желал бы знать, что с нашим молодым человеком. |
| -- Il va mieux, dit l'hôte : il s'est évanoui tout à fait. | - Ему теперь лучше, - ответил хозяин. - Он было совсем потерял сознание. |
| -- Vraiment ? fit le gentilhomme. | - В самом деле? - переспросил незнакомец. |
| -- Mais avant de s'évanouir il a rassemblé toutes ses forces pour vous appeler et vous défier en vous appelant. | - Но до этого он, собрав последние силы, звал вас, бранился и требовал удовлетворения. |
| -- Mais c'est donc le diable en personne que ce gaillard-là ! s'écria l'inconnu. | - Это сущий дьявол! - воскликнул незнакомец. |
| -- Oh ! non, Votre Excellence, ce n'est pas le diable, reprit l'hôte avec une grimace de mépris, car pendant son évanouissement nous l'avons fouillé, et il n'a dans son paquet qu'une chemise et dans sa bourse que onze écus, ce qui ne l'a pas empêché de dire en s'évanouissant que si pareille chose était arrivée à Paris, vous vous en repentiriez tout de suite, tandis qu'ici vous ne vous en repentirez que plus tard. | - О нет, ваше сиятельство, - возразил хозяин, презрительно скривив губы. - Мы обыскали его, пока он был в обмороке. В его узелке оказалась всего одна сорочка, а в кошельке - одиннадцать экю. Но, несмотря на это, он, лишаясь чувств, все твердил, что, случись эта история в Париже, вы бы раскаялись тут же на месте, а так вам раскаяться придется позже. |
| -- Alors, dit froidement l'inconnu, c'est quelque prince du sang déguisé. | - Ну, тогда это, наверное, переодетый принц крови, - холодно заметил незнакомец, |
| -- Je vous dis cela, mon gentilhomme, reprit l'hôte, afin que vous vous teniez sur vos gardes. | - Я счел нужным предупредить вас, ваше сиятельство, - вставил хозяин, - чтобы вы были начеку. |
| -- Et il n'a nommé personne dans sa colère ? | - В пылу гнева он никого не называл? |
| -- Si fait, il frappait sur sa poche, et il disait : " Nous verrons ce que M. de Tréville pensera de cette insulte faite à son protégé. " | - Как же, называл! Он похлопывал себя по карману и повторял: "Посмотрим, что скажет господин де Тревиль, когда узнает, что оскорбили человека, находящегося под его покровительством". |
| -- M. de Tréville ? dit l'inconnu en devenant attentif ; il frappait sur sa poche en prononçant le nom de M. de Tréville ?... Voyons, mon cher hôte, pendant que votre jeune homme était évanoui, vous n'avez pas été, j'en suis bien sûr, sans regarder aussi cette poche-là. Qu'y avait-il ? | - Господин де Тревиль? - проговорил незнакомец насторожившись. - Похлопывал себя по карману, называя имя господина де Тревиля?.. Ну и как, почтеннейший хозяин? Полагаю, что, пока наш молодой человек был без чувств, вы не преминули заглянуть также и в этот кармашек. Что же в нем было? |
| -- Une lettre adressée à M. de Tréville, capitaine des mousquetaires. | - Письмо, адресованное господину де Тревилю, капитану мушкетеров. |
| -- En vérité ! | - Неужели? |
| -- C'est comme j'ai l'honneur de vous le dire, Excellence. " | - Точь-в-точь как я имел честь докладывать вашему сиятельству. |
| L'hôte, qui n'était pas doué d'une grande perspicacité, ne remarqua point l'expression que ses paroles avaient donnée à la physionomie de l'inconnu. Celui-ci quitta le rebord de la croisée sur lequel il était toujours resté appuyé du bout du coude, et fronça le sourcil en homme inquiet. | Хозяин, не обладавший особой проницательностью, не заметил, какое выражение появилось при этих словах на лице незнакомца. Отойдя от окна, о косяк которого он до сих пор опирался, он озабоченно нахмурил брови. |
| " Diable ! murmura-t-il entre ses dents, Tréville m'aurait-il envoyé ce Gascon ? il est bien jeune ! Mais un coup d'épée est un coup d'épée, quel que soit l'âge de celui qui le donne, et l'on se défie moins d'un enfant que de tout autre ; il suffit parfois d'un faible obstacle pour contrarier un grand dessein. " | - Дьявол! - процедил он сквозь зубы. - Неужели Тревиль подослал ко мне этого гасконца? Уж очень он молод! Но удар шпагой - это удар шпагой, каков бы ни был возраст того, кто его нанесет. А мальчишка внушает меньше опасений. Случается, что мелкое препятствие может помешать достижению великой цели. |
| Et l'inconnu tomba dans une réflexion qui dura quelques minutes. | Незнакомец на несколько минут задумался. |
| " Voyons, l'hôte, dit-il, est-ce que vous ne me débarrasserez pas de ce frénétique ? En conscience, je ne puis le tuer, et cependant, ajouta-t-il avec une expression froidement menaçante, cependant il me gêne. Où est-il ? | - Послушайте, хозяин! - сказал он наконец. - Не возьметесь ли вы избавить меня от этого сумасброда? Убить его мне не позволяет совесть, а между тем... - на лице его появилось выражение холодной жестокости, - а между тем он мешает мне. Где он сейчас? |
| -- Dans la chambre de ma femme, où on le panse, au premier étage. | - В комнате моей жены, во втором этаже. Ему делают перевязку. |
| -- Ses hardes et son sac sont avec lui ? il n'a pas quitté son pourpoint ? | - Вещи и сумка при нем? Он не снял камзола? |
| -- Tout cela, au contraire, est en bas dans la cuisine. Mais puisqu'il vous gêne, ce jeune fou... | - И камзол и сумка остались внизу, на кухне. Но раз этот юный сумасброд вам мешает... |
| -- Sans doute. Il cause dans votre hôtellerie un scandale auquel d'honnêtes gens ne sauraient résister. Montez chez vous, faites mon compte et avertissez mon laquais. | - Разумеется, мешает. Он создает в вашей гостинице суматоху, которая беспокоит порядочных людей... Отправляйтесь к себе, приготовьте мне счет и предупредите моего слугу. |
| -- Quoi ! Monsieur nous quitte déjà ? | - Как? Ваше сиятельство уже покидает нас? |
| -- Vous le savez bien, puisque je vous avais donné l'ordre de seller mon cheval. Ne m'a-t-on point obéi ? | - Это было вам известно и раньше. Я ведь приказал вам оседлать мою лошадь. Разве мое распоряжение не исполнено? |
| -- Si fait, et comme Votre Excellence a pu le voir, son cheval est sous la grande porte, tout appareillé pour partir. | - Исполнено. Ваше сиятельство может убедиться - лошадь оседлана и стоит у ворот. |
| -- C'est bien, faites ce que je vous ai dit alors. " | - Хорошо, тогда сделайте, как я сказал. |
| " Ouais ! se dit l'hôte, aurait-il peur du petit garçon ? " | "Вот так штука! - подумал хозяин. - Уж не испугался ли он мальчишки?" |
| Mais un coup d'oeil impératif de l'inconnu vint l'arrêter court. Il salua humblement et sortit. | Но повелительный взгляд незнакомца остановил поток его мыслей. Он подобострастно поклонился и вышел. |
| " Il ne faut pas que Milady soit aperçue de ce drôle, continua l'étranger : elle ne doit pas tarder à passer ; déjà même elle est en retard. Décidément, mieux vaut que je monte à cheval et que j'aille au-devant d'elle... Si seulement je pouvais savoir ce que contient cette lettre adressée à Tréville ! " | "Только бы этот проходимец не увидел миледи, - думал незнакомец. - Она скоро должна проехать. Она даже запаздывает. Лучше всего мне будет верхом выехать ей навстречу... Если б только я мог узнать, что написано в этом письме, адресованном де Тревилю!.." |
| Et l'inconnu, tout en marmottant, se dirigea vers la cuisine. | И незнакомец, продолжая шептать что-то про себя, направился в кухню. |
| Pendant ce temps, l'hôte, qui ne doutait pas que ce ne fût la présence du jeune garçon qui chassât l'inconnu de son hôtellerie, était remonté chez sa femme et avait trouvé d'Artagnan maître enfin de ses esprits. Alors, tout en lui faisant comprendre que la police pourrait bien lui faire un mauvais parti pour avoir été chercher querelle à un grand seigneur - car, à l'avis de l'hôte, l'inconnu ne pouvait être qu'un grand seigneur -, il le détermina, malgré sa faiblesse, à se lever et à continuer son chemin. D'Artagnan, à moitié abasourdi, sans pourpoint et la tête tout emmaillotée de linges, se leva donc et, poussé par l'hôte, commença de descendre ; mais, en arrivant à la cuisine, la première chose qu'il aperçut fut son provocateur qui causait tranquillement au marchepied d'un lourd carrosse attelé de deux gros chevaux normands. | Трактирщик между тем, не сомневаясь в том, что именно присутствие молодого человека заставляет незнакомца покинуть его гостиницу, поднялся в комнату жены. Д'Артаньян уже вполне пришел в себя. Намекнув на то, что полиция может к нему придраться, так как он затеял ссору со знатным вельможей, - а в том, что незнакомец - знатный вельможа, трактирщик не сомневался, - хозяин постарался уговорить д'Артаньяна, несмотря на слабость, подняться и двинуться в путь. Д'Артаньян, еще полуоглушенный, без камзола, с головой, обвязанной полотенцем, встал и, тихонько подталкиваемый хозяином, начал спускаться с лестницы. Но первым, кого он увидел, переступив порог кухни и случайно бросив взгляд в окно, был его обидчик, который спокойно беседовал с кем-то, стоя у подножки дорожной кареты, запряженной парой крупных нормандских коней. |
| Son interlocutrice, dont la tête apparaissait encadrée par la portière, était une femme de vingt à vingt-deux ans. Nous avons déjà dit avec quelle rapidité d'investigation d'Artagnan embrassait toute une physionomie ; il vit donc du premier coup d'oeil que la femme était jeune et belle. Or cette beauté le frappa d'autant plus qu'elle était parfaitement étrangère aux pays méridionaux que jusque-là d'Artagnan avait habités. C'était une pâle et blonde personne, aux longs cheveux bouclés tombant sur ses épaules, aux grands yeux bleus languissants, aux lèvres rosées et aux mains d'albâtre. Elle causait très vivement avec l'inconnu. | Его собеседница, голова которой виднелась в рамке окна кареты, была молодая женщина лет двадцати - двадцати двух. Мы уже упоминали о том, с какой быстротой д'Артаньян схватывал все особенности человеческого лица. Он увидел, что дама была молода и красива. И эта красота тем сильнее поразила его, что она была совершенно необычна для Южной Франции, где д'Артаньян жил до сих пор. Это была бледная белокурая женщина с длинными локонами, спускавшимися до самых плеч, с голубыми томными глазами, с розовыми губками и белыми, словно алебастр, руками. Она о чем-то оживленно беседовала с незнакомцем. |
| " Ainsi, Son Eminence m'ordonne... , disait la dame. | - Итак, его высокопреосвященство приказывает мне... - говорила дама. |
| -- De retourner à l'instant même en Angleterre, et de la prévenir directement si le duc quittait Londres. | - ... немедленно вернуться в Англию и оттуда сразу же прислать сообщение, если герцог покинет Лондон. |
| -- Et quant à mes autres instructions ? demanda la belle voyageuse. | - А остальные распоряжения? |
| -- Elles sont renfermées dans cette boîte, que vous n'ouvrirez que de l'autre côté de la Manche. | - Вы найдете их в этом ларце, который вскроете только по ту сторону Ла-Манша. |
| -- Très bien ; et vous, que faites-vous ? | - Прекрасно. Ну, а вы что намерены делать? |
| -- Moi, je retourne à Paris. | - Я возвращаюсь в Париж. |
| -- Sans châtier cet insolent petit garçon ? " demanda la dame. | - Не проучив этого дерзкого мальчишку? |
| L'inconnu allait répondre : mais, au moment où il ouvrait la bouche, d'Artagnan, qui avait tout entendu, s'élança sur le seuil de la porte. | Незнакомец собирался ответить, но не успел и рта раскрыть, как д'Артаньян, слышавший весь разговор, появился на пороге. |
| " C'est cet insolent petit garçon qui châtie les autres, s'écria-t-il, et j'espère bien que cette fois-ci celui qu'il doit châtier ne lui échappera pas comme la première. | - Этот дерзкий мальчишка сам проучит кого следует! - воскликнул он. - И надеюсь, что тот, кого он собирается проучить, на этот раз не скроется от него. |
| -- Ne lui échappera pas ? reprit l'inconnu en fronçant le sourcil. | - Не скроется? - переспросил незнакомец, сдвинув брови. |
| -- Non, devant une femme, vous n'oseriez pas fuir, je présume. | - На глазах у дамы, я полагаю, вы не решитесь сбежать? |
| -- Songez, s'écria Milady en voyant le gentilhomme porter la main à son épée, songez que le moindre retard peut tout perdre. | - Вспомните... - вскрикнула миледи, видя, что незнакомец хватается за эфес своей шпаги, - вспомните, что малейшее промедление может все погубить! |
| -- Vous avez raison, s'écria le gentilhomme ; partez donc de votre côté, moi, je pars du mien. " | - Вы правы, - поспешно произнес незнакомец. - Езжайте своим путем. Я поеду своим. |
| Et, saluant la dame d'un signe de tête, il s'élança sur son cheval, tandis que le cocher du carrosse fouettait vigoureusement son attelage. Les deux interlocuteurs partirent donc au galop, s'éloignant chacun par un côté opposé de la rue. | И, поклонившись даме, он вскочил в седло, а кучер кареты обрушил град ударов кнута на спины своих лошадей. Незнакомец и его собеседница во весь опор помчались в противоположные стороны. |
| " Eh ! votre dépense " , vociféra l'hôte, dont l'affection pour son voyageur se changeait en un profond dédain en voyant qu'il s'éloignait sans solder ses comptes. | - А счет, счет кто оплатит? - завопил хозяин, расположение которого к гостю превратилось в глубочайшее презрение при виде того, как он удаляется, не рассчитавшись. |
| " Paie, maroufle " , s'écria le voyageur toujours galopant à son laquais, lequel jeta aux pieds de l'hôte deux ou trois pièces d'argent et se mit à galoper après son maître. | - Заплати, бездельник! - крикнул, не останавливаясь, всадник своему слуге, который швырнул к ногам трактирщика несколько серебряных монет и поскакал вслед за своим господином. |
| " Ah ! lâche, ah ! misérable, ah ! faux gentilhomme ! " cria d'Artagnan s'élançant à son tour après le laquais. | - Трус! Подлец! Самозванный дворянин! - закричал д'Артаньян, бросаясь вдогонку за слугой. |
| Mais le blessé était trop faible encore pour supporter une pareille secousse. A peine eut-il fait dix pas, que ses oreilles tintèrent, qu'un éblouissement le prit, qu'un nuage de sang passa sur ses yeux et qu'il tomba au milieu de la rue, en criant encore : | Но юноша был еще слишком слаб, чтобы перенести такое потрясение. Не успел он пробежать и десяти шагов, как в ушах у него зазвенело, голова закружилась, кровавое облако заволокло глаза, и он рухнул среди улицы, все еще продолжая кричать: |
| " Lâche ! lâche ! lâche ! | - Трус! Трус! Трус! |
| -- Il est en effet bien lâche " , murmura l'hôte en s'approchant de d'Artagnan, et essayant par cette flatterie de se raccommoder avec le pauvre garçon, comme le héron de la fable avec son limaçon du soir. | - Действительно, жалкий трус! - проговорил хозяин, приближаясь к д'Артаньяну и стараясь лестью заслужить доверие бедного юноши и обмануть его, как цапля в басне обманывает улитку. |
| " Oui, bien lâche, murmura d'Artagnan ; mais elle, bien belle ! | - Да, ужасный трус, - прошептал д'Артаньян. - Но зато она какая красавица! |
| -- Qui, elle ? demanda l'hôte. | - Кто она? - спросил трактирщик. |
| -- Milady " , balbutia d'Artagnan. Et il s'évanouit une seconde fois. | - Миледи, - прошептал д'Артаньян и вторично лишился чувств. |
| " C'est égal, dit l'hôte, j'en perds deux, mais il me reste celui-là, que je suis sûr de conserver au moins quelques jours. C'est toujours onze écus de gagnés. " | - Ничего не поделаешь, - сказал хозяин. - Двоих я упустил. Зато я могу быть уверен, что этот пробудет несколько дней. Одиннадцать экю я все же заработаю. |
| On sait que onze écus faisaient juste la somme qui restait dans la bourse de d'Artagnan. | Мы знаем, что одиннадцать экю - это было все, что оставалось в кошельке д'Артаньяна. |
| L'hôte avait compté sur onze jours de maladie à un écu par jour ; mais il avait compté sans son voyageur. Le lendemain, dès cinq heures du matin, d'Artagnan se leva, descendit lui-même à la cuisine, demanda, outre quelques autres ingrédients dont la liste n'est pas parvenue jusqu'à nous, du vin, de l'huile, du romarin, et, la recette de sa mère à la main, se composa un baume dont il oignit ses nombreuses blessures, renouvelant ses compresses lui-même et ne voulant admettre l'adjonction d'aucun médecin. Grâce sans doute à l'efficacité du baume de Bohême, et peut-être aussi grâce à l'absence de tout docteur, d'Artagnan se trouva sur pied dès le soir même, et à peu près guéri le lendemain. | Трактирщик рассчитывал, что его гость проболеет одиннадцать дней, платя по одному экю в день, но он не знал своего гостя. На следующий день д'Артаньян поднялся в пять часов утра, сам спустился в кухню, попросил достать ему кое-какие снадобья, точный список которых не дошел до нас, к тому еще вина, масла, розмарину и, держа в руке рецепт, данный ему матерью, изготовил бальзам, которым смазал свои многочисленные раны, сам меняя повязки и не допуская к себе никакого врача. Вероятно, благодаря целебному свойству бальзама и благодаря отсутствию врачей д'Артаньян в тот же вечер поднялся на ноги, а на следующий день был уже совсем здоров. |
| Mais, au moment de payer ce romarin, cette huile et ce vin, seule dépense du maître qui avait gardé une diète absolue, tandis qu'au contraire le cheval jaune, au dire de l'hôtelier du moins, avait mangé trois fois plus qu'on n'eût raisonnablement pu le supposer pour sa taille, d'Artagnan ne trouva dans sa poche que sa petite bourse de velours râpé ainsi que les onze écus qu'elle contenait ; mais quant à la lettre adressée à M. de Tréville, elle avait disparu. | Но, расплачиваясь за розмарин, масло и вино - единственное, что потребил за этот день юноша, соблюдавший строжайшую диету, тогда как буланый конек поглотил, по утверждению хозяина, в три раза больше, чем можно было предположить, считаясь с его ростом, - д'Артаньян нашел у себя в кармане только потертый бархатный кошелек с хранившимися в нем одиннадцатью экю. Письмо, адресованное г-ну де Тревилю, исчезло. |
| Le jeune homme commença par chercher cette lettre avec une grande patience, tournant et retournant vingt fois ses poches et ses goussets, fouillant et refouillant dans son sac, ouvrant et refermant sa bourse ; mais lorsqu'il eut acquis la conviction que la lettre était introuvable, il entra dans un troisième accès de rage, qui faillit lui occasionner une nouvelle consommation de vin et d'huile aromatisés : car, en voyant cette jeune mauvaise tête s'échauffer et menacer de tout casser dans l'établissement si l'on ne retrouvait pas sa lettre, l'hôte s'était déjà saisi d'un épieu, sa femme d'un manche à balai, et ses garçons des mêmes bâtons qui avaient servi la surveille. | Сначала юноша искал письмо тщательно и терпеливо. Раз двадцать выворачивал карманы штанов и жилета, снова и снова ощупывал свою дорожную сумку. Но, убедившись окончательно, что письмо исчезло, он пришел в такую ярость, что чуть снова не явилась потребность в вине и душистом масле, ибо, видя, как разгорячился молодой гость, грозивший в пух и прах разнести все в этом заведении, если не найдут его письма, хозяин вооружился дубиной, жена - метлой, а слуги - теми самыми палками, которые уже были пущены ими в ход вчера. |
| " Ma lettre de recommandation ! s'écria d'Artagnan, ma lettre de recommandation, sangdieu ! ou je vous embroche tous comme des ortolans ! " | - Письмо, письмо с рекомендацией! - кричал д'Артаньян. - Подайте мне мое письмо, тысяча чертей! Или я насажу вас на вертел, как рябчиков! |
| Malheureusement une circonstance s'opposait à ce que le jeune homme accomplît sa menace : c'est que, comme nous l'avons dit, son épée avait été, dans sa première lutte, brisée en deux morceaux, ce qu'il avait parfaitement oublié. Il en résulta que, lorsque d'Artagnan voulut en effet dégainer, il se trouva purement et simplement armé d'un tronçon d'épée de huit ou dix pouces à peu près, que l'hôte avait soigneusement renfoncé dans le fourreau. Quant au reste de la lame, le chef l'avait adroitement détourné pour s'en faire une lardoire. | К несчастью, некое обстоятельство препятствовало юноше осуществить свою угрозу. Как мы уже рассказывали, шпага его была сломана пополам в первой схватке, о чем он успел совершенно забыть. Поэтому, сделав попытку выхватить шпагу, он оказался вооружен лишь обломком длиной в несколько дюймов, который трактирщик аккуратно засунул в ножны, припрятав остаток клинка в надежде сделать из него шпиговальную иглу. |
| Cependant cette déception n'eût probablement pas arrêté notre fougueux jeune homme, si l'hôte n'avait réfléchi que la réclamation que lui adressait son voyageur était parfaitement juste. | Это обстоятельство не остановило бы, вероятно, нашего пылкого юношу, если бы хозяин сам не решил наконец, что требование гостя справедливо. |
| " Mais, au fait, dit-il en abaissant son épieu, où est cette lettre ? | - А в самом деле, - произнес он, опуская дубинку, - куда же делось письмо? |
| -- Oui, où est cette lettre ? cria d'Artagnan. D'abord, je vous en préviens, cette lettre est pour M. de Tréville, et il faut qu'elle se retrouve ; ou si elle ne se retrouve pas, il saura bien la faire retrouver, lui ! " | - Да, где же это письмо? - закричал д'Артаньян. - Предупреждаю вас: это письмо к господину де Тревилю, и оно должно найтись. А если оно не найдется, господин де Тревиль заставит его найти, поверьте! |
| Cette menace acheva d'intimider l'hôte. Après le roi et M. le cardinal, M. de Tréville était l'homme dont le nom peut-être était le plus souvent répété par les militaires et même par les bourgeois. Il y avait bien le père Joseph, c'est vrai ; mais son nom à lui n'était jamais prononcé que tout bas, tant était grande la terreur qu'inspirait l'Eminence grise, comme on appelait le familier du cardinal. | Эта угроза окончательно запугала хозяина. После короля и кардинала имя г-на де Тревиля, пожалуй, чаще всего упоминалось не только военными, но и горожанами. Был еще, правда, отец Жозеф, но его имя произносилось не иначе как шепотом: так велик был страх перед "серым преосвященством", другом кардинала Ришелье. |
| Aussi, jetant son épieu loin de lui, et ordonnant à sa femme d'en faire autant de son manche à balai et à ses valets de leurs bâtons, il donna le premier l'exemple en se mettant lui-même à la recherche de la lettre perdue. | Отбросив дубинку, знаком приказав жене бросить метлу, а слугам - палки, трактирщик сам подал добрый пример и занялся поисками письма. |
| " Est-ce que cette lettre renfermait quelque chose de précieux ? demanda l'hôte au bout d'un instant d'investigations inutiles. | - Разве в это письмо были вложены какие-нибудь ценности? - спросил он после бесплодных поисков. |
| -- Sandis ! je le crois bien ! s'écria le Gascon qui comptait sur cette lettre pour faire son chemin à la cour ; elle contenait ma fortune. | - Еще бы! - воскликнул гасконец, рассчитывавший на это письмо, чтобы пробить себе путь при дворе. - В нем заключалось все мое состояние. |
| -- Des bons sur l'Epargne ? demanda l'hôte inquiet. | - Испанские боны? - осведомился хозяин. |
| -- Des bons sur la trésorerie particulière de Sa Majesté " , répondit d'Artagnan, qui, comptant entrer au service du roi grâce à cette recommandation, croyait pouvoir faire sans mentir cette réponse quelque peu hasardée. | - Боны на получение денег из личного казначейства его величества, - ответил д'Артаньян, который, рассчитывая с помощью этого письма поступить на королевскую службу, счел, что имеет право, не солгав, дать этот несколько рискованный ответ. |
| " Diable ! fit l'hôte tout à fait désespéré. | - Черт возьми! - воскликнул трактирщик в полном отчаянии. |
| -- Mais il n'importe, continua d'Artagnan avec l'aplomb national, il n'importe, et l'argent n'est rien : - cette lettre était tout. J'eusse mieux aimé perdre mille pistoles que de la perdre. " | - Но это неважно... - продолжал д'Артаньян со свойственным гасконцу апломбом, - это неважно, и деньги - пустяк. Само письмо - вот единственное, что имело значение. Я предпочел бы потерять тысячу пистолей, чем утратить это письмо! |
| Il ne risquait pas davantage à dire vingt mille, mais une certaine pudeur juvénile le retint. | С тем же успехом он мог бы сказать и "двадцать тысяч", но его удержала юношеская скромность. |
| Un trait de lumière frappa tout à coup l'esprit de l'hôte, qui se donnait au diable en ne trouvant rien. | Внезапно словно луч света сверкнул в мозгу хозяина, который тщетно обыскивал все помещение. |
| " Cette lettre n'est point perdue, s'écria-t-il. | - Письмо вовсе не потеряно! - сказал он. |
| -- Ah ! fit d'Artagnan. | - Что? - вскрикнул д'Артаньян. |
| -- Non ; elle vous a été prise. | - Нет. Оно похищено у вас. |
| -- Prise ! et par qui ? | - Но кем похищено? |
| -- Par le gentilhomme d'hier. Il est descendu à la cuisine, où était votre pourpoint. Il y est resté seul. Je gagerais que c'est lui qui l'a volée. | - Вчерашним неизвестным дворянином. Он спускался в кухню, где лежал ваш камзол. Он оставался там один. Бьюсь об заклад, что это дело его рук! |
| -- Vous croyez ? " répondit d'Artagnan peu convaincu ; car il savait mieux que personne l'importance toute personnelle de cette lettre, et n'y voyait rien qui pût tenter la cupidité. Le fait est qu'aucun des valets, aucun des voyageurs présents n'eût rien gagné à posséder ce papier. | - Вы думаете? - неуверенно произнес д'Артаньян. Ведь ему лучше, чем кому-либо было известно, что письмо это могло иметь значение только для него самого, и он не представлял себе, чтобы кто-нибудь мог на него польститься. Несомненно, что никто из находившихся в гостинице проезжих, никто из слуг не мог бы извлечь какие-либо выгоды из этого письма. |
| " Vous dites donc, reprit d'Artagnan, que vous soupçonnez cet impertinent gentilhomme. | - Итак, вы сказали, что подозреваете этого наглого дворянина? - переспросил д'Артаньян. |
| -- Je vous dis que j'en suis sûr, continua l'hôte ; lorsque je lui ai annoncé que Votre Seigneurie était le protégé de M. de Tréville, et que vous aviez même une lettre pour cet illustre gentilhomme, il a paru fort inquiet, m'a demandé où était cette lettre, et est descendu immédiatement à la cuisine où il savait qu'était votre pourpoint. | - Я говорю вам, что убежден в этом, - подтвердил хозяин. - Когда я сказал ему, что вашей милости покровительствует господин де Тревиль и что при вас даже письмо к этому достославному вельможе, он явно забеспокоился, спросил меня, где находится это письмо, и немедленно же сошел в кухню, где, как ему было известно, лежал ваш камзол. |
| -- Alors c'est mon voleur, répondit d'Artagnan ; je m'en plaindrai à M. de Tréville, et M. de Tréville s'en plaindra au roi. " | - Тогда похититель - он! - воскликнул д'Артаньян. - Я пожалуюсь господину де Тревилю, а господин де Тревиль пожалуется королю! |
| Puis il tira majestueusement deux écus de sa poche, les donna à l'hôte, qui l'accompagna, le chapeau à la main, jusqu'à la porte, remonta sur son cheval jaune, qui le conduisit sans autre incident jusqu'à la porte Saint- Antoine à Paris, où son propriétaire le vendit trois écus, ce qui était fort bien payé, attendu que d'Artagnan l'avait fort surmené pendant la dernière étape. Aussi le maquignon auquel d'Artagnan le céda moyennant les neuf livres susdites ne cacha-t-il point au jeune homme qu'il n'en donnait cette somme exorbitante qu'à cause de l'originalité de sa couleur. | Затем, с важностью вытащив из кармана два экю, он протянул их хозяину, который, сняв шапку, проводил его до ворот. Тут он вскочил на своего желто-рыжего коня, который без дальнейших приключений довез его до Сент-Антуанских ворот города Парижа. Там д'Артаньян продал коня за три экю - цена вполне приличная, если учесть, что владелец основательно загнал его к концу путешествия. Поэтому барышник, которому д'Артаньян уступил коня за вышеозначенную сумму, намекнул молодому человеку, что на такую неслыханную цену он согласился, только прельстившись необычайной мастью лошади. |
| D'Artagnan entra donc dans Paris à pied, portant son petit paquet sous son bras, et marcha tant qu'il trouvât à louer une chambre qui convînt à l'exiguité de ses ressources. Cette chambre fut une espèce de mansarde, sise rue des Fossoyeurs, près du Luxembourg. | Итак, д'Артаньян вступил в Париж пешком, неся под мышкой свой узелок, и бродил по улицам до тех пор, пока ему не удалось снять комнату, соответствующую его скудным средствам. Эта комната представляла собой подобие мансарды и находилась на улице Могильщиков, вблизи Люксембурга. |
| Aussitôt le denier à Dieu donné, d'Artagnan prit possession de son logement, passa le reste de la journée à coudre à son pourpoint et à ses chausses des passementeries que sa mère avait détachées d'un pourpoint presque neuf de M. d'Artagnan père, et qu'elle lui avait données en cachette ; puis il alla quai de la Ferraille, faire remettre une lame à son épée ; puis il revint au Louvre s'informer, au premier mousquetaire qu'il rencontra, de la situation de l'hôtel de M. de Tréville, lequel était situé rue du Vieux-Colombier, c'est-à-dire justement dans le voisinage de la chambre arrêtée par d'Artagnan : circonstance qui lui parut d'un heureux augure pour le succès de son voyage. | Внеся задаток, д'Артаньян сразу же перебрался в свою комнату и весь остаток дня занимался работой: обшивал свой камзол и штаны галуном, который мать спорола с почти совершенно нового камзола г-на д'Артаньяна-отца и потихоньку отдала сыну. Затем он сходил на набережную Железного Лома и дал приделать новый клинок к своей шпаге. После этого он дошел до Лувра и у первого встретившегося мушкетера справился, где находится дом г-на де Тревиля. Оказалось, что дом этот расположен на улице Старой Голубятни, то есть совсем близко от места, где поселился д'Артаньян, - обстоятельство, истолкованное им как предзнаменование успеха. |
| Après quoi, content de la façon dont il s'était conduit à Meung, sans remords dans le passé, confiant dans le présent et plein d'espérance dans l'avenir, il se coucha et s'endormit du sommeil du brave. | Довольный своим поведением в Менге, не раскаиваясь в прошлом, веря в настоящее и полный надежд на будущее, он лег и уснул богатырским сном. |
| Ce sommeil, tout provincial encore, le conduisit jusqu'à neuf heures du matin, heure à laquelle il se leva pour se rendre chez ce fameux M. de Tréville, le troisième personnage du royaume d'aprиs l'estimation paternelle | Как добрый провинциал, он проспал до девяти утра и, поднявшись, отправился к достославному г-ну де Тревилю, третьему лицу в королевстве, согласно суждению г-на д'Артаньяна-отца |
| France | Russe |
| M. de Troisvilles, comme s'appelait encore sa famille en Gascogne, ou M. de Tréville, comme il avait fini par s'appeler lui-même à Paris, avait réellement commencé comme d'Artagnan, c'est-à-dire sans un sou vaillant, mais avec ce fonds d'audace, d'esprit et d'entendement qui fait que le plus pauvre gentillâtre gascon reçoit souvent plus en ses espérances de l'héritage paternel que le plus riche gentilhomme périgourdin ou berrichon ne reçoit en réalité. Sa bravoure insolente, son bonheur plus insolent encore dans un temps où les coups pleuvaient comme grêle, l'avaient hissé au sommet de cette échelle difficile qu'on appelle la faveur de cour, et dont il avait escaladé quatre à quatre les échelons. | Господин де Труавиль - имя, которое еще продолжают носить его родичи в Гасконии, или де Тревиль, как он в конце концов стал называть себя в Париже, - путь свой и в самом деле начал так же, как д'Артаньян, то есть без единого су в кармане, но с тем запасом дерзости, остроумия и находчивости, благодаря которому даже самый бедный гасконский дворянчик, питающийся лишь надеждами на отцовское наследство, нередко добивался большего, чем самый богатый перигорский или беррийский дворянин, опиравшийся на реальные блага. Его дерзкая смелость, и еще более дерзкая учтивость в такое время, когда удары шпаги сыпались как град, возвели его на самую вершину лестницы, именуемой придворным успехом, по которой он взлетел, шагая через три ступеньки. |
| Il était l'ami du roi, lequel honorait fort, comme chacun sait, la mémoire de son père Henri IV. Le père de M. de Tréville l'avait si fidèlement servi dans ses guerres contre la Ligue, qu'à défaut d'argent comptant - chose qui toute la vie manqua au Béarnais, lequel paya constamment ses dettes avec la seule chose qu'il n'eût jamais besoin d'emprunter, c'est-à-dire avec de l'esprit -, qu'à défaut d'argent comptant, disons-nous, il l'avait autorisé, après la reddition de Paris, à prendre pour armes un lion d'or passant sur gueules avec cette devise : Fidelis et fortis . C'était beaucoup pour l'honneur, mais c'était médiocre pour le bien-être. Aussi, quand l'illustre compagnon du grand Henri mourut, il laissa pour seul héritage à Monsieur son fils son épée et sa devise. Grâce à ce double don et au nom sans tache qui l'accompagnait, M. de Tréville fut admis dans la maison du jeune prince, où il servit si bien de son épée et fut si fidèle à sa devise, que Louis XIII, une des bonnes lames du royaume, avait l'habitude de dire que, s'il avait un ami qui se battît, il lui donnerait le conseil de prendre pour second, lui d'abord, et Tréville après, et peut-être même avant lui. | Он был другом короля, как всем известно, глубоко чтившего память своего отца, Генриха IV. Отец г-на де Тревиля так преданно служил ему в войнах против Лиги, что за недостатком наличных денег, - а наличных денег всю жизнь не хватало беарнцу, который все долги свои оплачивал остротами, единственным, чего ему не приходилось занимать, - что за недостатком наличных денег, как мы уже говорили, король разрешил ему после взятия Парижа включить в свой герб льва на червленом поле с девизом: "Fidelis et fortis" ["Верный и сильный" (лат.)]. То была большая честь, но малая прибыль. И, умирая, главный соратник великого Генриха оставил в наследство сыну всего только шпагу свою и девиз. Благодаря этому наследству и своему незапятнанному имени г-н де Тревиль был принят ко двору молодого принца, где он так доблестно служил своей шпагой и был так верен неизменному девизу, что Людовик XIII, один из лучших фехтовальщиков королевства, обычно говорил, что, если бы кто-нибудь из его друзей собрался драться на дуэли, он посоветовал бы ему пригласить в секунданты первым его, а вторым - г-на де Тревиля, которому, пожалуй, даже следовало бы отдать предпочтение. |
| Aussi Louis XIII avait-il un attachement réel pour Tréville, attachement royal, attachement égoiste, c'est vrai, mais qui n'en était pas moins un attachement. C'est que, dans ces temps malheureux, on cherchait fort à s'entourer d'hommes de la trempe de Tréville. Beaucoup pouvaient prendre pour devise l'épithète de fort , qui faisait la seconde partie de son exergue ; mais peu de gentilshommes pouvaient réclamer l'épithète de fidèle , qui en formait la première. Tréville était un de ces derniers ; c'était une de ces rares organisations, à l'intelligence obéissante comme celle du dogue, à la valeur aveugle, à l'oeil rapide, à la main prompte, à qui l'oeil n'avait été donné que pour voir si le roi était mécontent de quelqu'un, et la main que pour frapper ce déplaisant quelqu'un, un Besme, un Maurevers, un Poltrot de Méré, un Vitry. Enfin, à Tréville, il n'avait manqué jusque-là que l'occasion ; mais il la guettait, et il se promettait bien de la saisir par ses trois cheveux si jamais elle passait à la portée de sa main. Aussi Louis XIII fit-il de Tréville le capitaine de ses mousquetaires, lesquels étaient à Louis XIII, pour le dévouement ou plutôt pour le fanatisme, ce que ses ordinaires étaient à Henri III et ce que sa garde écossaise était à Louis XI. | Людовик XIII питал настоящую привязанность к де Тревилю - правда, привязанность королевскую, эгоистическую, но все же привязанность. Дело в том, что в эти трудные времена высокопоставленные лица вообще стремились окружить себя людьми такого склада, как де Тревиль. Много нашлось бы таких, которые могли считать своим девизом слово "сильный" - вторую часть надписи в гербе де Тревилей, но мало кто из дворян мог претендовать на эпитет "верный", составлявший первую часть этой надписи. Тревиль это право имел. Он был один из тех редких людей, что умеют повиноваться слепо и без рассуждений, как верные псы, отличаясь сообразительностью и крепкой хваткой. Глаза служили ему для того, чтобы улавливать, не гневается ли на кого-нибудь король, а рука - чтобы разить виновника: какого-нибудь Бема или Моревера, Польтро де Мере или Витри. Тревилю до сих пор недоставало только случая, чтобы проявить себя, но он выжидал его, чтобы ухватить за вихор, лишь только случай подвернется. Недаром Людовик XIII и назначил де Тревиля капитаном своих мушкетеров, игравших для него ту же роль, что ординарная стража для Генриха III и шотландская гвардия для Людовика XI. |
| De son côté, et sous ce rapport, le cardinal n'était pas en reste avec le roi. Quand il avait vu la formidable élite dont Louis XIII s'entourait, ce second ou plutôt ce premier roi de France avait voulu, lui aussi, avoir sa garde. Il eut donc ses mousquetaires comme Louis XIII avait les siens, et l'on voyait ces deux puissances rivales trier pour leur service, dans toutes les provinces de France et même dans tous les Etats étrangers, les hommes célèbres pour les grands coups d'épée. Aussi Richelieu et Louis XIII se disputaient souvent, en faisant leur partie d'échecs, le soir, au sujet du mérite de leurs serviteurs. Chacun vantait la tenue et le courage des siens, et tout en se prononçant tout haut contre les duels et contre les rixes, ils les excitaient tout bas à en venir aux mains, et concevaient un véritable chagrin ou une joie immodérée de la défaite ou de la victoire des leurs. Ainsi, du moins, le disent les Mémoires d'un homme qui fut dans quelques-unes de ces défaites et dans beaucoup de ces victoires. | Кардинал, со своей стороны, в этом отношении не уступал королю. Увидев, какой грозной когортой избранных окружил себя Людовик XIII, этот второй или, правильнее, первый властитель Франции также пожелал иметь свою гвардию. Поэтому он обзавелся собственными мушкетерами, как Людовик XIII обзавелся своими, и можно было наблюдать, как эти два властелина-соперника отбирали для себя во всех французских областях и даже иностранных государствах людей, прославившихся своими ратными подвигами. Случалось нередко, что Ришелье и Людовик XIII по вечерам за партией в шахматы спорили о достоинствах своих воинов. Каждый из них хвалился выправкой и смелостью последних и, на словах осуждая стычки и дуэли, втихомолку подбивал своих телохранителей к дракам. Победа или поражение их мушкетеров доставляли им непомерную радость или подлинное огорчение. Так, по крайней мере, повествует в своих мемуарах человек, бывший участником большого числа этих побед и некоторых поражений. |
| Tréville avait pris le côté faible de son maître, et c'est à cette adresse qu'il devait la longue et constante faveur d'un roi qui n'a pas laissé la réputation d'avoir été très fidèle à ses amitiés. Il faisait parader ses mousquetaires devant le cardinal Armand Duplessis avec un air narquois qui hérissait de colère la moustache grise de Son Eminence. Tréville entendait admirablement bien la guerre de cette époque, où, quand on ne vivait pas aux dépens de l'ennemi, on vivait aux dépens de ses compatriotes : ses soldats formaient une légion de diables à quatre, indisciplinée pour tout autre que pour lui. | Тревиль угадал слабую струнку своего повелителя и этому был обязан неизменным, длительным расположением короля, который не прославился постоянством в дружбе. Вызывающий вид, с которым он проводил парадным маршем своих мушкетеров перед кардиналом Арманом дю Плесси Ришелье, заставлял в гневе щетиниться седые усы его высокопреосвященства. Тревиль до тонкости владел искусством войны того времени, когда приходилось жить либо за счет врага, либо за счет своих соотечественников; солдаты его составляли легион сорвиголов, повиновавшихся только ему одному. |
| Débraillés, avinés, écorchés, les mousquetaires du roi, ou plutôt ceux de M. de Tréville, s'épandaient dans les cabarets, dans les promenades, dans les jeux publics, criant fort et retroussant leurs moustaches, faisant sonner leurs épées, heurtant avec volupté les gardes de M. le cardinal quand ils les rencontraient ; puis dégainant en pleine rue, avec mille plaisanteries ; tués quelquefois, mais sûrs en ce cas d'être pleurés et vengés ; tuant souvent, et sûrs alors de ne pas moisir en prison, M. de Tréville étant là pour les réclamer. Aussi M. de Tréville était-il loué sur tous les tons, chanté sur toutes les gammes par ces hommes qui l'adoraient, et qui, tout gens de sac et de corde qu'ils étaient, tremblaient devant lui comme des écoliers devant leur maître, obéissant au moindre mot, et prêts à se faire tuer pour laver le moindre reproche. | Небрежно одетые, подвыпившие, исцарапанные, мушкетеры короля, или, вернее, мушкетеры г-на де Тревиля шатались по кабакам, по увеселительным местам и гульбищам, орали, покручивая усы, бряцая шпагами и с наслаждением задирая телохранителей кардинала, когда те встречались им на дороге. Затем из ножен с тысячью прибауток выхватывалась шпага. Случалось, их убивали, и они падали, убежденные, что будут оплаканы и отомщены; чаще же случалось, что убивали они, уверенные, что им не дадут сгнить в тюрьме: г-н де Тревиль, разумеется, вызволит их. Эти люди на все голоса расхваливали г-на де Тревиля, которого обожали, и, хоть все они были отчаянные головы, трепетали перед ним, как школьники перед учителем, повиновались ему по первому слову и готовы были умереть, чтобы смыть с себя малейший его упрек. |
| M. de Tréville avait usé de ce levier puissant, pour le roi d'abord et les amis du roi, - puis pour lui-même et pour ses amis. Au reste, dans aucun des Mémoires de ce temps, qui a laissé tant de mémoires, on ne voit que ce digne gentilhomme ait été accusé, même par ses ennemis - et il en avait autant parmi les gens de plume que chez les gens d'épée - , nulle part on ne voit, disons-nous, que ce digne gentilhomme ait été accusé de se faire payer la coopération de ses séides. Avec un rare génie d'intrigue, qui le rendait l'égal des plus forts intrigants, il était resté honnête homme. Bien plus, en dépit des grandes estocades qui déhanchent et des exercices pénibles qui fatiguent, il était devenu un des plus galants coureurs de ruelles, un des plus fins damerets, un des plus alambiqués diseurs de phébus de son époque ; on parlait des bonnes fortunes de Tréville comme on avait parlé vingt ans auparavant de celles de Bassompierre - et ce n'était pas peu dire. Le capitaine des mousquetaires était donc admiré, craint et aimé, ce qui constitue l'apogée des fortunes humaines. | Господин де Тревиль пользовался вначале этим мощным рычагом на пользу королю и его приверженцам, позже - на пользу себе и своим друзьям. Впрочем, ни из каких мемуаров того времени не явствует, чтобы даже враги, - а их было у него немало как среди владевших пером, так и среди владевших шпагой, - чтобы даже враги обвиняли этого достойного человека в том, будто он брал какую-либо мзду за помощь, оказываемую его верными солдатами. Владея способностью вести интригу не хуже искуснейших интриганов, он оставался честным человеком. Более того: несмотря на изнурительные походы, на все тяготы военной жизни, он был отчаянным искателем веселых приключений, изощреннейшим дамским угодником, умевшим при случае щегольнуть изысканным мадригалом. О его победах над женщинами ходило столько же сплетен, сколько двадцатью годами раньше о сердечных делах Бассомпьера, - а это кое-что значило. Капитан мушкетеров вызывал восхищение, страх и любовь, другими словами - достиг вершин счастья и удачи. |
| Louis XIV absorba tous les petits astres de sa cour dans son vaste rayonnement ; mais son père, soleil pluribus impar , laissa sa splendeur personnelle à chacun de ses favoris, sa valeur individuelle à chacun de ses courtisans. Outre le lever du roi et celui du cardinal, on comptait alors à Paris plus de deux cents petits levers, un peu recherchés. Parmi les deux cents petits levers, celui de Tréville était un des plus courus. | Людовик XIV поглотил все мелкие созвездия своего двора, затмив их своим ослепительным сиянием, тогда как отец его - солнце, pluribus impar (1), - предоставлял каждому из своих любимцев, каждому из приближенных сиять собственным блеском. Кроме утреннего приема у короля и у кардинала, в Париже происходило больше двухсот таких "утренних приемов", пользовавшихся особым вниманием. Среди них утренний прием у де Тревиля собирал наибольшее число посетителей. |
| La cour de son hôtel, situé rue du Vieux-Colombier, ressemblait à un camp, et cela dès six heures du matin en été et dès huit heures en hiver. Cinquante à soixante mousquetaires, qui semblaient s'y relayer pour présenter un nombre toujours imposant, s'y promenaient sans cesse, armés en guerre et prêts à tout. Le long d'un de ses grands escaliers sur l'emplacement desquels notre civilisation bâtirait une maison tout entière, montaient et descendaient les solliciteurs de Paris qui couraient après une faveur quelconque, les gentilshommes de province avides d'être enrôlés, et les laquais chamarrés de toutes couleurs, qui venaient apporter à M. de Tréville les messages de leurs maîtres. Dans l'antichambre, sur de longues banquettes circulaires, reposaient les élus, c'est-à-dire ceux qui étaient convoqués. Un bourdonnement durait là depuis le matin jusqu'au soir, tandis que M. de Tréville, dans son cabinet contigu à cette antichambre, recevait les visites, écoutait les plaintes, donnait ses ordres et, comme le roi à son balcon du Louvre, n'avait qu'à se mettre à sa fenêtre pour passer la revue des hommes et des armes. | Двор его особняка, расположенного на улице Старой Голубятни, походил на лагерь уже с шести часов утра летом и с восьми часов зимой. Человек пятьдесят или шестьдесят мушкетеров, видимо, сменявшихся время от времени, с тем чтобы число их всегда оставалось внушительным, постоянно расхаживали по двору, вооруженные до зубов и готовые на все. По лестнице, такой широкой, что современный строитель на занимаемом ею месте выстроил бы целый дом, сновали вверх и вниз просители, искавшие каких-нибудь милостей, приезжие из провинции дворяне, жаждущие зачисления в мушкетеры, и лакеи в разноцветных, шитых золотом ливреях, явившиеся сюда с посланиями от своих господ. В приемной на длинных, расположенных вдоль стен скамьях сидели избранные, то есть те, кто был приглашен хозяином. С утра и до вечера в приемной стоял несмолкаемый гул, в то время как де Тревиль в кабинете, прилегавшем к этой комнате, принимал гостей, выслушивал жалобы, отдавал приказания и, как король со своего балкона в Лувре, мог, подойдя к окну, произвести смотр своим людям и вооружению. |
| Le jour où d'Artagnan se présenta, l'assemblée était imposante, surtout pour un provincial arrivant de sa province : il est vrai que ce provincial était Gascon, et que surtout à cette époque les compatriotes de d'Artagnan avaient la réputation de ne point facilement se laisser intimider. En effet, une fois qu'on avait franchi la porte massive, chevillée de longs clous à tête quadrangulaire, on tombait au milieu d'une troupe de gens d'épée qui se croisaient dans la cour, s'interpellant, se querellant et jouant entre eux. Pour se frayer un passage au milieu de toutes ces vagues tourbillonnantes, il eût fallu être officier, grand seigneur ou jolie femme. | В тот день, когда д'Артаньян явился сюда впервые, круг собравшихся казался необычайно внушительным, особенно в глазах провинциала. Провинциал, правда, был гасконец, а его земляки в те времена пользовались славой людей, которых трудно чем-либо смутить. Пройдя через массивные ворота, обитые длинными гвоздями с квадратными шляпками, посетитель оказывался среди толпы вооруженных людей. Люди эти расхаживали по двору, перекликались, затевали то ссору, то игру. Чтобы пробить себе путь сквозь эти бушующие людские волны, нужно было быть офицером, вельможей или хорошенькой женщиной. |
| Ce fut donc au milieu de cette cohue et de ce désordre que notre jeune homme s'avança, le coeur palpitant, rangeant sa longue rapière le long de ses jambes maigres, et tenant une main au rebord de son feutre avec ce demi-sourire du provincial embarrassé qui veut faire bonne contenance. Avait-il dépassé un groupe, alors il respirait plus librement, mais il comprenait qu'on se retournait pour le regarder, et pour la première fois de sa vie, d'Artagnan, qui jusqu'à ce jour avait une assez bonne opinion de lui-même, se trouva ridicule. | Наш юноша с бьющимся сердцем прокладывал себе дорогу сквозь эту толкотню и давку, прижимая к худым ногам непомерно длинную шпагу, не отнимая руки от края широкополой шляпы, с жалкой улыбкой провинциала, старающегося скрыть свое смущение. Миновав ту или иную группу посетителей, он вздыхал с некоторым облегчением, но ясно ощущал, что присутствующие оглядываются ему вслед, и впервые в жизни д'Артаньян, у которого до сих пор всегда было довольно хорошее мнение о своей особе, чувствовал себя неловким и смешным. |
| Arrivé à l'escalier, ce fut pis encore : il y avait sur les premières marches quatre mousquetaires qui se divertissaient à l'exercice suivant, tandis que dix ou douze de leurs camarades attendaient sur le palier que leur tour vînt de prendre place à la partie. | У самой лестницы положение стало еще затруднительнее. На нижних ступеньках четверо мушкетеров забавлялись веселой игрой, в то время как столпившиеся на площадке десять или двенадцать их приятелей ожидали своей очереди, чтобы принять участие в забаве. |
| Un d'eux, placé sur le degré supérieur, l'épée nue à la main, empêchait ou du moins s'efforçait d'empêcher les trois autres de monter. | Один из четверых, стоя ступенькой выше прочих и обнажив шпагу, препятствовал или старался препятствовать остальным троим подняться по лестнице. Эти трое нападали на него, ловко орудуя шпагой. |
| Ces trois autres s'escrimaient contre lui de leurs épées fort agiles. D'Artagnan prit d'abord ces fers pour des fleurets d'escrime, il les crut boutonnés : mais il reconnut bientôt à certaines égratignures que chaque arme, au contraire, était affilée et aiguisée à souhait, et à chacune de ces égratignures, non seulement les spectateurs, mais encore les acteurs riaient comme des fous. | Д'Артаньян сначала принял эти шпаги за фехтовальные рапиры, полагая, что острие защищено. Но вскоре, по некоторым царапинам на лицах участников игры, понял, что клинки были самым тщательным образом отточены и заострены. При каждой новой царапине не только зрители, но и сами пострадавшие разражались бурным хохотом. |
| Celui qui occupait le degré en ce moment tenait merveilleusement ses adversaires en respect. On faisait cercle autour d'eux : la condition portait qu'à chaque coup le touché quitterait la partie, en perdant son tour d'audience au profit du toucheur. En cinq minutes trois furent effleurés, l'un au poignet, l'autre au menton, l'autre à l'oreille, par le défenseur du degré, qui lui-même ne fut pas atteint : adresse qui lui valut, selon les conventions arrêtées, trois tours de faveur. | Мушкетер, занимавший в эту минуту верхнюю ступеньку, блестяще отбивался от своих противников. Вокруг них собралась толпа. Условия игры заключались в том, что при первой же царапине раненый выбывал из игры и его очередь на аудиенцию переходила к победителю. За какие-нибудь пять минут трое оказались задетыми: у одного была поцарапана рука, у другого - подбородок, у третьего - ухо, причем защищавший ступеньку не был задет ни разу. Такая ловкость, согласно условиям, вознаграждалась продвижением на три очереди. |
| Si difficile non pas qu'il fût, mais qu'il voulût être à étonner, ce passe- temps étonna notre jeune voyageur ; il avait vu dans sa province, cette terre où s'échauffent cependant si promptement les têtes, un peu plus de préliminaires aux duels, et la gasconnade de ces quatre joueurs lui parut la plus forte de toutes celles qu'il avait ouies jusqu'alors, même en Gascogne. Il se crut transporté dans ce fameux pays des géants où Gulliver alla depuis et eut si grand-peur ; et cependant il n'était pas au bout : restaient le palier et l'antichambre. | Как ни трудно было удивить нашего молодого путешественника или, вернее, заставить его показать, что он удивлен, все же эта игра поразила его. На его родине, в том краю, где кровь обычно так легко ударяет в голову, для вызова на дуэль все же требовался хоть какой-нибудь повод. Гасконада четверых игроков показалась ему самой необычайной из всех, о которых ему когда-либо приходилось слышать даже в самой Гаскони. Ему почудилось, что он перенесся в пресловутую страну великанов, куда впоследствии попал Гулливер и где натерпелся такого страха. А между тем до цели было еще далеко: оставались верхняя площадка и приемная. |
| Sur le palier on ne se battait plus, on racontait des histoires de femmes, et dans l'antichambre des histoires de cour. Sur le palier, d'Artagnan rougit ; dans l'antichambre, il frissonna. Son imagination éveillée et vagabonde, qui en Gascogne le rendait redoutable aux jeunes femmes de chambre et même quelquefois aux jeunes maîtresses, n'avait jamais rêvé, même dans ces moments de délire, la moitié de ces merveilles amoureuses et le quart de ces prouesses galantes, rehaussées des noms les plus connus et des détails les moins voilés. Mais si son amour pour les bonnes moeurs fut choqué sur le palier, son respect pour le cardinal fut scandalisé dans l'antichambre. Là, à son grand étonnement, d'Artagnan entendait critiquer tout haut la politique qui faisait trembler l'Europe, et la vie privée du cardinal, que tant de hauts et puissants seigneurs avaient été punis d'avoir tenté d'approfondir : ce grand homme, révéré par M. d'Artagnan père, servait de risée aux mousquetaires de M. de Tréville, qui raillaient ses jambes cagneuses et son dos voûté ; quelques-uns chantaient des noëls sur Mme d'Aiguillon, sa maîtresse, et Mme de Combalet, sa nièce, tandis que les autres liaient des parties contre les pages et les gardes du cardinal-duc, toutes choses qui paraissaient à d'Artagnan de monstrueuses impossibilités. | На площадке уже не дрались - там сплетничали о женщинах, а в приемной - о дворе короля. На площадке д'Артаньян покраснел, в приемной затрепетал. Его живое и смелое воображение, делавшее его в Гаскони опасным для молоденьких горничных, а подчас и для их молодых хозяек, никогда, даже в горячечном бреду, не могло бы нарисовать ему и половины любовных прелестей и даже четверти любовных подвигов, служивших здесь темой разговора и приобретавших особую остроту от тех громких имен и сокровеннейших подробностей, которые при этом перечислялись. Но если на площадке был нанесен удар его добронравию, то в приемной поколебалось его уважение к кардиналу. Здесь д'Артаньян, к своему великому удивлению, услышал, как критикуют политику, заставлявшую трепетать всю Европу; нападкам подвергалась здесь и личная жизнь кардинала, хотя за малейшую попытку проникнуть в нее, как знал д'Артаньян, пострадало столько могущественных и знатных вельмож. Этот великий человек, которого так глубоко чтил г-н д'Артаньян-отец, служил здесь посмешищем для мушкетеров г-на де Тревиля. Одни потешались над его кривыми ногами и сутулой спиной: кое-кто распевал песенки о его возлюбленной, г-же д'Эгильон, и о его племяннице, г-же де Комбалэ, а другие тут же сговаривались подшутить над пажами и телохранителями кардинала, - все это представлялось д'Артаньяну немыслимым и диким. |
| Cependant, quand le nom du roi intervenait parfois tout à coup à l'improviste au milieu de tous ces quolibets cardinalesques, une espèce de bâillon calfeutrait pour un moment toutes ces bouches moqueuses ; on regardait avec hésitation autour de soi, et l'on semblait craindre l'indiscrétion de la cloison du cabinet de M. de Tréville ; mais bientôt une allusion ramenait la conversation sur Son Eminence, et alors les éclats reprenaient de plus belle, et la lumière n'était ménagée sur aucune de ses actions. | Но, если в эти едкие эпиграммы по адресу кардинала случайно вплеталось имя короля, казалось, чья-то невидимая рука на мгновение прикрывала эти насмешливые уста. Разговаривавшие в смущении оглядывались, словно опасаясь, что голоса их проникнут сквозь стену в кабинет г-на де Тревиля. Но почти тотчас же брошенный вскользь намек переводил снова разговор на его высокопреосвященство, голоса снова звучали громко, и ни один из поступков великого кардинала не оставался в тени. |
| " Certes, voilà des gens qui vont être embastillés et pendus, pensa d'Artagnan avec terreur, et moi sans aucun doute avec eux, car du moment où je les ai écoutés et entendus, je serai tenu pour leur complice. Que dirait Monsieur mon père, qui m'a si fort recommandé le respect du cardinal, s'il me savait dans la société de pareils paiens ? " | "Всех этих людей, - с ужасом подумал д'Артаньян, - неминуемо засадят в Бастилию и повесят. А меня заодно с ними: меня сочтут их соучастником, раз я слушал и слышал их речи. Что сказал бы мой отец, так настойчиво внушавший мне уважение к кардиналу, если б знал, что я нахожусь в обществе подобных вольнодумцев!" |
| Aussi, comme on s'en doute sans que je le dise, d'Artagnan n'osait se livrer à la conversation ; seulement il regardait de tous ses yeux, écoutant de toutes ses oreilles, tendant avidement ses cinq sens pour ne rien perdre, et malgré sa confiance dans les recommandations paternelles, il se sentait porté par ses goûts et entraîné par ses instincts à louer plutôt qu'à blâmer les choses inouies qui se passaient là. | Д'Артаньян поэтому, как легко догадаться, не решался принять участие в разговоре, но глядел во все глаза и жадно слушал, напрягая все свои пять чувств, лишь бы ничего не упустить. Несмотря на все уважение к отцовским советам, он, следуя своим влечениям и вкусам, был склонен скорее одобрять, чем порицать, происходившее вокруг него. |
| Cependant, comme il était absolument étranger à la foule des courtisans de M. de Tréville, et que c'était la première fois qu'on l'apercevait en ce lieu, on vint lui demander ce qu'il désirait. A cette demande, d'Artagnan se nomma fort humblement, s'appuya du titre de compatriote, et pria le valet de chambre qui était venu lui faire cette question de demander pour lui à M. de Tréville un moment d'audience, demande que celui-ci promit d'un ton protecteur de transmettre en temps et lieu. | Принимая, однако, во внимание, что он был совершенно чужой среди этой толпы приверженцев г-на де Тревиля и его впервые видели здесь, к нему подошли узнать о цели его прихода. Д'Артаньян скромно назвал свое имя и, ссылаясь на то, что он земляк г-на де Тревиля, поручил слуге, подошедшему к нему с вопросом, исходатайствовать для него у г-на де Тревиля несколько минут аудиенции. Слуга покровительственным тоном обещал передать его просьбу в свое время. |
| D'Artagnan, un peu revenu de sa surprise première, eut donc le loisir d'étudier un peu les costumes et les physionomies. | Несколько оправившись от первоначального смущения, д'Артаньян мог теперь на досуге приглядеться к одежде и лицам окружающих. |
| Au centre du groupe le plus animé était un mousquetaire de grande taille, d'une figure hautaine et d'une bizarrerie de costume qui attirait sur lui l'attention générale. Il ne portait pas, pour le moment, la casaque d'uniforme, qui, au reste, n'était pas absolument obligatoire dans cette époque de liberté moindre mais d'indépendance plus grande, mais un justaucorps bleu de ciel, tant soit peu fané et râpé, et sur cet habit un baudrier magnifique, en broderies d'or, et qui reluisait comme les écailles dont l'eau se couvre au grand soleil. Un manteau long de velours cramoisi tombait avec grâce sur ses épaules, découvrant par- devant seulement le splendide baudrier, auquel pendait une gigantesque rapière. | Центром одной из самых оживленных групп был рослый мушкетер с высокомерным лицом и в необычном костюме, привлекавшем к нему общее внимание. На нем был не форменный мундир, ношение которого, впрочем, не считалось обязательным в те времена - времена меньшей свободы, но большей независимости, - а светло-голубой, порядочно выцветший и потертый камзол, поверх которого красовалась роскошная перевязь, шитая золотом и сверкавшая, словно солнечные блики на воде в ясный полдень. Длинный плащ алого бархата изящно спадал с его плеч, только спереди позволяя увидеть ослепительную перевязь, на которой висела огромных размеров шпага. |
| Ce mousquetaire venait de descendre de garde à l'instant même, se plaignait d'être enrhumé et toussait de temps en temps avec affectation. Aussi avait-il pris le manteau, à ce qu'il disait autour de lui, et tandis qu'il parlait du haut de sa tête, en frisant dédaigneusement sa moustache, on admirait avec enthousiasme le baudrier brodé, et d'Artagnan plus que tout autre. | Этот мушкетер только что сменился с караула, жаловался на простуду и нарочно покашливал. Вот поэтому-то ему и пришлось накинуть плащ, как он пояснял, пренебрежительно роняя слова и покручивая ус, тогда как окружающие, и больше всех д'Артаньян, шумно восхищались шитой золотом перевязью. |
| " Que voulez-vous, disait le mousquetaire, la mode en vient ; c'est une folie, je le sais bien, mais c'est la mode. D'ailleurs, il faut bien employer à quelque chose l'argent de sa légitime. | - Ничего не поделаешь, - говорил мушкетер, - это входит в моду. Это расточительство, я и сам знаю, но модно. Впрочем, надо ведь куда-нибудь девать родительские денежки. |
| -- Ah ! Porthos ! s'écria un des assistants, n'essaie pas de nous faire croire que ce baudrier te vient de la générosité paternelle : il t'aura été donné par la dame voilée avec laquelle je t'ai rencontré l'autre dimanche vers la porte Saint-Honoré. | - Ах, Портос, - воскликнул один из присутствующих, - не старайся нас уверить, что этой перевязью ты обязан отцовским щедротам! Не преподнесла ли ее тебе дама под вуалью, с которой я встретил тебя в воскресенье около ворот Сент-Оноре? |
| -- Non, sur mon honneur et foi de gentilhomme, je l'ai acheté moi- même, et de mes propres deniers, répondit celui qu'on venait de désigner sous le nom de Porthos. | - Нет, клянусь честью и даю слово дворянина, что я купил ее на собственные деньги, - ответил тот, кого называли Портосом. |
| -- Oui, comme j'ai acheté, moi, dit un autre mousquetaire, cette bourse neuve, avec ce que ma maîtresse avait mis dans la vieille. | - Да, - заметил один из мушкетеров, - купил точно так, как я - вот этот новый кошелек: на те самые деньги, которые моя возлюбленная положила мне в старый. |
| -- Vrai, dit Porthos, et la preuve c'est que je l'ai payé douze pistoles. " | - Нет, право же, - возразил Портос, - и я могу засвидетельствовать, что заплатил за нее двенадцать пистолей. |
| L'admiration redoubla, quoique le doute continuât d'exister. | Восторженные возгласы усилились, но сомнение оставалось. |
| " N'est-ce pas, Aramis ? " dit Porthos se tournant vers un autre mousquetaire. | - Разве не правда, Арамис? - спросил Портос, обращаясь к другому мушкетеру. |
| Cet autre mousquetaire formait un contraste parfait avec celui qui l'interrogeait et qui venait de le désigner sous le nom d'Aramis : c'était un jeune homme de vingt-deux à vingt-trois ans à peine, à la figure naive et doucereuse, à l'oeil noir et doux et aux joues roses et veloutées comme une pêche en automne ; sa moustache fine dessinait sur sa lèvre supérieure une ligne d'une rectitude parfaite ; ses mains semblaient craindre de s'abaisser, de peur que leurs veines ne se gonflassent, et de temps en temps il se pinçait le bout des oreilles pour les maintenir d'un incarnat tendre et transparent. D'habitude il parlait peu et lentement, saluait beaucoup, riait sans bruit en montrant ses dents, qu'il avait belles et dont, comme du reste de sa personne, il semblait prendre le plus grand soin. Il répondit par un signe de tête affirmatif à l'interpellation de son ami. | Этот мушкетер был прямой противоположностью тому, который к нему обратился, назвав его Арамисом. Это был молодой человек лет двадцати двух или двадцати трех, с простодушным и несколько слащавым выражением лица, с черными глазами и румянцем на щеках, покрытых, словно персик осенью, бархатистым пушком. Тонкие усы безупречно правильной линией оттеняли верхнюю губу. Казалось, он избегал опустить руки из страха, что жилы на них могут вздуться. Время от времени он пощипывал мочки ушей, чтобы сохранить их нежную окраску и прозрачность. Говорил он мало и медленно, часто кланялся, смеялся бесшумно, обнажая красивые зубы, за которыми, как и за всей своей внешностью, по-видимому, тщательно ухаживал. На вопрос своего друга он ответил утвердительным кивком. |
| Cette affirmation parut avoir fixé tous les doutes à l'endroit du baudrier ; on continua donc de l'admirer, mais on n'en parla plus ; et par un de ces revirements rapides de la pensée, la conversation passa tout à coup à un autre sujet. | Это подтверждение устранило, по-видимому, все сомнения насчет чудесной перевязи. Ею продолжали любоваться, но говорить о ней перестали, и разговор, постепенно подчиняясь неожиданным ассоциациям, перешел на другую тему. |
| " Que pensez-vous de ce que raconte l'écuyer de Chalais ? " demanda un autre mousquetaire sans interpeller directement personne, mais s'adressant au contraire à tout le monde. | - Какого вы мнения о том, что рассказывает конюший господина де Шале? - спросил другой мушкетер, не обращаясь ни к кому в отдельности, а ко всем присутствующим одновременно. |
| " Et que raconte-t-il ? demanda Porthos d'un ton suffisant. | - Что же он рассказывает? - с важностью спросил Портос. |
| -- Il raconte qu'il a trouvé à Bruxelles Rochefort, l'âme damnée du cardinal, déguisé en capucin ; ce Rochefort maudit, grâce à ce déguisement, avait joué M. de Laigues comme un niais qu'il est. | - Он рассказывает, что в Брюсселе встретился с Рошфором, этим преданнейшим слугой кардинала. Рошфор был в одеянии капуцина, и, пользуясь таким маскарадом, этот проклятый Рошфор провел господина де Лэга, как последнего болвана. |
| -- Comme un vrai niais, dit Porthos ; mais la chose est-elle sûre ? | - Как последнего болвана, - повторил Портос. - Но правда ли это? |
| -- Je la tiens d'Aramis, répondit le mousquetaire. | - Я слышал об этом от Арамиса, - заявил мушкетер. |
| -- Vraiment ? | - В самом деле? |
| -- Eh ! vous le savez bien, Porthos, dit Aramis ; je vous l'ai racontée, à vous-même hier, n'en parlons donc plus. | - Ведь вам это прекрасно известно, Портос, - произнес Арамис. - Я рассказывал вам об этом вчера. Не стоит к этому возвращаться. |
| -- N'en parlons plus, voilà votre opinion à vous, reprit Porthos. N'en parlons plus ! peste ! comme vous concluez vite. Comment ! le cardinal fait espionner un gentilhomme, fait voler sa correspondance par un traître, un brigand, un pendard ; fait, avec l'aide de cet espion et grâce à cette correspondance, couper le cou à Chalais, sous le stupide prétexte qu'il a voulu tuer le roi et marier Monsieur avec la reine ! Personne ne savait un mot de cette énigme, vous nous l'apprenez hier, à la grande satisfaction de tous, et quand nous sommes encore tout ébahis de cette nouvelle, vous venez nous dire aujourd'hui : N'en parlons plus ! | - "Не стоит возвращаться"! - воскликнул Портос. - Вы так полагаете? "Не стоит возвращаться"! Черт возьми, как вы быстро решаете!.. Как!.. Кардинал выслеживает дворянина, он с помощью предателя, разбойника, висельника похищает у него письма и, пользуясь все тем же шпионом, на основании этих писем добивается казни Шале под нелепым предлогом, будто бы Шале собирался убить короля и женить герцога Орлеанского на королеве! Никто не мог найти ключа к этой загадке. Вы, к общему удовлетворению, сообщаете нам вчера разгадку тайны и, когда мы еще не успели даже опомниться, объявляете нам сегодня: "Не стоит к этому возвращаться"! |
| -- Parlons-en donc, voyons, puisque vous le désirez, reprit Aramis avec patience. | - Ну что ж, вернемся к этому, раз вы так желаете, - терпеливо согласился Арамис. |
| -- Ce Rochefort, s'écria Porthos, si j'étais l'écuyer du pauvre Chalais, passerait avec moi un vilain moment. | - Будь я конюшим господина де Шале, - воскликнул Портос, - я бы проучил этого Рошфора! |
| -- Et vous, vous passeriez un triste quart d'heure avec le duc Rouge, reprit Aramis. | - А вас проучил бы Красный Герцог, - спокойно заметил Арамис. |
| -- Ah ! le duc Rouge ! bravo, bravo, le duc Rouge ! répondit Porthos en battant des mains et en approuvant de la tête. Le " duc Rouge " est charmant. Je répandrai le mot, mon cher, soyez tranquille. A-t-il de l'esprit, cet Aramis ! Quel malheur que vous n'ayez pas pu suivre votre vocation, mon cher ! quel délicieux abbé vous eussiez fait ! | - Красный Герцог... Браво, браво! Красный Герцог!.. - закричал Портос, хлопая в ладоши и одобрительно кивая. - Красный Герцог - это великолепно. Я постараюсь распространить эту остроту, будьте спокойны. Вот так остряк этот Арамис!.. Как жаль, что вы не имели возможности последовать своему призванию, дорогой мой! Какой очаровательный аббат получился бы из вас! |
| -- Oh ! ce n'est qu'un retard momentané, reprit Aramis ; un jour, je le serai. Vous savez bien, Porthos, que je continue d'étudier la théologie pour cela. | - О, это только временная отсрочка, - заметил Арамис. - Когда-нибудь я все же буду аббатом. Вы ведь знаете, Портос, что я в предвидении этого продолжаю изучать богословие. |
| -- Il le fera comme il le dit, reprit Porthos, il le fera tôt ou tard. | - Он добьется своего, - сказал Портос. - Рано или поздно, но добьется. |
| -- Tôt, dit Aramis. | - Скорее рано, - ответил Арамис. |
| -- Il n'attend qu'une chose pour le décider tout à fait et pour reprendre sa soutane, qui est pendue derrière son uniforme, reprit un mousquetaire. | - Он ждет только одного, чтобы снова облачиться в сутану, которая висит у него в шкафу, позади одежды мушкетера! - воскликнул один из мушкетеров. |
| -- Et quelle chose attend-il ? demanda un autre. | - Чего же он ждет? - спросил другой. |
| -- Il attend que la reine ait donné un héritier à la couronne de France. | - Он ждет, чтобы королева подарила стране наследника. |
| -- Ne plaisantons pas là-dessus, Messieurs, dit Porthos ; grâce à Dieu, la reine est encore d'âge à le donner. | - Незачем, господа, шутить по этому поводу, - заметил Портос. - Королева, слава Богу, еще в таком возрасте, что это возможно. |
| -- On dit que M. de Buckingham est en France, reprit Aramis avec un rire narquois qui donnait à cette phrase, si simple en apparence, une signification passablement scandaleuse. | - Говорят, что лорд Бекингэм во Франции!.. - воскликнул Арамис с лукавым смешком, который придавал этим как будто невинным словам некий двусмысленный оттенок. |
| -- Aramis, mon ami, pour cette fois vous avez tort, interrompit Porthos, et votre manie d'esprit vous entraîne toujours au-delà des bornes ; si M. de Tréville vous entendait, vous seriez mal venu de parler ainsi. | - Арамис, друг мой, на этот раз вы не правы, - перебил его Портос, - и любовь к остротам заставляет вас перешагнуть известную границу. Если б господин де Тревиль услышал, вам бы не поздоровилось за такие слова. |
| -- Allez-vous me faire la leçon, Porthos ? s'écria Aramis, dans l'oeil doux duquel on vit passer comme un éclair. | - Не собираетесь ли вы учить меня, Портос? - спросил Арамис, в кротком взгляде которого неожиданно сверкнула молния. |
| -- Mon cher, soyez mousquetaire ou abbé. Soyez l'un ou l'autre, mais pas l'un et l'autre, reprit Porthos. Tenez, Athos vous l'a dit encore l'autre jour : vous mangez à tous les râteliers. Ah ! ne nous fâchons pas, je vous prie, ce serait inutile, vous savez bien ce qui est convenu entre vous, Athos et moi. Vous allez chez Mme d'Aiguillon, et vous lui faites la cour ; vous allez chez Mme de Bois-Tracy, la cousine de Mme de Chevreuse, et vous passez pour être fort en avant dans les bonnes grâces de la dame. Oh ! mon Dieu, n'avouez pas votre bonheur, on ne vous demande pas votre secret, on connaît votre discrétion. Mais puisque vous possédez cette vertu, que diable ! Faites-en usage à l'endroit de Sa Majesté. S'occupe qui voudra, et comme on voudra du roi et du cardinal ; mais la reine est sacrée, et si l'on en parle, que ce soit en bien. | - Друг мой, - ответил Портос, - будьте мушкетером или аббатом, но не тем и другим одновременно. Вспомните, Атос на днях сказал вам: вы едите из всех кормушек... Нет-нет, прошу вас, не будем ссориться. Это ни к чему. Вам хорошо известно условие, заключенное между вами, Атосом и мною. Вы ведь бываете у госпожи д'Эгильон и ухаживаете за ней; вы бываете у госпожи де Буа-Траси, кузины госпожи де Шеврез, и, как говорят, состоите у этой дамы в большой милости. О господа, вам незачем признаваться в своих успехах, никто не требует от вас исповеди - кому не ведома ваша скромность! Но раз уж вы, черт возьми, обладаете даром молчания, не забывайте о том, когда речь идет о ее величестве. Пусть болтают что угодно и кто угодно о короле и кардинале, но королева священна, и если уж о ней говорят, то пусть говорят одно хорошее. |
| -- Porthos, vous êtes prétentieux comme Narcisse, je vous en préviens, répondit Aramis ; vous savez que je hais la morale, excepté quand elle est faite par Athos. Quant à vous, mon cher, vous avez un trop magnifique baudrier pour être bien fort là-dessus. Je serai abbé s'il me convient ; en attendant, je suis mousquetaire : en cette qualité, je dis ce qu'il me plaît, et en ce moment il me plaît de vous dire que vous m'impatientez. | - Портос, вы самонадеянны, как Нарцисс, заметьте это, - произнес Арамис. - Вам ведь известно, что я не терплю поучений и готов выслушивать их только от Атоса. Что же касается вас, милейший, то ваша чрезмерно роскошная перевязь не внушает особого доверия к вашим благородным чувствам. Я стану аббатом, если сочту нужным. Пока что я мушкетер и, как таковой, говорю все, что мне вздумается. Сейчас мне вздумалось сказать вам, что вы мне надоели. |
| -- Aramis ! | - Арамис! |
| -- Porthos ! | - Портос! |
| -- Eh ! Messieurs ! Messieurs ! s'écria-t-on autour d'eux. | - Господа!.. Господа!.. - послышалось со всех сторон. |
| -- M. de Tréville attend M. d'Artagnan " , interrompit le laquais en ouvrant la porte du cabinet. | - Господин де Тревиль ждет господина д'Артаньяна! - перебил их лакей, распахнув дверь кабинета. |
| A cette annonce, pendant laquelle la porte demeurait ouverte, chacun se tut, et au milieu du silence général le jeune Gascon traversa l'antichambre dans une partie de sa longueur et entra chez le capitaine des mousquetaires, se félicitant de tout son coeur d'échapper aussi à point à la fin de cette bizarre querelle | Дверь кабинета, пока произносились эти слова, оставалась открытой, и все сразу умолкли. И среди этой тишины молодой гасконец пересек приемную и вошел к капитану мушкетеров, от души радуясь, что так своевременно избежал участия в развязке этой странной ссоры |
| France | Russe |
| M. de Tréville était pour le moment de fort méchante humeur ; néanmoins il salua poliment le jeune homme, qui s'inclina jusqu'à terre, et il sourit en recevant son compliment, dont l'accent béarnais lui rappela à la fois sa jeunesse et son pays, double souvenir qui fait sourire l'homme à tous les âges. Mais, se rapprochant presque aussitôt de l'antichambre et faisant à d'Artagnan un signe de la main, comme pour lui demander la permission d'en finir avec les autres avant de commencer avec lui, il appela trois fois, en grossissant la voix à chaque fois, de sorte qu'il parcourut tous les tons intervallaires entre l'accent impératif et l'accent irrité : | Господин де Тревиль был в самом дурном расположении духа. Тем не менее он учтиво принял молодого человека, поклонившегося ему чуть ли не до земли, и с улыбкой выслушал его приветствия. Беарнский акцент юноши напомнил ему молодость и родные края - воспоминания, способные в любом возрасте порадовать человека. Но тут же, подойдя к дверям приемной и подняв руку как бы в знак того, что он просит разрешения у д'Артаньяна сначала покончить с остальными, а затем уже приступить к беседе с ним, он трижды крикнул, с каждым разом повышая голос так, что в нем прозвучала вся гамма интонаций - от повелительной до гневной: |
| " Athos ! Porthos ! Aramis ! " | - Атос! Портос! Арамис! |
| Les deux mousquetaires avec lesquels nous avons déjà fait connaissance, et qui répondaient aux deux derniers de ces trois noms, quittèrent aussitôt les groupes dont ils faisaient partie et s'avancèrent vers le cabinet, dont la porte se referma derrière eux dès qu'ils en eurent franchi le seuil. Leur contenance, bien qu'elle ne fût pas tout à fait tranquille, excita cependant, par son laisser-aller à la fois plein de dignité et de soumission, l'admiration de d'Artagnan, qui voyait dans ces hommes des demi-dieux, et dans leur chef un Jupiter olympien armé de tous ses foudres. | Оба мушкетера, с которыми мы уже успели познакомиться и которым принадлежали два последних имени, сразу же отделились от товарищей и вошли в кабинет, дверь которого захлопнулась за ними, как только они перешагнули порог. Их манера держаться, хотя они и не были вполне спокойны, своей непринужденностью, исполненной одновременно и достоинства и покорности, вызвала восхищение д'Артаньяна, видевшего в этих людях неких полубогов, а в их начальнике - Юпитера-Громовержца, готового разразиться громом и молнией. |
| Quand les deux mousquetaires furent entrés, quand la porte fut refermée derrière eux, quand le murmure bourdonnant de l'antichambre, auquel l'appel qui venait d'être fait avait sans doute donné un nouvel aliment, eut recommencé ; quand enfin M. de Tréville eut trois ou quatre fois arpenté, silencieux et le sourcil froncé, toute la longueur de son cabinet, passant chaque fois devant Porthos et Aramis, roides et muets comme à la parade, il s'arrêta tout à coup en face d'eux, et les couvrant des pieds à la tête d'un regard irrité : | Когда оба мушкетера вошли и дверь за ними закрылась, когда гул разговоров в приемной, которым вызов мушкетеров послужил, вероятно, новой пищей, опять усилился, когда, наконец, г-н де Тревиль, хмуря брови, три или четыре раза прошелся молча по кабинету мимо Портоса и Арамиса, которые стояли безмолвно, вытянувшись, словно на смотру, он внезапно остановился против них и, окинув их с ног до головы гневным взором, произнес: |
| " Savez-vous ce que m'a dit le roi, s'écria-t-il, et cela pas plus tard qu'hier au soir ? le savez-vous, Messieurs ? | - Известно ли вам, господа, что мне сказал король, и не далее как вчера вечером? Известно ли вам это? |
| -- Non, répondirent après un instant de silence les deux mousquetaires ; non, Monsieur, nous l'ignorons. | - Нет, - после короткого молчания ответствовали оба мушкетера. - Нет, сударь, нам ничего не известно. |
| -- Mais j'espère que vous nous ferez l'honneur de nous le dire, ajouta Aramis de son ton le plus poli et avec la plus gracieuse révérence. | - Но мы надеемся, что вы окажете нам честь сообщить об этом, - добавил Арамис в высшей степени учтиво и отвесил изящный поклон. |
| -- Il m'a dit qu'il recruterait désormais ses mousquetaires parmi les gardes de M. le cardinal ! | - Он сказал мне, что впредь будет подбирать себе мушкетеров из гвардейцев господина кардинала. |
| -- Parmi les gardes de M. le cardinal ! et pourquoi cela ? demanda vivement Porthos. | - Из гвардейцев господина кардинала? Как это так? - воскликнул Портос. |
| -- Parce qu'il voyait bien que sa piquette avait besoin d'être ragaillardie par un mélange de bon vin. " | - Он пришел к заключению, что его кисленькое винцо требует подбавки доброго вина. |
| Les deux mousquetaires rougirent jusqu'au blanc des yeux. D'Artagnan ne savait où il en était et eût voulu être à cent pieds sous terre. | Оба мушкетера вспыхнули до ушей. Д'Артаньян не знал, куда ему деваться, и готов был провалиться сквозь землю. |
| " Oui, oui, continua M. de Tréville en s'animant, oui, et Sa Majesté avait raison, car, sur mon honneur, il est vrai que les mousquetaires font triste figure à la cour. M. le cardinal racontait hier au jeu du roi, avec un air de condoléance qui me déplut fort, qu'avant-hier ces damnés mousquetaires, ces diables à quatre - il appuyait sur ces mots avec un accent ironique qui me déplut encore davantage -, ces pourfendeurs, ajoutait-il en me regardant de son oeil de chat-tigre, s'étaient attardés rue Férou, dans un cabaret, et qu'une ronde de ses gardes - j'ai cru qu'il allait me rire au nez - avait été forcée d'arrêter les perturbateurs. Morbleu ! vous devez en savoir quelque chose ! Arrêter des mousquetaires ! Vous en étiez, vous autres, ne vous en défendez pas, on vous a reconnus, et le cardinal vous a nommés. Voilà bien ma faute, oui, ma faute, puisque c'est moi qui choisis mes hommes. Voyons, vous, Aramis, pourquoi diable m'avez-vous demandé la casaque quand vous alliez être si bien sous la soutane ? Voyons, vous, Porthos, n'avez-vous un si beau baudrier d'or que pour y suspendre une épée de paille ? Et Athos ! je ne vois pas Athos. Où est-il ? | - Да, да! - продолжал г-н де Тревиль, все более горячась. - И его величество совершенно прав, ибо, клянусь честью, господа мушкетеры играют жалкую роль при дворе! Господин кардинал вчера вечером за игрой в шахматы соболезнующим тоном, который очень задел меня, принялся рассказывать, что эти проклятые мушкетеры, эти головорезы - он произносил эти слова с особой насмешкой, которая понравилась мне еще меньше, - эти рубаки, добавил он, поглядывая на меня своими глазами дикой кошки, задержались позже разрешенного часа в кабачке на улице Феру. Его гвардейцы, совершавшие обход, - казалось, он расхохочется мне в лицо, - были принуждены задержать этих нарушителей ночного покоя. Тысяча чертей! Вы знаете, что это значит? Арестовать мушкетеров! Вы были в этой компании... да, вы, не отпирайтесь, вас опознали, и кардинал назвал ваши имена. Я виноват, виноват, ведь я сам подбираю себе людей. Вот хотя бы вы, Арамис: зачем вы выпросили у меня мушкетерский камзол, когда вам так к лицу была сутана? Ну а вы, Портос... вам такая роскошная золотая перевязь нужна, должно быть, чтобы повесить на ней соломенную шпагу? А Атос... Я не вижу Атоса. Где он? |
| -- Monsieur, répondit tristement Aramis, il est malade, fort malade. | - Сударь, - с грустью произнес Арамис, - он болен, очень болен. |
| -- Malade, fort malade, dites-vous ? et de quelle maladie ? | - Болен? Очень болен, говорите вы? А чем он болен? |
| -- On craint que ce ne soit de la petite vérole, Monsieur, répondit Porthos voulant mêler à son tour un mot à la conversation, et ce qui serait fâcheux en ce que très certainement cela gâterait son visage. | - Опасаются, что у него оспа, сударь, - сказал Портос, стремясь вставить и свое слово. - Весьма печальная история: эта болезнь может изуродовать его лицо. |
| -- De la petite vérole ! Voilà encore une glorieuse histoire que vous me contez là, Porthos !... Malade de la petite vérole, à son âge ?... Non pas !... mais blessé sans doute, tué peut-être... Ah ! si je le savais !... Sangdieu ! Messieurs les mousquetaires, je n'entends pas que l'on hante ainsi les mauvais lieux, qu'on se prenne de querelle dans la rue et qu'on joue de l'épée dans les carrefours. Je ne veux pas enfin qu'on prête à rire aux gardes de M. le cardinal, qui sont de braves gens, tranquilles, adroits, qui ne se mettent jamais dans le cas d'être arrêtés, et qui d'ailleurs ne se laisseraient pas arrêter eux !... j'en suis sûr... Ils aimeraient mieux mourir sur la place que de faire un pas en arrière... Se sauver, détaler, fuir, c'est bon pour les mousquetaires du roi, cela ! " | - Оспа?.. Вот так славную историю вы тут рассказываете, Портос! Болеть оспой в его возрасте! Нет, нет!.. Он, должно быть, ранен... или убит... Ах, если б я мог знать!.. Тысяча чертей! Господа мушкетеры, я не желаю, чтобы мои люди шатались по подозрительным местам, затевали ссоры на улицах и пускали в ход шпаги в темных закоулках! Я не желаю в конце концов, чтобы мои люди служили посмешищем для гвардейцев господина кардинала! Эти гвардейцы - спокойные ребята, порядочные, ловкие. Их не за что арестовывать, да, кроме того, они и не дали бы себя арестовать. Я в этом уверен! Они предпочли бы умереть на месте, чем отступить хоть на шаг. Спасаться, бежать, удирать - на это способны только королевские мушкетеры! |
| Porthos et Aramis frémissaient de rage. Ils auraient volontiers étranglé M. de Tréville, si au fond de tout cela ils n'avaient pas senti que c'était le grand amour qu'il leur portait qui le faisait leur parler ainsi. Ils frappaient le tapis du pied, se mordaient les lèvres jusqu'au sang et serraient de toute leur force la garde de leur épée. | Портос и Арамис дрожали от ярости. Они готовы были бы задушить г-на де Тревиля, если бы в глубине души не чувствовали, что только горячая любовь к ним заставляет его так говорить. Они постукивали каблуками о ковер, до крови кусали губы и изо всех сил сжимали эфесы шпаг. |
| Au-dehors on avait entendu appeler, comme nous l'avons dit, Athos, Porthos et Aramis, et l'on avait deviné, à l'accent de la voix de M. de Tréville, qu'il était parfaitement en colère. Dix têtes curieuses étaient appuyées à la tapisserie et pâlissaient de fureur, car leurs oreilles collées à la porte ne perdaient pas une syllabe de ce qui se disait, tandis que leurs bouches répétaient au fur et à mesure les paroles insultantes du capitaine à toute la population de l'antichambre. En un instant depuis la porte du cabinet jusqu'à la porte de la rue, tout l'hôtel fut en ébullition. | В приемной слышали, что вызывали Атоса, Портоса и Арамиса, и по голосу г-на де Тревиля угадали, что он сильно разгневан. Десяток голов, терзаемых любопытством, прижался к двери в стремлении не упустить ни слова, и лица их бледнели от ярости, тогда как уши, прильнувшие к скважине, не упускали ни звука, а уста повторяли одно за другим оскорбительные слова капитана, делая их достоянием всех присутствующих. В одно мгновение весь дом, от дверей кабинета и до самого подъезда, превратился в кипящий котел. |
| " Ah ! les mousquetaires du roi se font arrêter par les gardes de M. le cardinal " , continua M. de Tréville aussi furieux à l'intérieur que ses soldats, mais saccadant ses paroles et les plongeant une à une pour ainsi dire et comme autant de coups de stylet dans la poitrine de ses auditeurs. " Ah ! six gardes de Son Eminence arrêtent six mousquetaires de Sa Majesté ! Morbleu ! j'ai pris mon parti. Je vais de ce pas au Louvre ; je donne ma démission de capitaine des mousquetaires du roi pour demander une lieutenance dans les gardes du cardinal, et s'il me refuse, morbleu ! je me fais abbé. " | - Вот как! Королевские мушкетеры позволяют гвардейцам кардинала себя арестовывать! - продолжал г-н де Тревиль, в глубине души не менее разъяренный, чем его солдаты, отчеканивая слова и, словно удары кинжала, вонзая их в грудь своих слушателей. - Вот как! Шесть гвардейцев кардинала арестовывают шестерых мушкетеров его величества! Тысяча чертей! Я принял решение. Прямо отсюда я отправляюсь в Лувр и подаю в отставку, отказываюсь от звания капитана мушкетеров короля и прошу назначить меня лейтенантом гвардейцев кардинала. А если мне откажут, тысяча чертей, я сделаюсь аббатом! |
| A ces paroles, le murmure de l'extérieur devint une explosion : partout on n'entendait que jurons et blasphèmes. | При этих словах ропот за стеной превратился в бурю. Всюду раздавались проклятия и богохульства. Возгласы: |
| Les morbleu ! les sangdieu ! les morts de tous les diables ! se croisaient dans l'air. D'Artagnan cherchait une tapisserie derrière laquelle se cacher, et se sentait une envie démesurée de se fourrer sous la table. | "Тысяча чертей!", "Бог и все его ангелы!", "Смерть и преисподняя!" - повисли в воздухе. Д'Артаньян глазами искал, нет ли какой-нибудь портьеры, за которой он мог бы укрыться, и ощущал непреодолимое желание забраться под стол. |
| " Eh bien, mon capitaine, dit Porthos hors de lui, la vérité est que nous étions six contre six, mais nous avons été pris en traître, et avant que nous eussions eu le temps de tirer nos épées, deux d'entre nous étaient tombés morts, et Athos, blessé grièvement, ne valait guère mieux. Car vous le connaissez, Athos ; eh bien, capitaine, il a essayé de se relever deux fois, et il est retombé deux fois. Cependant nous ne nous sommes pas rendus, non ! l'on nous a entraînés de force. En chemin, nous nous sommes sauvés. Quant à Athos, on l'avait cru mort, et on l'a laissé bien tranquillement sur le champ de bataille, ne pensant pas qu'il valût la peine d'être emporté. Voilà l'histoire. Que diable, capitaine ! on ne gagne pas toutes les batailles. Le grand Pompée a perdu celle de Pharsale, et le roi François Ier, qui, à ce que j'ai entendu dire, en valait bien un autre, a perdu cependant celle de Pavie. | - Так вот, господин капитан! - воскликнул Портос, потеряв всякое самообладание. - Нас действительно было шестеро против шестерых, но на нас напали из-за угла, и, раньше чем мы успели обнажить шпаги, двое из нас были убиты наповал, а Атос так тяжело ранен, что не многим отличался от убитых; дважды он пытался подняться и дважды валился на землю. Тем не менее мы не сдались. Нет! Нас уволокли силой. По пути мы скрылись. Что касается Атоса, то его сочли мертвым и оставили спокойно лежать на поле битвы, полагая, что с ним не стоит возиться. Вот как было дело. Черт возьми, капитан! Не всякий бой можно выиграть. Великий Помпей проиграл Фарсальскую битву, а король Франциск Первый, который, как я слышал, кое-чего стоил, - бой при Павии. |
| -- Et j'ai l'honneur de vous assurer que j'en ai tué un avec sa propre épée, dit Aramis, car la mienne s'est brisée à la première parade... Tué ou poignardé, Monsieur, comme il vous sera agréable. | - И я имею честь доложить, - сказал Арамис, - что одного из нападавших я заколол его собственной шпагой, так как моя шпага сломалась после первого же выпада. Убил или заколол - как вам будет угодно, сударь. |
| -- Je ne savais pas cela, reprit M. de Tréville d'un ton un peu radouci. M. le cardinal avait exagéré, à ce que je vois. | - Я не знал этого, - произнес г-н де Тревиль, несколько смягчившись. - Господин кардинал, как я вижу, кое-что преувеличил. |
| -- Mais de grâce, Monsieur, continua Aramis, qui, voyant son capitaine s'apaiser, osait hasarder une prière, de grâce, Monsieur, ne dites pas qu'Athos lui-même est blessé : il serait au désespoir que cela parvint aux oreilles du roi, et comme la blessure est des plus graves, attendu qu'après avoir traversé l'épaule elle pénètre dans la poitrine, il serait à craindre... " | - Но молю вас, сударь... - продолжал Арамис, видя, что де Тревиль смягчился, и уже осмеливаясь обратиться к нему с просьбой, - молю вас, сударь, не говорите никому, что Атос ранен! Он был бы в отчаянии, если б это стало известно королю. А так как рана очень тяжелая - пронзив плечо, лезвие проникло в грудь, - можно опасаться... |
| Au même instant la portière se souleva, et une tête noble et belle, mais affreusement pâle, parut sous la frange. | В эту минуту край портьеры приподнялся, и на пороге показался мушкетер с благородным и красивым, но смертельно бледным лицом. |
| " Athos ! s'écrièrent les deux mousquetaires. | - Атос! - вскрикнули оба мушкетера. |
| -- Athos ! répéta M. de Tréville lui-même. | - Атос! - повторил за ними де Тревиль. |
| -- Vous m'avez mandé, Monsieur, dit Athos à M. de Tréville d'une voix affaiblie mais parfaitement calme, vous m'avez demandé, à ce que m'ont dit nos camarades, et je m'empresse de me rendre à vos ordres ; voilà, Monsieur, que me voulez-vous ? " | - Вы звали меня, господин капитан, - сказал Атос, обращаясь к де Тревилю. Голос его звучал слабо, но совершенно спокойно. - Вы звали меня, как сообщили мне товарищи, и я поспешил явиться. Жду ваших приказаний, сударь! |
| Et à ces mots le mousquetaire, en tenue irréprochable, sanglé comme de coutume, entra d'un pas ferme dans le cabinet. M. de Tréville, ému jusqu'au fond du coeur de cette preuve de courage, se précipita vers lui. | И с этими словами мушкетер, безукоризненно одетый и, как всегда, подтянутый, твердой поступью вошел в кабинет. Де Тревиль, до глубины души тронутый таким проявлением мужества, бросился к нему. |
| " J'étais en train de dire à ces Messieurs, ajouta-t-il, que je défends à mes mousquetaires d'exposer leurs jours sans nécessité, car les braves gens sont bien chers au roi, et le roi sait que ses mousquetaires sont les plus braves gens de la terre. Votre main, Athos. " | - Я только что говорил этим господам, - сказал де Тревиль, - что запрещаю моим мушкетерам без надобности рисковать жизнью. Храбрецы дороги королю, а королю известно, что мушкетеры - самые храбрые люди на земле. Вашу руку, Атос! |
| Et sans attendre que le nouveau venu répondît de lui-même à cette preuve d'affection, M. de Tréville saisissait sa main droite et la lui serrait de toutes ses forces, sans s'apercevoir qu'Athos, quel que fût son empire sur lui-même, laissait échapper un mouvement de douleur et pâlissait encore, ce que l'on aurait pu croire impossible. | И, не дожидаясь, чтобы вошедший ответил на это проявление дружеских чувств, де Тревиль схватил правую руку Атоса и сжал ее изо всех сил, не замечая, что Атос, при всем своем самообладании, вздрогнул от боли и сделался еще бледнее, хоть это и казалось невозможным. |
| La porte était restée entrouverte, tant l'arrivée d'Athos, dont, malgré le secret gardé, la blessure était connue de tous, avait produit de sensation. Un brouhaha de satisfaction accueillit les derniers mots du capitaine et deux ou trois têtes, entraînées par l'enthousiasme, apparurent par les ouvertures de la tapisserie. Sans doute, M. de Tréville allait réprimer par de vives paroles cette infraction aux lois de l'étiquette, lorsqu'il sentit tout à coup la main d'Athos se crisper dans la sienne, et qu'en portant les yeux sur lui il s'aperçut qu'il allait s'évanouir. Au même instant, Athos, qui avait rassemblé toutes ses forces pour lutter contre la douleur, vaincu enfin par elle, tomba sur le parquet comme s'il fût mort. | Дверь оставалась полуоткрытой. Появление Атоса, о ране которого, несмотря на тайну, окружавшую все это дело, большинству было известно, поразило всех. Последние слова капитана были встречены гулом удовлетворения, и две или три головы в порыве восторга просунулись между портьерами. Де Тревиль, надо полагать, не преминул бы резким замечанием покарать за это нарушение этикета, но вдруг почувствовал, как рука Атоса судорожно дернулась в его руке, и, переведя взгляд на мушкетера, увидел, что тот готов потерять сознание. В то же мгновение Атос, собравший все силы, чтобы преодолеть боль, и все же сраженный ею, рухнул на пол как мертвый. |
| " Un chirurgien ! cria M. de Tréville. Le mien, celui du roi, le meilleur ! Un chirurgien ! ou, sang dieu ! mon brave Athos va trépasser. " | - Лекаря! - закричал г-н де Тревиль. - Моего или королевского, самого лучшего! Лекаря, или, тысяча чертей, мой храбрый Атос умрет! |
| Aux cris de M. de Tréville, tout le monde se précipita dans son cabinet sans qu'il songeât à en fermer la porte à personne, chacun s'empressant autour du blessé. Mais tout cet empressement eût été inutile, si le docteur demandé ne se fût trouvé dans l'hôtel même ; il fendit la foule, s'approcha d'Athos toujours évanoui, et, comme tout ce bruit et tout ce mouvement le gênait fort, il demanda comme première chose et comme la plus urgente que le mousquetaire fût emporté dans une chambre voisine. Aussitôt M. de Tréville ouvrit une porte et montra le chemin à Porthos et à Aramis, qui emportèrent leur camarade dans leurs bras. Derrière ce groupe marchait le chirurgien, et derrière le chirurgien, la porte se referma. | На крик де Тревиля все собравшиеся в приемной хлынули к нему в кабинет, дверь которого он не подумал закрыть, Все суетились вокруг раненого. Но все старания были бы напрасны, если б лекарь не оказался в самом доме. Расталкивая толпу, он приблизился к Атосу, который все еще лежал без сознания, и, так как шум и суета мешали ему, он прежде всего потребовал, чтобы больного перенесли в соседнюю комнату. Г-н д Тревиль поспешно распахнул дверь и сам прошел вперед, указывая путь Портосу и Арамису, которые на руках вынесли своего друга. За ними следовал лекарь, а за лекарем дверь затворилась. |
| Alors le cabinet de M. de Tréville, ce lieu ordinairement si respecté, devint momentanément une succursale de l'antichambre. Chacun discourait, pérorait, parlait haut, jurant, sacrant, donnant le cardinal et ses gardes à tous les diables. | И тогда кабинет г-на Тревиля, всегда вызывавший трепет у входивших, мгновенно превратился в отделение приемной. Все болтали, разглагольствовали, не понижая голоса, сыпали проклятиями и, не боясь сильных выражений, посылали кардинала и его гвардейцев ко всем чертям. |
| Un instant après, Porthos et Aramis rentrèrent ; le chirurgien et M. de Tréville seuls étaient restés près du blessé. | Немного погодя вернулись Портос и Арамис. Подле раненого остались только де Тревиль и лекарь. |
| Enfin M. de Tréville rentra à son tour. Le blessé avait repris connaissance ; le chirurgien déclarait que l'état du mousquetaire n'avait rien qui pût inquiéter ses amis, sa faiblesse ayant été purement et simplement occasionnée par la perte de son sang. | Наконец возвратился и г-н де Тревиль. Раненый, по его словам, пришел в сознание. Врач считал, что его положение не должно внушать друзьям никаких опасений, так как слабость вызвана только большой потерей крови. |
| Puis M. de Tréville fit un signe de la main, et chacun se retira, excepté d'Artagnan, qui n'oubliait point qu'il avait audience et qui, avec sa ténacité de Gascon, était demeuré à la même place. | Затем г-н де Тревиль сделал знак рукой, и все удалились, за исключением д'Артаньяна, который, со свойственной гасконцу настойчивостью, остался на месте, не забывая, что ему назначена аудиенция. |
| Lorsque tout le monde fut sorti et que la porte fut refermée, M. de Tréville se retourna et se trouva seul avec le jeune homme. L'événement qui venait d'arriver lui avait quelque peu fait perdre le fil de ses idées. Il s'informa de ce que lui voulait l'obstiné solliciteur. D'Artagnan alors se nomma, et M. de Tréville, se rappelant d'un seul coup tous ses souvenirs du présent et du passé, se trouva au courant de sa situation. | Когда все вышли и дверь закрылась, де Тревиль обернулся и оказался лицом к лицу с молодым человеком. Происшедшие события прервали нить его мыслей. Он осведомился о том, чего от него желает настойчивый посетитель. Д'Артаньян назвался, сразу пробудив в памяти де Тревиля и прошлое и настоящее. |
| " Pardon lui dit-il en souriant, pardon, mon cher compatriote, mais je vous avais parfaitement oublié. Que voulez-vous ! un capitaine n'est rien qu'un père de famille chargé d'une plus grande responsabilité qu'un père de famille ordinaire. Les soldats sont de grands enfants ; mais comme je tiens à ce que les ordres du roi, et surtout ceux de M. le cardinal, soient exécutés... " | - Простите, любезный земляк, - произнес он с улыбкой, - я совершенно забыл о вас. Что вы хотите? Капитан - это тот же отец семейства, только отвечать он должен за большее, чем обыкновенный отец. Солдаты - взрослые дети, но так как я требую, чтобы распоряжения короля и особенно господина кардинала выполнялись... |
| D'Artagnan ne put dissimuler un sourire. A ce sourire, M. de Tréville jugea qu'il n'avait point affaire à un sot, et venant droit au fait, tout en changeant de conversation : | Д'Артаньян не мог скрыть улыбку. Эта улыбка показала г-ну де Тревилю, что перед ним отнюдь не глупец, и он сразу перешел к делу. |
| " J'ai beaucoup aimé Monsieur votre père, dit-il. Que puis-je faire pour son fils ? hâtez-vous, mon temps n'est pas à moi. | - Я очень любил вашего отца, - сказал он. - Чем я могу быть полезен его сыну? Говорите скорее, время у меня уже на исходе. |
| -- Monsieur, dit d'Artagnan, en quittant Tarbes et en venant ici, je me proposais de vous demander, en souvenir de cette amitié dont vous n'avez pas perdu mémoire, une casaque de mousquetaire ; mais, après tout ce que je vois depuis deux heures, je comprends qu'une telle faveur serait énorme, et je tremble de ne point la mériter. | - Сударь, - произнес д'Артаньян, - уезжая из Тарба в Париж, я надеялся в память той дружбы, о которой вы не забыли, просить у вас плащ мушкетера. Но после всего виденного мною за эти два часа я понял, что эта милость была бы столь огромна, что я боюсь оказаться недостойным ее. |
| -- C'est une faveur en effet, jeune homme, répondit M. de Tréville ; mais elle peut ne pas être si fort au-dessus de vous que vous le croyez ou que vous avez l'air de le croire. Toutefois une décision de Sa Majesté a prévu ce cas, et je vous annonce avec regret qu'on ne reçoit personne mousquetaire avant l'épreuve préalable de quelques campagnes, de certaines actions d'éclat, ou d'un service de deux ans dans quelque autre régiment moins favorisé que le nôtre. " | - Это действительно милость, молодой человек, - ответил г-н де Тревиль. - Но для вас она, может быть, не так недоступна, как вы думаете или делаете вид, что думаете. Впрочем, одно из распоряжений его величества предусматривает подобный случай, и я вынужден, к сожалению, сообщить вам, что никого не зачисляют в мушкетеры, пока он не испытан в нескольких сражениях, не совершил каких-нибудь блестящих подвигов или не прослужил два года в другом полку, поскромнее, чем наш. |
| D'Artagnan s'inclina sans rien répondre. Il se sentait encore plus avide d'endosser l'uniforme de mousquetaire depuis qu'il y avait de si grandes difficultés à l'obtenir. | Д'Артаньян молча поклонился. Он еще более жаждал надеть форму мушкетера, с тех пор как узнал, насколько трудно достичь желаемого. |
| " Mais, continua Tréville en fixant sur son compatriote un regard si perçant qu'on eût dit qu'il voulait lire jusqu'au fond de son coeur, mais, en faveur de votre père, mon ancien compagnon, comme je vous l'ai dit, je veux faire quelque chose pour vous, jeune homme. Nos cadets de Béarn ne sont ordinairement pas riches, et je doute que les choses aient fort changé de face depuis mon départ de la province. Vous ne devez donc pas avoir de trop, pour vivre, de l'argent que vous avez apporté avec vous. " | - Но... - продолжал де Тревиль, вперив в своего земляка такой пронзительный взгляд, словно он желал проникнуть в самую глубину его сердца, - но из уважения к вашему отцу, моему старому другу, как я вам уже говорил, я все же хочу что-нибудь сделать для вас, молодой человек. Наши беарнские юноши редко бывают богаты, и я не думаю, чтобы положение сильно изменилось с тех пор, как я покинул родные края. Полагаю, что денег, привезенных вами, вряд ли хватит на жизнь... |
| D'Artagnan se redressa d'un air fier qui voulait dire qu'il ne demandait l'aumône à personne. | Д'Артаньян гордо выпрямился, всем своим видом давая понять, что он ни у кого не просит милостыни. |
| " C'est bien, jeune homme, c'est bien, continua Tréville, je connais ces airs-là, je suis venu à Paris avec quatre écus dans ma poche, et je me serais battu avec quiconque m'aurait dit que je n'étais pas en état d'acheter le Louvre. " | - Полно, полно, молодой человек, - продолжал де Тревиль, - мне эти повадки знакомы. Я приехал в Париж с четырьмя экю в кармане и вызвал бы на дуэль любого, кто осмелился бы сказать мне, что я не в состоянии купить Лувр. |
| D'Artagnan se redressa de plus en plus ; grâce à la vente de son cheval, il commençait sa carrière avec quatre écus de plus que M. de Tréville n'avait commencé la sienne. | Д'Артаньян еще выше поднял голову. Благодаря продаже коня он начинал свою карьеру, имея на четыре экю больше, чем имел на первых порах де Тревиль. |
| " Vous devez donc, disais-je, avoir besoin de conserver ce que vous avez, si forte que soit cette somme ; mais vous devez avoir besoin aussi de vous perfectionner dans les exercices qui conviennent à un gentilhomme. J'écrirai dès aujourd'hui une lettre au directeur de l'Académie royale, et dès demain il vous recevra sans rétribution aucune. Ne refusez pas cette petite douceur. Nos gentilshommes les mieux nés et les plus riches la sollicitent quelquefois, sans pouvoir l'obtenir. Vous apprendrez le manège du cheval, l'escrime et la danse ; vous y ferez de bonnes connaissances, et de temps en temps vous reviendrez me voir pour me dire où vous en êtes et si je puis faire quelque chose pour vous. " | - Итак, - продолжал капитан, - вам необходимо сохранить привезенные, как бы значительна ни была эта сумма. Но вам также следует усовершенствоваться в искусстве владеть оружием - это необходимо дворянину. Я сегодня же напишу письмо начальнику Королевской академии, и с завтрашнего дня он примет вас, не требуя никакой платы. Не отказывайтесь от этого. Наши молодые дворяне, даже самые знатные и богатые, часто тщетно добиваются приема туда. Вы научитесь верховой езде, фехтованию, танцам. Вы завяжете полезные знакомства, а время от времени будете являться ко мне, докладывать, как у вас идут дела и чем я могу помочь вам. |
| D'Artagnan, tout étranger qu'il fût encore aux façons de cour, s'aperçut de la froideur de cet accueil. | Как ни чужды были д'Артаньяну придворные уловки, он все же почувствовал холодок, которым веяло от этого приема. |
| " Hélas, Monsieur, dit-il, je vois combien la lettre de recommandation que mon père m'avait remise pour vous me fait défaut aujourd'hui ! | - Увы! - воскликнул он. - Я вижу, как недостает мне сейчас письма с рекомендацией, данного мне отцом. |
| -- En effet, répondit M. de Tréville, je m'étonne que vous ayez entrepris un aussi long voyage sans ce viatique obligé, notre seule ressource à nous autres Béarnais. | - Действительно, - ответил де Тревиль, - я удивлен, что вы пустились в столь дальний путь без этого единственного волшебного ключа, столь необходимого нашему брату беарнцу. [молодая женщина лет двадцати - двадцати двух. Мы уже упоминали о том,] |
| -- Je l'avais, Monsieur, et, Dieu merci, en bonne forme, s'écria d'Artagnan ; mais on me l'a perfidement dérobé. " | полагается! - воскликнул д'Артаньян. - Но у меня коварно похитили его! |
| Et il raconta toute la scène de Meung, dépeignit le gentilhomme inconnu dans ses moindres détails, le tout avec une chaleur, une vérité qui charmèrent M. de Tréville. | И он рассказал обо всем, что произошло в Менге, описал незнакомого дворянина во всех подробностях, и речь его дышала жаром и искренностью, которые очаровали де Тревиля. |
| " Voilà qui est étrange, dit ce dernier en méditant ; vous aviez donc parlé de moi tout haut ? | - Странная история... - задумчиво произнес капитан мушкетеров. - Вы, значит, громко называли мое имя? |
| -- Oui, Monsieur, sans doute j'avais commis cette imprudence ; que voulez-vous, un nom comme le vôtre devait me servir de bouclier en route : jugez si je me suis mis souvent à couvert ! " | - Да, конечно. Я был так неосторожен. Но что вы хотите! Такое имя, как ваше, должно было служить мне в пути щитом. Судите сами, как часто я прикрывался им. |
| La flatterie était fort de mise alors, et M. de Tréville aimait l'encens comme un roi ou comme un cardinal. | Лесть была в те дни в моде, и де Тревиль был так же чувствителен к фимиаму, как любой король или кардинал. |
| Il ne put donc s'empêcher de sourire avec une visible satisfaction, mais ce sourire s'effaça bientôt, et revenant de lui-même à l'aventure de Meung : | Он не мог поэтому удержаться от выражавшей удовольствие улыбки, но улыбка быстро угасла. |
| " Dites-moi, continua-t-il, ce gentilhomme n'avait-il pas une légère cicatrice à la tempe ? | - Скажите мне... - начал он, сам возвращаясь к происшествию в Менге, - скажите, не было ли у этого дворянина легкого рубца на виске? |
| -- Oui, comme le ferait l'éraflure d'une balle. | - Да, как бы ссадина от пули. |
| -- N'était-ce pas un homme de belle mine ? | - Это был видный мужчина? |
| -- Oui. | - Да. |
| -- De haute taille ? | - Высокого роста? |
| -- Oui. | - Да. |
| -- Pâle de teint et brun de poil ? | - Бледный, с темными волосами? |
| -- Oui, oui, c'est cela. Comment se fait-il, Monsieur, que vous connaissiez cet homme ? Ah ! si jamais je le retrouve, et je le retrouverai, je vous le jure, fût-ce en enfer... | - Да-да, именно такой. Каким образом, сударь, вы знаете этого человека? Ах, если когда-нибудь я разыщу его, а я клянусь вам, что разыщу его хоть в аду... |
| -- Il attendait une femme ? continua Tréville. | - Он ожидал женщину? - перебил его де Тревиль. |
| -- Il est du moins parti après avoir causé un instant avec celle qu'il attendait. | - Уехал он, во всяком случае, только после того, как обменялся несколькими словами с той, которую поджидал. |
| -- Vous ne savez pas quel était le sujet de leur conversation ? | - Вы не знаете, о чем они говорили? |
| -- Il lui remettait une boîte, lui disait que cette boîte contenait ses instructions, et lui recommandait de ne l'ouvrir qu'à Londres. | - Вручив ей ларец, он сказал, что в нем она найдет его распоряжения, и предложил ей вскрыть ларец только в Лондоне. |
| -- Cette femme était Anglaise ? | - Эта женщина была англичанка? |
| -- Il l'appelait Milady. | - Он называл ее миледи. |
| -- C'est lui ! murmura Tréville, c'est lui ! je le croyais encore à Bruxelles ! | - Это он! - прошептал де Тревиль. - Это он! А я полагал, что он еще в Брюсселе. |
| -- Oh ! Monsieur, si vous savez quel est cet homme, s'écria d'Artagnan, indiquez-moi qui il est et d'où il est, puis je vous tiens quitte de tout, même de votre promesse de me faire entrer dans les mousquetaires ; car avant toute chose je veux me venger. | - О сударь, - воскликнул д'Артаньян, - скажите мне, кто он и откуда, и я не буду просить вас ни о чем, даже о зачислении в мушкетеры! Ибо прежде всего я должен рассчитаться с ним. |
| -- Gardez-vous-en bien, jeune homme, s'écria Tréville ; si vous le voyez venir, au contraire, d'un côté de la rue, passez de l'autre ! Ne vous heurtez pas à un pareil rocher : il vous briserait comme un verre. | - Упаси вас Бог от этого, молодой человек! - воскликнул де Тревиль. - Если вы встретите его на улице, спешите перейти на другую сторону. Не натыкайтесь на эту скалу: вы разобьетесь о нее вдребезги. |
| -- Cela n'empêche pas, dit d'Artagnan, que si jamais je le retrouve... | - И все-таки, - произнес д'Артаньян, - если только я его встречу... |
| -- En attendant, reprit Tréville, ne le cherchez pas, si j'ai un conseil à vous donner. " | - Пока, во всяком случае, не советую вам разыскивать его, - сказал де Тревиль. |
| Tout à coup Tréville s'arrêta, frappé d'un soupçon subit. Cette grande haine que manifestait si hautement le jeune voyageur pour cet homme, qui, chose assez peu vraisemblable, lui avait dérobé la lettre de son père, cette haine ne cachait-elle pas quelque perfidie ? ce jeune homme n'était-il pas envoyé par Son Eminence ? ne venait-il pas pour lui tendre quelque piège ? ce prétendu d'Artagnan n'était-il pas un émissaire du cardinal qu'on cherchait à introduire dans sa maison, et qu'on avait placé près de lui pour surprendre sa confiance et pour le perdre plus tard, comme cela s'était mille fois pratiqué ? Il regarda d'Artagnan plus fixement encore cette seconde fois que la première. Il fut médiocrement rassuré par l'aspect de cette physionomie pétillante d'esprit astucieux et d'humilité affectée. | Внезапно де Тревиль умолк, пораженный странным подозрением. Страстная ненависть, которую юноша выражал по отношению к человеку, якобы похитившему у него отцовское письмо... Кто знает, не скрывался ли за этой ненавистью какой-нибудь коварный замысел? Не подослан ли этот молодой человек его высокопреосвященством? Не явился ли он с целью заманить его, де Тревиля, в ловушку? Этот человек, называющий себя д'Артаньяном, - не был ли он шпионом, которого пытаются ввести к нему в дом, чтобы он завоевал его доверие, а затем погубил его, как это бывало с другими? Он еще внимательнее, чем раньше, поглядел на д'Артаньяна. Вид этого подвижного лица, выражавшего ум, лукавство и притворную скромность, не слишком его успокоил. |
| " Je sais bien qu'il est Gascon, pensa-t-il ; mais il peut l'être aussi bien pour le cardinal que pour moi. Voyons, éprouvons-le. " | "Я знаю, правда, что он гасконец, - подумал де Тревиль. - Но он с таким же успехом может применить свои способности на пользу кардиналу, как и мне. Испытаем его..." |
| " Mon ami, lui dit-il lentement, je veux, comme au fils de mon ancien ami, car je tiens pour vraie l'histoire de cette lettre perdue, je veux, dis- je, pour réparer la froideur que vous avez d'abord remarquée dans mon accueil, vous découvrir les secrets de notre politique. Le roi et le cardinal sont les meilleurs amis ; leurs apparents démêlés ne sont que pour tromper les sots. Je ne prétends pas qu'un compatriote, un joli cavalier, un brave garçon, fait pour avancer, soit la dupe de toutes ces feintises et donne comme un niais dans le panneau, à la suite de tant d'autres qui s'y sont perdus. Songez bien que je suis dévoué à ces deux maîtres tout-puissants, et que jamais mes démarches sérieuses n'auront d'autre but que le service du roi et celui de M. le cardinal, un des plus illustres génies que la France ait produits. Maintenant, jeune homme, réglez-vous là-dessus, et si vous avez, soit de famille, soit par relations, soit d'instinct même, quelqu'une de ces inimitiés contre le cardinal telles que nous les voyons éclater chez les gentilshommes, dites-moi adieu, et quittons-nous. Je vous aiderai en mille circonstances, mais sans vous attacher à ma personne. J'espère que ma franchise, en tout cas, vous fera mon ami ; car vous êtes jusqu'à présent le seul jeune homme à qui j'aie parlé comme je le fais. " | - Друг мой, - проговорил он медленно, - перед сыном моего старого друга - ибо я принимаю на веру всю эту историю с письмом, - перед сыном моего друга я хочу искупить холодность, которую вы сразу ощутили в моем приеме, и раскрою перед вами тайны нашей политики. Король и кардинал - наилучшие друзья. Мнимые трения между ними служат лишь для того, чтобы обмануть глупцов. Я не допущу, чтобы мой земляк, красивый юноша, славный малый, созданный для успеха, стал жертвой этих фокусов и попал впросак, как многие другие, сломавшие себе на этом голову. Запомните, что я предан этим двум всемогущим господам и что каждый мой шаг имеет целью служить королю и господину кардиналу, одному из самых выдающихся умов, какие когда-либо создавала Франция. Отныне, молодой человек, примите это к сведению, и если, в силу семейных или дружеских связей или подчиняясь голосу страстей, вы питаете к кардиналу враждебные чувства, подобные тем, которые нередко прорываются у иных дворян, - распрощаемся с вами. Я приду вам на помощь при любых обстоятельствах, но не приближу вас к себе. Надеюсь, во всяком случае, что моя откровенность сделает вас моим другом, ибо вы единственный молодой человек, с которым я когда-либо так говорил. |
|
Tréville se disait à part lui : " Si le cardinal m'a dépêché ce jeune renard, il n'aura certes pas manqué, lui qui sait à quel point je l'exècre, de dire à son espion que le meilleur moyen de me faire la cour est de me dire pis que pendre de lui ; aussi, malgré mes protestations, le rusé compère va-t-il me répondre bien certainement qu'il a l'Eminence en horreur. " |
"Если кардинал подослал ко мне эту лису, - думал де Тревиль, - то, зная, как я его ненавижу, наверняка внушил своему шпиону, что лучший способ вкрасться ко мне в доверие - это наговорить про него черт знает что. И, конечно, этот хитрец, несмотря на мои заверения, сейчас станет убеждать меня, что питает отвращение к его высокопреосвященству. |
| Il en fut tout autrement que s'y attendait Tréville ; d'Artagnan répondit avec la plus grande simplicité : | Но все произошло совсем по-иному - не так, как ожидал де Тревиль. Д'Артаньян ответил с совершенной прямотой. |
| " Monsieur, j'arrive à Paris avec des intentions toutes semblables. Mon père m'a recommandé de ne souffrir rien que du roi, de M. le cardinal et de vous, qu'il tient pour les trois premiers de France. " | - Сударь, - произнес он просто, - я прибыл в Париж именно с такими намерениями. Отец мой советовал мне не повиноваться никому, кроме короля, господина кардинала и вас, которых он считает первыми людьми во Франции. |
| D'Artagnan ajoutait M. de Tréville aux deux autres, comme on peut s'en apercevoir, mais il pensait que cette adjonction ne devait rien gâter. | Д'Артаньян, как можно заметить, присоединил имя де Тревиля к двум первым. Но это добавление, по его мнению, не могло испортить дело. |
| " J'ai donc la plus grande vénération pour M. le cardinal, continua-t-il, et le plus profond respect pour ses actes. Tant mieux pour moi, Monsieur, si vous me parlez, comme vous le dites, avec franchise ; car alors vous me ferez l'honneur d'estimer cette ressemblance de goût ; mais si vous avez eu quelque défiance, bien naturelle d'ailleurs, je sens que je me perds en disant la vérité ; mais, tant pis, vous ne laisserez pas que de m'estimer, et c'est à quoi je tiens plus qu'à toute chose au monde. " | - Поэтому, - продолжал он, - я глубоко чту господина кардинала и преклоняюсь перед его действиями... Тем лучше для меня, если вы, как изволите говорить, вполне откровенны со мной. Значит, вы оказали мне честь, заметив сходство в наших взглядах. Но если вы отнеслись ко мне с некоторым недоверием, - а это было бы вполне естественно, - тогда, разумеется, я гублю себя этими словами в ваших глазах. Но все равно вы оцените мою прямоту, а ваше доброе мнение обо мне дороже всего на свете. |
| M. de Tréville fut surpris au dernier point. Tant de pénétration, tant de franchise enfin, lui causait de l'admiration, mais ne levait pas entièrement ses doutes : plus ce jeune homme était supérieur aux autres jeunes gens, plus il était à redouter s'il se trompait. Néanmoins il serra la main à d'Artagnan, et lui dit : | Де Тревиль был поражен. Такая проницательность, такая искренность вызывали восхищение, но все же полностью не устраняли сомнений. Чем больше выказывалось превосходство этого молодого человека перед другими молодыми людьми, тем больше было оснований остерегаться его, если де Тревиль ошибался в нем. |
| " Vous êtes un honnête garçon, mais dans ce moment je ne puis faire que ce que je vous ai offert tout à l'heure. Mon hôtel vous sera toujours ouvert. Plus tard, pouvant me demander à toute heure et par conséquent saisir toutes les occasions, vous obtiendrez probablement ce que vous désirez obtenir. | - Вы честный человек, - сказал он, пожимая д'Артаньяну руку, - но сейчас я могу сделать для вас только то, что предложил. Двери моего дома всегда будут для вас открыты. Позже, имея возможность являться ко мне в любое время, а следовательно, и уловить благоприятный случай, вы, вероятно, достигнете того, к чему стремитесь. |
| -- C'est-à-dire, Monsieur, reprit d'Artagnan, que vous attendez que je m'en sois rendu digne. Eh bien, soyez tranquille, ajouta-t-il avec la familiarité du Gascon, vous n'attendrez pas longtemps. " | - Другими словами, сударь, - проговорил д'Артаньян, - вы ждете, чтобы я оказался достоин этой чести. Ну что ж, - добавил он с непринужденностью, свойственной гасконцу, - вам недолго придется ждать. |
| Et il salua pour se retirer, comme si désormais le reste le regardait. | И он поклонился, собираясь удалиться, словно остальное касалось уже только его одного. |
| " Mais attendez donc, dit M. de Tréville en l'arrêtant, je vous ai promis une lettre pour le directeur de l'Académie. Etes-vous trop fier pour l'accepter, mon jeune gentilhomme ? | - Да погодите же, - сказал де Тревиль, останавливая его. - Я обещал вам письмо к начальнику академии. Или вы чересчур горды, молодой человек, чтобы принять его от меня? |
| -- Non, Monsieur, dit d'Artagnan ; je vous réponds qu'il n'en sera pas de celle-ci comme de l'autre. Je la garderai si bien qu'elle arrivera, je vous le jure, à son adresse, et malheur à celui qui tenterait de me l'enlever ! " | - Нет, сударь, - возразил д'Артаньян. - И я отвечаю перед вами за то, что его не постигнет такая судьба, как письмо моего отца. Я так бережно буду хранить его, что оно, клянусь вам, дойдет по назначению, и горе тому, кто попытается похитить его у меня! |
| M. de Tréville sourit à cette fanfaronnade, et, laissant son jeune compatriote dans l'embrasure de la fenêtre où ils se trouvaient et où ils avaient causé ensemble, il alla s'asseoir à une table et se mit à écrire la lettre de recommandation promise. Pendant ce temps, d'Artagnan, : qui n'avait rien de mieux à faire, se mit à battre une marche contre les carreaux, regardant les mousquetaires qui s'en allaient les uns après les autres, et les suivant du regard jusqu'à ce qu'ils eussent disparu au tournant de la rue. | Это бахвальство вызвало на устах де Тревиля улыбку. Оставив молодого человека в амбразуре окна, где они только что беседовали, он уселся за стол, чтобы написать обещанное письмо. Д'Артаньян в это время, ничем не занятый, выбивал по стеклу какой-то марш, наблюдая за мушкетерами, которые один за другим покидали дом, и провожая их взглядом до самого поворота улицы. |
| M. de Tréville, après avoir écrit la lettre, la cacheta et, se levant, s'approcha du jeune homme pour la lui donner ; mais au moment même où d'Artagnan étendait la main pour la recevoir, M. de Tréville fut bien étonné de voir son protégé faire un soubresaut, rougir de colère et s'élancer hors du cabinet en criant : | Господин де Тревиль, написав письмо, запечатал его, встал и направился к молодому человеку, чтобы вручить ему конверт. Но в то самое мгновение, когда д'Артаньян протянул руку за письмом, де Тревиль с удивлением увидел, как юноша внезапно вздрогнул и, вспыхнув от гнева, бросился из кабинета с яростным криком: |
| " Ah ! sangdieu ! il ne m'échappera pas, cette fois. | - Нет, тысяча чертей! На этот раз ты от меня не уйдешь! |
| -- Et qui cela ? demanda M. de Tréville. | - Кто? Кто? - спросил де Тревиль. |
| -- Lui, mon voleur ! répondit d'Artagnan. Ah ! traître ! " | - Он, похититель! - ответил на ходу д'Артаньян. - Ах, негодяй! |
| Et il disparut. | И с этими словами он исчез за дверью. |
| " Diable de fou ! murmura M. de Tréville. A moins toutefois, ajouta-t- il, que ce ne soit une manière adroite de s'esquiver, en voyant qu'il a manqué son coup. " | - Сумасшедший! - пробормотал де Тревиль. - Если только... - медленно добавил он, - это не уловка, чтобы удрать, раз он понял, что подвох не удался |
| France | Russe |
| D'Artagnan, furieux, avait traversé l'antichambre en trois bonds et s'élançait sur l'escalier, dont il comptait descendre les degrés quatre à quatre, lorsque, emporté par sa course, il alla donner tête baissée dans un mousquetaire qui sortait de chez M. de Tréville par une porte de dégagement, et, le heurtant du front à l'épaule, lui fit pousser un cri ou plutôt un hurlement. | Д'Артаньян как бешеный в три скачка промчался через приемную и выбежал на площадку лестницы, по которой собирался спуститься опрометью, как вдруг с разбегу столкнулся с мушкетером, выходившим от г-на де Тревиля через боковую дверь. Мушкетер закричал или, вернее, взвыл от боли. |
| " Excusez-moi, dit d'Artagnan, essayant de reprendre sa course, excusez-moi, mais je suis pressé. " | - Простите меня... - произнес д'Артаньян, намереваясь продолжать свой путь, - простите меня, но я спешу. |
| A peine avait-il descendu le premier escalier, qu'un poignet de fer le saisit par son écharpe et l'arrêta. | Не успел он спуститься до следующей площадки, как железная рука ухватила его за перевязь и остановила на ходу. |
| " Vous êtes pressé ! s'écria le mousquetaire, pâle comme un linceul ; sous ce prétexte, vous me heurtez, vous dites : " Excusez-moi " , et vous croyez que cela suffit ? Pas tout à fait, mon jeune homme. Croyez-vous, parce que vous avez entendu M. de Tréville nous parler un peu cavalièrement aujourd'hui, que l'on peut nous traiter comme il nous parle ? Détrompez-vous, compagnon, vous n'êtes pas M. de Tréville, vous. | - Вы спешите, - воскликнул мушкетер, побледневший как мертвец, - и под этим предлогом наскакиваете на меня, говорите "простите" и считаете дело исчерпанным? Не совсем так, молодой человек. Не вообразили ли вы, что если господин де Тревиль сегодня резко говорил с нами, то это дает вам право обращаться с нами пренебрежительно? Ошибаетесь, молодой человек. Вы не господин де Тревиль. |
| -- Ma foi, répliqua d'Artagnan, qui reconnut Athos, lequel, après le pansement opéré par le docteur, regagnait son appartement, ma foi, je ne l'ai pas fait exprès, j'ai dit : " Excusez-moi. " Il me semble donc que c'est assez. Je vous répète cependant, et cette fois c'est trop peut-être, parole d'honneur ! je suis pressé, très pressé. Lâchez-moi donc, je vous prie, et laissez-moi aller où j'ai affaire. | - Поверьте мне... - отвечал д'Артаньян, узнав Атоса, возвращавшегося к себе после перевязки, - поверьте мне, я сделал это нечаянно, и, сделав это нечаянно, я сказал: "Простите меня". По-моему, этого достаточно. А сейчас я повторяю вам - и это, пожалуй, лишнее, - что я спешу, очень спешу. Поэтому прошу вас: отпустите меня, не задерживайте. |
| -- Monsieur, dit Athos en le lâchant, vous n'êtes pas poli. On voit que vous venez de loin. " | - Сударь, - сказал Атос, выпуская из рук перевязь, - вы невежа. Сразу видно, что вы приехали издалека. |
| D'Artagnan avait déjà enjambé trois ou quatre degrés, mais à la remarque d'Athos il s'arrêta court. | Д'Артаньян уже успел шагнуть вниз через три ступеньки, но слова Атоса заставили его остановиться. |
| " Morbleu, Monsieur ! dit-il, de si loin que je vienne, ce n'est pas vous qui me donnerez une leçon de belles manières, je vous préviens. | - Тысяча чертей, сударь! - проговорил он. - Хоть я и приехал издалека, но не вам учить меня хорошим манерам, предупреждаю вас. |
| -- Peut-être, dit Athos. | - Кто знает! - сказал Атос. |
| -- Ah ! si je n'étais pas si pressé, s'écria d'Artagnan, et si je ne courais pas après quelqu'un... | - Ах, если б я не так спешил, - воскликнул д'Артаньян, - и если бы я не гнался за одним человеком... |
| -- Monsieur l'homme pressé, vous me trouverez sans courir, moi, entendez-vous ? | - Так вот, господин Торопыга, меня вы найдете, не гоняясь за мной, слышите? |
| -- Et où cela, s'il vous plaît ? | - Где именно, не угодно ли сказать? |
| -- Près des Carmes-Deschaux. | - Подле монастыря Дешо. |
| -- A quelle heure ? | - В котором часу? |
| -- Vers midi. | - Около двенадцати. |
| -- Vers midi, c'est bien, j'y serai. | - Около двенадцати? Хорошо, буду на месте. |
| -- Tâchez de ne pas me faire attendre, car à midi un quart je vous préviens que c'est moi qui courrai après vous et vous couperai les oreilles à la course. | - Постарайтесь не заставить меня ждать. В четверть первого я вам уши на ходу отрежу. |
| -- Bon ! lui cria d'Artagnan ; on y sera à midi moins dix minutes. " | - Отлично, - крикнул д'Артаньян, - явлюсь без десяти двенадцать! |
| Et il se mit à courir comme si le diable l'emportait, espérant retrouver encore son inconnu, que son pas tranquille ne devait pas avoir conduit bien loin. | И он пустился бежать как одержимый, все еще надеясь догнать незнакомца, который не мог отойти особенно далеко, так как двигался не спеша. |
| Mais, à la porte de la rue, causait Porthos avec un soldat aux gardes. Entre les deux causeurs, il y avait juste l'espace d'un homme. D'Artagnan crut que cet espace lui suffirait, et il s'élança pour passer comme une flèche entre eux deux. Mais d'Artagnan avait compté sans le vent. Comme il allait passer, le vent s'engouffra dans le long manteau de Porthos, et d'Artagnan vint donner droit dans le manteau. Sans doute, Porthos avait des raisons de ne pas abandonner cette partie essentielle de son vêtement, car, au lieu de laisser aller le pan qu'il tenait, il tira à lui, de sorte que d'Artagnan s'enroula dans le velours par un mouvement de rotation qu'explique la résistance de l'obstiné Porthos. | Но у ворот он увидел Портоса, беседовавшего с караульным. Между обоими собеседниками оставалось свободное пространство, через которое мог проскользнуть один человек. Д'Артаньяну показалось, что этого пространства достаточно, и он бросился напрямик, надеясь как стрела пронестись между ними. Но д'Артаньян не принял в расчет ветра. В тот миг, когда он собирался проскользнуть между разговаривавшими, ветер раздул длинный плащ Портоса, и д'Артаньян запутался в его складках. У Портоса, по-видимому, были веские причины не расставаться с этой важной частью одеяния, и, вместо того чтобы выпустить из рук полу, которую он придерживал, он потянул ее к себе, так что д'Артаньян, по вине упрямого Портоса проделав какое-то вращательное движение, оказался совершенно закутанным в бархат плаща. |
| D'Artagnan, entendant jurer le mousquetaire, voulut sortir de dessous le manteau qui l'aveuglait, et chercha son chemin dans le pli. Il redoutait surtout d'avoir porté atteinte à la fraîcheur du magnifique baudrier que nous connaissons ; mais, en ouvrant timidement les yeux, il se trouva le nez collé entre les deux épaules de Porthos, c'est- à-dire précisément sur le baudrier. | Слыша проклятия, которыми осыпал его мушкетер, д'Артаньян, как слепой, ощупывал складки, пытаясь выбраться из-под плаща. Он больше всего опасался как-нибудь повредить роскошную перевязь, о которой мы уже рассказывали. Но, робко приоткрыв глаза, он увидел, что нос его упирается в спину Портоса, как раз между лопатками, другими словами - в самую перевязь. |
| Hélas ! comme la plupart des choses de ce monde qui n'ont pour elles que l'apparence, le baudrier était d'or par-devant et de simple buffle par-derrière. Porthos, en vrai glorieux qu'il était, ne pouvant avoir un baudrier d'or tout entier, en avait au moins la moitié : on comprenait dès lors la nécessité du rhume et l'urgence du manteau. | Увы, как и многое на этом свете, что блестит только снаружи, перевязь Портоса сверкала золотым шитьем лишь спереди, а сзади была из простой буйволовой кожи. Портос, как истый хвастун, не имея возможности приобрести перевязь, целиком шитую золотом, приобрел перевязь, шитую золотом хотя бы лишь спереди. Отсюда и выдуманная простуда, и необходимость плаща. |
| " Vertubleu ! cria Porthos faisant tous ses efforts pour se débarrasser de d'Artagnan qui lui grouillait dans le dos, vous êtes donc enragé de vous jeter comme cela sur les gens ! | - Дьявол! - завопил Портос, делая невероятные усилия, чтобы освободиться от д'Артаньяна, который копошился у него за спиной. - С ума вы спятили, что бросаетесь на людей? |
| -- Excusez-moi, dit d'Artagnan reparaissant sous l'épaule du géant, mais je suis très pressé, je cours après quelqu'un, et... | - Простите! - проговорил д'Артаньян, выглядывая из-под локтя гиганта, - но я очень спешу. Я гонюсь за одним человеком... |
| -- Est-ce que vous oubliez vos yeux quand vous courez, par hasard ? demanda Porthos. | - Глаза вы, что ли, забываете дома, когда гонитесь за кем-нибудь? - орал Портос. |
| -- Non, répondit d'Artagnan piqué, non, et grâce à mes yeux je vois même ce que ne voient pas les autres. " | - Нет... - с обидой произнес д'Артаньян, - нет, и мои глаза позволяют мне видеть даже то, чего не видят другие. |
| Porthos comprit ou ne comprit pas, toujours est-il que, se laissant aller à sa colère : | Понял ли Портос, или не понял, но он дал полную волю своему гневу. |
| " Monsieur, dit-il, vous vous ferez étriller, je vous en préviens, si vous vous frottez ainsi aux mousquetaires. | - Сударь, - прорычал он, - предупреждаю вас: если вы будете задевать мушкетеров, дело для вас кончится трепкой! |
| -- Etriller, Monsieur ! dit d'Artagnan, le mot est dur. | - Трепкой? - переспросил д'Артаньян. - Не сильно ли сказано? |
| -- C'est celui qui convient à un homme habitué à regarder en face ses ennemis. | - Сказано человеком, привыкшим смотреть в лицо своим врагам. |
| -- Ah ! pardieu ! je sais bien que vous ne tournez pas le dos aux vôtres, vous. " | - Еще бы! Мне хорошо известно, что тыл вы не покажете никому. |
| Et le jeune homme, enchanté de son espièglerie, s'éloigna en riant à gorge déployée. | И юноша, в восторге от своей озорной шутки, двинулся дальше, хохоча во все горло. |
| Porthos écuma de rage et fit un mouvement pour se précipiter sur d'Artagnan. | Портос в дикой ярости сделал движение, намереваясь броситься на обидчика. |
| " Plus tard, plus tard, lui cria celui-ci, quand vous n'aurez plus votre manteau. | - Потом, потом! - крикнул ему д'Артаньян. - Когда на вас не будет плаща! |
| -- A une heure donc, derrière le Luxembourg. | - Значит, в час позади Люксембургского дворца! |
| -- Très bien, à une heure " , répondit d'Artagnan en tournant l'angle de la rue. | - Прекрасно, в час! - ответил д'Артаньян, заворачивая за угол. |
| Mais ni dans la rue qu'il venait de parcourir, ni dans celle qu'il embrassait maintenant du regard, il ne vit personne. Si doucement qu'eût marché l'inconnu, il avait gagné du chemin ; peut-être aussi était-il entré dans quelque maison. D'Artagnan s'informa de lui à tous ceux qu'il rencontra, descendit jusqu'au bac, remonta par la rue de Seine et la Croix-Rouge ; mais rien, absolument rien. Cependant cette course lui fut profitable en ce sens qu'à mesure que la sueur inondait son front, son coeur se refroidissait. | Но ни на улице, по которой он пробежал, ни на той, которую он мог теперь охватить взглядом, не видно было ни души. Как ни медленно двигался незнакомец, он успел скрыться из виду или зайти в какой-нибудь дом. Д'Артаньян расспрашивал о нем всех встречных, спустился до перевоза, вернулся по улице Сены, прошел по улице Алого Креста. Ничего, ровно ничего! Все же эта погоня принесла ему пользу: по мере того как пот выступал у него на лбу, сердце его остывало. |
| Il se mit alors à réfléchir sur les événements qui venaient de se passer ; ils étaient nombreux et néfastes : il était onze heures du matin à peine, et déjà la matinée lui avait apporté la disgrâce de M. de Tréville, qui ne pouvait manquer de trouver un peu cavalière la façon dont d'Artagnan l'avait quitté. | Он углубился в размышления о происшедших событиях. Их было много, и все они оказались неблагоприятными. Было всего одиннадцать часов утра, а это утро успело уже принести ему немилость де Тревиля, который не мог не счесть проявлением развязности неожиданный уход д'Артаньяна. |
| En outre, il avait ramassé deux bons duels avec deux hommes capables de tuer chacun trois d'Artagnan, avec deux mousquetaires enfin, c'est-à-dire avec deux de ces êtres qu'il estimait si fort qu'il les mettait, dans sa pensée et dans son coeur, au-dessus de tous les autres hommes. | Кроме того, он нарвался на два поединка с людьми, способными убить трех д'Артаньянов каждый, - одним словом, с двумя мушкетерами, то есть с существами, перед которыми он благоговел так глубоко, что в сердце своем ставил их выше всех людей. |
| La conjecture était triste. Sûr d'être tué par Athos, on comprend que le jeune homme ne s'inquiétait pas beaucoup de Porthos. Pourtant, comme l'espérance est la dernière chose qui s'éteint dans le coeur de l'homme, il en arriva à espérer qu'il pourrait survivre, avec des blessures terribles, bien entendu, à ces deux duels, et, en cas de survivance, il se fit pour l'avenir les réprimandes suivantes : | Положение было невеселое. Убежденный, что будет убит Атосом, он, вполне понятно, не очень-то беспокоился о поединке с Портосом. Все же, поскольку надежда есть последнее, что угасает в душе человека, он стал надеяться, что, хотя и получит страшные раны, все же останется жив, и на этот случай, в расчете на будущую жизнь, уже бранил себя за свои ошибки: |
| " Quel écervelé je fais, et quel butor je suis ! Ce brave et malheureux Athos était blessé juste à l'épaule contre laquelle je m'en vais, moi, donner de la tête comme un bélier. La seule chose qui m'étonne, c'est qu'il ne m'ait pas tué roide ; il en avait le droit, et la douleur que je lui ai causée a dû être atroce. Quant à Porthos ! Oh ! quant à Porthos, ma foi, c'est plus drôle. " | "Какой я безмозглый грубиян! Этот несчастный и храбрый Атос был ранен именно в плечо, на которое я, как баран, налетел головой. Приходится только удивляться, что он не прикончил меня на месте, - он вправе был это сделать: боль, которую я причинил ему, была, наверное, ужасна. Что же касается Портоса... о, что касается Портоса - ей-Богу, тут дело забавнее!.." |
| Et malgré lui le jeune homme se mit à rire, tout en regardant néanmoins si ce rire isolé, et sans cause aux yeux de ceux qui le voyaient rire, n'allait pas blesser quelque passant. | И молодой человек вопреки своим мрачным мыслям не мог удержаться от смеха, поглядывая все же при этом по сторонам - не покажется ли такой беспричинный одинокий смех кому-нибудь обидным. |
| " Quant à Porthos, c'est plus drôle ; mais je n'en suis pas moins un misérable étourdi. Se jette-t-on ainsi sur les gens sans dire gare ! non ! et va-t-on leur regarder sous le manteau pour y voir ce qui n'y est pas ! Il m'eût pardonné bien certainement ; il m'eût pardonné si je n'eusse pas été lui parler de ce maudit baudrier, à mots couverts, c'est vrai ; oui, couverts joliment ! Ah ! maudit Gascon que je suis, je ferais de l'esprit dans la poêle à frire. Allons, d'Artagnan mon ami, continua-t-il, se parlant à lui-même avec toute l'aménité qu'il croyait se devoir, si tu en réchappes, ce qui n'est pas probable, il s'agit d'être à l'avenir d'une politesse parfaite. Désormais il faut qu'on t'admire, qu'on te cite comme modèle. Etre prévenant et poli, ce n'est pas être lâche. Regardez plutôt Aramis : Aramis, c'est la douceur, c'est la grâce en personne. Eh bien, personne s'est-il jamais avisé de dire qu'Aramis était un lâche ? Non, bien certainement, et désormais je veux en tout point me modeler sur lui. Ah ! justement le voici. " | "Что касается Портоса, то тут дело забавнее. Но я все же глупец. Разве можно так наскакивать на людей - подумать только! - и заглядывать им под плащ, чтобы увидеть то, чего там нет! Он бы простил меня... конечно, простил, если б я не пристал к нему с этой проклятой перевязью. Я, правда, только намекнул, но как ловко намекнул! Ах! Чертов я гасконец - буду острить даже в аду на сковороде... Друг ты мой д'Артаньян, - продолжал он, обращаясь к самому себе с вполне понятным дружелюбием, - если ты уцелеешь, что маловероятно, нужно впредь быть образцово учтивым. Отныне все должны восхищаться тобой и ставить тебя в пример. Быть вежливым и предупредительным не значит еще быть трусом. Погляди только на Арамиса! Арамис - сама кротость, олицетворенное изящество. А разве может прийти кому-нибудь в голову назвать Арамиса трусом? Разумеется, нет! И отныне я во всем буду брать пример с него... Ах, вот как раз и он сам!" |
| D'Artagnan, tout en marchant et en monologuant, était arrivé à quelques pas de l'hôtel d'Aiguillon, et devant cet hôtel il avait aperçu Aramis causant gaiement avec trois gentilshommes des gardes du roi. De son côté, Aramis aperçut d'Artagnan ; mais comme il n'oubliait point que c'était devant ce jeune homme que M. de Tréville s'était si fort emporté le matin, et qu'un témoin des reproches que les mousquetaires avaient reçus ne lui était d'aucune façon agréable, il fit semblant de ne pas le voir. D'Artagnan, tout entier au contraire à ses plans de conciliation et de courtoisie, s'approcha des quatre jeunes gens en leur faisant un grand salut accompagné du plus gracieux sourire. Aramis inclina légèrement la tête, mais ne sourit point. Tous quatre, au reste, interrompirent à l'instant même leur conversation. | Д'Артаньян, все время продолжая разговаривать с самим собой, поравнялся с особняком д'Эгильона и тут увидел Арамиса, который, остановившись перед самым домом, беседовал с двумя королевскими гвардейцами. Арамис, со своей стороны, заметил д'Артаньяна. Он не забыл, что г-н де Тревиль в присутствии этого юноши так жестоко вспылил сегодня утром. Человек, имевший возможность слышать, какими упреками осыпали мушкетеров, был ему неприятен, и Арамис сделал вид, что не замечает его. Д'Артаньян между тем, весь во власти своих планов - стать образцом учтивости и вежливости, приблизился к молодым людям и отвесил им изысканнейший поклон, сопровождаемый самой приветливой улыбкой. Арамис слегка поклонился, но без улыбки. Все трое при этом сразу прервали разговор. |
| D'Artagnan n'était pas assez niais pour ne point s'apercevoir qu'il était de trop ; mais il n'était pas encore assez rompu aux façons du beau monde pour se tirer galamment d'une situation fausse comme l'est, en général, celle d'un homme qui est venu se mêler à des gens qu'il connaît à peine et à une conversation qui ne le regarde pas. Il cherchait donc en lui-même un moyen de faire sa retraite le moins gauchement possible, lorsqu'il remarqua qu'Aramis avait laissé tomber son mouchoir et, par mégarde sans doute, avait mis le pied dessus ; le moment lui parut arrivé de réparer son inconvenance : il se baissa, et de l'air le plus gracieux qu'il pût trouver, il tira le mouchoir de dessous le pied du mousquetaire, quelques efforts que celui-ci fît pour le retenir, et lui dit en le lui remettant : | Д'Артаньян был не так глуп, чтобы не заметить, что он лишний. Но он не был еще достаточно искушен в приемах высшего света, чтобы найти выход из неудобного положения, в каком оказывается человек, подошедший к людям, мало ему знакомым, и вмешавшийся в разговор, его не касающийся. Он тщетно искал способа, не теряя достоинства, убраться отсюда, как вдруг заметил, что Арамис уронил платок и, должно быть по рассеянности, наступил на него ногой. Д'Артаньяну показалось, что он нашел случай загладить свою неловкость. Наклонившись, он с самым любезным видом вытащил платок из-под ноги мушкетера, как крепко тот ни наступал на него. |
| " Je crois, Monsieur, que voici un mouchoir que vous seriez fâché de perdre. " | - Вот ваш платок, сударь, - произнес он с чрезвычайной учтивостью, - вам, вероятно, жаль было бы его потерять. |
| Le mouchoir était en effet richement brodé et portait une couronne et des armes à l'un de ses coins. Aramis rougit excessivement et arracha plutôt qu'il ne prit le mouchoir des mains du Gascon. | Платок был действительно покрыт богатой вышивкой, и в одном углу его выделялись корона и герб. Арамис густо покраснел и скорее выхватил, чем взял платок из рук гасконца. |
| " Ah ! Ah ! s'écria un des gardes, diras-tu encore, discret Aramis, que tu es mal avec Mme de Bois-Tracy, quand cette gracieuse dame a l'obligeance de te prêter ses mouchoirs ? " | - Так, так, - воскликнул один из гвардейцев, - теперь наш скрытный Арамис не станет уверять, что у него дурные отношения с госпожой де Буа-Траси, раз эта милая дама была столь любезна, что одолжила ему свой платок! |
| Aramis lança à d'Artagnan un de ces regards qui font comprendre à un homme qu'il vient de s'acquérir un ennemi mortel ; puis, reprenant son air doucereux : | Арамис бросил на д'Артаньяна один из тех взглядов, которые ясно дают понять человеку, что он нажил себе смертельного врага, но тут же перешел к обычному для него слащавому тону. |
| " Vous vous trompez, Messieurs, dit-il, ce mouchoir n'est pas à moi, et je ne sais pourquoi Monsieur a eu la fantaisie de me le remettre plutôt qu'à l'un de vous, et la preuve de ce que je dis, c'est que voici le mien dans ma poche. " | - Вы ошибаетесь, господа, - произнес он. - Платок этот вовсе не принадлежит мне, и я не знаю, почему этому господину взбрело на ум подать его именно мне, а не любому из вас. Лучшим подтверждением моих слов может служить то, что мой платок у меня в кармане. |
| A ces mots, il tira son propre mouchoir, mouchoir fort élégant aussi, et de fine batiste, quoique la batiste fût chère à cette époque, mais mouchoir sans broderie, sans armes et orné d'un seul chiffre, celui de son propriétaire. | С этими словами он вытащил из кармана свой собственный платок, также очень изящный и из тончайшего батиста - а батист в те годы стоил очень дорого, - но без всякой вышивки и герба, а лишь помеченный монограммой владельца. |
| Cette fois, d'Artagnan ne souffla pas mot, il avait reconnu sa bévue ; mais les amis d'Aramis ne se laissèrent pas convaincre par ses dénégations, et l'un d'eux, s'adressant au jeune mousquetaire avec un sérieux affecté : | На этот раз д'Артаньян промолчал: он понял свою ошибку. Но приятели Арамиса не дали себя убедить, несмотря на все его уверения. Один из них с деланной серьезностью обратился к мушкетеру. |
| " Si cela était, dit-il, ainsi que tu le prétends, je serais forcé, mon cher Aramis, de te le redemander ; car, comme tu le sais, Bois-Tracy est de mes intimes, et je ne veux pas qu'on fasse trophée des effets de sa femme. | - Если дело обстоит так, как ты говоришь, дорогой мой Арамис, - сказал он, - я вынужден буду потребовать от тебя этот платок. Как тебе известно, Буа-Траси - мой близкий друг, и я не желаю, чтобы кто-либо хвастал вещами, принадлежащими его супруге. |
| -- Tu demandes cela mal, répondit Aramis, et tout en reconnaissant la justesse de ta réclamation quant au fond, je refuserais à cause de la forme. | - Ты не так просишь об этом, - ответил Арамис. - И, признавая справедливость твоего требования, я все же откажу тебе из-за формы, в которую оно облечено. |
| -- Le fait est, hasarda timidement d'Artagnan, que je n'ai pas vu sortir le mouchoir de la poche de M. Aramis. Il avait le pied dessus, voilà tout, et j'ai pensé que, puisqu'il avait le pied dessus, le mouchoir était à lui. | - В самом деле, - робко заметил д'Артаньян, - я не видел, чтобы платок выпал из кармана господина Арамиса. Господин Арамис наступил на него ногой - вот я и подумал, что платок принадлежит ему. |
| -- Et vous vous êtes trompé, mon cher Monsieur " , répondit froidement Aramis, peu sensible à la réparation. | - И ошиблись, - холодно произнес Арамис, словно не замечая желания д'Артаньяна загладить свою вину. |
| Puis, se retournant vers celui des gardes qui s'était déclaré l'ami de Bois-Tracy : | |
| " D'ailleurs, continua-t-il, je réfléchis, mon cher intime de Bois-Tracy, que je suis son ami non moins tendre que tu peux l'être toi-même ; de sorte qu'à la rigueur ce mouchoir peut aussi bien être sorti de ta poche que de la mienne. | - Кстати, - продолжал он, обращаясь к гвардейцу, сославшемуся на свою дружбу с Буа-Траси, - я вспомнил, дорогой мой, что связан с графом де Буа-Траси не менее нежной дружбой, чем ты, близкий его друг, так что... платок с таким же успехом мог выпасть из твоего кармана, как из моего. |
| -- Non, sur mon honneur ! s'écria le garde de Sa Majesté. | - Нет, клянусь честью! - воскликнул гвардеец его величества. |
| -- Tu vas jurer sur ton honneur et moi sur ma parole, et alors il y aura évidemment un de nous deux qui mentira. Tiens, faisons mieux, Montaran, prenons-en chacun la moitié. | - Ты будешь клясться честью, а я - ручаться честным словом, и один из нас при этом, очевидно, будет лжецом. Знаешь что, Монтаран? Давай лучше поделим его. |
| -- Du mouchoir ? | - Платок? |
| -- Oui. | - Да. |
| -- Parfaitement, s'écrièrent les deux autres gardes, le jugement du roi Salomon. Décidément, Aramis, tu es plein de sagesse. " | - Великолепно! - закричали оба приятеля-гвардейца. - Соломонов суд! Арамис, ты в самом деле воплощенная мудрость! |
| Les jeunes gens éclatèrent de rire, et comme on le pense bien, l'affaire n'eut pas d'autre suite. Au bout d'un instant, la conversation cessa, et les trois gardes et le mousquetaire, après s'être cordialement serré la main, tirèrent, les trois gardes de leur côté et Aramis du sien. | Молодые люди расхохотались, и все дело, как ясно всякому, на том и кончилось. Через несколько минут разговор оборвался, и собеседники расстались, сердечно пожав друг другу руки. Гвардейцы зашагали в одну сторону, Арамис - в другую. |
| " Voilà le moment de faire ma paix avec ce galant homme " , se dit à part lui d'Artagnan, qui s'était tenu un peu à l'écart pendant toute la dernière partie de cette conversation. Et, sur ce bon sentiment, se rapprochant d'Aramis, qui s'éloignait sans faire autrement attention à lui : | "Вот подходящее время, чтобы помириться с этим благородным человеком", - подумал д'Артаньян, который в продолжение всего этого разговора стоял в стороне. И, подчиняясь доброму порыву, он поспешил догнать мушкетера, который шел, не обращая больше на него внимания. |
| " Monsieur, lui dit-il, vous m'excuserez, je l'espère. | - Сударь, - произнес д'Артаньян, нагоняя мушкетера, - надеюсь, вы извините меня... |
| -- Ah ! Monsieur, interrompit Aramis, permettez-moi de vous faire observer que vous n'avez point agi en cette circonstance comme un galant homme le devait faire. | - Милостивый государь, - прервал его Арамис, - разрешите вам заметить, что в этом деле вы поступили не так, как подобало бы благородному человеку. |
| -- Quoi, Monsieur ! s'écria d'Artagnan, vous supposez... | - Как, милостивый государь! - воскликнул д'Артаньян. - Вы можете предположить... |
| -- Je suppose, Monsieur, que vous n'êtes pas un sot, et que vous savez bien, quoique arrivant de Gascogne, qu'on ne marche pas sans cause sur les mouchoirs de poche. Que diable ! Paris n'est point pavé en batiste. | - Я предполагаю, сударь, что вы не глупец и вам, хоть вы и прибыли из Гаскони, должно быть известно, что без причины не наступают ногой на носовой платок. Париж, черт возьми, не вымощен батистовыми платочками. |
| -- Monsieur, vous avez tort de chercher à m'humilier, dit d'Artagnan, chez qui le naturel querelleur commençait à parler plus haut que les résolutions pacifiques. Je suis de Gascogne, c'est vrai, et puisque vous le savez, je n'aurai pas besoin de vous dire que les Gascons sont peu endurants ; de sorte que, lorsqu'ils se sont excusés une fois, fût-ce d'une sottise, ils sont convaincus qu'ils ont déjà fait moitié plus qu'ils ne devaient faire. | - Сударь, вы напрасно стараетесь меня унизить, - произнес д'Артаньян, в котором задорный нрав начинал уже брать верх над мирными намерениями. - Я действительно прибыл из Гаскони, и, поскольку это вам известно, мне незачем напоминать, что гасконцы не слишком терпеливы. Так что, раз извинившись хотя бы за сделанную ими глупость, они бывают убеждены, что сделали вдвое больше положенного. |
| -- Monsieur, ce que je vous en dis, répondit Aramis, n'est point pour vous chercher une querelle. Dieu merci ! je ne suis pas un spadassin, et n'étant mousquetaire que par intérim, je ne me bats que lorsque j'y suis forcé, et toujours avec une grande répugnance ; mais cette fois l'affaire est grave, car voici une dame compromise par vous. | - Сударь, я сказал это вовсе не из желания искать с вами ссоры. Я, слава Богу, не забияка какой-нибудь, и мушкетер я лишь временно. Дерусь я, только когда бываю вынужден, и всегда с большой неохотой. Но на этот раз дело нешуточное, тут речь о даме, которую вы скомпрометировали. |
| -- Par nous, c'est-à-dire, s'écria d'Artagnan. | - Мы скомпрометировали! - воскликнул д'Артаньян. |
| -- Pourquoi avez-vous eu la maladresse de me rendre le mouchoir ? | - Как могли вы подать мне этот платок? |
| -- Pourquoi avez-vous eu celle de le laisser tomber ? | - Как могли вы обронить этот платок? |
| -- J'ai dit et je répète, Monsieur, que ce mouchoir n'est point sorti de ma poche. | - Я уже сказал, сударь, и повторяю, что платок этот выпал не из моего кармана. |
| -- Eh bien, vous en avez menti deux fois, Monsieur, car je l'en ai vu sortir, moi ! | - Значит, сударь, вы солгали дважды, ибо я сам видел, как он выпал именно из вашего кармана. |
| -- Ah ! vous le prenez sur ce ton, Monsieur le Gascon ! eh bien, je vous apprendrai à vivre. | - Ах, вот как вы позволяете себе разговаривать, господин гасконец! Я научу вас вести себя! |
| -- Et moi je vous renverrai à votre messe, Monsieur l'abbé ! Dégainez, s'il vous plaît, et à l'instant même. | - А я отправлю вас назад служить обедню, господин аббат! Вытаскивайте шпагу, прошу вас, и сию же минуту! |
| -- Non pas, s'il vous plaît, mon bel ami ; non, pas ici, du moins. Ne voyez-vous pas que nous sommes en face de l'hôtel d'Aiguillon, lequel est plein de créatures du cardinal ? Qui me dit que ce n'est pas Son Eminence qui vous a chargé de lui procurer ma tête ? Or j'y tiens ridiculement, à ma tête, attendu qu'elle me semble aller assez correctement à mes épaules. Je veux donc vous tuer, soyez tranquille, mais vous tuer tout doucement, dans un endroit clos et couvert, là où vous ne puissiez vous vanter de votre mort à personne. | - Нет-нет, милый друг, не здесь, во всяком случае. Не видите вы разве, что мы находимся против самого дома д'Эгильонов, который наполнен клевретами кардинала? Кто уверит меня, что не его высокопреосвященство поручил вам доставить ему мою голову? А я, знаете, до смешного дорожу своей головой. Мне представляется, что она довольно ловко сидит у меня на плечах. Поэтому я согласен убить вас, будьте спокойны, но убить без шума, в укромном местечке, где вы никому не могли бы похвастать своей смертью. |
| -- Je le veux bien, mais ne vous y fiez pas, et emportez votre mouchoir, qu'il vous appartienne ou non ; peut-être aurez-vous l'occasion de vous en servir. | - Пусть так. Только не будьте слишком самоуверенны и захватите ваш платочек: принадлежит ли он вам, или нет, но он может вам пригодиться. |
| -- Monsieur est Gascon ? demanda Aramis. | - Вы, сударь, гасконец? - с иронией спросил Арамис. |
| -- Oui. Monsieur ne remet pas un rendez-vous par prudence ? | - Да. И гасконцы обычно не откладывают поединка из осторожности. |
| -- La prudence, Monsieur, est une vertu assez inutile aux mousquetaires, je le sais, mais indispensable aux gens d'Eglise, et comme je ne suis mousquetaire que provisoirement, je tiens à rester prudent. A deux heures, j'aurai l'honneur de vous attendre à l'hôtel de M. de Tréville. Là je vous indiquerai les bons endroits. " | - Осторожность, сударь, качество излишнее для мушкетера, я это знаю. Но она необходима служителям церкви. И так как мушкетер я только временно, то предпочитаю быть осторожным. В два часа я буду иметь честь встретиться с вами в доме господина де Тревиля. Там я укажу вам подходящее для поединка место. |
| Les deux jeunes gens se saluèrent, puis Aramis s'éloigna en remontant la rue qui remontait au Luxembourg, tandis que d'Artagnan, voyant que l'heure s'avançait, prenait le chemin des Carmes-Deschaux, tout en disant à part soi : | Молодые люди раскланялись, затем Арамис удалился по улице, ведущей к Люксембургскому дворцу, а д'Артаньян, видя, что уже довольно поздно, зашагал в сторону монастыря Дешо. |
| " Décidément, je n'en puis pas revenir ; mais au moins, si je suis tué, je serai tué par un mousquetaire. " | "Ничего не поделаешь, - рассуждал он сам с собой, - поправить ничего нельзя. Одно утешение: если я буду убит, то буду убит мушкетером" |
| France | Russe |
| D'Artagnan ne connaissait personne à Paris. Il alla donc au rendez- vous d'Athos sans amener de second, résolu de se contenter de ceux qu'aurait choisis son adversaire. D'ailleurs son intention était formelle de faire au brave mousquetaire toutes les excuses convenables, mais sans faiblesse, craignant qu'il ne résultât de ce duel ce qui résulte toujours de fâcheux, dans une affaire de ce genre, quand un homme jeune et vigoureux se bat contre un adversaire blessé et affaibli : vaincu, il double le triomphe de son antagoniste ; vainqueur, il est accusé de forfaiture et de facile audace. | У д'Артаньяна в Париже не было ни одного знакомого. Поэтому он на поединок с Атосом отправился без секунданта, решив удовольствоваться секундантами противника. Впрочем, он заранее твердо решил принести храброму мушкетеру все допустимые извинения, не проявляя при этом, разумеется, слабости. Он решил это, опасаясь тяжелых последствий, которые может иметь подобная дуэль, когда человек, полный сил и молодости, дерется с раненым и ослабевшим противником. Если он окажется побежденным - противник будет торжествовать вдвойне; если же победителем будет он - его обвинят в вероломстве, скажут, что успех достался ему слишком легко. |
| Au reste, ou nous avons mal exposé le caractère de notre chercheur d'aventures, ou notre lecteur a déjà dû remarquer que d'Artagnan n'était point un homme ordinaire. Aussi, tout en se répétant à lui- même que sa mort était inévitable, il ne se résigna point à mourir tout doucettement, comme un autre moins courageux et moins modéré que lui eût fait à sa place. Il réfléchit aux différents caractères de ceux avec lesquels il allait se battre, et commença à voir plus clair dans sa situation. Il espérait, grâce aux excuses loyales qu'il lui réservait, se faire un ami d'Athos, dont l'air grand seigneur et la mine austère lui agréaient fort. Il se flattait de faire peur à Porthos avec l'aventure du baudrier, qu'il pouvait, s'il n'était pas tué sur le coup, raconter à tout le monde, récit qui, poussé adroitement à l'effet, devait couvrir Porthos de ridicule ; enfin, quant au sournois Aramis, il n'en avait pas très grand-peur, et en supposant qu'il arrivât jusqu'à lui, il se chargeait de l'expédier bel et bien, ou du moins en le frappant au visage, comme César avait recommandé de faire aux soldats de Pompée, d'endommager à tout jamais cette beauté dont il était si fier. | Впрочем, либо мы плохо обрисовали характер нашего искателя приключений, либо читатель должен был уже заметить, что д'Артаньян был человек не совсем обыкновенный. Поэтому, хоть и твердя самому себе, что гибель его неизбежна, он не мог безропотно покориться неизбежности смерти, как сделал бы это другой, менее смелый и менее спокойный человек. Он вдумывался в различия характеров тех, с кем ему предстояло сражаться, и положение постепенно становилось для него ясней. Он надеялся, что, извинившись, завоюет дружбу Атоса, строгое лицо и благородная осанка которого произвели на него самое хорошее впечатление. Он льстил себя надеждой запугать Портоса историей с перевязью, которую он мог, в случае если не будет убит на месте, рассказать всем, а такой рассказ, преподнесенный в подходящей форме, не мог не сделать Портоса смешным в глазах друзей и товарищей. Что же касается хитроумного Арамиса, то он не внушал д'Артаньяну особого страха. Если даже предположить, что и до него дойдет очередь, то д'Артаньян твердо решил покончить с ним или же ударом в лицо, как Цезарь советовал поступать с солдатами Помпея, нанести ущерб Красоте, которой Арамис так явно гордился. |
| Ensuite il y avait chez d'Artagnan ce fonds inébranlable de résolution qu'avaient déposé dans son coeur les conseils de son père, conseils dont la substance était : " Ne rien souffrir de personne que du roi, du cardinal et de M. de Tréville. " Il vola donc plutôt qu'il ne marcha vers le couvent des Carmes Déchaussés, ou plutôt Deschaux, comme on disait à cette époque, sorte de bâtiment sans fenêtres, bordé de prés arides, succursale du Pré-aux-Clercs, et qui servait d'ordinaire aux rencontres des gens qui n'avaient pas de temps à perdre. | Кроме того, в д'Артаньяне жила непоколебимая решимость, основанная на советах его отца, сущность которых сводилась к следующему: "Не покоряться никому, кроме короля, кардинала и господина де Тревиля". Вот почему д'Артаньян не шел, а летел по направлению к монастырю Дешо. Это было заброшенное здание с выбитыми стеклами, окруженное бесплодными пустырями, в случае надобности служившими тому же назначению, что и Пре-о-Клер: там обыкновенно дрались люди, которым нельзя было терять время. |
| Lorsque d'Artagnan arriva en vue du petit terrain vague qui s'étendait au pied de ce monastère, Athos attendait depuis cinq minutes seulement, et midi sonnait. Il était donc ponctuel comme la Samaritaine, et le plus rigoureux casuiste à l'égard des duels n'avait rien à dire. | Когда д'Артаньян подходил к пустырю, находившемуся подле монастыря, пробило полдень. Атос ожидал его всего пять минут - следовательно, д'Артаньян был безукоризненно точен и самый строгий судья в законах дуэли не имел бы повода упрекнуть его. |
| Athos, qui souffrait toujours cruellement de sa blessure, quoiqu'elle eût été pansée à neuf par le chirurgien de M. de Tréville, s'était assis sur une borne et attendait son adversaire avec cette contenance paisible et cet air digne qui ne l'abandonnaient jamais. A l'aspect de d'Artagnan, il se leva et fit poliment quelques pas au-devant de lui. Celui-ci, de son côté, n'aborda son adversaire que le chapeau à la main et sa plume traînant jusqu'à terre. | Атос, которому рана причиняла еще тяжкую боль, хоть лекарь де Тревиля и наложил на нее свежую повязку, сидел на камне и ожидал противника, как всегда спокойный и полный благородного достоинства. Увидев д'Артаньяна, он встал и учтиво сделал несколько шагов ему навстречу. Д'Артаньян, со своей стороны, приблизился к противнику, держа шляпу в руке так, что перо волочилось по земле. |
| " Monsieur, dit Athos, j'ai fait prévenir deux de mes amis qui me serviront de seconds, mais ces deux amis ne sont point encore arrivés. Je m'étonne qu'ils tardent : ce n'est pas leur habitude. | - Сударь, - сказал Атос, - я послал за двумя моими друзьями, которые и будут моими секундантами. Но друзья эти еще не пришли. Я удивляюсь их опозданию: это не входит в их привычки. |
| -- Je n'ai pas de seconds, moi, Monsieur, dit d'Artagnan, car arrivé d'hier seulement à Paris, je n'y connais encore personne que M. de Tréville, auquel j'ai été recommandé par mon père qui a l'honneur d'être quelque peu de ses amis. " | - У меня секундантов нет, - произнес д'Артаньян. - Я только вчера прибыл в Париж, и у меня нет здесь ни одного знакомого, кроме господина де Тревиля, которому рекомендовал меня мой отец, имевший честь некогда быть его другом. |
| Athos réfléchit un instant. | Атос на мгновение задумался. |
| " Vous ne connaissez que M. de Tréville ? demanda-t-il. | - Вы знакомы только с господином де Тревилем? - спросил он. |
| -- Oui, Monsieur, je ne connais que lui. | - Да, сударь, я знаком только с ним. |
| -- Ah çà, mais... , continua Athos parlant moitié à lui-même, moitié à d'Artagnan, ah... çà, mais si je vous tue, j'aurai l'air d'un mangeur d'enfants, moi ! | - Вот так история! - проговорил Атос, обращаясь столько же к самому себе, как и к своему собеседнику. - Вот так история! Но если я вас убью, я прослыву пожирателем детей. |
| -- Pas trop, Monsieur, répondit d'Artagnan avec un salut qui ne manquait pas de dignité ; pas trop, puisque vous me faites l'honneur de tirer l'épée contre moi avec une blessure dont vous devez être fort incommodé. | - Не совсем так, сударь, - возразил д'Артаньян с поклоном, который не был лишен достоинства. - Не совсем так, раз вы делаете мне честь драться со мною, невзирая на рану, которая, несомненно, тяготит вас. |
| -- Très incommodé, sur ma parole, et vous m'avez fait un mal du diable, je dois le dire ; mais je prendrai la main gauche, c'est mon habitude en pareille circonstance. Ne croyez donc pas que je vous fasse une grâce, je tire proprement des deux mains ; et il y aura même désavantage pour vous : un gaucher est très gênant pour les gens qui ne sont pas prévenus. Je regrette de ne pas vous avoir fait part plus tôt de cette circonstance. | - Очень тяготит, даю вам слово. И вы причинили мне чертовскую боль, должен признаться. Но я буду держать шпагу в левой руке, как делаю всегда в подобных случаях. Таким образом, не думайте, что это облегчит ваше положение: я одинаково свободно действую обеими руками. Это создаст даже некоторое неудобство для вас. Левша очень стесняет противника, когда тот не подготовлен к этому. Я сожалею, что не поставил вас заранее в известность об этом обстоятельстве. |
| -- Vous êtes vraiment, Monsieur, dit d'Artagnan en s'inclinant de nouveau, d'une courtoisie dont je vous suis on ne peut plus reconnaissant. | - Вы, сударь, - проговорил д'Артаньян, - бесконечно любезны, я вам глубоко признателен. |
| -- Vous me rendez confus, répondit Athos avec son air de gentilhomme ; causons donc d'autre chose, je vous prie, à moins que cela ne vous soit désagréable. Ah ! sangbleu ! que vous m'avez fait mal ! l'épaule me brûle. | - Я, право, смущен вашими речами, - сказал Атос с изысканной учтивостью. - Поговорим лучше о другом, если вы ничего не имеете против... Ах, дьявол, как больно вы мне сделали! Плечо так и горит! |
| -- Si vous vouliez permettre... , dit d'Artagnan avec timidité. | - Если б вы разрешили... - робко пробормотал д'Артаньян. |
| -- Quoi, Monsieur ? | - Что именно, сударь? |
| -- J'ai un baume miraculeux pour les blessures, un baume qui me vient de ma mère, et dont j'ai fait l'épreuve sur moi-même. | - У меня есть чудодейственный бальзам для лечения ран. Этот бальзам мне дала с собой матушка, и я испытал его на самом себе. |
| -- Eh bien ? | - И что же? |
| -- Eh bien, je suis sûr qu'en moins de trois jours ce baume vous guérirait, et au bout de trois jours, quand vous seriez guéri : eh bien, Monsieur, ce me serait toujours un grand honneur d'être votre homme. " | - А то, что не далее как через каких-нибудь три дня вы - я в этом уверен - будете исцелены, а по прошествии этих трех дней, когда вы поправитесь, сударь, я почту за великую честь скрестить с вами шпаги. |
| D'Artagnan dit ces mots avec une simplicité qui faisait honneur à sa courtoisie, sans porter aucunement atteinte à son courage. | Д'Артаньян произнес эти слова с простотой, делавшей честь его учтивости и в то же время не дававшей повода сомневаться в его мужестве. |
| " Pardieu, Monsieur, dit Athos, voici une proposition qui me plaît, non pas que je l'accepte, mais elle sent son gentilhomme d'une lieue. C'est ainsi que parlaient et faisaient ces preux du temps de Charlemagne, sur lesquels tout cavalier doit chercher à se modeler. Malheureusement, nous ne sommes plus au temps du grand empereur. Nous sommes au temps de M. le cardinal, et d'ici à trois jours on saurait, si bien gardé que soit le secret, on saurait, dis-je, que nous devons nous battre, et l'on s'opposerait à notre combat. Ah çà, mais ! ces flâneurs ne viendront donc pas ? | - Клянусь Богом, сударь, - ответил Атос, - это предложение мне по душе. Не то чтобы я на него согласился, но от него за целую милю отдает благородством дворянина. Так говорили и действовали воины времен Карла Великого, примеру которых должен следовать каждый кавалер. Но мы, к сожалению, живем не во времена великого императора. Мы живем при почтенном господине кардинале, и за три дня, как бы тщательно мы ни хранили нашу тайну, говорю я, станет известно, что мы собираемся драться, и нам помешают осуществить наше намерение... Да, но эти лодыри окончательно пропали, как мне кажется! |
| -- Si vous êtes pressé, Monsieur, dit d'Artagnan à Athos avec la même simplicité qu'un instant auparavant il lui avait proposé de remettre le duel à trois jours, si vous êtes pressé et qu'il vous plaise de m'expédier tout de suite, ne vous gênez pas, je vous en prie. | - Если вы спешите, сударь, - произнес д'Артаньян с той же простотой, с какой минуту назад он предложил Атосу отложить дуэль на три дня, - если вы спешите и если вам угодно покончить со мной немедленно, прошу вас - не стесняйтесь. |
| -- Voilà encore un mot qui me plaît, dit Athos en faisant un gracieux signe de tête à d'Artagnan, il n'est point d'un homme sans cervelle, et il est à coup sûr d'un homme de coeur. Monsieur, j'aime les hommes de votre trempe, et je vois que si nous ne nous tuons pas l'un l'autre, j'aurai plus tard un vrai plaisir dans votre conversation. Attendons ces Messieurs, je vous prie, j'ai tout le temps, et cela sera plus correct. Ah ! en voici un, je crois. " | - И эти слова также мне по душе, - сказал Атос, приветливо кивнув д'Артаньяну. - Это слова человека неглупого и, несомненно, благородного. Сударь, я очень люблю людей вашего склада и вижу: если мы не убьем друг друга, мне впоследствии будет весьма приятно беседовать с вами. Подождем моих друзей, прошу вас, мне некуда спешить, и так будет приличнее... Ах, вот один ив них, кажется, идет! |
| En effet, au bout de la rue de Vaugirard commençait à apparaître le gigantesque Porthos. | Действительно, в конце улицы Вожирар в эту минуту показалась гигантская фигура Портоса. |
| " Quoi ! s'écria d'Artagnan, votre premier témoin est M. Porthos ? | - Как? - воскликнул д'Артаньян. - Ваш первый секундант - господин Портос? |
| -- Oui, cela vous contrarie-t-il ? | - Да. Это вам почему-нибудь неприятно? |
| -- Non, aucunement. | - Нет-нет |
| -- Et voici le second. " | - А вот и второй. |
| D'Artagnan se retourna du côté indiqué par Athos, et reconnut Aramis. | Д'Артаньян повернулся в сторону, куда указывал Атос, и узнал Арамиса. |
| " Quoi ! s'écria-t-il d'un accent plus étonné que la première fois, votre second témoin est M. Aramis ? | - Как? - воскликнул он тоном, выражавшим еще большее удивление, чем в первый раз. - Ваш второй секундант - господин Арамис? |
| -- Sans doute, ne savez-vous pas qu'on ne nous voit jamais l'un sans l'autre, et qu'on nous appelle, dans les mousquetaires et dans les gardes, à la cour et à la ville, Athos, Porthos et Aramis ou les trois inséparables ? Après cela, comme vous arrivez de Dax ou de Pau... | - Разумеется. Разве вам не известно, что нас никогда не видят друг без друга и что как среди мушкетеров, так и среди гвардейцев, при дворе и в городе нас называют Атос, Портос и Арамис, или трое неразлучных. Впрочем, так как вы прибыли из Дакса или По... |
| -- De Tarbes, dit d'Artagnan. | - Из Тарба, - поправил д'Артаньян. |
| -- Il vous est permis d'ignorer ce détail, dit Athos. | - ...вам позволительно не знать этих подробностей. |
| -- Ma foi, dit d'Artagnan, vous êtes bien nommés, Messieurs, et mon aventure, si elle fait quelque bruit, prouvera du moins que votre union n'est point fondée sur les contrastes. " | - Честное слово, - произнес д'Артаньян, - прозвища у вас, милостивые государи, удачные, и история со мной, если только она получит огласку, послужит доказательством, что ваша дружба основана не на различии характеров, а на сходстве их. |
| Pendant ce temps, Porthos s'était rapproché, avait salué de la main Athos ; puis, se retournant vers d'Artagnan, il était resté tout étonné. | Портос в это время, подойдя ближе, движением руки приветствовал Атоса, затем, обернувшись, замер от удивления, как только узнал д'Артаньяна. |
| Disons, en passant, qu'il avait changé de baudrier et quitté son manteau. | Упомянем вскользь, что Портос успел за это время переменить перевязь и скинуть плащ. |
| " Ah ! ah ! fit-il, qu'est-ce que cela ? | - Та-ак... - протянул он. - Что это значит? |
| -- C'est avec Monsieur que je me bats, dit Athos en montrant de la main d'Artagnan, et en le saluant du même geste. | - Я дерусь с этим господином, - сказал Атос, указывая на д'Артаньяна рукой и тем же движением как бы приветствуя его. |
| -- C'est avec lui que je me bats aussi, dit Porthos. | - Но и я тоже дерусь именно с ним, - заявил Портос. |
| -- Mais à une heure seulement, répondit d'Artagnan. | - Только в час дня, - успокоительно заметил д'Артаньян. |
| -- Et moi aussi, c'est avec Monsieur que je me bats, dit Aramis en arrivant à son tour sur le terrain. | - Но и я тоже дерусь с этим господином, - объявил Арамис, в свою очередь, приблизившись к ним. |
| -- Mais à deux heures seulement, fit d'Artagnan avec le même calme. | - Только в два часа, - все так же спокойно сказал д'Артаньян. |
| -- Mais à propos de quoi te bats-tu, toi, Athos ? demanda Aramis. | - По какому же поводу дерешься ты, Атос? - спросил Арамис. |
| -- Ma foi, je ne sais pas trop, il m'a fait mal à l'épaule ; et toi, Porthos ? | - Право, затрудняюсь ответить, - сказал Атос. - Он больно толкнул меня в плечо. А ты, Портос? |
| -- Ma foi, je me bats parce que je me bats " , répondit Porthos en rougissant. | - А я дерусь просто потому, что я дерусь, - покраснев, ответил Портос. |
| Athos, qui ne perdait rien, vit passer un fin sourire sur les lèvres du Gascon. | Атос, от которого ничто не могло ускользнуть, заметил тонкую улыбку, скользнувшую по губам гасконца. |
| " Nous avons eu une discussion sur la toilette, dit le jeune homme. | - Мы поспорили по поводу одежды, - сказал молодой человек. |
| -- Et toi, Aramis ? demanda Athos. | - А ты, Арамис? |
| -- Moi, je me bats pour cause de théologie " , répondit Aramis tout en faisant signe à d'Artagnan qu'il le priait de tenir secrète la cause de son duel. | - Я дерусь из-за несогласия по одному богословскому вопросу, - сказал Арамис, делая знак д'Артаньяну, чтобы тот скрыл истинную причину дуэли. |
| Athos vit passer un second sourire sur les lèvres de d'Artagnan. | Атос заметил, что по губам гасконца снова скользнула улыбка. |
| " Vraiment, dit Athos. | - Неужели? - переспросил Атос. |
| -- Oui, un point de saint Augustin sur lequel nous ne sommes pas d'accord, dit le Gascon. | - Да, одно место из блаженного Августина, по поводу которого мы не сошлись во мнениях, - сказал д'Артаньян. |
| -- Décidément c'est un homme d'esprit, murmura Athos. | "Он, бесспорно, умен", - подумал Атос. |
| -- Et maintenant que vous êtes rassemblés, Messieurs, dit d'Artagnan, permettez-moi de vous faire mes excuses. " | - А теперь, милостивые государи, когда все вы собрались здесь, - произнес д'Артаньян, - разрешите мне принести вам извинения. |
| A ce mot d'excuses , un nuage passa sur le front d'Athos, un sourire hautain glissa sur les lèvres de Porthos, et un signe négatif fut la réponse d'Aramis. | При слове "извинения" лицо Атоса затуманилось, по губам Портоса скользнула пренебрежительная усмешка, Арамис же отрицательно покачал головой. |
| " Vous ne me comprenez pas, Messieurs, dit d'Artagnan en relevant sa tête, sur laquelle jouait en ce moment un rayon de soleil qui en dorait les lignes fines et hardies : je vous demande excuse dans le cas où je ne pourrais vous payer ma dette à tous trois, car M. Athos a le droit de me tuer le premier, ce qui ôte beaucoup de sa valeur à votre créance, Monsieur Porthos, et ce qui rend la vôtre à peu près nulle, Monsieur Aramis. Et maintenant, Messieurs, je vous le répète, excusez-moi, mais de cela seulement, et en garde ! " | - Вы не поняли меня, господа, - сказал д'Артаньян, подняв голову. Луч солнца, коснувшись в эту минуту его головы, оттенил тонкие и смелые черты его лица. - Я просил у вас извинения на тот случай, если не буду иметь возможности дать удовлетворение всем троим. Ведь господин Атос имеет право первым убить меня, и это может лишить меня возможности уплатить свой долг чести вам, господин Портос; обязательство же, выданное вам, господин Арамис, превращается почти в ничто. А теперь, милостивые государи, повторяю еще раз: прошу простить меня, но только за это... Не начнем ли мы? |
| A ces mots, du geste le plus cavalier qui se puisse voir, d'Artagnan tira son épée. | С этими словами молодой гасконец смело выхватил шпагу. |
| Le sang était monté à la tête de d'Artagnan, et dans ce moment il eût tiré son épée contre tous les mousquetaires du royaume, comme il venait de faire contre Athos, Porthos et Aramis. | Кровь ударила ему в голову. В эту минуту он готов был обнажить шпагу против всех мушкетеров королевства, как обнажил ее сейчас против Атоса, Портоса и Арамиса. |
| Il était midi et un quart. Le soleil était à son zénith, et l'emplacement choisi pour être le théâtre du duel se trouvait exposé à toute son ardeur. | Было четверть первого. Солнце стояло в зените, и место, избранное для дуэли, было залито его палящими лучами. |
| " Il fait très chaud, dit Athos en tirant son épée à son tour, et cependant je ne saurais ôter mon pourpoint ; car, tout à l'heure encore, j'ai senti que ma blessure saignait, et je craindrais de gêner Monsieur en lui montrant du sang qu'il ne m'aurait pas tiré lui-même. | - Жарко, - сказал Атос, в свою очередь, обнажая шпагу. - А между тем мне нельзя скинуть камзол. Я чувствую, что рана моя кровоточит, и боюсь смутить моего противника видом крови, которую не он пустил. |
| -- C'est vrai, Monsieur, dit d'Artagnan, et tiré par un autre ou par moi, je vous assure que je verrai toujours avec bien du regret le sang d'un aussi brave gentilhomme ; je me battrai donc en pourpoint comme vous. | - Да, сударь, - ответил д'Артаньян. - Но будь эта кровь пущена мною или другими, могу вас уверить, что мне всегда будет больно видеть кровь столь храброго дворянина. Я буду драться, не снимая камзола, как и вы. |
| -- Voyons, voyons, dit Porthos, assez de compliments comme cela, et songez que nous attendons notre tour. | - Все это прекрасно, - воскликнул Портос, - но довольно любезностей! Не забывайте, что мы ожидаем своей очереди... |
| -- Parlez pour vous seul, Porthos, quand vous aurez à dire de pareilles incongruités, interrompit Aramis. Quant à moi, je trouve les choses que ces Messieurs se disent fort bien dites et tout à fait dignes de deux gentilshommes. | - Говорите от своего имени, Портос, когда говорите подобные нелепости, - перебил его Арамис. - Что до меня, то все сказанное этими двумя господами, на мой взгляд, прекрасно и вполне достойно двух благородных дворян. |
| -- Quand vous voudrez, Monsieur, dit Athos en se mettant en garde. | - К вашим услугам, сударь, - проговорил Атос, становясь на свое место. |
| -- J'attendais vos ordres " , dit d'Artagnan en croisant le fer. | - Я ждал только вашего слова, - ответил д'Артаньян, скрестив с ним шпагу. |
| Mais les deux rapières avaient à peine résonné en se touchant, qu'une escouade des gardes de Son Eminence, commandée par M. de Jussac, se montra à l'angle du couvent. | Но не успели зазвенеть клинки, коснувшись друг друга, как отряд гвардейцев кардинала под командой г-на де Жюссака показался из-за угла монастыря. |
| " Les gardes du cardinal ! s'écrièrent à la fois Porthos et Aramis. L'épée au fourreau, Messieurs ! l'épée au fourreau ! " | - Гвардейцы кардинала! - в один голос вскричали Портос и Арамис. - Шпаги в ножны, господа! Шпаги в ножны! |
| Mais il était trop tard. Les deux combattants avaient été vus dans une pose qui ne permettait pas de douter de leurs intentions. | Но было уже поздно. Противников застали в позе, не оставлявшей сомнения в их намерениях. |
| " Holà ! cria Jussac en s'avançant vers eux et en faisant signe à ses hommes d'en faire autant, holà ! mousquetaires, on se bat donc ici ? Et les édits, qu'en faisons-nous ? | - Эй! - крикнул де Жюссак, шагнув к ним и знаком приказав своим подчиненным последовать его примеру. - Эй, мушкетеры! Вы собрались здесь драться? А как же с эдиктами? |
| -- Vous êtes bien généreux, Messieurs les gardes, dit Athos plein de rancune, car Jussac était l'un des agresseurs de l'avant-veille. Si nous vous voyions battre, je vous réponds, moi, que nous nous garderions bien de vous en empêcher. Laissez-nous donc faire, et vous allez avoir du plaisir sans prendre aucune peine. | - Вы крайне любезны, господа гвардейцы, - сказал Атос с досадой, так как де Жюссак был участником нападения, имевшего место два дня назад. - Если бы мы застали вас дерущимися, могу вас уверить - мы не стали бы мешать вам. Дайте нам волю, и вы, не затрачивая труда, получите полное удовольствие. |
| -- Messieurs, dit Jussac, c'est avec grand regret que je vous déclare que la chose est impossible. Notre devoir avant tout. Rengainez donc, s'il vous plaît, et nous suivez. | - Милостивые государи, - сказал де Жюссак, - я вынужден, к великому сожалению, объявить вам, что это невозможно. Долг для нас прежде всего. Вложите шпаги в ножны и следуйте за нами. |
| -- Monsieur, dit Aramis parodiant Jussac, ce serait avec un grand plaisir que nous obéirions à votre gracieuse invitation, si cela dépendait de nous ; mais malheureusement la chose est impossible : M. de Tréville nous l'a défendu. Passez donc votre chemin, c'est ce que vous avez de mieux à faire. " | - Милостивый государь, - сказал Арамис, передразнивая де Жюссака, - мы с величайшим удовольствием согласились бы на ваше любезное предложение, если бы это зависело от нас. Но, к несчастью, это невозможно: господин де Тревиль запретил нам это. Идите-ка своей дорогой - это лучшее, что вам остается сделать. |
| Cette raillerie exaspéra Jussac. | Насмешка привела де Жюссака в ярость. |
| " Nous vous chargerons donc, dit-il, si vous désobéissez. | - Если вы не подчинитесь, - воскликнул он, - мы вас арестуем! |
| -- Ils sont cinq, dit Athos à demi-voix, et nous ne sommes que trois ; nous serons encore battus, et il nous faudra mourir ici, car je le déclare, je ne reparais pas vaincu devant le capitaine. " | - Их пятеро, - вполголоса заметил Атос, - а нас только трое. Мы снова потерпим поражение, или нам придется умереть на месте, ибо объявляю вам: побежденный, я не покажусь на глаза капитану. |
| Alors Porthos et Aramis se rapprochèrent à l'instant les uns des autres, pendant que Jussac alignait ses soldats. | Атос, Портос и Арамис в то же мгновение пододвинулись друг к другу, а де Жюссак поспешил выстроить своих солдат. |
| Ce seul moment suffit à d'Artagnan pour prendre son parti : c'était là un de ces événements qui décident de la vie d'un homme, c'était un choix à faire entre le roi et le cardinal ; ce choix fait, il fallait y persévérer. Se battre, c'est-à-dire désobéir à la loi, c'est-à-dire risquer sa tête, c'est-à-dire se faire d'un seul coup l'ennemi d'un ministre plus puissant que le roi lui-même : voilà ce qu'entrevit le jeune homme, et, disons-le à sa louange, il n'hésita point une seconde. Se tournant donc vers Athos et ses amis : | Этой минуты было достаточно для д'Артаньяна: он решился. Произошло одно из тех событий, которые определяют судьбу человека. Ему предстояло выбрать между королем и кардиналом, и, раз выбрав, он должен будет держаться избранного. Вступить в бой - значило не подчиниться закону, значило рискнуть головой, значило стать врагом министра, более могущественного, чем сам король. Все это молодой человек понял в одно мгновение. И к чести его мы должны сказать: он ни на секунду не заколебался. |
| " Messieurs, dit-il, je reprendrai, s'il vous plaît, quelque chose à vos paroles. Vous avez dit que vous n'étiez que trois, mais il me semble, à moi, que nous sommes quatre. | - Господа, - сказал он, обращаясь к Атосу и его друзьям, - разрешите мне поправить вас. Вы сказали, что вас трое, а мне кажется, что нас четверо. |
| -- Mais vous n'êtes pas des nôtres, dit Porthos. | - Но вы не мушкетер, - возразил Портос. |
| -- C'est vrai, répondit d'Artagnan ; je n'ai pas l'habit, mais j'ai l'âme. Mon coeur est mousquetaire, je le sens bien, Monsieur, et cela m'entraîne. | - Это правда, - согласился д'Артаньян, - на мне нет одежды мушкетера, но душой я мушкетер. Сердце мое - сердце мушкетера. Я чувствую это и действую как мушкетер. |
| -- Ecartez-vous, jeune homme, cria Jussac, qui sans doute à ses gestes et à l'expression de son visage avait deviné le dessein de d'Artagnan. Vous pouvez vous retirer, nous y consentons. Sauvez votre peau ; allez vite. " | - Отойдите, молодой человек! - крикнул де Жюссак, который по жестам и выражению лица д'Артаньяна, должно быть, угадал его намерения. - Вы можете удалиться, мы не возражаем. Спасайте свою шкуру! Торопитесь! |
| D'Artagnan ne bougea point. | Д'Артаньян не двинулся с места. |
| " Décidément vous êtes un joli garçon, dit Athos en serrant la main du jeune homme. | - Вы в самом деле славный малый, - сказал Атос, пожимая ему руку. |
| -- Allons ! allons ! prenons un parti, reprit Jussac. | - Скорей, скорей, решайтесь! - крикнул де Жюссак. |
| -- Voyons, dirent Porthos et Aramis, faisons quelque chose. | - Скорей, - заговорили Портос и Арамис, - нужно что-то предпринять. |
| -- Monsieur est plein de générosité " , dit Athos. | - Этот молодой человек исполнен великодушия, - произнес Атос. |
| Mais tous trois pensaient à la jeunesse de d'Artagnan et redoutaient son inexpérience. | Но всех троих тревожила молодость и неопытность д'Артаньяна. |
| " Nous ne serons que trois, dont un blessé, plus un enfant, reprit Athos, et l'on n'en dira pas moins que nous étions quatre hommes. | - Нас будет трое, из которых один раненый, и в придачу юноша, почти ребенок, а скажут, что нас было четверо. |
| -- Oui, mais reculer ! dit Porthos. | - Да, но отступить!.. - воскликнул Портос. |
| -- C'est difficile " , reprit Athos. | - Это невозможно, - сказал Атос. |
| D'Artagnan comprit leur irrésolution. | Д'Артаньян понял причину их нерешительности. |
| " Messieurs, essayez-moi toujours, dit-il, et je vous jure sur l'honneur que je ne veux pas m'en aller d'ici si nous sommes vaincus. | - Милостивые государи, - сказал он, - испытайте меня, и клянусь вам честью, что я не уйду с этого места, если мы будем побеждены! |
| -- Comment vous appelle-t-on, mon brave ? dit Athos. | - Как ваше имя, храбрый юноша? - спросил Атос. |
| -- D'Artagnan, Monsieur. | - Д'Артаньян, сударь. |
| -- Eh bien, Athos, Porthos, Aramis et d'Artagnan, en avant ! cria Athos. | - Итак: Атос, Портос, Арамис, д'Артаньян! Вперед! - крикнул Атос. |
| -- Eh bien, voyons, Messieurs, vous décidez-vous à vous décider ? cria pour la troisième fois Jussac. | - Ну как же, государи мои, - осведомился де Жюссак, - соблаговолите вы решиться наконец? |
| -- C'est fait, Messieurs, dit Athos. | - Все решено, сударь, - ответил Атос. |
| -- Et quel parti prenez-vous ? demanda Jussac. | - Каково же решение? - спросил де Жюссак. |
| -- Nous allons avoir l'honneur de vous charger, répondit Aramis en levant son chapeau d'une main et tirant son épée de l'autre. | - Мы будем иметь честь атаковать вас, - произнес Арамис, одной рукой приподняв шляпу, другой обнажая шпагу. |
| -- Ah ! vous résistez ! s'écria Jussac. | - Вот как... вы сопротивляетесь! - воскликнул де Жюссак. |
| -- Sangdieu ! cela vous étonne ? " | - Тысяча чертей! Вас это удивляет? |
| Et les neuf combattants se précipitèrent les uns sur les autres avec une furie qui n'excluait pas une certaine méthode. | И все девять сражающихся бросились друг на друга с яростью, не исключавшей, впрочем, известной обдуманности действий. |
| Athos prit un certain Cahusac, favori du cardinal ; Porthos eut Biscarat, et Aramis se vit en face de deux adversaires. | Атос бился с неким Каюзаком, любимцем кардинала, на долю Портоса выпал Бикара, тогда как Арамис очутился лицом к лицу с двумя противниками. |
| Quant à d'Artagnan, il se trouva lancé contre Jussac lui-même. | Что же касается д'Артаньяна, то его противником оказался сам де Жюссак. |
| Le coeur du jeune Gascon battait à lui briser la poitrine, non pas de peur, Dieu merci ! il n'en avait pas l'ombre, mais d'émulation ; il se battait comme un tigre en fureur, tournant dix fois autour de son adversaire, changeant vingt fois ses gardes et son terrain. Jussac était, comme on le disait alors, friand de la lame, et avait fort pratiqué ; cependant il avait toutes les peines du monde à se défendre contre un adversaire qui, agile et bondissant, s'écartait à tout moment des règles reçues, attaquant de tous côtés à la fois, et tout cela en parant en homme qui a le plus grand respect pour son épiderme. | Сердце молодого гасконца билось столь сильно, что готово было разорвать ему грудь. Видит Бог, не от страха - он и тени страха не испытывал, - а от возбуждения. Он дрался, как разъяренный тигр, носясь вокруг своего противника, двадцать раз меняя тактику и местоположение. Жюссак был, по тогдашнему выражению, "мастер клинка", и притом многоопытный. Тем не менее он с величайшим трудом оборонялся против гибкого и ловкого противника, который, ежеминутно пренебрегая общепринятыми правилами, нападал одновременно со всех сторон, в то же время парируя удары, как человек, тщательно оберегающий свою кожу. |
| Enfin cette lutte finit par faire perdre patience à Jussac. Furieux d'être tenu en échec par celui qu'il avait regardé comme un enfant, il s'échauffa et commença à faire des fautes. D'Artagnan, qui, à défaut de la pratique, avait une profonde théorie, redoubla d'agilité. Jussac, voulant en finir, porta un coup terrible à son adversaire en se fendant à fond ; mais celui-ci para prime, et tandis que Jussac se relevait, se glissant comme un serpent sous son fer, il lui passa son épée au travers du corps. Jussac tomba comme une masse. | Эта борьба в конце концов вывела де Жюссака из терпения. Разъяренный тем, что ему не удается справиться с противником, которого он счел юнцом, он разгорячился и начал делать ошибку за ошибкой. Д'Артаньян, не имевший большого опыта, но зато помнивший теорию, удвоил быстроту движений. Жюссак, решив покончить с ним, сделал резкий выпад, стремясь нанести противнику страшный удар. Но д'Артаньян ловко отпарировал, и, в то время как Жюссак выпрямлялся, гасконец, словно змея, ускользнул из-под его руки и насквозь пронзил его своей шпагой. Жюссак рухнул как подкошенный. |
| D'Artagnan jeta alors un coup d'oeil inquiet et rapide sur le champ de bataille. | Освободившись от своего противника, д'Артаньян быстрым и тревожным взглядом окинул поле битвы. |
| Aramis avait déjà tué un de ses adversaires ; mais l'autre le pressait vivement. Cependant Aramis était en bonne situation et pouvait encore se défendre. | Арамис успел уже покончить с одним из своих противников, но второй сильно теснил его. Все же положение Арамиса было благоприятно, и он мог еще защищаться. |
| Biscarat et Porthos venaient de faire coup fourré : Porthos avait reçu un coup d'épée au travers du bras, et Biscarat au travers de la cuisse. Mais comme ni l'une ni l'autre des deux blessures n'était grave, ils ne s'en escrimaient qu'avec plus d'acharnement. | Бикара и Портос ловко орудовали шпагами. Портос был уже ранен в предплечье, Бикара - в бедро. Ни та, ни другая рана не угрожала жизни, и оба они с еще большим ожесточением продолжали изощряться в искусстве фехтования. |
| Athos, blessé de nouveau par Cahusac, pâlissait à vue d'oeil, mais il ne reculait pas d'une semelle : il avait seulement changé son épée de main, et se battait de la main gauche. | Атос, вторично раненный Каюзаком, с каждым мгновением все больше бледнел, но не отступал ни на шаг. Он только переложил шпагу в другую руку и теперь дрался левой. |
| D'Artagnan, selon les lois du duel de cette époque, pouvait secourir quelqu'un ; pendant qu'il cherchait du regard celui de ses compagnons qui avait besoin de son aide, il surprit un coup d'oeil d'Athos. Ce coup d'oeil était d'une éloquence sublime. Athos serait mort plutôt que d'appeler au secours ; mais il pouvait regarder, et du regard demander un appui. D'Artagnan le devina, fit un bond terrible et tomba sur le flanc de Cahusac en criant : | Д'Артаньян, согласно законам дуэли, принятым в те времена, имел право поддержать одного из сражающихся. Остановившись в нерешительности и не зная, кому больше нужна его помощь, он вдруг уловил взгляд Атоса. Этот взгляд был мучительно красноречив. Атос скорее бы умер, чем позвал на помощь. Но взглянуть он мог и взглядом мог попросить о поддержке. Д'Артаньян понял и, рванувшись вперед, сбоку обрушился на Каюзака. |
| " A moi, Monsieur le garde, je vous tue ! " | - Ко мне, господин гвардеец! Я убью вас! |
| Cahusac se retourna ; il était temps. Athos, que son extrême courage soutenait seul, tomba sur un genou. | Каюзак обернулся. Помощь подоспела вовремя. Атос, которого поддерживало только его неслыханное мужество, опустился на одно колено. |
| " Sangdieu ! criait-il à d'Artagnan, ne le tuez pas, jeune homme, je vous en prie ; j'ai une vieille affaire à terminer avec lui, quand je serai guéri et bien portant. Désarmez-le seulement, liez-lui l'épée. C'est cela. Bien ! très bien ! " | - Проклятие! - крикнул он. - Не убивайте его, молодой человек. Я должен еще свести с ним старые счеты, когда поправлюсь и буду здоров. Обезоружьте его, выбейте шпагу... Вот так... Отлично! Отлично! |
| Cette exclamation était arrachée à Athos par l'épée de Cahusac qui sautait à vingt pas de lui. D'Artagnan et Cahusac s'élancèrent ensemble, l'un pour la ressaisir, l'autre pour s'en emparer ; mais d'Artagnan, plus leste, arriva le premier et mit le pied dessus. | Это восклицание вырвалось у Атоса, когда он увидел, как шпага Каюзака отлетела на двадцать шагов. Д'Артаньян и Каюзак одновременно бросились за ней: один - чтобы вернуть ее себе, другой - чтобы завладеть ею. Д'Артаньян, более проворный, добежал первым и наступил ногой на лезвие. |
| Cahusac courut à celui des gardes qu'avait tué Aramis, s'empara de sa rapière, et voulut revenir à d'Artagnan ; mais sur son chemin il rencontra Athos, qui, pendant cette pause d'un instant que lui avait procurée d'Artagnan, avait repris haleine, et qui, de crainte que d'Artagnan ne lui tuât son ennemi, voulait recommencer le combat. | Каюзак бросился к гвардейцу, которого убил Арамис, схватил его рапиру и собирался вернуться к д'Артаньяну, но по пути наскочил на Атоса, успевшего за эти короткие мгновения перевести дух. Опасаясь, что д'Артаньян убьет его врага, Атос желал возобновить бой. |
| D'Artagnan comprit que ce serait désobliger Athos que de ne pas le laisser faire. En effet, quelques secondes après, Cahusac tomba la gorge traversée d'un coup d'épée. | Д'Артаньян понял, что помешать ему - значило бы обидеть Атоса. И действительно, через несколько секунд Каюзак упал: шпага Атоса вонзилась ему в горло. |
| Au même instant, Aramis appuyait son épée contre la poitrine de son adversaire renversé, et le forçait à demander merci. | В это же самое время Арамис приставил конец шпаги к груди поверженного им противника, вынудив его признать себя побежденным. |
| Restaient Porthos et Biscarat. Porthos faisait mille fanfaronnades, demandant à Biscarat quelle heure il pouvait bien être, et lui faisait ses compliments sur la compagnie que venait d'obtenir son frère dans le régiment de Navarre ; mais, tout en raillant, il ne gagnait rien. Biscarat était un de ces hommes de fer qui ne tombent que morts. | Оставались Портос и Бикара. Портос дурачился, спрашивая у Бикара, который, по его мнению, может быть час, и поздравляя его с ротой, которую получил его брат в Наваррском полку. Но все его насмешки не вели ни к чему: Бикара был один из тех железных людей, которые падают только мертвыми. |
| Cependant il fallait en finir. Le guet pouvait arriver et prendre tous les combattants, blessés ou non, royalistes ou cardinalistes. Athos, Aramis et d'Artagnan entourèrent Biscarat et le sommèrent de se rendre. Quoique seul contre tous, et avec un coup d'épée qui lui traversait la cuisse, Biscarat voulait tenir ; mais Jussac, qui s'était relevé sur son coude, lui cria de se rendre. Biscarat était un Gascon comme d'Artagnan ; il fit la sourde oreille et se contenta de rire, et entre deux parades, trouvant le temps de désigner, du bout de son épée, une place à terre : | Между тем пора было кончать. Могла появиться стража и арестовать всех участников дуэли - и здоровых и раненых, роялистов и кардиналистов. Атос, Арамис и д'Артаньян окружили Бикара, предлагая ему сдаться. Один против всех, раненный в бедро, Бикара все же отказался. Но Жюссак, приподнявшись на локте, крикнул ему, чтобы он сдавался. Бикара был гасконец, как и д'Артаньян. Он остался глух и только засмеялся. Продолжая драться, он между двумя выпадами концом шпаги указал точку на земле. |
| " Ici, dit-il, parodiant un verset de la Bible, ici mourra Biscarat, seul de ceux qui sont avec lui. | - Здесь... - произнес он, пародируя слова Библии, - здесь умрет Бикара, один из всех, иже были с ним. |
| -- Mais ils sont quatre contre toi ; finis-en, je te l'ordonne. | - Но ведь их четверо против тебя одного. Сдайся, приказываю тебе! |
| -- Ah ! si tu l'ordonnes, c'est autre chose, dit Biscarat, comme tu es mon brigadier, je dois obéir. " | - Раз ты приказываешь, дело другое, - сказал Бикара. - Ты мой бригадир, и я должен повиноваться. |
| Et, faisant un bond en arrière, il cassa son épée sur son genou pour ne pas la rendre, en jeta les morceaux par-dessus le mur du couvent et se croisa les bras en sifflant un air cardinaliste. | И, внезапно отскочив назад, он переломил пополам свою шпагу, чтобы не отдать ее противнику. Перекинув через стену монастыря обломки, он скрестил на груди руки, насвистывая какую-то кардиналистскую песенку. |
| La bravoure est toujours respectée, même dans un ennemi. Les mousquetaires saluèrent Biscarat de leurs épées et les remirent au fourreau. D'Artagnan en fit autant, puis, aidé de Biscarat, le seul qui fût resté debout, il porta sous le porche du couvent Jussac, Cahusac et celui des adversaires d'Aramis qui n'était que blessé. Le quatrième, comme nous l'avons dit, était mort. Puis ils sonnèrent la cloche, et, emportant quatre épées sur cinq, ils s'acheminèrent ivres de joie vers l'hôtel de M. de Tréville. | Мужество всегда вызывает уважение, даже если это мужество врага. Мушкетеры отсалютовали смелому гвардейцу своими шпагами и спрятали их в ножны. Д'Артаньян последовал их примеру, а затем, с помощью Бикара, единственного из гвардейцев оставшегося на ногах, он отнес к крыльцу монастыря Жюссака, Каюзака и того из противников Арамиса, который был только ранен. Четвертый гвардеец, как мы уже говорили, был убит. Затем, позвонив в колокол у входа и унося с собой четыре шпаги из пяти, опьяненные радостью, они двинулись к дому г-на де Тревиля. |
| On les voyait entrelacés, tenant toute la largeur de la rue, et accostant chaque mousquetaire qu'ils rencontraient, si bien qu'à la fin ce fut une marche triomphale. Le coeur de d'Artagnan nageait dans l'ivresse, il marchait entre Athos et Porthos en les étreignant tendrement. | Они шли, держась под руки и занимая всю ширину улицы, заговаривая со всеми встречавшимися им мушкетерами, так что в конце концов это стало похоже на триумфальное шествие. Д'Артаньян был в упоении. Он шагал между Атосом и Портосом, с любовью обнимая их. |
| " Si je ne suis pas encore mousquetaire, dit-il à ses nouveaux amis en franchissant la porte de l'hôtel de M. de Tréville, au moins me voilà reçu apprenti, n'est-ce pas ? " | - Если я еще не мушкетер, - произнес он на пороге дома де Тревиля, обращаясь к своим новым друзьям, - я все же могу уже считать себя принятым в ученики, не правда ли? |
| France | Russe |
| L'affaire fit grand bruit. M. de Tréville gronda beaucoup tout haut contre ses mousquetaires, et les félicita tout bas ; mais comme il n'y avait pas de temps à perdre pour prévenir le roi, M. de Tréville s'empressa de se rendre au Louvre. Il était déjà trop tard, le roi était enfermé avec le cardinal, et l'on dit à M. de Tréville que le roi travaillait et ne pouvait recevoir en ce moment. Le soir, M. de Tréville vint au jeu du roi. Le roi gagnait, et comme Sa Majesté était fort avare, elle était d'excellente humeur ; aussi, du plus loin que le roi aperçut Tréville : | История эта наделала много шума. Г-н де Тревиль вслух бранил своих мушкетеров и втихомолку поздравлял их. Нельзя было, однако, терять время: следовало немедленно предупредить короля, и г-н де Тревиль поспешил в Лувр. Но было уже поздно: король сидел, запершись с кардиналом. Де Тревилю было сказано, что король занят и никого сейчас принять не может. Де Тревиль явился вечером, в час, когда король играл в карты. Король был в выигрыше, и так как его величество отличался чрезвычайной скупостью, то находился по этому случаю в прекрасном расположении духа. |
| " Venez ici, Monsieur le capitaine, dit-il, venez que je vous gronde ; savez-vous que Son Eminence est venue me faire des plaintes sur vos mousquetaires, et cela avec une telle émotion, que ce soir Son Eminence en est malade ? Ah çà, mais ce sont des diables à quatre, des gens à pendre, que vos mousquetaires ! | - Подойдите-ка сюда, господин капитан! - закричал он, еще издали заметив де Тревиля. - Подойдите, чтобы я мог хорошенько выбранить вас. Известно ли вам, что его преосвященство явился ко мне с жалобой на ваших мушкетеров и так волновался, что после разговора даже слег в постель? Да что же это - головорезы, черти какие-то ваши мушкетеры? |
| -- Non, Sire, répondit Tréville, qui vit du premier coup d'oeil comment la chose allait tourner ; non, tout au contraire, ce sont de bonnes créatures, douces comme des agneaux, et qui n'ont qu'un désir, je m'en ferais garant : c'est que leur épée ne sorte du fourreau que pour le service de Votre Majesté. Mais, que voulez-vous, les gardes de M. le cardinal sont sans cesse à leur chercher querelle, et, pour l'honneur même du corps, les pauvres jeunes gens sont obligés de se défendre. | - Нет, ваше величество, - ответил де Тревиль, с первых слов поняв, какой оборот примет дело. - Нет, как раз напротив: это добрейшие создания, кроткие, как агнцы, и стремящиеся, ручаюсь вам, только к одному - чтобы шпаги их покидали ножны лишь для службы вашему величеству. Но что поделаешь: гвардейцы господина кардинала всюду придираются к ним, и бедные молодые люди вынуждены защищаться, хотя бы во имя чести своего полка. |
| -- Ecoutez M. de Tréville ! dit le roi, écoutez-le ! ne dirait-on pas qu'il parle d'une communauté religieuse ! En vérité, mon cher capitaine, j'ai envie de vous ôter votre brevet et de le donner à Mlle de Chemerault, à laquelle j'ai promis une abbaye. Mais ne pensez pas que je vous croirai ainsi sur parole. On m'appelle Louis le Juste, Monsieur de Tréville, et tout à l'heure, tout à l'heure nous verrons. | - Послушайте, господин де Тревиль! - воскликнул король. - Послушайте! Можно подумать, что речь идет о какой-то монашеской общине. В самом деле, дорогой мой капитан, у меня является желание лишить вас капитанского чина и пожаловать им мадемуазель де Шемро, которую я обещал сделать настоятельницей монастыря. Но не воображайте, что я поверю вам на слово. Меня, господин де Тревиль, называют Людовиком Справедливым, и вот мы сейчас увидим... |
| -- Ah ! c'est parce que je me fie à cette justice, Sire, que j'attendrai patiemment et tranquillement le bon plaisir de Votre Majesté. | - Именно потому, что я полагаюсь на эту справедливость, я терпеливо и с полным спокойствием буду ждать решения вашего величества. |
| -- Attendez donc, Monsieur, attendez donc, dit le roi, je ne vous ferai pas longtemps attendre. " | - Подождите, подождите, - сказал король. - Я недолго заставлю вас ждать. |
| En effet, la chance tournait, et comme le roi commençait à perdre ce qu'il avait gagné, il n'était pas fâché de trouver un prétexte pour faire - qu'on nous passe cette expression de joueur, dont, nous l'avouons, nous ne connaissons pas l'origine -, pour faire charlemagne. Le roi se leva donc au bout d'un instant, et mettant dans sa poche l'argent qui était devant lui et dont la majeure partie venait de son gain : | Счастье в игре к этому времени начало изменять королю: он стал проигрывать и был не прочь - да простят нам такое выражение - увильнуть. Через несколько минут король поднялся и, пряча в карман деньги, лежавшие перед ним на столе и почти целиком выигранные им, сказал: |
| " La Vieuville, dit-il, prenez ma place, il faut que je parle à M. de Tréville pour affaire d'importance. Ah !... j'avais quatre-vingts louis devant moi ; mettez la même somme, afin que ceux qui ont perdu n'aient point à se plaindre. La justice avant tout. " | - Ла Вьевиль, займите мое место. Мне нужно поговорить с господином де Тревилем о важном деле... Ах да, тут у меня лежало восемьдесят луи - поставьте столько же, чтобы проигравшие не пострадали. Справедливость - прежде всего. |
| Puis, se retournant vers M. de Tréville et marchant avec lui vers l'embrasure d'une fenêtre : | Затем он повернулся к де Тревилю. |
| " Eh bien, Monsieur, continua-t-il, vous dites que ce sont les gardes de l'Eminentissime qui ont été chercher querelle à vos mousquetaires ? | - Итак, сударь, - заговорил он, направляясь с ним к одному из окон, - вы утверждаете, что именно гвардейцы его высокопреосвященства затеяли ссору с вашими мушкетерами? |
| -- Oui, Sire, comme toujours. | - Да, ваше величество, как и всегда. |
| -- Et comment la chose est-elle venue, voyons ? car, vous le savez, mon cher capitaine, il faut qu'un juge écoute les deux parties. | - Как же все это произошло? Расскажите. Ведь вам, наверное, известно, дорогой мой капитан, что судья должен выслушать обе стороны. |
| -- Ah ! mon Dieu ! de la façon la plus simple et la plus naturelle. Trois de mes meilleurs soldats, que Votre Majesté connaît de nom et dont elle a plus d'une fois apprécié le dévouement, et qui ont, je puis l'affirmer au roi, son service fort à coeur ; - trois de mes meilleurs soldats, dis-je, MM. Athos, Porthos et Aramis, avaient fait une partie de plaisir avec un jeune cadet de Gascogne que je leur avais recommandé le matin même. La partie allait avoir lieu à Saint- Germain, je crois, et ils s'étaient donné rendez-vous aux Carmes- Deschaux, lorsqu'elle fut troublée par M. de Jussac et MM. Cahusac, Biscarat, et deux autres gardes qui ne venaient certes pas là en si nombreuse compagnie sans mauvaise intention contre les édits. | - Господи Боже мой! Все это произошло как нельзя более просто. Трое лучших моих солдат - имена их хорошо известны вашему величеству, имевшему не раз случай оценить их верность, а они, могу уверить ваше величество, всей душой преданы своей службе, - итак, трое моих солдат, господа Атос, Портос и Арамис, собирались на прогулку вместе с одним молодым гасконцем, которого я как раз сегодня утром поручил их вниманию. Они собирались, если не ошибаюсь, в Сен-Жермен и местом встречи назначили поляну около монастыря Дешо. Внезапно откуда-то появился господин де Жюссак в сопровождении господина Каюзака, Бикара и еще двух гвардейцев. Эти господа пришли сюда такой многочисленной компанией, по-видимому, не без намерения нарушить указы. |
| -- Ah ! ah ! vous m'y faites penser, dit le roi : sans doute, ils venaient pour se battre eux-mêmes. | - Так, так, я только сейчас понял, - сказал король. - Они сами собирались здесь драться на дуэли? |
| -- Je ne les accuse pas, Sire, mais je laisse Votre Majesté apprécier ce que peuvent aller faire cinq hommes armés dans un lieu aussi désert que le sont les environs du couvent des Carmes. | - Я не обвиняю их, ваше величество, но ваше величество сами можете посудить: с какой целью пятеро вооруженных людей могут отправиться в такое уединенное место, как окрестности монастыря кармелиток? |
| -- Oui, vous avez raison, Tréville, vous avez raison. | - Вы правы, Тревиль, вы правы! |
| -- Alors, quand ils ont vu mes mousquetaires, ils ont changé d'idée et ils ont oublié leur haine particulière pour la haine de corps ; car Votre Majesté n'ignore pas que les mousquetaires, qui sont au roi et rien qu'au roi, sont les ennemis naturels des gardes, qui sont à M. le cardinal. | - Но, увидев моих мушкетеров, они изменили намерение, и личная вражда уступила место вражде между полками. Вашему величеству ведь известно, что мушкетеры, преданные королю, и только королю, - исконные враги гвардейцев, преданных господину кардиналу? |
| -- Oui, Tréville, oui, dit le roi mélancoliquement, et c'est bien triste, croyez-moi, de voir ainsi deux partis en France, deux têtes à la royauté ; mais tout cela finira, Tréville, tout cela finira. Vous dites donc que les gardes ont cherché querelle aux mousquetaires ? | - Да, Тревиль, да, - с грустью произнес король. - Очень печально видеть во Франции это разделение на два лагеря. Очень печально, что у королевства две головы. Но все это кончится, Тревиль, все это кончится... Итак, вы говорите, что гвардейцы затеяли ссору с мушкетерами? |
| -- Je dis qu'il est probable que les choses se sont passées ainsi, mais je n'en jure pas, Sire. Vous savez combien la vérité est difficile à connaître, et à moins d'être doué de cet instinct admirable qui a fait nommer Louis XIII le Juste... | - Я говорю, что дело, вероятно, произошло именно так. Но ручаться не могу. Вы знаете, как трудно установить истину. Для этого нужно обладать той необыкновенной проницательностью, благодаря которой Людовик Тринадцатый прозван Людовиком Справедливым. |
| -- Et vous avez raison, Tréville ; mais ils n'étaient pas seuls, vos mousquetaires, il y avait avec eux un enfant ? | - Вы правы, Тревиль. Но мушкетеры ваши были не одни. С ними был юноша, почти ребенок. |
| -- Oui, Sire, et un homme blessé, de sorte que trois mousquetaires du roi, dont un blessé, et un enfant, non seulement ont tenu tête à cinq des plus terribles gardes de M. le cardinal, mais encore en ont porté quatre à terre. | - Да, ваше величество, и один раненый, так что трое королевских мушкетеров, из которых один был ранен, и с ними один мальчик устояли против пятерых самых прославленных гвардейцев господина кардинала и даже уложили четверых из них. |
| -- Mais c'est une victoire, cela ! s'écria le roi tout rayonnant ; une victoire complète ! | - Да ведь это победа! - воскликнул король, просияв. - Полная победа! |
| -- Oui, Sire, aussi complète que celle du pont de Cé. | - Да, ваше величество, столь же полная, как у Сэ. |
| -- Quatre hommes, dont un blessé, et un enfant, dites-vous ? | - Четыре человека, из которых один раненый и один почти ребенок, сказали вы? |
| -- Un jeune homme à peine ; lequel s'est même si parfaitement conduit en cette occasion, que je prendrai la liberté de le recommander à Votre Majesté. | - Едва ли его можно назвать даже молодым человеком. Но вел он себя во время атого столкновения так великолепно, что я возьму на себя смелость рекомендовать его вашему величеству. |
| -- Comment s'appelle-t-il ? | - Как его зовут? |
| -- D'Artagnan, Sire. C'est le fils d'un de mes plus anciens amis ; le fils d'un homme qui a fait avec le roi votre père, de glorieuse mémoire, la guerre de partisan. | - Д'Артаньян, ваше величество. Это сын одного из моих самых старых друзей. Сын человека, который вместе с отцом вашего величества участвовал в войне добровольцем. |
| -- Et vous dites qu'il s'est bien conduit, ce jeune homme ? Racontez- moi cela, Tréville ; vous savez que j'aime les récits de guerre et de combat. " | - И вы говорите, что этот юноша хорошо держался? Расскажите мне это поподробнее, Тревиль: вы ведь знаете, что я люблю рассказы о войнах и сражениях. |
| Et le roi Louis XIII releva fièrement sa moustache en se posant sur la hanche. | И король Людовик XIII, гордо откинувшись, покрутил ус. |
| " Sire, reprit Tréville, comme je vous l'ai dit, M. d'Artagnan est presque un enfant, et comme il n'a pas l'honneur d'être mousquetaire, il était en habit bourgeois ; les gardes de M. le cardinal, reconnaissant sa grande jeunesse et, de plus, qu'il était étranger au corps, l'invitèrent donc à se retirer avant qu'ils attaquassent. | - Ваше величество, - продолжал де Тревиль, - как я уже говорил, господин д'Артаньян - еще почти мальчик и, не имея чести состоять в мушкетерах, был одет как горожанин. Гвардейцы господина кардинала, приняв во внимание его крайнюю молодость и особенно то, что он не принадлежит к полку, предложили ему удалиться, раньше чем они произведут нападение... |
| -- Alors, vous voyez bien, Tréville, interrompit le roi, que ce sont eux qui ont attaqué. | - Вот видите, Тревиль, - перебил его король, - первыми напали они. |
| -- C'est juste, Sire : ainsi, plus de doute ; ils le sommèrent donc de se retirer ; mais il répondit qu'il était mousquetaire de coeur et tout à Sa Majesté, qu'ainsi donc il resterait avec Messieurs les mousquetaires. | - Совершенно верно, ваше величество, сомнений в этом нет. Итак, они предложили ему удалиться, но он ответил, что он мушкетер душой, всецело предан вашему величеству и, следовательно, остается с господами мушкетерами. |
| -- Brave jeune homme ! murmura le roi. | - Славный юноша! - прошептал король. |
| -- En effet, il demeura avec eux ; et Votre Majesté a là un si ferme champion, que ce fut lui qui donna à Jussac ce terrible coup d'épée qui met si fort en colère M. le cardinal. | - Он действительно остался с ними, и ваше величество приобрели прекрасного воина, ибо это он нанес господину де Жюссаку тот страшный удар шпагой, который приводит в такое бешенство господина кардинала. |
| -- C'est lui qui a blessé Jussac ? s'écria le roi ; lui, un enfant ! Ceci, Tréville, c'est impossible. | - Это он ранил Жюссака? - изумился король. - Он? Мальчик? Это невозможно, Тревиль! |
| -- C'est comme j'ai l'honneur de le dire à Votre Majesté. | - Все произошло так, как я имел честь доложить вашему величеству. |
| -- Jussac, une des premières lames du royaume ! | - Жюссак - один из лучших фехтовальщиков во всей Франции! |
| -- Eh bien, Sire ! il a trouvé son maître. | - Что ж, ваше величество, он наскочил на противника, превосходящего его. |
| -- Je veux voir ce jeune homme, Tréville, je veux le voir, et si l'on peut faire quelque chose, Eh bien, nous nous en occuperons. | - Я хочу видеть этого юношу, Тревиль, я хочу его видеть, и если можно сделать для него что-нибудь, то мы займемся этим. |
| -- Quand Votre Majesté daignera-t-elle le recevoir ? | - Когда ваше величество соблаговолит принять его? |
| -- Demain à midi, Tréville. | - Завтра в полдень, Тревиль. |
| -- L'amènerai-je seul ? | - Привести его одного? |
| -- Non, amenez-les-moi tous les quatre ensemble. Je veux les remercier tous à la fois ; les hommes dévoués sont rares, Tréville, et il faut récompenser le dévouement. | - Нет, приведите всех четверых вместе. Я хочу поблагодарить их всех одновременно. Преданные люди встречаются не часто, Тревиль, и преданность заслуживает награды. |
| -- A midi, Sire, nous serons au Louvre. | - В полдень, ваше величество, мы будем в Лувре. |
| -- Ah ! par le petit escalier, Tréville, par le petit escalier. Il est inutile que le cardinal sache... | - С малого подъезда, Тревиль, с малого подъезда. Кардиналу незачем знать. |
| -- Oui, Sire. | - Слушаюсь, ваше величество. |
| -- Vous comprenez, Tréville, un édit est toujours un édit ; il est défendu de se battre, au bout du compte. | - Вы понимаете, Тревиль: указ - это все-таки указ. Ведь драться в конце концов запрещено. |
| -- Mais cette rencontre, Sire, sort tout à fait des conditions ordinaires d'un duel : c'est une rixe, et la preuve, c'est qu'ils étaient cinq gardes du cardinal contre mes trois mousquetaires et M. d'Artagnan. | - Но это столкновение, ваше величество, совершенно выходит за обычные рамки дуэли. Это стычка, и лучшее доказательство - то, что их было пятеро, гвардейцев кардинала, против трех моих мушкетеров и господина д'Артаньяна. |
| -- C'est juste, dit le roi ; mais n'importe, Tréville, venez toujours par le petit escalier. " | - Правильно, - сказал король. - Но все-таки, Тревиль, приходите с малого подъезда. |
| Tréville sourit. Mais comme c'était déjà beaucoup pour lui d'avoir obtenu de cet enfant qu'il se révoltât contre son maître, il salua respectueusement le roi, et avec son agrément prit congé de lui. | Тревиль улыбнулся. Он добился того, что дитя возмутилось против своего учителя, и это было уже много. Он почтительно склонился перед королем и, испросив его разрешения, удалился. |
| Dès le soir même, les trois mousquetaires furent prévenus de l'honneur qui leur était accordé. Comme ils connaissaient depuis longtemps le roi, ils n'en furent pas trop échauffés : mais d'Artagnan, avec son imagination gasconne, y vit sa fortune à venir, et passa la nuit à faire des rêves d'or. Aussi, dès huit heures du matin, était-il chez Athos. | В тот же вечер все три мушкетера были уведомлены о чести, которая им будет оказана. Давно уже зная короля, они не слишком были взволнованы. Но д'Артаньян, при своем воображении гасконца, увидел в этом событии предзнаменование будущих успехов и всю ночь рисовал себе самые радужные картины. В восемь часов утра он уже был у Атоса. |
| D'Artagnan trouva le mousquetaire tout habillé et prêt à sortir. Comme on n'avait rendez-vous chez le roi qu'à midi, il avait formé le projet, avec Porthos et Aramis, d'aller faire une partie de paume dans un tripot situé tout près des écuries du Luxembourg. Athos invita d'Artagnan à les suivre, et malgré son ignorance de ce jeu, auquel il n'avait jamais joué, celui-ci accepta, ne sachant que faire de son temps, depuis neuf heures du matin qu'il était à peine jusqu'à midi. | Д'Артаньян застал мушкетера одетым и готовым к выходу. Так как прием у короля был назначен на полдень, Атос условился с Портосом и Арамисом отправиться в кабачок около люксембургских конюшен и поиграть там в мяч. Он пригласил д'Артаньяна пойти вместе с ними, и тот согласился, хотя и не был знаком с этой игрой. Было всего около девяти часов утра, и он не знал, куда девать время до двенадцати. |
| Les deux mousquetaires étaient déjà arrivés et pelotaient ensemble. Athos, qui était très fort à tous les exercices du corps, passa avec d'Artagnan du côté opposé, et leur fit défi. Mais au premier mouvement qu'il essaya, quoiqu'il jouât de la main gauche, il comprit que sa blessure était encore trop récente pour lui permettre un pareil exercice. D'Artagnan resta donc seul, et comme il déclara qu'il était trop maladroit pour soutenir une partie en règle, on continua seulement à s'envoyer des balles sans compter le jeu. Mais une de ces balles, lancée par le poignet herculéen de Porthos, passa si près du visage de d'Artagnan, qu'il pensa que si, au lieu de passer à côté, elle eût donné dedans, son audience était probablement perdue, attendu qu'il lui eût été de toute impossibilité de se présenter chez le roi. Or, comme de cette audience, dans son imagination gasconne, dépendait tout son avenir, il salua poliment Porthos et Aramis, déclarant qu'il ne reprendrait la partie que lorsqu'il serait en état de leur tenir tête, et il s'en revint prendre place près de la corde et dans la galerie. | Портос и Арамис были уже на месте и перекидывались для забавы мячом. Атос, отличавшийся большой ловкостью во всех физических упражнениях, встал с д'Артаньяном по другую сторону площадки и предложил им сразиться. Но при первом же движении, хоть он и играл левой рукой, он понял, что рана его еще слишком свежа для такого упражнения. Д'Артаньян, таким образом, остался один, и так как он предупредил, что еще слишком неопытен для игры по всем правилам, то два мушкетера продолжали только перекидываться мячом, не считая очков. Один из мячей, брошенных мощной рукой Портоса, пролетая, чуть не коснулся лица д'Артаньяна, и юноша подумал, что, если бы мяч не пролетел мимо, а попал ему в лицо, аудиенция, вероятно, не могла бы состояться, так как он не был бы в состоянии явиться во дворец. А ведь от этой аудиенции, как представлялось его гасконскому воображению, зависело все его будущее. Он учтиво поклонился Портосу и Арамису и сказал, что продолжит игру, когда окажется способным помериться с ними силой. С этими словами он отошел за веревку, занял место среди зрителей. |
| Malheureusement pour d'Artagnan, parmi les spectateurs se trouvait un garde de Son Eminence, lequel, tout échauffé encore de la défaite de ses compagnons, arrivée la veille seulement, s'était promis de saisir la première occasion de la venger. Il crut donc que cette occasion était venue, et s'adressant à son voisin : | К несчастью для д'Артаньяна, среди зрителей находился один из гвардейцев его высокопреосвященства. Взбешенный поражением, которое всего только накануне понесли его товарищи, гвардеец этот дал себе клятву отомстить за них. Случай показался ему подходящим. |
| " Il n'est pas étonnant, dit-il, que ce jeune homme ait eu peur d'une balle, c'est sans doute un apprenti mousquetaire. " | - Неудивительно, - проговорил он, обращаясь к своему соседу, - что этот юноша испугался мяча. Это, наверное, ученик мушкетеров. |
| D'Artagnan se retourna comme si un serpent l'eût mordu, et regarda fixement le garde qui venait de tenir cet insolent propos. | Д'Артаньян обернулся так круто, словно его ужалила змея, и в упор поглядел на гвардейца, который произнес эти дерзкие слова. |
| " Pardieu ! reprit celui-ci en frisant insolemment, sa moustache, regardez-moi tant que vous voudrez, mon petit Monsieur, j'ai dit ce que j'ai dit. | - В чем дело? - продолжал гвардеец, с насмешливым видом покручивая ус. - Глядите на меня сколько хотите, милейший: я сказал то, что сказал. |
| -- Et comme ce que vous avez dit est trop clair pour que vos paroles aient besoin d'explication, répondit d'Artagnan à voix basse, je vous prierai de me suivre. | - А так как сказанное вами слишком ясно и не требует объяснений, - ответил д'Артаньян, - я попрошу вас следовать за мной. |
| -- Et quand cela ? demanda le garde avec le même air railleur. | - Когда именно? - спросил гвардеец все тем же насмешливым тоном. |
| -- Tout de suite, s'il vous plaît. | - Сию же минуту, прошу вас. |
| -- Et vous savez qui je suis, sans doute ? | - Вам, надеюсь, известно, кто я такой? |
| -- Moi, je l'ignore complètement, et je ne m'en inquiète guère. | - Мне это совершенно неизвестно и к тому же безразлично. |
| -- Et vous avez tort, car, si vous saviez mon nom, peut-être seriez-vous moins pressé. | - Напрасно! Возможно, что, узнав мое имя, вы не так бы спешили. |
| -- Comment vous appelez-vous ? | - Как же вас зовут? |
| -- Bernajoux, pour vous servir. | - Бернажу, к вашим услугам. |
| -- Eh bien, Monsieur Bernajoux, dit tranquillement d'Artagnan, je vais vous attendre sur la porte. | - Итак, господин Бернажу, - спокойно ответил д'Артаньян, - я буду ждать вас у выхода. |
| -- Allez, Monsieur, je vous suis. | - Идите, сударь. Я следую за вами. |
| -- Ne vous pressez pas trop, Monsieur, qu'on ne s'aperçoive pas que nous sortons ensemble ; vous comprenez que pour ce que nous allons faire, trop de monde nous gênerait. | - Не проявляйте излишней поспешности, сударь, чтобы никто не заметил, что мы вышли вместе. Для того дела, которым мы займемся, нам не нужны лишние свидетели. |
| -- C'est bien " , répondit le garde, étonné que son nom n'eût pas produit plus d'effet sur le jeune homme. | - Хорошо, - согласился гвардеец, удивленный, что его имя не произвело должного впечатления. |
| En effet, le nom de Bernajoux était connu de tout le monde, de d'Artagnan seul excepté, peut-être ; car c'était un de ceux qui figuraient le plus souvent dans les rixes journalières que tous les édits du roi et du cardinal n'avaient pu réprimer. | Имя Бернажу в самом деле было известно всем, за исключением разве только одного д'Артаньяна. Ибо это было имя участника чуть ли не всех столкновении и схваток, происходивших ежедневно, невзирая на все указы короля и кардинала. |
| Porthos et Aramis étaient si occupés de leur partie, et Athos les regardait avec tant d'attention, qu'ils ne virent pas même sortir leur jeune compagnon, lequel, ainsi qu'il l'avait dit au garde de Son Eminence, s'arrêta sur la porte ; un instant après, celui-ci descendit à son tour. Comme d'Artagnan n'avait pas de temps à perdre, vu l'audience du roi qui était fixée à midi, il jeta les yeux autour de lui, et voyant que la rue était déserte : | Портос и Арамис были так увлечены игрой, Атос же так внимательно наблюдал за ними, что никто из них даже и не заметил ухода молодого человека, который, как он обещал гвардейцу кардинала, остановился на пороге. Через несколько минут гвардеец последовал за ним. Д'Артаньян торопился, боясь опоздать на прием к королю, назначенный в полдень. Оглянувшись вокруг, он увидел, что улица пуста. |
| " Ma foi, dit-il à son adversaire, il est bien heureux pour vous, quoique vous vous appeliez Bernajoux, de n'avoir affaire qu'à un apprenti mousquetaire ; cependant, soyez tranquille, je ferai de mon mieux. En garde ! | - Честное слово, - произнес он, обращаясь к своему противнику, - вам повезло, хоть вы и называетесь Бернажу! Вы наскочили только на ученика- мушкетера. Впрочем, не беспокойтесь: я сделаю все, что могу. Защищайтесь! |
| -- Mais, dit celui que d'Artagnan provoquait ainsi, il me semble que le lieu est assez mal choisi, et que nous serions mieux derrière l'abbaye de Saint-Germain ou dans le Pré-aux-Clercs. | - Мне кажется... - сказал гвардеец, которому д'Артаньян бросил вызов, - мне кажется, что место выбрано неудачно. Нам было бы удобнее где-нибудь за Сен-Жерменским аббатством или на Пре-о-Клер. |
| -- Ce que vous dites est plein de sens, répondit d'Artagnan ; malheureusement j'ai peu de temps à moi, ayant un rendez-vous à midi juste. En garde donc, Monsieur, en garde ! " | - Слова ваши вполне благоразумны, - сказал д'Артаньян. - К сожалению, у меня очень мало времени. Ровно в двенадцать у меня назначено свидание. Поэтому защищайтесь, сударь, защищайтесь! |
| Bernajoux n'était pas homme à se faire répéter deux fois un pareil compliment. Au même instant son épée brilla à sa main, et il fondit sur son adversaire que, grâce à sa grande jeunesse, il espérait intimider. | Бернажу был не таков, чтобы ему дважды нужно было повторять подобное приглашение. В тот же миг шпага блеснула в его руке, и он ринулся на противника, которого он, принимая во внимание его молодость, рассчитывал припугнуть. |
| Mais d'Artagnan avait fait la veille son apprentissage, et tout frais émoulu de sa victoire, tout gonflé de sa future faveur, il était résolu à ne pas reculer d'un pas : aussi les deux fers se trouvèrent-ils engagés jusqu'à la garde, et comme d'Artagnan tenait ferme à sa place, ce fut son adversaire qui fit un pas de retraite. Mais d'Artagnan saisit le moment où, dans ce mouvement, le fer de Bernajoux déviait de la ligne, il dégagea, se fendit et toucha son adversaire à l'épaule. Aussitôt d'Artagnan, à son tour, fit un pas de retraite et releva son épée ; mais Bernajoux lui cria que ce n'était rien, et se fendant aveuglément sur lui, il s'enferra de lui-même. Cependant, comme il ne tombait pas, comme il ne se déclarait pas vaincu, mais que seulement il rompait du côté de l'hôtel de M. de La Trémouille au service duquel il avait un parent, d'Artagnan, ignorant lui-même la gravité de la dernière blessure que son adversaire avait reçue, le pressait vivement, et sans doute allait l'achever d'un troisième coup, lorsque la rumeur qui s'élevait de la rue s'étant étendue jusqu'au jeu de paume, deux des amis du garde, qui l'avaient entendu échanger quelques paroles avec d'Artagnan et qui l'avaient vu sortir à la suite de ces paroles, se précipitèrent l'épée à la main hors du tripot et tombèrent sur le vainqueur. Mais aussitôt Athos, Porthos et Aramis parurent à leur tour, et au moment où les deux gardes attaquaient leur jeune camarade, les forcèrent à se retourner. En ce moment, Bernajoux tomba ; et comme les gardes étaient seulement deux contre quatre, ils se mirent à crier : | Но д'Артаньян накануне уже прошел хорошую школу. Весь еще трепеща от сознания победы, гордясь ожидаемой милостью, он был полон решимости ни на шаг не отступать. Шпаги, зазвенев, скрестились. Д'Артаньян держался твердо, и противник был вынужден отступить на шаг. Воспользовавшись тем, что при этом движении шпага Бернажу несколько отклонилась, д'Артаньян, высвободив свою шпагу, бросился вперед и коснулся острием плеча противника. Д'Артаньян немедленно отступил на шаг, подняв вверх шпагу. Но Бернажу крикнул ему, что это пустяки, и, смело ринувшись вперед, сам наскочил на острие шпаги д'Артаньяна. Тем не менее, так как он не падал и не признавал себя побежденным, а только отступал в сторону особняка г-на де Ла Тремуля, где служил один из его родственников, д'Артаньян, не имея понятия, насколько опасна последняя нанесенная им противнику рана, упорно его теснил и, возможно, прикончил бы его. Однако шум, доносившийся с улицы, был услышан в помещении, где играли в мяч. Двое из друзей гвардейца, заметившие, как их друг обменялся несколькими словами с д'Артаньяном, а затем вышел вслед за ним, выхватив шпаги, выбежали из помещения и напали на победителя. Но в то же мгновение Атос, Портос и Арамис, в свою очередь, показались на пороге и, накинувшись на двух гвардейцев, атаковавших их молодого друга, заставили нападавших повернуться к ним лицом. В этот миг Бернажу упал, и гвардейцы, которых оказалось двое против четырех, подняли крик: |
| " A nous, l'hôtel de La Trémouille ! " | - На помощь, люди де Ла Тремуля! |
| A ces cris, tout ce qui était dans l'hôtel sortit, se ruant sur les quatre compagnons, qui de leur côté se mirent à crier : | На этот призыв из дома де Ла Тремуля высыпали все, кто там находился, и бросились на четырех мушкетеров. |
| " A nous, mousquetaires ! " | Но тут и мушкетеры, в свою очередь, издали боевой клич: |
| - На помощь, мушкетеры! | |
| Ce cri était ordinairement entendu ; car on savait les mousquetaires ennemis de Son Eminence, et on les aimait pour la haine qu'ils portaient au cardinal. Aussi les gardes des autres compagnies que celles appartenant au duc Rouge, comme l'avait appelé Aramis, prenaient-ils en général parti dans ces sortes de querelles pour les mousquetaires du roi. De trois gardes de la compagnie de M. des Essarts qui passaient, deux vinrent donc en aide aux quatre compagnons, tandis que l'autre courait à l'hôtel de M. de Tréville, criant : | На этот крик всегда отзывались. Все знали, что мушкетеры - враги его высокопреосвященства, и они пользовались любовью за эту вражду к кардиналу. Поэтому гвардейцы других полков, не служившие Красному Герцогу, как прозвал его Арамис, при таких столкновениях принимали сторону королевских мушкетеров. Мимо как раз проходили трое гвардейцев из полка г-на Дезэссара, и двое из них ринулись на помощь четырем товарищам, тогда как третий помчался к дому де Тревиля, громко крича: |
| " A nous, mousquetaires, à nous ! " | - На помощь, мушкетеры! На помощь! |
| Comme d'habitude, l'hôtel de M. de Tréville était plein de soldats de cette arme, qui accoururent au secours de leurs camarades ; la mêlée devint générale, mais la force était aux mousquetaires : les gardes du cardinal et les gens de M. de La Trémouille se retirèrent dans l'hôtel, dont ils fermèrent les portes assez à temps pour empêcher que leurs ennemis n'y fissent irruption en même temps qu'eux. Quant au blessé, il y avait été tout d'abord transporté et, comme nous l'avons dit, en fort mauvais état. | Как и всегда, двор дома г-на де Тревиля был полон солдат его полка, которые и бросились на поддержку своих товарищей. Получилась всеобщая свалка, но перевес был на стороне мушкетеров. Гвардейцы кардинала и люди г-на де Ла Тремуля отступили во двор дома, едва успев захлопнуть за собой ворота, чтобы помешать противнику ворваться вслед за ними. Раненый Бернажу в тяжелом состоянии был уже до этого унесен в дом. |
| L'agitation était à son comble parmi les mousquetaires et leurs alliés, et l'on délibérait déjà si, pour punir l'insolence qu'avaient eue les domestiques de M. de La Trémouille de faire une sortie sur les mousquetaires du roi, on ne mettrait pas le feu à son hôtel. La proposition en avait été faite et accueillie avec enthousiasme, lorsque heureusement onze heures sonnèrent ; d'Artagnan et ses compagnons se souvinrent de leur audience, et comme ils eussent regretté que l'on fît un si beau coup sans eux, ils parvinrent à calmer les têtes. On se contenta donc de jeter quelques pavés dans les portes, mais les portes résistèrent : alors on se lassa ; d'ailleurs ceux qui devaient être regardés comme les chefs de l'entreprise avaient depuis un instant quitté le groupe et s'acheminaient vers l'hôtel de M. de Tréville, qui les attendait, déjà au courant de cette algarade. | Возбуждение среди мушкетеров и их союзников дошло до предела, и уже возникал вопрос, не следует ли поджечь дом в отместку за то, что люди де Ла Тремуля осмелились напасть на королевских мушкетеров. Брошенное кем-то, это предложение было принято с восторгом, но, к счастью, пробило одиннадцать часов. Д'Артаньян и его друзья вспомнили об аудиенции и, опасаясь, что такую великолепную шутку разыграют без их участия, постарались успокоить эти буйные головы. Несколько камней все же ударилось в ворота. Но ворота были крепкие. Это немного охладило толпу. Кроме того, вожаки успели отделиться от толпы и направлялись к дому де Тревиля, который ожидал их, уже осведомленный о случившемся. |
| " Vite, au Louvre, dit-il, au Louvre sans perdre un instant, et tâchons de voir le roi avant qu'il soit prévenu par le cardinal ; nous lui raconterons la chose comme une suite de l'affaire d'hier, et les deux passeront ensemble. " | - Скорее в Лувр! - сказал он. - В Лувр, не теряя ни минуты, и постараемся увидеться с королем раньше, чем его успеет предупредить кардинал. Мы представим ему это дело как продолжение вчерашнего, и оба сойдут за одно. |
| M. de Tréville, accompagné des quatre jeunes gens, s'achemina donc vers le Louvre ; mais, au grand étonnement du capitaine des mousquetaires, on lui annonça que le roi était allé courre le cerf dans la forêt de Saint-Germain. M. de Tréville se fit répéter deux fois cette nouvelle, et à chaque fois ses compagnons virent son visage se rembrunir. | Господин де Тревиль в сопровождении четырех приятелей поспешил к Лувру. Но там, к великому удивлению капитана мушкетеров, ему было сообщено, что король отправился на охоту за оленем в Сен-Жерменский лес. Г-н де Тревиль заставил дважды повторить эту новость и с каждым разом все больше хмурился. |
| " Est-ce que Sa Majesté, demanda-t-il, avait dès hier le projet de faire cette chasse ? | - Его величество еще вчера решил отправиться на охоту? - спросил он. |
| -- Non, Votre Excellence, répondit le valet de chambre, c'est le grand veneur qui est venu lui annoncer ce matin qu'on avait détourné cette nuit un cerf à son intention. Il a d'abord répondu qu'il n'irait pas, puis il n'a pas su résister au plaisir que lui promettait cette chasse, et après le dîner il est parti. | - Нет, ваше превосходительство, - ответил камердинер. - Сегодня утром главный егерь доложил ему, что ночью для него окружили оленя. Король сначала ответил, что не поедет, затем, не в силах отказаться от такого удовольствия, он все же поехал. |
| -- Et le roi a-t-il vu le cardinal ? demanda M. de Tréville. | - Король до отъезда виделся с кардиналом? - спросил г-н де Тревиль. |
| -- Selon toute probabilité, répondit le valet de chambre, car j'ai vu ce matin les chevaux au carrosse de Son Eminence, j'ai demandé où elle allait, et l'on m'a répondu : " A Saint-Germain. " | - По всей вероятности, да, - ответил камердинер. - Сегодня утром я видел у подъезда запряженную карету его высокопреосвященства. Я спросил, куда он собирается, и мне ответили: в Сен-Жермен. |
| -- Nous sommes prévenus, dit M. de Tréville, Messieurs, je verrai le roi ce soir ; mais quant à vous, je ne vous conseille pas de vous y hasarder. " | - Нас опередили, - сказал де Тревиль. - Сегодня вечером, господа, я увижу короля. Что же касается вас, то я вам не советую показываться ему на глаза. |
| L'avis était trop raisonnable et surtout venait d'un homme qui connaissait trop bien le roi, pour que les quatre jeunes gens essayassent de le combattre. M. de Tréville les invita donc à rentrer chacun chez eux et à attendre de ses nouvelles. | Совет был благоразумный, а главное, исходил от человека, так хорошо знавшего короля, что четыре приятеля и не пытались с ним спорить. Г-н де Тревиль предложил им разойтись по домам и ждать от него дальнейших известий. |
| En entrant à son hôtel, M. de Tréville songea qu'il fallait prendre date en portant plainte le premier. Il envoya un de ses domestiques chez M. de La Trémouille avec une lettre dans laquelle il le priait de mettre hors de chez lui le garde de M. le cardinal, et de réprimander ses gens de l'audace qu'ils avaient eue de faire leur sortie contre les mousquetaires. Mais M. de La Trémouille, déjà prévenu par son écuyer dont, comme on le sait, Bernajoux était le parent, lui fit répondre que ce n'était ni à M. de Tréville, ni à ses mousquetaires de se plaindre, mais bien au contraire à lui dont les mousquetaires avaient chargé les gens et voulu brûler l'hôtel. Or, comme le débat entre ces deux seigneurs eût pu durer longtemps, chacun devant naturellement s'entêter dans son opinion, M. de Tréville avisa un expédient qui avait pour but de tout terminer : c'était d'aller trouver lui-même M. de La Trémouille. | Вернувшись домой, де Тревиль подумал, что следовало бы поспешить и первым подать жалобу. Он послал одного из слуг к г-ну де Ла Тремулю с письмом, в котором просил его изгнать из своего дома гвардейца, состоящего на службе кардинала, и сделать выговор своим людям за то, что они осмелились напасть на мушкетеров. Г-н де Ла Тремуль, уже предупрежденный своим конюшим, родственником которого, как известно, был Бернажу, ответил, что ни г-ну де Тревилю, ни его мушкетерам не подобало жаловаться, а что, наоборот, жаловаться должен был бы он, ибо мушкетеры атаковали его слуг и собирались даже поджечь его дом. Спор между этими двумя вельможами мог затянуться надолго, и каждый из них, разумеется, стоял бы на своем, но де Тревиль придумал выход, который должен был все уяснить. Он решил лично отправиться к г-ну де Ла Тремулю. |
| Il se rendit donc aussitôt à son hôtel et se fit annoncer. | Подъехав к дому г-на де Ла Тремуля, он приказал доложить о себе. |
| Les deux seigneurs se saluèrent poliment, car, s'il n'y avait pas amitié entre eux, il y avait du moins estime. Tous deux étaient gens de coeur et d'honneur ; et comme M. de La Trémouille, protestant, et voyant rarement le roi, n'était d'aucun parti, il n'apportait en général dans ses relations sociales aucune prévention. Cette fois, néanmoins, son accueil quoique poli fut plus froid que d'habitude. | Вельможи учтиво раскланялись. Хотя и не связанные узами дружбы, они все же питали взаимное уважение. Оба они были люди чести и большой души. И так как де Ла Тремуль, будучи протестантом, редко бывал при дворе и поэтому не принадлежал ни к какой партии, он обычно в свои отношения к людям не вносил предубеждений. На этот раз все же де Тревиль был принят хотя и учтиво, но холоднее, чем всегда. |
| " Monsieur, dit M. de Tréville, nous croyons avoir à nous plaindre chacun l'un de l'autre, et je suis venu moi-même pour que nous tirions de compagnie cette affaire au clair. | - Сударь, - проговорил капитан мушкетеров, - оба мы считаем себя обиженными, и я явился к вам, чтобы вместе с вами выяснить все обстоятельства этого дела. |
| -- Volontiers, répondit M. de La Trémouille ; mais je vous préviens que je suis bien renseigné, et tout le tort est à vos mousquetaires. | - Пожалуйста, - ответил де Ла Тремуль, - но предупреждаю вас, что я хорошо осведомлен, и вся вина на стороне ваших мушкетеров. |
| -- Vous êtes un homme trop juste et trop raisonnable, Monsieur, dit M. de Tréville, pour ne pas accepter la proposition que je vais faire. | - Вы, сударь, человек слишком рассудительный и справедливый, чтобы отказаться от предложения, с которым я прибыл к вам. |
| -- Faites, Monsieur, j'écoute. | - Прошу вас, сударь, я слушаю. |
| -- Comment se trouve M. Bernajoux, le parent de votre écuyer ? | - Как себя чувствует господин Бернажу, родственник вашего конюшего? |
| -- Mais, Monsieur, fort mal. Outre le coup d'épée qu'il a reçu dans le bras, et qui n'est pas autrement dangereux, il en a encore ramassé un autre qui lui a traversé le poumon, de sorte que le médecin en dit de pauvres choses. | - Ему очень плохо, сударь. Кроме раны в предплечье, которая не представляет ничего опасного, ему нанесен был и второй удар, задевший легкое. Лекарь почти не надеется на выздоровление. |
| -- Mais le blessé a-t-il conservé sa connaissance ? | - Раненый в сознании? |
| -- Parfaitement. | - Да, в полном сознании. |
| -- Parle-t-il ? | - Он может говорить? |
| -- Avec difficulté, mais il parle. | - С трудом, но говорит. |
| -- Eh bien, Monsieur ! rendons-nous près de lui ; adjurons-le, au nom du Dieu devant lequel il va être appelé peut-être, de dire la vérité. Je le prends pour juge dans sa propre cause, Monsieur, et ce qu'il dira je le croirai. " | - Так вот, сударь, пойдемте к нему и именем Бога, перед которым ему, может быть, суждено скоро предстать, будем заклинать его сказать правду. Пусть он станет судьей в своем собственном деле, сударь, и я поверю всему, что он скажет. |
| M. de La Trémouille réfléchit un instant, puis, comme il était difficile de faire une proposition plus raisonnable, il accepta. | Господин де Ла Тремуль на мгновение задумался, но, решив, что трудно сделать более разумное предложение, сразу же согласился. |
| Tous deux descendirent dans la chambre où était le blessé. Celui-ci, en voyant entrer ces deux nobles seigneurs qui venaient lui faire visite, essaya de se relever sur son lit, mais il était trop faible, et, épuisé par l'effort qu'il avait fait, il retomba presque sans connaissance. | Оба они спустились в комнату, где лежал раненый. При виде этих знатных господ, пришедших навестить его, больной попробовал приподняться на кровати, но был так слаб, что, утомленный сделанным усилием, довалился назад, почти потеряв сознание. |
| M. de La Trémouille s'approcha de lui et lui fit respirer des sels qui le rappelèrent à la vie. Alors M. de Tréville, ne voulant pas qu'on pût l'accuser d'avoir influencé le malade, invita M. de La Trémouille à l'interroger lui-même. | Господин де Ла Тремуль подошел к нему и поднес к его лицу флакон с солью, которая и привела его в чувство. Тогда г-н де Тревиль, не желавший, чтобы его обвинили в воздействии на больного, предложил де Ла Тремулю самому расспросить раненого. |
| Ce qu'avait prévu M. de Tréville arriva. Placé entre la vie et la mort comme l'était Bernajoux, il n'eut pas même l'idée de taire un instant la vérité, et il raconta aux deux seigneurs les choses exactement, telles qu'elles s'étaient passées. | Все произошло так, как и предполагал г-н де Тревиль. Находясь между жизнью и смертью, Бернажу не мог скрыть истину. И он рассказал все так, как оно произошло на самом деле. |
| C'était tout ce que voulait M. de Tréville ; il souhaita à Bernajoux une prompte convalescence, prit congé de M. de La Trémouille, rentra à son hôtel et fit aussitôt prévenir les quatre amis qu'il les attendait à dîner. | Только к этому и стремился де Тревиль. Он пожелал Бернажу скорейшего выздоровления, простился с де Ла Тремулем, вернулся к себе домой и немедленно же послал сказать четырем друзьям, что ожидает их к обеду. |
| M. de Tréville recevait fort bonne compagnie, toute anticardinaliste d'ailleurs. On comprend donc que la conversation roula pendant tout le dîner sur les deux échecs que venaient d'éprouver les gardes de Son Eminence. Or, comme d'Artagnan avait été le héros de ces deux journées, ce fut sur lui que tombèrent toutes les félicitations, qu'Athos, Porthos et Aramis lui abandonnèrent non seulement en bons camarades, mais en hommes qui avaient eu assez souvent leur tour pour qu'ils lui laissassent le sien. | У г-на де Тревиля собиралось самое лучшее общество, - кстати сказать, сплошь противники кардинала. Понятно поэтому, что разговор в течение всего обеда вертелся вокруг двойного поражения, понесенного гвардейцами его высокопреосвященства. И так как д'Артаньян был героем обоих сражений, то именно на него посыпались все хвалы, которые Атос, Портос и Арамис рады были уступить ему не только как добрые товарищи, но и как люди, которых превозносили настолько часто, что они на этот раз могли отказаться от своей доли. |
| Vers six heures, M. de Tréville annonça qu'il était tenu d'aller au Louvre ; mais comme l'heure de l'audience accordée par Sa Majesté était passée, au lieu de réclamer l'entrée par le petit escalier, il se plaça avec les quatre jeunes gens dans l'antichambre. Le roi n'était pas encore revenu de la chasse. Nos jeunes gens attendaient depuis une demi-heure à peine, mêlés à la foule des courtisans, lorsque toutes les portes s'ouvrirent et qu'on annonça Sa Majesté. | Около шести часов де Тревиль объявил, что пора отправляться в Лувр. Но так как час, назначенный для аудиенции, миновал, он уже не испрашивал разрешения пройти с малого подъезда, а вместе с четырьмя своими спутниками занял место в приемной. Король еще не возвращался с охоты. |
| A cette annonce, d'Artagnan se sentit frémir jusqu'à la moelle des os. L'instant qui allait suivre devait, selon toute probabilité, décider du reste de sa vie. Aussi ses yeux se fixèrent-ils avec angoisse sur la porte par laquelle devait entrer le roi. | Наши молодые друзья ждали уже около получаса, как вдруг все двери распахнулись и было возвещено о прибытии его величества. Д'Артаньян затрепетал. Следующие минуты, по всей видимости, должны были решить всю его дальнейшую судьбу. Затаив дыхание, он впился взором в дверь, в которую должен был войти король. |
| Louis XIII parut, marchant le premier ; il était en costume de chasse, encore tout poudreux, ayant de grandes bottes et tenant un fouet à la main. Au premier coup d'oeil, d'Artagnan jugea que l'esprit du roi était à l'orage. | Людовик XIII показался на пороге. Он опередил своих спутников. Король был в совершенно запыленном охотничьем костюме и в ботфортах. В руках он держал плеть. С первого же взгляда д'Артаньян понял, что не миновать грозы. |
| Cette disposition, toute visible qu'elle était chez Sa Majesté, n'empêcha pas les courtisans de se ranger sur son passage : dans les antichambres royales, mieux vaut encore être vu d'un oeil irrité que de n'être pas vu du tout. Les trois mousquetaires n'hésitèrent donc pas, et firent un pas en avant, tandis que d'Artagnan au contraire restait caché derrière eux ; mais quoique le roi connût personnellement Athos, Porthos et Aramis, il passa devant eux sans les regarder, sans leur parler et comme s'il ne les avait jamais vus. Quant à M. de Tréville, lorsque les yeux du roi s'arrêtèrent un instant sur lui, il soutint ce regard avec tant de fermeté, que ce fut le roi qui détourna la vue ; après quoi, tout en grommelant, Sa Majesté rentra dans son appartement. | Как ни ясно было, что король не в духе, придворные все же выстроились вдоль его пути: в королевских приемных предпочитают попасть под гневный взгляд, чем вовсе не удостоиться взгляда. Все три мушкетера поэтому, не колеблясь, шагнули вперед, в то время как д'Артаньян, наоборот, постарался укрыться за их спинами. Но, хотя король знал в лицо Атоса, Портоса и Арамиса, он прошел мимо, даже не взглянув на них, не заговорив, словно никогда их не видел. Что же касается де Тревиля, то он, когда взгляд короля остановился на нем, с такой твердостью выдержал этот взгляд, что король поневоле отвел глаза. Вслед за этим его величество, произнеся какие-то нечленораздельные звуки, проследовал в свои апартаменты. |
| " Les affaires vont mal, dit Athos en souriant, et nous ne serons pas encore fait chevaliers de l'ordre cette fois-ci. | - Дела плохи, - с улыбкой произнес Атос. - И не сегодня еще нас пожалуют в кавалеры ордена. |
| -- Attendez ici dix minutes, dit M. de Tréville ; et si au bout de dix minutes vous ne me voyez pas sortir, retournez à mon hôtel : car il sera inutile que vous m'attendiez plus longtemps. " | - Подождите здесь десять минут, - сказал г-н де Тревиль. - И, если я к этому времени не вернусь, отправляйтесь ко мне домой: дальнейшее ожидание будет бесполезно. |
| Les quatre jeunes gens attendirent dix minutes, un quart d'heure, vingt minutes ; et voyant que M. de Tréville ne reparaissait point, ils sortirent fort inquiets de ce qui allait arriver. | Четверо друзей прождали десять минут, четверть часа, двадцать минут. Видя, что де Тревиль не появляется, они удалились, очень встревоженные. |
| M. de Tréville était entré hardiment dans le cabinet du roi, et avait trouvé Sa Majesté de très méchante humeur, assise sur un fauteuil et battant ses bottes du manche de son fouet, ce qui ne l'avait pas empêché de lui demander avec le plus grand flegme des nouvelles de sa santé. | Господин де Тревиль между тем смело вошел в кабинет короля и застал его величество в самом дурном расположении духа. Король сидел в кресле, похлопывая рукояткой бича по ботфортам. Де Тревиль, не смущаясь, спокойно осведомился о состоянии его здоровья. |
| " Mauvaise, Monsieur, mauvaise, répondit le roi, je m'ennuie. " | - Плохо, сударь, я чувствую себя плохо, - ответил король. - Мне скучно. |
| C'était en effet la pire maladie de Louis XIII, qui souvent prenait un de ses courtisans, l'attirait à une fenêtre et lui disait : " Monsieur un tel, ennuyons-nous ensemble. " | Это действительно была одна из самых тяжелых болезней Людовика XIII. Случалось, он уводил кого-нибудь из своих приближенных к окну и говорил ему: "Скучно, сударь! Давайте поскучаем вместе". |
| " Comment ! Votre Majesté s'ennuie ! dit M. de Tréville. N'a-t-elle donc pas pris aujourd'hui le plaisir de la chasse ? | - Как! - воскликнул де Тревиль. - Ваше величество скучаете? Разве ваше величество не наслаждались сегодня охотой? |
| -- Beau plaisir, Monsieur ! Tout dégénère, sur mon âme, et je ne sais si c'est le gibier qui n'a plus de voie ou les chiens qui n'ont plus de nez. Nous lançons un cerf dix cors, nous le courons six heures, et quand il est prêt à tenir, quand Saint-Simon met déjà le cor à sa bouche pour sonner l'hallali, crac ! toute la meute prend le change et s'emporte sur un daguet. Vous verrez que je serai obligé de renoncer à la chasse à courre comme j'ai renoncé à la chasse au vol. Ah ! je suis un roi bien malheureux, Monsieur de Tréville ! je n'avais plus qu'un gerfaut, et il est mort avant-hier. | - Удовольствие, нечего сказать! - пробурчал король. - Все вырождается, клянусь жизнью! Не знаю уж, дичь ли не оставляет больше следов, собаки ли потеряли чутье. Мы травим матерого оленя, шесть часов преследуем его, и, когда мы почти загнали его и Сен-Симон уже подносит к губам рог, чтобы протрубить победу, вдруг свора срывается в сторону и бросается за каким-то одногодком. Вот увидите, мне придется отказаться от травли, как я отказался от соколиной охоты. Ах, господин де Тревиль, я несчастный король! У меня оставался всего один кречет, и тот третьего дня околел. |
| -- En effet, Sire, je comprends votre désespoir, et le malheur est grand ; mais il vous reste encore, ce me semble, bon nombre de faucons, d'éperviers et de tiercelets. | - В самом деле, ваше величество, мне понятно ваше отчаяние; несчастье велико. Но, кажется, у вас осталось довольно много соколов, ястребов и других ловчих птиц? |
| -- Et pas un homme pour les instruire, les fauconniers s'en vont, il n'y a plus que moi qui connaisse l'art de la vénerie. Après moi tout sera dit, et l'on chassera avec des traquenards, des pièges, des trappes. Si j'avais le temps encore de former des élèves ! mais oui, M. le cardinal est là qui ne me laisse pas un instant de repos, qui me parle de l'Espagne, qui me parle de l'Autriche, qui me parle de l'Angleterre ! Ah ! à propos de M. le cardinal, Monsieur de Tréville, je suis mécontent de vous. " | - И никого, кто мог бы обучить их. Сокольничие вымирают. Я один еще владею искусством соколиной охоты. После меня все будет кончено. Будут охотиться с помощью капканов, западней и силков! Если бы только мне успеть подготовить учеников... Но нет, господин кардинал не дает мне ни минуты покоя, твердит об Испании, твердит об Австрии, твердит об Англии!.. Да, кстати о кардинале: господин де Тревиль, я вами недоволен. |
| M. de Tréville attendait le roi à cette chute. Il connaissait le roi de longue main ; il avait compris que toutes ses plaintes n'étaient qu'une préface, une espèce d'excitation pour s'encourager lui-même, et que c'était où il était arrivé enfin qu'il en voulait venir. | Де Тревиль только этого и ждал. Он давно знал короля и понял, что все его жалобы служат лишь предисловием, чем-то вроде возбуждающего средства, в котором он черпает решимость. Только теперь он заговорит о том, о чем готовился заговорить. |
| " Et en quoi ai-je été assez malheureux pour déplaire à Votre Majesté ? demanda M. de Tréville en feignant le plus profond étonnement. | - В чем же я имел несчастье провиниться перед вашим величеством? - спросил де Тревиль, изображая на лице величайшее удивление. |
| -- Est-ce ainsi que vous faites votre charge, Monsieur ? continua le roi sans répondre directement à la question de M. de Tréville ; est-ce pour cela que je vous ai nommé capitaine de mes mousquetaires, que ceux- ci assassinent un homme, émeuvent tout un quartier et veulent brûler Paris sans que vous en disiez un mot ? Mais, au reste, continua le roi, sans doute que je me hâte de vous accuser, sans doute que les perturbateurs sont en prison et que vous venez m'annoncer que justice est faite. | - Так-то вы выполняете ваши обязанности, сударь? - продолжал король, избегая прямого ответа на слова де Тревиля. - Разве для того я назначил вас капитаном мушкетеров, чтобы ваши подчиненные убивали людей, чтобы они подняли на ноги целый квартал и чуть не сожгли весь Париж? И вы ни словом не заикнулись об этом! Впрочем, - продолжал король, - я, верно, напрасно сетую на вас. Виновные, вероятно, уже за решеткой, и вы явились доложить мне, что над ними учинен суд. |
| -- Sire, répondit tranquillement M. de Tréville, je viens vous la demander au contraire. | - Нет, ваше величество, - спокойно ответил де Тревиль, - я как раз пришел просить суда у вас. |
| -- Et contre qui ? s'écria le roi. | - Над кем же? - воскликнул король. |
| -- Contre les calomniateurs, dit M. de Tréville. | - Над клеветниками, - сказал де Тревиль. |
| -- Ah ! voilà qui est nouveau, reprit le roi. N'allez-vous pas dire que vos trois mousquetaires damnés, Athos, Porthos et Aramis et votre cadet de Béarn, ne se sont pas jetés comme des furieux sur le pauvre Bernajoux, et ne l'ont pas maltraité de telle façon qu'il est probable qu'il est en train de trépasser à cette heure ! N'allez-vous pas dire qu'ensuite ils n'ont pas fait le siège de l'hôtel du duc de La Trémouille, et qu'ils n'ont point voulu le brûler ! ce qui n'aurait peut-être pas été un très grand malheur en temps de guerre, vu que c'est un nid de huguenots, mais ce qui, en temps de paix, est un fâcheux exemple. Dites, n'allez-vous pas nier tout cela ? | - Вот это новость! - воскликнул король. - Не станете ли вы отрицать, что ваши три проклятых мушкетера, эти Атос, Портос и Арамис, вместе с этим беарнским молодцом как бешеные накинулись на несчастного Бернажу и отделали его так, что он сейчас, верно, уж близок к последнему издыханию? Не станете ли вы отрицать, что они вслед за этим осадили дом герцога де Ла Тремуля и собирались поджечь его: в дни войны, это было бы не так уж плохо, ибо дом этот - настоящее гнездо гугенотов, но в мирное время это могло бы послужить крайне дурным примером для других. Так вот, скажите: не собираетесь ли вы все это отрицать? |
| -- Et qui vous a fait ce beau récit, Sire ? demanda tranquillement M. de Tréville. | - И кто же рассказал вашему величеству эту сказку? - все так же сдержанно произнес де Тревиль. |
| -- Qui m'a fait ce beau récit, Monsieur ! et qui voulez-vous que ce soit, si ce n'est celui qui veille quand je dors, qui travaille quand je m'amuse, qui mène tout au-dedans et au-dehors du royaume, en France comme en Europe ? | - Кто рассказал, сударь? Кто же, как не тот, кто бодрствует, когда я сплю, кто трудится, когда я забавляюсь, кто правит всеми делами внутри страны и за ее пределами - во Франции и в Европе? |
| -- Sa Majesté veut parler de Dieu, sans doute, dit M. de Tréville, car je ne connais que Dieu qui soit si fort au-dessus de Sa Majesté. | - Его величество, по всей вероятности, подразумевает Господа Бога, - произнес де Тревиль, - ибо в моих глазах только Бог может стоять так высоко над вашим величеством. |
| -- Non Monsieur, je veux parler du soutien de l'Etat, de mon seul serviteur, de mon seul ami, de M. le cardinal. | - Нет, сударь, я имею в виду опору королевства, моего единственного слугу, единственного друга - господина кардинала. |
| -- Son Eminence n'est pas Sa Sainteté, Sire. | - Господин кардинал - это еще не его святейшество. |
| -- Qu'entendez-vous par là, Monsieur ? | - Что вы хотите сказать, сударь? |
| -- Qu'il n'y a que le pape qui soit infaillible, et que cette infaillibilité ne s'étend pas aux cardinaux. | - Что непогрешим лишь один папа и что эта непогрешимость не распространяется на кардиналов. |
| -- Vous voulez dire qu'il me trompe, vous voulez dire qu'il me trahit. Vous l'accusez alors. Voyons, dites, avouez franchement que vous l'accusez. | - Вы хотите сказать, что он обманывает, что он предает меня? Следовательно, вы обвиняете его? Ну, скажите прямо, признайтесь, что вы обвиняете его! |
| -- Non, Sire ; mais je dis qu'il se trompe lui-même ; je dis qu'il a été mal renseigné ; je dis qu'il a eu hâte d'accuser les mousquetaires de Votre Majesté, pour lesquels il est injuste, et qu'il n'a pas été puiser ses renseignements aux bonnes sources. | - Нет, ваше величество. Но я говорю, что сам он обманут. Я говорю, что ему сообщили ложные сведения. Я говорю, что он поспешил обвинить мушкетеров вашего величества, к которым он несправедлив, и что черпал он сведения из дурных источников. |
| -- L'accusation vient de M. de La Trémouille, du duc lui-même. Que répondrez-vous à cela ? | - Обвинение исходит от господина де Ла Тремуля, от самого герцога. |
| -- Je pourrais répondre, Sire, qu'il est trop intéressé dans la question pour être un témoin bien impartial ; mais loin de là, Sire, je connais le duc pour un loyal gentilhomme, et je m'en rapporterai à lui, mais à une condition, Sire. | - Я мог бы ответить, ваше величество, что герцог слишком близко принимает к сердцу это дело, чтобы можно было положиться на его беспристрастие. Но я далек от этого, ваше величество. Я знаю герцога как благородного и честного человека и готов положиться на его слова, но только при одном условии... |
| -- Laquelle ? | - При каком условии? |
| -- C'est que Votre Majesté le fera venir, l'interrogera, mais elle-même, en tête à tête, sans témoins, et que je reverrai Votre Majesté aussitôt qu'elle aura reçu le duc. | - Я хотел бы, чтобы ваше величество призвали его к себе и допросили, но допросили бы сами, с глазу на глаз, без свидетелей, и чтобы я был принят вашим величеством сразу же после ухода герцога. |
| -- Oui-da ! fit le roi, et vous vous en rapporterez à ce que dira M. de La Trémouille ? | - Вот как! - произнес король. - И вы полностью положитесь на то, что скажет господин де Ла Тремуль? |
| -- Oui, Sire. | - Да, ваше величество. |
| -- Vous accepterez son jugement ? | - И вы подчинитесь его суждению? |
| -- Sans doute. | - Да. |
| -- Et vous vous soumettrez aux réparations qu'il exigera ? | - И согласитесь на любое удовлетворение, которого он потребует? |
| -- Parfaitement. | - Да, ваше величество. |
| -- La Chesnaye ! fit le roi. La Chesnaye ! " | - Ла Шене! - крикнул король. - Ла Шене! |
| Le valet de chambre de confiance de Louis XIII, qui se tenait toujours à la porte, entra. | Доверенный камердинер Людовика XIII, всегда дежуривший у дверей, вошел в комнату. |
| " La Chesnaye, dit le roi, qu'on aille à l'instant même me quérir M. de La Trémouille ; je veux lui parler ce soir. | - Ла Шене, - сказал король, - пусть сию же минуту отправятся за господином де Ла Тремулем. Мне нужно сегодня же вечером переговорить с ним. |
| -- Votre Majesté me donne sa parole qu'elle ne verra personne entre M. de La Trémouille et moi ? | - Ваше величество дает мне слово, что между де Ла Тремулем и мной не примет никого? - спросил де Тревиль. |
| -- Personne, foi de gentilhomme. | - Никого, - ответил король. |
| -- A demain, Sire, alors. | - В таком случае - до завтра, ваше величество. |
| -- A demain, Monsieur. | - До завтра, сударь. |
| -- A quelle heure, s'il plaît à Votre Majesté ? | - В котором часу ваше величество прикажет? |
| -- A l'heure que vous voudrez. | - В каком вам угодно. |
| -- Mais, en venant par trop matin, je crains de réveiller Votre Majesté. | - Но я опасаюсь явиться слишком рано и разбудить ваше величество. |
| -- Me réveiller ? Est-ce que je dors ? Je ne dors plus, Monsieur ; je rêve quelquefois, voilà tout. Venez donc d'aussi bon matin que vous voudrez, à sept heures ; mais gare à vous, si vos mousquetaires sont coupables ! | - Разбудить меня? Да разве я сплю? Я больше не сплю, сударь. Дремлю изредка - вот и все. Приходите так рано, как захотите, хоть в семь часов. Но берегитесь, если ваши мушкетеры виновны! |
| -- Si mes mousquetaires sont coupables, Sire, les coupables seront remis aux mains de Votre Majesté, qui ordonnera d'eux selon son bon plaisir. Votre Majesté exige-t-elle quelque chose de plus ? qu'elle parle, je suis prêt à lui obéir. | - Если мои мушкетеры виновны, то виновники будут преданы в руки вашего величества, и вы изволите поступить с ними так, как найдете нужным. Есть ли у вашего величества еще какие-либо пожелания? Я слушаю. Я готов повиноваться. |
| -- Non, Monsieur, non, et ce n'est pas sans raison qu'on m'a appelé Louis le Juste. A demain donc, Monsieur, à demain. | - Нет, сударь, нет. Меня не напрасно зовут Людовиком Справедливым. До завтра, сударь, до завтра. |
| -- Dieu garde jusque-là Votre Majesté ! " | - Бог да хранит ваше величество! |
| Si peu que dormit le roi, M. de Tréville dormit plus mal encore ; il avait fait prévenir dès le soir même ses trois mousquetaires et leur compagnon de se trouver chez lui à six heures et demie du matin. Il les emmena avec lui sans rien leur affirmer, sans leur rien promettre, et ne leur cachant pas que leur faveur et même la sienne tenaient à un coup de dés. | Как плохо ни спал король, г-н де Тревиль в эту ночь спал еще хуже. Он с вечера послал сказать всем трем мушкетерам и их товарищу, чтобы они были у него ровно в половине седьмого утра. Он взял их с собой во дворец, ничего не обещая им и ни за что не ручаясь, и не скрыл от них, что их судьба, как и его собственная, висит на волоске. |
| Arrivé au bas du petit escalier, il les fit attendre. Si le roi était toujours irrité contre eux, ils s'éloigneraient sans être vus ; si le roi consentait à les recevoir, on n'aurait qu'à les faire appeler. | Войдя в малый подъезд, он велел им ждать. Если король все еще гневается на них, они могут незаметно удалиться. Если король согласится их принять, их позовут. |
| En arrivant dans l'antichambre particulière du roi, M. de Tréville trouva La Chesnaye, qui lui apprit qu'on n'avait pas rencontré le duc de La Trémouille la veille au soir à son hôtel, qu'il était rentré trop tard pour se présenter au Louvre, qu'il venait seulement d'arriver, et qu'il était à cette heure chez le roi. | В личной приемной короля де Тревиль увидел Ла Шене, который сообщил ему, что вчера вечером не удалось застать герцога де Ла Тремуля дома, что, когда он вернулся, было уже слишком поздно являться во дворец и что герцог сейчас только прибыл и в эту минуту находится у короля. |
| Cette circonstance plut beaucoup à M. de Tréville, qui, de cette façon, fut certain qu'aucune suggestion étrangère ne se glisserait entre la déposition de M. de La Trémouille et lui. | Последнее обстоятельство было очень по душе г-ну де Тревилю. Теперь он мог быть уверен, что никакое чуждое влияние не успеет сказаться между уходом де Ла Тремуля и его собственной аудиенцией у короля. |
| En effet, dix minutes s'étaient à peine écoulées, que la porte du cabinet s'ouvrit et que M. de Tréville en vit sortir le duc de La Trémouille, lequel vint à lui et lui dit : | Действительно, не прошло и десяти минут, как двери распахнулись, и де Тревиль увидел де Ла Тремуля, выходившего из кабинета. Герцог направился прямо к нему. |
| " Monsieur de Tréville, Sa Majesté vient de m'envoyer quérir pour savoir comment les choses s'étaient passées hier matin à mon hôtel. Je lui ai dit la vérité, c'est-à-dire que la faute était à mes gens, et que j'étais prêt à vous en faire mes excuses. Puisque je vous rencontre, veuillez les recevoir, et me tenir toujours pour un de vos amis. | - Господин де Тревиль, - сказал он, - его величество вызвал меня, чтобы узнать все подробности о случае, происшедшем возле моего дома. Я сказал ему правду, то есть признал, что виновны были мои люди и что я готов принести вам извинения. Раз я встретился с вами, разрешите мне сделать это сейчас, и прошу вас Считать меня всегда в числе ваших друзей. |
| -- Monsieur le duc, dit M. de Tréville, j'étais si plein de confiance dans votre loyauté, que je n'avais pas voulu près de Sa Majesté d'autre défenseur que vous-même. Je vois que je ne m'étais pas abusé, et je vous remercie de ce qu'il y a encore en France un homme de qui on puisse dire sans se tromper ce que j'ai dit de vous. | - Господин герцог, - произнес де Тревиль, - я так глубоко был уверен в вашей высокой честности, что не пожелал иметь другого заступника перед королем, кроме вас. Я вижу, что не обманулся, и благодарю вас за то, что во Франции остались еще такие мужи, о которых, не ошибаясь, можно сказать то, что я сказал о вас. |
| -- C'est bien, c'est bien ! dit le roi qui avait écouté tous ces compliments entre les deux portes ; seulement, dites-lui, Tréville, puisqu'il se prétend un de vos amis, que moi aussi je voudrais être des siens, mais qu'il me néglige ; qu'il y a tantôt trois ans que je ne l'ai vu, et que je ne le vois que quand je l'envoie chercher. Dites-lui tout cela de ma part, car ce sont de ces choses qu'un roi ne peut dire lui-même. | - Прекрасно, прекрасно! - воскликнул король, который, стоя в дверях, слышал этот разговор. - Только скажите ему, Тревиль, раз он называет себя вашим другом, что я тоже желал бы быть в числе его друзей, но он невнимателен ко мне. Вот уж скоро три года, как я не видел его, и увидел только после того, как послал за ним. Передайте ему это от меня, передайте, ибо это вещи, которые король сам сказать не может. |
| -- Merci, Sire, merci, dit le duc ; mais que Votre Majesté croie bien que ce ne sont pas ceux, je ne dis point cela pour M. de Tréville, que ce ne sont point ceux qu'elle voit à toute heure du jour qui lui sont le plus dévoués. | - Благодарю, ваше величество, благодарю. Но я хотел бы заверить ваше величество - это не относится к господину де Тревилю, разумеется, - я хотел бы заверить ваше величество, что не те, кого ваше величество видит в любое время дня, наиболее преданы ему. |
| -- Ah ! vous avez entendu ce que j'ai dit ; tant mieux, duc, tant mieux, dit le roi en s'avançant jusque sur la porte. Ah ! c'est vous, Tréville ! où sont vos mousquetaires ? Je vous avais dit avant-hier de me les amener, pourquoi ne l'avez-vous pas fait ? | - Вы слышали, значит, что я сказал, герцог? Тем лучше, тем лучше! - проговорил король, сделав шаг вперед. - А, это вы, Тревиль? Где же ваши мушкетеры? Я ведь еще третьего дня просил вас привести их. Почему вы не сделали этого? |
| -- Ils sont en bas, Sire, et avec votre congé La Chesnaye va leur dire de monter. | - Они внизу, ваше величество, и, с вашего разрешения, Ла Шене их позовет. |
| -- Oui, oui, qu'ils viennent tout de suite ; il va être huit heures, et à neuf heures j'attends une visite. Allez, Monsieur le duc, et revenez surtout. Entrez, Tréville. " | - Да, да, пусть они явятся сию же минуту. Скоро восемь, а в девять я жду кое-кого... Можете идти, герцог, и непременно бывайте при дворе... Входите, Тревиль. |
| Le duc salua et sortit. Au moment où il ouvrait la porte, les trois mousquetaires et d'Artagnan, conduits par La Chesnaye, apparaissaient au haut de l'escalier. | Герцог поклонился и пошел к выходу. В ту минуту, когда он отворял дверь, на верхней площадке лестницы как раз показались три мушкетера и д'Артаньян. Их привел Ла Шене. |
| " Venez, mes braves, dit le roi, venez ; j'ai à vous gronder. " | - Подойдите, храбрецы, подойдите, - произнес король. - Дайте мне побранить вас. |
| Les mousquetaires s'approchèrent en s'inclinant ; d'Artagnan les suivait par-derrière. | Мушкетеры с поклоном приблизились. Д'Артаньян следовал позади. |
| " Comment diable ! continua le roi ; à vous quatre, sept gardes de Son Eminence mis hors de combat en deux jours ! C'est trop, Messieurs, c'est trop. A ce compte-là, Son Eminence serait forcée de renouveler sa compagnie dans trois semaines, et moi de faire appliquer les édits dans toute leur rigueur. Un par hasard, je ne dis pas ; mais sept en deux jours, je le répète, c'est trop, c'est beaucoup trop. | - Тысяча чертей! Как это вы вчетвером за два дня вывели из строя семерых гвардейцев кардинала? - продолжал Людовик XIII. - Это много, чересчур много. Если так пойдет дальше, его высокопреосвященству через три недели придется заменить состав своей роты новым. А я буду вынужден применять указы во всей их строгости. Одного - еще куда ни шло, я не возражаю. Но семерых за два дня - повторяю, это много, слишком много. |
| -- Aussi, Sire, Votre Majesté voit qu'ils viennent tout contrits et tout repentants lui faire leurs excuses. | - Поэтому-то, как ваше величество может видеть, они смущены, полны раскаяния и просят их простить. |
| -- Tout contrits et tout repentants ! Hum ! fit le roi, je ne me fie point à leurs faces hypocrites ; il y a surtout là-bas une figure de Gascon. Venez ici, Monsieur. " | - Смущены и полны раскаяния? Гм... - недоверчиво проговорил король. - Я не верю их хитрым рожам. Особенно вон тому, с физиономией гасконца. Подойдите-ка сюда, сударь мой! |
| D'Artagnan, qui comprit que c'était à lui que le compliment s'adressait, s'approcha en prenant son air le plus désespéré. | Д'Артаньян, поняв, что эти слова относятся к нему, Приблизился с самым сокрушенным видом. |
| " Eh bien, que me disiez-vous donc que c'était un jeune homme ? c'est un enfant, Monsieur de Tréville, un véritable enfant ! Et c'est celui-là qui a donné ce rude coup d'épée à Jussac ? | - Вот как? Что же вы мне рассказывали о каком-то молодом человеке? Ведь это ребенок, совершеннейший ребенок! И это он нанес такой страшный удар Жюссаку? |
| -- Et ces deux beaux coups d'épée à Bernajoux. | - И два великолепных удара шпагой Бернажу. |
| -- Véritablement ! | - В самом деле? |
| -- Sans compter, dit Athos, que s'il ne m'avait pas tiré des mains de Biscarat, je n'aurais très certainement pas l'honneur de faire en ce moment-ci ma très humble révérence à Votre Majesté. | - Не считая того, - вставил Атос, - что, если бы он не спас меня от рук Каюзака, я не имел бы чести в эту минуту принести мое нижайшее почтение вашему величеству. |
| -- Mais c'est donc un véritable démon que ce Béarnais, ventre-saint- gris ! Monsieur de Tréville, comme eût dit le roi mon père. A ce métier-là, on doit trouer force pourpoints et briser force épées. Or les Gascons sont toujours pauvres, n'est-ce pas ? | - Значит, он настоящий демон, этот ваш молодой беарнец, тысяча чертей, как сказал бы мой покойный отец! При таких делах легко изодрать не один камзол и изломать немало шпаг. А ведь гасконцы по-прежнему бедны, не правда ли? |
| -- Sire, je dois dire qu'on n'a pas encore trouvé des mines d'or dans leurs montagnes, quoique le Seigneur leur dût bien ce miracle en récompense de la manière dont ils ont soutenu les prétentions du roi votre père. | - Должен признать, ваше величество, - сказал де Тревиль, - что золотых россыпей в их горах пока еще не найдено, хотя Богу следовало бы сотворить для них такое чудо в награду за горячую поддержку, оказанную ими вашему покойному отцу в его борьбе за престол. |
| -- Ce qui veut dire que ce sont les Gascons qui m'ont fait roi moi- même, n'est-ce pas, Tréville, puisque je suis le fils de mon père ? Eh bien, à la bonne heure, je ne dis pas non. La Chesnaye, allez voir si, en fouillant dans toutes mes poches, vous trouverez quarante pistoles ; et si vous les trouvez, apportez-les-moi. Et maintenant, voyons, jeune homme, la main sur la conscience, comment cela s'est-il passé ? " | - Из этого следует, что гасконцы и меня сделали королем, не правда ли, Тревиль, раз я сын моего отца? Что ж, в добрый час, это мне по душе... Ла Шене, пойдите и поройтесь у меня во всех карманах - не наберется ли сорока пистолей, и, если наберется, принесите их мне сюда. А пока что, молодой человек, положа руку на сердце расскажите, как все произошло. |
| D'Artagnan raconta l'aventure de la veille dans tous ses détails : comment, n'ayant pas pu dormir de la joie qu'il éprouvait à voir Sa Majesté, il était arrivé chez ses amis trois heures avant l'heure de l'audience ; comment ils étaient allés ensemble au tripot, et comment, sur la crainte qu'il avait manifestée de recevoir une balle au visage, il avait été raillé par Bernajoux, lequel avait failli payer cette raillerie de la perte de la vie, et M. de La Trémouille, qui n'y était pour rien, de la perte de son hôtel. | Д'Артаньян рассказал о вчерашнем происшествии во всех подробностях: как он явился за три часа до аудиенции к своим друзьям, как они вместе отправились в кабачок и как Бернажу, подметив, что он опасается, как бы мяч не попал ему в лицо, стал над ним насмехаться и за эти насмешки чуть не поплатился жизнью, а г-н де Ла Тремуль, бывший здесь совершенно ни при чем, чуть не поплатился своим домом. |
| " C'est bien cela, murmurait le roi ; oui, c'est ainsi que le duc m'a raconté la chose. Pauvre cardinal ! sept hommes en deux jours, et de ses plus chers ; mais c'est assez comme cela, Messieurs, entendez-vous ! c'est assez : vous avez pris votre revanche de la rue Férou, et au-delà ; vous devez être satisfaits. | - Так! Все именно так, как мне рассказал герцог!.. Бедный кардинал! Семь человек за два дня, да еще самых дорогих его сердцу!.. Но теперь хватит, господа, слышите? Хватит! Вы отплатили за улицу Феру, и даже с излишком. Вы можете быть удовлетворены. |
| -- Si Votre Majesté l'est, dit Tréville, nous le sommes. | - Если ваше величество удовлетворены, то удовлетворены и мы, - сказал де Тревиль. |
| -- Oui, je le suis, ajouta le roi en prenant une poignée d'or de la main de La Chesnaye, et la mettant dans celle de d'Artagnan. Voici, dit-il, une preuve de ma satisfaction. " | - Да, я удовлетворен, - произнес король и, взяв из рук Ла Шене горсть золотых монет, вложил их в руку д'Артаньяну. - И вот, - добавил он, - доказательство, что я доволен. |
| A cette époque, les idées de fierté qui sont de mise de nos jours n'étaient point encore de mode. Un gentilhomme recevait de la main à la main de l'argent du roi, et n'en était pas le moins du monde humilié. D'Artagnan mit donc les quarante pistoles dans sa poche sans faire aucune façon, et en remerciant tout au contraire grandement Sa Majesté. | В те времена понятия о гордости, распространенные в наши дни, не были еще в моде. Дворянин получал деньги из рук короля и нисколько не чувствовал себя униженным. Д'Артаньян поэтому без стеснения опустил полученные им сорок пистолей в карман и даже рассыпался в изъявлениях благодарности его величеству. |
| " Là, dit le roi en regardant sa pendule, là, et maintenant qu'il est huit heures et demie, retirez-vous ; car, je vous l'ai dit, j'attends quelqu'un à neuf heures. Merci de votre dévouement, Messieurs. J'y puis compter, n'est-ce pas ? | - Ну и отлично, - сказал король, взглянув на стенные часы, - отлично. Сейчас уже половина девятого, и вы можете удалиться. Я ведь говорил, что в девять кое-кого жду. Благодарю вас за преданность, господа. Я могу рассчитывать на нее и впредь, не правда ли? |
| -- Oh ! Sire, s'écrièrent d'une même voix les quatre compagnons, nous nous ferions couper en morceaux pour Votre Majesté. | - Ваше величество, - в один голос воскликнули четыре приятеля, - мы дали бы себя изрубить в куски за нашего короля! |
| -- Bien, bien ; mais restez entiers : cela vaut mieux, et vous me serez plus utiles. Tréville, ajouta le roi à demi-voix pendant que les autres se retiraient, comme vous n'avez pas de place dans les mousquetaires et que d'ailleurs pour entrer dans ce corps nous avons décidé qu'il fallait faire un noviciat, placez ce jeune homme dans la compagnie des gardes de M. des Essarts, votre beau-frère. Ah ! pardieu ! Tréville, je me réjouis de la grimace que va faire le cardinal : il sera furieux, mais cela m'est égal ; je suis dans mon droit. " | - Хорошо, хорошо! Но лучше оставайтесь неизрубленными. Так будет лучше и полезнее для меня... Тревиль, - добавил король вполголоса, пока молодые люди уходили, - так как у вас нет свободной вакансии в полку, да и, кроме того, мы решили не принимать в полк без испытания, поместите этого юношу в гвардейскую роту вашего зятя, господина Дезэссара... Ах, черт возьми, я заранее радуюсь гримасе, которую состроит господин кардинал! Он будет взбешен, но мне все равно. Я действовал по справедливости. |
| Et le roi salua de la main Tréville, qui sortit et s'en vint rejoindre ses mousquetaires, qu'il trouva partageant avec d'Artagnan les quarante pistoles. | И король приветливым жестом отпустил де Тревиля, который отправился к своим мушкетерам. Он застал их за дележом сорока пистолей, полученных д'Артаньяном. |
| Et le cardinal, comme l'avait dit Sa Majesté, fut effectivement furieux, si furieux que pendant huit jours il abandonna le jeu du roi, ce qui n'empêchait pas le roi de lui faire la plus charmante mine du monde, et toutes les fois qu'il le rencontrait de lui demander de sa voix la plus caressante : | Кардинал, как и предвидел король, действительно пришел в ярость и целую неделю не являлся вечером играть в шахматы. Это не мешало королю при встречах приветствовать его очаровательной улыбкой и нежнейшим голосом осведомляться: |
| " Eh bien, Monsieur le cardinal, comment vont ce pauvre Bernajoux et ce pauvre Jussac, qui sont à vous ? " | - Как же, господин кардинал, поживают ваши верные телохранители, эти бедные Бернажу и Жюссак? |
| France | Russe |
| Lorsque d'Artagnan fut hors du Louvre, et qu'il consulta ses amis sur l'emploi qu'il devait faire de sa part des quarante pistoles, Athos lui conseilla de commander un bon repas à la Pomme de Pin , Porthos de prendre un laquais, et Aramis de se faire une maîtresse convenable. | Когда, покинув Лувр, д'Артаньян спросил своих друзей, как лучше употребить свою часть сорока пистолей, Атос посоветовал ему заказать хороший обед в "Сосновой шишке", Портос - нанять слугу, а Арамис - обзавестись достойной любовницей. |
| Le repas fut exécuté le jour même, et le laquais y servit à table. Le repas avait été commandé par Athos, et le laquais fourni par Porthos. C'était un Picard que le glorieux mousquetaire avait embauché le jour même et à cette occasion sur le pont de la Tournelle, pendant qu'il faisait des ronds en crachant dans l'eau. | Обед состоялся в тот же день, и новый слуга подавал к столу. Обед был заказан Атосом, а лакей рекомендован Портосом. То был пикардиец, которого славный мушкетер нанял в тот самый день по случаю этого самого обеда; он увидел его на мосту Ла-Турнель, где Планше - так звали слугу - плевал в воду, любуясь разбегавшимися кругами. |
| Porthos avait prétendu que cette occupation était la preuve d'une organisation réfléchie et contemplative, et il l'avait emmené sans autre recommandation. La grande mine de ce gentilhomme, pour le compte duquel il se crut engagé, avait séduit Planchet - c'était le nom du Picard - ; il y eut chez lui un léger désappointement lorsqu'il vit que la place était déjà prise par un confrère nommé Mousqueton, et lorsque Porthos lui eut signifié que son état de maison, quoi que grand, ne comportait pas deux domestiques, et qu'il lui fallait entrer au service de d'Artagnan. Cependant, lorsqu'il assista au dîner que donnait son maître et qu'il vit celui-ci tirer en payant une poignée d'or de sa poche, il crut sa fortune faite et remercia le Ciel d'être tombé en la possession d'un pareil Crésus ; il persévéra dans cette opinion jusqu'après le festin, des reliefs duquel il répara de longues abstinences. Mais en faisant, le soir, le lit de son maître, les chimères de Planchet s'évanouirent. Le lit était le seul de l'appartement, qui se composait d'une antichambre et d'une chambre à coucher. Planchet coucha dans l'antichambre sur une couverture tirée du lit de d'Artagnan, et dont d'Artagnan se passa depuis. | Портос утверждал, что такое занятие свидетельствует о склонности к созерцанию и рассудительности, и, не наводя о нем дальнейших справок, увел его с собой. Важный вид дворянина, к которому, как предполагал Планше, он поступает на службу, прельстил его, и он был несколько разочарован, увидев, что место уже занято неким его собратом, по имени Мушкетон. Портос объяснил ему, что дом его, хотя и поставленный на широкую ногу, нуждается лишь в одном слуге и Планше придется поступить к д'Артаньяну. Однако, прислуживая на пиру, который давал его господин, и видя, как тот, расплачиваясь, вытащил из кармана пригоршню золотых монет, Планше решил, что счастье его обеспечено, и возблагодарил небо за то, что попал к такому крезу. Он пребывал в этой уверенности вплоть до окончания обеда, остатками от которого вознаградил себя за долгое воздержание. Но вечером, когда он постилал постель своему господину, блестящие мечты его рассеялись. Во всей квартире, состоявшей из спальни и передней, была единственная кровать. Планше улегся в передней на одеяле, взятом с кровати д'Артаньяна, которому с тех пор пришлось обходиться без него. |
| Athos, de son côté, avait un valet qu'il avait dressé à son service d'une façon toute particulière, et que l'on appelait Grimaud. Il était fort silencieux, ce digne seigneur. Nous parlons d'Athos, bien entendu. Depuis cinq ou six ans qu'il vivait dans la plus profonde intimité avec ses compagnons Porthos et Aramis, ceux-ci se rappelaient l'avoir vu sourire souvent, mais jamais ils ne l'avaient entendu rire. Ses paroles étaient brèves et expressives, disant toujours ce qu'elles voulaient dire, rien de plus : pas d'enjolivements, pas de broderies, pas d'arabesques. Sa conversation était un fait sans aucun épisode. | Атос также имел слугу, которого воспитал на особый лад. Звали его Гримо. Этот достойный господин - мы, разумеется, имеем в виду Атоса - был очень молчалив. Вот уже пять или шесть лет, как он жил в теснейшей дружбе с Портосом и Арамисом. За это время друзья не раз видели на его лице улыбку, но никогда не слышали его смеха. Слова его были кратки и выразительны, он говорил всегда то, что хотел сказать, и больше ничего: никаких прикрас, узоров и красот. Он говорил лишь о существенном, не касаясь подробностей. |
| Quoique Athos eût à peine trente ans et fût d'une grande beauté de corps et d'esprit, personne ne lui connaissait de maîtresse. Jamais il ne parlait de femmes. Seulement il n'empêchait pas qu'on en parlât devant lui, quoiqu'il fût facile de voir que ce genre de conversation, auquel il ne se mêlait que par des mots amers et des aperçus misanthropiques, lui était parfaitement désagréable. Sa réserve, sa sauvagerie et son mutisme en faisaient presque un vieillard ; il avait donc, pour ne point déroger à ses habitudes, habitué Grimaud à lui obéir sur un simple geste ou sur un simple mouvement des lèvres. Il ne lui parlait que dans des circonstances suprêmes. | Хотя Атосу было не более тридцати лет и он был прекрасен телом и душой, никто не слышал, чтобы у него была возлюбленная. Он никогда не говорил о женщинах, но никогда не мешал другим говорить на эту тему, хотя легко было заметить, что подобный разговор, в который он изредка только вставлял горькое слово или мрачное замечание, был ему крайне неприятен. Его сдержанность, нелюдимость и неразговорчивость делали его почти стариком. Поэтому, не считая нужным менять свои привычки, он приучил Гримо исполнять его требования: тот повиновался простому знаку или легкому движению губ. Разговаривал с ним Атос только при самых необычайных обстоятельствах. |
| Quelquefois Grimaud, qui craignait son maître comme le feu, tout en ayant pour sa personne un grand attachement et pour son génie une grande vénération, croyait avoir parfaitement compris ce qu'il désirait, s'élançait pour exécuter l'ordre reçu, et faisait précisément le contraire. Alors Athos haussait les épaules et, sans se mettre en colère, rossait Grimaud. Ces jours-là, il parlait un peu. | Случалось, что Гримо, который как огня боялся своего господина, хотя и был горячо привязан к нему и преклонялся перед его умом, полагая, что уловил его желания, бросался исполнять их и делал как раз обратное тому, что хотел Атос. Тогда Атос пожимал плечами и без малейшего гнева колотил Гримо. В такие дни он бывал несколько разговорчивее. |
| Porthos, comme on a pu le voir, avait un caractère tout opposé à celui d'Athos : non seulement il parlait beaucoup, mais il parlait haut ; peu lui importait au reste, il faut lui rendre cette justice, qu'on l'écoutât ou non ; il parlait pour le plaisir de parler et pour le plaisir de s'entendre ; il parlait de toutes choses excepté de sciences, excipant à cet endroit de la haine invétérée que depuis son enfance il portait, disait-il, aux savants. Il avait moins grand air qu'Athos, et le sentiment de son infériorité à ce sujet l'avait, dans le commencement de leur liaison, rendu souvent injuste pour ce gentilhomme, qu'il s'était alors efforcé de dépasser par ses splendides toilettes. Mais, avec sa simple casaque de mousquetaire et rien que par la façon dont il rejetait la tête en arrière et avançait le pied, Athos prenait à l'instant même la place qui lui était due et reléguait le fastueux Porthos au second rang. | Портос как мы уже успели узнать, был прямой противоположностью Атоса: он не только много разговаривал, но разговаривал громко. Надо, впрочем, отдать ему справедливость: ему было безразлично, слушают его или нет. Он разговаривал ради собственного удовольствия - ради удовольствия слушать самого себя. Он говорил решительно обо всем, за исключением наук, ссылаясь на глубокое отвращение, которое, по его словам, ему с детства внушали ученые. Вид у него был не столь величавый, как у Атоса, и сознание превосходства Атоса в начале их знакомства нередко вызывало у Портоса раздражение. Он прилагал поэтому все усилия, чтобы превзойти его хотя бы богатством своего одеяния. Но стоило Атосу в своем простом мушкетерском плаще ступить хоть шаг, откинув назад голову, как он сразу занимал подобающее ему место, отодвигая разодетого Портоса на второй план. |
| Porthos s'en consolait en remplissant l'antichambre de M. de Tréville et les corps de garde du Louvre du bruit de ses bonnes fortunes, dont Athos ne parlait jamais, et pour le moment, après avoir passé de la noblesse de robe à la noblesse d'épée, de la robine à la baronne, il n'était question de rien de moins pour Porthos que d'une princesse étrangère qui lui voulait un bien énorme. | Портос в утешение себе наполнял приемную г-на де Тревиля и караульное помещение Лувра громогласными рассказами о своих успехах у женщин, чего никогда не делал Атос. В самое последнее время, перейдя от жен известных судей к женам прославленных военных, от чиновниц - к баронессам, Портос прозрачно намекал на какую-то иностранную княгиню, увлекшуюся им. |
| Un vieux proverbe dit : " Tel maître, tel valet. " Passons donc du valet d'Athos au valet de Porthos, de Grimaud à Mousqueton. | Старая пословица говорит: "Каков хозяин, таков и слуга". Перейдем поэтому от слуги Атоса к слуге Портоса, от Гримо к Мушкетону. |
| Mousqueton était un Normand dont son maître avait changé le nom pacifique de Boniface en celui infiniment plus sonore et plus belliqueux de Mousqueton. Il était entré au service de Porthos à la condition qu'il serait habillé et logé seulement, mais d'une façon magnifique ; il ne réclamait que deux heures par jour pour les consacrer à une industrie qui devait suffire à pourvoir à ses autres besoins. Porthos avait accepté le marché ; la chose lui allait à merveille. Il faisait tailler à Mousqueton des pourpoints dans ses vieux habits et dans ses manteaux de rechange, et, grâce à un tailleur fort intelligent qui lui remettait ses hardes à neuf en les retournant, et dont la femme était soupçonnée de vouloir faire descendre Porthos de ses habitudes aristocratiques, Mousqueton faisait à la suite de son maître fort bonne figure. | Мушкетон был нормандец, идиллическое имя которого, Бонифаций, его господин заменил куда более воинственным - Мушкетон. Он поступил на службу к Портосу, поставив условием, что его будут кормить и одевать, но кормить и одевать роскошно. Кроме того, он просил предоставлять ему каждый день два свободных часа для занятия ремеслом, которое должно покрыть все остальные его потребности. Портос согласился на эти условия: они были ему как раз по душе. Он заказывал Мушкетону камзолы, которые выкраивались из старой одежды и запасных плащей самого Портоса. Благодаря ловкости одного портного, который перешивал и перелицовывал его обноски и жена которого явно стремилась отвлечь Портоса от его аристократических привычек. Мушкетон, сопровождая своего господина, имел очень представительный вид. |
| Quant à Aramis, dont nous croyons avoir suffisamment exposé le caractère, caractère du reste que, comme celui de ses compagnons, nous pourrons suivre dans son développement, son laquais s'appelait Bazin. | Что касается Арамиса, характер которого мы, кажется, достаточно хорошо описали, хотя за его развитием, как и за развитием характера его друзей, мы проследим в дальнейшем, - то лакея его звали Базен. |
| Grâce à l'espérance qu'avait son maître d'entrer un jour dans les ordres, il était toujours vêtu de noir, comme doit l'être le serviteur d'un homme d'Eglise. C'était un Berrichon de trente-cinq à quarante ans, doux, paisible, grassouillet, occupant à lire de pieux ouvrages les loisirs que lui laissait son maître, faisant à la rigueur pour deux un dîner de peu de plats, mais excellent. Au reste, muet, aveugle, sourd et d'une fidélité à toute épreuve. | Ввиду того что господин его надеялся принять когда-нибудь духовный сан, слуга, как и подобает слуге духовного лица, был неизменно одет в черное. Это был берриец лет тридцати пяти - сорока, кроткий, спокойный, толстенький. Свободное время, предоставляемое ему его господином, он посвящал чтению духовных книг и умел в случае необходимости приготовить превосходный обед, состоящий всего из нескольких блюд, но зато отличных. В остальном он был нем, слеп и глух, и верность его могла выдержать любое испытание. |
| Maintenant que nous connaissons, superficiellement du moins, les maîtres et les valets, passons aux demeures occupées par chacun d'eux. | Теперь, познакомившись, хотя поверхностно, и с господами и с их слугами, перейдем к жилищу каждого из них. |
| Athos habitait rue Férou, à deux pas du Luxembourg ; son appartement se composait de deux petites chambres, fort proprement meublées, dans une maison garnie dont l'hôtesse encore jeune et véritablement encore belle lui faisait inutilement les doux yeux. Quelques fragments d'une grande splendeur passée éclataient çà et là aux murailles de ce modeste logement : c'était une épée, par exemple, richement damasquinée, qui remontait pour la façon à l'époque de François Ier, et dont la poignée seule, incrustée de pierres précieuses, pouvait valoir deux cents pistoles, et que cependant, dans ses moments de plus grande détresse, Athos n'avait jamais consenti à engager ni à vendre. Cette épée avait longtemps fait l'ambition de Porthos. Porthos aurait donné dix années de sa vie pour posséder cette épée. | Атос жил на улице Феру, в двух шагах от Люксембурга. Он занимал две небольшие комнаты, опрятно убранные, которые ему сдавала хозяйка дома, еще не старая и еще очень красивая, напрасно обращавшая на него нежные взоры. Остатки былой роскоши кое-где виднелись на стенах этого скромного обиталища, например: шпага, богато отделанная и, несомненно, принадлежавшая еще эпохе Франциска I, один эфес которой, украшенный драгоценными камнями, должен был стоить не менее двухсот пистолей. Атос, однако, даже в самые тяжелые минуты ни разу не соглашался заложить или продать ее. Эта шпага долгое время составляла предмет вожделений Портоса. Он готов был отдать десять лет жизни за право владеть ею. |
| Un jour qu'il avait rendez-vous avec une duchesse, il essaya même de l'emprunter à Athos. Athos, sans rien dire, vida ses poches, ramassa tous ses bijoux : bourses, aiguillettes et chaînes d'or, il offrit tout à Porthos ; mais quant à l'épée, lui dit-il, elle était scellée à sa place et ne devait la quitter que lorsque son maître quitterait lui-même son logement. Outre son épée, il y avait encore un portrait représentant un seigneur du temps de Henri III, vêtu avec la plus grande élégance, et qui portait l'ordre du Saint-Esprit, et ce portrait avait avec Athos certaines ressemblances de lignes, certaines similitudes de famille, qui indiquaient que ce grand seigneur, chevalier des ordres du roi, était son ancêtre. | Однажды, готовясь к свиданию с какой-то герцогиней, он попытался одолжить шпагу у Атоса. Атос молча вывернул все карманы, собрал все, что было у него ценного: кошельки, пряжки и золотые цепочки, и предложил их Портосу. Что же касается шпаги, сказал он, она прикована к стене и покинет ее только тогда, когда владелец ее покинет это жилище. Кроме шпаги, внимание привлекал еще портрет знатного вельможи времен Генриха III, одетого с чрезвычайным изяществом и с орденом Святого Духа на груди. Портрет имел с Атосом известное сходство, некоторые общие с ним фамильные черты, указывавшие на то, что этот знатный вельможа, кавалер королевских орденов, был его предком. |
| Enfin, un coffre de magnifique orfèvrerie, aux mêmes armes que l'épée et le portrait, faisait un milieu de cheminée qui jurait effroyablement avec le reste de la garniture. Athos portait toujours la clef de ce coffre sur lui. Mais un jour il l'avait ouvert devant Porthos, et Porthos avait pu s'assurer que ce coffre ne contenait que des lettres et des papiers : des lettres d'amour et des papiers de famille, sans doute. | И в довершение всего этого - ларец изумительной ювелирной работы, украшенный тем же гербом, что шпага и портрет, красовался на выступе камина, своим утонченным изяществом резко отличаясь от всего окружающего. Ключ от этого ларца Атос всегда носил при себе. Но однажды он открыл его в присутствии Портоса, и Портос мог убедиться, что ларец содержит только письма и бумаги - надо полагать, любовную переписку и семейный архив. |
| Porthos habitait un appartement très vaste et d'une très somptueuse apparence, rue du Vieux-Colombier. Chaque fois qu'il passait avec quelque ami devant ses fenêtres, à l'une desquelles Mousqueton se tenait toujours en grande livrée, Porthos levait la tête et la main, et disait : Voilà ma demeure ! Mais jamais on ne le trouvait chez lui, jamais il n'invitait personne à y monter, et nul ne pouvait se faire une idée de ce que cette somptueuse apparence renfermait de richesses réelles. | Портос занимал большую и на вид роскошную квартиру на улице Старой Голубятни; каждый раз, проходя с кем-нибудь из приятелей мимо своих окон, у одного из которых всегда стоял Мушкетон в парадной ливрее, Портос поднимал голову и, указывая рукой вверх, говорил: "Вот моя обитель". Но застать его дома никогда не удавалось, никогда и никого он не приглашал подняться с ним наверх, и никто не мог составить себе представление, какие действительные богатства кроются за этой роскошной внешностью. |
| Quant à Aramis, il habitait un petit logement composé d'un boudoir, d'une salle à manger et d'une chambre à coucher, laquelle chambre, située comme le reste de l'appartement au rez-de-chaussée, donnait sur un petit jardin frais, vert, ombreux et impénétrable aux yeux du voisinage. | Что касается Арамиса, то он жил в маленькой квартире, состоявшей из гостиной, столовой и спальни. Спальня, как и все остальные комнаты, расположенная в первом этаже, выходила окном в маленький тенистый и свежий садик, густая зелень которого делала его недоступным для любопытных глаз. |
| Quant à d'Artagnan, nous savons comment il était logé, et nous avons déjà fait connaissance avec son laquais, maître Planchet. | Как устроился д'Артаньян, нам уже известно, и мы успели познакомиться с его слугой Планше. |
| D'Artagnan, qui était fort curieux de sa nature, comme sont les gens, du reste, qui ont le génie de l'intrigue, fit tous ses efforts pour savoir ce qu'étaient au juste Athos, Porthos et Aramis ; car, sous ces noms de guerre, chacun des jeunes gens cachait son nom de gentilhomme, Athos surtout, qui sentait son grand seigneur d'une lieue. Il s'adressa donc à Porthos pour avoir des renseignements sur Athos et Aramis, et à Aramis pour connaître Porthos. | Д'Артаньян был по природе своей очень любопытен, как, впрочем, и большинство людей, владеющих даром интриги. Он напрягал все свои силы, чтобы узнать, кто же на самом деле были Атос, Портос и Арамис. Ибо под этими прозвищами все они скрывали свои дворянские имена, и в частности, Атос, в котором за целую милю можно было угадать настоящего вельможу. Он обратился к Портосу, надеясь получить сведения об Атосе и Арамисе, и к Арамису, чтобы узнать, кто такой Портос. |
| Malheureusement, Porthos lui-même ne savait de la vie de son silencieux camarade que ce qui en avait transpiré. On disait qu'il avait eu de grands malheurs dans ses affaires amoureuses, et qu'une affreuse trahison avait empoisonné à jamais la vie de ce galant homme. Quelle était cette trahison ? Tout le monde l'ignorait. | Портос, к сожалению, о своем молчаливом товарище знал лишь то, что было известно по слухам. Говорили, что он пережил большое горе, причиной которого была любовь, и что чья-то подлая измена якобы отравила жизнь этого достойного человека. Но об обстоятельствах этой измены никто ничего не знал. |
| Quant à Porthos, excepté son véritable nom, que M. de Tréville savait seul, ainsi que celui de ses deux camarades, sa vie était facile à connaître. Vaniteux et indiscret, on voyait à travers lui comme à travers un cristal. La seule chose qui eût pu égarer l'investigateur eût été que l'on eût cru tout le bien qu'il disait de lui. | Что касается Портоса, то, за исключением его настоящего имени, которое, так же как и имена обоих его товарищей, было известно лишь одному г-ну де Тревилю, о его жизни нетрудно было все узнать. Тщеславный и болтливый, он весь был виден насквозь, как кристалл. И лишь поверив всему тому похвальному, что он сам говорил о себе, можно было впасть в заблуждение на его счет. |
| Quant à Aramis, tout en ayant l'air de n'avoir aucun secret, c'était un garçon tout confit de mystères, répondant peu aux questions qu'on lui faisait sur les autres, et éludant celles que l'on faisait sur lui-même. Un jour, d'Artagnan, après l'avoir longtemps interrogé sur Porthos et en avoir appris ce bruit qui courait de la bonne fortune du mousquetaire avec une princesse, voulut savoir aussi à quoi s'en tenir sur les aventures amoureuses de son interlocuteur. | Зато Арамис, хотя и могло показаться, что у него нет никаких тайн, был весь окутан таинственностью. Скупо отвечая на вопросы, касавшиеся других, он тщательно обходил все откосившиеся к нему самому. Однажды, когда после долгих расспросов д'Артаньян узнал от Арамиса о тех слухах, которые гласили, будто их общий друг Портос добился победы над какой-то герцогиней, он попытался проникнуть в тайну любовных приключений своего собеседника. |
| " Et vous, mon cher compagnon, lui dit-il, vous qui parlez des baronnes, des comtesses et des princesses des autres ? | - Ну а вы, любезный друг мой, - сказал он, - вы, там прекрасно рассказывающий о чужих связях с баронессами, графинями и герцогинями, а вы-то сами?.. |
| -- Pardon, interrompit Aramis, j'ai parlé parce que Porthos en parle lui- même, parce qu'il a crié toutes ces belles choses devant moi. Mais croyez bien, mon cher Monsieur d'Artagnan, que si je les tenais d'une autre source ou qu'il me les eût confiées, il n'y aurait pas eu de confesseur plus discret que moi. | - Простите, - прервал его Арамис. - Я говорю об этих вещах только потому, что Портос сам болтает о них, и потому, что он при мне громогласно рассказывал эти милые истории. Но поверьте мне, любезный господин д'Артаньян, что, если б они стали мне известны из другого источника или если б он поверил мне их как тайну, не могло бы быть духовника скромнее меня. |
| -- Je n'en doute pas, reprit d'Artagnan ; mais enfin, il me semble que vous-même vous êtes assez familier avec les armoiries, témoin certain mouchoir brodé auquel je dois l'honneur de votre connaissance. " | - Я не сомневаюсь в этом, - сказал д'Артаньян, - но мне все же кажется, что и вам довольно хорошо знакомы кое-какие гербы, о чем свидетельствует некий вышитый платочек, которому я обязан честью нашего знакомства. |
| Aramis, cette fois, ne se fâcha point, mais il prit son air le plus modeste et répondit affectueusement : | Арамис на этот раз не рассердился, но, приняв самый скромный вид, ласково ответил: |
| " Mon cher, n'oubliez pas que je veux être d'Eglise, et que je fuis toutes les occasions mondaines. Ce mouchoir que vous avez vu ne m'avait point été confié, mais il avait été oublié chez moi par un de mes amis. J'ai dû le recueillir pour ne pas les compromettre, lui et la dame qu'il aime. Quant à moi, je n'ai point et ne veux point avoir de maîtresse, suivant en cela l'exemple très judicieux d'Athos, qui n'en a pas plus que moi. | - Не забывайте, друг мой, что я собираюсь приобщиться к церкви и потому чуждаюсь светских развлечений. Виденный вами платок не был подарен мне, а лишь оставлен у меня по забывчивости одним из моих друзей. Я вынужден был спрятать его, чтобы не скомпрометировать их - его и даму, которую он любит... Что же касается меня, то я не имею и не хочу иметь любовницы, следуя в этом отношении мудрейшему примеру Атоса, у которого, так же как у меня, нет дамы сердца. |
| -- Mais, que diable ! vous n'êtes pas abbé, puisque vous êtes mousquetaire. | - Но, черт возьми, вы ведь не, аббат, раз вы мушкетер! |
| -- Mousquetaire par intérim, mon cher, comme dit le cardinal, mousquetaire contre mon gré, mais homme d'Eglise dans le coeur, croyez-moi. Athos et Porthos m'ont fourré là-dedans pour m'occuper : j'ai eu, au moment d'être ordonné, une petite difficulté avec... Mais cela ne vous intéresse guère, et je vous prends un temps précieux. | - Мушкетер только временно, дорогой мой. Как говорит кардинал - мушкетер против воли. Но в душе я служитель церкви, поверьте мне. Атос и Портос втянули меня в это дело, чтобы я хоть чем-нибудь был занят. У меня, как раз в ту пору, когда я должен был быть рукоположен, произошла небольшая неприятность с... Впрочем, это не может вас интересовать, и я отнимаю у вас драгоценное время. |
| -- Point du tout, cela m'intéresse fort, s'écria d'Artagnan, et je n'ai pour le moment absolument rien à faire. | - Отнюдь нет, все это меня очень интересует! - воскликнул д'Артаньян. - И мне сейчас решительно нечего делать. |
| -- Oui, mais moi j'ai mon bréviaire à dire, répondit Aramis, puis quelques vers à composer que m'a demandés Mme d'Aiguillon ; ensuite je dois passer rue Saint-Honoré, afin d'acheter du rouge pour Mme de Chevreuse. Vous voyez, mon cher ami, que si rien ne vous presse, je suis très pressé, moi. " | - Да, но мне пора читать молитвы, - сказал Арамис, - затем мне нужно сложить стихи, о которых меня просила госпожа д'Эгильон. После этого мне придется зайти на улицу Сент-Оноре, чтобы купить румян для госпожи де Шеврез. Вы видите сами, дорогой мой, что если вам спешить некуда, то я зато очень спешу. |
| Et Aramis tendit affectueusement la main à son compagnon, et prit congé de lui. | И Арамис приветливо протянул руку своему молодому товарищу и простился с ним. |
| D'Artagnan ne put, quelque peine qu'il se donnât, en savoir davantage sur ses trois nouveaux amis. Il prit donc son parti de croire dans le présent tout ce qu'on disait de leur passé, espérant des révélations plus sûres et plus étendues de l'avenir. En attendant, il considéra Athos comme un Achille, Porthos comme un Ajax, et Aramis comme un Joseph. | Как ни старался д'Артаньян, ему больше ничего не удалось узнать о своих трех новых друзьях. Он решил верить в настоящем тому, что рассказывали об их прошлом, надеясь, что будущее обогатит его более подробными и более достоверными сведениями. Пока Атос представлялся ему Ахиллом, Портос - Аяксом, а Арамис - Иосифом. |
| Au reste, la vie des quatre jeunes gens était joyeuse : Athos jouait, et toujours malheureusement. Cependant il n'empruntait jamais un sou à ses amis, quoique sa bourse fût sans cesse à leur service, et lorsqu'il avait joué sur parole, il faisait toujours réveiller son créancier à six heures du matin pour lui payer sa dette de la veille. | В общем, молодые люди жили весело. Атос играл, и всегда несчастливо. Но он никогда не занимал у своих друзей ни одного су, хотя его кошелек всегда был раскрыт для них. И если он играл на честное слово, то на следующее же утро, уже в шесть часов, посылал будить своего кредитора, чтобы вручить ему следуемую сумму. |
| Porthos avait des fougues : ces jours-là, s'il gagnait, on le voyait insolent et splendide ; s'il perdait, il disparaissait complètement pendant quelques jours, après lesquels il reparaissait le visage blême et la mine allongée, mais avec de l'argent dans ses poches. | Портос играл изредка. В такие дни если он выигрывал, то бывал великолепен и дерзок. Если же он проигрывал, то бесследно исчезал на несколько дней, после чего появлялся с бледным и вытянутым лицом, но с деньгами в кармане. |
| Quant à Aramis, il ne jouait jamais. C'était bien le plus mauvais mousquetaire et le plus méchant convive qui se pût voir... Il avait toujours besoin de travailler. Quelquefois, au milieu d'un dîner, quand chacun, dans l'entraînement du vin et dans la chaleur de la conversation, croyait que l'on en avait encore pour deux ou trois heures à rester à table, Aramis regardait sa montre, se levait avec un gracieux sourire et prenait congé de la société, pour aller, disait-il, consulter un casuiste avec lequel il avait rendez-vous. D'autres fois, il retournait à son logis pour écrire une thèse, et priait ses amis de ne pas le distraire. | Арамис никогда не играл. Он был самым дурным мушкетером и самым скучным гостем за столом. Всегда оказывалось, что ему нужно идти заниматься. Случалось, в самый разгар пира, когда все в пылу беседы, возбужденные вином, предполагали еще два, если не три часа просидеть за столом, Арамис, взглянув на часы, поднимался и с любезной улыбкой на устах прощался с присутствующими, торопясь, как он говорил, повидаться с назначившим ему свидание ученым богословом. В другой раз он спешил домой, чтобы потрудиться над диссертацией, и просил друзей не отвлекать его. |
| Cependant Athos souriait de ce charmant sourire mélancolique, si bien séant à sa noble figure, et Porthos buvait en jurant qu'Aramis ne serait jamais qu'un curé de village. | В таких случаях Атос улыбался своей чарующей улыбкой, которая так шла к его благородному лицу, а Портос пил и клялся, что из Арамиса в лучшем случае получится какой-нибудь деревенский священник. |
| Planchet, le valet de d'Artagnan, supporta noblement la bonne fortune ; il recevait trente sous par jour, et pendant un mois il revenait au logis gai comme pinson et affable envers son maître. Quand le vent de l'adversité commença à souffler sur le ménage de la rue des Fossoyeurs, c'est-à-dire quand les quarante pistoles du roi Louis XIII furent mangées ou à peu près, il commença des plaintes qu'Athos trouva nauséabondes, Porthos indécentes, et Aramis ridicules. Athos conseilla donc à d'Artagnan de congédier le drôle, Porthos voulait qu'on le bâtonnât auparavant, et Aramis prétendit qu'un maître ne devait entendre que les compliments qu'on fait de lui. | Планше, слуга д'Артаньяна, с достоинством принял выпавшую на его долю удачу. Он получал тридцать су в день, целый месяц возвращался домой веселый, как птица, и был ласков и внимателен к своему господину. Когда над квартирой на улице Могильщиков начали скапливаться тучи, другими словами - когда сорок пистолей короля Людовика XIII растаяли почти без остатка, Планше стал сыпать жалобами, которые Атос находил тошнотворными, Портос - неприличными, а Арамис - просто смешными. Атос посоветовал д'Артаньяну рассчитать этого проходимца; Портос предлагал предварительно выдрать его; Арамис же изрек, что господин просто не должен слышать ничего, кроме лестного о себе. |
| " Cela vous est bien aisé à dire, reprit d'Artagnan : à vous, Athos, qui vivez muet avec Grimaud, qui lui défendez de parler, et qui, par conséquent, n'avez jamais de mauvaises paroles avec lui ; à vous, Porthos, qui menez un train magnifique et qui êtes un dieu pour votre valet Mousqueton ; à vous enfin, Aramis, qui, toujours distrait par vos études théologiques, inspirez un profond respect à votre serviteur Bazin, homme doux et religieux ; mais moi qui suis sans consistance et sans ressources, moi qui ne suis pas mousquetaire ni même garde, moi, que ferai-je pour inspirer de l'affection, de la terreur ou du respect à Planchet ? | - Всем вам легко говорить, - сказал д'Артаньян. - Вам, Атос, когда вы живете с Гримо в полном молчании, запрещая ему разговаривать, и поэтому никогда не слышите от него дурного слова; вам, Портос, когда вы ведете роскошный образ жизни и вашему Мушкетону представляетесь божеством; наконец, вам, Арамис, всегда увлеченному богословскими занятиями и тем самым уже умеющему внушить величайшее почтение вашему слуге Базену, человеку кроткому и благочестивому. Но как мне, не имея ни почвы под ногами, ни средств, не будучи ни мушкетером, ни даже гвардейцем, - как мне внушить любовь, страх или почтение моему Планше? |
| -- La chose est grave, répondirent les trois amis, c'est une affaire d'intérieur ; il en est des valets comme des femmes, il faut les mettre tout de suite sur le pied où l'on désire qu'ils restent. Réfléchissez donc. " | - Вопрос важный, - ответили трое друзей. - Это дело внутреннее, домашнее. Слуг, как и женщин, надо уметь сразу поставить на то место, на котором желаешь их видеть. Поразмыслите об этом. |
| D'Artagnan réfléchit et se résolut à rouer Planchet par provision, ce qui fut exécuté avec la conscience que d'Artagnan mettait en toutes choses ; puis, après l'avoir bien rossé, il lui défendit de quitter son service sans sa permission. " | Д'Артаньян, поразмыслив, решил на всякий случай избить Планше и выполнил это с той добросовестностью, какую вкладывал во все, что делал. Отодрав его как следует, он запретил Планше покидать дом и службу без его разрешения. |
| Car, ajouta-t-il, l'avenir ne peut me faire faute ; j'attends inévitablement des temps meilleurs. Ta fortune est donc faite si tu restes près de moi, et je suis trop bon maître pour te faire manquer ta fortune en t'accordant le congé que tu me demandes. " | - Имей в виду, - добавил д'Артаньян, - что будущее не обманет меня. Придут лучшие времена, и твоя судьба будет устроена, если ты останешься со мной. А я слишком добрый господин, чтобы позволить тебе загубить свою судьбу, и не соглашусь отпустить тебя, как ты просишь. |
| Cette manière d'agir donna beaucoup de respect aux mousquetaires pour la politique de d'Artagnan. Planchet fut également saisi d'admiration et ne parla plus de s'en aller. | Этот способ действий внушил мушкетерам глубокое уважение к дипломатическим способностям д'Артаньяна. Планше также исполнился восхищения и уже больше не заикался об уходе. |
| La vie des quatre jeunes gens était devenue commune ; d'Artagnan, qui n'avait aucune habitude, puisqu'il arrivait de sa province et tombait au milieu d'un monde tout nouveau pour lui, prit aussitôt les habitudes de ses amis. | Молодые люди постепенно зажили общей жизнью. Д'Артаньян, не имевший никаких привычек, так как впервые приехал из провинции и окунулся в совершенно новый для него мир, усвоил привычки своих друзей. |
| On se levait vers huit heures en hiver, vers six heures en été, et l'on allait prendre le mot d'ordre et l'air des affaires chez M. de Tréville. D'Artagnan, bien qu'il ne fût pas mousquetaire, en faisait le service avec une ponctualité touchante : il était toujours de garde, parce qu'il tenait toujours compagnie à celui de ses trois amis qui montait la sienne. On le connaissait à l'hôtel des mousquetaires, et chacun le tenait pour un bon camarade ; M. de Tréville, qui l'avait apprécié du premier coup d'oeil, et qui lui portait une véritable affection, ne cessait de le recommander au roi. | Вставали в восемь часов зимой, в шесть часов летом и шли к г-ну де Тревилю узнать пароль и попытаться уловить, что нового носится в воздухе. Д'Артаньян, хоть и не был мушкетером, с трогательной добросовестностью исполнял службу. Он постоянно бывал в карауле, так как всегда сопровождал того из своих друзей, кто нес караульную службу. Его знали в казарме мушкетеров, и все считали его добрым товарищем. Г-н де Тревиль, оценивший его с первого взгляда и искренне к нему расположенный, неизменно расхваливал его перед королем. |
| De leur côté, les trois mousquetaires aimaient fort leur jeune camarade. L'amitié qui unissait ces quatre hommes, et le besoin de se voir trois ou quatre fois par jour, soit pour duel, soit pour affaires, soit pour plaisir, les faisaient sans cesse courir l'un après l'autre comme des ombres ; et l'on rencontrait toujours les inséparables se cherchant du Luxembourg à la place Saint-Sulpice, ou de la rue du Vieux-Colombier au Luxembourg. | Все три мушкетера тоже очень любили своего молодого товарища. Дружба, связывавшая этих четырех людей, и постоянная потребность видеться ежедневно по нескольку раз - то по поводу какого-нибудь поединка, то по делу, то ради какого-нибудь развлечения - заставляли их по целым дням гоняться друг за другом. Всегда можно было встретить этих неразлучных, рыщущих в поисках друг Друга от Люксембурга до площади Сен-Сюльпис или от улицы Старой Голубятни до Люксембурга. |
| En attendant, les promesses de M. de Tréville allaient leur train. Un beau jour, le roi commanda à M. le chevalier des Essarts de prendre d'Artagnan comme cadet dans sa compagnie des gardes. D'Artagnan endossa en soupirant cet habit, qu'il eût voulu, au prix de dix années de son existence, troquer contre la casaque de mousquetaire. Mais M. de Tréville promit cette faveur après un noviciat de deux ans, noviciat qui pouvait être abrégé au reste, si l'occasion se présentait pour d'Artagnan de rendre quelque service au roi ou de faire quelque action d'éclat. D'Artagnan se retira sur cette promesse et, dès le lendemain, commença son service. | Обещания, данные де Тревилем, между тем постепенно осуществлялись. В один прекрасный день король приказал кавалеру Дезэссару принять д'Артаньяна кадетом в свою гвардейскую роту. Д'Артаньян со вздохом надел мундир гвардейца: он готов был бы отдать десять лет своей жизни за право обменять его на мушкетерский плащ. Но г-н де Тревиль обещал оказать ему эту милость не ранее чем после двухлетнего испытания - срок, который, впрочем, мог быть сокращен, если бы д'Артаньяну представился случай оказать услугу королю или каким-либо другим способом особо отличиться. Получив это обещание, д'Артаньян удалился и на следующий же день приступил к несению своей службы. |
| Alors ce fut le tour d'Athos, de Porthos et d'Aramis de monter la garde avec d'Artagnan quand il était de garde. La compagnie de M. le chevalier des Essarts prit ainsi quatre hommes au lieu d'un, le jour où elle prit d'Artagnan | Теперь наступил черед Атоса, Портоса и Арамиса ходить в караул вместе с д'Артаньяном, когда тот бывал на посту. Таким образом, рота г-на Дезэссара в тот день, когда в нее вступил д'Артаньян, приняла в свои ряды не одного, а четырех человек |
| France | Russe |
| Cependant les quarante pistoles du roi Louis XIII, ainsi que toutes les choses de ce monde, après avoir eu un commencement avaient eu une fin, et depuis cette fin nos quatre compagnons étaient tombés dans la gêne. D'abord Athos avait soutenu pendant quelque temps l'association de ses propres deniers. Porthos lui avait succédé, et, grâce à une de ces disparitions auxquelles on était habitué, il avait pendant près de quinze jours encore subvenu aux besoins de tout le monde ; enfin était arrivé le tour d'Aramis, qui s'était exécuté de bonne grâce, et qui était parvenu, disait-il, en vendant ses livres de théologie, à se procurer quelques pistoles. | Тем временем сорока пистолям короля Людовика XIII, как и всему на белом свете, имеющему начало, пришел конец. И с этой поры для четырех товарищей наступили трудные дни. Вначале Атос содержал всю компанию на свои средства. Затем его сменил Портос, и благодаря одному из его исчезновений, к которым все уже привыкли, он еще недели две мог удовлетворять все их насущные потребности. Пришел, наконец, черед и Арамиса, которому, по его словам, удалось продажей своих богословских книг выручить несколько пистолей. |
| On eut alors, comme d'habitude, recours à M. de Tréville, qui fit quelques avances sur la solde ; mais ces avances ne pouvaient conduire bien loin trois mousquetaires qui avaient déjà force comptes arriérés, et un garde qui n'en avait pas encore. | Затем, как бывало всегда, пришлось прибегнуть к помощи г-на де Тревиля, который выдал небольшой аванс в счет причитающегося им содержания. Но на эти деньги не могли долго протянуть три мушкетера, у которых накопилось немало неоплаченных долгов, и гвардеец, у которого долгов еще вовсе не было. |
| Enfin, quand on vit qu'on allait manquer tout à fait, on rassembla par un dernier effort huit ou dix pistoles que Porthos joua. Malheureusement, il était dans une mauvaise veine : il perdit tout, plus vingt-cinq pistoles sur parole. | В конце концов, когда стало ясно, что скоро почувствуется уже недостаток в самом необходимом, они с трудом наскребли еще восемь или десять пистолей, с которыми Портос отправился играть. Но ему в этот день не везло: он спустил все и проиграл еще двадцать пять пистолей на честное слово. |
| Alors la gêne devint de la détresse ; on vit les affamés suivis de leurs laquais courir les quais et les corps de garde, ramassant chez leurs amis du dehors tous les dîners qu'ils purent trouver ; car, suivant l'avis d'Aramis, on devait dans la prospérité semer des repas à droite et à gauche pour en récolter quelques-uns dans la disgrâce. | И тогда стесненные обстоятельства превратились в настоящую нужду. Можно было встретить изголодавшихся мушкетеров, которые в сопровождении слуг рыскали по улицам и по кардегардиям в надежде, что кто-нибудь из друзей угостит их обедом. Ибо, по словам Арамиса, в дни процветания нужно было расшвыривать обеды направо и налево, чтобы в дни невзгод хоть изредка пожинать таковые. |
| Athos fut invité quatre fois et mena chaque fois ses amis avec leurs laquais. Porthos eut six occasions et en fit également jouir ses camarades ; Aramis en eut huit. C'était un homme, comme on a déjà pu s'en apercevoir, qui faisait peu de bruit et beaucoup de besogne. | Атос получал приглашения четыре раза и каждый раз приводил с собой своих друзей вместе с их слугами. Портос был приглашен шесть раз и предоставил своим друзьям воспользоваться этим. Арамис был зван восемь раз. Этот человек, как можно было уже заметить, производил мало шума, но много делал. |
| Quant à d'Artagnan, qui ne connaissait encore personne dans la capitale, il ne trouva qu'un déjeuner de chocolat chez un prêtre de son pays, et un dîner chez un cornette des gardes. Il mena son armée chez le prêtre, auquel on dévora sa provision de deux mois, et chez le cornette, qui fit des merveilles ; mais, comme le disait Planchet, on ne mange toujours qu'une fois, même quand on mange beaucoup. | Что же касается д'Артаньяна, у которого еще совсем не было знакомых в столице, то ему удалось только однажды позавтракать шоколадом у священника родом из Гаскони и один раз получить приглашение на обед к гвардейскому корнету. Он привел с собой всю свою армию и к священнику, у которого они уничтожили целиком весь его двухмесячный запас, и к корнету, который проявил неслыханную щедрость. Но, как говорил Планше, сколько ни съел, все равно поел только раз. |
| D'Artagnan se trouva donc assez humilié de n'avoir eu qu'un repas et demi, car le déjeuner chez le prêtre ne pouvait compter que pour un demi-repas, à offrir à ses compagnons en échange des festins que s'étaient procurés Athos, Porthos et Aramis. Il se croyait à charge à la société, oubliant dans sa bonne foi toute juvénile qu'il avait nourri cette société pendant un mois, et son esprit préoccupé se mit à travailler activement. Il réfléchit que cette coalition de quatre hommes jeunes, braves, entreprenants et actifs devait avoir un autre but que des promenades déhanchées, des leçons d'escrime et des lazzi plus ou moins spirituels. | Д'Артаньян был смущен тем, что добыл только полтора обеда - завтрак у священника мог сойти разве что за полуобед - в благодарность за пиршества, предоставленные Атосом, Портосом и Арамисом. Он считал, что становится обузой для остальных, в своем юношеском простодушии забывая, что кормил всю компанию в течение месяца. Его озабоченный ум деятельно заработал. Он пришел к заключению, что союз четырех молодых, смелых, предприимчивых и решительных людей должен был ставить себе иную цель, кроме прогулок в полупьяном виде, занятий фехтованием и более или менее остроумных проделок. |
| En effet, quatre hommes comme eux, quatre hommes dévoués les uns aux autres depuis la bourse jusqu'à la vie, quatre hommes se soutenant toujours, ne reculant jamais, exécutant isolément ou ensemble les résolutions prises en commun ; quatre bras menaçant les quatre points cardinaux ou se tournant vers un seul point, devaient inévitablement, soit souterrainement, soit au jour, soit par la mine, soit par la tranchée, soit par la ruse, soit par la force, s'ouvrir un chemin vers le but qu'ils voulaient atteindre, si bien défendu ou si éloigné qu'il fût. La seule chose qui étonnât d'Artagnan, c'est que ses compagnons n'eussent point songé à cela. | И в самом деле, четверо таких людей, как они, четверо людей, готовых друг для друга пожертвовать всем - от кошелька до жизни, - всегда поддерживающих друг друга и никогда не отступающих, выполняющих вместе или порознь любое решение, принятое совместно, четыре кулака, угрожающие вместе или порознь любому врагу, неизбежно должны были, открыто или тайно, прямым или окольным путем, хитростью или силой, пробить себе дорогу к намеченной цели, как бы отдалена она ни была или как бы крепко ни была она защищена. Удивляло д'Артаньяна только то, что друзья его не додумались до этого давно. |
| Il y songeait, lui, et sérieusement même, se creusant la cervelle pour trouver une direction à cette force unique quatre fois multipliée avec laquelle il ne doutait pas que, comme avec le levier que cherchait Archimède, on ne parvînt à soulever le monde, - lorsque l'on frappa doucement à la porte. D'Artagnan réveilla Planchet et lui ordonna d'aller ouvrir. | Он размышлял об этом, и даже весьма основательно, ломая голову в поисках путей, по которым должна была быть направлена эта необыкновенная, четырежды увеличенная сила, с помощью которой - он в этом не сомневался - можно было, словно опираясь на рычаг Архимеда, перевернуть мир, - как вдруг послышался осторожный стук в дверь. Д'Артаньян разбудил Планше и приказал ему отпереть. |
| Que de cette phrase : d'Artagnan réveilla Planchet, le lecteur n'aille pas augurer qu'il faisait nuit ou que le jour n'était point encore venu. Non ! quatre heures venaient de sonner. Planchet, deux heures auparavant, était venu demander à dîner à son maître, lequel lui avait répondu par le proverbe : " Qui dort dîne. " Et Planchet dînait en dormant. | Пусть читатель из этих слов - "разбудил Планше" - не делает заключения, что уже наступила ночь или еще не. занялся день. Ничего подобного. Только что пробило четыре часа. Два часа назад Планше пришел к своему господину с просьбой дать ему пообедать, и тот ответил ему пословицей: "Кто спит - обедает". И Планше заменил сном еду. |
| Un homme fut introduit, de mine assez simple et qui avait l'air d'un bourgeois. | Планше ввел в комнату человека, скромно одетого, по-видимому горожанина. |
| Planchet, pour son dessert, eût bien voulu entendre la conversation ; mais le bourgeois déclara à d'Artagnan que ce qu'il avait à lui dire étant important et confidentiel, il désirait demeurer en tête à tête avec lui. | Планше очень хотелось вместо десерта, узнать, о чем будет речь, но посетитель объявил д'Артаньяну, что ему нужно поговорить о важном деле, требующем тайны. |
| D'Artagnan congédia Planchet et fit asseoir son visiteur. | Д'Артаньян выслал Планше и попросил посетителя сесть. |
| Il y eut un moment de silence pendant lequel les deux hommes se regardèrent comme pour faire une connaissance préalable, après quoi d'Artagnan s'inclina en signe qu'il écoutait. | Наступило молчание. Хозяин и гость вглядывались друг в друга, словно желая предварительно составить себе друг о друге представление. Наконец д'Артаньян поклонился, показывая, что готов слушать. |
| " J'ai entendu parler de M. d'Artagnan comme d'un jeune homme fort brave, dit le bourgeois, et cette réputation dont il jouit à juste titre m'a décidé à lui confier un secret. | - Мне говорили о господине д'Артаньяне, как о мужественном молодом человеке, - произнес посетитель. - И эта слава, которая им вполне заслужена, побудила меня доверить ему мою тайну. |
| -- Parlez, Monsieur, parlez " , dit d'Artagnan, qui d'instinct flaira quelque chose d'avantageux. | - Говорите, сударь, говорите, - произнес д'Артаньян, чутьем уловивший, что дело обещает некие выгоды. |
| Le bourgeois fit une nouvelle pause et continua : | Посетитель снова на мгновение умолк, а затем продолжал: |
| " J'ai ma femme qui est lingère chez la reine, Monsieur, et qui ne manque ni de sagesse, ni de beauté. On me l'a fait épouser voilà bientôt trois ans, quoiqu'elle n'eût qu'un petit avoir, parce que M. de La Porte, le portemanteau de la reine, est son parrain et la protège... | - Жена моя служит кастеляншей у королевы, сударь. Женщина она красивая и умная. Меня женили на ней вот уже года три назад. Хотя приданое у нее было и небольшое, но зато господин де Ла Порт, старший камердинер королевы, приходится ей крестным и покровительствует ей... |
| -- Eh bien, Monsieur ? demanda d'Artagnan. | - Дальше, сударь, что же дальше? |
| -- Eh bien, reprit le bourgeois, Eh bien, Monsieur, ma femme a été enlevée hier matin, comme elle sortait de sa chambre de travail. | - А дальше... - сказал посетитель, - дальше то, что мою жену похитили вчера утром, когда она выходила из бельевой. |
| -- Et par qui votre femme a-t-elle été enlevée ? | - Кто же похитил вашу жену? |
| -- Je n'en sais rien sûrement, Monsieur, mais je soupçonne quelqu'un. | - Я, разумеется, ничего не могу утверждать, но у меня на подозрении один человек. |
| -- Et quelle est cette personne que vous soupçonnez ? | - Кто же это у вас на подозрении? |
| -- Un homme qui la poursuivait depuis longtemps. | - Человек, который уже давно преследует ее. |
| -- Diable ! | - Черт возьми! |
| -- Mais voulez-vous que je vous dise, Monsieur, continua le bourgeois, je suis convaincu, moi, qu'il y a moins d'amour que de politique dans tout cela. | - Но, осмелюсь сказать, сударь, мне представляется, что в этом деле замешана не так любовь, как политика. |
| -- Moins d'amour que de politique, reprit d'Artagnan d'un air fort réfléchi, et que soupçonnez-vous ? | - Не так любовь, как политика... - задумчиво повторил д'Артаньян. - Что же вы предполагаете? |
| -- Je ne sais pas si je devrais vous dire ce que je soupçonne... | - Не знаю, могу ли я сказать вам, что я предполагаю... |
| -- Monsieur, je vous ferai observer que je ne vous demande absolument rien, moi. C'est vous qui êtes venu. C'est vous qui m'avez dit que vous aviez un secret à me confier. Faites donc à votre guise, il est encore temps de vous retirer. | - Сударь, заметьте себе, что я вас ни о чем не спрашивал. Вы сами явились ко мне. Вы сами сказали, что собираетесь доверить мне тайну. Поступайте, как вам угодно. Вы еще можете удалиться, ничего мне не открыв. |
| -- Non, Monsieur, non ; vous m'avez l'air d'un honnête jeune homme, et j'aurai confiance en vous. Je crois donc que ce n'est pas à cause de ses amours que ma femme a été arrêtée, mais à cause de celles d'une plus grande dame qu'elle. | - Нет, сударь, нет! Вы кажетесь мне честным молодым человеком, и я доверюсь вам. Я думаю, что причина тут не собственные любовные дела моей жены, а любовные дела одной дамы, много выше ее стоящей. |
| -- Ah ! ah ! serait-ce à cause des amours de Mme de Bois-Tracy ? fit d'Artagnan, qui voulut avoir l'air, vis-à-vis de son bourgeois, d'être au courant des affaires de la cour. | - Так! Не любовные ли дела госпожи де Буа-Траси? - воскликнул д'Артаньян, желавший показать, будто он хорошо осведомлен о придворной жизни. |
| -- Plus haut, Monsieur, plus haut. | - Выше, сударь, много выше! |
| -- De Mme d'Aiguillon ? | - Госпожи д'Эгильон? |
| -- Plus haut encore. | - Еще выше. |
| -- De Mme de Chevreuse ? | - Госпожи де Шеврез? |
| -- Plus haut, beaucoup plus haut ! | - Выше, много выше. |
| -- De la... d'Artagnan s'arrêta. | - Но ведь не... |
| -- Oui, Monsieur, répondit si bas, qu'à peine si on put l'entendre, le bourgeois épouvanté. | - Да, сударь, именно так, - чуть слышно в страхе прошептал посетитель. |
| -- Et avec qui ? | - С кем? |
| -- Avec qui cela peut-il être, si ce n'est avec le duc de... | - С кем же, как не с герцогом... |
| -- Le duc de... | - С герцогом?.. |
| -- Oui, Monsieur ! répondit le bourgeois, en donnant à sa voix une intonation plus sourde encore. | - Да, сударь, - еще менее внятно пролепетал гость. |
| -- Mais comment savez-vous tout cela, vous ? | - Но откуда вам все это известно? |
| -- Ah ! comment je le sais ? | - Ах... Откуда известно? |
| -- Oui, comment le savez-vous ? Pas de demi-confidence, ou... vous comprenez. | - Да, откуда? Полное доверие, или... вы сами понимаете... |
| -- Je le sais par ma femme, Monsieur, par ma femme elle-même. | - Я знаю об этом от моей жены, сударь, от моей собственной жены. |
| -- Qui le sait, elle, par qui ? | - А она сама откуда знает? |
| -- Par M. de La Porte. Ne vous ai-je pas dit qu'elle était la filleule de M. de La Porte, l'homme de confiance de la reine ? Eh bien, M. de La Porte l'avait mise près de Sa Majesté pour que notre pauvre reine au moins eût quelqu'un à qui se fier, abandonnée comme elle l'est par le roi, espionnée comme elle l'est par le cardinal, trahie comme elle l'est par tous. | - От господина де Ла Порта. Не говорил я вам разве, что она крестница господина де Ла Порта, доверенного лица королевы? Так вот, господин де Ла Порт поместил мою жену у ее величества, чтобы наша бедная королева имела подле себя хоть кого-нибудь, кому она могла бы довериться, эта бедняжка, которую покинул король, преследует кардинал и предают все. |
| -- Ah ! ah ! voilà qui se dessine, dit d'Artagnan. | - Так, так, положение становится яснее. |
| -- Or ma femme est venue il y a quatre jours, Monsieur ; une de ses conditions était qu'elle devait me venir voir deux fois la semaine ; car, ainsi que j'ai eu l'honneur de vous le dire, ma femme m'aime beaucoup ; ma femme est donc venue, et m'a confié que la reine, en ce moment- ci, avait de grandes craintes. | - Жена моя, сударь, четыре дня назад приходила ко мне - одним из условий ее службы было разрешение навещать меня два раза в неделю. Как я имел уже честь разъяснить вам, жена моя очень любит меня, и вот она пришла ко мне и под секретом рассказала, что королева сейчас в большой тревоге. |
| -- Vraiment ? | - В самом деле? |
| -- Oui, M. le cardinal, à ce qu'il paraît, la poursuit et la persécute plus que jamais. Il ne peut pas lui pardonner l'histoire de la sarabande. Vous savez l'histoire de la sarabande ? | - Да. Господин кардинал, по словам моей жены, преследует и притесняет королеву больше, чем когда-либо. Он не может ей простить историю с сарабандой. Вам ведь известна история с сарабандой? |
| -- Pardieu, si je la sais ! répondit d'Artagnan, qui ne savait rien du tout, mais qui voulait avoir l'air d'être au courant. | - Еще бы! Мне ли не знать ее! - ответил д'Артаньян, не знавший ничего, но желавший показать, что ему все известно. |
| -- De sorte que, maintenant, ce n'est plus de la haine, c'est de la vengeance. | - Так что сейчас это уже не ненависть - это месть! |
| -- Vraiment ? | - Неужели? |
| -- Et la reine croit... | - И королева предполагает... |
| -- Eh bien, que croit la reine ? | - Что же предполагает королева? |
| -- Elle croit qu'on a écrit à M. le duc de Buckingham en son nom. | - Она предполагает, что герцогу Бекингэму отправлено письмо от ее имени. |
| -- Au nom de la reine ? | - От имени королевы? |
| -- Oui, pour le faire venir à Paris, et une fois venu à Paris, pour l'attirer dans quelque piège. | - Да, чтобы вызвать его в Париж, а когда он прибудет, заманить его в какую-нибудь ловушку. |
| -- Diable ! mais votre femme, mon cher Monsieur, qu'a-t-elle à faire dans tout cela ? | - Черт возьми!.. Но ваша жена, сударь мой, какое отношение ваша жена имеет ко всему этому? |
| -- On connaît son dévouement pour la reine, et l'on veut ou l'éloigner de sa maîtresse, ou l'intimider pour avoir les secrets de Sa Majesté, ou la séduire pour se servir d'elle comme d'un espion. | - Всем известна ее преданность королеве. Ее либо желают убрать подальше от се госпожи, либо запугать и выведать тайны ее величества, либо соблазнить деньгами, чтобы сделать из нее шпионку. |
| -- C'est probable, dit d'Artagnan ; mais l'homme qui l'a enlevée, le connaissez-vous ? | - Возможно, - сказал д'Артаньян. - Но человек, похитивший ее, вам известен? |
| -- Je vous ai dit que je croyais le connaître. | - Я уже говорил вам: мне кажется, что я его знаю. |
| -- Son nom ? | - Его имя? |
| -- Je ne le sais pas ; ce que je sais seulement, c'est que c'est une créature du cardinal, son âme damnée. | - Имени я не знаю. Мне известно только, что это любимчик кардинала, преданный ему, как пес. |
| -- Mais vous l'avez vu ? | - Но вам когда-нибудь приходилось его видеть? |
| -- Oui, ma femme me l'a montré un jour. | - Да, жена мне однажды показывала его. |
| -- A-t-il un signalement auquel on puisse le reconnaître ? | - Нет ли у него каких-нибудь примет, по которым его можно было бы узнать? |
| -- Oh ! certainement, c'est un seigneur de haute mine, poil noir, teint basané, oeil perçant, dents blanches et une cicatrice à la tempe. | - О, конечно! Это господин важного вида, черноволосый, смуглый, с пронзительным взглядом и белыми зубами. И на виске у него шрам. |
| -- Une cicatrice à la tempe ! s'écria d'Artagnan, et avec cela dents blanches, oeil perçant, teint basané, poil noir, et haute mine ; c'est mon homme de Meung ! | - Шрам на виске! - воскликнул д'Артаньян. - И к тому еще белые зубы, пронзительный взгляд, сам смуглый, черноволосый, важного вида. Это он, незнакомец из Менга! |
| -- C'est votre homme, dites-vous ? | - Незнакомец из Менга, сказали вы? |
| -- Oui, oui ; mais cela ne fait rien à la chose. Non, je me trompe, cela la simplifie beaucoup, au contraire : si votre homme est le mien, je ferai d'un coup deux vengeances, voilà tout ; mais où rejoindre cet homme ? | - Да-да! Но это не имеет отношения к делу. То есть я ошибся: это очень все упрощает. Если ваш враг в то же время и мой, я отомщу за нас обоих. Но где мне найти этого человека? |
| -- Je n'en sais rien. | - Этого я не знаю. |
| -- Vous n'avez aucun renseignement sur sa demeure ? | - У вас нет никаких сведений, где он живет? |
| -- Aucun ; un jour que je reconduisais ma femme au Louvre, il en sortait comme elle allait y entrer, et elle me l'a fait voir. | - Никаких. Однажды, когда я провожал жену обратно в Лувр, он вышел оттуда в ту самую минуту, когда она Входила, и она мне указала на него. |
| -- Diable ! diable ! murmura d'Artagnan, tout ceci est bien vague ; par qui avez-vous su l'enlèvement de votre femme ? | - Дьявол! Дьявол! - пробормотал д'Артаньян. - Все это очень неопределенно. Кто дал вам знать о похищении вашей жены? |
| -- Par M. de La Porte. | - Господин де Ла Порт. |
| -- Vous a-t-il donné quelque détail ? | - Сообщил он вам какие-нибудь подробности? |
| -- Il n'en avait aucun. | - Они ему не были известны. |
| -- Et vous n'avez rien appris d'un autre côté ? | - И вы ничего не узнали из других источников? |
| -- Si fait, j'ai reçu... | - Кое-что узнал. Я получил... |
| -- Quoi ? | - Что получили? |
| -- Mais je ne sais pas si je ne commets pas une grande imprudence ? | - Не знаю... Может быть, это будет очень неосторожно с моей стороны... |
| -- Vous revenez encore là-dessus ; cependant je vous ferai observer que, cette fois, il est un peu tard pour reculer. | - Вы снова возвращаетесь к тому же самому. Но теперь, должен вам заметить, поздновато отступать. |
| s-- Aussi je ne recule pas, mordieu ! s'écria le bourgeois en jurant pour se monter la tête. D'ailleurs, foi de Bonacieux... | - Да я и не отступаю, тысяча чертей! - воскликнул гость, пытаясь с помощью проклятий вернуть себе мужество. - Клянусь вам честью Бонасье... |
| -- Vous vous appelez Bonacieux ? interrompit d'Artagnan. | - Ваше имя Бонасье? |
| -- Oui, c'est mon nom. | - Да, это моя фамилия. |
| -- Vous disiez donc : foi de Bonacieux ! pardon si je vous ai interrompu ; mais il me semblait que ce nom ne m'était pas inconnu. | - Итак, вы сказали: "Клянусь честью Бонасье"... Простите, что я перебил вас. Но мне показалось, что я уже где-то слыхал ваше имя. |
| -- C'est possible, Monsieur. Je suis votre propriétaire. | - Возможно, сударь. Я хозяин этого дома. |
| -- Ah ! ah ! fit d'Artagnan en se soulevant à demi et en saluant, vous êtes mon propriétaire ? | - Ах, вот как! - проговорил д'Артаньян, слегка приподнявшись и кланяясь. - Вы хозяин этого дома? |
| -- Oui, Monsieur, oui. Et comme depuis trois mois que vous êtes chez moi, et que distrait sans doute par vos grandes occupations vous avez oublié de me payer mon loyer ; comme, dis-je, je ne vous ai pas tourmenté un seul instant, j'ai pensé que vous auriez égard à ma délicatesse. | - Да, сударь, да. И так как вы проживаете в моем доме уже три месяца и, должно быть, за множеством важных дел забывали уплачивать за квартиру, я же ни разу не побеспокоил вас, то мне и показалось, что вы примете во внимание мою учтивость... |
| -- Comment donc ! mon cher Monsieur Bonacieux, reprit d'Artagnan, croyez que je suis plein de reconnaissance pour un pareil procédé, et que, comme je vous l'ai dit, si je puis vous être bon à quelque chose... | - Ну как же, как же, господин Бонасье! - сказал д'Артаньян. - Поверьте, что я преисполнен благодарности за такое обхождение и сочту своим долгом, если я хоть чем-нибудь могу быть вам полезен. |
| -- Je vous crois, Monsieur, je vous crois, et comme j'allais vous le dire, foi de Bonacieux, j'ai confiance en vous . | - Я верю вам, верю вам, сударь! Я так и собирался сказать вам. Клянусь честью Бонасье, я вполне доверяю вам! |
| -- Achevez donc ce que vous avez commencé à me dire. " | - В таком случае продолжайте и доскажите все до конца. |
| Le bourgeois tira un papier de sa poche, et le présenta à d'Artagnan. | Посетитель вынул из кармана листок бумаги и протянул его д'Артаньяну. |
| " Une lettre ! fit le jeune homme. | - Письмо! - воскликнул молодой человек. |
| -- Que j'ai reçue ce matin. " | - Полученное сегодня утром. |
| D'Artagnan l'ouvrit, et comme le jour commençait à baisser, il s'approcha de la fenêtre. Le bourgeois le suivit. | Д'Артаньян раскрыл его и, так как начинало смеркаться, подошел к окну. Гость последовал за ним. |
| " Ne cherchez pas votre femme, lut d'Artagnan, elle vous sera rendue quand on n'aura plus besoin d'elle. Si vous faites une seule démarche pour la retrouver, vous êtes perdu. " | - "Не ищите вашу жену, - прочел д'Артаньян. - Вам вернут ее, когда минет в ней надобность. Если вы предпримете какие-либо поиски - вы погибли". |
| " Voilà qui est positif, continua d'Artagnan ; mais après tout, ce n'est qu'une menace. | - Вот это, по крайней мере, ясно, - сказал д'Артаньян. - Но в конце концов это всего лишь угроза. |
| -- Oui, mais cette menace m'épouvante ; moi, Monsieur, je ne suis pas homme d'épée du tout, et j'ai peur de la Bastille. | - Да, но эта угроза приводит меня в ужас. Я ведь, сударь, человек не военный и боюсь Бастилии. |
| -- Hum ! fit d'Artagnan ; mais c'est que je ne me soucie pas plus de la Bastille que vous, moi. S'il ne s'agissait que d'un coup d'épée, passe encore. | - Гм... Да и я люблю Бастилию не более вашего. Если б речь шла о том, чтобы пустить в ход шпагу, - дело другое. |
| -- Cependant, Monsieur, j'avais bien compté sur vous dans cette occasion. | - А я-то, сударь, так рассчитывал на вас в этом деле! |
| -- Oui ? | - Неужели? |
| -- Vous voyant sans cesse entouré de mousquetaires à l'air fort superbe, et reconnaissant que ces mousquetaires étaient ceux de M. de Tréville, et par conséquent des ennemis du cardinal, j'avais pensé que vous et vos amis, tout en rendant justice à notre pauvre reine, seriez enchantés de jouer un mauvais tour à Son Eminence. | - Видя вас всегда в кругу таких великолепных мушкетеров и зная, что это мушкетеры господина де Тревиля - следовательно, враги господина кардинала, я подумал, что вы и ваши друзья, становясь на защиту нашей бедной королевы, будете в то же время рады сыграть злую шутку с его преосвященством. |
| -- Sans doute. | - Разумеется. |
| -- Et puis j'avais pensé que, me devant trois mois de loyer dont je ne vous ai jamais parlé... | - И затем я подумал, что раз вы должны мне за три месяца за квартиру и я никогда не напоминал вам об этом... |
| -- Oui, oui, vous m'avez déjà donné cette raison, et je la trouve excellente. | - Да-да, вы уже приводили этот довод, и я нахожу его убедительным. |
| -- Comptant de plus, tant que vous me ferez l'honneur de rester chez moi, ne jamais vous parler de votre loyer à venir... | - Рассчитывая не напоминать вам о плате за квартиру и впредь, сколько бы времени вы ни оказали мне чести прожить в моем доме... |
| -- Très bien. | - Прекрасно! |
| -- Et ajoutez à cela, si besoin est, comptant vous offrir une cinquantaine de pistoles si, contre toute probabilité, vous vous trouviez gêné en ce moment. | - ...я намерен, кроме того, предложить вам пистолей пятьдесят, если, вопреки вероятности, вы сейчас сколько-нибудь стеснены в деньгах... |
| -- A merveille ; mais vous êtes donc riche, mon cher Monsieur Bonacieux ? | - Чудесно! Но, значит, вы богаты, господин Бонасье? |
| -- Je suis à mon aise, Monsieur, c'est le mot ; j'ai amassé quelque chose comme deux ou trois mille écus de rente dans le commerce de la mercerie, et surtout en plaçant quelques fonds sur le dernier voyage du célèbre navigateur Jean Mocquet ; de sorte que, vous comprenez, Monsieur... Ah ! mais... s'écria le bourgeois. | - Я человек обеспеченный, правильнее сказать. Торгуя галантереей, я скопил капиталец, приносящий в год тысячи две-три экю. Кроме того, я вложил некую сумму в последнее плавание знаменитого мореплавателя Жана Моке. Так что, вы сами понимаете, сударь... Но что это? - неожиданно вскрикнул г-н Бонасье. |
| -- Quoi ? demanda d'Artagnan. | - Что? - спросил д'Артаньян. |
| -- Que vois-je là ? | - Там, там... |
| -- Où ? | - Где? |
| -- Dans la rue, en face de vos fenêtres, dans l'embrasure de cette porte : un homme enveloppé dans un manteau. | - На улице, против ваших окон, в подъезде! Человек, закутанный в плащ! |
| -- C'est lui ! s'écrièrent à la fois d'Artagnan et le bourgeois, chacun d'eux en même temps ayant reconnu son homme. | - Это он! - в одно и то же время вскрикнули д'Артаньян и Бонасье, узнав каждый своего врага. |
| -- Ah ! cette fois-ci, s'écria d'Artagnan en sautant sur son épée, cette fois-ci, il ne m'échappera pas. " | - А, на этот раз... - воскликнул д'Артаньян, - на этот раз он от меня не уйдет! |
| Et tirant son épée du fourreau, il se précipita hors de l'appartement. | И, выхватив шпагу, он выбежал из комнаты. |
| Sur l'escalier, il rencontra Athos et Porthos qui le venaient voir. Ils s'écartèrent, d'Artagnan passa entre eux comme un trait. | На лестнице он столкнулся с Атосом и Портосом, которые шли к нему. Они расступились, и д'Артаньян пролетел между ними как стрела. |
| " Ah çà, où cours-tu ainsi ? lui crièrent à la fois les deux mousquetaires. | - Куда ты бежишь? - крикнули ему вслед оба мушкетера. |
| -- L'homme de Meung ! " répondit d'Artagnan, et il disparut. | - Незнакомец из Менга! - крикнул в ответ д'Артаньян и скрылся. |
| D'Artagnan avait plus d'une fois raconté à ses amis son aventure avec l'inconnu, ainsi que l'apparition de la belle voyageuse à laquelle cet homme avait paru confier une si importante missive. | Д'Артаньян неоднократно рассказывал друзьям о своей встрече с незнакомцем, а также о появлении прекрасной путешественницы, которой этот человек решился доверить какое-то важное послание. |
| L'avis d'Athos avait été que d'Artagnan avait perdu sa lettre dans la bagarre. Un gentilhomme, selon lui - et, au portrait que d'Artagnan avait fait de l'inconnu, ce ne pouvait être qu'un gentilhomme -, un gentilhomme devait être incapable de cette bassesse, de voler une lettre. | Атос считал, что д'Артаньян отцовское письмо потерял в суматохе. Дворянин, по его мнению, - а по описанию д'Артаньяна он пришел к выводу, что неизвестный, без сомнения, был дворянином, - дворянин не мог быть способен на такую подлость, как похищение письма. |
| Porthos n'avait vu dans tout cela qu'un rendez-vous amoureux donné par une dame à un cavalier ou par un cavalier à une dame, et qu'était venue troubler la présence de d'Artagnan et de son cheval jaune. | Портос склонен был видеть во всей истории просто любовное свидание, назначенное дамой кавалеру или кавалером даме, свидание, которому помешали своим присутствием д'Артаньян и его желтая лошадь. |
| Aramis avait dit que ces sortes de choses étant mystérieuses, mieux valait ne les point approfondir. | Арамис же сказал, что история эта окутана какой-то тайной и лучше не пытаться разгадывать такие вещи. |
| Ils comprirent donc, sur les quelques mots échappés à d'Artagnan, de quelle affaire il était question, et comme ils pensèrent qu'après avoir rejoint son homme ou l'avoir perdu de vue, d'Artagnan finirait toujours par remonter chez lui, ils continuèrent leur chemin. | Поэтому из слов, вырвавшихся у д'Артаньяна, они сразу же поняли, о ком идет речь. Считая, что д'Артаньян, догнав незнакомца или потеряв его из виду, в конце концов вернется домой, они продолжали подниматься по лестнице. |
| Lorsqu'ils entrèrent dans la chambre de d'Artagnan, la chambre était vide : le propriétaire, craignant les suites de la rencontre qui allait sans doute avoir lieu entre le jeune homme et l'inconnu, avait, par suite de l'exposition qu'il avait faite lui-même de son caractère, jugé qu'il était prudent de décamper | Комната д'Артаньяна, когда они вошли в нее, была пуста: домовладелец, опасаясь последствий столкновения, которое должно было произойти между его жильцом и незнакомцем, и основываясь па тех чертах характера д'Артаньяна, о которых сам он упоминал, решил, что благоразумнее будет удрать |
| France | Russe |
| Comme l'avaient prévu Athos et Porthos, au bout d'une demi-heure d'Artagnan rentra. Cette fois encore il avait manqué son homme, qui avait disparu comme par enchantement. D'Artagnan avait couru, l'épée à la main, toutes les rues environnantes, mais il n'avait rien trouvé qui ressemblât à celui qu'il cherchait, puis enfin il en était revenu à la chose par laquelle il aurait dû commencer peut-être, et qui était de frapper à la porte contre laquelle l'inconnu était appuyé ; mais c'était inutilement qu'il avait dix ou douze fois de suite fait résonner le marteau, personne n'avait répondu, et des voisins qui, attirés par le bruit, étaient accourus sur le seuil de leur porte ou avaient mis le nez à leurs fenêtres, lui avaient assuré que cette maison, dont au reste toutes les ouvertures étaient closes, était depuis six mois complètement inhabitée. | Спустя полчаса, как и предвидели Атос и Портос, д'Артаньян вернулся домой. И на этот раз он снова упустил незнакомца, скрывшегося, словно по волшебству. Д'Артаньян со шпагой в руках обегал все ближайшие улицы, но не нашел никого, кто напоминал бы человека, которого он искал. В конце концов он пришел к тому, с чего ему, возможно, следовало начать: он постучал в дверь, к которой прислонялся незнакомец. Но напрасно он десять - двенадцать раз подряд ударял молотком в дверь - никто не отзывался. Соседи, привлеченные шумом и появившиеся на пороге своих домов или выглянувшие в окна, уверяли, что здание это, все двери которого плотно закрыты, вот уже шесть месяцев стоит никем не обитаемое. |
| Pendant que d'Artagnan courait les rues et frappait aux portes, Aramis avait rejoint ses deux compagnons, de sorte qu'en revenant chez lui, d'Artagnan trouva la réunion au grand complet. | Пока д'Артаньян бегал по улицам и колотил в двери, Арамис успел присоединиться к обоим своим товарищам, так что д'Артаньян, вернувшись, застал всю компанию в полном сборе. |
| " Eh bien ? dirent ensemble les trois mousquetaires en voyant entrer d'Artagnan, la sueur sur le front et la figure bouleversée par la colère. | - Ну что же? - спросили все три мушкетера в один голос, взглянув на д'Артаньяна, который вошел весь в поту, с лицом, искаженным гневом. |
| -- Eh bien, s'écria celui-ci en jetant son épée sur le lit, il faut que cet homme soit le diable en personne ; il a disparu comme un fantôme, comme une ombre, comme un spectre. | - Ну что же! - воскликнул юноша, швыряя шляпу на кровать. - Этот человек, должно быть, сущий дьявол. Он исчез, как тень, как призрак, как привидение! |
| -- Croyez-vous aux apparitions ? demanda Athos à Porthos. | - Вы верите в привидения? - спросил Атос Портоса. |
| -- Moi, je ne crois que ce que j'ai vu, et comme je n'ai jamais vu d'apparitions, je n'y crois pas. | - Я верю только тому, что видел, и так как я никогда не видел привидений, то не верю в них, - ответил Портос. |
| -- La Bible, dit Aramis, nous fait une loi d'y croire : l'ombre de Samuel apparut à Saul, et c'est un article de foi que je serais fâché de voir mettre en doute, Porthos. | - Библия, - произнес Арамис, - велит нам верить в них: тень Самуила являлась Саулу, и это догмат веры, который я считаю невозможным брать под сомнение. |
| -- Dans tous les cas, homme ou diable, corps ou ombre, illusion ou réalité, cet homme est né pour ma damnation, car sa fuite nous fait manquer une affaire superbe, Messieurs, une affaire dans laquelle il y avait cent pistoles et peut-être plus à gagner. | - Как бы там ни было, человек он или дьявол, телесное создание или тень, иллюзия или действительность, но человек этот рожден мне на погибель. Бегство его заставило меня упустить дело, на котором можно было заработать сотню пистолей, а то и больше. |
| -- Comment cela ? " dirent à la fois Porthos et Aramis. | - Каким образом? - в один голос воскликнули Портос и Арамис. |
| Quant à Athos, fidèle à son système de mutisme, il se contenta d'interroger d'Artagnan du regard. | Атос, как всегда избегая лишних слов, только вопросительно взглянул на д'Артаньяна. |
| " Planchet, dit d'Artagnan à son domestique, qui passait en ce moment la tête par la porte entrebâillée pour tâcher de surprendre quelques bribes de la conversation, descendez chez mon propriétaire, M. Bonacieux, et dites-lui de nous envoyer une demi-douzaine de bouteilles de vin de Beaugency : c'est celui que je préfère. | - Планше, - сказал д'Артаньян, обращаясь к своему слуге, который, приоткрыв дверь, просунул в щель голову, надеясь уловить хоть отрывки разговора, - спуститесь вниз к владельцу этого дома, господину Бонасье, и попросите прислать нам полдюжины бутылок вина Божанси. Я предпочитаю его всем другим. |
| -- Ah çà, mais vous avez donc crédit ouvert chez votre propriétaire ? demanda Porthos. | - Вот так штука! - воскликнул Портос. - Вы пользуетесь, по-видимому, неограниченным кредитом у вашего хозяина? |
| -- Oui, répondit d'Artagnan, à compter d'aujourd'hui, et soyez tranquilles, si son vin est mauvais, nous lui en enverrons quérir d'autre. | - Да, - ответил д'Артаньян. - С нынешнего дня. И будьте спокойны: если вино его окажется скверным, мы пошлем к нему за другим. |
| -- Il faut user et non abuser, dit sentencieusement Aramis. | - Нужно потреблять, но не злоупотреблять, - поучительным тоном заметил Арамис. |
| -- J'ai toujours dit que d'Artagnan était la forte tête de nous quatre, fit Athos, qui, après avoir émis cette opinion à laquelle d'Artagnan répondit par un salut, retomba aussitôt dans son silence accoutumé. | - Я всегда говорил, что д'Артаньян самый умный из нас четверых, - сказал Атос и, произнеся эти слова, на которые д'Артаньян ответил поклоном, погрузился в обычное для него молчание. |
| -- Mais enfin, voyons, qu'y a-t-il ? demanda Porthos. | - Но все-таки что произошло? - спросил Портос. |
| -- Oui, dit Aramis, confiez-nous cela, mon cher ami, à moins que l'honneur de quelque dame ne se trouve intéressé à cette confidence, à ce quel cas vous feriez mieux de la garder pour vous. | - Да, посвятите нас в эту тайну, дорогой друг, - подхватил Арамис. - Если только в эту историю не замешана честь дамы: тогда вам лучше сохранить вашу тайну при себе. |
| -- Soyez tranquilles, répondit d'Artagnan, l'honneur de personne n'aura à se plaindre de ce que j'ai à vous dire. " | - Будьте спокойны, - сказал д'Артаньян, - ничья честь не пострадает от того, что я должен сообщить вам. |
| Et alors il raconta mot à mot à ses amis ce qui venait de se passer entre lui et son hôte, et comment l'homme qui avait enlevé la femme du digne propriétaire était le même avec lequel il avait eu maille à partir à l'hôtellerie du Franc Meunier . | И затем он во всех подробностях передал друзьям свой разговор с хозяином дома, добавив, что похититель жены этого достойного горожанина оказался тем самым незнакомцем, с которым у него произошло столкновение в гостинице "Вольный мельник". |
| " Votre affaire n'est pas mauvaise, dit Athos après avoir goûté le vin en connaisseur et indiqué d'un signe de tête qu'il le trouvait bon, et l'on pourra tirer de ce brave homme cinquante à soixante pistoles. Maintenant, reste à savoir si cinquante à soixante pistoles valent la peine de risquer quatre têtes. | - Дело неплохое, - сказал Атос, с видом знатока отхлебнув вина и кивком головы подтвердив, что вино хорошее. - У этого доброго человека можно будет вытянуть пятьдесят - шестьдесят пистолей. Остается только рассудить, стоит ли из-за шестидесяти пистолей рисковать четырьмя головами. |
| -- Mais faites attention, s'écria d'Artagnan, qu'il y a une femme dans cette affaire, une femme enlevée, une femme qu'on menace sans doute, qu'on torture peut-être, et tout cela parce qu'elle est fidèle à sa maîtresse ! | - Не забывайте, - воскликнул д'Артаньян, - что здесь речь идет о женщине, о женщине, которую похитили, которая, несомненно, подвергается угрозам... возможно, пыткам, и все это только потому, что она верна своей повелительнице! |
| -- Prenez garde, d'Artagnan, prenez garde, dit Aramis, vous vous échauffez un peu trop, à mon avis, sur le sort de Mme Bonacieux. La femme a été créée pour notre perte, et c'est d'elle que nous viennent toutes nos misères. " | - Осторожней, д'Артаньян, осторожней! - сказал Арамис. - Вы чересчур близко, по-моему, принимаете к сердцу судьбу госпожи Бонасье. Женщина сотворена нам на погибель, и она источник всех наших бед. |
| Athos, à cette sentence d'Aramis, fronça le sourcil et se mordit les lèvres. | Атос при этих словах Арамиса закусил губу и нахмурился. |
| " Ce n'est point de Mme Bonacieux que je m'inquiète, s'écria d'Artagnan, mais de la reine, que le roi abandonne, que le cardinal persécute, et qui voit tomber, les unes après les autres, les têtes de tous ses amis. | - Я тревожусь не о госпоже Бонасье, - воскликнул д'Артаньян, - а о королеве, которую покинул король, преследует кардинал и которая видит, как падают одна за другой головы всех ее приверженцев! |
| -- Pourquoi aime-t-elle ce que nous détestons le plus au monde, les Espagnols et les Anglais ? | - Почему она любит тех, кого мы ненавидим всего сильней, - испанцев и англичан? |
| -- L'Espagne est sa patrie, répondit d'Artagnan, et il est tout simple qu'elle aime les Espagnols, qui sont enfants de la même terre qu'elle. Quant au second reproche que vous lui faites, j'ai entendu dire qu'elle aimait non pas les Anglais, mais un Anglais. | - Испания ее родина, - ответил д'Артаньян, - и вполне естественно, что она любит испанцев, детей ее родной земли. Что же касается вашего второго упрека, то она, как мне говорили, любит не англичан, а одного англичанина. |
| -- Eh ! ma foi, dit Athos, il faut avouer que cet Anglais était bien digne d'être aimé. Je n'ai jamais vu un plus grand air que le sien. | - Должен признаться, - заметил Атос, - что англичанин этот достоин любви. Никогда не встречал я человека с более благородной внешностью. |
| -- Sans compter qu'il s'habille comme personne, dit Porthos. J'étais au Louvre le jour où il a semé ses perles, et pardieu ! j'en ai ramassé deux que j'ai bien vendues dix pistoles pièce. Et toi, Aramis, le connais-tu ? | - Не говоря уже о том, - добавил Портос, - что одевается он бесподобно. Я был в Лувре, когда он рассыпал свои жемчуга, и, клянусь Богом, подобрал две жемчужины, которые продал затем по двести пистолей за штуку. А ты, Арамис, знаешь его? |
| -- Aussi bien que vous, Messieurs, car j'étais de ceux qui l'ont arrêté dans le jardin d'Amiens, où m'avait introduit M. de Putange, l'écuyer de la reine. J'étais au séminaire à cette époque, et l'aventure me parut cruelle pour le roi. | - Так же хорошо, как и вы, господа. Я был одним из тех, кто задержал его в амьенском саду, куда меня привел господин де Пютанж, конюший королевы. В те годы я был еще в семинарии. История эта, как мне казалось, была оскорбительна для короля. |
| -- Ce qui ne m'empêcherait pas, dit d'Artagnan, si je savais où est le duc de Buckingham, de le prendre par la main et de le conduire près de la reine, ne fût-ce que pour faire enrager M. le cardinal ; car notre véritable, notre seul, notre éternel ennemi, Messieurs, c'est le cardinal, et si nous pouvions trouver moyen de lui jouer quelque tour bien cruel, j'avoue que j'y engagerais volontiers ma tête. | - И все-таки, - сказал д'Артаньян, - если б я знал, где находится герцог Бекингэм, я готов был бы за руку привести его к королеве, хотя бы лишь назло кардиналу! Ведь наш самый жестокий враг - это кардинал, и, если б нам представился случай сыграть с ним какую-нибудь злую шутку, я был бы готов рискнуть даже головой. |
| -- Et, reprit Athos, le mercier vous a dit, d'Artagnan, que la reine pensait qu'on avait fait venir Buckingham sur un faux avis ? | - И галантерейщик, - спросил Атос, - дал вам понять, д'Артаньян, будто королева опасается, что Бекингэма сюда вызвали подложным письмом? |
| -- Elle en a peur. | - Она этого боится. |
| -- Attendez donc, dit Aramis. | - Погодите... - сказал Арамис. |
| -- Quoi ? demanda Porthos. | - В чем дело? - спросил Портос. |
| -- Allez toujours, je cherche à me rappeler des circonstances. | - Ничего, продолжайте. Я стараюсь вспомнить кое-какие обстоятельства. |
| -- Et maintenant je suis convaincu, dit d'Artagnan, que l'enlèvement de cette femme de la reine se rattache aux événements dont nous parlons, et peut-être à la présence de M. de Buckingham à Paris. | - И сейчас я убежден... - продолжал д'Артаньян, - Я убежден, что похищение этой женщины связано с событиями, о которых мы говорили, а возможно, и с прибытием герцога Бекннгэма в Париж. |
| -- Le Gascon est plein d'idées, dit Porthos avec admiration. | - Этот гасконец необычайно сообразителен! - с восхищением воскликнул Портос. |
| -- J'aime beaucoup l'entendre parler, dit Athos, son patois m'amuse. | - Я очень люблю его слушать, - сказал Атос. - Меня забавляет его произношение. |
| -- Messieurs, reprit Aramis, écoutez ceci. | - Послушайте, милостивые государи! - заговорил Арамис. |
| -- Ecoutons Aramis, dirent les trois amis. | - Послушаем Арамиса! - воскликнули друзья. |
| -- Hier je me trouvais chez un savant docteur en théologie que je consulte quelquefois pour mes études... " | - Вчера я находился в пустынном квартале у одного ученого богослова, с которым я изредка советуюсь, когда того требуют мои ученые труды... |
| Athos sourit. | Атос улыбнулся. |
| " Il habite un quartier désert, continua Aramis : ses goûts, sa profession l'exigent. Or, au moment où je sortais de chez lui... " | - Он живет в отдаленном квартале, - продолжал Арамис, - в соответствии со своими наклонностями и родом занятий. И вот в тот миг, когда я выходил от него... |
| Ici Aramis s'arrêta. | Тут Арамис остановился. |
| " Eh bien ? demandèrent ses auditeurs, au moment où vous sortiez de chez lui ? " | - Ну и что же? В тот миг, когда вы выходили... |
| Aramis parut faire un effort sur lui-même, comme un homme qui, en plein courant de mensonge, se voit arrêter par quelque obstacle imprévu ; mais les yeux de ses trois compagnons étaient fixés sur lui, leurs oreilles attendaient béantes, il n'y avait pas moyen de reculer. | Арамис словно сделал усилие, как человек, который, завравшись, натыкается на какое-то неожиданное препятствие. Но глаза слушателей впились в него, все напряженно ждали продолжения рассказа, и отступать было поздно. |
| " Ce docteur a une nièce, continua Aramis. | - У этого богослова есть племянница... - продолжал Арамис. |
| -- Ah ! il a une nièce ! interrompit Porthos. | - Вот как! У него есть племянница! - перебил его Портос, |
| -- Dame fort respectable " , dit Aramis. | - Весьма почтенная дама, - пояснил Арамис. |
| Les trois amis se mirent à rire. | Трое друзей рассмеялись. |
| " Ah ! si vous riez ou si vous doutez, reprit Aramis, vous ne saurez rien. | - Если вы смеетесь и сомневаетесь в моих словах, - сказал Арамис, - вы больше ничего не узнаете. |
| -- Nous sommes croyants comme des mahométistes et muets comme des catafalques, dit Athos. | - Мы верим, как магометане, и немы, как катафалки, - сказал Атос. |
| -- Je continue donc, reprit Aramis. Cette nièce vient quelquefois voir son oncle ; or elle s'y trouvait hier en même temps que moi, par hasard, et je dus m'offrir pour la conduire à son carrosse. | - Итак, я продолжаю, - снова заговорил Арамис. - Эта племянница изредка навещает своего дядю. Вчера она случайно оказалась там в одно время со мной, и мне пришлось проводить ее до кареты... |
| -- Ah ! elle a un carrosse, la nièce du docteur ? interrompit Porthos, dont un des défauts était une grande incontinence de langue ; belle connaissance, mon ami. | - Ах, вот как! У нее есть карета, у племянницы богослова? - снова перебил Портос, главным недостатком которого было неумение держать язык за зубами. - Прелестное знакомство, друг мой. |
| -- Porthos, reprit Aramis, je vous ai déjà fait observer plus d'une fois que vous êtes fort indiscret, et que cela vous nuit près des femmes. | - Портос, - сказал Арамис, - я уже однажды заметил вам: вы недостаточно скромны, и это вредит вам в глазах женщин. |
| -- Messieurs, Messieurs, s'écria d'Artagnan, qui entrevoyait le fond de l'aventure, la chose est sérieuse ; tâchons donc de ne pas plaisanter si nous pouvons. Allez, Aramis, allez. | - Господа, господа, - воскликнул д'Артаньян, догадывавшийся о подоплеке всей истории, - дело серьезное! Постараемся не шутить, если это возможно. Продолжайте, Арамис, продолжайте! |
| -- Tout à coup, un homme grand, brun, aux manières de gentilhomme... , tenez, dans le genre du vôtre, d'Artagnan. | - Внезапно какой-то человек высокого роста, черноволосый, с манерами дворянина, напоминающий вашего незнакомца, д'Артаньян... |
| -- Le même peut-être, dit celui-ci. | - Может быть, это он самый, - заметил д'Артаньян. |
| -- C'est possible, continua Aramis, ... s'approcha de moi, accompagné de cinq ou six hommes qui le suivaient à dix pas en arrière, et du ton le plus poli : | - ...в сопровождении пяти или шести человек, следовавших за ним в десятке шагов, подошел ко мне и произнес: |
| " Monsieur le duc, me dit-il, et vous, Madame " , continua-t-il en s'adressant à la dame que j'avais sous le bras... | "Господин герцог", - а затем продолжал: "И вы, сударыня", - уже обращаясь к даме, которая опиралась на мою руку... |
| -- A la nièce du docteur ? | - К племяннице богослова? |
| -- Silence donc, Porthos ! dit Athos, vous êtes insupportable. | - Да замолчите же, Портос! - крикнул на него Атос. - Вы невыносимы. |
| -- " Veuillez monter dans ce carrosse, et cela sans " essayer la moindre résistance, sans faire le moindre bruit. " | - "Благоволите сесть в карету и не пытайтесь оказать сопротивление или поднять малейший шум" - так сказал этот человек. |
| -- Il vous avait pris pour Buckingham ! s'écria d'Artagnan. | - Он принял вас за Бекингэма! - воскликнул д'Артаньян. |
| -- Je le crois, répondit Aramis. | - Я так полагаю, - ответил Арамис. |
| -- Mais cette dame ? demanda Porthos. | - А даму? - спросил Портос. |
| -- Il l'avait prise pour la reine ! dit d'Artagnan. | - Он принял ее за королеву! - сказал д'Артаньян. |
| -- Justement, répondit Aramis. | - Совершенно верно, - подтвердил Арамис. |
| -- Le Gascon est le diable ! s'écria Athos, rien ne lui échappe. | - Этот гасконец - сущий дьявол! - воскликнул Атос. - Ничто не ускользнет от него. |
| -- Le fait est, dit Porthos, qu'Aramis est de la taille et a quelque chose de la tournure du beau duc ; mais cependant, il me semble que l'habit de mousquetaire... | - В самом деле, - сказал Портос, - ростом и походкой Арамис напоминает красавца герцога. Но мне кажется, что одежда мушкетера... |
| -- J'avais un manteau énorme, dit Aramis. | - На мне был длинный плащ, - сказал Арамис. |
| -- Au mois de juillet, diable ! fit Porthos, est-ce que le docteur craint que tu ne sois reconnu ? | - В июле месяце! - воскликнул Портос. - Неужели твой ученый опасается, что ты будешь узнан? |
| -- Je comprends encore, dit Athos, que l'espion se soit laissé prendre par la tournure ; mais le visage... | - Я допускаю, - сказал Атос, - что шпиона могла обмануть фигура, но лицо... |
| -- J'avais un grand chapeau, dit Aramis. | - На мне была широкополая шляпа, - объяснил Арамис. |
| -- Oh ! mon Dieu, s'écria Porthos, que de précautions pour étudier la théologie ! | - О, боже, - воскликнул Портос, - сколько предосторожностей ради изучения богословия!.. |
| -- Messieurs, Messieurs, dit d'Artagnan, ne perdons pas notre temps à badiner ; éparpillons-nous et cherchons la femme du mercier, c'est la clef de l'intrigue. | - Господа! Господа! - прервал их д'Артаньян. - Не будем тратить время на шутки. Разойдемся в разные стороны и примемся за поиски жены галантерейщика - тут кроется разгадка всей интриги. |
| -- Une femme de condition si inférieure ! vous croyez, d'Artagnan ? fit Porthos en allongeant les lèvres avec mépris. | - Женщина такого низкого звания! Неужели вы так полагаете, д'Артаньян? - спросил Портос, презрительно выпятив нижнюю губу. |
| -- C'est la filleule de La Porte, le valet de confiance de la reine. Ne vous l'ai-je pas dit, Messieurs ? Et d'ailleurs, c'est peut-être un calcul de Sa Majesté d'avoir été, cette fois, chercher ses appuis si bas. Les hautes têtes se voient de loin, et le cardinal a bonne vue. | - Она крестница де Ла Порта, доверенного камердинера королевы. Разве я не говорил вам этого, господа? И, кроме того, возможно, что в расчеты ее величества и входило на этот раз искать поддержки столь низко. Головы высоких людей видны издалека, у кардинала хорошее зрение. |
| -- Eh bien, dit Porthos, faites d'abord prix avec le mercier, et bon prix. | - Что ж, - сказал Портос, - сговаривайтесь с галантерейщиком, и за хорошую цену. |
| -- C'est inutile, dit d'Artagnan, car je crois que s'il ne nous paie pas, nous serons assez payés d'un autre côté. " | - Этого не нужно, - сказал д'Артаньян. - Мне кажется, что, если не заплатит он, нам хорошо заплатят другие... |
| En ce moment, un bruit précipité de pas retentit dans l'escalier, la porte s'ouvrit avec fracas, et le malheureux mercier s'élança dans la chambre où se tenait le conseil. | В эту минуту послышались торопливые шаги на лестнице, дверь с шумом распахнулась, и несчастный галантерейщик ворвался в комнату, где совещались друзья. |
| " Ah ! Messieurs, s'écria-t-il, sauvez-moi, au nom du Ciel, sauvez-moi ! Il y a quatre hommes qui viennent pour m'arrêter ; sauvez-moi, sauvez-moi ! " | - Господа! - завопил он. - Ради всего святого, спасите меня! Внизу четверо солдат, они пришли арестовать меня! Спасите меня! Спасите! |
| Porthos et Aramis se levèrent. | Портос и Арамис поднялись со своих мест. |
| " Un moment, s'écria d'Artagnan en leur faisant signe de repousser au fourreau leurs épées à demi tirées ; un moment, ce n'est pas du courage qu'il faut ici, c'est de la prudence. | - Минутку! - воскликнул д'Артаньян, сделав им знак вложить обратно в ножны полуобнаженные шпаги. - Здесь не храбрость нужна, а осторожность. |
| -- Cependant, s'écria Porthos, nous ne laisserons pas... | - Не можем же мы допустить... - возразил Портос. |
| -- Vous laisserez faire d'Artagnan, dit Athos, c'est, je le répète, la forte tête de nous tous, et moi, pour mon compte, je déclare que je lui obéis. Fais ce que tu voudras, d'Artagnan. " | - Предоставьте д'Артаньяну действовать по-своему, - сказал Атос. - Повторяю вам: он умнее нас всех. Я, по крайней мере, объявляю, что подчиняюсь ему... Поступай как хочешь, д'Артаньян. |
| En ce moment, les quatre gardes apparurent à la porte de l'antichambre, et voyant quatre mousquetaires debout et l'épée au côté, hésitèrent à aller plus loin. | В эту минуту четверо солдат появились в дверях передней. Но, увидев четырех мушкетеров при шпагах, они остановились, не решаясь двинуться дальше. |
| " Entrez, Messieurs, entrez, cria d'Artagnan ; vous êtes ici chez moi, et nous sommes tous de fidèles serviteurs du roi et de M. le cardinal. | - Входите, господа, входите! - крикнул им д'Артаньян. - Вы здесь у меня, а все мы верные слуги короля и господина кардинала. |
| -- Alors, Messieurs, vous ne vous opposerez pas à ce que nous exécutions les ordres que nous avons reçus ? demanda celui qui paraissait le chef de l'escouade. | - В таком случае, милостивые государи, вы не воспрепятствуете нам выполнить полученные приказания? - спросил один из них - по-видимому, начальник отряда. |
| -- Au contraire, Messieurs, et nous vous prêterions main-forte, si besoin était. | - Напротив, господа, мы даже готовы помочь вам, если это окажется необходимым. |
| -- Mais que dit-il donc ? marmotta Porthos. | - Да что же он такое говорит? - пробормотал Портос. |
| -- Tu es un niais, dit Athos, silence ! | - Ты глупец, - шепнул Атос, - молчи! |
| -- Mais vous m'avez promis... , dit tout bas le pauvre mercier. | - Но вы же мне обещали... - чуть слышно пролепетал несчастный галантерейщик. |
| -- Nous ne pouvons vous sauver qu'en restant libres, répondit rapidement et tout bas d'Artagnan, et si nous faisons mine de vous défendre, on nous arrête avec vous. | - Мы можем спасти вас, только оставаясь на свободе, - быстро шепнул ему д'Артаньян. - А если мы попытаемся за вас заступиться, нас арестуют вместе с вами. |
| -- Il me semble, cependant... | - Но мне кажется... |
| -- Venez, Messieurs, venez, dit tout haut d'Artagnan ; je n'ai aucun motif de défendre Monsieur. Je l'ai vu aujourd'hui pour la première fois, et encore à quelle occasion, il vous le dira lui-même, pour me venir réclamer le prix de mon loyer. Est-ce vrai, Monsieur Bonacieux ? Répondez ! | - Пожалуйте, господа, пожалуйте! - громко произнес д'Артаньян. - У меня нет никаких оснований защищать этого человека. Я видел его сегодня впервые, Да еще при каких обстоятельствах... он сам вам расскажет: он пришел требовать с меня за квартиру!.. Правду я говорю, господин Бонасье? Отвечайте. |
| -- C'est la vérité pure, s'écria le mercier, mais Monsieur ne vous dit pas... | - Чистейшая правда, - пролепетал галантерейщик. - Но господин мушкетер не сказал... |
| -- Silence sur moi, silence sur mes amis, silence sur la reine surtout, ou vous perdriez tout le monde sans vous sauver. Allez, allez, Messieurs, emmenez cet homme ! " | - Ни слова обо мне, ни слова о моих друзьях, и особенно ни слова о королеве, или вы погубите всех! - прошептал д'Артаньян. - Действуйте, господа, действуйте! Забирайте этого человека. |
| Et d'Artagnan poussa le mercier tout étourdi aux mains des gardes, en lui disant : | И д'Артаньян толкнул совершенно растерявшегося галантерейщика в руки стражников. |
| " Vous êtes un maraud, mon cher ; vous venez me demander de l'argent, à moi ! à un mousquetaire ! En prison, Messieurs, encore une fois, emmenez-le en prison, et gardez-le sous clef le plus longtemps possible, cela me donnera du temps pour payer. " | - Вы невежа, дорогой мой. Приходите требовать денег... это у меня-то, у мушкетера!.. В тюрьму! Повторяю вам, господа: забирайте его в тюрьму и держите под замком как можно дольше, пока я успею собрать деньги на платеж. |
| Les sbires se confondirent en remerciements et emmenèrent leur proie. | Полицейские рассыпались в словах благодарности и увели свою жертву. |
| Au moment où ils descendaient, d'Artagnan frappa sur l'épaule du chef : | Они уже начали спускаться с лестницы, когда д'Артаньян вдруг хлопнул начальника по плечу. |
| " Ne boirai-je pas à votre santé et vous à la mienne ? dit-il, en remplissant deux verres du vin de Beaugency qu'il tenait de la libéralité de M. Bonacieux. | - Не выпить ли мне за ваше здоровье, а вам за мое? - предложил он, наполняя два бокала божансийским вином, полученным от г-на Бонасье. |
| -- Ce sera bien de l'honneur pour moi, dit le chef des sbires, et j'accepte avec reconnaissance. | - Слишком много чести для меня, - пробормотал начальник стражи. - Очень благодарен. |
| -- Donc, à la vôtre, Monsieur... comment vous nommez-vous ? | - Итак, за ваше здоровье, господин... как ваше имя? |
| -- Boisrenard. | - Буаренар. |
| -- Monsieur Boisrenard ! | - Господин Буаренар! |
| -- A la vôtre, mon gentilhomme : comment vous nommez-vous, à votre tour, s'il vous plaît ? | - За ваше, милостивый государь! Как ваше уважаемое имя, разрешите теперь спросить? |
| -- D'Artagnan. | - Д'Артаньян. |
| -- A la vôtre, Monsieur d'Artagnan ! | - За ваше здоровье, господин д'Артаньян! |
| -- Et par-dessus toutes celles-là, s'écria d'Artagnan comme emporté par son enthousiasme, à celle du roi et du cardinal. " | - А главное - вот за чье здоровье! - крикнул д'Артаньян словно в порыве восторга. - За здоровье короля и за здоровье кардинала! |
| Le chef des sbires eût peut-être douté de la sincérité de d'Artagnan, si le vin eût été mauvais ; mais le vin était bon, il fut convaincu. | Будь вино плохое, начальник стражи, быть может, усомнился бы в искренности д'Артаньяна, но вино было хорошее, и он поверил. |
| " Mais quelle diable de vilenie avez-vous donc faite là ? dit Porthos lorsque l'alguazil en chef eut rejoint ses compagnons, et que les quatre amis se retrouvèrent seuls. Fi donc ! quatre mousquetaires laisser arrêter au milieu d'eux un malheureux qui crie à l'aide ! Un gentilhomme trinquer avec un recors ! | - Что за гадость вы тут сделали? - сказал Портос, когда глава альгвазилов удалился вслед за своими подчиненными и четыре друга остались одни. - Как не стыдно! Четверо мушкетеров позволяют арестовать несчастного, прибегшего к их помощи! Дворянин пьет с сыщиком! |
| -- Porthos, dit Aramis, Athos t'a déjà prévenu que tu étais un niais, et je me range de son avis. D'Artagnan, tu es un grand homme, et quand tu seras à la place de M. de Tréville, je te demande ta protection pour me faire avoir une abbaye. | - Портос, - заметил Арамис. - Атос уже сказал тебе, что ты глупец, и мне приходится с ним согласиться... Д'Артаньян, ты великий человек, и, когда ты займешь место господина де Тревиля, я буду просить тебя оказать покровительство и помочь мне стать настоятелем монастыря. |
| -- Ah çà, je m'y perds, dit Porthos, vous approuvez ce que d'Artagnan vient de faire ? | - Ничего не понимаю! - воскликнул Портос. - Вы одобряете поступок д'Артаньяна? |
| -- Je le crois parbleu bien, dit Athos ; non seulement j'approuve ce qu'il vient de faire, mais encore je l'en félicite. | - Еще бы, черт возьми! - сказал Арамис. - Не только одобряю то, что он сделал, но даже поздравляю его. |
| -- Et maintenant, Messieurs, dit d'Artagnan sans se donner la peine d'expliquer sa conduite à Porthos, tous pour un, un pour tous, c'est notre devise, n'est-ce pas ? | - А теперь, господа, - произнес д'Артаньян, не пытаясь даже объяснить Портосу свое поведение, - один за всех, и все за одного - это отныне наш девиз, не правда ли? |
| -- Cependant... dit Porthos. | - Но... - начал было Портос. |
| -- Etends la main et jure ! " s'écrièrent à la fois Athos et Aramis. | - Протяни руку и клянись! - в один голос воскликнули Атос и Арамис. |
| Vaincu par l'exemple, maugréant tout bas, Porthos étendit la main, et les quatre amis répétèrent d'une seule voix la formule dictée par d'Artagnan : | Сраженный их примером, все же бормоча что-то про себя, Портос протянул руку, и все четверо хором произнесли слова, подсказанные им д'Артаньяном: |
| " Tous pour un, un pour tous. " | - Все за одного, один за всех! |
| " C'est bien, que chacun se retire maintenant chez soi, dit d'Artagnan comme s'il n'avait fait autre chose que de commander toute sa vie, et attention, car à partir de ce moment, nous voilà aux prises avec le cardinal. " | - Отлично. Теперь пусть каждый отправляется к себе домой, - сказал д'Артаньян, словно бы он всю жизнь только и делал, что командовал. - И будьте осторожны, ибо с этой минуты мы вступили в борьбу с кардиналом |
| France | Russe |
| L'invention de la souricière ne date pas de nos jours ; dès que les sociétés, en se formant, eurent inventé une police quelconque, cette police, à son tour, inventa les souricières. | Мышеловка отнюдь не изобретение наших дней. Как только общество изобрело полицию, полиция изобрела мышеловку. |
| Comme peut-être nos lecteurs ne sont pas familiarisés encore avec l'argot de la rue de Jérusalem, et que c'est, depuis que nous écrivons - et il y a quelque quinze ans de cela -, la première fois que nous employons ce mot appliqué à cette chose, expliquons-leur ce que c'est qu'une souricière. | Принимая во внимание, что читатели наши не привыкли еще к особому языку парижской полиции и что мы, впервые в пятнадцать с лишним лет нашей сочинительской работы употребляем такое выражение применительно к этой штуке, постараемся объяснить, о чем идет речь. |
| Quand, dans une maison quelle qu'elle soit, on a arrêté un individu soupçonné d'un crime quelconque, on tient secrète l'arrestation ; on place quatre ou cinq hommes en embuscade dans la première pièce, on ouvre la porte à tous ceux qui frappent, on la referme sur eux et on les arrête ; de cette façon, au bout de deux ou trois jours, on tient à peu près tous les familiers de l'établissement. | Когда в каком-нибудь доме, все равно в каком, арестуют человека, подозреваемого в преступлении, арест этот держится в тайне. В первой комнате квартиры устраивают засаду из четырех или пяти полицейских, дверь открывают всем, кто бы ни постучал, захлопывают ее за ними и арестовывают пришедшего. Таким образом, не проходит и двух-трех дней, как все постоянные посетители этого дома оказываются под замком. |
| Voilà ce que c'est qu'une souricière. | Вот что такое мышеловка. |
| On fit donc une souricière de l'appartement de maître Bonacieux, et quiconque y apparut fut pris et interrogé par les gens de M. le cardinal. Il va sans dire que, comme une allée particulière conduisait au premier étage qu'habitait d'Artagnan, ceux qui venaient chez lui étaient exemptés de toutes visites. | В квартире г-на Бонасье устроили именно такую мышеловку, и всех, кто туда показывался, задерживали и допрашивали люди г-на кардинала. Так как в помещение, занимаемое д'Артаньяном во втором этаже, вел особый ход, то его гости никаким неприятностям не подвергались. |
| D'ailleurs les trois mousquetaires y venaient seuls ; ils s'étaient mis en quête chacun de son côté, et n'avaient rien trouvé, rien découvert. Athos avait été même jusqu'à questionner M. de Tréville, chose qui, vu le mutisme habituel du digne mousquetaire, avait fort étonné son capitaine. Mais M. de Tréville ne savait rien, sinon que, la dernière fois qu'il avait vu le cardinal, le roi et la reine, le cardinal avait l'air fort soucieux, que le roi était inquiet, et que les yeux rouges de la reine indiquaient qu'elle avait veillé ou pleuré. Mais cette dernière circonstance l'avait peu frappé, la reine, depuis son mariage, veillant et pleurant beaucoup. | Приходили к нему, впрочем, только его три друга. Все трое занимались розысками, каждый по-своему, но пока еще ничего не нашли, ничего не обнаружили. Атос решился даже задать несколько вопросов г-ну де Тревилю, что, принимая во внимание обычную неразговорчивость славного мушкетера, крайне удивило капитана. Но де Тревиль ничего не знал, кроме того, что в тот день, когда он в последний раз видел кардинала, короля и королеву, кардинал казался озабоченным, король как будто был чем-то обеспокоен, а покрасневшие глаза королевы говорили о том, что она либо не спала ночь, либо плакала. Последнее обстоятельство его не поразило: королева со времени своего замужества часто не спала по ночам и много плакала. |
| M. de Tréville recommanda en tout cas à Athos le service du roi et surtout celui de la reine, le priant de faire la même recommandation à ses camarades. | Господин де Тревиль на всякий случай все же напомнил Атосу, что он должен преданно служить королю и особенно королеве, и просил передать это пожелание и его друзьям. |
| Quant à d'Artagnan, il ne bougeait pas de chez lui. Il avait converti sa chambre en observatoire. Des fenêtres il voyait arriver ceux qui venaient se faire prendre ; puis, comme il avait ôté les carreaux du plancher, qu'il avait creusé le parquet et qu'un simple plafond le séparait de la chambre au-dessous, où se faisaient les interrogatoires, il entendait tout ce qui se passait entre les inquisiteurs et les accusés. | Что же касается д'Артаньяна, то он засел у себя дома. Свою комнату он превратил в наблюдательный пункт. В окно он видел всех, кто приходил и попадался в западню. Затем, разобрав паркет, так что от нижнего помещения, где происходил допрос, его отделял один только потолок, он получил возможность слышать все, что говорилось между сыщиками и обвиняемым. |
| Les interrogatoires, précédés d'une perquisition minutieuse opérée sur la personne arrêtée, étaient presque toujours ainsi conçus : | Допросы, перед началом которых задержанных тщательно обыскивали, сводились почти неизменно к следующему: |
| " Mme Bonacieux vous a-t-elle remis quelque chose pour son mari ou pour quelque autre personne ? | "Не поручала ли вам госпожа Бонасье передать что-нибудь ее мужу или другому лицу?" |
| -- M. Bonacieux vous a-t-il remis quelque chose pour sa femme ou pour quelque autre personne ? | "Не поручал ли вам господин Бонасье передать что-нибудь его жене или другому лицу?" |
| -- L'un et l'autre vous ont-ils fait quelque confidence de vive voix ? " | "Не поверяли ли они вам устно каких-нибудь тайн?" |
| " S'ils savaient quelque chose, ils ne questionneraient pas ainsi, se dit à lui-même d'Artagnan. Maintenant, que cherchent-ils à savoir ? Si le duc de Buckingham ne se trouve point à Paris et s'il n'a pas eu ou s'il ne doit point avoir quelque entrevue avec la reine. " | "Если бы им что-нибудь было известно, - подумал д'Артаньян, - они не спрашивали бы о таких вещах. Теперь вопрос: что, собственно, они стремятся узнать? Очевидно, находится ли Бекингэм в Париже и не было ли у него или не предстоит ли ему свидание с королевой". |
| D'Artagnan s'arrêta à cette idée, qui, d'après tout ce qu'il avait entendu, ne manquait pas de probabilité. | Д'Артаньян остановился на этом предположении, которое, судя по всему, не было лишено вероятности. |
| En attendant, la souricière était en permanence, et la vigilance de d'Artagnan aussi. | А пока мышеловка действовала непрерывно, и внимание д'Артаньяна не ослабевало. |
| Le soir du lendemain de l'arrestation du pauvre Bonacieux, comme Athos venait de quitter d'Artagnan pour se rendre chez M. de Tréville, comme neuf heures venaient de sonner, et comme Planchet, qui n'avait pas encore fait le lit, commençait sa besogne, on entendit frapper à la porte de la rue ; aussitôt cette porte s'ouvrit et se referma : quelqu'un venait de se prendre à la souricière. | Вечером, на другой день после ареста несчастного Бонасье, после ухода Атоса, который отправился к г-ну де Тревилю, едва часы пробили девять и Планше, еще не постеливший на ночь постель, собирался приняться за это дело, кто-то постучался с улицы во входную дверь. Дверь сразу же отворилась, затем захлопнулась: кто-то попал в мышеловку. |
| D'Artagnan s'élança vers l'endroit décarrelé, se coucha ventre à terre et écouta. | Д'Артаньян бросился к месту, где был разобран пол, лег навзничь и весь превратился в слух. |
| Des cris retentirent bientôt, puis des gémissements qu'on cherchait à étouffer. D'interrogatoire, il n'en était pas question. | Вскоре раздались крики, затем стоны, которые, по-видимому, пытались заглушить. Допроса не было и в помине. |
| " Diable ! se dit d'Artagnan, il me semble que c'est une femme : on la fouille, elle résiste, - on la violente, - les misérables ! " | "Дьявол! - подумал д'Артаньян. - Мне кажется, что это женщина: ее обыскивают, она сопротивляется... Они применяют силу... Негодяи!" |
| Et d'Artagnan, malgré sa prudence, se tenait à quatre pour ne pas se mêler à la scène qui se passait au-dessous de lui. | Д'Артаньяну приходилось напрягать всю свою волю, чтобы не вмешаться в происходившее там, внизу. |
| " Mais je vous dis que je suis la maîtresse de la maison, Messieurs ; je vous dis que je suis Mme Bonacieux ;, je vous dis que j'appartiens à la reine ! " s'écriait la malheureuse femme. | - Но я же говорю вам, господа, что я хозяйка этого дома, я же говорю вам, что я госпожа Бонасье, что я служу королеве! - кричала несчастная женщина. |
| " Mme Bonacieux ! murmura d'Artagnan ; serais-je assez heureux pour avoir trouvé ce que tout le monde cherche ? " | - Госпожа Бонасье! - прошептал д'Артаньян. - Неужели мне повезло и я нашел то, что разыскивают все? |
| " C'est justement vous que nous attendions " , reprirent les interrogateurs. | - Вас-то мы и поджидали! - отвечали ей. |
| La voix devint de plus en plus étouffée : un mouvement tumultueux fit retentir les boiseries. La victime résistait autant qu'une femme peut résister à quatre hommes. | Голос становился все глуше. Поднялась какая-то шумная возня. Женщина сопротивлялась так, как может сопротивляться женщина четверым мужчинам. |
| " Pardon, Messieurs, par... " , murmura la voix, qui ne fit plus entendre que des sons inarticulés. | - Пустите меня... пусти... - прозвучал еще женский голос. Это были последние членораздельные звуки. |
| " Ils la bâillonnent, ils vont l'entraîner, s'écria d'Artagnan en se redressant comme par un ressort. Mon épée ; bon, elle est à mon côté. Planchet ! | - Они затыкают ей рот, сейчас они уведут ее! - воскликнул д'Артаньян, вскакивая, словно на пружине. - Шпагу!.. Да она при мне... Планше! |
| -- Monsieur ? | - Что прикажете? |
| -- Cours chercher Athos, Porthos et Aramis. L'un des trois sera sûrement chez lui, peut-être tous les trois seront-ils rentrés. Qu'ils prennent des armes, qu'ils viennent, qu'ils accourent. Ah ! je me souviens, Athos est chez M. de Tréville. | - Беги за Атосом, Портосом и Арамисом. Кого-нибудь из них ты наверняка застанешь, а может быть, все трое уже вернулись домой. Пусть захватят оружие, пусть спешат, пусть бегут сюда... Ах, вспомнил: Атос у господина де Тревиля. |
| -- Mais où allez-vous, Monsieur, où allez-vous ? | - Но куда же вы, куда же вы, сударь? |
| -- Je descends par la fenêtre, s'écria d'Artagnan, afin d'être plus tôt arrivé ; toi, remets les carreaux, balaie le plancher, sors par la porte et cours où je te dis. | - Я спешу вниз через окно! - крикнул д'Артаньян. - Так будет скорее. А ты заделай дыру в паркете, подмети пол, выходи через дверь и беги, куда я приказал. |
| -- Oh ! Monsieur, Monsieur, vous allez vous tuer, s'écria Planchet. | - О сударь, сударь, вы убьетесь! - закричал Планше. |
| -- Tais-toi, imbécile " , dit d'Artagnan. | - Молчи, осел! - крикнул д'Артаньян. |
| Et s'accrochant de la main au rebord de sa fenêtre, il se laissa tomber du premier étage, qui heureusement n'était pas élevé, sans se faire une écorchure. | И, ухватившись рукой за подоконник, он соскочил со второго этажа, к счастью, не очень высокого; он даже не ушибся. |
| Puis il alla aussitôt frapper à la porte en murmurant : | И тут же, подойдя к входным дверям, он тихонько постучал, прошептав: |
| " Je vais me faire prendre à mon tour dans la souricière, et malheur aux chats qui se frotteront à pareille souris. " | - Сейчас я тоже попадусь в мышеловку, и горе тем кошкам, которые посмеют тронуть такую мышь! |
| A peine le marteau eut-il résonné sous la main du jeune homme, que le tumulte cessa, que des pas s'approchèrent, que la porte s'ouvrit, et que d'Artagnan, l'épée nue, s'élança dans l'appartement de maître Bonacieux, dont la porte, sans doute mue par un ressort, se referma d'elle-même sur lui. | Не успел молоток удариться в дверь, как шум внутри замер. Послышались шаги, дверь распахнулась, и д'Артаньян, обнажив шпагу, ворвался в квартиру г-на Бонасье, дверь которой, очевидно, снабженная пружиной, сама захлопнулась за ним. |
| Alors ceux qui habitaient encore la malheureuse maison de Bonacieux et les voisins les plus proches entendirent de grands cris, des trépignements, un cliquetis d'épées et un bruit prolongé de meubles. Puis, un moment après, ceux qui, surpris par ce bruit, s'étaient mis aux fenêtres pour en connaître la cause, purent voir la porte se rouvrir et quatre hommes vêtus de noir non pas en sortir, mais s'envoler comme des corbeaux effarouchés, laissant par terre et aux angles des tables des plumes de leurs ailes, c'est-à-dire des loques de leurs habits et des bribes de leurs manteaux. | И тогда остальные жильцы этого злополучного дома, а также и ближайшие соседи услышали отчаянные крики, топот, звон шпаг и грохот передвигаемой мебели. Немного погодя все те, кого встревожил шум и кто высунулся в окно, чтобы узнать, в чем дело, могли увидеть, как снова раскрылась дверь и четыре человека, одетые в черное, не вышли, а вылетели из нее, словно стая вспугнутых ворон, оставив на полу и на углах столов перья, выдранные из их крыльев, другими словами - лоскутья одежды и обрывки плащей. |
| D'Artagnan était vainqueur sans beaucoup de peine, il faut le dire, car un seul des alguazils était armé, encore se défendit-il pour la forme. Il est vrai que les trois autres avaient essayé d'assommer le jeune homme avec les chaises, les tabourets et les poteries ; mais deux ou trois égratignures faites par la flamberge du Gascon les avaient épouvantés. Dix minutes avaient suffi à leur défaite et d'Artagnan était resté maître du champ de bataille. | Победа досталась д'Артаньяну, нужно сказать, без особого труда, так как лишь один из сыщиков оказался вооруженным, да и то защищался только для виду. Остальные, правда, пытались оглушить молодого человека, швыряя в него стульями, табуретками и даже горшками. Но несколько царапин, нанесенных шпагой гасконца, нагнали на них страху. Десяти минут было достаточно, чтобы нанести им полное поражение, и д'Артаньян стал господином на поле боя. |
| Les voisins, qui avaient ouvert leurs fenêtres avec le sang-froid particulier aux habitants de Paris dans ces temps d'émeutes et de rixes perpétuelles, les refermèrent dès qu'ils eurent vu s'enfuir les quatre hommes noirs : leur instinct leur disait que, pour le moment, tout était fini. | Соседи, распахнувшие окна с хладнокровием, свойственным парижанам в те времена постоянных мятежей и вооруженных столкновений, захлопнули их тотчас же после бегства четырех одетых в черное. Чутье подсказывало им, что пока все кончено. |
| D'ailleurs il se faisait tard, et alors comme aujourd'hui on se couchait de bonne heure dans le quartier du Luxembourg. | Кроме того, было уже довольно поздно, а тогда, как и теперь, в квартале, прилегавшем к Люксембургскому дворцу, спать укладывались рано. |
| D'Artagnan, resté seul avec Mme Bonacieux, se retourna vers elle : la pauvre femme était renversée sur un fauteuil et à demi évanouie. D'Artagnan l'examina d'un coup d'oeil rapide. | Д'Артаньян, оставшись наедине с г-жой Бонасье, повернулся к ней. Бедняжка почти без чувств лежала в кресле. Д'Артаньян окинул ее быстрым взглядом. |
| C'était une charmante femme de vingt-cinq à vingt-six ans, brune avec des yeux bleus, ayant un nez légèrement retroussé, des dents admirables, un teint marbré de rose et d'opale. Là cependant s'arrêtaient les signes qui pouvaient la faire confondre avec une grande dame. Les mains étaient blanches, mais sans finesse : les pieds n'annonçaient pas la femme de qualité. Heureusement, d'Artagnan n'en était pas encore à se préoccuper de ces détails. | То была очаровательная женщина лет двадцати пяти или двадцати шести, темноволосая, с голубыми глазами, чуть-чуть вздернутым носиком, чудесными зубками. Мраморно-белая кожа ее отливала розовым, подобно опалу. На этом, однако, кончались черты, по которым ее можно было принять за даму высшего света. Руки были белые, но форма их была грубовата. Ноги также не указывали на высокое происхождение. К счастью для д'Артаньяна, его еще не могли смутить такие мелочи. |
| Tandis que d'Artagnan examinait Mme Bonacieux, et en était aux pieds, comme nous l'avons dit, il vit à terre un fin mouchoir de batiste, qu'il ramassa selon son habitude, et au coin duquel il reconnut le même chiffre qu'il avait vu au mouchoir qui avait failli lui faire couper la gorge avec Aramis. | Разглядывая г-жу Бонасье, и, как мы уже говорили, остановив внимание на ее ножках, он вдруг заметил лежавший на полу батистовый платочек и поднял его. На уголке платка выделялся герб, виденный им однажды на платке, из-за которого они с Арамисом чуть не перерезали друг другу горло. |
| Depuis ce temps, d'Artagnan se méfiait des mouchoirs armoriés ; il remit donc sans rien dire celui qu'il avait ramassé dans la poche de Mme Bonacieux. En ce moment, Mme Bonacieux reprenait ses sens. Elle ouvrit les yeux, regarda avec terreur autour d'elle, vit que l'appartement était vide, et qu'elle était seule avec son libérateur. Elle lui tendit aussitôt les mains en souriant. Mme Bonacieux avait le plus charmant sourire du monde. | Д'Артаньян с тех самых пор питал недоверие к платкам с гербами. Поэтому он, ничего не говоря, вложил поднятый им платок в карман г-жи Бонасье. Молодая женщина в эту минуту пришла в себя. Открыв глаза и в страхе оглядевшись кругом, она увидела, что квартира пуста и она одна со своим спасителем. Она сразу же с улыбкой протянула ему руки. Улыбка г-жи Бонасье была полна очарования. |
| " Ah ! Monsieur ! dit-elle, c'est vous qui m'avez sauvée ; permettez- moi que je vous remercie. | - Ах, сударь, - проговорила она, - вы спасли меня! Позвольте мне поблагодарить вас. |
| -- Madame, dit d'Artagnan, je n'ai fait que ce que tout gentilhomme eût fait à ma place, vous ne me devez donc aucun remerciement. | - Сударыня, - ответил д'Артаньян, - я сделал только то, что сделал бы на моем месте любой дворянин. Поэтому вы не обязаны мне никакой благодарностью. |
| -- Si fait, Monsieur, si fait, et j'espère vous prouver que vous n'avez pas rendu service à une ingrate. Mais que me voulaient donc ces hommes, que j'ai pris d'abord pour des voleurs, et pourquoi M. Bonacieux n'est- il point ici ? | - О нет, нет, и я надеюсь доказать вам, что умею быть благодарной! Но что было нужно от меня этим людям, которых я сначала приняла за воров, и почему здесь нет господина Бонасье? |
| -- Madame, ces hommes étaient bien autrement dangereux que ne pourraient être des voleurs, car ce sont des agents de M. le cardinal, et quant à votre mari, M. Bonacieux, il n'est point ici parce qu'hier on est venu le prendre pour le conduire à la Bastille. | - Эти люди, сударыня, были во много раз опаснее воров. Это люди господина кардинала. Что же касается вашего мужа, господина Бонасье, то его нет здесь потому, что его вчера арестовали и увели в Бастилию. |
| -- Mon mari à la Bastille ! s'écria Mme Bonacieux, oh ! mon Dieu ! qu'a-t-il donc fait ? pauvre cher homme ! lui, l'innocence même ! " | - Мой муж в Бастилии? - воскликнула г-жа Бонасье. - Что же он мог сделать? Ведь он - сама невинность! |
| Et quelque chose comme un sourire perçait sur la figure encore tout effrayée de la jeune femme. | И какое-то подобие улыбки скользнуло по все еще испуганному лицу молодой женщины. |
| " Ce qu'il a fait, Madame ? dit d'Artagnan. Je crois que son seul crime est d'avoir à la fois le bonheur et le malheur d'être votre mari. | - Что он сделал, сударыня? - произнес д'Артаньян. - Мне кажется, единственное его преступление заключается в том, что он имеет одновременно счастье и несчастье быть вашим супругом. |
| -- Mais, Monsieur, vous savez donc... | - Но, значит, вам известно, сударь... |
| -- Je sais que vous avez été enlevée, Madame. | - Мне известно, что вы были похищены. |
| -- Et par qui ? Le savez-vous ? Oh ! si vous le savez, dites-le-moi. | - Но кем, кем? Известно ли вам это? О, если вы знаете это, скажите мне! |
| -- Par un homme de quarante à quarante-cinq ans, aux cheveux noirs, au teint basané, avec une cicatrice à la tempe gauche. | - Человеком лет сорока - сорока пяти, черноволосым, смуглым, с рубцом на левом виске... |
| -- C'est cela, c'est cela ; mais son nom ? | - Верно, верно! Но имя его? |
| -- Ah ! son nom ? c'est ce que j'ignore. | - Имя?.. Вот этого-то я и не знаю. |
| -- Et mon mari savait-il que j'avais été enlevée ? | - А муж мой знал, что я была похищена? |
| -- Il en avait été prévenu par une lettre que lui avait écrite le ravisseur lui-même. | - Он узнал об этом из письма, написанного самим похитителем. |
| -- Et soupçonne-t-il, demanda Mme Bonacieux avec embarras, la cause de cet événement ? | - А догадывается ли он, - спросила г-жа Бонасье, смутившись, - о причине этого похищения? |
| -- Il l'attribuait, je crois, à une cause politique. | - Он предполагал, как мне кажется, что здесь была замешана политика. |
| -- J'en ai douté d'abord, et maintenant je le pense comme lui. Ainsi donc, ce cher M. Bonacieux ne m'a pas soupçonnée un seul instant... ? | - Я сомневалась в этом вначале, но сейчас я такого же мнения. Итак, он ни на минуту не усомнился во мне, этот добрый господин Бонасье? |
| -- Ah ! loin de là, Madame, il était trop fier de votre sagesse et surtout de votre amour. " | - О, ни на одну минуту! Он так гордился вашим благоразумием и вашей любовью. |
| Un second sourire presque imperceptible effleura les lèvres rosées de la belle jeune femme. | Улыбка еще раз чуть заметно скользнула по розовым губкам этой хорошенькой молодой женщины. |
| " Mais, continua d'Artagnan, comment vous êtes-vous enfuie ? | - Но как вам удалось бежать? - продолжал допытываться д'Артаньян. |
| -- J'ai profité d'un moment où l'on m'a laissée seule, et comme je savais depuis ce matin à quoi m'en tenir sur mon enlèvement, à l'aide de mes draps je suis descendue par la fenêtre ; alors, comme je croyais mon mari ici, je suis accourue. | - Я воспользовалась минутой, когда осталась одна, и так как с сегодняшнего утра мне стала ясна причина моего похищения, то я с помощью простынь спустилась из окна. Я думала, что мой муж дома, и прибежала сюда. |
| -- Pour vous mettre sous sa protection ? | - Чтоб искать у него защиты? |
| -- Oh ! non, pauvre cher homme, je savais bien qu'il était incapable de me défendre ; mais comme il pouvait nous servir à autre chose, je voulais le prévenir. | - О нет! Бедный, милый мой муж! Я знала, что он не способен защитить меня. Но так как он мог другим путем услужить нам, я хотела его предупредить. |
| -- De quoi ? | - О чем? |
| -- Oh ! ceci n'est pas mon secret, je ne puis donc pas vous le dire. | - Нет, это уже не моя тайна! Поэтому я не могу раскрыть ее вам. |
| -- D'ailleurs, dit d'Artagnan (pardon, Madame, si, tout garde que je suis, je vous rappelle à la prudence), d'ailleurs je crois que nous ne sommes pas ici en lieu opportun pour faire des confidences. Les hommes que j'ai mis en fuite vont revenir avec main-forte ; s'ils nous retrouvent ici, nous sommes perdus. J'ai bien fait prévenir trois de mes amis, mais qui sait si on les aura trouvés chez eux ! | - Кстати, - сказал д'Артаньян, - простите, сударыня, что, хоть я и гвардеец, все же я вынужден призвать вас к осторожности: мне кажется, место здесь не подходящее для того, чтобы поверять какие-либо тайны. Сыщики, которых я прогнал, вернутся с подкреплением. Если они застанут нас здесь, мы погибли. Я, правда, послал уведомить трех моих друзей, но кто знает, застали ли их дома... |
| -- Oui, oui, vous avez raison, s'écria Mme Bonacieux effrayée ; fuyons, sauvons-nous. " | - Да-да, вы правы! - с испугом воскликнула г-жа Бонасье. - Бежим, скроемся скорее отсюда! |
| A ces mots, elle passa son bras sous celui de d'Artagnan et l'entraîna vivement. | С этими словами она схватила д'Артаньяна под руку и потянула его к двери. |
| " Mais où fuir ? dit d'Artagnan, où nous sauver ? | - Но куда бежать? - вырвалось у д'Артаньяна. - Куда скрыться? |
| -- Eloignons-nous d'abord de cette maison, puis après nous verrons. " | - Прежде всего подальше от этого дома! Потом увидим. |
| Et la jeune femme et le jeune homme, sans se donner la peine de refermer la porte, descendirent rapidement la rue des Fossoyeurs, s'engagèrent dans la rue des Fossés-Monsieur-le-Prince et ne s'arrêtèrent qu'à la place Saint-Sulpice. | Даже не прикрыв за собой дверей, они, выйдя из дома, побежали по улице Могильщиков, завернули на Королевский Ров и остановились только у площади Сен-Сюльпис. |
| " Et maintenant, qu'allons-nous faire, demanda d'Artagnan, et où voulez-vous que je vous conduise ? | - А что же нам делать дальше? - спросил д'Артаньян. - Куда мне проводить вас? |
| -- Je suis fort embarrassée de vous répondre, je vous l'avoue, dit Mme Bonacieux ; mon intention était de faire prévenir M. de La Porte par mon mari, afin que M. de La Porte pût nous dire précisément ce qui s'était passé au Louvre depuis trois jours, et s'il n'y avait pas danger pour moi de m'y présenter. | - Право, не знаю, что ответить вам... - сказала г-жа Бонасье. - Я собиралась через моего мужа вызвать господина де Ла Порта и от него узнать, что произошло в Лувре за последние три дня и не опасно ли мне туда показываться. |
| -- Mais moi, dit d'Artagnan, je puis aller prévenir M. de La Porte. | - Но ведь я могу пойти и вызвать господина де Ла Порта, - сказал д'Артаньян. |
| -- Sans doute ; seulement il n'y a qu'un malheur : c'est qu'on connaît M. Bonacieux au Louvre et qu'on le laisserait passer, lui, tandis qu'on ne vous connaît pas, vous, et que l'on vous fermera la porte. | - Конечно. Но беда в одном: господина Бонасье в Лувре знали, и его бы пропустили, а вас не знают, и двери для вас будут закрыты. |
| -- Ah ! bah, dit d'Artagnan, vous avez bien à quelque guichet du Louvre un concierge qui vous est dévoué, et qui grâce à un mot d'ordre... " | - Пустяки! - возразил д'Артаньян. - У какого-нибудь из входов в Лувр, верно, есть преданный вам привратник, который, услышав пароль... |
| Mme Bonacieux regarda fixement le jeune homme. | Госпожа Бонасье пристально поглядела на молодого человека. |
| " Et si je vous donnais ce mot d'ordre, dit-elle, l'oublieriez-vous aussitôt que vous vous en seriez servi ? | - А если я скажу вам этот пароль, - прошептала она, - забудете ли вы его тотчас же после того, как воспользуетесь им? |
| -- Parole d'honneur, foi de gentilhomme ! dit d'Artagnan avec un accent à la vérité duquel il n'y avait pas à se tromper. | - Честное слово, слово дворянина! - произнес д'Артаньян тоном, не допускавшим сомнений. |
| -- Tenez, je vous crois ; vous avez l'air d'un brave jeune homme, d'ailleurs votre fortune est peut-être au bout de votre dévouement. | - Хорошо. Я верю вам. Вы, кажется, славный молодой человек. И от вашей преданности, быть может, зависит ваше будущее. |
| -- Je ferai sans promesse et de conscience tout ce que je pourrai pour servir le roi et être agréable à la reine, dit d'Artagnan ; disposez donc de moi comme d'un ami. | - Я не требую обещаний и честно сделаю все, что будет в моих силах, чтобы послужить королю и быть приятным королеве, - сказал д'Артаньян. - Располагайте мною как другом. |
| -- Mais moi, où me mettrez-vous pendant ce temps-là ? | - Но куда вы спрячете меня на это время? |
| -- N'avez-vous pas une personne chez laquelle M. de La Porte puisse revenir vous prendre ? | - Нет ли у вас человека, к которому бы господин де Ла Порт мог за вами прийти? |
| -- Non, je ne veux me fier à personne. | - Нет, я не хочу никого посвящать в это дело. |
| -- Attendez, dit d'Artagnan ; nous sommes à la porte d'Athos. Oui, c'est cela. | - Подождите, - произнес д'Артаньян. - Мы рядом с домом Атоса... Да, правильно. |
| -- Qu'est-ce qu'Athos ? | - Кто это - Атос? |
| -- Un de mes amis. | - Один из моих друзей. |
| -- Mais s'il est chez lui et qu'il me voie ? | - Но если он дома и увидит меня? |
| -- Il n'y est pas, et j'emporterai la clef après vous avoir fait entrer dans son appartement. | - Его нет дома, и, пропустив вас в квартиру, я ключ унесу с собой. |
| -- Mais s'il revient ? | - А если он вернется? |
| -- Il ne reviendra pas ; d'ailleurs on lui dirait que j'ai amené une femme, et que cette femme est chez lui. | - Он не вернется. В крайнем случае ему скажут, что я привел женщину и эта женщина находится у него. |
| -- Mais cela me compromettra très fort, savez-vous ! | - Но это может меня очень сильно скомпрометировать, понимаете ли вы это? |
| -- Que vous importe ! on ne vous connaît pas ; d'ailleurs nous sommes dans une situation à passer par-dessus quelques convenances ! | - Какое вам дело! Никто вас там не знает. И к тому же мы находимся в таком положении, что можем пренебречь приличиями. |
| -- Allons donc chez votre ami. Où demeure-t-il ? | - Хорошо. Пойдемте же к вашему другу. Где он живет? |
| -- Rue Férou, à deux pas d'ici. | - На улице Феру, в двух шагах отсюда. |
| -- Allons. " | |
| Et tous deux reprirent leur course. Comme l'avait prévu d'Artagnan, Athos n'était pas chez lui : il prit la clef, qu'on avait l'habitude de lui donner comme à un ami de la maison, monta l'escalier et introduisit Mme Bonacieux dans le petit appartement dont nous avons déjà fait la description. | И они побежали дальше. Атоса, как и предвидел д'Артаньян, не было дома. Д'Артаньян взял ключ, который ему, как другу Атоса, всегда беспрекословно давали, поднялся по лестнице и впустил г-жу Бонасье в маленькую квартирку, уже описанную нами выше. |
| " Vous êtes chez vous, dit-il ; attendez, fermez la porte en dedans et n'ouvrez à personne, à moins que vous n'entendiez frapper trois coups ainsi : tenez ; et il frappa trois fois : deux coups rapprochés l'un de l'autre et assez forts, un coup plus distant et plus léger. | - Располагайтесь, как дома, - сказал он. - Погодите: заприте дверь изнутри и никому не отпирайте иначе, как если постучат три раза... вот так. - И он стукнул три раза - два раза подряд и довольно сильно, третий раз после паузы и слабее. |
| -- C'est bien, dit Mme Bonacieux ; maintenant, à mon tour de vous donner mes instructions. | - Хорошо, - сказала г-жа Бонасье. - Теперь моя очередь дать вам наставление. |
| -- J'écoute. | - Слушаю вас. |
| -- Présentez-vous au guichet du Louvre, du côté de la rue de l'Echelle, et demandez Germain. | |
| -- C'est bien. Après ? | - Хорошо. А затем? |
| -- Il vous demandera ce que vous voulez, et alors vous lui répondrez par ces deux mots : Tours et Bruxelles. Aussitôt il se mettra à vos ordres. | - Он спросит, что вам угодно, и вместо ответа вы скажете два слова: Тур и Брюссель. Тогда он исполнит ваше приказание. |
| -- Et que lui ordonnerai-je ? | - Что же я прикажу ему? |
| -- D'aller chercher M. de La Porte, le valet de chambre de la reine. | - Вызвать господина де Ла Порта, камердинера королевы. |
| -- Et quand il l'aura été chercher et que M. de La Porte sera venu ? | - А когда он вызовет его и господин де Ла Порт выйдет? |
| -- Vous me l'enverrez. | - Вы пошлете его ко мне. |
| -- C'est bien, mais où et comment vous reverrai-je ? | - Прекрасно. Но где и когда я увижу вас снова? |
| -- Y tenez-vous beaucoup à me revoir ? | - А вам очень хочется встретиться со мной опять? |
| -- Certainement. | - Конечно! |
| -- Eh bien, reposez-vous sur moi de ce soin, et soyez tranquille. | - Тогда предоставьте мне позаботиться об этом и будьте спокойны. |
| -- Je compte sur votre parole. | - Я полагаюсь на ваше слово. |
| -- Comptez-y. " | - Можете положиться. |
| D'Artagnan salua Mme Bonacieux en lui lançant le coup d'oeil le plus amoureux qu'il lui fût possible de concentrer sur sa charmante petite personne, et tandis qu'il descendait l'escalier, il entendit la porte se fermer derrière lui à double tour. En deux bonds il fut au Louvre : comme il entrait au guichet de l'Echelle, dix heures sonnaient. Tous les événements que nous venons de raconter s'étaient succédé en une demi-heure. | Д'Артаньян поклонился г-же Бонасье, бросив ей самый влюбленный взгляд, каким только можно было охватить всю ее маленькую фигурку, и, пока сходил с лестницы, услышал, как дверь позади него захлопнулась и ключ дважды повернулся в замке. Мигом добежал он до Лувра. Подходя к калитке с улицы Эшель, он услышал, как пробило десять часов. Все события, только что описанные нами, промелькнули за какие-нибудь полчаса. |
| Tout s'exécuta comme l'avait annoncé Mme Bonacieux. Au mot d'ordre convenu, Germain s'inclina ; dix minutes après, La Porte était dans la loge ; en deux mots, d'Artagnan le mit au fait et lui indiqua où était Mme Bonacieux. La Porte s'assura par deux fois de l'exactitude de l'adresse, et partit en courant. Cependant, à peine eut-il fait dix pas, qu'il revint. | Все произошло так, как говорила г-жа Бонасье. Услышав пароль, Жермен поклонился. Не прошло и десяти минут, как Ла Порт был уже в комнате привратника. Д'Артаньян в двух словах рассказал ему обо всем, что произошло, и сообщил, где находится г-жа Бонасье. Ла Порт дважды повторил адрес и поспешил к выходу. Но, не сделав и двух шагов, он вдруг вернулся. |
| " Jeune homme, dit-il à d'Artagnan, un conseil. | - Молодой человек, - сказал он, обращаясь к д'Артаньяну, - разрешите дать вам совет. |
| -- Lequel ? | - Какой именно? |
| -- Vous pourriez être inquiété pour ce qui vient de se passer. | - То, что произошло, может доставить вам неприятности. |
| -- Vous croyez ? | - Вы думаете? |
| -- Oui. | - Я уверен. |
| -- Avez-vous quelque ami dont la pendule retarde ? | -- Нет ли у вас друга, у которого отстают часы? |
| -- Eh bien ? | - Ну, что же дальше? |
| -- Allez le voir pour qu'il puisse témoigner que vous étiez chez lui à neuf heures et demie. En justice, cela s'appelle un alibi. " | - Навестите его, с тем чтобы потом он мог засвидетельствовать, что в половине десятого вы находились у него. Юристы называют это алиби. |
| D'Artagnan trouva le conseil prudent ; il prit ses jambes à son cou, il arriva chez M. de Tréville ; mais, au lieu de passer au salon avec tout le monde, il demanda à entrer dans son cabinet. Comme d'Artagnan était un des habitués de l'hôtel, on ne fit aucune difficulté d'accéder à sa demande ; et l'on alla prévenir M. de Tréville que son jeune compatriote, ayant quelque chose d'important à lui dire, sollicitait une audience particulière. Cinq minutes après, M. de Tréville demandait à d'Artagnan ce qu'il pouvait faire pour son service et ce qui lui valait sa visite à une heure si avancée. | Д'Артаньян нашел совет благоразумным и что было сил помчался к г-ну де Тревилю. Но, не заходя в гостиную, где, как всегда, было много народу, он попросил разрешения пройти в кабинет. Так как д'Артаньян часто бывал здесь, просьбу его сразу же удовлетворили, и слуга отправился доложить г-ну де Тревилю, что его молодой земляк, желая сообщить нечто важное, просит принять его. Минут через пять г-н де Тревиль уже прошел в кабинет. Он спросил у д'Артаньяна, чем он может быть ему полезен и чему он обязан его посещением в такой поздний час. |
| " Pardon, Monsieur ! dit d'Artagnan, qui avait profité du moment où il était resté seul pour retarder l'horloge de trois quarts d'heure ; j'ai pensé que, comme il n'était que neuf heures vingt-cinq minutes, il était encore temps de me présenter chez vous. | - Простите, сударь! - сказал д'Артаньян, который, воспользовавшись минутами, пока оставался один, успел переставить часы на три четверти часа назад. - Я думал, что в двадцать пять минут десятого еще не слишком поздно явиться к вам. |
| -- Neuf heures vingt-cinq minutes ! s'écria M. de Tréville en regardant sa pendule ; mais c'est impossible ! | - Двадцать пять минут десятого? - воскликнул г-н де Тревиль, поворачиваясь к стенным часам. - Да нет, не может быть! |
| -- Voyez plutôt, Monsieur, dit d'Artagnan, voilà qui fait foi. | - Поглядите сами, - сказал д'Артаньян, - и вы убедитесь. |
| -- C'est juste, dit M. de Tréville, j'aurais cru qu'il était plus tard. Mais voyons, que me voulez-vous ? " | - Да, правильно, - произнес де Тревиль. - Я был уверен, что уже позднее. Но что же вам от меня нужно? |
| Alors d'Artagnan fit à M. de Tréville une longue histoire sur la reine. Il lui exposa les craintes qu'il avait conçues à l'égard de Sa Majesté ; il lui raconta ce qu'il avait entendu dire des projets du cardinal à l'endroit de Buckingham, et tout cela avec une tranquillité et un aplomb dont M. de Tréville fut d'autant mieux la dupe, que lui-même, comme nous l'avons dit, avait remarqué quelque chose de nouveau entre le cardinal, le roi et la reine. | Тогда д'Артаньян пустился в пространный рассказ о королеве. Он поделился своими тревогами по поводу ее положения, сообщил, что он слышал относительно замыслов кардинала, направленных против Бекингэма, и речь его была полна такой уверенности и такого спокойствия, что де Тревиль не мог ему не поверить, тем более что и он сам, как мы уже говорили, уловил нечто новое в отношениях между кардиналом, королем и королевой. |
| A dix heures sonnant, d'Artagnan quitta M. de Tréville, qui le remercia de ses renseignements, lui recommanda d'avoir toujours à coeur le service du roi et de la reine, et qui rentra dans le salon. | Когда пробило десять часов, д'Артаньян расстался с г-ном де Тревилем, который, поблагодарив его за сообщенные ему сведения и посоветовав всегда верой и правдой служить королю и королеве, вернулся в гостиную. |
| Mais, au bas de l'escalier, d'Artagnan se souvint qu'il avait oublié sa canne : en conséquence, il remonta précipitamment, rentra dans le cabinet, d'un tour de doigt remit la pendule à son heure, pour qu'on ne pût pas s'apercevoir, le lendemain, qu'elle avait été dérangée, et sûr désormais qu'il y avait un témoin pour prouver son alibi, il descendit l'escalier et se trouva bientôt dans la rue | Спустившись с лестницы, д'Артаньян вдруг вспомнил, что забыл свою трость. Поэтому он быстро поднялся обратно, вошел в кабинет и тут же сразу передвинул стрелки на место, чтобы на следующее утро никто не мог заметить, что часы отставали. Уверенный теперь, что у него есть свидетель, готовый установить его алиби, он спустился вниз и вышел на улицу |
| France | Russe |
| Sa visite faite à M. de Tréville, d'Artagnan prit, tout pensif, le plus long pour rentrer chez lui. | Выйдя от г-на де Тревиля, д'Артаньян в задумчивости избрал самую длинную дорогу для возвращения домой. |
| A quoi pensait d'Artagnan, qu'il s'écartait ainsi de sa route, regardant les étoiles du ciel, et tantôt soupirant, tantôt souriant ? | О чем же думал молодой гасконец, так далеко уклоняясь от своего пути, поглядывая на звезды и то улыбаясь, то вздыхая? |
| Il pensait à Mme Bonacieux. Pour un apprenti mousquetaire, la jeune femme était presque une idéalité amoureuse. Jolie, mystérieuse, initiée à presque tous les secrets de cour, qui reflétaient tant de charmante gravité sur ses traits gracieux, elle était soupçonnée de n'être pas insensible, ce qui est un attrait irrésistible pour les amants novices ; de plus, d'Artagnan l'avait délivrée des mains de ces démons qui voulaient la fouiller et la maltraiter, et cet important service avait établi entre elle et lui un de ces sentiments de reconnaissance qui prennent si facilement un plus tendre caractère. | Он думал о г-же Бонасье. Ученику-мушкетеру эта молодая женщина казалась чуть ли не идеалом возлюбленной. Хорошенькая, полная таинственности, посвященная чуть ли не во все придворные интриги, которые налагали на ее прелестные черты особый отпечаток озабоченности, она казалась не слишком недоступной, что придает женщине несказанное очарование в глазах неопытного любовника. Кроме того, д'Артаньян вырвал ее из рук этих демонов, собиравшихся обыскать ее и, быть может, подвергнуть истязаниям, и эта незабываемая услуга породила в ней чувство признательности, так легко переходящее в нечто более нежное. |
| D'Artagnan se voyait déjà, tant les rêves marchent vite sur les ailes de l'imagination, accosté par un messager de la jeune femme qui lui remettait quelque billet de rendez-vous, une chaîne d'or ou un diamant. Nous avons dit que les jeunes cavaliers recevaient sans honte de leur roi ; ajoutons qu'en ce temps de facile morale, ils n'avaient pas plus de vergogne à l'endroit de leurs maîtresses, et que celles-ci leur laissaient presque toujours de précieux et durables souvenirs, comme si elles eussent essayé de conquérir la fragilité de leurs sentiments par la solidité de leurs dons. | Д'Артаньян уже представлял себе - настолько быстро летят мечты на крыльях воображения, - как к нему приближается посланец молодой женщины и вручает записку о предстоящем свидании, а в придачу к ней и золотую цепочку или перстень с алмазом. Мы говорили уже, что молодые люди тех времен принимали без стеснения подарки от своего короля. Добавим к этому, что в те времена не слишком требовательной морали они не выказывали чрезмерной гордости и по отношению к своим возлюбленным. Их дамы почти всегда оставляли им на память ценные и долговечные подарки, словно стараясь закрепить их неустойчивые чувства неразрушимой прочностью своих даров. |
| On faisait alors son chemin par les femmes, sans en rougir. Celles qui n'étaient que belles donnaient leur beauté, et de là vient sans doute le proverbe, que la plus belle fille du monde ne peut donner que ce qu'elle a. Celles qui étaient riches donnaient en outre une partie de leur argent, et l'on pourrait citer bon nombre de héros de cette galante époque qui n'eussent gagné ni leurs éperons d'abord, ni leurs batailles ensuite, sans la bourse plus ou moins garnie que leur maîtresse attachait à l'arçon de leur selle. | В те времена путь себе прокладывали с помощью женщин и не стыдились этого. Те, что были только красивы, дарили свою красоту, и отсюда, должно быть, произошла пословица, что "самая прекрасная девушка может отдать лишь то, что имеет". Богатые отдавали часть своих денег, и можно было назвать немало героев той щедрой на приключения эпохи, которые не добились бы ни чинов, ни побед на поле брани, если бы не набитые более или менее туго кошельки, которые возлюбленные привязывали к их седлу. |
| D'Artagnan ne possédait rien ; l'hésitation du provincial, vernis léger, fleur éphémère, duvet de la pêche, s'était évaporée au vent des conseils peu orthodoxes que les trois mousquetaires donnaient à leur ami. D'Artagnan, suivant l'étrange coutume du temps, se regardait à Paris comme en campagne, et cela ni plus ni moins que dans les Flandres : l'Espagnol là-bas, la femme ici. C'était partout un ennemi à combattre, des contributions à frapper. | Д'Артаньян был беден. Налет провинциальной нерешительности - этот хрупкий цветок, этот пушок персика - был быстро унесен вихрем не слишком-то нравственных советов, которыми три мушкетера снабжали своего друга. Подчиняясь странным обычаям своего времени, д'Артаньян чувствовал себя в Париже словно в завоеванном городе, почти так, как чувствовал бы себя во Фландрии: испанцы - там, женщины - здесь. И там и тут был враг, с которым полагалось бороться, была контрибуция, которую полагалось наложить. |
| Mais, disons-le, pour le moment d'Artagnan était mû d'un sentiment plus noble et plus désintéressé. Le mercier lui avait dit qu'il était riche ; le jeune homme avait pu deviner qu'avec un niais comme l'était M. Bonacieux, ce devait être la femme qui tenait la clef de la bourse. Mais tout cela n'avait influé en rien sur le sentiment produit par la vue de Mme Bonacieux, et l'intérêt était resté à peu près étranger à ce commencement d'amour qui en avait été la suite. Nous disons : à peu près, car l'idée qu'une jeune femme, belle, gracieuse, spirituelle, est riche en même temps, n'ôte rien à ce commencement d'amour, et tout au contraire le corrobore. | Все же мы должны сказать, что сейчас д'Артаньяном руководило более благородное и бескорыстное чувство. Правда, галантерейщик говорил ему, что он богат. Д'Артаньяну нетрудно было догадаться, что у такого простачка-мужа, каким был г-н Бонасье, кошельком, по всей вероятности, распоряжалась жена. Но все это нисколько не повлияло на те чувства, которые вспыхнули в нем при виде г-жи Бонасье, и любовь, зародившаяся в его сердце, была почти совершенно чужда какой-либо корысти. Мы говорим "почти", ибо мысль о том, что красивая, приветливая и остроумная молодая женщина к тому же и богата, не мешает увлечению и даже наоборот - усиливает его. |
| Il y a dans l'aisance une foule de soins et de caprices aristocratiques qui vont bien à la beauté. Un bas fin et blanc, une robe de soie, une guimpe de dentelle, un joli soulier au pied, un frais ruban sur la tête, ne font point jolie une femme laide, mais font belle une femme jolie, sans compter les mains qui gagnent à tout cela ; les mains, chez les femmes surtout, ont besoin de rester oisives pour rester belles. | С достатком сопряжено множество аристократических мелочей, которые приятно сочетаются с красотой. Тонкий, сверкающий белизной чулок, кружевной воротничок, изящная туфелька, красивая ленточка в волосах не превратят уродливую женщину в хорошенькую, но хорошенькую сделают красивой, не говоря уж о руках, которые от всего этого выигрывают. Руки женщины, чтобы остаться красивыми, должны быть праздными. |
| Puis d'Artagnan, comme le sait bien le lecteur, auquel nous n'avons pas caché l'état de sa fortune, d'Artagnan n'était pas un millionnaire ; il espérait bien le devenir un jour, mais le temps qu'il se fixait lui-même pour cet heureux changement était assez éloigné. En attendant, quel désespoir que de voir une femme qu'on aime désirer ces mille riens dont les femmes composent leur bonheur, et de ne pouvoir lui donner ces mille riens ! Au moins, quand la femme est riche et que l'amant ne l'est pas, ce qu'il ne peut lui offrir elle se l'offre elle-même ; et quoique ce soit ordinairement avec l'argent du mari qu'elle se passe cette jouissance, il est rare que ce soit à lui qu'en revienne la reconnaissance. | Кроме того, д'Артаньян - состояния его денежных средств мы не скрыли от читателя, - д'Артаньян отнюдь не был миллионером. Он, правда, надеялся когда-нибудь стать им, но срок, который он сам намечал для этой благоприятной перемены, был довольно отдаленный. А пока - что за ужас видеть, как любимая женщина жаждет тысячи мелочей, которые составляют всю радость этих слабых существ, и не иметь возможности предложить ей эту тысячу мелочей! Если женщина богата, а любовник ее беден, она, по крайней мере, может сама купить себе то, чего он не имеет возможности ей преподнести. И, хотя приобретает она обычно все эти безделушки на деньги мужа, ему редко бывают за то признательны. |
| Puis d'Artagnan, disposé à être l'amant le plus tendre, était en attendant un ami très dévoué. Au milieu de ses projets amoureux sur la femme du mercier, il n'oubliait pas les siens. La jolie Mme Bonacieux était femme à promener dans la plaine Saint-Denis ou dans la foire Saint- Germain en compagnie d'Athos, de Porthos et d'Aramis, auxquels d'Artagnan serait fier de montrer une telle conquête. Puis, quand on a marché longtemps, la faim arrive ; d'Artagnan depuis quelque temps avait remarqué cela. On ferait de ces petits dîners charmants où l'on touche d'un côté la main d'un ami, et de l'autre le pied d'une maîtresse. Enfin, dans les moments pressants, dans les positions extrêmes, d'Artagnan serait le sauveur de ses amis. | Д'Артаньян, готовясь стать нежнейшим любовником, оставался преданнейшим другом. Всецело увлеченный прелестной г-жой Бонасье, он не забывал и о своих приятелях. Она была женщиной, с которой лестно было прогуляться по поляне Сен-Дени или по Сен-Жерменской ярмарке в сопровождении Атоса, Портоса и Арамиса, перед которыми д'Артаньян был не прочь похвастать своей победой. Затем, после долгой прогулки, появляется аппетит. Д'Артаньян с некоторого времени стал это замечать. Можно будет время от времени устраивать один из тех очаровательных обедов, когда рука касается руки, а нога - ножки возлюбленной. И, наконец, в особо трудные минуты, когда положение становится безвыходным, д'Артаньян будет иметь возможность выручать своих друзей. |
| Et M. Bonacieux, que d'Artagnan avait poussé dans les mains des sbires en le reniant bien haut et à qui il avait promis tout bas de le sauver ? Nous devons avouer à nos lecteurs que d'Artagnan n'y songeait en aucune façon, ou que, s'il y songeait, c'était pour se dire qu'il était bien où il était, quelque part qu'il fût. L'amour est la plus égoiste de toutes les passions. | А как же г-н Бонасье, которого д'Артаньян передал в руки сыщиков, громко отрекаясь от него и шепотом обещая спасение и помощь? Мы вынуждены признаться нашим читателям, что д'Артаньян и не вспоминал о нем, а если и вспоминал, то лишь для того, чтобы мысленно пожелать ему, где бы он ни находился, оставаться там, где он есть. Любовь из всех видов страсти - самая эгоистичная. |
| Cependant, que nos lecteurs se rassurent : si d'Artagnan oublie son hôte ou fait semblant de l'oublier, sous prétexte qu'il ne sait pas où on l'a conduit, nous ne l'oublions pas, nous, et nous savons où il est. Mais pour le moment, faisons comme le Gascon amoureux. Quant au digne mercier, nous reviendrons à lui plus tard. | Пусть, однако, наши читатели не беспокоятся: если д'Артаньян забыл или сделал вид, что забыл своего хозяина, ссылаясь на то, что не знает, куда его отправили, мы-то не забываем о нем, и нам его местопребывание известно. Но временно последуем примеру влюбленного гасконца - к почтенному галантерейщику мы вернемся позже. |
| D'Artagnan, tout en réfléchissant à ses futures amours, tout en parlant à la nuit, tout en souriant aux étoiles, remontait la rue du Cherche-Midi ou Chasse-Midi, ainsi qu'on l'appelait alors. Comme il se trouvait dans le quartier d'Aramis, l'idée lui était venue d'aller faire une visite à son ami, pour lui donner quelques explications sur les motifs qui lui avaient fait envoyer Planchet avec invitation de se rendre immédiatement à la souricière. Or, si Aramis s'était trouvé chez lui lorsque Planchet y était venu, il avait sans aucun doute couru rue des Fossoyeurs, et n'y trouvant personne que ses deux autres compagnons peut-être, ils n'avaient dû savoir, ni les uns ni les autres, ce que cela voulait dire. Ce dérangement méritait donc une explication, voilà ce que disait tout haut d'Artagnan. | Предаваясь любовным мечтам, разговаривая с ночным небом и улыбаясь звездам, д'Артаньян шел вверх по улице Шерш-Миди, или Шасс-Миди, как ее называли в те годы. Оказавшись поблизости от дома, где жил Арамис, он решил зайти к своему другу, чтобы объяснить ему, зачем он посылал к нему Планше с просьбой немедленно прийти в мышеловку. Если Арамис был у себя, когда пришел Планше, он, без сомнения, поспешил на улицу Могильщиков и, не застав там никого, кроме разве что двух своих товарищей, не мог понять, что все это должно было значить. Необходимо было объяснить, почему д'Артаньян позвал своего друга. Вот что громко говорил себе д'Артаньян. |
| Puis, tout bas, il pensait que c'était pour lui une occasion de parler de la jolie petite Mme Bonacieux, dont son esprit, sinon son coeur, était déjà tout plein. Ce n'est pas à propos d'un premier amour qu'il faut demander de la discrétion. Ce premier amour est accompagné d'une si grande joie, qu'il faut que cette joie déborde, sans cela elle vous étoufferait. | В глубине души он видел в этом удобный повод поговорить о прелестной г-же Бонасье, которая целиком заполнила если не сердце его, то мысли. Не от того, кто влюблен впервые, можно требовать умения молчать. Первой любви сопутствует такая бурная радость, что ей нужен исход, иначе она задушит влюбленного. |
| Paris depuis deux heures était sombre et commençait à se faire désert. Onze heures sonnaient à toutes les horloges du faubourg Saint- Germain, il faisait un temps doux. D'Artagnan suivait une ruelle située sur l'emplacement où passe aujourd'hui la rue d'Assas, respirant les émanations embaumées qui venaient avec le vent de la rue de Vaugirard et qu'envoyaient les jardins rafraîchis par la rosée du soir et par la brise de la nuit. Au loin résonnaient, assourdis cependant par de bons volets, les chants des buveurs dans quelques cabarets perdus dans la plaine. Arrivé au bout de la ruelle, d'Artagnan tourna à gauche. La maison qu'habitait Aramis se trouvait située entre la rue Cassette et la rue Servandoni. | Уже два часа, как Париж погрузился во мрак, и улицы его начинали пустеть. Все часы Сен-Жерменского предместья пробили одиннадцать. Было тепло и тихо. Д'Артаньян шел переулком, находившимся в том месте, где сейчас пролегает улица Асса. Воздух был напоен благоуханием, которое ветер доносил с улицы Вожирар, из садов, освеженных вечерней росой и прохладой ночи. Издали, хоть и заглушенные плотными ставнями, доносились песни гуляк, веселившихся в каком-то кабачке. Дойдя до конца переулка, д'Артаньян свернул влево. Дом, где жил Арамис, был расположен между улицей Кассет и улицей Сервандони. |
| D'Artagnan venait de dépasser la rue Cassette et reconnaissait déjà la porte de la maison de son ami, enfouie sous un massif de sycomores et de clématites qui formaient un vaste bourrelet au-dessus d'elle lorsqu'il aperçut quelque chose comme une ombre qui sortait de la rue Servandoni. Ce quelque chose était enveloppé d'un manteau, et d'Artagnan crut d'abord que c'était un homme ; mais, à la petitesse de la taille, à l'incertitude de la démarche, à l'embarras du pas, il reconnut bientôt une femme. De plus, cette femme, comme si elle n'eût pas été bien sûre de la maison qu'elle cherchait, levait les yeux pour se reconnaître, s'arrêtait, retournait en arrière, puis revenait encore. D'Artagnan fut intrigué. | Д'Артньян миновал улицу Кассет и издали видел уже дверь дома своего друга, над которой ветви клена, переплетенные густо разросшимся диким виноградом, образовывали плотный зеленый навес. Внезапно д'Артаньяну почудилось, что какая-то тень свернула с улицы Сервандони. Эта тень была закутана в плащ, и д'Артаньяну сначала показалось, что это мужчина. Но низкий рост, неуверенность походки и движений быстро убедили его, что перед ним женщина. Словно сомневаясь, тот ли это дом, который она ищет, женщина поднимала голову, чтобы лучше определить, где она находится, останавливалась, делала несколько шагов назад, снова шла вперед. Д'Артаньян был заинтригован. |
| " Si j'allais lui offrir mes services ! pensa-t-il. A son allure, on voit qu'elle est jeune ; peut-être jolie. Oh ! oui. Mais une femme qui court les rues à cette heure ne sort guère que pour aller rejoindre son amant. Peste ! si j'allais troubler les rendez-vous, ce serait une mauvaise porte pour entrer en relations. " | "Не предложить ли ей свои услуги? - подумал он. - Судя по походке, она молода... возможно, хороша собой. Конечно! Но женщина, бегающая по улицам в такой поздний час, могла выйти только на свидание со своим возлюбленным. Черт возьми! Помешать свиданию - дурной способ, чтобы завязать знакомство". |
| Cependant, la jeune femme s'avançait toujours, comptant les maisons et les fenêtres. Ce n'était, au reste, chose ni longue, ni difficile. Il n'y avait que trois hôtels dans cette partie de la rue, et deux fenêtres ayant vue sur cette rue ; l'une était celle d'un pavillon parallèle à celui qu'occupait Aramis, l'autre était celle d'Aramis lui-même. | Молодая женщина между тем продвигалась вперед, отсчитывая дома и окна. Это, впрочем, не требовало ни особого труда, ни времени. В той части улицы было только три дома, и всего два окна выходило на эту улицу. Одно из них было окно небольшой пристройки, параллельной флигелю, который занимал Арамис, второе было окно самого Арамиса. |
| " Pardieu ! se dit d'Artagnan, auquel la nièce du théologien revenait à l'esprit ; pardieu ! il serait drôle que cette colombe attardée cherchât la maison de notre ami. Mais, sur mon âme, cela y ressemble fort. Ah ! mon cher Aramis, pour cette fois, j'en veux avoir le coeur net. " | "Клянусь Богом! - подумал д'Артаньян, которому вдруг вспомнилась племянница богослова. - Клянусь Богом, было бы забавно, если б эта запоздалая голубка искала дом нашего друга! Но я душу готов отдать в заклад, что похоже на то. Ну, дорогой мой Арамис, на этот раз я добьюсь правды!" |
| Et d'Artagnan, se faisant le plus mince qu'il put, s'abrita dans le côté le plus obscur de la rue, près d'un banc de pierre situé au fond d'une niche. | И д'Артаньян, стараясь занимать как можно меньше места, укрылся в самом темном углу подле каменной скамьи, стоявшей в глубине какой-то ниши. |
| La jeune femme continua de s'avancer, car outre la légèreté de son allure, qui l'avait trahie, elle venait de faire entendre une petite toux qui dénonçait une voix des plus fraîches. D'Artagnan pensa que cette toux était un signal. | Молодая женщина подходила все ближе. Сомнений в том, что она молода, уже не могло оставаться; помимо походки, выдавшей ее почти сразу, обличал ее и голос: она слегка кашлянула, и по этому кашлю д'Артаньян определил, что голосок у нее свежий и звонкий. И тут же он подумал, что кашель этот - условный сигнал. |
| Cependant, soit qu'on eût répondu à cette toux par un signe équivalent qui avait fixé les irrésolutions de la nocturne chercheuse, soit que sans secours étranger elle eût reconnu qu'elle était arrivée au bout de sa course, elle s'approcha résolument du volet d'Aramis et frappa à trois intervalles égaux avec son doigt recourbé. | То ли на этот сигнал было отвечено таким же сигналом, то ли, наконец, она и без посторонней помощи определила, что достигла цели, только женщина вдруг решительно направилась к окну Арамиса и трижды с равными промежутками постучала согнутым пальцем в ставень. |
| " C'est bien chez Aramis, murmura d'Artagnan. Ah ! Monsieur l'hypocrite ! je vous y prends à faire de la théologie ! " | - Ну конечно, она стучится к Арамису! - прошептал д'Артаньян. - Вот оно что, господин лицемер! Знаю я теперь, как вы изучаете богословие! |
| Les trois coups étaient à peine frappés, que la croisée intérieure s'ouvrit et qu'une lumière parut à travers les vitres du volet. | Не успела женщина постучать, как внутренняя рама раскрылась, и сквозь ставень мелькнул свет. |
| " Ah ! ah ! fit l'écouteur non pas aux portes, mais aux fenêtres, ah ! la visite était attendue. Allons, le volet va s'ouvrir et la dame entrera par escalade. Très bien ! " | - Ага... - проговорил подслушивавший не у дверей, а у окна, - ага, посетительницу ожидали! Сейчас раскроется ставень, и дама заберется через окно. Прекрасно! |
| Mais, au grand étonnement de d'Artagnan, le volet resta fermé. De plus, la lumière qui avait flamboyé un instant, disparut, et tout rentra dans l'obscurité. | Но, к великому удивлению д'Артаньяна, ставень оставался закрытым. Огонь, мелькнувший на мгновение, исчез, и все снова погрузилось во мрак. |
| D'Artagnan pensa que cela ne pouvait durer ainsi, et continua de regarder de tous ses yeux et d'écouter de toutes ses oreilles. | Д'Артаньян решил, что это ненадолго и продолжал стоять, весь превратившись в зрение и слух. |
| Il avait raison : au bout de quelques secondes, deux coups secs retentirent dans l'intérieur. | Он оказался прав. Через несколько секунд изнутри раздались два коротких удара в ставень. |
| La jeune femme de la rue répondit par un seul coup, et le volet s'entrouvrit. | Молодая женщина, стоявшая на улице, в ответ стукнула один раз, и ставень раскрылся. |
| On juge si d'Artagnan regardait et écoutait avec avidité. | Можно себе представить, как жадно д'Артаньян смотрел и слушал. |
| Malheureusement, la lumière avait été transportée dans un autre appartement. Mais les yeux du jeune homme s'étaient habitués à la nuit. D'ailleurs les yeux des Gascons ont, à ce qu'on assure, comme ceux des chats, la propriété de voir pendant la nuit. | К несчастью, источник света был перенесен в другую комнату. Но глаза молодого человека успели привыкнуть к темноте. Да кроме того, глаза гасконцев, как уверяют, обладают способностью, подобно глазам кошек, видеть во мраке. |
| D'Artagnan vit donc que la jeune femme tirait de sa poche un objet blanc qu'elle déploya vivement et qui prit la forme d'un mouchoir. Cet objet déployé, elle en fit remarquer le coin à son interlocuteur. | Д'Артаньян увидел, что молодая женщина вытащила из кармана какой-то белый сверточек и поспешно развернула его. Это был платок. Развернув его, она указала своему собеседнику на уголок платка. |
| Cela rappela à d'Artagnan ce mouchoir qu'il avait trouvé aux pieds de Mme Bonacieux, lequel lui avait rappelé celui qu'il avait trouvé aux pieds d'Aramis. | Д'Артаньяну живо представился платочек, найденный им у ног г-жи Бонасье и заставивший его вспомнить о платке, который обронил Арамис. |
| " Que diable pouvait donc signifier ce mouchoir ? " | Какую, черт возьми, роль играл этот платок? |
| Placé où il était, d'Artagnan ne pouvait voir le visage d'Aramis, nous disons d'Aramis, parce que le jeune homme ne faisait aucun doute que ce fût son ami qui dialoguât de l'intérieur avec la dame de l'extérieur ; la curiosité l'emporta donc sur la prudence, et, profitant de la préoccupation dans laquelle la vue du mouchoir paraissait plonger les deux personnages que nous avons mis en scène, il sortit de sa cachette, et prompt comme l'éclair, mais étouffant le bruit de ses pas, il alla se coller à un angle de la muraille, d'où son oeil pouvait parfaitement plonger dans l'intérieur de l'appartement d'Aramis. | С того места, где стоял молодой гасконец, он не мог видеть лицо Арамиса, - он ни на минуту не усомнился, что именно Арамис беседует с дамой, стоящей под окном. Любопытство взяло верх над осторожностью, и, пользуясь тем, что внимание обоих действующих лиц этой сцены было целиком поглощено платком, он выбрался из своего убежища с быстротой молнии, однако бесшумно, перебежал улицу и прильнул к такому месту стены, откуда взор его мог проникнуть в глубину комнаты Арамиса. |
| Arrivé là, d'Artagnan pensa jeter un cri de surprise : ce n'était pas Aramis qui causait avec la nocturne visiteuse, c'était une femme. Seulement, d'Artagnan y voyait assez pour reconnaître la forme de ses vêtements, mais pas assez pour distinguer ses traits. | Заглянув в окно, д'Артаньян чуть не вскрикнул от удивления: не Арамис разговаривал с ночной посетительницей, а женщина. К сожалению, д'Артаньян, хотя и мог в темноте различить контуры ее фигуры, не мог разглядеть ее лицо. |
| Au même instant, la femme de l'appartement tira un second mouchoir de sa poche, et l'échangea avec celui qu'on venait de lui montrer. Puis, quelques mots furent prononcés entre les deux femmes. Enfin le volet se referma ; la femme qui se trouvait à l'extérieur de la fenêtre se retourna, et vint passer à quatre pas de d'Artagnan en abaissant la coiffe de sa mante ; mais la précaution avait été prise trop tard, d'Artagnan avait déjà reconnu Mme Bonacieux. | В эту минуту женщина, находившаяся в комнате, вынула из кармана другой платок и заменила им тот, который ей подали. После этого обе женщины обменялись несколькими словами. Наконец ставень закрылся. Женщина, стоявшая на улице, обернулась и прошла в трех-четырех шагах от д'Артаньяна, опустив на лицо капюшон своего плаща. Но предосторожность эта запоздала - д'Артаньян успел узнать г-жу Бонасье. |
| Mme Bonacieux ! Le soupçon que c'était elle lui avait déjà traversé l'esprit quand elle avait tiré le mouchoir de sa poche ; mais quelle probabilité que Mme Bonacieux, qui avait envoyé chercher M. de La Porte pour se faire reconduire par lui au Louvre, courût les rues de Paris seule à onze heures et demie du soir, au risque de se faire enlever une seconde fois ? | Госпожа Бонасье! Подозрение, что это она, уже мелькнуло у него, когда она вынула из кармана платок. Но как мало вероятного было в том, чтобы г-жа Бонасье, пославшая за г-ном де Ла Портом, который должен был проводить ее в Лувр, вдруг в половине двенадцатого ночи бегала по улицам, рискуя снова быть похищенной! |
| Il fallait donc que ce fût pour une affaire bien importante ; et quelle est l'affaire importante d'une femme de vingt-cinq ans ? L'amour. | Это делалось, значит, во имя чего-то очень важного. А что может быть важно для двадцатипятилетней женщины, если не любовь? |
| Mais était-ce pour son compte ou pour le compte d'une autre personne qu'elle s'exposait à de semblables hasards ? Voilà ce que se demandait à lui-même le jeune homme, que le démon de la jalousie mordait au coeur ni plus ni moins qu'un amant en titre. | Но ради себя ли самой или какого-то третьего лица шла она на такой риск? Вот вопрос, который задавал себе д'Артаньян. Демон ревности терзал его сердце, как если бы он был уже признанным любовником. |
| sIl y avait, au reste, un moyen bien simple de s'assurer où allait Mme Bonacieux : c'était de la suivre. Ce moyen était si simple, que d'Artagnan l'employa tout naturellement et d'instinct. | Существовало, впрочем, простое средство, чтобы удостовериться, куда спешит г-жа Бонасье. Нужно было проследить за ней. Это средство было столь простым, что д'Артаньян прибег к нему не задумываясь. |
| Mais, à la vue du jeune homme qui se détachait de la muraille comme une statue de sa niche, et au bruit des pas qu'elle entendit retentir derrière elle, Mme Bonacieux jeta un petit cri et s'enfuit. | Но при виде молодого человека, который отделился от стены, словно статуя, вышедшая из ниши, и при звуке его шагов г-жа Бонасье вскрикнула и бросилась бежать. |
| D'Artagnan courut après elle. Ce n'était pas une chose difficile pour lui que de rejoindre une femme embarrassée dans son manteau. Il la rejoignit donc au tiers de la rue dans laquelle elle s'était engagée. La malheureuse était épuisée, non pas de fatigue, mais de terreur, et quand d'Artagnan lui posa la main sur l'épaule, elle tomba sur un genou en criant d'une voix étranglée : | Д'Артаньян погнался за ней. Для него не представляло трудности догнать женщину, путавшуюся в складках своего плаща. Он настиг ее поэтому раньше, чем она пробежала треть улицы, на которую свернула. Несчастная совсем обессилела - не столько от усталости, сколько от страха, - и, когда д'Артаньян положил руку ей на плечо, она упала на одно колено и сдавленным голосом вскрикнула: |
| " Tuez-moi si vous voulez, mais vous ne saurez rien. " | - Убейте меня, если хотите! Все равно я ничего не скажу! |
| D'Artagnan la releva en lui passant le bras autour de la taille ; mais comme il sentait à son poids qu'elle était sur le point de se trouver mal, il s'empressa de la rassurer par des protestations de dévouement. Ces protestations n'étaient rien pour Mme Bonacieux ; car de pareilles protestations peuvent se faire avec les plus mauvaises intentions du monde ; mais la voix était tout. La jeune femme crut reconnaître le son de cette voix : elle rouvrit les yeux, jeta un regard sur l'homme qui lui avait fait si grand-peur, et, reconnaissant d'Artagnan, elle poussa un cri de joie. | Д'Артаньян поднял ее, охватив рукой ее стан. Но, чувствуя, как тяжело она повисла на его руке, и понимая, что она близка к обмороку, он поспешил успокоить ее, уверяя в своей преданности. Эти уверения ничего не значили для г-жи Бонасье: такие уверения можно расточать и с самыми дурными намерениями. Но голос, произносивший их, - вот в чем была сила. Молодой женщине показалось, что она узнает этот голос. Она открыла глаза, взглянула на человека, так сильно напугавшего ее, и, узнав д'Артаньяна, вскрикнула от радости. |
| " Oh ! c'est vous, c'est vous ! dit-elle ; merci, mon Dieu ! | - Ах, это вы! - повторяла она. - Боже, благодарю тебя! |
| -- Oui, c'est moi, dit d'Artagnan, moi que Dieu a envoyé pour veiller sur vous. | - Да, это я, - сказал д'Артаньян. - Я, которого Бог послал, чтобы оберегать вас. |
| -- Etait-ce dans cette intention que vous me suiviez ? " demanda avec un sourire plein de coquetterie la jeune femme, dont le caractère un peu railleur reprenait le dessus, et chez laquelle toute crainte avait disparu du moment où elle avait reconnu un ami dans celui qu'elle avait pris pour un ennemi. | - И потому только вы и следили за мной? - спросила с лукавой улыбкой молодая женщина, насмешливый нрав которой брал уже верх. Страх ее исчез, как только она узнала друга в том, кого принимала за врага. |
| " Non, dit d'Artagnan, non, je l'avoue ; c'est le hasard qui m'a mis sur votre route ; j'ai vu une femme frapper à la fenêtre d'un de mes amis... | - Нет, - ответил д'Артаньян, - нет, признаюсь вам. Случай поставил меня на вашем пути. Я увидел, как женщина стучится в окно одного из моих друзей... |
| -- D'un de vos amis ? interrompit Mme Bonacieux. | - Одного из ваших друзей? - перебила его г-жа Бонасье. |
| -- Sans doute ; Aramis est de mes meilleurs amis. | - Разумеется. Арамис - один из моих самых близких друзей. |
| -- Aramis ! qu'est-ce que cela ? | - Арамис? Кто это? |
| -- Allons donc ! allez-vous me dire que vous ne connaissez pas Aramis ? | - Да полно! Неужели вы станете уверять меня, что не знаете Арамиса? |
| -- C'est la première fois que j'entends prononcer ce nom. | - Я впервые слышу это имя. |
| -- C'est donc la première fois que vous venez à cette maison ? | - Значит, вы в первый раз приходили к этому дому?, |
| -- Sans doute. | - Конечно. |
| -- Et vous ne saviez pas qu'elle fût habitée par un jeune homme ? | - И вы не знали, что здесь живет молодой человек? |
| -- Non. | - Нет. |
| -- Par un mousquetaire ? | - Мушкетер? |
| -- Nullement. | - Да нет же, нет! |
| -- Ce n'est donc pas lui que vous veniez chercher ? | - Следовательно, вы искали не его? |
| -- Pas le moins du monde. D'ailleurs, vous l'avez bien vu, la personne à qui j'ai parlé est une femme. | - Конечно, нет. Да вы и сами могли видеть, что лицо, с которым я разговаривала, - женщина. |
| -- C'est vrai ; mais cette femme est des amies d'Aramis. | Это правда. Но женщина эта - приятельница Арамиса? |
| -- Je n'en sais rien. | - Не знаю. |
| -- Puisqu'elle loge chez lui. | - Но раз она живет у него? |
| -- Cela ne me regarde pas. | - Это меня не касается. |
| -- Mais qui est-elle ? | - Но кто она? |
| -- Oh ! cela n'est point mon secret. | - О, эта тайна - не моя. |
| -- Chère Madame Bonacieux, vous êtes charmante ; mais en même temps vous êtes la femme la plus mystérieuse... | - Дорогая госпожа Бонасье, вы очаровательны, но в то же время вы невероятно таинственная женщина. |
| -- Est-ce que je perds à cela ? | - Разве я от этого проигрываю? |
| -- Non ; vous êtes, au contraire, adorable. | - Нет, напротив, вы прелестны. |
| -- Alors, donnez-moi le bras. | - Если так, дайте мне опереться на вашу руку. |
| -- Bien volontiers. Et maintenant ? | - С удовольствием. А теперь? |
| -- Maintenant, conduisez-moi. | - А теперь проводите меня. |
| -- Où cela ? | - Куда? |
| -- Où je vais. | - Туда, куда я иду. |
| -- Mais où allez-vous ? | - Но куда вы идете? |
| -- Vous le verrez, puisque vous me laisserez à la porte. | - Вы увидите, раз доведете меня до дверей. |
| -- Faudra-t-il vous attendre ? | - Нужно будет подождать вас? |
| -- Ce sera inutile. | - Это будет излишне. |
| -- Vous reviendrez donc seule ? | - Вы, значит, будете возвращаться не одна? |
| -- Peut-être oui, peut-être non. | - Быть может - да, быть может - нет. |
| -- Mais la personne qui vous accompagnera ensuite sera-t-elle un homme, sera-t-elle une femme ? | - Но лицо, которое пойдет провожать вас, будет ли это мужчина или женщина? |
| -- Je n'en sais rien encore. | - Не знаю еще. |
| -- Je le saurai bien, moi ! | - Но зато я узнаю! |
| -- Comment cela ? | - Каким образом? |
| -- Je vous attendrai pour vous voir sortir. | - Я подожду и увижу, с кем вы выйдете. |
| -- En ce cas, adieu ! | - В таком случае - прощайте! |
| -- Comment cela ? | - Как так? |
| -- Je n'ai pas besoin de vous. | - Вы больше не нужны мне. |
| -- Mais vous aviez réclamé... | - Но вы сами просили... |
| -- L'aide d'un gentilhomme, et non la surveillance d'un espion. | - Помощи дворянина, а не надзора шпиона. |
| -- Le mot est un peu dur ! | - Это слово чересчур жестоко. |
| -- Comment appelle-t-on ceux qui suivent les gens malgré eux ? | - Как называют того, кто следит за человеком вопреки его воле? |
| -- Des indiscrets. | - Нескромным. |
| -- Le mot est trop doux. | - Это слово чересчур мягко. |
| -- Allons, Madame, je vois bien qu'il faut faire tout ce que vous voulez. | - Ничего не поделаешь, сударыня. Вижу, что приходится исполнять все ваши желания. |
| -- Pourquoi vous être privé du mérite de le faire tout de suite ? | - Почему вы лишили себя заслуги исполнить это желание сразу же? |
| -- N'y en a-t-il donc aucun à se repentir ? | - А разве нет заслуги в раскаянии? |
| -- Et vous repentez-vous réellement ? | - Вы в самом деле раскаиваетесь? |
| -- Je n'en sais rien moi-même. Mais ce que je sais, c'est que je vous promets de faire tout ce que vous voudrez si vous me laissez vous accompagner jusqu'où vous allez. | - И сам не знаю... Одно я знаю: я готов исполнить все, чего пожелаете, если вы позволите мне проводить вас до того места, куда вы идете. |
| -- Et vous me quitterez après ? | - И затем вы оставите меня? |
| -- Oui. | - Да |
| -- Sans m'épier à ma sortie ? | - И не станете следить за мной? |
| -- Non. | - Нет. |
| s-- Parole d'honneur ? | - Честное слово? |
| -- Foi de gentilhomme ! | - Слово дворянина! |
| -- Prenez mon bras et marchons alors. " | - Тогда дайте вашу руку - и идем! |
| D'Artagnan offrit son bras à Mme Bonacieux, qui s'y suspendit, moitié rieuse, moitié tremblante, et tous deux gagnèrent le haut de la rue de La Harpe. Arrivée là, la jeune femme parut hésiter, comme elle avait déjà fait dans la rue de Vaugirard. Cependant, à de certains signes, elle sembla reconnaître une porte ; et s'approchant de cette porte : | Д'Артаньян предложил г-же Бонасье руку, и молодая женщина оперлась на нее, уже готовая смеяться, но еще дрожа. Так они дошли до конца улицы Лагарп. Здесь г-жа Бонасье как будто заколебалась, как колебалась раньше на улице Вожирар, но затем по некоторым признакам, по-видимому, узнала нужную дверь. |
| " Et maintenant, Monsieur, dit-elle, c'est ici que j'ai affaire ; mille fois merci de votre honorable compagnie, qui m'a sauvée de tous les dangers auxquels, seule, j'eusse été exposée. Mais le moment est venu de tenir votre parole : je suis arrivée à ma destination. | - А теперь, - сказала она, подходя к этой двери, - мне надо сюда. Тысячу раз благодарю за благородную помощь. Вы оградили меня от опасностей, которым я подвергалась бы, если бы была одна. Но настало время выполнить ваше обещание. Я пришла туда, куда мне было нужно. |
| -- Et vous n'aurez plus rien à craindre en revenant ? | - А на обратном пути вам нечего будет опасаться? |
| -- Je n'aurai à craindre que les voleurs. | - Разве только воров. |
| -- N'est-ce donc rien ? | - А разве это пустяк? |
| -- Que pourraient-ils me prendre ? je n'ai pas un denier sur moi. | - А что они могут отнять у меня? У меня нет при себе ни одного денье. |
| -- Vous oubliez ce beau mouchoir brodé, armorié. | - Вы забываете прекрасный вышитый платок с гербом. |
| -- Lequel ? | - Какой платок? |
| -- Celui que j'ai trouvé à vos pieds et que j'ai remis dans votre poche. | - Тот, что я подобрал у ваших ног и вложил вам в карман. |
| -- Taisez-vous, taisez-vous, malheureux ! s'écria la jeune femme, voulez-vous me perdre ? | - Молчите, молчите, несчастный! - воскликнула молодая женщина. - Или вы хотите погубить меня? |
| -- Vous voyez bien qu'il y a encore du danger pour vous, puisqu'un seul mot vous fait trembler, et que vous avouez que, si on entendait ce mot, vous seriez perdue. Ah ! tenez, Madame, s'écria d'Artagnan en lui saisissant la main et la couvrant d'un ardent regard, tenez ! soyez plus généreuse, confiez-vous à moi ; n'avez-vous donc pas lu dans mes yeux qu'il n'y a que dévouement et sympathie dans mon coeur ? | - Вы сами видите, что вам еще грозит опасность, раз одного слова достаточно, чтобы привести вас в трепет, и вы признаете, что, если б это слово достигло чьих-нибудь ушей, вы бы погибли. Послушайте, сударыня, - воскликнул д'Артаньян, схватив ее руку и пронизывая ее пламенным взглядом, - послушайте, будьте смелее, доверьтесь мне! Неужели вы не прочли в моих глазах, что сердце мое исполнено расположения и преданности вам? |
| -- Si fait, répondit Mme Bonacieux ; aussi demandez-moi mes secrets, et je vous les dirai ; mais ceux des autres, c'est autre chose. | - Я это чувствую. Поэтому вы можете расспрашивать меня о всех моих тайнах, но чужие тайны - это другое дело. |
| -- C'est bien, dit d'Artagnan, je les découvrirai ; puisque ces secrets peuvent avoir une influence sur votre vie, il faut que ces secrets deviennent les miens. | - Хорошо, - сказал д'Артаньян. - Но я раскрою их. Раз эти тайны могут влиять на вашу судьбу, они должны стать и моими. |
| -- Gardez-vous-en bien, s'écria la jeune femme avec un sérieux qui fit frissonner d'Artagnan malgré lui. Oh ! ne vous mêlez en rien de ce qui me regarde, ne cherchez point à m'aider dans ce que j'accomplis ; et cela, je vous le demande au nom de l'intérêt que je vous inspire, au nom du service que vous m'avez rendu, et que je n'oublierai de ma vie. Croyez bien plutôt à ce que je vous dis. Ne vous occupez plus de moi, je n'existe plus pour vous, que ce soit comme si vous ne m'aviez jamais vue. | - Сохрани вас Бог от этого! - воскликнула молодая женщина, и в голосе ее прозвучала такая тревога, что д'Артаньян невольно вздрогнул. - Умоляю вас, не вмешивайтесь ни во что, касающееся меня, не пытайтесь помочь мне в выполнении того, что на меня возложено. Я умоляю вас об этом во имя того чувства, которое вы ко мне питаете, во имя услуги, которую вы мне оказали и которую я никогда в жизни не забуду! Поверьте моим словам! Не думайте больше обо мне, я не существую больше для вас, словно вы меня никогда не видели. |
| -- Aramis doit-il en faire autant que moi, Madame ? dit d'Artagnan piqué. | - Должен ли Арамис поступить так же, как я? - спросил д'Артаньян, задетый ее словами. |
| -- Voilà déjà deux ou trois fois que vous avez prononcé ce nom, Monsieur, et cependant je vous ai dit que je ne le connaissais pas. | - Вот уже два или три раза вы произнесли это имя, сударь. А между тем я говорила вам, что оно мне незнакомо. |
| -- Vous ne connaissez pas l'homme au volet duquel vous avez été frapper. Allons donc, Madame ! vous me croyez par trop crédule, aussi ! | - Вы не знаете человека, в окно которого вы стучались? Да что вы, сударыня! Вы считаете меня чересчур легковерным. |
| -- Avouez que c'est pour me faire parler que vous inventez cette histoire, et que vous créez ce personnage. | - Признайтесь, что вы сочинили всю эту историю и выдумали этого Арамиса, лишь бы вызвать меня на откровенность. |
| -- Je n'invente rien, Madame, je ne crée rien, je dis l'exacte vérité. | - Я ничего не сочиняю, сударыня, я ничего не выдумываю. Я говорю чистейшую правду. |
| -- Et vous dites qu'un de vos amis demeure dans cette maison ? | - И вы говорите, что один из ваших друзей живет в этом доме? |
| -- Je le dis et je le répète pour la troisième fois, cette maison est celle qu'habite mon ami, et cet ami est Aramis. | - Я говорю это и повторяю в третий раз: это дом, где живет мой друг, и друг этот - Арамис. |
| -- Tout cela s'éclaircira plus tard, murmura la jeune femme : maintenant, Monsieur, taisez-vous. | - Все это со временем разъяснится, - прошептала молодая женщина, - а пока, сударь, молчите! |
| -- Si vous pouviez voir mon coeur tout à découvert, dit d'Artagnan, vous y liriez tant de curiosité, que vous auriez pitié de moi, et tant d'amour, que vous satisferiez à l'instant même ma curiosité. On n'a rien à craindre de ceux qui vous aiment. | - Если бы вы могли читать в моем сердце, открытом перед вами, - сказал д'Артаньян, - вы увидели бы в нем такое горячее любопытство, что сжалились бы надо мной, и такую любовь, что в ту же минуту удовлетворили бы это любопытство! Не нужно опасаться тех, кто вас любит. |
| -- Vous parlez bien vite d'amour, Monsieur ! dit la jeune femme en secouant la tête. | - Вы очень быстро заговорили о любви, - сказала молодая женщина, покачав головой. |
| -- C'est que l'amour m'est venu vite et pour la première fois, et que je n'ai pas vingt ans. " | - Любовь проснулась во мне быстро и впервые. Ведь мне нет и двадцати лет. |
| La jeune femme le regarda à la dérobée. | Госпожа Бонасье искоса взглянула на него. |
| " Ecoutez, je suis déjà sur la trace, dit d'Artagnan. Il y a trois mois, j'ai manqué avoir un duel avec Aramis pour un mouchoir pareil à celui que vous avez montré à cette femme qui était chez lui, pour un mouchoir marqué de la même manière, j'en suis sûr. | - Послушайте, я уже напал на след, - сказал д'Артаньян. - Три месяца назад я чуть не подрался на дуэли с Арамисом из-за такого же платка, как тот, который вы показали женщине, находившейся у него, из-за платка с таким же точно гербом. |
| -- Monsieur, dit la jeune femme, vous me fatiguez fort, je vous le jure, avec ces questions. | - Клянусь вам, сударь, - произнесла молодая женщина, - вы ужасно утомляете меня этими расспросами. |
| -- Mais vous, si prudente, Madame, songez-y, si vous étiez arrêtée avec ce mouchoir, et que ce mouchoir fût saisi, ne seriez-vous pas compromise ? | - Но вы, сударыня, вы, такая осторожная... если б у вас при аресте нашли такой платок, вас бы это разве не скомпрометировало? |
| -- Pourquoi cela, les initiales ne sont-elles pas les miennes : C. B. , Constance Bonacieux ? | - Почему? Разве инициалы не мои? "К. Б." - Констанция Бонасье. |
| -- Ou Camille de Bois-Tracy. | - Или Камилла де Буа-Траси. |
| -- Silence, Monsieur, encore une fois silence ! Ah ! puisque les dangers que je cours pour moi-même ne vous arrêtent pas, songez à ceux que vous pouvez courir, vous ! | - Молчите, сударь! Молчите! Если опасность, которой я подвергаюсь, не может остановить вас, то подумайте об опасностях, угрожающих вам. |
| -- Moi ? | - Мне? |
| -- Oui, vous. Il y a danger de la prison, il y a danger de la vie à me connaître. | - Да, вам. За знакомство со мной вы можете заплатить тюрьмой, заплатить жизнью. |
| -- Alors, je ne vous quitte plus. | - Тогда я больше не отойду от вас! |
| -- Monsieur, dit la jeune femme suppliant et joignant les mains, Monsieur, au nom du Ciel, au nom de l'honneur d'un militaire, au nom de la courtoisie d'un gentilhomme, éloignez-vous ; tenez, voilà minuit qui sonne, c'est l'heure où l'on m'attend. | - Сударь... - проговорила молодая женщина, с мольбой ломая руки, - сударь, я взываю к чести военного, к благородству дворянина - уйдите! Слышите: бьет полночь, меня ждут в этот час. |
| -- Madame, dit le jeune homme en s'inclinant, je ne sais rien refuser à qui me demande ainsi ; soyez contente, je m'éloigne. | - Сударыня, - сказал д'Артаньян с поклоном, - я не смею отказать тому, кто так просит меня. Успокойтесь, я ухожу. |
| -- Mais vous ne me suivrez pas, vous ne m'épierez pas ? | - Вы не пойдете за мной, не станете выслеживать меня? |
| -- Je rentre chez moi à l'instant. | - Я немедленно вернусь к себе домой. |
| -- Ah ! je le savais bien, que vous étiez un brave jeune homme ! " s'écria Mme Bonacieux en lui tendant une main et en posant l'autre sur le marteau d'une petite porte presque perdue dans la muraille. | - Ах, я знала, что вы честный юноша! - воскликнула г-жа Бонасье, протягивая ему одну руку, а другой берясь за молоток у небольшой двери, проделанной в каменной стене. |
| -- D'Artagnan saisit la main qu'on lui tendait et la baisa ardemment. | Д'Артаньян схватил протянутую ему руку и страстно припал к ней губами. |
| " Ah ! j'aimerais mieux ne vous avoir jamais vue, s'écria d'Artagnan avec cette brutalité naive que les femmes préfèrent souvent aux afféteries de la politesse, parce qu'elle découvre le fond de la pensée et qu'elle prouve que le sentiment l'emporte sur la raison. | - Лучше бы я никогда не встречал вас! - воскликнул он с той грубостью, которую женщины нередко предпочитают изысканной любезности, ибо она позволяет заглянуть в глубину мыслей и доказывает, что чувство берет верх над рассудком. |
| -- Eh bien, reprit Mme Bonacieux d'une voix presque caressante, et en serrant la main de d'Artagnan qui n'avait pas abandonné la sienne ; Eh bien, je n'en dirai pas autant que vous : ce qui est perdu pour aujourd'hui n'est pas perdu pour l'avenir. Qui sait si, lorsque je serai déliée un jour, je ne satisferai pas votre curiosité ? | - Нет... - проговорила г-жа Бонасье почти ласково, пожимая руку д'Артаньяну, который все еще не отпускал ее руки, - нет, я не могу сказать этого: то, что не удалось сегодня, возможно, удастся в будущем. Кто знает, если я когда-нибудь буду свободна, не удовлетворю ли я тогда ваше любопытство... |
| -- Et faites-vous la même promesse à mon amour ? s'écria d'Artagnan au comble de la joie. | - А любовь моя - может ли и она питаться такой надеждой? - в порыве восторга воскликнул юноша. |
| -- Oh ! de ce côté, je ne veux point m'engager, cela dépendra des sentiments que vous saurez m'inspirer. | - О, тут я не хочу себя связывать! Это будет зависеть от тех чувств, которые вы сумеете мне внушить. |
| -- Ainsi, aujourd'hui, Madame... | - Значит, пока что, сударыня... |
| -- Aujourd'hui, Monsieur, je n'en suis encore qu'à la reconnaissance. | - Пока что, сударь, я испытываю только благодарность. |
| -- Ah ! vous êtes trop charmante, dit d'Artagnan avec tristesse, et vous abusez de mon amour. | - Вы чересчур милы, - с грустью проговорил д'Артаньян, - и злоупотребляете моей любовью. |
| -- Non, j'use de votre générosité, voilà tout. Mais, croyez-le bien, avec certaines gens tout se retrouve. | - Нет, я только пользуюсь вашим благородством, сударь. Но поверьте, есть люди, умеющие не забывать своих обещаний. |
| -- Oh ! vous me rendez le plus heureux des hommes. N'oubliez pas cette soirée, n'oubliez pas cette promesse. | - О, вы делаете меня счастливейшим из смертных! Не забывайте этого вечера, не забывайте этого обещания! |
| -- Soyez tranquille, en temps et lieu je me souviendrai de tout. Eh bien, partez donc, partez, au nom du Ciel ! On m'attendait à minuit juste, et je suis en retard. | - Будьте спокойны! Когда придет время, я вспомню все. А сейчас уходите, ради всего святого, уходите! Меня ждали ровно в двенадцать, и я уже запаздываю. |
| -- De cinq minutes. | - На пять минут. |
| -- Oui ; mais dans certaines circonstances, cinq minutes sont cinq siècles. | - При известных обстоятельствах пять минут - это пять столетий. |
| -- Quand on aime. | - Когда любишь! |
| -- Eh bien, qui vous dit que je n'ai pas affaire à un amoureux ? | - А кто вам сказал, что дело идет не о влюбленном? |
| -- C'est un homme qui vous attend ? s'écria d'Artagnan, un homme ! | - Вас ждет мужчина! - воскликнул д'Артаньян. - Мужчина! |
| -- Allons, voilà la discussion qui va recommencer, fit Mme Bonacieux avec un demi-sourire qui n'était pas exempt d'une certaine teinte d'impatience. | - Ну вот, наш спор начинается сначала, - произнесла г-жа Бонасье с легкой улыбкой, в которой сквозил оттенок нетерпения. |
| -- Non, non, je m'en vais, je pars ; je crois en vous, je veux avoir tout le mérite de mon dévouement, ce dévouement dût-il être une stupidité. Adieu, Madame, adieu ! " | - Нет-нет! Я ухожу, ухожу. Я верю вам, я хочу, чтобы вы поверили в мою преданность, даже если эта преданность и граничит с глупостью. Прощайте, сударыня, прощайте! |
| Et comme s'il ne se fût senti la force de se détacher de la main qu'il tenait que par une secousse, il s'éloigna tout courant, tandis que Mme Bonacieux frappait, comme au volet, trois coups lents et réguliers ; puis, arrivé à l'angle de la rue, il se retourna : la porte s'était ouverte et refermée, la jolie mercière avait disparu. | И, словно не чувствуя себя в силах отпустить ее руку иначе, как оторвавшись от нее, он неожиданно бросился прочь. Г-жа Бонасье между тем, взяв в руки молоток, постучала в дверь точно так же, как прежде в окно: три медленных удара через равные промежутки. Добежав до угла, д'Артаньян оглянулся. Дверь успела раскрыться и захлопнуться. Хорошенькой жены галантерейщика уже не было видно. |
| D'Artagnan continua son chemin, il avait donné sa parole de ne pas épier Mme Bonacieux, et sa vie eût-elle dépendu de l'endroit où elle allait se rendre, ou de la personne qui devait l'accompagner, d'Artagnan serait rentré chez lui, puisqu'il avait dit qu'il y rentrait. Cinq minutes après, il était dans la rue des Fossoyeurs. | Д'Артаньян продолжал свой путь. Он дал слово не подсматривать за г-жой Бонасье, и, даже если б жизнь его зависела от того, куда именно она шла, или от того, кто будет ее провожать, он все равно пошел бы к себе домой, раз дал слово, что сделает это. Не прошло и пяти минут, как он уже был на улице Могильщиков,. |
| " Pauvre Athos, disait-il, il ne saura pas ce que cela veut dire. Il se sera endormi en m'attendant, ou il sera retourné chez lui, et en rentrant il aura appris qu'une femme y était venue. Une femme chez Athos ! Après tout, continua d'Artagnan, il y en avait bien une chez Aramis. Tout cela est fort étrange, et je serais bien curieux de savoir comment cela finira. | "Бедный Атос! - думал он. - Он не поймет, что все это значит. Он уснул, должно быть, ожидая меня, или же отправился домой, а там узнал, что у него была женщина. Женщина у Атоса! Впрочем, была ведь женщина у Арамиса. Все это очень странно, и мне очень хотелось бы знать, чем все это кончится". |
| -- Mal, Monsieur, mal " , répondit une voix que le jeune homme reconnut pour celle de Planchet ; car tout en monologuant tout haut, à la manière des gens très préoccupés, il s'était engagé dans l'allée au fond de laquelle était l'escalier qui conduisait à sa chambre. | - Плохо, сударь, плохо! - послышался голос, в котором д'Артаньян узнал голос Планше. Дело в том, что, разговаривая с самим собою вслух, как это случается с людьми, чем-либо сильно озабоченными, он незаметно для самого себя очутился в подъезде своего дома, в глубине которого поднималась лестница, ведущая в его квартиру. |
| " Comment, mal ? que veux-tu dire, imbécile ? demanda d'Artagnan, qu'est-il donc arrivé ? | - Как - плохо? Что ты хочешь этим сказать, дурак? - спросил д'Артаньян. - Что здесь произошло? |
| -- Toutes sortes de malheurs. | - Всякие несчастья. |
| -- Lesquels ? | - Какие? |
| -- D'abord M. Athos est arrêté. | - Во-первых, арестовали господина Атоса. |
| -- Arrêté ! Athos ! arrêté ! pourquoi ? | - Арестовали? Атос арестован? За что? |
| -- On l'a trouvé chez vous ; on l'a pris pour vous. | - Его застали у вас. Его приняли за вас. |
| -- Et par qui a-t-il été arrêté ? | - Кто же его арестовал? |
| -- Par la garde qu'ont été chercher les hommes noirs que vous avez mis en fuite. | - Стражники. Их позвали на помощь те люди в черном, которых вы прогнали. |
| -- Pourquoi ne s'est-il pas nommé ? pourquoi n'a-t-il pas dit qu'il était étranger à cette affaire ? | - Но почему он не назвался, не объяснил, что не имеет никакого отношения к этому делу? |
| -- Il s'en est bien gardé, Monsieur ; il s'est au contraire approché de moi et m'a dit : " C'est ton maître qui a besoin de sa liberté en ce moment, et non pas moi, puisqu'il sait tout et que je ne sais rien. On le croira arrêté, et cela lui donnera du temps ; dans trois jours je dirai qui je suis, et il faudra bien qu'on me fasse sortir. " | - Он бы ни за что этого не сделал, сударь. Вместо этого он подошел поближе ко мне и шепнул: "Сейчас необходимо быть свободным твоему господину, а не мне. Ему известно все, а мне ничего. Пусть думают, что он под арестом, и это даст ему время действовать. Дня через три я скажу им, кто я, и им придется меня выпустить". |
| -- Bravo, Athos ! noble coeur, murmura d'Artagnan, je le reconnais bien là ! Et qu'ont fait les sbires ? | - Браво, Атос! Благородная душа! - прошептал д'Артаньян. - Узнаю его в этом поступке. Что же сделали стражники? |
| -- Quatre l'ont emmené je ne sais où, à la Bastille ou au Fort-l'Evêque ; deux sont restés avec les hommes noirs, qui ont fouillé partout et qui ont pris tous les papiers. Enfin les deux derniers, pendant cette expédition, montaient la garde à la porte ; puis, quand tout a été fini, ils sont partis, laissant la maison vide et tout ouvert. | - Четверо из них увели его, не знаю куда - в Бастилию или в Фор-Левек. Двое остались с людьми в черном, которые все перерыли и унесли все бумаги. Двое других а это время стояли в карауле у дверей. Затем, кончив свое дело, они все ушли, опустошив дом и оставив двери раскрытыми. |
| -- Et Porthos et Aramis ? | - А Портос и Арамис? |
| -- Je ne les avais pas trouvés, ils ne sont pas venus. | - Я не застал их, и они не приходили. |
| -- Mais ils peuvent venir d'un moment à l'autre, car tu leur as fait dire que je les attendais ? | - Но они могут прийти с минуты на минуту. Ведь ты попросил передать им, что я их жду? |
| -- Oui, Monsieur. | - Да, сударь. |
| -- Eh bien, ne bouge pas d'ici ; s'ils viennent, préviens-les de ce qui m'est arrivé, qu'ils m'attendent au cabaret de la Pomme de Pin ; ici il y aurait danger, la maison peut être espionnée. Je cours chez M. de Tréville pour lui annoncer tout cela, et je les y rejoins. | - Хорошо. Тогда оставайся на месте. Если они придут, расскажи им о том, что произошло. Пусть они ожидают меня в кабачке "Сосновая шишка". Здесь оставаться для них небезопасно. Возможно, что за домом следят. Я бегу к господину де Тревилю, чтобы поставить его в известность, и приду к ним в кабачок. |
| -- C'est bien, Monsieur, dit Planchet. | - Слушаюсь, сударь, - сказал Планше. |
| -- Mais tu resteras, tu n'auras pas peur ! dit d'Artagnan en revenant sur ses pas pour recommander le courage à son laquais. | - Но ты побудешь здесь? Не струсишь? - спросил д'Артаньян, возвращаясь назад и стараясь ободрить своего слугу. |
| -- Soyez tranquille, Monsieur, dit Planchet, vous ne me connaissez pas encore ; je suis brave quand je m'y mets, allez ; c'est le tout de m'y mettre ; d'ailleurs je suis Picard. | - Будьте спокойны, сударь, - ответил Планше. - Вы еще не знаете меня. Я умею быть храбрым, когда постараюсь, поверьте мне. Вся штука в том, чтобы постараться. Кроме того, я из Пикардии. |
| -- Alors, c'est convenu, dit d'Artagnan, tu te fais tuer plutôt que de quitter ton poste. | - Итак, решено, - сказал д'Артаньян. - Ты скорее дашь убить себя, чем покинешь свой пост? |
| -- Oui, Monsieur, et il n'y a rien que je ne fasse pour prouver à Monsieur que je lui suis attaché. " | - Да, сударь. Нет такой вещи, которой бы я не сделал, чтобы доказать моему господину, как я ему предан. |
| " Bon, dit en lui-même d'Artagnan, il paraît que la méthode que j'ai employée à l'égard de ce garçon est décidément la bonne : j'en userai dans l'occasion. " | "Великолепно! - подумал д'Артаньян. - По-видимому, средство, которое я применил к этому парню, удачно. Придется пользоваться им при случае". |
| Et de toute la vitesse de ses jambes, déjà quelque peu fatiguées cependant par les courses de la journée, d'Artagnan se dirigea vers la rue du Colombier. | И со всей скоростью, на которую были способны его ноги, уже порядочно за этот день утомленные беготней, он направился на улицу Старой Голубятни. |
| M. de Tréville n'était point à son hôtel ; sa compagnie était de garde au Louvre ; il était au Louvre avec sa compagnie. | Господина де Тревиля не оказалось дома. Его рота несла караул в Лувре. Он находился там вместе со своей ротой. |
| Il fallait arriver jusqu'à M. de Tréville ; il était important qu'il fût prévenu de ce qui se passait. | Необходимо было добраться до г-на де Тревиля. Его нужно было уведомить о случившемся. |
| D'Artagnan résolut d'essayer d'entrer au Louvre. Son costume de garde dans la compagnie de M. des Essarts lui devait être un passeport. | Д'Артаньян решил попробовать, не удастся ли проникнуть в Лувр. Пропуском ему должна была служить форма гвардейца роты г-на Дезэссара. |
| Il descendit donc la rue des Petits-Augustins, et remonta le quai pour prendre le Pont-Neuf. Il avait eu un instant l'idée de passer le bac ; mais en arrivant au bord de l'eau, il avait machinalement introduit sa main dans sa poche et s'était aperçu qu'il n'avait pas de quoi payer le passeur. | Он пошел по улице Пти-Огюстен и дальше по набережной, рассчитывая пройти через Новый мост. Мелькнула у него мысль воспользоваться паромом, но, уже спустившись к реке, он машинально сунул руку в карман и убедился, что у него нечем заплатить за перевоз. |
| Comme il arrivait à la hauteur de la rue Guénégaud, il vit déboucher de la rue Dauphine un groupe composé de deux personnes et dont l'allure le frappa. | Дойдя до улицы Генего, он вдруг заметил людей, выходивших из-за угла улицы Дофина. |
| Les deux personnes qui composaient le groupe étaient : l'un, un homme ; l'autre, une femme. | Их было двое - мужчина и женщина. Что-то в их облике поразило д'Артаньяна. |
| La femme avait la tournure de Mme Bonacieux, et l'homme ressemblait à s'y méprendre à Aramis. | Женщина фигурой напоминала г-жу Бонасье, а мужчина был поразительно похож на Арамиса. |
| En outre, la femme avait cette mante noire que d'Artagnan voyait encore se dessiner sur le volet de la rue de Vaugirard et sur la porte de la rue de La Harpe. | Женщина к тому же была закутана в черную накидку, которая в памяти д'Артаньяна запечатлелась такой, какой он видел ее на фоне окна на улице Вожирар и двери На улице Лагарп. |
| De plus, l'homme portait l'uniforme des mousquetaires. | Мужчина же был в форме мушкетера. |
| Le capuchon de la femme était rabattu, l'homme tenait son mouchoir sur son visage ; tous deux, cette double précaution l'indiquait, tous deux avaient donc intérêt à n'être point reconnus. | Капюшон накидки был низко опущен на лицо женщины, мужчина прикрывал свое лицо носовым платком. Эта предосторожность доказывала, что оба они старались не быть узнанными. |
| Ils prirent le pont : c'était le chemin de d'Artagnan, puisque d'Artagnan se rendait au Louvre ; d'Artagnan les suivit. | Они пошли по мосту. Путь д'Артаньяна также вел через мост, раз он собирался в Лувр. Д'Артаньян последовал за ними. |
| D'Artagnan n'avait pas fait vingt pas, qu'il fut convaincu que cette femme, c'était Mme Bonacieux, et que cet homme, c'était Aramis. | Он не прошел и десяти шагов, как уже был твердо уверен, что женщина - г-жа Бонасье, а мужчина - Арамис. |
| Il sentit à l'instant même tous les soupçons de la jalousie qui s'agitaient dans son coeur. | И сразу же все подозрения, порожденные ревностью, вновь проснулись в его душе. |
| Il était doublement trahi et par son ami et par celle qu'il aimait déjà comme une maîtresse. Mme Bonacieux lui avait juré ses grands dieux qu'elle ne connaissait pas Aramis, et un quart d'heure après qu'elle lui avait fait ce serment, il la retrouvait au bras d'Aramis. | Он был обманут, обманут другом и обманут женщиной, которую любил уже как любовницу. Г-жа Бонасье клялась ему всеми богами, что не знает Арамиса, и менее четверти часа спустя он встречает ее под руку с Арамисом. |
| D'Artagnan ne réfléchit pas seulement qu'il connaissait la jolie mercière depuis trois heures seulement, qu'elle ne lui devait rien qu'un peu de reconnaissance pour l'avoir délivrée des hommes noirs qui voulaient l'enlever, et qu'elle ne lui avait rien promis. Il se regarda comme un amant outragé, trahi, bafoué ; le sang et la colère lui montèrent au visage, il résolut de tout éclaircir. | Д'Артаньян даже не подумал о том, что с хорошенькой галантерейщицей он познакомился всего каких-нибудь три часа назад, что она ничем с ним не связана, разве только чувством благодарности за освобождение из рук сыщиков, собиравшихся ее похитить, и что она ему ничего не обещала. Он чувствовал себя любовником, оскорбленным, обманутым, осмеянным. Бешенство охватило его, и кровь волной залила его лицо. Он решил узнать правду. |
| La jeune femme et le jeune homme s'étaient aperçus qu'ils étaient suivis, et ils avaient doublé le pas. D'Artagnan prit sa course, les dépassa, puis revint sur eux au moment où ils se trouvaient devant la Samaritaine, éclairée par un réverbère qui projetait sa lueur sur toute cette partie du pont. | Молодая женщина и ее спутник заметили, что за ними следят, и ускорили шаг. Д'Артаньян почти бегом обогнал их и затем, повернув обратно, столкнулся с ними в тот миг, когда они проходили мимо изваяния Самаритянки, освещенного фонарем, который отбрасывал свет на всю эту часть моста. |
| D'Artagnan s'arrêta devant eux, et ils s'arrêtèrent devant lui. | Д'Артаньян остановился перед ними, и они также были вынуждены остановиться. |
| " Que voulez-vous, Monsieur ? demanda le mousquetaire en reculant d'un pas et avec un accent étranger qui prouvait à d'Artagnan qu'il s'était trompé dans une partie de ses conjectures. | - Что вам угодно, сударь? - спросил, отступая на шаг, мушкетер, иностранный выговор которого заставил д'Артаньяна понять, что в одной части своих предположений он ошибся. |
| -- Ce n'est pas Aramis ! s'écria-t-il. | - Это не Арамис! - воскликнул он. |
| -- Non, Monsieur, ce n'est point Aramis, et à votre exclamation je vois que vous m'avez pris pour un autre, et je vous pardonne. | - Нет, сударь, не Арамис. Судя по вашему восклицанию, вы приняли меня за другого, потому я прощаю вам. |
| -- Vous me pardonnez ! s'écria d'Artagnan. | - Вы прощаете мне? - воскликнул д'Артаньян. |
| -- Oui, répondit l'inconnu. Laissez-moi donc passer, puisque ce n'est pas à moi que vous avez affaire. | - Да, - произнес незнакомец. - Разрешите мне пройти, раз у вас ко мне нет никакого дела. |
| -- Vous avez raison, Monsieur, dit d'Artagnan, ce n'est pas à vous que j'ai affaire, c'est à Madame. | - Вы правы, сударь, - сказал д'Артаньян, - у меня к вам нет никакого дела. Но у меня есть дело к вашей даме. |
| -- A Madame ! vous ne la connaissez pas, dit l'étranger. | - К моей даме? Вы же не знаете ее! - удивился незнакомец. |
| -- Vous vous trompez, Monsieur, je la connais. | - Вы ошибаетесь, сударь, я ее знаю. |
| -- Ah ! fit Mme Bonacieux d'un ton de reproche ; ah, Monsieur ! j'avais votre parole de militaire et votre foi de gentilhomme ; j'espérais pouvoir compter dessus. | - Ах, - воскликнула с упреком г-жа Бонасье, - вы дали мне слово дворянина и военного, я думала, что могу положиться на вашу честь! |
| -- Et moi, Madame, dit d'Artagnan embarrassé, vous m'aviez promis... | - А вы, сударыня, вы... - смущенно пролепетал д'Артаньян, - вы обещали мне... |
| -- Prenez mon bras, Madame, dit l'étranger, et continuons notre chemin. " | - Обопритесь на мою руку, сударыня, - произнес иностранец, - и пойдемте дальше. |
| Cependant d'Artagnan, étourdi, atterré, anéanti par tout ce qui lui arrivait, restait debout et les bras croisés devant le mousquetaire et Mme Bonacieux. | Д'Артаньян, оглушенный, растерянный, продолжал стоять, скрестив руки на груди, перед г-жой Бонасье и ее спутником. |
| Le mousquetaire fit deux pas en avant et écarta d'Artagnan avec la main. | Мушкетер шагнул вперед и рукой отстранил д'Артаньяна. |
| D'Artagnan fit un bond en arrière et tira son épée. | Д'Артаньян, отскочив назад, выхватил шпагу. |
| En même temps et avec la rapidité de l'éclair, l'inconnu tira la sienne. | Иностранец с быстротой молнии выхватил свою. |
| " Au nom du Ciel, Milord ! s'écria Mme Bonacieux en se jetant entre les combattants et prenant les épées à pleines mains. | - Ради всего святого, милорд! - вскрикнула г-жа Бонасье, бросаясь между ними и руками хватаясь за шпаги. |
| -- Milord ! s'écria d'Artagnan illuminé d'une idée subite, Milord ! pardon, Monsieur ; mais est-ce que vous seriez... | - Милорд! - вскрикнул д'Артаньян, осененный внезапной мыслью. - Милорд!.. Простите, сударь... Но неужели вы... |
| -- Milord duc de Buckingham, dit Mme Bonacieux à demi-voix ; et maintenant vous pouvez nous perdre tous. | - Милорд - герцог Бекингэм, - вполголоса проговорила г-жа Бонасье. - И теперь вы можете погубить всех нас. |
| -- Milord, Madame, pardon, cent fois pardon ; mais je l'aimais, Milord, et j'étais jaloux ; vous savez ce que c'est que d'aimer, Milord ; pardonnez-moi, et dites-moi comment je puis me faire tuer pour Votre Grâce. | - Милорд и вы, сударыня, прошу вас, простите, простите меня!.. Но я ведь люблю ее, милорд, и ревновал. Вы ведь знаете, милорд, что такое любовь! Простите меня и скажите, не могу ли я отдать свою жизнь за вашу милость? |
| -- Vous êtes un brave jeune homme, dit Buckingham en tendant à d'Artagnan une main que celui-ci serra respectueusement ; vous m'offrez vos services, je les accepte ; suivez-nous à vingt pas jusqu'au Louvre ; et si quelqu'un nous épie, tuez-le ! " | - Вы честный юноша, - произнес герцог, протягивая д'Артаньяну руку, которую тот почтительно пожал. - Вы предлагаете мне свои услуги - я принимаю их. Проводите нас до Лувра, и, если заметите, что кто-нибудь за нами следует, убейте этого человека. |
| D'Artagnan mit son épée nue sous son bras, laissa prendre à Mme Bonacieux et au duc vingt pas d'avance et les suivit, prêt à exécuter à la lettre les instructions du noble et élégant ministre de Charles Ier. | Д'Артаньян, держа в руках обнаженную шпагу, пропустил г-жу Бонасье и герцога на двадцать шагов вперед и последовал за ними, готовый в точности исполнить приказание благородного и изящного министра Карла I. |
| Mais heureusement le jeune séide n'eut aucune occasion de donner au duc cette preuve de son dévouement, et la jeune femme et le beau mousquetaire rentrèrent au Louvre par le guichet de l'Echelle sans avoir été inquiétés. | К счастью, однако, молодому герою не представился в этот вечер случай доказать на деле свою преданность, и молодая женщина вместе с представительным мушкетером, никем не потревоженные, достигли Лувра и были впущены через калитку против улицы Эшель. |
| Quant à d'Artagnan, il se rendit aussitôt au cabaret de la Pomme de Pin , où il trouva Porthos et Aramis qui l'attendaient. | Что касается д'Артаньяна, то он поспешил в кабачок "Сосновая шишка", где его ожидали Портос и Арамис. |
| Mais, sans leur donner d'autre explication sur le dérangement qu'il leur avait causé, il leur dit qu'il avait terminé seul l'affaire pour laquelle il avait cru un instant avoir besoin de leur intervention. | Не объясняя им, по какому поводу он их побеспокоил, он только сообщил, что сам справился с делом, для которого, как ему показалось, могла понадобиться их помощь. |
| Et maintenant, emportés que nous sommes par notre récit, laissons nos trois amis rentrer chacun chez soi, et suivons, dans les détours du Louvre, le duc de Buckingham et son guide. | А теперь, увлеченные нашим повествованием, предоставим нашим трем друзьям вернуться каждому к себе домой и проследуем по закоулкам Лувра за герцогом Бекингэмским и его спутницей. |
| France | Russe |
| Madame Bonacieux et le duc entrèrent au Louvre sans difficulté ; Mme Bonacieux était connue pour appartenir à la reine ; le duc portait l'uniforme des mousquetaires de M. de Tréville, qui, comme nous l'avons dit, était de garde ce soir-là. D'ailleurs Germain était dans les intérêts de la reine, et si quelque chose arrivait, Mme Bonacieux serait accusée d'avoir introduit son amant au Louvre, voilà tout ; elle prenait sur elle le crime : sa réputation était perdue, il est vrai, mais de quelle valeur était dans le monde la réputation d'une petite mercière ? | Госпожа Бонасье и герцог без особых трудностей вошли в Лувр. Г-жу Бонасье знали как женщину, принадлежавшую к штату королевы, а герцог был в форме мушкетеров г-на де Тревиля, рота которого, как мы уже упоминали, в тот вечер несла караул во дворце. Впрочем, Жермен был слепо предан королеве и, случись что-нибудь, г-жу Бонасье обвинили бы только в том, что она провела в Лувр своего любовника. Этим бы все и кончилось. Она приняла бы грех на себя, доброе имя ее было бы, правда, загублено, но что значит для сильных мира доброе имя какой-то жалкой галантерейщицы! |
| Une fois entrés dans l'intérieur de la cour, le duc et la jeune femme suivirent le pied de la muraille pendant l'espace d'environ vingt-cinq pas ; cet espace parcouru, Mme Bonacieux poussa une petite porte de service, ouverte le jour, mais ordinairement fermée la nuit ; la porte céda ; tous deux entrèrent et se trouvèrent dans l'obscurité, mais Mme Bonacieux connaissait tous les tours et détours de cette partie du Louvre, destinée aux gens de la suite. Elle referma les portes derrière elle, prit le duc par la main, fit quelques pas en tâtonnant, saisit une rampe, toucha du pied un degré, et commença de monter un escalier : le duc compta deux étages. Alors elle prit à droite, suivit un long corridor, redescendit un étage, fit quelques pas encore, introduisit une clef dans une serrure, ouvrit une porte et poussa le duc dans un appartement éclairé seulement par une lampe de nuit, en disant : " | Войдя во двор, герцог и г-жа Бонасье прошли шагов двадцать пять вдоль каменной ограды. Затем г-жа Бонасье нажала на ручку небольшой служебной двери, открытой днем, но обычно запиравшейся на ночь. Дверь подалась. Они вошли. Кругом было темно, но г-же Бонасье были хорошо знакомы все ходы и переходы в этой части Лувра, отведенной для дворцовых служащих. Заперев за собой дверь, она взяла герцога за руку, сделала осторожно несколько шагов, ухватилась за перила, коснулась ногой ступеньки и начала подниматься. Герцог следовал за ней. Они достигли третьего этажа. Здесь г-жа Бонасье свернула вправо, провела своего спутника по длинному коридору и спустилась на один этаж, прошла еще несколько шагов, вложила ключ в замок, отперла дверь и ввела герцога в комнату, освещенную только ночной лампой. |
| Restez ici, Milord duc, on va venir. " | - Побудьте здесь, милорд, - шепнула она. - Сейчас придут. |
| Puis elle sortit par la même porte, qu'elle ferma à la clef, de sorte que le duc se trouva littéralement prisonnier. | Сказав это, она вышла в ту же дверь и заперла ее за собой на ключ, так что герцог оказался пленником в полном смысле этого слова. |
| Cependant, tout isolé qu'il se trouvait, il faut le dire, le duc de Buckingham n'éprouva pas un instant de crainte ; un des côtés saillants de son caractère était la recherche de l'aventure et l'amour du romanesque. Brave, hardi, entreprenant, ce n'était pas la première fois qu'il risquait sa vie dans de pareilles tentatives ; il avait appris que ce prétendu message d'Anne d'Autriche, sur la foi duquel il était venu à Paris, était un piège, et au lieu de regagner l'Angleterre, il avait, abusant de la position qu'on lui avait faite, déclaré à la reine qu'il ne partirait pas sans l'avoir vue. La reine avait positivement refusé d'abord, puis enfin elle avait craint que le duc, exaspéré, ne fît quelque folie. Déjà elle était décidée à le recevoir et à le supplier de partir aussitôt, lorsque, le soir même de cette décision, Mme Bonacieux, qui était chargée d'aller chercher le duc et de le conduire au Louvre, fut enlevée. Pendant deux jours on ignora complètement ce qu'elle était devenue, et tout resta en suspens. Mais une fois libre, une fois remise en rapport avec La Porte, les choses avaient repris leur cours, et elle venait d'accomplir la périlleuse entreprise que, sans son arrestation, elle eût exécutée trois jours plus tôt. | Нельзя не отметить, что герцог Бекингэм, несмотря на полное одиночество, в котором он очутился, не почувствовал страха. Одной из наиболее замечательных черт его характера была жажда приключений и любовь ко всему романтическому. Смелый, мужественный и предприимчивый, он не впервые рисковал жизнью при подобных обстоятельствах. Ему было уже известно, что послание Анны Австрийской, заставившее его примчаться в Париж, было подложным и должно было заманить его в ловушку. Но, вместо того чтобы вернуться в Лондон, он, пользуясь случившимся, просил передать королеве, что не уедет, не повидавшись с ней. Королева вначале решительно отказала, затем, опасаясь, что герцог, доведенный ее отказом до отчаяния, натворит каких-нибудь безумств, уже решилась принять его, с тем чтобы упросить немедленно уехать. Но в тот самый вечер, когда она приняла это решение, похитили г-жу Бонасье, которой было поручено отправиться за герцогом и провести его в Лувр. Два дня никто не знал, что с нею, и все приостановилось. Но, лишь только г-жа Бонасье, вырвавшись на свободу, повидалась с де Ла Портом, все снова пришло в движение, и она довела до конца опасное предприятие, которое, не будь она похищена, осуществилось бы тремя днями раньше. |
| Buckingham, resté seul, s'approcha d'une glace. Cet habit de mousquetaire lui allait à merveille. | Оставшись один, герцог подошел к зеркалу. Мушкетерское платье очень шло ему. |
| A trente-cinq ans qu'il avait alors, il passait à juste titre pour le plus beau gentilhomme et pour le plus élégant cavalier de France et d'Angleterre. | Ему было тридцать пять лет, и он недаром слыл самым красивым вельможей и самым изысканным кавалером как во всей Франции, так и в Англии. |
| Favori de deux rois, riche à millions, tout-puissant dans un royaume qu'il bouleversait à sa fantaisie et calmait à son caprice, Georges Villiers, duc de Buckingham, avait entrepris une de ces existences fabuleuses qui restent dans le cours des siècles comme un étonnement pour la postérité. | Любимец двух королей, обладатель многих миллионов, пользуясь неслыханной властью в стране, которую он по своей прихоти то будоражил, то успокаивал, подчиняясь только своим капризам, Джордж Вилльерс, герцог Бекингэмский, вел сказочное существование, способное даже спустя столетия вызывать удивление потомков. |
| Aussi, sûr de lui-même, convaincu de sa puissance, certain que les lois qui régissent les autres hommes ne pouvaient l'atteindre, allait-il droit au but qu'il s'était fixé, ce but fût-il si élevé et si éblouissant que c'eût été folie pour un autre que de l'envisager seulement. C'est ainsi qu'il était arrivé à s'approcher plusieurs fois de la belle et fière Anne d'Autriche et à s'en faire aimer, à force d'éblouissement. | Уверенный в себе, убежденный, что законы, управляющие другими людьми, не имеют к нему отношения, уповая на свое могущество, он шел прямо к цели, поставленной себе, хотя бы эта цель и была так ослепительна и высока, что всякому другому казалось бы безумием даже помышлять о ней. Все это вместе придало ему решимости искать встреч с прекрасной и недоступной Анной Австрийской и, ослепив ее, пробудить в ней любовь. |
| Georges Villiers se plaça donc devant une glace, comme nous l'avons dit, rendit à sa belle chevelure blonde les ondulations que le poids de son chapeau lui avait fait perdre, retroussa sa moustache, et le coeur tout gonflé de joie, heureux et fier de toucher au moment qu'il avait si longtemps désiré, se sourit à lui-même d'orgueil et d'espoir. | Итак, Джордж Вилльерс остановился, как мы уже говорили, перед зеркалом. Поправив свои прекрасные золотистые волосы, несколько примятые мушкетерской шляпой, закрутив усы, преисполненный радости, счастливый и гордый тем, что близок долгожданный миг, он улыбнулся своему отражению, полный гордости и надежды. |
| En ce moment, une porte cachée dans la tapisserie s'ouvrit et une femme apparut. Buckingham vit cette apparition dans la glace ; il jeta un cri, c'était la reine ! | В эту самую минуту отворилась дверь, скрытая в обивке стены, и в комнату вошла женщина. Герцог увидел ее в зеркале. Он вскрикнул - это была королева! |
| Anne d'Autriche avait alors vingt-six ou vingt-sept ans, c'est-à-dire qu'elle se trouvait dans tout l'éclat de sa beauté. | Анне Австрийской было в то время лет двадцать шесть или двадцать семь, и она находилась в полном расцвете своей красоты. |
| Sa démarche était celle d'une reine ou d'une déesse ; ses yeux, qui jetaient des reflets d'émeraude, étaient parfaitement beaux, et tout à la fois pleins de douceur et de majesté. | У нее была походка королевы или богини. Отливавшие изумрудом глаза казались совершенством красоты и были полны нежности и в то же время величия. |
| Sa bouche était petite et vermeille, et quoique sa lèvre inférieure, comme celle des princes de la maison d'Autriche, avançât légèrement sur l'autre, elle était éminemment gracieuse dans le sourire, mais aussi profondément dédaigneuse dans le mépris. | Маленький ярко-алый рот не портила даже нижняя губа, слегка выпяченная, как у всех отпрысков австрийского королевского дома, - она была прелестна, когда улыбалась, но умела выразить и глубокое пренебрежение. |
| Sa peau était citée pour sa douceur et son velouté, sa main et ses bras étaient d'une beauté surprenante, et tous les poètes du temps les chantaient comme incomparables. | Кожа ее славилась своей нежной и бархатистой мягкостью, руки и плечи поражали красотой очертаний, и все поэты эпохи воспевали их в своих стихах. |
| Enfin ses cheveux, qui, de blonds qu'ils étaient dans sa jeunesse, étaient devenus châtains, et qu'elle portait frisés très clair et avec beaucoup de poudre, encadraient admirablement son visage, auquel le censeur le plus rigide n'eût pu souhaiter qu'un peu moins de rouge, et le statuaire le plus exigeant qu'un peu plus de finesse dans le nez. | Наконец, волосы, белокурые в юности и принявшие постепенно каштановый оттенок, завитые и слегка припудренные, очаровательно обрамляли ее лицо, которому самый строгий критик мог пожелать разве только несколько менее яркой окраски, а самый требовательный скульптор - больше тонкости в линии носа. |
| Buckingham resta un instant ébloui ; jamais Anne d'Autriche ne lui était apparue aussi belle, au milieu des bals, des fêtes, des carrousels, qu'elle lui apparut en ce moment, vêtue d'une simple robe de satin blanc et accompagnée de dona Estéfania, la seule de ses femmes espagnoles qui n'eût pas été chassée par la jalousie du roi et par les persécutions de Richelieu. | Герцог Бекингэм на мгновение застыл, ослепленный: никогда Анна Австрийская не казалась ему такой прекрасной во время балов, празднеств и увеселений, как сейчас, когда она, в простом платье белого шелка, вошла в комнату в сопровождении доньи Эстефании, единственной из ее испанских прислужниц, не ставшей еще жертвой ревности короля и происков кардинала Ришелье. |
| Anne d'Autriche fit deux pas en avant ; Buckingham se précipita à ses genoux, et avant que la reine eût pu l'en empêcher, il baisa le bas de sa robe. | Анна Австрийская сделала шаг навстречу герцогу. Бекингэм упал к ее ногам и, раньше чем королева успела помешать ему, поднес край ее платья к своим губам. |
| " Duc, vous savez déjà que ce n'est pas moi qui vous ai fait écrire. | - Герцог, вы уже знаете, что не я продиктовала то письмо. |
| -- Oh ! oui, Madame, oui, Votre Majesté, s'écria le duc ; je sais que j'ai été un fou, un insensé de croire que la neige s'animerait, que le marbre s'échaufferait ; mais, que voulez-vous, quand on aime, on croit facilement à l'amour ; d'ailleurs je n'ai pas tout perdu à ce voyage, puisque je vous vois. | - О да, сударыня, да, ваше величество! - воскликнул герцог. - Я знаю, что был глупцом, безумцем, поверив, что мрамор может ожить, снег - излучить тепло. Но что же делать: когда любишь, так легко поверить в ответную любовь! А затем, я совершил это путешествие недаром, если я все же вижу вас. |
| -- Oui, répondit Anne, mais vous savez pourquoi et comment je vous vois, Milord. Je vous vois par pitié pour vous-même ; je vous vois parce qu'insensible à toutes mes peines, vous vous êtes obstiné à rester dans une ville où, en restant, vous courez risque de la vie et me faites courir risque de mon honneur ; je vous vois pour vous dire que tout nous sépare, les profondeurs de la mer, l'inimitié des royaumes, la sainteté des serments. Il est sacrilège de lutter contre tant de choses, Milord. Je vous vois enfin pour vous dire qu'il ne faut plus nous voir. | - Да, - ответила Анна Австрийская, - но вам известно, почему я согласилась увидеться с вами. Беспощадный ко всем моим горестям, вы упорно отказывались покинуть этот город, хотя, оставаясь здесь, вы рискуете жизнью и заставляете меня рисковать моей честью. Я согласилась увидеться с вами, чтобы сказать, что все разделяет нас - морские глубины, вражда между нашими королевствами, святость принесенных клятв. Святотатство - бороться против всего этого, милорд! Я согласилась увидеться с вами, наконец, для того, чтобы сказать вам, что мы не должны больше встречаться. |
| -- Parlez, Madame ; parlez, reine, dit Buckingham ; la douceur de votre voix couvre la dureté de vos paroles. Vous parlez de sacrilège ! mais le sacrilège est dans la séparation des coeurs que Dieu avait formés l'un pour l'autre. | - Продолжайте, сударыня, продолжайте, королева! - проговорил Бекингэм. - Нежность вашего голоса смягчает жестокость ваших слов... Вы говорите о святотатстве. Но святотатство - разлучать сердца, которые Бог создал друг для друга. |
| -- Milord, s'écria la reine, vous oubliez que je ne vous ai jamais dit que je vous aimais. | - Милорд, - воскликнула королева, - вы забываете: я никогда не говорила, что люблю вас! |
| -- Mais vous ne m'avez jamais dit non plus que vous ne m'aimiez point ; et vraiment, me dire de semblables paroles, ce serait de la part de Votre Majesté une trop grande ingratitude. Car, dites-moi, où trouvez- vous un amour pareil au mien, un amour que ni le temps, ni l'absence, ni le désespoir ne peuvent éteindre ; un amour qui se contente d'un ruban égaré, d'un regard perdu, d'une parole échappée ? | - Но вы никогда не говорили мне и того, что не любите меня. И, право же, произнести такие слова - это было бы слишком жестоко со стороны вашего величества. Ибо, скажите мне, где вы найдете такую любовь, как моя, любовь, которую не могли погасить ни разлука, ни время, ни безнадежность? Любовь, готовую удовлетвориться оброненной ленточкой, задумчивым взглядом, нечаянно вырвавшимся словом? |
| " Il y a trois ans, Madame, que je vous ai vue pour la première fois, et depuis trois ans je vous aime ainsi. | Вот уже три года, сударыня, как я впервые увидел вас, и вот уже три года, как я вас так люблю! |
| " Voulez-vous que je vous dise comment vous étiez vêtue la première fois que je vous vis ? voulez-vous que je détaille chacun des ornements de votre toilette ? Tenez, je vous vois encore : vous étiez assise sur des carreaux, à la mode d'Espagne ; vous aviez une robe de satin vert avec des broderies d'or et d'argent ; des manches pendantes et renouées sur vos beaux bras, sur ces bras admirables, avec de gros diamants ; vous aviez une fraise fermée, un petit bonnet sur votre tête, de la couleur de votre robe, et sur ce bonnet une plume de héron. | Хотите, я расскажу, как вы были одеты, когда я впервые увидел вас? Хотите, я подробно опишу даже отделку на вашем платье?.. Я вижу вас, как сейчас. Вы сидели на подушках, по испанскому обычаю. На вас было зеленое атласное платье, шитое серебром и золотом, широкие свисающие рукава были приподняты выше локтя, оставляя свободными ваши прекрасные руки, вот эти дивные руки, и скреплены застежками из крупных алмазов. Шею прикрывали кружевные рюши. На голове у вас была маленькая шапочка того же цвета, что и платье, а на шапочке - перо цапли... |
| " Oh ! tenez, tenez, je ferme les yeux, et je vous vois telle que vous étiez alors ; je les rouvre, et je vous vois telle que vous êtes maintenant, c'est-à-dire cent fois plus belle encore ! | О да, да, я закрываю глаза - я вижу вас такой, какой вы были тогда! Я открываю их - и вижу вас такой, как сейчас, то есть во сто крат прекраснее! |
| -- Quelle folie ! murmura Anne d'Autriche, qui n'avait pas le courage d'en vouloir au duc d'avoir si bien conservé son portrait dans son coeur ; quelle folie de nourrir une passion inutile avec de pareils souvenirs ! | - Какое безумие! - прошептала Анна Австрийская, у которой не хватило мужества рассердиться на герцога за то, что он так бережно сохранил в своем сердце ее образ. - Какое безумие питать такими воспоминаниями бесполезную страсть! |
| -- Et avec quoi voulez-vous donc que je vive ? je n'ai que des souvenirs, moi. C'est mon bonheur, mon trésor, mon espérance. Chaque fois que je vous vois, c'est un diamant de plus que je renferme dans l'écrin de mon coeur. Celui-ci est le quatrième que vous laissez tomber et que je ramasse ; car en trois ans, Madame, je ne vous ai vue que quatre fois : cette première que je viens de vous dire, la seconde chez Mme de Chevreuse, la troisième dans les jardins d'Amiens. | - Чем же мне жить иначе? Ведь у меня нет ничего, кроме воспоминаний! Они мое счастье, мое сокровище, моя надежда! Каждая встреча с вами - это алмаз, который я прячу в сокровищницу моей души. Сегодняшняя встреча - четвертая драгоценность, оброненная вами и подобранная мной. Ведь за три года, сударыня, я видел вас всего четыре раза: о первой встрече я только что говорил вам, второй раз я видел вас у госпожи де Шеврез, третий раз - в амьенских садах.. |
| -- Duc, dit la reine en rougissant, ne parlez pas de cette soirée. | - Герцог, - краснея, прошептала королева, - не вспоминайте об этом вечере! |
| -- Oh ! parlons-en, au contraire, Madame, parlons-en : c'est la soirée heureuse et rayonnante de ma vie. Vous rappelez-vous la belle nuit qu'il faisait ? Comme l'air était doux et parfumé, comme le ciel était bleu et tout émaillé d'étoiles ! Ah ! cette fois, Madame, j'avais pu être un instant seul avec vous ; cette fois, vous étiez prête à tout me dire, l'isolement de votre vie, les chagrins de votre coeur. Vous étiez appuyée à mon bras, tenez, à celui-ci. Je sentais, en inclinant ma tête à votre côté, vos beaux cheveux effleurer mon visage, et chaque fois qu'ils l'effleuraient je frissonnais de la tête aux pieds. Oh ! reine, reine ! oh ! vous ne savez pas tout ce qu'il y a de félicités du ciel, de joies du paradis enfermées dans un moment pareil. Tenez, mes biens, ma fortune, ma gloire, tout ce qu'il me reste de jours à vivre, pour un pareil instant et pour une semblable nuit ! car cette nuit-là, Madame, cette nuit-là vous m'aimiez, je vous le jure. | - О нет, напротив: вспомним о нем, сударыня! Это самый счастливый, самый радостный вечер в моей жизни. Помните ли вы, какая была ночь? Воздух был нежен и напоен благоуханиями. На синем небе поблескивали звезды. О, в тот раз, сударыня, мне удалось на короткие мгновения остаться с вами наедине. В тот раз вы готовы были обо всем рассказать мне - об одиночестве вашем и о страданиях вашей души. Вы опирались на мою руку... вот на эту самую. Наклоняясь, я чувствовал, как ваши дивные волосы касаются моего лица, и каждое прикосновение заставляло меня трепетать с ног до головы. Королева, о королева моя! Вы не знаете, какое небесное счастье, какое райское блаженство заключено в таком мгновении!.. Все владения мои, богатство, славу, все дни, которые осталось мне еще прожить, готов я отдать за такое мгновение, за такую ночь! Ибо в ту ночь, сударыня, в ту ночь вы любили меня, клянусь вам!.. |
| -- Milord, il est possible, oui, que l'influence du lieu, que le charme de cette belle soirée, que la fascination de votre regard, que ces mille circonstances enfin qui se réunissent parfois pour perdre une femme se soient groupées autour de moi dans cette fatale soirée ; mais vous l'avez vu, Milord, la reine est venue au secours de la femme qui faiblissait : au premier mot que vous avez osé dire, à la première hardiesse à laquelle j'ai eu à répondre, j'ai appelé. | - Милорд, возможно... да, очарование местности, прелесть того дивного вечера, действие вашего взгляда, все бесчисленные обстоятельства, сливающиеся подчас вместе, чтобы погубить женщину, объединились вокруг меня в тот роковой вечер. Но вы видели, милорд, королева пришла на помощь слабеющей женщине: при первом же слове, которое вы осмелились произнести, при первой вольности, на которую я должна была ответить, я позвала свою прислужницу. |
| -- Oh ! oui, oui, cela est vrai, et un autre amour que le mien aurait succombé à cette épreuve ; mais mon amour, à moi, en est sorti plus ardent et plus éternel. Vous avez cru me fuir en revenant à Paris, vous avez cru que je n'oserais quitter le trésor sur lequel mon maître m'avait chargé de veiller. Ah ! que m'importent à moi tous les trésors du monde et tous les rois de la terre ! Huit jours après, j'étais de retour, Madame. Cette fois, vous n'avez rien eu à me dire : j'avais risqué ma faveur, ma vie, pour vous voir une seconde, je n'ai pas même touché votre main, et vous m'avez pardonné en me voyant si soumis et si repentant. | - О да, это правда. И всякая другая любовь не выдержала бы такого испытания. Но моя любовь, преодолев его, разгорелась еще сильнее, завладела моим сердцем навеки. Вы думали, что, вернувшись в Париж, спаслись от меня, вы думали, что я не осмелюсь оставить сокровища, которые мой господин поручил мне охранять. Но какое мне дело до всех сокровищ, до всех королей на всем земном шаре! Не прошло и недели, как я вернулся, сударыня. На этот раз вам не в чем было упрекнуть меня. Я рискнул милостью моего короля, рискнул жизнью, чтобы увидеть вас хоть на одно мгновение, я даже не коснулся вашей руки, и вы простили меня, увидев мое раскаяние и покорность. |
| -- Oui, mais la calomnie s'est emparée de toutes ces folies dans lesquelles je n'étais pour rien, vous le savez bien, Milord. Le roi, excité par M. le cardinal, a fait un éclat terrible : Mme de Vernet a été chassée, Putange exilé, Mme de Chevreuse est tombée en défaveur, et lorsque vous avez voulu revenir comme ambassadeur en France, le roi lui-même, souvenez-vous-en, Milord, le roi lui-même s'y est opposé. | - Да, но клевета воспользовалась всеми этими безумствами, в которых я - вы знаете это, милорд, - была неповинна. Король, подстрекаемый господином кардиналом, страшно разгневался. Госпожа де Верне была удалена, Пюнтаж изгнан из Франции, госпожа де Шеврез впала в немилость. Когда же вы пожелали вернуться во Францию в качестве посла, король лично, - вспомните, милорд, - король лично воспротивился этому. |
| -- Oui, et la France va payer d'une guerre le refus de son roi. Je ne puis plus vous voir, Madame ; eh bien, je veux chaque jour que vous entendiez parler de moi. | - Да, и Франция заплатит войной за отказ своего короля. Я лишен возможности видеть вас, сударыня, - что ж, я хочу, чтобы вы каждый день слышали обо мне. |
| " Quel but pensez-vous qu'aient eu cette expédition de Ré et cette ligue avec les protestants de La Rochelle que je projette ? Le plaisir de vous voir ! | Знаете ли вы, что за цель имела экспедиция на остров Рэ и союз с протестантами Ла-Рошели, который я замышляю? Удовольствие увидеть вас. |
| " Je n'ai pas l'espoir de pénétrer à main armée jusqu'à Paris, je le sais bien ; mais cette guerre pourra amener une paix, cette paix nécessitera un négociateur, ce négociateur ce sera moi. On n'osera plus me refuser alors, et je reviendrai à Paris, et je vous reverrai, et je serai heureux un instant. Des milliers d'hommes, il est vrai, auront payé mon bonheur de leur vie ; mais que m'importera, à moi, pourvu que je vous revoie ! Tout cela est peut-être bien fou, peut-être bien insensé ; mais, dites- moi, quelle femme a un amant plus amoureux ? quelle reine a eu un serviteur plus ardent ? | Я не могу надеяться с оружием в руках овладеть Парижем, это я знаю. Но за этой войной последует заключение мира, заключение мира потребует переговоров, вести переговоры будет поручено мне. Тогда уж не посмеют не принять меня, и я вернусь в Париж, и увижу вас хоть на одно мгновение, и буду счастлив. Тысячи людей, правда, за это счастье заплатят своей жизнью. Но мне не будет до этого никакого дела, лишь бы увидеть вас! Все это, быть может, безумие, бред, но скажите, у какой женщины был обожатель более страстный? У какой королевы более преданный слуга? |
| -- Milord, Milord, vous invoquez pour votre défense des choses qui vous accusent encore ; Milord, toutes ces preuves d'amour que vous voulez me donner sont presque des crimes. | - Милорд, милорд, в свое оправдание вы приводите доводы, порочащие вас. Доказательства любви, о которых вы говорите, - ведь это почти преступление. |
| -- Parce que vous ne m'aimez pas, Madame : si vous m'aimiez, vous verriez tout cela autrement ; si vous m'aimiez, oh ! mais, si vous m'aimiez, ce serait trop de bonheur et je deviendrais fou. Ah ! Mme de Chevreuse, dont vous parliez tout à l'heure, Mme de Chevreuse a été moins cruelle que vous ; Holland l'a aimée, et elle a répondu à son amour. | - Только потому, что вы не любите меня, сударыня. Если бы вы любили меня, все это представлялось бы вам иным. Но если б вы любили меня... если б вы любили меня, счастье было бы чрезмерным, и я сошел бы с ума! Да, госпожа де Шеврез, о которой вы только что упомянули, госпожа де Шеврез была менее жестока: Голланд любил ее, и она отвечала на его любовь. |
| -- Mme de Chevreuse n'était pas reine, murmura Anne d'Autriche, vaincue malgré elle par l'expression d'un amour si profond. | - Госпожа де Шеврез не была королевой, - прошептала Анна Австрийская, не в силах устоять перед выражением такого глубокого чувства. |
| -- Vous m'aimeriez donc si vous ne l'étiez pas, vous, Madame, dites, vous m'aimeriez donc ? Je puis donc croire que c'est la dignité seule de votre rang qui vous fait cruelle pour moi ; je puis donc croire que si vous eussiez été Mme de Chevreuse, le pauvre Buckingham aurait pu espérer ? Merci de ces douces paroles, ô ma belle Majesté, cent fois merci. | - Значит, вы любили бы меня, вы, сударыня, если б не были королевой? Скажите, любили бы? Осмелюсь ли я поверить, что только сан заставляет вас быть столь непреклонной? Могу ли поверить, что, будь вы госпожа де Шеврез, бедный Бекингэм мог бы лелеять надежду?.. Благодарю за эти сладостные слова, о моя прекрасная королева, тысячу раз благодарю! |
| -- Ah ! Milord, vous avez mal entendu, mal interprété ; je n'ai pas voulu dire... | - Милорд, вы не так поняли, не так истолковали мои слова. Я не хотела сказать... |
| -- Silence ! Silence ! dit le duc, si je suis heureux d'une erreur, n'ayez pas la cruauté de me l'enlever. Vous l'avez dit vous-même, on m'a attiré dans un piège, j'y laisserai ma vie peut-être, car, tenez, c'est étrange, depuis quelque temps j'ai des pressentiments que je vais mourir. " Et le duc sourit d'un sourire triste et charmant à la fois. | - Молчите, молчите! - проговорил герцог. - Если счастье мне даровала ошибка, не будьте так жестоки, чтобы исправлять ее. Вы сами сказали: меня заманили в ловушку. Возможно, мне это будет стоить жизни... Так странно: у меня в последнее время предчувствие близкой смерти... - И по устам герцога скользнула печальная и в то же время чарующая улыбка. |
| " Oh ! mon Dieu ! s'écria Anne d'Autriche avec un accent d'effroi qui prouvait quel intérêt plus grand qu'elle ne le voulait dire elle prenait au duc. | - О, Господи! - воскликнула Анна, и ужас, прозвучавший в ее голосе, лучше всяких слов доказывал, насколько сильнее было ее чувство к герцогу, чем она желала показать. |
| -- Je ne vous dis point cela pour vous effrayer, Madame, non ; c'est même ridicule ce que je vous dis, et croyez que je ne me préoccupe point de pareils rêves. Mais ce mot que vous venez de dire, cette espérance, que vous m'avez presque donnée, aura tout payé, fût-ce même ma vie. | - Я сказал это, сударыня, отнюдь не для того, чтобы испугать вас. О нет! То, что я сказал, просто смешно, и поверьте, меня нисколько не беспокоит такая игра воображения. Но слова, только что произнесенные вами, надежда, почти поданная мне, искупили заранее все, даже мою гибель. |
| -- Eh bien, dit Anne d'Autriche, moi aussi, duc, moi, j'ai des pressentiments, moi aussi j'ai des rêves. J'ai songé que je vous voyais couché sanglant, frappé d'une blessure. | - Теперь и я признаюсь вам, герцог, - проговорила Анна. - И меня тоже преследует предчувствие, преследуют сны. Мне снилось, что я вижу вас: вы лежали на земле, окровавленный, раненный... |
| -- Au côté gauche, n'est-ce pas, avec un couteau ? interrompit Buckingham. | - Раненный в левый бок, ножом? - перебил ее герцог. |
| -- Oui, c'est cela, Milord, c'est cela, au côté gauche avec un couteau. Qui a pu vous dire que j'avais fait ce rêve ? Je ne l'ai confié qu'à Dieu, et encore dans mes prières. | - Да, именно так, милорд: в левый бок, ножом. Кто мог рассказать вам, что я видела такой сон? Я поверяла его только Богу, да и то в молитве. |
| -- Je n'en veux pas davantage, et vous m'aimez, Madame, c'est bien. | - Этого довольно, сударыня. Вы любите меня, и это все. |
| -- Je vous aime, moi ? | - Я люблю вас? Я? |
| -- Oui, vous. Dieu vous enverrait-il les mêmes rêves qu'à moi, si vous ne m'aimiez pas ? Aurions-nous les mêmes pressentiments, si nos deux existences ne se touchaient pas par le coeur ? Vous m'aimez, ô reine, et vous me pleurerez ? | - Да, вы. Разве Бог послал бы вам те же сны, что и мне, если б вы меня не любили? Разве являлись бы нам те же предчувствия, если б сердце не связывало наши жизни? Вы любите меня, моя королева! Будете ли вы оплакивать меня? |
| -- Oh ! mon Dieu ! mon Dieu ! s'écria Anne d'Autriche, c'est plus que je n'en puis supporter. Tenez, duc, au nom du Ciel, partez, retirez-vous ; je ne sais si je vous aime, ou si je ne vous aime pas ; mais ce que je sais, c'est que je ne serai point parjure. Prenez donc pitié de moi, et partez. Oh ! si vous êtes frappé en France, si vous mourez en France, si je pouvais supposer que votre amour pour moi fût cause de votre mort, je ne me consolerais jamais, j'en deviendrais folle. Partez donc, partez, je vous en supplie. | - О, Боже! Боже! - воскликнула Анна Австрийская. - Это больше, чем я в силах вынести. Герцог, молю вас, ради всего святого, оставьте меня, уйдите! Я не знаю, люблю ли я вас или нет, но я твердо знаю, что не нарушу своих клятв. Сжальтесь же надо мной, уезжайте! Если вас ранят во Франции, если вы умрете во Франции, если у меня будет хоть мысль, что любовь ко мне стала причиной вашей гибели, я не перенесу этого, я сойду с ума! Уезжайте же, уезжайте, умоляю вас! |
| -- Oh ! que vous êtes belle ainsi ! Oh ! que je vous aime ! dit Buckingham. | - О, как вы прекрасны сейчас! Как я люблю вас! - проговорил Бекингэм. |
| -- Partez ! partez ! je vous en supplie, et revenez plus tard ; revenez comme ambassadeur, revenez comme ministre, revenez entouré de gardes qui vous défendront, de serviteurs qui veilleront sur vous, et alors je ne craindrai plus pour vos jours, et j'aurai du bonheur à vous revoir. | - Уезжайте! Уезжайте! Молю вас! Позже вы вернетесь. Вернитесь сюда в качестве посла, в качестве министра, вернитесь в сопровождении телохранителей, готовых защитить вас, слуг, обязанных охранять вас... Тогда я не буду трепетать за вашу жизнь и буду счастлива увидеть вас. |
| -- Oh ! est-ce bien vrai ce que vous me dites ? | - Неужели правда то, что вы говорите? |
| -- Oui... | - Да. |
| -- Eh bien, un gage de votre indulgence, un objet qui vienne de vous et qui me rappelle que je n'ai point fait un rêve ; quelque chose que vous ayez porté et que je puisse porter à mon tour, une bague, un collier, une chaîne. | - Тогда... тогда в знак вашего прощения дайте мне что-нибудь, какую-нибудь вещицу, принадлежащую вам, которая служила бы доказательством, что все это не приснилось мне. Какую-нибудь вещицу, которую вы носили и которую я тоже мог бы носить... перстень, цепочку... |
| -- Et partirez-vous, partirez-vous, si je vous donne ce que vous me demandez ? | - И вы уедете... уедете, если я исполню вашу просьбу? |
| -- Oui. | - Да. |
| -- A l'instant même ? | - Немедленно? |
| -- Oui. | - Да. |
| -- Vous quitterez la France, vous retournerez en Angleterre ? | - Вы покинете Францию? Вернетесь в Англию? |
| -- Oui, je vous le jure ! | - Да, клянусь вам. |
| -- Attendez, alors, attendez. " | - Подождите тогда, подождите... |
| Et Anne d'Autriche rentra dans son appartement et en sortit presque aussitôt, tenant à la main un petit coffret en bois de rose à son chiffre, tout incrusté d'or. | Анна Австрийская удалилась к себе и почти тотчас же вернулась, держа в руках ларец розового дерева с золотой инкрустацией, воспроизводившей ее монограмму. |
| " Tenez, Milord duc, tenez, dit-elle, gardez cela en mémoire de moi. " | - Возьмите это, милорд, - сказала она. - Возьмите и храните на память обо мне. |
| Buckingham prit le coffret et tomba une seconde fois à genoux. | Герцог Бекингэм взял ларец и вновь упал к ее ногам. |
| " Vous m'avez promis de partir, dit la reine. | - Вы обещали мне уехать, - произнесла королева. |
| -- Et je tiens ma parole. Votre main, votre main, Madame, et je pars. " | - И я сдержу свое слово! Вашу руку, сударыня, вашу руку, и я удалюсь. |
| Anne d'Autriche tendit sa main en fermant les yeux et en s'appuyant de l'autre sur Estéfania, car elle sentait que les forces allaient lui manquer. | Королева Анна протянула руку, закрыв глаза и другой рукой опираясь на Эстефанию, ибо чувствовала, что силы готовы оставить ее. |
| Buckingham appuya avec passion ses lèvres sur cette belle main, puis se relevant : | Бекингэм страстно прильнул губами к этой прекрасной руке. |
| " Avant six mois, dit-il, si je ne suis pas mort, je vous aurai revue, Madame, dussé-je bouleverser le monde pour cela. " | - Не позднее чем через полгода, сударыня, - проговорил он, поднимаясь, - я вновь увижу вас, хотя бы мне для этого пришлось перевернуть небо и землю. |
| Et, fidèle à la promesse qu'il avait faite, il s'élança hors de l'appartement. | И, верный данному слову, он выбежал из комнаты. |
| Dans le corridor, il rencontra Mme Bonacieux qui l'attendait, et qui, avec les mêmes précautions et le même bonheur, le reconduisit hors du Louvre. | В коридоре он нашел г-жу Бонасье, которая с теми же предосторожностями и с тем же успехом вывела его за пределы Лувра. |
| France | Russe |
| Il y avait dans tout cela, comme on a pu le remarquer, un personnage dont, malgré sa position précaire, on n'avait paru s'inquiéter que fort médiocrement ; ce personnage était M. Bonacieux, respectable martyr des intrigues politiques et amoureuses qui s'enchevêtraient si bien les unes aux autres, dans cette époque à la fois si chevaleresque et si galante. | Во всей этой истории, как читатель мог заметить, был один человек, которым, несмотря на тяжелое его положение, никто не интересовался. Человек этот был г-н Бонасье, почтенная жертва интриг политических и любовных, так тесно сплетавшихся между собой в ту эпоху, богатую рыцарскими подвигами и в то же время любовными похождениями. |
| Heureusement - le lecteur se le rappelle ou ne se le rappelle pas - heureusement que nous avons promis de ne pas le perdre de vue. | К счастью - помнит ли или не помнит об этом читатель, - мы обещали не терять его из виду. |
| Les estafiers qui l'avaient arrêté le conduisirent droit à la Bastille, où on le fit passer tout tremblant devant un peloton de soldats qui chargeaient leurs mousquets. | Сыщики, арестовавшие его, препроводили его прямым путем в Бастилию и там, трепещущего, провели мимо взвода солдат, заряжавших свои мушкеты. |
| De là, introduit dans une galerie demi-souterraine, il fut, de la part de ceux qui l'avaient amené, l'objet des plus grossières injures et des plus farouches traitements. Les sbires voyaient qu'ils n'avaient pas affaire à un gentilhomme, et ils le traitaient en véritable croquant. | Затем, оказавшись в полуподземном длинном коридоре, он подвергся со стороны своих провожатых самому жестокому обращению и был осыпан самыми грубыми ругательствами. Сыщики, видя, что имеют дело с человеком недворянского происхождения, обошлись с ним, как с последним нищим. |
| Au bout d'une demi-heure à peu près, un greffier vint mettre fin à ses tortures, mais non pas à ses inquiétudes, en donnant l'ordre de conduire M. Bonacieux dans la chambre des interrogatoires. Ordinairement on interrogeait les prisonniers chez eux, mais avec M. Bonacieux on n'y faisait pas tant de façons. | Спустя полчаса явился писарь, положивший конец его мучениям, но не его беспокойству, дав распоряжение отвести его в комнату для допроса. Обычно арестованных допрашивали в их камерах, но с г-ном Бонасье не считали нужным стесняться. |
| Deux gardes s'emparèrent du mercier, lui firent traverser une cour, le firent entrer dans un corridor où il y avait trois sentinelles, ouvrirent une porte et le poussèrent dans une chambre basse, où il n'y avait pour tous meubles qu'une table, une chaise et un commissaire. Le commissaire était assis sur la chaise et occupé à écrire sur la table. | Двое конвойных, схватив злополучного галантерейщика, заставили его пройти по двору, ввели в коридор, где стояло еще трое часовых, открыли какую-то дверь и втолкнули его в комнату со сводчатым потолком, где были только стол, стул и где находился комиссар. Комиссар восседал на стуле и что-то писал за столом. |
| Les deux gardes conduisirent le prisonnier devant la table et, sur un signe du commissaire, s'éloignèrent hors de la portée de la voix. | Конвойные подвели арестанта к столу и по знаку комиссара удалились на такое расстояние, чтобы до них не мог достигнуть звук его голоса. |
| Le commissaire, qui jusque-là avait tenu sa tête baissée sur ses papiers, la releva pour voir à qui il avait affaire. Ce commissaire était un homme à la mine rébarbative, au nez pointu, aux pommettes jaunes et saillantes, aux yeux petits mais investigateurs et vifs, à la physionomie tenant à la fois de la fouine et du renard. Sa tête, supportée par un cou long et mobile, sortait de sa large robe noire en se balançant avec un mouvement à peu près pareil à celui de la tortue tirant sa tête hors de sa carapace. | Комиссар, который до сих пор склонял голову над своими бумагами, вдруг поднял глаза, желая проверить, кто стоит перед ним. Вид у него был неприветливый - заостренный нос, желтые выдающиеся скулы, глаза маленькие, но живые и проницательные. В лице было нечто напоминающее одновременно и куницу и лису. Голова на длинной, подвижной шее, вытягивающейся из ворота черной судейской мантии, покачивалась, словно голова черепахи, вытягивающаяся из-под ее брони. |
| Il commença par demander à M. Bonacieux ses nom et prénoms, son âge, son état et son domicile. | Комиссар прежде всего осведомился об имени и фамилии г-на Бонасье, о роде занятий и месте его жительства. |
| L'accusé répondit qu'il s'appelait Jacques-Michel Bonacieux, qu'il était âgé de cinquante et un ans, mercier retiré et qu'il demeurait rue des Fossoyeurs, n 11. | Допрашиваемый ответил, что зовут его Жак-Мишель Бонасье, что ему пятьдесят один год, что он бывший владелец галантерейной лавки, ныне оставивший торговлю, и живет на улице Могильщиков, в доме номер одиннадцать. |
| Le commissaire alors, au lieu de continuer à l'interroger, lui fit un grand discours sur le danger qu'il y a pour un bourgeois obscur à se mêler des choses publiques. | После этого комиссар вместо продолжения допроса произнес длинную речь об опасности, которая грозит маленькому человеку, осмелившемуся сунуться в политику. |
| Il compliqua cet exorde d'une exposition dans laquelle il raconta la puissance et les actes de M. le cardinal, ce ministre incomparable, ce vainqueur des ministres passés, cet exemple des ministres à venir : actes et puissance que nul ne contrecarrait impunément. | Кроме того, он пустился в пространное повествование о могуществе и силе г-на кардинала, этого непревзойденного министра, этого победителя всех прежних министров, являющего блистательный пример для министров будущих, действиям и власти которого никто не может противиться безнаказанно. |
| Après cette deuxième partie de son discours, fixant son regard d'épervier sur le pauvre Bonacieux, il l'invita à réfléchir à la gravité de sa situation. | По окончании этой части своей речи, вперив ястребиный взгляд в несчастного Бонасье, комиссар предложил ему поразмыслить о своем положении. |
| Les réflexions du mercier étaient toutes faites : il donnait au diable l'instant où M. de La Porte avait eu l'idée de le marier avec sa filleule, et l'instant surtout où cette filleule avait été reçue dame de la lingerie chez la reine. | Размышления галантерейщика были несложны: он проклинал день и час, когда г-н де Ла Порт вздумал женить его на своей крестнице, и в особенности тот час, когда эта крестница была причислена к бельевой королевы. |
| Le fond du caractère de maître Bonacieux était un profond égoisme mêlé à une avarice sordide, le tout assaisonné d'une poltronnerie extrême. L'amour que lui avait inspiré sa jeune femme, étant un sentiment tout secondaire, ne pouvait lutter avec les sentiments primitifs que nous venons d'énumérer. | Основой характера г-на Бонасье был глубочайший эгоизм в соединении с отчаянной скупостью, приправленной величайшей трусостью. Любовь, испытываемая им к молодой жене, была чувством второстепенным и не могла бороться с врожденными свойствами, только что перечисленными нами. |
| Bonacieux réfléchit, en effet, sur ce qu'on venait de lui dire. | Бонасье серьезно обдумал то, что ему сказали. |
| " Mais, Monsieur le commissaire, dit-il timidement, croyez bien que je connais et que j'apprécie plus que personne le mérite de l'incomparable Eminence par laquelle nous avons l'honneur d'être gouvernés. | - Но, господин комиссар, - заговорил он с полным хладнокровием, - поверьте, что я более чем кто-либо знаю и ценю все достоинства его несравненного высокопреосвященства, который оказывает нам честь управлять нами. |
| -- Vraiment ? demanda le commissaire d'un air de doute ; mais s'il en était véritablement ainsi, comment seriez-vous à la Bastille ? | - Неужели? - недоверчиво спросил комиссар. - А если это действительно так, то как же вы попали в Бастилию? |
| -- Comment j'y suis, ou plutôt pourquoi j'y suis, répliqua M. Bonacieux, voilà ce qu'il m'est parfaitement impossible de vous dire, vu que je l'ignore moi-même ; mais, à coup sûr, ce n'est pas pour avoir désobligé, sciemment du moins, M. le cardinal. | - Как или, вернее, за что я нахожусь здесь - вот этого я никак не могу сказать вам, ибо мне это и самому неизвестно. Но уж наверное не за поступки, которые могли бы быть неугодны господину кардиналу. |
| -- Il faut cependant que vous ayez commis un crime, puisque vous êtes ici accusé de haute trahison. | - Однако вы должны были совершить какое-нибудь преступление, раз вас обвиняют в государственной измене. |
| -- De haute trahison ! s'écria Bonacieux épouvanté, de haute trahison ! et comment voulez-vous qu'un pauvre mercier qui déteste les huguenots et qui abhorre les Espagnols soit accusé de haute trahison ? Réfléchissez, Monsieur, la chose est matériellement impossible. | - В государственной измене? - в ужасе вскричал Бонасье. - В государственной измене?.. Да как же несчастный галантерейщик, который не терпит гугенотов и ненавидит испанцев, может быть обвинен в государственной измене? Вы сами подумайте, господин комиссар! Ведь это же совершенно немыслимо! |
| -- Monsieur Bonacieux, dit le commissaire en regardant l'accusé comme si ses petits yeux avaient la faculté de lire jusqu'au plus profond des coeurs, Monsieur Bonacieux, vous avez une femme ? | - Господин Бонасье... - произнес комиссар, глядя на обвиняемого так, словно его маленькие глазки обладали способностью читать в глубине сердец. - Господин Бонасье, у вас есть жена? |
| -- Oui, Monsieur, répondit le mercier tout tremblant, sentant que c'était là où les affaires allaient s'embrouiller ; c'est-à-dire, j'en avais une. | - Да, сударь, - с дрожью ответил галантерейщик, чувствуя, что именно сейчас начнутся осложнения. - У меня... у меня была жена. |
| -- Comment ? vous en aviez une ! qu'en avez-vous fait, si vous ne l'avez plus ? | - Как это - была? Куда же вы ее дели, если она у вас была? |
| -- On me l'a enlevée, Monsieur. | - Ее похитили у меня, сударь. |
| -- On vous l'a enlevée ? dit le commissaire. Ah ! " | - Похитили? - переспросил комиссар. - Вот как! |
| Bonacieux sentit à ce " ah ! " que l'affaire s'embrouillait de plus en plus. | Бонасье по этому "вот как!" понял, что дело его все больше запутывается. |
| " On vous l'a enlevée ! reprit le commissaire, et savez-vous quel est l'homme qui a commis ce rapt ? | - Итак, ее похитили, - продолжал комиссар. - Ну, а знаете ли вы, кто именно ее похитил? |
| -- Je crois le connaître. | - Мне кажется, что знаю. |
| -- Quel est-il ? | - Кто же это? |
| -- Songez que je n'affirme rien, Monsieur le commissaire, et que je soupçonne seulement. | - Заметьте, господин комиссар, что я ничего не утверждаю. Я только подозреваю. |
| -- Qui soupçonnez-vous ? Voyons, répondez franchement. " | - Кого же вы подозреваете? Ну, отвечайте откровенно. |
| M. Bonacieux était dans la plus grande perplexité : devait-il tout nier ou tout dire ? En niant tout, on pouvait croire qu'il en savait trop long pour avouer ; en disant tout, il faisait preuve de bonne volonté. Il se décida donc à tout dire. | Господин Бонасье растерялся: следовало ли ему во всем отпираться или все выложить начистоту? Если он станет отрицать все, могут предположить, что он знает слишком много и не смеет в этом признаться. Сознаваясь, он докажет свою добрую волю. Он решил поэтому сказать все. |
| " Je soupçonne, dit-il, un grand brun, de haute mine, lequel a tout à fait l'air d'un grand seigneur ; il nous a suivis plusieurs fois, à ce qu'il m'a semblé, quand j'attendais ma femme devant le guichet du Louvre pour la ramener chez moi. " | - Я подозреваю мужчину высокого роста, черноволосого, смуглого, важного на вид, похожего на знатного вельможу. Он несколько раз следовал за нами, как мне показалось, когда я поджидал жену у выхода из Лувра и отводил ее домой. |
| Le commissaire parut éprouver quelque inquiétude. | Комиссар как будто несколько встревожился. |
| " Et son nom ? dit-il. | - А имя его? - спросил он. |
| -- Oh ! quant à son nom, je n'en sais rien, mais si je le rencontre jamais, je le reconnaîtrai à l'instant même, je vous en réponds, fût-il entre mille personnes. " | - О, имени его я не знаю. Но, если бы мне пришлось встретиться с ним, я сразу узнал бы его даже среди тысячи других, ручаюсь вам. |
| Le front du commissaire se rembrunit. | Комиссар нахмурился. |
| " Vous le reconnaîtriez entre mille, dites-vous ? continua-t-il... | - Вы говорите, что узнали бы его среди тысячи других? - переспросил он. |
| -- C'est-à-dire, reprit Bonacieux, qui vit qu'il avait fait fausse route, c'est-à-dire... | - Я хотел сказать... - пробормотал Бонасье, заметив, что ответил неудачно. - Я хотел сказать... |
| -- Vous avez répondu que vous le reconnaîtriez, dit le commissaire ; c'est bien, en voici assez pour aujourd'hui ; il faut, avant que nous allions plus loin, que quelqu'un soit prévenu que vous connaissez le ravisseur de votre femme. | - Вы ответили, что узнали бы его, - сказал комиссар. - Хорошо. На сегодня достаточно. Необходимо, раньше чем мы продолжим разговор, уведомить кое-кого о том, что вам известен похититель вашей жены. |
| -- Mais je ne vous ai pas dit que je le connaissais ! s'écria Bonacieux au désespoir. Je vous ai dit au contraire... | - Но ведь я не говорил вам, что он мне известен! - в отчаянии воскликнул Бонасье. - Я говорил как раз обратное... |
| -- Emmenez le prisonnier, dit le commissaire aux deux gardes. | - Уведите заключенного! - приказал комиссар, обращаясь к двум стражникам. |
| -- Et où faut-il le conduire ? demanda le greffier. | - Куда прикажете его отвести? - спросил писарь. |
| -- Dans un cachot. | - В камеру. |
| -- Dans lequel ? | - В которую? |
| -- Oh ! mon Dieu, dans le premier venu, pourvu qu'il ferme bien " , répondit le commissaire avec une indifférence qui pénétra d'horreur le pauvre Bonacieux. | - Господи, да в любую! Лишь бы она покрепче запиралась, - произнес комиссар безразличным тоном, вселившим ужас в несчастного Бонасье. |
| " Hélas ! hélas ! se dit-il, le malheur est sur ma tête ; ma femme aura commis quelque crime effroyable ; on me croit son complice, et l'on me punira avec elle : elle en aura parlé, elle aura avoué qu'elle m'avait tout dit ; une femme, c'est si faible ! Un cachot, le premier venu ! c'est cela ! une nuit est bientôt passée ; et demain, à la roue, à la potence ! Oh ! mon Dieu ! mon Dieu ! ayez pitié de moi ! " | "О, Боже, Боже! - думал он. - Беда обрушилась на мою голову! Жена, наверное, совершила какое-нибудь ужасное преступление. Меня считают ее сообщником и покарают вместе с нею. Она, наверное, призналась, сказала, что посвящала меня во все. Женщины ведь такие слабые создания!.. В камеру, в первую попавшуюся! Ну конечно! Ночь коротка... А завтра - колесо, виселица... О, Боже, Боже! Сжалься надо мною!" |
| Sans écouter le moins du monde les lamentations de maître Bonacieux, lamentations auxquelles d'ailleurs ils devaient être habitués, les deux gardes prirent le prisonnier par un bras, et l'emmenèrent, tandis que le commissaire écrivait en hâte une lettre que son greffier attendait. | Не обращая ни малейшего внимания на жалобные сетования г-на Бонасье, сетования, к которым они, впрочем, давно должны были привыкнуть, караульные подхватили арестанта с двух сторон под руки и увели в камеру. Комиссар поспешно принялся строчить какое-то письмо. Писарь в ожидании стоял возле него. |
| Bonacieux ne ferma pas l'oeil, non pas que son cachot fût par trop désagréable, mais parce que ses inquiétudes étaient trop grandes. Il resta toute la nuit sur son escabeau, tressaillant au moindre bruit ; et quand les premiers rayons du jour se glissèrent dans sa chambre, l'aurore lui parut avoir pris des teintes funèbres. | Бонасье в эту ночь не сомкнул глаз - не потому, что камера его была особенно неудобна, но страшная тревога не позволяла ему уснуть. Всю ночь он просидел на скамеечке, вздрагивая при малейшем звуке. И, когда первые лучи солнца скользнули сквозь решетку окна, ему показалось, что само солнце приняло траурный оттенок. |
| Tout à coup, il entendit tirer les verrous, et il fit un soubresaut terrible. Il croyait qu'on venait le chercher pour le conduire à l'échafaud ; aussi, lorsqu'il vit purement et simplement paraître, au lieu de l'exécuteur qu'il attendait, son commissaire et son greffier de la veille, il fut tout près de leur sauter au cou. | Вдруг он услышал, как отодвигается засов, и даже подскочил от ужаса. Он решил, что за ним пришли, чтобы отвести на эшафот. Поэтому, когда в дверях вместо палача появился вчерашний комиссар со своим писарем, он готов был броситься им на шею. |
| " Votre affaire s'est fort compliquée depuis hier au soir, mon brave homme, lui dit le commissaire, et je vous conseille de dire toute la vérité ; car votre repentir peut seul conjurer la colère du cardinal. | - Ваше дело, милейший, крайне запуталось со вчерашнего дня, - сказал комиссар. - И я советую вам сказать правду. Только ваше чистосердечное раскаяние может смягчить гнев кардинала. |
| -- Mais je suis prêt à tout dire, s'écria Bonacieux, du moins tout ce que je sais. Interrogez, je vous prie. | - Но я готов все сказать! - воскликнул Бонасье. - По крайней мере, все, что я знаю. Прошу вас, спрашивайте меня. |
| -- Où est votre femme, d'abord ? | - Прежде всего; где находится ваша жена? |
| -- Mais puisque je vous ai dit qu'on me l'avait enlevée. | - Ведь я говорил вам, что она похищена. |
| -- Oui, mais depuis hier cinq heures de l'après-midi, grâce à vous, elle s'est échappée. | - Да, но вчера после пяти часов дня она благодаря вашей помощи сбежала. |
| -- Ma femme s'est échappée ! s'écria Bonacieux. Oh ! la malheureuse ! Monsieur, si elle s'est échappée, ce n'est pas ma faute, je vous le jure. | - Моя жена сбежала? - воскликнул Бонасье. - Несчастная! Но, сударь, если она сбежала, то не по моей вине, клянусь вам! |
| -- Qu'alliez-vous donc alors faire chez M. d'Artagnan, votre voisin, avec lequel vous avez eu une longue conférence dans la journée ? | - Для чего вы днем заходили к вашему жильцу, господину д'Артаньяну, с которым вы о чем-то долго совещались? |
| -- Ah ! oui, Monsieur le commissaire, oui, cela est vrai, et j'avoue que j'ai eu tort. J'ai été chez M. d'Artagnan. | - Да, это правда, господин комиссар. Признаюсь в этом и признаюсь, что это была ошибка. Я действительно был у господина д'Артаньяна. |
| -- Quel était le but de cette visite ? | - С какой целью вы заходили к нему? |
| -- De le prier de m'aider à retrouver ma femme. Je croyais que j'avais droit de la réclamer ; je me trompais, à ce qu'il paraît, et je vous en demande bien pardon. | - С целью попросить его разыскать мою жену. Я полагал, что имею право требовать ее назад. По-видимому, я ошибся и очень прошу вас простить меня. |
| -- Et qu'a répondu M. d'Artagnan ? | - Что же вам ответил господин д'Артаньян? |
| -- M. d'Artagnan m'a promis son aide ; mais je me suis bientôt aperçu qu'il me trahissait. | - Господин д'Артаньян обещал помочь мне. Но я вскоре убедился, что он предает меня. |
| -- Vous en imposez à la justice ! M. d'Artagnan a fait un pacte avec vous, et en vertu de ce pacte il a mis en fuite les hommes de police qui avaient arrêté votre femme, et l'a soustraite à toutes les recherches. | - Вы пытаетесь ввести суд в заблуждение! Д'Артаньян сговорился с вами, и в силу этого сговора он разогнал полицейских, которые арестовали вашу жену, и скрыл ее от преследования. |
| -- M. d'Artagnan a enlevé ma femme ! Ah çà, mais que me dites-vous là ? | - Господин д'Артаньян похитил мою жену? Да что вы мне тут рассказываете? |
| -- Heureusement M. d'Artagnan est entre nos mains, et vous allez lui être confronté. | - К счастью, господин д'Артаньян в наших руках, и вам будет устроена с ним очная ставка. |
| -- Ah ! ma foi, je ne demande pas mieux, s'écria Bonacieux ; je ne serais pas fâché de voir une figure de connaissance. | - Ну что ж, я, право, этому рад! - воскликнул г-н Бонасье. - Хотелось бы увидеть хоть одно знакомое лицо... |
| -- Faites entrer M. d'Artagnan " , dit le commissaire aux deux gardes. | - Введите господина д'Артаньяна! - приказал комиссар, обращаясь к караульным. |
| Les deux gardes firent entrer Athos. | Караульные ввели Атоса. |
| " Monsieur d'Artagnan, dit le commissaire en s'adressant à Athos, déclarez ce qui s'est passé entre vous et Monsieur. | - Господин д'Артаньян, - произнес комиссар, обращаясь к Атосу, - расскажите, что произошло между вами и этим господином. |
| -- Mais ! s'écria Bonacieux, ce n'est pas M. d'Artagnan que vous me montrez là ! | - Но это вовсе не господин д'Артаньян! - вскричал Бонасье. |
| -- Comment ! ce n'est pas M. d'Artagnan ? s'écria le commissaire. | - Как не господин д'Артаньян? - в свою очередь, закричал комиссар. |
| -- Pas le moins du monde, répondit Bonacieux. | - Ну конечно, нет! - сказал Бонасье. |
| -- Comment se nomme Monsieur ? demanda le commissaire. | - Как же зовут этого господина? - спросил комиссар. |
| -- Je ne puis vous le dire, je ne le connais pas. | - Не могу вам сказать: я с ним не знаком. |
| -- Comment ! vous ne le connaissez pas ? | - Вы с ним не знакомы? |
| -- Non. | - Нет. |
| -- Vous ne l'avez jamais vu ? | - Вы никогда его не видели? |
| -- Si fait ; mais je ne sais comment il s'appelle. | - Видел, но не знаю, как его зовут. |
| -- Votre nom ? demanda le commissaire. | - Ваше имя? - спросил комиссар. |
| -- Athos, répondit le mousquetaire. | - Атос, - ответил мушкетер. |
| -- Mais ce n'est pas un nom d'homme, ça, c'est un nom de montagne ! s'écria le pauvre interrogateur qui commençait à perdre la tête. | - Но ведь это не человеческое имя, это название какой-нибудь горы! - воскликнул несчастный комиссар, начинавший терять голову. |
| -- C'est mon nom, dit tranquillement Athos. | - Это мое имя, - спокойно сказал Атос. |
| -- Mais vous avez dit que vous vous nommiez d'Artagnan. | - Но вы сказали, что вас зовут д'Артаньян. |
| -- Moi ? | - Я это говорил? |
| -- Oui, vous. | - Да, вы. |
| -- C'est-à-dire que c'est à moi qu'on a dit : " Vous êtes M. d'Artagnan ? " J'ai répondu : " Vous croyez ? " Mes gardes se sont écriés qu'ils en étaient sûrs. Je n'ai pas voulu les contrarier. D'ailleurs je pouvais me tromper. | - Разрешите! Меня спросили: "Вы господин д'Артаньян?" - на что я ответил: "Вы так полагаете?" Стражники закричали, что они в этом уверены. Я не стал спорить с ними. Кроме того, ведь я мог и ошибиться. |
| -- Monsieur, vous insultez à la majesté de la justice. | - Сударь, вы оскорбляете достоинство суда.. |
| -- Aucunement, fit tranquillement Athos. | - Ни в коей мере, - спокойно сказал Атос. |
| -- Vous êtes M. d'Artagnan. | - Вы господин д'Артаньян! |
| -- Vous voyez bien que vous me le dites encore. | - Вот видите, вы снова это утверждаете. |
| -- Mais, s'écria à son tour M. Bonacieux, je vous dis, Monsieur le commissaire, qu'il n'y a pas un instant de doute à avoir. M. d'Artagnan est mon hôte, et par conséquent, quoiqu'il ne me paie pas mes loyers, et justement même à cause de cela, je dois le connaître. M. d'Artagnan est un jeune homme de dix-neuf à vingt ans à peine, et Monsieur en a trente au moins. M. d'Artagnan est dans les gardes de M. des Essarts, et Monsieur est dans la compagnie des mousquetaires de M. de Tréville : regardez l'uniforme, Monsieur le commissaire, regardez l'uniforme. | - Но, господин комиссар, - вскричал Бонасье, - уверяю вас, тут не может быть никакого сомнения! Господин д'Артаньян - мой жилец, и, следовательно, хоть он и не платит мне за квартиру или именно поэтому, я-то должен его знать. Господин д'Артаньян - молодой человек лет девятнадцати-двадцати, не более, а этому господину по меньшей мере тридцать. Господин д'Артаньян состоит в гвардейской роте господина Дезэссара, а этот господин - мушкетер из роты господина де Тревиля. Поглядите на его одежду, господин комиссар, поглядите на одежду! |
| -- C'est vrai, murmura le commissaire ; c'est pardieu vrai. " | - Правильно! - пробормотал комиссар. - Это, черт возьми, правильно! |
| En ce moment la porte s'ouvrit vivement, et un messager, introduit par un des guichetiers de la Bastille, remit une lettre au commissaire. | В эту минуту распахнулась дверь, и гонец, которого ввел один из надзирателей Бастилии, подал комиссару какое-то письмо. |
| " Oh ! la malheureuse ! s'écria le commissaire. | - Ах, негодная! - воскликнул комиссар. |
| -- Comment ? que dites-vous ? de qui parlez-vous ? Ce n'est pas de ma femme, j'espère ! | - Как? Что вы сказали? О ком вы говорите! Не о моей жене, надеюсь? |
| -- Au contraire, c'est d'elle. Votre affaire est bonne, allez. | - Нет, именно о ней! Хороши ваши дела, нечего сказать! |
| -- Ah çà !, s'écria le mercier exaspéré, faites-moi le plaisir de me dire, Monsieur, comment mon affaire à moi peut s'empirer de ce que fait ma femme pendant que je suis en prison ! | - Что же это такое? - воскликнул галантерейщик в полном отчаянии. - Будьте добры объяснить мне, господин комиссар, каким образом мое дело может ухудшиться от того, что делает моя жена в то время, как я сижу в тюрьме? |
| -- Parce que ce qu'elle fait est la suite d'un plan arrêté entre vous, plan infernal ! | - Потому что все совершаемое вашей женой - только продолжение задуманного вами совместно плана! Чудовищного плана! |
| -- Je vous jure, Monsieur le commissaire, que vous êtes dans la plus profonde erreur, que je ne sais rien au monde de ce que devait faire ma femme, que je suis entièrement étranger à ce qu'elle a fait, et que, si elle a fait des sottises, je la renie, je la démens, je la maudis. | - Клянусь вам, господин комиссар, что вы глубоко заблуждаетесь, что я и понятия не имею о том, что намеревалась совершить моя жена; я не имею ни малейшего отношения к тому, что она сделала, и, если она наделала глупостей, я отрекаюсь от нее, отказываюсь, проклинаю ее! |
| -- Ah çà ! dit Athos au commissaire, si vous n'avez plus besoin de moi ici, renvoyez-moi quelque part, il est très ennuyeux, votre Monsieur Bonacieux. | - Вот что, господин комиссар, - сказал вдруг Атос. - Если я вам больше не нужен, прикажите отвести меня куда-нибудь. Он порядочно надоел мне, ваш господин Бонасье. |
| -- Reconduisez les prisonniers dans leurs cachots, dit le commissaire en désignant d'un même geste Athos et Bonacieux, et qu'ils soient gardés plus sévèrement que jamais. | - Отведите арестованных в их камеры, - приказал комиссар, одним и тем же движением указывая на Атоса и Бонасье, - и пусть охраняют как можно строже. |
| -- Cependant, dit Athos avec son calme habituel, si c'est à M. d'Artagnan que vous avez affaire, je ne vois pas trop en quoi je puis le remplacer. | - Если вы имеете претензии к господину д'Артаньяну, - с обычным своим спокойствием сказал Атос, - я не совсем понимаю, в какой мере я могу заменить его. |
| -- Faites ce que j'ai dit ! s'écria le commissaire, et le secret le plus absolu ! Vous entendez ! " | - Делайте, как вам приказано! - закричал комисcap. - И никаких сношений с внешним миром! Слышите? |
| Athos suivit ses gardes en levant les épaules, et M. Bonacieux en poussant des lamentations à fendre le coeur d'un tigre. | Атос, пожав плечами, последовал за караульными, а Бонасье всю дорогу так плакал и стонал, что мог бы разжалобить тигра. |
| On ramena le mercier dans le même cachot où il avait passé la nuit, et l'on l'y laissa toute la journée. Toute la journée Bonacieux pleura comme un véritable mercier, n'étant pas du tout homme d'épée, il nous l'a dit lui-même. | Галантерейщика отвели в ту самую камеру, где он провел ночь, и оставили его там на весь день. И весь день Бонасье плакал, как настоящий галантерейщик: да ведь, по его же собственным словам, в нем не было и тени воинского духа. |
| Le soir, vers les neuf heures, au moment où il allait se décider à se mettre au lit, il entendit des pas dans son corridor. Ces pas se rapprochèrent de son cachot, sa porte s'ouvrit, des gardes parurent. | Вечером, около девяти часов, уже собираясь лечь спать, он услышал шаги в коридоре. Шаги приближались к его камере; дверь открылась, и вошли караульные солдаты. |
| " Suivez-moi, dit un exempt qui venait à la suite des gardes. | - Следуйте за мной, - произнес полицейский чиновник, вошедший вместе с солдатами. |
| -- Vous suivre ! s'écria Bonacieux ; vous suivre à cette heure-ci ! et où cela, mon Dieu ? | - Следовать за вами? - воскликнул Бонасье. - Следовать за вами в такой час? Куда это, Господи помилуй! |
| -- Où nous avons l'ordre de vous conduire. | - Туда, куда нам приказано вас доставить. |
| -- Mais ce n'est pas une réponse, cela. | - Но это не ответ. |
| -- C'est cependant la seule que nous puissions vous faire. | - Это единственное, что мы можем сказать вам. |
| -- Ah ! mon Dieu, mon Dieu, murmura le pauvre mercier, pour cette fois je suis perdu ! " | - О, Боже, Боже! - прошептал несчастный галантерейщик. - На этот раз я погиб! |
| Et il suivit machinalement et sans résistance les gardes qui venaient le quérir. | И он, совершенно убитый, без всякого сопротивления последовал за караульными. |
| Il prit le même corridor qu'il avait déjà pris, traversa une première cour, puis un second corps de logis ; enfin, à la porte de la cour d'entrée, il trouva une voiture entourée de quatre gardes à cheval. On le fit monter dans cette voiture, l'exempt se plaça près de lui, on ferma la portière à clef, et tous deux se trouvèrent dans une prison roulante. | Его провели по тому же коридору, по которому он уже проходил, затем они пересекли двор, прошли через другое здание и, наконец, достигли ворот главного двора, где ждала карета, окруженная четырьмя верховыми. Бонасье посадили в карету, полицейский чиновник устроился рядом с ним, дверцы заперли на ключ, и оба оказались как бы в передвижной тюрьме. |
| La voiture se mit en mouvement, lente comme un char funèbre. A travers la grille cadenassée, le prisonnier apercevait les maisons et le pavé, voilà tout ; mais, en véritable Parisien qu'il était, Bonacieux reconnaissait chaque rue aux bornes, aux enseignes, aux réverbères. Au moment d'arriver à Saint-Paul, lieu où l'on exécutait les condamnés de la Bastille, il faillit s'évanouir et se signa deux fois. Il avait cru que la voiture devait s'arrêter là. La voiture passa cependant. | Карета двинулась вперед медленно, словно траурная колесница. Сквозь решетку, защищавшую окно, арестованный мог видеть только дома и мостовую. Но коренной парижанин, каким был Бонасье, узнавал каждую улицу по тумбам, вывескам и фонарям. Подъезжая к церкви Святого Павла, возле которой казнили узников Бастилии, приговоренных к смерти, он чуть не лишился чувств и дважды перекрестился. Он думал, что карета здесь остановится. Но карета проехала мимо. |
| Plus loin, une grande terreur le prit encore, ce fut en côtoyant le cimetière Saint-Jean où on enterrait les criminels d'Etat. Une seule chose le rassura un peu, c'est qu'avant de les enterrer on leur coupait généralement la tête, et que sa tête à lui était encore sur ses épaules. Mais lorsqu'il vit que la voiture prenait la route de la Grève, qu'il aperçut les toits aigus de l'Hôtel de Ville, que la voiture s'engagea sous l'arcade, il crut que tout était fini pour lui, voulut se confesser à l'exempt, et, sur son refus, poussa des cris si pitoyables que l'exempt annonça que, s'il continuait à l'assourdir ainsi, il lui mettrait un bâillon. | Несколько позже он снова пережил безграничный ужас. Они проезжали вдоль кладбища Святого Якова, где хоронили государственных преступников. Одно только его несколько успокоило: прежде чем их похоронить, им обычно отрубали голову, а его собственная голова пока еще крепко сидела на плечах. Но, когда он увидел, что карета сворачивает к Гревской площади, когда он увидел островерхую крышу городской ратуши и карета въехала под арку, он решил, что все кончено, и попытался исповедаться перед полицейским чиновником. В ответ на отказ чиновника выслушать его он принялся так жалобно кричать, что тот пригрозил заткнуть ему рот кляпом, если он не замолчит. |
| Cette menace rassura quelque peu Bonacieux : si l'on eût dû l'exécuter en Grève, ce n'était pas la peine de le bâillonner, puisqu'on était presque arrivé au lieu de l'exécution. En effet, la voiture traversa la place fatale sans s'arrêter. Il ne restait plus à craindre que la Croix-du- Trahoir : la voiture en prit justement le chemin. | Эта угроза немного успокоила Бонасье. Если его собирались казнить на Гревской площади, не стоило затыкать ему рот: они ведь уже почти достигли места казни. И действительно, карета проехала через роковую площадь, не останавливаясь. Приходилось опасаться еще только Трагуарского креста. А туда именно карета и завернула. |
| Cette fois, il n'y avait plus de doute, c'était à la Croix-du-Trahoir qu'on exécutait les criminels subalternes. Bonacieux s'était flatté en se croyant digne de Saint-Paul ou de la place de Grève : c'était à la Croix- du-Trahoir qu'allaient finir son voyage et sa destinée ! Il ne pouvait voir encore cette malheureuse croix, mais il la sentait en quelque sorte venir au-devant de lui. Lorsqu'il n'en fut plus qu'à une vingtaine de pas, il entendit une rumeur, et la voiture s'arrêta. C'était plus que n'en pouvait supporter le pauvre Bonacieux, déjà écrasé par les émotions successives qu'il avait éprouvées ; il poussa un faible gémissement, qu'on eût pu prendre pour le dernier soupir d'un moribond, et il s'évanouit. | На этот раз не могло быть сомнений: на площади Трагуарского креста казнили приговоренных низкого звания. Бонасье напрасно льстил себе, считая себя достойным площади Святого Павла или Гревской площади. Его путешествие и его жизнь закончатся у Трагуарского креста. Ему не виден был еще злосчастный крест, но он почти ощущал, как этот крест движется ему навстречу. Шагах в двадцати от рокового места он вдруг услышал гул толпы, и карета остановилась. Этого несчастный Бонасье, истерзанный всеми пережитыми волнениями, уже не в силах был перенести. Он издал слабый крик, который можно было принять за последний стон умирающего, и лишился чувств. |
| France | Russe |
| Ce rassemblement était produit non point par l'attente d'un homme qu'on devait pendre, mais par la contemplation d'un pendu. | Толпа на площади собралась не в ожидании человека, которого должны были повесить, а сбежалась смотреть на повешенного. |
| La voiture, arrêtée un instant, reprit donc sa marche, traversa la foule, continua son chemin, enfila la rue Saint-Honoré, tourna la rue des Bons-Enfants et s'arrêta devant une porte basse. | Карета поэтому, на минуту задержавшись, тронулась дальше, проехала сквозь толпу, миновала улицу Сент-Оноре, повернула на улицу Добрых Детей и остановилась у невысокого подъезда. |
| La porte s'ouvrit, deux gardes reçurent dans leurs bras Bonacieux, soutenu par l'exempt ; on le poussa dans une allée, on lui fit monter un escalier, et on le déposa dans une antichambre. | Двери распахнулись, и двое гвардейцев приняли в свои объятия Бонасье, поддерживаемого полицейским. Его втолкнули в длинный вестибюль, повели вверх по какой-то лестнице и оставили в передней. |
| Tous ces mouvements s'étaient opérés pour lui d'une façon machinale. | Все движения, какие требовались от него, он совершал машинально. |
| Il avait marché comme on marche en rêve ; il avait entrevu les objets à travers un brouillard ; ses oreilles avaient perçu des sons sans les comprendre ; on eût pu l'exécuter dans ce moment qu'il n'eût pas fait un geste pour entreprendre sa défense, qu'il n'eût pas poussé un cri pour implorer la pitié. | Он шел, как ходят во сне, видел окружающее словно сквозь туман. Слух улавливал какие-то звуки, но не осознавал их. Если бы его в эти минуты казнили, он бы не сделал ни одного движения, чтобы защититься, не испустил бы ни одного вопля, чтобы вымолить пощаду. |
| Il resta donc ainsi sur la banquette, le dos appuyé au mur et les bras pendants, à l'endroit même où les gardes l'avaient déposé. | Он так и остался сидеть на банкетке, прислонясь к стене и опустив руки, в том самом месте, где караульные усадили его. |
| Cependant, comme, en regardant autour de lui, il ne voyait aucun objet menaçant, comme rien n'indiquait qu'il courût un danger réel, comme la banquette était convenablement rembourrée, comme la muraille était recouverte d'un beau cuir de Cordoue, comme de grands rideaux de damas rouge flottaient devant la fenêtre, retenus par des embrasses d'or, il comprit peu à peu que sa frayeur était exagérée, et il commença de remuer la tête à droite et à gauche et de bas en haut. | Но постепенно, оглядываясь кругом и не видя никаких предметов, угрожающих его жизни, ничего, представляющего опасность, видя, что стены покрыты мягкой кордовской кожей, красные тяжелые шелковые портьеры подхвачены золотыми шнурами, а банкетка, на которой он сидел, достаточно мягка и удобна, он понял, что страх его напрасен, и начал поворачивать голову вправо и влево, то поднимать ее, то опускать. |
| A ce mouvement, auquel personne ne s'opposa, il reprit un peu de courage et se risqua à ramener une jambe, puis l'autre ; enfin, en s'aidant de ses deux mains, il se souleva sur sa banquette et se trouva sur ses pieds. | Эти движения, которым никто не препятствовал, придали ему некоторую храбрость, и он рискнул согнуть сначала одну ногу, затем другую. В конце концов, опершись руками о сиденье диванчика, он слегка приподнялся и оказался на ногах. |
| En ce moment, un officier de bonne mine ouvrit une portière, continua d'échanger encore quelques paroles avec une personne qui se trouvait dans la pièce voisine, et se retournant vers le prisonnier : | В эту минуту какой-то офицер представительного вида приподнял портьеру, продолжая говорить с кем-то находившимся в соседней комнате. Затем он обернулся к арестованному. |
| " C'est vous qui vous nommez Bonacieux ? dit-il. | - Это вы Бонасье? - спросил он. |
| -- Oui, Monsieur l'officier, balbutia le mercier, plus mort que vif, pour vous servir. | - Да, господин офицер, - пробормотал галантерейщик, чуть живой от страха. - Это я, к вашим услугам. |
| -- Entrez " , dit l'officier. | - Войдите, - сказал офицер. |
| Et il s'effaça pour que le mercier pût passer. Celui-ci obéit sans réplique, et entra dans la chambre où il paraissait être attendu. | Он отодвинулся, пропуская арестованного. Бонасье беспрекословно повиновался и вошел в комнату, где его, по-видимому, ожидали. |
| C'était un grand cabinet, aux murailles garnies d'armes offensives et défensives, clos et étouffé, et dans lequel il y avait déjà du feu, quoique l'on fût à peine à la fin du mois de septembre. Une table carrée, couverte de livres et de papiers sur lesquels était déroulé un plan immense de la ville de La Rochelle, tenait le milieu de l'appartement. | Это был просторный кабинет, стены которого были увешаны разного рода оружием; ни один звук не доносился сюда извне. Хотя был всего лишь конец сентября, в камине уже горел огонь. Всю середину комнаты занимал квадратный стол с книгами и бумагами, поверх которых лежала развернутая огромная карта города Ла-Рошели. |
| Debout devant la cheminée était un homme de moyenne taille, à la mine haute et fière, aux yeux perçants, au front large, à la figure amaigrie qu'allongeait encore une royale surmontée d'une paire de moustaches. Quoique cet homme eût trente-six à trente-sept ans à peine, cheveux, moustache et royale s'en allaient grisonnant. Cet homme, moins l'épée, avait toute la mine d'un homme de guerre, et ses bottes de buffle encore légèrement couvertes de poussière indiquaient qu'il avait monté à cheval dans la journée. | У камина стоял человек среднего роста, гордый, надменный, с широким лбом и пронзительным взглядом. Худощавое лицо его еще больше удлиняла остроконечная бородка, над которой закручивались усы. Этому человеку было едва ли более тридцати шести - тридцати семи лет, но в волосах и бородке уже мелькала седина. Хотя при нем не было шпаги, все же он походил на военного, а легкая пыль на его сапогах указывала, что он в этот день ездил верхом. |
| Cet homme, c'était Armand-Jean Duplessis, cardinal de Richelieu, non point tel qu'on nous le représente, cassé comme un vieillard, souffrant comme un martyr, le corps brisé, la voix éteinte, enterré dans un grand fauteuil comme dans une tombe anticipée, ne vivant plus que par la force de son génie, et ne soutenant plus la lutte avec l'Europe que par l'éternelle application de sa pensée ; mais tel qu'il était réellement à cette époque, c'est-à-dire adroit et galant cavalier, faible de corps déjà, mais soutenu par cette puissance morale qui a fait de lui un des hommes les plus extraordinaires qui aient existé ; se préparant enfin, après avoir soutenu le duc de Nevers dans son duché de Mantoue, après avoir pris Nîmes, Castres et Uzès, à chasser les Anglais de l'île de Ré et à faire le siège de La Rochelle. | Человек этот был Арман-Жан дю Плесси, кардинал де Ришелье, не такой, каким принято у нас изображать его, то есть не согбенный старец, страдающий от тяжкой болезни, расслабленный, с угасшим голосом, погруженный в глубокое кресло, словно в преждевременную могилу, живущий только силой своего ума и поддерживающий борьбу с Европой одним напряжением мысли, а такой, каким он в действительности был в те годы: ловкий и любезный кавалер, уже и тогда слабый телом, но поддерживаемый неукротимой силой духа, сделавшего из него одного из самых замечательных людей своего времени. Оказав поддержку герцогу Невэрскому в его мантуанских владениях, захватив Ним, Кастр и Юзэс, он готовился изгнать англичан с острова Рэ и приступить к осаде Ла-Рошели. |
| A la première vue, rien ne dénotait donc le cardinal, et il était impossible à ceux-là qui ne connaissaient point son visage de deviner devant qui ils se trouvaient. | Ничто, таким образом, на первый взгляд не обличало в нем кардинала, и человеку, не знавшему его в лицо, невозможно было догадаться, кто стоит перед ним. |
| Le pauvre mercier demeura debout à la porte, tandis que les yeux du personnage que nous venons de décrire se fixaient sur lui, et semblaient vouloir pénétrer jusqu'au fond du passé. | Злополучный галантерейщик остановился в дверях, а взгляд человека, только что описанного нами, впился в него, словно желая проникнуть в глубину его прошлого. |
| " C'est là ce Bonacieux ? demanda-t-il après un moment de silence. | - Это тот самый Бонасье? - спросил он после некоторого молчания. |
| -- Oui, Monseigneur, reprit l'officier. | - Да, ваша светлость, - ответил офицер. |
| -- C'est bien, donnez-moi ces papiers et laissez-nous. " | - Хорошо. Подайте мне его бумаги и оставьте нас. |
| L'officier prit sur la table les papiers désignés, les remit à celui qui les demandait, s'inclina jusqu'à terre, et sortit. | Офицер взял со стола требуемые бумаги, подал их и, низко поклонившись, вышел. |
| Bonacieux reconnut dans ces papiers ses interrogatoires de la Bastille. De temps en temps, l'homme de la cheminée levait les yeux de dessus les écritures, et les plongeait comme deux poignards jusqu'au fond du coeur du pauvre mercier. | Бонасье в этих бумагах узнал протоколы его допросов в Бастилии. Человек, стоявший у камина, время от времени поднимал глаза от бумаг и останавливал их на арестанте, и тогда несчастному казалось, что два кинжала впиваются в самое его сердце. |
| Au bout de dix minutes de lecture et dix secondes d'examen, le cardinal était fixé. | После десяти минут чтения и десяти секунд наблюдения для кардинала все было ясно. |
| " Cette tête-là n'a jamais conspiré, murmura-t-il ; mais n'importe, voyons toujours. | - Это существо никогда не участвовало в заговоре. Но все же посмотрим... - прошептал он. |
| -- Vous êtes accusé de haute trahison, dit lentement le cardinal. | - Вы обвиняетесь в государственной измене, - медленно проговорил кардинал. |
| -- C'est ce qu'on m'a déjà appris, Monseigneur, s'écria Bonacieux, donnant à son interrogateur le titre qu'il avait entendu l'officier lui donner ; mais je vous jure que je n'en savais rien. " | - Мне об этом уже сообщили, ваша светлость! - воскликнул Бонасье, титулуя своего собеседника так, как его только что титуловал офицер. - Но клянусь вам, что я ничего не знаю. |
| Le cardinal réprima un sourire. | Кардинал подавил улыбку. |
| " Vous avez conspiré avec votre femme, avec Mme de Chevreuse et avec Milord duc de Buckingham. | - Вы состояли в заговоре с вашей женой, с госпожой де Шеврез и с герцогом Бекингэмом. |
| -- En effet, Monseigneur, répondit le mercier, je l'ai entendue prononcer tous ces noms-là. | - Действительно, ваша светлость, - сказал Бонасье, - она при мне называла эти имена. |
| -- Et à quelle occasion ? | - По какому поводу? |
| -- Elle disait que le cardinal de Richelieu avait attiré le duc de Buckingham à Paris pour le perdre et pour perdre la reine avec lui. | - Она говорила, что кардинал де Ришелье заманил герцога Бекингэма в Париж, чтобы погубить его, а вместе с ним и королеву. |
| -- Elle disait cela ? s'écria le cardinal avec violence. | - Она так говорила? - с гневом вскричал кардинал. |
| -- Oui, Monseigneur ; mais moi je lui ai dit qu'elle avait tort de tenir de pareils propos, et que Son Eminence était incapable... | - Да, ваша светлость, но я убеждал ее, что ей не следует говорить такие вещи и что его высокопреосвященство не способны... |
| -- Taisez-vous, vous êtes un imbécile, reprit le cardinal. | - Замолчите, вы, глупец! - сказал кардинал. |
| -- C'est justement ce que ma femme m'a répondu, Monseigneur. | - Вот это самое сказала и моя жена, ваша светлость. |
| -- Savez-vous qui a enlevé votre femme ? | - Известно ли вам, кто похитил вашу жену? |
| -- Non, Monseigneur. | - Нет, ваша светлость. |
| -- Vous avez des soupçons, cependant ? | - Вы кого-нибудь подозревали? |
| -- Oui, Monseigneur ; mais ces soupçons ont paru contrarier M. le commissaire, et je ne les ai plus. | - Да, ваша светлость. Но эти подозрения как будто вызвали неудовольствие господина комиссара, и я уже отказался от них. |
| -- Votre femme s'est échappée, le saviez-vous ? | - Ваша жена бежала. Вы знали об этом? |
| -- Non, Monseigneur, je l'ai appris depuis que je suis en prison, et toujours par l'entremise de M. le commissaire, un homme bien aimable ! " | - Нет, ваша светлость. Я узнал об этом только в тюрьме через посредство господина комиссара. Он очень любезный человек. |
| Le cardinal réprima un second sourire. | Кардинал второй раз подавил улыбку. |
| " Alors vous ignorez ce que votre femme est devenue depuis sa fuite ? | - Значит, вам не известно, куда девалась ваша жена после своего бегства? |
| -- Absolument, Monseigneur ; mais elle a dû rentrer au Louvre. | - Совершенно ничего, ваша светлость. Надо полагать, что она вернулась в Лувр. |
| -- A une heure du matin elle n'y était pas rentrée encore. | - В час ночи ее еще там не было. |
| -- Ah ! mon Dieu ! mais qu'est-elle devenue alors ? | - Господи Боже мой! Что же с нею случилось? |
| -- On le saura, soyez tranquille ; on ne cache rien au cardinal ; le cardinal sait tout. | - Это станет известно, не беспокойтесь. От кардинала ничто не остается сокрытым. Кардинал знает все. |
| -- En ce cas, Monseigneur, est-ce que vous croyez que le cardinal consentira à me dire ce qu'est devenue ma femme ? | - В таком случае, ваша светлость, как вы думаете, не согласится ли кардинал сообщить, куда девалась моя жена? |
| -- Peut-être ; mais il faut d'abord que vous avouiez tout ce que vous savez relativement aux relations de votre femme avec Mme de Chevreuse. | - Возможно. Но вы должны предварительно рассказать все, что вам известно об отношениях вашей жены с госпожой де Шеврез. |
| -- Mais, Monseigneur, je n'en sais rien ; je ne l'ai jamais vue. | - Но, ваша светлость, я ровно ничего не знаю. Я никогда не видал этой дамы. |
| -- Quand vous alliez chercher votre femme au Louvre, revenait-elle directement chez vous ? | - Когда вы заходили за вашей женой в Лувр, она прямо возвращалась домой? |
| -- Presque jamais : elle avait affaire à des marchands de toile, chez lesquels je la conduisais. | - Очень редко. У нее были дела с какими-то торговцами полотном, куда я и провожал ее. |
| -- Et combien y en avait-il de marchands de toile ? | - А сколько было этих торговцев? |
| -- Deux, Monseigneur. | - Два, ваша светлость. |
| -- Où demeurent-ils ? | - Где они жили? |
| -- Un, rue de Vaugirard ; l'autre, rue de La Harpe. | - Один на улице Вожирар, другой на улице Лагарп. |
| -- Entriez-vous chez eux avec elle ? | - Входили вы к ним вместе с нею? |
| -- Jamais, Monseigneur ; je l'attendais à la porte. | - Ни разу. Я ждал ее у входа. |
| -- Et quel prétexte vous donnait-elle pour entrer ainsi toute seule ? | - А как она объясняла свое желание заходить одной? |
| -- Elle ne m'en donnait pas ; elle me disait d'attendre, et j'attendais. | - Никак не объясняла. Говорила, чтобы я подождал, - я и ждал. |
| -- Vous êtes un mari complaisant, mon cher Monsieur Bonacieux ! " dit le cardinal. | - Вы очень покладистый муж, любезный мой господин Бонасье! - сказал кардинал. |
| " Il m'appelle son cher Monsieur ! dit en lui-même le mercier. Peste ! les affaires vont bien ! " | "Он называет меня "любезным господином Бонасье", - подумал галантерейщик. - Дела, черт возьми, идут хорошо!" |
| " Reconnaîtriez-vous ces portes ? | - Могли бы вы узнать двери, куда она входила? |
| -- Oui. | - Да. |
| -- Savez-vous les numéros ? | - Помните ли вы номера? |
| -- Oui. | - Да. |
| -- Quels sont-ils ? | - Назовите их. |
| -- N 25, dans la rue de Vaugirard ; n 75, dans la rue de La Harpe. | - Номер двадцать пять по улице Вожирар и номер семьдесят пять по улице Лагарп. |
| -- C'est bien " , dit le cardinal. | - Хорошо, - сказал кардинал. |
| A ces mots, il prit une sonnette d'argent, et sonna ; l'officier rentra. | И, взяв со стола серебряный колокольчик, он позвонил. Вошел тот же офицер. |
| " Allez, dit-il à demi-voix, me chercher Rochefort ; et qu'il vienne à l'instant même, s'il est rentré. | - Сходите за Рошфором, - вполголоса приказал Ришелье, - пусть он тотчас придет, если только вернулся. |
| -- Le comte est là, dit l'officier, il demande instamment à parler à Votre Eminence ! " | - Граф здесь, - сказал офицер. - Он настоятельно просит ваше высокопреосвященство принять его. |
| " A Votre Eminence ! murmura Bonacieux, qui savait que tel était le titre qu'on donnait d'ordinaire à M. le cardinal, ... à Votre Eminence ! " | |
| " Qu'il vienne alors, qu'il vienne ! " dit vivement Richelieu. | - Пусть он зайдет! - воскликнул кардинал. - Пусть зайдет! |
| L'officier s'élança hors de l'appartement, avec cette rapidité que mettaient d'ordinaire tous les serviteurs du cardinal à lui obéir. | Офицер выбежал из комнаты с той быстротой, с которой все слуги кардинала обычно старались исполнять его приказания. |
| " A Votre Eminence ! " murmurait Bonacieux en roulant des yeux égarés. | - Ах, "ваше высокопреосвященство"! - прошептал Бонасье, в ужасе выпучив глаза. |
| Cinq secondes ne s'étaient pas écoulées depuis la disparition de l'officier, que la porte s'ouvrit et qu'un nouveau personnage entra. | Не прошло и пяти секунд после ухода офицера, как дверь распахнулась и вошел новый посетитель. |
| " C'est lui, s'écria Bonacieux. | - Это он! - вскричал Бонасье. |
| -- Qui lui ? demanda le cardinal. | - Кто - он? - спросил кардинал. |
| -- Celui qui m'a enlevé ma femme. " | - Он, похититель моей жены! |
| Le cardinal sonna une seconde fois. L'officier reparut. | Кардинал снова позвонил. Вошел офицер. |
| " Remettez cet homme aux mains de ses deux gardes, et qu'il attende que je le rappelle devant moi. | - Отведите этого человека и сдайте солдатам, которые его привезли. Пусть он подождет, пока я снова вызову его. |
| -- Non, Monseigneur ! non, ce n'est pas lui ! s'écria Bonacieux ; non, je m'étais trompé : c'est un autre qui ne lui ressemble pas du tout ! Monsieur est un honnête homme. | - Нет, ваша светлость, нет, это не он! - завопил Бонасье. - Я ошибся! Ее похитил другой, совсем не похожий на этого! Этот господин - честный человек! |
| -- Emmenez cet imbécile ! " dit le cardinal. | - Уведите этого болвана! - сказал кардинал. |
| L'officier prit Bonacieux sous le bras, et le reconduisit dans l'antichambre où il trouva ses deux gardes. | Офицер взял Бонасье за локоть и вывел в переднюю, где его ожидали караульные. |
| Le nouveau personnage qu'on venait d'introduire suivit des yeux avec impatience Bonacieux jusqu'à ce qu'il fût sorti, et dès que la porte se fut refermée sur lui : | Человек, только что вошедший к кардиналу, проводил Бонасье нетерпеливым взглядом и, как только дверь затворилась за ним, быстро подошел к Ришелье. |
| " Ils se sont vus, dit-il en s'approchant vivement du cardinal. | - Они виделись, - произнес он. |
| -- Qui ? demanda Son Eminence. | - Кто? - спросил кардинал. |
| -- Elle et lui. | - Она и он. |
| -- La reine et le duc ? s'écria Richelieu. | - Королева и герцог? - воскликнул Ришелье. |
| -- Oui. | - Да. |
| -- Et où cela ? | - Где же? |
| -- Au Louvre. | - В Лувре. |
| -- Vous en êtes sûr ? | - Вы уверены? |
| -- Parfaitement sûr. | - Совершенно уверен. |
| -- Qui vous l'a dit ? | - Кто вам сказал? |
| -- Mme de Lannoy, qui est toute à Votre Eminence, comme vous le savez. | - Госпожа де Ланнуа, которая, как вы знаете, всецело предана вашему высокопреосвященству. |
| -- Pourquoi ne l'a-t-elle pas dit plus tôt ? | - Почему она не сообщила об этом раньше? |
| -- Soit hasard, soit défiance, la reine a fait coucher Mme de Fargis dans sa chambre, et l'a gardée toute la journée. | - То ли случайно, то ли из недоверия, но королева приказала госпоже де Сюржи остаться ночевать у нее в спальне и затем не отпускала ее весь день. |
| -- C'est bien, nous sommes battus. Tâchons de prendre notre revanche. | - Так... Мы потерпели поражение. Постараемся отыграться. |
| -- Je vous y aiderai de toute mon âme, Monseigneur, soyez tranquille. | - Я все силы приложу, чтобы помочь вашему высокопреосвященству. Будьте в этом уверены. |
| -- Comment cela s'est-il passé ? | - Как все это произошло? |
| -- A minuit et demi, la reine était avec ses femmes... | - В половине первого ночи королева сидела со своими придворными дамами... |
| -- Où cela ? | - Где именно? |
| -- Dans sa chambre à coucher... | - В своей спальне... |
| -- Bien. | - Так... |
| -- Lorsqu'on est venu lui remettre un mouchoir de la part de sa dame de lingerie... | - ...как вдруг ей передали платок, посланный кастеляншей... |
| -- Après ? | - Дальше! |
| -- Aussitôt la reine a manifesté une grande émotion, et, malgré le rouge dont elle avait le visage couvert, elle a pâli. | - Королева сразу обнаружила сильное волнение и, несмотря на то, что была нарумянена, заметно побледнела... |
| -- Après ! après ! | - Дальше! Дальше! |
| -- Cependant, elle s'est levée, et d'une voix altérée : " Mesdames, a-t- elle dit, attendez-moi dix minutes, puis je reviens. " Et elle a ouvert la porte de son alcôve, puis elle est sortie. | - Поднявшись, она произнесла изменившимся голосом: "Подождите меня десять минут, я скоро вернусь", - затем открыла дверь и вышла. |
| -- Pourquoi Mme de Lannoy n'est-elle pas venue vous prévenir à l'instant même ? | - Почему госпожа де Ланнуа не сообщила вам немедленно обо всем? |
| -- Rien n'était bien certain encore ; d'ailleurs, la reine avait dit : " Mesdames, attendez-moi " ; et elle n'osait désobéir à la reine. | - У нее не было еще полной уверенности. К тому же королева приказала: "Подождите меня". И она не решилась ослушаться. |
| -- Et combien de temps la reine est-elle restée hors de la chambre ? | - Сколько времени королева отсутствовала? |
| -- Trois quarts d'heure. | - Три четверти часа. |
| -- Aucune de ses femmes ne l'accompagnait ? | - Никто из придворных дам не сопровождал ее? |
| -- Dona Estéfania seulement. | - Одна только донья Эстефания. |
| -- Et elle est rentrée ensuite ? | - Затем королева вернулась? |
| -- Oui, mais pour prendre un petit coffret de bois de rose à son chiffre, et sortir aussitôt. | - Да, но лишь для того, чтобы взять ларчик розового дерева, украшенный ее монограммой, с которым она и удалилась. |
| -- Et quand elle est rentrée, plus tard, a-t-elle rapporté le coffret ? | - А когда она вернулась, ларчик был при ней? |
| -- Non. | - Нет. |
| -- Mme de Lannoy savait-elle ce qu'il y avait dans ce coffret ? | - Знает ли госпожа де Ланнуа, что находилось в ларце? |
| -- Oui : les ferrets en diamants que Sa Majesté a donnés à la reine. | - Да. Алмазные подвески, подаренные королеве его величеством. |
| -- Et elle est rentrée sans ce coffret ? | - И вернулась она без этого ларца? |
| -- Oui. | - Да. |
| -- L'opinion de Mme de Lannoy est qu'elle les a remis alors à Buckingham ? | - Госпожа де Ланнуа полагает, следовательно, что королева отдала ларец герцогу Бекингэму? |
| -- Elle en est sûre. | - Она в этом убеждена. |
| -- Comment cela ? | - Почему? |
| -- Pendant la journée, Mme de Lannoy, en sa qualité de dame d'atour de la reine, a cherché ce coffret, a paru inquiète de ne pas le trouver et a fini par en demander des nouvelles à la reine. | - Днем госпожа де Ланнуа как камер-фрейлина королевы, всюду искала ларец, сделала вид, что обеспокоена его исчезновением, и в конце концов спросила королеву, не знает ли она, куда он исчез. |
| -- Et alors, la reine... ? | - И тогда королева?.. |
| -- La reine est devenue fort rouge et a répondu qu'ayant brisé la veille un de ses ferrets, elle l'avait envoyé raccommoder chez son orfèvre. | - Королева, густо покраснев, сказала, что накануне сломала одну из подвесок и отправила ее в починку к ювелиру. |
| -- Il faut y passer et s'assurer si la chose est vraie ou non. | - Нужно зайти к королевскому ювелиру и узнать, правда это или нет. |
| -- J'y suis passé. | - Я уже был там. |
| -- Eh bien, l'orfèvre ? | - Ну и что же? Что сказал ювелир? |
| -- L'orfèvre n'a entendu parler de rien. | - Ювелир ни о чем не слыхал. |
| -- Bien ! bien ! Rochefort, tout n'est pas perdu, et peut-être... peut-être tout est-il pour le mieux ! | - Прекрасно, Рошфор! Не все еще потеряно, и кто знает, кто знает... все, может быть, к лучшему. |
| -- Le fait est que je ne doute pas que le génie de Votre Eminence... | - Я ни на мгновение не сомневаюсь, что гений вашего высокопреосвященства... |
| -- Ne répare les bêtises de mon agent, n'est-ce pas ? | - ...исправит ошибки своего шпиона, не так ли? |
| -- C'est justement ce que j'allais dire, si Votre Eminence m'avait laissé achever ma phrase. | - Я как раз это самое и собирался сказать, если бы ваше высокопреосвященство позволили мне договорить до конца. |
| -- Maintenant, savez-vous où se cachaient la duchesse de Chevreuse et le duc de Buckingham ? | - А теперь... известно ли вам, где скрывались герцогиня де Шеврез и герцог Бекингэм? |
| -- Non, Monseigneur, mes gens n'ont pu rien me dire de positif là- dessus. | - Нет, ваше высокопреосвященство. Мои шпионы не могли сообщить никаких точных сведений на этот счет. |
| -- Je le sais, moi. | - А я знаю. |
| -- Vous, Monseigneur ? | - Вы, ваше высокопреосвященство? |
| -- Oui, ou du moins je m'en doute. Ils se tenaient, l'un rue de Vaugirard, n 25, et l'autre rue de La Harpe, n 75. | - Да. Во всяком случае, догадываюсь. |
| -- Votre Eminence veut-elle que je les fasse arrêter tous deux ? | - Желает ли ваше высокопреосвященство, чтобы я приказал арестовать обоих? |
| -- Il sera trop tard, ils seront partis. | - Поздно. Они, должно быть, успели уехать. |
| -- N'importe, on peut s'en assurer. | - Можно, во всяком случае, удостовериться... |
| -- Prenez dix hommes de mes gardes, et fouillez les deux maisons. | - Возьмите с собой десять моих гвардейцев и обыщите оба дома. |
| -- J'y vais, Monseigneur. " | - Слушаюсь, ваше высокопреосвященство. |
| Et Rochefort s'élança hors de l'appartement. | Рошфор поспешно вышел. |
| Le cardinal, resté seul, réfléchit un instant et sonna une troisième fois. | Оставшись один, кардинал после минутного раздумья позвонил в третий раз. |
| Le même officier reparut. | В дверях появился все тот же офицер. |
| " Faites entrer le prisonnier " , dit le cardinal. | - Введите арестованного! - сказал кардинал. |
| Maître Bonacieux fut introduit de nouveau, et, sur un signe du cardinal, l'officier se retira. | Господина Бонасье снова ввели в кабинет. Офицер по знаку кардинала удалился. |
| " Vous m'avez trompé, dit sévèrement le cardinal. | - Вы обманули меня, - строго произнес кардинал. |
| -- Moi, s'écria Bonacieux, moi, tromper Votre Eminence ! | - Я? - вскричал Бонасье. - Чтобы я обманул ваше высокопреосвященство!.. |
| -- Votre femme, en allant rue de Vaugirard et rue de La Harpe, n'allait pas chez des marchands de toile. | - Ваша жена, отправляясь на улицу Вожирар и на улицу Лагарп, заходила вовсе не к торговцам полотном. |
| -- Et où allait-elle, juste Dieu ? | - К кому же она ходила, Боже правый? |
| -- Elle allait chez la duchesse de Chevreuse et chez le duc de Buckingham. | - Она ходила к герцогине де Шеврез и к герцогу Бекингэму. |
| -- Oui, dit Bonacieux rappelant tous ses souvenirs ; oui, c'est cela, Votre Eminence a raison. J'ai dit plusieurs fois à ma femme qu'il était étonnant que des marchands de toile demeurassent dans des maisons pareilles, dans des maisons qui n'avaient pas d'enseignes, et chaque fois ma femme s'est mise à rire. Ah ! Monseigneur, continua Bonacieux en se jetant aux pieds de l'Eminence, ah ! que vous êtes bien le cardinal, le grand cardinal, l'homme de génie que tout le monde révère. " | - Да... - произнес Бонасье, углубляясь в воспоминания, - да, кажется, ваше высокопреосвященство правы. Я несколько раз говорил жене: странно, что торговцы полотном живут в таких домах - в домах без вывесок. И каждый раз жена моя принималась хохотать. Ах, ваше высокопреосвященство, - продолжал Бонасье, бросаясь к его ногам, - вы и в самим деле кардинал, великий кардинал, гений, перед которым преклоняются все! |
| Le cardinal, tout médiocre qu'était le triomphe remporté sur un être aussi vulgaire que l'était Bonacieux, n'en jouit pas moins un instant ; puis, presque aussitôt, comme si une nouvelle pensée se présentait à son esprit, un sourire plissa ses lèvres, et tendant la main au mercier : | Сколь ни ничтожно было торжество над таким жалким созданием, как Бонасье, кардинал все же один миг наслаждался им. Затем, словно внезапно осененный какой-то мыслью, он с легкой улыбкой, скользнувшей по его губам, протянул руку галантерейщику. |
| " Relevez-vous, mon ami, lui dit-il, vous êtes un brave homme. | - Встаньте, друг мой, - сказал он. - Вы порядочный человек. |
| -- Le cardinal m'a touché la main ! j'ai touché la main du grand homme ! s'écria Bonacieux ; le grand homme m'a appelé son ami ! | - Кардинал коснулся моей руки, я коснулся руки великого человека! - вскричал Бонасье. - Великий человек назвал меня своим другом!.. |
| -- Oui, mon ami ; oui ! dit le cardinal avec ce ton paterne qu'il savait prendre quelquefois, mais qui ne trompait que les gens qui ne le connaissaient pas ; et comme on vous a soupçonné injustement, Eh bien, il vous faut une indemnité : tenez ! prenez ce sac de cent pistoles, et pardonnez-moi. | - Да, друг мой, да! - произнес кардинал отеческим тоном, которым он умел иногда говорить, тоном, который мог обмануть только людей, плохо знавших Ришелье. - Вас напрасно обвиняли, и потому вас следует вознаградить. Вот, возьмите этот кошель, в нем сто пистолей, и простите меня. |
| -- Que je vous pardonne, Monseigneur ! dit Bonacieux hésitant à prendre le sac, craignant sans doute que ce prétendu don ne fût qu'une plaisanterie. Mais vous étiez bien libre de me faire arrêter, vous êtes bien libre de me faire torturer, vous êtes bien libre de me faire pendre : vous êtes le maître, et je n'aurais pas eu le plus petit mot à dire. Vous pardonner, Monseigneur ! Allons donc, vous n'y pensez pas ! | - Чтобы я простил вас, ваша светлость! - сказал Бонасье, не решаясь дотронуться до мешка с деньгами, вероятно, из опасения, что все это только шутка. - Вы вольны были арестовать меня, вольны пытать меня, повесить, вы наш властелин, и я не смел бы даже пикнуть! Простить вас, ваша светлость! Подумать страшно! |
| -- Ah ! mon cher Monsieur Bonacieux ! vous y mettez de la générosité, je le vois, et je vous en remercie. Ainsi donc, vous prenez ce sac, et vous vous en allez sans être trop mécontent ? | - Ах, любезный господин Бонасье, вы удивительно великодушны! Вижу это и благодарю вас. Итак, вы возьмете этот кошель и уйдете отсюда не слишком недовольный. |
| -- Je m'en vais enchanté, Monseigneur. | - Я ухожу в полном восхищении. |
| -- Adieu donc, ou plutôt à revoir, car j'espère que nous nous reverrons. | - Итак, прощайте. Или, лучше, до свиданья, ибо, я надеюсь, мы еще увидимся. |
| -- Tant que Monseigneur voudra, et je suis bien aux ordres de Son Eminence. | - Когда будет угодно вашему высокопреосвященству! Я весь к услугам вашей светлости. |
| -- Ce sera souvent, soyez tranquille, car j'ai trouvé un charme extrême à votre conversation. | - Мы будем видеться часто, будьте спокойны. Беседа с вами доставила мне необычайное удовольствие. |
| -- Oh ! Monseigneur ! | - О, ваше высокопреосвященство!.. |
| -- Au revoir, Monsieur Bonacieux, au revoir. " | - До свиданья, господин Бонасье, до свиданья! |
| Et le cardinal lui fit un signe de la main, auquel Bonacieux répondit en s'inclinant jusqu'à terre ; puis il sortit à reculons, et quand il fut dans l'antichambre, le cardinal l'entendit qui, dans son enthousiasme, criait à tue-tête : " Vive Monseigneur ! vive Son Eminence ! vive le grand cardinal ! " | И кардинал сделал знак рукой, в ответ на который Бонасье поклонился до земли. Затем, пятясь задом, он вышел из комнаты, и кардинал услышал, как он в передней что есть мочи завопил: "Да здравствует его светлость! Да здравствует его высокопреосвященство! Да здравствует великий кардинал!" |
| Le cardinal écouta en souriant cette brillante manifestation des sentiments enthousiastes de maître Bonacieux ; puis, quand les cris de Bonacieux se furent perdus dans l'éloignement : | Кардинал с улыбкой прислушался к этому шумному проявлению восторженных чувств мэтра Бонасье. |
| " Bien, dit-il, voici désormais un homme qui se fera tuer pour moi. " | - Вот человек, который отныне даст себя убить за меня, - проговорил он, когда крики Бонасье заглохли вдали. |
| Et le cardinal se mit à examiner avec la plus grande attention la carte de La Rochelle qui, ainsi que nous l'avons dit, était étendue sur son bureau, traçant avec un crayon la ligne où devait passer la fameuse digue qui, dix-huit mois plus tard, fermait le port de la cité assiégée. | И кардинал с величайшим вниманием склонился над картой Ла-Рошели, развернутой, как мы уже говорили, у него на столе, и принялся карандашом вычерчивать на ней линию знаменитой дамбы, которая полтора года спустя закрыла доступ в гавань осажденного города. |
| Comme il en était au plus profond de ses méditations stratégiques, la porte se rouvrit, et Rochefort rentra. | Он был целиком поглощен своими стратегическими планами, как вдруг дверь снова раскрылась и вошел Рошфор. |
| " Eh bien ? dit vivement le cardinal en se levant avec une promptitude qui prouvait le degré d'importance qu'il attachait à la commission dont il avait chargé le comte. | - Ну, как? - с живостью спросил кардинал, и быстрота, с которой он поднялся, указывала на то, какое большое значение он придавал поручению, данному им графу. |
| -- Eh bien, dit celui-ci, une jeune femme de vingt-six à vingt-huit ans et un homme de trente-cinq à quarante ans ont logé effectivement, l'un quatre jours et l'autre cinq, dans les maisons indiquées par Votre Eminence : mais la femme est partie cette nuit, et l'homme ce matin. | - Вот как обстоит дело, - ответил граф. - В домах, указанных вашим высокопреосвященством, действительно проживала молодая женщина лет двадцати шести - двадцати восьми и мужчина лет тридцати пяти - сорока. Мужчина прожил там четыре дня, женщина - пять. Женщина уехала сегодня ночью, а мужчина - утром. |
| -- C'étaient eux ! s'écria le cardinal, qui regardait à la pendule ; et maintenant, continua-t-il, il est trop tard pour faire courir après : la duchesse est à Tours, et le duc à Boulogne. C'est à Londres qu'il faut les rejoindre. | - Это были они! - воскликнул кардинал и, взглянув на стенные часы, добавил: - Сейчас уже поздно посылать за ними погоню - герцогиня уже в Туре, а герцог Бекингэм в Булони. Придется настигнуть его в Лондоне. |
| -- Quels sont les ordres de Votre Eminence ? | - Какие будут приказания вашего высокопреосвященства? |
| -- Pas un mot de ce qui s'est passé ; que la reine reste dans une sécurité parfaite ; qu'elle ignore que nous savons son secret ; qu'elle croie que nous sommes à la recherche d'une conspiration quelconque. Envoyez- moi le garde des sceaux Séguier. | - Ни слова о случившемся. Пусть королева ничего не подозревает, пусть не знает, что мы проникли в ее тайну. Пусть предполагает, что мы занимаемся раскрытием какого-нибудь заговора... Вызовите ко мне канцлера Сегье. |
| -- Et cet homme, qu'en a fait Votre Eminence ? | - А что ваше высокопреосвященство сделали с этим человеком? |
| -- Quel homme ? demanda le cardinal. | - С каким человеком? |
| -- Ce Bonacieux ? | - С этим Бонасье? |
| -- J'en ai fait tout ce qu'on pouvait en faire. J'en ai fait l'espion de sa femme. " | - Сделал с ним все, что можно было с ним сделать. Я сделал из него шпиона, и он будет следить за собственной женой. |
| Le comte de Rochefort s'inclina en homme qui reconnaît la grande supériorité du maître, et se retira. | Граф Рошфор поклонился с видом человека, признающего недосягаемое превосходство своего повелителя, и удалился. |
| Resté seul, le cardinal s'assit de nouveau, écrivit une lettre qu'il cacheta de son sceau particulier, puis il sonna. L'officier entra pour la quatrième fois. | Оставшись один, кардинал снова опустился в кресло, набросал письмо, которое запечатал своей личной печатью, и позвонил. В четвертый раз вошел все тот же дежурный офицер. |
| " Faites-moi venir Vitray, dit-il, et dites-lui de s'apprêter pour un voyage. " | - Позовите ко мне Витре, - произнес кардинал, - и скажите ему, чтобы он был готов отправиться в дальнюю дорогу. |
| Un instant après, l'homme qu'il avait demandé était debout devant lui, tout botté et tout éperonné. | Через несколько минут перед ним уже стоял вызванный им человек в высоких ботфортах со шпорами, готовый отправиться в путь. |
| " Vitray, dit-il, vous allez partir tout courant pour Londres. Vous ne vous arrêterez pas un instant en route. Vous remettrez cette lettre à Milady. Voici un bon de deux cents pistoles, passez chez mon trésorier et faites-vous payer. Il y en a autant à toucher si vous êtes ici de retour dans six jours et si vous avez bien fait ma commission. " | - Витре, - сказал Ришелье, - вы немедленно помчитесь в Лондон. Вы ни на одну секунду нигде не остановитесь в пути. Вы передадите это письмо в руки миледи. Вот приказ на выплату двухсот пистолей. Отправьтесь к моему казначею, он вам вручит наличными. Вы получите столько же, если вернетесь через шесть дней и хорошо выполните мое поручение. |
| Le messager, sans répondre un seul mot, s'inclina, prit la lettre, le bon de deux cents pistoles, et sortit. | Не отвечая ни слова, гонец поклонился, взял письмо и чек на двести пистолей и вышел. |
| Voici ce que contenait la lettre : | Вот что было написано в письме: |
| " Milady, | "Миледи! |
| Trouvez-vous au premier bal où se trouvera le duc de Buckingham. Il aura à son pourpoint douze ferrets de diamants, approchez-vous de lui et coupez-en deux. | Будьте на первом же балу, на котором появится герцог Бекингэм. На его камзоле вы увидите двенадцать алмазных подвесок; приблизьтесь к нему и отрежьте две из них. |
| Aussitôt que ces ferrets seront en votre possession, prévenez-moi. " | Сообщите мне тотчас же, как только подвески будут в ваших руках". |
| France | Russe |
| Le lendemain du jour où ces événements étaient arrivés, Athos n'ayant point reparu, M. de Tréville avait été prévenu par d'Artagnan et par Porthos de sa disparition. | На следующий день после того, как разыгрались все эти события, д'Артаньян и Портос, видя, что Атос не появляется, сообщили г-ну де Тревилю о его исчезновении. |
| Quant à Aramis, il avait demandé un congé de cinq jours, et il était à Rouen, disait-on, pour affaires de famille. | Что касается Арамиса, то, испросив отпуск на пять дней, он, как говорили, отбыл в Руан по семейным делам. |
| M. de Tréville était le père de ses soldats. Le moindre et le plus inconnu d'entre eux, dès qu'il portait l'uniforme de la compagnie, était aussi certain de son aide et de son appui qu'aurait pu l'être son frère lui-même. | Господин Де Тревиль был отцом своих солдат. Едва успев надеть форму мушкетера, самый незаметной из них и никому не известный мог так же твердо надеяться на помощь капитана, как мог бы надеяться на помощь брата. |
| Il se rendit donc à l'instant chez le lieutenant criminel. On fit venir l'officier qui commandait le poste de la Croix-Rouge, et les renseignements successifs apprirent qu'Athos était momentanément logé au Fort-l'Evêque. | Поэтому де Тревиль немедленно отправился к главному уголовному судье. Вызвали офицера, командовавшего постом у Алого Креста, и, сверяя последовательно полученные сведения, удалось установить, что Атос помещен в Фор-Левек. |
| Athos avait passé par toutes les épreuves que nous avons vu Bonacieux subir. | Атос прошел через все испытания, которым, как мы видели, подвергся Бонасье. |
| Nous avons assisté à la scène de confrontation entre les deux captifs. Athos, qui n'avait rien dit jusque-là de peur que d'Artagnan, inquiété à son tour, n'eût point le temps qu'il lui fallait, Athos déclara, à partir de ce moment, qu'il se nommait Athos et non d'Artagnan. | Мы присутствовали при очной ставке, устроенной обоим заключенным. Атос, до этой минуты умалчивавший обо всем из опасения, что станут беспокоить д'Артаньяна и лишат его необходимой свободы действий, теперь утверждал, что зовут его Атос, а не д'Артаньян. |
| Il ajouta qu'il ne connaissait ni Monsieur, ni Madame Bonacieux, qu'il n'avait jamais parlé ni à l'un, ni à l'autre ; qu'il était venu vers les dix heures du soir pour faire visite à M. d'Artagnan, son ami, mais que jusqu'à cette heure il était resté chez M. de Tréville, où il avait dîné ; vingt témoins, ajouta-t-il, pouvaient attester le fait, et il nomma plusieurs gentilshommes distingués, entre autres M. le duc de La Trémouille. | Он объявил, кроме этого, что не знает ни господина, ни госпожи Бонасье, что никогда не разговаривал ни с одним из них. Около десяти часов вечера он зашел навестить своего друга г-на д'Артаньяна, но до этого часа находился у г-на де Тревиля, где обедал. Не менее двадцати свидетелей могут подтвердить это обстоятельство. И он назвал несколько громких имен, среди прочих также и герцога де Ла Тремуля. |
| Le second commissaire fut aussi étourdi que le premier de la déclaration simple et ferme de ce mousquetaire, sur lequel il aurait bien voulu prendre la revanche que les gens de robe aiment tant à gagner sur les gens d'épée ; mais le nom de M. de Tréville et celui de M. le duc de La Trémouille méritaient réflexion. | Второй комиссар был, так же как и первый, смущен простыми и твердыми показаниями этого мушкетера, над которым он между тем жаждал одержать верх, что всегда заманчиво для судейского чиновника в борьбе с человеком военным. Но имена г-на де Тревиля и герцога де Ла Тремуля смутили его. |
| Athos fut aussi envoyé au cardinal, mais malheureusement le cardinal était au Louvre chez le roi. | Атоса также повезли к кардиналу, но кардинал, к сожалению, находился в Лувре, у короля. |
| C'était précisément le moment où M. de Tréville, sortant de chez le lieutenant criminel et de chez le gouverneur du Fort-l'Evêque, sans avoir pu trouver Athos, arriva chez Sa Majesté. | Это было как раз в то время, когда г-н де Тревиль, выйдя от главного уголовного судьи и от коменданта Фор-Левека и не получив доступа к Атосу, прибыл к королю. |
| Comme capitaine des mousquetaires, M. de Tréville avait à toute heure ses entrées chez le roi. | В качестве капитана мушкетеров г-н де Тревиль в любой час мог видеть короля. |
| On sait quelles étaient les préventions du roi contre la reine, préventions habilement entretenues par le cardinal, qui, en fait d'intrigues, se défiait infiniment plus des femmes que des hommes. Une des grandes causes surtout de cette prévention était l'amitié d'Anne d'Autriche pour Mme de Chevreuse. Ces deux femmes l'inquiétaient plus que les guerres avec l'Espagne, les démêlés avec l'Angleterre et l'embarras des finances. A ses yeux et dans sa conviction, Mme de Chevreuse servait la reine non seulement dans ses intrigues politiques, mais, ce qui le tourmentait bien plus encore, dans ses intrigues amoureuses. | Мы знаем, как сильно было недоверие короля к королеве, недоверие, умело разжигаемое кардиналом, который по части интриг значительно больше опасался женщин, чем мужчин. Одной из главных причин его предубеждения против Анны Австрийской была дружба королевы с г-жой де Шеврез. Обе эти женщины беспокоили его больше, чем войны с Испанией, недоразумения с Англией и запутанное состояние финансов. По его мнению и глубокому убеждению, г-жа де Шеврез помогала королеве не только в политических интригах, но - что еще гораздо больше тревожило его - в интригах любовных. |
| Au premier mot de ce qu'avait dit M. le cardinal, que Mme de Chevreuse, exilée à Tours et qu'on croyait dans cette ville, était venue à Paris et, pendant cinq jours qu'elle y était restée, avait dépisté la police, le roi était entré dans une furieuse colère. Capricieux et infidèle, le roi voulait être Louis le Juste et Louis le Chaste . La postérité comprendra difficilement ce caractère, que l'histoire n'explique que par des faits et jamais par des raisonnements. | При первых же словах кардинала о том, что г-жа де Шеврез, сосланная в Тур и, как предполагалось, находившаяся в этом городе, тайно приезжала в Париж и, пробыв пять дней, сбила с толку полицию, король пришел в неистовый гнев. Капризный и вероломный, король желал, чтобы его называли Людовиком Справедливым и Людовиком Целомудренным. Потомки с трудом разберутся в этом характере, который история пытается объяснить, приводя многочисленные факты, но не прибегая к рассуждениям. |
| Mais lorsque le cardinal ajouta que non seulement Mme de Chevreuse était venue à Paris, mais encore que la reine avait renoué avec elle à l'aide d'une de ces correspondances mystérieuses qu'à cette époque on nommait une cabale ; lorsqu'il affirma que lui, le cardinal, allait démêler les fils les plus obscurs de cette intrigue, quand, au moment d'arrêter sur le fait, en flagrant délit, nanti de toutes les preuves, l'émissaire de la reine près de l'exilée, un mousquetaire avait osé interrompre violemment le cours de la justice en tombant, l'épée à la main, sur d'honnêtes gens de loi chargés d'examiner avec impartialité toute l'affaire pour la mettre sous les yeux du roi, Louis XIII ne se contint plus, il fit un pas vers l'appartement de la reine avec cette pâle et muette indignation qui, lorsqu'elle éclatait, conduisait ce prince jusqu'à la plus froide cruauté. | Когда же кардинал добавил, что не только г-жа де Шеврез приезжала в Париж, но что королева возобновила с ней связь при помощи шифра, в те времена называвшегося кабалистическим, когда он стал утверждать, что, в то время как он, кардинал, уже готов был распутать тончайшие нити этой интриги и, вооружившись всеми доказательствами, намеревался арестовать на месте преступления посредницу между изгнанницей и королевой, какой-то мушкетер осмелился силой прервать ход судебного следствия, и, обнажив шпагу, обрушился на честных чиновников, которым было поручено беспристрастное расследование этого дела, чтобы обо всем доложить королю, - Людовик XIII потерял всякое самообладание. Охваченный безмолвным бешенством, которое, когда оно прорывалось, внушало этому монарху способность совершать самые жестокие поступки, он, побледнев, сделал шаг к дверям, ведущим в апартаменты королевы. |
| Et cependant, dans tout cela, le cardinal n'avait pas encore dit un mot du duc de Buckingham. | А между тем кардинал еще не успел произнести имя Бекингэма. |
| Ce fut alors que M. de Tréville entra, froid, poli et dans une tenue irréprochable. | Именно в этот миг появился де Тревиль, холодный, вежливый, безукоризненный во всем своем облике. |
| Averti de ce qui venait de se passer par la présence du cardinal et par l'altération de la figure du roi, M. de Tréville se sentit fort comme Samson devant les Philistins. | Увидев здесь кардинала, взглянув на искаженное лицо короля, де Тревиль догадался обо всем, что здесь произошло, и почувствовал себя сильным, как Самсон перед филистимлянами. |
| Louis XIII mettait déjà la main sur le bouton de la porte ; au bruit que fit M. de Tréville en entrant, il se retourna. | Людовик XIII уже схватился за ручку двери. Звук шагов де Тревиля заставил его обернуться. |
| " Vous arrivez bien, Monsieur, dit le roi, qui, lorsque ses passions étaient montées à un certain point, ne savait pas dissimuler, et j'en apprends de belles sur le compte de vos mousquetaires. | - Вы явились как раз вовремя, - произнес король, который, дав волю своим страстям, терял уже способность что-либо скрыть. - Хорошие вещи рассказывают мне о ваших мушкетерах. |
| -- Et moi, dit froidement M. de Tréville, j'en ai de belles à apprendre à Votre Majesté sur ses gens de robe. | - А у меня, - холодно ответил де Тревиль, - найдется немало хорошего рассказать вашему величеству о судейских. |
| -- Plaît-il ? dit le roi avec hauteur. | - Я не понимаю вас, - надменным тоном произнес король. |
| -- J'ai l'honneur d'apprendre à Votre Majesté, continua M. de Tréville du même ton, qu'un parti de procureurs, de commissaires et de gens de police, gens fort estimables mais fort acharnés, à ce qu'il paraît, contre l'uniforme, s'est permis d'arrêter dans une maison, d'emmener en pleine rue et de jeter au Fort-l'Evêque, tout cela sur un ordre que l'on a refusé de me représenter, un de mes mousquetaires, ou plutôt des vôtres, Sire, d'une conduite irréprochable, d'une réputation presque illustre, et que Votre Majesté connaît favorablement, M. Athos. | - Имею честь доложить вашему величеству, - с тем же спокойствием продолжал де Тревиль, - что кучка чиновников, комиссаров и полицейских, людей весьма почтенных, но, очевидно, крайне враждебных к военным, позволила себе арестовать в одном доме, провести открыто по улицам и заключить в Фор-Левек - все это ссылаясь на приказ, который мне не согласились предъявить, - одного из моих мушкетеров, или вернее, ваших мушкетеров, ваше величество, человека безукоризненного поведения, прославленного, если осмелюсь так выразиться, известного вашему величеству с самой лучшей стороны, - господина Атоса. |
| -- Athos, dit le roi machinalement ; oui, au fait, je connais ce nom. | - Атоса? - почти невольно повторил король. - Да, мне, кажется, знакомо это имя... |
| -- Que Votre Majesté se le rappelle, dit M. de Tréville ; M. Athos est ce mousquetaire qui, dans le fâcheux duel que vous savez, a eu le malheur de blesser grièvement M. de Cahusac. - A propos, Monseigneur, continua Tréville en s'adressant au cardinal, M. de Cahusac est tout à fait rétabli, n'est-ce pas ? | - Пусть ваше величество потрудится вспомнить, - сказал де Тревиль. - Господин Атос - тот самый мушкетер, который на известной вам злополучной дуэли имел несчастье тяжело ранить господина де Каюзака... Да, кстати, ваше высокопреосвященство, - продолжал де Тревиль, обращаясь к кардиналу, - господин Каюзак вполне поправился, не правда ли? |
| -- Merci ! dit le cardinal en se pinçant les lèvres de colère. | - Да, благодарю, - проговорил кардинал, от гнева прикусив губу. |
| -- M. Athos était donc allé rendre visite à l'un de ses amis alors absent, continua M. de Tréville, à un jeune Béarnais, cadet aux gardes de Sa Majesté, compagnie des Essarts ; mais à peine venait-il de s'installer chez son ami et de prendre un livre en l'attendant, qu'une nuée de recors et de soldats mêlés ensemble vint faire le siège de la maison, enfonça plusieurs portes... " | - Итак, господин Атос зашел навестить своего друга, - продолжал де Тревиль, - молодого беарнца, кадета гвардии вашего величества, из роты Дезэссара. Молодого человека не оказалось дома. Не успел господин Атос опуститься на стул и взять в руки книгу, намереваясь подождать своего друга, как целая толпа сыщиков и солдат, смешавшихся вместе, осадила дом, взломала несколько дверей... |
| Le cardinal fit au roi un signe qui signifiait : " C'est pour l'affaire dont je vous ai parlé. " | Кардинал знаком пояснил королю: "Это по поводу того дела, о котором я вам говорил..." |
| " Nous savons tout cela, répliqua le roi, car tout cela s'est fait pour notre service. | - Все это нам известно, - произнес король. - Ибо все это делалось ради нашей пользы. |
| -- Alors, dit Tréville, c'est aussi pour le service de Votre Majesté qu'on a saisi un de mes mousquetaires innocent, qu'on l'a placé entre deux gardes comme un malfaiteur, et qu'on a promené au milieu d'une populace insolente ce galant homme, qui a versé dix fois son sang pour le service de Votre Majesté et qui est prêt à le répandre encore. | - Итак, - продолжал де Тревиль, - ради вашей пользы был схвачен один из моих мушкетеров, ни в чем не повинный, ради вашей пользы он под охраной двух солдат был, словно злодей, проведен по улицам города, сквозь толпу, осыпавшую оскорблениями этого благородного человека, десятки раз проливавшего свою кровь за ваше величество и готового в любую минуту снова пролить ее? |
| -- Bah ! dit le roi ébranlé, les choses se sont passées ainsi ? | - Да что вы? - сказал король, заколебавшись. - Неужели дело происходило именно так? |
| -- M. de Tréville ne dit pas, reprit le cardinal avec le plus grand flegme, que ce mousquetaire innocent, que ce galant homme venait, une heure auparavant, de frapper à coups d'épée quatre commissaires instructeurs délégués par moi afin d'instruire une affaire de la plus haute importance. | - Господин де Тревиль, - произнес кардинал, сохраняя совершенное хладнокровие, - не сказал вам, что этот ни в чем не повинный мушкетер, что этот благородный человек за час до того с обнаженной шпагой напал на четырех комиссаров, посланных мною для расследования по делу чрезвычайной важности. |
| -- Je défie Votre Eminence de le prouver, s'écria M. de Tréville avec sa franchise toute gasconne et sa rudesse toute militaire, car, une heure auparavant, M. Athos, qui, je le confierai à Votre Majesté, est un homme de la plus haute qualité, me faisait l'honneur, après avoir dîné chez moi, de causer dans le salon de mon hôtel avec M. le duc de La Trémouille et M. le comte de Châlus, qui s'y trouvaient. " | - Пусть ваше высокопреосвященство докажет это! - воскликнул де Тревиль с искренностью чисто гасконской и резкостью чисто военной. - Дело в том, что за час до этого господин Атос, человек - как я осмелюсь доложить вашему величеству - весьма знатного происхождения, оказал мне честь отобедать у меня и беседовал у меня в гостиной с герцогом де Ла Тремулем и графом де Шалю. |
| Le roi regarda le cardinal. | Король взглянул на кардинала. |
| " Un procès-verbal fait foi, dit le cardinal répondant tout haut à l'interrogation muette de Sa Majesté, et les gens maltraités ont dressé le suivant, que j'ai l'honneur de présenter à Votre Majesté. | - Все, о чем я говорил, - произнес кардинал в ответ на безмолвный вопрос короля, - изложено в протоколе, подписанном пострадавшими. Имею честь представить его вашему величеству. |
| -- Procès-verbal de gens de robe vaut-il la parole d'honneur, répondit fièrement Tréville, d'homme d'épée ? | - Неужели протокол судейских чиновников стоит честного слова военного? - гордо спросил де Тревиль. |
| -- Allons, allons, Tréville, taisez-vous, dit le roi. | - Полно, полно, Тревиль, - сказал король, - замолчите! |
| -- Si Son Eminence a quelque soupçon contre un de mes mousquetaires, dit Tréville, la justice de M. le cardinal est assez connue pour que je demande moi-même une enquête. | - Если его высокопреосвященство подозревает кого-либо из моих мушкетеров, - ответил де Тревиль, - то ведь справедливость господина кардинала достаточно известна всем, и я сам прошу о расследовании. |
| -- Dans la maison où cette descente de justice a été faite, continua le cardinal impassible, loge, je crois, un Béarnais ami du mousquetaire. | - В доме, где происходил этот обыск, - проговорил кардинал все с тем же хладнокровием, - живет, если я не ошибаюсь, некий беарнец, друг этого мушкетера? |
| -- Votre Eminence veut parler de M. d'Artagnan ? | - Ваше высокопреосвященство имеет в виду д'Артаньяна? |
| -- Je veux parler d'un jeune homme que vous protégez, Monsieur de Tréville. | - Я имею в виду молодого человека, которому вы, господин де Тревиль, покровительствуете. |
| -- Oui, Votre Eminence, c'est cela même. | - Да, ваше высокопреосвященство, совершенно верно. |
| -- Ne soupçonnez-vous pas ce jeune homme d'avoir donné de mauvais conseils... | - Не считаете ли вы возможным, что этот молодой человек дурно влиял... |
| -- A M. Athos, à un homme qui a le double de son âge ? interrompit M. de Tréville ; non, Monseigneur. D'ailleurs, M. d'Artagnan a passé la soirée chez moi. | - ...на господина Атоса, человека, который вдвое старше его? - перебил де Тревиль. - Нет, ваша светлость, не считаю возможным. Кроме того, господин д'Артаньян также провел вечер у меня. |
| -- Ah çà, dit le cardinal, tout le monde a donc passé la soirée chez vous ? | - Вот так история! - воскликнул кардинал. - По-видимому, решительно все провели вечер у вас! |
| -- Son Eminence douterait-elle de ma parole ? dit Tréville, le rouge de la colère au front. | - Не подвергает ли ваше высокопреосвященство сомнению мои слова? - спросил де Тревиль, которому краска гнева залила лицо. |
| -- Non, Dieu m'en garde ! dit le cardinal ; mais, seulement, à quelle heure était-il chez vous ? | - Нет, Боже меня упаси! - произнес кардинал. - Но в котором часу д'Артаньян был у вас? |
| -- Oh ! cela je puis le dire sciemment à Votre Eminence, car, comme il entrait, je remarquai qu'il était neuf heures et demie à la pendule, quoique j'eusse cru qu'il était plus tard. | - О, это я могу совершенно точно сообщить вашему высокопреосвященству: когда он вошел, я как раз заметил, что часы показывали половину десятого, хотя мне казалось, что уже позднее. |
| -- Et à quelle heure est-il sorti de votre hôtel ? | - А в котором часу он покинул ваш дом? |
| -- A dix heures et demie : une heure après l'événement. | - В половине одиннадцатого. Через час после этих событий. |
| -- Mais, enfin, répondit le cardinal, qui ne soupçonnait pas un instant la loyauté de Tréville, et qui sentait que la victoire lui échappait, mais, enfin, Athos a été pris dans cette maison de la rue des Fossoyeurs. | - Но в конце-то концов... - сказал кардинал, который ни на минуту не усомнился в правдивости де Тревиля и чувствовал, что победа ускользает от него, - но ведь в конце-то концов Атоса задержали в этом самом доме на улице Могильщиков. |
| -- Est-il défendu à un ami de visiter un ami ? à un mousquetaire de ma compagnie de fraterniser avec un garde de la compagnie de M. des Essarts ? | - Разве другу воспрещается навещать друга, мушкетеру моей роты - поддерживать братскую дружбу с гвардейцем из роты господина Дезэссара? |
| -- Oui, quand la maison où il fraternise avec cet ami est suspecte. | - Да, если дом, где он встречается со своим другом, подозрителен. |
| -- C'est que cette maison est suspecte, Tréville, dit le roi ; peut-être ne le saviez-vous pas ? | - Дело ведь в том, что дом этот подозрителен, Тревиль, - вставил король. - Вы этого, может быть, не знали... |
| -- En effet, Sire, je l'ignorais. En tout cas, elle peut être suspecte partout ; mais je nie qu'elle le soit dans la partie qu'habite M. d'Artagnan ; car je puis vous affirmer, Sire, que, si j'en crois ce qu'il a dit, il n'existe pas un plus dévoué serviteur de Sa Majesté, un admirateur plus profond de M. le cardinal. | - Да, ваше величество, я действительно этого не знал. Но я убежден, что это не относится к части дома, занятой господином д'Артаньяном, ибо я могу вас уверить, что нет более преданного слуги вашего величества и более глубокого почитателя господина кардинала. |
| -- N'est-ce pas ce d'Artagnan qui a blessé un jour Jussac dans cette malheureuse rencontre qui a eu lieu près du couvent des Carmes- Déchaussés ? demanda le roi en regardant le cardinal, qui rougit de dépit. | - Не этот ли самый д'Артаньян ранил когда-то де Жюссака в злополучной схватке у монастыря кармелиток? - спросил король, взглянув на кардинала, покрасневшего от досады. |
| -- Et le lendemain, Bernajoux. Oui, Sire, oui, c'est bien cela, et Votre Majesté a bonne mémoire. | - А на следующий день поразил Бернажу, - поспешил заметить де Тревиль. - Да, ваше величество, он самый; у вашего величества отличная память. |
| -- Allons, que résolvons-nous ? dit le roi. | - Так что же мы решим? - спросил король. |
| -- Cela regarde Votre Majesté plus que moi, dit le cardinal. J'affirmerais la culpabilité. | - Это скорее дело вашего величества, чем мое, - сказал кардинал. - Я настаиваю на виновности этого Атоса. |
| -- Et moi je la nie, dit Tréville. Mais Sa Majesté a des juges, et ses juges décideront. | - А я отрицаю ее! - воскликнул де Тревиль. - Но у его величества есть судьи, и судьи разберутся. |
| -- C'est cela, dit le roi, renvoyons la cause devant les juges : c'est leur affaire de juger, et ils jugeront. | - Совершенно верно, - сказал король. - Предоставим это дело судьям. Им судить, они и рассудят. |
| -- Seulement, reprit Tréville, il est bien triste qu'en ce temps malheureux où nous sommes, la vie la plus pure, la vertu la plus incontestable n'exemptent pas un homme de l'infamie et de la persécution. Aussi l'armée sera-t-elle peu contente, je puis en répondre, d'être en butte à des traitements rigoureux à propos d'affaires de police. " | - Печально все же, - вновь заговорил де Тревиль, - что в такое злосчастное время, как наше, самая чистая жизнь, самая неоспоримая добродетель не может оградить человека от позора и преследований. И армия, смею вас заверить, не очень-то будет довольна тем, что становится предметом жестоких преследований по поводу каких-то полицейских историй. |
| Le mot était imprudent ; mais M. de Tréville l'avait lancé avec connaissance de cause. Il voulait une explosion, parce qu'en cela la mine fait du feu, et que le feu éclaire. | Слова были неосторожны. Но Тревиль бросил их, зная им цену. Он хотел вызвать взрыв, а взрыв сопровождается пламенем, которое освещает все кругом. |
| " Affaires de police ! s'écria le roi, relevant les paroles de M. de Tréville : affaires de police ! et qu'en savez-vous, Monsieur ? Mêlez- vous de vos mousquetaires, et ne me rompez pas la tête. Il semble, à vous entendre, que, si par malheur on arrête un mousquetaire, la France est en danger. Eh ! que de bruit pour un mousquetaire ! j'en ferai arrêter dix, ventrebleu ! cent, même ; toute la compagnie ! et je ne veux pas que l'on souffle mot. | - Полицейские истории! - вскричал король, ухватившись за слова де Тревиля. - Полицейские истории! Какое понятие вы имеете обо всем этом, сударь? Займитесь вашими мушкетерами и не сбивайте меня с толку! Послушать вас, так можно подумать, что стоит арестовать мушкетера - и Франция уже в опасности. Сколько шуму из-за какого-то мушкетера! Я прикажу арестовать их целый десяток, черт возьми! Сотню! Всю роту! И никому не позволю пикнуть! |
| -- Du moment où ils sont suspects à Votre Majesté, dit Tréville, les mousquetaires sont coupables ; aussi, me voyez-vous, Sire, prêt à vous rendre mon épée ; car après avoir accusé mes soldats, M. le cardinal, je n'en doute pas, finira par m'accuser moi-même ; ainsi mieux vaut que je me constitue prisonnier avec M. Athos, qui est arrêté déjà, et M. d'Artagnan, qu'on va arrêter sans doute. | - Если мушкетеры подозрительны вашему величеству, значит, они виновны, - сказал де Тревиль. - Поэтому я готов, ваше величество, отдать вам мою шпагу. Ибо, обвинив моих солдат, господин кардинал, не сомневаюсь, в конце концов возведет обвинение и против меня. Поэтому лучше будет, если я признаю себя арестованным вместе с господином Атосом, с которым это уже произошло, и с господином д'Артаньяном, с которым это, вероятно, в ближайшем будущем произойдет. |
| -- Tête gasconne, en finirez-vous ? dit le roi. | - Гасконский упрямец, замолчите вы наконец! - сказал король. |
| -- Sire, répondit Tréville sans baisser le moindrement la voix, ordonnez qu'on me rende mon mousquetaire, ou qu'il soit jugé. | - Ваше величество, - ответил де Тревиль, ничуть не понижая голоса, - пусть вернут мне моего мушкетера или пусть его судят. |
| -- On le jugera, dit le cardinal. | - Его будут судить, - сказал кардинал. |
| -- Eh bien, tant mieux ; car, dans ce cas, je demanderai à Sa Majesté la permission de plaider pour lui. " | - Если так, - тем лучше. Прошу, в таком случае, у вашего величества разрешения защитить его. |
| Le roi craignit un éclat. | Король побоялся вспышки. |
| " Si Son Eminence, dit-il, n'avait pas personnellement des motifs... " | - Если бы у его высокопреосвященства, - сказал он, - не было причин личного свойства... |
| Le cardinal vit venir le roi, et alla au-devant de lui : | Кардинал понял, к чему клонит король, и предупредил его. |
| " Pardon, dit-il, mais du moment où Votre Majesté voit en moi un juge prévenu, je me retire. | - Прошу прощения, - проговорил он, - но, если ваше величество считает меня пристрастным, я отказываюсь от участия в суде. |
| -- Voyons, dit le roi, me jurez-vous, par mon père, que M. Athos était chez vous pendant l'événement, et qu'il n'y a point pris part ? | - Вот что, - сказал король, - поклянитесь именем моего отца, что Атос находился у вас, когда происходили эти события, и не принимал в них участия. |
| -- Par votre glorieux père et par vous-même, qui êtes ce que j'aime et ce que je vénère le plus au monde, je le jure ! | - Клянусь вашим славным отцом и вами, которого я люблю и почитаю превыше всего на свете! |
| -- Veuillez réfléchir, Sire, dit le cardinal. Si nous relâchons ainsi le prisonnier, on ne pourra plus connaître la vérité. | - Подумайте, ваше величество, - произнес кардинал. - Если мы освободим заключенного, то уж никогда не узнаем истины. |
| -- M. Athos sera toujours là, reprit M. de Tréville, prêt à répondre quand il plaira aux gens de robe de l'interroger. Il ne désertera pas, Monsieur le cardinal ; soyez tranquille, je réponds de lui, moi. | - Господин Атос всегда окажется на месте и будет готов дать ответ, как только господа судейские сочтут нужным допросить его, - сказал де Тревиль. - Он никуда не скроется, господин кардинал, будьте покойны. Ответственность за него я принимаю на себя. |
| -- Au fait, il ne désertera pas, dit le roi ; on le retrouvera toujours, comme dit M. de Tréville. D'ailleurs, ajouta-t-il en baissant la voix et en regardant d'un air suppliant Son Eminence, donnons-leur de la sécurité : cela est politique. " | - И в самом деле он не убежит, - согласился король. - Его всегда можно будет найти, как сказал господин де Тревиль. Кроме того, - добавил он, понизив голос и умоляюще взглянув на кардинала, - не будем вызывать у них беспокойства, это лучшая политика. |
| Cette politique de Louis XIII fit sourire Richelieu. | Эта политика Людовика XIII заставила Ришелье улыбнуться. |
| " Ordonnez, Sire, dit-il, vous avez le droit de grâce. | - Приказывайте, ваше величество. Вы имеете право помилования. |
| -- Le droit de grâce ne s'applique qu'aux coupables, dit Tréville, qui voulait avoir le dernier mot, et mon mousquetaire est innocent. Ce n'est donc pas grâce que vous allez faire, Sire, c'est justice. | - Помилование может быть применено только к виновным, - сказал де Тревиль, желавший, чтобы последнее слово осталось за ним. - А мой мушкетер невиновен. Поэтому ваше величество окажете ему не милость, а справедливость. |
| -- Et il est au Fort-l'Evêque ? dit le roi. | - Он в Фор-Левеке? - спросил король. |
| -- Oui, Sire, et au secret, dans un cachot, comme le dernier des criminels. | - Да, ваше величество, и в одиночной камере, без права сношения с внешним миром, как последний преступник. |
| -- Diable ! diable ! murmura le roi, que faut-il faire ? | - Черт возьми! - пробормотал король. - Что же нужно сделать? |
| -- Signer l'ordre de mise en liberté, et tout sera dit, reprit le cardinal ; je crois, comme Votre Majesté, que la garantie de M. de Tréville est plus que suffisante. " | - Подписать приказ об освобождении, и все будет кончено, - сказал кардинал. - Я такого же мнения, как ваше величество, и считаю поручительство господина де Тревиля более чем достаточным. |
| Tréville s'inclina respectueusement avec une joie qui n'était pas sans mélange de crainte ; il eût préféré une résistance opiniâtre du cardinal à cette soudaine facilité. | Тревиль поклонился, преисполненный радости, к которой примешивалась тревога. Этой неожиданной уступчивости он предпочел бы настойчивое сопротивление со стороны кардинала. |
| Le roi signa l'ordre d'élargissement, et Tréville l'emporta sans retard. | Король подписал приказ об освобождении, и де Тревиль поспешил удалиться, унося его с собой. |
| Au moment où il allait sortir, le cardinal lui fit un sourire amical, et dit au roi : | В ту минуту, когда он уже выходил, кардинал, приветливо улыбнувшись ему, обратился к королю: |
| " Une bonne harmonie règne entre les chefs et les soldats, dans vos mousquetaires, Sire ; voilà qui est bien profitable au service et bien honorable pour tous. " | - Какое единодушие между начальником и солдатами царит у ваших мушкетеров, ваше величество! Это весьма полезно для службы и делает честь всей роте. |
| " Il me jouera quelque mauvais tour incessamment, se disait Tréville ; on n'a jamais le dernier mot avec un pareil homme. Mais hâtons-nous, car le roi peut changer d'avis tout à l'heure ; et au bout du compte, il est plus difficile de remettre à la Bastille ou au Fort-l'Evêque un homme qui en est sorti, que d'y garder un prisonnier qu'on y tient. " | "Можно не сомневаться, что он в самом ближайшем будущем сыграет со мной какую-нибудь скверную шутку, - подумал де Тревиль. - Никогда не угадаешь, что у него на уме. Но нужно спешить. Король в любую минуту может изменить свое решение, а засадить снова в Бастилию или в Фор-Левек человека, только что оттуда выпущенного, в конце концов сложнее, чем оставить в заключении узника, уже сидящего там". |
| M. de Tréville fit triomphalement son entrée au Fort-l'Evêque, où il délivra le mousquetaire, que sa paisible indifférence n'avait pas abandonné. | Господин де Тревиль с торжеством вступил в Фор-Левек и освободил Атоса, неизменно сохранявшего вид спокойного безразличия. |
| Puis, la première fois qu'il revit d'Artagnan : | При первой же встрече с д'Артаньяном де Тревиль сказал ему: |
| " Vous l'échappez belle, lui dit-il ; voilà votre coup d'épée à Jussac payé. Reste bien encore celui de Bernajoux, mais il ne faudrait pas trop vous y fier. " | - На этот раз вам повезло. С вами рассчитались за ранение де Жюссака. Неоплаченным остается еще поражение Бернажу. Будьте настороже. |
| Au reste, M. de Tréville avait raison de se défier du cardinal et de penser que tout n'était pas fini, car à peine le capitaine des mousquetaires eut-il fermé la porte derrière lui, que Son Eminence dit au roi : | Де Тревиль был прав, не доверяя кардиналу и считая, что не все еще кончено. Не успел капитан мушкетеров закрыть за собой дверь, как его высокопреосвященство повернулся к королю. |
| " Maintenant que nous ne sommes plus que nous deux, nous allons causer sérieusement, s'il plaît à Votre Majesté. Sire, M. de Buckingham était à Paris depuis cinq jours et n'en est parti que ce matin. " | - Теперь, когда мы остались наедине, - сказал он, - если угодно вашему величеству, поговорим о важных вещах. Ваше величество! Герцог Бекингэм провел пять дней в Париже и отбыл только сегодня утром. |
| France | Russe |
| Il est impossible de se faire une idée de l'impression que ces quelques mots produisirent sur Louis XIII. Il rougit et pâlit successivement ; et le cardinal vit tout d'abord qu'il venait de conquérir d'un seul coup tout le terrain qu'il avait perdu. | Трудно даже представить себе, какое впечатление эти слова произвели на Людовика XIII. Он вспыхнул, но тут же краска сбежала с его лица. И кардинал сразу понял, что одним ударом отвоевал потерянные позиции. |
| " M. de Buckingham à Paris ! s'écria-t-il, et qu'y vient-il faire ? | - Герцог Бекингэм в Париже! - воскликнул король. - Зачем же он приезжал сюда? |
| -- Sans doute conspirer avec nos ennemis les huguenots et les Espagnols. | - Надо полагать, чтобы вступить в заговор с вашими врагами - испанцами и гугенотами. |
| -- Non, pardieu, non ! conspirer contre mon honneur avec Mme de Chevreuse, Mme de Longueville et les Condé ! | - Нет! Клянусь, нет! Чтобы в заговоре с госпожой де Шеврез, госпожой де Лонгвиль и всеми Конде посягнуть на мою честь! |
| -- Oh ! Sire, quelle idée ! La reine est trop sage, et surtout aime trop Votre Majesté. | - Ваше величество, как можете вы допустить такую мысль! Королева так благоразумна, а главное - так любит ваше величество! |
| -- La femme est faible, Monsieur le cardinal, dit le roi ; et quant à m'aimer beaucoup, j'ai mon opinion faite sur cet amour. | - Женщина слаба, господин кардинал. Что же касается большой любви, то у меня свое мнение на этот счет. |
| -- Je n'en maintiens pas moins, dit le cardinal, que le duc de Buckingham est venu à Paris pour un projet tout politique. | - Тем не менее, - сказал кардинал, - я утверждаю, что герцог приезжал в Париж с целями чисто политическими. |
| -- Et moi je suis sûr qu'il est venu pour autre chose, Monsieur le cardinal ; mais si la reine est coupable, qu'elle tremble ! | - А я уверен, что с совершенно другими целями. Но если королева виновата, то горе ей! |
| -- Au fait, dit le cardinal, quelque répugnance que j'aie à arrêter mon esprit sur une pareille trahison, Votre Majesté m'y fait penser : Mme de Lannoy, que, d'après l'ordre de Votre Majesté, j'ai interrogée plusieurs fois, m'a dit ce matin que la nuit avant celle-ci Sa Majesté avait veillé fort tard, que ce matin elle avait beaucoup pleuré et que toute la journée elle avait écrit. | - В самом деле, - произнес кардинал, - как ни тяжко мне допустить даже мысль о такой возможности... Ваше величество напомнили мне одну вещь: госпожа де Ланнуа, которую я, следуя приказу вашего величества, несколько раз допрашивал, сегодня утром сообщила мне, что в позапрошлую ночь ее величество очень поздно не ложилась, что сегодня утром королева много плакала и что весь день она писала. |
| -- C'est cela, dit le roi ; à lui sans doute , Cardinal, il me faut les papiers de la reine. | - Все понятно! - воскликнул король. - Писала, разумеется, ему! Кардинал, добудьте мне все бумаги королевы. |
| -- Mais comment les prendre, Sire ? Il me semble que ce n'est ni moi, ni Votre Majesté qui pouvons nous charger d'une pareille mission. | - Но как же достать их, ваше величество? Мне кажется, что ни я, ни ваше величество не можем взять это на себя. |
| -- Comment s'y est-on pris pour la maréchale d'Ancre ? s'écria le roi au plus haut degré de la colère ; on a fouillé ses armoires, et enfin on l'a fouillée elle-même. | - А как поступили с женой маршала д'Анкра? - воскликнул король в порыве неудержимого гнева. - Обыскали ее шкафы и в конце концов ее самое. |
| -- La maréchale d'Ancre n'était que la maréchale d'Ancre, une aventurière florentine, Sire, voilà tout ; tandis que l'auguste épouse de Votre Majesté est Anne d'Autriche, reine de France, c'est-à-dire une des plus grandes princesses du monde. | - Жена маршала д'Анкра - всего лишь жена маршала д'Анкра, какая-то искательница приключений из Флоренции, тогда как августейшая супруга вашего величества - Анна Австрийская, королева Франции, то есть одна из величайших владетельных особ в мире. |
| -- Elle n'en est que plus coupable, Monsieur le duc ! Plus elle a oublié la haute position où elle était placée, plus elle est bas descendue. Il y a longtemps d'ailleurs que je suis décidé à en finir avec toutes ces petites intrigues de politique et d'amour. Elle a aussi près d'elle un certain La Porte... | - Тем страшнее ее вина, герцог! Чем легче она забыла высоту своего сана, тем глубже она пала. Да, кроме того, я давно уже решил положить конец всем этим интригам - политическим и любовным... При ней, если не ошибаюсь, состоит некий Ла Порт? |
| -- Que je crois la cheville ouvrière de tout cela, je l'avoue, dit le cardinal. | - Которого, я, должен признаться, считаю главной пружиной в этом деле, - вставил кардинал. |
| -- Vous pensez donc, comme moi, qu'elle me trompe ? dit le roi. | - Значит, и вы, так же, как я, думаете, что она обманывает меня? |
| -- Je crois, et je le répète à Votre Majesté, que la reine conspire contre la puissance de son roi, mais je n'ai point dit contre son honneur. | - Я думаю и повторяю, ваше величество, что королева в заговоре против власти короля, но я не сказал - против его чести. |
| -- Et moi je vous dis contre tous deux ; moi je vous dis que la reine ne m'aime pas ; je vous dis qu'elle en aime un autre ; je vous dis qu'elle aime cet infâme duc de Buckingham ! Pourquoi ne l'avez-vous pas fait arrêter pendant qu'il était à Paris ? | - А я вам говорю - в заговоре против того и другого. Я вам говорю, что королева меня не любит, что она любит другого. Я вам говорю, что она любит этого подлого Бекингэма! Почему вы не арестовали его, когда он был в Париже? |
| -- Arrêter le duc ! arrêter le premier ministre du roi Charles Ier ! Y pensez-vous, Sire ? Quel éclat ! et si alors les soupçons de Votre Majesté, ce dont je continue à douter, avaient quelque consistance, quel éclat terrible ! quel scandale désespérant ! | - Арестовать герцога? Арестовать первого министра короля Карла Первого? Да что вы, ваше величество! Какой шум! А если бы - в чем я по-прежнему сомневаюсь, - если бы подозрения вашего величества сколько-нибудь оправдались, какая страшная огласка, какой неслыханный позор! |
| -- Mais puisqu'il s'exposait comme un vagabond et un larronneur, il fallait... " | - Но раз он сам подвергал себя опасности, как какой-нибудь бродяга или вор, нужно было... |
| Louis XIII s'arrêta lui-même, effrayé de ce qu'il allait dire, tandis que Richelieu, allongeant le cou, attendait inutilement la parole qui était restée sur les lèvres du roi. | Людовик XIII умолк, сам испугавшись того, что готово было сорваться с его уст, и Ришелье, вытянув шею, напрасно ожидал этих слов, застывших на королевских устах. |
| " Il fallait ? | - Нужно было?.. |
| -- Rien, dit le roi, rien. Mais, pendant tout le temps qu'il a été à Paris, vous ne l'avez pas perdu de vue ? | - Ничего, - произнес король, - ничего... Но в течение всего времени, что он был в Париже, вы не выпускали его из виду? |
| -- Non, Sire. | - Нет, ваше величество. |
| -- Où logeait-il ? | - Где он жил? |
| -- Rue de La Harpe, n 75. | - На улице Лагарп, номер семьдесят пять. |
| -- Où est-ce, cela ? | - Где это? |
| -- Du côté du Luxembourg. | - Недалеко от Люксембургского дворца. |
| -- Et vous êtes sûr que la reine et lui ne se sont pas vus ? | - И вы уверены, что он не виделся с королевой? |
| -- Je crois la reine trop attachée à ses devoirs, Sire. | - Я считаю королеву слишком преданной своему долгу. |
| -- Mais ils ont correspondu, c'est à lui que la reine a écrit toute la journée ; Monsieur le duc, il me faut ces lettres ! | - Но они в переписке. Это ему королева писала весь день. Герцог, я должен получить эти письма! |
| -- Sire, cependant... | - Ваше величество, разве... |
| -- Monsieur le duc, à quelque prix que ce soit, je les veux. | - Герцог! Чего бы это ни стоило, я хочу получить эти письма. |
| -- Je ferai pourtant observer à Votre Majesté... | - Но я должен заметить вашему величеству... |
| -- Me trahissez-vous donc aussi, Monsieur le cardinal, pour vous opposer toujours ainsi à mes volontés ? Etes-vous aussi d'accord avec l'Espagnol et avec l'Anglais, avec Mme de Chevreuse et avec la reine ? | - Неужели и вы предаете меня, господин кардинал? Вы все время противитесь моим желаниям. Неужели и вы в сговоре с испанцами и англичанами, с госпожой де Шеврез и с королевой? |
| -- Sire, répondit en soupirant le cardinal, je croyais être à l'abri d'un pareil soupçon. | - Ваше величество, - со вздохом произнес кардинал, - мне казалось, что я огражден от таких подозрений. |
| -- Monsieur le cardinal, vous m'avez entendu ; je veux ces lettres ! | - Господин кардинал, вы слышали меня: я хочу иметь эти письма. |
| -- Il n'y aurait qu'un moyen. | - Есть только один способ... |
| -- Lequel ? | - Какой? |
| -- Ce serait de charger de cette mission M. le garde des sceaux Séguier. La chose rentre complètement dans les devoirs de sa charge. | - Поручить эту миссию канцлеру, господину Сегье. Это дело целиком по его части. |
| -- Qu'on l'envoie chercher à l'instant même ! | - Пусть за ним немедленно пошлют! |
| -- Il doit être chez moi, Sire ; je l'avais fait prier de passer, et lorsque je suis venu au Louvre, j'ai laissé l'ordre, s'il se présentait, de le faire attendre. | - Он, должно быть, у меня. Я как раз вызвал его к себе, а отправляясь в Лувр, я распорядился, чтобы он, когда явится, подождал меня. |
| -- Qu'on aille le chercher à l'instant même ! | - Пусть за ним немедленно пошлют. |
| -- Les ordres de Votre Majesté seront exécutés ; mais... | - Воля вашего величества будет исполнена, но... |
| -- Mais quoi ? | - Что за "но"? |
| -- Mais la reine se refusera peut-être à obéir. | - Но королева, возможно, откажется подчиниться. |
| -- A mes ordres ? | - Подчиниться моим приказаниям? |
| -- Oui, si elle ignore que ces ordres viennent du roi. | - Да, если она не будет уверена, что это приказание исходит от короля. |
| -- Eh bien, pour qu'elle n'en doute pas, je vais la prévenir moi-même. | - Ну так вот, чтобы она не сомневалась, я сам предупрежу ее. |
| -- Votre Majesté n'oubliera pas que j'ai fait tout ce que j'ai pu pour prévenir une rupture. | - Ваше величество, надеюсь, не забудете, что я сделал все возможное, лишь бы предотвратить разрыв. |
| -- Oui, duc, je sais que vous êtes fort indulgent pour la reine, trop indulgent peut-être ; et nous aurons, je vous en préviens, à parler plus tard de cela. | - Да, герцог, я знаю, что вы крайне снисходительны к королеве... может быть, даже чересчур снисходительны. Мы еще вернемся к этому позже, предупреждаю вас. |
| -- Quand il plaira à Votre Majesté ; mais je serai toujours heureux et fier, Sire, de me sacrifier à la bonne harmonie que je désire voir régner entre vous et la reine de France. | - Когда будет угодно вашему величеству. Но я всегда буду горд и счастлив принести себя в жертву во имя мира и согласия между вами и королевой Франции. |
| -- Bien, cardinal, bien ; mais en attendant envoyez chercher M. le garde des sceaux ; moi, j'entre chez la reine. " | - Прекрасно, кардинал, прекрасно. Но пока что пошлите за господином канцлером. Я пройду к королеве. |
| Et Louis XIII, ouvrant la porte de communication, s'engagea dans le corridor qui conduisait de chez lui chez Anne d'Autriche. | И Людовик XIII, открыв дверь, вышел в коридор, соединявший его половину с апартаментами Анны Австрийской. |
| La reine était au milieu de ses femmes, Mme de Guitaut, Mme de Sablé, Mme de Montbazon et Mme de Guéménée. Dans un coin était cette camériste espagnole dona Estéfania, qui l'avait suivie de Madrid. | Королева сидела в кругу своих придворных дам - г-жи де Гито, г-жи де Сабле, г-жи де Монбазон и г-жи де Гемене. В углу пристроилась и камеристка - донья Эстефания, приехавшая вместе с королевой из Мадрида. |
| Mme de Guéménée faisait la lecture, et tout le monde écoutait avec attention la lectrice, à l'exception de la reine, qui, au contraire, avait provoqué cette lecture afin de pouvoir, tout en feignant d'écouter, suivre le fil de ses propres pensées. | Госпожа де Гемене читала вслух, и все внимательно слушали чтицу, за исключением королевы, затеявшей это чтение лишь для того, чтобы иметь возможность предаться ходу своих мыслей, делая вид, будто она слушает. |
| Ces pensées, toutes dorées qu'elles étaient par un dernier reflet d'amour, n'en étaient pas moins tristes. Anne d'Autriche, privée de la confiance de son mari, poursuivie par la haine du cardinal, qui ne pouvait lui pardonner d'avoir repoussé un sentiment plus doux, ayant sous les yeux l'exemple de la reine mère, que cette haine avait tourmentée toute sa vie - quoique Marie de Médicis, s'il faut en croire les mémoires du temps, eût commencé par accorder au cardinal le sentiment qu'Anne d'Autriche finit toujours par lui refuser -, Anne d'Autriche avait vu tomber autour d'elle ses serviteurs les plus dévoués, ses confidents les plus intimes, ses favoris les plus chers. Comme ces malheureux doués d'un don funeste, elle portait malheur à tout ce qu'elle touchait, son amitié était un signe fatal qui appelait la persécution. Mme de Chevreuse et Mme de Vernet étaient exilées ; enfin La Porte ne cachait pas à sa maîtresse qu'il s'attendait à être arrêté d'un instant à l'autre. | Мысли эти, хоть и позлащенные последними отблесками любви, все же были полны печали. Лишенная доверия своего супруга, преследуемая ненавистью кардинала, который не мог ей простить того, что она отвергла его нежные чувства, Анна Австрийская имела перед глазами пример королевы-матери, которую эта ненависть терзала в течение всей ее жизни, хотя Мария Медичи, если верить мемуарам того времени, вначале и дарила кардиналу то счастье, в котором так упорно отказывала ему королева Анна. Анна Австрийская видела, как падают ее самые преданные слуги, самые доверенные друзья, самые дорогие ее сердцу любимцы. Как те несчастные, что наделены роковым даром, она навлекала несчастье на все, к чему прикасалась. Ее дружба была роковой и влекла за собой преследования. Г-жа де Шеврез и г-жа де Верне были сосланы, и даже Ла Порт не скрывал от своей повелительницы, что с минуты на минуту ожидает ареста. |
| C'est au moment où elle était plongée au plus profond et au plus sombre de ces réflexions, que la porte de la chambre s'ouvrit et que le roi entra. | Королева была целиком погружена в эти мрачные размышления, когда дверь вдруг раскрылась и в комнату вошел король. |
| sLa lectrice se tut à l'instant même, toutes les dames se levèrent, et il se fit un profond silence. | Чтица сразу умолкла, все дамы встали со своих мест, и наступило мертвое молчание. |
| Quant au roi, il ne fit aucune démonstration de politesse ; seulement, s'arrêtant devant la reine : | Не считая нужным поздороваться, король сделал несколько шагов и остановился перед королевой. |
| " Madame, dit-il d'une voix altérée, vous allez recevoir la visite de M. le chancelier, qui vous communiquera certaines affaires dont je l'ai chargé. " | - Сударыня, - произнес он изменившимся голосом, - сейчас к вам зайдет господин канцлер. Он сообщит вам нечто такое, о чем я поручил ему поставить вас в известность. |
| La malheureuse reine, qu'on menaçait sans cesse de divorce, d'exil et de jugement même, pâlit sous son rouge et ne put s'empêcher de dire : | Несчастная королева, которой непрерывно грозили разводом, ссылкой и даже судом, побледнела, несмотря на свои румяна. |
| " Mais pourquoi cette visite, Sire ? Que me dira M. le chancelier que Votre Majesté ne puisse me dire elle-même ? " | - Но чем вызвано это посещение, ваше величество? - не в силах сдержаться, спросила она. - Что скажет мне господин канцлер, чего не могли бы мне сказать вы сами? |
| Le roi tourna sur ses talons sans répondre, et presque au même instant le capitaine des gardes, M. de Guitaut, annonça la visite de M. le chancelier. | Король, не отвечая, круто повернулся на каблуках, и почти в ту же минуту дежурный гвардейский капитан Гито доложил о приходе канцлера. |
| sLorsque le chancelier parut, le roi était déjà sorti par une autre porte. | Когда канцлер вошел, короля уже не было в комнате: он успел выйти через другую дверь. |
| Le chancelier entra demi-souriant, demi-rougissant. Comme nous le retrouverons probablement dans le cours de cette histoire, il n'y a pas de mal à ce que nos lecteurs fassent dès à présent connaissance avec lui. | Канцлер вошел красный от смущения, но с улыбкой на устах. Ввиду того, что нам, вероятно, еще предстоит встретиться с ним по ходу нашего повествования, нелишним будет нашим читателям уже сейчас ближе познакомиться с ним. |
| Ce chancelier était un plaisant homme. Ce fut Des Roches le Masle, chanoine à Notre-Dame, et qui avait été autrefois valet de chambre du cardinal, qui le proposa à Son Eminence comme un homme tout dévoué. Le cardinal s'y fia et s'en trouva bien. | Канцлер был лицо довольно любопытное. Де Рош Ле Маль, каноник собора Богоматери, бывший некогда камердинером кардинала, рекомендовал г-на де Сегье его высокопреосвященству как человека всецело преданного. Кардинал поверил этой рекомендации, и ему не пришлось раскаиваться. |
| On racontait de lui certaines histoires, entre autres celle-ci : | О г-не де Сегье ходили самые разнообразные слухи. Между прочим, рассказывали следующую историю. |
| Après une jeunesse orageuse, il s'était retiré dans un couvent pour y expier au moins pendant quelque temps les folies de l'adolescence. | После бурно проведенной молодости он удалился в монастырь, чтобы там со временем искупить безумства своей юности. |
| Mais, en entrant dans ce saint lieu, le pauvre pénitent n'avait pu refermer si vite la porte, que les passions qu'il fuyait n'y entrassent avec lui. Il en était obsédé sans relâche, et le supérieur, auquel il avait confié cette disgrâce, voulant autant qu'il était en lui l'en garantir, lui avait recommandé pour conjurer le démon tentateur de recourir à la corde de la cloche et de sonner à toute volée. Au bruit dénonciateur, les moines seraient prévenus que la tentation assiégeait un frère, et toute la communauté se mettrait en prières. | Но, вступая в эту святую обитель, бедный грешник не успел достаточно быстро захлопнуть за собой дверь и помешать страстям, от которых он бежал, ворваться в нее вслед за ним. Он беспрестанно подвергался искушениям, и настоятель, которому он поведал об этом горе, посоветовал ему, чтобы отгонять демона-искусителя, хвататься в такие минуты за веревку колокола и звонить что есть мочи. Услышав этот звон, монахи поймут, что соблазны обуревают одного из их братьев, и все братство станет на молитву. |
| Le conseil parut bon au futur chancelier. Il conjura l'esprit malin à grand renfort de prières faites par les moines ; mais le diable ne se laisse pas déposséder facilement d'une place où il a mis garnison ; à mesure qu'on redoublait les exorcismes, il redoublait les tentations, de sorte que jour et nuit la cloche sonnait à toute volée, annonçant l'extrême désir de mortification qu'éprouvait le pénitent. | Совет этот пришелся будущему канцлеру по душе. Он заклинал злого духа с помощью целого потока молитв, творимых другими монахами. Но дьявол не так-то легко отступает с однажды занятых им позиций. По мере того как усиливались заклинания, дьявол усиливал соблазны, так что колокол оглушительно гудел день и ночь, возвещая о страстном желании кающегося умертвить свою плоть. |
| Les moines n'avaient plus un instant de repos. Le jour, ils ne faisaient que monter et descendre les escaliers qui conduisaient à la chapelle ; la nuit, outre complies et matines, ils étaient encore obligés de sauter vingt fois à bas de leurs lits et de se prosterner sur le carreau de leurs cellules. | Монахам не оставалось ни минуты отдыха. Днем они только и делали, что поднимались и спускались по лестнице, ведущей в часовню; ночью, сверх обычных молитв, им приходилось по двадцать раз соскакивать с постели и простираться ниц на полу своих келий. |
| On ignore si ce fut le diable qui lâcha prise ou les moines qui se lassèrent ; mais, au bout de trois mois, le pénitent reparut dans le monde avec la réputation du plus terrible possédé qui eût jamais existé. | Неизвестно, отступился ли дьявол или дело это надоело монахам, но по прошествии трех месяцев кающийся вновь появился в свете, где пользовался репутацией самого страшного одержимого, какого когда-либо видели на земле. |
| En sortant du couvent, il entra dans la magistrature, devint président à mortier à la place de son oncle, embrassa le parti du cardinal, ce qui ne prouvait pas peu de sagacité ; devint chancelier, servit Son Eminence avec zèle dans sa haine contre la reine mère et sa vengeance contre Anne d'Autriche ; stimula les juges dans l'affaire de Chalais, encouragea les essais de M. de Laffemas, grand gibecier de France ; puis enfin, investi de toute la confiance du cardinal, confiance qu'il avait si bien gagnée, il en vint à recevoir la singulière commission pour l'exécution de laquelle il se présentait chez la reine. | По выходе из монастыря он принял судейское звание, занял место своего дядюшки, став президентом в парламенте, перешел - что доказывало его редкую проницательность - на сторону кардинала, был назначен канцлером, служил верным орудием в руках его высокопреосвященства в его ненависти к королеве-матери и в его происках против Анны Австрийской; натравливал судей в течение всего дела Шале, поддерживал великого эконома Лафема во всех его начинаниях, и в конце концов, полностью завоевав доверие кардинала, доверие, достойно заслуженное им, он взял на себя необычайное поручение, для выполнения которого явился сейчас к королеве. |
| La reine était encore debout quand il entra, mais à peine l'eut-elle aperçu, qu'elle se rassit sur son fauteuil et fit signe à ses femmes de se rasseoir sur leurs coussins et leurs tabourets, et, d'un ton de suprême hauteur : | Королева, когда он вошел, все еще стояла, но, увидев его, сразу опустилась в кресло, знаком приказав своим дамам занять места на подушках и пуфах. Затем она гордо повернулась к вошедшему. |
| " Que désirez-vous, Monsieur, demanda Anne d'Autriche, et dans quel but vous présentez-vous ici ? | - Что вам угодно, сударь? - спросила Анна Австрийская. - И с какой целью вы явились сюда? |
| -- Pour y faire au nom du roi, Madame, et sauf tout le respect que j'ai l'honneur de devoir à Votre Majesté, une perquisition exacte dans vos papiers. | - По поручению короля, невзирая на глубокое уважение, которое я имею честь питать к вашему величеству, я вынужден произвести тщательный обыск среди ваших бумаг. |
| -- Comment, Monsieur ! une perquisition dans mes papiers... A moi ! mais voilà une chose indigne ! | - Как, сударь! - воскликнула королева. - Обыск у меня?.. Какая неслыханная низость! |
| -- Veuillez me le pardonner, Madame, mais, dans cette circonstance, je ne suis que l'instrument dont le roi se sert. Sa Majesté ne sort-elle pas d'ici, et ne vous a-t-elle pas invitée elle-même à vous préparer à cette visite ? | - Прошу извинить меня, ваше величество, но сейчас я лишь орудие в руках короля. Разве его величество не были только что здесь и не просили вас быть готовой к этому посещению? |
| -- Fouillez donc, Monsieur ; je suis une criminelle, à ce qu'il paraît : Estéfania, donnez les clefs de mes tables et de mes secrétaires. " | - Ищите же, сударь. Я преступница, надо полагать... Эстефания, подайте ключи от всех моих столов и бюро. |
| Le chancelier fit pour la forme une visite dans les meubles, mais il savait bien que ce n'était pas dans un meuble que la reine avait dû serrer la lettre importante qu'elle avait écrite dans la journée. | Канцлер для виду порылся в ящиках, хотя и был уверен, что королева не там хранит важное письмо, написанное днем. |
| Quand le chancelier eut rouvert et refermé vingt fois les tiroirs du secrétaire, il fallut bien, quelque hésitation qu'il éprouvât, il fallut bien, dis-je, en venir à la conclusion de l'affaire, c'est-à-dire à fouiller la reine elle-même. | После того как канцлер раз двадцать выдвинул и вновь задвинул ящики бюро, ему все же пришлось, преодолев некоторую нерешительность, сделать последний шаг в этом деле, другими словами - обыскать королеву. |
| Le chancelier s'avança donc vers Anne d'Autriche, et d'un ton très perplexe et d'un air fort embarrassé : | Канцлер повернулся к Анне Австрийской. |
| " Et maintenant, dit-il, il me reste à faire la perquisition principale. | - Сейчас, - произнес он тоном, в котором сквозили растерянность и смущение, мне остается приступить к главной части обыска. |
| -- Laquelle ? demanda la reine, qui ne comprenait pas ou plutôt qui ne voulait pas comprendre. | - Какой? - спросила королева, которая не понимала или не желала понять намерений канцлера. |
| -- Sa Majesté est certaine qu'une lettre a été écrite par vous dans la journée ; elle sait qu'elle n'a pas encore été envoyée à son adresse. Cette lettre ne se trouve ni dans votre table, ni dans votre secrétaire, et cependant cette lettre est quelque part. | - Его величество знает, что сегодня днем королевой было написано письмо. Его величеству известно, что это письмо еще не отослано по назначению. Этого письма не оказалось ни в вашем столе, ни в бюро. Между тем оно где-нибудь спрятано. |
| -- Oserez-vous porter la main sur votre reine ? dit Anne d'Autriche en se dressant de toute sa hauteur et en fixant sur le chancelier ses yeux, dont l'expression était devenue presque menaçante. | - Но осмелитесь ли вы коснуться вашей королевы? - произнесла Анна Австрийская, выпрямившись во весь рост и устремляя на канцлера взгляд, в котором вспыхнула угроза. |
| -- Je suis un fidèle sujet du roi, Madame ; et tout ce que Sa Majesté ordonnera, je le ferai. | - Я верный слуга короля и выполняю все, что приказывает его величество. |
| -- Eh bien, c'est vrai, dit Anne d'Autriche, et les espions de M. le cardinal l'ont bien servi. J'ai écrit aujourd'hui une lettre, cette lettre n'est point partie. La lettre est là. " | - Что ж, это правда! - сказала Анна Австрийская. - И шпионы господина кардинала сослужили ему верную службу. Я действительно написала сегодня письмо, и письмо это не отправлено. Письмо здесь. |
| Et la reine ramena sa belle main à son corsage. | И королева положила свою прекрасную руку на грудь. |
| " Alors donnez-moi cette lettre, Madame, dit le chancelier. | - В таком случае дайте мне это письмо, ваше величество, - сказал канцлер. |
| -- Je ne la donnerai qu'au roi, Monsieur, dit Anne. | - Я отдам его только королю, сударь, - ответила Анна. |
| -- Si le roi eût voulu que cette lettre lui fût remise, Madame, il vous l'eût demandée lui-même. Mais, je vous le répète, c'est moi qu'il a chargé de vous la réclamer, et si vous ne la rendiez pas... | - Если бы король желал лично получить от вашего величества письмо, он бы сам попросил его у вас. Но повторяю вам: он поручил мне потребовать у вас письмо, с тем что если вы откажетесь... |
| -- Eh bien ? | - Продолжайте! |
| -- C'est encore moi qu'il a chargé de vous la prendre. | - ...он мне же поручил взять его у вас. |
| -- Comment, que voulez-vous dire ? | - Как? Что вы хотите сказать? |
| -- Que mes ordres vont loin, Madame, et que je suis autorisé à chercher le papier suspect sur la personne même de Votre Majesté. | - Что мои полномочия идут далеко, и мне, чтобы найти эти бумаги, дано разрешение произвести даже личный обыск вашего величества. |
| -- Quelle horreur ! s'écria la reine. | - Какой ужас! - вскричала королева. |
| -- Veuillez donc, Madame, agir plus facilement. | - Поэтому прошу вас, сударыня, проявить уступчивость. |
| -- Cette conduite est d'une violence infâme ; savez-vous cela, Monsieur ? | - Ваше поведение неслыханно грубо, понимаете ли вы это, сударь? |
| -- Le roi commande, Madame, excusez-moi. | - Король приказывает, ваше величество. Прошу извинить меня. |
| -- Je ne le souffrirai pas ; non, non, plutôt mourir ! " s'écria la reine, chez laquelle se révoltait le sang impérieux de l'Espagnole et de l'Autrichienne. | - Я не потерплю этого! Нет-нет, лучше смерть! - вскричала королева, в которой вскипела гордая кровь повелителей Испании и Австрии. |
| Le chancelier fit une profonde révérence, puis avec l'intention bien patente de ne pas reculer d'une semelle dans l'accomplissement de la commission dont il s'était chargé, et comme eût pu le faire un valet de bourreau dans la chambre de la question, il s'approcha d'Anne d'Autriche, des yeux de laquelle on vit à l'instant même jaillir des pleurs de rage. | Канцлер низко поклонился, затем, с явным намерением не отступать ни на шаг в исполнении порученной ему задачи, точно так, как сделал бы это палач в застенке, он приблизился к Анне Австрийской, из глаз которой сразу же брызнули слезы ярости. |
| La reine était, comme nous l'avons dit, d'une grande beauté. | Королева, как мы уже говорили, была очень хороша собой. |
| La commission pouvait donc passer pour délicate, et le roi en était arrivé, à force de jalousie contre Buckingham, à n'être plus jaloux de personne. | Рискованно поэтому было дать кому-либо такое поручение, но король, весь во власти своей ревности к герцогу Бекингэму, уже ни к кому другому не ревновал. |
| Sans doute le chancelier Séguier chercha des yeux à ce moment le cordon de la fameuse cloche ; mais, ne le trouvant pas, il en prit son parti et tendit la main vers l'endroit où la reine avait avoué que se trouvait le papier. | Надо полагать, что канцлер Сегье в эту минуту искал глазами веревку пресловутого колокола, но, не найдя ее, протянул руку к тому месту, где, по собственному признанию королевы, было спрятано письмо. |
| Anne d'Autriche fit un pas en arrière, si pâle qu'on eût dit qu'elle allait mourir ; et, s'appuyant de la main gauche, pour ne pas tomber, à une table qui se trouvait derrière elle, elle tira de la droite un papier de sa poitrine et le tendit au garde des sceaux. | Анна Австрийская отступила на шаг и так побледнела, словно готова была умереть. Чтобы не упасть, она левой рукой оперлась на стол, стоявший позади нее, а правой вынула из-за корсажа письмо и подала его канцлеру. |
| " Tenez, Monsieur, la voilà, cette lettre, s'écria la reine d'une voix entrecoupée et frémissante, prenez-la, et me délivrez de votre odieuse présence. " | - Возьмите, сударь, это письмо! - воскликнула королева голосом, прерывающимся от волнения. - Возьмите его и избавьте меня от вашего мерзкого присутствия. |
| Le chancelier, qui de son côté tremblait d'une émotion facile à concevoir, prit la lettre, salua jusqu'à terre et se retira. | Канцлер, дрожа от вполне понятного волнения, взял письмо и, поклонившись до земли, вышел. |
| A peine la porte se fut-elle refermée sur lui, que la reine tomba à demi évanouie dans les bras de ses femmes. | Не успела дверь закрыться за ним, как королева почти без чувств упала на руки своих дам. |
| Le chancelier alla porter la lettre au roi sans en avoir lu un seul mot. Le roi la prit d'une main tremblante, chercha l'adresse, qui manquait, devint très pâle, l'ouvrit lentement, puis, voyant par les premiers mots qu'elle était adressée au roi d'Espagne, il lut très rapidement. | Канцлер отнес письмо к королю, не заглянув в него. Рука короля, протянутая за письмом, дрожала. Он начал искать адрес, которого не было, страшно побледнел, медленно развернул письмо и, с первых же слов увидев, что оно обращено к испанскому королю, быстро пробежал его до конца. |
| C'était tout un plan d'attaque contre le cardinal. La reine invitait son frère et l'empereur d'Autriche à faire semblant, blessés qu'ils étaient par la politique de Richelieu, dont l'éternelle préoccupation fut l'abaissement de la maison d'Autriche, de déclarer la guerre à la France et d'imposer comme condition de la paix le renvoi du cardinal : mais d'amour, il n'y en avait pas un seul mot dans toute cette lettre. | Это был полный план нападения на кардинала. Королева предлагала своему брату и австрийскому королю, которые чувствовали себя оскорбленными политикой Ришелье, постоянно стремившегося унизить австрийский королевский дом, пригрозить объявлением войны Франции и поставить условием сохранения мира отставку кардинала. О любви в этом письме не было ни слова. |
| Le roi, tout joyeux, s'informa si le cardinal était encore au Louvre. On lui dit que Son Eminence attendait, dans le cabinet de travail, les ordres de Sa Majesté. | Король, сразу повеселев, послал узнать, во дворце ли еще кардинал. Ему ответили, что его преосвященство в кабинете и ожидает распоряжений его величества. |
| Le roi se rendit aussitôt près de lui. | Король немедленно отправился к нему. |
| " Tenez, duc, lui dit-il, vous aviez raison, et c'est moi qui avais tort ; toute l'intrigue est politique, et il n'était aucunement question d'amour dans cette lettre, que voici. En échange, il y est fort question de vous. " | - Представьте себе, герцог, - сказал король, - правы оказались вы, а не я. Вся интрига действительно политического свойства, и о любви нет и речи в этом письме. Но зато в нем очень много говорится о вас. |
| Le cardinal prit la lettre et la lut avec la plus grande attention ; puis, lorsqu'il fut arrivé au bout, il la relut une seconde fois. | Кардинал взял письмо и прочел с величайшим вниманием. Дойдя до конца, он перечел его вновь. |
| " Eh bien, Votre Majesté, dit-il, vous voyez jusqu'où vont mes ennemis : on vous menace de deux guerres, si vous ne me renvoyez pas. A votre place, en vérité, Sire, je céderais à de si puissantes instances, et ce serait de mon côté avec un véritable bonheur que je me retirerais des affaires. | - Ну что ж, ваше величество, - сказал он, - вы видите сами, до чего доходят мои враги: вам угрожают двумя войнами, если вы не удалите меня. На вашем месте, ваше величество, я, право же, уступил бы столь энергичным настояниям. Я же, со своей стороны, был бы безмерно счастлив уйти от дел. |
| -- Que dites-vous là, duc ? | - Что вы говорите, герцог! |
| -- Je dis, Sire, que ma santé se perd dans ces luttes excessives et dans ces travaux éternels. Je dis que, selon toute probabilité, je ne pourrai pas soutenir les fatigues du siège de La Rochelle, et que mieux vaut que vous nommiez là ou M. de Condé, ou M. de Bassompierre, ou enfin quelque vaillant homme dont c'est l'état de mener la guerre, et non pas moi qui suis homme d'Eglise et qu'on détourne sans cesse de ma vocation pour m'appliquer à des choses auxquelles je n'ai aucune aptitude. Vous en serez plus heureux à l'intérieur, Sire, et je ne doute pas que vous n'en soyez plus grand à l'étranger. | - Я говорю, ваше величество, что здоровье мое разрушается в этой чрезмерно напряженной борьбе и бесконечных трудах. Я говорю, что, по всей видимости, буду не в силах выдержать утомление при осаде Ла-Рошели и лучше будет, если вы назначите туда господина де Конде, для которого ведение войны есть его прямое дело, а не меня, служителя церкви, которому не позволяют отдаться его призванию, заставляя заниматься делами, к которым у него нет никакой склонности. Это обеспечит вам счастье в вашей семейной жизни и, я не сомневаюсь, укрепит вашу славу за рубежом. |
| -- Monsieur le duc, dit le roi, je comprends, soyez tranquille ; tous ceux qui sont nommés dans cette lettre seront punis comme ils le méritent, et la reine elle-même. | - Будьте спокойны, герцог, - ответил король. - Я все понимаю. Все лица, поименованные в этом письме, понесут должную кару. Не избежит ее и королева. |
| -- Que dites-vous là, Sire ? Dieu me garde que, pour moi, la reine éprouve la moindre contrariété ! elle m'a toujours cru son ennemi, Sire, quoique Votre Majesté puisse attester que j'ai toujours pris chaudement son parti, même contre vous. Oh ! si elle trahissait Votre Majesté à l'endroit de son honneur, ce serait autre chose, et je serais le premier à dire : " Pas de grâce, Sire, pas de grâce pour la coupable ! " Heureusement il n'en est rien, et Votre Majesté vient d'en acquérir une nouvelle preuve. | - Ах, что вы говорите, ваше величество! Да упаси Бог, чтобы королева претерпела из-за меня хоть малейшую неприятность! Королева всегда считала меня своим врагом, хотя ваше величество сами можете засвидетельствовать, что я постоянно горячо заступался за нее, даже перед вами. О, если бы она оскорбила честь вашего величества изменой, тогда другое дело, и я первый бы сказал: "Нет пощады виновной!" К счастью, об этом и речи нет, и ваше величество могли вновь в этом убедиться. |
| -- C'est vrai, Monsieur le cardinal, dit le roi, et vous aviez raison, comme toujours ; mais la reine n'en mérite pas moins toute ma colère. | - Это верно, господин кардинал, - сказал король. - И вы, как всегда, были правы. Но королева тем не менее заслужила мой гнев. |
| -- C'est vous, Sire, qui avez encouru la sienne ; et véritablement, quand elle bouderait sérieusement Votre Majesté, je le comprendrais ; Votre Majesté l'a traitée avec une sévérité !... | - Вы сами, ваше величество, виновны перед ней. И было бы вполне понятно, если б она разгневалась на вас. Ваше величество обошлись с ней чересчур сурово. |
| -- C'est ainsi que je traiterai toujours mes ennemis et les vôtres, duc, si haut placés qu'ils soient et quelque péril que je coure à agir sévèrement avec eux. | - Вот именно так я всегда буду обходиться с моими врагами, а также и с вашими, какое бы высокое положение они ни занимали и какой бы опасности я ни подвергался, проявляя такую строгость. |
| -- La reine est mon ennemie, mais n'est pas la vôtre, Sire ; au contraire, elle est épouse dévouée, soumise et irréprochable ; laissez-moi donc, Sire, intercéder pour elle près de Votre Majesté. | - Королева враг мне, но не вам, ваше величество. Напротив, она преданная супруга, покорная и безупречная. Позвольте же мне вступиться за нее перед вашим величеством. |
| -- Qu'elle s'humilie alors, et qu'elle revienne à moi la première ! | - Так пусть она пойдет на уступки, пусть сама сделает первый шаг! |
| -- Au contraire, Sire, donnez l'exemple ; vous avez eu le premier tort, puisque c'est vous qui avez soupçonné la reine. | - Напротив, ваше величество, подайте вы добрый пример. Ведь виновны были вы, заподозрив королеву. |
| -- Moi, revenir le premier ? dit le roi ; jamais ! | - Мне сделать первый шаг! - воскликнул король. - Ни за что! |
| -- Sire, je vous en supplie. | - Ваше величество, умоляю вас! |
| -- D'ailleurs, comment reviendrais-je le premier ? | - Да, кроме того, как найти подходящий повод? |
| -- En faisant une chose que vous sauriez lui être agréable. | - Сделав что-нибудь, что могло бы доставить ей удовольствие. |
| -- Laquelle ? | - Что же именно? |
| -- Donnez un bal ; vous savez combien la reine aime la danse ; je vous réponds que sa rancune ne tiendra point à une pareille attention. | - Дайте бал. Вы знаете, как королева любит танцы. Ручаюсь вам, что ее гнев не устоит перед таким проявлением внимания. |
| -- Monsieur le cardinal, vous savez que je n'aime pas tous les plaisirs mondains. | - Господин кардинал, ведь вам известно, что я не любитель светских развлечений. |
| -- La reine ne vous en sera que plus reconnaissante, puisqu'elle sait votre antipathie pour ce plaisir ; d'ailleurs ce sera une occasion pour elle de mettre ces beaux ferrets de diamants que vous lui avez donnés l'autre jour à sa fête, et dont elle n'a pas encore eu le temps de se parer. | - Раз она знает, какое отвращение вы питаете к таким забавам, она тем более будет вам благодарна. Да к тому же ей представится случай приколоть прекрасные алмазные подвески, которые вы ей недавно поднесли ко дню рождения и с которыми она еще нигде не успела появиться. |
| -- Nous verrons, Monsieur le cardinal, nous verrons, dit le roi, qui, dans sa joie de trouver la reine coupable d'un crime dont il se souciait peu, et innocente d'une faute qu'il redoutait fort, était tout prêt à se raccommoder avec elle ; nous verrons, mais, sur mon honneur, vous êtes trop indulgent. | - Увидим, господин кардинал, увидим, - проговорил король, наслаждаясь сознанием, что королева оказалась виновной в преступлении, мало его беспокоившем, и невинной в том, чего он больше всего опасался, и поэтому готовый помириться с ней. - Увидим. Но, клянусь честью, вы слишком снисходительны. |
| -- Sire, dit le cardinal, laissez la sévérité aux ministres, l'indulgence est la vertu royale ; usez-en, et vous verrez que vous vous en trouverez bien. " | - Ваше величество, - ответил кардинал, - предоставьте строгость министрам. Снисходительность - добродетель королей; прибегните к ней, и вы увидите, что это пойдет на пользу. |
| Sur quoi le cardinal, entendant la pendule sonner onze heures, s'inclina profondément, demandant congé au roi pour se retirer, et le suppliant de se raccommoder avec la reine. | Вслед за этим, услышав, что часы пробили одиннадцать, кардинал с низким поклоном попросил разрешения удалиться и простился с королем, умоляя его помириться с королевой. |
| Anne d'Autriche, qui, à la suite de la saisie de sa lettre, s'attendait à quelque reproche, fut fort étonnée de voir le lendemain le roi faire près d'elle des tentatives de rapprochement. Son premier mouvement fut répulsif, son orgueil de femme et sa dignité de reine avaient été tous deux si cruellement offensés, qu'elle ne pouvait revenir ainsi du premier coup ; mais, vaincue par le conseil de ses femmes, elle eut enfin l'air de commencer à oublier. Le roi profita de ce premier moment de retour pour lui dire qu'incessamment il comptait donner une fête. | Анна Австрийская, ожидавшая упреков после того, как у нее отобрали письмо, крайне удивилась, заметив на следующий день, что король делает попытки к примирению. В первые минуты она была готова отвергнуть их: гордость женщины и достоинство королевы были так глубоко уязвлены, что она не могла сразу забыть обиду. Но, поддавшись уговорам своих придворных дам, в конце концов она постаралась сделать вид, будто начинает забывать о случившемся. Король, воспользовавшись этой переменой, сообщил ей, что в самом ближайшем будущем предполагает дать большой бал. |
| C'était une chose si rare qu'une fête pour la pauvre Anne d'Autriche, qu'à cette annonce, ainsi que l'avait pensé le cardinal, la dernière trace de ses ressentiments disparut sinon dans son coeur, du moins sur son visage. Elle demanda quel jour cette fête devait avoir lieu, mais le roi répondit qu'il fallait qu'il s'entendît sur ce point avec le cardinal. | Бал представлял собой такую редкость для несчастной Анны Австрийской, что при этом известии, как и предполагал кардинал, последний след обиды исчез - если не из сердца ее, то с лица. Она спросила, на какой день назначено празднество, но король ответил, что на этот счет еще нужно будет сговориться с кардиналом. |
| En effet, chaque jour le roi demandait au cardinal à quelle époque cette fête aurait lieu, et chaque jour le cardinal, sous un prétexte quelconque, différait de la fixer. | И в самом деле, король каждый день спрашивал кардинала, когда будет устроено это празднество, и каждый день кардинал под каким-нибудь предлогом отказывался твердо назвать число. |
| Dix jours s'écoulèrent ainsi. | Прошла неделя. |
| Le huitième jour après la scène que nous avons racontée, le cardinal reçut une lettre, au timbre de Londres, qui contenait seulement ces quelques lignes : | На восьмой день после описанных нами событий кардинал получил письмо, отправленное из Лондона и содержавшее только следующие строки: |
| " Je les ai ; mais je ne puis quitter Londres, attendu que je manque d'argent ; envoyez-moi cinq cents pistoles, et quatre ou cinq jours après les avoir reçues, je serai à Paris. " | "Я достала их. Не могу выехать из Лондона, потому что у меня не хватит денег. Вышлите мне пятьсот пистолей, и, получив их, я через четыре или пять дней буду в Париже". |
| Le jour même où le cardinal avait reçu cette lettre, le roi lui adressa sa question habituelle. | В тот самый день, когда кардинал получил это письмо, король обратился к нему с обычным вопросом. |
| Richelieu compta sur ses doigts et se dit tout bas : | Ришелье посчитал по пальцам и мысленно сказал себе: |
| " Elle arrivera, dit-elle, quatre ou cinq jours après avoir reçu l'argent ; il faut quatre ou cinq jours à l'argent pour aller, quatre ou cinq jours à elle pour revenir, cela fait dix jours ; maintenant faisons la part des vents contraires, des mauvais hasards, des faiblesses de femme, et mettons cela à douze jours. | "Она пишет, что приедет через четыре или пять дней после получения денег. Дней пять пройдет, пока деньги прибудут в Лондон, и дней пять - пока она приедет сюда. Всего, значит, десять дней. Нужно принять в расчет противный ветер, всякие досадные случайности и недомогания. Предположим, двенадцать дней..." |
| -- Eh bien, Monsieur le duc, dit le roi, vous avez calculé ? | - Ну как же, герцог, вы рассчитали? - спросил король. |
| -- Oui, Sire : nous sommes aujourd'hui le 20 septembre ; les échevins de la ville donnent une fête le 3 octobre. Cela s'arrangera à merveille, car vous n'aurez pas l'air de faire un retour vers la reine. " | - Да, ваше величество. Сегодня у нас двадцатое сентября. Городские старшины устраивают третьего октября празднество. Все складывается великолепно. Никто не подумает, что вы идете на уступки королеве. |
| Puis le cardinal ajouta : | Помолчав, кардинал добавил: |
| " A propos, Sire, n'oubliez pas de dire à Sa Majesté, la veille de cette fête, que vous désirez voir comment lui vont ses ferrets de diamants. " | - Не забудьте, кстати, накануне праздника сказать королеве, что вы желали бы видеть, к лицу ли ей алмазные подвески. |
| France | Russe |
| C'était la seconde fois que le cardinal revenait sur ce point des ferrets de diamants avec le roi. Louis XIII fut donc frappé de cette insistance, et pensa que cette recommandation cachait un mystère. | Кардинал уже вторично в разговоре с королем упоминал об алмазных подвесках. Людовика XIII поразила такая настойчивость, и он решил, что за этим советом кроется тайна. |
| Plus d'une fois le roi avait été humilié que le cardinal, dont la police, sans avoir atteint encore la perfection de la police moderne, était excellente, fût mieux instruit que lui-même de ce qui se passait dans son propre ménage. Il espéra donc, dans une conversation avec Anne d'Autriche, tirer quelque lumière de cette conversation et revenir ensuite près de Son Eminence avec quelque secret que le cardinal sût ou ne sût pas, ce qui, dans l'un ou l'autre cas, le rehaussait infiniment aux yeux de son ministre. | Он не раз чувствовал себя обиженным по той причине, что кардинал, имевший превосходную полицию - хотя она и не достигала совершенства полиции, современной нам, - оказывался лучше осведомленным о семейных делах короля, чем сам король. На этот раз король решил, что беседа с Анной Австрийской должна пролить свет на какое-то обстоятельство, непонятное ему. Он надеялся затем вернуться к кардиналу, проникнув в какие-то тайны, известные или неизвестные его высокопреосвященству. И в том и в другом случае это должно было поднять престиж короля в глазах его министра. |
| Il alla donc trouver la reine, et, selon son habitude, l'aborda avec de nouvelles menaces contre ceux qui l'entouraient. Anne d'Autriche baissa la tête, laissa s'écouler le torrent sans répondre et espérant qu'il finirait par s'arrêter ; mais ce n'était pas cela que voulait Louis XIII ; Louis XIII voulait une discussion de laquelle jaillît une lumière quelconque, convaincu qu'il était que le cardinal avait quelque arrière- pensée et lui machinait une surprise terrible comme en savait faire Son Eminence. Il arriva à ce but par sa persistance à accuser. | Людовик XIII пошел к королеве и, по своему обыкновению, начал разговор с угроз, относившихся к ее приближенным. Анна Австрийская слушала, опустив голову, давая излиться потоку, в надежде, что должен же наступить конец. Но не этого желал король. Король желал ссоры, в пылу которой должен был пролиться свет - безразлично какой. Он был убежден, что у кардинала есть какая-то затаенная мысль и что он готовит ему одну из тех страшных неожиданностей, непревзойденным мастером которых он был. Его настойчивые обвинения привели его к желанной цели. |
| " Mais, s'écria Anne d'Autriche, lassée de ces vagues attaques ; mais, Sire, vous ne me dites pas tout ce que vous avez dans le coeur. Qu'ai-je donc fait ? Voyons, quel crime ai-je donc commis ? Il est impossible que Votre Majesté fasse tout ce bruit pour une lettre écrite à mon frère. " | - Ваше величество, - воскликнула Анна Австрийская, выведенная из терпения смутными намеками, - почему вы не скажете прямо, что у вас на душе? Что я сделала? Какое преступление совершила? Не может быть, чтобы ваше величество поднимали весь этот шум из-за письма, написанного мною брату. |
| Le roi, attaqué à son tour d'une manière si directe, ne sut que répondre ; il pensa que c'était là le moment de placer la recommandation qu'il ne devait faire que la veille de la fête. | Король не нашелся сразу, что ответить на такой прямой вопрос. Он подумал, что сейчас самое время сказать те слова, которые должны были быть сказаны только накануне празднества. |
| " Madame, dit-il avec majesté, il y aura incessamment bal à l'hôtel de ville ; j'entends que, pour faire honneur à nos braves échevins, vous y paraissiez en habit de cérémonie, et surtout parée des ferrets de diamants que je vous ai donnés pour votre fête. Voici ma réponse. " | - Сударыня, - проговорил он с важностью, - в ближайшие дни будет устроен бал в ратуше. Я считаю необходимым, чтобы вы, из уважения к нашим славным старшинам, появились на этом балу в парадном платье и непременно с алмазными подвесками, которые я подарил вам ко дню рождения. Вот мой ответ. |
| La réponse était terrible. Anne d'Autriche crut que Louis XIII savait tout, et que le cardinal avait obtenu de lui cette longue dissimulation de sept ou huit jours, qui était au reste dans son caractère. Elle devint excessivement pâle, appuya sur une console sa main d'une admirable beauté, et qui semblait alors une main de cire, et, regardant le roi avec des yeux épouvantés, elle ne répondit pas une seule syllabe. | Ответ этот был ужасен. Анна Австрийская подумала, что королю известно все и что он только по настоянию кардинала был скрытен всю эту неделю. Такая скрытность, впрочем, была в характере короля. Королева страшно побледнела и оперлась о маленький столик своей прелестной рукой, сейчас казавшейся вылепленной из воска. Глядя на короля глазами, полными ужаса, она не произнесла ни слова. |
| " Vous entendez, Madame, dit le roi, qui jouissait de cet embarras dans toute son étendue, mais sans en deviner la cause, vous entendez ? | - Вы слышите, сударыня? - спросил король, наслаждаясь ее замешательством, хоть и не угадывая его причины. - Вы слышите? |
| -- Oui, Sire, j'entends, balbutia la reine. | - Слышу, сударь, - пролепетала королева. |
| -- Vous paraîtrez à ce bal ? | - Вы будете на этом балу? |
| -- Oui. | - Да. |
| -- Avec vos ferrets ? | - И на вас будут ваши алмазные подвески? |
| -- Oui. " | - Да. |
| La pâleur de la reine augmenta encore, s'il était possible ; le roi s'en aperçut, et en jouit avec cette froide cruauté qui était un des mauvais côtés de son caractère. | Королева стала еще бледнее. Король заметил это и, упиваясь ее тревогой с той холодной жестокостью, которая составляла одну из самых неприятных сторон его характера, проговорил: |
| " Alors, c'est convenu, dit le roi, et voilà tout ce que j'avais à vous dire. | - Итак, решено! Вот и все, что я хотел сказать вам. |
| -- Mais quel jour ce bal aura-t-il lieu ? " demanda Anne d'Autriche. | - Но на какой день назначен бал? - спросила Анна Австрийская. |
| Louis XIII sentit instinctivement qu'il ne devait pas répondre à cette question, la reine l'ayant faite d'une voix presque mourante. | Людовик XIII почувствовал, что ему не следует отвечать на этот вопрос: голос королевы был похож на голос умирающей. |
| " Mais très incessamment, Madame, dit-il ; mais je ne me rappelle plus précisément la date du jour, je la demanderai au cardinal. | - Весьма скоро, сударыня, - ответил король. - Но я не помню в точности числа, нужно будет спросить у кардинала. |
| -- C'est donc le cardinal qui vous a annoncé cette fête ? s'écria la reine. | - Значит, это его высокопреосвященство посоветовал вам дать бал? - воскликнула королева. |
| -- Oui, Madame, répondit le roi étonné ; mais pourquoi cela ? | - Да, сударыня. Но к чему-этот вопрос? - с удивлением спросил король. |
| -- C'est lui, qui vous a dit de m'inviter à y paraître avec ces ferrets ? | - И он же посоветовал вам напомнить мне об алмазных подвесках? |
| -- C'est-à-dire, Madame... | - Как вам сказать... |
| -- C'est lui, Sire, c'est lui ! | - Это он, ваше величество, он! |
| -- Eh bien ! qu'importe que ce soit lui ou moi ? y a-t-il un crime à cette invitation ? | - Не все ли равно - он или я? Не считаете ли вы эту просьбу преступной? |
| -- Non, Sire. | - Нет, государь. |
| -- Alors vous paraîtrez ? | - Значит, вы будете? |
| -- Oui, Sire. | - Да. |
| -- C'est bien, dit le roi en se retirant, c'est bien, j'y compte. " | - Прекрасно, - сказал король, идя к выходу. - Надеюсь, вы исполните ваше обещание. |
| La reine fit une révérence, moins par étiquette que parce que ses genoux se dérobaient sous elle. | Королева сделала реверанс, не столько следуя этикету, сколько потому, что у нее подгибались колени. |
| Le roi partit enchanté. | Король ушел очень довольный. |
| " Je suis perdue, murmura la reine, perdue, car le cardinal sait tout, et c'est lui qui pousse le roi, qui ne sait rien encore, mais qui saura tout bientôt. Je suis perdue ! Mon Dieu ! mon Dieu ! mon Dieu ! " | - Я погибла! - прошептала королева. - Погибла! Кардинал знает все. Это он натравливает на меня короля, который пока еще ничего не знает, но скоро узнает. Я погибла! Боже мой! Боже мой!.. |
| Elle s'agenouilla sur un coussin et pria, la tête enfoncée entre ses bras palpitants. | Она опустилась на колени и, закрыв лицо дрожащими руками, углубилась в молитву. |
| En effet, la position était terrible. Buckingham était retourné à Londres, Mme de Chevreuse était à Tours. Plus surveillée que jamais, la reine sentait sourdement qu'une de ses femmes la trahissait, sans savoir dire laquelle. La Porte ne pouvait pas quitter le Louvre. Elle n'avait pas une âme au monde à qui se fier. | Положение действительно было ужасно. Герцог Бекингэм вернулся в Лондон, г-жа де Шеврез находилась в Туре. Зная, что за ней следят настойчивее, чем когда-либо, королева смутно догадывалась, что предает ее одна из ее придворных дам, но не знала, кто именно. Ла Порт не имел возможности выходить за пределы Лувра; она не могла довериться никому на свете. |
| Aussi, en présence du malheur qui la menaçait et de l'abandon qui était le sien, éclata-t-elle en sanglots. | Ясно представив себе, как велико несчастье, угрожающее ей, и как она одинока, королева не выдержала и разрыдалась. |
| " Ne puis-je donc être bonne à rien à Votre Majesté ? " dit tout à coup une voix pleine de douceur et de pitié. | - Не могу ли я чем-нибудь помочь вашему величеству? - произнес вдруг нежный, полный сострадания голос. |
| La reine se retourna vivement, car il n'y avait pas à se tromper à l'expression de cette voix : c'était une amie qui parlait ainsi. | Королева порывисто обернулась; нельзя было ошибиться, услышав этот голос: так говорить мог только друг. |
| En effet, à l'une des portes qui donnaient dans l'appartement de la reine apparut la jolie Mme Bonacieux ; elle était occupée à ranger les robes et le linge dans un cabinet, lorsque le roi était entré ; elle n'avait pas pu sortir, et avait tout entendu. | И действительно, у одной из дверей, ведущей в комнату королевы, стояла хорошенькая г-жа Бонасье. Она была занята уборкой платьев и белья королевы в соседней маленькой комнатке и не успела выйти, когда появился король. Таким образом, она слышала все. |
| La reine poussa un cri perçant en se voyant surprise, car dans son trouble elle ne reconnut pas d'abord la jeune femme qui lui avait été donnée par La Porte. | Королева, увидев, что она не одна, громко вскрикнула. В своей растерянности она не сразу узнала молодую женщину, приставленную к ней Ла Портом. |
| " Oh ! ne craignez rien, Madame, dit la jeune femme en joignant les mains et en pleurant elle-même des angoisses de la reine ; je suis à Votre Majesté corps et âme, et si loin que je sois d'elle, si inférieure que soit ma position, je crois que j'ai trouvé un moyen de tirer Votre Majesté de peine. | - О, не бойтесь, ваше величество! - воскликнула молодая женщина, ломая руки и плача при виде отчаяния своей повелительницы. - Я предана вашему величеству душой и телом, и, как ни далека я от вас, как ни ничтожно мое звание, мне кажется, что я придумала, как вызволить ваше величество из беды. |
| -- Vous ! ô Ciel ! vous ! s'écria la reine ; mais voyons regardez-moi en face. Je suis trahie de tous côtés, puis-je me fier à vous ? | - Вы! О, небо! Вы! - вскричала королева. - Но взгляните мне в глаза. Меня окружают предатели. Могу ли я довериться вам? |
| -- Oh ! Madame ! s'écria la jeune femme en tombant à genoux : sur mon âme, je suis prête à mourir pour Votre Majesté ! " | - Ваше величество, - воскликнула молодая женщина, падая на колени, - клянусь моей душой, я готова умереть за ваше величество. |
| Ce cri était sorti du plus profond du coeur, et, comme le premier, il n'y avait pas à se tromper. | Этот крик вырвался из самой глубины сердца и не оставлял никаких сомнений в его искренности. |
| " Oui, continua Mme Bonacieux, oui, il y a des traîtres ici ; mais, par le saint nom de la Vierge, je vous jure que personne n'est plus dévoué que moi à Votre Majesté. Ces ferrets que le roi redemande, vous les avez donnés au duc de Buckingham, n'est-ce pas ? Ces ferrets étaient enfermés dans une petite boîte en bois de rose qu'il tenait sous son bras ? Est-ce que je me trompe ? Est-ce que ce n'est pas cela ? | - Да, - продолжала г-жа Бонасье, - да, здесь есть предатели. Но именем Пресвятой Девы клянусь, что нет человека, более преданного вашему величеству, чем я! Эти подвески, о которых спрашивал король... вы отдали их герцогу Бекингэму, не правда ли? Эти подвески лежали в шкатулке розового дерева, которую он унес с собою? Или я ошибаюсь, или не то говорю? |
| -- Oh ! mon Dieu ! mon Dieu ! murmura la reine dont les dents claquaient d'effroi. | - О, Боже, Боже! - шептала королева, у которой зубы стучали от страха. |
| -- Eh bien, ces ferrets, continua Mme Bonacieux, il faut les ravoir. | - Так вот, - продолжала г-жа Бонасье, - эти подвески надо вернуть. |
| -- Oui, sans doute, il le faut, s'écria la reine ; mais comment faire, comment y arriver ? | - Да, конечно, надо. Но как, как это сделать? - вскричала королева. |
| -- Il faut envoyer quelqu'un au duc. | - Надо послать кого-нибудь к герцогу. |
| -- Mais qui ?... qui ?... A qui me fier ? | - Но кого? Кого? Кому можно довериться? |
| -- Ayez confiance en moi, Madame ; faites-moi cet honneur, ma reine, et je trouverai le messager, moi ! | - Положитесь на меня, ваше величество. Окажите мне эту честь, моя королева, и я найду гонца! |
| -- Mais il faudra écrire ! | - Но придется написать! |
| -- Oh ! oui. C'est indispensable. Deux mots de la main de Votre Majesté et votre cachet particulier. | - Это необходимо. Хоть два слова, начертанные рукою вашего величества, и ваша личная печать. |
| -- Mais ces deux mots, c'est ma condamnation. C'est le divorce, l'exil ! | - Но эти два слова - это мой приговор, развод, ссылка... |
| -- Oui, s'ils tombent entre des mains infâmes ! Mais je réponds que ces deux mots seront remis à leur adresse. | - Да, если они попадут в руки негодяя. Но я ручаюсь, что эти строки будут переданы по назначению. |
| -- Oh ! mon Dieu ! il faut donc que je remette ma vie, mon honneur, ma réputation entre vos mains ! | - О, Господи! Мне приходится вверить вам мою жизнь, честь, мое доброе имя! |
| -- Oui ! oui, Madame, il le faut, et je sauverai tout cela, moi ! | - Да, сударыня, придется. И я спасу вас. |
| -- Mais comment ? dites-le-moi, au moins. | - Но как? Объясните мне, по крайней мере! |
| -- Mon mari a été remis en liberté il y a deux ou trois jours ; je n'ai pas encore eu le temps de le revoir. C'est un brave et honnête homme qui n'a ni haine, ni amour pour personne. Il fera ce que je voudrai : il partira sur un ordre de moi, sans savoir ce qu'il porte, et il remettra la lettre de Votre Majesté, sans même savoir qu'elle est de Votre Majesté, à l'adresse qu'elle indiquera. " | - Моего мужа дня два или три назад освободили. Я еще не успела повидаться с ним. Это простой, добрый человек, одинаково чуждый и ненависти и любви. Он сделает все, что я захочу. Он отправится в путь, не зная, что он везет, и он передаст письмо вашего величества, не зная, что оно от вашего величества, по адресу, который будет ему указан. |
| La reine prit les deux mains de la jeune femme avec un élan passionné, la regarda comme pour lire au fond de son coeur, et ne voyant que sincérité dans ses beaux yeux, elle l'embrassa tendrement. |
Королева в горячем порыве сжала обе руки молодой женщины, глядя на нее так, словно желала прочесть все таившееся в глубине ее сердца. Но, видя в ее прекрасных глазах только искренность, она нежно поцеловала ее. |
| " Fais cela, s'écria-t-elle, et tu m'auras sauvé la vie, tu m'auras sauvé l'honneur ! | - Сделай это, - воскликнула она, - и ты спасешь мою жизнь, спасешь мою честь! |
| -- Oh ! n'exagérez pas le service que j'ai le bonheur de vous rendre ; je n'ai rien à sauver à Votre Majesté, qui est seulement victime de perfides complots. | - О, не преувеличивайте услуги, которую я имею счастье оказать вам! Мне нечего спасать: ведь ваше величество - просто жертва гнусных происков. |
| -- C'est vrai, c'est vrai, mon enfant, dit la reine, et tu as raison. | - Это правда, дитя мое, - проговорила королева. - И ты не ошибаешься. |
| -- Donnez-moi donc cette lettre, Madame, le temps presse. " | - Так дайте мне письмо, ваше величество. Время не терпит. |
| La reine courut à une petite table sur laquelle se trouvaient encre, papier et plumes : elle écrivit deux lignes, cacheta la lettre de son cachet et la remit à Mme Bonacieux. | Королева подбежала к маленькому столику, на котором находились чернила, бумага и перья; она набросала две строчки, запечатала письмо своей печатью и протянула его г-же Бонасье. |
| " Et maintenant, dit la reine, nous oublions une chose nécessaire. | - Да, - сказала королева, - но мы забыли об одной очень важной вещи. |
| -- Laquelle ? | - О какой? |
| -- L'argent. " | - О деньгах. |
| Mme Bonacieux rougit. | Госпожа Бонасье покраснела. |
| " Oui, c'est vrai, dit-elle, et j'avouerai à Votre Majesté que mon mari... | - Да, правда, - проговорила она. - И я должна признаться, что мой муж... |
| -- Ton mari n'en a pas, c'est cela que tu veux dire. | - У твоего мужа денег нет? Ты это хотела сказать? |
| -- Si fait, il en a, mais il est fort avare, c'est là son défaut. Cependant, que Votre Majesté ne s'inquiète pas, nous trouverons moyen... | - Нет, деньги у него есть. Он очень скуп - это его главный порок. Но пусть ваше величество не беспокоится, мы придумаем способ... |
| -- C'est que je n'en ai pas non plus, dit la reine (ceux qui liront les Mémoires de Mme de Motteville ne s'étonneront pas de cette réponse) ; mais, attends. " | - Дело в том, что и у меня нет денег, - промолвила королева. (Тех, кто прочтет мемуары г-жи де Моттвиль, не удивит этот ответ.) - Но погоди... |
| Anne d'Autriche courut à son écrin. | Анна Австрийская подошла к своей шкатулке. |
| " Tiens, dit-elle, voici une bague d'un grand prix, à ce qu'on assure ; elle vient de mon frère le roi d'Espagne, elle est à moi et j'en puis disposer. Prends cette bague et fais-en de l'argent, et que ton mari parte. | - Возьми этот перстень, - сказала она. - Говорят, что он стоит очень дорого. Мне подарил его мой брат, испанский король. Он принадлежит лично мне, и я могу располагать им. Возьми это кольцо, обрати его в деньги, и пусть твой муж едет. |
| -- Dans une heure, vous serez obéie. | - Через час ваше желание будет исполнено. |
| -- Tu vois l'adresse, ajouta la reine, parlant si bas qu'à peine pouvait-on entendre ce qu'elle disait : A Milord duc de Buckingham, à Londres. | - Ты видишь адрес, - прошептала королева так тихо, что с трудом можно было разобрать слова: - "Милорду герцогу Бекингэму, Лондон". |
| -- La lettre sera remise à lui-même. | - Письмо будет передано ему в руки. |
| -- Généreuse enfant ! " s'écria Anne d'Autriche. | - Великодушное дитя! - воскликнула королева. |
| Mme Bonacieux baisa les mains de la reine, cacha le papier dans son corsage et disparut avec la légèreté d'un oiseau. | Госпожа Бонасье поцеловала королеве руку, спрятала письмо за корсаж и унеслась, легкая, как птица. |
| Dix minutes après, elle était chez elle ; comme elle l'avait dit à la reine, elle n'avait pas revu son mari depuis sa mise en liberté ; elle ignorait donc le changement qui s'était fait en lui à l'endroit du cardinal, changement qu'avaient opéré la flatterie et l'argent de Son Eminence et qu'avaient corroboré, depuis, deux ou trois visites du comte de Rochefort, devenu le meilleur ami de Bonacieux, auquel il avait fait croire sans beaucoup de peine qu'aucun sentiment coupable n'avait amené l'enlèvement de sa femme, mais que c'était seulement une précaution politique. | Десять минут спустя она уже была дома. Она и в самом деле, как говорила королеве, не видела еще мужа после его освобождения. Не знала она и о перемене, происшедшей в его отношении к кардиналу, перемене, которой особенно способствовали два или три посещения графа Рошфора, ставшего ближайшим другом Бонасье. Граф без особого труда заставил его поверить, что похищение его жены было совершено без всякого дурного умысла и являлось исключительно мерой политической предосторожности. |
| Elle trouva M. Bonacieux seul : le pauvre homme remettait à grand- peine de l'ordre dans la maison, dont il avait trouvé les meubles à peu près brisés et les armoires à peu près vides, la justice n'étant pas une des trois choses que le roi Salomon indique comme ne laissant point de traces de leur passage. Quant à la servante, elle s'était enfuie lors de l'arrestation de son maître. La terreur avait gagné la pauvre fille au point qu'elle n'avait cessé de marcher de Paris jusqu'en Bourgogne, son pays natal. | Она застала г-на Бонасье одного: бедняга с трудом наводил порядок в доме. Мебель оказалась почти вся поломанной, шкафы - почти пустыми: правосудие, по-видимому, не принадлежит к тем трем вещам, о которых царь Соломон говорит, что они не оставляют после себя следа. Что до служанки, то она сбежала тотчас же после ареста своего хозяина. Бедная девушка была так перепугана, что шла, не останавливаясь, от Парижа до самой своей родины - Бургундии. |
| Le digne mercier avait, aussitôt sa rentrée dans sa maison, fait part à sa femme de son heureux retour, et sa femme lui avait répondu pour le féliciter et pour lui dire que le premier moment qu'elle pourrait dérober à ses devoirs serait consacré tout entier à lui rendre visite. | Почтенный галантерейщик сразу по прибытии домой уведомил жену о своем благополучном возвращении, и жена ответила поздравлением и сообщила, что воспользуется первой свободной минутой, которую ей удастся урвать от своих обязанностей, чтобы повидаться со своим супругом. |
| Ce premier moment s'était fait attendre cinq jours, ce qui, dans toute autre circonstance, eût paru un peu bien long à maître Bonacieux ; mais il avait, dans la visite qu'il avait faite au cardinal et dans les visites que lui faisait Rochefort, ample sujet à réflexion, et, comme on sait, rien ne fait passer le temps comme de réfléchir. | Этой первой минуты пришлось дожидаться целых пять дней, что при других обстоятельствах показалось бы г-ну Бонасье слишком долгим сроком. Но разговор с кардиналом и посещения графа Рошфора доставляли ему богатую пищу для размышлений, а, как известно, ничто так не сокращает время, как размышления. |
| D'autant plus que les réflexions de Bonacieux étaient toutes couleur de rose. Rochefort l'appelait son ami, son cher Bonacieux, et ne cessait de lui dire que le cardinal faisait le plus grand cas de lui. Le mercier se voyait déjà sur le chemin des honneurs et de la fortune. | К тому же размышления Бонасье были самого радужного свойства. Рошфор называл его своим другом, своим любезным Бонасье и не переставал уверять его, что кардинал самого лучшего мнения о нем. Галантерейщик уже видел себя на пути к богатству и почестям. |
| De son côté, Mme Bonacieux avait réfléchi, mais, il faut le dire, à tout autre chose que l'ambition ; malgré elle, ses pensées avaient eu pour mobile constant ce beau jeune homme si brave et qui paraissait si amoureux. Mariée à dix-huit ans à M. Bonacieux, ayant toujours vécu au milieu des amis de son mari, peu susceptibles d'inspirer un sentiment quelconque à une jeune femme dont le coeur était plus élevé que sa position, Mme Bonacieux était restée insensible aux séductions vulgaires ; mais, à cette époque surtout, le titre de gentilhomme avait une grande influence sur la bourgeoisie, et d'Artagnan était gentilhomme ; de plus, il portait l'uniforme des gardes, qui, après l'uniforme des mousquetaires, était le plus apprécié des dames. Il était, nous le répétons, beau, jeune, aventureux ; il parlait d'amour en homme qui aime et qui a soif d'être aimé ; il y en avait là plus qu'il n'en fallait pour tourner une tête de vingt-trois ans, et Mme Bonacieux en était arrivée juste à cet âge heureux de la vie. | Госпожа Бонасье тоже много размышляла за это время, но, нужно признаться, думы ее были чужды честолюбия. Помимо воли, мысли ее постоянно возвращались к красивому и смелому юноше, влюбленному, по-видимому, столь страстно. Выйдя в восемнадцать лет замуж за г-на Бонасье, живя постоянно среди приятелей своего мужа, неспособных внушить какое-либо чувство молодой женщине с душой более возвышенной, чем можно было ожидать у женщины ее положения, г-жа Бонасье не поддавалась дешевым соблазнам. Но дворянское звание в те годы, больше чем когда-либо, производило сильное впечатление на обыкновенных горожан, а д'Артаньян был дворянин. Кроме того, он носил форму гвардейца, которая, после формы мушкетера, выше всего ценилась дамами. Он был, повторяем, красив, молод и предприимчив. Он говорил о любви как человек влюбленный и жаждущий завоевать любовь. Всего этого было достаточно, чтобы вскружить двадцатипятилетнюю головку, а г-жа Бонасье как раз достигла этой счастливой поры жизни. |
| Les deux époux, quoiqu'ils ne se fussent pas vus depuis plus de huit jours, et que pendant cette semaine de graves événements eussent passé entre eux, s'abordèrent donc avec une certaine préoccupation ; néanmoins, M. Bonacieux manifesta une joie réelle et s'avança vers sa femme à bras ouverts. | Оба супруга поэтому, хотя и не виделись целую неделю - а за эту неделю ими были пережиты значительные события, - встретились поглощенные каждый своими мыслями. Г-н Бонасье проявил все же искреннюю радость и с распростертыми объятиями пошел навстречу своей жене. |
| Mme Bonacieux lui présenta le front. | Госпожа Бонасье подставила ему лоб для поцелуя. |
| " Causons un peu, dit-elle. | - Нам нужно поговорить, - сказала она. |
| -- Comment ? dit Bonacieux étonné. | - О чем же? - с удивлением спросил Бонасье. |
| -- Oui, sans doute, j'ai une chose de la plus haute importance à vous dire. | - Мне нужно сказать вам нечто очень важное... - начала г-жа Бонасье. |
| -- Au fait, et moi aussi, j'ai quelques questions assez sérieuses à vous adresser. Expliquez-moi un peu votre enlèvement, je vous prie. | - Да, кстати, и я тоже должен задать вам несколько довольно серьезных вопросов, - прервал ее Бонасье. - Объясните мне, пожалуйста, почему вас похитили? |
| -- Il ne s'agit point de cela pour le moment, dit Mme Bonacieux. | - Сейчас речь не об этом, - ответила г-жа Бонасье. |
| -- Et de quoi s'agit-il donc ? de ma captivité ? | - А о чем же? О моем заточении? |
| -- Je l'ai apprise le jour même ; mais comme vous n'étiez coupable d'aucun crime, comme vous n'étiez complice d'aucune intrigue, comme vous ne saviez rien enfin qui pût vous compromettre, ni vous, ni personne, je n'ai attaché à cet événement que l'importance qu'il méritait. | - Я узнала о нем в тот же день. Но за вами не было никакого преступления, вы не были замешаны ни в какой интриге, наконец, вы не знали ничего, что могло бы скомпрометировать вас или кого-либо другого, и я придала этому происшествию лишь то значение, которого оно заслуживало. |
| -- Vous en parlez bien à votre aise, Madame ! reprit Bonacieux blessé du peu d'intérêt que lui témoignait sa femme ; savez-vous que j'ai été plongé un jour et une nuit dans un cachot de la Bastille ? | - Вам легко говорить, сударыня! - сказал Бонасье, обиженный недостаточным вниманием, проявленным женой. - Но известно ли вам, что я провел целые сутки в Бастилии? |
| -- Un jour et une nuit sont bientôt passés ; laissons donc votre captivité, et revenons à ce qui m'amène près de vous. | - Сутки проходят быстро. Не будем же говорить о вашем заточении и вернемся к тому, что привело меня сюда. |
| -- Comment ? ce qui vous amène près de moi ! N'est-ce donc pas le désir de revoir un mari dont vous êtes séparée depuis huit jours ? demanda le mercier piqué au vif. | - Как это - что привело вас сюда? Разве вас привело сюда не желание увидеться с мужем, с которым вы были целую неделю разлучены? - спросил галантерейщик, задетый за живое. |
| -- C'est cela d'abord, et autre chose ensuite. | - Конечно, прежде всего это. Но, кроме того, и другое. |
| -- Parlez ! | - Говорите! |
| -- Une chose du plus haut intérêt et de laquelle dépend notre fortune à venir peut-être. | - Это - дело чрезвычайной важности, от которого, быть может, зависит вся наша будущая судьба. |
| -- Notre fortune a fort changé de face depuis que je vous ai vue, Madame Bonacieux, et je ne serais pas étonné que d'ici à quelques mois elle ne fît envie à beaucoup de gens. | - Наше положение сильно изменилось за то время, что я не видел вас, госпожа Бонасье, и я не удивлюсь, если через несколько месяцев оно будет внушать зависть очень многим. |
| -- Oui, surtout si vous voulez suivre les instructions que je vais vous donner. | - Да, особенно если вы точно выполните то, что я вам укажу. |
| -- A moi ? | - Мне? |
| -- Oui, à vous. Il y a une bonne et sainte action à faire, Monsieur, et beaucoup d'argent à gagner en même temps. " | - Да, вам. Нужно совершить одно доброе, святое дело, и вместе с тем можно будет заработать много денег. |
| Mme Bonacieux savait qu'en parlant d'argent à son mari, elle le prenait par son faible. | Госпожа Бонасье знала, что упоминанием о деньгах она заденет слабую струнку своего мужа. |
| Mais un homme, fût-ce un mercier, lorsqu'il a causé dix minutes avec le cardinal de Richelieu, n'est plus le même homme. | Но любой человек, хотя бы и галантерейщик, поговорив десять минут с кардиналом Ришелье, уже делался совершенно иным. |
| " Beaucoup d'argent à gagner ! dit Bonacieux en allongeant les lèvres. | - Много денег? - переспросил Бонасье, выпятив нижнюю губу. |
| -- Oui, beaucoup. | - Да, много. |
| -- Combien, à peu près ? | - Сколько примерно? |
| -- Mille pistoles peut-être. | - Может быть, целую тысячу пистолей. |
| -- Ce que vous avez à me demander est donc bien grave ? | - Значит, то, о чем вы собираетесь просить меня, очень важно? |
| -- Oui. | - Да. |
| -- Que faut-il faire ? | - Что же нужно будет сделать? |
| -- Vous partirez sur-le-champ, je vous remettrai un papier dont vous ne vous dessaisirez sous aucun prétexte, et que vous remettrez en main propre. | - Вы немедленно отправитесь в путь. Я дам вам письмо, которое вы будете хранить как зеницу ока и вручите в собственные руки тому, кому оно предназначено. |
| -- Et pour où partirai-je ? | - И куда же я поеду? |
| -- Pour Londres. | - В Лондон. |
| -- Moi, pour Londres ! Allons donc, vous raillez, je n'ai pas affaire à Londres. | - Я? В Лондон? Да вы шутите! У меня нет никаких дел в Лондоне. |
| -- Mais d'autres ont besoin que vous y alliez. | - Но другим нужно, чтобы вы поехали в Лондон. |
| -- Quels sont ces autres ? Je vous avertis, je ne fais plus rien en aveugle, et je veux savoir non seulement à quoi je m'expose, mais encore pour qui je m'expose. | - Кто эти другие? Предупреждаю вас, что я ничего больше не стану делать вслепую и что я не только желаю знать, чем я рискую, но и ради кого я рискую. |
| -- Une personne illustre vous envoie, une personne illustre vous attend : la récompense dépassera vos désirs, voilà tout ce que je puis vous promettre. | - Знатная особа посылает вас, и знатная особа вас ждет. Награда превзойдет ваши желания - вот все, что я могу вам обещать. |
| -- Des intrigues encore, toujours des intrigues ! merci, je m'en défie maintenant, et M. le cardinal m'a éclairé là-dessus. | - Снова интрига! Вечные интриги! Благодарю! Теперь меня не проведешь: господин кардинал мне кое-что разъяснил. |
| -- Le cardinal ! s'écria Mme Bonacieux, vous avez vu le cardinal ? | - Кардинал! - вскричала г-жа Бонасье. - Вы виделись с кардиналом? |
| -- Il m'a fait appeler, répondit fièrement le mercier. | - Да, он вызвал меня! - заявил галантерейщик. |
| -- Et vous vous êtes rendu à son invitation, imprudent que vous êtes. | - И вы последовали этому приглашению, неосторожный вы человек? |
| -- Je dois dire que je n'avais pas le choix de m'y rendre ou de ne pas m'y rendre, car j'étais entre deux gardes. Il est vrai encore de dire que, comme alors je ne connaissais pas Son Eminence, si j'avais pu me dispenser de cette visite, j'en eusse été fort enchanté. | - Должен признаться, что у меня не было выбора - идти или не идти: меня вели двое конвойных. Должен также признаться, что так как я тогда еще не знал его высокопреосвященства, то, если б я мог уклониться от этого посещения, я был бы очень рад. |
| -- Il vous a donc maltraité ? il vous a donc fait des menaces ? | - Он грубо обошелся с вами, грозил вам? |
| -- Il m'a tendu la main et m'a appelé son ami, -- son ami ! entendez- vous, Madame ? Je suis l'ami du grand cardinal ! | - Он подал мне руку и назвал своим другом, своим другом! Слышите, сударыня? Я друг великого кардинала! |
| -- Du grand cardinal ! | - Великого кардинала? |
| -- Lui contesteriez-vous ce titre, par hasard, Madame ? | - Уж не собираетесь ли вы оспаривать у него этот титул? |
| -- Je ne lui conteste rien, mais je vous dis que la faveur d'un ministre est éphémère, et qu'il faut être fou pour s'attacher à un ministre ; il est des pouvoirs au-dessus du sien, qui ne reposent pas sur le caprice d'un homme ou l'issue d'un événement ; c'est à ces pouvoirs qu'il faut se rallier. | - Я ничего не оспариваю, но я говорю вам, что милость министра - вещь непрочная и что только сумасшедший свяжет свою судьбу с министром. Есть власть, стоящая выше его силы, - власть, покоящаяся не на прихоти человека или на исходе каких-нибудь событий. Такой власти и надо служить. |
| -- J'en suis fâché, Madame, mais je ne connais pas d'autre pouvoir que celui du grand homme que j'ai l'honneur de servir. | - Мне очень жаль, сударыня, но для меня нет другой власти, кроме власти великого человека, которому я имею честь служить. |
| -- Vous servez le cardinal ? | - Вы служите кардиналу? |
| -- Oui, Madame, et comme son serviteur je ne permettrai pas que vous vous livriez à des complots contre la sûreté de l'Etat, et que vous serviez, vous, les intrigues d'une femme qui n'est pas Française et qui a le coeur espagnol. Heureusement, le grand cardinal est là, son regard vigilant surveille et pénètre jusqu'au fond du coeur. " | - Да, сударыня. И как его слуга я не допущу, чтобы вы впутывались в заговоры против безопасности государства и чтобы вы, вы помогали интригам женщины, которая, не будучи француженкой, сердцем принадлежит Испании. К счастью, у нас есть великий кардинал: его недремлющее око следит за всем и проникает до глубины сердец. |
| Bonacieux répétait mot pour mot une phrase qu'il avait entendu dire au comte de Rochefort ; mais la pauvre femme, qui avait compté sur son mari et qui, dans cet espoir, avait répondu de lui à la reine, n'en frémit pas moins, et du danger dans lequel elle avait failli se jeter, et de l'impuissance dans laquelle elle se trouvait. Cependant, connaissant la faiblesse et surtout la cupidité de son mari, elle ne désespérait pas de l'amener à ses fins. | Бонасье слово в слово повторил фразу, слышанную от графа Рошфора. Он запомнил ее и только ждал случая блеснуть ею. Но бедная молодая женщина, рассчитывавшая на своего мужа и в этой надежде поручившаяся за него королеве, задрожала и от ужаса перед опасностью, которую чуть не навлекла на себя, и от сознания своей беспомощности. Все же, зная слабости своего мужа, а особенно его алчность, она еще не теряла надежды заставить его исполнить ее волю. |
| " Ah ! vous êtes cardinaliste, Monsieur, s'écria-t-elle ; ah ! vous servez le parti de ceux qui maltraitent votre femme et qui insultent votre reine ! | - Ах, так, значит, вы кардиналист, сударь! - воскликнула она. - Ах, так вы служите тем, кто истязает вашу жену, оскорбляет вашу королеву! |
| -- Les intérêts particuliers ne sont rien devant les intérêts de tous. Je suis pour ceux qui sauvent l'Etat " , dit avec emphase Bonacieux. | - Интересы одного человека - ничто перед всеобщим благом. Я за тех, кто спасает государство! - напыщенно произнес Бонасье. |
| C'était une autre phrase du comte de Rochefort, qu'il avait retenue et qu'il trouvait l'occasion de placer. | Это снова была фраза графа Рошфора, которую Бонасье запомнил и нашел случай вставить. |
| " Et savez-vous ce que c'est que l'Etat dont vous parlez ? dit Mme Bonacieux en haussant les épaules. Contentez-vous d'être un bourgeois sans finesse aucune, et tournez-vous du côté qui vous offre le plus d'avantages. | - Да имеете ли вы понятие, что такое государство, о котором вы говорите? - спросила, пожимая плечами, г-жа Бонасье. - Оставайтесь лучше простым мещанином, без всяких ухищрений, и станьте на сторону тех, кто предлагает вам наибольшие выгоды. |
| -- Eh ! eh ! dit Bonacieux en frappant sur un sac à la panse arrondie et qui rendit un son argentin ; que dites-vous de ceci, Madame la prêcheuse ? | - Как сказать... - протянул Бонасье, похлопывая по лежавшему подле него туго набитому мешку, который зазвенел серебряным звоном. - Что вы на это скажете, почтеннейшая проповедница? |
| -- D'où vient cet argent ? | - Откуда эти деньги? |
| -- Vous ne devinez pas ? | - Вы не догадываетесь? |
| -- Du cardinal ? | - От кардинала? |
| -- De lui et de mon ami le comte de Rochefort. | - От него и от моего друга, графа Рошфора. |
| -- Le comte de Rochefort ! mais c'est lui qui m'a enlevée ! | - От графа Рошфора? Но ведь он-то меня и похитил! |
| -- Cela se peut, Madame. | - Вполне возможно. |
| -- Et vous recevez de l'argent de cet homme ? | - И вы принимаете деньги от этого человека? |
| -- Ne m'avez-vous pas dit que cet enlèvement était tout politique ? | - Не говорили ли вы, что это похищение имело причину чисто политическую? |
| -- Oui ; mais cet enlèvement avait pour but de me faire trahir ma maîtresse, de m'arracher par des tortures des aveux qui pussent compromettre l'honneur et peut-être la vie de mon auguste maîtresse. | - Но целью этого похищения было заставить меня предать мою госпожу, вырвать у меня под пыткой признания, которые могли бы угрожать чести, а может быть, и жизни моей августейшей повелительницы. |
| -- Madame, reprit Bonacieux, votre auguste maîtresse est une perfide Espagnole, et ce que le cardinal fait est bien fait. | - Сударыня, - сказал Бонасье, - ваша августейшая повелительница - вероломная испанка, и все, что делает кардинал, делается по праву. |
| -- Monsieur, dit la jeune femme, je vous savais lâche, avare et imbécile, mais je ne vous savais pas infâme ! | - Сударь, - вскричала молодая женщина, - я знала, что вы трусливы, алчны и глупы, но я не знала, что вы подлец! |
| -- Madame, dit Bonacieux, qui n'avait jamais vu sa femme en colère, et qui reculait devant le courroux conjugal ; Madame, que dites-vous donc ? | - Сударыня... - проговорил Бонасье, впервые видевший свою жену в таком гневе и струсивший перед семейной бурей, - сударыня, что вы говорите? |
| -- Je dis que vous êtes un misérable ! continua Mme Bonacieux, qui vit qu'elle reprenait quelque influence sur son mari. Ah ! vous faites de la politique, vous ! et de la politique cardinaliste encore ! Ah ! vous vous vendez, corps et âme, au démon pour de l'argent. | - Я говорю, что вы негодяй! - продолжала г-жа Бонасье, заметив, что она снова начинает приобретать влияние на своего мужа. - Так, значит, вы, вы стали заниматься политикой да сделались к тому же и сторонником кардинала? Так, значит, вы телом и душой продаетесь дьяволу, да еще за деньги? |
| -- Non, mais au cardinal. | - Не дьяволу, а кардиналу. |
| -- C'est la même chose ! s'écria la jeune femme. Qui dit Richelieu, dit Satan. | - Это одно и то же! - воскликнула молодая женщина. - Кто говорит "Ришелье" - говорит "сатана". |
| -- Taisez-vous, Madame, taisez-vous, on pourrait vous entendre ! | - Замолчите, сударыня, замолчите! Вас могут услышать! |
| -- Oui, vous avez raison, et je serais honteuse pour vous de votre lâcheté. | - Да, вы правы, и мне будет стыдно за вашу трусость. |
| -- Mais qu'exigez-vous donc de moi ? voyons ! | - Но чего вы, собственно, требуете? |
| -- Je vous l'ai dit : que vous partiez à l'instant même, Monsieur, que vous accomplissiez loyalement la commission dont je daigne vous charger, et à cette condition j'oublie tout, je pardonne, et il y a plus -- elle lui tendit la main -- je vous rends mon amitié. " | - Я вам уже сказала: я требую, чтобы вы сию же минуту отправились в путь и чтобы вы честно выполнили поручение, которым я удостаиваю вас. На этих условиях я готова все забыть и простить вас. И более того, - она протянула ему руку, - я верну вам свою дружбу. |
| Bonacieux était poltron et avare ; mais il aimait sa femme : il fut attendri. Un homme de cinquante ans ne tient pas longtemps rancune à une femme de vingt-trois. Mme Bonacieux vit qu'il hésitait : | Бонасье был труслив и жаден, но жену свою он любил; он растрогался. Пятидесятилетнему мужу трудно долго сердиться на двадцатипятилетнюю жену. Г-жа Бонасье увидела, что он колеблется. |
| " Allons, êtes-vous décidé ? dit-elle. | - Ну как же? Вы решились? |
| -- Mais, ma chère amie, réfléchissez donc un peu à ce que vous exigez de moi ; Londres est loin de Paris, fort loin, et peut-être la commission dont vous me chargez n'est-elle pas sans dangers. | - Но, дорогая моя, подумайте сами: чего вы требуете от меня? Лондон находится далеко, очень далеко от Парижа, к тому же возможно, что ваше поручение связано с опасностями. |
| -- Qu'importe, si vous les évitez ! | - Не все ли равно, раз вы избежите их! |
| -- Tenez, Madame Bonacieux, dit le mercier, tenez, décidément, je refuse : les intrigues me font peur. J'ai vu la Bastille, moi. Brrrrou ! c'est affreux, la Bastille ! Rien que d'y penser, j'en ai la chair de poule. On m'a menacé de la torture. Savez-vous ce que c'est que la torture ? Des coins de bois qu'on vous enfonce entre les jambes jusqu'à ce que les os éclatent ! Non, décidément, je n'irai pas. Et morbleu ! que n'y allez- vous vous-même ? car, en vérité, je crois que je me suis trompé sur votre compte jusqu'à présent : je crois que vous êtes un homme, et des plus enragés encore ! | - Знаете что, госпожа Бонасье? - сказал галантерейщик. - Знаете что: я решительно отказываюсь. Интриги меня пугают. Я-то ведь видел Бастилию! Бр-р-р! Это ужас - Бастилия! Стоит мне вспомнить, так мороз по коже подирает. Мне грозили пытками! А знаете ли вы, что такое пытки? Деревянные клинья загоняют между пальцами ноги, пока не треснут кости... Нет, решительно нет! Я не поеду. А почему бы, черт возьми, вам не поехать самой? Мне начинает казаться, что я вообще был до сих пор в заблуждении на ваш счет: мне кажется, что вы мужчина, да еще из самых отчаянных. |
| -- Et vous, vous êtes une femme, une misérable femme, stupide et abrutie. Ah ! vous avez peur ! Eh bien, si vous ne partez pas à l'instant même, je vous fais arrêter par l'ordre de la reine, et je vous fais mettre à cette Bastille que vous craignez tant. " | - А вы... вы - женщина, жалкая женщина, глупая и тупая. Ах! Вы трусите? Хорошо. В таком случае, я сию же минуту заставлю именем королевы арестовать вас, и вас засадят в ту самую Бастилию, которой вы так боитесь! |
| Bonacieux tomba dans une réflexion profonde ; il pesa mûrement les deux colères dans son cerveau, celle du cardinal et celle de la reine : celle du cardinal l'emporta énormément. | Бонасье впал в глубокую задумчивость. Он обстоятельно взвесил в своем мозгу, с чьей стороны грозит большая опасность - со стороны ли кардинала или со стороны королевы. Гнев кардинала был куда опаснее. |
| " Faites-moi arrêter de la part de la reine, dit-il, et moi je me réclamerai de Son Eminence. " | - Прикажете арестовать меня именем королевы? - сказал он наконец. - А я сошлюсь на его высокопреосвященство. |
| Pour le coup, Mme Bonacieux vit qu'elle avait été trop loin, et elle fut épouvantée de s'être si fort avancée. Elle contempla un instant avec effroi cette figure stupide, d'une résolution invincible, comme celle des sots qui ont peur. | Тут только г-жа Бонасье поняла, что зашла чересчур далеко, и ужаснулась. Со страхом вглядывалась она в это тупое лицо, на котором выражалась непоколебимая решимость перетрусившего глупца. |
| " Eh bien, soit ! dit-elle. Peut-être, au bout du compte, avez-vous raison : un homme en sait plus long que les femmes en politique, et vous surtout, Monsieur Bonacieux, qui avez causé avec le cardinal. Et cependant, il est bien dur, ajouta-t-elle, que mon mari, un homme sur l'affection duquel je croyais pouvoir compter, me traite aussi disgracieusement et ne satisfasse point à ma fantaisie. | - Хорошо, - сказала она. - Возможно, что вы в конце концов правы. Мужчина лучше разбирается в политике, особенно вы, господин Бонасье, раз вам довелось беседовать с кардиналом. И все же мне очень обидно, - добавила она, - что мой муж, человек, на любовь которого я, казалось, могла положиться, не пожелал исполнить мою прихоть. |
| -- C'est que vos fantaisies peuvent mener trop loin, reprit Bonacieux triomphant, et je m'en défie. | - Ваши прихоти могут завести слишком далеко, - покровительственным тоном произнес Бонасье. - И я побаиваюсь их. |
| -- J'y renoncerai donc, dit la jeune femme en soupirant ; c'est bien, n'en parlons plus. | - Придется отказаться от моей затеи, - со вздохом промолвила молодая женщина. - Пусть так. Не будем больше об этом говорить. |
| -- Si, au moins, vous me disiez quelle chose je vais faire à Londres, reprit Bonacieux, qui se rappelait un peu tard que Rochefort lui avait recommandé d'essayer de surprendre les secrets de sa femme. | - Если бы вы хоть толком сказали мне, что я должен был сделать в Лондоне, - помолчав немного, заговорил Бонасье, с некоторым опозданием вспомнивший, что Рошфор велел ему выведывать тайны жены. |
| -- Il est inutile que vous le sachiez, dit la jeune femme, qu'une défiance instinctive repoussait maintenant en arrière : il s'agissait d'une bagatelle comme en désirent les femmes, d'une emplette sur laquelle il y avait beaucoup à gagner. " | - Вам это ни к чему знать, - ответила молодая женщина, которую теперь удерживало недоверие. - Дело шло о пустяке, о безделушке, которую иногда так жаждет женщина, о покупке, на которой можно было хорошо заработать. |
| Mais plus la jeune femme se défendait, plus au contraire Bonacieux pensa que le secret qu'elle refusait de lui confier était important. Il résolut donc de courir à l'instant même chez le comte de Rochefort, et de lui dire que la reine cherchait un messager pour l'envoyer à Londres. | Но чем упорнее молодая женщина старалась скрыть свои мысли, тем больше Бонасье убеждался, что тайна, которую она отказывалась доверить ему, имеет важное значение. Он поэтому решил немедленно бежать к графу Рошфору, и дать ему знать, что королева ищет гонца, чтобы отправить его в Лондон. |
| " Pardon, si je vous quitte, ma chère Madame Bonacieux, dit-il ; mais, ne sachant pas que vous me viendriez voir, j'avais pris rendez-vous avec un de mes amis ; je reviens à l'instant même, et si vous voulez m'attendre seulement une demi-minute, aussitôt que j'en aurai fini avec cet ami, je reviens vous prendre, et, comme il commence à se faire tard, je vous reconduis au Louvre. | - Простите, дорогая, но я должен покинуть вас, - сказал он. - Не зная, что вы сегодня придете, я назначил свидание одному приятелю. Я задержусь недолго, и, если вы подождете меня минутку, я, кончив разговор, сразу же вернусь за вами и, так как уже темнеет, провожу вас в Лувр. |
| -- Merci, Monsieur, répondit Mme Bonacieux : vous n'êtes point assez brave pour m'être d'une utilité quelconque, et je m'en retournerai bien au Louvre toute seule. | - Благодарю вас, сударь, - ответила г-жа Бонасье. - Вы недостаточно храбры, чтобы оказать мне какую-либо помощь. Я могу вернуться в Лувр одна. |
| -- Comme il vous plaira, Madame Bonacieux, reprit l'ex-mercier. Vous reverrai-je bientôt ? | - Как вам будет угодно, госпожа Бонасье, - сказал бывший галантерейщик. - Скоро ли я увижу вас снова? |
| -- Sans doute ; la semaine prochaine, je l'espère, mon service me laissera quelque liberté, et j'en profiterai pour revenir mettre de l'ordre dans nos affaires, qui doivent être quelque peu dérangées. | - Должно быть, на будущей неделе я получу возможность немного освободиться от службы и воспользуюсь этим, чтобы привести в порядок наши вещи, которые, надо думать, несколько пострадали. |
| -- C'est bien ; je vous attendrai. Vous ne m'en voulez pas ? | - Хорошо, буду ждать вас. Вы на меня не сердитесь? |
| -- Moi ! pas le moins du monde. | - Я? Нисколько. |
| -- A bientôt, alors ? | - Значит, до скорого свидания? |
| -- A bientôt. " | - До скорого свидания. |
| Bonacieux baisa la main de sa femme, et s'éloigna rapidement. | Бонасье поцеловал руку жены и поспешно удалился. |
| " Allons, dit Mme Bonacieux, lorsque son mari eut refermé la porte de la rue, et qu'elle se trouva seule, il ne manquait plus à cet imbécile que d'être cardinaliste ! Et moi qui avais répondu à la reine, moi qui avais promis à ma pauvre maîtresse... Ah ! mon Dieu, mon Dieu ! elle va me prendre pour quelqu'une de ces misérables dont fourmille le palais, et qu'on a placées près d'elle pour l'espionner ! Ah ! Monsieur Bonacieux ! je ne vous ai jamais beaucoup aimé ; maintenant, c'est bien pis : je vous hais ! et, sur ma parole, vous me le paierez ! " | - Да, - проговорила г-жа Бонасье, когда входная дверь захлопнулась за ее мужем и она оказалась одна, - этому дурню только не хватало стать кардиналистом. А я-то ручалась королеве, я-то обещала моей несчастной госпоже... О, Боже, Боже! Она сочтет меня одной из тех подлых тварей, которыми кишит дворец и которых поместили около нее, чтобы они шпионили за ней... Ах, господин Бонасье! Я никогда особенно не любила вас, а теперь дело хуже: я ненавижу вас и даю слово, что рассчитаюсь с вами! |
| Au moment où elle disait ces mots, un coup frappé au plafond lui fit lever la tête, et une voix, qui parvint à elle à travers le plancher, lui cria : | Не успела она произнести эти слова, как раздался стук в потолок, заставивший ее поднять голову. |
| " Chère Madame Bonacieux, ouvrez-moi la petite porte de l'allée, et je vais descendre près de vous. " | - Дорогая госпожа Бонасье, - донесся сквозь потолок чей-то голос, - отворите маленькую дверь на лестницу, и я спущусь к вам! |
К началу страницы