|
|
||
рус.[1] Quae ab condita urbe Roma ad captam eandem Romani sub regibus primum, consulibus deinde ac dictatoribus decemuirisque ac tribunis consularibus gessere, foris bella, domi seditiones, quinque libris exposui, res cum uetustate nimia obscuras uelut quae magno ex interuallo loci uix cernuntur, tum quid rarae per eadem tempora litterae fuere, una custodia fidelis memoriae rerum gestarum, et quod, etiam si quae in commentariis pontificum aliisque publicis priuatisque erant monumentis, incensa urbe pleraeque interiere.
en.1. (1) О деяниях римлян от основания Города и до его пленения - сперва при царях, затем при консулах и диктаторах, при децемвирах и трибунах с консульской властью, о внешних войнах и междоусобных смутах - обо всем этом я рассказал в первых пяти книгах; (2) дела эти за крайнею своею давностью неотчетливы и словно едва различимы в отдалении: ведь мало и редко в ту пору случалось прибегать к письменам, хотя только они надежно сберегают память о свершившемся; а если даже и содержалось что в записях понтификов и в других государственных или частных памятных книгах, то большею частью погибло в пожаре Рима.
рус.Clariora deinceps certioraque ab secunda origine velut ab stirpibus laetius feraciusque renatae urbis gesta domi militiaeque exponentur.
en.(3) Далее же речь пойдет о предметах, более известных и достоверных: о деяниях мирного и военного времени от второго устроения возрожденного Города, как бы пустившего от старых корней побеги, и пышнее, и плодоноснее прежних.
рус.Ceterum primo quo adminiculo erecta erat eodem innixa M. Furio principe stetit, neque eum abdicare se dictatura nisi anno circumacto passi sunt. Comitia in insequentem annum tribunos habere quorum in magistratu capta urbs esset, non placuit; res ad interregnum rediit. Cum civitas in opere ac labore assiduo reficiendae urbis teneretur, interim Q. Fabio, simul primum magistratu abiit, ab Cn. Marcio tribuno plebis dicta dies est, quod legatus in Gallos-ad quos missus erat orator - contra ius gentium pugnasset; cui iudicio eum mors, adeo opportuna ut voluntariam magna pars crederet, subtraxit.
en.(4) Так вот, в первое время, кем Город воздвигся, тем и держался; и оплотом этим был первый человек в сенате Марк Фурий, которому лишь по миновании года позволено было сложить диктатуру. (5) Созывать комиции для избрания должностных лиц на следующий год не было доверено военным трибунам, при которых Город был захвачен врагами; власть перешла к интеррексам. [389 г.] (6) Граждане тогда неотступно заняты были работами и трудами по восстановлению Города, а меж тем народный трибун Гней Марций назначил суд над Квинтом Фабием, едва только тот ушел с должности, - за то, что, отправленный к галлам для переговоров, Фабий принял участие в сражении вопреки принятому между народами праву. (7) От суда его освободила смерть, столь своевременная, что многие считали ее добровольной.
рус.Interregnum initum: P. Cornelius Scipio interrex et post eum M. Furius Camillus [iterum]. Is tribunos militum consulari potestate creat L. Valerium Publicolam iterum L. Verginium P. Cornelium A. Manlium L. Aemilium L. Postumium.
en.(8) Междуцарствие началось: интеррексом сделался Публий Корнелий Сципион, а за ним - Марк Фурий Камилл; он назначил военными трибунами с консульской властью Луция Валерия Публиколу повторно, Луция Вергиния, Публия Корнелия, Авла Манлия, Луция Эмилия, Луция Постумия.
рус.Hi ex interregno cum extemplo magistratum inissent, nulla de re prius quam de religionibus senatum consuluere. In primis foedera ac leges - erant autem eae duodecim tabulae et quaedam regiae leges - conquiri, quae comparerent, iusserunt; alia ex eis edita etiam in uolgus: quae autem ad sacra pertinebant a pontificibus maxime ut religione obstrictos haberent multitudinis animos suppressa.
en.(9) Вступив в должность после междуцарствия, они прежде всего позаботились вместе с сенатом о делах божественных. (10) Во-первых, они приказали собрать уцелевшие договоры и законы, то есть законы двенадцати таблиц и кое-какие царские законы: иные из них были даже обнародованы, но уставы о священнодействиях ревниво утаивались понтификами, чтобы страхом богов держать толпу в подчинении.
рус.Tum de diebus religiosis agitari coeptum, diemque a. D. XV Kal. Sextiles, duplici clade insignem, quo die ad Cremeram Fabii caesi, quo deinde ad Alliam cum exitio urbis foede pugnatum, a posteriore clade Alliensem appellarunt, + insignemque rei nullius publice priuatimque agendae + fecerunt. Quidam, quod postridie Idus Quintiles non litasset Sulpicius tribunus militum neque inventa pace deum post diem tertium obiectus hosti exercitus Romanus esset, etiam postridie Idus rebus divinis supersederi iussum, inde, ut postridie Kalendas quoque ac Nonas eadem religio esset, traditum putant.
en.(11) Тогда-то и были обсуждены и определены заповедные дн: пятнадцатый день до секстильских календ, отмеченный двумя поражениями (в этот день у Кремеры пали Фабии, а потом и при Аллии была позорная и гибельная для Города битва), назвали по последнему поражению "аллийским днем" и отметили запретом на все общественные и частные предприятия. (12) Некоторые полагают, что тогда же было постановлено воздерживаться от священнодействий в следующий за идами день, ибо именно в день, следующий за квинтильскими идами, военный трибун Сульпиций не угодил богам своим жертвоприношением и через три дня римское войско, не снискавшее благоволения богов, стало жертвой врага. Говорят, отсюда этот запрет был перенесен и на дни, следующие за календами и нонами.
рус.[2] Nec diu licuit quietis consilia erigendae ex tam graui casu rei publicae secum agitare.
en.2. (1) Но не долго пришлось совещаться о том, как восстановить государство после столь тяжелого несчастья.
рус.Hinc Volsci, ueteres hostes, ad exstinguendum nomen Romanum arma ceperant: hinc Etruriae principum ex omnibus populis coniurationem de bello ad fanum Voltumnae factam mercatores adferebant. Novus quoque terror accesserat defectione Latinorum Hernicorumque, qui post pugnam ad lacum Regillum factam per annos prope centum nunquam ambigua fide in amicitia populi Romani fuerant. Itaque cum tanti undique terrores circumstarent appareretque omnibus non odio solum apud hostes sed contemptu etiam inter socios nomen Romanum laborare, placuit eiusdem auspiciis defendi rem publicam cuius reciperata esset dictatoremque dici M. Furium Camillum.
en.(2) Там вольски, старые недруги, взялись за оружие, чтобы истребить самое имя римлян, а там, в Этрурии, по словам торговых людей, старшины всех племен заключили военный сговор у алтаря Волтумны, (3) и наконец, подоспела новая страшная весть: отпали латины и герники, вот уже почти сто лет после битвы у Регилльского озера никогда не нарушавшие верной дружбы с римским народом. (4) И вот, когда отовсюду встало столько ужасов и обнаружилось, что римское имя страдает не только от ненависти врагов, но и от презрения союзников, (5) решено было защитить государство под тем же водительством, под которым его отвоевали, и назначить диктатором Марка Фурия Камилла.
рус.Is dictator C. Seruilium Ahalam magistrum equitum dixit; iustitioque indicto dilectum iuniorum habuit ita ut seniores quoque, quibus aliquid roboris superesset, in uerba sua iuratos centuriaret. Exercitum conscriptum armatumque trifariam diuisit: partem unam in agro Veiente Etruriae opposuit, alteram ante urbem castra locare iussit; tribuni militum his A. Manlius, illis quia aduersus Etruscos mittebantur L. Aemilius praepositus; tertiam partem ipse ad Volscos duxit nec procul a Lanuuio-ad Mecium is locus dicitur-castra oppugnare est adortus. Quibus ab contemptu, quod prope omnem deletam a Gallis Romanam iuuentutem crederent, ad bellum profectis tantum Camillus auditus imperator terroris intulerat ut uallo se ipsi, uallum congestis arboribus saepirent, ne qua intrare ad munimenta hostis posset. Quod ubi animaduertit Camillus, ignem in obiectam saepem coici iussit; et forte erat uis magna uenti uersa in hostem; itaque non aperuit solum incendio uiam sed flammis in castra tendentibus uapore etiam ac fumo crepituque uiridis materiae flagrantis ita consternauit hostes, ut minor moles superantibus uallum militibus munitum in castra Volscorum Romanis fuerit quam transcendentibus saepem incendio absumptam fuerat. Fusis hostibus caesisque cum castra impetu cepisset dictator, praedam militi dedit, quo minus speratam minime largitore duce, eo militi gratiorem.
en.(6) Сделавшись диктатором, он назначил начальником конницы Гая Сервилия Агалу и, закрыв суды, произвел набор младших возрастов; даже стариков, у которых еще доставало силы, он распределил после присяги по центуриям. (7) Набранное и вооруженное войско разделил он на три части. Одну выставил против Этрурии подле Вей, другой приказал стать лагерем перед Римом (8) и во главе ее поставил военного трибуна Авла Манлия, а во главе выступавших на этрусков - Луция Эмилия. Третью часть он сам повел на вольсков и недалеко от Ланувия (это место зовется "У Меция") осадил их лагерь. (9) Вольски начали войну из презрения к противнику, полагая, что почти все боеспособные римляне перебиты галлами, но, едва начав поход, от одного слуха о Камилле пришли в такой страх, что огородили себя валом, а вал - свезенными отовсюду деревьями, чтобы враг нигде не мог подойти к укреплениям. (10) Камилл, приметив это, приказал зажечь внешнюю ограду, а тут как раз поднялся сильный ветер в сторону врагов (11), и он не только раздул пожар, но и ворвался в лагерь языками пламени, помутил врага чадом, дымом, треском горящей древесины, так что захватить вал, обороняемый воинами Вольского стана, римлянам было проще, чем преодолеть пылавшую наружную ограду. (12) Когда враг был рассеян и истреблен, а лагерь взят приступом, диктатор отдал воинам добычу, тем более приятную, чем менее ожидавшуюся, ибо вождь не был склонен к щедрости.
рус.Persecutus deinde fugientes cum omnem Volscum agrum depopulatus esset, ad deditionem Volscos septuagesimo demum anno subegit.
en.(13) Затем, в погоне за бегущими опустошив все Вольские земли, он вынудил вольсков к сдаче на семидесятом году войны.
рус.Victor ex Volscis in Aequos transiit et ipsos bellum molientes; exercitum eorum ad Bolas oppressit, nec castra modo sed urbem etiam adgressus impetu primo cepit.
en.(14) Победителем перешел он из края вольсков в область эквов, которые сами замышляли войну, разбил их войско при Болах, сразу захватив единым ударом и лагерь и город.
рус.[3] Cum in ea parte in qua caput rei Romanae Camillus erat ea fortuna esset, aliam in partem terror ingens ingruerat: Etruria prope omnis armata Sutrium, socios populi Romani, obsidebat; quorum legati opem rebus adfectis orantes cum senatum adissent, decretum tulere ut dictator primo quoque tempore auxilium Sutrinis ferret.
en.3. (1) Вот так обстояли дела в тех краях, где обретался Камилл, водитель римского народа; но с другого края подступала грозная напасть: (2) Этрурия, вооружившись едва ли не вся, осаждала Сутрий, город союзников римского народа. Когда их послы явились в сенат с просьбою помочь в беде, то добились сенатского наказа диктатору в скорейшее время идти на помощь сутрийцам.
рус.Cuius spei moram cum pati fortuna obsessorum non potuisset confectaque paucitas oppidanorum opere, uigiliis, uolneribus, quae semper eosdem urgebant, per pactionem urbe hostibus tradita inermis cum singulis emissa uestimentis miserabili agmine penates relinqueret, eo forte tempore Camillus cum exercitu Romano interuenit.
en.(3) Однако отсрочка уповательной подмоги оказалась непосильна осажденным в их злосчастии, и вот из-за малочисленности граждан, изможденных трудом, бдением, ранами, вновь и вновь поражавшими одних и тех же, они сговорились с врагом о сдаче и без оружия, кто в чем был, скорбною гурьбою оставляли свои пенаты. Тут-то как раз появился Камилл с римским войском.
рус.Cui cum se maesta turba ad pedes prouoluisset principumque orationem necessitate ultima expressam fletus mulierum ac puerorum qui exsilii comites trahebantur excepisset, parcere lamentis Sutrinos iussit: Etruscis se luctum lacrimasque ferre. Sarcinas inde deponi Sutrinosque ibi considere modico praesidio relicto, arma secum militem ferre iubet. Ita expedito exercitu profectus ad Sutrium, id quod rebatur, soluta omnia rebus, ut fit, secundis inuenit, nullam stationem ante moenia, patentes portas, uictorem uagum praedam ex hostium tectis egerentem. Iterum igitur eodem die Sutrium capitur; uictores Etrusci passim trucidantur ab nouo hoste, neque se conglobandi coeundique in unum aut arma capiundi datur spatium. Cum pro se quisque tenderent ad portas, si qua forte se in agros eicere possent, clausas-id enim primum dictator imperauerat-portas inueniunt. Inde alii arma capere, alii, quos forte armatos tumultus occupauerat, conuocare suos ut proelium inirent; quod accensum ab desperatione hostium fuisset, ni praecones per urbem dimissi poni arma et parci inermi iussissent nec praeter armatos quemquam uiolari. Tum etiam quibus animi in spe ultima obstinati ad decertandum fuerant, postquam data spes uitae est, iactare passim arma inermesque, quod tutius fortuna fecerat, se hosti offerre. Magna multitudo in custodias diuisa; oppidum ante noctem redditum Sutrinis inuiolatum integrumque ab omni clade belli, quia non ui captum sed traditum per condiciones fuerat.
en.(4) Когда причитающая толпа бросилась к его ногам и речи старейшин о постигшем город погибельном бедствии стали заглушаться плачем женщин и детей, которые брели вослед изгнанникам, Камилл приказал сутрийцам поберечь слезы; ибо это этрускам несет он горе и плач. (5) Оставив жителей Сутрия с небольшою охраною, приказывает он воинам оставить там же поклажу и иметь при себе только оружие. Итак, с войском, готовым к бою, подходит он к Сутрию, как и думал заранее, в самую удачную пору: все в беспорядке, у стен никакой стражи, ворота настежь и разбредшиеся по городу победители тащат добычу из чужих домов. (6) Так Сутрий был взят второй раз в тот же день: победители-этруски повсюду гибли от нового врага, не имея времени собраться, сомкнуть ряды и взяться за оружие. (7) Когда они - каждый сам по себе - устремились к воротам, чтобы как-нибудь вырваться в поле, ворота оказались закрытыми - об этом заранее распорядился диктатор. (8) Тут иные хватились оружия, иные, кого переполох застал вооруженными, стали созывать своих, чтобы вступить в бой, который и впрямь разгорелся бы из-за отчаяния врагов, если бы глашатаи, разосланные по городу, не выкликнули приказ сложить оружие, щадить безоружных и применять силу только к вооруженным. (9) Тогда даже те, кто изверился в последней надежде и готов был к отчаянному сопротивлению, обрели надежду сохранить жизнь, все сплошь побросали оружие и, безоружные (что было безопаснее), сдались врагу. (10) Столь великое множество пленных ради охраны пришлось разделить, а город еще до ночи был передан сутрийским жителям целым и невредимым, без малейшего военного ущерба, так как его не брали силой, а сдавали по уговору.
рус.[4] Camillus in urbem triumphans rediit, trium simul bellorum victor.
en.4. (1) Камилл триумфатором воротился в Город, победивши разом в трех войнах.
рус.Longe plurimos captiuos ex Etruscis ante currum duxit; quibus sub hasta uenumdatis tantum aeris redactum est ut, pretio pro auro matronis persoluto, ex eo quod supererat tres paterae aureae factae sint, quas cum titulo nominis Camilli ante Capitolium incensum in Iouis cella constat ante pedes Iunonis positas fuisse.
en.(2) Перед колесницей он гнал великое множество пленных этрусков, и при продаже с торгов за них дали столько денег, что их, после того как с матронами расплатились за золото, еще хватило на изготовление трех золотых чаш, (3) о которых известно, что до пожара на Капитолии они с посвятительной надписью Камилла стояли в храме Юпитера у ног Юноны.
рус.Eo anno in civitatem accepti qui Veientium Capenatiumque ac Faliscorum per ea bella transfugerant ad Romanos, agerque his nouis ciuibus adsignatus. Reuocati quoque in urbem senatus consulto a Veiis qui aedificandi Romae pigritia occupatis ibi uacuis tectis Veios se contulerant. Et primo fremitus fuit aspernantium imperium; dies deinde praestituta capitalisque poena, qui non remigrasset Romam, ex ferocibus uniuersis singulos, metu suo quemque, oboedientes fecit; et Roma cum frequentia crescere, tum tota simul exsurgere aedificiis et re publica impensas adiuuante et aedilibus uelut publicum exigentibus opus et ipsis priuatis-admonebat enim desiderium usus-festinantibus ad effectum operis; intraque annum noua urbs stetit. Exitu anni comitia tribunorum militum consulari potestate habita. Creati T. Quinctius Cincinnatus Q. Seruilius Fidenas quintum L. Iulius Iulus L. Aquilius Coruus L. Lucretius Tricipitinus Ser. Sulpicius Rufus exercitum alterum in Aequos, non ad bellum-uictos namque se fatebantur-sed ab odio ad peruastandos fines, ne quid ad noua consilia relinqueretur uirium, duxere, alterum in agrum Tarquiniensem; ibi oppida Etruscorum Cortuosa et Contenebra ui capta. Ad Cortuosam nihil certaminis fuit: improuiso adorti primo clamore atque impetu cepere; direptum oppidum atque incensum est. Contenebra paucos dies oppugnationem sustinuit, laborque continuus non die, non nocte remissus subegit eos. Cum in sex partes diuisus exercitus Romanus senis horis in orbem succederet proelio, oppidanos eosdem integro semper certamini paucitas fessos obiceret, cessere tandem locusque inuadendi urbem Romanis datus est. Publicari praedam tribunis placebat; sed imperium quam consilium segnius fuit; dum cunctantur, iam militum praeda erat nec nisi per inuidiam adimi poterat. Eodem anno, ne priuatis tantum operibus cresceret urbs, Capitolium quoque saxo quadrato substructum est, opus uel in hac magnificentia urbis conspiciendum.
en.(4) В тот же год [388 г.] были приняты в гражданство те из вейян, капенцев и фалисков, которые во время этих последних войн перешли к римлянам; этим новым гражданам были нарезаны поля. (5) Сенат постановил также отозвать из Вей тех, кто, ленясь строиться в Риме, перебрался в Вейи, заняв там пустующие дома. Сперва поднялся ропот недовольных приказом; днем позже для тех, кто не возвратится в Рим, была назначена смертная казнь, сразу превратившая ожесточенную толпу в разобщенных людей, послушных каждый своему страху. (6) А как только в Риме стало многолюднее, там сразу стали строиться - и с помощью государства, которое помогало в расходах, и заботой эдилов, которые следили за этими работами как за общественными, да и сами частные лица ради своей же пользы торопились закончить стройку. Новый город поднялся в течение года. (7) В конце года состоялись выборы военных трибунов с консульской властью. Избраны были Тит Квинкций Цинциннат, Квинт Сервилий Фидена (в пятый раз), Луций Юлий Юл, Луций Аквилий Корв, Луций Лукреций Триципитин, Сервий Сульпиций Руф. (8) Они повели одно войско в страну эквов (не для войны - те признавали себя побежденными, - но из ненависти, чтобы опустошить их страну и не оставить сил для новых замыслов) и другое - в область Тарквиний. (9) Там были взяты силою этрусские города Кортуоза и Контенебра. При Кортуозе сражения не было: внезапно появившись, римляне захватили ее при первом же кличе и натиске - город был разграблен и сожжен. (10) Контенебра выдержала несколько дней осады, но непрерывный бой, не прекращавшийся ни днем ни ночью, сломил жителей. Ведь римское войско разделилось на шесть частей, которые бились поочередно по шесть часов каждая, а малолюдство осажденных заставляло их выставлять всегда тех же изнуреиных непрерывным сражением граждан; они наконец уступили, и римляне смогли войти в город. (11) Трибунам хотелось забрать добычу в казну, но они запоздали с приказанием, а тем временем добыча уже досталась воинам и отнять ее можно было только ценою ненависти. (12) В тот же год, чтобы город возрастал не частными только строениями, и Капитолий вымостили каменными плитами - дело приметное и среди нынешнего великолепия города.
рус.[5] Iam et tribuni plebis ciuitate aedificando occupata contiones suas frequentare legibus agrariis conabantur.
en.5. (1) Уже и народные трибуны, пока граждане заняты были строительством, пытались обсуждением земельных законов собрать побольше людей на свои сходки.
рус.Ostentabatur in spem Pomptinus ager, tum primum post accisas a Camillo Volscorum res possessionis haud ambiguae.
en.(2) Говорили о надеждах на Помптинскую область, которая только тогда, после поражения, нанесенного вольскам Камиллом, стала прочным владением римлян.
рус.Criminabantur multo eum infestiorem agrum ab nobilitate esse quam a Volscis fuerit; ab illis enim tantum, quoad uires et arma habuerint, incursiones eo factas; nobiles homines in possessionem agri publici grassari nec, nisi antequam omnia praecipiant diuisus sit, locum ibi plebi fore. Haud magno opere plebem mouerunt et infrequentem in foro propter aedificandi curam et eodem exhaustam impensis eoque agri immemorem, ad quem instruendum uires non essent. In ciuitate plena religionum, tunc etiam ab recenti clade superstitiosis principibus, ut renouarentur auspicia res ad interregnum rediit. Interreges deinceps M. Manlius Capitolinus Ser. Sulpicius Camerinus L. Valerius Potitus; hic demum tribunorum militum consulari potestate comitia habuit. L. Papirium Cn. + Sergium L. Aemilium iterum Licinium + Menenium L. Valerium Publicolam tertium creat; ii ex interregno magistratum occepere. Eo anno aedis Martis Gallico bello uota dedicata est a T. Quinctio duumuiro sacris faciendis. Tribus quattuor ex nouis ciuibus additae, Stellatina Tromentina Sabatina Arniensis; eaeque uiginti quinque tribuum numerum expleuere.
en.(3) Жаловались, что области этой знать угрожает гораздо больше, чем прежде вольски: те только делали набеги на нее, пока были силы и оружие; (4) а знатные люди стремятся незаконно завладеть общественными землями, и если эта область не будет разделена прежде, чем они все захватят, то там не найдется места для простого народа. (5) Это не слишком возбудило плебеев, малочисленных на форуме из-за строительных работ и по той же причине лишенных средств и потому не думавших о земле, для освоения которой не было сил. (6) Государство полнилось благочестием, а после недавнего поражения и вожди стали очень богобоязненны - итак, чтобы возобновить птицегадание, объявили междуцарствие. Интеррексами были один за другим Марк Манлий Капитолийский, Сервий Сульпиций Камерин, Луций Валерий Потит. (7) Последний сразу провел выборы военных трибунов с консульской властью. Избраны были Луций Папирий, Гай Корнелий, Гай Сергий, Луций Эмилий (повторно), Луций Менений и Луций Валерий Публикола (в третий раз). После междуцарствия они вступили в должность. (8) В тот же год [387 г.] по обету за галльскую войну Тит Квинкций, жрец-дуумвир, освятил храм Марсу. К трибам добавлено еще четыре, составленных из новых граждан: Стеллатинская, Троментинская, Сабатинская, Арниенская - число триб достигло двадцати пяти.
рус.[6] De agro Pomptino ab L. Sicinio tribuno plebis actum ad frequentiorem iam populum mobilioremque ad cupiditatem agri quam fuerat.
en.6. (1) Луций Сициний, народный трибун, завел речь о Помптинской области уже при большем стечении народа, притом больше, чем ранее, желавшего получить землю.
рус.Et de Latino Hernicoque bello mentio facta in senatu maioris belli cura, quod Etruria in armis erat, dilata est.
en.(2) В сенате было подано предложение начать войну с герниками и латинами, но это отложили из-за заботы о более важной войне, так как Этрурия взялась за оружие.
рус.Res ad Camillum tribunum militum consulari potestate rediit; collegae additi quinque, Ser. Cornelius Maluginensis Q. Seruilius Fidenas sextum L. Quinctius Cincinnatus L. Horatius Puluillus P. Valerius. Principio anni auersae curae hominum sunt a bello Etrusco, quod fugientium ex agro Pomptino agmen repente inlatum in urbem attulit Antiates in armis esse Latinorumque populos iuuentutem suam summisisse ad id bellum, eo abnuentes publicum fuisse consilium quod non prohibitos tantummodo uoluntarios dicerent militare ubi uellent. Desierant iam ulla contemni bella. Itaque senatus dis agere gratias quod Camillus in magistratu esset: dictatorem quippe dicendum eum fuisse si priuatus esset; et collegae fateri regimen omnium rerum, ubi quid bellici terroris ingruat, in uiro uno esse sibique destinatum in animo esse Camillo summittere imperium nec quicquam de maiestate sua detractum credere quod maiestati eius uiri concessissent. Conlaudatis ab senatu tribunis et ipse Camillus confusus animo gratias egit. Ingens inde ait onus a populo Romano sibi, qui se [dictatorem] iam quartum creasset, magnum ab senatu talibus de se iudiciis [eius ordinis], maximum tam honoratorum collegarum obsequio iniungi; itaque si quid laboris uigiliarumque adici possit, certantem secum ipsum adnisurum ut tanto de se consensu ciuitatis opinionem, quae maxima sit, etiam constantem efficiat. Quod ad bellum atque Antiates attineat, plus ibi minarum quam periculi esse; se tamen, ut nihil timendi, sic nihil contemnendi auctorem esse. Circumsederi urbem Romanam ab inuidia et odio finitimorum; itaque et ducibus pluribus et exercitibus administrandam rem publicam esse. 'Te' inquit, 'P. Valeri, socium imperii consiliique legiones mecum aduersus Antiatem hostem ducere placet; te, Q. Seruili, altero exercitu instructo paratoque in urbe castra habere, intentum siue Etruria se interim, ut nuper, siue noua haec cura, Latini atque Hernici mouerint; pro certo habeo ita rem gesturum ut patre auo teque ipso ac sex tribunatibus dignum est. Tertius exercitus ex causariis senioribusque a L. Quinctio scribatur, qui urbi moenibusque praesidio sit. L. Horatius arma, tela, frumentum, quaeque alia [belli] tempora poscent prouideat. Te, Ser. Corneli, praesidem huius publici consilii, custodem religionum, comitiorum, legum, rerum omnium urbanarum, collegae facimus.' Cunctis in partes muneris sui benigne pollicentibus operam Valerius, socius imperii lectus, adiecit M. Furium sibi pro dictatore seque ei pro magistro equitum futurum; proinde, quam opinionem de unico imperatore, eam spem de bello haberent. Se uero bene sperare patres et de bello et de pace uniuersaque re publica erecti gaudio fremunt nec dictatore unquam opus fore rei publicae, si tales uiros in magistratu habeat, tam concordibus iunctos animis, parere atque imperare iuxta paratos laudemque conferentes potius in medium quam ex communi ad se trahentes.
en.(3) Управление перешло к Камиллу, военному трибуну с консульской властью, и пяти его сотоварищам: Сервию Корнелию Малугинскому, Квинту Сервилию Фидене (избранному в шестой раз), Луцию Квинкцию Цинциннату, Луцию Горацию Пульвиллу и Публию Валерию. (4) В начале года [386 г.] граждане отвлеклись от забот об этрусской войне, так как внезапно явилась толпа беженцев из Помптинской области с известием, что жители Антия взялись за оружие и что латинские города послали свою молодежь на эту войну. (5) Латины утверждали, что это вовсе не общее их решение и что они только позволили охотникам невозбранно воевать, где те захотят. (6) Но уже никакой войной не пренебрегали. Итак, сенат возблагодарил богов, что Камилл в должности, ибо, будь он частным лицом, его пришлось бы назначить диктатором. Сотоварищи же его говорили, что, если явится угроза войны, править всеми делами должен один человек, (7) что они намерены свою власть подчинить власти Камилла и что никто из них не думает, будто понижен в старшинстве, ибо все они признали старшинство этого мужа. Сенат похвалил трибунов, а сам Камилл в смущении поблагодарил. (8) Он сказал, что отныне тяжкое бремя возложено на него римским народом, который избрал его в четвертый раз, великое бремя - сенатом, столь высоко его оценившим, и величайшее - столь для него почетным подчинением товарищей по должности, (9) а потому, если может быть что-нибудь еще добавлено к его трудам и стараниям, он превзойдет себя и приложит все силы, чтобы с таким единодушием высказанное о нем высокое мнение сограждан никогда не изменилось. (10) Что же до войны с Антием, то здесь, сказал он, больше угроз, чем действительной опасности; однако же, по его мнению, следует не только ничего не бояться, но и ничем не пренебрегать, ибо (11) Рим окружен завистью и ненавистью соседних народов и соответственно у государства должно быть больше вождей и больше войска. (12) "Тебя, Луций Валерий, - сказал он, - я решил взять с собою на антийцев как соучастника власти моей и решений. (13) Ты, Квинт Сервилий, выжидай со вторым войском, снаряженным и обученным, и стой лагерем у Города, следя, не взволнуется ли, как это недавно было, Этрурия, или на случай бовых беспокойств, если вдруг подступят латины и герники; я уверен, что ты поведешь дело так, чтобы быть достойным отца, деда, себя самого и твоих шести трибунатов. (14) Третье войско пусть Луций Квинкций наберет из слабосильных и стариков для охраны Города и укреплений. Луций Гораций пусть позаботится о доспехах, дротиках, о припасах и прочем, чего требует военное время. (15) Тебя, Сервий Корнелий, мы, твои сотоварищи, назначаем блюстителем этого государственного совета, стражем благочестия, собраний, законов и всех вообще городских дел". (16) Все поблагодарили его - каждый за свою часть в порученном деле; Валерий, назначенный быть соучастником власти, добавил, что будет чтить Марка Фурия как диктатора, а сам будет при нем как начальник конницы; (17) поэтому, каково общее упование на единовластного полководца, такою же пусть будет надежда и на исход войны. Обрадованные сенаторы радостно восклицали, что обрели добрые надежды на ход войны, на будущий мир и на все течение государственных дел, (18) ибо не будет у государства нужды в диктаторе, если оно имеет должностными лицами мужей, столь единых в душевном согласии, равно готовых повиноваться и повелевать и несущих свою долю в общую славу, а не урывающих каждый только хвалу для себя.
рус.[7] Iustitio indicto dilectuque habito Furius ac Valerius ad Satricum profecti, quo non Volscorum modo iuuentutem Antiates ex noua subole lectam sed ingentem Latinorum Hernicorumque [uim] conciuerant ex integerrimis diutina pace populis. Itaque nouus hostis ueteri adiunctus commouit animos militis Romani.
en.7. (1) Закрыв суды и проведя набор, Фурий и Валерий двинулись к Сатрику, где жители Антия сосредоточили не только вольскских бойцов из вновь подросшего поколения, но и огромные силы латинов и герников, не имевших потерь в людях благодаря долгому миру, и эти новые враги, присоединившиеся к старым, смутили дух римского войска.
рус.Quod ubi aciem iam instruenti Camillo centuriones renuntiauerunt, turbatas militum mentes esse, segniter arma capta, cunctabundosque et resistentes egressos castris esse, quin uoces quoque auditas cum centenis hostibus singulos pugnaturos et aegre inermem tantam multitudinem, nedum armatam, sustineri posse, in equum insilit et ante signa obuersus in aciem ordines interequitans: 'Quae tristitia, milites, haec, quae insolita cunctatio est? hostem an me an vos ignoratis? hostis est quid aliud quam perpetua materia virtutis gloriaeque vestrae? vos contra me duce, ut Falerios Veiosque captos et in capta patria Gallorum legiones caesas taceam, modo trigeminae victoriae triplicem triumphum ex his ipsis Volscis et Aequis et ex Etruria egistis.
en.(2) Когда центурионы доложили Камиллу, как раз в это время ровнявшему строй, что воины в смущении, за оружие берутся вяло, лагерь покидают медленно и неохотно, а кое-где даже слышится: "Каждому придется сражаться с сотней врагов! Этакую толпу и безоружную трудно сдержать, не то что вооруженную!" - (3) то полководец вскочил на коня и, познаменно объезжая боевые порядки, обратился к ним с такой речью: "Что приуныли, воины? Что это за необычная медлительность? Или не знаете вы противника, не знаете меня или себя? Разве неприятель не есть лишь оселок для доблести вашей и славы? (4) Под моим водительством справили вы тройной триумф после тройной победы над этими самыми вольсками, и над эквами, и над Этрурией, не говоря уж о том, что Фалерии и Вейи взяты вами и вами же разбиты в полоненном отечестве галльские полчища.
рус.An me, quod non dictator vobis sed tribunus signum dedi, non agnoscitis ducem? neque ego maxima imperia in uos desidero, et uos in me nihil praeter me ipsum intueri decet; neque enim dictatura mihi unquam animos fecit, ut ne exsilium quidem ademit.
en.(5) Потому ли ныне не признаете вы меня вождем, что уже не от диктатора, но от военного трибуна услыхали призыв к бою? Но я не домогаюсь этой величайшей над вами власти, и вы должны видеть во мне только меня самого и ничего кроме. Диктаторская власть никогда не придавала мне духа, так же как изгнание его не отняло.
рус.Iidem igitur omnes sumus, et cum eadem omnia in hoc bellum adferamus quae in priora attulimus, eundem euentum belli exspectemus. Simul concurreritis, quod quisque didicit ac consueuit faciet: uos uincetis, illi fugient.'
en.(6) Итак, все мы - все те же; и если мы отдадим этой войне то же, что и прежним войнам, давайте и теперь ждать того же исхода. Через миг начнется схватка и каждый сделает, чему научен, к чему привык: вы победите, они побегут".
рус.[8] Dato deinde signo ex equo desilit et proximum signiferum manu arreptum secum in hostem rapit 'infer, miles' clamitans, 'signum.'
en.8. (1) Тут был подан знак к бою, Камилл спешился и, схватив за руку ближайшего знаменосца, потащил его с собой на врага, прикрикивая: "Вперед воин! Вперед со знаменем!".
рус.Quod ubi videre, ipsum Camillum, iam ad munera corporis senecta inualidum, uadentem in hostes, procurrunt pariter omnes clamore sublato 'sequere imperatorem' pro se quisque clamantes.
en.(2) При виде самого Камилла, уже слабого по старости лет для телесных трудов и все же идущего навстречу врагу, все разом с боевым кличем ринулись вперед, возглашая "За полководцем!".
рус.Emissum etiam signum Camilli iussu in hostium aciem ferunt idque ut repeteretur concitatos antesignanos; ibi primum pulsum Antiatem, terroremque non in primam tantum aciem sed etiam ad subsidiarios perlatum. Nec uis tantum militum mouebat, excitata praesentia ducis, sed quod Volscorum animis nihil terribilius erat quam ipsius Camilli forte oblata species; ita quocumque se intulisset uictoriam secum haud dubiam trahebat. Maxime id euidens fuit, cum in laeuum cornu prope iam pulsum arrepto repente equo cum scuto pedestri aduectus conspectu suo proelium restituit, ostentans uincentem ceteram aciem. Iam inclinata res erat, sed turba hostium et fuga impediebatur et longa caede conficienda multitudo tanta fesso militi erat, cum repente ingentibus procellis fusus imber certam magis uictoriam quam proelium diremit. Signo deinde receptui dato nox insecuta quietis Romanis perfecit bellum; Latini namque et Hernici relictis Volscis domos profecti sunt, malis consiliis pares adepti eventus;
en.(3) Передают даже, что по приказу Камилла знамя было брошено в гущу вражеской рати, чтобы знаменный ряд поспешил его отбить. (4) Тут-то антийцы дрогнули и не только голова их строя, но даже обозники оказались охвачены ужасом. (5) Не столь смущала вольсков сила неприятеля, сколько устрашал их вид самого Камилла, едва являлся он перед ними: (6) ведь, куда бы он ни двинулся, нес он с собою верную победу. Это стало особенно очевидно, когда, поспешно вскочив на коня и схвативши щит пехотинца, он устремился к левому крылу, уже почти разбитому, и одним своим присутствием исправил ход сражения, указав бойцам на победу других частей. (7) Конец дела был уже предрешен, но врагов была такая толпа, что и сами они не могли пуститься в бегство, и убивать их оставалось воинам, уже без того утомленным долгою сечей; однако тут нежданно хлынул ливень и прекратил не столько сражение, сколько верное обретение победы. (8) Тут был дан отбой, и наступившая бестревожная ночь завершила для римлян войну, ибо латины и герники, бросив вольсков, разбежались по домам, стяжав от дурных своих намерений столь же дурную участь.
рус.Volsci ubi se desertos ab eis videre quorum fiducia rebellauerant, relictis castris moenibus Satrici se includunt; quos primo Camillus uallo circumdare et aggere atque operibus oppugnare est adortus. Quae postquam nulla eruptione impediri videt, minus esse animi ratus in hoste quam ut in eo tam lentae spei victoriam exspectaret, cohortatus milites ne tamquam Veios oppugnantes in opere longinquo sese tererent, victoriam in manibus esse, ingenti militum alacritate moenia undique adgressus scalis oppidum cepit. Volsci abiectis armis sese dediderunt.
en.(9) Вольски же, увидав, что брошены они теми, кто уговорил их возобновить войну, оставив лагерь, закрылись в стенах Сатрика. Камилл сперва начал окружать город валом и осаждать по всем правилам военного искусства, (10) но, видя, что те не пытаются вылазками препятствовать работам, понял, что боевого духа у противника меньше, чем думал он, ожидая нескорой победы, и посоветовал воинам не изнуряться долгими трудами, как при осаде Вей: победа уже в руках. Охваченные радостным задором, воины со всех сторон с лестницами кинулись на приступ, и город был взят. Вольски, бросив оружие, сдались.
рус.[9] Ceterum animus ducis rei maiori, Antio, imminebat: id caput Volscorum, eam fuisse originem proximi belli.
en.9. (1) Меж тем мысль вождя устремлялась к большему - к Антию: этот город у вольсков главный, он же и затеял последнюю войну.
рус.Sed magno apparatu tormentis machinisque tam valida quia nisi urbs capi non poterat, relicto ad exercitum collega Romam est profectus, ut senatum ad excidendum Antium hortaretur.
en.(2) Но такую крепкую столицу никак нельзя было взять без больших приготовлений, без метательных и иных машин, - и вот Камил, оставив при войске сотоварища по должности, отправился в Рим побудить сенат разрушить Антий.
рус.Inter sermonem eius-credo rem Antiatem diuturniorem manere dis cordi fuisse-legati ab Nepete ac Sutrio auxilium aduersus Etruscos petentes ueniunt, breuem occasionem esse ferendi auxilii memorantes. Eo uim Camilli ab Antio fortuna auertit. Namque cum ea loca opposita Etruriae et uelut claustra inde portaeque essent, et illis occupandi ea cum quid noui molirentur et Romanis reciperandi tuendique cura erat. Igitur senatui cum Camillo agi placuit ut omisso Antio bellum Etruscum susciperet; legiones urbanae quibus Quinctius praefuerat ei decernuntur. Quamquam expertum exercitum adsuetumque imperio qui in Volscis erat mallet, nihil recusauit; Valerium tantummodo imperii socium depoposcit. Quinctius Horatiusque successores Valerio in Volscos missi. Profecti ab urbe Sutrium Furius et Valerius partem oppidi iam captam ab Etruscis inuenere, ex parte altera intersaeptis itineribus aegre oppidanos uim hostium ab se arcentes. Cum Romani auxilii aduentus tum Camilli nomen celeberrimum apud hostes sociosque et in praesentia rem inclinatam sustinuit et spatium ad opem ferendam dedit. Itaque diuiso exercitu Camillus collegam in eam partem circumductis copiis quam hostes tenebant moenia adgredi iubet, non tanta spe scalis capi urbem posse quam ut auersis eo hostibus et oppidanis iam pugnando fessis laxaretur labor et ipse spatium intrandi sine certamine moenia haberet. Quod simul utrimque factum esset ancepsque terror Etruscos circumstaret, et moenia summa ui oppugnari et intra moenia esse hostem [ut] uiderunt, porta se, quae una forte non obsidebatur, trepidi uno agmine eiecere. Magna caedes fugientium et in urbe et per agros est facta: plures a Furianis intra moenia caesi, Valeriani expeditiores ad persequendos fuere, nec ante noctem, quae conspectum ademit, finem caedendi fecere. Sutrio recepto restitutoque sociis Nepete exercitus ductus, quod per deditionem acceptum iam totum Etrusci habebant.
en.(3) Посреди его речи (богам, думаю, было угодно сохранить долее государство антийцев) вдруг входят послы Непета и Сутрия, прося помощи против этрусков и упомянув, что недолго ждать случая оказать эту помощь. Вот куда вместо Антия обратила судьба усилия Камилла. (4) Действительно, римляне всегда заботились отстоять и сохранить эту область, а этруски, стоило им замыслить что-нибудь новое, старались занять ее, ибо эти места расположены как раз при входе в Этрурию, словно ее врата. (5) Поэтому сенат постановил, чтобы Камилл, оставив Антий, вступил в войну с этрусками и дал ему для того городские легионы, во главе которых был Квинкций. (6) Хотя Камилл предпочел бы испытанное и привыкшее к его власти войско, он нисколько не возражал, только попросил в сотоварищи Валерия. В область эквов на смену Валерию были посланы Квинкций и Гораций. (7) Фурий и Валерий, выступив из Рима в Сутрий, нашли часть города уже взятой этрусками; а в другой части жители, перегородив улицы, с трудом сдерживали вражеский натиск. (8) Приход римской подмоги и знаменитое как среди союзников, так и среди врагов имя Камилла поддержали колеблющихся защитников и дали время ввязаться в битву. (9) Итак, разделив войско, Камилл приказывает сотоварищу с отрядом подступить к крепости со стороны, занятой врагом, - не столько в надежде взять город приступом, сколько ради того, чтобы отвлечь врагов и облегчить ратный труд усталым горожанам, а самому улучить время и войти в город без боя. (10) Лишь только войска, насевшие сразу с двух сторон, осуществили этот замысел, внезапный страх обуял этрусков: они увидели, что и укрепления в осаде и внутри стен враги; тут они в страхе гурьбою бросились вон через те ворота, которые одни оказались неосажденными. (11) Бегущих избивали и в городе, и по полям. Большинство их перебили внутри укреплений воины Фурия. Воины Валерия, более скорые в преследовании, лишь с наступлением ночной темноты положили конец резне. (12) Отбив Сутрий и воротив его союзникам, войско двинулось к Непету, который этруски заняли по условиям сдачи и уже вполне им завладели.
рус.[10] Videbatur plus in ea urbe recipienda laboris fore, non eo solum quod tota hostium erat sed etiam quod parte Nepesinorum prodente ciuitatem facta erat deditio; mitti tamen ad principes eorum placuit ut secernerent se ab Etruscis fidemque quam implorassent ab Romanis ipsi praestarent.
en.10. (1) Казалось, что взятие этого города потребует большего труда не только потому, что он весь находился в руках врагов, но и потому, что сдан был предателями из самих горожан. (2) Тем не менее было решено отправить посольство к старейшинам Непета, чтобы те отложились от этрусков и предпочли соблюсти договор на верность римскому народу, о котором сами просили.
рус.Vnde cum responsum allatum esset nihil suae potestatis esse, Etruscos moenia custodiasque portarum tenere, primo populationibus agri terror est oppidanis admotus; deinde, postquam deditionis quam societatis fides sanctior erat, fascibus sarmentorum ex agro conlatis ductus ad moenia exercitus completisque fossis scalae admotae et clamore primo impetuque oppidum capitur.
en.(3) Когда оттуда пришел ответ, что жители ни в чем не властны, что этруски держат стены и охраняют ворота, то сперва горожанам пригрозили разорением полей. (4) Затем, коль скоро клятва при сдаче города оказалась для непетян сильнее союзной клятвы, войско, собрав в окрестностях хворост, двинулось к укреплениям; заполнив вязанками ров, воины приставили к стенам лестницы и с первым же кличем натиском взяли город.
рус.Nepesinis inde edictum ut arma ponant parcique iussum inermi: Etrusci pariter armati atque inermes caesi. Nepesinorum quoque auctores deditionis securi percussi: innoxiae multitudini redditae res oppidumque cum praesidio relictum. Ita duabus sociis urbibus ex hoste receptis uictorem exercitum tribuni cum magna gloria Romam reduxerunt. Eodem anno ab Latinis Hernicisque res repetitae quaesitumque cur per eos annos militem ex instituto non dedissent. Responsum frequenti utriusque gentis concilio est nec culpam in eo publicam nec consilium fuisse quod suae iuuentutis aliqui apud Volscos militauerint; eos tamen ipsos praui consilii poenam habere nec quemquam ex his reducem esse; militis autem non dati causam terrorem assiduum a Volscis fuisse, quam pestem adhaerentem lateri suo tot super alia aliis bellis exhauriri nequisse. Quae relata patribus magis tempus quam causam non uisa belli habere.
en.(5) Тут же его жителям было приказано, чтобы сложили оружие, а воинам велено было безоружных щадить; этрусков же перебили и вооруженных и безоружных. Потом зачинщиков сдачи города обезглавили; невиновному большинству все возвратили; в городе оставили охрану. (6) Так, отбив у врага два союзных города, трибуны с великою славой воротились с победоносным войском в Рим. В тот же год от латинов и герников потребовали объяснения и спросили, почему в течение этих лет они, вопреки установленному порядку, не поставляли воинов. (7) От многолюдного собрания обоих народов был получен ответ, что нет в этом общей вины и нет общего замысла в том, что кое-кто из молодежи сражался на стороне вольсков, (8) но они все претерпели наказание за дурной выбор, ибо ни один из них не вернулся; воинов же они не поставляли из-за постоянного страха, внушаемого вольсками: не могут они, сколько ни воюют, справиться с этой напастью, соседствующей с ними бок о бок, с еще новыми войнами сверх тех, какие уже были. (9) Доложенный ответ сенаторы признали достаточною причиной для войны, но время для войны сочли неподходящим.
рус.[11] Insequenti anno, A. Manlio P. Cornelio T. Et L. Quinctiis Capitolinis L. Papirio Cursore [iterum C. Sergio] iterum tribunis consulari potestate, graue bellum foris, grauior domi seditio exorta, bellum ab Volscis adiuncta Latinorum atque Hernicorum defectione, seditio, unde minime timeri potuit, a patriciae gentis uiro et inclitae famae, M. Manlio Capitolino.
en.11. (1) В следующем году [385 г.] при трибунах с консульской властью Авле Манлии, Публии Корнелии, Тите и Луции Квинкциях Капитолийских, а также Луции Папирии Курсоре и Гае Сергии, избранных во второй раз, завязалась тягостная внешняя война и еще более тягостная внутренняя распря: (2) война, к которой добавилось отпадение латинов и герников, была начата вольсками, а распрю против всех ожиданий затеял муж патрицианского рода и доброй славы Марк Манлий Капитолийский.
рус.Qui nimius animi cum alios principes sperneret, uni inuideret eximio simul honoribus atque uirtutibus, M. Furio, aegre ferebat solum eum in magistratibus, solum apud exercitus esse; tantum iam eminere ut iisdem auspiciis creatos non pro collegis sed pro ministris habeat; cum interim, si quis uere aestimare uelit, a M. Furio reciperari patria ex obsidione hostium non potuerit, nisi a se prius Capitolium atque arx seruata esset; et ille inter aurum accipiendum et in spem pacis solutis animis Gallos adgressus sit, ipse armatos capientesque arcem depulerit; illius gloriae pars uirilis apud omnes milites sit qui simul uicerint: suae uictoriae neminem omnium mortalium socium esse.
en.(3) Всех лучших мужей в государстве он высокомерно презирал и одному лишь завидовал - Марку Фурию, столь выдающемуся и почестями, и доблестями. (4) Не мог он спокойно снести, что Фурию нет равных среди должностных лиц, нет подобных в глазах войска, что он превосходит всех и даже товарищи по избранию кажутся при нем не товарищами, а служителями, а между тем (если бы кто-нибудь захотел это правильно оценить!) Марк Фурий не мог бы освободить отечество от осадивших его врагов, если бы прежде он, Манлий, не сохранил Капитолия и Крепости, (5) ведь Фурий напал на галлов во время дележа золота, когда те душою уже чаяли мира, тогда как он, Манлий, отразил их вооруженных и ломящихся в Крепость. И Марку Фурию приходится уделять от славы своей равную долю каждому из воинов, которые вместе с ним победили, его же, Манлия, победе никто из смертных не сопричастен.
рус.His opinionibus inflato animo, ad hoc uitio quoque ingenii uehemens et impotens, postquam inter patres non quantum aequum censebat excellere suas opes animaduertit, primus omnium ex patribus popularis factus cum plebeiis magistratibus consilia communicare; criminando patres, alliciendo ad se plebem iam aura non consilio ferri famaeque magnae malle quam bonae esse. Et non contentus agrariis legibus, quae materia semper tribunis plebi seditionum fuisset, fidem moliri coepit: acriores quippe aeris alieni stimulos esse, qui non egestatem modo atque ignominiam minentur sed neruo ac uinculis corpus liberum territent. Et erat aeris alieni magna uis re damnosissima etiam diuitibus, aedificando, contracta. Bellum itaque Volscum, graue per se, oneratum Latinorum atque Hernicorum defectione, in speciem causae iactatum ut maior potestas quaereretur; sed noua consilia Manli magis compulere senatum ad dictatorem creandum. Creatus A. Cornelius Cossus magistrum equitum dixit T. Quinctium Capitolinum.
en.(6) Распалив душу подобными размышлениями, будучи по некоторому душевному изъяну горяч и необуздан, да притом, заметив, что влияние его среди сенаторов не так велико, как требовала бы, по его мнению, справедливость, (7) он первый изо всех отцов стал угождать народу, стал совещаться о государственных делах с плебейскими должностными лицами, стал обвинять сенаторов в преступлениях, завлекать простой народ внешним своим обаянием, а не советом и так предпочел широкую славу доброй. (8) Не довольствуясь земельными законами, кои всегда были у народных трибунов поводом к смутам, он стал подрывать доверие в ссудном деле, ведь и впрямь, говорил он, стрекало долгов тем острее, что грозит не только нищетой и бесчестьем, - оно страшит свободного человека темницею и оковами. (9) Действительно, задолженность была очень велика из-за строительства - дела, разорительного даже для богачей. В таких-то условиях война с вольсками, сама не легкая и отягченная отпадением латинов и герников, была использована как предлог, чтобы домогаться верховной власти. (10) Однако помыслы Манлия о перевороте лишь побудили сенат назначить диктатора. Итак, избранный диктатором Авл Корнелий Косс назначил начальником конницы Тита Квинкция Капитолийского.
рус.[12] Dictator etsi maiorem dimicationem propositam domi quam foris cernebat, tamen, seu quia celeritate ad bellum opus erat, seu uictoria triumphoque dictaturae ipsi vires se additurum ratus, dilectu habito in agrum Pomptinum, quo a Volscis exercitum indictum audierat, pergit.-non dubito praeter satietatem tot iam libris adsidua bella cum Volscis gesta legentibus illud quoque succursurum, quod mihi percensenti propiores temporibus harum rerum auctores miraculo fuit unde totiens victis Volscis et Aequis suffecerint milites.
en.12. (1) Диктатор видел, что более упорная борьба предстоит внутри, а не вне государства; однако то ли из-за спешки с войной, то ли из-за надежды, что победа и триумф придадут силы его диктатуре, но только он набрал войско и двинулся в Помптинскую область, куда, как он слышал, вторглось вольское войско. (2) Не сомневаюсь, что читателям, уже пресыщенным столькими книгами о непрестанных войнах с вольсками, уже приходило в голову то же, что казалось чудом и мне, пересказывающему писателей, более близких к времени событий: откуда после стольких поражений брались воины у вольсков и эквов?
рус.Quod cum ab antiquis tacitum praetermissum sit, cuius tandem ego rei praeter opinionem, quae sua cuique coniectanti esse potest, auctor sim? simile ueri est aut interuallis bellorum, sicut nunc in dilectibus fit Romanis, alia atque alia subole iuniorum ad bella instauranda totiens usos esse aut non ex iisdem semper populis exercitus scriptos, quamquam eadem semper gens bellum intulerit, aut innumerabilem multitudinem liberorum capitum in eis fuisse locis quae nunc uix seminario exiguo militum relicto seruitia Romana ab solitudine uindicant. Ingens certe, quod inter omnes auctores conveniat, quamquam nuper Camilli ductu atque auspicio accisae res erant, Volscorum exercitus fuit; ad hoc Latini Hernicique accesserant et Circeiensium quidam et coloni etiam a Velitris Romani.- dictator castris eo die positis, postero cum auspicato prodisset hostiaque caesa pacem deum adorasset, laetus ad milites iam arma ad propositum pugnae signum, sicut edictum erat, luce prima capientes processit.
en.(3) Но так как об этом древние молчат, могу ли я сам высказать что-нибудь, кроме собственного моего мнения, которое у каждого в его догадках может быть особым? (4) Правдоподобным кажется, что для возобновления войны использовались все новые и новые поколения молодежи, подраставшие в промежутках, как и ныне, при воинских наборах у римлян; а может быть, войско не всегда набиралось из одних и тех же племен, хотя войну начинало всегда то же самое племя; (5) а может быть, неисчислимое множество свободных людей населяло тогда эти места, где сейчас источник пополнения войск невелик, а римские рабы - единственное спасение от обезлюдения. (6) Во всяком случае, все писатели согласны в том, что, несмотря на недавнее поражение от Камиллова войска, воинство у вольсков было огромное; а еще к ним примкнули латины, герники, кое-кто из жителей Цирцеи и даже римские переселенцы из Велитр. (7) В тот же день диктатор построил лагерь, а назавтра, совершив птицегадание и заклав жертву, испросил благоволения богов и, радостный, вышел к воинам, которые с первым светом стали, согласно приказу, вооружаться при виде уже выставленного знака к битве.
рус.'Nostra victoria est, milites' inquit, 'si quid di uatesque eorum in futurum uident. Itaque, ut decet certae spei plenos et cum imparibus manus conserturos, pilis ante pedes positis gladiis tantum dextras armemus. Ne procurri quidem ab acie uelim sed obnixos uos stabili gradu impetum hostium excipere. Ubi illi uana iniecerint missilia et effusi stantibus uobis se intulerint, tum micent gladii et ueniat in mentem unicuique deos esse qui Romanum adiuuent deos qui secundis auibus in proelium miserint. Tu, T. Quincti, equitem intentus ad primum initium moti certaminis teneas; ubi haerere iam aciem conlato pede uideris, tum terrorem equestrem occupatis alio pauore infer inuectusque ordines pugnantium dissipa.' sic eques, sic pedes, ut praeceperat, pugnant; nec dux legiones nec fortuna fefellit ducem.
en.(8) "Воины! - сказал он. - Победа за нами, если боги и их прорицатели что-нибудь видят в будущем. Сложим копья у ног и обнажим мечи, как подобает мужам, твердо уверенным в победе и идущим в рукопашный бой с противником, их недостойным. Итак, я велю: неукоснительно блюсти строй, ни на шаг не сходить с места и твердо встретить натиск врага. (9) А когда, тщетно метнув дротики и копья, они кинутся на вас, неподвижно стоящих, тут пустите в дело мечи; пусть каждый помнит, что боги помогают римлянам и посылают их в бой при счастливых предзнаменованиях. (10) Ты, Тит Квинкций, выжидай и сдерживай конницу до начала схватки, а как увидишь, что рукопашная задержала врагов и строй их дрогнул, тогда добавляй страху конницей и с налету рассеивай боевые порядки противника". И всадники и пехота сражались, как велено: вождь не обманул легионы, а счастье - вождя.
рус.[13] Multitudo hostium nulli rei praeterquam numero freta et oculis utramque metiens aciem temere proelium iniit, temere omisit; clamore tantum missilibusque telis et primo pugnae impetu ferox gladios et conlatum pedem et uoltum hostis ardore animi micantem ferre non potuit. Impulsa frons prima et trepidatio subsidiis inlata; et suum terrorem intulit eques; rupti inde multis locis ordines motaque omnia et fluctuanti similis acies erat. Dein postquam cadentibus primis iam ad se quisque peruenturam caedem cernebat, terga vertunt.
en.13. (1) Полчища врагов, на глаз сравнив оба строя и полагаясь только на свою численность, безрасчетно вступили в бой и безрасчетно же отступили. (2) Лихие только в метании копий, в кличе и первом натиске битвы, они не сумели устоять перед мечами, рукопашною схваткой, перед видом одушевленного яростью неприятеля. (3) Первые ряды нападавших были отражены, и ужас достиг даже обозных отрядов, а тут добавила страху конница. Боевые порядки нарушились во многих местах, все пришло в движение, и строй уподобился мятущимся волнам. А когда передовые бойцы пали и тут уже каждый начал думать о надвигающейся смерти, враги обратились в бегство.
рус.Instare Romanus; et donec armati confertique abibant, peditum labor in persequendo fuit: postquam iactari arma passim fugaque per agros spargi aciem hostium animaduersum est, tum equitum turmae emissae, dato signo ne in singulorum morando caede spatium ad euadendum interim multitudini darent: satis esse missilibus ac terrore impediri cursum obequitandoque agmen teneri dum adsequi pedes et iusta caede conficere hostem posset.
en.(4) Римляне наседают: пока те отступали сомкнутым строем, преследование было делом пехоты, но когда преследователи заметили, что повсюду вражеские воины бросают оружие и рассеиваются по полям, сразу по данному знаку посланы были конные отряды, чтобы не дать всему множеству разбежаться, покуда пехота медлит, добивая врагов поодиночке: (5) достаточно было дротиками и запугиванием препятствовать бегству, конными объездами держать на месте толпу, пока не подоспеет пехота и не покончит с противником, как положено.
рус.Fugae sequendique non ante noctem finis fuit. Capta quoque ac direpta eodem die castra Volscorum praedaque omnis praeter libera corpora militi concessa est. Pars maxima captiuorum ex Latinis atque Hernicis fuit, nec hominum de plebe, ut credi posset mercede militasse, sed principes quidam iuuentutis inuenti, manifesta fides publica ope Volscos hostes adiutos. Circeiensium quoque quidam cogniti et coloni a Velitris; Romamque omnes missi percontantibus primoribus patrum eadem quae dictatori defectionem sui quisque populi haud perplexe indicauere.
en.(6) Бегство и преследование завершились не раньше ночи; в тот же день был взят и разграблен лагерь вольсков; всю добычу, кроме свободных людей, уступили воинам. (7) Больше всего пленных было из латинов и герников, причем отнюдь не все из простого народа, чтобы счесть их сражавшимися за плату, обнаружились тут и знатные молодые люди - это было явное доказательство помощи от их властей враждебным вольскам. (8) Узнаны были и некоторые из жителей Цирцеи, и поселенцы из Велитр. Все они были отосланы в Рим и, допрошенные старейшинами сената, недвусмысленно изъяснили им, как прежде диктатору, каждый измену своего народа.
рус.[14] Dictator exercitum in statiuis tenebat, minime dubius bellum cum iis populis patres iussuros, cum maior domi exorta moles coegit acciri Romam eum gliscente in dies seditione, quam solito magis metuendam auctor faciebat.
en.14. (1) Диктатор держал войско в лагере, меньше всего сомневаясь, что сенат прикажет начать войну-39 с этими народами, когда страшная внутренняя угроза заставила его поспешить в Рим. Со дня на день разгоралась смута, которую неизменный ее зачинщик делал все более опасной.
рус.Non enim iam orationes modo M. Manli sed facta, popularia in speciem, tumultuosa eadem, qua mente fierent intuenda erant.
en.(2) Уже не только речи, но и дела Марка Манлия, направленные по видимости к пользе народной, однако мятежные, обнаруживали со всей очевидностью, что он замыслил.
рус.Centurionem, nobilem militaribus factis, iudicatum pecuniae cum duci uidisset, medio foro cum caterua sua accurrit et manum iniecit; uociferatusque de superbia patrum ac crudelitate feneratorum et miseriis plebis, uirtutibus eius uiri fortunaque, 'tum uero ego' inquit 'nequiquam hac dextra Capitolium arcemque seruauerim, si ciuem commilitonemque meum tamquam Gallis uictoribus captum in seruitutem ac uincula duci uideam.' inde rem creditori palam populo soluit libraque et aere liberatum emittit, deos atque homines obtestantem ut M. Manlio, liberatori suo, parenti plebis Romanae, gratiam referant. Acceptus extemplo in tumultuosam turbam et ipse tumultum augebat, cicatrices acceptas Veienti Gallico aliisque deinceps bellis ostentans: se militantem, se restituentem euersos penates, multiplici iam sorte exsoluta, mergentibus semper sortem usuris, obrutum fenore esse; uidere lucem, forum, ciuium ora M. Manli opera; omnia parentum beneficia ab illo se habere; illi deuouere corporis uitaeque ac sanguinis quod supersit; quodcumque sibi cum patria penatibus publicis ac priuatis iuris fuerit, id cum uno homine esse. His uocibus instincta plebes cum iam unius hominis esset, addita alia commodioris ad omnia turbanda consilii res. Fundum in Veienti, caput patrimonii, subiecit praeconi, 'ne quem uestrum' inquit, 'Quirites, donec quicquam in re mea supererit, iudicatum addictumue duci patiar.' id uero ita accendit animos, ut per omne fas ac nefas secuturi uindicem libertatis uiderentur. Ad hoc domi contionantis in modum sermones pleni criminum in patres; inter quos [cum] omisso discrimine uera an uana iaceret, thesauros Gallici auri occultari a patribus iecit nec iam possidendis publicis agris contentos esse nisi pecuniam quoque publicam auertant; ea res si palam fiat, exsolui plebem aere alieno posse. Quae ubi obiecta spes est, enimuero indignum facinus uideri, cum conferendum ad redimendam ciuitatem a Gallis aurum fuerit, tributo conlationem factam, idem aurum ex hostibus captum in paucorum praedam cessisse. Itaque exsequebantur quaerendo ubi tantae rei furtum occultaretur; differentique et tempore suo se indicaturum dicenti ceteris omissis eo uersae erant omnium curae apparebatque nec ueri indicii gratiam mediam nec falsi offensionem fore.
en.(3) Однажды увидев, как ведут осужденного за долги центуриона, знаменитого своими подвигами, он посреди форума налетел с толпою своих людей, наложил на него руку и стал кричать о высокомерии сенаторов, жестокости ростовщиков и бедствиях народа, о доблестях и участи этого мужа: (4) "Затем ли я спас этой рукою Капитолийскую крепость, чтобы видеть, как гражданина и моего соратника, словно победили галлы, хватают и уводят в рабство и оковы?" (5) Тут же при всем народе он заплатил заимодавцу и, освободив должника от долга, отпустил на волю, а тот призывал в свидетели богов и людей, чтобы отблагодарили они Марка Манлия, его освободителя и отца римских плебеев. (6) Центурион, сразу же попав в волнующуюся толпу, еще больше увеличил волнение, показывая рубцы ран, полученных им в вейской, галльской и других позднейших войнах. (7) Он говорил, что, пока воевал, пока восстанавливал разоренный дом, он не раз уже выплатил самый долг; но лихва поглотила все, ею он раздавлен; (8) и если он видит белый свет, этот форум и сограждан - это благодаря Марку Манлию; все отеческие благодеяния лишь от него; Марку Манлию он посвятит все оставшиеся свои силы, жизнь и кровь; все, что связано для него с отечеством, с государственными и семейными пенатами, - все это теперь связывает его с одним человеком. (9) Хотя подстрекаемый этими словами простой люд и так принадлежал одному человеку, Марк Манлий добавил к этому и другое дело, еще более способное возмутить умы. (10) Он назначил к продаже главную часть своего наследственного имущества - поместье под Вейями, объявив: "Квириты, покуда хоть что-то у меня остается, я не потерплю, чтобы кого-либо из вас уводили по приговору суда в кабалу"43. Это так воспламенило сердца людей, что, казалось, во всем - в праведном и неправедном - они последуют за этим защитником свободы. (11) Вдобавок у себя дома, совсем как на сходках, он произносил речи, полные обвинений патрициям; не различая, бросает ли он обвинение истинное или ложное, он заявил, что отцами припрятано галльское золото: мало им владеть общественной землею, они еще и не возвращают общественных денег! Если бы эти деньги были налицо, простой народ мог бы освободиться от долгов. (12) Надежда была заронена, и тотчас стало казаться, что совершено постыдное преступление; ведь золото собирали, чтобы всей общиной откупиться от галлов, для того вносили этот налог - и то же самое золото, отобранное у врагов, перешло в добычу немногих. (13) И вот к Манлию подступают, спрашивая, где сокрыта такая огромная кража, а он откладывает ответ, говоря, что скажет, когда придет время. Все думали только об этом золоте, забыв все остальное, так что стало ясно, что если объявленное правдиво, то велика будет благодарность, а если лживо - то велик будет гнев.
рус.[15] Ita suspensis rebus dictator accitus ab exercitu in urbem uenit. Postero die senatu habito, cum satis periclitatus uoluntates hominum discedere senatum ab se uetuisset, stipatus ea multitudine sella in comitio posita uiatorem ad M. Manlium misit; qui dictatoris iussu uocatus, cum signum suis dedisset adesse certamen, agmine ingenti ad tribunal uenit.
en.15. (1) При таком-то неопределенном положении дел отозванный от войска диктатор прибыл в Город. На другой день, собрав сенат и достаточно узнав настроения, он запретил сенаторам отходить от него и, окруженный этой толпой, поставил кресло в Комиции и послал вестника к Марку Манлию. (2) Вызванный приказом диктатора, Манлий явился на суд с огромной толпою, так как заранее дал знать своим, что предстоит борьба.
рус.Hinc senatus, hinc plebs, suum quisque intuentes ducem, uelut in acie constiterant. Tum dictator silentio facto, 'utinam' inquit, 'mihi patribusque Romanis ita de ceteris rebus cum plebe conueniat, quemadmodum, quod ad te attinet eamque rem quam de te sum quaesiturus conuenturum satis confido.
en.(3) Как в строю стояли: по одну сторону сенат, по другую - простой народ, обратив взгляды каждый на своего вождя. В наступившей тишине диктатор произнес: (4) "О если бы во всех других делах я и отцы-сенаторы были так согласны с простым народом, как предстоит, я уверен, согласиться нам в том, что касается тебя и твоего дела, о котором я должен вести розыск!
рус.Spem factam a te civitati video fide incolumi ex thesauris Gallicis, quos primores patrum occultent, creditum solui posse. Cui ego rei tantum abest ut impedimento sim ut contra te, M. Manli, adhorter, liberes fenore plebem Romanam et istos incubantes publicis thesauris ex praeda clandestina euoluas. Quod nisi facis, siue ut et ipse in parte praedae sis siue quia uanum indicium est, in uincla te duci iubebo nec diutius patiar a te multitudinem fallaci spe concitari.' ad ea Manlius nec se fefellisse ait non aduersus Volscos, totiens hostes quotiens patribus expediat, nec aduersus Latinos Hernicosque, quos falsis criminibus in arma agant, sed aduersus se ac plebem Romanam dictatorem creatum esse; iam omisso bello quod simulatum sit, in se impetum fieri; iam dictatorem profiteri patrocinium feneratorum aduersus plebem; iam sibi ex fauore multitudinis crimen et perniciem quaeri. 'offendit' inquit, 'te, A. Corneli, uosque, patres conscripti, circumfusa turba lateri meo? quin eam diducitis a me singuli uestris beneficiis, intercedendo, eximendo de neruo ciues uestros, prohibendo iudicatos addictosque duci, ex eo quod afluit opibus uestris sustinendo necessitates aliorum? sed quid ego uos de uestro impendatis hortor? sortem reliquam ferte: de capite deducite quod usuris pernumeratum est; iam nihilo mea turba quam ullius conspectior erit. At enim quid ita solus ego ciuium curam ago? nihilo magis quod respondeam habeo quam si quaeras quid ita solus Capitolium arcemque seruauerim. Et tum uniuersis quam potui opem tuli et nunc singulis feram. Nam quod ad thesauros Gallicos attinet, rem suapte natura facilem difficilem interrogatio facit. Cur enim quaeritis quod scitis? cur quod in sinu uestro est excuti iubetis potius quam ponatis, nisi aliqua fraus subest? quo magis argui praestigias iubetis uestras, eo plus uereor ne abstuleritis obseruantibus etiam oculos. Itaque non ego uobis ut indicem praedas uestras, sed uos id cogendi estis ut in medium proferatis.'
en.(5) Вижу, ты возбудил в обществе надежду, не нарушая обязательств, погасить долги из галльских сокровищ, якобы сокрытых виднейшими сенаторами. Я не только не стану чинить тебе в этом препятствия, но, прямо напротив, Манлий, прошу тебя: освободи римских плебеев от задолженности и открой нам тех, кто сидит на общинных сокровищах из утаенной добычи. (6) Но, если ты этого не сделаешь, потому ли, что сам ты имеешь долю в этой добыче, или же потому, что навет твой ложен, я прикажу ввергнуть тебя в оковы, я не потерплю, чтобы ты и дальше подстрекал толпу ложной надеждой". (7) На это Манлий сказал, что теперь ему ясно: диктатор избран не против вольсков, которые лишь тогда враги, когда это выгодно сенаторам, не против латинов и герников, которых ложными обвинениями побуждают взяться за оружие, но против него самого и против римского простого народа. (8) Уже оставив притворную войну, они теперь направляют удар на него, Манлия, уже объявляет диктатор, что даст защиту ростовщикам от плебеев; уже ищет ему вину и гибель за людское благоволение; (9) "Тебя, Авл Корнелий, и вас, отцы-сенаторы, - сказал он, - оскорбляет эта толпа, сопутствующая мне? Что же не уведете ее от меня поодиночке вашими благодеяниями, вступаясь за них, избавляя ваших сограждан от оков, не позволяя уводить их по приговору суда в кабалу. Отчего не поможете чужой нужде из прибытка ваших богатств? (10) Но зачем я вас побуждаю к расходам? Получите оставшиеся долги, только вычтите то, что выплачено в лихву, и толпа вокруг меня уже не будет заметнее толпы вокруг любого другого. (11) Но, спрашивается, почему это я один проявляю заботу о гражданах? Мне нечего ответить, все равно как если бы ты спросил, почему это я один защитил Капитолий и Крепость! Тогда я, как мог, помог всем, теперь буду помогать отдельным людям. (12) Что же касается галльских сокровищ, то это простое в сущности дело непростым делает только ваше дознание. Почему вы спрашиваете о том, что знаете? Почему, если тут нет никакого подвоха, вы приказываете вытряхнуть то, что у вас за пазухой, а не выкладываете этого сами? (13) Чем настойчивее вы приказываете мне обличить ваши обманы, тем больше я опасаюсь, чтобы вы не отняли и зрение у наблюдающих. Итак, не я должен указать вам на вашу добычу, но вы должны быть принуждены ее выложить".
рус.[16] Cum mittere ambages dictator iuberet et aut peragere uerum indicium cogeret aut fateri facinus insimulati falso crimine senatus oblataeque uani furti inuidiae, negantem arbitrio inimicorum se locuturum in uincla duci iussit. Arreptus a viatore 'Iuppiter' inquit, 'optime maxime Iunoque regina ac Minerua ceterique di deaeque, qui Capitolium arcemque incolitis, sicine uestrum militem ac praesidem sinitis uexari ab inimicis? haec dextra, qua Gallos fudi a delubris uestris, iam in uinclis et catenis erit?' nullius nec oculi nec aures indignitatem ferebant; sed inuicta sibi quaedam patientissima iusti imperii ciuitas fecerat, nec aduersus dictatoriam uim aut tribuni plebis aut ipsa plebs attollere oculos aut hiscere audebant.
en.16. (1) Диктатор приказал ему оставить окольные речи и настаивал, чтобы он или доказал справедливость своего обличения, или признал бы себя виновным в облыжном обвинении против сената, в разжигании ненависти разговором о мнимой краже. Когда Манлий сказал, что не будет говорить по настоянию своих врагов, диктатор приказал бросить его в оковы. (2) Схваченный посыльным, он воскликнул: "Юпитер Всеблагой Величайший, царица Юнона и Минерва и другие боги и богини, насельники Капитолия и Крепости, вы ли позволяете врагам утеснять вашего воина и защитника? Эта десница, коею галлы рассеяны от ваших святилищ, ужели ныне будет в цепях и оковах?" (3) Ничей глаз, ничей слух не мог вынести ужас происходящего. Но государство, полностью повинующееся законной власти, установило для себя нерушимое правило: перед лицом диктаторской силы ни народные трибуны, ни сам простой народ не осмелились ни глаз поднять, ни рта раскрыть.
рус.Coniecto in carcerem Manlio satis constat magnam partem plebis uestem mutasse, multos mortales capillum ac barbam promisisse, obuersatamque vestibulo carceris maestam turbam.
en.(4) Зато известно, что когда Манлий был ввергнут в темницу, то большая часть простого народа облачилась в скорбную одежду, многие отпустили волосы и бороду и угрюмые толпы бродили у входа в тюрьму.
рус.Dictator de Volscis triumphauit, inuidiaeque magis triumphus quam gloriae fuit; quippe domi non militiae partum eum actumque de ciue non de hoste fremebant: unum defuisse tantum superbiae, quod non M. Manlius ante currum sit ductus. Iamque haud procul seditione res erat; cuius leniendae causa postulante nullo largitor uoluntarius repente senatus factus Satricum coloniam duo milia ciuium Romanorum deduci iussit. Bina iugera et semisses agri adsignati; quod cum et paruum et paucis datum et mercedem esse prodendi M. Manli interpretarentur, remedio inritatur seditio. Et iam magis insignis et sordibus et facie reorum turba Manliana erat, amotusque post triumphum abdicatione dictaturae terror et linguam et animos liberauerat hominum.
en.(5) Диктатор справил триумф над вольсками, но триумф больше способствовал ненависти, чем славе; роптали, что добыт он дома, а не на войне, в честь победы над согражданином, а не над врагом; для полноты торжества не хватало только, чтобы перед колесницей вели Марка Манлия. (6) Мятеж был уже совсем недалек. Ради успокоения умов сенат вдруг добровольно, без чьего-либо требования стал щедрым - приказал вывести в Сатрик поселение в две тысячи граждан, назначив каждому по два с половиной югера земли. (7) Толковали, что дано мало и немногим и что это - плата за преданного ими Марка Манлия, так что мера, принятая сенатом, лишь подстрекнула мятеж. (8) Все заметней делалась толпа Манлиевых сторонников в грязных одеждах, со скорбными лицами подсудимых, а когда диктатор справил триумф и сложил с себя должность, то и языки и мысли людей освободились от страха.
рус.[17] Audiebantur itaque propalam uoces exprobrantium multitudini, quod defensores suos semper in praecipitem locum favore tollat, deinde in ipso discrimine periculi destituat: sic Sp. Cassium in agros plebem uocantem, sic Sp. Maelium ab ore ciuium famem suis impensis propulsantem oppressos, sic M. Manlium mersam et obrutam fenore partem ciuitatis in libertatem ac lucem extrahentem proditum inimicis; saginare plebem populares suos ut iugulentur. Hocine patiendum fuisse, si ad nutum dictatoris non responderit uir consularis? fingerent mentitum ante atque ideo non habuisse quod tum responderet; cui seruo unquam mendacii poenam uincula fuisse?
en.17. (1) И вот уже открыто слышались голоса укорявших толпу: "Всегда вы вашей благосклонностью возносите своих защитников на головокружительную высоту, а затем в решающий момент от них отступаетесь. (2) Так погиб Спурий Кассий, звавший народ делить поля, так погиб Спурий Мелий, на свои средства отведший голод от уст сограждан, так выдан врагам и Марк Манлий, который возвращал свободу и свет погрязшим в долгах и задавленным ими гражданам. (3) Простой народ откармливает своих вожаков для заклания!50 Такое ли наказание должен был претерпеть консуляр, если он не ответил по кивку диктатора? Положим, прежде солгал он и потому тогда не имел, что сказать; но когда и какому рабу наказаньем за ложь были оковы?
рус.Non obuersatam esse memoriam noctis illius quae paene ultima atque aeterna nomini Romano fuerit? non speciem agminis Gallorum per Tarpeiam rupem scandentis? non ipsius M. Manli, qualem eum armatum, plenum sudoris ac sanguinis ipso paene Iove erepto ex hostium manibus vidissent? selibrisne farris gratiam seruatori patriae relatam? et quem prope caelestem, cognomine certe Capitolino Ioui parem fecerint eum pati uinctum in carcere, in tenebris obnoxiam carnificis arbitrio ducere animam? adeo in uno omnibus satis auxilii fuisse, nullam opem in tam multis uni esse?
en.(4) Неужели на память не пришла та ночь, которая едва не стала последней и вечной для римского имени? Ни зрелище вереницы галлов, взбирающихся по Тарпейской скале? Ни сам Марк Манлий, каким его видели: во всеоружии, в поту и крови, когда он чуть не самого Юпитера вырвал из вражьих рук? (5) И этого спасителя отечества отблагодарили полуфунтом муки? И он, кого вы сделали почти небожителем и, во всяком случае, соименником Юпитера Капитолийского, терпит оковы в темнице, во тьме влачит дни, подвластные произволу палача? В нем одном достало помощи на всех, а у столь многих не нашлось, чем помочь ему одному!"
рус.Iam ne nocte quidem turba ex eo loco dilabebatur refracturosque carcerem minabantur, cum remisso quod erepturi erant ex senatus consulto Manlius uinculis liberatur; quo facto non seditio finita sed dux seditioni datus est. Per eosdem dies Latinis et Hernicis, simul colonis Circeiensibus et a Velitris, purgantibus se Volsci crimine belli captiuosque repetentibus ut suis legibus in eos animaduerterent, tristia responsa reddita, tristiora colonis quod ciues Romani patriae oppugnandae nefanda consilia inissent. Non negatum itaque tantum de captiuis sed, in quo ab sociis tamen temperauerant, denuntiatum senatus uerbis facesserent propere ex urbe ab ore atque oculis populi Romani, ne nihil eos legationis ius externo, non ciui comparatum tegeret.
en.(6) Уже и по ночам не расходилась толпа и грозила взломать тюрьму, когда вдруг получила то, что собиралась вырвать: сенатским постановлением Марк Манлий был освобожден. Но это не покончило с мятежом, а только дало ему вождя. (7) В те же дни дан был ответ латинам и герникам, равно как и переселенцам из Цирпеи и Велитр; они хотели очистить себя от вины в вольскской войне и просили выдать им пленных, чтобы наказать их по своим законам. Ответ был суровый, особенно переселенцам, так как они, римские граждане, нечестиво злоумыслили против отечества. (8) Не только в выдаче пленных им было отказано, но и в другом (в чем к союзникам все-таки были терпимее): сенат объявил, чтобы они спешили убраться из Города, от лица и с глаз римского народа: их не оградит и посольское право, установленное для чужеземцев, а не для граждан.
рус.[18] Recrudescente Manliana seditione sub exitum anni comitia habita creatique tribuni militum consulari potestate Ser. Cornelius Maluginensis iterum P. Valerius Potitus iterum M. Furius Camillus quintum Ser. Sulpicius Rufus iterum C. Papirius Crassus T. Quinctius Cincinnatus iterum.
en.18. (1) Мятеж Манлия ширился; к концу года состоялись выборы. Военными трибунами с консульской властью избраны Сервий Корнелий Малугинский (повторно), Публий Валерий Потит (повторно), Марк Фурий Камилл (в пятый раз), Сервий Сульпиций Руф (повторно), Гай Папирий Красс, Тит Квинкций Цинциннат (повторно).
рус.Cuius principio anni et patribus et plebi peropportune externa pax data: plebi, quod non auocata dilectu spem cepit, dum tam potentem haberet ducem, fenoris expugnandi: patribus, ne quo externo terrore auocarentur animi ab sanandis domesticis malis. Igitur cum pars utraque acrior aliquanto coorta esset, iam propinquum certamen aderat. Et Manlius advocata domum plebe cum principibus novandarum rerum interdiu noctuque consilia agitat, plenior aliquanto animorum irarumque quam antea fuerat.
en.(2) В начале года [384 г.] очень удачно и для простого народа и для отцов достигнут внешний мир: для простого народа, так как его не отвлекали набором и он получил надежду одолеть долги, пока имеет такого мощного вождя; (3) для отцов - оттого, что никакие внешние страхи не отвлекали их от целения домашних зол. И вот противостояние обеих сторон стало еще ожесточеннее: до боя было уже недалеко, и Манлий, более решительный и раздраженный, чем прежде, созвав простой народ в своем доме, дни и ночи обсуждает с главарями будущий переворот.
рус.Iram accenderat ignominia recens in animo ad contumeliam inexperto: spiritus dabat, quod nec ausus esset idem in se dictator quod in Sp. Maelio Cincinnatus Quinctius fecisset, et uinculorum suorum inuidiam non dictator modo abdicando dictaturam fugisset sed ne senatus quidem sustinere potuisset. His simul inflatus exacerbatusque iam per se accensos incitabat plebis animos. 'quousque tandem ignorabitis uires uestras, quas natura ne beluas quidem ignorare uoluit? numerate saltem quot ipsi sitis, quot aduersarios habeatis. Quot enim clientes circa singulos fuistis patronos, tot nunc aduersus unum hostem eritis. Si singuli singulos adgressuri essetis, tamen acrius crederem uos pro libertate quam illos pro dominatione certaturos. Ostendite modo bellum; pacem habebitis. Uideant uos paratos ad uim; ius ipsi remittent. Audendum est aliquid uniuersis aut omnia singulis patienda. Quousque me circumspectabitis? ego quidem nulli uestrum deero; ne fortuna mea desit uidete. Ipse uindex uester, ubi uisum inimicis est, nullus repente fui, et uidistis in uincula duci uniuersi eum qui a singulis uobis uincula depuleram. Quid sperem, si plus in me audeant inimici? an exitum Cassi Maelique exspectem? bene facitis quod abominamini. Di prohibebunt haec; sed nunquam propter me de caelo descendent; uobis dent mentem oportet ut prohibeatis, sicut mihi dederunt armato togatoque ut uos a barbaris hostibus, a superbis defenderem ciuibus. Tam paruus animus tanti populi est ut semper uobis auxilium aduersus inimicos satis sit nec ullum, nisi quatenus imperari uobis sinatis, certamen aduersus patres noritis? nec hoc natura insitum uobis est, sed usu possidemini. Cur enim aduersus externos tantum animorum geritis ut imperare illis aequum censeatis? quia consuestis cum eis pro imperio certare, aduersus hos temptare magis quam tueri libertatem. Tamen, qualescumque duces habuistis, qualescumque ipsi fuistis, omnia adhuc quantacumque petistis obtinuistis, seu ui seu fortuna uestra. Tempus est etiam maiora conari. Experimini modo et uestram felicitatem et me, ut spero, feliciter expertum; minore negotio qui imperet patribus imponetis quam qui resisterent imperantibus imposuistis. Solo aequandae sunt dictaturae consulatusque, ut caput attollere Romana plebes possit. Proinde adeste; prohibete ius de pecuniis dici. Ego me patronum profiteor plebis, quod mihi cura mea et fides nomen induit: uos si quo insigni magis imperii honorisue nomine uestrum appellabitis ducem, eo utemini potentiore ad obtinenda ea quae uoltis.' inde de regno agendi ortum initium dicitur; sed nec cum quibus nec quem ad finem consilia peruenerint, satis planum traditur.
en.(4) В душе, не привыкшей к обидам, гнев разжигало недавнее бесчестье; решимости добавило и то, что диктатор не посмел поступить с ним так, как когда-то Квинкций Цинциннат со Спурием Мелием, а также и то, что ненависти за его заточение не только не избежал диктатор, сложивший власть, но даже сенат не смог ее вынести. (5) Всем этим и возгордясь и озлобившись, он подстрекал и так уже распаленные души плебеев: "Доколе вы еще будете пребывать в неведении своей силы? Ведь по воле природы сознают свою силу даже животные. Сочтите по крайней мере, сколько вас и сколько у вас врагов. (6) Сколько было вас, клиентов, вокруг одного патрона, столько же будет теперь против одного врага. Даже если бы вы сходились один на один, все равно я думал бы, что вы будете ожесточеннее биться за свободу, чем те - за господство. (7) Только начните войну - получите мир. Пусть увидят, что вы готовы применить силу, - они сами уступят вам право. Нужно или дерзнуть на что-то сообща, или все терпеть одиночками. Доколе вы будете присматриваться ко мне? (8) Я-то никого из вас не покину; но и вы смотрите, как бы не покинуло меня мое счастье. Сам я, ваш защитник, как только врагам заблагорассудилось, стал вдруг ничем, и все вы видели, как уводили в оковы меня, который многих из вас спасал от оков. (9) На что надеяться мне, если враги дерзнут против меня на большее? Ждать ли мне судьбы Кассия и Мелия? Вы правильно делаете, что отвращаете это: "Боги того не допустят!", - но ради меня они никогда не сойдут с небес. Пусть лучше они дадут вам отвагу сопротивляться, как давали ее мне, облаченному и в доспех, и в тогу, чтобы я защищал вас от диких врагов и надменных сограждан. (10) Неужели у столь великого народа так мало присутствия духа, что вы всегда довольствуетесь помощью против ваших недругов и спорите с сенаторами только о том, до какого предела им вами повелевать? Не природою так установлено, но давностью узаконена власть над вами. (11) Почему против внешних врагов вы находите в себе столько духа, что полагаете справедливым повелевать ими? Потому что вы привыкли сражаться с ними за господство, а в борьбе против этих людей вы больше испытываете свою свободу, чем отстаиваете ее. (12) Какие бы ни были у вас вожди, какими бы ни были вы сами, до сих пор вы все-таки добивались всего, что требовали, где силою, где вашей удачей. Пора замахнуться на большее. (13) Испытайте только свое счастье и меня, достаточно, я надеюсь, счастливо испытанного. Легче поставите вы повелителя над сенаторами, чем приставили противоборствующих к повелителям. (14) Нужно растоптать диктатуры и консульства, чтобы римский простой народ смог поднять голову. Так будьте же здесь и препятствуйте судам о долгах. Я объявляю себя патроном простого народа; этим именем облекла меня моя забота о вас и верность вам. (15) Чем более почетным и говорящим о власти будет имя, которым вы назовете вашего вождя, тем сильней будет его помощь вам в достижении желаемого". (16) С этого, говорят, начался разговор о царской власти; но далеко ли пошел он и с кем велся, о том внятных известий нет.
рус.[19] At in parte altera senatus de secessione in domum priuatam plebis, forte etiam in arce positam, et imminenti mole libertate agitat. Magna pars uociferantur Seruilio Ahala opus esse, qui non in uincla duci iubendo inritet publicum hostem sed unius iactura ciuis finiat intestinum bellum.
en.19. (1) Но и сенат со своей стороны совещался об уходе плебеев, на сей раз - в частный дом, расположенный к тому же - случайно - внутри Крепости, и об опасности, угрожающей свободе. (2) Большинство кричало, что нужен новый Сервилий Агала, который не стал бы раздражать общественного врага приказом бросить его в оковы, а сразу прекратил бы междоусобие, поразив одного гражданина.
рус.Decurritur ad leniorem verbis sententiam, uim tamen eandem habentem, ut uideant magistratus ne quid ex perniciosis consiliis M. Manli res publica detrimenti capiat.
en.(3) Прибегают к решению, более мягкому на словах, но смысл имевшему тот же: да блюдут должностные лица, чтобы от пагубных умыслов Марка Манлия государство не потерпело какого ущерба.
рус.Tum tribuni consulari potestate tribunique plebi-nam et [ei], quia eundem [et] suae potestatis, quem libertatis omnium, finem cernebant, patrum auctoritati se dediderant-hi tum omnes quid opus facto sit consultant. Cum praeter uim et caedem nihil cuiquam occurreret, eam autem ingentis dimicationis fore appareret, tum M. Menenius et Q. Publilius tribuni plebis: 'quid patrum et plebis certamen facimus, quod ciuitatis esse aduersus unum pestiferum ciuem debet? quid cum plebe adgredimur eum quem per ipsam plebem tutius adgredi est ut suis ipse oneratus uiribus ruat? diem dicere ei nobis in animo est. Nihil minus populare quam regnum est. Simul multitudo illa non secum certari uiderint et ex aduocatis iudices facti erunt et accusatores de plebe patricium reum intuebuntur et regni crimen in medio, nulli magis quam libertati fauebunt suae.'
en.(4) Тогда трибуны с консульской властью и народные трибуны (ибо и они, понимая, что один конец будет для их власти и для общей свободы, передались на сторону сената), - тогда все они совещаются, что делать. (5) Никто не представлял себе никакого выхода, кроме насилия и убийства, а это повело бы, конечно, к отчаянной борьбе; но тут вмешались народные трибуны Марк Менений и Квинт Публилий: (6) "Зачем же мы превращаем в борьбу отцов и простого народа то, что должно быть борьбой государства против одного зловредного гражданина? Зачем нападаем мы на плебеев и на него, когда безопаснее, чтобы сами плебеи напали на него так, чтобы он рухнул под бременем собственных сил. (7) Мы намерены призвать его к суду. Что менее любо народу, чем царская власть? Как только эта толпа увидит, что борются не с нею, защитники превратятся в судей; и разглядев, что обвинители - из плебеев, обвиняемый - патриций, а на рассмотрении дело о царской власти, они ни о ком не станут радеть больше, чем о своей свободе".
рус.[20] Adprobantibus cunctis diem Manlio dicunt. Quod ubi est factum, primo commota plebs est, utique postquam sordidatum reum uiderunt nec cum eo non modo patrum quemquam sed ne cognatos quidem aut adfines, postremo ne fratres quidem A. Et T. Manlios, quod ad eum diem nunquam usu uenisset, ut in tanto discrimine non et proximi uestem mutarent: Ap. Claudio in uincula ducto C. Claudium inimicum Claudiamque omnem gentem sordidatam fuisse; consensu opprimi popularem uirum, quod primus a patribus ad plebem defecisset.
en.20. (1) При всеобщем одобрении Марку Манлию назначают день суда. Когда это свершилось, простой народ сперва взволновался, особенно как увидел обвиняемого в скорбной одежде, (2) а с ним - не только никого из патрициев, но даже из родных и близких, даже братьев его Авла и Тита Манлиев. А ведь до того дня не случалось, чтобы в такой беде близкие не сменили бы одежд: (3) когда бросили в оковы Аппия Клавдия, то и Гай Клавдий - его противник, и весь род Клавдиев был в трауре. А тут явный сговор, чтобы сгубить мужа, который первым из отцов перешел к народу.
рус.Cum dies venit, quae praeter coetus multitudinis seditiosasque voces et largitionem et fallax indicium pertinentia proprie ad regni crimen ab accusatoribus obiecta sint reo, apud neminem auctorem inuenio; nec dubito haud parua fuisse, cum damnandi mora plebi non in causa sed in loco fuerit.
en.(4) Что же, когда наступил день суда, было поставлено в вину подсудимому (кроме многолюдных сходок, мятежных речей, щедрот и ложного обличения), что относилось бы собственно к делу о стремлении к царской власти? Этого я не нахожу ни у одного писателя. (5) Не сомневаюсь, что обвинения были немалыми, коль скоро заминка плебеев, отсрочившая приговор, произошла не из-за сути дела, а из-за места, где вершился суд.
рус.Illud notandum videtur, ut sciant homines quae et quanta decora foeda cupiditas regni non ingrata solum sed inuisa etiam reddiderit: homines prope quadringentos produxisse dicitur, quibus sine fenore expensas pecunias tulisset, quorum bona uenire, quos duci addictos prohibuisset; ad haec decora quoque belli non commemorasse tantum sed protulisse etiam conspicienda, spolia hostium caesorum ad triginta, dona imperatorum ad quadraginta, in quibus insignes duas murales coronas, ciuicas octo; ad hoc seruatos ex hostibus ciues [produxit], inter quos C. Seruilium magistrum equitum absentem nominatum; et cum ea quoque quae bello gesta essent pro fastigio rerum oratione etiam magnifica, facta dictis aequando, memorasset, nudasse pectus insigne cicatricibus bello acceptis et identidem Capitolium spectans Iouem deosque alios deuocasse ad auxilium fortunarum suarum precatusque esse ut, quam mentem sibi Capitolinam arcem protegenti ad salutem populi Romani dedissent, eam populo Romano in suo discrimine darent, et orasse singulos uniuersosque ut Capitolium atque arcem intuentes, ut ad deos immortales uersi de se iudicarent. In campo Martio cum centuriatim populus citaretur et reus ad Capitolium manus tendens ab hominibus ad deos preces auertisset, apparuit tribunis, nisi oculos quoque hominum liberassent tanti memoria decoris, nunquam fore in praeoccupatis beneficio animis uero crimini locum. Ita prodicta die in Petelinum lucum extra portam Flumentanam, unde conspectus in Capitolium non esset, concilium populi indictum est. Ibi crimen ualuit et obstinatis animis triste iudicium inuisumque etiam iudicibus factum. Sunt qui per duumuiros, qui de perduellione anquirerent creatos, auctores sint damnatum. Tribuni de saxo Tarpeio deiecerunt locusque idem in uno nomine et eximiae gloriae monumentum et poenae ultimae fuit. Adiectae mortuo notae sunt: publica una, quod, cum domus eius fuisset ubi nunc aedes atque officina Monetae est, latum ad populum est ne quis patricius in arce aut Capitolio habitaret; gentilicia altera, quod gentis Manliae decreto cautum est ne quis deinde M. Manlius uocaretur. Hunc exitum habuit uir, nisi in libera ciuitate natus esset, memorabilis. Populum breui, postquam periculum ab eo nullum erat, per se ipsas recordantem uirtutes desiderium eius tenuit. Pestilentia etiam breui consecuta nullis occurrentibus tantae cladis causis ex Manliano supplicio magnae parti uideri orta: uiolatum Capitolium esse sanguine seruatoris nec dis cordi fuisse poenam eius oblatam prope oculis suis, a quo sua templa erepta e manibus hostium essent.
en.Это надобно отметить, чтобы знали люди, сколькие и какие подвиги мерзкая страсть царствовать сводит не только к неприятному, но даже к ненавистному. (6) Говорят, он вывел около четырехсот человек, за которых он внес отсчитанные без роста деньги, чье имущество сохранил, кого не дал увести в кабалу по приговору. (7) К тому же он не только перечислил свои военные награды, но и вынес их для обозрения: до тридцати доспехов с убитых врагов, до сорока даров от полководцев, среди которых бросались в глаза два венка за взятие стен и восемь за спасение граждан. (8) И самих этих граждан, спасенных от врагов, привел, а отсутствовавшего среди них Гая Сервилия, начальника конницы, назвал по имени. А когда в своей речи, блистательной по возвышенности предмета, он стал вспоминать в словах, под стать самим подвигам, о том, что совершил на войне, то обнажил грудь, исполосованную рубцами от ран, полученных на войне, (9), и поминутно оглядываясь на Капитолий, призывал Юпитера и других богов в помощь своей судьбе и молил, чтобы тот дух, какой они вдохнули в него на благо римскому народу при защите Капитолийской крепости, - чтобы тот же дух даровали они римскому народу в решительный для него, Манлия, час; и он взывал ко всем и каждому, чтобы судили его, оборотясь к Капитолию и Крепости, чтобы быть лицом к бессмертным богам. (10) Народ созван был по центуриям на Марсовом поле, и, как только обвиняемый, простирая руки к Капитолию, обратил мольбы от людей к богам, трибунам стало ясно, что, если они не освободят взоры людей, осыпанных его благодеяниями, от этого памятника его славы, справедливые обвинения не найдут места в их душах. (11) Итак, отсрочив день суда, назначили народное собрание в Петелинской роще за Флументанскими воротами, откуда Капитолий не виден. Там наконец обвинение победило, и суд скрепя сердце вынес суровый приговор, нежеланный даже для судей. (12) (Впрочем, некоторые говорят, будто он был осужден дуумвирами, избранными для расследования о преступлении против отечества.) Трибуны сбросили его с Тарпейской скалы: так одно и то же место стало памятником и величайшей славы одного человека и последней его кары. (13) Вдобавок мертвого обрекли на бесчестие: во-первых, общественное: так как дом его стоял там, где теперь храм и двор Монеты, то предложено было народу, чтобы ни один патриций не жил в Крепости и на Капитолии; (14) во-вторых, родовое: решением рода Манлиев определено никого более не называть Марк Манлий. Такой конец обрел муж, чье имя, родись он не в свободном государстве, было бы прославлено. (15) Вскорости, когда опасности от него уже не было, в народе пожалели о нем, вспоминая только его доблести. Даже явившаяся вскоре чума, за отсутствием других причин для такого несчастья, казалась многим карой за казнь Марка Манлия: (16) Капитолий осквернен кровью своего спасителя, и богам не по сердцу, что почти у них на глазах свершена казнь того, кто их храмы исторг из вражьих рук.
рус.[21] Pestilentiam inopia frugum et uolgatam utriusque mali famam anno insequente multiplex bellum excepit, L. Valerio quartum A. Manlio tertium Ser. Sulpicio tertium L. Lucretio L. Aemilio tertium M. Trebonio tribunis militum consulari potestate.
en.21. (1) За чумой последовал неурожай, молва о том и другом разошлась повсюду, и в следующем году [383 г.] пришла многосторонняя война - при военных трибунах с консульской властью Луции Валерии (в четвертый раз), Авле Манлии (в третий раз), Сервии Сульпиции (в третий раз), Луции Лукреции (в третий раз), Луции Эмилии (в третий раз), Марке Требонии.
рус.Hostes novi praeter Volscos, uelut sorte quadam prope in aeternum exercendo Romano militi datos, Circeiosque et Velitras colonias, iam diu molientes defectionem, et suspectum Latium Lanuuini etiam, quae fidelissima urbs fuerat, subito exorti.
en.(2) Кроме вольсков, словно судьбою данных римскому воину для постоянного упражнения в военном деле, кроме жителей Цирцей и Велитр, издавна замышлявших отпадение, и кроме латинов, бывших на подозрении, внезапно возникли еще новые враги - жители Ланувия, самого до той поры верного города.
рус.Id patres rati contemptu accidere, quod Veliternis ciuibus suis tam diu impunita defectio esset, decreuerunt ut primo quoque tempore ad populum ferretur de bello eis indicendo. Ad quam militiam quo paratior plebes esset, quinqueuiros Pomptino agro diuidendo et triumuiros Nepete coloniae deducendae creauerunt. Tum, ut bellum iuberent, latum ad populum est et nequiquam dissuadentibus tribunis plebis omnes tribus bellum iusserunt. Apparatum eo anno bellum est, exercitus propter pestilentiam non eductus, eaque cunctatio colonis spatium dederat deprecandi senatum; et magna hominum pars eo ut legatio supplex Romam mitteretur inclinabat, ni priuato, ut fit, periculo publicum implicitum esset auctoresque defectionis ab Romanis metu, ne soli crimini subiecti piacula irae Romanorum dederentur, auertissent colonias a consiliis pacis. Neque in senatu solum per eos legatio impedita est sed magna pars plebis incitata ut praedatum in agrum Romanum exirent. Haec noua iniuria exturbauit omnem spem pacis. De Praenestinorum quoque defectione eo anno primum fama exorta; arguentibusque eos Tusculanis et Gabinis et Labicanis, quorum in fines incursatum erat, ita placide ab senatu responsum est ut minus credi de criminibus, quia nollent ea uera esse, appareret.
en.(3) Отцы сочли, что причина тому презрение, порожденное тем, что слишком уж долго оставалось безнаказанным отпадение их сограждан - жителей Велитр, и сенат постановил в скорейшем времени предложить народу объявить им войну. (4) А чтобы простой народ охотнее шел воевать, назначили коллегию пяти для разделения Помптинского поля и коллегию трех для выведения поселения в Непет. (5) Затем уж было предложено народу принять решение о войне; и, вопреки сопротивлению народных трибунов, все трибы приказали быть войне. (6) Войну подготовили в том же году, но из-за чумы не выступили в поход. Это промедление давало поселенцам время упросить сенат, и большинство уже склонялось к отправке в Рим умоляющего посольства; (7) но, как это бывает, угроза обществу сплелась с угрозой отдельным лицам - и зачинщики отпадения от римского народа, испугавшись, что их как единственных виновников выдадут во искупление гнева римлян, отвратили поселенцев от мирных намерений. (8) Стараниями этих зачинщиков не только местный сенат отменил посольство, но они же подбили немалую часть простого народа к грабительским набегам на Римскую область. Эта новая обида перечеркнула все надежды на мир. (9) В этом году впервые возник слух и об отпадении пренестинцев; но сенат столь спокойно ответил обличавшим их жителям Тускула, Габиний и Лабик, чьи поля подвергались набегам, что стало ясно: сенат недостаточно верит этим обличениям, просто не желая, чтобы они оказались правдою.
рус.[22] Insequenti anno Sp. Et L. Papirii noui tribuni militum consulari potestate Velitras legiones duxere, quattuor collegis Ser. Cornelio Maluginensi tertium Q. Seruilio C. Sulpicio L. Aemilio quartum tribunis ad praesidium urbis et si qui ex Etruria noui motus nuntiarentur-omnia enim inde suspecta erant-relictis.
en.22. (1) В следующем году [382 г.] Спурий Папирий и Луций Папирий - новые военные трибуны с консульской властью - повели наконец легионы против Велитр, оставив четырех коллег-трибунов - Сервия Корнелия Малугинского (в третий раз), Квинта Сервилия, Гая Сульпиция и Луция Эмилия (в четвертый раз) - для защиты города или на случай какого-нибудь нового движения со стороны Этрурии: там все внушало подозрения.
рус.Ad Velitras aduersus maiora paene auxilia Praenestinorum quam ipsam colonorum multitudinem secundo proelio pugnatum est ita ut propinquitas urbis hosti et causa maturioris fugae et unum ex fuga receptaculum esset.
en.(2) У Велитр произошло сражение с пренестинскими вспомогательными силами, которых было едва ли не больше, чем самих поселенцев. Оно оказалось удачным; близость города и побудила врага поспешить с бегством, и предоставила ему единственное прибежище.
рус.Oppidi oppugnatione tribuni abstinuere, quia et anceps erat nec in perniciem coloniae pugnandum censebant. Litterae Romam ad senatum cum uictoriae nuntiis acriores in Praenestinum quam in Veliternum hostem missae. Itaque ex senatus consulto populique iussu bellum Praenestinis indictum; qui coniuncti Volscis anno insequente Satricum, coloniam populi Romani, pertinaciter a colonis defensam, ui expugnarunt foedeque in captis exercuere uictoriam. Eam rem aegre passi Romani M. Furium Camillum sextum tribunum militum creauere. Additi collegae A. Et L. Postumii Regillenses ac L. Furius cum L. Lucretio et M. Fabio Ambusto. Volscum bellum M. Furio extra ordinem decretum; adiutor ex tribunis sorte L. Furius datur, non tam e re publica quam ut collegae materia ad omnem laudem esset et publice, quod rem temeritate eius prolapsam restituit et priuatim, quod ex errore gratiam potius eius sibi quam suam gloriam petiit. Exactae iam aetatis Camillus erat, comitiisque iurare parato in uerba excusandae ualetudini solita consensus populi restiterat; sed uegetum ingenium in uiuido pectore uigebat uirebatque integris sensibus, et ciuiles iam res haud magnopere obeuntem bella excitabant. Quattuor legionibus quaternum milium scriptis, exercitu indicto ad portam Esquilinam in posteram diem ad Satricum profectus. Ibi eum expugnatores coloniae haudquaquam perculsi, fidentes militum numero quo aliquantum praestabant, opperiebantur. Postquam appropinquare Romanos senserunt, extemplo in aciem procedunt nihil dilaturi quin periculum summae rerum facerent: ita paucitati hostium nihil artes imperatoris unici, quibus solis confiderent, profuturas esse.
en.(3) От осады города трибуны воздержались: как потому, что дело было сомнительным, так и оттого, что не собирались этой войной уничтожать поселение. С вестями о победе в Рим к сенату посланы донесения, где более резко говорилось о врагах-пренестинцах, нежели о врагах из Велитр. (4) И вот постановлением сената и по приказу народа объявлена была война пренестинцам; а те, соединившись с вольсками, на следующий год взяли приступом упорно оборонявшееся римское поселение Сатрик и гнусно выместили победу на пленных. (5) Римляне тяжело перенесли это и избрали Марка Фурия Камилла военным трибуном в шестой раз, дав ему в товарищи Авла Постумия и Луция Постумия Регилльских и Луция Фурия с Луцием Лукрецием и Марком Фабием Амбустом. (6) Вольскская война поручена была Марку Фурию Камиллу вне порядка; в помощь ему по жребию достался из трибунов Луций Фурий, не столько во благо государству, сколько ради вящей хвалы сотоварищу, и общественной, так как Камилл восстановил положение, пошатнувшееся от безрассудства Луция Фурия, и личной, ведь Камилл и хотел не столько славы, сколько благодарности товарища за исправленный промах. (7) Камилл уже был в преклонных летах, и на комициях только единогласие народа удержало его от клятвенного отказа с обычной ссылкою на нездоровье; однако в крепкой груди его еще жил бодрый дух, ум его был вполне здрав и, хотя от гражданских дел он почти отошел, войны занимали его. (8) Набрав четыре легиона по четыре тысячи человек и назначив войску на другой же день быть у Эсквилинских ворот, он выступил к Сатрику. Там его ожидали не слишком обеспокоенные завоеватели города, полагаясь на некоторое численное превосходство. (9) Заметив приближение римлян, они тотчас выступили навстречу боевым строем, чтобы ни малой отсрочкой не подвергать свое дело опасности: казалось, что в таких обстоятельствах римлянам ввиду их малочисленности бесполезно будет искусство их замечательного вождя, на которое они только и полагаются.
рус.[23] Idem ardor et in Romano exercitu erat et in altero duce, nec praesentis dimicationis fortunam ulla res praeterquam unius uiri consilium atque imperium morabatur, qui occasionem iuuandarum ratione uirium trahendo bello quaerebat.
en.23. (1) Столь же воодушевлены были и римское войско, и второй вождь: готовность вступить наудачу в сражение сдерживали только разум и власть одного мужа, который, затягивая войну, искал случая разумом помочь недостатку сил.
рус.Eo magis hostis instare nec iam pro castris tantum suis explicare aciem sed procedere in medium campi et uallo prope hostium signa inferendo superbam fiduciam uirium ostentare.
en.(2) Тем усерднее наступали враги и уже не только развернули строй перед своим лагерем, но вышли на середину поля и, поднося свои знамена почти к самому вражескому валу, выставляли напоказ надменную самоуверенность силы.
рус.Id aegre patiebatur Romanus miles, multo aegrius alter ex tribunis militum, L. Furius, ferox cum aetate et ingenio, tum multitudinis ex incertissimo sumentis animos spe inflatus. Hic per se iam milites incitatos insuper instigabat eleuando, qua una poterat, aetate auctoritatem collegae, iuuenibus bella data dictitans et cum corporibus uigere et deflorescere animos; cunctatorem ex acerrimo bellatore factum et, qui adueniens castra urbesque primo impetu rapere sit solitus, eum residem intra uallum tempus terere, quid accessurum suis decessurumue hostium uiribus sperantem? quam occasionem, quod tempus, quem insidiis instruentem locum? frigere ac torpere senis consilia. Sed Camillo cum uitae satis tum gloriae esse; quid attinere cum mortali corpore uno ciuitatis quam immortalem esse deceat pati consenescere uires? his sermonibus tota in se auerterat castra; et cum omnibus locis posceretur pugna, 'sustinere' inquit, 'M. Furi, non possumus impetum militum, et hostis, cuius animos cunctando auximus, iam minime toleranda superbia insultat; cede unus omnibus et patere te uinci consilio ut maturius bello uincas'. Ad ea Camillus, quae bella suo unius auspicio gesta ad eam diem essent, negare in eis neque se neque populum Romanum aut consilii sui aut fortunae paenituisse; nunc scire se collegam habere iure imperioque parem, uigore aetatis praestantem; itaque se quod ad exercitum attineat, regere consuesse, non regi: collegae imperium se non posse impedire. Dis bene iuuantibus ageret quod e re publica duceret: aetati suae se ueniam etiam petere ne in prima acie esset. Quae senis munia in bello sint, iis se non defuturum: id a dis immortalibus precari ne qui casus suum consilium laudabile efficiat. Nec ab hominibus salutaris sententia nec a dis tam piae preces auditae sunt. Primam aciem auctor pugnae instruit, subsidia Camillus firmat ualidamque stationem pro castris opponit; ipse edito loco spectator intentus in euentum alieni consilii constitit.
en.(3) Римские воины с трудом переносили это, а особенно второй военный трибун Луций Фурий, несдержанный по молодости и нраву, а вдобавок еще заразившийся неосновательной самонадеянностью толпы. (4) Он даже подстрекал без того возбужденных воинов и пытался уменьшить силу влияния своего сотоварища, попрекая его чем единственно мог - старостью, твердя, что войны существуют для молодых, что вместе с телом крепнет или увядает дух, что даже тот, кто привык с ходу, первым натиском брать города и укрепления, (5) из ретивого бойца стал сиднем и вот сидит за валом, теряя время. Надеется ли он на подход своих или на отход вражеских сил? (6) Что это за случай, что за время, что за место, на которые он рассчитывает, чтобы изобретать ловушки? Замыслы старика явно остыли и оцепенели! (7) Довольно он пожил, довольно ему и славы; но как терпеть, что с одним смертным телом дряхлеют силы государства, которому подобает бессмертие? (8) Такими речами привлек он к себе весь лагерь, а когда повсеместно потребовали битву, сказал: "Марк Фурий, мы не можем сдержать порыв воинов, а враг, ободряемый нашим промедлением, налетает с несносной уже надменностью. Уступи один всем и разреши убедить тебя советом, чтобы ты скорее победил в войне". (9) На это Камилл ответил: все войны до сего дня велись по его единоличному замыслу, и ни сам он, ни римский народ не раскаивался ни в приказах его, ни в удаче. Теперь он знает, что имеет товарища, равного ему по власти и правам и превосходящего его цветом лет. (10) Итак, хотя во всем, что относится к войску, он привык не подчиняться, а повелевать, но ограничивать власть товарища он не может; пусть тот с помощью богов делает то, что считает благом для государства! (11) А для своего возраста он просит снисхождения - не быть в первых рядах; но от обязанностей, какие на войне найдутся для старика, он не уклонится и только молит у бессмертных богов, чтобы случай не дал повод хвалить его благоразумие. (12) Но не вняли ни люди - спасительному совету, ни боги - благочестивым мольбам. Распорядитель битвы выстроил передовой строй, Камилл разместил подкрепления и поставил мощный заслон перед лагерем, а сам расположился на возвышенности, как зритель, поглощенный исходом чужого замысла.
рус.[24] Simul primo concursu concrepuere arma, hostis dolo non metu pedem rettulit.
en.24. (1) В первой стычке, лишь раздался звон оружия, враг отступил, заманивая, но не устрашась.
рус.Lenis ab tergo clivus erat inter aciem et castra; et, quod multitudo suppeditabat, aliquot ualidas cohortes in castris armatas instructasque reliquerant, quae inter commissum iam certamen, ubi uallo appropinquasset hostis, erumperent.
en.(2) В тылу врага между строем и лагерем был пологий склон, и, имея народу в достатке, враг оставил в лагере несколько мощных отрядов, выстроенных в полном вооружении, чтобы они ринулись в гущу уже завязавшегося боя, когда противник подойдет к валу.
рус.Romanus cedentem hostem effuse sequendo in locum iniquum pertractus opportunus huic eruptioni fuit; uersus itaque in uictorem terror et nouo hoste et supina ualle Romanam inclinauit aciem. Instant Volsci recentes qui e castris impetum fecerant; integrant et illi pugnam qui simulata cesserant fuga. Iam non recipiebat se Romanus miles sed immemor recentis ferociae ueterisque decoris terga passim dabat atque effuso cursu castra repetebat, cum Camillus subiectus ab circumstantibus in equum et raptim subsidiis oppositis 'haec est' inquit, 'milites, pugna quam poposcistis? quis homo, quis deus est, quem accusare possitis? uestra illa temeritas, uestra ignauia haec est. Secuti alium ducem sequimini nunc Camillum et quod ductu meo soletis uincite. Quid uallum et castra spectatis? neminem uestrum illa nisi uictorem receptura sunt'. Pudor primo tenuit effusos; inde, ut circumagi signa obuertique aciem uiderunt in hostem et dux, praeterquam quod tot insignis triumphis, etiam aetate uenerabilis inter prima signa ubi plurimus labor periculumque erat se offerebat, increpare singuli se quisque et alios, et adhortatio in uicem totam alacri clamore peruasit aciem. Neque alter tribunus rei defuit sed missus a collega restituente peditum aciem ad equites, non castigando-ad quam rem leuiorem auctorem eum culpae societas fecerat-sed ab imperio totus ad preces uersus orare singulos uniuersosque ut se reum fortunae eius diei crimine eximerent: 'abnuente ac prohibente collega temeritati me omnium potius socium quam unius prudentiae dedi. Camillus in utraque uestra fortuna suam gloriam uidet; ego, ni restituitur pugna, quod miserrimum est, fortunam cum omnibus, infamiam solus sentiam.' optimum uisum est in fluctuante acie tradi equos et pedestri pugna inuadere hostem. Eunt insignes armis animisque qua premi parte maxime peditum copias uident. Nihil neque apud duces neque apud milites remittitur a summo certamine animi. Sensit ergo euentus uirtutis enixae opem et Volsci, qua modo simulato metu cesserant, ea in ueram fugam effusi, magna pars et in ipso certamine et post in fuga caesi, ceteri in castris quae capta eodem impetu sunt; plures tamen capti quam occisi.
en.(3) Римлян, слишком увлекшихся преследованием отступающего врага, заманили на опасное место, очень удобное для задуманного нападения. И вот уже страх овладел только что побеждавшими, и под натиском нового врага на покатости склона римский строй дрогнул. (4) Наседают свежие силы вольсков, высыпавшие из лагеря; другие, прекратив мнимое бегство, тоже вступают в бой. Римские воины уже не отступали, а, позабыв о недавнем рвении и давней славе, обращали тыл и в беспорядочном бегстве устремлялись к лагерю, (5) как вдруг Камилл, подсаженный окружающими на коня, быстро двинул навстречу им подкрепления, закричав: "Так вот она, битва, которую вы вытребовали! Кого - человека, божество - кого можете вы винить? Это только ваше безрассудство и ваша трусость! (6) Вы шли за другим вождем, ступайте теперь за Камиллом и победите, как привыкли под моим водительством. Что уставились на вал и лагерь? Ни одного из вас они не примут, кроме как с победой!" (7) Стыд сначала остановил бегущих; затем когда увидели, что знаменосцы идут на врага в боевом строю, а вождь, не только славный столькими триумфами, но и почтенный летами, появляется среди первых знамен, где наибольший труд и опасность, то каждый бранит себя и других и по рядам проносится в громком крике взаимное ободрение. (8) Другой трибун тоже не стоял сложа руки; Камилл, восстанавливая пеший строй, послал товарища к всадникам, и он, не бранясь (не ему было это делать, ведь сам он был виноват), но перейдя от приказа к просьбам, молил всех и каждого, чтобы отпустили вину ему, виновному в неудаче этого дня: (9) "Хотя товарищ мой не соглашался и противился, я вверился общему безрассудству, а не его благоразумию. При любом повороте вашего счастья увидит Камилл свою славу, но если битва не восстановится, - то я, в довершение беды, судьбу разделю со всеми, а позор будет на мне одном". (10) При нетвердой линии войск признано было за лучшее оставить коней и в пешем строю ударить на врага. И они идут, сверкая оружием, исполнены мужеством, туда, где, как было видно, пешим войскам приходилось особенно худо. Ни вожди, ни воины не дают себе никакой передышки в сражении. (11) Исход был предопределен силой доблести; и вольски, только что отступавшие в притворном страхе, теперь обращаются в настоящее бегство. Немалая часть их была перебита в самой битве и после - при бегстве, а прочие - в лагере, который был взят одним натиском; но пленных все-таки было больше, чем убитых.
рус.[25] Vbi in recensendis captiuis cum Tusculani aliquot noscitarentur, secreti ab aliis ad tribunos adducuntur percontantibusque fassi publico consilio se militasse.
en.25. (1) Когда при переписи пленных опознали нескольких тускуланцев, их отделили от прочих и привели к трибунам, а на допросе они сознались, что сражались по решению общины.
рус.Cuius tam vicini belli metu Camillus motus extemplo se Romam captiuos ducturum ait, ne patres ignari sint Tusculanos ab societate descisse: castris exercituique interim, si uideatur, praesit collega.
en.(2) Камилл, обеспокоенный опасностью войны со столь близкими соседями, сказал, что тотчас поведет пленных в Рим, чтобы сенаторы не остались в неведении об отпадении тускуланцев от союза; а над лагерем и войском это время пусть начальствует товарищ, если он согласится.
рус.Documento unus dies fuerat, ne sua consilia melioribus praeferret; nec tamen aut ipsi aut in exercitu cuiquam satis placato animo Camillus laturus culpam eius uidebatur, qua data in tam praecipitem casum res publica esset; et cum in exercitu tum Romae constans omnium fama erat, cum uaria fortuna in Volscis gesta res esset, aduersae pugnae fugaeque in L. Furio culpam, secundae decus omne penes M. Furium esse. Introductis in senatum captiuis cum bello persequendos Tusculanos patres censuissent Camilloque id bellum mandassent, adiutorem sibi ad eam rem unum petit, permissoque ut ex collegis optaret quem uellet contra spem omnium L. Furium optauit; qua moderatione animi cum collegae leuauit infamiam tum sibi gloriam ingentem peperit. Nec fuit cum Tusculanis bellum: pace constanti uim Romanam arcuerunt quam armis non poterant. Intrantibus fines Romanis non demigratum ex propinquis itineri locis, non cultus agrorum intermissus; patentibus portis urbis togati obuiam frequentes imperatoribus processere; commeatus exercitui comiter in castra ex urbe et ex agris deuehitur. Camillus castris ante portas positis, eademne forma pacis quae in agris ostentaretur etiam intra moenia esset scire cupiens, ingressus urbem ubi patentes ianuas et tabernis apertis proposita omnia in medio uidit intentosque opifices suo quemque operi et ludos litterarum strepere discentium uocibus ac repletas semitas inter uolgus aliud puerorum et mulierum huc atque illuc euntium qua quemque suorum usuum causae ferrent, nihil usquam non pauidis modo sed ne mirantibus quidem simile, circumspiciebat omnia, inquirens oculis ubinam bellum fuisset; adeo nec amotae rei usquam nec oblatae ad tempus uestigium ullum erat sed ita omnia constanti tranquilla pace ut eo uix fama belli perlata uideri posset.
en.(3) Один день послужил тому уроком не предпочитать своих решений лучшим; однако в войске никто, и даже он сам, не думал, что его вину, ввергнувшую общее дело в такую опасность, Камилл снесет столь спокойно. (4) И как в войске, так и в Риме было твердым общее мнение, что война против вольсков велась с переменным успехом, что вина несчастного сражения и бегства - на Луции Фурии, а заслуга счастливого сражения - целиком за Марком Фурием. (5) После того как пленных ввели в сенат, а отцы-сенаторы постановили преследовать тускуланцев войной и поручили эту войну Камиллу, тот попросил для себя одного помощника; когда же ему разрешили выбрать из товарищей, кого захочет, он, вопреки всеобщим ожиданиям, выбрал Луция Фурия. (6) Такая снисходительность и с товарища его сняла бесчестие, и ему доставила огромную славу. Но войны с тускуланцами не произошло; упорным миролюбием они отвратили римскую силу, которую не могли сдержать оружием. (7) Когда римляне вошли в их пределы, тускуланцы на пути их не снялись с мест, не забросили обработку полей; открыв городские ворота, навстречу полководцам вышли многочисленные граждане в тогах; продовольствие для войска предупредительно подвозилось в лагерь из города и с полей. (8) Камилл, став лагерем у ворот и желая знать, господствует ли внутри стен тот же мирный порядок, какой он видел на полях, (9) вошел в город и увидел, что двери открыты и в отпертых лавках все выложено на виду, а усердные ремесленники заняты каждый своим делом, и школы оглашаются голосами учеников, и улочки полны людей, и среди прочей толпы дети и женщины спешат кто туда, кто сюда, кому куда надобно. (10) Ничто и нигде не походило не только на страх, но даже на удивление. Он осматривал все вокруг, ища взглядом, где же война. (11) Но нигде не заметно было никакого следа припрятанной вещи или, наоборот, вытащенной по обстоятельствам времени; все находилось в таком нерушимо мирном спокойствии, что едва ли, казалось, сюда мог дойти даже слух о войне.
рус.[26] Victus igitur patientia hostium senatum eorum uocari iussit. 'soli adhuc' inquit, 'Tusculani, uera arma uerasque uires quibus ab ira Romanorum uestra tutaremini inuenistis.
en.26. (1) И вот, побежденный выдержкой врагов, Камилл приказал им созвать свой сенат. "До сих пор, - сказал он, - только вы одни, тускуланцы, нашли настоящее оружие и настоящую силу, чтобы тем защитить все свое от гнева римлян.
рус.Ite Romam ad senatum; aestimabunt patres utrum plus ante poenae an nunc ueniae meriti sitis. Non praecipiam gratiam publici beneficii; deprecandi potestatem a me habueritis; precibus eventum vestris senatus quem videbitur dabit.' postquam Romam Tusculani venerunt senatusque paulo ante fidelium sociorum maestus in uestibulo curiae est conspectus, moti extemplo patres uocari eos iam tum hospitaliter magis quam hostiliter iussere.
en.(2) Идите в Рим к сенату; отцы-сенаторы рассудят, чего вы более заслужили: наказания за прежнее или снисхождения за нынешнее. Я не стану предвосхищать милость государственного благодеяния, но вы получите от меня возможность молить о милости, а на ваши мольбы сенат даст ответ по своему усмотрению". (3) Когда тускуланцы явились в Рим и скорбный сенат еще недавно верных союзников появился в преддверии курии, отцы-сенаторы были взволнованы и тотчас же приказали ввести их, уже тут скорее гостеприимно, чем враждебно.
рус.Dictator Tusculanus ita uerba fecit: 'quibus bellum indixistis intulistisque, patres conscripti, sicut nunc uidetis nos stantes in uestibulo curiae uestrae, ita armati paratique obuiam imperatoribus legionibusque uestris processimus. Hic noster, hic plebis nostrae habitus fuit eritque semper, nisi si quando a uobis proque uobis arma acceperimus. Gratias agimus et ducibus uestris et exercitibus, quod oculis magis quam auribus crediderunt et ubi nihil hostile erat ne ipsi quidem fecerunt. Pacem, quam nos praestitimus, eam a uobis petimus; bellum eo, sicubi est, auertatis precamur; in nos quid arma polleant uestra, si patiendo experiundum est, inermes experiemur. Haec mens nostra est-di immortales faciant-tam felix quam pia. Quod ad crimina attinet quibus moti bellum indixistis, etsi reuicta rebus uerbis confutare nihil attinet, tamen, etiamsi uera sint, uel fateri nobis ea, cum tam euidenter paenituerit, tutum censemus. Peccetur in uos, dum digni sitis quibus ita satisfiat'. Tantum fere uerborum ab Tusculanis factum. Pacem in praesentia nec ita multo post ciuitatem etiam impetrauerunt. Ab Tusculo legiones reductae.
en.(4) Тускуланский диктатор так держал речь: "Когда вы, отцы-сенаторы, объявили нам войну и пришли с войной, то, какими вы видите нас сейчас стоящими в преддверии вашей курии, настолько же вооруженные и подготовленные мы вышли навстречу вашим полководцам и легионам. (5) Таков обычай наш и народа нашего; таким он был и пребудет вечно, разве что когда-нибудь мы примем оружие от вас и за вас. Мы благодарны вашим вождям и войскам за то, что они больше верили глазам, чем ушам, и там, где не было ничего враждебного, ничего такого и сами не сделали. (6) Мира, который мы сохранили, мы домогаемся от вас; молим, да обратите войну туда, где она есть; а мы безоружными испытаем, что может ваше оружие против нас, если должно такое испытание претерпеть. Таков наш дух - да сотворят его боги счастливым и благочестным. (7) Что же касается обвинений, под впечатлением которых вы объявили войну, то (хотя и бесполезно опровергать на словах изобличенное на деле), будь даже они справедливы и признай мы их, мы чувствуем себя в безопасности, когда повинились столь явно. Пусть погрешают против вас, лишь бы вам подобало всегда так наказывать!" (8) Вот что примерно сказали тускуланцы. Мир они получили тотчас же, а немного позднее и право гражданства. Легионы от Тускула были отведены.
рус.[27] Camillus, consilio et uirtute in Volsco bello, felicitate in Tusculana expeditione, utrobique singulari aduersus collegam patientia et moderatione insignis, magistratu abiit creatis tribunis militaribus in insequentem annum L. Et P. Valeriis-Lucio quintum, Publio tertium-[et] C. Sergio tertium Licinio~ Menenio iterum P. Papirio Ser. Cornelio Maluginense. Censoribus quoque eguit annus, maxime propter incertam famam aeris alieni, adgrauantibus summam etiam inuidiae eius tribunis plebis, cum ab iis eleuaretur quibus fide magis quam fortuna debentium laborare creditum uideri expediebat.
en.27. (1) Отличившийся рассудительностью и доблестью в вольской войне, удачей в тускуланском походе, тут и там - редким терпением и снисхождением к сотоварищу, (2) Камилл оставил должность по избрании военных трибунов следующего года [380 г.]: Луция и Публия Валериев (Луция в пятый раз, Публия в третий), Гая Сергия (в третий раз), Луция Менения (повторно) , Публия Папирия и Сервия Корнелия Малугинского. (3) Нужны были в этом году и цензоры, особенно из-за неопределенных слухов по поводу долгов; народные трибуны злонамеренно преувеличивали общий итог, а преуменьшали его те, кому выгодно было представлять дело так, будто выплаты страдают более от недобросовестности, чем от несчастья должников.
рус.Creati censores C. Sulpicius Camerinus Sp. Postumius Regillensis, coeptaque iam res morte Postumi, quia collegam suffici censori religio erat, interpellata est.
en.(4) Избраны были цензорами Гай Сульпиций Камерин и Спурий Постумий Регилльский, но уже начатое дело было прервано за смертью Постумия, так как дать цензору другого товарища было противно благочестию.
рус.Igitur cum Sulpicius abdicasset se magistratu, censores alii uitio creati non gesserunt magistratum; tertios creari uelut dis non accipientibus in eum annum censuram religiosum fuit. Eam uero ludificationem plebis tribuni ferendam negabant: fugere senatum testes tabulas publicas census cuiusque, quia nolint conspici summam aeris alieni, quae indicatura sit demersam partem a parte ciuitatis, cum interim obaeratam plebem obiectari aliis atque aliis hostibus; passim iam sine ullo discrimine bella quaeri: ab Antio Satricum, ab Satrico Velitras, inde Tusculum legiones ductas; Latinis Hernicis Praenestinis iam intentari arma ciuium magis quam hostium odio, ut in armis terant plebem nec respirare in urbe aut per otium libertatis meminisse sinant aut consistere in contione, ubi aliquando audiant uocem tribuniciam de leuando fenore et finem aliarum iniuriarum agentem. Quod si sit animus plebi memor patrum libertatis, se nec addici quemquam ciuem Romanum ob creditam pecuniam passuros neque dilectum haberi, donec inspecto aere alieno initaque ratione minuendi eius sciat unus quisque quid sui, quid alieni sit, supersit sibi liberum corpus an id quoque neruo debeatur. Merces seditionis proposita confestim seditionem excitauit. Nam et addicebantur multi, et ad Praenestini famam belli nouas legiones scribendas patres censuerant; quae utraque simul auxilio tribunicio et consensu plebis impediri coepta; nam neque duci addictos tribuni sinebant neque iuniores nomina dabant. Cum patribus minor [in] praesens cura creditae pecuniae iuris exsequendi quam dilectus esset -quippe iam a Praeneste profectos hostes in agro Gabino consedisse nuntiabatur-interim tribunos plebis fama ea ipsa inritauerat magis ad susceptum certamen quam deterruerat neque aliud ad seditionem exstinguendam in urbe quam prope inlatum moenibus ipsis bellum ualuit.
en.(5) Поэтому Сульпиций отказался от должности; избраны были другие цензоры, но, как оказалось, огрешно и они не исправляли должность; избирать же цензоров в третий раз было бы противно благочестию, коль скоро в этом году боги как будто бы не принимали цензуры. (6) Но народные трибуны твердили, что это - непереносимое глумление над плебеями: просто сенат избегает обнародовать записи, свидетельствующие об имуществе каждого, так как не хочет, чтобы обнаружилась сумма долгов, которая показала бы, что одна часть граждан задавлена другою, а между тем обремененный долгами простой народ толкают навстречу все новым и новым врагам. (7) Повсюду, уже без разбора, ищут войн: гоняют легионы от Антия к Сатрику, от Сатрика к Велитрам, оттуда в Тускул. Уже латинам, герникам, пренестинцам грозят войной из ненависти скорей к гражданам, чем к врагам; лишь бы держать плебеев в войске, не дать им передохнуть в Городе, не дать им на досуге вспомнить о свободе, побывать на сходках, где они могли бы иногда слышать голос трибунов, стремящихся облегчить долги и покончить с прочими несправедливостями. (8) Если в душе простого народа еще сохранилась память об отеческой свободе, он не потерпит, чтобы кто-то из римских граждан был закабален за долги или чтобы назначили набор, покуда обследование долгов и рассмотрение мер по их уменьшению не позволят каждому знать, что его, что чужое, останется ли у него свободным хотя бы тело, или же и оно обречено оковам. (9) Награда, обещанная за мятеж, тотчас и вызвала мятеж, ибо и к кабале присуждали многих, и сенат из-за слухов о пренестинской войне постановил набрать новые легионы, а тут и тому и другому стали препятствием и помощь трибунов, и единодушие народа: (10) трибуны не позволяли уводить приговоренных должников, а молодежь не записывалась в войско. Сенаторов в это время заботило даже не столько взыскание с задолжавших, сколько набор войска: в самом деле, уже приходили вести о том, что враги вышли из Пренесты и остановились в габийских полях. (11) Но и этот слух еще подстрекнул трибунов к борьбе, а не отвратил от нее; и только война, вплотную придвинувшаяся к самым стенам, смогла погасить мятеж в Городе.
рус.[28] Nam cum esset Praenestinis nuntiatum nullum exercitum conscriptum Romae, nullum ducem certum esse, patres ac plebem in semet ipsos uersos, occasionem rati duces eorum raptim agmine facto, peruastatis protinus agris ad portam Collinam signa intulere.
en.28. (1) Ибо когда пренестинцам сообщили, что в Риме совсем не набрали войска, не назначили никакого вождя, что отцы и простой народ обратились друг против друга, (2) то пренестинские полководцы, усмотрев в этом верный случай, быстрыми переходами, попутно опустошая поля, придвинули знамена к самым Коллинским воротам.
рус.Ingens in urbe trepidatio fuit. Conclamatum 'ad arma', concursumque in muros adque portas est; tandemque ab seditione ad bellum uersi dictatorem T. Quinctium Cincinnatum creauere. Is magistrum equitum A. Sempronium Atratinum dixit. Quod ubi auditum est-tantus eius magistratus terror erat-simul hostes a moenibus recessere et iuniores Romani ad edictum sine retractatione conuenere.
en.(3) Полное смятение настало в Городе. По зову к оружию люди сбегаются на стены и к воротам и, обратись наконец от мятежа к войне, избирают диктатора - Тита Квинкция Цинцинната, (4) а он назначает начальником конницы Авла Семпрония Атратина. Лишь только прошел слух об этом, враги сразу отступили от стен, а римская молодежь беспрекословно подчинилась приказу: столь велик был страх перед диктатурой.
рус.Dum conscribitur Romae exercitus, castra interim hostium haud procul Allia flumine posita; inde agrum late populantes, fatalem se urbi Romanae locum cepisse inter se iactabant; similem pauorem inde ac fugam fore ac bello Gallico fuerit; etenim si diem contactum religione insignemque nomine eius loci timeant Romani, quanto magis Alliensi die Alliam ipsam, monumentum tantae cladis, reformidaturos? species profecto iis ibi truces Gallorum sonumque uocis in oculis atque auribus fore. Has inanium rerum inanes ipsas uoluentes cogitationes fortunae loci delegauerant spes suas. Romani contra, ubicumque esset Latinus hostis, satis scire eum esse quem ad Regillum lacum deuictum centum annorum pace obnoxia tenuerint: locum insignem memoria cladis inritaturum se potius ad delendam memoriam dedecoris quam ut timorem faciat, ne qua terra sit nefasta uictoriae suae; quin ipsi sibi Galli si offerantur illo loco, se ita pugnaturos ut Romae pugnauerint in repetenda patria ut postero die ad Gabios, tunc cum effecerint ne quis hostis qui moenia Romana intrasset nuntium secundae aduersaeque fortunae domum perferret.
en.(5) Пока в Риме шел набор войска, враги раскинули стан неподалеку от реки Аллии; опустошая оттуда всю окрестность, они похвалялись между собой, что заняли роковое для римлян место; (6) быть здесь такому же ужасу и бегству, какое было в галльскую войну. Ведь если римляне боятся даже дня, освященного запретом и отмеченного именем этого места, насколько же больше Аллийского дня устрашатся они вновь самой Аллии, памятника такого для них разгрома! Перед глазами у них будут свирепые лица галлов, а в ушах - звуки галльской речи. (7) Так, предаваясь пустым размышлениям о пустых вещах, они вверили свои надежды счастью места. Римляне же, напротив, достаточно знали, что, где бы ни находились враги-латины, это те, кого они продержали сто лет в ненарушаемом мире, победив у Регилльского озера; (8) а место, запомнившееся поражением, скорее побуждало их смыть память об этом позоре, чем внушало страх, будто есть какая-то земля, роковая для их побед; (9) больше того, если бы сами галлы нагрянули на то же место, римляне бились бы так, как некогда в Риме, вызволяя отечество, как на следующий день они бились у Габий, где кончилось тем, что уже ни один враг, который побывал в римских стенах, не вернулся домой с вестью о победе или поражении.
рус.[29] His utrimque animis ad Alliam uentum est. Dictator Romanus, postquam in conspectu hostes erant instructi intentique, 'uidesne tu' inquit, 'A. Semproni, loci fortuna illos fretos ad Alliam constitisse? nec illis di immortales certioris quicquam fiduciae maiorisue quod sit auxilii dederint.
en.29. (1) С такими чувствами оба войска достигли Аллии. Римский диктатор, увидев перед собою врагов, выстроившихся и из готовившихся к бою, сказал: "Смотри, Авл Семпроний: недаром, полагаясь на счастье места, стали они у Аллии! Да не дадут им бессмертные боги ни более верной надежды, ни более существенной помощи!
рус.At tu, fretus armis animisque, concitatis equis inuade mediam aciem; ego cum legionibus in turbatos trepidantesque inferam signa. Adeste, di testes foederis, et expetite poenas debitas simul uobis uiolatis nobisque per uestrum numen deceptis.'
en.(2) А ты лучше положись на оружие и на боевой дух и, пустивши коней во весь опор, ударь в середину вражеского строя, а когда они придут в замешательство, я нападу на них с легионами. Будьте с нами боги, свидетели договора, и отметите, как должно и за вас, оскорбленных вероломством, и за нас, обманутых вашим именем!"
рус.Non equitem, non peditem sustinuere Praenestini. Primo impetu ac clamore dissipati ordines sunt dein, postquam nullo loco constabat acies, terga uertunt consternatique et praeter castra etiam sua pauore praelati non prius se ab effuso cursu sistunt quam in conspectu Praeneste fuit. Ibi ex fuga dissipati locum quem tumultuario opere communirent capiunt, ne, si intra moenia se recepissent, extemplo ureretur ager depopulatisque omnibus obsidio urbi inferretur. Sed postquam direptis ad Alliam castris uictor Romanus aderat, id quoque munimentum relictum; et uix moenia tuta rati oppido se Praeneste includunt. Octo praeterea oppida erant sub dicione Praenestinorum. Ad ea circumlatum bellum deincepsque haud magno certamine captis Velitras exercitus ductus; eae quoque expugnatae. Tum ad caput belli Praeneste uentum. Id non ui sed per deditionem receptum est. T. Quinctius, semel acie uictor, binis castris hostium, nouem oppidis ui captis, Praeneste in deditionem accepto Romam reuertit triumphansque signum Praeneste deuectum Iouis Imperatoris in Capitolium tulit. Dedicatum est inter cellam Iouis ac Mineruae tabulaque sub eo fixa, monumentum rerum gestarum, his ferme incisa litteris fuit: 'Iuppiter atque diui omnes hoc dederunt ut T. Quinctius dictator oppida nouem caperet'. Die uicesimo quam creatus erat dictatura se abdicauit.
en.(3) Пренестинцы не выдержали ни конного боя, ни пешего. С первым натиском и первым кличем ряды их расстроились, а затем, когда их строй нигде уже не мог устоять, они обратили тыл и, объятые страхом, пронеслись даже мимо собственного лагеря, остановив беспорядочное бегство только в виду Пренесты. (4) Там, собрав разбежавшихся, они заняли место, которое можно было поспешно укрепить, ведь если бы они укрылись в городских стенах, то римляне немедленно выжгли бы поля и, опустошив все вокруг, приступили к осаде. (5) Но когда, разграбив лагерь у Аллии, пришли победоносные римляне, то враги оставили и это укрепление: и вот, не чувствуя себя в безопасности даже тут, заперлись они в стенах Пренесты. (6) Под началом пренестинцев было еще восемь городов - по ним и прошлась война; взяв их один за другим без большого боя, римляне повели войско на Велитры - взяли и их. (7) Тогда подступились к Пренесте, зачинщику войны, - взят был и этот город - не силой, а по условиям сдачи. (8) Тит Квинкций, победив единожды в битве, взяв силой два вражеских лагеря и девять городов, приняв сдачу Пренесты, возвратился в Рим и, справляя триумф, поместил на Капитолии вывезенную из Пренесты статую Юпитера Императора. (9) Он поставил это приношение между храмами Юпитера и Минервы, в память о своих подвигах укрепив под ним доску; на ней были вырезаны примерно такие письмена: "Юпитер и все боги даровали, чтобы диктатор Квинкций занял девять городов"88. (10) На двадцатый день после избрания он сложил с себя диктатуру.
рус.[30] Comitia inde habita tribunorum militum consulari potestate, quibus aequatus patriciorum plebeiorumque numerus.
en.30. (1) Затем прошли выборы военных трибунов с консульской властью, причем выбраны были поровну патриции и плебеи [379 г.].
рус.Ex patribus creati P. Et C. Manlii cum L. Iulio; plebes C. Sextilium M. Albinium L. Antistium dedit.
en.(2) Из отцов - Публий и Гай Манлии с Луцием Юлием; из плебеев - Гай Секстилий, Марк Альбиний и Луций Антистий.
рус.Manliis, quod genere plebeios, gratia Iulium anteibant, Volsci prouincia sine sorte, sine comparatione, extra ordinem data; cuius et ipsos postmodo et patres qui dederant paenituit. Inexplorato pabulatum cohortes misere; quibus uelut circumuentis, cum id falso nuntiatum esset, dum praesidio ut essent citati feruntur, ne auctore quidem adseruato qui eos hostis Latinus pro milite Romano frustratus erat ipsi in insidias praecipitauere. Ibi dum iniquo loco sola uirtute militum restantes caedunt caedunturque, castra interim Romana iacentia in campo ab altera parte hostes inuasere. Ab ducibus utrobique proditae temeritate atque inscitia res; quidquid superfuit Fortunae populi Romani, id militum etiam sine rectore stabilis uirtus tutata est. Quae ubi Romam sunt relata, primum dictatorem dici placebat; deinde, postquam quietae res ex Volscis adferebantur et apparuit nescire eos uictoria et tempore uti, reuocati etiam inde exercitus ac duces; otiumque inde, quantum a Volscis, fuisset; id modo extremo anno tumultuatum quod Praenestini concitatis Latinorum populis rebellarunt. Eodem anno Setiam ipsis querentibus penuriam hominum noui coloni adscripti; rebusque haud prosperis bello domestica quies, quam tribunorum militum ex plebe gratia maiestasque inter suos obtinuit, solacium fuit.
en.(3) Манлии, которые родовитостью превосходили плебеев, а влиянием Луция Юлия, вне порядка - без жеребьевки, без соглашения с сотоварищами - получили командование в войне с вольсками, о чем сами впоследствии сожалели, как и поручившие им это дело сенаторы. (4) Манлии послали когорты за продовольствием, не произведя разведки; когда же обманом им было сообщено, будто эти когорты окружены, они, даже не задержав мнимого свидетеля, который их одурачил (это был враг-латин, прикинувшийся римским воином), поспешно кинулись на помощь и сами угодили в западню. (5) И пока там, на невыгодной позиции, сопротивляясь только благодаря своей доблести, воины убивали и умирали, враги напали с тыла на римский лагерь, раскинутый на равнине. (6) Вожди по своему безрассудству и неумению загубили дело и там и тут - только доблестью воинов, неизменной и в отсутствие полководца, спасено было то, что осталось от счастья римского народа. (7) Когда донесение об этом пришло в Рим, сперва хотели было назначить диктатора; лишь затем, когда из Вольских земель начали приходить успокоительные вести (выяснилось, что враги не умели использовать победу и выгодный случай), то даже отозвали оттуда войско и вождей, и настал покой, по крайней мере от вольсков. (8) Только под конец года он нарушился, ибо пренестинцы восстали, подбив к этому и племена латинов. (9) В тот же год новые поселенцы были назначены в Сетию по жалобе жителей на нехватку в людях. Утешением в неудавшейся войне было домашнее спокойствие, которое обеспечили военные трибуны из плебеев, пользовавшиеся среди своих любовью и уважением.
рус.[31] Insequentis anni principia statim seditione ingenti arsere tribunis militum consulari potestate Sp. Furio Q. Seruilio iterum Licinio~ Menenio tertium P. Cloelio M. Horatio L. Geganio.
en.31. (1) Но в самом начале следующего года [378 г.] при военных трибунах с консульской властью Спурии Фурии, Квинте Сервилии (повторно), Луции Менении (в третий раз), Публии Клелии, Марке Горации и Луции Гегании сразу же вспыхнул сильный мятеж.
рус.Erat autem et materia et causa seditionis aes alienum; cuius noscendi gratia Sp. Seruilius Priscus Q. Cloelius Siculus censores facti ne rem agerent bello impediti sunt; namque trepidi nuntii primo, fuga deinde ex agris legiones Volscorum ingressas fines popularique passim Romanum agrum attulere.
en.(2) И причиной, и поводом была общая задолженность. Для ее расследования избраны были цензоры Спурий Сервилий Приск и Квинт Клелий Сикул. Но война помешала им заняться делом. (3) Сперва испуганные вестники, а затем и сельчане, бежавшие с полей, дали знать, что легионы вольсков вторглись в римские пределы и повсеместно опустошают поля.
рус.In qua trepidatione tantum afuit ut ciuilia certamina terror externus cohiberet, ut contra eo uiolentior potestas tribunicia impediendo dilectu esset, donec condiciones impositae patribus ne quis, quoad bellatum esset, tributum daret aut ius de pecunia credita diceret. Eo laxamento plebi sumpto mora dilectui non est facta. Legionibus nouis scriptis placuit duos exercitus in agrum Volscum legionibus diuisis duci. Sp. Furius M. Horatius dextrorsus [in] maritimam oram atque Antium, Q. Seruilius et L. Geganius laeua ad montes [et] Ecetram pergunt. Neutra parte hostis obuius [fuit]. Populatio itaque non illi uagae similis quam Volscus latrocinii more, discordiae hostium fretus et uirtutem metuens, per trepidationem raptim fecerat sed ab iusto exercitu iusta ira facta, spatio quoque temporis grauior. Quippe a Volscis timentibus ne interim exercitus ab Roma exiret incursiones in extrema finium factae erant; Romano contra etiam in hostico morandi causa [erat], ut hostem ad certamen eliceret. Itaque omnibus passim tectis agrorum uicisque etiam quibusdam exustis, non arbore frugifera, non satis in spem frugum relictis, omni quae extra moenia fuit hominum pecudumque praeda abacta Romam utrimque exercitus reducti.
en.(4) Внешняя опасность при общей тревоге ничуть не помешала гражданской смуте; и, напротив того, трибунская власть еще упорнее противилась набору, пока не связала сенат условием, чтобы до конца войны никто не платил бы налогов и не устраивал бы суда о долгах. (5) После такой поблажки простому народу задержки с набором уже не случилось. Набрав новые легионы, постановили раздельно направить два войска в Вольскую область. Спурий Фурий и Марк Гораций двинулись вправо по берегу моря и к Антию, а Квинт Сервилий и Луций Геганий - влево, в сторону гор и Эцетры. (6) Ни на том, ни на другом направлении враг не попался навстречу. И они опустошали поля - не беспорядочно, как делали это вольски по разбойничьему обычаю, пользуясь раздорами врагов и боясь их доблести, опасливо и суетливо, - это было опустошение правильным войском, в праведном гневе, более тяжкое и своей продолжительностью. (7) Ибо вольски, боясь, как бы тем временем войско не выступило из Рима, совершали набеги на приграничные поля; у римлян, напротив, была даже причина задержаться на вражеской земле, принуждая врага к сражению. (8) И вот, спалив повсюду строения в полях и даже деревни, не оставив ни плодоносного дерева, ни посева, дающего надежду на урожай, уведя добычу - все, что было вне стен, и людей и скот, оба войска возвратились в Рим.
рус.[32] Paruo interuallo ad respirandum debitoribus dato, postquam quietae res ab hostibus erant, celebrari de integro iuris dictio et tantum abesse spes ueteris leuandi fenoris, ut tributo nouum fenus contraheretur in murum a censoribus locatum saxo quadrato faciundum; cui succumbere oneri coacta plebes, quia quem dilectum impedirent non habebant tribuni plebis.
en.32. (1) Должники получили короткую передышку; но, едва государство почувствовало себя в безопасности от врагов, возобновились многочисленные судебные разбирательства; не только не стало надежды облегчить старую задолженность, но уже появилась и новая из-за налога, учрежденного ради строительства стен из тесаного камня по цензорскому подряду. (2) Простой народ вынужден был склониться под это бремя, ибо не было набора, которому могли бы препятствовать народные трибуны.
рус.Tribunos etiam militares patricios omnes coacta principum opibus fecit, L. Aemilium P. Valerium quartum C. Veturium Ser. Sulpicium L. Et C. Quinctios Cincinnatos. Iisdem opibus obtinuere ut aduersus Latinos Volscosque, qui coniunctis legionibus ad Satricum castra habebant, nullo impediente omnibus iunioribus sacramento adactis tres exercitus scriberent: unum ad praesidium urbis: alterum qui, si qui alibi motus exstitisset, ad subita belli mitti posset: tertium longe ualidissimum P. Valerius et L. Aemilius ad Satricum duxere.
en.(3) Уступая влиянию знати, даже пришлось избрать военными трибунами с консульской властью одних патрициев: Луция Эмилия, Публия Валерия (в четвертый раз). Гая Ветурия, Сервия Сульпиция, Луция и Гая Квинкциев Цинциннатов [377 г.]. (4) То же влияние позволило без помехи привести к присяге всю молодежь, чтобы против латинов и вольсков, которые, соединив свои силы, стояли лагерем подле Сатрика, набрать три войска: (5) одно - для защиты Города, другое - чтобы его можно было послать на нежданную войну, если где-нибудь возникнет волнение, а третье, намного более сильное, Публий Валерий и Луций Эмилий повели к Сатрику.
рус.Ubi cum aciem instructam hostium loco aequo inuenissent, extemplo pugnatum; et ut nondum satis claram uictoriam, sic prosperae spei pugnam imber ingentibus procellis fusus diremit. Postero die iterata pugna; et aliquamdiu aequa uirtute fortunaque Latinae maxime legiones longa societate militiam Romanam edoctae restabant. Sed eques immissus ordines turbauit; turbatis signa peditum inlata, quantumque Romana se inuexit acies, tantum hostes gradu demoti; et ut semel inclinauit pugna, iam intolerabilis Romana uis erat. Fusi hostes cum Satricum, quod duo milia inde aberat, non castra peterent, ab equite maxime caesi: castra capta direptaque. Ab Satrico nocte quae proelio proxima fuit, fugae simili agmine petunt Antium; et cum Romanus exercitus prope uestigiis sequeretur, plus tamen timor quam ira celeritatis habuit. Prius itaque moenia intrauere hostes quam Romanus extrema agminis carpere aut morari posset. Inde aliquot dies uastando agro absumpti nec Romanis satis instructis apparatu bellico ad moenia adgredienda nec illis ad subeundum pugnae casum.
en.(6) Найдя там войско противника выстроившимся на подходящей местности, они сразу же начали сражение; но хнынувший ливень и сильная буря прервали битву если еще не вполне выигранную, то позволявшую надеяться на успех. На следующий день сражение возобновилось. (7) И довольно долго с мужеством, равным римскому, и таким же счастьем держались главным образом латинские легионы, приобщенные долгим союзничеством к римскому строю. (8) Но брошенная против них конница расстроила их ряды, на нарушенный строй напала пехота - теперь римляне наступали, а враги соответственно отходили: единожды склонив счастье в свою пользу, сила римлян стала необорима. (9) Обращенные в бегство, враги устремились к Сатрику, который был в двух милях, а не к лагерю, но были по большей части перебиты конницей; лагерь взят и разграблен. (10) Из Сатрика ближайшей же ночью после сражения они устремились к Антию походом, подобным бегству; и, хотя римское войско шло почти по пятам, страх оказался проворней, чем гнев, (11) и враги сокрылись за стены прежде, чем римляне сумели потрепать или задержать их замыкающий отряд. Затем несколько дней прошли в опустошении страны: ни у римлян не было достаточного снаряжения для взятия стен, ни у врагов - сил возобновить битву.
рус.[33] Seditio tum inter Antiates Latinosque coorta, cum Antiates uicti malis subactique bello in quo et nati erant et consenuerant deditionem spectarent, Latinos ex diutina pace noua defectio recentibus adhuc animis ferociores ad perseuerandum in bello faceret. Finis certaminis fuit postquam utrisque apparuit nihil per alteros stare quo minus incepta persequerentur.
en.33. (1) Тут возник раздор между антийцами и латинами, ибо антийцы, сломленные бедами и укрощенные войною, во время которой они и родились, и состарились, хотели сдаться, (2) а латины, лишь недавно отложившиеся от Рима после долгого мира и оттого более рьяные, с нерастраченным пылом настаивали на продолжении войны. Раздор кончился, как только тем и другим стало ясно, что ничто не мешает каждому из них исполнить задуманное.
рус.Latini profecti, ab societate pacis, ut rebantur, inhonestae sese vindicaverunt; Antiates incommodis arbitris salutarium consiliorum remotis urbem agrosque Romanis dedunt. Ira et rabies Latinorum, quia nec Romanos bello laedere nec Volscos in armis retinere potuerant, eo erupit ut Satricum urbem, quae receptaculum primum eis aduersae pugnae fuerat, igni concremarent. Nec aliud tectum eius superfuit urbis, cum faces pariter sacris profanisque inicerent, quam Matris Matutae templum; inde eos nec sua religio nec uerecundia deum arcuisse dicitur sed uox horrenda edita templo cum tristibus minis ni nefandos ignes procul delubris amouissent. Incensos ea rabie impetus Tusculum tulit ob iram, quod deserto communi concilio Latinorum non in societatem modo Romanam sed etiam in ciuitatem se dedissent.
en.(3) Латины, уйдя, избавились от соучастия в недостойном, как они полагали, мире; антийцы же сдали город и всю округу римлянам, лишь только удалились эти неудобные свидетели их спасительного решения. (4) Гнев и ярость латинов, которые не могли ни донять римлян войной, ни удержать вольсков под оружием, нашли выход в том, что они выжгли огнем город Сатрик, свое первое прибежище после несчастной для них битвы; они бросали факелы и в жилые, и в священные строения, пока ни одного здания не осталось в городе, кроме храма Матери Матуты. (5) И даже здесь, говорят, удержало их не собственное благочестие, не богобоязненность, но раздавшийся из храма устрашающий голос, грозивший ужасными бедами, коль приблизят богопротивный огонь к святилищу. (6) В порыве ярости они понеслись к Тускулу, жители которого не только отложились от общего совета латинов, но даже вошли с римлянами в союз и, более того, приняли их гражданство.
рус.Patentibus portis cum improviso incidissent, primo clamore oppidum praeter arcem captum est. In arcem oppidani refugere cum coniugibus ac liberis nuntiosque Romam, qui certiorem de suo casu senatum facerent, misere. Haud segnius quam fide populi Romani dignum fuit exercitus Tusculum ductus; L. Quinctius et Ser. Sulpicius tribuni militum duxere.
en.(7) Нападение было неожиданным - при незапертых воротах, - и с первым кличем взят был весь город, кроме крепости. Горожане с женами и детьми укрылись в крепости и отправили в Рим вестников - уведомить сенат о своем положении. (8) Без промедления, как и подобало римской верности, к Тускулу было послано войско; вели его военные трибуны Луций Квинкций и Сервий Сульпиций.
рус.Clausas portas Tusculi Latinosque simul obsidentium atque obsessorum animo hinc moenia [Tusculi] tueri uident, illinc arcem oppugnare, terrere una ac pauere.
en.(9) Они увидели, что ворота Тускула заперты, а латины, чувствуя себя сразу и осаждающими и осажденными, там - обороняют стены, тут - осаждают крепость, угрожают и вместе страшатся.
рус.Adventus Romanorum mutauerat utriusque partis animos: Tusculanos ex ingenti metu in summam alacritatem, Latinos ex prope certa fiducia mox capiendae arcis, quoniam oppido potirentur, in exiguam de se ipsis spem uerterat. Tollitur ex arce clamor ab Tusculanis; excipit aliquanto maior ab exercitu Romano. Utrimque urgentur Latini: nec impetus Tusculanorum decurrentium ex superiore loco sustinent nec Romanos subeuntes moenia molientesque obices portarum arcere possunt. Scalis prius moenia capta, inde effracta claustra portarum; et cum anceps hostis et a fronte et a tergo urgeret nec ad pugnam ulla uis nec ad fugam loci quicquam superesset, in medio caesi ad unum omnes. Reciperato ab hostibus Tusculo exercitus Romam est reductus.
en.(10) Приход римлян переменил настроения тех и других: тускуланцев обратил от великого страха к безмерному воодушевлению, латинов - от почти твердой уверенности, что крепость они вот-вот возьмут, коль скоро овладели уже городом, к слабой надежде как-нибудь спастись самим. (11) Из крепости возвышают крик тускуланцы; еще громче подхватывает его римское войско. Латинов теснят с двух сторон, и они не могут ни сдержать натиск тускулаяцев, обрушивающихся на них с высоты крепости, ни остановить римлян, подступающих к стенам и ломающих запоры ворот. (12) Сперва с лестницами взяли стены, затем сбили засовы на воротах; и тогда латины, теснимые двумя противниками с двух сторон, не имея уже ни сил для боя, ни места для бегства, все до единого были перебиты. Отобрав у врагов Тускул, войско вернулось в Рим.
рус.[34] Quanto magis prosperis eo anno bellis tranquilla omnia foris erant, tanto in urbe uis patrum in dies miseriaeque plebis crescebant, cum eo ipso, quod necesse erat solui, facultas soluendi impediretur. Itaque cum iam ex re nihil dari posset, fama et corpore iudicati atque addicti creditoribus satisfaciebant poenaque in vicem fidei cesserat. Adeo ergo obnoxios summiserant animos non infimi solum sed principes etiam plebis, ut non modo ad tribunatum militum inter patricios petendum, quod tanta ui ut liceret tetenderant, sed ne ad plebeios quidem magistratus capessendos petendosque ulli uiro acri experientique animus esset, possessionemque honoris usurpati modo a plebe per paucos annos reciperasse in perpetuum patres uiderentur. Ne id nimis laetum parti alteri esset, parua, ut plerumque solet, rem ingentem moliundi causa interuenit.
en.34. (1) Насколько удачнее были войны этого года и насколько спокойно все было на границах, настолько в Городе возрастали день ото дня насилия отцов и страдания простого народа. Сама принудительность платежей мешала должникам расплатиться. (2) Когда уже нечего было отдавать из имущества, должники, присужденные заимодавцам, расплачивались с ними потерей доброго имени и телесными муками: платеж замещался карой. (3) И от этого плебеи - не одна мелкота, но и виднейшие из них - настолько пали духом, что не только не добивались наравне с патрициями военного трибуната (а сколько сил положили, чтобы такое было разрешено!), (4) но даже плебейских должностей никто из людей решительных и опытных уже не искал и не получал. Казалось, что должности, какими считанные годы владели плебеи, снова и уже навсегда захватили патриции. (5) Но тут, как бывает, незначительная причина привела к важным последствиям, словно для того, чтобы не слишком торжествовали противники.
рус.M. Fabi Ambusti, potentis viri cum inter sui corporis homines tum etiam ad plebem, quod haudquaquam inter id genus contemptor eius habebatur, filiae duae nuptae, Ser. Sulpicio maior, minor C. Licinio Stoloni erat, illustri quidem uiro tamen plebeio; eaque ipsa adfinitas haud spreta gratiam Fabio ad uolgum quaesierat. Forte ita incidit ut in Ser. Sulpici tribuni militum domo sorores Fabiae cum inter se, ut fit, sermonibus tempus tererent, lictor Sulpici, cum is de foro se domum reciperet, forem, ut mos est, uirga percuteret. Cum ad id moris eius insueta expauisset minor Fabia, risui sorori fuit miranti ignorare id sororem; ceterum is risus stimulos paruis mobili rebus animo muliebri subdidit. Frequentia quoque prosequentium rogantiumque num quid uellet credo fortunatum matrimonium ei sororis uisum suique ipsam malo arbitrio, quo a proximis quisque minime anteiri uolt, paenituisse. Confusam eam ex recenti morsu animi cum pater forte uidisset, percontatus 'satin salue?' auertentem causam doloris, quippe nec satis piam aduersus sororem nec admodum in uirum honorificam, elicuit comiter sciscitando, ut fateretur eam esse causam doloris, quod iuncta impari esset, nupta in domo quam nec honos nec gratia intrare posset. Consolans inde filiam Ambustus bonum animum habere iussit: eosdem propediem domi uisuram honores quos apud sororem uideat. Inde consilia inire cum genero coepit, adhibito L. Sextio, strenuo adulescente et cuius spei nihil praeter genus patricium deesset.
en.У Марка Фабия Амбуста, мужа влиятельного как в своем кругу, так и в простом народе, ценившем его за то, что не презирал он плебеев, были две дочери, старшая замужем за Сервием Сульпицием, младшая - за Гаем Лицинием Столоном, человеком хотя и знаменитым, но из плебеев; уже то, что Фабий не гнушался такого родства, снискало ему расположение простого народа. (6) Случилось как-то, что сестры Фабии сидели в доме Сервия Сульпиция, в то время военного трибуна, и, как обычно, проводили время в разговорах, когда Сульпиций возвратился с форума домой и его ликтор, согласно обычаю, постучал фасками в дверь. Непривычная к этому, младшая Фабия испугалась, насмешив старшую, которая удивилась, что сестра не знает такого обычая. (7) Этот-то смех и уколол женскую душу, податливую для мелочей. Толпа поспешающих следом и спрашивающих, "не угодно ли", показала ей счастье сестрина брака и заставила стыдиться собственной доли, ибо ложному нашему тщеславию претит малейшее превосходство даже в ближних. (8) Когда она, только что уязвленная в самое сердце, расстроенная, попалась на глаза отцу и тот стал расспрашивать: "Здорова ли?" - она хотела скрыть причину печали, не слишком согласную с сестринским долгом и почтением к мужу. (9) Но отец ласковыми расспросами добился, чтобы она призналась: причина ее печали в том, что соединена она с неровней и отдана замуж в дом, куда не войдут ни почет, ни угождение. (10) Утешая дочь, Амбуст приказал ей быть веселее: скоро и она в своем доме увидит такие же почести, какие видит у сестры. (11) Тут он начал совещаться с зятем при участии Луция Секстия, юноши решительного, которому для исполнения надежд недоставало одного - быть патрицианского рода.
рус.[35] Occasio uidebatur rerum nouandarum propter ingentem uim aeris alieni, cuius leuamen mali plebes nisi suis in summo imperio locatis nullum speraret: accingendum ad eam cogitationem esse; conando agendoque iam eo gradum fecisse plebeios unde, si porro adnitantur, peruenire ad summa et patribus aequari tam honore quam uirtute possent.
en.35. (1) Повод для задуманных новшеств был очевиден - огромное бремя долгов: только поставив своих людей у кормила власти, плебеи могли бы надеяться облегчить это зло. (2) К осуществлению этой мысли и надо готовиться; ведь плебеи, дерзая и действуя, уже стали на ту ступень, откуда - стоит только приналечь - они могут достичь самых вершин и сравняться с патрициями как в почестях, так и в доблестях.
рус.In praesentia tribunos plebis fieri placuit, quo in magistratu sibimet ipsi uiam ad ceteros honores aperirent; creatique tribuni C. Licinius et L. Sextius promulgauere leges omnes aduersus opes patriciorum et pro commodis plebis: unam de aere alieno, ut deducto eo de capite quod usuris pernumeratum esset id quod superesset triennio aequis portionibus persolueretur; alteram de modo agrorum, ne quis plus quingenta iugera agri possideret; tertiam, ne tribunorum militum comitia fierent consulumque utique alter ex plebe crearetur; cuncta ingentia et quae sine certamine maximo obtineri non possent.
en.(3) В настоящее время решили они стать народными трибунами, а с этой должности они сами откроют себе путь ко всем другим. (4) И вот, избранные трибунами, Гай Лициний и Луций Секстий [375 г.] предложили законы - все против могущества патрициев и на благо плебеям. Первый закон - о долгах: чтобы, вычтя из суммы долга то, что начислялось как проценты, остаток погашать равными долями три года. (5) Второй - о земельном ограничении: чтобы никто не имел во владении сверх пятисот югеров поля; третий - чтобы не быть выборам военных трибунов и чтобы по крайней мере второй консул избирался из плебеев. Все вместе было огромно, и без ожесточеннейшей борьбы добиться этого было немыслимо.
рус.Omnium igitur simul rerum, quarum immodica cupido inter mortales est, agri, pecuniae, honorum discrimine proposito conterriti patres, cum trepidassent publicis priuatisque consiliis, nullo remedio alio praeter expertam multis iam ante certaminibus intercessionem inuento collegas aduersus tribunicias rogationes comparauerunt. Qui ubi tribus ad suffragium ineundum citari a Licinio Sextioque uiderunt, stipati patrum praesidiis nec recitari rogationes nec sollemne quicquam aliud ad sciscendum plebi fieri passi sunt. Iamque frustra saepe concilio aduocato, cum pro antiquatis rogationes essent, 'bene habet' inquit Sextius; 'quando quidem tantum intercessionem pollere placet, isto ipso telo tutabimur plebem. Agitedum comitia indicite, patres, tribunis militum creandis; faxo ne iuuet uox ista ueto, qua nunc concinentes collegas nostros tam laeti auditis.' haud inritae cecidere minae: comitia praeter aedilium tribunorumque plebi nulla sunt habita. Licinius Sextiusque tribuni plebis refecti nullos curules magistratus creari passi sunt; eaque solitudo magistratuum et plebe reficiente duos tribunos et iis comitia tribunorum militum tollentibus per quinquennium urbem tenuit.
en.(6) И вот, когда разом были предложены для обсуждения все блага, непомерная жадность к которым свойственна смертным: земля, деньги и власть, и когда испуганные патриции в страхе суетились на общественных и частных собраниях, то, не умея найти иного средства, кроме права запрета, уже испытанного во многих столкновениях, они против домогательств народных трибунов восстановили их же товарищей. (7) И те когда увидели, что Лициний и Секстий побуждают трибы к голосованию, то, явившись в сопровождении отряда патрициев, не допустили ни чтения предложений, ни всего остального, что предшествует народному голосованию. (8) Такие тщетные собрания созывались не раз, и предложения уже считались отвергнутыми, но Секстий сказал: "Это ничего; коль скоро кому-то нравится, что запрещение имеет такую силу, то этим самым оружием мы и защитим плебеев. (9) Действуйте, отцы-сенаторы, назначайте выборы военных трибунов; уж я сделаю так, что не обрадует вас этот возглас "запрещаю!", который вы ныне, спевшись с нашими товарищами, слушаете с такой радостью". (10) Не напрасно была брошена такая угроза. Состоялись лишь выборы эдилов и народных трибунов - и никакие другие; Лициний и Секстий, став снова народными трибунами, не допустили, чтобы кто-нибудь избран был на курульные должности. Отсутствие должностных лиц длилось целое пятилетие. Плебеи неизменно избирали тех же двух народных трибунов, а они запрещали выборы военных трибунов.
рус.[36] Alia bella opportune quieuere: Veliterni coloni gestientes otio quod nullus exercitus Romanus esset, et agrum Romanum aliquotiens incursauere et Tusculum oppugnare adorti sunt; eaque res Tusculanis, ueteribus sociis, nouis ciuibus, opem orantibus uerecundia maxime non patres modo sed etiam plebem movit.
en.36. (1) По счастью, все войны затихли, и лишь поселенцы из Велитр, радуясь передышке и отсутствию римского войска, совершали набеги в Римскую область и принялись даже осаждать Тускул. (2) Когда тускуланцы, старые союзники и новые сограждане, очень робко запросили помощи, это устыдило не только отцов, но и простой народ.
рус.Remittentibus tribunis plebis comitia per interregem sunt habita; creatique tribuni militum L. Furius A. Manlius Ser. Sulpicius Ser. Cornelius P. Et C. Valerii. Haudquaquam tam oboedientem in dilectu quam in comitiis plebem habuere; ingentique contentione exercitu scripto profecti non ab Tusculo modo summovere hostem sed intra suamet ipsum moenia compulere; obsidebanturque haud paulo ui maiore Velitrae quam Tusculum obsessum fuerat. Nec tamen ab eis, a quibus obsideri coeptae erant, expugnari potuere; ante noui creati sunt tribuni militum, Q. Seruilius C. Veturius A. Et M. Cornelii Q. Quinctius M. Fabius. Nihil ne ab his quidem tribunis ad Velitras memorabile factum.
en.(3) С разрешения народных трибунов интеррекс устроил выборы; избраны были военные трибуны Луций Фурий, Авл Манлий, Сервий Сульпиций, Сервий Корнелий, Публий и Гай Валерии [370 г.]. Однако во время набора простой народ оказался гораздо менее послушен, чем на выборах. (4) С огромными усилиями набрав войско, военные трибуны выступили в поход и не только отбросили врага от Тускула, но, загнав его в собственные стены, (5) осадили Велитры силами, намного превосходящими те, какими был осажден Тускул. Однако, начав осаду, они не успели взять город: (6) прежде оказались избраны новые военные трибуны Квинт Сервилий, Гай Ветурий, Авл и Марк Корнелии, Квинт Квинкций, Марк Фабий [369 г.]. Но и они не совершили под Велитрами ничего достопамятного.
рус.In maiore discrimine domi res vertebantur. Nam praeter Sextium Liciniumque latores legum, iam octauum tribunos plebis refectos, Fabius quoque tribunus militum, Stolonis socer, quarum legum auctor fuerat, earum suasorem se haud dubium ferebat; et cum octo ex collegio tribunorum plebi primo intercessores legum fuissent, quinque soli erant, et, ut ferme solent qui a suis desciscunt, capti et stupentes animi uocibus alienis id modo quod domi praeceptum erat intercessioni suae praetendebant: Velitris in exercitu plebis magnam partem abesse; in aduentum militum comitia differri debere, ut uniuersa plebes de suis commodis suffragium ferret. Sextius Liciniusque cum parte collegarum et uno ex tribunis militum Fabio, artifices iam tot annorum usu tractandi animos plebis, primores patrum productos interrogando de singulis, quae ferebantur ad populum, fatigabant: auderentne postulare ut, cum bina iugera agri plebi diuiderentur, ipsis plus quingenta iugera habere liceret ut singuli prope trecentorum ciuium possiderent agros, plebeio homini uix ad tectum necessarium aut locum sepulturae suus pateret ager? an placeret fenore circumuentam plebem, [ni] potius quam sortem [creditum] soluat, corpus in neruum ac supplicia dare et gregatim cottidie de foro addictos duci et repleri uinctis nobiles domus et, ubicumque patricius habitet, ibi carcerem priuatum esse?
en.(7) Внутренние же дела клонились к еще большему разладу; ибо, кроме Секстия и Лициния, предложивших законы (их избрали народными трибунами уже в восьмой раз), открыто стал оказывать им поддержку и придумавший эти законы Фабий, военный трибун, тесть Столона. (8) Сперва из числа народных трибунов против законов возражали восемь человек, а теперь осталось только пятеро, да и те, что почти обычно для изменивших своим, закоснели, твердя с чужого голоса только те причины для запрещения, которые им втемяшили еще дома: (9) большая часть плебеев находится-де под Велитрами в войске; и выборы следует отложить до возвращения воинов, чтобы все плебеи проголосовали за полезное для себя. (10) А Секстий и Лициний с частью товарищей и одним военным трибуном Фабием, уже поднаторев за столько лет в умении влиять на настроения простого люда, на виду у всех донимали то одного, то другого из первейших сенаторов вопросами об отдельных предложенных народу законах: (11) решатся ли они требовать для себя разрешения иметь более пятисот югеров пашни, когда простому народу нарезают по два югера на душу, так что один человек владеет наделом почти трехсот граждан, а человеку из простого народа едва хватает места для крова над головой да для будущей могилы? (12) Что нравится им больше - чтобы опутанные долгами плебеи отдавали свое тело в оковы и на истязания или чтобы они выплачивали долг без роста? Нравится ли им, что осужденных ежедневно уводят толпами с форума, что знатные дома полны узников, что всюду, где живет патриций, - частная тюрьма?
рус.[37] Haec indigna miserandaque auditu cum apud timentes sibimet ipsos maiore audientium indignatione quam sua increpuissent, atqui nec agros occupandi modum nec fenore trucidandi plebem alium patribus unquam fore, adfirmabant, nisi alterum ex plebe consulem, custodem suae libertatis, [plebi] fecissent.
en.37. (1) Выкрикивая все это, недостойное и прискорбное для слуха, перед людьми, боящимися за себя, народные трибуны при негодовании слушателей, превосходившем их собственное, (2) утверждали, что нет другого способа ограничить отцов в захвате земель и в разорении простого народа ростовщичеством, кроме как избрать второго консула из плебеев - стража их свободы.
рус.Contemni iam tribunos plebis, quippe quae potestas iam suam ipsa uim frangat intercedendo. Non posse aequo iure agi ubi imperium penes illos, penes se auxilium tantum sit; nisi imperio communicato nunquam plebem in parte pari rei publicae fore. Nec esse quod quisquam satis putet, si plebeiorum ratio comitiis consularibus habeatur; nisi alterum consulem utique ex plebe fieri necesse sit, neminem fore. An iam memoria exisse, cum tribunos militum idcirco potius quam consules creari placuisset ut et plebeiis pateret summus honos, quattuor et quadraginta annis neminem ex plebe tribunum militum creatum esse?
en.(3) Уже народные трибуны в пренебрежении, так как их власть подрывает запрещениями собственные же силы; (4) не может быть равноправия, когда у военных трибунов прямая власть, а у народных трибунов лишь право помощи; без доступа к высшей власти плебеи никогда не будут иметь равной доли в государственных делах. И недостаточно, как думают некоторые, если при выборах консулов будут брать в расчет и простой народ: не бывать никому из плебеев вторым консулом, если только это не станет обязательным. (5) Разве уже забыли, что с тех пор, как решили избирать вместо консулов военных трибунов, дабы открыть и плебеям самую почетную должность, за сорок четыре года никто из плебеев не был избран в военные трибуны?
рус.Qui crederent duobus nunc in locis sua uoluntate impertituros plebi honorem, qui octona loca tribunis militum creandis occupare soliti sint, et ad consulatum uiam fieri passuros, qui tribunatum saeptum tam diu habuerint?
en.(6) Кто поверит, что ныне одно из двух имеющихся консульских мест по своей воле уступят народу те, кто привык занимать все восемь мест при выборах военных трибунов? Разве откроют плебеям путь к консульству те, кто так долго не допускал их к трибунату?
рус.Lege obtinendum esse quod comitiis per gratiam nequeat, et seponendum extra certamen alterum consulatum ad quem plebi sit aditus, quoniam in certamine relictus praemium semper potentioris futurus sit. Nec iam posse dici id quod antea iactare soliti sint, non esse in plebeiis idoneos uiros ad curules magistratus. Numqui enim socordius aut segnius rem publicam administrari post P. Licini Calui tribunatum, qui primus ex plebe creatus sit, quam per eos annos gesta sit quibus praeter patricios nemo tribunus militum fuerit? quin contra patricios aliquot damnatos post tribunatum, neminem plebeium. Quaestores quoque, sicut tribunos militum, paucis ante annis ex plebe coeptos creari nec ullius eorum populum Romanum paenituisse. Consulatum superesse plebeiis; eam esse arcem libertatis, id columen. Si eo peruentum sit, tum populum Romanum uere exactos ex urbe reges et stabilem libertatem suam existimaturum; quippe ex illa die in plebem uentura omnia quibus patricii excellant, imperium atque honorem, gloriam belli, genus, nobilitatem, magna ipsis fruenda, maiora liberis relinquenda. Huius generis orationes ubi accipi uidere, nouam rogationem promulgant, ut pro duumuiris sacris faciundis decemuiri creentur ita ut pars ex plebe, pars ex patribus fiat; omniumque earum rogationum comitia in aduentum eius exercitus differunt qui Velitras obsidebat.
en.(7) Чего не добьешься на выборах своим влиянием, того следует добиваться по закону, надо изъять из состязания соперников второе консульское место и оставить его для плебеев: а пока вокруг него идет борьба, оно всегда будет наградой сильнейшему. (8) Теперь уже нельзя говорить, как обычно говорили раньше, будто среди плебеев нету мужей, подходящих для курульных должностей. Разве более нерадиво и безучастно правят нами после трибуната Публия Лициния Кальва, первого военного трибуна из плебеев, чем в годы, когда военными трибунами были только патриции? Напротив, после трибуната некоторые патриции бывали осуждены, а из плебеев - ни один. (9) Да и квесторов, как и военных трибунов, несколько лет назад начали избирать из плебеев, и ни одним римский народ не остался недоволен. (10) Плебеям недостает теперь консульства - это оплот и столп свободы. Удастся его достичь, тогда римский народ может быть уверен: цари из города изгнаны и свобода его прочна. (11) В самом деле, с этого дня у плебеев будет все, чем возвеличены патриции: власть и почести, военная слава, родовитость, знатность - многое для собственной пользы, еще больше - чтобы передать детям. (12) Когда же увидели, что речи такого рода имеют успех, то стали выдвигать новые предложения: чтобы избирать не дуумвиров, а децемвиров по священным делам и чтобы часть их избиралась из плебеев, а часть - из патрициев. Но народное собрание по всем этим вопросам они откладывают до возвращения войск, осаждающих Велитры.
рус.[38] Prius circumactus est annus quam a Velitris reducerentur legiones; ita suspensa de legibus res ad nouos tribunos militum dilata; nam plebis tribunos eosdem, duos utique quia legum latores erant, plebes reficiebat.
en.38. (1) Год прошел, прежде чем легионы возвратились от Велитр. Поэтому нерешенный вопрос о законах был отложен до новых военных трибунов; а простой народ избрал вновь тех же народных трибунов, по крайней мере двоих, предложивших законы.
рус.Tribuni militum creati T. Quinctius Ser. Cornelius Ser. Sulpicius Sp. Seruilius L. Papirius L. Veturius. Principio statim anni ad ultimam dimicationem de legibus ventum; et cum tribus uocarentur nec intercessio collegarum latoribus obstaret, trepidi patres ad duo ultima auxilia, summum imperium summumque ad ciuem decurrunt.
en.(2) Военными трибунами были избраны Тит Квинкций, Сервий Корнелий, Сервий Сульпиций, Спурий Сервилий, Луций Папирий, Луций Ветурий. (3) Тут же в самом начале года [368 г.] борьба вокруг законов обострилась до крайности; и, когда народные трибуны созвали трибы, а сотоварищи внесших законы не смогли помешать им запретом, встревоженные патриции прибегли к двум последним средствам - к величайшей власти и величайшему мужу.
рус.Dictatorem dici placet; dicitur M. Furius Camillus, qui magistrum equitum L. Aemilium cooptat. Legum quoque latores aduersus tantum apparatum aduersariorum et ipsi causam plebis ingentibus animis armant concilioque plebis indicto tribus ad suffragium uocant. Cum dictator, stipatus agmine patriciorum, plenus irae minarumque consedisset atque ageretur res solito primum certamine inter se tribunorum plebi ferentium legem intercedentiumque et, quanto iure potentior intercessio erat, tantum uinceretur fauore legum ipsarum latorumque et 'uti rogas' primae tribus dicerent, tum Camillus 'quando quidem' inquit, 'Quirites, iam uos tribunicia libido, non potestas regit et intercessionem, secessione quondam plebis partam, uobis eadem ui facitis inritam qua peperistis, non rei publicae magis uniuersae quam uestra causa dictator intercessioni adero euersumque uestrum auxilium imperio tutabor. Itaque si C. Licinius et L. Sextius intercessioni collegarum cedunt, nihil patricium magistratum inseram concilio plebis; si aduersus intercessionem tamquam captae ciuitati leges imponere tendent, uim tribuniciam a se ipsa dissolui non patiar.' aduersus ea cum contemptim tribuni plebis rem nihilo segnius peragerent, tum percitus ira Camillus lictores qui de medio plebem emouerent misit et addidit minas, si pergerent, sacramento omnes iuniores adacturum exercitumque extemplo ex urbe educturum. Terrorem ingentem incusserat plebi: ducibus plebis accendit magis certamine animos quam minuit. Sed re neutro inclinata magistratu se abdicauit, seu quia uitio creatus erat, ut scripsere quidam, seu quia tribuni plebis tulerunt ad plebem idque plebs sciuit, ut, si M. Furius pro dictatore quid egisset, quingentum milium ei multa esset; sed auspiciis magis quam noui exempli rogatione deterritum ut potius credam, cum ipsius uiri facit ingenium, tum quod ei suffectus est extemplo P. Manlius dictator- quem quid creari attinebat ad id certamen quo M. Furius uictus esset?-et quod eundem M. Furium dictatorem insequens annus habuit, haud sine pudore certe fractum priore anno in se imperium repetiturum; simul quod eo tempore quo promulgatum de multa eius traditur aut et huic rogationi, qua se in ordinem cogi uidebat, obsistere potuit aut ne illas quidem propter quas et haec lata erat impedire; et quod usque ad memoriam nostram tribuniciis consularibusque certatum uiribus est, dictaturae semper altius fastigium fuit.
en.(4) Решили назначить диктатора и назначили Марка Фурия Камилла, а он пригласил Луция Эмилия начальником конницы. Перед лицом этих грозных приготовлений своих противников защитники дела плебеев и сами вооружаются великим мужеством и, назначив народное собрание, зовут трибы к голосованию. (5) Когда диктатор, окруженный толпой патрициев, исполненный гнева и угроз, воссел на форуме, дело пошло обычным порядком - началась борьба среди народных трибунов: между теми, кто предлагал законы, и теми, кто налагал запрещение. Хотя по закону сильней был запрет, но его перекрывало сочувствие народа к самим законам и тем, кто их предлагал. И вот, когда первые трибы сказали "да будет так!", (6) Камилл объявил: "Поскольку, квириты, вами правит уже не власть трибунов, а их произвол и право запрещения, добытое некогда уходом простого народа, вы упраздняете, пользуясь той же силой, какою этого права добились, - я, диктатор, поддержу это запрещение: не столько всего государства ради, сколько ради вашей же пользы, своею властью защищу ваше право помощи, ныне поверженное. (7) Поэтому: если Гай Лициний и Луций Секстий уступят запрещению товарищей, я, как патриций, не вмешаюсь в ход плебейского собрания; но, если, вопреки запрещению, они, как завоеватели, будут навязывать гражданам свои законы, я не потерплю, чтобы трибунская власть губила себя самое". (8) Когда народные трибуны, пренебрегши предупреждением, ничуть не умерили своего пыла, то Камилл в гневе послал ликторов разогнать плебеев, пригрозив, что, если так продолжится, он приведет всю молодежь к военной присяге и немедля выведет войско из города. (9) Немалый страх он вселил в плебеев, но дух их вождей он только распалил, а не укротил. Тогда, так как дело не двигалось, он отрекся от должности - то ли потому, что был избран огрешно, как пишут некоторые, то ли потому, что по предложению народных трибунов собрание плебеев постановило, что если Марк Фурий сделает что-нибудь диктаторской властью, то быть с него пене в пятьсот тысяч ассов. (10) Думаю, что напугали его скорее дурные знамения при выборах, чем небывалое постановление, - в это заставляет меня поверить как характер самого Камилла, так и то, что тотчас вместо него назначен был диктатором Публий Манлий (11) (а зачем было его назначать для такой борьбы, в которой сам Марк Фурий был побежден?), и то, что тот же самый Марк Фурий опять был диктатором в следующем году (а он бы не мог без стыда вновь принять эту власть, будь она в прошлом году вырвана у него из рук). (12) Кроме того, когда якобы обсуждалась пеня для Камилла, он мог бы или запретить и это предложение, призывавшее его к порядку, или же не мог бы препятствовать даже тем предыдущим предложениям, из-за которых будто бы принято было и это. (13) И наконец: почти что на нашей памяти между трибунами и консулами еще длилась борьба, но диктатура всегда оставалась для нее недосягаема.
рус.[39] Inter priorem dictaturam abdicatam nouamque a Manlio initam ab tribunis uelut per interregnum concilio plebis habito apparuit quae ex promulgatis plebi, quae latoribus gratiora essent.
en.39. (1) Когда Камилл уже отрекся от диктатуры, а Манлий ее еще не принял, на созванном трибунами как бы в междуцарствие собрании плебеев выяснилось, какие из внесенных предложений дороже им, а какие - предлагающим законы.
рус.Nam de fenore atque agro rogationes iubebant, de plebeio consule antiquabant; et perfecta utraque res esset, ni tribuni se in omnia simul consulere plebem dixissent.
en.(2) Ибо постановления о процентах и земле утвердили, а о плебейском консуле - отвергли; на том оба первых дела и были бы завершены, если бы трибуны не объявили, что спрашивают плебеев обо всех трех сразу.
рус.P. Manlius deinde dictator rem in causam plebis inclinauit C. Licinio, qui tribunus militum fuerat, magistro equitum de plebe dicto. Id aegre patres passos accipio: dictatorem propinqua cognatione Licini se apud patres excusare solitum, simul negantem magistri equitum maius quam tribuni consularis imperium esse. Licinius Sextiusque, cum tribunorum plebi creandorum indicta comitia essent, ita se gerere ut negando iam sibi uelle continuari honorem acerrime accenderent ad id quod dissimulando petebant plebem: nonum se annum iam uelut in acie aduersus optimates maximo priuatim periculo, nullo publice emolumento stare. Consenuisse iam secum et rogationes promulgatas et uim omnem tribuniciae potestatis. Primo intercessione collegarum in leges suas pugnatum esse, deinde ablegatione iuuentutis ad Veliternum bellum; postremo dictatorium fulmen in se intentatum. Iam nec collegas nec bellum nec dictatorem obstare, quippe qui etiam omen plebeio consuli magistro equitum ex plebe dicendo dederit: se ipsam plebem et commoda morari sua. Liberam urbem ac forum a creditoribus, liberos agros ab iniustis possessoribus extemplo, si uelit, habere posse. Quae munera quando tandem satis grato animo aestimaturos, si inter accipiendas de suis commodis rogationes spem honoris latoribus earum incidant? non esse modestiae populi Romani id postulare ut ipse fenore leuetur et in agrum iniuria possessum a potentibus inducatur, per quos ea consecutus sit senes tribunicios non sine honore tantum sed etiam sine spe honoris relinquat. Proinde ipsi primum statuerent apud animos quid uellent; deinde comitiis tribuniciis declararent uoluntatem. Si coniuncte ferre ab se promulgatas rogationes uellent, esse quod eosdem reficerent tribunos plebis; perlaturos enim quae promulgauerint: sin quod cuique priuatim opus sit id modo accipi uelint, opus esse nihil inuidiosa continuatione honoris; nec se tribunatum nec illos ea quae promulgata sint habituros.
en.(3) Затем Публий Манлий, диктатор, изменил положение дел к выгоде плебеев, назначив начальником конницы плебея Гая Лициния, уже побывавшего военным трибуном. (4) Я читал, что сенат был этим очень недоволен, а диктатор привычно оправдывался перед сенаторами близким родством с Лицинием и притом утверждал, что власть начальника конницы не больше, чем власть военного трибуна. (5) Когда назначены были очередные выборы народных трибунов, то Лициний и Секстий притворными уверениями, будто больше не хотят оставаться в своей должности, еще сильней подстрекали народ к тому, чего и на самом деле домогались. (6) Девятый, мол, год стоят они против знатных, словно в строю, подвергая себя великой опасности и не получая ничего взамен от общества; они уже состарились, а вместе с ними - и внесенные ими предложения, и вся сила трибунской власти. (7) Сперва против их законов сражались запретами их же сотоварищей; затем, услав молодежь на войну с Велитрами; наконец, молниями диктаторской власти. (8) Теперь уже не препятствуют ни товарищи, ни война, ни диктатор, ведь он даже дал добрый знак плебейскому консульству, назначив себе начальника конницы из плебеев. Теперь лишь сами плебеи помеха и себе, и своему благу: (9) если б они захотели, хоть сейчас могли бы иметь Город, свободный от ростовщиков на форуме, поля, свободные от незаконных владельцев. (10) Когда же они наконец будут оценивать верную службу подобающей благодарностью, если сейчас из предложений, принимаемых к их же благу, изымают все, что подаст надежду на высокую должность для тех, кто вносит эти предложения? Не совместно с благоразумием римского народа требовать, чтобы его избавляли от гнета долгов, чтобы ему предоставляли землю, которой неправо владеют сильные, а тех, кто для него добился всего этого, оставляют стареть в трибунах, не только без почестей, но даже без надежды на почести! (11) Итак, сперва пусть простой народ сам решит, чего хочет, а затем пусть объявит свою волю на трибунских выборах: если он хочет, чтобы трибуны внесли разом все предложенные требования, пусть народными трибунами изберут их же вновь и они проведут все, что предлагали. (12) Но, если он захочет принять только то, чего желает для себя каждый порознь, тогда незачем и продлевать полномочия, навлекающие лишь ненависть: не нужен, значит, ни им - трибунат, ни плебеям - их законопредложения.
рус.[40] Aduersus tam obstinatam orationem tribunorum cum prae indignitate rerum stupor silentiumque inde ceteros patrum defixisset, Ap. Claudius Crassus, nepos decemuiri, dicitur odio magis iraque quam spe ad dissuadendum processisse et locutus in hanc fere sententiam esse:
en.40. (1) Ответом на столь жесткую речь народных трибунов было молчание сенаторов, оцепеневших от негодования, и тогда, (2) как рассказывают, Аппий Клавдий Красс, внук децемвира, движимый больше злобой и ненавистью, чем надеждой переубедить народ, выступил и говорил примерно такими словами:
рус.'neque novum neque inopinatum mihi sit, Quirites, si, quod unum familiae nostrae semper obiectum est ab seditiosis tribunis, id nunc ego quoque audiam, Claudiae gentis iam inde ab initio nihil antiquius in re publica patrum maiestate fuisse, semper plebis commodis aduersatos esse.
en.(3) "Не ново и не неожиданно было бы для меня, квириты, если и теперь я услышу то единственное, чем мятежные трибуны всегда попрекали нашу семью: издавна роду Клавдиев дороже всего в государстве величие сената; вечно они против блага простого народа.
рус.Quorum alterum neque nego neque infitias eo-nos, ex quo adsciti sumus simul in ciuitatem et patres, enixe operam dedisse ut per nos aucta potius quam imminuta maiestas earum gentium inter quas nos esse uoluistis dici uere posset: illud alterum pro me maioribusque meis contendere ausim, Quirites, nisi, quae pro uniuersa re publica fiant, ea plebi tamquam aliam incolenti urbem aduersa quis putet, nihil nos neque priuatos neque in magistratibus quod incommodum plebi esset scientes fecisse nec ullum factum dictumue nostrum contra utilitatem uestram, etsi quaedam contra uoluntatem fuerint, uere referri posse.
en.(4) Первого не отрицаю и не отпираюсь; с тех пор, как нас приняли сразу и в граждане и в отцы, мы ревностно трудились, чтобы неложно о нас могли сказать: не умалили мы, а скорей возвысили величие тех родов, среди которых вам угодно было нас числить. (5) Да и насчет второго я решился бы, квириты, постоять за себя и своих предков: ни как частные лица, ни будучи в должностях, мы заведомо не совершили ничего худого для простого народа - разве что кто-нибудь сочтет, будто стоять за все государство - значит быть против простого народа (словно этот народ живет в другом городе!); можно неложно повторять: ни дело наше, ни слово не шло вразрез с вашей пользою, даже если шло вразрез с вашим желанием.
рус.An hoc, si Claudiae familiae non sim nec ex patricio sanguine ortus sed unus Quiritium quilibet, qui modo me duobus ingenuis ortum et uiuere in libera ciuitate sciam, reticere possim L. Illum Sextium et C. Licinium, perpetuos, si dis placet, tribunos, tantum licentiae nouem annis quibus regnant sumpsisse, ut uobis negent potestatem liberam suffragii non in comitiis, non in legibus iubendis se permissuros esse? '
en.(6) Но, даже не будь я из семьи Клавдиев, не родись с патрицианской кровью, а будь я просто одним из квиритов, знай я только, что рожден от двух свободных граждан и живу в свободном государстве, - разве мог бы я молчать, (7) когда Луций этот Секстий и Гай Лициний, вечные, милостью богов, трибуны, за девять лет царения забрали себе такую волю, что отказывают вам в свободном голосовании и на выборах, и в принятии законов?!
рус."Sub condicione" inquit, "nos reficietis decimum tribunos." quid est aliud dicere "quod petunt alii, nos adeo fastidimus ut sine mercede magna non accipiamus"? sed quae tandem ista merces est qua uos semper tribunos plebis habeamus? "ut rogationes" inquit, "nostras, seu placent seu displicent, seu utiles seu inutiles sunt, omnes coniunctim accipiatis." obsecro uos, Tarquinii tribuni plebis, putate me ex media contione unum ciuem succlamare "bona uenia uestra liceat ex his rogationibus legere quas salubres nobis censemus esse, antiquare alias." "non" inquit, "licebit tu de fenore atque agris quod ad uos omnes pertinet iubeas et hoc portenti non fiat in urbe Romana uti L. Sextium atque hunc C. Licinium consules, quod indignaris, quod abominaris, uideas; aut omnia accipe, aut nihil fero"; ut si quis ei quem urgeat fames uenenum ponat cum cibo et aut abstinere eo quod uitale sit iubeat aut mortiferum uitali admisceat. Ergo si esset libera haec ciuitas, non tibi frequentes succlamassent "abi hinc cum tribunatibus ac rogationibus tuis"? quid? si tu non tuleris quod commodum est populo accipere, nemo erit qui ferat? illud si quis patricius, si quis, quod illi uolunt inuidiosius esse, Claudius diceret "aut omnia accipite, aut nihil fero", quis uestrum, Quirites, ferret? nunquamne uos res potius quam auctores spectabitis sed omnia semper quae magistratus ille dicet secundis auribus, quae ab nostrum quo dicentur aduersis accipietis? at hercule sermo est minime ciuilis; quid? rogatio qualis est, quam a uobis antiquatam indignantur? sermoni, Quirites, simillima. "consules" inquit, "rogo ne uobis quos uelitis facere liceat." an aliter [rogat] qui utique alterum ex plebe fieri consulem iubet nec duos patricios creandi potestatem uobis permittit? si hodie bella sint, quale Etruscum fuit cum Porsenna Ianiculum insedit, quale Gallicum modo cum praeter Capitolium atque arcem omnia haec hostium erant, et consulatum cum hoc M. Furio et quolibet alio ex patribus L. Ille Sextius peteret, possetisne ferre Sextium haud pro dubio consulem esse, Camillum de repulsa dimicare? hocine est in commune honores uocare, ut duos plebeios fieri consules liceat, duos patricios non liceat? et alterum ex plebe creari necesse sit, utrumque ex patribus praeterire liceat? quaenam ista societas, quaenam consortio est? parum est, si, cuius pars tua nulla adhuc fuit, in partem eius uenis, nisi partem petendo totum traxeris? "timeo" inquit, "ne, si duos licebit creari patricios, neminem creetis plebeium." quid est dicere aliud "quia indignos uestra uoluntate creaturi non estis, necessitatem uobis creandi quos non uoltis imponam"? quid sequitur, nisi ut ne beneficium quidem debeat populo, si cum duobus patriciis unus petierit plebeius et lege se non suffragio creatum dicat?
en.(8) "Вы выберете нас в десятый раз трибунами, - говорит этот, - при одном условии". Разве это не значит: "то, чего добиваются другие, так нам постыло, что без большой награды мы и брать этого не хотим"? (9) Но что же это за награда такая, за которую мы навек обретем в вас народных трибунов? "Чтобы вы приняли целиком требования наши, - говорит этот, - нравятся они вам или нет, полезны они или бесполезны". (10) Заклинаю вас, тарквинствующие трибуны, вообразите, что я - простой гражданин и кричу вам из середины собрания: "С вашего милостивого разрешения, можно ли из этих ваших требований выбрать те, какие нам кажутся здравыми, и остальные отбросить?" - "Нет, - говорит этот, - нельзя. (11) О процентах да о землях закон ты примешь (это вас тут всех касается), а насчет чудес в Городе Римском, чтобы Луций Секстий и этот Гай Лициний стали консулами, поостережешься, раз считал это недостойным, да говаривал "упасите боги". Нет уж, или принимай все, или ничего не предложу". (12) Как если бы кто положил перед заморенным голодом яд и пищу и приказал бы или воздерживаться от жизненно нужного, или к жизненно нужному подмешивать смертоносное. Итак, будь это государство свободным, собрание бы тебе закричало: "Вон отсюда со своими трибунатами и предложениями!" Что же, если ты не предложишь народу что-нибудь приемлемое, так некому уже будет и предложить? (13) Да если бы какой патриций, да если бы какой - уж чего ненавистнее - Клавдий сказал: "Или примите все, или ничего не предложу", - кто из вас, квириты, потерпел бы такое? (14) Будете ли вы когда-нибудь смотреть больше на суть дела, чем на лица, или же всегда будете внимать всему, что скажет этот трибун, с благосклонностью, а тому, что скажет любой из нас, - с отвращением? (15) "Эта речь, ей-же-ей, совсем не гражданственна". Почему? А каково их требование, за которое они в такой обиде? Точь-в-точь такое же! "Требую, - говорит этот человек, - чтобы нельзя было вам выбрать в консулы, кого хотите". (16) Разве не это значит его приказ: одному из консулов быть плебеем, и не сметь избрать двух патрициев? (17) А если бы сейчас разразилась война, такая, как этрусская, когда Порсенна стоял на Яникуле, или хоть как галльская, когда все, кроме Крепости и Капитолия, было под врагами, и консульства захотели бы Марк Фурий, какой-нибудь другой патриций и вот этот Луций Секстий, - вы стерпели бы, чтобы Секстий стал без спору консулом, а Камиллу пришлось бы бороться за избрание? (18) Это ли называется "почести сообща", когда двум плебеям можно стать консулами, а двум патрициям нельзя? Одного нужно избрать из плебеев, а другого можно не из патрициев? Вот это общность! Вот это товарищество! Мало тебе просто получить долю там, где доли твоей и не бывало, - нет, тебе нужно потребовать долю, а загрести себе все? (19) "Боюсь, - говорит этот, - что если можно избирать двух патрициев, вы не изберете ни одного плебея". Что же, иначе говоря: "Так как вы не хотите добровольно избрать недостойных, я таки вас заставлю избрать тех, кого не хотите!" (20) Разве это не значит, что плебей, буде он один, станет домогаться консульства наряду с двумя патрициями, не будет даже обязан народу благодарностью и скажет, что сделал его консулом закон, а не голосование?
рус.[41] Quomodo extorqueant, non quomodo petant honores, quaerunt; et ita maxima sunt adepturi, ut nihil ne pro minimis quidem debeant; et occasionibus potius quam uirtute petere honores malunt.
en.41. (1) Они ищут почестей, но не домогаются их, а вымогают. Они намерены занять высочайшие должности, вовсе не благодаря за них, даже как за ничтожнейшие; не доблестью, а удобным случаем предпочитают они добиваться почестей.
рус.Est aliquis, qui se inspici, aestimari fastidiat, qui certos sibi uni honores inter dimicantes competitores aequum censeat esse, qui se arbitrio uestro eximat, qui uestra necessaria suffragia pro uoluntariis et serua pro liberis faciat.
en.(2) Кое-кому не хочется, чтобы к нему присматривались, да его оценивали; кое-кто среди борющихся соискателей только для себя берет право на бесспорную победу; кое-кто изымает себя из-под вашего суда, кое-кто превращает ваше добровольное голосование в принудительное, голоса свободных - в голоса рабов.
рус.Omitto Licinium Sextiumque, quorum annos in perpetua potestate tamquam regum in Capitolio numeratis: quis est hodie in ciuitate tam humilis cui non uia ad consulatum facilior per istius legis occasionem quam nobis ac liberis nostris fiat, si quidem nos ne cum uolueritis quidem creare interdum poteritis, istos etiam si nolueritis necesse sit? de indignitate satis dictum est -etenim dignitas ad homines pertinet-: quid de religionibus atque auspiciis-quae propria deorum immortalium contemptio atque iniuria est-loquar? auspiciis hanc urbem conditam esse, auspiciis bello ac pace domi militiaeque omnia geri, quis est qui ignoret? penes quos igitur sunt auspicia more maiorum? nempe penes patres; nam plebeius quidem magistratus nullus auspicato creatur; nobis adeo propria sunt auspicia, ut non solum quos populus creat patricios magistratus non aliter quam auspicato creet sed nos quoque ipsi sine suffragio populi auspicato interregem prodamus et priuatim auspicia habeamus, quae isti ne in magistratibus quidem habent. Quid igitur aliud quam tollit ex ciuitate auspicia qui plebeios consules creando a patribus, qui soli ea habere possunt, aufert? eludant nunc licet religiones: "quid enim est, si pulli non pascentur, si ex cauea tardius exierint, si occecinerit auis?" parua sunt haec; sed parua ista non contemnendo maiores uestri maximam hanc rem fecerunt; nunc nos, tamquam iam nihil pace deorum opus sit, omnes caerimonias polluimus. Uolgo ergo pontifices, augures, sacrificuli reges creentur; cuilibet apicem Dialem, dummodo homo sit imponamus; tradamus ancilia, penetralia, deos deorumque curam, quibus nefas est; non leges auspicato ferantur, non magistratus creentur; nec centuriatis nec curiatis comitiis patres auctores fiant; Sextius et Licinius tamquam Romulus ac Tatius in urbe Romana regnent, quia pecunias alienas, quia agros dono dant. Tanta dulcedo est ex alienis fortunis praedandi, nec in mentem uenit altera lege solitudines uastas in agris fieri pellendo finibus dominos, altera fidem abrogari cum qua omnis humana societas tollitur? omnium rerum causa uobis antiquandas censeo istas rogationes. Quod faxitis deos uelim fortunare.'
en.(3) Оставим Лициния и Секстия - вы считаете годы их непрерывной власти как годы царей на Капитолии. Но есть ли нынче в государстве такое ничтожество, кому по случаю этого закона дорога к консульству не станет легче, чем нам и детям нашим? Ибо нас вы и при желании иной раз не сможете избрать, а уж этих придется вам избирать поневоле. (4) Как все это недостойно, о том я сказал достаточно; но "достойно", "недостойно" - это наши, людские дела; что же сказать о богобоязненности и птицегадании, небрежение которыми, оскорбление которых касаются самих бессмертных богов? По птицегаданию основан этот город, без птицегадания ничто не обходится в войне и при мире, дома и в походе - кто этого не знает? (5) Кто же по заветам предков вершит птицегадания? Конечно, патриции, ибо для плебейских должностей нет птицегадания при выборах. (6) Птицегадания настолько неотторжимы от нас, что не только выборы на любую патрицианскую должность никогда без них народом не вершатся, но и мы сами, без народного голосования, назначаем интеррекса только по птицегаданию; даже частными гражданами мы совершаем птицегадания, которых плебеи не совершают даже и на своих должностях! (7) Так чего же хочет тот, кто, учреждая плебейских консулов, отнимает у патрициев это право совершать птицегадания? Только полного их уничтожения! (8) Пускай они теперь насмехаются над священнодействиями: что, мол, с того, если куры не клюют, если позже вылетят из клетки, если птица дурно закричит - это пустяки! Но предки наши, не пренебрегая этими пустяками, сделали это государство великим. (9) А мы теперь, как будто нам нужды нет ладить с богами, оскверняем все обряды. Что ж, давайте из толпы избирать и понтификов, и авгуров, и царей-жрецов; возложим на первого попавшегося фламинскую шапку лишь бы это был человек; передадим и священные щиты, и святилища богов, и заботу о богах тем, для кого все это запретно. (10) Перестанут при птицегаданиях предлагать законы и избирать должностных лиц; сенат перестанет созывать собрания по куриям и центуриям; Секстий и Лициний, совсем как Ромул и Татий, воцарятся в Городе римлян, так как уже раздают они в подарок не принадлежащие им и деньги, и земли. (11) Как приятно пограбить чужие состояния! И в голову не приходит, что один закон создаст широкие пустоши на полях, изгоняя владельцев, а другой - подорвет доверие, на котором зиждется любое сообщество людей. (12) По всем этим причинам я полагаю, что вам следует отклонить эти предложения. Желаю вам благоволения богов в ваших свершениях"119.
рус.[42] Oratio Appi ad id modo ualuit ut tempus rogationum iubendarum proferretur.
en.42. (1) Речь Анция возымела силу лишь настолько, что отсрочила утверждение этих предложений.
рус.Refecti decumum iidem tribuni, Sextius et Licinius, de decemuiris sacrorum ex parte de plebe creandis legem pertulere. Creati quinque patrum, quinque plebis; graduque eo iam uia facta ad consulatum videbatur.
en.(2) Избранные в десятый раз, те же трибуны Секстий и Лициний предложили закон о децемвирах по священным делам; десять человек частью должны были избираться из плебеев. Избраны пятеро из патрициев и пятеро из плебеев. После этой ступени дорога к консулату казалась уже проложенной.
рус.Hac victoria contenta plebes cessit patribus ut in praesentia consulum mentione omissa tribuni militum crearentur. Creati A. Et M. Cornelii iterum M. Geganius P. Manlius L. Veturius P. Valerius sextum.
en.(3) Довольствуясь этой победой, простой народ, оставив на время даже упоминание о плебейском консуле, уступил патрициям при избрании военных трибунов. Избраны Авл и Марк Корнелии (повторно), Марк Геганий, Публий Манлий, Луций Ветурий, Публий Валерий (в шестой раз).
рус.Cum praeter Velitrarum obsidionem, tardi magis rem exitus quam dubii, quietae externae res Romanis essent, fama repens belli Gallici allata perpulit ciuitatem ut M. Furius dictator quintum diceretur. Is T. Quinctium Poenum magistrum equitum dixit. Bellatum cum Gallis eo anno circa Anienem flumen auctor est Claudius inclitamque in ponte pugnam, qua T. Manlius Gallum cum quo prouocatus manus conseruit in conspectu duorum exercituum caesum torque spoliauit, tum pugnatam. Pluribus auctoribus magis adducor ut credam decem haud minus post annos ea acta, hoc autem anno in Albano agro cum Gallis dictatore M. Furio signa conlata. Nec dubia nec difficilis Romanis, quamquam ingentem Galli terrorem memoria pristinae cladis attulerant, uictoria fuit. Multa milia barbarorum in acie, multa captis castris caesa; palati alii Apuliam maxime petentes cum fuga [se] longinqua tum quod passim eos simul pauor errorque distulerant, ab hoste sese tutati sunt. Dictatori consensu patrum plebisque triumphus decretus. Uixdum perfunctum eum bello atrocior domi seditio excepit, et per ingentia certamina dictator senatusque uictus, ut rogationes tribuniciae acciperentur; et comitia consulum aduersa nobilitate habita, quibus L. Sextius de plebe primus consul factus. Et ne is quidem finis certaminum fuit. Quia patricii se auctores futuros negabant, prope secessionem plebis res terribilesque alias minas ciuilium certaminum uenit cum tandem per dictatorem condicionibus sedatae discordiae sunt concessumque ab nobilitate plebi de consule plebeio, a plebe nobilitati de praetore uno qui ius in urbe diceret ex patribus creando. Ita ab diutina ira tandem in concordiam redactis ordinibus, cum dignam eam rem senatus censeret esse meritoque id, si quando unquam alias, deum immortalium [causa libenter facturos] fore ut ludi maximi fierent et dies unus ad triduum adiceretur, recusantibus id munus aedilibus plebis, conclamatum a patriciis est iuuenibus se id honoris deum immortalium causa libenter facturos [ut aediles fierent]. Quibus cum ab uniuersis gratiae actae essent, factum senatus consultum, ut, duumuiros aediles ex patribus dictator populum rogaret, patres auctores omnibus eius anni comitiis fierent.
en.(4) Когда во внешних делах у римлян длилось затишье (исключая осаду Велитр - дело затяжное, но с уже определившимся исходом), вдруг пронесся слух о галльской войне и побудил государство назначить в пятый раз диктатором Марка Фурия. Он поставил начальником конницы Тита Квинкция Пена. (5) Клавдий пишет, что в тот год с галлами воевали около реки Аниена и что тогда и произошла битва на мосту, где на виду у обоих войск Тит Манлий убил галла, вызвавшего его на единоборство, и сорвал с него ожерелье (6) Но более многочисленные источники заставляют меня думать, что эта битва была позже лет на десять, не меньше. А в тот год, когда диктатором был Марк Фурий, битва с галлами была в Альбанской области. (7) Хотя памятью о прошлом поражении галлы и нагнали великого страху, победа римлян определилась сразу и без труда. Многие тысячи варваров погибли в строю, многие тысячи - по взятии лагеря; (8) прочие разбрелись и, устремившись по большей части в Апулию, обезопасили себя от врага и дальностью бегства, в тем, что страх и блуждания разметали их во все стороны. При единогласии сената и народа диктатору был назначен триумф. (9) Только он справился с этой войной, как начался мятеж в Городе, еще грознее войны: ожесточеннейшая борьба вынудила диктатора и сенат принять требования народных трибунов. И вот, вопреки знати, проведены были консульские выборы, на которых Луций Секстий первым из плебеев был избран в консулы. (10) Но и этим борьба еще не закончилась, так как патриции заявили, что не утвердят избрания; и дело дошло почти до ухода плебеев из Города и прочих пугающих предвестий гражданской войны, (11) когда наконец удалось благодаря диктатору унять разногласия на таких условиях: знать уступила простому народу, согласившись на избрание плебейского консула, а простой народ - знати, согласившись на избрание одного патрицианского претора, чтобы тот вершил суд в городе. (12) Так после долгого обоюдного гнева сословия вернулись к согласию. Сенат признал это дело достойным и принял решение о подобающем (как никогда более) воздаянии бессмертным богам: чтобы были устроены Великие игры и к трем их дням был добавлен еще один. (13) А когда плебейские эдилы отказались взять на себя это дело, патрицианские юноши в один голос заявили, что они охотно возьмутся за это в честь бессмертных богов. (14) Все их благодарили, и сенат постановил, чтобы диктатор предложил народу избрать двух патрицианских эдилов, а сенаторы утвердили бы все выборы этого [367 г.] года.
рус.[1] Annus hic erit insignis noui hominis consulatu, insignis nouis duobus magistratibus, praetura et curuli aedilitate; hos sibi patricii quaesiuere honores pro concesso plebi altero consulatu. Plebes consulatum L. Sextio, cuius lege partus erat, dedit: patres praeturam Sp. Furio M. Filio Camillo, aedilitatem Cn. Quinctio Capitolino et P. Cornelio Scipioni, suarum gentium uiris, gratia campestri ceperunt. L. Sextio collega ex patribus datus L. Aemilius Mamercus. Principio anni et de Gallis, quos primo palatos per Apuliam congregari iam fama erat, et de Hernicorum defectione agitata mentio. Cum de industria omnia, ne quid per plebeium consulem ageretur, proferrentur, silentium omnium rerum ac iustitio simile otium fuit, nisi quod non patientibus tacitum tribunis quod pro consule uno plebeio tres patricios magistratus curulibus sellis praetextatos tamquam consules sedentes nobilitas sibi sumpsisset, praetorem quidem etiam iura reddentem et collegam consulibus atque iisdem auspiciis creatum, uerecundia inde imposita est senatui ex patribus iubendi aediles curules creari. Primo ut alternis annis ex plebe fierent conuenerat: postea promiscuum fuit. Inde L. Genucio et Q. Seruilio consulibus et ab seditione et a bello quietis rebus, ne quando a metu ac periculis uacarent, pestilentia ingens orta. Censorem, aedilem curulem, tres tribunos plebis mortuos ferunt, pro portione et ex multitudine alia multa funera fuisse; maximeque eam pestilentiam insignem mors quam matura tam acerba M. Furi fecit. Fuit enim uere uir unicus in omni fortuna, princeps pace belloque priusquam exsulatum iret, clarior in exsilio, uel desiderio ciuitatis quae capta absentis implorauit opem uel felicitate qua restitutus in patriam secum patriam ipsam restituit; par deinde per quinque et uiginti annos-tot enim postea uixit-titulo tantae gloriae fuit dignusque habitus quem secundum a Romulo conditorem urbis Romanae ferrent.
en.1. (1) Год этот [366 г.] будет памятен появлением в консульской должности "нового человека", а также учреждением двух новых должностей - преторства и курульного эдильства. Эти почетные должности выговорили для себя патриции, уступив одно из консульских мест плебеям. (2) Они сделали консулом Луция Секстия, чей закон и дал им такую возможность; а отцы благодаря своему влиянию на Марсовом поле получили преторскую должность для Спурия Камилла, сына Марка, а эдильские - для Гнея Квинкция Капитолина и Публия Корнелия Сципиона, людей своего сословия. Товарищем Луция Секстия из патрициев был избран Луций Эмилий Мамерк. (3) В начале года все были встревожены вестями о том, что галлы, рассеявшиеся было по Апулии, вновь собираются толпами, а также о том, что отложились герники. (4) Но так как сенат намеренно медлил, дабы не дать действовать консулу из плебеев, то все замалчивалось и царила праздность, словно при закрытых судах; (5) и только трибуны не желали молчать, затем что в обмен на одного плебейского консула знать получила на должностных местах трех патрициев, (6) восседающих в претекстах на курульных креслах, будто консулы, причем претор еще и отправляет правосудие, будучи товарищем консулов, избранным при тех же обрядах. По этой причине сенат не решился прямо приказать, чтобы еще и курульных эдилов выбирали из патрициев; сначала уговорились через год выбирать эдилов из плебеев, потом, однако, не соблюдалось уже никакого порядка. (7) В следующее консульство [365 г.] при Луции Генуции и Квинте Сервилии, когда ни раздоров, ни войн не было, то, словно чтобы не дать людям забыть о страхе и опасностях, открылось моровое поветрие. (8) Как передают, умерли цензор, курульный эдил, три народных трибуна; тем более многочисленны были жертвы среди остальных жителей. Но более всего памятен этот мор кончиною Марка Фурия - не безвременной и все же печальной. (9) Поистине то был муж великий во всякой доле: до изгнания первый на войне и в мире, а в изгнании - еще славней от тоски сограждан, из плена воззвавших к изгнаннику о помощи, и от собственного счастья: восстановленный в отечестве, он сам стал восстановителем отечества; (10) окруженный славой столь великого подвига и во всем достойный ее, прожил он после этого еще двадцать пять лет, заслужив прозвание второго после Ромула основателя Рима.
рус.[2] Et hoc et insequenti anno C. Sulpicio Petico C. Licinio Stolone consulibus pestilentia fuit. Eo nihil dignum memoria actum, nisi quod pacis deum exposcendae causa tertio tum post conditam urbem lectisternium fuit. Et cum uis morbi nec humanis consiliis nec ope diuina leuaretur, uictis superstitione animis ludi quoque scenici, noua res bellicoso populo-nam circi modo spectaculum fuerat-inter alia caelestis irae placamina instituti dicuntur; ceterum parua quoque, ut ferme principia omnia, et ea ipsa peregrina res fuit. Sine carmine ullo, sine imitandorum carminum actu ludiones ex Etruria acciti, ad tibicinis modos saltantes, haud indecoros motus more Tusco dabant. Imitari deinde eos iuuentus, simul inconditis inter se iocularia fundentes uersibus, coepere; nec absoni a uoce motus erant. Accepta itaque res saepiusque usurpando excitata. Vernaculis artificibus, quia ister Tusco uerbo ludio uocabatur, nomen histrionibus inditum; qui non, sicut ante, Fescennino uersu similem incompositum temere ac rudem alternis iaciebant sed impletas modis saturas descripto iam ad tibicinem cantu motuque congruenti peragebant. Liuius post aliquot annis, qui ab saturis ausus est primus argumento fabulam serere, idem scilicet-id quod omnes tum erant-suorum carminum actor, dicitur, cum saepius reuocatus uocem obtudisset, uenia petita puerum ad canendum ante tibicinem cum statuisset, canticum egisse aliquanto magis uigente motu quia nihil uocis usus impediebat. Inde ad manum cantari histrionibus coeptum diuerbiaque tantum ipsorum uoci relicta. Postquam lege hac fabularum ab risu ac soluto ioco res auocabatur et ludus in artem paulatim uerterat, iuuentus histrionibus fabellarum actu relicto ipsa inter se more antiquo ridicula intexta uersibus iactitare coepit; unde exorta quae exodia postea appellata consertaque fabellis potissimum Atellanis sunt; quod genus ludorum ab Oscis acceptum tenuit iuuentus nec ab histrionibus pollui passa est; eo institutum manet, ut actores Atellanarum nec tribu moueantur et stipendia, tamquam expertes artis ludicrae, faciant. Inter aliarum parua principia rerum ludorum quoque prima origo ponenda uisa est, ut appareret quam ab sano initio res in hanc uix opulentis regnis tolerabilem insaniam uenerit.
en.2. (1) И в этот, и в следующий [364 г.] год, когда консулами стали Гай Сульпиций Петик и Гай Лициний Столон, мор не прекращался. (2) Ничего достопамятного за это время не произошло, если не считать лектистерния, устроенного для умиротворения богов в третий раз со времени основания Города. (3) Но поскольку ни человеческое разумение, ни божественное вспоможение не смягчали беспощадного мора, то суеверие возобладало в душах и тогда-то, как говорят, в поисках способов умилостивить гнев небес были учреждены сценические игры - дело для воинского народа небывалое, ибо до тех пор единственным зрелищем были бега в цирке. (4) Впрочем, как почти всегда бывает вначале, предприятие это было скромное, да к тому же иноземного происхождения. Игрецы, приглашенные из Этрурии, безо всяких песен и без действий, воспроизводящих их содержание, плясали под звуки флейты и на этрусский лад выделывали довольно красивые коленца. (5) Вскоре молодые люди стали подражать им, перебрасываясь при этом шутками в виде нескладных виршей и согласовывая свои телодвижения с пением. (6) Так переняли этот обычай, а от частого повторения он привился. Местным своим умельцам дали имя "гистрионов", потому что по-этрусски игрец звался "истер"; (7) теперь они уже не перебрасывались, как прежде, неуклюжими и грубыми виршами, вроде фесценнинских, - теперь они ставили "сатуры"12 с правильными размерами и пением, рассчитанным на флейту и соответствующие телодвижения. (8) Несколько лет спустя Ливий первым решился бросить сатуры и связать все представление единым действием, и говорят, будто он, как все в те времена, исполняя сам свои песни, (9) охрип, когда вызовов было больше обычного, и испросил позволения рядом с флейтщиком поставить за себя певцом молодого раба, а сам разыграл свою песню, двигаясь много живей и выразительней прежнего, так как уже не надо было думать о голосе. (10) С тех пор и пошло у гистрионов "пение под руку", собственным же голосом вели теперь только диалоги. (11) Когда благодаря этому правилу представления отошли от потех и непристойностей, а игра мало-помалу обратилась в ремесло, то молодые люди, предоставив гистрионам играть подобные представления, стали, как в старину, опять перебрасываться шутками в стихах; (12) такие, как их называли позже, "эксодии"14 исполнялись главным образом вместе с ателланами - а эти заимствованные у осков игры молодежь оставила за собою и не дала гистрионам их осквернить. Вот почему и на будущее осталось: не исключать исполнителей ателлан из их триб и допускать их к военной службе как непричастных к ремеслу игрецов. (13) Об этом первоначальном происхождении игр я счел своим долгом упомянуть, говоря о делах, что произросли из ничтожных семян, дабы ясно стало видно, от сколь здравых начал ныне дело дошло до безумной страсти, на которую едва хватает средств и в могучих державах.
рус.[3] Nec tamen ludorum primum initium procurandis religionibus datum aut religione animos aut corpora morbis leuauit; quin etiam, cum medios forte ludos circus Tiberi superfuso inrigatus impedisset, id uero, uelut auersis iam dis aspernantibusque placamina irae, terrorem ingentem fecit. Itaque Cn. Genucio L. Aemilio Mamerco iterum consulibus, cum piaculorum magis conquisitio animos quam corpora morbi adficerent, repetitum ex seniorum memoria dicitur pestilentiam quondam clauo ab dictatore fixo sedatam. Ea religione adductus senatus dictatorem claui figendi causa dici iussit; dictus L. Manlius Imperiosus L. Pinarium magistrum equitum dixit. Lex uetusta est, priscis litteris uerbisque scripta, ut qui praetor maximus sit idibus Septembribus clauum pangat; fixa fuit dextro lateri aedis Iouis optimi maximi, ex qua parte Mineruae templum est. Eum clauum, quia rarae per ea tempora litterae erant, notam numeri annorum fuisse ferunt eoque Mineruae templo dicatam legem quia numerus Mineruae inuentum sit.- Volsiniis quoque clauos indices numeri annorum fixos in templo Nortiae, Etruscae deae, comparere diligens talium monumentorum auctor Cincius adfirmat.-M. Horatius consul ea lege templum Iouis optimi maximi dedicauit anno post reges exactos; a consulibus postea ad dictatores, quia maius imperium erat, sollemne claui figendi translatum est. Intermisso deinde more digna etiam per se uisa res propter quam dictator crearetur. Qua de causa creatus L. Manlius, perinde ac rei gerendae ac non soluendae religionis gratia creatus esset, bellum Hernicum adfectans dilectu acerbo iuuentutem agitauit; tandemque omnibus in eum tribunis plebis coortis seu ui seu uerecundia uictus dictatura abiit.
en.3. (1) Однако игры эти, впервые учрежденные тогда богобоязни ради, не избавили души людей от суеверного страха, а тела - от недуга. (2) Мало того: когда Тибр, выйдя из берегов, затопил цирк и прервал игры в самом их разгаре, это как будто ясно показывало, что боги окончательно отвернулись от людей и гнушаются их умилостивлениями - а такое всем, конечно, внушило неодолимый ужас. (3) И вот в консульство Гнея Генуция и (вторично) Луция Эмилия Мамерка, когда не столько тела терзала болезнь, сколько умы - изыскивание средств к искуплению, со слов стариков, говорят, стали припоминать, будто некогда такой мор прекратился от того, что диктатор вбил гвоздь. (4) Движимый этою богобоязнью, сенат распорядился назначить диктатора для вбития гвоздя. Назначен был Луций Манлий Империоз, а начальником конницы он объявил Луция Пинария. (5) Есть древний закон, начертанный старинными буквами и в старинных выражениях, он гласит: в сентябрьские иды верховный предводитель да вбивает гвоздь. Закон этот был некогда прибит с правой стороны храма Юпитера Всеблагого Величайшего, обращенной к святилищу Минервы. (6) Считается, что в те времена, когда письменность была еще редкостью, таким гвоздем обозначали число лет; (7) а посвящен в святилище Минервы закон был потому, что число - Минервино изобретение. (Цинций, прилежный исследователь подобных памятников, утверждает, что и в Вольсиниях можно видеть обозначающие число лет гвозди, вбитые в храме этрусской богини Норции.) (8) По этому самому закону Марк Гораций, консул, освятил храм Юпитера Всеблагого Величайшего на следующий год после изгнания царей; а впоследствии торжественное вбитие гвоздя перешло от консулов к диктаторам, чья власть выше. И хотя со временем обычай забылся, дело сочли достаточно важным, чтобы для исполнения его был назначен диктатор. (9) Только для этого и был назначен Луций Манлий; однако он, точно его назначили править государством, а не исполнить определенный обряд, задумал войну с герниками и беспощадным набором возмутил все юношество. И, лишь когда все до одного народные трибуны восстали на него, он сложил диктатуру, подчиняясь то ли чужой силе, то ли своей совести.
рус.[4] Neque eo minus principio insequentis anni, Q. Seruilio Ahala L. Genucio consulibus, dies Manlio dicitur a M. Pomponio tribuno plebis. Acerbitas in dilectu, non damno modo ciuium sed etiam laceratione corporum lata, partim uirgis caesis qui ad nomina non respondissent, partim in uincula ductis, inuisa erat, et ante omnia inuisum ipsum ingenium atrox cognomenque Imperiosi, graue liberae ciuitati, ab ostentatione saeuitiae adscitum quam non magis in alienis quam in proximis ac sanguine ipse suo exerceret. Criminique ei tribunus inter cetera dabat quod filium iuuenem nullius probri compertum, extorrem urbe, domo, penatibus, foro, luce, congressu aequalium prohibitum, in opus seruile, prope in carcerem atque in ergastulum dederit, ubi summo loco natus dictatorius iuuenis cotidiana miseria disceret uere imperioso patre se natum esse. At quam ob noxam? Quia infacundior sit et lingua impromptus; quod naturae damnum utrum nutriendum patri, si quicquam in eo humani esset, an castigandum ac uexatione insigne faciendum fuisse? Ne mutas quidem bestias minus alere ac fouere si quid ex progenie sua parum prosperum sit; at hercule L. Manlium malum malo augere filii et tarditatem ingenii insuper premere et, si quid in eo exiguum naturalis uigoris sit, id exstinguere uita agresti et rustico cultu inter pecudes habendo.
en.4. (1) И все-таки в начале следующего года [362 г.] при консулах Квинте Сервилии Агале и Луции Генуции народный трибун Марк Помпоний вызывает Манлия в суд. (2) Манлий возбудил к себе ненависть строгостями при наборе, когда наказывал граждан не только пеней, но и телесной расправою: тех, кто не откликался на свое имя, секли розгами или отводили в темницу; (3) особенно же ненавистен был сам его крутой нрав и враждебное свободному гражданству прозвище Империоза, принятое им, чтобы выставить напоказ жестокость, которую обращал он не только на чужих, но и на ближних и даже на кровных. (4) А именно трибун вменял ему в вину среди прочего, что своего сына, юношу, не замеченного ни в чем дурном, он оторвал от города, дома, пенатов, форума, от света и общества сверстников, обрекая его на рабский труд, чуть не на узилище и каторгу: (5) там в повседневных лишениях отпрыск диктатора, рожденный в высшем сословии, должен усвоить, что он и точно рожден отцом Империозом. Но за какую провинность? Оказывается, юноша не речист и косноязычен. (6) Но разве не следовало отцу, будь в нем хоть капля человечности, постараться выправить этот природный изъян, чем наказывать за него и тем делать его лишь предметнее? Даже бессловесные твари не меньше питают и опекают тех детенышей, кто уродится хилым и слабым; а Луций Манлий, Геркулес тому свидетель, множит сыну беду бедою, угнетает нерасторопный его ум еще более, и если осталось в юноше толика природной живости, то и ее он губит деревенской жизнью, мужицким трудом, скотским содержанием.
рус.[5] Omnium potius his criminationibus quam ipsius iuuenis inritatus est animus; quin contra se quoque parenti causam inuidiae atque criminum esse aegre passus, ut omnes di hominesque scirent se parenti opem latam quam inimicis eius malle, capit consilium rudis quidem atque agrestis animi et quamquam non ciuilis exempli, tamen pietate laudabile. Inscientibus cunctis cultro succinctus mane in urbem atque a porta domum confestim ad M. Pomponium tribunum pergit; ianitori opus esse sibi domino eius conuento extemplo ait; nuntiaret T. Manlium L. Filium esse. Mox introductus -etenim percitum ira in patrem spes erat aut criminis aliquid noui aut consilii ad rem agendam deferre-salute accepta redditaque esse ait quae cum eo agere arbitris remotis uelit. Procul inde omnibus abire iussis cultrum stringit et super lectum stans ferro intento, nisi in quae ipse concepisset uerba iuraret se patris eius accusandi causa concilium plebis nunquam habiturum, se eum extemplo transfixurum minatur. Pauidus tribunus, quippe qui ferrum ante oculos micare, se solum inermem, illum praeualidum iuuenem et, quod haud minus timendum erat, stolide ferocem uiribus suis cerneret, adiurat in quae adactus est uerba; et prae se deinde tulit ea ui subactum se incepto destitisse. Nec, perinde ut maluisset plebes sibi suffragii ferendi de tam crudeli et superbo reo potestatem fieri, ita aegre habuit filium id pro parente ausum; eoque id laudabilius erat quod animum eius tanta acerbitas patria nihil a pietate auertisset. Itaque non patri modo remissa causae dictio est sed ipsi etiam adulescenti ea res honori fuit et, cum eo anno primum placuisset tribunos militum ad legiones suffragio fieri-nam antea, sicut nunc quos Rufulos uocant, imperatores ipsi faciebant-, secundum in sex locis tenuit nullis domi militiaeque ad conciliandam gratiam meritis ut qui rure et procul coetu hominum iuuentam egisset.
en.5. (1) Эти упреки возмутили всех, только не самого юношу; он, напротив, был даже удручен, оказавшись поводом ненависти к отцу и обвинений против него, (2) а потому, дабы все - боги и люди - знали, что он предпочитает держать сторону отца, но не врагов его, он составляет тайный замысел, выдающий душу грубую и темную, далеко не образцовый для гражданина, но все же заслуживающий похвалы за сыновнюю преданность. (3) Никому не сказавшись, он препоясывается ножом, рано утром спешит в город и прямо от ворот направляется к дому трибуна Марка Помпония; привратнику заявляет, что ему нужно тотчас переговорить с его хозяином, пусть-де пойдет и скажет, что пришел Тит Манлий, сын Луция. (4) Его немедленно вводят в дом, надеясь, конечно, что, кипя злобой против отца, он либо еще добавит обвинений, либо подаст совет к ведению дела. После обмена приветствиями Манлий объявляет трибуну, что есть дело, о котором он хочет говорить без свидетелей. (5) Когда всем было приказано удалиться, юноша обнажает нож, наклоняется над ложем и, наставив клинок, грозит пронзить трибуна на месте, если тот не поклянется за ним слово в слово: никогда не собирать народ ради обвинения отца. (6) И оробевший трибун, видя сверкающий нож перед глазами и понимая, что он один и безоружен, а юноша очень силен и, что еще страшнее, неукротим в своем безрассудстве, повторяет за ним клятвенные слова. Впоследствии трибун объявил, что только насилие заставило его отступиться от начатого дела. (7) Хотя простой народ, конечно, был бы рад возможности голосовать против столь жестокого и надменного обвиняемого, как Манлий, но он не мог не оценить, на что решился сын ради отца: и это было тем похвальнее, что даже беспощадная суровость родителя не могла отвратить юношу от сыновней почтительности. (8) Так что не только отец был освобожден от суда, но и юноше случившееся прибавило чести; (9) и когда в этом году впервые было решено выбирать военных трибунов для легионов подачею голосов - а прежде их, как и теперь так называемых руфулов, военачальники назначали сами, - то Манлий получил второе из шести мест, хотя, проведя молодость в деревне и вдали от людей, не имел ни гражданских, ни военных заслуг, чтобы снискать к себе расположение.
рус.[6] Eodem anno, seu motu terrae seu qua ui alia, forum medium ferme specu uasto conlapsum in immensam altitudinem dicitur; neque eam uoraginem coniectu terrae, cum pro se quisque gereret, expleri potuisse, priusquam deum monitu quaeri coeptum quo plurimum populus Romanus posset; id enim illi loco dicandum uates canebant, si rem publicam Romanam perpetuam esse uellent. Tum M. Curtium, iuuenem bello egregium, castigasse ferunt dubitantes an ullum magis Romanum bonum quam arma uirtusque esset, et silentio facto templa deorum immortalium, quae foro imminent, Capitoliumque intuentem et manus nunc in caelum, nunc in patentes terrae hiatus ad deos manes porrigentem, se deuouisse; equo deinde quam poterat maxime exornato insidentem, armatum se in specum immisisse; donaque ac fruges super eum a multitudine uirorum ac mulierum congestas lacumque Curtium non ab antiquo illo T. Tati milite Curtio Mettio sed ab hoc appellatum. Cura non deesset, si qua ad uerum uia inquirentem ferret: nunc fama rerum standum est, ubi certam derogat uetustas fidem; et lacus nomen ab hac recentiore insignitius fabula est. Post tanti prodigii procurationem eodem anno de Hernicis consultus senatus, cum fetiales ad res repetendas nequiquam misisset, primo quoque die ferendum ad populum de bello indicendo Hernicis censuit populusque id bellum frequens iussit. L. Genucio consuli ea prouincia sorte euenit. In exspectatione ciuitas erat, quod primus ille de plebe consul bellum suis auspiciis gesturus esset, perinde ut euenisset res, ita communicatos honores pro bene aut secus consulto habitura. Forte ita tulit casus, ut Genucius ad hostes magno conatu profectus in insidias praecipitaret et legionibus necopinato pauore fusis consul circumuentus ab insciis quem intercepissent occideretur. Quod ubi est Romam nuntiatum, nequaquam tantum publica calamitate maesti patres, quantum feroces infelici consulis plebeii ductu, fremunt omnibus locis: irent crearent consules ex plebe, transferrent auspicia quo nefas esset; potuisse patres plebi scito pelli honoribus suis: num etiam in deos immortales inauspicatam legem ualuisse? Vindicasse ipsos suum numen, sua auspicia, quae ut primum contacta sint ab eo a quo nec ius nec fas fuerit, deletum cum duce exercitum documento fuisse ne deinde turbato gentium iure comitia haberentur. His uocibus curia et forum personat. Ap. Claudium, quia dissuaserat legem, maiore nunc auctoritate euentum reprehensi ab se consilii incusantem, dictatorem consensu patriciorum Seruilius consul dicit, dilectusque et iustitium indictum.
en.6. (1) В тот же год то ли от земного трясения, то ли от какой иной силы земля, говорят, расселась почти посередине форума и огромной трещиною провалилась на неведомую глубину. (2) Все один за другим стали приносить и сыпать туда землю, но не могли заполнить эту бездну; и тогда лишь, вразумленные богами, стали доискиваться, в чем главная сила римского народа, (3) ибо именно это, по вещанию прорицателей, надо было обречь в жертву сему месту, чтобы римское государство стояло вечно. Тогда-то, гласит предание, Марк Курций, юный и славный воин, с укоризною спросил растерянных граждан, есть ли у римлян что-нибудь сильнее, чем оружие и доблесть. (4) При воцарившемся молчании, обратив взоры на Капитолий и храмы бессмертных богов, высящиеся над форумом, он простирал руки в небо и в зияющую пропасть земли к преисподним богам и обрек себя им в жертву; (5) а затем верхом на коне, убранном со всею пышностью, в полном вооружении бросился в провал, и толпа мужчин и женщин кидала ему вслед приношения и плоды. Именно в его честь получило имя Курциево озеро, а отнюдь не в честь древнего Курция Меттия, воина Тита Тация; (6) будь верный способ доискаться здесь истины, я не пожалел бы для этого сил, но теперь, когда за давностью времен достоверность уже недостижима, надобно держаться предания, а позднейшее сказание о названии озера известнее именно такое. (7) По искуплении столь великого знамения в тот же год сенат собрался на совет о герниках, поскольку фециалы, отправленные к ним требовать возмещения, вернулись ни с чем; решено было в ближайший день предложить народу объявить войну герникам, и многолюдное собрание приказало быть войне. (8) Жребий вести войну выпал консулу Луцию Генуцию. За ним ревниво следили все граждане (ведь это был первый консул из плебеев, которому предстояло вести войну при собственных ауспициях), чтобы, смотря по исходу дела, одобрить или отвергнуть общедоступность консульских должностей. (9) И вот случилось так, что, обрушив на врага мощный натиск, Генуций попал в засаду, легионы в панике бежали, а оказавшийся в окружении консул был убит врагами, не знавшими, кого они захватили. (10) Едва это стало известно в Риме, патриции не столько оказались удручены несчастьем, постигшим государство, сколько злобствовали на незадачливое предводительство консула-плебея, крича на всех углах: "Пусть их! Пусть избирают консулов из плебеев, пусть безбожно бросаются правом ауспиций! (11) Конечно, народным голосованием можно отнять у патрициев их почетные места, но разве для бессмертных богов имеет силу закон без должных ауспиций?25 Боги сами отмстили за себя и за свои священнодействия: едва прикоснулся к ним человек, не имевший на то ни людского права, ни божеского, как гибель войска и вождя дала ясный урок впредь не нарушать на собраниях родовое право!" (12) Такими речами гудели курия и форум. Апиия Клавдия, который всегда был против этого закона и теперь тем убедительнее пенял за свой отвергнутый совет, - этого Аппия Клавдия консул Сервилий с согласия патрициев назначает диктатором, объявляется набор, и суды закрываются.
рус.[7] Priusquam dictator legionesque nouae in Hernicos uenirent, ductu C. Sulpici legati res per occasionem gesta egregie est. In Hernicos morte consulis contemptim ad castra Romana cum haud dubia expugnandi spe succedentes, hortante legato et plenis irae atque indignitatis militum animis eruptio est facta. Multum ab spe adeundi ualli res Hernicis afuit; adeo turbatis inde ordinibus abscessere. Dictatoris deinde aduentu nouus ueteri exercitus iungitur et copiae duplicantur; et pro contione dictator laudibus legati militumque, quorum uirtute castra defensa erant, simul audientibus laudes meritas tollit animos, simul ceteros ad aemulandas uirtutes acuit. Neque segnius ad hostes bellum apparatur, qui et parti ante decoris memores neque ignari auctarum uirium hostis suas quoque uires augent. Omne Hernicum nomen, omnis militaris aetas excitur; quadringenariae octo cohortes, lecta robora uirorum, scribuntur. Hunc eximium florem iuuentutis, eo etiam quod ut duplex acciperent stipendium decreuerant, spei animorumque impleuere; immunes quoque operum militarium erant, ut in unum pugnae laborem reseruati plus sibi quam pro uirili parte adnitendum scirent; extra ordinem etiam in acie locati quo conspectior uirtus esset. Duum milium planities castra Romana ab Hernicis dirimebat; ibi pari ferme utrimque spatio in medio pugnatum est. Primo stetit ambigua spe pugna nequiquam saepe conatis equitibus Romanis impetu turbare hostium aciem. Postquam equestris pugna effectu quam conatibus uanior erat, consulto prius dictatore equites, permissu deinde eius relictis equis, clamore ingenti prouolant ante signa et nouam integrant pugnam; neque sustineri poterant, ni extraordinariae cohortes pari corporum animorumque robore se obiecissent.
en.7. (1) Еще до того, как диктатор с новыми легионами напал на герников, римлянам под предводительством легата Гая Сульпиция выпал неожиданный успех. (2) Когда герники, обнадеженные гибелью консула, подошли к лагерю римлян в твердой надежде взять его приступом, воины, ободряемые легатом, в гневе и возмущении ринулись на них из лагеря. Надежды противников взойти на римский вал оказались тщетны - они были смяты и отступили. (3) А потом, с прибытием диктатора, новое войско объединяется со старым и силы удваиваются; сам диктатор, воздавши перед сходкой хвалу легату и воинам, защитившим своей доблестью лагерь, разом и вдохнул бодрость в тех, кто внимал заслуженным похвалам, и побудил остальных соревноваться с ними в доблести. (4) Но и неприятель, готовясь к войне, не медлил: помня о недавнем успехе и зная уже о неприятельском подкреплении, он также умножает свои силы. Созывают всех, кто носит имя герника, всех, по возрасту способных носить оружие; набирают восемь особых когорт по четыреста человек, молодец к молодцу. (5) Этот отборный цвет молодежи вдобавок обнадежили и воодушевили, постановив платить им двойное жалованье; они были освобождены от воинских работ с тем, чтобы берегли силы для битвенного труда и помнили, что на них полагаются больше, чем на обычных бойцов; (6) даже в боевых порядках им назначили место вне строя, чтобы доблесть их была тем заметнее. Долина в две мили отделяла лагерь римлян от герников; посреди долины почти на равном расстоянии от стана тех и других было дано сраженье. (7) Поначалу дрались с переменным успехом, и напрасно римская конница то и дело пыталась с наскока смять вражеские ряды. (8) Видя, что конный бой не оправдывает усилий, всадники, испросив и получив дозволение диктатора, спешиваются, с громким кличем выбегают перед знамена и завязывают необычный бой. И не устоять бы неприятелю, когда бы не ударили навстречу отборные когорты равной им силы и отваги.
рус.[8] Tunc inter primores duorum populorum res geritur; quidquid hinc aut illinc communis Mars belli aufert, multiplex quam pro numero damnum est. Volgus aliud armatorum, uelut delegata primoribus pugna, euentum suum in uirtute aliena ponit. Multi utrimque cadunt, plures uolnera accipiunt; tandem equites alius alium increpantes, quid deinde restaret quaerendo, si neque ex equis pepulissent hostem neque pedites quicquam momenti facerent? Quam tertiam exspectarent pugnam? Quid ante signa feroces prosiluissent et alieno pugnarent loco?-his inter se uocibus concitati clamore renouato inferunt pedem et primum gradu mouerunt hostem, deinde pepulerunt, postremo iam haud dubie auertunt; neque, tam uires pares quae superauerit res facile dictu est, nisi quod perpetua fortuna utriusque populi et extollere animos et minuere potuit. Vsque ad castra fugientes Hernicos Romanus sequitur: castrorum oppugnatione, quia serum erat diei, abstinuere;-diu non perlitatum tenuerat dictatorem, ne ante meridiem signum dare posset; eo in noctem tractum erat certamen.-postero die deserta fuga castra Hernicorum et saucii relicti quidam inuenti; agmenque fugientium ab Signinis, cum praeter moenia eorum infrequentia conspecta signa essent, fusum ac per agros trepida fuga palatum est. Nec Romanis incruenta uictoria fuit: quarta pars militum amissa et, ubi haud minus iacturae fuit, aliquot equites Romani cecidere.
en.8. (1) Бой шел между первыми бойцами обоих народов, и, сколько бы жизней ни унес тут общий Марс ратоборцев, потери обеих сторон числом мерить не приходится. Остальная толпа ратников, как бы предоставив битву отборным воинам, вверяет свою участь чужой доблести. Много павших с обеих сторон, еще больше раненых; (2) наконец всадники начинают корить один другого, вопрошая, что же остается, если ни верхом врага не сломили, ни спешившись не добились успеха?! Что еще теперь можно выдумать? Для чего было лихо выскакивать перед знамена и драться на чужом месте?! (3) Ободрив друг друга подобными криками, они снова издали клич и ринулись вперед; враг сперва дрогнул, потом отступил и наконец явно обратился в бегство; (4) и трудно сказать, что дало перевес при силах столь равных, разве только извечная судьба того и другого народа могла и вдохнуть храбрость и лишить ее. (5) До самого лагеря преследовали римляне бегущих герников, но от осады укреплений за поздним временем отказались. (Гадания долго были неблагоприятны, и это помешало диктатору подать знак к битве вплоть до полудня; вот почему сраженье затянулось до ночи.) (6) На другой день лагерь герников был пуст, так как все бежали - там нашли лишь несколько брошенных раненых; а отступавшее войско, проходя с поредевшими знаменами мимо Сигнии, было оттуда замечено, разогнано и в страхе разбежалось по округе. (7) Но и римлянам победа досталась дорогою ценою: они лишились четверти своей пехоты, и погибло - потеря не малая - несколько римских всадников.
рус.[9] Insequenti anno cum C. Sulpicius et C. Licinius Caluus consules in Hernicos exercitum duxissent neque inuentis in agro hostibus Ferentinum urbem eorum ui cepissent, reuertentibus inde eis Tiburtes portas clausere. Ea ultima fuit causa, cum multae ante querimoniae ultro citroque iactatae essent, cur per fetiales rebus repetitis bellum Tiburti populo indiceretur. Dictatorem T. Quinctium Poenum eo anno fuisse satis constat et magistrum equitum Ser. Cornelium Maluginensem. Macer Licinius comitiorum habendorum causa et ab Licinio consule dictum scribit, quia collega comitia bello praeferre festinante ut continuaret consulatum, obuiam eundum prauae cupiditati fuerit. Quaesita ea propriae familiae laus leuiorem auctorem Licinium facit: cum mentionem eius rei in uetustioribus annalibus nullam inueniam, magis ut belli Gallici causa dictatorem creatum arbitrer inclinat animus. Eo certe anno Galli ad tertium lapidem Salaria uia trans pontem Anienis castra habuere. Dictator cum tumultus Gallici causa iustitium edixisset, omnes iuniores sacramento adegit ingentique exercitu ab urbe profectus in citeriore ripa Anienis castra posuit. Pons in medio erat, neutris rumpentibus ne timoris indicium esset. Proelia de occupando ponte crebra erant, nec qui potirentur incertis uiribus satis discerni poterat. Tum eximia corporis magnitudine in uacuum pontem Gallus processit et quantum maxima uoce potuit "quem nunc" inquit "Roma uirum fortissimum habet, procedat agedum ad pugnam, ut noster duorum euentus ostendat utra gens bello sit melior."
en.9. (1) На следующий год [361 г.] консулы Гай Сульпиций и Гай Лициний Кальв повели войско против герников и, не встретив врагов на открытом месте, взяли приступом их город Ферентин. На обратном пути жители Тибура заперли перед ними ворота. (2) Это стало последним толчком, чтобы, потребовав возмещения через фециалов, объявить тибуртинцам войну, - ибо друг к другу у обеих сторон было много давних счетов. (3) Известно, что диктатором в этот год был Тит Квинкций Пенн, а начальником конницы Сервий Корнелий Малугинский. (4) Лициний Макр пишет, будто диктатор этот был назначен только для проведения выборов и сделал это консул Лициний, ибо товарищ его, чтобы продлить свое консульство, торопился провести выборы до начала войны и нужно было преградить путь его дурному намерению. (5) Но здесь Лициний - ненадежный источник, потому что ищет славы собственному роду. Так как в древнейших летописях я не нахожу о том никаких упоминаний. то более склоняюсь к мнению, что диктатор был назначен для войны с галлами. (6) В самом деле, именно в этом году галлы расположились лагерем у третьего камня по Соляной дороге за Аниенским мостом. Ввиду галльского нашествия диктатор объявил суды закрытыми, привел всех юношей к присяге и, выйдя с огромным войском из города, стал лагерем на ближнем берегу Аниена. (7) Между противниками был мост, которого ни те ни другие не разрушали, чтобы в том не увидели трусости. За мост часто вспыхивали стычки, но при неясном соотношении сил никак было не решить, кто им владеет. (8) Тогда на пустой мост выходит богатырского роста галл и что есть мочи кричит: "Кто нынче в Риме слывет самым храбрым, пусть выходит на бой и пусть исход поединка покажет, какое племя сильней на войне!".
рус.[10] Diu inter primores iuuenum Romanorum silentium fuit, cum et abnuere certamen uererentur et praecipuam sortem periculi petere nollent; tum T. Manlius L. Filius, qui patrem a uexatione tribunicia uindicauerat, ex statione ad dictatorem pergit; "iniussu tuo" inquit, "imperator, extra ordinem nunquam pugnauerim, non si certam uictoriam uideam: si tu permittis, uolo ego illi beluae ostendere, quando adeo ferox praesultat hostium signis, me ex ea familia ortum quae Gallorum agmen ex rupe Tarpeia deiecit."
en.10. (1) Долго меж знатнейшими из римских юношей царило молчание - и отказаться от поединка было стыдно, и на верную гибель идти не хотелось. (2) Тогда Тит Манлий, сын Луция, тот самый, что защитил отца от преследований трибуна, вышел из строя и направился к диктатору: "Без твоего приказа, император, - сказал он, - никогда не вышел бы я биться вне строя, даже если б рассчитывал на верную победу; (3) но с твоего позволения я покажу вон тому чудищу, что так нагло кривляется впереди вражеских знамен, что недаром я происхожу от тех, кто сбросил галлов с Тарпейской скалы!"
рус.Tum dictator "macte virtute" inquit "ac pietate in patrem patriamque, T. Manli, esto. Perge et nomen Romanum inuictum iuuantibus dis praesta." Armant inde iuvenem aequales; pedestre scutum capit, Hispano cingitur gladio ad propiorem habili pugnam. Armatum adornatumque aduersus Gallum stolide laetum et - quoniam id quoque memoria dignum antiquis visum est - linguam etiam ab inrisu exserentem producunt.
en.(4) На это диктатор отвечал: "Хвала доблести твоей, Тит Манлий, преданности твоей отцу и отечеству! Ступай и с помощью богов докажи непобедимость римского народа". (5) Потом сверстники вооружают юношу: берет он большой пехотный щит, препоясывается испанским мечом, годным для ближнего боя; и в таком вооруженье и снаряженье выводят его против галла, глупо ухмылявшегося и даже (древние и это не преминули упомянуть) казавшего в насмешку свой язык.
рус.Recipiunt inde se ad stationem; et duo in medio armati spectaculi magis more quam lege belli destituuntur, nequaquam visu ac specie aestimantibus pares. Corpus alteri magnitudine eximium, uersicolori veste pictisque et auro caelatis refulgens armis; media in altero militaris statura modicaque in armis habilibus magis quam decoris species; non cantus, non exsultatio armorumque agitatio uana sed pectus animorum iraeque tacitae plenum; omnem ferociam in discrimen ipsum certaminis distulerat. Vbi constitere inter duas acies tot circa mortalium animis spe metuque pendentibus, Gallus uelut moles superne imminens proiecto laeua scuto in aduenientis arma hostis uanum caesim cum ingenti sonitu ensem deiecit; Romanus mucrone subrecto, cum scuto scutum imum perculisset totoque corpore interior periculo uolneris factus insinuasset se inter corpus armaque, uno alteroque subinde ictu uentrem atque inguina hausit et in spatium ingens ruentem porrexit hostem. Iacentis inde corpus ab omni alia uexatione intactum uno torque spoliauit, quem respersum cruore collo circumdedit suo. Defixerat pauor cum admiratione Gallos: Romani alacres ab statione obuiam militi suo progressi, gratulantes laudantesque ad dictatorem perducunt. Inter carminum prope in modum incondita quaedam militariter ioculantes Torquati cognomen auditum; celebratum deinde posteris etiam familiae honori fuit. Dictator coronam auream addidit donum mirisque pro contione eam pugnam laudibus tulit.
en.(6) Провожатые возвратились в строй, и посредине остались стоять двое, вооруженные скорее как для зрелища, чем по-военному: заведомые неровни на вид и на взгляд. (7) Один - громадного роста, в пестром наряде, сверкая изукрашенными доспехами с золотой насечкою; другой - среднего воинского роста и вооружен скромно, скорее удобно, чем красиво; (8) ни песенок, ни прыжков, ни пустого бряцания оружьем: затаив в груди свое негодованье и безмолвный гнев, он берег ярость для решительного мига. (9) Когда бойцы стали друг против друга между рядами противников и столько народу взирало на них со страхом и надеждою, галл, возвышаясь как гора над соперником, выставил против его нападения левую руку со щитом и обрушил свой меч с оглушительным звоном, но безуспешно; (10) тогда римлянин, держа клинок острием вверх, с силою поддел снизу вражий щит своим щитом и, обезопасив так всего себя от удара, протиснулся между телом врага и его щитом; двумя ударами подряд он поразил его в живот и пах и поверг врага, рухнувшего во весь свой огромный рост. (11) После этого, не ругаясь над телом павшего, он снял с него только ожерелье и обрызганное кровью надел себе на шею. (12) Галлы замерли, охваченные ужасом и изумлением, а римляне со всех ног кинулись из строя навстречу своему товарищу и с поздравлениями и восхвалениями ведут его к диктатору. (13) По войсковому обычаю тотчас стали сочинять нескладные потешные песенки, в которых послышалось прозвище "Торкват"34; потом оно пошло по устам и сделалось почетным для потомков и даже для всего рода. (14) Диктатор вдобавок наградил Манлия золотым венком и перед всеми воинами воздал этому поединку высочайшую хвалу.
рус.[11] Et hercule tanti ea ad uniuersi belli euentum momenti dimicatio fuit, ut Gallorum exercitus proxima nocte relictis trepide castris in Tiburtem agrum atque inde societate belli facta commeatuque benigne ab Tiburtibus adiutus mox in Campaniam transierit. Ea fuit causa cur proximo anno C. Poetelius Balbus consul, cum collegae eius M. Fabio Ambusto Hernici prouincia euenisset, aduersus Tiburtes iussu populi exercitum duceret. Ad quorum auxilium cum Galli ex Campania redissent, foedae populationes in Labicano Tusculanoque et Albano agro haud dubie Tiburtibus ducibus sunt factae; et, cum aduersus Tiburtem hostem duce consule contenta res publica esset, Gallicus tumultus dictatorem creari coegit. Creatus Q. Seruilius Ahala T. Quinctium magistrum equitum dixit et ex auctoritate patrum, si prospere id bellum euenisset, ludos magnos uouit. Dictator ad continendos proprio bello Tiburtes consulari exercitu iusso manere, omnes iuniores nullo detractante militiam sacramento adegit. Pugnatum haud procul porta Collina est totius uiribus urbis in conspectu parentum coniugumque ac liberorum; quae magna etiam absentibus hortamenta animi tum subiecta oculis simul uerecundia misericordiaque militem accendebant. Magna utrimque edita caede auertitur tandem acies Gallorum. Fuga Tibur sicut arcem belli Gallici petunt; palati a consule Poetelio haud procul Tibure excepti, egressis ad opem ferendam Tiburtibus, simul cum iis intra portas compelluntur. Egregie cum ab dictatore tum ab consule res gesta est. Et consul alter Fabius proeliis primum paruis, postremo una insigni pugna, cum hostes totis adorti copiis essent, Hernicos deuincit. Dictator consulibus in senatu et apud populum magnifice conlaudatis et suarum quoque rerum illis remisso honore dictatura se abdicauit. Poetelius de Gallis Tiburtibusque geminum triumphum egit: Fabio satis uisum ut ouans urbem iniret. Inridere Poeteli triumphum Tiburtes: ubi enim eum secum acie conflixisse? Spectatores paucos fugae trepidationisque Gallorum extra portas egressos, postquam in se quoque fieri impetum uiderint et sine discrimine obuios caedi, recepisse se intra urbem; eam rem triumpho dignam uisam Romanis. Ne nimis mirum magnumque censerent tumultum exciere in hostium portis, maiorem ipsos trepidationem ante moenia sua uisuros.
en.11. (1) И точно, поединок имел важное значение для исхода всей войны: с наступлением ночи войско галлов, в страхе бросив лагерь, ушло в земли тибуртинцев, а оттуда, заключив с ними военный союз и получив щедрую помощь продовольствием, без задержки отправилось в Кампанию. (2) Вот почему на другой год [360 г.] консул Гай Петелий Бальб по велению народа повел войско на тибуртинцев, тогда как товарищу его, Марку Фабию Амбусту, выпал жребий воевать с герниками. (3) На подмогу тибуртинцам из Кампании вновь пришли галлы, и в лабиканских, тускулаиских и альбанских землях учинено было жестокое разорение, причем зачинщиками, несомненно, были тибуртинцы; (4) и, хотя для войны с тибуртинцами государству было довольно предводительства консула, нашествие галлов вынудило назначить диктатора. Назначенный диктатором, Квинт Сервий Агала объявил начальником конницы Тита Квинкция и с согласия сената дал обет при благополучном исходе этой войны устроить большие игры. (5) Диктатор приказал войску консула оставаться на месте, чтобы тибуртинцы были заняты своей собственной обороной, а сам привел к присяге всю молодежь; причем от службы никто не уклонялся. (6) Битва была дана близ Коллинских ворот, силами всего Города, на глазах родителей, жен и детей, и если даже воспоминанье о родных вселяет в душу великое мужество, то тут, перед самым их лицом, стыд и жалость вкупе воспламенили сердца воинов. (7) Была резня, для тех и других жестокая, и наконец ряды галлов были опрокинуты. Спасаясь бегством, устремляются они в Тибур, словно к оплоту галльской войны; консул Петелий перехватил рассеявшихся беглецов невдалеке от Тибура и загнал их в ворота города вместе с тибуртинцами, вышедшими им на подмогу. (8) Как диктатор, так и консул действовали наилучшим образом. Точно так же и другой консул, Фабий, хотя поначалу вступал только в мелкие стычки, зато потом, когда неприятель напал на него, собрав все свои силы, в одном славном бою сокрушил герников. (9) Обоим консулам диктатор воздал в сенате и перед народом самые высокие похвалы и, уступая им даже честь собственных подвигов, сложил с себя должность. Петелий отпраздновал двойной триумф над галлами и тибуртинцами, а для Фабия сочли достаточной овацию при вступлении в Город. (10) Тибуртинцы смеялись над триумфом Петелия: где ж это он давал им сраженье? Несколько зевак и точно вышли за ворота посмотреть на бегство и ужас галлов, но, увидев, что на них самих тоже нападают и что всех встречных убивают без разбора, воротились в город - и это показалось в Риме достойным триумфа! (11) Но пусть римляне не воображают такую свалку у ворот врага небывалым и великим подвигом: скоро они у собственных стен увидят переполох поважнее.
рус.[12] Itaque insequenti anno M. Popilio Laenate Cn. Manlio consulibus primo silentio noctis ab Tibure agmine infesto profecti ad urbem Romam uenerunt. Terrorem repente ex somno excitatis subita res et nocturnus pauor praebuit, ad hoc multorum inscitia, qui aut unde hostes aduenissent; conclamatum tamen celeriter ad arma est et portae stationibus murique praesidiis firmati. Et ubi prima lux mediocrem multitudinem ante moenia neque alium quam Tiburtem hostem ostendit, duabus portis egressi consules utrimque aciem subeuntium iam muros adgrediuntur; apparuitque occasione magis quam uirtute fretos uenisse: adeo uix primum impetum Romanorum sustinuere. Quin etiam bono fuisse Romanis aduentum eorum constabat orientemque iam seditionem inter patres et plebem metu tam propinqui belli compressam.
en.12. (1) И вот на следующий год [359 г.] при консулах Марке Попилии Ленате и Гнее Манлии вражеский отряд из Тибура глубокой ночью подошел к городу Риму. (2) Неожиданность и ночной переполох поселяли ужас в людях, внезапно поднятых ото сна; к тому же многие не могли взять в толк, какой враг напал и откуда. (3) Скоро, однако, раздался призыв: "К оружию!", к воротам выслана стража, на стены - охрана; и, как только с рассветом стало видно, что народу под стенами немного и что неприятель не кто иной, как тибуртинцы, (4) консулы, выйдя из двух ворот, с обеих сторон ударили на строй врагов, уже приступавших к стенам. Тут стало ясно, что тибуртинцы шли, полагаясь на случай больше, чем на мужество: они едва смогли выдержать первый натиск римлян. По общему признанию, это нападение пошло скорее на пользу римлянам, потому что нависшая угроза войны погасила распрю, начавшуюся было между отцами и простым народом.
рус.Alius adventus hostium fuit agris terribilior: populabundi Tarquinienses fines Romanos, maxime qua ex parte Etruriam adiacent, peragrauere rebusque nequiquam repetitis noui consules C. Fabius et C. Plautius iussu populi bellum indixere; Fabioque ea prouincia, Plautio Hernici euenere. Gallici quoque belli fama increbrescebat. Sed inter multos terrores solacio fuit pax Latinis petentibus data et magna uis militum ab his ex foedere uetusto, quod multis intermiserant annis, accepta. Quo praesidio cum fulta res Romana esset, leuius fuit quod Gallos mox Praeneste uenisse atque inde circa Pedum consedisse auditum est. Dictatorem dici C. Sulpicium placuit; consul ad id accitus C. Plautius dixit; magister equitum dictatori additus M. Valerius. Hi robora militum ex duobus consularibus exercitibus electa aduersus Gallos duxerunt. Lentius id aliquanto bellum quam parti utrique placebat fuit. Cum primo Galli tantum auidi certaminis fuissent, deinde Romanus miles ruendo in arma ac dimicationem aliquantum Gallicam ferociam uinceret, dictatori neutiquam placebat, quando nulla cogeret res, fortunae se committere aduersus hostem, quem tempus deteriorem in dies faceret, locis alienis sine praeparato commeatu, sine firmo munimento morantem, ad hoc iis corporibus animisque quorum omnis in impetu uis esset, parua eadem languesceret mora. His consiliis dictator bellum trahebat grauemque edixerat poenam, si quis iniussu in hostem pugnasset. Milites aegre id patientes primo in stationibus uigiliisque inter se dictatorem sermonibus carpere, interdum patres communiter increpare quod non iussissent per consules geri bellum: electum esse eximium imperatorem, unicum ducem, qui nihil agenti sibi de caelo deuolaturam in sinum uictoriam censeat. Eadem deinde haec interdiu propalam ac ferociora his iactare: se iniussu imperatoris aut dimicaturos aut agmine Romam ituros. Immiscerique militibus centuriones nec in circulis modo fremere sed iam in principiis ac praetorio in unum sermones confundi atque in contionis magnitudinem crescere turba et uociferari ex omnibus locis ut extemplo ad dictatorem iretur; uerba pro exercitu faceret Sex. Tullius, ut uirtute eius dignum esset.
en.(5) Еще одно вражеское нападение, грозившее больше округе, чем самому Городу, имело место на следующий год [358 г.]: (6) в римские пределы, главным образом со стороны Этрурии, вторглись, ища добычи, тарквинийцы. После тщетных требований возмещения урона новоизбранные консулы Гай Фабий и Гай Плавтий по велению народа объявили им войну; и вести ее досталось Фабию, а Плавтию - воевать с герниками. (7) В то же время распространились слухи о войне с галлами. Утешением среди стольких опасностей было, однако, то, что латины испросили мира и прислали большое войско согласно старинному договору, не соблюдавшемуся уже многие годы. (8) Имея такую поддержку, римляне уже меньше тревожились, когда вскоре услышали, что галлы пришли к Пренесте, а потом расположились в окрестностях Педа. (9) Решено было назначить диктатором Гая Сульпиция, назначил его консул Гай Плавтий, за которым для этого послали, а начальником конницы при диктаторе стал Марк Валерий. Эти двое повели против галлов отборных бойцов, взятых из войск обоих консулов. (10) Война эта оказалась гораздо более затяжною, нежели того хотелось и той и другой стороне. Хотя сперва только галлы жаждали боя, а потом уже и римское воинство так рвалось к оружию и в бой, что превосходило в этом даже галльскую свирепость, (11) все-таки диктатору было весьма не по сердцу без всякой необходимости искушать судьбу, бросаясь на врага, которого с каждым днем его пребывания в чужих краях без запасов продовольствия и без прочных укреплений ослабляло само время; к тому же вся мощь тела и духа галлов была в натиске и терялась даже от малого промедления. (12) По таким-то соображениям диктатор затягивал войну, под страхом тяжкого наказания запретив самовольно вступать в бой с неприятелем. Недовольные этим воины поначалу между собой бранили диктатора, стоя в дозорах и на стражах, а порой в один голос ругали и сенаторов за то, что те не возложили войну на консулов. (13) "Выбрали, - роптали они, -чрезвычайного полководца, редкостного вождя, который думает, что он и пальцем не пошевелит, а победа упадет к нему с небес прямо в руки". Мало-помалу об этом заговорили открыто и еще более дерзко; воины грозили либо самовольно завязать сраженье, либо всем вместе двинуться в Рим. (14) К рядовым бойцам уже стали присоединяться центурионы, и не только в тесных кружках шумели они, но уже на главных проходах и перед шатром полководца в общий гул сливался ропот, и уже толпа была велика, как на сходке, и со всех сторон неслись призывы немедленно идти к диктатору: пусть-де от имени войска говорит Секст Туллий по праву своей доблести.
рус.[13] Septimum primum pilum iam Tullius ducebat neque erat in exercitu, qui quidem pedestria stipendia fecisset, uir factis nobilior. Is praecedens militum agmen ad tribunal pergit mirantique Sulpicio non turbam magis quam turbae principem Tullium, imperiis oboedientissimum militem, "si licet, dictator" inquit, "condemnatum se uniuersus exercitus a te ignauiae ratus et prope ignominiae causa destitutum sine armis orauit me ut suam causam apud te agerem. Equidem, sicubi loco cessum, si terga data hosti, si signa foede amissa obici nobis possent, tamen hoc a te impetrari aequum censerem ut nos uirtute culpam nostram corrigere et abolere flagitii memoriam noua gloria patereris. Etiam ad Alliam fusae legiones eandem quam per pauorem amiserant patriam profectae postea a Veiis uirtute reciperauere. Nobis deum benignitate, felicitate tua populique Romani, et res et gloria est integra; quamquam de gloria uix dicere ausim, si nos et hostes haud secus quam feminas abditos intra uallum omnibus contumeliis eludunt, et tu imperator noster-quod aegrius patimur-exercitum tuum sine animis, sine armis, sine manibus iudicas esse et, priusquam expertus nos esses, de nobis ita desperasti ut te mancorum ac debilium ducem iudicares esse. Quid enim aliud esse causae credamus, cur ueteranus dux, fortissimus bello, compressis, quod aiunt, manibus sedeas? Vtcumque enim se habet res, te de nostra uirtute dubitasse uideri quam nos de tua uerius est. Sin autem non tuum istuc sed publicum est consilium, et consensus aliqui patrum, non Gallicum bellum, nos ab urbe, a penatibus nostris ablegatos tenet, quaeso, ut ea quae dicam non a militibus imperatori dicta censeas sed a plebe patribus-quae si, ut uos uestra habeatis consilia, sic se sua habituram dicat, quis tandem suscenseat?-milites nos esse non seruos uestros, ad bellum non in exsilium missos; si quis det signum, in aciem educat, ut uiris ac Romanis dignum sit, pugnaturos: si nihil armis opus sit, otium Romae potius quam in castris acturos. Haec dicta sint patribus. Te, imperator, milites tui oramus ut nobis pugnandi copiam facias; cum uincere cupimus, tum te duce uincere, tibi lauream insignem deferre, tecum triumphantes urbem inire, tuum sequentes currum Iouis optimi maximi templum gratantes ouantesque adire." Orationem Tulli exceperunt preces multitudinis et undique, ut signum daret, ut capere arma iuberet, clamabant.
en.13. (1) Этот Секст Туллий уже в седьмой раз был начальником первой сотни, и в целом войске, во всяком случае среди пехотинцев, не нашлось бы мужа, более славного подвигами. (2) Впереди ватаги воинов он направляется к трибуналу и обращается к Сульпицию, пораженному не столько самой толпою, сколько тем, что вожак ее - Туллий, воин, беспрекословно послушный приказу. (3) "Дозволь, диктатор!- говорит Туллий. - Все наше войско просило меня выступить пред тобою в его защиту, полагая, что ты осуждаешь его за трусость и ради унижения чуть ли не отбираешь оружие. (4) Право, будь мы виновны в том, что оставили строй, что показали врагу тыл, что постыдно бросили знамена, то и тогда я считал бы законной просьбу дать нам загладить свою вину доблестью и стереть новой славою память о былом позоре. (5) Даже те легионы, что были разбиты при Аллии, выступив потом из Вей, доблестью своею вновь отвоевали то самое отечество, которое потеряли прежде из-за трусости. По милости богов и по счастию твоему и римского народа наши дела и слава наша ничем пока не запятнаны. (6) Впрочем, едва ли я смею говорить о славе, когда и враги на все лады издеваются и смеются, будто мы, как бабы, хоронимся за валом, и даже ты, наш император, - а это нам куда обиднее - считаешь, что войско твое безвольно, безоружно, бессильно, и, еще не испытав нас в деле, настолько в нас изверился, что почел себя поставленным над калеками и убогими. (7) Какое еще придумать объясненье тому, что ты, бывалый полководец, храбрейший воин, сидишь, что называется, сложа руки? Так или иначе очевидно, что скорее ты усомнился в нашей доблести, чем мы в твоей. (8) Но ежели воля эта не твоя, а государственная и если вдали от Города и родных пенатов держит нас не галльская война, а какой-то сговор сенаторов, тогда прошу считать, что сказанное мною обращено не воинами к императору, а простым народом к сенату: ведь если у вас свои расчеты, то и у нас будут свои, - что можно возразить на это? (9) Мы воины, а не рабы ваши и посланы были на войну, а не в изгнание. Если нам подадут знак и поведут в бой, мы будем драться, как подобает мужам и римлянам; но если для наших мечей не находится дела, то досуг мы предпочтем проводить в Риме, а не в лагере. Это мы сказали бы сенаторам; (10) а тебя, император, мы, твои воины, молим дать нам возможность сражаться. Желая победы, мы хотим завоевать ее с тобой во главе, на тебя возложить лавровый венок, с тобою в триумфе вступить в Город и, за твоею колесницею, идти к храму Юпитера Всеблагого Величайшего, славя тебя и тебе рукоплеща!" (11) Слова Туллия были подхвачены просьбами толпы: со всех сторон кричали, чтоб диктатор подал знак к бою, чтоб приказал браться за оружие.
рус.[14] Dictator quamquam rem bonam exemplo haud probabili actam censebat tamen facturum quod milites uellent, in se recepit Tulliumque secreto quaenam haec res sit aut quo acta more percontatur. Tullius magno opere a dictatore petere ne se oblitum disciplinae militaris, ne sui neue imperatoriae maiestatis crederet; multitudini concitatae, quae ferme auctoribus similis esset, non subtraxisse se ducem ne quis alius, quales mota creare multitudo soleret, exsisteret; nam se quidem nihil non arbitrio imperatoris acturum. Illi quoque tamen uidendum magno opere esse ut exercitum in potestate haberet; differri non posse adeo concitatos animos; ipsos sibi locum ac tempus pugnandi sumpturos, si ab imperatore non detur. Dum haec loquuntur, iumenta forte pascentia extra uallum Gallo abigenti duo milites Romani ademerunt. In eos saxa coniecta a Gallis; deinde ab Romana statione clamor ortus ac procursum utrimque est. Iamque haud procul iusto proelio res erat, ni celeriter diremptum certamen per centuriones esset; adfirmata certe eo casu Tulli apud dictatorem fides est; nec recipiente iam dilationem re, in posterum diem edicitur acie pugnaturos. Dictator tamen, ut qui magis animis quam uiribus fretus ad certamen descenderet, omnia circumspicere atque agitare coepit ut arte aliqua terrorem hostibus incuteret. Sollerti animo rem nouam excogitat, qua deinde multi nostri atque externi imperatores, nostra quoque quidam aetate, usi sunt: mulis strata detrahi iubet binisque tantum centunculis relictis agasones partim captiuis, partim aegrorum armis ornatos imponit. His fere mille effectis centum admiscet equites et nocte super castra in montes euadere ac siluis se occultare iubet neque inde ante mouere quam ab se acceperint signum. Ipse, ubi inluxit, in radicibus montium extendere aciem coepit sedulo, ut aduersus montes consisteret hostis, instructo uani terroris apparatu, qui quidem terror plus paene ueris uiribus profuit. Primo credere duces Gallorum non descensuros in aequum Romanos; deinde, ubi degressos repente uiderunt, et ipsi auidi certaminis in proelium ruunt priusque pugna coepit quam signum ab ducibus daretur.
en.14. (1) Диктатор, хотя и считал, что при всех благих намерениях пример подан дурной, все же пообещал исполнить желание воинов, но наедине с Туллием стал допытываться, в чем дело и как оно сделалось. (2) Туллий принялся уговаривать диктатора не допускать и мысли, будто он позабыл о воинском порядке, о своем долге или об уважении к императору; он не отказался быть предводителем возбужденной толпы, чтобы не объявился еще кто-нибудь из тех, кого обычно выдвигает взбудораженный люд, - а ведь он всегда в таких случаях под стать зачинщикам; (3) сам Туллий ничего не сделает без одобрения императора; однако и Сульпицию, чтоб удержать войско в повиновении, надо вести себя очень осмотрительно: возбужденных долго не удержишь, они сами найдут себе место и время для битвы, даже против воли императора. (4) Пока шла эта беседа, какой-то галл стал угонять вьючный скот, случайно пасшийся за валом, а два римских воина его отбили. Галлы закидали их камнями, тогда римская стража подняла крик, и с обеих сторон кинулись друг на друга. (5) Еще немного, и завязалась бы настоящее сраженье, если бы центурионы не поспешили разнять дерущихся. Разумееется, этот случай укрепил доверие диктатора к словам Туллия, и, поскольку дело уже не терпело отлагательств, было объявлено, что завтра будет дан бой. (6) Меж тем диктатор, решаясь на битву в надежде более на дух, чем на силы своих бойцов, начинает осматриваться кругом и прикидывать, как бы ему хитростью нагнать страх на врага. Его изощренный ум придумал новую уловку, к которой после не раз прибегали римские и иноземные полководцы вплоть до наших дней. (7) Он приказывает снять с мулов вьюки и, оставив только двойные попоны, посадить на них погонщиков, облаченных в доспехи, взятые у пленных и у раненых. (8) Собрав так почти тысячу, добавляет к ней сотню всадников и приказывает ночью подняться в горы над лагерем, спрятаться в чаще и не выходить, пока он не подаст знак. (9) Сам же он на рассвете стал развертывать строй у подножья горы нарочно так, чтобы врагам пришлось стоять лицом к горе, (10) где уже все было приготовлено, чтобы напугать врага; это оказалось едва ли не полезнее, чем все настоящие силы. Сперва галльские вожди не ждут, что римляне спустятся в долину; но, увидевши, что те вдруг двинулись вниз, галлы, и сами алчущие сраженья, бросаются в бой, так что битва началась прежде, чем вожди подали знак.
рус.[15] Acrius inuasere Galli dextro cornu; neque sustineri potuissent, ni forte eo loco dictator fuisset, Sex. Tullium nomine increpans rogitansque sicine pugnaturos milites spopondisset? Vbi illi clamores sint arma poscentium, ubi minae iniussu imperatoris proelium inituros? En ipsum imperatorem clara uoce uocare ad proelium et ire armatum ante prima signa; ecquis sequeretur eorum qui modo ducturi fuerint, in castris feroces, in acie pauidi? Vera audiebant; itaque tantos pudor stimulos admouit, ut ruerent in hostium tela alienatis a memoria periculi animis. Hic primo impetus prope uecors turbauit hostes, eques deinde emissus turbatos auertit. Ipse dictator, post quam labantem una parte uidit aciem, signa in laeuum cornu confert, quo turbam hostium congregari cernebat, et iis qui in monte erant signum quod conuenerat dedit. Vbi inde quoque nouus clamor ortus est et tendere obliquo monte ad castra Gallorum uisi sunt, tum metu ne excluderentur omissa pugna est cursuque effuso ad castra ferebantur. Vbi cum occurrisset eis M. Valerius magister equitum, qui profligato dextro cornu obequitabat hostium munimentis, ad montes siluasque uertunt fugam plurimique ibi a fallaci equitum specie agasonibusque excepti sunt; et eorum, quos pauor pertulerat in siluas, atrox caedes post sedatum proelium fuit. Nec alius post M. Furium quam C. Sulpicius iustiorem de Gallis egit triumphum. Auri quoque ex Gallicis spoliis satis magnum pondus saxo quadrato saeptum in Capitolio sacrauit. Eodem anno et a consulibus uario euentu bellatum; nam Hernici a C. Plautio deuicti subactique sunt, Fabius collega eius incaute atque inconsulte aduersus Tarquinienses pugnauit. Nec in acie tantum ibi cladis acceptum quam quod trecentos septem milites Romanos captos Tarquinienses immolarunt; qua foeditate supplicii aliquanto ignominia populi Romani insignitior fuit. Accessit ad eam cladem et uastatio Romani agri, quam Priuernates, Veliterni deinde, incursione repentina fecerunt. Eodem anno duae tribus, Pomptina et Publilia, additae; ludi uotiui, quos M. Furius dictator uouerat, facti; et de ambitu ab C. Poetelio tribuno plebis auctoribus patribus tum primum ad populum latum est; eaque rogatione nouorum maxime hominum ambitionem, qui nundinas et conciliabula obire soliti erant, compressam credebant.
en.15. (1) На правое крыло галлы ударили покрепче, и не сдобровать римлянам, не окажись тут диктатора, который звал Секста Туллия по имени и бранил его, вопрошая: "За таких ли вояк ты мне поручился? (2) Вы ли вопили дать вам оружие? Вы ли грозили пойти в бой наперекор императору? Вот сам император во весь голос зовет на битву, сам идет с оружьем впереди знамен - пойдет ли за ним хоть один из тех, кто давеча метили в вожди? Храбрые в лагере, да робкие в бою!"38 (3) Правду слышали воины, а потому, преисполнясь стыда, они ринулись навстречу вражеским стрелам, забыв и думать об опасности. Этот бешеный натиск тотчас смешал врагов, а ударившая следом конница обратила смешавшихся в бегство. (4) А диктатор, увидев, что с одной стороны вражеский строй смят, двинул отряды на левое крыло, где заметно сосредоточивался неприятель, а стоявшим на горе подал условный знак. (5) Когда и оттуда тоже грянул крик и стало видно, как по склону римляне устремились в лагерь галлов, то из страха оказаться отрезанными галлы перестали сражаться и беспорядочной гурьбой побежали к лагерю. (6) А когда и там они наткнулись на Марка Валерия, начальника конницы, который, опрокинув правое крыло, как раз достиг неприятельских укреплений, то кинулись в горы и леса; (7) многих там захватили погонщики, переодетые всадниками, а загнанных страхом в чащу беспощадно истребили уже после окончания сраженья. (8) Со времен Марка Фурия не было над галлами триумфа заслуженней, чем триумф Гая Сульпиция. К тому же довольно много золота, снятого с галльских доспехов, он посвятил на Капитолии, заложивши его тесаным камнем. (9) В том же году консулы тоже вели войны, но с разным успехом: Гай Плавтий победил и привел к покорности герников, а его товарищ Фабий воевал с тарквинийцами неосторожно и необдуманно. (10) И не так тут были страшны потери в бою, как то, что триста семь пленных римских воинов тарквинийцы принесли в жертву; эта чудовищная казнь еще заметней сделала позор и унижение римского народа. (11) К подобному несчастью прибавилось и опустошенье римских полей, учиненное внезапным набегом привернатов, а за ними велитрийцев. (12) В том же году учреждены были две новые трибы - Помптинская и Публилиева; были отпразднованы игры по обету, данному диктатором Марком Фурием; а народный трибун Гай Петелий при поддержке сената впервые внес на рассмотрение народа закон о домогательстве; (13) этим предложением надеялись прежде всего обуздать домогательства новых людей, которые привыкли обхаживать избирателей на торгах и гульбищах.
рус.[16] Haud aeque laeta patribus insequenti anno C. Marcio Cn. Manlio consulibus de unciario fenore a M. Duillio L. Menenio tribunis plebis rogatio est perlata; et plebs aliquanto eam cupidius sciuit. Ad bella noua priore anno destinata Falisci quoque hostes exorti duplici crimine quod et cum Tarquiniensibus iuuentus eorum militauerat et eos qui Falerios perfugerant cum male pugnatum est, repetentibus fetialibus Romanis non reddiderant. Ea prouincia Cn. Manlio obuenit. Marcius exercitum in agrum Priuernatem, integrum pace longinqua, induxit militemque praeda impleuit. Ad copiam rerum addidit munificentiam, quod nihil in publicum secernendo augenti rem priuatam militi fauit. Priuernates cum ante moenia sua castris permunitis consedissent, uocatis ad contionem militibus "castra nunc" inquit "uobis hostium urbemque praedae do, si mihi pollicemini uos fortiter in acie operam nauaturos nec praedae magis quam pugnae paratos esse." Signum poscunt ingenti clamore celsique et spe haud dubia feroces in proelium uadunt. Ibi ante signa Sex. Tullius, de quo ante dictum est, exclamat "adspice, imperator" inquit, "quemadmodum exercitus tuus tibi promissa praestet", piloque posito stricto gladio in hostem impetum facit. Sequuntur Tullium antesignani omnes primoque impetu auertere hostem; fusum inde ad oppidum persecuti, cum iam scalas moenibus admouerent, in deditionem urbem acceperunt. Triumphus de Priuernatibus actus. Ab altero consule nihil memorabile gestum, nisi quod legem nouo exemplo ad Sutrium in castris tributim de uicensima eorum qui manumitterentur tulit. Patres, quia ea lege haud paruum uectigal inopi aerario additum esset, auctores fuerunt; ceterum tribuni plebis, non tam lege quam exemplo moti, ne quis postea populum seuocaret, capite sanxerunt: nihil enim non per milites iuratos in consulis uerba, quamuis perniciosum populo, si id liceret, ferri posse. Eodem anno C. Licinius Stolo a M. Popilio Laenate sua lege decem milibus aeris est damnatus, quod mille iugerum agri cum filio possideret emancupandoque filium fraudem legi fecisset.
en.16. (1) Не столь отрадным для сенаторов было внесенное в следующем году [357 г.] трибунами Марком Дуилием и Луцием Менением при консулах Гае Марции и Гнее Манлии предложение относительно унциального процента; простой же народ принял его гораздо охотнее. (2) Вдобавок к новым войнам, начатым еще в предыдущем году, в число врагов попали также фалиски за такие две провинности: во-первых, их молодежь сражалась в войске тарквинийцев, а, во-вторых, когда после проигранного сражения римские воины скрылись в Фалериях, то они ответили отказом на требование фециалов их выдать. (3) Вести эту войну досталось Гнею Манлию. Консул Марций привел войско в земли привернатов, за долгие годы мира никем не тронутые, и добычею ублажил воинов. Богатую добычу он приумножил своею щедростью, ибо ничего не отбирал в казну, давая обогащаться самим воинам. (4) Когда привернаты засели в укреплениях перед стенами своего города, Марций, созвав воинов на сходку, говорит: "Ныне даю вам на разграбление неприятельский стан и город, если только вы обещаете в ратном труде быть храбры и непраздны, а не оказаться способней к грабежам, чем к сече". (5) Громкими криками воины требуют дать знак, а потом, выпрямившись во весь рост и горя несокрушимой верой в победу, идут в бой. Тут впереди знамен Секст Туллий, о котором уже была речь, кричит: "Гляди, император, как войско твое держит слово!"- и, отбросив копье, с обнаженным мечом кидается на врага. (6) За Туллием ринулись передовые и при первом же ударе обратили неприятеля в бегство; разбитого врага преследовали до городских укреплений, и, когда к стенам уже придвигали лестницы, город сдался. По случаю победы над привернатами справили триумф. (7) Другой консул не совершил ничего достойного упоминания, если не считать того, что он, созвав трибутное собрание в лагере под Сутрием - чего не бывало никогда прежде, - провел закон об уплате двадцатины за отпуск на волю. Поскольку истощенная казна получила тем самым немалый доход, сенат это утвердил. (8) Однако народные трибуны, обеспокоенные не столько законом, сколько нововведением, запретили впредь под страхом смертной казни созывать народ на собрание вне Города: мол, если это позволить, то воины, присягнувшие консулу, могут проголосовать за что угодно, даже и гибельное для народа. (9) В том же году Гай Лициний Столон по иску Марка Попилия Лената и на основании своего собственного закона был присужден к уплате десяти тысяч ассов, так как вместе с сыном владел тысячей югеров, а отпустив сына из-под своей власти, обманул закон.
рус.[17] Noui consules inde, M. Fabius Ambustus iterum et M. Popilius Laenas iterum, duo bella habuere, facile alterum cum Tiburtibus, quod Laenas gessit, qui hoste in urbem compulso agros uastauit; Falisci Tarquiniensesque alterum consulem prima pugna fuderunt. Inde terror maximus fuit quod sacerdotes eorum facibus ardentibus anguibusque praelatis incessu furiali militem Romanum insueta turbauerunt specie. Et tum quidem uelut lymphati et attoniti munimentis suis trepido agmine inciderunt; deinde, ubi consul legatique ac tribuni puerorum ritu uana miracula pauentes inridebant increpabantque, uertit animos repente pudor et in ea ipsa quae fugerant uelut caeci ruebant. Discusso itaque uano apparatu hostium, cum in ipsos armatos se intulissent, auerterunt totam aciem castrisque etiam eo die potiti praeda ingenti parta uictores reuerterunt, militaribus iocis cum apparatum hostium tum suum increpantes pauorem. Concitatur deinde omne nomen Etruscum et Tarquiniensibus Faliscisque ducibus ad Salinas perueniunt. Aduersus eum terrorem dictator C. Marcius Rutulus primus de plebe dictus magistrum equitum item de plebe C. Plautium dixit. Id uero patribus indignum uideri etiam dictaturam iam in promiscuo esse; omnique ope impediebant ne quid dictatori ad id bellum decerneretur parareturue. Eo promptius cuncta ferente dictatore populus iussit. Profectus ab urbe utraque parte Tiberis, ratibus exercitu, quocumque fama hostium ducebat, traiecto multos populatores agrorum uagos palantes oppressit; castra quoque necopinato adgressus cepit et octo milibus hostium captis, ceteris aut caesis aut ex agro Romano fugatis sine auctoritate patrum populi iussu triumphauit. Quia nec per dictatorem plebeium nec per consulem comitia consularia haberi uolebant et alter consul Fabius bello retinebatur, res ad interregnum redit. Interreges deinceps Q. Seruilius Ahala M. Fabius Cn. Manlius C. Fabius C. Sulpicius L. Aemilius Q. Seruilius M. Fabius Ambustus. In secundo interregno orta contentio est, quod duo patricii consules creabantur, intercedentibusque tribunis interrex Fabius aiebat in duodecim tabulis legem esse ut, quodcumque postremum populus iussisset, id ius ratumque esset; iussum populi et suffragia esse. Cum intercedendo tribuni nihil aliud quam ut differrent comitia ualuissent, duo patricii consules creati sunt, C. Sulpicius Peticus tertium M. Valerius Publicola eodemque die magistratum inierunt,
en.17. (1) Потом вновь избранные консулы - Марк Фабий Амбуст вторично и Марк Попилий Ленат тоже вторично - повели две войны [356 г.]. Одна война с тибуртинцами, которую вел Ленат, была легкой: он запер неприятеля в его городе и опустошил окрестности. (2) Но другого консула в первой же схватке разгромили фалиски и тарквинийцы. (3) Их жрецы, к великому ужасу римлян, держа перед собой змей и горящие факелы, прошествовали, словно фурии, приведя бойцов в замешательство этим небывалым зрелищем: словно безумные и одержимые, оробелой толпой ввалились они в свой лагерь. (4) Лишь когда консул, легаты и трибуны стали смеяться и бранить их за то, что, как малые дети, они пугаются пустого надувательства, стыд вдруг вернул им мужество и, будто не видя ничего перед собою, они бросились на то, от чего раньше бежали. (5) Разделавшись так с хитрыми уловками неприятеля, они ударили затем на настоящего вооруженного противника, обратили в бегство весь его строй, в тот же день захватили лагерь с богатою добычей и возвратились победителями; а в насмешливых песенках, принятых в войске, издевались и над вражескими хитростями, и над своим испугом. (6) Тут все этруски берутся за оружие и во главе с тарквинийцами и фалисками доходят до Соляных варниц. Чтобы противостоять этой угрозе, был назначен первый диктатор из народа, Гай Марций Рутул, а начальником конницы он избрал Гая Плавтия, тоже плебея. (7) Сенаторов, конечно, возмутило, что уже и диктатура стала общедоступной, и они изо всех сил старались помешать постановлениям и приготовлениям диктатора для этой войны, но народ тем охотнее утверждал все, что предлагал диктатор. (8) Выйдя из города, диктатор на обоих берегах Тибра, перебрасывая на плотах войска туда, где слышно было о неприятеле, перебил многих грабителей, рыскавших там и сям по округе, (9) и неожиданным ударом завладел лагерем: восемь тысяч врагов было взято в плен, а остальные или перебиты, или изгнаны с римских земель. После этого он без согласия сената, но по велению народа справил триумф. (10) Поскольку патриции не хотели, чтобы консульские выборы проводил диктатор или консул из простого народа, а другой консул, Фабий, был занят войной, пришлось пойти на междуцарствие. (11) Интеррексами были друг за другом Квинт Сервилий Агала, Марк Фабий, Гней Манлий, Гай Фабий, Гай Сульпиций, Луций Эмилий, Квинт Сервилий, Марк Фабий Амбуст. (12) При втором из них возникли раздоры, потому что все шло к избранию двух консулов из патрициев; на несогласие трибунов интеррекс Фабий отвечал, что в двенадцати таблицах есть закон: всякий раз считать правомочной ту волю народа, какую он изъявит последней, а голосование - тоже воля народа. (13) Поскольку несогласие трибунов не дало ничего, кроме затягивания собраний, консулами были избраны двое патрициев - Гай Сульпиций Петик в третий раз и Марк Валерий Публикола, и в тот же день они вступили в должность.
рус.[18] Quadringentesimo anno quam urbs Romana condita erat, quinto tricesimo quam a Gallis reciperata, ablato post undecimum annum a plebe consulatu [patricii consules ambo ex interregno magistratum iniere, C. Sulpicius Peticus tertium M. Valerius Publicola]. Empulum eo anno ex Tiburtibus haud memorando certamine captum, siue duorum consulum auspicio bellum ibi gestum est, ut scripsere quidam, seu per idem tempus Tarquiniensium quoque sunt uastati agri ab Sulpicio consule, quo Valerius aduersus Tiburtes legiones duxit. Domi maius certamen consulibus cum plebe ac tribunis erat. Fidei iam suae non solum uirtutis ducebant esse, ut accepissent duo patricii consulatum, ita ambobus patriciis mandare: quin aut toto cedendum esse ut plebeius iam magistratus consulatus fiat, aut totum possidendum quam possessionem integram a patribus accepissent. Plebes contra fremit: quid se uiuere, quid in parte ciuium censeri, si, quod duorum hominum uirtute, L. Sexti ac C. Licini, partum sit, id obtinere uniuersi non possint? Vel reges uel decemuiros uel si quod tristius sit imperii nomen patiendum esse potius quam ambos patricios consules uideant nec in uicem pareatur atque imperetur sed pars altera in aeterno imperio locata plebem nusquam alio natam quam ad seruiendum putet. Non desunt tribuni auctores turbarum, sed inter concitatos per se omnes uix duces eminent. Aliquotiens frustra in campum descensum cum esset multique per seditiones acti comitiales dies, postremo uicit perseuerantia consulum: plebis eo dolor erupit, ut tribunos actum esse de libertate uociferantes relinquendumque non campum iam solum sed etiam urbem captam atque oppressam regno patriciorum maesta sequeretur. Consules relicti a parte populi per infrequentiam comitia nihilo segnius perficiunt. Creati consules ambo patricii, M. Fabius Ambustus tertium T. Quinctius. In quibusdam annalibus pro T. Quinctio M. Popilium consulem inuenio.
en.18. (1) Так на четырехсотом году от основания Рима в тридцать пятом после того, как отстояли его от галлов, через одиннадцать лет после получения народом доступа к консульству, вслед за междуцарствием вступили в должность два патрицианских консула - Гай Петик в третий раз и Валерий Публикола. (2) В этом году у тибуртинцев отбили Эмпул, но без всякого памятного сражения; может быть, войну там вели под своими ауспициями оба консула, как пишут некоторые, а может быть, пока Валерий водил легионы на тибуртинцев, консул Сульпиций опустошал тарквинийские земли. (3) В самом Риме бороться с народом и трибунами консулам было тяжелей. Передать консульство, ими, двумя патрициями, полученное, снова двум патрициям казалось им уже делом не только доблести, но и чести: (4) раз уж должность консула бывает теперь плебейской, надо либо вовсе отступиться от нее, либо владеть ею безраздельно, как безраздельно владели ею предки и завещали потомкам. (5) А народ роптал: что проку так жить? Что проку числиться среди полноправных граждан, если добытое мужеством двух людей - Луция Секстия и Гая Лициния - они не могут удержать всем миром? (6) Лучше терпеть царей или децемвиров или еще худшую власть, ежели такая сыщется, чем видеть, что консулы - оба патриции (7) и что не по очереди предстоит покорствовать и властвовать, но одно сословие навеки достигло власти и воображает, что плебеи только затем и рождены, чтобы им служить. (8) Трибуны не преминули сделаться подстрекателями беспорядков, но когда все и так возбуждены, то вожаки мало бывают заметны. (9) Несколько раз без толку собирались на Марсовом поле, и потом много дней собрания проходили в раздорах; наконец победила неколебимая твердость консулов, а негодование простого народа вылилось в том, что он мрачной толпой ушел следом за трибунами, которые кричали, что речь уже идет о самой свободе, что пора уже покинуть не только поле, но и самый Рим, плененный и порабощенный самовластием патрициев. (10) Консулы, хоть и покинутые частью народа, с прежней твердостью, несмотря на сильно поредевшее собрание, довели выборы до конца: оба консула были избраны из патрициев - Марк Фабий Амбуст в третий раз и Тит Квинкций. Впрочем, в некоторых летописях вместо Тита Квинкция консулом назван Марк Попилий.
рус.[19] Duo bella eo anno prospere gesta: cum Tarquiniensibus Tiburtibusque ad deditionem pugnatum. Sassula ex his urbs capta; ceteraque oppida eandem fortunam habuissent, ni uniuersa gens positis armis in fidem consulis uenisset. Triumphatum de Tiburtibus; alioquin mitis uictoria fuit. In Tarquinienses acerbe saeuitum; multis mortalibus in acie caesis ex ingenti captiuorum numero trecenti quinquaginta octo delecti, nobilissimus quisque, qui Romam mitterentur; uolgus aliud trucidatum. Nec populus in eos qui missi Romam erant mitior fuit: medio in foro omnes uirgis caesi ac securi percussi. Id pro immolatis in foro Tarquiniensium Romanis poenae hostibus redditum. Res bello bene gestae ut Samnites quoque amicitiam peterent effecerunt. Legatis eorum comiter ab senatu responsum; foedere in societatem accepti. Non eadem domi quae militiae fortuna erat plebi Romanae. Nam etsi unciario fenore facto leuata usura erat, sorte ipsa obruebantur inopes nexumque inibant; eo nec patricios ambo consules neque comitiorum curam publicaue studia prae priuatis incommodis plebs ad animum admittebat. Consulatus uterque apud patricios manet; consules creati C. Sulpicius Peticus quartum M. Valerius Publicola iterum. In bellum Etruscum intentam ciuitatem, quia Caeritem populum misericordia consanguinitatis Tarquiniensibus adiunctum fama ferebat, legati Latini ad Volscos conuertere, nuntiantes exercitum conscriptum armatumque iam suis finibus imminere; inde populabundos in agrum Romanum uenturos esse. Censuit igitur senatus neutram neglegendam rem esse; utroque legiones scribi consulesque sortiri prouincias iussit. Inclinauit deinde pars maior curae in Etruscum bellum, postquam litteris Sulpici consulis, cui Tarquinii prouincia euenerat, cognitum est depopulatum agrum circa Romanas salinas praedaeque partem in Caeritum fines auectam et haud dubie iuuentutem eius populi inter praedatores fuisse. Itaque Valerium consulem, Volscis oppositum castraque ad finem Tusculanum habentem, reuocatum inde senatus dictatorem dicere iussit. T. Manlium L. filium dixit. Is cum sibi magistrum equitum A. Cornelium Cossum dixisset, consulari exercitu contentus ex auctoritate patrum ac populi iussu Caeritibus bellum indixit.
en.19. (1) В этом [354 г.] году успешно закончились две войны. Тибуртинцев и тарквинийцев вынудили сдаться; из их городов последней была захвачена Сассула, такою ж была бы участь и прочих их поселений, если бы все племя, сложивши оружие, не сдалось на милость консула. (2) Над тибуртинцами отпраздновали триумф, но в целом победители обошлись без жестокостей. Однако с тарквинийцами расправились люто: перебив в бою множество народа, из огромного числа пленных отобрали для отправки в Рим триста пятьдесят восемь самых знатных, а прочий народ перерезали. (3) Но и с теми, что были отправлены в Рим, граждане обошлись не лучше: посреди форума все они были биты розгами, а затем обезглавлены топором. Такой казнью воздали врагам за римлян, которых заклали на тарквинийском форуме. (4) Эти военные успехи повели к тому, что дружбы римлян стали искать и самниты. Сенат дал их послам благосклонный ответ, и они были по договору приняты в число союзников. (5) Не так успешно, как в походах, складывались дела римского простонародья дома; дело в том, что, хотя установление унциальных процентов облегчило участь должников, самый размер ссуд был неподъемным для неимущих, и они шли в кабалу. Вот почему народу, занятому своими убытками, было не до пары патрицианских консулов, не до забот о выборах и общественных делах. (6) Обе консульские должности остались в руках патрициев [353 г.]; консулами стали Гай Сульпиций Петик в четвертый раз и Марк Валерий Публикола во второй. Внимание граждан было устремлено к войне с этрусками (потому что, по слухам, с тарквинийцами из сочувствия к своим соплеменникам объединились жители Цере), но посланные от латинов обратили его на вольсков, объявив, что те собрали вооруженное войско и уже грозят их пределам, а оттуда отправятся грабить и римские земли. (7) Сенат решил, что ни тем ни другим пренебрегать не следует, и приказал набрать легионы для обеих надобностей, а удел каждого из консулов определить по жребию. (8) Но потом, когда из письма консула Сульпиция - ему досталось воевать тарквинийцев - стало известно, что земли близ римских солеварен опустошены, часть добычи увезена в пределы Цере и молодежь церийцев заведомо была среди грабивших, то больше все-таки стали заниматься войной с этрусками. (9) Так что консул Валерий, вышедший против вольсков и ставший станом у тускуланской границы, был оттуда отозван и получил от сената приказ назначить диктатора. (10) Он назначил Тита Манлия, сына Луция. Тот, выбрав себе в начальники конницы Авла Корнелия Косса и ограничившись консульским войском, с согласия сената и по воле народа объявляет церитам войну.
рус.[20] Tum primum Caerites, tamquam in uerbis hostium uis maior ad bellum significandum quam in suis factis, qui per populationem Romanos lacessierant, esset, uerus belli terror inuasit, et quam non suarum uirium ea dimicatio esset cernebant; paenitebatque populationis et Tarquinienses exsecrabantur defectionis auctores; nec arma aut bellum quisquam apparare sed pro se quisque legatos mitti iubebat ad petendam erroris ueniam. Legati senatum cum adissent, ab senatu reiecti ad populum deos rogauerunt, quorum sacra bello Gallico accepta rite procurassent, ut Romanos florentes ea sui misericordia caperet quae se rebus adfectis quondam populi Romani cepisset; conuersique ad delubra Vestae hospitium flaminum Vestaliumque ab se caste ac religiose cultum inuocabant: eane meritos crederet quisquam hostes repente sine causa factos? Aut, si quid hostiliter fecissent, consilio id magis quam furore lapsos fecisse, ut sua uetera beneficia, locata praesertim apud tam gratos, nouis corrumperent maleficiis florentemque populum Romanum ac felicissimum bello sibi desumerent hostem, cuius adflicti amicitiam cepissent? Ne appellarent consilium, quae uis ac necessitas appellanda esset. Transeuntes agmine infesto per agrum suum Tarquinienses, cum praeter uiam nihil petissent, traxisse quosdam agrestium populationis eius, quae sibi crimini detur, comites. Eos seu dedi placeat, dedere se paratos esse, seu supplicio adfici, daturos poenas. Caere, sacrarium populi Romani, deuersorium sacerdotum ac receptaculum Romanorum sacrorum, intactum inuiolatumque crimine belli hospitio Vestalium cultisque dis darent. Mouit populum non tam causa praesens quam uetus meritum, ut maleficii quam beneficii potius immemores essent. Itaque pax populo Caeriti data indutiasque in centum annos factas in senatus consultum referri placuit. In Faliscos eodem noxios crimine uis belli conuersa est; sed hostes nusquam inuenti. Cum populatione peragrati fines essent, ab oppugnatione urbium temperatum; legionibusque Romam reductis reliquum anni muris turribusque reficiendis consumptum et aedis Apollinis dedicata est.
en.20. (1) Только тут охватил церийцев настоящий ужас перед войною, как будто ее причиною больше были римские слова, нежели собственные их дела, когда они дразнили римлян грабежом. Они начинали понимать, сколь непосильно для них подобное противоборство, (2) и принялись казнить себя за тот грабеж и проклинать тарквинийцев, склонивших их к измене. Никто не делал никаких приготовлений к войне, напротив, всяк твердил, что надо отправить посольство просить о прощении их отступничества. (3) Явившись в сенат, а сенатом отосланные к народу, послы воззвали к богам, чьи святыни они приняли и чтили по чину во время галльской войны, чтобы римляне были так же милосердны к ним, церитам, в своем благоденствии, как сами они были некогда милосердны к римлянам в тяжкую для тех пору; (4) а затем, оборотясь к святилищу Весты, они стали поминать в своих мольбах гостеприимство, благочестиво и богобоязненно оказанное ими фламинам и весталкам: (5) кто поверил бы, говорили они, будто при таких заслугах они вдруг ни с того ни с сего сделаются врагами? И если даже случилось что-то враждебное, то будто это умышленно, а не в ослепленье позволили они себе недавним злодеянием затмить прежние свои благодеяния, принятые когда-то с такой благодарностью? Будто искавшие дружбы с римским народом в годину его испытаний, они затеяли теперь с ним вражду в расцвете его сил и военных удач? Да не будет названо умыслом то, что следует называть подчинением насилью и неизбежности! (6) Тарквинийцы, проходя их стороною с грозною силой, хотя испросили только дать им дорогу, увлекли за собою кое-кого из сельских жителей пособничать им в грабежах, а грабежи вменяются теперь в вину церийцам. (7) Этих людей, если угодно, они готовы выдать, а если нужно их казнить, то казнят. Но Цере, божница римского народа, пристанище жрецов, хранилище римских святынь, да останется невредимым и не запятнанным обвинениями в нападении ради приюта, оказанного здесь некогда весталкам, и почитания римских богов. (8) Римский народ, тронутый скорее былыми заслугами, нежели нынешними оправданиями, предпочел забыть об их злодеяниях, а не о благодеяниях, так что было решено даровать мир народу церитов и занести в постановление сената перемирие на сто лет. (9) Главные силы были теперь брошены против фалисков, виновных в том же самом преступлении, но сойтись с противником нигде не удалось. Римляне прошли через их край, неся опустошение, однако от осады городов воздержались. По возвращении легионов в Рим остаток года был отдан восстановлению стен и башен и был освящен храм Аполлона.
рус.[21] Extremo anno comitia consularia certamen patrum ac plebis diremit, tribunis negantibus passuros comitia haberi ni secundum Liciniam legem haberentur, dictatore obstinato tollere potius totum e re publica consulatum quam promiscuum patribus ac plebi facere. Prolatandis igitur comitiis cum dictator magistratu abisset, res ad interregnum rediit. Infestam inde patribus plebem interreges cum accepissent, ad undecimum interregem seditionibus certatum est. Legis Liciniae patrocinium tribuni iactabant: propior dolor plebi fenoris ingrauescentis erat curaeque priuatae in certaminibus publicis erumpebant. Quorum taedio patres L. Cornelium Scipionem interregem concordiae causa obseruare legem Liciniam comitiis consularibus iussere. P. Valerio Publicolae datus e plebe collega C. Marcius Rutulus. Inclinatis semel in concordiam animis noui consules fenebrem quoque rem, quae distinere una animos uidebatur, leuare adgressi solutionem alieni aeris in publicam curam uerterunt quinqueuiris creatis quos mensarios ab dispensatione pecuniae appellarunt. Meriti aequitate curaque sunt, ut per omnium annalium monumenta celebres nominibus essent; fuere autem C. Duillius P. Decius Mus M. Papirius Q. Publilius et T. Aemilius. Qui rem difficillimam tractatu et plerumque parti utrique, semper certe alteri grauem cum alia moderatione tum impendio magis publico quam iactura sustinuerunt. Tarda enim nomina et impeditiora inertia debitorum quam facultatibus aut aerarium mensis cum aere in foro positis dissoluit, ut populo prius caueretur, aut aestimatio aequis rerum pretiis liberauit, ut non modo sine iniuria sed etiam sine querimoniis partis utriusque exhausta uis ingens aeris alieni sit. Terror inde uanus belli Etrusci, cum coniurasse duodecim populos fama esset, dictatorem dici coegit. Dictus in castris -eo enim ad consules missum senatus consultum est- C. Iulius, cui magister equitum adiectus L. Aemilius. Ceterum foris tranquilla omnia fuere:
en.21. (1) Под конец года борьба сенаторов с простым народом приостановила консульские выборы: если трибуны отказывались допустить проведение комиций иначе, как по закону Лициния, то диктатор стоял на том, что лучше вовсе уничтожить в Риме должность консула, чем допускать к ней без разбору отцов и простой народ. (2) Ввиду затянувшихся выборов, когда диктатор сложил свои полномочия, прибегли к междуцарствию. А поскольку интеррексам пришлось иметь дело с народом, враждебно настроенным к сенату, споры и раздоры продолжались до одиннадцатого междуцарствия. (3) Трибуны настаивали на соблюдении закона Лициния; народ же больше огорчало увеличение долговых процентов, и частные заботы вторгались в общественные распри. (4) Когда это все надоело, сенаторы приказали интеррексу Луцию Корнелию Сципиону на консульских выборах - общего согласия ради - соблюдать закон Лициния. Из плебеев в товарищи Публию Валерию Публиколе был избран Гай Марций Рутул. (5) Видя такую склонность к согласию, вновь избранные консулы взялись за облегчение условий займов, которые казались единственной пагубой спокойствию. Превратив выплату долгов в общественное дело, они избрали пять человек и дали им имя "стольщиков"55, от "столов", за которыми те занимались распределением денег. (6) Беспристрастием и усердием эти люди заслужили упоминания в записях всех летописцев: это были Гай Дуилий, Публий Деций Мус, Марк Папирий, Квинт Публилий и Тит Эмилий; (7) они-то и справились с этой труднейшей задачей, всегда неприятной для обеих сторон и уж наверняка для одной, потому что из способов уладить дело они предпочли разоренью выплату из казны. (8) А именно: просроченные обязательства и платежи, задержанные скорей по небрежности, а не от бедности должников, либо погасили из казны, расставив на форуме столы с деньгами (заручившись, однако, обязательствами должников перед народом), либо обеспечили справедливой оценкой имущества должника. Таким образом было покончено с громадными долгами не только без несправедливости, но даже без обиды. (9) Вслед за тем, когда пронесся слух о сговоре двенадцати этрусских городов, напрасный страх войны с ними побудил назначить диктатора; и в лагере (ибо туда к консулам послали постановление сената) был назначен Гай Юлий, при котором начальником конницы стал Луций Эмилий. Однако на границах все осталось спокойно.
рус.[22] Temptatum domi per dictatorem, ut ambo patricii consules crearentur, rem ad interregnum perduxit. Duo interreges, C. Sulpicius et M. Fabius, interpositi obtinuere quod dictator frustra tetenderat, mitiore iam plebe ob recens meritum leuati aeris alieni, ut ambo patricii consules crearentur. Creati ipse C. Sulpicius Peticus, qui prior interregno abiit, et T. Quinctius Poenus; quidam Caesonem, alii Gaium praenomen Quinctio adiciunt, ad bellum ambo profecti, Faliscum Quinctius, Sulpicius Tarquiniense, nusquam acie congresso hoste cum agris magis quam cum hominibus urendo populandoque gesserunt bella; cuius lentae uelut tabis senio uicta utriusque pertinacia populi est, ut primum a consulibus, dein permissu eorum ab senatu indutias peterent. In quadraginta annos impetrauerunt. Ita posita duorum bellorum quae imminebant cura, dum aliqua ab armis quies esset, quia solutio aeris alieni multarum rerum mutauerat dominos, censum agi placuit. Ceterum cum censoribus creandis indicta comitia essent, professus censuram se petere C. Marcius Rutulus, qui primus dictator de plebe fuerat, concordiam ordinum turbauit; quod uidebatur quidem tempore alieno fecisse, quia ambo tum forte patricii consules erant, qui rationem eius se habituros negabant; sed et ipse constantia inceptum obtinuit et tribuni omni ui reciperaturi ius consularibus comitiis amissum adiuuerunt, et cum ipsius uiri maiestas nullius honoris fastigium non aequabat, tum per eundem, qui ad dictaturam aperuisset uiam, censuram quoque in partem uocari plebes uolebat. Nec uariatum comitiis est, quin cum Manlio [Naeuio censor] Marcius crearetur. Dictatorem quoque hic annus habuit M. Fabium, nullo terrore belli sed ne Licinia lex comitiis consularibus obseruaretur. Magister equitum dictatori additus Q. Seruilius. Nec tamen dictatura potentiorem eum consensum patrum consularibus comitiis fecit quam censoriis fuerat:
en.22. (1) Зато дома усилья диктатора сделать консулами двух патрициев привели к междуцарствию [351 г.]. (2) И два интеррекса, сменивших друг друга, Гай Сульпиций и Марк Фабий, пользуясь сравнительной уступчивостью народа, вызванной недавним облегчением долгов, добились того, чего втуне домогался диктатор: чтобы оба консула были избраны из патрициев. (3) Избрали самого Гая Сульпиция Петика, первого из интеррексов, и Тита Квинкция Пенна (этого Квинкция одни называют также Гаем, а иные Цезоном). (4) Оба консула отправились на войну, Квинкций против фалисков, Сульпиций против тарквинийцев; не давая нигде врагу сраженья, поджогами и опустошениями они воевали больше с полями, чем с людьми. (5) И вот упорство того и другого народа было сломлено, как будто подточенное затяжным недугом: они стали добиваться перемирия сначала у консулов, а потом - с их дозволения - у сената. Они получили его на сорок лет. (6) Тогда-то, по завершении двух войн, заботы о которых не терпели отлагательств, во время некоторой мирной передышки решено было провести ценз, потому что после погашения долгов многие состояния перешли к новым владельцам. (7) И, когда было созвано собрание для выбора цензоров, Гай Марций Рутул, тот самый, который был первым плебейским диктатором, объявил, что будет искать теперь должности цензора, и тем возмутил согласие сословий. (8) Казалось, он взялся за это по меньшей мере не ко времени - ведь оба консула тогда были из патрициев и открыто говорили, что не станут принимать его в расчет; (9) однако он и сам твердо держался своего намерения, и трибуны всеми силами помогали ему, чтобы отвоевать право, которого лишились на консульских выборах. И не только не было почести настолько высокой, чтобы величие этого мужа не превзошло ее, но еще и простому народу хотелось, чтоб говорили: кто открыл дорогу к диктатуре, благодаря тому получили доступ и к цензорству. (10) На выборах не было разногласий, так что Марций был избран цензором вместе с Гнеем Манлием. В этом году был назначен и диктатор - Марк Фабий, причем без всякой военной угрозы, а только для того, чтобы на консульских выборах не соблюдать закона Лициния. (11) Начальником конницы при диктаторе стал Квинт Сервилий. Однако, несмотря на диктатуру, на консульских выборах сговор сенаторов имел не больше успеха, чем на цензорских.
рус.[23] M. Popilius Laenas a plebe consul, a patribus L. Cornelius Scipio datus. Fortuna quoque inlustriorem plebeium consulem fecit; nam cum ingentem Gallorum exercitum in agro Latino castra posuisse nuntiatum esset, Scipione gravi morbo implicito Gallicum bellum Popilio extra ordinem datum.
en.23. (1) Консулом от плебеев стал Марк Попилий Ленат, от патрициев - Луций Корнелий Сципион [350 г.]. На долю консула-плебея выпал даже более славный жребий, (2) ибо при известии, что огромное войско галлов расположилось лагерем на земле латинов, эта галльская война из-за тяжелой болезни Сципиона вне очереди была поручена Попилию.
рус.Is impigre exercitu scripto, cum omnes extra portam Capenam ad Martis aedem convenire armatos iuniores iussisset signaque eodem quaestores ex aerario deferre, quattuor expletis legionibus, quod superfuit militum P. Valerio Publicolae praetori tradidit, auctor patribus scribendi alterius exercitus, quod ad incertos belli euentus subsidium rei publicae esset.
en.(3) Не мешкая, он произвел набор и, приказав всем юношам с оружием явиться за Капенские ворота к храму Марса, а квесторам вынести туда же знамена из казнохранилища, составил для себя четыре полных легиона, а остальных воинов передал претору Публию Валерию Публиколе (4) и предложил сенаторам собрать другое войско для защиты государства от нечаянностей войны.
рус.Ipse iam satis omnibus instructis comparatisque ad hostem pergit; cuius ut prius nosceret uires quam periculo ultimo temptaret, in tumulo, quem proximum castris Gallorum capere potuit, uallum ducere coepit. Gens ferox et ingenii auidi ad pugnam cum procul uisis Romanorum signis ut extemplo proelium initura explicuisset aciem, postquam neque in aequum demitti agmen uidit et cum loci altitudine tum uallo etiam tegi Romanos, perculsos pauore rata, simul opportuniores quod intenti tum maxime operi essent, truci clamore adgreditur. Ab Romanis nec opus intermissum- triarii erant, qui muniebant-et ab hastatis principibusque, qui pro munitoribus intenti armatique steterunt, proelium initum. Praeter uirtutem locus quoque superior adiuuit, ut pila omnia hastaeque non tamquam ex aequo missa uana, quod plerumque fit, caderent sed omnia librata ponderibus figerentur; oneratique telis Galli, quibus aut corpora transfixa aut praegrauata inhaerentibus gerebant scuta, cum cursu paene in aduersum subissent, primo incerti restitere; dein, cum ipsa cunctatio et his animos minuisset et auxisset hosti, impulsi retro ruere alii super alios stragemque inter se caede ipsa foediorem dare; adeo praecipiti turba obtriti plures quam ferro necati.
en.(5) И только покончив со всеми распоряжениями и приготовлениями, он поспешил навстречу врагу. Чтоб узнать силы врага, не подвергая себя крайней опасности, он занял холм, самый близкий к галльскому лагерю, и велел там возводить вал. (6) Галлы, народ свирепый и от природы воинственный, издалека заметивши римские знамена, развернули строй для немедленного сражения; а увидев, что римский отряд не только не спускается с холма, но еще и хочет обезопасить себя валом, рассудили, что римляне поражены страхом и как нельзя кстати поглощены работами, и с грозным ревом бросились на приступ. (7) Римляне даже не прервали работ: укрепления были делом триариев, а гастаты и принципы, стоявшие наготове и при оружии впереди них, приняли бой. (8) Кроме доблести, им было на пользу и возвышенное положение, при котором все их дротики и копья падали не впустую, как бывает на ровном месте, но от собственной своей тяжести все вонзались в цель. (9) Под градом стрел галлы - кто с раной в теле, кто со щитом неподъемной тяжести из-за застрявших в нем дротиков - хотя с разбегу подошли почти вплотную, но сперва все-таки остановились в нерешительности, (10) а потом, когда само промедление им поубавило, а врагам прибавило духу, были отброшены назад и повалились друг на друга, образовав свалку еще более пагубную и страшную, чем сама рукопашная резня: не столько их пало от меча, сколько было задавлено в этой свалке.
рус.[24] Necdum certa Romanis uictoria erat; alia in campum degressis supererat moles. Namque multitudo Gallorum, sensum omnem talis damni exsuperans, uelut noua rursus exoriente acie integrum militem aduersus uictorem hostem ciebat; stetitque suppresso impetu Romanus, et quia iterum fessis subeunda dimicatio erat et quod consul, dum inter primores incautus agitat, laeuo umero matari prope traiecto cesserat parumper ex acie. Iamque omissa cunctando uictoria erat, cum consul uolnere alligato reuectus ad prima signa "quid stas, miles?" inquit; "non cum Latino Sabinoque hoste res est, quem uictum armis socium ex hoste facias; in beluas strinximus ferrum; hauriendus aut dandus est sanguis. Propulistis a castris, supina ualle praecipites egistis, stratis corporibus hostium superstatis; complete eadem strage campos qua montes replestis. Nolite exspectare dum stantes uos fugiant; inferenda sunt signa et uadendum in hostem." His adhortationibus iterum coorti pellunt loco primos manipulos Gallorum; cuneis deinde in medium agmen perrumpunt. Inde barbari dissipati, quibus nec certa imperia nec duces essent, uertunt impetum in suos; fusique per campos et praeter castra etiam sua fuga praelati, quod editissimum inter aequales tumulos occurrebat oculis, arcem Albanam petunt. Consul non ultra castra insecutus, quia et uolnus degrauabat et subicere exercitum tumulis ab hoste occupatis nolebat, praeda omni castrorum militi data uictorem exercitum opulentumque Gallicis spoliis Romam reduxit. Moram triumpho uolnus consulis attulit eademque causa dictatoris desiderium senatui fecit, ut esset qui aegris consulibus comitia haberet. Dictator L. Furius Camillus dictus addito magistro equitum P. Cornelio Scipione reddidit patribus possessionem pristinam consulatus. Ipse ob id meritum ingenti patrum studio creatus consul collegam Ap. Claudium Crassum dixit.
en.24. (1) Но еще не наверняка за римлянами оставалась победа: спутившись на равнину, они столкнулись с новою громадою. (2) Действительно, галлов было такое множество, что, не обращая никакого внимания на подобные потери, они, словно завязывая еще одно, новое сражение, двинули против одолевавшего их противника свежие силы. (3) Наступление римлян остановилось, потому что, во-первых, им, утомленным боем, предстояло вновь сражаться, а, во-вторых, консулу, действовавшему без опаски в самых первых рядах, дротик почти насквозь пронзил левое плечо и он ненадолго покинул строй. (4) Из-за всех этих промедлений победа уже ускользала из рук, когда консул с перевязанной раной вновь выехал к передовым знаменам. "Что стоите, воины? - крикнул он. - Здесь перед вами не латиняне с сабинянами; это тех, одолев оружьем, можно из врагов сделать союзниками! (5) Нет, на диких зверей мы обнажили мечи: либо их кровь предстоит пролить, либо свою. Вы отразили врагов от лагеря, сбросили с вала, у ваших ног простерты их трупы. Как холмы вы завалили грудами тел, так покройте ими и поле! (6) Нечего ждать, пока они сами от вас побегут: выносите знамена и тесните врага!" (7) И воины, снова ободренные этими словами, заставили дрогнуть передовые манипулы галлов, а потом клиньями врезались в середину вражеского строя. (8) Тогда варвары, смешавшись, без ясных приказов, без вождей, откатились, сминая задних, а потом, рассеянные по полю, опрометью промчались даже мимо собственного лагеря и кинулись к Альбанской вершине, самой приметной среди равных холмов. (9) Консул преследовал врага только до лагеря, так как и рана его мучила, и подставлять войско под удар неприятелей с холмов он не хотел. Раздав воинам всю добычу, взятую в лагере, победоносное войско с богатыми галльскими доспехами он привел в Рим. (10) Из-за раны консула триумф отложили; по той же причине сенату понадобился диктатор, чтобы за болезнью консулов было кому проводить выборы. (11) Избранный диктатором Луций Фурий Камилл - начальником конницы при нем стал Публий Корнелий Сципион - вернул патрициям прежнее обладание консульством; сенаторы в благодарность за это приложили все усилия, чтобы консулом сделался он сам, а своим товарищем он объявил Аппия Клавдия Красса [348 г.].
рус.[25] Prius quam inirent noui consules magistratum, triumphus a Popilio de Gallis actus magno fauore plebis; mussantesque inter se rogitabant num quem plebeii consulis paeniteret; simul dictatorem increpabant, qui legis Liciniae spretae mercedem priuata cupiditate quam publica iniuria foediorem cepisset, ut se ipse consulem dictator crearet. Annus multis uariisque motibus fuit insignis: Galli ex Albanis montibus, quia hiemis uim pati nequiuerant, per campos maritimaque loca uagi populabantur; mare infestum classibus Graecorum erat oraque litoris Antiatis Laurensque tractus et Tiberis ostia, ut praedones maritimi cum terrestribus congressi ancipiti semel proelio decertarint dubiique discesserint in castra Galli, Graeci retro ad naues, uictos se an uictores putarent. Inter hos longe maximus exstitit terror concilia populorum Latinorum ad lucum Ferentinae habita responsumque haud ambiguum imperantibus milites Romanis datum, absisterent imperare iis quorum auxilio egerent: Latinos pro sua libertate potius quam pro alieno imperio laturos arma. Inter duo simul bella externa defectione etiam sociorum senatus anxius, cum cerneret metu tenendos quos fides non tenuisset, extendere omnes imperii uires consules dilectu habendo iussit: ciuili quippe standum exercitu esse, quando socialis [coetus] desereret. Vndique non urbana tantum sed etiam agresti iuuentute decem legiones scriptae dicuntur quaternum milium et ducenorum peditum equitumque trecenorum, quem nunc nouum exercitum, si qua externa uis ingruat, hae uires populi Romani, quas uix terrarum capit orbis, contractae in unum haud facile efficiant; adeo in quae laboramus sola creuimus, diuitias luxuriamque. Inter cetera tristia eius anni consul alter Ap. Claudius in ipso belli apparatu moritur; redieratque res ad Camillum, cui unico consuli, uel ob aliam dignationem haud subiciendam dictaturae uel ob omen faustum ad Gallicum tumultum cognominis, dictatorem adrogari haud satis decorum uisum est patribus. Consul duabus legionibus urbi praepositis, octo cum L. Pinario praetore diuisis memor paternae uirtutis Gallicum sibi bellum extra sortem sumit, praetorem maritimam oram tutari Graecosque arcere litoribus iussit. Et cum in agrum Pomptinum descendisset, quia neque in campis congredi nulla cogente re uolebat et prohibendo populationibus quos rapto uiuere necessitas cogeret satis domari credebat hostem, locum idoneum statiuis delegit.
en.25. (1) Еще до того, как новые консулы вступили в должность, Попилий, к великому удовольствию простого народа, отпраздновал триумф над галлами, в толпе же слышались недоуменные возгласы: разве кого-нибудь разочаровал этот плебейский консул? (2) При этом бранили диктатора, получившего консульство в награду за обход Лициниева закона: и не столько была отвратительна несправедливость в делах государственных, сколько своекорыстие в личных - ведь диктатор провозгласил консулом себя самого!62 (3) Год этот был отмечен чередой самых разных треволнений. Галлы, не привыкшие к зимним холодам, с Альбанских гор разбрелись кто куда, чтобы грабить поля и побережье; (4) а с моря и Антийскому побережью, и Лаврентскому краю, и устью Тибра грозили греческие корабли; получилось даже так, что однажды морские разбойники столкнулись с сухопутными, померялись в битве силами, и галлы отошли в лагерь, а греки - назад к кораблям, не зная, считать ли себя побежденными или победителями. (5) Но все это не шло ни в какое сравнение с угрозой от схода латинских племен у Ферентинской рощи и от недвусмысленного их ответа на требование выставить римлянам воинов: "Довольно приказывать тем, в чьей помощи нуждаетесь: (6) с оружьем в руках латинам сподручней защищать свою свободу, а не чуждое владычество". (7) Сенат, при двух внешних войнах одновременно, встревоженный еще и изменой союзников, постановил страхом обуздать тех, кого не обуздала верность, и приказал консулам при наборе войска употребить свою власть во всей полноте; ведь без созыва союзников рассчитывать приходится только на войско из граждан. (8) Рассказывают, что отовсюду - не только из городской, но даже из деревенской молодежи - было набрано десять легионов по четыре тысячи двести пехотинцев и триста всадников; (9) а ведь и сегодня, случись где-нибудь вторженье неприятеля, нелегко заполучить такое небывалое войско, даже собравши воедино нынешние силы римского парода, едва уже вмещаемые в круг земной; вот насколько мы преуспели лишь в том, о чем хлопочем: в богатстве и роскоши. (10) Среди прочих печальных событий этого года - кончина одного из консулов, Аппия Клавдия, заставшая его в приготовлениях к войне. Все дела перешли к Камиллу; (11) хотя он и остался единственным консулом, назначить над ним диктатора сенаторы постеснялись, то ли из уважения вообще к его достоинству, чтобы не унижать его подчиненьем диктатору, то ли потому, что само имя его при галльском нашествии служило благим предзнаменованием. (12) Оставив два легиона для защиты города, а восемь поделивши с претором Луцием Пинарием, консул, памятуя об отчей доблести, без жребия взял на себя войну с галлами, (13) претору же приказал охранять морское побережье и не давать грекам высадиться; а сам спустился в помптийскую землю и здесь, не желая без крайней необходимости сражаться на равнине, ибо он считал, что враг, вынужденный жить грабежом, усмирен довольно, если этот разбой пресечь, выбрал себе удобное для стоянки место.
рус.[26] Vbi cum stationibus quieti tempus tererent, Gallus processit magnitudine atque armis insignis; quatiensque scutum hasta cum silentium fecisset, prouocat per interpretem unum ex Romanis qui secum ferro decernat. M. erat Valerius tribunus militum adulescens, qui haud indigniorem eo decore se quam T. Manlium ratus, prius sciscitatus consulis uoluntatem, in medium armatus processit. Minus insigne certamen humanum numine interposito deorum factum; namque conserenti iam manum Romano coruus repente in galea consedit, in hostem uersus. Quod primo ut augurium caelo missum laetus accepit tribunus, precatus deinde, si diuus, si diua esset qui sibi praepetem misisset, uolens propitius adesset. Dictu mirabile, tenuit non solum ales captam semel sedem sed, quotienscumque certamen initum est, leuans se alis os oculosque hostis rostro et unguibus appetit, donec territum prodigii talis uisu oculisque simul ac mente turbatum Valerius obtruncat; coruus ex conspectu elatus orientem petit. Hactenus quietae utrimque stationes fuere; postquam spoliare corpus caesi hostis tribunus coepit, nec Galli se statione tenuerunt et Romanorum cursus ad uictorem etiam ocior fuit. Ibi circa iacentis Galli corpus contracto certamine pugna atrox concitatur. Iam non manipulis proximarum stationum sed legionibus utrimque effusis res geritur. Camillus laetum militem uictoria tribuni, laetum tam praesentibus ac secundis dis ire in proelium iubet; ostentansque insignem spoliis tribunum, "hunc imitare, miles" aiebat, "et circa iacentem ducem sterne Gallorum cateruas." Di hominesque illi adfuere pugnae depugnatumque haudquaquam certamine ambiguo cum Gallis est; adeo duorum militum euentum, inter quos pugnatum erat, utraque acies animis praeceperat. Inter primos, quorum concursus alios exciuerat, atrox proelium fuit: alia multitudo, priusquam ad coniectum teli ueniret, terga uertit. Primo per Volscos Falernumque agrum dissipati sunt; inde Apuliam ac mare inferum petierunt. Consul contione aduocata laudatum tribunum decem bubus aureaque corona donat; ipse iussus ab senatu bellum maritimum curare cum praetore iunxit castra. Ibi quia res trahi segnitia Graecorum non committentium se in aciem uidebantur, dictatorem comitiorum causa T. Manlium Torquatum ex auctoritate senatus dixit. Dictator magistro equitum A. Cornelio Cosso dicto comitia consularia habuit aemulumque decoris sui absentem M. Valerium Coruum- id enim illi deinde cognominis fuit-summo fauore populi, tres et uiginti natum annos, consulem renuntiauit. Collega Coruo de plebe M. Popilius Laenas, quartum consul futurus, datus est. Cum Graecis a Camillo nulla memorabilis gesta res; nec illi terra nec Romanus mari bellator erat. Postremo cum litoribus arcerentur, aqua etiam praeter cetera necessaria usui deficiente Italiam reliquere. Cuius populi ea cuiusque gentis classis fuerit nihil certi est. Maxime Siciliae fuisse tyrannos crediderim; nam ulterior Graecia ea tempestate intestino fessa bello iam Macedonum opes horrebat.
en.26. (1) Там, покуда спокойно проводили время на страже, выступил перед римлянами галл, отличавшийся ростом и вооружением; стуком копья о щит он добился тишины и вызывает через толмача одного из римлян, чтобы померяться силами с оружьем в руках. (2) Был там Марк Валерий, молодой военный трибун; сочтя себя не менее достойным такой чести, нежели Тит Манлий, он испросил у консула дозволенья, вооружился и вышел на середину. (3) Но случилось так, что поединок этих двух мужей затмило явное вмешательство божественной воли: едва римлянин схватился с врагом, как вдруг к нему на шлем уселся, оборотясь к противнику, ворон. (4) Трибун тотчас принял это с ликованием как небесное знамение, а затем молитвенно просил: бог, богиня ли послали ему эту птицу, не оставить его доброхотной благосклонностью. (5) И трудно поверить! Птица не только оставалась там, куда села, но всякий раз, как противники сходились, взлетала ввысь и метила клювом и когтями в лицо и в глаза врага, покуда тот, в страхе перед таким небывалым чудом утратив разом и зрение, и рассудок, не был наконец умерщвлен Валерием, а ворон, устремясь на восток, скрылся из глаз. (6) До тех пор сторожевые бойцы с обеих сторон стояли спокойно, но когда трибун уже начал снимать с убитого врага доспехи, то и галлы не устояли на месте, и римляне еще проворней тех кинулись к победителю. Тут вокруг простертого тела галла завязалась борьба и вспыхнула жестокая схватка. (7) Бились уже не только ближайшие сторожевые отряды, но в дело вмешались легионы с обеих сторон. Воинству своему, гордому победой трибуна, гордому и явным присутствием и благоволением богов, Камилл дает приказ идти в бой, а указывая на трибуна в приметных доспехах, говорит: "Вот вам пример, воины: а теперь вокруг сраженного вожака уложите галльские полчища!" (8) Боги и люди были участниками в этой битве, и исход сражения с галлами был предрешен, настолько развязка поединка двух бойцов повлияла на дух того и другого войска. (9) Между первыми бойцами, увлекшими за собой и других, битва была жаркой, но остальные галлы всей толпою обратились в бегство, не приблизясь и на перелет стрелы. Сперва они разбежались по землям вольсков и по Фалернской округе, потом направились в Апулию к Нижнему морю. (10) А консул, созвав войсковую сходку, воздал трибуну хвалу и наградил его десятью быками и золотым венком. Сам же он, получив от сената приказ приниматься за войну на побережье, объединил свой лагерь с лагерем претора. (11) Там оказалось, что из-за бездействия греков, не решавшихся вступить в бой, дело затягивается, а потому консул по воле сената назначил диктатором для проведения выборов Тита Манлия Торквата. (12) Диктатор, назначив начальником конницы Авла Корнелия Косса, провел консульские выборы и соревнителя своего подвига, Марка Валерия Корва - таково стало с этих пор его прозвище, - заочно, и к вящему удовольствию народа, провозгласил консулом в его двадцать три года. (13) Товарищем Корва из простого народа стал Марк Попилий Ленат, которому предстояло быть консулом в четвертый раз. Между тем Камиллу с греками не довелось совершить ничего примечательного: те были не вояки на суше, а римляне - на море. (14) Наконец, лишенные доступа к побережью и нуждаясь в пресной воде и многом другом, они покинули Италию. (15) Какому народу и какому племени принадлежали эти корабли, точно не известно; на мой взгляд, вероятней всего, что это были сицилийские тираны - ведь дальняя Греция, в ту пору истощенная междоусобиями, уже была в страхе пред мощью Македонии.
рус.[27] Exercitibus dimissis, cum et foris pax et domi concordia ordinum otium esset, ne nimis laetae res essent, pestilentia ciuitatem adorta coegit senatum imperare decemuiris ut libros Sibyllinos inspicerent; eorumque monitu lectisternium fuit. Eodem anno Satricum ab Antiatibus colonia deducta restitutaque urbs quam Latini diruerant. Et cum Carthaginiensibus legatis Romae foedus ictum, cum amicitiam ac societatem petentes uenissent. Idem otium domi forisque mansit T. Manlio Torquato [L.f.] C. Plautio consulibus. Semunciarium tantum ex unciario fenus factum et in pensiones aequas triennii, ita ut quarta praesens esset, solutio aeris alieni dispensata est; et sic quoque parte plebis adfecta fides tamen publica priuatis difficultatibus potior ad curam senatui fuit. Leuatae maxime res, quia tributo ac dilectu supersessum. Tertium anno post Satricum restitutum a Volscis M. Valerius Coruus iterum consul cum C. Poetelio factus, cum ex Latio nuntiatum esset legatos ab Antio circumire populos Latinorum ad concitandum bellum, prius quam plus hostium fieret Volscis arma inferre iussus, ad Satricum exercitu infesto pergit. Quo cum Antiates aliique Volsci praeparatis iam ante, si quid ab Roma moueretur, copiis occurrissent, nulla mora inter infensos diutino odio dimicandi facta est. Volsci, ferocior ad rebellandum quam ad bellandum gens, certamine uicti fuga effusa Satrici moenia petunt; et ne in muris quidem satis firma spe, cum corona militum cincta iam scalis caperetur urbs, ad quattuor milia militum praeter multitudinem imbellem sese dedidere. Oppidum dirutum atque incensum: ab aede tantum Matris Matutae abstinuere ignem: praeda omnis militi data. Extra praedam quattuor milia deditorum habita; eos uinctos consul ante currum triumphans egit; uenditis deinde magnam pecuniam in aerarium redegit. Sunt qui hanc multitudinem captiuam seruorum fuisse scribant, idque magis ueri simile est quam deditos uenisse.
en.27. (1) После того как войска были распущены, когда на границах установился мир, а дома благодаря согласию сословий царило спокойствие, то, чтоб не было все чересчур благополучно, среди граждан открылось моровое поветрие, вынудившее сенат дать приказ децемвирам обратиться к Сивиллиным книгам, и по слову их были устроены лектистернии. (2) В этом же году жители Антия выселились в Сатрик и восстановили город, разрушенный латинами; а с послами карфагенян, пришедшими искать дружбы и союза, в Риме торжественно заключили договор. (3) Такое же спокойствие дома и на границах продолжалось при консулах Тите Манлии Торквате и Гае Плавтии [347 г.]: разве только долговой процент из унциального сделали полуунциальным, а сами платежи были распределены поровну на три года, но так, чтобы четвертую часть платили сразу. (4) Для многих в простом народе и такой порядок был в тягость; однако для сената доверие в сделках между гражданами было важнее, нежели стесненные обстоятельства частных лиц. Впрочем, немалым облегчением было и то, что в этом году не собирали ни войск, ни подати. (5) На третий год после восстановления вольсками Сатрика из Лация пришло известие, что посланцы из Антия обходят латинские племена, возбуждая их к войне. Марк Валерий Корв, вторично избранный консулом, вместе с Гаем Петелием [346 г.] (6) получил приказ, покуда число врагов не умножилось, выступить на вольсков войною и двинул войска на Сатрик. Там и антиаты, и другие вольски встретили их силами, собранными загодя на случай нападения из Рима; и тогда при взаимной ненависти, долго не имевшей выхода, в бой вступили без промедления. (7) Вольски, всегда свирепые больше в мятежах, чем в битвах, потерпев поражение, в беспорядочном бегстве кинулись к стенам Сатрика. Но когда окруженный римлянами город уже брали приступом с помощью лестниц, то, не видя и в стенах защиты, до четырех тысяч воинов, не считая множества мдрных жителей, сдались римлянам безоговорочно. (8) Город разрушили и сожгли; только храм Матери Матуты не был предан огню. Всю добычу отдали воинам, за исключением четырех тысяч пленных воинов, которых во время триумфа консул прогнал в оковах перед своей колесницей, а потом продал и немалые вырученные деньги передал в казну. (9) Некоторые пишут, что все это множество пленников составляли рабы, и это правдоподобней, чем то, что в рабство продали сдавшихся пленников.
рус.[28] Hos consules secuti sunt M. Fabius Dorsuo Ser. Sulpicius Camerinus. Auruncum inde bellum ab repentina populatione coeptum; metuque ne id factum populi unius consilium omnis nominis Latini esset, dictator-uelut aduersus armatum iam Latium-L. Furius creatus magistrum equitum Cn. Manlium Capitolinum dixit; et cum-quod per magnos tumultus fieri solitum erat-iustitio indicto dilectus sine uacationibus habitus esset, legiones quantum maturari potuit in Auruncos ductae. Ibi praedonum magis quam hostium animi inuenti; prima itaque acie debellatum est. Dictator tamen, quia et ultro bellum intulerant et sine detractatione se certamini offerebant, deorum quoque opes adhibendas ratus inter ipsam dimicationem aedem Iunoni Monetae uouit; cuius damnatus uoti cum uictor Romam reuertisset, dictatura se abdicauit. Senatus duumuiros ad eam aedem pro amplitudine populi Romani faciendam creari iussit; locus in arce destinatus, quae area aedium M. Manli Capitolini fuerat. Consules dictatoris exercitu ad bellum Volscum usi Soram ex hostibus, incautos adorti, ceperunt. Anno postquam uota erat aedes Monetae dedicatur C. Marcio Rutulo tertium T. Manlio Torquato iterum consulibus. Prodigium extemplo dedicationem secutum, simile uetusto montis Albani prodigio; namque et lapidibus pluit et nox interdiu uisa intendi; librisque inspectis cum plena religione ciuitas esset, senatui placuit dictatorem feriarum constituendarum causa dici. Dictus P. Valerius Publicola; magister equitum ei Q. Fabius Ambustus datus est. Non tribus tantum supplicatum ire placuit sed finitimos etiam populos, ordoque iis, quo quisque die supplicarent, statutus. Iudicia eo anno populi tristia in feneratores facta, quibus ab aedilibus dicta dies esset, traduntur; et res haud ulla insigni ad memoriam causa ad interregnum redit. Ex interregno, ut id actum uideri posset, ambo patricii consules creati sunt, M. Valerius Coruus tertium A. Cornelius Cossus.
en.28. (1) Затем были консулами Марк Фабий Дорсуон и Сервий Сульпиций Камерин [345 г.]. Тут из-за внезапного набега аврунков началась с ними война, (2) и тогда, опасаясь, не было ли это деяние одного народа исполнением умысла всего латинского племени, поступили так, как будто весь Лаций уже взялся за оружие: назначили диктатора Луция Фурия, а он объявил начальником конницы Гнея Манлия Капитолина. (3) Как обычно при большой опасности, были закрыты суды, произведен поголовный набор и легионы как можно поспешней двинуты в земли аврунков. Там встретили скорей лихих разбойников, нежели отважных противников, так что в первом же столкновении война была решена. (4) И все же диктатор, видя, что неприятель сам пошел войной и принял бой не колеблясь, почел за нужное заручиться поддержкой богов и в разгар битвы дал обет возвести храм Юноне Монете; а возвратясь с победою в Рим, он сложил с себя диктаторскую власть, потому что был связан данным обетом. (5) Чтобы выстроить этот храм, достойный величия римского народа, сенат повелел избрать дуумвиров; место отвели в самой Крепости, на участке, где прежде стоял дом Марка Манлия Капитолина. (6) Консулы тем временем, взяв для войны с вольсками войско диктатора, захватили врасплох неприятельский город Copy. Через год после обета в третье консульство Гая Марция Рутула и второе - Тита Манлия Торквата [344 г.] храм Монеты был освящен. Тотчас (7) вслед за освящением храма произошло чудо, подобное древнему чуду на Альбанской горе: шел дождь из камней, и, казалось, ночь наступает среди дня; поскольку все граждане были объяты страхом перед богами, то, справившись в книгах, сенат решил назначить диктатора для учреждения торжеств. (8) Назначен был Публий Валерий Публикола, а в начальники конницы ему дали Квинта Фабия Амбуста. Было решено, чтобы не только римские трибы, но и соседние народы тоже участвовали в моленьях, и для них установили порядок, кому в какой день молиться. (9) Как сообщают, в этом году [343 г.] народ вынес суровые приговоры ростовщикам, привлеченным эдилами к суду. И без каких-либо достойных упоминания причин дело дошло до междуцарствия. (10) А при междуцарствии - так что может показаться, это и было задумано - обоих консулов избрали из патрициев: Марка Валерия Корва в третий раз и Авла Корнелия Косса.
рус.[29] Maiora iam hinc bella et uiribus hostium et vel longinquitate regionum uel temporum spatio quibus bellatum est dicentur. Namque eo anno aduersus Samnites, gentem opibus armisque ualidam, mota arma; Samnitium bellum ancipiti Marte gestum Pyrrhus hostis, Pyrrhum Poeni secuti. Quanta rerum moles. Quotiens in extrema periculorum uentum, ut in hanc magnitudinem quae uix sustinetur erigi imperium posset. Belli autem causa cum Samnitibus Romanis, cum societate amicitiaque iuncti essent, extrinsecus uenit, non orta inter ipsos est. Samnites Sidicinis iniusta arma, quia uiribus plus poterant, cum intulissent, coacti inopes ad opulentiorum auxilium confugere Campanis sese coniungunt. Campani magis nomen ad praesidium sociorum quam uires cum attulissent, fluentes luxu ab duratis usu armorum in Sidicino pulsi agro in se deinde molem omnem belli uerterunt. Namque Samnites, omissis Sidicinis ipsam arcem finitimorum [Campanos] adorti, unde aeque facilis uictoria, praedae atque gloriae plus esset, Tifata, imminentes Capuae colles, cum praesidio firmo occupassent, descendunt inde quadrato agmine in planitiem quae Capuam Tifataque interiacet. Ibi rursus acie dimicatum; aduersoque proelio Campani intra moenia compulsi, cum robore iuuentutis suae acciso nulla propinqua spes esset, coacti sunt ab Romanis petere auxilium.
en.29. (1) С этих пор речь пойдет уже о более значительных войнах, так как сражались с врагами более сильными, в краях более отдаленных и по времени много дольше. Дело в том, что именно в этом году пришлось обнажить мечи против самнитов, племени многолюдного и воинственного; (2) за самнитской войной, ведшейся с переменным успехом, последовала война с Пирром, за Пирром - с пунийцами. Сколько вынесли! Сколько раз стояли на краю гибели, чтобы воздвигнуть наконец эту, грозящую рухнуть, державную громаду!76. (3) Впрочем, причина войны самнитов и римлян, связанных дотоле союзом и дружбою, явилась извне, а не возникла меж ними самими. (4) Когда самниты, пользуясь превосходством сил, беззаконно напали на сидицинов, те вынуждены были в своей слабости искать помощи у сильнейших и заключили союз с кампанцами. (5) Так как кампанцы могли разве что зваться, но никак не быть защитой союзников, то они, расслабленные роскошью, были разбиты закаленными в битвах здесь же, на сидицинской земле. После этого на них навалилось все бремя войны: (6) ибо самниты, оставив сидицинов, разумеется, напали на самый оплот своих соседей - на кампанцев, победа над которыми была столь же легкой, а добычи и славы сулила поболе. Сильным отрядом они заняли Тифаты - холмы, господствующие над Капуей, построились четырехугольником и спустились оттуда на равнину, лежащую между Капуей и Тифатами. (7) Здесь произошло новое сражение: и кампанцы, вновь разбитые, загнанные за городские стены, не видя кругом никакой надежды, так как перебита была лучшая часть молодежи, вынуждены были просить помощи у римлян.
рус.[30] Legati introducti in senatum maxime in hanc sententiam locuti sunt. "Populus nos Campanus legatos ad uos, patres conscripti, misit amicitiam in perpetuum, auxilium in praesens a uobis petitum. Quam si secundis rebus nostris petissemus, sicut coepta celerius, ita infirmiore uinculo contracta esset; tunc enim, ut qui ex aequo nos uenisse in amicitiam meminissemus, amici forsitan pariter ac nunc, subiecti atque obnoxii uobis minus essemus; nunc, misericordia uestra conciliati auxilioque in dubiis rebus defensi, beneficium quoque acceptum colamus oportet, ne ingrati atque omni ope diuina humanaque indigni uideamur. Neque hercule, quod Samnites priores amici sociique uobis facti sunt, ad id ualere arbitror ne nos in amicitiam accipiamur sed ut ii uetustate et gradu honoris nos praestent; neque enim foedere Samnitium, ne qua noua iungeretis foedera, cautum est. Fuit quidem apud uos semper satis iusta causa amicitiae, uelle eum uobis amicum esse qui uos appeteret: Campani, etsi fortuna praesens magnifice loqui prohibet, non urbis amplitudine, non agri ubertate ulli populo praeterquam uobis cedentes, haud parua, ut arbitror, accessio bonis rebus uestris in amicitiam uenimus uestram. Aequis Volscisque, aeternis hostibus huius urbis, quandocumque se mouerint, ab tergo erimus, et quod uos pro salute nostra priores feceritis, id nos pro imperio uestro et gloria semper faciemus. Subactis his gentibus quae inter nos uosque sunt, quod propediem futurum spondet et uirtus et fortuna uestra, continens imperium usque ad nos habebitis. Acerbum ac miserum est quod fateri nos fortuna nostra cogit: eo uentum est, patres conscripti, ut aut amicorum aut inimicorum Campani simus. Si defenditis, uestri, si deseritis, Samnitium erimus; Capuam ergo et Campaniam omnem uestris an Samnitium uiribus accedere malitis, deliberate. Omnibus quidem, Romani, uestram misericordiam, uestrum auxilium aequum est patere, iis tamen maxime, qui ea implorantibus aliis auxilium dum supra uires suas praestant, [ante] omnes ipsi in hanc necessitatem uenerunt. Quamquam pugnauimus uerbo pro Sidicinis, re pro nobis, cum uideremus finitimum populum nefario latrocinio Samnitium peti et, ubi conflagrassent Sidicini, ad nos traiecturum illud incendium esse. Nec enim nunc, quia dolent iniuriam acceptam Samnites sed quia gaudent oblatam sibi esse causam, oppugnatum nos ueniunt. An, si ultio irae haec et non occasio cupiditatis explendae esset, parum fuit quod semel in Sidicino agro, iterum in Campania ipsa legiones nostras cecidere? Quae est ista tam infesta ira quam per duas acies fusus sanguis explere non potuerit? Adde huc populationem agrorum, praedas hominum atque pecudum actas, incendia uillarum ac ruinas, omnia ferro ignique uastata. Hiscine ira expleri non potuit? Sed cupiditas explenda est. Ea ad oppugnandam Capuam rapit; aut delere urbem pulcherrimam aut ipsi possidere uolunt. Sed uos potius, Romani, beneficio uestro occupate eam quam illos habere per maleficium sinatis. Non loquor apud recusantem iusta bella populum; sed tamen, si ostenderitis auxilia uestra, ne bello quidem arbitror uobis opus fore. Vsque ad nos contemptus Samnitium peruenit, supra non ascendit; itaque umbra uestri auxilii, Romani, tegi possumus, quidquid deinde habuerimus, quidquid ipsi fuerimus, uestrum id omne existimaturi. Vobis arabitur ager Campanus, uobis Capua urbs frequentabitur; conditorum, parentium, deorum immortalium numero nobis eritis; nulla colonia uestra erit, quae nos obsequio erga uos fideque superet. Adnuite, patres conscripti, nutum numenque uestrum inuictum Campanis et iubete sperare incolumem Capuam futuram. Qua frequentia omnium generum multitudinis prosequente creditis nos illinc profectos? Quam omnia uotorum lacrimarumque plena reliquisse? In qua nunc exspectatione senatum populumque Campanum, coniuges liberosque nostros esse? Stare omnem multitudinem ad portas uiam hinc ferentem prospectantes certum habeo. Quid illis nos, patres conscripti, sollicitis ac pendentibus animi renuntiare iubetis? Alterum responsum salutem uictoriam lucem ac libertatem; alterum-ominari horreo quae ferat. Proinde ut aut de uestris futuris sociis atque amicis aut nusquam ullis futuris nobis consulite."
en.30. (1) Представ перед сенатом, послы сказали примерно следующее: "Народ кампанский отправил нас к вам, отцы-сенаторы, просить у вас дружбы навеки, подмоги на сегодня. (2) Если бы в благоденствии искали мы вашей дружбы, то завязать ее было бы проще, но узы ее были бы слабее; в самом деле, помня, что к дружбе мы пришли на равных, мы были бы вам, пожалуй, столь же дружественны, как и теперь, но не столь покорны и послушны; (3) ныне же, взысканные вашим состраданием и защищенные вашей помощью в трудный час, мы должны будем принять и чтить вашу дружбу как благодеяние, чтобы не прослыть неблагодарными и недостойными заступничества ни от богов, ни от людей. (4) И клянусь Геркулесом: если самниты сделались вам друзьями и союзниками раньше, то, по-моему, это не значит, что вы должны отказать нам в дружбе, но только значит, что самниты в силу давности союза стоят выше нас: в самом деле, ведь договором с самнитами не предусмотрено, чтобы вы не заключали новых договоров. (5) Установление дружбы всегда было достаточно для вас оправданно, если просивший об этом хотел быть вам другом. (6) Мы, кампанцы, хотя нынешний удел наш и не позволяет нам важничать, ни одному народу, кроме вашего, не уступаем ни многолюдством города, ни плодородьем пашен и потому, вступив в дружбу с вами, станем немалым, я думаю, приращением к вашему достатку. (7) У эквов и вольсков, извечных врагов сего Города, мы окажемся в тылу, стоит им зашевелиться; и ради вашей власти и славы мы всегда будем делать то, что вы сделаете сейчас для нашего спасения. (8) Покорив племена, разделяющие нас, - а тому, что это скоро сделается, порукой доблесть ваша и счастие - вы распространите свое владычество непрерывной полосою вплоть до наших земель. (9) Горько и прискорбно признаться, к чему вынуждает наш удел: до того уже дошло, отцы-сенаторы, что мы, кампанцы, должны принадлежать или друзьям или недругам: (10) если заступитесь, мы ваши, если покинете, достанемся самнитам! Подумайте же, что для вас лучше, чтоб вашу мощь или самнитскую умножили Капуя и вся Кампания? (11) Справедливость требует, римляне, чтобы на всех распространялось милосердие ваше и ваше заступничество, но особенно на тех, кто, защищая сверх собственных сил других, взывавших к состраданию, сами все оказались вынуждены просить защиты. (12) Впрочем, только на словах мы воевали за сидицинов, на деле же мы защищали самих себя, так как видели, что беззаконный разбой угрожает пока что соседнему народу, но, спалив сидицинов, пожар этот перекинется на нас. (13) И разумеется, сейчас самниты идут воевать нас не потому, что страдают от нанесенной им обиды, а затем, что рады представившемуся поводу. (14) Если бы они хотели выместить гнев, а не воспользоваться случаем насытить свою алчность, то разве мало им было гибели наших легионов сперва на сидицинской земле, а потом и в самой Кампании? (15) Что же это за гнев столь неукротимый, что даже кровь, пролитая в двух сраженьях, не могла его утолить? А опустошенные поля, полоненный люд, угнанный скот, усадьбы, разрушенные и сожженные, все опустошения от огня и меча - неужели этого мало для их ярости? (16) Нет: это алчность их ищет утоленья, это она влечет их к осаде Капуи: разрушить прекрасный город или завладеть им - вот их желание. (17) Лучше вы, римляне, возьмите Капую за благодеяние ваше, но не допускайте владеть ею самнитов за их злодейство! Я говорю перед народом, который не уклоняется от праведных войн; но я думаю, что даже войну вести вам не придется, пообещайте вы только нам свое заступничество. (18) Самниты на всех смотрят свысока, включая нас, но выше не посягают. Так что даже в тени вашей защиты можем мы укрыться; а потом все наше достояние и само наше существование - все это мы будем считать вашей собственностью. (19) Для вас мы будем возделывать кампанские поля, для вас будет шуметь многолюдством город Капуя, мы будем чтить вас, как чтим основателей города, предков, богов бессмертных; ни одно поселение ваше не превзойдет нас покорностью и верностью. (20) Склонитесь же к нам, отцы-сенаторы, изъявите кампанцам свою непреложную волю и дайте нам надеяться, что Капуя останется цела и невредима. (21) О если бы знали вы, сколь многолюдные толпы всякого звания провожали нас сюда! Сколько обетов и рыданий неслось нам вослед! И как ждут нас сейчас сенат и народ Капуи, жены наши и дети! (22) Я уверен: все они стоят сейчас, столпившись у ворот, и глядят на дорогу, ведущую отсюда. Какое же известие, отцы-сенаторы, прикажете вы передать этим людям, дрожащим от страха перед своей неведомою участью? (23) Один ответ несет с собою спасенье, победу, свет и свободу; другой - такое, что страшно вымолвить. Так что судите и решайте, станем ли мы вашими союзниками и друзьями или вовсе перестанем существовать".
рус.[31] Semmotis deinde legatis, cum consultus senatus esset, etsi magnae parti urbs maxima opulentissimaque Italiae, uberrimus ager marique propinquus ad uarietates annonae horreum populi Romani fore uidebatur, tamen tanta utilitate fides antiquior fuit responditque ita ex auctoritate senatus consul. "Auxilio uos, Campani, dignos censet senatus; sed ita uobiscum amicitiam institui par est, ne qua uetustior amicitia ac societas uioletur. Samnites nobiscum foedere iuncti sunt; itaque arma, deos prius quam homines uiolatura, aduersus Samnites uobis negamus; legatos, sicut fas iusque est, ad socios atque amicos precatum mittemus, ne qua uobis uis fiat." Ad ea princeps legationis- sic enim domo mandatum attulerant-"quando quidem" inquit, "nostra tueri aduersus uim atque iniuria iusta ui non uoltis, uestra certe defendetis; itaque populum Campanum urbemque Capuam, agros, delubra deum, diuina humanaque omnia in uestram, patres conscripti, populique Romani dicionem dedimus, quidquid deinde patiemur dediticii uestri passuri". Sub haec dicta omnes, manus ad consules tendentes, pleni lacrimarum in uestibulo curiae procubuerunt. Commoti patres uice fortunarum humanarum, si ille praepotens opibus populus, luxuria superbiaque clarus, a quo paulo ante auxilium finitimi petissent, adeo infractos gereret animos, ut se ipse suaque omnia potestatis alienae faceret. Tum iam fides agi uisa deditos non prodi; nec facturum aequa Samnitium populum censebant, si agrum urbemque per deditionem factam populi Romani oppugnarent. Legatos itaque extemplo mitti ad Samnites placuit. Data mandata, ut preces Campanorum, responsum senatus amicitiae Samnitium memor, deditionem postremo factam Samnitibus exponerent; peterent pro societate amicitiaque, ut dediticiis suis parcerent neque in eum agrum qui populi Romani factus esset hostilia arma inferrent; si leniter agendo parum proficerent, denuntiarent Samnitibus populi Romani senatusque uerbis, ut Capua urbe Campanoque agro abstinerent. Haec legatis agentibus in concilio Samnitium adeo est ferociter responsum, ut non solum gesturos se esse dicerent id bellum sed magistratus eorum e curia egressi stantibus legatis praefectos cohortium uocarent iisque clara uoce imperarent ut praedatum in agrum Campanum extemplo proficiscerentur.
en.31. (1) Когда послы удалились и сенат держал совет, то, несмотря на мнение многих, что величайший и богатейший город Италии, плодороднейшие и близкие к морю земли станут житницею Рима на случай недорода, все-таки выше стольких выгод осталась верность, и консул от имени сената дал такой ответ: (2) "Кампанцы, сенат считает, что вы заслуживаете заступничества; но не подобает, устанавливая дружбу с вами, оскорблять дружбу и союз более давние. Самниты связаны с нами договором - поэтому мы отказываем вам в военной помощи против самнитов, ибо это оскорбило бы даже не людей, а богов; (3) однако по законам божеским и человеческим мы отправим к нашим союзникам и друзьям послов с просьбой не чинить вам никакого насилья". На это глава посольства сказал, как ему было поручено дома: "Коль скоро наше достояние вы не хотите защитить правой силой от неправой силы, то свое собственное вы наверняка защищать будете. (4) А потому, отцы-сенаторы, мы передаем под власть и покровительство ваше и народа римского народ кампанский и город Капую, земли, святилища богов и все, что принадлежит богам и людям; и отныне, что бы ни случилось с нами, это случится с отдавшимися под вашу власть". (5) При этих словах все послы простерли руки к консулам и с рыданиями повалились на пол курии. (6) Сенаторы были потрясены тем, сколь превратны судьбы человеческие, если этот могущественный и богатый народ, знаменитый рокошью и надменностью, у кого еще недавно соседи просили защиты, оказался сломлен настолько, что себя самого и все свое достояние отдает под чужую власть. (7) И тут уже делом чести явилось не предать предавшихся; рассудили так, что неправое дело совершат самниты, напав на земли и город, отдавшиеся римскому народу. (8) Решено немедля отправить к самнитам послов. Им поручено рассказать самнитам о мольбах кампанцев, об ответе сената, верного дружбе с самнитами, и о происшедшей, наконец, сдаче; (9) просить в знак союза и дружбы пощадить отдавшихся под римскую власть и не идти войною на земли, ставшие достоянием римского народа; (10) а если мягкое обращение не возымеет действия, объявить самнитам от имени римского народа и сената, чтоб не смели покушаться на город Капую и кампанские земли. (11) Но послам, произнесшим все это в собрании самнитов, был дан самый наглый ответ: самниты не только заявили, что вести эту войну будут, но вдобавок (12) магистраты их, выйдя из курии, в присутствии послов кликнули префектов когорт и громко приказали им тотчас идти разорять кампанскую землю.
рус.[32] Hac legatione Romam relata, positis omnium aliarum rerum curis patres fetialibus ad res repetendas missis, belloque, quia non redderentur, sollemni more indicto, decreuerunt ut primo quoque tempore de ea re ad populum ferretur; iussuque populi consules ambo cum duobus exercitibus profecti, Valerius in Campaniam, Cornelius in Samnium, ille ad montem Gaurum, hic ad Saticulam castra ponunt. Priori Valerio Samnitium legiones-eo namque omnem belli molem inclinaturam censebant- occurrunt; simul in Campanos stimulabat ira tam promptos nunc ad ferenda, nunc ad accersenda aduersus se auxilia. Vt uero castra Romana uiderunt, ferociter pro se quisque signum duces poscere, adfirmare eadem fortuna Romanum Campano laturum opem qua Campanus Sidicino tulerit. Valerius leuibus certaminibus temptandi hostis causa haud ita multos moratus dies signum pugnae proposuit, paucis suos adhortatus ne nouum bellum eos nouusque hostis terreret: quidquid ab urbe longius proferrent arma, magis magisque in imbelles gentes eos prodire. Ne Sidicinorum Campanorumque cladibus Samnitium aestimarent uirtutem; qualescumque inter se certauerint, necesse fuisse alteram partem uinci. Campanos quidem haud dubie magis nimio luxu fluentibus rebus mollitiaque sua quam ui hostium uictos esse. Quid autem esse duo prospera in tot saeculis bella Samnitium aduersus tot decora populi Romani, qui triumphos paene plures quam annos ab urbe condita numeret; qui omnia circa se, Sabinos Etruriam Latinos Hernicos Aequos Volscos Auruncos, domita armis habeat; qui Gallos tot proeliis caesos postremo in mare ac naues fuga compulerit? Cum gloria belli ac uirtute sua quemque fretos ire in aciem debere, tum etiam intueri cuius ductu auspicioque ineunda pugna sit, utrum qui, audiendus dumtaxat, magnificus adhortator sit, uerbis tantum ferox, operum militarium expers, an qui et ipse tela tractare, procedere ante signa, uersari media in mole pugnae sciat. "Facta mea, non dicta uos, milites" inquit, "sequi uolo, nec disciplinam modo sed exemplum etiam a me petere. Non factionibus [modo] nec per coitiones usitatas nobilibus sed hac dextra mihi tres consulatus summamque laudem peperi. Fuit cum hoc dici poterat: patricius enim eras et a liberatoribus patriae ortus, et eodem anno familia ista consulatum quo urbs haec consulem habuit: nunc iam nobis patribus uobisque plebei promiscuus consulatus patet nec generis, ut ante, sed uirtutis est praemium. Proinde summum quodque spectate, milites, decus. Non, si mihi nouum hoc Coruini cognomen dis auctoribus homines dedistis, Publicolarum uetustum familiae nostrae cognomen memoria excessit; semper ego plebem Romanam militiae domique, priuatus, in magistratibus paruis magnisque, aeque tribunus ac consul, eodem tenore per omnes deinceps consulatus colo atque colui. Nunc, quod instat, dis bene iuuantibus nouum atque integrum de Samnitibus triumphum mecum petite."
en.32. (1) Когда с этим послы возвратились в Рим, сенаторы, отложив все прочие дела, отправили фециалов требовать возмещения, а получив отказ, заведенным порядком объявили войну и постановили в ближайший срок передать это дело народному собранию. (2) По распоряжению народа оба консула с двумя войсками вышли из Города, Валерий в Кампанию, Корнелий в Самний, и первый расположился лагерем у горы Гавра, а второй у Сатикулы. (3) Легионы самнитов прежде всего встали на пути Валерия, полагая, что вся тяжесть военного удара придется сюда; к тому же побуждала их и злость на кампанцев, таких скорых то оказывать помощь, то просить ее. (4) Едва самниты завидели лагерь римлян, как наперебой стали буйно требовать от вождей знака к бою, заявляя при этом, что римляне с таким же успехом окажут помощь кампанцам, с каким те - сидицинам. (5) Валерий выждал несколько дней, пробуя противника в мелких стычках, а затем выставил знак к бою и обратился к своим с кратким словом ободрения: пусть не страшит их неведомая война и неиспытанный враг - (6) чем дальше идут они войною от Города, тем менее и менее воинственные народы предстоят на пути. (7) Не нужно судить о доблести самнитов по победе их над сидицинами и кампанцами: ведь кто бы с кем ни мерялся силами, кто-нибудь да выйдет победителем. А кампанцев, конечно, не столько вражья сила одолела, сколько собственная изнеженность и расслабленность от чрезмерной роскоши. (8) Да и что значат два самнитских военных успеха за многие столетья в сравнении со столькими торжествами римского народа, который может насчитать триумфов чуть ли не больше, чем минуло лет с основания Города, - (9) римского народа, который всех кругом - сабинян, Этрурию, латинов, герников, эквов, вольсков, аврунков - покорил силой оружия, который и галлов, разбитых в бессчетных сраженьях, вынудил наконец бежать морем на кораблях! (10) И не только на эту военную славу и собственную доблесть каждый должен полагаться, идя на бой; пусть он видит, под чьим водительством и ауспициями ему предстоит драться: (11) иного любо послушать, как отменно он умеет звать на бой, но удал он на словах, а в ратном деле не сведущ; а иной сам умеет и пустить дротик, и вырваться пред знамена, и управиться в самой гуще боя. (12) "Пусть же, воины, - продолжал он, - не слова мои вас ведут, а дела, и чтоб ждали вы от меня не приказа, но примера. Не через происки своих приспешников, не по сговору, как водится у знати, но собственною моей десницей трижды стяжал я консульство и высшую награду. (13) Было время, когда могли сказать: это все потому, что ты - патриций, потомок освободителей отечества, и в год, когда Город сей обрел первого консула, получил консульство и весь твой род. (14) Но теперь должность консула уже равно доступна и нам, патрициям, и вам, плебеям, и служит она наградою не знатности, как прежде, а доблести. А потому, воины, всегда уповайте на высшие отличия! (15) Пусть по воле богов люди дали мне это новое прозвище Корвин, но не забыто и старинное прозвание нашего рода - Публикола. (16) Римский простой народ я неизменно чтил и чту в мире и на войне, в частной жизни и в должностях, важных и неважных, как трибун и как консул, во всех трех моих консульствах кряду. (17) Ныне же с благою помощью богов вперед за мною к новому триумфу, неслыханному доселе, - над самнитами".
рус.[33] Non alias militi familiarior dux fuit omnia inter infimos militum haud grauate munia obeundo. In ludo praeterea militari, cum uelocitatis uiriumque inter se aequales certamina ineunt, comiter facilis; uincere ac uinci uoltu eodem nec quemquam aspernari parem qui se offerret; factis benignus pro re, dictis haud minus libertatis alienae quam suae dignitatis memor; et, quo nihil popularius est, quibus artibus petierat magistratus, iisdem gerebat. Itaque uniuersus exercitus incredibili alacritate adhortationem prosecutus ducis castris egreditur. Proelium, ut quod maxime unquam, pari spe utrimque, aequis uiribus, cum fiducia sui sine contemptu hostium commissum est. Samnitibus ferociam augebant nouae res gestae et paucos ante dies geminata uictoria, Romanis contra quadringentorum annorum decora et conditae urbi aequalis uictoria; utrisque tamen nouus hostis curam addebat. Pugna indicio fuit quos gesserint animos; namque ita conflixerunt ut aliquamdiu in neutram partem inclinarent acies. Tum consul trepidationem iniciendam ratus, quando ui pelli non poterant, equitibus immissis turbare prima signa hostium conatur. Quos ubi nequiquam tumultuantes in spatio exiguo uoluere turmas uidit nec posse aperire in hostes uiam, reuectus ad antesignanos legionum, cum desiluisset ex equo, "nostrum" inquit, "peditum illud, milites, est opus; agitedum, ut me uideritis, quacumque incessero in aciem hostium, ferro uiam facientem, sic pro se quisque obuios sternite; illa omnia, qua nunc erectae micant hastae, patefacta strage uasta cernetis." Haec dicta dederat, cum equites consulis iussu discurrunt in cornua legionibusque in mediam aciem aperiunt uiam. Primus omnium consul inuadit hostem et cum quo forte contulit gradum obtruncat. Hoc spectaculo accensi dextra laeuaque ante se quisque memorandum proelium cient; stant obnixi Samnites, quamquam plura accipiunt quam inferunt uolnera. Aliquamdiu iam pugnatum erat; atrox caedes circa signa Samnitium, fuga ab nulladum parte erat: adeo morte sola uinci destinauerant animis. Itaque Romani cum et fluere iam lassitudine uires sentirent et diei haud multum superesse, accensi ira concitant se in hostem. Tum primum referri pedem atque inclinari rem in fugam apparuit; tum capi, occidi Samnis; nec superfuissent multi, ni nox uictoriam magis quam proelium diremisset. Et Romani fatebantur nunquam cum pertinaciore hoste conflictum, et Samnites, cum quaereretur quaenam prima causa tam obstinatos mouisset in fugam, oculos sibi Romanorum ardere uisos aiebant uesanosque uoltus et furentia ora; inde plus quam ex alia ulla re terroris ortum. Quem terrorem non pugnae solum euentu sed nocturna profectione confessi sunt. Postero die uacuis hostium castris Romanus potitur, quo se omnis Campanorum multitudo gratulabunda effudit.
en.33. (1) Не бывало полководца ближе воинству, чем Корв, охотно деливший все тяготы с простыми воинами. (2) К тому же и в военных играх, когда сверстники состязались друг с другом в быстроте и силе, он был прост и добродушен и с равным достоинством побеждал и уступал победу; и, кто бы ни бросал ему вызов, он никого не отвергал как недостойного себя противника. (3) В поведении был благожелателен, в разговоре не только помнил о своем достоинстве, но и уважал в другом свободного человека; и что всего любезней народу - в должности он оставался таков, каков был, добиваясь должности. (4) И вот в ответ на призыв вождя все войско с небывалым пылом устремляется из лагеря. (5) Завязался бой, в котором, как никогда, видно было, сколь равны противники притязаниями и силой, сколь уверены в себе без презрения к врагам. (6) Самнитам прибавляли отваги недавние их подвиги и двойная победа, одержанная за несколько лишь дней до того; римлянам, наоборот, четырехвековая их слава и привычка к победе, спутнице их Города со дня его основания; (7) но и тех и других смущало, что враг непривычный. Бой ясно показал, каково мужество противников, ибо схватились они так, что строй на время замер, не подаваясь ни туда ни сюда. (8) Тогда, чтобы внести смятение туда, где не взять силой, консул попытался ударить конницею и смять передовые отряды противника. (9) Видя, однако, что конные турмы стеснились там в узком месте и лишь понапрасну топчутся не в силах прорубиться в гущу врага, он возвратился к передовым бойцам легионов и сказал, соскочив с коня: (10) "Воины, там дело для нас, пехотинцев. Глядите же: как я, где ни ступлю, мечом проложу себе путь сквозь вражий строй, так и вы тоже, кто как может, рубите встречных и поперечных: где щетинятся сейчас воздетые копья, скоро всюду вы увидите простор, расчищенный сечей!" (11) Он сказал - и конница по консульскому приказу растекается направо и налево, открывая легионам дорогу в глубь неприятельских рядов. Консул первым бросился на врага, рубя всякого, кто попался на пути. (12) Раззадорясь таким зрелищем, каждый воин, разя направо и налево, учиняет достославное побоище. Неколебимо стоят самниты, хотя ударов получают больше, чем наносят. (13) Уже немало времени длилось сражение, жестокая битва кипела вокруг самнитских знамен, но никто не помышлял о бегстве - вот какая была в них решимость одной лишь смерти уступить победу. (14) Тут-то римляне, чуя, что силы от усталости убывают и день уже клонится к закату, вспыхнув яростью, ударяют на врага. (15) Тогда только стало видно, что враг отступает и мало-помалу начинается бегство; самнитов ловят, убивают, и немногие остались бы целы, если б ночь не пресекла не битву уже, но победу. (16) Римляне и сами признавались, что никогда еще не сходились со столь упорным противником; а самниты на вопрос, что все-таки при всей стойкости бросило их в бегство, отвечали: (17) им казалось, что глаза римлян горят, вид у них безумный, а лица искажены бешенством, и это больше всего вселяло ужас. Ужас этот они обнаружили не только при исходе сраженья, но и потом, ночью уйдя восвояси. (18) На другой день римляне завладели брошенным лагерем неприятеля: сюда с изъявлениями благодарности высыпали все кампанцы от мала до велика.
рус.[34] Ceterum hoc gaudium magna prope clade in Samnio foedatum est. Nam ab Saticula profectus Cornelius consul exercitum incaute in saltum caua ualle peruium circaque insessum ab hoste induxit nec prius quam recipi tuto signa non poterant imminentem capiti hostem uidit. Dum id morae Samnitibus est quoad totum in uallem infimam demitteret agmen, P. Decius tribunus militum conspicit unum editum in saltu collem, imminentem hostium castris, aditu arduum impedito agmini, expeditis haud difficilem. Itaque consuli territo animi "uidesne tu" inquit, "A. Corneli, cacumen illud supra hostem? Arx illa est spei salutisque nostrae, si eam, quoniam caeci reliquere Samnites, impigre capimus. Ne tu mihi plus quam unius legionis principes hastatosque dederis; cum quibus ubi euasero in summum, perge hinc omni liber metu, teque et exercitum serua; neque enim moueri hostis, subiectus nobis ad omnes ictus, sine sua pernicie poterit. Nos deinde aut fortuna populi Romani aut nostra uirtus expediet." Conlaudatus ab consule accepto praesidio uadit occultus per saltum; nec prius ab hoste est uisus quam loco quem petebat appropinquauit. Inde admiratione pauentibus cunctis, cum omnium in se uertisset oculos, et spatium consuli dedit ad subducendum agmen in aequiorem locum et ipse in summo constitit uertice. Samnites dum huc illuc signa uertunt utriusque rei amissa occasione neque insequi consulem nisi per eandem uallem, in qua paulo ante subiectum eum telis suis habuerant, possunt, nec erigere agmen in captum super se ab Decio tumulum; sed cum ira in hos magis, qui fortunam gerendae rei eripuerant, tum propinquitas loci atque ipsa paucitas incitat; et nunc circumdare undique collem armatis uolunt, ut a consule Decium intercludant, nunc uiam patefacere, ut degressos in uallem adoriantur. Incertos quid agerent nox oppressit. Decium primum spes tenuit cum subeuntibus in aduersum collem ex superiore loco se pugnaturum; deinde admiratio incessit quod nec pugnam inirent nec, si ab eo consilio iniquitate loci deterrentur, opere se ualloque circumdarent. Tum centurionibus ad se uocatis: "Quaenam illa inscitia belli ac pigritia est? Aut quonam modo isti ex Sidicinis Campanisque uictoriam pepererunt? Huc atque illuc signa moueri ac modo in unum conferri modo educi uidetis; opus quidem incipit nemo, cum iam circumdati uallo potuerimus esse. Tum uero nos similes istorum simus, si diutius hic moremur quam commodum sit. Agitedum ite mecum ut, dum lucis aliquid superest, quibus locis praesidia ponant, qua pateat hinc exitus, exploremus." Haec omnia sagulo gregali amictus centurionibus item manipularium militum habitu ductis? Ne ducem circumire hostes notarent, perlustrauit.
en.34. (1) Впрочем, эту радость чуть было не омрачила крупная неудача в Самнии. Дело в том, что консул Корнелий, выступив из Сатикулы, по неосторожности завел войско в лесистые горы, через которые можно было пройти только по ущелью, где поверху со всех сторон засели враги; (2) а заметил он неприятеля, готового ударить на него сверху, лишь когда отвести войско в безопасное место стало уже невозможно. (3) Пока самниты ждали, чтобы все полки втянулись в глубину лощины, Публий Деций, военный трибун, приметил выдававшуюся среди гор возвышенность, которая господствовала над лагерем неприятеля; для войска со всем обозом она была почти недоступна, но занять ее налегке не составляло труда. (4) И вот он говорит оробевшему консулу: "Видишь, Авл Корнелий, ту вершину над врагами? То оплот нашей надежды и спасения, если мы займем его не мешкая, благо самниты сослепу его проглядели. (5) Дай мне только принципов и гастатов из одного легиона; и, когда я проберусь с ними туда на вершину, тогда спеши отсюда прочь без всякого страха и спасай себя и войско; ведь враги, открытые всем нашим ударам, не смогут тронуться с места, разве что на свою погибель. (6) А нас потом выручат или счастие народа римского, или наша собственная доблесть". Получив на то от консула одобрение и отряд, он потихоньку взобрался по склону горы, (7) и враг не заметил его, пока он не оказался уже вблизи нужного места. (8) Все тогда оцепенели от изумления; и консул, пользуясь тем, что Деций приковал к себе всеобщее внимание, получил время вывести войско на равнинное место, а трибун засел на самой вершине горы. (9) Пока самниты мечутся то туда, то сюда, они и там и здесь упускают удобный случай; и консула они вынуждены теперь преследовать лишь по тому же ущелью, где он только что был для их копий как на ладони, а двинуть свои отряды вверх на холм, занятый над ними Децием, им не под силу. (10) Однако особенная злость раззадоривает их на тех, кто перехватил у них счастливый случай, да к тому же отряд Деция и совсем рядом, и невелик; (11) то хотят они со всех сторон окружить холм войсками, чтоб отрезать Деция от консула, то - открыть ему проход, чтобы напасть, когда он спустится в лощину; в этой нерешительности и застает их ночь. (12) Сначала Деций собирался с возвышенного места ударить по нападающим на холм снизу. Потом его охватило изумленье, потому что в бой враги не вступали, а ежели от этого намерения они отказались, опасаясь невыгодного положения, то ведь укреплением и валом они его тоже не окружили. (13) Тогда, созвав центурионов, Деций сказал: "Какая неискушенность в военном деле и что за беспечность! И как это они одержали победу над сидицинами и кампанцами? Вы видите, отряды их движутся то туда, то сюда и то собираются вместе, то выстраиваются в ряд; однако за работы никто не берется, иначе нас бы уже окружили валом. (14) Право же, мы будем не умнее их, если задержимся здесь дольше, чем следует. Так ступайте за мною, чтобы засветло разведать, где у них стоит охрана и где есть выход отсюда". (15) Завернувшись в плащ простого воина и сопровождаемый центурионами тоже в облике рядовых, дабы враг не заметил, что вождь совершает обход, он осмотрел все ходы и выходы.
рус.[35] Vigiliis deinde dispositis ceteris omnibus tesseram dari iubet, ubi secundae uigiliae bucina datum signum esset, armati cum silentio ad se conuenirent. Quo ubi, sicut edictum erat, taciti conuenerunt, "hoc silentium, milites," inquit, "omisso militari adsensu in me audiendo seruandum est. Vbi sententiam meam uobis peregero, tum quibus eadem placebunt in dextram partem taciti transibitis; quae pars maior erit, eo stabitur consilio. Nunc quae mente agitem audite. Non fuga delatos nec inertia relictos hic uos circumuenit hostis: uirtute cepistis locum, uirtute hinc oportet euadatis. Veniendo huc exercitum egregium populo Romano seruastis: erumpendo hinc uosmet ipsos seruate; digni estis qui pauci pluribus opem tuleritis, ipsi nullius auxilio egueritis. Cum eo hoste res est, qui hesterno die delendi omnis exercitus fortuna per socordiam usus non sit, hunc tam opportunum collem imminentem capiti suo non ante uiderit quam captum a nobis, nos tam paucos tot ipse milibus hominum nec ascensu arcuerit nec tenentes locum, cum diei tantum superesset, uallo circumdederit. Quem uidentem ac uigilantem sic eluseritis, sopitum oportet fallatis, immo necesse est; in eo enim loco res sunt nostrae ut uobis ego magis necessitas uestrae index quam consilii auctor sim. Neque enim, maneatis an abeatis hinc, deliberari potest, cum praeter arma et animos armorum memores nihil uobis fortuna reliqui fecerit fameque et siti moriendum sit, si plus quam uiros ac Romanos decet ferrum timeamus. Ergo una est salus erumpere hinc atque abire; id aut interdiu aut nocte faciamus oportet. Ecce autem aliud minus dubium; quippe, si lux exspectetur, quae spes est non uallo perpetuo fossaque nos saepturum hostem, qui nunc corporibus suis subiectis undique cinxerit, ut uidetis, collem? Atqui si nox opportuna est eruptioni, sicut est, haec profecto noctis aptissima hora est. Signo secundae uigiliae conuenistis, quod tempus mortales somno altissimo premit; per corpora sopita uadetis uel silentio incautos fallentes uel sentientibus clamore subito pauorem iniecturi. Me modo sequimini, quem secuti estis; ego eandem quae duxit huc sequar fortunam. Quibus haec salutaria uidentur, agitedum in dextram partem pedibus transite."
en.35. (1) Затем, расставив дозоры, Деций приказывает передать всем остальным дощечку с приказом: как только протрубят вторую стражу, с оружьем потихоньку собраться вокруг него. (2) Когда все сошлись, не проронив, как было приказано, ни звука, он сказал: "Воины, вот так же молча выслушайте меня, забыв на время возгласы воинского одобрения; когда я изложу вам свой замысел, пусть те, кому он по душе, молча перейдут на правую сторону - где будет больше народу, то решение и примем. (3) Теперь слушайте, что я задумал. Вы очутились здесь окруженные врагами не потому, что кинулись сюда в бегстве или застряли тут по нерасторопности: вы пришли сюда с доблестью, с доблестью надо вам и выйти отсюда. (4) Забравшись сюда, вы спасли для римского народа славное войско; прорываясь отсюда, спасите самих себя. Вы оказали помощь, немногие многим, - вы достойны того, чтобы обойтись без всякой помощи. (5) Перед вами противник, который только вчера по недоумию упустил случай уничтожить все наше войско, а этот холм у себя над головой, такой удобный, заметил, лишь когда мы его уже заняли; (6) нам, горстке людей, располагая сам тысячными полчищами, он не помешал взобраться наверх, а взобравшихся не окружил валом, пока еще было светло. Раз уж вы сумели так обмануть зрячих и бодрствующих, то тем более нужно, даже необходимо провести их, объятых сном. (7) Обстоятельства наши таковы, что я скорей указываю вам на необходимость, нежели предлагаю совет. (8) Ведь не приходится рассуждать, сидеть ли здесь или уходить, коль скоро судьба ничего вам не оставила, кроме оружия и мужества, верящего оружию, и нас ждет смерть от голода и жажды, если мы убоимся меча больше, чем подобает мужам и римлянам. (9) Так что спасенье одно - прорваться отсюда и уходить. Сделать это надо либо днем, либо ночью. (10) Но тут еще меньше сомнений: если дожидаться дня, то можно ли рассчитывать, что враги, которые уже сейчас, как вы видите, собой окружили понизу наш холм, не обнесут нас еще и сплошным рвом и валом? Далее, если ночь - подходящее время для прорыва, а так оно и есть, то сейчас - самый удобный час ночи: (11) вы собрались, когда протрубили вторую стражу, а в это время сон у людей самый глубокий. Вы пойдете через тела спящих и либо обманете молчанием беспечных, либо разбуженных напугаете внезапным криком. Идите только следом за мною, как шли и раньше, (12) я же последую за тою судьбой, что привела нас сюда. Кто в этом видит спасение, давайте, переходите направо".
рус.[36] Omnes transierunt; uadentemque per intermissa custodiis loca Decium secuti sunt. Iam euaserant media castra, cum superscandens uigilum strata somno corpora miles offenso scuto praebuit sonitum; quo excitatus uigil cum proximum mouisset erectique alios concitarent, ignari ciues an hostes essent, praesidium erumperet an consul castra cepisset, Decius, quoniam non fallerent, clamorem tollere iussis militibus torpidos somno insuper pauore exanimat, quo praepediti nec arma impigre capere nec obsistere nec insequi poterant.
en.36. (1) Перешли все и последовали за Децием, продвигавшимся по проходам между дозорами. (2) Уже миновали середину лагеря, как вдруг, переступая через раскинувшиеся во сне тела дозорных, один воин задел щит и послышался звон; когда разбуженный шумом дозорный толкнул соседа и, вскочив, они подняли других, не понимая, свои перед ними или враги, отряд ли идет на прорыв, или консул занял их лагерь, - (3) тогда Деций, раз уж ускользнуть не удалось, приказывает воинам поднять крик, до смерти перепугав опешивших со сна самнитов; с такого перепугу самниты не могли ни схватиться за оружие, ни сопротивляться, ни преследовать.
рус.Inter trepidationem tumultumque Samnitium praesidium Romanum obuiis custodibus caesis ad castra consulis peruadit. Aliquantum supererat noctis iamque in tuto uidebantur esse, cum Decius "macte virtute" inquit, "milites Romani, este; vestrum iter ac reditum omnia saecula laudibus ferent; sed ad conspiciendam tantam uirtutem luce ac die opus est, nec uos digni estis quos cum tanta gloria in castra reduces silentium ac nox tegat; hic lucem quieti opperiamur." Dictis obtemperatum; atque ubi primum inluxit, praemisso nuntio ad consulem castra ingenti gaudio concitantur; et tessera data incolumes reuerti, qui sua corpora pro salute omnium haud dubio periculo obiecissent, pro se quisque obuiam effusi laudant, gratulantur, singulos uniuersos seruatores suos uocant, dis laudes gratesque agunt, Decium in caelum ferunt. Hic Deci castrensis triumphus fuit incedentis per media castra cum armato praesidio coniectis in eum omnium oculis et omni honore tribunum consuli aequantibus. Vbi ad praetorium uentum est, consul classico ad contionem conuocat orsusque meritas Deci laudes interfante ipso Decio distulit contionem; qui auctor omnia posthabendi dum occasio in manibus esset, perpulit consulem ut hostes et nocturno pauore attonitos et circa collem castellatim dissipatos adgrederetur: credere etiam aliquos ad se sequendum emissos per saltum uagari. Iussae legiones arma capere egressaeque castris, cum per exploratores notior iam saltus esset, uia patentiore ad hostem ducuntur; quem incautum improuiso adortae, cum palati passim Samnitium milites, plerique inermes, nec coire in unum nec arma capere nec recipere intra uallum se possent, pauentem primum intra castra compellunt, deinde castra ipsa turbatis stationibus capiunt. Perfertur circa collem clamor fugatque ex suis quemque praesidiis. Ita magna pars absenti hosti cessit: quos intra uallum egerat pauor-fuere autem ad triginta milia-omnes caesi, castra direpta.
en.(4) Сквозь замешательство и суматоху самнитов римский отряд, перебив встречных стражей, добрался до лагеря консула. (5) Еще не рассвело, когда все были уже в явной безопасности, но Деций сказал: "Хвала мужеству вашему, римские воины! Ваш поход и возвращение будут славиться в веках; (6) но, чтобы такая великая доблесть видна была всем, ей нужен свет и солнце: недостойно вас, чтобы столь славное возвращение ваше в лагерь осталось скрыто мраком и тишиной. Здесь будем спокойно дожидаться рассвета". (7) Воины повиновались. Едва рассвело, к консулу отправили гонца и лагерь пробудился от бурной радости; когда же объявили о благополучном возвращении тех, кто ради общего спасения пошел почти на верную гибель, воины, высыпав навстречу, наперебой восхваляют их, благодарят, всех и каждого величают своими избавителями, к богам обращают хвалы и благодарения, а Деция превозносят до небес. (8) Тут состоялся лагерный триумф Деция: он прошествовал через лагерь с вооруженным отрядом, привлекая к себе все взоры, - трибун, почетом равный консулу. (9) Когда пришли к преторию, консул велел протрубить войсковую сходку и начал уже восхвалять заслуги Деция, но сам Деций прервал его, чтобы он отложил собрание. (10) Самое главное, убеждал Деций консула, не упустить из рук случай и напасть на врагов, растерянных после ночного переполоха и рассеянных кучками вокруг холма, между тем как посланные преследовать его, наверное, еще бродят в лесу по склонам. (11) Легионы по приказу берутся за оружие, выходят из лагеря и, зная уже местность через разведчиков, по несомненной дороге идут на врагов. (12) Они напали на беспечных врасплох, когда самнитские воины, и многие без оружия, разбрелись повсюду и не могли ни собраться вместе, ни вооружиться, ни отступить за вал; пораженных страхом, их сперва загоняют в лагерь, а потом, снявши стражу, захватывают и лагерь. (13) Вокруг холма слышатся крики, обращая каждого в бегство прочь со своего места. Таким образом многие отступили, в глаза не видавши врага, а те, кого страх загнал за вал, числом до тридцати тысяч, все были перебиты, и лагерь разграблен.
рус.[37] Ita rebus gestis consul aduocata contione P. Deci non coeptas solum ante sed cumulatas noua uirtute laudes peragit et praeter militaria alia dona aurea corona eum et centum bubus eximioque uno albo opimo auratis cornibus donat. Milites, qui in praesidio simul fuerant, duplici frumento in perpetuum, in praesentia bubus priuis binisque tunicis donati. Secundum consulis donationem legiones gramineam coronam obsidialem, clamore donum approbantes, Decio imponunt; altera corona, eiusdem honoris index, a praesidio suo imposita est. His decoratus insignibus bouem eximium Marti immolauit, centum boues militibus dono dedit qui secum in expeditione fuerant. Iisdem militibus legiones libras farris et sextarios uini contulerunt; omniaque ea ingenti alacritate per clamorem militarem, indicem omnium adsensus, gerebantur. Tertia pugna ad Suessulam commissa est; quia fugatus a M. Valerio Samnitium exercitus, omni robore iuuentutis domo accito, certamine ultimo fortunam experiri statuit. Ab Suessula nuntii trepidi Capuam, inde equites citati ad Valerium consulem opem oratum ueniunt. Confestim signa mota relictisque impedimentis castrorum cum ualido praesidio raptim agitur agmen; nec procul ab hoste locum perexiguum, ut quibus praeter equos ceterorum iumentorum calonumque turba abesset, castris cepit. Samnitium exercitus, uelut haud ulla mora pugnae futura esset, aciem instruit; deinde, postquam nemo obuius ibat, infestis signis ad castra hostium succedit. Ibi ut militem in uallo uidit missique ab omni parte exploratum quam in exiguum orbem contracta castra essent-paucitatem inde hostium colligentes-rettulerunt, fremere omnis acies complendas esse fossas scindendumque uallum et in castra inrumpendum; transactumque ea temeritate bellum foret, ni duces continuissent impetum militum. Ceterum, quia multitudo sua commeatibus grauis et prius sedendo ad Suessulam et tum certaminis mora haud procul ab rerum omnium inopia esset, placuit, dum inclusus paueret hostis, frumentatum per agros militem duci: interim quieto Romano, qui expeditus quantum umeris inter arma geri posset frumenti secum attulisset, defutura omnia. Consul palatos per agros cum uidisset hostes, stationes infrequentes relictas, paucis milites adhortatus ad castra oppugnanda ducit. Quae cum primo clamore atque impetu cepisset, pluribus hostium in tentoriis suis quam in portis ualloque caesis signa captiua in unum locum conferri iussit; relictisque duabus legionibus custodiae et praesidii causa, graui edicto monitis ut, donec ipse reuertisset, praeda abstinerent, profectus agmine instructo, cum praemissus eques uelut indagine dissipatos Samnites ageret, caedem ingentem fecit. Nam neque quo signo coirent inter se neque utrum castra peterent an longiorem intenderent fugam, territis constare poterat; tantumque fugae ac formidinis fuit, ut ad quadraginta milia scutorum- nequaquam tot caesis-et signa militaria cum iis quae in castris capta erant ad centum septuaginta ad consulem deferrentur. Tum in castra hostium reditum ibique omnis praeda militi data.
en.37. (1) После такого исхода дела консул, собрав войсковую сходку, воздал хвалу заслугам Публия Деция, причем не только тем, о которых уже начинал говорить, но и тем, что прибавились с новыми его подвигами, и, кроме прочих военных даров, он жалует его золотым венком и сотней быков, а еще одним быком особенным: белым, тучным, с золочеными рогами. (2) Воинов, бывших с Децием в отряде, консул тоже пожаловал навсегда двойным довольствием, а единовременно каждому дал по быку и по две туники. Вслед за консульскими дарами легионы при громких криках одобрения возлагают на Деция венок из травы за снятие осады, другой венок в знак той же чести возлагает на него его собственный отряд. (3) Украшенный этими знаками отличия, он принес особенного быка в жертву Марсу, а сотню быков передал в дар воинам, бывшим с ним в походе. Для них же легионеры принесли по мере хлеба и вина каждому, и все это сделалось мгновенно под дружные крики, означавшие всеобщее одобрение. (4) Третье сражение произошло под Свессулой, где войско самнитов, обращенное в бегство Марком Валерием, вызвавши из дому цвет юношества, решило испытать судьбу в последней схватке. (5) Встревоженные гонцы прибыли из Свессулы в Капую, а оттуда спешно поскакали всадники к консулу Валерию просить помощи. (6) Тотчас подняли знамена и, оставив весь лагерный обоз под сильной охраной, быстро двинулись в поход. Вблизи от врага они стали лагерем, заняв очень мало места, так как вместо вьючного стада и толпы погонщиков у них были только кони. (7) Самнитское войско выстроилось в боевом порядке, словно бой начнется немедленно; а когда никто не двинулся им навстречу, с угрожающим видом подступили к стану противника. (8) Увидав там воинов на валу и узнав от разосланных лазутчиков, в каком тесном кольце заключен лагерь, они решили, что врагов очень мало, (9) и весь строй зашумел, требуя засыпать рвы, разрушить вал и ворваться в лагерь; это безрассудство положило бы конец войне, если б вожди не сдержали порыв воинов, (10) Меж тем поскольку их собственное огромное войско испытывало трудности с пропитанием и сперва из-за сидения под Свессулой, а теперь из-за отсрочки битвы дело дошло почти до полного истощения припасов, то было решено, покуда враг в осаде дрожит от страха, отправить воинов в поля за продовольствием; (11) а тем временем у римлян, сидящих на месте и принесших с собой без обоза лишь столько продовольствия, сколько могли унести на собственных плечах вместе с оружием, выйдут все запасы. (12) Увидев, что противники отправились рыскать по полям и остались только редкие дозоры, консул немногословно ободрил воинов и повел их брать лагерь приступом. (13) Взяв его с первым кличем и при первом натиске и перебив большую часть врагов еще в шатрах, а не у ворот и укреплений, он приказал снести захваченные знамена в одно место, оставил для охраны и защиты два легиона, строжайше запретив им до его возвращенья заниматься разграблением лагеря, (14) а сам сомкнутым строем двинулся вперед; когда же конница, посланная вперед, стала сгонять самнитов, разбегавшихся, словно звери при облаве, устроил страшную резню. (15) От испуга те не могли сговориться, под каким собираться знаменем и спешить им к лагерю или постараться убежать подальше; (16) и такое тут было бегство и такой ужас, что до сорока тысяч щитов принесли консулу - убитых, конечно, было не столько, - а военных знамен, вместе с захваченными в лагере, около ста семидесяти. (17) С этим возвратились во вражеский лагерь, и там вся добыча была отдана на разграбление воинам.
рус.[38] Huius certaminis fortuna et Faliscos, cum in indutiis essent, foedus petere ab senatu coegit et Latinos iam exercitibus comparatis ab Romano in Paelignum uertit bellum. Neque ita rei gestae fama Italiae se finibus tenuit sed Carthaginienses quoque legatos gratulatum Romam misere cum coronae aureae dono, quae in Capitolio in Iouis cella poneretur; fuit pondo uiginti quinque. Consules ambo de Samnitibus triumpharunt sequente Decio insigni cum laude donisque, cum incondito militari ioco haud minus tribuni celebre nomen quam consulum esset. Campanorum deinde Suessulanorumque auditae legationes, precantibusque datum ut praesidium eo in hiberna mitteretur, quo Samnitium excursiones arcerentur. Iam tum minime salubris militari disciplinae Capua instrumento omnium uoluptatium delenitos militum animos auertit a memoria patriae, inibanturque consilia in hibernis eodem scelere adimendae Campanis Capuae per quod illi eam antiquis cultoribus ademissent: neque immerito suum ipsorum exemplum in eos uersurum; cur autem potius Campani agrum Italiae uberrimum, dignam agro urbem, qui nec se nec sua tutari possent, quam uictor exercitus haberet qui suo sudore ac sanguine inde Samnites depulisset? An aequum esse dediticios suos illa fertilitate atque amoenitate perfrui, se militando fessos in pestilenti atque arido circa urbem solo luctari aut in urbe insidentem labem crescentis in dies fenoris pati? Haec agitata occultis coniurationibus necdum uolgata in omnes consilia inuenit nouus consul C. Marcius Rutulus, cui Campania sorte prouincia euenerat, Q. Seruilio collega ad urbem relicto. Itaque cum omnia ea, sicut gesta erant, per tribunos comperta haberet, et aetate et usu doctus quippe qui iam quartum consul esset dictatorque et censor fuisset, optimum ratus differendo spem quandocumque uellent consilii exsequendi militarem impetum frustrari, rumorem dissipat in iisdem oppidis et anno post praesidia hibernatura-diuisa enim erant per Campaniae urbes manauerantque a Capua consilia in exercitum omnem. Eo laxamento cogitationibus dato quieuit in praesentia seditio.
en.38. (1) Успех этого сражения понудил и фалисков, заключивших перемирие, добиваться от сената постоянного договора, и латинов с уже набранными войсками обратить войну не на римлян, а на пелигнов. (2) Молва о таких деяниях разошлась за пределы Италии, и карфагеняне тоже отправили в Рим для поздравлений своих послов, которые принесли в дар золотой венец, чтоб возложить его в храме Юпитера Капитолийского. Весу в нем было двадцать пять фунтов. (3) Оба консула отпраздновали триумф над самнитами, и следом за консулами шел Деций, покрытый наградами и небывалою славой, ибо в немудрящих войсковых остротах имя трибуна поминалось не реже имен консулов. (4) Потом выслушали послов из Кампании и Свессулы; по их просьбам к ним на зимнюю стоянку поставили охрану, чтоб воспрепятствовать набегам самнитов. (5) Капуя уже тогда была городом менее всего благоприятным для порядка в войске: она расслабила души воинов всевозможными удовольствиями и заставила их забыть отечество. И вот на этих зимних стоянках стали рождаться замыслы отобрать Капую у кампанцев тем же преступным способом, каким и они отняли ее у древних обитателей: (6) кампанцы, мол, получат по заслугам, если обратить против них то, чему они сами подали пример; и зачем-де плодороднейшей пашней Италии и городом под стать этой пашне владеют кампанцы, не способные защитить ни себя, ни свое добро, а не победоносное воинство, которое само потом и кровью изгнало отсюда самнитов? (7) "Разве справедливо, - рассуждали они, - что сдавшиеся нам наслаждаются подобным изобилием и роскошью, а мы сами, измотанные в походах, бьемся на гиблой и бесплодной почве вокруг Города или страдаем в самом Городе от растущей изо дня в день язвы ростовщичества?" (8) Об этих толках, которые велись на тайных сходках, но еще не разошлись широко, узнал новый консул, Гай Марций Рутил, которому выпала по жребию Кампания, тогда как товарищ его, Квинт Сервилий, остался в Риме [342 г.]. (9) И вот поскольку все, что ни делалось, было известно ему через трибунов, годы же и опыт многому его научили, ибо консулом он был в четвертый раз, а прежде бывал и диктатором, и цензором, то он почел за лучшее свести на нет запал воинов, вселив в них надежду на исполнение замысла в любое время, а для этого распустил слух, что и на будущий год отряды станут зимовать по тем же городам: (10) ведь войска были распределены на постой по городам Кампании, из Капуи заговор распространялся по всему войску. Утихомирив таким образом заговорщиков, консул на этот раз не дал вспыхнуть мятежу.
рус.[39] Consul educto in aestiua milite, dum quietos Samnites habebat, exercitum purgare missionibus turbulentorum hominum instituit, aliis emerita dicendo stipendia esse, alios graues iam aetate aut uiribus parum ualidos; auidam in commeatus mittebantur, singuli primo, deinde et cohortes quaedam, quia procul ab domo ac rebus suis hibernassent; per speciem etiam militarium usuum, cum alii alio mitterentur, magna pars ablegati. Quam multitudinem consul alter Romae praetorque alias ex aliis fingendo moras retinebat. Et primo quidem ignari ludificationis minime inuiti domos reuisebant; postquam neque reuerti ad signa primos nec ferme alium quam qui in Campania hibernassent praecipueque ex his seditionis auctores mitti uiderunt, primum admiratio, deinde haud dubius timor incessit animos consilia sua emanasse: iam quaestiones, iam indicia, iam occulta singulorum supplicia impotensque et crudele consulum ac patrum in se regnum passuros. Haec qui in castris erant occultis sermonibus serunt, neruos coniurationis electos arte consulis cernentes. Cohors una, cum haud procul Anxure esset, ad Lautulas saltu angusto inter mare ac montes consedit ad excipiendos quos consul aliis atque aliis, ut ante dictum est, causis mittebat. Iam ualida admodum numero manus erat nec quicquam ad iusti exercitus formam praeter ducem deerat. Incompositi itaque praedantes in agrum Albanum perueniunt et sub iugo Albae Longae castra uallo cingunt. Perfecto inde opere reliquum diei de imperatore sumendo sententiis decertant, nulli ex praesentibus satis fidentes: quem autem ab Roma posse exciri? Quem patrum aut plebis esse qui aut se tanto periculo sciens offerat aut cui ex iniuria insanientis exercitus causa recte committatur? Postero die cum eadem deliberatio teneret, ex praedatoribus uagis quidam compertum attulerunt T. Quinctium in Tusculano agrum colere, urbis honorumque immemorem. Patriciae hic uir gentis erat; cui cum militiae magna cum gloria actae finem pes alter ex uolnere claudus fecisset, ruri agere uitam procul ambitione ac foro constituit. Nomine audito extemplo agnouere uirum et, quod bene uerteret, acciri iusserunt. Sed parum spei erat uoluntate quicquam facturum; uim adhiberi ac metum placuit. Itaque silentio noctis cum tectum uillae qui ad id missi erant intrassent, somno grauem Quinctium oppressum, nihil medium aut imperium atque honorem aut ubi restitaret mortem ni sequeretur denuntiantes, in castra pertraxerunt. Imperator extemplo adueniens appellatus, insigniaque honoris exterrito subitae rei miraculo deferunt et ad urbem ducere iubent. Suo magis inde impetu quam consilio ducis conuolsis signis infesto agmine ad lapidem octauum uiae, quae nunc Appia est, perueniunt; issentque confestim ad urbem, ni uenire contra exercitum dictatoremque aduersus se M. Valerium Coruum dictum audissent et magistrum equitum L. Aemilium Mamercum.
en.39. (1) После вывода войск в летние лагеря он решил, пока самниты ведут себя смирно, очистить войска, увольняя смутьянов. Одним он говорил, что они отслужили свой срок, другим, что слишком стары или слабосильны. (2) Некоторых он отправлял за продовольствием сперва по одному, а потом и целыми когортами, потому-де, что зимовали вдали от дома и своего хозяйства; а иные были разосланы кто куда под предлогом всяких войсковых нужд, так что в конце концов значительная часть заговорщиков оказалась в отлучке. (3) Все это множество народу удерживали в Риме второй консул и претор, измышляя то одни, то другие причины отсрочки. (4) Поначалу воины не догадывались, что их обвели вокруг пальца, и были рады случаю погостить дома; но потом когда они заметили, что ушедшие первыми не возвращаются и что отсылают почти сплошь тех, кто зимовал в Кампании, и в первую очередь зачинщиков смуты, то сперва их охватило изумленье, а затем и явный страх, что их затеи сделались известны: (5) они уже ждут допросов, доносов, тайных казней поодиночке, не знающей удержу жестокой расправы консулов и сената. (6) Все это оставшиеся в лагере потихоньку передавали друг другу, понимая, что хитрость консула вырвала корень заговора. (7) Одна когорта, находившаяся неподалеку от Анксура, засела в лесистой теснине под Лавтулами между горою и морем, чтобы перехватить тех, кого консул, как сказано, под разными предлогами отсылал из Кампании. (8) Отряд стал уже велик и силен, и, чтобы иметь облик настоящего войска, ему недоставало только предводителя. Беспорядочной разбойничьей ордою пришли воины в альбанские земли и у подножья Альбы Лонги разбили лагерь, окруженный валом. (9) Завершив работы, остаток дня посвящают спорам, кого поставить вождем, потому что ни на одного из присутствующих нельзя было вполне положиться; (10) но кого же вызвать из Рима? Кто из патрициев или плебеев станет сознательно подвергать себя такой опасности и кому вернее поручить дело воинства, потерявшего голову от обид и несправедливости? (11) На другой день, когда опять судили и рядили все о том же, несколько грабителей, рыскавших по округе, донесли, что в тускуланском поместье возделывает свою землю Тит Квинкций, позабыв о Риме и почетных должностях. (12) Муж этот был по рожденью патриций; когда, охромев от раны, он принужден был оставить свое славное военное поприще, то решил жить деревенской жизнью вдали от форума и его суеты. (13) Услыхав его имя, тотчас вспомнили, кто он такой, и с надеждой на лучшее велели послать за ним. А так как мало было надежды добиться чего-нибудь добром, то решено прибегнуть к силе и угрозам. (14) И вот в ночной тиши под кров деревенского дома явились посланные, чтобы объявить Квинкцию, едва очнувшемуся от глубокого сна, что у него нет иного выбора: или военная власть и почетная должность, или, при сопротивленье, смерть, если не пойдет с ними. Квинкция притащили в лагерь; (15) там его тотчас провозглашают императором, подносят ему, остолбеневшему от невероятной неожиданности, знаки его почетной должности и, наконец, велят вести их на Рим. (16) Подняв знамена, они скорее от собственного пыла, нежели по решению вождя, грозною силой явились к восьмому камню на дороге, которая ныне зовется Аппиевой; (17) они бы без промедления двинулись и на Рим, когда бы не узнали, что на них выступило войско и диктатором против них назначен Марк Валерий Корв с начальником конницы Луцием Эмилием Мамерком.
рус.[40] Vbi primum in conspectum uentum est [et] arma signaque agnouere, extemplo omnibus memoria patriae iras permulsit. Nondum erant tam fortes ad sanguinem ciuilem nec praeter externa nouerant bella, ultimaque rabies secessio ab suis habebatur; itaque iam duces, iam milites utrimque congressus quaerere ac conloquia: Quinctius, quem armorum etiam pro patria satietas teneret nedum aduersus patriam, Coruinus omnes caritate ciues, praecipue milites, et ante alios suum exercitum complexus. [Is] ad conloquium processit. Cognito ei extemplo haud minore ab aduersariis uerecundia quam ab suis silentium datum. "Deos" inquit "immortales, milites, uestros meosque ab urbe proficiscens ita adoraui ueniamque supplex poposci ut mihi de uobis concordiae partae gloriam non uictoriam darent. Satis fuit eritque unde belli decus pariatur: hinc pax petenda est. Quod deos immortales inter nuncupanda uota expoposci, eius me compotem uoti uos facere potestis, si meminisse uoltis non uos in Samnio nec in Volscis sed in Romano solo castra habere, si illos colles quos cernitis patriae uestrae esse, si hunc exercitum ciuium uestrorum, si me consulem uestrum, cuius ductu auspicioque priore anno bis legiones Samnitium fudistis, bis castra ui cepistis. Ego sum M. Valerius Coruus, milites, cuius uos nobilitatem beneficiis erga uos non iniuriis sensistis, nullius superbae in uos legis, nullius crudelis senatus consulti auctor, in omnibus meis imperiis in me seuerior quam in uos. Ac si cui genus, si cui sua uirtus, si cui etiam maiestas, si cui honores subdere spiritus potuerunt, iis eram natus, id specimen mei dederam, ea aetate consulatum adeptus eram, ut potuerim tres et uiginti annos natus consul patribus quoque ferox esse non solum plebi. Quod meum factum dictumue consulis grauius quam tribuni audistis? Eodem tenore duo insequentes consulatus gessi, eodem haec imperiosa dictatura geretur; ut neque in hos meos et patriae meae milites [sim] mitior quam in uos-horreo dicere-hostes. Ergo uos prius in me strinxeritis ferrum quam in uos ego; istinc signa canent, istinc clamor prius incipiet atque impetus, si dimicandum est. Inducite in animum quod non induxerunt patres auique uestri, non illi qui in Sacrum montem secesserunt, non hi qui postea Auentinum insederunt. Exspectate, dum uobis singulis, ut olim Coriolano, matres coniugesque crinibus passis obuiae ab urbe ueniant. Tum Volscorum legiones, quia Romanum habebant ducem, quieuerunt: uos, Romanus exercitus, ne destiteritis impio bello. T. Quincti, quocumque istic loco seu uolens seu inuitus constitisti, si dimicandum erit, tum tu in nouissimos te recipito; fugeris etiam honestius tergumque ciui dederis quam pugnaueris contra patriam. Nunc ad pacificandum bene atque honeste inter primos stabis et conloquii huius salutaris interpres fueris. Postulate aequa et ferte; quamquam uel iniquis standum est potius quam impias inter nos conseramus manus." T. Quinctius plenus lacrimarum ad suos uersus "me quoque" inquit, "milites, si quis usus mei est, meliorem pacis quam belli habetis ducem. Non enim illa modo Volscus aut Samnis sed Romanus uerba fecit, uester consul, uester imperator, milites, cuius auspicia pro uobis experti nolite aduersus uos uelle experiri. Qui pugnarent uobiscum infestius, et alios duces senatus habuit: qui maxime uobis, suis militibus, parceret, cui plurimum uos, imperatori uestro, crederetis, eum elegit. Pacem etiam qui uincere possunt uolunt: quid nos uelle oportet? Quin omissis ira et spe, fallacibus auctoribus, nos ipsos nostraque omnia cognitae permittimus fidei?"
en.40. (1) Едва завидев их приближенье, воины признали оружие и знамена, и тотчас память об отечестве смягчила во всех сердцах возмущение. (2) Не были еще тогда столь скоры проливать кровь сограждан и, кроме внешних, других войн не знали, а уход от своих почитали крайним безумьем; и вот уже вожди и вот уже воины обеих сторон хотят сойтись для переговоров - (3) Квинкций, пресытившийся боями даже за отечество, а не то что против него, и Корв, полный любви ко всем гражданам и особенно к воинам, и прежде всего к своему войску. (4) Он и вышел для переговоров. Его узнали, и противники с не меньшей почтительностью, чем соратники, замолчали, чтоб дать ему говорить. Он сказал: "Воины, покидая Город, я поклонился бессмертным богам, и вашим, всенародным, и своим, родовым, и с молитвою просил у них милости даровать мне славу за то, что согласья добьюсь, а не победы. (5) Для военной славы и было, и будет предостаточно случаев; а здесь надо искать мира. (6) В ваших силах исполнить мое желание, за исполнение которого давал я обеты бессмертным богам: вам достаточно вспомнить, что ваш лагерь стоит не у самнитов, не у вольсков, но на римской земле; вспомнить, что вон те холмы, что видны отсюда, - холмы вашей родины, а это - войско ваших сограждан, я же - консул ваш, под чьим водительством и ауспициями вы дважды в минувшем году разбили легионы самнитов, дважды приступом взяли их лагерь. (7) Я - Марк Валерий Корв, воины; знатность мою вы знаете по щедротам, а не по притеснениям; не был я сторонником ни единого закона против вас, ни единого сурового постановления сената; облеченный любою властью, я строже был к себе, чем к вам. (8) И если одному происхождение, другому доблесть, третьему влиятельность, четвертому почетные должности могут дать повод возгордиться, то род мой знатен, доблесть моя доказана и консульства я достиг в таком возрасте, что в мои двадцать три года мог быть крут и с сенаторами, не то что с простым народом. (9) Но известно ли вам, чтобы, будучи консулом, я сказал или сделал что-нибудь суровее, чем в бытность мою трибуном? Таков же был я в последующие мои консульства, таков и теперь в грозной должности диктатора: таков, чтобы к этим вот моим и отечества моего воинам быть не добрей, чем к вам, - страшно вымолвить - врагам! (10) Так что прежде вы поднимете мечи против меня, чем я - против вас; это с вашей стороны протрубят сигнал, это вы первые кликнете клич и кинетесь в бой, если уж придется сражаться. (11) Вы решаетесь на то, на что не дерзнули отцы и деды ваши, одни удалясь на Священную гору, а другие потом на Авентин. (12) Вы ждете, чтоб к каждому, как древле к Кориолану, вышли из города навстречу матери ваши и жены, распустив волосы! Тогда даже вольскские легионы опустили оружие, потому что вождь их был римлянин; а вы, сами римское войско, неужто не откажетесь от преступной войны? (13) Тит Квинкций! Как бы ты тут ни оказался, волей или неволей, но если придется нам сражаться, удались в задние ряды: бежать и показать тыл согражданам будет для тебя почетнее, чем сражаться против отечества. (14) Если же будем вершить мир, то тебе и пристойно и почетно стать впереди и явиться благим посредником в этих переговорах. Требуйте справедливого и получите; впрочем, лучше и на несправедливых условиях прийти к согласию, чем вступать в нечестивое противоборство". (15) Со слезами на глазах Тит Квинкций оборотился к своим и сказал: "Что до меня, воины, то если я на что и гожусь, так больше на то, чтобы вести вас к миру, а не на войну. (16) С вами ведь сейчас говорил не вольск и не самнит, но римлянин, консул ваш, ваш император, воины! Испытав с ним счастье его ауспиций, не старайтесь направить его против себя. (17) У сената нашлись бы военачальники, чтоб ударить по вам беспощадней; однако того избрали они, кто к вам, своим воинам, больше всех доброжелателен, к кому и вы как к своему императору питаете особенное доверие. (18) Даже те, кто в силах победить, желают мира; а нам чего желать? Неужели, оставив гнев и пустые мечтанья - этих лживых советчиков, мы не вверим себя и все свое дело этому надежному покровительству?"
рус.[41] Approbantibus clamore cunctis T. Quinctius ante signa progressus in potestate dictatoris milites fore dixit; orauit ut causam miserorum ciuium susciperet susceptamque eadem fide qua rem publicam administrare solitus esset tueretur: sibi se priuatim nihil cauere; nolle alibi quam in innocentia spem habere; militibus cauendum, quod apud patres semel plebi, iterum legionibus cautum sit ne fraudi secessio esset. Quinctio conlaudato, ceteris bonum animum habere iussis, dictator equo citato ad urbem reuectus auctoribus patribus tulit ad populum in luco Petelino ne cui militum fraudi secessio esset. Orauit etiam bona uenia Quirites ne quis eam rem ioco serioue cuiquam exprobraret. Lex quoque sacrata militaris lata est ne cuius militis scripti nomen nisi ipso uolente deleretur; additumque legi ne quis, ubi tribunus militum fuisset, postea ordinum ductor esset. Id propter P. Salonium postulatum est ab coniuratis, qui alternis prope annis et tribunus militum et primus centurio erat, quem nunc primi pili appellant. Huic infensi milites erant, quod semper aduersatus nouis consiliis fuisset et, ne particeps eorum esset, [qui] ab Lautulis fugisse[n]t. Itaque cum hoc unum propter Salonium ab senatu non impetraretur, tum Salonius obtestatus patres conscriptos ne suum honorem pluris quam concordiam ciuitatis aestimarent, perpulit ut id quoque ferretur. Aeque impotens postulatum fuit ut de stipendio equitum-merebant autem triplex ea tempestate-aera demerentur, quod aduersati coniurationi fuissent.
en.41. (1) Одобрительные крики всего войска были ему ответом. Тогда Тит Квинкций, выйдя перед знамена, объявил, что воины будут отныне во власти диктатора, и просил его взять на себя защиту обездоленных граждан, а взявши, позаботиться о ней с тою же добросовестностью, с какою всегда управлял делами государства. (2) О нем лично заботиться не надо: не нужно ему иного оправдания, кроме своей невиновности; но ради воинов нужно озаботиться, как сенат когда-то озаботился о простом народе, так теперь о легионерах: чтобы удаление не вменялось в измену. (3) Похвалив Квинкция и приказав остальным сохранять бодрость духа, диктатор на лошади вскачь направился к Городу и с согласия сената в Петелинской роще провел через народное собрание закон, чтобы удаление воина не вменялось в измену, а еще попросил у квиритов как милости себе, чтобы никого ни в шутку, ни всерьез не попрекали случившимся. (4) Был также принят священный закон не вычеркивать из списков имя воина иначе как с его согласия; к закону прибавили еще запрет там, где был военным трибуном, быть потом водителем строя. (5) Этого потребовали участники заговора, имея в виду Публия Салония, который почти ежегодно был попеременно то военным трибуном, то первым центурионом, как тогда называли примипилана: (6) воины были на него озлоблены, потому что он всегда был против их затей и, чтобы не стать их участником, бежал из-под Лавтул. (7) И когда сенат, вставши за Салония, отказал в этом единственном требовании, то Салоний сам, заклиная отцов-сенаторов не ставить уваженье к нему выше согласия в государстве, добился и его утверждения. (8) Столь же наглым было требование убавить всадникам жалованье - а они в то время получали тройное, - все за то, что они были противниками заговора.
рус.[42] Praeter haec inuenio apud quosdam L. Genucium tribunum plebis tulisse ad plebem ne fenerare liceret; item aliis plebi scitis cautum ne quis eundem magistratum intra decem annos caperet neu duos magistratus uno anno gereret utique liceret consules ambos plebeios creari. Quae si omnia concessa sunt plebi, apparet haud paruas uires defectionem habuisse. Aliis annalibus proditum est neque dictatorem Valerium dictum sed per consules omnem rem actam neque antequam Romam ueniretur sed Romae eam multitudinem coniuratorum ad arma consternatam esse nec in T. Quincti uillam sed in aedes C. Manli nocte impetum factum eumque a coniuratis comprehensum ut dux fieret; inde ad quartum lapidem profectos loco munito consedisse; nec ab ducibus mentionem concordiae ortam sed repente, eum in aciem armati exercitus processissent, salutationem factam et permixtos dextras iungere ac complecti inter se lacrimantes milites coepisse coactosque consules, cum uiderent auersos a dimicatione militum animos, rettulisse ad patres de concordia reconcilianda. Adeo nihil praeterquam seditionem fuisse eamque compositam inter antiquos rerum auctores constat. Et huius fama seditionis et susceptum cum Samnitibus graue bellum aliquot populos ab Romana societate auertit, et praeter Latinorum infidum iam diu foedus Priuernates etiam Norbam atque Setiam, finitimas colonias Romanas, incursione subita depopulati sunt.
en.42. (1) Кроме того, у некоторых писателей сообщается, что народный трибун Луций Генуций предложил народу утвердить закон, запрещающий ростовщичество, (2) а еще, что народными голосованиями было предусмотрено, чтобы одну и ту же должность занимали не раньше, чем через десять лет, чтобы не исполняли две должности в один год и чтобы обоих консулов можно было избирать из плебеев. Если все это и прямь было уступлено простому народу, то ясно видно, что силы у мятежников были немалые. (3) В других летописях рассказывается, что Валерия диктатором не назначали, а все дело вели консулы; что не перед походом на Рим, а в самом Риме встревоженные толпы заговорщиков взялись за оружие; (4) что не в поместье Тита Квинкция, а в дом Гая Манлия ворвались заговорщики среди ночи и это его они захватили, чтобы поставить вождем, а потом вышли к четвертому камню и засели за укреплениями; (5) что не вожди заговорили о примирении, но, когда сами вооруженные войска двинулись строй на строй, (6) послышались приветствия и противники, смешавшись, со слезами на глазах стали подавать друг другу руки и обниматься, так что консулы, увидев, что бойцы не хотят биться, были вынуждены обратиться в сенат с предложением восстановить согласие. (7) Вот насколько во всем расходятся древние писатели, кроме разве того, что был мятеж, но окончился миром. (8) Слухи об этом мятеже и начало тяжелой войны с самнитами отвратили некоторые народы от союза с римлянами; и даже привернаты, не говоря о латинах, договору с которыми уже давно не было веры, неожиданно совершили набег на соседние римские поселения Норбу и Сетию и разорили их.
рус.[1] Iam consules erant C. Plautius iterum L. Aemilius Mamercus, cum Setini Norbanique Romam nuntii defectionis Priuernatium cum querimoniis acceptae cladis uenerunt. Volscorum item exercitum duce Antiati populo consedisse ad Satricum allatum est. Utrumque bellum Plautio sorte euenit. Prius ad Priuernum profectus extemplo acie conflixit; haud magno certamine deuicti hostes; oppidum captum redditumque Priuernatibus praesidio ualido imposito; agri partes duae ademptae. Inde uictor exercitus Satricum contra Antiates ductus. Ibi magna utrimque caede atrox proelium fuit; et cum tempestas eos neutro inclinata spe dimicantes diremisset, Romani nihil eo certamine tam ambiguo fessi in posterum diem proelium parant. Volscis recensentibus quos uiros in acie amisissent haudquaquam idem animus ad iterandum periculum fuit; nocte pro uictis Antium agmine trepido sauciis ac parte impedimentorum relicta abierunt. Armorum magna uis cum inter caesa hostium corpora tum in castris inuenta est. Ea Luae Matri dare se consul dixit finesque hostium usque ad oram maritimam est depopulatus. Alteri consuli Aemilio ingresso Sabellum agrum non castra Samnitium, non legiones usquam oppositae; ferro ignique uastantem agros legati Samnitium pacem orantes adeunt. A quo reiecti ad senatum, potestate facta dicendi, positis ferocibus animis pacem sibi ab Romanis bellique ius aduersus Sidicinos petierunt: quae se eo iustius petere, quod et in amicitiam populi Romani secundis suis rebus, non aduersis ut Campani, uenissent, et aduersus Sidicinos sumerent arma, suos semper hostes, populi Romani nunquam amicos, qui nec ut Samnites in pace amicitiam nec ut Campani auxilium in bello petissent, nec in fide populi Romani nec in dicione essent. Cum de postulatis Samnitium.
en.1. (1) Гай Плавтий, избранный консулом вторично, и Луций Эмилий Мамерк уже вступили в должность [341 г.], когда из Сетии и Норбы в Рим прибыли гонцы с вестью об измене привернатов и жалобами на причиненный им ущерб. (2) Сообщали также о вольскском войске во главе с антийцами, расположившемся лагерем у Сатрика. (3) Обе войны достались по жребию Плавтию. Двинувшись первым делом на Приверн, он тотчас дал сражение. Врага разгромили, не встретив большого сопротивления. Город был взят, а затем возвращен жителям, в нем поставили сильную охрану и лишили привернатов двух третей их земельных владений. (4) Оттуда победоносное войско двинулось к Сатрику на антийцев. Битва была жаркой, противники дрались с ожесточением, но, когда еще никто не мог рассчитывать на победу, налетевшая гроза разняла сражавшихся. Поскольку до решающего противоборства дело не дошло, силы римлян остались свежими, и уже на другой день они были готовы возобновить бой. (5) Однако у вольсков, успевших подсчитать свои потери, не было подобной решимости вновь подвергать себя опасности. Ночью, бросив раненых и часть обоза, они в страхе бежали в Антий, как бы признав тем самым свое поражение. (6) Среди вражеских трупов и в лагере подобрали очень много оружия, консул объявил все это даром Матери Луе, а земли врага были опустошены вплоть до побережия. (7) Ни лагерь самнитов, ни их легионы не помешали другому консулу вторгнуться в сабелльскую землю. И, пока он огнем и мечом разоряет поля, к нему являются с просьбой о мире посланцы самнитов. (8) Отосланные консулом к сенату, они получили разрешенье говорить и тут оставили свою надменность, прося о мирном договоре для себя и права воевать против сидицинов; (9) свои просьбы они подкрепляли тем, что договор о дружбе с римским народом заключили некогда не средь бед и несчастий, как кампанцы, а в пору полнейшего своего благополучия, войной же пошли на извечных врагов своих сидицинов, никогда к тому же не бывших друзьями римского народа, (10) а значит, на тех, кто не искал дружбы римлян в мирное время, как самниты, или помощи в войне, как кампанцы, кто не является ни союзником римлян, ни отдавшимся под их власть.
рус.[2] T. Aemilius praetor senatum consuluisset reddendumque iis foedus patres censuissent, praetor Samnitibus respondit nec, quo minus perpetua cum eis amicitia esset, per populum Romanum stetisse nec contradici quin, quoniam ipsos belli culpa sua contracti taedium ceperit, amicitia de integro reconcilietur; quod ad Sidicinos attineat, nihil intercedi quo minus Samniti populo pacis bellique liberum arbitrium sit. Foedere icto cum domum reuertissent extemplo inde exercitus Romanus deductus annuo stipendio et trium mensum frumento accepto, quod pepigerat consul ut tempus indutiis daret quoad legati redissent. Samnites copiis iisdem, quibus usi aduersus Romanum bellum fuerant, contra Sidicinos profecti haud in dubia spe erant mature urbis hostium potiundae, cum ab Sidicinis deditio prius ad Romanos coepta fieri est. Dein, postquam patres ut seram eam ultimaque tandem necessitate expressam aspernabantur, ad Latinos iam sua sponte in arma motos facta est. Ne Campani quidem + adeo iniuriae Samnitium quam beneficii Romanorum memoria praesentior erat + his se armis abstinuere. Ex his tot populis unus ingens exercitus duce Latino fines Samnitium ingressus plus populationibus quam proeliis cladium fecit; et quamquam superiores certaminibus Latini erant, haud inuiti, ne saepius dimicandum foret, agro hostium excessere. Id spatium Samnitibus datum est Romam legatos mittendi; qui cum adissent senatum, conquesti eadem se foederatos pati quae hostes essent passi, precibus infimis petiere ut satis ducerent Romani uictoriam quam Samnitibus ex Campano Sidicinoque hoste eripuissent; ne uinci etiam se ab ignauissimis populis sinerent; Latinos Campanosque, si sub dicione populi Romani essent, pro imperio arcerent Samniti agro: sin imperium abnuerent, armis coercerent. Aduersus haec responsum anceps datum, quia fateri pigebat in potestate sua Latinos iam non esse timebantque ne arguendo abalienarent: Campanorum aliam condicionem esse, qui non foedere sed per deditionem in fidem uenissent; itaque Campanos, seu uelint seu nolint, quieturos; in foedere Latinos nihil esse quod bellare cum quibus ipsi uelint prohibeant.
en.2. (1) Претор Тит Эмилий совещался с сенатом о просьбах самнитов, и (2) отцы постановили возобновить с ними договор; тогда претор так ответил посланцам: не римский народ виною тому, что дружба с самнитами не оказалась нерушимой, но раз уж война, начатая по их собственной вине, им же и в тягость, то римляне не возражают против возобновления прежней дружбы. (3) Что же до сидицинов, то и тут нет возражений, чтобы народ самнитов заключал мир и вел войну по своему усмотрению. (4) Когда после торжественного заключения договора послы возвратились домой, консул тотчас вывел римское войско, взыскав предварительно с самнитов годовое жалованье и трехмесячное довольствие для воинов, что было условием перемирия, заключенного до возвращения послов. (5) Самниты двинули против сидицинов силы, собранные для похода против римлян, твердо рассчитывая в скором времени завладеть неприятельским городом. (6) Тогда сидицины попытались сначала отдаться под власть римлян, а потом, поскольку сенаторы отвергли их желание как запоздалое и вызванное к тому же крайней необходимостью, перекинулись к латинам, которые уже и сами взялись за оружие. (7) Даже кампанцы - до того воспоминание о злодеяниях самнитов было живей памяти о благодеяниях римлян - не остались в стороне от этого. (8) Вот сколько народов объединилось в одно огромное войско во главе с латинами и вторглось в пределы самнитов. Впрочем, ущерб тут был больше от грабежей, чем от боевых действий, и, хотя в стычках верх одерживали латины, они сами охотно покинули вражескую землю, чтобы не вступать в сражение на каждом шагу. (9) Это дало самнитам передышку для отправки послов в Рим; явившись в сенат, они жаловались, что как союзники римлян терпят то же, что терпели как их враги, и униженно молили (10) ограничиться лишеньем их победы над противником - сидицинами и кампанцами, но не допустить, чтобы самое малодушное племя еще к тому же и торжествовало победу (11): ведь латинам и кампанцам, раз они находятся под покровительством римлян, можно приказать не трогать самнитских владений, а в случае неповиновения принудить к этому силой оружия. (12) Ответ им дали неопределенный, так как стыдно было признаться, что латины уже вышли из повиновения и сенат страшится осуждением оттолкнуть их окончательно. (13) Обещали, однако, охотой или неволей усмирить кампанцев, союз с которыми был основан на иных условиях - не на равноправном договоре, а на безоговорочной сдаче; о латинах же сказали, что договор с ними не чинит тем никаких препятствий вести войну с кем пожелают.
рус.[3] Quod responsum sicut dubios Samnites quidnam facturum Romanum censerent dimisit, ita Campanos metu abalienauit, Latinos uelut nihil iam non concedentibus Romanis ferociores fecit. Itaque per speciem aduersus Samnites belli parandi crebra concilia indicentes omnibus consultationibus inter se principes occulte Romanum coquebant bellum. Huic quoque aduersus seruatores suos bello Campanos aderat. Sed quamquam omnia de industria celabantur priusquam mouerentur Romani tolli ab tergo Samnitem hostem volebant tamen per quosdam privatis hospitiis necessitudinibusque coniunctos indicia coniurationis eius Romam emanarunt; iussisque ante tempus consulibus abdicare se magistratu, quo maturius noui consules aduersus tantam molem belli crearentur, religio incessit ab eis quorum imminutum imperium esset comitia haberi. Itaque interregnum initum. Duo interreges fuere, M. Valerius ac M. Fabius. Creauit consules T. Manlium Torquatum tertium, P. Decium Murem. Eo anno Alexandrum Epiri regem in Italiam classem appulisse constat; quod bellum, si prima satis prospera fuissent, haud dubie ad Romanos peruenisset. Eadem aetas rerum magni Alexandri est, quem sorore huius ortum in alio tractu orbis, inuictum bellis, iuuenem fortuna morbo exstinxit. Ceterum Romani, etsi defectio sociorum nominisque Latini haud dubia erat, tamen tamquam de Samnitibus non de se curam agerent, decem principes Latinorum Romam euocauerunt, quibus imperarent quae uellent. Praetores tum duos Latium habebat, L. Annium Setinum et L. Numisium Circeiensem, ambo ex coloniis Romanis, per quos praeter Signiam Velitrasque et ipsas colonias Romanas Volsci etiam exciti ad arma erant; eos nominatim euocari placuit.
en.3. (1) Самнитов этот ответ оставил в недоумении насчет намерений римлян, кампанцев отпугнул, а латинам, возомнившим, что им ни в чем уже нет у римлян отказа, еще прибавил дерзости. (2) И вот под видом приготовлений к войне против самнитов стали то и дело назначать сходки, и на всех собраниях старейшины потихоньку обсуждали между собой войну против римлян. К враждебным замыслам против своих избавителей присоединились и кампанцы. (3) Но, несмотря на все усилия сохранить сговор в тайне - а усмирить вражеское самнитское племя они хотели прежде, чем римляне спохватятся, - сведения об этом все равно просочились в Рим через частных лиц, связанных между собой узами родства или гостеприимства. (4) Когда консулы получили приказ до срока сложить с себя должность, чтобы ввиду такой страшной военной угрозы можно было поскорее избрать новых консулов, неловко стало поручать выборы тем, кого раньше времени лишили власти. (5) Так началось междуцарствие, которое осуществляли Марк Валерий и Марк Фабий. Последний объявил консулами Тита Манлия Торквата в третий раз и Публия Деция Муса. (6) Бесспорно известно, что в этом году Эпирский царь Александр высадился в Италии, и, если бы успех с самого начала сопутствовал ему, война несомненно докатилась бы до Рима. (7) То было время подвигов племянника Эпирского Александра, Александра Великого, которому в другой части света судьба послала непобедимость в войнах и смерть от болезни в молодые годы. (8) Римляне, в общем-то не сомневавшиеся в измене союзников и всего латинского племени, тем не менее сделали вид, что не своя судьба, а судьба самнитов вызывает их беспокойство, и пригласили в Рим десять латинских старейшин, дабы объявить им свою волю. (9) В то время [340 г.] в Лации было два вождя, оба родом из римских поселений, - Луций Эмилий Сетин и Луций Нумизий Цирцеин; именно они, не довольствуясь подстрекательством к войне в Сигнии и Велитрах (тоже римских поселениях), убедили взяться за оружие также и вольсков. Этих двоих римляне решили пригласить явиться лично.
рус.Haud cuiquam dubium erat super qua re accirentur; itaque concilio prius habito praetores quam Romam proficiscerentur evocatos se ab senatu docent Romano et quae actum iri secum credant, quidnam ad ea responderi placeat, referunt.
en.(10) Ни у кого не было сомнений, чего ради их зовут; поэтому, прежде чем отправиться в Рим, преторы объявляют на собрании, что их призывает римский сенат, и докладывают, что именно намерены они отвечать на предполагаемые вопросы.
рус.[4] Cum aliud alii censerent, tum Annius: 'quamquam ipse ego rettuli quid responderi placeret, tamen magis ad summam rerum nostrarum pertinere arbitror quid agendum nobis quam quid loquendum sit. Facile erit explicatis consiliis accommodare rebus uerba. Nam si etiam nunc sub umbra foederis aequi seruitutem pati possumus, quid abest quin proditis Sidicinis non Romanorum solum sed Samnitium quoque dicto pareamus respondeamusque Romanis nos, ubi innuerint, posituros arma? sin autem tandem libertatis desiderium remordet animos, si foedus [est], si societas aequatio iuris est, si consanguineos nos Romanorum esse, quod olim pudebat, nunc gloriari licet, si socialis illis exercitus is est quo adiuncto duplicent uires suas, quem secernere ab se consilia bellis propriis ponendis sumendisque nolint, cur non omnia aequantur? cur non alter ab Latinis consul datur? ubi pars uirium, ibi et imperii pars est. Est quidem nobis hoc per se haud nimis amplum quippe concedentibus Romam caput Latio esse; sed ut amplum uideri posset, diuturna patientia fecimus. Atqui si quando unquam consociandi imperii, usurpandae libertatis tempus optastis, en hoc tempus adest et uirtute uestra et deum benignitate uobis datum. Tempestatis patientiam negando militem; quis dubitat exarsisse eos, cum plus ducentorum annorum morem solueremus? pertulerunt tamen hunc dolorem. Bellum nostro nomine cum Paelignis gessimus; qui ne nostrorum quidem finium nobis per nos tuendorum ius antea dabant, nihil intercesserunt. Sidicinos in fidem receptos, Campanos ab se ad nos descisse, exercitus nos parare aduersus Samnites, foederatos suos, audierunt nec mouerunt se ab urbe. Unde haec illis tanta modestia nisi a conscientia uirium et nostrarum et suarum? idoneos auctores habeo querentibus de nobis Samnitibus ita responsum ab senatu Romano esse, ut facile appareret ne ipsos quidem iam postulare ut Latium sub Romano imperio sit. Usurpate modo postulando quod illi uobis taciti concedunt. Si quem hoc metus dicere prohibet, en ego ipse audiente non populo Romano modo senatuque sed Ioue ipso, qui Capitolium incolit, profiteor me dicturum, ut, si nos in foedere ac societate esse uelint, consulem alterum ab nobis senatusque partem accipiant.' haec ferociter non suadenti solum sed pollicenti clamore et adsensu omnes permiserunt, ut ageret diceretque quae e re publica nominis Latini fideque sua uiderentur.
en.4. (1) Каждый говорил свое, и тогда слово взял Анний: "Хотя именно я предложил обсудить, что надлежит отвечать римлянам, но главное, думаю, все же не в том, что говорить, а в том, что предпринять. (2) Когда ясны намерения, не трудно приноровить к ним и речи. Подумайте, если даже теперь, при видимости равноправного союза, мы способны терпеть рабское положение, то почему бы нам, предав сидицинов, не исполнять послушно приказания не только римлян, но в придачу еще и самнитов, а римлянам ответить, что, мол, мы готовы по первому знаку сложить оружие? (3) Но если нас все-таки гложет тоска по свободе, если существует договор, если союзничество, если равенство прав существует, если мы - соплеменники римлян - чего некогда мы стыдились и чем ныне можем гордиться, - если союзным для них является наше войско, появление которого удваивает их силы и с которым консулы не желают расставаться, ни затевая, ни завершая войны, - если все это так, то почему не во всем у нас равенство? (4) Почему не избирают одного консула из латинов? Разве не делят власть с теми, кто делится силою? (5) Ведь это само по себе не такая уж дерзость, раз мы уступаем главенство в Лации Риму, и только при нашем долготерпении подобная просьба может показаться дерзостью. (6) И если некогда вы мечтали, что настанет день и вы разделите с Римом власть и свободу, то по милости богов и доблести вашей ради как раз теперь он и настал. (7) Отказав римлянам в войске, вы испытали, сколько у них терпения; они вознегодовали, конечно, когда мы нарушили более двух веков соблюдавшийся обычай, (8) однако обиду проглотили. Войну пелигнам мы объявили сами, и те, кто раньше лишал нас права охранять даже собственные свои пределы, не стали вмешиваться и на этот раз. (9) Они узнали, что мы взяли под защиту сидицинов, что кампанцы переметнулись от них к нам, что мы готовим войско против самнитов, их союзников, и все-таки не выступили из Города. (10) Откуда у них такая сдержанность, как не от знания наших и своих сил? От надежных людей мне известно, что жаловавшимся на нас самнитам римский сенат дал такой ответ, из которого совершенно ясно: они и сами уже не требуют, чтобы Лаций оставался под властью Рима. Предъявите только свои права, потребуйте того, что вам и так молчаливо уступают. (11) А если кому-то боязно произнести это вслух, так я сам не то что перед римским народом и сенатом, но и пред самим Юпитером, обитающим на Капитолии, берусь объявить: хотят видеть в нас друзей и союзников, пусть получают от нас одного консула и часть сената!" (12) И ему, не только подавшему столь дерзкую мысль, но и обещавшему все исполнить, собрание криками одобрения доверило поступать и говорить, как ему заблагорассудится, лишь бы было это на общее благо латинов.
рус.[5] Vbi est Romam uentum, in Capitolio eis senatus datus est. Ibi cum T. Manlius consul egisset cum eis ex auctoritate patrum ne Samnitibus foederatis bellum inferrent, Annius, tamquam uictor armis Capitolium cepisset, non legatus iure gentium tutus loqueretur, 'tempus erat' inquit, 'T. Manli uosque patres conscripti, tandem iam uos nobiscum nihil pro imperio agere, cum florentissimum deum benignitate [nunc] Latium armis uirisque, Samnitibus bello uictis, Sidicinis Campanisque sociis, nunc etiam Volscis adiunctis, uideretis; colonias quoque uestras Latinum Romano praetulisse imperium. Sed quoniam uos regno impotenti finem ut imponatis non inducitis in animum, nos, quamquam armis possumus adserere Latium in libertatem, consanguinitati tamen hoc dabimus ut condiciones pacis feramus aequas utrisque, quoniam uires quoque aequari dis immortalibus placuit. Consulem alterum Roma, alterum ex Latio creari oportet, senatus partem aequam ex utraque gente esse, unum populum, unam rem publicam fieri; et ut imperii eadem sedes sit idemque omnibus nomen, quoniam ab altera utra parte concedi necesse est, quod utrisque bene uertat, sit haec sane patria potior et Romani omnes uocemur'. Forte ita accidit, ut parem ferociae huius et Romani consulem T. Manlium haberent, qui adeo non tenuit iram ut, si tanta dementia patres conscriptos cepisset ut ab Setino homine leges acciperent, gladio cinctum in senatum uenturum se esse palam diceret et quemcumque in curia Latinum uidisset sua manu interempturum. Et conuersus ad simulacrum Iouis, 'audi, Iuppiter, haec scelera' inquit; 'audite, Ius Fasque. Peregrinos consules et peregrinum senatum in tuo, Iuppiter, augurato templo captus atque ipse oppressus uisurus es? haecine foedera Tullus, Romanus rex, cum Albanis, patribus uestris, Latini, haec L. Tarquinius uobiscum postea fecit? non uenit in mentem pugna apud Regillum lacum? adeo et cladium ueterum uestrarum et beneficiorum nostrorum erga uos obliti estis?'
en.5. (1) По прибытии в Рим старейшины были приняты в сенате на Капитолии; здесь консул Тит Манлий от имени отцов-сенаторов (2) предостерег их от войны с самнитами, с которыми римлян связывал договор. Тут Анний заговорил так, словно он - победитель, силой оружия захвативший Капитолий, а не посол, охраняемый правом народов. (3) "Пора тебе, Тит Манлий, и вам, отцы-сенаторы, перестать наконец нам приказывать, ибо вам известно, что по милости богов Лаций находится ныне в расцвете своей военной мощи: самниты потерпели пораженье, сидицины и кампанцы стали нашими союзниками, даже вольски присоединились теперь к нам, а ваши поселения предпочли нашу власть вашей. (4) Но поскольку вам и в голову не приходит положить конец своему разнузданному самовластию, то, хотя мы и можем объявить Лаций свободным, полагаясь лишь на силу оружия, мы помним все же о нашем сродстве и, идя на уступку, раз уж бессмертным богам было угодно уравнять наши силы, предлагаем вам равные для обеих сторон условия мира. (5) А именно: одного консула следует выбирать из римлян, другого из латинов, в сенате оба народа должны быть представлены равно, и да будет у нас единый народ и единое государство; (6) чтобы власть была сосредоточена в одном месте, а народы объединились общим именем, одной стороне придется здесь уступить. На благо тех и других да будет вашему отечеству оказано предпочтение, и все мы станем зваться "римляне". (7) Консулом у римлян был тогда Тит Манлий - человек не менее решительный. Придя в страшный гнев, он заявил прямо, что если отцы-сенаторы окончательно обезумели и готовы принять законы, предлагаемые каким-то сетинцем, то он препояшется мечом, так явится в сенат и собственной рукою убьет любого латина, которого завидит в курии. (8) После чего, оборотясь к образу Юпитера, он воскликнул: "Слушай, Юпитер, все это непотребство! Слушайте и вы, боги и законы! Взятый в полон и униженный сам, Юпитер, узришь ты в священном храме твоем иноземных консулов и сенат иноземцев! (9) О том ли, латины, римский царь Туллий заключал договор с альбанцами, вашими предками? А после о том ли Луций Тарквиний - с вами самими? (10) Неужто вовсе позабыли вы битву при Регилльском озере? Позабыли старые свои поражения и благодеяния, вам оказанные?"
рус.[6] Cum consulis uocem subsecuta patrum indignatio esset, proditur memoriae aduersus crebram implorationem deum, quos testes foederum saepius inuocabant consules, uocem Anni spernentis numina Iovis Romani auditam. Certe, cum commotus ira se a uestibulo templi citato gradu proriperet, lapsus per gradus capite grauiter offenso impactus imo ita est saxo ut sopiretur. Exanimatum auctores quoniam non omnes sunt, mihi quoque in incerto relictum sit, sicut inter foederum ruptorum testationem ingenti fragore caeli procellam effusam; nam et uera esse et apte ad repraesentandam iram deum ficta possunt. Torquatus missus ab senatu ad dimittendos legatos, cum iacentem Annium vidisset, exclamat, ita ut populo patribusque audita uox pariter sit: 'bene habet; di pium mouere bellum. Est caeleste numen; es, magne Iuppiter; haud frustra te patrem deum hominum hac sede sacrauimus. Quid cessatis, Quirites vosque patres conscripti, arma capere deis ducibus? sic stratas legiones Latinorum dabo, quemadmodum legatum iacentem videtis.' adsensu populi excepta uox consulis tantum ardoris animis fecit ut legatos proficiscentes cura magistratuum magis, qui iussu consulis prosequebantur, quam ius gentium ab ira impetuque hominum tegeret.
en.6. (1) Консул кончил, и с ним вознегодовали сенаторы, но тут, как гласит предание, среди молитв, наперебой возносимых консулами к богам - блюстителям договоров, все услышали слова Анния, исполненные высокомерного презрения к воле Юпитера. (2) Достоверно же известно, что, когда взбешенный Анний стремглав бросился вон из храма, он упал на лестнице и так крепко ушибся головою о последнюю ступеньку, что потерял сознание. (3) Но, что он при этом испустил дух, сообщают не все, а потому да будет и мне позволено воздержаться от собственных суждений и об этом, как и о том, что в ответ на призывы богов в свидетели разорванного договора будто бы с громом небесным разразилась страшная гроза, - ведь это может быть и правдой, а может быть и придумано, дабы лучше изобразить гнев богов. (4) Торкват, посланный сенатом проводить послов, увидел распростертого на земле Анния и закричал так, что слова его были хорошо слышны и народу, и сенаторами: (5) "Отлично! Сами боги начали святую войну. Значит, воля небес существует! Ты существуешь, великий Юпитер! Не напрасно чтим мы в этой священной обители тебя, отца богов и людей! (6) Квириты и вы, отцы-сенаторы, что медлите браться за оружие, когда сами боги ведут нас в бой! И я так же повергну легионы латинов, как посол их повергнут сейчас перед вами". (7) Народ с одобрением слушал консула и такой распалился злостью, что от гнева толпы, а то и от нападения уходящих послов спасали уже не принятые между народами установления, а магистраты, сопровождавшие их по велению консула.
рус.Consensit et senatus bellum; consulesque duobus scriptis exercitibus per Marsos Paelignosque profecti adiuncto Samnitium exercitu ad Capuam, quo iam Latini sociique conuenerant, castra locant. Ibi in quiete utrique consuli eadem dicitur uisa species uiri maioris quam pro humano habitu augustiorisque, dicentis ex una acie imperatorem, ex altera exercitum Deis Manibus Matrique Terrae deberi; utrius exercitus imperator legiones hostium superque eas se deuouisset, eius populi partisque uictoriam fore. Hos ubi nocturnos visus inter se consules contulerunt, placuit auerruncandae deum irae uictimas caedi; simul ut, si extis eadem quae somnio uisa fuerant portenderentur, alter uter consulum fata impleret. Ubi responsa haruspicum insidenti iam animo tacitae religioni congruerunt, tum adhibitis legatis tribunisque et imperiis deum propalam expositis, ne mors uoluntaria consulis exercitum in acie terreret, comparant inter se ut, ab utra parte cedere Romanus exercitus coepisset, inde se consul deuoueret pro populo Romano Quiritibusque. Agitatum etiam in consilio est ut, si quando unquam seuero ullum imperio bellum administratum esset, tunc uti disciplina militaris ad priscos redigeretur mores. Curam acuebat quod aduersus Latinos bellandum erat, lingua, moribus, armorum genere, institutis ante omnia militaribus congruentes: milites militibus, centurionibus centuriones, tribuni tribunis compares collegaeque iisdem [in] praesidiis, saepe iisdem manipulis permixti fuerant. Per haec ne quo errore milites caperentur, edicunt consules ne quis extra ordinem in hostem pugnaret.
en.(8) Сенат также изъявил согласие на войну, и оба консула,. набрав по войску, двинулись через земли марсов и пелигнов; объединив свои силы с самнитскими, они стали лагерем у Капуи, где уже собрались латины и их союзники. (9) Здесь, как рассказывают, обоим консулам было во сне одно и то же видение: муж, более величественный и благостный, чем обычный смертный, объявил, (10) что полководец одной стороны и войско другой должны быть отданы богам преисподней и Матери Земле; в каком войске полководец обрек в жертву рати противника, а с ними и себя самого, тому народу и той стороне даруется победа. (11) Консулы рассказали друг другу о своих сновидениях и решили принести жертвы как для отвращения гнева богов, так вместе с тем и для исполнения одним из консулов воли рока, если гадания по внутренностям будут согласными со сновидениями. (12) Когда ответы гаруспиков подтвердили невысказанную, но уже укрепившуюся в душах консулов уверенность, они призвали легатов и трибунов и, дабы во время боя добровольная смерть консула не устрашила войско, открыто объявили о воле богов; (13) после того они уговорились между собою, что ради народа римского и квиритов обречет себя в жертву тот из консулов, на чьем крыле римское войско начнет отступать. (14) Еще и о том шла у них речь, что в войсках прежних времен власть полководца применялась со всею строгостью и как раз теперь пришла пора вернуть воинское послушание к обычаям старины. (15) Драться ведь предстояло с латинами, неотличимыми от римлян по языку, обычаям, роду вооружения и прежде всего по порядкам, заведенным в войске: рядовые с рядовыми, центурионы с центурионами, трибуны с трибунами как ровня и сотоварищи служили ранее вместе в одних охранных отрядах, подчас в одних манипулах. (16) Вот почему, чтобы воины не попали впросак из-за какой-нибудь ошибки, консулы строжайше запретили сходиться с врагом вне строя.
рус.[7] Forte inter ceteros turmarum praefectos qui exploratum in omnes partes dimissi erant, T. Manlius consulis filius super castra hostium cum suis turmalibus euasit, ita ut uix teli iactu ab statione proxima abesset. Ibi Tusculani erant equites; praeerat Geminus Maecius, uir cum genere inter suos tum factis clarus. Is ubi Romanos equites insignemque inter eos praecedentem consulis filium nam omnes inter se, utique illustres uiri, noti erant cognouit, 'unane' ait 'turma Romani cum Latinis sociisque bellum gesturi estis? quid interea consules, quid duo exercitus consulares agent?' 'aderunt in tempore' Manlius inquit, 'et cum illis aderit Iuppiter ipse, foederum a uobis uiolatorum testis, qui plus potest polletque. Si ad Regillum lacum ad satietatem uestram pugnauimus, hic quoque efficiemus profecto ne nimis acies uobis et conlata signa nobiscum cordi sint.'
en.7. (1) Случилось так, что среди предводителей турм, разосланных во все стороны на разведку, был и Тит Манлий, сын консула; он заехал со своими всадниками за вражеский лагерь и оказался чуть не на бросок дротика от ближайшего сторожевого дозора. (2) В дозоре там стояли тускуланские всадники во главе с Гемином Месцием, прославленным среди своих и знатностью, и подвигами. (3) Узнав римских всадников и заприметив между ними их предводителя, сына консула (все ведь были знакомы, а знатные - особенно), он сказал (4): "Эй, римляне, не собираетесь ли вы воевать против латинов с их союзниками одною этой турмой? Что ж тогда будут делать консулы и два консульских войска?" (5) "В свой срок и они явятся, - отвечал Манлий, - а с ними и свидетель нарушенного вами договора - сам Юпитер, в ком силы и могущества и того более. (6) Если при Регилльском озере вы были по горло сыты боем, то мы уже и здесь постараемся, чтоб вам не сладко пришлось от встречи с нами на поле брани".
рус.Ad ea Geminus paulum ab suis equo prouectus: 'uisne igitur, dum dies ista uenit qua magno conatu exercitus moueatis, interea tu ipse congredi mecum, ut nostro duorum iam hinc euentu cernatur quantum eques Latinus Romano praestet?' mouet ferocem animum iuuenis seu ira seu detractandi certaminis pudor seu inexsuperabilis uis fati. Oblitus itaque imperii patrii consulumque edicti, praeceps ad id certamen agitur, quo uinceret an uinceretur haud multum interesset. Equitibus ceteris uelut ad spectaculum submotis, spatio, quod uacui interiacebat campi, aduersos concitant equos; et cum infestis cuspidibus concurrissent, Manli cuspis super galeam hostis, Maeci trans ceruicem equi elapsa est. Circumactis deinde equis, cum prior ad iterandum ictum Manlius consurrexisset, spiculum inter aures equi fixit. Ad cuius uolneris sensum cum equus prioribus pedibus erectis magna ui caput quateret, excussit equitem, quem cuspide parmaque innixum attollentem se ab graui casu Manlius ab iugulo, ita ut per costas ferrum emineret, terrae adfixit; spoliisque lectis ad suos reuectus cum ouante gaudio turma in castra atque inde ad praetorium ad patrem tendit, ignarus fati futurique, laus an poena merita esset. 'ut me omnes' inquit, 'pater, tuo sanguine ortum uere ferrent, prouocatus equestria haec spolia capta ex hoste caeso porto.' quod ubi audiuit consul, extemplo filium auersatus contionem classico aduocari iussit.
en.(7) Гемин, отделившись от своих, сказал на это: "Покуда не пришел тот день, когда вы подвигнете свои войска на столь великое дело, не хочешь ли сойтись тем временем со мною, чтобы уже теперь исход поединка показал, насколько латинский всадник превосходит римского?" (8) Гнев ли подтолкнул храброго юношу, или боялся он покрыть себя позором, отказавшись от поединка, или же вела его неодолимая сила рока, только забыв об отчей власти и консульском приказе, он очертя голову кинулся в схватку, не слишком заботясь о том, победит ли он или будет побежден. (9) Когда остальные всадники, словно ожидая представления, подались в стороны, в образовавшемся пустом пространстве противники, наставя копья, пустили коней вскачь навстречу друг другу. Они столкнулись, и копье Манлия проскочило над шлемом врага, а копье Месция оцарапало шею лошади. (10) Они развернули коней, Манлий первым изготовился для нового удара и сумел вонзить копье между ушей лошади; от боли конь встал на дыбы, начал изо всех сил трясти головой и сбросил всадника. (11) Пока противник, опираясь на копье и щит, поднимался после грузного падения, Манлий вонзил ему копье в шею, и, выйдя через ребра, оно пригвоздило Месция к земле; (12) сняв вражеские доспехи, Манлий возвратился к своим и, окруженный радостным ликованием, поспешил в лагерь и потом и в консульский шатер к отцу, не ведая своей грядущей участи: хвалу ли он заслужил или кару. (13) "Отец, - сказал он, - чтобы все видели во мне истинного твоего сына, я кладу к твоим ногам эти доспехи всадника, вызвавшего меня на поединок и сраженного мною". (14) Услыхав эти слова, консул отвернулся от сына и приказал трубить общий сбор; когда воины собрались, он молвил: (15) "Раз уж ты, Тит Манлий, не почитая ни консульской власти, ни отчей, вопреки запрету, без приказа, сразился с врагом (16) и тем в меру тебе доступного подорвал в войске послушание, на котором зиждилось доныне римское государство, а меня поставил перед выбором - забыть либо о государстве, либо о себе и своих близких, (17), то пусть лучше мы будем наказаны за наш поступок, чем государство станет дорогой ценою искупать наши прегрешения. Послужим же юношеству уроком, печальным, зато поучительным, на будущее. (18) Конечно, ты дорог мне как природный мой сын, дорога и эта твоя доблесть, даже обманутая пустым призраком чести; (19) но коль скоро надо либо смертью твоей скрепить священную власть консулов на войне,. либо навсегда подорвать ее, оставив тебя безнаказанным, то ты, если подлинно нашей ты крови, не откажешься, верно, понести кару и тем восстановить воинское послушание, павшее по твоей вине. Ступай, ликтор, привяжи его к столбу". (20) Услыхав столь жестокий приказ, все замерли, словно топор занесен у каждого над собственной его головою, и молчали скорее от ужаса, чем из самообладания. (21) Но, когда из разрубленной шеи хлынула кровь, все стоявшие дотоле, как бы потеряв дар речи, словно очнулись от чар и дали вдруг волю жалости, слезам и проклятиям. (22) Покрыв тело юноши добытыми им доспехами, его сожгли на сооруженном за валом костре и устроили похороны с такою торжественностью, какая только возможна в войске; а "Манлиев правеж" внушал ужас не только в те времена, но и для потомков остался мрачным примером суровости.
рус.[8] Quae ubi frequens conuenit, 'quandoque' inquit, 'tu, T. Manli, neque imperium consulare neque maiestatem patriam ueritus, aduersus edictum nostrum extra ordinem in hostem pugnasti et, quantum in te fuit, disciplinam militarem, qua stetit ad hanc diem Romana res, soluisti meque in eam necessitatem adduxisti, ut aut rei publicae mihi aut mei [meorum] obliuiscendum sit, nos potius nostro delicto plectemur quam res publica tanto suo damno nostra peccata luat; triste exemplum sed in posterum salubre iuuentuti erimus. Me quidem cum ingenita caritas liberum tum specimen istud uirtutis deceptum uana imagine decoris in te mouet; sed cum aut morte tua sancienda sint consulum imperia aut impunitate in perpetuum abroganda, nec te quidem, si quid in te nostri sanguinis est, recusare censeam, quin disciplinam militarem culpa tua prolapsam poena restituas + i, lictor, deliga ad palum'. Exanimati omnes tam atroci imperio nec aliter quam in se quisque destrictam cernentes securem metu magis quam modestia quieuere. Itaque uelut demerso ab admiratione animo cum silentio defixi stetissent, repente, postquam ceruice caesa fusus est cruor, tam libero conquestu coortae uoces sunt, ut neque lamentis neque exsecrationibus parceretur spoliisque contectum iuuenis corpus, quantum militaribus studiis funus ullum concelebrari potest, structo extra uallum rogo cremaretur, Manlianaque imperia non in praesentia modo horrenda sed exempli etiam tristis in posterum essent. Fecit tamen atrocitas poenae oboedientiorem duci militem; et praeterquam quod custodiae uigiliaeque et ordo stationum intentioris ubique curae erant, in ultimo etiam certamine, cum descensum in aciem est, ea seueritas profuit. Fuit autem ciuili maxime bello pugna similis; adeo nihil apud Latinos dissonum ab Romana re praeter animos erat. Clipeis antea Romani usi sunt, dein, postquam stipendiarii facti sunt, scuta pro clipeis fecere; et quod antea phalanges similes Macedonicis, hoc postea manipulatim structa acies coepit esse: postremi in plures ordines instruebantur [ordo sexagenos milites, duos centuriones, uexillarium unum habebat]. Prima acies hastati erant, manipuli quindecim, distantes inter se modicum spatium; manipulus leues uicenos milites, aliam turbam scutatorum habebat; leues autem, qui hastam tantum gaesaque gererent, uocabantur. Haec prima frons in acie florem iuuenum pubescentium ad militiam habebat. Robustior inde aetas totidem manipulorum, quibus principibus est nomen, hos sequebantur, scutati omnes, insignibus maxime armis. Hoc triginta manipulorum agmen antepilanos appellabant, quia sub signis iam alii quindecim ordines locabantur, ex quibus ordo unusquisque tres partes habebat + earum unam quamque primam pilum uocabant. Tribus ex uexillis constabat ordo; sexagenos milites, duos centuriones, uexillarium unum habebat uexillum; centum octoginta sex homines erant. Primum uexillum triarios ducebat, ueteranum militem spectatae uirtutis, secundum rorarios, minus roboris aetate factisque, tertium accensos, minimae fiduciae manum; eo et in postremam aciem reiciebantur. Ubi his ordinibus exercitus instructus esset, hastati omnium primi pugnam inibant. Si hastati profligare hostem non possent, pede presso eos retro cedentes in interualla ordinum principes recipiebant. Tum principum pugna erat; hastati sequebantur; triarii sub uexillis considebant, sinistro crure porrecto, scuta innixa umeris, hastas suberecta cuspide in terra fixas, haud secus quam uallo saepta inhorreret acies, tenentes. Si apud principes quoque haud satis prospere esset pugnatum a prima acie ad triarios se sensim referebant; inde rem ad triarios redisse, cum laboratur, prouerbio increbruit. Triarii consurgentes, ubi in interualla ordinum suorum principes et hastatos recepissent, extemplo compressis ordinibus uelut claudebant uias unoque continenti agmine, iam nulla spe post relicta, in hostem incidebant; id erat formidolosissimum hosti, cum uelut uictos insecuti nouam repente aciem exsurgentem, auctam numero, cernebant. Scribebantur autem quattuor fere legiones quinis milibus peditum, equitibus in singulas legiones trecenis. Alterum tantum ex Latino dilectu adiciebatur, qui ea tempestate hostes erant Romanis eodemque ordine instruxerant aciem; nec uexilla cum uexillis tantum, uniuersi hastati cum hastatis, principes cum principibus, sed centurio quoque cum centurione, si ordines turbati non essent, concurrendum sibi esse sciebat. Duo primi pili ex utraque acie inter triarios erant, Romanus corpore haudquaquam satis ualidus, ceterum strenuus uir peritusque militiae, Latinus uiribus ingens bellatorque primus, notissimi inter se, quia pares semper ordines duxerunt. Romano haud satis fidenti uiribus iam Romae permissum erat ab consulibus, ut subcenturionem sibi quem uellet legeret qui tutaretur eum ab uno destinato hoste; isque iuuenis in acie oblatus ex centurione Latino uictoriam tulit. Pugnatum est haud procul radicibus Vesuuii~ montis, qua uia ad Veserim ferebat.
en.8. (1) И все-таки столь жестокая кара сделала войско более послушным вождю; везде тщательней стали исправлять сторожевую и дозорную службу и менять часовых, а в решающей битве, когда сошлись лицом к лицу с неприятелем, суровость Манлия эта тоже оказалась на пользу. (2) Казалось, то была битва в гражданской войне, настолько полным было сходство латинов и римлян во всем, за исключением разве одного мужества. (3) В прежние времена щиты у римлян были круглые, но с той поры, как воины стали получать жалованье, они заменили их на большие продолговатые, а из фаланг, напоминавших македонские, впоследствии получился боевой порядок, составленный из манипулов; (4) со временем были введены и более дробные подразделения. (5) Первый ряд - это гастаты, пятнадцать манипулов, стоящих почти вплотную друг к другу. В манипуле двадцать легковооруженных воинов, остальные с большими щитами, а легковооруженные - это те, у кого только копье и тяжелые пики. (6) Во время боя в передовом отряде находился цвет юношества, достигшего призывного возраста. За ними следовало столько же манипулов из воинов постарше и покрепче, которых именуют принципами; все они, вооруженные продолговатыми щитами, отличались своими доспехами. (7) Такой отряд из тридцати манипулов называли антепиланами, потому что еще пятнадцать рядов стояли уже за знаменами, причем каждый из них состоял из трех отделений и первое отделение каждого ряда называлось "пил"; (8) ряд состоял из трех вексилл, в одной вексилле было 186 человек-22; в первой вексилле шли триарии, опытные воины, испытанного мужества, во второй - рорарии, помоложе и не столь отличившиеся, в третьей - акцензы, отряд, на который не слишком можно было положиться, отчего ему и было отведено в строю последнее место. (9) Когда войско выстраивалось в таком порядке, первыми в бой вступали гастаты. Если они оказывались не в состоянии опрокинуть врага, то постепенно отходили назад, занимая промежутки в рядах принципов. (10) Тогда в бой шли принципы, а гастаты следовали за ними. Триарии под своими знаменами стояли на правом колене, выставив вперед левую ногу и уперев плечо в щит, а копья, угрожающе торчащие вверх, втыкали в землю; строй их щетинился, словно частокол. (11) Если и принципы не добивались в битве успеха, они шаг за шагом отступали к триариям (потому и говорят, когда приходится туго: "дело дошло до триариев"). (12) Триарии, приняв принципов и гастатов в промежутки между своими рядами, поднимались, быстро смыкали строй, (13) как бы закрывая ходы и выходы, и нападали на врага единой сплошной стеною, не имея уже за спиной никакой поддержки. Это оказывалось для врагов самым страшным, ведь думая, что преследуют побежденных, они вдруг видят, как впереди внезапно вырастает новый строй, еще более многочисленный. (14) Обычно набирали четыре легиона по пять тысяч пехотинцев и для каждого легиона по триста всадников. Другое такое же войско добавлялось после набора латинов, но на этот раз латины были противниками римлян и расположили свой строй точно в том же порядке; (15) и все знали, что не только вексилле предстоит сойтись с вексиллой, гастатам с гастатами, принципам с принципами, но если ряды не расстроятся, то и каждый центурион сойдется с центурионом. (16) Оба центуриона первого пила на той и на другой стороне находились среди триариев; римлянин не отличался телесной силой, но в целом человек был дельный и воин опытный; (17) латин же был могучего телосложения и первый боец в войске, причем оба близко знали друг друга, так как всегда возглавляли равнозначные подразделения. (18) Римскому центуриону, который не мог положиться на свои силы, еще в Риме консулы разрешили по своему усмотрению выбрать себе субцентуриона, чтобы тот защитил его от предназначенного ему противника; и юный этот субцентурион, сойдясь в бою с латином, одержал над ним победу. (19) Сражение произошло неподалеку от подножия горы Везувий, у дороги, ведущей к Везеру.
рус.[9] Romani consules, priusquam educerent in aciem, immolauerunt. Decio caput iocineris a familiari parte caesum haruspex dicitur ostendisse: alioqui acceptam dis hostiam esse; Manlium egregie litasse. 'atqui bene habet' inquit Decius, 'si ab collega litatum est.' instructis, sicut ante dictum est, ordinibus processere in aciem; Manlius dextro, Decius laeuo cornu praeerat. Primo utrimque aequis uiribus, eodem ardore animorum gerebatur res; deinde ab laeuo cornu hastati Romani, non ferentes impressionem Latinorum, se ad principes recepere. In hac trepidatione Decius consul M. Valerium magna uoce inclamat. 'deorum' inquit, 'ope, M. Valeri, opus est; agedum, pontifex publicus populi Romani, praei uerba quibus me pro legionibus deuoueam.' pontifex eum togam praetextam sumere iussit et uelato capite, manu subter togam ad mentum exserta, super telum subiectum pedibus stantem sic dicere: 'Iane, Iuppiter, Mars pater, Quirine, Bellona, Lares, Diui Nouensiles, Di Indigetes, Diui, quorum est potestas nostrorum hostiumque, Dique Manes, uos precor ueneror, ueniam peto feroque, uti populo Romano Quiritium uim uictoriam prosperetis hostesque populi Romani Quiritium terrore formidine morteque adficiatis. Sicut uerbis nuncupaui, ita pro re publica [pouli Romani] Quiritium, exercitu, legionibus, auxiliis populi Romani Quiritium, legiones auxiliaque hostium mecum Deis Manibus Tellurique deuoueo.' haec ita precatus lictores ire ad T. Manlium iubet matureque collegae se deuotum pro exercitu nuntiare; ipse incinctus cinctu Gabino, armatus in equum insiluit ac se in medios hostes immisit, conspectus ab utraque acie, aliquanto augustior humano uisu, sicut caelo missus piaculum omnis deorum irae qui pestem ab suis auersam in hostes ferret. Ita omnis terror pauorque cum illo latus signa primo Latinorum turbauit, deinde in totam penitus aciem peruasit. Euidentissimum id fuit quod, quacumque equo inuectus est, ibi haud secus quam pestifero sidere icti pauebant; ubi uero corruit obrutus telis, inde iam haud dubie consternatae cohortes Latinorum fugam ac uastitatem late fecerunt. Simul et Romani exsolutis religione animis, uelut tum primum signo dato coorti pugnam integram ediderunt; nam et rorarii procurrerant inter antepilanos addiderantque uires hastatis ac principibus et triarii genu dextro innixi nutum consulis ad consurgendum exspectabant.
en.9. (1) Римские консулы, прежде чем двинуть войска в бой, совершили жертвоприношение. Как говорят, гаруспик показал Децию поврежденный верхний отросток печени на благоприятной стороне, но в остальном жертва была богами принята; жертва Манлия дала прекрасные предзнаменования. "Что ж, - сказал Деций, - раз товарищу моему предсказан благополучный исход дела, значит, все в порядке". (2) Построенные так, как описано выше, войска двинулись в бой. Манлий вел правое крыло, Деций - левое. (3) Поначалу силы и ярость противников были равны, потом на левом крыле римские гастаты, не выдержав натиска латинов, отступили к принципам. (4) В этот тревожный миг консул Деций громко позвал Марка Валерия: "Нужна помощь богов, Марк Валерий, - сказал он, - и ты, жрец римского народа, подскажи слова, чтобы этими словами мне обречь себя в жертву во спасение легионов". (5) Понтифик приказал ему облачиться в претексту, покрыть голову, под тогой рукой коснуться подбородка и, став ногами на копье, говорить так: (6) "Янус, Юпитер, Марс-отец, Квирин, Беллона, Лары, божества пришлые и боги здешние, боги, в чьих руках мы и враги наши, и боги преисподней, (7) вас заклинаю, призываю, прошу и умоляю: даруйте римскому народу квиритов одоление и победу, а врагов римского народа квиритов поразите ужасом, страхом и смертью. (8) Как слова эти я произнес, так во имя государства римского народа квиритов, во имя воинства, легионов, соратников римского народа квиритов я обрекаю в жертву богам преисподней и Земле вражеские рати, помощников их и себя вместе с ними". (9) Так произносит он это заклинание и приказывает ликторам идти к Титу Манлию и поскорей сообщить товарищу, что он обрек себя в жертву во имя воинства. Сам же препоясался на габинский лад, вооружился, вскочил на коня и бросился в гущу врага. (10). Он был замечен и в одном и в другом войске, ибо облик его сделался как бы величественней, чем у обыкновенного смертного, словно для вящего искупления гнева богов само небо послало того, кто отвратит от своих погибель и обратит ее на врагов. (11) И тогда внушенный им страх охватил всех, и в трепете рассыпались передовые ряды латинов, а потом ужас перекинулся и на все их войско. (12) И нельзя было не заметить, что, куда бы ни направил Деций своего коня, везде враги столбенели от ужаса, словно пораженные смертоносной кометой; когда же пал он под градом стрел, уже нескрываемо перетрусившие когорты латинов пустились наутек, и широкий прорыв открылся перед римлянами. (13) Выйдя из благочестивого оцепенения, они с воодушевлением, как будто им только что подали знак к битве, снова бросились в бой; (14) даже рорарии выбегали вперед между антепиланами, поддерживая гастатов и принципов, а Триарии, опершись на правое колено, ждали только кивка консула, чтобы ринуться вперед.
рус.[10] Procedente deinde certamine cum aliis partibus multitudo superaret Latinorum, Manlius consul audito euentu collegae, cum, ut ius fasque erat, lacrimis non minus quam laudibus debitis prosecutus tam memorabilem mortem esset, paulisper addubitauit an consurgendi iam triariis tempus esset; deinde melius ratus integros eos ad ultimum discrimen seruari, accensos ab nouissima acie ante signa procedere iubet. Qui ubi subiere, extemplo Latini, tamquam idem aduersarii fecissent, triarios suos excitauerunt; qui aliquamdiu pugna atroci cum et semet ipsi fatigassent et hastas aut praefregissent aut hebetassent, pellerent [ui] tamen hostem, debellatum iam rati peruentumque ad extremam aciem, tum consul triariis 'consurgite nunc' inquit, 'integri aduersus fessos, memores patriae parentumque et coniugum ac liberorum, memores consulis pro uestra uictoria morte occubantis'. Ubi triarii consurrexerunt integri refulgentibus armis, noua ex improuiso exorta acies, receptis in interualla ordinum antepilanis, clamore sublato principia Latinorum perturbant hastisque ora fodientes primo robore uirorum caeso per alios manipulos uelut inermes prope intacti euasere tantaque caede perrupere cuneos ut uix quartam partem relinquerent hostium. Samnites quoque sub radicibus montis procul instructi praebuere terrorem Latinis. Ceterum inter omnes ciues sociosque praecipua laus eius belli penes consules fuit, quorum alter omnes minas periculaque ab deis superis inferisque in se unum uertit, alter ea uirtute eoque consilio in proelio fuit ut facile conuenerit inter Romanos Latinosque, qui eius pugnae memoriam posteris tradiderunt, utrius partis T. Manlius dux fuisset, eius futuram haud dubie fuisse uictoriam. Latini ex fuga se Minturnas contulerunt. Castra secundum proelium capta multique mortales ibi uiui oppressi, maxime Campani. Decii corpus ne eo die inueniretur, nox quaerentes oppressit; postero die inuentum inter maximum hostium stragem, coopertum telis, funusque ei par morti celebrante collega factum est.
en.10. (1) В ходе сражения латины кое-где стали одолевать римлян численностью, и сперва консул Манлий, узнавший уже о конце товарища и, как велит долг и благочестие, почтивший столь славную гибель слезами и подобающими восхвалениями, (2) колебался, не пора ли уже подниматься триариям, но потом почел за лучшее сохранить эти силы свежими для решительного удара и приказал акцензам из задних рядов выйти вперед. (3) Едва они вышли, латины тотчас вызвали своих триариев, полагая, что противник уже это сделал, и спустя какое-то время, утомленные жестокой схваткой, переломав или притупив копья, они все-таки начали теснить римлян, мня, что исход сражения близок и что они дошли до последнего ряда. (4) Тут-то консул и воззвал к триариям: "Теперь поднимайтесь со свежими силами против обессиленных, помните отечество и родителей, жен и детей, помните консула, сложившего голову ради вашей победы!" (5) Когда триарии, полные сил, сверкая оружием, приняли антепиланов в промежутки между рядами и поднялись с земли, неожиданно возникло как бы новое войско (6), и с громкими криками римляне разметали передовые отряды латинов. Когда перебили уже отборных латинских воинов, коля их в лица копьями, то сквозь остальные манипулы прошли почти без потерь, словно сквозь строй безоружных, и прорвали их клинья, учинив такое побоище, что едва ли уцелела и четверть неприятельских сил. (7) Вдобавок ко всему латинам угрожали самниты, в боевом порядке стоявшие поодаль у горы. Впрочем, ни граждане, ни союзники не имели в этом сраженье таких заслуг, как консулы, ведь первый на одного себя обратил угрозы и опасности, исходившие от небесных и подземных богов, (8) а второй проявил во время битвы такую храбрость и предусмотрительность, что как римляне, так и латины, передавшие потомкам память об этой битве, согласны между собою: у какой бы из сторон ни оказался вождем Тит Манлий, той несомненно досталась бы и победа. (9) Спасаясь бегством, латины укрылись в Минтурнах. Сразу же после сражения был захвачен их лагерь, и много народу - в основном кампанцев - взяли там живыми. (10) Тело Деция нашли не сразу, так как ночная тьма помешала поискам; назавтра его обнаружили в огромной куче вражеских трупов, и оно было сплошь утыкано стрелами. Тит Манлий устроил Децию похороны, достойные такой кончины.
рус.Illud adiciendum videtur licere consuli dictatorique et praetori, cum legiones hostium devoveat, non utique se sed quem velit ex legione Romana scripta civem deuouere; si is homo qui devotus est moritur, probe factum videri; ni moritur, tum signum septem pedes altum aut maius in terram defodi et piaculum [hostia] caedi; ubi illud signum defossum erit, eo magistratum Romanum escendere fas non esse. Sin autem sese deuouere uolet, sicuti Decius deuouit, ni moritur, neque suum neque publicum diuinum pure faciet, siue hostia siue quo alio uolet. Qui sese deuouerit, Volcano arma siue cui alii diuo uouere uolet ius est. Telo, super quod stans consul precatus est, hostem potiri fas non est; si potiatur, Marti suouetaurilibus piaculum fieri. Haec,
en.(11) Тут нужно, наверное, добавить, что консул, диктатор или претор, обрекая в жертву богам вражеские рати, мог обрекать на смерть не себя непременно, но любого гражданина, занесенного в список римского легиона; (12) если человек, которого обрекли богам, погибает, считается, что все хорошо, если не погибает, то в землю зарывают изображение его высотою семь пядей или больше и закалывают искупительную жертву; ступить на место, где зарыли изображение, римским магистратам заповедано. (13) Если полководец захочет обречь смерти самого себя, как это сделал Деций, но не погибнет, то он не может, не совершая кощунства, приносить богам в жертву ни животного, ни чего-либо другого ни от своего имени, ни от имени государства. Обрекший себя в жертву имеет право посвятить свое оружие Вулкану или еще какому-нибудь богу; (14) благочестие требует, чтобы копье, стоя на котором консул произносил заклинание, не попало в руки врага; если оно попадет, то во искупление надо заклать Марсу свинью, овцу и быка.
рус.[11] Etsi omnis diuini humanique moris memoria aboleuit noua peregrinaque omnia priscis ac patriis praeferendo, haud ab re duxi uerbis quoque ipsis, ut tradita nuncupataque sunt, referre. Romanis post proelium demum factum Samnites uenisse subsidio exspectato euentu pugnae apud quosdam auctores inuenio. Latinis quoque ab Lauinio auxilium, dum deliberando terunt tempus, uictis demum ferri coeptum; et, cum iam portis prima signa et pars agminis esset egressa, nuntio allato de clade Latinorum cum conuersis signis retro in urbem rediretur, praetorem eorum nomine Milionium dixisse ferunt pro paulula uia magnam mercedem esse Romanis soluendam. Qui Latinorum pugnae superfuerant, multis itineribus dissipati cum se in unum conglobassent, Vescia urbs eis receptaculum fuit. Ibi in conciliis Numisius imperator eorum, adfirmando communem uere Martem belli utramque aciem pari caede prostrauisse uictoriaeque nomen tantum penes Romanos esse, ceteram pro uictis fortunam et illos gerere; funesta duo consulum praetoria, alterum parricidio filii, alterum consulis deuoti caede; trucidatum exercitum omnem, caesos hastatos principesque, stragem et ante signa et post signa factam; triarios postremo rem restituisse. Latinorum etsi pariter accisae copiae sint, tamen supplemento uel Latium propius esse uel Volscos quam Romam; itaque si uideatur eis, se ex Latinis et ex Volscis populis iuuentute propere excita rediturum infesto exercitu Capuam esse Romanosque nihil tum minus quam proelium exspectantes necopinato aduentu perculsurum. Fallacibus litteris circa Latium nomenque Volscum missis, quia qui non interfuerant pugnae ad credendum temere faciliores erant, tumultuarius undique exercitus raptim conscriptus conuenit. Huic agmini Torquatus consul ad Trifanum + inter Sinuessam Minturnasque is locus est + occurrit. Priusquam castris locus caperetur, sarcinis utrimque in aceruum coniectis pugnatum debellatumque est; adeo enim accisae res sunt ut consuli uictorem exercitum ad depopulandos agros eorum ducenti dederent se omnes Latini deditionemque eam Campani sequerentur. Latium Capuaque agro multati. Latinus ager Priuernati addito agro et Falernus, qui populi Campani fuerat, usque ad Volturnum flumen plebi Romanae diuiditur. Bina in Latino iugera ita ut dodrante ex Priuernati complerent data, terna in Falerno quadrantibus etiam pro longinquitate adiectis. Extra poenam fuere Latinorum Laurentes Campanorumque equites, quia non desciuerant; cum Laurentibus renouari foedus iussum renouaturque ex eo quotannis post diem decimum Latinarum. Equitibus Campanis ciuitas Romana data, monumentoque ut esset, aeneam tabulam in aede Castoris Romae fixerunt. Uectigal quoque eis Campanus populos iussus pendere in singulos quotannis + fuere autem mille et sexcenti + denarios nummos quadringenos quinquagenos.
en.11. (1) Хотя, предпочитая новое и чужеземное древнему и отчему, мы предали забвению все божеские и человеческие обычаи, я счел небесполезным сообщить это, дословно держась предания. (2) У некоторых писателей я читаю, что самниты дождались исхода сражения и лишь тогда пришли на помощь римлянам, когда битва уже была кончена. (3) То же и у латинов: они были уже разбиты, когда лавинийцы, тянувшие в нерешительности время, двинулись наконец на подмогу. (4) Но едва передовые знамена и часть их отряда миновали городские ворота, как, получив весть о поражении латинов, они повернули знамена и пошли назад в город, а их претор по имени Милионий, говорят, произнес: "За этот недальний поход нам придется заплатить римлянам хорошую цену!" (5) Уцелевшие в битве латины разбежались во все стороны, а потом, собравшись вместе, нашли себе убежище в городе Весция. Когда держали там совет, их полководец Нумизий утверждал, (6) что в действительности Марс был ко всем одинаков, оба войска понесли равный урон и, хотя слава победы досталась римлянам, в остальном они разделяют участь побежденных: (7) оба консульских шатра погружены в скорбь - один из-за жестокой казни сына, другой из-за гибели обреченного в жертву консула; все войско разгромлено, гастаты и принципы перебиты, причем избиение шло и перед знаменами и позади них, и лишь триарии под конец поправили дело; (8) и пусть силы латинов понесли такие же потери, однако Лаций и земли вольсков, где можно набрать пополнение, ближе, чем Рим, (9) так что, будь на то согласье собравшихся, он быстро наберет молодежь латинского и вольскского племени, вернется с готовым к бою войском в Капую и своим внезапным появлением ошеломит римлян, которые теперь меньше всего ожидают нападения. (10) По Лацию и среди вольсков разослали обманные письма, а так как не участвовавших в сражении легче легкого было заставить поверить во что угодно, отовсюду прибыли беспорядочные, в спешке набранные войска. (11) Эти-то полчища встретил у Трифана - между Синуессой и Минтурнами - консул Торкват. Не выбирая места для лагеря, противники свалили в кучу свою поклажу и вступили в бой. Тут война и была решена (12), ибо силы латинов оказались так подорваны, что, когда консул повел воинов-победителей разорять их земли, они все сдались ему, а следом за ними сдались и кампанцы. (13) У Лация и Капуи в наказание отобрали часть земель. Земли латинов вместе с землями привернатов и Фалерна, принадлежавшие прежде кампанцам, вплоть до реки Вольтурна распределили между римскими плебеями. (14) Каждому выделили по два югера в Лации, причем с добавкой трех четвертей югера из владений привернатов, а в Фалернской области по три югера, то есть на четверть югера больше ради удаленности места. (15) Наказание латинов не коснулось лаврентийцев и кампанских всадников, так как они не были причастны к измене. Постановили возобновить договор с лаврентийцами, и с той поры он возобновляется ежегодно после десятого дня Латинских торжеств. (16) Кампанским всадникам было даровано римское гражданство, и в ознаменование этого на стене римского храма Кастора укрепили медную доску. Кампанский народ получил также распоряжение ежегодно выплачивать каждому из всадников - а было их тысяча шестьсот - по четыреста пятьдесят денариев.
рус.[12] Ita bello gesto, praemiis poenaque pro cuiusque merito persolutis T. Manlius Romam rediit; cui uenienti seniores tantum obuiam exisse constat, iuuentutem et tunc et omni uita deinde auersatam eum exsecratamque. Antiates in agrum Ostiensem Ardeatem Solonium incursiones fecerunt. Manlius consul quia ipse per ualetudinem id bellum exsequi nequierat, dictatorem L. Papirium Crassum, qui tum forte erat praetor, dixit; ab eo magister equitum L. Papirius Cursor dictus. Nihil memorabile aduersus Antiates ab dictatore gestum est, cum aliquot menses statiua in agro Antiati habuisset. Anno insigni uictoria de tot ac tam potentibus populis, ad hoc consulum alterius nobili morte, alterius sicut truci ita claro ad memoriam imperio, successere consules Ti. Aemilius Mamercinus Publilius Philo, neque in similem materiam rerum, et ipsi aut suarum rerum aut partium in re publica magis quam patriae memores. Latinos ob iram agri amissi rebellantes in campis Fenectanis fuderunt castrisque exuerunt. Ibi Publilio, cuius ductu auspicioque res gestae erant, in deditionem accipiente Latinos populos, quorum ibi iuuentus caesa erat, Aemilius ad Pedum exercitum duxit. Pedanos tuebatur Tiburs Praenestinus Veliternusque populus; uenerant et ab Lanuuio Antioque auxilia. Ubi cum proeliis quidem superior Romanus esset, ad urbem ipsam Pedum castraque sociorum populorum, quae urbi adiuncta erant, integer labor restaret, bello infecto repente omisso consul, quia collegae decretum triumphum audiuit, ipse quoque triumphi ante uictoriam flagitator Romam rediit. Qua cupiditate offensis patribus negantibusque nisi Pedo capto aut dedito triumphum, hinc alienatus ab senatu Aemilius seditiosis tribunatibus similem deinde consulatum gessit. Nam neque, quoad fuit consul, criminari apud populum patres destitit, collega haudquaquam aduersante quia et ipse de plebe erat + materiam autem praebebat criminibus ager in Latino Falernoque agro maligne plebei diuisus + et postquam senatus finire imperium consulibus cupiens dictatorem aduersus rebellantes Latinos dici iussit, Aemilius, [tum] cuius fasces erant, collegam dictatorem dixit; ab eo magister equitum Iunius Brutus dictus. Dictatura popularis et orationibus in patres criminosis fuit, et quod tres leges secundissimas plebei, aduersas nobilitati tulit: unam, ut plebi scita omnes Quirites tenerent; alteram, ut legum quae comitiis centuriatis ferrentur ante initum suffragium patres auctores fierent; tertiam, ut alter utique ex plebe + cum eo uentum sit ut utrumque plebeium fieri liceret + censor crearetur. Plus eo anno domi acceptum cladis ab consulibus ac dictatore quam ex uictoria eorum bellicisque rebus foris auctum imperium patres credebant.
en.12. (1) Так закончилась эта война, и, когда по заслугам каждого розданы были награды и наказания, Тит Манлий возвратился в Рим. Есть свидетельства, что при вступлении в Город навстречу ему вышли только пожилые люди, а молодежь и тогда, и после - в течение всей его жизни - сторонилась его и проклинала. (2) Антийцы учинили набеги на земли Остии, Ардеи и Солония. Консул Манлий по нездоровью не мог вести эту войну и назначил диктатором Луция Папирия Красса, который в то время исполнял должность претора, а он, в свою очередь, назначил начальником конницы Луция Папирия Курсора. (3) В войне диктатора против антийцев не случилось ничего достойного упоминания, хотя он несколько месяцев простоял лагерем в их землях. (4) Год [340 г.] перед консульством Эмилия Мамерцина и Квинта Публилия Филона был ознаменован победой над многими весьма могущественными народами, к тому же славной смертью одного из консулов и правежом другого, столь же беспощадным, сколь и достопамятным. (5) У этих же новых консулов и поприща подобного не было, и сами они, управляя государством, думали больше о выгоде своей и своих сторонников, нежели об отечестве. На Фенектанской равнине они разбили восставших латинов, недовольных потерей земельных владений, и захватили их лагерь. (6) Пока Публилий, под чьим началом и ауспициями шла война, принимал безоговорочную сдачу латинского народа, после того как молодежь его почти вся пала в тот день на поле битвы, Эмилий повел войска к Педу. (7) Педанцев защищали жители Тибура, Пренесты и Велитр, из Ланувия и Антия тоже подоспела подмога. (8) Хотя в сражениях римляне одерживали верх, они тем не менее не делали до времени попыток взять приступом сам город Пед и примыкавший к нему лагерь союзных племен. (9) Однако, прослышав о триумфе, предоставленном сотоварищу, консул неожиданно бросил войну незавершенной и тоже явился в Рим требовать себе триумфа прежде победы. (10) Отцов покоробило от такого бесстыдства, и они отказались предоставить триумф, пока Пед не будет захвачен или не сдастся сам; с этих пор Эмилий стал враждебен сенату и начал исполнять свои обязанности, словно мятежный трибун. (11) До конца консульства он не переставал обвинять отцов перед народом и не встречал со стороны товарища никакого отпора, (12) ибо тот и сам был из плебеев. Основанием для обвинений служила злонамеренность, с которой плебеям предоставили в латинских и фалернских владениях самые жалкие наделы, и после того, как сенат, чтоб положить предел власти таких консулов, приказал назначить диктатора против вновь восставших латинов, (13) Эмилий, в те дни как раз державший фаски, назначил диктатором своего товарища, а тот объявил начальником конницы Юния Брута. (14) В должности диктатора Публилий заслужил расположение народа обличениями отцов и проведением трех законов, для плебеев весьма благоприятных, а для знати враждебных. (15) Согласно одному из них, постановления, принятые голосованием плебеев, обязательны для всего народа квиритов; по другому - законы должны были утверждаться отцами до представления их на голосование в центуриатные комиции; (16) по третьему - один цензор должен был непременно избираться из плебеев (хотя на деле дошло до того, что из них порой избирались оба цензора). (17) Отцы утверждали, что по вине консулов и диктатора в этом году внутренние беды государства перевесили усиление могущества, приобретенного их победами и военными действиями в чужих землях.
рус.[13] Anno insequenti, L. Furio Camillo C. Maenio consulibus, quo insignitius omissa res Aemilio, superioris anni consuli, exprobraretur, Pedum armis uirisque et omni ui expugnandum ac delendum senatus fremit coactique noui consules omnibus eam rem praeuerti proficiscuntur. Iam Latio is status erat rerum ut neque bellum neque pacem pati possent; ad bellum opes deerant; pacem ob agri adempti dolorem aspernabantur. Mediis consiliis standum uidebatur ut oppidis se tenerent + ne lacessitus Romanus causam belli haberet + et, si cuius oppidi obsidio nuntiata esset, undique ex omnibus populis auxilium obsessis ferretur. Neque tamen nisi admodum a paucis populis Pedani adiuti sunt. Tiburtes Praenestinique, quorum ager propior erat, Pedum peruenere; Aricinos Lanuuinosque et Veliternos Antiatibus Volscis se coniungentes ad Asturae flumen Maenius improuiso adortus fudit. Camillus ad Pedum cum Tiburtibus, maxime ualido exercitu, maiore mole quamquam aeque prospero euentu pugnat. Tumultum maxime repentina inter proelium eruptio oppidanorum fecit; in quos parte exercitus conuersa Camillus non compulit solum eos intra moenia sed eodem etiam die, cum ipsos auxiliaque eorum perculisset, oppidum scalis cepit. Placuit inde iam maiore conatu animoque ab unius expugnatione urbis ad perdomandum Latium uictorem circumducere exercitum; nec quieuere antequam expugnando aut in deditionem accipiendo singulas urbes Latium omne subegere. Praesidiis inde dispositis per recepta oppida Romam ad destinatum omnium consensu triumphum decessere. Additus triumpho honos ut statuae equestres eis, rara illa aetate res, in foro ponerentur. Priusquam comitiis in insequentem annum consules rogarent, Camillus de Latinis populis ad senatum rettulit atque ita disseruit: 'patres conscripti, quod bello armisque in Latio agendum fuit, id iam deum benignitate ac uirtute militum ad finem uenit. Caesi ad Pedum Asturamque sunt exercitus hostium; oppida Latina omnia et Antium ex Volscis aut ui capta aut recepta in deditionem praesidiis tenentur uestris. Reliqua consultatio est, quoniam rebellando saepius nos sollicitant, quonam modo perpetua pace quietos obtineamus. Di immortales ita uos potentes huius consilii fecerunt ut, sit Latium deinde an non sit, in uestra manu posuerint; itaque pacem uobis, quod ad Latinos attinet, parare in perpetuum uel saeuiendo uel ignoscendo potestis. Uoltis crudeliter consulere in deditos uictosque? licet delere omne Latium, uastas inde solitudines facere, unde sociali egregio exercitu per multa bella magnaque saepe usi estis. Uoltis exemplo maiorum augere rem Romanam uictos in ciuitatem accipiendo? materia crescendi per summam gloriam suppeditat. Certe id firmissimum longe imperium est quo oboedientes gaudent. Sed maturato opus est quidquid statuere placet; tot populos inter spem metumque suspensos animi habetis; et uestram itaque de eis curam quam primum absolui et illorum animos, dum exspectatione stupent, seu poena seu beneficio praeoccupari oportet. Nostrum fuit efficere ut omnium rerum uobis ad consulendum potestas esset; uestrum est decernere quod optimum uobis reique publicae sit.'
en.13. (1) На другой год [338 г.], в консульство Луция Фурия Камилла и Гнея Мения, в сенате все громче раздавались требования бросить на завоевание и разрушение Педа оружье, людей и вообще все силы, чтобы тем сильнее выказать недовольство консулом предыдущего года, Эмилием, не доведшим дела до конца. Требования эти вынудили новых консулов отложить все другие заботы и отправляться в поход. (2) В Лации все складывалось так, что его жители не могли ни войну вести, ни на мир согласиться: для войны у них не было сил, а мир они отвергли потому, что жаль было отнятых земель. (3) Им казалось, что нужно принять промежуточное решение: отсиживаться за укреплениями, избегая столкновений и не давая римлянам повода к войне, а услыхав об осаде какого-нибудь города, всем сообща идти на помощь осажденным. (4) Однако на помощь педанцам выступили лишь очень немногие. Тибуртинцы и пренестинцы, чьи земли лежали поблизости, действительно подошли к Педу, (5) арицийцы же, ланувийцы и велитрийцы, объединившиеся было с антийскими вольсками у реки Астуры, были разбиты внезапным нападением Мения. (6) Камилл же с большими тяготами, но с таким же успехом сражался у самого Педа с чрезвычайно сильным войском тибуртинцев. (7) Особенно много беспокойства доставила римлянам в ходе боя неожиданная вылазка жителей города. Бросив против них часть своего войска, Камилл не только загнал их обратно за укрепления, но в тот же день, разгромив и их самих, и их союзников, взобрался на стены и овладел городом. (8) Захват Педа как бы удвоил силы и отвагу римлян, и решено было провести победоносное войско по всей округе, чтобы окончательно подчинить себе этот край. И консулы не успокоились, пока не привели к покорности весь Лаций, один за другим захватывая города или приступом, или принимая их добровольную безоговорочную сдачу. (9) Затем, разместив по занятым городам заставы, возвратились в Рим отпраздновать единодушно присужденный им триумф. В дополнение к триумфу консулам была оказана и такая честь: на форуме им поставили конные статуи, что в те времена случалось не часто. (10) Прежде чем созвать народное собрание для выборов консулов следующего года, Камилл доложил сенату о народах Лация и сказал так: (11) "Отцы-сенаторы, все, чего следовало добиться в Лации войной и оружием, все это по милости богов и благодаря доблести воинов уже исполнено. (12) Вражье войско разгромлено при Педе и Астуре, все латинские города и Антий во владениях вольсков, захваченные силой или сдавшиеся, находятся под охраной ваших отрядов. (13) Осталось обсудить, каким способом навсегда заставить латинов блюсти мир и спокойствие, коль скоро снова и снова они тревожат нас своими мятежами. (14) Бессмертные боги облекли вас такою властью, что от вашего решения зависит, быть ли впредь Лацию или не быть; а потому мир с латинами вы можете обеспечить себе либо жестокой расправой, либо милостивым прощением. (15) Хотите быть жестоки к сдавшимся и побежденным? Тогда можно разорить весь Лаций, превратив в голую пустыню те края, откуда к нам являлось превосходное союзное войско, на которое и вы часто опирались во многих, причем крупных, войнах. (16) Или вы хотите, по примеру предков, дать побежденным гражданство и тем умножить мощь римского государства? Тогда перед вами сколько угодно способов с вящею славою дать возрасти нашему государству. Само собой разумеется, что власть, которой покоряются с радостью, более прочна. (17) Но, какое бы решение вы ни вынесли, с ним нужно поспешить. Столько народов, колеблясь между страхом и надеждою, ждут вашего приговора, что и вам следует поскорее снять с себя эту заботу, а их, замерших в ожидании, наказать или облагодетельствовать. (18) Наше дело дать вам возможность разрешить все по своему усмотрению, а ваше - выбрать наилучшее для вас и всего государства".
рус.[14] Principes senatus relationem consulis de summa rerum laudare sed, cum aliorum causa alia esset, ita expediri posse consilium dicere, [si] ut pro merito cuiusque statueretur, [si] de singulis nominatim referrent populis. Relatum igitur de singulis decretumque. Lanuuinis ciuitas data sacraque sua reddita, cum eo ut aedes lucusque Sospitae Iunonis communis Lanuuinis municipibus cum populo Romano esset. Aricini Nomentanique et Pedani eodem iure quo Lanuuini in ciuitatem accepti. Tusculanis seruata ciuitas quam habebant crimenque rebellionis a publica fraude in paucos auctores uersum. In Veliternos, ueteres ciues Romanos, quod totiens rebellassent, grauiter saeuitum: et muri deiecti et senatus inde abductus iussique trans Tiberim habitare, ut eius qui cis Tiberim deprehensus esset usque ad mille pondo assium clarigatio esset nec priusquam aere persoluto is qui cepisset extra uincula captum haberet. In agrum senatorum coloni missi, quibus adscriptis speciem antiquae frequentiae Velitrae receperunt. Et Antium noua colonia missa, cum eo ut Antiatibus permitteretur, si et ipsi adscribi coloni uellent; naues inde longae abactae interdictumque mari Antiati populo est et ciuitas data. Tiburtes Praenestinique agro multati neque ob recens tantum rebellionis commune cum aliis Latinis crimen sed quod taedio imperii Romani cum Gallis, gente efferata, arma quondam consociassent. Ceteris Latinis populis conubia commerciaque et concilia inter se ademerunt. Campanis equitum honoris causa, quia cum Latinis rebellare noluissent, Fundanisque et Formianis, quod per fines eorum tuta pacataque semper fuisset uia, ciuitas sine suffragio data. Cumanos Suessulanosque eiusdem iuris condicionisque cuius Capuam esse placuit. Naues Antiatium partim in naualia Romae subductae, partim incensae, rostrisque earum suggestum in foro exstructum adornari placuit, Rostraque id templum appellatum.
en.14. (1) Самые видные сенаторы были довольны докладом консула о положении дел, заявив, однако, что вина вине рознь и что замысел консула осуществим, только если доложить сенату о каждом племени особо, дабы всем было воздано по их заслугам. (2) Тогда обо всех было доложено по отдельности и приняты подобающие решения. Ланувийцам даровали право гражданства и возвратили их святыни с тем условием, что храм и роща Юноны Спасительницы останутся общими как для ланувийских граждан, так и для римского народа. (3) Жителей Ариции, Номента и Педа приняли в число граждан на тех же условиях, что ланувийцев. (4) За тускуланцами оставили прежние права гражданства, покарав лишь нескольких зачинщиков мятежа и тем самым сняв с них обвинение в измене. (5) С велитрийцами, давнишними римскими гражданами, за многократные их мятежи расправились без пощады: стены города были повалены, старейшины получили приказ удалиться из Велитр и селиться за Тибром; (6) это означало, что пойманный на левом берегу Тибра уплатит до тысячи фунтов меди выкупа, а захвативший пленника может до уплаты не освобождать его из оков. (7) В имения изгнанных старейшин отправили поселенцев из Рима, и после включения их в число граждан Велитр город вновь обрел былое многолюдство. (8) Новое поселение было выведено и в Антий, где антийцам по их желанию и самим разрешили войти в число римских поселенцев; большие военные корабли были оттуда уведены, доступ к морю жителям Антия закрыт, но права граждан предоставлены. (9) У тибуртинцев и пренестинцев отторгли земельные владения, ибо на них возлагали не только общую с другими латинами вину за недавнее восстание, но еще и за то, что, тяготясь властью Рима, они уже и прежде воевали на стороне галлов - племени дикарей. (10) Прочие латинские народы были лишены права заключать между собою браки, вести друг с другом торговлю и созывать общие собрания. Кампанцам же предоставили гражданство (без права голосования) - из уважения к их всадникам, не пожелавшим восставать вместе с латинами, а также фунданцам и формианцам, ибо путь через их земли всегда был надежным и мирным. (11) Жителям Кум и Свессулы решили дать те же права и на тех же условиях, что жителям Капуи. (12) Корабли антийцев частью отвели на римские верфи, частью сожгли, а носами кораблей решили украсить возведенный на форуме помост и нарекли это освященное место Рострами.
рус.[15] C. Sulpicio Longo P. Aelio Paeto consulibus, cum omnia non opes magis Romanae quam beneficiis parta gratia bona pace obtineret, inter Sidicinos Auruncosque bellum ortum. Aurunci, T. Manlio consule in deditionem accepti, nihil deinde mouerant; eo petendi auxilii ab Romanis causa iustior fuit. Sed priusquam consules ab urbe + iusserat enim senatus defendi Auruncos + exercitum educerent, fama adfertur Auruncos metu oppidum deseruisse profugosque cum coniugibus ac liberis Suessam communisse, quae nunc Aurunca appellatur, moenia antiqua eorum urbemque ab Sidicinis deletam. Ob ea infensus consulibus senatus, quorum cunctatione proditi socii essent, dictatorem dici iussit. Dictus C. Claudius Inregillensis magistrum equitum C. Claudium Hortatorem dixit. Religio inde iniecta de dictatore et, cum augures uitio creatum uideri dixissent, dictator magisterque equitum se magistratu abdicarunt. Eo anno Minucia Vestalis, suspecta primo propter mundiorem iusto cultum, insimulata deinde apud pontifices ab indice seruo, cum decreto eorum iussa esset sacris abstinere familiamque in potestate habere, facto iudicio uiua sub terram ad portam Collinam dextra uiam stratam defossa Scelerato campo; credo ab incesto id ei loco nomen factum. Eodem anno Q. Publilius Philo praetor primum de plebe aduersante Sulpicio consule, qui negabat rationem eius se habiturum, est factus senatu, cum in summis imperiis id non obtinuisset, minus in praetura tendente.
en.15. (1) В консульство Гая Сульпиция Лонга и Публия Элия Пета [337 г.], когда воцарился всеобщий мир, опорой которому служила не только римская мощь, но не меньше того и благодарность народов за милости, им оказанные, между сидицинами и аврунками вспыхнула война. (2) Аврунки, сдавшиеся консулу Титу Манлию, никогда более не возмущались; с тем большим основанием они просили помощи у римлян. (3) Но еще прежде, чем консулы с войском вышли из Города - ибо сенат приказал защищать аврунков, - пришла весть о том, что (4) они в страхе покинули свой город, бежали вместе с женами и детьми и засели в Свессе, именуемой ныне Аврункийской, а древние их укрепления и город сидицины уничтожили. (5) Негодуя на консулов, из-за нерасторопности которых оказались преданы союзники, сенат приказал назначить диктатора. Им стал Гай Клавдий Регилльский, который объявил начальником конницы Гая Клавдия Гортатора. (6) Но страх перед богами воспрепятствовал этому назначению: когда авгуры объявили, что, по их мнению, диктатор избран при неблагоприятных предзнаменованиях, он вместе с начальником конницы сложил с себя должность. (7) В этом году весталка Минуция, сперва вызвавшая подозрения своим неподобающим щегольством, затем по доносу раба предстала перед судом понтификов; (8) и после того, как по их решению ей было запрещено прикасаться к святыням и отпускать рабов на волю, вынесен был приговор заживо закопать ее в землю у Коллинских ворот справа от мощеной дороги, на Скверном поле; думаю, ее нечестие и дало месту такое имя. (9) В том же году Квинт Публилий Филон первый из плебеев сделался претором, причем консул Сульпиций противодействовал этому, отказываясь засчитывать поданные за него голоса, однако сенат, который не удержал в своей власти высшие должности, не стал слишком упорствовать по поводу преторства.
рус.[16] Insequens annus, L. Papirio Crasso K. Duillio consulibus, Ausonum magis nouo quam magno bello fuit insignis. Ea gens Cales urbem incolebat; Sidicinis finitimis arma coniunxerat; unoque proelio haud sane memorabili duorum populorum exercitus fusus, propinquitate urbium et ad fugam pronior et in fuga ipsa tutior fuit. Nec tamen omissa eius belli cura patribus, quia totiens iam Sidicini aut ipsi mouerant bellum aut mouentibus auxilium tulerant aut causa armorum fuerant. Itaque omni ope adnisi sunt, ut maximum ea tempestate imperatorem M. Valerium Coruum consulem quartum facerent; collega additus Coruo M. Atilius Regulus; et ne forte casu erraretur, petitum ab consulibus ut extra sortem Corui ea prouincia esset. Exercitu uictore a superioribus consulibus accepto ad Cales, unde bellum ortum erat, profectus, cum hostes ab superioris etiam certaminis memoria pauidos clamore atque impetu primo fudisset, moenia ipsa oppugnare est adgressus. Et militum quidem is erat ardor ut iam inde cum scalis succedere ad muros uellent euasurosque contenderent; Coruus, quia id arduum factu erat, labore militum potius quam periculo peragere inceptum uoluit. Itaque aggerem et uineas egit turresque muro admouit, quarum usum forte oblata opportunitas praeuertit. Namque M. Fabius, captiuus Romanus, cum per neglegentiam custodum festo die uinculis ruptis per murum inter opera Romanorum, religata ad pinnam muri reste suspensus, manibus se demisisset, perpulit imperatorem ut uino epulisque sopitos hostes adgrederetur; nec maiore certamine capti cum urbe Ausones sunt quam acie fusi erant. Praeda capta ingens est praesidioque imposito Calibus reductae Romam legiones. Consul ex senatus consulto triumphauit et, ne Atilius expers gloriae esset, iussi ambo consules aduersus Sidicinos ducere exercitum. Dictatorem ante ex senatus consulto comitiorum habendorum causa dixerunt L. Aemilium Mamercinum; is magistrum equitum Q. Publilium Philonem dixit. Dictatore comitia habente consules creati sunt T. Veturius Sp. Postumius. Etsi belli pars cum Sidicinis restabat, tamen, ut beneficio praeuenirent desiderium plebis, de colonia deducenda Cales rettulerunt; factoque senatus consulto ut duo milia quingenti homines eo scriberentur, tres uiros coloniae deducendae agroque diuidundo creauerunt K. Duillium T. Quinctium M. Fabium.
en.16. (1) Следующий год [336 г.], год консульства Луция Папирия Красса и Цезона Дуиллия, памятен войной не столько значительной, сколько новой - с авзонами, (2) народом, жившим в городе Калы. Авзоны объединили свои силы с соседними сидицинами, но соединенное их войско было разбито в сраженье, ничем даже не примечательном, поскольку случилось оно совсем рядом с их городами, которые манили их к бегству и укрыли их за своими стенами. (3) Однако война эта не перестала занимать отцов-сенаторов, ибо не раз уже сидицины либо сами поднимались против Рима, либо оказывали помощь тем, кто шел против него, либо другие народы начинали из-за них войну с римлянами. (4) Вот почему отцы приложили все силы, чтобы в четвертый раз сделать консулом величайшего в ту пору полководца - Марка Валерия Корва, (5) а сотоварищем его Марка Атилия Регула и, чтобы исключить любую случайность, просили консулов договориться между собой без жребия поручить войну Корву. (6) Приняв от прежних консулов победоносное войско, Корв направился к Калам, откуда пошла война, а когда неприятель, еще не оправившийся от ужаса недавней битвы, бежал при первом же боевом кличе и первом натиске, он приступил к осаде самих стен. (7) Воины горели таким нетерпеньем, что хотели тотчас придвинуть к ним лестницы, уверяя, что так они ворвутся в город; (8) но, поскольку сделать это было весьма не просто, Корв предпочел исполнить задуманное ценою труда, а не жизней воинов. Поэтому приготовили насыпь и осадные навесы, а к стенам придвинули башни. Но неожиданное стечение обстоятельств все это сделало ненужным. (9) А случилось вот что: Марк Фабий, пленник из римлян, в праздничный день по недосмотру стражей разорвал свои узы, держась за привязанную к зубцу веревку, спустился по наружной стороне стены прямо к римским осадным снарядам (10) и уговорил полководца напасть на врагов, покуда они возлежат на пиру, разомлевшие от вина и обжорства. Захватить авзонов вместе с их городом потребовало не больше усилий, чем прежде, чтобы рассеять их в бою. Взяли несметную добычу и, оставив в Калах отряд для охраны, отвели легионы обратно в Рим. (11) Согласно постановлению сената, консул справил триумф, а чтобы не лишать и Атиллия доли славы, оба консула получили приказ вести войско против сидицинов. (12) Но прежде постановлением сената они назначили диктатора для проведения выборов - Луция Эмилия Мамерка, а он объявил начальником конницы Квинта Публилия Филона. На выборах, проведенных диктатором, консулами стали Тит Ветурий и Спурий Постумий. (13) И, хотя еще предстояло воевать с сидицинами, консулы, предвосхищая благодеянием желание народа, предложили народному собранию вывести в Калы поселенцев; (14) а когда сенат постановил записать в поселенцы две с половиной тысячи человек, то для выведения их и дележа земли избрали триумвиров: Цезона Дуиллия, Тита Квинкция и Марка Фабия.
рус.[17] Noui deinde consules a ueteribus exercitu accepto ingressi hostium fines populando usque ad moenia atque urbem peruenerunt. Ibi quia ingenti exercitu comparato Sidicini et ipsi pro extrema spe dimicaturi enixe uidebantur et Samnium fama erat conciri ad bellum, dictator ab consulibus ex auctoritate senatus dictus P. Cornelius Rufinus, magister equitum M. Antonius. Religio deinde incessit uitio eos creatos magistratuque se abdicauerunt; et quia pestilentia insecuta est, uelut omnibus eo uitio contactis auspiciis res ad interregnum rediit. Ab interregno inito per quintum demum interregem, M. Valerium Coruum, creati consules A. Cornelius iterum et Cn. Domitius. Tranquillis rebus fama Gallici belli pro tumultu ualuit ut dictatorem dici placeret; dictus M. Papirius Crassus et magister equitum P. Valerius Publicola. A quibus cum dilectus intentius quam aduersus finitima bella haberetur, exploratores missi attulerunt quieta omnia apud Gallos esse. Samnium quoque iam alterum annum turbari nouis consiliis suspectum erat; eo ex agro Sidicino exercitus Romanus non deductus. Ceterum Samnites bellum Alexandri Epirensis in Lucanos traxit; qui duo populi aduersus regem escensionem a Paesto facientem signis conlatis pugnauerunt. Eo certamine superior Alexander + incertum qua fide culturus, si perinde cetera processissent + pacem cum Romanis fecit. Eodem anno census actus nouique ciues censi. Tribus propter eos additae Maecia et Scaptia; censores addiderunt Q. Publilius Philo Sp. Postumius. Romani facti Acerrani lege ab L. Papirio praetore lata, qua ciuitas sine suffragio data. Haec eo anno domi militiaeque gesta.
en.17. (1) Потом новые консулы получили от прежних войско, вступили в пределы неприятеля и прошли, неся опустошение, до самых стен города. (2) Поскольку сидицины собрали здесь несметные полчища и, судя по всему, намеревались не щадя сил драться за свою последнюю надежду, и к тому же прошел слух, что Самний поднимается войною, (3) то консулы по воле сената назначили Публия Корнелия Руфина диктатором, а тот Марка Антония - начальником конницы. (4) Но тут из благочестивых опасений пришлось усомниться в правильности их избрания, и они сложили с себя должности, а так как вскоре открылось моровое поветрие, то решили, что все основанные на птицегаданиях выборы как бы осквернены из-за той ошибки, и пришлось объявить междуцарствие [332 г.]. (5) Только при пятом интеррексе от начала междуцарствия, при Марке Валерии Корве, консулами были избраны Авл Корнелий (вторично) и Гней Домиций. (6) Среди всеобщего спокойствия слух о галльской военной угрозе произвел переполох, так что решили даже назначить диктатора, которым стал Марк Папирий Красс, и начальника конницы - Публия Валерия Публиколу. (7) Когда они уже производили набор, более строгий, чем для войн с соседями, возвратившиеся лазутчики донесли, что у галлов все тихо. (8) Самний тоже внушал опасения - ведь уже второй год там было неспокойно из-за новых заговоров, а потому римское войско не стали уводить из земель сидицинов. (9) Однако нападение Александра Эпирского отвлекло самнитов в Луканию, и оба народа, соединившись, сразились с царем, вторгшимся со стороны Песта. (10) Победу тут одержал Александр и заключил мир с римлянами, но, остался бы он ему верен, окажись он и дальше столько удачлив, сомнительно. (11) В том же году провели ценз и внесли в списки новых граждан. С их включением добавилось две трибы, Мецийская и Скаптийская; добавили их цензоры Квинт Публилий Филон и Спурий Постумий. (12) Ацерраны сделались римлянами по внесенному претором Луцием Папирием закону, дававшему им гражданство без права голоса. Вот что было сделано в этом году в Городе и в походах.
рус.[18] Foedus insequens annus seu intemperie caeli seu humana fraude fuit, M. Claudio Marcello C. Valerio consulibus. + Flaccum Potitumque uarie in annalibus cognomen consulis inuenio; ceterum in eo parui refert quid ueri sit +. Illud peruelim + nec omnes auctores sunt + proditum falso esse uenenis absumptos quorum mors infamem annum pestilentia fecerit; sicut proditur tamen res, ne cui auctorum fidem abrogauerim, exponenda est. Cum primores ciuitatis similibus morbis eodemque ferme omnes euentu morerentur, ancilla quaedam ad Q. Fabium Maximum aedilem curulem indicaturam se causam publicae pestis professa est, si ab eo fides sibi data esset haud futurum noxae indicium. Fabius confestim rem ad consules, consules ad senatum referunt consensusque ordinis fides indici data. Tum patefactum muliebri fraude ciuitatem premi matronasque ea uenena coquere et, si sequi extemplo uelint, manifesto deprehendi posse. Secuti indicem et coquentes quasdam medicamenta et recondita alia inuenerunt; quibus in forum delatis et ad uiginti matronis, apud quas deprehensa erant, per uiatorem accitis duae ex eis, Cornelia ac Sergia, patriciae utraque gentis, cum ea medicamenta salubria esse contenderent, ab confutante indice bibere iussae ut se falsum commentam arguerent, spatio ad conloquendum sumpto, cum submoto populo [in conspectu omnium] rem ad ceteras rettulissent, haud abnuentibus et illis bibere, epoto [in conspectu omnium] medicamento suamet ipsae fraude omnes interierunt. Comprehensae extemplo earum comites magnum numerum matronarum indicauerunt; ex quibus ad centum septuaginta damnatae; neque de ueneficiis ante eam diem Romae quaesitum est. Prodigii ea res loco habita captisque magis mentibus quam consceleratis similis uisa; itaque memoria ex annalibus repetita in secessionibus quondam plebis clauum ab dictatore fixum alienatas[que] discordia mentes hominum eo piaculo compotes sui fecisse, dictatorem claui figendi causa creari placuit. Creatus Cn. Quinctilius magistrum equitum L. Valerium dixit, qui fixo clauo magistratu se abdicauerunt.
en.18. (1) Следующий год [331 г.], год консульства Марка Клавдия Марцелла и Гая Валерия, был ужасен не то от нездоровых воздухов, не то от людского коварства. (2) В летописях на месте имени консула Валерия я обнаруживаю Флакка и Потита; впрочем, что тут верно, не так и важно: хотелось бы, чтобы ложным оказался другой рассказ, не всеми, впрочем, сообщаемый: мол, те, чьи кончины отметили год как год мора, погибли от яда. (3) Нужно, однако, изложить все так, как оно рассказано, дабы не выказать недоверия никому из летописцев. (4) Когда самых видных граждан государства стал поражать один и тот же недуг и почти всегда со смертельным исходом, какая-то рабыня пообещала курульному эдилу Квинту Фабию Максиму указать причину всеобщего бедствия, если он даст ей клятву, что эти показания ей не повредят. (5) Фабий спешно докладывает об этом консулам, а те сенату, и с согласья сенаторов доносчице даются клятвенные обещанья. (6) Тут она открывает, что граждан губят женские козни, а варящих зелья матрон можно застать врасплох, если теперь же отправиться следом за нею. (7) Последовавшие за доносчицей застают нескольких женщин за приготовлением снадобий, а в укромных местах находят другие яды. (8) Когда все это принесли на форум и через прислужника вызвали туда около двадцати матрон, у которых обнаружили зелья, то две из них, Корнелия и Сергия, обе патрицианского рода, принялись уверять, что снадобья целебные; доносчица их опровергала, понуждая выпить зелье, - пусть, мол, так перед всеми изобличат ее в клевете; (9) матроны просили дать им подумать, народ расступился, и они сообщили обо всем остальным. Поскольку и те согласились принять снадобья, они их выпили и все погибли - сами от собственных козней. (10) Тут же схватили их служанок, и те показали на множество матрон, из которых осудили около 170. (11) До того в Риме не было дел об отравлении. Это показалось чем-то сверхъестественным и похожим скорее на одержимость, чем на преступный замысел. (12) Вот почему, прочитав в летописях о том, как некогда при уходе плебеев диктатор вбил гвоздь и благодаря этому благочестивому средству люди, потерявшие в раздорах голову, наконец образумились, теперь тоже решили назначить диктатора для вбития гвоздя. (13) Назначили Гая Квинктилия, а он объявил начальником конницы. Луция Валерия, и оба сразу же после вбития гвоздя сложили с себя должность.
рус.[19] Creati consules L. Papirius Crassus iterum L. Plautius Venox; cuius principio anni legati ex Volscis Fabraterni et Lucani Romam uenerunt, orantes ut in fidem reciperentur: si a Samnitium armis defensi essent, se sub imperio populi Romani fideliter atque oboedienter futuros. Missi tum ab senatu legati denuntiatumque Samnitibus, ut eorum populorum finibus uim abstinerent; ualuitque ea legatio, non tam quia pacem uolebant Samnites quam quia nondum parati erant ad bellum. Eodem anno Priuernas bellum initum, cuius socii Fundani, dux etiam fuit Fundanus, Vitruuius Vaccus, uir non domi solum sed etiam Romae clarus; aedes fuere in Palatio eius, quae Vacci prata diruto aedificio publicatoque solo appellata. Aduersus hunc uastantem effuse Setinum Norbanumque et Coranum agrum L. Papirius profectus haud procul castris eius consedit. Vitruuio nec ut uallo se teneret aduersus ualidiorem hostem sana constare mens, nec ut longius a castris dimicaret animus suppetere; uix tota extra portam castrorum explicata acie, fugam magis retro quam proelium aut hostem spectante milite, sine consilio, sine audacia depugnat. Ut et leui momento nec ambigue est uictus, ita breuitate ipsa loci facilique receptu in tam propinqua castra haud aegre militem a multa caede est tutatus; nec fere quisquam in ipso certamine, pauci in turba fugae extremae, cum in castra ruerent, caesi; primisque tenebris Priuernum inde petitum agmine trepido, ut muris potius quam uallo sese tutarentur. A Priuerno Plautius alter consul peruastatis passim agris praedaque abacta in agrum Fundanum exercitum inducit. Ingredienti fines senatus Fundanorum occurrit; negant se pro Vitruuio sectamque eius secutis precatum uenisse sed pro Fundano populo; quem extra culpam belli esse ipsum Vitruuium iudicasse, cum receptaculum fugae Priuernum habuerit non patriam [Fundanos]. Priuerni igitur hostes populi Romani quaerendos persequendosque esse, qui simul a Fundanis ac Romanis utriusque patriae immemores defecerint: Fundis pacem esse et animos Romanos et gratam memoriam acceptae ciuitatis. Orare se consulem ut bellum ab innoxio populo abstineat; agros, urbem, corpora ipsorum coniugumque ac liberorum suorum in potestate populi Romani esse futuraque. Conlaudatis Fundanis consul litterisque Romam missis in officio Fundanos esse ad Priuernum flexit iter. Prius animaduersum in eos qui capita coniurationis fuerant a consule scribit Claudius: ad trecentos quinquaginta ex coniuratis uinctos Romam missos eamque deditionem ab senatu non acceptam, quod egentium atque humilium poena defungi uelle Fundanum populum censuerint. Priuernum.
en.19. (1) Консулами избрали Луция Папирия Красса (вторично) и Луция Плавтия Венокса; в начале этого [330 г.] года в Рим прибыли посланцы вольсков из Фабратерии и Лукании с просьбой о покровительстве: (2) они обещали быть верными и послушными власти римского народа, если их защитят от нападения самнитов. (3) Тогда сенат отправил послов, чтобы объявить самнитам запрет вторгаться в пределы обоих народов. Успех такого посольства объясняется не столько миролюбием самнитов, сколько тем, что они еще не были готовы к войне. (4) В этом же году началась война с привернатами, чьими союзниками оказались фунданцы, и даже вождем был фунданец Витрувий Вакк, человек, известный не только у себя на родине, но даже в Риме: на Палатине у него был свой дом. Когда же дом разрушили, а участок отошел казне, это место прозвали "Вакков луг". (5) Луций Папирий вышел против этого Вакка, рыскавшего с грабежами в округе Сетии, Норбы и Коры, и расположился неподалеку от его стана. (6) Витрувию не хватило здравого смысла, имея дело с сильнейшим противником, остаться за валом и недостало мужества сражаться поодаль от лагеря; (7) развернув весь строй возле самых лагерных ворот (хотя в этих условиях воины больше думают о бегстве, чем о битве и неприятеле), он вступил в бой, не имея в запасе ни хитрости, ни отваги. (8) Он потерпел быстрое и решительное поражение, но само место битвы и легкость отступления в столь близкий лагерь помогли ему уберечь войско от тяжелых потерь; (9) почти никто не пал в самом сраженье, если не считать нескольких отставших от беспорядочно бегущей толпы, когда все кинулись в лагерь. Едва стемнело, напуганной толпою они двинулись оттуда в Приверн, чтобы за стенами укрыться надежней, чем за валом. Другой консул, Плавтий, начисто разорив округу и увезя с собою добычу, повел войско от Приверна в область фунданцев; (10) на границе его встретили местные старейшины; они говорили, что явились просить не за Витрувия и свору его приспешников, но за фунданский народ, с которого сам Витрувий снял обвинения во враждебных Риму действиях, когда своим убежищем избрал Приверн, а не отечество. (11) В Приверне, мол, и следует искать и казнить врагов римского народа, врагов, отрекшихся от обоих отечеств и отпавших разом и от фунданцев, и от римлян; а сами фунданцы соблюдают мирный договор, они римляне по духу и с благодарностью помнят о полученном гражданстве. (12) Они просят консула не идти войною против ни в чем не повинного народа; земли, город, сами они со своими женами и детьми и ныне, и впредь есть и будут во власти римского народа. (13) Консул похвалил фунданцев, отправил в Рим донесение об их верности долгу и повернул в сторону Приверна. Клавдий пишет, что сперва консул наказал тех, кто верховодил у мятежников: (14) около трехсот шестидесяти заговорщиков он отправил в Рим в цепях, но сенат не согласился видеть в этом безоговорочную сдачу, считая, что фунданцы хотят отделаться казнью низкородных бедняков.
рус.[20] Duobus consularibus exercitibus cum obsideretur, alter consul comitiorum causa Romam reuocatus. Carceres eo anno in circo primum statuti. Nondum perfunctos cura Priuernatis belli tumultus Gallici fama atrox inuasit, haud ferme unquam neglecta patribus. Extemplo igitur consules noui, L. Aemilius Mamercinus et C. Plautius, eo ipso die, Kalendis Quinctilibus, quo magistratum inierunt, comparare inter se prouincias iussi, Mamercinus, cui Gallicum bellum euenerat, scribere exercitum sine ulla uacationis uenia; quin opificum quoque uolgus et sellularii, minime militiae idoneum genus, exciti dicuntur; Veiosque ingens exercitus contractus, ut inde obuiam Gallis iretur; longius discedi, ne alio itinere hostis falleret ad urbem incedens, non placuit. Paucos deinde post dies satis explorata temporis eius quiete a Gallis Priuernum omnis conuersa uis. Duplex inde fama est: alii ui captam urbem Vitruuiumque uiuum in potestatem uenisse: alii priusquam ultima adhiberetur uis, ipsos se in deditionem consuli caduceum praeferentes permisisse auctores sunt Vitruuiumque ab suis traditum. Senatus de Vitruuio Priuernatibusque consultus consulem Plautium dirutis Priuerni muris praesidioque ualido imposito ad triumphum accersit: Vitruuium in carcere adseruari iussit quoad consul redisset, tum uerberatum necari: aedes eius, quae essent in Palatio, diruendas, bona Semoni Sango censuerunt consecranda. Quodque aeris ex eis redactum est, ex eo aenei orbes facti positi in sacello Sangus aduersus aedem Quirini. De senatu Priuernate ita decretum, ut qui senator Priuerni post defectionem ab Romanis mansisset trans Tiberim lege eadem qua Veliterni habitaret. His ita decretis usque ad triumphum Plauti silentium de Priuernatibus fuit; post triumphum consul necato Vitruuio sociisque eius noxae apud satiatos iam suppliciis nocentium tutam mentionem de Priuernatibus ratus, 'quoniam auctores defectionis' inquit, 'meritas poenas et ab dis immortalibus et a uobis habent, patres conscripti, quid placet de innoxia multitudine fieri? equidem, etsi meae partes exquirendae magis sententiae quam dandae sunt, tamen, cum uideam Priuernates uicinos Samnitibus esse, unde nunc nobis incertissima pax est, quam minimum irarum inter nos illosque relinqui uelim'.
en.20. (1) Во время осады Приверна войсками обоих консулов одного из них отозвали в Рим для проведения выборов. (2) В этом году [329 г.] в цирке были впервые установлены загородки. (3) Не успели еще уладить дела в войне с привернатами, как пришла грозная весть о нашествии галлов, а такое отцы никогда не оставляли без вниманья. Так что новые консулы, Луций Эмилий Мамерк и Гай Плавтий, немедленно получили приказ в квинктильские календы, то есть в тот же день, когда вступили в должность, распределить между собою обязанности, и Мамерк, которому выпало вести войну с галлами, стал производить набор без всякого снисхождения: (4) призывалась, говорят, даже чернь из ремесленников и работников - народ, к военной службе никак не пригодный, так что огромное войско собралось в Вейях, чтобы выступить оттуда навстречу галлам. (5) Дальше отходить от Города сочли неразумным, ведь враг мог бы тогда обмануть их, пойдя на Рим другою дорогой. Спустя несколько дней, когда вполне удостоверились в царящем пока у галлов спокойствии, всю силу удара вместо галлов обрушили на привернатов. (6) Об этом существуют два предания: одни говорят, что город был взят приступом и Витрувия захватили живым, другие, что перед последним приступом, вынеся жезл, жители сами отдали себя во власть консула, а Витрувия выдали его же приспешники. (7) Приняв решение о Витрувии и привернатах, сенат предложил консулу Плавтию срыть стены Приверна, поставить там крепкую охрану и затем отпраздновать триумф; Витрувия приказали держать в темнице до возвращения консула, после чего высечь и казнить. (8) Его жилище, стоявшее на Палатине, постановили разрушить, а имущество посвятить Семону Сангу; из медных денег, вырученных за его добро, отлили медные диски и поместили их в капище Санга напротив храма Квирина. (9) О старейшинах Приверна решили так: пусть каждый из оставшихся в Приверне после измены римлянам живет за Тибром на том же положении, что и велитрийцы; (10) после принятия таких постановлений до самого триумфа Плавтия о привернатах больше речи не было, но после триумфа и казни Витрувия вместе с сообщниками его злодеяний консул посчитал, что перед сенатом, удовлетворенным наказанием виновных, можно без опаски заводить речь и о привернатах, и сказал: (11) "Коль скоро подстрекатели к измене уже понесли от бессмертных богов и от вас заслуженное наказание, то как, отцы-сенаторы, благоугодно вам поступить со множеством безвинного народа? (12) Что до меня, то, хотя мое дело скорее спрашивать вашего мнения, а не высказывать своего, я желал бы все-таки, зная, что привернаты - соседи самнитов, а мир с этим народом крайне ненадежен, чтоб между нами и привернатами оставалось как можно меньше озлобления".
рус.[21] Cum ipsa per se res anceps esset, prout cuiusque ingenium erat atrocius mitiusue suadentibus, tum incertiora omnia unus ex Priuernatibus legatis fecit, magis condicionis in qua natus esset quam praesentis necessitatis memor; qui interrogatus a quodam tristioris sententiae auctore quam poenam meritos Priuernates censeret, 'eam' inquit 'quam merentur qui se libertate dignos censent'. Cuius cum feroci responso infestiores factos uideret consul eos qui ante Priuernatium causam impugnabant, ut ipse benigna interrogatione mitius responsum eliceret, 'quid si poenam' inquit, 'remittimus uobis, qualem nos pacem uobiscum habituros speremus?' 'si bonam dederitis,' inquit 'et fidam et perpetuam; si malam, haud diuturnam.' tum uero minari nec id ambigue Priuernatem quidam et illis uocibus ad rebellandum incitari pacatos populos; pars melior senatus ad molliora responsa trahere et dicere uiri et liberi uocem auditam: an credi posse ullum populum aut hominem denique in ea condicione, cuius eum paeniteat, diutius quam necesse sit mansurum? ibi pacem esse fidam ubi uoluntarii pacati sint, neque eo loco ubi seruitutem esse uelint fidem sperandam esse. In hanc sententiam maxime consul ipse inclinauit animos, identidem ad principes sententiarum consulares, uti exaudiri posset a pluribus, dicendo eos demum qui nihil praeterquam de libertate cogitent dignos esse qui Romani fiant. Itaque et in senatu causam obtinuere et ex auctoritate patrum latum ad populum est ut Priuernatibus ciuitas daretur. Eodem anno Anxur trecenti in coloniam missi sunt; bina iugera agri acceperunt.
en.21. (1) И само по себе дело было спорное, и высказывались, смотря по наклонностям, одни суровей, другие мягче, но еще больше все запуталось, когда один из привернатских послов, памятуя скорее о своем происхождении, а не о нынешнем подневольном положении (2), так отвечал стороннику довольно крутых мер на вопрос о наказании, какого, по его мнению, заслуживают привернаты: "Какого заслуживает всякий, кто мнит себя достойным свободы!" (3) Видя, что дерзкий ответ усилил враждебность тех, кто и прежде выступал против привернатов, консул, желая получить ответ не столь резкий, задал доброжелательный вопрос: (4) "А что если мы освободим вас от наказания? на какой мир с вами в будущем можем мы полагаться?" "Если условия его будут хороши, - отвечал посол, - мир будет надежным и постоянным, если плохи - недолговечным". (5) Тогда раздались возгласы - мол, привернат открыто угрожает и речи его побуждают к мятежу умиротворенные народы; (6) более умеренная часть сената стала толковать ответ в лучшую сторону и заверять, что это была речь мужа и свободного человека: можно ли, дескать, надеяться, что хоть один народ или, в данном случае, человек будет оставаться в тягостном для него положенье дольше, чем это необходимо? (7) Мир надежен там, где условия его приняты добровольно, а там, где хотите иметь рабов, нечего рассчитывать на верность. (8) Особенно настойчиво склонял к этому сам консул, то и дело твердя консулярам, руководившим высказыванием мнений, (9) причем так, чтобы многие слышали: лишь те, кто преданы свободе и только свободе, достойны стать римлянами! (10) Так привернаты выиграли свое дело в сенате, и по воле отцов-сенаторов народу было предложено дать привернатам гражданство. (11) В тот же год в Анксур отправили триста поселенцев, они получили там по два югера земли.
рус.[22] Secutus est annus nulla re belli domiue insignis, P. Plautio Proculo P. Cornelio Scapula consulibus, praeterquam quod Fregellas + Segninorum is ager, deinde Volscorum fuerat + colonia deducta et populo uisceratio data a M. Flauio in funere matris. Erant qui per speciem honorandae parentis meritam mercedem populo solutam interpretarentur, quod eum die dicta ab aedilibus crimine stupratae matrisfamiliae absoluisset. Data uisceratio in praeteritam iudicii gratiam honoris etiam ei causa fuit tribunatuque plebei proximis comitiis absens petentibus praefertur. Palaepolis fuit haud procul inde ubi nunc Neapolis sita est; duabus urbibus populus idem habitabat. Cumis erant oriundi; Cumani Chalcide Euboica originem trahunt. Classe, qua aduecti ab domo fuerant, multum in ora maris eius quod accolunt potuere, primo [in] insulas Aenariam et Pithecusas egressi, deinde in continentem ausi sedes transferre. Haec ciuitas cum suis uiribus tum Samnitium infidae aduersus Romanos societati freta, siue pestilentiae quae Romanam urbem adorta nuntiabatur fidens, multa hostilia aduersus Romanos agrum Campanum Falernumque incolentes fecit. Igitur L. Cornelio Lentulo Q. Publilio Philone iterum consulibus, fetialibus Palaepolim ad res repetendas missis cum relatum esset a Graecis, gente lingua magis strenua quam factis, ferox responsum, ex auctoritate patrum populus Palaepolitanis bellum fieri iussit. Inter consules prouinciis comparatis bello Graeci persequendi Publilio euenerunt; Cornelius altero exercitu Samnitibus, si qua se mouerent, oppositus + fama autem erat defectioni Campanorum imminentes admoturos castra + ; ibi optimum uisum Cornelio statiua habere.
en.22. (1) Наступил год [328 г.] консульства Публия Плавтия Прокула и Публия Корнелия Скапулы; за этот срок не произошло ничего примечательного ни в походах, ни в Городе, если не считать того, что во Фрегеллы - (2) владенья сигнийцев, а потом вольсков - вывели поселение и на похоронах матери Марк Флавий устроил раздачу мяса для народа. (3) Иные истолковывали это так, что под видом оказания почестей родительнице Флавий заплатил народу свой долг за освобождение от суда, к которому эдилы привлекли его по обвинению в совращении матери семейства. (4) Хотя раздача мяса была благодарностью за прежнюю услугу в суде, она помогла ему еще и занять должность: на ближайших выборах, несмотря на отсутствие Флавия и наличие других соискателей, его избрали народным трибуном. (5) Палеполь находился неподалеку от того места, где ныне расположен Неаполь; в том и другом городе жило одно и то же племя родом из Кум, (6) а куманцы вели свое происхождение из Евбейской Халкиды. Благодаря судам, на которых они прибыли со своей родины, они приобрели большую власть над морским побережьем, где поселились; сперва они высадились на островах Энарии и Питекуссах, а потом решились перебраться и на материк. (7) Палеполитанцы, полагаясь не только на свои силы, но и на ненадежность союза самнитов с римлянами, а быть может, доверяясь и слухам о моровом поветрии, открывшемся в Городе, много раз нападали на римлян, живущих на кампанских и фалернских землях. (8) И потому в консульство Луция Корнелия Лентула и вторичное консульство Квинта Публилия Филона туда отправили фециалов требовать возмещения, а когда они доложили о заносчивом ответе греков - людей, смелых больше на словах, чем на деле, то с согласия отцов народ приказал начать войну с палеполитанцами. (9) При распределении обязанностей между консулами Публилию выпало вести войну с греками, а Корнелий с другим войском стоял наготове, чтоб отразить самнитов, если те пойдут войною. (10) И, поскольку ходили слухи, что самниты двинутся с места, как только восстанут кампанцы, Корнелий почел за лучшее расположиться постоянным лагерем в Кампании.
рус.[23] Ab utroque consule exiguam spem pacis cum Samnitibus esse certior fit senatus: Publilius duo milia Nolanorum militum et quattuor Samnitium magis Nolanis cogentibus quam uoluntate Graecorum recepta Palaepoli; [miserat; Romae compertum,] Cornelius dilectum indictum a magistratibus uniuersumque Samnium erectum ac uicinos populos, Priuernatem Fundanumque et Formianum, haud ambigue sollicitari. Ob haec cum legatos mitti placuisset prius ad Samnites quam bellum fieret, responsum redditur ab Samnitibus ferox. Ultro incusabant iniurias Romanorum, neque eo neglegentius ea quae ipsis obicerentur purgabant: haud ullo publico consilio auxilioue iuuari Graecos nec Fundanum Formianumue a se sollicitatos; quippe minime paenitere se uirium suarum, si bellum placeat. Ceterum non posse dissimulare aegre pati ciuitatem Samnitium quod Fregellas ex Volscis captas dirutasque ab se restituerit Romanus populus coloniamque in Samnitium agro imposuerint, quam coloni eorum Fregellas appellent; eam se contumeliam iniuriamque, ni sibi ab iis qui fecerint dematur, ipsos omni ui depulsuros esse. Cum Romanus legatus ad disceptandum eos ad communes socios atque amicos uocaret, 'quid perplexe agimus?' inquit; 'nostra certamina, Romani, non uerba legatorum nec hominum quisquam disceptator sed campus Campanus, in quo concurrendum est, et arma et communis Mars belli decernet. Proinde inter Capuam Suessulamque castra castris conferamus et Samnis Romanusne imperio Italiam regat decernamus.' legati Romanorum cum se non quo hostis uocasset sed quo imperatores sui duxissent ituros esse respondissent * * * * iam Publilius inter Palaepolim Neapolimque loco opportune capto diremerat hostibus societatem auxilii mutui qua, ut quisque locus premeretur, inter se usi fuerant. Itaque cum et comitiorum dies instaret et Publilium imminentem hostium muris auocari ab spe capiendae in dies urbis haud e re publica esset, actum cum tribunis est ad populum ferrent ut, cum Q. Publilius Philo consulatu abisset, pro consule rem gereret quoad debellatum cum Graecis esset. L. Cornelio, quia ne eum quidem in Samnium iam ingressum reuocari ab impetu belli placebat, litterae missae ut dictatorem comitiorum causa diceret. Dixit M. Claudium Marcellum; ab eo magister equitum dictus Sp. Postumius. Nec tamen ab dictatore comitia sunt habita, quia uitione creatus esset in disquisitionem uenit. Consulti augures uitiosum uideri dictatorem pronuntiauerunt. Eam rem tribuni suspectam infamemque criminando fecerunt: nam neque facile fuisse id uitium nosci, cum consul oriens de nocte silentio diceret dictatorem, neque ab consule cuiquam publice priuatimue de ea re scriptum esse nec quemquam mortalium exstare qui se uidisse aut audisse quid dicat quod auspicium dirimeret, neque augures diuinare Romae sedentes potuisse quid in castris consuli uitii obuenisset; cui non apparere, quod plebeius dictator sit, id uitium auguribus uisum? haec aliaque ab tribunis nequiquam iactata; tamen ad interregnum res redit, dilatisque alia atque alia de causa comitiis quartus decimus demum interrex L. Aemilius consules creat C. Poetelium L. Papirium Mugillanum; Cursorem in aliis annalibus inuenio.
en.23. (1) Оба консула сообщают сенату, что на мир с самнитами почти нет надежды: Публилий - что две тысячи ноланских и четыреста самнитских воинов впущены в Палеполь, больше по настоянию ноланцев, чем по воле греков; (2) Корнелий - что власти объявили набор, весь Самний поднялся, а соседей - и привернатов, и фунданцев, и формианцев - открыто подстрекают к мятежу. (3) Решили тогда до начала войны отправить послов к самнитам; ответ от них был получен дерзкий. (4) Самниты даже стали обвинять римлян в притеснениях, не забывая при этом усердно отводить обвинения от самих себя: (5) грекам-де они ни советом, ни помощью не содействовали и фунданцев с формианцами к мятежу не подстрекали, ибо, пожелай они вести войну, им вполне хватит собственных сил. (6) В то же время самниты не могут скрыть своего неудовольствия тем, что Фрегеллы, отторгнутые самнитами у вольсков и разрушенные, римский народ восстановил и вывел во владения самнитов свое поселение, которое его жители так и зовут Фрегеллами! (7) Чтобы избавить себя от таких оскорблений и обид, они не пожалеют сил, раз уж обидчикам нет до этого дела. (8) Когда римский посол призвал их обсудить все это перед общими союзниками и друзьями, ответ был таков: "К чему плетение словес? Наш спор, римляне, решают не речи послов и не какой-то посредник из смертных, а поле Кампанское, где нам предстоит померяться силами, наше оружие да общий всем ратный Марс. (9) Так что давайте станем лагерь против лагеря между Капуей и Свессулой и решим, самнитам или римлянам господствовать в Италии". (10) Римские послы ответили, что пойдут не туда, куда позвал противник, а куда поведут собственные их военачальники. Заняв выгодное место между Палеполем и Неаполем, Публилий сразу лишил неприятелей возможности оказывать друг другу союзническую помощь, что они делали обыкновенно, когда то одна, то другая область поочередно подвергалась нападению. (11) И вот, с одной стороны, приближался день выборов, а в другой - государству было невыгодно отзывать Публилия, грозившего стенам вражеского города и готового со дня на день взять его приступом, и посему (12) с трибунами договорились предложить народу, чтоб по окончании консульства Квинт Публилий Филон вплоть до окончания войны с греками продолжал дело как проконсул. (13) А Луцию Корнелию направили письмо с указом назначить диктатора для проведения выборов, потому что его самого, уже вторгшегося в Самний, решили не отзывать, чтобы не ослабить этим свой натиск. (14) Он назначил Марка Клавдия Марцелла, тот объявил начальником конницы Спурия Постумия. Однако диктатор выборов не провел, потому что стали доискиваться, не было ли ошибки в его избрании. Авгуры на заданный им вопрос объявили, что, по их мнению, диктатор избран при неблагоприятных знамениях, (15) но обвинения, выдвинутые трибунами, заставили в этом усомниться и вызвали кривотолки. Действительно, довольно трудно распознать, в чем состоят неблагоприятные приметы, если консул назначил диктатора в тишине, поднявшись среди ночи, и ни как государственное лицо, ни как частное никому о том не писал, и нет среди смертных никого (16), кто мог бы сказать, будто консул увидел или услышал нечто такое, что должно было прервать птицегадание; и наконец, сидя в Риме, авгуры не могли знать, какую такую ошибку совершил консул при гаданиях в лагере. Кому же не ясно, что авгуры сочли ошибкой то, что диктатор - плебей? (17) Напрасно трибуны приводили эти и другие доводы, государство все-таки прибегло к междуцарствию, а так как выборы то по одной, то по другой причине все откладывались, только четырнадцатый интеррекс, Луций Эмилий, объявил консулами Гая Петелия и Луция Папирия Мугилана; в других летописях я нахожу имя Курсора.
рус.[24] Eodem anno Alexandream in Aegypto proditum conditam Alexandrumque Epiri regem ab exsule Lucano interfectum sortes Dodonaei Iouis euentu adfirmasse. Accito ab Tarentinis in Italiam data dictio erat, caueret Acherusiam aquam Pandosiamque urbem: ibi fatis eius terminum dari. Eoque ocius transmisit in Italiam ut quam maxime procul abesset urbe Pandosia in Epiro et Acheronte amni, quem ex Molosside fluentem in Stagna Inferna accipit Thesprotius sinus. Ceterum ut ferme fugiendo in media fata ruitur, cum saepe Bruttias Lucanasque legiones fudisset, Heracleam, Tarentinorum coloniam, ex Lucanis Sipontumque, Bruttiorum Consentiam ac Terinam, alias inde Messapiorum ac Lucanorum cepisset urbes et trecentas familias illustres in Epirum quas obsidum numero haberet misisset, haud procul Pandosia urbe, imminente Lucanis ac Bruttiis finibus, tres tumulos aliquantum inter se distantes insedit, ex quibus incursiones in omnem partem agri hostilis faceret; et ducentos ferme Lucanorum exsules circa se pro fidis habebat, ut pleraque eius generis ingenia sunt, cum fortuna mutabilem gerentes fidem. Imbres continui campis omnibus inundatis cum interclusissent trifariam exercitum a mutuo inter se auxilio, duo praesidia quae sine rege erant improuiso hostium aduentu opprimuntur; deletisque eis ad ipsius obsidionem omnes conuersi. Inde ab Lucanis exsulibus ad suos nuntii missi sunt pactoque reditu promissum est regem aut uiuum aut mortuum in potestatem daturos. Ceterum cum delectis ipse egregium facinus ausus per medios erumpit hostes et ducem Lucanorum comminus congressum obtruncat; contrahensque suos ex fuga palatos peruenit ad amnem ruinis recentibus pontis, quem uis aequae abstulerat, indicantem iter. Quem cum incerto uado transiret agmen, fessus metu ac labore miles, increpans nomen abominandum fluminis, 'iure Acheros uocaris' inquit. Quod ubi ad aures accidit regis, adiecit extemplo animum fatis suis substititque dubius an transiret. Tum Sotimus, minister ex regiis pueris, quid in tanto discrimine periculi cunctaretur interrogans indicat Lucanos insidiis quaerere locum. Quos ubi respexit rex procul grege facto uenientes, stringit gladium et per medium amnem transmittit equum; iamque in uadum egressum eminus ueruto Lucanus exsul transfigit. Lapsum inde cum inhaerente telo corpus exanime detulit amnis in hostium praesidia. Ibi foeda laceratio corporis facta. Namque praeciso medio partem Consentiam misere, pars ipsis retenta ad ludibrium; quae cum iaculis saxisque procul incesseretur, mulier una ultra humanarum irarum fidem saeuienti turbae immixta, ut parumper sustinerent precata, flens ait uirum sibi liberosque captos apud hostes esse; sperare corpore regio utcumque mulcato se suos redempturam. Is finis laceratione fuit, sepultumque Consentiae quod membrorum reliquum fuit cura mulieris unius, ossaque Metapontum ad hostes remissa, inde Epirum deuecta ad Cleopatram uxorem sororemque Olympiadem, quarum mater magni Alexandri altera, soror altera fuit. Haec de Alexandri Epirensis tristi euentu, quamquam Romano bello fortuna eum abstinuit, tamen, quia in Italia bella gessit, paucis dixisse satis sit.
en.24. (1) В этом же году [326 г.], как говорит предание, в Египте основана Александрия, а Эпирский царь Александр убит луканским изгнанником, и с его кончиной сбылось предсказание Додонского Юпитера. (2) Когда тарентинцы призвали Александра в Италию, оракул велел ему избегать Ахеронтских вод и града Пандосии, ибо там ему суждено найти свой конец. (3) Тем поспешней Александр переправился в Италию, чтоб оказаться как можно дальше от Эпирского града Пандосии и Ахеронтова потока, текущего из Молоссии в болота преисподней и впадающего затем в Феспротийский залив. (4) Но, убегая от судьбы, он, как это обычно бывает, мчится ей навстречу. Много раз Александр рассеивал рати бруттиев и луканцев, захватил в Лукании тарентинское поселение Гераклею, луканскую Потенцию, Сипонт апулийцев, Консенцию бруттиев ... и Терину, а потом и другие города мессапийцев и луканцев; он отправил в Эпир заложниками триста знатных семейств (5) и в окрестностях города Пандосии, господствующего над пределами луканцев и бруттиев, занял три отстоящих друг от друга холма, чтобы делать оттуда набеги во все концы владений неприятеля. (6) При нем было около двух сотен луканских изгнанников, которых он считал преданными себе, но которые, как большинство в их племени, изменяли, как только изменяла удача. (7) Когда от беспрестанных дождей все окрестные поля оказались залиты водою, три части войска, отрезанные друг от друга, лишились возможности оказывать взаимную помощь, и два оставшиеся без царя отряда были разбиты внезапным нападением врага; покончив с ними, враги все вместе пошли окружать и самого царя. (8) И тут луканские изгнанники послали к своим гонцов с посулом выдать царя живым или мертвым, если им клятвенно пообещают возвращение на родину. (9) Однако царь с отборными воинами отважился на дерзкий подвиг и, прорвавшись в гущу врагов, в рукопашной схватке убил вождя луканцев; (10) стягивая своих воинов, рассеявшихся в бегстве, он приблизился к берегу реки, где остатки моста, унесенного недавним паводком, указывали ему дорогу. (11) При переходе через реку по незнакомому броду один из воинов, подавленный страхом д измученный, проклиная зловещее название реки, воскликнул: "Недаром зовут тебя Ахеронтом!76" Едва достигло это слуха царя, он тотчас вспомнил о предсказании и остановился, не решаясь переходить реку. (12) Тогда Сотим, юноша из царской свиты, спросил, отчего он медлит в такой опасности, и указал при этом на луканцев, искавших его погубить. (13) Оглянувшись, царь заметил их поодаль, гурьбою шедших к нему, и, обнажив меч, пустил коня в самую стремнину, но, когда он уже выбрался на мелкое место, луканский изгнанник издали поразил его дротиком. (14) Бездыханное тело с торчащим в нем древком река принесла к вражеской стоянке; там тело зверски изуродовали: разрубили надвое и часть отправили в Консенцию, часть оставили у себя для поругания. (15) К толпе, лютовавшей в зверском исступлении и кидавшей в труп копьями и камнями, приблизилась некая женщина, моля хоть на миг остановиться, и, плача, поведала, что муж и дети ее в плену у неприятеля и она надеется за тело царя, пусть даже обезображенное, выкупить своих близких. (16) Это положило конец надругательству над телом. То, что от него осталось, стараньями одной этой женщины было предано погребальному костру в Консенции, а прах отослан к врагу в Метапонт (17) и оттуда перевезен в Эпир, к жене Клеопатре и сестре Олимпиаде, из коих последняя - мать Александра Великого, а первая - его сестра. (18) Мы рассказали о печальном конце Александра Эпирского, поскольку его война велась все-таки в Италии, но, так как от войны с Римом судьба его удержала, этим мы, пожалуй, и ограничимся.
рус.[25] Eodem anno lectisternium Romae quinto post conditam urbem iisdem quibus ante placandis habitum est dies. Noui deinde consules iussu populi cum misissent qui indicerent Samnitibus bellum, ipsi maiore conatu quam aduersus Graecos cuncta parabant; et alia noua nihil tum animo tale agitantibus accesserunt auxilia. Lucani atque Apuli, quibus gentibus nihil ad eam diem cum Romano populo fuerat, in fidem uenerunt, arma uirosque ad bellum pollicentes; foedere ergo in amicitiam accepti. Eodem tempore etiam in Samnio res prospere gesta. Tria oppida in potestatem uenerunt, Allifae, Callifae, Rufrium, aliusque ager primo aduentu consulum longe lateque est peruastatus. Hoc bello tam prospere commisso, alteri quoque bello quo Graeci obsidebantur iam finis aderat. Nam praeterquam quod intersaeptis munimentis hostium pars parti abscisa erat, foediora aliquanto intra muros iis quibus hostis territabat patiebantur et uelut capti a suismet ipsis praesidiis indigna iam liberis quoque ac coniugibus et quae captarum urbium extrema sunt [patiebantur]. Itaque cum et a Tarento et a Samnitibus fama esset noua auxilia uentura, Samnitium plus quam uellent intra moenia esse rebantur, Tarentinorum iuuentutem, Graeci Graecos, haud minus per quos Samniti Nolanoque quam ut Romanis hostibus resisterent, exspectabant. Postremo leuissimum malorum deditio ad Romanos uisa: Charilaus et Nymphius principes ciuitatis communicato inter se consilio partes ad rem agendam diuisere, ut alter ad imperatorem Romanorum transfugeret, alter subsisteret ad praebendam opportunam consilio urbem. Charilaus fuit qui ad Publilium Philonem uenit et, quod bonum faustum felix Palaepolitanis populoque Romano esset, tradere se ait moenia statuisse. Eo facto utrum ab se prodita an seruata patria uideatur, in fide Romana positum esse. Sibi priuatim nec pacisci quicquam nec petere; publice petere quam pacisci magis ut, si successisset inceptum, cogitaret populus Romanus potius cum quanto studio periculoque reditum in amicitiam suam esset quam qua stultitia et temeritate de officio decessum. Conlaudatus ab imperatore tria milia militum ad occupandam eam partem urbis quam Samnites insidebant accepit; praesidio ei L. Quinctius tribunus militum praepositus.
en.25. (1) В том же году [326 г.] в Риме был устроен пятый с основания Города лектистерний для умилостивления снова тех же богов. (2) Затем новые консулы по воле народа отправили к самнитам послов объявить им войну, а сами занялись всевозможными приготовлениями, много более тщательными, чем для войны с греками. Получили консулы и новое подкрепление, на которое в те времена не рассчитывали. (3) Ведь луканцы и апулийцы, которые до той поры не имели с Римом ничего общего, отдали себя под его покровительство, обещая вооружение и людей для ведения войны, и по договору были приняты в число дружественных народов. Тем временем и в Самнии дела шли успешно. (4) Римляне овладели тремя городами - Аллифами, Каллифами и Руфрием, а остальные земли на большом пространстве были разорены консулами, как только они туда вторглись. (5) Такая удача сопутствовала этой войне, а другая война - осада греческих городов - уже подходила к концу. В самом деле, мало того что в отрезанных друг от друга крепостях враги оказались разобщены, но и за собственными стенами на них обрушилось куда больше бед и унижений, нежели грозило со стороны врагов, (6) и, словно пленники своих защитников, они сносили позор жен и детей, терпя худшую участь взятых приступом городов. (7) И вот, когда прошел слух, что из Тарента и от самнитов прибудут новые подкрепления, они сочли, что в Палеполе чересчур много самнитов (8), и начали поджидать тарентинскую молодежь - греки греков, чтобы с их помощью оказать сопротивление не только врагам-римлянам, но ничуть не меньше и самнитам с ноланцами, так что сдача римлянам под конец представлялась им уже наименьшим из зол. (9) Харилай и Нимфий - из первых людей в государстве - вместе держали совет и разделили меж собой, кому что надлежит исполнить, а именно один должен был перебежать к римскому военачальнику, а другой - остаться в городе, чтобы все подготовить к осуществлению их замысла. (10) Харилай явился к Публилию Филону и сообщил о своем решении предать стены города, ибо это будет ко благу, процветанию и счастию как палеполитанцев, так и римского народа; (11) от честности римлян зависит, окажется ли он по свершении сего предателем отечества или его спасителем; для себя самого он не ставит никаких условий и ничего не просит, (12) а для всего своего народа не требует, но только просит, чтобы в случае удачи римский народ принимал в расчет главным образом то, с каким рвением и с каким риском для себя стремятся они вернуть его дружбу, а не то, какая глупость и безрассудство привели их к забвению долга. (13) Полководец выразил ему свое одобрение и дал три тысячи воинов для захвата той части города, где разместились самниты; военного трибуна Луция Квинкция поставили во главе отряда.
рус.[26] Eodem tempore et Nymphius praetorem Samnitium arte adgressus perpulerat, ut, quoniam omnis Romanus exercitus aut circa Palaepolim aut in Samnio esset, sineret se classe circumuehi ad Romanum agrum, non oram modo maris sed ipsi urbi propinqua loca depopulaturum; sed ut falleret, nocte proficiscendum esse extemploque naues deducendas. Quod quo maturius fieret, omnis iuuentus Samnitium praeter necessarium urbis praesidium ad litus missa. Ubi dum Nymphius in tenebris et multitudine semet ipsa impediente, sedulo aliis alia imperia turbans, terit tempus, Charilaus ex composito ab sociis in urbem receptus, cum summa urbis Romano milite implesset, tolli clamorem iussit; ad quem Graeci signo accepto a principibus quieuere, Nolani per auersam partem urbis uia Nolam ferente effugiunt. Samnitibus exclusis ab urbe ut expeditior in praesentia fuga, ita foedior postquam periculo euaserunt uisa, quippe qui inermes nulla rerum suarum non relicta inter hostes, ludibrium non externis modo sed etiam popularibus, spoliati atque egentes domos rediere. Haud ignarus opinionis alterius, qua haec proditio ab Samnitibus facta traditur, cum auctoribus hoc dedi, quibus dignius credi est, tum foedus Neapolitanum + eo enim deinde summa rei Graecorum uenit + similius uero facit ipsos in amicitiam redisse. Publilio triumphus decretus, quod satis credebatur obsidione domitos hostes in fidem uenisse. Duo singularia haec ei uiro primum contigere, prorogatio imperii non ante in ullo facta et acto honore triumphus.
en.26. (1) Одновременно с этим и Нимфий всякими уловками добился от самнитского претора позволения проплыть на кораблях вдоль берега к владениям римлян, чтобы, покуда все римское войско находится под Палеполем или в Самнии, разорить не только побережье, но и окрестности самого Города. (2) Но обмана ради нужно отправиться в плаванье ночью, а корабли спустить немедля, и, чтоб поскорей это исполнить, всех самнитских воинов, кроме самой необходимой стражи, послали на берег. (3) Пока Нимфий тянул время, нарочно путая самыми разноречивыми приказами людей, и без того потерявшихся во всей этой толчее и во мраке, Харилай, которого сообщники, как было условлено, тайно впустили в город, занял с римскими войсками городскую крепость и приказал издать боевой клич; при этом греки, которым их вожаки подали знак, оставались на месте, (4) а ноланцы через противоположную часть города кинулись бежать по дороге, ведущей к Ноле. Когда опасность миновала, то для самнитов, которых загодя выманили из города, легкость бегства только отягчала позор такого спасения. (5) В самом деле, оставив в руках неприятеля все свое добро, они возвратились домой обобранными и нищими на потеху не только соседей, но даже своих земляков. (6) Я отлично знаю противоположное мнение, согласно которому эту измену совершили самниты, но не только в том дело, что я последовал здесь за теми писателями, которые больше заслуживают доверия, но и в том, что договор с Неаполем (а к нему впоследствии перешло главенство над греками) делает более правдоподобным добровольное восстановление дружбы. (7) Публилию предоставили триумф, так как считалось, что именно осада вынудила врагов сдаться на милость победителя; именно ему первому достались обе эти почести: продление консульской власти, никому дотоле не позволенное, и триумф после окончания срока консульства.
рус.[27] Aliud subinde bellum cum alterius orae Graecis exortum. Namque Tarentini cum rem Palaepolitanam uana spe auxilii aliquamdiu sustinuissent, postquam Romanos urbe potitos accepere, uelut destituti ac non qui ipsi destituissent, increpare Palaepolitanos, ira atque inuidia in Romanos furere, eo etiam quod Lucanos et Apulos + nam utraque eo anno societas coepta est + in fidem populi Romani uenisse allatum est: quippe propemodum peruentum ad se esse iamque in eo rem fore ut Romani aut hostes aut domini habendi sint. Discrimen profecto rerum suarum in bello Samnitium euentuque eius uerti; eam solam gentem restare nec eam ipsam satis ualidam, quando Lucanus defecerit; quem reuocari adhuc impellique ad abolendam societatem Romanam posse, si qua ars serendis discordiis adhibeatur. Haec consilia cum apud cupidos rerum nouandarum ualuissent, ex iuuentute quidam Lucanorum pretio adsciti, clari magis inter populares quam honesti, inter se mulcati ipsi uirgis, cum corpora nuda intulissent in ciuium coetum, uociferati sunt se, quod castra Romana ingredi ausi essent, a consulibus uirgis caesos ac prope securi percussos esse. Deformis suapte natura res cum speciem iniuriae magis quam doli prae se ferret, concitati homines cogunt clamore suo magistratus senatum uocare; et alii circumstantes concilium bellum in Romanos poscunt, alii ad concitandam in arma multitudinem agrestium discurrunt, tumultuque etiam sanos consternante animos decernitur ut societas cum Samnitibus renouaretur, legatique ad eam rem mittuntur. Repentina res quia quam causam nullam tam ne fidem quidem habebat, coacti a Samnitibus et obsides dare et praesidia in loca munita accipere, caeci fraude et ira nihil recusarunt. Dilucere deinde breui fraus coepit postquam criminum falsorum auctores Tarentum commigrauere; sed amissa omni de se potestate nihil ultra quam ut paeniteret frustra restabat.
en.27. (1) Вслед за тем вспыхнула другая война с греками, с другого, восточного побережья. (2) Дело в том, что тарентинцы поддерживали некоторое время палеполитанцев в тщетной надежде на ответную помощь, а узнав, что римляне овладели городом, стали поносить палеполитанцев, как будто не они бросили тех в беде, а те их бросили. И вот, обезумев от гнева и ненависти к римлянам, еще более яростной после известия о сдаче луканцев и апулийцев на милость римскому народу (ведь с теми и другими в этом году был заключен союз), (3) они твердили, что римляне уже почти добрались и до них и недалек тот день, когда о римлянах придется говорить либо как о врагах, либо как о хозяевах. (4) Они понимали, что судьба их зависит от исхода войны с самнитами - только это племя продолжало сопротивление, но у него одного после отпадения луканцев сил было тоже недостаточно. (5) А луканцев все еще можно было переманить назад и склонить к разрыву союза с римлянами, если, прибегнув к хитрости, посеять между ними раздор. (6) Эти замыслы возымели воздействие на людей, жаждавших перемен, и тогда несколько подкупленных луканских юношей, пользовавшихся в народе известностью, но лишенных чести, сами высекли друг друга розгами и нагишом явились к толпе сограждан, (7) вопя, что консул велел их высечь и едва не отрубил им головы только за то, что они посмели войти в римский лагерь. (8) Как это ни было гнусно, но с виду все говорило вроде бы о насилии, а не о притворстве, и тогда возбужденный народ криками понуждает власти созвать совет: (9) одни, окружив совещающихся, требуют войны с римлянами, другие мчатся по деревням звать к оружию, и даже здравомыслящие люди в смятении теряют голову; так и было принято решение возобновить союз с самнитами и отправить для этого к ним послов. (10) Поскольку для этих слишком поспешных решений не было никаких оснований, то и доверия к ним тоже не было: самниты заставили луканцев и заложников дать, и впустить в крепости вооруженные отряды, а луканцы, ослепленные своим гневом и чужим коварством, на все согласились. (11) Затем очень скоро, после того как затейщики мнимых преступлений перебрались в Тарент, обман стал выходить наружу; но на долю уже утративших возможность распоряжаться собою остались только бесполезные сетования.
рус.[28] Eo anno plebi Romanae uelut aliud initium libertatis factum est quod necti desierunt; mutatum autem ius ob unius feneratoris simul libidinem, simul crudelitatem insignem. L. Papirius is fuit, cui cum se C. Publilius ob aes alienum paternum nexum dedisset, quae aetas formaque misericordiam elicere poterant, ad libidinem et contumeliam animum accenderunt. [ut] florem aetatis eius fructum aduenticium crediti ratus, primo perlicere adulescentem sermone incesto est conatus; dein, postquam aspernabantur flagitium aures, minis territare atque identidem admonere fortunae; postremo, cum ingenuitatis magis quam praesentis condicionis memorem uideret, nudari iubet uerberaque adferri. Quibus laceratus iuuenis cum se in publicum proripuisset, libidinem crudelitatemque conquerens feneratoris, ingens uis hominum cum aetatis miseratione atque indignitate iniuriae accensa, tum suae condicionis liberumque suorum respectu, in forum atque inde agmine facto ad curiam concurrit; et cum consules tumultu repentino coacti senatum uocarent, introeuntibus in curiam patribus laceratum iuuenis tergum procumbentes ad singulorum pedes ostentabant. Uictum eo die ob impotentem iniuriam unius ingens uinculum fidei iussique consules ferre ad populum ne quis, nisi qui noxam meruisset, donec poenam lueret in compedibus aut in neruo teneretur; pecuniae creditae bona debitoris, non corpus obnoxium esset. Ita nexi soluti, cautumque in posterum ne necterentur.
en.28. (1) В этом году [326 г.] простой народ словно заново обрел свободу, потому что должников перестали отдавать в кабалу. Поводом к изменению законодательства послужило соединение в одном ростовщике распутности с исключительной жестокостью; (2) звали его Луций Папирий. Когда Гай Публилий отдал ему себя в рабство за отцовские долги, то молодость юноши и его красота вызвали в хозяине не сострадание, а похоть и желание обесчестить юношу. (3) Он счел его юность пришедшейся кстати доплатой к долгу и поначалу попытался соблазнить юношу непристойными речами, а потом, видя его презрение к непотребству и глухоту ко всем уговорам, стал угрожать, запугивать, всякий раз поминая о его жалкой доле; (4) наконец поняв, что юноша не столько помнит о теперешней своей участи, сколько о том, что он свободнорожденный, ростовщик приказал раздеть его и высечь. (5) Когда исполосованный розгами юноша вырвался на улицу, обвиняя ростовщика в распутстве и жестокости, на форуме (6) собралась огромная толпа народа, полная горячего участия к молодости жертвы, возмущения низким преступлением, а вместе с тем и тревоги за свою участь и участь своих детей. Оттуда толпа повалила в курию. (7) Когда внезапное волнение народа заставило консулов созвать сенат, каждому отцу при входе в курию кидались в ноги и показывали на исполосованную спину юноши. (8) В тот день гнусное попранье прав одного человека привело к падению оков долговой кабалы и консулы получили приказ вынести на народное собрание закон, разрешающий держать в колодках или оковах вплоть до уплаты долга только тех, кто заслужил наказание за причиненный ущерб (9), а за взятые в долг деньги отвечает имущество должника, но не его тело. Так освободили от кабалы должников и запретили впредь их кабалить.
рус.[29] Eodem anno cum satis per se ipsum Samnitium bellum et defectio repens Lucanorum auctoresque defectionis Tarentini sollicitos haberent patres, accessit ut et Vestinus populus Samnitibus sese coniungeret. Quae res sicut eo anno sermonibus magis passim hominum iactata quam in publico ullo concilio est, ita insequentis anni consulibus, L. Furio Camillo iterum Iunio Bruto Scaeuae, nulla prior potiorque uisa est de qua ad senatum referrent. Et quamquam [non] noua res erat, tamen tanta cura patres incessit ut pariter eam susceptam neglectamque timerent, ne aut impunitas eorum lasciuia superbiaque aut bello poenae expetitae metu propinquo atque ira concirent finitimos populos; et erat genus omne abunde bello Samnitibus par, Marsi Paelignique et Marrucini, quos, si Vestinus attingeretur, omnes habendos hostes. Uicit tamen pars quae in praesentia uideri potuit maioris animi quam consilii; sed euentus docuit fortes fortunam iuuare. Bellum ex auctoritate patrum populus aduersus Vestinos iussit. Prouincia ea Bruto, Samnium Camillo sorte euenit. Exercitus utroque ducti et cura tuendorum finium hostes prohibiti coniungere arma. Ceterum alterum consulem L. Furium, cui maior moles rerum imposita erat, morbo graui implicitum fortuna bello subtraxit; iussusque dictatorem dicere rei gerendae causa longe clarissimum bello ea tempestate dixit, L. Papirium Cursorem, a quo Q. Fabius Maximus Rullianus magister equitum est dictus, par nobile rebus in eo magistratu gestis, discordia tamen, qua prope ad ultimum dimicationis uentum est, nobilius. Ab altero consule in Vestinis multiplex bellum nec usquam uario euentu gestum est. Nam et peruastauit agros et populando atque urendo tecta hostium sataque in aciem inuitos extraxit; et ita proelio uno accidit Vestinorum res, haudquaquam tamen incruento milite suo, ut non in castra solum refugerent hostes sed iam ne uallo quidem ac fossis freti dilaberentur in oppida, situ urbium moenibusque se defensuri. Postremo oppida quoque ui expugnare adortus, primo Cutinam ingenti ardore militum a uolnerum ira quod haud fere quisquam integer proelio excesserat, scalis cepit, deinde Cingiliam. Utriusque urbis praedam militibus, quod eos neque portae nec muri hostium arcuerant, concessit.
en.29. (1) В тот же год [325 г.], когда сама по себе война с самнитами и неожиданная измена луканцев, которых к тому же подстрекали тарквинийцы, уже давали отцам довольно поводов к беспокойству, к их заботам прибавился еще и союз вестинского племени с самнитами. (2) Если в ту пору об этом больше толковали там и сям между собою, а не выносили на обсуждение народа, то на другой год консулам Луцию Фурию Камиллу, исполнявшему должность вторично, и Юлию Бруту Сцеве такое дело представилось самым важным и безотлагательным, и они сделали доклад о нем сенату. (3) И хотя оно не было ново, отцы оказались настолько им озадачены, что одинаково боялись как взяться за него, так и оставить без внимания: с одной стороны, соседние народы могут увидеть в безнаказанности вестинов попустительство и повод возгордиться, с другой - отмстить вестинам огнем и мечом - значит внушить этим же народам опасения за самих себя и озлобление против римлян; (4) а между тем в целом это племя, то есть марсы, пелигны и марруцины, вместе взятые, по своей военной силе бесспорно равнялось самнитам; и вот всех их придется считать врагами, если задеть вестинов. (5) Победило, однако, мнение, которое в настоящем положении могло показаться скорее смелым, нежели обдуманным, но исход дела учит, что судьба помогает храбрецам. (6) По воле сената народ приказал начать войну против вестинов. Жребий вести ее выпал Бруту, а Камиллу достался Самний. (7) Войска выступили в поход в обоих направлениях, и необходимость охранять собственные владения помешала врагам объединить свои силы. (8) Случилось, однако, так, что одного из консулов, Луция Фурия, на которого было возложено более тяжкое бремя, судьба освободила от ведения войны: он слег от тяжкого недуга, (9) а когда получил приказ для управления государством назначить диктатора, назначил Луция Папирия Курсора, который всех тогда далеко превосходил военною славой, а тот взял начальником конницы Квинта Фабия Максима Руллиана. (10) Эти двое знамениты своими подвигами при исполнении должности, но раздоры, едва не дошедшие до смертельной угрозы сопернику, сделали их еще более известными. (11) В вестинских краях второй консул испробовал разные способы ведения войны и все с одинаковым успехом. В самом деле, земли врагов он опустошил, а разорив и спалив их дома и посевы, тем самым заставил их волей-неволей выйти в открытый бой (12) и в одном сраженье настолько подорвал силы вестинов (впрочем, и его бойцам победа досталась отнюдь не бескровно), что враги бежали даже не в лагерь, а, не полагаясь уже ни на вал, ни на ров, рассеялись по городам в надежде на защиту стен и крепостей. (13) Наконец консул взялся за приступ городов, и, поскольку воины горели жаждой мести за свои раны - ведь из них едва ли хоть один вышел невредимым из боя, - он захватил с помощью лестниц сначала Кутину, а потом Цингилию. (14) В том и другом городе добыча была отдана воинам; их ведь не остановили ни ворота, ни стены вражеского города.
рус.[30] In Samnium incertis itum auspiciis est; cuius rei uitium non in belli euentum, quod prospere gestum est, sed in rabiem atque iras imperatorum uertit. Namque Papirius dictator a pullario monitus cum ad auspicium repetendum Romam proficisceretur, magistro equitum denuntiauit ut sese loco teneret neu absente se cum hoste manum consereret. Q. Fabius cum post profectionem dictatoris per exploratores comperisset perinde omnia soluta apud hostes ac si nemo Romanus in Samnio esset, seu ferox adulescens indignitate accensus quod omnia in dictatore uiderentur reposita esse seu occasione bene gerendae rei inductus, exercitu instructo paratoque profectus ad Imbrinium + ita uocant locum + acie cum Samnitibus conflixit. Ea fortuna pugnae fuit ut nihil relictum sit quo, si adfuisset dictator, res melius geri potuerit; non dux militi, non miles duci defuit. Eques etiam auctore L. Cominio tribuno militum, qui aliquotiens impetu capto perrumpere non poterat hostium agmen, detraxit frenos equis atque ita concitatos calcaribus permisit ut sustinere eos nulla uis posset; per arma, per uiros late stragem dedere; secutus pedes impetum equitum turbatis hostibus intulit signa. Uiginti milia hostium caesa eo die traduntur. Auctores habeo bis cum hoste signa conlata dictatore absente, bis rem egregie gestam; apud antiquissimos scriptores una haec pugna inuenitur; in quibusdam annalibus tota res praetermissa est. Magister equitum ut ex tanta caede multis potitus spoliis congesta in ingentem aceruum hostilia arma subdito igne concremauit, seu uotum id deorum cuipiam fuit seu credere libet Fabio auctori eo factum ne suae gloriae fructum dictator caperet nomenque ibi scriberet aut spolia in triumpho ferret. Litterae quoque de re prospere gesta ad senatum non ad dictatorem missae argumentum fuere minime cum eo communicantis laudes. Ita certe dictator id factum accepit, ut laetis aliis uictoria parta prae se ferret iram tristitiamque. Misso itaque repente senatu se ex curia proripuit, tum uero non Samnitium magis legiones quam maiestatem dictatoriam et disciplinam militarem a magistro equitum uictam et euersam dictitans, si illi impune spretum imperium fuisset. Itaque plenus minarum iraeque profectus in castra, cum maximis itineribus isset, non tamen praeuenire famam aduentus sui potuit; praecucurrerant enim ab urbe qui nuntiarent dictatorem auidum poenae uenire, alternis paene uerbis T. Manli factum laudantem.
en.30. (1) Поход на Самний начался при неясных птицегаданиях, но ошибка в них не сказалась на исходе войны - он был благополучен, - она проявилась только в неистовой вражде военачальников. (2) Дело в том, что, когда диктатор Папирий отправлялся по совету пуллария в Рим для повторных гаданий, он объявил начальнику конницы указ оставаться на месте и не вступать в схватку с врагом в его отсутствие. (3) Но после отъезда диктатора Квинт Фабий узнал через лазутчиков, что у врагов царит такая беспечность, будто ни единого римлянина нет в Самнии; (4) и дерзкий юноша, то ли уязвленный тем, что все оказалось в руках диктатора, то ли соблазненный возможностью удачно нанести удар, приготовил войско, выстроил боевые порядки и, двинувшись на Имбриний (так зовется это место), завязал бой с самнитами. (5) Сражение было столь успешным, что сам диктатор, окажись он тут, не смог бы дать лучшего: вождь не обманул ожиданий воинства, а воинство - надежд вождя. (6) Хотя после нескольких попыток всадники так и не сумели прорвать вражеский строй, но по совету военного трибуна Луция Коминия они отпустили поводья и, послав коней вскачь, пришпорили их так, что уже ничто не могло остановить их бега: на широком пространстве за ними полегли, как скошенные, и пики, и воины. (7) Пехота, ринувшаяся вслед за конницей, ударила по уже расстроенным рядам врагов. Как рассказывают, в этот день было убито двадцать тысяч вражеских воинов. Я знаю сочинителей, называющих два сражения с врагом в отсутствие диктатора, оба необыкновенно успешные; у самых древних писателей упоминается одно это сражение, а в некоторых летописях вообще ничего не сказано. (8) Начальник конницы, как бывает обычно при таком разгроме врага, завладел множеством доспехов; он приказал свалить вражеское оружие в огромную кучу, поджег ее и спалил, потому ли, что дал такой обет какому-то богу, (9) или же, если верить рассказу Фабия, сделал это, чтобы диктатор не мог насладиться плодами его победы, то есть написать на военной добыче свое имя и везти ее с собой во время триумфа. (10) Отправка письма об успехе сраженья в сенат, а не диктатору также свидетельствовала о явном нежелании делить славу с диктатором. Диктатор, во всяком случае, так принял это известие, что, несмотря на общее ликование по поводу одержанной победы, явно выказывал свой гнев и недовольство. (11) И вот он вдруг распустил сенат и бросился вон из курии, выкрикивая, что если начальнику конницы сойдет с рук презрение к высшей власти, то вместе с ратями самнитов он опрокинет и растопчет власть диктатора и воинский долг. (12) Грозный и разгневанный, он двинулся в лагерь и, хотя шел очень быстро большими переходами, не мог опередить вести о своем приближении, (13) ибо до него из Города примчались с известием, что диктатор, горя жаждой мести, приближается и чуть не через слово превозносит поступок Манлия.
рус.[31] Fabius contione extemplo aduocata obtestatus milites est ut, qua uirtute rem publicam ab infestissimis hostibus defendissent, eadem se cuius ductu auspicioque uicissent ab impotenti crudelitate dictatoris tutarentur: uenire amentem inuidia, iratum uirtuti alienae felicitatique; furere quod se absente res publica egregie gesta esset; malle, si mutare fortunam posset, apud Samnites quam Romanos uictoriam esse; imperium dictitare spretum, tamquam non eadem mente pugnari uetuerit qua pugnatum doleat. Et tunc inuidia impedire uirtutem alienam uoluisse cupidissimisque arma ablaturum fuisse militibus, ne se absente moueri possent; et nunc id furere, id aegre pati, quod sine L. Papirio non inermes, non manci milites fuerint, quod se Q. Fabius magistrum equitum duxerit ac non accensum dictatoris. Quid illum facturum fuisse, si, quod belli casus ferunt Marsque communis, aduersa pugna euenisset, qui sibi deuictis hostibus, re publica bene gesta ita ut non ab illo unico duce melius geri potuerit, supplicium magistro equitum tunc uictori minetur? neque illum magistro equitum infestiorem quam tribunis militum, quam centurionibus, quam militibus esse. Si posset, in omnes saeuiturum fuisse: quia id nequeat, in unum saeuire. Etenim inuidiam tamquam ignem summa petere; in caput consilii, in ducem incurrere; si se simul cum gloria rei gestae exstinxisset, [tunc uictorem] uelut in capto exercitu dominantem quidquid licuerit in magistro equitum in militibus ausurum. Proinde adessent in sua causa omnium libertati. Si consensum exercitus eundem qui in proelio fuerit in tuenda uictoria uideat et salutem unius omnibus curae esse, inclinaturum ad clementiorem sententiam animum. Postremo se uitam fortunasque suas illorum fidei uirtutique permittere.
en.31. (1) Фабий тотчас собрал сходку и заклинал воинов защитить того, под чьим началом и ауспициями они дважды одержали победу, так же как только что они от самых злобных недругов защитили свое государство; (2) сюда идет диктатор, потерявший рассудок от зависти, ожесточенный против чужой доблести и успеха, взбешенный оттого, что государство без него добилось победы; будь в его силах изменить судьбу, он предпочел бы, чтоб верх одержали самниты, а не римляне; (3) он кричит, что власть его попрана, как будто не одна и та же страсть побудила его сперва запретить сражаться, а потом сокрушаться об исходе сраженья. Прежде он из зависти хотел поставить преграды чужой доблести и намеревался лишить оружия воинов, как никогда рвавшихся в бой, чтобы без него они не могли сделать ни шагу, (4) и теперь то его бесит и то мучит, что без Луция Папирия воины не оказались ни безоружными, ни безрукими и что Квинт Фабий считает себя начальником конницы, а не прислужником диктатора. (5) Что бы сделал он, когда б военный случай и Марс, для всех единый, привели бы сражение к иному исходу, он, который ныне, после поражения врагов и успеха столь полного, что большего не мог бы достичь даже этот необыкновенный полководец, угрожает победившему начальнику конницы казнью?! (6) Но против начальника конницы он раздражен не больше, чем против военных трибунов, центурионов и воинов. Если б мог, он бы на всех обрушил свой гнев, (7) а раз это невозможно, то и ополчается на одного, ибо, подобно пламени, зависть устремляется к вершине и он набрасывается на стоявшего во главе замысла, на предводителя; если б ему удалось уничтожить Фабия вместе со славою его недавних подвигов, тогда, уподобясь победителю и помыкая войском, словно толпой пленных, он решился бы обойтись с воинами так же, как они позволят ему поступить с начальником конницы. (8) Вот почему, защитив его, они защитят общую свободу. Если увидит диктатор, что, отстаивая свою победу, воины так же единодушны, как в битве, и спасение одного важно для всех, он склонится к более милостивому решению. (9) Свою речь Фабий закончил, вверяя себя, свою жизнь и судьбу их верности и доблести.
рус.[32] Clamor e tota contione ortus, uti bonum animum haberet: neminem illi uim allaturum saluis legionibus Romanis. Haud multo post dictator aduenit classicoque extemplo ad contionem aduocauit. Tum silentio facto praeco Q. Fabium magistrum equitum citauit; qui simul ex inferiore loco ad tribunal accessit, tum dictator 'quaero' inquit 'de te, Q. Fabi, cum summum imperium dictatoris sit pareantque ei consules, regia potestas, praetores, iisdem auspiciis quibus consules creati, aequum censeas necne magistrum equitum dicto audientem esse; itemque illud interrogo, cum me incertis auspiciis profectum ab domo scirem, utrum mihi turbatis religionibus res publica in discrimen committenda fuerit an auspicia repetenda ne quid dubiis dis agerem; simul illud, quae dictatori religio impedimento ad rem gerendam fuerit, num ea magister equitum solutus ac liber potuerit esse. Sed quid ego haec interrogo, cum, si ego tacitus abissem, tamen tibi ad uoluntatis interpretationem meae dirigenda tua sententia fuerit? quin tu respondes uetuerimne te quicquam rei me absente agere, uetuerimne signa cum hostibus conferre? quo tu imperio meo spreto, incertis auspiciis, turbatis religionibus, aduersus morem militarem disciplinamque maiorum et numen deorum ausus es cum hoste confligere. Ad haec quae interrogatus es responde; at extra ea caue uocem mittas. Accede, lictor.' aduersus [quae] singula cum respondere haud facile esset, et nunc quereretur eundem accusatorem capitis sui ac iudicem esse, modo uitam sibi eripi citius quam gloriam rerum gestarum posse uociferaretur purgaretque se in uicem atque ultro accusaret, tunc Papirius redintegrata ira spoliari magistrum equitum ac uirgas et secures expediri iussit. Fabius fidem militum implorans lacerantibus uestem lictoribus ad triarios tumultum iam [in contione] miscentes sese recepit. Inde clamor in totam contionem est perlatus; alibi preces, alibi minae audiebantur. Qui proximi forte tribunali steterant, quia subiecti oculis imperatoris noscitari poterant, orabant ut parceret magistro equitum neu cum eo exercitum damnaret; extrema contio et circa Fabium globus increpabant inclementem dictatorem nec procul seditione aberant. Ne tribunal quidem satis quietum erat; legati circumstantes sellam orabant ut rem in posterum diem differret et irae suae spatium et consilio tempus daret: satis castigatam adulescentiam Fabi esse, satis deformatam uictoriam; ne ad extremum finem supplicii tenderet neu unico iuueni neu patri eius, clarissimo uiro, neu Fabiae genti eam iniungeret ignominiam. Cum parum precibus, parum causa proficerent, intueri saeuientem contionem iubebant: ita inritatis militum animis subdere ignem ac materiam seditioni non esse aetatis, non prudentiae eius; neminem id Q. Fabio poenam deprecanti suam uitio uersurum sed dictatori, si occaecatus ira infestam multitudinem in se prauo certamine mouisset. Postremo, ne id se gratiae dare Q. Fabi crederet, se ius iurandum dare paratos esse non uideri e re publica in Q. Fabium eo tempore animaduerti.
en.32. (1) Все собравшиеся закричали, чтоб он не падал духом: покуда целы римские легионы, он может не бояться насилия. Вскоре после этого прибыл диктатор, и тут же протрубили общий сбор. (2) Добившись тишины, глашатай вызвал начальника конницы Квинта Фабия. Едва тот подошел к подножию трибунала, как диктатор воскликнул: (3) "Я спрашиваю тебя, Квинт Фабий: если власть диктатора - высшая власть и ей покорны консулы, у коих царские полномочия, и преторы, избранные при одних с консулами ауспициях, то признаешь ты справедливым или нет, чтобы словам диктатора внимал начальник конницы? (4) И еще спрошу тебя: если я знал, что отправился в поход при сомнительных гаданиях, то надо ли было мне при неясности в знамениях подвергать опасности государство, или мне следовало повторить птицегадания, дабы ничего не делать, не уверясь в воле богов? (5) И еще спрашиваю я тебя: разве может быть начальник конницы независим и свободен от тех препятствий к ведению войны, какие диктатору поставит благочестие? Но к чему эти вопросы? Ведь удались я, не сказав ни слова, тебе все равно следовало бы направить свои мысли к истолкованию моей воли. (6) Что ж ты не отвечаешь? Или я не запретил тебе предпринимать что бы то ни было в мое отсутствие? Не запретил сражаться с неприятелем? (7) А ты, поправ мою власть, при недостоверных гаданиях, при неясности в знамениях имел дерзость, вопреки воинскому обычаю, вопреки долгу ратному, завещанному нам от предков, вопреки воле богов, сразиться с врагом! (8) Отвечай же на мои вопросы и берегись сказать хоть слово сверх этого! Ликтор, подойди сюда". (9) На иные из вопросов ответить было не просто, и Фабий то восставал против того, что в деле о жизни и смерти один и тот же человек и обвинитель его, и судья, то принимался кричать, что скорей можно лишить его жизни, чем славы подвигов, (10) попеременно и оправдываясь, и обвиняя; и тут, с новой силой вспыхнувши гневом, диктатор отдает приказ сорвать одежды с начальника конницы и приготовить розги и топоры. (11) Ликторы уже срывали с Фабия одежды, когда он, взывая к верности воинов, скрылся среди триариев, стоявших на сходке в задних рядах, а там уже нарастало возмущение. (12) Оттуда крики распространились по всему собранию: кое-где слышались мольбы, а кое-где и угрозы. Те, кто толпился у трибунала, то есть перед глазами диктатора, могли быть им замечены, и потому они умоляли пощадить начальника конницы и не осуждать вместе с ним войско; (13) а стоявшие с краю и теснившиеся возле Фабия проклинали жестокосердого диктатора и были уже готовы к бунту. Неспокойно было даже на трибунале: (14) легаты, окружавшие кресло диктатора, просили его отложить дело до завтра, чтобы дать утихнуть гневу и самим обдумать все не спеша (15): мол, незрелость Фабия достаточно наказана, а победа его унижена, и лучше не доводить дело до смертной казни и не позорить так ни этого несравненного юношу, ни его достославного отца, ни род Фабиев. (16) А так как ни мольбы, ни уговоры не помогали, они предложили ему посмотреть на неистовствующее собрание: когда воины возбуждены до такой степени, разве подобает при его опыте и мудрости подбрасывать дров в мятежное пламя? (17) Не Квинту Фабию, который молит избавить его от казни, но диктатору всякий вменил бы в вину, если бы в неправом споре он, ослепленный гневом, восстановил против себя враждебную толпу. (18) Под конец, желая отвести от себя подозрение в том, что говорят это из приязни к Квинту Фабию, они изъявили готовность клятвенно подтвердить, что считают казнь Квинта Фабия нежелательной, исходя именно из пользы государства.
рус.[33] His uocibus cum in se magis incitarent dictatorem quam magistro equitum placarent, iussi de tribunali descendere legati; et silentio nequiquam per praeconem temptato, prae strepitu ac tumultu [cum] nec ipsius dictatoris nec apparitorum eius uox audiretur, nox uelut in proelio certamini finem fecit. Magister equitum, iussus postero die adesse, cum omnes adfirmarent infestius Papirium exarsurum, agitatum contentione ipsa exacerbatumque, clam ex castris Romam profugit; et patre auctore M. Fabio, qui ter iam consul dictatorque fuerat, uocato extemplo senatu, cum maxime conquereretur apud patres uim atque iniuriam dictatoris, repente strepitus ante curiam lictorum summouentium auditur et ipse infensus aderat, postquam comperit profectum ex castris, cum expedito equitatu secutus. Iteratur deinde contentio et prendi Fabium Papirius iussit. Ubi cum deprecantibus primoribus patrum atque uniuerso senatu perstaret in incepto immitis animus, tum pater M. Fabius 'quando quidem' inquit 'apud te nec auctoritas senatus nec aetas mea, cui orbitatem paras, nec uirtus nobilitasque magistri equitum a te ipso nominati ualet nec preces, quae saepe hostem mitigauere, quae deorum iras placant, tribunos plebis appello et prouoco ad populum eumque tibi, fugienti exercitus tui, fugienti senatus iudicium, iudicem fero, qui certe unus plus quam tua dictatura potest polletque. Uidero cessurusne prouocationi sis, cui rex Romanus Tullus Hostilius cessit.' ex curia in contionem itur. Quo cum paucis dictator, cum omni agmine principum magister equitum [cum] escendisset, deduci eum de rostris Papirius in partem inferiorem iussit. Secutus pater 'bene agis' inquit, 'cum eo nos deduci iussisti unde et priuati uocem mittere possemus.' ibi primo non tam perpetuae orationes quam altercatio exaudiebantur; uicit deinde strepitum uox et indignatio Fabi senis increpantis superbiam crudelitatemque Papiri: se quoque dictatorem Romae fuisse nec a se quemquam, ne plebis quidem hominem, non centurionem, non militem, uiolatum; Papirium tamquam ex hostium ducibus, sic ex Romano imperatore uictoriam et triumphum petere. Quantum interesse inter moderationem antiquorum et nouam superbiam crudelitatemque. Dictatorem Quinctium Cincinnatum in L. Minucium consulem ex obsidione a se ereptum non ultra saeuisse quam ut legatum eum ad exercitum pro consule relinqueret. M. Furium Camillum in L. Furio, qui contempta sua senectute et auctoritate foedissimo cum euentu pugnasset, non solum in praesentia moderatum irae esse ne quid de collega secus populo aut senatui scriberet, sed cum reuertisset potissimum ex tribunis consularibus habuisse quem ex collegis optione ab senatu data socium sibi imperii deligeret. Nam populi quidem, penes quem potestas omnium rerum esset, ne iram quidem unquam atrociorem fuisse in eos qui temeritate atque inscitia exercitus amisissent quam ut pecunia eos multaret: capite anquisitum ob rem bello male gestam de imperatore nullo ad eam diem esse. Nunc ducibus populi Romani, quae ne uictis quidem bello fas fuerit, uirgas et secures uictoribus et iustissimos meritis triumphos intentari. Quid enim tandem passurum fuisse filium suum, si exercitum amisisset, si fusus, fugatus, castris exutus fuisset? quo ultra iram uiolentiamque eius excessuram fuisse quam ut uerberaret necaretque? quam conueniens esse propter Q. Fabium ciuitatem in laetitia uictoria supplicationibus ac gratulationibus esse, eum propter quem deum delubra pateant, arae sacrificiis fument, honore donis cumulentur, nudatum uirgis lacerari in conspectu populi Romani, intuentem Capitolium atque arcem deosque ab se duobus proeliis haud frustra aduocatos. Quo id animo exercitum, qui eius ductu auspiciisque uicisset, laturum? quem luctum in castris Romanis, quam laetitiam inter hostes fore. Haec simul iurgans, querens, deum hominumque fidem obtestans, et complexus filium plurimis cum lacrimis agebat.
en.33. (1) Но этими речами легаты скорее восстановили диктатора против себя, нежели примирили его с начальником конницы: им было приказано сойти с трибунала. (2) Пока через глашатая диктатор тщился добиться тишины (ведь из-за шума и беспорядка не было слышно ни самого диктатора, ни его прислужников), наступила ночь и, словно на поле брани, положила конец противоборству. (3) Начальнику конницы было приказано явиться на другой день, но все твердили, что назавтра Папирий, задетый и ожесточенный самим сопротивлением, распалится пуще прежнего, и Фабий тайком бежал из лагеря в Рим. (4) По совету отца, Марка Фабия, уже трижды бывшего консулом, а также диктатором, он немедленно созвал сенат, и, когда дошел до самых горьких жалоб на насилие и произвол диктатора, перед курием вдруг послышался шум: это ликторы прокладывали диктатору дорогу. И вот, пылая гневом, вошел он сам. Узнав о бегстве Фабия из лагеря, он тотчас с легкой конницей пустился в погоню. (5) Вновь начался спор, и Папирий приказал схватить Фабия. (6) Он неумолимо стоял на своем, невзирая на мольбы первых из отцов и всего сената в целом, и тогда отец юноши, Марк Фабий, сказал: (7) "Раз уж ни воля сената, ни мои преклонные годы, коим ты готовишь сиротство, ни доблесть и знатность начальника конницы, которого ты сам себе выбрал, ровным счетом ничего для тебя не значат, как не значат и мольбы, не раз трогавшие сердца неприятелей и смягчавшие гнев богов, то я обращаюсь к народным трибунам, я взываю к народу (8), и раз ты отвергаешь суд своего войска, своего сената, то ему я предлагаю быть твоим судьею, ему, единственному, кто имеет, наверное, больше власти и силы, чем твоя диктатура. Посмотрим, как ты отвергнешь обжалование, какому уступил даже Тулл Гостилий, римский царь". (9) Из курии пошли в народное собрание. Когда диктатор поднялся на возвышение в окружении нескольких человек, а за ним начальник конницы в сопровождении всех первейших людей государства, Папирий приказал свести Фабия с Ростр на землю. (10) Отец, спустившийся вслед за сыном, сказал: "Очень хорошо, что ты приказал отвести нас вниз: отсюда мы сможем подать голос как и простые граждане!" Поначалу слышались не столько связные речи, сколько отдельные выкрики; (11) наконец шум был перекрыт негодующим голосом старого Фабия: он порицал Папирия за надменность и жестокость; (12) он вспоминал, что был и сам в Риме диктатором и никто - ни плебей, ни центурион, ни рядовой воин - не терпел от него притеснений, (13) а Папирий добивается победы над римским военачальником, словно это вражеский предводитель. Как разнится сдержанность прежних диктаторов от заносчивости и жестокости нынешних. (14) Гнев диктатора Квинкция Цинцинната, выручившего консула Луция Минуция из осады, побудил его всего лишь назначить консула Минуция легатом. (15) Марк Фурий Камилл не только сдержал свое негодованье на Луция Фурия, когда тот, позоря его седины и его власть, потерпел постыднейшее пораженье, не только не написал о сотоварище народу или сенату ничего, что бы того позорило, (16) но и по возвращении, когда получил позволенье сената по своему усмотрению выбирать из сотоварищей того, кто будет делить с ним власть, именно Фурия счел самым достойным из консульских трибунов. (17) А если говорить о народе, в руках которого вся полнота власти, то гнев его на тех, кто по безрассудству и недомыслию губил войско, никогда не требовал ничего более жестокого, чем лишение имущества: никогда еще до сих пор не требовали смертью карать полководцев за неуспех войны. (18) Ныне же вождям римского народа, несмотря на победу и с полным правом заслуженный триумф, грозят розгами и топорами, что не подобает и при поражении. (19) Чему же тогда должен был подвергнуться его сын, если бы он погубил войско, если бы он был разгромлен, бежал и бросил лагерь? Могла ли ярость диктатора и его неистовство зайти дальше бичеванья розгами и казни? (20) Как примирить между собой то, что из-за Квинта Фабия граждане ликуют, совершая молебствия и вознося благодарения за победу, (21) а его самого, из-за кого открыты святилища богов, курятся жертвами алтари, множатся хвалы и приношения богам, обнаженного, секут розгами на глазах римского народа, в виду Капитолия и Крепости и перед взором богов, коих он не напрасно призывал в двух сражениях?! (22) Каково стерпеть это войску, одержавшему победу под его началом и ауспициями? Что за горе будет в римском лагере! Что за ликование в стане врагов! (23) Так говорил он, разом упрекая и жалуясь, призывая в свидетели богов и людей, и, обнимая сына, проливал обильные слезы.
рус.[34] Stabat cum eo senatus maiestas, fauor populi, tribunicium auxilium, memoria absentis exercitus; ex parte altera imperium inuictum populi Romani et disciplina rei militaris et dictatoris edictum pro numine semper obseruatum et Manliana imperia et posthabita filii caritas publicae utilitati iactabantur: hoc etiam L. Brutum, conditorem Romanae libertatis, antea in duobus liberis fecisse; nunc patres comes et senes faciles de alieno imperio spreto, tamquam rei paruae, disciplinae militaris euersae iuuentuti gratiam facere. Se tamen perstaturum in incepto nec ei, qui aduersus edictum suum turbatis religionibus ac dubiis auspiciis pugnasset, quicquam ex iusta poena remissurum. Maiestas imperii perpetuane esset non esse in sua potestate: L. Papirium nihil eius deminuturum; optare ne potestas tribunicia, inuiolata ipsa, uiolet intercessione sua Romanum imperium neu populus in se potissimum dictatore uim et ius dictaturae exstinguat. Quod si fecisset, non L. Papirium sed tribunos, sed prauum populi iudicium nequiquam posteros accusaturos, cum polluta semel militari disciplina non miles centurionis, non centurio tribuni, non tribunus legati, non legatus consulis, non magister equitum dictatoris pareat imperio, nemo hominum, nemo deorum uerecundiam habeat, non edicta imperatorum, non auspicia obseruentur, sine commeatu uagi milites in pacato, in hostico errent, immemores sacramenti licentia sua se ubi uelint exauctorent, infrequentia deserantur signa, neque conueniatur ad edictum, nec discernatur interdiu nocte, aequo iniquo loco, [iussu] iniussu imperatoris pugnent, et non signa, non ordines seruent, latrocinii modo caeca et fortuita pro sollemni et sacrata militia sit. + 'horum criminum uos reos in omnia saecula offerte, tribuni plebi; uestra obnoxia capita pro licentia Q. Fabi obicite.'
en.34. (1) На его стороне было влияние сената, расположение народа, поддержка трибунов, память о войске в лагере; (2) другая сторона толковала о неколебимости высшей власти римского народа, о долге воина, указе диктатора, перед которым благоговеют, как перед божественной волей, о Манлиевом правеже, о том, как польза государства была им поставлена выше отцовской привязанности. (3) А еще ранее, мол, Луций Брут, основатель римской свободы, поступил так со своими сыновьями, теперь же отцы сделались потакателями и сговорчивые старцы спускают юношам отказ от воинского долга, словно это сущий пустяк. (4) Он тем не менее останется тверд в своем намеренье и ничем не смягчит наказанья, заслуженного человеком, вступившим в бой вопреки его указу, при неясности в знамениях и сомнении в птицегаданиях. (5) Не в его силах навсегда укрепить величие высшей власти, (6) но он, Луций Папирий, не намерен умалить ни одного из ее прав; он просит облеченных трибунской властью, которая и сама неприкосновенна, не посягать своим вмешательством на полномочия римских военачальников и просит народ не сводить на нет законную силу диктатуры именно тогда, когда ему выпало исполнить эту должность. (7) А если они это сделают, то не Луция Папирия, а трибунов и неправый суд народа станут запоздало винить потомки, ибо стоит раз нарушить воинский долг, как уже воин не подчиняется приказу центуриона, центурион - трибуну, трибун - легату, легат - консулу, начальник конницы - диктатору, (8) как исчезает почтение к людям и почитание богов, как не повинуются ни указам вождя, ни наказам жреца; воины самовольно бродят и по замиренным, и по враждебным землям; (9) забыв о присяге, по своему произволу, они оставляют службу, когда захотят; (10) они покидают осиротелые знамена и не сбегаются, когда им велят, и не разбирают, днем ли они сражаются или ночью, в том ли месте или не в том, по приказу военачальника или без оного, они не ждут знака, не соблюдают рядов, и на месте военной службы, освященной обычаем и присягой, оказывается подобие разбоя, слепого и беспорядочного. (11) "За эти преступления, народные трибуны, вы да будете в ответе во веки веков и на свою голову да примете своеволие Квинта Фабия!"
рус.[35] Stupentes tribunos et suam iam vicem magis anxios quam eius cui auxilium ab se petebatur, liberauit onere consensus populi Romani ad preces et obtestationem uersus ut sibi poenam magistri equitum dictator remitteret. Tribuni quoque inclinatam rem in preces subsecuti orare dictatorem insistunt ut veniam errori humano, veniam adulescentiae Q. Fabi daret; satis eum poenarum dedisse. Iam ipse adulescens, iam pater M. Fabius contentionis obliti procumbere ad genua et iram deprecari dictatoris. Tum dictator silentio facto 'bene habet' inquit, 'Quirites; uicit disciplina militaris, uicit imperii maiestas, quae in discrimine fuerunt an ulla post hanc diem essent. Non noxae eximitur Q. Fabius, qui contra edictum imperatoris pugnauit, sed noxae damnatus donatur populo Romano, donatur tribuniciae potestati precarium non iustum auxilium ferenti. Uiue, Q. Fabi, felicior hoc consensu ciuitatis ad tuendum te quam qua paulo ante insultabas uictoria; uiue, id facinus ausus, cuius tibi ne parens quidem, si eodem loco fuisset quo fuit L. Papirius, ueniam dedisset. Mecum, ut uoles, reuerteris in gratiam; populo Romano, cui uitam debes, nihil maius praestiteris quam si hic tibi dies satis documenti dederit ut bello ac pace pati legitima imperia possis.' cum se nihil morari magistrum equitum pronuntiasset, degressum eum templo laetus senatus, laetior populus, circumfusi ac gratulantes hinc magistro equitum, hinc dictatori, prosecuti sunt, firmatumque imperium militare haud minus periculo Q. Fabi quam supplicio miserabili adulescentis Manli uidebatur. Forte ita eo anno euenit ut, quotienscumque dictator ab exercitu recessisset, hostes in Samnio mouerentur. Ceterum in oculis exemplum erat Q. Fabius M. Valerio legato, qui castris praeerat, ne quam uim hostium magis quam trucem dictatoris iram timeret. Itaque frumentatores cum circumuenti ex insidiis caesi loco iniquo essent, creditum uolgo est subueniri eis ab legato potuisse, ni tristia edicta exhorruisset. Ea quoque ira alienauit a dictatore militum animos iam ante infensos quod implacabilis Q. Fabio fuisset et, quod suis precibus negasset, eius populo Romano ueniam dedisset.
en.35. (1) Трибуны замерли, тревожась более уже о своей участи, нежели об уделе того, кому нужна была их поддержка, но от бремени решения их избавило единодушие римского народа, принявшегося молить и заклинать диктатора в угоду ему освободить начальника конницы от казни. (2) При таком повороте событий трибуны тоже присоединились к мольбам, настойчиво прося у диктатора снизойти к заблуждениям, свойственным человеку, и к молодости Квинта Фабия: он, мол, довольно наказан. (3) И вот уже сам юноша, вот уже отец его, Марк Фабий, забыв о своих притязаньях, пали на колени и молили диктатора сменить гнев на милость. (4) Тогда диктатор сказал: "Будь по вашему, квириты. За воинским долгом, за достоинством власти осталась победа, а ведь ныне решалось, быть ли им впредь или нет. (5) Не снята вина с Квинта Фабия за то, что вел войну вопреки запрету полководца, но я уступаю его, осужденного за это, римскому народу и трибунской власти. Так что мольбами, а не по закону вам удалось оказать ему помощь. (6) Живи, Квинт Фабий, единодушное желание сограждан защитить тебя оказалось для тебя большим счастьем, чем та победа, от которой недавно ты ног под собою не чуял; живи, дерзнувший на дело, какого и отец бы тебе не простил, будь он на месте Луция Папирия. (7) Мою благосклонность ты вернешь, если захочешь; а римский народ, коему ты обязан жизнью, лучше всего отблагодаришь, если нынешний день научит тебя впредь и на войне и в мирное время подчиняться законной власти". (8) Когда диктатор, объявив, что больше не задерживает начальника конницы, спустился с возвышения, обрадованный сенат и народ, ликующий и того больше, с поздравлениями окружили кто начальника конницы, а кто диктатора и пошли за ними следом. (9) Таким образом, угроза казни Квинта Фабия, казалось, упрочила высшую власть не меньше, чем плачевная расправа над юным Манлием. (10) В этом году выходило как-то так, что стоило диктатору удалиться от войска, как в Самнии враги всякий раз брались за оружие. Однако пример Квинта Фабия, стоявший перед глазами главы лагеря, легата Марка Валерия, заставлял страшиться не столько нападения врагов, сколько неукротимого диктаторского гнева. (11) Поэтому, когда посланный за продовольствием отряд попал в засаду и, сражаясь в неудобном месте, был перебит, все были уверены: легат мог бы прийти им на помощь, не страшись он грозных указов. (12) Возмущенные происшедшим, воины еще больше отвернулись от диктатора, ведь и без того их раздражало его упорное нежелание простить Квинта Фабия и то, что милость, которую они никак не могли у него вымолить, была оказана римскому простонародью.
рус.[36] Postquam dictator praeposito in urbe L. Papirio Crasso, magistro equitum Q. Fabio uetito quicquam pro magistratu agere, in castra rediit, neque ciuibus satis laetus aduentus eius fuit nec hostibus quicquam attulit terroris. Namque postero die, seu ignari uenisse dictatorem seu adesset an abesset parui facientes, instructa acie ad castra accesserunt. Ceterum tantum momenti in uno uiro L. Papirio fuit ut, si ducis consilia fauor subsecutus militum foret, debellari eo die cum Samnitibus potuisse pro haud dubio habitum sit; ita instruxit aciem [loco ac subsidiis], ita omni arte bellica firmauit; cessatum a milite ac de industria, ut obtrectaretur laudibus ducis, impedita uictoria est. Plures Samnitium cecidere, plures Romani uolnerati sunt. Sensit peritus dux quae res uictoriae obstaret: temperandum ingenium suum esse et seueritatem miscendam comitati. Itaque adhibitis legatis ipse circuit saucios milites inserens in tentoria caput, singulosque ut sese haberet rogitans curam eorum nominatim legatis tribunisque et praefectis demandabat. Rem per se popularem ita dextere egit, ut medendis corporibus animi multo prius militum imperatori reconciliarentur nec quicquam ad salubritatem efficacius fuerit quam quod grato animo ea cura accepta est. Refecto exercitu cum hoste congressus haud dubia spe sua militumque ita fudit fugauitque Samnites ut ille ultimus eis dies conferendi signa cum dictatore fuerit. Incessit deinde qua duxit praedae spes uictor exercitus perlustrauitque hostium agros, nulla arma, nullam uim nec apertam nec insidiis expertus. Addebat alacritatem quod dictator praedam omnem edixerat militibus; nec ira magis publica quam priuatum compendium in hostem acuebat. His cladibus subacti Samnites pacem a dictatore petiere; cum quo pacti ut singula uestimenta militibus et annuum stipendium darent, cum ire ad senatum iussi essent, secuturos se dictatorem responderunt, unius eius fidei uirtutique causam suam commendantes. Ita deductus ex Samnitibus exercitus.
en.36. (1) Поставив Луция Папирия Красса во главе Города и запретив начальнику конницы, Квинту Фабию, делать что-либо по его должности, диктатор возвратился в лагерь; (2) появление его не слишком обрадовало сограждан и ничуть не устрашило врагов. Действительно, уже на другой день, то ли не зная о прибытии диктатора, то ли не придавая значения его присутствию или отсутствию, неприятель, подойдя к лагерю, выстроился в боевом порядке. (3) А между тем от одного этого мужа, Луция Папирия, зависело столько, что, если б воины сочувствовали замыслам вождя, в этот самый день можно было наверняка покончить с войною против самнитов: (4) так умело построил он ряды, так удачно выбрал место и расставил подкрепление, настолько приумножил силы войска всякими военными хитростями; однако воины были нерадивы и, чтобы умалить заслуги своего предводителя, нарочно не спешили одерживать победу. Среди самнитов оказалось больше убитых, среди римлян - больше раненых. (5) Понял опытный вождь, что стоит на его пути к победе: надо смирить себя и к суровости подмешать ласку. (6) И вот, собрав легатов, он сам обошел раненых воинов и, заглядывая в шатры, каждого в отдельности спрашивал о здоровье и поименно поручал воинов заботам легатов, трибунов и префектов. (7) Это уже само по себе расположило народ к военачальнику, а он повел себя так умело, что, исцеляя тела воинов, тем скорее привлек к себе их души, да и для выздоровления не было средства действенней, чем благодарность, с которой они принимали его заботу. (8) Восстановив силы войска, диктатор вступил в бой с неприятелем, причем и он сам, и воины твердо верили в победу, и такой был разгром, такое повальное бегство самнитов, что день тот стал для них последним днем сражений с диктатором. (9) Потом войско победителей двинулось туда, куда влекла надежда на добычу, и прошло по всем владеньям неприятеля, не встретив вооруженного отпора ни в открытом бою, ни из засады. (10) Диктатор вдобавок раззадорил воинов, объявив всю добычу их собственностью, так что личная корысть гнала их на врага не меньше, чем ненависть к самнитам и верность государству. (11) Измученные этими бедствиями, самниты попросили у диктатора мира; заключив с ним договор о предоставлении каждому римскому воину одежды и годового жалованья, самниты на приказ идти к сенату ответили, что пойдут следом за диктатором, вверив свое дело только его чести и доблести. Так войско покинуло Самний.
рус.[37] Dictator triumphans urbem est ingressus; et cum se dictatura abdicare uellet, iussu patrum priusquam abdicaret consules creauit C. Sulpicium Longum iterum Q. Aemilium Cerretanum. Samnites infecta pace quia de condicionibus agebatur indutias annuas ab urbe rettulerunt; nec earum ipsarum sancta fides fuit; adeo, postquam Papirium abisse magistratu nuntiatum est, arrecti ad bellandum animi sunt. C. Sulpicio Q. Aemilio + Aulium quidam annales habent + consulibus ad defectionem Samnitium Apulum nouum bellum accessit. Utroque exercitus missi. Sulpicio Samnites, Apuli Aemilio sorte euenerunt. Sunt qui non ipsis Apulis bellum inlatum sed socios eius gentis populos ab Samnitium ui atque iniuriis defensos scribant; ceterum fortuna Samnitium, uix a se ipsis eo tempore propulsantium bellum, propius ut sit uero facit non Apulis ab Samnitibus arma inlata sed cum utraque simul gente bellum Romanis fuisse. Nec tamen res ulla memorabilis acta; ager Apulus Samniumque euastatum; hostes nec hic nec illic inuenti. Romae nocturnus terror ita ex somno trepidam repente ciuitatem exciuit ut Capitolium atque arx moeniaque et portae plena armatorum fuerint; et cum concursatum clamatumque ad arma omnibus locis esset, prima luce nec auctor nec causa terroris comparuit. Eodem anno de Tusculanis Flauia rogatione populi fuit iudicium. M. Flauius tribunus plebis tulit ad populum ut in Tusculanos animaduerteretur, quod eorum ope ac consilio Veliterni Priuernatesque populo Romano bellum fecissent. Populus Tusculanus cum coniugibus ac liberis Romam uenit. Ea multitudo ueste mutata et specie reorum tribus circuit genibus se omnium aduoluens; plus itaque misericordia ad poenae ueniam impetrandam quam causa ad crimen purgandum ualuit. Tribus omnes praeter Polliam antiquarunt legem: Polliae sententia fuit puberes uerberatos necari, coniuges liberosque sub corona lege belli uenire. Memoriam eius irae Tusculanis in poenae tam atrocis auctores mansisse ad patrum aetatem constat nec quemquam ferme ex Pollia tribu candidatum Papiriam ferre solitum.
en.37. (1) Диктатор с триумфом вступил в Город, а когда пожелал сложить с себя диктатуру, то по приказу отцов прежде объявил консулами Гая Сульпиция Лонга, вторично, и Квинта Эмилия Церретина. (2) Заключение мира с самнитами не состоялось из-за споров о его условиях, и самниты ушли из Города, заключив на год перемирие. Но даже собственные клятвы не были для них святы, настолько воспрянул в них боевой дух при известии о том, что Папирий оставил должность. (3) При консулах Гае Сульпиции и Квинте Эмилии - а в некоторых летописях Аврелии - к измене самнитов прибавилась новая война - в Апулии. Войска послали в обе стороны. Сульпицию досталась война с самнитами. Эмилию выпало воевать с апулийцами. (4) По некоторым сведениям, война велась не против самих апулийцев, но в защиту союзного апулийцам народа от нападений и притеснений со стороны самнитов; (5) и все-таки, если самнитам в ту пору еле-еле удавалось отражать нападение извне, это означает скорее, что в действительности не самниты напали на апулийцев, а римляне вели войну одновременно с тем и с другим племенем. (6) Впрочем, ничего достойного упоминания не произошло; земли Апулии и Самния были опустошены, но ни там, ни здесь не было открытой встречи с неприятелем. В Риме ночной переполох внезапно поднял граждан ото сна и настолько всех напугал, что Капитолий и Крепость, стены и ворота оказались заполнены вооруженным людом, (7) и после всех поспешных приготовлений и призывов к оружию во всех концах Города с рассветом нельзя было найти ни виновника, ни причины переполоха. (8) В том же году [323 г.] по предложению, внесенному Флавием, народ судил тускуланцев. Народный трибун Марк Флавий предложил народу наказать тускуланцев за то, что с их помощью и по их совету велитрийцы и привернаты пошли войной против римского народа. (9) Тускуланцы с женами и детьми явились в Рим. Эти толпы в жалком рубище с униженным видом ходили по трибам и каждому они валились в ноги, (10) так что для избавления их от казни сострадание значило больше, чем уверения в невиновности. (11) Все трибы, кроме Поллийской, отклонили закон Флавия; эта триба считала, что взрослых мужчин надо высечь и казнить, а жен и детей по закону войны отправить под венки. (12) Недобрая память о сторонниках столь жестокой расправы, как известно, сохранилась у тускуланцев до времени наших отцов, и соискатель должности из Поллийской трибы почти не мог рассчитывать на голоса Папириевой.
рус.[38] Insequenti anno, Q. Fabio L. Fuluio consulibus, A. Cornelius Aruina dictator et M. Fabius Ambustus magister equitum, metu grauioris in Samnio belli + conducta enim pretio a finitimis iuuentus dicebatur + intentiore dilectu habito egregium exercitum aduersus Samnites duxerunt. Castra in hostico incuriose ita posita tamquam procul abesset hostis, cum subito aduenere Samnitium legiones tanta ferocia ut uallum usque ad stationem Romanam inferrent. Nox iam appetebat; id prohibuit munimenta adoriri; nec dissimulabant orta luce postero die facturos. Dictator ubi propiorem spe dimicationem uidit, ne militum uirtuti damno locus esset, ignibus crebris relictis qui conspectum hostium frustrarentur, silentio legiones educit; nec tamen fallere propter propinquitatem castrorum potuit. Eques extemplo insecutus ita institit agmini ut, donec lucesceret, proelio abstineret; ne pedestres quidem copiae ante lucem castris egressae. Eques luce demum ausus incursare in hostem carpendo nouissimos premendoque iniquis ad transitum locis agmen detinuit. Interim pedes equitem adsecutus et totis iam copiis Samnis urgebat. Tum dictator, postquam sine magno incommodo progredi non poterat, eum ipsum in quo constiterat locum castris dimetari iussit. Id uero circumfuso undique equitatu + ut uallum peteretur opusque inciperet + fieri non poterat. Itaque ubi neque eundi neque manendi copiam esse uidet, instruit aciem impedimentis ex agmine remotis. Instruunt contra et hostes et animis et uiribus pares. Auxerat id maxime animos quod ignari loco iniquo, non hosti cessum, uelut fugientes ac territos terribiles ipsi secuti fuerant. Id aliquamdiu aequauit pugnam iam pridem desueto Samnite clamorem Romani exercitus pati; et hercule illo die ab hora diei tertia ad octauam ita anceps dicitur certamen stetisse ut neque clamor, ut primo semel concursu est sublatus, iteratus sit neque signa promota loco retroue recepta neque recursum ab ulla sit parte. In suo quisque gradu obnixi, urgentes scutis, sine respiratione ac respectu pugnabant; fremitus aequalis tenorque idem pugnae in defatigationem ultimam aut noctem spectabat. Iam uiris uires, iam ferro sua uis, iam consilia ducibus deerant, cum subito Samnitium equites, cum turma una longius prouecta accepissent impedimenta Romanorum procul ab armatis sine praesidio, sine munimento stare, auiditate praedae impetum faciunt. Quod ubi dictatori trepidus nuntius attulit, 'sine modo' inquit, 'sese praeda praepediant.' alii deinde super alios diripi passim ferrique fortunas militum uociferabantur. Tum magistro equitum accito 'uides tu' inquit, 'M. Fabi, ab hostium equite omissam pugnam? haerent impediti impedimentis nostris. Adgredere, quod inter praedandum omni multitudini euenit, dissipatos + raros equis insidentes, raros, quibus ferrum in manu sit, inuenies + equosque dum praeda onerant, caede inermes cruentamque illis praedam redde. Mihi legiones peditumque pugna curae erunt; penes te equestre sit decus.'
en.38. (1) На другой год [322 г.] в консульство Квинта Фабия и Луция Фульвия из-за опасений, что война в Самнии окажется кровопролитной, - поговаривали, будто самниты набрали у соседей наемников, - диктатор Авл Корнелий Арвин и начальник конницы Марк Фабий Амбуст произвели со всею строгостью набор и двинули на самнитов превосходное войско. (2) Лагерь на вражеской земле разбили без всяких предосторожностей, словно враг далеко, но тут внезапно объявились самнитские рати, столь дерзкие, что поставили свой частокол прямо под носом у римских сторожевых дозоров. (3) Уже спускалась ночь, и это помешало им напасть на римские укрепления, но самниты не скрывали намерений назавтра с рассветом пойти на приступ. (4) Диктатор понял, что сражение произойдет скорее, чем ожидалось, и, чтобы невыгодное место не оказалось слишком большим испытанием для мужества его воинов, ради обмана неприятеля оставил в лагере множество огней и потихоньку вывел легионы; однако лагерь находился так близко от самнитов, что обман не удался. (5) Конница неприятеля тотчас двинулась следом и не отставала от войска, хотя до рассвета остерегалась вступать в бой, а пехота до восхода солнца даже не успела выйти из лагеря. (6) Самнитская конница лишь к утру решилась напасть на неприятеля и мешала движению, задирая самых крайних и в труднопроходимых местах тесня ряды римлян. Тем временем пехота догнала конницу, и самниты стали наседать уже всеми своими силами. (7) Тогда, поняв, что без крупных потерь вперед не продвинуться, диктатор приказал разбить лагерь там, где сам он остановился. Но в окружении вражеской конницы делать это, то есть возводить изгородь и начинать работы, было невозможно. (8) И потому диктатор, видя, что нельзя ни продолжить путь, ни сделать остановку, убрал из войска обоз и выстроил воинов в боевом порядке; выстроились против них и враги, не уступающие ни духом, ни силой. (9) Особенно они расхрабрились, возомнив, будто римляне отступили перед своим неприятелем, а не из-за невыгодного положения, и поверили, будто это они, наводя ужас, преследуют перепуганных беглецов. (10) Оттого-то давно не слышавшие римского боевого клича самниты какое-то время сражались с ними на равных. И впрямь, в тот день от третьего часа до восьмого противоборствующие стороны были, как говорят, столь равносильны, что клич, раздавшийся при первом столкновении, ни разу не возобновлялся, знамена не двинулись с места ни вперед, ни назад и ни одна сторона не отступила. (11) Вросши в землю и напирая щитом, каждый на своем месте дрался без передышки и не оглядываясь по сторонам; равномерному гулу и неизменному напряжению битвы конец могло положить либо крайнее истощение, либо ночь. (12) Уже на исходе силы воинов, крепость оружия, смекалка вождей, и вдруг самнитские конники, узнав от одной своей отъехавшей в сторону турмы, что римский обоз стоит далеко от вооруженных воинов без охраны и вне укреплений, взалкав добычи, бросаются туда. (13) Когда встревоженный гонец донес о том диктатору, тот сказал: "Дай им только нагрузиться добычей". Потом прибывали все новые и новые гонцы с криками, что повсюду грабят и тащат имущество воинов. (14) Тогда, призвав начальника конницы, диктатор сказал: "Ты видишь, Марк Фабий, что вражеская конница оставила поле боя. Теперь наш обоз стал их обузой. (15) Ударь на них, пока, подобно всем ордам, занятым грабежом, они рассыпаны повсюду в беспорядке, и мало кто попадется тебе верхом на коне, немногих встретишь при оружии; пока они навьючивают добычу на себя и лошадей, срази их безоружными и обагри кровью их добычу. О легионах и пехотной битве позабочусь я, а слава победы над конницей пусть будет твоею".
рус.[39] Equitum acies qualis quae esse instructissima potest inuecta in dissipatos impeditosque hostes caede omnia replet. Inter sarcinas omissas repente, obiacentes pedibus fugientium consternatorumque equorum, neque pugnae neque fugae satis potentes caeduntur. Tum deleto prope equitatu hostium M. Fabius circumductis paululum alis ab tergo pedestrem aciem adoritur. Clamor inde nouus accidens et Samnitium terruit animos et dictator, ubi respectantes hostium antesignanos turbataque signa et fluctuantem aciem uidit, tum appellare, tum adhortari milites, tribunos principesque ordinum nominatim ad iterandam secum pugnam uocare. Nouato clamore signa inferuntur, et quidquid progrediebantur magis magisque turbatos hostes cernebant. Eques ipse iam primis erat in conspectu et Cornelius respiciens ad manipulos militum, quod manu, quod uoce poterat, monstrabat uexilla se suorum parmasque cernere equitum. Quod ubi auditum simul uisumque est, adeo repente laboris per diem paene totum tolerati uolnerumque obliti sunt, ut haud secus quam si tum integri e castris signum pugnae accepissent concitauerint se in hostem. Nec ultra Samnis tolerare terrorem equitum peditumque uim potuit; partim in medio caesi, partim in fugam dissipati sunt. Pedes restantes ac circumuentos cecidit: ab equite fugientium strages est facta, inter quos et ipse imperator cecidit. Hoc demum proelium Samnitium res ita infregit, ut omnibus conciliis fremerent minime id quidem mirum esse, si impio bello et contra foedus suscepto, infestioribus merito deis quam hominibus nihil prospere agerent: expiandum id bellum magna mercede luendumque esse; id referre tantum utrum supplicia noxio paucorum an omnium innoxio praebeant sanguine; audebantque iam quidam nominare auctores armorum. Unum maxime nomen per consensum clamantium Brutuli Papi exaudiebatur; uir nobilis potensque erat, haud dubie proximarum indutiarum ruptor. De eo coacti referre praetores decretum fecerunt ut Brutulus Papius Romanis dederetur et cum eo praeda omnis Romana captiuique ut Romam mitterentur quaeque res per fetiales ex foedere repetitae essent secundum ius fasque restituerentur. Fetiales Romam, ut censuerunt, missi et corpus Brutuli exanime; ipse morte uoluntaria ignominiae se ac supplicio subtraxit. Placuit cum corpore bona quoque eius dedi. Nihil tamen earum rerum praeter captiuos ac si qua cognita ex praeda sunt acceptum est; ceterarum rerum inrita fuit deditio. Dictator ex senatus consulto triumphauit.
en.39. (1) Отлично построенная конница напала на рассеявшихся и обремененных грузом врагов и все кругом покрыла их трупами. (2) Не способных ни драться, ни спасаться, их убивали среди поспешно брошенных тюков, которые путались под ногами испуганных, разбегающихся лошадей. (3) И тогда, почти полностью истребив вражескую конницу, Марк Фабий лишь разворачивает свои алы и с тыла нападает на строй пехотинцев. (4) Боевой клич, неожиданно донесшийся оттуда, вселяет ужас в самнитов, а диктатор, заметив, что вражеские передовые бойцы оглядываются назад, что знамена в беспорядке и строй колеблется, то с призывом, то с ободреньем обращается к своим воинам и, окликая по имени трибунов и центурионов, зовет их вместе с ним вновь броситься в бой. (5) Опять раздался боевой клич и знамена двинулись вперед. По мере продвижения стали .замечать, что среди врагов нарастает смятение. Идущим впереди видно уже свою конницу, и Корнелий, оборотясь к манипулам, (6) размахивает руками и кричит во все горло, что видит знамена и щиты своих всадников. (7) Когда это услыхали, да еще и увидели, то настолько позабыли вдруг и о тяготах, выпавших на их долю за целый день, и о своих ранах, что кинулись на врага, словно свежие бойцы, только что вышедшие из лагеря и получившие знак сражаться. (8) Самниты не могли доле противостоять ни ужасу, который наводила конница, ни натиску пехоты; одних перебили на месте, другие рассеялись в бегстве: (9) пехотинцы перебили сопротивлявшихся в окруженье, а конница устроила избиение беглецов, в числе коих пал и сам их полководец. (10) Это сражение нанесло самнитам такой удар, что на всех своих собраниях они начали шуметь - мол, ничего удивительного, что не добились успеха в этой нечестивой, начатой вопреки договору войне, в которой боги, и поделом, были к ним даже враждебней, чем люди; дорогою ценой придется искупать эту войну; (11) вопрос только в том, принести ли в жертву кровь нескольких виновных или всех безвинных, а иные уже осмеливались назвать зачинщиков. (12) Особенно часто слышалось в единодушных выкриках толпы имя Брутула Папия. Это был знатный и могущественный человек и несомненный нарушитель последнего перемирия. (13) Преторы, вынужденные доложить об этом, добились решения выдать римлянам Брутула Палия, отправить вместе с ним в Рим всю награбленную у римлян добычу и пленных и, следуя справедливости и благочестию, отдать также и то, за что, согласно договору, те требовали возмещения через фециалов. (14) По этому решению в Рим отправили фециалов и бездыханное тело Брутула: добровольною смертью он сам избавил себя от казни и позора, а (15) вместе с телом постановили выдать и его имущество. Однако, кроме пленных и того добра, что римляне признали своим, ничего больше не приняли; выдачу всего остального признали недействительной. Диктатор по постановлению сената справил триумф.
рус.[40] Hoc bellum a consulibus bellatum quidam auctores sunt eosque de Samnitibus triumphasse; Fabium etiam in Apuliam processisse atque inde magnas praedas egisse. Nec discrepat quin dictator eo anno A. Cornelius fuerit; id ambigitur belline gerendi causa creatus sit an ut esset qui ludis Romanis, quia L. Plautius praetor graui morbo forte implicitus erat, signum mittendis quadrigis daret functusque eo haud sane memorandi imperii ministerio se dictatura abdicaret. Nec facile est aut rem rei aut auctorem auctori praeferre. Uitiatam memoriam funebribus laudibus reor falsisque imaginum titulis, dum familiae ad se quaeque famam rerum gestarum honorumque fallente mendacio trahunt; inde certe et singulorum gesta et publica monumenta rerum confusa. Nec quisquam aequalis temporibus illis scriptor exstat quo satis certo auctore stetur.
en.40. (1) Некоторые сообщают, что войну провели консулы и это они отпраздновали триумф над самнитами, а Фабий дошел даже до Апулии и привез оттуда много добычи. (2) Все согласны, что в тот год Авл Корнелий был диктатором, сомневаются лишь, был ли он назначен ради ведения войны или для того, чтоб на Римских играх было кому подать знак выпускать четверни, так как претор Луций Плавтий (3) как раз тогда слег от тяжелой болезни; а исполнив эту обязанность своего не слишком достопамятного правления, он якобы сложил с себя диктатуру. Непросто одно сообщение предпочесть другому. (4) Я думаю, предание искажено из-за надгробных хвалебных речей и лживых подписей к изображениям предков, ибо каждое семейство старается с помощью вымыслов присвоить себе и подвиги, и должности; (5) отсюда, конечно, и эта путаница в том, кто какие подвиги совершил, и в том, что значится в государственных записях. И нет к тому же ни одного писателя, современника тех событий, на свидетельства которого мы могли бы положиться со спокойной душой.
рус.[1] Sequitur hunc annum nobilis clade Romana Caudina pax T. Veturio Caluino Sp. Postumio consulibus. Samnites eo anno imperatorem C. Pontium Herenni filium habuerunt, patre longe prudentissimo natum, primum ipsum bellatorem ducemque. Is, ubi legati qui ad dedendas res missi erant pace infecta redierunt, "ne nihil actum" inquit "hac legatione censeatis, expiatum est quidquid ex foedere rupto irarum in nos caelestium fuit. Satis scio, quibuscumque dis cordi fuit subigi nos ad necessitatem dedendi res quae ab nobis ex foedere repetitae fuerant, iis non fuisse cordi tam superbe ab Romanis foederis expiationem spretam. Quid enim ultra fieri ad placandos deos mitigandosque homines potuit quam quod nos fecimus? res hostium in praeda captas, quae belli iure nostrae uidebantur, remisimus; auctores belli, quia uiuos non potuimus, perfunctos iam fato dedidimus; bona eorum, ne quid ex contagione noxae remaneret penes nos, Romam portauimus. Quid ultra tibi, Romane, quid foederi, quid dis arbitris foederis debeo? quem tibi tuarum irarum, quem meorum suppliciorum iudicem feram? neminem, neque populum neque priuatum, fugio. Quod si nihil cum potentiore iuris humani relinquitur inopi, at ego ad deos uindices intolerandae superbiae confugiam et precabor, ut iras suas uertant in eos quibus non suae redditae res, non alienae accumulatae satis sint; quorum saeuitiam non mors noxiorum, non deditio exanimatorum corporum, non bona sequentia domini deditionem exsatient, [placari nequeant] nisi hauriendum sanguinem laniandaque uiscera nostra praebuerimus. Iustum est bellum, Samnites, quibus necessarium, et pia arma, quibus nulla nisi in armis relinquitur spes. Proinde, cum rerum humanarum maximum momentum sit quam propitiis rem, quam aduersis agant dis, pro certo habete priora bella aduersus deos magis quam homines gessisse, hoc quod instat ducibus ipsis dis gesturos."
en.1. (1) Следующий год [321 г.], когда консулами были Тит Ветурий Кальвин и Спурий Постумий, ознаменовался Кавдинским миром, памятным из-за тяжкого поражения римлян. (2) В тот год военачальником у самнитов был сын Геренния Гай Понтий; родитель его славился среди самнитов своею мудростью, а сам он - воинской доблестью и военным искусством. (3) Когда посланные от самнитов для возмещения причиненного римлянам ущерба возвратились, так и не добившись мира, Понтий сказал: "Не думайте, будто посольство было напрасным: гнев небес пал на нас за нарушение договора - теперь мы от этой вины очистились. (4) Я уверен: если кому-то из богов и любо было принудить нас вернуть все требуемое договором, им всем, однако, не по душе, что римляне так надменно презрели наше желание искупить содеянное. (5) Что же сверх сделанного можно еще сделать, дабы умилостивить богов и умилосердить людей? Имущество неприятеля, ставшее нашей добычей и по закону войны нам принадлежащее, (6) мы возвратили, зачинщиков, коль скоро выдать их живыми оказалось невозможно, выдали хотя бы и мертвыми, и добро их, дабы не осквернять себя прикосновением к нему, отвезли в Рим. (7) Что еще я задолжал тебе, римлянин?! Чем еще искупить разрыв договора? Какой иной долг возвратить богам, его блюстителям? Кого нам поставить судьею твоих притязаний и моих истязаний? Пусть это будет народ, пусть один какой-нибудь человек, я на все согласен. (8) Но если на этом свете правда и закон уже не защищают слабого от сильнейшего, мне остается взывать к богам, карающим спесь, преступившую всякую меру. (9) Я стану молить их обратить гнев свой на тех, кому мало и возвращенного им собственного имущества, и гор чужого добра в придачу; на тех, чью жестокость не насытить ни смертью обидчиков, ни выдачей мертвых их тел, ни имуществом их, отданным следом, - не насытить, если не дать упиться нашей кровью и пожрать нашу плоть. (10) Война, самниты, праведна для тех, для кого неизбежна, и оружие благочестиво в руках у тех, у кого уже ни на что не осталось надежды. (11) И раз уж в делах человеческих ничего нет важнее благоволения и враждебности богов, то знайте: прежнюю войну вы вели скорее против богов, чем против людей, зато в предстоящей боги сами поведут вас в бой!"
рус.[2] Haec non laeta magis quam uera uaticinatus, exercitu educto circa Caudium castra quam potest occultissime locat. Inde ad Calatiam, ubi iam consules Romanos castraque esse audiebat, milites decem pastorum habitu mittit pecoraque diuersos alium alibi haud procul Romanis pascere iubet praesidiis; ubi inciderint in praedatores, ut idem omnibus sermo constet legiones Samnitium in Apulia esse, Luceriam omnibus copiis circumsedere, nec procul abesse quin ui capiant. Iam is rumor ante de industria uolgatus uenerat ad Romanos, sed fidem auxere captiui eo maxime quod sermo inter omnes congruebat. Haud erat dubium quin Lucernis opem Romanus ferret, bonis ac fidelibus sociis, simul ne Apulia omnis ad praesentem terrorem deficeret: ea modo, qua irent, consultatio fuit. Duae ad Luceriam ferebant uiae, altera praeter oram superi maris, patens apertaque sed quanto tutior tanto fere longior, altera per Furculas Caudinas, breuior; sed ita natus locus est: saltus duo alti angusti siluosique sunt montibus circa perpetuis inter se iuncti. Iacet inter eos satis patens clausus in medio campus herbidus aquosusque, per quem medium iter est; sed antequam uenias ad eum, intrandae primae angustiae sunt et aut eadem qua te insinuaueris retro uia repetenda aut, si ire porro pergas, per alium saltum artiorem impeditioremque euadendum. In eum campum uia alia per cauam rupem Romani demisso agmine cum ad alias angustias protinus pergerent, saeptas deiectu arborum saxorumque ingentium obiacente mole inuenere. Cum fraus hostilis apparuisset, praesidium etiam in summo saltu conspicitur. Citati inde retro, qua uenerant, pergunt repetere uiam; eam quoque clausam sua obice armisque inueniunt. Sistunt inde gradum sine ullius imperio stuporque omnium animos ac uelut torpor quidam insolitus membra tenet, intuentesque alii alios, cum alterum quisque compotem magis mentis ac consilii ducerent, diu immobiles silent; deinde, ubi praetoria consulum erigi uidere et expedire quosdam utilia operi, quamquam ludibrio fore munientes perditis rebus ac spe omni adempta cernebant, tamen, ne culpam malis adderent, pro se quisque nec hortante ullo nec imperante ad muniendum uersi castra propter aquam uallo circumdant, sua ipsi opera laboremque inritum, praeterquam quod hostes superbe increpabant, cum miserabili confessione eludentes. Ad consules maestos, ne aduocantes quidem in consilium, quando nec consilio nec auxilio locus esset, sua sponte legati ac tribuni conueniunt militesque ad praetorium uersi opem, quam uix di immortales ferre poterant, ab ducibus exposcunt.
en. 2. (1) Чего ни посулили эти его пророчества, все исполнилось. Понтий двинулся с войском в поход и, соблюдая строжайшую тайну, разбил лагерь у Кавдия. (2) Отсюда он посылает в Калатию, где, по слухам, уже стояли лагерем римские консулы, десять воинов, переодетых пастухами, приказав им пасти скот подальше друг от друга, но поближе к римским заставам, (3) а повстречавшись с грабящими округу римскими воинами, пусть твердят одно: дескать, самнитские легионы в Апулии, осаждают там всем воинством Луцерию и со дня на день возьмут ее приступом. (4) Об этом заранее нарочно распустили слухи, успевшие уже дойти до римлян, а когда то же самое стали повторять все, кого захватывали в плен, им нельзя было не поверить. (5) Было ясно, что римляне окажут помощь жителям Луцерии, своим добрым и верным союзникам, стремясь вместе с тем предотвратить в столь опасных условиях отпадение всей Апулии. Раздумывали они только о том, какой выбрать путь, (6) ибо к Луцерии вели две дороги. Одна, широкая и открытая, шла по берегу Верхнего моря - путь этот был более безопасным, но и более далеким; другая дорога, покороче, вела через Кавдинское ущелье. (7) Вот каково само это место: два глубоких ущелья, тесных и заросших лесом, окружены непрерывными горными кряжами; между ущельями - довольно широкая поляна, болотистая и заросшая травой, через эту поляну и пролегает путь. (8) Но, чтобы дойти до нее, нужно пробраться через первую теснину, а потом возвращаться назад тою же дорогой, которой сюда проникли, или, продолжая путь, пройти по второму ущелью, еще более глубокому, еще менее проходимому. (9) Когда, избрав второй путь, римляне по скалистому распадку спустились в эту долину, то сразу же двинулись гурьбою ко второму ущелью, но наткнулись там на завал из деревьев и нагроможденных друг на друга огромных камней. Стало ясно, что это вражеская хитрость, и тут же поверху над ущельем замелькали неприятельские отряды. (10) Римляне спешат назад к дороге, которой пришли, но и она оказывается прегражденной завалами и вооруженными людьми. Тогда без всякого приказа все остановились в полной растерянности, словно скованные каким-то странным оцепенением; (11) и, поглядывая друг на друга в надежде найти в соседе больше самообладания и сообразительности, они долго молчат, не шелохнувшись. (12) Потом, видя, что ставятся консульские шатры, что некоторые достают орудия для земляных работ, (13) римляне, хоть и понимая всю смехотворность возведения укреплений в столь отчаянном и безнадежном положении, чтобы не усугубить его еще и по собственной вине, каждый сам по себе, без всяких понуканий и приказаний, принимаются за дело и, разбив у воды лагерь, окружают его валом. (14) И враги осыпали их тем временем бранью и насмешками, и сами римляне с горькой откровенностью высмеивали свой труд и тщетные усилия. (15) Удрученные консулы не созывали совета: совещаться было не о чем, как и подмоги ждать было неоткуда; но легаты и трибуны сами подошли к ним, а воины, оборотясь к консульскому шатру, взывали к вождям о помощи, какую едва ли могли им подать и бессмертные боги.
рус.[3] Querentes magis quam consultantes nox oppressit, cum pro ingenio quisque fremerent, [alius] "per obices uiarum," alius, "per aduersa montium, per siluas, qua ferri arma poterunt, eamus; modo ad hostem peruenire liceat quem per annos iam prope triginta uincimus: omnia aequa et plana erunt Romano in perfidum Samnitem pugnanti"; alius: "quo aut qua eamus? num montes moliri sede sua paramus? dum haec imminebunt iuga, qua tu ad hostem uenies? armati, inermes, fortes, ignaui, pariter omnes capti atque uicti sumus; ne ferrum quidem ad bene moriendum oblaturus est hostis; sedens bellum conficiet." his in uicem sermonibus qua cibi qua quietis immemor nox traducta est. Ne Samnitibus quidem consilium in tam laetis suppetebat rebus; itaque uniuersi Herennium Pontium, patrem imperatoris, per litteras consulendum censent. Iam is grauis annis non militaribus solum sed ciuilibus quoque abscesserat muneribus; in corpore tamen adfecto uigebat uis animi consiliique. Is ubi accepit ad Furculas Caudinas inter duos saltus clausos esse exercitus Romanos, consultus ab nuntio filii censuit omnes inde quam primum inuiolatos dimittendos. Quae ubi spreta sententia est iterumque eodem remeante nuntio consulebatur, censuit ad unum omnes interficiendos. Quae ubi tam discordia inter se uelut ex ancipiti oraculo responsa data sunt, quamquam filius ipse in primis iam animum quoque patris consenuisse in adfecto corpore rebatur, tamen consensu omnium uictus est ut ipsum in consilium acciret. Nec grauatus senex plaustro in castra dicitur aduectus uocatusque in consilium ita ferme locutus esse, ut nihil sententiae suae mutaret, causas tantum adiceret: priore se consilio, quod optimum duceret, cum potentissimo populo per ingens beneficium perpetuam firmare pacem amicitiamque; altero consilio in multas aetates, quibus amissis duobus exercitibus haud facile receptura uires Romana res esset, bellum differre; tertium nullum consilium esse. Cum filius aliique principes percontando exsequerentur, quid si media uia consilii caperetur, ut et dimitterentur incolumes et leges iis iure belli uictis imponerentur, "ista quidem sententia" inquit "ea est, quae neque amicos parat nec inimicos tollit. Seruate modo quos ignominia inritaueritis; ea est Romana gens, quae uicta quiescere nesciat. Viuet semper in pectoribus illorum quidquid istuc praesens necessitas inusserit neque eos ante multiplices poenas expetitas a uobis quiescere sinet." neutra sententia accepta Herennius domum e castris est auectus.
en.3. (1) Когда настала ночь, они все еще совещались, а больше спорили, потому что каждый твердил то, что отвечало его нраву. "Давайте пойдем, - говорил один, - через завалы на дорогах, через горные преграды, через леса, где только можно пройти с оружием, - (2) лишь бы подойти поближе к супостатам, ведь уже чуть ли не тридцать лет они терпят от нас поражения. Чтобы драться с вероломным самнитом, всякое место будет для римлян и ровно, и удобно". (3) "Куда и как мы пойдем?- возражал другой. - Что мы, горы станем сдвигать с места? Как ты кинешься на врага, если над тобой высятся эти кряжи? С оружием или без, храбрые и трусы, все мы равно взяты в плен и побеждены. Нам не дано даже достойно погибнуть от меча противника: враг выиграет войну, не трогаясь с места". (4) В таких разговорах, забыв о еде и сне, римляне провели ночь. Однако и самниты не знали, что им предпринять при такой своей удаче, и все сообща решили написать Гереннию Понтию, отцу своего полководца, дабы испросить у него совета. (5) Этот Геренний Понтий в свои преклонные годы уже отошел не только от военных, но и от гражданских дел, однако воля и проницательность в дряхлом его теле оставались прежними. (6) Когда он узнал, что римское войско заперто между лесистыми склонами Кавдинского ущелья, то на вопрос о его мнении передал посланцу сына: как можно скорей отпустить всех римлян, не причиняя им никакого вреда. (7) А когда это было отвергнуто и тот же гонец, возвратясь, вторично просил совета, Геренний предложил перебить их всех до единого. (8) Ответы были столь противоречивы, словно их дал таинственный оракул, и, хотя сын сам первый склонялся к мысли, что в ветхом родительском теле одряхлел уже и разум, он уступил все же общему желанию и вызвал отца на совет. (9) Старик не заставил себя упрашивать, и его, говорят, привезли на телеге в лагерь. Приглашенный на совет, он повторил примерно все то же, что говорил раньше, ни в чем не отступил от своего мнения, но объяснил, на чем оно основано. (10) Давая первый совет, в его глазах наилучший, он стремился, чтобы столь великое благодеяние обеспечило вечный мир и дружбу с могущественнейшим народом; смысл второго совета был в том, чтобы избавить от войны многие поколенья, ибо после потери двух войск римское государство не скоро вновь соберется с силами; третьего же решения, сказал он, вообще нет. (11) Когда же сын и другие предводители стали добиваться от него, что если они изберут средний путь, то есть отпустят римлян невредимыми и в то же время по праву войны свяжут их как побежденных определенными условиями, старик сказал: (12) "Это как раз такое решение, что друзей не создаст, а врагов не уничтожит. Вы только сохраняете жизнь людям, озлобленным унижением, а нрав римлян таков, что, потерпев поражение, они уже не ведают покоя. (13) Нынешнее безвыходное положенье вечно будет огнем жечь их души, и не будет им успокоения, покуда не отомстят вам стократ". Ни тот, ни другой совет принят не был, и Геренния увезли из лагеря домой.
рус.[4] Et in castris Romanis cum frustra multi conatus ad erumpendum capti essent et iam omnium rerum inopia esset, uicti necessitate legatos mittunt, qui primum pacem aequam peterent; si pacem non impetrarent, uti prouocarent ad pugnam. Tum Pontius debellatum esse respondit; et, quoniam ne uicti quidem ac capti fortunam fateri scirent, inermes cum singulis uestimentis sub iugum missurum; alias condiciones pacis aequas uictis ac uictoribus fore: si agro Samnitium decederetur, coloniae abducerentur, suis inde legibus Romanum ac Samnitem aequo foedere uicturum; his condicionibus paratum se esse foedus cum consulibus ferire; si quid eorum displiceat, legatos redire ad se uetuit. Haec cum legatio renuntiaretur, tantus gemitus omnium subito exortus est tantaque maestitia incessit ut non grauius accepturi uiderentur, si nuntiaretur omnibus eo loco mortem oppetendam esse. Cum diu silentium fuisset nec consules aut pro foedere tam turpi aut contra foedus tam necessarium hiscere possent, L. Lentulus, qui tum princeps legatorum uirtute atque honoribus erat, "patrem meum" inquit, "consules, saepe audiui memorantem se in Capitolio unum non fuisse auctorem senatui redimendae auro a Gallis ciuitatis, quando nec fossa ualloque ab ignauissimo ad opera ac muniendum hoste clausi essent et erumpere, si non sine magno periculo, tamen sine certa pernicie possent. Quod si, illis ut decurrere ex Capitolio armatis in hostem licuit, quo saepe modo obsessi in obsidentes eruperunt, ita nobis aequo aut iniquo loco dimicandi tantummodo cum hoste copia esset, non mihi paterni animi indoles in consilio dando deesset. Equidem mortem pro patria praeclaram esse fateor et me uel deuouere pro populo Romano legionibusque uel in medios me immittere hostes paratus sum; sed hic patriam uideo, hic quidquid Romanarum legionum est; quae nisi pro se ipsis ad mortem ruere uolunt, quid habent quod morte sua seruent? tecta urbis, dicat aliquis, et moenia et eam turbam a qua urbs incolitur. Immo hercule produntur ea omnia deleto hoc exercitu, non seruantur. Quis enim ea tuebitur? imbellis uidelicet atque inermis multitudo. Tam hercule quam a Gallorum impetu defendit. An a Veiis exercitum Camillumque ducem implorabunt? hic omnes spes opesque sunt, quas seruando patriam seruamus, dedendo ad necem patriam deserimus [ac prodimus]. At foeda atque ignominiosa deditio est. Sed ea caritas patriae est ut tam ignominia eam quam morte nostra, si opus sit, seruemus. Subeatur ergo ista, quantacumque est, indignitas et pareatur necessitati, quam ne di quidem superant. Ite, consules, redimite armis ciuitatem, quam auro maiores uestri redemerunt."
en.4. (1) Тем временем многие из окруженных попали в плен при тщетных попытках пробиться, а в лагере уже во всем ощущалась нехватка, (2) и римлянам волей-неволей пришлось отправить послов просить сперва мира на равных условиях, а не добившись мира, вызывать на бой. (3) На это Понтий отвечал, что война уже завершена, а раз римляне, даже потерпев воражение и попав в плен, не способны смириться со своею участью, то он прогонит их под ярмом - раздетых и безоружных; в остальном же условия мира будут равными для побежденных и победителей: (4) если римляне уйдут из владений самнитов и уведут обратно своих поселенцев, то оба народа будут впредь подчиняться лишь собственным законам и жить как равноправные союзники; (5) вот на таких условиях он-де готов заключить договор с консулами, а если в них что-то им не по нраву, то послов пусть больше не присылают. (6) Когда послы объявили о данном им ответе, раздался такой дружный вопль и такое всех охватило уныние, что, казалось, римляне предпочли бы этому услышать известие о предстоящей здесь им всем погибели. (7) Долго все хранили молчание, когда же ясно стало, что консулы не решаются высказаться ни в пользу столь позорного договора, ни против него, ибо он был неизбежен, заговорил наконец Луций Лентул, в то время первый из легатов по доблести и заслугам: (8) "От своего отца, консулы, я часто слышал, что он один на Капитолии отговаривал сенат золотом выкупать у галлов государство, когда враг, на редкость ленивый в работах и строительстве укреплений, ни рвом, ни валом не запер римлян, когда была еще возможность прорваться, идя на большую опасность, но все ж не на верную гибель. (9) Будь у нас возможность броситься на врага, как тогда с Капитолия, с оружием в руках - ведь так нередко нападают осажденные на осаждающих, - будь в нашей власти хоть в выгодном, хоть в невыгодном положении, но сразиться с врагом, я, давая совет, не уступил бы решимостью своему родителю. (10) Я признаю, конечно, что смерть за отечество прекрасна и ради римского народа и его легионов готов обречь себя подземным богам и броситься в гущу врагов; (11) но здесь я вижу перед собой мое отечество, здесь все до единого ратники римлян, и какое такое достояние они спасут ценой своей жизни, если они не хотят сложить головы за себя же самих? (12) "Родной кров, - скажет кто-нибудь, - стены Города и толпы его жителей". Нет, клянусь вам! Погибни только это войско, и мы не спасем все это, а выдадим врагу. (13) Кто ж тогда станет охранять Город? Очевидно, толпа мирных безоружных граждан. Спору нет, они защитят его так же успешно, как при галльском нашествии! (14) Может быть, они позовут из Вей войско во главе с Камиллом? Но нет, вся наша надежда и все наши силы - здесь! Сохранив их, мы спасем отечество, а погубив, покинем и отечество, отдавши его на поток и разграбление. (15) "Но сдача позорна, - скажут иные, - позорна и унизительна!" Так в том ведь и состоит преданность отечеству, чтобы спасти его, хотя бы ценой унижения, точно так, как спасли бы его, если нужно, своею смертью. (16) И пусть нас подвергнут какому угодно бесчестию, мы покоримся неизбежности, неодолимой даже для богов. Ступайте, консулы, выкупайте оружием государство, которое отцы ваши выкупали золотом".
рус.[5] Consules profecti ad Pontium in conloquium, cum de foedere victor agitaret, negarunt iniussu populi foedus fieri posse nec sine fetialibus caerimoniaque alia sollemni. Itaque non, ut uolgo credunt Claudiusque etiam scribit, foedere pax Caudina sed per sponsionem facta est.
en.5. (1) Консулы отправились к Понтию для переговоров, а когда победитель завел речь о договоре, отвечали, что без веления народа договор заключить невозможно, так же как без фециалов и без прочих торжественных священнодействий. (2) Так что, вопреки общепринятому мнению и даже письменному свидетельству Клавдия, Кавдинский мир был скреплен не договором, а только клятвенным поручительством.
рус.Quid enim aut sponsoribus in foedere opus esset aut obsidibus, ubi precatione res transigitur, per quem populum fiat quo minus legibus dictis stetur, ut eum ita Iuppiter feriat quemadmodum a fetialibus porcus feriatur? spoponderunt consules, legati, quaestores, tribuni militum, nominaque omnium qui spoponderunt exstant, ubi, si ex foedere acta res esset, praeterquam duorum fetialium non exstarent; et propter necessariam foederis dilationem obsides etiam sescenti equites imperati, qui capite luerent, si pacto non staretur.
en.(3) Зачем, в самом деле, понадобились бы поручители договора или заложники, если бы дело завершили молением к Юпитеру поразить своим гневом народ, отступивший от условий, подобно тому как фециалы поражают жертвенного кабана. (4) Клятвенное обещание дали консулы, легаты, трибуны и квесторы, причем известны имена всех клявшихся, тогда как при заключении мира по договору были бы указаны только имена двух фециалов. (5) И еще потребовалось шестьсот всадников в заложники, которые должны были поплатиться головой за нарушение обещаний; и это тоже было сделано только потому, что пришлось отложить заключение самого договора.
рус.Tempus inde statutum tradendis obsidibus exercituque inermi mittendo. Redintegrauit luctum in castris consulum aduentus, ut uix ab iis abstinerent manus, quorum temeritate in eum locum deducti essent, quorum ignauia foedius inde quam uenissent abituri: illis non ducem locorum, non exploratorem fuisse; beluarum modo caecos in foueam missos. Alii alios intueri; contemplari arma mox tradenda et inermes futuras dextras obnoxiaque corpora hosti; proponere sibimet ipsi ante oculos iugum hostile et ludibria uictoris et uoltus superbos et per armatos inermium iter, inde foedi agminis miserabilem uiam per sociorum urbes, reditum in patriam ad parentes, quo saepe ipsi maioresque eorum triumphantes uenissent: se solos sine uolnere, sine ferro, sine acie uictos; sibi non stringere licuisse gladios, non manum cum hoste conferre; sibi nequiquam arma, nequiquam uires, nequiquam animos datos. Haec frementibus hora fatalis ignominiae aduenit, omnia tristiora experiundo factura quam quae praeceperant animis. Iam primum cum singulis uestimentis inermes extra uallum exire iussi; et primi traditi obsides atque in custodiam abducti. Tum a consulibus abire lictores iussi paludamentaque detracta; tantam en.(6) Наконец, назначили срок, когда передадут заложников, а разоруженное войско отпустят. С приходом консулов горькое отчаяние вновь охватило воинов: едва удерживались они, чтобы не поднять руку на тех, кто безрассудно завел их в такое гиблое место, а теперь малодушно уводит из западни, навлекши на них этим позор еще больше прежнего. (7) Не нашлось-де у них ни проводников, ни лазутчиков, зато дали заманить себя в ловушку, как безмозглых тварей! (8) Римляне то взглядывали друг на друга, то не сводили глаз с оружия, которое вот-вот придется отдать, и смотрели на свои руки, которые лишатся оружия, и на тела, у которых не будет защиты от врага. Во всех подробностях они представляли себе и вражеское ярмо, и насмешки победителей, их надменные взоры (9), и свой проход, безоружных сквозь строй вооруженных, а потом злосчастное странствие через союзные города и возвращение в отечество, к родителям - в Город, куда те и сами, и предки их не раз вступали с триумфом. (10) Только они разбиты, хотя целы и невредимы, хотя оружия не подняли и в бой не вступили, только им не пришлось ни мечей обнажить, ни с врагом сразиться, только им не впрок было оружие, сила и отвага. (11) В этих сетованиях застал их роковой час бесчестия, когда суждено было изведать такое, что превзошло самые мрачные их ожидания. (12) Для начала римлянам приказали безоружными и раздетыми выйти за вал, и в первую очередь были выданы и взяты под стражу заложники; (13) потом ликторам приказали покинуть консулов и с консулов сорвали их облачение. У тех самых воинов, которые только что готовы были с проклятьями отдать консулов на растерзание, зрелище это вызвало такую жалость, (14) что, позабыв о собственном положеньи, все, словно ужасом охваченные, отворачивались, дабы не видеть, как поругано столь высокое достоинство.
рус.[6] Primi consules prope seminudi sub iugum missi; tum ut quisque gradu proximus erat, ita ignominiae obiectus; tum deinceps singulae legiones. Circumstabant armati hostes, exprobrantes eludentesque; gladii etiam plerisque intentati, et uolnerati quidam necatique, si uoltus eorum indignitate rerum acrior uictorem offendisset. Ita traducti sub iugum et quod paene grauius erat per hostium oculos, cum e saltu euasissent, etsi uelut ab inferis extracti tum primum lucem aspicere uisi sunt, tamen ipsa lux ita deforme intuentibus agmen omni morte tristior fuit. Itaque cum ante noctem Capuam peruenire possent, incerti de fide sociorum et quod pudor praepediebat circa uiam haud procul Capua omnium egena corpora humi prostrauerunt. Quod ubi est Capuam nuntiatum, euicit miseratio iusta sociorum superbiam ingenitam Campanis. Confestim insignia sua consulibus, [fasces, lictores,] arma, equos, uestimenta, commeatus militibus benigne mittunt; et uenientibus Capuam cunctus senatus populusque obuiam egressus iustis omnibus hospitalibus priuatisque et publicis fungitur officiis. Neque illis sociorum comitas uoltusque benigni et adloquia non modo sermonem elicere sed ne ut oculos quidem attollerent aut consolantes amicos contra intuerentur efficere poterant; adeo super maerorem pudor quidam fugere conloquia et coetus hominum cogebat. Postero die cum iuuenes nobiles missi a Capua ut pro ficiscentes ad finem Campanum prosequerentur reuertissent uocatique in curiam percontantibus maioribus natu multo sibi maestiores et abiectiores animi uisos referrent: adeo silens ac prope mutum agmen incessisse; iacere indolem illam Romanam ablatosque cum armis animos; non reddere salutem, [non salutantibus dare responsum,] non hiscere quemquam prae metu potuisse, tamquam ferentibus adhuc ceruicibus iugum sub quod missi essent; habere Samnites uictoriam non praeclaram solum sed etiam perpetuam; cepisse enim eos non Romam, sicut ante Gallos, sed, quod multo bellicosius fuerit, Romanam uirtutem ferociamque,-
en.6. (1) Консулов, чуть не нагих, первыми прогнали под ярмом, затем тому же бесчестию подвергся каждый военачальник в порядке старшинства (2) и, наконец, один за другим все легионы. Вокруг, осыпая римлян бранью и насмешками, стояли вооруженные враги и даже замахивались то и дело мечами, а если кто не выражал своим видом должной униженности, то оскорбленные победители наносили им удары и убивали. (3) Так и провели их под ярмом, причем на глазах врагов, что было, пожалуй, самым мучительным. Хотя, выбравшись из ущелья, римляне, словно выходцы из преисподней, казалось, впервые увидели белый свет, но и самый свет для взиравших на свое столь опозоренное войско был чернее мрака смерти. (4) Вот почему, хотя еще засветло можно было добраться до Капуи, римляне, не надеявшиеся на верность союзников и к тому же их стыдившиеся, не доходя до Капуи, легли, как были, у дороги на голую землю. (5) Когда весть о том достигла Капуи, естественное сочувствие к союзникам взяло верх над присущим кампанцам высокомерием. (6) Они тотчас посылают консулам знаки их достоинства, фаски и ликторов и не скупятся на оружие, коней, одежду и продовольствие для воинов. (7) Когда же римляне приблизились к Капуе, навстречу им вышел весь сенат и весь народ и было сделано все, что от частных лиц и от государства требуют законы гостеприимства. (8) Однако ни радушие союзников, ни их приветливое обращение, ни ласковые речи не могли заставить римлян не то что слово проронить, но и глаза поднять и взглянуть в лицо утешавшим их друзьям, - (9) настолько стыд вкупе с унынием понуждал их избегать и разговоров, и людского общества. (10) На другой день, когда знатные юноши, посланные сопровождать тронувшихся в путь римлян до границ Кампании, возвратились и были призваны в курию (11), то на расспросы старших они отвечали, что римляне показались им еще более подавленными и еще более павшими духом; шли они в таком полном безмолвии, словно это шествие немых; (12) сокрушился былой дух римлян, вместе с оружием они лишились и мужества; на приветствия они не откликаются, на вопросы не отвечают, никто не смеет рта раскрыть от стыда, будто все еще несут они на шее то ярмо, под которым их прогнали; (13) а самниты, дескать, добились победы не только славной, но и прочной, ибо взяли в плен даже не Рим, как некогда галлы, но доблесть и отвагу римлян, а эта победа куда блистательней.
рус.[7] Cum haec dicerentur audirenturque et deploratum paene Romanum nomen in concilio sociorum fidelium esset, dicitur [Ofillius] A. Calauius Oui filius, clarus genere factisque, tum etiam aetate uerendus, longe aliter se habere rem dixisse: silentium illud obstinatum fixosque in terram oculos et surdas ad omnia solacia aures et pudorem intuendae lucis ingentem molem irarum ex alto animo cientis indicia esse; aut Romana se ignorare ingenia aut silentium illud Samnitibus flebiles breui clamores gemitusque excitaturum, Caudinaeque pacis aliquanto Samnitibus quam Romanis tristiorem memoriam fore; quippe suos quemque eorum animos habiturum, ubicumque congressuri sint; saltus Caudinos non ubique Samnitibus fore. Iam et Romae sua infamis clades erat. Obsessos primum audierunt; tristior deinde ignominiosae pacis magis quam periculi nuntius fuit. Ad famam obsidionis dilectus haberi coeptus erat; dimissus deinde auxiliorum apparatus, postquam deditionem tam foede factam acceperunt; extemploque sine ulla publica auctoritate consensum in omnem formam luctus est. Tabernae circa forum clausae iustitiumque in foro sua sponte coeptum prius quam indictum; lati claui, anuli aurei positi; paene maestior exercitu ipso ciuitas esse; nec ducibus solum atque auctoribus sponsoribusque pacis irasci sed innoxios etiam milites odisse et negare urbe tectisue accipiendos. Quam concitationem animorum fregit aduentus exercitus etiam iratis miserabilis. Non enim tamquam in patriam reuertentes ex insperato incolumes sed captorum habitu uoltuque ingressi sero in urbem ita se in suis quisque tectis abdiderunt, ut postero atque insequentibus diebus nemo eorum forum aut publicum aspicere uellet. Consules in priuato abditi nihil pro magistratu agere nisi quod expressum senatus consulto est ut dictatorem dicerent comitiorum causa. Q. Fabium Ambustum dixerunt et P. Aelium Paetum magistrum equitum; quibus uitio creatis suffecti M. Aemilius Papus dictator, L. Valerius Flaccus magister equitum. Nec per eos comitia habita; et quia taedebat populum omnium magistratuum eius anni, res ad interregnum rediit. Interreges Q. Fabius Maximus M. Valerius Coruus. Is consules creauit Q. Publilium Philonem et L. Papirium Cursorem iterum haud dubio consensu ciuitatis, quod nulli ea tempestate duces clariores essent.
en.7. (1) Они говорили, а прочие слушали, и на своем совете верные союзники едва уже не оплакали римский народ, (2) когда Овиев сын Авл Калавий, муж известный и родовитостью, и подвигами, а в ту пору и возраста уже почтенного, заявил, что дела обстоят далеко не так: (3) столь упорное молчание, взоры, опущенные в землю, слух, глухой ко всем утешениям, и стыд глядеть на белый свет суть верные признаки того, что в глубине души у римлян зреет чудовищный гнев. (4) Или, мол, он ничего не смыслит в нраве римлян, или же это молчание очень скоро отзовется у самнитов воплем плачевным и стоном, а память о Кавдинском мире некогда станет горше для них, чем для римлян. (5) Ясно ведь: где бы эти народы ни столкнулись, у каждого будет его отвага, а вот Кавдинское ущелье не везде окажется у самнитов под рукой. (6) В Риме уже знали о своем бесславном пораженье. Сперва пришло известие об окружении, потом весть и о позорном мире, принесшая горя еще больше, чем слух об опасности. (7) Узнав об окружении, начали было производить набор, но потом, услыхав о столь постыдной сдаче, оставили все хлопоты о подкрепленье и тотчас, без всякого почина со стороны властей, все, как один, стали соблюдать траур. (8) Харчевни вокруг форума позапирали, и еще до закрытия судов все дела на нем сами собой прекратились; исчезли широкие полосы на одежде и золотые кольца, (9) а сами граждане, убитые горем едва ли не больше войска, не только негодовали на вождей - виновников и поручителей мира, но даже к неповинным воинам пылали ненавистью и не желали впускать их в Город и под родной кров. (10) Однако при появлении войска их возмущенье улеглось: сам вид его заставлял сменить гнев на милость. И впрямь воины не так возвращались в отечество, как приходят домой сумевшие целыми и невредимыми выйти из безнадежного положения, нет, они вошли в Город под покровом темноты с понурым видом и повадкой пленников, (11) засели по домам, и ни на другой день, ни позже никто из них не захотел показаться на форуме или на улице. (12) Консулы тоже заперлись в своих домах и не исполняли никаких своих обязанностей, только назначили по требованию сенатского постановления диктатора для проведения выборов. (13) Диктатором стал Квинт Фабий Амбуст, а начальником конницы - Луций Валерий Флакк. (14) Но и они не провели выборов, а поскольку народ чурался всех магистратов этого года, пришлось пойти на междуцарствие. (15) Интеррексами были Квинт Фабий Максим и Марк Валерий Корв. В правление последнего консулами избрали Квинта Публилия Филона в третий раз и Луция Папирия Курсора во второй, несомненно при полном согласии граждан, так как в ту пору не было более прославленных полководцев.
рус.[8] Quo creati sunt die, eo-sic enim placuerat patribus- magistratum inierunt sollemnibusque senatus consultis perfectis de pace Caudina rettulerunt; et Publilius, penes quem fasces erant, "dic, Sp. Postumi" inquit. Qui ubi surrexit, eodem illo uoltu quo sub iugum missus erat, "haud sum ignarus" inquit, "consules, ignominiae non honoris causa me primum excitatum iussumque dicere, non tamquam senatorem sed tamquam reum qua infelicis belli qua ignominiosae pacis. Ego tamen, quando neque de noxa nostra neque de poena rettulistis, omissa defensione, quae non difficillima esset apud haud ignaros fortunarum humanarum necessitatiumque, sententiam de eo de quo rettulistis paucis peragam; quae sententia testis erit mihine an legionibus uestris pepercerim, cum me seu turpi seu necessaria sponsione obstrinxi; qua tamen, quando iniussu populi facta est, non tenetur populus Romanus, nec quicquam ex ea praeterquam corpora nostra debentur Samnitibus. Dedamur per fetiales nudi uinctique; exsoluamus religione populum, si qua obligauimus, ne quid diuini humaniue obstet quo minus iustum piumque de integro ineatur bellum. Interea consules exercitum scribere, armare, educere placet, nec prius ingredi hostium fines quam omnia iusta in deditionem nostram perfecta erunt. Vos, di immortales, precor quaesoque, si uobis non fuit cordi Sp. Postumium T. Veturium consules cum Samnitibus prospere bellum gerere, at uos satis habeatis uidisse nos sub iugum missos, uidisse sponsione infami obligatos, uidere nudos uinctosque hostibus deditos, omnem iram hostium nostris capitibus excipientes; nouos consules legionesque Romanas ita cum Samnite gerere bellum uelitis, ut omnia ante nos consules bella gesta sunt." quae ubi dixit, tanta simul admiratio miseratioque uiri incessit homines ut modo uix crederent illum eundem esse Sp. Postumium qui auctor tam foedae pacis fuisset, modo miserarentur quod uir talis etiam praecipuum apud hostes supplicium passurus esset ob iram diremptae pacis. Cum omnes laudibus modo prosequentes uirum in sententiam eius pedibus irent, temptata paulisper intercessio est ab L. Liuio et Q. Maelio tribunis plebis, qui neque exsolui religione populum aiebant deditione sua, nisi omnia Samnitibus qualia apud Caudium fuissent restituerentur, neque se pro eo quod spondendo pacem seruassent exercitum populi Romani poenam ullam meritos esse, neque ad extremum, cum sacrosancti essent, dedi hostibus uiolariue posse.
en.8. (1) Консулы вступили в должность в самый день избрания, ибо так постановили отцы, и, исполнив положенные сенатские постановления, доложили о Кавдинском мире. Затем Публилий, державший в тот день фаски, сказал: (2) "Говори ты, Спурий Постумий!" Тот поднялся с тем же выражениям лица, какое у него было, когда шел под ярмом, и сказал: (3) "Нельзя не понять, консулы, что я вызван первым не почести ради и говорить мне приказано не как сенатору, но из-за позора моего и как виновнику не только войны злополучной, но и мира постыдного. (4) Однако, пользуясь тем, что здесь не докладывали ни о вине нашей, ни о каре, я вместо оправданий, не столь уж и трудных перед теми, кому ведомы превратности судьбы человеческой и сила необходимости, - вместо всех этих оправданий я коротко выскажу свое мнение о доложенном здесь деле, а это и покажет вам, свою ли спасал я жизнь или жизнь ваших легионов, связывая себя поручительством, постыдным ли или, быть может, неизбежным, (5) но в любом случае не обязательным для римского народа, коль скоро на то не было его воли, и не требующим от вас ничего, кроме выдачи нас самнитам. (6) Прикажите же фециалам выдать нас нагими и в оковах! Если и впрямь мы хоть как-то связали народ обязательством, пусть мы же и освободим его от страха перед богами, чтобы ни божеское, ни человеческое - ничто уже не стояло на пути новой войны, законной и благочестивой после нашей выдачи. (7) Консулы тем временем наберут войско, вооружат его и отправятся в поход, но не вступят в земли неприятеля, покуда не будет все готово для выдачи нас самнитам. (8) Я взываю к вам, бессмертные боги, и молю вас, раз уж не было вам угодно в войне против самнитов даровать победу консулам Спурию Постумию и Титу Ветурию, (9) то да будет вам довольно сперва увидеть, как нас прогнали под ярмом и как мы связали себя бесславным поручительством, а ныне узреть нас выданными врагу нагими, в цепях, принявшими весь их гнев на свои головы; (10) и да будет вам благоугодно, чтобы новые консулы и римские легионы били самнитов так, как до нашего консульства всегда их били". (11) Когда он кончил, все вдруг загорелись таким восхищением и сочувствием к этому мужу, что уже и не верилось: точно ли это тот самый Спурий Постумий - виновник столь позорного мира? (12) Только о том и жалели теперь, что такого-то мужа враги, взбешенные нарушением мира, подвергнут особенно мучительной казни. (13) Все одобрили Спурия Постумия и согласились с ним, но народные трибуны Луций Ливий и Квинт Мелий сумели на время наложить запрет на исполнение этого замысла: (14) трибуны заявили, что выдача не освободит народ от гнева богов до тех пор, пока самниты не получат снова все то, что было в их распоряжении под Кавдием, (15) что сами трибуны за спасение римского воинства своим поручительством о мире никакого наказания не заслуживают и, наконец, что как особ неприкосновенных их нельзя ни выдать врагу, ни подвергнуть насилию.
рус.[9] Tum Postumius "interea dedite" inquit "profanos nos, quos salua religione potestis; dedetis deinde et istos sacrosanctos cum primum magistratu abierint, sed, se me audiatis, priusquam dedantur, hic in comitio uirgis caesos, hanc iam ut intercalatae poenae usuram habeant. Nam quod deditione nostra negant exsolui religione populum, id istos magis ne dedantur quam quia ita se res habeat dicere, quis adeo iuris fetialium expers est qui ignoret? neque ego infitias eo, patres conscripti, tam sponsiones quam foedera sancta esse apud eos homines apud quos iuxta diuinas religiones fides humana colitur; sed iniussu populi nego quicquam sanciri posse quod populum teneat. An, si eadem superbia, qua sponsionem istam expresserunt nobis Samnites, coegissent nos uerba legitima dedentium urbes nuncupare, deditum populum Romanum uos tribuni diceretis et hanc urbem, templa, delubra, fines, aquas Samnitium esse? omitto deditionem, quoniam de sponsione agitur; quid tandem, si spopondissemus urbem hanc relicturum populum Romanum? si incensurum? si magistratus, si senatum, si leges non habiturum? si sub regibus futurum? di meliora, inquis. Atqui non indignitas rerum sponsionis uinculum leuat; si quid est in quo obligari populus possit, in omnia potest. Et ne illud quidem, quod quosdam forsitan moueat, refert, consul an dictator an praetor spoponderit. Et hoc ipsi etiam Samnites iudicauerunt, quibus non fuit satis consules spondere, sed legatos, quaestores, tribunos militum spondere coegerunt. Nec a me nunc quisquam quaesiuerit quid ita spoponderim, cum id nec consulis ius esset nec illis spondere pacem quae mei non erat arbitrii, nec pro uobis qui nihil mandaueratis possem. Nihil ad Caudium, patres conscripti, humanis consiliis gestum est; di immortales et uestris et hostium imperatoribus mentem ademerunt. Nec nos in bello satis cauimus et illi male partam uictoriam male perdiderunt, dum uix locis quibus uicerant credunt, dum quacumque condicione arma uiris in arma natis auferre festinant. An, si sana mens fuisset, difficile illis fuit, dum senes ab domo ad consultandum accersunt, mittere Romam legatos? cum senatu, cum populo de pace ac foedere agere? tridui iter expeditis erat; interea in indutiis res fuisset, donec ab Roma legati aut uictoriam illis certam aut pacem adferrent. Ea demum sponsio esset quam populi iussu spopondissemus. Sed neque uos tulissetis nec nos spopondissemus; nec fas fuit alium rerum exitum esse quam ut illi uelut somnio laetiore quam quod mentes eorum capere possent nequiquam eluderentur, et nostrum exercitum eadem quae impedierat fortuna expediret, uanam uictoriam uanior inritam faceret pax, sponsio interponeretur quae neminem praeter sponsorem obligaret. Quid enim uobiscum, patres conscripti, quid cum populo Romano actum est? quis uos appellare potest, quis se a uobis dicere deceptum? hostis an ciuis? hosti nihil spopondistis, ciuem neminem spondere pro uobis iussistis. Nihil ergo uobis nec nobiscum est quibus nihil mandastis, nec cum Samnitibus cum quibus nihil egistis. Samnitibus sponsores nos sumus rei satis locupletes in id quod nostrum est, in id quod praestare possumus, corpora nostra et animos; in haec saeuiant, in haec ferrum, in haec iras acuant. Quod ad tribunos attinet, consulite utrum praesens deditio eorum fieri possit an in diem differatur; nos interim, T. Veturi uosque ceteri, uilia haec capita, luendae sponsionis feramus et nostro supplicio liberemus Romana arma."
en.9. (1) Тогда заговорил Постумий: "Выдайте пока нас, особ не священных, кого можно выдать, не оскорбляя благочестия, а этих, неприкосновенных, выдадите после, как только они сложат с себя должность. (2) И если послушаете моего совета, то перед выдачей накажите их здесь же, на площади, розгами, чтоб за отсрочку расплаты они сполна получили свои проценты. (3) Кто же так мало сведущ в праве фециалов, чтоб не понять: они отрицают, что после нашей выдачи самнитам кара богов не будет больше грозить народу, предотвращая этим свою выдачу, а вовсе не потому, что так оно на самом деле. (4) Отцы-сенаторы! И я не отрицаю святости ручательств и договоров для тех, кто равно чтит обеты, приносимые богам, и клятвы, даваемые людям. Я отрицаю только, что нечто, налагающее обязательства на народ, может быть освящено без изъявления им своей воли. (5) Что если бы самнитам достало дерзости вырвать у нас не только это поручительство, но еще и заставить нас произнести слова, требуемые законом при сдаче города? Что же, трибуны, разве и тогда вы стали бы утверждать, что римский народ сдался на милость победителя и Город сей, храмы, святилища, земли и воды принадлежат самнитам? (6) Ладно, не буду о сдаче, раз уж речь о клятвенном поручительстве. Но как быть, дай мы за римский народ клятвенное поручительство, что он покинет свой Город? или спалит? или откажется от магистратов, от сената, от законов? или подчинится царской власти? Боги, говоришь, не попустят! Но ведь унизительные условия не делают обязательства менее клятвенными! (7) Если народ можно обязать хоть к чему-то, то можно обязать и к чему угодно. И тут уже не важно, как может показаться, кто именно ручался - консул ли, диктатор ли или претор. (8) Самниты сами дали это понять, когда не удовольствовались клятвами консулов, но заставили клясться и легатов, и квесторов, и военных трибунов. (9) Что толку спрашивать теперь у меня, зачем я дал такие ручательства, если делать это консул не вправе, и я не мог ни давать им ручательств в том, что мне неподсудно, ни выступать от вашего имени, не будучи вами на то уполномочен? (10) Под Кавдием, отцы-сенаторы, не было ничего, что вершилось бы по человеческому разумению. Боги бессмертные отняли разум и у ваших и у вражеских военачальников: (11) мы оказались беспечны в ведении войны, а злополучные самниты упустили победу, добытую благодаря нашим злоключениям. Ведь когда они спешат хоть на каких-то условиях, но только поскорее лишить оружия мужей рожденных для оружия, это значит, что они не смеют верить удаче, даровавшей им победу. (12) Будь они в здравом уме, неужто трудно им было, пока возили старцев из дому на совет, отправить в Рим послов? И о мире и о договоре говорить с сенатом и народом? (13) Налегке там три дня пути. А до возвращения послов из Рима, либо с верною своею победой, либо с миром-33, заключили бы перемирие! Действительным могло быть лишь одно ручательство - то, что дано по воле народа. (14) Но вы бы своего согласия не дали, а значит, не было бы и поручительства. Видно, богопротивен был иной исход! Мечта слишком радужная, чтобы не вскружить самнитам голову, так и должна была их одурачить, (15) а наше войско и освободить должна была та же фортуна, какая взяла в плен. Пусть призрачную победу самнитов мир еще более призрачный превратит в нечто, а ручательства пусть не свяжут никого, кроме поручителей. (16) Разве мы вели с вами, отцы-сенаторы, какие-нибудь переговоры? Или, может быть, с римским народом? Кто посмеет призвать вас к ответу? Кто посмеет обвинять в обмане? Враги или сограждане? Но врагам вы ни за что не ручались а никому из граждан не приказывали за вас ручаться. (17) И стало быть, у вас нет обязательств ни перед нами, ибо вы ничего нам не поручали, ни перед самнитами, ибо с ними ни о чем не договаривались. (18) Мы являемся поручителями перед самнитами и вполне располагаем тем, чем ручались, тем, что можем им теперь предоставить, - телами нашими и жизнями. Вот на что пусть они обрушат свою ярость, подымут меч и распалятся гневом! (19) А о трибунах подумайте, выдать ли их теперь же, или это лучше пока отложить. Тем временем мы с тобою, Тит Ветурий, и вы все вместе с нами отдадим свои ничтожные жизни, искупая клятвопреступление. И пусть наша казнь даст свободу римскому оружию!"
рус.[10] Mouit patres conscriptos cum causa tum auctor, nec ceteros solum sed tribunos etiam plebei, ut se in senatus dicerent fore potestate. Magistratu inde se extemplo abdicauerunt traditique fetialibus cum ceteris Caudium ducendi. Hoc senatus consulto facto lux quaedam adfulsisse ciuitati uisa est. Postumius in ore erat; eum laudibus ad caelum ferebant, deuotioni P. Deci consulis, aliis claris facinoribus aequabant: emersisse ciuitatem ex obnoxia pace illius consilio et opera; ipsum se cruciatibus et hostium irae offerre piaculaque pro populo Romano dare. Arma cuncti spectant et bellum: en unquam futurum, ut congredi armatis cum Samnite liceat? in ciuitate ira odioque ardente dilectus prope omnium uoluntariorum fuit. Rescriptae ex eodem milite nouae legiones ductusque ad Caudium exercitus. Praegressi fetiales ubi ad portam uenere, uestem detrahi pacis sponsoribus iubent, manus post tergum uinciri. Cum apparitor uerecundia maiestatis Postumi laxe uinciret, "quin tu" inquit "adduces lorum, ut iusta fiat deditio?" tum ubi in coetum Samnitium et ad tribunal uentum Ponti est, A. Cornelius Aruina fetialis ita uerba fecit. "quandoque hisce homines iniussu populi Romani Quiritium foedus ictum iri spoponderunt atque ob eam rem noxam nocuerunt, ob eam rem quo populus Romanus scelere impio sit solutus hosce homines uobis dedo." haec dicenti fetiali Postumius genu femur quanta maxime poterat ui perculit et clara uoce ait se Samnitem ciuem esse, illum legatum [fetialem] a se contra ius gentium uiolatum; eo iustius bellum gesturos.
en.10. (1) Отцы-сенаторы были потрясены и речью, и оратором, и не только на всех прочих, но даже на народных трибунов сказанное оказало воздействие, и они отдали себя во власть сената: (2) немедленно сложили с себя должность и вместе с другими были переданы фециалам для отправки в Кавдий. Сенат принял о том постановление, и тогда словно свет воссиял над гражданами. (3) Постумий у всех на устах, в похвалах его возносят до небес, поступок его равняют с жертвою консула Публия Деция и другими достославными подвигами. (4) Это он, твердят граждане, придумал, как избавить государство от гибельного мира, он это и исполнит. Добровольно принимая жестокую казнь и ярость врага, он ради римского народа приносит себя в жертву! (5) Мысли всех обращены теперь к войне и сражениям: когда же можно будет наконец схватиться в бою с самнитом? (6) Граждане пылали таким гневом и ненавистью, что войско набрали почти из одних добровольцев. Из прежних ратников вторично составили новые легионы, и войско двинулось к Кавдию. (7) Шедшие впереди фециалы, подойдя к городским воротам, приказали совлечь с поручителей мира одежды и связать им руки за спиной. Прислужник из почтения к достоинству Постумия старался не туго скручивать ему руки, и тот воскликнул: "Затяни-ка ремни, не то выдача будет незаконной!" (8) Затем они вошли в собрание самнитов, приблизились к трибуналу Понтия, и Авл Корнелий Арвина, фециал, произнес такие слова: (9) "Поелику эти люди без веления римского народа квиритов поручились перед вами за договор о союзе и тем самым поступили беззаконно, я, освобождая народ римский от нечестия, выдаю вам этих людей". (10) При этих словах Постумий изо всех сил ударил фециала коленом в бедро и громко заявил, что он - самнитский гражданин, что он нарушил право, принятое между народами, оскорбив вот этого посла и фециала, и тем законнее будет начата новая война.
рус.[11] Tum Pontius "nec ego istam deditionem accipiam" inquit, "nec Samnites ratam habebunt. Quin tu, Sp. Postumi, si deos esse censes, aut omnia inrita facis aut pacto stas? Samniti populo omnes quos in potestate habuit aut pro iis pax debetur. Sed quid ego te appello, qui te captum uictori cum qua potes fide restituis? populum Romanum appello; quem si sponsionis ad Furculas Caudinas factae paenitet, restituat legiones intra saltum quo saeptae fuerunt. Nemo quemquam deceperit; omnia pro infecto sint; recipiant arma quae per pactionem tradiderunt; redeant in castra sua; quidquid pridie habuerunt quam in conloquium est uentum habeant; tum bellum et fortia consilia placeant, tum sponsio et pax repudietur. Ea fortuna, iis locis quae ante pacis mentionem habuimus geramus bellum; nec populus Romanus consulum sponsionem nec nos fidem populi Romani accusemus. Nunquamne causa defiet cur uicti pacto non stetis? obsides Porsinnae dedistis; furto eos subduxistis. Auro ciuitatem a Gallis redemistis; inter accipiendum aurum caesi sunt. Pacem nobiscum pepigistis ut legiones uobis captas restitueremus; eam pacem inritam facitis. Et semper aliquam fraudi speciem iuris imponitis. Non probat populus Romanus ignominiosa pace legiones seruatas? pacem sibi habeat, legiones captas uictori restituat; hoc fide, hoc foederibus, hoc fetialibus caerimoniis dignum erat. Vt quidem tu quod petisti per pactionem habeas, tot ciues incolumes, ego pacem quam hos tibi remittendo pactus sum non habeam, hoc tu, A. Corneli, hoc uos, fetiales, iuris gentibus dicitis? ego uero istos quos dedi simulatis nec accipio nec dedi arbitror, nec moror quo minus in ciuitatem oblactam sponsione commissa iratis omnibus dis, quorum eluditur numen, redeant. Gerite bellum, quando Sp. Postumius modo legatum [fetialem] genu perculit. Ita di credent Samnitem ciuem Postumium, non ciuem Romanum esse et a Samnite legatum Romanum uiolatum; eo uobis iustum in nos factum esse bellum. Haec ludibria religionum non pudere in lucem proferre et uix pueris dignas ambages senes ac consulares fallendae fidei exquirere. I, lictor, deme uincla Romanis; moratus sit nemo quo minus ubi uisum fuerit abeant." et illi quidem, forsitan et publica, sua certe liberata fide ab Caudio in castra Romana inuiolati redierunt.
en.11. (1) На это Понтий отвечал: "Я не приму такой выдачи, и самниты ее не признают. (2) Ты, Спурий Постумий, мог все объявить недействительным и мог остаться верным договору. Зачем же ты уклоняешься от того и от другого? Все, кто был во власти самнитского народа, принадлежат ему! Или вместо них - мир! (3) Но что попусту взывать к тебе? Ты хоть по совести возвращаешь себя связанным победителю. К народу римскому я обращаюсь! Если в тягость ему обещания, данные в Кавдинском ущелье, пусть возвратит легионы в то самое место, где они были окружены, (4) пусть не будет никакого обмана, пусть считается, что ничего не было, пусть вновь получат воины оружие, которое они сложили согласно договору, вновь войдут в свой лагерь, пусть получат назад все, что было у них накануне переговоров. И вот тогда пускай избирают войну и решительные действия, тогда пускай отвергают договоры и мир! (5) Начнем же войну в том положенье и на тех местах, где были и мы и вы до предложения мира, и тогда не придется римскому народу вменять в вину консулам их обещания, а нам римскому народу - его вероломство. (6) Неужели и тут, как всегда, вы отыщете повод, потерпев поражение, не соблюдать договора? Порсене вы дали заложников - и увели их тайком обратно, (7) у галлов золотом выкупили государство - и при передаче золота их умертвили, с нами заключили мир, чтоб возвратить пленные легионы, и этот мир считаете недействительным. Но обман вы всегда прикрываете видимостью какой-то законности. (8) Так что же? Римский народ не одобряет спасения его легионов ценою позорного мира? Тогда пусть отринет мир и вернет победителю захваченные им легионы! Вот чего требуют и честь, и договоры, и обряды фециалов. (9) А ты, Авл Корнелий, получив по договору то, чего добивался, - стольких граждан целыми и невредимыми - и лишив меня мира, ради которого я их отпустил, ты вместе с фециалами смеешь называть это правом народов?! (10) Нет, я не принимаю вашу притворную выдачу и выдачей ее не признаю. Я не препятствую этим людям возвращаться к своим согражданам, которые по-прежнему связаны данным нам за них ручательством и которые прогневали, смеясь над волей богов, сами небеса! (11) Что ж, начинайте войну, раз уж Спурий Постумий ударил сейчас коленом посла-фециала. Так боги и поверят, что Постумий самнитский, а не римский гражданин, что римский посол оскорблен самнитом, а потому, дескать, война против нас сделалась справедливой. (12) И не стыдно тебе выставлять на всеобщее обозрение такое надругательство над благочестием? (13) Ступай, ликтор, сними путы с римлян. Не держу никого, пусть уходят, когда пожелают". И они возвратились невредимы из-под Кавдия в римский лагерь, наверняка освободив себя, а может быть, и государство от клятвенных обещаний.
рус.[12] Samnitibus pro superba pace infestissimum cernentibus renatum bellum omnia quae deinde euenerunt non in animis solum sed prope in oculis esse; et sero ac nequiquam laudare senis Ponti utraque consilia, inter quae se medio lapsos uictoriae possessionem pace incerta mutasse; et beneficii et maleficii occasione amissa pugnaturos cum eis quos potuerint in perpetuum uel inimicos tollere uel amicos facere. Adeoque nullodum certamine inclinatis uiribus post Caudinam pacem animi mutauerant, ut clariorem inter Romanos deditio Postumium quam Pontium incruenta uictoria inter Samnites faceret, et geri posse bellum Romani pro uictoria certa haberent, Samnites simul rebellasse et uicisse crederent Romanum. Inter haec Satricani ad Samnites defecerunt, et Fregellae colonia necopinato aduentu Samnitium-fuisse et Satricanos cum iis satis constat-nocte occupata est. Timor inde mutuus utrosque usque ad lucem quietos tenuit; lux pugnae initium fuit, quam aliquamdiu aequam-et quia pro aris ac focis dimicabatur et quia ex tectis adiuuabat imbellis multitudo-tamen Fregellani sustinuerunt; fraus deinde rem inclinauit, quod uocem audiri praeconis passi sunt incolumem abiturum qui arma posuisset. Ea spes remisit a certamine animos et passim arma iactari coepta. Pertinacior pars armata per auersam portam erupit tutiorque eis audacia fuit quam incautus ad credendum ceteris pauor, quos circumdatos igni nequiquam deos fidemque inuocantes Samnites concremauerunt. Consules inter se partiti prouincias, Papirius in Apuliam ad Luceriam pergit, ubi equites Romani obsides ad Caudium dati custodiebantur, Publilius in Samnio substitit aduersus Caudinas legiones. Distendit ea res Samnitium animos, quod nec ad Luceriam ire, ne ab tergo instaret hostis, nec manere, ne Luceria interim amitteretur, satis audebant. Optimum uisum est committere rem fortunae et transigere cum Publilio certamen; itaque in aciem copias educunt.
en.12. (1) Самниты понимали, что вместо почетного мира вновь началась кровопролитнейшая война, и не только предчувствовали все, что и произошло впоследствии, но словно видели это воочию. (2) Теперь они воздавали запоздалую и бесполезную уже хвалу двум советам старого Понтия, ибо, сбившись на средний путь, они променяли бывшую в их руках победу на ненадежный мир и, упустив случай оказать благодеяние или совершить злодеяние, теперь были вынуждены сражаться с теми, кого могли либо уничтожить навсегда как врагов, либо обрести навсегда как друзей. (3) И без единого сражения, которое показало бы, на чьей стороне перевес, настроения так переменились, что римляне больше славили Постумия за сдачу, чем самниты - Понтия за бескровную его победу, (4) и если римляне равняли новую войну с верной победой, то для самнитов она означала победу римлян. (5) В это время на сторону самнитов перешли сатриканцы, и вот, внезапно появившись под римским поселением Фрегеллами, самниты - а с ними, по достоверным сведениям, были и сатриканцы - среди ночи захватили город, однако до рассвета противники из осторожности ничего не предпринимали. (6) Наутро началась битва, шедшая сперва без явного преимущества сторон. Все же фрегелланцы сумели устоять, ибо дрались за свои алтари и очаги, а с крыш им помогали толпы мирных жителей. (7) Но потом взяло верх коварство. Слышно было, как глашатай объявил, что сложившим оружие дадут уйти невредимыми. Эта надежда ослабила битвенный пыл фрегелланцев, и повсюду стали бросать оружие. (8) Часть более стойких воинов с оружием прорвалась через задние ворота, и отвага оказалась лучшей защитою, чем страх, который заставил прочих опрометчиво поверить самнитам: всех их, тщетно взывавших к богам и к верности данному слову, самниты обложили огнем и сожгли. (9) Консулы разделили меж собою военные области: Папирий поспешил в Апулию к Луцерии, где томились римские всадники, взятые под Кавдием в заложники, а Публилий стал в Самнии против Кавдинских легионов. (10) Это привело самнитов в замешательство: к Луцерии они идти не решались, опасаясь врагов с тыла, но и на месте не могли оставаться, боясь лишиться тем временем Луцерии. (11) Они сочли за лучшее во всем довериться судьбе и дать бой Публилию. С тем они и построили войска для битвы.
рус.[13] Aduersus quos Publilius consul cum dimicaturus esset, prius adloquendos milites ratus contionem aduocari iussit; ceterum sicut ingenti alacritate ad praetorium concursum est, ita prae clamore poscentium pugnam nulla adhortatio imperatoris audita est; suus cuique animus memor ignominiae adhortator aderat. Vadunt igitur in proelium urgentes signiferos et, ne mora in concursu pilis emittendis stringendisque inde gladiis esset, pila uelut dato ad id signo abiciunt strictisque gladiis cursu in hostem feruntur. Nihil illic imperatoriae artis ordinibus aut subsidiis locandis fuit; omnia ira militaris prope uesano impetu egit. Itaque non fusi modo hostes sunt sed ne castris quidem suis fugam impedire ausi Apuliam dissipati petiere; Luceriam tamen coacto rursus in unum agmine est peruentum. Romanos ira eadem, quae per mediam aciem hostium tulerat, et in castra pertulit. Ibi plus quam in acie sanguinis ad caedis factum praedaeque pars maior ira corrupta. Exercitus alter cum Papirio consule locis maritimis peruenerat Arpos per omnia pacata Samnitium magis iniuriis et odio quam beneficio ullo populi Romani; nam Samnites, ea tempestate in montibus uicatim habitantes, campestria et maritima loca contempto cultorum molliore atque, ut euenit fere, locis simili genere ipsi montani atque agrestes depopulabantur. Quae regio si fida Samnitibus fuisset, aut peruenire Arpos exercitus Romanus nequisset aut interiecta [inter Romam et Arpos] penuria rerum omnium exclusos a commeatibus absumpsisset. Tum quoque profectos inde ad Luceriam iuxta obsidentes obsessosque inopia uexauit: omnia ab Arpis Romanis suppeditabantur, ceterum adeo exigue ut militi occupato stationibus uigiliisque et opere eques folliculis in castra ab Arpis frumentum ueheret, interdum occursu hostium cogeretur abiecto ex equo frumento pugnare: obsessis priusquam alter consul uictore exercitu aduenit, et commeatus ex montibus Samnitium inuecti erant et auxilia intromissa. Artiora omnia aduentus Publili fecit, qui obsidione delegata in curam collegae uacuus per agros cuncta infesta commeatibus hostium fecerat. Itaque cum spes nulla esset diutius obsessos inopiam laturos, coacti Samnites, qui ad Luceriam castra habebant, undique contractis uiribus signa cum Papirio conferre.
en.13. (1) Готовясь к сражению, консул Публилий решил сперва обратиться с речью к воинам и отдал приказ созывать сходку. В мгновение ока все сбежались к консульскому шатру, но за громкими требованьями битвы нельзя было даже расслышать ободряющих слов полководца: (2) ведь каждого звала в бой память о пережитом униженьи. И вот римляне идут в бой, торопя знаменосцев, а чтоб не было задержки, когда, сойдясь с врагом, должны будут бросить дротики и уже после браться за мечи, они, будто по условному знаку, разом пускают дротики и, обнажив мечи, бегом кидаются на неприятеля. (3) И не было здесь надобности в военном искусстве с его умением располагать ряды и резервы, все здесь сделала ярость воинов, бросившихся вперед, как одержимые. (4) Враг был не только рассеян, даже в собственном лагере самниты не посмели закрепиться и врассыпную бежали в Апулию. Впрочем, к Луцерии они прибыли, снова собравшись под свои знамена. (5) Ярость, с которой римляне прорвались сквозь гущу врага, бросила их затем на лагерь, там учинились резня и кровопролитие еще страшнее, чем в сражении, и в неистовстве воины уничтожили большую часть добычи. (6) Другое войско, с консулом Папирием, продвинулось по побережью до Арп, нигде не встречая враждебности, чему причиной в большей мере были обиды от самнитов и ненависть к ним, чем какое-то благодеяние римского народа. (7) Равнинные прибрежные области в те времена постоянно разорялись самнитами, жителями горных селений, которые, как и подобает диким горцам, презирали более кроткий нрав земледельцев, схожий, как водится, с природой их края. (8) Оставайся эта область верна самнитам, римское войско либо не добралось бы до Арп, либо, отрезанное от подвоза продовольствия, погибло бы по дороге, где нет никаких источников пропитания. (9) Но и так, когда они добрались до Луцерии, голод стал одинаковым мучением для осажденных и осаждавших. Римляне все получали из Арп, но этого было так мало, что продовольствие для стражи, дозоров и воинов, занятых земляными работами, всадники доставляли из Арп в лагерь в кожаных мешочках, (10) а порой, наткнувшись на неприятеля, они должны были сбрасывать продовольствие с коней и принимать бой. До прихода второго консула с победоносным войском осажденным доставили с самнитских гор пропитание, а внутрь города впустили подкрепление. (11) Приход Публилия еще больше стеснил противника, ведь он оставил осаду на сотоварища, а сам разъезжал по полям, тем самым начисто лишив врага возможности добывать продовольствие. (12) Тогда самниты, не надеясь, что осажденные смогут и дальше терпеть голод, принуждены были стянуть отовсюду свои силы и выйти против Папирия.
рус.[14] Per id tempus parantibus utrisque se ad proelium legati Tarentini interueniunt, denuntiantes Samnitibus Romanisque ut bellum omitterent: per utros stetisset quo minus discederetur ab armis, aduersus eos se pro alteris pugnaturos. Ea legatione Papirius audita perinde ac motus dictis eorum cum collega se communicaturum respondit; accitoque eo, cum tempus omne in apparatu pugnae consumpsisset conlocutus de re haud dubia, signum pugnae proposuit. Agentibus diuina humanaque, quae adsolent cum acie dimicandum est, consulibus Tarentini legati occursare responsum exspectantes; quibus Papirius ait: "auspicia secunda esse, Tarentini, pullarius nuntiat; litatum praeterea est egregie; auctoribus dis, ut uidetis, ad rem gerendam proficiscimur". Signa inde ferre iussit et copias eduxit uanissimam increpans gentem, quae, suarum impotens rerum prae domesticis seditionibus discordiisque, aliis modum pacis ac belli facere aequum censeret. Samnites ex parte altera, cum omnem curam belli remisissent, quia aut pacem uere cupiebant aut expediebat simulare ut Tarentinos sibi conciliarent, cum instructos repente ad pugnam Romanos conspexissent, uociferari se in auctoritate Tarentinorum manere nec descendere in aciem nec extra uallum arma ferre; deceptos potius quodcumque casus ferat passuros quam ut spreuisse pacis auctores Tarentinos uideantur. Accipere se omen consules aiunt et eam precari mentem hostibus ut ne uallum quidem defendant. Ipsi inter se partitis copiis succedunt hostium munimentis et simul undique adorti, cum pars fossas explerent, pars uellerent uallum atque in fossas proruerent, nec uirtus modo insita sed ira etiam exulceratos ignominia stimularet animos, castra inuasere; et pro se quisque non haec Furculas nec Caudium nec saltus inuios esse, ubi errorem fraus superbe uicisset, sed Romanam uirtutem, quam nec uallum nec fossae arcerent, memorantes caedunt pariter resistentes fusosque, inermes atque armatos, seruos liberos, puberes impubes, homines iumentaque; nec ullum superfuisset animal, ni consules receptui signum dedissent auidosque caedis milites e castris hostium imperio ac minis expulissent. Itaque apud infensos ob interpellatam dulcedinem irae confestim oratio habita est, ut doceretur miles minime cuiquam militum consules odio in hostes cessisse aut cessuros; quin duces sicut belli ita insatiabilis supplicii futuros fuisse, ni respectus equitum sescentorum qui Luceriae obsides tenerentur praepedisset animos, ne desperata uenia hostes caecos in supplicia eorum ageret perdere prius quam perire optantes. Laudare ea milites laetarique obuiam itum irae suae esse ac fateri omnia patienda potius quam proderetur salus tot principum Romanae iuuentutis.
en.14. (1) В то самое время, когда обе стороны готовились к битве, в дело вмешались тарентинские послы, предлагая и самнитам и римлянам прекратить войну; а кто, мол, воспротивится и не захочет сложить оружие, против того они выступят на стороне противника. (2) Выслушав послов, Папирий, вняв для вида их речам, отвечал, что посоветуется с товарищем, но, послав за ним, он использовал все время для приготовлений к сражению, а переговорив о деле, для обоих несомненном, выставил знак к бою. (3) К консулам, занятым обрядами и распоряжениями, положенными перед битвой, приблизились ожидавшие ответа послы тарентинцев. (4) Папирий сказал им: "Тарентинцы, пулларий объявляет, что птицегадания благоприятны, гадания по внутренностям также на редкость счастливы. В бой, как видите, мы идем по воле богов". (5) Вслед за тем он отдал приказ выносить знамена и двинул войска вперед, браня вздорное племя: из-за мятяжей и раздоров они бессильны управиться со своими делами дома и еще притязают отмерять другим справедливую меру войны и мира! (6) Самниты тем временем оставили всякие военные приготовления, то ли и впрямь желая мира, то ли видя выгоду в притворстве, которое склонит на их сторону тарентинцев. Когда же они увидели римлян, неожиданно построившихся для битвы, (7) то принялись кричать, мол, из повиновения тарентинцам они не выходят, в сражение не вступают и оружие за вал не выносят; и хотя их обманули, они готовы на все, лишь бы не дать повода думать, будто они пренебрегают посредничеством тарентинцев. (8) Консулы провозглашают это знамением и возносят молитвы о том, чтобы враги и дальше пребывали в таком расположении духа, при каком они не станут защищать и вала. (9) А сами, поделив меж собою воинские силы, подошли к вражеским укреплениям и бросились на них разом со всех сторон. Одни засыпали ров, другие выдергивали частокол и сбрасывали его в ров, и не одно природное мужество двигало ими: ожесточенных унижением, их гнала вперед ярость; (10) они ворвались в лагерь с криками, что здесь вам не ущелье, не Кавдий, не теснины непролазные, где ошибка дала победу надменному коварству, - нет, здесь римская доблесть, а ее ни вал, ни рвы не остановят! (11) И всякий, как мог, убивал без разбора тех, кто дрался, и тех, кто бежал, безоружных и вооруженных, рабов и свободных, взрослых и малолеток, людей и скот; (12) и не осталось бы в лагере ничего живого, не подай консулы знак отходить, не выгони они приказами и угрозами алчущих крови воинов вон из вражьего лагеря. (13) Пришлось консулам тут же обратиться к войску, раздосадованному тем, что прервалось упоение гневом, с уверениями, что в ненависти к врагу консулы и сами не уступают своим ратникам и впредь не уступят, что они, напротив, (14) готовы быть их вождями в войне и в неутомимой мести, но ярость их сдерживает мысль о шестистах всадниках, сидящих заложниками в Луцерии: (15) как бы враги, не надеясь уже на пощаду, не казнили тех, стремясь в слепом своем отчаянии погубить их прежде, чем погибнут сами. (16) Воины это одобрили и обрадовались, что их неистовство укрощено, и признали наилучшим все стерпеть, лишь бы не рисковать жизнью стольких знатных юношей Рима.
рус.[15] Dimissa contione consilium habitum omnibusne copiis Luceriam premerent an altero exercitu et duce Apuli circa, gens dubiae ad id uoluntatis, temptarentur. Publilius consul ad peragrandam profectus Apuliam aliquot expeditione una populos aut ui subegit aut condicionibus in societatem accepit. Papirio quoque, qui obsessor Luceriae restiterat, breui ad spem euentus respondit; nam insessis omnibus uiis per quas commeatus ex Samnio subuehebantur, fame domiti Samnites qui Luceriae in praesidio erant legatos misere ad consulem Romanum, ut receptis equitibus qui causa belli essent absisteret obsidione. Iis Papirius ita respondit debuisse eos Pontium Herenni filium, quo auctore Romanos sub iugum misissent, consulere quid uictis patiendum censeret; ceterum quoniam ab hostibus in se aequa statui quam in se ipsi ferre maluerint, nuntiare Luceriam iussit arma, sarcinas, iumenta, multitudinem omnem imbellem intra moenia relinquerent; militem se cum singulis uestimentis sub iugum missurum, ulciscentem inlatam, non nouam inferentem ignominiam. Nihil recusatum. Septem milia militum sub iugum missa praedaque ingens Luceriae capta, receptis omnibus signis armisque quae ad Caudium amissa erant et, quod omnia superabat gaudia, equitibus reciperatis quos pignora pacis custodiendos Luceriam Samnites dederant. Haud ferme alia mutatione subita rerum clarior uictoria populi Romani est, si quidem etiam, quod quibusdam in annalibus inuenio, Pontius Herenni filius, Samnitium imperator, ut expiaret consulum ignominiam, sub iugum cum ceteris est missus. Ceterum id minus miror obscurum esse de hostium duce dedito missoque; id magis mirabile est ambigi Luciusne Cornelius dictator cum L. Papirio Cursore magistro equitum eas res ad Caudium atque inde Luceriam gesserit ultorque unicus Romanae ignominiae haud sciam an iustissimo triumpho ad eam aetatem secundum Furium Camillum triumphauerit an consulum-Papirique praecipuum-id decus sit. Sequitur hunc errorem alius error Cursorne Papirius proximis comitiis cum Q. Aulio Cerretano iterum ob rem bene gestam Luceriae continuato magistratu consul tertium creatus sit an L. Papirius Mugillanus et in cognomine erratum sit.
en.15. (1) Распустив сходку, держали совет: всем ли вместе осаждать Луцерию, или же одному войску с одним из вождей потревожить окрестных апулийцев - народ, чьи намерения были неясны. (2) Консул Публилий отправился с войском, чтобы обойти Апулию, и за один поход много народов покорил он силою или принял в союзники и союз с ними скрепил договором. (3) И у Папирия, оставшегося для осады Луцерии, вскоре все вышло так, как он и рассчитывал. Ведь когда все пути для подвоза продовольствия из Самния оказались перекрыты, голод вынудил самнитский отряд, охранявший Луцерию, отправить к римскому консулу послов с предложением получить назад всадников, бывших причиной войны, и снять осаду. (4) Папирий ответил им примерно так: надо бы спросить у Понтия, сына Геренния, по милости которого римляне прошли под ярмом, что, по его мнению, должны претерпеть побежденные; (5) а впрочем, коль скоро они предпочли, чтобы враги, а не они сами установили справедливую меру наказания, то пусть объявят в Луцерии, чтобы оружие, обоз, скот, всех мирных жителей оставили в стенах города, (6) а воинов он намерен в одних туниках прогнать под ярмом, лишь в отместку за оскорбление, но не для того, чтобы причинить новое. (7) Все условия были приняты, и семь тысяч воинов прогнали под ярмом; в Луцерии взяли огромную добычу, причем получили назад и все знамена, и все оружие, отнятое под Кавдием, и вернули домой - а это было самой большой радостью - всадников, которые как заложники мира были отданы самнитами под стражу в Луцерию. (8) Едва ли была у римского народа другая победа, более прославленная внезапной во всем переменою, особенно если и впрямь, как говорится в иных летописях, и сам Понтий, сын Геренния, самнитский полководец, был во искупление позора консулов вместе со всеми тоже отправлен под ярмо. (9) Впрочем, сдался ли неприятельский вождь в плен и прошел ли он под ярмом, точно не известно, и это меня не удивляет. Куда удивительней сомнения в том, был ли под Кавдием, а потом у Луцерии диктатор Луций Корнелий с начальником конницы Луцием Папирием Курсором (10) и как единственный мститель за позор римлян справил ли он затем триумф, в то время, быть может, самый славный после триумфа Фурия Камилла или же честь этого подвига принадлежит консулам и главным образом Папирию. (11) К этой путанице прибавилась другая: то ли это Папирий Курсор на ближайших выборах в третий раз стал консулом (вместе со вторично избранным на эту должность Квинтом Авлием Церретином), сохранив за собою должность как награду за военные успехи в Луцерии, то ли то был Луций Папирий Мугиллан, и произошла путаница в прозвищах.
рус.[16] Conuenit iam inde per consules reliqua belli perfecta. Aulius cum Ferentanis uno secundo proelio debellauit urbemque ipsam, quo se fusa contulerat acies, obsidibus imperatis in deditionem accepit. Pari fortuna consul alter cum Satricanis, qui ciues Romani post Caudinam cladem ad Samnites defecerant praesidiumque eorum in urbem acceperant, rem gessit. Nam cum ad moenia Satrici admotus esset exercitus legatisque missis ad pacem cum precibus petendam triste responsum ab consule redditum esset, nisi praesidio Samnitium interfecto aut tradito ne ad se remearent, plus ea uoce quam armis inlatis terroris colonis iniectum. Itaque subinde exsequentes quaerendo a consule legati quonam se pacto paucos et infirmos crederet praesidio tam ualido et armato uim allaturos, ab iisdem consilium petere iussi quibus auctoribus praesidium in urbem accepissent, discedunt aegreque impetrato ut de ea re consuli senatum responsaque ad se referri sineret ad suos redeunt. Duae factiones senatum distinebant, una cuius principes erant defectionis a populo Romano auctores, altera fidelium ciuium; certatum ab utrisque tamen est ut ad reconciliandam pacem consuli opera nauaretur. Pars altera, cum praesidium Samnitium, quia nihil satis praeparati erat ad obsidionem tolerandam, excessurum proxima nocte esset, enuntiare consuli satis habuit qua noctis hora quaque porta et quam in uiam egressurus hostis foret; altera, quibus inuitis descitum ad Samnites erat, eadem nocte portam etiam consuli aperuerunt armatosque clam hoste in urbem acceperunt. Ita duplici proditione et praesidium Samnitium insessis circa uiam siluestribus locis necopinato oppressum est, et ab urbe plena hostium clamor sublatus momentoque unius horae caesus Samnis, Satricanus captus, et omnia in potestate consulis erant; qui quaestione habita quorum opera defectio esset facta, quos sontes comperit, uirgis caesos securi percussit praesidioque ualido imposito arma Satricanis ademit. Inde ad triumphum decessisse Romam Papirium Cursorem scribunt, qui eo duce Luceriam receptam Samnitesque sub iugum missos auctores sunt. Et fuit uir haud dubie dignus omni bellica laude, non animi solum uigore sed etiam corporis uiribus excellens. Praecipua pedum pernicitas inerat, quae cognomen etiam dedit; uictoremque cursu omnium aetatis suae fuisse ferunt [et] seu uirium ui seu exercitatione multa, cibi uinique eundem capacissimum; nec cum ullo asperiorem, quia ipse inuicti ad laborem corporis esset, fuisse militiam pediti pariter equitique; equites etiam aliquando ausos ab eo petere ut sibi pro re bene gesta laxaret aliquid laboris; quibus ille "ne nihil remissum dicatis, remitto" inquit, "ne utique dorsum demulceatis cum ex equis descendetis". Et uis erat in eo uiro imperii ingens pariter in socios ciuesque. Praenestinus praetor per timorem segnius ex subsidiis suos duxerat in primam aciem; quem cum inambulans ante tabernaculum uocari iussisset, lictorem expedire securem iussit. Ad quam uocem exanimi stante Praenestino, "agedum, lictor, excide radicem hanc" inquit "incommodam ambulantibus", perfusumque ultimi supplicii metu multa dicta dimisit. Haud dubie illa aetate, qua nulla uirtutum feracior fuit, nemo unus erat uir quo magis innixa res Romana staret. Quin eum parem destinant animis magno Alexandro ducem, si arma Asia perdomita in Europam uertisset.-
en.16. (1) Все, однако, согласны, что после войну завершили уже консулы. Одной удачной битвой Авлий решил войну с ферентинцами и, приказав дать заложников, принял сдачу самого города, переполненного бежавшими с поля боя войсками. (2) И другому консулу в войне против сатриканцев - римских граждан, перекинувшихся к самнитам после поражения под Кавдием и впустивших в свой город самнитский отряд, - сопутствовала такая же удача. (3) А дело было так. Когда римское войско уже подступало к стенам Сатрика и жители отправили послов умолять о мире, консул дал им суровый ответ: если не перебьют самнитских воинов или не выдадут их, то пусть к нему больше не являются. Для поселенцев эти слова были страшней угрозы нападения, (4) и потому послы тотчас приступили к консулу с вопросом, как, по его разумению, могут они, слабые и малочисленные, совладать с таким сильным и хорошо вооруженным воинством. Консул велел им просить совета у тех, по чьему наущению впустили самнитов в город, и послы удалились, с трудом добившись позволения (5) посовещаться в сенате и возвратиться с ответом. С тем они и уходят восвояси. (6) В сатриканском сенате в ту пору были две партии: в одной верховодили виновники измены римскому народу, другая состояла из верных Риму граждан, однако и те и другие наперебой стремились угодить консулу, чтобы только обеспечить себе прежний мир. (7) Поскольку отряд самнитов, совершенно не готовый к осаде, должен был на следующую ночь покинуть город, в одной из партий считали, что достаточно известить консула, в каком часу ночи, через какие ворота и по какой дороге враг намерен выйти из города; (8) а в другой - противники перехода на сторону самнитов в ту же ночь и ворота консулу открыли, и тайком от врага впустили в город вооруженных римлян. (9) Так, благодаря двойному предательству отряд самнитов внезапно столкнулся с римлянами, засевшими в придорожном лесу в засаде, а со стороны заполненного неприятелем города раздался боевой клич, и за какой-нибудь час самниты были перебиты, Сатрик взят и все оказалось во власти консула. (10) Консул провел дознание и, выяснив, чьих рук делом была измена, виновных высек розгами и обезглавил, а затем поставил в городе сильную охрану и лишил сатриканцев оружия. (11) После этого Папирий Курсор отправился в Рим праздновать триумф. Так говорят те, кто приписывает этому вождю взятие Луцерии и отправку самнитов под ярмо. (12) Он бесспорно был мужем достойным как воин всяческой похвалы: его отличали не только воля и мужество, но и телесная сила; (13) на редкость быстроногий (откуда и его прозвище), он благодаря силе ног, а может быть, и благодаря упражнению, говорят, побеждал в беге всех своих сверстников; еще он, по рассказам, чрезвычайно много ел и пил; (14) и для пешего и для конного военнная служба под его началом была тяжелейшей, ибо сам он не знал усталости. (15) Так, однажды всадники набрались смелости просить в награду за успехи освободить их от некоторых обязанностей, (16) и он отвечал им на это: "Чтоб вы не сказали, будто я не дал вам никаких послаблений, так и быть, не растирайте себе зады, спешившись с коней". И была в этом муже громадная властная сила, которой равно покорялись союзники и сограждане. (17) Случилось как-то пренестинскому претору по робости замешкаться с выводом своих воинов из резервов в первые ряды. Папирий, расхаживавший перед своим шатром, велел его позвать и приказал ликтору готовить топор. (18) При этих словах пренестинец замер ни жив ни мертв, а Папирий сказал: "Ну-ка, ликтор, сруби этот пень, а то он мешает ходить" - и отпустил пренестинца, обомлевшего от ужаса перед страшной казнью, наложив на него один только штраф. (19) Бесспорно, что даже в те времена, на редкость богатые доблестными мужами, не было ни одного человека, на которого римское государство могло бы положиться так, как на Папирия Курсора. Достаточно сказать, что его почитали вождем, по силе духа способным противостать великому Александру, если бы тот, покорив Азию, пошел войной на Европу.
рус.[17] Nihil minus quaesitum a principio huius operis uideri potest quam ut plus iusto ab rerum ordine declinarem uarietatibusque distinguendo opere et legentibus uelut deuerticula amoena et requiem animo meo quaererem; tamen tanti regis ac ducis mentio, quibus saepe tacitus cogitationibus uolutaui animum, eas euocat in medium, ut quaerere libeat quinam euentus Romanis rebus, si cum Alexandro foret bellatum, futurus fuerit. Plurimum in bello pollere uidentur militum copia et uirtus, ingenia imperatorum, fortuna per omnia humana maxime in res bellicas potens; ea et singula intuenti et uniuersa sicut ab aliis regibus gentibusque, ita ab hoc quoque facile praestant inuictum Romanum imperium. Iam primum, ut ordiar ab ducibus comparandis, haud equidem abnuo egregium ducem fuisse Alexandrum; sed clariorem tamen eum facit quod unus fuit, quod adulescens in incremento rerum, nondum alteram fortunam expertus, decessit. Vt alios reges claros ducesque omittam, magna exempla casuum humanorum, Cyrum, quem maxime Graeci laudibus celebrant, quid nisi longa uita, sicut Magnum modo Pompeium, uertenti praebuit fortunae? recenseam duces Romanos, nec omnes omnium aetatium sed ipsos eos cum quibus consulibus aut dictatoribus Alexandro fuit bellandum, M. Valerium Coruum, C. Marcium Rutulum, C. Sulpicium, T. Manlium Torquatum, Q. Publilium Philonem, L. Papirium Cursorem, Q. Fabium Maximum, duos Decios, L. Volumnium, M". Curium? deinceps ingentes sequuntur uiri, si Punicum Romano praeuertisset bellum seniorque in Italiam traiecisset. Horum in quolibet cum indoles eadem quae in Alexandro erat animi ingeniique, tum disciplina militaris, iam inde ab initiis urbis tradita per manus, in artis perpetuis praeceptis ordinatae modum uenerat. Ita reges gesserant bella, ita deinde exactores regum Iunii Valeriique, ita deinceps Fabii, Quinctii, Cornelii, ita Furius Camillus, quem iuuenes ii quibus cum Alexandro dimicandum erat senem uiderant. Militaris opera pugnando obeunti Alexandro-nam ea quoque haud minus clarum eum faciunt-cessisset uidelicet in acie oblatus par Manlius Torquatus aut Valerius Coruus, insignes ante milites quam duces, cessissent Decii, deuotis corporibus in hostem ruentes, cessisset Papirius Cursor illo corporis robore, illo animi. Victus esset consiliis iuuenis unius, ne singulos nominem, senatus ille, quem qui ex regibus constare dixit unus ueram speciem Romani senatus cepit. Id uero erat periculum, ne sollertius quam quilibet unus ex his quos nominaui castris locum caperet, commeatus expediret, ab insidiis praecaueret, tempus pugnae deligeret, aciem instrueret, subsidiis firmaret. Non cum Dareo rem esse dixisset, quem mulierum ac spadonum agmen trahentem inter purpuram atque aurum oneratum fortunae apparatibus suae, praedam uerius quam hostem, nihil aliud quam bene ausus uana contemnere, incruentus deuicit. Longe alius Italiae quam Indiae, per quam temulento agmine comisabundus incessit, uisus illi habitus esset, saltus Apuliae ac montes Lucanos cernenti et uestigia recentia domesticae cladis, ubi auunculus eius nuper, Epiri rex Alexander, absumptus erat.
en.17. (1) Ничто, кажется, не было мне так чуждо, когда я начал этот труд, как желание отступать от изложения событий по порядку и расцвечивать свое сочинение всевозможными отступлениями, чтобы доставить приятные развлечения читателю и дать отдых своей душе; (2) но при одном упоминании о столь великом царе и полководце во мне вновь оживают те мысли, что втайне не раз волновали мой ум, и хочется представить себе, какой исход могла бы иметь для римского государства война с Александром. (3) Принято считать, что на войне все решает число воинов, их доблесть, искусство военачальников и судьба, которой подвластны все дела человеческие, а дела войны всего более. (4) Рассмотрев все это и по отдельности и в совокупности, легко убедиться, что Александр, подобно другим царям и народам, тоже не смог бы сокрушить римскую мощь. (5) Если начать со сравнения полководцев, то хотя я не отрицаю, конечно, что Александр был полководцем незаурядным, но ему прежде всего прибавило славы его положение единственного вождя и смерть в расцвете лет и на вершине успеха, когда не пришлось еще изведать превратностей судьбы. (6) Не стану вспоминать других славных царей и полководцев, явивших миру великие примеры человеческих крушений, но что же, как не долголетие, ввергло в пучину несчастий Кира, до небес восхваляемого греками, а совсем еще недавно Помпея Великого? (7) Перечислять ли римских полководцев, не всех и не за все время, а тех только, с кем как с консулами или диктаторами пришлось бы сражаться Александру? (8) Марк Валерий Корв, Гай Марций Рутул, Гай Сульпиций, Тит Манлий Торкват, Квинт Публилий Филон, Луций Папирий Курсор, Квинт Фабий Максим, два Деция, Луций Волумний, Маний Курий! (9) А если бы до войны с Римом Александр стал воевать с Карфагеном и переправился в Италию в более зрелом возрасте, то и после тех также были мужи великие. (10) Любой из них был наделен таким же мужеством и умом, как и Александр, а воинские навыки римлян со времен основания Города передавались из поколения в поколение и успели уже принять вид науки, построенной на твердых правилах. (11) Так вели войны цари, так вели их потом изгнавшие царей Юнии и Валерии, а еще позже - Фабии, Квинкции, Корнелии, так вел их и Фурий Камилл - старец, которого в юности знали те, кому пришлось бы сражаться с Александром. (12) А Манлий Торкват или Валерий Корв, стяжавшие славу ратоборцев прежде славы полководцев, разве уступили бы они на поле брани бойцовской доблести Александра, ведь и она немало прибавила к его славе? (13) Уступили бы ему Деции, обрекшие себя преисподней, бросаясь на врага? Уступил бы Папирий Курсор - муж несравненной мощи и тела и духа?! (14) И могла ли проницательность одного юноши превзойти мудрость не какого-то одного мужа, но того самого сената, чей истинный образ постиг лишь один - тот, кто сказал, что римский сенат состоит из царей?! (15) А может быть, в том заключалась опасность, что Александр искусней любого из названных мною и место для лагеря выберет, и обеспечит бесперебойный подвоз продовольствия, и обезопасит себя от засад, и улучит удобное время для битвы, и сумеет выстроить войска и подкрепить их резервами? (16) Но нет, ему пришлось бы признать, что тут перед ним не Дарий!60 Это Дария, тащившего за собою толпы женщин и евнухов, отягощенного грузом пурпура и золота в доказательство своего благоденствия, Александр мог захватить скорее даже как добычу, а не как врага, найдя в себе только смелость презреть все это его показное величие. (17) А в Италии, когда бы выросли перед ним апулийские леса и луканские горы и предстали бы ему свежие следы несчастья его семьи там, где недавно погиб его дядя - Эпирский царь Александр, ничто бы не напомнило ему тогда той Индии, по которой он прошел во главе хмельного и разгульного войска.
рус.[18] Et loquimur de Alexandro nondum merso secundis rebus, quarum nemo intolerantior fuit. Qui si ex habitu nouae fortunae nouique, ut ita dicam, ingenii quod sibi uictor induerat spectetur, Dareo magis similis quam Alexandro in Italiam uenisset et exercitum Macedoniae oblitum degenerantemque iam in Persarum mores adduxisset. Referre in tanto rege piget superbam mutationem uestis et desideratas humi iacentium adulationes, etiam uictis Macedonibus graues nedum uictoribus, et foeda supplicia et inter uinum et epulas caedes amicorum et uanitatem ementiendae stirpis. Quid si uini amor in dies fieret acrior? quid si trux ac praeferuida ira?-nec quicquam dubium inter scriptores refero-nullane haec damna imperatoriis uirtutibus ducimus? id uero periculum erat, quod leuissimi ex Graecis qui Parthorum quoque contra nomen Romanum gloriae fauent dictitare solent, ne maiestatem nominis Alexandri, quem ne fama quidem illis notum arbitror fuisse, sustinere non potuerit populus Romanus; et aduersus quem Athenis, in ciuitate fracta Macedonum armis, cernente tum maxime prope fumantes Thebarum ruinas, contionari libere ausi sunt homines, id quod ex monumentis orationum patet, aduersus eum nemo ex tot proceribus Romanis uocem liberam missurus fuerit. Quantalibet magnitudo hominis concipiatur animo; unius tamen ea magnitudo hominis erit collecta paulo plus decem annorum felicitate; quam qui eo extollunt quod populus Romanus etsi nullo bello multis tamen proeliis uictus sit, Alexandro nullius pugnae non secunda fortuna fuerit, non intellegunt se hominis res gestas, et eius iuuenis, cum populi iam octingentesimum bellantis annum rebus conferre. Miremur si, cum ex hac parte saecula plura numerentur quam ex illa anni, plus in tam longo spatio quam in aetate tredecim annorum fortuna uariauerit? quin tu homines cum homine, [et] duces cum duce, fortunam cum fortuna confers? quot Romanos duces nominem quibus nunquam aduersa fortuna pugnae fuit? paginas in annalibus magistratuumque fastis percurrere licet consulum dictatorumque quorum nec uirtutis nec fortunae ullo die populum Romanum paenituit. Et quo sint mirabiliores quam Alexander aut quisquam rex, denos uicenosque dies quidam dictaturam, nemo plus quam annum consulatum gessit; ab tribunis plebis dilectus impediti sunt; post tempus ad bella ierunt, ante tempus comitiorum causa reuocati sunt; in ipso conatu rerum circumegit se annus; collegae nunc temeritas, nunc prauitas impedimento aut damno fuit; male gestis rebus alterius successum est; tironem aut mala disciplina institutum exercitum acceperunt. At hercule reges non liberi solum impedimentis omnibus sed domini rerum temporumque trahunt consiliis cuncta, non sequuntur. Inuictus ergo Alexander cum inuictis ducibus bella gessisset et eadem fortunae pignora in discrimen detulisset; immo etiam eo plus periculi subisset quod Macedones unum Alexandrum habuissent, multis casibus non solum obnoxium sed etiam offerentem se, Romani multi fuissent Alexandro uel gloria uel rerum magnitudine pares, quorum suo quisque fato sine publico discrimine uiueret morereturque.
en.18. (1) И мы говорим об Александре, еще не опьяненном счастьем, а ведь он менее всех был способен достойно нести бремя удачи. (2) Если же, рассуждая о нем, иметь в виду удел последних лет его жизни и тот новый, с позволения сказать, образ мыслей, который он усвоил себе как победитель, то ясно, (3) что в Италию он бы явился больше похожий на Дария, чем на Александра, и привел бы за собою войско, уже перерождавшееся, позабывшее Македонию и перенявшее персидские нравы. (4) Горько, рассказывая о таком великом царе, вспоминать о кичливой перемене в его облачении, о требовании в знак почтения земных поклонов, непереносимых для македонян, даже когда они терпели поражения, а тем более когда чувствовали себя победителями. А ужасные казни, убийства друзей на пирах и попойках, а тщеславная ложь о своем происхождении! (5) Что если пристрастие к вину росло бы в нем день ото дня, а приступы ярости делались бы все свирепей и неукротимей? И я ведь говорю лишь о том, в чем никто из писателей не сомневается! Можем ли мы не видеть в этом никакого ущерба достоинствам полководца? (6) Остается еще, однако, опасность, о которой любят твердить самые вздорные из греков, готовые из зависти к римской славе превозносить даже парфян, а именно что римский народ не устоял бы перед величием самого имени Александра (хотя, по-моему, римляне о нем тогда слыхом не слыхали) и что среди стольких благородных римлян не нашлось бы ни одного, кто бы свободно возвысил против него свой голос. (7) И это притом, что в Афинах, государстве, сокрушенном силой македонского оружия, несмотря на зрелище еще дымящихся развалин соседних Фив, нашлись все же люди, посмевшие свободно высказываться против него, о чем так ясно свидетельствуют их дошедшие до нас речи! (8) Каким бы громадным ни казалось нам величие этого человека, оно остается величием всего лишь одного человека, которому чуть больше десяти лет сопутствовала удача. (9) Когда не могут найти счастия, равного этому, затем что даже римский народ, хотя ни в одной из войн не был побежден, все же нередко, случалось, терпел поражения, а Александр не знал военной неудачи, то не хотят взять в толк того, что сравнивают подвиг человека, да еще молодого, с деяниями народа, воюющего уже четыре столетия. (10) Когда в одном случае больше сменилось поколений, чем в другом - минуло лет, стоит ли удивляться, что на столь долгий срок пришлось больше превратностей судьбы, чем на какие-то тринадцать лет? (11) Почему бы не сравнивать удачу одного человека с удачей другого и одного вождя - с другим? (12) Я стольких могу назвать римских полководцев, которым в битве всегда сопутствовало счастье! В летописях, в списках магистратов можно найти целые страницы консулов и диктаторов, мужество и счастье которых ни разу не обмануло надежды римского народа. (13) И они заслуживают большего восхищения, чем Александр или любой другой царь, еще и потому, что иные из них диктаторами были по десять или двадцать дней, а консулом никто не был дольше года; (14) и потому еще, что народные трибуны мешали им производить набор, и на войну они бывало отправлялись с опозданием, и еще до срока их отзывали проводить выборы, (15) и срок их полномочий истекал порою тогда, когда дело было в самом разгаре, и товарищи по должности, случалось, чинили им препятствия или наносили урон кто трусостью, а кто безрассудством, и войну они продолжали, получив в наследство неудачи предшественников, и войско им доставалось из новобранцев или плохо обученных военной службе. (16) А цари, клянуть Геркулесом, не только свободны ото всех этих препон, но вольны распоряжаться и временем, и обстоятельствами, подчиняя все это своему замыслу и ни к чему не применяясь. (17) Мы видим, стало быть, что непобедимый Александр воевал бы с непобедимыми полководцами и в этой игре они равно ставили бы на кон свою удачу, (18) а может быть, и не равно, ибо над ним висела бы более страшная опасность: у македонян-то был один Александр, с которым не только могло случиться все, что угодно, но он еще и сам искал опасностей, (19) тогда как римлян, равных Александру славой или величием подвигов, оказалось бы много, и каждый из них мог бы жить или умереть, повинуясь року, но не ставя под удар государство.
рус.[19] Restat ut copiae copiis comparentur uel numero uel militum genere uel multitudine auxiliorum. Censebantur eius aetatis lustris ducena quinquagena milia capitum. Itaque in omni defectione sociorum Latini nominis urbano prope dilectu decem scribebantur legiones; quaterni quinique exercitus saepe per eos annos in Etruria, in Vmbria Gallis hostibus adiunctis, in Samnio, in Lucanis gerebat bellum. Latium deinde omne cum Sabinis et Volscis et Aequis et omni Campania et parte Vmbriae Etruriaeque et Picentibus et Marsis Paelignisque ac Vestinis atque Apulis, adiuncta omni ora Graecorum inferi maris a Thuriis Neapolim et Cumas et inde Antio atque Ostiis tenus Samnites aut socios ualidos Romanis aut fractos bello inuenisset hostes. Ipse traiecisset mare cum ueteranis Macedonibus non plus triginta milibus hominum et quattuor milibus equitum, maxime Thessalorum; hoc enim roboris erat. Persas Indos aliasque si adiunxisset gentes, impedimentum maius quam auxilium traheret. Adde quod Romanis ad manum domi supplementum esset, Alexandro, quod postea Hannibali accidit, alieno in agro bellanti exercitus consenuisset. Arma clupeus sarisaeque illis; Romano scutum, maius corpori tegumentum, et pilum, haud paulo quam hasta uehementius ictu missuque telum. Statarius uterque miles, ordines seruans; sed illa phalanx immobilis et unius generis, Romana acies distinctior, ex pluribus partibus constans, facilis partienti, quacumque opus esset, facilis iungenti. Iam in opere quis par Romano miles? quis ad tolerandum laborem melior? uno proelio uictus Alexander bello uictus esset: Romanum, quem Caudium, quem Cannae non fregerunt, quae fregisset acies? ne ille saepe, etiamsi prima prospere euenissent, Persas et Indos et imbellem Asiam quaesisset et cum feminis sibi bellum fuisse dixisset, quod Epiri regem Alexandrum mortifero uolnere ictum dixisse ferunt, sortem bellorum in Asia gestorum ab hoc ipso iuuene cum sua conferentem. Equidem cum per annos quattuor et uiginti primo Punico bello classibus certatum cum Poenis recordor, uix aetatem Alexandri suffecturam fuisse reor ad unum bellum. Et forsitan, cum et foederibus uetustis iuncta res Punica Romanae esset et timor par aduersus communem hostem duas potentissimas armis uirisque urbes armaret, [et] simul Punico Romanoque obrutus bello esset. Non quidem Alexandro duce nec integris Macedonum rebus sed experti tamen sunt Romani Macedonem hostem aduersus Antiochum Philippum Persen non modo cum clade ulla sed ne cum periculo quidem suo. Absit inuidia uerbo et ciuilia bella sileant: nunquam ab equite hoste, nunquam a pedite, nunquam aperta acie, nunquam aequis, utique nunquam nostris locis laborauimus: equitem, sagittas, saltus impeditos, auia commeatibus loca grauis armis miles timere potest. Mille acies grauiores quam Macedonum atque Alexandri auertit auertetque, modo sit perpetuus huius qua uiuimus pacis amor et ciuilis cura concordiae.-
en.19. (1) Осталось сравнить силы обеих сторон по численности и родам войск и источникам пополнения. Судя по переписям того времени, население Рима насчитывало двести пятьдесят тысяч человек. (2) Таким образом, даже при измене всех союзников латинского племени десять легионов давал набор из одних только жителей Рима. (3) В те годы нередко четыре или пять войск одновременно вели войны в Этрурии, в Умбрии (здесь заодно и с галлами), в Самнии и в Лукании. (4) Кроме того, весь Лаций с сабинянами, вольсками и эквами, вся Кампания и часть Умбрии и Этрурии, а также пицены, марсы, пелигны, вестины и апулийцы вместе со всем побережьем Нижнего моря, населенным греками - от Фурий и до Неаполя и Кум, а оттуда весь промежуток от Антия и Остии, - все эти земли оказались бы либо могучими союзниками Рима, либо его наголову разбитыми противниками. (5) Сам Александр мог бы переправить в Италию не более тридцати тысяч македонских ветеранов и четыре тысячи всадников, в основном фессалийцев, ибо это была главная его сила. Прибавив к ним персов, индийцев и другие народы, он вел бы с собою скорее помеху, а не подмогу. (6) Добавь к этому, что у римлян пополнение было дома, под рукой, а у Александра, ведущего войну в чужой земле, войско стало бы постепенно редеть, как то случилось впоследствии с Ганнибалом. (7) Македоняне были вооружены круглым щитом и сарисой; у римлян щит был продолговатый, лучше защищающий тело, и дротик, с лету поражающий сильней, чем копье. (8) Оба войска состояли из тяжеловооруженных и соблюдали ряды, но если фаланга македонян неповоротлива и однородна, то римский боевой порядок подвижен, ибо составлен из многих частей и может при необходимости без труда и разомкнуться и снова сомкнуться. (9) Да и кто мог сравниться с римским ратником в усердии, кто, как он, мог переносить лишения? Достаточно было Александру потерпеть одно поражение, и он проиграл бы всю войну. Но какая битва могла сломить римлян, не сокрушенных ни Кавдием, ни Каннами? (10) И будь даже начало похода успешным, все равно не раз бы пришлось Александру, вспоминая персов, индийцев и смирную Азию, признать, что до сих пор ему доводилось воевать с женщинами. (11) Именно это, говорят, промолвил эпирский царь Александр, когда, смертельно раненный, сравнил поход этого юноши в Азию со жребием, выпавшим на его долю. (12) Право же, если вспомнить, что в Первой Пунической войне с пунийцами дрались на море двадцать четыре года, то ведь всей Александровой жизни едва ли, думаю, хватило б на одну только эту войну. (13) И очень возможно, что пунийское и римское государства, связанные древними узами, при равной для них опасности совместно поднялись бы против общего врага, и тогда бы на Александра разом обрушилась война с двумя самыми могущественными державами - Карфагеном и Римом. (14) Хотя и не под Александровым началом и не в пору расцвета македонской мощи, но все-таки в войнах с Антиохом, Филиппом и Персеем римляне узнали, что за противник македонянин, и не только ни разу не потерпели поражения в этих войнах, но и опасности такой для них не возникало. (15) Пусть речи не будут пристрастны и забудем о войнах гражданских! Но когда же уступили мы пехоте? Когда было такое в открытом бою, когда - в равных с врагом условиях, а тем более в выгодном положенье? (16) Конечно, конница и ее стрелы, непроходимые чащи и местность, где нельзя добыть продовольствия, страшат тяжеловооруженных бойцов. (17) Но они прогнали и прогонят вновь тысячи войск посильней, чем войско македонян и Александра, лишь бы оставалась неизменной преданность теперешнему миру и забота о согласии граждан.
рус.[20] M. Folius Flaccina inde et L. Plautius Venox consules facti. Eo anno ab frequentibus Samnitium populis de foedere renouando legati cum senatum humi strati mouissent, reiecti ad populum haudquaquam tam efficaces habebant preces. Itaque de foedere negatum; indutiae biennii, cum per aliquot dies fatigassent singulos precibus, impetratae. Et ex Apulia Teanenses Canusinique populationibus fessi obsidibus L. Plautio consuli datis in deditionem uenerunt. Eodem anno primum praefecti Capuam creari coepti legibus ab L. Furio praetore datis, cum utrumque ipsi pro remedio aegris rebus discordia intestina petissent; et duae Romae additae tribus, Vfentina ac Falerna. Inclinatis semel in Apulia rebus Teates quoque Apuli ad nouos consules, C. Iunium Bubulcum Q. Aemilium Barbulam, foedus petitum uenerunt, pacis per omnem Apuliam praestandae populo Romano auctores. Id audacter spondendo impetrauere ut foedus daretur neque ut aequo tamen foedere sed ut in dicione populi Romani essent. Apulia perdomita-nam Forento quoque, ualido oppido, Iunius potitus erat-in Lucanos perrectum; inde repentino aduentu Aemili consulis Nerulum ui captum. Et postquam res Capuae stabilitas Romana disciplina fama per socios uolgauit, Antiatibus quoque, qui se sine legibus certis, sine magistratibus agere querebantur, dati ab senatu ad iura statuenda ipsius coloniae patroni; nec arma modo sed iura etiam Romana late pollebant.
en.20. (1) Следующими консулами стали Марк Фолий Флакцина и Луций Плавтий Венокс. (2) В этом году [318-317 гг.] в Рим добиваться возобновления договоров прибыли послы многих самнитских племен. Простертые на земле, они вызвали сострадание сената и были отосланы им к народу, у которого, однако, их мольбы отнюдь не возымели такого успеха. (3) Поэтому после отказа в договоре они несколько дней кряду осаждали просьбами отдельных граждан и добились наконец перемирия на два года. (4) И жители апулийских Теана и Канузии, измученные чинимым им разорением, дали консулу Луцию Плавтию заложников и отдались под власть Рима. (5) В том же году после того, как претор Луций Фурий издал для кампанцев законы, для Капуи впервые стали избирать префектов, причем кампанцы сами настаивали и на том и на другом, видя в этом исцеление от пагубных внутренних раздоров. (6) Тогда же в Риме были созданы две новые трибы - Уфентинская и Фалернская. (7) Когда в Апулии дела приняли такой оборот, жители Теана тоже явились к новым консулам Гаю Юнию Бубульку и Квинту Эмилию Барбуле просить союзного договора, обещая взамен обеспечить для римского народа мир по всей Апулии. (8) Решившись на такое поручительство, они добились заключения договора, но все же не на равных условиях, а при господствующем положенье римского народа. (9) После покорения всей Апулии (ведь и хорошо укрепленный Форент тоже попал в руки Юния) двинулись дальше на луканцев; там консул Эмилий внезапно напал на Норул и взял его приступом. (10) А когда по союзникам разошлась молва, что в Капуе благодаря римской науке воцарились мир и порядок, то и для антийцев, которые жаловались на свою жизнь без твердых законов и магистратов, сенат назначил в законодатели патрона каждого из поселений. И вот уже не только римское оружие, но и законность римская всюду стала одерживать победы.
рус.[21] C. Iunius Bubulcus et Q. Aemilius Barbula consules exitu anni non consulibus ab se creatis, Sp. Nautio et M. Popilio, ceterum dictatori L. Aemilio legiones tradiderant; is cum L. Fuluio magistro equitum Saticulam oppugnare adortus rebellandi causam Samnitibus dedit. Duplex inde terror inlatus Romanis: hinc Samnis magno exercitu coacto ad eximendos obsidione socios haud procul castris Romanorum castra posuit; hinc Saticulani magno cum tumultu patefactis repente portis in stationes hostium incurrerunt. Inde pars utraque, spe alieni magis auxilii quam uiribus freta suis, iusto mox proelio inito Romanos urgent et quamquam anceps dimicatio erat, tamen utrimque tutam aciem dictator habuit, quia et locum haud facilem ad circumueniendum cepit et diuersa statuit signa. Infestior tamen in erumpentes incessit nec magno certamine intra moenia compulit; tum totam aciem in Samnites obuertit. Ibi plus certaminis fuit; uictoria sicut sera ita nec dubia nec uaria fuit. Fusi in castra Samnites exstinctis nocte ignibus tacito agmine abeunt et spe abiecta Saticulae tuendae Plisticam ipsi, socios Romanorum, ut parem dolorem hosti redderent, circumsidunt.
en.21. (1) В конце года [316 г.] консулы Гай Юний Бубульк и Квинт Эмилий Барбула передали легионы не новым консулам - Спурию Навтию и Марку Попилию, а диктатору Лупию Эмилию. (2) Диктатор вместе с начальником конницы Луцием Фульвием начал осаду Сатикулы, тем самым давая самнитам повод возобновить войну. (3) Опасность, таким образом, стала грозить римлянам с двух сторон: самниты для снятия осады со своих союзников собрали большое войско и расположились неподалеку от лагеря римлян, а сатикуланцы неожиданно распахнули ворота и с громкими криками бросились толпою на римские дозоры. (4) Потом, рассчитывая больше на помощь со стороны, чем на собственные силы, и те и другие с самого начала сражения по правилам стали теснить римлян, но диктатор, хотя драться пришлось на две стороны, сумел все-таки удержать оба строя, развернув войска для круговой обороны и заняв такое место, где его было трудно окружить. (5) Более яростный удар он, однако, нанес сделавшим вылазку и, не встретив сильного сопротивления, загнал их обратно в город и тогда уже развернул против самнитов все свое войско. (6) Самниты сопротивлялись упорнее, однако и над ними одержали победу, пусть нескорую, но от этого не менее верную и полную. Ночью самниты бежали в свой лагерь и, затушив огни, потихоньку ушли всем войском, оставив надежду спасти Сатикулу, но, чтобы отплатить врагу той же монетой, сами осадили союзную римлянам Плистику.
рус.[22] Anno circumacto bellum deinceps ab dictatore Q. Fabio gestum est. Consules noui, sicut superiores, Romae manserunt; Fabius ad accipiendum ab Aemilio exercitum ad Saticulam cum supplemento uenit. Neque enim Samnites ad Plisticam manserant sed accitis ab domo nouis militibus multitudine freti castra eodem quo antea loco posuerunt lacessentesque proelio Romanos auertere ab obsidione conabantur. Eo intentius dictator in moenia hostium uersus id bellum tantum ducere quod urbem oppugnabat, securior ab Samnitibus agere stationibus modo oppositis ne qua in castra uis fieret. Eo ferocius adequitare Samnites uallo neque otium pati; et cum iam prope in portis castrorum esset hostis, nihil consulto dictatore magister equitum Q. Aulius Cerretanus magno tumultu cum omnibus turmis equitum euectus summouit hostem. Tum in minime pertinaci genere pugnae sic fortuna exercuit opes ut insignes utrimque clades et clara ipsorum ducum ederet funera. Prior Samnitium imperator aegre patiens, quo tam ferociter adequitasset, inde se fundi fugarique, orando hortandoque equites proelium iterauit; in quem insignem inter suos cientem pugnam magister equitum Romanus infesta cuspide ita permisit equum ut uno ictu exanimem equo praecipitaret. Nec, ut fit, ad ducis casum perculsa magis quam inritata est multitudo; omnes qui circa erant in Aulium temere inuectum per hostium turmas tela coniecerunt; fratri praecipuum decus ulti Samnitium imperatoris en.22. (1) Когда этот год [315 г.] завершился, ведение войны перешло к диктатору Квинту Фабию; новые консулы остались, как и предыдущие, в самом Риме, а Фабий, чтобы принять от Эмилия войско, прибыл с подкреплением под Сатикулу. (2) Тем временем и самниты перестали осаждать Плистику, а вместо этого вызвали из дому новые войска и, полагаясь на свою многочисленность, вновь стали лагерем на прежнем месте; для отвлечения римлян от осады они пытались втягивать их в разного рода стычки. (3) Однако диктатор еще больше сосредоточил усилия на осаде вражеских стен, видя цель войны во взятии города и почти не принимая предосторожностей против самнитов: он только расставил дозоры, чтобы лагерь не подвергся неожиданному нападению. (4) Это прибавило самнитам дерзости, и они стали то и дело подъезжать к валу, не давая римлянам покоя. Однажды, когда враг был почти у ворот лагеря, начальник конницы Квинт Авлий Церретан без ведома диктатора в бешеном рывке со всею своею конницей выскочил из лагеря и отбросил неприятеля прочь. (5) И в этой схватке, так мало похожей на упорное противоборство, судьба явила свое могущество: обе стороны понесли тяжкие потери, и оба вождя нашли здесь свою гибель. (6) Поначалу самнитский военачальник в досаде на то, что разбит и обращен в бегство в том самом месте, где только что так дерзко гарцевал, сумел уговорами и ободрением снова повести своих в бой; (7) римскому начальнику конницы легко было заметить его среди воинов, которых он звал в бой, и, наставив копье, Квинт Авлий так пришпорил своего коня, что хватило одного удара, чтобы тело врага, бездыханное, пало наземь. Вопреки обыкновению толпа воинов не столько была обескуражена гибелью своего предводителя, сколько ожесточена ею: (8) все, кто был рядом, пустили свои копья в Авлия, ворвавшегося сгоряча в самую гущу врага. (9) Но честь отмстить за гибель самнитского предводителя судьба даровала прежде всего его брату: это он вне себя от горя и ярости стащил с коня победоносного начальника конницы и умертвил его. И даже тело убитого едва не попало в руки самнитов, так как пал он в самой гуще вражеской конницы. (10) Однако римляне тотчас спешились, вынудив самнитов сделать то же самое, и неожиданно выстроившиеся боевые порядки начали вокруг тел вождей рукопашную, в которой римляне, конечно, одержали верх, и, отбив тело Авлия, победители внесли его в лагерь, испытывая разом и горесть, и гордость. (11) А самниты, потеряв военачальника и испробовав свои силы в конном бою, оставили Сатикулу, признавая тем самым, что попытки защитить ее тщетны, и снова принялись за осаду Плистики, так что через несколько дней Сатикула после сдачи оказалась в руках римлян, а Плистика - после приступа - в руках самнитов.
рус.[23] Mutata inde belli sedes est; ad Soram ex Samnio Apuliaque traductae legiones. Sora ad Samnites defecerat interfectis colonis Romanorum. Quo cum prior Romanus exercitus ad ulciscendam ciuium necem reciperandamque coloniam magnis itineribus praeuenisset sparsi per uias speculatores sequi legiones Samnitium nec iam procul abesse alii super alios nuntiarent, obuiam itum hosti atque ad fuga alterius partis sed nox incertos uicti uictoresne essent diremit. Inuenio apud quosdam aduersam eam pugnam Romanis fuisse atque in ea cecidisse Q. Aulium magistrum equitum. Suffectus in locum Auli C. Fabius magister equitum cum exercitu nouo ab Roma aduenit et per praemissos nuntios consulto dictatore ubi subsisteret quoue tempore et qua ex parte hostem adgrederetur, substitit occultus ad omnia satis exploratis consiliis. Dictator cum per aliquot dies post pugnam continuisset suos intra uallum obsessi magis quam obsidentis modo, signum repente pugnae proposuit et efficacius ratus ad accendendos uirorum fortium animos nullam alibi quam in semet ipso cuiquam relictam spem de magistro equitum nouoque exercitu militem celauit et, tamquam nulla nisi in eruptione spes esset, "locis" inquit "angustis, milites, deprehensi, nisi quam uictoria patefecerimus uiam nullam habemus. Statiua nostra munimento satis tuta sunt sed inopia eadem infesta; nam et circa omnia defecerunt unde subuehi commeatus poterant et, si homines iuuare uelint, iniqua loca sunt. Itaque non frustrabor ego uos castra hic relinquendo, in quae infecta uictoria sicut pristino die uos recipiatis. Armis munimenta, non munimentis arma tuta esse debent. Castra habeant repetantque quibus operae est trahere bellum: nos omnium rerum respectum praeterquam uictoriae nobis abscidamus. Ferte signa in hostem; ubi extra uallum agmen excesserit, castra quibus imperatum est incendant; damna uestra, milites, omnium circa qui defecerunt populorum praeda sarcientur." et oratione dictatoris, quae necessitatis ultimae index erat, milites accensi uadunt in hostem, et respectus ipse ardentium castrorum, quamquam proximis tantum-ita enim iusserat dictator-ignis est subditus, haud paruum fuit inritamentum. Itaque uelut uecordes inlati signa primo impetu hostium turbant; et in tempore, postquam ardentia procul uidit castra magister equitum-id conuenerat signum-hostium terga inuadit. Ita circumuenti Samnites, qua potest quisque, fugam per diuersa petunt; ingens multitudo in unum metu conglobata ac semet ipsam turba impediens in medio caesa. Castra hostium capta direptaque, quorum praeda onustum militem in Romana castra dictator reducit, haudquaquam tam uictoria laetum quam quod praeter exiguam deformatam incendio partem cetera contra spem salua inuenit.
en.23. (1) Затем военные действия были перенесены на новое место, и легионы из Самния и Апулии отправили под Copy. (2) После избиения римских поселенцев Сора перешла на сторону самнитов. Когда римское войско, идя большими переходами, чтобы отмстить за истребление сограждан и отбить поселение, первым прибыло к Соре, а разведчики, разосланные по дорогам, (3) один за другим стали приносить известия об идущих следом и уже приближающихся самнитах, (4) римляне двинулись навстречу неприятелю, и у Лавтул было дано сражение, не имевшее ясного исхода. Конец ему положило не поражение и не бегство одной из сторон: ночь разняла противников, так и не знавших, кому досталась победа. (5) У некоторых писателей нахожу сведения о том, что битва была неудачной для римлян и начальник конницы Квинт Авлий пал именно в этой битве. (6) Назначенный на место Авлия начальник конницы Гай Фабий прибыл со свежими войсками из Рима и через гонцов справился у диктатора, где ему следует остановиться, когда и с какой стороны нападать на врага. Подробно осведомленный обо всех замыслах диктатора, он спрятался в хорошо укрытом месте. (7) После битвы диктатор несколько дней продержал свои войска за валом в положении скорей осажденных, чем осаждающих, (8) и вдруг выставил знак к битве. Веря, что дух храбрецов только окрепнет, если не оставить им иной надежды, кроме как на самих себя, он скрыл от воинов прибытие начальника конницы со свежим войском (9) и так сказал свою речь, будто рассчитывать можно было только на прорыв: "Воины, мы попали в ловушку, и нет у нас выхода, кроме победы. (10) Наш стан достаточно защищен укреплениями, но в нем угрожает нам голод. Земли в округе, где можно бы добыть съестные припасы, от нас отложились, но, если бы кто и хотел нам помочь, он был бы не в силах сделать это из-за нашего неудачного места. (11) Вот почему я не хочу обольщать вас пустою надеждой и оставлять в целости лагерь, чтобы укрыться в нем, если, как давеча, не добьемся победы. Оружием должно защищать укрепления, а не укреплениями - оружие! (12) Пусть держатся за лагерь и возвращаются в него те, кому выгодно затягивать войну, а мы отбросим-ка упования на все, кроме победы! (13) Двигайте знамена против врага! Едва войско выйдет за вал, пусть те, кому дан приказ, подпалят лагерь. Свой ущерб вы с лихвой возместите добычей, взятой со всех изменивших нам окрестных племен". (14) Речь диктатора ясно показала безвыходность положения, и вдохновленные ею воины выходят против врага, а самый вид пылающего за спиной лагеря еще больше их ожесточает (хотя, согласно приказу диктатора, подожгли его только со стороны, ближней к воинам). (15) И вот, как безумные, кинулись они на врага и при первом же натиске смешали знамена противника, а начальник конницы, издали завидев горящий лагерь (что и было условным знаком), в самое время ударил по врагам с тыла. Так самниты оказались окружены и стали кто как мог спасаться бегством; (16) великое множество их, сгрудившихся от страха и мешавших в такой толчее друг другу, было перебито на месте. (17) Лагерь захватили и разграбили, и нагруженное добычей войско диктатор снова привел в свой лагерь. И не так радовались воины победе, как тому, что, вопреки их ожиданиям, кроме небольшого спаленного огнем участка, все остальное их добро было в целости и сохранности.
рус.[24] Ad Soram inde reditum; nouique consules M. Poetelius C. Sulpicius exercitum ab dictatore Fabio accipiunt magna parte ueterum militum dimissa nouisque cohortibus in supplementum adductis. Ceterum cum propter difficilem urbis situm nec oppugnandi satis certa ratio iniretur et aut tempore longinqua aut praeceps periculo uictoria esset, Soranus transfuga clam ex oppido profectus, cum ad uigiles Romanos penetrasset, duci se extemplo ad consules iubet deductusque traditurum urbem promittit. Visus inde, cum quonam modo id praestaturus esset percontantes doceret, haud uana adferre, perpulit prope adiuncta moenibus Romana castra ut sex milia ab oppido remouerentur: fore ut minus intentae in custodiam urbis diurnae stationes ac nocturnae uigiliae essent. Ipse insequenti nocte sub oppido siluestribus locis cohortibus insidere iussis decem milites delectos secum per ardua ac prope inuia in arcem ducit, pluribus quam pro numero uirorum missilibus telis eo conlatis; ad hoc saxa erant et temere iacentia, ut fit in aspretis, et de industria etiam quo locus tutior esset ab oppidanis congesta. Vbi cum constituisset Romanos semitamque angustam et arduam erectam ex oppido in arcem ostendisset, "hoc quidem ascensu" inquit, "uel tres armati quamlibet multitudinem arcuerint; uos et decem numero et, quod plus est, Romani Romanorumque fortissimi uiri estis. Et locus pro uobis et nox erit, quae omnia ex incerto maiora territis ostentat. Ego iam terrore omnia implebo; uos arcem intenti tenete". Decurrit inde, quanto maxime poterat cum tumultu "ad arma" et "pro uestram fidem, ciues" clamitans; "arx ab hostibus capta est; defendite, ite." haec incidens principum foribus, haec obuiis, haec excurrentibus in publicum pauidis increpat. Acceptum ab uno pauorem plures per urbem ferunt. Trepidi magistratus missis ad arcem exploratoribus cum tela et armatos tenere arcem multiplicato numero audirent, auertunt animos a spe reciperandae arcis. Fuga cuncta complentur portaeque ab semisomnis ac maxima parte inermibus refringuntur, quarum per unam praesidium Romanum clamore excitatum inrumpit et concursantes per uias pauidos caedit. Iam Sora capta erat, cum consules prima luce aduenere et quos reliquos fortuna ex nocturna caede ac fuga fecerat in deditionem accipiunt. Ex his ducentos uiginti quinque, qui omnium consensu destinabantur et infandae colonorum caedis et defectionis auctores, uinctos Romam deducunt; ceteram multitudinem incolumem praesidio imposito Sorae relinquunt. Omnes qui Romam deducti erant uirgis in foro caesi ac securi percussi summo gaudio plebis, cuius maxime intererat tutam ubique quae passim in colonias mitteretur multitudinem esse.
en.24. (1) Оттуда войско возвратилось к Соре, и новые консулы - Марк Ретелий и Гай Сульпиций, приняв от Фабия войско, распустили большую часть ветеранов и пополнили воинство когортами новобранцев. (2) Город меж тем был расположен в неприступном месте, и римляне никак не могли выбрать верный способ его захватить: длительная ли осада даст им победу или стремительный приступ? (3) И тут перебежчик из Соры, выйдя тайком из города и добравшись до римской стражи, велит не теряя времени вести его к вождям и консулам, а представ перед ними, обещает отдать им город. (4) Когда затем в ответ на расспросы он объяснил, что намерен делать, предложение сочли дельным и, по его настоянию, передвинули разбитый под самыми стенками лагерь на шесть миль от города, (5) чтобы тем усыпить бдительность и дневных дозоров, охранявших город, и ночной его стражи. На следующую ночь перебежчик приказал когортам притаиться в перелесках под городом, а сам, взяв десяток отборных ратников, повел их за собою в крепость по крутым и почти непроходимым тропам. Туда он загодя принес большой запас метательных снарядов, (6) а кроме того, там были камни, и случайно разбросанные повсюду, как обычно бывает на скалах, и нарочно снесенные в это место жителями для лучшей его защиты. (7) Здесь он и расставил римлян и, показав им узкую и крутую тропу, ведущую в крепость из города, молвил: "На такой крутизне да с оружием натиск любой толпы можно сдерживать даже втроем, (8) вас же десятеро и, что еще важнее, вы - римляне, да еще самые храбрые из римлян! За вас будет и само это место, и тьма ночная, потому что в темноте с перепугу всё преувеличивают, а уж страху на всех я нагоню. Вы же сидите в крепости и держите ухо востро". (9) И он помчался вниз, крича во всю мочь: "К оружию, граждане! Крепость взята врагами! Заклинаю вас: защищайтесь!" (10) Так он вопил, врываясь в дома старейшин, в лицо всем встречным и всем, кто в страхе повыскакивал на улицу. Переполох начал он один, но вот уже толпы разносят его по городу. (11) Встревоженные магистраты, узнав от лазутчиков, посланных к крепости, что она занята вооруженными людьми с метательными орудиями, причем число противников было многократно преувеличено, теряют надежду отбить крепость. (12) Повсюду начинается бегство, и полусонные, почти сплошь безоружные люди разбивают ворота. В одни такие ворота врывается привлеченный шумом римский отряд и мчится по улицам, убивая перепуганных горожан. (13) Сора была уже захвачена, когда на рассвете прибыли консулы и приняли сдачу тех, кого в ночной резне и переполохе пощадила судьба. (14) Из них 225 человек, бывших, по общему мнению, виновниками ужасного избиения поселенцев и отпадения от Рима, в оковах уводят в Рим, остальных отпускают целыми и невредимыми, но в Соре остается отряд охраны. (15) Всех, кого отправили в Рим, высекли на форуме розгами и обезглавили, к вящей радости простого народа. для которого особенно важна была безопасность плебеев, посылаемых в какие-нибудь поселения.
рус.[25] Consules ab Sora profecti in agros atque urbes Ausonum bellum intulerunt. Mota namque omnia aduentu Samnitium cum apud Lautulas dimicatum est fuerant, coniurationesque circa Campaniam passim factae nec Capua ipsa crimine caruit; quin Romam quoque et ad principum quosdam inquirendo uentum est. Ceterum Ausonum gens proditione urbium sicut Sora in potestatem uenit. Ausona et Minturnae et Vescia urbes erant, ex quibus principes iuuentutis duodecim numero in proditionem urbium suarum coniurati ad consules ueniunt. Docent suos iam pridem exoptantes Samnitium aduentum, simul ad Lautulas pugnatum audierint, pro uictis Romanos habuisse, iuuentute, armis Samnitem iuuisse; fugatis inde Samnitibus incerta pace agere nec claudentes portas Romanis, ne arcessant bellum, et obstinatos claudere si exercitus admoueatur; in ea fluctuatione animorum opprimi incautos posse. His auctoribus mota propius castra missique eodem tempore circa tria oppida milites, partim armati qui occulti propinqua moenibus insiderent loca, partim togati tectis ueste gladiis qui sub lucem apertis portis urbes ingrederentur. Ab his simul custodes trucidari coepti, simul datum signum armatis ut ex insidiis concurrerent. Ita portae occupatae triaque oppida eadem hora eodemque consilio capta; sed quia absentibus ducibus impetus est factus, nullus modus caedibus fuit deletaque Ausonum gens uix certo defectionis crimine perinde ac si interneciuo bello certasset.
en.25. (1) Покинув Copy, консулы двинулись войною на земли и города авзонов, (2) где с приходом самнитов после битвы при Лавтулах было очень неспокойно и вся Кампания кишела заговорами. (3) В них была замешана даже сама Капуя, более того, следы заговора вели в Рим, причем к некоторым влиятельным людям. Но, как и в Соре, сдача городов предателями привела племя авзонов к покорности. (4) Авзона, Минтурны и Весция - вот три города, из которых к консулам явились двенадцать знатных юношей, составившие предательский заговор против своих городов. (5) О своих согражданах они сообщили, что те уже давно поджидали прихода самнитов и, едва пришла весть о Лавтульском сраженье, они сразу сочли римлян побежденными и послали свою молодежь в подкрепленье самнитам; (6) а потом, после бегства самнитов, оказались в состоянии не то мира, не то войны: ворот перед римлянами решили не закрывать, чтобы не дать повода к войне, но вместе с тем постановили запереть их при приближении римского войска к городу; в таком двойственном состоянии, уверяли пришедшие, города легко захватить врасплох. (7) По наущению перебежчиков лагерь придвинули поближе и ко всем трем городам отправили по отряду. Часть воинов должна была, вооружась, незаметно устроить засады возле городских укреплений, а часть, облачась в тоги и спрятав под одеждой мечи, перед рассветом, через открытые ворота войти в город. (8) Эти последние сразу же стали избивать стражу и немедленно подали знак вооруженным бойцам спешить к ним из своих засад. Так завладели воротами, и все три города были захвачены одновременно и одним способом. В отсутствие вождей резня при взятии города не знала удержу, (9) и, несмотря на не вполне доказанное обвинение в измене, племя авзонов было истреблено, словно вело с Римом войну не на жизнь, а на смерть.
рус.[26] Eodem anno prodito hostibus Romano praesidio Luceria Samnitium facta; nec diu proditoribus impunita res fuit. Haud procul inde exercitus Romanus erat, cuius primo impetu urbs sita in plano capitur. Lucerini ac Samnites ad internecionem caesi; eoque ira processit ut Romae quoque, cum de colonis mittendis Luceriam consuleretur senatus, multi delendam urbem censerent. Praeter odium, quod exsecrabile in bis captos erat, longinquitas quoque abhorrere a relegandis tam procul ab domo ciuibus inter tam infestas gentes cogebat. Vicit tamen sententia ut mitterentur coloni; duo milia et quingenti missi. Eodem anno, cum omnia infida Romanis essent, Capuae quoque occultae principum coniurationes factae. De quibus cum ad senatum relatum esset, haudquaquam neglecta res: quaestiones decretae dictatoremque quaestionibus exercendis dici placuit. C. Maenius dictus; is M. Folium magistrum equitum dixit. Ingens erat magistratus eius terror; itaque siue timoris seu conscientiae ui, Calauios Ouium Nouiumque -ea capita coniurationis fuerant-priusquam nominarentur apud dictatorem, mors haud dubie ab ipsis conscita iudicio subtraxit. Deinde, ut quaestioni Campanae materia decessit, uersa Romam interpretando res: non nominatim qui Capuae sed in uniuersum qui usquam coissent coniurassentue aduersus rem publicam quaeri senatum iussisse et coitiones honorum adipiscendorum causa factas aduersus rem publicam esse. Latiorque et re et personis quaestio fieri haud abnuente dictatore sine fine ulla quaestionis suae ius esse. Postulabantur ergo nobiles homines appellantibusque tribunos nemo erat auxilio quin nomina reciperentur. Inde nobilitas, nec ii modo in quos crimen intendebatur sed uniuersi, simul negare nobilium id crimen esse quibus, si nulla obstetur fraude, pateat uia ad honorem, sed hominum nouorum; ipsos adeo dictatorem magistrumque equitum reos magis quam quaesitores idoneos eius criminis esse intellecturosque ita id esse simul magistratu abissent. Tum enimuero Maenius, iam famae magis quam imperii memor, progressus in contionem ita uerba fecit: "et omnes ante actae uitae uos conscios habeo, Quirites, et hic ipse honos delatus ad me testis est innocentiae meae; neque enim, quod saepe alias, quia ita tempora postulabant rei publicae, qui bello clarissimus esset, sed qui maxime procul ab his coitionibus uitam egisset, dictator deligendus exercendis quaestionibus fuit. Sed, quoniam quidam nobiles homines-qua de causa uos existimare quam me pro magistratu quicquam incompertum dicere melius est-primum ipsas expugnare quaestiones omni ope adnisi sunt; dein, postquam ad id parum potentes erant, ne causam dicerent, in praesidia aduersariorum, appellationem et tribunicium auxilium, patricii confugerunt; postremo repulsi inde-adeo omnia tutiora quam ut innocentiam suam purgarent uisa- in nos inruerunt, et priuatis dictatorem poscere reum uere cundiae non fuit;-ut omnes di hominesque sciant ab illis etiam quae non possint temptari ne rationem uitae reddant, me obuiam ire crimini et offerre me inimicis reum, dictatura me abdico. Vos quaeso, consules, si uobis datum ab senatu negotium fuerit, in me primum et hunc M. Folium quaestiones exerceatis, ut appareat innocentia nostra nos, non maiestate honoris tutos a criminationibus istis esse." abdicat inde se dictatura et post eum confestim Folius magisterio equitum; primique apud consules-iis enim ab senatu mandata res est-rei facti aduersus nobilium testimonia egregie absoluuntur. Publilius etiam Philo multiplicatis summis honoribus post res tot domi belloque gestas, ceterum inuisus nobilitati, causam dixit absolutusque est. Nec diutius, ut fit, quam dum recens erat quaestio per clara nomina reorum uiguit: inde labi coepit ad uiliora capita, donec coitionibus factionibusque aduersus quas comparata erat oppressa est.
en.26. (1) В том же году Луцерия предала врагам римский охранный отряд и перешла во владение самнитов. Но предатели были скоро наказаны. (2) Бывшее поблизости римское войско с одного приступа захватило этот расположенный на равнине город, жителей его и самнитов беспощадно перебили, (3) причем озлобление дошло до того, что уже в Риме при обсуждении в сенате вывода в Луцерию поселенцев многие предлагали не оставить там камня на камне. (4) Дело было не только в понятной ненависти к двукратным изменникам, удаленность места также заставляла страшиться отправки граждан так далеко от дома в окружение столь враждебных народов. (5) Но предложение отправить поселенцев все-таки победило, и две с половиной тысячи человек послали в Луцерию. В этом же году при повсеместной измене Риму даже среди капуанской знати стали возникать тайные заговоры. (6) О них доложили сенату, и тут уже не было места беспечности: постановили провести дознание, а для его проведения - избрать диктатора. (7) Диктатором стал Гай Мений, назначивший начальником конницы Марка Фолия. Велик был страх, внушаемый диктатурой. От этого ли страха или от сознания вины, но главари заговора Калавий, Овий и Новий еще до того, как имена их стали известны диктатору, несомненно добровольно наложили на себя руки и так ушли от суда. (8) После завершения дознания в Кампании его перенесли в Рим под тем предлогом, что приказ сената предполагал ведение дознания не только о капуанских заговорщиках, но обо всех вообще злоумышленниках, где бы ни собирались они, чтобы плести свои заговоры против государства, (9) а сходки при искании должностей используются, мол, против государства. Дознание все разрасталось: росло число лиц, привлекаемых к ответу, и тяжесть обвинений, причем диктатор был убежден в своем праве вести дознание без всяких ограничений. (10) И вот к ответу стали требовать знатных мужей, а на их просьбы к трибунам не доводить дело до суда никто не откликнулся. (11) И тогда знатные, не только те, на кого пало обвинение, но и вообще все, в один голос стали повторять, что обвинения касаются "новых людей", а вовсе не знатных, для которых дорога к должностям и так открыта, если только чьи-нибудь козни не чинят им препон; (12) и более того, твердили они, по такому делу самому диктатору и его начальнику конницы впору быть под судом, а не вести по нему расследование, и, что это так, им обоим предстоит узнать, как только сложат с себя должность. (13) И вот тогда Мений, больше заботясь о своем добром имени, чем о власти, выступил вперед и обратил к собранию такие речи: (14) "Вы все знаете, квириты, мою прежнюю жизнь, и сама почетная должность, возложенная на меня, порука моей невиновности. Кого в самом деле следует избрать диктатором для проведения дознания? Того ли, кто блещет воинской славой, ведь этого не раз требовала государственная необходимость? Или здесь нужен был человек, чурающийся прежде всего всяких сговоров? (15) Но коль скоро иные из знатных людей (а почему, о том судите сами, ибо не мне, магистрату, говорить о вещах неудостоверенных) (16) сперва тщились задавить само дознание, а потом, обнаружив свое бессилие, чтобы как-нибудь избежать суда, прибегли (патриции!) к услугам своих супостатов и обратились за помощью к народным трибунам; (17) коль скоро потом им, отвергнутым и трибунами, все казалось надежней попытки доказать свою невиновность настолько, что посмели напасть на нас, и частным лицам достало наглости требовать к ответу диктатора, то, (18) дабы боги и смертные знали и видели, как одни берутся за невозможное, а другие спокойно идут навстречу обвинениям, я отдаю себя на суд своим недругам, я слагаю с себя диктатуру! (19) А вас, консулы, прошу, если сенат вам поручит дознание, проведите его прежде всего о нас с Марком Фолием, чтобы ясно стало: не величие должности, а наша невиновность служит нам защитой от всех обвинений". (20) После этого он сложил с себя диктатуру, а за ним сложил с себя должность и Фолий. Они стали первыми подсудимыми консулов, так как сенат поручил дознание именно консулам, и, несмотря на враждебные показания знати, блестяще оправдались. (21) Предстал перед судом и Публилий Филон, многократно исполнявший высшие должности после того, как свершил много славных подвигов и дома и в походах, и все равно ненавистный знати. И он тоже был оправдан. (22) Но, как и всегда это бывает, дознание лишь до тех пор вели ревностно и усердно, пока обвиняемые были с громкими именами и расследование было в новинку; потом принялись за людей менее значительных, и наконец, следствие было прекращено благодаря проискам и сговору тех самых людей, против которых оно было направлено.
рус.[27] Earum fama rerum, magis tamen spes Campanae defectionis, in quam coniuratum erat, Samnites in Apuliam uersos rursus ad Caudium reuocauit, ut inde ex propinquo, si qui motus occasionem aperiret, Capuam Romanis eriperent. Eo consules cum ualido exercitu uenerunt. Et primo circa saltus, cum utrimque ad hostem iniqua uia esset, cunctati sunt; deinde Samnites per aperta loca breui circuitu in loca plana [Campanos campos] agmen demittunt ibique primum castra in conspectum hostibus data, deinde leuibus proeliis equitum saepius quam peditum utrimque periculum factum; nec aut euentus eorum Romanum aut morae, qua trahebant bellum, paenitebat. Samnitium contra ducibus et carpi paruis cottidie damnis et senescere dilatione belli uires suae uidebantur. Itaque in aciem procedunt equitibus in cornua diuisis, quibus praeceptum erat intentiores ad respectum castrorum, ne qua eo uis fieret, quam ad proelium starent: aciem pedite tutam fore. Consulum Sulpicius in dextro, Poetelius in laeuo cornu consistunt. Dextra pars, qua et Samnites raris ordinibus aut ad circumeundos hostes aut ne ipsi circumirentur constiterant, latius patefacta stetit; sinistris, praeterquam quod confertiores steterant, repentino consilio Poeteli consulis additae uires, qui subsidiarias cohortes, quae integrae ad longioris pugnae casus reseruabantur, in primam aciem extemplo emisit uniuersique hostem primo impetu uiribus impulit. Commota pedestri acie Samnitium eques in pugnam succedit. In hunc transuerso agmine inter duas acies se inferentem Romanus equitatus concitat equos signaque et ordines peditum atque equitum confundit, donec uniuersam ab ea parte auertit aciem. In eo cornu non Poetelius solus sed Sulpicius etiam hortator adfuerat, auectus ab suis nondum conserentibus manus ad clamorem a sinistra parte prius exortum. Vnde haud dubiam uictoriam cernens cum ad suum cornu tenderet cum mille ducentis uiris, dissimilem ibi fortunam inuenit, Romanos loco pulsos, uictorem hostem signa in perculsos inferentem. Ceterum omnia mutauit repente consulis aduentus; nam et conspectu ducis refectus militum est animus, et maius quam pro numero auxilium aduenerat fortes uiri, et partis alterius uictoria audita mox uisa etiam proelium restituit. Tota deinde iam uincere acie Romanus et omisso certamine caedi capique Samnites, nisi qui Maleuentum, cui nunc urbi Beneuentum nomen est, perfugerunt. Ad triginta milia caesa aut capta Samnitium proditum memoriae est.
en.27. (1) Слухи обо всем этом, а еще более расчет на отпадение Кампании от Рима (что и было целью заговора) заставили самнитов из Апулии возвратиться к Кавдию, (2) чтобы изблизи, если при какой-нибудь смуте представится случай, отнять у римлян Капую. (3) Консулы с сильным войском прибыли туда же. Поначалу противники медлили, стоя по краям заросшего лесом распадка и понимая, что начавший наступление оказывается в невыгодном положенье; (4) потом, сделав небольшой крюк по открытой местности, самниты спускаются всем войском в долину на кампанские поля и сперва разбивают лагерь в виду неприятеля, (5) и потом обе стороны пробуют свои силы в мелких стычках - главным образом в конном, а не пешем бою; и римляне были довольны исходом этих стычек, а затягивание войны их не тревожило. (6) Вождям самнитов, напротив, стало очевидно, что им ежедневно наносится пусть небольшой, но все же урон и затягивание войны лишает бойцов бодрости. (7) Поэтому они выстраивают боевые порядки, разместив свою конницу на правом и левом крыле. Всадникам было предписано внимательно следить за лагерем, чтобы на него ненароком не напали, но не за битвой: пехота, мол, сохранит строй. (8) Консул Сульпиций стал на правом, Петелий - на левом крыле. На правом крыле, где и самнитские ряды не были сомкнутыми - то ли для обхода врага, то ли чтоб самим не быть окруженными, - воинов расставили посвободней. (9) На левом - силы прибавилось не только от плотности рядов, но и от неожиданного решения консула Петелия сразу же выпустить в первый ряд вспомогательные когорты, которые держали свежими на случай затянувшегося сражения: собрав вместе все свои силы, он при первом же ударе потеснил неприятеля. (10) На помощь расстроенным рядам пехоты в бой поспешила самнитская конница. Когда она мчалась между войсками противников, против нее вскачь понеслась римская конница и смешала знамена и ряды пеших и конных, пока наконец на этом крыле враг не был смят окончательно. (11) Чтоб ободрять воинов, здесь был не только Петелий, но и Сульпиций: заслышав крик на левом крыле, он прискакал сюда, оставив своих воинов, еще не успевших толком схватиться с врагом. (12) Видя здесь бесспорную победу, двинулся назад, взяв на свое крыло тысячу двести человек, и обнаружил, что там дело приняло совсем иной оборот: римляне отступали, а враг победно теснил их расстроенные ряды. (13) Но с прибытием консула все вдруг переменилось. Действительно, вид вождя поднял дух воинов, а помощь от прибывших с ним храбрецов измерялась не только числом: с ними пришла весть о победе на другом крыле, которую воины вскоре и сами увидели. Все это выправило ход сражения. (14) Потом уже вдоль всего строя римляне стали одерживать верх, убивать и брать в плен переставших сопротивляться самнитов, если тем не удалось бежать в Малевент, который ныне зовется Беневент. Убито или взято в плен было около тридцати тысяч самнитов. Так говорит предание.
рус.[28] Consules egregia uictoria parta protinus inde ad Bouianum oppugnandum legiones ducunt; ibique hiberna egerunt, donec ab nouis consulibus, L. Papirio Cursore quintum C. Iunio Bubulco iterum nominatus dictator C. Poetelius cum M. Folio magistro equitum exercitum accepit. Is, cum audisset arcem Fregellanam ab Samnitibus captam, omisso Bouiano ad Fregellas pergit; unde nocturna Samnitium fuga sine certamine receptis Fregellis praesidioque ualido imposito in Campaniam reditum maxime ad Nolam armis repetendam. Eo se intra moenia sub aduentum dictatoris et Samnitium omnis multitudo et Nolana agrestis contulerat. Dictator urbis situ circumspecto, quo apertior aditus ad moenia esset, omnia aedificia-et frequenter ibi habitabatur -circumiecta muris incendit; nec ita multo post siue a Poetelio dictatore siue ab C. Iunio consule-nam utrumque traditur-Nola est capta. Qui captae decus Nolae ad consulem trahunt, adiciunt Atinam et Calatiam ab eodem captas, Poetelium autem pestilentia orta claui figendi causa dictatorem dictum. Suessa et Pontiae eodem anno coloniae deductae sunt. Suessa Auruncorum fuerat; Volsci Pontias, insulam sitam in conspectu litoris sui, incoluerant. Et Interamnam Sucasinam ut deduceretur colonia, senatus consultum factum est; sed triumuiros creauere ac misere colonorum quattuor milia insequentes consules M. Valerius P. Decius.
en.28. (1) После победы столь блистательной консулы без промедления двинули свои легионы на осаду Бовиана. (2) Там консулы провели зиму [313 г.], пока диктатор Гай Петелий с начальником конницы Марком Фолием не принял у них войско. А назначили диктатора новые консулы - Луций Папирий Курсор, ставший консулом в пятый раз, и Гай Юний Бубульк, бывший им вторично. (3) Прослышав о захвате самнитами фрегеллской крепости, диктатор оставил Бовиан и устремился к Фрегеллам. Вернув их себе без боя, ибо под покровом ночи самниты бежали прочь, римляне оставили в городе сильную охрану и возвратились оттуда в Кампанию, главным образом чтобы отбить Нолу. (4) К приходу диктатора за стенами Нолы укрылись все самниты и ноланцы из окрестных деревень. Осмотрев расположение города, (5) диктатор приказал сжечь все примыкавшие к стенам строения - а место это было густонаселенное, - и вскоре Нола была взята то ли диктатором Петелием, то ли консулом Гаем Юнием, ибо называют и того и другого. (6) Приписывая честь взятия Нолы консулу, добавляют, что он же захватил Атину и Калатию, а Петелий, мол, был назначен диктатором для вбития гвоздя при моровом поветрии. (7) В тот же год в Свессу и на Понтии вывели поселения. Свесса прежде была владением аврунков, а на Понтиях, острове недалеко от побережья вольсков, жили вольски. (8) Сенат постановил вывести поселения также и в Суказинскую Интерамну, но избрать триумвиров и отправить четыре тысячи поселенцев пришлось уже следующим консулам.
рус.[29] [M. Valerio P. Decio coss.] profligato fere Samnitium bello, priusquam ea cura decederet patribus Romanis, Etrusci belli fama exorta est; nec erat ea tempestate gens alia, cuius secundum Gallicos tumultus arma terribiliora essent cum propinquitate agri tum multitudine hominum. Itaque altero consule in Samnio reliquias belli persequente P. Decius, qui grauiter aeger Romae restiterat, auctore senatu dictatorem C. Iunium Bubulcum dixit. Is, prout rei magnitudo postulabat, omnes iuniores sacramento adigit, arma quaeque alia res poscit summa industria parat; nec tantis apparatibus elatus de inferendo bello agitat, quieturus haud dubie, nisi ultro arma Etrusci inferrent. Eadem in comparando cohibendoque bello consilia et apud Etruscos fuere; neutri finibus egressi. Et censura clara eo anno Ap. Claudi et C. Plauti fuit; memoriae tamen felicioris ad posteros nomen Appi, quod uiam muniuit et aquam in urbem duxit; eaque unus perfecit quia ob infamem atque inuidiosam senatus lectionem uerecundia uictus collega magistratu se abdicauerat, Appius iam inde antiquitus insitam pertinaciam familiae gerendo solus censuram obtinuit. Eodem Appio auctore Potitia gens, cuius ad Aram Maximam Herculis familiare sacerdotium fuerat, seruos publicos ministerii delegandi causa sollemnia eius sacri docuerat. Traditur inde, dictu mirabile et quod dimouendis statu suo sacris religionem facere posset, cum duodecim familiae ea tempestate Potitiorum essent, puberes ad triginta, omnes intra annum cum stirpe exstinctos; nec nomen tantum Potitiorum interisse sed censorem etiam [Appium] memori deum ira post aliquot annos luminibus captum.
en.29. (1) Война с самнитами была почти завершена, но не успели еще римские сенаторы сбросить с себя это бремя, как прошел слух о войне с этрусками [312 г.]. (2) За исключением галльских орд, не было в ту пору народа, чье нападение при такой близости владений и такой многочисленности населения было бы для Рима большей угрозою. (3) И вот, пока один из консулов уничтожал в Самнии остатки противника, Публий Деций, которого тяжелая болезнь задержала в Риме, по воле сената назначил диктатора - Гая Сульпиция Лонга, а тот - начальника конницы - Гая Юния Бубулька. (4) Сообразуясь с нешуточной опасностью, Сульпиций привел к присяге всю молодежь и со всею рачительностью приготовил вооружение и все, что было нужно в таких обстоятельствах. Но он не настолько увлекся этими приготовлениями, чтобы самому помышлять о походе, напротив, он собирался остаться на месте, если этруски не нападут первыми. (5) Такими же были и намерения этрусков: готовиться к войне, но воздерживаться от нее. Так никто и не выступил из своих пределов. На этот год приходится и знаменитое цензорство Аппия Клавдия и Гая Плавтия, но Аппиеву имени в памяти потомков досталась более счастливая судьба, (6) потому что он проложил дорогу и провел в город воду; (7) совершил он все это один, так как товарищ его, устыдясь беззастенчивой недобросовестности, с какой были составлены сенаторские списки, сложил с себя должность. (8) Аппий же с упрямством, присущим его роду с незапамятных времен, продолжал один исполнять обязанности цензора. (9) По настоянию того же Аппия род Потициев, в котором сан жреца при Геркулесовом жертвеннике передавался по наследству, обучил общественных рабов обрядам этой святыни, дабы передать им свои обязанности. (10) Рассказывают, что вслед за тем произошло нечто удивительное и даже такое, что должно бы внушать набожный страх перед любыми изменениями в порядке богослужений. Дело в том, что в ту пору было двенадцать семейств Потициев, причем около тридцати взрослых мужчин, и за один лишь год все они умерли, и род прекратился. (11) И не только исчез с лица земли род Потициев - спустя несколько лет разгневанные боги отомстили и самому цензору, лишив его зрения.
рус.[30] Itaque consules, qui eum annum secuti sunt, C. Iunius Bubulcus tertium et Q. Aemilius Barbula iterum, initio anni questi apud populum deformatum ordinem praua lectione senatus, qua potiores aliquot lectis praeteriti essent, negauerunt eam lectionem se, quae sine recti prauique discrimine ad gratiam ac libidinem facta esset, obseruaturos et senatum extemplo citauerunt eo ordine qui ante censores Ap. Claudium et C. Plautium fuerat. Et duo imperia eo anno dari coepta per populum, utraque pertinentia ad rem militarem: unum, ut tribuni militum seni deni in quattuor legiones a populo crearentur, quae antea perquam paucis suffragio populi relictis locis dictatorum et consulum ferme fuerant beneficia-tulere eam rogationem tribuni plebei L. Atilius C. Marcius-: alterum, ut duumuiros nauales classis ornandae reficiendaeque causa idem populus iuberet; lator huius plebi sciti fuit M. Decius tribunus plebis.
en.30. (1) Итак, консулы следующего года [311 г.] - Гай Юний Бубульк, избранный в третий раз, и Квинт Эмилий Барбула, во второй раз исполнявший эту должность, - в начале года обратились к народу с жалобой на то, что состав сената испорчен при злонамеренном составлении списка: из него исключены лучшие, чем иные из внесенных; (2) консулы отказались впредь признавать новый список как составленный, не глядя на правых и виноватых, пристрастно и произвольно и немедленно созвали сенат в том составе, какой был до цензорства Аппия Клавдия и Гая Плавтия. (3) В этом году еще два рода полномочий стали вручаться народом, и оба в военном деле: во-первых, постановили, чтобы народ избирал по шестнадцать военных трибунов на четыре легиона, тогда как прежде лишь несколько мест ставилось на голосование народа, в основном же назначались те, к кому мирволили диктаторы и консулы. Это предложение было внесено народными трибунами Луцием Атилием и Гаем Марцием; (4) во-вторых, постановили, чтобы народ ведал и назначением корабельных триумвиров, занимавшихся снаряжением и починкой судов. Это поставил на всенародное голосование трибун Марк Деций.
рус.Eiusdem anni rem dictu parvam praeterirem, ni ad religionem visa esset pertinere. Tibicines, quia prohibiti a proximis censoribus erant in aede Iovis vesci quod traditum antiquitus erat, aegre passi Tibur uno agmine abierunt, adeo ut nemo in urbe esset qui sacrificiis praecineret. Eius rei religio tenuit senatum legatosque Tibur miserunt: [ut] darent operam ut ii homines Romanis restituerentur. Tiburtini benigne polliciti primum accitos eos in curiam hortati sunt uti reuerterentur Romam; postquam perpelli nequibant, consilio haud abhorrente ab ingeniis hominum eos adgrediuntur. Die festo alii alios per speciem celebrandarum cantu epularum [causa] inuitant, et uino, cuius auidum ferme id genus est, oneratos sopiunt atque ita in plaustra somno uinctos coniciunt ac Romam deportant; nec prius sensere quam plaustris in foro relictis plenos crapulae eos lux oppressit. Tunc concursus populi factus, impetratoque ut manerent, datum ut triduum quotannis ornati cum cantu atque hac quae nunc sollemnis est licentia per urbem uagarentur, restitutumque in aede uescendi ius iis qui sacris praecinerent. Haec inter duorum ingentium bellorum curam gerebantur.
en.(5) Еще об одном событии этого года, едва ли заслуживающем упоминания, я предпочел бы умолчать, если бы не считалось, что это относится к почитанию богов. Осердясь на запрет последних цензоров пировать по древнему обычаю в храме Юпитера, флейтщики всей гурьбой ушли в Тибур, и в Городе некому стало играть даже при жертвоприношениях. (6) Сенат, беспокоясь о соблюдении обрядов, отправил в Тибур послов сделать все возможное для возвращения этих людей римлянам. (7) Тибуртинцы охотно обещали им это и сперва, созвав флейтщиков в курию, убеждали их возвратиться в Рим, но уговорами ничего не добились и прибегли к уловке, приноровленной к привычкам самих этих людей. (8) В праздничный день тибуртинцы приглашают флейтщиков в свои дома под предлогом устройства пира с музыкой, опаивают их до полного бесчувствия вином, к которому этот род людей обычно имеет пристрастие, (9) грузят спящих на телеги и привозят в Рим. И лишь тогда пришли в себя флейтщики, когда, еще не стряхнувши хмель, пробудились от утреннего света в оставленных на форуме повозках. (10) Тут сбежался народ, и упросили их остаться, пообещав, что три дня в году они будут разгуливать по Городу разряженные, распевая песни и с вольными шутками, как это ныне в обычае, а тем, кто игрой на флейте сопровождал жертвоприношения, возвратили право пировать в храме. Вот что произошло между двумя большими войнами.
рус.[31] Consules inter se prouincias partiti: Iunio Samnites, Aemilio nouum bellum Etruria sorte obuenit. In Samnio Cluuiarum praesidium Romanum, quia nequiuerat ui capi, obsessum fame in deditionem acceperant Samnites uerberibusque foedum in modum laceratos occiderant deditos. Huic infensus crudelitati Iunius, nihil antiquius oppugnatione Cluuiana ratus, quo die adgressus est moenia, ui cepit atque omnes puberes interfecit. Inde uictor exercitus Bouianum ductus; caput hoc erat Pentrorum Samnitium, longe ditissimum atque opulentissimum armis uirisque. Ibi, quia haud tantum irarum erat, spe praedae milites accensi oppido potiuntur. Minus itaque saeuitum in hostes est, praedae plus paene quam ex omni Samnio unquam egestum benigneque omnis militi concessa. Et postquam praepotentem armis Romanum nec acies subsistere ullae nec castra nec urbes poterant, omnium principum in Samnio eo curae sunt intentae ut insidiis quaereretur locus, si qua licentia populando effusus exercitus excipi ac circumueniri posset. Transfugae agrestes et captiui quidam, pars forte, pars consilio oblati, congruentia ad consulem adferentes-quae et uera erant-pecoris uim ingentem in saltum auium compulsam esse, perpulerunt ut praedatum eo expeditae ducerentur legiones. Ibi ingens hostium exercitus itinera occultus insederat et, postquam intrasse Romanos uidit saltum, repente exortus cum clamore ac tumultu incautos inuadit. Et primo noua res trepidationem fecit, dum arma capiunt, sarcinas congerunt in medium; dein postquam, ut quisque liberauerat se onere aptaueratque armis, ad signa undique coibant et, notis ordinibus in uetere disciplina militiae iam sine praecepto ullius sua sponte struebatur acies, consul ad ancipitem maxime pugnam aduectus desilit ex equo et Iouem Martemque atque alios testatur deos se nullam suam gloriam inde sed praedam militi quaerentem in eum locum deuenisse neque in se aliud quam nimiam ditandi ex hoste militis curam reprehendi posse; ab eo se dedecore nullam rem aliam quam uirtutem militum uindicaturam. Coniterentur modo uno animo omnes inuadere hostem uictum acie, castris exutum, nudatum urbibus, ultimam spem furto insidiarum temptantem et loco non armis fretum. Sed quem esse iam uirtuti Romanae inexpugnabilem locum? Fregellana arx Soranaque et ubicumque iniquo successum erat loco memorabantur. His accensus miles, omnium immemor difficultatium, uadit aduersus imminentem hostium aciem. Ibi paulum laboris fuit, dum in aduersum cliuum erigitur agmen; ceterum postquam prima signa planitiem summam ceperunt sensitque acies aequo se iam institisse loco, uersus extemplo est terror in insidiatores easdemque latebras, quibus se paulo ante texerant, palati atque inermes fuga repetebant. Sed loca difficilia hosti quaesita ipsos tum sua fraude impediebant. Itaque ergo perpaucis effugium patuit; caesa ad uiginti milia hominum; uictorque Romanus ad oblatam ab hoste praedam pecorum discurrit.
en.31. (1) Консулы распределили меж собою военные области: Юнию по жребию досталось воевать против самнитов, Эмилию - начать войну в Этрурии. (2) В самнитской Клувии стоял отряд римских воинов; не имея возможности захватить их силой, самниты голодом вынудили отряд сдаться и после безобразно жестокого бичевания умертвили, невзирая на сдачу. (3) Возмущенный этой жестокостью, Юний счел взятие Клувии делом первостепенной важности и за один день осады одолел городские укрепления и перебил всех взрослых мужчин. (4) Оттуда он с победою повел войско к Бовиану; это была столица самнитских пентров, богатейший город, в котором хватало и оружия, и защитников. (5) Римляне овладели городом, движимые надеждой на добычу, ибо особенной ненависти к жителям у них не было. Так что с противником обошлись не так уж жестоко, зато добра увезли оттуда едва ли не больше, чем случалось добыть во всем Самнии; вся она была великодушно отдана воинам. (6) Когда уже не осталось ни воинства, ни лагеря, ни городских укреплений, способных сопротивляться мощи римского оружия, всех самнитских предводителей заботили лишь поиски места для засады, чтобы при удобном случае внезапно поймать и окружить римских воинов, если им как-нибудь позволят разбрестись за добычею. (7) Перебежчики из сельских жителей и некоторые пленники, попавшиеся кто случайно, а кто и нарочно, сообщали консулу согласные меж собою да к тому же и верные сведения об огромном стаде скота, согнанном в непроходимую чащу лесистого ущелья; это побудило консула для захвата добычи направить туда налегке свои легионы. (8) Огромное самнитское войско тайно устроило на их пути засаду, и, увидев, что римляне углубились в ущелье, враги вдруг выскочили из чащи и напали на них врасплох с шумом и криком. (9) Поначалу, пока римляне вооружались и сносили поклажу в середину, они были в смятении от внезапности нападения, но потом когда, освободясь от ноши, каждый поспешил под знамена, то в знакомых рядах и по старому воинскому навыку уже без всяких приказов сам собою выстроился боевой порядок. (10) Консул примчался туда, где драться было особенно опасно, спешился и стал призывать Юпитера, Марса и других богов в свидетели, что в это место он зашел, ища не славы для себя, а добычи для воинов, (11) и что его не в чем упрекнуть, кроме как в чрезмерном желании отнять у врага богатство и отдать его своим воинам; если не доблесть воинов, восклицал он, то ничто не спасет теперь его от позора. (12) Нужно только изо всех сил всем вместе, дружно ударить на врага, ведь в бою его уже разбили, из лагеря изгнали, города его захватили; этот враг на хитрости и засады возлагает последнюю свою надежду и прибегает к помощи ущелья, а не оружия. (13) Но разве есть такая местность, чтоб ее не одолела римская доблесть? Он напоминал о фрегеллской и сорской крепостях и всех тех местах, где римляне добились успеха, несмотря на невыгоду своего положения. (14) Воодушевленные этими речами, воины, не обращая внимания на препятствия, бросились на стоящий перед ними вражеский строй. Пока карабкались вверх по склону, им пришлось туго, (15) но, как только передовые отряды заняли наверху площадку и воины почуяли, что стоят на ровном месте, тут уже пришла пора испугаться укрывавшимся прежде в засаде, и они бежали врассыпную, теряя оружие, в те самые укрытия, где только что прятались. (16) Но в местах, подысканных нарочно на погибель неприятелю, они оказались сами пойманы в собственную ловушку. Так что очень немногие сумели спастись бегством, около двадцати тысяч их перебили, и победившие римляне разбрелись в разные стороны на поиски добычи - того самого стада, что было оставлено на их пути.
рус.[32] Dum haec geruntur in Samnio, iam omnes Etruriae populi praeter Arretinos ad arma ierant, ab oppugnando Sutrio, quae urbs socia Romanis uelut claustra Etruriae erat, ingens orsi bellum. Eo alter consulum Aemilius cum exercitu ad liberandos obsidione socios uenit. Aduenientibus Romanis Sutrini commeatus benigne in castra ante urbem posita aduexere. Etrusci diem primum consultando maturarent traherentne bellum traduxerunt: postero die, ubi celeriora quam tutiora consilia magis placuere ducibus, sole orto signum pugnae propositum est armatique in aciem procedunt. Quod postquam consuli nuntiatum est, extemplo tesseram dari iubet ut prandeat miles firmatisque cibo uiribus arma capiat. Dicto paretur. Consul ubi armatos paratosque uidit, signa extra uallum proferri iussit et haud procul hoste instruxit aciem. Aliquamdiu intenti utrimque steterunt exspectantes ut ab aduersariis clamor et pugna inciperet, et prius sol meridie se inclinauit quam telum hinc aut illinc emissum est: inde, ne infecta re abiretur, clamor ab Etruscis oritur concinuntque tubae et signa inferuntur. Nec segnius a Romanis pugna initur. Concurrunt infensis animis; numero hostis, uirtute Romanus superat; anceps proelium multos utrimque et fortissimum quemque absumit nec prius inclinata res est quam secunda acies Romana ad prima signa, integri fessis, successerunt, Etrusci, quia nullis recentibus subsidiis fulta prima acies fuit, ante signa circaque omnes ceciderunt. Nullo unquam proelio fugae minus nec plus caedis fuisset, ni obstinatos mori Tuscos nox texisset, ita ut uictores priusquam uicti pugnandi finem facerent. Post occasum solis signum receptui datum est; nocte ab utroque in castra reditum. Nec deinde quicquam eo anno rei memoria dignae apud Sutrium gestum est, quia et ex hostium exercitu prima tota acies deleta uno proelio fuerat subsidiariis modo relictis, uix quod satis esset ad castrorum praesidium, et apud Romanos tantum uolnerum fuit ut plures post proelium saucii decesserint quam ceciderant in acie.
en.32. (1) Пока это происходит в Самнии, в Этрурии за оружие взялись уже все племена, кроме арретинов, и осадою Сутрия, как бы ворот Этрурии, положили начало великой войне. (2) Один из консулов, Эмилий, прибыл туда с войском, чтобы снять осаду с союзников. При появлении римлян жители Сутрия, не скупясь, доставляли продовольствие в лагерь перед городом. (3) Первый день этруски провели раздумывая, торопить им войну или затягивать, и поскольку вожди предпочли спешные действия осторожным, то на другой день с восходом солнца был выставлен знак к бою и вооруженное войско вышло на битву. (4) Узнав об этом, консул тотчас передал воинам дощечку с распоряжением завтракать и, подкрепившись пищей, вооружаться. (5) Воины повиновались. Увидев их вооруженными и готовыми к бою, консул приказал вынести за вал знамена и выстроил войска неподалеку от неприятеля. Какое-то время обе стороны стояли, напряженно ожидая, чтобы противник первым издал клич и начал сражение, (6) и миновал уже полдень, а ни с одной стороны не было еще пущено ни одной стрелы. Тогда, чтоб не уйти ни с чем, этруски издают крик и под звуки труб двигают вперед свои знамена; не заставили себя ждать и римляне. (7) Яростно сшиблись бойцы: у врагов превосходство в числе, у римлян - в храбрости. (8) Битва шла с переменным успехом, многие пали с обеих сторон, и все - самые храбрые, и тогда лишь решился исход сражения, когда измотанные передовые отряды были заменены свежими силами второго ряда римского войска. (9) Этруски же, у которых передовые воины не были поддержаны свежими подкреплениями, все полегли перед знаменами и вокруг. Эта битва не имела бы равных по ничтожному числу бежавших и огромному - павших, если бы ночь не укрыла этрусков, твердо решившихся биться насмерть. (10) Так что победители опередили побежденных и положили конец сече: после захода солнца был дан знак отступить, и противники возвратились на ночь в свои лагеря. (11) После этого под Сутрием в тот год не произошло ничего примечательного, потому что во вражеском войске за одну битву были уничтожены все передовые части и остались только вспомогательные силы, едва способные охранять лагерь; (12) но и у римлян раненых было столько, что от ран уже после боя скончалось больше, чем пало на поле брани.
рус.[33] Q. Fabius, insequentis anni consul, bellum ad Sutrium excepit; collega Fabio C. Marcius Rutulus datus est; ceterum et Fabius supplementum ab Roma adduxit et nouus exercitus domo accitus Etruscis uenit. Permulti anni iam erant cum inter patricios magistratus tribunosque nulla certamina fuerant, cum ex ea familia, quae uelut fatales cum tribunis ac plebe erat, certamen oritur. Ap. Claudius censor circumactis decem et octo mensibus, quod Aemilia lege finitum censurae spatium temporis erat, cum C. Plautius collega eius magistratu se abdicasset, nulla ui compelli ut abdicaret potuit. P. Sempronius erat tribunus plebis, qui finiendae censurae inter legitimum tempus actionem susceperat, non popularem magis quam iustam nec in uolgus quam optimo cuique gratiorem. Is cum identidem legem Aemiliam recitaret auctoremque eius Mam. Aemilium dictatorem laudibus ferret, qui quinquennalem ante [censuram] et longinquitate potestatem dominantem intra sex mensum et anni coegisset spatium, "dic agedum" inquit, "Appi Claudi, quidnam facturus fueris, si eo tempore quo C. Furius et M. Geganius censores fuerunt censor fuisses." negare Appius interrogationem tribuni magno opere ad causam pertinere suam; nam, etsi tenuerit lex Aemilia eos censores, quorum in magistratu lata esset, quia post illos censores creatos eam legem populus iussisset, quodque postremum iussisset id ius ratumque esset, non tamen aut se aut eorum quemquam, qui post eam legem latam creati censores essent, teneri ea lege potuisse.
en.33. (1) Квинт Фабий, консул следующего [310 г.] года, взял на себя войну под Сутрием, товарищем Фабия стал Гай Марций Рутул. (2) Тем временем и Фабий привел из Рима пополнение, и к этрускам прибыло вызванное из дому новое войско. (3) Уже много лет между патрицианскими должностными лицами и народными трибунами не было никаких споров и раздоров, когда один из семьи, которой словно бы рок назначил враждовать с трибунами и плебеями, снова затеял смуту. (4) По истечении восемнадцати месяцев, то есть по окончании срока цензорства, установленного законом Эмилия, цензора Аппия Клавдия никакой силой нельзя было заставить сложить с себя должность, хотя его товарищ, Гай Плавтий, сделал это еще до истечения срока своих полномочий. (5) Народным трибуном, взявшимся ограничить цензорство законным сроком, что было столь же любезно народу, сколь и справедливо, и черни приятно, так же как любому из знати, был Публий Семпроний. (6) Этот Семпроний несколько раз подряд прочитал вслух Эмилиев закон и воздал хвалу его создателю - диктатору Мамерку Эмилию, который сократил до полутора лет прежде пятилетний срок цензорства, ставшего при такой продолжительности господствующей властью, а затем вопросил: (7) "Скажи-ка, Аппий Клавдий, что бы ты сделал, будь ты цензором, на месте Гая Фурия и Марка Гегания?" (8) Аппий отрицал, что вопрос трибуна имеет хоть какое-то отношение к его делу, а именно если закон Эмилия и впрямь был обязателен для цензоров, в правление которых бы был принят, (9) ибо по воле народа был введен в действие после избрания их цензорами, а силу закона имеет последняя воля народа, тем не менее его и всех тех, кто были избраны цензорами после издания этого закона, он обязать ни к чему не мог.
рус.[34] Haec sine ullius adsensu cauillante Appio "en" inquit, "Quirites, illius Appi progenies, qui decemuirum in annum creatus altero anno se ipse creauit, tertio nec ab se nec ab ullo creatus priuatus fasces et imperium obtinuit, nec ante continuando abstitit magistratu quam obruerent eum male parta, male gesta, male retenta imperia. Haec est eadem familia, Quirites, cuius ui atque iniuriis compulsi, extorres patria Sacrum montem cepistis; haec, aduersus quam tribunicium auxilium uobis comparastis; haec, propter quam duo exercitus Auentinum insedistis; haec, quae fenebres leges, haec, quae agrarias semper impugnauit; haec conubia patrum et plebis interrupit; haec plebi ad curules magistratus iter obsaepsit. Hoc est nomen multo quam Tarquiniorum infestius uestrae libertati. Itane tandem, Appi Claudi? cum centesimus iam annus sit ab Mam. Aemilio dictatore, tot censores fuerunt, nobilissimi fortissimique uiri, nemo eorum duodecim tabulas legit? nemo id ius esse, quod postremo populus iussisset, sciit? immo uero omnes sciuerunt et ideo Aemiliae potius legi paruerunt quam illi antiquae qua primum censores creati erant, quia hanc postremam iusserat populus et quia, ubi duae contrariae leges sunt, semper antiquae obrogat noua. An hoc dicis, Appi, non teneri Aemilia lege populum? an populum teneri, te unum exlegem esse? tenuit Aemilia lex uiolentos illos censores, C. Furium et M. Geganium, qui quid iste magistratus in re publica mali facere posset indicarunt, cum ira finitae potestatis Mam. Aemilium, principem aetatis suae belli domique, aerarium fecerunt; tenuit deinceps omnes censores intra centum annorum spatium; tenet C. Plautium, collegam tuum iisdem auspiciis, eodem iure creatum. An hunc non, ut qui optimo iure censor creatus esset, populus creauit? tu unus eximius es in quo hoc praecipuum ac singulare ualeat? quem tu regem sacrificiorum crees? amplexus regni nomen, ut qui optimo iure rex Romae creatus sit, creatum se dicet. Quem semestri dictatura, quem interregno quinque dierum contentum fore putes? quem claui figendi aut ludorum causa dictatorem audacter crees? quam isti stolidos ac socordes uideri creditis eos qui intra uicesimum diem ingentibus rebus gestis dictatura se abdicauerunt aut qui uitio creati abierunt magistratu. Quid ego antiqua repetam? nuper intra decem annos C. Maenius dictator, quia, cum quaestiones seuerius quam quibusdam potentibus tutum erat exerceret, contagio eius quod quaerebat ipse criminis obiectata ab inimicis est, ut priuatus obuiam iret crimini, dictatura se abdicauit. Nolo ego istam in te modestiam; ne degeneraueris a familia imperiosissima [superbissima]; non die, non hora citius quam necesse est magistratu abieris, modo ne excedas finitum tempus. Satis est aut diem aut mensem censurae adicere? triennium, inquit, et sex menses ultra quam licet Aemilia lege censuram geram, et solus geram. Hoc quidem iam regno simile est. An collegam subrogabis, quem ne in demortui quidem locum subrogari fas est? paenitet enim, quod antiquissimum sollemne et solum ab ipso, cui fit, institutum deo ab nobilissimus antistitibus eius sacri ad seruorum ministerium religiosus censor deduxisti, gens antiquior originibus urbis huius, hospitio deorum immortalium sancta, propter te ac tuam censuram intra annum ab stirpe exstincta est, nisi uniuersam rem publicam eo nefario obstrinxeris, quod ominari etiam reformidat animus. Vrbs eo lustro capta est, quo demortuo collega C. Iulio [censore], L. Papirius Cursor, ne abiret magistratu, M. Cornelium Maluginensem collegam subrogauit. Et quanto modestior illius cupiditas fuit quam tua, Appi? nec solus nec ultra finitum lege tempus L. Papirius censuram gessit; tamen neminem inuenit qui se postea auctorem sequeretur; omnes deinceps censores post mortem collegae se magistratu abdicarunt. Te nec quod dies exit censurae nec quod collega magistratu abiit nec lex nec pudor coercet: uirtutem in superbia, in audacia, in contemptu deorum hominumque ponis. Ego te, Appi Claudi, pro istius magistratus maiestate ac uerecundia quem gessisti, non modo manu uiolatum sed ne uerbo quidem inclementiori a me appellatum uellem; sed et haec quae adhuc egi peruicacia tua et superbia coegit me loqui, et, nisi Aemiliae legi parueris, in uincula duci iubebo nec, cum ita comparatum a maioribus sit ut comitiis censoriis, nisi duo confecerint legitima suffragia, non renuntiato altero comitia differantur, ego te, qui solus censor creari non possis, solum censuram gerere nunc patiar." haec taliaque cum dixisset, prendi censorem et in uincula duci iussit. Approbantibus sex tribunis actionem collegae, tres appellanti Appio auxilio fuerunt; summaque inuidia omnium ordinum solus censuram gessit.
en.34. (1) На эти Аппиевы увертки, никем не одобряемые, Семпроний сказал: "Квириты, перед вами потомок того знаменитого Аппия, который был избран децемвиром на год, на другой - сам провозгласил свое избрание, а на третий, хотя ни он сам и никто другой его не назначал, удержал за собою и фаски, и власть, оставаясь частным лицом, (2) и не отступился от должности, пока власть, злокозненно добытая, злонамеренно примененная, злоумышленно удержанная, не погребла его под собою. (3) Это то самое семейство, квириты, чьи насилия и обиды вынудили вас покинуть отечество и занять Священную гору; для защиты от него вы оградили себя и поддержкой трибунов, (4) из-за него два ваших войска сидели на Авентине, и это оно всегда противилось законам о процентах и общественных землях. (5) Именно это семейство объявило недействительными браки патрициев и плебеев и закрыло плебеям доступ к курульным должностям. Имя Клавдиев куда враждебней вашей свободе, чем даже имя Тарквиниев! (6) За сто лет, минувших после диктаторства Мамерка Эмилия, цензорами перебывало столько знатных и самых доблестных мужей; и что же, Аппий Клавдий, за все это время никто из них, по-твоему, не заглядывал в двенадцать таблиц? Всем было невдомек, что законную силу имеет последняя воля народа? (7) Куда там! Это как раз все знали и именно поэтому повиновались Эмилиеву, а не тому древнему закону, по которому впервые были избраны цензоры; ведь Эмилиев закон народ утвердил последним по времени, а при противоречии в законах новый всегда отменяет старый. (8) Что ты, собственно, утверждаешь, Аппий? Необязательность Эмилиева закона для народа? Или же для народа он обязателен, и один ты выше закона? (9) Даже те, не знавшие узды, цензоры - Гай Фурий и Марк Геганий, благодаря которым стало ясно, какой вред может быть государству от злоупотребления такой должностью, когда разъяренные ограничением своей власти они записали в эрарии Мамерка Эмилия, бывшего в то время первым на войне и в мирных делах, даже они повиновались Эмилиеву закону. (10) Сто лет чтили закон и все последующие цензоры, в том числе и Гай Плавтий, твой товарищ, избранный при тех, что и ты же, обрядах и с теми же, что у тебя, правами. (11) Разве народ избрал его не полноправным цензором? Так что же? На одного тебя, выходит, - должно быть, за твои несравненные достоинства - распространяется это особенное преимущественное право! (12) Как же нам теперь назначить кого-нибудь священным царем? Он ухватится за имя "царь" и объявит, что избран полноправным царем Рима! Кто, по-твоему, удовольствуется тогда полугодовой диктатурой или междуцарствием на пять дней? Кого тогда дерзнешь назначить диктатором для вбития гвоздя или проведения Игр? (13) Какими безмозглыми тупицами предстают, верно, в глазах таких людей те, кто, свершив за двадцать дней великие подвиги, слагал с себя диктатуру или отказывался от должности из-за ошибки в гаданиях при избрании! (14) Но что вспоминать о давно минувшем? Недавно, еще в этом десятилетии, диктатор Мений вел дознание столь нелицеприятно, что оно стало угрожать иным влиятельным людям, и, когда недруги выдвинули обвинение в его собственной причастности к преступлению, о котором он вел расследование, он сложил с себя диктатуру, чтобы как частное лицо предстать перед судом. (15) От тебя я не жду, конечно, подобного самоотречения, да не будешь ты исключением в самом властолюбивом и надменном семействе! И пусть ты не оставишь должности ни на день ранее срока, но не выходи только за его пределы! (16) Может быть, хватит Аппию еще дня или месяца цензорства? Нет, он требует для себя трех с половиной лет сверх положенного по Эмилиеву закону. "Три года, - заявляет он, - и еще шесть месяцев сверх положенного по закону Эмилия я буду исполнять должность цензора и буду исполнять ее один". Да это похоже уже на царскую власть! (17) Может быть, ты все-таки изберешь себе нового товарища, хотя нечестиво избирать его даже на место умершего? (18) Или мало тебе, богобоязненный цензор, превратить отправление древнейшего обряда, который один был учрежден самим богом, в чью честь и совершается, из священнодействия, исполняемого знатнейшими, в рабскую службу?!114 (19) Мало тебе, что тебя и цензорства твоего ради за один год сведен под корень род, который древнее самого Города и освящен к тому же дружбою с бессмертными богами? Тебе надо еще и все государство вовлечь в такое кощунство, что от одного упоминания о нем душа содрогается. (20) Город пал в то пятилетие, когда цензор Луций Папирий Курсор после смерти товарища своего, Гая Юлия, чтоб не оставить должности, добился избрания себе в товарищи Марка Корнелия Малугинского. (21) Сколь же умеренны были его притязания по сравнению с твоими, Аппий! Луций Папирий не один отправлял цензорство и не дольше положенного срока, и все ж не нашлось никого, кто бы последовал потом его примеру: все бывшие после него цензорами по смерти товарища слагали с себя должность. (22) А тебе не помеха, что срок цензорства истек, что товарищ оставил должность, не указ тебе ни закон, ни совесть! Добродетель для тебя в надменности и наглости, в презрении к богам и людям. (23) Помня о величии и святости исполнявшейся тобою должности, я не хотел бы, Аппий Клавдий, не то что действием оскорбить тебя, но даже задеть слишком резким словом; (24) и все же твое упрямство и твоя заносчивость вынудили меня произнести все только что мною сказанное. А если ты не подчинишься Эмилиеву закону, то я прикажу еще и в темницу тебя отвести (25), и, помня установление предков: "Если при избрании цензоров один не получит положенного числа голосов, выборы откладываются без провозглашения цензором другого", - я не потерплю, чтобы ты один отправлял цензорство, когда один ты не можешь даже быть избран цензором!" (26) После всех таких речей он приказал схватить цензора и отвести его в темницу. Шестеро трибунов одобрили действия своего товарища, но трое оказали поддержку обратившемуся к ним Аппию, и, к великому негодованию всех сословий, он стал один отправлять цензорство.
рус.[35] Dum ea Romae geruntur, iam Sutrium ab Etruscis obsidebatur consulique Fabio imis montibus ducenti ad ferendam opem sociis temptandasque munitiones, si qua posset, acies hostium instructa occurrit; quorum ingentem multitudinem cum ostenderet subiecta late planities, consul, ut loco paucitatem suorum adiuuaret, flectit paululum in cliuos agmen -aspreta erant strata saxis-inde signa in hostem obuertit. Etrusci omnium praeterquam multitudinis suae qua sola freti erant immemores proelium ineunt adeo raptim et auide, ut abiectis missilibus quo celerius manus consererent stringerent gladios uadentes in hostem. Romanus contra nunc tela, nunc saxa, quibus eos adfatim locus ipse armabat, ingerere. Igitur scuta galeaeque ictae cum etiam quos non uolnerauerant turbarent-neque subire erat facile ad propio rem pugnam neque missilia habebant quibus eminus rem gererent-stantes et expositos ad ictus cum iam satis nihil tegeret, quosdam etiam pedem referentes fluctuantemque et instabilem aciem redintegrato clamore strictis gladiis hastati et principes inuadunt. Eum impetum non tulerunt Etrusci uersisque signis fuga effusa castra repetunt; sed equites Romani praeuecti per obliqua campi cum se fugientibus obtulissent, omisso ad castra itinere montes petunt; inde inermi paene agmine ac uexato uolneribus in siluam Ciminiam penetratum. Romanus multis milibus Etruscorum caesis, duodequadraginta signis militaribus captis, castris etiam hostium cum praeda ingenti potitur. Tum de persequendo hoste agitari coeptum.
en.35. (1) Пока все это происходило в Риме, этруски уже начали осаду Сутрия, а навстречу "консулу Фабию, ведшему войско на помощь союзникам вдоль предгорий, чтобы при случае напасть на укрепления врага, выступил построенный в боевом порядке неприятель. (2) На раскинувшейся внизу равнине хорошо видны были несчетные вражеские рати, и тогда консул, чтобы выгодным положением возместить для своих численное превосходство противника, поднял войско немного вверх по склону - место было неровное и каменистое - и тогда уже повернул знамена против неприятеля. (3) Этруски целиком полагались на свою многочисленность и, позабыв обо всем, так поспешно и так жадно кидаются в бой, что выпускают все свои дротики, чтоб поскорее начать рукопашную, обнажают мечи и стремглав бросаются на противника. (4) Римляне, напротив, метали то стрелы, то камни, которыми их в изобилии снабжала сама местность. (5) И вышло так, что удары по щитам и шлемам привели в замешательство даже тех этрусков, кто не был ранен, и подойти для ближнего боя оказалось не так просто, (6) а для дальнего не осталось метательных орудий, и этруски остановились, открытые ударам, потому что их толком ничто не защищало, а некоторые даже начали отступать, и тогда на колеблющийся и пошатнувшийся строй, вскричав с новою силой и обнажив мечи, ринулись гастаты и принципы. (7) Этот натиск этруски сдержать не могли и, повернув знамена, врассыпную бросились к лагерю. Но когда римская конница наискосок пересекла равнину и оказалась на пути беглецов, они отказались от лагеря и кинулись в горы. (8) Оттуда почти безоружная толпа, изнемогая от ран, добралась до Циминийского леса, а римляне, перебив много тысяч этрусков и захватив тридцать восемь боевых знамен, завладели еще и вражеским лагерем с богатой добычею. Потом стали думать и о преследовании врага.
рус.[36] Silua erat Ciminia magis tum inuia atque horrenda quam nuper fuere Germanici saltus, nulli ad eam diem ne mercatorum quidem adita. Eam intrare haud fere quisquam praeter ducem ipsum audebat; aliis omnibus cladis Caudinae nondum memoria aboleuerat. Tum ex iis qui aderant, consulis frater-M. Fabium, Caesonem alii, C. Claudium quidam matre eadem qua consulem genitum, tradunt-speculatum se iturum professus breuique omnia certa allaturum. Caere educatus apud hospites, Etruscis inde litteris eruditus erat linguamque Etruscam probe nouerat. Habeo auctores uolgo tum Romanos pueros, sicut nunc Graecis, ita Etruscis litteris erudiri solitos; sed propius est uero praecipuum aliquid fuisse in eo qui se tam audaci simulatione hostibus immiscuerit. Seruus ei dicitur comes unus fuisse, nutritus una eoque haud ignarus linguae eiusdem; nec quicquam aliud proficiscentes quam summatim regionis quae intranda erat naturam ac nomina principum in populis accepere, ne qua inter conloquia insigni nota haesitantes deprendi possent. Iere pastorali habitu, agrestibus telis, falcibus gaesisque binis armati. Sed neque commercium linguae nec uestis armorumue habitus sic eos texit quam quod abhorrebat ab fide quemquam externum Ciminios saltus intraturum. Vsque ad Camertes Vmbros penetrasse dicuntur; ibi qui essent fateri Romanum ausum; introductumque in senatum con sulis uerbis egisse de societate amicitiaque atque inde comi hospitio acceptum nuntiare Romanis iussum commeatum exercitui dierum triginta praesto fore, si ea loca intrasset, iuuentutemque Camertium Vmbrorum in armis paratam imperio futuram. Haec cum relata consuli essent, impedimentis prima uigilia praemissis, legionibus post impedimenta ire iussis ipse substitit cum equitatu et luce orta postero die obequitauit stationibus hostium, quae extra saltum dispositae erant; et cum satis diu tenuisset hostem, in castra sese recepit portaque altera egressus ante noctem agmen adsequitur. Postero die luce prima iuga Ciminii montis tenebat; inde contemplatus opulenta Etruriae arua milites emittit. Ingenti iam abacta praeda tumultuariae agrestium Etruscorum cohortes, repente a principibus regionis eius concitatae, Romanis occurrunt adeo incompositae ut uindices praedarum prope ipsi praedae fuerint. Caesis fugatisque his, late depopulato agro uictor Romanus opulentusque rerum omnium copia in castra rediit. Eo forte quinque legati cum duobus tribunis plebis uenerant denuntiatum Fabio senatus uerbis ne saltum Ciminium transiret. Laetati serius se quam ut impedire bellum possent uenisse, nuntii uictoriae Romam reuertuntur.
en.36. (1) Циминийский лес в те времена был непроходимее и страшнее, чем лесистые германские ущелья во времена более к нам близкие, и до той поры он для всех, даже для купцов, оставался совершенно неприступен. Почти никто, кроме, пожалуй, самого вождя, не имел смелости войти в него, всем остальным слишком еще было памятно Кавдинское поражение. (2) Тогда один из бывших при консуле, его брат Марк Фабий - иные называют его Цезоном Фабием, а некоторые - Гаем Клавдием, братом по матери, - вызвался отправиться на разведку и вскоре принести надежные обо всем сведения. (3) Воспитывался он в Цере, у гостеприимцев, знал поэтому этрусское письмо и прекрасно владел этрусским языком. У меня есть, конечно, сколько угодно свидетельств тому, что детей римлян тогда принято было обучать этрусской грамоте, так же как теперь - греческой, (4) но этот человек, должно быть, обладал еще какими-то особыми способностями, позволившими ему дерзко обмануть врагов и незаметно смешаться с ними. Говорят, единственным его спутником был раб, воспитанный вместе с ним и сведущий в том же языке. (5) Они тронулись в путь, имея только общие сведения о местности, в которую направлялись, и об именах племенных старейшин, чтобы не обнаружить нечаянно в разговоре своей неосведомленности в общеизвестном. (6) Шли они одетые пастухами, вооруженные по-крестьянски косами и парой тяжелых копий. Но надежнее, чем знакомство с языком, вид одежды и оружия, их защищало то, что никому и в голову не могло прийти, чтобы чужак вошел в Циминийские чащобы. (7) Говорят, они добрались так до камеринских умбров. Там римлянин решился объявить, кто они такие, и, введенный в сенат от имени консула, вел переговоры о союзничестве и дружбе; (8) потом он был принят как гость со всем радушием, и ему велели возвестить римлянам, что для их войска, если оно явится в эти места, будет приготовлено на тридцать дней продовольствия, а молодежь камеринских умбров при оружии будет ждать их приказаний. (9) Когда об этом донесли консулу, он в первую стражу послал вперед обоз, за обозом приказал следовать легионам, (10) а сам с конницею остался на месте и на рассвете следующего дня поскакал на неприятельские дозоры, расставленные у леса; задержав врага на достаточно долгий срок, он возвратился в лагерь и, выйдя из него с противоположной стороны, еще засветло догнал свое войско. (11) На рассвете следующего дня консул был уже на гребне Циминийского хребта, а завидев сверху богатые поля Этрурии, двинул туда свои легионы. (12) Римляне добыли уже горы всякого добра, когда навстречу им вышли наскоро собранные когорты этрусских крестьян, только что созванных старейшинами этой области; порядка у них было так мало, что, желая отмстить за грабежи, они сами чуть было не стали добычею римлян. (13) Перебив их и обратив в бегство, римляне опустошили потом всю округу и возвратились в лагерь победителями и обладателями несметных богатств. (14) Тут-то в лагерь и явились пятеро послов с двумя народными трибунами, чтобы от имени сената запретить Фабию переходить Циминийские горы. Довольные тем, что прибыли слишком поздно, когда уже нельзя было помешать войне, послы возвратились в Рим вестниками победы.
рус.[37] Hac expeditione consulis motum latius erat quam profligatum bellum; uastationem namque sub Ciminii montis radicibus iacens ora senserat conciueratque indignatione non Etruriae modo populos sed Vmbriae finitima. Itaque quantus non unquam antea exercitus ad Sutrium uenit; neque e siluis tantummodo promota castra sed etiam auiditate dimicandi quam primum in campos delata acies. Deinde instructa primo suo stare loco, relicto hostibus ad instruendum contra spatio: dein, postquam detractare hostem sensere pugnam, ad uallum subeunt. Vbi postquam stationes quoque receptas intra munimenta sensere, clamor repente circa duces ortus, ut eo sibi e castris cibaria eius diei deferri iuberent: mansuros se sub armis et aut nocte aut certe luce prima castra hostium inuasuros. Nihilo quietior Romanus exercitus imperio ducis continetur. Decima erat fere diei hora cum cibum capere consul milites iubet; praecipit ut in armis sint quacumque diei noctisue hora signum dederit. Paucis milites adloquitur; Samnitium bella extollit, eleuat Etruscos; nec hostem hosti nec multitudinem multitudini comparandam ait; esse praeterea telum aliud occultum; scituros in tempore; interea taceri opus esse. His ambagibus prodi simulabat hostes, quo animus militum multitudine territus restitueretur; et, quod sine munimento consederant, ueri similius erat quod simulabatur. Curati cibo corpora quieti dant et quarta fere uigilia sine tumultu excitati arma capiunt. Dolabrae calonibus diuiduntur ad uallum proruendum fossasque implendas. Intra munimenta instruitur acies; delectae cohortes ad portarum exitus conlocantur. Dato deinde signo paulo ante lucem, quod aestiuis noctibus sopitae maxime quietis tempus est, proruto uallo erupit acies, stratos passim inuadit hostes; alios immobiles, alios semisomnos in cubilibus suis, maximam partem ad arma trepidantes caedes oppressit. Paucis armandi se datum spatium est; eos ipsos non signum certum, non ducem sequentes fundit Romanus fugatosque persequitur. Ad castra, ad siluas diuersi tendebant. Siluae tutius dedere refugium; nam castra in campis sita eodem die capiuntur. Aurum argentumque iussum referri ad consulem; cetera praeda militis fuit. Caesa aut capta eo die hostium milia ad sexaginta. Eam tam claram pugnam trans Ciminiam siluam ad Perusiam pugnatam quidam auctores sunt metuque in magno ciuitatem fuisse ne interclusus exercitus tam infesto saltu coortis undique Tuscis Vmbrisque opprimeretur. Sed ubicumque pugnatum est, res Romana superior fuit. Itaque a Perusia et Cortona et Arretio, quae ferme capita Etruriae populorum ea tempestate erant, legati pacem foedusque ab Romanis petentes indutias in triginta annos impetrauerunt.
en.37. (1) Вместо того чтобы положить конец войне, этот поход консула распространил ее вширь, ведь из области у подножия Циминийского хребта, испытавшей на себе опустошительные набеги, возмущение охватило уже не только этрусские племена, но и соседних умбров. (2) Вот почему к Сутрию явилась небывало многочисленная рать, и не только лагерь был выдвинут из лесу вперед, но и само войско, горя жаждой скорейшего боя, спустилось на равнину. (3) Сначала этруски стоят строем на своих местах, оставив перед собою место для боевых порядков неприятеля; потом, видя, что римляне медлят начинать битву, подходят к валу. (4) Заметив там, что даже сторожевые дозоры ушли за укрепления, они тут же кричат своим вождям, чтобы приказывали нести им сюда из лагеря съестные припасы на весь день: на ближайшую ночь они останутся здесь при оружии, а на рассвете уже наверняка ворвутся во вражеский лагерь. (5) Только власть военачальника сдерживает столь же возбужденное римское войско. Был почти десятый час дня, когда консул велел воинам подкрепиться пищей и быть при оружии, в какой бы час дня и ночи ни был дан знак к битве. (6) В краткой речи, обращенной к воинам, консул возвеличивал войны с самнитами и умалял этрусские войны; нельзя и сравнить, говорил он, того неприятеля с этим, те полчища - с этими; есть к тому же и иное, тайное оружие, и в свой срок они о нем узнают, но до поры до времени это должно для всех остаться тайной. (7) Такими намеками он наводил на мысль, будто среди врагов есть измена, и это ободряло воинов, устрашенных численностью противника. Отсутствие же у этрусков укреплений придавало вымыслу консула правдоподобие. Подкрепившись, воины уснули и, разбуженные потихоньку около времени четвертой стражи, взялись за оружие. (8) Обозным раздали мотыги, чтобы срывать вал и засыпать ров. Боевой порядок выстроен внутри укреплений, у ворот на выходе из лагеря поставлены отборные когорты; (9) и тогда по знаку, данному перед самым рассветом, потому что в летние ночи это время самого глубокого сна, воины, опрокинув частокол, выскочили из-за укреплений и напали на врагов, лежащих кругом на земле. Одних гибель настигла во сне, других полусонными на их ложе, а большинство - когда они шарили в поисках оружия; мало у кого было время вооружиться, (10) но и тех, кто успел, оставшихся без знамен и вождей, римляне рассеяли и преследовали спасавшихся бегством. Они бежали врассыпную, кто к лагерю, кто в леса. Более надежным убежищем оказался лес, так как лагерь, расположенный на равнине, был захвачен в тот же день. По приказу консула все золото и серебро принесли ему, а остальная добыча досталась воинам. В этот день было убито или взято в плен до шестидесяти тысяч неприятелей. (11) У некоторых писателей говорится, что это славное побоище произошло за Циминийским лесом, возле Перузии, и в Риме весьма опасались, как бы войско, запертое в таких страшных дебрях, не было уничтожено поднявшимися повсюду этрусками и умбрами. (12) Но где бы то ни было, а римляне это сражение выиграли, и вот из Перузии, Кортоны и Арретия, в ту пору едва ли не главных городов Этрурии, пришли послы просить у римлян мира и союза и добились перемирия на тридцать лет.
рус.[38] Dum haec in Etruria geruntur, consul alter C. Marcius Rutulus Allifas de Samnitibus ui cepit. Multa alia castella uicique aut deleta hostiliter aut integra in potestatem uenere. Per idem tempus et classis Romana a P. Cornelio, quem senatus maritimae orae praefecerat, in Campaniam acta cum adpulsa Pompeios esset, socii inde nauales ad depopulandum agrum Nucerinum profecti, proximis raptim uastatis unde reditus tutus ad naues esset, dulcedine, ut fit, praedae longius progressi exciuere hostes. Palatis per agros nemo obuius fuit, cum occidione occidi possent; redeuntes agmine incauto haud procul nauibus adsecuti agrestes exuerunt praeda, partem etiam occiderunt; quae superfuit caedi trepida multitudo ad naues compulsa est. Profectio Q. Fabi trans Ciminiam siluam quantum Romae terrorem fecerat, tam laetam famam in Samnium ad hostes tulerat interclusum Romanum exercitum obsideri; cladisque imaginem Furculas Caudinas memorabant: eadem temeritate auidam ulteriorum semper gentem in saltus inuios deductam, saeptam non hostium magis armis quam locorum iniquitatibus esse. Iam gaudium inuidia quadam miscebatur, quod belli Romani decus ab Samnitibus fortuna ad Etruscos auertisset. Itaque armis uirisque ad obterendum C. Marcium consulem concurrunt, protinus inde Etruriam per Marsos ac Sabinos petituri, si Marcius dimicandi potestatem non faciat. Obuius iis consul fuit. Dimicatum proelio utrimque atroci atque incerto euentu est et, cum anceps caedes fuisset, aduersae tamen rei fama in Romanos uertit ob amissos quosdam equestris ordinis tribunosque militum atque unum legatum et, quod insigne maxime fuit, consulis ipsius uolnus. Ob haec etiam aucta fama, ut solet, ingens terror patres inuasit dictatoremque dici placebat; nec, quin Cursor Papirius diceretur, in quo tum summa rei bellicae ponebatur, dubium cuiquam erat. Sed nec in Samnium nuntium perferri omnibus infestis tuto posse nec uiuere Marcium consulem satis fidebant. Alter consul Fabius infestus priuatim Papirio erat; quae ne ira obstaret bono publico, legatos ex consularium numero mittendos ad eum senatus censuit, qui sua quoque eum, non publica solum auctoritate mouerent ut memoriam simultatium patriae remitteret. Profecti legati ad Fabium cum senatus consultum tradidissent adiecissentque orationem conuenientem mandatis, consul demissis in terram oculis tacitus ab incertis quidnam acturus esset legatis recessit; nocte deinde silentio, ut mos est, L. Papirium dictatorem dixit. Cui cum ob animum egregie uictum legati gratias agerent, obstinatum silentium obtinuit ac sine responso ac mentione facti sui legatos dimisit, ut appareret insignem dolorem ingenti comprimi animo. Papirius C. Iunium Bubulcum magistrum equitum dixit; atque ei legem curiatam de imperio ferenti triste omen diem diffidit, quod Faucia curia fuit principium, duabus insignis cladibus, captae urbis et Caudinae pacis, quod utroque anno eiusdem curiae fuerat principium. Macer Licinius tertia etiam clade, quae ad Cremeram accepta est, abominandam eam curiam facit.
en.38. (1) Во время событий в Этрурии другой консул, Гай Марций Рутул, приступом отнял у самнитов Аллифы, и в его руки перешло много других крепостей и селений - разрушенных как враждебные или же в целости и сохранности. (2) В то же время Публий Корнелий, которому сенат поручил прибрежные области, привел римский флот в Кампанию, и корабельщики, высадясь у Помпей, отправились разорять Нуцерийские владения. Быстро опустошив окрестные земли, откуда возвращение на корабли было безопасным, они, как это часто бывает в таких случаях, соблазнились добычей и, зайдя от побережья вглубь, возмутили против себя тамошнее население. (3) Покуда они рыскали по полям поврозь, никто не встал на их пути, хотя тут их можно было перебить всех до одного; но когда они беспечной ватагой возвращались обратно, то неподалеку от кораблей крестьяне настигли их, отняли добычу, а часть даже поубивали; перепуганная толпа уцелевших в этой резне была оттеснена к кораблям. (4) Сколько опасений вызвал в Риме переход Квинта Фабия через Циминийский лес, столько радости принесли врагам в Самний слухи об отовсюду отрезанном и осажденном римском войске; самниты вспоминали Кавдинское ущелье как образец поражения римлян; (5) ведь безрассудство, подобное прежнему, опять завело в непроходимые чащи это племя, никак не способное остановиться в своих притязаниях, причем снова не оружье врагов, а коварная местность подстроила им ловушку. (6) И к радости уже примешивалась своего рода досада на судьбу, отнявшую у самнитов славу победы над римлянами, чтобы вручить ее этрускам. (7) Вот почему самниты поспешно набирают и вооружают войско, чтобы разбить консула Гая Марция, а если Марций станет уклоняться от сражения, они намеревались через марсов и Сабинов двинуться оттуда прямо в Этрурию. (8) Консул вышел им навстречу. Обе стороны дрались жестоко, и исход сражения не был ясен, но, несмотря на примерно равные потери, поражение молва приписала все же римлянам, так как они потеряли нескольких всадников и военных трибунов, а также одного легата и - что особенно важно - был ранен сам консул. (9) Слухи, как водится, все еще преувеличили, и чрезвычайно встревоженные отцы постановили назначить диктатора. Всем было совершенно ясно, что назначат Папирия Курсора, считавшегося в то время непревзойденным в ратном деле. (10) Однако нельзя было рассчитывать ни на то, что вестник невредимым проберется сквозь вражеское окружение до Самния, ни на то, что консул Марций жив. А у другого консула, Фабия, была с Папирием личная вражда; (11) чтобы эта неприязнь не помешала общему благу, сенат решил отправить к Фабию посланцев из числа бывших консулов, (12) и, действуя не только от имени государства, но и собственным влиянием, они должны были склонить его ради отечества забыть все счеты. (13) Когда отправленные к Фабию посланцы передали ему постановления сената и сопроводили это соответствующими поручению увещеваниями, консул, не поднимая глаз и не говоря ни слова, удалился, оставив посланцев в неизвестности насчет своих намерений. (14) Потом, в ночной тишине, как велит обычай, он объявил Луция Папирия диктатором. Хотя посланные благодарили его за блистательную победу над собою, он хранил упорное молчание и отпустил их, не сказав в ответ ни слова о своем поступке, так что видно было, сколь тяжкую муку превозмогал его великий дух. (15) Папирий объявил начальником конницы Гая Юния Бубулька; но, когда закон о своей власти он предложил на утверждение курий, дурное знамение вынудило не доверяться этому дню, потому что при голосовании первой оказалась Фавцийская курия, а с этой курией были связаны уже два несчастия - падение Города и Кавдинский мир, ибо в тот и другой год при подаче голосов именно она была первой. {16) Лициний Макр считает, что ее следовало опасаться еще из-за одного несчастия - поражения у Кремеры.
рус.[39] Dictator postero die auspiciis repetitis pertulit legem; et profectus cum legionibus ad terrorem traducti siluam Ciminiam exercitus nuper scriptis ad Longu lam peruenit acceptisque a Marcio consule ueteribus militibus in aciem copias eduxit. Nec hostes detractare uisi pugnam. Instructos deinde armatosque, cum ab neutris proelium inciperet, nox oppressit. Quieti aliquamdiu nec quis diffidentes uiribus nec hostem spernentes, statiua in propinquo habuere. Nam et cum Vmbrorum exercitu acie depugnatum est; fusi tamen magis quam caesi hostes, quia coeptam acriter non tolerarunt pugnam; et ad Vadimonis lacum Etrusci lege sacrata coacto exercitu, cum uir uirum legisset, quantis nunquam alias ante simul copiis simul animis dimicarunt; tantoque irarum certamine gesta res est ut ab neutra parte emissa sint tela. Gladiis pugna coepit et acerrime commissa ipso certamine, quod aliquamdiu anceps fuit, accensa est, ut non cum Etruscis totiens uictis sed cum aliqua noua gente uideretur dimicatio esse. Nihil ab ulla parte mouetur fugae; cadunt antesignani et, ne nudentur propugnatoribus signa, fit ex secunda prima acies. Ab ultimis deinde subsidiis cietur miles; adeoque ad ultimum laboris ac periculi uentum est ut equites Romani omissis equis ad primos ordines peditum per arma, per corpora euaserint. Ea uelut noua inter fessos exorta acies turbauit signa Etruscorum; secuta deinde impetum eorum, utcumque adfecta erat, cetera multitudo tandem perrumpit ordines hostium. Tunc uinci pertinacia coepta et auerti manipuli quidam; et, ut semel dedere hi terga, etiam en.39. (1) На другой день диктатор заново устроил птицегадания, провел закон и, двинувшись с легионами, недавно набранными во время тревоги из-за перехода римских войск через Циминийский лес, дошел до Лонгулы, (2) принял от Марция старое войско и вывел свои силы для боя, который противник, казалось, готов был принять. Однако ночь уже спустилась на построенные и вооруженные войска, а ни одна из сторон не начинала сражения. (3) Некоторое время противники спокойно стояли лагерем неподалеку друг от друга: в своих силах не было сомнения, но и на вражеские не приходилось смотреть свысока. (4) Поскольку и умбрскому войску было дано сражение по всем правилам, враги были в основном не перебиты, а обращены в бегство, так как не выдержали яростного начала боя. (5) А тем временем у Вадимонского озера этруски, набрав войско с соблюдением священного закона, согласно которому каждый избирает себе напарника, начали сражение такими полчищами и с такой вместе с тем отвагой, как никогда и нигде прежде. (6) Бой был настолько жестоким, что никто даже не стал метать дротики: бились сразу мечами, и при таком жарком начале воины еще больше ожесточались в течение битвы, так как исход ее долго был не ясен. Словом, казалось, что бой идет не с этрусками, многократно терпевшими поражения, а с каким-то неведомым племенем. (7) Обе стороны даже не помышляют о бегстве: падают передовые бойцы, и чтобы знамена не лишились защитников, из второго ряда образуется первый; (8) потом вызывают воинов из самых последних резервов; наконец, положение стало настолько тяжелым и опасным что римские всадники спешились и через горы оружия и трупов проложили себе путь к первым рядам пехотинцев. И, словно свежее войско посреди утомленных битвою, они внесли смятение в ряды этрусков. (9) За их натиском последовали и остальные, как ни были они обескровлены, и прорвали вражеский строй. (10) Тут только начало ослабевать упорство этрусков и некоторые манипулы отступили, и стоило кому-то показать спину, как следом и остальные обратились в бегство. (11) В этот день впервые сокрушилась мощь этрусков, издревле процветавших в благоденствии; в битве они потеряли лучшие силы, а лагерь в тот же день был взят приступом и разграблен.
рус.[40] Pari subinde periculo gloriaeque euentu bellum in Samnitibus erat, qui, praeter ceteros belli apparatus, ut acies sua fulgeret nouis armorum insignibus fecerunt. Duo exercitus erant; scuta alterius auro, alterius argento caelauerunt; forma erat scuti: summum latius, qua pectus atque umeri teguntur, fastigio aequali; ad imum cuneatior mobilitatis causa. Spongia pectori tegumentum et sinistrum crus ocrea tectum. Galeae cristatae, quae speciem magnitudini corporum adderent. Tunicae auratis militibus uersicolores, argentatis linteae candidae. His dextrum cornu datum: illi in sinistro consistunt. Notus iam Romanis apparatus insignium armorum fuerat doctique a ducibus erant horridum militem esse debere, non caelatum auro et argento sed ferro et animis fretum: quippe illa praedam uerius quam arma esse, nitentia ante rem, deformia inter sanguinem et uolnera. Virtutem esse militis decus: et omnia illa uictoriam sequi et ditem hostem quamuis pauperis uictoris praemium esse. His Cursor uocibus instinctos milites in proelium ducit. Dextro ipse cornu consistit, sinistro praefecit magistrum equitum. Simul est concursum, ingens fuit cum hoste certamen, non segnius inter dictatorem et magistrum equitum ab utra parte uictoria inciperet. Prior forte Iunius commouit hostem, laeuo dextrum cornu, sacratos more Samnitium milites eoque candida ueste et paribus candore armis insignes; eos se Orco mactare Iunius dictitans, cum intulisset signa, turbauit ordines et haud dubie impulit aciem. Quod ubi sensit dictator, "ab laeuone cornu uictoria incipiet" inquit "et dextrum cornu, dictatoris acies, alienam pugnam sequetur, non partem maximam uictoriae trahet?" concitat milites; nec peditum uirtuti equites aut legatorum studia ducibus cedunt. M. Valerius a dextro, P. Decius ab laeuo cornu, ambo consulares, ad equites in cornibus positos euehuntur adhortatique eos, ut partem secum capesserent decoris, in transuersa latera hostium incurrunt. Is nouus additus terror cum ex parte utraque circumuasisset aciem et ad terrorem hostium legiones Romanae redintegrato clamore intulissent gradum, tum fuga ab Samnitibus coepta. Iam strage hominum armorumque insignium campi repleri; ac primo pauidos Samnites castra sua accepere, deinde ne ea quidem retenta; captis direptisque ante noctem iniectus ignis. Dictator ex senatus consulto triumphauit, cuius triumpho longe maximam speciem captiua arma praebuere. Tantum magnificentiae uisum in his, ut aurata scuta dominis argentariarum ad forum ornandum diuiderentur. Inde natum initium dicitur fori ornandi ab aedilibus cum tensae ducerentur. Et Romani quidem ad honorem deum insignibus armis hostium usi sunt: Campani ad superbiam et odio Samnitium gladiatores, quod spectaculum inter epulas erat, eo ornatu armarunt Samnitiumque nomine compellarunt.
en.40. (1) Сразу после этого вели войну [308 г.] столь же опасную и столь же славную и успешную - против самнитов, которые среди прочих военных приготовлений позаботились и о том, чтобы их строй сверкал новым великолепным оружием. (2) Было у них два войска: у одного щиты с золотой насечкой, у другого - с серебряной; а щиты были такие: верхняя часть, защищающая грудь и плечи, пошире, и верх ровный, книзу же, чтоб не мешать двигаться, щит суживался в виде клина. (3) Грудь у самнитов прикрывал панцирь, левую голень - поножи; шлемы с гребнями должны были сделать рост воинов более внушительным. У "золотых" воинов туники были разноцветные, а у "серебряных" - из белоснежного льна. У этих последних были серебряные ножны и серебряные перевязи, а у первых то и другое - золотое, и попоны на конях расшиты золотом. Одним отвели правое крыло, другим - левое. (4) Это блестящее вооружение было уже знакомо римлянам, да и вожди внушили им, что воину своим видом надлежит устрашать противника и полагаться не на золотые и серебряные украшения, а на железо самих мечей и собственное мужество; (5) а это все, мол, больше походит на добычу, а не на оружие: оно сверкает перед битвой, но безобразно среди крови и увечий; (6) доблесть - вот украшенье бойца, все прочее приходит с победой, и богатый противник - всего лишь награда победителю, будь сам победитель хоть нищим. (7) Подбодрив воинов такими речами, Курсор ведет их в бой. Сам он стал на правом крыле, а на левом поставил вождем начальника конницы. (8) Враги с самого начала схватки дрались упорно, но диктатор с начальником конницы не менее рьяно состязались в том, чтоб на своем крыле возвестить начало победе. (9) Случилось так, что Юний первым потеснил врагов: своим левым крылом - их правый, то есть воинов, обреченных по самнитскому обычаю подземным богам и отличавшихся поэтому белоснежным одеянием и сверкающим серебром оружием. Бросаясь на них, Юний все повторял, что обрекает их Орку, и, смешав их ряды, заметно потеснил весь строй. (10) Едва увидел это диктатор, как воскликнул: "Неужто с левого крыла придет к нам победа? Неужто на правом воины диктатора станут плестись в хвосте чужого натиска вместо того, чтобы своими руками вырвать у врага победу?!" (11) Он вдохнул силы в воинов, и вот уже всадники не уступают доблестью пехоте, а рвение легатов - усердию вождей. (12) Справа Марк Валерий, слева Публий Деций - оба консуляры - выезжают на коннице, стоящей на правом и левом крыле, призывают с ними вместе стяжать свою долю славы и мчатся на противоположное вражеское крыло. (13) При этой новой опасности, в придачу к прежней, когда конница с двух сторон окружила войско и римские легионы, к ужасу врагов, снова издали боевой клич и ринулись вперед, самниты обратились в бегство. (14) Поле стало уже покрываться грудами тел и великолепным оружием, а перепуганные самниты поначалу укрылись в своем лагере, но потом не удержали и его, и до наступления ночи он был взят, разграблен и спален огнем. (15) Согласно постановлению сената, диктатор справил триумф, и главным его украшением явилось захваченное оружие. (16) Оно оказалось столь великолепным, что щиты с золотой насечкой раздали для украшения форума владельцам меняльных лавок. Отсюда, говорят, берет начало обычай эдилов украшать форум, когда по нему провозят крытые повозки с изображениями богов. (17) Такое применение к вящей славе своих богов нашли римляне для великолепного вражеского вооружения; а кампанцы, при их спеси и ненависти к самнитам, обрядили в эти доспехи гладиаторов, дававших представления на пиршествах, и прозвали их "самнитами".
рус.Eodem anno cum reliquiis Etruscorum ad Perusiam, quae et ipsa indutiarum fidem ruperat, Fabius consul nec dubia nec difficili victoria dimicat. Ipsum oppidum-nam ad moenia uictor accessit-cepisset, ni legati dedentes urbem exissent. Praesidio Perusiae imposito, legationibus Etruriae amicitiam petentibus prae se Romam ad senatum missis consul praestantiore etiam quam dictator uictoria triumphans urbem est inuectus; quin etiam deuictorum Samnitium decus magna ex parte ad legatos, P. Decium et M. Valerium, est uersum, quos populos proximis comitiis ingenti consensu consulem alterum, alterum praetorem declarauit.
en.(18) В тот же год консул Фабий одержал несомненную и легкую победу над остатками этрусского войска возле Перузии, которая и сама тоже нарушила договор о перемирии. (19) Он захватил бы и самый город - одержавши победу, он уже приблизился к его стенам, - но навстречу ему вышли посланцы жителей, чтобы сдать город победителю. (20) Поставив в Перузии отряд охраны и отправив впереди себя этрусских послов с просьбой к римскому сенату о мире, консул, торжествуя победу, еще более блистательную, чем даже у диктатора, с триумфом вступил в Город. (21) Надо сказать, что и честь победы над самнитами присудили главным образом не диктатору, а легатам Публию Децию и Марку Валерию, и на ближайших выборах при полном единодушии народ провозгласил одного консулом, а другого претором.
рус.[41] Fabio ob egregie perdomitam Etruriam continuatur consulatus; Decio collega datur. Valerius praetor quartum creatus. Consules partiti prouincias; Etruria Decio, Samnium Fabio euenit. Profectus ad Nuceriam Alfaternam, cum pacem petentes, quod uti ea cum daretur noluissent, aspernatus esset, oppugnando ad deditionem subegit. Cum Samnitibus acie dimicatum. Haud magno certamine hostes uicti; neque eius pugnae memoria tradita foret, ni Marsi eo primum proelio cum Romanis bellassent. Secuti Marsorum defectionem Paeligni eandem fortunam habuerunt. Decio quoque, alteri consuli, secunda belli fortuna erat. Tarquiniensem metu subegerat frumentum exercitui praebere atque indutias in quadraginta annos petere. Volsiniensium castella aliquot ui cepit; quaedam ex his diruit ne receptaculo hostibus essent; circumferendoque passim bello tantum terrorem sui fecit ut nomen omne Etruscum foedus ab consule peteret. Ac de eo quidem nihil impetratum; indutiae annuae datae. Stipendium exercitu Romano ab hoste in eum annum pensum et binae tunicae in militem exactae; ea merces indutiarum fuit. Tranquillas res iam Etruscis turbauit repentina defectio Vmbrorum, gentis integrae a cladibus belli, nisi quod transitum exercitus ager senserat. Ii concitata omni iuuentute sua et magna parte Etruscorum ad rebellionem compulsa tantum exercitum fecerant ut relicto post se in Etruria Decio ad oppugnandam inde Romam ituros, magnifice de se ac contemptim de Romanis loquentes, iactarent. Quod inceptum eorum ubi ad Decium consulem perlatum est, ad urbem ex Etruria magnis itineribus pergit et in agro Pupiniensi ad famam intentus hostium consedit. Nec Romae spernebatur Vmbrorum bellum; et ipsae minae metum fecerant expertis Gallica clade quam intutam urbem incolerent. Itaque legati ad Fabium consulem missi sunt, ut, si quid laxamenti a bello Samnitium esset, in Vmbriam propere exercitum duceret. Dicto paruit consul magnisque itineribus ad Meuaniam, ubi tum copiae Vmbrorum erant, perrexit. Repens aduentus consulis, quem procul Vmbria in Samnio bello alio occupatum crediderant, ita exterruit Vmbros ut alii recedendum ad urbes munitas, quidam omittendum bellum censerent; plaga una-Materinam ipsi appellant-non continuit modo ceteros in armis sed confestim ad certamen egit. Castra uallantem Fabium adorti sunt. Quos ubi effusos ruere in munimenta consul uidit, reuocatos milites ab opere, prout loci natura tempusque patiebatur, ita instruxit; cohortatusque praedicatione uera qua in Tuscis, qua in Samnio partorum decorum, exiguam appendicem Etrusci belli conficere iubet et uocis impiae poenas expetere, qua se urbem Romanam oppugnaturos minati sunt. Haec tanta sunt alacritate militum audita ut clamor sua sponte ortus loquentem interpellauerit ducem. Ante imperium deinde concentu tubarum ac cornuum cursu effuso in hostem feruntur. Non tamquam in uiros aut armatos incurrunt; mirabilia dictu, signa primo eripi coepta signiferis, deinde ipsi signiferi trahi ad consulem armatique milites ex acie in aciem transferri et, sicubi est certamen, scutis magis quam gladiis geritur res; umbonibus incussaque ala sternuntur hostes. Plus capitur hominum quam caeditur atque una uox ponere arma iubentium per totam fertur aciem. Itaque inter ipsum certamen facta deditio est a primis auctoribus belli. Postero insequentibusque diebus et ceteri Vmbrorum populi deduntur: Ocriculani sponsione in amicitiam accepti.
en.41. (1) За славное покорение Этрурии Фабий и на следующий год получил консульство, а Деций стал его товарищем; Валерий в четвертый раз был избран претором. (2) Консулы разделили меж собою военные области: Этрурия досталась Децию, самниты - Фабию. (3) Фабий направился к Алфатерской Нуцерии, с презрением отклонил просьбы жителей о мире, которым они в свое время пренебрегли, и осадою вынудил их к сдаче. (4) Самнитам было дано сражение, и без особых усилий враг был разбит; не стоило бы и упоминать об этой битве, если бы в ней римляне не дрались впервые с марсами. Пелигны, отложившиеся от Рима вслед за марсами, претерпели ту же участь. (5) Другому консулу, Децию, тоже сопутствовало военное счастье. Угрозами он заставил тарквинийцев снабдить войско продовольствием и просить перемирия на сорок лет. (6) Взявши приступом несколько крепостей вольсинийцев, он разрушил несколько, чтобы лишить неприятеля укрытий, и, пройдя войною по всем вражеским землям, внушил такой страх перед собою, что все этрусское племя молило консула о союзном договоре. (7) Этого, впрочем, они не добились, но перемирие на год было им даровано. От неприятеля потребовали годовое жалованье для римского войска и по паре туник на каждого воина: это и была плата за перемирие. (8) Спокойствие, воцарившееся было в Этрурии, нарушила неожиданная измена умбров. Этот народ не испытал на себе связанных с войной бедствий, если не считать того, что по их полям проходили войска. (9) Призвав к оружию всю свою молодежь и склонив к восстанию значительную часть этрусков, они собрали рать столь несметную, что похвалялись пойти осаждать Рим, оставив в Этрурии у себя за спиной Деция с его войском. Вот как заносились они и к тому же с презрением говорили о римлянах. (10) Как только консулу Децию донесли об этой их затее, он большими переходами поспешил из Этрурии к Городу и расположился во владениях Пупинии, внимательно следя за известиями о неприятеле. (11) В Риме тоже не сочли безделицей войну с умбрами, а угроза осады внушила опасения тем, кому при галльском нашествии пришлось самим испытать, сколь беззащитен их родной Город. (12) Вот почему к консулу Фабию отправили послов велеть ему при затишье в войне с самнитами спешно вести легионы в Умбрию. (13) Консул повиновался и большими переходами добрался до Мевании, где в это время сосредоточились силы умбров. (14) Неожиданное появление консула, который, по убеждению умбров, был занят самнитской войною в далеких от них пределах, так их напугало, что одни почли за лучшее отступить к укрепленным городам, другие - и вовсе отказаться от войны, (15) и только одна-единственная община - сами умбры зовут ее Материна - не только удержала других при оружии, но и повела без промедления на битву. (16) Они напали на Фабия, когда тот обносил лагерь валом. Видя, как умбры беспорядочно кидаются на укрепления, консул отозвал воинов от работ и построил их, насколько это было возможно в таких обстоятельствах и таком месте. Подбодрив воинов похвалою, которую они заслужили своими подвигами кто в Этрурии, кто в Самнии, он призывает их покончить с этим жалким довеском к этрусской войне и примерно наказать нечестивые языки за угрозы осадить Город. (17) Воины слушали все это с таким воодушевлением, что речь вождя была прервана дружным криком, вырвавшимся у них из груди. Еще до приказа, по звуку труб и рожков, они всей гурьбою мчатся на врага. (18) Но нападают они так, словно перед ними вовсе не воины с оружием в руках. Дивное дело! Сперва они начинают отнимать знамена у знаменосцев, затем волокут самих знаменосцев к консулам и перетаскивают вооруженных воинов из их рядов в свои, а если где и схватываются в противоборстве, то дерутся больше щитами, чем мечами, и враги падают от ударов щитами в плечи. (19) В плен было взято больше, чем убито, и над полем битвы разносился один-единственный приказ: сложить оружие! (20 Так в ходе самого боя сдались главные зачинщики войны, а назавтра и в следующие дни сдаются и остальные племена умбров. С жителями Окрикулы по частному поручительству заключили дружественный союз.
рус.[42] Fabius, alienae sortis uictor belli, in suam prouinciam exercitum reduxit. Itaque ei ob res tam feliciter gestas, sicut priore anno populus continuauerat consulatum, ita senatus in insequentem annum, quo Ap. Claudius L. Volumnius consules fuerunt, prorogauit maxime Appio aduersante imperium. Appium censorem petisse consulatum comitiaque eius ab L. Furio tribuno plebis interpellata, donec se censura abdicarit, in quibusdam annalibus inuenio. Creatus consul, cum collegae nouum bellum, Sallentini hostes decernerentur, Romae mansit ut urbanis artibus opes augeret quando belli decus penes alios esset. Volumnium prouinciae haud paenituit. Multa secunda proelia fecit; aliquot urbes hostium ui cepit. Praedae erat largitor et benignitatem per se gratam comitate adiuuabat militemque his artibus fecerat et periculi et laboris auidum. Q. Fabius pro consule ad urbem Allifas cum Samnitium exercitu signis conlatis confligit. Minime ambigua res fuit; fusi hostes atque in castra compulsi; nec castra forent retenta, ni exiguum superfuisset diei; ante noctem tamen sunt circumsessa et nocte custodita ne quis elabi posset. Postero die uixdum luce certa deditio fieri coepta et pacti qui Samnitium forent ut cum singulis uestimentis emitterentur; ii omnes sub iugum missi. Sociis Samnitium nihil cautum; ad septem milia sub corona ueniere. Qui se ciuem Hernicum dixerat seorsus in custodia habitus; eos omnes Fabius Romam ad senatum misit; et cum quaesitum esset dilectu an uoluntarii pro Samnitibus aduersus Romanos bellassent, per Latinos populos custodiendi dantur, iussique eam integram rem noui consules P. Cornelius Aruina Q. Marcius Tremulus-hi enim iam creati erant-ad senatum referre. Id aegre passi Hernici; concilium populorum omnium habentibus Anagninis in circo quem Maritimum uocant, praeter Aletrinatem Ferentinatemque et Verulanum omnes Hernici nominis populo Romano bellum indixerunt.
en.42. (1) Победив в войне, возложенной по жребию на другого, Фабий возвратился в свой Самний. (2) И как народ в предыдущем году за столь успешное ведение дел продлил его консульство, так теперь и сенат оставил за ним на следующий [306 г.] год высшую военную власть при консулах Аппии Клавдии и Луции Волумнии, невзирая на сильное противодействие Аппия. (3) В некоторых летописях я читаю, что Аппий добивался консульства, еще будучи цензором, а народный трибун Луций Фурий воспрепятствовал его участию в выборах вплоть до сложения цензорства. (4) Поскольку новую войну против саллентинов поручили сотоварищу Аппия, он, сделавшись консулом, остался в Риме, чтобы искусным ведением внутренних дел увеличить свое влияние, раз уж военная слава все равно доставалась другим. (5) Волумнию не пришлось жалеть о своем назначении. Он дал много удачных сражений, а несколько вражеских городов взял приступом. Щедро раздавая добычу, он соединял с лаской свою тороватость, и без того любезную народу, и от того в войске его разгорелась жажда трудов и опасностей. (6) Проконсул Квинт Фабий под городом Аллифами дал сражение войску самнитов. Исход битвы был несомненен: враг бежал и был загнан в лагерь. И не удержать бы самнитам и лагеря, если бы день не клонился уже к закату. Однако еще до наступления темноты самнитский лагерь окружили и, чтоб никто не мог улизнуть, на ночь поставили стражей. (7) На другой день, едва рассвело, началась сдача. Было поставлено условие, чтобы сдавшиеся самниты вышли из лагеря в одних туниках, и всех их прогнали под ярмом. (8) Для союзников самнитов никаких условий не было, и около семи тысяч отправили под венки. Те, кто объявил себя герниками, содержались под стражей отдельно. (9) Фабий отправил всех их в Рим к сенату, и, расследовав, по набору ли или по собственной воле они сражались на стороне самнитов против римлян, их раздали латинским племенам под стражу, (10) а новые консулы Публий Корнелий Арвила и Квинт Марций Тремул (ибо они уже были избраны) получили приказ снова доложить сенату об этом деле. (11) Герники возмутились. Жители Анагнии созвали на совет все племена в цирк под названием "Морской", и все герники, кроме алетринцев, ферентинцев и веруланцев, объявили войну римскому народу.
рус.[43] In Samnio quoque, quia decesserat inde Fabius, noui motus exorti. Calatia et Sora praesidiaque quae in his Romana erant expugnata et in captiuorum corpora militum foede saeuitum. Itaque eo P. Cornelius cum exercitu missus. Marcio noui hostes-iam enim Anagninis Hernicisque aliis bellum iussum erat-decernuntur. Primo ita omnia opportuna loca hostes inter consulum castra inter ceperunt ut peruadere expeditus nuntius non posset et per aliquot dies incerti rerum omnium suspensique de statu alterius uterque consul ageret, Romamque is metus manaret, adeo ut omnes iuniores sacramento adigerentur atque ad subita rerum duo iusti scriberentur exercitus. Ceterum Hernicum bellum nequaquam pro praesenti terrore ac uetusta gentis gloria fuit: nihil usquam dictu dignum ausi, trinis castris intra paucos dies exuti, triginta dierum indutias ita ut ad senatum Romam legatos mitterent pacti sunt bimestri stipendio frumentoque et singulis in militem tunicis. Ab senatu ad Marcium reiecti, cui senatus consulto permissum de Hernicis erat; isque eam gentem in deditionem accepit. Et in Samnio alter consul superior uiribus, locis impeditior erat. Omnia itinera obsaepserant hostes saltusque peruios ceperant ne qua subuehi commeatus possent; neque eos, cum cottidie signa in aciem consul proferret, elicere ad certamen poterat, satisque apparebat neque Samnitem certamen praesens nec Romanum dilationem belli laturum. Aduentus Marci, qui Hernicis subactis maturauit collegae uenire auxilio, moram certaminis hosti exemit. Nam ut qui ne alteri quidem exercitui se ad certamen credidissent pares, coniungi utique passi duos consulares exercitus nihil crederent superesse spei, aduenientem incomposito agmine Marcium adgrediuntur. Raptim conlatae sarcinae in medium et, prout tempus patiebatur, instructa acies. Clamor primum in statiua perlatus, dein conspectus procul puluis tumultum apud alterum consulem in castris fecit; isque confestim arma capere iussis raptimque eductis in aciem militibus transuersam hostium aciem atque alio certamine occupatam inuadit, clamitans summum flagitium fore, si alterum exercitum utriusque uictoriae compotem sinerent fieri nec ad se sui belli uindicarent decus. Qua impetum dederat, perrumpit aciemque per mediam in castra hostium tendit et uacua defensoribus capit atque incendit. Quae ubi flagrantia Marcianus miles conspexit et hostes respexere, tum passim fuga coepta Samnitium fieri; sed omnia obtinet caedes nec in ullam partem tutum perfugium est. Iam triginta milibus hostium caesis signum receptui consules dederant colligebantque in unum copias inuicem inter se gratantes, cum repente uisae procul hostium nouae cohortes, quae in supplementum scriptae fuerant, integrauere caedem. In quas nec iussu consulum nec signo accepto uictores uadunt, malo tirocinio imbuendum Samnitem clamitantes. Indulgent consules legionum ardori, ut qui probe scirent nouum militem hostium inter perculsos fuga ueteranos ne temptando quidem satis certamini fore. Nec eos opinio fefellit: omnes Samnitium copiae, ueteres nouaeque, montes proximos fuga capiunt. Eo et Romana erigitur acies, nec quicquam satis tuti loci uictis est et de iugis, quae ceperant, funduntur; iamque una uoce omnes pacem petebant. Tum trium mensum frumento imperato et annuo stipendio ac singulis in militem tunicis ad senatum pacis oratores missi. Cornelius in Samnio relictus: Marcius de Hernicis triumphans in urbem rediit statuaque equestris in foro decreta est, quae ante templum Castoris posita est. Hernicorum tribus populis, Aletrinati Verulano Ferentinati, quia maluerunt quam ciuitatem, suae leges redditae conubiumque inter ipsos, quod aliquamdiu soli Hernicorum habuerunt, permissum. Anagninis quique arma Romanis intulerant ciuitas sine suffragii latione data: concilia conubiaque adempta et magistratibus praeter quam sacrorum curatione interdictum. Eodem anno aedes Salutis a C. Iunio Bubulco censore locata est, quam consul bello Samnitium uouerat. Ab eodem collegaque eius M. Valerio Maximo uiae per agros publica impensa factae. Et cum Carthaginiensibus eodem anno foedus tertio renouatum legatisque eorum, qui ad id uenerant, comiter munera missa.
en.43. (1) А в Самнии, так как Фабий оттуда ушел, тоже начались новые волнения. Были захвачены Калация и Сора вместе со стоявшими там для охраны римскими воинами, и, взятые в плен, они подверглись гнусным истязаниям. (2) Так что Публия Корнелия с войском послали туда, а Марцию поручили новых противников, так как анагнинцам и другим герникам была объявлена война. (3) Поначалу неприятель сумел завладеть всеми тропами, по которым могли сообщаться лагери консулов, так что даже гонцу налегке не удавалось там проскользнуть, (4) и несколько дней кряду консулы были обо всем в полном неведении, лишь гадая о положении товарища. Это так встревожило Рим, что вся молодежь была приведена к присяге и на случай каких-нибудь неожиданностей набрали два полных войска. (5) Однако война с герниками ничуть не стоила ни возникших теперь опасений, ни прежней славы этого племени. (6) Герники ни разу не осмелились хоть на что-то достойное упоминания, и, лишившись за несколько дней трех лагерей, (7) они получили на 30 дней перемирие для отправки своих послов в Рим к сенату. Это стоило им полугодового жалованья для римского войска, продовольствия на тот же срок и выдачи по тунике на воина. Сенат отослал послов назад к Марцию: постановлением сената ему было поручено решить участь этого племени, и он принял его безоговорочную сдачу. (8) А в Самнии другой консул, несмотря на превосходство в силе, оказался в затруднении из-за неудачного места. Противник перерезал все дороги и захватил проходы в лесных чащах, чтобы сделать невозможным подвоз продовольствия; и вместе с тем консулу не удавалось вызвать врага на бой, хотя каждый день он выстраивал воинов в боевом порядке. (9) Было совершенно ясно, что самниты не выдержат сражения, а римляне - затягивания войны. (10) Приближение Марция, поспешившего после покорения герников на помощь товарищу, лишало самнитов возможности и дальше откладывать битву. (11) Они ведь хорошо знали, что не могут противостоять даже одному римскому войску, и понимали, что допусти они соединение двух войск, и придется оставить всякую надежду на победу. Поэтому они сами нападают на Марция, приближающегося с войском, построенным в походном порядке. (12) Римляне быстро сложили поклажу в середину и, насколько это возможно в такой спешке, построились в боевом порядке. Сперва крик, донесшийся до стана, затем показавшееся вдали облако пыли всколыхнули лагерь второго консула; (13) немедленно отдав приказ браться за оружие, консул тотчас вывел из лагеря построенное для боя войско и сбоку напал на неприятеля, занятого другою битвой. (14) Он кричал воинам, что нет ничего позорней, как, не добившись чести победы в собственной войне, дать другому войску завладеть уже второй победой. (15) Разорвав строй там, где ударил на него, консул прорубился сквозь тесные ряды врагов, устремился в оставленный без защитников неприятельский лагерь, захватил его и поджег. (16) Когда это пламя увидели воины Марция, а потом, оглянувшись, и их противники, повсеместно началось бегство самнитов. Но отовсюду грозила им гибель, и негде было искать спасения и убежища. (17) Уже тридцать тысяч вражеских воинов было убито, консулы уже дали знак отходить и, соединив вместе свои силы, поздравляли друг друга с победой, как вдруг невдалеке показались новые, набранные на подмогу неприятельские когорты, и сызнова начали рубиться. (18) Победители двинулись на них, не дожидаясь консульского приказа и знака начинать сражение, с криками, что они хорошенько проучат самнитских новобранцев. (19) Консулы были снисходительны к горячности пехотинцев, ибо отлично понимали, что неприятельские новобранцы среди разбитых наголову опытных бойцов не в силах будут даже оказать сопротивление. (20) И они не ошиблись: все самнитские полки, и старые и новые, бросились бежать к ближним горам. Туда же поднялось за ними и римское войско, и негде было укрыться побежденным: их сбрасывали даже с занятых ими холмов; и вот уже все в один голос молят о мире. (21) Тогда от них потребовали продовольствия на три месяца, годовое жалованье войску и по тунике на воина, а потом отправили к сенату ходатаев о мире. (22) Корнелий остался в Самнии, а Марций возвратился в Город справлять триумф над герниками. На форуме ему решили поставить конную статую, которую и воздвигли перед храмом Кастора. (23) Трем народам из племени герников - алетринцам, веруланцам и ферентинцам - были возвращены их законы, ибо они предпочли их римскому гражданству, и дозволены были браки между собой, чем какое-то время из всех герников располагали они одни. (24) Анагнинцам и всем тем, кто поднял оружие против римлян, дано было гражданство без права голосования: право собирать совет и заключать браки было у них отнято и запрещено иметь магистратов, кроме как для соблюдения обрядов. (25) В том же году цензор Гай Юний Бубульк заложил храм Спасения, о котором он дал обет, когда был консулом и воевал с самнитами. Вместе с товарищем Марком Валерием Максимом они построили на казенный счет дороги через поля. (26) Кроме того, в тот год возобновили договор с карфагенянами, а послов их, прибывших с этой целью, щедро одарили.
рус.[44] Dictatorem idem annus habuit P. Cornelium Scipionem cum magistro equitum P. Decio Mure. Ab his, propter quae creati erant, comitia consularia habita, quia neuter consulum potuerat bello abesse. Creati consules L. Postumius Ti. Minucius. Hos consules Piso Q. Fabio et P. Decio suggerit biennio exempto, quo Claudium Volumniumque et Cornelium cum Marcio consules factos tradidimus. Memoriane fugerit in annalibus digerendis an consulto binos consules, falsos ratus, transcenderit, incertum est. Eodem anno in campum Stellatem agri Campani Samnitium incursiones factae. Itaque ambo consules in Samnium missi cum diuersas regiones, Tifernum Postumius, Bouianum Minucius petisset, Postumi prius ductu ad Tifernum pugnatum. Alii haud dubie Samnites uictos ac uiginti milia hominum capta tradunt, alii Marte aequo discessum et Postumium metum simulantem nocturno itinere clam in montes copias abduxisse, hostes secutos duo milia inde locis munitis et ipsos consedisse. Consul ut statiua tuta copiosaque-et ita erant-petisse uideretur, postquam et munimentis castra firmauit et omni apparatu rerum utilium instruxit, relicto firmo praesidio de uigilia tertia, qua duci proxime potest, expeditas legiones ad collegam, et ipsum aduersus alios sedentem, ducit. Ibi auctore Postumio Minucius cum hostibus signa confert; et cum anceps proelium in multum diei processisset, tum Postumius integris legionibus defessam iam aciem hostium improuiso inuadit. Itaque cum lassitudo ac uolnera fugam quoque praepedissent, occidione occisi hostes, signa unum et uiginti capta, atque inde ad castra Postumi perrectum. Ibi duo uictores exercitus perculsum iam fama hostem adorti fundunt fugantque; signa militaria sex et uiginti capta et imperator Samnitium Statius Gellius multique alii mortales et castra utraque capta. Et Bouianum urbs postero die coepta oppugnari breui capitur magnaque gloria rerum gestarum consules triumpharunt. Minucium consulem, cum uolnere graui relatum in castra, mortuum quidam auctores sunt, et M. Fuluium in locum eius consulem suffectum et ab eo, cum ad exercitum Minuci missus esset, Bouianum captum. Eo anno Sora Arpinum Cesennia recepta ab Samnitibus; Herculis magnum simulacrum in Capitolio positum dedicatumque.
en.44. (1) В этом же году [305 г.] Публий Корнелий Сципион был диктатором, а Публий Деций Мус его начальником конницы. (2) Они провели консульские выборы, для чего и были назначены, потому что оба консула не могли отлучиться от сражавшихся легионов. (3) Консулами стали Луций Постумий и Тиберий Минуций. Пизон помещает их после Квинта Фабия и Публия Деция, изъяв два года, в которые, как мы сказали, консулами были Клавдий с Волумнием и Корнелий с Марцием. (4) По недосмотру ли он опустил в своей летописи эти пары консулов или сознательно, считая, что их не было, это остается неясным. (5) В том же году самниты совершали набеги на Сателлатское Поле в кампанских владениях, (6) и потому оба консула были посланы в Самний, но в разные стороны: Постумий на Тиферн, а Минуций на Бовиан. Первым сражение дал Постумий под Тиферном. (7) Одни сообщают, что самниты были несомненно разбиты и двадцать тысяч взято в плен. (8) Другие, что противники оставили поле битвы, когда Марс никому не дал перевеса, и Постумий, прикинувшись устрашенным, потихоньку увел свои легионы в горы. Враг последовал за ним и в двух милях от римских укреплений тоже разбил лагерь. (9) Консул, делая вид, что искал место для своего стана, безопасное и снабженное всем необходимым - а таким оно и было, - возвел кругом лагеря укрепление, снабдил его запасами всего, что нужно, (10) и, оставив сильную охрану, в третью стражу налегке повел легионы кратчайшим путем (11) к сотоварищу, который тоже стоял лагерем перед неприятельским войском. Там по подсказке Постумия Минуций начинает бой с противником, и, когда уже большую часть дня с переменным успехом шла битва, на утомленное вражеское войско внезапно нападает Постумий с его свежими легионами. (12) Так что враги, у которых от ран и усталости и бежать-то не было сил, все были перебиты. Захватив двадцать одно знамя, римляне поспешили оттуда к лагерю Постумия. (13) Там два победоносных войска напали на врага, уже смущенного вестью о поражении, разбили его и обратили в бегство; захватили двадцать шесть знамен, самнитского военачальника Статия Геллия вкупе еще со многими и оба вражеских лагеря. (14) На другой день начали осаду города Бовиана, и вскоре он тоже оказался в руках римлян, а консулы за свои подвиги с великой славою отпраздновали триумф. (15) Некоторые утверждают, что тяжело раненного консула Минуция отнесли в лагерь, где он скончался, а Марк Фульвий, ставший вместо него консулом, был послан к войску Минуция и захватил Бовиан. (16) В этом году у самнитов отбили Copy, Арпин и Цезеннию; на Капитолии воздвигли и освятили огромное изваяние Геркулеса.
рус.[45] P. Sulpicio Sauerrione P. Sempronio Sopho consulibus Samnites, seu finem seu dilationem belli quaerentes, legatos de pace Romam misere. Quibus suppliciter agentibus responsum est, nisi saepe bellum parantes pacem petissent Samnites, oratione ultro citro habita de pace transigi potuisse: nunc, quando uerba uana ad id locorum fuerint, rebus standum esse. P. Sempronium consulem cum exercitu breui in Samnio fore; eum, ad bellum pacemne inclinent animi, falli non posse; comperta omnia senatui relaturum; decedentem ex Samnio consulem legati sequerentur. Eo anno cum pacatum Samnium exercitus Romanus benigne praebito commeatu peragrasset, foedus antiquum Samnitibus redditum. Ad Aequos inde, ueteres hostes, ceterum per multos annos sub specie infidae pacis quietos, uersa arma Romana, quod incolumi Hernico nomine missitauerant simul cum iis Samniti auxilia et post Hernicos subactos uniuersa prope gens sine dissimulatione consilii publici ad hostes desciuerat; et postquam icto Romae cum Samnitibus foedere fetiales uenerant res repetitum, temptationem aiebant esse ut terrore incusso belli Romanos se fieri paterentur; quod quanto opere optandum foret, Hernicos docuisse, cum quibus licuerit suas leges Romanae ciuitati praeoptauerint; quibus legendi quid mallent copia non fuerit, pro poena necessariam ciuitatem fore. Ob haec uolgo in conciliis iactata populus Romanus bellum fieri Aequis iussit; consulesque ambo ad nouum profecti bellum quattuor milia a castris hostium consederunt. Aequorum exercitus, ut qui suo nomine permultos annos imbelles egissent, tumultuario similis sine ducibus certis, sine imperio trepidare. Alius exeundum in aciem, alii castra tuenda censent: mouet plerosque uastatio futura agrorum ac deinceps cum leuibus praesidiis urbium relictarum excidia. Itaque postquam inter multas sententias una, quae omissa cura communium ad respectum suarum quemque rerum uertit, est audita, ut prima uigilia diuersi e castris ad deportanda omnia tuendosque moenibus in urbes abirent, cuncti eam sententiam ingenti adsensu accepere. Palatis hostibus per agros prima luce Romani signis prolatis in acie consistunt et, ubi nemo obuius ibat, pleno gradu ad castra hostium tendunt; ceterum postquam ibi neque stationes pro portis nec quemquam in uallo nec fremitum consuetum castrorum animaduerterunt, insolito silentio moti metu insidiarum subsistunt. Transgressi deinde uallum cum deserta omnia inuenissent pergunt hostem uestigiis sequi; sed uestigia in omnes aeque ferentia partes, ut in dilapsis passim, primo errorem faciebant. Post per exploratores compertis hostium consiliis, ad singulas urbes circumferendo bello unum et triginta oppida intra dies quinquaginta, omnia oppugnando, ceperunt; quorum pleraque diruta atque incensa nomenque Aequorum prope ad internecionem deletum. De Aequis triumphatum; exemploque eorum clades fuit, ut Marrucini Marsi Paeligni Frentani mitterent Romam oratores pacis petendae amicitiaeque. His populis foedus petentibus datum.
en.45. (1) При консулах Публии Сульпиции Саверрионе и Публии Семпронионе Софе [304 г.] самниты отправили в Рим для переговоров о мире своих послов, чтобы добиваться то ли конца войне, то ли ее отсрочки. (2) На их униженные просьбы был дан ответ: если бы самниты не просили так часто мира, готовясь тем временем к войне, можно было бы вести подобные переговоры; но, коль скоро до сих пор слова оставались без последствий, приходится верить только делам. (3) Скоро консул Публий Семпроний будет с войском в Самнии, и его не обманешь, к войне или к миру склонны самниты; выяснив все, он обо всем доложит сенату, и, когда он двинется из Самния обратно, послы пусть идут за ним следом. (4) В тот год на пути через Самний римские легионы встретили лишь мирных жителей, охотно снабжавших их продовольствием, так что старинный договор с самнитами все-таки возобновили. (5) Тогда римляне пошли войною против эквов - давних своих недругов, которые, впрочем, уже многие годы ничем не беспокоили римлян, при всей своей ненадежности прикидываясь замиренными. Дело в том, что до разгрома герников эквы вместе с ними посылали самнитам подкрепление, (6) а после покорения герников почти все племя перешло на сторону врагов Рима и не скрывало этого принятого всем миром решения. Но когда после заключения в Риме договора с самнитами фециалы явились к эквам требовать возмещения, (7) эквы упорно стояли на том, что, грозя войной, их силой пытаются заставить принять римское гражданство, а сколь это желанно, учит пример герников: ведь все кто мог, предпочли собственные законы римскому гражданству, (8) для тех же, у кого не будет выбора, принудительное гражданство обернется наказанием. Все это открыто говорилось на сходках, и потому римский народ приказал объявить эквам войну. (9) Оба консула отправились в новый поход и расположились лагерем в четырех милях от вражеского стана. (10) Уже долгие годы эквы не вели войн самостоятельно. Их войско, походившее на ополчение, в котором не было толком ни вождей, ни военных порядков, было в смятении. (11) Одним казалось, надо выходить на бой, другим - защищать лагерь, многих тревожило разорение, грозящее полям, а следом и разрушение городов, оставленных под слабой охраною. (12) И вот когда среди многих высказанных мнений услышали, что пусть, мол, каждый оставит попечение об общих делах и займется своими собственными (13) и пусть с первою стражей уходят кто куда из лагеря, чтобы свезти в города все свое добро и защищать городские стены, то все с полным единодушием приняли это решение. (14) Когда враги уже разбрелись по своим имениям, римляне на рассвете вынесли знамена и построились в боевом порядке, но никто не вышел им навстречу, и они поспешили к вражескому лагерю. (15) Не видя и там дозоров перед воротами и ни единой души на валу, не слыша обычного в лагере гомона, они остановились, пораженные странной тишиной и опасаясь засады. (16) Когда же перешли через вал и обнаружили в лагере полное безлюдие, бросились вдогонку за врагом. Следы меж тем вели во все стороны, как всегда бывает, если разбегаются кто куда, но поначалу это сбило римлян с толку. (17) Узнав же от лазутчиков о замыслах противника, римляне пошли войною на города эквов, осаждая их один за другим, и за пятьдесят дней взяли приступом тридцать один город, разрушив и спалив большую их часть и почти истребив племя эквов. (18) Над эквами справили триумф. Их погибель послужила уроком марруцинам, марсам, пелигнам и френтанам, которые отправили в Рим ходатаев просить о мире и дружественном союзе. С этими народами, по их просьбе, был заключен договор.
рус.[46] Eodem anno Cn. Flauius Cn. Filius scriba, patre libertino humili fortuna ortus, ceterum callidus uir et facundus, aedilis curulis fuit. Inuenio in quibusdam annalibus, cum appareret aedilibus fierique se pro tribu aedilem uideret neque accipi nomen quia scriptum faceret, tabulam posuisse et iurasse se scriptum non facturum; quem aliquanto ante desisse scriptum facere arguit Macer Licinius tribunatu ante gesto triumuiratibusque, nocturno altero, altero coloniae deducendae. Ceterum, id quod haud discrepat, contumacia aduersus contemnentes humilitatem suam nobiles certauit; ciuile ius, repositum in penetralibus pontificum, euolgauit fastosque circa forum in albo proposuit, ut quando lege agi posset sciretur; aedem Concordiae in area Volcani summa inuidia nobilium dedicauit; coactusque consensu populi Cornelius Barbatus pontifex maximus uerba praeire, cum more maiorum negaret nisi consulem aut imperatorem posse templum dedicare. Itaque ex auctoritate senatus latum ad populum est ne quis templum aramue iniussu senatus aut tribunorum plebei partis maioris dedicaret.-haud memorabilem rem per se, nisi documentum sit aduersus superbiam nobilium plebeiae libertatis, referam. Ad collegam aegrum uisendi causa Flauius cum uenisset consensuque nobilium adulescentium, qui ibi adsidebant, adsurrectum ei non esset, curulem adferri sellam eo iussit ac sede honoris sui anxios inuidia inimicos spectauit.-ceterum Flauium dixerat aedilem forensis factio, Ap. Claudi censura uires nacta, qui senatum primus libertinorum filiis lectis inquinauerat et, posteaquam eam lectionem nemo ratam habuit nec in curia adeptus erat quas petierat opes urbanas, humilibus per omnes tribus diuisis forum et campum corrupit; tantumque Flaui comitia indignitatis habuerunt ut plerique nobilium anulos aureos et phaleras deponerent. Ex eo tempore in duas partes discessit ciuitas; aliud integer populus, fautor et cultor bonorum, aliud forensis factio tenebat, donec Q. Fabius et P. Decius censores facti et Fabius simul concordiae causa, simul ne humillimorum in manu comitia essent, omnem forensem turbam excretam in quattuor tribus coniecit urbanasque eas appellauit. Adeoque eam rem acceptam gratis animis ferunt ut Maximi cognomen, quod tot uictoriis non pepererat hac ordinum temperatione pareret. Ab eodem institutum dicitur ut equites idibus Quinctilibus transueherentur.
en.46. (1) Курульным эдилом в тот год был писец Гней Флавий, сын Гнея. Как сын вольноотпущенника он имел низкое происхождение, но был хитроумен и красноречив. (2) В иных из летописей я обнаруживаю о нем такой рассказ. Флавий состоял при эдилах и видел, что по трибам его выдвигают на эдильскую должность, но на голосование его имя не ставится, так как он писец; тогда он отложил дощечку и дал клятву никогда больше не служить писцом. (3) Лициний Макр утверждал, что Флавий оставил эту службу несколько ранее, еще до того, как стал трибуном и одним из триумвиров - один раз в "ночном" триумвирате, другой - в триумвирате, ведавшем поселениями. (4) Но все так или иначе сходятся на том, что он упорно боролся против знати, презиравшей его за низкое происхождение. (5) Он обнародовал гражданское право, которое понтифики держали у себя под замком, и расставил по форуму белые доски с фастами, чтобы народ знал, по каким дням можно вести тяжбы. (6) Несмотря на озлобление знати, он освятил на Вулкановом поле храм Согласия, и по единодушной воле народа заставил великого понтифика Корнелия Брабата произнести слова, которые за ним повторял Флавий, меж тем, как обычай предков запрещал освящать храмы всем, кроме консулов и полководцев. (7) И только тогда по воле сената народу был предложен на утверждение закон, запрещавший освящать храм без приказа сената или большинства трибунов. (8) Хочу упомянуть еще об одном случае, хотя сам по себе он не столь уж значителен. Дело в том, что он показывает, какой свободой располагал народ в своем противостоянии заносчивой знати. (9) Как-то раз, когда Флавий пришел навестить больного товарища по должности, сидевшие там знатные юноши сговорились и не поднялись ему навстречу. Тогда Флавий велел принести ему курульное кресло и со своего почетного места поглядывал на терзаемых досадою недругов. (10) Впрочем, эдилом Флавия избрала рыночная клика, набравшая силу в цензорство Аппия Клавдия, который впервые осквернил сенат внесением в список вольноотпущенников; (11) а потом, когда никто не признал такой список действительным, и в курии Аппий не добился искомого влияния, то, распределив городской сброд по всем трибам, он сумел подкупить и форум и Марсово поле. (12) Знать встретила избрание Флавия с таким негодованием, что многие поснимали золотые кольца и бляхи. (13) С этих пор граждане разделились на две партии: народ здравомыслящий, чтивший и уважавший все добропорядочное, тянул в одну сторону, а рыночная клика - в другую. (14) Так и шло, пока Квинт Фабий и Публий Деций не стали цензорами, и ради общего согласия, как, впрочем, и ради того, чтобы выборы не попали в руки черни, Фабий выделил всю рыночную толпу и объединил ее в четыре трибы, назвав их "городскими". (15) Говорят это было встречено с такою благодарностью, что за примирение сословий Фабий заслужил прозвище Максим, которого не дали ему столькие военные победы. Он же, как сообщают, учредил торжественный выезд всадников в квинктильские иды.
рус.[1] L. Genucio Ser. Cornelio consulibus ab externis ferme bellis otium fuit. Soram atque Albam coloniae deductae. Albam in Aequos sex milia colonorum scripta: Sora agri Volsci fuerat sed possederant Samnites; eo quattuor milia hominum missa. Eodem anno Arpinatibus Trebulanisque ciuitas data. Frusinates tertia parte agri damnati, quod Hernicos ab eis sollicitatos compertum, capitaque coniurationis eius quaestione ab consulibus ex senatus consulto habita uirgis caesi ac securi percussi. Tamen ne prorsus imbellem agerent annum, parua expeditio in Vmbria facta est, quod nuntiabatur ex spelunca quadam excursiones armatorum in agros fieri. In eam speluncam penetratum cum signis est et ex ea, loco obscuro, multa uolnera accepta maximeque lapidum ictu, donec altero specus eius ore- nam peruius erat-inuento utraeque fauces congestis lignis accensae. Ita intus fumo ac uapore ad duo milia armatorum, ruentia nouissime in ipsas flammas, dum euadere tendunt, absumpta. M. Liuio Dentre en.1. (1) При консулах Луции Генуции и Сервии Корнелии [303-302 гг.] внешних войн по сути не было. Вывели поселения в Copy и Альбу, что в земле эквов, было набрано шесть тысяч поселенцев; (2) Сора находилась во владениях вольсков, но была захвачена самнитами, и туда отправили четыре тысячи человек. (3) В том же году жителям Арпина и Требулы даровано было гражданство. Фрузинатов лишили трети их земельных владений за то, что они, как обнаружилось, подстрекали герников к мятежу; по постановлению сената консулы провели дознание, и зачинщиков этого заговора высекли розгами и обезглавили топором. (4) Впрочем, чтобы консулам не пришлось провести весь год без войны, был предпринят небольшой поход в Умбрию, откуда сообщали о разбойниках, из какой-то пещеры делавших набеги на поля. (5) Строем, со знаменами, римляне углубились в пещеру, но в потемках многие были изранены, главным образом побиты камнями. Наконец нашли другой выход - пещера была сквозная, - завалили отверстие бревнами и подожгли. (6) От дыма и жара там погибли две тысячи вооруженных разбойников; под конец они бросались в самое пламя, лишь бы вырваться наружу. (7) При консулах Марке Ливии Дентре и Марке Эмилии возобновилась война с эквами. Эквы были недовольны поселением, возведенным, словно крепость, в их владениях, и начали его упорную осаду. Однако поселенцы своими силами прогнали их прочь. (8) И все-таки в Риме это вызвало сильный страх: слишком невероятным казалось, чтобы эквы при столь жалком своем положении поднялись на войну, полагаясь только на собственные силы. Поэтому их мятеж вынудил назначить диктатора - Гая Юния Бубулька. (9) Отправясь с начальником конницы Марком Титинием в поход, он в первой же схватке одолел эквов и на восьмой день с триумфом возвратился в Город, где и освятил уже как диктатор храм Спасения; будучи консулом, он дал обет его построить, а заложил, будучи цензором.
рус.[2] Eodem anno classis Graecorum Cleonymo duce Lacedaemonio ad Italiae litora adpulsa Thurias urbem in Sallentinis cepit. Aduersus hunc hostem consul Aemilius missus proelio uno fugatum compulit in naues; Thuriae redditae ueteri cultori Sallentinoque agro pax parta.-Iunium Bubulcum dictatorem missum in Sallentinos in quibusdam annalibus inuenio et Cleonymum, priusquam confligendum esset cum Romanis, Italia excessisse-. Circumuectus inde Brundisii promunturium medioque sinu Hadriatico uentis latus, cum laeua importuosa Italiae litora, dextra Illyrii Liburnique et Histri, gentes ferae et magna ex parte latrociniis maritimis infames, terrerent, penitus ad litora Venetorum peruenit. Expositis paucis qui loca explorarent, cum audisset tenue praetentum litus esse, quod transgressis stagna ab tergo sint inrigua aestibus maritimis, agros haud procul [proximos] campestres cerni, ulteriora colles uideri; esse ostium fluminis praealti quo circumagi naues in stationem tutam en.2. (1) В том же году [302 г.] греческие корабли под началом Клеонима Лакедемонского высадились на италийском побережье и захватили саллентинский город Фурии. (2) Высланный против этого врага консул Эмилий в первом же бою обратил неприятеля в бегство и загнал обратно на корабли. Фурии были возвращены прежним обитателям, и на землях саллентинов воцарился мир. (3) Впрочем, в некоторых летописях сказано, будто к саллентинам послан был диктатор Юний Бубульк, а Клеоним покинул Италию еще до столкновения с римлянами. (4) Он обогнул затем Брундизийский мыс и подгоняемый ветром плыл, держась подальше от побережий Адриатики. И поскольку слева ему грозил непричальный италийский берег, а справа иллирийцы, либурны, истры - племена дикие, немало знаменитые морским разбоем, то он плыл все дальше, до самых венетийских берегов. (5) Здесь, отправив несколько человек на разведку местности, он узнал, что лежащий перед ним берег - только узкая полоска земли, за которой - лагуны, заливаемые морскими волнами, дальше видна равнина, за нею холмы и, наконец, (6) устье очень глубокой реки, куда можно отвести корабли на безопасную стоянку (это была река Медуак). Тогда Клеоним отдал приказ ввести корабли в устье и подниматься вверх по реке. (7) Но для самых крупных судов русло оказалось мелким, и тогда толпа его воинов, перебравшись на суда полегче, достигла густо населенных мест, где по берегу стояли три рыбацкие села патавийцев. (8) Высадясь здесь и оставив при судах малочисленную охрану, они стали нападать на селения, жечь дома, угонять людей и скот и, увлекшись грабежами, уходить все дальше от кораблей. (9) Когда весть об этом достигла Патавия, его жители - а соседство галлов приучило их всегда быть начеку - разделили свою молодежь на два отряда. Один двинулся туда, где, по слухам, рыскали поврозь грабители, а другой, чтобы с ними не столкнуться, кружным путем отправился к корабельной стоянке - а была она в четырнадцати милях от города. (10) Перебивши часовых, патавийцы бросились к малым кораблям, и напуганным корабельщикам пришлось отвести суда к другому берегу. Столь же успешна была битва и на суше с разбредшимися по округе грабителями, а когда греки бросились назад к кораблям, на их пути уже стояли венеты. (11) Так враги были окружены и перебиты; а захваченные в плен сообщили, что за три мили от них стоят большие суда и сам царь Клеоним. (12) Тогда пленных отдали под стражу в соседнее селение, а вооруженные патавийцы погрузились на речные плоскодонные суда, приспособленные для мелководья, и на те, что отняли у неприятеля, подошли поближе и со всех сторон напали на неповоротливые корабли греков, для которых неведомые воды были страшней противника, (13) а бегство в открытое море желанней отпора. Их они преследовали до устья реки, там сожгли несколько вражеских судов, посаженных со страху на мель и так захваченных, и возвратились домой с победою. (14) Клеоним, у которого осталась едва пятая часть кораблей, ушел, нигде не добившись на Адриатике никакого успеха. Живы еще многие патавийцы, видевшие своими глазами лаконские ростры и доспехи, выставленные в древнем храме Юноны. (15) В память той корабельной битвы ежегодно в этот день на реке, текущей через город, устраивается праздничное состязание корабельщиков.
рус.[3] Eodem anno Romae cum Vestinis petentibus amicitiam ictum est foedus. Multiplex deinde exortus terror. Etruriam rebellare ab Arretinorum seditionibus motu orto nuntiabatur, ubi Cilnium genus praepotens diuitiarum inuidia pelli armis coeptum; simul Marsos agrum ui tueri, in quem colonia est Carseoli deducta [erat] quattuor milibus hominum scriptis. Itaque propter eos tumultus dictus M. Valerius Maximus dictator magistrum equitum sibi legit M. Aemilium Paulum.-id magis credo quam Q. Fabium ea aetate atque eis honoribus Valerio subiectum; ceterum ex Maximi cognomine ortum errorem haud abnuerim.-profectus dictator cum exercitu proelio uno Marsos fundit. Compulsis deinde in urbes munitas, Milioniam, Plestinam, Fresiliam intra dies paucos cepit et parte agri multatis Marsis foedus restituit. Tum in Etruscos uersum bellum; et, cum dictator auspiciorum repetendorum causa profectus Romam esset, magister equitum pabulatum egressus ex insidiis circumuenitur signisque aliquot amissis foeda militum caede ac fuga in castra est compulsus.-qui terror non eo tantum a Fabio abhorret quod, si qua alia arte cognomen suum aequauit, tum maxime bellicis laudibus, sed etiam quod memor Papirianae saeuitiae nunquam ut dictatoris iniussu dimicaret adduci potuisset.
en.3. (1) В том же году в Риме по прошению вестинцев с ними был заключен дружественный договор. Вслед за тем, однако, отовсюду надвинулась опасность. (2) Приходили известия, что восстала Этрурия, возбужденная мятежом арретинцев, которые взялись за оружие, чтобы изгнать могущественный род Цильниев из зависти к их богатству. В то же самое время и марсы силой встали за свою землю, куда римляне вывели поселение Карсеолы с четырьмя тысячами поселенцев. (3) Ввиду таких смут диктатором был назначен Марк Валерий Максим, а в начальники конницы он избрал себе Марка Эмилия Павла. (4) Это мне кажется более правдоподобным, чем то, что Квинт Фабий, в его годы и при его заслугах, оказался в подчинении у Валерия; впрочем, скорее всего ошибка произошла из-за прозвища "Максим"10. (5) Отправившись с войском в поход, диктатор за одно сражение разгромил марсов; потом, загнав их в укрепленные города, всего за несколько дней захватил Милионию, Плестину, Фресилию и, отняв у марсов часть их владений, возобновил с ними договор. (6) После того пошли войной на этрусков; и тут когда диктатор направился в Рим для повторных птицегаданий, начальник конницы, выйдя из лагеря на поиски продовольствия, вдруг оказался окружен скрывшимся в засаде неприятелем. Потеряв несколько знамен, средь позорной резни и бегства он был загнан обратно в лагерь. (7) На поведение Фабия такое смятение совсем не похоже - и не только потому, что свое прозвище он подтвердил, что ни говори, прежде всего военными подвигами, (8) но еще и потому, что суровый урок, преподанный Папирием, так запал ему в память, что никакая сила не могла уже заставить его вступить в бой без приказа диктатора.
рус.[4] Nuntiata ea clades Romam maiorem quam res erat terrorem exciuit; nam ut exercitu deleto ita iustitium indictum, custodiae in portis, uigiliae uicatim exactae, arma, tela in muros congesta. Omnibus iunioribus sacramento adactis dictator ad exercitum missus omnia spe tranquilliora et composita magistri equitum cura, castra in tutiorem locum redacta, cohortes quae signa amiserant extra uallum sine tentoriis destitutas inuenit, exercitum auidum pugnae, quo maturius ignominia aboleretur. Itaque confestim castra inde in agrum Rusellanum promouit. Eo et hostes secuti, quamquam ex bene gesta re summam et in aperto certamine uirium spem habebant, tamen insidiis quoque, quas feliciter experti erant, hostem temptant. Tecta semiruta uici per uastationem agrorum deusti haud procul castris Romanorum aberant. Ibi abditis armatis pecus in conspectu praesidii Romani, cui praeerat Cn. Fuluius legatus, propulsum. Ad quam inlecebram cum moueretur nemo ab Romana statione, pastorum unus progressus sub ipsas munitiones inclamat alios, cunctanter ab ruinis uici pecus propellentes, quid cessarent cum per media castra Romana tuto agere possent. Haec cum legato Caerites quidam interpretarentur et per omnes manipulos militum indignatio ingens esset nec tamen iniussu mouere auderent, iubet peritos linguae attendere animum, pastorum sermo agresti an urbano propior esset. Cum referrent sonum linguae et corporum habitum et nitorem cultiora quam pastoralia esse, "ite igitur, dicite" inquit, "detegant nequiquam conditas insidias: omnia scire Romanum nec magis iam dolo capi quam armis uinci posse." haec ubi audita sunt et ad eos qui consederant in insidiis perlata, consurrectum repente ex latebris est et in patentem ad conspectum undique campum prolata signa. uisa legato maior acies quam quae ab suo praesidio sustineri posset; itaque propere ad dictatorem auxilia accitum mittit; interea ipse impetus hostium sustinet.
en.4. (1) Весть об этом поражении вызвала в Риме переполох, не сообразный размерам бедствия. (2) Суды закрыты, стража у ворот, по всем улицам дозоры, на стенах оружие, стрелы и камни - как будто от войска не осталось ни души. (3) Диктатор, призвав к присяге всю молодежь, отправился к войску и против ожидания нашел там спокойствие и порядок, водворенные стараниями начальника конницы: (4) лагерь перенесен в более безопасное место, когорты, лишившиеся знамен, оставлены за валом без шатров, а войско жаждет боя, чтоб скорее смыть позор. (5) Так что диктатор тут же перенес лагерь в окрестности Рузеллы. Следом туда же двинулся и неприятель. (6) Хотя после недавнего успеха враги полагались на свои силы даже в открытом бою, однако и тут они снова прибегают к хитрости, однажды принесшей им удачу. (7) Неподалеку от римского лагеря были полуразрушенные хижины деревни, сожженной при опустошении полей. Там укрылись вооруженные воины, а вперед, на самом виду у римской охраны во главе с легатом Гнеем Фульвием, погнали скот. (8) Когда же никто из римлян не поддался на соблазн, то один из пастухов, подойдя под самые укрепления, закричал остальным, не решавшимся гнать скот от развалин деревни к лагерю: что, мол, мешкать, когда можно преспокойно пройти прямиком сквозь римский лагерь. (9) Когда какие-то церийцы перевели эти слова легату, то по всем воинским отрядам прокатилось возмущение, но без приказа никто не смел тронуться с места. Легат приказывает знающим язык прислушаться, похожа ли речь пастухов на деревенскую или скорей на городскую. (10) Получив ответ, что и речь, и осанка, и внешность для пастухов чересчур благородна, легат объявляет: "Тогда ступайте и скажите им: пусть раскроют свои тщетные хитрости; римлянам все известно, и обманом их теперь победить не легче, чем оружием". (11) Когда те услышали это и передали засевшим в засаде, все вдруг разом встали из укрытий и на виду у всех вышли со знаменами в открытое поле. (12) Легат видит, что его отряду не сдержать столь большого войска, и тотчас шлет к диктатору за помощью, а сам тем временем сдерживает напор врагов.
рус.[5] Nuntio allato dictator signa ferri ac sequi iubet armatos; sed celeriora prope omnia imperio erant; rapta extemplo signa armaque, et uix ab impetu et cursu tenebantur. Cum ira ab accepta nuper clade stimulabat, tum concitatior accidens clamor ab increscente certamine. urgent itaque alii alios hortanturque signiferos ut ocius eant. Quo magis festinantes uidet dictator, eo impensius retentat agmen ac sensim incedere iubet. Etrusci contra, principio exciti pugnae, omnibus copiis aderant; et super alios alii nuntiant dictatori omnes legiones Etruscorum capessisse pugnam nec iam ab suis resisti posse, et ipse cernit ex superiore loco in quanto discrimine praesidium esset. Ceterum satis fretus esse etiam nunc tolerando certamini legatum nec se procul abesse periculi uindicem, quam maxime uolt fatigari hostem ut integris adoriatur uiribus fessos. Quamquam lente procedunt, iam tamen ad impetum capiundum, equiti utique, modicum erat spatium. Prima incedebant signa legionum, ne quid occultum aut repentinum hostis timeret; sed reliquerat interualla inter ordines peditum, qua satis laxo spatio equi permitti possent. Pariter sustulit clamorem acies et emissus eques libero cursu in hostem inuehitur incompositisque aduersus equestrem procellam subitum pauorem offundit. Itaque, ut prope serum auxilium iam paene circumuentis, ita uniuersa requies data est. Integri accepere pugnam nec ea ipsa longa aut anceps fuit. Fusi hostes castra repetunt inferentibusque iam signa Romanis cedunt et in ultimam castrorum partem conglobantur. Haerent fugientes in angustiis portarum; pars magna aggerem uallumque conscendit, si aut ex superiore loco tueri se aut superare aliqua et euadere posset. Forte quodam loco male densatus agger pondere superstantium in fossam procubuit atque ea, cum deos pandere uiam fugae conclamassent, plures inermes quam armati euadunt. Hoc proelio fractae iterum Etruscorum uires, et pacto annuo stipendio et duum mensum frumento permissum ab dictatore ut de pace legatos mitterent Romam. Pax negata, indutiae biennii datae. Dictator triumphans in urbem rediit.-habeo auctores sine ullo memorabili proelio pacatam ab dictatore Etruriam esse seditionibus tantum Arretinorum compositis et Cilnio genere cum plebe in gratiam reducto.-consul ex dictatura factus M. Valerius. Non petentem atque adeo etiam absentem creatum tradidere quidam et per interregem ea comitia facta; id unum non ambigitur consulatum cum Apuleio Pansa gessisse.
en.5. (1) Получив это известие, диктатор приказывает выносить знамена и, вооружась, следовать за ним. Не успел он приказать, как все было готово: (2) воины мгновенно расхватывают знамена и оружие, и стоило немалого труда не дать им броситься вперед. Не одна досада на недавнее поражение гнала их на врага, но и доносившиеся издалека все более яростные крики разгоравшейся битвы. (3) Они торопят друг друга, подбодряют знаменосцев идти поскорее, - но диктатор, чем большую видит поспешность, тем настойчивей сдерживает воинов и велит им замедлить шаг. (4) Этруски, напротив того, сразу вышли на битву всеми силами. Гонец за гонцом доносят диктатору, что все этрусские легионы уже в бою и нашим не выдержать; да и сам он, глядя с возвышения, понял, в какой опасности оказался отряд легата. (5) И все же, положась на то, что легат и дальше продержится, и на то еще, что сам он поблизости, чтобы выручить, диктатор хочет измотать врага как можно больше, чтобы со свежими силами напасть на обессиленных. (6) Как ни медленно продвигаются римляне, но уже оставалось мало места для разбега - особенно коннице. Впереди, чтобы враг не заподозрил какой-нибудь тайной хитрости, двигались знамена легионов, однако дальше между пешими рядами диктатор оставил промежутки, достаточно широкие, чтобы пропустить конницу. (7) И вот разом войско издает клич, а всадники, отдав поводья, несутся на врагов, не построившихся против конного натиска и от неожиданности пораженных испугом. (8) Поздняя пришла помощь к полуокруженным воинам легата, зато теперь им дали полный покой: свежие силы вступили в схватку, и была она недолгой и несомненной. (9) Обращенные в бегство, враги спешат назад в лагерь, не могут устоять перед напором римлян, забиваются в дальний угол лагеря; (10) бегущие застревают в узких воротах, многие взбираются на вал и насыпь, то ли чтобы защищаться с возвышенного места, то ли чтобы перелезть и убежать. (11) Случайно в одном месте плохо утоптанная насыпь под тяжестью теснившихся на ней воинов вдруг обрушилась в ров, и они, большинство уже безоружные, бросились прочь, крича, что сами боги открывают им путь к бегству. (12) В этой битве вторично была сломлена мощь этрусков, и диктатор, потребовав годового жалованья и двухмесячного довольствия для войска, позволил им отправить послов в Рим просить о мире. В мире им отказано, а перемирие на два года даровано. (13) Диктатор с триумфом возвратился в Город. Некоторые, впрочем, утверждают, что Этрурия была покорена диктатором без единого примечательного сражения, - он только покончил со смутою в Арретии и примирил род Цильниев с народом. (14) Сложив диктатуру, Марк Валерий стал консулом. Некоторые даже сообщают, что он получил должность заочно и не ища ее, а консульские выборы проводил интеррекс; несомненно только, что консульство он разделил с Апулеем Пансой.
рус.[6] M. Valerio et Q. Apuleio consulibus satis pacatae foris res fuere: Etruscum aduersae belli res et indutiae quietum tenebant; Samnitem multorum annorum cladibus domitum hauddum foederis noui paenitebat; Romae quoque plebem quietam exonerata[m deducta] in colonias multitudo praestabat. Tamen ne undique tranquillae res essent, certamen iniectum inter primores ciuitatis, patricios plebeiosque, ab tribunis plebis Q. Et Cn. Ogulniis, qui undique criminandorum patrum apud plebem occasionibus quaesitis, postquam alia frustra temptata erant, eam actionem susceperunt qua non infimam plebem accenderent sed ipsa capita plebis, consulares triumphalesque plebeios, quorum honoribus nihil praeter sacerdotia, quae nondum promiscua erant, deesset. Rogationem ergo promulgarunt ut, cum quattuor augures, quattuor pontifices ea tempestate essent placeretque augeri sacerdotum numerum, quattuor pontifices, quinque augures, de plebe omnes, adlegerentur.-quemadmodum ad quattuor augurum numerum nisi morte duorum id redigi collegium potuerit, non inuenio, cum inter augures constet imparem numerum debere esse, ut tres antiquae tribus, Ramnes, Titienses, Luceres, suum quaeque augurem habeant aut, si pluribus sit opus, pari inter se numero sacerdotes multiplicent; sicut multiplicati sunt cum ad quattuor quinque adiecti nouem numerum, ut terni in singulas essent, expleuerunt.-ceterum quia de plebe adlegebantur, iuxta eam rem aegre passi patres quam cum consulatum uolgari uiderent. Simulabant ad deos id magis quam ad se pertinere: ipsos uisuros ne sacra sua polluantur; id se optare tantum ne qua in rem publicam clades ueniat. Minus autem tetendere, adsueti iam in tali genere certaminum uinci; et cernebant aduersarios non, id quod olim uix sperauerint, adfectantes magnos honores sed omnia iam in quorum spem dubiam erat certatum adeptos, multiplices consulatus censurasque et triumphos.
en.6. (1) При консулах Марке Валерии и Квинте Апулее [300 г.] на границах царил мир: (2) этрусков сдерживали разгром в войне и перемирие, самниты были подавлены многочисленными из года в год поражениями и еще не тяготились новым договором. И в Риме простой люд получил облегчение и успокоился оттого, что много народу ушло на новые поселения. (3) Но тут, словно чтобы не было полного покоя, народные трибуны Квинт и Гней Огульнии начали распрю меж первых людей государства из патрициев и плебеев. (4) Во всем они выискивали повод обвинить отцов перед простым народом, а когда все попытки оказались тщетны, то взялись за дело, обещавшее увлечь уже не простонародье, (5) а самую верхушку плебеев - консулов, триумфаторов, стяжавших все почести, кроме только жречества, которое еще не стало общедоступным. (6) Трибуны предложили закон, по которому к имевшимся в то время четырем авгурам и четырем понтификам следовало (раз уж число жрецов решено было увеличить) выбрать еще четырех понтификов и пятерых авгуров из плебеев. (7) Как оказалось, что в коллегии было только четыре авгура, мне не известно, - разве что двоих унесла смерть: у авгуров ведь принято, что число их должно быть нечетным, чтобы свой авгур был у каждой из трех древних триб - Рамнов, Титиев и Луцеров; (8) если же авгуров нужно больше, то их число принято увеличивать одинаково во всех трибах. Так и было сделано, когда к четырем добавили пять и получилось девять, т. е. по трое на каждую трибу. (9) Однако на то, что они были из плебеев, патриции негодовали почти так же, как в свое время на общедоступность консульства. (10) Они делали вид, что это оскорбляет не столько их, сколько богов: боги, мол, сами позаботятся о том, чтобы их обряды не осквернялись, они же, дескать, заботятся лишь о том, чтоб не вспыхнула в государстве междоусобица. (11) Впрочем, борьба их была не слишком упорной: они уже свыклись с поражениями в подобных спорах и не могли не признать, что недаром противники их борются за такие должности, о которых прежде не могли и мечтать, что получили они уже все то, за что боролись без надежд на успех. - повторные консульства, цензорства и триумфы.
рус.[7] Certatum tamen suadenda dissuadendaque lege inter Ap. Claudium maxime ferunt et inter P. Decium Murem. Qui cum eadem ferme de iure patrum ac plebis quae pro lege Licinia quondam contraque eam dicta erant cum plebeiis consulatus rogabatur disseruissent, rettulisse dicitur Decius parentis sui speciem, qualem eum multi qui in contione erant uiderant, incinctum Gabino cultu super telum stantem, quo se habitu pro populo ac legionibus Romanis deuouisset: tum P. Decium consulem purum piumque deis immortalibus uisum aeque ac si T. Manlius collega eius devoveretur;
en.7. (1) О принятии и отклонении этого закона спор шел, говорят, главным образом между Аппием Клавдием и Публием Децием Мусом. (2) Оба они высказали о правах отцов и простого народа почти те же доводы, что выдвигались за и против Лициниева закона, когда речь шла о доступе плебеев к консульству, - (3) и тут Деций, говорят, явил в речи образ своего родителя в том виде, в каком помнили его многие из бывших на сходке: препоясанным по-габински и стоящим на копье, как тогда, когда он обрек себя смерти за римский народ и воинство.
рус.eundem P. Decium qui sacra publica populi Romani faceret legi rite non potuisse? id esse periculum ne suas preces minus audirent di quam Ap. Claudi? castius eum sacra priuata facere et religiosius deos colere quam se? quem paenitere votorum quae pro re publica nuncupauerint tot consules plebeii, tot dictatores, aut ad exercitus euntes aut inter ipsa bella? numerarentur duces eorum annorum, quibus plebeiorum ductu et auspicio res geri coeptae sint; numerarentur triumphi; iam ne nobilitatis quidem suae plebeios paenitere. Pro certo habere, si quod repens bellum oriatur, non plus spei fore senatui populoque Romano in patriciis quam in plebeiis ducibus. "quod cum ita se habeat, cui deorum hominumue indignum uideri potest" inquit, "eos uiros, quos uos sellis curulibus, toga praetexta, tunica palmata, et toga picta et corona triumphali laureaque honoraritis, quorum domos spoliis hostium adfixis insignes inter alias feceritis, pontificalia atque auguralia insignia adicere? qui Iovis optimi maximi ornatu decoratus, curru aurato per urbem vectus in Capitolium ascenderit, is en.(4) Ведь тогда консул Публий Деций не показался бессмертным богам жертвой менее чистой и благочестивой, чем его товарищ, пожелай Тит Манлий сделать то же самое; (5) так неужели этого же Публия Деция нельзя было должным образом избрать для свершения обрядов за римский народ?! Может быть, надо опасаться, что Дециевы молитвы хуже слышны богам, чем молитвы Аппия Клавдия? Может быть, Аппий тщательней вершит домашние обряды и благочестивее чтит богов? (6) Кто жалеет об обетах, данных на благо государству столькими плебейскими консулами, столькими плебейскими диктаторами при отправлении к войску или в разгар сражения? (7) Пусть перечислят вождей, пусть перечислят триумфы за все годы, когда войны стали вестись под началом и ауспициями плебеев: не приходится плебеям жаловаться на недостаточную свою знатность! (8) И конечно, разразись только война, сенат и народ римский ничуть не больше будут полагаться на патрицианских военачальников, чем на плебейских. (9) "А раз все это так, - продолжал Публий Деций, - то кому из богов или людей покажется, будто мужи, которых вы почтили курульными креслами, тогою с красной полосой, туникой с пальмовым узором, пурпурной тогою с золотым шитьем, венцом триумфальным и венком лавровым, чьи дома вы отличили, пригвоздив к их стенам вражеские доспехи, - что мужи эти недостойны жреческих и авгурских знаков отличия? (10) А того, кто в облачении Всеблагого Величайшего Юпитера на золотой колеснице проехал через Город и взошел на Капитолий, неужто не подобает увидеть с чашею и жезлом авгурским, с покрытой головой за совершением жертвоприношения или с Крепости следящего птичий полет?! (11) Раз все преспокойно читают в надписях под иным изображеньем о консульстве, цензорстве и триумфе, ослепнут они что ли, если добавится еще и должность авгура или понтифика? А я - да будут угодны слова мои бессмертным богам - верю: (12) благодаря народу римскому мы ныне таковы, что нам следует не только почитать жреческий сан, но на себя его принимать и во имя богов, а не только ради самих себя добиваться почета всем миром для тех, кого чтим в частной жизни.
рус.[8] Quid autem ego sic adhuc egi, tamquam integra sit causa patriciorum de sacerdotiis et non iam in possessione unius amplissimi simus sacerdotii? decemuiros sacris faciundis, carminum Sibyllae ac fatorum populi huius interpretes, antistites eosdem Apollinaris sacri caerimoniarumque aliarum plebeios uidemus; nec aut tum patriciis ulla iniuria facta est, cum duumuiris sacris faciundis adiectus est propter plebeios numerus, et nunc tribunus, uir fortis ac strenuus, quinque augurum loca, quattuor pontificum adiecit, in quae plebeii nominentur, non ut uos, Appi, uestro loco pellant sed ut adiuuent uos homines plebeii diuinis quoque rebus procurandis, sicut in ceteris humanis pro parte uirili adiuuant. Noli erubescere, Appi, collegam in sacerdotio habere, quem in censura, quem in consulatu collegam habere potuisti, cuius tam dictatoris magister equitum quam magistri equitum dictator esse potes. Sabinum aduenam, principem nobilitati uestrae, seu Attium Clausum seu Ap. Claudium mauoltis, illi antiqui patricii in suum numerum acceperunt: ne fastidieris nos in sacerdotum numerum accipere. Multa nobiscum decora adferimus, immo omnia eadem quae uos superbos fecerunt. L. Sextius primus de plebe consul est factus, C. Licinius Stolo primus magister equitum, C. Marcius Rutulus primus et dictator et censor, Q. Publilius Philo primus praetor. Semper ista audita sunt eadem penes uos auspicia esse, uos solos gentem habere, uos solos iustum imperium et auspicium domi militiaeque; aeque adhuc prosperum plebeium et patricium fuit porroque erit. En unquam fando audistis patricios primo esse factos non de caelo demissos sed qui patrem ciere possent, id est, nihil ultra quam ingenuos? consulem iam patrem ciere possum auumque iam poterit filius meus. Nihil est aliud in re, Quirites, nisi ut omnia negata adipiscamur; certamen tantum patricii petunt nec curant quem euentum certaminum habeant. Ego hanc legem, quod bonum faustum felixque sit uobis ac rei publicae, uti rogas, iubendam censeo."
en.8. (1) Но зачем говорю я так, словно никем не оспорены притязания патрициев на жречество и словно мы не владеем уже одним из высочайших жреческих санов? (2) Перед нами плебеи-децемвиры, им поручены священнодействия, они толкуют Сивиллины пророчества и судьбы всего народа, они служат Аполлону, блюдут и другие обряды. (3) Не было обиды патрициям от того, что коллегия дуумвиров, пекущихся о священных обрядах, пополнилась за счет плебеев. Тоже и теперь: трибун, муж смелый и решительный, добавил пять мест для авгуров и четыре для понтификов, чтобы назначить на них плебеев (4) и вовсе не для того, Аппий, чтобы изгнать вас с вашего места, но чтобы люди простого звания делили с вами заботы о божественном, так же как помогают они вам в делах человеческих. (5) Не подобает, Аппий, стыдиться товарища по жреческой должности, если в консульстве и цензорстве он мог бы быть тебе товарищем, если и ты можешь оказаться начальником конницы при таком диктаторе и диктатором при таком начальнике. (6) Пришлый сабинянин, пращур ваш и зиждитель вашей знатности, угодно ли тебе называть его Аттием Клавсом или Аппием Клавдием, был принят как свой славными древними патрициями. Не побрезгуй и ты принятием плебеев в число жрецов! (7) За нами стоит слава наших подвигов, да к тому же все есть у нас, чем вы ни гордитесь: (8) Луций Секст первый из плебеев стал консулом, Гай Лициний Столон - начальником конницы, Гай Марций Рутул - диктатором и цензором, Квинт Публилий Филон - претором, (9) От вас же мы постоянно слышали одно и то же: в ваших руках птицегадания при выборах магистратов, вы одни благородны, только вы по праву стоите во главе войска, лишь вам и дома и на войне открывается воля богов и дается их покровительство. (10) И все же до сих пор и плебеи и патриции с равным успехом подвизались на всех поприщах. И впредь так будет. Вам ведь доводилось слышать, что первые патриции не с неба спустились, они - не так ли? - были теми, кто мог назвать отца, то есть всего лишь свободнорожденными людьми. (11) Своим отцом я называю консула, а сын мой назовет уже консула-деда. Речь только о том, квириты, чтобы и тут добиться того, в чем нам поначалу всегда отказывают. Но патриции жаждут всего лишь спора, и не важно им, чем он закончится. (12) Полагаю, что этот закон - да будет он на благо, к удаче и счастию вашему и государства - следует, как ты и предлагаешь, утвердить!"
рус.[9] Vocare tribus extemplo populus iubebat apparebatque accipi legem; ille tamen dies intercessione est sublatus. Postero die deterritis tribunis ingenti consensu accepta est. Pontifices creantur suasor legis P. Decius Mus P. Sempronius Sophus C. Marcius Rutulus M. Liuius Denter; quinque augures item de plebe, C. Genucius P. Aelius Paetus M. Minucius Faesus C. Marcius T. Publilius. Ita octo pontificum, nouem augurum numerus factus. Eodem anno M. Valerius consul de prouocatione legem tulit diligentius sanctam. Tertio ea tum post reges exactos lata est, semper a familia eadem. Causam renouandae saepius haud aliam fuisse reor quam quod plus paucorum opes quam libertas plebis poterat. Porcia tamen lex sola pro tergo ciuium lata uidetur, quod graui poena, si quis uerberasset necassetue ciuem Romanum, sanxit; Valeria lex cum eum qui prouocasset uirgis caedi securique necari uetuisset, si quis aduersus ea fecisset, nihil ultra quam "improbe factum" adiecit. Id, qui tum pudor hominum erat, uisum, credo, uinclum satis ualidum legis: nunc uix serio ita minetur quisquam. Bellum ab eodem consule haudquaquam memorabile aduersus rebellantes Aequos, cum praeter animos feroces nihil ex antiqua fortuna haberent, gestum est. Alter consul Appuleius in Vmbria Nequinum oppidum circumsedit. Locus erat arduus atque in parte una praeceps, ubi nunc Narnia sita est, nec ui nec munimento capi poterat. Itaque eam infectam rem M. Fuluius Paetus T. Manlius Torquatus noui consules acceperunt. In eum annum cum Q. Fabium consulem non petentem omnes dicerent centuriae, ipsum auctorem fuisse Macer Licinius ac Tubero tradunt differendi sibi consulatus in bellicosiorem annum: eo anno maiori se usui rei publicae fore urbano gesto magistratu; ita nec dissimulantem quid mallet nec petentem tamen, aedilem curulem cum L. Papirio Cursore factum. Id ne pro certo ponerem uetustior annalium auctor Piso effecit, qui eo anno aediles curules fuisse tradit Cn. Domitium Cn. Filium Caluinum et Sp. Caruilium Q. Filium Maximum. Id credo cognomen errorem in aedilibus fecisse secutamque fabulam mixtam ex aediliciis et consularibus comitiis, conuenientem errori. Et lustrum eo anno conditum a P. Sempronio Sopho et P. Sulpicio Sauerrione censoribus tribusque additae duae, Aniensis ac Terentina. Haec Romae gesta.
en.9. (1) Народ распоряжается созвать без промедления трибы, и все уже шло к принятию закона [299 г.], но свой запрет в тот день наложили трибуны. (2) Назавтра трибуны устрашились, и закон был принят при всеобщем одобрении. Понтификами стали: поборник закона Публий Деций Мус, Публий Семпроний Соф, Гай Марций Рутул, Марк Ливий Дентер; пять авгуров избрали тоже из плебеев: Гая Генуция, Публия Эмилия Пета, Марка Минуция Феза, Гая Марция и Тита Публилия. Так число понтификов стало равным восьми, а авгуров - девяти. (3) В этом же году Марк Валерий предложил ввести более строгие меры по закону обжалования к народу. После изгнания царей это было третье предложение по данному закону, причем оно всегда исходило от одной и той же семьи. (4) По-моему, это повторялось столь часто оттого, что богатство и влияние немногих имели больший вес, чем свобода простого народа. А граждан меж тем охранял, кажется, один только Порциев закон, который налагал тяжкую кару на всякого, кто высек или умертвил римского гражданина; (5) Валериев закон, запрещавший и сечь и отрубать голову, если виновный обратился с обжалованием к народу, предписывал считать нарушение запрета всего лишь "дурным деянием". (6) При тогдашней совестливости такая узда, должно быть, казалась достаточно крепкою; ныне же едва ли на кого-то и впрямь подействует подобная угроза. (7) Этот же консул вел ничем не примечательную войну с восставшими эквами, у которых от былого их благополучия только и осталось, что дерзость. (8) Второй консул, Апулей, осадил в Умбрии город Неквин. Там была крутая возвышенность, с одной стороны даже отвесная - та самая, где теперь стоит Нарния, - и ни приступом, ни осадою взять ее было невозможно. (9) Так что дела до конца не довели, и оно перешло к новым консулам - Марку Фульвию Пету и Титу Манлию Торквату. (10) Правда, консулом в тот год все центурии назвали Квинта Фабия, но он не искал тогда должности и, по словам Лициния Макра и Туберона, сам настоял на перенесении его избрания на время более суровых военных испытаний: (11) в такую годину он, мол, принесет государству больше пользы, чем отправляя должность в стенах Города. И его, не скрывавшего своих намерений, но и не искавшего должности, избрали курульным эдилом вместе с Луцием Папирием Курсором. (12) Однако я не могу утверждать этого наверное, потому что старейший из летописцев Пизон сообщает об избрании в тот год на должности курульных эдилов Гнея Домиция Кальвина, сына Гнея, и Спурия Карвилия Максима, сына Квинта. (13) Мне кажется, такая путаница. связана с общим прозвищем, а летописцы согласовали свое дальнейшее повествование с подменою одного Максима другим,. заменив консульские выборы на эдильские. (14) В тот год на Марсовом поле цензорами Публилием Семпронием Софой и Публилием Сульпицием Саверрионом было совершено очищение, причем добавили две трибы - Аниенскую и Терентинскую. Такие дела делались в Риме.
рус.[10] Ceterum ad Nequinum oppidum cum segni obsidione tempus tereretur, duo ex oppidanis, quorum erant aedificia iuncta muro, specu facto ad stationes Romanas itinere occulto perueniunt; inde ad consulem deducti praesidium armatum se intra moenia et muros accepturos confirmant. Nec aspernanda res uisa neque incaute credenda. Cum altero eorum-nam alter obses retentus-duo exploratores per cuniculum missi; per quos satis comperta re trecenti armati transfuga duce in urbem ingressi nocte portam, quae proxima erat, cepere. Qua refracta consul exercitusque Romanus sine certamine urbem inuasere. Ita Nequinum in dicionem populi Romani uenit. Colonia eo aduersus Vmbros missa a flumine Narnia appellata; exercitus cum magna praeda Romam reductus. Eodem anno ab Etruscis aduersus indutias paratum bellum; sed eos alia molientes Gallorum ingens exercitus fines ingressus paulisper a proposito auertit. Pecunia deinde, qua multum poterant, freti, socios ex hostibus facere Gallos conantur ut eo adiuncto exercitu cum Romanis bellarent. De societate haud abnuunt barbari: de mercede agitur. Qua pacta acceptaque cum parata cetera ad bellum essent sequique Etruscus iuberet, infitias eunt mercedem se belli Romanis inferendi pactos: quidquid acceperint accepisse, ne agrum Etruscum uastarent armisque lacesserent cultores; militaturos tamen se, si utique Etrusci uelint, sed nulla alia mercede quam ut in partem agri accipiantur tandemque aliqua sede certa consistant. Multa de eo concilia populorum Etruriae habita nec perfici quicquam potuit, non tam quia imminui agrum quam quia accolas sibi quisque adiungere tam efferatae gentis homines horrebat. Ita dimissi Galli pecuniam ingentem sine labore ac periculo partam rettulerunt. Romae terrorem praebuit fama Gallici tumultus ad bellum Etruscum adiecti; eo minus cunctanter foedus ictum cum Picenti populo est.
en.10. (1) Меж тем, пока римляне попусту тратят время на осаду Неквина, двое горожан, чьи дома лепились к городской стене, прорывают подземный ход и тайком пробираются к римским сторожевым дозорам; (2) их отводят к консулам, и они обещают впустить вооруженный отряд в городские укрепления. (3) Предложением решили не пренебрегать, но и не доверяться ему безоглядно. С одним из перебежчиков (другой остался заложником) отправили через подземный ход двух лазутчиков; (4) им удалось разведать все, что нужно, и тридцать воинов во главе с перебежчиками проникли ночью в город и захватили ближайшие ворота. А когда сломали запоры, консул и римское войско, (5) не встретив сопротивления, вошли в город. Так Неквин перешел во власть римского народа. Поселение, основанное там, чтобы служить защитою от умбров, по реке Нар назвали Нарнией; с огромной добычей войско возвратилось в Рим. (6) В тот год этруски вопреки заключенному перемирию готовились к войне. Но в разгар приготовлений в их пределы вторглось огромное галльское войско, и это заставило их на время отложить задуманное. (7) Затем, полагаясь на богатство, основу своего могущества, они делают попытку превратить галлов из врагов в союзники, чтобы, объединив военные силы, пойти войною на римлян. (8) Варвары не противились союзничеству, дело было за ценою. А когда и о ней сговорились, когда уже уплатили, когда этруски закончили все приготовления к войне и приказали галлам выступать следом за ними, галлы пошли на попятный: мол, уговор был о плате вовсе не за поход против римлян, (9) и все полученное получено за то, что поля этрусские не опустошали и мирных земледельцев не трогали; (10) но, если этруски так этого жаждут, они готовы воевать за одну-единственную плату: пусть им отведут часть земель, где бы они наконец могли навсегда поселиться. (11) Много раз сходились этрусские племена совещаться об этом, но ни на что не могли решиться, и не столько из страха потерять земли, сколько из страха перед соседством с таким диким племенем. (12) Вот и вышло так, что галлы ушли восвояси, унося с собою огромные богатства, доставшиеся им без трудов и опасностей. А римляне, напуганные слухами о галльском нашествии к этрусской войне в придачу, тем поспешней заключили с народом пицентов договор по обряду.
рус.[11] T. Manlio consuli prouincia Etruria sorte euenit; qui uixdum ingressus hostium fines, cum exerceretur inter equites, ab rapido cursu circumagendo equo effusus extemplo prope exspirauit; tertius ab eo casu dies finis uitae consuli fuit. Quo uelut omine belli accepto deos pro se commisisse bellum memorantes Etrusci sustulere animos. Romae cum desiderio uiri tum incommoditate temporis tristis nuntius fuit. Consulis subrogandi comitia ex sententia principum habita: M. Valerium consulem omnes [sententiae] centuriae[que] dixere, ut patres ab iubendo dictatore deterruerint, quem senatus dictatorem dici iussurus fuerat. Tum extemplo in Etruriam ad legiones proficisci iussit. Aduentus eius compressit Etruscos adeo ut nemo extra munimenta egredi auderet timorque ipsorum obsidioni similis esset; neque illos nouus consul uastandis agris urendisque tectis, cum passim non uillae solum sed frequentes quoque uici incendiis fumarent, elicere ad certamen potuit. Cum hoc segnius bellum opinione esset, alterius belli, quod multis in uicem cladibus haud immerito terribile erat, fama, Picentium nouorum sociorum indicio, exorta est: Samnites arma et rebellionem spectare seque ab iis sollicitatos esse. Picentibus gratiae actae et magna pars curae patribus ab Etruria in Samnites uersa est. Caritas etiam annonae sollicitam ciuitatem habuit uentumque ad inopiae ultimum foret, ut scripsere quibus aedilem fuisse eo anno Fabium Maximum placet, ni eius uiri cura, qualis in bellicis rebus multis tempestatibus fuerat, talis domi tum in annonae dispensatione praeparando ac conuehendo frumento fuisset. Eo anno-nec traditur causa-interregnum initum. Interreges fuere Ap. Claudius, dein P. Sulpicius. Is comitia consularia habuit; creauit L. Cornelium Scipionem Cn. Fuluium consules. Principio huius anni oratores Lucanorum ad nouos consules uenerunt questum, quia condicionibus perlicere se nequiuerint ad societatem armorum, Samnites infesto exercitu ingressos fines suos uastare belloque ad bellum cogere. Lucano populo satis superque erratum quondam: nunc ita obstinatos animos esse ut omnia ferre ac pati tolerabilius ducant quam ut unquam postea nomen Romanum uiolent. Orare patres ut et Lucanos in fidem accipiant et uim atque iniuriam ab se Samnitium arceant; se, quamquam bello cum Samnitibus suscepto necessaria iam facta aduersus Romanos fides sit, tamen obsides dare paratos esse.
en.11. (1) Консулу Титу Манлию [298 г.] выпал жребий вести войну в Этрурии. Сразу же после вступления консула во вражеские пределы, во время конных упражнений его лошадь на всем скаку упала на спину и, сброшенный наземь, он едва тут же не испустил дух; третий день после этого падения стал последним днем жизни консула. (2) Этруски увидели здесь знамение и, толкуя о том, что боги-де начали войну на их стороне, воспрянули духом; (3) а для Рима, потерявшего столь великого мужа в столь тревожное время, это было печальное известие. По настоянию первых людей государства взамен погибшего консула избрали нового, так что сенат отказался от назначения диктатора: (4) ведь консулом все центурии объявили Марка Валерия, которого сенат и собирался назначить диктатором. Тогда сенат повелел консулу без промедленья отправляться к легионам в Этрурию. (5) Появление консула поубавило этрускам дерзости, и уже никто из них не осмеливался даже выйти за укрепления, но собственный страх сковал их, словно неприятельская осада. (6) Разорив поля этрусков и спалив их кров, новый консул не мог все же выманить этрусков на бой, хотя повсюду пылали и дымились не только отдельные усадьбы, но и множество целых деревень. (7) Вопреки ожиданию война в Этрурии шла вяло; но тем временем новые союзники, пиценты, принесли известия о другой войне, которая при стольких потерях с обеих сторон недаром внушала большие опасения: самниты, дескать, берутся за оружие и намерены возобновить войну, к тому же подстрекают они и самих пицентов. (8) Пицентов отблагодарили и обратили свои домыслы от Этрурии к Самнию. (9) К тому же в Городе из-за дороговизны хлеба было неспокойно и нужда непременно дошла бы до крайности, если бы не заботы Фабия Максима (так во всяком случае пишут те, кому угодно называть его эдилом этого года), сумевшего дома в распределении хлеба, заготовке и подвозе продовольствия так же показать себя, как он многократно делал это на поле брани и в походах. (10) В этом году по неизвестной причине началось междуцарствие; интеррексами были Аппий Клавдий и следом за ним Публий Сульпиций. Последний провел консульские выборы и объявил консулами Луция Корнелия Сципиона и Гнея Фульвия. (11) В начале года к новым консулам явились посланники луканцев с жалобою на самнитов: не сумев уговорами склонить луканцев к военному союзу, самниты вторглись в их земли, чтобы одной войною принудить их к другой. (12) Луканцы же куда как сыты своими прежними ошибками и преисполнены ныне решимости все вынести и все стерпеть, лишь бы не нанести снова ущерба римскому народу. (13) Послы молили отцов-сенаторов принять луканцев под свое покровительство и защитить их от насилия и разбоя, чинимого самнитами; что же до них самих, то хотя их верность римлянам уже доказана самой войною с самнитами, они тем не менее готовы дать заложников.
рус.[12] Breuis consultatio senatus fuit; ad unum omnes iungendum foedus cum Lucanis resque repetendas ab Samnitibus censent. Benigne responsum Lucanis ictumque foedus. Fetiales missi, qui Samnitem decedere agro sociorum ac deducere exercitum finibus Lucanis iuberent; quibus obuiam missi ab Samnitibus qui denuntiarent, si quod adissent in Samnio concilium, haud inuiolatos abituros. Haec postquam audita sunt Romae, bellum Samnitibus et patres censuerunt et populus iussit. Consules inter se prouincias partiti sunt: Scipioni Etruria, Fuluio Samnites obuenerunt, diuersique ad suum quisque bellum proficiscuntur. Scipioni segne bellum et simile prioris anni militiae exspectanti hostes ad Volaterras instructo agmine occurrerunt. Pugnatum maiore parte diei magna utrimque caede; nox incertis qua data uictoria esset interuenit. Lux insequens uictorem uictumque ostendit; nam Etrusci silentio noctis castra reliquerunt. Romanus egressus in aciem, ubi profectione hostium concessam uictoriam uidet, progressus ad castra uacuis cum plurima praeda-nam et statiua et trepide deserta fuerant-potitur. Inde in Faliscum agrum copiis reductis, cum impedimenta Faleriis cum modico praesidio reliquisset, expedito agmine ad populandos hostium fines incedit. Omnia ferro ignique uastantur; praedae undique actae. Nec solum modo uastum hosti relictum sed castellis etiam uicisque inlatus ignis: urbibus oppugnandis temperatum, in quas timor Etruscos compulerat. Cn. Fului consulis clara pugna in Samnio ad Bouianum haudquaquam ambiguae uictoriae fuit. Bouianum inde adgressus nec ita multo post Aufidenam ui cepit.
en.12. (1) Сенат совещался недолго; все сошлись на том, что с луканцами следует заключить договор, а от самнитов потребовать возмещения. (2) Луканцам был дан благоприятный ответ, с ними торжественно заключили договор и послали фециалов передать самнитам приказ убираться с союзнических земель и выводить войско из луканских владений. Навстречу фециалам самниты выслали своих гонцов, и те сообщили, что фециалам не уйти невредимыми, появись они хоть в одном из советов Самния. (3) Когда о таком узнали в Риме, отцы высказались за войну с самнитами, а народ приказал начать ее. Консулы поделили меж собою военные области: Сципиону досталась Этрурия, Фульвию - самниты, и оба они отправились. в разные стороны каждый на свою войну. (4) Сципион ожидал затяжной войны, похожей на прошлогоднюю, но у Волатерр путь ему преградил готовый к бою отряд. (5) Битва продолжалась большую часть дня с немалыми для обеих сторон потерями, и когда наступила ночь, не было еще ясно, в чьих руках победа. Но наутро обнаружилось, кто победитель и кто побежденный: под покровом ночи этруски покинули лагерь. (6) Римляне, построенные для битвы, видя, что противник ушел, уступив им победу, двинулись к лагерю и заняли его - без людей, зато с богатой добычею: он ведь не только служил этрускам долговременной стоянкой, но и покинут был в спешке. (7) После этого Сципион отвел войска в земли фалисков и, оставив в Фалериях обоз с небольшой охраною, отправился налегке с отрядом воинов грабить вражеские владения. (8) Мечом и огнем истребляется все вокруг, и со всех сторон римляне везут добычу. После себя они оставляют врагу не только опустошенные поля, но и пепелища крепостей и поселений, только от осады городов, куда страх согнал этрусков, они воздержались. (9) Консул Гней Фульвий под Бовианом дал в Самнии славное сражение, увенчавшееся несомненной победою. Потом он пошел приступом на сам Бовиан и захватил его, а немного спустя захватил и Ауфидену.
рус.[13] Eodem anno Carseolos colonia in agrum Aequicolorum deducta. Fuluius consul de Samnitibus triumphauit. Cum comitia consularia instarent, fama exorta Etruscos Samnitesque ingentes conscribere exercitus; palam omnibus conciliis uexari principes Etruscorum, quod non Gallos quacumque condicione traxerint ad bellum; increpari magistratus Samnitium, quod exercitum aduersus Lucanum hostem comparatum obiecerint Romanis; itaque suis sociorumque uiribus consurgere hostes ad bellum et haudquaquam pari defungendum esse certamine. Hic terror, cum illustres uiri consulatum peterent, omnes in Q. Fabium Maximum primo non petentem, deinde, ut inclinata studia uidit, etiam recusantem conuertit: quid se iam senem ac perfunctum laboribus laborumque praemiis sollicitarent? nec corporis nec animi uigorem remanere eundem, et fortunam ipsam uereri, ne cui deorum nimia iam in se et constantior quam uelint humanae res uideatur. Et se gloriae seniorum succreuisse et ad suam gloriam consurgentes alios laetum adspicere; nec honores magnos fortissimis uiris Romae nec honoribus deesse fortes uiros. Acuebat hac moderatione tam iusta studia; quae uerecundia legum restinguenda ratus, legem recitari iussit, qua intra decem annos eundem consulem refici non liceret. uix prae strepitu audita lex est tribunique plebis nihil id impedimenti futurum aiebant; se ad populum laturos uti legibus solueretur. Et ille quidem in recusando perstabat: quid ergo attineret leges ferri, quibus per eosdem qui tulissent fraus fieret? iam regi leges, non regere. Populus nihilo minus suffragia inibat et, ut quaeque intro uocata erat centuria, consulem haud dubie Fabium dicebat. Tum demum consensu ciuitatis uictus, "dei approbent" inquit, "quod agitis acturique estis, Quirites. Ceterum, quoniam in me quod uos uoltis facturi estis, in collega sit meae apud uos gratiae locus: P. Decium, expertum mihi concordi collegio uirum, dignum uobis, dignum parente suo, quaeso mecum consulem faciatis". Iusta suffragatio uisa. Omnes quae supererant centuriae Q. Fabium P. Decium consules dixere. Eo anno plerisque dies dicta ab aedilibus, quia plus quam quod lege finitum erat agri possiderent; nec quisquam ferme est purgatus uinculumque ingens immodicae cupiditatis iniectum est.
en.13. (1) В том же году во владения эквиколов вывели поселение Карсеолы. (2) Консул Фульвий справил триумф над самнитами. Перед консульскими выборами прошел слух, что этруски и самниты набирают огромные войска, (3) что во всех советах открыто бранят этрусских старейшин за то, что не сумели на любых условиях вовлечь галлов в войну, и самнитских начальников попрекают тем, что против римлян пошли с войском, набранным для войны с луканцами. (4) Так что враги поднимались на войну вместе со своими союзниками и борьба с ними предстояла далеко не равная. (5) Хотя консульства в тот год добивались прославленные мужи, но при такой опасности взоры всех обратились к Квинту Фабию, который вообще не искал должности, а, видя, к чему все идет, прямо заявил о своем отказе; (6) зачем, мол, тревожат его, старика, пресытившегося уже и трудами, и наградами за эти труды? Уже нет былой крепости у тела его и духа, да и самой Судьбы ему надо опасаться: как бы не показалось какому-нибудь божеству, что ее к нему благосклонность чрезмерней и постоянней, чем это возможно в делах человеческих. (7) Слава его стала вровень со славою его предков, и он рад видеть, как слава других равняется с его собственной; нет в Риме недостатка ни в почетных должностях для доблестных мужей, ни в доблестных мужах для этих должностей. (8) Такая скромность еще больше воодушевила всех, кто столь оправданно ратовал за Фабиево избрание. Тогда в надежде, что уважение к законам охладит их пыл, Фабий велел прочесть вслух закон, по которому в течение десятилетия не разрешалось избирать консулом одно и то же лицо. (9) Голос читавшего был едва слышен в поднявшемся шуме, а народные трибуны принялись заверять, что тут не будет никакого препятствия: они-де предложат народному собранию освободить Фабия от подчинения законам. (10) Фабий, однако, упорно отказывался: для чего же проводить законы, которые обходят сами их создатели? Уже не законы повелевают, а законом! (11) И тем не менее народ начал голосовать и в каждой центурии голоса неизменно подавали за консула Фабия. (12) Тогда, побежденный наконец единодушием сограждан, он сказал: "Да будут угодны богам, квириты, и нынешние и грядущие дела ваши! И раз уж вы хотите, чтобы со мною все было по-вашему, то и сами окажите мне милость при выборах моего товарища. (13) Я прошу вас сделать консулом вместе со мною Публия Деция - мужа, которого мне довелось узнать при дружном исполнении нами консульства, мужа, достойного вас, достойного и своего родителя"59. Представление сочли основательным, и все остальные центурии назвали консулами Квинта Фабия и Публия Деция. (14) В тот год многих граждан эдилы привлекли к суду за владение большими земельными угодиями, чем дозволялось законом; оправдаться почти никому не удалось, и на неумеренную алчность была накинута крепкая узда.
рус.[14] Consules noui, Q. Fabius Maximus quartum et P. Decius Mus tertium, cum inter se agitarent uti alter Samnites hostes, alter Etruscos deligeret, quantaeque in hanc aut in illam prouinciam copiae satis et uter ad utrum bellum dux idoneus magis esset, ab Sutrio et Nepete et Faleriis legati, auctores concilii Etruriae populorum de petenda pace haberi, totam belli molem in Samnium auerterunt. Profecti consules, quo expeditiores commeatus essent et incertior hostis qua uenturum bellum foret, Fabius per Soranum, Decius per Sidicinum agrum in Samnium legiones ducunt. ubi in hostium fines uentum est, uterque populabundus effuso agmine incedit. Explorant tamen latius quam populantur; igitur non fefellere ad Tifernum hostes in occulta ualle instructi, quam ingressos Romanos superiore ex loco adoriri parabant. Fabius impedimentis in locum tutum remotis praesidioque modico imposito praemonitis militibus adesse certamen, quadrato agmine ad praedictas hostium latebras succedit. Samnites desperato improuiso tumultu, quando in apertum semel discrimen euasura esset res, et ipsi acie iusta maluerunt concurrere. Itaque in aequum descendunt ac fortunae se maiore animo quam spe committunt; ceterum, siue quia ex omnium Samnitium populis quodcumque roboris fuerat contraxerant seu quia discrimen summae rerum angebat animos, aliquantum quoque aperta pugna praebuerunt terroris. Fabius ubi nulla ex parte hostem loco moueri uidit, Maximum filium et M. Valerium tribunos militum, cum quibus ad primam aciem procurrerat, ire ad equites iubet et adhortari ut, si quando unquam equestri ope adiutam rem publicam meminerint, illo die adnitantur ut ordinis eius gloriam inuictam praestent: peditum certamine immobilem hostem restare; omnem reliquam spem in impetu esse equitum. Et ipsos nominatim iuuenes, pari comitate utrumque, nunc laudibus, nunc promissis onerat. Ceterum quando, ne ea quoque temptata uis proficeret, consilio grassandum, si nihil uires iuuarent, ratus, Scipionem legatum hastatos primae legionis subtrahere ex acie et ad montes proximos quam posset occultissime circumducere iubet; inde ascensu abdito a conspectu erigere in montes agmen auersoque hosti ab tergo repente se ostendere. Equites ducibus tribunis haud multo plus hostibus quam suis, ex improuiso ante signa euecti, praebuerunt tumultus. Aduersus incitatas turmas stetit immota Samnitium acies nec parte ulla pelli aut perrumpi potuit; et postquam inritum inceptum erat, recepti post signa proelio excesserunt. Creuit ex eo hostium animus nec sustinere frons prima tam longum certamen increscentemque fiducia sui uim potuisset, ni secunda acies iussu consulis in primum successisset. Ibi integrae uires sistunt inuehentem se iam Samnitem; et tempore inprouisa ex montibus signa clamorque sublatus non uero tantum metu terruere Samnitium animos; nam et Fabius Decium collegam appropinquare exclamauit, et pro se quisque miles adesse alterum consulem, adesse legiones gaudio alacres fremunt; errorque utilis Romanis oblatus fugae formidinisque Samnites impleuit maxime territos ne ab altero exercitu integro intactoque fessi opprimerentur. Et quia passim in fugam dissipati sunt, minor caedes quam pro tanta uictoria fuit: tria milia et quadringenti caesi, capti octingenti ferme et triginta; signa militaria capta tria et uiginti.
en.14. (1) Пока новые консулы - Квинт Фабий Максим и Публий Деций Мус (отправлявшие должность первый в четвертый раз, а последний - в третий) [297 г.] обсуждали, (2) кто возьмет на себя самнитского противника, а кто - этрусского, какие силы понадобятся для ведения той и другой войны и кому из вождей какая из войн больше подходит, (3) из Сутрия, Непеты и Фалерий прибыли посланцы с донесением, что народы Этрурии совещаются, как бы добиться мира; и тогда военный удар всей тяжестью обрушился на Самний. (4) Чтобы облегчить подвоз продовольствия и держать врага в неведении о направлении удара, консул Фабий, выйдя из Города, повел войско в Самний через Соран, а Деций - через владения сидицинов. (5) Достигнув вражеских границ, оба консула отпустили свои отряды грабить поля; лазутчики меж тем разбрелись еще дальше, чем грабители, (6) так что врагам, собравшим свои силы у Тиферна в замкнутой со всех сторон долине, чтобы напасть сверху на римлян, едва они туда вступят, эта их ловушка не удалась. (7) Укрыв обоз в безопасном месте и оставив при нем небольшой отряд, Фабий предупредил воинов, что надо ждать нападения, выстроил их в каре и подвел к упомянутым засадам неприятеля. (8) Тогда самниты потеряли надежду смутить римлян внезапностью нападения, а видя, что дело оборачивается открытым противоборством, и сами предпочли схватиться с врагом, как положено - в боевом строю. Так что, надеясь не столько на себя, сколько на случай, они спускаются на ровнее место. (9) Но даже в открытом бою они представляли для римлян известную опасность, потому что сюда были стянуты все поголовно бойцы из всех самнитских племен, а, может быть, еще и потому, что в решительной схватке мужество их удесятерилось. (10) Видя, что враги стоят стеной, Фабий приказал военным трибунам - сыну своему Максиму и Марку Валерию, с которыми он выступил в первые ряды, отправиться к конникам и сказать, (11) что пришла пора коннице спасать общее дело, и пусть они сегодня приложат все силы, чтоб сохранить за собою славу непобедимого сословия; (12) в пешей битве враг стоит неколебимо, и вся надежда теперь на удар конницы. С обоими юношами он был одинаково приветлив, называл их по именам и осыпал похвалами и обещаниями. (13) И все-таки оставались опасения, что даже этой испытанной силы будет недостаточно, поэтому Фабий решил, если сила не поможет, прибегнуть к хитрости. (14) Он приказывает легату Сципиону вывести из боя гастатов первого легиона и кружным путем, как можно незаметней, идти с ними к ближним горам; затем незаметно взобраться на горы и внезапно показаться в тылу у врага. (15) Всадники под предводительством трибунов неожиданно выехали перед знамена, но среди врагов они произвели переполох не многим больший, чем среди своих. (16) Стремительному натиску конных турм противостоял неколебимый строй самнитов, и нигде не удавалось ни потеснить его, ни прорвать; когда эта попытка осталась безуспешной, всадники, отступив за знамена, покинули поле боя. (17) Тут враги приободрились и не выстоять передовому отряду в столь длительном противоборстве, не заступи по приказу консула второй ряд место первого. (18) Свежие силы сдержали перешедших уже в наступление самнитов, и в это самое время знамена показались на горе и раздался боевой клич. Страх, не сообразный с опасностью, охватил самнитов, (19) а тут еще Фабий закричал, что это идет к ним его товарищ, Деций, да и сами воины зашумели в радостном возбужденье: вон, мол, второй консул, вон - его легионы! (20) И эта ошибка, столь счастливая для римлян, внушает самнитам ужас и желание спасаться бегством: ничего ведь они так не боялись, как удара по ним, измотанным в сражении, свежего, нетронутого второго войска. (21) Врагов было перебито меньше, чем обычно при такой победе, потому что в бегстве они рассыпались во все стороны; убито было три тысячи четыреста человек, взято в плен около восьмисот тридцати, военных знамен захвачено двадцать три.
рус.[15] Samnitibus Apuli se ante proelium coniunxissent, ni P. Decius consul iis ad Maleuentum castra obiecisset, extractos deinde ad certamen fudisset. Ibi quoque plus fugae fuit quam caedis; duo milia Apulorum caesa; spretoque eo hoste Decius in Samnium legiones duxit. Ibi duo consulares exercitus diuersis uagati partibus omnia spatio quinque mensum euastarunt. Quinque et quadraginta loca in Samnio fuere, in quibus Deci castra fuerunt, alterius consulis sex et octoginta; nec ualli tantum ac fossarum uestigia relicta sed multo alia illis insigniora monumenta uastitatis circa regionumque depopulatarum. Fabius etiam urbem Cimetram cepit. Ibi capta armatorum duo milia nongenti, caesi pugnantes ferme nongenti triginta. Inde comitiorum causa Romam profectus maturauit eam rem agere. Cum primo uocatae Q. Fabium consulem dicerent omnes centuriae, Ap. Claudius, consularis candidatus, uir acer et ambitiosus, non sui magis honoris causa quam ut patricii reciperarent duo consularia loca, cum suis tum totius nobilitatis uiribus incubuit ut se cum Q. Fabio consulem dicerent. Fabius primo de se eadem fere quae priore anno dicendo abnuere. Circumstare sellam omnis nobilitas; orare ut ex caeno plebeio consulatum extraheret maiestatemque pristinam cum honori tum patriciis gentibus redderet. Fabius silentio facto media oratione studia hominum sedauit; facturum enim se fuisse dixit ut duorum patriciorum nomina reciperet, si alium quam se consulem fieri uideret; nunc se suam rationem comitiis, cum contra leges futurum sit, pessimo exemplo non habiturum. Ita L. Volumnius de plebe cum Ap. Claudio consul est factus, priore item consulatu inter se comparati. Nobilitas obiectare Fabio fugisse eum Ap. Claudium collegam, eloquentia ciuilibusque artibus haud dubie praestantem.
en.15. (1) Апулийцы, конечно, не преминули бы примкнуть перед сражением к самнитам, но консул Публий Деций [296г.] стал против них лагерем у Малевента, заставил их вступить в бой и разбил наголову. (2) Здесь тоже было больше беглецов, чем убитых, а убито было две тысячи апулийцев. Пренебрегши подобным противником, Деций повел легионы в Самний. (3) А там оба консульских войска, рыская повсюду, за пять месяцев опустошили все и вся. (4) Сорок пять раз разбивал Деций свой лагерь в Самнии, а другой консул - восемьдесят шесть раз. (5) И не только валы и рвы оставили они за собою, но и иные, куда более приметные свидетельства опустошения и разорения окрестных земель. (6) Фабий даже захватил город Циметру, причем в плен было взято две тысячи девятьсот воинов и в сражении убито около девятисот тридцати. (7) Вслед за этим Фабий отправился в Рим для выборов и провел их без промедления. Все центурии стали одна за другой объявлять консулом Квинта Фабия, (8) и тогда второй соискатель - Аппий Клавдий, муж суровый и властный, не столько из честолюбия, сколько ради возвращения патрициям обоих консульских мест, употребил все свои усилия и все влияние знати на то, чтобы его избрали консулом вместе с Квинтом Фабием. (9) Фабий, однако, отказывался от должности, повторяя примерно те же доводы, что и годом раньше. Вся знать обступила его кресло, упрашивая вытащить консульство из плебейского болота и возвратить былое величие и консульской должности, п патрицианским родам. (10) Добившись тишины, Фабий умерил страсти, найдя слова для примирения: он, дескать, и позаботился бы об избрании обоих консулов из патрициев, если бы вместо него консулом стал кто-то другой; (11) теперь же он не намерен подавать самый дурной пример и нарушать закон, засчитывая поданные за него самого голоса. (12) Так что консулом с Аппием Клавдием стал из плебеев Луций Волумний, в паре с которым он отправлял уже предыдущее консульство. Знать упрекала Фабия за уклонение от товарищества с Аппием Клавдием, видя причину этому в бесспорном превосходстве последнего в искусстве красноречия и управления делами государства.
рус.[16] Comitiis perfectis ueteres consules iussi bellum in Samnio gerere prorogato in sex menses imperio. Itaque insequenti quoque anno L. Volumnio Ap. Claudio consulibus P. Decius, qui consul in Samnio relictus a collega fuerat, proconsul idem populari non destitit agros, donec Samnitium exercitum nusquam se proelio committentem postremo expulit finibus. Etruriam pulsi petierunt et, quod legationibus nequiquam saepe temptauerant, id se tanto agmine armatorum mixtis terrore precibus acturos efficacius rati, postulauerunt principum Etruriae concilium. Quo coacto, per quot annos pro libertate dimicent cum Romanis, exponunt: omnia expertos esse si suismet ipsorum uiribus tolerare tantam molem belli possent; temptasse etiam haud magni momenti finitimarum gentium auxilia. Petisse pacem a populo Romano, cum bellum tolerare non possent; rebellasse, quod pax seruientibus grauior quam liberis bellum esset; unam sibi spem reliquam in Etruscis restare. Scire gentem Italiae opulentissimam armis, uiris, pecunia esse; habere accolas Gallos, inter ferrum et arma natos, feroces cum suopte ingenio tum aduersus Romanum populum, quem captum a se auroque redemptum, haud uana iactantes, memorent. Nihil abesse, si sit animus Etruscis qui Porsinnae quondam maioribusque eorum fuerit, quin Romanos omni agro cis Tiberim pulsos dimicare pro salute sua non de intolerando Italiae regno cogant. Samnitem illis exercitum paratum, instructum armis, stipendio uenisse, et confestim secuturos, uel si ad ipsam Romanam urbem oppugnandam ducant.
en.16. (1) После выборов прежним консулам было приказано вести войну в Самнии с продлением их военных полномочий на шесть месяцев. (2) Так что и в новом году при консулах Луции Волумнии и Аппии Клавдии Публий Деций, оставленный товарищем в Самнии как консул, не переставал опустошать поля и как проконсул, пока наконец не изгнал так и не давшее боя самнитское войско вон из его собственных пределов. (3) Изгнанные самниты устремились тогда в Этрурию и потребовали созыва на совет этрусских старейшин в надежде, что, подкрепив просьбы страшным зрелищем огромной толпы вооруженных воинов, они скорее добьются успеха, чем неоднократными тщетными посольствами. (4) Когда те собрались, самниты поведали, как долгие годы борются они с римлянами за свою свободу: все было испробовано, чтобы своими силами вынести столь тяжкое бремя войны; (5) прибегали даже к помощи соседей, но не в самых крайних случаях; просили и мира у римского народа не в силах вести войну, но возобновляли ее, ибо мир оказывался для подневольных горше, чем война для свободных. (6) Надежда осталась у них только на этрусков: им известно, что это самый сильный, многочисленный и богатый народ Италии; а соседи этрусков - галлы, от копья вскормленные, - по природе своей всем враждебны, римскому же народу особенно, ибо помнят с законной гордостью о пленении его и об откупе золотом. (7) Если жив в этрусках былой дух Порсены и предков, тогда никаких нет препятствий тому, чтобы заставить римлян уйти со всех земель по сю сторону Тибра и бороться за жизнь, а не за непереносимое владычество их над Италией. А к услугам их самнитское войско, умелое и готовое тотчас следовать за ними хоть на приступ самого Рима.
рус.[17] Haec eos in Etruria iactantes molientesque bellum domi Romanum urebat. Nam P. Decius, ubi comperit per exploratores profectum Samnitium exercitum, aduocato consilio "quid per agros" inquit "uagamur uicatim circumferentes bellum? quin urbes et moenia adgredimur? nullus iam exercitus Samnio praesidet; cessere finibus ac sibimet ipsi exsilium consciuere". Adprobantibus cunctis ad Murgantiam, ualidam urbem, oppugnandam ducit; tantusque ardor militum fuit et caritate ducis et spe maioris quam ex agrestibus populationibus praedae ut uno die ui atque armis urbem caperent. Ibi duo milia Samnitium et centum pugnantes circumuenti captique et alia praeda ingens capta est. Quae ne impedimentis grauibus agmen oneraret, conuocari milites Decius iubet. "hacine" inquit "uictoria sola aut hac praeda contenti estis futuri? uoltis uos pro uirtute spes gerere? omnes Samnitium urbes fortunaeque in urbibus relictae uestrae sunt, quando legiones eorum tot proeliis fusas postremo finibus expulistis. uendite ista et inlicite lucro mercatorem ut sequatur agmen; ego subinde suggeram quae uendatis. Ad Romuleam urbem hinc eamus, ubi uos labor haud maior, praeda maior manet." diuendita praeda ultro adhortantes imperatorem ad Romuleam pergunt. Ibi quoque sine opere, sine tormentis, simul admota sunt signa, nulla ui deterriti a muris, qua cuique proximum fuit, scalis raptim admotis in moenia euasere. Captum oppidum ac direptum est; ad duo milia et trecenti occisi et sex milia hominum capta, et miles ingenti praeda potitus, quam uendere sicut priorem coactus; Ferentinum inde, quamquam nihil quietis dabatur, tamen summa alacritate est ductus. Ceterum ibi plus laboris ac periculi fuit: et defensa summa ui moenia sunt et locus erat munimento naturaque tutus; sed euicit omnia adsuetus praedae miles. Ad tria milia hostium circa muros caesa; praeda militis fuit. Huius oppugnatarum urbium decoris pars maior in quibusdam annalibus ad Maximum trahitur; Murgantiam ab Decio, a Fabio Ferentinum Romuleamque oppugnatas tradunt. Sunt qui nouorum consulum hanc gloriam faciant, quidam non amborum sed alterius, L. Volumni: ei Samnium prouinciam euenisse.
en.17. (1) Пока они столь усердно выхваляли себя в Этрурии, римское вторжение испепеляло их отечество. Узнав от лазутчиков, что самнитское войско ушло, Публий Деций созвал совет и сказал: (2) "Зачем нам бродить войною от села к селу? Почему бы нам не приняться за города и крепости? Нет ведь уже войска, чтоб защищать Самний, оно покинуло свои пределы и само обрекло себя на изгнание". (3) Получив всеобщее одобрение, он повел войско на приступ сильного города Мурганции; и здесь преданность вождю и надежда на добычу побогаче, чем от разорения сел, так воспламенила воинов, что за один день они силой оружия захватили город. (4) Две тысячи сто самнитов, оказавших сопротивление, были там окружены и взяты в плен, захватили и горы другой добычи. Опасаясь, что огромный обоз будет служить помехою, Деций приказывает созвать воинов и говорит: (5) "Хватит ли с вас этой победы и этой добычи? Или хотите вы мерить ваши чаяния вашей доблестью? Все города самнитские, все богатства, скрытые в них, принадлежат вам, коль скоро столькими победами вы изгнали наконец вражьи рати из их собственной страны. (6) Так продайте все, что добыли, и пусть торговцы, привлеченные наживой, идут следом за войском. У меня вы не останетесь без нового товара: пойдемте отсюда к городу Ромулее, трудов там будет не больше, а добыча побогаче". (7) Быстро распродав захваченное добро, воины сами торопили полководца идти к Ромулее. Там тоже обошлось без осадных сооружений и приспособлений: едва приблизили знамена к городу, как уже никто не мог отогнать римлян от стен; тотчас, кто где сумел, приставили они лестницы и ворвались в укрепления. (8) Город был взят и разграблен; около двух тысяч трехсот человек убито и шесть тысяч взято в плен, (9) а воины завладели огромной добычей, которую снова пришлось продать. Затем без всякой передышки и тем не менее с чрезвычайной поспешностью они двинулись на Ферентин. (10) Здесь, однако, и трудов, и опасностей было больше: стены города усиленно охранялись, а укрепления и природа местности делали город неприступным; но воины, привыкшие к добыче, одолели все. (11) По некоторым летописям, слава захвата этих городов приходится в основном на долю Максима; Мурганцию, говорят, занял Деций, а Ферентин и Ромулею - Фабий. (12) А иные приписывают этот подвиг новым консулам или даже только одному - Луцию Волумнию, которому, по их словам, выпало воевать с самнитами.
рус.[18] Dum ea in Samnio cuiuscumque ductu auspicioque geruntur, Romanis in Etruria interim bellum ingens multis ex gentibus concitur, cuius auctor Gellius Egnatius ex Samnitibus erat. Tusci fere omnes consciuerant bellum; traxerat contagio proximos Vmbriae populos et Gallica auxilia mercede sollicitabantur; omnis ea multitudo ad castra Samnitium conueniebat. Qui tumultus repens postquam est Romam perlatus, cum iam L. Volumnius consul cum legione secunda ac tertia sociorumque milibus quindecim profectus in Samnium esset, Ap. Claudium primo quoque tempore in Etruriam ire placuit. Duae Romanae legiones secutae, prima et quarta, et sociorum duodecim milia; castra haud procul ab hoste posita. Ceterum magis eo profectum est quod mature uentum erat ut quosdam spectantes iam arma Etruriae populos metus Romani nominis comprimeret, quam quod ductu consulis quicquam ibi satis scite aut fortunate gestum sit: multa proelia locis et temporibus iniquis commissa spesque in dies grauiorem hostem faciebat, et iam prope erat ut nec duci milites nec militibus dux satis fideret. Litteras ad collegam accersendum ex Samnio missas in trinis annalibus inuenio; piget tamen in certo ponere, cum ea ipsa inter consules populi Romani, iam iterum eodem honore fungentes, disceptatio fuerit, Appio abnuente missas, Volumnio adfirmante Appi se litteris accitum. Iam Volumnius in Samnio tria castella ceperat, in quibus ad tria milia hostium caesa erant, dimidium fere eius captum, et Lucanorum seditiones a plebeiis et egentibus ducibus ortas summa optimatium uoluntate per Q. Fabium, pro consule missum eo cum uetere exercitu, compresserat. Decio populandos hostium agros relinquit, ipse cum suis copiis in Etruriam ad collegam pergit. Quem aduenientem laeti omnes accepere: Appium ex conscientia sua credo animum habuisse-haud immerito iratum si nihil scripserat, inliberali et ingrato animo, si eguerat ope, dissimulantem. uix enim salute mutua reddita, cum obuiam egressus esset, "satin salue" inquit, "L. Volumni? ut sese in Samnio res habent? quae te causa ut prouincia tua excederes induxit?" Volumnius in Samnio res prosperas esse ait, litteris eius accitum uenisse; quae si falsae fuerint nec usus sui sit in Etruriam, extemplo conuersis signis abiturum. "tu uero abeas" inquit, "neque te quisquam moratur; etenim minime consentaneum est, cum bello tuo forsitan uix sufficias, huc te ad opem ferendam aliis gloriari uenisse." bene, hercules, uerteret, dicere Volumnius; malle frustra operam insumptam quam quicquam incidisse cur non satis esset Etruriae unus consularis exercitus.
en.18. (1) Пока все это происходило в Самнии (кто бы там ни начальствовал), в Этрурии множество племен поднялось на великую войну против римлян, зачинщиком которой был самнит по имени Геллий Эгнаций. (2) Почти все этруски согласились на войну; зараза распространилась и на соседние народы Умбрии, а галлов привлекли на помощь платою. Все эти несметные полчища стекались к самнитскому лагерю. (3) Когда о такой внезапной опасности донесли в Рим, консул Волумний со вторым и третим легионами и пятнадцатью тысячами союзников был уже на пути в Самний, так что постановлено было Аппию Клавдию, не тратя времени, отправляться в Этрурию. (4) За ним шли два римских легиона - первый и четвертый - и двадцать тысяч союзников; лагерь разбили вблизи от неприятеля. (5) Этот скорый приход консула был полезен едва ли не больше, чем какие-то особо искусные или удачные военные действия в этой области под его началом, - ибо страх перед римлянами удержал некоторые из народов Этрурии, уже готовых взяться за оружие. (6) Однако сражения он одно за другим давал в неудобных местах и в неподходящее время, а это врага обнадеживало, и изо дня в день он становился все упорней, так что войско уже теряло доверие к вождю, а вождь к войску. (7) В трех летописях я нашел письма Аппия к другому консулу, вызывающие его из Самния; и все-таки утверждать такое наверное я не решаюсь, так как из-за письма сами эти консулы римского народа, и уже не в первый раз исполнявшие должность, затеяли спор: Волумний утверждал, что был вызван Аппиевым письмом, Аппий же твердил, что письма не посылал. (8) К этому времени Волумний в Самнии захватил уже три крепости, перебив там до трех тысяч вражеских воинов и еще почти половину этого числа захватив в плен, а отправив в Луканию проконсулом Квинта Фабия с его прошлогодним войском, подавил там, к вящему удовольствию знати, мятеж, поднятый вожаками из плебеев и бедняков. (9) Он оставил Деция опустошать поля, а сам со своими силами поспешил к другому консулу в Этрурию. Его появление все встретили с радостью. (10) Только Аппий (то ли с законным гневом, если ничего не писал, то ли с низкой неблагодарностью, если притворялся, нуждаясь сам в помощи, - о том знает лишь одна его совесть), (11) выйдя ему навстречу и едва обменявшись приветствиями, тотчас вопросил: "Все ли в порядке, Луций Волумний? Как дела в Самнии? Что побудило тебя оставить вверенную тебе область?" (12) Волумний отвечал на это, что в Самнии дела идут успешно, а пришел он, вызванный его, Аппия, письмом; если же письмо подложно и в Этрурии в нем не нуждаются, он немедля повернет знамена и удалится. (13) "Ступай, разумеется, - сказал Аппий, - никто тебя не держит, да и куда это годится, когда сам едва справляешься со своей войной, хвастать, что пришел-де помочь другим!" "Пусть Геркулес обратит все к лучшему", - сказал Волумний, лучше пусть труды его будут напрасны, лишь бы не приключилось такой беды, чтобы одного консульского войска оказалось мало для Этрурии.
рус.[19] Digredientes iam consules legati tribunique ex Appiano exercitu circumsistunt. Pars imperatorem suum orare ne collegae auxilium, quod acciendum ultro fuerit, sua sponte oblatam sperneretur; plures abeunti Volumnio obsistere; obtestari ne prauo cum collega certamine rem publicam prodat: si qua clades incidisset, desertori magis quam deserto noxae fore; eo rem adductam ut omne rei bene aut secus gestae in Etruria decus dedecusque ad L. Volumnium sit delegatum; neminem quaesiturum quae uerba Appi sed quae fortuna exercitus fuerit; dimitti ab Appio eum sed a re publica et ab exercitu retineri; experiretur modo uoluntatem militum. Haec monendo obtestandoque prope restitantes consules in contionem pertraxerunt. Ibi orationes longiores habitae in eandem ferme sententiam, in quam inter paucos certatum uerbis fuerat; et cum Volumnius, causa superior, ne infacundus quidem aduersus eximiam eloquentiam collegae uisus esset, cauillansque Appius sibi acceptum referre diceret debere, quod ex muto atque elingui facundum etiam consulem haberent-priore consulatu, primis utique mensibus, hiscere eum nequisse, nunc iam populares orationes serere-, "quam mallem" inquit Volumnius, "tu a me strenue facere quam ego abs te scite loqui didicissem." postremo condicionem ferre, quae decretura sit, non orator-neque enim id desiderare rem publicam-sed imperator uter sit melior. Etruriam et Samnium prouincias esse; utram mallet eligeret; suo exercitu se uel in Etruria uel in Samnio rem gesturum. Tum militum clamor ortus, ut simul ambo bellum Etruscum susciperent. Quo animaduerso consensu Volumnius "quoniam in collegae uoluntate interpretanda" inquit "erraui, non committam ut quid uos uelitis obscurum sit: manere an abire me uelitis clamore significate." tum uero tantus est clamor exortus ut hostes e castris exciret. Armis arreptis in aciem descendunt. Et Volumnius signa canere ac uexilla efferri castris iussit; Appium addubitasse ferunt cernentem seu pugnante seu quieto se fore collegae uictoriam; deinde ueritum ne suae quoque legiones Volumnium sequerentur, et ipsum flagitantibus suis signum dedisse. Ab neutra parte satis commode instructi fuerunt; nam et Samnitium dux Gellius Egnatius pabulatum cum cohortibus paucis ierat suoque impetu magis milites quam cuiusquam ductu aut imperio pugnam capessebant et Romani exercitus nec pariter ambo ducti nec satis temporis ad instruendum fuit. Prius concurrit Volumnius quam Appius ad hostem perueniret; itaque fronte inaequali concursum est; et uelut sorte quadam mutante adsuetos inter se hostes Etrusci Volumnio, Samnites parumper cunctati, quia dux aberat, Appio occurrere. Dicitur Appius in medio pugnae discrimine, ita ut inter prima signa manibus ad caelum sublatis conspiceretur, ita precatus esse: "Bellona, si hodie nobis uictoriam duis, ast ego tibi templum uoueo." haec precatus uelut instigante dea et ipse collegae et exercitus uirtutem aequauit ducis: imperatoria opera exsequuntur et milites; ne ab altera parte prius uictoria incipiat adnituntur. Ergo fundunt fugantque hostes, maiorem molem haud facile sustinentes quam cum qua manus conserere adsueti fuerant. urgendo cedentes insequendoque effusos compulere ad castra; ibi interuentu Gelli cohortiumque Sabellarum paulisper recruduit pugna. His quoque mox fusis iam a uictoribus castra oppugnabantur; et cum Volumnius ipse portae signa inferret, Appius Bellonam uictricem identidem celebrans accenderet militum animos, per uallum, per fossas inruperunt. Castra capta direptaque; praeda ingens parta et militi concessa est. Septem milia octingenti hostium occisi, duo milia et centum uiginti capti.
en.19. (1) И уже направились было консулы в разные стороны, когда легаты и трибуны из Аппиева войска обступили их со всех сторон. Одни умоляли своего начальника не пренебречь добровольною помощью товарища, о которой следовало бы просить; (2) другие - их было больше - преградили путь Волумнию, заклиная не предавать общего дела из недостойного соперничества с товарищем по должности; ведь случись теперь какое несчастье, большая вина падет не на брошенного в беде, а на бросившего: (3) так уж случилось, что и слава и позор этрусской войны ложатся на Луция Волумния. Люди спрашивать будут не об Аппиевых словах, а об участи войска; (4) пусть Аппий его отсылает - государство и войско его удерживают; пусть он только спросит, чего хотят воины. (5) С таковыми увещеваниями и заклинаниями притащили они едва не упиравшихся консулов на место сходки. Здесь говорили более пространно, но почти о том же, о чем толковали сперва в узком кругу. (6) И когда Волумний оказался при своем выигрышном положении еще и весьма речист даже рядом со своим красноречивейшим товарищем, то Аппий заметил с издевкою: (7) нужно, мол, воздать должное ему, Аппию, за то, что бессловесный и косноязычный их консул стал таким речистым, ведь в прежнее их консульство, по крайней мере в первые его месяцы, Волумний рта не смел раскрыть, теперь же произносит даже речи перед народом. (8) "Куда лучше было бы, - возразил Волумний, - если б ты у меня выучился круто действовать, а не я у тебя - красно говорить!" И затем он предложил устроить так, чтоб решить, кто из них лучший не оратор, а полководец, - ибо это для государства важнее. (9) Воевать предстоит и в Этрурии, и в Самнии - пусть же Аппий сам выберет, что ему больше по душе, а он со своим войском одинаково готов действовать хоть в Этрурии, хоть в Самнии. (10) Но воины в ответ зашумели, что обоим надо вместе взяться за этрусков. (11) Видя такое единодушие, Волумний сказал: "Если даже я неверно понял желание товарища, то о вашей воле сомнения не допущу: дайте криком знать, оставаться мне или уходить?" (12) И тут грянул такой крик, что заставил врагов покинуть лагерь. Оружие расхватали и выстроились на равнине. Тогда и Волумний тоже приказал трубить к бою и выносить из лагеря знамена. (13) Аппий, говорят, заколебался, понимая, что, вступит ли он в битву или воздержится от нее, победа все равно достанется товарищу; но потом, опасаясь, как бы и его легионы не последовали за Волумнием, уступил настояниям своих воинов и тоже подал знак к бою. (14) Ни те ни другие не успели должным образом построиться; вождь самнитов Геллий Эгнаций с несколькими когортами отлучился за продовольствием, так что воины его бросились в бой скорей сами, чем по приказу и примеру; (15) но и в римских войсках не было единоначалия, да и времени для построения не хватило. Волумний уже начал бой, когда Аппий еще не подошел к неприятелю, поэтому войска сошлись, не выровняв рядов, (16) и словно некий жребий поменял местами привычных недругов: этруски стали против Волумния, а самниты, чуть поколебавшись без вождя, вышли навстречу Аппию. (17) Говорят, что в самый разгар сражения Аппий воздел руки к небу так, чтоб видно было в первых рядах, и взмолился: "Беллона если ты даруешь ныне нам победу, я обетую тебе храм"72. (18) После этой молитвы, словно вдохновенный богинею, он сравнялся доблестью с товарищем, а войско его - со своим вождем. И вот уже и вожди исполняют долг полководцев и воины стараются изо всех сил, чтобы другое крыло не перехватило победу. (19) Так они опрокидывают врага и обращают в бегство, ибо трудно было ему противостоять силе, много превосходящей ту, с какою он привык иметь дело. (20) Тесня отступающих, преследуя бегущих, римляне отогнали врагов к их лагерю. Там с появлением Геллия и сабелльских когорт битва ненадолго возобновилась. Но вскоре и эти противники были рассеяны, и победители подступили к лагерю. (21) Сам Волумний повел войска к воротам, Аппий, вновь и вновь взывая к победной Беллоне, воспламенял воинов, и вот римляне через вал и рвы ворвались в лагерь. (22) Он был захвачен и разграблен; взятая там огромная добыча досталась воинам. Убито было семь тысяч девятьсот неприятельских бойцов, а две тысячи сто двадцать взято в плен.
рус.[20] Dum ambo consules omnisque Romana uis in Etruscum bellum magis inclinat, in Samnio noui exercitus exorti ad populandos imperii Romani fines per Vescinos in Campaniam Falernumque agrum transcendunt ingentesque praedas faciunt. Volumnium magnis itineribus in Samnium redeuntem-iam enim Fabio Decioque prorogati imperii finis aderat -fama de Samnitium exercitu populationibusque Campani agri ad tuendos socios conuertit. ut in Calenum [agrum] uenit, et ipse cernit recentia cladis uestigia et Caleni narrant tantum iam praedae hostes trahere ut uix explicare agmen possint; itaque iam propalam duces loqui extemplo eundum in Samnium esse, ut relicta ibi praeda in expeditionem redeant nec tam oneratum agmen dimicationibus committant. Ea quamquam similia ueris erant, certius tamen exploranda ratus dimittit equites, qui uagos praedatores in agro palantes intercipiant; ex quibus inquirendo cognoscit ad Volturnum flumen sedere hostem, inde tertia uigilia moturum; iter in Samnium esse. His satis exploratis profectus tanto interuallo ab hostibus consedit ut nec aduentus suus propinquitate nimia nosci posset et egredientem e castris hostem opprimeret. Aliquanto ante lucem ad castra accessit gnarosque Oscae linguae exploratum quid agatur mittit. Intermixti hostibus, quod facile erat in nocturna trepidatione, cognoscunt infrequentia armatis signa egressa, praedam praedaeque custodes exire, immobile agmen et sua quemque molientem nullo [inter alios] consensu nec satis certo imperio. Tempus adgrediendi aptissimum uisum est; et iam lux appetebat; itaque signa canere iussit agmenque hostium adgreditur. Samnites praeda impediti, infrequentes armati, pars addere gradum ac prae se agere praedam, pars stare incerti utrum progredi an regredi in castra tutius foret; inter cunctationem opprimuntur et Romani iam transcenderant uallum caedesque ac tumultus erat in castris. Samnitium agmen, praeterquam hostili tumultu, captiuorum etiam repentina defectione turbatum erat, qui partim ipsi soluti uinctos soluebant, partim arma in sarcinis deligata rapiebant tumultumque proelio ipso terribiliorem intermixti agmini praebebant. Memorandum deinde edidere facinus; nam Staium Minatium ducem adeuntem ordines hortantemque inuadunt; dissipatis inde equitibus qui cum eo aderant ipsum circumsistunt insidentemque equo captum ad consulem Romanum rapiunt. Reuocata eo tumultu prima signa Samnitium proeliumque iam profligatum integratum est; nec diutius sustineri potuit. Caesa ad sex milia hominum, duo milia et quingenti capti-in eis tribuni militum quattuor-signa militaria triginta, et, quod laetissimum uictoribus fuit, captiuorum recepta septem milia et quadringenti, praeda ingens sociorum; accitique edicto domini ad res suas noscendas recipiendasque praestituta die. Quarum rerum non exstitit dominus, militi concessae; coactique uendere praedam ne alibi quam in armis animum haberent.
en.20. (1) Пока оба консула и все силы римлян были брошены главным образом на войну с этрусками, в Самнии для опустошения римских окраинных земель поднялись новые воинства и, пройдя через весцийские земли в кампанские и фалернские поля, награбили несметную добычу. (2) Волумний шел уже большими переходами назад в Самний, потому что истекал срок военных полномочий Фабия и Деция, но известие о самнитском войске и о разграблении Кампании заставило его ради защиты союзников свернуть с пути. (3) Придя в Кален, он и сам увидел свежие следы разбоя, и каленцы поведали ему, что у врага уже столько добычи, что он еле держит походный строй, (4) а вожди их открыто говорят, что надо тотчас возвратиться в Самний и, оставив там добычу, вновь идти в поход, чтобы не вступать в бой, имея столь обремененное войско. (5) Сколь ни правдоподобно это казалось, Волумний решил разведать все получше и разослал всадников выловить грабителей, бродивших по деревням. (6) От них он дознался, что неприятель стал станом у реки Вольтурна, а оттуда в третью стражу ночи двинется к Самнию. (7) Тщательно это проверив, Волумний отправился в путь и остановился на таком расстоянии от неприятеля, чтобы самому остаться незамеченным, а врага захватить врасплох при выходе из лагеря. (8) Перед самым рассветом консул приблизился к лагерю и послал людей, знающих оскский язык, разведать, что там делается. Смешавшись с вражескими воинами, что в ночной суматохе было нетрудно, они узнали, что знамена с небольшой вооруженной охраною уже покинули лагерь, обоз и его охрана на выходе и что войско лишено подвижности, каждый занят своей поклажей и нигде нет ни согласия, ни достаточно ясных распоряжений. (9) Решили, что это и есть лучшее время для нападения, да и заря уже занималась. И вот, Волумний, приказав трубить к бою, наступает на вражеские войска. (10) Самниты обременены добычей, и мало кто при оружии; одни прибавили шагу, гоня перед собою скот, другие остановились, не зная, что безопасней: идти вперед или вернуться в лагерь; а покуда они колеблются, римляне нападают, и вот уже они перебрались через вал и учиняют в лагере беспорядочную резню. (11) Не только вражеское нападение привело в замешательство самнитские отряды, но вдобавок еще и бунт пленных: (12) кто не связан, тот развязывает других, а иные, расхватав оружие, притороченное к походной клади, врываются в ряды воинов и производят переполох страшней самой битвы. (13) А потом свершают подвиг еще достопамятнее: когда вождь Стай Минаций приблизился к рядам для ободрения, они-76 нападают на него, рассеивают всадников из его свиты и, обступив его самого со всех сторон, плененного верхом на коне, тащат к римскому консулу. (14) При таком замешательстве передовые отряды самнитов возвратились назад, и битва, уже решенная, возобновилась, однако длительное сопротивление было невозможно. (15) До шести тысяч человек было убито, две с половиной взято в плен, в их числе четыре военных трибуна, захвачено тридцать боевых знамен и - что всего отраднее победителям - вызволено семь тысяч четыреста пленников и отбиты назад горы отнятого у союзников имущества. Все владельцы указом были созваны, чтобы опознать и получить назад свою собственность; добро, которому в должный срок не нашлось хозяина, раздали воинам, а воинов заставили распродать эту добычу, чтобы не было у них мысли ни о чем, кроме оружия.
рус.[21] Magnum ea populatio Campani agri tumultum Romae praebuerat; et per eos forte dies ex Etruria allatum erat post deductum inde Volumnianum exercitum Etruriam concitam in arma et Gellium Egnatium, Samnitium ducem, et Vmbros ad defectionem uocari et Gallos pretio ingenti sollicitari. His nuntiis senatus conterritus iustitium indici, dilectum omnis generis hominum haberi iussit. Nec ingenui modo aut iuniores sacramento adacti sunt sed seniorum etiam cohortes factae libertinique centuriati; et defendendae urbis consilia agitabantur summaeque rerum praetor P. Sempronius praeerat. Ceterum parte curae exonerarunt senatum L. Volumni consulis litterae, quibus caesos fusosque populatores Campaniae cognitum est. Itaque et supplicationes ob rem bene gestam consulis nomine decernunt et iustitium remittitur quod fuerat dies duodeuiginti; supplicatioque perlaeta fuit. Tum de praesidio regionis depopulatae ab Samnitibus agitari coeptum; itaque placuit ut duae coloniae circa Vescinum et Falernum agrum deducerentur, una ad ostium Liris fluuii, quae Minturnae appellata, altera in saltu Vescino, Falernum contingente agrum, ubi Sinope dicitur Graeca urbs fuisse, Sinuessa deinde ab colonis Romanis appellata. Tribunis plebis negotium datum est, ut plebei scito iuberetur P. Sempronius praetor triumuiros in ea loca colonis deducendis creare; nec qui nomina darent facile inueniebantur, quia in stationem se prope perpetuam infestae regionis, non in agros mitti rebantur. Auertit ab eis curis senatum Etruriae ingrauescens bellum et crebrae litterae Appi monentis ne regionis eius motum neglegerent: quattuor gentes conferre arma, Etruscos, Samnites, Vmbros, Gallos; iam castra bifariam facta esse, quia unus locus capere tantam multitudinem non possit. Ob haec et-iam appetebat tempus-comitiorum causa L. Volumnius consul Romam revocatus; qui priusquam ad suffragium centurias vocaret, in contionem advocato populo multa de magnitudine belli Etrusci disseruit: iam tum, cum ipse ibi cum collega rem pariter gesserit, fuisse tantum bellum ut nec duce uno nec exercitu geri potuerit; accessisse postea dici Umbros et ingentem exercitum Gallorum; adversus quattuor populos duces consules illo die deligi meminissent. Se, nisi confideret eum consensu populi Romani consulem declaratum iri qui haud dubie tum primus omnium ductor habeatur, dictatorem fuisse extemplo dicturum.
en.21. (1) В Риме такое разорение Кампании вызвало большую тревогу; (2) и как раз тогда из Этрурии пришли вести, что после ухода оттуда Волумниева войска этруски взялись за оружие и начали призывать к восстанию и самнитского вождя Геллия Эгнация, и умбров, а галлов огромною мздой склонять к себе на свою сторону. (3) Сенат, устрашенный этими известиями, приказал закрыть суды и набрать войско из людей всякого звания: (4) к присяге привели не только свободных и молодых, но даже из пожилых составили когорты, даже из вольноотпущенников - центурии; принялись совещаться о том, как защитить Город, а во главе всего дела поставили претора Публия Семпрония. (5) Только донесение консула Луция Волумния с вестью, что разорители Кампании перебиты и рассеяны, умерило заботы сената. (6) Так что в честь консула за успешный исход войны и ради отмены закрытия судов, длившегося восемнадцать дней, было устроено благодарственное молебствие, и было это молебствие исполнено радости. (7) Тогда пошла речь о том, как защитить области, опустошенные самнитами, и решено было вывести в Весцийской и Фалернской округах два поселения, одно возле устья реки Лирис, названное Минтурны, другое - в Весцийских лесах на границе Фалернских владений, (8) где, говорят, был греческий город Синопа, который позже римские поселенцы прозвали Синуэссой. (9) Народным трибунам вменили в обязанность с одобрения всех плебеев поручить претору Публию Семпронию назначить триумвиров для вывода поселений в те места. (10) Нелегко было найти охотников записываться в поселенцы, ибо ясно было, что их отправляют не землю возделывать, а чуть ли не бессменно стоять на страже во вражеской области. (11) Но от этих забот сенату пришлось отвлечься, потому что в Этрурии воевать стало много тяжелее, и от Аппия одно за другим шли послания с напоминаниями не оставлять без внимания волнения в его области: (12) ведь уже четыре народа объединяют силы - этруски, самниты, умбры и галлы, и в двух местах им пришлось разбить свои лагеря, ибо столь громадные полчища не могли втиснуться в один. (13) Из-за этого и ради проведения выборов (сроки уже подошли) консул Волумний был отозван в Рим. Прежде чем созвать центурии для голосования, он созвал народную сходку и долго рассказывал о тягостях этрусской войны: (14) уже тогда, когда он сам вместе с товарищем вел там совместные действия, подобная война была непосильна для одного полководца и одного войска, а ведь с тех пор, говорят, добавились еще умбры и громадные полчища галлов; (15) пусть же, говорил он, каждый помнит, что в этот день избираются консулы вести войну против четырех народов. И если бы не уверенность, что народ римский единодушно изберет консулом того, кто ныне слывет бесспорно первым из всех полководцев, он бы тотчас сам назначил его диктатором.
рус.[22] Nemini dubium erat quin Fabius quintum omnium consensu destinaretur; eumque et praerogatiuae et primo uocatae omnes centuriae consulem cum L. Volumnio dicebant. Fabi oratio fuit, qualis biennio ante; deinde, ut uincebatur consensu, uersa postremo ad collegam P. Decium poscendum: id senectuti suae adminiculum fore. Censura duobusque consulatibus simul gestis expertum se nihil concordi collegio firmius ad rem publicam tuendam esse. Nouo imperii socio uix iam adsuescere senilem animum posse; cum moribus notis facilius se communicaturum consilia. Subscripsit orationi eius consul cum meritis P. Deci laudibus, tum quae ex concordia consultum bona quaeque ex discordia mala in administratione rerum militarium euenirent memorando, quam prope ultimum discrimen suis et collegae certaminibus nuper uentum foret admonendo: Decium Fabiumque qui uno animo, una mente uiuerent esse praeterea uiros natos militiae, factis magnos, ad uerborum linguaeque certamina rudes. Ea ingenia consularia esse: callidos sollertesque, iuris atque eloquentiae consultos, qualis Ap. Claudius esset, urbi ac foro praesides habendos praetoresque ad reddenda iura creandos esse. His agendis dies est consumptus. Postridie ad praescriptum consulis et consularia et praetoria comitia habita. Consules creati Q. Fabius et P. Decius, Ap. Claudius praetor, omnes absentes; et L. Volumnio ex senatus consulto et scito plebis prorogatum in annum imperium est.
en.22. (1) Ни у кого не было сомнений, что единогласное избрание предстоит Квинту Фабию; в голосовании и прерогативных, и всех первых центурий Фабий был вместе с Луцием Волумнием объявлен консулом [295 г.]. (2) Фабий произнес речь, такую же, как и двумя годами ранее; но потом, уступая всеобщему единодушию, стал под конец просить себе в товарищи Публия Деция: (3) он-де будет опорой его старости. В совместном с ним цензорстве и двукратном консульстве он познал, что нет ничего надежнее для защиты общего дела, чем согласие в товарищах; и в его возрасте он едва ли уже сможет делить власть с новым человеком (4) - ведь куда проще советоваться с человеком, нрав которого уже знаешь. Консул присоединился к его речам. Он воздал Публию Децию подобающие хвалы, сказал, какое благо в военном деле - согласие консулов, и какое зло - их несогласие, (5) и напомнил, как едва не обернулась погибелью недавняя его ссора с товарищем по консульству. (6) Деций с Фабием, продолжал он, живут единой душой и помыслами, словно оба рождены для ратного дела, в подвигах они - герои, а в словесных состязаниях и ухищрениях не искусники. (7) Таковы и должны быть консулы; а кто ловок и смышлен в законах и красноречии, вроде Аппия Клавдия, тех надо избирать преторами для отправления правосудия, чтоб они начальствовали в Городе и на форуме. (8) В этих прениях прошел день. Назавтра по распоряжению консула состоялись и консульские и преторские выборы. (9) Консулами стали Квинт Фабий и Публий Деций, а претором - Аппий Клавдий, все трое - заочно; а военные полномочия Луция Волумния, согласно постановлению сената и решению народа, были продлены еще на год.
рус.[23] Eo anno prodigia multa fuerunt, quorum auerruncandorum causa supplicationes in biduum senatus decreuit; publice uinum ac tus praebitum; supplicatum iere frequentes uiri feminaeque. Insignem supplicationem fecit certamen in sacello Pudicitiae Patriciae, quae in foro bouario est ad aedem rotundam Herculis, inter matronas ortum. Verginiam Auli filiam, patriciam plebeio nuptam, L. Volumnio consuli, matronae quod e patribus enupsisset sacris arcuerant. Breuis altercatio inde ex iracundia muliebri in contentionem animorum exarsit, cum se Verginia et patriciam et pudicam in Patriciae Pudicitiae templum ingressam, ut uni nuptam ad quem uirgo deducta sit, nec se uiri honorumue eius ac rerum gestarum paenitere uero gloriaretur. Facto deinde egregio magnifica uerba adauxit. In uico Longo ubi habitabat, ex parte aedium quod satis esset loci modico sacello exclusit aramque ibi posuit et conuocatis plebeiis matronis conquesta iniuriam patriciarum, "hanc ego aram" inquit "Pudicitiae Plebeiae dedico; uosque hortor ut, quod certamen uirtutis uiros in hac ciuitate tenet, hoc pudicitiae inter matronas sit detisque operam ut haec ara quam illa, si quid potest, sanctius et a castioribus coli dicatur." eodem ferme ritu et haec ara quo illa antiquior culta est, ut nulla nisi spectatae pudicitiae matrona et quae uni uiro nupta fuisset ius sacrificandi haberet; uolgata dein religio a pollutis, nec matronis solum sed omnis ordinis feminis, postremo in obliuionem uenit. Eodem anno Cn. Et Q. Ogulnii aediles curules aliquot feneratoribus diem dixerunt; quorum bonis multatis ex eo quod in publicum redactum est aenea in Capitolio limina et trium mensarum argentea uasa in cella Iouis Iouemque in culmine cum quadrigis et ad ficum Ruminalem simulacra infantium conditorum urbis sub uberibus lupae posuerunt semitamque saxo quadrato a Capena porta ad Martis strauerunt. Et ab aedilibus plebeiis L. Aelio Paeto et C. Fuluio Curuo ex multaticia item pecunia, quam exegerunt pecuariis damnatis, ludi facti pateraeque aureae ad Cereris positae.
en.23. (1) В тот год было много грозных знамений, и сенат для отвращения зла назначил двухдневное молебствие; (2) из казны были розданы вино для возлияний и смола для воскурении, и многолюдные толпы мужчин и женщин отправились возносить молитвы. (3) Молебствия эти запомнились ссорой, случившейся между матронами в святилище Скромности Патрицианской, что на Бычьем рынке возле круглого храма Геркулеса. (4) Матроны не допустили там к обрядам Вергинию дочь Авла за ее брак не с патрицием, ведь она была из патрицианского рода, но замужем за консулом из плебеев Луцием Волумнием. Краткий спор женские страсти превратили в яростное противоборство, (5) когда Вергиния с истинной гордостью заявила, что в храм Патрицианской Скромности она вошла и как патрицианка, и как скромница, и как жена единственного мужа, за которого ее выдали девицею, и не пристало ей стыдиться ни его самого, ни его должностей, ни его подвигов. (6) Свои гордые слова подкрепила она славным деянием. На Долгой улице, где она жила, она выгородила в своем жилище место, достаточно просторное для небольшого святилища, воздвигла там алтарь и, созвав плебейских матрон, посетовала на обиду от патрицианок и сказала: (7) "Этот алтарь я посвящаю Плебейской Скромности и призываю вас, матроны, так же состязаться меж собою в скромности, как мужи нашего государства - в доблести; (8) постарайтесь же, если это возможно, чтобы этот алтарь славился перед тем и святостью большею, и почитательницами чистейшими". (9) Алтарь этот чтился почти по тому же чину, что и первый, более древний: только матрона, признанная безупречно скромной и единобрачной, имела право приносить на нем жертвы. (10) Но потом нечестивые служители сделали это богослужение общедоступным, причем не только для матрон, но для женщин всякого звания, и наконец оно пришло в упадок. (11) В том же году курульные эдилы Гней и Квинт Огульнии привлекли к суду нескольких ростовщиков; (12) их лишили имущества, и на деньги, поступившие в казну, поставили медные пороги на Капитолии и серебряные сосуды на три престола внутри храма Юпитера, а также изваяние Юпитера на колеснице четверней на вершине его храма, а возле Руминальской смоковницы - изображения младенцев - основателей Города у сосцов волчицы, и, наконец, вымостили тесаным камнем дорогу от Капенских ворот до Марсова храма. (13) А плебейские эдилы Луций Элий Пет и Гай Фульвий Курв тоже на деньги, взятые пенею с осужденных скотовладельцев, устроили игры и посвятили в храм Цереры-87 золотые чаши.
рус.[24] Q. Inde Fabius quintum et P. Decius quartum consulatum ineunt, tribus consulatibus censuraque collegae, nec gloria magis rerum, quae ingens erat, quam concordia inter se clari. Quae ne perpetua esset, ordinum magis quam ipsorum inter se certamen interuenisse reor, patriciis tendentibus ut Fabius in Etruriam extra ordinem prouinciam haberet, plebeiis auctoribus Decio ut ad sortem rem uocaret. Fuit certe contentio in senatu et, postquam ibi Fabius plus poterat, reuocata res ad populum est. In contione, ut inter militares uiros et factis potius quam dictis fretos, pauca uerba habita. Fabius, quam arborem conseuisset, sub ea legere alium fructum indignum esse dicere; se aperuisse Ciminiam siluam uiamque per deuios saltus Romano bello fecisse. Quid se id aetatis sollicitassent, si alio duce gesturi bellum essent? nimirum aduersarium se, non socium imperii legisse-sensim exprobrat-et inuidisse Decium concordibus collegis tribus. Postremo se tendere nihil ultra quam ut, si dignum prouincia ducerent, in eam mitterent; in senatus arbitrio se fuisse et in potestate populi futurum. P. Decius senatus iniuriam querebatur: quoad potuerint, patres adnisos ne plebeiis aditus ad magnos honores esset; postquam ipsa uirtus peruicerit ne in ullo genere hominum inhonorata esset, quaeri quemadmodum inrita sint non suffragia modo populi sed arbitria etiam fortunae et in paucorum potestatem uertantur. Omnes ante se consules sortitos prouincias esse: nunc extra sortem Fabio senatum prouinciam dare,-si honoris eius causa, ita eum de se deque re publica meritum esse ut faueat Q. Fabi gloriae quae modo non sua contumelia splendeat. Cui autem dubium esse, ubi unum bellum sit asperum ac difficile, cum id alteri extra sortem mandetur, quin alter consul pro superuacaneo atque inutili habeatur? gloriari Fabium rebus in Etruria gestis; uelle et P. Decium gloriari; et forsitan, quem ille obrutum ignem reliquerit, ita ut totiens nouum ex improuiso incendium daret, eum se exstincturum. Postremo se collegae honores praemiaque concessurum uerecundia aetatis eius maiestatisque; cum periculum, cum dimicatio proposita sit, neque cedere sua sponte neque cessurum. Et si nihil aliud ex eo certamine tulerit, illud certe laturum ut quod populi sit populus iubeat potius quam patres gratificentur. Iouem optimum maximum deosque immortales se precari, ut ita sortem aequam sibi cum collega dent si eandem uirtutem felicitatemque in bello administrando daturi sint. Certe et id natura aequum et exemplo utile esse et ad famam populi Romani pertinere, eos consules esse quorum utrolibet duce bellum Etruscum geri recte possit. Fabius nihil aliud precatus populum Romanum quam ut, priusquam intro uocarentur ad suffragium tribus, Ap. Claudi praetoris allatas ex Etruria litteras audirent, comitio abiit. Nec minore populi consensu quam senatus prouincia Etruria extra sortem Fabio decreta est.
en.24. (1) Здесь вступают в пятое свое консульство Квинт Фабий и в четвертое - Публий Деций, стяжавшие в трех совместных консульствах и совместном цензорстве громкую славу (2) не столько деяниями, хоть деяния их были велики, сколько взаимным согласием. Но не дано было ему оставаться неизменным, хотя, думается, причиной было не личное их соперничество, а борьба сословий, (3) ведь если патриции добивались, чтобы Фабий без жребия получил военачальство в Этрурии, то плебеи требовали от Деция настаивать на жребии. (4) Так или иначе в сенате пошли прения, и, когда Фабий взял там верх, дело было отдано на суд народа. Речи на собрании были недолгие, как водится среди людей военных, верящих больше делам, а не словам. (5) Фабий толковал, что нехорошо, дескать, когда один посадил дерево, а другой собирает его плоды; что это он, Фабий, прошел Циминийский лес и проложил римскому оружию путь через непроходимую чащу. (6) К чему было тревожить его в такие его годы, если намерены поручить войну другому вождю? Теперь куда как ясно, что он избрал себе противника, а не союзника в начальствовании войсками, - переходит Фабий к упрекам, - и что Децию опостылело единодушие трех их совместных консульств. (7) В конце концов, он не требует ничего, кроме отправки его на войну, раз уж он сочтен достойным быть военачальником; как подчинился он решению сената, так подчинится и воле народа. (8) Публий Деций со своей стороны жаловался на беззаконие сената: покуда была возможность, отцы что было сил старались не допустить плебеев к высшим должностям; (9) когда же доблесть сама завоевала право быть почтенною в людях всякого звания, начали изыскивать способы лишить силы не только глас народа, но даже волю случая, подчиняя то и другое власти немногих. (10) До него, Деция, все консулы получали область военных действий по жребию, а теперь вдруг сенат без жребия поручает ведение войны Фабию! (11) Если б это делалось из почтения, то у Фабия столько заслуг и перед Децием, и перед государством, что Деций сам бы рукоплескал славе Квинта Фабия, не служи только блеск его величия унижению другого. (12) Кому же невдомек, что когда тяжкую и опасную войну без жребия поручают одному из консулов, то тем самым другого консула объявляют лишним и никчемным? (13) Фабий прославлен подвигами в Этрурии - Публий Деций тоже хочет там прославиться; и если Фабий оставил там тлеющий огонь, столько раз неожиданно вспыхивавший новым пожаром, - то, может быть, именно Децию суждено его погасить? (14) Словом, из уважения к летам и достоинству товарища он готов уступить ему и почести, и награды, но когда речь идет о борьбе о опасности, он по своей воле как не уступал, так и не уступит; (15) и даже если ничего не выйдет из этого сопротивления, одного он заведомо добьется: чтобы народные полномочия были во власти народа, а не в милости сената. (16) Он молит Юпитера Всеблагого Величайшего и бессмертных богов дать ему с товарищем по консульству равный жребий, то есть равную доблесть и счастье в ведении войны. (17) И конечно, если консулами станут мужи, из коих каждый может победно вести войну с этрусками, то это и по природе справедливо, и служит добрым примером, и способствует славе римского парода. (18) Фабий же обратился к римскому народу с единственной просьбой: прежде, чем трибуны приступят к голосованию, пусть выслушают донесения претора Аппия Клавдия из Этрурии, и после этих слов покинул собрание. И тогда народ не менее единодушно, чем сенат, постановил без жребия поручить Фабию войну в Этрурии.
рус.[25] Concursus inde ad consulem factus omnium ferme iuniorum et pro se quisque nomina dabant; tanta cupido erat sub eo duce stipendia faciendi. Qua circumfusus turba "quattuor milia" inquit, "peditum et sescentos equites dumtaxat scribere in animo est; hodierno et crastino die qui nomina dederitis mecum ducam. Maiori mihi curae est ut omnes locupletes reducam quam ut multis rem geram militi bus." profectus apto exercitu et eo plus fiduciae ac spei gerente quod non desiderata multitudo erat, ad oppidum Aharnam, unde haud procul hostes erant, ad castra Appi praetoris pergit. Paucis citra milibus lignatores ei cum praesidio occurrunt; qui ut lictores praegredi uiderunt Fabiumque esse consulem accepere, laeti atque alacres dis populoque Romano grates agunt quod eum sibi imperatorem misissent. Circumfusi deinde cum consulem salutarent, quaerit Fabius quo pergerent, respondentibusque lignatum se ire, "ain tandem?" inquit, "num castra uallata non habetis?" ad hoc cum succlamatum esset duplici quidem uallo et fossa et tamen in ingenti metu esse, "habetis igitur" inquit, "adfatim lignorum; redite et uellite uallum". Redeunt in castra terroremque ibi uellentes uallum et iis qui in castris remanserant militibus et ipsi Appio fecerunt; tum pro se quisque alii aliis dicere consulis se Q. Fabi facere iussu. Postero inde die castra mota et Appius praetor Romam dimissus. Inde nusquam statiua Romanis fuere. Negabat utile esse uno loco sedere exercitum; itineribus ac mutatione locorum mobiliorem ac salubriorem esse; fiebant autem itinera quanta fieri sinebat hiemps hauddum exacta. uere inde primo relicta secunda legione ad Clusium, quod Camars olim appellabant, praepositoque castris L. Scipione pro praetore Romam ipse ad consultandum de bello rediit, siue ipse sponte sua, quia bellum ei maius in conspectu erat quam quantum esse famae crediderat siue senatus consulto accitus; nam in utrumque auctores sunt. Ab Ap. Claudio praetore retractum quidam uideri uolunt, cum in senatu et apud populum, id quod per litteras adsidue fecerat, terrorem belli Etrusci augeret: non suffecturum ducem unum nec exercitum unum aduersus quattuor populos; periculum esse, siue iuncti unum premant siue diuersi gerant bellum, ne ad omnia simul obire unus non possit. Duas se ibi legiones Romanas reliquisse et minus quinque milia peditum equitumque cum Fabio uenisse. Sibi placere P. Decium consulem primo quoque tempore in Etruriam ad collegam proficisci, L. Volumnio Samnium prouinciam dari; si consul malit in suam prouinciam ire, Volumnium in Etruriam ad consulem cum exercitu iusto consulari proficisci. Cum magnam partem moueret oratio praetoris, P. Decium censuisse ferunt, ut omnia integra ac libera Q. Fabio seruarentur, donec uel ipse, si per commodum rei publicae posset, Romam uenisset uel aliquem ex legatis misisset, a quo disceret senatus quantum in Etruria belli esset quantisque administrandum copiis et quot per duces esset.
en.25. (1) Тогда почти вся молодежь сбежалась к консулу Фабию, и каждый спешил назвать себя по имени - так сильно хотелось им служить под его началом. (2) Окруженный этой толпою, Фабий сказал: "Я намерен набрать не более четырех тысяч пехотинцев и шестисот всадников; кто запишется сегодня и завтра, тех я и поведу с собою. (3) Я не о том думаю, чтобы вывести на войну многочисленное войско, а больше о том, чтобы привести всех назад с большой добычей". (4) Этим отказом от желанного обычно многолюдства внушив войску надежду и уверенность, он двинул послушное войско к крепости Ахарна, возле которой находился неприятель, и подошел к лагерю Аппия Клавдия. (5) В нескольких милях от лагеря навстречу ему попались дровосеки с охраной. Завидев шествующих впереди ликторов и узнав, что Фабий стал консулом, они с бурной радостью возблагодарили богов и римский народ за то, что именно Фабия послали к ним военачальником. (6) А когда, обступив со всех сторон, они приветствовали консула, тот спросил, куда они держат путь, и, услышав, что за дровами, сказал: "Быть этого не может! Разве у вас нет частокола вокруг лагеря?" (7) И когда на это ему закричали, что есть и частокол двойной, и рвы, и все равно очень страшно, Фабий произнес такие слова: "В таком случае дров у вас хватает: ступайте и выдерните частокол". (8) Те возвратились в лагерь и стали выдергивать там частокол, нагнав страху и на воинов, оставшихся в лагере, и на самого Аппия: (9) каждый объявлял другим, что это делается по приказу самого Квинта Фабия. На другой день лагерь снялся с места, а претор Аппий был отослан в Рим. (10) С этого времени римляне нигде не разбивали постоянного лагеря. Фабий считал, что воинам вредно сидеть на одном месте: переходы и перемена мест делают их подвижней и крепче. Но переходы были, конечно, такими, какие возможны, когда зима еще не кончилась. (11) А с началом весны, оставив второй легион возле Клузия, который в древности называли Камарс, и поставив во главе лагеря пропретора Луция Сципиона, сам Фабий возвратился в Рим для совещания о ведении войны, (12) - то ли по вызову от сената, то ли по собственной воле, предвидя войну более тяжелую, чем казалось по слухам; и о том и о другом есть свидетельства. (13) Некоторым хочется представить дело так, будто это претор Аппий Клавдий вызвал его в Рим, расписав и перед сенатом, и перед народом ужасы этрусской войны, что он и прежде постоянно делал в своих донесениях: мол, одного военачальника и одного войска против четырех народов будет недостаточно; (14) ударят ли враги соединенными силами на одно из войск, начнут ли вести войну в разных местах, чтобы не поспеть было одному консулу сразу всюду, - опасность одинакова. (15) Сам он оставил в Этрурии два римских легиона да с Фабием прибыли не более пяти тысяч человек пехоты и конницы. Теперь, по его мнению, консулу Публию Децию нужно при первой возможности тоже отправиться в Этрурию к товарищу, а Самний оставить Луцию Волумнию; (16) если же консул предпочтет отправиться в свою область, то в Этрурию к консулу пусть идет Волумний с войском, какое обычно бывает у консулов. (17) На большинство речь претора произвела впечатление, и только Публий Деций, говорят, заявил, что все должно остаться, как есть, пока Квинт Фабий либо сам не явится в Рим, - если это не будет во вред общему благу - либо не пришлет кого-нибудь из легатов, чтобы сенат мог доподлинно узнать, сколь опасна этрусская война, каких сил она требует и скольких предводителей.
рус.[26] Fabius, ut Romam rediit, et in senatu et productus ad populum mediam orationem habuit, ut nec augere nec minuere uideretur belli famam magisque in altero adsumendo duce aliorum indulgere timori quam suo aut rei publicae periculo consulere: ceterum si sibi adiutorem belli sociumque imperii darent, quonam modo se obliuisci P. Deci consulis per tot collegia experti posse? neminem omnium secum coniungi malle; et copiarum satis sibi cum P. Decio et nunquam nimium hostium fore. Sin collega quid aliud malit, at sibi L. Volumnium darent adiutorem. Omnium rerum arbitrium et a populo et a senatu et ab ipso collega Fabio permissum est; et cum P. Decius se in Samnium uel in Etruriam proficisci paratum esse ostendisset, tanta laetitia ac gratulatio fuit ut praeciperetur uictoria animis triumphusque non bellum decretum consulibus uideretur. Inuenio apud quosdam extemplo consulatu inito profectos in Etruriam Fabium Deciumque sine ulla mentione sortis prouinciarum certaminumque inter collegas quae exposui. Sunt en.26. (1) И вот Фабий, явившись в Рим, представ и перед сенатом и перед народом, своей сдержанностью дал понять, что он не преувеличивает и не преуменьшает опасности войны, а еще одного военачальника готов принять не из-за тревоги о себе или о государстве, но ради снисхождения к чужим страхам. (2) Но коль скоро ему придают кого-то, чтобы делить с ним тяготы войны и бремя власти, то может ли он забыть о Публии Деции, испытанном товарище стольких консульств? (3) Нет никого, с кем он предпочел бы быть в паре. С Публием Децием ему всегда будет хватать воинов и никогда не будет слишком многочисленным неприятель; если же товарищ предпочтет иное, то пусть дадут ему в помощники Луция Волумния. (4) Сенат, народ и даже товарищ по консульству предоставили все на усмотрение Фабия, и когда Публий Деций заявил, что равно готов отправиться хоть в Самний, хоть в Этрурию, такая была радость и такое торжество, словно загодя праздновали победу и триумф, а не отправляли консулов на войну. (5) У некоторых писателей мы читаем, что Фабий и Деций отправились в Этрурию тотчас по вступлении в консульство, причем ни о жребии, ни о вышеописанных спорах товарищей по должности не упоминается. (6) Зато другим мало было рассказать об этих раздорах и они добавляют, как Аппий заочно обвинял Фабия перед народом и как он, претор, сопротивлялся консулу по приезде его в Рим, и еще одну ссору между консулами, когда Деций настаивал, чтобы каждый защищал ту область, которая досталась ему по жребию. (7) Достоверно обстоятельства известны лишь с того времени, когда оба консула отправились на войну. Однако, прежде чем консулы достигли Этрурии, несметные полчища сенонских галлов, явившись к Клузию, осадили римский легион в его лагере. (8) Сципион, стоявший во главе лагеря, решил, что малочисленность его воинов следует возместить выгодным положением, и повел войско на холм между городом и лагерем. (9) Но от поспешности он не разведал толком дороги и взобрался на вершину, уже занятую неприятелем, поднявшимся с другой стороны. Так что на легион обрушился удар с тыла, и теснимые отовсюду воины оказались во вражеском кольце. (10) Судя по некоторым сочинителям, легион там и погиб, причем не спасся ни один человек, чтоб хотя бы сообщить об этом несчастье, (11) и весть о нем дошла до консулов, бывших уже недалеко от Клузия, лишь когда они завидели галльских всадников: на груди их коней болтались головы, головы торчали на пиках, а сами всадники по своему обычаю горланили победные песни. (12) А некоторые сообщают, будто это были умбры, а не галлы, и не такое уж это было для римлян поражение: просто, когда несколько воинов во главе с легатом Луцием Манлием Торкватом отправились за продовольствием, они были окружены, пропретор Сципион двинулся из лагеря им на выручку, битва возобновилась и, победившие было умбры разгромлены, а пленники и добыча отбиты. (13) Все же более вероятно, что поражение нанесли галлы, а не умбры, ибо в этом году, как не раз и прежде, граждане особенно боялись нападения галлов. (14) Вот почему не только оба консула отправились на войну с четырьмя легионами и многочисленной римской конницей, с тысячей снаряженных на эту войну отборных кампанских всадников и еще с войском союзников и латинов, превышавшим по численности римское войско, (15) но и два других войска были поставлены для защиты от этрусков неподалеку от Города: одно у фалисков, другое близ Ватикана. Гней Фульвий и Луций Постумий Мегелл, оба пропреторы, получили приказ разбить в этих местах постоянные лагери.
рус.[27] Consules ad hostes transgresso Appennino in agrum Sentinatem peruenerunt; ibi quattuor milium ferme interuallo castra posita. Inter hostes deinde consultationes habitae atque ita conuenit ne unis castris miscerentur omnes neue in aciem descenderet simul; Samnitibus Galli, Etruscis Vmbri adiecti. Dies indicta pugnae; Samniti Gallisque delegata pugna; inter ipsum certamen Etrusci Vmbrique iussi castra Romana oppugnare. Haec consilia turbarunt transfugae Clusini tres clam nocte ad Fabium consulem transgressi, qui editis hostium consiliis dimissi cum donis, ut subinde ut quaeque res noua decreta esset exploratum perferrent. Consules Fuluio ut ex Falisco, Postumio ut ex Vaticano exercitum ad Clusium admoueant summaque ui fines hostium depopulentur, scribunt. Huius populationis fama Etruscos ex agro Sentinate ad suos fines tuendos mouit. Instare inde consules, ut absentibus iis pugnaretur. Per biduum lacessiere proelio hostem; biduo nihil dignum dictu actum; pauci utrimque cecidere, magisque inritati sunt ad iustum certamen animi quam ad discrimen summa rerum adducta. Tertio die descensum in campum omnibus copiis est. Cum instructae acies starent, cerua fugiens lupum e montibus exacta per campos inter duas acies decurrit; inde diuersae ferae, cerua ad Gallos, lupus ad Romanos cursum deflexit. Lupo data inter ordines uia; ceruam Galli confixere. Tum ex antesignanis Romanus miles "illac fuga" inquit "et caedes uertit, ubi sacram Dianae feram iacentem uidetis; hinc uictor Martius lupus, integer et intactus, gentis nos Martiae et conditoris nostri admonuit." dextro cornu Galli, sinistro Samnites constiterunt. Aduersus Samnites Q. Fabius primam ac tertiam legionem pro dextro cornu, aduersus Gallos pro sinistro Decius quintam et sextam instruxit; secunda et quarta cum L. Volumnio proconsule in Samnio gerebant bellum. Primo concursu adeo aequis uiribus gesta res est ut, si adfuissent Etrusci et Vmbri aut in acie aut in castris, quocumque se inclinassent, accipienda clades fuerit.
en.27. (1) Перевалив Апеннины, в окрестностях Сентина консулы встретили противника. Там на расстоянии от него примерно в четыре мили разбили лагерь. (2) Враги тем временем, посовещавшись между собой, решили не смешиваться всем в одном лагере и не выходить на бой всем одновременно; (3) самниты соединились с галлами, этруски с умбрами. Назначили и день битвы: самниты и галлы должны были завязать сражение, а этруски и умбры в разгар боя напасть на римский лагерь. (4) Этим намерениям помешали, однако, три перебежчика из Клузия, пробравшиеся тайком под покровом ночи к консулу Фабию; узнав от них вражеский замысел, их одарили и отослали назад выведывать и доносить о всяком новом вражеском решении. (5) Фульвию и Постумию консулы отправляют письменный приказ двигаться с войсками из Фалискской и Ватиканской округи к Клузию, беспощадно разоряя при этом вражеские земли. (6) Слух об этих разорениях заставил этрусков поспешить из Сентинской округи на защиту своих владений. Тогда-то консулы и двинули войска, чтобы дать сражение в отсутствие этрусков. (7) Два дня, нападая, дразнили неприятеля, но за два эти дня не совершилось ничего достойного упоминания, лишь несколько человек с обеих сторон было убито: не столько победа тут решалась, сколько воины раззадоривались для настоящей битвы. На третий день все силы противников вышли на поле боя. (8) Когда оба войска стали, готовые к битве, прянула с горы лань, спасаясь от волка, и промчалась по полю меж тем и другим строем; потом звери бросились бежать в разные стороны - лань к галлам, а волк - к римлянам. Волку открыли проход сквозь ряды, лань же была заколота галлами. (9) Тогда один из римских передовых бойцов объявил: "Бегство и гибель отвратились туда, где вы видите поверженной священную тварь Дианы; здесь же Марсов волк-победитель, целый и невредимый, напоминает нам о Марсовом племени и об основателе нашего Города"96. (10) Правое крыло заняли галлы, левое - самниты. На правом крыле против самнитов Квинт Фабий поставил первый и третий легионы, на левом против галлов - Деций выстроил пятый и шестой. (11) Второй и четвертый легионы во главе с проконсулом Луцием Волумнием воевали в Самнии. Поначалу силы в бою были точь-в-точь равными, так что, окажись тут в строю ли или в лагере этруски и умбры, там, куда бы они ударили, римлянам не миновать поражения.
рус.[28] Ceterum quamquam communis adhuc Mars belli erat necdum discrimen fortuna fecerat qua datura uires esset, haudquaquam similis pugna in dextro laeuoque cornu erat. Romani apud Fabium arcebant magis quam inferebant pugnam extrahebaturque in quam maxime serum diei certamen, quia ita persuasum erat duci et Samnites et Gallos primo impetu feroces esse, quos sustinere satis sit; longiore certamine sensim residere Samnitium animos, Gallorum quidem etiam corpora intolerantissima laboris atque aestus fluere, primaque eorum proelia plus quam uirorum, postrema minus quam feminarum esse. In id tempus igitur, quo uinci solebat hostis, quam integerrimas uires militi seruabat. Ferocior Decius et aetate et uigore animi, quantumcumque uirium habuit certamine primo effudit. Et quia lentior uidebatur pedestris pugna, equitatum in pugnam concitat et ipse fortissimae iuuenum turmae immixtus orat proceres iuuentutis, in hostem ut secum impetum faciant: duplicem illorum gloriam fore, si ab laeuo cornu et ab equite uictoria incipiat. Bis auertere Gallicum equitatum; iterum longius euectos et iam inter media peditum agmina proelium cientes nouum pugnae conterruit genus; essedis carrisque superstans armatus hostis ingenti sonitu equorum rotarumque aduenit et insolitos eius tumultus Romanorum conterruit equos. Ita uictorem equitatum uelut lymphaticus pauor dissipat; sternit inde ruentes equos uirosque improuida fuga. Turbata hinc etiam signa legionum multique impetu equorum ac uehiculorum raptorum per agmen obtriti antesignani; et insecuta, simul territos hostes uidit, Gallica acies nullum spatium respirandi recipiendique se dedit. uociferari Decius quo fugerent quamue in fuga spem haberent; obsistere cedentibus ac reuocare fusos; deinde, ut nulla ui perculsos sustinere poterat, patrem P. Decium nomine compellans, "quid ultra moror" inquit "familiare fatum? datum hoc nostro generi est ut luendis periculis publicis piacula simus. Iam ego mecum hostium legiones mactandas Telluri ac Dis Manibus dabo." haec locutus M. Liuium pontificem, quem descendens in aciem digredi uetuerat ab se, praeire iussit uerba quibus se legionesque hostium pro exercitu populi Romani Quiritium deuoueret. Deuotus inde eadem precatione eodemque habitu quo pater P. Decius ad Veserim bello Latino se iusserat deuoueri, cum secundum sollemnes precationes adiecisset prae se agere sese formidinem ac fugam caedemque ac cruorem, caelestium inferorum iras, contacturum funebribus diris signa tela arma hostium, locumque eundem suae pestis ac Gallorum ac Samnitium fore,-haec exsecratus in se hostesque, qua confertissimam cernebat Gallorum aciem, concitat equum inferensque se ipse infestis telis est interfectus.
en.28. (1) Надо сказать, что хотя ратный Марс оставался ко всем равно суровым, а Судьба не показывала, кому она даст перевес, все же на правом и на левом крыле битва шла по-разному. (2) Под началом Фабия римляне скорей отражали нападение, а не сами нападали и затягивали битву сколь можно дольше, ибо вождь их знал твердо: (3) и самниты и галлы храбры в первой схватке, и надо только выдержать этот их натиск; если же битва затянется, ярость самнитов мало-помалу ослабеет, (4) а силы галлов, совершенно не способных терпеть жару и усталость, тают на глазах: в начале битвы они сильнее мужей, в конце слабее женщин. (5) Так что он старался как мог сохранить силы воинов свежими, дожидаясь срока, когда враг обычно начинал поддаваться. (6) Но Деций, в его возрасте и при его отваге, склонный к более решительным действиям, сразу же бросил в битву все бывшие в его распоряжении силы. А когда пешая битва показалась ему слишком вялой, он бросаег в бой конницу (7) и, присоединясь к самым отчаянным отрядам юнцов, призывает цвет молодежи вместе с ним ударить на врага: двойная, мол, слава их ждет, если победа придет и с левого крыла, и благодаря коннице. (8) Дважды отразили они натиск галльской конницы, но когда во второй раз слишком оторвались от своих и сражались уже в самой гуще врагов, их устрашило небывалое еще нападение: (9) вооруженные враги, стоя на колесницах и телегах, двинулись на них под оглушительный топот копыт и грохот колес и напугали римских коней, непривычных к такому шуму. (10) Будто обезумев, рассеялась победоносная римская конница: опрометью мчась прочь, падали наземь и кони и люди. (11) Замешательство перекинулось оттуда и на сами легионы, и много передовых бойцов погибло под копытами коней и колесами телег, промчавшихся вдоль строя, а следом и галльская пехота, видя испуг противника, не давала ни вздохнуть, ни опомниться. (12) Деций стал кричать своим, куда, мол, бежите, что сулит вам бегство? Он преграждал дорогу отступавшим и скликал рассеявшихся. Наконец, видя, что растерянных ничем не сдержать, (13) Публий Деций, воззвав по имени к своему отцу, воскликнул так: "Зачем мне отлагать долее исполненье семейного рока? Нам на роду написано приносить себя в жертву ради избавления от общей опасности. Вот и я предам на заклание в жертву Земле и богам преисподней самого себя вместе с вражьими ратями!" (14) С этими словами он приказывает понтифику Марку Ливию (которому, выходя на бой, велел неотлучно быть при себе) произносить слова, чтобы он, повторяя их, обрек себя и вражеские легионы за войско римского народа квиритов. (15) И обрекши себя теми же заклинаниями и в том же облачении, как и родитель его, Публий Деций-98, приказал обречь себя на Везере в латинской войне, (16) он прибавил к положенным проклятиям, что будет гнать впереди себя ужас и бегство, кровь и погибель, гнев небесных богов и подземных и (17) обратит зловещие проклятия на знамена, оружие и доспехи врагов, а место его гибели будет местом истребления галлов и самнитов. (18) С этими проклятиями и себе и врагам он пустил коня туда, где приметил, что галлы стоят всего плотнее, и, бросившись сам на выставленные копья, встретил свою смерть.
рус.[29] Vix humanae inde opis uideri pugna potuit. Romani duce amisso, quae res terrori alias esse solet, sistere fugam ac nouam de integro uelle instaurare pugnam; Galli et maxime globus circumstans consulis corpus uelut alienata mente uana in cassum iactare tela; torpere quidam et nec pugnae meminisse nec fugae. At ex parte altera pontifex Liuius, cui lictores Decius tradiderat iusseratque pro praetore esse, uociferari uicisse Romanos defunctos consulis fato; Gallos Samnitesque Telluris Matris ac Deorum Manium esse; rapere ad se ac uocare Decium deuotam secum aciem furiarumque ac formidinis plena omnia ad hostes esse. Superueniunt deinde his restituentibus pugnam L. Cornelius Scipio et C. Marcius, cum subsidiis ex nouissima acie iussu Q. Fabi consulis ad praesidium collegae missi. Ibi auditur P. Deci euentus, ingens hortamen ad omnia pro re publica audenda. Itaque cum Galli structis ante se scutis conferti starent nec facilis pede conlato uideretur pugna, iussu legatorum collecta humi pila, quae strata inter duas acies iacebant, atque in testudinem hostium coniecta; quibus plerisque in scuta uerutisque raris in corpora ipsa fixis sternitur cuneus ita ut magna pars integris corporibus attoniti conciderent. Haec in sinistro cornu Romanorum fortuna uariauerat. Fabius in dextro primo, ut ante dictum est, cunctando extraxerat diem; dein, postquam nec clamor hostium nec impetus nec tela missa eandem uim habere uisa, praefectis equitum iussis ad latus Samnitium circumducere alas, ut signo dato in transuersos quanto maximo possent impetu incurrerent, sensim suos signa inferre iussit et commouere hostem. Postquam non resisti uidit et haud dubiam lassitudinem esse, tum collectis omnibus subsidiis, quae ad id tempus reseruauerat, et legiones concitauit et signum ad inuadendos hostes equitibus dedit. Nec sustinuerunt Samnites impetum praeterque aciem ipsam Gallorum relictis in dimicatione sociis ad castra effuso cursu ferebantur: Galli testudine facta conferti stabant. Tum Fabius audita morte collegae Campanorum alam, quingentos fere equites, excedere acie iubet et circumuectos ab tergo Gallicam inuadere aciem; tertiae deinde legionis subsequi principes et, qua turbatum agmen hostium uiderent impetu equitum, instare ac territos caedere. Ipse aedem Ioui Victori spoliaque hostium cum uouisset, ad castra Samnitium perrexit, quo multitudo omnis consternata agebatur. Sub ipso uallo, quia tantam multitudinem portae non recepere, temptata ab exclusis turba suorum pugna est; ibi Gellius Egnatius, imperator Samnitium, cecidit; compulsi deinde intra uallum Samnites paruoque certamine capta castra et Galli ab tergo circumuenti. Caesa eo die hostium uiginti quinque milia, octo capta; nec incruenta uictoria fuit; nam ex P. Deci exercitu caesa septem milia, ex Fabi mille septingenti. Fabius dimissis ad quaerendum collegae corpus spolia hostium coniecta in aceruum Ioui Victori cremauit. Consulis corpus eo die, quia obrutum superstratis Gallorum cumulis erat, inueniri non potuit; postero die inuentum relatumque est cum multis militum lacrimis. Intermissa inde omnium aliarum rerum cura Fabius collegae funus omni honore laudibusque meritis celebrat.
en.29. (1) С этого мгновения битва перестала походить на дело рук человеческих. Потерявши вождя, что обычно ведет к смятению, римляне прекратили бегство и вознамерились начать бой сызнова. (2) Галлы же, особенно сгрудившиеся толпой возле тела консула, словно обезумев, метали свои копья и стрелы в пустоту, а иные цепенели, забыв и о битве, и о бегстве. (3) На римской же стороне понтифик Ливий, которому Деций передал своих ликторов и приказал остаться за претора, стал громко кричать, что победа - за римлянами, (4) а галлы и самниты смертью консула обречены теперь Матери Земле и богам преисподней, что Деций влечет и зовет за собою обреченное вместе с ним войско, и все у врагов исполнено безумия и ужаса. (5) Пока римляне восстанавливали боевой строй, к ним подоспели Луций Корнелий Сципион и Гай Марций, посланные товарищу на подмогу по приказу Квинта Фабия с подкреплениями из задних рядов войска. Здесь им стала известна судьба Публия Деция, побуждающая дерзать на все ради общего дела. (6) И вот, хотя галлы, выставив перед собою щиты, стояли сомкнутым строем и ясно было, что рукопашная будет нелегкой, тем не менее по приказу легатов воины подобрали копья, усеявшие землю между тем и другим войском и метнули их во вражескую "черепаху"100; (7) много копий вонзилось в щиты, а некоторые даже в самые тела врагов, и клин их развалился, причем повалилось много не раненых даже, а только оглушенных. Так переменчиво было на левом крыле счастье римлян. (8) На правом же крыле Фабий, как было сказано, весь день тянул время; а потом, когда уже стало ясно, что и крики врагов, и натиск их, и удары их дротиков потеряли прежню силу, (9) он приказал начальникам конницы вести отряды в обход самнитского крыла, чтобы по знаку ударить на них сбоку всею силою; легионерам же своим Фабий приказал шаг за шагом продвигаться вперед и теснить врага. (10) Увидев, что неприятель не сопротивляется и явно измотан, он стянул все силы, какие сберегал до времени, и устремил легионы вперед, а коннице дал знак броситься на врага. (11) И самниты не выдержали натиска: мимо галльского войска, бросив в опасности союзников, они врассыпную побежали к лагерю. (12) Галлы же выстроились "черепахой" и продолжали стоять плечо к плечу. Тут Фабий, узнав о смерти товарища, приказывает отряду кампанцев - около пятисот всадников - покинуть строй и, зайдя галлам в тыл, напасть на их войско, (13) а за ними идти принципам третьего легиона и, где увидят замешательство во вражеских рядах под натиском конницы, туда ударить и рубить дрогнувших противников. (14) Сам же Фабий, дав обет посвятить храм и вражеские доспехи Юпитеру Победителю, направился к самнитскому лагерю, куда стекались толпы охваченных страхом самнитов. (15) У самого вала те, кого оттеснила толпа соплеменников, - ведь такие полчища не могли разом протиснуться в ворота - попытались отбиваться; (16) здесь пал самнитский полководец Геллий Эгнаций. Наконец самнитов загнали за вал, и после короткой борьбы лагерь был взят, а галлов обошли с тыла. (17) Двадцать пять тысяч неприятелей было перебито в этот день, восемь тысяч попало в плен. Но победа не была бескровной: (18) из войска Деция полегло семь тысяч, а из Фабиева - тысяча семьсот. Фабий разослал людей на поиски тела товарища и, сложив в кучу вражеские доспехи и оружие, сжег их в жертву Юпитеру Победителю. (19) Отыскать тело консула в тот день не удалось, так как оно было погребено под грудой поверженных галлов; но на другой день его нашли, принесли в лагерь и оплакали всем воинством. И тут, отложив все другие заботы, Фабий устроил похороны товарища со всеми почестями и хвалебными речами, какие тот заслужил по праву.
рус.[30] Et in Etruria per eosdem dies ab Cn. Fuluio propraetore res ex sententia gesta et praeter ingentem inlatam populationibus agrorum hosti cladem pugnatum etiam egregie est Perusinorumque et Clusinorum caesa amplius milia tria et signa militaria ad uiginti capta. Samnitium agmen cum per Paelignum agrum fugeret, circumuentum a Paelignis est; ex milibus quinque ad mille caesi. Magna eius diei, quo in Sentinati agro bellatum, fama est etiam uero stanti; sed superiecere quidam augendo fidem, qui in hostium exercitu peditum sexiens centena milia, equitum sex et quadraginta milia, mille carpentorum scripsere fuisse, scilicet cum Vmbris Tuscisque, quos et ipsos pugnae adfuisse; et ut Romanorum quoque augerent copias, L. Volumnium pro consule ducem consulibus exercitumque eius legionibus consulum adiciunt. In pluribus annalibus duorum ea consulum propria uictoria est, Volumnius in Samnio interim res gerit Samnitiumque exercitum in Tifernum montem compulsum, non deterritus iniquitate loci, fundit fugatque. Q. Fabius Deciano exercitu relicto in Etruriae praesidio, suis legionibus deductis ad urbem de Gallis Etruscisque ac Samnitibus triumphauit. Milites triumphantem secuti sunt. Celebrata inconditis militaribus non magis uictoria Q. Fabi quam mors praeclara P. Deci est excitataque memoria parentis, aequata euentu publico priuatoque, filii laudibus. Data ex praeda militibus aeris octogeni bini sagaque et tunicae, praemia illa tempestate militiae haudquaquam spernenda.
en.30. (1) В те же дни и в Этрурии пропретор Гней Фульвий исполнил данное ему поручение и не только учинил страшное разорение на землях неприятеля, но даже нанес ему сокрушительное поражение в битве, (2) в которой перузийцы и клузийцы потеряли более трех тысяч убитыми и лишились двадцати военных знамен. (3) А самнитское войско, спасавшееся бегством через пелигнийские земли, окружили пелигны и из пяти тысяч беглецов около тысячи было перебито. (4) Даже если неукоснительно держаться истины, велика слава битвы, бывшей в тот день при Сентине. (5) Но у некоторых сочинителей преувеличения выходят за грань правдоподобного: они пишут, что во вражеском войске было шестьсот тысяч пехотинцев, сорок шесть тысяч всадников и две тысячи повозок, включая, конечно, силы умбров и тусков, которые, мол, тоже участвовали в битве. (6) А чтобы преувеличить и римские силы, они прибавили к вождям-консулам проконсула Луция Волумния и войско его - к консульским легионам. (7) В большинстве же летописей победа эта приписана двум консулам; а Волумний тем временем вел войну в Самнии, загнал самнитское войско на Тифернскую гору и там, не испугавшись невыгодного своего положения, сумел разбить врага и обратить его в бегство. (8) Квинт Фабий, оставив Дециево войско охранять Этрурию, привел свои легионы в Город и справил триумф над галлами, этрусками и самнитами. (9) Воины шли следом и в грубоватых нескладных своих песенках восхваляли победу Квинта Фабия и не меньше того - славную смерть Публия Деция, и, поминая об отце в похвалах сыну, равняли гибель его, консула и человека, с подвигом родителя. (10) Воинам раздали из добычи по восемьдесят два асса, дорожные плащи и туники, что по тем временам было щедрой наградою за военную службу.
рус.[31] His ita rebus gestis nec in Samnitibus adhuc nec in Etruria pax erat; nam et Perusinis auctoribus post deduc tum ab consule exercitum rebellatum fuerat et Samnites praedatum in agrum Vescinum Formianumque et parte alia in Aeserninum quaeque Volturno adiacent flumini descendere. Aduersus eos Ap. Claudius praetor cum exercitu Deciano missus. Fabius in Etruria rebellante denuo quattuor milia et quingentos Perusinorum occidit, cepit ad mille septingentos quadraginta, qui redempti singuli aeris trecentis decem; praeda alia omnis militibus concessa. Samnitium legiones, cum partem Ap. Claudius praetor, partem L. Volumnius pro consule sequeretur, in agrum Stellatem conuenerunt; ibi ad Caiatiam omnes considunt et Appius Volumniusque castra coniungunt. Pugnatum infestissimis animis, hinc ira stimulante aduersus rebellantes totiens, illinc ab ultima iam dimicantibus spe. Caesa ergo Samnitium sedecim milia trecenti, capta duo milia septingenti; ex Romano exercitu cecidere duo milia septingenti. Felix annus bellicis rebus, pestilentia grauis prodigiisque sollicitus; nam et terram multifariam pluuisse et in exercitu Ap. Claudi plerosque fulminibus ictos nuntiatum est; librique ob haec aditi. Eo anno Q. Fabius Gurges consulis filius aliquot matronas ad populum stupri damnatas pecunia multauit; ex multaticio aere Veneris aedem quae prope Circum est faciendam curauit. Supersunt etiam nunc Samnitium bella, quae continua per quartum iam volumen annumque sextum et quadragesimum a M. Valerio A. Cornelio consulibus, qui primi Samnio arma intulerunt, agimus; et ne tot annorum clades utriusque gentis laboresque actos nunc referam, quibus nequiuerint tamen dura illa pectora vinci, proximo anno Samnites in Sentinati agro, in Paelignis, ad Tifernum, Stellatibus campis, suis ipsi legionibus, mixti alienis, ab quattuor exercitibus, quattuor ducibus Romanis caesi fuerant; imperatorem clarissimum gentis suae amiserant; socios belli, Etruscos, Vmbros, Gallos, in eadem fortuna uidebant qua ipsi erant; nec suis nec externis uiribus iam stare poterant, tamen bello non abstinebant. Adeo ne infeliciter quidem defensae libertatis taedebat et uinci quam non temptare victoriam malebant. Quinam sit ille quem pigeat longinquitatis bellorum scribendo legendoque quae gerentes non fatigaverunt?
en.31. (1) Но и после всех этих успехов все еще ни с самнитами, ни в Этрурии не было мира. Дело в том, что перузийцы после отвода консульского войска снова затеяли войну, (2) а самниты отправились на разбой частью в весцийскую и формианскую землю, частью в Эзернинскую округу и области по реке Вольтурну; (3) против них послали претора Аппия Клавдия с Дециевым войском. Во вновь восставшей Этрурии Фабий истребил четыре с половиной тысячи перузийцев и около тысячи семисот сорока захватил в плен; (4) за каждого пленного взяли выкуп - по триста десять ассов, а вся прочая добыча досталась воинам. (5) Легионы самнитов, одни из которых преследовал претор Аппий Клавдий, а другие - проконсул Луций Волумний, собрались на Стеллатском поле и все вместе расположились там возле Кайатии. Аппий и Волумний тоже соединили свои лагеря. (6) Противники бились с крайним ожесточением; одних возбуждал гнев против тех, кто вновь и вновь поднимал мятеж, а другие сражались уже за последнюю свою надежду. (7) Там пали шестнадцать тысяч триста самнитов и две тысячи семьсот попало в плен, а римское войско потеряло две тысячи семьсот воинов. (8) На войне этот год принес удачу, но его омрачал мор и тревожные знамения. Сообщают, что земля во многих местах просела, а в войске Аппия многих поразило молнией. По всему по этому пришлось обратиться к Сивиллиным книгам. (9) В тот же год сын консула Квинт Фабий Гургит взыскал по суду деньги с нескольких матрон, обвиненных перед народом в прелюбодеянии; взысканные пенею средства он употребил на постройку храма Венеры, того, что рядом с Цирком. (10) Теперь впереди у нас снова самнитские войны. Уже в четырех книгах, охватывающих сорок шесть лет, начиная с консульства Марка Валерия и Авла Корнелия, которым первым пришлось вторгнуться в Самний, мы непрерывно ведем речь об этих войнах. (11) Пусть даже я умолчу о бедствиях и страданиях обоих народов, за долгие годы так и не сломивших эти непреклонные сердца; (12) но ведь только за минувший год самниты вместе с присоединившимися к их легионам иноплеменниками были наголову разбиты четырьмя римскими войсками и вождями: при Сентине, на землях пелигнов, у горы Тиферна и на Стеллатских полях; (13) они потеряли самого прославленного военачальника своего народа; им пришлось увидеть, как их союзники в войне - этруски, умбры, галлы - терпят ту же участь, что и они сами; (14) и уже не могли они держаться ни собственными силами, ни сторонней помощью; и все-таки они не отказались от войны. Вот как претила им свобода, которой не удалось защитить со славою, вот насколько даже поражение было для них желанней, чем упущенная победа. (15) Кому ж тогда наскучит так долго писать и читать о войнах, если сами войны не могли истощить воюющих?
рус.[32] Q. Fabium P. Decium L. Postumius Megellus et M. Atilius Regulus consules secuti sunt. Samnium ambobus decreta prouincia est, quia tres scriptos hostium exercitus, uno Etruriam, altero populationes Campaniae repeti, tertium tuendis parari finibus, fama erat. Postumium ualetudo aduersa Romae tenuit; Atilius extemplo profectus, ut in Samnio hostes-ita enim placuerat patribus-nondum egressos opprimeret. uelut ex composito ibi obuium habuere hostem, ubi et intrare ipsi Samnitium agrum prohiberentur et egredi inde in pacata sociorumque populi Romani fines Samnitem prohiberent. Cum castra castris conlata essent, quod uix Romanus totiens uictor auderet, ausi Samnites sunt -tantum desperatio ultima temeritatis facit-castra Romana oppugnare, et quamquam non uenit ad finem tam audax inceptum, tamen haud omnino uanum fuit. Nebula erat ad multum diei densa adeo ut lucis usum eriperet non prospectu modo extra uallum adempto sed propinquo etiam congredientium inter se conspectu. Hac uelut latebra insidiarum freti Samnites uixdum satis certa luce et eam ipsam premente caligine ad stationem Romanam in porta segniter agentem uigilias perueniunt. Improuiso oppressis nec animi satis ad resistendum nec uirium fuit. Ab tergo castrorum decumana porta impetus factus; itaque captum quaestorium quaestorque ibi L. Opimius Pansa occisus. Conclamatum inde ad arma.
en.32. (1) После Квинта Фабия и Публия Деция консулами были Луций Постумий Мегелл и Марк Атилий Регул [294 г.]. (2) И тому и другому было предписано вести войну в Самнии, ибо молва донесла, что враг набрал три войска, одно для возвращения в Этрурию, другое - для возобновления набегов на Кампанию, а третье - для охраны границ. (3) Недуг задержал Постумия в Риме, Атилий же немедленно отправился в путь, чтобы по решению сената подавить неприятеля в Самнии, пока он еще не вышел из своей земли. (4) И словно так было задумано, римляне столкнулись с противником в таком месте, где ни сами они не могли разорять самнитские земли, ни самниты - пройти в замиренные области союзников римского народа. (5) Когда противники разбили друг против друга свои лагеря, самниты решились на такое, на что едва ли осмелились бы даже римляне, одержавшие столько побед, - напасть на римский лагерь. Вот до какою безрассудства доводит крайнее отчаяние! И хотя это дерзкое предприятие не достигло цели, оно оказалось все же небезуспешным. (6) Почти весь день стоял густой туман, лишивший всех способности видеть, и видно не было не только происходящего за валом, но даже встречного на близком расстоянии. (7) Положась на туман, как на укрытье для засады, самниты, при первых же утренних лучах, едва к тому же пробившихся сквозь туманную мглу, подходят к римским часовым, несшим у ворот свою службу не слишком прилежно. (8) Нападение было внезапным, и для сопротивления не хватило ни мужества, ни сил. С тыла, через Декуманские ворота самниты ворвались в лагерь. (9) Так был захвачен квесторий и в нем убит квестор Луций Опилий Панса. Тогда во всех концах лагеря раздался призыв к оружию.
рус.[33] Consul tumultu excitus cohortes duas sociorum, Lucanam Suessanamque, quae proximae forte erant, tueri praetorium iubet; manipulos legionum principali uia inducit. uixdum satis aptatis armis in ordines eunt et clamore magis quam oculis hostem noscunt nec quantus numerus sit aestimari potest. Cedunt primo incerti fortunae suae et hostem introrsum in media castra accipiunt; inde, cum consul uociferaretur expulsine extra uallum castra deinde sua oppugnaturi essent [rogitans], clamore sublato conixi primo resistunt, deinde inferunt pedem urgentque et impulsos semel terrore eodem [agunt] quo coeperunt expellunt extra portam uallumque. Inde pergere ac persequi, quia turbida lux metum circa insidiarum faciebat, non ausi, liberatis castris contenti receperunt se intra uallum trecentis ferme hostium occisis. Romanorum stationis primae [uigiliumque] et eorum qui circa quaestorium oppressi periere ad septingentos triginta. Animos inde Samnitibus non infelix audacia auxit et non modo proferre inde castra Romanum sed ne pabulari quidem per agros suos patiebantur; retro in pacatum Soranum agrum pabulatores ibant. Quarum rerum fama, tumultuosior etiam quam res erant, perlata Romam coegit L. Postumium consulem uixdum ualidum proficisci ex urbe. Prius tamen quam exiret militibus edicto Soram iussis conuenire ipse aedem Victoriae, quam aedilis curulis ex multaticia pecunia faciendam curauerat, dedicauit. Ita ad exercitum profectus, ab Sora in Samnium ad castra collegae perrexit. Inde postquam Samnites diffisi duobus exercitibus resisti posse recesserunt, diuersi consules ad uastandos agros urbesque oppugnandas discedunt.
en.33. (1) Разбуженный шумом консул приказывает двум оказавшимся рядом когортам союзников - из Лукании и Свессы - охранять преторий, сам же ведет манипулы легионов к главному проходу. (2) Воины строятся, едва успев кое-как вооружиться, а врага различают не столько по виду, сколько по крику, и оценить его численность невозможно. (3) Поначалу, не понимая, какой оборот принимает дело, римляне отступили и впустили неприятеля в глубь лагеря. Но потом, когда консул воскликнул, не намерены ли они оказаться за валом и потом брать приступом собственный лагерь, (4) воины, издав боевой клич и собрав все силы, сперва остановились, а потом стали наступать и теснить врага. Нагнав страху на противника, они уже не ослабляли натиска, пока не вытеснили его за ворота и за вал. (5) Гнать и преследовать дальше они не решились, опасаясь в таких потемках попасть в засаду, и отступили снова за вал, довольные уже тем, что очистили лагерь, перебив при этом почти три сотни вражеских воинов. (6) Римляне потеряли убитыми семьсот тридцать человек из числа часовых, первыми подвергшихся нападению, и тех, кого застигли врасплох рядом с шатром квестора. (7) Эта небезуспешная дерзость подняла дух самнитов, и они не позволяли римлянам не только переносить свой лагерь дальше, но даже запасаться продовольствием на их землях; так что за продовольствием приходилось отправляться назад в мирные окрестности Соры. (8) Когда молва о случившемся, сильно преувеличенная, достигла Рима, консул Луций Постумий, едва оправясь от недуга, покинул Город. (9) Выслав приказ воинам собраться в Соре, сам он прежде, чем выступить, освятил храм Победы, заложенный в бытность его курульным эдилом на средства, взысканные по суду. (10) После таких приготовлений он направился к войску и привел его из Соры в Самний к лагерю товарища. Не надеясь выдержать натиск двух войск, самниты отступили, и тогда консулы двинулись оттуда в разные стороны, разоряя земли и города противника.
рус.[34] Postumius Milioniam oppugnare adortus ui primo atque impetu, dein postquam ea parum procedebant opere ac uineis demum iniunctis muro cepit. Ibi capta iam urbe ab hora quarta usque ad octauam fere horam omnibus partibus urbis diu incerto euentu pugnatum est; postremo potitur oppido Romanus. Samnitium caesi tria milia ducenti, capti quattuor milia septingenti praeter praedam aliam. Inde Feritrum ductae legiones, unde oppidani cum omnibus rebus suis quae ferri agique potuerunt nocte per auersam portam silentio excesserunt. Igitur, simul aduenit consul, primo ita compositus instructusque moenibus successit, tamquam idem quod ad Milioniam fuerat certaminis foret; deinde, ut silentium uastum in urbe nec arma nec uiros in turribus ac muris uidit, auidum inuadendi deserta moenia militem detinet, ne quam occultam in fraudem incautus rueret; duas turmas sociorum Latini nominis circumequitare moenia atque explorare omnia iubet. Equites portam unam alteramque eadem regione in propinquo patentes conspiciunt itineribusque iis uestigia nocturnae hostium fugae. Adequitant deinde sensim portis urbemque ex tuto rectis itineribus peruiam conspiciunt et consuli referunt excessum urbe; solitudine haud dubia id perspicuum esse et recentibus uestigiis fugae ac strage rerum in trepidatione nocturna relictarum passim. His auditis consul ad eam partem urbis quam adierant equites circumducit agmen. Constitutis haud procul porta signis quinque equites iubet intrare urbem et modicum spatium progressos tres manere eodem loco si tuta uideantur, duos explorata ad se referre. Qui ubi redierunt rettuleruntque eo se progressos unde in omnes partes circumspectus esset longe lateque silentium ac solitudinem uidisse, extemplo consul cohortes expeditas in urbem induxit, ceteros interim castra communire iussit. Ingressi milites refractis foribus paucos graues aetate aut inualidos inueniunt relictaque quae migratu difficilia essent. Ea direpta; et cognitum ex captiuis est communi consilio aliquot circa urbes conscisse fugam; suos prima uigilia profectos; credere eandem in aliis urbibus solitudinem inuenturos. Dictis captiuorum fides exstitit; desertis oppidis consul potitur.
en.34. (1) Постумий попытался с ходу захватить Милионию, но не преуспел в этом и взял потом город лишь большим усилием, придвинув осадные навесы к городским укреплениям. (2) Но и после взятия города во всех его концах еще долго - от четвертого до восьмого часа - продолжался бой с переменным успехом. Наконец римляне овладели городом; (3) самнитов было перебито три тысячи двести и захвачено четыре тысячи семьсот пленников помимо прочей добычи. (4) Вслед за тем двинули легионы на Феритру. Но ее жители ночью ушли потихоньку из города через ворота с другой стороны со всем добром, какое могли унести и увезти с собою. (5) А консул, приблизившись к городу, подступил к стенам не раньше, чем приготовили все для приступа, словно он ожидал встретить там столь же упорное сопротивление, что и в Милионии. (6) И даже заметивши в городе пустынное безмолвие, а на башнях и стенах ни людей, ни оружия, он удержал воинов, рвавшихся на покинутые стены, опасаясь по неосторожности попасть в какую-то хитрую ловушку. (7) Двум турмам союзников из латинов он поручает объехать городские укрепления и все разведать. Всадники видят распахнутые ворота, неподалеку от них - другие, а на дороге из этих ворот - следы ночного бегства врагов. (8) Потом они осторожно подъезжают к воротам, видя, что по прямым улицам можно безопасно пройти из конца в конец города, и докладывают консулу об уходе жителей: это видно с несомненностью по безлюдью, свежим следам бегства и грудам всякого добра, оставленного повсюду в ночной суматохе. (9) Выслушав эти известия, консул повел войско вокруг города к тому месту, куда подъезжали всадники. Остановив войско неподалеку от ворот, он приказывает пяти всадникам въехать в город и, продвинувшись немного вглубь, троим остановиться на одном месте, а двум другим, если все окажется спокойно, сообщить ему, что обнаружено. (10) Возвратясь, они рассказали, что дошли до места, откуда открывается вид во все стороны, но везде и всюду обнаружили тишину и безлюдие. (11) Тогда консул без промедления ввел легковооруженные когорты в город, а остальным приказал тем временем возводить лагерные укрепления. (12) Воины, вступившие в город, взламывают двери и находят нескольких престарелых или немощных жителей, а также имущество, которое трудно было унести. (13) Это все разграбили, а от пленных узнали, что несколько близлежащих городов сговорились о добровольном бегстве; жители этого города ушли в первую стражу ночи, и в других городах, наверное, римлян встретит такое же безлюдье. (14) Сказанное пленными подтвердилось, и консул завладел покинутыми крепостями.
рус.[35] Alteri consuli M. Atilio nequaquam tam facile bellum fuit. Cum ad Luceriam duceret legiones quam oppugnari ab Samnitibus audierat, ad finem Lucerinum ei hostis obuius fuit. Ibi ira uires aequauit; proelium uarium et anceps fuit, tristius tamen euentu Romanis, et quia insueti erant uinci et quia digredientes magis quam in ipso certamine senserunt quantum in sua parte plus uolnerum ac caedis fuisset. Itaque is terror in castris ortus, qui si pugnantes cepisset, insignis accepta clades foret; tum quoque sollicita nox fuit iam inuasurum castra Samnitem credentibus aut prima luce cum uictoribus conserendas manus. Minus cladis, ceterum non plus animorum ad hostes erat. ubi primum inluxit, abire sine certamine cupiunt. Sed uia una et ea ipsa praeter hostes erat; qua ingressi praebuere speciem recta tendentium ad castra oppugnanda. Consul arma capere milites iubet et sequi se extra uallum; legatis, tribunis, praefectis sociorum imperat quod apud quemque facto opus est. Omnes adfirmant se quidem omnia facturos sed militum iacere animos; tota nocte inter uolnera et gemitus morientium uigilatum esse; si ante lucem ad castra uentum foret, tantum pauoris fuisse ut relicturi signa fuerint; nunc pudore a fuga contineri, alioqui pro uictis esse. Quae ubi consul accepit, sibimet ipsi circumeundos adloquendosque milites ratus, ut ad quosque uenerat, cunctantes arma capere increpabat: quid cessarent tergiuersarenturque? hostem in castra uenturum nisi illi extra castra exissent, et pro tentoriis suis pugnaturos si pro uallo nollent. Armatis ac dimicantibus dubiam uictoriam esse; qui nudus atque inermis hostem maneat, ei aut mortem aut seruitutem patiendam. Haec iurganti increpantique respondebant confectos se pugna hesterna esse; nec uirium quicquam nec sanguinis superesse; maiorem multitudinem hostium apparere quam pridie fuerit. Inter haec appropinquabat agmen; et iam breuiore interuallo certiora intuentes uallum secum portare Samnitem adfirmant nec dubium esse quin castra circumuallaturi sint. Tunc enimuero consul indignum facinus esse uociferari tantam contumeliam ignominiamque ab ignauissimo accipi hoste. "etiamne circumsedebimur" inquit "in castris, ut fame potius per ignominiam quam ferro, si necesse est, per uirtutem moriamur?" facerent-quod di bene uerterent-quod se dignum quisque ducerent; consulem M. Atilium uel solum, si nemo alius sequatur, iturum aduersus hostes casurumque inter signa Samnitium potius quam circumuallari castra Romana uideat. Dicta consulis legati tribunique et omnes turmae equitum et centuriones primorum ordinum approbauere. Tum pudore uictus miles segniter arma capit, segniter e castris egreditur longo agmine nec continenti; maesti ac prope uicti procedunt aduersus hostem nec spe nec animo certiorem. Itaque simul conspecta sunt Romana signa, extemplo a primo Samnitium agmine ad nouissimum fremitus perfertur exire, id quod timuerint, ad impediendum iter Romanos; nullam inde ne fugae quidem patere uiam; illo loco aut cadendum esse aut stratis hostibus per corpora eorum euadendum.
en.35. (1) Для другого консула - Марка Атилия - война была далеко не столь легкой. Он вел легионы к Луцерии, прослышав, что она осаждаема самнитами, и у луцерийских границ неприятель преградил ему путь. Ожесточение уравняло силы противников; (2) бились с переменным успехом, и явной победы не одержал никто; но для римлян последствия оказались более тяжелыми - они ведь не были привычны к поражениям, а уходя с поля боя, они ясней, чем в пылу сражения, увидели, насколько больше их собственные потери и убитыми и ранеными. (3) От этого всех в лагере охватил такой ужас, что, случись нечто подобное во время сражения, римлянам не миновать сокрушительного поражения. Ночь они провели в тревоге, ожидая вот-вот вторжения самнитов в их лагерь или на заре - рукопашной с победоносным врагом. (4) Неприятель понес меньшие потери, но духом пал не меньше. Когда рассвело, не было у самнитов иного желания, как уйти без боя. Но дорога была только одна, и вела она как раз мимо вражеского лагеря. Когда самниты двинулись по ней, это выглядело так, будто они прямиком пошли на лагерь приступом. (5) Консул приказывает воинам браться за оружие и следом за ним выходить за вал; легатам, трибунам и начальникам союзников он указывает, кому что нужно делать. (6) Все они заверяют, что сами-то они выполнят все, что требуется, вот только воины пали духом, проведя целую ночь без сна, среди стонов раненых и умирающих. (7) Пойди враг на приступ до рассвета, воины от такого ужаса могли бы даже знамена свои покинуть. Сейчас стыд удерживает их от бегства, но в остальном они все равно что побежденные. (8) Выслушав все это, консул решил сам пойти к воинам и поговорить с ними. Везде, где он появлялся, он торопил воинов, медлящих браться за оружие, говоря: (9) к чему отступать и показывать тыл? Если не выступить на бой, враг сам вступит в лагерь, кто не хочет защищать вал, тому придется защищать свои шатры. Если драться с оружием в руках, то еще неизвестно, чья будет победа; (10) но кто сидит безоружный сложа руки и поджидает врага, того ждет либо смерть, либо рабство. (11) А бойцы на эти упреки отвечали, что вконец измотаны, обессилены и обескровлены вчерашним сражением, между тем как врагов со вчерашнего стало, кажется, еще больше. (12) Войско самнитов тем временем приближалось. Рассмотрев их с близкого расстояния получше, объявляют, что самниты несут с собою колья, не иначе как желая осадить лагерь. (13) Тут же консул закричал, что позорно и преступно терпеть такое оскорбление и бесчестие от самого ничтожного врага. (14) "Так что же, - кричал он, - неужели мы так и сядем в осаду в этом лагере, предпочтем постыдную смерть от голода доблестной, раз надо, гибели от меча? Да помогут нам боги! Что кому достойней, тот то и делай, (15) а консул Марк Атилий, даже если никто за ним не двинется, в одиночку пойдет на врага, чтоб погибнуть меж самнитских знамен, лишь бы не видеть, как римский лагерь враги окружают частоколом!" (16) Легаты и трибуны, все турмы конницы и центурионы первого ряда одобрили речь консула криками. (17) Тогда пристыженные воины мало-помалу вооружаются, мало-помалу выходят из лагеря длинной нестройной вереницею. Угрюмо, словно побежденные, идут они на врага, столь же растерянного и малодушного. (18) Вот почему едва самниты завидели римские знамена, тотчас от первого до последнего ряда пронеслось: чего боялись, то и случилось! римляне выходят из лагеря, чтобы преградить им путь! (19) нет дороги даже для бегства: либо надо погибнуть на месте, либо опрокинуть врагов и уйти по их телам.
рус.[36] In medium sarcinas coniciunt; armati suis quisque ordinibus instruunt aciem. Iam exiguum inter duas acies erat spatium, et stabant exspectantes, dum ab hostibus prius impetus, prius clamor inciperet. Neutris animus est ad pugnandum, diuersique integri atque intacti abissent, ni cedenti instaturum alterum timuissent. Sua sponte inter inuitos tergiuersantesque segnis pugna clamore incerto atque impari coepit; nec uestigio quisquam mouebatur. Tum consul Romanus, ut rem excitaret, equitum paucas turmas extra ordinem immisit; quorum cum plerique delapsi ex equis essent, et alii turbati et a Samnitium acie ad opprimendos eos qui ceciderant et ad suos tuendos ab Romanis procursum est. Inde paulum inritata pugna est; sed aliquanto et impigre magis et plures procurrerant Samnites et turbatus eques sua ipse subsidia territis equis proculcauit. Hinc fuga coepta totam auertit aciem Romanam; iamque in terga fugientium Samnites pugnabant, cum consul equo praeuectus ad portam castrorum ac statione equitum ibi opposita edictoque ut quicumque ad uallum tenderet, siue ille Romanus siue Samnis esset, pro hoste haberent, haec ipse minitans obstitit profuse tendentibus suis in castra. "quo pergis" inquit, "miles? et hic arma et uiros inuenies nec uiuo consule tuo nisi uictor castra intrabis; proinde elige cum ciue an hoste pugnare malis." haec dicente consule equites infestis cuspidibus circumfunduntur ac peditem in pugnam redire iubent. Non uirtus solum consulis sed fors etiam adiuuit, quod non institerunt Samnites spatiumque circumagendi signa uertendique aciem a castris in hostem fuit. Tum alii alios hortari ut repeterent pugnam; centuriones ab signiferis rapta signa inferre et ostendere suis paucos et ordinibus incompositis effuse uenire hostes. Inter haec consul manus ad caelum attollens uoce clara, ita ut exaudiretur, templum Ioui Statori uouet, si constitisset a fuga Romana acies redintegratoque proelio cecidisset uicissetque legiones Samnitium. Omnes undique adnisi ad restituendam pugnam, duces, milites, peditum equitumque uis. Numen etiam deorum respexisse nomen Romanum uisum; adeo facile inclinata res repulsique a castris hostes, mox etiam redacti ad eum locum in quo commissa pugna erat. Ibi obiacente sarcinarum cumulo, quas coniecerant in medium, haesere impediti; deinde, ne diriperentur res, orbem armatorum sarcinis circumdant. Tum uero eos a fronte urgere pedites, ab tergo circumuecti equites; ita in medio caesi captique. Captiuorum numerus fuit septem milium octingentorum, qui omnes nudi sub iugum missi; caesos rettulere ad quattuor milia octingentos. Ne Romanis quidem laeta uictoria fuit; recensente consule biduo acceptam cladem amissorum militum numerus relatus septem milium octingentorum. Dum haec in Apulia gerebantur, altero exercitu Samnites Interamnam, coloniam Romanam, quae uia Latina est, occupare conati urbem non tenuerunt; agros depopulati cum praedam aliam inde mixtam hominum atque pecudum colonosque captos agerent, in uictorem incidunt consulem ab Luceria redeuntem nec praedam solum amittunt sed ipsi longo atque impedito agmine incompositi caeduntur. Consul Interamnam edicto dominis ad res suas noscendas recipiendasque reuocatis et exercitu ibi relicto comitiorum causa Romam est profectus. Cui de triumpho agenti negatus honos et ob amissa tot milia militum et quod captiuos sine pactione sub iugum misisset.
en.36. (1) И самниты, сложив в середину снаряжение, заняли с оружием каждый свое место в строю. (2) Расстояние между двумя войсками было уже очень невелико, и стояли они, ожидая, когда неприятель первым издаст клич и кинется в бой. (3) Ни у тех, ни у других не хватало духу начать сражение, и они разошлись бы в разные стороны, целыми и невредимыми, когда б не опасенье, что, стоит сделать шаг назад, и противник перейдет в наступление. Без приказа, неохотно и нерешительно, с криком неуверенным и слабым завязали воины битву, но никто не трогался с места. (4) Тогда, чтоб расшевелить воинов, римский консул бросил в бой вне строя несколько конных турм. Многих всадников сбили с коней, других рассеяли, и самниты кинулись вперед добивать упавших, а римляне защищать своих. (5) Но и это не слишком оживило сражение. Самниты, однако, бросились вперед с гораздо большим рвением и большим числом, так что кони рассеявшихся всадников в испуге потоптали своих же, пришедших на помощь. (6) И тогда началось бегство, и отсюда оно распространилось на все римское войско. И уже самниты наносили удары в спины бегущим, когда консул, выехав к воротам лагеря, поставил там заслон конницы и приказал считать неприятелем всякого, (7) кто приблизится к валу, будь то римлянин или самнит, - а сам с тою же угрозой преградил путь своим пехотинцам, в беспорядке устремившимся в лагерь. (8) "Куда спешишь, вояка? - говорил он. - Здесь тебя тоже ждут вооруженные мужи, и пока жив твой консул, ты не вступишь в лагерь иначе как победителем! Выбирай же, с кем лучше тебе драться - с неприятелем или с соотечественником!" (9) При этих словах консула всадники, выставив копья, обступили пехотинцев, приказывая им идти назад в бой. Здесь выручила не только доблесть консула, но еще и счастливый случай, потому что самниты не наступали и была возможность вернуть на места знамена и развернуть войско от лагеря навстречу врагу. (10) Воины стали подбадривать друг друга вновь вступать в бой, центурионы отобрали знамена у знаменосцев и понесли их вперед, тем показывая своим, что враг малочислен, что ряды его расстроены и что приближается он в беспорядке. (11) Тем временем консул, воздев руки к небу, громким голосом во всеуслышанье дал обет посвятить храм Юпитеру Становителю, если войско римское прекратит бегство и, возобновив сражение, победит и порубит самнитские легионы. (12) Вожди, воины, конные, пешие, отовсюду что было сил старались возобновить сражение. Казалось даже, что боги склонились на римскую сторону - так легко дело приняло иной оборот, неприятель был отброшен от лагеря, а потом и оттеснен туда, где началась схватка. (13) Там на пути была куча поклажи, прежде сложенной в середину, и самнитам пришлось остановиться, а потом, чтобы не дать растащить свое имущество, окружить его кольцом вооруженных воинов. (14) Тут-то спереди ударила по ним пехота, в тыл к ним зашла конница, и они, окруженные, были перебиты или захвачены в плен. Пленников было семь тысяч восемьсот - всех нагими отправили под ярмо, а убитых, как сообщают, оказалось около четырех тысяч восьмисот. Но римлянам все же не в радость была победа. (15) Консул произвел подсчет потерь за оба дня, и объявили, что пало до семи тысяч восьмисот человек. (16) Во время этих событий в Апулии самнитское войско попыталось занять Интерамну, римское поселение на Латинской дороге, но не смогло им овладеть. (17) Разоривши поля, самниты шли с добром, награбленным в этих местах, гоня как добычу людей, скот и пленных поселенцев, как вдруг наткнулись на консула-победителя, возвращавшегося из-под Луцерии. Тут не только лишились они своей добычи, но и собственное их войско, растянутое длинной нестройной вереницей и обремененное поклажей, было изрублено. (18) Консул объявил, что владельцам имущества надо собраться в Интерамне, опознать свое добро и получить его обратно, а сам, оставив там войско, отправился в Рим для проведения выборов. (19) Здесь заговорил он и о триумфе, но ему в этой чести отказали, ссылаясь на потери стольких тысяч воинов и на то, что он отправил пленных под ярмо, хотя условия сдачи оговорены не были.
рус.[37] Consul alter Postumius, quia in Samnitibus materia belli deerat, Etruriam transducto exercitu, primum peruastauerat Volsiniensem agrum; dein cum egressis ad tuendos fines haud procul moenibus ipsorum depugnat; duo milia octingenti Etruscorum caesi; ceteros propinquitas urbis tutata est. In Rusellanum agrum exercitus traductus; ibi non agri tantum uastati sed oppidum etiam expugnatum; capta amplius duo milia hominum, minus duo milia circa muros caesa. Pax tamen clarior maiorque quam bellum in Etruria eo anno fuerat parta est. Tres ualidissimae urbes, Etruriae capita, Volsinii, Perusia, Arretium, pacem petiere; et uestimentis militum frumentoque pacti cum consule, ut mitti Romam oratores liceret, indutias in quadraginta annos impetrauerunt. Multa praesens quingentum milium aeris in singulas ciuitates imposita. Ob hasce res gestas consul cum triumphum ab senatu moris magis causa quam spe impetrandi petisset uideretque alios quod tardius ab urbe exisset, alios quod iniussu senatus ex Samnio in Etruriam transisset, partim suos inimicos, partim collegae amicos ad solacium aequatae repulsae sibi quoque negare triumphum, "non ita" inquit, "patres conscripti, uestrae maiestatis meminero ut me consulem esse obliuiscar. Eodem iure imperii quo bella gessi, bellis feliciter gestis, Samnio atque Etruria subactis, uictoria et pace parta triumphabo." ita senatum reliquit. Inde inter tribunos plebis contentio orta; pars intercessuros ne nouo exemplo triumpharet aiebat, pars auxilio se aduersus collegas triumphanti futuros. Iactata res ad populum est uocatusque eo consul cum M. Horatium L. Valerium consules, C. Marcium Rutulum nuper, patrem eius qui tunc censor esset, non ex auctoritate senatus sed iussu populi triumphasse diceret, adiciebat se quoque laturum fuisse ad populum, ni sciret mancipia nobilium, tribunos plebis, legem impedituros; uoluntatem sibi ac fauorem consentientis populi pro omnibus iussis esse ac futura; posteroque die auxilio tribunorum plebis trium aduersus intercessionem septem tribunorum et consensum senatus celebrante populo diem triumphauit. Et huius anni parum constans memoria est. Postumium auctor est Claudius in Samnio captis aliquot urbibus in Apulia fusum fugatumque saucium ipsum cum paucis Luceriam compulsum: ab Atilio in Etruria res gestas eumque triumphasse. Fabius ambo consules in Samnio et ad Luceriam res gessisse scribit traductumque in Etruriam exercitum -sed ab utro consule non adiecit-et ad Luceriam utrimque multos occisos inque ea pugna Iouis Statoris aedem uotam, ut Romulus ante uouerat; sed fanum tantum, id est locus templo effatus, fuerat; ceterum hoc demum anno ut aedem etiam fieri senatus iuberet bis eiusdem uoti damnata re publica in religionem uenit.
en.37. (1) Другой консул, Постумий, не встречая в Самнии противника, перешел с войском в Этрурию и для начала опустошил округу Вольсиний, (2) а когда вольсинийцы вышли на защиту своих владений, разбил их возле собственных их стен; убито было две тысячи двести этрусков, а остальных спасла близость города. (3) Затем он перевел войско в окрестности Рузеллы, где не только разорили поля, но и крепость взяли; более двух тысяч человек захватили в плен и немного менее того перебили у стен города. (4) Однако славней и важнее этих военных действий, ведшихся в Этрурии, был мир, заключенный там в этом же году. Три самых могущественных города, столицы Этрурии - Вольсиний, Перузия в Арретий - попросили мира (5) и в обмен на поставку одежды и пропитания для войска договорились с консулом о разрешении отправить в Рим ходатаев о мире; те добились перемирия на сорок лет. Каждая из общин должна была единовременно выплатить по пятьдесят тысяч ассов. (6) За эти подвиги консул просил у сената триумфа, скорее по вривычке, нежели в надежде на успех. (7) Он понял, что, хотя одни отказывали ему в триумфе за задержку с выходом из Города, а другие - за самовольный переход из Самния в Этрурию, но на деле одни просто были его недругами, а другие - приверженцами его сотоварища и желали утешить друга равным отказом в триумфе и второму консулу. (8) И он сказал: "Отцы-сенаторы! Я не намерен заботиться о вашем достоинстве настолько, чтобы забыть, что я консул. По праву военной власти, которой я вел войну, выигрывал сражения, покорил Самний и Этрурию, одержал победу и заключил мир, - я отпраздную свой триумф!" (9) С этими словами он покинул сенат. И тогда возник спор у народных трибунов: одни обещали наложить запрет на такой беспримерный триумф, а другие - что выступят против своих товарищей в защиту триумфатора. (10) Дело обсуждалось перед народным собранием, и туда вызвали консула. Он сказал, что консулы Марк Гораций и Луций Валерий, а недавно Гай Марций Рутил, отец нынешнего цензора, справили триумф не по воле сената, а по велению народа, (11) и прибавил, что и сам обратился бы к народу, не знай он наверное, что невольники знати - народные трибуны - наложат на закон запрет; а для него выше всех приказов и есть и будет согласная воля народа и дружное его одобрение. (12) На другой день при поддержке трех и вопреки запрету семи трибунов, а также против безусловной воли сената, но при ликовании простого народа он справил триумф. (13) Сведения об этом годе тоже плохо между собой согласованы. Клавдий пишет, будто это Постумий захватил несколько городов в Самнии, а потом был разбит в Апулии, бежал и, сам истекая кровью, вынужден был с кучкой спутников искать убежища в Луцерии; Атилий же вел войну в Этрурии и получил за нее триумф. (14) Фабий пишет, что оба консула вели войну и в Самнии и под Луцерией, что войско совершило переход в Этрурию (но какой из консулов его при этом вел, не уточняет), и что под Луцерией обе стороны потеряли много убитыми; (15) именно в этом сражении дан был обет о храме Юпитеру Становителю; этот обет еще ранее дан был Ромулом, однако тогда выделен был только священный участок, то есть место, освященное для храма, (16) и только в этом году сенат из богобоязни повелел все-таки выстроить храм, ибо государство уже вторично было связано одним и тем же обетом.
рус.[38] Sequitur hunc annum et consul insignis, L. Papirius Cursor, qua paterna gloria, qua sua, et bellum ingens uictoriaque quantam de Samnitibus nemo ad eam diem praeter L. Papirium patrem consulis pepererat. Et forte eodem conatu apparatuque omni opulentia insignium armorum bellum adornauerant; et deorum etiam adhibuerunt opes ritu quodam sacramenti uetusto uelut initiatis militibus, dilectu per omne Samnium habito noua lege, ut qui iuniorum non conuenisset ad imperatorum edictum quique iniussu abisset caput Ioui sacraretur. Tum exercitus omnis Aquiloniam est indictus. Ad sexaginta milia militum quod roboris in Samnio erat conuenerunt. Ibi mediis fere castris locus est consaeptus cratibus pluteisque et linteis contectus, patens ducentos maxime pedes in omnes pariter partes. Ibi ex libro uetere linteo lecto sacrificatum sacerdote Ouio Paccio quodam, homine magno natu, qui se id sacrum petere adfirmabat ex uetusta Samnitium religione, qua quondam usi maiores eorum fuissent cum adimendae Etruscis Capuae clandestinum cepissent consilium. Sacrificio perfecto per uiatorem imperator acciri iubebat nobilissimum quemque genere factisque; singuli introducebantur. Erat cum alius apparatus sacri qui perfundere religione animum posset, tum in loco circa omni contecto arae in medio uictimaeque circa caesae et circumstantes centuriones strictis gladiis. Admouebatur altaribus magis ut uictima quam ut sacri particeps adigebaturque iure iurando quae uisa auditaque in eo loco essent non enuntiaturum. Iurare cogebant diro quodam carmine, in exsecrationem capitis familiaeque et stirpis composito, nisi isset in proelium quo imperatores duxissent et si aut ipse ex acie fugisset aut si quem fugientem uidisset non extemplo occidisset. Id primo quidam abnuentes iuraturos se obtruncati circa altaria sunt; iacentes deinde inter stragem uictimarum documento ceteris fuere ne abnuerent. Primoribus Samnitium ea detestatione obstrictis, decem nominatis ab imperatore, eis dictum, ut uir uirum legerent donec sedecim milium numerum confecissent. Ea legio linteata ab integumento consaepti, en.38. (1) Следующий год [293 г.] примечателен консульством Луция Папирия Курсора, прославленного как отчей, так и собственной доблестью, примечателен великой войной и такой победой, какой до того дня, кроме отца его, консула Луция Папирия, никто не одерживал над самнитами. (2) Случилось так, что самниты и на этот раз приготовились к войне столь же тщательно, разукрасили свое великолепное снаряжение и оружие столь же пышно и вдобавок прибегли к помощи богов, приведя воинов к присяге по некоему древнему обряду, словно это посвящение в таинство. Набор же по всему Самнию был произведен по неслыханному закону: (3) кто из юношей не явится по указу военачальников или кто самовольно удалится, тот головой обрекается Юпитеру. (4) После этого всему войску было приказано прибыть в Аквилонию. Здесь собралось до сорока тысяч воинов - все силы, какие были у Самния. (5) Там, примерно в середине лагеря, плетеными и кожаными осадными щитами оградили площадку почти по двести шагов во все стороны, а сверху покрыли полотнищами. (6) Прочитавши записи на древнем полотняном свитке, здесь совершил жертвоприношение некий жрец - Овий Пакций, человек преклонных лет, заявлявший, что такое священнодействие он позаимствовал из старинного самнитского богослужения, которое некогда отправляли их предки, замыслив тайно отбить Капую у этрусков. (7) После жертвоприношения полководец отдавал гонцу приказ вызывать самых знатных по рождению и деяниям; (8) их вводили по одному. Помимо прочих обрядовых приготовлений, способных внушить благочестивый трепет, в том закрытом со всех сторон помещении возвышались посредине алтари, повсюду лежали закланные жертвы, а вокруг стояли центурионы с обнаженными мечами. (9) Человека подводили к жертвеннику скорей как жертву, а не причастника обряда и заставляли дать священную клятву не разглашать виденное и слышанное в этом месте. (10) Потом его принуждали поклясться зловещим заклятием, обрекающим смерти его самого, его семью и род, если он не выйдет в бой за военачальниками, если убежит из строя сам или если, увидев беглеца, не убьет его на месте. (11) Поначалу некоторые отказались дать такую клятву; их обезглавили у алтарей, и тела их среди трупов жертвенных животных предостерегали остальных от отказа. (12) Связав первых среди самнитов таким заклятием, полководец назвал поименно десять из них и приказал одному за другим выбирать себе соратника, пока их не наберется шестнадцать тысяч. Этот легион, составленный из заклятой общим заклятьем знати, получил - по крыше того святилища - название "полотняного", ему дано было великолепное вооружение и шлемы с гребнями, чтобы воины его выделялись среди прочих. (13) Другое войско - немногим более двадцати тысяч - ни внешним обликом, ни ратной славой, ни снаряжением не уступало полотняному легиону. Вот сколько народу - все в расцвете сил - стало лагерем у Аквилонии.
рус.[39] Consules profecti ab urbe, prior Sp. Caruilius, cui ueteres legiones, quas M. Atilius superioris anni consul in agro Interamnati reliquerat, decretae erant. Cum eis in Samnium profectus, dum hostes operati superstitionibus concilia secreta agunt, Amiternum oppidum de Samnitibus ui cepit. Caesa ibi milia hominum duo ferme atque octingenti, capta quattuor milia ducenti septuaginta. Papirius nouo exercitu-ita enim decretum erat-scripto Duroniam urbem expugnauit; minus quam collega cepit hominum, plus aliquanto occidit; praeda opulenta utrobique est parta. Inde peruagati Samnium consules maxime depopulato Atinate agro, Caruilius ad Cominium, Papirius ad Aquiloniam, ubi summa rei Samnitium erat, peruenit. Ibi aliquamdiu nec cessatum ab armis est neque nauiter pugnatum; lacessendo quietos, resistentibus cedendo, comminandoque magis quam inferendo pugnam dies absumebatur. Quodcum en.39. (1) Консулы выступили из города. Первым был Спурий Карвилий: ему решено было передать легионы ветеранов, оставленные в окрестностях Интерамны Марком Атилием, консулом минувшего года. (2) С этими легионами Карвилий отправился в Самний, и, пока противники за ужасными священнодействиями обсуждали тайные свои намерения, они приступом отбили у самнитов крепость Амитерн. (3) Там было перебито около двух тысяч восьмисот человек, четыре тысячи двести семьдесят взято в плен. (4) А Папирий со вновь набранным войском - таково было постановление - захватил город Дуронию; пленных он взял меньше, чем его сотоварищ, а перебил врагов гораздо больше. И там и тут захватили большую добычу. (5) Потом консулы обошли Самний, более всего разорив Атинский округ, и Карвилий явился к Коминию, а Папирий к Аквилонии, где собрались главные силы самнитов. (6) Там до некоторых пор хотя и не воздерживались от стычек, но и не дрались, как следует: врагов дразнили, пока они стояли на месте, но, стоило им оказать сопротивление, уклонялись от боя, словом, тратили время скорей на угрозы, чем на нападение. (7) Обо всем, на что решались и от чего отказывались, даже о самой малости, доносили оттуда в другой римский лагерь, отстоявший от Папириева на двадцать миль, так что, несмотря на свое отсутствие, Карвилий участвовал во всех замыслах и больше следил за тем, когда решающий миг наступит под Аквилонией, а вовсе не у Коминия, который он сам осаждал. (8) Луций Папирий, по всему уже готовый дать сражение, посылает к товарищу весть, что задумал назавтра, если позволят птицегадания, схватиться с врагом; (9) пусть же и он, Карвилий, всеми силами подступит к Коминию, чтобы не было у самнитов передышки для помощи Аквилонии. (10) У гонца был один день, чтобы добраться до места; ночью он возвратился с известием, что его сотоварищ одобрил этот замысел. (11) Отослав гонца, Папирий тотчас собрал войсковую сходку; он пространно говорил о войне вообще и о нынешнем снаряжении противника, в котором много показной роскоши, но мало бранной силы: (12) не гребнями ведь поражают врага, и даже разукрашенный и раззолоченный щит пронзят римские копья, и, где мечом решается дело, там строй, блистающий белизною туник, скоро окрасится кровью. (13) Золотое и серебряное самнитское войско уже разбил когда-то наголову его отец, и оружие то послужило больше к чести отбившего его врага-победителя, чем к спасенью тех, кто его носил. (14) Как знать, быть может, таков удел носящих это имя в его семье - быть вождями, когда надо воспрепятствовать самым отчаянным усилиям самнитов и добывать трофеи, которыми великолепно украсятся даже общественные места. (15) Бессмертные боги несомненно помогают римлянам после того, как самниты столько раз просили договора и столько раз его нарушали; (16) если можно как-то догадываться о божественной воле, то не было еще войска для богов ненавистнее этого, ведь в нечестивом своем жертвоприношении оно запятнало себя кровью человеческих жертв вместе со скотскими и обрекло себя двойному гневу небес: им угрожают теперь и боги - свидетели договоров, торжественно заключенных с римлянами, и те проклятия, что изрекали они, присягая договор тот нарушить. Клялись они против воли, присягу свою ненавидят и разом страшатся богов, врагов и сограждан.
рус.[40] Haec comperta perfugarum indiciis cum apud infensos iam sua sponte milites disseruisset, simul diuinae humanaeque spei pleni clamore consentienti pugnam poscunt; paenitet in posterum diem dilatum certamen; moram diei noctisque oderunt. Tertia uigilia noctis iam relatis litteris a collega Papirius silentio surgit et pullarium in auspicium mittit. Nullum erat genus hominum in castris intactum cupiditate pugnae; summi infimique aeque intenti erant; dux militum, miles ducis ardorem spectabat. Is ardor omnium etiam ad eos qui auspicio intererant peruenit; nam cum pulli non pascerentur, pullarius auspicium mentiri ausus tripudium solistimum consuli nuntiauit. Consul laetus auspicium egregium esse et deis auctoribus rem gesturos pronuntiat signumque pugnae proponit. Exeunti iam forte in aciem nuntiat perfuga uiginti cohortes Samnitium-quadringenariae ferme erant-Cominium profectas. Quod ne ignoraret collega, extemplo nuntium mittit; ipse signa ocius proferri iubet. Subsidia suis quaeque locis et praefectos subsidiis attribuerat; dextro cornu L. Volumnium, sinistro L. Scipionem, equitibus legatos alios, C. Caedicium et en.40. (1) Все это стало известно со слов перебежчиков, и, когда Папирий обо всем рассказал, уже и без того возмущенные воины преисполнились надежды на успех, раз тому есть и земные и небесные причины, и тотчас дружным криком стали требовать битвы. Отсрочка даже до завтра была им в тягость, они недовольны были, что придется ждать целый день и целую ночь. (2) В третью ночную стражу, уже получив от товарища послание, Папирий молча поднялся с ложа и послал пуллария совершить птицегадание. (3) В лагере народ всякого звания был охвачен жаждою битвы, высшие и низшие равно рвались в бой, и вождю видно было нетерпение его воинов, а воинам - нетерпение вождя. (4) Общее это нетерпение передалось даже тем, кто вершил птицегадания, ибо пулларий, хотя куры у него не клевали, дерзнул солгать о ходе гаданий и сообщил консулу, будто они клюют в три припрыжки. (5) Обрадованный консул объявляет, что птицегадания на редкость удачны, что боги сами поведут дело, и велит трубить к битве. (6) Когда он уже выходил на поле боя, перебежчик вдруг сообщает, что двадцать самнитских когорт, почти по четыреста человек каждая, двинулись к Коминию. Чтобы известить товарища, Папирий немедленно шлет гонца, а сам велит скорей выносить вперед знамена; вспомогательным отрядам он указывает, где им стоять, и каждому назначает начальника: (7) на правом крыле во главе пехоты он поставил Луция Волумния, на левом - Луция Сципиона, а во главе конницы других легатов - Гая Цедиция и Тита Требония; (8) Спурию Навтию он велит снять с мулов вьючные седла, с тремя вспомогательными когортами быстро зайти за приметный холм и в разгар боя появиться оттуда, подняв как можно больше пыли. (9) Пока полководец отдавал эти распоряжения, между пуллариями начался спор о птицегаданиях на этот день, а спор услышали римские всадники и, решив, что этого нельзя так оставить, донесли о сомнительных гаданиях племяннику консула Спурию Папирию. (10) Этому юноше довелось родиться, прежде чем появились учения, ни в грош не ставящие богов, а потому он все расследовал, чтобы не осталось никакой неясности, и доложил обо всем консулу.
рус.Cui ille: "tu quidem macte virtute diligentiaque esto; ceterum qui auspicio adest, si quid falsi nuntiat, in semet ipsum religionem recipit; mihi quidem tripudium nuntiatum, populo Romano exercituique egregium auspicium est."
en.(11) Консул сказал ему: "Доблести твоей и усердию слава и хвала! Что ж до того, кто был при гадании, то если он солгал хоть малость, на него самого и падет божье наказание; мне, однако, было сказано, что куры клевали в три припрыжки, а такое гадание для римского народа и войска исключительно благоприятно".
рус.Centurionibus deinde imperavit uti pullarios inter prima signa constituerent. Promovent et Samnites signa; insequitur acies ornata armataque, ut hostibus quoque magnificum spectaculum esset. Priusquam clamor tolleretur concurrereturque, emisso temere pilo ictus pullarius ante signa cecidit; quod ubi consuli nuntiatum est, "di in proelio sunt" inquit; "habet poenam noxium caput." ante consulem haec dicentem coruus uoce clara occinuit; quo laetus augurio consul, adfirmans nunquam humanis rebus magis praesentes interfuisse deos, signa canere et clamorem tolli iussit.
en.(12) И тут же он отдал центурионам приказ поставить пуллариев в самый первый ряд. Самниты тоже вынесли знамена, следом шло выстроенное для боя войско в пышных доспехах, чтобы поразить врагов великолепным зрелищем. (13) Еще не раздался боевой клич и противники не сошлись врукопашную, когда случайно выпущенное копье пронзило пуллария и он упал перед знаменами. Консулу сообщили об этом, и он изрек: "Сами боги участвуют в битве: кто виновен, тот и поплатился жизнью". (14) При этих самых словах перед консулом громко каркнул ворон. Обрадованный таким знамением, консул объявил, что никогда еще вмешательство богов в людские дела не было столь очевидно, приказал трубить к бою и издать боевой клич.
рус.[41] Proelium commissum atrox, ceterum longe disparibus animis. Romanos ira, spes, ardor certaminis auidos hostium sanguinis in proelium rapit; Samnitium magnam partem necessitas ac religio inuitos magis resistere quam inferre pugnam cogit; nec sustinuissent primum clamorem atque impetum Romanorum, per aliquot iam annos uinci adsueti, ni potentior alius metus insidens pectoribus a fuga retineret. Quippe in oculis erat omnis ille occulti paratus sacri et armati sacerdotes et promiscua hominum pecudumque strages et respersae fando nefandoque sanguine arae et dira exsecratio ac furiale carmen, detestandae familiae stirpique compositum; iis uinculis fugae obstricti stabant ciuem magis quam hostem timentes. Instare Romanus a cornu utroque, a media acie et caedere deorum hominumque attonitos metu; repugnatur segniter, ut ab iis quos timor moraretur a fuga. Iam prope ad signa caedes peruenerat, cum ex transuerso puluis uelut ingentis agminis incessu motus apparuit; Sp. Nautius-Octauium Maecium quidam eum tradunt-dux alaribus cohortibus erat; puluerem maiorem quam pro numero excitabant; insidentes mulis calones frondosos ramos per terram trahebant. Arma signaque per turbidam lucem in primo apparebant; post altior densiorque puluis equitum speciem cogentium agmen dabat fefellitque non Samnites modo sed etiam Romanos; et consul adfirmauit errorem clamitans inter prima signa ita ut uox etiam ad hostes accideret, captum Cominium, uictorem collegam adesse; adniterentur uincere priusquam gloria alterius exercitus foret. Haec insidens equo; inde tribunis centurionibusque imperat ut uiam equitibus patefaciant; ipse Trebonio Caedicioque praedixerat, ubi se cuspidem erectam quatientem uidissent, quanta maxima ui possent concitarent equites in hostem. Ad nutum omnia, ut ex ante praeparato, fiunt; panduntur inter ordines uiae; prouolat eques atque infestis cuspidibus in medium agmen hostium ruit perrumpitque ordines quacumque impetum dedit. Instant Volumnius et Scipio et perculsos sternunt. Tum, iam deorum hominumque uicta ui, funduntur linteatae cohortes; pariter iurati iniuratique fugiunt nec quemquam praeter hostes metuunt. Peditum agmen quod superfuit pugnae in castra aut Aquiloniam compulsum est; nobilitas equitesque Bouianum perfugerunt. Equites eques sequitur, peditem pedes; diuersa cornua dextrum ad castra Samnitium, laeuum ad urbem tendit. Prior aliquanto Volumnius castra cepit; ad urbem Scipioni maiore resistitur ui, non quia plus animi uictis est sed melius muri quam uallum armatos arcent; inde lapidibus propulsant hostem. Scipio, nisi in primo pauore priusquam colligerentur animi transacta res esset, lentiorem fore munitae urbis oppugnationem ratus, interrogat milites satin aequo animo paterentur ab altero cornu castra capta esse, se uictores pelli a portis urbis. Reclamantibus uniuersis primus ipse scuto super caput elato pergit ad portam; secuti alii testudine facta in urbem perrumpunt deturbatisque Samnitibus quae circa portam erant muri occupauere; penetrare in interiora urbis, quia pauci admodum erant, non audent.
en.41. (1) Битва завязалась жестокая, хотя по духу далеко не равными были противники. Римлян толкали в битву гнев и надежда, жажда борьбы и вражеской крови, а большую часть самнитов - сила необходимости и страх перед богами, и, принужденные против воли, они скорее сопротивлялись, а не нападали. (2) Приученные уже год за годом терпеть поражения от римлян, они не выдержали бы и первого римского натиска и клича, не гнездись в их душах иной, еще более сильный, страх и не удерживай он их от бегства. (3) Еще бы, ведь перед глазами у них стояли все те памятные приготовления к тайному священнодействию, и жрецы с мечами, и груды закланных вперемешку людей и животных, и алтари, забрызганные дозволенной и недозволенной кровью, и зловещие проклятия, и мрачные заклинания, грозящие погибелью роду их и семейству. Вот какие оковы препятствовали их бегству, и они стояли на месте, страшась сограждан больше, чем врагов. (4) А римляне наступали на том и другом крыле и посредине и рубили самнитов, оцепеневших в страхе пред богами и пред людьми; они сопротивлялись вяло, как бывает, когда лишь страх удерживает от бегства. (5) Резня шла уже почти у знамен, когда сбоку появилось облако пыли, словно там двигалось огромное войско. Это со вспомогательными когортами шел Спурий Навтий (а по словам некоторых - Октавий Меций). (6) Поднять столько пыли при их малочисленности им удалось, потому что погонщики, сидя на мулах, волокли по земле густые ветки. Сперва сквозь пелену стало видно оружие и знамена, а по еще более высокому и густому столбу пыли за ними казалось, что замыкает отряд конница. (7) И не только самниты поддались на обман, но даже римляне, а консул еще подкрепил это заблуждение, закричав в первых рядах да так, чтобы слова его долетели до неприятеля, что Коминий взят и это с победою подходит его товарищ; пусть, мол, поднатужатся и одержат победу, пока другое войско не перехватило ее славу. (8) Говорил он это с коня и приказывал трибунам и центурионам открыть дорогу коннице; сам же он заранее наказал Требонию и Цедицию, как заметят, что он потрясает поднятым вверх копьем, во весь опор скакать с конницей на врага. (9) По его знаку все и произошло, как было задумано: между рядами открываются проходы, вылетает вперед конница и врывается, выставив копья, в гущу вражеских рядов: где ни ударит, там и рвет их строй. (10) Следом Волумний и Сципион теснят врага и повергают потрясенных. Тут надламывается сила державшихся страхом пред богами и людьми, и бросаются врассыпную "полотняные" когорты-130 бегут присягавшие вместе с неприсягавшими и, кроме врага, никого уже не страшатся. (11) Оставшиеся в живых пехотинцы были загнаны в лагерь или в Аквилонию, а знать и конница бежали в Бовиан. Конница преследует конницу, пехота - пехоту, и правое крыло спешит к самнитскому лагерю, а левое - к городу. (12) Волумний захватил лагерь немного быстрее; Сципиона же под городом ожидало более упорное сопротивление - не от мужества побежденных, а оттого, что стены лучше, чем вал, сдерживают вооруженного неприятеля; с этих стен самниты камнями отгоняли нападавших. (13) Опасаясь, что осада укрепленного города может затянуться, если дело не довести до конца, пока враг еще не опомнился от первого страха, Сципион вопрошает воинов, допустят ли они, чтобы другому крылу достался захваченный лагерь, а их - победителей - отогнали прочь от городских ворот? (14) Когда все восстали против этого, он сам, первый, подняв над головою щит, устремляется к воротам; остальные, выстроившись "черепахой", следуют за ним, врываются в город и, сбросив вниз самнитов, защищавших ворота, занимают стены. Проникнуть внутрь города при их малочисленности они не решались.
рус.[42] Haec primo ignorare consul et intentus recipiendo exercitui esse; iam enim praeceps in occasum sol erat et appetens nox periculosa et suspecta omnia etiam uictoribus faciebat. Progressus longius ab dextra capta castra uidet, ab laeua clamorem in urbe mixtum pugnantium ac pauentium fremitu esse; et tum forte certamen ad portam erat. Aduectus deinde equo propius, ut suos in muris uidet nec iam integri quicquam esse, quoniam temeritate paucorum magnae rei parta occasio esset, acciri quas receperat copias signaque in urbem inferri iussit. Ingressi proxima ex parte quia nox appropinquabat quieuere; nocte oppidum ab hostibus desertum est. Caesa illo die ad Aquiloniam Samnitium milia uiginti trecenti quadraginta, capta tria milia octingenti et septuaginta, signa militaria nonaginta septem. Ceterum illud memoriae traditur non ferme alium ducem laetiorem in acie uisum seu suopte ingenio seu fiducia bene gerundae rei. Ab eodem robore animi neque controuerso auspicio reuocari a proelio potuit et in ipso discrimine quo templa deis immortalibus uoueri mos erat uouerat Ioui Victori, si legiones hostium fudisset, pocillum mulsi priusquam temetum biberet sese facturum. Id uotum dis cordi fuit et auspicia in bonum uerterunt.
en.42. (1) Поначалу консул не знал об этом и намеревался отводить свое войско назад, так как солнце уже быстро клонилось к закату, а наступавшая ночь даже для победителей все делала опасным и подозрительным. (2) Но, проехав вперед, он видит справа захваченный лагерь, а слева в городе слышит разноголосый шум, в котором крики дерущихся мешаются с воплями ужаса. Это и была борьба возле ворот. (3) Подъехав ближе и разглядев на стенах своих воинов, он понял, что начало уже положено, коль скоро отчаянная дерзость кучки людей открыла путь большому делу, он приказал созвать оттянутые было к лагерю войска и ворваться в город. (4) Оказавшись в городе уже в сумерках, римляне расположились на ночлег у самых стен. (5) Ночью враг оставил крепость. В тот день у Аквилонии было перебито двадцать тысяч триста сорок самнитов, пленных захвачено три тысячи восемьсот семьдесят, военных знамен - девяносто семь. (6) Еще, между прочим, сообщают, что едва ли когда-нибудь на поле боя видели вождя в столь веселом расположении духа. То ли нрав его был таков, то ли уверенность в успехе дела. (7) Благодаря той же твердости духа он смог не отказаться от боя из-за сомнительных птицегаданий, а в разгар боя, когда обычно обетуют храмы бессмертным богам, дал такой обет: если разобьют легионы врагов, то прежде чем самому пить крепкое вино, возливать Юпитеру Победителю малую чашу медового вина. Этот обет понравился богам, и они обратили птицегадания ко благу.
рус.[43] Eadem fortuna ab altero consule ad Cominium gesta res. Prima luce ad moenia omnibus copiis admotis corona cinxit urbem subsidiaque firma ne qua eruptio fieret portis opposuit. Iam signum dantem eum nuntius a collega trepidus de uiginti cohortium aduentu et ab impetu moratus est et partem copiarum reuocare instructam intentamque ad oppugnandum coegit. D. Brutum Scaeuam legatum cum legione prima et decem cohortibus alariis equitatuque ire aduersus subsidium hostium iussit: quocumque in loco fuisset obuius, obsisteret ac moraretur manumque, si forte ita res posceret, conferret, modo ne ad Cominium eae copiae admoueri possent. Ipse scalas ferri ad muros ab omni parte urbis iussit ac testudine ad portas successit; simul et refringebantur portae et uis undique in muros fiebat. Samnites sicut, antequam in muris uiderent armatos, satis animi habuerunt ad prohibendos urbis aditu hostes, ita, postquam iam non ex interuallo nec missilibus sed comminus gerebatur res et qui aegre successerant ex plano in muros, loco quem magis timuerant uicto, facile in hostem imparem ex aequo pugnabant, relictis turribus murisque in forum omnes compulsi paulisper inde temptauerunt extremam pugnae fortunam; deinde abiectis armis ad undecim milia hominum et quadringenti in fidem consulis uenerunt; caesa ad quattuor milia octingenti octoginta. Sic ad Cominium, sic ad Aquiloniam gesta res; in medio inter duas urbes spatio, ubi tertia exspectata erat pugna, hostes non inuenti. Septem milia passuum cum abessent a Cominio, reuocati ab suis neutri proelio occurrerunt. Primis ferme tenebris, cum in conspectu iam castra, iam Aquiloniam habuissent, clamor eos utrimque par accidens sustinuit; deinde regione castrorum, quae incensa ab Romanis erant, flamma late fusa certioris cladis indicio progredi longius prohibuit; eo ipso loco temere sub armis strati passim inquietum omne tempus noctis exspectando timendoque lucem egere. Prima luce incerti quam in partem intenderent iter repente in fugam consternantur conspecti ab equitibus, qui egressos nocte ab oppido Samnites persecuti uiderant multitudinem non uallo, non stationibus firmatam. Conspecta et ex muris Aquiloniae ea multitudo erat iamque etiam legionariae cohortes sequebantur; ceterum nec pedes fugientes persequi potuit et ab equite nouissimi agminis ducenti ferme et octoginta interfecti; arma multa pauidi ac signa militaria duodeuiginti reliquere; alio agmine incolumi, ut ex tanta trepidatione, Bouianum peruentum est.
en.43. (1) Такая же удача сопровождала и другого консула у Коминия. На рассвете он подошел к стенам со всеми своими силами, окружил город кольцом, а у ворот, чтобы нигде не случилась вылазка, поставил надежное подкрепление. (2) Он уже подавал знак идти на приступ, когда от товарища явился гонец с тревожной вестью о приближении двадцати когорт; это заставило его отложить приступ и отозвать часть войск, уже построенных и готовых к нападению. (3) Консул приказал легату Децию Бруту Сцеве с первым легионом, десятью вспомогательными когортами и конницей выйти против вражеского подкрепления, (4) в любом месте преградить дорогу и задержать врага, а если потребуется, то вступить и в рукопашную, лишь бы эти войска не могли дойти до Коминия. (5) Сам же консул, отдав приказ. со всех сторон придвигать лестницы к стенам города, построил бойцов "черепахой" и подступил к воротам. Разом и ворота были взломаны, и войска со всех сторон взобрались на стены. Если и хватало самнитам мужества отражать приступы врага до того, как увидели на стенах вооруженных неприятелей, (6) то когда бой велся уже не на расстоянии, стрелами да дротиками, а лицом к лицу, врукопашную, когда римляне, с трудом взобравшись на стены снизу, где особенно велика была угроза поражения, на равной высоте бились с неравным противником, - (7) тогда самниты оставили башни и стены и, столпившись на площади, предприняли слабую попытку повернуть военную удачу в свою сторону; (8) а потом, побросав оружие, около одиннадцати тысяч четырехсот человек сдались на милость консула; убитых же было около четырех тысяч восьмисот восьмидесяти. (9) Так было дело у Коминия, так и у Аквилонии; а между этими двумя городами, где предполагалась третья битва, с неприятелем так и не встретились. Когда до Коминия оставалось семь миль, самниты отозвали шедший туда отряд, и потому он не участвовал ни в той, ни в другой битве. (10) На заходе солнца, когда уже показались перед ним и лагерь и Аквилония, крик, донесшийся с обеих сторон, заставил самнитов остановиться; (11) потом со стороны лагеря, подожженного римлянами, вдруг широко разлилось пламя - и этот несомненный признак поражения удержал их от продвижения вперед. (12) Тут они и заночевали на голой земле, как попало и не снимая доспехов, и всю ночь провели в тревоге, и ожидая утра и страшась его. (13) На рассвете, когда они еще не решили, каким путем им идти, их заметили римские всадники, которые, преследуя самнитов, покинувших ночью крепость, увидели множество воинов, не обезопасивших себя ни валом, ни часовыми, и тотчас обратили их всех в бегство. (14) Со стен Аквилонии тоже их заметили, и когорты пехотинцев тоже начали их преследование. Пехота, однако, не смогла догнать беглецов, тогда как конница уничтожила до двухсот восьмидесяти человек, шедших в хвосте. В испуге враг побросал много оружия и восемнадцать войсковых знамен; (15) но уцелевшие благополучно, насколько это возможно при таком смятении, добрались до Бовиана.
рус.[44] Laetitiam utriusque exercitus Romani auxit et ab altera parte feliciter gesta res. uterque ex alterius sententia consul captum oppidum diripiendum militi dedit, exhaustis deinde tectis ignem iniecit; eodemque die Aquilonia et Cominium deflagrauere et consules cum gratulatione mutua legionum suaque castra coniunxere. In conspectu duorum exercituum et Caruilius suos pro cuiusque merito laudauit donauitque et Papirius, apud quem multiplex in acie, circa castra, circa urbem fuerat certamen, Sp. Nautium, Sp. Papirium, fratris filium, et quattuor centuriones manipulumque hastatorum armillis aureisque coronis donauit, Nautium propter expeditionem qua magni agminis modo terruerat hostes, iuuenem Papirium propter nauatam cum equitatu et in proelio operam et nocte qua fugam infestam Samnitibus ab Aquilonia clam egressis fecit, centuriones militesque quia primi portam murumque Aquiloniae ceperant; equites omnes ob insignem multis locis operam corniculis armillisque argenteis donat. Consilium inde habitum [cum] iamne tempus esset deducendi ab Samnio exercitus aut utriusque aut certe alterius; optimum uisum, quo magis fractae res Samnitium essent, eo pertinacius et infestius agere cetera et persequi ut perdomitum Samnium insequentibus consulibus tradi posset: quando iam nullus esset hostium exercitus qui signis conlatis dimicaturus uideretur, unum superesse belli genus, urbium oppugnationes, quarum per excidia militem locupletare praeda et hostem pro aris ac focis dimicantem conficere possent. Itaque litteris missis ad senatum populumque Romanum de rebus ab se gestis diuersi Papirius ad Saepinum, Caruilius ad Veliam oppugnandam legiones ducunt.
en.44. (1) Удача другого войска приумножила ликование обоих римских войск; и тот и другой консулы по взаимному одобрению отдали занятые крепости воинам на разграбление, (2) и, когда в домах уже ничего не осталось, их предали огню. Так в один день сгорели Аквилония и Коминий, и консулы со своими легионами, поздравляя друг друга, объединили свои лагеря. (3) Пред лицом двух войск и Карвилий воздал каждому из своих по заслугам хвалой и дарами, и Папирий, при котором было столько схваток и в пешем бою, и при захвате лагеря, и при взятии города, пожаловал запястьями и золотыми венками Спурия Навтия, Спурия Папирия, своего племянника, и четырех центурионов из манипулов первого ряда: (4) Навтия - за его появление с мулами, напугавшее противника, словно приход огромного войска, юного Папирия - за ревностное исполнение ратного долга им и конницей и за то, что самнитам крепко досталось ночью во время тайного их бегства из Аквилонии; (5) центурионам же и воинам - за то, что они первыми захватили ворота и стены Аквилонии; а всем всадникам - за их подвиги, совершенные во многих местах, были пожалованы серебряные рожки и запястья. (6) Затем держали совет, пришло ли уже время уводить из Самния оба или хотя бы одно войско; (7) но было признано за лучшее, напротив, чем больше подорваны силы самнитов, тем упорней и беспощадней продолжать войну и преследовать оставшихся, чтобы следующим консулам можно было передать окончательно покоренный Самний. (8) Поскольку не было уже неприятельского войска, способного дать римлянам сражение, оставался только один вид войны - осада городов, чтобы разорением их дать воинству возможность обогатиться всяким добром и истребить врага, сражающегося за свои алтари и очаги. (9) И вот, отправив сенату и народу римскому донесение о своих успехах, Папирий и Карвилий ведут легионы, один - на осаду Сепина, другой - на осаду Велии.
рус.[45] Litterae consulum ingenti laetitia et in curia et in contione auditae, et quatridui supplicatione publicum gaudium priuatis studiis celebratum est. Nec populo Romano magna solum sed peropportuna etiam ea uictoria fuit, quia per idem forte tempus rebellasse Etruscos allatum est; subibat cogitatio animum quonam modo tolerabilis futura Etruria fuisset si quid in Samnio aduersi euenisset, quae coniuratione Samnitium erecta, quoniam ambo consules omnisque Romana uis auersa in Samnium esset, occupationem populi Romani pro occasione rebellandi habuisset. Legationes sociorum, a M. Atilio praetore in senatum introductae, querebantur uri ac uastari agros a finitimis Etruscis quod desciscere a populo Romano nollent obtestabanturque patres conscriptos ut se a ui atque iniuria communium hostium tutarentur. Responsum legatis curae senatui futurum ne socios fidei suae paeniteret: Etruscorum propediem eandem fortunam quam Samnitium fore. Segnius tamen, quod ad Etruriam attinebat, acta res esset, ni Faliscos quoque, qui per multos annos in amicitia fuerant, allatum foret arma Etruscis iunxisse. Huius propinquitas populi acuit curam patribus ut fetiales mittendos ad res repetendas censerent; quibus non redditis ex auctoritate patrum iussu populi bellum Faliscis indictum est iussique consules sortiri uter ex Samnio in Etruriam cum exercitu transiret. Iam Caruilius Veliam et Palumbinum et Herculaneum ex Samnitibus ceperat, Veliam intra paucos dies, Palumbinum eodem quo ad muros accessit. Ad Herculaneum etiam signis conlatis ancipiti proelio et cum maiore sua quam hostium iactura dimicauit; castris deinde positis moenibus hostem inclusit; oppugnatum oppidum captumque. In his tribus urbibus capta aut caesa ad decem milia hominum, ita ut paruo admodum plures caperentur. Sortientibus prouincias consulibus Etruria Caruilio euenit secundum uota militum, qui uim frigoris iam in Samnio non patiebantur. Papirio ad Saepinum maior uis hostium restitit. Saepe in acie, saepe in agmine, saepe circa ipsam urbem aduersus eruptiones hostium pugnatum, nec obsidio sed bellum ex aequo erat; non enim muris magis se Samnites quam armis ac uiris moenia tutabantur. Tandem pugnando in obsidionem iustam coegit hostes obsidendoque ui atque operibus urbem expugnauit. Itaque ab ira plus caedis editum capta urbe; septem milia quadringenti caesi, capta minus tria milia hominum. Praeda, quae plurima fuit congestis Samnitium rebus in urbes paucas, militi concessa est.
en.45. (1) С великой радостью было выслушано консульское послание и в курии и в собрании, и всеобщую радость каждый усердно отпраздновал в четырехдневных молебствиях. (2) Для римского народа эта победа была не только великою, но и очень своевременной, ибо как раз тогда пришло известие о новом восстании этрусков. (3) И такая мысль приходила на ум: что если б в Самнии случилась какая неудача, как было бы тогда выдержать натиск этрусков, воодушевленных сговором самнитов и воспользовавшихся походом обоих консулов со всем римским войском в Самний, чтобы вновь восстать, пока римские силы отвлечены? (4) Посольства от союзников, которые претор Марк Атилий ввел в сенат, жаловались на соседей-этрусков, сжигавших и разорявших их поля за отказ отложиться от римского народа (5), и умоляли отцов-сенаторов о защите от насилия и обид, чинимых врагом. Послам отвечали, что сенат позаботится, чтобы союзникам не пришлось жалеть о своей верности, и этрусков в скором времени ждет участь самнитов. (6) И все-таки этрусская война оттянулась бы надолго, если б не известие о том, что уже и фалиски, многие годы дружественные Риму, вместе с этрусками тоже взялись за оружие. (7) Народ этот жил поблизости, так что отцы сенаторы встревожились и постановили отправить фециалов с требованием возмещения; его не последовало, и тогда с одобрения сената и по воле народа фалискам объявили войну, (8) а консулам было приказано решить жребием, кому из них вести войско из Самния в Этрурию. (9) Карвилий уже отнял у самнитов Велию, Палумбин и Геркуланум, причем Велию всего за несколько дней, а Палумбин - сразу же, как подошел к стенам. (10) При Геркулануме было даже дано сражение, шедшее с переменным успехом и с потерями большими, чем у противника; тогда, разбивши лагерь, консул запер врага за городскими укреплениями, и после осады крепость была взята. (11) В трех этих городах было взято в плен или убито около десяти тысяч человек, причем пленных было чуть больше, чем убитых. Карвилию и выпал жребий воевать в Этрурии, как того и хотелось его воинам, которым уже невмочь было терпеть холода в Самнии. (12) У Сепина Папирий встретил сопротивление более сильного противника. Пришлось не раз биться и в строю, и в походе, и под стенами города, отражая вражеские вылазки. Это была даже не осада, а война на равных, ибо самниты не столько прятались за укреплениями, сколько сами с оружием в руках защищали стены города. (13) И все-таки консул принудил неприятеля сесть в осаду, а затем силой и хитростью взял город. (14) В захваченном городе разозленные римляне учинили необычайно жестокую резню: перебито было семь тысяч четыреста человек, а в плен взяли чуть меньше трех тысяч. Добыча, особенно богатая, оттого что самниты сосредоточили свое имущество в немногих городах, была отдана воинам.
рус.[46] Niues iam omnia oppleuerant nec durari extra tecta poterat; itaque consul exercitum de Samnio deduxit. uenienti Romam triumphus omnium consensu est delatus. Triumphauit in magistratu insigni, ut illorum temporum habitus erat, triumpho. Pedites equitesque insignes donis transiere ac transuecti sunt; multae ciuicae coronae uallaresque ac murales conspectae; inspectata spolia Samnitium et decore ac pulchritudine paternis spoliis, quae nota frequenti publicorum ornatu locorum erant, comparabantur; nobiles aliquot captiui, clari suis patrumque factis, ducti. Aeris grauis trauecta uiciens centum milia et quingenta triginta tria milia; id aes redactum ex captiuis dicebatur; argenti, quod captum ex urbibus erat, pondo mille octingenta triginta. Omne aes argentumque in aerarium conditum, militibus nihil datum ex praeda est; auctaque ea inuidia est ad plebem, quod tributum etiam in stipendium militum conlatum est cum, si spreta gloria fuisset captiuae pecuniae in aerarium inlatae, et militi tum en.46. (1) Все уже было покрыто снегом, и дольше оставаться без крова было невозможно, поэтому консул вывел войско из Самния. (2) По прибытии в Рим ему единодушно предоставили триумф. Он отпраздновал его, еще оставаясь в должности, с обычной в ту пору пышностью. (3) Пешие шли, а конные ехали сквозь толпу в пожалованных им уборах, видно было множество венков за спасение граждан, за захват лагеря или городских стен. (4) Народ глядел на доспехи самнитов и сравнивал их с красотой и пышностью тех доспехов, которые добыл отец консула, - их все знали, так как ими часто украшались общественные места. Вели также некоторых знатных пленников, прославленных своими подвигами и подвигами отцов. (5) Провезли медные монеты старой чеканки - два миллиона пятьсот тридцать три тысячи фунтов, - говорили, что эта медь была выручена от продажи пленных; серебра, захваченного в городах, было весом тысяча восемьсот тридцать фунтов. Всю медь и все серебро положили в казну, а воинам из этой добычи ничего не досталось. (6) Еще больше возмутило простой народ, что при этом даже на жалованье воинам взимался налог, тогда как, откажись консул от славы внести в казну деньги, вырученные за пленных, он мог бы и одарить воинов из добычи, и за военную службу выдать им жалованье. (7) Еще Папирий освятил храм Квирину. Ни у кого из древних писателей я не читал, чтобы он давал о том обет в разгар битвы, да и, право же, он не мог бы, возвести его за столь короткое время. Это был храм, о котором обет дал его отец в бытность свою диктатором, сын же, будучи консулом, освятил его и украсил вражескими доспехами, (8) которых было столько, что не только убрали ими храм и форум, но даже уделили часть их союзникам и соседним поселениям для украшения храмов и общественных мест.
рус.Ab triumpho exercitum in agrum Vescinum, quia regio ea infesta ab Samnitibus erat, hibernatum duxit. Inter haec Caruilius consul in Etruria Troilum primum oppugnare adortus quadringentos septuaginta ditissimos, pecunia grandi pactos ut abire inde liceret, dimisit; ceteram multitudinem oppidumque ipsum ui cepit. Inde quinque castella locis sita munitis expugnauit. Caesa ibi hostium duo milia quadringenti, minus duo milia capti. Et Faliscis pacem petentibus annuas indutias dedit, pactus centum milia grauis aeris et stipendium eius anni militibus. His rebus actis ad triumphum decessit, ut minus clarum de Samnitibus quam collegae triumphus fuerat, ita cumulo Etrusci belli aequatum. Aeris grauis tulit in aerarium trecenta octoginta milia; reliquo aere aedem Fortis Fortunae de manubiis faciendam locauit prope aedem eius deae ab rege Ser. Tullio dedicatam; et militibus ex praeda centenos binos asses et alterum tantum centurionibus atque equitibus, malignitate collegae gratius accipientibus munus, diuisit. Fauor consulis tutatus ad populum est L. Postumium legatum eius, qui dicta die a M. Scantio tribuno plebis fugerat in legatione, ut fama ferebat, populi iudicium; iactarique magis quam peragi accusatio eius poterat.
en.(9) После триумфа консул повел свое войско зимовать в весцийские земли, так как эта область была под ударом самнитов. (10) Тем временем в Этрурии консул Карвилий, задумав напасть прежде всего на Троил, договорился с четырьмястами семьюдесятью богатейшими его жителями, что за огромный выкуп им позволят уйти оттуда, (11) а отпустив их, силой захватил остальное население и саму крепость. Потом он завоевал еще пять укреплений, защищенных труднодоступной местностью. (12) Там было уничтожено две тысячи четыреста неприятелей и взято в плен менее двух тысяч. А фалискам на их просьбы о мире консул дал лишь перемирие на год при условии уплаты ему ста тысяч медью старой чеканки и годового жалованья войску. (13) Покончив с этим, он ушел, чтобы справить триумф; над самнитами триумф его был не столь славен, как у товарища, однако сравнялся с ним, когда добавились победы в Этрурии. (14) Карвилий внес в казну триста восемьдесят тысяч медных монет старой чеканки, а оставшиеся деньги из своей доли добычи вложил в возведение храма Счастливого Случая рядом с храмом этой богини, освященным царем Туллием. (15) Воинам из добычи он раздал по сто два медных асса и по столько же центурионам и всадникам, и эта щедрость при скупости его товарища принята была с тем большей благодарностью. (16) Покровительство консула защитило от народа консульского легата Луция Постумия: народный трибун Марк Скаптий привлек было его к суду, но от суда он ушел, как говорит молва, сделавшись легатом; так что грозить ему было легче, чем довести дело до конца.
рус.[47] Exacto iam anno noui tribuni plebis magistratum inierant; hisque ipsis, quia uitio creati erant, quinque post dies alii suffecti. Lustrum conditum eo anno est a P. Cornelio Aruina C. Marcio Rutulo censoribus; censa capitum milia ducenta sexaginta duo trecenta uiginti unum. Censores uicesimi sexti a primis censoribus, lustrum undeuicesimum fuit. Eodem anno coronati primum ob res bello bene gestas ludos Romanos spectarunt palmaeque tum primum translato e Graeco more uictoribus datae. Eodem anno, ab aedilibus curulibus qui eos ludos fecerunt, damnatis aliquot pecuariis, uia a Martis silice ad Bouillas perstrata est. Comitia consularia L. Papirius habuit; creauit consules Q. Fabium Maximi filium Gurgitem et D. Iunium Brutum Scaeuam. Ipse Papirius praetor factus. Multis rebus laetus annus uix ad solacium unius mali, pestilentiae urentis simul urbem atque agros, suffecit; portentoque iam similis clades erat, et libri aditi quinam finis aut quod remedium eius mali ab dis daretur. Inuentum in libris Aesculapium ab Epidauro Romam arcessendum; neque eo anno, quia bello occupati consules erant, quicquam de ea re actum praeterquam quod unum diem Aesculapio supplicatio habita est.
en.47. (1) По прошествии года [292 г.] новые народные трибуны вступили в должность; но из-за ошибки, допущенной при их избрании, через пять дней пришлось заменить их другими. (2) В тот год цензоры Публий Корнелий Арвина и Гай Марций Рутул совершили ценз и очистительное жертвоприношение; в списки были занесены двести шестьдесят две тысячи триста двадцать один человек. Цензоры эти были двадцать шестыми после первой пары, а очищение - девятнадцатым. (3) В этом же году те, кто получил венки за подвиги на войне, впервые смотрели Римские игры, сидя в этих венках, и тогда же впервые переняли греческий обычай вручать победителям пальмовую ветвь. (4) В том же году курульные эдилы, устроившие эти игры, на деньги, полученные с нескольких осужденных скотовладельцев, вымостили дорогу от Марсова камня до города Бовиллы. (5) Консульские выборы вел Луций Папирий; он провозгласил консулом Квинта Фабия Гургита, сына Максима, и Деция Юния Брута Сцеву. Сам Папирий стал претором. (6) Сколько бы радостей ни принес тот год, едва ли ее достало для утешения во время мора, косившего и горожан и сельских жителей; несчастье походило уже на небесную кару, и тогда обратились к книгам - узнать, какой исход и какое избавление от этой напасти посылают боги. (7) В книгах открыли, что из Эпидавра нужно доставить в Рим Эскулапа. Однако в тот год консулы были заняты войною и потому ничего не могли для этого сделать, кроме как устроить однодневное молебствие Эскулапу.
Liber X