Ночной город, пустынные и заброшенные улицы, освещенные лишь неверным светом луны, какие-то темные личности, вершащие свои грязные делишки, наркоманы, накачивающие вены ядом. Я бегу по этим заброшенным улицам, но не испытываю страха перед темнотой, перед всеми этими порождениями ночи. Я не боюсь их, ибо я чувствую в себе присутствие силы. Силы настолько великой, что я обгоняю редкие в этих местах автомобили. Ветер напористо толкает в грудь, и мне приходится наклоняться к земле, чтобы уменьшить сопротивление воздуха. В какой-то момент я начинаю использовать руки, отталкиваясь ими от земли - оказывается, это очень удобно! Скорость бега значительно увеличивается, и теперь я несусь в ночи огромными скачками, перекрывая одним прыжком полсотни футов.

Я взбегаю по стене здания до третьего этажа, используя инерцию движения, отталкиваюсь всеми четырьмя конечностями и перепрыгиваю через улицу на крышу соседнего здания. Здесь я останавливаюсь, чтобы осмотреться. Черная крыша строения залита серебристым сиянием ночного светила, которое отражается на осколках разбитой бутылки. Я замечаю, как в тени вентиляционной шахты притаились две кошки. Хищников, видимо, испугало мое внезапное появление, и они отложили выяснение отношений между собой на более безопасное время, а сейчас они выгнули спины, распушили хвосты и неподвижно наблюдали за мной, готовые в любое мгновение атаковать или броситься прочь. Где-то недалеко, внутри кирпичной тумбы сонно зашевелился голубь, скребя коготками о камень.

Но тут мне становится скучно, и, взглянув на полную луну, я продолжаю свой бесцельный бег, перепрыгивая с крыши на крышу.

Этот сон повторялся на протяжении нескольких лет в различных вариациях, но некоторые моменты оставались неизменными: ночь, полнолуние, ощущение силы и скорости, радость. Пробудившись, я обычно забывал детали сновидений, но положительный настрой сопутствовал мне несколько дней: не просто хорошее настроение, бодрость, уверенность в себе, а нечто большее - ожидание чего-то нового, необычного, сверхъестественного, может быть, волшебного, которое должно очень скоро произойти, которое находится совсем близко, на расстоянии всего одного шага. Но постепенно все возвращалось в нормальное русло, и я забывал этот удивительный сон. Однако проходило какое-то время - месяц, год - и сон повторялся.

Я уверен, что такие необычные сновидения меня не пугали, и относился к этому спокойно. Но внезапно все изменилось.

* * *

Пятница, 29 июня 2007 года. 17 часов 35 минут.

Аварийная ситуация.

Сегодня мне опять пришлось задержаться в офисе, чтобы доделать до выходных намеченные дела, которых к концу недели становилось все больше и больше. Кроме того, внезапный порыв ветра принес огромные, темно-синие тучи с северо-запада, которые не замедлили разразиться ливнем. Я занимался проектом, оставшись один в пустом офисе, время от времени отрывал взгляд от монитора, поглядывая на мутные пузырящиеся лужи за окном. Дождь то затихал, то принимался с новой силой барабанить в стекла. Постепенно небо над потемневшими от воды крышами стало светлеть - тучи отправлялись дальше на юго-восток, израсходовав почти весь запас влаги.

Резкая трель телефонного звонка заставила меня вздрогнуть. Я машинально нажал клавишу сохранения документа, после чего поднял трубку:

- Слушаю.

- Сэр, мы закрываемся, - сообщил охранник с первого этажа, - У вас есть четверть часа.

- Спасибо, что напомнили, - поблагодарил я, взглянув на часы. Действительно, погрузившись в проект, я не заметил, как прошло столько времени, - Пытаюсь закончить все к уик-энду.

- Чтобы спокойно отдохнуть, - добавил охранник, - Понятно. Не задерживайтесь.

Я положил трубку и подключил ноутбук к офисному компьютеру, чтобы скопировать проект и закончить его дома. Пока выполнялось копирование, я повесил костюм, рубашку и галстук в шкаф, а вместо них облачился в мотоциклетный комбинезон. Отключив ноутбук, я бросил его в рюкзак и захлопнул дверь кабинета.

- Я должен осмотреть ваш багаж, сэр, - проговорил один из охранников, пряча в стол пакет с пончиками и тяжело переваливаясь к выходу.

Пискнул зуммер шлюзовой двери, сверкнув зеленым глазком. Я вошел внутрь.

- Рич, не хлопай дверью! - крикнул второй охранник, поворачиваясь к мониторам системы наблюдения.

Рич небрежно осмотрел содержимое рюкзака и махнул напарнику. Пискнул второй зуммер, сигнализируя, что дверь открыта.

- Счастливого пути, сэр, - буркнул Рич, возвращаясь на пост.

Я успел выкурить сигарету, прежде чем двигатель мотоцикла прогрелся, и можно было отправляться в путь.

Шоссе было построено незадолго до моего переезда в этот город из-за возросшего транспортного потока грузовиков с лесом, доставляющих сырье для деревообрабатывающего завода. В две тысячи втором году по этой дороге проехал первый автомобиль.

Выезжая на шоссе, я пропустил огромный лесовоз и пристроился за старенькой Тойотой. Асфальт еще не успел просохнуть после ливня, поэтому я старался двигаться со скоростью потока транспорта по левому краю первой полосы, в полуметре от разметки. Сегодня, накануне уик-энда, движение по трассе было достаточно насыщенным, но не настолько, чтобы образовались заторы. Именно накануне выходных я позволял себе небольшую прогулку на мотоцикле, выбирая для этого преимущественно загородные направления. Вот и сегодня я неспеша катился, посматривая в зеркала и вспоминая, что нужно купить на ужин. Таким образом я миновал около четырех миль, останавливаясь на перекрестках под черными телами светофоров. Легковушка тем временем свернула направо и растворилась в потоке автомобилей, а я продолжил движение за тягачом с огромными сосновыми бревнами в прицепе.

Внезапно я ощутил какое-то необъяснимое волнение, предчувствие чего-то негативного. Я слегка сбросил скорость и осмотрелся по сторонам в поисках опасности, готовый в любое мгновение свернуть на свободную левую полосу. На дороге не было ни чего необычного, двигатель работал нормально, но меня не покидало неприятное ощущение, словно я въехал в облако невидимого зловонного воздуха. Я посчитал это одним из признаков переутомления и усталости, накопленной за неделю, однако выбросил посторонние мысли из головы, целиком сосредоточившись на дороге. И в этот момент произошло множество событий, к которым я часто возвращался позже, вызывая их из памяти. Эти события складывались в какой-то совершенно безумный киношный трюк, ужасный от того, что все это происходило на самом деле вокруг меня.

Тягач с лесом двигался вперед, не снижая скорости, так как впереди, на перекрестке светофоры горели зеленым. Едва лишь передние колеса выехали на разметку перекрестка, как откуда-то справа, со второстепенной дороги на перекресток выскочила белая легковушка. Сложно сказать, что творилось в голове безумца, управляющего этим спортивным Корветом. Автомобиль, подобно белой молнии, прошил навылет трафик, просвистев в нескольких дюймах от хромированного бампера лесовоза. Водитель грузовика ударил по тормозам, и огромные колеса с оглушительным ревом поползли по асфальту, оставляя за собой черные полосы горелой резины. Прицеп начал разворачиваться по часовой стрелке, заваливаясь на левый бок, в то время как тягач заносило вправо. Мне показалось, что это происходило сверхъестественно медленно, как в замедленной съемке. Одно из колес перегруженного прицепа глухо взорвалось, и вся громадина завалилась на левый борт, разбрасывая сосновые стволы по дороге, словно спички.

Я сбросил скорость и уже нажимал на рычаг тормоза, когда боковым зрением увидел в зеркале надвигающийся на меня сзади автобус.

"Он переедет меня прежде, чем остановится", - пронеслось у меня в голове. Странно, но я уверен, что совершенно не испытывал страха в тот момент. Я понял, как можно избежать столкновения с прицепом и догоняющим меня автобусом. Поэтому я сместился, насколько мог, вправо, свесившись к самому асфальту, переключился на пониженную передачу и плавно открыл газ. Мотоцикл нехотя откликнулся на мой приказ и тоже начал наклоняться вправо, но недостаточно быстро, чтобы удался мой маневр. Я уже видел останавливающиеся на перекрестке автомобили и удивленные лица людей в них. Я еще добавил оборотов двигателю и заскользил коленом по асфальту. Вот я миновал тягач, неуклюже замерший посреди трассы. Теперь я резко перебросил свое тело влево. Мотоцикл подчинился и, высекая искры, обогнул автомобили, возвращаясь на трассу. Я слышал за спиной звуки столкновений и глухие, тяжелые удары. В какой-то момент заднее колесо оказалось на скользкой линии разметки, и мотоцикл резко вильнул. Но покрышка вновь обрела сцепление с асфальтом, при этом я просто чудом смог удержаться в седле.

Я не помнил, как я проехал еще пару миль и свернул на заправку. Там я остановился у закусочной и выключил зажигание. После этого снял шлем и сел прямо на асфальт, пытаясь трясущимися, как у эпилептика, руками достать сигарету из пачки. Только сделав пару затяжек, я понял, что был на волосок от гибели. Меня кто-то настойчиво тряс за плечо:

- Сэр? С вами все в порядке? Сэр?

- Полный бак, пожалуйста.

Сейчас я не могу сказать, почему именно эта фраза была мной произнесена. Наверное, все это из-за стресса. Интересно, что по статистике произносят люди в таких ситуациях?

- Сэр? Вы пьяны?

Сигарета больно обожгла мне пальцы, возвращая к реальности. Я поднялся на ноги, ощущая себя древней развалиной.

- Что? - переспросил я.

- С вами все в порядке? - это был, видимо, какой-то служащий из кафе.

- Нет, я не пьян, - я прочистил горло, - Просто тяжелая неделя.

- Вы точно в порядке? - настаивал парень, заглядывая мне в лицо.

Но что-то заставило его прекратить донимать меня расспросами и отшатнуться с удивленным выражением на лице:

- Вы немного проехали заправку.

На негнущихся ногах я вошел в зал и заказал двойной кофе с большим количеством сахара.

* * *

Я находился в подавленном состоянии после того, как чудом избежал столкновения с грузовиком - тогда я именно так пытался объяснить странные вещи происходящие со мной. Но все еще только начиналось.

* * *

Суббота, 30 июня 2007 года. 1 час 23 минуты.

Бессонная ночь.

Ночной город, пустынные и заброшенные улицы освещенные лишь неверным светом луны, какие-то темные личности, вершащие свои грязные делишки, наркоманы, накачивающие вены ядом. Я бегу по этим заброшенным улицам, но не испытываю страха перед темнотой, перед всеми этими порождениями ночи. Я не боюсь их, ибо я чувствую в себе присутствие силы. Силы настолько великой, что я с легкостью обгоняю редкие в этих местах автомобили. Ветер напористо толкает в грудь, и мне приходится наклоняться к земле, чтобы уменьшить сопротивление воздуха. В какой-то момент я начинаю использовать руки, отталкиваясь ими от земли - оказывается, это очень удобно! Скорость бега значительно увеличивается, и теперь я несусь в ночи огромными скачками, перекрывая одним прыжком полсотни футов.

Я взбегаю по стене здания до третьего этажа, используя инерцию движения, отталкиваюсь всеми четырьмя конечностями и перепрыгиваю через улицу на крышу соседнего дома. Здесь я останавливаюсь, чтобы осмотреться. Черная крыша строения залита серебристым сиянием ночного светила, которое отражается на осколках разбитой бутылки. Я замечаю, как в тени вентиляционной шахты притаились две кошки. Хищников, видимо, испугало мое внезапное появление, и они отложили выяснение отношений между собой на более безопасное время, а сейчас они выгнули спины, распушили хвосты и неподвижно наблюдали за мной, готовые в любое мгновение атаковать или броситься прочь. Где-то недалеко, внутри кирпичной тумбы сонно зашевелился голубь, скребя коготками о камень.

Но тут мне становится скучно, и, взглянув на полную луну, я продолжаю свой бесцельный бег, перепрыгивая с крыши на крышу.

Я открыл глаза. Чувство радости, навеянное сном, ожидание какого-то чуда, наполняли мое сознание. Постепенно фрагменты сновидения начали меркнуть и забываться. Спать почему-то совершенно не хотелось, и я покинул кровать, направившись к холодильнику. Немного поразмыслив, я плеснул в бокал щедрую порцию коньяка и залпом выпил его. Я еще хватал ртом воздух, когда тепло от алкоголя начало растекаться по венам. После этого открыл окно и прикурил сигарету, но почему-то табачный дым показался мне неприятным. Я кое-как докурил сигарету до половины, после чего выбросил ее в окно. Красный уголек ярко вспыхнул, ударившись об асфальт.

Сон так и не торопился возвращаться, поэтому я включил телевизор и достал из ранца ноутбук. Если уж я все равно не могу уснуть, подумал я, то хотя бы проведу эту ночь с пользой. С такими мыслями я погрузился в проект. Признаться, меня даже немного удивила бодрость в столь поздний час, когда все добропорядочные налогоплательщики спят сном праведника. Я решил, что это сказывается действие коньяка, и продолжил работу.

Тихо шелестели листы с инструкциями и таблицами данных, пальцы легко и непринужденно сновали по клавишам, словно являлись самостоятельными существами, телевизор что-то бубнил о надвигающемся экономическом кризисе. Я продолжал работать, изредка посматривая в телевизор, но совершенно не вникая в суть передачи.

Мне показалось, что прошло, максимум, полчаса, а взглянув на будильник, я не удержался от удивленного возгласа - часы показывали четыре пятьдесят. Когда я проснулся, было час и двадцать три. Ночь за окном подходила к концу, уступая место новому дню, чернильная темнота сменилась серыми предрассветными сумерками. Моя работа тоже близилась к завершению - я запустил последнюю проверку и, ожидая результаты вычислений, сделал несколько упражнений, разминая затекшие после долгого неподвижного сидения мышцы. И тут я увидел, что по каналу новостей показывали сюжет об аварии, в которой я едва не погиб накануне.

- Вчера, двадцать девятого июня, - говорила дикторша, - Приблизительно в восемь часов тридцать минут вечера, когда большинство граждан возвращались домой, на трассе...

Я посмотрел на свои руки - ладони стали липкими от пота, пальцы ощутимо дрожали.

- Произошла авария, - продолжала дикторша, только ее голос остался за кадром, а на экране появилась хроника происшествия. Сначала режиссер дал общую панораму с вертолета, чтобы зрителям была видна вся картина происшествия: разбросанные по всей дороге бревна, опрокинутый прицеп, тягач, перегородивший обе полосы движения и множество легковушек.

- Причиной которой явилось злостное нарушение правил дорожного движения.

Теперь камера очутилась на шоссе, участок которого был оцеплен экипажами полиции и даже полицейскими на мотоциклах. Оператор мельком показал покореженные остовы автомобилей, которым не удалось миновать столкновения с катящимися по дороге бревнами и опрокинутым прицепом. Показали даже автобус, который ехал прямо за мной - он стоял, уткнувшись кабиной в прицеп.

- Вот что нам сказал о случившемся офицер Монтгомери.

На экране появилась долговязая фигура полицейского в мотоциклетном шлеме, но без зеркальных очков, которые полисмен, видимо, успел снять.

- Я находился на посту, когда на мониторах камер слежения увидел аварию. После этого я вызвал службу спасения, медиков и отправился сюда. Здесь пострадало очень много народу, но к счастью обошлось без смертельных случаев.

Теперь телевизор показывал картинку, снятую полицейскими камерами слежения.

- Наши эксперты разбираются в ситуации, но предварительно могу сообщить, что причиной возникновения аварийной ситуации послужил проезд белого спортивного шевроле на запрещающий сигнал светофора.

Картинка замедлилась, по кадрам демонстрируя, как пересек шоссе белый автомобиль, как водитель лесовоза не справился с управлением. Огромный прицеп начал медленно заваливаться на левый борт, тягач так же медленно стал перегораживать дорогу. В считанное мгновение до того, как обе полосы оказались заблокированными, в узкую щель пулей пронесся мотоцикл, высекая искры из асфальта. Вот мотоцикл выпрямился и накренился на левый бок.

- Здесь мы видим, как мотоциклисту чудом удалось избежать катастрофы! воскликнула дикторша.

На экране вновь появился офицер:

- Да, как вы могли видеть на записи, этому парню очень повезло. Я знаю несколько человек, виртуозно управляющих мотоциклами, сам я служу в мотопатруле не первый год, но впервые вижу, чтобы мотоциклист смог избежать столкновения в такой ситуации!

Телевизор вновь и вновь прокручивал кадры моего спасения. Я взглянул на экран компьютера - вычисления давно завершились. Поэтому я вновь переключил свое внимание на работу. Сверив результаты вычислений с табличными данными, я остался доволен - полгода я нянчился с этой программой, а тут все сделал за ночь. Чудеса!

Внезапно я почувствовал, что проголодался, и отправился на кухню. Проведя беглый осмотр содержимого холодильника, я извлек из него полуфабрикаты, и, пока последние готовились в микроволновке, я заварил чай. Поглощая завтрак, я, сам того не желая, возвращался к эпизоду с аварией на дороге. Это наиболее сильное потрясение, которое я испытал за последние полгода. Или год. Или еще больше - люди, очутившиеся в моем положении, меня поймут. Человеческая память избирательна. В отличие от компьютера, наш мозг запоминает не фотографическое или акустическое содержание того или иного момента нашей жизни, а его эмоциональное наполнение. Скажем, вы пережили приятное потрясение, услышав хорошую новость. Спустя какое-то время, вы не сможете вспомнить, что было за минуту до этого события, за час, за день. Вспомнить абсолютно точно. Кроме того, если потрясение имело негативный характер, если случившееся с вами принесло вам физическую боль - тут ваша память вам помогает. Она как бы затирает наиболее яркие моменты, сглаживает углы и неровности, оберегая тем самым наш рассудок. Один мой знакомый в детстве свалился с высоты и сломал ключицу. Он лежал на земле, абсолютно беспомощный, не способный не только самостоятельно подняться, но даже сделать глубокий вдох. Он лежал, обливаясь слезами боли и отчаяния, пытаясь позвать на помощь, но воздуха, наполнявшего его легкие, не хватало. Потом кто-то все же заметил его и вызвал неотложку. Так вот, после этого происшествия этот парень совершенно не мог вспомнить, что с ним было после падения. Он лишь помнит, что ему было очень плохо, но сознания он не терял.

Я размышлял об этом, потягивая горячий чай из кружки и глядя на рассвет за окном.

"Но вернемся к вчерашнему происшествию", - подумал я, - "И попробуем отнестись к нему аналитически. В стране ежедневно происходит множество мелких дорожных происшествий, соответственно, более серьезные случаются, скажем, раз в квартал. Мне до сих пор не приходилось очутиться в такой крупной аварии. Почему? Во-первых, я управляю мотоциклом очень осторожно, прогнозируя развитие дорожной обстановки. Во-вторых, я очень редко проезжаю за день больше тридцати миль. В-третьих, мне феноменально повезло. Однако, мой стаж управления мотоциклом весьма скромен, поэтому первый пункт не подходит, ибо в аварии зачастую попадают и опытные мотоциклисты. Второй пункт? Отчасти. Но и в городской черте аварий случается намного больше, чем на трассе. Теперь настал черед пункта номер три. Мне повезло? Я случайно избежал столкновения?"

Рука с кружкой застыла на полпути к моему рту.

"Я понял, - продолжил я свой анализ, - "Как можно избежать столкновения с прицепом и догоняющим меня автобусом. Поэтому я сместился, насколько мог, вправо, свесившись к самому асфальту, переключился на пониженную передачу и плавно открыл газ. Мотоцикл нехотя откликнулся на мой приказ и тоже начал наклоняться вправо, но недостаточно быстро, чтобы удался мой маневр. Я уже видел останавливающиеся на перекрестке автомобили и удивленные лица людей в них. Я еще добавил оборотов двигателю и заскользил коленом по асфальту. Вот я миновал тягач, неуклюже замерший посреди трассы. Теперь я резко перебросил свое тело влево. Мотоцикл подчинился и, высекая искры, обогнул автомобили, возвращаясь на трассу. Я слышал за спиной звуки столкновений и глухие, тяжелые удары".

Теперь я был уверен, что с самого первого мгновения действовал обдуманно и трезво.

- Я знаю несколько человек, виртуозно управляющих мотоциклами, но впервые вижу, чтобы мотоциклист смог избежать столкновения в такой ситуации! - вспомнились мне слова офицера полиции из передачи новостей.

"Значит", - подумал я, заканчивая завтрак, - "Получается, что я имею феноменальную реакцию? И это в конце тяжелой недели? Вечером, когда я чувствовал давление усталости всех пяти дней, мне удалось осуществить такой трюк?"

Я знал, как можно это выяснить. Поэтому я помыл и убрал посуду, после чего завалился спать.

* * *

Меня ждали новые сюрпризы. Я внезапно понял, что мои чувства начали обостряться.

* * *

Суббота, 30 июня 2007 года. 12 часов 23 минуты.

Предотвращение пожара.

Вновь я мчался по ночному городу, наслаждаясь силой и скоростью, запахом дождя и ветром, бьющем в грудь. При этом я произвольно изменял направление своего бега, сворачивая то налево, то направо. Мне где-то на самом дне подсознания показалось это знакомым, но я, пребывая в эйфории, не предал этому особого значения. Важным было лишь то, что я свободен. Как ветер, как дикий зверь, вырвавшийся из тесной клетки. Я мчался вперед, все убыстряя и убыстряя свой бег, и даже не заметил, что использую при этом и руки. Мне ни чего не стоило перемахнуть через огромный грузовик с мусором, припаркованный около перекрестка. Перед прыжком я на долю секунды различил в кабине перекошенное от ужаса лицо водителя. Была ночь, свет в кабине выключен, но я различил все в мельчайших подробностях, словно это было днем. Оттолкнувшись от асфальта, я вскочил на кабину и оттуда перелетел за перекресток, легко приземлившись на четыре конечности.

Меня разбудил тревожный запах. Он нес с собой предчувствие чего-то плохого, страшного. Возможно, смертельного. Я легко вскочил на ноги и обследовал квартиру в поисках источника - оказалось, едва слышимый, на грани восприятия, запах плавящейся электрической изоляции проникал через розетку от соседей. Набросив халат, я выскочил на лестничную площадку и принялся жать кнопку звонка соседней двери. Слишком долго ни кто не открывает! У меня все похолодело внутри - пока я вызову пожарных, пока они запишут вызов, пока прогреют двигатель автомобиля, приедут, размотают шланги и поднимут до нужного уровня давление воды, пламя может сожрать половину дома.

Наконец послышались шаги.

- Кто там? - воскликнул недовольный женский голос.

- Я - ваш сосед справа, - проговорил я, приложив руки ко рту, - Откройте, пожалуйста, нам надо поговорить!

Дверь распахнулась и на пороге показалась высокая и очень худая женщина, не так давно разменявшая четвертый десяток не самых легких лет. Она была немкой, воспитывала пятилетнюю дочь одна, без мужа. Запах усилился.

- Какого черта вам надо?! Я ужасно тороплюсь!

- Да-да, прошу прощенья, - проговорил я, - У вас что-то горит. Запах чувствуется в моей квартире!

Женщина повернулась ко мне боком и потянула носом воздух:

- Это дерьмовая шутка, молодой человек! У меня ни чего не горит!

- Вы проверьте! - настаивал я, - В спальне. Может быть, вы включили в сеть что-то слишком мощное.

Соседка зло зыркнула на меня серыми глазами и захлопнула дверь прямо перед носом. Но я слышал, как она прошлепала в спальню. Через некоторое время я разобрал несколько возгласов по-немецки - я оказался прав, она включила утюг, кабель которого от времени пришел в негодность и теперь начинал понемногу тлеть. Услышав, как она возвращается к двери, я молнией скрылся у себя в квартире. Но она решительно постучала, мне пришлось открывать.

- О, майн готт! - затарахтела она, прижимая костлявые руки к отсутствующей груди, - Вы оказались правы, у меня горел утюг! Мне так стыдно, что я напрасно кричала на вас!

- Нет, все в порядке, - пытался ее успокоить я, - Такое очень часто происходит, а ваша розетка, она находится прямо за моей стеной и...

- Мне так жаль, что я оскорбила вас, - продолжала она, совершенно игнорируя мои объяснения, - Могу я вас чем-нибудь отблагодарить? О! На выходных я приготовлю шницель! Вы когда-нибудь кушали настоящий, горячий шницель? Это восхитительно! Я хочу пригласить вас на обед!..

К счастью из глубины моей квартиры раздался телефонный звонок, поэтому я поблагодарил соседку, пообещав непременно зайти и отведать настоящего шницеля, и закрыл дверь. Хельга прогрохотала каблуками вниз по лестнице и хлопнула входной дверью.

- Алле?

Мужской голос в трубке назвал мое имя.

- Я слушаю.

- Это офицер Монтгомери. Мне хотелось бы поговорить с вами о вчерашнем происшествии.

У меня ни когда не было каких-либо пересечений с полицией, поэтому я на секунду задумался. Чем я мог заинтересовать полицейского? Авария произошла не по моей вине, а то, что я скрылся, вполне объяснялось психологическим потрясением. Странно. Я посмотрел на часы. Двенадцать часов и двадцать восемь минут.

- Я должен явиться к вам в управление?

- Нет, сэр, я мог бы заехать к вам сам. Это неофициальный разговор. Вы ни куда не собираетесь в ближайший час?

Я собирался позвонить в администрацию трека и уточнить, когда можно прокатиться. Придется с этим повременить.

- Не думаю, сэр. Возможно, вечером я прокачусь в магазин.

- Хорошо, - проговорил офицер, - Я буду у вас через четверть часа.

В трубке зазвучали сигналы отбоя. Я отключил телефон. Действительно, чем я мог быть интересен полиции? Если бы я подозревался в чем-то серьезном, они приехали бы сами. Поскольку телефон был все еще у меня в руке, я набрал номер трека. Трубку сняли через пару гудков.

- Добрый день, - проговорил я, выслушав дежурное приветствие сотрудника, - Я хотел бы прокатиться. Когда я могу подъехать?

- Секунду, сэр.

Видимо, там проверяли график заездов.

- Приблизительно в три часа дня, сэр. Как ваша фамилия? Сколько времени вы намерены провести на нашем треке?

Я представился. Опять пауза - меня внесли в график.

- Почему приблизительно? - поинтересовался я, когда трубка вновь ожила.

- Сэр, графики заездов составляются с учетом непредвиденных обстоятельств, - пояснили мне, - Компьютер бронирует окно с запасом времени. Если, скажем, вы попали в пробку или...

- Спасибо, понятно.

- Если что-то изменится, можем ли мы вам перезвонить?

- Если вас не затруднит, - и я продиктовал номер.

- Спасибо, сэр, желаем хорошего дня!

- И вам того же, - я отключился.

* * *

Суббота, 30 июня 2007 года. 12 часов 41 минута.

Первая встреча с полисменом.

Офицер Монтгомери прибыл почти точно - часы показывали двенадцать и сорок одну минуту, когда он нажал на кнопку звонка возле моей двери. Мне удалось немного привести квартиру в порядок, пока полисмен добирался до моего дома.

- Офицер полиции Монтгомери, - представился он, махнув жетоном перед моими глазами, - Ник Монтгомери. Могу войти, сэр?

- Добрый день, офицер, - проговорил я, пропуская его внутрь и непроизвольно втягивая носом его запах. Пахло кожей, сигарой, немного бензином - офицер по пути заезжал на заправочную станцию - легкий аромат Олд Спайс и еще один непонятный запах. Полисмен бегло осмотрел мое жилище и направился в гостиную.

- У вас уютно, - проговорил он, усаживаясь в кресло, на которое я ему указал. Монтгомери не торопился переходить к сути, а я и не настаивал. Я где-то слышал или прочел, что полицейские часто так поступают, выжидая, когда собеседник сам совершит ошибку. Но понять, какую ошибку он ожидает от меня, я не мог.

- Выпьете что-нибудь? У меня, кажется, есть охлажденный чай с лимоном.

- С удовольствием.

Я отыскал два более или менее чистых бокала и наполнил их напитком, после чего поставил на столик между двумя креслами и уселся напротив полисмена. Тот с наслаждением выпил половину бокала и, прочистив горло, заговорил:

- Вы вчера едва не погибли. Расскажите, как вам удалось спастись?

Я отхлебнул из своего бокала, чтобы обдумать ответ на этот самый первый вопрос. От результата зависело, что дальше будет спрашивать у меня Монтгомери.

- Все произошло как-то очень быстро. У меня не было времени испугаться, видимо, поэтому я сохранил способность рассуждать. И избежал столкновения.

- Тот автобус. Он был, судя по записи, сделанной полицейской камерой, лишь в паре футов от вас.

- Я видел его в зеркале, - согласился я, - Поэтому и не стал тормозить, а попытался объехать грузовик.

- Да, я видел это по записи, - офицер уже думал о чем-то другом, - Вы живете здесь уже пять лет, не так ли?

- Что-то около того.

- Как вам наш город?

- Хороший город. Спокойный. Порядочные жители. Достаточно работы, во всяком случае, достаточно работы для людей с моей специальностью.

Монтгомери посмотрел на ноутбук и ворох распечаток, которые я привез с работы.

- Спокойный, по сравнению с Пекином, - полисмен улыбнулся, - Вы употребляете какие-либо препараты, улучшающие реакцию?

Теперь мне немного стало понятно - офицер решил устроить мне перекрестный допрос, подозревая меня в употреблении наркотиков. Вот поэтому он начал издалека: спросил про аварию, потом поинтересовался, нравится ли мне этот город.

- Я похож на человека, употребляющего наркотики?

- Нет, что вы, я не сказал "наркотики". Препараты.

- Смею вас заверить, сэр, что ни каких специальных препаратов, улучшающих реакцию, я не принимаю. Ни разу не принимал наркотики, а так же не злоупотребляю спиртным, не употребляю даже энергетические напитки. Вам, как человеку, знакомому с гастритом, наверняка известно, что такие вещи могут вызвать обострение, не так ли?

- То же самое сказано в вашем полицейском досье, которое я затребовал с прежнего места жительства, - Монтгомери как-то странно на меня посмотрел, - Ни каких правонарушений, ни каких штрафов. Ни разу не превысили скорость, ни разу не появлялись пьяным в общественных местах, ни разу не парковались в неположенном месте.

Полисмен сделал паузу, ожидая, что я скажу на это, но я вновь взял в руку бокал и отхлебнул напиток.

- Откуда вы знаете о гастрите?

- Ну, это же просто, - улыбнулся я, - Мы с ним старые знакомые. Лишь недавно началось некоторое улучшение. Вы, сидя в этом кресле, держите свою левую ладонь на животе, над желудком, как бы согревая его. Это дает небольшое облегчение при спазмах. И вы немного бледны для человека, проводящего много времени на улице.

Офицер кивнул, кисло улыбнувшись, и продолжил:

- Я опросил все мастерские и гаражи, навел справки в мотоклубах. Вы не состоите ни в одном из них, а свой мотоцикл ремонтируете исключительно сами. Не доверяете профессионалам? Или экономите деньги?

- Сэр, наш с вами диалог напоминает перекрестный допрос, - я улыбнулся, допивая чай, - Но я отвечу. Ни в один из клубов у меня не было приглашения, и я не вижу для себя смысла состоять в них. Эти люди живут мотоциклами, для них это - все. И кроме этого для них ни чего не существует. А ремонтирую я действительно сам. Знаете ли, меня чем-то привлекает устройство двигателя, трансмиссии, электрооборудования... Думаю, вы со мной согласитесь, вещь, отремонтированная собственными руками, становится ближе и, наверное, дороже. Сближается с вами. С другой стороны, у меня пока не было серьезных неисправностей, а сменить масло и фильтры может даже школьник. Тем более, у меня бывает полно времени, когда нечем заняться.

В это время зазвонил телефон.

- С вашего позволения, сэр, - я поднял трубку.

Звонили из администрации трека.

- Что-то изменилось?

- Да, сэр, - ответил молодой мужской голос, - Один из наших посетителей не прибыл к назначенному времени. Мы подождали еще четверть часа, но он так и не появился.

- Надеюсь, ни чего серьезного?

- Не могу сказать, сэр. Вы можете подъехать к часу тридцати. Плюс-минус пятнадцать минут.

- Спасибо, до свидания, - я отключил телефон.

Офицер Монтгомери тем временем покинул кресло и смотрел в окно, повернувшись ко мне спиной. Его мотоциклетная куртка и брюки тускло поблескивали, а шлем покоился на столике возле пустых бокалов.

- Еще чаю?

Полисмен некоторое время не отвечал и не поворачивался ко мне, продолжая смотреть в окно и думать о чем-то своем.

- Вы можете работать в патруле несколько лет, - заговорил он, делая паузы между предложениями, - При этом все будет спокойно, ни каких серьезных происшествий. Кто-то припарковался в неположенном месте, кто-то превысил скорость. У кого-то неисправен указатель поворота. Рутина. И так изо дня в день. Вы привыкаете к размеренному темпу работы и отдыха, немного успокаиваетесь. Потом вы становитесь уверенным, что в таком городе, как этот, не может произойти ни чего страшного. И ни чего не происходит. Но однажды в кого-то из граждан вселяется бес. Гражданин садится за руль и делает сто миль в час по центру города. Это вводит вас в ступор. Оцепенение. Вы видите проносящийся мимо на страшной скорости автомобиль и не верите собственным глазам. Понимание приходит к вам, когда вы видите, как коронер прячет в черные полиэтиленовые мешки то, что осталось от случайного прохожего, оказавшегося не в том месте не в то время.

- Вы остановили тот белый Корвет? - поинтересовался я, обдумывая услышанное.

Полисмен оторвался от окна, поднял шлем и направился к двери:

- Я сообщил по радио ребятам на следующий пост. До того, как Корвет проехал мимо, им удалось остановить движение на примыкающих улицах и перегородить дорогу лентами с шипами. Корвет сбил пожарный гидрант и остановился. Водитель был мертвецки пьян. Надеюсь, вас немного успокоит, что мы остановили его.

- Немного, - согласился я.

- Могу я как-нибудь зайти и взглянуть на ваш мотоцикл?

- Конечно, - согласился я.

- Хорошего дня, - ботинки полисмена прогрохотали к выходу.

Пора отправляться на трек.

* * *

Суббота, 30 июня 2007 года. 14 часов 21 минута.

Размышления после катания по треку.

Я не переставал удивляться. Происходящее со мной с момента аварии было похоже на какой-то фантастический рассказ. Я сидел в крошечном кафе на территории, прилегающей к треку, и пил кофе с пончиками. После часового катания по треку я ощущал усталость намного меньше, чем в прошлое посещение. Даже волосы остались сухими. И это притом, что я старался выжать все, на что способен мотоцикл. На поворотах я управлял им таким образом, что колеса были на грани заноса, наклоняясь к самой земле и скользя наколенником по асфальту. Я ожидал, что результаты заезда будут лучше, чем в прошлый раз, но не настолько. Я выигрывал у самого себя несколько секунд - как будто моим мотоциклом управлял кто-то другой, скажем, профессиональный гонщик.

- Видел, как гонял этот парень? - я услышал приглушенные голоса и повернул голову на звук. За закрытыми стеклянными дверьми кафе беседовали два техника из обслуживающего персонала трека, облаченные в фирменные оранжевые комбинезоны и кепки с логотипом компании.

- Еще бы! - ответил второй, затягиваясь сигаретой, - Похоже, этот мужик спит со своим мотоциклом.

И тут до меня дошло, что я их прекрасно слышу, несмотря на монотонное бормотание посетителей кафе, работу кофейной машины и закрытые стеклянные двери. Я потянул носом воздух - тот механик курит Данхил.

- Что? - вновь заговорил первый, роясь в карманах, - Ты сказал, он спит со своим мотоциклом?

- Я сказал, похоже, этот парень...

- Чувак, ты просто не понимаешь! - перебил его первый, продолжая изучать содержимое карманов, - Этот парень - он больной! Он ненормальный. Ты и впрямь не видел, что он тут вытворял. На третьей петле я решил, что нам придется соскребать его с бордюра. Ни кто не ездит по петле на такой скорости.

- Надеюсь, он не будет повторять это в городе, - проговорил второй, отбрасывая окурок, - Пойдем, сейчас приедет шеф. Ты нашел ключи?

Нужно ли говорить, что от всего услышанного я испытывал чувство беспокойства с примесью страха. Я совершенно не понимал, что со мной происходит. Поэтому я допил кофе, закинул в рот последний пончик и направился к выходу.

* * *

Я начал вести этот дневник в надежде, что он поможет мне разобраться в ситуации. Я собирал факты и пытался всеми способами проанализировать их, однако, из этого пока ни чего не получалось. Я продолжал с тревогой ожидать дальнейшего развития событий и вести эти заметки.

* * *

Суббота, 30 июня 2007 года. 14 часов 36 минут.

Покупка продуктов.

Горячий кофе и пончики лишь раздразнили мой аппетит, и, покидая кафе, я понял, что очень голоден. Прямо как волк. Я решил заехать на заправку, после чего отправиться на рынок и купить продуктов, чтобы поужинать дома. Мне хотелось сделать какое-нибудь мясное блюдо.

Миновав центральные ворота рынка, я окунулся в настоящий океан запахов. Пахло пряностями, спелыми абрикосами и яблоками, копчеными окороками и молоком. Такое разнообразие ароматов вызвало легкое головокружение, и мне пришлось отойти в тень к чугунному ограждению, чтобы перевести дух.

"Нужно на время прекратить торчать за компьютером до зари", - подумал я, перекидывая сумку на правое плечо, - "Не хватало еще потерять сознание за рулем".

Медленно двигаясь в потоке многочисленных покупателей вдоль прилавков, я безошибочно определял качество мяса: вот нагловатая торговка удачно сбагрила кому-то здоровенный кусок больной говядины - чтобы животное не издохло, его пришлось срочно зарезать и отправить на рынок; рядом продавался копченый окорок, очень аппетитный на вид, но переполненный селитрой; далее ожидали покупателя куски мяса от старого животного - об этом безошибочно свидетельствовал его запах и темный цвет. Но вскоре мне все же удалось обнаружить то, что я искал - свежую, здоровую и молодую говядину. Мясо, казалось, светилось здоровьем и источало нежный молочный запах. Мне почему-то сразу стало понятно, что хозяева с любовью относились к своим питомцам, кормили их здоровой и разнообразной пищей, своевременно делали предписанные ветеринарной клиникой прививки. Но и цена этого мяса существенно превосходила другие образцы. Я с наслаждением потянул носом аромат и полез в карман за деньгами. Продавец - девушка лет двадцати - расценила мой вздох, как упрек за высокую цену, и принялась объяснять, что содержать животных сейчас очень дорого для хозяйства, что очень высоки налоги, дорого обходятся услуги ветеринара. Я прервал ее монолог, вручив деньги. Пока она отсчитывала сдачу, я узнал, что девушка недавно благополучно забеременела - должно быть, прошло менее месяца, и возможно, она еще сама не догадывается.

- Спасибо! - поблагодарил я, пряча в карман сдачу, - Берегите себя и своего малыша!

- Как?.. Откуда вы знаете?..

Но я уже скрылся в толпе, продвигаясь к выходу. Эта последняя фраза сорвалась с моих губ самопроизвольно, и я теперь испытывал некоторую неловкость. Головокружение незаметно прошло, и я отправился к прилавкам с овощами.

* * *

Суббота, 30 июня 2007 года. 22 часа 21 минута.

Ужин. Звонок Лауры.

Благополучно вернувшись домой, я выгрузил продукты из рюкзака на кухонный стол, включил электрическую духовку и, пока она достигала нужной температуры, успел принять душ. Освежившись, я ткнул пультом в сторону телевизора и принялся готовить ужин, в пол-уха слушая бормотание телеканала новостей. Я вымыл и почистил все овощи и поставил их тушиться на медленном огне, после чего занялся мясом. Странное дело, но вид и запах свежего мяса привели меня в несколько возбужденное состояние - руки немного подрагивали, а рот наполнился слюной.

Не обращая внимания на разыгравшийся аппетит, я вымыл мясо, очистил его от пленок и жил, порезав на аккуратные куски. Духовка тем временем была готова. Я разложил полученные куски мяса на противень, посыпал солью, приправами и отправил в духовку. И тут, повинуясь какому-то внезапному импульсу, я двумя быстрыми движениями отсек небольшой кусочек мякоти и отправил его в рот. Я осознавал, какие опасности могут таиться в куске сырого мяса, но ни чего не мог с собой поделать - вкус его был просто восхитителен!

Ожидая, когда приготовится мясо, я налил чашку свежего кофе и уселся перед телевизором, доставая сигарету из пачки. Оказалось, что в ней не хватает всего лишь пары сигарет, и я был приятно удивлен тем фактом, что стал меньше курить. Но тем не менее я зажал сигарету в зубах и щелкнул зажигалкой, втягивая табачный дым. И тут же закашлялся - ужасная вонь перехватила горло и, казалось, раскаленным сверлом проникла в мозг. Слезы застилали глаза, а я продолжал кашлять. На ощупь я пробрался на кухню, швырнул сигарету в мойку и наполнил стакан холодной водой. Давясь спазмами кашля, я кое-как сделал несколько глотков и прополоскал горло. От этого мне стало немного легче, а кашель постепенно отпускал мое горло. Ничего не понимая, я уставился на пачку сигарет. Я курю этот сорт с того момента, когда демобилизовался из армии, но сейчас что-то было не так. Я понюхал сигареты, и запах показался мне тошнотворным. Выругавшись, я выбросил пачку в мусорное ведро.

- ... сообщает о необычном происшествии сегодня ночью, - говорил диктор по телевизору, - Водитель мусоровоза Френк Доррис сообщил, что на грузовик набросилось какое-то огромное животное.

- Я находился в кабине и пытался настроить радио, - говорил тучный человек в зеленом комбинезоне и кепке с эмблемой городских служб, - И в какой-то момент я почувствовал, что на меня кто-то смотрит. Вы знаете, это не совсем спокойный район, поэтому я решил, что кто-то хочет напасть на меня и, возможно, ограбить.

- Вы говорите, что почувствовали страх? - переспросил диктор.

- Нет, я почувствовал что на меня кто-то смотрит, - продолжил водитель, - А страх я почувствовал, когда эта тварь бросилась на меня.

- Какое расстояние было между вами и этим животным?

- Затрудняюсь сказать. Меньше двадцати футов.

- И это животное подбежало и бросилось на вас?

- Нет, это животное сначала просто пристально смотрело на меня, как будто оно наблюдало за моей реакцией. После этого оно оттолкнулось от земли и приземлилось на кабину грузовика.

- Оно пыталось проникнуть внутрь кабины?

- Нет. Я так не думаю. Оно оттолкнулось от кабины и умчалось прочь.

- То есть, оно не напало на вас?

- Сначала, когда я увидел, как оно летит на меня, я думал, что оно хочет добраться до меня. Но животное просто запрыгнуло на крышу.

- Как по-вашему, что это было за животное?

- Это был огромный волк.

- Вы уверены? Ведь была ночь, фары автомобиля были выключены, и улица освещалась Луной. Возможно, это была, скажем, большая обезьяна, сбежавшая из зоопарка, или собака?

Френк пребывал в замешательстве:

- Все-таки я думаю, что это был волк, - наконец выдавил он.

- Волк, способный преодолеть по воздуху более двадцати футов?

Водитель пожал плечами и продолжил:

- Когда я пришел в себя, я сообщил по радио диспетчеру нашей службы, и она направила ко мне полицию.

- Как скоро после этого прибыли полицейские?

- Затрудняюсь сказать. Мне показалось, что их не было целую вечность. Я забился под руль и боялся пошевелиться.

- Почему вы так поступили?

- Мне казалось, что эта тварь где-то поблизости.

- Вы могли запустить двигатель, включить фары. Воспользоваться сигналом, в конце концов.

- Я повторяю, я был ужасно напуган. Меня словно парализовало. У меня был с собой револьвер тридцать восьмого калибра, снаряженный пятью патронами. Да-да, я приобрел эту игрушку легально, так что у меня есть разрешение на ношение оружия. Когда полицейские осматривали меня, они увидели мою игрушку, и я показал им документы. Но, повторяю, в тот момент находился в шоке. Я был чертовски напуган, чтобы мог воспользоваться своим оружием.

Диктор сделал драматическую паузу и продолжил:

- Вот что нам сообщили в управлении полиции: действительно был зафиксирован вызов диспетчером городской службы. На место происшествия был направлен экипаж с двумя вооруженными полицейскими. Прибыв на место, полисмены увидели одинокий грузовик и напуганного человека в нем. Офицеры осмотрели все закоулки, но ни чего подозрительного обнаружить не смогли, за исключением большой вмятины на крыше грузовика. Как сообщили эксперты, такую вмятину могло оставить тело весом более ста восьмидесяти фунтов. Поэтому мы связались с администрацией муниципального зоопарка, где нам сообщили, что все животные на своих местах и случаев исчезновения животных не было более пяти лет.

- Этот случай пока остается загадкой, - подытожил диктор, - Возможно, в город забрело какое-то животное - такое было лет двадцать тому назад, когда была очень холодная зима. Но сейчас за окном лето.

Я извлек противень из духовки и сложил дымящиеся куски на блюдо. "Странное дело", - думал я, - "Ведь мне приснилось, что это я запрыгнул на крышу грузовика. Как может быть связан мой сон, который мне приснился утром, и ночное происшествие?" Немного поразмышляв над этим, я выбросил все мысли из головы и занялся мясом, переключив телевизор на какой-то художественный фильм. Я неторопливо поглощал ужин, запивая его безалкогольным пивом, вникал в суть запутанного сюжета детективного сериала, однако где-то далеко, в темном чулане моего сознания беспокойно ворочалось какое-то предчувствие. Поэтому трель телефонного звонка заставила меня вздрогнуть. Но протягивая руку к трубке, я уже знал, кто мне звонит.

- Привет, Лаура.

В трубке раздался смех.

- Как ты узнал, что это я? - она обладала низким грудным голосом, который по телефону звучал особенно сексуально.

- Наверное, интуиция, - проговорил я, перехватывая телефон другой рукой и убавляя громкость телевизора. Сюжет картины приближался к развязке, судя по количеству ран на теле главного героя.

- Чем занимаешься сегодня вечером?

- Ну, ты же знаешь, - в ее голосе чувствовалась усталость, - Уик-энд, и все такое. Отдыхаю. Ты долго не звонил.

Эту фразу она произнесла с утвердительной интонацией, но подразумевался вопрос. Последняя наша встреча была, мягко говоря, весьма бурной и закончилась тем, что я ударил ее. По лицу.

- У меня была тяжелая неделя, - проговорил я. До меня внезапно дошло, что в последние дни почти не думал о ней и о том, что произошло. Это меня удивило. Сейчас, разговаривая с Лаурой, я почему-то не мог вспомнить, с чего началась наша ссора. У нее было плохое настроение. Но это не из-за месячных, потому, как мы незадолго до этого занимались любовью. Или не занимались? У нее было не просто плохое настроение. Она была вне себя и едва сдерживала врущийся наружу гнев. Я знал, что она подвержена частым сменам настроения, которое у нее менялось в среднем пять раз за час, но в тот раз было все намного хуже. С ней что-то происходило, но она отказывалась говорить на эту тему, ограничиваясь общими фразами.

- У тебя...

- У тебя кишка тонка! - усмехнулась она, сверля меня горящими, как у кошки, зелеными глазами, - Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Тебе это нравится? Может быть, тебя это возбуждает? Ты тряп...

Голос оборвался от того, что моя ладонь врезалась в ее скулу, и голова с глухим стуком ударилась о дверной косяк. И тут презрение, сверкавшее в ее глазах, как линзы светофора, сменилось удивлением и страхом. Ее зрачки расширились, и она молча смотрела на меня, прижав ладонь к тому месту, куда я ударил. Я развернулся и отправился куда-то, подальше от нее.

- ... все нормально? Говорят, что тебя показывали в выпуске новостей.

- Серьезно?

- Я не видела.

- Я могу приехать?

- Если хочешь, можешь приехать, - равнодушно ответила она. Мне показалось, что она сдерживала зевок. Ее звонок был номинальным - она хотела показать, что не отнеслась серьезно к тому происшествию, и одновременно выяснить, как изменилось мое отношение к ней - ведь я был потенциальным спонсором ее капризов. Потенциальным, пока моя карьера не станет более успешной, чтобы я мог преподносить более дорогие подарки. Знал ли я об этом? Думаю, что скорее догадывался. Но догадка казалась мне очень точной, почти уверенностью.

"Хочу ли я приехать?" - подумал я. Мы были знакомы с Лаурой более шести лет, и я пользовался любым поводом, чтобы встретиться. С каждым годом моя привязанность к ней лишь укреплялась, и эти встречи были мне нужны, как наркоману новая порция зелья. Но теперь... Да, что-то шевельнулось в груди, когда я услышал ее голос, но слишком слабо. Как далекое эхо. И тут я понял, что должен приехать, но не за тем, чтобы встретиться с ней и, может быть, заняться любовью, если она решит сегодня напиться. Я должен был что-то открыть для себя.

Мои размышления были прерваны дверным звонком.

- Я приеду до заката, - я отсоединился, не дожидаясь, когда она что-нибудь скажет.

- Добрый вечер! - в каждой руке Хельги было по два пакета, нагруженных чем-то тяжелым, а на плече болталась еще и сумка. Я непроизвольно втянул носом воздух - пахло свиной вырезкой, зеленью, специями, женскими духами и какими-то бумагами, отпечатанными не более получаса назад.

- Надеюсь, я вас не побеспокоила?

- Нет-нет, конечно же. Как прошел день?

- Спасибо, все в порядке. Я хотела пригласить вас завтра на обед.

Шницель. Я вспомнил.

- Думаю, не стоит так беспокоиться, - я немного смутился.

- Я категорически настаиваю! - улыбнулась она, становясь похожей на лошадь, - В час. Хорошо? Я просто обязана вас отблагодарить!

- Хорошо, - я понял, что Хельга не отвяжется, - Только уговор - выпивку выбирать буду я. Договорились?

- Да, конечно. В час.

- В час. Я могу вам помочь с этими пакетами? - я догадался, что Хельга ехала домой на автобусе, а не на такси. Видимо, чтобы немного сэкономить. Вены вздулись на ее костлявых руках.

- Ерунда, я уже пришла, - проговорила она, поставив один пакет у порога и нажимая пальцем на кнопку звонка своей двери.

* * *

Мне показалось, что толчком к дальнейшим событиям, произошедшим этой ночью, в какой-то степени послужило то, что я увидел в квартире Лауры. Я не был расстроен и не чувствовал обиды, однако...

* * *

Воскресенье, 1 июля 2007 года. 03 часа 14 минут.

Прощание с Лаурой.

Мы провели в постели почти четыре часа, в течение которых я находился в каком-то полуобморочном состоянии, а Лаура несколько раз достигла пика наслаждения. Я понимал, где я, что я делаю, но был как будто очень далеко, а в моем теле пребывало чье-то чужое сознание.

Лаура лежала на смятых простынях, разбросав ноги и руки в разные стороны, и курила. За минуту до этого она приняла таблетку и запила ее остатками мартини. Мне она не предложила, так как подразумевалось, что я откажусь. Я действительно не хотел.

- Это превзошло все мои ожидания, - проговорила она хриплым голосом, - Ты что-то принимаешь?

Я вопросительно промычал.

- Я спросила, что ты принимаешь? У нас с тобой никогда так не было. А сегодня ты - просто монстр какой-то, - она затянулась сигаретой.

Я созерцал едва заметный пушок, покрывающий ее груди, и мне не хотелось ни о чем думать, потому как чувство отвращения вернулось. Комната освещалась красноватым отсветом огонька сигареты, когда она затягивалась. Я протянул руку, вытащил окурок из ее пальцев и бросил его в пустую бутылку. Окурок коротко зашипел.

- Спи, - проговорил я.

Голова Лауры упала на подушку, я левая рука свесилась с кровати.

- Когда ты придешь?

Мне не хотелось отвечать, но Лаура уже отрубилась, так и не дождавшись моего ответа.

Вероятность поймать такси в такой час в этом районе или встретить инопланетян была примерно одинаковой и стремилась к нулю, поэтому я быстрым шагом отправился домой. Странно, но я чувствовал себя достаточно бодро, чтобы через квартал перейти на бег. Пробежка доставляла мне необычайное удовольствие, воздух был относительно свеж и прохладен. Я прикинул, что двигаясь в таком ритме, я вернусь домой менее чем за полчаса. Серп луны достаточно ярко освещал улицу, чтобы я мог заметить впереди несколько темных фигур, явно поджидавших меня. Они вышли из тени, перекрывая мне дорогу. Один из них сместился вправо, предотвращая мое отступление.

- Эй, мистер! - воскликнул первый, - Разве вы не знаете, что в такое время улицы могут быть опасными?

- Еще бы не знать, - я с удивлением осознал, что совершенно не чувствую страха перед этими тремя цветными ребятами. Кроме того я был уверен, что смогу противостоять им. Воздух нес слабый кисловатый запах - им было страшно, потому, что что-то пошло не так.

- Да-да, мистер, - продолжал первый, сунув руку в карман кожаной куртки, - Улицы в это время суток чертовски опасны. Не так ли?

- Совершенно верно, - подтвердил тот, что стоял у меня за спиной, - Но ведь вы не хотите проблем?

- Нет, джентльмены, проблем я не хочу, - улыбнулся я.

- Поэтому наличность и ваш телефон могут избавить вас от проблем, - продолжил первый, - От проблем со здоровьем в частности.

С этими словами он извлек из кармана нож с выкидным лезвием. Щелкнула кнопка, и клинок ярко сверкнул в лунном свете. У второго появилась в руках бейсбольная бита, а у третьего - мотоциклетная цепь.

То, что происходило со мной дальше в этом темном переулке, я помнил очень смутно. Мне показалось, что глаза застелил красноватый туман, не мешавший, однако, мне все отлично видеть. Я видел пятна ржавчины на мотоциклетной цепи т тоненькие трещинки на краске, покрывающей биту. Мои противники стали двигаться чрезвычайно медленно, словно в замедленной съемке. Я, кажется, отступил немного назад и влево, присел на колено и долбанул локтем противника, который стоял сзади. Удар оказался такой силы, что парня отбросило на несколько футов, и он ударился о стену. Я удивился, почему остальные двое не нападают? Ведь прошло столько времени? Но это было не так. Тело моего врага еще сползало по стене, как я выпрямился и обеими руками толкнул переднего в грудь, при этом разжался какой-то влажный хруст. Этот тоже отправился в полет. И тут мне на затылок обрушился удар, отозвавшийся эхом во всем моем сознании. Удар был настолько силен, что деревянная бита раскололась. Я повернулся к последнему противнику. Он пребывал в замешательстве и удивленно рассматривал обломок своего оружия у себя в руках. Потом он поднял глаза на меня. Его взгляд наполнился ужасом, лицо исказила гримаса страха, рот открылся для вопля, а по штанине потекла моча. Я молниеносно ударил его ладонью в грудь и опять ощутил глухой треск ломаемых костей. Тело ударилось о край мусорного бака и осталось лежать неподвижно.

Все это было очень странно, ведь даже мой пульс во время короткой схватки не участился. В любом случае мне показалось, что об этом можно поразмыслить в другом месте и в другое время. Я глубоко вздохнул прохладный ночной воздух и побежал домой.

* * *

Воскресенье, 1 июля 2007 года. 04 часа 56 минут.

Сновидение.

Ночной город, пустынные и заброшенные улицы, освещенные лишь неверным светом луны, какие-то темные личности, вершащие свои грязные делишки, наркоманы, накачивающие вены ядом. Я бегу по этим заброшенным улицам, но не испытываю страха перед темнотой, перед всеми этими порождениями ночи. Я не боюсь их, ибо я чувствую в себе присутствие силы. Силы настолько великой, что я обгоняю редкие в этих местах автомобили. Ветер напористо толкает в грудь, и мне приходится наклоняться к земле, чтобы уменьшить сопротивление воздуха. В какой-то момент я начинаю использовать руки, отталкиваясь ими от земли - оказывается, это очень удобно! Скорость бега значительно увеличивается, и теперь я несусь в ночи огромными скачками, перекрывая одним прыжком полсотни футов.

Я взбегаю по стене здания до третьего этажа, используя инерцию движения, отталкиваюсь всеми четырьмя конечностями и перепрыгиваю через улицу на крышу соседнего здания. Здесь я останавливаюсь, чтобы осмотреться. Черная крыша строения залита серебристым сиянием ночного светила, которое отражается на осколках разбитой бутылки. Я замечаю, как в тени вентиляционной шахты притаились две кошки. Хищников, видимо, испугало мое внезапное появление, и они отложили выяснение отношений между собой на более безопасное время, а сейчас они выгнули спины, распушили хвосты и неподвижно наблюдали за мной, готовые в любое мгновение атаковать или броситься прочь. Где-то недалеко, внутри кирпичной тумбы сонно зашевелился голубь, скребя коготками о камень.

Но тут мне становится скучно, и, взглянув на полную луну, я продолжаю свой бесцельный бег, перепрыгивая с крыши на крышу. И тут я чувствую знакомый запах! Он очень слабый, на грани восприятия, но ошибка исключена - это запах одного из тех мужчин, с которыми забавлялась Лаура. Отлично. Я чувствую в себе незнакомое доселе чувство - какое-то приятное, волнующее беспокойство, ощущение того, что цель рядом. Наверное, что-то похожее испытывают хищники, когда преследуют добычу.

Я неторопливо следую за волнами этого запаха и оказываюсь на краю крыши. Внизу, в бетонных недрах города слабо поблескивает кузов Линкольна. Фары погашены, мотор выключен, но внутри сидит полный человек. Я легко спрыгиваю с крыши и приземляюсь позади автомобиля. Да, это он. Человек говорит в телефон по-испански но, почувствовав мое присутствие, замолкает на полуслове и смотрит в зеркала. Меня он не видит, но я вижу и слышу его очень хорошо. Медленно обхожу автомобиль слева на четырех конечностях. Мужчина успокоился и продолжает в полголоса с кем-то беседовать. Я улавливаю в разговоре имя Лауры. Наконец толстяк переходит на английский:

- Да, это я, Мигель.

- Нет, я в машине, у меня была встреча с некоторыми важными людьми, поэтому я не дома.

- О, да, эта сеньорита просто великолепна! Она сказала перед тем, как мне уйти, что ей очень понравилось! Ей-богу, она говорила о сексе с тремя мужчинами! Говорит, у нее такого еще не было.

- Что?

- Конечно, она будет только рада. Да, у меня есть ее номер телефона.

- Хорошо. Я позвоню ей перед тем, как мы снова встретимся, и расскажу о тебе.

- Доброй ночи. Возможно. Попробую.

Человек отключает телефон и убирает его в карман пиджака. Извлекает сигару, обрезает кончик, прикуривает. Запах усиливается, потому что дым выходит из щели в окне. Теперь я нахожусь у левой двери автомобиля, и мне отчетливо слышны каждое движение и даже стук сердца человека. Он продолжает неторопливо курить, барабаня пальцами по рулю.

"Сейчас!" - мысль молнией проносится у меня в голове. Я чувствую небывалый эмоциональный подъем, и все вокруг становится контрастным. Я поднимаюсь на ноги. Человек поворачивается ко мне и его лицо искажает ужас. Сигара падает из открытого рта на сиденье. Мои руки легко, словно кусок фольги срывают автомобильную дверь с петель и отшвыривают ее прочь. Человек выставил передо мной пухлые ладони, пытаясь защититься. Его тело бьет крупная дрожь, переходящая в конвульсии. Воздух наполнен кислым запахом страха. Человек перестал дергаться и застыл на сидении с выпученными от страха глазами. Чувствуется резкий запах мочи. Сигара прожигает дорогие брюки. Сердце толстяка не выдержало, но я не собираюсь останавливаться. Легкий рывок, поворот, и голова мужчины лежит у него на коленях, а сиденье покрывается кровью, которая кажется светящейся.

Охотничий азарт покидает меня, откатываясь куда-то далеко, словно океанская волна. Я бросаю свою жертву и уношусь прочь, продолжая бесцельно мчаться по городу.

Я останавливаюсь на краю лужи и смотрю в нее. Сначала колеблющаяся поверхность не отражает ни чего, кроме звезд и лунного диска, но через мгновение новое изображение заставляет меня закричать от ужаса - из воды на меня смотрят желтые, словно две маленькие луны, волчьи глаза.

Я проснулся от собственного вопля и со страхом осмотрелся по сторонам. Чрезвычайно медленно до меня дошло, что мне всего лишь приснился сон, а теперь я проснулся и нахожусь в постели, в собственной комнате, освещаемой через открытое настежь окно серебристым светом Луны.

Я отбросил влажную простыню и подошел к окну, вдыхая прохладный ночной воздух полной грудью, а с неба на меня смотрела растущая Луна, словно ожидая от меня каких-то действий.

* * *

В это воскресенье, первого июля, произошло малозначительное событие, которое для меня было приятным. Хельга пригласила меня отобедать с ней и ее дочерью. Атмосфера встречи была теплой, и я даже немного отвлекся от своих страхов.

* * *

Воскресенье, 1 июля 2007 года. 11 часов 41 минута.

Обед с Хельгой.

Меня разбудил дверной звонок.

- Кто бы это мог быть, - пробормотал я, - В такую рань.

За дверью стояла Хельга:

- Добрый день. Я пришла напомнить по обед. К часу. Помните?

Точно! Я ведь совсем забыл, что пообещал пообедать с Хельгой. Она, кажется, собиралась угостить меня шницелем.

- Ах, да! Я совсем забыл - вчера поздно вернулся домой. Хорошо, я приду, но с одним условием.

- Что вы имеете в виду?

- Чур, выпивку куплю я. Ладно?

- Хорошо. Доверюсь вашему вкусу. Итак?

- В час дня.

Я включил телевизор и отправился на кухню. Там я сунул в микроволновку какую-то дрянь быстрого приготовления, включил кофейник. Пока готовился завтрак, я решил принять душ. Дверь в ванную я оставил открытой, поэтому краем глаза видел, что передавал канал новостей. Я быстро намылил голову и тело. Горячая вода основательно меня взбодрила. И тут мне бросилось в глаза, что по телевизору показывают сюжет о каком-то убийстве. Пестрые ленты огораживали припаркованный в переулке дорогой автомобиль. Полицейские стояли группой и о чем-то беседовали. Я выключил воду и нагишом прошлепал к телевизору.

- ... был обнаружен случайным прохожим приблизительно в семь часов утра, - сообщалось в сюжете, когда я прибавил громкость, - Представители полиции пока не высказали ни каких версий произошедшего здесь кошмара.

Оператор дал увеличение, и на экране появилось изображение обезглавленного трупа с головой на коленях. Коронер щелкал фотоаппаратом под аккомпанемент писка зарядного устройства.

Сдерживая дрожь в руках, я насухо вытерся, облачился в мотоциклетный комбинезон и вышел из квартиры.

В поисках подходящей выпивки я провел более двадцати минут. Уже отчаявшись отыскать требуемый вид спиртного, я завернул в небольшой магазинчик и там нашел то, что искал - хороший шнапс. На этикетке было написано что-то вроде Киршвассер, и наверняка правильно произнести название получится только у Хельги.

Ровно в час я нажал кнопку звонка. Даже на лестничной площадке чувствовался аппетитный аромат горячего мяса. Мой рот непроизвольно наполнился слюной. Через несколько секунд за дверью послышались шаги. Хельга что-то проговорила в вполголоса дочери по-немецки и щелкнула замком.

- Добрый день! Надеюсь, я не опоздал? - с чего-то надо же начинать разговор!

- Вы пунктуальны, - улыбнулась Хельга, сверкнув большими зубами. Я уже писал, что когда она улыбается, то становится похожей на лошадь?

На ней было темно-синее платье с крошечным декольте и черные туфли на небольшом каблуке. Короткие светлые волосы она скрепила на затылке заколкой. Она переминалась с ноги на ногу на пороге и держала костлявые руки сцепленными. Я протянул ей бутылку:

- Это подойдет к вашей кухне?

- Замечательно, замечательно! - ответила она, пропуская меня в квартиру, - Где вам удалось раздобыть настоящий шнапс? Проходите, пожалуйста! У нас редко бывают гости, и я немного разволновалась.

- Это несколько крепкий напиток для обеда, - проговорил я, усаживаясь на высокий деревянный стул в гостиной, - Но думаю, если мы будем осторожны, все будет в порядке, не так ли?

- Не хотелось бы отправляться завтра на работу с головной болью, - согласилась хельга, хлопоча у стола, - Но пара рюмок не повредит.

Наконец дымящиеся порции были аккуратно разложены по тарелкам.

- Марта! - позвала Хельга, - К столу!

В гостиную вошла пятилетняя худенькая девочка, унаследовавшая от своей матери баварский цвет волос. Одета малышка была по случаю маленького торжества в красное платье с кружевами, белый передник и красные туфельки. Светлые волосы аккуратно заплетены в две крошечные косички.

Хельга познакомила нас и Марта сделала реверанс:

- Добрый день!

Я разлил шнапс в две рюмки, а Хельга наполнила бокал, предназначенный для дочери, абрикосовым соком.

- За встречу? - предложила хозяйка.

- Давайте за встречу, - согласился я, поднимая рюмку, - Ваше здоровье!

Моя порция была просто огромной, но я постепенно начал разделываться с ней благодаря тому, что от спиртного мой аппетит не на шутку разыгрался. Некоторое время мы молчали, сосредоточенно поглощая горячий шницель. Хельга изредка бросала на меня короткие взгляды, чтобы убедиться, действительно ли нравится мне ее кухня. Шницель был великолепен.

Марта аккуратно промокнула салфеткой губы, отпила сока и что-то протарабанила матери по-немецки. Хельга побледнела и сжала губы:

- Дорогая, не вежливо общаться за столом на языке, не знакомом нашему гостю.

- Если не секрет, что она сказала?

Щеки Хельги покрыл румянец, и она пыталась что-то сказать, но малышка ее опередила:

- Вы едите мясо, как волк! Я видела по телевизору.

- Марта! - возмутилась Хельга.

Я невольно вздрогнул. Повисла тишина.

- Видите ли, - начала Хельга извиняющимся тоном, - Марта любит канал Дискавери и всякие передачи о животных...

Я отложил приборы и начал смеяться. Марта посмотрела на меня и тоже залилась звонким смехом. Через минуту мы хохотали во все горло.

Успокоившись, я наполнил рюмки. Мы еще выпили и начали беседу о всяких житейских пустяках. Спиртное и обильная трапеза подействовали на меня успокаивающе. Я рассказал в общих чертах, чем занимаюсь на работе, а Хельга рассказала о себе. Мы рассказали друг другу несколько старых анекдотов, и внезапно я понял, что у Хельги давно не было мужчины. Очень давно. Кроме того, у нее началась овуляция. Она немного опьянела, и движения ее сделались плавными. Она что-то рассказывала, но я почти не слышал ее. Я представил, что мы можем оказаться в одной постели, и мне стало непосебе. Дело не в том, что Хельга была малопривлекательной женщиной, нет. Для своего возраста она выглядела сносно, если бы не чрезмерная худоба и тяжелая работа. Просто... Не знаю, как это объяснить.

- Мама, что такое наци? - Марта прервала монолог своей матери.

Хельга замерла с открытым ртом, а краска сошла с ее лица.

- Где ты слышала это слово? - в голосе матери зазвучал металл.

Марта поняла, что сказала нечто запретное, но отступать было уже поздно.

- Ребята в нашей группе дразнят меня этим словом, - чуть слышно произнесла Марта, опустив серые глаза и собираясь расплакаться.

- Какие ребята? Их имена?

- Генри и Патрик. И еще Джим. Они...

- Что "они"?

- Ты запретила мне так говорить.

- Они - цветные, не так ли? - закончил я, а дочь с матерью уставились на меня.

- Да, - всхлипнула Марта.

- Иди ко мне, - Хельга смягчилась, - Сейчас мы разберемся.

Малышка сползла со стула и оказалась в объятиях матери.

- Это очень плохое слово, - вновь заговорила Хельга.

- Как "черномазый"? - всхлипнула девочка.

- Да, оно такое же плохое и грязное, как слово "черномазый".

- Но ведь я никогда не обзывала их такими словами! Это не хорошо!

- Да, дорогая, это очень плохо. Они видят, что ты девочка, что ты меньше их, и поэтому они думают, что ты слабее. Но это не так. Слабыми являются они Патрик, Джим и этот...

- Генри.

- И Генри тоже слабак, - согласилась Хельга, покачивая на руках дочь, - Они не могут учиться так же хорошо, как ты, поэтому они завидуют тебе. А теперь я объясню, что значит это слово, чтобы ты никогда не произносила его. Договорились?

Девочка вытерла кулачком слезу и кивнула белокурой головкой.

- Это было очень-очень давно.

- Когда ты была еще маленькой?

- Нет, когда была маленькой наша бабушка. Совсем, как ты. Тогда они жили в другой стране, лежащей за морем и очень далеко отсюда. И однажды в той стране появились злые люди. Много злых людей в коричневой и черной форме. Помнишь тот фильм, который я попросила тебя выключить?

- Старый-престарый?

- Да. Старый-престарый, страшный фильм. Эти люди хотели, чтобы весь мир принадлежал только им.

- А остальных людей они убивали?

- Да. Они погубили очень много невинных людей. Поэтому этих злодеев называли нацистами.

- Что с ними стало потом?

- Люди со всего мира объединились, и началась большая война. Мама и папа нашей бабушки тоже воевали против плохих людей, хотя сами жили в той же стране, что и они. В конце концов, твоих прабабушку и прадедушку схватили плохие люди. Прадедушка защищал прабабушку и погиб. Плохие люди посадили ее в тюрьму, и там она едва не погибла, но вовремя подоспели солдаты и освободили ее. И она родила твою бабушку.

- А кто были те солдаты? Американцы?

- Наверное. Тогда американцы и русские воевали вместе против злых людей. Им помогали французы, итальянцы, англичане и даже немцы. Прабабушка со своей дочкой сели на большой пароход и уплыли за океан. Так они оказались здесь.

Воцарилась небольшая пауза. Марта сосредоточенно смотрела в пол, потирая пальцем висок. Мне показалось, что я слышу, как шевелятся мысли у нее в голове.

- Ты запомнила это слово, дорогая?

- Да, мамочка.

- Ты не будешь произносить его?

- Никогда-никогда.

- Даже если кто-то сильно разозлит тебя?

- Даже если я сильно разозлюсь. А злых людей прогнали?

- Да, моя умница, всех злых людей прогнали и посадили в тюрьму, откуда они не смогут сбежать.

Девочка облегченно вздохнула.

- Хочешь пойти поиграть?

- Да, мама.

- Ну, беги.

Марта улыбнулась и весело протопала к себе в комнату.

- Так о чем мы? - Хельга взглянула на меня и сама наполнила рюмки.

- О том, что я ем мясо, как волк.

Эта фраза заставила нас улыбнуться.

- Ваше здоровье, - я осушил третью рюмку. В голове появился приятный шум, а ноги сделались ватными. Однако сегодня я хотел еще кое чем заняться, а для этого мне нужна свежая голова.

- Вы отлично готовите, - проговорил я.

- Это комплимент?

- Не только, - улыбнулся я, - Вы могли бы открыть свое кафе. Я уверен, у вас все получится.

- Для того чтобы открыть собственное дело, нужно много денег, - вздохнула Хельга, - А моих доходов едва хватает, чтобы сводить концы с концами.

Она посматривала на меня своими серыми глазами, и я мог отчетливо распознать, что она сейчас думает. Мне опять стало несколько неудобно. Пора заканчивать обед.

- Большое спасибо, - я с трудом поднялся из-за стола, - Похоже, я наелся до следующего уик-энда. Могу я помочь вам убрать со стола?

- Спасибо Вам, - ответила Хельга, - Три тарелки - это слишком мало, чтобы стоило беспокоиться.

* * *

Воскресенье, 1 июля 2007 года. 14 часов 30 минут.

Вечер.

Вернувшись в свою квартиру, я понял, что несколько отяжелел после обильной трапезы, поэтому дальнейшие дела решил отложить на вечер. В квартире было чрезвычайно жарко - солнце палило через открытые окна. Я задернул шторы и включил кондиционер. Пока комната остывала, я принял душ и выпил чашку чаю.

Проснулся я от холода около пяти часов вечера и чувствовал себя достаточно бодрым. Я убавил кондиционер, закинул в сумку старую армейскую куртку и штаны и отправился в гараж.

В гараже было прохладно и безлюдно, что радовало. Я облачился в рабочую одежду, включил магнитофон и установил переносной светильник напротив мотоцикла. Обычно перед тем, как приступить к работе, я внимательно осматриваю все узлы и детали, выкуривая при этом сигарету или две - ведь потом доставать сигареты из пачки перепачканными маслом руками весьма неприятно, да и отвлекаться от четкого ритма процесса мне не нравилось. Но в этот раз от курева я отказался. Это произошло как-то само собой - я даже не взял с собой пачку сигарет. Несколько минут я потратил на осмотр мотоцикла, после чего, вооружившись инструментом, приступил к ремонту. Необходимо было натянуть и смазать цепь, проверить тормозные механизмы и надежность нескольких болтовых соединений.

По странному стечению обстоятельств местная радиостанция передавала хит шестнадцатилетней давности "О волке и человеке". Я как раз ослабил нужные болты и приступал к натяжке цепи, когда почувствовал чей-то взгляд. Пахло кожей, немного бензином и сигаретным дымом. Лакки Страйк.

- Добрый день, офицер! - проговорил я, вытирая руки и поворачиваясь к нему лицом.

- Добрый день, - ответил он, - Консьерж сказал мне, что вы направились в гараж, и я решил посмотреть на ваш мотоцикл.

Я убавил радио.

- Я бы предложил вам сесть, но тут негде.

Монтгомери молча обошел мой мотоцикл, внимательно разглядывая его устройство. Я увидел, как он внимательно прочитал номера двигателя и рамы, видимо, чтобы после сверить с полицейской базой данных.

- Это очень мощный байк, не так ли? - наконец заговорил он.

- Ну, я бы сказал, не самый мощный среди мотоциклов своего класса, - ответил я, пытаясь предугадать, куда клонит Монтгомери.

- Сколько здесь лошадиных сил? Сто семьдесят? Сто восемьдесят? Вас не устраивает такая мощность?

- Вполне. Эта мощность однажды спасла мне жизнь.

Офицер еще раз обошел вокруг мотоцикла.

- И вы знаете, что по дорогам нашего штата запрещено ездить на мотоциклах, в конструкцию которых самостоятельно внесены какие-либо изменения?

- Конечно, меня предупредили об этом в магазине. Как ваша работа?

Ник опустился на корточки и прикурил сигарету. Я бросил короткий взгляд на пачку - Лакки Страйк.

- Угощайтесь, - предложил Ник, протянув мне пачку

- Нет, спасибо. Пытаюсь бросить, понимаете ли.

- Угу, - промычал он, затягиваясь дымом, - Дерьмовая привычка.

Он сделал паузу и выпустил дым через ноздри.

- Вам знаком некто Родригес. Ричи Родригес, если быть точным.

- Не припоминаю.

Офицер протянул мне фото. Там был изображен какой-то полный латиноамериканец лет сорока пяти.

- Родригес возглавляет одну из многочисленных диаспор. Занимается оружием, наркотиками, девочками - всем, что приносит хорошие проценты прибыли. Его пасло ФБР, но этот тип очень осторожен.

Монтгомери сделал паузу, затягиваясь сигаретой и ожидая, что я, быть может, дополню его повествование.

- Но сегодня утром его нашли в моем районе вот в таком виде, - офицер протянул мне вторую фотографию: обезглавленное тело покоилось за рулем, а в руках держало собственную голову. Весь салон автомобиля залит кровью.

- Дерьмо, - выругался я.

- Вот именно.

- Я отвык от подобных картин, - пояснил я.

- Паталогоанатом сообщил, что голову ему оторвали после того, как он скончался от разрыва сердца.

- От разрыва сердца?

- В рапорте коронера есть точное медицинское определение. Похоже, он умер от страха. Он обмочился. После этого ему оторвали голову.

- Вы сказали, что ему оторвали голову? Не отрезали или, скажем, отрубили, а именно оторвали?

- Именно оторвали. Черт.

- Как такое возможно?

- Этим занимается целый отряд детективов из нашего управления и ФБР. Я всего лишь патрулирую улицы и выполняю кое-какие поручения, вроде этого, - Ник потряс фотографиями и убрал их в нагрудный карман, - Это могли сделать конкуренты.

- Нужно обладать чудовищной силой, чтобы это сделать.

- Цветные и не на такое способны. Я не расист, но... Знаете, единственное, что приходит на ум, это фильм "Хищник".

Он опять затянулся сигаретой. По радио крутили Мадонну. Песня называлась, кажется "Ни кто меня не знает".

- Вчера дочь соседки сказала, что в школе цветные ребята называют ее наци, - сам не зная зачем я произнес это, - Она немка и эти ребята поддевают ее таким образом.

- Да, к сожалению, такое часто происходит. Меня даже вызывали в школу несколько раз. Дети из неблагополучных семей. Школьный психолог говорит, что они таким образом пытаются самовыражаться. Представляете, во что превратится такой ребенок, когда вырастет?

- В Ричи. Как его?

- Родригес. Точно. Слава Богу, ни кто из них пока не догадался принести в школу оружие.

Ник выдохнул струю дыма и поднялся, скрипнув кожаными штанами:

- Проклятая жара. Вы собираетесь сегодня прокатиться куда-нибудь?

- Нет, в обед я немного выпил, - ответил я, - Хочу как следует выспаться.

- Если появится интересная информация, позвоните, пожалуйста, вот по этим номерам, - офицер протянул визитку, - Здесь служебный и сотовый.

- Конечно. Всего доброго.

- Счастливого дня, - Ник положил визитку на сумку и направился к выходу.

Я продолжил заниматься ремонтом, но разговор с полисменом не выходил у меня из головы.

* * *

Делая записи в этом дневнике, я мысленно возвращаюсь к описываемым событиям, произошедшим со мной в то или иное время, и в уме провожу их реконструкцию. Мысли, чувства. Даже ощущения. Хотите знать, что я чувствовал в тот момент? Я был чертовски напуган. Я сказал правду полисмену - мне действительно не был знаком человек по имени Ричи Родригес. Но когда я посмотрел на фото, я тут же узнал его. Он приснился мне прошлой ночью. И об этом сообщать я не собирался ни кому. Пока ни кому.

Я продолжил анализировать факты. Ночью с двадцать девятого июня на тридцатое мне приснился большой грузовик, и в утренних новостях передают о происшествии.

Перемотаем пленку немного вперед. Я почувствовал угрозу пожара.

В этот момент мне показалось, что догадка мелькнула у меня в мозгу. Я продолжал крутить факты и так и эдак, но ничего не получалось. Тогда я вскипятил чайник и налил себе полную кружку очень крепкого чая. Было слышно, как за стеной переговариваются Хельга с дочерью. Я даже уловил обрывок:

- Этот дядя к нам еще придет?

- Не знаю, дорогая. Он тебя напугал?

- Нет, мамочка. Он... Нет... не знаю... Он...

Говорит по-немецки.

- Дорогая, теперь скажи это все по-английски.

- Мамочка, он забавный.

- Ты хочешь сказать, что он выглядел забавно?

- Да.

- Хорошо. Засыпай, детка.

* * *

Понедельник, 02 июля 2007 года. 9 часов 21 минута.

Визит к доктору.

В понедельник, так как я выполнил все на выходных, и новых заданий от шефа не поступило, я отпросился с работы. Мне нужно было посетить доктора. Тем, кто водит знакомство с гастритом, лучше не откладывать визиты к врачам. Поэтому я дождался своей очереди и, отключив телефон, вошел в его кабинет.

Доктор Оттерман являл собой полноватого и невысокого мужчину, чей возраст приближался к золотой полувековой отметке, о чем свидетельствовали остатки темных курчавых волос по бокам головы, тронутые сединой. Он что-то рассматривал в документах через бифокальные очки в старомодной роговой оправе. Я нерешительно переминался с ноги на ногу перед его столом.

- Добрый день, молодой человек, - проговорил доктор Оттерман, не отрываясь от чтения, - Ну что же вы стоите надо мной, как укор совести? Присаживайтесь.

Некоторое время он продолжал чтение, после чего откинулся на спинку стула, сдвинул очки на кончик большого носа и сложил руки домиком.

- Вас не было очень давно, - проговорил он, глядя на меня поверх очков, - Я предполагал, что вы явитесь гораздо раньше. Как самочувствие?

- Спасибо, сэр, я чувствую себя лучше с момента моего прошлого визита.

- Если вы чувствуете себя лучше, то это еще не значит, что вам лучше на самом деле, не так ли? На той картинке, которую я созерцал внутри вашего желудка, была видна образовывающаяся язва. Да-да, молодой человек, плохая экология, плохая пища, плохая вода, стрессы, все это не добавляет нам здоровья. Надеюсь, вы хотя бы принимали те препараты, которые я вам выписал? Я уже не спрашиваю, соблюдали ли вы диету - я и так знаю, что нет.

- Доктор Оттерман, я принимал эти лекарства в точности, как вы указали.

- С вашего позволения, я хотел бы взглянуть.

Я невольно поежился - процедура была не из приятных.

Спустя четверть часа, показавшиеся мне вечностью, я восседал напротив стола доктора и вытирал предложенной салфеткой испарину на лбу. Док тем временем изучал изображения моего желудка, которые передала в компьютер маленькая камера на длинном кабеле, которую мне пришлось проглотить пятнадцать минут назад. Он изредка тыкал в клавиатуру коротенькими толстыми пальцами, глядя на монитор поверх очков.

- Я бы хотел, чтобы вы посмотрели на это, - проговорил он, не отрываясь от монитора.

Я выбросил салфетку в урну и обошел стол, всматриваясь в изображение.

- Видите вот это? - док заключил фрагмент изображения в круг.

- Да. Что это?

- Это - зарождающаяся язва, молодой человек, - проговорил доктор Оттерман, уменьшая изображение, - Вот она! Видите?

Не дожидаясь моего ответа, он щелкнул мышью, и изображение изменилось.

- А это - тот же самый участок вашего желудка, отснятый сегодня. Видите разницу?

- Да, - проговорил я, - Она пропала?

- Пропала, - проговорил док, отшвырнув мышь, - Испарилась, рассосалась. Присаживайтесь и объясните, куда вы дели вашу язву.

- Вы же говорите, что она рассосалась, - ответил я.

- Если бы язва излечилась за такое короткое время, - док проницательно посмотрел на меня, - Чего не может быть в принципе, то все равно остались бы следы. Рубцы. Понимаете? Поэтому и говорят - язва зарубцевалась. Шрамики на слизистой оболочке.

- Ну и?

- Это я должен был сказать "ну и"! А вы должны мне это объяснить.

Док резко вскочил на ноги и принялся мерить комнату шагами:

- Если вы ждете объяснений от меня... Вы принимали какие либо другие препараты кроме тех, которые я вам назначил?

- Не припоминаю, сэр.

- Да это не имеет значения... Понимаете ли... Я занимаюсь этим очень давно... И мои еврейские мозги не находят другого объяснения, как чудо. Люди глотают шпаги, ходят по раскаленным углям - это называется фокус. А то, что произошло с вами - это чудо.

Доктор замолчал, наклонившись к монитору.

- Ну, молодой человек, - вновь заговорил он, - Я могу лишь поздравить вас с выздоровлением! Ваш желудок здоров, как у волка.

Доктор усмехнулся и уселся на свой стул, а я поднялся на ноги, чувствуя, что наша беседа подходит к концу:

- Доктор Оттерман, - я подыскивал слова, - Сэр, спасибо вам!

- Мне кажется, что моя заслуга в этом невелика, - ответил он, потирая затылок пухлой ладонью, - Берегите себя, и я рекомендовал бы вам придерживаться диеты, принимать витамины. По одной таблетке в сутки. А мне придется обсудить ваш случай с коллегами.

Возвращаясь на работу в медленном потоке транспорта, я заскочил в аптеку за витаминами и все это время продолжал обдумывать увиденное и услышанное. Из окна автомобиля, припаркованного рядом с аптекой, доносились звуки радио. Композиция называлась "О волке и человеке". "Смена формы - по ветру нос..."

* * *

Мне показалось, что все это - просто навязчивая идея или сон: "О волке и человеке", цепь необычных происшествий. Стоит лишь захотеть, и я проснусь, вернусь в реальность. Но вот хотелось ли мне этого?

Как я уже писал, я чувствовал страх. Это не совсем точно. Я чувствовал смесь страха и предчувствия чего-то таинственного, сказочного, если хотите. Я чувствовал себя ребенком, верящим в существование Санта Клауса.

А за несколько часов до того, как я проснулся и отправился на работу, мне опять приснился сон. С этого момента меня начало преследовать это странное чувство.

* * *

Понедельник, 02 июля 2007 года. 4 часа 51 минута.

Еще одно сновидение.

Асфальт и стены домов, крыши и листва на деревьях освещены таинственным светом звезд и растущей луны. Ночь скрадывает все угловатости и мелкие детали городских улиц, но я вижу все удивительно четко. Изображение контрастное и черно белое, словно бы режиссер убрал все цвета кроме черного и белого для драматического эффекта. Я чувствую, как прохладный ночной ветерок приятно скользит по моему телу, слышу самые ничтожные звуки: звон капли воды, сорвавшейся с карниза и разбившейся о тротуар в нескольких метрах от себя; вой полицейской сирены за много кварталов к северу; шелест старой газеты. Я ощущаю запах влаги, грозы, прошедшей чуть ранее, сладковатый запах озона, запах какого-то человека, прошедшего здесь еще до начала ливня.

Меня переполняет какая-то бесшабашная радость, чувство силы и ловкости во всем теле. Я понимаю, что эти чувства мне смутно знакомы, но не хочу задумываться об этом. Вместо этого мне хочется бежать. Не важно, куда и с какой целью. Я поддаюсь этому чувству и бегу вперед, наслаждаясь ощущением шероховатой фрактуры асфальта под голыми ступнями. Скорость бега увеличивается, и ветер все настойчивее толкает меня в грудь. Я наклоняюсь все ниже и ниже, и вот уже я отталкиваюсь от дороги руками. Скорость опять возросла.

Легко взбегаю по отвесной стене четырехэтажного здания какого-то склада на крышу и останавливаюсь, купаясь в серебристом сиянии лунного света. Он кажется осязаемым и ласково гладит мое тело. Крик радости и торжества силы рвется из моей груди, и я не могу сдерживаться. Звук разносится по ночному городу, многократно отражаясь от стен домов.

Внезапно появляется новое чувство. Голод. Я понимаю, что этот голод особого рода. Он ширится и растет в моем сознании, заполняя меня целиком. Я отталкиваюсь от крыши и огромным скачком преодолеваю около сотни футов, мчусь без смысла и цели, гонимый острым желанием.

Не знаю, сколько времени я бежал - усталости я не чувствовал совершенно, наоборот, бешенный бег основательно взбодрил меня. Я останавливаюсь на карнизе и смотрю вниз. Мокрые камни мостовой освещаются лишь неоновым пламенем вывески бара, который расположен прямо подо мной, на первом этаже здания. Я обоняю чрезвычайно сильные ароматы пищи, специй, выпивки, сигаретного дыма, горьковатый запах пригоревшего на раскаленной плите соуса.

- Ума не приложу, кто мог сотворить такое, - двое мужчин топчутся у порога, сверкая сигаретными огоньками.

- Детектив сказал, что он умер от сердечного приступа сразу же после того, как позвонил мне, - говорит высокий смуглый брюнет в белой кепке и сером блейзере.

Второй крестится и уточняет:

- Надеюсь, в своем разговоре вы не касались каких-либо скользких тем?

- Какие могут быть темы? У нас с ним ни чего общего! Он занимается - теперь уже занимался - наркотой, оружием и всякой дрянью. Меня это не касается.

- Но, тем не менее, он тебе почему-то позвонил.

- Он сказал, что хотел бы пригласить третьего мужчину для встречи с девкой.

- С какой, нахрен, девкой? Что ты мелешь? Ему оторвали башку, а ты несешь про какую-то девку!

- Мы с ним пару раз встречались с одной девкой. Ей, видишь ли, нравится секс втроем. Я хотел пригласить тебя. Об этом он мне и звонил.

- Опять какая-нибудь грязная шлюха?

- Нет, обычная баба. Нимфоманка. Вот, смотри.

Брюнет несколько секунд копошится в телефоне, после чего протягивает его приятелю.

- Угу. Я бы не отказался.

- Еще бы.

- На всякий случай сотри фото. Ели вдруг полиции или федералам вздумается просмотреть телефон, у них могут появиться вопросы. А ты не думал, что это не просто потаскуха, а, скажем, подставная фигура от конкурентов? Ведь когда его убили, рядом не было его церберов, он был один, без охраны.

- Пусть в этом разбираются его люди и полиция. Мне плевать, кто его грохнул, лишь бы это не коснулось меня, понимаешь?

Второй человек в коротком черном кожаном плаще отшвырнул окурок в лужу и хмыкнул:

- Как думаешь, детективы с ней уже разговаривали?

- Наверное, если они опрашивают всех по списку контактов телефона Ричи.

- Мы должны с ней поговорить.

- Я не...

- Слушай! Хуже не будет ни нам, ни ей, если мы все выясним. Если она в чем-то замешана - сдадим полиции.

Я легко спрыгиваю с карниза и приземляюсь за мусорным контейнером, футах в пятидесяти от мужчин.

- Тихо!

- Что?

- Ты слышал?

- Нет. Что случилось?

- Ладно. Поехали.

Люди садятся в машину, запускается двигатель. Свет фар скользит неровными кругами по стенам домов и мусорному контейнеру в дальнем конце переулка. Автомобиль удаляется, шурша колесами по влажному асфальту. Я вдыхаю пахнущий бензином воздух и в три прыжка оказываюсь на крыше соседнего здания - сверху движение автомобиля отследить намного проще. Машина лавирует по переулкам, а я мчусь по крышам напрямик.

Наконец мы останавливаемся: я - на крыше, машина - у подъезда. Два человека покидают салон и что-то говорят в домофон. Слов мне не слышно, потому как я нахожусь достаточно далеко. Через минуту щелкает замок, и дверь открывается. Мужчины входят в тускло освещенный дверной проем и поднимаются по лестнице. Я спрыгиваю на землю и взбираюсь на крышу дома Лауры. Ее квартира на верхнем этаже, а окно прямо подо мной.

Некоторое время я слушаю, как мужчины разговаривают с Лаурой на отвлеченные темы, упоминают Ричи. Она соглашается выпить. Она удивлена, что с ним произошел несчастный случай, но она не в курсе, чем занимался Ричи. Да, полисмен приходил и задавал много вопросов, и ей пришлось признаться, что они были знакомы. Детектив оставил визитку и ушел.

Гостей, видимо, удовлетворил такой ответ, потому, что они стали вести себя более непринужденно и расслабленно. Разговор перетекает в другое, привычное для Лауры русло. Они выпивают. Потом еще и еще. Наконец она готова.

Голоса стали громче - люди переместились из гостиной в спальню. Шорох одежды, скрип кровати. Пьяный смех Лауры, тяжелое дыхание двоих мужчин.

Я тянусь вниз, растекаясь по шероховатой поверхности стены - распахнутое по случаю жары окно совсем рядом. Одно точное движение, резкое напряжение рук - и я сижу на подоконнике. Темнота скрывает сплетающиеся между собой тела, но мне все отлично видно. Я наполняю легкие воздухом и спрыгиваю внутрь. Идиллия разрывается криком Лауры.

Я останавливаюсь на краю лужи и гляжу в нее. Сначала колеблющаяся поверхность не отражает ни чего, кроме звезд и лунного диска, но через мгновение новое изображение заставляет меня отшатнуться - на темной поверхности воды серебрится изображение окровавленной волчьей морды. Два желтых, словно маленькие луны, волчьих глаза внимательно следят за мной, словно отражение живет самостоятельной жизнью.

На этот раз я не закричал. Сердце бешено колотилось в груди, а во рту чувствовался металлический привкус крови. Я поднес трясущиеся руки к лицу, и в неверном лунном свете мне показалось, что они покрыты кровью.

Я отбросил влажную простыню и бросился в ванную. Включив свет, я облегченно вздохнул - руки покрывал лишь пот, который я не известно почему принял за кровь. Я открыл холодную воду и сплюнул в раковину - вопреки моим опасениям, слюна оставалась бесцветной. Я включил душ и с головой облился холодной водой. Это принесло мне некоторое облегчение, а холод, который заставил меня клацать зубами, смыл неприятный осадок от сновидения. Хотя, почему не приятный? В глубине души мне казалось, что сон отнюдь не был плохим. Как и всегда, после него я чувствовал заряд бодрости и энергии. Как в рекламе энергетического напитка. Я набросил на плечи халат и, перед тем, как погасить свет, взглянул в зеркало и невольно вздрогнул: в какое-то мгновение мне почудились два светящихся желтых глаза, но это был лишь обман зрения.

* * *

На тот момент я считал, что я не вижу всей проблемы целиком, смотрю на положение вещей лишь с одного угла. Поэтому мне захотелось с кем-нибудь поговорить об этом. Можно было бы записаться на прием к психологу, но мне почему-то такой вариант не подходил. Мне хотелось, чтобы это был близкий человек. Поэтому сразу по возвращению домой я набрал номер телефона своего давнего друга Томаса Нормана.

* * *

Понедельник, 02 июля 2007 года. 11 часов 57 минут.

Встреча с Томасом Норманом.

Томас Фредерик Норман владел небольшой ремонтной мастерской в полумиле к западу от делового центра города, специализирующейся по ремонту и настройке двигателей автомобилей и мотоциклов.

Томас представлял собой высокого, немного сутулящегося человека. Он носил длинные светлые волосы, которые собирал в хвост, лишь за правым ухом болталась тоненькая косичка с пером сокола на конце. Борода его была всегда аккуратно подстрижена. Одевался он преимущественно в старый комбинезон механика, в карманах которого всегда позвякивало несколько ключей, и армейские ботинки с высокой шнуровкой времен Корейской войны.

В основном он торчал в мастерской, ремонтируя и настраивая всевозможные моторы, лишь спать возвращался в небольшую комнатку, пристроенную к основному строению на заднем дворе. С ним вместе всегда работало от двух до пяти человек - в зависимости от количества заказов. Некоторые типы имели откровенно гангстерскую внешность, но случаев воровства или криминальных разборок в мастерской Томаса Нормана не было ни когда.

Я захлопнул окна, пока дневная жара не успела наполнить квартиру, и включил кондиционер. Трубку сняли после восьмого гудка.

- Мастерская Нормана. Чем могу быть полезен?

Я узнал Тома по голосу и представился. Том попросил обождать пару минут, пока он вымоет руки и возьмет трубку. Пока из динамика доносились приглушенные голоса и звуки из мастерской, я обдумал свой диалог с Томом.

- Привет, старина! - вновь зазвучал голос Тома, - Тысячу лет тебя не видел.

- Погряз в работе, - оправдался я, - Как обстоят дела у тебя?

- Отлично, боюсь сглазить. Я заключил выгодный контракт с городскими властями, поэтому все мы работаем по двадцать часов в сутки. Представляешь, когда я озвучил свои условия, в частности, сумму аванса, они даже не торговались! Мало того, пообещали помочь в случае нехватки оборудования и запасных частей.

- Ремонтируешь полицейские машины?

- Есть всего понемногу, - Том решил не вдаваться в подробности, да и меня они не слишком интересовали.

- Понятно. Значит, ты сегодня занят.

- Что-то случилось?

- Нет, просто хотел угостить тебя пивом, поболтать о том, о сем.

- Думаю, часам к десяти вечера я освобожусь. Подъезжай, я приготовлю барбекю.

- Отлично, пиво с меня, - я был рад тому, что Том понял все без слов.

- Заметано. У тебя точно все в порядке?

- В общем, да. А почему ты спрашиваешь?

- Просто у тебя голос какой-то... Хорошо, мне сейчас некогда, встретимся - поговорим. К десяти, хорошо?

- Окей, до встречи.

- Приятного дня.

Том положил трубку и вернулся к работе, а я включил чайник и уселся за стол, ожидая, когда закипит вода. Под монотонный шум я непроизвольно опять вернулся к размышлениям о странных событиях. И тут у меня появилась идея. Она пока еще не успела сформироваться в моем мозгу окончательно, но я цепко ухватил ее за хвост.

Я открыл ноутбук и дождался, пока компьютер загрузится, после чего набрал в строке поиска слово "оборотень". В окне появился длинный список ссылок на различные источники:

1. Оборотень (далее О.) - чудовище, существующее во многих мифологических системах. Подразумевается человек, умеющий превращаться в животных или наоборот, животное, превращающееся в человека. Так же, таким умением обладают демоны, божества и духи. Классическим же О. считается волк. именно с ним связывают все ассоциации, рождаемые словом О. Это изменение может произойти, как по желанию оборотня, так и непроизвольно, вызванное, например, определенными лунными циклами или звуками (вой). О. не подвержены старению и физическим заболеваниям благодаря постоянной регенерации тканей. Поэтому они практически бессмертны. Однако, их можно убить, смертельно ранив в сердце или мозг, или иными способами, которые повреждают сердце или мозг. Считается, что серебро так же смертельно для оборотня.

Хотя по своей сущности О. является волком, он, тем не менее, сохраняет человеческие способности и знания, которые помогают ему убивать. Такие вещи, как определенный выбор жертв, обход ловушек и человеческая хитрость, становятся очевидными при расследовании дел, связанных с О.

Существует насколько способов стать О.:

1.1. Посредством магии; быть проклятым кем-то, кому вы причинили зло (проклятие Ликаония/Licaeonia);

1.2. Быть укушенным О.;

1.3. Быть рожденным О.;

1.4. Съесть мозг волка;

1.5. Сделать глоток воды из волчьего следа в земле или из водоема, из которого пила волчья стая;

1.6. Вкусить жареной волчьей плоти;

1.7. Носить одежду, сделанную из волка;

1.8. Родиться в канун Рождества.

Человек, ставший О. не по своей воле (рождение, проклятие или укус) не считается проклятым необратимо до тех пор, пока не попробует человеческой крови.

На разных континентах воображение рисовало О. в различных обличиях: леопард, лисица, ворон, сова, кошка.

2. Ликантропия - особого рода безумие, в котором человек воображает себя волком, становится социально опасным, способным на любое насилие или убийство.

3. Волк (далее - В.). В мифологических представлениях многих народов Евразии и Северной Америки образ В. был преимущественно связан с культом предводителя боевой дружины (или бога войны) и родоначальника племени.

4. Оборотень (перевертыш) - мифологическое существо, обладающее способностью оборачиваться человеком или животным.

Вервольф (волколак, ликантроп) - оборотень, принимающий волчий или подобный волчьему облик.

Кицунэ - оборотень-лисица.

Тануки - енотовидная собака.

Аниото - люди-леопарды.

В этнической культуре североамериканских индейцев обращение в животное тотема племени является показателем высшего слияния с духом предков. В Скандинавии верили, что берсеркеры умеют перекидываться в медведей или волков. В русских мифах так же часто встречается упоминание оборотней, как в положительном образе (оборотень, творящий добро), так и в отрицательном (оборотень, творящий зло, убивающий людей) .

Оборотни бывают двух видов: те, что превращаются в животных по своему желанию, и те, кто болеют ликантропией. Отличаются эти два типа тем, что первые могут превращаться в любое время дня или ночи, не теряя при этом способности мыслить по-человечески разумно, а другие - только ночью, преимущественно в полнолунее, при этом человеческая сущность загоняется глубоко внутрь, освобождая звериное начало. При этом человек не помнит, что он делал, будучи в зверином облике.

5. Ликантропия - (от греческого "волк" и "человек") - мифическая или волшебная болезнь, вызывающая метаморфозы в теле, в ходе которых больной перекидывается в волка. Наряду с Л. териантропией существует реальное психологическое заболевание - клиническая ликантропия, при котором больной считает себя волком, оборотнем, или другим животным.

В Библии упоминается, что Л. болел вавилонский царь Навуходоносор.

Далее шли многочисленные исторические факты столкновений с оборотнями, но, как подчеркивают авторы статей, скорее всего имелись факты искажения следственных сведений или явное лжесвидетельство, как, например, было в средние века во время голода - были часты случаи каннибализма, поэтому людям было выгодно присовокупить эти факты оборотням, чем признаться в ужасном грехе. В период небезызвестной охоты на ведьм аутодафе подверглись множество невинных людей по обвинениям в колдовстве и оборотничестве...

На сколько я себя помнил, меня ни когда не кусал волк или собака, из водоемов я ни когда не пил, не говоря уже о том, чтобы есть жареное волчье мясо или мозг. Остается одно - я болен клинической ликантропией. Меня почему-то рассмешил такой вывод, когда я представил себе, как мечусь по квартире, одержимый приступом и воображающий себя волком.

В статьях упоминалось, что оборотня можно убить лишь серебряными пулями в частности, и что серебро вообще опасно для созданий ночи. Поэтому я извлек из дальнего угла платяного шкафа старую сумку и разыскал в ней потемневшую серебряную цепочку и крест, подаренные мне матерью невесть когда. Некоторое время я задумчиво держал их в руке, прислушиваясь к своим ощущениям. Однако ни чего плохого не происходило даже после того, как я застегнул цепочку на шее. Металл приятно холодил тело. Я прибавил кондиционер, снял цепочку и аккуратно вычистил ее и крест специальным раствором, который отыскался в ящике с инструментами.

Занимаясь монотонным трудом, я отвлекся от мрачных раздумий и почувствовал себя значительно лучше. Закончив с очисткой, я убрал раствор и украшение на свои места, плотно перекусил и завалился перед телевизором, собираясь посмотреть программу новостей, но сон сморил меня быстрее, чем я успел нажать кнопку пульта. Мне снились старинные гравюры и инквизиторы в черных балахонах на фоне пылающих костров.

Мне повезло: едва я вышел из магазина, где приобрел две упаковки пива, как показалось такси. Автомобиль услужливо остановился на мой взмах рукой.

- Мастерская Нормана, - сообщил я, и водитель без лишних разговоров плавно тронул автомобиль с места. В салоне было прохладно и пахло хвойным освежителем, а из динамиков лилась спокойная музыка. Менее чем через двадцать минут такси остановилось у тротуара напротив мастерской. Я рассчитался с водителем, не забыв при этом о чаевых, и преодолел расстояние в пару десятков футов, отделяющее меня от цели.

Мастерская Томаса Нормана представляла собой высокое строение из оцинкованных листов. К ее тыльной стене Том пристроил небольшую коморку, где проводил свободное от работы время. На прилегающей территории, огороженной сетчатыми щитами, имелась небольшая автостоянка, предназначенная в основном для сотрудников мастерской.

Пространство внутри мастерской освещалось лампами дневного света. Полы из мраморной крошки всегда были идеально чистыми. Вдоль стен располагались многочисленные стеллажи с запасными частями, инструментами и оборудованием. Воздух внутри был прохладен, и мне всегда нравился его запах: пахло покрышками, немного бензином и выхлопом, если Том гонял очередной двигатель, горячим металлом и моторным маслом.

Бросалось в глаза новое оборудование, которое Том установил в мое отсутствие - два больших гидравлических подъемника и небольшой тельфер.

- Привет! - окликнул меня один из механиков, что-то рассматривавший внутри огромного V-8, - Томас на заднем дворе, проходи.

- Привет, спасибо, - ответил я и направился к задней двери мастерской.

Томас Норман шевелил уголья импровизированной кочергой в самодельной печи, изготовленной из железной бочки. Увидев меня, он махнул куском проволоки в сторону двух пляжных шезлонгов и белого столика с полотняным зонтиком, не понятно откуда взявшихся здесь и выглядевших весьма гротескно в окружении старых колесных дисков, моторов и другого хлама:

- Привет, присаживайся! Ты захватил пиво?

Я поставил обе упаковки на столик и улегся в шезлонг. Том посмотрел на меня, прищурив левый глаз от дыма зажатой в зубах сигары:

- Угу, сейчас я подойду.

Он еще пару минут повозился с печкой, после чего занял второй шезлонг и откупорил банку. Ветер принес ко мне запах напитка.

- Как дела? - спросил он, сделав несколько глотков из банки.

- Отлично, - ответил я, - Если учесть, что я едва не оказался размазанным по асфальту, как масло по хлебу. Тонким слоем.

- Это не может не радовать, не так ли? - криво усмехнулся Том, - Кажется, Черчилль сказал что-то подобное про неудачный выстрел: "Ни что не придает такой бодрости духа, как неудачный выстрел в тебя"?

- Да, что-то в этом духе.

- Угу, - промычал Том, вновь делая несколько глотков, - Тот еще был хрен. Вик!

Ему ни кто не ответил.

- Черт! - выругался Том и подхватил с земли небольшой камень. Прицелившись, он метнул его в дверь мастерской. Металл гулко зазвенел. Через минуту появился механик, которого я встретил в гараже.

- Что за... - начал было он, но Том его перебил.

- Ты ждешь Рождество? Уголья уже готовы!

Вик выругался и вновь скрылся внутри. Однако Том не успел расправиться с первой банкой, как Вик вернулся, волоча большую кастрюлю с мясом. Я проглотил слюни - запах распространялся просто невообразимый.

- Ваш выход, сэр, - Вик театрально поклонился и занял место Тома, который не позволял ни кому готовить барбекю.

Вик, фамилию которого я не знал, был высоким и чрезвычайно худым человеком. На вид ему можно было дать не больше тридцати лет. Он имел привычку постоянно сутулиться, словно стеснялся своего тощего телосложения. Трехдневная щетина украшала его узкое лицо, светлые волосы были коротко острижены и торчали ежиком. На шее болталась потерявшая первоначальный цвет бандана. Под носом красовалась темная полоса мазута или машинного масла. Во время нашей встречи он был облачен в серый текстильный комбинезон, как и Том.

- Как дела? - поинтересовался он, открывая банку.

- Нормально, - я мотнул головой, когда он предложил выпачканную мазутом сигарету, - Пытаюсь бросить. А где остальные?

Вик затянулся и выпустил дым через нос:

- Решили отправиться по домам. Работы много, и это просто отлично, но все сильно устают.

- А ты?

- Что?

- Ты не ушел домой.

- Точно. Эй, чувак, это тебя напрягает? - Вик почему-то воспринял мой вопрос агрессивно. Он поджал ноги, чтобы быть готовым в любую секунду вскочить. Том раскладывал куски мяса на раскаленную решетку, и огонек его сигары сверкал, как звезда. Он посмотрел на нас прищурившись, и вернулся к своему занятию.

- Да брось! Я просто спросил, - я немного опешил от такого резкого эмоционального всплеска. Вик был выше меня, но не выглядел человеком, с которым я не смог бы справиться в потасовке.

Вик некоторое время злобно смотрел на меня, сигарета в его руке едва заметно подрагивала. Наконец он глубоко затянулся и вытянул ноги.

- Может быть, это для тебя будет новостью, но с людьми иногда случаются дерьмовые вещи, - голос его звучал глухо, - Поэтому я здесь. Пока Том мне платит и позволяет здесь жить, это мой дом.

- Это для меня не новость, - ответил я, хлебнув пива, - Нечто подобное случилось и со мной. До сих пор не знаю, как остался наплаву.

- Повезло?

- Наверное.

- Везение - штука относительная, - философски заметил Вик, - С твоей точки зрения мне повезло менее чем тебе. С моей - мне просто повезло. И всё. Я жив, сыт, одет и обут. У меня даже есть свой автомобиль. А у тебя как обстоят дела?

- Я купил квартиру полтора года назад. Пришлось взять кредит. Есть постоянная работа. Платят не много, но на жизнь хватает.

- Чувак, да ты просто богач! - рассмеялся Вик. Это получилось у него совершенно беззлобно и искренне, поэтому я тоже усмехнулся.

- Ты сказал, у тебя есть постоянная работа?

- Да, работаю программистом в филиале банка. Но до этого я был специалистом широкого профиля: разгружал вагоны, собирал овощи, строил дороги. Всего понемногу.

Вик окончательно успокоился, и мы беседовали еще некоторое время на разные темы. Меня подкупил тот факт, что Вик не считал свое положение отчаянным и ни кого не винил в сложившемся положении дел. Мне даже показалось, что он вполне доволен жизнью и даже счастлив.

- Когда закончится контракт, и Том рассчитается со мной, я думаю рвануть на юг, - поведал он, отшвырнув окурок, - В межсезонье там можно найти вполне приличную работу. До весны, как минимум. Еще можно сэкономить на мотелях.

- Как это? - не понял я.

- Элементарно. Вместо того, чтобы пользоваться мотелями и кормить тамошних клопов, я отлично высыпаюсь в машине. Если мне хочется комфорта, я ставлю палатку. И все дела. Поэтому остаются деньги на бензин и на пиво. Может быть, даже на шлюху.

Я промычал в ответ что-то утвердительное, когда к нам вернулся Том с дымящимися ломтями барбекю. Он разложил их в три пластиковые тарелки и приволок откуда-то из дальнего угла старое кресло с выцветшей обивкой. Кресло жалобно скрипнуло, принимая на себя более двухсот фунтов веса. Нас окутал головокружительный аромат жареного мяса.

Том открыл очередную банку:

- За нас, джентльмены!

Мы охотно присоединились и некоторое время были увлечены расправой с горячим мясом, поэтому разговор не клеился. Наконец я почувствовал приятную тяжесть в животе и откинулся на спинку шезлонга, распечатывая новую банку. Вик и Том положили на свои тарелки еще по одной порции, однако справиться с ней удалось одному Тому. Вик проглотил пару кусков, вытер рот банданой и смачно рыгнул.

- Красота! Я бы согласился каждый день есть барбекю и пить пиво.

- Угу, - промычал Том, пережевывая очередной кусок, - А знаешь, в древнем Китае была даже такая казнь: приговоренного каждый день кормили одним только мясом.

- Одним только мясом? - ухмыльнулся Вик, - Что в этом плохого? Или он умирал от жажды?

- Нет, - продолжил Том, - Он умирал не от жажды - ему давали воду. Он умирал из-за того, что в кишечнике постепенно накапливались частички непереваренного мяса. С каждым разом их становилось все больше и больше. Бедняга мог мучиться сутками, прежде чем отправиться на тот свет.

- Вот дрянь! - Вик сплюнул и достал из пачки новую сигарету, - Я не знал, что мясо может быть настолько опасным.

- Все дело в количестве, - пояснил я, - Мы же не едим одно только мясо на протяжении, скажем, месяца? Мы едим хлеб, картофель, фрукты и разнообразные овощи, в которых есть клетчатка и витамины. Но врачи говорят, что к сорока годам у среднестатистического мужчины в организме накапливается до пяти килограммов непереваренного мяса.

- Меня успокаивает тот факт, что я не отношусь к среднестатистическим гражданам, - Вик похлопал себя по тощему животу.

- Ты - статистически незначительное меньшинство, - хмыкнул Том, - Таких, как ты, менее одного процента.

- Еще бы!

- А знаешь, в шестидесятые была такая мотоциклетная группировка, - продолжил Том, - А-А. Ангелы Ада.

- Ангелы Ада? Это байкеры что-ли?

- Точно. Мотоциклетный клуб. Была куча отделений по всей стране. Так вот, они считали себя Аут-ло - вне закона. И была у них любимая цифра - один процент. Потому, что все законопослушные граждане страны составляют девяносто девять процентов. А они являлись статистически малозначимым меньшинством. Но дела творили, будь здоров. У них не было даже автомобилей - раскатывали по стране на рычащих "боровах" и могли поставить абсолютно любой город с ног на голову. Все девяносто девять процентов.

- Полные отморозки, - сделал вывод Вик, - Я тоже законопослушный гражданин, плачу налоги, соблюдаю правила дорожного движения. Но один процент - в этом что-то есть.

- Верно, чувак, - Том протянул банку, и мы чокнулись.

Том и Вик некоторое время молча курили, глядя на тлеющие угли в печи. Сумерки постепенно превращались в ночь, которая скрадывала все угловатости дня: двор погрузился в темноту, лишь угли создавали красноватое свечение, старые детали от автомобилей и мусор пропали из виду, сделалось уютнее.

- Не могу избавиться от мысли, - нарушил тишину Том, - Что ты хочешь о чем-то поговорить. Верно?

Вик булькал пивом, а я обдумывал ответ и пришел к выводу, что совершенно не знаю, с чего стоит начать свой рассказ. Дело не в том, что Томас может посчитать меня сумасшедшим или поднять на смех. Мы были с ним достаточно давно знакомы, чтобы со всей серьезностью относиться к подобным вещам. К примеру, если бы я сказал, что видел инопланетян на крыше его мастерской, он бы совершенно не удивился. Но в том-то и дело, что ни он, ни я не могли пользоваться этим преимуществом. Собравшись с духом, я начал:

- Не так давно мне приснился довольно странный сон. Мне снилось, что я бегу по ночному городу чрезвычайно быстро - быстрее любого автомобиля. Я чувствовал в себе огромную силу, радость, веселье. Я ощущал себя другим существом, намного сильнее любого из людей. И однажды в своем сне я напал на человека. Это произошло совершенно необъяснимым образом. Я увидел его в автомобиле и набросился. Совершенно точно могу сказать, что раньше его ни когда не видел. И что бы вы думали? Когда я проснулся, то узнал, что некто Ричи Родригес был убит в собственной машине. Точнее, он умер от страха, после чего ему оторвали голову, не извлекая при этом тело из автомобиля. Ко мне приходил полицейский, интересовался, знаком ли я с этим человеком. Естественно, я не сказал, что видел его во сне в ночь убийства. Как вам такое?

- Момент! - прервал меня Том, - Ты сказал Ричи Родригес? Это не тот ли хрен, который приторговывает наркотой, оружием и шлюхами?

- Офицер сказал то же самое.

- Охренеть! - Вик поставил банку на стол, - Ты ухлопал Родригеса во сне? Может, ты просто полощешь нам мозги?

- Вик, заткнись, - проворчал Том, - Что сказал полисмен?

- Ни чего конкретно, - ответил я, вспоминая обстоятельства нашей встречи, - Предположительно, это совершили конкуренты.

- Думаю, имей ты зуб на Родригеса, - продолжил Том, - Ты бы воспользовался своими армейскими навыками. Снайперская винтовка, пистолет. Заряд Си-четыре, в конце концов. Не знаю, что ты еще умеешь, но наверняка могу сказать одно: ты в первую очередь позаботился о своем алиби.

- Я ни разу не пересекался с Родригесом, - возразил я, - Даже косвенно. Но признаю, убить его мне не составило бы большого труда.

- Но согласитесь, - вступил в разговор Вик, - Сделать так, чтобы человек умер от страха, а потом оторвать ему голову прямо в его же автомобиле - это выглядит... Как бы правильно выразиться... Это намного страшнее, чем когда человека убили из пистолета или взорвали его автомобиль. Это производит большее впечатление, чем тривиальное убийство.

- Стало быть, кто-то хотел запугать приемников Родригеса, - предположил Том, - Показать, что их постигнет жестокая кара?

- Давайте это пока оставим, - вмешался я, - У меня есть еще кое-что.

Я рассказал о том, как мне удалось избежать аварии из-за внезапно открывшегося мне чувства опасности. Сообщил, что предотвратил пожар в квартире Хельги. Потом добавил, что в короткие сроки избавился от назревающей язвы, чем обескуражил доктора Оттермана. Потом, вспомнив, добавил, что во сне увидел свое отражение в луже, но вместо человеческого лица на меня смотрела зловещая волчья морда.

- У меня есть предложение, - нарушив тишину, проговорил Том, - Давайте пока отбросим все попытки логического объяснения этих происшествий.

- Что ты хочешь этим сказать? - Вик хрустнул пальцами и потянулся за следующей банкой.

- Сейчас. Я попробую сформулировать, - Том погрузился в раздумья, собирая одноразовую посуду в кучу. Он отправил ее в печку и вернулся за стол.

- То есть, - продолжил Том, возвращаясь к столу, - Я хочу хоть как-то объяснить все то, что с тобой происходит. Как бы фантастически оно не звучало, я хочу это услышать.

- Предвидение событий? - предложил Вик, - Я смотрел фильм, где девушка предвидела преступления, словно сама присутствовала при их совершении. Кажется, она помогла детективам вычислить какого-то маньяка. Может быть, ты провидец?

- Я тоже часто читал об этом, - дополнил Том, - Такое случается, когда человек побывает на пороге смерти.

- Да, да! - подхватил Вик, - Удары током, попадание молнии, клиническая смерть. Контузия.

- Ты ведь несколько лет служил в армии, - Том направил на меня указательный палец, - С тобой ни чего подобного не случалось?

Насколько я помнил, у меня не было ни чего из того, о чем они говорили. Пара пустяковых сотрясений, растяжения, ссадины, легкие ушибы, словом, все то, с чем может столкнуться любой мальчишка и мужчина на протяжении своей жизни.

- Не факт, - покачал головой Вик, - Что дар предвидения проявляется только после каких-то инцидентов. Может быть, он у тебя врожденный? Он как бы находился в спящем режиме, а сейчас включился.

- Понятно, - кивнул Том, - Что еще можно предположить?

Вик и я промолчали, а Том продолжил:

- Специалисты по паранормальным явлениям говорят о случаях отделения души человека от тела во сне или в коме, то есть, еще при жизни. При этом ментальный образ некоторым образом воздействовал на окружающий нас мир. Всевозможные полтергейсты и тому подобное.

- Ты хочешь сказать, что я отделился во сне от тела и оторвал голову совершенно незнакомому человеку? - усмехнулся я.

- А ты можешь это опровергнуть? - возразил Том, поглаживая бороду - Найди хоть какие-то доказательства или свидетеля того, что ты не отделялся от тела. Поэтому давайте пока оставим это. Как я уже говорил, мы сейчас строим гипотезы, какими бы фантастическими они не казались.

- Еще одна гипотеза! - воскликнул Вик, - Когда Том сказал про фантастические гипотезы, меня посетила одна мысль. Возможно, все несколько проще, чем нам кажется. Ты где-то видел или слышал о Родригесе и о преступлении, но не предал этому значения. Но информация осталась в твоем подсознании. Понимаешь, о чем я?

- Продолжай, - похоже, котелок у Вика действительно варит.

- Когда ты уснул, твое подсознание отсняло криминальную драму и прокрутило ее тебе во сне. Драму, которая оказалась реальным убийством. Только совершал его не ты, но подсознание сняло кино "от первого лица", таким образом, по сюжету сна ты являешься убийцей, чего нет в реальности.

- Могу дополнить, - продолжил Том, когда Вик замолчал, - Ты говорил, что увидел свое отражение, и тебя испугало то, что ты увидел волка вместо себя.

- Ну, допустим.

- В каждом из нас существует животное начало. Независимо от нашего желания. И в определенный момент это животное выходит наружу. Поясню. Бухгалтер напивается вусмерть, берет дробовик и приканчивает свою семью. Законопослушный гражданин, будучи в трезвом состоянии, внезапно посылает всех в задницу и открывает огонь по незнакомым людям, простым прохожим. То есть, в стрессовой ситуации зверь может вырваться из нас и наломать дров. Применительно к тебе могу предположить, что у тебя стрессы достаточно часты, но не настолько сильны, чтобы ты взбесился. Либо, твои нервы покрепче, чем у тех ребят. Но во сне, как сказал Вик, подсознание берет верх и показывает тебе такие фильмы. То, что ты подсознательно хотел сделать, но ни когда не позволил бы себе в реальности. О чем, быть может, даже не догадываешься, когда бодрствуешь. А волк - просто символ. Символ силы, свободы. Безнаказанности, если угодно. Мне известно несколько индейских племен, которые в древности поклонялись волку. В европейском средневековом эпосе тоже встречаются упоминания. Берсеркеры, которые были неуязвимы для вражеского оружия, и которых даже переправляли в отдельной лодке, ибо их страшились даже соплеменники. Но это было в древности, в языческие времена. Сейчас - остался просто символ, скрывающий в себе некий духовный аспект.

Том прикончил содержимое очередной банки и отправил ее в урну.

- А что скажешь ты? - проговорил Вик, - У тебя наверняка должны же быть какие-то догадки.

- Сегодня днем я собрал информацию об оборотнях, - я усмехнулся, но ни кто меня не поддержал. Том и Вик смотрели на меня без тени улыбки.

- И что ты нашел?

Мне пришлось по памяти пересказать то, что я выискал в Интернете. Кроме того, я добавил, что не помню, чтобы меня кусал волк, или чтобы я пил из водоема. В конце рассказа я достал из кармана куртки серебряную цепочку с крестиком и показал друзьям:

- Серебро для меня безвредно.

- Может быть, оно безвредно, пока ты в обличии человека? - Том осмотрел цепочку, - Попробуй носить это постоянно и не снимать перед сном. Посмотрим, что будет. И, кстати, когда ты последний раз был в церкви?

- Старина, попробуй-ка завести дневник, - неожиданно предложил Вик, - Какой-нибудь блокнот или тетрадь. Пиши туда все, что приходит на ум, мысли, чувства, сны. Вполне может получиться так, что дневник поможет тебе проанализировать события. Как говорят врачи, получить динамику.

Я рассеянно кивнул, глядя на остывший кусок мяса в тарелке Вика.

- Ты не будешь это есть? - спросил я.

* * *

Возвращаясь к себе в квартиру после визита к Томасу, я немного успокоился - у моего друга был талант успокаивать людей. Он сам был невозмутимым человеком, очень спокойным. Многим он кажется медлительным, но это не так. Он может очень быстро работать, думать и принимать серьезные решения. Часы в такси показывали час и три минуты, водитель был не разговорчив. Улицы опустели, светофоры мигали желтым светом. Войдя домой, я наскоро почистил зубы, проверил будильник и завалился спать. Мне показалось, что этой ночью сновидений не было.

* * *

Вторник, 03 июля 2007 года. 6 часов 30 минут.

Утро.

Будильник оглушительно прогрохотал прямо над моим ухом. Не открывая глаз, я нащупал кнопку и отключил звук.

"Нужно ложиться пораньше", - подумал я, ожидая, когда сердцебиение вернется в норму. Я почувствовал, что Морфей вновь пытается заключить меня в свои коварные объятья, поэтому заставил себя отбросить одеяло и подняться. В комнате было прохладно - видимо, я вечером не выключил кондиционер. Это меня немного взбодрило. На удивление, похмелья я не чувствовал, во рту не было отвратительного привкуса перегоревшей выпивки.

За стеной послышались звуки шагов Хельги.

- Доброе утро, дорогая! Как спалось?

- Доброе утро, мамочка! Мне приснился волк.

- Странно, я не слышала, чтобы ты кричала во сне.

- Нет, он был не страшный. Он хороший.

- Как он тебе приснился?

- Я гуляла ночью на улице и заблудилась. И испугалась. А он пришел и отвез меня домой на спине.

- Ты ехала на нем верхом?

- Да! Так здорово! Он такой большой и мягкий. И теплый. Сначала мы ехали по улице, потом он побежал очень быстро, и мы скакали по крышам!

Я не стал слушать, чем закончились ночные приключения Марты, а вместо этого включил чайник, сунул в микроволновку завтрак и отправился принимать душ.

Двигатель мотоцикла хрипло забормотал в пустом гараже, когда я повернул ключ и нажал кнопку стартера. Дав ему поработать пять минут, я опустил стекло шлема и выехал на улицу. Трафик был достаточно плотным - народ спешил на работу. Я выбрал удобный момент и пристроился за инкассаторским грузовиком. Но он, как назло, едва плелся по дороге, и обогнать его не было возможности из-за встречных автомобилей. Наконец грузовик показал правый поворот, а я прибавил газу.

Едва я плюхнулся в кресло в своем офисе, как прозвучал сигнал внутренней связи. На проводе оказался шеф.

- Наши парни уже месяц толкутся на одном месте, - без предыстории начал он, - Думаю, ты мог бы подкинуть им пару идей по проекту.

- Хотелось бы узнать, что из себя представляет этот проект, - проговорил я, разглядывая новый плазменный телевизор в кабинете шефа.

- Если в общих чертах, - ответил шеф, - Это попытка автоматизировать работу с нашими крупными клиентами по всей сети филиалов. Тебе выдадут всю необходимую документацию.

У шефа зазвонил мобильный, а я отправился к коллегам. Там меня нагрузили таким количеством документации, что мне пришлось взять тележку из архива, чтобы перетащить это в свой офис. Я расписался в журнале и покатил тележку по коридору. С минуту я созерцал эту кучу бумаг и дисков, после чего наугад вытащил первую попавшуюся под руку папку и открыл ее. Четырнадцать страниц занимала спецификация проекта, вводная часть, описание процедур и модулей - еще столько же.

Чтобы переварить такой объем информации, мне потребовался бы год. Поэтому я не стал углубляться в дебри определений и описаний, а сразу открыл исходные тексты проекта.

Общая картина начала вырисовываться у меня в голове, вытесняя размышления о вчерашнем разговоре. Я покинул кресло и направился к кофейному автомату в дальнем углу коридора. Закидывая монеты в щель автомата, я услышал, как в моем кабинете зазвонил телефон. Внутренняя связь.

Выхватив стаканчик и едва не обварившись горячим кофе, я быстрым шагом направился в кабинет. На телефоне мигало сообщение о пропущенном звонке. Я нажал кнопку и поднял трубку.

- С вами хотят переговорить два полисмена, - проговорил охранник, - Надеюсь, ни чего серьезного, сэр?

- Все в порядке, - меня прошиб холодный пот, - Я буду через минуту.

Что могло понадобиться двум полисменам? Вдруг сон опять сбылся? От этой мысли меня бросило в дрожь. Я поставил стаканчик на стол, напялил пиджак, поправил галстук - нужно соблюдать дресс-код, будь он неладен - и направился к выходу.

В шлюзе меня ждал охранник. Он жестом остановил меня:

- Сэр, в целях вашей безопасности позвольте сначала мне поговорить с этими джентльменами, окей?

- Действуйте.

Я пропустил охранника вперед. Пискнул зуммер, обозначая проход. Охранник вышел первым, после чего из шлюза появился я. Нас ожидали два человека в гражданском. Они шагнули к нам навстречу.

Охранник загородил меня своей тушей и положил правую руку на кобуру.

- Джентльмены, ближе подходить не нужно! - он жестом остановил их, - Покажите, пожалуйста, ваши значки!

Полисмены переглянулись и показали нам свои жетоны. Охранник несколько секунд изучал каждый, намертво запоминая цифры.

- Все в порядке, - произнес он, - Сэр, вам нужна моя помощь?

- Нет, спасибо.

Однако охранник остался на улице, отступив ко входу. Он настороженно посматривал на нас и что-то говорил в радиостанцию. Видимо, запрашивал подтверждение из управления полиции.

- Детектив Стивенс, - полисмен кивнул, - Это мой напарник, детектив Морт.

- Добрый день, джентльмены, - проговорил я, - Чем могу помочь?

- Мы хотели бы поговорить с вами, - продолжил второй полисмен, - Где мы могли бы это сделать?

Я указал на скамью, которая располагалась в пределах видимости охранника.

- Вам знакомы эти люди? - Стивенс извлек из папки несколько фото и протянул мне. К счастью, это были фотографии живых людей, а не трупов.

- Вот этого человека показывали по телевизору, - я указал на изображение Ричи Родригеса.

- Остальные двое вам не знакомы? Вы уверены?

- Абсолютно. А почему вы спрашиваете?

Вместо ответа второй детектив извлек из папки еще одно фото и протянул мне. Это была фотография Лауры из водительского удостоверения. О чем я и сообщил офицерам. В груди моментально образовался кусок льда.

- С ней что-то случилось?

- Мы спрашивали, знакомы ли вам люди на фотографиях потому, - проигнорировав мой вопрос, продолжил Стивенс, - Что телефонные номера всех троих были обнаружены в телефоне этой дамы.

Офицер замолчал, наблюдая за моей реакцией. Я его разочаровал. Поэтому он продолжил:

- Кроме того, там же мы обнаружили и номер вашего телефона.

- Конечно, ведь мы с Лаурой встречались.

Детективы переглянулись, обменявшись удовлетворенными взглядами.

- Как долго вы встречались?

- Вы сказали "встречались"? С Лаурой все в порядке?

- С ней все в порядке.

- Мы начали встречаться второго марта.

- Ровно четыре месяца?

- Второго марта две тысячи первого года, - уточнил я, - Шесть лет и четыре месяца.

- В таком случае, - заговорил Морт, - У меня для вас плохая новость.

Он некоторое время помолчал, после чего продолжил:

- Мы переговорили с ней, из чего выяснилось, что она имела связь с этими тремя джентльменами.

Я проглотил ком в горле. Не каждый день приходится слышать от посторонних людей, что твоя подруга тебе изменяет. С тремя мужчинами.

- О какого рода, - я прочистил горло, - О какого рода связи вы говорите?

- О сексе. Сожалею, сэр.

- Сожалеете о чем? О том, что моя подруга трахалась с тремя мужиками? Или о том, что я оказался таким болваном, что не знал об этом?

- Сэр, успокойтесь, - Стивенс покровительственно положил мне руку на плечо, - Я прекрасно понимаю ваши чувства...

- Уберите нахрен руку, детектив, - я дернул плечом, глядя, как напрягся цербер у входной двери.

Офицер проследил за моим взглядом и убрал руку:

- Окей. Надеюсь, вы понимаете, почему мы хотели с вами поговорить.

- Еще бы не понимать - вы подозреваете меня в убийстве, не так ли?

- Не совсем точно, - Морт осторожно подбирал слова, - Если бы мы располагали уликами, свидетельствующими против вас, мы были бы вынуждены вас задержать. Сейчас мы просто беседуем.

- Хорошо, что еще вы хотели бы от меня услышать?

- Больше ничего, сэр.

- Позволю себе уточнить, - проговорил я, - Пару моментов. Во-первых, если вы читали мое армейское досье, вы бы поняли, что будь на то мое желание, убить Родригеса мне не составило бы труда. Тем более тех двоих. И при этом я бы позаботился в первую очередь о своем алиби. Логично? Во-вторых. Вы наверняка опросили консьержку, выходил ли я из дома в ночь убийства. Он наверняка сказал, что я оставался на месте. Тогда вы просмотрели запись камер наблюдения. Результат тот же.

- Тогда и я кое-что уточню, - Стивенс щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся, - Первое. Родригес умер от страха, после чего ему оторвали голову, не извлекая тело из салона автомобиля. Второе. Этих двоих убили прямо в комнате вашей подруги. Прямо при ней. Тела выглядели так, словно их растерзала стая волков. Там крови по колено просто. Хотите фото?

Я кивнул, и детектив протянул мне несколько фотографий, сделанных экспертом на месте преступления. Офицер не преувеличивал - комната Лауры напоминала декорации к фильму ужасов. Кровь была даже на потолке. На других снимках были запечатлены фрагменты тел, в беспорядке разбросанные по комнате. Пока я рассматривал фото, детектив продолжил:

- Третье. Кто бы то ни был, он не тронул вашу подругу. На ней не единой царапины. Однако она находится в глубоком шоке после произошедшего.

- Она рассказала, кто убил этих людей? - я вернул фотографии офицеру.

- К сожалению, нет. Когда ее нашли, она находилась в ступоре. Но едва ее попросили пройти к машине скорой помощи, как у нее началась истерика. Пришлось привязать ее к носилкам и сделать укол. Сейчас она в муниципальном госпитале. На наши вопросы она ответить не смогла, твердила про какого-то зверя. Вот телефон госпиталя.

Морт нацарапал в блокноте номер, оторвал листок и протянул мне:

- Прежде чем соберетесь ее проведать, позвоните и уточните у доктора, можно ли с ней встретиться. Возможно, она расскажет вам.

Детективы покинули скамью. Стивенс протянул мне визитку:

- Если будут новости, позвоните обязательно.

Я кивнул и убрал визитку в карман.

- Послушайте, ваш сотрудник безопасности действительно мог открыть огонь по нам?

Я рассеянно посмотрел на охранника.

- Нет, сэр. Он мог бы голыми руками нейтрализовать вас обоих прежде, чем вы смогли достать оружие. Или ордер.

- Дерьмо, - выругался Морт, еще раз взглянув на охранника, - Охотно верю. Хорошего дня, сэр.

Внутри меня ждал шеф службы безопасности.

- Зайдем ко мне, - проговорил он, окинув меня ледяным взглядом.

- К вам приходили два полисмена, не так ли? - продолжил он, когда мы оказались в кабинете.

- Да, сэр. Это были детективы.

- Хочу вам напомнить, - продолжил шеф, - Если вы вляпались в грязную историю, у нас есть хорошие юристы.

- Я в курсе, сэр. Спасибо.

- Не просто хорошие. Они сожрут всех с потрохами. Если бы вы поделились со мной вашими проблемами, я мог бы помочь вам избежать трудностей. Потому, как если проблемы у вас - проблемы у фирмы.

Я рассказал ему в двух словах о произошедшем, естественно, не упомянув при этом сновидения и прочее.

Шеф некоторое время сверлил меня взглядом.

- Вам ни кто не угрожал? Не получали ли вы сообщения от незнакомых людей с угрозами? Быть может, замечали, что за вами следят?

- Нет, сэр. Ни чего этого не было.

- Хорошо. Я могу организовать вам охрану, пока не поймают убийцу.

- Я думаю, это лишнее, сэр. Я вполне могу постоять за себя сам.

- Родригес тоже мог постоять за себя, - шеф сделал ударение на слове "мог". Он откинулся на спинку кресла.

- Ладно, оставим это. Как вы себя чувствуете?

- Как может себя чувствовать человек, когда узнает, что у его подруги было три любовника, и все они разорваны на куски?

- Вам нужен выходной?

- Нет, спасибо, сэр. Работа отвлекает от грустных мыслей.

Мой ответ удовлетворил шефа, и он отпустил меня.

Я вернулся в кабинет и погрузился в работу, постепенно переключаясь на задание от тяжелых размышлений. Кофе остыл, и мне пришлось сходить за новым. Возле кофейного автомата я столкнулся с одним из разработчиков. Мы немного поболтали о проекте. Я пообещал помочь, как только разберусь с ним в достаточной степени.

* * *

События, словно спущенная пружина, начали развиваться все стремительнее. Теперь уже мной интересовались два детектива, которым во что бы то ни стало нужно отыскать убийцу. Или человека, подходящего на роль маньяка, чтобы упечь его за решетку и закрыть дело. А дело начинало попахивать. Пока это еще был лишь едва заметный запашок, но вскоре он мог превратиться в острую вонь множества трупов. У меня появилась кое-какая идея. Точнее, даже не идея, а ощущение того, что я вот прямо сейчас что-то смогу придумать, чтобы это остановить или хотя бы разобраться в фактах. Я не мог понять, действительно ли я сам совершал эти зверства или я был всего лишь свидетелем чьих-то посторонних и грязных игр. В голову лезли дурацкие строчки из желтой прессы о тайных экспериментах военных по управлению сознанием мирных граждан. Возможно ли, чтобы некий ученый с помощью аппаратуры проникал в мои мысли и сновидения, отключая при этом мою личность, и совершал моими руками все эти гадости? Я уже был готов поверить во все, что угодно.

* * *

Вторник, 03 июля 2007 года. 20 часов 30 минут.

Еще одна встреча с Томасом.

Томас согласился поговорить со мной, когда я позвонил ему из офиса в конце рабочего дня. Он выглядел весьма озадаченным, когда я поведал ему о том, что произошло: о моем сновидении, ставшем реальностью, о кровавой расправе в квартире Лауры и о беседе с детективами.

- Ты не снимал на ночь цепочку? - спросил он.

- Я проснулся в ней, - ответил я, - Если только я не снял ее во сне, после чего во сне же и одел.

У меня появилась идея: я хотел установить систему видеонаблюдения, чтобы проследить за собой в момент сна. Том согласился помочь и прислать специалиста. Суть заключалась в том, чтобы я не знал, где установлена камера, и не смог ее отключить.

- Монтаж не займет более часа, - проговорил Том, тыкая пальцем в кнопки телефона.

Переговорив с электриком, Том пояснил, что наша встреча состоится возле моего дома. Я должен буду проводить электрика к себе в квартиру, а после отлучиться на час и оставить его одного. Сигнал будет записываться на компьютер, установленный у Тома в мастерской.

Я припарковал мотоцикл у подъезда, и тут же распахнулась дверь автомобиля. Ко мне вышел невысокий молодой человек с рюкзаком за спиной.

- Я от Томаса, - представился он.

- Добрый вечер, - проговорил я, сняв шлем, - Пойдемте, я покажу вам квартиру.

Парень, который не посчитал нужным представиться, приступил к работе, а я отправился колесить по вечернему городу. Жара пошла на убыль, и я чувствовал себя просто отлично, обдуваемый встречным ветром. Трафик в эти часы был небольшим, поэтому я чувствовал себя свободно и уверенно.

На заправке я наполнил бак бензином и выпил чашку очень крепкого кофе. Перед глазами мелькали фрагменты кровавого кошмара, ставшего реальностью. Я отказывался верить в то, что способен на такое. Я допускал, что мог бы расправиться с любовниками Лауры, но уж ни в коем случае не стал бы их убивать. Максимум, что я мог бы сделать - отправил бы кого-нибудь из них в больницу с сотрясением. Ведь расправа ни чего не меняет, как не изменит Лауру и наши отношения с ней. Я расплатился за кофе и укатил к муниципальному госпиталю.

Освещены были лишь несколько окон трехэтажного здания госпиталя. Возле машины скорой помощи курили два санитара. Они с интересом посмотрели на меня, когда я парковал мотоцикл, и вернулись к своим разговорам.

Как я и предполагал, дежурная медсестра в приемном покое отказалась пропустить меня к Лауре, но согласилась вызвать ее лечащего врача. Немного потолковав с ним, я узнал, что Лаура находится в шоке, и ее колют успокаивающими препаратами, потому, что у нее периоды полного безразличия сменяются ужасными истериками. В конце концов он согласился допустить меня к палате, но я мог лишь посмотреть через окно, внутрь не входить и в разговор не вступать. Когда я вошел в кабину лифта, доктор последовал за мной. Он так же неотступно был при мне, когда я шел по пустынному коридору к палате Лауры.

- Она здесь, - проговорил в полголоса док, указав на дверь.

Я заглянул внутрь через бронированное стекло и похолодел. Вначале мне показалось, что док ошибся, и за металлической дверью была вовсе не Лаура. Но приглядевшись, я увидел ее бледное и осунувшееся лицо. Она спала, привязанная ремнями к кровати, и слюна медленно стекала на подушку из приоткрытого рта. Каштановые волосы свалялись в кучу, под глазами темнели мешки, а на щеке темнел кровоподтек.

- Нам пришлось привязать ее к кровати, - извиняющимся тоном пояснил доктор, - Приступы были настолько сильными, что мы опасались, как бы она не причинила себе вреда. Видите синяк?

Я молча кивнул, продолжая разглядывать существо, некогда бывшее моей подругой.

- Она начала отбиваться от санитаров еще в машине.

Внезапно Лаура приоткрыла глаза. Ее взгляд бесцельно блуждал вокруг - видимо, она не осознавала, где находится. Она попробовала встать, но ремни не позволили ей этого сделать, и она откинулась на подушку, все так же скользя взглядом по стенам и потолку. И тут она увидела меня. Несколько мгновений мы смотрели друг другу в глаза. Но ее зрачки расширились от ужаса, лицо превратилось в маску. Она вновь забилась в истерике, пытаясь вырваться из пут. Она вертела головой из стороны в сторону, брызжа слюной, а на больничной пижаме расплывалось мокрое пятно.

- Опять! - воскликнул доктор и нажал кнопку тревоги, - Вам лучше уйти!

Я отшатнулся от двери.

Возвращаясь к мотоциклу, я вспомнил наиболее яркие моменты наших встреч. Погруженный в раздумья, я не заметил, как ко мне подошел детектив Стивенс.

- Добрый вечер, - его голос заставил меня вздрогнуть, - Вы в порядке?

- Я похож на человека, у которого все в порядке? Моя девушка превратилась в растение.

Детектив помолчал, внимательно взглянув на меня.

- Как она?

- У нее только что начался припадок, - ответил я, усаживаясь за руль, - Как ваше расследование?

- Ни малейшей зацепки. Кто-то или что-то устроило кровавую баню, но оно не оставило ни малейшей улики. Ни волоска. Только вот это, - офицер протянул мне фотоснимок.

На нем крупным планом был изображен кровавый отпечаток лапы. Я вернул снимок детективу и вставил ключ в замок.

- Эксперт сказал, что это отпечаток лапы волка. Огромного волка.

- Как волк мог попасть к ней в квартиру? Пусть он, как говорит ваш эксперт, и огромен, должно же быть что-то еще?

- Я намеревался поговорить с ней, - Стивенс кивнул головой в сторону госпиталя, - Думаю, сейчас она мало чем сможет нам помочь. Поэтому дело скорее всего перейдет к федералам. Всего доброго.

Когда я вернулся, дверь квартиры была заперта. Парень поработал не плохо: все вещи и мебель остались на своих местах, лишь короткая записка на столе бросилась мне в глаза.

"Все сделано. Оплата через Томаса."

Я порвал записку на мелкие кусочки и смыл в унитаз. Камера установлена и работает. Мне бы не составило труда отыскать ее, но я переборол искушение и занялся тем, чем обычно занимаюсь перед сном: принял душ, поужинал, проверил электронную почту и завалился спать.

* * *

Среда, 04 июля 2007 года. 02 часа 30 минут.

Ночь. Сновидение.

Вновь сон, вновь я бегу в ночи без цели, без всякого смысла. Лишь вперед и вперед, упиваясь своей свободой. Ветер треплет волосы, ласково гладит тело. Все это мне настолько знакомо, что я перестаю обращать на это внимание.

Внезапно я что-то чувствую. Запах. Пахнет кожей, сигаретами. Олд Спайс. Я останавливаюсь и прячусь за углом магазина. Офицер Монтгомери возвращается со стоянки, где он наверняка несколько минут назад припарковал свой патрульный мотоцикл. Огонек сигареты ярко освещает худое и угловатое лицо полисмена, когда он делает затяжку. Зеркальные очки висят на правом кармане кителя под кожаной курткой, которую он расстегнул из-за жары. Мне показалось, что чем ближе к полнолунию, тем сильнее становится жара. Даже ночью город не успевает отдохнуть от дневного пекла.

Я медленно двигаюсь за офицером, погруженным в какие-то свои мысли. Внезапно он останавливается и резко оборачивается. Одновременно я чувствую его страх. Он кажется мне настолько сильным, что я могу осязать его. Офицер несколько секунд всматривается в темную глубину улицы, при этом он смотрит прямо на меня, но, естественно, ни чего не видит. Он выбрасывает окурок сигареты, который прочерчивает в темноте яркую дугу и разбивается о тротуар. Видимо, Монтгомери посчитал, что ему показалось, будто бы его кто-то преследует.

"Нужно больше отдыхать", - думает он и на всякий случай прибавляет шагу.

Меня начинает забавлять такая игра, поэтому я взбираюсь на крышу какого-то здания, обгоняю человека и вновь спускаюсь в тени. Он опять настороженно всматривается в темноту, расстегивает кобуру, достает Беретту и снимает ее с предохранителя:

- Эй! Кто там?

Голос полицейского немного дрожит, выдавая волнение и страх. Однако, волна страха, исходящая от человека, немного ослабла - видимо, он почувствовал себя увереннее с оружием в руках.

Я одним прыжком пересекаю освещенный фонарем участок и бесшумно пропадаю в тени с другой стороны улицы. Одновременно с этим грохает выстрел, пуля высекает искру в футе от меня и с гудением уносится прочь. Пустая гильза звонко падает на асфальт.

"Сейчас, наверное, он сожалеет, что не взял с собой фонарь", - промелькнула у меня в голове мысль. Я резко отталкиваюсь от земли и взбираюсь по отвесной стене на крышу. Полицейский вскрикивает от испуга и успевает сделать еще три выстрела, которые гремят в тесном пространстве между стенами домов, словно пушечная канонада. Что-то горячее касается моего левого плеча в тот момент, когда я запрыгиваю наверх. Кровь. Монтгомери неплохо стреляет. Странно, и где-то в глубине своего сознания я удивляюсь такому факту, что не чувствую боли. Я знаю, что ранение поверхностное, обыкновенная царапина.

Наконец я все-таки решаю оставить офицера в покое и мчусь по крышам куда-то вдаль. Позади слышны торопливые выстрелы. Пауза - Монтгомери вставляет новую обойму. Еще три или четыре выстрела доносятся до меня издалека, сквозь шум ветра в ушах.

* * *

Среда, 04 июля 2007 года. 08 часов 25 минут.

Разговор с Томом.

Едва я переступил порог ванной и открыл воду, как раздалась трель телефонного звонка.

- Ты должен это увидеть, - голос Тома в телефонной трубке звучал встревоженно.

- Проклятие. Я оказался прав? - у меня пересохло во рту, и я с трудом проглотил ком в горле.

- Наверное. Я отправил тебе файл. Посмотри сам.

Я прижал трубку плечом и включил ноутбук. И охнут от боли - на плече красовалась рана. Она зарубцевалась, и кожа была гладкой. На простыне было небольшое пятно крови. Пока загружалось письмо, я продолжил разговор:

- Что ты об этом думаешь?

- Это... Не знаю... Чудо... Знаешь, смотря как на это посмотреть, - видимо, у Томаса начала формироваться какая-то мысль, и я не стал ему мешать, - С одной стороны - это можно считать проклятием. С другой - благословлением?

- А именно?

- Ну, смотри сам: такие существа не подвержены болезням, имеют высочайший метаболизм, поразительно быстро регенерируют, то есть, имеют сверхчеловеческие способности. Реакция, чувства. Интуиция и предвидение. Ты же об этом нам рассказывал?

Я промолчал, и Том продолжил:

- Но с другой стороны, этим существам требуется что-то, отличное от обычных человеческих нужд. Понимаешь, о чем я?

- В общих чертах, - я скомкал простыню в кучу и сунул ее в мешок для мусора, - Ведь с такими потребностями жить в человеческом обществе невозможно. Ты можешь подсказать, как это остановить?

- Возможно. Если ты сумеешь поставить под контроль свои чувства. Да, у меня есть знакомая, она должна разбираться в таких вещах. Мы можем обратиться к ней.

На экране компьютера появилось сообщение о новом письме.

- Отлично. Мне нужно все обдумать. Кроме того, я хотел навестить родителей. Сегодня же праздник.

- Окей. Позвони, как вернешься.

Том отсоединился, и я открыл полученный файл. Изображение было черно-белым, но достаточно контрастным. Видимо, Том вырезал наиболее интересную часть фильма и отправил ее мне, потому, что ролик начался с того момента, когда я уже спал. Некоторое время я лежал неподвижно, и простыня шевелилась в такт моему дыханию. Через некоторое время я начал беспокойно ворочаться во сне - погружение в сновидение началось. Мои беспокойные движения прекратились, и тут произошло странное событие: от моего тела отделился какой-то размытый образ. Его очертания постоянно изменялись, словно образ состоял из тумана или дыма. Наконец существо приняло стабильную форму - форму огромного волка - и одним молниеносным движением ринулось прочь из поля зрения камеры. А я продолжал спать. Тут опять был вырезан кусок - счетчик времени резко сдвинулся. Я все так же неподвижно лежал на кровати, но внезапно простыня начала пропитываться кровью, которая на изображении была черным пятном. Стало быть, именно в этот момент полисмен едва не пристрелил меня. Счетчик времени опять сместился. Существо вернулось и плавно слилось со мной. Запись закончилась.

Я тупо смотрел на свое изображение без мыслей и чувств, а вода в ванной шумно стекала на пол. Наконец я поднялся. Теперь мне все стало ясно. Я - оборотень. Зверь в обличии человека или человек с волчьей душой. Это, как ни странно, меня успокоило. Теперь проблема стала мне ясна. Но вопросы остались. Я стер файл, закрыл крышку ноутбука и отправился в ванную.

* * *

Вот и всё стало на свои места. Многочисленные фильмы и рассказы про вервольфов так и остались фантастикой. То, что происходило со мной, не упоминалось ни в одном фильме, просмотренным мной, и ни в одном прочитанном рассказе. Во всех источниках, которые я смог просмотреть, не говорилось, что оборотнем можно стать по своей прихоти или по капризу судьбы. Меня не кусал волк, я не пил из водоема, из которого могли бы пить волки, и уж тем более не ел волчью плоть. И, тем не менее, я стал оборотнем. Одни вопросы решились, но появились новые, на которые у меня ответа не было.

Потом меня посетила мысль: а так ли это плохо - быть вервольфом? Ведь, судя по описаниям, оборотни практически бессмертны, обладают сверхъестественной силой и живучестью. Но, с другой стороны, оборотни должны питаться живой плотью, убивать своих жертв. Поэтому, чтобы жить в обществе людей, я должен отыскать какой-то компромисс. Рано или поздно меня выследят. Конечно, от обычных пуль мне не будет серьезного вреда (царапина зажила практически мгновенно, и от нее не осталось даже рубца), но кто-то может вспомнить об оборотнях и испытать на мне серебряные пули. Интересно, могут ли меня убить серебряные пули? Я носил серебряную цепочку и крест, но никакого дискомфорта от э того не испытывал. Может быть, чтобы серебро подействовало, оно должно попасть в кровь? Я решил при удобном случае провести эксперимент.

* * *

Среда, 04 июля 2007 года. 09 часов.

Визит к родителям.

Одна из немногих традиций моей семьи - это праздничный обед. По возможности мы собираемся вместе и отмечаем праздники в тесном семейном кругу. Поэтому я двигался по шоссе в сторону побережья. Трафик движения был незначительным, и я расслабленно наблюдал за дорогой, предвкушая встречу с родителями. Серая лента шоссе плавно наматывалась на колеса, двигатель работал ровно, и я находился в прекрасном расположении духа: меня обдувал ветер, и было не жарко. Постепенно я догнал колонну мотоциклистов в количестве примерно двадцати человек, сопровождаемую полицейским экипажем. Мотоциклы располагались на полосе шоссе в шахматном порядке, сверкали хромом и рычали двигателями. Я пристроился в хвосте колонны и вместе с ними свернул к придорожному кафе - мне хотелось размяться, выпить чего-нибудь прохладного и наполнить бак бензином. Полицейский автомобиль припарковался у обочины, а мотоциклисты парковали своих железных коней перед зданием кафе. Мы обменялись приветственными жестами, когда я ставил свой мотоцикл на упор. Едва я остановился, как мне срочно пришлось расстегнуть молнию на куртке - жара усиливалась. Со стороны побережья едва заметно наползали облака, которые ближе к вечеру могли превратиться в грозовые тучи. Чувствовалась духота. Я заправил мотоцикл и заглянул в придорожное кафе, где выпил стакан охлажденного чаю. При этом овчарка, лениво взиравшая на многочисленных посетителей, сновавших мимо ее будки, при моем приближении зарычала. Черная шерсть на загривке поднялась дыбом. Как-то отстраненно я понял, что собака смертельно напугана. Она испугалась меня. Не желая нервировать животное, я быстро вошел в зал, окунаясь в ароматный кондиционированный воздух.

Чай отлично утолил начинающуюся жажду и основательно меня взбодрил. Я проверил состояние мотоцикла, нацепил шлем и выехал на шоссе. Вновь меня сопровождал шум ветра и ровное гудение двигателя. Я ехал вперед, к океану, и наслаждался чувством свободы, отдаленно похожим на чувство из моих снов. За время пути я еще пару раз остановился, чтобы отлить и размяться, а облака тем временем становились все ближе и ближе. Наверное, вечером будет ливень. Такая смена погоды характерна для этих мест: за сутки погода может измениться раз пять. Пропустив грузовик, я вырулил на асфальт и отправился дальше.

Дом моих родителей был очень старым, если мне не изменяет память, ему было более двухсот лет, и выполнен в викторианском стиле. Фасадом он выходил на тихую улочку спального района, а тыл был обращен к океану. Много поколений моих предков выросло в этих стенах, о чем свидетельствовали многочисленные фотографии, коими были увешаны стены. Здесь кроме прочих были два снимка отца, когда он проходил военную службу во Вьетнаме. Тучи закрыли половину небосвода, жара немного отступила, но усилилась духота. Я заглушил двигатель, закатил мотоцикл во двор и оставил его на бетонированной площадке перед гаражом.

- Мам? - мне ответило лишь эхо. Дом был пуст. Видимо, они с отцом прохлаждаются в беседке на заднем дворе и смотрят на океан. Я поднялся по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж и вошел в свою комнату. Все вещи здесь были разложены в идеальном порядке, постель застелена свежим бельем, словно я все так же продолжал жить в этом доме. Я снял куртку и штаны, спрятал их в шкаф, после чего облачился в старые джинсы и армейскую майку. Тяжелые мотоциклетные башмаки я сменил на почти невесомые кроссовки и в таком облачении направился на задний двор.

С океана тянуло свежестью, духота не могла противостоять соленому бризу. Отец по случаю праздника был облачен в парадный мундир со множеством наград. Его белоснежная фуражка лежала перед ним на столе. Он расположился в одном из кресел и курил сигару, заложив ногу на ногу. Мать была в просторном белом платье. Она сидела за столом и раскладывала пасьянс. Ее белые туфли стояли под шезлонгом - она говорила, что из-за туфель на высоком каблуке отекают ноги. Родители обменивались короткими фразами и наблюдали, как по пляжу прогуливаются празднично наряженные люди. На пляже народу было не много - видимо, люди побоялись дождя и остались в своих домах дожидаться неизменного обязательного салюта.

- Добрый день! - я подошел совсем близко к беседке, но они не услышали моих шагов.

Отец встрепенулся и легко вскочил на ноги:

- Сынок! - он протянул мне руку. Рукопожатие у него все еще было сильным, выцветшие до стального цвета глаза смотрели все так же зорко. Мне всегда казалось, что отец видит меня насквозь, словно под рентгеном. Лысина немного увеличилась, а остатки волос еще больше поседели.

- Здравствуй! - я наклонился к матери, и она поцеловала меня в щеку. Чувствовался легкий запах мартини. На половину пустой бокал стоял на самом краю стола.

- Располагайся, - она кивнула в сторону свободного кресла, - Что-нибудь выпьешь?

- Спасибо! - я плеснул в бокал немного мартини и плюхнулся в шезлонг.

Мать окинула меня долгим взглядом.

- Ты поправился. Как твой желудок?

Я поставил бокал на стол.

- Доктор сказал, что язва зарубцевавалась. Чувствую себя просто великолепно.

- Твоя работа тебя доканает, - проворчала мать, возвращаясь в исходное положение, лицом к морю. При этом она случайно задела локтем бокал. И тут для меня время опять замедлило свой бег. Всё вокруг меня стало чрезвычайно контрастным, границы предметов выглядели сверхъестественно резкими. Бокал медленно, как в замедленной съемке, наклонился, жидкость плавно перетекла вбок, исказив и преломив изображение океана. Бокал наклонился еще сильнее и заскользил вниз, роняя сверкающие шарики мартини. Моя рука скользнула ему навстречу и пальцы приняли такое положение, чтобы схватить бокал за высокую ножку. Боковым зрением я увидел, как муха, сидевшая на полу, взмахнула крыльями, испугавшись тени падающего бокала. Муха начала взлетать, я мои пальцы коснулись хрусталя. Бокал остановился. В ушах застучала кровь, и время возобновило свой бег. Я поставил бокал на стол и откинулся на спинку кресла.

Отец улыбнулся и запыхтел сигарой, а мать удивленно посмотрела на меня поверх солнечных очков.

- Сынок, я все-таки считаю, что ты зря отказался от карьеры военного. Армия - это перспектива для молодых и сильных ребят. Таких, как ты.

- Моя гражданская работа вполне меня устраивает, - возразил я, устраиваясь поудобнее, - Конечно, получаю я меньше, чем на военной службе, но...

- Давайте оставим эту тему, - проговорил отец, когда понял, что я не собираюсь дискуссировать, - Ты поступил так, как считал нужным. Сегодня праздник.

- Пройдем в дом? - предложила мать?

Мы расположились за большим обеденным столом, который был ровесником дома, и после короткой молитвы принялись за обед. Некоторое время разговор не клеился, потому как все увлеченно расправлялись с обедом. Наконец с блюдами было покончено, я пил мелкими глотками охлажденный чай, а родители вернулись к мартини.

- И все-таки ты выглядишь как-то иначе, - проговорила мать, - У тебя что-то случилось?

- Дорогая! - отец накрыл ладонью руку матери.

- Ты разъезжаешь по дорогам на своем двухколесном монстре, - продолжала она, выдернув руку, - Почему ты не хочешь ездить на автомобиле? Ты уже взрослый человек и...

- Мам!

- Наверное, мне достаточно на сегодня, - проворчала она, - Сынок, я просто переживаю за тебя...

Отец залпом прикончил мартини и хлопнул меня по плечу:

- Пойдем, подышим.

Я благодарно взглянул на него и вышел из-за стола. Мы прохаживались по двору, собираясь с мыслями. Отец остановился около мотоцикла присел на корточки, рассматривая его.

- Это дорогой мотоцикл, - это прозвучало, как утверждение, и я позволил себе уточнить:

- Ну, мне пришлось немного экономить в расходах, чтобы купить его. Кроме того, в последнее время я делаю успехи на службе, и мне на неделе предложили повышение.

Отец протянул мне сигару, но я покачал головой. Он удивленно приподнял бровь.

- Пытаюсь бросить, - пояснил я.

Отец убрал сигару в карман.

- Как у вас с Лаурой?

Я немного помолчал, подыскивая слова, а отец сверлил меня глазами, покачиваясь на каблуках.

- Если не хочешь, можешь не рассказывать...

- Ну... - я пожал плечами, - Можно сказать, что мы расстались.

- Ага... - отец расхаживал вокруг мотоцикла.

- Я узнал, что у нее были мужчины... А потом кто-то напал на ее квартиру. Там было море крови, и она, кажется, повредилась в рассудке.

- Она не пострадала?

- Как сказал коронер, ни единой царапины. Убийство произошло на ее глазах, но она так и не назвала убийцу.

- Сказанное тобой позволяет сделать вывод, что ты не причастен к этим печальным событиям?

- Естественно! Не хочу хвастать, но я бы все сделал намного чище, если бы мне это было нужно.

Отец усмехнулся:

- Мне ли не знать!

Мы еще немного поговорили о доме, о делах и просто на разные отвлеченные темы. Со стороны океана подул бриз, разгоняя тучи - дождя сегодня не будет. Вернувшись в дом, я поднялся к себе и пару часов проспал, как младенец. Меня разбудила мать.

- Сейчас будет фейерверк. Не хочешь взглянуть? Ты наверное не высыпаешься?

- Нет, мам, просто утомила жара.

Мы спустились в беседку, и я прихватил с собой кувшин охлажденного чая, а отец - старый полевой бинокль. На пляже суетился народ, прибыло несколько полицейских экипажей, пожарные и скорая помощь. Муниципальные рабочие устанавливали на специальных площадках установки для фейерверка, а чуть дальше на импровизированной сцене музыканты настраивали инструменты.

Мы немного понаблюдали за приготовлениями, после чего решили присоединиться к зрителям на пляже. Отец вел мать под руку и кивал знакомым. Оказывается, у моих родителей было очень много знакомых - отец то и дело прикладывал руку к козырьку фуражки, вежливо интересовался здоровьем и детьми. Тем временем приготовления к празднованию завершились, и на сцену взобрался кто-то из отцов города с традиционной речью. Я не вникал в суть и вместо этого рассматривал горожан. Но чиновник не стал утомлять публику длинной речью. Быстренько закончив, он уступил место музыкантом из городского оркестра. Грянула музыка, и публика оживилась, многие бросились лихо отплясывать перед сценой, а музыканты приветственно кивали танцорам. В общем, народ принялся веселиться на всю катушку, и я постепенно тоже начал впитывать атмосферу праздника.

Музыканты наконец решили немного передохнуть и промочить горло, а в это время земля содрогнулась от первого залпа салюта. Я непроизвольно напрягся - рефлекс со времен службы в армии - но быстро опомнился. В небо взметнулись сверкающие букеты фантастических цветов. Последовал новый залп. Лица людей окрашивались в разные цвета, в зависимости от цвета разрывов. Каждый выстрел сопровождался аплодисментами и свистом. Отец не удержался и тоже оглушительно засвистел, сунув два пальца в рот. У меня даже заложило уши. Мать рассмеялась и шутливо толкнула отца в бок.

- Похоже, вы всех заткнули за пояс, майор! - к нам подошел какой-то бородач, и они с отцом обменялись рукопожатиями, - Приятного вечера!

Бородач кивнул мне и матери, после чего смешался с толпой.

- Мы служили вместе, - пояснил отец.

Некоторое время мы продолжали наблюдать за фейерверком и музыкантами, но мать пожаловалась на усталость, и мы отправились домой. И тут я что-то почувствовал. Сложно дать определение этому ощущению. Какое-то осязаемое присутствие, которое я почувствовал кожей, как если бы рядом с моим телом находилось что-то холодное. Я оглянулся и увидел крупную собаку. Это была какая-то дворняга, наверняка бродячая. Она некоторое время смотрела на меня, и шерсть поднялась у нее на загривке . Потом она стала неуклюже пятиться и скрылась среди отдыхающих горожан. Она признала во мне зверя. Но в этот вечер мне было так хорошо, что я решил отложить размышления о своей дальнейшей судьбе на потом. Я сто лет не виделся с родителями, вокруг веселились горожане, поэтому и мне передалась праздничная аура. Я взял мать под левую руку, отец - под правую, и мы отправились домой.

Вернувшись, мы опять расположились в беседке, лениво переговариваясь между собой и поглядывая на побережье. Мне захотелось, чтобы сегодняшний вечер надолго отпечатался в моей памяти.

* * *

Визит к Лауре.

Лауру перевели в обычную палату, и на тот момент, когда я ее увидел, она спокойно спала. Видимо, ей стало лучше, поэтому доктор и поместил ее сюда. Она и выглядела немного приятнее, чем во время моего прошлого визита: бледность и синяки под глазами исчезли, и в целом она производила впечатление здорового человека. Интересно, что она сказала детективам?

Внезапно девушка открыла глаза и села на кровати. Мне показалось, что она все это время притворялась спящей - настолько она выглядела бодрой. Она приветливо улыбнулась мне и помахала рукой. Что бы это значило? Приветствие? Прощание?

Но потом она показала средний палец, при этом лицо исказила гримаса злобы. Резким движением она что-то достала из-под матраса и провела по горлу. Кровь хлынула фонтаном, заливая голубую пижаму и постельное белье. А она вновь и вновь водила каким-то острым предметом по горлу. Я пытался помочь, но дверь была заперта. Наконец силы оставили Лауру: руки упали на колени, взгляд помутнел, голова упала на грудь. Она так и осталась в сидячем положении, а фонтанчик светящейся крови пульсировал все слабее и слабее.

* * *

Возвращение.

Я проснулся от звука шагов. Некоторое время я вслушивался в скрип половиц и не мог понять, где я нахожусь. Сцена самоубийства Лауры все еще стояла перед глазами. Наконец я вернулся в реальность: я был в доме моих родителей. Отец распахнул дверь в мою комнату.

- Проснулся?

- Доброе утро, па.

- Раньше тебя приходилось полчаса поднимать, - усмехнулся отец, - Доброе утро. Выспался?

- Кажется. Который час?

- Шесть ноль пять. Умывайся, завтрак готов.

Я быстро принял душ и побрился, при этом картины пугающего сновидения постепенно тускнели и стирались в памяти. Остался лишь неприятный осадок внутри. Я понял, что Лаура мертва, но не хотел смириться с этим, не мог допустить такой вероятности. Да, она частенько доставала меня своими выходками. Точнее, она откровенно издевалась над моими чувствами, и ее поступки оставили глубокие шрамы в моей душе. Но ведь это не причина для того, чтобы убивать ее. Во сне я не прикасался к ней, но понимал, что мое присутствие спровоцировало ее трагический поступок. Самое страшное, что могло бы произойти, если бы я был обычным человеком - мы бы расстались, может быть, я бы запил. И не более того. Если бы я избежал участи вервольфа, если бы я оставался обычным человеком, этого бы не произошло. Если бы я не был оборотнем, я, быть может, и не узнал о ее похождениях.

Если бы... Слишком много "если". Как говаривал старина Томас Норман, время - самый лучший доктор.

Но не теперь. Я ощущал себя убийцей, маньяком, а Лаура была одной из моих жертв. И если от убийства остальных меня мало беспокоила совесть, то ее смерть давила тяжким грузом. Наверное, мне стоило бы покончить с собой, тогда я бы предотвратил весь этот кошмар. Но теперь - есть ли смысл в этом? Если я не обуздаю свою вторую сущность, если из-за меня появятся новые жертвы, то несомненно. Я сделаю это.

Умывшись, я отправился на кухню и застал там своих родителей. На столе исходила паром чашка крепкого чая и несколько тостов. Я отодвинул свободный стул и занял место за столом.

- Доброе утро, ма!

- Доброе утро, сын. Как спалось?

- Отлично. Чувствую себя отдохнувшим.

- У тебя встревоженный вид.

- Мне приснился кошмар, - я отпил чаю и принялся хрустеть тостом. Аппетит просто волчий.

Отец улыбнулся, и наполнил мамину и свою чашки.

- О чем был этот сон?

- М? - ни чего лучшего я не смог произнести с набитым ртом.

- Что это был за сон? Он тебя беспокоит?

Я прожевал тост и запил его чаем.

- Ну, знаешь, как обычно бывает: проснешься и через минуту не помнишь, о чем сон, но остается неприятный осадок.

Мама взяла свою чашку и отпила чаю.

- Ты продолжаешь носиться на своем двухколесном монстре, - это звучало, как утверждение, поэтому я просто кивнул.

- Я стараюсь быть аккуратным.

- Будь осторожен на дороге, - мать коротко пожала мне руку, - Мы же твои родители.

- Сильвия, - подал голос отец.

- Ладно, ладно.

Завтрак подошел к концу, и я поднялся из-за стола.

- Когда приедешь? - спросила мать, убирая остатки завтрака со стола.

- Не знаю. На следующий уик-энд. Хочу искупаться в океане.

- Моя лодка давно готова, - усмехнулся отец, - Ждет команду.

- Пока, ма! - я поцеловал ее в щеку, и мы с отцом вышли во двор.

Я проверил состояние мотоцикла и запустил двигатель. Пока он прогревался, я облачился в мотоциклетный костюм, взвалил рюкзак и приладил на голове шлем, оставив пока стекло поднятым. Мотоцикл мерно рокотал, а отец наблюдал за моими сборами, попыхивая сигарой.

- Будь осторожен, - проговорил он, протягивая руку для рукопожатия.

- Хорошо, па. Ты тоже.

- Ага. Лодка ждет, не забудь.

- Конечно. На выходных.

Рука у отца была горячей и жесткой. Я сел в седло и убрал боковой упор, а папа тем временем распахнул ворота. Я повернул акселератор, и мотоцикл огласил окрестности гулким воем. Отец взмахнул рукой - дорога свободна - и в полушутливой форме приложил руку к козырьку кепки. Я повторил его жест, включил передачу и выкатился на улицу.

Поток машин в моей полосе был редким, потому что все спешили в город, на работу. Я прибавил оборотов и направился к выезду. Благодаря раннему времени трасса должна быть свободной, и я могу ехать значительно быстрее, чтобы успеть в офис. Так и оказалось - шоссе было пустынным. Весь путь я проделал лишь с одной остановкой, чтобы наполнить бак и зайти в туалет. Двигатель на такой скорости отличается повышенным аппетитом. Мне все время приходилось лежать грудью на баке - поток встречного воздуха явно намеревался оторвать мне голову. Понятное дело, что в такой скрюченной позе тело устает достаточно быстро. Ну и пусть. Отдохну в кабинете. Управление мотоциклом отвлекло от тревожных размышлений, и меня сопровождали только два звука: свист ветра и вой мотора.

Некоторые участки пути, где не было автомобилей и полицейских камер, я миновал со скоростью, значительно превышавшей регламентированный предел - шестьдесят миль в час. Я же двигался со скоростью сто пятьдесят миль в час. Но благодаря этому, я успел вернуться в свой город до часа пик. Решив не тратить время, я сразу же отправился в компанию. Как и всегда, мой мотоцикл был первым транспортным средством на автостоянке фирмы. В своем офисе я переоделся в костюм и даже успел поболтать с охранниками о прошедшем празднике.

Постепенно компания оживала, многочисленные коридоры и офисы наполнялись спешащими служащими. В том, что я первым оказался в конторе, было небольшое преимущество: автостоянка свободна, можно занимать любое понравившееся место, кроме, разумеется, мест для ви-ай-пи персон, кофейный автомат заряжен свежими зернами, сливками и сахаром, к нему нет очереди, потому, что еще нет желающих взбодриться крепким напитком. Поэтому первый стаканчик обжигающего напитка я осушил прямо возле автомата, потом наполнил еще один и направился в свой кабинет - меня ждали кучи технической документации, фрагменты кода и древовидные диаграммы блок-схем.

* * *

Четверг. Томас.

К суровой реальности меня вернул звонок детектива Стивенса:

- У меня для вас плохие новости, - начал он без предысторий.

- Что-то с Лаурой? - я почувствовал, что мои ноги становятся ватными, и упал в кресло.

- Да. Она погибла.

Я молчал, а офицер, видимо, дал мне время осмыслить это.

- Она покончила с собой, - наконец глухо проговорил он, - Мне очень жаль.

- Как?

- Вы действительно хотите это знать?

- Офицер, я задал вам вопрос, и если ответ не раскрывает тайну следствия, или что у вас там, потрудитесь ответить на него.

- Она тайно хранила осколок оконного стекла. Небольшой, дюйма три. Им она и перерезала себе сонную артерию. Это было ночью, потому некому было остановить. Она истекла кровью. Сожалею, сэр.

Я продолжал хранить молчание, и детектив продолжил:

- У вас не появилось какой-либо новой информации о происшествии?

- Нет, детектив, ни чего нового. Она не оставила чего-нибудь, указывающего на причины... поступка?

- Мы ни чего не нашли.

- Тогда всего доброго.

- До свидания.

Я собрался с духом, предупредил коллег о том, что мне срочно нужно уехать, и отправился к шефу. Я обязан был докладывать о выполнении задания, потому и начал с того, чего мы добились за это небольшое время. Шеф остался доволен - дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки. И уже собираясь уходить, я рассказал о гибели Лауры. Шеф ограничился стандартными ответами и согласился отпустить меня проститься.

Медбрат в приемном покое сообщил, что тело Лауры Нортон находится в морге. Она лежала на металлическом столе, накрытая белой простыней. Патологоанатом вписал мою фамилию в журнал и проводил меня к ней.

- Хотите взглянуть? - поинтересовался он.

Я кивнул.

Тогда он медленно отвернул край простыни, обнажая лицо молодой женщины, и бросил на меня быстрый взгляд - не слишком ли я впечатлительный, не потеряю ли сознание при виде трупа. Излишне впечатлительным я не был и сознания не потерял, поэтому он оставил меня наедине с девушкой, вернувшись к документам.

Из-под простыни виднелась голова и ступни. Темные волосы растрепались, глаза закрыты, посиневшие губы растянуты в подобие зловещей улыбки, а на пожелтевшей коже появились вестники смерти - трупные пятна. На большом пальце уже красовалась бирка. Как всегда бывает в таких случаях, я не сразу узнал ее - мне показалось, что на столе покоится незнакомая женщина. Я немного приподнял простыню и увидел, как через всю шею змеилась рваная полоса пореза, наскоро зашитая патологоанатомом. Вот, оказывается, как все закончилось. Лаура, Лаура, ты же знала все, что нас ждет. И я знал. Знал, что из наших отношений ни чего хорошего не получится, знал, что мы слишком разные люди, чтобы могли сгладить все острые углы наших характеров, знал, что рано или поздно нам придется расстаться. Видит Бог, я не хотел такой концовки, я предпринял все, что было в моих силах, чтобы наши отношения сложились удачно. Я взял ее за руку, прощаясь. Мне показалось, что могильный холод ее тела проник мне в сердце. Я аккуратно спрятал руку с посиневшими ногтями под простыню и покинул это пристанище мертвых, пропитанное запахом тлена и смерти.

Пользуясь тем, что шеф отпустил меня проститься с Лаурой, я отправился к Томасу и лаконично пересказал все, что со мной произошло. Он выслушал и раскурил сигарету.

- Что ты собираешься делать дальше? - проговорил он, выпуская дым из носа.

- Не знаю. Это надо как-то остановить.

- М? - промычал он, вновь затягиваясь.

- У меня есть пистолет. Остался со службы. И коробка патронов сорок пятого калибра с разрывными пулями.

- За такие патроны тебя могут упрятать за решетку. Ты предполагаешь покончить с собой? Как она?

- Не знаю. Это крайняя мера. Если ни что не поможет.

- А если не поможет и это?

- Брось! - такое утверждение Тома меня разозлило, - Ты видел, что делают такие пули с головой человека?

- Угу. Но ведь...

- Ну да! Я и забыл! Я ведь уже не человек, не так ли? - я оскалил зубы и зарычал. Поучилось правдоподобно.

Томас молча курил, посматривая на мои кривляния сквозь пелену табачного дыма.

- В литературе и кино упоминается, что обычные пули не наносят оборотню существенного урона, - наконец проговорил он, щелчком отправляя окурок в урну, - Надеюсь, ты уже выпустил пар? Мне нужно возвращаться к работе.

- Извини.

- Можно поэкспериментировать с серебром.

- Давай.

Мы вошли в мастерскую и на дальнем столе Том приготовил предметные стекла и микроскоп. Это был учебный прибор, с маленьким увеличением, но достаточным для того, чтобы провести опыт. Я уколол мизинец кончиком ножа и приложил палец к каждому стеклу. Томас же первое стекло оставил, как есть, а на второе положил серебряную цепочку таким образом, чтобы она касалась капель крови. Некоторое время он поочередно рассматривал первый и второй образец. Потом подозвал меня.

- Смотри. Это образец номер один.

Я подстроил резкость - пятнышко крови казалось мне обычным.

Том сменил образцы.

- Образец номер два.

Кровь здесь потеряла свой цвет и казалась пятном сажи.

- От серебра кровь буквально сгорела.

- Дерьмо! - проговорил я и сел на стопку автомобильных покрышек в углу, - Придется отлить пулю из этого серебра...

- Перестань! Есть еще вариант. У меня есть дальняя знакомая, которая немного разбирается в таких вещах.

- Она может помочь? - у меня вышел весь пар, стало легче.

- Не знаю. Но попробовать стоит, не так ли?

Мы отправились в путь на джипе Томаса, мой мотоцикл остался на стоянке возле его мастерской. Нам пришлось минут тридцать кружить по городу до тех пор, пока Томас не завез нас в непроходимые трущобы. Район выглядел весьма подозрительно: по дороге прохаживались чернокожие сутенеры, увешанные золотыми цацками, шлюхи демонстрировали проезжавшим машинам все свои прелести, а полицейских не было видно вовсе. Том припарковал автомобиль возле старого трехэтажного дома из красного кирпича.

- Приехали.

Мы покинули машину, но Том даже не стал включать сигнализацию.

- Какой смысл? Если они захотят, то угонят вместе с сигнализацией, - ответил он на мой удивленный взгляд.

На входе он обменялся несколькими фразами с группой чернокожих парней. У каждого из них выпирала куртка от спрятанного под ней пистолета. Серьезные ребята. Мы вошли в подъезд, но он повел меня не наверх, а в подвал. Здесь крепко пахло пылью, мышиным пометом, старыми трубами и почему-то ладаном. Передо мной промелькнуло лицо Лауры с мертвой улыбкой. Вскоре мы оказались перед металлической дверью. Том ткнул кнопку домофона.

- Что надо?

- Это Томас.

- Хоть бы и Элвис, что с того?

- У нас дело к Фриде.

- Какая Фрида нахрен?

- Ее называют Неспящей.

Несколько томительных секунд из динамика доносился лишь шум статических помех.

- Входите.

Громко щелкнул и загудел соленоид, открывающий дверь. Мы осторожно протиснулись в полумраке внутрь. Запах ладана буквально валил с ног. Нас встретил здоровенный латиноамериканец, вооруженный автоматической винтовкой. Он профессионально быстро осмотрел нас и кивнул:

- Проходите.

Мы миновали какой-то кривой коридор, заваленный хламом, старыми картонными коробками из-под оргтехники и еще не понятно чем, и оказались в круглом зале. Здесь отсутствовало нормальное освещение, но кругом горели свечи, от чего воздух казался особенно тяжелым. Напротив входа располагался большой круглый стол, тоже уставленный горящими свечами, за которым сидела в низком кресле пожилая женщина. Лица ее я разглядеть не смог из-за спускавшихся длинных белых волос. Именно белых, а не седых. Мы остановились рядом с ней.

- Томас, Томас, - на распев произнесла женщина скрипучим голосом, - Кого же ты привел сюда на этот раз?

Том сохранял молчание. Видимо, так полагалось.

- Томас привел зверя! - последнее слово она выкрикнула, при этом она откинула резким движением волосы, и я увидел ее лицо. Обычное лицо пожилой женщины, но глаза просто прожигали во мне дыры. Они меняли цвет из-за освещения, веки выглядели воспаленными, словно она не спала несколько суток к ряду. Сзади раздался отчетливый лязг затвора. От этого звука по моей спине покатилась капля пота.

- Нет! - она подняла руку, - Таким оружием его не остановить!

- Это мой друг, - глухо проговорил Том, - И мы пришли за помощью.

- Помощь требуется тебе? Или ему?

- Помощь нужна нам, - Том сделал ударение на последнем слове.

Старая ведьма пристально смотрела мне в глаза несколько секунд, после чего назвала мое имя.

- Ты ведь еще не вкусил человеческой плоти?

Я пожал плечами.

- Я вижу, что еще нет. Значит, ты еще не обратился. Не полностью стал оборотнем. Это упрощает дело. Но ты убивал.

Я бросил быстрый взгляд на Томаса - он оставался безучастным.

- Убивал зверь, спящий внутри тебя. Присаживайтесь.

Мы послушно опустились в кресла.

- Не стану скрывать, - вновь заговорила женщина, - За свой век я впервые вижу оборотня. Моя мать - нет. Бабка видела человека-леопарда. Ружья и пистолеты, ножи и топоры бессильны перед оборотнем. Его может убить лишь серебряное оружие.

- Можно ли предотвратить превращение? - задал вопрос я, воспользовавшись паузой.

- Можно ли? Не знаю. Упущено слишком много времени - ведь превращение началось не вчера, не так ли?

Я кивнул.

- Сегодня полнолуние, - напомнила она, - И ты не можешь не чувствовать его. Это будет твой первый праздник.

- Я больше не хочу ни кого убивать! - возразил я.

- Ты не хочешь. А он - хочет и будет. Зверю нужна пища.

- Как его остановить?

Старуха некоторое время молча перебирала четки и внимательно меня рассматривала.

- Есть несколько способов, - как бы нехотя заговорила она, - Но почти все они помогли бы, если бы ты обратился раньше.

- Вы говорите, как доктор.

- Угу. Но у меня в запасе есть еще один фокус. Если уж ты стал оборотнем, то попробуй не выпускать зверя наружу. Не позволяй ему взять верх - и ты останешься человеком.

- Как такое возможно?

- Возможно, - женщина улыбнулась и что-то достала из черной шкатулки на столе, - Вот это тебе поможет.

В свете пламени свечей блеснул круглый амулет на толстой серебряной цепочке. Голова волка в круге.

- Что я должен сделать, чтобы получить это?

- Протяни руку! - ухмыльнулась она.

Я протянул руку, и она вложила амулет мне в ладонь и накрыла его своей.

- Но постоянно, ты слышишь? Постоянно тебя будет преследовать искушение сбросить медальон и отдаться судьбе.

Я хотел сунуть амулет в карман, но старуха меня остановила:

- Одевай прямо сейчас!

Я подчинился.

- Ты знаешь, почему ты стал таким, каков ты сейчас?

- Нет. Только догадки.

- Интересно послушать.

- Возможно, сыграла свою роль моя тяга к свободе.

Старуха лишь кивала головой, и я продолжил:

- Именно поэтому я разорвал военный контракт, именно поэтому езжу на мотоцикле. Именно поэтому, как мне кажется, я вижу такие сны.

- Потому, что ты ежедневно испытывал давление этого мира, потому, что ты воспринимал мир, как давление на твою личность, ущемление твоей свободы - ты догадлив. Не обязательно быть укусанным оборотнем, чтобы стать им. Ты ведь подсознательно желал этого всю жизнь, не так ли?

- Я никогда всерьез не задумывался об этом, но теперь мне кажется, что это так.

- Тогда, прежде чем мы расстанемся, ответь еще на один вопрос. Ответь для себя: а действительно ли ты хочешь отвергнуть то, что предлагает тебе судьба? На самом ли деле тебе не хочется быть свободным - хотя бы ночью? Действительно ли ты хочешь стареть, болеть и испытывать все человеческие недуги наравне с остальными людьми?

Я промолчал, пытаясь ответить на этот вопрос. Но меня беспокоило еще кое-что:

- Существуют ли еще такие люди, как я? Как быть с волчьими инстинктами? Как остановить убийства? Я не хочу ни кого убивать.

- Ты же знаешь, что за все в этом мире приходится платить, - вздохнула гадалка, - Повторюсь, я ни разу не встречала таких людей, ты первый. Но они есть. Они найдут тебя - волки в момент опасности всегда собираются в стаю. А насчет убийств - если ты подчинишь сущность зверя, ты сможешь найти решение.

- И каким же образом ее можно подчинить?

- Я не знаю. Постарайся не давать воли своим низменным чувствам, звериным инстинктам, страху, злобе, гневу, отчаянию. Ты должен сам решить, как бороться с этим.

Я лишь хмыкнул в ответ.

- Тогда прощайте.

- Пока! - я махнул рукой в сторону выхода, - Нас выпустят?

- Конечно. Томас?

- Да?

- Задержись на два слова, а молодой человек пусть подождет тебя на улице.

Том присоединился ко мне через минуту. Мы сели в машину, и он запустил двигатель. В салоне стояла одуряющая духота.

- Можно спросить, что она тебе сказала? - поинтересовался я.

Вместо ответа Том что-то извлек из кармана рубашки и поднес руку к моему лицу. В ладони у него лежал патрон сорок пятого калибра. Латунная гильза и ярко сверкнувшая в лучах заходящего солнца серебряная пуля.

- По крайней мере, не нужно самому отливать пулю, - усмехнулся я, пряча патрон в карман куртки.

Том пустил стекла в автомобиле и включил передачу, так ничего и не ответив.

Мы колесили по городу, сохраняя молчание. Солнце скрылось за домами, спустились сумерки, в открытые окна автомобиля задувал прохладный ветерок. Я чувствовал непонятный прилив сил, который нарастал с каждой минутой - старуха оказалась права, я физически ощущал приближение полнолуния.

- Может быть, мне попробовать принять транквилизаторы? - я нарушил тишину.

- А если они не помогут, что тогда? - Томас казался хмурым, - Кокс? Героин? Крэк?

Я выругался.

- Я не хочу быть тем человеком, который будет вынужден стрелять в тебя этой пулей, - пробормотал Том, направляя машину к стоянке у мастерской, - Выпьем чего-нибудь?

- Спасибо, я оправлюсь домой.

- Точно?

- Ага.

Том остановил джип, и мы выбрались наружу. Мой мотоцикл сиротливо покоился на пустой площадке.

- Спасибо, за все, что ты для меня сделал.

Том неопределенно махнул рукой. Мы обменялись рукопожатиями.

- Мне очень жаль, что все так получилось. С Лаурой.

Я не нашел, что ответить, поэтому нацепил шлем и запустил двигатель мотоцикла. Том скрылся в мастерской, возвращаясь к выполнению муниципального заказа. Вот ведь я какой эгоист - даже не поинтересовался, как у него идут дела!

* * *

Все описанные выше события я восстанавливал по памяти, как, впрочем, и то, что произошло со мной после этого.

* * *

И так, на этот момент я имею следующее: амулет, пузырек с транквилизаторами и серебряную пулю; с другой стороны - растущее беспокойство, возбужденность, предчувствие чего-то грандиозного. По мере того, как солнце клонилось к западу, во мне все больше нарастала возбужденность. Получится ли у меня? Смогу ли я удержать рвущегося на свободу монстра?

Я глубоко вздохнул и покинул диван, чтобы включить кондиционер - комната за день раскалилась, как духовка. Я убавил температуру на минимум и встал под струи ледяного воздуха, но не почувствовал холода. Мне казалось, что нестерпимый жар с каждым вдохом рос внутри меня. Я открыл кран холодной воды и включил душ - от тела начал подниматься пар, словно вода попала на раскаленную поверхность. Серебряный амулет затуманился мельчайшими капельками влаги. Закрыв воду, я ладонью стер с поверхности зеркала воду и пристально всмотрелся в свое лицо: я пытался отыскать изменения, свидетельствующие о начавшемся обращении. Ни чего подозрительного я не обнаружил, мне показалось, что черты лица несколько заострились, в глазах появился странный блеск. Но ни клыков, ни шерсти не было.

Где-то за окном играла песня "О волке и человеке".

Кондиционер продолжал работать на полную мощность, нагоняя холод в комнаты, а я, чтобы отвлечься, погрузился в мелкие, ни чего не значащие заботы: прибрался в квартире, разобрал кучу документов, выкинув не нужные, проверил электронную почту и ответил некоторым абонентам, наконец, поработал с проектом. Но этот самообман не мог продолжаться вечно. Все чаще и чаще я бросал взгляд на амулет, прикасался к своему лицу, проверяя, не появилась ли шерсть.

"Попробуй не выпускать зверя наружу. Не позволяй ему взять верх - и ты останешься человеком", - прозвучал у меня в голове голос Неспящей, - "Постоянно тебя будет преследовать искушение сбросить медальон и отдаться судьбе".

Чем больше я задумывался о ее словах, тем сильнее тяготила меня жажда свободы, силы, скорости, тем тяжелее становился медальон. Примерно в одиннадцать часов вечера мне показалось, что я почувствовал ухудшение. Меня бросало то в жар, то в холод, я закутался в плед и метался по квартире, как зверь в клетке, щелкая пультом от кондиционера. Я включил музыку, и под ее рев проклинал все на свете.

- Боже, за что мне такие испытания? Чем я тебя прогневал? Тем, что хотел жить чуточку свободнее? Простое желание вывело Господа из себя? - бормотал я, сжимая руками голову, в которой звучали голоса Неспящей и Томаса, шефа и Лауры. Одни упрекали меня в трусости, в том, что я убийца, другие жалели и сокрушались над моей судьбой.

- Ты видишь, до чего ты себя довел? - укоризненно проговорила мать, грозно сверкнув глазами в сумерках, - Ты продолжаешь носиться на своем двухколесном монстре, и сам превращаешься в чудовище! Почему ты мне не сказал?

- Хм, да он простой неудачник, - ухмыльнулась Лаура, вальяжно развалившись на диване, - Признайся, ты не мог остановить моих откровенных издевательств! А?

Лаура засмеялась во весь голос, откинув голову, при этом страшная рана, змеившаяся через всю шею, раскрылась, и внутри шевелились в такт смеху какие-то кровавые лохмотья.

- Моя лодка готова, сынок, - проговорил отец, мягко беря мать за руку, - Помнишь, о чем мы договаривались? До уик-энда.

Мать резко вырвала руку из отцовской ладони:

- Какого черта ты бросил военную карьеру?! Сейчас бы ты был уважаемым и обеспеченным человеком!

Лаура хлебнула мартини прямо из бутылки: напиток бурным потоком пролился из перерезанного горла на диван.

- Возьми меня, мой генерал! - она распахнула халат и обнажила покрытое трупными пятнами тело.

От запаха разложения выворачивало наизнанку. Я бросился к унитазу, и меня мучительно вырвало. Проклятье, где таблетки? Я разметал содержимое шкафчика в ванной, повытаскивал все ящики на кухне и вывалил содержимое прямо на пол, но пузырька с валиумом там не было. Они же остались в рюкзаке! Я трясущимися руками принялся открывать рюкзак. Пальцы казались чужими и совершенно меня не слушались. Кое-как справившись с молнией, я начал вытаскивать вещи, но и там таблеток не оказалось. Какой я глупец! Таблетки - это часть моего бреда, их попросту нет, как нет в этой комнате ни Лауры, ни моих родителей!

Словно в ответ на мои мысли из гостиной раздался смех Лауры и звон упавшей бутылки. Я потряс пустой рюкзак над кучей вещей - кажется, в боковом кармане что-то есть. Я кое-как открыл карман. Вот они! Белый пластмассовый пузырек с хитрой крышкой, чтобы таблетки не могли употреблять дети. Целую вечность я пытался открыть проклятую крышку, наконец, устав бороться с ней, я сорвал ее зубами и высыпал в трясущуюся ладонь несколько пилюль. Ну-ка что там написано? Какая дозировка, показания? Зрение отказывалось сфокусироваться на этикетке, шрифт был слишком мелким, а буквы норовили складываться в какую-то похабщину. В задницу инструкцию! Я проковылял в ванную и набрал стакан воды. Собравшись с силами, я забросил в рот горсть таблеток и залпом выпил стакан воды.

Теперь нужно подождать, пока таблетки не начнут действовать. Я оперся обеими руками в край раковины и взглянул на свое отражение. Увиденное заставило меня вскрикнуть: из зеркала на меня смотрело нечто с воспаленными, красными веками, запавшими щеками и заострившимся носом. Но не это меня так испугало. Меня испугал взгляд желтых глаз. Взгляд волка, сидящего у меня внутри. Я отшатнулся от зеркала и под злорадный смех Лауры поскользнулся и с грохотом растянулся на кафельном полу.

Казалось, прошла вечность. Я не смотрел на часы - мне было не до этого. Изредка я прикасался к своему лицу, проверяя щетину. Кажется, ее пока не было. Взглянуть вновь в зеркало я не решался. "Вот, оказывается, как сходят с ума!" - пронеслась в моей голове мысль. Мои пальцы шарили по лицу, отыскивая признаки превращения, и в какой-то момент мне почудилось, что кожа начинает неметь. Значит валиум начал действовать! Значит я скоро просто усну, и все закончится. В этот момент я почувствовал, что мне стало значительно легче, приступ миновал.

Сердцебиение успокоилось, дыхание выровнялось, озноб и жар прекратились. Даже мысли были почти, как у нормального человека, а из гостиной не доносилось ни звука. Я несколько раз глубоко вздохнул. Головокружения, тошноты и других признаков не было. Я перекатился на спину и не смог удержать нервный смешок. Я прикрыл глаза от света правой рукой и идиотски хихикал, лежа голышом на кафельном полу в ванной.

Что-то коснулось моего тела, какой-то предмет закатился под меня. Я, продолжая улыбаться, протянул руку - это оказалась баночка с валиумом. Интересно, сколько я принял? Я покрутил белый цилиндрик в руках, но вместо надписи "валиум" была совсем другая! Я принял обычные витамины. Док посоветовал мне принимать по одной таблетке в сутки, и я постоянно таскал баночку витаминов с собой. Проклятье! С чего это я решил, что у меня есть снотворное? Вторя моим мыслям, из гостиной раздался смех мертвой девушки.

Я резко встал на ноги и едва опять не грохнулся на мокром полу. Пока не начался новый приступ, нужно со всем этим покончить. Я проковылял в комнату, придерживаясь за стену.

- Потанцуем? - Лаура была в своем естественном состоянии - пьяна в стельку. Она протянула мне руку.

- Отвали! - я грубо оттолкнул ее, сам при этом чудом удержался на ногах. Лаура обиженно поджала губы и уселась на диван. Родителей уже не было, вместо них в кресле находился мой шеф. Он кивал головой такт музыке и не обратил на меня ни какого внимания.

Я распахнул платяной шкаф и, порывшись в нем, извлек небольшую металлическую коробку. Только бы не напутать с цифрами! Пальцы опять становились ватными, но комбинацию на кодовом замке я набрал верно. Внутри коробки что-то щелкнуло, и я открыл крышку. Тут хранился мой армейский Кольт, два запасных магазина, инструмент для чистки и коробка патронов.

Пора заканчивать это сумасшествие. Я быстро осмотрел механизм - все было исправно. После этого, порывшись в кармане куртки, извлек патрон и вставил его в магазин. Магазин щелкнул внутри рукояти. Я снял оружие с предохранителя и взвел его. Патрон покинул магазин и лег в патронник. Мои легкие с шумом накачивали внутрь воздух, горьковатый от оружейной смазки.

Рукоять пистолета казалось ледяной. Я перевернул оружие стволом к себе и заглянул внутрь. Ствол был похож на большой зрачок. Он пристально смотрел на меня. Вот и все. Одно движение, и безумию конец. Только бы успеть до начала нового приступа. Я с трудом оторвался от гипнотического взгляда пистолета и приложил его к виску. Вдох. Задержка дыхания. Спуск на вдохе. Воздух наполнил мои легкие. Немного задержался внутри. Похоже, я загажу своими мозгами половину квартиры. Воздух плавно потек наружу через ноздри. Указательный палец напрягся. Спусковой крючок плавно сдвинулся, выбирая "холодный" ход. Сейчас нужно немного увеличить давление. Еще миллиметр. И...

Бах!

Меня опять скрутил новый приступ. Он подкрался внезапно, словно охотящийся хищник. Мышцы свело ужасной судорогой. Выстрел так и не прозвучал.

Лаура внимательно следила за моими действиями и явно была разочарована:

- Неудачник!

- Я сказал тебе, иди в задницу, сука!

Выстрел был настолько громким, словно я выпалил не из пистолета, а из танкового орудия. Пуля пробила лоб девушки и вылетела из затылка вместе с облаком крови и мозгов. Полет ее закончился где-то в недрах спинки дивана. Латунная гильза гулко упала на пол. Глаза Лауры округлились, словно она удивилась моему поступку, и она упала на бок. Шеф поставил композицию "О волке и человеке".

Меня продолжали колотить судороги. Я отшвырнул пистолет и ухватился за медальон. Волчья морда злорадно скалилась на меня. Почему старуха не сказала, что будет плохо? Так плохо? Сквозь оконное стекло на меня безучастно смотрело лицо полной Луны.

Я рванул толстую цепочку, и она с мелодичным звоном разомкнулась. И моментально прекратились все мои мучения. Я лишь запомнил, что очень захотел спать, и упал ничком на пустой диван. В комнате ни кого не было.

И быть не должно.

Все мои усилия оказались тщетными. Напрасно я просил своего друга Томаса помочь мне, напрасно мы ездили к Неспящей, напрасно она мне подарила амулет, напрасно она вручила Томасу серебряную пулю - я стал зверем в человеческом обличии. Все кончено.

А может быть это только первая и не самая удачная попытка сопротивления? Может быть, попробовать еще раз? Стать более стойким, отринуть все искушения и остаться человеком? Если это не поможет - у Томаса есть серебряная пуля. Или? Я вспомнил, что говорил мне Томас (когда?) в понедельник. Вещи, происходящие со мной, можно рассматривать двояко: либо, как проклятие, либо, как благословление. Так зачем же отказываться от того, что само пришло ко мне? И если все сложится удачно, если я задушу волка внутри себя - не буду ли я потом всю жизнь сожалеть? Сожалеть о том, что не попробовал, не вкусил свободы, абсолютного простора и беспредельной мощи?

* * *

Побег.

Я проснулся в прекрасном расположении духа, но лишь потянувшись в постели, моментально вспомнил события прошлой ночи. Вспомнил, как корчился в судорогах, вспомнил галлюцинации, выстрел в Лауру. В ужасе я посмотрел на диван: тела там не было, но в спинке зияла дыра от пули. Пистолет валялся на полу рядом с кучей вещей. Вспомнился мне и сон. Я быстро поднялся на ноги и взглянул на будильник. На работу я уже опоздал, но почему-то телефон молчал. Мне не звонили коллеги, не позвонил ни кто из службы безопасности. Странно. Я начал рассовывать вещи по ящикам, пытаясь навести хотя-бы подобие порядка. Вся моя квартира походила на сцену из фильма ужасов. В довершение сходства на кухне в луже крови плавали останки оленя.

Я бросился в ванную, где меня вырвало. На краю раковины сиротливо белел пузырек с витаминами. Нужно что-то сделать с телом оленя. Я выругался и отправился в комнату. Там в шкафу я отыскал свой старый армейский нож. Я потрогал пальцем лезвие - оно осталось острым. Потом на кухне я отыскал несколько больших черных мешков для мусора. Их должно хватить, ведь после моего ночного пира от оленя осталось не так уж и много. Я перетащил тушу в ванную и некоторое время рассматривал его, прикидывая, как быстрее сделать мою работу. Я делал это впервые, но после пары неудачных попыток дело пошло споро. Мешки наполнялись мясом один за другим, а я был погружен в невеселые раздумья.

Для меня все кончено. Я стал монстром, волком в человеческом обличии. Напрасно я беспокоил Тома, напрасно мы с ним ездили к Неспящей, напрасен медальон и серебряная пуля. Сила зверя оказалась слишком велика, я не справился с ним, и он вырвался на свободу. Я оказался не готов к такому напору и теперь не представлял, чем это может обернуться для окружающих, какие еще ужасы произойдут после моего превращения. Я кромсал и резал холодную плоть моей жертвы, рассовывая куски в черные мешки. Мои руки по локти были покрыты кровью и жиром, но я не замечал этого. Лишь после того, как правая рука перестала ощущать нож, я позволил себе сделать перерыв.

Я вытер руки бумажной салфеткой и сходил на кухню, где хорошенько приложился к бутылке Джека Дэниэллса. это меня немного успокоило, и, как только я вновь обрел способность дышать, я вернулся в ванную и сел на пол, прислонившись к прохладной стене.

Ладно. Что я имею на сегодня?

Первое. Существует вероятность того, что феноменом оборотничества могут заинтересоваться какие-то спецслужбы. Обязательно заинтересуются, если их шефы поймут, что убийства совершаются не человеком, а странным существом. Следующим их шагом станет выслеживание и попытка опознать существо, понять его природу, повадки, составить шаблон поведения, выяснить сильные и слабые стороны. И, наконец, попытка захвата. При успешном захвате они смогут создать мне такие условия, что я не смогу отказаться от сотрудничества. Как ни сильны мои реакция, чувства и мышцы, все равно должен существовать способ убить или нейтрализовать меня для последующего использования в их интересах. Если задуматься и представить себе агента, которого невозможно убить обычной пулей, который быстрее, сильнее и выносливее любого из людей, то любая спецслужба предпримет все возможные способы, чтобы заполучить такого агента в свое распоряжение. А если это не один агент, а взвод? Рота? Батальон? Армия сверхъестественных существ?

И, разумеется, если все способы и средства поставить меня под контроль окажутся бессильными - останется только одно - уничтожение. Это аксиома.

Второе. Я все чаще и чаще задумывался о том, чтобы обзавестись семьей. Нормальной, здоровой семьей, с двумя детьми, квартирой в спальном районе и так далее. И в свете последних событий, проблема семьи значительно усложняется: как мне вести себя с девушкой; как она отреагирует, когда узнает, что ее муж - вервольф; можно ли управлять превращениями, и если можно, то как, если нельзя, то как изолировать близких людей от хищника? Станет ли моя жена таким же оборотнем после того, как мы займемся любовью? Будут ли нормальными дети, которых она выносит, или они родятся оборотнями? Как объяснить руководству и коллегам мои отсутствия на работе в полнолуние? Как должны вести себя мои друзья и близкие, чтобы обезопасится? И действительно ли, если моя кровь попадет в другого человека, он тоже станет оборотнем?

И третье. Еще меня интересовало, есть ли в мире такие же, как я? Логика подсказывала, что аналогичные проблемы вряд ли могли появиться только лишь у единственного жителя Земли. Обязательно должен быть еще кто-то. И мне очень нужно отыскать его. Этот человек или группа лиц, могли бы помочь освоиться с моей новой сущностью, научить поведению, указать на ошибки и сообщить об опасностях, которые могут меня подстерегать в дальнейшем. Или это во мне заговорили волчьи инстинкты? Потребность в стае?

Придаваться размышлениям дальше я не успел - в комнате зазвонил телефон. Я целую минуту разыскивал его. Но кто-то продолжал настойчиво звонить. Номер, высветившийся на дисплее, был мне не знаком. Я решил рискнуть и нажал кнопку вызова:

- Алле?

Кто-то назвал мое имя. Невыразительный мужской голос, который мог принадлежать как молодому человеку, так и старику.

- Слушаю.

- Времени на объяснения нет, поэтому я перехожу к сути...

- Кто вы? - перебил я.

- Не имеет значения, - ответил голос, - Достаточно того, чтобы вы знали - мы хотим вам помочь. Мы знаем, кто вы, и что с вами происходит. Вы согласны принять нашу помощь?

- Похоже, у меня не осталось выбора.

- Посмотрите на улицу.

Я взглянул в окно и обнаружил, что возле моего дома припарковались несколько больших черных внедорожников с тонированными стеклами. Все сомнения развеялись - этот эскорт прибыл за мной.

- Благоразумно. Примерно через три минуты будет дана команда штурмовать вашу квартиру. Вы видите автомобили?

- Да. Что мне делать?

- Покиньте квартиру, мы будем координировать ваши действия по телефону. Двигайтесь!

Я сунул в ухо гарнитуру, бросил телефон в карман джинсов, нацепил кроссовки, влез в лямки рюкзака и выбежал на лестничную площадку, предварительно включив в квартире свет, музыку и воду в душе, чтобы у преследователей создалось впечатление, будто бы я внутри и ни о чем не подозреваю.

- Отлично. Бегите наверх.

Я бросился по лестнице, хватаясь за перила правой рукой, а левой пытаясь застегнуть пуговицу на джинсах. Несколько больших скачков, и вот я уже на последнем этаже.

- Вы должны проникнуть на крышу.

Внизу раздался скрип входной двери и приглушенный топот нескольких пар ног. Люк на крышу был закрыт на большой замок. Я подергал его - заперто.

- Напрягитесь, - прозвучало в наушнике.

Я ухватился левой рукой за замок, а правой начал толкать крышку люка вверх. Металл начал гнуться и заскрипел, сопротивляясь моим усилиям. Я вдохнул и увеличил давление. В замке что-то хрустнуло. Шаги тем временем затихли - преследователи замерли перед дверью в мои апартаменты. Я пару секунд передохнул и вновь взялся за дело. Кронштейн из угловой стали изогнулся, но не уступал. Еще чуть-чуть! Замок резко звякнул, и дужка вывалилась наружу. Я аккуратно распахнул люк и оказался на чердаке.

- Теперь осторожнее, - вновь зазвучал голос, - Прямо за дверью находится стрелок.

- Послушайте, откуда вы... - я старался говорить шепотом, но меня перебили.

- Позже. Если вы будете достаточно проворны, вам удастся нейтрализовать стрелка. Он прямо за дверью, справа.

Я осмотрел дверь. Замок отсутствовал, как и слой пыли на дверной ручке. Сомнений не оставалось - меня ждали на крыше.

Я пинком распахнул дверь, но не выбежал наружу, а изготовился к прыжку. Снаружи раздалась очередь приглушенных выстрелов, и несколько пуль со звоном пробили металл. И тут время начало течь очень медленно, словно кинооператор пустил ленту на медленной скорости.

Сердце дернулось в груди, гулом отозвавшись в ушах.

Бум!

Я кубарем перекатился через порог.

Бум!

Я почувствовал стрелка - он действительно находился справа от меня и готовился опять нажать на курок. Я начал разворачиваться и распрямляться, словно спущенная пружина. Стрелок сидел, оперевшись левым коленом на крышу. На нем была черная униформа спецназа и противогаз, но отсутствовали какие-либо опознавательные знаки. Мне показалось, что он был много больше меня и, возможно, сильнее. Но у меня было неоспоримое преимущество внезапности. Уже в полете я слегка сдвинул левой рукой ствол винтовки от себя, а правую направил в горло.

Бум!

Винтовка дернулась в руке стрелка, из ствола показалось облачко пороховых газов, но пули прошли мимо. Моя рука угодила в незащищенное место между верхним краем бронежилета и подбородком. Голова человека, облаченная в черную каску, мотнулась назад, а винтовка выскользнула у него из пальцев.

Бум!

Тело стрелка повалилось на гравий, а я перекатился через голову и вновь оказался на ногах. В моем рюкзаке что-то захрустело. Наверное, мой ноутбук. Из чердака раздавались громоподобные шаги моих преследователей.

- Что дальше, черт вас дери? - прокричал я. Теперь уже не было смысла таиться.

- Слева от вас появится вертолет. Бегите к восточному краю крыши.

- Я не вижу ни какого... - попытался возразить я, но в этот момент почувствовал ритмичные толчки воздуха. Откуда-то снизу показался вертолет. Обычная гражданская машина, выкрашенная в синий цвет с белыми полосами, плавно разворачивалась в мою сторону. Я ринулся туда.

- Вы должны ухватиться за трос! - прогремело в ухе.

Я решил пока не отвечать, было дело поважнее. Пилот не стал дожидаться, когда я добегу, и направил машину ко мне навстречу. По крыше с легким шипением змеился черный капроновый трос. Я покрепче ухватился за него, и пилот в тот же момент резко направил машину вверх, от чего мне показалось, что руки вот-вот оторвутся от тела. Мимо меня просвистело несколько пуль. Снаряды вонзились в белое брюхо вертолета, оставив круглые блестящие отверстия. Но машина не пострадала и продолжала движение. Вдруг что-то настолько сильно ударило меня в спину, что некоторое время я не видел ни чего кроме черно-розовых кругов перед глазами. Я понял, что в меня попали. Только бы не потерять сознание!

Но сознание я не потерял - пуля угодила в рюкзак, пробила его и застряла где-то внутри моего многострадального ноутбука. Следом за этим кроссовка сорвалась с моей левой ноги и отправилась в самостоятельное путешествие. Понятное дело, я не расстроился по таким мелочам, а вместо этого принялся карабкаться в кабину. Наверное, руки содраны до костей. Где-то далеко ухнул взрыв, и зазвенели стекла. Когда машина поворачивала, я увидел, что из окон моей квартиры валил густой белый дым.

Мне протянул руку человек лет около сорока, облаченный в элегантный серый костюм. Я ухватил его крепкую ладонь, и он легко втянул меня в кабину.

- Здравствуйте, - проговорил голос в наушнике, но губы шевелились у незнакомца в дорогом костюме, который расположился на противоположном сидении, - Вам многое предстоит узнать.

- Узнать? О чем?

- О себе. О нас. Об оборотнях.

Я потрясенно молчал, разглядывая незнакомца. Он улыбнулся:

- Как называется виски, что вы пили?

* * *

На этом я вынужден закончить свои записки по настоятельной рекомендации спасших меня людей. Ведь информация, которая содержится в моих записях, может скомпрометировать моих покровителей.

* * *

Примечание: здесь и далее записи веду я, Томас Норман. Обстоятельства, при которых тетрадь с этими записями попала ко мне, будут указаны ниже.

Итак, в понедельник, 9 июля 2007 года примерно в пять часов вечера в моей мастерской появился необычный посетитель. На нем был кожаный костюм мотоциклиста и значок полисмена. Он прогрохотал башмаками в мою сторону и остановился возле верстака, на котором я безуспешно пытался отыскать неисправность в карбюраторе от (вычеркнуто за ненадобностью мной - Т.Н.).

- Офицер полиции Монтгомери. Вы Томас Норман?

Я утвердительно кивнул и вытер руки ветошью.

- Чем могу быть полезен?

- У меня есть кое-что, - полисмен извлек из внутреннего кармана куртки прозрачный пакет, в котором оказалась тетрадь. Зеленая обложка, края слегка обгорели.

- Что это?

- Я хочу, чтобы вы на это взглянули. Это я подобрал под окнами квартиры вашего друга после взрыва.

Я кивнул и прикурил сигарету. О взрыве до сих пор передают в каждом выпуске новостей. Хозяин квартиры погиб, и все такое.

- Офицер, я уже все рассказал вашим коллегам, что думаю о моем друге и о том, чем он занимался. Точнее, чем он не мог заниматься.

- Это не мои коллеги. Теперь дело в юрисдикции ФБР.

- Почему?

- Хотел бы я знать. Так вы посмотрите или нет?

Я оперся на край верстака и сложил руки на груди, внимательно рассматривая полисмена. Что за дерьмо он задумал? Он говорит, что дело передано федералам, а сам тычет мне в нос какую-то улику.

- Я не испытываю ни малейшего интереса.

Реакция Монтгомери была не такой, как я ожидал. Вместо того, чтобы предъявить мне ордер, он почему-то смутился и начал подыскивать слова для объяснений.

- У вас нет ордера, - хмыкнул я.

- Нет, сэр. Я просто хотел поговорить в неофициальной обстановке.

- Звучит слишком официально. Хорошо, давайте посмотрим, что там.

- Я стоял в оцеплении, когда начался штурм квартиры, - пояснил он, протягивая мне пакет. Обычно в таких пакетах полицейские хранят улики.

- После того, как прогремел взрыв, все попадали на землю, а сверху летели обломки кирпичей и осколки стекла. Когда я отважился поднять голову, в футе от меня лежало вот это. Я накрыл тетрадь ладонью, погасил пламя и незаметно спрятал. Она не попала в перечень улик, и то, что в ней написано, меня крайне заинтересовало. Скажите, это действительно его почерк?

Мне достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться, что почерк тот самый. Я кивнул.

- Похоже, ваш друг... был не ... не совсем обычным человеком? - Монтгомери аккуратно подбирал слова, словно шел по хрупкому льду. Чем-то он мне понравился. Затрудняюсь точно определить, но есть в нем какой-то свой стержень. Сила и порядочность. Любознательность. Неожиданно для себя я произнес:

- Знаете, что? Приезжайте-ка в пятницу, после шести вечера. Мы могли бы поговорить о случившемся.

- Хорошо, - офицер выглядел удивленным, - Если вас не обременит.

- Ни сколько. Приезжайте лучше на такси - по пятницам вечером мы пьем пиво и едим барбекю. Обстановка будет неофициальной.

* * *

10 августа 2007 года, пятница, 17 часов 50 минут.

Мы, кажется, подружились с этим офицером, он по пятницам заезжает ко мне в мастерскую на своем огромном мотоцикле, и мы вместе пьем пиво на заднем дворе.

Да, чуть не забыл: я бросил курить.

--Конец--