Аннотация: Рецензия на две книги - воспоминания двух ветеранов отечественного джаза.
Труба о двух концах
Андрей Товмасян. Воспоминания
Валерий Пономарев. На обратной стороне звука
Обе эти книги напоминают сочинения на одну общую тему. Они написаны почти одновременно, вышли одна за другой и в них чередой проходят одни и те же люди, одни и те же события, увиденные с разных, иногда противоположных точек зрения. Два легендарных трубача, два создателя современного отечественного джаза рассказывают нам о своем времени и о себе - Андрей Товмосян и Валерий Пономарев.
По эту сторону
Вопреки смутным опасениям (принято считать почему-то, что мемуары - самый скучный из существующих литереатурных жанров) воспоминания Андрея Товмосяна оказались на удивление живой и увлекательной книгой. Знаменитый трубач с одинаковым вниманием вспоминает своих родителей и друзей-хулиганов, знаменитых артистов и случайных попутчиков. Его память хранит множество имен, событий и фактов. Язык книги заслуживает внимания - в ней, конечно, встречаются небрежности, разговорные упрощения (что, впрочем, придает книге дополнительную легкость), но еще больше точных определений, удачных и остроумных сравнений, которые превращают ее в своего рода литературное явление (поэтическое дарование Товмосяна уже известно узкому кругу читателей - лет десять назад публиковались некоторые его стихотворения, замешанные на черном юморе и абсурдистской логике). Особенно приятно, что заслуженный мастер не боится лишний раз посмеяться над самим собой. Некоторые анекдоты уже живут своей жизнью в Интернете ("Воспоминания" опубликованы на электронных страницах нашего главного джазового сайта www.jazz.ru), например рассказ о том, как трубач исполнил импровизацию на тему песни "Я шагаю по Москве" для Андрея Эшпая, заглянувшего как-то в джаз-клуб. Когда смолкли последние аккорды, композитор сообщил Товмосяну, что эту мелодию написал вовсе не он, а Андрей Петров...
Знаменитая композиция Товмосяна "Господин великий новгород" была в 60-х годах самой известной советской джазовой темой у нас в стране и на Западе, ее исполняли даже американские звезды, такие, как Нэт Эддерли, например. Услышав Товмосяна в Варшаве, великий американский мастер Дон Эллис во всеуслушанье назвал его одним из лучших трубачей в Европе. Сегодня все это кажется невероятным, так как музыкант никогда надолго не покидал свою страну. Лишь раз или два выезжал на джазовые фестивали под пристальным надзором бдительных чекистов (вспоминая одну такую поездку, автор беззлобно награждает одного из них псевдонимом Паша Пластилин). При этом он всю жизнь находился в состоянии "внутренней эмиграции", которая началась с того момента, когда из старого приемника впервые донеслись звуки трубы Клиффорда Брауна. Джаз и все что с ним связано - это безусловная реальность, истина в последней инстанции. Все остальные события проплывают как бы во сне. Каждая новая запись, каждая новая импровизация воспринималась им как откровение. Эти высшие истины никак не связаны с повседневной жизнью далекой от джаза - музыка остается скорее фоном, особоым настроением, посланием извне, которое присутствует в каждом эпизоде и при этом не поддается адекватному переводу на родной язык. Не удивительно, что Товмосян рассказывает свою биографию так, как будто все это случилось совсем не с ним, а с кем-то другим, его взгляд - это взгляд со стороны, с расстояния, где время уже притупило былую остроту переживаний. Невозможно отделаться от ощущения, что автор обуздал свое Я, что его меньше всего интересует самовыражение - о чем бы ни шла речь, он всегда старается быть сдержанным, в меру созерцательным и объективным рассказчиком.
В книге две кульминации, две впечатляющих главы, которые нарушают неторопливое движение от одного эпизода к другому. Первая - это пожар в гостинице "Россия", жертвой которого чуть не стал трубач. Андрей Товмасян работал в тот вечер со своим ансамблем в ресторане на 21 этаже и, когда начался пожар, был несколько часов изолирован подступающим дымом и огнем. Он пережил мгновения паники и отчаяния. Один музыкант его оркестра погиб - задохнулся в лифте. Рассказывая о трагедии, трубач передает весь ужас происходившего в "России", по воннегутовски переплетая в своем повествовании смешное и страшное.
Вторая - печальная повесть о советской тюрьме, куда музыкант попал по обвинению в спекуляции. Товмосян рассказывает о себе не стыдясь. О том как пил до белой горячки (однажды даже спрыгнул без вещей и одежды с поезда Ленинград - Москва, гонимый бредом преследования), и о том, что покупал и перепродавал дефицитные вещи. Но также честно признается, что деньги тратил, главным образом, на дорогие "фирменные" пластинки, на инструменты, на журналы, книги и киноленты о джазе. О коллекции джазовых фильмов, которую собрал Товмосян, в стране ходили легенды. Люди приезжали издалека, чтобы попасть к нему домой и увидеть легендарных джазменов хотя бы на небольшом экране. Самый драгоценный экспонат собранной им коллекции фильмов стоил тысячу рублей (большие деньги по меркам того времени, для сравнения - столько же стоила и его любимая труба производства известной американской фирмы Bach Stradivarius). Товмасян купил пленку с рук и никогда не жалел о потраченных деньгах. Это был фильм "Арт Блейки и "Посланцы джаза" в Токио".
По ту сторону
В книге трубача Валерия Пономарева "На другой стороне звука" есть небольшой абзац, в котором упоминается Андрей Товмасян и его знаменитая композиция "Господин великий Новгород". "Тема эта мне очень нравилась. Хоть и уходила она своими корнями в американские спиричуэл, но так и слышен был перезвон новгородских колоколов. Очень выразительная тема".
Воспоминания Пономарева - это даже не автобиография, это скорее рассказ о человеке, который с юных лет был его далеким, недосягаемым кумиром, его божеством, и который в один прекрасный момент материализовался, сошел на землю и взял русского эмигранта в свою свиту. Звали его - как вы уже, наверное, догадались, Арт Блейки, а ансамбль, в котором не во сне, а на яву суждено было играть Пономареву в дали от родины, назывался "Посланцы джаза".
О Пономареве и раньше ходили легенды. Говорили, что приехав в Нью-Йорк он первым делом отправился в джаз-клуб, где выступали "Посланцы джаза" и покорил Арта Блейки своим прекрасным звуком и виртуозной техникой. Книга все ставит на свои места. Оказавшись в Новом Свете трубач долго боролся за место под солнцем, играл на свадьбах и похоронах, выполнял грязную работу и лишь спустя несколько лет был наконец обласкан своим кумиром.
К сожалению, Пономарев, в отличие от Товмасяна, не склонен к бытописанию своего времени. Хотя, по большому счету, для него высшей реальностью тоже обладает только музыка, все остальное блекнет в сравнении с ней. Так, в объемной книге матери музыканта посвящено лишь несколько страниц, только раз автор признается в посетившем его чувстве ностальгии (это случилось во время гастролей "Посланцев джаза" в Финляндии, когда трубач осознал вдруг, что он уже много лет не был так близко от дома), и наконец, о своей любви и чувствах музыкант рассказывает всего одну короткую историю, по всей вероятности, включенную в книгу по настоянию издателя.
Мне кажется, что рассказ русского трубача о своей жизни рядом с Артом Блейки интереснее всего было бы проанализировать по методике психоанализа (будете читать, обратите внимание - в книге почти ничего не рассказывается о родном отце Пономарева - не удивительно, что на легендарного американского барабанщика были спроецированы многие сыновние чувства, перенесены подсознательные влечения). Пономарев преклоняется перед Артом Блейки, испытывает восторг перед ним и помнит на перечет все знаки внимания, оказанные ему этим человеком. Одновременно он упорно не замечает случаев пренебрежительного отношения и даже грубости в свой адрес, принимая их как должное (однажды Арт Блейки чуть не угробил и себя, и Пономарева, усевшись за руль автомобиля в состоянии тяжелейшего наркотического опьянения - послушный и преданный "сын" не посмел дать ему отпор).
Если воспоминания Товмосяна будут интересны всем, кто хотел бы окунуться в атмосферу 60-х - 70-х годов, то книга Пономарева расчитана скорее на джазового читателя и содержит большое количество музыкальных подробностей, утомительных отчетов о встречах с джазовыми звездами. В заключительной главе автор сообщает, что начал работу над следующим томом своей автобиографии, который хочет назвать "Жизнь после Арта Блейки", однако трудно поверить, что для самого Пономарева такой сюжет может иметь какой-то смысл.
Готовит ли Андрей Товмасян продолжение своих воспоминаний неизвестно.