Жизнь и необычайные приключения Янки из Коннектикута при дворе короля Артура Часть 7
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
ЧАСТЬ 7
ГЛАВА XXII
СВЯТОЙ ИСТОЧНИК.
Да, они совершили долгое и нелёгкое странствие. Да, они уже почти достигли цели. И тут они узнают, что цель их паломничества перестала существовать. Как поступил бы в этом случае обыкновенный робот, логичное, но безмозглое существо? Вернулся бы по месту прописки и занялся бы чем-нибудь полезным. Но паломники были люди, а не роботы. Поэтому поступили логично, в человеческом понимании логики. В паломничество они отправились, потому что желали испить от волшебного источника. Теперь, жажда увидеть то место, откуда больше не течёт волшебная вода, возросло многократно. Примитивный логический анализ недостаточно эффективен, чтобы анализировать квантовую логику человеческих существ.
Поэтому процессия двинулась полным ходом, без остановок. За два часа до заката мы уже стояли на краю возвышенности, и взгляд скользил по Долине Святости, которая раскинулась перед нами как на ладони. Первое, на что обращал внимание взор - три больших скопления построек. Сами скопления находились на значительном расстоянии друг от друга. Каждое из скоплений состояло, преимущественно, из одиночных келий, прилепленных друг к другу. Обветшалых, крошечных каморок среди голой степи. Это была настоящая пустыня. Такая картина сама по себе уныла. Полное отсутствие хоть какого-нибудь движения, создавало иллюзию, что люди совсем оставили это место. Единственный звук, который усиливал и без того абсолютное уныние картины, доносился до нас. Один за другим, следовали далёкие удары колокола, которые доносили порывы ветра. Они были едва различимы. Не было ясно - доносятся они на самом деле, или воображение рисует их.
Мы засветло добрались до мужского монастыря, где наши мужчины получили кров и приют, а женщины отправились дальше - в женский монастырь. Колокол находился в мужском монастыре. Теперь его мрачный бой долбил по ушам. Сверхъестественное отчаяние царило в душах здешних обитателей. Искажённые горем лица. То тут, то там мелькали и уносились прочь привидения, одетые в чёрные рясы и лёгкие сандалии. Все с бледными от недосыпа лицами, бесшумные и пугающие, словно существа из ночных кошмаров.
Аббат встретил меня с надеждой, которую можно выразить только слезами. Сквозь слёзы, он сказал мне:
- Не медли, сын мой, но принимайся же скорей за свой спасительный труд. Если мы не вернём воду, и как можно быстрей, то всё пропало. Благословенный труд многих поколений пойдёт прахом. Но смотри, делай это с Божьей помощью, потому что Церковь не стерпит, если такое благое для неё дело будет сделано при помощи дьявольского колдовства.
- Когда я делаю свою волшебную работу, падре, можете быть уверены, что в этом нет никакого дьявольского чародейства. Я не занимаюсь никакими естественными науками, которые происходили бы от дьявола. Я изучаю и использую всё то, что создал для нас Бог. Но скажите мне, святой отец: Мерлин строго придерживается магического благочестия?
- О да, он сказал что да, сын мой. Он сказал, что да и дал клятву, что ручается за свои слова.
- Ну, тогда пусть продолжает.
- Но ты, конечно, не будешь сидеть, сложа руки без дела, а поможешь ему?
- О, нет. Это не вариант - смешивать два потока магии, падре. У нас, волшебников, есть профессиональная этика. Конкуренты не должны отнимать хлеб друг у друга. А то ещё чего доброго, направим свою магию друг против друга, и тогда такое начнётся, мама не горюй. У Мерлина есть договор, и ни один волшебник не станет вмешиваться, пока он сам не бросит это дело. Вот так.
- Я сейчас отменю все договоры, это всё-таки форс-мажор, и в соответствии со сложившимися обстоятельствами я имею право так поступить. А если даже не имею, то кто может диктовать законы Церкви? Церковь сама устанавливает законы. И что она желает делать, то она имеет право делать, нравится это кому-то или нет. Я пошёл отменять договор, можешь приступать немедленно.
- Это опрометчиво, падре. Нет сомнения, власть Церкви, как Вы и сказали, священна, и Церковь может делать, что пожелает, и никто не может на это жаловаться. Но у нас, простых волшебников, не всё так просто, к сожалению. Мерлин не очень хороший волшебник и разбирается далеко не во всём. Когда-то в прошлом у него была широкая провинциальная популярность. Но теперь у него наступили непростые времена. Он делает всё что может. Высшие силы не одобрят, если я заберу у него эту работу прежде, чем он сам откажется от неё.
Лицо аббата стало хитрым:
- Ах, вот в чём дело. Есть много способов убедить его оставить это.
- Нет, нет, падре. Это непрактично, как говорим мы - волшебники. Если он будет вынужден оставить это дело против своей доброй воли, тогда он вольёт в этот колодец свою злую волю, чтобы злое колдовство ещё сильнее высушило его. А это будет мешать моей магии, пока я не разгадаю секрет. И на это могут уйти многие месяцы. Я, например, знаю волшебство, под названием телефон, которое Мерлин не разгадает и за сотню лет. Вам это надо? Только подумайте: что вы будете делать без воды всё это время?
- Многие месяцы! Одна только мысль об этом заставляет меня содрогнуться. Пусть будет по-твоему, сын мой. Но на сердце моём тяжело. Я так разочарован. Теперь оставь меня и позволь мне страдать душой в тоске и ожидании, что я и делаю уже десять долгих дней. Я уже позабыл, что такое отдых, ибо даже когда моё тело спит, душа моя продолжает страдать.
Для Мерлина лучшим вариантом было бы разорвать контракт и свалить по тихому к следующему утру, и не подрывать свою и так подорванную репутацию. Он никогда не решил бы задачи, по добыче грунтовых вод. Он был типичным магом своей эпохи. Или, если выразиться яснее - все великие чудеса, на которых Мерлин сделал себе громкую славу, он сотворил, когда, по воле случая, не было ни одного свидетеля. Следовательно, учитывая количество зрителей собравшихся в Долине, ему не удалось бы запустить колодец, ну никак. Множество зрителей одинаково вредно, что для магов времён Мерлина, что для охотников за паранормальными явлениями в наше время. Почему-то гуманоиды очень-очень редко выходят на контакт, когда собирается много желающих посмотреть на них.
Однако, лично мне было на руку, чтобы Мерлин продолжал работать, до тех пор, пока я сам не буду готов выйти на арену цирка. Подожду, пока из Камелота доставят необходимое оборудование, а это займёт не меньше пары-тройки дней.
Моё прибытие дало монахам надежду и ободрило их. Ободрило настолько, что они прервали полный пост и позволили себе пищу, впервые за десять дней. Как только они заправились едой, их настроение заметно улучшилось, а страхи отступили. Они настолько осмелели, что достали медовуху. Когда ковши с медовухой пошли по кругу, настроение ещё заметней улучшилось. Все хорошенько приложились, и стало ясно, что монахи пришли в форму и теперь настроены всю ночь напролет заниматься этим. Они остались за столом и осуществили задуманное. Я остался посмотреть. Зрелище было очень забавным. Старые щекотливые истории, после которых стены тряслись от хохота, а слёзы текли по щекам, песни, которые монахи орали хором, так громко, что заглушали звук колокола.
Я тоже рассказал им смешную историю, и имел большой успех. Не сразу конечно. Аборигены хорошо усваивали только очень простые формы юмора. Когда я рассказал им эту историю в первый раз, они стали переговариваться между собой, недоумевая и пытаясь помочь друг другу осознать. Тогда я повторил шутку. Медленно, помогая жестами и мимикой. До них начало доходить. В третий раз, я повторил её на нормальной скорости, и они выпали и валялись от хохота пацталом. Ах, эти добрые жизнерадостные аборигены - поначалу они платили скупо, но под конец с ними не смогли бы соперничать даже самые весёлые и находчивые народы.
Скоро сказка сказывается, но не скоро дело делается. Я не налегал на мед-пиво, и поэтому, с самого утра был у знаменитого источника. Мерлин тоже был тут, колдуя как заведённый. Однако, не появлялась водица. У Мерлина чувство юмора и так отсутствовало, а теперь он вообще отказывался понимать шутки. Поэтому, когда я намекал ему, что вся страна теперь надеется на него, что такие сложные задачи - только для профессионалов как, например, мы с ним, он давал волю языку и ругался как сапожник. Серьёзный такой, кирзачовый сапожник.
Между тем, дело обстояло так, как я себе и представлял. "Чудесный фонтан" оказался обыкновенным колодцем, вырытым, как и положено, в земле. Его стенки были выложены камнем. И никакой мистики. Может, только легенда о происхождении этого источника была сказочной, да и то не сильно. Где драконы, где заколдованные принцессы? Работа невдохновлённого сказочника. Колодец находился в полумраке зала, в центре часовни из тёсаного камня. Стены были покрыты библейскими фресками. Качество рисунков оставляло желать лучшего. На рисунках были изображены, основанные на реальных фактах, случаи чудесных исцелений, произошедших от употребления волшебной воды из этого чудотворного источника. На картинах было множество ангелов, но из контекста не было понятно, обитают ли они в этом колодце постоянно или прилетают, когда приближается чудо.
Зал, в котором находился колодец, тускло освещали масляные светильники. Покуда не приключилось несчастье, вода из колодца поднималась монахами, которые доставали её бадьёй, прикреплённой к цепи, которая накручивалась на ворот. Затем она выливалась в желоб, по которому подавалась наружу и текла ручьём. Никто кроме монахов не мог войти в зал, в котором был колодец. Мне, в особом порядке, было дано временное разрешение входить в этот зал. Я вошёл, убедившись, что мой слабопрокаченный коллега не против. Сам он, однако, в часовню не входил. Он работал исключительно снаружи, всецело отдавшись магическим заклинаниям. В своей работе он не использовал интеллект, а зря. Если бы он вошёл вслед за мной и посмотрел бы что я делаю, позволив отдохнуть своей расстроенной психике, он хотя бы увидел, как можно починить колодец с помощью естественной силы. А потом показать чудо, в обычном смысле этого слова. Но нет, он был старый олух, колдун, уверовавший в силу своих собственных заклинаний. Ни один волшебник не будет процветать, страдая такими суевериями.
Я предположил, что колодец дал течь. Вероятно, где-то ближе ко дну обвалилась часть каменной кладки, и вода уходит в образовавшуюся прореху. Измерил длину цепи - оказалась 98 футов. Позвал пару монахов, запер дверь, зажёг свечу и велел им спустить меня в бадье. Когда вся цепь размоталась, я, помогая себе свечой, открыл, что моё предположение верное - отпала внушительная часть кладки, открыв обширную брешь.
Я был доволен, хотя немного жалел, что подтвердилась версия со стеной. Потому что я рассматривал ещё одну версию. В этом случае, ремонт был бы на голову выше, в плане чудес и зрелищности. Я вспомнил Америку моей юности. Там, когда иссякали нефтяные месторождения, использовалось уплотнение грунта при помощи высокомощных взрывов тротила. Если бы я обнаружил неповреждённую, но сухую стену. Это означало бы, что уровень подземных вод понизился, и я поразил бы этих людей гораздо сильнее, спустив, при помощи Мерлина, заряженную аццкую машинку во вспомогательный колодец. Однако, стало ясно, что бомбам нет места в этой долине любви. Не всегда получается, как хотелось бы, но из-за неудачи не нужно впадать в уныние, полюбому. Компенсируем это умом и сообразительностью. Вот как я поступлю, сказал я себе, я не стану спешить, я подожду, пока привезут взрывчатые вещества. Я уже знаю, как их применить. Я всё-таки устрою шоу.
Когда меня подняли наверх, я выставил монахов за дверь и спустил в колодец леску. Колодец был глубиной сто пятьдесят футов, а вода в нём стояла всего на пятьдесят футов. Я позвал монаха и спросил:
- Какой глубины колодец?
- Этого сэр, я не разумею. И я ни разу не слышал, чтобы эта тайна была ведома кому-нибудь.
- А сколько в нём было воды, пока она не ушла?
- Недалеко от края. Все два века. Так говорят предания, которые передали нам предшественники.
Это правда. По крайней мере, в последнее время это было так. Только двадцать футов цепи имели на себе признаки повседневного употребления, остальные были ржавые - та часть цепи никогда не разматывалась. Что случилось, когда колодец высох в прошлый раз? То же самое. Нет сомнений, что тут появился какой-то годный человек, и заделал течь. А потом поднялся наверх, и рассказал аббату, что имеет откровение свыше: если греховная купель будет разрушена, то вода снова вернётся в колодец. Теперь колодец снова дал течь. И они снова принялись с жаром молиться. Устроили крёстный ход. Стали бить в колокола, и призывать помощь Всевышнего. И это сработало-таки. Бог сжалился над ними, и направил к ним меня, хотя я к ним и не собирался. Теперь им не придётся страдать, погибая от жажды, и в итоге покинуть такую уютную и обжитую долину.
Однако, что характерно, среди этих простаков никто не додумался спуститься в этот колодец, чтобы просто из любопытства посмотреть, что там происходит, и откуда там берётся вода. А ведь он сразу увидел бы, в чём тут дело. Расшевелить традиционное общество, труднейшая вещь на свете. Традиции пускают глубокие корни в головах людей. Эти корни невозможно вырвать без риска для жизни и без ущерба для здоровья. Если в таком обществе у человека появляется новая идея, которая не была передана ему в наследство предыдущими поколениями, то это бросает на него тень неблагонадёжности. Всё равно, что преступник. Я сказал монаху:
- Это нелёгкая задача - вернуть воду в пересохший колодец, но если у моего коллеги Мерлина, всё-таки не получится, я попытаюсь сделать это. Коллега Мерлин общепризнанный мастер, но только по части фокусов на вечеринках. У него может и не получиться. Скажу, тебе по секрету: маловероятно, что он сможет сделать это. Но это не бросает на него тень. Такое чудо не может совершить тот, у кого не хватает ума сдавать пустующие комнаты в своём отеле.
- Атэли? Я не припомню, чтобы слышал такое...
- Отель? Вы называете это постоялый двор. Человек, который собирается совершить такое непростое чудо, должен обладать силой разума, достаточной чтобы управлять отелем. Я могу сделать такое чудо. Я берусь сотворить его для вас. И не стану от тебя скрывать. Сотворение такого чуда требует высшей степени напряжения магических сил.
- Кому как не нашим братьям знать это. Наши летописи говорят, что в стародавние времена такое чудо потребовало целого года. Но всё же, Бог поможет Вам, и мы станем за Вас молиться.
Для успеха очень полезно создать в обществе мнение, что ремонт колодца это сложнейшая задача. При помощи правильной рекламы пустяковое дело можно превратить в грандиозное мероприятие. Вот, например, этот монах уже понял, какое непростое дело предстоит. И передаст это остальным. Через два дня у всех снова начнётся бессонница от переживаний.
В полдень я отправился в своё расположение, и по дороге встретил Сэнди. Она возвращалась с экскурсии к отшельникам.
- Очень кстати. Я тоже хочу. Что у нас сегодня? Среда. У них ещё будут сеансы сегодня?
- Повторите, пожалуйста, сэр, что будет?
- Сеансы. Они не закрываются после обеда?
- Кто?
- Отшельники, кто.
- Как это?
- А вот так. Не знаешь, что ли как закрываются после обеда? Эх, да что ты знаешь вообще, кроме людоедов да драконов. Ты совсем не поняла, что я сказал? Это же общеизвестно. Они закрывают лавочку после обеда? А может у них среда - короткий день? Или может они просто гасятся?
- Гасятся?
- Вот именно. Ладно, я уже вижу, что ты не понимаешь самых простых вещей.
- Я была бы счастлива, порадовать Вас такими глубокими познаниями, господин, но такова моя нелёгкая доля и я чувствую сожаление, что не могу этого. Хотя, я просто обыкновенная демаузель и ничему не училась, будучи с колыбели оберегаема от глубоких вод познания, в которые окунулось Ваше Высокородие, которому открыты самые глубокие тайны, одарившие Вас почтением и могуществом. Которые кажутся ещё глубже мысленному взору простого смертного, который в силу отсутствия подобного великого посвящения созерцает в собственном столь необразованном виде, только лишь напоминание о том, сколь сильна разница между нами. И когда видишь такую разницу, то не знаешь, облачаться тебе во власяницу и сыпать на голову пеплом, и засыпать её всю толстым слоем, или рыдать от счастья, что разуму, воспитанному во мраке невежественного незнания, открываются такие замечательные и загадочные фразы как: после обеда закрывают лавочку, или может у них среда - короткий день, или может они просто гасятся. И если кто, по великой милости Божьей, не умер сразу от зависти, какой высокий разум ему повстречался на свете, и от радости, что сотворён Всевышним язык, который способен произносить такие возвышенные и приятные для слуха выдающиеся фразы, и если в скромном необразованном разуме от этого происходит смятение и он не способен угадать значение этой редкой премудрости, то в этом случае он не нарочно недоразумевает, но истинно и правдиво, и да будет вам известно, что этот скромный человек есть само олицетворение преданности, и он не должен быть так неверно понят, и вы должны обратить внимание на состояние этого разума и помнить это и понимать, что чего-то я могу и не мочь, и то что я могу не мочь, я не смогла бы сделать, поскольку не в моих силах обратить не мочь и не смогла бы - в могу. Посему милостиво прошу Вас проявить милосердие к моим промахам, если будет на то Ваша воля, чтобы проявить свою доброту и простить мне их, мой добрый господин и дорогой милорд.
Я кое-как переварил всё то, что она сказала. В какие-то детали не въехал, но общую идею уловил. Этого хватило, чтобы мне стало стыдно. Конечно, было не вежливо вплетать научные термины далёкого будущего в свои речи, предназначенные для наивного младенца шестого века. Да ещё и обвинять её, что она не может это вкурить. Она ведь старалась как рыба об лёд, и не её вина, что она не знакома с научным лексиконом. Тогда я извинился. После этого мы пошли прошвырнуться по отшельникам. Довольные, радостно общаясь между собой, и став ближе друг другу, чем были до того.
У меня к этому времени сформировался загадочный трепет по отношению к этой девушке и почтительное уважение к её лингвистическим способностям. Каждый раз, когда её речевой аппарат выходил из состояния покоя и она ныряла в очередное трансконтинентальное предложение, мне представлялось, что я стою в присутствии самой прародительницы германских языков. Это давило на меня настолько, что когда она вновь начинала изливать на меня потоки фразеологии, мой мозг говорил мне: "Ты как хочешь, а я пошёл". Если бы слова были водой, эти потоки вынесли бы мой мозг в открытое море и донесли бы до самой Германии. Я хочу сказать, что у неё была совершенно германская манера выражать свои мысли. Чего бы она ни решила сказать мне: пояснение, сагу, нравоучительную проповедь, рассказ о сотворении мира, или предание о затяжной войне - ей обязательно надо было затолкнуть всё в одно предложение. Аналогично, когда германский литератор ныряет в своё предложение, вы больше его не увидите до тех пор, пока он не вынырнет по ту сторону Атлантики с глаголом в зубах.
Всю вторую половину дня мы бродили от отшельника к отшельнику. Это было удивительней, чем бродячий цирк. Казалось, что межу отшельниками происходит соревнование: кому из них удастся стать погрязнее, и завести на себе побольше блох. Их нравы и внешний вид были крайним выражением напыщенного самодовольства. У одного отшельника спесь проявлялась в том, что он лежал голый в грязи и позволял насекомым кусать его, и сосать его кровь. У другого, в том, что он целыми днями стоял, опёршись о скалу, и молился, вызывая изумление у толп паломников. Третий отшельник не носил одежды и ходил только на четвереньках. Следующий, был обременён полцентнером железа, которое таскал за собой круглый год. Ещё один никогда не спал лёжа, но спал, стоя среди колючих кустарников. Да ещё храпел так, что паломники оглядывались. Женщина, дожившая до седых волос, кроме которых на ней ничего не было. Но она не была голая, она была с головы до пят покрыта слоем грязи, наслоившейся за сорок семь лет благочестивого воздержания от контакта с водой. Повсюду толпы
зевак-паломников глазели на этих тёмных личностей. Они были в благоговейном восторге, они завидовали белой завистью непорочному благочестию. Эти религиозные аскеты уже заслужили себе место на требовательных небесах.
Потом мы пошли взглянуть на самого великого из всех отшельников. Он пользовался огромной популярностью. Его слава облетела весь христианский мир. Самые знатные и славные люди, из самых отдалённых уголков Земного диска, приезжали сюда, чтобы воздать ему почести. Он располагался в центре долины. Всё пространство вокруг, занимали толпы поклонников. Посреди толпы в землю был вкопан столб высотой с пятиэтажный дом. На вершине столба был сооружён небольшой помост. Отшельник в течение двадцати лет делал одно и то же: непрерывно и часто наклонялся до самого пола и разгибался обратно. Это была его особая манера молиться. Я всегда носил с собой песочный секундомер, с помощью которого засёк, что отшельник делал 50 наклонов в минуту. Это соответствовало 3000 наклонов в час. Огромное количество неучтённой механической энергии тратилось впустую. А между тем, это была вторая по шкале полезности разновидность движения (после циклического вращения):
возвратно-поступательное движение. Я подумал, что нужно будет, как-нибудь потом, подключить к отшельнику, при помощи эластичных шнуров, простой педальный привод. Привод будет аккумулировать механическую энергию. Я сделал соответствующую заметку в своём notebook'е. Замечу между строк, что впоследствии я воплотил эту схему, запитав от полученной энергии ткацкий станок. Он проработал без поломок пять лет. Производительность составляла десять пеньковых рубах в день, что позволило выпустить за всё это время до восемнадцати тысяч высококачественных рубах. Он работал даже по Воскресеньям. Он выходил в Воскресенье как в любой другой день недели. Конвейер работал всю неделю без перерыва. Сырьё для рубах я собственноручно рассадил по всем склонам долины, после чего, оно само росло в избытке. Себестоимость одной рубахи составляла чуть меньше чем ничего. Вот это был Бизнес. Я не могу говорить спокойно, когда рассказываю о нём. Рубахи разлетались как горячие пирожки - по полтора бакса за штуку. За такую сумму в королевстве Артура можно было купить стадо коров или чистокровного скакуна. Рубахи позиционировались, как надёжная защита от пороков и дурного глаза, и в качестве таковых рекламировались моими рыцарями. Во всей Англии не осталось отвесной скалы, или крупного валуна, на котором при помощи трафарета не было бы нанесено огромными буквами:
------------------------------------------------------------------------
Приобретайте только настоящие магические рубахи
"Столпняхи"*
*Под покровительством Св.Столпника.
Торговая марка охраняется Шефом.
-------------------------------------------------------------------------
Как я уже сказал - это был Бизнес. Когда дело раскрутилось, я запустил линию товаров для королевского двора и линию ультрамодных вещей для знати, украшенных кружевами, шнурками, тесёмками и всяческой сбруей и расшитых крестиком. Некоторые модели были снабжены тёплой подкладкой. Этот святой тянул лямку бизнеса, давшего хлеб многим благочестивым людям в этой долине. Бог, бесспорно, был им доволен.
По прошествии пяти лет, я заметил, что вечный движетель стал прихрамывать на одну ногу, и, проведя медосмотр, определил, что со второй ногой возникли какие-то неполадки. Тогда я поспешил зафиксировать прибыль и продал бизнес. Сэр Борей де Гани вскладчину с товарищами залез в долги и приобрёл этот бизнес. Предприятие проработало ещё год и закрылось, потому что святой ушёл на пенсию, а заменить его другим не представлялось возможным.
Однако, всё это было потом, а в этот раз я впервые познакомился с отшельниками. Я не стану продолжать описание этого кошмарного зрелища. Если желаете, можете ознакомиться с подробностями, например, в документальной книге "История европейских нравов" Уильяма Леки.
ГЛАВА XXIII
ВОССТАНОВЛЕНИЕ ИСТОЧНИКА.
В Субботу, около полудня я пришёл к колодцу, чтобы немного поглазеть, как Мерлин жжот. Он жёг волшебные порошки, производя живописные облака дыма, взбивал воздух руками и бормотал тарабарщину, с тем же упорством, что все предыдущие дни. Однако, как я заметил, сегодня совсем не чувствовалось энтузиазма.
Некоторое время я смотрел молча, а потом сказал:
- Ну что, коллега, успех уже не за горами?
- Смотри. Я прямо сейчас применю сильнейшее волшебство, какое только известно. Оно досталось мне от князей мистического искусства древнего Востока. Если это не поможет, значит, уже ничего поможет. Не мешай, пока я не закончу.
О силе этого волшебства можно было судить по облакам дыма, которого он наколдовал уже столько, что задымил всё вокруг, отравляя и без того нелёгкую долю отшельников. Ветер дул в их сторону, и нёс плотные клубы дыма к ним в норы. Пропорционально огромному количеству дыма, Мерлин произносил невероятное количество слов, корчил тело, рассекал воздух руками, и выглядел при этом мистически неестественно. Через двадцать минут он уже тяжело дышал, истекал потом и был вымотан полностью.
Тут, внезапно, прибыл аббат и несколько сотен монахов и монахинь. Следом за ними толпы паломников. Позади процессии носилось полгектара подкидышей. Всех их привлек подозрительный дым. Все были возбуждены и встревожены. Аббат с беспокойством поинтересовался о результатах. Мерлин отвечал ему:
- Если бы кому, из простых смертных, было подвластно разрушить чары, которыми связаны потоки вод, тогда чудодейственная магия, которую я только что применил, разрушила бы их. Но как видите - нет успеха. Но зато мне стало известно: чего я так опасался, стало свершившимся фактом. Мне не удалось разрушить чары. Но теперь я знаю, что сильнейший из могущественных духов, с которым сталкивались только чародеи Востока, чьё имя никто не может произнести и остаться в живых, этот дух наложил заклятие на колодец. И не родился ещё такой смертный, и не родится вовек, кто смог бы проникнуть в секрет этого заклятия. А без этого секрета невозможно разрушить чары. Никогда больше не потекут воды. Во веки веков, достопочтенный падре. Я сделал всё, что под силу человеку. Я ухожу. Дозвольте мне удалиться.
Можете не сомневаться, эти слова чуть не убили аббата на месте. Когда он повернулся ко мне, и страх и уныние были на его лице. Он спросил:
- Ты слышал его? Это правда?
- Отчасти.
- Не насовсем! Не насовсем? Какая часть истинна?
- Истинно то, что заклятие на этот колодец наложил дух с немецким именем.
- Господи помилуй! Мы пропали!
- Может быть. Может быть. Может, ещё пропадёте.
- Может, ещё пропадём? Но ещё не пропали, да?
- Ещё нет.
- И что теперь? А что ты скажешь про то, что сказал Мерлин, что никак нельзя разрушить чары, которые...
- Да, он так сказал. Но то, что он сказал - не правда, и даже не истина. Есть одна маленькая причина, по которой мои усилия смогут разрушить чёрные чары. Шанс не велик, но он есть.
- О, что это за спасительная причина?
- О, это очень простая причина. Вы удалитесь от этого колодца и не будете приближаться к нему на расстояние в пол-мили. Колодец должен быть предоставлен мне в полное распоряжение сегодня же, сразу после заката. И до тех пор, пока я не отменю запрет. Разрешено приближаться только с моего позволения.
- Это разве причина?
- Это единственная причина.
- И ты не боишься?
- О, нет. Кто-то должен попробовать, и я готов. Ну что, как вам причина?
- Всё, что тебе будет угодно. Я сейчас же обнародую указ, чтобы все знали.
- Не спешите, - сказал Мерлин со злой ухмылкой, - ведаешь ли ты, что тот, кто хочет разрушить чары, должен знать имя этого духа?
- Мне известно его имя.
- А ведомо ли тебе, что знать имя - этого мало. Но ты должен будешь назвать его вслух? А? Знал ты это?
- И это известно мне.
- Известно ему! Но разве ты безумец?! Ты собрался назвать имя и погибнуть?
- Назвать имя? Естественно. Я назову его. Без капли страха. Будто это простое шотландское имя.
- Тогда ты покойник. Я поехал. Так и расскажу Артуру.
- Отлично. Собирай вещички и в путь. Иди и займись тем, что тебе по силам, Мерлин. Предсказывай погоду по народным приметам.
В десятку. Он сморщился. Худшего предсказателя погоды не было во всём королевстве. Когда он приказывал передать по всему побережью штормовое предупреждение, на целые недели устанавливался полный штиль, и, соответственно, когда он пророчил прекрасную погоду, лило как из ведра. Это был реальный всепогодный неудачник. Но, несмотря на это, я держал его в "ГидраМетлоЦентре", чтобы он там и дальше ронял свою репутацию. Теперь, после моих слов у него вскипела в жилах желчь, и он сказал, что вместо того, чтобы отправиться домой и доставить сообщение о моей смерти, он сначала останется и насладится ей.
Вечером прибыли два моих специалиста-взрывотехника. Ребята приехали очень уставшие, потому что мчались изо всех сил. Они притащили за собой на привязи навьюченных мулов, на которых было погружено всё, что я заказал. У них было с собой: два мешка пороха, семьдесят пять крупных петард, пять коробок с салютами на 3", полсотни огненных фонтанов и целый арсенал разноцветных инструментов - раскрутить, закрутить, укоротить и присобачить... а ещё ручной насос, трубы, килограмм соединителей, уплотнителей, винтов, гаек и переключателей, миля проводов, ящик с динамитом, подрывная машинка с батареями и две дюжины взрывателей. Не то чтобы без всего этого нельзя было обойтись, но когда начинаешь фантазировать магическое шоу, как правило, трудно остановиться.
Ребята поужинали и вздремнули. Около полуночи мы отправились в ночную тьму. Во всём монастыре было невероятно тихо и безлюдно. Аббат постарался, как следует. Мы были хозяева колодца и его окрестностей, единственные и ничем не ограниченные. Мои ребята были не только взрывотехниками, они были техниками-экспертами, и умели делать всё - от ремонта колодца до изготовления точных измерительных инструментов. Ещё за час до рассвета течь была устранена, и уровень воды стал подниматься. Тогда мы соорудили из наших фейерверков всесторонне продуманную батарею, заперли часовню и пошли спать.
Мы вернулись к колодцу днём, нам нужно было ещё кое-что закончить. В монастыре шла полуденная месса. Я твёрдо решил явить миру чудо сегодня же в полночь.
В этом решении был скрыт глубинный смысл: когда ты делаешь магию для Церкви в обычный день - это доброе дело. Но когда ты делаешь это в праздник Пятидесятницы, получается в пятьдесят раз круче. К этому времени уровень воды поднялся до обычного и стоял в двадцати трёх футах ниже края колодца. Мы установили в колодец небольшой водяной насос. В пригороде Камелота открылась новая мастерская. Это был один из первых насосов, собранных там. Далее мы пробурили наружную стену часовни, провели трубопровод в каменный желоб, по которому она текла ручьём, и ещё один кусок трубы вывели наружу часовни. В назначенный час, наружу хлестанёт фонтан воды, и его увидит вся публика, которая заполнит сто гектаров равнины. А через вентиль воду можно будет направить в жёлоб.
Основная часть магических артефактов была размещена на крыше часовни. Ядром будущего волшебства стали батареи салютов, которые воспламенялись от дорожек пороха, насыпанных тонким слоем на полу. Следующий ингредиент - мощные петарды. Они были разбросаны на засыпанный слоем пороха квадрат 4 на 4. По периметру крыши были установлены огненные фонтаны: на одной стороне синие, на другой зелёные на третьей красные и на четвёртой фиолетовые. Они тоже воспламенялись от дорожек пороха. Чтобы порох не вспыхнул раньше времени, он был надёжно прикрыт сверху, а каждая часть фокуса запускалась от своего электровзрывателя. Провода от всех электровзрывателей, были выведены наружу часовни и пущены под землёй в командный пункт. Посредством набора переключателей, все провода подключались к подрывной машинке с батареями. Динамит не пригодился и остался в лагере.
Командный пункт был сооружён на расстоянии пары сотен метров, посреди равнины. Это был блиндаж-платформа из брёвен. В блиндаже размещался сам командный пункт, на платформе была сооружена трибуна для зрителей. Трибуна была задрапирована великолепными тканями и гобеленом, взятыми по случаю, в монастыре. До кучи мы позаимствовали в монастыре трон аббата. Когда готовишь восхитительное чудо, нужно вникнуть в каждую мелочь, проработать каждый аспект, нужно учесть всё. Реквизит, каждая его деталь, должны производить впечатление на публику. Приглашённых знаменитостей нужно устроить со всеми удобствами. Настоящий факир выходит на сцену только после этого. Я знаю, как это важно, потому что я знаю и ценю эту часть человеческой натуры. Перфоманс финтиплюшками не испортишь. Игра стоит свеч, вложенного труда и потраченного времени. Всё окупится с лихвой. Как я сказал, провода шли под землёй от часовни до командного пункта, в котором находилась подрывная машинка, и был оборудован пульт взрывника. Вокруг часовни и сцены мы сделали ограждение из длинной верёвки, чтобы держать разгорячённую восторженную толпу на расстоянии, и на этом закончили. План был такой:
22:30 начинаем запускать публику,
23:25 начало представления.
Жаль конечно, что нельзя брать плату за вход, но ничего не поделаешь - такое зрелище должно увидеть всё население Долины Святости. Рейтинг шоу будет 146%. Ничего равного этому шоу на их век уже не выпадет. Я проинструктировал своих ребят прибыть ровно в 22:00, чтобы занять место на командном пункте и у насоса до того, как начнёт собираться публика. И мы разошлись до ужина.
К тому времени молва о несчастье, случившемся с источником, облетела уже даже не окрестности. Несколько предыдущих дней люди заполняли долину, стекаясь непрерывным потоком. Они продолжали прибывать и в этот день. Всё пространство вокруг монастыря стало одним большим лагерем. Следовало обеспечить полноценный доступ зрителей к информации и глашатаи пришли в движение. Они анонсировали предстоящую попытку восстановления источника. Публику залихорадило. Было объявлено, что аббат со свитой прибудут в 10:30. Он и остальные высокопоставленные гости будут размещены на трибуне. Все остальные к этому времени уже должны быть готовы идти смотреть. В указанное время зазвенит колокол, начнут запускать и тогда будет можно занимать места. К огороженному пространству вокруг часовни запрещено приближаться категорически.
Я явился заранее и был готов к радушному приёму гостей. Аббата и его праздничную свиту, я заметил, когда они уже были у самой верёвки, потому что стояла тёмная пасмурная ночь, и я разрешил зажечь только два факела на сцене.
В свиту аббата затесался Мерлин. Он занял место в первом ряду, чтобы насладиться моей гибелью, как и обещал. В темноте нельзя было разглядеть толпу, стоявшую у запретной черты, но она там была. Пробил колокол, и хлынуло людское море заполняя всё пространство. Течение продолжалось более получаса, после чего застыло, кристаллизовалось и стало похоже на мостовую, мощёную, человеческими макушками. Можно было прыгать со сцены в толпу. Целые квадратные мили, мощёные макушками.
Для начала, я выдержал паузу в двадцать минут. Это было сделано умышленно, чтобы усилить эффект. Публика начала сгорать от нетерпения.
Наконец, среди тишины зазвучала песнь на латыни. Пел мужской хор. Они пели всё громче. Торжественное пение заполнило пространство, наполнив тьму вокруг. Вставить их в концерт - замечательная идея. Когда они закончили, я встал с места и подошёл к краю сцены. Широко распростёр руки и, подняв лицо к небу, застыл на пару минут в полном молчании. Тишина стала мёртвой. И тогда я произнёс первое ужасающее заклинание. Отчётливо, торжественно, добавив нотки, внушающие страх. Присутствующие стали впадать в панику, а женщины падать в обморок:
- Зольдатен! Ахтун! Ааайнцбаатарея! товсь! пли!
Как только я произнёс заключительную часть заклинания, мой артиллерист на КП повернул первый переключатель, и бескрайние людские толпы осветило яркое синее сияние. Ах, какой был эффект. Многие вскрикнули от неожиданности и едва не повыпадали из сёдел. Женщины падали в обморок, значительно интенсивней, чем до ээтого, а задние ряды начали дезертировать. Подкидыши попрятались по кустам. Аббат и монахи перекрестились, а их дрожащие губы бормотали молитвы. Мерлин удержался и не убежал, однако, было заметно, что он потрясён до самых мозолей на пятках. Он за всю свою жизнь не видел ни одного волшебства, чтобы с самого начала стало так круто. Самое время усилить эффект. Я стал шевелить руками как жук, словно борясь с кем-то невидимым, и выдавил из себя:
- Зольдатен! Ахтун! Цваайнбаатарея! товсь! пли!
Когда я ещё только произносил заклинание, люди уже застонали. Когда полыхнули красные фонтаны и кроваво-красный свет упал на толпу, она взвыла. Через шестнадцать секунд я прокричал!
- Зольдатен! Ахтун! Драйнбаатарея! товсь! пли!
Полыхнул зелёный. Я раскинул руки как безумный и заорал:
- Зольдатен! Ахтун! Царапайнбаатарея! товсь! пли!
Взметнулся фиолетовый. Теперь горели все одновременно. Красный, синий, зелёный и фиолетовый. Огненные фонтаны, над которыми взвивались облака дыма, который медленно поднимался ввысь, ярко освещённый разноцветными огнями. Отблески освещали всю долину, до самых дальних уголков. Было видно даже того отшельника на столбе, который вырисовывался на фоне чёрного неба. Он стоял неподвижно. Маятник остановился впервые за двадцать лет. Человек у насоса внутри часовни был готов действовать. И тогда я сказал аббату:
- Время пришло, падре. Я готов назвать грозное имя и велеть чарам рассеяться. Крепитесь, и ухватитесь за что-нибудь, сейчас начнётся.
После чего повернулся к зрителям и крикнул:
- Слушайте все, и не говорите, что не слышали! Через минуту, чары, которыми скован поток вод, будут рассеяны! Или уже никто из смертных не сможет их рассеять! Если заклятие будет сокрушено, то потоки вод хлынут из глубины земной, и все вы увидите их! Вы увидите, как фонтан истомившейся под заклятьем воды вырвется наружу!
Я немного помедлил, позволив передним рядам зрителей, передать смысл сказанного назад. Затем, я принял ещё более величественную позу, сделал завораживающие пассы руками и заорал:
- Повелеваю зверскому духу, который овладел священным источником. Пусть немедленно Небеса извергнут из тебя весь адский огонь, который ещё остался у тебя! Да рассеются немедля все чары и отправятся прямо в преисподнюю, и будут скованы там десять тысяч световых лет! Дух! Твоим собственным грозным именем заклинаю тебя! Зольдатен! Ахтун! Гитлеркапут!!
Артиллерист повернул главный переключатель. Сначала, за пять секунд взорвались семьдесят пять очень крупных петард. Потом, стали палить одновременно все пять батарей трёхдюймовых салютов. Ракеты стремительно улетали в зенит. В глубинах небосвода распускались огненные цветы. На земле всё тряслось от грохота. В крошечные промежутки между разрывами был слышен вой ужаса. Но вдруг! Вой сменился диким воплем радости, заглушившим залпы салюта - в сверхъестественном сиянии вспышек и фонтанов было отчётливо видно, как ввысь взметнулся фонтан воды. Фонтан воды, освобождённой от уз заклятия! Старый аббат не мог выдавить ни звука. Он только лил слёзы, которые душили его. Без слов, он протянул ко мне руки и изо всех сил сжал меня в объятьях. Это было красноречивей любых слов. И опаснее, если перестараться. В этой стране травматологи лечили пилой и топором, а не пиявками и опиумной настойкой, хотя бы.
Вы бы только видели, как гектары людей бросились к воде, как они целовали её, гладили и прижимались к ней щекой. Разговаривали с ней, словно она была живая, называли её ласковыми именами, словно дорогого человека, словно друга, который надолго уехал, потерялся, а теперь снова появился. Это было милое зрелище, я даже слегка пересмотрел своё отношение к тому, что сделал пару минут назад.
Мерлина отправили в лагерь на носилках. Когда я произнёс ужасное имя этого духа, и ударил гром, мой коллега обмяк, потерял сознание, скатился с трибуны, словно снежный ком, и так и остался лежать. Он не слышал раньше этого имени, но сразу понял, что это настоящее имя злого духа. Я думаю, подошло бы любое имя - он принял бы его так же. Впоследствии он признался, что это ужасное имя не смогла бы произнести лучше его собственная мама - Бездна Хаоса. Он недоумевал, как так вышло, что я остался жив. Я не открыл ему эту тайну. Только юные, сопливые фокусники раскрывают тайны своих секретов. Не говоря уж о настоящих магах. Он три месяца мучил себя, практикуясь, пытаясь вспомнить на слух, что я произнёс, и понять в чём заключался мой обман? Почему я остался жив? Он так и не смог постичь эту тайну.
Когда я направился к часовне, народные массы снимали шляпы и почтительно расступались, открывая мне широкий путь, словно я был августейшей особой. Я и был V.I.P., без вариантов, и знал об этом. Я взял бригаду монахов, и показал им трюк с насосом. После чего, они заступили на ночную смену, потому что снаружи часовни всё новые и новые люди подходили, чтобы собственноручно посмотреть, как течёт вода. Разожгли факелы и костры, и было понятно, что многие собиралась просидеть тут всю ночь, а следовательно нужно было дать им всё, чего они желали. Для этих монахов насос сам по себе был чудо дивное. Они смотрели, и удивлялись. И восхищались тоже. Восторгались лёгкостью хода и производительностью.
Это была великая ночь, никто не ложился спать. Об этом будут слагать легенды. Я сам кое-как уснул в восторге от собственного шоу.
ГЛАВА XXIV
ЧАРОДЕЙ-КОНКУРЕНТ
Моё влияние на обитателей Долины Святости стало сверхъестественным. Уже можно было попытаться обратить это во что-нибудь полезное. Что именно полезное, я придумал на следующее утро, когда мне на глаза попался ещё один из моих рыцарей, задействованный в сфере рекламы мыла.
Как гласили предания, две сотни лет назад монахи настолько поддались мирским соблазнам, что захотели вымыться. Может быть, отголоски этого соблазна живы до сих пор? Я спросил у одного из братьев:
- Хочется тебе иногда вымыться?
Он содрогнулся от кошмарной мысли - вымыться водой из источника, и снова навлечь беду. Но он взял себя в руки и просто сказал:
- Нет нужды спрашивать об этом несчастного монаха, который не ведал освежающей благодати с тех пор, как был ребёнком. О, если б Господь дал мне такую возможность! Но только, доблестный сэр, не искушайте меня. Я знаю, как это строго запрещено.
И он вздохнул так печально, что я решил: он обязательно смоет с себя если и не все слои земли, то хоть сколько получится. В конце концов, моё имя здесь хоть что-нибудь да значит. Пусть даже, это мокрое дело подмочит мою репутацию. Поэтому, я отправился к аббату и попросил дать брату монаху позволение вымыться. Аббат побледнел, услышав, о чём я прошу. Не думаю, что посторонний заметил бы эту бледность - чтобы её разглядеть, нужно было сначала хорошенько поскоблить его. Но мне не нужно было его скоблить, чтобы понять, как он побледнел. Я заранее знал, что он побледнеет. И задрожит от страха. Он сказал:
- Ах, сын мой! Проси чего тебе угодно, и ты получишь, что просишь. От чистого сердца и с благодарностью. Но только не это. Это невозможно, нет. Разве ты хочешь, чтобы благословенная вода снова ушла?
- Нет, падре, я не хочу, чтобы вода снова ушла. Но у меня есть откровение свыше. Мне открылась истина, что в былые времена монахи ошиблись. Им показалось, что источник был проклят за то, что построили купальню.
На лице старика стал проявляться интерес.
- Мне открылось, что купальня была непричастна к той трагедии, это произошло от какого-то иного греха.
- Звучит прекрасно, но... мм... мы будем только рады, если это так.
- Это так, будьте уверены. Позвольте мне восстановить эту купальню, падре, позвольте мне сделать это, и источник будет давать воду вечно.
- Ты обещаешь это? Обещаешь? Дай слово, ты обещаешь это?
- Даю слово. А в подтверждение своих слов даю вам волшебную субстанцию. Это благословенный артефакт добра, который называется мыло. Он будет защищать вас и источник. Как им пользоваться я вам объясню.
- Тогда я первый искупаюсь в ней, чтобы взять на себя всю ответственность и чтобы рассеять опасения братьев. Ну, за работу. Не медли, не медли сын мой.
И мои ребята без промедлений взялись за работу. Купальней назывался бассейн в каменном зале. Габариты бассейна позволяли даже немного плавать в нём. От прежней купальни остались развалины, которые с тех пор так и лежали на том же самом месте. К кощунственным камням за два века так никто и не притронулся. Через неделю купальня была сооружена заново, и наполнена свежей водой. Водоснабжение в купальне было, проточного типа и было организовано по схеме: вода втекает в бассейн через трубу А, вытекает через трубу Б и уходит в болото.
Старый аббат сдержал слово и первым вошёл искупаться. Он входил грязный, дрожащий от страха, оставляя на суше горюющую и оплакивающую его чумазую толпу, полную нехороших предчувствий. Обратно он вышел чистым и преисполненным радости. Вот счастья то было. Ещё один триумф на мой счёт.
Мы провели блестящую компанию в Долине Святости. Я был доволен и готов выдвигаться немедля, но меня ждало разочарование. В процессе ремонта и водоподведения я сильно промёрз, и, учитывая отсутствие бани, меня сразил ревматизм. Ревматизм у нас в XIX веке был самым распространённым заболеванием, и я принёс его в VI век, где он, впрочем, тоже был не редкость. Он поразил меня туда, где объятья аббата ослабили крепость моего организма (помните, как сразу после воскрешения источника, он бросился обнимать меня словно медведь, в знак благодарности и признательности). Когда я пошёл на поправку, я был словно тень. Но все были внимательны и доброжелательны ко мне, и я ободрился. Хороший уход, здоровое питание и свежий воздух быстро помогли мне прийти в себя, вновь набраться сил и дойти до кондиции.
Сэнди вымоталась за это время, работая сиделкой, и я принял неожиданное решение - отправлюсь в путь в одиночку, а Сэнди пусть остаётся у монашек, отдохнёт хоть. Дело в том, что у меня появился план переодеться крестьянским простолюдином, обычным вольным простолюдином, и заняться пешим туризмом. Побродить по округе пару-тройку недель. Тогда я смогу искать стол, кров и общение среди беднейших и самых простых представителей, так называемого, класса свободных граждан, как равный им человек. Не было другого способа получить исчерпывающую информацию об их повседневной жизни, понять, как законы влияют на их существование. Когда я путешествую среди них как знатный человек, я вижу только сдержанность и учтивость, маску, защитную оболочку, которая не даёт мне видеть их радости жизни и насущные проблемы.
Я стал тренировать мышцы, совершая пешие прогулки. Однажды утром, во время одной из таких прогулок, я взбирался на крутой холм, окаймлявший долину с севера, и натолкнулся на вырытую в его склоне нору, которую опознал, как вместилище одного знаменитого отшельника. Это был отшельник, удалившийся от отшельников, затворник, нашедший особое уединение. В тот раз, когда мы с Сэнди были у них на экскурсии, мне говорили о нём много раз, указывая рукой на склон, где он раньше жил. Он имел особо громкую славу по причине чрезвычайного аскетизма и невероятно грязной норы. По этой же причине ему была предложена работа в пустыне Сахара, в которой львы и безжалостные к людям песчаные блохи делали жизнь отшельника особо заманчивой и непростой, и он уехал в Африку, чтобы занять предложенный пост. Я подумал, что нужно заглянуть внутрь и посмотреть в какой атмосфере рос этот крупный аскет, что позволила ему заработать такое громкое имя. Меня ждал большой сюрприз - пещера была вычищена и выметена. Дальше меня ждал ещё один сюрприз. В тёмном полумраке пещеры раздался звук звоночка, и я услышал, как кто-то произнёс:
- Алё-малё, это Камелот? Вы слышите меня? Возблагодарите Всевышнего и обретите радость в своём сердце. У нас тут случилось необычное явление, ну типа того когда происходит что-нибудь невероятное, когда совсем не ожидаешь... нет, ты не прав. Тут собственной персоной, во всей полноте своей волшебной силы, внезапно, возник ни кто иной, как сэр Шеф, и я сейчас пойду с ним поговорю.
Это радикально отличалось от того, что я ожидал увидеть, и было так неожиданно, что казалось фантастикой. Я лез сюда, ожидая увидеть, пустую, заброшенную и невероятно грязную нору, которая служила рассадником суеверий и мнимых чудес. Грязное вместилище чумазого грязнули. А нашёл технопарк. Логово средневекового отшельника стало телефонной станцией. Телефонист вышел из полумрака, и я узнал в нём одного из моих юных воспитанников. Я сказал ему:
- Как давно вы здесь соорудили контору, Уилфред?
- Прошлой ночью закончили монтировать, доблестный сэр Шеф, с Вашего позволения. Несколько дней назад мы увидели в долине множество огней, и решили, что здесь какой-то крупный город. И основали здесь телефонную станцию.
- Совершенно правильно сделали. Это не обычный город, но место для телефона отличное. Значит, ты не знаешь где мы?
- У меня ещё не было времени выбраться на разведку. После того, как наш отряд двинулся дальше, а меня оставили на посту, у меня не было времени - очень здесь грязно было и нужно было вычистить этот смрад. А потом я отдыхал, чтобы сегодня выбраться и осмотреться. А Вы не подскажете, где мы? Мне нужно сообщить в Камелот, для отчёта.
- Конечно. Это Долина Святости.
Никакого эффекта. Я был разочарован. Я думал, он будет потрясён. Но он просто сказал:
- Отлично, сейчас сообщу.
- Ты что, не слышал это название? Оно же не сходит с уст, это название прогремело на весь мир! Здесь же такие чудеса творятся!
- Не забывайте, что мы прокладываем кабель только по ночам. И избегаем разговоров с местными. И не знаем ничего, кроме того, что узнаём по телефону из Камелота.
- Но они-то знают об этом всё. Разве тебе не говорили о великом чуде: снятии заклятия со Святого Источника.
- Конечно, о таком великом чуде знают все. Только название той долины сильно отличается от того, что назвали мне Вы.
- А та как называлась?
- Долина Сытости.
Всё понятно. Телефон XIX века - он такой. Сущее мучение с этим телефоном. Вечно у него помехи и он постоянно подменяет одни слова, на другие слова, похожие по звучанию, но отличные по смыслу. И ничего не поделаешь, пока не появится цифровая связь, или хотя бы усилители на телефонных станциях.
- Ну, в общем, теперь ты знаешь, что это за место. Вызывай Камелот.
Так он и сделал, и вызвал Кларенса. Мне было очень приятно услышать знакомый голос. Будто я оказался дома. После обмена любезностями и рассказа о моей недавней болезни, я спросил:
- Что там у вас нового?
- Король, королева и множество при..крк..орных прямо сейчас отправляются в путь. Они едут к вам в ..крк..лину, отдать дань благочестивого уважения ..шшш..очнику, который ты восстановил, и очиститься от ..крк..ха. И посмотреть на то место, в котором дух из ...шшш...сподней извергал адское пламя до небес. И если ты будешь очень чутко вслушиваться, ты увидишь, как я тебе подмигиваю, хитро улыбаюсь и шлю смайлики, шш...мушта я сам подбирал для тебя батареи салютов.
- А что, король знает верную дорогу до этого места?
- Король совсем не знает дороги. И все кто с ним, тоже не знают. Но парни, которые помогали тебе сотворить это чудо, будут крк..водниками. Мы уже обсудили с ними, где король будет останавливаться на отдых и ночёвки.
- Ну, тогда они доберутся. Когда ждать?
- Через три пня, после крк...еда.
- Какие ещё новости?
- Король начал организацию регулярной армии, как ты ему шш..ветовал. Набран и ...плектован офицерами один полк.
- Что за напасть! Я думал сам заняться этим. Это же армия нового типа. Во всём королевстве есть только один человек, который может организовать полк.
- Да, и ты сейчас удивишься - ни одного выпускника Вест-Поинта не взяли в этот полк.
- О чём ты говоришь? Это серьёзно?
- Да, всё как я сказал.
- Епэрэсэтэ. Я в печали. А кого тогда взяли? И как вообще отбирали? Был конкурс на поступление?
- Да. Я не знаю, как отбирали, но знаю что все офицеры - барчуки, отпрыски благородных шш..мейств, как ты их там называл - пиз..крк..доголовые.
- Как же так получилось, Кларенс?
- Успокойся. Оба доблестных кандидата в лейтенанты ждут тебя в Вест-Поинте. Тебе ...жно только подождать и сам проведёшь экзамен.
- О, вот это ты кстати сказал. Нужно экзаменовать с ними ещё одного кандидата - из Вест-Поинта. Отправь туда гонца, пусть доставит депешу. Если надо пускай загонит коня, но домчится туда до захода Солнца, сегодня же, и пусть передаст, что...
- Нет нужды загонять коня. Мы уже закончили крк...кладку кабеля до Академии. Если хочешь, я сейчас тебя с ними соединю.
Великолепно! Мир телефонов и простоты коммуникаций между отдалёнными регионами. Свежее дыхание, ритм современной жизни, после долгого удушья средневековых ограничений. В этот момент я осознал, какой до уныния некоммуникабельной, вялой и нудной была для меня эта страна сначала, но живя в ней столько лет, я мало-помалу совсем перестал замечать это. Я лично проинструктировал ректора Академии. Помимо прочего я попросил доставить мне чистой бумаги, перьевых авторучек с чернилами, и несколько коробков спичек. Я уже устал обходиться без этих удобств. Я их рассую по карманам камзола и буду в шоколаде. Доспехи я теперь не носил принципиально, и карманов у меня было достаточно.
Вернувшись в монастырь, я обнаружил, что там происходит нечто интересное. Аббат и монахи собрались в большом зале и с детским восторгом, в изумлении, наблюдали представление новоприбывшего мага. Тот был одет в невероятно сказочную одежду. То есть, нелепо и пёстро. На его голове была большая воронка для переливания жидкостей. Круче него одевались только Индейские шаманы.
Он корчил рожи, бормотал на иных языках и сильно жестикулировал. Изображал в воздухе и на земле мистические знаки, как и полагается магу, ну вы понимаете. Это был знаменитый азиатский маг и чародей - так он сам себя отрекомендовал. И этого было достаточно. Такое заявление - лучшая рекомендация и заменяет сразу паспорт и ещё один документ. Тем более, что после показанного мною шоу, мир вокруг и так стал на 200% волшебней.
Этот великий маг быстро и без проблем подтвердил свои волшебные способности. Его специализацией было экстрасенсорное знание того, чем занимается кто угодно, в любой части Земного диска, в данный момент. И что делал перед этим, и что собирается сделать после. Чародей задал вопрос: "желает ли кто-нибудь из присутствующих узнать, что в данный момент делает Великий Император Востока?" Блестящие от восторга глаза и восторженно потираемые руки красноречиво говорили за них: благоговеющая толпа желает знать, что делает этот знатный монарх, в этот самый момент. Жулик какое-то время разыгрывал пантомиму, а потом сообщил:
- Великий и Могущественный Император Востока только что, прямо сейчас, положил монетку в ладонь благочестивого нищенствующего монаха. Ещё одну... и ещё. О, все монетки серебряные!
Шум восторженных восклицаний пронёсся по толпе:
- Это непостижимо! Чудесно! Какой необычный дар у этого человека! Через сколько же нужно пройти, чтобы обрести такой замечательный дар!
А может они желают знать, что сейчас делает Великий визирь Индии? И это они желали знать. Затем он рассказал им, чем занимается султан Брунея, и что делает король Заморской страны.
И так далее, и тому подобное. С каждым новым чудом росло удивление безотказностью его ясновиденья. Он ни разу не встал в тупик и не ошибся. Всякий новый раз, зрители думали про себя: "ну так далеко он уже не сможет заглянуть". Однако ж нет! Он не вставал в тупик, он знал всё про всех и всегда знал чётко. Я понял, что он претендует на звание главного мага, и если позволить ему дальше водить публику за нос, он переплюнет мою славу и оставит меня прозябать. Я должен кинуть гвоздей в его шестерни и сделать это эффектно.
- Позволь мне поинтересоваться. Я страстно желаю знать, что делает один важный для меня человек в данный момент, - спросил я.
- Обращайся ко мне. Я тебе скажу.
- Это сложно. Боюсь, это будет невозможно даже для тебя.
- Сила моих знаний не знает такого слова - невозможно. Чем тяжелее задание, тем точнее я тебе это расскажу.
Я заинтриговал всех. Зрители напряглись - сейчас САМ ШЕФ задаст САМЫЙ ТРУДНЫЙ ВОПРОС. Все стояли, вытянув шеи, и затаив дыхание. Я подлил масла в огонь:
- Если ты скажешь без ошибки, если ты точно скажешь мне то, что я хочу знать, я дам тебе двести серебряных монет.
- Это богатство будет моим! Сейчас я расскажу тебе, что делает кто угодно.
- Тогда скажи мне, что я делаю сейчас той рукой, которая у меня за спиной?
- Аах! - всеобщий выдох удивления. Никому из толпы не пришёл в голову такой простой и ловкий трюк - осведомиться о том, что делает тот, кто не за десять тысяч миль отсюда. Заморский маг был поражён. Это был непредвиденный случай. Он ещё не сталкивался с подобным за свою карьеру. Факусник впал в ступор. Он просто не знал, как на это реагировать.
- Ну, - сказал я, - чего ты ждёшь? Разве ты, который может так точно и быстро рассказывать про кого угодно на другом краю Земного диска, не можешь сказать, что делает человек в трёх шагах от тебя? Те, кто стоят сзади меня видят, что я делаю правой рукой. Если ты ответишь верно, они подтвердят.
Он продолжал стоять онемев.
- Очень хорошо. Я расскажу тебе, почему ты стоишь и молчишь. Потому что ты не знаешь. Волшебник, тоже мне! Друзья, этот бродяга - всего лишь жулик и лжец.
Монахов это напугало и повергло в трепет. Они не могли вспомнить, чтобы кто-нибудь говорил волшебникам такие ужасные слова, которые я только что произнес, и не знали чего теперь ожидать. Стояла мёртвая тишина. Суеверные страхи роились в голове каждого. Экстрасенс собрал мысли в кулак, и когда он, наконец, улыбнулся спокойной и бесстрастной улыбкой, все вокруг почувствовали облегчение. Это означало - он не сердится. И не наложит никаких заклятий на присутствующих. А он просто сказал:
- Это повергло меня, и я онемел от столь легкомысленной речи этого человека. Да будет известно всем, если кто-то ещё не ведает сего. Волшебники моего уровня не занимаются жизнью тех, кто званием не король, не принц, не визирь и не император. Мы рассказываем только о тех, кто от рождения занимает высокое положение, и только о них. Если бы меня спросили, что делает Артур, или спросили что-нибудь подобное, я бы ответил. А что делают его подданные, меня не интересует.
- Может я что-то недопонял? Ты сказал "кто угодно". Как я полагаю, кто угодно, означает, кого хочешь. Всех.
- Это включает кого угодно, кто высокого происхождения. Лучше если королевского.
- Мне кажется, что такое может быть, - сказал аббат, который увидел возможность сгладить конфликт и отвратить надвигающуюся беду. - Потому что, кажется маловероятным, что такой удивительный дар, как этот, был бы дарован, чтобы рассказывать о жизни людей незнатных. Вот наш король Артур...
- Хотите, я расскажу о нём? - встрял волшебник.
- С большой радостью и признательностью.
Все присутствующие, тотчас, были полны благоговения и интереса. Неисправимые тупицы. Они жадно смотрели на прорицателя, поглядывая на меня, словно желая сказать: "Ну вот же, и что ты на это скажешь?". Последовало объявление:
- Король, утомился после охоты, и теперь лежит в своём замке и спит уже два часа как убитый.
- Боже, храни, короля! - сказал аббат и перекрестился. - Да освежит этот сон его тело и ободрит его дух.
- И освежил бы, если бы король спал, - сказал я, - но король не спит, он едет верхом.
У них снова появилось беспокойство - взаимоисключающие параграфы. Никто не знал, кому из нас верить. У меня была моя репутация, но он уже столько им рассказал... Самолюбие новоприбывшего мага было задето, и он отвечал:
- Ой ли. Я видел множество предсказателей, пророков и волшебников в своей жизни. Но я ещё не видел ни одного, чтобы тот, чтобы получить откровение, стоял вот так спокойно и не делал никаких заклинаний.
- Потому что ты живёшь в глуши, и многое пропустил. Я тут такие заклинания произносил - у братьев волосы стояли дыбом, а Мерлин вообще упал в обморок. Куда уж тебе с ним тягаться.
Он желал меня потроллить, но думаю, в этом я был покруче него. Чувак сморщился не хуже Мерлина.
Аббат осведомился у него о королеве и спросил про двор, на что получил информацию:
- Они все спят. Их одолела дремота, как и короля.
Я сказал:
- Это просто ещё одна ложь. Половина двора веселится, а вторая половина и королева не спят, как и король. Они тоже едут верхом. Может, ты немного наколдуешь нам и расскажешь, где они сейчас едут и куда направляются?
- Сейчас они спят, как я сказал. Но завтра они действительно поедут. Они направятся к морю.
- А ещё дальше в будущее можешь? Где они будут через два дня вечером?
- Далеко на север от Камелота, и в половине пути от цели их поездки.