Аннотация: Конкурсный рассказ по вселенной Самосбора
Он собирал кубик Рубика. Его онемевшие руки вращали грани одну за другой, но как бы он не стремился, всегда выходила серая, со всех сторон, фигура. Щелчок - поворот, щелчок - поворот... Там, где чуть светлее, утопало в тени, а чёрное, с другой стороны, выплывало на свет и становилось уныло-бесцветным. Это занятие, ежеминутно стираемое из памяти, растянулось на сотни веков, покрылось трещинами и пожелтело, как старые кости. Спасением мог стать только один единственный звук, и когда он прозвучал, в памяти не возникло никакой ассоциации.
В непроглядной тьме, уплотнённой в атом, что-то дрогнуло, она обрела объём, расширяясь с каждой секундой, как калейдоскоп без рисунков. Просто стало ясно, что теперь вокруг серого кубика существует бесконечное пустое пространство.
Череда высоких сигналов ворвалась в сознание азбукой Морзе, слова возникали и рассыпались, не в состоянии сложиться в предложения. Словосочетания запутывали ещё больше. "...старт процесса...", "...работоспособности систем...", "...резервное питание...", "...критическая ошибка устранена...", "...требуется ревизия модулей..."
Что всё это могло значить? Нарастающая боль, как дрожь земли, поднималась снизу, от ног к голове, затем обратно. Ускоряющийся пульс мучений достиг апогея через пятнадцать минут. Биологические часы заработали сами, вместе с чувством пространства. Память вернулась окончательно, в тот самый момент, когда неизвестность дробила на секции чудовищные истязания, убеждая мозг, что отключаться не нужно, следует работать дальше. Эта микроложь существовала сама по себе в пределах одной единицы чего бы то ни было. Защитный механизм непрестанно вещал в серое вещество одну и ту же фразу "Сейчас тебе больно, но секунду назад больно не было!" И мозг верил, потому что иной путь отнял бы жизнь. Только-только зародившиеся химические процессы осыпались бы на составляющие, электрические импульсы прекратились. Мозг очень хотел жить...
Регидрация проходила в штатном режиме. Уродливое изобретение учёных прошлого, решивших заглянуть в будущее чужими, высохшими глазами. Он вспомнил коллегию унылых лиц в белых халатах, холодный блеск стали, десятки трубок, погружающихся в тело. Тогда его усыпили, процесс проходил безболезненно, но теперь... Влага проникала под кожу, отрывая её от костей, как наглый червяк, проталкивалась по иссохшим сосудам.
Он корчился, пытался кричать сухой глоткой, хотел прекратить происходящее, но было поздно. Отмороженные пальцы очень долго болят в тепле, как ни старайся облегчить страдания...
- Процесс завершён, примите необходимые препараты в шкафчике с надписью "После пробуждения". Все рекомендации и инструкции подписаны соответствующими лицами и закреплены штампами Министерства НИИ, ознакомьтесь с ними и распишитесь в графе "С документацией ознакомлен". Жизненно важно взять с собой результаты эксперимента и доставить их уполномоченным лицам! Товарищ, от вас зависит судьба человечества. Возможно, наработки наших коллег смогут исцелить от самосбора весь гигахрущ, а не только его отдельные кластеры! Процесс завершён, примите...
Автоматический голос без интонаций повторял одно и то же до тех пор, пока мужчина не покинул громоздкий саркофаг. Спину, плечи и живот покрывали отверстия диаметром с палец, когда кровь начнёт функционировать так, как ей и полагается, она выльется через эти дырки, следовало поторопиться. Три банки с препаратами хранились в опечатанном ящике, ничем не отличимые друг от друга. Одна пилюля за другой, словно в мусоропровод, проваливались в глотку, тут же стояла пятилитровая бутыль с водой, помятый пластиковый стаканчик валялся рядом.
Процедура восстановления длилась двое суток. Всё это время пациент закупоривал отверстия на коже, пил воду и принимал лекарства, попутно ознакамливаясь с документами. Прекрасно понимая, что в этом нет никакого смысла, в конце каждой прочтённой инструкции он ставил свою подпись.
Кажется, была какая-то миссия, но в памяти всплывали жалкие обрывки. Несколько терминов, вперемешку с торопливой болтовнёй картавого умника. Круг озабоченных лиц, последние пожелания... Для чего? В первую очередь следовало узнать дату, после чего обратиться в академию НИИ и рассказать им об удачном эксперименте. Чем не выход? Массовое погружение граждан в сон, с целью пережить этот кошмар, прийти в то время, когда самосбор поддался анализу и был уничтожен раз и навсегда. Возможно, никакого самосбора не существует уже сейчас?
Мужчина оделся в гимнастёрку, висевшую в шкафчике, повесил на нагрудный гарман выцветший бейджик "Иванов Иван Иванович" и уверенно набрал код, выгравированный над дверью. Больше никто не мог его видеть, никто не мог открыть дверь до того, как проснётся подопытный. Снаружи его встретил пустой коридор, устланный рваным линолеумом, книгами и папками "ДелоNo".
Вопреки ожиданиям, здесь не было ни души, хотя в памяти витали словно вчерашние образы суеты: люди в халатах, люди в спецодежде, люди в военной форме. На стенах старые стенды, часть сломана, часть сорвана, ни единого намёка на чьё-то присутствие. Прохаживаясь по блокам, Иван Иванович наткнулся на зеркало, испуганно отшатнувшись: перед ним стоял мужчина неопределённого возраста, с огромными глазами, ввалившимися в череп, коричневая кожа обтянула скулы и подбородок, широкий лоб отливал болезненной синевой. Голова, казалось, только чудом держится на тонкой шее, с несуразно большим кадыком.
"Как черепаха, которую выдрали из панциря..."
В карманах гимнастёрки нашлось несколько брикетов сублимата, через силу съев один, подопытный двинулся дальше. Скорее всего, размышлял он, лаборатория давно переехала, с очень большой вероятностью гигахрущ значительно перестроен. Нужно найти человека, чтобы узнать последние новости, дело не такое сложное, особенно если учесть, что самосбор остался в прошлом.
Иван несколько раз натыкался на глухую бетонную стену, где раньше находились двери, очевидно, здесь поработали ликвидаторы. Из огромного исследовательского блока сохранился единственный выход, ведущий к шахте с винтовой лестницей. Подниматься наверх оказалось не так-то просто, ноги подкашивались, раз за разом приходилось останавливаться, чтобы передохнуть.
Наверху, почти сорванная с петель, болталась металлическая дверца. Несколько кривых стрелок указывали направление, их выжгли дымом. Наверняка в прошлом, когда лабораторию еще не демонтировали, думал Иван Иванович, сюда захаживали личности с сомнительной репутацией. Скорее всего, частенько бывали подростки, которым хочется острых ощущений.
Коридоры сменялись лестницами, те приводили к соседним блокам, двери пропускали очнувшегося от гибернации мужчину от ячейки к ячейке, пока он не утратил чувство направления. Присев на один из стульев, что чередой стояли у стены, Иван прислушался к звукам гигахруща. Где-то очень далеко слышался грохот работающих фабрик, выли сирены, звенели оповещатели. Жизнь кипела, как и подобает густонаселённой структуре, нужно только найти живого человека...
Чьи-то шаги отвлекли от размышлений, неизвестный гость передвигался медленно, шаркая по полу. Либо был очень стар, либо болен. Иван напрягся, всматриваясь в полутьму коридора. Всё это время освещением ему служили бункерные лампы, способные работать практически вечно. Защищённые толстым стеклом и решёткой, они давали не так много света, как хотелось бы, но для безопасного передвижения хватало.
- Приветствую! - негромко произнёс мужчина, когда силуэт гостя стал различим. - Не планировал вас пугать, но если всё же...
Тень метнулась сначала в сторону, загрохотала металлическая каталка, ударившись о стену, затем незнакомец бросился назад, торопливый топот растаял вдали.
- Ну вот... - расстроился Иван Иванович. - Хотя бы знаю, куда идти.
За очередной дверью случилось то, что он давно искал. Пробравшись через баррикаду из школьных парт и больничных кушеток, мужчина оказался в коридоре, наполненном ароматами жилья. Полноватая женщина стирала вещи в большом тазу, кто-то сидел у входа в жилячейку и беседовал с соседом, чуть поодаль в его сторону указывал долговязый парень в огромных очках. Рядом с парнем стояла женщина в робе и слушала, смотря себе под ноги и сокрушённо качая головой.
Появление Ивана Ивановича резко разрушило царящую идиллию. Люди, не сговариваясь, бросились прочь, спешно закрывая за собой гермодвери. Несмотря на то, что сирены не было, они боялись незваного гостя, выглядящего, как оживший мертвец. На месте осталась только двое.
- Я же говорил, что там кто-то появился, - донеслось до Ивана.
- Вы кто такой? - спросила женщина, оттягивая сына себе за спину. Несмотря на то, что тот был на голову выше, смотрелся он, как самый настоящий ребёнок.
- Я доброволец, подписал договор с НИИ о погружении в длительный сон путём регидрации организма. Когда истёк срок, я пришёл в себя, - сначала он говорил торопливо, но потом сбился и, восстанавливая дыхание, продолжил более спокойно. - Мне нужно знать, где находится ближайшая академия, наверняка меня захотят обследовать. То, что я пережил, очень важно для всего человечества.
- Похоже, сумасшедший какой-то... - прошептала женщина. - Хорошо, я вас поняла! Ждите, я пошлю сына за комиссаром, вы ему всё подробно расскажете.
- Я прекрасно понимаю, что вы собираетесь сделать, но у меня есть официальные документы, - мужчина извлёк из нагрудного кармана несколько листов, синих, от количества печатей. - Комиссары - люди подозрительные, процедура может затянуться. Просто укажите мне дорогу к НИИ, всего-то...
- Ну, хорошо...
Спустя четверть часа долговязый парнишка торопливо шагал по бесконечным коридорам, увлекая за собой странного человека, словно высушенного в микроволновке.
- Слушайте, молодой человек, я совсем забыл уточнить, какой сейчас год? - спросил Иван Иванович, когда они забрались так далеко, что казалось, никуда и не планировали прийти.
- Год? Это что такое? - юноша недоумённо обернулся.
- В чём вы измеряете время? - поразмыслив, уточнил подопытный.
- Ну, в циклах, только их никто не считает. Последний самосбор был около тысячи циклов назад, может быть больше.
- Я хотел бы навестить одного человека, она должна быть жива. Можно ли это сделать, если знать прежний адрес проживания? - не унимался мужчина.
- Да откуда я знаю? Ты просил в НИИ - вот!
Иван Иванович удивлённо уставился на низкую белую дверь, словно снятую с холодильника, над ней висела табличка с лаконичной надписью "НИИ".
- Хорошо, большое спасибо.
Когда они расстались, Иван Иванович неуверенно нажал на дверной звонок. Изнутри донёсся звук шаркающих шагов, затем дверь открылась и наружу выглянул взъерошенный лаборант.
- Ё моё, ты ещё кто такой? - воскликнул он, скривившись от внешнего вида посетителя.
- Я доброволец, подписал договор с НИИ о погружении в длительный сон путём регидрации организма. Когда истёк срок, я пришёл в себя, - терпеливо повторил подопытный.
- Какой регидрации? - уточнил лаборант, - Ты из какого блока?
- Что за... - парень с раздражением посмотрел на Ивана Ивановича, заглянув тому за спину, словно искал причину скорее отвязаться от непрошенного гостя. - Это не ко мне!
- Дай мне выйти на связь с кем-то из старших работников, - голос подопытного прозвучал строже, да и сам он преобразился. - Я уже несколько часов хожу по блокам, но пока не встретил ни одного ответственного человека. Что с вами станет, если прозвучит сирена?
Лицо лаборанта побледнело, он испуганно отшатнулся.
- Нет никаких сирен, успокойся, уважаемый. Самосборы теперь в прошлом.
- Так люди нашли способ с ними совладать? - Иван Иванович сделал шаг вперёд, схватив собеседника за рукав, словно боялся, что тот убежит, не дав никакого ответа.
- Дело не в этом, самосбор ушёл сам.
- По всему гигахрущу?!
- Откуда мне знать? У нас нету и ладно.
- Ах... - подопытный разочарованно отстранился. - Мне нужно сделать звонок.
И далее, не спрашивая, он вошёл внутрь. За дверью оказалась крошечная комната с громоздким столом, лампой над ним и старым просиженным креслом. Тут же стоял стационарный телефон, с бумажными бирками, приклеенными на скотч. "Центральное управление", "Главный дежурный", "Тестирование связи".
- Слушаю вас! - донеслось по ту сторону провода, когда Иван Иванович набрал номер центрального управления.
- Я доброволец, подписал договор с НИИ о погружении в длительный сон путём регидрации организма. У меня есть жизненно важные данные о свойствах самосбора. Когда истёк срок, я пришёл в себя, - вновь пояснил мужчина.
- Дата эксперимента!
- Две тысячи пятьдесят восьмой год от Заложения Фундамента.
- Уф... - наступила тишина, сквозь которую отчётливо слышались помехи связи. - Никаких данных по этому делу нет, составляйте заявку, пусть с вами разбирается комиссия!
Череда коротких гудков повергла Ивана Ивановича в шок. Он ожидал, что его встретят, как героя, немедленно отведут к передовому оборудованию, чтобы проанализировать полученные данные. Или, что тоже было вероятно, он очнётся в центре гибернации, где это действие вошло в обиход у всего населения гигахруща.
Но, что поразительно, всем было плевать на гостя из далеких времён, да и сам гигахрущ нисколько не изменился, словно прошло не много лет, а пара месяцев. Только люди стали другие...
Погрузившись в мрачные размышления, мужчина совсем забыл, где находится. Неловкое покашливание лаборанта отвлекло его от мыслей.
- Ну что сказали?
- Нужно составить заявку... - сокрушённо пояснил подопытный.
- А, гиблое дело. Нынче никто их не рассматривает, просто выкидывают в урну, а в отчётах указывают, что входящих данных нет, - лаборант сочувственно похлопал Ивана Ивановича по плечу. - А что такое "Заложение Фундамента"?
- Никто из вас не знает? - получив отрицательный ответ, мужчина рассказал. - Считается, в моё время считалось, что летоисчисление началось с того дня, когда был завершён фундамент первого кластера гигахруща.
- А разве гигахрущ строили с нуля?
- Как-то же он появился!
- Ну, наверно...
Лаборант пожал плечами, а Иван Иванович вдруг разволновался.
- У вас нет самосбора, нет отчёта времени, нет передовых технологий! Как мне узнать дату? Я что, проснулся раньше срока?
- У стариков надо поспрашивать. Кстати, мой коллега придёт через пару часов, пока можем выпить джина! - парень открыл шкафчик с медикаментами, где в окружении бинтов темнела бутылка с мутно-коричневым содержимым. - "Победа"! - с гордостью прочитал он на этикетке.
- Интересно, какую победу отмечали производители этой этикетки... - угрюмо спросил мужчина, рассматривая грязное дно стакана.
Однако, стоило поднести пойло к губам, как из далёких глубин донесся вой, которого не слышали очень давно. Репродукторы трещали и хрипели, выплёвывая многолетнюю пыль, их безглазые морды раззявили пасти, извещая о скором приближении смерти и безумия.
Лаборант стоял в оцепенении, выпучив глаза. Он не бежал к спасительно гермодвери, не искал способ спастись, но и сам Иван Иванович с удивлением обнаружил, что просто сидит на месте. Хотя былые рефлексы заставили его вздрогнуть, на большее он не был способен. Возможно, сказалась длительная гиберанция, возможно, вид человека, стоявшего перед ним. Это было воплощение человечества, утратившего хватку. Растрёпанный молодой человек побледнел и казалось, начал немного светиться в полутьме тесной каморки.
В конце концов, мужчина не выдержал и, схватив оцепеневшего бедолагу за шиворот, выволок наружу, где в просторном коридоре творилось невообразимо что. Люди вместо того, чтобы прятаться в жилячейках, выбегали прочь, они хватали вещи и стремились покинуть место, словно целью их было не спасти свои жизни, а избавиться от чудовищного воя сирен.
- Что они все делают?! - закричал Иван Иванович, пытаясь растрясти своего спутника. - Почему никто не прячется?!
- Я не знаю! - брызнув слезами из глаз, ответил лаборант.
Навстречу им выбежала мама с долговязым сыном, они бросились было в каморку к лаборанту, но быстро вернулись и побежали в обратном направлении. Действия были хаотичными, никто не знал, что делать и здесь, в гигахруще, всё это казалось сюрреалистичным, неправильным. Мужчина, который провёл много лет в искусственном сне, не выдержал и постарался взять инициативу в свои руки.
Он ринулся к первой жилячейке, толкнул тяжёлую гермодверь, но та поддалась с большим трудом, визгливо скрипнув. Механизмы не смазывали давным-давно! Так, пробегая от ячейки к ячейке, мужчина понял чудовищность ситуации: ни одна гермодверь не работала соответствующим образом, местные жители упустили единственный шанс на спасение.
"Но как же так? - пронеслось в его голове. - Пройден длинный путь, я несу в своих карманах уникальные исследования о напасти, поразившей человечество. Технологии должны были пройти дальше, теории обрести практическое применение, но вместо этого я вижу инфантильное поколение, неспособное сделать самое малое - смазать петли и спрятаться в жилячейке, когда завоет сирена..."
В конце коридора, где к тому времени скопилось много народа, решившего искать спасение в соседнем блоке, сгустилась тьма. По старой краске пробежала рябь, словно кто-то большой проснулся внизу и поднимаясь, стукнулся головой о потолок. Вой сирен стих, из толпы донеслись облегчённые возгласы и даже крики радости. Люди принялись расходиться, кто-то крестился, кто-то поминал партию, и обычные проявления эмоций вызвали у Ивана Ивановича ещё больший ужас.
Никто из присутствующих здесь не знал, что плавно смолкающая сирена означает только одно - самосбор уже здесь, он жадно схватился за жгуты кабелей, заблевал раззявленные пасти репродукторов и заполняет всё вокруг своим невидимым, как радиация, телом.
Кто-то испуганно вскрикнул, последовал оглушительный хлопок и кровавые брызги размазались по стенам и жителям гигахруща. Они не знали, взорвался ли кто-то из рядом идущих, или этот эффект вызван чем-то ещё, но вслед за облегчением, пришла паника, страшнее предыдущей. В воздухе повисло зловоние сырого мяса, обескровленные волокна вперемешку с жилами появлялись то тут, то там, заполняя пространство.
Иван Иванович достал из кармана несколько листов с формулами и пояснительными записками. Почему бы не отправить эти исследования в лаборатории тех времён? Спросил он у коллегии учёных перед тем, как погрузиться в сон. У нас нет теоретической базы для подтверждения результатов, нет оборудования, для работы с частицами такого уровня, ответили ему. Так в чём же смысл, спросил тогда Иван Иванович. Люди будущего вполне способны получить знания своими силами.
"А вдруг они забудут? - возразили учёные. - Вдруг случится что-то, что даст науке обратный ход? Мы не узнаем того, что узнаешь ты, товарищ Иванов, но очень надеемся, что послание достигнет адресата и человечество перестанет прятаться в гигахруще"
- Как думаешь, почему мы все прячемся в гигахруще? - спросил Иван Иванович у лаборанта.
- Что? - тот удивлённо посмотрел на мужчину, словно впервые увидел его перед собой.
- Я думаю, мы кости в будке. Пока он нас грызёт, ему не хочется выбираться наружу.
- Что? - растерянно пробормотал лаборант, бездвижно наблюдая за тем, как десятки людей падают на пол, врастают в стены, изувечивают себя собственными руками. Фиолетовые хлопья проникали в лёгкие, забивая дыхательные пути, незримый ветер подхватывал их, щедро разбрасывая по блоку.
Однако, самосбор стеной стоял перед дверью в лабораторию, словно упёрся в невидимое стекло. Он методично и безжалостно убивал всех и вся, кроме двух человек, стоявших в конце коридора.
- Зверь жадный и всеядный, он быстро растёт, если кормить его бездумно. Если не кормить, то вместо костей в дело пойдут стены будки... - Иван Иванович заметил, как долговязый мальчишка пытается приставить голову своей матери к плечам, но та расслаивалась и выскальзывала из его рук. Несчастный не понимал, что сам по пояс погружён в пульсирующую жижу, и поясной ремень, который он поправлял, чтобы не спадали штаны, в действительности был его потрохами, что давным-давно вывалились из нутра.
Мужчина пробежался глазами по формулам на листах, в последний раз окинув взглядом происходящее безумие и шагнул вперёд, за невидимую черту, оставленную самосбором. И тот, как будто только этого и ждал, в следующую секунду захлестнул зловонием весь сектор.