Аннотация: Мореходы сложили легенду о кресале огненных страстей... И ищут по сей день!
Никто не помнит, как Майла пришла на побережье. Жила она в городе и служила в прачках. Посадила дочку на траву, дав поиграть с дедовым огнивом. Отвернулась, а малышку украл чёрный монах....
РЫБАЦКАЯ ПРОПИСКА
Через год дитя видели на ярмарке. Девочка была, как куколка, но отказывалась говорить. А когда открывала рот, был виден обрубок языка - и калеку выставляли за деньги.
- Мы-ы-у-ы, - силилась сказать бедняжка.
- Маму зовёт! - кидали зеваки ей монет.
Но Майла сколько ни искала, не нашла свою кровинку. Шли годы. Она поседела, став старухой. Но не озлобилась, а принялась исцелять людей - наперекор римскому папе! То ли горе отворило заповедные миры, то ли сердце вызнало сакральные секреты, но поддалась ей даже завезённая крестоносцами проказа из Иерусалима!
Так шла она от села к селу и набрела на море. Нашла в дюнах сгоревший сарай. Законопатила щели, развесила по углам полынь-траву. Сложила очаг из прибрежной гальки с глиной. Подвесила варево в припасённом чугунке и села на крыльце. Но, видно, слава шла за ведьмой по пятам, и к ней привели... корову:
- Не подлечишь?
- Идите с Богом! - кивнула она.
Что-то пошептала, и удой подскочил. Она не отказывала никому, и рыбаки полюбили Майлу. Зимой вели ребят заговорить простуду. Летом - мужей, чтоб лодка не текла. Девки шли за приворотным зельем, парни - за мужскою силой... Взамен несли хлеб, салаку, домотканые накидки. А колдунья знай молилась:
- Доченька, прости!
НЕВЕЗУЧИЙ КОЛУМБ
Осенней ночью море заштормило, выбросив обломки шхуны. А поутру колдунья пошла набрать щепок, да заметила матроса. Юнгу вынесло на берег в кивере, штаны в лампасах... Будто открывал Америку на здешнем берегу! Майла принялась трясти его:
- Ты живой иль мёртвый?
И, не дождавшись ответа, поволокла за ноги невезучего колумба... Втащила в дом, растопила очаг. И подтянула гостя поближе к огню. Сняла с него кафтан, оставив лишь нательный крест... И вскрикнула: из тощих рёбер торчал кусок вощёного копья, но морская соль спасала юношу от зараженья. Поднатужившись, Майла выдернула древко. И принялась тереть копьё золой.
- Чистись, кровь, как это остриё, - бормотала ведьма. - Копьё вылечу и рану затяну...
С восходом порез вправду зажил. К вечеру вышла полная луна, но колумб так и не очнулся!
- По каплям жизнь уходит, - причитала ведьма, - как волна в песок, и я не в силах помешать! Тонка серебряная нитка - жизни нет в тебе... И душу в тело не вернуть! Порвётся связка с миром, если смертника никто не сможет полюбить. А в женихе чуть теплится искра! Нет, вру, уже погасла... Что делать мне, ума не приложу.
И опрокинула на него кувшин воды... Ведь она была ненастоящая колдунья, просто полюбила моряка! Мертвец дёрнулся и окончательно впал в кому. Ведьма пригорюнилась, взяв ларец с оставшимся от дочери огнивом! Но медлила и не спешила открывать - боясь силы неведомого талисмана... Ещё одну смерть после дочери ей было не пережить.
ЛЮБОВНАЯ СИЛА
Набросала в котелок полынь-травы. Налила воды, сдобрив крысиными хвостами. Добавила змеиной кожи, одуванную пушинку, растолкла яичные скорлупки, лягушачью лапу и мушиное крыло... Прокипятила - троекратно снявши пену. Остудила. И влила гостю в рот! Колумб поморщился, но снадобье проглотил. И ведьма приоткрыла заповедный ларчик, со словами:
- Вот тебе огниво - разжигать любовь в сердцах людей! Чиркнешь, и всяк ощутит к тебе неодолимое влеченье... Будь то зверь или строптивая девица, попадутся в твой капкан - любого покоришь! Никто не воспротивится твоим чарам и желаньям. Всеми будешь любим - не любя в ответ!
Вынула из сундучка огниво. Стукнула по нему кресалом, загорелся пук соломы - и колумба обожгла искра... Бросила в очаг - в очаге занялся уголь! Погремев кочергой, Майла вложила зажигалку в руки гостя.
- Что это? - на миг очнулся тот.
- Потом узнаешь, - успокоила лекарка.
И колумб проспал сном праведника до утра. То был его последний праведный поступок. Проснувшись, юнга поел рыбы. И Майла рассказала свой секрет. Он удивился её жертве:
- А тебе самой любовь не нужна?
- Я - ветер в поле, колыханье ковыля и рокот неумолчного прибоя... Живу не среди людей! Я - солнечный луч, смолистый дух сосны и поле на закате! Ты ощутишь меня, где бы ни находился... А беды ведьмам не страшны. Наш мир по ту сторону времён и весей. Мы и живём - и погибаем в нём...
- Ну, спасибо! - принялся тот чиркать по огниву. - Чем же, дорогая, отблагодарить тебя?
- Любовью не злоупотребляй! - остерегла ведьма.
И была права. Раненый высекал любовь, не в силах унять буйну радость. Кремень мучил его, как наркомана кокаин... Морфия колумб не ведал - к тому времени зелье к побережью не везли. Но неистовствовал - как заправский кутила!
А Майла, что ни день, ходила в рыбачий скит за прокормом. Рыбаки давали ей двойную порцию трески, но лечиться с появлением колумба шли неохотно. Зато от невест не было отбоя под знахаркиным окном - затянутым бычьим пузырём! Пузырь потускнел и трижды был заштопан. Но служил - пока обманутые девки не швырнули в него валуном.
МАЙЛИНО ПРОКЛЯТЬЕ
Майла заткнула пробоину, едва жилец ушёл из дому - в хозяйстве он не помогал... А когда вернулся, она вновь сварила ухи. Но заработка не было, "уволили" рыбаки знахарку - перестав здороваться! А были и те - кто плевал ей вслед. Чем толще становился гость, тем она хлипче... А он, знай, портил рыбацких невест - разжигая гнев шкиперов тех мест. Откуда огниво - дон жуан не говорил!
Но его курносый профиль стал орлиным, а взор томным... Да и речи моряк вёл, как златоуст! Когда закрома Майлы совсем истощились, убежал в посёлок на подкорм. Высмеивал её, о воскрешении не вспоминая. Злословил, будто Майла тоже пала жертвою огнива... Старожилы стали гнать колдунью, но Всевышний навёл на поселок мор! Жара спалила на корню жнивьё, а дождь сгноил картофель...
В ту зиму голод забирал без счёта стариков. А мартовский шторм унёс кормильцев. Остались вдовы да беззубые старухи! Тут бы разгуляться дон жуану - но в море он не выходил, салаку не ловил. И в бедах обвинили Майлу:
- Почто оживила мертвеца?!
Покойник был к беде, по всем морским приметам... Не похоронишь - не пожнёшь, цинично говорили тут! А оживить утопленника - навести на скит проклятье. Стереть с лица земли поморский род... И староста посёлка Лулла с одним глазом села в лодку. Да поплыла за советом к Инквизитору! Вернулась к ночи... И вдовые рыбачки стали складывать на отмели костер. Наносили сучьев и лесин, вбили в песок дощатый крест! И на рассвете пошли к Майле...
ПРОТИВОЯДИЕ ЛЮБВИ
Дверь снесли острогой, хотя ведьма не спала. И не молила о спасении, когда ивовым прутом вязали руки. Да схватив за волосы, волокли к поленнице - сложенной из обломков той же шхуны... Будто в отместку за доброту!
В ожидании Инквизитора ведьму бросили на сучья! Тот явился к вечеру в сопровождении сестрицы во Христе. Присутствием монашек освящались церкви. И палач уже зажег смоляной факел, когда Лулла ткнула пальцем в дон жуана:
- У него огниво, пусть подпалит!
Майла взмолилась о пощаде... Но толпа подначивала, и ловелас боялся оплошать. Да любопытство разбирало: сгорит ли ведьма? Так ли уж сильна? Он достал огниво из кармана с галунами...
- Не разводи огня! - плакала Майла над своим подарком.
- Тогда сожгут меня, - возразил жених.
И изо всех сил стукнул кресалом! Хворост опалила искра, пламя взметнулось - охвативши юбку ведьмы. Она запрокинула голову и завыла! Дрова занялись огнем, но и сквозь треск поленьев доносился вой колдуньи.
- Будь ты проклят! - вопила она.
- Что, теперь меня разлюбишь? - засмеялся дон жуан. - Нет лекарства от любви!
И в подтверждение поднял огниво над толпой. Пока народ глядел - приезжая монашка стукнула его по локтю. Да и выбила подарок, лопоча:
- Мы-у-о-о-е-е...
- Глядите, у неё нет языка, - заохали рыбачки.
Но одноглазая Лулла заступилась за убогую:
- Бракуйте и меня?!
И пододвинулась к калеке. Пока шли споры, дурочка приблизилась к костру... Кинула в огонь любовное кресало. А следом прыгнула сама! Кожа на руках у неё запузырилась... Но монашка тянулась к Майле, с криками:
- У-уы-вы-ы-и!
МАТЬ-ТЬМА
И обняла мать - потерявшую сознанье! То была дочь Майлы, узнавшая детскую игрушку. Но высекла она не страсть, а огонь жертвенной любви. Видно, талисман и вправду творил чудо. Пламя много дней не утихало, но ни костей, ни кремня в пепелище не нашли. Лишь белый дым взлетел к высоким облакам... Да Инквизитор сбежал в город - украв лодку.
...Правда, в ночи кто-то заметил две фигуры - покидавшие селенье. Та, что постарше, - прихрамывала, опираясь на плечо юной. Девушка ей что-то толковала, весело жестикулируя рукой. Обе смеялись - словно шли из рая, а не из костра! И то был рай: огниво возвратило дочке речь. Воскресил кремень не только казанову - но и Майлу с дочкой?
Как они спаслись, мать-тьма молчит... И - как заговорила безъязыкая монашка! А вот скит не уцелел. Нагрянула проказа, скрутившая и моряка - и Луллу. Колумб покрылся язвами, так что лекари к нему не приближались. К чему лечить отозванного с того света моряка? А свою Америку он всё же открыл...
Но не огниво, а добро - не требующее ничего взамен... Иначе то была б не доброта, а сделка! Потому Майла и выжила, получив награду Небес - а предатель сгинул. Да и скит был стёрт с лица земли. С тех пор никто в нём не селился, будто знахарка прокляла не моряка - а белый свет.
Но любовное огниво не забыто. Местные рыбаки сложили легенду о кресале огненных страстей! И ищут по сей день...