Он был адвокатом. Он был успешным, толковым, востребованным и...очень дорогим адвокатом, у которого не было проиграно ни одно дело. И всё-всё в нем говорило об этом: и интеллигентная, аристократическая, утончённая внешность; и холёные, ухоженные лицо, руки и волосы, всегда благоухающие изысканным, дорогим парфюмом; и дорогая, идеально сидящая одежда, очень тонко и грамотно подобранная даже в мелочи, носовом платке, запонок, изготовленных на заказ; и обувь, которая стоила, как приличная иномарка; и дипломат, из крокодиловой кожи, в котором он носил свой ноутбук. Его портрет мог бы украсить любое дорогостоящее глянцевое издание, и всякая восходящая звезда на его фоне померкла бы. Но он не давал интервью, не снимался на обложки журналов, его личная жизнь была отгорожена от всех его холодностью, его отчуждённостью, его каким то колючим, потусторонним взглядом... Он просто делал хорошо свою работу, и ему за это соответственно платили, а остальное...остальное его личный мир в котором было место только его дочери. И где бы он ни был, он гордо нёс себя, и его нельзя было не заметить.
Вот и сейчас он шёл по коридорам Дворца Правосудия, всем своим видом провозглашая очередную победу. Кто-то им восхищался, кто-то с завистью смотрел вслед, кто-то доброжелательно ему кивал, кто-то заискивающе "перебегал дорогу", в общем , эмоции как всегда зашкаливали, как на "плюсе", так и на "минусе". Вот, что значит быть толковым адвокатом.
Проходя мимо кучки коллег, его "Я" услышало фразу, которая отозвалась во всём его теле, будто по нему пропустили ток, сильно кольнуло сердце и ум, всегда расчётливый и холодный, вдруг услышал надрывный крик его души: "Этого допустить нельзя"! Он так резко и неожиданно развернулся, что идущая за ним пожилая пара просто "врезалась" в него. И его искреннее и торопливое: "Простите!" на минуту выключило все звуки в коридоре, настолько это всё было не похоже на него. Его это мало заботило, он уже стоял у стола в секретариате и просил дело Егора Трепетова, для ознакомления.
- Петр Ильич, зачем оно Вам, этому босяку нечем платить - с искусственной улыбкой процедила сквозь зубы Лера, старательно выпячивая свою силиконовую грудь вперёд - и вообще он отказывается от адв...
Встретив его молчаливый пронизывающий холодом взгляд и протянутую руку, она вся скукожилась, грудь её переполошившись "сдулась" и недоговорив, она как "ядовитую змею" вкинула ему дело, которое ОН попросил. Отойдя к окну, пробежав глазами материал, заказав к подъезду машину он быстрым шагом в раздумье, почти побежал к выходу.
-Но я отказался от защиты, мне никто не нужен - с каким то мальчишеским вызовом откликнулся Егор.
- От таких, как Правдин никто не отказывается, если есть " баблосы"... а ты видно не так прост, если сам Пётр Ильич к тебе пожаловали-с, выходи, руки за спину.
-Я же сказал...- но юношу выпихнули в открытую дверь, и ему ничего не оставалось, как только "руки за спину".
В камере для допросов они молча смотрели друг на друга изучающее минуты три, Егор заговорил первым:
- Я отказался от защиты, так что вы себя не утруждайте, господин супер адвокат- это прозвучало отчаянно, с внутренним надрывом, в голосе слышалась безысходность.
- Дело состряпано для галочки, почему ты под всем подписываешься? Это не ты убил, что ты как овца закланная...- ОН даже слов не находил, так ОН волновался и не мог подобрать этому объяснение. - Я приду завтра, дома всё подробно изучу и мы поговорим, возражения не принимаются.
И первый раз за два месяца предварительного заключения у Егора стало тепло и спокойно в душе и на сердце, ему показалось, что человек понимает его, чувствует всё, что с ним и знает ответ. Юноша как-то машинально протянул руку для пожатия, и ОН понял с благодарностью, что на его помощь согласились, что ему поверили.
Дома он вытащил "из сердца" ту фразу, которой среагировала его душа на услышанное дело о Егоре в коридоре: "Дар Бога любить, главней понятий чести"! Мистика какая то! Но почему тогда всё его естество и душа так реагируют?!. Ах, как жаль, что Надя уехала к подруге, как бы она сказала?..Папуля, ты же лучший, что уж тебе не ясно, я тем более не знаю, спрашивай тогда у Вселенной. Или проси Господа и он откроет. Пётр зажёг лампадку, оставшуюся на память от его деда, нашёл кусочек ладана и бросил на подставочку и прикрыв глаза, погрузился в "себя", как говорила его дочь. И к нему пришло осознание того, что не про Егора он должен что-то понять, а про себя, что это его боль была им вытащена "из сердца".
Он открыл глаза, когда старинные напольные часы пробили три удара. Заметил с радостью, что Наденька вернулась, когда он прибывал "в себе", поскольку был заботливо прикрыт тёплым пледом, и под головой его была "душечка-подушечка". Он поблагодарил Вселенную и Господа за то, что ему открылось. ОН теперь знал, что говорить Егору, как его убедить и что всё будет правильно, и юношу освободят в зале суда.
А вот, что ему открылось:
"1890 год. Заседание суда. На скамье подсудимых сидит молодой человек (Петр сердцем понимает, что это он), его обвиняют в убийстве, которого он не совершал, его просто удобно в этом обвинить, поскольку у молодого человека нет свидетелей и он молчит...Когда было убийство, обвиняемый был со своей возлюбленной, но он бережёт её честь и молчит, хотя о их свидании знает ещё и её нянька...Имея двух свидетелей, но умалчивая об этом молодой человек получает восемь лет каторги. Через два года его отпустят, настоящий убийца подпишет чистосердечное признание. Вернувшись домой, молодой человек узнаёт, что его любимая умерла через пол года, как его осудили. На могилке он встречает отца и дядю девушки, купцов первой гильдии, и там лежала её любимая кукла, которую он ей когда-то подарил. В потайном кармашке он нашёл предсмертное письмо своей любимой и когда прочитал его, все втроём мужчины плакали навзрыд, понимая всю трагичность произошедшего: "Любимый, я не знаю, как мне жить без тебя, меня как будто замуровали заживо в моей комнате. Всё так быстро произошло. Ты "сберёг" мою честь ценой своей свободы, но ты не спросил свою любимую ни о чём. Для меня дар Бога быть любимой тобой, быть твоей половинкой, выше мирских понятий чести. Ни людская молва, ни гнев батюшки и матушки, ни гнев церкви меня не убили бы, потому, что мы были вместе, мы были целым, и нам помогал Господь, поскольку ОН ЕСТЬ ЛЮБОВЬ. Но ты решил всё один...а я без тебя просто не могу жить, дышать...Я умираю от чахотки, которая поглотила меня всю, у меня нет сил с ней бороться. Прощай, любовь моя. Твоя навек Ариша."
Восемь утра Пётр Ильич был уже у подследственного. Даже конвой заметил перемену в адвокате, был он каким то живым, земным что ли. Егор тоже заметил эту перемену, и волна спокойствия и доверия опять накрыла его.
- Здравствуй, Егор! Ты молчишь, потому, что тут замешена честь женщины?
- Да! Она прилетала ко мне из Парижа, мы весь день гуляли по городу.
- Почему ты никому об этом не говорил...
Молчание.
-Ты любишь её?
-Больше жизни.
-А она тебя?
-Тоже.
- А она знает, что с тобой случилось?
-Нет.
-А ты никогда не думал, что когда она узнает, что с тобой случилось, и ты её не позвал, как свидетеля, она может умереть от горя. Ведь Любовь, это дар Бога, а честь, это мирское понятие. Любовь не может запятнать, осквернить, унизить.
-Я так не думал.
-Ложное представление о чести заставляет тебя извалять себя в грязи, взять на себя чужой грех и не известно, оправдают ли тебя, когда нибуть, ведь ты под всем подписываешься., и никто никакой истины искать не будет. А любимая может просто умереть от горя.
-Но у неё есть муж...- в голосе Егора было замешательство - Она собиралась ему всё рассказать, но не знаю...
-У нас завтра суд, решайся, тогда тебя прямо в зале суда освободят, говори, как с ней связаться?
Егор сидел в раздумье, доверчиво и вопросительно посмотрел на адвоката.
-Не переживай, сынок, я знаю, что сказать, пиши телефон.
Он смог дозвониться в Париж только после обеда. На другом конце провода ответил Борис Сергеевич. Он сказал, что Катя попала в больницу, а он к услугам, и вдруг спросил, не связан ли этот звонок с её однодневным визитом в Россию...и ни Егор ли с ним разговаривает, помолчав, добавил, "Катя рассказала всё". Это обрадовало Перта Ильича и он обрисовав вкратце проблему, сказал, что Катя нужна как свидетель...Борис Сергеевич как то странно засмеялся и спросив, где найти адвоката, сказал, что в 19-00 по Москве он у него будет самолично и добавил как-то больно уверенно: "Освободим Егора прямо в зале суда. До скорой встречи. Слава Богу за всё!"
Когда напольные часы пробили семь по - вечернему, в дверь раздался звонок, на пороге адвоката Правдина стоял Борис Сергеевич из Парижа. У Петра Ильича даже брови дёрнулись, как он был похож на "дядю- купца возлюбленной" из его виденья. Мужчины были примерно ровесники, общение проходило на редкость легко. Гость признался:
- Я заподозрил что-то неладное, думал вымогательство денег конкурентами, и жену охранял негласно детектив, весь день проведённый в России по минутам расписан и зафиксирован на фотоснимках. Я не успел предъявить ей отчёт детектива. Прямо по приезду она всё рассказала, а переволновавшись попала в больницу с высоким давлением, поскольку беременна и врачи посоветовали по наблюдаться. Про охрану и отчёт она так и не знает. Честно говоря я обрадовался, Егору он очень кстати, так что: " Дело безусловно мы выиграем. А Кате не обязательно об этом знать, поскольку они с Егором могут остаться без ребёнка, слаба она по этой части". Вот такое было мудрое мужское решение.
Он был адвокатом. Он был успешным, толковым, востребованным и очень счастливым адвокатом, не взявшим за это дело ни копейки. Но получившим от Вселенной такой бесценный гонорар..- свою успокоенную душу и сердце, освобождённое от чувства вины, и переполненное Любовью; двух соединённых, любящих человека, сохранившегося ребёнка и прекрасного друга и богатого клиента в лице Бориса Сергеевича.
Он был любящим человеком.
ДУШЕВНЫЙ РАЗГОВОР.
Мужская душа: - Как я рада, что он убрал причину, чувство вины, которая влияла на моё духовное здоровье.
Детская душа: - Как прекрасно все они в этот раз прошли этот духовный урок опять.