Старостина Лариса : другие произведения.

Девица ...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    XIX-й век. Российская Империя. Губернский город N-ск и его окрестности постепенно захватывает нечисть. Недавно переехавшая сюда из загородного имения обедневшая дворянская семья из знатного рода Евпраксиных задалась целью выдать замуж трёх своих дочерей. Но девушки - бесприданницы - товар неходовой, и найти им приличную пару дело непростое. Старшая и средняя барышни - Евпраксины - огорчены таким положением вещей и рады любым ухажёрам. Младшая - Аглая - самая симпатичная из сестёр - абы за кого замуж выходить не хочет. К тому же обстоятельства складываются так, что она из-за своих необычных способностей оказывается втянутой в самую гущу опаснейших событий. И на фоне всего этого в город приезжает молодой красивый князь, у которого тоже есть цель. Все права на произведение защищены официально. Автор против выкладывания его текста на иных интернет - площадках кроме СИ.
  Пролог.
  
  Газета "Губернские ведомости".
  Колонка "Городские сплетни".
  
  Гадания в пост довели до беды.
  
  В семье глубокоуважаемого господина М. (по этическим причинам мы не будем называть его фамилию) произошла крайне неприятная история. Его старшая дочь, нарушив все христианские обычаи, устроила гадания в Великий Пост. Причём выбрала из них самое страшное, а именно - с зеркалом. В результате барышня получила пощёчину от вызванного духа и лишилась чувств. Когда она пришла в себя, то увидела, что вышедшее из зеркала привидение, которое следовало вовремя загнать обратно соответствующим окликом, превратилось в огненный шар с длинным шлейфом пламени. И это дьявольское образование в тот самый миг спешно покидало комнату неудачливой гадальщицы через окно. Но злоключения барышни на этом не закончились: отметина на её щеке из красной превратилась в чёрную и заросла шерстью.
  Всё благородное семейство пребывает в тягостном расположении духа, а пострадавшая девица закрылась в своей комнате и никого не желает видеть.
  
   Василиса Всезнающая.
  
  
  Глава I
   Разговор с домовым
  Аглая Павловна Евпраксина, юная особа неполных семнадцати лет, сидела у окна своей спальни и со скучающим видом взирала на улицу. Стояла поздняя весна 183Х года. Зима, которая всё никак не хотела покидать среднюю полосу Российской Империи, в которой располагался уездный город N-ск, наконец, убралась восвояси. Но напоследок она как будто в отместку устроила сильнейший снегопад. И это в середине апреля! Но в считанные дни от снежного покрова не осталось и следа. О нём напоминали лишь весело журчащие ручейки талой воды, резво бегущие вдоль мощёных улиц N-ска, да редкие быстро плавящиеся на солнце сосульки, свисающие с крыш двух-трёх этажных деревянных особнячков, кои составляли основную застройку этого провинциального городка. Время приближалось к шести часам. Конторский люд потихоньку покидал свои рабочие места, а лавочники вешали замки на двери. А вот у рестораций, трактиров и прочих питейных заведений, наступало самое, что ни на есть рабочее время. И сейчас здесь с нетерпением ждали наплыва желанных гостей - любителей праздной жизни и горячительных напитков. По мостовой проезжали редкие пролётки и кареты, а свободные ямщики, которых на весь городок приходилось экипажей тридцать, объезжали улицы в надежде поймать клиентуру. В общем, жизнь шла своим чередом, и этот день ничем не отличался от других дней недели.
  Аглая Павловна зевнула, прикрыв рот рукой, и усевшись поудобнее, продолжила рассматривать снующих по улице немногочисленных прохожих. Девица она была очень даже симпатичная: со статной фигурой и тонкой талией, что выгодно подчёркивало домашнее серое платье со шнуровкой, пышной, расширяющейся книзу юбкой и широкими рукавами, украшенное по сильно открытому верху белым воротничком. Её вьющиеся, отливающие в рыжину русые волосы были уложены в причёску по моде того времени. Одна их часть была собрана на затылке в большой пучок, а другая - игривыми буклями обрамляла продолговатое с благородной белизной лицо. Большие зелёные миндалевидные глаза привлекали к себе внимание, а вздёрнутый носик и упрямо сжатые пухлые губы, говорили о том, что молодая особа имела довольно непростой характер.
  Спальня была обставлена скромно, даже, можно сказать, скудно. Узкая деревянная кровать с покрывалом из белой кисеи и такими же занавесками на окнах, рабочий столик, за которым девушкам полагалось заниматься рукоделием и писать письма, платяной шкаф, да небольшая встроенная в стену печь - вот, собственно, и вся обстановка. Да, ещё там находились тазик и кувшин для умывания, а про ночную вазу скромно умолчим.
  Вдруг из стены рядом с печью вылез мальчишка, только уж очень маленький, размером чуть больше кошки: рыжеволосый, кудрявый, веснушчатый и курносый. Одежда его состояла из чёрных домотканых портов и синей подпоясанной кушаком рубахи, а на ногах у него красовались забавные лапотки. Прямо-таки мужичок в миниатюре.
  Выйдя из стены, крошка подпрыгнул и ловко приземлился на широкий подоконник, прямо перед носом Аглаи.
  - Добрый вечер, - звонким голосом поздоровался он.
  - А, Викеша, это ты, ну здравствуй. Ты бы отошёл от окна, а то вдруг тебя увидят с улицы. Потом расспросов не оберёшься.
  - Кроме тебя никто в нашей округе домовых не видит. Сколько раз проверял. Так что не волнуйся.
  - Ладно. Не буду я с тобой спорить. Рассказывай, с чем пришёл? Какие новости?
  - Говорят, нечистый в наших краях объявился.
  - Тебе ли о нечисти рассуждать?
  - Я нечисть мелкая, можно сказать, домашняя, а тут птица крупная - такой лучше на узкой дорожке не встречаться. Мокрое место и то не останется.
  -Уж прямо-таки сам рогатый к нам пожаловал.
  - Время покажет. Сам или чином пониже.
  - С трудом верится. Хотя, может это как-то развеет здешнюю скуку. А то прямо-таки скулы сводит от зевоты.
  - Ты смотри, Аглая, как бы потом не пожалеть о словах своих. Веселье это кривое может получиться.
  - Ладно тебе, не каркай почём зря. Нам - молодым девицам - скука противопоказана. От неё настроение и цвет лица портятся. А тут уже второй месяц хоть волком вой. Надо дотерпеть ещё неделю до конца Великого Поста, а там, после Пасхи - она, кстати, в этом году поздняя - четвёртого мая, может, кто на бал пригласит. Мы уже были на двух - осенью и на Рождество.
  - Ишь ты, когда в деревне сидели, про балы, небось, и не помышляли.
  - Ну уж прямо и в деревне! В усадьбе нашей загородной!
  - Где до ближайшего соседа верст десять, - ехидно добавил домовой.
  - Не, там было хорошо, - мечтательно закатила глаза Аглая. - Природа, конные прогулки. Пруд наш приусадебный. Красота! Я, кстати, рыбу ловить любила, за что от маменьки, Натальи Степановны, нагоняй получала - мол, это занятие не для девиц. В лес с деревенскими девушками частенько хаживала по грибы, да по ягоды. Птиц весной слушать обожала. Могла так весь день на лугу просидеть. В небо смотрю, а там облачка. Прелесть! А как мы плясали с ряжеными на святках! Это две недели бесконечного веселья! Но мы тогда детьми были. С сёстрами своими и братом дружили, а потом что-то между нами разладилось. Когда отроческая пора наступила и на меня сыновья местных помещиков заглядываться стали - а мне ещё и тринадцати лет не сровнялось - вот тут сестрицы мои против меня и ополчились. Они ведь на несколько лет старше меня и о кавалерах только и мечтали, но дальше грёз это у них не шло. И даже не понятно, почему у них ничего не получалось. Внешность у них самая заурядная: не красавицы, но и не уродины. Но что-то в них ухажёрам не нравилось. Может быть, излишняя сухопарость их телосложения и чопорность поведения портили всё дело? Кто знает? Но чаша их терпения переполнилась, когда и братец - Фёдор Павлович - стал с недетским интересом заглядываться в мою сторону. И даже несколько раз подлавливал меня в кладовке, когда я заходила туда за какой-то хозяйственной мелочью.
   В один такой не удачный момент, когда я изо всех сил отбивалась от его объятий и поцелуев, а он, шестнадцатилетний верзила, уже тогда был два с половиной аршина росту, нас застукала маменька и учинила мне нагоняй. Это я, мол, малолетняя блудница. совращаю брата с пути истинного. Мне сразу же припомнили, что я в их благородном семействе приёмыш и взяли меня исключительно из милости в память о матушке, которая приходилась Наталье Степановне родной младшей сестрой.
  - Ты мне никогда не рассказывала эту историю, - заметил домовой, который с большим интересом слушал Аглаю.
  - Мы с тобой не так давно знакомы. Меньше полугода. Это не срок, чтобы откровенничать. И вообще, не перебивай! А то вдохновение уйдёт, и мне расхочется рассказывать.
  - Хорошо, хорошо, молчу, - замахал ручками домовой и тут же спросил:
  - А что случилось с твоей матушкой?
  - История с ней какая-то тёмная. Она по молодости влюбилась в какого-то заезжего князя, но что-то у них там не сложилось, и она поспешно вышла замуж за какого-то столичного студента. Так, по крайней мере, говорила мне маменька.
  - Интересно ты рассказываешь о своих родителях, - усмехнулся домовой. - "Какой-то столичный студент" - это твой отец, между прочим. Так куда же они делись?
  - Когда я родилась, им захотелось попутешествовать, сели они на корабль, а он возьми да и утони. В память о них у меня остался этот браслетик, - Аглая приподняла рукав домашнего платья и показала плотно сидевшее на правой руке чуть выше запястья золотое украшение в виде крылатой ящерицы с глазами из крупиц изумрудов. Вещица была сделана настолько искусно, что ящерка, несмотря на не присущий ей в природе золотой цвет, казалась живой и выглядела так, как будто просто устроилась отдохнуть, обвившись вокруг руки Аглаи.
  - Занятная вещица, - рассмотрев украшение, сказал домовой. - Похожа на какой-то старинный амулет. И что произошло потом?
  - Да ничего особенного, мамина сестра меня удочерила и стала я жить в её семье. И всё складывалось более-менее не так уж и плохо до уже известных тебе событий. После этого маменька и папенька - Павел Николаевич - решили, что пора сына отправлять в город учиться. Они опасались, как бы с ним беда какая-нибудь не приключилась от избытка молодецкой удали, которую он уж и не знал куда девать - в имение все наши крепостные девки при его появлении прятались. С упорством достойным лучшего применения он продолжал лезть на всё, что шевелится - его голый, трепыхающийся в любовных натугах, зад не видел в нашей округе лишь ленивый. Несметное количество раз папенька и маменька подлавливали его в чулане с горничной, на сеновале с кухаркой и в поле с крестьянкой. Он, не стесняясь, заигрывал с замужними дамами из близлежащих имений и делал недвусмысленные намёки их юным дочерям. Всё это могло обернуться грандиозным скандалом и ссорой с соседями, чего родителям, естественно, не хотелось.
  Не вызывала восторга у них и перспектива иметь в своём поместье бастардов с родными чертами лица. Что с ними потом делать? Оставлять в крепостных или давать вольную? Если в крепостных, то самим будет противно, что твой внук или внучка чистит хлев, а если давать вольную, то надо брать на полное обеспечение лишние рты. В общем, чтобы не создавать себе подобных проблем, следовало незамедлительно перенаправлять избыточную энергию сына в русло созидания и просвещения.
   Скоро уже будет два года, как он в Петербурге осваивает искусство юриспруденции, модную нынче профессию. Хотя у меня подозрения, что не эту науку он постигает с должным рвением, а продолжает отшлифовывать ту, от которой его оторвали в имении. Вряд ли он отказался от своих пристрастий: балов, питейных заведений, азартных игр и удовлетворения своей неуёмной страсти, за которую в городе придётся платить барышням с жёлтыми билетами.
  - Надо же, какой бурный темперамент! - покачал головой Викентий.
  - К сожалению, в него у моего братишки весь ум и вышел, - хмыкнула Аглая и продолжила. - На всё вышеперечисленное и уходят родительские денежки, которые он выклянчивает по нескольку раз в месяц своими бесконечными письмами. Жильё и забавы в столице - удовольствия не из дешёвых. А маменька его обожает и слепо верит, что просимые им суммы нужны на какие-то там редкие и дорогие книги, без которых в ученье никак нельзя обойтись. А с деньгами у нас и в прежние времена было негусто, а теперь и подавно. Имение еле-еле сводит концы с концами, а в прошлом году и вовсе случился неурожай. Папенька из-за этого на заслуженный отдых не уходит, и всё трудится директором местной мужской гимназии.
   Раньше ему приходилось из-за службы жить в городе одному, выбираясь к семье лишь в воскресные и праздничные дни. Маменька страшно переживала и порой бросала все дела в имение и на неделю, а то и на две, перебиралась жить к нему на съёмную квартиру.
  - А сейчас-то зачем вы все в город приехали? Сидели бы в своём имении. Деньги сэкономили бы. Вы же здесь флигель снимаете, так я понял?
  - Ты всё правильно понял. А приехали мы сюда для того, чтобы мы с сёстрами нашли себе женихов и как можно быстрее слезли с родительской шеи - папенька стал плох здоровьем и в конце этого года собрался подавать в отставку. Из этого следует, что денег в семье поубавится, и нам надо поспешить с замужеством. Ко мне это относится в первую очередь. Только вот одна незадача - мы с сёстрами, можно сказать, бесприданницы. Имение, как ты понимаешь, братцу достанется. А жених нынче ушлый пошёл, ему не только смазливое личико, статную фигуру, но ещё и денег, а лучше - имущества за невестой подавай. А если нет ни того, ни другого, ни третьего, то придётся выходить, так сказать, с понижением чина, за купца или, того хуже, за мещанина какого-нибудь. Род-то у нас знатный, но ветвь обедневшая.
  - Да, дела, - понимающе покачал головой Викентий.
  - Паршивые, скажу я тебе делишки. И от этого настроения никакого. Но самое главное, Викеша, открою тебе страшную тайну: при всём моём шатком общественном положении, я совсем не хочу замуж. Нет, я, конечно же, не зарекаюсь, а вдруг любовь большая случится. Кто знает? Но вот так, как хотят маменька и папенька, чтобы быстрее сбыть меня с рук абы кому, нет, не хочу!
  - И что же делать? Не идти же тебе в монастырь?
  - Мне? В монастырь? Ну ты, братец, насмешил! Может и тебе тогда вместе со мной туда отправиться для веселья. Хорошенькая из нас получится парочка: взбалмошная девица и домовой! Так в обнимку и пойдём! А если серьёзно, я не знаю, как выпутываться из этого положения - решение ещё не пришло.
  В это время к крыльцу дома подъехала открытая пролётка, и из неё с трудом вышел грузный мужчина пятидесяти шести лет в чёрном плаще - пелерине и с цилиндром на голове.
  - А вон и папенька со службы прибыли. Значит, скоро ужинать будем. Если честно, то есть уж очень охота, - зевая и потягиваясь, сказала Аглая. - А сейчас, наверняка, опять чего-нибудь постного дадут - последняя неделя самая строгая в этом плане. А я бы курочку или рыбку с удовольствием скушала. А то на завтрак приходится кашу без масла есть, а на обед щи постные хлебать. Надоело!
  Вскоре раздался осторожный стук в дверь.
  - Кто там? - спросила Аглая.
  - Барышня, это я, горничная Марфа.
  - Заходи, открыто.
  Девушка с длинной косой в чёрном длинном платье с белым кружевным передником неуверенно зашла в комнату и после неловкого приседания сказала:
  - Барышня, барин со службы прибыли, и барыня просит вас через пять минут спуститься в столовую к ужину.
  - Хорошо, иди, - отпустила горничную Аглая и, дождавшись, когда за ней закроется дверь, вновь обратилась к домовому, который во время визита Марфы так и продолжал сидеть на подоконнике. - Ладно, Викеша, пойду я, поем. А ты заходи, попозже, ещё поболтаем.
  - Договорились, - согласно кивнул домовой и, спрыгнув с подоконника, исчез в стене.
  Аглая накинула на оголённые плечи вязаную шаль и спустилась на первый этаж в столовую, где за большим накрытым столом уже сидела её маменька - полноватая дама пятидесяти лет с кружевным чепцом на голове, из-под которого кокетливо выступали крашеные хной рыжие букли - и две старшие сестры. Дарья Павловна и Елизавета Павловна, как обычно, имели крайне кислое выражение лиц. Обе уже традиционно пребывали не в духе. Причёски и платья у них были примерно такими же, как у Аглаи, но их светлые волосы не отличались густотой, глаза - выразительностью, а фигуры - округлостями.
  - Всем доброго вечера, - поздоровалась Аглая и уселась на своё место рядом с сёстрами. Она не особенно удивилась, когда на её приветствие ей ответили молчанием.
  Вскоре в гостиную вошёл Павел Николаевич и занял своё место во главе стола. После этого Наталья Степановна подала знак Марфе к разносу блюд. Ужин состоял из винегрета, заливного из грибов, морковного суфле и чая с медовыми пряниками. Откушав первое блюдо, Павел Николаевич церемонно покашлял, что для его домочадцев являлось особым знаком - отец семейства желает сообщить нечто важное.
  - Сегодня заходил ко мне наш губернатор - Фёдор Акимович Полынский, его сынки у нас обучаются. Смышлёные мальчики. Все в отца. Здоровья ему. Так вот, Фёдор Акимович устраивает у себя в загородном имении бал. На третий день после Пасхи. Хотя, конечно, не понятно, зачем так далеко - пятнадцать вёрст отсюда, когда у него есть прекрасный особняк в городе. Ну да ладно - не нам его критиковать. Он и его супруга - Анастасия Кирилловна, здоровья ей и её деткам, имеют честь пригласить всех нас к себе на торжество. Вот, - Павел Николаевич достал из внутреннего кармана сюртука пять конвертов из дорогой голубой бумаги с гербом губернатора. - Так что теперь, за оставшиеся десять дней, надо обзавестись приличными нарядами. Там будет очень солидное общество. Ожидается много молодых людей из благородных семей. И ваша задача сделать так, чтобы они вами заинтересовались, - Павел Николаевич многозначительно посмотрел в сторону дочерей.
  - Спасибо дорогой, что ты денно и нощно заботишься о нас, не покладая рук, - ответила за всех Наталья Степановна. Она встала со своего места и, подойдя к мужу, поцеловала его в начинающую лысеть макушку.
  - Спасибо, папенька, - протянули нестройными голосами Дарья и Елизавета.
  - Я очень вам благодарна, - почтительно сказала Аглая.
  После этого разговора и ещё нескольких блюд ужин подошёл к концу.
  
   Глава II
   Визиты и сплетни
  
  На следующий день, когда всё семейство позавтракало, и его глава благополучно отбыл на службу, с визитом пожаловал местный почтмейстер. Начальник почты носил соответствующий его ведомству тёмно-зелёный с золотым шитьём мундир, на пуговицах которого находилось изображение герба этого учреждения, состоящее из двуглавого орла и почтовых сигнальных труб.
   Василий Алексеевич Пухов - высокий, сухопарый мужчина сорока пяти лет, с начинающей седеть шевелюрой, забавными усиками и задорным блеском в глазах, похоронив пару лет назад супругу, скончавшуюся при родах, остался с тремя малолетними ребятишками и теперь снова задумался о женитьбе. Он частенько заглядывал в дом Евпраксиных, чтобы доверительно сообщить барыне и барышням какую-нибудь новость или сплетню, до которых был большой охотник. А сам во время этих разговоров присматривался к молодым особам, решая на какой из них ему стоит остановить свой выбор. С такой же целью он посещал ещё несколько проживающих в N-ке семейств, в которых были подходящие ему по положению девицы брачного возраста. И в каждом из них он создавал иллюзию добрых доверительных отношений, позволявшим родственникам барышень надеяться на скорое предложение руки и сердца одной из их подопечных.
  Пухов хоть и не являлся завидным женихом, но для бесприданниц из дворянского сословия был очень даже приличной партией.
  Зайдя в гостиную, Василий Алексеевич поцеловал ручку Наталье Степановне и раскланялся с девицами, а затем, уселся в кресло и сразу же выдал последнюю новость:
  - А у нас два дня назад купец повесился. Уважаемый человек. Антон Валерьянович Чихвостов. И ведь всё у него хорошо складывалось. Дела в гору шли. Жениться собирался. И тут такое несчастье.
  - Какой ужас! - всплеснув руками, запричитала Наталья Степановна. - И как же это его угораздило такой грех на душу взять?
  - Кто ж его знает? Полицмейстер лично выезжал на это дело, но пока что однозначного мнения по этому вопросу у него нет. Говорит, какой-то чертовщиной там попахивает.
  - И что же там случилось? - поинтересовалась Аглая, у которой в глазах блеснул огонек любопытства.
  - Соседи рассказывали, что накануне в его доме долго горел свет, а потом они слышали два ссорящихся мужских голоса - а жил-то он один - кухарка, горничная, садовник и конюх не в счёт. Да и поздно уже было. Около полуночи. А потом, когда голоса стихли, несколько человек видели, как из печной трубы его дома вылетел огненный шар, за которым тянулся длинный шлейф пламени.
  - Наверняка померещилось, - без особого интереса заметила Дарья. - Что ещё за ерунда? Шар какой-то огненный с хвостом - чушь. Да и грех в пост о таких вещах говорить, - и она картинно перекрестилась.
  - Я тоже подумал, что разговоры про шар огненный выдумка - мало ли чего ночью людям померещится, - почтмейстер одобрительно посмотрел на Дарью и продолжил: - А на лбу у купца значок странный был: крест с двумя параллельными перекладинами - верхняя покороче, а нижняя подлиннее - а подставкой ему служила лежащая восьмёрка. Крест стоял в самом её центре. Когда следователь покойного осматривал, всё дивился. "Как будто, - говорит, - кто-то купцу печать поставил как на документе".
  - Ой, шутки-то какие ужасные! - схватилась за голову и закатила глаза Елизавета. - Разве ж можно покойника с документом сравнивать? Не по-христиански это! - и она, чтобы не отставать от сестры в благочестии наложила на себя аж два крестных знамения.
  Василий Алексеевич задержал свой взгляд на Елизавете чуть дольше, чем на её старшей сестре и едва заметно улыбнулся. Но тут всё его внимание переключила на себя Аглая.
  - Как же так получается, - начала рассуждать она, - купец сначала повесился, а потом печать себе поставил? Нет, тут ерунда какая-то выходит. Или сначала украсил себя печатью, а потом в петлю полез? Ну и зачем, спрашивается, ему в гробу такое украшение?
  Было видно, что Аглая всерьёз заинтересовалась всей этой историей. Её огромные зелёные глаза горели нескрываемым любопытством, а на щеках появился румянец. В этот момент она выглядела на редкость привлекательно.
  - Аглая, - строго одёрнула её маменька, - что ты такое говоришь! Не пристало девицам такие речи произносить!
  - А что тут такого? - искренне не поняла та. - Мне интересно, вот я и рассуждаю.
  - Ладно, не судите её строго, - вступился за барышню почтмейстер, не отводя от неё восхищённого взора. - Она ещё слишком юна и порывиста. По-детски не может скрыть своих эмоций. А не хотите ли, Аглая Павловна, самолично взглянуть на дом купца, если уж вас так заинтересовала эта история?
  - А можно?
  - Почему же нет, если Наталья Степановна позволит, то я приглашаю вас завтра в полдень на прогулку.
  Почтмейстер выжидательно посмотрел на хозяйку дома.
  - Отчего же, пусть идёт, - буркнула та.
  - Благодарю, вас маменька, - опустив глаза, почтительно сказала Аглая и, повернувшись к Василию Алексеевичу, добавила:
   - И вам спасибо за приглашение. Я буду готова к условленному часу.
  - Что ж, договорились. А теперь разрешите откланяться. Мне пора на службу.
  Почтмейстер встал со своего места, поцеловал ручку хозяйке дома, раскланялся с барышнями и через пять минут покинул дом Евпраксиных.
  Аглая поднялась в свою комнату, где её уже поджидал Викентий, который, как и в прошлый раз, расположился на подоконнике.
  - Привет, дружочек. А у меня мешок новостей! - Аглая с разбегу плюхнулась на кровать, отчего та жалобно заскрипела.
  - Что ж, рассказывай!
  - Так, значит, про бал у губернатора я тебе ещё в прошлый раз говорила. А вот самые последние новости: купец повесился, а меня на прогулку пригласили!
  - Ничего не понял! - домовой с недоуменным видом почесал затылок. - Причём здесь какой-то купец, да ещё и повесившийся, и твоя прогулка? Ты ведь, надеюсь, не с покойником гулять собралась? Хотя с тебя станется!
  - Фу, какой ты непонятливый! - сморщила носик Аглая. - Купец - это отдельная история и, кстати, довольно-таки, тёмная. А на прогулку меня позвал почтмейстер здешний, Пухов Василий Алексеевич. Он сегодня стал про купца рассказывать, а я не сдержалась и показала, что меня это дело заинтересовало, и он тогда предложил показать мне место событий. Да и просто прогуляться. Скучно мне, понимаешь, целыми днями дома сидеть! Сестрицам-то моим всё равно - они и в имении из дома не вылезали. Пройдутся по аллее туда-сюда и опять в гостиную, романы читать, да рукоделием заниматься. А я гулять любила - пешком или верхом на лошади - не важно, но дома не сидела никогда. Я и здесь так же хотела, но маменька взбунтовалась. Говорит, что нечего мне - юной барышне - одной шляться. Неприлично это. Люди плохое подумают. И никто меня замуж не возьмёт. А для неё это сейчас главная цель.
  - Что ж, прогуляйся с почтмейстером. Только помни, что он не просто так тебя на прогулку пригласил, а, наверняка, приглядывается, как к возможной жене.
  - Ты уж меня совсем за дурочку-то не принимай. Будто я таких простых вещей не понимаю. Но, если честно, он мне не очень-то нравится - вдовец с детьми малыми. На что мне такая обуза? И вообще, там видно будет. Чего вперёд забегать? Всё равно как-то всё само собой сложится. Ладно, давай теперь я расскажу про купца. Так вот, оказывается, у него на лбу печать какая-то странная была: крест с двумя разной длины перекладинами, стоящий на опрокинутой восьмёрке. И это ещё не всё, говорят, что в тот трагический день, вернее была уже ночь, из его дома шар огненный с хвостом пламени через трубу печную вылетел.
  Домовой как-то неуютно поёжился и сказал:
  - Ох, не нравится мне всё это! Неужели действительно нечистый в наших краях появился? Помнишь, я тебе пару дней назад о нём говорил?
  - Помню.
  - Этот случай уж очень напоминает его проделки. А ты тогда веселья хотела. Вот, считай, веселуха уже началась. Первая, так сказать, ласточка.
  - Ты так говоришь, будто я во всём виновата, - надула губы Аглая. - А я тогда просто так что-то ляпнула и забыла. И вообще, может ещё всё не так уж и плохо. Один купец - это ещё не показатель. Будем считать, что ему не повезло!
  - Ничего другого нам пока что не остаётся, - угрюмо согласился домовой.
  В три часа пополудни, когда всё семейство отобедало, а заезжавший по этому случаю домой Павел Николаевич снова отправился на службу в гимназию, с визитом пожаловал сын местного приходского священника Копытин Иван Филимонович. Молодой человек двадцати двух лет, среднего роста, полноватый и немного застенчивый. Его не слишком густые тёмные волосы были подстрижены под "горшок", а на подбородке едва пробивалась жиденькая бородка. Он окончил семинарию и теперь носил рясу и помогал родителю в проведении служб.
  Аглая критически оглядела молодого человека.
  - В батюшку своего пузатого пойдёт, - подумала она. - Будет такой же толстый и неповоротливый.
  А попович, тем временем, соблюдя все светские церемонии с барыней и барышнями, уселся на диван, и, судя по его покрасневшему от напряжения лицу, всё никак не мог собраться с мыслями для начала беседы. Молчание затянулось, и поправить положение взялась Наталья Степановна.
  - Как здоровье вашей матушки? - с любезной улыбкой, поинтересовалась она.
  - Спасибо, она пребывает в добром здравии. А вот сестра моя младшая вчера оступилась и подвернула ногу. Теперь целый месяц придётся дома сидеть, так ей доктор сказал.
  - Ох, как неудачно, - покачала головой Наталья Степановна. - А батюшка, ваш как поживает? Ему болеть никак нельзя. Скоро Пасха. Большая Служба предстоит.
  - Батюшка, тоже, слава Богу, в добром здравии, но вчера он пережил такое потрясение, что его едва удар не хватил.
  - Что же такое произошло? - округлила глаза Дарья и выжидательно уставилась на гостя.
  - Ой, мне не следовало об этом говорить! - спохватился тот, чем ещё больше разжёг любопытство окружающих. - Я обещал батюшке, что никому не скажу. Что же мне теперь делать?
  - Уж расскажите нам, Иван Филимонович, сделайте милость, - попросила Наталья Степановна. - А мы обещаем, что вас не выдадим.
  - Обещаем! - подхватили Дарья и Елизавета.
  - Пожалуйста, - присоединилась к общему хору просьб Аглая. - Я вся сгораю от любопытства!
  Попович колебался недолго.
  - Ах, ладно, так уж и быть, - махнул он в сердцах рукой, - так вот, вчера под вечер привезли нам из полицейского морга труп купца Чихвостова. Он несколько дней назад повесился. Вы слышали об этом странном деле?
  - Да, нам сегодня утром почтмейстер рассказал, - выпалила Елизавета, но поймав на себе осуждающий взгляд маменьки, осеклась и опустила глаза.
  - Привезли, значит, нам Чихвостова, - продолжил попович, - и гроб на заднем дворе церкви поставили. Говорят: "Делайте с ним, что хотите. Его родня от него отказалась". А самоубийц, как известно, не отпевают, и могилу роют за кладбищенской оградой. Нечего им, стало быть, в освящённой земле лежать, раз грех такой на душу взяли. Но мой батюшка - человек сомневающийся. Чихвостова хорошо знал лично, так как тот, как пять лет назад разбогател, так стал делать хорошие пожертвования на церковь. "Не мог он, - говорит, - такое с собой по доброй воле учинить. Набожный был и богобоязненный. А следовательно, не самоубийца он". И ещё больше мой батюшка в своей правоте убедился, когда мы с ним гроб открыли и крест с двумя разной длины перекладинами, стоящий на опрокинутой на бок восьмёрке у купца на лбу увидели. Ну не мог человек в здравом уме сам себе такую чертовщину, да ещё на самом видном месте, нарисовать. А если ум у него на тот момент повредился, то и спрос с него никакой, так как не ведал, что творил.
  Порассуждав так, батюшка решил Чихвостова отпеть, а меня попросил на всякий случай поприсутствовать на этом мероприятии. Когда последний прихожанин покинул храм, мы втащили туда гроб и дверь плотно закрыли, чтобы никто нам не помешал. А время уже позднее было. Когда мы всё приготовили, часы полночь отбили. И что-то мне не по себе стало, и мурашки неприятные по телу побежали. А батюшка мой держался молодцом и бодрым голосам начал читать молитву. Я стоял напротив него, а покойник, стало быть, между нами находился. И вот с первым словом молитвы все горевшие в церкви свечи затрещали и начали коптить. Такой чёрный дым от них пошёл, что меня от этого зрелища аж холодный пот прошиб. Ох, думаю, не стоило нам этим отпеванием заниматься. Ничего хорошего из этого не выйдет. А батюшка бубнит себе молитву и вроде как ничего не замечает.
  Так прошло минут десять, я уж успокаиваться стал и к дыму этому чёрному вроде как привык. Хотя, всё равно жду не дождусь, когда всё это действо закончится. И тут покойник, не открывая глаз, резко так сел в гробу и глухим голосом говорит: "Это моя расплата за участие в том чёрном деле! И не будет теперь мне покоя!". А крест его странный, ну тот, что на лбу, в этот момент покраснел и на нём кровь выступила. Чувствую, что ноги мои сделались ватными: ещё чуть-чуть, и я в обморок грохнусь. Ох, страху я в тот момент натерпелся - словами и не передать.
  Батюшка же, хотя и побелел как полотно, но не растерялся и как рявкнет: "Лежать, окаянный!" и по макушке псалтырём его со всей силы стукнул. Покойник как-то сразу обмяк и в гроб снова повалился. И больше, слава Богу, не вставал. Мы его после этого ещё целый час отпевали, а потом, гроб гвоздями заколотили и глухой ночью на заброшенное кладбище, что в шестнадцати верстах от города отвезли, где и закопали. По бездорожью, да впотьмах - воспоминания остались незабываемые! Чуть пятую версту не пропустили, у которой поворот налево надо делать. Вот такая у нас сегодня выдалась неспокойная ночка.
  Когда попович закончил свой рассказ, некоторое время в гостиной стояла тишина. Барыня и барышни пребывали от услышанного в замешательстве. Первой пришла в себя Аглая.
  - И что же это такое с купцом приключилось, что он даже после смерти успокоиться не мог? - спросила она.
  - Батюшка мой сказал, что всё дело в проклятье, которое было наложено в виде этого странного креста.
  - И как от этого проклятья избавляться? - робко спросила Дарья, а когда её взгляд встретился с взглядом гостя, вспыхнула и опустила глаза.
  - Вот уж чего не знаю, того не знаю. Тело мы, слава Богу, захоронили. А всё остальное меня не касается. Не моё это дело. И батюшка повелел держать язык за зубами.
  - Мы же обещали, Иван Филимонович, что вас не выдадим, и своё слово сдержим, - заверила гостя Наталья Степановна. - Можете на сей счёт не беспокоиться.
  - Я очень на вас надеюсь. Дело это неприятное и будет лучше, если о нём как можно быстрее забыть. А теперь мне уже пора уходить, - с сожалением сказал попов сын, бросив беглый взгляд на серебряные часы - луковку. - Я обещал батюшке помочь на вечерней службе. После ночного происшествия у него какая-то слабость в теле образовалась. Я должен его поддержать.
  - Да, конечно, Иван Филимонович. Спасибо, что нас навестили. Заходите ещё. Мы вам всегда рады, - Наталья Степановна поднялась со своего места, чтобы с должным почтением проводить молодого человека. - Какой, никакой, а тоже жених, - размышляла она, с любезной улыбкой раскланиваясь с гостем. - На худой конец, ежели ничего стоящего на балу не подвернётся, сгодится и он. Да, выбор пока не велик: вдовец с почты и попов сын. Ну да ладно, ещё не вечер.
  Этот день оказался богат на визиты, и в половине пятого вечера в гости пожаловали двоюродная сестра Павла Николаевича - Авдотья Никитична Неваляева с дочерью Глафирой Спиридоновной - двадцатипятилетней полноватой девицей с надменным грубоватым лицом.
  В своё время Авдотья Никитична, урождённая Евпраксина, из-за стеснённого финансового положения её семьи, которая не имела возможности обеспечить ей достойного приданого, была вынуждена согласиться на мезальянс, и вышла замуж за купца первой гильдии. Жертва оказалась не напрасной: её избранник - Спиридон Неваляев, на то время начинающий фарфоровый фабрикант, с каждым годом расширял своё производство. За четверть века он стал владельцем пяти крупных заводов, на которых производились чайные, кофейные и столовые сервизы, статуэтки, вазы, кувшины и тазы для умывания, изразцы для печей и каминов и ещё множество приятных и полезных вещей, делающих дом состоятельного человека красивым и удобным. Спрос на всю эту продукцию рос год от года, и дело купца Спиридона Неваляева процветало.
  Сын купца - Матвей Спиридонович - солидный женатый человек с удовольствием занимался отведённым ему в семейном бизнесе подразделением по производству фарфоровых статуэток. Художественный вкус и полученное в Европе образование помогали ему отлично справляться с этим нелёгким делом.
  Дочь купца - Глафира Спиридоновна - девица с богатым приданым - находилась под неусыпной заботой своей матушки, которая с её помощью мечтала взять своеобразный реванш: болезненно реагируя на вынужденный выход из дворянского сословия, она всеми правдами и неправдами стремилась вернуть в его ряды свою дочь. Но события развивались вразрез с её желаниями: молодые люди из титулованных и состоятельных дворянских семей предпочитали сочетаться браком с представительницами своего круга, а разорившихся высокородных проходимцев, которые были не прочь погреть руки на неваляевских капиталах, придирчивая маменька за долгое время поисков научилась раскусывать как гнилые орехи и изгонять из круга общения её дочери.
   Вся эта ловля женихов продолжалась уже восемь лет и успела порядком надоесть потенциальной невесте, которая уже потеряла всякий интерес к этому мероприятию, и ей было абсолютно всё равно, кого выберет для неё родительница. А Авдотья Никитична, войдя во вкус этого дела, останавливаться не собиралась. С упрямством заартачившегося посреди рыночной площади осла, она продолжала изучать родословные и добывать сведения о финансовом положении тех немногих ухажёров, ещё проявлявших интерес к её, прямо скажем не отличавшейся особой красотой дочери, которую прибавлявшиеся годы не делали краше. И всё шло к тому, что Глафира Спиридоновна рисковала остаться богатой старой девой.
  Все эти перипетии на поприще поиска женихов Авдотья Никитична подробно описывала в письмах, которые поначалу адресовались Павлу Николаевичу, но он, устав от этой бесконечной истории, аккуратно перевёл переписку на свою супругу.
  - Дорогая, - как-то обратился он к ней, - не могла бы ты ответить на письмо мой двоюродной сестры? Я слишком занят на службе и не хочу больше вникать во все те подробности сватовства её дочери, которые она там описывает.
  Наталья Степановна охотно согласилась помочь мужу в этом вопросе и уже четыре года переписку с Авдотьей Никитичной вела сама.
  Виделись они за всю жизнь всего лишь два раза, так как семейство Неваляевых постоянно проживало в Петербурге и выбиралось оттуда исключительно только ради выезда за границу.
   Первая встреча произошла ещё в молодые годы, на свадьбе Натальи Степановны. А второй раз они виделись, когда Неваляевы всем семейством направлялись в своё недавно купленное именье в ста двадцати верстах от старой столицы. Главе семейства там приглянулись хорошие пахотные земли, и он считал это выгодным капиталовложением.
  О своём предстоящем визите Авдотья Никитична предупредила родственников за неделю. Она кратко сообщила в письме, что наконец-то нашла для дочери достойного жениха, а все подробности этого волнующего события собиралась рассказать при встрече.
  "Мы с Глафирой едем на летний отдых в одно из наших имений. Навестим вас, а затем отправимся на ужин к губернатору, он оказался нашим дальним родственником. До встречи", - такими словами заканчивалось письмо.
  Павел Николаевич не высказал ни малейшего желания встретиться со своей родственницей, когда Наталья Степановна сообщила ему об этом визите.
  - Дорогая, я думаю, что ты вполне управишься без меня, - сказал он, бегло просмотрев данное ему супругой письмо Неваляевой. - Право слово, зачем я вам нужен? Вы будете вести чисто дамские беседы, и я только создам вам ненужную помеху.
  Накануне визита Наталья Степановна снова вернулась к этому вопросу.
  - Ты не поменял своего решения по-поводу Неваляевых? - поинтересовалась она у мужа.
  - Я был уверен, что эта тема закрыта.
  - Но это же твоя родственница!
  - Я уже давно препоручил её тебе! - самоустранившись, глава семейства с чистой совестью уехал после обеда на службу.
  Серая лакированная с золотой отделкой карета купчихи - фабрикантши Неваляевой, запряжённая четверкой отменных гнедых рысаков, остановилась около крыльца снимаемого Евпраксиными флигеля в половине пятого вечера. Кроме кучера путешественниц сопровождала камеристка - скромная девушка лет двадцати - и мрачного вида детина - лакей в форменном тёмно-синем сюртуке, взятый в дорогу с целью охраны. Для этого у него имелась пара похожих на дуэльные пистолетов - их рукоятки виднелись из-под отходивших при ходьбе пол его сюртука - и два охотничьих ружья, недвусмысленно положенных за спинку сиденья кучера, рядом с которым сидел и он сам.
   Едва карета остановилась, как соскочивший с козел лакей немедленно открыл её дверцу. Выпорхнувшие из её недр благоухающие дивными духами и разряженные по последней парижской моде дамы выглядели диковинными заморскими цветками. Они затмили собою скромно обставленную гостиную, в которую их пригласили. Помещение сразу показалось бедным и убогим, что, конечно же, не укрылось от внимания Натальи Степановны и порядком испортило ей настроение. И только её многократно натренированная за долгие годы выдержка помогла ей сохранить на лице приветливое выражение.
  - Как я рада вас видеть, мои дорогие! - распахнула она фальшиво - восторженные объятия и по очереди по-светски коснулась щекой щёк своих дальних родственниц.
  Так же поступили и находившиеся в гостиной Дарья, Елизавета и Аглая, которые с восхищением рассматривали наряды своей двоюродной тётушки и троюродной кузины. А здесь было на что посмотреть: несколько десятков аршин превосходного качества муара синего и нежно голубого цветов ушло на эти утопающие в рюшах и оборках платья маменьки и дочки. Их шляпки поражали воображение огромным количеством прикреплённых к ним лент, цветов и кружев, накидки - вздымающимися волнами нашитых друг под другом оборок, а драгоценные камеи на широких бархатных лентах подчёркивали глубину вырезов на платьях. В выборе туалетов Авдотья Никитична ни сколько не делала скидку на свой возраст и одевалась точно так же, если даже не более броско и вызывающе, чем её засидевшаяся в девицах дочь.
  - Мы тоже очень рады нашей встречи, - ответила она на приветствие хозяйки дома и вместе с дочерью уселась на предложенный им диван.
  - Не желаете ли откушать кофею? - предложила Наталья Степановна. - Мы с девочками страсть, как любим побаловать себя им по утрам и после обеда.
  - С удовольствием. В нашей семье все просто обожают этот напиток. Мы завсегдатае самых лучших кофеен Парижа, а в Петербурге посещаем кондитерскую Мадам Флери, что на Невском. Там варят восхитительный аравийский кофей с гвоздикой и корицей.
  - Какое совпадение, - заметила Наталья Степановна, которая, позвонив в колокольчик, отдала распоряжение горничной Марфе, - мы дома варим такой же кофей, а ещё нам нравится добавлять в него сахар и сливки. Но этот вариант подходит лишь для скоромных дней, а сейчас мы стараемся соблюдать пост. Хотя для путешествующих гостей готовы сделать исключение.
  - Лично я люблю горький чёрный напиток, - сказала Авдотья Никитична. - Он так меня бодрит!
  - А пока мы ждём кофей, расскажите нам с девочками, с какими вестями вы прибыли в наши края, - с учтивой улыбкой начала разговор Наталья Степановна, а её гостья с радостью подхватила эту инициативу.
  - Ох, устали! Уже десять дней в дороге. А эти постоялые дворы, где нам приходилось останавливаться - лучше и не вспоминать - грязь и клопы! Три дня гостили в Москве. Навестили моих троюродных сестёр - у них тоже дочери на выданье, но с финансами у них туго, так что особо женихов выбирать не приходится: бери, как говорится, что дают! Не то, что моя Глафирушка, - она с умилением взглянула в сторону своей дочери, которая сидела с каменным лицом, не проявляя ни малейшего интереса к болтовне своей маменьки. - Уж такая она у меня придирчивая барышня - уже восьмой год выбирает себе спутника жизни. И правильно делает! Как гласит народная мудрость: "Замуж выйти не напасть - как бы после не пропасть!". Слава Богу, финансовые дела нашего многоуважаемого папеньки - Спиридона Ферапонтовича позволяют его дочери подойти к выбору жениха со всей ответственностью, а не бросаться слепо в объятия первого встречного.
  - Да, конечно, - вежливо согласилась с гостьей Наталья Степановна, подумав про себя:
  - Вольно ж ей мучить девку целых восемь лет! Сама-то замуж выскочила и двадцати ещё не сровнялось!
  В это время Марфа принесла поднос, на котором красовался кофейный фарфоровый сервиз, состоящий из высокого и узкого кофейника и шести крошечных тончайших чашек с блюдцами. Горничная принялась разливать напиток, а гости продолжили беседу.
  - Так вот, - сказала Авдотья Никитична, - мы прибыли в N-ск сегодня утром и остановились в "Золотом орле" - мне её порекомендовали, как самую лучшую гостиницу в этом захолустье.
  - Это действительно так - там всегда останавливаются богатые и титулованные особы, - снова согласилась Наталья Степановна, которую, конечно же, задело слово "захолустье", но это ничуть не повлияло на учтивое выражение её лица. - Дорогая, Авдотья Никитична, - сказала она самым наисладчайшим тоном, - мы с девочками с нетерпением ждём рассказа о женихе. Своим последним письмом вы нас буквально заинтриговали! Кто же он - этот таинственный избранник вашей дочери?
  - Я всё к этому и веду, - с важным видом заметила гостья. - Мне по душе последовательное изложение событий. Хотя ладно, так уж и быть, не буду больше испытывать ваше терпение и перейду к главному, - она сделала многозначительную паузу, а затем с придыханием произнесла:
  - Избранник мой дочери - владелец золотых приисков - граф Роганов Никифор Антонович. Глафирушка, - снова обратилась она к своей безучастной ко всему происходящему дочери, - покажи колечко, которое он подарил тебе на помолвку.
   Младшая Неваляева сняла одну из светло бежевых лайковых перчаток и продемонстрировала присутствующим золотое кольцо с огромным, не менее трёх карат, голубым бриллиантом, который засверкал множеством разноцветных огоньков в лучах заливавшего гостиную солнечного света. Зрелище было поистине завораживающим, и барышни Евпраксины не смогли сдержать возгласы восхищения.
  - Изумительно!
  - Шарман!
  - Какая прелесть!
  - Жених явно не скупится на подарки, - заметила Наталья Степановна, изо всех сил удерживая на лице приветливую улыбку.
  - Не зря говорят, что деньги к деньгам, - мрачно подумала она. - Моим девочкам такие подарки уж точно не светят. Бесприданниц так одаривать незачем - они будут рады и скромным колечкам, лишь бы взяли замуж.
  - Да, Никифор Антонович щедр, - насладившись произведённым фурором, с самодовольным видом произнесла Авдотья Никитична. - Вручая подарок, он так и сказал, что искренне любит Глафирушку и приложит все силы, чтобы сделать её счастливой. Вот это любовь, вот это чувства! Не то, что все эти охотники за приданым! А это человек состоятельный и титулованный - все те качества, которые должны быть у жениха моей дочери. Уж поверьте мне - я знаю в этом толк! И вот, наконец, удача нам улыбнулась!
  - Это похвально, - закивала головой Наталья Степановна. - И по нашим временам такие искренние чувства большая редкость!
  - Нам-то когда повезёт? - тут же с горечью подумала она.
  - А всё дело здесь в возрасте! - многозначительно подняла указательный палец гостья. - Я всегда была убеждена, что зелёные юнцы не способны обеспечить женщине семейного счастья. У них на уме лишь неуёмная страсть и никчёмное расточительство, это выглядит ещё более омерзительно, если пускаемые на ветер деньги достались подобному типу от солидного приданого жены. В таком браке бедняжка наверняка будет несчастна, наблюдая в тоскливом бессилии, как благоверный проматывает её капиталы и изменяет ей с первой встречной юбкой. А когда муж в летах, ему уже нет дела до всей этой пустой суеты и все свои силы, чувства и помыслы он устремит к своей супруге. Вот это я и называю семейным счастьем, а помноженное на солидный достаток, это будет счастьем абсолютным! Это то, что я долгие годы искала и, наконец, нашла для своей дочери!
  - А позвольте узнать, сколько Никифору Антоновичу лет? - неожиданно подала голос Аглая.
  - Нашему уважаемому жениху недавно исполнилось семьдесят пять. Он бодр и прекрасно себя чувствует!
  - Не знала, что среди нас встречаются такие долгожители, - чуть слышно прошептала барышня и тут же поймала на себе испепеляющий взгляд Натальи Степановны, которая, осадив Аглаю, про себя со злостью подумала:
  - Совсем Никитична сдурела, молодую девку под старика подкладывает. Павлу Николаевичу пятьдесят шесть в прошлом месяце исполнилось, а он уже не на что не способная развалина, а тут семидесятипятилетний старец. Хотя эта хитрая бестия, наверняка, все просчитала: думает, что муженёк вскоре скопытится, а её дочурка прирастёт и капиталами, и графским титулом. Вот теперь понятно, в чём здесь загвоздка! Ох, и коварная же ты стерва - Авдотья Невалаева!
  Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Натальи Степановны, которая продолжала с учтивым выражением лица взирать на своих гостей.
  - А когда планируете сыграть свадьбу? - спросила она.
  - Жених хочет в начале осени, чтобы потом на всю зиму уехать с молодой женой в кругосветное путешествие. Вот мы с Глафирушкой и решили, так сказать, отдохнуть от городской суеты и набраться сил перед предстоящими хлопотами и выбрали для этого наше самое удалённое имение Озёрское. Заодно проведаем, как там ведутся дела. Это нам поручение от нашего папеньки Спиридона Ферапонтовича. Он купил это имение десять лет назад и с тех пор так и не нашёл времени, чтобы туда выбраться. Так что можно сказать, что мы едем с ревизией.
  - Что ж, в добрый путь и хорошего отдыха. Очень жалко, что Павел Николаевич не смог сегодня с вами встретиться. Он так переживал, что служебные дела не позволили ему остаться дома и лично засвидетельствовать вам своё почтение. И крайне огорчительно, что вы не сможете его дождаться и разделить с нашей семьёй ужин. Супруг был бы очень рад этой встречи.
  - Мы тоже очень сожалеем, что так и не повидаемся с моим дорогим братом, но обстоятельства выше наших желаний, - Авдотья Никитична взглянула на прикреплённые цепочкой к поясу платья изящные золотые часики. - Как быстро пролетело время и нам уже пора вас покидать! В шесть часов нас ждёт у себя губернатор Полынский. Фёдор Акимович оказался троюродным внуком матери моего мужа. Бывают же такие совпадения! Я об этом узнала лишь полгода назад и перед поездкой в эти края написала ему письмо. И сегодня он и его супруга Анастасия Кирилловна ждут нас в гости в своём городском особняке. А завтра с утра мы вновь отправляемся в дорогу. До нашего имения десять часов пути. Если ничего не случится, то к вечеру планируем быть на месте.
  Когда гостьи покинули гостиную, Наталья Степановна, взглянув на трёх своих дочерей, усталым голосом произнесла:
  - Надеюсь, что у нас с вами, девочки, поиск женихов восемь лет не займёт.
  
  
   Глава III
   Прогулка и новое знакомство
  
  Пухов Василий Алексеевич зашёл за Аглаей, как и договаривались, ровно в полдень. Он подготовился к променаду основательно и, несмотря на пригревающее весеннее солнце, облачился в чёрную шинель с перелиной. Аглая же, напротив, не стала утепляться сверх меры и выбрала для прогулки светло-серую суконную накидку и под цвет ей шляпку - кибитку, украшенную большим количеством кружев. Ещё неделю назад, когда растаял последний снег, она убрала в сундук зимнюю одежду и теперь радовалась возможности "проветрить весенний гардероб". В отличие от жизни в имении, где она большую часть времени проводила на свежем воздухе, здесь такое поведение строго пресекалось Натальей Степановной, считавшей это неприличным. И сейчас Аглая искренне радовалась самой возможности выйти на улицу. В нетерпении, она заранее облачилась в верхнюю одежду и сидела в таком виде в гостиной, вызывая насмешки сестёр и упрёки маменьки. А едва заслышав звук колокольчика, она, не дожидаясь предписанного этикетом сообщения горничной о госте, отправилась в прихожую и встретила его сама.
  - Рад вас приветствовать, Аглая Павловна, - сняв цилиндр, расшаркался почтмейстер. - Вы сегодня неотразимы!
  - Я тоже очень рада вас видеть, Василий Алексеевич, - застыла в лёгком приседании барышня. - А теперь, если вы не против, пойдёмте гулять. Погода сегодня задалась на славу, и мне страсть как охота погреться на весеннем солнышке!
  - Да, да, конечно. Не смею томить вас в прихожей.
  Они вышли из дома и неспешным шагом отправились в сторону центра города. На улице было не многолюдно. Несколько барынь в сопровождении служанок направлялись к лавке мясника, молодая няня в коричневой накидке и такого же цвета шляпке катила увешенную кружевами коляску в сторону городского сквера, а покинувший раньше времени гимназию школяр в форменной одежде медленно плёлся в сторону своего дома.
  - А вы знаете, почему ваша улица называется Печной? - начал беседу Пухов.
  - Понятия не имею.
  - Так вот. Улица эта носит такое название с середины прошлого века, когда проживало на ней большое семейство потомственных укладчиков печей, обслуживающее весь город. Ремесло это из-за сурового климата было крайне прибыльным, и семейство быстро нажило большие капиталы. Но потом что-то в их бизнесе разладилось. В народе поговаривали, что из-за неудачной любовной истории, в которую угодил старший сын, на семью навели порчу, и они, разорившись, съехали из этого города.
  - Да, грустная история, - не особенно впечатлилась рассказом Аглая. - А вы не забыли про дом купца Чихвостова, который обещали мне показать?
  - Не беспокойтесь, я продумал наш маршрут, и дом купца в нём намечен несколько позже. А сейчас я хотел бы показать вам некоторые городские достопримечательности. Кстати о купце, вернее о том странном шаре с огненным хвостом, который якобы вылетел из трубы дома этого самого висельника. Так вот, мне тут попалась на глаза позавчерашняя газета "Губернские ведомости": я закрутился и не успел вовремя её просмотреть. И там я обнаружил любопытнейшую заметку. Оказывается, этот огненный шар выпустила в наш бренный мир одна неудачливая барышня, которой в великий пост приспичило погадать с зеркалом на своего будущего жениха.
  - Так значит, про огненный шар всё правда, и он действительно существует?
  - Скользкая эта тема, Аглая Павловна, и попахивает чертовщиной, - неопределённо ответил почтмейстер. - Я сказал вам для сведения - вы вчера так живо заинтересовались этим вопросом и даже пустились в рассуждения. Вот я и подбросил, как говорится, дровишек в топку вашей любознательности. А у меня какого-либо мнения на сей счёт нет: я просто слежу за событиями. Вы уж думайте сами: что - правда, а что - вымысел. Но шибко глубоко в тему нечисти не погружайтесь - опасно это и ни чем хорошим не кончится. По мне так надо смотреть, что будет дальше происходить в нашем городе. Как говорится: поживём - увидим.
  Они вышли к расположенному недалеко от центра города прямоугольному белокаменному зданию с портиком, увенчанным треугольным фронтоном, во внутреннем поле которого находилась композиция из выполненных в античном стиле скульптур.
  - Это наш драматический театр, - пояснил Пухов.
  - Он думает, что я уж совсем дикая - местный театр не знаю, - возмутилась про себя Аглая, но виду не подала, продолжая слушать своего спутника с умильным выражением лица. - А вот сходить мне туда не удалось ни разу, - с сожалением отметила она.
  В этот момент около крыльца здания остановилась голубая, украшенная позолотой, карета, запряжённая парой белых лошадей. Из неё, опираясь на руку услужливо соскочившего с козел и открывшего дверцу кучера, вышла высокая черноволосая дама в сером шёлковом платье, поверх которого была накинута серая кашемировая шаль. Статная фигура незнакомки, тонкие черты лица и большие синие глаза заставляли проходивших мимо мужчин, в том числе и почтмейстера Пухова, бросать в её сторону восхищённые взгляды. Она же взирала на все эти знаки внимания с полнейшим безразличием, очевидно считая их как нечто само собой разумеющимися. Красотка высокомерно тряхнула чёрными буклями, пышной копной выбивающимися из-под шляпки, и быстро скрылась в подобострастно распахнутых перед ней швейцаром дверях театра. Но дама была не одна. Вслед за ней, пройдя сквозь дверь кареты, вышел странный господин, укутанный с ног до головы в чёрный плащ - пелерину. Но даже под этим широким одеянием со стороны спины хорошо просматривались два бугра, очень похожие на сложенные крылья, а две острые выпуклости в верхней части глубоко натянутого на голову капюшона напоминали рога. Покинув карету, фигура в считанные секунды исчезла, пройдя сквозь двери театра.
  - А это ещё кто такой? - подумала Аглая. - И почему он так чудно передвигается и проходит сквозь закрытые двери? И отчего мне вдруг стало как-то жутко и неуютно?
   От странности увиденного барышня вздрогнула, что не осталось незамеченным её кавалером, которого она держала под руку.
  - Что с вами? - участливо поинтересовался он, с трудом отведя взгляд от дверей театра, в которых исчезла красавица.
  - Да так, очень уж неприятный спутник у этой дамы. На чёрта похож.
  - Это вы о её кучере? - на лице почтмейстера читалось недоумение.
  - Был там, кроме него, ещё один господин в чёрном плаще, который проходил сквозь закрытые двери.
  Недоумение на лице Пухова сменилось настороженностью, с которой он стал всматриваться в лицо барышни.
  - Аглая Павловна, вы уж не пугайте меня, - попросил почтмейстер. - Что ж получается, я рассказал вам о той странной заметке в газете, а вы уж так впечатлились, что вам всякая нечисть стала мерещиться? Вы сегодня хорошо себя чувствуете? А то может, слишком яркое весеннее солнце плохо на вас влияет? Я читал о подобных случаях в научном журнале, посвящённом физическим явлениям, который выписывает один из преподавателей местной гимназии.
  - Нет, нет, не беспокойтесь, со мной всё в порядке. И голову мне ничуть не напекло. Это, наверное, тень от колонны так странно падает, а у меня действительно воображение богатое. И газета тут вовсе не причём. Я романов, знаете ли, начиталась. Гёте "Фауст" и всё такое прочее, - Аглая поспешила загладить неловкую ситуацию, а про себя подумала, что напрасно она сказала Пухову про странное видение. - Ну вот, решит теперь, что девка с ума спятила, и черти ей мерещатся. А ещё, не дай Бог, раструбит об этом по всей округе. Он же известный сплетник.
  Почтмейстер к радости Аглаи больше не стал развивать эту тему.
  - Да, кстати, - спохватился он, - я же вам не сказал, что только что мы с вами имели счастье лицезреть приму нашего театра - Варвару Андреевну Печорскую. Талантливая особа. Тут на днях давали "Федру" Расина, так весь зал слезами изошёл, как она вошла в образ героини. Губернатор наш к ней неровно дышит. Поговаривают даже, что у него с ней нечто большее, чем восхищение её творчеством. Он ведь ни одного спектакля с её участием не пропустил, а потом в гримёрку самолично корзину цветов и шампанское заносил. Так мне билетёрша тамошняя рассказывала. Она потом и охи - вздохи из-за двери слышала, - лукаво глянув на Аглаю, закончил свою речь Василий Алексеевич.
  - Очень невоспитанно и даже глупо с его стороны намёки такие делать, - Аглая была возмущена, но на её лице это никак не отразилось, как будто бы последняя фраза Пухова пролетела мимо её ушей.
  Парочка двинулась дальше гулять по городу. Они прошли мимо сквера, в котором прогуливались няни с детьми, миновали почту, где служил Пухов и теперь, двигались вдоль Царской улицы, считавшейся в N-ке центральной.
  - А история этой улицы вам знакома? - поинтересовался у Аглаи Василий Алексеевич.
  - Нет, - скромно потупилась барышня.
  - Так вот, это название закрепилось за ней лет этак двести тому назад после того, как в этом, тогда ещё крошечном, селении остановился на ночь царь Алексей Михайлович, следовавший в Москву из поездки по дальним губерниям. За кроткий нрав этот правитель получил в народе прозвище Тишайший.
  Аглая слушала почтмейстера и смотрела по сторонам. Царская улица была самой широкой и оживлённой по сравнению с другими улицами этого провинциального города. По её проезжей части туда-сюда сновали пролётки и экипажи. А с обеих её сторон располагались салоны портных и модисток, лавки продавцов тканей и ювелиров, кондитерская, банк, сапожная мастерская, где за неделю вам могли изготовить отличную пару мужской и женской обуви. Так же здесь находилось несколько гостиниц.
  Аглая со своим спутником неторопливо шли вдоль Царской улицы. Барышня с интересом разглядывала витрины и наряды прохожих.
  - Надо уже начинать шить бальное платье, - размышляла она, - а то времени уже меньше десяти дней осталось.
  От этих мыслей её отвлёк Пухов, обративший её внимание на трёхэтажное деревянное здание с фигурой позолоченного орла на фасаде.
  - Это самая лучшая городская гостиница "Золотой орёл" называется, - пояснил он. - Здесь останавливаются высокие чины и титулованные особы. А позавчера князь молодой из самого Петербурга прибыл. А на следующий день письмо на его имя на почту пришло. Ну я и решил на заезжую персону поближе посмотреть, а если повезёт, то и познакомиться. Хотя, конечно, понимал, что шанс небольшой. Разве надо князю с каким-то провинциальным почтмейстером дело иметь? Нет, конечно. Но я человек простой - ко всякому обращению привык. Примут - так примут, а дадут от ворот поворот - так уйду. А коли я решил чего сделать, так откладывать не стану. Взял письмо - и к князю. А письмишко-то непростое было: в дорогом конверте и с гербом неизвестного мне государственного учреждения. Уже глядя на такой конверт начинаешь испытывать пиетет к адресату.
  Василий Алексеевич так увлёкся рассказом, что не заметил, как у крыльца гостиницы остановилась изящная чёрная лакированная карета с гербами, запряжённая парным цугом шестёркой вороных. После того, как ловко подскочивший к ней швейцар открыл дверцу, из неё, опираясь на новомодную трость с золочёным набалдашником, вышел молодой мужчина лет двадцати пяти в длинном чёрном пальто и цилиндре. Во всём его облике и манерах чувствовался истинный аристократ. Надменность во взгляде карих глаз, безупречность в одежде и легкость в движениях - всё говорило о его высоком происхождении. Ко всему прочему, он обладал незаурядной внешностью: высокий, с благородной осанкой, греческим профилем и тёмно-русыми волосами, чуть завитыми прядями, ниспадающими из-под цилиндра на воротник пальто.
  Осекшись на полуслове, Пухов подобострастно улыбнулся прибывшему.
  - Рад приветствовать вас, Арсений Дмитриевич, - приподняв головной убор, сказал он.
  Прибывший господин, бросив скучающий взгляд в его сторону, лишь благосклонно кивнул ему в ответ, продолжая при этом двигаться к дверям гостиницы. Он был весь в своих мыслях и не собирался отвлекаться от раздумий. Но и Пухов не собирался оставлять его в покое.
  - Как ваше здоровье, надеюсь, в порядке?
  - Да, спасибо, всё хорошо.
  - А погода сегодня просто замечательная, и мы с Аглаей Павловной решили прогуляться.
  Молодой человек скользнул взглядом по барышне, и не найдя в ней ничего для себя интересного, продолжал своё движение в сторону двери.
  - Ах да, я же вас не представил, - спохватился Пухов. - Его сиятельство, князь Арсений Дмитриевич Лепнин, а это моя юная спутница - Аглая Павловна Евпраксина.
  Барышня присела в реверансе, а князь лишь прикоснулся двумя пальцами к ободку цилиндра и едва заметно кивнул головой
  - Рад знакомству, - сухо произнёс он, вплотную подойдя к двери, которую тут же распахнул перед ним швейцар. - Прошу меня извинить, меня ждут неотложные дела, - последнее, что произнёс он, прежде чем дверь за ним захлопнулась.
  - Эх, истинный аристократ, - в голосе Василия Алексеевича проскользнула нотка зависти. - А экипаж-то какой! У нас здесь шестёркой никто не запрягает. Самая что ни на есть белая кость и голубая кровь. Не нам чета. Только не понятно чего он забыл в нашем захолустье? Сидел бы в своём Петербурге и людей добрых своим напыщенным видом не смущал. Ладно, пойдёмте смотреть на дом повесившегося купца.
  - И чего он взъелся на князя? - размышляла Аглая. - Он ещё вежливо с нами обошёлся, а мог бы и вовсе не взглянуть в нашу сторону. Знаем мы этих аристократов и их замашки. Хотя этот хорош, ничего не скажешь! Нет, - строго приказала она себе, - даже мысли о нём я себе иметь не позволю! Зачем это надо изводить себя попусту нелепой мечтой. Совершенно никчёмное занятие! Ну да, - тут же возразила она себе, - одним за Пухова или за Копытина замуж идти, а другим - за Лепнина! Разница довольно существенная. А я вообще не хочу замуж и тема закрыта!
  Они свернули с Царской улицы в ближайший переулок и, пройдя ещё несколько ничем не примечательных кварталов, остановились у двухэтажного деревянного особняка с резными наличниками на фасаде.
  - Вот он, тот самый дом висельника Чихвостова, - сказал Пухов и о чём-то задумался. После разговора с князем он стал хмурый и неразговорчивый.
  Аглая посмотрела на здание и почувствовала, что от него исходит могильный холод. В этот раз, во избежание недоразумений, она решила не выдавать свои эмоции и ощущения.
  - Да, дело тут, похоже, какое-то тёмное, - подумала она. - Да и рассказ поповича Копытина это подтверждает. Что-то крайне нехорошее приключилось с купцом. И всё же интересно, что здесь произошло. И что это, как он сам сказал, за "расплата"? За что? И перед кем?
  Все эти вопросы Аглая произносить вслух не стала ещё и потому, что помнила о данном Копытину обещании молчать о его рассказе.
  Они двинулись дальше, и на окраине города внимание барышни привлёк небольшой полусгоревший двухэтажный домик, стоявший на самом отшибе. Его верхний этаж выгорел полностью, о чём свидетельствовали чёрные обуглившиеся проёмы трёх верхних окон и просматривающиеся сквозь них покрытые копотью останки обстановки. Но крыша дома пострадала не сильно - лишь кое-где отошла кровля, и при умелом подходе строение вполне поддавалось восстановлению. А висевший на двери первого этажа замок говорил о том, что хозяин дома придерживался точно такого же мнения. Хотя сейчас дом выглядел абсолютно нежилым. Вдруг со стороны дома подул внезапно налетевший ветерок, который принёс с собой непонятно откуда взявшийся запах горящей серы.
  - А давно ли тут был пожар? - спросила Аглая.
  - В середине январе, аккурат на святки.
  - Странно, а почему же до сих пор здесь пахнет чем-то горелым, похожим на запах серы?
  - Не знаю о каком запахе вы говорите, я лично ничего не чувствую, - пожал плечами Пухов. - Ветер холодный, это да. А так не чем не пахнет.
  - Опять я что-то не то брякнула, - расстроилась Аглая. - Видения, запахи, и что со мной сегодня происходит?! Наверное, постная пища плохо на меня действует. С голодухи не то ещё померещится!
  - А что здесь произошло? - поинтересовалась она.
  - Вы разве не слышали про этот случай? Он довольно подробно обсуждался в местной прессе.
  - Я газеты не читаю, а из разговоров маменьки и папеньки что-то слышала, но особого значения этому не придала. Вы мне не расскажите эту историю?
  - Тут долгое время жил ростовщик, а потом случился пожар, после которого он бесследно исчез.
  - Прямо-таки и бесследно, а что говорит полиция?
  - А ничего она не говорит, через месяц после пожара дело закрыли и всё.
  Но Аглая не собиралась оставлять эту тему. У неё вдруг появилось непреодолимое желание, во что бы то ни стало, разговорить своего спутника. А то чего это он после встречи с князем ходит сам не свой. Неправильно это. Гулять с таким неинтересно.
  - Василий Алексеевич, - она бросила на почтмейстера кокетливый взгляд, - ведь вы наверняка знаете, что здесь произошло. Сделайте милость, расскажите. Мне страсть как любопытно. Ну, пожалуйста!
  Ещё один взмах ресницами, и Пухов сдался на милость победительницы.
  - Хорошо, я расскажу вам эту странную историю, в реальность которой я бы не поверил, если бы не был свидетелем всех этих событий.
  - Как интересно! - Аглая по-детски ухватилась двумя руками за рукав шинели почтмейстера. - Я жду. Ну рассказывайте уже, не томите!
  - Так вот, жил здесь ростовщик, ничем особо не примечательный сухопарый седой мужчина лет шестидесяти, звали его Ардалион Камышинский. Он давал в долг небольшие суммы денег, а клиентурой его был простой люд, обращавшийся к нему в моменты острой нужды. Но вдруг - это случилось пять лет назад - он стал работать исключительно с богатеями. Каким-то непонятным образом у ростовщика появились крупные капиталы, которые Ардалион давал в долг, доставая золотые монеты из небольшой деревянной шкатулки чёрного цвета с таинственным вензелем в виде буквы "Б" на крышке. Сей изящный ящичек с тех пор всегда стоял у него на конторском столе.
   Работал ростовщик за смешные, по сравнению с банковскими, проценты. При этом он настоятельно предупреждал заёмщиков, что деньги должны быть возвращены через полгода, в точно указанное в расписке время и, что просрочка даже на один час может обернуться для них большими неприятностями. Таково, мол, условие договора, говорил он, но кого с кем не уточнял, а лишь с загадочным выражением лица, добавлял, что его дело предупредить, а там пеняйте на себя. Он не при чём. Нет, он ничуть не угрожал, а мило так улыбаясь, просил денежку вернуть вовремя. Даже уверял, что самое главное вернуть в срок, а там можно будет снова взять в долг. Вот такое он выдвигал странное условие. Клиенты считали его забавным чудаком, но просьбу его уважали. Потому так, поговаривали, что с тех пор, как он начал ворочать большими суммами, взгляд у него стал нехорошим, тяжёлым. Вроде даже нечеловеческое что-то в нём появилось. И потому богачи, если уж обращались к нему, то старались ему не перечить.
  Но несколько раз всё же находились смельчаки, которые по каким-то причинам не выполняли условие Ардалиона. Все они погибли, причём происходило это очень быстро и как-то уж очень обыденно. Кто-то подавился пищей и мгновенно задохнулся, кто-то упал с лестницы и сломал себе шею, кто-то смотрел в окно и вываливался на мостовую, а кому-то проломил голову вдруг отлетевший от потолка кусок лепнины. Был так же случай с внезапно понесшей лошадью, которая на полном ходу влетела в конюшню, снеся при этом голову своему хозяину о дверной проём, и трагедия во время прогулки в парке, когда, не ясно почему, упавшее дерево переломило хребет пожилому графу.
  Всё это выглядело бы простыми бытовыми несчастьями, если бы погибшие господа не были должниками Ардалиона. После этих случаев ростовщика начали бояться, но, не смотря на это, поток клиентов у него не убавился, а даже наоборот стал больше. Людям как будто нравилось играть со смертью. Причём у всех погибших на лбу на какое-то время появлялся странный крест, который, однако, вскоре исчезал. Да, долг после гибели заёмщика считался погашенным, но только деньги эти семье не доставались - они превращались в битые черепки, а всё, купленное на них, сгорало, становясь пеплом. Доказать причастность Ардалиона к этим смертям не представлялось возможным, а списание долга семье погибшего, и вовсе отводило от него все подозрения. Ну а окутывающую эти происшествия чертовщину, как говорится, к делу не пришьёшь. Но вдруг всё прекратилось - ростовщик бесследно исчез, а в его доме случился пожар. После этого по городу ещё некоторое время ходили слухи об ограблении и убийстве, но вскоре всё стихло.
  - И чем же закончилось это дело? - спросила Аглая.
  - А ничем, никого и ничего не нашли.
  - Странно как-то получается, - покачала головой Аглая. - Человек исчез, дом сгорел, а никто даже не шелохнулся.
  - Почему же, шелохнулись и даже очень, - целый месяц здесь шныряли полицейские: обыскали весь дом, что-то замеряли, брали какие-то образцы, опрашивали соседей. Но свидетелей происшествия так и не нашлось, так как пожар случился ночью, а место здесь достаточно глухое. Это, кстати, полицейские повесили на дом замок, чтобы туда не лазили любопытные. Но ростовщика настолько все боялись, что его дом предпочитали обходить стороной, а уж о том, чтобы туда влезть, не могло быть и речи. Так вот через месяц суета полицейских вокруг дома прекратилась. Дело закрыли и сдали в архив, а ростовщика объявили пропавшим без вести, так как ни живого, ни мёртвого его найти не удалось.
  Как я уже сказал, долгое время ходили слухи об ограблении, так как при обыске не нашли ни одной хоть сколько-нибудь ценной вещи, не говоря уж об оборотном капитале ростовщика, который, при размахе его деятельности, должен был быть солидным. Не было найдено ничего. Бесследно пропала и та таинственная шкатулка. Много возникало вопросов насчёт пожара на втором этаже, и все они остались без ответа. Насчёт ценных вещей дело было спорным, так как клиенты ростовщика утверждали, что он вёл аскетичный образ жизни, и они никогда не видели у него ничего, что относилось бы к предметам роскоши. Но куда исчезли деньги? Как не крути, но всё упиралось в грабёж. Но под давлением нескольких уважаемых семей больше ничего расследовать не стали. Оказалось, что взятые ими у Ардалиона немалые суммы с его исчезновением никуда не делись, и ничего плохого с заёмщиками не случилось, хотя пока что полугодовой срок, отведённый им для отдачи займа, не миновал. И праздновать победу им пока что рано, так как ещё вполне может объявиться и сам Ардалион, и его представители или наследники, если, конечно, у него таковые есть. Но дело, тем не менее, закрыли. Всё заглохло и про ростовщика стали постепенно забывать.
  - Ладно, Аглая Павловна, давайте потихонечку двигаться к вашему дому, а то мы с вами уже долго гуляем, скоро уж обедать пора будет, - посмотрев на часы, почтмейстер снова убрал их во внутренний карман шинели. - Наталья Степановна наверняка уже беспокоится и думает, что я похитил у неё дочь.
  Аглая бросила последний взгляд на дом ростовщика и вдруг увидела появившуюся над ним прозрачную фигуру девушки в длинном светлом одеянии. Призрак грустно посмотрел на барышню и исчез.
  На лице Аглаи не дрогнул ни один мускул. Она твердо решила держать себя в руках, и ни на какие видения больше не реагировать, и уж тем более не рассказывать о них своему спутнику.
  - Сегодня просто неправильный день, яркое солнце и слишком постная пища, - нашла она объяснение всем странным явлениям.
  Но видения не собирались оставлять барышню в покое. По дороге домой перед её глазами разыгралась самая настоящая трагедия. Проходя через сквер, они стали свидетелями ссоры, произошедшей между двумя солидными господами средних лет. Причём конфликт возник буквально на пустом месте. Один из них сидел на лавочке и со скучающим видом просматривал газету, а другой, опираясь на трость с большим костяным набалдашником, неспешно проходил рядом. И вдруг ни с того ни с сего, трость вываливается из руки проходящего и падает на ногу сидевшего. Причём падает не просто, а со всей силы ударяет его набалдашником по коленке. От боли пострадавший господин обрушивает на своего невольного обидчика поток нелицеприятных слов, а если говорить просто, то нецензурной брани. А тот в свою очередь, поначалу будучи в недоумении и замешательстве и пробовавший извиняться, вдруг приходит в неистовую ярость и со всей силы уже целенаправленно бьёт грубияна тростью по голове, от чего тот падает замертво. Вся эта трагедия разыгралась в присутствии прогуливавшегося в сквере люда и заняла по времени не более трёх минут.
  - Убийца! - тут же закричали господину с тростью, а он, судя по растерянному виду, даже не понял, что произошло и беспомощно хлопал глазами.
  Эту картину наблюдали все невольные свидетели происшествия, но Аглая видела нечто большее. Сначала она совершенно случайно увидела, как к каждому из будущих участников конфликта подлетела тёмная фигурка, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся бесёнком. Этих вертлявых и строящих рожицы существ вряд ли можно было с кем-либо спутать: покрытое чёрной шерстью тело и мордочка, длинный хвост с кисточкой, стоячие небольшие ушки и рожки, копыта и свиной пятачок вместо носа. Кажущиеся такими забавными представители тёмного мира уселись на шеи вышеупомянутых господ и, не переставая кривляться, стали в прямом смысле слова манипулировать своими "подопечными". Они словно заправские кукловоды какими-то странными жестами сначала заставили одного уронить трость, затем другого начать ругаться, а под конец, приведя в неистовство первого, принудили его совершить убийство. Бесята остались довольны содеянным. Они соскочили с шей участников организованного ими конфликта и несколько секунд отплясывали возле тела убитого неистовый, сопровождаемый неприличными жестами, танец. Потом один из них стукнул покойника копытом по лбу, и на нём сразу же возник крест с двумя перекладинами, стоящий на опрокинутой на бок восьмёрке. После этого оба беса завертелись вокруг собственной оси и пропали.
  Аглая смотрела на всё это как заворожённая, и только настойчивый оклик Василия Алексеевича заставил её выйти из оцепенения.
  - Аглая Павловна! - тихонько постучал он её по руке. - Пойдёмте отсюда. Я понимаю, что всё произошедшее ужасно, но так случилось, и с этим уже ничего не поделаешь. Идёмте, я понимаю, что юным барышням такие зрелища видеть ни к чему, и вам, судя по всему, нехорошо.
  - Со мной всё в порядке, - Аглая собрала всю свою волю в кулак и слабо улыбнулась. - Не беспокойтесь. Идёмте отсюда. Бедняге уже ничем не поможешь, а со вторым разберётся суд.
  - Мне нравятся ваши здравые рассуждения, - похвалил Аглаю Пухов.
  Они стали выбираться из толпы, которая за считанные минуты образовалась около места происшествия. Люди кричали, размахивали руками, грозили виновнику трагедии, а он бледный и растерянный не отрываясь, смотрел на погибшего.
  - Крест, какой странный крест, - тихо, одними губами шептал он.
  - Какой - такой крест, убийца?! - послышались из толпы смешки. - Нечего нам голову морочить! Сотворил грех, так держи ответ! Нечего на чертовщину всё сваливать!
  - Эй, а там действительно есть крест! - наклонившись над покойным, сказал мужчина в чёрном сюртуке. - На лбу.
  - И правда! - загудела толпа. - Смотрите, какой странный крест появился! Ой, действительно чертовщина! - и толпа стала неистово креститься.
  Аглая и Василий Алексеевич уже отдалялись от места происшествия и наблюдали происходящее издалека. Вскоре прибежал местный околоточный.
  - Всем разойтись! - скомандовал он. - Могут остаться лишь два - три непосредственных свидетеля.
  Барышня и почтмейстер свернули за угол и неспешно побрели по Печной улице к дому Аглаи. Пухов снова сделался неразговорчивым, что сейчас было очень кстати - ничто не мешало Аглае погрузиться в размышления и привести в порядок свои мысли.
  - Что же это такое было? - она попыталась разобраться в последних, произошедших на её глазах, событиях. - То, что я увидела, действительно имело место быть или у меня галлюцинации? Если всё так и было, и я просто увидела нечто большее, чем все остальные, то происходящее в городе просто ужасно. А если всё мне привиделось, и это обычное бытовое преступление, то я просто сошла с ума. И в этом тоже нет ничего хорошего, - оба ответа Аглае не понравились. - Надо будет посоветоваться с Викешей, - решила она.
  После обеда, во время которого Аглая в общих чертах рассказала домашним о прогулке, она отправилась в свою комнату, где её, как обычно, сидя на подоконнике, ожидал Викентий.
  - Здравствуй, дружочек, - поприветствовала она домового. - Давно меня ждёшь?
  - Только пришёл. Сгораю от любопытства. Рассказывай, как погуляли?!
  - Ох, Викеша, плохи мои дела, - сразу погрустнела Аглая.
  - Что такое? Почему такой печальный вид? Уж не заболела ли ты?
  - Хуже - я, кажется, сошла с ума, а попросту - спятила. И мне всякая чертовщина мерещится. Что с этим делать, даже и не знаю. Вот решила с тобой посоветоваться. Как мне дальше быть?
  - Ладно, ладно, не впадай в отчаяние раньше времени. И для начала расскажи мне подробно, что тебе привиделось и при каких обстоятельствах.
  Аглая детально описала все, что случилось во время прогулки. Домовой слушал внимательно, не перебивал, но лицо его постепенно мрачнело.
  - Нет, Аглая, - заявил он, когда рассказ был закончен, - никакая ты не сумасшедшая. Можешь по этому поводу не переживать. Талант у тебя или, иным словом, дар видеть то, чего другим простым смертным недоступно. Я сразу почувствовал, что с тобой что-то не то, когда ты меня в первый раз увидела. До тебя мне с людьми общаться не приходилось. Так что все твои сегодняшние видения не менее реальны, чем я. Надеюсь, меня ты галлюцинацией не считаешь?
  - Что ты! Конечно, нет! Ты здесь мой самый лучший друг, с которым можно поболтать буквально обо всём! Я никогда не сомневалась в твоей реальности. Но, что же тогда получается, по городу вот так спокойно разгуливает нечисть, людей между собой стравливает, и нет на неё никакой управы?
  - Первое, что я тебе скажу, - домовой серьёзно посмотрел на свою собеседницу, - не лезь ты в это дело. Опасно! Увидела, что какая-то чертовщина происходит, отойди в сторону! Не те у нас с тобой силы, чтобы с этим связываться. А обидно то, что все слухи подтвердились - нечистый с помощниками в нашем городе орудуют. Но почему они здесь обосновались? Как сюда попали? И чего хотят? Вот они главные вопросы! Но ещё раз предупреждаю, не тебе искать на них ответы! Держись от всего этого в стороне!
  
  Глава IV
  Барышни идут к модистке
  
  На следующий день сестры Евпраксины отправились к модистке заказывать бальные платья.
  - Хотя у нас сейчас не самое хорошее финансовое положение, но на нарядах не экономьте, - напутствовала их Наталья Степановна. - У губернатора соберутся сливки общества, и вы должны произвести на него самое благоприятное впечатление. И самое главное: вам надо привлечь внимание молодых людей из благородных семей. Это ваш шанс составить хорошую партию. Так что платья у вас должны быть самыми лучшими.
  - Хорошо, маменька, мы постараемся вас не разочаровать, - ответила за всех Дарья на правах старшей.
   Сёстры вышли из дома и направились в сторону центра: модный салон находился на Царской улице. Они шли по залитым весенним солнцем улицам: Дарья и Елизавета рассуждали о предстоящем бале, а Аглая, чуть отстав от них, просто наслаждалась прогулкой. Вдруг её внимание привлекла чёрная кошка, лежавшая на крылечке одного из домов, которая, увидев приближающуюся карету, встала на задние лапы и вышла на середину мостовой, отчего везшая экипаж лошадь испуганно заржала и понесла. Кучер изо всех сил старался остановить закусившее удила животное, но его потуги успехом не увенчались, и через считанные мгновения не вписавшаяся в поворот карета на полном ходу врезалась в оказавшийся на её пути фонарный столб. Лошадь, наконец, остановилась, а из открывшейся дверцы покорёженного экипажа на мостовую выпало тело молодой богато одетой женщины с разбитой головой, помочь которой было уже нельзя, но чудом уцелевший кучер не хотел в это верить.
  - Клавдия Игнатьевна! - попытался он расшевелить бездыханное тело, - вы это, того, не пугайте меня! Мне ваш супруг голову оторвёт! Полежали маленько и полноте, поднимайтесь!
  Так он продолжал вести свой скорбный монолог, не обращая внимания на собирающуюся вокруг места происшествия толпу народа.
  Аглая вместе с сёстрами оказалась в окружении людей, среди которых тут же начались обсуждения.
  - Какая молодая и красивая!
  - Да знаю я её! - злобно проворчала неприятного вида толстая дама в сиреневой шляпе. - Это Клавдия Синякина. Жена отставного майора и любовница ювелира Рыжова. Она за его счёт и экипаж содержала, и наряды покупала, а муж ничего не замечал.
  - Рога ветвистые, видать, ему глаза застили.
  - Так вчера этого самого Рыжова убили в сквере.
  - Надо же какое совпадение!
  Вдруг Аглая снова увидела чёрную кошку, ставшую виновницей произошедшей трагедии. Мурлыка, гордо шествуя на задних лапах, с дьявольским оскалом на морде, прошла сквозь толпу и, приблизившись к покойной, со всей силой ударила её лапой по лбу, на котором сразу же появился уже знакомый Аглае крест. Сделав своё чёрное дело, демоническое животное просто растаяло в воздухе.
  Аглая уже поняла, что кошку, кроме неё никто не видел, но крест тут же привлёк всеобщее внимание.
  - Крест!
  - Какой странный крест! - кричали из толпы.
  - Такой же и у Рыжова на лбу появился, - Аглая узнала одного из свидетелей вчерашнего происшествия в сквере. - Я лично видел.
  - Ой, батюшки, чертовщина в нашем городе уже каждый день происходит, - заголосила простоватая баба в цветастом платке. - Это что же такое творится!? - и она стала истово креститься.
  Её почин подхватило большинство собравшихся, а сестры Евпраксины, бледные и взволнованные стали потихоньку выбираться из толпы. Дарья и Елизавета уже не рассуждали о бале и нарядах, а взявшись за руки, медленно брели по улице с отрешёнными лицами. Увиденное настолько их потрясло, что у них даже не нашлось сил всё это обсуждать.
  Аглая восприняла произошедшее более стойко, тем более что она уже видела нечто подобное накануне. Да и вообще она не считала себя такой уж чувствительной фиалкой. В детстве, носясь по окрестностям с деревенскими детишками, ей приходилось видеть и забой скотины, и отел коровы, и некоторые пикантные сцены на сеновале.
  Так что увиденное сегодня лишь натолкнуло её на некоторые выводы.
  - Получается, что странный крест на лбу нечисть ставит тем, кто погиб по её вине. Значит, и тот самый купец Чихвостов не сам на себя руки наложил, а представители тёмного мира ему в этом помогли. Получается, прав был батюшка Трифон, что не побоялся его отпеть. Честь ему за это и хвала.
  Вскоре барышни вышли на Царскую улицу, где Аглая снова увидела призрак девушки. Привидение медленно плыло среди прохожих, задумчивое и печальное. Так продолжалось минут пять, а затем, оно внезапно исчезло.
  После разговора с домовым Аглая спокойно воспринимала все происходящие вокруг неё странности и встреча с призраком уже не показалась ей чем-то таким уж необычным.
  - Пусть себе летает, - передёрнула плечами барышня. - А мне никакого дела до всего этого нет!
  С таким настроением она вслед за сёстрами вошла в модный салон. Заведение мадам Жозефины, обрусевшей француженки, миловидной особы лет сорока, уже десять лет прочно держало репутацию лучшего в городе. Здесь всегда можно было узнать самые свежие новости французской моды, полистать новенький номер прибывших из Парижа журналов: "Галантный Меркурий" и "Галерея мод и французских костюмов", а так же выходивших в России: "Московский Меркурий", "Модный вестник", "Всеобщий модный журнал" и "Модный магазин". И ещё здесь находились восковые манекены с образцами парадного и домашнего платья, что в провинциальном городе и вовсе считалось диковиной.
   Жозефина перенесла эту традицию одевать что-то наподобие кукол в образцы новой одежды прямиком из Франции, где со времён Людовика XIV понятие "мода" стало своеобразным культом, и это поклонение распространилось на всю Европу. Источниками информации о переменчивой французской, а точнее парижской, ведь все новости шли именно оттуда, моде помимо журналов служили так же два восковых манекена, называемых: "Большая Пандора" и "Малая Пандора". Их одевали в новейшие туалеты и выставляли на улице Сен-Оноре для всеобщего обозрения. "Большая Пандора" имела размер в половину человеческого роста и использовалась для демонстрации парадного платья, "Малая Пандора", размером в четверть среднего человека, показывала утреннее домашние туалеты - неглиже и пеньюары.
  "Пандоры" отправлялись во многие европейские столицы и имели право беспрепятственного передвижения даже в военное время.
  Модный салон Жозефины занимал собой весь двухэтажный особняк. На первом этаже находился магазин, где посетительницам предоставлялся широкий выбор шляпок, зонтиков, вееров, перчаток, накидок и ещё множества всяких разных приятных женскому сердцу вещей, а на втором - располагалась пошивочная мастерская. Жозефина держала высококлассных портних, услугами которых пользовалась добрая половина женского населения N-ка. И частенько дамам, желавшим сшить наряд, приходилось сначала присылать служанок, которые бы согласовывали время визитов с хозяйкой салона. А в сезоны балов очередь на посещение этой швейной мастерской могла занимать несколько дней. Жозефина дорожила своей клиентурой и стремилась сделать так, чтобы не обидеть ни одну из своих покупательниц и заказчиц.
  Сёстры Евпраксины были записаны на двенадцать часов дня. Их с приветливой улыбкой встретила сама хозяйка салона и сразу же препроводила на второй этаж.
  - Рада вас всех видеть Дарья Павловна, Елизавета Павловна и Аглая Павловна, - поприветствовала посетительниц Жозефина. - Марфа, ваша горничная, сказала мне, что вы приглашены на бал к губернатору, а значит, сегодня у нас с вами речь пойдёт о бальных платьях.
  Внимательная хозяйка модного салона сразу же заметила удручённое настроение юных посетительниц, а узнав в чём дело, велела принести им ромашкового чаю.
  Она усадила барышень на плюшевый диванчик, и пока они пили чай, развлекала их разговорами. Мягкий, грудной голос Жозефины благотворно подействовал на разнервничавшихся девиц.
  - Я вчера посещала театр, - сообщила она. - Как вы знаете, из-за поста программа сильно сокращена, и в скудном на этот период репертуаре остались одни лишь трагедии. Но попечительский совет театра, несмотря на возмущение особо яро верующих господ, всё же настоял на том, чтобы хотя бы раз в неделю давали комическую пьесу. В этот раз играли "Севильского цирюльника". Как всегда, в роли Розины блистала наша незабвенная Варвара Печерская. Бывает же такое: и красота, и талант. Она могла бы украсить собой и столичную сцену. А посмотреть на неё пришёл заезжий князь Лепнин, который уже несколько дней гостит в нашем городе. Молодой, красивый и чувствуется очень состоятельный. Просто душка, глаз не отвести. Так вот он остался в полном восторге от спектакля, и, конечно же, от нашей Варвары и послал ей в гримёрку корзину роз.
  - Кто такой этот князь? - спросила Дарья, на лице которой не осталось и следа от недавней печали.
  - А откуда он прибыл? - поинтересовалась Елизавета.
  А Аглая, которая не стала рассказывать домашним о том, что была представлена заезжему гостю, справедливо рассудив, что это не добавит ей сестринской любви, в это время погрузилась в размышления.
  - Странно, - подумала она, - этот напыщенный князь приехал в наш забытый Богом уголок для того, чтобы сходить в провинциальный театр и восхититься провинциальной же актрисой. И зачем ему - столичному денди, всё это надо? В Петербурге прима любого театра сочла бы за честь стать его дамой сердца.
  Барышни закончили пить чай и с интересом погрузились в изучение модных журналов, которые им вручила Жозефина.
  - Полистайте пока, здесь есть немало прелестных бальных платьев. Можете выбрать какие-то детали, а потом мои портнихи их скомпонуют.
  Вскоре начались снятие мерок и обсуждение деталей туалетов.
  Платья для всех решили шить из белой тафты, а кружева и розетки барышни выбрали разных цветов. Голубые и розовые у Дарьи и Елизаветы и нежно бирюзовые у Аглаи - этот цвет выгодно оттенял её глаза. По задумке барышни, сильно открытый верх её платья украшал трёхъярусный ряд кружев с десятком розеток, а также ряды розеток и кружев перемежали друг друга по всей длине её пышной юбки. Платье должно было получиться очень оригинальным.
   В конце визита молодые особы по совету Жозефины купили себе по паре длинных шёлковых белых перчаток от француза Майера. Это считалось невероятным шиком.
  Довольные сёстры покинули салон модистки и по Царской улице направились в сторону дома. Но не успели они пройти и нескольких шагов, как поднялся сильный ветер, который поднял с земли пыль и прошлогоднюю листву. Идущие по улице господа и дамы стали придерживать головные уборы, которые, однако, у многих всё-таки слетели с голов, и их владельцам приходилось за ними изрядно побегать, стараясь при этом не задеть встречных пешеходов. Но самым забавным при этом было то, что далеко не всем удавалась поймать свои шляпы, которые вели себя как живые: сначала замирали на месте, а когда хозяева собирались их схватить, снова пускались вскачь. Также смешно вели себя и вырвавшиеся из рук дамские зонтики от солнца, которые летали над улицей словно маленькие парашюты и не давали их владелицам себя поймать.
  Но особенно неловко чувствовали себя сами дамы, пышные юбки которых так и норовили задраться до уровня головы. Несчастные краснели и бледнели, то и дело одёргивая свои наряды, но это не помогало - странный ветер как будто нарочно выдёргивал из их рук концы придерживаемой одежды, выставляя напоказ окружающим не всегда достойное посторонних взглядов нижнее бельё: чулки и панталоны всевозможных расцветок, а также сами нижние конечности, то есть ноги. Далеко не у всех даже молодых особ эти части тела смотрелись идеально. Но самым ужасным во всём этом было то, что панталоны в то время в целях удобства частенько шились с незакрытым внутренним швом, что в данной нестандартной ситуации вылилось для попавших в неё бедняжек самым настоящим кошмаром. Несколько не затронутых стихией почтенных мужчин в смущении отвернулись, но находились и такие, кто, прячась за чуть приоткрытыми дверями или прильнув к окнам всяческих находившихся на этой улице заведений, откровенно радовался открывшемуся зрелищу, посмеиваясь в прислоненную ко рту перчатку или платок. Веселились и подрабатывающие на улице мальчишки - продавцы газет и сладостей, не обременённые понятием "приличие", юные "коммерсанты", предусмотрительно прикрыв лотки и попрятав картузы подмышку, смеялись от души.
  И теперь улица, по которой несколькими минутами ранее степенно прохаживалась почтенная публика, представляла собой театр абсурда, где в водовороте поднятых ветром пыли и листьев бегали ошалевшие от всего происходящего господа и впавшие в истерику от неловкости положения дамы.
  Но Аглая по сложившейся за эти дни странной традиции снова видела нечто большее. Да, на улице действительно поднялся сильный ветер, но к происходившим с публикой неприятностям он не имел ни малейшего отношения. Срывали с голов шляпы, вырывали из рук зонты и задирали дамам юбки бегавшие по Царской улице бесята. Их было штук двадцать - тридцать и это именно они, выделывая на ходу головокружительные прыжки, кувырки и строя от восторга рожицы, устроили в самое оживлённое в городе полуденное время всё это безобразие. Но когда троица этих хулиганов развратной походкой приблизилась к прижавшимся к стене дома сёстрам Евпраксиным и уже протянула свои когтистые лапы к их платьям, Аглая, забыв об осторожности, сумела изловчиться и дать каждому их них по увесистому пинку, от чего рогатая банда с визгом отскочила прочь. Издалека они показали обидчице языки и неприличные жесты, а она погрозила им кулаком.
  Со стороны всё это выглядело крайне комично, если учесть что своих оппонентов только она одна и видела, а для всех остальных её действия были абсолютно непонятны. Дарья и Елизавета с открытыми ртами наблюдали, как сначала их сестра размахивает ногами, а потом грозит кому-то кулаком.
  - Пойдёмте отсюда, если только вы не хотите, как все остальные дамы стать всеобщим посмешищем, - Аглая прекрасно видела недоумение на лицах сестёр и, не дожидаясь от них каверзных вопросов, энергично зашагала в сторону дома. А ветер и бесы продолжили смущать так не вовремя оказавшихся на улице дам и господ.
  Дома Аглая сразу же уединилась в своей комнате, куда вскоре к ней в гости, как обычно, пришёл Викентий.
  - Здравствуй, девица - красавица, - домовой занял излюбленное место на подоконнике. - Рассказывай, что сегодня с тобой приключилось.
  - Ох, Викеша, ничего хорошего, - вздохнула Аглая. - Сегодня мне пришлось выдать себя с головой: не было у меня другого выхода, - и она в подробностях рассказала о сегодняшних злоключениях.
  Домовой неодобрительно посмотрел на Аглаю.
  - Что мне тебе говорить - сама понимаешь, что поступила крайне неосмотрительно. Но и ситуация на тот момент сложилась неординарная, - в то же время согласился он. - Я сегодня разговаривал со своим знакомым - домовым из соседнего дома. Он сказал, что обстановка в городе - дрянь, и скоро надо ждать беды. Самым разумным для тебя было бы временно уехать отсюда.
  - Тоже мне, посоветовал! Куда же мне ехать - я же, по сути, сирота? И, самое главное - на что? У меня за душой ни гроша! Да и маменька меня никуда не отпустит, пока замуж не выйду.
  - И в имение не отпустит?
  - Под предлогом, что мне черти кругом мерещатся? Скажи я ей такое, она точно меня в дом для умалишённых отправит. Я ещё толком ей не объяснила, зачем сегодня на улице ногами размахивала и кому кулаком грозила. Сёстры вместо благодарности, что уберегла их от позора, маменьке про моё поведение наябедничали.
  - А если подговорить всю семью временно пожить в имение? - не унимался домовой.
  - Это перед балом у губернатора, про который у нас дома только и разговаривают? Там, дескать, соберутся сливки общества, и мы с сёстрами должны найти среди них женихов. И ты мне советуешь предложить им вместо бала отправиться всем семейством в деревню. Так? Ну, если я вдруг захочу, чтобы домашние меня возненавидели, то твой совет придётся весьма кстати.
  - Я тебя понял, - сочувственно покачал головой Викентий. - Ты существо подневольное.
  - Ещё какое! И от этого противно, аж жуть. Сама себе не принадлежу.
  - Ладно, не переживай. Я что-нибудь придумаю, чтобы хоть как-то огородить тебя от заполнившей город нечисти.
  
   Глава V
   Канун святого воскресенья
  ...........................................................
  
  
   Глава VI
   Бал у губернатора
  
  Готовиться к балу начали сразу после обеда. Всё семейство разошлось по своим комнатам, из которых то и дело стал раздаваться звон колокольчика, зовущий прислугу.
   Накануне из имения прибыл фамильный экипаж Евпраксиных, запряжённый парой серых рысаков орловской породы, которыми так гордился Павел Николаевич. Чтобы выбрать этих красавцев он несколько лет назад лично ездил на конезавод в Воронежскую губернию, основанный в прошлом веке фаворитом Екатерины II. На эту покупку ушёл практически весь доход имения от урожая тех лет, а на возмущённые возгласы супруги глава семейства ответил, что выезд у дворянина знатной фамилии должен быть приличным. Тремя годами ранее, руководствуясь тем же аргументом, была сделана на заказ карета - чёрная лакированная с красными бархатными сиденьями и фамильными гербами на дверцах. Особое внимание при её изготовлении уделялось качеству рессор, что было немаловажно из-за крайне плохих дорог, вернее их полного отсутствия, если речь шла о сельской местности.
  Экипаж, порученный заботам кучера Фрола, долгое время простаивал на заднем дворе имения в специальном выстроенном для него сарае. Случаев для торжественного выезда в деревне выдавалось не так уж и много. Но когда семейство перебралось в город, Павел Николаевич настоял, чтобы на все городские более-менее важные мероприятия семья выезжала в фамильном экипаже. Содержать его в городе посчитали делом накладным, но если возникал какой-либо достойный солидного выезда повод, в имение с нарочным отсылалось письмо с приказом пригнать экипаж к такому-то числу. А сегодня имел место именно такой случай - предстояло ехать на бал к губернатору.
  Вместе с кучером в город прибыло несколько горничных, которым предстояло помогать барыне и барышням в подготовке к торжеству. В обычные дни столько прислуги в съёмных апартаментах не требовалось. Марфа вполне справлялась одна.
  Горничные носились между комнатами барыни и барышень, выполняя их разнообразные приказы и капризы. То требовалось пришить оторвавшуюся пряжку от бальных туфель, то погладить помявшуюся за зиму лёгкую накидку-пелерину, то нагреть щипцы для модных нынче буклей. А ещё надо было всех причесать, затянуть корсеты, застегнуть крючки на бальных платьях, которые накануне принесли из мастерской Жозефины, и помочь собрать всяческие аксессуары такие как: веер, книжечка для записи приглашений на танцы, нюхательные соли от дурноты, зеркальце и выполнить множество других мелких поручений. По такому случаю Наталья Степановна достала из укромного местечка шкатулку с фамильными драгоценностями. Девицам по этикету не полагалось щеголять украшениями, и поэтому каждая них получила лишь нитку жемчуга, а причёски барышни украсили живыми белыми розами, которые доставили к этому часу из цветочной лавки. Спор между маменькой и Аглаей, как обычно, возник из-за нескромного браслета, который упрямая барышня наотрез отказывалась снимать. Видите ли, это её единственная память о родителях. Пришлось, как обычно, договариваться, что она спрячет броское украшение под перчатками.
  Полноватая Наталья Степановна облачилась в новое синее бархатное платье с большим декольте и пышными, украшенными кружевом, рукавами. К наряду прилагался синий кружевной веер и бриллиантовый набор, состоящий из колье, серёг, парных браслетов, нескольких колец и небольшой диадемы.
   Сборы барыни и барышень поставили на уши весь дом, и только в кабинете Павла Николаевича царили тишина и спокойствие. Его хозяин предпочитал собираться на бал без никчёмной суеты. Глава семейства никого не гонял по лестницам и не мучил ненужными поручениями. Накануне он оговорил со своим камердинером, во что бы хотел облачиться на торжество. И сейчас ему оставалось лишь неторопливо одеть на себя тщательно выглаженные светлые брюки, синий фрак, светлый атласный жилет, завязать шёлковый белый галстук и влезть в новые гладкие ботинки без шнурков. И ещё надо было не забыть трость, перчатки, карманные часы и лорнет, который крепился лентой к жилету.
  В семь часов вечера, наскоро поужинав, наряженное и надушенное семейство Евпраксиных, наконец, уселось в экипаж. Путь предстоял неблизкий - пятнадцать вёрст. Ехать предстояло в загородное имение Полынских, а после весеннего половодья дороги, вернее то, что ими называлось, представляли собой наполненные грязевой жижей направления.
  Из города выехали без проблем, а вот затем двигались мимо перемежающих друг друга бескрайних полей и лесов по полному бездорожью, где предусмотрительность Павла Николаевича по-поводу добротных рессор и хороших лошадей оказалась очень даже кстати.
  Небольшая заминка произошла по поводу адреса имения. Все были уверены, что фамильная усадьба Полынских находилась в принадлежащем им селе Полынь, но кучер Фрол остановил карету на развилке около пятой версты и постучал в находящееся за его спиной переговорное окошко.
  - Что там ещё случилось? - недовольно проворчал Павел Николаевич, открывая дверцу на окошке.
  - Барин, - не слишком уверенным голосом начал Фрол, - тут такое дело.
  - Да не тяни ты, - поморщился глава семейства, - говори, в чём суть! Почему встали?
  - Табличка тут на версте, - продолжил кучер.
  - И что?
  - Я с трудом разобрал, что нам следует тут свернуть налево.
  - Что ты несёшь! Почему налево? Нам надобно ехать прямо в село Полынь!
  - Мне что - хоть прямо, хоть налево, - пробурчал Фрол. - Моё дело холопское. Но на табличке написано, что на бал следует ехать именно налево.
  - Погоди, - Павел Николаевич открыл окно кареты и высунул в него голову. - Хм, действительно, на бал надо ехать налево, - через несколько секунд нехотя согласился он. - Ну так езжай, как там написано! Хотя странно всё это!
  Кучер стал поворачивать лошадей, а Павел Николаевич, закрыв окно кареты и переговорное окошко, снова развалился на мягком сиденье и прикрыл глаза.
  - Дорогой, - тихонечко тронула его за руку Наталья Степановна, - а ты бы посмотрел в приглашение, может там есть какое-то разъяснение этому маленькому недоразумению.
  Павел Николаевич с тяжёлым вздохом достал из внутреннего кармана сюртука одно из приглашений, вынул его из конверта и, нацепив на нос лорнет, начал читать.
  - Да, тут действительно написано, что бал пройдёт в новом имение Полынских, расположенном на восточной границе их земель. Для чего надобно у пятой дорожной версты свернуть налево.
  - Вот видишь, всё и прояснилось, - обрадовалась Наталья Степановна. - А ты разнервничался. А как оказалось, совершенно напрасно.
  - Надо же, какой проворный наш губернатор, - Павел Николаевич убрал приглашение в карман. - Когда только успел новое имение себе отстроить? А чем, интересно, его не устраивало старое? Да ещё и на границе земель. Там же леса дикие начинаются. И зачем, спрашивается, там было имение строить? Кто туда к нему поедет по нашему-то бездорожью? Я лично считаю всё это пустым расточительством!
  - Не волнуйся, милый, - Наталья Степановна ласково посмотрела на мужа, - это его, губернатора, дело. Пусть где хочет, там и строит свои имения. А нам с тобой дочерей надо замуж пристроить. И большое спасибо Полынским, что пригласили нас на это торжество.
  Павел Николаевич не удостоил её ответом и отвернулся к окну.
  Вскоре после выезда из лесной просеки они увидели тянувшуюся впереди них вереницу карет.
  - Сколько народу, - обрадованно всплеснула руками Наталья Степановна. - Праздник должен получиться на славу! - она бросила лукавый взгляд в сторону барышень. - Что б без женихов мне домой не возвращаться!
  - Слушаемся, маменька! - нестройными голосами прошелестели девицы и захихикали.
  Через полчаса пути на горизонте показалось новое имение Полынских. Оно находилось за высокой кованой оградой, въехав в ворота которой вереница карет по старинной липовой аллее направилась к дому. Вскоре они выехали на открытую площадку, и перед их глазами развернулось красивейшее зрелище. Огромных размеров парк с мраморными статуями, скамейками и беседками, фонтанами, зеркальными прудами и причудливо подстриженными кустарниками отделял их от барского дома, который издалека напоминал роскошный свадебный торт. Сложенное из белого камня овальное здание было двухэтажным или, если сказать точнее, то - двух ярусным. Именно так выглядели эти чётко разделённые между собой сплошным карнизом этажи-слои, состоящие из полукруглых, полностью остеклённых, эркеров и разделяющих их мраморных колонн - кариатид. Скульптуры грозных грифонов украшали ведущую в дом широкую мраморную лестницу, а по расположенным с обеих её сторон пандусам можно было въехать на крыльцо в экипаже.
  Семейство Евпраксиных, прильнув к окнам кареты, с немым изумлением взирало на всё это великолепие. Молчание прервал Павел Николаевич.
  - Имение чудо как хорошо! - чуть слышно произнёс он. - Гости с радостью сюда поедут, будь оно и на большем расстоянии от города!
  - Вот видишь, - тут же подхватила идею Наталья Степановна, - ты сокрушался, что это имение пустое расточительство, а на поверку оно оказалось произведением искусства. Никогда не надо делать преждевременных суждений!
  Аглае тоже понравилось имение, но с той самой секунды, как их карета въехала на его территорию, её не покидало чувство тревоги и внутреннего холода.
  - И что это со мной происходит? - зябко передёрнув плечами, стала размышлять она. - Уж не заболела ли? Это было бы весьма некстати. Особенно сейчас.
  Кареты поочерёдно въезжали по пандусу на крыльцо, высаживали пассажиров и, съехав вниз, скрывались за углом дома. Вскоре Евпраксины покинули свой экипаж и вошли в распахнутые двери барского дома. В просторном холле, украшенном скульптурами, вазами и зеркалами гостей встречали хозяева торжества.
  Но здесь гостей ждало некоторое разочарование - вместо Анастасии Кирилловны роль хозяйки дома исполняла Варвара Печорская, которая, стоя рядом с Фёдором Акимовичем, лучезарно улыбалась прибывшим. Её чёрное шёлковое платье с глубоким декольте дополнял гарнитур из сапфиров и бриллиантов, состоящий из длинных серёг с подвесками, колье, колец и браслетов. Причёска актрисы заслуживала отдельного описания. Волосы по бокам были заплетены в косы и уложены на висках улитками, а остальные - подняты наверх, начёсаны и закреплены в форме банта, в центре которого находился гребень - бабочка из сапфиров и бриллиантов.
  Фёдор Акимович, как обычно, имел крайне надменный вид, разбавленный налётом светской любезности, к чему его обязывало положение хозяина мероприятия. Его костюм состоял из белых брюк, серого сюртука, клетчатой жилетки и белого галстука.
  Несколько лакеев, сменяя друг друга, помогали гостям снять верхнюю одежду и, нагруженные шляпками, цилиндрами, накидками и тростями, относили всё это в расположенную рядом с холлом гардеробную, где прикрепляли к одежде ярлычки с фамилиями их хозяев.
  Приведя себя в порядок, Евпраксины подошли для приветствия к хозяевам торжества. Фёдор Акимович встретил их дежурной фразой, которую он с попугайской настойчивостью повторял всем прибывшим гостям, объясняя отсутствие своей супруги.
  - Анастасия Кирилловна в последний момент сильно занемогла, - со светской улыбкой произнёс он, - и обязанности хозяйки торжества любезно согласилась принять на себя моя хорошая знакомая - Варвара Андреевна Печорская. И мы с ней рады приветствовать вас в этом доме, уважаемые Павел Николаевич, Наталья Степановна, Дарья Павловна, Елизавета Павловна и Аглая Павловна. Надеюсь, торжество вас не разочарует.
  - Видно, допёк ты, уважаемый, свою жену похождениями с этой актрисулькой, - зло подумала Аглая, сохраняя на лице кроткое учтивое выражение. - Она ещё в церкви плохо выглядела, не удивлюсь, если Варвара и вовсе сживёт её со свету. Интересно, а он знает, что она ведьма?
  Евпраксины отошли от хозяев торжества и направились по широкой лестнице на второй этаж. Там около бального зала им пришлось некоторое время дожидаться своей очереди перед входом, пока церемониймейстер с должным почтением и предписанной этикетом неторопливостью не объявит имена и титулы каждого прибывшего гостя.
  Бальный зал был огромным. Этому впечатлению способствовала оптическая иллюзия, которую создавала одна из его стен, полностью состоящая из зеркал. Из-за этого само по себе немаленькое помещение казалось в два раза больше. Противоположная стена целиком состояла из эркерных ниш, в которых стояли источающие фиалковую воду розовые цапли-фонтаны. Расположенные над нишами бархатные портьеры цвета бордо были разведены в стороны и закреплены на разделяющих эркеры колоннах лентами, завязанными в банты.
   Солнечный свет уходящего дня буквально пронизывал всё это помещение. Он отражался в зеркалах, гулял по узорам наборного паркета и заставлял сверкать и переливаться всеми цветами радуги подвески десяти хрустальных люстр и множества бра, висевших на разделяющих эркеры колоннах.
  На изящном резном балконе, находящемся на противоположном входу конце зала, располагался оркестр из пятнадцати музыкантов, исполнявших маленькую ночную серенаду Моцарта.
  Зал постепенно наполнялся гостями, и от ярких нарядов дам и сверкания их драгоценностей начинало рябить в глазах. Мужчины в большинстве своём были облачены во фраки коричневых, зелёных, серых, реже чёрных цветов, встречались среди них и те, кто пришёл в мундирах тех ведомств, в которых они служили. Присутствовали в зале и военные, в основном гусары. В общем, здесь собрался весь цвет N-ка.
  Несмотря на красоту зала, дивные запахи и толпу разряженных гостей Аглая чувствовала себя все хуже и хуже. У неё кружилась голова и бил озноб.
  - Эка незадача - разболеться во время бала, - корила она себя. - А ведь надо продержаться не менее четырёх часов!
  Вскоре одним из последних в зал вошёл князь Лепнин и, взглянув на него, Аглая на какое-то время забыла о своём недомогании.
  - Надо же, он до сих пор не покинул наш городишко, - с удивлением подумала она. - И не поленился полтора часа трястись по бездорожью, чтобы оказаться на этом провинциальном празднике. Интересно, ради чего или кого он идёт на такие жертвы?
  Арсений Дмитриевич был сама элегантность - идеально сидящий чёрный фрак, светло-серые брюки, атласный голубой жилет и большой белый галстук, завязанный замысловатым узлом. Держался он свободно и непринуждённо, как и подобает истинному аристократу.
  После объявления своего имени князь, сопровождаемый любопытными взглядами гостей, проследовал в один из углов зала и занял там наблюдательную позицию. Заметив стоявшую среди гостей Аглаю, он едва заметно ей кивнул.
  Появление Лепнина подтолкнуло Натальею Степановну к решительным действиям.
  - Ты должна нас всех ему представить! - заявила она Аглае не терпящим возражения тоном.
  - Но я..., - попыталась отказаться та, но маменька и не думала её слушать. Со словами:
  - Иди и не перечь мне! - она направила строптивую барышню в сторону местонахождения князя.
  Остальные члены семейства Евпраксиных посеменили вслед за ней.
  Остановилась маленькая процессия аккурат перед князем, и Аглая ничего не оставалось делать, как представить высокой особе своих родственников.
  - Ваше сиятельство, - тяжело вздохнув, начала она свою речь, - хочу представить вам моих папеньку - Евпраксина Павла Николаевича, маменьку - Наталью Степановну и сестёр - Дарью Павловну и Елизавету Павловну. Его сиятельство князь Арсений Дмитриевич Лепнин, - отрекомендовала она столичного гостя своим родственникам.
  Лепнин подал руку главе семейства, а барыня и барышни присели в реверансе.
  Едва Евпраксины закончили церемонию знакомства с князем, как к барышням сразу же подскочили три вертлявых и суетливых кавалера с сильно завитыми волосами, приподнятыми надо лбом в виде кока. Они представились виконтом де Бриаром, бароном Чернышовым и графом Шубинским.
  Наталья Степановна так и светилась от счастья - сразу к трём её дочерям проявили интерес титулованные господа, что уже было необычайным везением. И, боясь спугнуть удачу, она то и дело прикрывала слишком уж довольное лицо веером.
  Строя радужные планы, она не обратила внимания на то, что в этот вечер подобного рода успехом пользовались все без исключения присутствующие в зале девицы. Вертлявые молодые люди с коками ангажировали их на танцы со скоростью покупки горячих пирожков в морозный день. И даже самые несимпатичные барышни получили в пару молодого и в меру обаятельного графа, маркиза, виконта или барона.
  Эта странность не осталась незамеченной местными молодыми людьми из знатных и богатых семей, которые стояли с откровенно растерянными лицами. Привыкшие чувствовать себя на балах королями положения, со скучающим видом выбирая себе для танцев самых родовитых и красивых девиц, здесь они оказались в роли неудачников, оставленных с носом заезжими юнцами.
  Вскоре это неловкую ситуацию исправили впорхнувшие в бальный зал очаровательные юные создания, оказавшиеся опять-таки заезжими, представительницами титулованных и очень состоятельных фамилий.
  - Их светлости, графини, сёстры Анна и Евдокия Кошумские, виконтесса Алисия де Гриньяк, баронесса Вероника Шмелёва, - представлял прибывших девиц церемониймейстер.
  Некоторое время спустя начались танцы. Как обычно, бал открывался полонезом - величественным танцем - шествием, в котором приняли участие все прибывшие на этот праздник дамы и господа независимо от их возраста. Это был своеобразный смотр гостей, где они во время торжественных круговых проходов могли продемонстрировать себя, свои наряды и манеру держаться. Первой парой в этом действе, согласно этикету, выступали хозяин и хозяйка торжества.
  Аглая танцевала с графом Шубинским.
  - Какая сегодня прекрасная погода, - по-светски защебетал граф.
  - Да, вечер выдался тёплым.
  - Как часто вы посещаете подобные балы?
  - В этом году первый раз.
  - А я уже за этот год побывал более чем на десяти балах. Страсть как люблю подобные увеселения.
  - В нашем городе балы не часты. Вы, наверное, прибыли издалека?
  - Да, я прибыл из столицы навестить родственников. А в Петербурге у меня дом.
  - А мы флигель в городе снимаем, а до этого жили в имении.
  К этому времени танец закончился и, отводя Аглаю к родителям, Шубинский попросил записать его в бальную книжку на котильон и мазурку.
  На кадриль Аглаю пригласил барон Гринёв. Во время сложных перестроений этого танца, исполняемого группами из четырёх пар, разговор был затруднителен, из-за риска перепутать фигуру. Но всё же барон, как оказалось, тоже заезжий, сумел похвалить барышню за изящные манеры и лёгкость движений.
  - Запишите меня на польку и вторую мазурку, - попросил он, раскланиваясь.
  Вскоре в бальной книжке Аглаи не осталось ни одной свободной графы. Это был полный успех. Но в этот раз и её сёстры ничуть не отстали от неё по количеству ангажементов. В этот удивительный вечер проворные кавалеры с коками не позволили скучать ни одной из находившихся в зале девиц.
  Князь Лепнин танцевал ничтожно мало. Он лишь принял участие в полонезе, составив пару какой-то заезжей маркизе, а всё остальное время предпочитал наблюдать за весельем со стороны. Несколько раз он ненадолго покидал бальный зал, а затем, возвратившись, снова занимал наблюдательную позицию в облюбованном им углу.
  Во время объявленного перерыва в танцах Аглая, отпросившись у маменьки, решила осмотреть дом и окружающий его парк. Самочувствие её немного улучшилось - видимо сосредоточенность на фигурах танцев позволила ей отвлечься от недомогания. И она даже поймала себя на мысли о том, что с удовольствием бы чего-нибудь съела.
   Стрелки часов перевалили за одиннадцать. Солнце уже два часа, как зашло, и во всем доме горели свечи.
  Аглая вышла из бального зала через двери, противоположные центральному входу. Первой, в открывшейся её взору анфиладе комнат, оказалась игровая. Там за ломберными столами в окружении скульптур и фонтанов, играя в бридж, вист, преферанс, триктрак и шахматы, коротали время пожилые гости, а также некоторые представители молодого поколения, которые в силу каких-то своих причин не участвовали в танцах. Увидела здесь Аглая и князя Лепнина, который играл в шахматы с губернатором Полынским.
  Следующую комнату анфилады занимал музыкальный салон. Диваны, стулья и кресла здесь располагались так, чтобы со всех этих мест был виден рояль, выходя к которому дамы и девицы развлекали гостей пением и музицированием. Услаждать слух окружающих получалось далеко не у каждой смелой особы, рискнувшей блеснуть своими талантами. Голоса многих из них оставляли желать лучшего, что подтверждали и жиденькие аплодисменты, которыми награждали каждую горе-певицу.
  Слушая выступления полноватой юной особы, исполнившей песню на тему пастушьих любовных страданий, Аглая искренне развеселилась.
  Особенно противно у выступающей получался припев:
  - Ах, мой миленький дружок, мой прелестный пастушок...
  - Провалившаяся в печную трубу кошка и то издаёт более приятные звуки, - подумала Аглая и едва сдержала готовый сорваться с губ смешок. Она даже прикрыла лицо веером, чтобы не показаться невежливой на фоне публики, слушавшей выступление с серьёзными лицами.
  - А где это мой сахарок? - вдруг вспомнила Аглая. - Дайка я посмотрю, может быть, здесь происходит что-нибудь более интересное, чем писклявое пение, - и она положила за щёку волшебное лакомство.
  И тут же перед её глазами развернулась совершенно другая, но гораздо менее симпатичная картина. Хотя говорить о какой-либо симпатичности здесь и вовсе не приходилось.
  Со стен и потолка салона пропала голубая шёлковая обивка, без которой они оказались сделанными из потрескавшегося выщербленного покрытого слоем грязи и паутины мрамора. Окна исчезли. Воздух наполнился затхлостью и сыростью. Пространство заполнил голубой, чуть подрагивающий свет неизвестного происхождения, а горевшие в люстрах, торшерах и бра свечи оказались затушенными. Все наполнявшие салон звуки - пение, аплодисменты, музыка, разговоры - стали приглушёнными и как будто идущими издалека. И Аглая, как ни напрягала слух, так и не смогла разобрать ни одного слова из разговора сидящей в двух шагах от неё влюблённой парочки, хотя до погружения в это колдовское измерение отчётливо слышала их незамысловатый флирт.
   Паркетный пол превратился в разбитые каменные плиты, по которым, вылезая из видневшейся в трещинах земли, сновали стайки неприятного вида насекомых. Все находящиеся здесь предметы интерьера выглядели призрачными, и было совершенно непонятно, как всё это выполняет свои функции: рояль издаёт звуки, а кресла, стулья и диваны удерживают на себе сидящих, которые казалось, просто-напросто висят в воздухе. Находящаяся в салоне публика тоже стала выглядеть по-иному. Некоторая их часть всё же осталась людьми, но с большинством произошли неприятные изменения. Несколько находившихся там молодых людей с коками оказались скрывавшимися под колдовской личиной бесами со всеми присущими им атрибутами: рогами, хвостами, копытами и пятачком вместо носа.
  - Вот, значит, почему они казались какими-то уж очень одинаковыми и вертлявыми. И теперь ясно, зачем у них эти дурацкие начёсанные коки - под ними удобно прятать рога! - пронеслось в голове у Аглаи, которая всеми силами старалась себя не выдать, хотя к ней снова вернулось плохое самочувствие - появился озноб и головная боль. Но она, прикрывая лицо веером, мужественно продолжала наблюдать за происходящим. - Что же это за место такое? Где же мы все находимся? - с тревогой думала она.
  Сёстры Анна и Евдокия Кошумские, которые под одобрительные аплодисменты присутствующих заняли места у рояля и начали исполнять задорную вещицу в четыре руки, без колдовской личины стали старухами - ведьмачками с копнами седых волос, крючковатыми носами, чёрными горящими глазами и пересекающими лица безобразными трещинами.
  Среди посетительниц салона оказалось несколько зеленоволосых, покрытых чешуёй и болотной тиной кикимор, а также парочка звероподобных, лохматых, крупного роста оборотней - обитателей лесной чащи.
  Причём пары складывались так, что если кавалер был человеком, то у него в компаньонках находилась одна из представительниц тёмного мира. И наоборот. По чьему-то злому умыслу людей пытались соединить с нечистой силой.
  В сети псевдо - прелестниц уже попали молодые люди из семей помещиков, знакомых Аглае по жизни в имение. А две юные особы, известные ей с тех же пор, судя по их восторженным лицам, находились на седьмом небе от счастья от составивших им компанию говорливых и обходительных обладателей коков, выглядевших весьма забавно в своём натуральном бесовском обличии.
  - А маменька так радовалась, что на этом балу мы с сёстрами пользуемся успехом у знатных и богатых молодых людей. И вот она - горькая правда. И что теперь с ней делать? - размышляла Аглая, глядя на мрачную изнанку великолепной действительности.
  Погружённая в тягостные мысли, она направилась в соседнюю комнату, в которой располагалась буфетная, выглядевшая без колдовской личины не менее отвратно. Здесь царил тот же самый всё пронизывающий голубой подрагивающий свет, были точно такие же стены, пол и потолок и отсутствовали окна, а приглушённые звуки - смех, разговоры и звон посуды, также шли как будто издалека.
  - Местечко пакостное, - сделала вывод Аглая.
  
   Фрагменты из книги
  
   Аглая Павловна, при всём моём к вам уважении, мы больше не можем тянуть время, нам надо отправляться в путь. Тем более что ваше тело уже вас не слушается, и вам пора его покинуть. Он подошёл к барышне и, сделав над ней несколько продольных и поперечных пассов своими когтистыми руками - лапами, вытащил из неё её прозрачную невесомую сущность, которая своими формами и видом была точной копией тела и одежды Аглаи вплоть до причёски и пышного ситцевого платья с рюшами. После пикника барышня слегла так быстро, что не успела переодеться. Тело же после этой манипуляции осталось лежать неподвижно и стало напоминать восковую куклу. Аглая с сожалением посмотрела на свою порядком изуродованную болезнью материальную оболочку. - Рановато я покинула своё тело, - подумала она. - Оно бы мне ещё послужило. - Что я могу вам на это сказать? - ответил на её мысли бес. - Лишь одно - смиритесь! - Вы читаете мои мысли? - удивилась барышня. - У вашего нового состояния есть плюсы и минусы, - пустился в разъяснения бес. - Это качество - открытость ваших мыслей для окружающих - я бы отнёс к отрицательной стороне, но в память о наших романтических отношениях я подскажу вам как с этим бороться. Надо просто выстроить вокруг себя мысленную завесу или стену, и тогда до ваших сокровенных мыслей никто не доберётся. - Благодарю за дельный совет, - Аглая сразу же воспользовалась полученными знаниями. - Всё, Аглая Павловна, нам пора! - бес каким-то только ему известным образом смог ухватить бестелесное существо Аглаи за руку, и они, пройдя сквозь стену, оказались на улице. Было безлюдно и темно - редкие керосиновые фонари с трудом справлялись с ночной мглой. Спутник Аглаи непонятным ей образом поднялся в воздух и, не отпуская её руки, полетел над крышами домов в сторону центра города. Барышня бросила полный сожаления взгляд на быстро исчезающий вдали флигель снимаемого её семьёй дома и, стараясь не думать о плохом, приготовилась к новым приключениям. Глядя вперёд и погрузившись в размышления, она не увидела, что к покинутому ею дому на полном ходу несётся изящная чёрная лакированная карета с гербами, запряжённая парным цугом шестёркой гнедых.
  
   Вид племянницы её ужасал, и где-то в глубине души она понимала, что барышня не жилец и вряд ли протянет даже до утра. Хотя приходивший доктор старался уверить её в обратном, но по его невнятным суетливым рассуждениям она поняла лишь одно, что этот напыщенный прохиндей понятия не имеет, что приключилось с Аглаей. И весь его интерес заключался лишь в получении гонорара. Расплатившись с новомодным городским франтом, который за проведение, как он сказал, 'необходимой оздоровительной процедуры' взял немалые деньги - рубль серебром, барыня выпроводила его прочь и погрузилась в тягостные размышления. - Да на эти деньги можно было накупить провизии на всю семью на несколько дней, - сокрушалась она. - Наш семейный доктор в имение никогда так хищнически себя не вёл! И лечил всегда исправно. Может, стоит послать за ним? - и она тут же прикинула, как это осуществить. - Надо послать нарочного в имение доктора, а если его не окажется дома, то разыскать по округе, а потом, пока он доберётся до города... При лучшем раскладе он прибудет сюда завтра к вечеру. Есть ли у нас это время? Аглая угасает буквально на глазах. И ещё не понятно, заразно ли это заболевание? Я не хочу рисковать своими девочками - они у меня и так на здоровье слабенькие - хватит того, что я в молодости похоронила двух новорождённых детей, а Павел Николаевич уже в летах и подцепить какую-либо заразу для него смерти подобно! Она и сама, честно говоря, побаивалась заглядывать в комнату больной. А крепостная девка - Марфа, даже под угрозой порки, наотрез отказалась заходить к барышне. Так и сказала: 'Вы лучше сразу меня убейте, чем я, как Аглая Павловна, превращусь в такое же чудовище!'. Ну что с ней - паршивкой поделаешь? Пришлось барыне, помолившись, тащиться в опасную комнату самой. А что делать? Проблему надо как-то решать. Сама она, к сожалению, не рассосётся. Барыня немного потопталась перед дверью Аглаи, а затем, перекрестившись, решительно вошла в комнату. Она приготовилась увидеть любые самые страшные проявления болезни и даже труп, но к исчезновению больной она была абсолютно не готова. - Куда же она делась? - искренне недоумевала барыня. - Она же не могла просто так исчезнуть или испариться? А может, это заболевание такое, после которого от человека ничегошеньки не остаётся? Даже мокрого места и горстки пепла. Ну и ну! И как мне теперь поступить? Как смотреть людям в глаза? - изменившаяся ситуация не принесла Наталье Степановне облегчения, а только ещё больше взбудоражила её нервы. - Нет, ну так дело не пойдёт! Был бы труп, так тогда всё ясно - барышня померла, и дело с концом. А так что получается, что она исчезла в неизвестном направлении, а это удар по нашему доброму имени! Все же будут спрашивать, куда делась Аглая Павловна. И что мне на это отвечать? А ведь слухи нехорошие распространяются очень быстро. Никто нам руки не подаст. Будут думать, что мы сами её укокошили и в лесу закопали, или, что девка у нас распутная, с кем-то связалась и из дома сбежала. Ой, срам-то какой! Молодые господа тут же расторгнут помолвки с моими девочками, и никто в их сторону больше не взглянет! Придётся им век свой доживать старыми девами или идти в монастырь. Какой кошмар! Нет, от этой Аглаи решительно одни неприятности! Она даже скончаться по-человечески не смогла! Ух, поганка, всю жизнь нам отравила! Будь неладен тот день, когда я взяла над ней опеку! Она такая же беспутная, как и её мать, которая непонятно от кого её нагуляла, а потом наскоро прикрылась браком с этим никчёмным студентишкой, потому что, больше никто её с приплодом замуж бы не взял. Кому охота растить чужого ублюдка! А я - добрая душа, пожалела сироту, после того, как моя сестрица сгинула в морских пучинах. Вот ведь не зря говорят: не делай добра - не получишь зла! - Наталья Степановна уселась на стул и, глядя на пустую кровать Аглаи, глубоко задумалась. - Что делать? - не давал ей покоя единственный, но такой упрямый вопрос.
  
   - А тебе повезло, - Тим окинул Аглаю придирчивым взглядом, - тебя похоронили очень даже в весёленьком виде. Видно, у тебя щедрая родня и с большим чувством юмора. И благодаря им тебе не придётся в ближайшее время тратиться на приличное облачение. Многие незамужние барышни твоего возраста поступают сюда в подвенечных платьях и потом ходят тут как дуры этакими невостребованными невестами, пока не наскребут средств сменить это смехотворное облачение на что-то более приемлемое для этого мира. - Да, мне очень повезло с родственниками, - хмыкнув про себя, согласилась барышня и поспешила сменить скользкую тему её похорон на что-то отвлечённое. - Ох, нутром чую, что вскоре они всё-таки догадаются, что я не рядовая покойница, - тревожные мысли не давали Аглае покоя. - Интересно, а из чего шьют одежду для привидений? - поинтересовалась она. - А её не шьют, а с помощью особого волшебства снимают тончайшие копии с настоящей одежды, - пустился в объяснения Тим. - Ну вот как ты, например, вылезла из своего тела, скопировав и его, и надетое на него платье. Так же поступают с одеждой, париками, обувью, драгоценностями и прочими аксессуарами. Для этого специально обученные привидения отправляются в мир людей, где ночью снимают копии товаров в разнообразных лавках, пошивочных салонах, обувных мастерских и даже музеях, если кому-то из здешних обитателей захочется получить одежонку из прошлых веков. - А потом продают всё это здесь за золото, так? - уточнила Аглая. - Так, но только тебя никто не заставляет всё это покупать. Ходи, в чём хочешь. Это уже потом, когда ты здесь обживёшься, тебе самой станет скучно и противно всё время быть в одном и том же наряде. И ты сама задумаешься о том, как тебе разнообразить свой гардероб. Здесь никто никого ни к чему не принуждает. Полная свобода, которая, однако, не должна ни коем образом ущемлять свободу окружающих. Это единственное здесь правило. - А по-поводу питейных заведений, разве привидения могут есть и пить? - Они могут получать энергетическую подпитку и эстетическое наслаждение, - после недолгих раздумий ответил Том. - Но лучше всё это увидеть. Для привидений здесь существует три категории рестораций. К первому виду относятся дорогие заведения, где посетителям предлагается отведать настоящую наисвежайшую пищу. - И как же они её едят? - Сейчас увидишь, - Том выбился из их группы вперёд и вскоре привёл их к большому двухэтажному дому с большими витринными окнами. - Смотри!
  
   - Это кого вы тут называете товаром? - кипя праведным негодованием, поинтересовалась она. - Тебя, милочка, а кого же ещё, - насмешливо ответил ей Кокидиус. - Кун был прав - ты, действительно похожа на нежный персик. Ух, - в его глазах загорелся похотливый блеск, - так бы тебя и съел! Но ничего, я терпеливый. Чем дольше ждёшь, тем слаще вожделенный плод! Поиметь невинную девицу - ни с чем несравнимое удовольствие, особенно, когда она строптива как дикая кошка и у неё такие аппетитные формы как у тебя. И вообще укрощать непокорных баб одно удовольствие. Для нас - охотников за женскими прелестями трепыхающаяся жертва только ещё больше возбуждает. Увалень - Кун тебя упустил, а эти молодцы быстро сообразили, что к чему и незамедлительно доложили мне о местонахождении беглянки. И я не останусь неблагодарным - у меня много отвратительных качеств, но это в их число не входит. Золота, которое течёт ко мне рекой, мне не жалко, особенно если оно уплачено за то, что доставляет мне удовольствие. - Как вы могли так со мной поступить? - Аглая с упрёком посмотрела на своих бывших приятелей. - Я же вам доверяла! - А это, как говорят в мире людей ничего личного, только бизнес, - нисколечко не смутился Тим.
  
   А Кун, едва за Бельфегором закрылась дверь, сразу же сменил выражение лица с угодливого на привычное нагло-презрительно-оценивающее. Именно с такой миной он обычно встречал всех пребывающих, если только они вдруг не оказывались более высокого, чем у него, происхождения или общественного положения. Но таких 'высокородных' и 'высокопоставленных' он при несении своей уже достаточно долговременной вахты у портала встречал сущие единицы. Остальные же гости Серого мира рассматривались Куном с точки зрения возможной наживы, и он не считал нужным соблюдать при общении с ними какие-либо приличия. Он мог в это время: есть, пить, ковырять в зубах, ушах, носу, чесаться, теребить себя за причинное место - что ему особенно нравилось, чистить или подпиливать когти и многое другое. Он вообще не любил стеснять себя какими-либо поведенческими рамками и делал это в самых крайних случаях. Собственное удобство - вот был один из основных его принципов, и он ему не изменял. Смотритель смачно цыкнул, выдув, таким образом, кусок застрявшей между зубов пищи, и, не теряя времени, снова приступил к так некстати прерванной трапезе. Он ухватил вертел обеими руками и стал с жадностью обгрызать с него мясо. Он с чавканьем пережёвывал огромные куски, не обращая внимания на летевшие во все стороны капли жира и получая от всего этого малоприятного для созерцания процесса явное удовольствие. Его толстая физиономия так и светилась блаженством.
  
   - Что забыл здесь этот столичный хлыщ?! - брюзжал Фёдор Акимович. - Ух, и не нравится он мне! Я даже местного околоточного - он у меня на прикорме - просил за ним приглядеть! Вот сердцем чую, что он что-то здесь разнюхивает! То в местных архивах роется - карты какие-то старинные ищет, то служащих моей канцелярии о каких-то Призрачных горах расспрашивает, то на целый день уезжает за город и что там делает - не понятно. Говорит, что любитель этнографии. А ты поди, проверь, так ли это?! Может, это всё прикрытие, и он под меня копает? А мне есть что скрывать! С виду - такой любезный и обходительный! Прям душка - все бабы местные по нему сохнут. На бал притащился, где я из-за него страху натерпелся - думал, раскусит всю эту аферу и меня там же в кандалы закуют. И как я только на всё это согласился - до сих пор не понимаю! На том балу, что мне не понравилось - этот Лепнин практически и не танцевал. Марку держал? Что мол, здешнее общество - не ему - орлу чета или опять что-то разнюхивал?! Правда, до меня снизошёл - сыграл партию в шахматы. Обставил, конечно, стервец. Ну да ладно, это, пожалуй, можно ему простить. А вот то, что он в местный театр зачастил, где под мою Варвару клинья подбивает - так за это так и хочется набить ему его холёное, наглое княжеское рыло. Одно успокаивает, что моя зазноба - молодец, держится и который раз уже даёт ему от ворот поворот! - Полынский прервал свою речь и стал жадно осушать находившийся у него в руках бокал вина. Выпив, он потянулся налить себе ещё. - Хм, знал бы ты, как и за что держится твоя Варвара, - весело размышлял Бельфегор, - лично бы, наверное, свернул ей шею! Хотя она шлюха знатная! Что и говорить! Мастерство, как говорится, не пропьёшь! А то, что она Лепнина к себе пока что не подпустила - всецело заслуга моя. Он почему-то хочет крутить с ней шашни исключительно в её гримёрке, вход в которую ему, естественно, закрыт. А больше, насколько мне известно, он никуда её не приглашал, - во избежание недоразумений демон не стал высказывать свои мысли вслух. - Акимыч и так что-то сегодня раскис, а вся эта информация ему настроения не улучшит. Пока он мне нужен, я бы не хотел, чтобы его хватил удар. Хотя в аду его жадную, продажную душонку встретят с распростёртыми объятиями.
  
   Бельфегор ещё раз промчался по дому и тщательным образом проверил все застенки, чердак и даже спустился в подвал, но домового нигде не обнаружил. - Либо его тут нет, либо он от меня прячется, - мрачно подытожил Бельфегор. - Оба эти варианта его, конечно же, не устроили, но с фактами, как говорится, не поспоришь. - Тот, кто её похитил, умён и хитёр. А со вчерашнего вечера прошло слишком много времени, и он со своей добычей может быть уже очень далеко отсюда. Что ж, получается, что я проиграл? Эта неприятная мысль окончательно испортила настроение Бельфегору, и он в расстроенных чувствах вылетел на улицу. Невидимый для немногочисленных прохожих, он в задумчивости летел над Печной улицей. Его внимание привлёк невзрачного вида господин в помятом коричневом сюртуке и в сдвинутом набекрень цилиндре, который веселил проходивший мимо люд неудачными попытками перейти на противоположную сторону этой небольшой улицы. Пьянчуге было нелегко: стараясь выпрямить опасно накренившееся туловище, он пытался заплетающимися ногами спуститься с тротуара. - Пить надо меньше! - смеялись над ним прохожие. - А это, господа хорошие, не ваше собачье дело! - не оставался в долгу забулдыга, не прекращая попыток перейти улицу. - Каждый волен проводить своё свободное время по собственному усмотрению! - Так он философ, - усмехнулся Бельфегор. - Наверное, так и надо, а иначе можно сойти с ума. Демон снова погрузился в размышления, продолжая парить над Печной улицей - он уже всерьёз подумывал над тем, чтобы отказаться от поисков Аглаи. - И чего она мне сдалась? - убеждал он себя. - Ну исчезла и наплевать на неё десять раз с высокой горы. Тоже мне невидаль какая! Да таких девок кругом завались - бери, не хочу! В базарный день - грош цена. Разве её можно сравнить с милашкой - Мавис? Ах, какие у демоницы формы! Обязательно в ближайшее время наведаюсь к ней в гости. А сегодня можно будет ещё пару раз натянуть Варвару. Она тоже шлюха отменная! Бельфегор немного успокоился от приятных мыслей и, продолжая нарезать круги над Печной улицей, от нечего делать снова обратил внимание на пьяницу, который, наконец, спустился с тротуара и начал на нетвёрдых ногах переходить дорогу. Вдруг из-за угла выскочил экипаж, запряжённый парой гнедых, который стал стремительно приближаться к застывшему на месте незадачливому выпивохе. Прохожие с ужасом наблюдали за происходящим - трагедия была неминуема.
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"