В Париже шел снег. Она взбиралась на Эйфелеву башню уже час. Больше всего она боялась высоты и людей. Ступеньки говорили с ней скрежетом свежего снега. А огни города освещали ее прошлую жизнь, в которой цыганка поведала о том, что на Эйфелевой башне живет Бог сплетен и пиздежа. Ей очень хотелось узнать, что думают о ней другие, и она решила, что без допроса Бога не обойтись. Конечно, она могла спросить этих других, но они редко говорят то, что думают. Она могла бы быть более внимательна, но не умела чувствовать других людей. Луна плавала в небе, а Бога все не было видно. Наверняка, он считал звезды и записывал сплетни. У Бога очень много работы, она это понимала. Но была уверена, что он обязательно сможет отвлечься, перестанет ткать мир и уделит ей пару часов правды. Она присела передохнуть, проверила лайки на фейсбуке, поставила Эдип Пиаф, чтобы вместе с ней ни о чем не сожалеть. Будучи опытной дамой она взяла с собой бутылочку красненького Сант-Эмильончика. Вдруг Бог захочет разговаривать только под вином. Пила из горла, закусывала багетом с паштетом фуа-гра. Тем временем город утихал, заглушенный ночью. "Высоко", - подумала она и испугалась. Но отступать было некуда. В ее снах она часто куда-то залазила, а потом спускалась. И спускаться было гораздо страшнее. Поэтому она доверилась сну, закинула рюкзачок за плечи и продолжила свое восхождение. Прошло 2 часа и ей стало совсем тепло. Чем выше она взбиралась, тем меньше мыслей в голове у нее оставалось. Наконец она оказалась на смотровой площадке. Ветер игриво перекатывал складки на ее юбке, снег сделал ее волосы седыми, щеки горели любопытством. Бог сидел в кресле у камина, читал "Психология и алхимия" Юнга и пил коньяк.
--
Добрый вечер. Я тут к Вам по делу, уважаемый Бог.
--
Проходи, садись. Выпьешь?
--
Нет, спасибо. Я со своим. Крепкие напитки мне не идут. Я с них дурею. - Бог достал из камина святой Грааль и налил туда вино гостьи.
--
Хороший выбор. Люблю старое доброе бордо. Какими судьбами?
--
Хочу спросить, что думают обо мне другие. Я сама их не слышу и не понимаю. Решила поинтересоваться.
--
Дело нехитрое. Сейчас я тебе расскажу, а потом еще могу на имейл прислать данные. Ты ж понимаешь, время такое летящее, диджитальное сейчас, еле успеваю за ним угнаться. Короче, волей не волей, хипстером становлюсь.
--
Ой, а Вы в фейсбуке есть? Как Вас там найти?
--
Бог супер Гад. Латиницей пиши Bog super God. Я еще вконтакте есть, там у меня ник -- Oh mу God. Твиттер не освоил пока. - Бог был очень горд за то, что так активно присутствует в соц пространстве. Выглядел он подобающе: строгий серый костюм, тоненький черный галстук, очки в толстой оправе, рубашка цвета лаванды. - Значит, хочешь знать, что о тебе другие думают. Ну, получай:
Сучка. Жалуется бесконечно, хера она жалуется. Пьяница. Враждебная. Столько агрессии внутри. Добрая. Очаровательная. Умная. Тупица. Нимфоманка. У нее недоеб что ли? Такая сложная. Самоуверенная. Да, что у нее с самооценкой? Растопчет, раздавит. Такая миленькая.
--
Как-то так, в общих чертах. Собственно то же самое, что и другие думают о всех остальных других. - Бог снял очки, потер переносицу и осушил стопочку с коньяком. Кстати, дагестанским.
Она перебирала в руке Грааль, вслушивалась в треск камина и рассматривала рот Бога. Очень чувственный рот, а борода -- просто мечта. Всё, как она любила. Идеальный мужчина.
--
Да, уж. Ну и понос же у людей в головах. - Мнения других ее нисколько не удивили. Она как обычно ничего не почувствовала.
- Согласен. Работа у меня нервная: каждый день собирать эти мысли, сортировать их. Давай уже не о работе.
Она подошла к Богу и поцеловала его бороду. А потом они оседлали тучу и отправились в музей Орсэ. Бог, как и она любил тот автопортрет Ван Гога.