- Ну, я человек, - сделал я заключение. - Я много работал, дружил со многими людьми, жил по совести, брал на себя только то, что мог осилить. Обычный человек...
Старик расхохотался:
- Да, обычнее не бывает. Если не принимать в расчет пребывание в первой двадцатке рейтинга Форбс. Кстати, те - твои "друзья", именно по этой причине и "дружили" с тобой. И обязательно надо забыть о том, что "жить по совести" не совсем то же самое, что и "жить по понятиям". Да и брал ты только то, что мог унести, и именно это позволило тебе подняться над остальными настолько, что ты пошел по головам...
Я опустил голову. Пусть я и не считаю, что он во всем прав, но что-то в его голосе не позволяло с ним спорить.
- Ну, хорошо. Это мы опустим. Скажи мне, что тебе дали деньги?
- Свободу! - уж в этом я был уверен. - Свободу и независимость!
- Глупость, - меланхолично заметил старик. - Говорить, что деньги дают свободу, все равно что стоять на крыше дома с раскинутыми руками и пребывать в полной уверенности, что стоит сделать шаг - и полетишь. Нет, полететь - и правда полетишь. Только вниз и ненадолго. А асфальт от твоей уверенности мягче не станет. Человек рождается свободным. Но, не независимым. Так уж повелось, что нуждается он в заботе родителей, любви близких. Нуждается в чувствах. Они никогда не позволят стать полностью независимым. Разве те, кто оказался этого лишен, желали бы себе такой независимости? Помнишь бессмертные "Can't buy my love"? Деньги дают лишь суррогат чувств. Бумажки эти кажутся инструментом, но очень быстро пожирают душу. Становятся полноправным хозяином человека, управляя всеми его заботами и желаниями. Вот и ты, считая себя свободным был лишь рабом...
- Почему же? - я вскинул голову. - С деньгами я смог позволить себе то, чего не мог без них...
- Например?
- Однажды я посещал детский дом. Благотворительная акция. Подарки, одежда...
- О, это несомненно великий подвиг, - старик откровенно издевался. - Только истинно "великие поступки" совершаются однажды. Впрочем, продолжай.
- И я... Ко мне подошел мальчуган. Он обнимал новый мяч с такой силой, что казалось никаким домкратом не разжать. Охрана по моему знаку пропустила. Он подошел и спросил: "Ты Дед Мороз? Или... мой папа?" Я думал, что ничто на свете не сможет заставить меня заплакать. Но как раз тогда - едва не разрыдался. Я обошел здание с подвала до крыши. После чего в кабинете директора перевел крупную сумму на счет этого детдома. Директор, с трудом помещавшийся в кресле, был счастлив. Счастлив ровно до тех пор, пока я не сказал ему, что каждую копейку он должен потратить на ремонт и на детей. Совсем грустно ему стало, когда я уточнил, что каждый доллар растраты будет равняться килограмму бетона, в который его зальют. Жаль не успел проверить, как там дела.
- Похвально, - старик кивнул. - Надо же, запомнил единственный случай, когда потратил деньги на благое дело.
- Я еще на супругу тратился.
- Нашел благое дело, - он вновь расхохотался. - Это как раз она тебя и "заказала". После того, как потратился не на нее.
- Вы ей судья, - я пожал плечами. - Впрочем, со мной вроде все решили. А там люди ждут.
За прозрачной дверью среди облаков стояли в очередь люди.
- Это ожидание им незаметно. Что такое то время, что они там простоят, против вечности? Им покажется, что передо мной предстанут моментально. Да и с тобой я еще не решил. Для тебя еще не все потеряно.
- Что я могу изменить теперь? - недоуменно спросил я.
- Многое. Но вот насколько успешно - зависит от тебя.
Он погрозил мне пальцем, все так же улыбаясь. После чего направил палец на меня. Из него вылетела молния и ударила мне в грудь. Я упал на спину. Свет померк...
- ...Есть ритм!
Я открыл глаза. Вокруг сновали медики из реанимационной бригады. Значит многое действительно можно изменить...