Сначала из-за двухэтажного флигелька вышла грузная тётушка в шали, в полудомашней одежде. Затем долго-долго тянулся поводок. Лифт опустился на следующий этаж, и через его прозрачную стену Юрик увидел старенького мопса. На нулевом этаже дверь лифта открылась прямо во двор. Тётушка и мопс прежним порядком шли в обратную строну за кованой решёткой. Проулок зеленел густыми акациями... Юрику захотелось прокатиться до крыши и обратно еще разок или два.
Эти медленные лифты были единственными площадками, откуда он не на бегу видел хотя бы клочок природы.
Двор, засаженный маньчжурскими орехами...
Три высоких старых клёна...
Осенью ореховые деревья быстро, неживописно сбрасывали перья листвы. Клёны, минуя все переходы цвета, сразу делались багрово-красными. Их цвет фантастически гармонировал с глухими брутальными стенами из тёсанного камня, частой решёткой из кольев, не отрывавшейся ни для кого, кроме тирана, Пал Семёновича и Оксаны Васильевны. Служебные автомобили выезжали с парковки минус первого этажа на соседнюю улицу ― дальше тихого, уютного проулка.
Когда-то во дворе был и четвёртый клён. Засох, спилили. Перед флигелем остался пень. Сейчас за ним, как за столиком, в ажурной, летней тени ветвей, растущих параллельно земле живым навесом, сидел на завалинке супруг тётушки, кореш и начальник личной охраны Деда - Павел Семёнович Манько. Младший товарищ, выглядел он теперь старше тирана.
Дерзкий Лёва и Паша - Манная Каша...
Преданность вознаграждается... Когда Дед пошёл наверх, кто-то из их компании отсеялся, кто-то погиб, а кто-то оказался у Пашки Кашки под началом. Вот тебе и тихушник.
После обратной оцифровки тирана в прежней должности остался он один. Все службы укомплектованы свежими, хронически перепуганными дуболомами, которые не знали, кого сильней бояться: Деда? Пал Семёныча? Гвардейцев собственной безопасности? Напарника? Самого себя? Дед шёл с большим отрывом: вдруг не та мысль мелькнёт, а цифровой тиран её прочитает?
В Резиденции Пал Семёныч устроился лучше всех, включая самого правителя. Такие привилегии сразу по одёжке видно - простецкой.
Супружеская пара жила во флигеле с настоящей печью, с огородиком на южной стороне. Две грядки, цветник и место для шашлыков. Сказка, да... Видок перед Юриком открылся чисто деревенский: мужик на завалинку сел, косу отбить, посмолить сигаретой, пузо погреть или проветрить в тени.
Широким жестом, словно краб клешнёй, Пал Семёныч поманил нежданного гостя, выпинывая табуретку к нему поближе.
Юрик прижал руку к груди: охотно.
Некуда ему было себя девать, не к чему применить. Собирался на международный форум лететь. Облом. Извержение. Вулкан какой-то сраный взбрыкнул. Столб пепла двадцать километров. То есть, без вариантов ― небо закрыто. Хотел покататься по городу, осмотреть стройки, но не доехал одного этажа и вот, завис: двор, тенёк...
Похлопались по плечам, уселись мордами к солнцу.
Пал Семёныч холуя Юрика от начала ненавидел ровной фоновой ненавистью. Не считал за человека. Юрик, прекрасно это зная, Пал Семёныча если не любил, то уважал безмерно. За верность Деду, педантичность, умеренность во всём, за само присутствие в Резиденции. Если тот вдруг тяжело заболел или откинул копыта, для Юрика это стало бы не меньшем ударом, чем вырубленные клёны. Пейзаж не должен меняться. Ну, хоть где-то! Хоть на маленьком островке...
2.
- Оксанушка, сообрази нам кваску с сырничками! - продудел Пал Семёныч, запрокидывая голову к окну, где проветривались две подушки.
Оксана Васильевна пришла без мопса, с деревянным подносом и ласковой улыбкой. Непритворной.
- Юрочка!.. Вы хоть отдыхаете иногда? Даёт вам сатрап хотя бы по воскресеньям отоспаться?
- Прямо сейчас отдыхаю, - улыбнулся Юрик и немедленно польстил, - но какой же дурной стал ресторан, как я скучаю по тем временам, что вы им заведовали!
- Столовая, Юрочка! На его месте была обычная столовая. Какое заведовали? У плиты стояла. Силы не те, Юрочка, силы уже не те... Ой, не верю, не жалеет вас Лёвка. Надо бы в гости его зазвать. Так и передайте: Оксана тебя звала. Лёва придёт, я его отругаю. Горят, он теперь железный стал, из металла какого-то особенного. Так другие-то не железные, должен он понимать?
Поставив бидон кваса на землю, поднос с кружками и выпечкой на пенёк, она отвесила мужу подзатыльник, невзирая на гостя, и удалилась.
- Да этой шутке сто лет в обед! Когда меня Оксаночка первый раз к себе домой на ужин пригласила, я признал в её сырниках оладьи. Обиделась, конечно... А другой раз я решил исправиться... Но это были уже они - сырники... С тех пор в любом случае огребаю, как ни назови... Да какая разница, если вкусно?!
- Так начинается любовь на всю жизнь?
- Пришлось жениться! Зря что ли я пострадал?
Было на самом деле вкусно: сладко, душисто, масляно. Квас холодный, самодельный, с изюмом.
Расслабился Юрик, ага...
3.
Лифты по стенам корпусов ожили одновременно и все разом остановились на уровне второго этажа. Юрик удивлённо засмотрелся, на секунду потерял бдительность и оказался под рукой, в широких объятиях Пал Семёныча. Будто старый лис не кваску хлебнул, а чего покрепче.
- Юра... Юрий Александрович, можешь ты мне объяснить, что происходит?
До этого момента не происходило ровно ничего, кроме воробьёв.
"Ну, да... Конечно... Не просто же так подманил".
- Что случилось, Пал Семёнович?
- Как сказать... Ничего... Лёва меня к себе зовёт. А я не знаю даже... Никто не знает, кроме него. Может быть, ты подскажешь?
Пал Семёныч отодвинулся и прищурился на лифты:
- Видишь, остановились?
- Лифты устарели... Медленные они, то и дело чинить приходится.
- Ясно... Не, Юра, медленные они нарочно. Как и всё, предназначенное для обычных людей. Устаревших, вроде меня. Ты хоть знаешь, почему над музеем ремонт-то вторую неделю закончить не могут? Ты последнее время гонялся по регионам да? Лёва в твоё отсутствие, я уж не знаю, как сказать... Силы что ли проверяет?.. Ты знаешь какие у нас стены? Полметра самая тонкая. Он решил выяснить, за какое время с битой в руке пройдёт Резиденцию насквозь. Без дверей. Навылет. По четвёртому этажу. Ты понял? Не по коридорам, а сквозь стены.
"Эпическая, должно быть, картина..." ― представил Юрик:
- И за сколько?
- Два часа, четырнадцать минут, сорок три секунды. Сколько бит уничтожил, не помню, не считал. Я - его телохранитель, Юра. Чувствуешь иронию?
- Уверен, что Лев Максимилианович не насмехался. Он очень серьёзно относится к безопасности и продолжает исследовать возможности своего нового тела.
Пал Семёныч уставился в небо:
- Туда, в цифру меня зовёт... А сам здесь занимается, этим миром, своим железным телом. А что было до этого...
- Что до этого?
- Уй, какие же они дорогие!.. Не мои деньги, не мне считать... Он заказал себе новые корпуса. Двадцать новых тел. Включил, как он говорит, режим базовой самозащиты. Заперся с ними в тире и всех перебил. В хламину. Голыми руками. Стрельбы не было, я слушал.
- Ну, это легко объяснить: невозможно монополизировать технологию, научный прогресс неостановим. В мире полно антропоморфных роботов с искусственным интеллектом. Разумеется, будут и оцифрованные люди в подобных корпусах. С неантропоморфными разбираются пограничники, внутри страны ― цифровые фармацевты. Но и те, что подобны людям, не менее важны. Необходимо заранее освоить разные аспекты взаимодействия с ними. Смоделировать будущие проблемы. Так, Пал Семёныч? Мы же не видим, как оцифрованные люди живут в своём виртуальном пространстве, чем дышат, какой маятой маются...
- То-то и оно! А Лёва меня туда зовёт! Туда... Юра, как там? Я же не знаю... Я про цифровой мир не бельмеса...
- Ааа... - протянул Юрик. - Я понял, но увы, не по адресу, Пал Семёныч. Как раз мне-то и запрещено даже намекать на оцифровку.
"Что ж, теперь ясно, - Юрик внутренне усмехнулся, - когда тебя приглашают в смерть, у чёрта лысого, у последнего холуя будешь искать поддержки. Старость катится под горку быстрей с каждым днём, но решиться на последний шаг всё равно трудно. Страшно. Дед сам решился на пределе жизненных сил".
- А... - кивнул теперь уже Пал Семёныч. - Нет, я как раз по адресу. Значит, откажусь, да. И помирать, вроде, не хочется, но...
- Не понял. Что я такого сказал? Ничего, вроде бы, не сказал...
- Ты ведь предал его, Юра.
- Каюсь. Сто раз, тысячу раз горько раскаиваюсь.
- Я не о том. Ты был наивен до смешного. Ты был худшим вариантом на месте Лёвы. Я бы тебя собственноручно...
- И почему не убили?
- Да ведь никто не знал: оцифровка-то удалась? Права администратора цифровой Резиденции Шандал у тебя остались... К тому же, в тот день, когда Лёва умер, ты был до крайности не в себе... Пристрелить тебя значило ― пристрелить из жалости.
- Не говорите так, Пал Семёныч.
- Я не в обиду.
- Не говорите: когда умер. Он не умер.
- Я знаю. Лёва молодеет с каждым днём. По характеру судить если. Характер, Юра, у него в молодости был дерзкий, с придурью. Таким везёт по жизни. Их будто судьба хранит. Ты прежнего Лёву не застал. Когда ты пришёл в Резиденцию, болезнь его уже подкосила. Немощь и старость. Не все умеют стареть, не каждый смирится с тем, как убывают силы. Когда ты пришёл, я подумал: вот ещё очередной...
- Холуй, - подсказал Юрик.
- Секретарь. А ты оказался не очередной, цепкий... Так вот, когда Лёва умер...
Юрик поморщился:
- Пожалуйста, просто неприятно.
Неожиданно Пал Семёныч повысил голос:
- Ты его предал! А он с тобой... С твоей безопасностью... Носится, как дурак с писаной торбой!
4.
У Юрика глаза на лоб полезли. Вот уж чего не замечал! Он был уверен, что Дед хочет выжать из него, трудоголика, все силы до последней капли. А в качестве награды - аккуратно перекусить горло или дать долгожданное позволение на оцифровку. Такой расклад, кажется, устраивал обоих.
- Павел Семёнович, ну, что за глупости! Так почему лифты-то замерли, вы не договорили?
- Секьюрити твои в каждом! Двор контролируют.
- Вы шутите...
- Юра, посмотри туда... Справа от флигеля навес видишь? - Пал Семёныч помахал рукой. - Кемаль, привет!
Дворник Кемаль, бывший спецназовец, после серьёзного ранения за былые заслуги оставленный в Резиденции, помахал, но не подошел.
- Он тут с самого начала. Знаешь, почему?
- Не представляю...
- Это твой главный телохранитель. Да - против меня! Не считая всех остальных. Дед выделил специального телохранителя тебе - против меня! Уму непостижимо!.. Ты часто видишь Кемаля в Резиденции?
Юрик задумался... Видел. Часто. Считал старшим над клинингом. Его трудно не заметить, выделяется. Как бывает у восточных людей, волосы у Кемаля были седые, а глаза острые, в чёрных коротких ресницах, уколоться можно.
- То-то... Лёва сдвинут на твоей безопасности.
Юрик развёл руками:
- Если и так... Это ни о чём не говорит. Кроме того, что у Льва Максимилиановича есть прихоть сохранить меня, как белковое тело, для каких-то особенных надобностей...
- Нет, Юра. Тут что-то другое... И собачонка твоя шелудивая жива-здорова бегает до сих пор... Извини на грубом слове, но ты ведь в курсе, что Лева так называет Асию? Я четырежды отправлял на неё доклад. Служба интернет-безопасности тоже. Ума у твоей собачонки меньше, чем у нашего мопса. Она искала во внешней сети информацию по магнитным телам, их печати и деконструкции... Ладно, это ещё цветочки. Она пыталась выйти на ВАЦТ! На прямых врагов! Всемирный Альянс Цифровых Технологий ― красиво звучит, да? Всемирный это альянс ― против Лёвы, так бы и назвали. Ему от и до, честь по чести, подробно всё было в отчётах изложено. И что? И ничего! "Юрке нужна эта собачонка, пусть играется". Что происходит, Юра? Сейчас он велел её привести, если вдруг заартачится. Только сегодня! К шести часам.
- Ох...
На пять часов Юрик ждал её к себе. Близился к финалу конкурс "Дизайн и архитектура детства". Нелегко выбрать из сотен вариантов игровых площадок. Утром он пролистал каталог симпатичных миниатюр: дворцы, замки, форты, ведьмины избушки... Поскольку он не улетел из страны, Асия предложила очно поспорить о вкусах.
"Если поднимусь в кабинет, успею ещё раз трахнуть её живой, - Юрик поморщился. - Я совсем конченный что ли?
Так, стоп. Пал Семёныч упомянул Асию, без сомнений, нарочно. То есть, по распоряжению Деда. Личные вопросы в этом разговоре - сами собой, а утечка информации - сама собой. Зачем? Чтобы смягчить удар?"
- Пал Семёныч, ты хотя бы веришь, что я не состою в заговоре с малоумной девчонкой?
- Верю, но, Юра... Я чувствую, что-то происходит. Надвигается. Я думал, ты знаешь...
- Оно всё время надвигается. Лев Максимилианович очень дальновиден. Он постоянно держит в уме новые проекты. Куда мне до него...
- Что-то надвигается... Из цифры? Я же в ней ни бельмеса.
- Значит, вы нужны ему там, Пал Семёныч. В той же самой роли ― начальника службы безопасности. А я не нужен. Меня он хочет оставить здесь. Уж не знаю про какой запас.
"Неслабого я кваску попил..."
- Пал Семёныч, скажи честно. Это ты аэродромы закрыл, чтобы нам спокойно перетереть?
- Ага, и в вулкан хреном тыкнул для верности. Я хитрый!..
Юрик покатился со смеху:
- Блин, про извержение-то я забыл!
- Будем на связи?
- Да.
Они плотно пожали руки.
5.
Не сказал Пал Семёныч Юрику правды. Отчего не пристрелил его тогда. Змеёныша ядовитого, неблагодарного. Другая была причина. Не эксклюзивный доступ в цифровую Резиденцию Шандал. Это дело техники. Юрик ― агрегатор, обошлись бы и без него. Пиф-паф, и цифровики переметнутся под руку следующего хозяина, сгенерируют ключ под его сетчатку.
Измученный болезнью, даже на сильных препаратах тиран не утратил ясности ума. Лишь в моменты кризисов нёс, что попало. Страшно ругался в основном. Юрик был при нём неотлучно. Почти...
Однажды рядом оказался Пал Семёныч, а Дед не соображал, кто рядом. Он звал своего секретаря, холуя своего. Звал по имени, не "пёсьим отродьем". В полузабытьи он звал его: Юра, папа Юра... Папа...
Старый гопник, придерживавший голову другого старика на краю постели, чуть не прослезился. Он вспомнил, как долго в их компании Лёва с пеной у рта клялся, что его родной отец не "лётчик классический", а настоящий лётчик. Что вернётся к ним с матерью. Отстаивал эту версию, когда уже все ржали, повзрослевшие кабаны.
"Папа Юра..." - лакею...
Ведь не старым Лёва помнил отца. Смутно, короткими отрывками помнил молодым и весёлым. Над тарелкой супа за общим столом... Воскресный поход в зоопарк...
Пал Семёныч не решился уничтожить слугу, который так бережно, так осторожно перевёл своего хозяина через всю боль сомнений и страхов к новой цифровой жизни. Из эгоистичных соображений, но перевёл. Отнять у друга это жалкое и фальшивое существо Пал Семёныч не смог, рука не поднялась. "Папа Юра" заслужил десятилетиями, проведёнными на ногах возле кресла тирана, как минимум жизнь.
Интуиция не подвела старого лиса. Целясь в лакея, он попал бы в шефа. Теперь он благословлял свою внезапную сентиментальность и природную выдержку. Очевидно, жизнь этого ничтожества для Лёвы стоила не меньше, а, может быть, и больше, чем его собственная.
6.
"Ещё двадцать минут! Десять на хозяина, десять на подчинённую".
Юрик метнулся к Деду. Знал, что нет смысла, но помчался.
Тиран встретил его в дверях, скрестив руки на груди. Зайти не предложил. Другие люди в кабинете, другие разговоры.
- Защищает тебя собачонка твоя шелудивая! Ты, говорит, ни при чём! Не иначе, собралась тебя на волю, бедненького, выпустить. Я же тебя обижаю. Я обижаю тебя, Юра?
- Один раз простите! Я ей всё объясню! Очень хорошо объясню! Асия очень полезна в своей области! Я очень много в неё вложил! Я старался! Не рубите под корень всю мою работу, дайте один шанс!
- Не отнимаю я твою собачонку! Валяй, гони её ко мне. Без разговоров. И без тебя! Понял? Сам ей всё объясню. К утру вернётся.
- Ради всего святого! Это ведь не оцифровка, нет?
- Нет! Надоел ты мне! Вернётся! Живучая собачонка! Свободен.
Всё, что Юрик мог, это повторить его слова:
- Асия, не надо извиняться, не передо мной. Я объяснял тебе, я просил! Либо ты понимаешь, что натворила, либо нет. Сегодня твоя задача выжить, просто выжить.
Асия молчала, опустив лицо. Губы ― цвета синей извёстки.
Юрик взял её за подбородок:
- Представь, что на часах девять утра, и ты в своей комнате. Так и будет. Выжить и всё.
Деда Юрик недооценил. Выжить ― это ещё не всё... Тиран одной рукой бил, а другой держал за горло. Если первая знала меру, то у второй была мёртвая хватка.