Подняться над вершинами деревьев снова не удалось. Плечи налились тяжестью и тянули вниз к земле.
Но там её давно ждали. Их было много, тёмная масса шевелилась внизу, поднимаясь всё выше по этажам зданий, взбираясь на ветви деревьев, шипя и потрескивая. Пытаясь выбраться из переплетения веток, она натыкалась на всё новые, словно растущие вслед её полёту, цепляющие, удерживающие, непобедимые...
Она проснулась от тяжести в груди и долго лежала рядом со спокойно посапывающим мужем, пытаясь отогнать от себя этот сон. Он приходил к ней вот уже много лет с постоянством ненужного знакомого с тех самых пор, как она научилась летать.
Сперва только над полом комнаты, крепко заперев двери и убедившись, что никто не увидит её попыток, а затем над лесом далеко за городом в безлунные ночи, сладко пахнущие липовым цветом середины лета.
До сих пор ей не удавалось подняться высоко туда, где притяжение земли слабеет и тёплые потоки, идущие от деревьев, не поддерживают руки, мягко толкая в ладони. Ощущение воздуха, скользящего между пальцами, было сродни ощущению перил бесконечной лестницы, ведущей вверх.
До сих пор ей удавалось подняться только на первые ступени. Она бесконечно оскальзывалась на воздушных потоках и резко теряла высоту. Чтобы не упасть приходилось стремительно нестись к ближайшим деревьям и искать у них поддержки.
Ей удалось скрыть свою тайну только потому, что воздушность её никого не интересовала, хотя трудно было не заметить лёгкости шагов и бесстрашного пренебрежения высотой где бы она её не повстречала. Ей всегда предшествовал порыв ветра и, входя в комнаты, она слышала возгласы - Закройте скорее окна, сквозит!
Но это был не сквозняк, а ветер, цепляющийся за руку, как малый ребёнок, чтобы не потерять её среди чужих людей.
Может быть только муж иногда видел что-то необычное в её взгляде, когда словно отблеск вечернего света плескался глубоко в зрачке, а её лицо менялось и успокаивалось, как бывает с отражениями облаков в реке перед грозою. Он убеждал себя, что эти странности присущи всем молодым женщинам, а ей пора родить ребёнка и стать ближе к его семье.
Она вынашивала дочь, словно готовилась к дальнему путешествию в загадочную страну, а их редкие совместные полёты были наполнены такой объединяющей и сладкой силой жизни, что она не могла дождаться того часа, когда сможет передать своё умение дочери.
Девочка родилась вся в отца - такая же ладная и красивая. Осторожно прикасаясь к худеньким плечам, она пыталась ощутить вокруг них завихрения воздуха - те, которые так мешали ей самой в детстве быстро надеть пальто, перепутывали рукава и неудобно вздували подкладные плечики. Но дочь сияла здоровым светом крепкого, умного ребёнка и она оставила свои поиски ветра в её волосах.
Летели дни и она сама всё реже поднималась в воздух вслед за ними. Она плела домашнее гнездо уютное и крепкое теперь уже непробиваемое для случайностей и перемен погоды. За каждую руку держались муж и дочь и ветру не удавалось коснуться её пальцев. Она позабыла о нём и стала всё чаще жаловаться на сквозняки.
И вот тогда сон стал приходить снова каждый раз оставляя тяжёлое чувство опасности и каменный холод в груди чуть выше солнечного сплетения. Она начала бояться высоты и дверь на балкон превратилась в грань за которой мелко дрожали мышцы ног и захватывало дух, а люди, которые раньше не замечали её воздушности, теперь наперебой вспоминали старые времена, когда им так легко дышалось рядом с нею.
- Откройте окна! У вас такой тяжёлый воздух в квартире. Наверное, потому, что низкие потолки.
Она открывала окна и днём и ночью, зимой и летом, но тяжёлые, плотные массы воздуха неподвижно лежали на мебели только изредка перемещаясь вслед её шагам к двери и обратно.
Дочь выросла и её яркая женственность была так неотразимо привлекательна, что вокруг их дома забурлил водоворот встреч, расставаний и ветреных обещаний. Вновь, словно потянуло лёгким сквознячком из-под неплотно притворённой двери.
- Да ты помолодела рядом с ней, право - заметил муж, давно уже привыкший к деловому и озабоченному взгляду жены. Ему тоже иногда не хватало воздуха, но он относил это на счёт своей сердечной недостаточности.
- Раньше даже воздуха было больше - думал он усмехаясь.
И только иногда ему вспоминались отблески грозы в глазах жены и шум то ли ветра, то ли крыльев при каждом её шаге.
А дочь ушла по праву молодого, сильного существа строить свой мир по другим законам, не оглядываясь на гнездо в котором выросла и не простив матери того ощущения единого полёта, которое та ей подарила ещё до рождения. Ей, так и не сумевшей научиться летать.
Но мать сама давно позабыла, как это делается и горизонт её дней, прежде выгнутый, словно спина голубого дельфина, превратился в плоскую линию параллельную календарной череде событий.
Она снова попыталась взлететь. Пальцы чужих цеплялись за руки, тянули вниз в чёрный шевелящийся ужас, сердце билось у горла и тяжесть в плечах не давала подняться над городом, сумрачно раскинувшемся внизу.
- Всё, больше не могу, сейчас упаду, - подумала она с тоской и вдруг ощутила, что чья-то рука мягко и уверенно тянет её вверх, прочь от сплетения ветвей - туда в недосягаемую ветреную высоту.
Она повернула голову и увидела летящее рядом Слово.