Суменков Алексей Анатольевич : другие произведения.

Группа

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    пожалуйста, оставляйте свои комментарии - мне это очень важно
  Группа.
  
  
  1.
  
  В этот день очень хотелось выглядеть празднично. Именно поэтому на мне и была шелковая черная рубашка, черные лакированные ботинки и черные вельветовые брюки. К тому же под рубашкой была майка.
  Вот только день был чересчур жарким. Солнце буквально плавило всё, до чего могло дотянуться своими лучами. Да и автобус, в котором я сидел, уже долго стоял в пробке. Уже были открыты все окна и двери, однако это мало помогало, и на лицах некоторых пассажиров появились крупные капли пота.
  Хорошо ещё, что мы сели на сиденья правого ряда. Там ещё осталось немного спасительной тени. Солнце ещё не успело до нас добраться, хотя было уже рядом.
  Конца пробки видно не было. Она тянулась по всей улице до поворота, а потом вливалась в пробку на проспекте. А до метро было ещё далеко. И по такой жаре преодолевать это расстояние пешком мне не хотелось.
  Надо было на метро ехать...
  - А я ведь говорил тебе, что надо было у нас на метро сесть!
  - Зато так могло быть быстрее.
  - Да-а-а? А я-то и не заметил...
  Последняя фраза была сказана Вадимом с сарказмом. Я промолчал.
  Впрочем, давайте по порядку. Мы были зачислены в Городской Университет на первый курс и сейчас ехали на наше первое занятие. Мы договорились пораньше встретиться у моего дома, чтобы не опоздать. Не хотелось выставить себя эдаким лентяем в первый же день.
  Вообще-то идея поехать на этом автобусе принадлежала мне. Я решил, что проехать пару остановок по свежему воздуху будет приятней, да и в метро этом душном мы ещё насидимся. Теперь же я проклинал себя за это решение - мы уже опаздывали на полчаса.
  - Как думаешь, успеем?
  Я молча показал ему руку с часами. Вадим дотронулся пальцем до стекла циферблата, и на стекле остался влажный отпечаток его пальца.
  - Ого-го!
  - Спишем все на непредвиденные обстоятельства.
  - Всё, в следующий раз едем только на метро!
  Да, мог бы и не напоминать.
  Я хмыкнул и уставился в окно. Возле дороги были высажены деревья, дававшие слабую тень. Под ними лежали тяжело дышавшие бродячие собаки с высунутыми языками. Около автобуса стоял синий автомобиль с тонированными стеклами, из которого доносились ритмичные рокочущие звуки. Автомобиль был покрыт толстым слоем уличной пыли. Люди в легких одеждах всех цветов спешили по своим делам. Оно и понятно - начало рабочей недели как-никак. И какое им всем дело до двух первокурсников, замурованных в самом душном автобусе в городе...
  Вадим нервно дернулся. Значит, не я один переживаю.
  А в общем-то он неплохой парень. Сколько я его помню? Лет шесть уже. И все эти годы мы вместе. Даже в другую школу переходили вдвоем. И за одной партой сидели, и шпаргалки одни на двоих делали, и домашку вместе решали. А когда окончили школу, то решили пойти в одну группу в Университете. И ведь оба прошли!
  Синяя машина резко дернулась и попыталась проскочить вперед перед автобусом. Но водитель угрожающе дернул зеленую махину, и синяя машина, уходя от столкновения, со стуком вылетела на обочину. Сзади раздались многочисленные гудки.
  Вадим запрокинул голову и стал дуть себе на челку. Я вдруг заметил, что его лицо покраснело.
  - А может, пешком? - предложил он.
  - Подожди, сейчас пробка рассосется, тогда и поедем. - Я не верил в то, что говорил.
  С шипением закрылись двери.
  - Эй, а двери-то зачем закрыл? - крикнул мужчина, сидевший ближе всех к водителю.
  - Вон там гаишник. Штрафанет.
  Люди стали судорожно искать что-либо, чем можно обмахиваться. Замелькали газеты, журналы, книжки в тонких обложках, папки, копии договоров. Я достал из сумки большую тетрадь в синей обложке и присоединился к остальным.
  Сумка у меня черная, матерчатая, с четырьмя отделениями. С такими ещё спортсмены обычно ходят, только у них они цветные, со всякими эмблемами. Правда, сумка уже старовата. Не успел новую купить. С этой сумкой я и за границу ездил, и два последних года в школу ходил.
  - А вот у нас таких пробок нету, - слышались голоса сзади. - Хотя проспект рядом.
  - Наверное, кто-нить машину свою припарковал у метро и все теперь ее объезжают.
  - Ой, и не говорите! У нас под окнами тоже понаставят так, что пройти нельзя. Я однажды зимой обходила машину, поскользнулась и так сильно ушиблась...
  - Это еще ладно. А вот у метро? Ставят прям посреди дороги, и объезжай, как хочешь. Им и сигналят, и фарами моргают, а им на все плевать. А как троллейбусам их объехать, если рога с проводов соскальзывают?
  - Это все эти, "хозяева жизни". Правила им не писаны, вот и...
  - При чем здесь это? Просто хамство у людей прет. Только о себе думаем, а о других - ни-ни.
  Вадим закрыл глаза и стал беззвучно смеяться, а я стал разглядывать свои ботинки. На правом был грязный след чьей-то подошвы. Надо же, где-то уже успел испачкаться.
  Сидевшая впереди женщина взглянула на часы, долго и внимательно смотрела за ходом стрелки, затем со вздохом опустила руку и провела рукой по лбу.
  Автобус дрогнул и застыл. Похоже, что навсегда. Народ взвыл.
  - ... не поедем, что ли?
  - Всё, приехали.
  Открылись двери, все стали выходить на улицу. Мы тоже.
  Впереди в сплошном подрагивающем мареве стояло множество машин. Между ними сновали люди. Автоинспектор на кого-то кричал, указывая жезлом в сторону.
  Сразу же стало невыносимо жарко. До метро было по-прежнему устрашающе далеко. Идти до него не хотелось.
  Дома, дома, аптека, магазин "Все для дома", продуктовый магазин, банк, дома, переулок (тоже заполненный машинами), дома, дома...
  - Ну, что, пошли?
  Я огляделся. Район знакомый, но пешком здесь я никогда не ходил, поэтому лучше не искать кратчайших путей.
  Из автобусов, попавших в пробку, выходили люди, по двое или по трое. Тоже, наверное, потеряли веру в городской транспорт.
  - Пошли, - ответил я, перебрасывая лямку от сумки через правое плечо.
  А что поделать?
  Мы пошли в сторону проспекта. Асфальт раскалился, я чувствовал это даже через подошвы ботинок. Особой радости не чувствовалось. А вот люди вокруг меня, похоже, были счастливы. Они медленно шли в сторону метро, глядя на яркие витрины магазинов и обмахиваясь кто чем.
  Пробовали ходить по жаре во всем черном? Не самое приятное занятие.
  Вадим взглянул на часы и помрачнел еще больше.
  - Пошли быстрее, - буркнул он.
  Мы ускорили темп. Зря. Вскоре у меня заныли ноги, все-таки я в ботинках, притом в новых ботинках.
  - Подожди, - сказал я. - Давай помедленнее, у меня ноги отваливаются.
  - Мы и так опаздываем, потерпи.
  Я замедлил шаг, Вадим этого не заметил и вырвался вперед.
  Вадиму было легче. Он как будто назло оделся в джинсовый костюм и кроссовки. Сколько его помню, он был непритязателен к одежде. Может быть поэтому, а может и потому, что он был угрюмым и не слишком разговорчивым, он не пользовался популярностью в классе. Да и во всей школе тоже. Нет, у него, конечно же, было несколько друзей, но, по-моему, они более походили на знакомых.
  - Вадик! Подожди!
  Он обернулся, упер правую руку в бок и стал ждать, пока я догоню его своим ковыляющим шагом.
  - Нам еще минут десять до метро идти. Ты хочешь заживо свариться?
  - Как раз не хочу. А бежать в такой одежде я не намерен.
  Вадим выругался.
  Каким-то чудом мы все же добрались до метро. Как же я обрадовался! Мы спустились в прохладный подземный переход со стенками, выложенными белой плиткой, прошли несколько поворотов, смотря на указатели, и очутились возле проходных турникетов. К ним выстроилась очередь вспотевших, уставших и озлобленных людей, поэтому пробираться вперед я не рискнул и удержал Вадима от этого поступка.
  Правда, единственное, чему я мог радоваться - прохлада. Мы живем у конечной, и поэтому в поезде всегда можем сесть. Теперь же мы вошли в поезд посреди ветки в тот самый час, когда все спешат по своим делам. Люди стояли вплотную, прилипали друг к другу, роняли капли пота на одежду, закатывали глаза, падали на соседей на особо крутых виражах. Почему-то те, кому надо было вскоре выходить, забрались дальше всех и теперь пробирались сквозь толпу, наступая всем на ноги.
  Вадима я потерял. Он вошел, вернее, протиснулся в соседнюю дверь и сразу же затерялся в толпе, а искать его мне не хотелось.
  Рядом со мной стояло двое мужчин среднего возраста, один плотного телосложения, с газетой в руке, другой - невысокий, с редкими сальными черными волосами. Кажется, я его видел раньше, он у нас в районе живет.
  
  Мы вышли из метро и побежали через площадь к старинному желтому особняку. Остановка была далеко, да и автобусов не было видно.
  - А ты помнишь, какие идут до универа? - на бегу спросил Вадим.
  - Нет, я ж здесь третий раз. Я даже не помнил, в какую сторону нам из метро выходить.
  - Тогда как, пешком?
  - Бегом!
  Всего-то две остановки. Но каких! Мимо забора из железных прутьев, окружавшего желтый особняк, вдоль серого цементного забора электростанции... Из труб электростанции клубами валил густой белый дым. Где-то со свистом сбрасывали лишний пар.
  Зато слева был небольшой скверик. Зеленые деревья с пышными кронами, стоявшие в три ряда, смотрелись дико на фоне цементного пейзажа и выхлопов из труб. Под ними прогуливались люди в оранжевых спецовках, невдалеке был открыт колодец, в который тянулся стальной трос. В дальнем конце сквера стояла будка-трансформатор, расписанная со всех сторон различными надписями о каких-то людях, спорте, музыкальных стилях и политике.
  Теперь вдоль широкой улицы, по которой в четыре ряда несутся машины. Странно, здесь пробки не было. Рев моторов, дым, вонь выхлопных газов... И так каждый день? В рекламных проспектах об этом не говорилось ни слова!
  Университет, - серая громада из четырех корпусов, - высился из-за черного стального забора (интересно, а улица называется не "Заборная"?) Перед проходной стояли родители, кто-то снимал на видеокамеру, двое пыталось просунуть голову через прутья решетки. Зачем? Наверно, высматривали своих.
  За решеткой начиналась широкая лестница в один пролет. На площадке сверху стояло множество нарядных парней и девушек, над головами мелькали какие-то таблички. "Как в школе на первом построении", - мелькнуло у меня голове. - "Только здесь народу побольше будет".
  Конечно же, мы опоздали на построение. Мы пропустили всю торжественную церемонию посвящения в студенты, и теперь, пока наши будущие преподаватели говорили с трибуны что-то о преимуществах высшего образования, мы с Вадиком бегали в толпе незнакомых людей и искали табличку с номером нашей группы. Толпа была не рада этому. Мы старались этого не замечать.
  Построение - это сильно сказано. Может, первые ряды действительно стояли ровно и четко, но задние уже давно смешались и превратились в кучу. Студенты с интересом присматривались друг к другу и начинали знакомиться. Говорившего с трибуны никто не слушал.
  - Тош, а какой у нашей группы номер, а?
  А и вправду, какой? Я не помнил. Хотя нет, стоп, что-то такое...
  - Сто тринадцатый.
  - А, вон они!
  Рядом с нами над головами покачивалась белая табличка с красными цифрами 113.
  Один из стоявших на трибуне ударил в колокол. Такой непривычный звук, явно лишний здесь. Наверное, традиция. Затем заиграла музыка, из динамиков послышались слова. Пели неплохо, слова же были ужасными.
  Мы пристроились к группе стоявших под табличкой людей и попытались сделать вид, что уже давно здесь стоим. Не вышло.
  Что ж, наши одногруппники выглядели вполне прилично. Рядом с нами стоял какой-то парень, выше меня на полголовы, чуть подальше - невысокая симпатичная девушка в розовой юбочке и розовом же пиджаке. Остальные сливались в однородную пеструю гудящую массу.
  - Давно это длится? - спросил я у девушки в розовом.
  Она обернулась и посмотрела на меня. Глаза у нее были карие, черные волосы волной ложились на плечи.
  - Да, уже с час. Кстати, меня зовут Юля. А тебя?
  - Антон, - представился я.
  - А вы откуда?
  - Из двадцать третьего района, там, внизу белой ветки. Может, знаешь?
  - Так, у меня там друг живет. Я из семнадцатого, это рядом с вашим, только через лес.
  Высокий обернулся и посмотрел на меня.
  - А это мой одноклассник, Олег.
  Мы пожали друг другу руки. Потом высокий поздоровался с Вадимом.
  Торжественные речи вдруг смолкли и передние ряды зашевелились. Мы вчетвером тоже тронулись за ними, влекомые общим потоком.
  Мы прошли сквозь грязноватые железные двери, попали в помещение, отдаленно напоминающее старую закрытую автобусную остановку, и попали в вестибюль. Перед нами на стене висело два огромных зеркала, слева от них висела какая-то доска объявлений, справа за решетками была раздевалка, слева была будка с вывеской "Пост видеонаблюдения". Стены из пористого камня, старый кафель под ногами, побеленный наскоро потолок.
  - Мрачновато, - заметила Юля.
  Табличка двигалась вперед. Там оказался узкий проход и лестница, почему-то ведущая сначала вниз, и лишь затем наверх. Мы стали подниматься по ней наверх. Я вертел головой, пытаясь запомнить план помещения.
  По пути мы оглядывались по сторонам, и все нам казалось новым и необычным. Впрочем, так оно и было. Какие-то палатки, ведущие в никуда коридоры со множеством дверей, толпы незнакомых людей, бесконечные этажи...
  Мы прекратили свое восхождение на седьмом этаже и двинулись по коридору, естественно, мрачному и темному, с паркетным полом, шершавыми белыми стенами и выложенным серой плиткой потолком. В самом его конце была дверь, за которой исчезла табличка.
  Это была угловая аудитория, достаточно огромная для того, чтобы вместить весь наш поток. На окнах были жалюзи, на стене над столом преподавателя висел кондиционер. С потолка свисало странное устройство, что-то вроде серой растолстевшей видеокамеры. Стена перед нами была занята двумя досками и белым полотном для просмотра слайдов.
  Перед доской стоял полноватый человек, в очках и с небольшой бородой.
  - Добрый день. Садитесь.
  Ребята стали рассаживаться, появился легкий шепот. Сразу же возникла сумятица. Мы сели вместе, слева от меня - Вадим, справа - Юля и Олег.
  - Что ж, - начал бородач, - поздравляю вас с первым вашим учебным днем! ("Спасибо" - нестройно загудело в ответ) Теперь вы - студенты Городского Университета, и вы по праву можете гордиться этим. Можете забыть про школьный монастырь (смешки в зале), здесь - студенческая вольница. Правда, есть свои ограничения, например...
  Мы сидели за третьей партой, и я мог позволить себе изредка поглядывать по сторонам. Нас было около пятидесяти человек, примерно поровну юношей и девушек. Они тоже с интересом разглядывали друг друга, старались запомнить соседей в лицо. Почти все сидели по двое. Наверное, это были одноклассники, как мы с Вадимом.
  - ..., и я ваш заведующий кафедрой - Евгений Семенович. Кафедра наша молодая, много молодых специалистов. И мы по праву считаемся самой сильной кафедрой во всем Университете. Ведь...
  Оглядываясь по сторонам, я в основном смотрел на девушек. Большинство девушек были полными, несколько - отвратительно толстыми. Надо сказать, Юля была если и не самая красивая, то уж точно одной из первых по красоте. Хотя симпатичных девушек было много.
  Хотя, что это я? Ведь у меня есть девушка, и я уже полгода встречаюсь с ней. Ну, да, ссорились пару раз, но ведь в целом все у нас хорошо. Я ее действительно люблю.
  Я взглянул на Юлю. Очень красивая...
  - ...поступить, но еще и удержаться. Программа будет тяжелой, - бородач выдержал паузу. - Очень тяжелой. Нет, правда, я не пугаю. Поэтому говорю сразу - кто не хочет учиться, те не смогут поспеть за курсом, а мы будем отчислять...
  Да-а, что-то не о том я думаю. А вообще-то, нормальные мысли.
  Бородач еще долго говорил о факультете, о преподавателях и об учебе. Я же все это время предвкушал конец всего этого и раздумывал над тем, как буду знакомиться со своими одногруппниками. Я неплохо схожусь с людьми, обладаю довольно покладистым характером, общителен, весел; я так считаю. Правда, иногда на меня находит что-то, и я замыкаюсь в себе, становлюсь угрюмым и хмурым, но это бывает крайне редко, да и то лишь в особо тяжелых случаях. Да и с девушками я чувствую себя уверенно, хотя иногда не хватает... ну, не знаю, наглости, что ли?
  Лектор сменился. Теперь говорил мужчина повыше, с лысеющей головой, худой, в очках с прямоугольными темно-синими стеклами. Это был наш декан.
  - ...вниз, пойдете на свое первое занятие. У вас до него еще сорок минут, так что пока осмотритесь, ознакомьтесь. Да, если возникнут вопросы - сразу к нам в деканат. Ясно?
  Никто ничего не понял, однако все хранили молчание.
  - Тогда переходим к вручению документов. Студенческие билеты все уже получили?
  Кто-то подошел к декану и начал что-то объяснять.
  - Ладно, это не страшно, - прервали его. - Потом подойдете в деканат. Итак, я произношу имя, а вы подходите ко мне и берете документы. Берете две книжицы: вот такую, - он поднял над головой маленькую красную корочку, - и вот такую, - он поднял над головой корочку синего цвета, побольше и потолще.
  - Эй, а у меня есть вон та, красненькая, - шепнул мне Вадим.
  - Ты когда успел?
  - А я после консультации подошел вот к тому, что в углу стоит. Надо было узнать кое-что. А он меня в деканат отвел и корочку дал.
  - Ну все, блатной, - и я посмотрел на него с напускной завистью.
  К моему удивлению, процедура вручения документов прошла быстро и организованно. Не было толкотни в проходах, никто не переспрашивал по нескольку раз "А кого вы там назвали?". Моя фамилия была где-то в конце списка, Олег же получил корочки одним из первых. Мы с интересом принялись их разглядывать. Посыпались всяческие шутки относительно фотографий, печати, года поступления и так далее.
  - Ну как, теперь все довольны? - просил декан.
  Мы молчали. Кто-то один крикнул: "А диплом скоро дадут?"
  - И чтоб потом не говорили мне: "А я не был, а я не знал, а у меня нет ничего". Поблажек не ждите.
  - Можно уже идти? - тот же голос, что про диплом спрашивал.
  - Это кто там такой нетерпеливый? - Аудитория притихла. - Ладно, раз никто не рвется со мной еще полчасика пообщаться - свободны.
  Никто не хотел остаться еще на полчаса, чтобы выслушивать подробные объяснения непонятно о чем. Все встали и двинулись к выходу. Да, нет у нас еще трепета перед преподавателями...
  Как только я вышел из аудитории, я сразу же заблудился. Лифты, которые были около лестницы, оставшейся на другом конце коридора, почему-то оказались здесь, слева. Из-за соседней двери распространялось жуткое зловоние - туалеты везде грязные, даже в Университете. Справа была лестница, но совсем не та, по которой мы поднимались. Из окон была видна площадь перед Университетом, хотя по моим взглядам она должна была быть с другой стороны.
  Боже! Это было здание с самой сложной планировкой из всех, что мне доводилось видеть.
  Я шел рядом с Юлей. Вдоль стен стояли студенты старших курсов. Они с интересом смотрели на нас, новичков. Надеюсь, что дедовщины здесь нет.
  - Симпатичненькая. Я люблю розовый цвет, - раздалось вдруг откуда-то справа.
  Я посмотрел вбок, так, скорее для очистки совести. И заметил, как Юля улыбнулась уголками губ. Да, говоривший был прав.
  По ближайшей лестнице мы спустились на второй этаж. Здесь на площадке находилась палатка с синими стенками, в которой продавали еду и напитки. Цены были завышены раза в полтора, однако к палатке тянулась длинная очередь. Мы тоже решили выпить, для храбрости и успокоения.
  Олег протянул мне деньги.
  - Держи. Возьми воду за двадцать пять, два сэндвича с огурцом и кофе со сливками. Я пока столик займу.
  Вадим стоял около лестницы и смотрел в коридор. К нему подошла девушка в серой рубашке и серых брюках.
  - Вы новенькие здесь? - спросила она у него.
  - Д-да... - неуверенно ответил он и испуганно глянул на меня.
  - Ага, ясно. Курите?
  Вадим кивнул головой.
  - Тогда слушайте. Курилка вон там, - она указала рукой на железную дверь с надписью "Курительная коната". Буква "м" была старательно стерта.
  Вадим подошел к двери и дернул за ручку. Дверь не поддалась.
  - А ключи у кого брать?
  Девушка рассмеялась.
  - Она пока закрыта. Скоро откроем, тогда и курите на здоровье.
  Девушка ушла. Вадим постоял немного перед дверью, пнул ее ногой, полез в карман и достал оттуда зеленую зажигалку.
  - Я пойду на улицу, покурю.
  - Я с тобой, - Олег достал сигарету. - Юль, последи, чтоб стол не заняли.
  - Вы потом сюда подходите! - крикнул я им вдогонку.
  Очередь быстро продвигалась. В палатке каждые пять минут звенела микроволновка, оповещая всех о приготовлении очередного блюда. Потом закипел чайник.
  Стоявший передо мной человек начал рыться по карманам и доставать оттуда мелочь.
  - Кофе, - коротко сказал он.
  Я присмотрелся к нему. Примерно моего роста, с черными прямыми волосами. Какой-либо прически не было. В руках он держал черно-синий портфель-сумку.
  Взяв кофе, он отошел к перилам и начал невозмутимо его пить. От чашки валил пар. Неужели не обжегся?
  Я сделал заказ и поискал глазами Юлю.
  - Иди, поможешь. Мне одному не унести.
  Ели мы молча. Вскоре пришли Олег и Вадим, от них разило табаком. Ненавижу этот запах. Вадим сразу же набросился на еду, Олег жевал медленно и с явной неохотой.
  - Пойдем на улицу? - предложила Юля после еды.
  Так как других предложений все равно не было, мы согласились.
  Мы пошли по коридору в сторону выхода. Пол здесь был покрыт паркетом, из которого местами торчали гвозди. По стенам тянулись провода, где-то они свисали вниз, а где-то висели поперек коридора. Вдоль левой стены стояли старые поломанные деревянные, как в школе, стулья, пыльные красные крутящиеся кресла на одной ножке и шкафчики без дверей.
   Вокруг нас сновали какие-то люди с очень серьезным видом (наверно, старшекурсники) или с круглыми от удивления глазами (это уж точно новички). Я молча плелся за Олегом, впереди о чем-то возбужденно говорила Юля. Олег, по всей видимости, не был словоохотливым, а может, просто растерялся. Вадим шел за мной и тоже молчал. Однако все вокруг нас шумели, кричали и смеялись. И вроде бы ничего особенного и не случилось, однако все мы чувствовали начало новой жизни.
  Перед выходом не было никого. Наверное, остальные испугались, что не смогут найти обратную дорогу.
  - А ты запомнил, куда нам потом надо идти? - спросил Вадим.
  - Нет. В крайнем случае, разделимся.
  Вадим достал сигарету. Я со стоном отошел в сторону.
  - Вы что, только курить здесь будете? - спросила Юля.
  Олег посмотрел на Вадима.
  - Ну да.
  - Тогда я пойду внутрь. Антон, ты со мной?
  - Конечно.
  Надо будет попросить ее называть меня в дальнейшем просто Тошей.
  В прихожей она резко остановилась.
  - А куда дальше?
  - Не знаю. Но мы сейчас это выясним.
  Пятнадцать минут мы плутали по этажам. По дороге мы встретили Вадима и Олега, на кого-то налетели, узнали расположение всех входов и выходов, и только потом случайно нашли нужную нам аудиторию.
  Мы остановились около огромной стальной двери красноватого цвета. Что было за ней - неизвестно. Олег куда-то исчез. Вадим боязливо оглядывался по сторонам. Юля оказалась справа от меня и, кажется, была растеряна.
  Надо было о чем-то спросить ее.
  - А как ты решилась поступать на эту специальность?
  Она вздрогнула.
  - А-а-а... Олег решил, что он будет поступать сюда, ну, я решила поехать с ним, за компанию. А потом решила тоже написать заявление, ну так, для смеха. Потом меня пригласили на собеседование, и вот она я! А ты?
  - Я? Ну...
  Мне захотелось сказать что-то героическое, вроде: "...и тогда я повернулся к делегации и дал свое согласие...", но врать не хотелось. Правда же была намного прозаичней. Просто школа, в которой мы с Вадиком провели последние годы, сотрудничала с Университетом, и наш класс готовил студентов для этой специальности. А когда пришло время, я поленился подать заявку в Дипломатический Корпус, и меня зачислили сюда. Правда, я не сильно печалился по этому поводу.
  - Я посмотрел на все остальные факультеты, и этот показался мне лучше всех.
  Все-таки соврал! Не сравнивал я ничего, просто мне сказали, что здесь лучше всего, ну я и поверил.
  Около двери стали собираться одногруппники. Затем к двери подошел какой-то молодой человек в очках (это что, отличительная черта здешних преподавателей, что ли?), среднего роста, одетый в джинсы и красную шелковую рубашку. Он приложил к двери магнитную "таблетку", что-то щелкнуло, дверь открылась, и мы вошли внутрь.
  
  
  2.
  
  Первое занятие по физкультуре оказалось лекцией, и мы долго искали аудиторию. В итоге половина группы на занятии не появилась.
  Лектор, - сразу видно, что это физрук, - ходил около доски, вращая руки, согнутые в локтях. Он говорил о вреде классических вредных привычек и о пользе спорта вообще и физкультуры в частности. При этом о вредных побочных последствиях он коварно умолчал. Говорил он короткими отрывистыми словами, считая, что чем громче он скажет, тем понятнее будет нам. Все равно его никто не слушал.
  Хорошо, что я не сел на первую парту.
  После двадцати минут я отложил ручку, посмотрел на лист, на котором были записаны упражнения для развития организма, и скомкал его. Выброшу после пары. Это ведь общие слова. И без того понятно, что зарядку по утрам делать надо, а курить не надо.
  Вадим посмотрел на меня удивленными глазами.
  - Ты чего, не будешь писать?
  - Нет. Это же чушь! Делайте то и не делайте это.
  - А чего ты ждал от лекции по физкультуре?
  - Не знаю. Но писать я ее не буду.
  Юля зачем-то села на первую парту. Ей приходилось писать все то, что говорил физрук. Конечно, она успевает (физрук-то не торопится, ему каждое слово с трудом дается), но чувствуется, что эти фразы ее усыпляют.
  Физрук вдруг остановился у окна, замолчал, посмотрел в аудиторию поверх наших голов и о чем-то задумался. Затем он медленно прошагал до двери, глядя себе под ноги и заложив руки за спину, сказал "Да" и продолжил лекцию.
  Кто-то тихонько засмеялся.
  - Тош, а потом ты куда идешь? - спросил Вадим.
  - Наверное, домой.
  - Ты на физру будешь ходить?
  - Наверное, да. А что, есть способ избежать?
  - Да. Можно записаться на секцию. Тогда раз в неделю будешь заниматься какой-нибудь ерундой здесь, в зале, а не на стадионе по снегу круги наматывать.
  Я призадумался. А что, пойду и запишусь.
  - А ты будешь записываться?
  - Хочу, только вот про цену узнать надо.
  Ах, это еще и не даром? Ну-у-у...
  - Тогда я пас. Еще деньги выбрасывать. Лучше на стадионе побегаю.
  - Как знаешь. А я все равно схожу на кафедру, узнаю насчет секций.
  Вадим вновь принялся записывать лекцию.
  На стадионе... А где этот стадион? И когда у нас там занятия начинаются?
  После пары я подошел к Юле. Похоже, за эту пару она успела познакомиться со своей соседкой. Она стояла у двери и о чем-то весело с ней разговаривала.
  - А ты не знаешь, где находится стадион? - спросил я.
  - Какой еще стадион?
  - Ну тот, на котором мы заниматься будем.
  - А мы разве на стадионе заниматься будем?
  - Вроде бы да. Я и сам толком ничего не знаю.
  Юля закусила губу и отвлеченным взглядом посмотрела в окно.
  - И когда же мы начинаем заниматься на этом стадионе?
  - Понятия не имею. Вот у тебя хотел спросить.
  - Лучше вон у него спроси.
  Я повернул голову и увидел Вадима. Он шел в сторону лестницы.
  - Ты на кафедру?
  - Да.
  - Слушай, спроси там, где стадион находится. И заодно спроси, когда мы на нем заниматься начнем.
  - Ладно, жди, - и Вадим стал подниматься вверх по лестнице.
  Буду ждать. Вот только зря он по лестнице пошел, все-таки на восьмой этаж подниматься. Уж лучше бы лифтом воспользовался.
  Я осмотрелся по сторонам. Никого. То есть из наших никого.
  Юля куда-то ушла. Олега я потерял сразу же после пары.
  Я вспомнил, что хотел переписать расписание и пошел вниз, на второй этаж. Там около двери нашего деканата висел огромный стенд, на котором было вывешено расписание. Около него стояли двое парней и одна девушка, симпатичная девушка. Не помню, чтобы я ее видел раньше. Все трое сначала смотрели на стенд, а потом что-то писали в свои блокноты.
  Я переписал расписание на понедельник, вторник и полсреды, как вдруг услышал за спиной голос Вадима:
  - Ничего себе расценочки! Я уж как-нибудь сам, без них.
  - Вот и умница, на двоих будем лямку тянуть. Ты спросил, где стадион?
  - Да.
  - И что тебе ответили?
  - Ничего. Они очень долго смеялись и предложили сыграть в игру "тепло - холодно". При этом сказали, что следующее занятие у нас на стадионе. И вообще мы можем забыть про зал.
  - То есть как это - забыть?
  - А вот так! - Вадим для пущей убедительности показал рукой, как нужно забыть. - Каждое занятие будет проходить на стадионе! И зимой, и в дождь, и в град, и в холод...
  Я выругался. Один из стоявших рядом со стендом посмотрел на меня с удивлением и усмехнулся.
  Вадим не обманул. Следующее занятие должно быть нормальным, то есть бег там и прочее. Поэтому я все сегодняшнее утро думал, идти ли мне в спортивной форме на все занятия, или же положить форму в мешок и переодеться перед занятием. Оба варианта имели свои плюсы и минусы.
  Мне очень не хотелось весь день ходить по Университету в несвежей спортивной форме, - это же надо было додуматься поставить физру первой парой! - поэтому форму и обувь я решил привезти с собой из дома. По крайней мере, есть шанс оценить все неудобства на собственной шкуре. Пришлось брать с собой пакет, с которым я смотрелся довольно глупо. Такой огромный бесформенный пластиковый пакет, который отвратительно шуршит при каждом моем движении. Весь день я таскал его с собой, и он регулярно бил мне по ногам. И каждый раз, выходя из аудитории, я, естественно, забывал его.
  Вадима сегодня не было. Наверное, он специально не пришел. А может, дела какие-нибудь. Надо будет позвонить ему вечером.
  На предыдущей паре я спросил у всех, знает ли кто-нибудь дорогу к стадиону. Дороги никто не знал. На наше счастье, в сто шестнадцатой оказался один человек из этого района, местный.
  После конца пары я вышел на улицу. Перед входом стояли мои одногруппники, все как-то нерешительно переминались с ноги на ногу и не знали, что же им делать. Я тоже не знал.
  Вскоре из дверей Университета вышел местный. Он подошел к кому-то, пожал ему руку, повернулся к нам и, крикнув "Пошли!", куда-то бодро зашагал.
  Он повел нас к стадиону. Нам пришлось полчаса идти по какой-то кривой и грязной улице. На обочинах вплотную друг к другу стояли машины, поэтому идти пришлось прямо по дороге. С одной ее стороны возвышались серые обшарпанные заборы с колючей проволокой, с другой - овраг и река. Жилых домов не было. Машины проезжали редко. Даже в такой сухой день на этой улице были лужи.
  Потом мы вышли на площадь и повернули направо. Мы прошли мимо здания, от которого осталось только две стены, да и те - не полностью. На них были накинуты маскировочные сетки, и почему-то сразу думалось, что вчера, во время ночного налета, в дом угодила авиабомба.
  Местный шел во главе колонны, вернее, толпы, и ежеминутно здоровался с людьми, проходившими мимо. Я старался не потерять его из виду.
  Вскоре мы подошли к стадиону. Вход был перекрыт большими решетчатыми воротами. В правой воротине виднелась приоткрытая калитка, в которую постоянно пролезали студенты. Я споткнулся о порог - представьте, он там был - и буквально ввалился на территорию. От ворот шла аллея, по сторонам которой стояли спортивные плакаты с чьими-то достижениями. Самого стадиона видно не было. Оказывается, строители решили упростить себе жизнь. Вместо того, чтобы возводить мощные стены и строить перекрытия, они просто вырыли огромный котлован и на его дне сделали поле, а по бокам - трибуны. Что ж, оригинально.
  Мы долго не могли найти раздевалку. Когда нам ее показали, мы так же долго отказывались верить, что это она. На пятьдесят человек была выделена комната размером с три грузовых лифта. Переодеваться пришлось в тесноте, посменно. Не хватало лавочек и крючков, поэтому вещи свалили в углу. На месте замка в двери зияла ровная круглая дыра, поэтому мы решили оставить одного счастливца приглядывать за нашими вещами.
  Я неплохо бегаю. Стометровка же вообще была моим коронным номером. Однако вскоре выяснилось, что это не так. После школьных двух кругов вокруг территории нам дали десять кругов вокруг стадиона. Когда вы смотрите на него сверху, кажется, что это не так уж и много. Но стоит пробежать один лишь круг - и вы понимаете, что вряд ли доберетесь до финиша. После второго круга появляется усталость, и вы потихоньку сбавляете темп. После третьего круга ваши ноги теряют всякую чувствительность. Такое впечатление, будто у вас нет ступней, и вы бежите на обрубках. На пятом круге становится тяжело дышать. Подбадривающие надписи на трибунах, вроде "Быстрее, выше, сильнее" или "О спорт, ты мир", раздражают. Единственный мир, о которым вы вспоминаете - загробный.
  Мы пробежали на один круг меньше, чем нам задали. Так решили все, сразу и не сговариваясь. Бежал я в числе последних. Я мог бы бежать и быстрее, но мне просто не хотелось. Нужны они мне, эти рекорды?
  Остановившись, я схватился рукой за живот и стал тяжело дышать. В глазах постепенно темнело. Ноги просто разрывались от боли. Рядом кто-то рухнул на дорожку.
  Потом - разминка, комплекс упражнений, видимо, направленный на то, чтобы добить тех, кто выжил после пробежки. Наш физрук начал разминку с легких и невинных упражнений, вроде вращения головы, а закончил отжиманиями на одной руке. Народ падал на покрытие и просто не мог встать. За это физрук назначил еще пять отжиманий.
  Когда мы возвратились в раздевалку, оставшийся там дежурить человек не мог понять, как за один час его веселые и неунывающие красавцы-друзья превратились в уставших, потных и полностью разбитых красных чудовищ. При этом он побоялся спросить, что же было на занятии, так как по нашим лицам было видно, что ответ вряд ли его обрадует.
  Я попытался переодеться - не вышло. Руки меня не слушались. Снять с себя прилипшую к телу футболку оказалось слишком сложным занятием. Я захотел сесть и немного передохнуть, но свободных мест не было.
  Воздух постепенно наполнился зловонием потных тел.
  Когда самые выносливые переоделись и вышли из раздевалки, я отыскал свой пакет и достал из него свою одежду - чистую, свежую, приятно пахнущую. Решено раз и навсегда, отныне ношу сменную форму с собой.
  В раздевалку зашел Олег.
  - А ты не видел мой пакет? Кажется, я его здесь оставил.
  - Это такой синий, с белыми полосками?
  - Да, он самый. Не видел?
  - Нет, но я сейчас переоденусь и помогу тебе в твоих поисках.
  Олег стал копаться в куче одежды. Я же стал одевать джинсы. Мой сосед справа сел на лавку, достал из портфеля маленькое полотенце и стал вытирать им лоб.
  - Ага, вот он! И как он сюда попал? - Олег достал пакет из-под лавки. - Ладно, я жду тебя на улице. А потом мы еще Юлю подождем.
  На обратном пути мы решили зайти в магазин, который был по дороге к Университету. Очень хотелось пить, и мы решили, что лучше уж опоздаем на пару, чем умрем от жажды.
  - Ну, у кого деньги есть? - спросила Юля.
  Я полез в карманы. Пара монет, больше ничего.
  - У меня только мелочь, - ответил я, ссыпая монеты ей в ладонь.
  Юля пересчитала. Мало. Ни на что не хватает. Мы посмотрели на Олега.
  Олег тяжело вздохнул, полез в карман и со словами "Эх, чего не сделаешь для блага общества" достал оттуда двадцатку.
  Радостно вскрикнув, Юля схватила спасительные бумажки и подбежала к прилавку.
  - Пойдем на улицу, а то тут жарко, - предложил Олег.
  Мы вышли. Дул прохладный ветерок.
  - Хорошо! - Олег закрыл глаза и довольно улыбнулся.
  - Нет, хорошо станет, когда Юля с водой подойдет, - поправил я.
   - А где твой друг?
  - Ты про Вадима?
  - Да, забыл его имя. Так где он?
  - Не знаю, он мне с утра не звонил. Может, заболел, или уехал куда-нибудь.
  Олег достал сигарету.
  - Будешь?
  - Спасибо, не курю. - Я поставил пакет с формой на землю. На руках остались следы от ручек. Я стал растирать руки.
  - Значит, и зажигалки у тебя нет?
  - Нет.
  Подумав, Олег убрал сигарету обратно в пачку. В это же время из магазина вышла Юля, держа в руках двухлитровую бутылку воды. Я взглянул на бутылку и уже не мог оторвать свой взгляд.
  - Только после меня. - И Юля, открыв бутылку, сделала пару глотков. - Холодная, как бы не простудиться.
  - Дай мне, мне можно.
  Олег осторожно взял бутылку и стал пить большими глотками.
  - Будешь?
  - Еще бы!
  Я сделал пару глотков. А ведь и вправду холодная.
  - Тош, а где твой друг?
  Олег хмыкнул и отобрал у меня бутылку.
  - Не знаю.
  Юля небрежным движением руки поправила прическу.
  - А что он такой молчаливый?
  - В каком смысле?
  - Я вчера захотела с ним поговорить, а он что-то пробубнил, заметался и куда-то ушел.
  - Это он всегда такой. Он вообще-то неплохой, только вот не слишком общительный. Сколько его помню, он всегда плохо сходился с новыми людьми. То есть как, сходился, но позже всех.
  - Не знаю, по-моему, в общении с людьми нет ничего такого сложного и страшного.
  - Это ты с позиции девушки рассуждаешь.
  Юля улыбнулась.
  - Ну вот ты скажи, что тут такого сложного?
  - Попытаюсь, хотя это сугубо мои домыслы. "Ну вот, опять какие-то новенькие. И когда только они закончатся! Все только и знают, что орут, какие-то шутки глупые рассказывают, суетятся, кричат, бегают. Чего им всем надо? А ведь скажешь чего не так - еще обидятся. Или засмеют. Да ну их!" Примерно так.
  - Пойдем, а то опоздаем на пару, - сказал Олег, выбрасывая пустую бутылку. Он что, уже успел ее выпить?!
  - Ты что, уже все выпил?
  - Ну да. Я же не шутил, когда говорил, что очень пить хочу.
  Я взял в руки пакет. Мы пошли в сторону метро.
  - А ты?
  - А у меня все проще. Я как-то с детства все время был один. Все кругом куда-то уходили, и я проводил время в одиночестве. Может, это очень плохо, зато я пристрастился к чтению. Все книги в доме перечитал по нескольку раз. А что еще одному делать? А когда пошел в школу, то так обрадовался тому, что кругом были люди, что сразу же стал со всеми знакомиться. Знал я много и с каждым мог поговорить на любые темы.
  - Прям так уж и на любые?
  - Да. Я считаюсь хорошим собеседником.
  - Много всего знаешь?
  - Считай: история, математика, литература, психология, нумизматика, философия, история религий, теология, экономика...
  - Ладно, хватит!
  - Ты сама попросила.
  - А ты и вправду знаешь философию и историю религий?
  - Ага. Просто читал все подряд. Что-то нравилось, и я перечитывал это по нескольку раз.
  - Если у меня возникнут проблемы - обращусь к тебе.
  - Буду ждать.
  - Э-ей! Что значит "буду ждать"?!
  - Ну, это я в смысле, что буду рад с тобой общаться.
  Олег, молча смотревший себе под ноги, вдруг повернулся ко мне и спросил:
  - А как же вы с Вадимом так сошлись? Или у него интересы схожие?
  Юля посмотрела мне в глаза. Видимо, ей это тоже интересно.
  - Не знаю, так получилось.
  - А у него девушка есть?
  - А тебе это зачем?
  - Да так, просто...
  - По-моему, нет. Девушки его сторонятся. Вот ты, например, будешь с ним общаться?
  Юля на секунду задумалась.
  - Если он и дальше будет так же вести себя, то только по необходимости.
  - Вот, что и требовалось доказать. И так все остальные.
  Мы дошли до метро и встали около остановки автобусов.
  - Надеюсь, ты-то хоть девушек не боишься?
  - А чего мне вас бояться? Вы очень даже симпатичные создания. Ты вот очень красивая, но я же не шарахаюсь в сторону.
  - Спасибо, - и Юля кокетливо улыбнулась.
  - На этом поедем? - спросил Олег, указывая на приближающийся автобус.
  
  Эту лекцию решили провести без перерыва. Сначала мы этому обрадовались, теперь же, засыпая под монотонные фразы лектора (точнее, лекторши), я жалел об этом. В окно светило солнце, на небе ни облачка. Писать лекцию не хотелось.
  Я прилег на парту и прикрыл глаза. На мое счастье студент, сидевший прямо передо мной, обладал высоким ростом и пышной кудрявой шевелюрой, и я мог не беспокоиться по поводу того, что буду обнаружен.
  Вадим что-то писал в свою тетрадь. Надо будет потом переписать себе. Почерк у него - жуть, не разберешь. К тому же Вадим был левшой.
  Я посмотрел вправо. Юля сидела с Олегом и, по всей видимости, тоже не очень внимательно следила за лекцией. Олег читал книгу в цветастой обложке, скорее всего фантастику.
  За время, проведенное здесь, я уже успел кое с кем познакомиться. Правда, у меня слабая память на имена, но что-то я уже запомнил. Вон тот парень с темными волосами, зачесанными на разные стороны - Михаил. Оказывается, он тоже из двадцать третьего района, только он живет с другой стороны метро, и ходил в школу по соседству с нашей. Кажется, он играет на гитаре в какой-то там группе. Парень ничего, вот только уж слишком молчаливый, каждое слово из него нужно вытягивать.
  Рядом с ним - Ксюша, его одноклассница, а может и подружка. Тоже из двадцать третьего. У нее длинные русые густые волосы и серые глаза. Она очень общительна и очень эмоциональна, по-моему, даже чересчур. Симпатичная девушка, слов нет, но не в моем вкусе. Юля мне нравится больше.
  Те двое, так эффектно дополняющие друг друга - Юра и Паша. Я познакомился с ними возле библиотеки, когда мы целый час получали книги. Паша невысокий, с темными курчавыми волосами, круглолицый, веселый и разговорчивый. Юра же, напротив, высокий, худощавый, с крашеными прямыми волосами, овальным лицом. Юра тоже веселый и общительный, но Паша всегда раньше знакомится с людьми. Правда, с девушками все было наоборот - Паша сразу же пасует, а Юра обычно на высоте. Про Юру можно даже сказать "красавчик".
  А вот кого я точно не ожидал здесь встретить, так это Пашу - не того, а другого, Одинокова. Этого я знал давно, он учился в нашей школе, но на два класса старше. Он должен был быть уже на третьем курсе, но... Возникли какие-то проблемы, и его отчислили. Теперь он заново поступил в Университет и попал в одну группу со мной. Не знаю, зачем он ходит с нами на занятия - он уже знает все это.
  На первом же занятии нас разделили на две группы - сто тринадцатую и сто шестнадцатую. Как нам сказали, группы ничем друг от друга не отличаются, и нас раскидали по ним произвольно, но так, чтобы бывшие одноклассники оказались в одной группе. Потом сто тринадцатую группу сделают посильнее.
  Мы с Вадимом попали в сто тринадцатую. Туда же попали Юля, Олег, Паша (тот, который Малышев) и Ксюша. Не знаю почему, но мы жутко гордимся этим и почему-то считаем этот факт своим главным достижением. Студенты, попавшие в сто шестнадцатую, подтрунивают над нами, припугивают сложной программой и непосильными нагрузками. Мы же называем их халявщиками и бездельниками.
  - Эй, голову чуть-чуть вправо подвинь, а то доски не видно.
  Это мой сосед сзади, высокий рыжий парень, обращался к моему соседу спереди. Оно и понятно - за его головой мало что было видно.
  Не поднимая головы от тетради, я еще раз оглядел аудиторию. А ведь я не так уж и многих знаю. Пора заводить новые знакомства. С кем я точно хочу познакомиться, так это вон с той девушкой с крашеными рыжими волосами, которая тоже изредка на меня поглядывает. Рядом с ней сидел какой-то парень с веселым, но немного надменным лицом, и его присутствие меня беспокоило.
  Что-то уткнулось мне в спину. Я обернулся - это была бутылка с водой.
  - Пить будешь? - шепотом спросил рыжий.
  Пить я хотел, поэтому взял бутылку и стал открывать крышку. Слишком резко, и аудиторию наполнило предательское шипение.
  Все, в том числе и лекторша, уставились на меня.
  - Это еще что такое, а?
  Я сидел как болван с открытой бутылкой в руке и не знал, что ответить.
  - Надо же, какая наглость!
  Вместо того, чтобы извиниться и спрятать бутылку, я начал пить. Зал разразился хохотом.
  - Чтобы это было в последний раз, слышите?!
  В это время кто-то громко крикнул "Перерыв!" Лекторша посмотрела на часы, что-то беззвучно пробормотала, и сказав: "Да, действительно", - отпустила нас на волю.
  В коридоре я стал объектом всеобщего внимания. Рыжий похлопывал меня по плечу и спрашивал, зачем я все это придумал, Юля весело смеялась, Олег строил на меня планы по срыву особо скучных лекций.
  На перерыве мы решили перекусить. Кто-то пошел к палатке покупать еду, но большинство, в том числе и я, принесли еду с собой. Мы ведь уже успели немного сдружиться и поэтому ели вместе. И наши скромные домашние пайки, сложенные вместе, оказались не так уж и плохи.
  Я принес с собой бутерброды с колбасой и пряники. Пряники у меня маленькие, с вареньем внутри. Бутерброды же - просто огромные, четырехслойные, с сыром и колбасой. Времени на еду было не так уж и много, и я попытался съесть их целиком. Но их размеры не позволили мне сделать этого, к тому же колбаса стала расползаться в стороны, а хлеб стал крошиться и ломаться. К концу трапезы я сидел с полным ртом и сальными руками на скамье, усыпанной хлебными крошками.
  Юра принес воду, а Малышев, по-моему, питается исключительно яблоками. Какие-то они у него маленькие. Юля принесла с собой шоколад с орехами, который сразу же стал самым популярным блюдом за нашим столом, обеспечив свою владелицу дополнительным вниманием. Рядом со мной ели сдобные булки, бутерброды с сыром, пирожки с повидлом и шоколадные батончики.
  Преподавательница к такой трапезе отнеслась явно отрицательно. Она внезапно завершила перерыв, требуя, чтобы мы быстро убрали со стола все продукты, а также быстро дожевали то, что было уже начато. Вполне естественно, что мы не успели сделать это аккуратно и быстро.
  Все-таки как же хорошо на этих лекциях! Никто не стоит над тобой, никто не требует единых стандартов в записях, никто не следит за оформлением, никто не кричит на тебя, никто не оскорбляет. Рядом сидят лучшие на свете люди, и ты можешь в любую минуту поговорить с ними о чем-то веселом. Мы всегда говорим о чем-то веселом. Нам пока что нечего делить, мы молоды и красивы, умны и находчивы, а все наши беды сводятся к записям лекций. Мы не разбились на кучки, как в школе, у нас нет изгоев или лидеров. Мы можем и хотим видеть друг в друге только светлое и доброе. Это действительно лучшее время. Хочется верить, что так будет всегда.
  Я посмотрел на конспект Вадима. М-да, понятного мало. Надо будет завтра приехать в Университет и разобраться во всем этом. Несмотря на то, что завтра - суббота.
  По субботам занятий у нас нет. Но нам разрешили посещать Университет и заниматься самоподготовкой. Для этих целей нам даже выделили целую аудиторию.
  Значит, разобраться в этих лекциях, раздобыть где-нибудь лекцию по физической подготовке, доделать парочку примеров по матану и подготовиться к докладу на следующей неделе. Надо будет еще Юле позвонить, пусть и она придет. Может, что-то принесет из того, что мне нужно, а может так, просто за компанию посидит. Заодно отдам ей тетрадь, которую взял у нее три дня назад.
  Учеба тем временем потихоньку набирает обороты. То, что нам говорят, уже не так очевидно. Школьные знания помогают все меньше и меньше. Оказывается, нас не обманули, преподаватели действительно относятся к нам с неким уважением. Зато и нагрузка у нас намного больше, чем у других. Предметов много, на них говорят об очень сложных, не связанных друг с другом вещах, и все это надо бы запомнить. На семинарах - никакой пощады. Каждый преподаватель грозится отчислениями, и мы боимся его и верим ему.
  Зато эти трудности сразу же сплотили нашу группу. Мы стали помогать друг другу решать задачи, объясняли трудные моменты в лекциях, придумывали небылицы о том, почему кого-то нет на занятии.
  На очередном перерыве Миша подозвал меня для того, чтобы я объяснил ему один момент в лекции. Как-то незаметно мы очутились в коридоре, где никого из наших не было.
  - Можно с тобой серьезно поговорить?
  - Конечно. Но вот что-то подсказывает мне, что это явно не насчет лекции.
  - Верно. Это - намного серьезнее. Ты, - он оглянулся по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, продолжил, - ты не заметил ничего странного?
  Я стал лихорадочно соображать, что же он имеет в виду.
  - Да нет, вроде бы ни о каких антиправительственных заговорах не слышно.
  - Я не про то. Девушка, что сидит со мной...
  - Ксюша?
  - Да, она самая. Ты в ней ничего не заметил?
  - Неужели волосы покрасила?
  Мишка плюнул.
  - Ты не заметил, как она смотрит на тебя?
  - А как она смотрит на меня?
  Действительно, как? Ну, познакомились, удивились, что живем в одном районе и ни разу до сих пор не встретились. Пару раз поговорили о разной ерунде. Домой иногда вместе едем. Один раз я случайно встретил ее на остановке метро, когда ехал в Университет.
  - Она глаз с тебя не сводит. Вот мне и интересно, вы с ней ни о чем таком...
  Значит, подружка. Или он такой заботливый друг. Еще один, считающий, что он-то точно знает, что нужно другим.
  - Да вроде бы нет. С моей стороны точно никаких намеков не было. Да я даже и не думал об этом.
  Миша внимательно слушал меня, держа в руках тетрадку с лекциями. Наверное, на случай провала нашей сверхсекретной встречи.
  - Знаешь, она как-то странно ведет себя в твоем присутствии. Я ее уже пару лет знаю. Такое с ней впервые. Она начинает нервничать, причесывается пять раз за минуту, пытается говорить всякие умные вещи, следит за каждым своим движением. Она даже уходит из универа только тогда, когда ты уходишь. Помнишь, ты в прошлый четверг остался на полчаса после последней пары?
  Я кивнул. Надо было зайти в библиотеку за одним задачником.
  - Так вот, она полчаса ходила по универу просто так. Сказала, что надо одно дело доделать. А на самом деле просто тебя дождаться решила.
  - Я в тот день уехал один.
  - Знаю. Она просто пропустила момент, когда ты уезжал.
  - Что же мне теперь делать? Повесить на себя табличку "Опасно для жизни"? Или убегать всякий раз, когда ее увижу?
  - Брось, я же не против. Просто ты того... поосторожней. Она девушка впечатлительная и эмоциональная.
  Из-за двери вдруг показалась голова Ксюши.
  - ...а-а-а, понятно, - протянул тут же Миха, раскрыв тетрадь. - А я-то думаю, где ж ошибся?
  - Ребята, вы чего здесь стоите? Там уже занятие начинается.
  Ксюша скрылась.
  - Все, договорились, - шепнул Миха, когда мы вошли в аудиторию.
  Сидя на своем месте, я старался не смотреть в сторону Ксюши. Мне это не надо. Неужели она влюбилась в меня? Или так, просто, от скуки? А может, друга хочет завести? Если друга - я не против. Но все остальное...
  Рыжий дотронулся до моей спины и шепнул "Это тебе". Я протянул руку назад и тут же почувствовал, как мне на ладонь положили какую-то бумажку.
  Аккуратно, чтобы второй раз не привлечь на себя гнев преподавательницы, я развернул свернутую бумажку. Это оказалась записка.
  "Ты когда сегодня домой поедешь? Подожди меня. Ксюша."
  В метро мы сели мы рядом. Ксюша - приятный попутчик. Она мне рассказывала о своих привычках, увлечениях, школьных друзьях. Сегодня же она молчала.
  - Слушай, Антон, а девушка у тебя есть?
  - Что?
  - Ну-у-у...
  Я посмотрел ей в глаза. Точнее, попытался - она тут же отвела свой взгляд. А потом положила свою ладонь на мою и легонько сжала ее. Я почувствовал, что не смогу соврать.
  - Уже нет.
  - Да?! Ой, извини...
  - Ничего, я уже привык.
  - Может, расскажешь, а? Говорят, если поделишься с кем-нибудь своим горем, то у тебя останется только полгоря.
  К горлу подступил комок, а в глазах появилась знакомая резь. Да, жизнь полна такими вещами. И я рассказал Ксюше все. Рассказал, как мне говорили, что я ничего не достиг, что у меня ничего нет и я ничего из себя не представляю. Рассказал, как меня назвали ничтожеством, а мое присутствие - страшной ошибкой. Рассказал, как бросили из-за того, что у меня нет ни машины, ни денег, ни работы, ни квартиры, и променяли на того, у кого все это есть...
  Дальше говорить я уже не мог. Наклонив голову вперед, я стал рассматривать пол вагона и заклепки на люке под моими ногами.
   А ведь все было так хорошо... Мы гуляли по какому-то парку, там, в двадцать третьем. Мы медленно шли по хвойным иголкам, перешагивая через корни, и улыбались друг другу. У нас там была любимая скамеечка, мы подолгу сидели на ней вдвоем. Она клала свою голову мне на колени, а я гладил рукой ее волосы, и мы прекрасно понимали друг друга без слов.
  Помню, как она поступала в свой институт. Она четыре часа писала экзамен, а я ждал ее на улице, под проливным дождем. У меня был большой черный зонт и рюкзак с едой. А во время перерыва она нашла меня и сказала, что знает свой билет. И не было более счастливого человека на всей земле, чем она.
  Помню, как остался у нее в квартире. Мы стояли перед окном в сгущающихся сумерках, она впереди, я сзади. Я обнимал ее за талию, ее голова была откинута на мое плечо, и мы стояли так час и смотрели на дорогу, пробегавшую мимо ее дома и уходившую в бесконечность. А потом пошел дождь...
  Помню, как в первый раз занимались любовью. Тогда тоже шел дождь. Ее родители уехали на дачу, а я зашел к ней после занятий, проведать. Это было весной, и она совсем недавно выздоровела от простуды. И в самый неподходящий момент пришла ее подруга. Они заперлись на кухне и о чем-то громко перешептывались, а я проклинал свою судьбу.
  Помню, как объездили все театры, выставки и музеи, исходили полгорода, посетили кучу дней рождений и дружеских попоек. А на ее день рожденья, - это было в июле, - я подарил ей огромный букет алых роз. Я еле донес его от магазина до ее дома, настолько он был огромен и тяжел. Цветы потом еще долго стояли в большой комнате, и вся квартира была полна их ароматом...
  Только тут я заметил, что проехал свою остановку (я обычно выхожу за одну до конечной), а Ксюша сидела рядом и все еще сжимала мою ладонь. Она тоже пропустила свою станцию.
  Я тихо вздохнул.
  
  
  3.
  
  Мы вышли из метро. Серое небо низко нависало над электростанцией. Ветер рвал флаги на площади перед выходом. Ксюша поежилась и закуталась в серую куртку.
  - Холодно?
  - Да, а я еще и перчатки дома забыла.
  Она потерла руки друг о друга и спрятала их в карманы.
  - Пойдем. Опоздать можем.
  Мы пошли через площадь прямо к электростанции. Какие-то люди красили железные прутья забора вокруг особняка в черный цвет прямо поверх ржавчины. Наконечники были выкрашены в белый цвет. Кое-где белая краска стекла вниз, оставив за собой след. Красивших это, кажется, не сильно волновало.
  - Ну так где ты вчера вечером был? Я тебе звонила, но никто трубку не брал.
  - Надо было к одному приятелю заехать. У него до поздней ночи сидели. Он мне все на жизнь жаловался да совета спрашивал, а я доказательства к билетам учил.
  - У него что-то случилось?
  - Да как тебе сказать... Мелкие неприятности.
  - Давай уже, говори, не тяни!
  - Ну, в общем так. У него, - у моего приятеля, - был один друг. Этот друг просто взял и предал его.
  - Это как - предал?
  - Если ты думаешь, что это значит "увел девушку", "не дал списать" или что-то в духе дешевых сериалов, то ты не права. Мой приятель занимался со своим другом научной разработкой. Сложная тема работы, я и сам не до конца не понимаю ее смысла, поэтому и тебе не скажу. Суть в следующем - была проведена целая серия экспериментов, чтобы подтвердить одно предположение. Однако что-то пошло не так, и эксперименты вдруг стали выдавать совершенно фантастические результаты. Мой приятель сначала испугался, но потом проанализировал полученные результаты и понял, что это будет... ну, что-то вроде революции в науке. А его друг его не поддержал - сказал всем вокруг, что эксперимент провалился, предположение не подтвердилось и так далее. В итоге об экспериментах забыли, моего приятеля уволили, тему закрыли, а того, кто усомнился, еще и повысили.
  Мы остановились около дороги и пропустили автобус. Затем мы быстро перебежали на другую сторону и пошли по тротуару. Несмотря на осень, листвы под ногами почти не было. То ли из-за того, что деревьев мало, то ли из-за того, что убирают быстро.
  - А в чем же предательство?
  - Измена идеям.
  - Но ведь идеи и принципы могут меняться.
  - Да, но не так быстро и не при таких обстоятельствах. Знаешь, этот приятель души в науке не чаял, а тут... Хотя, что это я все про себя да про себя. Ты-то как?
  - У меня все проще. Сходила к подруге, погуляла со своими школьными друзьями...
  - Это те, кричащие и глуповатые?
  - Э-ей! Они не глуповатые! Они веселые. Веселые, задорные и забавные.
  - Нет, по-моему они просто глупые. А если даже и нет, то юмор у них примитивный.
  Кажется, Ксюша обиделась.
  - Да ну тебя!
  - Ну, не злись. Есть же у тебя и хорошие друзья.
  - Тебя послушать - нет ни одного.
  - А я?
  - А ты... - Она улыбнулась. - Да, ты подойдешь.
  Мы прошли мимо электростанции и оказались около решетки, огораживающей Университет. Перед входом выстроилась целая очередь из желающих попасть внутрь и при этом не опоздать на занятия.
  Мы присоединились к стоявшим. Вот ведь не везет - и народу много, и двигаются медленно. Да еще и толкаются.
  После десяти минут стояния в очереди мы попали на территорию Университета. Чтобы добраться до входа в корпус, пришлось устроить слалом между стоявшими на площади студентами.
  Около раздевалки было не протолкнуться. Сначала к окошку выстроилась очередь из желающих сдать свою верхнюю одежду. Но потом количество желающих возросло, очередь смялась и как-то незаметно превратилась в толпу. Очередность сразу же исчезла, теперь приходилось пролезать вперед, держа куртку в одной руке, а сумку - в другой, расталкивать стоявших впереди локтями. Труднее всего было сдать куртку в окошко. Гардеробщица, - пожилая женщина, - явно никуда не торопилась и не разделяла нашего стремления поскорее со всем этим разделаться. Она лениво брала куртку из чьих-то рук (при этом ей протягивали сразу штук десять), не торопясь шла к вешалкам, брала два номерка - один для куртки, которую только что повесила и один, чтобы сразу отдать владельцу следующей куртки - и шла назад.
  - А побыстрее можно?!
  Гардеробщица остановилась около последней вешалки и уперла в нас презрительный взгляд.
  - Щас ва-а-абще ничего делать не буду, закрою тута все - вот и шляйтеся в своих куртках.
  Парень справа взвыл. "Да шевелись же ты наконец!" - донесся разъяренный шепот сзади.
  За свободный номерок пошла непримиримая борьба. Его буквально вырывали из рук. После трех минут номерок оказался в моих руках. Я быстро просунул указательный палец правой руки в дырочку. Кто-то резко дернул за номерок, я вскрикнул от боли, но номерок все же остался у меня. Все, конец игры.
  Не менее трудно было выбраться из этой толпы.
  За окном была поздняя осень, похолодало. Студенты приходили в Университет в куртках, которые обязательно нужно было сдавать. Большинство преподавателей не пускало в аудитории людей с куртками, и мы вдруг заметили, что на пять тысяч студентов было лишь девятьсот крючков в раздевалке.
  Для меня все складывалось намного проще. Автобус, на котором я доезжал до метро, ходил четко по расписанию. Поэтому у меня был выбор - либо приезжать на полчаса раньше, либо опоздать на пять минут. Я всегда выбирал первое. В такой ранний час не было давки у гардероба, да и свободные крючки всегда имелись, и я без особого труда сдавал свою верхнюю одежду. Однако теперь в моем расписании появились дни, где первое занятие отсутствовало, вот я и приезжаю ко второй паре. И теперь я познаю весь этот ужас в полной мере.
  Однажды, пробираясь сквозь толпу к заветному окошку, я оторвал ручку у своей сумки. Сумка упала кому-то на ногу, потом на нее наступили и пару раз пнули. Пришлось отмывать ее и целый день носить на руках. Удовольствие ниже среднего. Люди в метро подозрительно косились на меня, а сидевшие рядом вообще побаивались. Одежду же я испачкал настолько серьезно, что ее пришлось сдать в химчистку.
  Зато теперь я хожу в Университет с новым кожаным портфелем. Он уступает моей старой сумке по вместимости, но зато выглядит очень солидно. Первое время я долго не мог решить, как разложить все свои учебные принадлежности. Потом все решилось как-то само собой. Но я еще долго не мог запомнить, что где лежит.
  Ксюша замешкалась возле окошка, и мне пришлось ее ждать. Мы опаздывали на пару, поэтому я сильно нервничал. Пару ведет заведующий кафедрой, в простонародии зав-каф. Сегодня он обещал устроить коллоквиум.
  - Сейчас-сейчас, только из толпы выберусь! - кричала Ксюша, протискиваясь ко мне через плотные ряды стоявших в гардероб. - Уже почти, уже рядом.
  Наконец она вылезла из людской массы и подошла ко мне.
  - Ну как зарядка?
  - Это что-то! Какая там физкультура! Такой нагрузки у меня никогда не было. Если так будет продолжаться каждый день - сброшу пять килограмм.
  - А оно тебе надо?
  - Ну, не то, чтобы очень, - она провела руками по талии сверху вниз, повернувшись при этом ко мне боком, - но лишним явно не будет. А что, я ведь стройная, правда?
  - Да, правда.
  Вообще-то, не совсем. Наверняка есть пара - другая лишних сантиметров. Просто пока ты молода и красива, это не так сильно заметно.
  Ксюша подошла к зеркалу и улыбнулась сама себе.
  - Восхитительно! - и лукаво взглянула на меня.
  Она это нарочно делает, чтобы мне понравиться? Если да, то зря старается.
  - Все, пойдем уже. Опаздываем ведь. А у нас - коллоквиум.
  - А где у нас пара?
  - Пятьсот пятьдесят вторая аудитория.
  Пока мы поднимались по лестнице, Ксюша, шедшая впереди, оборачивалась и смотрела на меня блестящими глазами.
  - А что ты там говорил в метро насчет коллоквиума?
  - Я говорил, что сдам его с первого раза.
  - Откуда такая уверенность? Я понимаю, ты прорешал все задачи. Допустим, что ты их все понимаешь. Допустим, что ты понимаешь все вопросы. Но мало ли что он может у тебя спросить?
  - Даже не в задачах дело. Просто я настроил себя на то, что сдам колок с первого раза. Главное - верить в собственные силы (эх, хорошо сказал). Я совершенно спокоен, не нервничаю, все помню - так чего же мне бояться?
  - Я вот тоже три дня готовилась, но все равно волнуюсь.
  - Не бойся. Даже если ты не сдашь колок сегодня, ты сможешь пересдавать его в течение целого месяца.
  - Да, но мой рейтинг... Кстати, нам сюда. Так вот, мой рейтинг опустится.
  - Ну и что?
  - Ну как это?
  - Это так страшно?
  - Нет, но...
  - Или ты хочешь, чтобы тебя считали самой умной?
  - Нет...
  - Пойми, если все дело лишь в самомнении, то это не так страшно. Я вот не рвусь на первые места. Зачем? Я учусь в свое удовольствие, постигаю специальность. Разве это так важно - быть самым лучшим?
  Мы подошли к двери с номером 552.
  - А что же самое важное?
  Я усмехнулся.
  - А вот это ты должна решить для себя сама.
  - А я уже решила.
  Я постучался и приоткрыл дверь.
  - Можно?
  Бородач, - тот, кто рассказывал нам на первом занятии про нашу кафедру, - посмотрел на меня поверх очков, - и сказал:
  - Входите. Только учтите: мы уже начали, и то время, на которое вы опоздали, я вам не компенсирую. Отвечать будете со всеми.
  Я сел за свободную парту в самом конце аудитории. Потом я подошел к столу зав-кафа и взял из его рук билет с вопросами. Ну, по крайней мере, три из них я знаю неплохо. Остальные два... что-нибудь придумаем.
  Пока я сидел и готовился к ответу, из аудитории вышли трое. Двое ушли сами, решив, что все равно ничего не напишут, третьего выгнали за неудачную попытку списать.
  Затем один за другим к зав-кафу стали садиться студенты, подготовившие ответы. Зав-каф долго и подробно изучал решения их задач, задавал кучу вопросов по принципу решения, а затем начинал спрашивать теорию. Один, кажется, даже дошел до третьего теоретического вопроса, но его все равно срезали.
  - Ну что, кто следующий? - спросил зав-каф, хищно улыбнувшись.
  "Эх, все равно ведь рано или поздно придется", - решил я и поднял руку.
  
  После третьей пары у нас было окно. Я уже давно хотел есть, и сейчас мы стояли в очереди за едой. Очередь была длинной и вяло продвигалась вперед. Можно подумать, что все в Университете едят только после третьей пары. Однако я никуда не спешил и поэтому решил держаться до последнего.
  - Тош, возьми и мне пиццу, а?
  - Слу-у-ушай, а у тебя без сдачи не будет, а? А то мне с мелочью возиться неохота.
  Малышев посмотрел куда-то вбок и спросил:
  - И как тебе удалось сдать этот колок с первого раза?
  - Немного везения, немного знаний. Просто я не нервничал, поэтому в самом конце мне удалось вспомнить ту формулу, ну ту, страшно длинную, из последней лекции.
  - А когда теперь у нас пересдача?
  - По-моему, через неделю.
  - А ты что будешь делать?
  - А я посплю лишний часик дома. Ты мелочь мне найдешь или как?
  Малышев стал рыться в своих карманах, но мелочи у него не оказалось.
  - Тогда давай и на воду скинемся.
  - Идет.
  Женя, стоявший за мной, насторожился. Женька - отличный парень. Добрый, веселый, с меня ростом. Только уж излишне невнимательный и недисциплинированный. Он редко утруждает себя сдачей заданий в срок, и вечно все досдает в последний момент. Он обладает зелеными глазами и полным телосложением. К тому же он всегда был там, где покупали воду.
  - О! Вода - это хорошо! Я с вами.
  - Ага, ща-аз!
  - Ну ладно, не жмись. Кстати, Тош, ты сделал тот типовой?
  - Так, наполовину. Причем на меньшую.
  Типовой я и вправду не сделал. А ведь пора бы. Я неплохо разбирался в аналитичке, но типовой все равно не получался. По этому поводу Леша подтрунивал надо мной и называл тупым.
  Странный этот Леша. Добрый и отзывчивый, он в то же время был главным забиякой в группе, и регулярно поколачивал Диму. При этом он был надежным другом и интересным собеседником. Еще он хорошо разбирался в аналитичке и давно уже сдал этот злосчастный типовой.
  Димыч был другом Лехи и главной мишенью для его нападок. Димыч делал всю общественную работу в группе и был всеобщим любимцем. При этом он отличался своим прекрасным чувством юмора.
  Но ни Димыч, ни Леха не смогли помочь мне. Я начинал паниковать, и хотя внешне оставался спокоен, но внутри уже прощался с Университетом. До сессии оставалось меньше месяца, а ведь у меня есть и другие долги.
  - Три пиццы, все порезать и полить. И одну бутылку воды.
  И я получил целую горсть мелочи в виде сдачи.
  Теперь мы чаще покупаем еду в ларьках и палатках, и лишь иногда приносим с собой из дома. Так сказать, питаемся исключительно местными продуктами. При этом мы зачастую опаздываем, и очень прилично, на занятия, чем злим преподавателей. Всякий раз мы обещаем, что больше не опоздаем, и всякий раз голод берет верх над чувством ответственности.
  Мы взяли еду и направились к столикам, которые стояли рядом. Есть за столиком считается высшим шиком, обычно все едят на ходу или просто стоя посреди этажа.
  - Слушай, Жень, ты не знаешь, как мне этот типовик сдать, а? Я уже все перепробовал, там по каждой формуле выходит свой ответ, причем совсем непохожий на остальные.
  - А чего ты мучаешься? Обратись к Вике, у нее наверняка есть. Ну не бросит же она тебя?
  И как это я сам не додумался?! Конечно же! Вика - моя одногруппница, но она на год старше меня, да и всех нас. Она осталась на повтор, и теперь вместе с нами второй раз посещает занятия первого курса. У нее русые волосы и она регулярно делает мелирование. Она наверняка знает наперед все, что ждет нас на этом курсе, и поэтому особенно популярна.
  Есть пришлось быстро, хватая руками горячие куски пиццы и запихивая их в рот, не обращая внимания на то, что обжег себе гортань и пальцы.
  Доев пиццу, я направился в аудиторию 251, где Вика обычно сидела вместе со своими друзьями со второго курса. Оказывается, нет практически никакой разницы между студентами второго и третьего курсов, но вот между студентами первого и второго курсов эта разница просто огромна.
  Кажется, я пришел не вовремя. Сидевшие говорили о каком-то курсовом проекте, вернее, где его проще достать. Увидев меня, они тут же прекратили разговор и сделали скучающие лица.
  - Вик, привет. Слушай, у меня к тебе огромная просьба. Можно тебя на минутку?
  Она подошла ко мне с явной неохотой. Мне понравились ее духи.
  - Слушай, ты можешь достать четырнадцатый вариант по аналитической геометрии? Горю, ничего не выходит.
  - Четырнадцатый? - она посмотрела в аудиторию. Один из сидевших с задумчивым выражением лица и чувством собственного достоинства кивнул головой.
  - Ладно, посмотрю, что можно сделать. Подойди ко мне дня через два, хорошо? Только я ничего не обещаю.
  Она говорит, растягивая слова, отчего ее голос приобретает мелодичность.
  Раз так - не видать мне этого типового. Надо бы коньяк купить дорогой для лектора или что-нибудь в таком же духе. Или просто деньгами отдать. Хотя нет, просто деньгами - это как-то неэтично.
  Однако спустя два дня типовой лежал у меня на столе. И не просто лежал - на его обложке гордо красовалась отметка о сдаче. Однако что-то подсказывало мне, что это было не за просто так.
  Вскоре Вика подошла ко мне.
  - Мы можем поговорить с тобой?
  - Да, конечно.
  Пока мы спускались вниз, в вестибюль, я думал, зачем это Вика приехала сегодня в Университет. Занятий у нее сегодня нет, а просто так сюда никто не поедет. Значит, для того, чтобы со мной поговорить. Что же такого важного и необходимого я могу ей сообщить? Даже самому интересно.
  Мы встали около зеркал. Вестибюль был полон народу, и лучшего места для исчезновения просто не могло быть.
  - Антон, ты должен кое-что узнать.
  - Да?
  - Ксюшка.
  - Дальше.
  - Она влюбилась в тебя по уши!
  - Догадываюсь. И насколько серьезно?
  - Я недавно говорила с ней - она просто с ума сходит! Ты должен, ну, поговорить с ней, что ли? Ведь она ни о чем думать не может, а ты сам знаешь, как все эти типовые трудно сделать.
  - И что я ей скажу?
  - Она тебе нравится?
  - Симпатичная, но не более.
  - Значит, это у вас не серьезно?
  - Мы просто вместе едем с ней из дома в универ. Я даже и не помышлял ни о чем более зловещем.
  - Тогда скажи ей правду.
  - "Ксюш, ты очень красива и мила, но в мои мечты входит лишь успешная сдача экзаменов. И если бы ты жила в другом районе, то я даже не взглянул бы на тебя". Так, что ли?
  - Откуда я знаю? Что-нибудь придумаешь. Но что-нибудь помягче. Ты пойми, если ты ей скажешь, что она для тебя ничего не значит, то ты разобьешь ей жизнь, она вылетит из Университета. Ты же знаешь, какие мы все эмоциональные и впечатлительные. Но если ты скажешь, что ее чувства взаимны...
  - То я просто обману ее, и то же самое случится немного позже.
  - Ну не можем же мы ее бросить?!
  Я стал постепенно повышать тон.
  - Значит, все ради "спасения души ея"?
  - А как же?
  - А мне-то что делать?!
  - Жить так, как жил. Вам ведь, - мужикам, - в этом плане проще.
  - Ну, знаете ли! А если она начнет сцены ревности устраивать? А она ведь точно начнет.
  - Ну потерпи немножко.
  - Немножко - это в годах сколько?
  - Опять за свое!
  - Да. Мне не нравится создавать себе лишние проблемы.
  - Разве она - проблема?
  - Скажу так - ее присутствие мне явно мешает.
  Вика посмотрела на меня возмущенным взглядом.
  - И ты это говоришь о девушке?
  - А почему бы тебе, ее подруге, не поговорить с ней, а?
  - Да пробовала уже - безрезультатно.
  - М-да, задача.
  - В общем, я поехала, а ты думай. Но учти - это на твоей совести. И еще - постарайся как-нибудь помягче, ладно?
  Я стоял и не знал, что же мне делать. Я действительно был озадачен. Со стороны такая проблема может показаться надуманной, но тот, кто хоть раз любил безответной любовью, поймет меня. Почему-то я чувствовал себя виноватым в этой ситуации.
  Я посмотрел на висевшие на стене часы. Ух ты! Пора на занятия.
  На занятии я сел рядом с Юлей.
  - Можно нескромный вопрос?
  - Ну, давай (смеясь).
  - Допустим, что ты влюбилась в кого-то, а он...
  - А он симпатичный?
  - Какая разница?
  - Еще какая!
  - Ну, да, симпатичный. Так вот, а он не обращает на тебя внимания.
  - А разве это возможно? (игриво)
  - Я же говорю "допустим"!
  - Ну, значит, он дурак.
  - А ты?
  - А что я? Пусть он страдает, что упустил меня.
  Вот и поговорили.
  Лекцию я писал на автомате. Воображение рисовало жуткие картины.
  Ночь. Дождь. Молния. Потоки воды бегут вниз от рельс. Девушка стоит сбоку в одной белой рубашке и что-то сжимает в руке. Свет. Странный свет, как от прожектора. Затем ритмичный стук. Девушка делает шаг вперед. Скрежет, свисток...
  Вечер. Я только что пришел с работы. Старший уже дома, а младшенькая еще гуляет. А мама? А ее нет. Да и какое ей дело? Хоть бы раз за все эти годы позвонила, что ли? А ведь я же говорил ей, что не люблю ее. А она... А потом припомнила мне это при первом же удобном случае. На кухне что-то падает и бьется.
  Комната. Мы сидим на диване, она смотрит на меня любящими глазами, а я, не моргая, смотрю в окно напротив и насвистываю какую-то песенку. Ее губы тянутся к моим... Нет, ее просто не существует для меня. Она встает, затем опускается на колени, обхватывает руками колени и смотрит мне в глаза. А я все смотрю вперед. Ее взгляд грустнеет, она идет в комнату. Что-то падает на кровать, приглушенные подушкой рыдания...
  Глупо, да?
  - Тош? Тоша? Ты здесь?
  - А?
  - Ты с нами? Пойдем, мы в семьсот семьдесят вторую, готовиться к коллоквиуму.
  - Я? Э-э-э... А-а-а... Нет, я... я сегодня занят, я домой. Да.
  Все-таки хорошо, что от Университета до моего дома ехать около часа. Есть время повторить лекцию, сделать парочку номеров из тех, что были на дом, или книгу почитать, или подумать.
  Ксюша, милая моя Ксюшенька. Ну не люблю я тебя. Ну, прости меня. Ты... Ну, в общем ты очень добрая и милая девушка, к тому же красивая, но я... Пойми, не от меня это зависит. Боже ты мой, ну что я тебе завтра скажу?! Ведь ты же все поймешь.
   Соврать тебе или нет? Сказать правду, которая тебе не понравится, или сказать тебе ложь, которая лишь отложит на время проблему?
  Надо быть деликатным. Значит, совру. А зачем? Что это меняет? Я плохой актер, и скоро ты почувствуешь, что я избегаю тебя, придумывая глупые причины, стараюсь держаться подальше, мало тобой интересуюсь.
  Тогда... Нет, тоже плохо.
  Эх, мне бы еще пару вариантов...
  Из двух зол надо выбирать меньшее, раз уж нельзя вообще не выбирать. Буду говорить правду. Один меньше чем два, а два несчастных человека хуже, чем один несчастный человек.
  
  Я пытался не замечать ее весь сегодняшний день. Я даже садился на другой конец аудитории. Все было бесполезно. Она отыскивала меня на перерывах, спрашивала о лекции, о примерах, а в глазах было совсем другое. И вот теперь, когда последняя пара подходит к концу, я чувствую, что меня трясет.
  Все встали и направились к выходу. Я подумал, что если сейчас, растолкав всех, выскочить и убежать, то можно будет обойтись без...
  - Тош, ты домой?
  Вот черт!
  - Да.
  - Подождешь меня внизу? Я на пять минут отойду. Заодно куртку мне возьми. - Она протянула мне номерок.
  Стоя внизу, я нервно теребил серую куртку в руках. Бросить. Да, точно, бросить и убежать. А потом еще и спрятаться.
  Ксюша вышла из-за угла и помахала мне рукой.
  - Не скучал?
  Я изобразил подобие улыбки.
  - Не очень.
  Проклятый поезд, это он назло так медленно едет. Иной раз закроешь глаза - и уже на месте.
  - О чем думаешь?
  - О жизни.
  - Антон, нам надо поговорить.
  - Да. Надо.
  - Ты...
  - Подожди. Сначала я.
  Я сказал ей все. Сказал так, как не должен был бы.
  Она неподвижно сидела на сиденье, будто окаменела, потом вздрогнула, дотронулась рукой до носа, нервно вдохнула воздуха и вдруг разразилась рыданиями. Слезы тоненькими струйками покатились по ее щекам. Руки сжимались в кулаки, и она пыталась растереть слезы по лицу.
  Сидевшие рядом с удивлением смотрели на нас.
  На следующей остановке, - разумеется, не той, на которой ей нужно выходить, - она выбежала вся в слезах из вагона, добежала до первой попавшейся колонны и, уткнувшись лицом в шершавый камень, беззвучно вздрагивала. А затем вышла на улицу в незнакомом районе и куда-то пошла, пошатываясь на ходу и не замечая ничего вокруг.
  Говорят, что это очень хорошо, что прошлое нельзя возвратить...
  Поезд мчался дальше по туннелю.
  Такой выбор я делал в первый раз в своей жизни. Счастливы те, кто не поймет всего ужаса случившегося.
  На следующий день Ксюша в Университет не приехала. И через день ее тоже не было. И еще через день, и еще, и еще...
  Она появилась через десять дней, бледная, слабая, разбитая. Кажется, она болела чем-то жутким. Она молчала еще две недели, а потом вроде вернулась в ритм обычной жизни.
  Все косились на меня с неодобрением и осуждали мое решение. А на перерыве Юля, посмотрев на меня гневным взглядом, вполне серьезно назвала меня монстром.
  
  
  4.
  
  В пятницу перед последней парой ко мне подошел Леха. Настроение у него было веселое.
  - Хочешь весело провести грядущие выходные?
  - Если скажу, что не хочу, ты ведь сразу побежишь в скорую помощь звонить, да?
  - Именно! Поэтому, - он подпрыгнул, - у тебя просто нет выбора.
  - А какие планы?
  - У меня завтра день рожденья.
  - Поздравляю.
  - И мы все, ну, почти все, едем ко мне на дачу отмечать это редкостное явление. На несколько дней ведь едем.
  Я призадумался.
  - Ты все еще сомневаешься? - Он повернул голову и заорал на весь коридор. - Эй, санитары!
  - Еду я, еду.
  - Вот и молодец. С тебя пять сотен. Иначе мы там бревна есть будем.
  Я полез в карман за кошельком. Денег там не оказалось.
  - Может, лучше бревен поедим?
  Леха отрицательно покачал головой.
  - Я тогда завтра принесу. Ты лучше скажи, где и когда встречаемся?
  - В половине восьмого в центре зала на здешней станции.
  - А пораньше никак?
  - А ты прикинь: пока соберемся, всех подождем, пока доедем, пока закупимся... А ведь хочется побольше праздника!
  - Ладно. А кто еще едет?
  - Я, ты, Жека. Наверное, Ксюха. Димыч. Там еще потом местные подойдут. Скучно не будет.
  - Этого-то и боюсь. Записывай меня в ополчение, командир.
  Приехав домой, я нашел пять сотен, - жаль, конечно, но ничего не поделаешь, - поискал одежду покрепче, чтоб не порвалась от щепки или гвоздя и сразу же лег спать.
  Встал я в пять утра. Это далось мне путем нечеловеческих усилий. Посмотрев на себя в зеркало, я понял, что люди на улице примут меня за воскресшего мертвеца - красные глаза, бессмысленный отсутствующий взгляд, нервные нечеткие движения, шатающаяся походка.
  Сейчас исправим. Для начала умоемся.
  В метро я нарочно не стал садиться, хотя места имелись. Стоя не заснешь, а спать пока что хотелось. Правда, поезд бросало из стороны в сторону намного яростнее, чем обычно, и я пару раз налетел на поручень. Зато не уеду на другой конец города.
  Выходя из вагона, я заметил, что приехал не первым. Посередине станции стоял Димыч. В его руках был цветной пакет, в котором лежало что-то, очертаниями напоминающее бутылку.
  - Доброе утро, - сказал я, жутко хрипя.
  - И тебе того же. Значит, и тебя загребли?
  - Да. Но я сопротивлялся!
  Димыч зевнул. Я почувствовал, что тоже зевну.
  - Черт его дернул в такую рань встречаться. Кстати, где он?
  - Наверное, скоро приедет. А что это там в пакетике?
  - Средство от скуки. Деньги привез?
  Я демонстративно достал купюры и слегка потряс ими в воздухе.
  - Уже неплохо. Ты хоть знаешь, куда мы едем?
  - На дачу.
  - А тепло там будет?
  - Ну не в оцепенение же они там зимой впадают! Что-нибудь отопительное есть.
  - А ты сделал...
  Он спросил, сделал ли я те примеры, что нам задали два дня тому назад. Я ответил. Он прокомментировал. Я парировал.
  За разговором время летит незаметно.
  Спустя десять минут подъехал Леха. Он сильно удивился, заметив нас.
  - А остальные где?
  Мы дружно пожали плечами, мол, не знаем.
  - Что ж, ждем.
  Ждать - самое неблагодарное. Ты все время нервничаешь, считаешь секунды, смотришь на часы, ходишь кругами, пугая окружающих, в общем, доходишь до предела, и тут приезжает он (она или даже они), спокойный как удав, и еще удивляется, чего это ты так разошелся из-за пустяка.
  Потеряв еще полчаса на ожидание Женьки и Ксюши, мы наконец сели в поезд. Я старался держаться подальше от Ксюши, справедливо пологая, что сейчас лучше не общаться с ней. Она же, как назло, встала совсем рядом от меня, между сиденьем и проходом. При этом она буравила меня взглядом.
  - Хочу сразу предупредить, - сказал Женька, - что денег у меня нет. Извините.
  Каждый счел своим долгом сказать ему какую-нибудь гадость. А Леха добавил:
  - Тогда за эту провинность ты назначаешься главным печником.
  - А что, там печка есть?
  - Есть, огромная, кирпичная. Если ее растопить, то жара будет стоять, как летом. Только... - Леха осекся. Я подумал, что эта печь, наверное, размером с паровоз, и даже если мы разрубим на куски весь дом, нам не хватит дров для этого монстра.
  Поезд выскочил из туннеля и поехал по открытому участку пути. После кромешной темноты подземки свет буквально ослепил пассажиров. Я повернул голову и посмотрел в окно. Рядом, огороженные несколькими слоями колючей проволоки, тянулись железнодорожные пути, высился серый дом с маленькими окошками, вдали дымили заводские трубы и возвышались подъемные краны. Сероватое небо начинало затягиваться свинцовыми тучами, солнце пробивало их в нескольких местах, но в целом картина довольно удручающая.
  Тут я заметил на стекле отражение лица Ксюши. Она смотрела мне в затылок.
  Что ей надо? Извинения? Не поможет. Это как извиняться перед тем, кому только что отрубил голову.
  Леха поежился, - холодный воздух проникал в вагон. Я вдруг заметил, что из моего рта идет пар. Да, холодает.
  Словно в подтверждение моих мыслей вагон дернулся под мощным порывом налетевшего ветра. За окном завыло. Леха снова поежился.
  - Ну и погодка!
  - Может, вернемся? - робко поинтересовался Димыч.
  - Да ну! Самое оно! Растопим печь, выпьем, погуляем по дачам!
  Женщина, сидевшая рядом со мной, встала и начала продвигаться к выходу.
  - Лех, а нам на какой?
  - Через четыре остановки. Все равно ведь конечная.
  Ксюша села рядом на освободившееся место.
  - Тош, нам надо поговорить, - шепнула она.
  Я сделал вид, что поезд качнуло, и отрицательно качнул головой.
  - Почему?
  Я молчал.
  Ее рука тихонько ткнулась мне в бок.
  - Нам надо поговорить.
  - Нет, не о чем говорить, - так же тихо ответил я.
  - Есть. Ты поступил очень плохо по отношению ко мне. Что-то случилось? Случилось, да? Ты скажи, я попробую понять. Только не держи меня в неведении.
  Около дверей стоял Женька и разгадывал кроссворд. Я встал и подошел к нему.
  - Как успехи?
  - Плохо, даже очень, - он показал мне лист с кроссвордом. Три слова и все.
  Женька задумчиво погрыз карандаш.
  - Процесс стремительного падения курса валюты, шесть букв.
  - Дефолт, - я посмотрел на Ксюшу. На ее лице были отчаяние и непонимание.
  Неужели она не презрела меня? Неужели она пытается понять, почему я так с ней поступил?
  - Подходит. А тогда что такое сезонный прибрежный ветер?
  - Муссон.
  - Точно! Муссон. Надо же, "прибрежный". Тоже мне, написали кое-как, а ты догадывайся.
  Я повернулся к стеклу, подул на палец и стал рисовать опрокинутую восьмерку.
  На конечной остановке мы бодро выбежали из поезда. Леха с деньгами отправился по магазинам, Димыч пошел искать туалет. Боясь остаться один на один с Ксюшей, я дошел до киоска с пивом, порылся в карманах и купил себе бутылочку светлого.
  Холодное пиво на морозе - очень плохо. Однако это отвлекало от проблем (что же мне ей сказать?) и направляло мысли в другое русло (а я не заболею?)
  Вернулся Димыч.
  - Пойдем поищем Леху.
  - Чего это вдруг? Авось не заблудится.
  - Ему надо многое купить, может и уронить чего-нибудь.
  Я подумал о вине, которое очень хотел выпить, сидя на даче.
  - Пойдем.
  Леха стоял у прилавка соседнего магазина и пытался запихать кучу продуктов в два пакета.
  - Вы представляете, у меня мелочь кончилась, а крупные они разменять не могут. Как все это понесем?
  Я осмотрел добычу - четыре пачки пельменей, пакет сосисок (ну уж нет, считать не буду!), шесть батонов хлеба, три десятка яиц, десять пакетов майонеза, три килограмма гречки, два батона колбасы, килограмм сыра...
  Желудок призывно заурчал. Я встряхнул головой и занялся погрузкой всего этого в пакет. Наверное, я слишком сильно надавил на гречку, и пакет порвался.
  - Ты....! Где я те пакет-то еще достану?! - налетел Леха.
  - Ща сделаем, - и я выбежал на улицу.
  В соседнем ларьке мне продали семь пакетов. Женька и Ксюша следили за моими действиями с неподдельным интересом.
  - Вы там все запасы решили унести? - язвительно поинтересовался Женька.
  - Пошли, поможете все погрузить, - и я вошел в магазин, где Леха и Димыч уже успели порвать второй пакет.
  В результате все мы несли по три тяжеленных пакета, а Женька - еще и ящик с пивом. Все вокруг явно завидовали нам.
  - Теперь, - сказал Леха, сгибаясь под тяжестью пакетов с провиантом, - нужно поймать маршрутку.
  Женька споткнулся. Бутылки угрожающе звякнули. Мы посмотрели на него со злобой.
  Так как кроме нас, водителя и пакетов в маршрутку ничего не помещалось, то нам пришлось заплатить вдвойне. Водитель понял этот жест неправильно и всю дорогу гнал, как полоумный. Мы уже боялись за собственные жизни. Впереди водила яростно крутил руль из стороны в сторону, изрыгая проклятия в адрес тех, кто мешал его движению (то есть всех), а сзади прыгали на сиденьях мы, тщетно пытаясь зацепиться за какую-нибудь ручку. Никаких ручек в салоне не было. Он их нарочно отпилил, чтобы пассажиры почувствовали все виражи и скорость.
  Наконец он затормозил около памятника героям Северной войны (мы при этом слетели с сидений и попадали на пол) и посмотрел в салон довольными глазами.
  - Приехали. Класс?
  Все были в таком сильном шоке, что только Женька сумел промычать что-то в ответ. Все-таки крепкий парень этот Женька.
  Мы взяли пакеты в руки и пошли в сторону видневшихся за рощицей домов. Обычные деревянные дома, полстраны такими усеяно. Из-за заборов виднелись деревья, сбросившие листву, где-то лаяла собака. Леха бодро вел нас по родной деревне, по пути рассказывая истории о каждом проходимом нами доме. Истории были однообразно-криминальные: выбили стекло, сожгли забор, сперли лейку, бомжи зимой жили и так далее.
  Наконец мы остановились около невысокого зеленого забора. Леха полез в карман, достал ключ и попытался открыть замок. Тщетно. Леха снова попытался - ключ просто не поворачивался, наверно, внутри замка все заледенело. Леха снял перчатки, потер руками ключ и снова попытался. Тот же результат.
  - Ты еще замок потри.
  Леха не понял шутки и стал тереть замок. Все равно не открылся. Леха плюнул и пнул калитку ногой.
  - Так перелезем, - сказал он и, схватившись руками за стальной стол, державший калитку, стал карабкаться вверх.
  Вскоре он очутился на другой стороне забора. Мы стали протягивать ему пакеты с едой. Когда же очередь дошла до ящика с пивом, процесс приостановился. После долгих и напряженных споров ящик был выброшен в кювет, а бутылки перекочевали через забор по одной.
  Потом полезли мы. Димыч зацепился штанами за щепку, а Ксюша неудачно прыгнула вниз с калитки. В остальном обошлось без потерь.
  Я осмотрелся - стандартный участок, дом одноэтажный, туалет, грядки, дорожки, выложенные рубероидом. Все, как у всех.
  Дверь от дома открылась с первого раза, поэтому наше первоначальное предложение о выбивании окна пришлось отложить, к нашему великому разочарованию.
  В прихожей Леха сложил на полу пакет и, не снимая ботинок, пошел на кухню. Я поискал глазами крючки для одежды, но их не оказалось. А может, это и к лучшему - в доме было намного холоднее, чем на улице.
  Леха что-то двигал в комнате, Ксюша пошла осматривать кухню. Потом Леха крикнул из комнаты, чтобы принесли стульев, а заодно отнесли продукты на кухню. Женька заметил, что кроватей на всех может не хватить.
  Пока Ксюша разбирала продукты, я с Димычем провел ревизию сарая. Дров хватает, вон они горой лежат под ржавыми лопатами и вилами, но вот насчет их горючести у меня возникли подозрения. Они тут уже небось не первый год лежат и наверняка успели промерзнуть насквозь.
  - Тащи их в дом, там потеплее. А я пока поищу маленькие досочки, чтобы печь разжечь. И газеты там поищи.
  Пока я перетаскивал дрова в дом, я испачкал куртку и перчатки, а еще раздавил в прихожей одну картофелину, выпавшую из пакета.
  Леха отодвинул заслонку печи (и вовсе не такой уж и монстр эта печь).
  - Кидай сюда, сейчас подожжем.
  - Подожди, сейчас Димыч тонких палок принесет, они загораются лучше. Лучше газет отыщи.
  Пока Леха искал газеты, Димыч принес целый ворох паркетин и тонких щеп и стал запихивать все это в печь.
  Через два часа мы сняли с себя верхнюю одежду и приготовили на печи яичницу. Было распито уже пол-ящика пива и три бутылки вина. Настроение у всех повысилось. Температура в доме - тоже. Встал вопрос, кому же идти в магазин за спиртным.
  - Пойду я, - вызвался Леха. С таким видом на войне добровольцы выходят из строя, чтобы, обмотавшись гранатами, броситься под танк. - Все равно только я знаю, где здесь магазин. Но мне понадобится помощь.
  Помощью оказался Женька. Димыч же решил, что дров недостаточно и ушел во двор. Я остался один на один с Ксюшей.
  - Давай поговорим, - настойчиво проговорила она, ставя деревянную неокрашенную табуретку рядом со мной и садясь на нее. - Ты откровенно послал меня. Что случилось?
  Я посмотрел на нее. Ее лоб покрылся потом, то ли оттого, что в помещении было уже достаточно жарко, то ли от количества выпитого спиртного. Я полагаю, от того и другого. По-моему, ее развезло.
  Ксюша подалась всем корпусом вперед.
  - Нет, ты скажи, ты скажи мне, что же такое случилось...ой... вот. Ты не думай, я ведь все пойму-у. Ты думаешь, я такая глупая? (Ну точно, напилась, подумал я про себя) И во-овсе я не пь-ян-ная, - Ксюша помахала указательным пальцем перед моими глазами. - Давай, не бойс-с-ся, говори.
  - Просто я не люблю тебя. Ты мне не нравишься. Понятно?
  - Не нра-а-авлюсь? - Ксюша встала и подошла ко мне. - А ты приглядись-ка. Ну? Где у меня что-то не так? - Она развела руками, но тут же пошатнулась и схватилась за мое плечо. - О-ой. Но ты не думай, что я пьяная. Жарко тут. Подожди-ка минутку.
  Это становилось не смешно.
  Ксюша прошлась по комнате, дергая свой желтый свитер.
  - Жарко. Т-ты не против?
  Я промолчал.
  - Ой, вот только не надо из себя святого строить, ладна? - И Ксюша, с третьего раза ухватившись за нижний край свитера, потянула его вверх.
  - Ща, блин, ща. Зас-с-стрял, зар-раза. Погоди-и.
  Наконец свитер был снят и брошен на кровать в углу. Ксюша широкой походкой подошла ко мне, надменно глядя в глаза. Теперь на ней осталась беленькая маечка, которая предательски облегала ее фигуру. Неплохую, надо сказать, фигуру.
  - Ну? - сказала она с придыханием, садясь мне на колено и закидывая руку на плечо. - Как? Так что там во мне не так? - От нее пахло пивом и вином. - Давай, говори, я жду. Нет, ты говори.
  Она игриво улыбнулась. Я посмотрел в окно. Димыч с размаху рубил дрова топором, потом подбирал половинки и складывал их в кучу.
  - Так что дав-вай-ка не д-д... не дури и... - ее губы приблизились к моим.
  - И где это Леха так долго ходит? - пробормотал я, отворачивая голову.
  Ксюша рывком поднялась с колен (с моих колен).
  - Ах вот как?! Значит, я для т-тебя ник... кто?
  Она попыталась дотянуться до открытой бутылки, но я вовремя убрал ее под стол.
  - Думаешь, я пьяна?! Пья-а-ана?!! Нет-т! А ты, - она выставила вперед руку, чтобы у меня не осталось никаких сомнений, для кого все это говорится, - т-ты просто трус! Т...трус... трус-с-с... Да!!!
  Ксюша подошла к кровати и взяла свой свитер.
  - Значит, я те не нравлюсь, да? - Она стала ходить по комнате, иногда грозя мне пальцем. - Нет, ну ты т-так бы и с-с-сказал, что... ой... что не нравлюсь, но не-е-ет!!! Напридумывал всего!!!
  В дверях затопали ногами, на пол упали какие-то поленья. Димыч, как же я тебе рад!
  - К этой уйдешь, что ль? Н-ну-ну, посмо-отрим, как долго ты ей будешь интересен. Но только теперь уже поздно просить прощенья. - И она стала натягивать свитер, при этом сдерживая икоту.
  
  После пары я вышел в коридор и сладко потянулся. Как же хорошо, когда нудная трехчасовая лекция позади!
  Вадим встал рядом и улыбнулся.
  - Тоже рад?
  - Шутишь! Конечно рад. Правда, я под конец уже не писал, так что дай мне свою тетрадь до завтра?
  Я без колебаний отдал ему тетрадь.
  - Ты домой или как?
  - Не, я еще останусь.
  - Тогда - до завтра.
  Я пожал ему руку. Вадим уехал. Пусть, он мне ни к чему. Тут надо одному.
  Я встал около дверей и сделал вид, как будто жду лектора. Мимо проходили сонные одногруппники, но они меня не интересовали. Кроме...
  - Наташ!
  Девушка обернулась.
  - Подожди.
  Я подошел к ней. У нее карие глаза, обволакивающий взгляд и голос с тихой вопросительной интонацией. Еще она симпатичная.
  - Ты куда сейчас?
  Она призадумалась.
  - Домой.
  - Я провожу.
  Она удивленно посмотрела на меня.
  - А я ведь даже не помню, как тебя зовут, - и рассмеялась. Незлобно.
  - Антон, - поспешил представиться я. - Теперь ты согласна?
  - Теперь-то конечно! Пойдем.
  Около лифтов она не остановилась, а направилась к лестнице.
  - Ты куда?
  - Проще пешком по лестнице, а то пока дождешься, то успеешь...
  Я так и не узнал, что же случится с человеком, дождавшимся лифта.
  - Наташ, ты куда?
  Как же меня раздражает этот Сашка! Вечно он оказывается рядом с ней. Он тоже повторник. Мне он сразу не понравился. По-моему, он слишком нагл и самоуверен. Также он считает себя неотразимым красавцем и великолепным певцом. Оба пункта - ложь. Меня его пение доводит до бешенства.
  - Я домой. Вот, - она ткнула в меня пальцем, - сопровождать меня будет.
  - А ты разве не едешь в Центр?
  Наташа нахмурила брови и надула губки.
  - Ну-у-у, нет. Устала я. Домой хочу. Езжай один.
  Сашка ухмыльнулся, посмотрел на меня и пошел вниз по лестнице.
  - Подожди, пусть уйдет, - сказала она. - А то он меня сегодня целый день доставал, чтобы я с ним поехала в центр гулять.
  Пока Наташа одевала зеленое пальто, стоя у раздевалки, я тщательно изучал свое изображение в зеркале. Вроде бы, ничего.
  - Пойдем, - подойдя ко мне, сказала она и взяла из моих рук свою сумочку.
  Я посмотрел на нее - шапка ей не идет. А так - очень даже красиво.
  - Я закурю, ты не против? - и она полезла в сумочку за сигаретами.
  Еще бы я был против.
  - Странный ты человек, - промолвила она, выпуская струйку дыма.
  - Почему это?
  - Подошел к девушке, напросился в сопровождающие. После всего, что...
  - А что же случилось?
  - Ты разве не знаешь? - она стряхнула пепел. - Ты общался с Юлей, и все кругом думали, что у вас роман. Потом за тобой стала бегать Ксюша, и все стали думать, что ты с ней...
  - Понятно, продолжай.
  - Затем ты отшвырнул Ксюшу, - подробности все тоже знают, - аж два раза, сначала в метро, а потом на даче. Нормально?
  - Ну-у-у...
  - У тебя репутация жестокого и циничного человека. Говорят, что ты девушек ни во что не ставишь.
  - Мало ли что говорят.
  - И с такой репутацией ты не побоялся подойти ко мне?
  - Нет.
  - Ну ты герой! Это правда, что у тебя совсем комплексов нет?
  - По этой части - нет.
  Наташа улыбнулась.
  - Давай до метро пешком пройдемся?
  Я согласился.
  - Ты всегда такой?
  - Какой?
  - Смелый, наглый, за словом в карман не лезешь.
  - Не знаю, это вопрос не ко мне.
  Наташа отшвырнула окурок.
  - А ты меня до метро проводишь или...
  - Не, до самого дома.
  - Смотри. Я не против.
  Мы шли мимо цементного забора. Наташа смотрела вперед, а я - себе под ноги. О чем бы еще поговорить?
  - А ты мне дашь свой номер телефона? - спросила она.
  - Конечно! - Я полез в портфель за бумагой и ручкой, нацарапал на ходу свой телефонный номер и протянул его Наташе.
  - Спасибо. Обязательно позвоню.
  Я промолчал.
  - А ты зайдешь к нам завтра на третьей паре? Мы контрольную переписывать будем, посидишь с нами...
  На следующий день, когда у нашей группы было "окно", я зашел на занятие в сто шестнадцатую, в которой были Наташа и Сашка. У них сейчас какое-то переписывание контрольной работы, которую, кажется, не написал никто, судя по количеству сидящих. Преподаватель задерживался, поэтому я зашел в аудиторию и принялся искать Наташу.
  Она сидела у окна на задней парте. Аудитория эта очень маленькая, а народа много, поэтому я с трудом добрался до той парты, по пути больно ударившись левой ногой об угол какого-то стула.
  - Привет, Натали. А что это вы тут все делаете?
  - Привет, Тош. Мы тут ждем, когда нам варианты принесут. Контрольную будем переписывать.
  - Поня-а-атно.
  Я не знал, что бы еще такого умного и интересного сказать.
  Но Наташа заговорила сама. Она что-то рассказывала, иногда спрашивала меня о чем-то, и я даже что-то ответил, но я ничего не слышал. Я просто смотрел на нее и понимал, что мое сердце разбито. И как-то незаметно для самого себя я положил ей руку на голову и стал тихо гладить ее волосы.
  Я ожидал чего угодно, но только не того, что произошло. Она не сняла руку и не отдернула головы. Она просто продолжила говорить, иногда приподнимая голову и смотря на меня. Такое впечатление, что так и должно быть. И я заметил в ее глазах какой-то новый, странный, незнакомый блеск.
  Вошел преподаватель.
  - Извините, совет кафедры. Все, кто ничего не переписывает - на выход.
  Я вышел из аудитории и закрыл за собой дверь. Дождусь. Непременно дождусь. Пусть даже два часа придется здесь торчать.
  Только сначала пойду перекушу, а то с утра ничего не ел.
  Около палатки на четвертом этаже стоял Юра. Он пил томатный сок, положив обе руки на стол.
  - Привет собратьям! - крикнул он, заметив меня.
  Я помахал рукой и подошел к палатке. Повезло, очереди нет.
  - Кофе со сливками и сэндвич.
  Юрка смотрел на меня, забыв про томатный сок.
  - Слушай, сегодня что-то особенное случилось?
  - Да, а ты как догадался?
  - Ты же сияешь, как маяк! Наверняка что-то очень хорошее.
  - Даже не представляешь, насколько хорошее! - взяв кофе и сэндвич, я направился к его столику.
  - Я весь внимание.
  - По-моему, у меня завязывается роман!
  - С кем на этот раз?
  - С Наташкой, из вашей группы.
  - Да ладно?
  - Да! - я откусил огромный кусок сэндвича и принялся усиленно его жевать.
  - Слушай, не дело ты затеял. Понимаю, ты меня не послушаешь, но я все-таки предупрежу - лучше останься с Юлей.
  - Слушай, у нас с Юлей, похоже, ничего не выйдет.
  - И ты упустишь такую девушку?
  - А почему я должен держаться за то, что мне не нужно?
  - Да тебе завидовали все парни!
  - Теперь у них вновь есть шансы.
  Юра допил сок и выбросил пакет в мусорное ведро.
  - Тош, ты наверно не знаешь, но есть слухи... В общем, Юля постепенно... Короче, ты все меньше и меньше ей нужен.
  - И что?
  - Ты должен удержать ее. Она так красива, умна, мила...
  - Оставим это. Я даже рад тому, что наши с ней отношения рушатся. И ей, и мне от этого будет только легче.
  - Слушай, парень, - Юрка резко придвинулся ко мне, - ты сейчас в очень плохом положении. Про тебя жуткие сплетни ходят. Кое-кто считает тебя бабником. Поэтому-то Юля от тебя и отвернулась. Но ты еще можешь все поправить
  Я закрыл глаза и представил Юлю. Потом представил Наташу. Ну и выбор!
  - Не буду я ничего менять.
  Юрка отодвинулся и вздохнул.
  - Странный ты человек. Не прошло и полгода, а у тебя уже роман с третьей одногруппницей.
  Я улыбнулся.
  - Стараемся. Только заметь, что с первой я хотел просто дружить...
  - Так я тебе и поверил!
  - ...а вторая сама за мной бегала. Лично я заинтересован только в третьей.
  Я доел сэндвич и принялся за кофе.
  - Ладно, я пойду. Тебе - удачи, смотри сам во всем не запутайся.
  После обеда я вернулся к аудитории и дождался Наташу. Мы поехали с ней домой. Она рассказала мне про то, как удачно списала контрольную, а никто и не заметил. Я же думал, почему это она так легко согласилась быть со мной, если знала о моих встречах с Юлей и Ксюшей.
  Может, я и вправду красивый?
  
  
  5.
  
  Первая сессия в моей жизни. Это очень необычно и как-то странно. Я все не могу понять, почему мне надо приходить в Университет в строго определенные дни, причем никто другой в нем в этот день не появляется.
  Университет зимой выглядел уныло. Не было слышно сотен шагов и голосов, не было ощущения единства. Одиночество, пустота и одиночество. Каждый твой шаг гулким эхом раздавался по пустому коридору, а хлопнувшая где-то дверь поднимала такой шум, что было слышно на всех этажах. Стены казались более пыльными и холодными, расстояния увеличивались в десятки раз, и переход из одного корпуса в другой казался сродни экспедиции к полюсу.
  На улице было не лучше. Вместо пушистых белых сугробов везде была слякоть. Снег смешивался с дорожной грязью и превращался в коричневую хлюпающую жижу. Соль, которой посыпали улицы, растворялась в этой жиже и оседала на обуви. Перед этой зимой я купил новые зимние ботинки. Я старательно ухаживал за ними, чистил их, но ничего не помогало, и теперь их можно уже выбрасывать.
  Зимой все словно бы умирает. Тебе не хочется никуда идти, что-то делать или о чем-то думать. Когда ты встаешь, солнце еще не взошло, и от этого еще труднее просыпаться. Ты машинально идешь в ванную, умываешься. Надо бы умыться холодной водой, но после теплой постели, стоя босыми ногами на холодном кафельном полу и поеживаясь, ты в состоянии открыть только кран с горячей водой. Еда становится пресной и безвкусной, причем есть захочется только тогда, когда ты доедешь до Университета. Ты садишься в троллейбус, доезжаешь до метро и всю дорогу воюешь со сном. И вот, когда ты добрался до Университета, ты находишься в таком жутком состоянии, что все становится неважным, и ты мечтаешь только об одном - поскорее вернуться домой.
  Темнеет рано, поэтому возвращаешься ты тоже впотьмах. День становится коротким, ничего нельзя успеть сделать. Правы те, кто говорят, что человек активен только на свету.
  А тебе нужно усиленно заниматься, готовиться к экзаменам, повторять огромное количество лекций, конспектов, запомнить множество формул и доказательств. Мне это кажется невозможным. Наверное, потом я уже привыкну, узнаю, что конкретно хочет каждый преподаватель, запомню, у кого какие требования. Но сейчас...
  Это наш первый экзамен. Никто не знал, что же это такое. Волновались все, - и те, кто что-то помнил, и те, кто что-то учил, и те, кто сделал кучу шпаргалок и всю ночь молился. Мы стояли, сбившись в кучу и переминаясь с ноги на ногу, пытались подбадривать себя разными шутками и утешениями.
  Я не сделал никаких шпаргалок. Я честно учил этот предмет четыре предыдущих дня, но теперь, стоя перед аудиторией, я понял, что от волнения все забыл.
  Именно в этот момент появился преподаватель. Он открыл дверь и впустил первые девять человек внутрь. Я оказался в их числе. Вернее, меня просто втолкнули в аудиторию.
  Мы сложили все наши вещи на первую парту и подошли к учительскому столу, на котором были разложены билеты. Я заметил, что все стараются спрятаться друг за друга, никто не лезет вперед, а в конце очереди происходит жуткая неразбериха.
  Дрожащими голосами мы стали по очереди назвать свои фамилии и брать билеты. Потом мы шли к партам готовиться. Причем садились сначала на самые дальние парты, а уж только потом на ближние.
  При первом же взгляде на свой билет я понял, что именно эти три вопроса я не знаю лучше всего. Сидел я на второй парте правого ряда с краю, и меня было хорошо видно. Возможности списать - никакой, да и откуда списывать?
  Мне вдруг стало не хватать воздуха. Тело пробила мелкая нервная дрожь. Руки начали потеть, да так, что ручка выскользнула и упала на пол. Лектор посмотрел на меня и принялся дальше раздавать билеты.
  Первые пять минут я подписывал свой лист. У меня плохой почерк и я старался как мог. К тому же создавалось ощущение работы. Затем я разбил его на три части, воспользовавшись для этого линейкой, и в начале каждой написал по вопросу из билета. Все. Больше делать мне нечего.
  Спустя еще пять минут, когда я уже паниковал, дверь в аудиторию приоткрылась и в проеме появилась незнакомая голова. Голова оглядела нас непонимающим взглядом, затем посмотрела на преподавателя и исчезла. В зале раздались негромкие едкие комментарии.
  Дверь открылась снова, и появилась вторая незнакомая голова. Она тоже оглядела нас таким же непонимающим взглядом, произнесла: "Ух ты, точно!", - и исчезла так же неожиданно, как и появилась.
  За ней - третья, четвертая, пятая...
  На протяжении двадцати минут в аудиторию заглянуло голов тридцать. Каждое такое появление привлекало наше внимание, и процесс сдачи экзамена существенно замедлился. Когда же в проеме показалась тридцать первая голова, наш преподаватель не стерпел (процесс же подготовки к экзамену остановился полностью).
  - Скажите там, чтоб больше не заглядывали. Отвлекаете же. А у нас тут серьезный экзамен.
  - Э-э-э... Экзамен? А-а-а, как бы и у нас экзамен.
  - Ну так дождитесь своей очереди.
  - Нет уж, спасибо! У нас экзамен по другому предмету. А в расписании стоит эта аудитория и это время.
  - Не может быть.
  - Ну вот, смотрите.
  Обладатель тридцать первой головы подошел к преподавателю и протянул ему листок с расписанием своих экзаменов. Преподаватель, в свою очередь, полез в свой чемодан, достал оттуда какую-то папку, извлек из нее свое расписание сессии и стал сверять.
  Экзамен уже давно никто не писал. Все смотрели на юношу, покусившегося на нашу аудиторию, и нашего преподавателя. Было очень интересно, чья же возьмет.
  И ведь наверняка взяла бы наша, но к юноше неожиданно пришла подмога. В аудиторию вошла, сопровождаемая возмущенным ропотом, преподавательница по экономике и сообщила, что мы должны покинуть помещение и не срывать ей экзамен (шепот в зале: "нечестно, он играет не по правилам", "двое на одного", "наших бьют!", "а самому слабо?").
  Волнение стало всеобщим. Наш преподаватель встал и стал о чем-то говорить с вражеской преподавательницей. Видимо, не до конца удовлетворившись ее объяснениями ("не верьте ей", "врут они", "держись до конца, мужик!"), он пошел на кафедру, наверное, за подкреплением, или за расписанием ("ща наши подойдут", "ничего, окружим и разобьем супостатов"). Мы сидели и смущенно смотрели на студентов вражеской группы, хотя понимали, что те не сильно расстроены таким оборотом дела. Кстати, мы тоже не очень-то горевали.
  Наш преподаватель вернулся через десять минут, извинился перед противником и стал выводить нас из аудитории.
  - Они там на кафедре, оказывается, переставили аудитории, и нам дали другую. Идите к сто восемьдесят первой, а я спущусь на вахту за ключами.
  Это было позорное бегство. Кто-то предложил покончить жизнь самоубийством ("лучше смерть, чем позор!", "не сдамся!!!", "ничего, мы еще вернемся").
  Лишь только мы остались одни, мы сразу же бросились с криками к своим одногруппникам, ждавшим нас снаружи.
  - Как вот это решается?!
  - Народ, у кого есть шпора по седьмому билету, а?!
  - Смотри, я здесь правильно вот это раскрыл?!
  Одногруппники столпились вокруг нас, достали какие-то листки, тетради с конспектами лекций и семинаров, и началось коллективное творчество. И больше всего этому радовался я.
  Мой план действий был прост. Я достал свою тетрадь, в которой были все лекции и семинары по этому предмету, - слава Богу, я писал их в одной тетради! - и спрятал ее под свитер, прижав к животу ремнем от брюк. А когда стоявший в дозоре Малышев крикнул, что препод возвращается (он так и крикнул: "Препод возвращается!" - громко так крикнул), я встал последним в группе входивших в аудиторию и сел на самое дальнее место, да еще так, чтобы меня было плохо видно.
  Свой первый экзамен я полностью списал.
  Когда я встал и пошел к учительскому столу, чтобы отвечать билет, я почувствовал, что тетрадь начинает выскальзывать. Сделав вид, что поправляю руками свитер, я придержал ее.
  - Ну что ж, давайте, показывайте, что вы написали.
  Написано все было правильно.
  Мне задали дополнительный вопрос. Его я знал, то есть, когда я списывал ответы на билет, я просмотрел глазами и эту тему.
  - Да, правильно. Давайте зачетку.
  Встать за зачеткой я не мог - тетрадь выпала бы из-под свитера сразу. А идти пол-аудитории, держась рукой за живот, было бы странно.
  Вадик понял все. Он повернулся и взял мою зачетку со стола - по счастью, я вытащил ее из сумки и положил на стол. Затем он протянул ее мне.
  - Вот, - сказал препод, рисуя какую-то закорюку в моей белоснежной зачетке, - молодец. Ставлю вам "отлично". Идите...
  Не помня себя от счастья, я взял зачетку, встал и пошел к своему месту. Тетрадь сразу же упала на пол.
  - ...и тетрадь свою заберите.
  Сбивчиво извиняясь, я поднял тетрадь, покидал в портфель вещи и выбежал из аудитории. Не обращая на вопросы окруживших меня друзей, я прислонился спиной к стене и, широко улыбаясь, стал сползать вниз.
  Не пойму, почему препод не влепил мне "неуд"?
  - Ну, ты домой?
  - Я Вадика подожду. Нам все равно по пути.
  Вадик явно не торопился с ответом. Похоже, он решил, тянуть время. Я пару раз заглянул в аудиторию через щелку между дверьми - сидит, ничего не делает и что-то бормочет себе под нос.
  Вышло двое. Один радостный, другой - не очень. Вадика все еще не было.
  Он вышел спустя десять минут. Он получил за экзамен "уд" и был жутко расстроен. Из аудитории он вышел в плохом настроении. Встав около перил лестницы, он принялся ругать себя последними словами. При этом вместо слов иногда он издавал яростное шипение.
  Правда, он все же один раз улыбнулся. Минут через пять после него из аудитории вышел Андрей. Он с размаху швырнул исписанные листки на пол, чертыхнулся и, нелепо замахнувшись, ударил ногой по стене. На стене остался длинный черный след.
  Вадим недолюбливал Андрея. Наверное, было за что. Андрей чуть ниже меня ростом, коротко стриженный сероглазый очкарик. Очки у него громоздкие и смешные. Волосы на голове всегда смяты и разбросаны по всем сторонам. Намеки на прическу, туалетную воду и стиль в одежде отсутствуют. Эдакий классический "ботаник". При этом он не является успевающим учеником, хотя неплохо разбирается в программировании.
  Я поймал себя на мысли, что тоже не сильно раздосадован неудачей Андрея.
  Вадим еще раз ругнулся и стал спускаться вниз по лестнице. Я решил, что не стоит лишний раз напоминать ему своим присутствием о прошедшем экзамене, и остался стоять у перил. Я смотрел вниз, в лестничный пролет, и видел, как Вадим медленно спускался по ступеням, а затем исчез на третьем этаже. В это же время на пятом этаже показалась Вика.
  Я подождал, пока она дойдет до седьмого этажа, и пошел навстречу к ней.
  - О, Тош, здорово! Как жизнь?
  - Отлично, привет. Экзамен вот сдал.
  - Молодец. На что?
  - На "отл".
  - Поздравляю! Всегда говорила, что ты - умный.
  - Ну, не такой уж и умный.
  - Знаем, как же. У тебя шпаргалок или билетов расписанных нету?
  - Нет, но есть тетрадь со всеми лекциями и семинарами. Я с нее списывал.
  - Можешь до завтра дать?
  - Конечно.
  Вика взяла мою тетрадь и стала запихивать ее в свою небольшую сумочку. Меня всегда поражали размеры дамских сумочек. Что в них можно унести, кроме связки ключей и зеркальца?
  Тетрадь сопротивлялась и наотрез отказывалась влезать в сумочку. Вика вздохнула.
  - Внизу пакет куплю, туда и уберу. - Она обвела глазами присутствующих. - Ты кого-нибудь ждешь?
  Да, жду. Наташу.
  - Нет, мне и ждать-то некого.
  - Тогда составишь мне компанию в столовой? А то я сегодня проспала, поэтому выбежала из дому без завтрака.
  Я немного подумал, потрогал свой живот, - он ответил протяжным урчанием, - и понял, что сам не против перекусить.
  Мы спустились на второй этаж и пошли в сторону курилки.
  Да, это удивительно, но в нашем Университете путь в столовую лежит через курилку. Я, например, не курю, и прохождение через курилку вызывает у меня приступ кашля. Или это вместо санитарной обработки?
  В столовой, - белой и холодной, с белыми крышками столов и лакированными деревянными стульями, - почти никого не было. Толстая кассирша дремала за стойкой и не обращала на нас никакого внимания.
  - Ты пока займи место, а я посмотрю, что там сегодня в меню, - и Вика направилась к стене, на которой висела бумажка, изрядно испачканная жирными руками.
  А чего стол-то занимать, все равно нет никого! Я просто поставил свой портфель на пол рядом со стулом и пошел к прилавку.
  На прилавке, за стеклом стояли различные блюда, выглядевшие вполне съедобно. Салат из моркови, плюшки, котлеты, макароны-рожки, рис, гречка с подливой, компот...
  Я взял пластиковый поднос и подошел к кассирше. Та слегка приоткрыла левый глаз и посмотрела на меня сонным взглядом.
  - Котлету с гречкой, булку с джемом и стакан чая, - сказал я, прикидывая в уме, сколько же это будет стоить.
  Кассирша ткнула пару раз пальцем по кнопкам, и кассовый аппарат зажужжал, выдавая длиннющий чек. Я же в это время занимался погрузкой продовольствия на поднос.
  Вика ограничилась салатом, чаем и плюшкой.
  За столом она села напротив меня. Я иногда отрывал взгляд от пищи и смотрел на нее. Симпатичная девушка.
  - Знаешь, а ты красива.
  - Спасибо. Ты тоже.
  - Вот уж не знал...
  - Да все ты знал. Сам посуди, за полгода ты встречаешься уже с третьей девушкой. Ты только объясни мне, кого же ты действительно любишь?
  Я неспеша пережевывал котлету, обдумывая ответ.
  - Буду с тобой честен. Сказать, что они все мне не нравятся, я не могу. Но и сказать, что кто-то из них является моим идеалом, тоже не могу. У каждой из них есть свои недостатки.
  - Например?
  - Только это между нами, да?
  - Разумеется.
  - Юля симпатична, но уж очень легкомысленна. Ксюша не дотягивает по внешним данным...
  - То есть страшная?
  - Нет, но у нее есть недостатки. Какие - не скажу.
  - А Наташка?
  - Как бы тебе сказать... Она очень милая, но... Тихая она какая-то, говорит негромко, голос тихий, сидит незаметно. Я не сторонник диких воплей, но не стоит совсем уж умолкать! Мне нравятся веселые люди. Кстати, юмора у нее тоже нет.
  - И долго ты с ней будешь встречаться?
  - Не знаю. - Я поставил тарелку на поднос и попробовал чай. Слишком горячий, я еще немножко подожду.
  Вика тоже ждала, пока остынет чай.
  - А ты всегда был таким бабником?
  - Чего? - не понял я.
  - Я спрашиваю, ты всегда менял девушек, как перчатки?
  - Нет, конечно же нет! Я не меняю их как перчатки. Просто я общаюсь с теми людьми, которые мне интересны. А девушки - очень странные создания. Сначала все идет хорошо, но потом ты вдруг замечаешь, что твоя подруга становится скучной и неинтересной. А это все потому, что она добилась твоего внимания и переключилась на другие проблемы. И когда я чувствую, что это начинается - я ухожу.
  - И с Юлей так было?
  - С Юлей... Ну, почти что так. Она вообще не была заинтересована во мне. - Я сделал глоток чая. - Чему, собственно, я удивляюсь? Красивая девушка, наверняка привыкла к повышенному вниманию. Ее надо добиваться.
  - Вот и добивайся.
  - Бесполезно. Это был бы долгий процесс, и в конце концов он превратился бы в самоцель.
  - А Ксюха?
  - А с ней еще проще. Я даже и не думал о ней. Девушка сама стала проявлять интерес ко мне. Увы, это плохо кончилось.
  - Знаешь, ты поступил с ней...
  - Знаю. Возможно, я не должен был этого делать.
  - Все мы не без греха.
  Вика посмотрела мне в глаза.
  - А я поняла, что девушкам в тебе нравится.
  - И что же?
  - Твоя неординарность. Ты не просто весел и остроумен, ты еще и непредсказуем. А мы ценим это.
  
  После окончания сессии мы решили съездить в бильярд. Это предложение сразу же нашло отклик в каждом из нас. В конце концов, мы студенты. И отдыхать должны по-особому.
  Это была идея Лехи. Он сказал, что знает неплохой бар с бильярдом, там неплохо и цены не очень высокие. Это было на противоположном конце города, но всеобщий настрой и упоминание о низких ценах взяли верх над ленью.
  Леха предложил поехать всей группой. Никто не возражал. Но потом многие люди стали отказываться, ссылаясь на неотложные дела. Так бывает всегда - от первоначального списка едущих куда-либо людей до места назначения добирается треть. В итоге поехали Леха, я, Юля, Женька, Димыч и Вовик.
  Вова - рослый парень крепкого телосложения. За время, проведенное в 113-й группе, он успел сдружиться со всеми нами, особенно с Женькой, а также зарекомендовать себя как человека, который может занять денег у кого угодно. Я не знаю ни одного одногруппника, у которого Вовка не брал бы в долг. Кажется, этой участи не избежали и некоторые наши преподаватели.
  Мало того, что от Университета до этого бара надо было ехать двадцать минут на метро. Надо было еще пройти пешком два километра по каким-то дворам, мимо автомоек и гаражей. Никто, кроме Лехи, не знал, куда мы идем. Внешне мы были веселы, горячо обсуждали только что закончившуюся сессию, но я уже начинал нервничать.
  Бар оказался в подвале огромного торгового комплекса. Мы вошли в дверь под вывеской "Бар-бильярд", спустились вниз по длинной и широкой лестнице и оказались в большом зале с оранжевыми стенами, на которых висело множество маленьких зеркал. Леха повел нас налево. Соседний зал, тоже оранжевый, но уже без зеркал, и был, собственно, бильярдом. На черном паласе стояло четыре бильярдных стола, на стенах висели полочки с шарами и киями, в углу стояла пара сдвинутых кожаных диванов и стеклянный столик.
  Леха взял с нас деньги - скидывались все, в том числе и Юля - и пошел оплачивать игру. Мы же сложили наши вещи на диван и двинулись к столам. Я стал выбирать себе кий. Все они не устраивали меня, казались мне слишком тяжелыми или слишком неровными. Я очень люблю бильярд, но играю в него не очень хорошо, поэтому, долго и привередливо выбирая кий, я хотел показаться опытным игроком. Кажется, получилось.
  Первую партию играли я и Женька. Я начал неплохо, и вскоре загнал в лузу пару шаров. Но Женька играл лучше. В итоге я проиграл с разницей в два шара.
  Вторую партию играли я и Димыч. Димыч играл хуже меня, по-моему, он вообще играл третий раз в жизни. Но новичкам везет, и первые шары загнал он. Проиграть второй раз, да еще перед Юлей, я не мог. Конечный счет был впечатляющим - восемь-четыре в мою пользу.
  Юля выглядела неотразимо. Она была в черных блестящих сапожках на высоком каблуке, черных брюках и красном свитере с блестками. Волосы на голове были причудливо уложены в сложную прическу, названия которой я не знал. Но она не замечала меня.
  Увы, теперь мы просто одногруппники. Мои встречи с Наташей и скандал с Ксюшей не прошли незамеченными для нее, и мы как-то незаметно отдалились друг от друга. Однажды я понял, что потерял ее навсегда. Не могу сказать, что я очень уж расстроился по этому поводу, но грусть была. Такая противная, гнетущая грусть. А мне бы хотелось большего...
  Прав был Юрка, когда не поверил моим чисто дружеским порывам по отношению к Юле.
  После партии с Димычем я уступил стол Вове, а мы с Лехой пошли в бар. Мы долго выбирали блюда, а также выпивку. Когда мы сделали заказ, мы поняли что вдвоем его не унести. Леха пошел за подмогой.
  В баре сидели люди, увешанные цветастыми шарфами, шапками с рогами и прочей фанатской символикой. Они, не отрываясь, смотрели в подвешенный под потолком телевизор и дружно орали что-то непонятное, если видели интересный момент.
  Бармен подал наши выпивку и закуски, устало присел на стул и подпер голову руками. Действительно, если поработать в таком шуме несколько часов, то можно сойти с ума. Наверное, он ненавидит футбол, мячи и всех фанатов.
  Пришел Женька. Втроем мы каким-то чудом дотащили все до нашего стола. Игра в бильярд сразу же прервалась.
  Настала торжественная минута первого тоста. Большинство пило водку, Юля ограничилась бокалом мартини, я же взял для себя коньяк.
  Тост решил сказать Вова.
  - Итак, мы собрались здесь после нашей первой сессии. Мы все сдали ее хорошо, без долгов. И поэтому я предлагаю выпить за это. А еще давайте выпьем за то, чтобы мы всегда были вместе.
  Тост был принят единогласно. Рюмки сошлись, раздался звон хрусталя. Я почувствовал, как мне на руку что-то пролилось. Потом я залпом выпил коньяк и закусил долькой лимона. Коньяк был очень хорошим.
  Затем мы слегка перекусили, и вновь пошли за бильярдный стол.
  Я решил отдохнуть и присел на диван. Рядом сел Женька.
  - Ну как тебе? - спросил он меня.
  Я посмотрел на него, а потом перевел взгляд на стоявшую рядом Юлю.
  - Здорово.
  Женька понял, куда я глядел, и улыбнулся мне.
  - Да, понимаю. Знаешь, Тох, я ведь сначала думал, что вы с ней встречаетесь. Вы неплохо смотрелись вместе.
  - Правда? Думаю, рядом с ней каждый выглядел бы неплохо.
  - Не скажи.
  Женька посмотрел на бильярдный стол и дал играющему Димычу пару советов. Потом, не глядя в мою сторону, тихо сказал:
  - Знаешь, до меня тут дошли слухи о... о тебе и Ксюше.
  Интересно, кто ему рассказал? Хотя, наверно уже все знают.
  - Да? Я не удивлен. То есть я удивлен, что они дошли до тебя только сейчас. И что же там говорится про меня, если не секрет?
  - Хорошего мало.
  - Слушай, я знаю, что поступил не совсем хорошо. Но я не сказал ей ничего плохого! Я сказал ей все то, что думал, может быть, немного резко, но...
  - Зря. Мог бы и соврать. Смотри, как она переживала. Заболела даже. А потом ходила, как привидение.
  - И что бы я ей сказал?!
  - Да все что угодно! Только не правду. Знаешь, не всегда полезно говорить людям правду. Иногда можно и соврать.
  Я машинально потянулся рукой вперед и нащупал что-то твердое. Рюмка. С коньяком. Я выпил ее залпом.
  - Ты считаешь, что потом...
  - Да она бы сама потом прекратила все это. Пришла симпатичная девушка в универ, а там народу... И все такие нарядные, красивые. Ну вот она и влюбилась в одного. А со временем бы поняла, что это - так, несерьезно.
  - Может, ты и прав. А я так не могу. Не могу я врать Ксюшке, мне тошно было бы притворяться перед ней!
  - Значит, такой ты человек, Тох.
  Женька взглянул на меня, положил руку на плечо, оперся на него и встал. Я остался сидеть на диване, на душе у меня было неспокойно.
  Сидели мы еще долго. Было сыграно много партий, кажется, побеждал я чаще, чем проигрывал. Один раз даже победил Женьку. Было произнесено еще много тостов, спиртное быстро кончалось, и мы становились все веселее и веселее. У меня в голове зашумело. Я сел на диван и решил, что ни играть, ни пить сегодня больше не буду. При этом я смотрел, как вели себя мои одногруппники. Вова, похоже, перестал нас слышать и замечать и теперь надоедал всем разными дурацкими просьбами. Женька стал громко и часто ругаться. Димыч стал тихим и все время сидел на диване, лишь изредка подходя к столу, чтобы нанести удар. Леха ходил по всему залу и размахивал руками, но он, пожалуй, был самым безобидным. Юля пила меньше всех, она стала очень разговорчивой и всем что-то рассказывала.
  А я? Я сидел на диване, всем улыбался и думал, что мне очень повезло. Смотрел я только на Юлю.
  
  
  6.
  
  В начале февраля мы вновь встретились. Мы радостно приветствовали друг друга, рассказывали, кто как провел Новый Год и каникулы. Кто-то вспоминал сессию, кто-то рассказывал про то, как сдавали экзамены, как кто-то готовился к пересдаче.
  Я во время зимних каникул работал. Устроился в страховую компанию и сидел дома на телефоне, обзванивая клиентов и сотрудников. Мои планы провести каникулы вместе с Наташей рухнули. Сразу после сессии она исчезла, и я не знал куда. Жаль...
  Новый учебный семестр начался для меня с печальной новости - Вадим по результатам сессии был переведен в сто шестнадцатую группу. Уж больно много троек он получил. Так как наша группа должна была стать более сильной, то и программы уже заметно различались. Вадим не терял надежды вернуться к нам после летней сессии, но это будет очень тяжело, ведь мы будем все дальше и дальше уходить от них вперед.
  Наша группа заметно поредела. Из двадцати семи человек осталось только семнадцать. Заведующий кафедрой, ну, тот, бородач, свое обещание сдержал и отчислил с потока около двадцати человек. Оставшиеся были поражены массовостью репрессий. Всем вспоминалась школа. Там наши учителя каждый день говорили нам, что с такими отметками, как у тебя, выгоняют, и тебя тоже скоро выгонят или оставят на второй год в классе. При этом в школу вызывали родителей и трепали им нервы постоянными угрозами, что этот год, мол, последний для вашего сына в этой школе. А родители, приходя домой, отыгрывались на тебе. Но вот заканчивался один учебный год, начинался другой, и первого сентября ты вновь шел в эту школу, и видел всех своих одноклассников в добром здравии. Да еще даже кого-нибудь новенького.
  Здесь же все было по-другому. Никто не кричал и не пугал, зато все действовали четко и быстро. Ты мог не ходить на занятия пару месяцев, и преподаватель улыбался тебе, а потом, после сессии, с такой же улыбкой на лице подписывал приказ о твоем отчислении.
  Паша стал пропускать занятия. Все мы время от времени не ходим на пары - кто-то в кино идет, кто-то на свидание, кто-то просто домой едет. Но у Паши пропуски стали регулярными. Он считал своим долгом не появляться в Университете один день в неделю, а в остальные дни всегда исчезал с последних пар. Вообще-то мы неплохо с ним общаемся, но он никогда не говорил мне о причинах своих исчезновений.
  Сегодня преподаватель что-то задерживается. А ведь от занятия прошло уже около половины.
  Я сидел на первой парте правого ряда. Вдруг в дверь вошел Паша, молча осмотрел нас, словно искал кого-то и задержался взглядом на мне. Место рядом со мной было свободным и он сел на него.
  - О, привет, Тош. А я тебя ищу. Тут такое дело. Мы вчера с моей сестрой разглядывали ее фотографии с выпускного, и там была одна, на которой должна была быть моя сестра, но вместо этого на ней вышел ты, а от сестры - лишь нога сбоку виднеется. Я так удивился! Оказывается, вы в одной школе на одном потоке учились. - Он стал доставать из сумки тетради и снова засовывать их в сумку. Странно. - Я ей сказал, что ты со мной в одной группе учишься, и, представляешь, она так обрадовалась! Сказала, чтоб ты к нам заехал на днях.
  Я стал вспоминать, кто же такая эта сестра и как она выглядит. После нескольких минут я наконец вспомнил, что действительно в параллельном классе со мной училась девушка, у которой был брат в Университете. Странно - я был знаком и с братом, и с сестрой, но не догадывался, что они брат и сестра.
  Правда, внешности ее я вспомнить не смог. У меня плохая память на лица.
  Мне нравится разговаривать с Пашкой. Может быть, мы вскоре станем друзьями. Вот только Пашка не отличается общительным нравом. Он поддерживает отношения только с узкой группой людей, в числе коих я. Его можно понять - мы для него "мелкотня".
  - Паш, а у тебя есть лекции за этот курс?
  Паша в четвертый раз достал тетрадь из сумки.
  - Вроде бы есть. А что?
  - Они тебе очень нужны?
  - Да нет, не очень. Я лучше еще разик все послушаю, запишу по новой.
  - Можешь тогда лекции мне отдать?
  - Могу. Поехали сегодня со мной, возьмешь все, что захочешь.
  После занятий мы доехали до конечной по белой ветке и вышли на улицу. Там есть площадка, с которой автобусы едут до тридцать седьмого района, в котором, как оказалось, живет Паша.
  Мы стояли на остановке и ждали нужный автобус. Остановка была грязная, вокруг нее валялись бычки и смятые пачки от сигарет, мусорка опрокинута, стекла были выбиты, на деревянной лавке спал бомж. Автобуса не было.
  Пашка полез в сумку и достал оттуда бутылку с водой.
  - Будешь?
  Я посмотрел на него, как на сумасшедшего. На улице - минус двадцать, ветер дует, а ты холодную воду пьешь?
  - Конечно нет!
  - Твое дело. А я пить хочу.
  Около остановки стали собираться люди. Одни курили, другие нервно ходили туда-сюда, третьи вглядывались в темень в поисках автобуса.
  Я посмотрел на Пашку. Он был абсолютно спокоен.
  - А ты не удивляйся, - он словно бы прочитал мои мысли, - к нам автобусы редко ходят. Придется подождать.
  Ждали мы еще минут двадцать. Возле остановки было уже не протолкнуться.
  Наконец подъехал автобус. Но в него вошло так много народу, что нам пришлось стоять всю дорогу.
  Поговорить в автобусе мы не могли. Я висел на поручнях, придавленный полным мужчиной в кожаной куртке. Пашка был оттеснен толпой к дверям и теперь стоял одной ногой на ступеньке (другая его нога на эту ступеньку уже не влезала). Внутри было душно и жарко. Автобус долго ехал по дороге, с обеих сторон был лес. Вид темно-серой массы деревьев на фоне черного неба и ослепляющих желтых фонарей действовал усыпляюще. Я почувствовал, что скоро засну. Потом дорога сделала крутой поворот вправо, и мне открылся вид на район.
  Район даже не предстал передо мной массою огней. Кругом темнота, огни уходящего вдаль шоссе, мигающие светофоры. Пара десятков домов разного стиля, но все - старые. На некоторых краски не осталось совсем, на других она потрескалась и местами свисала, как паутина. Почему-то все дома были покрашены в темные тона, и теперь они все стали грязно-серого цвета.
  Автобус ехал дальше. Паша, протиснувшись ко мне, сказал, что живет на окраине района. Я подумал, что там могут быть новостройки.
  Я ошибся. Там оказались дома наподобие деревенских. Они и были деревенскими - сараи с жестяными крышами и покосившимися заборами. Кое-где над ними возвышались трехэтажные кирпичные бараки еще более жалкого вида. В стенах не хватало кирпичей, какие-то окна были заколочены фанерой. Штор не было ни в одном окне, и в окнах были видны убогие обстановки квартир.
  Автобус остановился. Мы вышли на остановку... ну, то есть, на то, что здесь заменяло остановку - деревянные доски всех форм и размеров, положенные на грязь. Асфальт был только на дороге да около кирпичных бараков. Все остальное - глина. И сугробы там, где не ходят. А я-то еще на свой двадцать третий жаловался...
  Мы шли по глиняной тропке. Мои зимние ботинки покрылись толстым слоем глины, смешанной со снегом и пылью, и мне стало трудно поднимать ноги. Шли долго. Было темно, светились только окна бараков да редкие лампочки на заборах вдоль дороги.
  - И ты здесь живешь?
  - Да, уже три года.
  - А переехать?...
  - Не можем. Потом объясню. Лучше под ноги смотри.
  Вдруг впереди показался барак из кирпича. Мы направились к нему. Обойдя битое стекло, Паша подошел к подъезду, открыл дверь и впустил меня внутрь. Как бы вам его описать... В подвалах были? Вот примерно то же самое, только еще мочой пахнет.
  В почти кромешной тьме мы поднялись по лестнице на второй этаж. Под потолком тускло светила одинокая лампочка. На маленькую площадку выходило четыре двери. Мы вошли во вторую справа.
  Квартира была не самого лучшего вида, однако она производила хорошее впечатление после района. Большой и широкий коридор, три комнаты, большая кухня. Вот только мебели было мало, да и та, что была, явно доживала свой век. Обои были, кажется, из бумаги. Местами они были ободраны и свисали со стен, как тряпка. Плафонов и люстр не было, с потолка свисали лампочки. Палас на полу был выцветшим и запачканным. Зато кухня была, видимо, недавно отремонтирована.
  Думаю, вполне понятно, что я сразу же пошел на кухню. Паша отправился в недра квартиры искать нужные мне конспекты. Я смотрел в окно. Зрелище, прямо скажем, удручающее.
  Вернулся Паша и предложил выпить чаю. Он оказался гостеприимным хозяином. Он порывался накормить меня ужином. Я отказывался как мог. Аппетита не было, да и домой хотелось.
  - Я сейчас поставлю чайник, и мы с тобой выпьем по чашечке, да?
  - Идет, от чая не откажусь.
  - А может, ты съешь чего-нибудь?
  - Спасибо, чая будет достаточно. А где твоя сестра?
  - Да на работе.
  - А я думал, что она учится.
  - А она учится. На вечернем. А днем работает. Думаю, ты заметил, что нам не хватает денег.
  - Есть немного. Можно нескромный вопрос?
  - Ну?
  - Как все случилось?
  - Это до-о-олгая история. Слушать будешь?
  Я налил себе побольше чаю.
  - Буду.
  - Ладно. Раньше все было по-другому. Мы жили в четвертом районе, и ведь неплохо жили. Нас было трое у матери, отца не было, но мы и не жаловались. Ходили в школу, гуляли, в общем, все как у всех. А потом как-то раз мне стало плохо на физре, и врач, осмотрев меня, сказал, что у меня порок сердца. Я в этом слабо разбираюсь, но, кажется, это такая вещь, что приходится постоянно его стимулировать всякими лекарствами. Лекарства, естественно, были не бесплатными. Поэтому мы и переехали сюда. Жилье здесь дешевле, плата ниже. Остается на еду и на одежду. Ну, а то, что район там и дом... Ладно уж, потерплю. Я ведь почему пары-то пропускаю? Я ж на работу устроился. Неплохие деньги платят. С учебой, конечно, трудновато, но пока терпимо.
  - С учебой я тебе помогу. Да и наши тоже помогут.
  - Да я ведь все это уже знаю. Просто времени не хватает. Смотри, аналитичку и программинг я и сам сделаю. А вот матан - с этим сложнее.
  - Ну, это я знаю. Ты по субботам свободен?
  Паша сделал глоток чаю и посмотрел в окно.
  - Когда как. На этой - да.
  - Вот и хорошо. Подъезжай, я тебе объясню все, что захочешь.
  За окном завыла сигнализация.
  - Как ты здесь живешь?
  - Привык. А вообще-то стараюсь подольше не возвращаться домой, уезжаю по разным предлогам. А если надо остаться, то зову друзей, и мы сидим вместе. Главное - просто не думать об этом. И все становится не так уж и страшно. Иначе можно сойти с ума.
  Он замолчал. Я взял двумя руками чашку и стал разглядывать свое отображение в чае.
  - Ты не обидишься, если я скажу тебе одну новость?
  Я напрягся.
  - Обещаю, что не обижусь.
  - Тош, это насчет Наташи...
  - Что?
  - Слушай, я знаю, ты к ней хорошо относишься, поговаривают даже, что вы с ней... ну... ну ты понимаешь.
  - И пусть себе поговаривают.
  - Я не про то. Слушай, брось ты это.
  - Что?! Это еще почему?
  - Ты не понимаешь. Она тебя использует. Ты думаешь, что ты ей нравишься, но это не так. Просто ты ей нужен для ее целей.
  Сказать, что я шокирован - это значит ничего не сказать.
  Да откуда он это знает?! И потом, кому какое дело? Нашли друг друга два человека - и вот все уже лезут со своими мнениями и советами.
  Ну, решил ей пару типовых, на контрольной тоже кое-что подсказал, и что? Я бы и так подсказал. И не только ей.
  В общем, я не поверил Пашке.
  - Ладно, считай, что я принял информацию к сведению. И все же - я разберусь сам. А что до слухов - про тебя вообще невесть что рассказывают, вплоть до того, что ты наемный киллер и лучший снайпер города.
  - Правда?
  - А то!
  Нет, ну надо же! Завидуют, что ли? На мое счастье, я рассудителен и не собираюсь во всякую чушь верить. Пусть там думают себе невесть что.
  Пашка улыбнулся, встал со стула и прошелся по кухне из угла в угол.
  - А ты помнишь наш выпуск?
  - Помню. Вы тогда еще стояли на площадке перед ступеньками школы, около круглой клумбы, а наша директриса сбилась и не знала, что говорить.
  - Точно, было. Я еще наступил на клумбу и испачкал себе ботинок. А потом всю дорогу в автобусе вытирал его о коврик.
  - Мы вам так завидовали! Думали, что когда станем такими же, то все у нас будет лучше.
  - А мы завидовали вам. Подумать только, еще целых два года беззаботной жизни.
  - Правда?
  - Правда. Я, например, вообще боялся поступать в универ. Мне казалось, что там будет что-то вроде тюрьмы.
  Я поставил чашку на стол и посмотрел на Пашку.
  - Знаешь, а ведь у нас все хорошо.
  - Ты думаешь?
  - Да. Мы - дружная группа, помогаем друг другу, вместе занимаемся и отдыхаем, радуемся и огорчаемся.
  - Это - пока вы не успели друг другу надоесть. Дальше будет хуже. Появятся любимцы и изгои, лидеры и козлы отпущения. Все станут завидовать друг другу, пойдут различные сплетни. Группа разделится на кучки, которые начнут враждовать. Это происходит со всеми.
  - Думаешь, и с нами тоже такое случится?
  - Говорю же, это со всеми случается. Чем вы лучше?
  Наверное, ничем.
  - Знаешь, Тош, было бы интересно собраться лет эдак через десять и посмотреть, кто чего достиг. Сравнить это с тем, о чем мы мечтали. Вспомнить прошлое. Посмотреть, сильно ли мы изменились.
  - Да, было бы неплохо. Я вот на днях одного своего одноклассника встретил. Он бы послужил хорошим символом для этой твоей идеи.
  - Почему?
  - В конце одиннадцатого класса, поздней весной я возвращался со дня открытых дверей нашего универа. Устал, как собака, проголодался, да и жара стояла невыносимая, вот я и решил заехать к своей девушке, благо она близко жила. Приехал я к ней, звоню, а мне открывает дверь тот самый парень. Открывает и говорит, что его девушка бросила, которую он очень сильно любил.
  Моя девушка в ванной сидела, ну, мы пошли с ним на балкон. Он достал сигарету и закурил. Надо сказать, мы с ним друзьями были. Вот и пошел с ним на балкон, хотя сам не курю. Так, поговорить захотелось.
  Так вот, закурил он и смотрит вниз. А там у подъезда такая крутая машина стоит, только-только из магазина, вся блестит, целое состояние стоит, наверное. Он смотрит на нее и говорит: "Вот, Тохыч, подрастем мы, окончим школу, поступим в Университет, устроимся на работу и заработаем кучу денег. А потом купим такую же вот машину и подъедем на ней к дому моей бывшей. Я поднимусь к ней и скажу - вот, посмотри, тогда у меня не было ничего, и ты меня бросила, а теперь я многого достиг; неужели ты не могла тогда остаться со мной? А она будет жить бедно-бедно, и тогда поймет, что совершила большую глупость, уйдя от меня".
  - И что? - спросил Пашка. - Все мы мечтали примерно о таком же.
  - А на днях я встретил его в универе - весь избитый, синяки под глазами, кровоподтеки, пара зубов выбита, одежда вся грязная и рваная, вид как у алкоголика. Спился парень. Не прошло и полгода после того разговора на балконе, а он спился. Мне тогда еще захотелось подойти к нему и сказать: "А помнишь наши мечты? О красивой машине, о хорошей работе, о жизни..." А девушка его, ну та, которая его бросила, сейчас замуж вышла, живет неплохо, в достатке, в Академию ходит. Помнит ли она о нем? Помнит ли он о своих мечтах?
  Пашка погрустнел. Мне даже показалось, что он готов пустить слезу.
  - Ты думаешь, многих из нас ждет подобная участь?
  Я встал и подошел к окну. Вид соответствовал моим мыслям и настроению.
  - Не знаю, многих ли, но кого-то точно не минет. И я приложу все силы, чтобы не оказаться в их числе.
  
  Пришла весна. Вся грязь с улиц была смыта первыми дождями, на деревьях появились первые листья. Солнце стало греть по-настоящему, не как зимой, и сидеть под его лучами у окна стало жарко. Улицы, сбросив слякоть и снег, покрылись весенней пылью, окурками и раздавленными жвачками. Даже машины стали ездить как-то более веселее. А главное - на лицах людей зимняя апатия сменилась радостной улыбкой.
  Я сидел у себя дома на кухне и смотрел, как Наташа готовила жареные грибы и соус. Она стояла ко мне спиной, слегка склонив голову над плитой, и я наблюдал, как ее локти двигались то вперед, то назад, то вылетая из-за спины, то устремляясь к животу. Лопатки шевелились под красным свитером в такт локтям, и казалось, что она танцует под одной ей слышимую музыку.
  Она уже ездила пару раз ко мне домой, а я всегда любил вкусно и сытно поесть и ненавидел готовить. Как-то раз Наташа любезно согласилась приехать ко мне и приготовить что-нибудь необычное. И знаете, мне понравилось. Она отлично готовит. И вот это вошло в традицию. Нет, не подумайте, что я просто взял да поставил ее к плите. Она находит в этом удовольствие. Может, представляет себя хозяйкой, а может, моей женой или еще что-нибудь.
  И ничего такого, о чем вы могли бы подумать, у меня с ней не было. Вообще-то она девушка в высшей степени обаятельная, да и одевается со вкусом, да и я не прочь. Но...
  Сковорода начала шипеть и плеваться кипящим маслом. Наташа прикрыла ее крышкой и села на стул напротив меня.
  - Сделаешь мне кофе?
  Могла бы и не спрашивать. Кофе я люблю, поэтому у меня дома всегда есть парочка хороших сортов. Заодно и себе заварю чашечку.
  Достав пачку кофе, я насыпал его в металлическую джезву и поставил на медленный огонь. Потом налил чайник и нажал на кнопку. Пусть кипятится.
  - Устала?
  - Я? Нет, нисколечко! Это ты, должно быть, устал.
  - Честно - да.
  Она встала и подошла ко мне.
  - Тогда давай мне свои руки, - и взяла мои руки в свои. - Просто думай о чем-нибудь приятном. И отдыхай.
  Я закрыл глаза. И почувствовал, что что-то облокотилось на мои ноги.
  - Просто думай о чем-нибудь приятном, - слышал я ее голос. - Например, вспомни свой День рождения. Кстати, как ты провел свой последний День рождения?
  - Я ездил с братом к нему на дачу. Там мы гуляли, ели шашлыки, купались в реке, пели песни у костра...
  - Везет, - в ее голосе послышалась нотка грусти.
  Я открыл глаза. Наташа, зажав мои руки, сидела на полу, прислонившись к моей ноге, и разглядывала мои пальцы.
  - А у тебя как?
  - Плохо. - Она вздохнула. - Позвала друзей, и никто не пришел. Потом одни сказали, что забыли, у других появились срочные неотложные дела, третьи...
  Джезва издала булькающий звук.
  - Вот и кофе, - я встал и снял джезву с плиты, достал две чашки и потихоньку налил кофе. Наташа взяла чашку и попробовала.
  - Прелесть! - сказала она, сделав пару глотков.
  - Кофе - моя страсть.
  - Да, это заметно.
  За окном смеркалось. Все-таки еще рано темнеет. Интересно, когда ей надо быть дома? Живет она в двадцать первом районе, а это далековато от меня и добираться неудобно. А так хочется еще немного посидеть! И почему каникулы еще не скоро?
  - У вас тут неплохо в районе.
  - Да, не жалуемся. Тихо, спокойно.
  - Ну, у нас тоже не слишком шумно. Народ вот только...
  - А что народ?
  - У нас живут в основном рабочие. Поэтому наш район за глаза называют Рабочим кварталом. А рабочие - это не ученые-академики, и привычки и манеры у них соответствующие. Иногда идешь по улице, а под лавкой кто-то пьяный спит. Или в подворотне двое морду друг другу бьют. По ночам песни горланят, стекла бьют. Выходить страшно.
  Она села на стул, положив руки на колени.
  - У меня уже давно есть одна мечта - уехать из своего района, уехать куда угодно, но только чтоб больше никогда его не видеть.
  - Ну так уезжай, в чем же дело? Дай объявление об обмене квартиры.
  - Не все так просто.
  - Это почему?
  - Мало кто захочет меняться на наш район. Да еще мой отец не хочет оттуда уезжать, он там всю жизнь провел. Потом знакомых, которые моли бы помочь с обменом, у нас тоже нет. Можешь считать, что мы - из низов.
  - Обратитесь в фирму по обмену.
  - Это не даром. А с деньгами у нас...
  - С деньгами у всех. Но ведь что-то надо же делать!
  - А у нас что ни делай - только хуже становится. Вот я и жду.
  - Чего? Чуда?
  - Почти, - она замолчала.
  Запах, исходящий от плиты, подсказал нам, что блюдо готово. Наташа достала тарелки и, поставив сковороду на стол, разложила на них грибы. Я попробовал - как всегда, блюдо было великолепно. Соус тоже удался на славу. Эх, вот бы и моя жена так же готовила бы...
  - Слушай, а что случилось с той девушкой?
  Понятно. Проговорилась. Кто-то ей уже рассказал о моей личной жизни.
  - Да бросила.
  - Давно?
  - Где-то месяцев пять назад.
  - И как?
  - Плохо. Но постепенно привыкаю. Как видишь, уже в состоянии иронизировать над этим.
  И в подтверждение своих слов я хмыкнул.
  - А сейчас?
  - Неужели обязательно надо, чтобы у всех ребят была девушка? К тому же, я до сих пор люблю ту. И знаешь, она в чем-то была права, просто немного не так сказала об этом мне. Ну что-то, как у меня с Ксюшей.
  - А-а-а... Понятно.
  Ты гляди! И это знает.
  Нравится мне Наташа, но что-то в ней меня настораживает. Не то, чтобы Паша посеял семена недоверия и подозрительности в моей душе, нет. Что-то здесь другое, а вот что - пока не пойму.
  Мы молча ели грибы под соусом, изредка поглядывая друг на друга. Интересно, о чем она думает?
  Наташа ела грибы не торопясь, изредка поглядывая по сторонам. Она пару раз провела рукой по обоям, нежно-кремовым матерчатым обоям, которыми я горжусь. Несколько раз задержала свой взгляд на кухне, тоже новой.
  - Тош, а выпить нечего?
  - Есть красное полусладкое.
  - Давай.
  Я сходил за бутылкой вина. Дорогое, коллекционное, как раз для такого случая берег. Правда, это если она в винах разбирается.
  Я налил себе и ей, мы подняли бокалы.
  - За что выпьем? - спросил я.
  - Давай за то, чтоб исполнялись все наши мечты.
  - Нет, лучше так - чтобы всегда оставалось то, о чем можно мечтать.
  - А мне лучше первое.
  - Не хочу с тобой спорить. - И мы, чокнувшись бокалами, выпили вино.
  Наташа поставила пустой бокал на стол.
  - Неплохое вино, - сказала она.
  Значит, не разбирается она в вине. Вино-то было одним из лучших.
  - А может быть, мне к вам переехать?
  - А как?
  Наташа пожала плечами.
  - Не знаю. Ты поможешь.
  - Может, и помогу, но только явно не сейчас.
  Мне почему-то расхотелось с ней говорить. Захотелось спать. Она же, наоборот, искала очередную тему для разговора.
  Вскоре она поняла, что это бесполезно.
  - Мне пора. Не проводишь меня?
  - Разумеется.
  Мы оделись и вышли на улицу. Я довел ее до остановки. Было уже темно, фонари почему-то не горели и только машины с зажженными фарами проносились мимо нас, оглушительно ревя. Дождусь вместе с ней троллейбуса, решил я.
  Наташа отошла к ларьку купить сигарет. В это же время из-за поворота выехал автобус.
  - Этот доедет? - подбегая, спросила она.
  - Да, но он едет до конечной.
  - Это неважно, лишь бы до метро довез.
  Я посадил ее на автобус. Она встала у заднего стекла и долго махала мне рукой, пока автобус не уехал настолько, что я уже не мог различить ее. Часа через полтора будет дома.
  Теперь сплетен про нас станет еще больше.
  
  
  7.
  
  Если от стадиона идти в сторону метро, то слева в кирпичном здании можно увидеть нотариальную контору. Каждый раз, когда мы с Наташей, возвращаясь после физкультуры, проходили это здание, она загадочно улыбалась и, смеясь, говорила что-то вроде:
  - Слушай, Тош, ты мне свой паспорт дай на пару минут, а сам здесь подожди!
  Я отвечал что-то веселое, и мы заходили в метро.
  Как я вскоре узнал, Наташа действительно была из бедной семьи. Ее отец пил, а мать занималась низкооплачиваемой и непрестижной работой. Она жила не в таком плохом районе, как, скажем, Пашка. Но ее дом и ее квартира, - я это сам видел, - представляли собой жуткое зрелище.
  Наверное, она влюбилась в меня и хочет выйти за меня замуж, решил я. При этом она сразу же улучшит свое материальное положение. Ну просто мечта любой девушки - красивый, умный и богатый.
  Красивый - не мне судить. Умный - может быть. Уж точно не самый глупый. Богатый - вряд ли, на жизнь хватает и еще остается, но не больше.
  Первое, что сегодня сделаю, когда приеду домой - приму душ. Это же просто невозможно ехать во всем этом в транспорте! Да еще пакет этот дурацкий.
  Рядом со мной освободилось место.
  - Ты будешь садиться? - спросил я у Наташи.
  Она покачала головой.
  - Нет, все равно уже почти приехали.
  Нам выходить на следующей. Я поискал свой пакет, - он упал на пол и теперь был весь грязный, - взял его и стал продвигаться к выходу.
  - А у тебя мясо дома есть? - спросила Наташа. - А то я так голодна.
  - А я уже не помню, что там есть. Посмотрю в морозильнике.
  Поезд начал сбавлять скорость, приближаясь к остановке.
  - А сладкое есть?
  - Есть. Но мы можем купить еще.
  Открылись двери и мы вышли. И на меня тут же налетел Вадим.
  - Вот это встреча!
  - А ты ехал с нами в одном вагоне?
  - Нет, мы ехали в следующем. Я думал, ты уже дома.
  - Я в деканат забегал, вот и задержался. А ты с физры?
  Я утвердительно качнул головой и сделал пару шагов.
  - Пойдем, а то я в душ хочу.
  - А вы куда?
  Он что, и вправду не понимает?
  - Ко мне.
  - А мне с вами можно?
  Да как бы тебе сказать... Нет.
  - А что? - встрепенулась вдруг Наташа. - Пойдем. Заодно моей кухни попробуешь. Да и вместе веселее будет.
  Вот черт!!!
  - Ну так как? - и он посмотрел на меня.
  - Пойдем.
  Мы вышли на улицу и побежали к остановке, на которой стоял троллейбус. Я впрыгнул первым, за мной Наташа, а вот Вадиму еле хватило места. Мне почему-то захотелось, чтобы закрывающиеся двери сбросили его с подножки.
  Троллейбус ехал медленно, опасно кренясь на поворотах. Вадим был зажат дверью где-то внизу. Может, он уже передумал?
  Когда мы доехали до нашей остановки, я вышел из троллейбуса и увидел ждущих меня Вадима и Наташу. Значит, он не вышел на своей, а ведь я так на это надеялся.
  Как только мы вошли в квартиру, я, побросав вещи, сразу же залез в душ - мы сдавали бег на три километра, да и вообще после физкультуры принять душ никогда не помешает.
  Наташа и Вадим сидели на кухне. Наташа готовила, а Вадим что-то ей говорил.
  - ...хочу себе такой же. Сможешь?
  - Ну, не знаю. Если найдешь для меня железо, то...
  Я приоткрыл дверь ванной и выглянул в коридор. Кухня была справа, Вадим сидел на стуле около холодильника, голос Наташи раздавался от плиты.
  - О, уже вылез? - заметил меня Вадим.
  Из-за стенки выглянула Наташа.
  - Наконец-то. Давай, сейчас есть будем.
  Я стал вытираться. Вода уже не шумела, и разговор был слышен отчетливо.
  - Ну так как?
  - Вадь, я ж говорю - найди мне железо. А там - я летом на дачу еду, смогу тебе меч выковать.
  Надо сказать, что Вадим увлекался старинным холодным оружием, как и я. Мы даже ходили вместе на секцию исторического фехтования.
  Не знал, что Наташа увлекается кузнечным ремеслом. Спрошу как-нибудь на досуге.
  - Вот, мне нужно что-то такое, - сказал Вадим. Затем раздался шелест разворачиваемой бумаги. И тишина. Видимо, Наташа смотрит на рисунок.
  - Понятно. Ну я сегодня вечером приду домой, позвоню своим друзьям и тогда все тебе по телефону скажу.
  Я вышел из ванны, чистый и счастливый.
  - Садись есть, Тош.
  За столом Вадим пытался говорить о чем-то, но Наташа просто не давала ему вставить слово. Она без умолку говорила о своем детстве, о своих увлечениях, о своих друзьях. При этом ее тон повышался всякий раз, как только Вадим хотел что-то сказать.
  Мне так кажется, она это нарочно делает.
  Сидели мы недолго. Наташа сказала, что сегодня ей надо вернуться домой пораньше, и мы с Вадимом пошли ее провожать. Автобуса долго не было, я очень сильно замерз на холодном ветру. Когда же она уехала, я попрощался с Вадимом и, поеживаясь, пошел домой.
  И когда это Вадька успел сдружиться с Наташей? Не помню, чтобы они хоть раз разговаривали. Или они успели познакомиться сегодня? Да, наверное. К тому же успели обменяться номерами телефонов.
  Или он нарочно ее ждал в универе, чтобы потом посидеть с ней на моей кухне? Но зачем? Мог ведь просто подойти на перерыве.
  Дома на кухонном столе я увидел бумагу с рисунками Вадима. Это действительно был меч. Я громко чихнул. Неужели простудился? Надо бы выпить чего-нибудь горячего.
  Я заварил кофе. Потом подошел к плите посмотреть, не осталось ли чего из того, что готовила Наташа. Что-то осталось. Хорошо, съем потом на ужин.
  Кофе я всегда пью долго, не спеша. В большой комнате у меня стоит кресло, повернутое к окну. Живу я высоко, поэтому в окно видно лишь небо. Я сел в кресло, закутался в теплый халат, сделал пару глотков и посмотрел на небо. Пара облаков сталкивалась друг с другом, причудливо меняя оттенки и формы под лучами заходящего солнца. Как же хорошо...
  Где-то во дворе с грохотом захлопнулась стальная дверь. Детский смех постепенно рассыпался на отдельные голоса, наверное, дети уже расходились по домам. Тихонько качнулись шторы, будто одернутые невидимой рукой. По ногам повеяло холодом.
  Неужели Наташа имеет такие серьезные планы на меня? Вдруг все переменится? И ей повстречается кто-то другой. Я ведь не собираюсь под венец. Мне просто не к чему это сейчас. Денег у меня не так уж и много, чтобы содержать семью, времени нет совсем. А главная причина - желания нет. Не хочу, и все тут. У меня еще много времени впереди, чтобы связать себя по рукам и ногам узами брака. Наверное, девушки мечтают о замужестве раньше, чем мужчины о женитьбе, лет эдак на десять.
  А ей, видимо, уже пора. Сейчас она молода и красива. Вот и пользуется моментом. К тому же из района своего уедет. Интересно, а девушки гордятся наличием мужа? Мы вот, например, свадьбы боимся, как огня. А они?
  Мне остается только ждать. Посмотрим, что будет делать Наташа и как все это у нее получится.
  Наташа не заставила себя долго ждать.
  Мы решили прогуляться по городу в выходные. Я не поехал на наши субботние занятия, сделал часть дел еще в пятницу, а ту, что не успел, отложил на воскресенье.
  Мы встретились у Университета и пошли в сторону центра. Я был одет так же, как всегда. Наташа подошла к этому вопросу более серьезно. На ней были облегающие джинсы и красная, тоже облегающая, кофточка с хаотичными черными линиями.
  Мы прошлись по мосту через реку и повернули на проспект. Здесь было шумно, кругом ходили люди, носились машины, но мне здесь нравится. Если стану хорошо зарабатывать, обязательно куплю здесь себе квартиру.
  - А ты отлично сегодня выглядишь! Всегда бы тебя видеть такой...
  - Спасибо, Тош.
  - Все девушки, занимающиеся кузнечным ремеслом, выглядят так же хорошо?
  - А откуда ты знаешь?
  - Разведка доложила.
  - А-а-а, ну-ну. Надеюсь, что среди девушек-кузнецов я такая единственная.
  - Будем надеяться.
  По пути я смотрел по сторонам. Магазины, салоны, парикмахерские...
  - А я тебе нравлюсь?
  Я чуть не поперхнулся.
  - А какой ответ ты хочешь услышать?
  - Я же серьезно (с легкой обидой)...
  - Я тоже. "Нет, ни капельки, я встречаюсь с тобой только ради денег"? Конечно же!
  - Знаешь, ты тоже мне нравишься. Я ведь люблю тебя.
  Я одобрительно промычал. Наташа явно ожидала несколько другой реакции.
  - Ты разве не рад?
  - Рад - не то слово. Но обычно, когда говорят такие слова, ни на что не рассчитывают.
  - Да?
  Мы подошли к перекрестку. Быть сбитым машиной я не хотел, так что мы остановились в ожидании зеленого сигнала светофора. Наташа повернулась ко мне, положила руки на мои плечи и заглянула в глаза.
  - Давай поженимся?
  По крайней мере, я ожидал этого. И почувствовал не удивление, а... Даже не знаю. В основном гордость в сочетании с паникой.
  Я вдохнул побольше воздуха и сказал как можно более спокойным тоном:
  - Это невозможно.
  - Почему?
  - Я уже женат. А если серьезно - к чему?
  - А что в этом плохого? Будем жить порознь, а потом купим отдельную квартиру, ну и...
  - Мы и так живем порознь. Разве что-то изменится, если мы еще и поженимся?
  - Конечно же! Мы станем относиться друг к другу по-другому.
  - Как это?
  - Ну, с уважением, нежностью и любовью.
  - Я и сейчас отношусь к тебе с уважением, нежностью и любовью.
  - Ты что, не хотел бы, чтобы я стала твоей женой?
  - Хотел бы, но только при условии, если это случится лет через десять.
  - А почему не сейчас? Что-то изменится?
  - Да, изменится. И вообще, я просто не хочу сейчас жениться на ком бы то ни было.
  - Что же изменится, если я стану твоей женой?!
  - Мне станет не к чему стремиться. Ты и так будешь всегда рядом.
  - А ты стремись меня удержать. Чтобы я не ушла от тебя к другому.
  - Ты добиваешься замужества или соревнования?
  - Ну, знаешь ли...
  Кажется, она не обрадовалась.
  Остаток прогулки был непоправимо испорчен. Наташа впала в тоску, и ничего ее не радовало. Шла она по инерции, вроде бы рядом, но ее мысли были очень далеко. А я начал понимать, что же имел в виду Пашка тогда, на кухне.
  Мы шли по набережной, и ветер дул нам в лицо. Наташа не замечала его, я же кутался в одежду. На небе стали собираться тучи. Кажется, будет дождь.
  Стало темнеть. Мы свернули с набережной, прошли пару кварталов и оказались около метро. Я взглянул на Наташу и она поняла, что сейчас я уйду. Это был ее последний шанс.
  - Я что, не нравлюсь тебе?
  - Нравишься, но... Не в этом дело.
  - Да? (сказано с сомнением)
  - Да. Я просто не хочу. И ты тут не при чем. Окажись на твоем месте любая другая девушка - я бы ответил то же самое.
  По-моему, она не поверила. А я почувствовал, что она обнимает меня и становится все ближе и ближе. Ч-черт...
  - Наташ, прекрати. Я знаю, что ты хочешь сделать, но, поверь мне, это не поможет. Давай оба забудем про эту идею. На время. А там уже решим. Кто знает, что случится дальше?
  Наташа отвернулась. Она смотрела на фонтан около входа в метро. Я подошел к ней сзади и обнял ее. Она склонила голову вбок, и тут же что-то влажное капнуло мне на руку.
  - Не надо, правда, не стоит.
  - Ты даже не понима-а-аешь, что это для меня зна... значит. (Всхлип)
  Здесь она права. Не понимаю.
  - Тоша, не бросай меня.
  - Что же ты такое говоришь? Никто не собирается и не собирался тебя бросать.
  Ее голос стих до шепота.
  - Мне так одиноко, Тош. У меня ведь никогда не было друзей. Знаешь, в детстве я как-то не очень обращала на это внимание. А теперь... Я приходила домой, но там никого не было. Мне хотелось поделиться своими мыслями, послушать какие-нибудь истории, просто посплетничать, наконец... А там никого не было. Ты даже не представляешь, как там было страшно, холодно и одиноко.
  А ведь мне так хотелось иметь друга! Все бы отдала за это. Когда у моих подружек стали появляться парни, я подумала, что скоро это произойдет и со мной. Но нет, никто даже не заговаривал со мной. А ведь я была так красива тогда... Я простила бы ему все, лишь бы он был, просто был. Я так некрасива?
  Вопрос был риторическим, и я промолчал.
  - А потом, знаешь, это все стало привычным. Как это ни страшно, но мы привыкаем ко всему. Одиночество, ненужность, тоска, презрение... Психолог сказал бы, что во мне зародился комплекс неполноценности. И вдруг - ты! Словно луч во тьме. Ты обратил на меня внимание, ты вернул меня к жизни. Ты заставил меня вновь поверить, что я тоже могу быть красивой, интересной, желанной, нужной, любимой... Не бросай меня...
  И я... я полюбила тебя. Я полюбила того, кто обратил на меня внимание, выделил из толпы именно меня. И я вечно буду тебе признательна за это...
  Последние слова были сказаны прерывистым шепотом, переходящим в беззвучное рыдание.
  С неба упала капля. Потом еще и еще. Начинался дождь. Люди ускоряли шаг и спешили под навесы. Я посмотрел вверх. Со свинцово-серого неба на нас падали капли воды, они падали мне на лоб и медленно стекали на глаза и щеки. Ветер шелестел листвой деревьев около фонтана. Дождь усиливался и вскоре слился с шелестом листьев в единый шум. Этот шум действовал на меня успокаивающе. Дождь падал мне на шею и стекал вниз, но я его не замечал.
  Почему, ну почему все мои знакомства с девушками за последний год похожи на мелодрамы? Я посмотрел на Наташу. Я не брошу ее.
  Но рядом с ней будет другой.
  Вот чего я опасался. Ты любишь не меня, а мой образ. Если бы к тебе подошел бы другой, ты бы полюбила его. И тебе было бы без разницы, кто это был. Просто ты была готова к тому, чтобы любить кого-то. И я оказался на этом месте совершенно случайно.
  Да и любовью это назвать было бы сложно. Привязанность, чувство долга, признательность, - все, что угодно, только не любовь.
  Я струсил? Не думаю. Я ведь не убегаю. Я просто буду рядом, но вот только чуть подальше, чем сейчас. Так будет лучше и для нее, и для меня, и для того, кто вскоре встанет на мое место.
  Это будет мой выбор. А ты получишь все, чего хочешь. Ведь, если разобраться, на моем месте мог быть кто угодно. Ты бы полюбила кого угодно, ты бы полюбила первого, кто с состраданием отнесся бы к тебе. А я всегда могу быть рядом с тобой. И ничего не бойся. В конце концов, ты поверила в себя, а это не так уж мало.
  
  Я сразу же понял, кого сделаю своим "приемником". Конечно же, это будет Вадим. Ему я могу спокойно доверить Наташу. Да и она ему, по-моему, нравится. Естественно, они оба не будут ничего знать. К тому же, всегда есть риск, что все пойдет не так, как ты хочешь, и в итоге все станет только хуже. Но ситуация требовала от меня решительных мер, и я начал действовать.
  Я устроился на новую работу. В мои обязанности входило проведение бесед с личным персоналом одной компании, и теперь я каждый день после занятий должен ездить в офис. Таким образом, Наташа оставалась один на один с Вадиком, ведь мы по-прежнему везде ходили втроем. Я стал специально опаздывать на первые пары, а когда входил, то говорил Наташе или Вадиму, что у них там тесно и я лучше сяду вот туда-то.
  Почему-то первыми парами всегда оказывались лекции, и свободное место всегда было рядом с Юркой. Сосед он неплохой, правда, много говорит на лекциях, чем очень меня отвлекает.
  Итак, пока все идет по плану. Общаемся мы с Наташей гораздо реже, чем раньше, зато Вадим постоянно склоняется к ней и что-то шепчет на ухо во время занятий. Молодец! Не стал скромненько сидеть с краю.
  Я слишком долго смотрел на Вадима и Наташу, и Юрка это заметил.
  - Что, выгнали?
  - Почему это?
  - Ну ты же раньше с ней сидел?
  - Ну-у-у. У меня работа, мне приходится задерживаться. А втроем слишком тесно.
  - Надо же, а предыдущие месяцы места хватало. Так сильно потолстели?
  Я посмотрел Юрке в глаза и увидел в них пляшущий огонек. Он все понял.
  А он не плох. Быстро все схватывает, все понимает. Наблюдательный. Мне он нравится. Если так пойдет и дальше, мы можем стать друзьями. Я бы был не против.
  - А ты давно решил отдать ее Вадиму?
  - Что?
  - Да ладно, я же понимаю. Не пара она тебе. Вот Юля - та может быть, а эта...
  Мне вспомнились слова Женьки.
  - А что, мы неплохо смотрелись с Юлей?
  - Просто супер! Почему ты ушел от нее?
  - Тут не все зависело от меня.
  - Но ты ведь можешь все исправить?
  - Могу. Но пока подожду. Вот доведу до ума то, что...
  Сидящий впереди Малышев повернулся и грозно прошипел:
  - Может, замолчите? Я лектора из-за вас не слышу.
  - Отвернись, не мешай - отмахнулся Юрка.
  Малышев, шепча ругательства в наш адрес, отвернулся.
  Может, кто еще догадался о том, что я затеял?
  - А сам ты как будешь?
  - Буду жить потихоньку.
  - Слушай, давай на выходных заедем к моей девушке? У нее сестра есть...
  Я улыбнулся.
  После лекции я захотел увидеть Пашку. Но он не появился в Университете. Я решил, что мне необязательно быть на сегодняшних последних парах, и поехал к нему в район.
  Дорогу я помнил. Даже дом его нашел быстро. Не зря у меня в школе по географии было "отлично".
  А весной здесь было даже красиво. Деревья по сторонам дороги оказались сиренью. За заборами виднелись клумбы с яркими цветами. Где-то пел соловей. Во мне проснулся романтик. Я встал посреди дороги, - кто-то тут же врезался в меня сзади, - и стал смотреть вокруг. Но тут живущий во мне скептик вспомнил зиму, и романтик тут же уснул.
  Я поднялся на второй этаж и позвонил в дверь. Пашка открыл не сразу.
  - Привет, Паш. Ничем не занят?
  - О, привет! Нет, не занят, проходи.
  Я прошел на кухню и сел на стул. Стул недовольно скрипнул.
  - Ты чего сегодня не приехал?
  - Проспал. А когда собрался, то понял, что самое главное уже пропустил. Ты ведь тоже с последних пар уехал, да?
  - Да. Ладно, это так. Помнишь, ты говорил про Наташу, что она...
  - Помню. И что?
  - Что именно ты имел в виду?
  Пашка сел на стул напротив.
  - Есть хочешь?
  - Хочу.
  - Есть сосиски и макароны. Делать?
  - Да.
  Пашка достал сковороду из холодильника и поставил ее на плиту. Плита была газовая.
  - Знаешь, она мне сразу не понравилась. Мне почему-то показалось, что она все делает только для себя. Понимаешь, я не увидел в ней... готовности дружить, вот. Ведь дружба - штука взаимная. Дружба требует отдачи, а от нее этой отдачи не шло. Заметил, что она одинока?
  - Я тут недавно поговорил с ней. У нее было много проблем в жизни.
  - И у тебя их было много. И у меня. У всех много проблем. Даже если у кого-то их мало, ему все равно кажется, что их много. Но ведь мы не сдаемся, да? Мы продолжаем жить, если не благодаря, так вопреки. Мы находим в себе силы улыбнуться.
  И он улыбнулся.
  - Проблемы бывают разными.
  - Люди тоже разные. Поэтому в итоге все одинаково. На нас давят, мы сопротивляемся.
  - А ты?
  - Пока еще не сдался. А ведь мог бы.
  Что я могу ему сказать?
  - Может, ты с ней поговоришь?
  - Тебе это надо?
  Я молчал.
  - Вот. И мне не надо. Но самое главное - ей это тоже не надо. Человеку можно помочь только тогда, когда он сам этого хочет. И вообще, Тох, чего ты ввязался в эту историю? Она сама во всем разберется.
  - Нет, Паш, не разберется. Ей нужно помочь начать, а там уж пусть сама решает.
  - Думаю, ты уже помог.
  - Ты даже не представляешь, насколько ты прав.
  Пашка дошел до холодильника, вытащил оттуда бутылку молока и стал пить прямо из горлышка. Потом вдруг спросил:
  - И что ты будешь делать с ней теперь?
  - Не знаю. То есть знаю, но не уверен, что это нужно.
  - Ты хочешь продать ее в рабство?
  - Нет. Слушай, как ты думаешь, если кто-то думает, что знает, что тебе нужно, он имеет право лезть в твою жизнь?
  - Это не такой уж простой вопрос. Но я все же отвечу. Посмотри на улицу...
  Я машинально посмотрел в окно. Ничего странного, все как обычно.
  - Я не это имею в виду. Сколько людей вокруг нас ходят и жалуются на жизнь? Сотни тысяч, если не меньше. А ведь их проблемы не так уж и критичны. Они запутались и стали паниковать, и им иногда просто не хватает взгляда со стороны. Поэтому я думаю, что ничего ужасного в том, что ты сказал, нет. Другое дело, знает ли тот, кто взялся все устроить, чего нужно людям.
  - А как это узнать?
  - Никак. Поэтому-то в мире так много фраз "жизнь так сложилась". Сначала мы делаем то, чего хотят от нас наши родители. Потом мы возмущаемся и все стараемся сделать наперекор. Позже мы понимаем, что это все нам не надо, но полжизни уже позади, а своего места и призвания мы еще не нашли.
  За сковородой никто не следил, и макароны немного подгорели. Ну да ничего, это не страшно. Я съел их с удовольствием. Пашка рассказывал мне всякие истории о своих друзьях.
  - А знаешь, кого я встретил на днях в универе? - спросил я.
  - Кого же?
  - Нет, ну ты подумай, хорошенько подумай!
  - Не знаю.
  - Димку!
  - Гребнева?! Ты не врешь?
  - Нет! Прикинь, я захожу в столовую, а он там сидит с девушками и котлеты ест. Я так обрадовался! Налетел на него, стал обнимать, да так, что девушки даже испугались.
  - Здорово, вот бы и мне с ним встретиться. Как он?
  - Да так. Говорит, что могло быть и лучше.
  - Все такой же веселый?
  - Да. Этого у него не отнять.
  - А где он пропадал все это время?
  - А кто его знает! Нес всякую околесицу про кучу дел, работу и так далее. Знаешь, он тоже вспоминал школу. Все спрашивал меня, как поживают мои одноклассники. Он даже про Ольгу вспомнил!
  Димка Гребнев был старше меня на год, и сейчас обучался на втором курсе нашей специальности. Он дружил со мной еще со школы, где мы часто с ним встречались и вместе обсуждали наши проблемы. Коротко стриженный, со спортивной фигурой, примерно моего роста. Он почти не изменился за тот год, что я не видел его.
  Ольга была одноклассницей моей девушки и лучшей ее подругой. Она хотела вместе с ней поступать в институт, но провалилась на вступительных экзаменах.
  После экзаменов мы, - я, Ира и Ольга, - поехали домой, но по дороге решили заскочить к Ольге, чтобы позвонить в институт и узнать результаты экзамена. Я подумал, что мне будет лучше побыть с ними, ведь должен же кто-то успокоить их, если результаты окажутся неудовлетворительными.
  Ира набрала телефон приемной комиссии, назвала себя и попросила сказать ей результаты экзамена. Мы с Олей сидели на диване рядом с ней и пили пиво. Я смотрел на стену над телефоном - она была увешана картинами, написанными Олей. В основном это были фрукты около тарелки или цветы в вазе, ну и, конечно, драпировка.
  Ира положила телефон и посмотрела на нас.
  - Ну? Говори, не тяни! - Ольга просто не могла усидеть на месте от нетерпения.
  - Я прошла...
  Мы бросились обнимать ее. Чуть не задушили девушку.
  - Молодец! Умница! Поздравляю! - Ольга прыгала от счастья вокруг Иры. - А я? Что они про меня сказали?!
  - ...а ты, - Ира вдруг замолчала. - Знаешь, там ведь у них иногда ошибки бывают...
  Ольга замерла.
  - В общем, они сказали, что ты не прошла.
  Ольга усмехнулась.
  - Я так и знала. Что я завалила?
  - Кажется, сочинение.
  Ничего не говоря, она плюхнулась на диван и, взяв бутылку, допила махом все пиво. Ира села рядом с ней и обняла ее за плечи.
  - Ну ничего, мы завтра поедем и подадим апелляцию.
  Ольга медленно встала с дивана и подошла к стене с картинами. Такие большие картины, маслом по ватману, в рамках.
  Она ухватилась за рамку ближайшей картины и с силой дернула ее вниз. Картина упала на пол, рамка треснула, стекло полетело во все стороны. Потом она потянулась за другой картиной.
  - Не надо! - и мы бросились к ней, а в это время уже третья картина, - самая маленькая, - летела вниз.
  - Ничего мне не надо! И этого тоже! Гори оно все!!!
  У Ольги была истерика. Она нервно топтала ногами битое стекло, - хорошо еще, что в туфлях была, - и отбивалась от нас. Вдруг что-то треснуло, и Ольга, вскинув руки, упала вниз.
  Мы подняли ее с пола, заплаканную, дрожащую, поранившую руку. Сломанный каблук отлетел к шкафу и лежал около осколков стекла.
  Я помог Ире отнести ее в ванную, а сам пошел на кухню за веником и совком. Ира же успокаивала подругу, обливая ее из душа холодной водой.
  - А кто такая Ольга? - спросил Пашка.
  Я очнулся от своих мыслей.
  - Да так, девушка одна знакомая. Такая невысокая, с короткой стрижкой, примерно до плеч. Зеленые глаза, темные волосы. Гребневу она нравилась.
  - И он ее помнит?
  - Как видишь. Вот только помнит ли она его... У нее ведь был парень еще тогда, в конце школы. Сейчас... Я не знаю - после того, как я расстался с Иркой, я прекратил общаться и с ее подругами.
  Пашка почесал затылок, облокотился на спинку стула и скрестил руки на животе. Потом отодвинул от себя пустую тарелку:
  - Тесен мир.
  
  
  8.
  
  Замысел удался полностью. После двух недель Вадим и Наташа уже не могли жить друг без друга. Они сидели вместе на всех занятиях, вместе приезжали в Университет и уезжали из него, вместе ходили обедать в столовую. Можно подумать, что жили они тоже вместе.
  Однако что-то явно пошло не так. Наташа отдалилась от меня, но ведь это так и планировалось. Теперь она лишь изредка разговаривала со мной, да и то разговор ограничивался парой-тройкой фраз. Но, к моему сожалению, от меня отдалился и Вадим. Сначала он стал реже встречаться со мной на перерывах, потом нашел кучу причин, чтобы сидеть с Наташей вдвоем, затем стал реже со мной общаться, а под конец даже здороваться со мной стал через раз.
  Но и это было не самым страшным - Вадим и Наташа вообще перестали с кем бы то ни было общаться. Они всегда стояли в стороне и тихо разговаривали о чем-то. Вадиму не хватало времени, чтобы насладиться обществом Наташи, да и ей - тоже. Похоже, что, кроме друг друга, их никто больше не интересовал.
  Дозвониться до кого-нибудь из них стало просто невозможно, я пробовал, и не раз. Телефон всегда был занят. Сначала они пытались придумывать какие-то оправдания, затем уже не скрывали того, что говорят по телефону друг с другом по три часа, а теперь даже не отвечают на этот вопрос, да еще делают такой вид, будто ты спросил что-то очень неприличное.
  Такое поведение принесло свои плоды. Одногруппники тоже перестали обращать на них внимание. Вадим и Наташа не слишком-то расстроились. Теперь они ходят всегда позади всех и делают вид, что не с нами. Странно, зачем им все это надо...
  Любите друг друга? Ну и любите, кто ж мешает! Наверное, Вадим таким способом пытался защитить Наташу от чьих-либо посяганий. На мой взгляд, не очень хороший способ. Да и посяганий, в общем-то, не было. Сложнее объяснить поведение Наташи. Ей всегда не хватало внимания, и вдруг она сознательно убегает от общества. Ну что ж, имеет полное право.
  Вот и первые изгои группы. Кажется, я породил монстра.
  Юрка с явным удовольствием наблюдал за всем этим, изредка косясь на меня и улыбаясь. Может, он тоже имел какие-то виды на Наташу? Нет, вряд ли, он бы не стал так спокойно смотреть. Не такой он человек, я знаю.
  Теперь место рядом со мной освободилось, и там стал сидеть Пашка.
  Вот так! Первый год в Университете еще не отучился, а уже новые друзья. Только старые при этом исчезли. Значит, так надо...
  Становлюсь фаталистом.
  Боже, какая же долгая пара! И предмет на редкость скучный, пишешь на автомате. Пашке хорошо, у него все лекции на год вперед есть. А мне приходится следить за мыслью преподавателя, далекой, если уж честно, от моего понимания.
  - Тох, не занят? - шепнул Пашка.
  Я посмотрел на него взглядом, полным презрения.
  - Ты куда-нибудь после занятий спешишь?
  - Да, домой, к теплу, уюту и цивилизации.
  - Я же серьезно...
  - Тогда - не очень, а что?
  - Слушай, а не хочешь на полчасика задержаться?
  - Зачем это?
  - Ну... надо, в общем.
  -Уговорил. Но ты купишь что-нибудь попить, а то я умираю от жажды.
  Пашка засмеялся.
  - Идет. А ты во всем ищешь личную выгоду?
  - По возможности.
  У одногруппников были странные лица, когда они узнали о моем решении задержаться еще на полчаса. Одни стали считать, что я серьезно болен, другие начали подозревать меня в предательстве и продаже секретных студенческих сведений преподавателям. Они даже попытались силой вытолкать меня на улицу, но я был непреклонен, да еще яростно сопротивлялся.
  Пашка был рад, что я остался с ним. Вот еще бы узнать, зачем.
  Мы стояли на втором этаже, он смотрел по сторонам, рывками поворачивая голову. Я же спокойно потягивал воду через трубочку.
  Он кого-то ждал. Но это явно не был кто-то из преподавателей. Вон их тут сколько ходит, около кафедры. Я уже устал со всеми здороваться. Пашка тоже хорош - не мог другого места выбрать.
  И тут я в первый раз увидел ее.
  Красивая, стройная, высокая, с длинными светло-русыми волосами, она шла медленным шагом по коридору прямо к нам. Казалось, что она даже не касается пола. Черные глаза, смотрящие внутрь тебя, мягкая походка. И при всем этом - никого рядом!
  Пашка живо повернулся и, поправив прическу, - нет у него никакой прически, он себе льстит, - резким и быстрым движением руки, устремился навстречу.
  - Привет, Лен! Как дела?
  - Здравствуй, Паш. Неплохо. А ты чего здесь делаешь?
  Очень приятный голос, нежный, мягкий.
  - Да вот с другом тебя ждем. Знакомься, это - Антон.
  Взгляд в мою сторону. Я кивнул.
  - Лена. Ты тоже с нашей специальности?
  - Да, это наш первый курс.
  Ну вот, уже попал в раздел милых домашних животных.
  А ведь она с ним даже не договорилась здесь встретиться. Значит, он пытается обратить ее внимание на себя. У него, оказывается, отличный вкус. Вот только, глядя на его поведение, думается, что у него мало чего выходит.
  - Ты сейчас домой?
  - Да.
  - Понятно. Ну так я тебе позвоню вечером?
  - Попробуй.
  А я-то здесь зачем ему понадобился?!
  Лена ушла. Пашка долго смотрел ей вслед, я испытал облегчение.
  - Ну, как тебе она? - спросил он, продолжая смотреть в проем, в котором исчезла она.
  - Само совершенство.
  - Я знаю.
  - Можно начистоту?
  - Давай.
  - Ты вообще-то сам понимаешь, что у тебя очень мало шансов?
  - Да. Но я верю. Кто-то сказал: "Когда веришь - остальное неважно". Правда, не помню кто.
  - Будем считать, что ты. Вы с ней...
  - Так, знакомые. Правда, красивая?
  - Правда, правда. А дальше что делать собираешься?
  - Дальше? Не знаю.
  - А зачем я тебе здесь понадобился?
  - Во-первых, приобщаю к прекрасному. Во-вторых, знакомлю с интересными людьми. В-третьих, может поможешь с... этим?...
  - Постараюсь. Давай уже домой поедем, а?
  Вообще-то, Пашке можно доехать до конечной синей ветки, а там на автобусе. Так даже будет короче, чем от двадцать третьего. Но он решил поехать со мной. Он страшно гордился тем, что сегодня она обратила на него внимание и вспомнила его имя. Такие дела...
  - Слушай, Тох, как бы ты с ней стал знакомиться? А? А что мне сейчас делать? Думаешь, можно...
  - Стоп. Давай я сначала кое-что узнаю. Первое - кто она и где учится?
  - Ее зовут Лена, она сейчас на втором курсе нашей специальности. Я заметил ее только в этом году, и, как это там говорится, влюбился с первого взгляда.
  - Ага. Второе - что ты уже успел сделать?
  - Э-э-э... Ничего.
  - И хорошо. Тогда давай так - тебе нужно, чтоб быстро, но ненадежно, или же... не очень быстро, но качественно?
  - Других вариантов нет?
  - Увы. Будем выбирать? Считаю до трех. Один...
  - Второе.
  - Тогда слушай. Ты больше не охотишься за ней по Университету, а летом едешь к морю. Договорились?
  - Уж лучше бы я сам все это делал.
  - Поздно. Считай, что я - твой ангел-хранитель, очень настырный такой ангел. Да, еще один вопрос - а почему именно я?
  - Я спросил Вадика, так он мне сказал, что ты уже три года увлекаешься психологией. Ну вот я решил, это, обратиться к специалисту.
  - А, ну-ну. Извини, дивана не будет.
  - То, что ты сейчас мне сказал - это серьезно?
  - Ты про диван?
  - Нет, про охоту и море.
  - А? Не-е-е-т, это так, для затравки. Вот завтра приходи на мое первое занятие, заплати взнос...
  - Забудь.
  Пашка молча вцепился в поручень, да с такой силой, что кончики его пальцев побелели.
  - А давно ты ее приметил?
  - Нет, не очень. Когда я был на втором курсе, то знал, что на первом курсе есть такая красивая девушка. Но меня тогда волновало совсем другое, - Пашка многозначительно махнул рукой, - и ее присутствие осталось незамеченным. А теперь, когда свободного времени - хоть отбавляй, я решил исправить ошибку. К тому же я влюбился в нее без памяти, когда увидел в начале этого года на линейке. Вот так-то.
  - А она догадывается о своем тайном обожателе?
  - Скорее всего, да. Сам понимаешь, это довольно очевидно. Но прямых улик у нее нет.
  Интересно, какие улики он имел в виду?
  - Каких еще улик?
  - Ну, - Пашка замялся, - я никогда ничего ей не говорил о своем отношении. Конфет не дарил, шампанское не покупал, в рестораны не приглашал.
  - Конфеты с шампанским ты мне подаришь, если все хорошо пойдет. А вот на ресторан вскоре придется раскошелиться.
  - Если все пойдет хорошо, я тебе памятник из бронзы подарю. А вот с рестораном... Никак без него нельзя? А то у меня с деньгами как-то...
  - Ничего, что-нибудь соображу. В конце концов, заплачу половину.
  Пашка уставился в окно. Поезд доехал до остановки, и он с интересом наблюдал за давкой у дверей. Когда же поезд тронулся в путь, он вдруг спросил:
  - Если ты такой профессионал по отношениям с людьми, то почему же одинок?
  Так и знал, что когда-нибудь он это спросит.
  - Одно дело - понравиться человеку, и совсем другое дело - найти человека, который понравится тебе.
  - Неужели так мало кандидаток?
  - Увы, все не дотягивают.
  - А как же твои...
  - Про этих - забудь. Ошибки молодости. Хотя Юля...
  Пашка прикрыл глаза и мечтательно замычал.
  - М-м-м-м-м... Юля - это да, это что-то.
  - Но я рассчитываю на большее, поэтому и нахожусь в поиске.
  Мужчина средних лет начал продвигаться к выходу. При этом он толкнул Пашку в сторону, а меня начал оттеснять к дверям своей огромной спортивной сумкой. С большим трудом я все же сумел поменяться с ним местами. Мужчина продолжил шествие к дверям, по пути задевая всех своей сумкой. Ропот пассажиров нарастал.
  Пашка полез в портфель и вытащил из него книгу. Какой-то романчик про безответную любовь. Надо будет как-нибудь вытащить эту дрянь из его портфеля и сжечь. Нечего читать разлагающую литературу.
  Разговор, я так понимаю, окончен. Жаль.
  Мы вышли через десять минут и встали на середине платформы. Я поправлял куртку, Пашка застегивал пуговицы на своем пальто.
  - Ну, я пошел. Не заедешь ко мне?
  - Спасибо, как-нибудь в другой раз. Ты там звони мне, если что...
  Пашка повернулся и пошел прочь широкими шагами.
  
  Я получаю стипендию. Она не очень-то и большая, но на еду и оплату проездных вполне хватает. Я всегда считал, что мне больше и не надо. Однако сегодня я проснулся и понял, что долго обманывал себя. Не хватает. Еще как не хватает. Надо бы подзаработать...
  Суббота. На улице солнце. Нет, сегодня никуда не поеду.
  В соседней комнате раздался телефонный звонок. Нечеловеческим усилием воли я заставил себя встать с кровати и подойти к телефону.
  - Доброе утро. А Антона можно?
  - Это я. Привет, Жень.
  - О, привет. Не узнал. Такой вопрос - ты сейчас очень занят?
  - Пока - нет, но в мои планы входит очень много вещей.
  - А желание поработать в них не входит?
  - Нет.
  - Мне нужна твоя помощь. Тут надо двум моим знакомым типовики по матану сделать. Им через неделю сдавать, а там - пусто.
  - Попроси Вову.
  - Нет, нужен ты. У тебя по матану за прошлый семестр "отл" стоит.
  Я вспомнил, как сам нервничал из-за несделанного типового. И как потом просил Вику.
  - Хорошо, считай, что я нанимаюсь. Где эти типовые?
  - У девушек. Подъезжай сегодня в универ, там я покажу тебе твоих заказчиц, а там уж сам все решай.
  - Тогда так - я буду на месте через два часа.
  - Ждем.
  В трубке раздались гудки.
  Итак, за работу. Умываться, бриться, завтракать и в путь. Все равно ведь дома делать нечего. А так - стану народным героем, благородным рыцарем. Приходящим на выручку всем, кто попал в беду. Ну и еще пара подруг появится.
  В метро - никого. Даже как-то непривычно. Я сел на сиденье и стал смотреть в пол. Поезд ехал быстро, остановки были короткими, народу заходило мало.
  Вдруг кто-то сел рядом со мной и положил руку мне на плечо.
  - Здравствуй, Антон. Вот и свиделись.
  Ирка! Вот это встреча! А говорят, что чудес не бывает.
  - Приве-ет! Ты откуда?!
  - Еду на занятия. Захожу в вагон и вижу знакомую голову. Я так давно тебя не видела!
  - И я тоже! Как ты?
  - Да так...
  - А я сильно изменился?
  Ирка осмотрела меня с ног до головы.
  - Не очень. По-моему, потолстел немного.
  - Ты ничуть не изменилась. Все такая же красавица.
  - Спасибо, - она смущенно улыбнулась. - Ты...
  - Нет, до сих пор один.
  - Это из-за меня?
  - Отчасти. Хотя... Знаешь, как-то желания нет. А ты?
  Ирка встала.
  - Это долгий разговор. Слушай, а ты сегодня вечером свободен?
  - Да, теперь уже свободен.
  - Я тебе позвоню. Номер-то не изменился?
  - Нет, все такой же. А ты помнишь?
  - А как же! В общем, жди звонка.
  И она выскочила на следующей же остановке.
  Ирка! Надо же. Та самая девушка, которая бросила меня в начале учебы в Университете. Я часто думал о ней, но потом ее образ как-то исчез, скрылся за насущными проблемами.
  Она ведь запретила мне звонить ей, или искать с ней встреч. Конечно же, я не послушался. Я звонил ей по три раза в день, но у нее был определитель номера. Я часами сидел на автобусной остановке под ее окном и смотрел на ее балкон. Она не появлялась. Я ходил по всем местам, где она обычно гуляла, но она, наверное, стала избегать этих мест.
  И вот, после шести месяцев бесплодных стараний, когда я уже начал забывать о ней, Ирка внезапно появляется, как из-под земли, и спрашивает нормальным тоном о моих делах. Как будто мы виделись с ней только вчера.
  В университет я приехал в состоянии сильного волнения. Я вошел в вестибюль и стал нервно оглядываться по сторонам. Охранник подозрительно покосился на меня.
  - Эй, Тош! То-ош! Давай к нам!
  Ага, вон они. Не могли здесь встать, около раздевалки.
  Женька пошел ко мне навстречу и протянул руку.
  - Привет. Пойдем, мы тебя уже минут десять ждем.
  Мы подошли к двум девушкам. Одна - высокая блондинка и волосами до плеч, другая - пониже на полголовы, крашеная шатенка.
  - Это ... и ..., - представил их Женька. Имен я не запомнил.
  - Значит, это ты - специалист по матану? - спросила высокая.
  - Я? А, да, это я.
  - Вот, - она протянула мне два листка. - Это наши типовые. Нам нужно их через неделю сдать. Сможешь?
  Я открыл портфель и, не глядя, положил туда оба листка.
  - Да.
  - Будем очень признательны. Как нам с тобой связаться?
  Вместо того, чтобы с таинственной улыбкой на лице дать им свой номер телефона, я пожал плечами. Женька предложил:
  - Давайте вы подойдете через пять дней ко мне, а я у него (кивок головой в мою сторону) все узнаю и вам передам.
  - Ладно. Ну все, всем пока!
  Девушки, улыбаясь, ушли. Женька зло уставился на меня.
  - Ты чего сегодня, не выспался, что ли?
  - Почти. Мне тут просто сказали пару слов, вот и места себе не нахожу.
  - Дела любовные?
  - Можно и так сказать.
  - Ну, удачи. Я поеду - мне надо с Ксюхой в Центре встретиться. Ты с ней мириться не собираешься?
  Она не разговаривает со мной со времени нашей ссоры.
  - Мне сейчас не до этого. То есть, в данный момент. Мои мысли заняты другим.
  Я о чем-то задумался. Когда я поднял голову и огляделся, Женьки уже не было. Делать в Университете в субботу было нечего, встречаться с одногруппниками, которые сейчас занимались повторением пройденного на втором этаже, мне было противопоказано. Да и домой рановато.
  Недалеко от Университета есть целый комплекс палаток. Раньше там ничего не было, просто пустырь, но потом умные люди догадались, что если поставить там пару палаток с едой, пивом и так далее, да еще цены сильно не завышать, то можно зарабатывать неплохие деньги.
  Я дошел до палаток и взял бутылку пива. Потом нашел столик, сел на не очень чистый пластиковый стул, открыл бутылку, - крышка укатилась под стул, - и стал пить. Вкус почти не чувствовался, и вовсе не потому, что пиво было плохое, нет. Просто я не замечал его.
  Полгода она была неизвестно где. Не звонила, не интересовалась моей жизнью, от меня пряталась. А тут - села рядом, заговорила, да еще и позвонить обещала. Может, конечно, и не позвонит, но... Что же такое случилось?
  Наверно, что-то там у нее пошло не так. А может, ностальгия. Или просто хочет, чтобы мы стали друзьями. Но зачем?
  Нет, зачем-то я ей все-таки нужен. Иначе она могла просто войти в другой вагон, ведь она меня еще со станции заметила.
  А что ей может быть нужно? Просто поговорить? Нет, она знает или догадывается, чем закончится этот разговор. Дружба? Нет, встреча явно случайна, к тому же и кроме меня знакомые найдутся. А, вот еще - это будет длинный и неприятный разговор: он будет проходить по телефону, значит, где-то пара часов, и я не буду видеть ее глаза.
  Я вспомнил, как она прятала от меня свой взгляд. Значит, что-то еще. Думай.
  Любовь?
  Я поперхнулся, дернулся вперед и пролил пиво на рубашку. Черт, теперь ехать с пятном через весь город. И запах, как от пьяного.
  А может, ну все это? Напиться и забыть про все... Нет, плохо. Так дело не решишь. Надо думать еще. Думай. Думай.
  Пиво кончилось. Я взял еще бутылку.
  Ладно, там разберемся, что ей нужно. Вот что я ей скажу? Ну, поздороваемся, спросим "как дела", услышим "да так" или "нормально", а дальше? Замечали ли вы такую странность - когда видишься с человеком каждый день, то всегда есть о чем пару часов поговорить; а если не виделся пару месяцев, то при встрече нечего сказать, хотя столько всего произошло за это время - и не припомнишь.
  Надо бы узнать, как она жила все эти годы. Нескромно, но ведь это не я предложил созвониться. Потом... Потом начнутся воспоминания и причитания, это я знаю точно.
  Я сделал еще пару глотков и поставил бутылку на стол. Все, хватит, сегодня мне понадобится трезвая голова. А вот потом, после беседы...
  Я купил еще две бутылки пива.
  Жарко. Как бы не разморило.
  Я доехал до метро. Народу по-прежнему не было. Примета у меня есть - если в метро мало народу, значит, я кого-нибудь сегодня повстречаю. Надо будет дома прибраться, дела какие-нибудь сделать. Нужно убить время, часов пять. Как, чем - не знаю.
  Всю дорогу в метро я разглядывал рекламные плакаты. Скука. Все одинаковые - мы, нижепредставленные, придумали для вас эту штуковину, и вы без нее ничего не сможете сделать. Вообще, как вы до этого без нее жили - непонятно. А мы тут еще первые сто тысяч по сниженным ценам продаем. Какие мы добрые, правда?
  Зря я это пиво пил. Злой я какой-то сейчас. Впрочем, злость мне сегодня как раз понадобится. На ней буду держаться, иначе растаю от воспоминаний. Но Ирка тоже хороша! Бесцеремонно врывается в мою жизнь, ставит все с ног на голову. Мало ли что тут у меня творится! И потом, наверно надо было бы сначала позвонить или открыточку прислать. А она вот так вот бесцеремонно, раз - и все тут! Нормально?
  Все, не думаю об этом.
  Я честно пытался не думать о ней пару остановок. Но потом мне стало еще хуже. В глазах все поплыло, стало не хватать воздуха.
  Я до сих пор люблю ее.
  
  
  9.
  
  - Здравствуй, Тоша.
  - Здравствуй.
  - Знаешь, так непривычно слышать твой голос в трубке...
  - Просто отвыкла.
  - Да. Ты прав. Ты не сердишься на меня?
  - За что?
  - Ну, я не очень хорошо поступила тогда, помнишь?
  - Да, помню. Все помню, но не потому, что злопамятный. (Вздох, а затем пауза) Не хотелось тебя забывать.
  - Спасибо. Это больше, чем я ожидала.
  Я грустно вздохнул.
  - Знаешь, я долго думал над твоими словами. В чем-то ты была права.
  - Боже мой, да нет! Я ошибалась! Я такую ерунду говорила. Это все неправда!
  - Теперь уже неважно. Как ты жила все эти месяцы?
  В моем голосе было столько грусти, что я стал жалеть себя.
  - Тебе не будет больно?
  Молчание.
  - Больнее явно не станет.
  - Тогда... Нет, не так. Это - не телефонный разговор.
  - Не говори.
  В трубке всхлипнули.
  - Тоша... Давай встретимся?
  - Это действительно надо?
  - Ты говорил сейчас, что не хотел меня забывать. Так вот, пожалуйста, не отталкивай меня сейчас. Я не могу, не имею права просить тебя о чем-либо - я молю о встрече. Пожалуйста! Пожалуйста... Ради всего того хорошего, что было между нами...(Всхлип)
  Я молчал.
  - Завтра, в шесть. У меня есть кофе, хороший кофе. Будем встречать сумерки.
  Трубка прерывисто задышала.
  - Я приду...
  Странно, я ждал чего-то другого. Уж больно все прошло быстро. Умолять о встрече того, кому полгода в глаза было столько всего сказано? Наверное, что-то случилось, и ей сейчас не очень хорошо. Ну ничего, завтра мы встретимся. Сегодня приму ванну и побреюсь.
  Я пошел на кухню и заварил себе кофе. Взял чашку и пошел в большую комнату, там сел в кресло, поставил чашку на стоящий рядом столик и стал смотреть в окно. В окне было видно небо.
  А интересно, в чем она придет завтра? Наверное, оденет что-нибудь новое, чего я не видел, да и вообще будет выглядеть на пять с плюсом. Я знаю, у нее есть, или лучше были, черные замшевые сапожки на высоком каблуке. Я купил их для нее около года назад. Помню, Ирка тогда очень обрадовалась. И я знал, с чем она их будет носить - темно-синие джинсы, облегающие сверху и чуть расширяющиеся снизу, а еще летний свободный свитер (или джемпер, знаете, такой летом носят большинство студентов). Может, так и придет, хотя вряд ли, холодновато еще для свитера этого.
  Я откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза, пытаясь нарисовать образ Иры, но, увы, я уже слабо помнил, как она выглядит. Да, я видел ее сегодня, но я был так взволнован, что так и не рассмотрел ее внимательно. А ведь она была...
  Когда мы познакомились, она была наивной девочкой с глазами, смотревшими на мир с удивлением. В тот день, - это уж я запомнил навсегда, - у нее не было никакой прически, она была в дурацком сером свитере и потертых джинсах, сверху - нелепая серая куртка. Это было зимой, в конце декабря, на школьной дискотеке перед новогодними каникулами. Я стоял тогда сбоку от входа в школу со своим другом (нет, не с Вадиком, он в тот день куда-то уехал) и разговаривал о том, как буду встречать Новый Год. Ира со своей подругой выходила из дверей, и подруга, увидев меня, подошла к нам.
  - Тош, а ты чего тут один стоишь?
  Я хотел было возразить, но тут заметил, что друг быстро уходил от дверей. По-моему, он явно не хотел видеть этих девушек.
  - Да так, устал. Свежим воздухом дышу.
  Воздух был не просто свежим - он был морозным. На улице темно.
  - Пойдем с нами?
  - Куда?
  - Пива выпьем. В честь наступающего.
  - А куда пойдем?
  - В подъезд.
  Это такая национальная забава - пить пиво в подъездах. Сначала надо попасть внутрь. Для этого компания с пивом стоит перед дверью подъезда и делает вид, что о чем-то оживленно говорит, причем один из них явно собирается уходить. Когда кто-нибудь выходит из подъезда, все жмут друг другу руки и забегают в подъезд, пока дверь не захлопнулась. Собиравшийся уходить идет прочь от подъезда, но потом, словно что-то забыв, бросается к двери и тоже попадает внутрь.
  Теперь - выбор этажа. Знающие, опытные люди уже знают, на каком этаже будет спокойно, а на каком - злые жильцы. Дальше - собственно сам процесс. Даже самое плохое пиво после таких треволнений кажется верхом совершенства. Ну а уж если и закуска есть, - сухарики или чипсы, - то...
  Мы сидели на площадке между третьим и четвертым этажами. Нас было трое - я, Ира и ее подруга. Ира, хоть и училась в параллельном классе, со мной не общалась и теперь с любопытством разглядывала меня. Ее подруга была более бойкой.
  - Ну, как настроение перед праздниками?
  - Обычное. Отдохну наконец-то от всего этого.
  - А как же мы?
  - То есть?
  - Ну, скучать по одноклассникам не будешь?
  - Не-е-ет! Насмотрелся уже.
  Подруга обняла Иру и положила голову ей на плечо.
  - А по нам?
  Я взглянул на их лица, ставшие на секунду очень несчастными, и усмехнулся.
  - Для вас я сделаю исключение.
  Подруга засмеялась, взяла новую бутылку, открыла ее и, чокнувшись со мной, стала пить.
  Ира сидела молча. Я смотрел на нее, но в этой жуткой куртке она выглядела очень плохо. По крайней мере, хуже своей подруги.
  Подруге, видно, надоело молча пить пиво.
  - Слушай, а ты в городе еще сколько пробудешь?
  Я стал вспоминать.
  - Ну, еще дня четыре - точно, а там кто знает.
  - А ты не мог бы завтра ко мне зайти, объяснить мне кое-что по алгебре? А то у нас экзамен через пару дней, а я еще не готовилась.
  Я посмотрел на подругу. С чего бы все это, а?
  - Постараюсь.
  Через полчаса мы вышли из подъезда. Подруга отвела меня в сторону.
  - Тоша, проводи Ирку до дома, а? Она тут недалеко живет, но все же...
  - Конечно, могла бы и не просить.
  Подруга ушла. Я подошел к Ире, одиноко стоявшей на тротуаре.
  - Ну что, по домам?
  - А давай дойдем до школы?
  - Давай.
  Когда мы дошли до школы, было уже за полночь. Рядом со школой была детская площадка, где мы всегда сидели во время перемен, а еще пили пиво после занятий. На ней сейчас был только один мой одноклассник, уже не помню имени.
  Ира подошла к нему и стала о чем-то с ней говорить. Теперь уже я стоял в стороне.
  - Да-да, только я на минутку в школу забегу, а ты меня здесь дождись, ладно?
  Одноклассник утвердительно кивнул, и Ира убежала.
  Я подошел к нему и сел на деревянную лавочку. Перед входом одиноко светил фонарь, раскачиваемый порывами иногда налетавшего ветра. С неба падали редкие снежинки.
  - Вы где были? - спросил он меня.
  - Там, в одном подъезде пиво пили.
  Одноклассник замолчал, ежась в своем пальто. Потом вдруг спросил:
  - Нравится?
  - Кто? - не понял я.
  - Ирка. Она ничего.
  - Да, симпатичная.
  - Встречаться с ней хочешь?
  Я ничего не понимал. Поэтому сказал первое, что взбрело в голову.
  - Да.
  - Что ж, попробуй. Она сейчас одна, парень ее недавно бросил.
  С этими словами он встал с лавочки и пошел в сторону от площадки.
  - А как же Ира?! - крикнул я вдогонку.
  Одноклассник махнул рукой, мол, ничего, не переживай, и скрылся за углом школы.
  Я сидел на холодной лавочке и замерзал. И зачем я согласился? Сейчас бы уже давно сидел дома, в тепле.
  Показалась Ира.
  - А где...
  - А он ушел, - перебил ее я.- Сказал, что-то важное.
  - Ясно. Проводишь меня до дома?
  - Да, если ты скажешь, куда идти.
  - Пойдем, я покажу.
  И мы пошли. Дом ее находился в десяти минутах ходьбы от школы, но мы пошли длинным путем, - вокруг района, - и это заняло у нас ровно час. По дороге мы говорили о всякой ерунде, знаете, так всегда бывает, когда парень не очень-то знаком с девушкой.
  Надо сказать, что ноги у меня порядком замерзли, и я уже не чувствовал кончиков пальцев. Лицо покалывал мороз.
  Потом мы стали здороваться в школе и постепенно стали друзьями. Сначала так, просто махал ей рукой издали, если встречал где-нибудь. Потом стал подходить к ней и спрашивать, как прошел предыдущий день. А через месяц мы стали... либо друзьями, либо парой, считайте, как хотите.
  А однажды я зашел к ней после школы домой, мы засиделись и после пары чашек чаю пошли в ее комнату. Там был длинный, но очень узкий и очень старый диван, который когда-то давно разложили, но так с тех пор и не складывали. Теперь уже это нельзя было сделать по чисто техническим причинам. Я сел на диван ближе к двери. Ира села передо мной на ковер.
  После чаю меня клонило ко сну. За окном постепенно сгущались сумерки. По дороге, которая была из окна, проезжало все меньше машин. Я откинулся назад, насколько это было возможно, и закрыл глаза. Стояла тишина, во всей квартире не было ни звука. Только на кухне тихонько тикали часы.
  Через пару минут я почувствовал, что что-то оперлось на мои колени, а потом легло на мой живот. Я приоткрыл глаза. И увидел лицо Иры совсем близко от своего...
  Это был наш первый поцелуй.
  Я очнулся. Кофе на столе совсем остыл. Жаль.
  За окном стало совсем темно. На небе появился месяц. Я посмотрел на часы. Ого-го! Что-то я замечтался. Пора бы в ванную.
  
  Я жду ее с самого утра. Встал пораньше, приготовил себе завтрак, прибрался в квартире. Теперь сижу и не знаю, чем бы заняться. Ведь знаю, что придет в шесть, а все-таки волнуюсь, хоть на часах только три.
  Надо бы еще раз чайник вскипятить. Чтобы к ее приходу он был горячим. Зачем? Кофе пить. А нам это понадобится? Вряд ли, не уверен. Но пусть будет.
  Я сел на стул. Правду говорят, что самое тяжелое - ждать.
  Раздался звонок домофона. Я подскочил, будто ужаленный, и бросился к трубке. По дороге я споткнулся на ровном месте и чуть не упал.
  - Да?
  - Тош, это я. Открой.
  - Ага, сейчас.
  На кнопку я нажимал дрожащими руками. Сразу же появилась боль в животе. Ладони рук начали потеть. Ноги стали ватными и с трудом передвигались. У меня еще есть около сорока секунд, чтобы взять себя в руки.
  Я пошел к двери, ведущей на площадку лифтов, и дернул за ручку. Заперто. Теперь придется возвращаться за ключами, а ведь она уже наверняка едет в лифте.
  Звонок в дверь прозвучал тогда, когда я взял ключи от запертой двери. Я пошел открывать. Около двери я пересилил непреодолимое желание взглянуть в глазок. Будь что будет. Я повернул ключ в замке и толкнул дверь.
  Она стояла около дальнего лифта. На ней были те самые сапожки, джинсы, синяя маечка и джинсовая куртка.
  - Привет.
  - Давно не виделись.
  - Впустишь, или мне так и стоять тут?
  - Конечно, проходи.
  Идиот! Какой же я идиот! Надо было сказать что-нибудь подходящее, вроде "Я так долго ждал тебя", но никак не молчать.
  Я пошел в квартиру, Ира пошла вслед за мной. Молча. Скорее всего, ожидала другого приема.
  Я вошел в квартиру, отошел от двери и встал посреди коридора. Ира осталась в прихожей. Она посмотрела по сторонам. Со времени наших встреч здесь многое изменилось.
  - А тут все по-новому.
  - Мы делали ремонт.
  Она положила свою сумочку на тумбочку, подошла к шкафу, достала оттуда вешалку и повесила на нее свою куртку.
  - Даже не обнимешь меня после шести месяцев разлуки?
  Да, действительно, а то как-то глупо. Я сделал к ней шаг и развел руки.
  Она бросилась мне навстречу, буквально вцепилась в меня, уткнулась лицом в грудь и зарыдала. Это были долгие, безутешные рыдания.
  Я обнял ее одной рукой за талию, а другой стал гладить по голове.
  - Ну что ты так? Ну, перестань. Все хорошо, я здесь, я рядом.
  Ира ритмично вздрагивала. Даже сквозь одежду я почувствовал ее слезы. Они были теплыми.
  - Прости меня, прости ме-ня, прости...
  Больше она ничего не могла сказать. Слезы душили ее, она шептала эту фразу, не переставая, с огромным трудом.
  - Ира, успокойся, Ирочка. Все хорошо, ты только не плачь.
  - Про-сти, прости, про...про-о-о-о-сти-и-и...
  Внутри меня все сжалось. Мне хотелось сказать ей что-то приятное, ласковое, доброе, чтобы она успокоилась и перестала плакать, но что я мог?
  Я посмотрел вверх. Потолок. Белый, ровный. Что же мне делать?
  Ира, ты не виновата ни в чем! Как мне тебе это сказать?
  Я чуть отошел от нее, держа свои руки на ее плечах. Она опустила голову и закрыла лицо руками. Волосы закрывали ее раскрасневшиеся щеки. Потом она взглянула на меня.
  - Я знала, что так и случится. Я знала, что кара настанет.
  - Что ты, какая еще кара? Никто ни в чем тебя не винит! Ты все сделала правильно. Ты умница. - Я пытался говорить искренне. Мне было нужно, чтобы она мне поверила. - Ирка, красавица, все хорошо. Ну, давай, пойдем на кухню.
  Ира дышала часто и прерывисто.
  - Нет, нет, я... Я должна извини-и-иться перед то... тобой.
  Я обнял ее и повел в комнату. Там я посадил ее на стул, а сам присел рядом, на пол. Ее красные глаза блестели от слез, на щеках виднелись следы от слезинок. Нежное, беззащитное, несчастное дрожащее существо. Как же я люблю тебя!
  - Вот, умница. Ты просто молодец, я горжусь тобой.
  Ира сползла со стула на пол рядом со мной. Она бы просто упала, но я вовремя успел поймать ее.
  - Я... Мне было так плохо... Так плохо без тебя.
  - Но теперь я с тобой, и все будет хорошо.
  - Я соскучилась по тебе, Тоша.
  - Я тоже.
  - Обними меня, Тош. Обними покрепче.
  Я обнял ее и прислонился спиной к шкафу. Я не знал, что говорить.
  - Давай посидим так. И не говори ничего, ладно? Просто молчи. Пока ты мой. А я - твоя. А все остальное потом... Дай мне просто посидеть в твоих объятьях. Как будто и не было ничего, ладно? Пусть будет так, как будто ничего не было.
  И мы сидели молча. Ира тихо плакала, а я обнимал ее, и как будто бы и не было тех месяцев разлуки. Нам так хорошо вдвоем, так зачем омрачать и без того редкое счастье?
  Время летело быстро и незаметно.
  Потом Ира встала. Я встал тоже. Она взяла меня за руку.
  - Пойдем?
  - Куда?
  - На кухню. Ты ведь обещал мне кофе. А я хочу пить. Мне надо многое тебе рассказать.
  Мы пошли на кухню. Я посадил ее на стул около холодильника. Потом достал две чашки, заварил кофе и сел на пол перед ней.
  - Знаешь, я тогда... я тогда сказала тебе... в общем, это все было для того, чтобы наверняка расстаться. Я очень боялась, что не смогу уйти, что в последнюю минуту у меня не хватит сил. А вообще-то, мне тоже было очень непросто.
  Ты тогда поступил в Университет, и я вдруг почувствовала себя такой одинокой... Все лето мы были вместе, ты был рядом и я была так счастлива. И вдруг тебя нет. Как будто руку отрезали. Или ногу. Да, наверное ногу - без руки еще можно жить нормально. А я стала инвалидом. Мне... ничего не интересовало меня. Я ходила куда-то, что-то делала, но это было словно под гипнозом. Я даже ела не потому, что я хотела есть, а потому, что так было надо.
  Я звонила тебе, но тебя не было дома. Ты приходил поздно. Ты нашел новый мир, он был очень интересным. Я ведь знаю, что ты не любил школу и всегда хотел попасть в Университет. Тебе там очень нравилось. Когда я ночью звонила тебе, чтобы просто услышать твой голос, ты был уставшим, но очень счастливым. И, конечно же, тебе было не до меня.
  Тут появился он. Не помню, как первый раз увидела его. Кажется, мы гуляли по району, и одна моя подруга... или нет, не так. В общем, неважно. Он был очень внимательным, заботливым. Он всегда был рядом. Я не скажу, как его звали - тебе это не к чему. Постепенно он заменил тебя. Ты был далеко, он - рядом. С тобой невозможно было увидеться, он всегда приходил ко мне по первому же зову. Он не был лучше тебя, он просто занял место, пустовавшее после тебя.
  Однажды я решила, что мне будет лучше, если тебя не станет. Я долго не могла решиться на это, но он хотел, чтобы мы с ним были вместе, и я выбрала синицу в руках. Как я ушла от тебя - думаю, ты знаешь это не хуже меня. Но вот затем...
  Я сидел и смотрел на нее. Она постепенно успокаивалась. Наверное, ей действительно нужно рассказать мне все то, что скопилось в ее душе за это время.
  - Мне всегда нравилось в тебе твое чувство юмора. Иногда я очень сердилась на тебя, но ты говорил что-то, всего пару слов, причем совершенно серьезным тоном, и я забывала о своей обиде. Как бы лучше это сказать... Ты знал, как со мной обращаться, так что ли? А он - нет. Он приписал себе победу над тобой, хотя ни разу не видел тебя. Нет, вру, видел. Помнишь тот рисунок, когда ты мне позировал? Вот, он висит в моей комнате над кроватью, до сих пор висит, и всегда висел...
  Она всхлипнула. По щеке скатилась слеза.
  - У тебя же диван?
  - Теперь уже кровать.
  Снова всхлип.
  - Извини. Так вот, о чем это я? Да. В общем, он стал самоуверенным. Это стало меня раздражать. К тому же я стала замечать, что он мне совсем не нравится. У него не было ничего из того, за что я полюбила тебя. Я сразу полюбила тебя, тогда, в подъезде, помнишь?
  К Новому Году мы с ним расстались. Лучше так - я выгнала его.
  Я часто сравнивала его с тобой. Ты всегда побеждал. Я стала скучать по тебе еще тогда, когда он был рядом, теперь же я просто не находила места. Тоска по тебе, жалость к себе, одиночество, чувство вины... Помнишь ту мою подругу, из подъезда? Это она помогла мне не сойти с ума в то время.
  Пропускаю все те муки и страдания, которые мне пришлось тогда пережить. Они довольно однообразны. Тебе будет неинтересно это слушать.
  Дальше - проще. Все проходит и забывается, а если не забывается, то ты уже по-другому на это смотришь. Со временем я ко всему привыкла. Медленно, мучительно, но все же привыкла. Ты стал чем-то вроде идеала, причем идеала недостижимого. Поэтому я была одна. Мне даже прозвище дали "амазонка".
  А тут зашла в метро, подхожу к вагону - и не верю своим глазам! Ты! Сидишь и не замечаешь меня. Мне захотелось броситься к тебе, упасть на колени и зарыдать. Знаешь, все это время я очень боялась нашей встречи. Сначала я думала, что ты злишься на меня, а то и просто ненавидишь, потом я стала думать, что ты меня презираешь, а под конец - что ты вообще забыл обо мне.
  Единственное, о чем не расскажу тебе - так это о чувствах, которые испытала за эти два дня. Просто не смогу тебе описать это словами. Да и не нужно, наверное.
  Она вдруг замолчала.
  - Ты ведь не презираешь меня?
  - Нет, что ты.
  - Ты простишь меня?
  - Давно уже простил. Да ты ни в чем и не виновата. Мне просто надо было быть более внимательным.
  Ира посмотрела куда-то вбок и грустно вздохнула.
  - Я не хочу уходить, - тихо сказала она.
  - Почему?
  - Просто не могу. Я дождалась невозможного - я снова вижу тебя. И теперь не могу встать и уйти. Снова уйти от тебя. Понимаю, что надо, но не могу.
  - А надо?
  - Да. Надо. И тебе, и мне.
  - Ты ошибаешься. И ты никуда не пойдешь.
  - Да?
  - Да. Еще не стемнело, а сегодняшние сумерки я хочу встретить с тобой.
  Ира снова всхлипнула.
  - Это лучшее из того, что я слышу за последние полгода. Спасибо.
  Ну куда, куда она пойдет в таком состоянии? Я не отпущу ее никуда сегодня. А завтра вместе пойдем по делам. Я постелю ей в большой комнате, на диване.
  Молчание опять воцарилось в моей квартире. Теперь мы, обнявшись, молча стояли на балконе. Мы смотрели на лес через дорогу. На лес постепенно опускались сумерки. Листва становилась черной. Как же там, наверное, холодно и неуютно.
  На улице поднялся ветер. Он пытался сорвать листву с деревьев, повалить наземь стволы, поднять тучи песка и пыли и засыпать ими все вокруг. Но деревья стояли. Они гнулись под сильными порывами, но продолжали стоять на месте. Некоторые листки оторвались, и ветер, упиваясь этой маленькой победой, кружил их над лесом. Деревья по-прежнему не поддавались. Закаленные вековой борьбой, он молча скорбели о потерянных листьях, но это только придавало им сил.
  За нас можете не волноваться - балкон у меня застекленный.
  - А ты? - спросила она. - Как ты жил все это время?
  Я посмотрел вверх.
  - Как... Плохо. Сначала чуть было не сошел с ума. Думал: "Вот черт, неужели я и вправду ничего не достиг? Неужели меня даже и любить-то не за что?"
  - Бедненький...
  - Потом... Потом - злость. На себя. Я ходил кругами по квартире и злился на себя, что не работал летом, что не устроился на какие-нибудь курсы.
  Через месяц я уже настолько извел себя, что уже не осталось сил для самоунижения. И примерно тогда же я заметил, что у меня нет ни одной твоей фотографии.
  Однажды я попытался вспомнить твое лицо - не получилось.
  Я понял, что начинаю забывать тебя. Как же я тогда испугался!
  Время шло, а я жил дальше. С ума не сошел, с крыши не прыгнул, ядом не отравился. Даже с какими-то девушками знакомиться начал. Только все эти знакомства сводились к поиску той, которая была бы похожа на тебя.
  Дальше... А это, собственно, и все. Дальше я встретил тебя в метро.
  Вот только всегда хотел тебя спросить - где ты была все то время, когда я искал с тобой встречи?
  - Сидела дома. Со своей подругой и мамой. Мне только смирительной рубашки не хватало, а так - вполне завершенный образ. Они за меня очень сильно волновались. Даже "скорую" пару раз вызывали.
  - А ты помнишь Ольгу?
  - Да, она рядом со мной живет.
  - Как она?
  - На курсы ходит. Подрабатывает. У нее ведь скоро вступительные. Мы, кстати, до сих пор общаемся. Она иногда о тебе вспоминает.
  - Правда? И как же она обо мне вспоминает?
  - Обычно вспоминает. Без ненависти и обожания. Правда, сначала она очень злилась на тебя за то, что ты от меня ушел. Она думала, что это ты от меня ушел.
  - Я тут Гребнева встретил...
  - А это кто?
  - Не помнишь? Такой мускулистый, из старшего класса.
  - Что-то припоминаю, но...
  - Так вот, он ее до сих пор помнит.
  - Постой, так это тот, кто за Олькой тогда бегал?!
  - Ну да!
  - Так что ж ты мне сразу не сказал! Этого помню.
  - А у Ольки кто-нибудь есть?
  - Да, причем уже давно. Месяца три. По-моему, они даже счастливы.
  - Да... - Я вздохнул. Вот так всегда - только перестанешь за свое счастье бороться - сразу же оно к другому уходит.
  Но теперь все. Все. Зубами, локтями, всеми правдами и неправдами буду за свое счастье бороться. И посторонись все те, кто мешает.
  Когда совсем стемнело, я пошел в комнату за постельным бельем. Ира, видимо, поняла, что я не выпущу ее одну в такой ветер. Да она и не очень-то стремилась уйти.
  Я лег на кровати. Мне не спалось, и я стал смотреть в окно. Луны и звезд не было видно, ветер нагнал облака. За стеной ворочалась и вздыхала Ира. Ей тоже не спалось.
  Я повернулся на левый бок. Облака со страшной скоростью неслись по небу, от них отрывались огромные куски, а Луна, скрытая ими, придавала всему этому действу бледно-зеленую окраску.
  Что-то коснулось моего плеча. Я вздрогнул и обернулся. Ира.
  - Ты чего не спишь?
  - Не знаю, не хочется.
  - Холодно?
  - Да, очень.
  - Плед дать? Теплый.
  - Не надо, не поможет. Посмотри на небо.
  Я посмотрел.
  - Они там так одиноки, - сказала она. - Их много, но они одиноки. Как и мы.
  
  
  10.
  
  Сегодня не поеду в Университет. Надо прийти в себя после выходных. Хотя по часам я еще успеваю. Надо решиться.
  Ира пошевелилась, убрала руку с моей груди и одним глазом посмотрела на часы. Потом - на меня.
  - Ты чего так рано? - спросила она заспанным голосом.
  - Да вот решаю, ехать мне сегодня в Университет или нет.
  - И как?
  - Думаю, что нет.
  Ира закрыла глаз, улыбнулась, поежилась под одеялом и положила мне голову на плечо.
  - Ну ты решай, а я еще посплю.
  - Уверен, что нет.
  Я лежал на спине. Рядом посапывала Ирка. Она быстро уснула. От вчерашних ее волнений и страхов не осталось и следа. Сейчас она была похожа на счастливого пушистого зверька. Я улыбнулся себе.
  А ей никуда не надо? Думаю, что нет. В любом случае будить ее я не собираюсь. Пусть поспит. Да и мне не помешает еще час - полтора хорошего сна. Правда, спать не хочется. За окном - солнце. Его лучи, рассеянные занавесками, рисовали на одеяле причудливый узор. Редкие облака лениво плыли по небу, явно никуда не торопясь.
  И чего это я проснулся в такую рань?
  Ладно, пора вставать. Кофе заварю. Кажется, в связи со всеми последними событиями я стал пить слишком много кофе. Ну да ничего. Я осторожно пошевелился, приподнял голову Ирки, осторожно положил ее на подушку, и медленно встал с кровати. Нащупал ногой тапочки, одел их и пошел на кухню. В дверях я остановился и посмотрел на Ирку. Она спала поперек кровати, закутавшись в одеяло.
  На кухне стояла неубранная с вечера посуда. Потом вымою, решил я. Надо бы в душ. Заодно и побриться.
  Когда через полчаса я вышел из душа, кутаясь в махровый халат, на кухне что-то шипело. Я заглянул туда и увидел Ирку, стоявшую около плиты в одной футболке. Она обернулась, улыбнулась мне, подошла, обняла за плечи и поцеловала.
  - Доброе утро.
  - Доброе утро. Ты бы спала, а я тут уж сам как-нибудь.
  - Ты бы уморил нас голодом. Я помню твое отношение к кулинарии.
  - Да? И какое же?
  - Чисто потребительское. Иди собери постель, а то скоро завтрак будет готов.
  Я повиновался. Заодно собрал диван в большой комнате. В квартире запахло омлетом. Обожаю омлет. А вообще-то я люблю любую еду, лишь бы ее было много, и она была бы вкусная.
  - Тоша! Иди завтракать, а то сейчас все остынет.
  Готовит она неплохо. Есть особенно не хотелось, однако я съел все до последней крошки. Потом налил себе чашку кофе. Ирка отказалась, сказав, что по утрам пьет чай.
  Как же хорошо было сидеть в теплом халате, пить горячий кофе, смотреть на сидящую перед тобой красивую девушку и сознавать, что все плохое в твоей жизни - позади, а впереди - счастье.
  Ирка доела омлет и отнесла тарелки в раковину.
  - Оставь, - сказал я, - я сам помою. Потом.
  - Я в ванную, а потом ухожу. У меня сегодня занятия. Вечером позвоню.
  - Э-ей! Так нечестно!
  Она улыбнулась и поцеловала меня в щеку.
  - Не мог раньше побриться?
  - Времени не было.
  - Не сердись, мне сегодня действительно надо на занятия. Скоро лето, могу к тебе съехать.
  - Ловлю на слове.
  - Пожалуйста. Хоть все лето буду жить у тебя.
  Она скрылась в ванной. Зашумела вода. Я посмотрел на грязную посуду в раковине. Надо купить посудомоечную машину. Или перейти на одноразовую посуду. А пока - вперед, засучив рукава.
  Вскоре Ирка вышла из ванной, прошла в комнату и зашуршала там одеждой. Жаль, что ей надо идти. Хотя еще не поздно привязать ее к батарее.
  Она встала перед зеркалом в прихожей, оглядывая себя со всех сторон. Я встал рядом и стал ей любоваться.
  - Ты безупречна.
  Она засмеялась.
  - Спасибо. Теперь осталось внушить это всем остальным. Ну, вроде все, ничего не забыла. Побежала, пока. Звони. Телефон-то мой помнишь?
  - Да.
  - Тогда - до скорых встреч.
  Она вышла. Я закрыл дверь и посмотрел в зеркало. Для начала неплохо.
  Я превращаюсь в циника. Еще вчера я нервничал по этому поводу, а сейчас спокойно иронизирую. Видно, такой я человек. Не могу долго быть в подавленном настроении. Надо бы решиться относительно Ирки. Быть с ней или нет?
  Звучит немного дико, особенно после вчерашнего, но это так. Конечно, я люблю ее, она девушка хорошая, но уж как-то все легко получается. Даже странно. А вдруг я такой красивый и неотразимый, что она снова полюбила меня? Кто знает. А может, она все это время любила меня, ведь она же говорила, что часто вспоминала обо мне.
  Я зашел в комнату. Мой взгляд упал на стол. Там лежала какая-то бумажка.
  "А это что такое? Не помню, чтобы я клал на стол какие-либо бумаги... Вот черт, это ее фото". Сделано недавно, в углу дата - апрель. "Она здесь очень обаятельна. Забыла. Нет, специально оставила, на память. А ведь это - единственное фото после нашего разрыва".
  Я достал фотоальбом и стал искать, куда бы положить это фото. Потом решил, что будет лучше поставить его в рамку на стол. Вот только рамки красивой нет. Надо купить.
  Я стал одеваться. Что ж, теперь у меня есть напоминание о красоте и совершенстве. О совершенстве... совершенстве... Пашка! Я совсем забыл про него!
  К телефону я подбежал. Схватил трубку, стал набирать номер. Долго ждал. Затем какой-то противный голос спросил, чего я хочу. Я попросил Пашу. Трубка разразилась бранью, из которой было понятно, что я ошибся номером. Наверное, в спешке.
  Второй раз я тщательно следил за набором номера. Результат не заметил сказаться.
  - Алло?
  - Паш, привет, это Антон.
  - Привет! Как жизнь?
  - Лучше всех. Ты сейчас ничем не занят?
  - Да нет, не очень-то. А ты почему не на занятиях?
  - Ну... были причины. Веские. А ты почему дома?
  - Э-э-э... Ладно, один-один. Чего хотел?
  - Нам надо встретиться. Это насчет Лены.
  - Так ты что-то надумал? Говори!
  - Нет, давай встретимся. Мне все равно надо в магазин за рамкой заглянуть.
  - За какой еще рамкой?
  - За обычной. Так ты приедешь?
  - Да. Где и когда?
  - Через час около моего метро.
  - Хорошо, жди.
  А что я ему скажу? Я ведь еще ничего не придумал. Ладно, у меня в запасе есть еще час времени и трезвая, умная голова.
  Через час я стоял около метро с зеленым пакетом в руках и смотрел на часы. Вроде бы успел. Теперь его бы не пропустить. А то придет, не найдет меня, а мне потом оправдываться.
  Подъехал автобус. Я стал всматриваться в выходивших из дверей людей и почти сразу же заметил Пашку.
  - Приветствую, учитель! - Пашка помахал рукой, спускаясь со ступенек.
  - Привет, Паш. - Я пожал протянутую мне руку. - Только я не учитель, я - психолог-консультант.
  - Это лишь названия, не меняющие сути дела. Что у тебя в пакете?
  - Рамка.
  - Это как-то связано с тем, что ты хочешь мне сказать?
  - Вряд ли. Давай пройдемся, я тут один бар знаю. Заодно и время неплохо проведем.
  Бар был недалеко. Можно было доехать на автобусе, но мы никуда не торопились.
  - Так вот, ты узнал то, о чем я тебе говорил?
  - Э-э-э... нет.
  - Молодец. И как мне теперь быть?
  - Это уж ты решай.
  - Я решу, но вот что из этого выйдет - неизвестно. А пострадаешь ты.
  - Ладно, говори все, а там выберем.
  Я почесал в затылке.
  - Ладно, слушай. Начнем с основного. Что нравится девушкам?
  - Плюшевые медведи и глянцевые журналы!
  - Правильно. Но я имел в виду другое. В нас, парнях, что им нравится?
  - Э-э-э... Ну, я могу сказать, но...
  - Только без пошлостей!
  - Тогда - пас.
  - Юмор! Здоровое чувство юмора. Девушки любят ушами, они хотят слышать приятные слова в свой адрес, а еще они хотят, чтобы им не было скучно. Веселый человек - душа компании, и он невольно притягивает взгляды окружающих. Отсюда правило - везет тем, кто может хорошо пошутить и поговорить о чем-нибудь эдаком.
  - Вроде фотосинтеза и строения ядра атома?
  - Да, почти. Это раз. Теперь - внешность. Ты не должен быть одет в супердорогую и супермодную одежду. Одевайся простенько, но со вкусом. Девушка должна видеть в тебе элегантность, но не снобизм. К тому же у нее сразу заработает "инстинкт матери" - она решит, что ты нуждаешься в ее чутком руководстве в выборе гардероба.
  - С этим у меня будет проще, чем с первым.
  - У тебя и с первым неплохо. Третье - будь воздержан в своих эмоциях. Ты должен показать девушке, что она тебе интересна, только не надо ночевать полмесяца под ее окнами.
  - Она живет на набережной.
  - Четвертое - будь немного таинственным. Иногда в разговоре изящно уходи от каких-нибудь тем, а на вопрос "почему?" отвечай таинственной улыбкой. Вот так. - Я таинственно улыбнулся. Пашка серьезно посмотрел на меня. Я не выдержал и захохотал. - И помни, что ты всегда должен быть непредсказуем. Понимаешь, она должна хотеть быть с тобой.
  - М-да, многовато.
  - И последнее. Лучше всего интерес девушки к мужчине подстегивает внимание других девушек. Я не призываю тебя заигрывать со всеми знакомыми, но ты должен уметь им нравиться. Такой всеобщий дамский любимец.
  - Ты забыл еще про неотразимую улыбку и пухлый кошелек.
  - Не издевайся. А насчет кошелька - у тебя должны быть деньги, но не вздумай показать девушке, что ты ее покупаешь. Это - конец. Сразу. Навсегда.
  Мы подошли к бару.
  - Пойдем, выпьем по кружечке пива за встречу и единую концепцию успеха.
  - Тогда я угощаю. Услуга за услугу.
  Мы заказали две кружки пива и орешки. Затем сели за дальний столик, чтобы нам никто не мешал.
  - Когда ты успел все это придумать?
  - На это ушли годы. Я действительно очень сильно увлекаюсь психологией. Надо ведь хоть в чем-то быть специалистом.
  - Неплохой выбор. Ты уверен, что твои инструкции сработают?
  - Процентов на семьдесят.
  - А побольше?
  - Это и так сильно завышенные цифры, при условии, что ты будешь все правильно делать. Люди ведь все разные. Одним нравится то, другим - это. Универсального рецепта счастья и успеха не существует.
  - А ты уже давал кому-нибудь такие советы?
  - Бывало.
  - Удачно?
  - Да. По крайней мере, хуже уж точно не разу не становилось.
  Принесли заказ. Мы взяли кружки в руки.
  - За лучшего психолога для друга.
  - За лучшего друга для психолога.
  Мы чокнулись и сделали по большому глотку. Пиво здесь хорошее, ничего не скажешь. Дорогое, но хорошее.
  Народу в баре было не много. За стойкой сидел здоровенный детина и разговаривал с барменшей. Около входа за столиком сидел мужчина средних лет, в прямоугольных очках и с газетой. В углу напротив - двое смотрели телевизор, свисавший на стойке с потолка.
  - Кстати, Тош, хочешь новость дня?
  - Ну?
  - Женька встречается с Ксюхой.
  Я не донес орешек до рта.
  - Правда?!
  - Да. Я сам недавно об этом узнал. Притом, встречаются уже давно, месяц второй.
  - А я и не замечал. Как разведчики. Чего ж они так прячутся?
  - Не знаю. Думают, что к ним по-другому относиться станут.
  - Зачем нам издеваться над двумя нашими?
  - Не знаю я. У них спроси. Вон Вадик, так он вообще как с Наташкой стал встречаться, так ни с кем не разговаривает. Может, Женька решил так же?
  - И что толку? Из-за того, что он стал так рьяно оберегать свою девушку, он сам стал изгоем и ее изгоем сделал.
  - Зато теперь им очень хорошо в своем маленьком мирке.
  - Нет, Паш, не хорошо. То есть не совсем хорошо. Они ведь живут в обществе, значит, испытают на себе его воздействие. И чем больше они будут плевать на него, тем сильнее общество будет их ненавидеть. Это как подводная лодка на глубине: вроде бы и не в воде, но все же испытываешь ее давление.
  - Они вовсе не выглядят несчастными.
  - Это потому, что для них счастье выглядит по-иному. Для Вадика - быть умным, исполнительным, всегда находиться рядом и знать ответ на любой вопрос преподавателя. Он хочет показать себя самым умным в группе. Внимание, а точнее невнимание, одногруппников для него не важно.
  - А может, так и надо?
  - Не знаю. Вряд ли. "Ограничимся малым". Это - работа на идею. А что для себя?
  - Счастье.
  - Счастье? А завтра она его бросит. Это для нас она - просто его спутница, а для него - часть организма. И он умрет. Морально. Опустит руки, разуверится в жизни и будет плыть по течению.
  - Зато если не бросит...
  - Это вопрос не простой, согласен. Но мою точку зрения ты уже узнал. У Вадика она другая.
  - А почему не ты рядом с Наташей?
  - Так получилось.
  - Дурацкий ответ, годный на все случаи жизни. Не принимаю.
  - Ко мне вернулась Ира. Может, помнишь, девушка из параллельного класса, вместе с твоей сестрой училась.
  - Помню. Только она была в другом классе. Вы втроем были в разных классах. Так сказать, временной срез. Она вправду вернулась?
  - Да. Вчера заезжала ко мне. Я думаю, что буду с ней встречаться.
  - А она?
  - Согласна. Я так думаю.
  - Что-то мне подсказывает, что так и будет.
  - Верно.
  Мы заказали еще по кружке пива. Пашка проголодался и заказал прожаренный бифштекс с картошкой. Я ограничился орешками.
  - А летом ты что собираешься делать? - спросил Пашка.
  - Сначала сдам сессию, потом разделаюсь со всеми долгами (Пашка хмыкнул), а там - отдыхать. Лежать целыми днями на диване, пить пиво, есть чипсы, смотреть телевизор. Ездить на гуляния с друзьями. Да мало ли чего?
  - Давай ты съедешь ко мне на несколько месяцев?
  - Зачем это?
  - Ну, вместе предадимся пороку и разврату.
  Подали бифштекс. Он имел такой аппетитный вид и источал настолько приятный аромат, что я не выдержал и попросил официантку, - невысокую крашеную шатенку, - принести мне мясо под острым соусом.
  Пашка принялся есть.
  - Насчет моего приезда к тебе - подумаю. Я тоже ожидаю гостей.
  - Мое предложение остается в силе.
  - Учтем. Слушай, а если тебе на лето съездить к морю? Загоришь, отдохнешь, искупаешься, приедешь стройным и красивым с массой впечатлений. Это придаст тебе привлекательности.
  Пашка удивленно посмотрел на меня. Мысль явно понравилась ему.
  - Тош, а ты можешь устроить маленькое чудо?
  - Да, если зелья еще остались. Какое чудо?
  - Можешь устроить мне встречу с Леной? Я имею в виду поход в ресторан. Ты, я и она. Мне одному будет неловко, а я очень хочу увидеться с ней в подобной обстановке, - он обвел глазами помещение.
  Я задумался. Теоретически это возможно, но вот только как подойти к девушке-совершенству и предложить ей сходить в ресторан со своим тайным обожателем и его духовным наставником?
  - Сделаем. Но только чтоб был готов!
  Теперь надо сделать невозможное. Раз уж обещал. Зато нет мучительного выбора. Сжигаю мосты.
  Пашка продолжил трапезу. Я стал ждать заказ.
  Официантка принесла мясо через десять минут. Вовремя, так как мой желудок настоятельно требовал еды. Мясо было превосходным. Я ел его небольшими кусочками, зажмуриваясь от удовольствия, и запивал это пивом. Превосходно, восхитительно!
  В баре мы провели еще час. Разговаривали о еде, девушках, высшем образовании. Я рассказал Пашке о том, что собирался поступать в Дипломатический корпус, и разговор плавно перетек на политику. Пашка оказался ярым противником действий правительства.
  Потом мы расплатились с официанткой и вышли на улицу. Тепло и солнечно.
  - Ты как домой поедешь? - спросил я.
  - Думаю, на такси.
  - А я пешком. Прогуляюсь пару остановок.
  - Ладно, я пошел. До встречи!
  Пашка ушел. Я долго смотрел ему вслед.
  
  
  11.
  
  - Это правда?
  - Что - "это"?
  - Что у Ксюхи роман с Женькой?
  - Ну да. А ты не знал?
  - Нет!
  - Потише там, на задней парте! - окрикнул лектор.
  Юрка пригнулся. Я спрятался за спиной впереди сидящего.
  - Я тебе на перерыве расскажу, - прошептал Юрка.
  - Да. Заодно сходим за едой, а то я проголодался.
  Лекция по линейной алгебре имеет свои особенности. По этому предмету никто ничего не понимает. Кроме преподавателя, но, похоже, и он просто повторяет заученный за много лет текст, не особо вникая в смысл. Слушали эти лекции немногие, хотя записывали все. К экзамену как-нибудь выучим.
  Я посмотрел на часы. Еще двадцать минут. Это же целая вечность!
  Юрка рисовал на своих листах какие-то странные линии. Линии причудливо пересекались, создавая странный узор. Непонятно, по какому принципу он рисовал эти линии, но получалось красиво.
  После пары мы пошли к палатке на пятом этаже. Там была очередь.
  - Не-е, стоять не будем. Пойдем на второй.
  На втором этаже еда стоит дороже, поэтому очереди бывают редко. Да и народу поменьше, можно спокойно поговорить.
  - Две пиццы и среднюю воду, - сказал Юрка, протягивая деньги. - Тох, займи пока столик.
  Столики здесь странные: высотой до уровня груди, и стульев нет.
  Юрка взял еду и подошел ко мне.
  - Извини, но нож был последним, так что режем по очереди.
  - Тогда режь ты. А заодно рассказывай про роман.
  - Слушай... ай, горячая! Итак, после того, как ты... э-э-э... отказал Ксюхе, она впала в депрессию. Даже заболела. Но потом время ее излечило. Будешь пить?
  - Нет, я потом. Ты не отвлекайся.
  - Да. Ну так вот, она страшно на тебя разозлилась. И не потому, что она не в твоем вкусе или ты с ней грубо обошелся. Она разозлилась на тебя за то, что ты посмел отказать самой ей!
  - Она до сих пор со мной не разговаривает.
  - И тогда она стала общаться с Женькой. Вернее, она стала обращать на него внимание, он ведь уже давно возле нее ходил. А ты ведь знаешь, что нам этого вполне достаточно. Ну Женька и поверил в то, что добился взаимности. Он стал с ней встречаться после занятий, провожать ее до дому, - а ведь они живут на разных концах города, - ходить с ней в кино, в бары и так далее. Постепенно Ксюха привыкла к нему, и они стали встречаться не как друзья. - Он протянул мне нож. - Держи.
  Я взял нож и принялся разрезать свою пиццу. И вправду горячая.
  Даже и незаметно. А ведь уже с полгода встречаются. Чего боятся? Или же...
  - Юр, а как ты думаешь, зачем они скрывают свои встречи?
  - А кто их знает. Может, боятся?
  - А может, Женька скрывает это потому, что у него есть кто-то еще?
  - Это как?
  - Ну смотри. Допустим, я встречаюсь с девушкой А. Потом я случайно увидел девушку Б, и она мне понравилась. Тогда я начинаю встречаться с девушкой Б тайно, чтобы об этом не узнала девушка А.
  Юрка на минуту прекратил есть.
  - А что, это мысль.
  - Это - теория, которая очень многое объясняет.
  - Но кто эта девушка, а?
  - Кто угодно. Но одно можно сказать наверняка - среди нас есть знакомые этой девушки. От них-то и скрывают свои встречи Женька и Ксюха.
  - Что, проведем расследование?
  - Можно. Ради восстановления истины. И справедливости.
  В коридоре показался Женька и Вова.
  - Все, мы пропали! Уходи, я прикрою.
  - О-о! Привет нашим спасителям! - крикнул Вова, увидев нас. - Вы ведь понимаете, что я теперь от вас не отстану?
  Это мы понимали. Вова всегда был там, где кто-то из его одногруппников покупал еду. И каждый раз после долгих упрашиваний он получал какую-то часть. Сегодня этой частью стали две четверти от наших с Юркой пицц.
  Я молча протянул свою четверть Вове. Все равно ведь не отстанет. Юрка же стал упираться.
  - Нет, ну уж нет. Ни за что! Я сам есть хочу.
  - И я тоже. Тебе это очень много.
  - В самый раз. И не смотри так!
  - Юр, я же вижу, что ты явно не хочешь пиццу.
  - Значит, ты не туда смотришь.
  Я огляделся. Женька поднимался вверх по лестнице. В то же время в коридоре показалась Ксюша. Интересно, куда она пойдет?
  Ксюша дошла до нашего столика, улыбнулась Юрке и Вове, наткнулась на мой взгляд и сделала вид, что меня здесь нет.
  - Едите? - спросила она.
  - Скорее обороняемся, - ответил Юрка. Вова, воспользовавшись тем, что Юрка отвернулся, стащил кусок пиццы.
  - Тогда считай, что ты проиграл.
  Юрка заметил пропажу слишком поздно - Вова уже принялся жевать свою добычу.
  - Вы с ним сговорились, да? - спросил он у Ксюши.
  Она улыбнулась.
  - Нет. Однако стоит, наверно. Голодной не останусь, да и денег сэкономлю. Ладно, я пойду. На пару не опоздайте.
  И она пошла. Вверх по лестнице. А ведь следующая пара у нас на этом этаже.
  Все же заметно. Если присматриваться. А еще если знать, к чему присматриваться. А ведь мне об этих встречах уже двое сказали. Неужели это только я не замечаю?
  - Тош, ты еще не делал типовой тем девушкам?
  Вот черт! Я и забыл! А когда надо сдавать-то?
  - А когда им его надо сдать?
  Вова призадумался.
  - В конце этой недели. Ты хоть задания не потерял?
  - А кто его знает. Так, Юр, на пару я не иду, если спросят обо мне - скажи, что у меня заболел живот, и я поехал в поликлинику.
  Я стал вытирать салфеткой руки. Вова хищно покосился на оставшийся кусок моей пиццы. Кажется, про типовой он вспомнил специально.
  - Можешь доедать. Всем до завтра.
  
  И как это я забыл? Надо ведь было уже принести их. Я еще успею, конечно, но придется постараться. Женька тоже хорош, мог бы и напомнить.
  Ладно, посмотрим. Так, что тут у нас? Ага, ясно. Это от силы минут пять. А здесь? Интеграл. М-да, интеграл не легкий, но... Так. Ну, еще минут десять. Если по частям... А это? Ну, это просто! Возиться с описанием неохота. Сделаю им на черновике, все равно ведь переписывать придется.
  А где мои чистые тетради? Странно, я же недавно целую пачку купил. Придется опять на листках писать. А листки где? А, вот. Так, значит по частям интегральчик. Вот так. Нет, знак забыл. Или не надо? Нет, надо.
  Зазвонил телефон. Ну почему он всегда звонит, когда я занимаюсь делами? Ведь по вечерам я свободен. Пожалуйста, звоните, я с удовольствием со всеми поговорю.
  - Да?
  - Привет, Тош. Как дела?
  Пашка. Странно, мы ведь недавно разговаривали.
  - Привет. Дела - так себе. Типовик вот делаю.
  - Ты ж сдал уже!
  - Да я не себе, я взялся одной... двум подругам помочь.
  - Я не очень сильно отвлекаю?
  - Нет, не очень.
  - Слушай, Тош, помнишь тот разговор в баре?
  - А то!
  - Ну так вот - оно работает! Прикинь?!
  - Так, стоп. Что работает?
  - Ну теория твоя работает! Насчет внимания и прочего!
  - Как ты это установил?
  - Помнишь насчет внимания со стороны? Ну, про то, что ничто так не привлекает, как внимание других? Вот я и решил попробовать! И оно сработало! А дальше...
  - Нет, подожди. Давай заново и более подробно.
  Пашка задыхался от радости и волнения.
  - Я значит позвонил ее подруге, Кате. Мы поговорили, она вспомнила какую-то историю. Потом я рассказал про наш поход в бар. Разумеется, про разговор - ни слова. Она сказала, что в тот день была где-то рядом и сказала, чтобы в следующий раз мы и ее взяли с собой. Потом она положила трубку, а я пошел в комнату, надо было кое-что сделать. И вдруг телефон - звонила Лена! Спрашивала, как дела, почему в универе редко появляюсь. Слово за слово - разговорились. Она и спросила: "А правда, что вы на днях с Антоном в бар ходили?" Откуда она могла это знать?! А?! Это ей Катька рассказала! Но не в этом дело - она ведь позвонила! Сама, понимаешь?!
  Я понимал.
  - Что же, неплохо для начала. Значит, ты скоро встретишься с Катей?
  - Нет, ты что! Зачем?
  - Затем. Будь последовательным. Создавай репутацию. Я же тебе говорил.
  - А может, прямо так, сразу позвонить Лене?
  - Попробуй. Может, даже и получится что-нибудь. Но я ничего не гарантирую.
  - Да? Тогда, пожалуй, не стоит. Но ведь эта штука работает! Я так тебе благодарен.
  - Должен же я что-то уметь.
  - В общем, так. Если появится что-то новое - я сразу позвоню. До встречи!
  - Пока.
  Я положил трубку. Итак, процесс пошел. Теперь Лена знает, что есть на свете такой замечательный человек, как Пашка. А Пашка должен просто действовать дальше по инструкциям. Надо будет расспросить у него про Катю.
  А я говорил ему про то, что не следует особенно увлекаться посторонними знакомствами? Не помню, кажется, не говорил. Ладно, не дурак, сам поймет. Или как-нибудь потом скажу.
  Где я там остановился? Интеграл по частям...
  В пятницу я приехал в Университет пораньше. Женька ждал меня у дверей. Я увидел его издали и успел заметить, как он что-то убирает в портфель.
  - Доброе утро! Не спится?
  - Мне-то спится, это тебе все неймется! - Женька и вправду выглядел сонным.
  - Ты же сам говорил, что общение с этими девушками должно быть при твоем участии.
  - Я такое говорил?
  А я помню?! Может, и не говорил.
  - Да, говорил. Я помню. Вот я и поднял тебя ни свет ни заря. Кстати, ты их не видел?
  - Это ты с ними договаривался о встрече. Вот сам и ищи их!
  А чего их искать? Сами меня найдут. Мы договорились встретиться у входа в девять, значит, скоро появятся.
  - Ты быстро этот типовой сделал? - спросил Женька.
  - Да, часа за два. Но это без оформления. Да еще в последний день.
  - Слушай, есть такое дело. Пишем объявления, мол, делаем типовые по матану, быстро и качественно, снизу - номер телефона. Развешиваем по всему универу и ждем звонков.
  - А делать я все буду?
  - Я могу тоже часть взять. А еще могу делать программинг.
  - Не многовато ли дел накануне сессии?
  - Так это же не бесплатно!
  - Ты как хочешь, а я - пас.
  В толпе показалась высокая блондинка, не помню имени. Женька заметно засуетился.
  - Слушай, Тох, я лучше пойду, а то...
  - А то что?
  - Как-то неловко. Мало ли, ты с ней познакомиться захочешь или там телефончик спросить. В общем, третий лишний. Жду в библиотеке.
  Женька ушел. Может, он от этих девушек скрывает свои отношения с Ксюшей? Да они не так уж и часто встречаются. Я бы на его месте не стал. Я вообще многого не стал бы делать из того, что он делает.
  - Привет! - крикнула высокая.
  - Приветствую.
  - Ну как, типовой сделай?
  - А то. Я ж не просто так тебе встречу назначил?
  Высокая с нескрываемым интересом посмотрела на меня.
  - Тогда давай типовик.
  Я вытащил из портфеля листки и протянул их. Высокая с сомнением посмотрела на них.
  - Это? Да тут черт ногу сломит! Как я все это буду разбирать?
  - Можешь угадывать, а можешь под моим чутким руководством в библиотеке. Прямо сейчас. У меня все равно первой пары нет. - Я поймал себя на мысли, что в общении с девушкой можно быть и повежливее.
  Она тоже так думала. Ее взгляд недвусмысленно говорил об этом.
  - А у меня есть пара, представь себе! И потом - я же должна типовой сдать в понедельник утром!
  - Значит, забей на пару и идем в библиотеку.
  - Нет. Сделаем так. У тебя сколько сегодня пар?
  - Три. Четыре с этим окном. Свободен буду в четыре.
  Она открыла сумочку, достала оттуда какую-то бумажку и долго ее разглядывала. Потом подняла глаза к небу, беззвучно шевеля губами.
  - Так. В полпятого ты подойдешь сюда. Будешь меня дожидаться.
  Ее тон не допускал возражений.
  - А если у меня на вечер назначены неотложные дела?
  - Значит, они окажутся все-таки отложными. Я ведь тебе деньги за это плачу, так что будь любезен, объясни свои каракули.
  Вот, уже до денег добрались. Интересно, сколько?
  - И сколько же?
  - Женька договорился на сотню. Плюс еда.
  - Какая еще еда?
  Высокая осеклась.
  - Э-э... Да так, никакая. Все, мне пора. Значит, ждешь?
  - Значит, жду. Не опаздывай.
  Что еще за еда? Женька решил кормиться за счет высокой? Или он уже кормится за ее счет? И почему это сотня, а не две, или там три? Сейчас узнаем.
  Я подошел к лифтам. Около них стояло много народу, человек десять у каждой кабины. Захода на два. А я никуда не тороплюсь. Пешком. Да, на седьмой этаж. Даже быстрее, чем на лифте, ведь они сейчас на каждом этаже останавливаться будут.
  Что-то многовато народу. Обычно намного меньше. Сегодня праздник какой-то или еще что-то? И куда все так спешат? Неужели на занятия? Это невозможно. Но тогда куда?
  Почему-то все думают, что студенты все время усердно занимаются. Говорю вам прямо - ложь, наглая клевета. Ничем мы не занимаемся. Исключения составляют дни с контрольными, когда мы делаем шпаргалки, ну и сессия, когда мы тоже делаем шпаргалки и первый раз за полгода открываем лекции. Все остальное время мы решаем, куда поехать после занятий, что подарить другу на день рожденья, что придумать в качестве оправдания прошлого прогула семинара и так далее. Наверное, студенты - самые большие бездельники на всем свете.
  У ларька на четвертом этаже выстроилась очередь. Эти приехали в Университет только для того, чтобы поесть. Другие же приезжают, чтобы пообщаться со своими новыми друзьями. Третьи, - и я в их числе, - ходят на все пары, поскольку искренне верят, что посещение всех лекций зачтется нам на экзамене (так оно и бывает). Четвертые... не знаю, тоже за чем-нибудь приезжают. При этом все опаздывают и торопятся.
  Вот и библиотека. Закрыто? Нет, просто дверь захлопнули.
  При входе в читальный зал сидела женщина лет сорока, неприятной наружности и с мерзким голосом.
  - Ваш читательский, пожалуйста, - остановила она меня.
  - Мой, мой, не волнуйтесь.
  - Читательский покажи.
  - Да есть он у меня.
  - Вот и покажи!
  - Как будто раньше не видели. - Я нехотя полез в боковой карман портфеля за читательским билетом. Тут же в мой палец впился остро заточенный карандаш. Как будто поджидал меня там.
  Я дернул руку и уронил читательский.
  - Я за вами поднимать не собираюсь, - проскрипела женщина.
  - А я и не прошу.
  - Разверни.
  Я развернул.
  - Так он же не продлен!
  Я посмотрел - да, действительно, не продлен. Надо было зайти после зимней сессии в деканат, чтоб печать поставили.
  - Я вас не пущу.
  - Вам что, жалко?
  - Нет. Вот продлите читательский - тогда пожалуйста.
  - А сейчас?
  - А сейчас - не пущу.
  - Ч-черт.
  Я ругнулся про себя и злобно оглядел зал. В дальнем ряду сидел Женька. Он не смотрел в мою сторону. Рядом с ним сидела Ксюша.
  Так вот оно что! А я-то думал, почему это Женька, который и к третьей-то паре не всегда приходит, так легко согласился прийти к девяти. Эх, узнать бы, о чем они там говорят...
  - А мне нужно здесь посидеть, - сказал я библиотекарше и пошел вперед. С криком "Куда?!" она бросилась за мной. Но я был уже далеко. Я двигался к Женьке и Ксюше. Они меня не замечали.
  - Ну, как дела? - спросил я у них. Вопрос был риторическим. Женька взглянул на меня и побелел. Ксюша посмотрела ненавидящим взглядом. Теперь их тайна была не просто раскрыта, более того, они были пойманы "с поличным".
  Подбежала библиотекарша.
  - А ну-ка вон отсюда! - прошипела она.
  - Сейчас, минутку. Жень, пойдем, ты мне нужен. Есть пара вопросов.
  Я неспеша двинулся к выходу. На меня глазели все, кто был в библиотеке. Женька молча встал и поплелся за мной, Ксюша осталась сидеть на месте.
  Около входа Женька схватил меня за плечо.
  - Тош, ты пойми, что мы...в общем, это ничего не значит. Ты только не говори... никому, ладно?
  - Ладно, не буду. К чему такая секретность?
  - Просто не говори, ладно?
  - Считай, что договорились.
  - Что там ты хотел? Или это было сказано так, для... ну, как это...
  Женька сильно нервничал. Видно, он не догадывается, что эти встречи уже ни для кого не секрет. Сказать ему?
  - Что ты там наговорил тем девушкам про типовые?
  - Ах, это... - Женька облегченно вздохнул. - Мы договорились по сотне за штуку. Мало, что ли? Так я...
  - Нет, просто мог бы и мне сказать. И еще - что это за еда такая, а?
  - А-а-а! (Улыбка на лице) Это - секрет! Скоро узнаешь.
  Не люблю сюрпризы. Ну да ладно, буду надеяться на что-нибудь хорошее. Подарки там от поклонниц или цветы в знак особо сильной любви.
  - А, вот еще что...
  Женька резко обернулся и вопросительно посмотрел на меня.
  - Не знаешь, где сейчас Лена?
  - Кто?!
  - Забудь. Я пойду, да и тебя, наверное, уже ждут.
  - Только ты не забудь. Не говори, а?
  Я зашагал в сторону лифтов.
  
  
  12.
  
  - Давно ждешь?
  - Да нет, минуты три.
  - Мог бы и соврать. Ладно, пойдем.
  - Куда?
  - Ну ты ведь должен объяснить типовой, да?
  - Да, и что?
  - Ты ведь не собираешься делать это здесь?
  А где же еще? В библиотеку меня уже не пустят, половина аудиторий закрыта, в другой половине - занятия. Не на скамейках же у ограды!
  - А что, есть гениальные предложения?
  - Да.
  - Поделишься?
  - Ко мне домой.
  Высокая сказала это с таким вызовом, словно предлагала мне броситься грудью на амбразуру.
  А ведь я и не напрашивался. И даже в мыслях не было. Мы ведь только познакомились. Вы бы потащили к себе домой мало знакомого человека, будь вы девушкой? Вот то-то и оно!
  - А это где?
  - По коричневой ветке до конечной, потом на электричке минут десять. И от платформы еще минут пятнадцать до дома. Я ведь в пригороде живу.
  Итого час на дорогу. В одну только сторону. Черт знает в какой район. А ведь уже полпятого, возвращаться уже при темноте буду.
  - А может не надо, а? Далеко все-таки...
  - Ну уж нет! Раз обещал - исполняй.
  Уж лучше бы я не брался за эту работу. Ну ничего.
  Мы дошли до автобусной остановки. Она подошла к краю дороги и стала смотреть вдаль.
  - Ничего не идет? - поинтересовался я.
  - Вроде бы нет.
  - Лучше иди сюда. От того, что ты смотришь на дорогу, автобус раньше не приедет.
  Она резко повернулась и подошла ко мне.
  - Может, хватит меня оскорблять сегодня?
  Что я ей сказал? Тащит меня за город, к себе домой, да еще и цепляется.
  - Послушай... - я стал вспоминать ее имя, но не смог. - Не сердись. Я не хочу тебя обидеть. Если что-то тебе не нравится - так ты сразу говори, чтоб я так больше не делал. Хорошо?
  - Хорошо, - сказала высокая и отвернулась. Потом вдруг сказала через плечо - меня зовут Алла.
  - Антон, - напомнил я.
  - Да я знаю.
  Как-то она странно себя ведет. Злится на что-то, но ничего не говорит. Или это я уже не замечаю, как говорю людям гадости.
  Мы простояли еще десять минут. Автобуса не было.
  - Алл, пойдем пешком?
  - Пойдем.
  Она пошла впереди, я следом за ней. Что же теперь будет делать Женька? Теперь он сменит тактику. Или на время прекратит встречи. Или нечего не будет делать. А как ловко он ушел от вопроса о скрытности!
  - Антон, можно тебя спросить?
  - Да, спрашивай.
  - Ты всегда такой резкий в общении с людьми?
  - А? Не-ет, просто я сегодня плохо спал.
  Соврал. Надо ведь было что-то ответить. А и вправду, я всегда такой резкий в общении? Ирка говорила, что я всегда говорю людям в глаза то, что о них думаю. Наверно, не очень приятно. Вадим ни разу не жаловался, но он мой давний друг. С людьми я схожусь довольно быстро, зато очень часто вскоре порчу отношения. Я не могу терпеть в них глупость, жадность и скуку, а большинство людей обладают чем-то из данного списка.
  - То-то я смотрю, что ты какой-то нервный сегодня.
  - Это так.
  Подумаешь, нервный. Ну да, нервный, но ведь не всегда же. Стоп! Эй! Откуда она знает, какой я бываю обычно?! Здесь что-то не так.
  - Скажи, Алл, а какой я обычно?
  - Ты очень вежлив и приветлив. Готов прийти на помощь, правда, не всем, но все же. - Она оглядела меня с ног до головы. - Симпатичен (я молча поклонился). А что?
  - Да так...
  Не так уж и плохо. Могло быть намного хуже.
  - А типовой этот долго переписывать?
  - Если только формулы и ход решения - час. Если же с оформлением и прочими объяснениями - часа два, а то и больше.
  - Успеем.
  Мы дошли до метро. Нам надо будет сделать одну пересадку через две остановки. Вагон был переполнен, нам пришлось стоять далеко друг от друга. Есть время подумать над тем, что я буду отвечать на ее вопросы.
  Она что-то хочет выяснить. Иначе зачем все эти намеки? Но что ей нужно? Спрошу у нее, когда доедем.
  Я вспомнил, что мне надо дописать одну лекцию. Времени - хоть отбавляй, правда, писать стоя неудобно. Ну да ладно, начнем.
  Окружающие меня люди стали с интересом меня разглядывать. Действительно, в едущем на полной скорости вагоне метро стоял человек, держащий в одной руке две тетради, в другой - ручку. Он переписывал какие-то формулы, а вагон швыряло из стороны в сторону. При этом человек (я) умудрялся сохранять равновесие, шатаясь в такт вагону. Такое не часто встретишь.
  После первой остановки я пробился к дверям и сделал рукой знак Алле, чтобы она подходила ко мне. На следующей выходить. Я прислонился к двери, убрал тетради в портфель, - остановка короткая.
  Люди в дальнем конце вагона засуетились. Там было какое-то движение, будто кто-то пробирался через толпу.
  - Уважаемые пассажиры! - Голос заглушил стук колес. - Если можете, помогите ветерану Северной войны, награжденному орденом Банта с мечами.
  Народ в проходе расступился. Показалась металлическое инвалидное кресло, в котором сидел человек в военной камуфляжной форме, с орденом на груди. Ног у него не было, на лице через левую щеку тянулся розоватый шрам, руки были грязными, и только ногти выделялись неестественной белизной. Он продвигался по проходу в мою сторону. Люди убирали с прохода сумки, прижимались ближе к сиденьям, наступали друг другу на ноги, стараясь держаться подальше от грязных колес кресла. В вагоне стало как-то неуютно, всем хотелось выйти, отвернуться, не смотреть. Никто не решился сказать какую-то грубость в адрес ветерана, но чувствовалось, что он всем мешает.
  Звякнуло несколько монет. Кто-то положил мелочь в нагрудный карман ветерану. Ветеран остановился и благодарно посмотрел влево. Увы, лицо того, кто дал денег, я не видел.
  Бедняга. Возможно, ты был там, в Четвертой Армии, когда она прорывалась на север через минные поля и окопы, под огнем орудий и разрывами бомб. Ты защитил тогда свою страну. А теперь ты - лишний. Посмотри, как смотрят они все на тебя, сколько презрения и равнодушия у них в глазах. Думал ли ты об этом, сидя в окопах с винтовкой в руках? Наверное, думал. Но все равно пошел вперед, хотя знал, что все отвернутся от тебя. Но даже сейчас ты не ропщешь, и ты снова пошел бы вперед, и снова согласился бы пережить тот ужас. Вот какие вы, настоящие герои, забытые всеми солдаты великой войны.
  Я посмотрел на Аллу. Ее лицо было грустным, глаза отсутствующим взглядом смотрели на плакаты рекламы. Да, ей, молодой, здоровой и красивой, трудно представить ужас, который окружает нас в жизни. Бедняжка. Мне всегда жалко их, когда они видят подобное. Для них это - шок. Может, они переживают за человека, может, боятся за себя и своих любимых, может, молят Бога за своих не родившихся детей.
  Поезд подходил к платформе. Народ продвинулся к дверям. Страшно. Страшно, когда от тебя все шарахаются, как от чумного. Будто ты и не человек вовсе.
  Поезд остановился, и меня буквально вытолкнули на платформу. Я встал около колонны и стал искать глазами Аллу. Ага, вот она.
  - Ты видел? - спросила она.
  Да ты же дрожишь, бедняжка! Я обнял ее.
  - Все будет хорошо. Не бойся.
  Она пошла вперед неуверенным шагом. Я взял ее за руку. По-моему, она очень эмоциональна.
  - Как страшно, - прошептала она, когда мы сели в поезд. - Вот так будешь трудиться, жить честно, работать, а потом пострадаешь, и ведь никто про тебя не вспомнит, ты станешь никому не нужен. Всем нужны только работники. А если ты не можешь работать - тебя бросают.
  Я промолчал. Алла опустила голову и задумалась о чем-то.
  - Помнишь, ты мне сегодня сказал, что пришел на встречу, потому что сделал типовой?
  - Да, помню.
  - А если бы не сделал?
  - Значит, пришел бы и сказал, что не сделал.
  - Я не про то. А если бы не было типового - пришел бы?
  - Это как? - не понял я.
  - Ты пришел бы на встречу со мной, если бы я попросила тебя?
  - Конечно.
  - Из-за того, чтобы меня не обидеть?
  - Это тоже немаловажно.
  Алла посмотрела прямо перед собой.
  - Неужели я такая страшная, что на встречи со мной ходят лишь из жалости?
  - Нет, конечно нет. Ты... ты симпатичная.
  - И только?
  - Алл, давай оставим эту тему.
  Алла вздохнула. Вот еще одна девушка с комплексами. Мне везет.
  
  Электричка отошла от платформы, и мы перешли через рельсы. Дорожка вела мимо рощи и поворачивала налево. Из-за деревьев виднелись дома. Мы пошли по этой дорожке в сторону домов, ежеминутно прижимаясь вправо, чтобы пропустить людей, торопившихся домой. Алла была на каблуках, поэтому мы шли медленно.
  До дома было недалеко. Высокий серый дом из плит, с тремя подъездами. Алла пошла к первому. Дверь с домофоном. Направо - лестничная клетка, впереди - два лифта.
  Седьмой этаж. По коридору и налево, светло-коричневая дверь. Ну вот и приехали.
  - Ты проходи, не стесняйся. Там, - Алла указала на тумбочку справа от входа, - тапочки, можешь взять коричневые. Будут вопросы - спрашивай.
  Я осмотрелся. Квартира была хорошей. Две комнаты, большая прихожая, красивый плафон под потолком. Мебель вроде бы тоже ничего. Поставив ботинки у двери, я стал искать тапочки.
  Алла ушла в комнату. Затем что-то громко хлопнуло, послышался шум доставаемой одежды. Через несколько минут, переодевшись, она вышла.
  - Ты проходи в комнату, я сейчас.
  В комнате в углу стоял письменный стол и вертящееся кресло на колесиках. Стол, видимо, был старый - ящики слегка покосились, а у второго была отломана ручка. Интересно, как его выдвигают? Я сел на стул и положил свои черновики на стол. Надеюсь, что у нее есть чистая тетрадь для типового, потому что я ее не взял.
  Вошла Алла. Она взяла стул, стоявший у стены напротив, и поставила его рядом со мной.
  - Итак, что тут?
  - Вот. Это - первый номер, это - второй и так далее. В первом я разложил это выражение, потом вот здесь, - я ткнул пальцем в бумагу, - я использовал свойство непрерывности, и получил полную формулу. Ясно?
  Алла слегка покачала головой, мол, ясно, дальше давай.
  - Так, второй. Здесь - по частям. Вроде бы дальше не сложно. Единственное - здесь не забудь минус.
  - А вот здесь есть минус?
  - Где?
  - А вот, черточка.
  - Это? Нет, это так. Минуса здесь нету.
  Я тщательно замазал черточку.
  - Теперь - третий номер. Я использовал...
  В животе у меня что-то заурчало.
  - Голоден?
  Я вспомнил, что ничего не ел с самого утра. Все как-то времени не было.
  - Если честно - да, очень.
  - Пойду что-нибудь съедобное найду.
  Она вышла. За стеной захлопали дверцы шкафов.
  - А если хочешь, то могу и ужином накормить. Хочешь?
  Мне вдруг захотелось быть гордым. Вот сейчас возьму и скажу: "Нет, не стоит, можно только бутерброд". А еще бы чайку с булочкой... И колбаски... С сыром.
  - Да, буду не против.
  Шкафчики прекратили хлопать дверцами, зато загремели кастрюли и сковородки. Потом что-то зашипело, и в комнату ворвался запах яиц и колбасы. Омлет. С колбасой! Прелесть.
  Так вот что значило "и еда". Теперь понятно. Но значит, что мое появление здесь не случайно? Выходит, что так. Да, тщательно спланированная операция по захвату ценнейшего студента. Или похищение с целью выкупа. Или вербовка зарубежной разведкой.
  - Пиво хочешь?
  - Чего? - не расслышал я.
  - Пиво есть, холодное. Говорят, полезно.
  - Потом, после еды.
  А день-то удался! Сбылась мечта идиота - сытно поужинать и провести вечер в компании высокой стройной блондинки, попивая холодное пиво. Может, мне это только кажется?
  Я больно ущипнул себя за руку. Нет, не сплю. На руке стал проявляться красный некрасивый след.
  Вернулась Алла.
  - Потерпи еще минут десять. Ты омлет любишь?
  - Просто обожаю. Слушай, а про пиво - это серьезно?
  - Вполне. У меня и вправду есть пару бутылочек в холодильнике. Вот и решила тебя угостить.
  - Знаешь, это похоже на кино.
  - Что именно?
  - Ну, простой паренек знакомится с прекрасной блондинкой, они едут к ней домой, там - вкусный ужин, спиртные напитки, приятная музыка, теплый вечер...
  Алла засмеялась.
  - А ведь правда! А что там должна говорить героиня, которая блондинка?
  - Она должна сделать томный взгляд и, наклонив голову, говорить герою, роль которого пока играю я, всякую ерунду.
  Алла встряхнула волосы, наклонила голову вправо и, слегка прикрыв глаза, тихо произнесла:
  - Пойдем, мой милый. Я приготовила тебе прекрасный ужин. Сегодня ты только мой. О, как долго я ждала этого! - Она улыбнулась. - Так?
  - Похоже.
  - А что ты должен ей, то есть мне, ответить?
  - Пойдем. Я добился этого момента, я стерпел все нечеловеческие муки, и вот я с тобой, а они уже не помешают нам! Правда, пистолета у меня нет, а то я должен был бы небрежно отбросить его.
  - Ладно, это мы потом при монтаже добавим. Пойдем, а то омлет подгорит.
  Омлет был очень вкусным. Я съел его с пугающей быстротой, а потом еще долго смотрел, нет ли на столе еще чего вкусненького. Затем Алла поставила на плиту чайник.
  - Ты будешь чай или кофе?
  - А кофе растворимый?
  - Да.
  - Тогда кофе. С сахаром, без молока.
  - А я с твоего позволения выпью чай.
  - А что будет, если я скажу "нет"?
  - Тогда я выпью запретный чай и стану преступницей.
  - Значит, главная героиня - преступница? Что ж, опытный детектив, супер профессионал, следивший за преступницей, должен взять ее с поличным. Желательно после кровавой перестрелки.
  - А как же чары? Все киношные преступницы очаровательны. Я должна влюбить тебя в себя, подсыпать что-то в чай, а потом уйти, сказав на последок: "Прощай, дилетант".
  - Это потом. К тому же я пью кофе, а в кофе подсыпают только отраву.
  - Тогда придется тебя убить. Ножом. В фильмах на кухне всегда есть деревянная подставка с такими огромными ножами.
  - Мы же шпионский боевик снимаем, а не триллер! Ножей не будет.
  Чайник начал шуметь и выпускать пар. Я взял его в руки и стал наливать кипяток в чашки. Алла достала из шкафчика печенье.
  - Знаешь, еще два часа и на улице станет темно. Давай мы все-таки покончим с типовым, а то мне домой еще ехать.
  Алла удивленно посмотрела на меня.
  - Не останешься?
  Теперь уже я удивленно посмотрел на нее.
  - Как бы нет.
  - А ты куда-то торопишься?
  - Нет, но...
  - Ну вот. Заодно пустишь пару новых слухов, вроде "Красавчик снова в бою".
  - А тебе это зачем?
  Алла вдруг стала серьезной.
  - Потому что я люблю тебя.
  Хорошо, что чашка кофе стояла на столе. Иначе я бы ее уронил.
  - И давно?
  - Месяц. Я долго не могла решиться подойти к тебе, а тут случай удачный подвернулся, типовой этот. Тогда я решила познакомиться с тобой при помощи...
  - Ясно. А я все думал - что же все так хорошо идет?
  - А что, это плохо?
  - Понимаешь, Алл, у меня есть девушка.
  - Я что, не нравлюсь тебе?
  - Ты - просто картинка. Но у меня действительно есть девушка. Я через многое прошел, чтобы быть с ней вместе.
  - Такое впечатление, что ты просто ищешь предлог, чтобы от меня отделаться. Я противна тебе?
  - Нет.
  - Тогда останься.
  - А как же...
  - Я прошу, останься. Я на все согласна, только не уходи. Сделай вид, что ради меня забыл про все на свете. Всего один раз...
  Я вздохнул.
  - Я возьму пиво?
  - Да, конечно, в холодильнике на нижней полке. Открывалка в том ящичке.
  Холодное пиво. Хорошо. Я пошел в комнату, сел на стул и стал смотреть в небо. Интересная ситуация - если останусь, то стану развратным сластолюбцем, а если уйду, то стану бессердечным и равнодушным. Слухи в Университете распространяются мгновенно.
  - Алл, давай так. Я пока подумаю, а сейчас давай все же займемся типовым.
  - Хорошо. Где мы там остановились?
  Следующие полтора часа я объяснял ей типовой. Я специально объяснил все свои выкладки, подробно останавливаясь на каждом моменте. Я просто тянул время. Потому что за полтора часа у меня так и не появилось ответа на ее вопрос. Увы, время кончалось. Теперь я не знаю, что делать. Можно прыгать из окна, хотя нет, высоко.
  - ...вот здесь. Понятно?
  - Да. Это был последний номер?
  Я перевернул лист и вздохнул.
  - Да, последний.
  - Слушай, я тебе очень благодарна. Спасибо.
  - Ладно уж, чего там.
  Молчание.
  - Ну так как, уходишь? - спросила она.
  Я встал со стула.
  - Да, ухожу.
  Ее глаза заблестели. Она поняла это и опустила голову. Тем временем я вышел в коридор и стал искать свои ботинки.
  - Алл, а ты мои ботинки не видела?
  Алла вышла из комнаты, увидела, что моих ботинок нигде нет, и ее настроение заметно улучшилось.
  - Видишь? Это - знак. Останься, а?
  - Ты это нарочно сделала?
  - Нет, но если бы знала, что это сработает - обязательно сделала бы.
  Без ботинок я никуда не поеду. Они должны быть где-то здесь.
  Алла подошла ко мне, положила руку на плечо и тихо-тихо сказала:
  - Останься, я прошу.
  Я посмотрел ей в глаза.
  - Ладно, все равно Провидение на твоей стороне.
  Она обняла меня второй рукой, прижалась ко мне всем телом, - хрупкая, нежная и теплая, - и я почувствовал ее губы на своей щеке.
  - Сегодня ты мой. Сегодня - только мой...
  
  
  13.
  
  Суббота. Погода отличная. Это хорошо. Ведь сегодня мы едем купаться!
  Идею предложил Юрка. Он сказал, что знает отличный пляж недалеко от города. Там, на берегу водохранилища, есть площадки для волейбола, пара палаток, душ и прочие пляжные радости. Почему бы и нет?
  Быстро позавтракав, я стал собирать вещи. Возьму большое полотенце, плавки, книгу и колоду карт. Думаю, хватит. Юрка обещал взять покрывало, чтобы лежать не на песке. Женька обещал захватить пару бутылочек пива. Еду можно купить по дороге.
  Вроде бы все. Ничего не забыл. Теперь главное - не опоздать. Мы встречаемся в десять около Университета. Я посмотрел на часы. Можно и поторопиться. Ключи бы не забыть.
  Автобус подошел быстро. А ведь суббота. Он и по будним дням не слишком-то часто ходит, не то, что по выходным. Мне сегодня везет. Значит, день будет удачным.
  На станции метро было пусто. Так рано в выходной день никто не встает. Я сел в вагон и достал книгу. Скоротаю время. Все-таки час ехать, а заняться нечем.
  Книга действительно отвлекла мое внимание. Поэтому я проехал свою остановку, и мне пришлось возвращаться. Однако я успел вовремя.
  На платформе меня ждали Юрка и Юля.
  - Привет, Тош! - вскричала Юля.
  Ох уж эти девушки! Иногда я завидую их умению так искренне радоваться мелочам, но чаще всего эта беспричинная веселость меня раздражает.
  - Привет, Юль. Я и не знал, что ты поедешь.
  - А я всех обхитрила. Очень хочется искупаться по такой жаре. А вы как раз на пляж вчера собирались, вот я и решила с вами поехать.
  - А-а-а...
  Юрка лукаво улыбнулся. Наверняка это он ее пригласил.
  - Ждем Женьку еще десять минут, а потом едем, - сказал Юрка.
  - А кто еще подъедет? - спросила Юля.
  - Женька и, может быть, Вова. Кстати, что возьмем из еды?
  - Давай две бутылки воды, хлеб и майонез.
  - Нет, две - мало. Возьмем четыре.
  - А денег хватит?
  Вчера я получил стипендию.
  - Хватит.
  Подъехал поезд. Из дверей вышли Женька и Вова.
  - Мы не опоздали? - весело поинтересовался Женька.
  - Нет, как раз вовремя.
  - Едем?
  - Да.
  - Тош, можно тебя на пару слов?
  Я подошел к Женьке.
  - Ну?
  - Нужно поговорить. Сядем в поезде подальше от остальных, ладно?
  Сесть в вагоне у нас не получилось. Мы решили, что это даже лучше, и отошли подальше от остальных.
  - Тош, что там у тебя с Аллой творится?
  - Да так... Считай, что у нас роман.
  Женька хмыкнул.
  - Тоже мне герой-любовник. Вот что, герой, у меня к тебе дело есть.
  - Я слушаю.
  - Ты ведь знаешь про меня и Ксюху? Так вот, она пару раз говорила, что была бы не против помириться с тобой.
  - А она говорила тебе, из-за чего мы... поссорились?
  - Я так считаю, что об этом пора забыть и тебе, и ей. Какая разница, кто кому что сказал? Это было давно, и вам пора бы примириться.
  Я не против. Вот только мне и так хватает проблем. Почему-то мне кажется, что после примирения у нас с Ксюшей будут долгие выяснения отношений, разговоры ни о чем, взаимные подколы, фразы с намеками. Это ведь не просто - строить отношения с человеком, особенно, если начинать приходится с нуля.
  - Я не готов, Жень. Не то, чтобы я не хочу, просто не готов. У меня сейчас ничего не получится. Мне нужно время.
  Женька стукнул кулаком по поручню.
  - И сколько же тебе его нужно?
  - Месяц, возможно два.
  - Тош, пойми, нет у тебя месяца, а уж тем более двух.
  - А к чему такая спешка. Что, Госплан не выполняем?
  - Ты разве не видишь?! Группа разваливается. Мы уже не единый коллектив. Мы разбились на кучки, у каждой - свои интересы. Это еще ладно, это вполне естественно, но вот дальше... Эти кучки уже начинают замыкаться в себе. Нет уважения и дружбы с "чужаками".
  - А я и не знал, что ты заботишься о процветании нации.
  - Не издевайся! Я ведь хочу, чтобы мы были как единый организм, а что получается? Одних презирают, других боятся, третьим не доверяют...
  А ведь он прав. Я уже давно замечал, что в свободное время мы расходимся маленькими группами по разным сторонам и тихо переговариваемся, искоса глядя на остальных.
  - Ну так как?
  - Жень, а от меня-то тебе что надо?
  - Помирись с Ксюхой.
  - Мы с ней что, во враждебных лагерях?
  - Да!
  - А ты, значит, хочешь объединить эти лагеря путем "династического брака"?
  - Опять ты за свое! Так трудно помириться с девушкой?
  - Говорю тебе - не готов я сейчас. Позже.
  - Позже? Позже мы будем люто ненавидеть друг друга!
  - Ну ты уж тоже не перебарщивай. Я пойду сяду, там место освободилось.
  Женька был явно недоволен итогом беседы. Я же, напротив, имел пищу для ума. Надо внимательнее присмотреться к одногруппникам и для начала узнать состав этих "кучек".
  Я сел рядом с Юркой и легонько толкнул его локтем в бок.
  - Юр, что это за деление такое?
  - Неужели ты ничего не замечаешь?
  - Ну так, иногда. Вообще-то мне не до этого.
  - Просто народ стал делиться.
  - А если точнее?
  - А больше ничего нет. Тебе Женька про это сказал? Да, он уже, наверное, видит расизм и геноцид. На самом же деле ничего такого нет, да и вряд ли будет. Лучше скажи, где мы по дороге еды купим?
  - Не знаю. Ты ведь уже ездил на этот пляж?
  - Ну да.
  - Вот и вспоминай, где на нашем маршруте есть магазины.
  Юрка погрузился в раздумья. Надо будет на досуге подумать над тем, что творится с моей группой. Для начала узнаю состав группировок, потом выясню, к какой из них принадлежу я. Далее...
  - Тош, когда нам выходить? - спросила вдруг Юля.
  - Через четыре остановки.
  Я снова погрузился в размышления. Не вышло.
  - Тош, ты бы хоть позвонил бы мне.
  - Извини, дела. Времени не хватает.
  - Даже на меня?
  - Юль, для тебя я смогу найти лишние полчасика, но ведь мы и так видимся каждый день в универе. Я буду с большим трудом подыскивать темы для разговоров.
  - Странно, я думала, что ты будешь рад общению со мной.
  - Я и так рад этим фактом.
  - Что-то незаметно. Вот сейчас ты демонстративно не обращаешь на меня внимания.
  - Мне надо не спускать с тебя глаз на протяжении всей поездки?
  - Мог бы хоть поинтересоваться, как дела.
  - Думаю, что у тебя все в порядке.
  - Игнор?
  - Юль, тебе нужно настоящее внимание или очередная статистическая единица? Я с удовольствием буду с тобой общаться, но создавать культ имени тебя не собираюсь.
  - Все-таки есть в тебе что-то грубоватое.
  - Наверное, я, в отличие от многих твоих знакомых, говорю правду.
  - Ну, как знаешь. - Юля отвернулась и начала весело болтать о чем-то с Вовой.
  Не вагон, а кабинет для выяснения отношений. Что-то и вправду творится в группе. И ты не прав, Юрка, так просто это не кончится.
  
  На пляже было не протолкнуться. Кажется, весь город приехал сюда в это жаркое утро. Весь пляж был закрыт ковриками и полотенцами и теперь походил на гигантское лоскутное одеяло.
  Вход на пляж оказался платным. Сумма - ерунда, но мне вдруг стало неприятно.
  - Тош, смотри по сторонам внимательно. Найдешь свободное место - скажи.
  - Давай лучше пройдем подальше. Не хочу лежать около входа.
  Пляж был огромен. Противоположного конца не было видно. Мы молча двинулись вперед по асфальтовой дорожке, изрядно посыпанной песком.
  В воде плавали и кричали сотни людей. Где-то играла музыка. Справа показались большие тенты, под которыми стояли пластиковые столики. Сбоку от дорожки играли в бадминтон, иногда над нами пролетали цветные мячи и тарелки. Впереди была волейбольная площадка. Мы решили остановиться рядом с ней.
  Кабинок для переодевания было несколько, но людей было больше, поэтому я отстоял десятиминутную очередь. При этом меня, когда я переодевался, еще и поторапливали. Я делал вид, что не слышу.
  Пока я переодевался, Женька и Юрка расстелили покрывало, а Вова достал продукты. Хлеб (порезанный), майонез, сосиски (две упаковки), четыре бутылки воды, печенья и пол-ящика пива. Все это было свалено в кучу около наших вещей, которые, впрочем, тоже были свалены в кучу. Юли не было видно.
  - Тош, ты идешь купаться? - крикнул Женька.
  - Да! Пойдем, а то жара просто невыносима.
  - Я пока подожду, - сказал Вова и сел на покрывало. - Заодно и вещи покараулю.
  - Юр, а ты идешь?
  - Я чуть попозже, мне надо вещи убрать.
  - Что ж, - вздохнул Женька, - первопроходцами будем мы. А ну-ка, в воду!
  С этими словами он побежал к воде. Я - за ним. Однако ступив одной ногой в воду, Женька сбавил темп. Вскоре он остановился.
  - Холодно!
  - Это просто ты перегрелся, - сказал я и, не сбавляя скорости, стал заходить в воду. Когда я оказался в воде по пояс, я потянулся вперед, нырнул под воду, проплыл несколько метров и вынырнул, бодро тряся головой.
  Знали бы вы, как тяжело дается такое эффектное погружение!
  - Давай за мной, - крикнул я и поплыл к желтым буйкам, которые виднелись впереди.
  Женька не заставил себя долго ждать. Он с громким фырканьем плюхнулся в воду и заработал руками.
  Мы оба неплохо плаваем. Я занимаюсь плаванием с пяти лет, каждый год езжу к морю или на реку, три года посещал бассейн, во всех поездках к морю участвовал в разных конкурсах, связанных с заплывами. Женька последние два года тоже посещал бассейн, но вот только фигура его была далека от фигуры пловца, что выступает на соревнованиях по плаванью. Правда, моя - тоже не эталон.
  Я доплыл первым. Ухватившись за связку из трех буйков, я стал ждать Женьку. Он плыл красиво. Метров за десять он на полном ходу нырнул вниз, шлепнув по воде ногами. Вскоре его голова показалась рядом со мной.
  - Э-эх, хорошо-то как! - воскликнул он.
  - Да, это точно. Давай вон до той ограды и обратно на скорость?
  - Давай.
  Мы приготовились . "Раз, два, три!" - вперед! Я поплыл, соединив ноги и выбрасывая руки над головой. Женька зарывался в воду, но потом выбрасывался вверх, совершая мощные гребки руками. Вскоре он вырвался вперед. Я попытался ускорить темп - бесполезно. Мне в лицо стали бить волны, создаваемые его гребками. Я терял скорость. До решетки он доплыл на пару секунд раньше, перевернулся через голову, оттолкнулся ногами и ринулся к буйкам. Ну, так мы тоже умеем. И р-раз! Вода попала мне в нос, но я нащупал ногами решетку, и, толкнувшись, сразу же оказался на поверхности. Шансы еще есть.
  Женька вдруг сбавил темп. Непонятно, зачем это. Ведь он не так уж-то далеко оторвался. Во всяком случае, это вселило в меня надежду. Я из последних сил рванулся к буйками.
  По-моему, буйка мы коснулись одновременно.
  - Фотофиниш, - произнес я, переводя дыхание.
  - Да, это было здорово, - согласился Женька.
  - Ты чего темп снизил?
  - Выдохся. Я слишком сильно уходил под воду, и в конце устал сопротивляться.
  - Зато в начале ты хорошо взял. Я почти сразу же отстал.
  - Ты был на другой тактике. Итог один и тот же. Согласен на ничью?
  - Согласен.
  Мы улыбнулись друг другу. Потом я посмотрел на берег. Там люди что-то обсуждали, изредка указывая руками в нашу сторону. Болельщики. Интересно, на кого ставили больше?
  - Смотри, вон там, - Женька показал рукой в сторону берега. - Кажется, это Юрка.
  Приглядевшись, я увидел плывущего в нашу сторону человека. Он рассекал руками воду перед собой, иногда целиком уходя под воду. Это был Юрка.
  - Дождемся его, но второго заплыва устраивать не будем.
  - Согласен.
  Юрка доплыл до буйков.
  - Ребята, а где Юля?
  - А разве она не с вами?
  - Нет, Вова остался с вещами, а Юля не появлялась. Я подумал, что она уже в воде.
  Я посмотрел по сторонам. Нет, так ее не заметить. В воде все девушки похожи. К тому же Юля не отличается экстравагантной прической.
  - Может, встретила кого из знакомых?
  - По крайней мере, она знает, где мы остановились.
  Я посмотрел вниз, в воду. Нет. Не может быть. Исключено.
  - Тош, давай к берегу, я пиво хочу. И в волейбол поиграем.
  Мы с Женькой поплыли назад. Юрка остался на буйках, но вскоре тоже поплыл к берегу. Женька снова вырвался вперед. На этот раз я за ним не погонюсь. Все равно ведь сейчас отдыхать буду.
  На берегу показалась Юля. Она заметила нас и помахала нам рукой. Женька остановился и удивленно посмотрел на нее. Я догнал его.
  - А вы уже все? - удивилась она.
  - Ты где была? - спросил Женька.
  - Я около раздевалки подругу школьную встретила. Разговорились. Прихожу, а вас нет, только Вова пиво пьет.
  Мы с Женькой переглянулись. Затем, не сговариваясь, вышли на берег, схватили Юлю, - я за плечи, Женька за ноги, - подняли и понесли к воде.
  - Ребя-а-а-а-ата! Не-е-е-ет! Я боюсь! Не надо! Она же холодная!!! Не надо!
  Юля начала извиваться всем телом, держать ее становилось все труднее. Мы заходили все дальше в воду.
  - Ну пустите же!
  - Как скажешь, - сказал Женька и разжал руки. Я последовал его примеру.
  Юля упала в воду, подняв фонтан брызг. Мы решили ретироваться.
  Ее голова и плечи показались над водой. Мокрые волосы закрывали пол-лица.
  - Ну и зачем это надо было делать? - спросила она, обхватывая руками плечи. - Холодно же!
  - А ты не стой на месте, двигайся. Согреешься!
  Юля начала брызгать в нас водой. Мы немедленно ответили. Зря она, мы ведь сразу стали побеждать. Подплыл Юрка, досталось и ему.
  - Ну что такое! - возмутился он, отплевываясь. - Прекратите.
  Женька засмеялся.
  - Мы к вещам, греться. Юль, как искупаешься - приходи на площадку.
  Юля, не сказав ни слова, поплыла к буйкам.
  Вова явно обрадовался нашему приходу. Он протянул нам две бутылки пива, а сам принялся отламывать себе хлеб. Я потянулся за полотенцем и стал вытирать себе голову.
  - Сейчас обсохните, и все идем играть в волейбол, - сообщил Вова. - Я уже занял очередь, в команде четыре человека, мы играем после вон тех.
  На площадке шла игра. Команда правых явно была сильнее. Они уверенно подавали, принимали мячи от левых и красиво играли под сеткой. Левые после каждого пропущенного мяча громко и долго выясняли отношения.
  - Как только они проиграют, на поле выходим мы, - пояснил Вова. - Здесь игра до вылета. Наши соперники уже три игры продержались.
  - Ты уверен, что мы устоим?
  - Нет, но будет весело.
  В это время мяч, пролетев рядом с нами, упал в песок и покатился к воде.
  - Аут! - крикнули из правой команды. - Следующие.
  Мы вышли на поле. Я под сеткой, Вова на подачу, Женька в центре, Юрка слева.
  - Давай на подачу, - сказал человек в клетчатых плавках.
  Вова подбросил мяч и ударил по нему. Довольно сильно, и мяч полетел на другой край площадки. Его приняла девушка в оранжевом купальнике. Девушка была почти коричневая. Как это она умудрилась успеть так загореть?
  Девушка передала мяч парню в синих плавках и черных солнцезащитных очках. Тот подбросил его вверх, ближе к сетке. Клетчатый дожидался, когда мяч долетит до него. Будет бить, подумал я и приготовился прыгать.
  Прыгнул я хорошо. Высоко, выставив перед собой руки. Но клетчатый обладал хорошим ударом, и мяч, задев мою левую руку, лишь изменил направление. Он отлетел к Юрке, тот поймал его и отбил на Женьку. Женька перебросил его мне.
  - Гас! - заорал Юрка.
  Я ударил. Клетчатый отбил мяч в прыжке, но мяч попал в сетку и упал на их половине.
  - Есть! Наша подача, один - ноль.
  Шанс есть. Их тоже можно бить. Надо бы только постараться.
  - Так, собрались!
  Вскоре подошла Юля. Она встала около столба, державшего сетку, и стала смотреть на нашу игру. Зря, уж очень она отвлекала наше внимание.
  Мы проиграли со счетом пятнадцать - шесть.
  - Ну, по крайней мере мы хоть сопротивлялись, - подытожил Вова, когда мы шли к нашим полотенцам. - Предлагаю по пиву за честную и бескомпромиссную борьбу.
  Юрка ограничился водой. Пиво он не пьет. Довольно редкое явление в наше время.
  - Так, надо еще раз искупаться, - подумав, сказал Женька. - Тох, ты как?
  - Я - пас. Позагораю немного.
  - А ты?
  - Я иду, - сказал Вова, и они пошли к воде.
  Юля пошла за ними.
  - Я с вами. Только не бросайте меня больше, я сама.
  Я остался с Юркой.
  - Ну как тебе здесь? - спросил он, садясь рядом со мной на колени.
  - Неплохо, - ответил я, ложась животом на полотенце.
  - Смотри, вон там. Те две девушки. Уже пару раз на нас посмотрели.
  - И?
  - Пойдем познакомимся?
  - Без меня. Я не в настроении.
  - Брось! Все чудесно! Так пусть же станет еще лучше.
  Я закрыл глаза.
  - Нет, и не уговаривай. Как-нибудь в следующий раз, ладно?
  - А в следующий раз - точно?
  - Точно. А сейчас - хочу немного позагорать.
  - Тебе видней. - Юрка встал с колен и направился к площадке.
  
  
  14.
  
  - Пойдем сегодня в бар? - спросил я.
  Пашка задумался.
  - Я даже не знаю. А может, завтра?
  - Никаких завтра! Ты ей вчера звонил?
  - Да. Разговор длился две минуты.
  - Во-от. Надо развивать успех. И потом, откуда такая нерешительность? Раз я говорю, что надо сегодня, значит, надо сегодня.
  Пашка вздохнул.
  - Ладно, согласен.
  - Вот и умница. А теперь скажи, где у них пара?
  - Где-то на третьем этаже, точно не помню. Пойдем дойдем до расписания.
  Мы пошли по коридору мимо деканата к большому стенду с синей рамкой.
  - Девятьсот тридцать первая.
  - Ты иди вниз и жди меня у раздевалки. А я - на задание.
  - Не пуха...
  - Спасибо.
  Всегда отвечаю так на эту поговорку, хотя прекрасно знаю, что надо по-другому. Но это уже привычка.
  Я подошел к аудитории. Дверь была слегка приоткрыта, и сквозь щелку была видна часть комнаты с длинными деревянными партами. Лены не было видно. Пашка говорил, что она любит сидеть на первой парте. Что ж, с первой парты лучше видно, что лектор пишет на доске, и соседи будут молчать всю лекцию. На первые парты обычно садятся те, кто действительно будет писать и слушать лекцию. На задних же партах обычно доделывают примеры для следующих занятий, спят, играют в карты или еще чем-нибудь занимаются.
  - ... запишем в таком вот виде, - звучал монотонный голос лектора. - Отсюда видно, что ...
  У окна на третьей парте сидел Гребнев. Он о чем-то перешептывался с соседом и беззвучно смеялся. Может, и его пригласить? Подумаю над этим.
  - ... а теперь я раскрою скобки. Выражение справа переписываем...
  Кстати, надо будет попросить у него лекции на следующий год. Ему-то они все равно не понадобятся.
  Наш второй курс как-то пытался продавать нам типовые. Цена была немалой, зато качество гарантировалось - типовые были проверены и оценены. Единственный, кто согласился отдавать нам эти бесценные шедевры даром - Гребнев. Теперь он что-то вроде святого для нашего курса.
  - ...с прошлой лекции. Посмотрим, что же это нам дает после подстановки этого результата...
  Я посмотрел на часы. До конца пары оставалось минут пять. Дождусь. А ведь все-таки второй курс, могли бы и пораньше уйти.
  - ...не успеваем, то я оставляю это на следующее занятие. На этом все.
  Кажется, кто-то в аудитории крикнул "Ура!" Значит, не только нам приходится тяжело.
  Народ в аудитории засуетился. Послышался монотонный гул голосов, кто-то зашелестел пакетами, звук застегиваемой на портфеле молнии. Щелчок замка дипломата. Кому-то обещают позвонить сегодня вечером. Спросили, кто куда едет. Отодвинули парту, смех, похлопывание по плечу.
  Люди стали выходить из аудитории. Вскоре в проеме показались Лена и Катя. Они разговаривали друг с другом, меня никто не заметил. Я пошел прямо на них.
  - Привет.
  - Привет. Кажется, Антон?
  - Он самый. Ты сегодня чем-нибудь занята?
  Катя посмотрела на меня удивленными глазами. Затем такого же взгляда удостоилась Лена.
  - Ну помнишь, я тебе говорила о том, что у Паши есть знакомый по школе, с которым он учится? Вот это он.
  Катя задумалась. Наверное, думает, зачем это знакомый пристает к ее подруге. Хотелось бы узнать, как она думает о Пашке.
  - Лен, сегодня такой хороший день!.... Пойдем с нами в бар? Посидим, в бильярд поиграем, хорошо проведем время...
  - Я?
  Лена посмотрела на Катю. Та задумчиво молчала.
  - А кто это "мы"?
  - Я и Паша.
  Катя встрепенулась.
  - Паша? А где он?
  - Там, внизу ждет. - Я посмотрел на Лену. - Ну как, идешь?
  - Лен, я пойду вниз, а ты подходи, ладно? - и Катя пошла, вернее, почти побежала к лестнице. Наверное, приглашение ожидала она. В любом случае, такая реакция нам на руку.
  И действительно, Лена была явно удивлена. "Куда это она?" - еле слышно произнесла она, глядя вслед удаляющейся Кате. Я сделал вид, что не расслышал.
  - А что, я, наверно, пойду. Прямо сейчас едем?
  Я быстро оглядел ее с верху до низу. А что? По-моему, выглядишь ты сейчас очень даже ничего.
  - Да. Можем еще к Пашке домой заехать, чтобы вещи положить, но...
  - Нет, давайте сразу.
  Мы пошли к лестнице. Вокруг нас шли одногруппники Лены. Они явно не понимали, что это такая красивая девушка делает с таким сомнительным человеком, как я (помните про мою репутацию?). К тому же я был на год младше. В нашем возрасте это играет существенную роль. Ее одногрупники станут считать меня дамским угодником или обольстителем.
  Я увидел слева улыбающееся лицо Гребнева. Он многозначительно подмигнул мне левым глазом и отвернулся в сторону. Теперь точно стану обольстителем.
  Когда мы подходили к раздевалке, я увидел Пашку и стоявшую рядом Катю. Они возбужденно о чем-то разговаривали, причем Катя активно размахивала руками. Завидев нас, Катя что-то сказала Пашке и, резко повернувшись, пошла в сторону дверей.
  Даже подругу не подождала!
  - Эй, Паш, как жизнь? - крикнула Лена.
  Пашка обернулся в нашу сторону и не поверил своим глазам. Представляю, как это выглядит: очаровательная девушка, в которую он влюблен, стоит рядом с жестким циником, с которым она знакома от силы месяц, и, улыбаясь, переговаривается с ним насчет его, Пашки, нерешительности ("Что это он так, нас испугался?").
  Однако все шло так, как я обещал.
  - К-как провела день? - заикаясь от волнения, спросил Пашка.
  - Неплохо. Хотя последняя пара была очень скучной, - и она сморщила носик.
  - А-а-а... А мы вот в бар собираемся... Пойдем с нами?
  Он что, совсем все позабыл?
  - Конечно, меня уже Антон пригласил. Поехали уже!
  - Да, в самом деле, едем, - сказал я и, взяв Пашку за руку, потащил его к дверям.
  - В транспорте наговоритесь, - шепнул я ему на ухо. - Только чур не трусить.
  - Я твой должник, - ответил он и сжал мое плечо.
  Мы вышли на улицу. Солнце скрылось за тучи, дул легкий прохладный ветерок. Не жарко. Оно и хорошо, в транспорте не будет душно. Да и по барам ходить лучше всего именно в такую погоду. Она как-то успокаивающе действует на организм. Не знаю, почему, но это так.
  Мы пошли к остановке. Около выхода с территории Университета за нами увязалась собака, белый огромный лохматый пес. Он дружелюбно бежал рядом с нами, помахивая хвостом. Пашка почему-то держался в стороне от собаки.
  - Ты что, боишься его? - удивилась Лена.
  - Он меня не любит, - произнес Пашка.
  - Как это?
  - А вот смотри, - и Пашка приблизился к псу. Пес угрожающе зарычал и обнажил клыки.
  - Видела?
  - Да, странно. И давно это у вас?
  - Да вот уже как год.
  - А ты мне об этом ничего не рассказывал, - заметил я.
  - А ты ничего и не спрашивал.
  Может, покормить его чем-нибудь? Но рядом не продают ничего съедобного для собак.
  - Антон, а ты чем интересуешься? - вдруг спросила Лена.
  Я растерялся.
  - Да так, всем понемногу. Но больше всего - нумизматикой, историей и психологией.
  Пашка улыбнулся уголком рта. Лена это заметила.
  - А что тут смешного? Хобби вполне нормальное.
  - Извини, это я так.
  - Антон, а ты правда все знаешь?
  - Кто сказал тебе такую чушь?
  - Паша говорил, что ты всегда знаешь тему разговора, - Лена лукаво глянула на Пашку.
  - Это он сгоряча. Однако излишне скромничать не буду - знаю многое. Считаюсь неплохим собеседником.
  - Да? Отлично! - она обернулась к Пашке. - Давай в следующий раз возьмем с собой Катю? Она обожает всякие беседы, и ей будет очень интересно провести с нами время...
  - Со всеми вытекающими отсюда последствиями, - хмыкнул Пашка.
  - Хватит пошлить! Я ведь серьезно. Ей скучно со своими одногруппниками, они ей не интересны как собеседники.
  - А если она откажется? - поинтересовался Пашка.
  - Вряд ли, скука - вещь страшная.
  - А если я откажусь? - вставил я.
  Лена словно вспомнила о том, что я еще рядом.
  - Неужели вправду откажешься?
  - А вдруг? Не хочется быть ученым попугайчиком.
  - Ты им и не будешь. Просто Катя давно хочет найти интересного собеседника, вот я и подумала...
  - А разве Паша не интересный собеседник?
  Пашка бросил в мою сторону полный ярости взгляд.
  - Ты? - удивилась Лена. - Почему ты мне не сказал?
  Да, зря я так.
  - Понимаешь, он просто пару раз поговорил с ней, и все закончилось скандалом. Ты ведь видела сегодня.
  - Да-да, - подхватил обрадовавшийся Пашка. - А она твоя лучшая подруга, вот я и решил не говорить тебе о нашей с ней ссоре. Мало ли что...
  Лена улыбнулась.
  - В следующий раз обязательно говори.
  "Следующего раза не будет, уж поверь мне", подумал я.
  От остановки отходил какой-то автобус.
  - Это наш? - спросил я.
  - Да. Но нам подойдет любой, нам только до метро.
  Лена села на скамеечку, Пашка встал рядом с ней с глупой улыбкой на лице. Я специально отошел подальше.
  Черт меня дернул сказать про Катю. Теперь Пашка будет нервничать, а ему это никак нельзя.
  А может, так даже лучше. Одной проблемой меньше, можно объяснить все дальнейшие трения Пашки и Кати. Надо только будет Пашке напомнить, чтобы он не слишком увлекался, а то останется ни с чем.
  Из-за поворота показался троллейбус.
  - Нам на этот, - крикнул Пашка, указывая на троллейбус рукой.
  Я кивнул головой.
  Или не ехать с ними в бар? В самом деле, пить пиво и играть в бильярд я могу с Лехой и Женькой, с ними веселее. Пашка будет всецело поглощен девушкой. Я буду отвлекать его и даже раздражать, ведь Лена будет просто вынуждена поддерживать со мной хоть какую-то беседу. Все, решено, я не еду.
  - Паш, подойди на минутку! - крикнул я.
  Пашка с явным усилием отошел от Лены и направился в мою сторону.
  - Чего?
  - Я не еду с вами.
  - Как это?
  - Посуди сам...
  Я изложил ему все свои доводы. Он молча кивал головой.
  - Ну ради меня, а?
  - С тобой поедет такая красавица, чего ж тебе еще надо?
  - А ты?
  Троллейбус остановился у остановки, открыл двери и начал выпускать людей. Внутри была порядочная давка.
  - Я? Поеду домой, отдохну, прогуляюсь по парку.
  Пашка вздохнул.
  - Я позвоню тебе вечером, ладно?
  - Звони. Только лучше, чтобы... - я осекся. - Забудь, это я так, замечтался. Мне тоже надо пару проблем личного характера решить.
  - Эй, ребята, вы едете? - Лена стояла в толпе около средней двери и махала нам рукой.
  - А что я ей скажу?
  - Все что угодно. Ей уже не до этого. Ты сумел ее заинтересовать. Она будет о многом спрашивать тебя, а про меня и не вспомнит. Давай, а то не влезешь в троллейбус.
  Люди стали заходить внутрь. Лена, увлекаемая потоком, стала подниматься по ступенькам. В ее глазах... нет, отсюда не видно, но наверное, в них были испуг и удивление.
  - Иди.
  Пашка сделал пару шагов спиной вперед, потом махнул рукой, обернулся, подбежал к двери и вскочил на нижнюю ступеньку.
  Они уехали.
  
  - Знаешь, я... была неправа.
  - Я понимаю.
  - Ты уж прости меня. Видно, я действительно не знаю, что хочу.
  - Я и не злюсь.
  - У тебя тон, как у покойника. Если бы ты орал на меня, мне было бы легче.
  - Правда?
  - Хватит! Такое впечатление, что тебя это совсем не волнует.
  - Тебе лишь кажется.
  - Что мне сделать, чтобы ты мне поверил?
  Я глубоко вздохнул.
  - Я тебе верю.
  - Врешь. Ты думаешь: "Вот дура! Вчера одно, сегодня другое. А завтра третье. Да еще и ерунду какую-то несет".
  - Нет, я все понимаю. Иди, я не сержусь.
  Трубка всхлипнула.
  - Правда?
  - Ну конечно.
  Молчание.
  - Второй раз расстаемся, Тош.
  - На этот раз навсегда.
  Молчание.
  - Знаешь, Тош, я никогда не забуду тебя. Ты... благородный, что ли?
  - Просто я уважаю людей.
  - Может, я этого не достойна? Может, тебе станет проще, если ты возненавидишь меня?
  - Ну что ты, маленький!
  - Ну, я пойду.
  - Иди. Желаю удачи. Честно.
  - Прощай...
  В трубке что-то щелкнуло и послышались короткие частые гудки. Медленно, словно какое-то сокровище, я положил трубку на телефон.
  Вот и все. "Разбитого не склеишь", или как там? В любом случае, мог бы и догадаться. Прошло и прошло. Было уже такое, и ведь ничего. Переживем.
  Я сел на стул. Почему-то меня охватило чувство одиночества. Квартира показалась какой-то чужой, пустой и неприветливой. Был слышен каждый звук. Слышно, как где-то скрипят половицы, как на кухне из крана капает вода, как трещит работающий холодильник. Навалилась тоска. Тоска и грусть.
  Будто кусок из сердца вырвали. Нет, сначала вырвали, потом пришили, а затем снова вырвали.
  Ира... Как ты теперь будешь жить? Как я теперь буду жить? Опять все заново. Тогда, когда все встало на свои места, когда не осталось недомолвок, когда выяснены все отношения...
  Пойду выпью кофе.
  А завтра будет новое утро. Снова взойдет солнце. И мы все снова нехотя встанем, пойдем завтракать, машинально включим радио...
  В Университет, надо в Университет. Стоять в толпе на остановке, оказаться ближе всего к дверям, оттолкнуть локтем зазевавшегося, сесть на свободное место... То же в метро... А в Университете... Что там может нового случиться? Пары, лекции, семинары, перерывы, бесцельные разговоры, ржание над очередным анекдотом, умные лица, высокомерные речи...
  Как роботы. Делай то, принеси это. А внутри - пустота. Внутри нет ничего. Ни души, ни Бога, ни веры, ни надежды. Ни любви.
  На кухне засвистел чайник. Я медленно подошел к шкафчику с посудой и достал оттуда чашку. Поставив ее на стол, я налил в нее кипяток, положил две ложки кофе и три ложки сахара. Почему-то захотелось сладкого.
  Сладкого в доме не оказалось. Я еще раз тщательно просмотрел все ящички и шкафчики - ничего.
  Усевшись поудобней в кресло, я стал пить кофе. Крепкий, с горьким привкусом, он приятно обжигал язык. Настроение поднималось.
  В конце концов, жизнь не кончается. Будем жить.
  Однако мне захотелось обсудить свои проблемы с кем-нибудь, кто мог бы это понять. Леха? Вряд ли, ответит шаблонными фразами. Женька? Нет, он слишком несерьезен для такого разговора. Пашка? Ему надо набираться уверенности, да и дел у него по горло. Значит, Юрка. Звоню ему.
  Трубку долго не брали. Кажется, у него в квартире несколько телефонов.
  - Алло?
  - Юр, ты?
  - Да.
  - Привет. Это Тоша. Я тебя не от чего не отвлекаю?
  - Да вроде бы нет.
  - Отлично. Слушай, мне надо с тобой кое о чем поговорить, это важно. Давай где-нибудь встретимся.
  - Ну... Подъехать к парку сможешь?
  - Да, часа через полтора.
  - Тогда я буду ждать тебя около метро. Из первого вагона налево.
  - Ага. До встречи.
  Вот и отлично.
  В вагоне метро я сидел около дверей, лицом к платформе. Слева от меня сидела пожилая женщина, которая читала газетную статью об увеличении цен за проезд. Напротив сидели две девушки, лет эдак по шестнадцать, и весело болтали о чем-то, размахивая при этом руками.
  На одной станции в вагон зашли двое ребят и одна девушка. Ребята были одеты в кожаные куртки, один, повыше, имел короткую прическу, у другого были длинные волнистые волосы. Высокий держал в руке спортивную сумку. Девушка была одета в джинсы, фиолетовый шерстяной свитер и серую курточку. В руках она держала широкую... э-э-э... ну, в общем, такую штуковину, в которой носят ватманские листы, чтобы они не мялись.
  По-видимому, парни встретились с девушкой только что и не были знакомы. Они встали около дверей напротив меня. Девушка, кокетливо улыбаясь, смотрела в окно, за которым извивались трубы тоннеля, высокий радостно глядел на нее, а низкий что-то спрашивал. Девушка отвечала, слегка поворачивая голову, и низкий пошатывался от гордости. А может, просто поезд качало.
  Слов не было слышно. Лишь иногда долетали обрывки фраз. "...художница?" "Да." "И как, хорошо рисуешь?" "Не очень..." "...умею." "...куда едешь?" "...нет, мы с другой стороны".
  Высокий все еще молчал, сверля попутчицу взглядом. Низкий покачивался. Девушка еще раз взглянула на эту компанию, повела плечиками и отвернулась. Наверное, они ей надоели. Разговаривать с девушками - целая наука.
  Однако парни не сдавались. Они начали о чем-то кричать, ходить вокруг девушки и что-то друг другу объяснять. Высокий стал заглядывать девушке в лицо, низкий стал толкать высокого с плечо, видимо со словами: "Понял? Что я те говорил? Вот так-то!"
  В это время к дверям подошли двое, по-моему, студенты. Они встали рядом с девушкой, равнодушно поглядывая на трубы за окном и лениво перебрасываясь какими-то замечаниями. Один из них достал толстую тетрадь, открыл ее и начал читать записи, другой стал тыкать в нее пальцем и что-то говорить ему на ухо.
  На очередном вираже высокий налетел на крайнего студента, наступив ему на ногу и толкнув в сторону двери. Студент посмотрел на него вопросительным взглядом и что-то спросил. Высокий остановился. Студент переспросил. Второй студент встал рядом со своим другом. Низкий встал рядом с высоким и стал смотреть на студента.
  - ...понял?! Вот так и стой молча! А то...
  Низкий и высокий с яростью смотрели на студента, но понимали, что расклад сил явно не в их пользу. Девушка повернула голову в сторону компании и стала наблюдать за исходом стычки.
  Студент бросил угрожающий взгляд на высокого и вновь принялся изучать тетрадь. Высокий не сводил с него яростного взгляда, низкий повернулся к девушке. Сдаваться он не хотел, ведь представился прекрасный случай покрасоваться перед незнакомкой.
  Тут студент поднял голову и заметил, что высокий все еще смотрит на него.
  - Че уставился?!
  Это было сказано с таким тоном, что высокий сразу же понял, что студент станет делать дальше. Он отвернулся и сделал несколько шагов к своему приятелю.
  Все. Битва была проиграна. Девушка скептически посмотрела на горе ухажеров и, хмыкнув, уставилась на стену вагона. Высокий и низкий поняли, что все пропало, притихли и дальше ехали молча, изредка глядя на студентов.
  Вскоре второй студент вышел. Ребята сразу же посмотрели на оставшегося, но тот встретил их таким грозным взглядом, что последние мысли о реванше сразу же вылетели у побежденных из головы.
  Не повезло. Что ж, бывает.
  Я вышел на своей остановке, компания поехала дальше.
  Пересадка. Затем еще три остановки. Из метро налево. Или направо? Нет, налево. Какой же здесь длинный коридор.
  Юрки на улице не было. Надо же, умудрился опоздать. А ведь ему полчаса до сюда добираться. Ладно, подождем. Заодно и перекусим.
  Напротив стояла палатка с выпечкой. Я подошел к ней и посмотрел на ценники. Маловато у них товара-то.
  - Беляши есть?
  - Да, за десять.
  - Дайте два.
  Продавщица протянула мне пакетик с двумя горячими беляшами и две бумажные салфетки. Отойдя от палатки, я достал один беляш из пакетика и принялся есть. В это время из выхода метро вышел Юрка. Я помахал ему рукой.
  - Извини, задержался, - сказал он, подойдя ко мне. - Ешь?
  - Как видишь. Слушай, я сейчас ехал в метро, так там...
  Я рассказал ему об увиденной стычке в метро. Юрка ухмылялся на всем протяжении рассказа, а под конец сказал:
  - Да-а-а. Не повезло парнишкам. Ничего, пускай привыкают.
  Он посмотрел по сторонам, затем глянул на небо и предложил:
  - Пойдем в парк? Там хоть лавочки есть.
  До парка - минут десять ходьбы. Я успел рассказать ему о своем разрыве с Ирой, о своих чувствах и мыслях. Юрка внимательно слушал.
  - Вот что. Ты сам-то хочешь, чтобы Ира вернулась?
  Я задумался, взвесил все аргументы "за" и "против".
  - Нет. Лучше уже не станет.
  - Тогда просто наслаждайся жизнью. Ира - в прошлом. Ты теперь можешь с ностальгией вспоминать о ней. Это как чтение книг. Пока читаешь одну - сопереживаешь героям, одних любишь, других ненавидишь. Но книга прочитана, ты берешь в руки следующую книгу, в которой новые герои и новые события. А старые герои забываются.
  Мы прошли чугунную решетку парковых ворот и стали подниматься по длиной закругляющейся влево лестнице. Ступени находились на таком расстоянии, что шагать на новую приходилось с одной и той же ноги.
  - В чем-то ты прав. Однако в целом я не согласен с тобой.
  - Я могу дать тебе только такой совет. А согласишься ли ты с ним или нет - твое дело.
  - Думаешь, мне не стоит ей звонить в ближайшем будущем?
  - Думаю, нет. А если уж тебе так сильно не хватает женского внимания - познакомься с какой-нибудь девушкой.
  Я вспомнил Аллу.
  - Да, надо будет на досуге.
  Лестница закончилась. Мы прошли через старинные белокаменные ворота и пошли по тенистой аллее, выложенной шестиугольными плитками серого и розового цветов. Впереди поблескивала река.
  - Ты-то как поживаешь? - спросил я.
  Юрка вздохнул.
  - Плохо.
  - А что так?
  - С девушкой поссорился. Мы с ней уже пару лет знакомы, давно встречаемся. А тут вот поругались. Как обычно, из-за ерунды.
  - Вы помиритесь. Такое бывает. Главное - не упрямься и будь готов идти на компромисс. Ты ведь хочешь помириться?
  - Вообще-то было бы неплохо, но я тут одну девушку встретил...
  Юрка рассказал мне в общем-то стандартную историю о том, как мистер Икс знакомится с миссис Игрек. "Я пошел... А тут она сидит... Я посмотрел, она посмотрела... Я отвернулся, а спустя десять минут... Она улыбнулась... Я улыбнулся..." Обычная история. Настолько обычная, что даже не верится.
  - ...завязывать сандалию, а я предложил ей свою помощь. Она улыбнулась и сказала, что...
  Все-таки Юрка - жуткий бабник. Он не пропускает мимо себя ни одной девушки, готов знакомиться с каждой из них, но вот только перед знакомством у него пропадает решимость и он всегда чего-то боится. Наличие девушки не мешает ему флиртовать еще с десятью. А потом он долго удивляется, почему это большинство его знакомств заканчивается через пару месяцев жутким скандалом.
  - ...проводить ее домой. Она согласилась. Я стрельнул у нее телефончик, и оказалось...
  Сейчас попробую угадать. Она потеряла голову от тебя, а ты, улыбаясь, говорил ей фразы с намеками, и она улыбалась, а потом не смогла выдержать решительный натиск такого красавца и стала говорить тебе, что всю жизнь искала такого, как ты, поэтому теперь готова стать твоей рабой навсегда.
  - ...искала кого-то вроде меня. Прикинь?
  Что и требовалось доказать. Однообразно. Я таких историй уже слышал уж и не вспомнить сколько. В большинстве своем они являют собой передел истории "Молодой человек, а вы время не подскажете?" Такие уж мы самолюбивые - у нас спрашивают "который час?", а нам грезится уже любовь до гроба.
  - ...завтра обещала позвонить. Уау-у-у!
  Юрка поднял вверх руки, согнутые в локтях, и стал делать ими движения, как будто он лезет вверх по широкой лестнице. Этот жест означает радость.
  - Здорово.
  - Не боись, у тебя тоже все образуется. Вот увидишь.
  Каждый раз после общения с Юркой мне как-то проще смотрится на жизнь. Можно сказать, он заряжает меня оптимизмом. Этот раз - не исключение.
  - Пойдем к реке?
  Мы спустились на набережную и пошли вдоль реки по песчаной дорожке в сторону причала. К причалу подходил прогулочный катер, с его палубы раздавалась какая-то музыка. Что-то из нового, там все такое похожее.
  - Ты на лето куда-нибудь собираешься?
  Я посмотрел на свое отражение в воде.
  - Нет, пока никуда. А ты?
  - Я поеду к своим, в деревню.
  - Хорошо там летом?
  Юрка широко улыбнулся.
  - А то! Вот только пьют много.
  - Возьмешь с собой кого-нибудь из своих подруг?
  - Не-е-е! Во-первых, от них отдохну, а во-вторых, там тоже девушки есть.
  - Так ведь там еще и ребята ихние есть.
  - Что-нибудь придумаю.
  Поднятый с дорожки песок садился на наши ботинки. Тихонько похрустывали камушки.
  - А как там Юля поживает?
  - Юля? Да вроде бы неплохо, я особо за ней не слежу.
  - Значит, у вас...
  - У нас уже давно все кончено. Да в общем-то, ничего и начаться-то толком и не успело.
  - А может ты того...
  - Нет, уже не смогу. Я ей перестал нравиться. В том смысле, что она больше не наделяет меня хорошими чертами. Сам ведь знаешь, многие считают меня...
  - Знаю. Еще я знаю, что это не так. А еще знаю, что это не мешает тебе пользоваться популярностью у многих ребят.
  - Да-а-а?
  - Да-а-а! Ты для них, - Юрка назвал несколько имена нескольких людей, которых я не знал, - образец невозмутимости, рассудительности и твердости духа.
  - Только мне от этого не легче.
  - Увы.
  - Слушай, давай на днях еще раз на пляж съездим? Погода отличная, дел пока что мало...
  - Это у тебя нет, а мне еще две контрольных по матану переписывать надо. К тому же ты сдал колок по дискретке, а я - нет, так что мне придется стараться на экзамене вдвойне.
  - Один день ничего не решит.
  Юрка посмотрел по сторонам. Он колебался.
  - Ладно, уговорил. Во сколько и где встречаемся?
  
  
  15.
  
  К летней сессии я был готов намного лучше, чем к зимней. Я тщательно повторил все предметы, по которым будут экзамены. Я сделал все шпаргалки по темам, которых не понимал. Я знал, что будет требовать каждый из преподавателей.
  Так почему же я так волнуюсь?
  Я еще раз проверил, на месте ли шпаргалки. На месте. Блокнотик с формулами, написанными мелким почерком, был в левом рукаве джемпера, тетрадь с лекциями и семинарами - под джемпером, прижата к животу ремнем. Расписанные билеты в заднем кармане брюк.
  - А кто идет в первой семерке? - спросил я.
  - Я, ты, Боря, Димыч, Вова, Юля и кто-нибудь еще, - ответил Леха.
  Неплохая кампания. Особенно меня радует присутствие Бори. Парень он умный, прошлую сессию сдал без единой "четверки". Да и помочь, если что, он всегда согласится.
  - А шпоры у кого есть?
  - У меня есть, у них - не знаю.
  - Борь, у тебя есть шпоры?
  - Ну как, я расписал тут билеты по бумажкам, кое-что из распечаток взял. Да ладно, как-нибудь напишем.
  - Эх, вот если бы ставили четверку автоматом... Я бы согласился, - мечтательно протянул Димыч.
  - Все бы согласились. Ведь мы ничего не знаем.
  Леха подошел ко мне и сказал:
  - Ты бы лучше нашел еще двоих, а то ведь время от экзамена потеряем.
  - А кого?
  - Не знаю. Вот ты и ищи.
  Я оглядел стоявших рядом. Ксюша предупреждала, что пойдет во втором заходе. Наташа пойдет вместе с Вадимом, он каким-то чудом упросил лектора, чтобы его приняли вместе с нашей группой, но Вадим опаздывал, а экзамен начнется через десять минут. Макс? А что, может, и он.
  - Макс, пойдешь с нами в первом заходе? - подходя к нему, спросил я.
  Макс повернулся ко мне, посмотрел в глаза, ухмыльнулся. Потом провел рукой по рыжим кудрям и, глубоко вздохнув, решительно шагнул к двери.
  - А что? Пойду. Я ведь все равно ничего не знаю, может, у вас что-нибудь спишу.
  - Отлично. Надо еще одного найти.
  - Возьми Женьку.
  Женька стоял в стороне и разговаривал с Ксюшей.
  - Жень, пойдем в первом заходе.
  - Не, я ж не знаю ничего!
  - Все ничего не знают, но идут.
  - А я потом пойду. Дайте еще пожить немного.
  - Пошли! Тебе не все ли равно, когда списывать билет?
  - Ладно. Но если что - это все из-за тебя.
  Я рассмеялся.
  - Если я сдам этот экзамен, то я согласен на любую страшную кару.
  Показался лектор. Леха, стоявший у двери в аудиторию, махнул рукой.
  - Первый заход, вы где?
  Мы встали рядом с ним. Лектор все еще не открыл дверь. Ключ проскакивал в замке. На всех лицах появилась искорка надежды.
  Тут ключ громко щелкнул, замок лязгнул железом и дверь отворилась. Все, теперь экзамена не избежать. Хотя, если цунами там или нашествие пришельцев...
  Лектор сел за стол, достал из портфеля маленькие белые карточки, - студенты больше всего на свете боятся вот таких вот маленьких белых карточек, - положил на стол список группы и позвал нас.
  Сложив вещи на первую парту и достав все необходимое на экзамене, мы выстроились в очередь за билетами. Я стоял третьим, первым - Боря, вторым - Вова.
  Боря долго присматривался к карточкам, подолгу смотрел на каждую и вдруг, резко вытянув руку, не глядя выхватил одну. Затем он медленно, с каким-то уважением перевернул ее и посмотрел на номер.
  - Семнадцатый, - сказал он лектору, а сам посмотрел на нас счастливым взглядом. Семнадцатый билет был не самым легким по задачам, но самым легким по теории. А это важно для такого сложного предмета, как линейная алгебра.
  Вова, ухмыльнувшись, вытащил карточку из середины.
  - Третий.
  Боря сел за вторую парту на среднем ряду. Он начал подписывать титульный лист и сделал знак Вове, чтобы тот сел прямо перед ним. Вова замотал головой и сел за Борей.
  Настал мой черед. Я спокойно вытянул руку и взял первую попавшуюся карточку. А какая разница, что тянуть, если все равно ничего не знаешь?
  - Двенадцатый.
  Я пошел к ряду около стены и, игнорируя знаки Бори, сел на третью парту.
  Билет не такой уж и сложный, вот только во втором вопросе я вообще не знаю теорию. Конечно, я спишу билет, но вот объяснить его...
  Передо мной сел Макс.
  - Макс, какой у тебя?
  Он показал на пальцах, что первый.
  - Тебе везет!
  - Это тебе везет. Списывай пока, а потом мне дай первый билет.
  - А у тебя шпор нет, что ли?
  - Я их дома забыл.
  - Тогда подожди, я сейчас найду.
  Сделав вид, будто полез в карман за носовым платком, я достал пачку листков с расписанными билетами. Взяв верхний, я слегка стукнул Макса по спине.
  - Снизу возьми, - и я протянул ему листок под партой.
  Макс, смотря на преподавателя, пошарил рукой под партой, нащупал листок, взял его и положил под калькулятор.
  - Спасибо.
  - Только ты раньше времени не уходи, я тут за тобой списываю. И не слишком часто дергайся.
  Вова, сидящий слева от меня, искал по карманам шпаргалку. Боря десятую минут подписывал лист.
  На наше счастье лектор, раздав нам варианты, не встал с места, а достал из портфеля, - старого такого черного портфеля, испачканного мелом, - газету и принялся ее читать. Я положил шпаргалку на стол и, пользуясь спиной Макса как прикрытием, принялся за работу.
  Через полчаса Боря поднял руку.
  - А сдать можно?
  Все посмотрели на него. Уже написал? А ведь никто так и не сел перед ним.
  - Уже готовы?
  - Ну, я вроде все написал...
  - Давайте посмотрим.
  Боря подошел к столу лектора и сел рядом на стул.
  - Так, семнадцатый. Так. - И лектор погрузился в изучение билета. Боря смотрел на нас и улыбался. Димыч спросил его знаками: "Сам писал?" Боря покрутил пальцем у виска. "А как?" Боря опустил правую руку, загородив ее столом от взора лектора, и слегка оттянул рукав рубашки. Надо же, билеты на резинке! Боря улыбнулся. "А теория?" Боря махнул рукой, мол, ничего, как-нибудь проскочим.
  - А вот здесь у вас что? - вдруг спросил у него лектор, водя пальцем по листу.
  - Тут я раскрыл вот эту формулу, пользуясь третьим правилом аксиоматики. А потом переписал результат в более удобном виде. - Боря внимательно посмотрел на лист, потом взял со стола ручку и что-то подчеркнул. - Только вот здесь минус будет. Ну и ответ тоже с минусом.
  - Да, правильно. Ладно, за билет у вас плюс. Теперь рассказывайте, как вы все это сделали.
  - Значит, в первом номере...
  Вот повезло! Плюс за билет - это уже четверка в зачетку. А если он и теорию расскажет - пять. А у меня... Хотя, если вот здесь схитрить и написать неразборчиво, то... Ладно, мне еще третий вопрос надо дописать.
  Я продолжил списывание. Лектор о чем-то спрашивал Борю, тот что-то отвечал. Вова уронил один лист под парту и тут же поднял его, боязливо поглядывая на лектора. Юля явно паниковала.
  - Молодец. Отлично. Где тут ваша?
  Лектор порылся в зачетках, достал одну и стал выводить в ней свою хитрую подпись. Боря с радостью наблюдал за этим процессом. Мы все шептали ему "класс!"
  - Ну, кто следующий? - спросил лектор.
  Боря подошел к двери, обернувшись, крикнул "Ну, ребята, ни пуха..." и скрылся.
  - А можно мне?
  Леха. Надо бы очередь занять.
  - Тогда я следующий, - предупредил я.
  Макс обернулся и чуть не сбросил мою шпаргалку.
  - Я за тобой.
  - Ладно, только ты вертись аккуратнее.
  Пока Леха отвечал билет, я старательно вспоминал теорию. Кое-что я помнил, остальное читал по тетради, которую достал из-под джемпера. Только бы не выронить ее, как полгода тому назад.
  Леха получил четверку. Не смог ответить на дополнительный вопрос. Однако он был рад и четверке.
  Я медленно встал, проверил, держится ли тетрадь, - вроде бы держится, - и двинулся к столу. Наверное, с таким вот видом политический заключенный идет к виселице: гордо, с чувством собственного достоинства и разочарованием в жизни.
  Билет был написан правильно.
  - А вот здесь у вас что? А то как-то неразборчиво написано.
  - Э-э-э... Тут... Сейчас, вспомню, что писал. А! Тут сокращение от первой строки, если воспользоваться вот этой леммой.
  - Правильно, - сказано таким тоном, будто лектор не ожидал правильного ответа.
  Я скрестил пальцы под столом.
  - Вроде бы без ошибок. Ладно. Откуда у вас...
  Все. Сейчас спросит вопрос по второму номеру и поймет, что я ничего не знаю. Еще есть время чистосердечно во всем признаться и броситься в ноги со слезами.
  - ... откуда у вас вот это равенство?
  Как же мне повезло! Это был один из трех вопросов, который я помнил по этой теме.
  Я рассказал вывод равенства.
  - Что, и вам тоже пятерку?
  - Если можно...
  - Можно. Давайте зачетку.
  Я отыскал зачетку, держа левую руку возле живота (вроде бы держится тетрадь), и положил ее в раскрытом виде перед лектором.
  - Все, можете идти.
  Быстро собрав вещи и тщательно проверив все шпаргалки, я выбежал из аудитории. На выходе я налетел на Борю, стоявшего под самой дверью.
  - Что получил?
  - Пятак! Здорово?
  - Молодец, - он протянул руку. - Как там Макс?
  - Не знаю. Я ему дал шпору по его билету, авось напишет.
  Боря приоткрыл дверь и заглянул в аудиторию.
  - А что там с Юлей? Я сижу, смотрю на нее, а она ничего не пишет, что-то вспоминает, нервничает...
  - Да что с ней может случиться? Она же девушка! Ниже четверки не получит.
  - Думаешь?
  - Уверен. К тому же что-то ведь она знает?
  - Ну, что-то...
  Боря прикрыл дверь.
  - Пойдем пока кофе выпьем? Заодно и наших подождем.
  
  После последнего экзамена я решил зайти в буфет. Теперь уже ничто не волновало меня, впереди было радостное и солнечное лето. С чувством выполненного долга я дошел до буфета, заказал пельменей со сметаной и чай с пирожком.
  - Тош, привет! Как экзамен?
  За столиком возле стены сидел Пашка.
  - На пять сдал. Боря на пять, Димыч на четыре, остальные еще сидят.
  - Давай подсаживайся.
  Я взял тарелку с пельменями и понес ее к столику Пашки. Затем вернулся за чаем и пирожком.
  Пашка доедал рыбный суп.
  - А ты где был? О тебе препод спрашивал.
  - У меня проблемы по работе, я летом сдавать буду. Ты сессию закрыл?
  - Да. Одна четверка.
  - Будешь пересдавать?
  - Вот еще! Буду отдыхать!
  - И то правильно.
  Я принялся за еду. Накалывая пельмени на вилку, я макал их в сметану и мелко порезанный лук. Жаль, хлеб не взял.
  - Слушай, Тош, у меня к тебе вопрос.
  - Ну?
  - Что мне с Леной делать?
  - Для начала обними ее, затем медленно...
  - Я не об этом. Мы подружились - и все! Дальше процесс почему-то не идет.
  Я капнул сметаной на стол.
  - Я ей звонил пару раз, предлагал в бар сходить или на дискотеку. Ничего!
  Взяв в руки салфетку, я стал вытирать пятно.
  - Ты меня слушаешь?
  - А то. Я думаю.
  Пашка скрестил руки на груди и стал следить за тем, как я орудую салфеткой.
  - Уезжай из города.
  - Куда?
  - На море. Отдохни, искупайся, позагорай. Приедешь таким стройным, красивым, мускулистым, загорелым, радостным, полным впечатлений и всяких историй. И она не устоит. А мы еще тебе что-нибудь из одежды присмотрим.
  - Не, я лучше в деревню, на реку. У нас там дом, сарай, водопровод. Заодно и наших позову.
  - Кого это?
  - Своих бывших одногруппников. Поедешь с нами?
  - Я на работу устроюсь. Хочу заработать немного денег и купить себе новое осеннее пальто.
  - Да ну! Лучше поехали на реку! Там будет здорово.
  Я доел пельмени и принялся за чай.
  - Посмотрим. А что там у вас планируется в программе?
  - Пьянки, купания, волейбол, шашлыки, азартные игры. В общем полноценный отдых.
  - Заманчиво конечно, но я пока не знаю. Я ж там не знаю никого.
  - Успеете познакомиться.
  - А ты возьми с собой Катю.
  - Нельзя. Мало ли что... Она девушка красивая, а я слабовольный. Всякое бывает. А как потом Лене в глаза смотреть? Они ведь лучшие подруги.
  В буфет вошел Вадим.
  - Я на четыре сдал. Ух, круто же было! О, Паша. А ты чего не на экзамене?
  - Дела. Я позже приду.
  - Тох, ты сейчас куда?
  Я взглянул на Пашку и сказал:
  - Мы с Пашкой поедем к нему. Я обещал объяснить кое-что.
  - Жаль. А то бы меня подождал...
  - Извини, не могу.
  - Ну что, мы едем? - спросил Пашка.
  На улице он громко рассмеялся.
  - А что, ты и вправду мне что-то хотел объяснить?
  - Просто надо было найти предлог.
  - Что ж, сработало, как видишь. Куда ты теперь?
  - Не знаю, я уже на каникулах.
  - Тогда поехали ко мне. Там пиво холодное есть, а сестра испекла вкусный шоколадный пирог. Она тебя уже давно увидеть хочет.
  - Тогда - в путь!
  Если долго ездить в тридцать седьмой, то он не выглядит таким уж жутким. Все-таки что-то в нем есть романтическое.
  - Только по пути зайдем в магазин, а то у меня дома в холодильнике пусто. Кстати, у тебя деньги есть?
  Я порылся в карманах.
  - Сотни три будет.
  - Добавишь сотенку?
  - Запросто.
  Закупив продукты, мы дошли до его дома. Пашка открывал двери, поэтому все сумки нес я. Довольно тяжелые.
  В квартире стоял приятный запах шоколада. Кто-то гремел кастрюлями на кухне.
  - Ян, ты дома? - крикнул Пашка с порога.
  - Нет, я вышла в магазин. Уже пришел?
  - Да, и не один. У нас долгожданные гости.
  Из-за стенки показалась голова и намотанным полотенцем. Полотенце походило на цветной улей.
  - Тошка! - обрадовалась Яна. Голова тут же скрылась. - А я только что из ванны. Мог бы и предупредить.
  Пашка снял ботинки, взял у меня сумки с продуктами и пошел на кухню.
  - А у нас все спонтанно. Ты все равно прекрасна.
  Шлепок.
  - Прекрати - застенчиво-радостным тоном.
  - Тох, ты проходи в комнату, я сейчас, - и Пашка стал что-то рассказывать сестре. Слова заглушались звуком льющейся воды.
  Я вспомнил ее. Она училась в параллельном классе. Виделись мы нечасто, друзей у нее было немного. Учителя ее недолюбливали за редкие появления в школе, однако она всегда все вовремя сдавала. Ира как-то раз сказала, что Яна - самый загадочный школьник нашего потока.
  - Будешь пиво? - спросил Пашка. Он стоял в дверях, держа большой стакан.
  - Давай.
  - Тебе сказочно повезло! Сегодня ты отведаешь фирменный пирог моей сестры. Это что-то потрясающее, уж поверь мне.
  - Сгораю от нетерпения.
  - Ну что, будем?
  - За нас, красивых. - Мы чокнулись стаканами.
  Пиво было хорошим. Пожалуй, даже слишком холодным.
  - Ребята, идите есть!
  - Пошли, а то все остынет.
  Яны на кухне не оказалось. Зато в ванной заработал фен. Я улыбнулся.
  - Это обязательно? - и я кивнул головой в сторону ванной.
  - А что такого? Она хочет понравиться тебе. Ты картошку будешь?
  - А с чем?
  - Если подождешь, то с котлетами, а так - без ничего!
  Мне вдруг очень захотелось узнать, что значит "без ничего".
  - Я подожду.
  Отхлебнув еще пива, я стал наблюдать, как Пашка выкладывал на сковородку котлеты. Масло зашипело и стало брызгать во все стороны. Пашка стал посыпать их приправой.
  - Вот. Через десять минут, - надеюсь, ты не умрешь за это время от голода, - у нас будут вкусные котлетки. А пока давай выпьем.
  Мы выпили.
  - Вы бы пока пирог подогрели в духовке, - сказала Яна из ванной.
  - Ах да! - Пашка хлопнул себя ладонью по лбу. - Сейчас сделаем.
  Через полчаса Яна вышла из ванной. Она сделала себе прическу "пирамида", локоны были собраны в пучок на затылке, один локон небрежно свисал у левого виска. По-моему, очень даже неплохо.
  - Ты прекрасна, - сказал я.
  - Спасибо. А то от этого, - ткнула пальцем в Пашку, - никогда не дождешься.
  - Ради тебя же стараюсь, - парировал тот. - Чтоб не сдавалась в погоне за идеалом.
  Яна села напротив меня. Пашка поставил ей тарелку с картошкой и котлетой. Однако Яна ела очень мало, в основном расспрашивала меня о том, как я живу. В промежутках между едой я отвечал ей, иногда шутливо, иногда серьезно. На вопрос о личной жизни я сказал "Лучше всех!"
  - Говорят, ты неплохо рисуешь?
  - Врут. Я плохо рисую.
  - Да ладно скромничать! Пашка показывал мне несколько твоих рисунков - это нечто! Я тоже рисую, и довольно неплохо, но такое... Ты бы привез остальные, а?
  - В следующий раз непременно захвачу.
  - А меня так же рисовать научишь?
  - Этому сложно научиться за несколько дней.
  - А за несколько месяцев?
  Пашка посмотрел на сестру. Потом на меня.
  - Я могу показать тебе пару приемов. А там - решай сама. Есть же у тебя какой-то стиль?
  - Есть, но он далек от совершенства.
  - Это не страшно. Главное - что он твой собственный, ни на что не похожий.
  - Я тебе покажу свои работы, ты сам увидишь, что это ужасно.
  - Нарываешься на комплимент?
  - Да. Ой, что ж это я! Пирог будете?
  Достав из духовки вкусно пахнущий пирог, Яна принялась резать его ножом. Пашка достал чашки.
  - Ты как всегда?
  - Нет, сегодня - чай. В честь праздника.
  - Я тоже. Ян, а ты?
  - Мне кофе. С молоком.
  Я попробовал пирог.
  - Ну как? - с надеждой спросила Яна.
  - Супер! Я ничего такого никогда не пробовал! - Я не врал, пирог был действительно хорош.
  - Ты ешь, я еще испеку.
  - Только мне не забудь оставить, - и Пашка взял себе большой кусок пирога.
  Вскоре пирог был съеден.
  После обеда Пашка пошел в комнату и включил музыку на всю квартиру. Яна на мгновение исчезла, а затем появилась с толстой папкой в руках.
  - Вот. Только здесь все, включая и самые ранние, так что не суди строго.
  Я развязал тесемки и стал просматривать рисунки. Корабль. Девушка со свечой. Цветок. Еще один цветок. Ранняя работа - медвежонок (Яна смущенно улыбнулась). Бабочки. Дракон шипит на девушку. Дракон на куче драгоценностей. Рыцарь в латах смотрит в пещеру. Всадник на грифоне. Девушка в шелках гладит леопарда (или гепарда... или ягуара...). И так далее.
  - Ну как?
  - В целом мне понравилось. Правда, людей ты и вправду рисуешь неважно.
  - Поэтому они у меня такие маленькие. Туговато у меня с деталями.
  - Давай лист, покажу один приемчик.
  Она сбегала за листом и карандашом.
  - Смотри, - и я нарисовал некое подобие руки. - Внимательно изучай ту часть, которую рисуешь. Если не помнишь - срисуй ту, что есть поблизости. - Рука стала приобретать привычные очертания. - Теперь - освещение. Здесь будет тень. Штрихуй аккуратно и ровно, придавая руке матовый отблеск.
  Пашка вышел из комнаты и стал смотреть на меня. На его лице появилась легкая улыбка. Я заметил это и улыбнулся в ответ.
  - А это как?
  - Смотри.
  Левая часть руки стала темной. Тень легла через мускул плеча и локоть. Пальцы остались на свету.
  - Здорово!
  Пашка подошел ко мне, положил руку на плечо и посмотрел на рисунок.
  - Переходим к пальцам. Здесь придется постараться...
  
  
  16.
  
  Я вышел из здания. На ступеньках стояло несколько ребят и девушек, - наверное, школьники, - они курили и разговаривали о чем-то своем.
  - Ну так как, домой? - спросил меня Юрка.
  - Да, скорее всего. А ты?
  - Я? Еще поработаю. Мне Пашка обещал принести книгу по программированию, надо будет его дождаться.
  Я стал спускаться со ступенек. Школьники притихли.
  - А давай в магазин заглянем? А то я проголодался.
  Юрка постоял пару секунд в нерешительности, а потом направился ко мне.
  - Можно. Если он только не закрыт.
  Мы пошли по тротуару вдоль узкой дороги, проходившей через дворы домов. Я все время смотрел на кирпичную ограду, возвышавшуюся на холме.
  - Юр, а что там за ограда?
  - Кладбище. Представь теперь вид из окон вон того дома.
  Я посмотрел на указанную высотку. Да, странно как-то. Неужели нашлись желающие купить квартиры с видом на кладбище?
  - Догадываюсь, о чем ты думаешь, - словно бы прочтя мои мысли, сказал Юрка. - Сам этот вопрос частенько себе задаю. Как видишь, кто-то живет.
  Завернув за угол синего дома, мы оказались перед вывеской "Продукты". Железная дверь с приклеенной желтой бумажкой была приоткрыта.
  - Ты чего будешь?
  - Наверно, возьму пару булок и что-нибудь попить.
  - Тогда возьми и мне, - Юрка протянул мне деньги. - А я тебя здесь подожду.
  Я взял деньги и, оттолкнув рукой дверь, вошел внутрь. Передо мной была маленькая лестница, ведущая к следующей двери. В помещении было темно и холодно. Из-за второй двери доносились голоса.
  Поднявшись по лестнице, я открыл вторую дверь и вошел в просторное светлое помещение. По стенам стояли прямоугольные прилавки со стеклянными витринами, в углу возвышался игральный автомат, где-то трещал холодильник. За кассой дремала толстая кассирша, за прилавком, положив голову на локоть, сидела продавщица. Около витрины стояли двое, - студенты, наверно из нашего Университета, - и спорили, что же лучше - сок или пиво.
  Я подошел к кассирше и негромко кашлянул. Она встрепенулась и уставилась на меня непонимающим взглядом.
  - Четыре булки и две бутылки минералки, - сказал я, кладя деньги на круглую металлическую тарелочку.
  Кассирша посмотрела на купюры, видимо, прикидывая, придется ли ей открывать кассу и отсчитывать сдачу или нет. Оказалось, что придется.
  - Ваша сдача, - она выскребла пару монет и высыпала их в тарелку. - И чек.
  Ссыпав монеты в карман, я понес чек продавщице. Та уже достала булки и теперь открывала трещащий холодильник, чтобы достать минералку.
  - И пакет еще можно? - я понял, что в руках это унести сложно.
  На улице Юрка ежился под холодным ветром. Он слегка подпрыгивал, при этом похлопывая себя руками по плечам. Изо рта у него выходил пар.
  Одет он явно не по погоде. А ведь предупреждали сегодня по радио, что будет прохладно. А он все равно надел свою любимую серую дутую безрукавку поверх серого же (но только более темного) свитера.
  - Наконец-то! Я уже почти замерз. Пойдем.
  - Куда?
  - В корпус! Тут есть и пить невозможно.
  Около входа все так же стояли ребята. Похоже, холод уже успел добраться и до них, и теперь они ходили по ступенькам, задирали друг друга, пытались пробежаться вдоль тротуара, в общем, делали все, чтобы согреться.
  Мы вошли внутрь, прошли пост охраны и, поднявшись на второй этаж, сели на деревянные лавки у столов.
  - А где все ваши? - спросил я.
  Юрка вцепился в первую булку.
  - Ммммм-ммм-мм мм-м.
  - Чего-чего?
  - Я говорю, не знаю, домой, наверное, поехали.
  - Так и ты бы ехал.
  - Я Пашку жду.
  - Какого именно?
  - Малышева.
  - А чего это он сегодня не приехал?
  - Говорил, что неохота. В чем-то он, конечно, прав - сам посуди, три пары отсидели и ничего дельного не написали. Это же не предмет, а разговоры об интересном. Где формулы и теоремы? Где лекции и практические занятия? Один треп. Да еще и не по делу. А ведь нам потом по этому экзамен сдавать.
  Я открыл свою бутылку и сделал пару глотков.
  - А ты к коллоквиуму готов?
  - У меня еще недели впереди - успею.
  А вот у меня этой недели нет. Хотя нет, уже есть - я ведь уже завалил сегодня первую сдачу. Теперь надо готовиться к пересдаче.
  - А у вас сколько человек сдало?
  - Только Боря. Правда, Наташка и Вадим не сдавали, они не готовились к нему. Мы с ними вместе пойдем через неделю.
  Юрка потянулся к моей бутылке. Я заметил, что свою он уже допил.
  - У них все по-прежнему?
  - Не совсем.
  - Рассказывай.
  Что ж, в дороге булки съем.
  - Когда я летом из города уезжал, мне кто-то звонил пару раз. Сказали, что голос - женский...
  - Сразу вопрос - кто же к телефону подходил, если ты уехал?
  - Так, одна девушка... Из нашего универа, ты ее не знаешь. Как-нибудь покажу. Но это не важно, ты слушай дальше. На следующий же день после моего приезда мне позвонила Наташа. Я, конечно же, не спросил, она ли звонила все те дни, что меня не было. Ну, мы поговорили о всякой ерунде минут десять, а потом...
  - ...давай встретимся?
  - А зачем?
  - Ты что, не хочешь повидаться со своей одногруппницей после стольких дней разлуки (сказано игривым тоном, но проскочили нотки обиды)?
  - Да как бы тебе сказать... не очень-то.
  - Ну-у-у, какой противный! А я вот соскучилась по всем вам. И хочу повидаться.
  - Потерпи пару дней, скоро учеба начинается.
  - А может, встретимся сегодня? Скажем, в парке...
  - Нет, не хочу.
  - Можно подумать, что я требую от тебя чего-то невозможного!
  - Я просто не могу понять двух вещей - зачем это надо тебе и зачем это надо мне?
  - Зачем это надо тебе - не знаю, но я думала, что ты будешь рад мне...
  Я промолчал.
  - Так, ясно. - В трубке наступило молчание, слышалось только прерывистое дыхание. - Ты совсем не рад меня слышать?
  - Не рад.
  В трубке нервно вздохнули.
  - И даже встретиться не хочешь?
  - А что, Вадим занят?
  В трубке послышались короткие гудки...
  Юрка доедал вторую булку.
  - Что бы это могло значить, а? - спросил я у него.
  Он слегка наклонил голову влево и на минуту задумался.
  - Я бы сказал, что ей надоело общаться с Вадимом. И она опять потянулась к тебе. Вот только не знаю - ей только ты нужен или кто угодно. Просто у вас был роман, и...
  - Ты сам знаешь, что из этого вышло.
  - Мало ли, что ты решил его прервать, может, у нее на этот счет другие планы? И потом, если сравнить тебя и Вадима, то сравнение будет явно в твою сторону. Я имею в виду то, как к вам относятся девушки.
  - Но ведь они же общались друг с другом уже.
  - А откуда ты знаешь, что это были за отношения? Она могла просто крутить с ним роман ради того, чтобы он ей все решал. Вспомни, Вадим ведь за двоих работал.
  - Это ничего не значит. Я бы тоже помог своей девушке, если бы у нее возникли проблемы с учебой.
  - А у Наташи даже проблем не возникало - она ведь просто все на него свалила! И то, что не могла сделать, и то, что могла. Хотя мне кажется, что она вообще ничего не умеет.
  - Как видишь, у нее получилось влюбить в себя Вадика.
  Юрка презрительно хмыкнул.
  - Подумаешь, проблема. А вот с тобой эта штука не прошла.
  - Значит, ты считаешь...
  - Я считаю, что ее уже тошнит от Вадика. Какой-то он... Ну да ладно. Представь - она отдохнула за лето, забыла про учебу, потом приехала назад и вспомнила про Вадика. А потом - про тебя. И решила позвонить тебе. Чтобы заново с тобой отношения начать.
  - А почему же тогда она уже несколько месяцев мне не звонит?
  - Потому что видит тебя каждый день в универе. Да и с Вадимом отношения не хочет портить - мало ли, что там нам еще зададут, к тому же безделье - штука приятная, а работать она не умеет и не хочет.
  - Но ведь должна же она что-нибудь предпринимать, чтобы заинтересовать меня? Или она думает, что одного взгляда на нее достаточно для того, чтобы влюбиться без памяти?
  - А разве нет? - усмехнулся Юрка.
  - А то! А вообще-то, - я закрыл глаза и представил себе Наташу, - знаешь, она подурнела за лето. Второй подбородок появился, глаза чуть-чуть впали, мешки синие появились, веснушки дурацкие...
  - Она об этом не знает, ручаюсь. Более того, она, наверное, думает, что ты тосковал по ней все лето, и теперь, увидев ее, такую красивую-красивую, бросишься к ее ногам. Может, она поэтому и не звонила тебе все это время - все ждала, когда ж ты к ногам-то бросишься!
  - Ну уж нет, только под дулом пушки!
  - Вот, а она все ждет и ждет. И пока она ждет, у тебя тихая и спокойная жизнь. Потому что скоро она начнет тебя домогаться, и тогда... - Юрка закатил глаза.
  - Ни за что. Я лучше познакомлюсь с первокурсницами.
  - Они же почти все страшные!
  - Не все. Есть и симпатичные. Например, те двое, из твоей школы.
  - Это да. Но у них кавалеров и без тебя найдется. Тебе что, женского внимания не хватает, что ли?!
  Я усмехнулся.
  - Да нет, но...
  - Лучше расскажи, что это за девушка жила с тобой летом?
  - Подруга одна, весной познакомились. Я ей типовой делал, а потом мы стали общаться, одно за другое, ну и...
  - Ясно. Сейчас у тебя с ней как?
  - Как-как...
  А в самом деле, как? Я Алку уже месяц не видел. После того, как я вернулся, она пожила у меня еще пару дней, а потом, сказав, что у нее дела, уехала из города. Я думал, что она приедет к началу учебы, но нет, в университете она не появлялась.
  - Никак. Уехала куда-то и не звонит. Я уже соскучился по ней.
  - А ты с ней дальше...
  - Дальше? Не знаю, еще не думал. Было бы неплохо. Слушай, что это мы все обо мне да обо мне. У тебя-то как дела?
  - Неплохо. Помнишь, перед сессией я тебе рассказывал про то, как с девушкой в метро познакомился?
  - Помню, что-то про сандалии или ботинки...
  - Да-да, это про нее. Так вот, мы до сих пор встречаемся.
  - Как-нибудь меня с ней познакомишь?
  - Можно. Она ведь из нашего универа, тоже на втором курсе.
  Внизу хлопнула стальная дверь, кто-то, топая ногами и шумно вдыхая воздух, вошел в вестибюль.
  - О, наверное, Пашка пришел. - Юрка взглянул на часы. - Что-то он долго добирался. Рядом ведь живет.
  - Да? А где?
  - А вон там, за синим домом. - Юрка показал рукой.
  Я посмотрел в окно, куда показывал Юрка. За рекой, утопая в серой дымке, возвышались синие и белые дома, все однотипные. Огромный стальной мост, переброшенный через реку, проходил через район, разделяя дома, будто нож.
  - Знаешь, я все-таки пойду. А то мне еще до дома добираться...
  - Ну, тогда пока, - и Юрка протянул мне руку.
  
  Ветер усилился. Я стоял на остановке, кутаясь в куртку и пытаясь закрыться от порывов стеклянной вывеской. Не помогало.
  Река покрылась мелкой рябью. Вода, - темная, холодная, ничего не отражавшая, - казалась тяжелее свинца. По небу плыли однообразные серые тучи.
   Смотря на все это, почему-то становилось очень грустно. Хотелось, чтобы яркий луч солнца пробил плотное покрывало из туч и осветил дом напротив или остановку. Жаль, что солнце и не догадывается, что его здесь так ждут.
  Подъехал автобус. Весь забрызганный грязью, пахнущий протекающим бензином и выхлопными газами, с проржавевшими гайками на колесах и ободранной краской на стыках дверей. От его вида становилось только хуже. Однако, кто ж знает, когда следующий подойдет?
  Внутри, конечно же, воняло выхлопами. Стекла противно дребезжали, а железяки под полом отвратительно скрежетали на поворотах.
  В окне было видно озеро, покрытое первым тонким льдом, кривые заборы вокруг стройки напротив, мерцающий свет фонарей, - те, что еще не успели разбить, - и темнота.
  Нет, надо бы о чем-нибудь веселом подумать. О лете. Или о своих друзьях. Или...
  Хотя о друзьях... Как-то раз Женька сказал мне, что мы разбиваемся на кучки, или как там он это назвал. Помнится, я ему не поверил. А зря, он оказался прав. Теперь-то это все видят.
  Боря, Димыч, Леха и Макс - это первая группка. Боря - местный гений, он теперь все делает раньше срока и по всем предметам, за что его и ценят. Леха - веселый парень, тоже не глупый, но менее удачливый из-за своей неусидчивости и резкости. Макс - жутко спесив и надменен, причем безосновательно. А Димыч - так, за компанию, он слабохарактерный. Довольно гремучая смесь, но приходится считаться, ибо они - сила.
  Вторая группка - Вадим и Наташа. Вадима все-таки вернули в сто тринадцатую. Теперь он с головой ушел в учебу. Чем стал раздражать всех еще больше, нежели раньше. На каждой паре он вставляет комментарии по материалу (причем на всю аудиторию), делает глупые и неуместные замечания, громогласно ржет (именно ржет, а не смеется) над собственными же глупыми шутками. А смех у него - как засор в стальной трубе.
  Ну, и Наташа - не лучше. Молчит, ничего не знает и не делает, но всегда рядом с Вадимом, и почему-то все преподаватели считают, что работу они выполняют вдвоем. При этом Наташа обладает еще и завышенным, неподкрепленным ничем самомнением.
  Что-то я злой сегодня. Это все этот дурацкий автобус. Меня уже изрядно тошнит от этого запаха бензина. И голова идет кругом.
  На следующей остановке в автобус зашел Женька. Он увидел меня, помахал мне рукой и, сказав "Привет!", сел на сиденье рядом.
  - А ты откуда здесь? - спросил я.
  - А я решил прогуляться от корпуса до метро, а потом замерз и решил сесть в первый попавшийся автобус. А что тут так воняет?
  - А кто его знает? Выхлопная труба где-нибудь прохудилась.
  - Поня-а-атно, - и Женька стал зачем-то смотреть по сторонам. Потом спросил:
  - Тох, а ты сейчас куда едешь?
  - Домой.
  - А ко мне не хотел бы заехать?
  - А что мне у тебя делать? Да еще на другом конце города.
  - Ну, я собираю своих давних знакомых этим вечером. Посидим, послушаем музыку, поговорим, пивка выпьем... отдохнем, в общем.
  Я думал. О том, сколько еще до конечной. Голова уже не просто кружилась - она раскалывалась на части.
  - Думаю, что я с вами. Что от меня требуется?
  - Сотни две на обеспечение всем необходимым. Ты с ночевкой или как?
  - А что, можно с ночевкой?
  - Ага. Только вот спать вряд ли будем. По опыту знаю - до утра будем сидеть и травить всякие байки про жизнь.
  По крайней мере, это лучше, чем сидеть в одиночестве у себя дома и злиться на одногруппников.
  - Я с ночевкой. И еду прямо сейчас.
  Выйдя около метро, Женька отправился к палаткам за беляшом - проголодался, наверное. Я же глубоко и жадно вдыхал холодный воздух, опираясь рукой на фонарный столб.
  Женька купил беляш и, пытаясь откусить от него большой кусок, медленно направился в мою сторону. Наверное, вид у меня был просто ужасный, так как он, посмотрев на меня повнимательней, ускорил шаг и его лицо приняло напуганное выражение.
  - Ты чего? Что-нибудь болит?
  - Да нет, это я надышался этой дрянью в автобусе. Сейчас подышу свежим воздухом и все будет в порядке.
  Женька покосился на две дымившие невдалеке трубы местной теплостанции.
  - Так вот, пока ты восстанавливаешь свое здоровье, я немного расскажу тебе о том, кто ко мне сегодня приедет. Там... хотя нет, все сам увидишь.
  И он продолжил поедать свой беляш. Я же потихоньку приходил в себя.
  В метро я спал. Поэтому дорога пролетела для меня быстро и незаметно. Женька же жаловался, что ему было тоскливо сидеть и разглядывать трубы за стеклом вагона.
  - Ну мы как, сначала ко мне зайдем, а потом в магазин, или же сразу в магазин, а потом ко мне?
  - Давай сразу в магазин. Если я доберусь до дома, то уже никуда не сдвинусь.
  Женька взял у меня деньги и пошел в магазин. Один из тех круглосуточных минимагазинчиков, коими утыканы все районы.
  Постояв пару минут на улице и немного замерзнув, я решил, что Женьке будет тяжело унести одному все то, что он собрался купить. Поэтому я направился к дверям магазина. И у самых дверей чуть не сбил Женьку с ног.
  - Ты чего тут прохлаждаешься? Бери! - И он протянул мне пакет, у которого уже начинали отрываться ручки.
  - Ты чего взял?
  - Чего просили, то и взял. Ящик пива, вино, коньяк, - между прочим, специально для тебя, - ну и закуски там всякой. Пойдем.
  - Можно подумать, что ты со мной коньяк пить не будешь.
  - Буду, конечно. Это очень хороший напиток, а я уже уяснил, что в качественном спиртном ты толк знаешь.
  Это он уяснил с того дня, как на день рожденье одного нашего общего знакомого я притащил три бутылки дорогой водки.
  Женька, покрякивая от тяжести, шел вперед, неся три пакета. Из одного, прорвав дно, торчало горлышко бутылки.
  - А до твоего дома далеко?
  - Уже почти пришли. Вон тот, третий после поворота.
  Дом как дом. Вот только домофон давно уже выломан, и в подъезде пахнет кошками и мочой.
  Женька прошел мимо лифтов и стал подниматься по лестнице.
  - Не бойся, не высоко, - прокомментировал он свои действия, заметив мой удивленный взгляд. - На втором этаже живу.
  Войдя в квартиру, он свалил пакеты на полу в прихожей и, не снимая ботинок, пошел в туалет. Я же, разувшись, присмотрел себе тапочки, одел их и пошел обследовать квартиру.
  - Ты проходи пока, не стесняйся, - сказал Женька, - заодно еду занеси на кухню.
  Сам занесешь. Ты ж хозяин. А я пока посмотрю, что за этой дверью.
  - Ты где там? - За моей спиной раздалось радостное сопение Женьки. - Пойдем, продукты в холодильник положим. И пропустим по бутылочке.
  Пока мы пропускали по бутылочке (по второй бутылочке), он позвонил нескольким знакомым и сообщил им, что "мы уже пришли, так что, блин, давайте уже к нам!" Потом, положив трубку, взял бутылку, улыбнулся, откинулся на спинку стула и стал пить пиво большими глотками.
  - Ну, как?
  - Неплохо. За исключением того, что ты сидишь на стуле, а я - на табуретке.
  Женька рассмеялся. Искренне, как способны лишь люди, лишенные каких-либо забот, после второй выпитой бутылки пива.
  - Это единственное, что тебя сейчас тревожит?
  - Угу.
  - Тогда считай, что жизнь прекрасна! Сейчас еще народ подойдет, и вообще все просто здорово станет!
  Вскоре в дверь позвонили. Женька пошел открывать, а я стал осматривать полки в поисках чего-нибудь съестного.
  - О-о-о!!! Здорово! - И кто-то обнял кого-то, хлопая рукой по спине. - Давай проходи!
  В коридоре послышались шаги. Потом шаги стали приближаться, и в кухню вошел среднего роста парень с длинными курчавыми волосами, в черной кожаной куртке и черных кожаных штанах.
  - Антон, - представился я, протягивая руку.
  - Волос, - ответил он, пожимая руку.
  - А зовут-то как?
  - А какая разница? Друзья прозвали Волосом - во-первых фамилия у меня Волосов, а во-вторых... Думаю, догадываешься, за что. - Он тряхнул своей шевелюрой. - Так и повелось. Пивом-то угостишь?
  - Конечно, - и я протянул ему бутылку.
  - Вот это другое дело! - он взял бутылку, достал из кармана зажигалку, поддел ей крышку (никогда не умел открывать бутылки зажигалкой), отчего та подлетела до самого потолка, и, подняв бутылку над головой, воскликнул. - Твое здоровье!
  Затем он стал пить пиво большими и жадными глотками, отчего часть пива потекла у него по щеке.
  - Вот так-то! Давай-ка мы еще чего-нибудь пожрем, - и он полез в сторону холодильника. - Я вам там колбасу принес и яйца, можно потом будет яичницу сделать. Вот только хлеб забыл купить.
  Женька показался в дверях с пакетом в руках. Из пакета что-то капало на пол.
  - Значит, яйца, говоришь, принес?
  Волос уставился на пакет.
  - Ну, подумаешь, разбил одно...
  - Три, Волос, три.
  - Какая, блин, разница? Жалко, что ли? Пойдем и еще купим. Давай лучше выпьем!
  - Вот такой парень, - показывая мне большой палец, сказал Женька. - Классный. Тебе он понравится. Ты ему, думаю, тоже.
  Из-за спины Женьки показалась голова второго гостя. Он с интересом смотрел на меня.
  - Знакомьтесь - Шнур. - Женька ткнул в гостя пальцем. Потом он ткнул пальцем в мою сторону. - А это Тоха.
  Шнур кивнул головой.
  - Жень, я пойду в комнату, а? Я там в прошлый раз пару книг забыл...
  - Да-да, пойдем, покажу. Они там на полке лежат.
  Женька и Шнур исчезли. Я посмотрел на Волоса - он залез в холодильник по пояс и, напевая какой-то мотив, искал там кетчуп. При этом он звал его, наверное, с твердой верой в то, что кетчуп вот-вот откликнется.
  Потом Волос вылез из холодильника, с силой толкнув дверцу.
  - Чертова кетчупа нету нигде. Как же я бутер себе сделаю?
  - А ты так, все равно сойдет.
  Волос уселся на стул и стал искать нож и хлеб. Ни того, ни другого на столе не оказалось.
  - А где вся еда?
  - Да мы только-только пришли, еще ничего не успели приготовить...
  - А-а-а!!! Значит, мы вовремя! Ну так давай еще выпьем!
  В его руках оказалась очередная бутылка пива.
  - Ты бы сбросил темп, а то нам надолго не хватит.
  - Не боись, у нас еще деньги есть. Купим.
  Он расхохотался и полез в карман за зажигалкой.
  В комнате Женька что-то рассказывал Шнуру, а тот, похоже, молча его слушал.
  Вскоре мы все сидели на кухне, допивали остатки пива - все-таки быстро оно кончилось, - и доедали остатки яичницы и говорили о всякой ерунде. Количество пустых бутылок, стоявших на полу, заметно увеличилось. Зато разговор приобрел эмоциональность и яркость, вот только Шнур начал уже клевать носом.
  - ...забил на учебу, ну, меня и выгнали. - Волос засмеялся своим зычным смехом и пнул бутылку, катавшуюся под столом. - Но я быстренько пошел в соседнюю школу и сказал, что хочу перевестись к ним. Пока мои бумаги об отчислении оформлялись, я уже был в безопасности. Так-то!
  - Это ладно, вот я помню, как мы в конце школы всем классом прогуляли контрольную...
  Шнур уронил голову на грудь и начал соскальзывать со стула.
  - Э-е-е-е-й!!! Лови его! - Женька ловко подхватил его за плечо и резко дернул в противоположную сторону. Шнур проснулся и оглядел нас красными глазами.
  - Вы че, с ума все посходили?
  - Так, этот готов, надо его уносить, - подытожил Волос. - Ну-ка, Тох, пойдем, положим его на кровать.
  - Да н-н-не, на фиг? Я ж не пьян. - Шнур икнул. - С-с-совсем не пьян. Ща докажу-у-у. - Он встал и попытался дойти до двери самостоятельно, однако после третьего шага стал заваливаться влево.
  - Женек, мы его в большой комнате положим, ладно? - спросил Волос, подхватывая на руки Шнура.
  - Не, не так, - Женька махнул рукой и чуть не задел стакан. - В боковую комнату его, чтоб нам не мешал.
  Я же в это время пошел в боковую комнату, чтобы снять с дивана покрывало. Однако потом я решил, что лучше уж Шнур поспит на покрывале - все-таки диван целее будет.
  Пока Волос укладывал вяло сопротивляющегося Шнура на диван (крику было много), я дошел до ванной и умылся холодной водой. В голове звенело, предметы перед глазами начинали терять свою привычную форму. Я посмотрелся в зеркало. Ну и вид!
  - У-у-уф, - сказал я своему отображению. - Пора бы остановиться.
  Выключив воду, я пошел на кухню. Женька в одиночестве пил вино и смотрел на закипающий чайник.
  - Вот сейчас чайку тяпнем, чтоб получше было, - и он указал мне рукой на стакан вина, стоявший на столе. - А пока давай за тебя.
  Да-а-а, остановился.
  Я взял стакан в руку и выпил его одним залпом. Женька удивленно посмотрел на меня.
  - Ну ты даешь!
  - Извини, я уже плохо соображаю.
  - Может, еще по одному?
  - Давай.
  Он разлил вино по стаканам. В кухню, топая ногами, ввалился Волос.
  - Уснул. Только головой подушки коснулся - сразу же захрапел. А вы уже до вина добрались? Тогда и мне.
  Я вдруг почувствовал, что голова поплыла куда-то вбок.
  - Ч-ч-то-то мне нехорошо, - я встал и сделал пару шагов в сторону двери. - Пойду умоюсь.
  
  
  17.
  
  После пары я решил пойти в столовую. Голод мучил меня уже несколько часов, и я решил, что больше терпеть смысла нет. Да и народу в столовой сейчас будет немного, ведь все уже домой...
  - А ты куда это? - спросил Пашка, налетевший на меня из-за угла.
  - Да вот в столовую, поем.
  - Брось, поехали лучше с нами.
  - С вами - это с кем?
  - А я что, разве тебе не говорил сегодня?
  - Ты вообще сегодня был только на первой паре. Да и то опоздал на десять минут.
  Пашка смущенно уставился в пол.
  - Ладно, не в этом дело. В общем, мы с Ленкой в бар идем сейчас. Пойдешь с нами?
  - А зачем это вам надо?
  - Ну как это? Поешь, отдохнешь, хорошо проведешь время. Пообщаешься с ней. Она уже давно хочет с тобой поговорить.
  Я задумался. Быть лишним не хотелось, однако посидеть в баре... Да и желудок мой явно не против.
  - Уговорил.
  - Вот и здорово! - Пашка улыбнулся. - Пойдем, а то она уже ждет нас.
  - Подожди, то есть это она...
  - Да. В бар решила пойти она. Она же и меня с тобой пригласила. А ты что хотел? Ничто не стоит на месте.
  Я вспомнил его нерешительность полгода тому назад. Неужели мои советы так помогли?
  - Что ж, остается за тебя порадоваться.
  - Да ладно, это все благодаря тебе. Можно сказать, что ты... ну, как это... а, вот! Ты заставил меня поверить в свои силы.
  Мы дошли до лестницы и стали спускаться вниз.
  - То есть у вас все в порядке?
  - Не то слово! Просто отлично! Я даже не знаю, как до этого мог без нее жить. Да еще подруга эта...
  - Какая? Та, что около нее всегда?
  - Ну да, Катя. Помнишь?
  - А то. Так что там у тебя с подругой?
  - Ничего. Мы стали друзьями. Подруга-то тоже умна. Мне с ней всегда есть о чем поговорить. Вот только она пока одинока. - Пашка замолчал, а потом многозначительно посмотрел на меня. - Слушай, а что, если...
  - Ни за что!
  - Тебе что, Катя не нравится?
  - Нравится, конечно, но...
  - Ну так в чем же дело? Твое умение плюс мое влияние...
  - Паш, ты не понял. Мне просто не хочется быть с ней. Она все-таки старше меня.
  - А у тебя что, предубеждения на этот счет?
  - Э-э-э... ну, в общем... да.
  Пашка презрительно хмыкнул.
  - Ну ты даешь! Такой умной, красивой, доброй, чуткой, отзывчивой...
  Ну, понесло. Верно говорят, что влюбленные ничего, кроме друг друга, не различают.
  - ...образованной и веселой девушки ты больше нигде не найдешь!
  - Но ведь находил же раньше!
  - Но ведь... Все, ни слова о Кате.
  Мы подошли к раздевалке. Лена стояла около окошка и поглядывала на настенные часы.
  - Ну наконец-то! - сказала она с легким укором Пашке. - Я уже думала идти на ваши поиски.
  - Не обижайся. Пока его отыщешь - уйму времени потратишь.
  И Пашка поцеловал ее.
  - Пойдем. А то время уходит.
  Мы вышли из Университета и пошли в сторону метро. Лена решила пройтись пешком, Пашка ей не возражал. А я думал о том, что кто-то только что жаловался на отсутствие времени.
  Они шли впереди меня и о чем-то разговаривали. Я не слышал их из-за рева проносившихся машин. Однако я догадывался, о чем шел разговор.
  Зря я все-таки согласился пойти вместе с ними в бар. Точно буду лишним. Знаю я такие посиделки. Будут смотреть друг на друга томными глазами, обниматься, целоваться, смотреть на меня, как на нечто забавное...
  А если вот прямо сейчас взять, да и развернуться и пойти в другую сторону? Все равно ведь не заметят.
  Ладно, больше оптимизма.
  Лена вдруг повернулась и спросила:
  - А у тебя как дела?
  - Как дела? Да так, потихоньку. Ремонт вот недавно закончил. На работу устроился летом.
  - И кем работаешь?
  - Оценщиком недвижимости.
  - И много платят?
  Я склонил голову набок.
  - Хватает на жизнь и еще немного остается.
  - А-а-а. А вот он, - она кивнула в сторону Пашки, - тоже работает, пропадает целыми днями, а толку что-то не видно. По-моему, ему еще и не платят. Да?
  Пашка посмотрел на меня. Я-то знал, куда уходят заработанные им деньги.
  - А я и зарабатываю-то немного, - словно извиняясь, проговорил Пашка.
  - Работа интересная? - снова переключилась на меня Лена.
  Я улыбнулся.
  - Работа не может быть интересной. Она всегда противная, тяжелая, ненавистная. Я работаю не потому, что мне это нравится, а потому, что мне нужны деньги.
  - Деньги всем нужны. Но ведь ты же должен еще и учиться?
  - А разве я не учусь? Вот он может подтвердить.
  - Это точно, - кивнул Пашка. - По крайней мере, ходит он на все пары.
  - А когда же ты работаешь?
  - По вечерам. Я надомник. То есть мне дают какую-то работу, и я ее дома делаю. Мне ведь никакие станки или инструменты не нужны, да и работается дома лучше. А как сделаю - везу на работу, начальству на оценку.
  - А уроки?
  - Либо ночью, либо в дороге.
  - И как, успеваешь?
  - Нет. Сплю мало. Да и часть заданий списывать приходится. Так что без героизма в учебе. Ну и, конечно же, не в первых рядах все сдаю.
  - А если тебе пока подождать?
  - Чего?
  - Сначала получи диплом, а потом уже работай. И учеба более плодотворной будет, и на работу с дипломом быстрее устроишься.
  - Насчет устройства на работу - так я и без диплома на нее устроился. Учеба плодотворная - так ведь у меня работа не по специальности. Да и тянуть, я думаю, не стоит. Образование, конечно, штука нужная, но вот только без опыта тоже не обойтись.
  - Значит, ты не будешь работать по специальности? Паша вот, например, по специальности работает.
  Мне почему-то стало жалко Пашку.
  - Думаю, что нет.
  - А почему?
  Я пожал плечами под курткой. Вряд ли она это заметила.
  - Не знаю. Как-то скучно мне заниматься всем этим. Наверное, это - не мое.
  - Тогда зачем же ты пошел на эту специальность?
  Когда-то Юля тоже задала мне этот вопрос.
  - Так получилось.
  Пашка повернулся к Лене.
  - А ты почему на эту специальность пошла?
  Лена на минуту задумалась, а потом засмеялась.
  - Да ну тебя!
  - А я вот буду по специальности работать. Мне это дело по душе. Да и платят неплохо. - Пашка осекся. Видимо, понял, что зря сказал это.
  Однако Лена сделала вид, что не слышала этого.
  - А ты все еще одинок?
  Я утвердительно кивнул головой.
  - Что так? Никого достойного не нашел? Или веру в человечество потерял?
  - Не знаю. Так уж сложилось. Сначала горевал, потом знакомился для короткого времяпрепровождения, потом... Потом привык к одиночеству. Знаешь, в этом что-то есть.
  - Что, например?
  - Спокойствие. Умиротворенность. Мудрость. Ты можешь наблюдать за многими вещами со стороны, постигать какие-то жизненные принципы... Свобода, наконец. Куда хочу - туда иду, с кем хочу - с тем и гуляю.
  - И долго ты еще намерен вести такой кочевой образ жизни?
  - Да. По крайней мере, до конца обучения в Университете.
  - Почему? Разве любовь не помогает?
  Я задумчиво почесал затылок.
  - Видишь ли, любовь делает тебя зависимым. Любовь многое тебе дает, но многое и отбирает.
  - Я с тобой не согласна, - задумчиво прокомментировала Лена, прижавшись к Пашке.
  - Я так и думал.
  Всю дорогу в метро я разглядывал записи в своей тетради, изображая на своем лице понимание материала и повторение пройденных тем. На самом же деле я просто просматривал свои конспекты, а мысли были поглощены другим.
  Меня вдруг стал мучить вопрос - а почему же я до сих пор один? Разве я не встретил на своем пути многих прекрасных девушек? Разве я не понравился многим из них? Разве не было у меня желания видеть их возле себя?
  Было, все это было. И не раз, и даже не два. Но каждый раз находилось что-то, останавливающее все мои намерения.
  Иногда меня бросали. Причем подыскивали для этого такие слова, что впору было бы веревку попрочнее подыскивать. А потом я понимал, что, хоть и жестоко, но эти слова действительно отражали многие мои пороки - лень, надменность, самоуверенность. И я боролся с ними и побеждал их.
  Иногда меня преследовали. Мне приписывали поистине нечеловеческие достоинства. Но я смотрел на себя и понимал, что это не так. И, как это всегда бывает в плохих фильмах и в жизни, тот, кто любит тебя, не нравится тебе.
  Иногда я пытался добиться любви красавиц. Но они не обращали на меня внимания, поскольку я не удовлетворял их запросы. Запросы у них были ого-го! Потом я обычно спрашивал себя: "Какого меня понесло к ним?" И, конечно же, никогда не находил ответа.
  В целом, мы неплохо провели время в баре. Еда, выпивка, компания - все было превосходно. Я даже показал себя неплохим собеседником в разговоре с Леной. Да и Пашка был весел.
  Домой я приехал далеко за полночь.
  
  - Нет, ну это же просто невозможно! - тихо прошипел Малышев.
  - Ничего, потерпи, скоро конец пары.
  Малышев сплюнул на пол и нервно провел рукой по волосам.
  - Слушай, мне уже надоело слушать его идиотские комментарии!
  Я вздохнул и пожал плечами. Как я тебя понимаю!
  Тем временем Вадим вставил еще один совершенно неуместный комментарий, как всегда по поводу давно пройденного и удачно всеми позабытого материала.
  Тут я обратил внимание, что в группе нет ни одно человека, который не трясся бы от тихой ярости или не прикрывал бы рот рукой, чтобы скрыть смех.
  Ладно, соврал. Наташа вполне серьезно слушала его.
  Я еще раз провел линию через тетрадный лист. Уже третью. Получилось что-то вроде... даже не знаю, просто три пересеченных линии.
  Лектор тем временем рассказывал что-то совсем жуткое и далекое от жизни. Записывать это в тетрадь не хотелось. Да и вообще уже мало чего хотелось. Вот если бы...
  Опять!!!
  - Это вы сказали про ту формулу о равенстве нескольких сопряженных векторов в пространстве? Помню, там такой ужас! - Вадим засмеялся.
  Малышев сгреб свой лист (опять он сегодня на листе пишет) и начал его комкать.
  - А интересно, - процедил он, смотря на парту яростным взглядом, - ты это специально говоришь, чтобы умным показаться, или так, для души?!
  - Ну, не скажите, - парировал Вадим замечание лектора, - там было без коэффициента. Да и потом это все выводилось через однородные...
  Я провел в тетради четвертую линию. Только бы чернил в ручке хватило!
  После пары Малышев решил что-нибудь съесть, и мы пошли в столовую. По дороге он изрыгал проклятия в адрес Вадима и его манеры вставлять всякие замечания.
  - Нет, ну это надо же! Зачем все это говорить?! Мы это уже давно сдали, больше нам это не понадобится! А даже если и понадобится - посмотрим и снова выучим.
  Встречные люди с опаской поглядывали на Малышева. Вид у него и вправду был угрожающий.
  - Наверное, сидит дома и учит всю эту ерунду дни напролет. Как будто больше заняться нечем!
  - Ну, может, хобби такое у человека.
  - Какое? Других раздражать? Знаешь - молодец! Нам-то зачем это пересказывать?
  Я догадывался, зачем все это.
  - А ты как думаешь? - спросил меня Малышев.
  - Думаю, что это все для нее.
  - Да? А ей-то это зачем?
  - Ей это и подавно не надо.
  - Не вижу логики.
  - Лучше ищи свободный столик, а я пока пойду еду заказывать. Тебе что взять?
  - Макароны с подливой, - и Пашка стал выискивать свободный столик. Надо сказать, не такая уж легкая задача.
  Я взял себе гречку и котлеты, пирожок с повидлом и стакан чая. Мне все равно здесь сидеть до вечера, так уж лучше поесть основательно.
  - Ну так ты не закончил, - сказал Малышев, принимаясь за еду. - Ты остановился на том, что ей это не надо.
  - Ладно, смотри. - Я говорил в коротких промежутках между едой. - Наташа мало чего понимает по нашей специальности. Можешь не спорить, это факт. Ее оценки и рейтинг очень красноречиво об этом говорят. А ей очень хочется быть самой-самой, уж не знаю зачем. Поэтому она вцепляется в беднягу Вадима, - я изобразил, как мои руки во что-то вцепляются, - строит ему глазки и все такое, лишь бы он решал ей типовые, объяснял лекции, помогал на контрольных и так далее. Стало быть, эти его комментарии ей тоже приходится терпеть.
  - А ему-то зачем их выдавать?!
  - Ну как это? Он же всерьез поверил в то, что очаровал девушку! Причем он думает, что это из-за его умственных способностей (едкий смешок Малышева). А раз так, то надо ежеминутно подтверждать, что ты самый умный. Как? Показывать, что ты все знаешь!
  - А ему не приходило в голову, что быть умным и многое знать - не одно и то же?
  - Не знаю. Во всяком случае, непохоже.
  Малышев протыкал макароны с такой яростью, будто в этом заключался смысл всей его жизни.
  - А ведь верно! Это твое рассуждение многое объясняет!
  Ты даже не представляешь, насколько ты прав!
  
  - ...и зачем ты меня сюда позвала? Что-то и вправду срочное или так?
  Наташа молчала, смотря под ноги.
  - Ну... Мне захотелось кое о чем с тобой поговорить.
  - Давай. Раз уж я все равно приехал, то придется тебя послушать.
  Последняя моя реплика явно ей не понравилась.
  - Давай только пройдемся по парку? Не на месте же стоять?
  Что ж, это можно. Заодно по парку прогуляюсь. Давно я тут не был. Кажется, последний раз был здесь в конце весны, когда с Юркой встречался.
  Ветер гнал по воде мелкую рябь. Ветер нагонял серые облака друг на друга, поэтому солнце выскакивало из-за туч внезапно. Ветер неприятно бил в лицо, отчего, впрочем, создавалось непередаваемое ощущение свежести, свободы и пьянящей радости жизни.
  - Почему ты так на меня злишься?
  - Начистоту?
  - Да, если можно. Обещаю не обижаться.
  - Твое право. Так вот, я очень не люблю, - просто ненавижу, - когда человек, который ничего не умеет и ничего не знает, начинает возмущаться на окружающих из-за того, что они ничего ему не дают на халяву.
  - Это не правда! Разве я ничего не умею?
  - Ну тогда скажи мне, какой предмет ты сдала только своими силами?... Правильно, молчишь. Потому что ко всем экзаменам тебя подготовил Вадим, да и то ты говорила на них что-то несвязное. Тебе плохие оценки не ставили из жалости, а еще потому, что ты начинала картинно плакаться перед преподами.
  Наташа помрачнела.
  - Ерунду ты говоришь!
  - Опровергни.
  - И не собираюсь.
  - Тогда зачем ты так вцепилась в Вадима?
  - Может, я его люблю?
  Я не удержался и издал смешок.
  - А зачем же тогда я здесь? У Вадима дела?
  Наташа резко остановилась.
  - При чем здесь это?! Мог бы и не приходить!
  - Так ты же сказала мне, что у тебя какие-то жуткие проблемы! Давай, рассказывай, что еще случилось?!
  Наташа молчала.
  - А я тебе скажу, зачем я здесь. То, что он за тебя все делает - конечно, хорошо. Но вот только тебе с некоторого времени стало не хватать внимания, ты понимаешь, о чем я. Вот ты и пытаешься меня всеми правдами и неправдами вытащить с собой куда-нибудь. Что, неужели не прав?
  Этого она уже не выдержала. Резко развернувшись на месте, она пошла в противоположную моему неторопливому шагу направлению. Я оглянулся через плечо - ярость чувствовалась даже в походке. Тихо хмыкнув, я продолжил свою прогулку по парку.
  Вскоре я услышал, как кто-то быстрыми шагами приближается ко мне со спины. Я продолжал идти, не оборачиваясь.
  - Тогда в следующий раз можешь ни о чем меня не просить! - ее голос почти сорвался на визг.
  - Ах, значит, я тебя о чем-то просил? И о чем же?
  Кажется, после этих слов она удалилась еще быстрее.
  Ну вот, теперь уже открытая вражда. Значит теперь надо ждать замечаний Вадима о том, что очень стыдно не знать такую-то формулу из такого-то правила. Ничего, переживем.
  Однако как же она меня раздражает!
  
  
  18.
  
  За окном сгущался сумрак. Фонари, раскачиваемые порывами ветра, со скрипом качались, разбрасывая свет во все стороны и создавая сложный танец теней. Изредка можно было слышать торопливые шаги припозднившегося прохожего, торопившегося домой. Высоко в небе гудел самолет.
  Я сидел в кресле и смотрел, как Пашка со стоном ворочается на диване. Затем сходил на кухню, достал из шкафчика чашку, налил в нее воды из чайника и вернулся в комнату.
  Пашка улыбнулся уголками губ.
  - Вроде бы прошло, - негромко сказал он. - Да-а-а. Вот так и живем.
  - Может, воды холодной выпьешь? - спросил я.
  Пашка приподнялся на локте, взял чашку и сделал пару глотков.
  - Спасибо. - Он протянул мне чашку назад. - Поставь на стол.
  Я поставил чашку на стол, а Пашка снова лег на диван и принялся массировать левую сторону груди.
  - И часто такое теперь случается?
  - Не очень, - ответил он. - Но в последнее время приступы что-то участились.
  - А лекарство твое?
  - Оно-то как раз помогает. Только вот не хватает его.
  - Раньше ведь хватало?
  - Ну, то было раньше. А теперь... Да ты присядь, чего надо мной стоять-то? Так вот, раньше я ведь работал. Были деньги - было и лекарство. Сейчас с деньгами напряженка, сам понимаешь. Поэтому и принимаемые порции уменьшились, и перерывы между приемами увеличились. А результат - налицо.
  С этими словами он оперся рукой о край дивана и попытался встать. Однако силы ему не хватило, поэтому мне пришлось помочь ему принять сидячее положение.
  - Спасибо.
  - Да ладно, бывает. Ты лучше скажи - что делать?
  Пашка усмехнулся, но получилось как-то невесело.
  - Что делать? Жить. Я попробую на работу устроиться. Глядишь, и деньги появятся. А в остальном... Сделаем маленький перерыв.
  Я пару раз прошелся по комнате.
  - Слушай, а давай я просто закажу тебе партию этого твоего... Как там его?
  - Да там, потом скажу. А толку?
  - Ну, будешь его принимать. Чтобы вот таких приступов больше не было.
  - Благодарствую, конечно, но вынужден отказаться.
  - Почему?
  - Ну... - Пашка замялся. - Как-то неудобно... Я так не могу.
  Я всплеснул руками и слегка задел лампочку.
  - Неудобно спать стоя. А у тебя вон приступы. Такие, что еле-еле отдышался. Ну хорошо еще, что сегодня я к тебе заехал, в крайнем случае мог бы скорую вызвать. А если б это в дороге случилось?
  Пашка положил руки на колени и окинул взглядом комнату.
  - Тош, правда, не стоит. Со мной все в порядке. Эти штуки у меня с детства, они в порядке вещей. Просто на данный момент они проходят тяжелее обычного, и только. А так я полностью здоров.
  Я с сомнением посмотрел на него.
  - Не веришь?
  - Нет.
  Пашка встал с дивана и сделал пару шагов по комнате.
  - Вот видишь. Разве смог бы больной человек так резво бегать?
  - Еще не хватало, чтоб ты больным стал. Согласен, может, приступ и неопасный. Но запускать это дело не стоит. Я в этом деле не специалист, но твердо уверен, что лекарство тебе было прописано не зря.
  Я пошел на кухню и открыл висевшую на стене аптечку. Куча лекарств с характерным запахом. А какое здесь от сердца?
  В коридоре послышались шаркающие шаги. Я выглянул - Пашка, передвигая ноги по полу и держась левой рукой за сердце, медленно шел на кухню.
  - Ты наверное проголодался, меня ожидаючи?
  - Если честно, то очень.
  - Там в холодильнике есть пельмени - можешь отварить. Под моим чутким руководством. А я посижу и посмотрю.
  Он доковылял до стула у окна и с наслаждением плюхнулся на него. Затем открыл форточку и стал жадно вдыхать холодный воздух.
  - А долго я мучился?
  - Ну, где-то минут пятнадцать. Я уже хотел скорую вызывать. - Я налил в кастрюлю холодной воды и поставил ее на плиту. - Ты метался, словно в бреду, вот только руки не по сторонам раскидывал, а к груди прижимал, да еще с такой силой... Ну и стонал, конечно.
  Пашка рассеянно почесал затылок. Потом слегка поежился и закрыл форточку.
  - Да, - виновато сказал он. - Такие дела. - Было видно, что он чувствует себя неловко. Словно бы стесняется за произошедшее.
  - Надо бы тебе съесть чего-нибудь. Хочешь, я и на тебя пельменей отварю?
  - Не стоит, я не голоден. Странно, но после приступов мне никогда не хотелось есть. К чему бы это?
  Я не знал.
  - А завтра ты как, дома будешь?
  - Нет, хотелось бы в универ поехать. Надо бы типовой завести, ну и на лекциях посидеть. А то некоторые преподы уже перестают меня узнавать.
  - Знаешь, лучше ты завтра посиди дома, а я твои типовые сам отвезу.
  - Ну уж нет! Если я вот так буду сидеть дома, сложа руки, то приступ обязательно повторится. Если о болезни не вспоминать, то она потихоньку отступает. А так я еще и делом займусь. Сам понимаешь, просто так мне в универе никто ничего не поставит.
  Я пододвинул стул к плите и сел на него. Посмотрел на Пашку.
  - Ты серьезно уверен в том, что сейчас сказал?
  - Ну да.
  - Это простуду можно так побороть. А у тебя - врожденный порок сердца. Перепады давления, моральные и физические нагрузки, стрессы - все это может спровоцировать нехорошие вещи. А от таких дел...
  Я решил не договаривать фразу до конца.
  - Я когда в школе учился, в девятом классе, у нас один мальчик на уроке физкультуры от сердечного приступа умер прямо в школьном спортзале. А все потому, что не рассчитал нагрузку. Тоже с пороком сердца был.
  Лицо Пашки вдруг стало серьезным.
  - Ты не понимаешь. Эта штуковина, - он пару раз стукнул себе кулаком в грудь, - это инвалидность. Инвалидность, понял?! А я не хочу! Не хочу быть неполноценным, не хочу быть инвалидом! Это унизительно, с этим невозможно свыкнуться. И я не хочу, чтобы моя жизнь стала борьбой за мучительное существование в жалких условиях.
  Вода в кастрюле вскипела и теперь бурлила, иногда выплескиваясь на раскаленную плиту.
  - Хочешь свести себя в могилу? Думаешь, быть мертвым намного лучше? Или парализованным на полтела?
  Пашка медленно сжал кулаки.
  - А жить, ожидая каждую минуту очередной приступ? Ждать его, умоляя небо, чтобы это случилось не сегодня? Помнить, что в каждую минуту ты можешь умереть? Жить от инъекции до инъекции, считая капли препарата, и отказывать себе в простом счастье?
  - И в каком же счастье ты себе отказывать собрался? Вернее, не собрался?
  Махнув на меня рукой, Пашка уставился в окно.
  - Ладно, дело, конечно, твое. Однако помни, что самое главное - это жизнь.
  Пашка грустно вздохнул.
  - Да. Главное - жизнь. Именно поэтому я ее и выбираю. Заметь, - он повернулся и посмотрел мне в глаза, - жизнь, а не существование.
  Я засыпал пельмени в кастрюлю и стал искать большую ложку, чтобы помешать воду.
  - Там, во втором ящике стола, - Пашка небрежно махнул рукой. Затем взглянул на кастрюлю и добавил. - Добавь-ка еще, для меня.
  
  
  19.
  
  Наверное, писать этот рассказ можно было бы вечно. По крайней мере, еще лет пять, чтобы рассказать о судьбе моих одногруппников. Да и книга потолще бы получилась. Люди ведь любят толстые книги. Но...
  Как свидетель и участник всех дальнейших событий, могу вам заявить - дальше интересного почти ничего не будет. Так зачем же утомлять вас перечитыванием однообразных студенческих будней?
  Однако события, произошедшие после окончания Университета, я счел слишком важными. Поэтому расскажу о них, хоть и не так подробно, как о предыдущих.
  Все оставшиеся годы обучения Наташа и Вадим были неразлучны. Они иногда ссорились между собой, пару раз даже серьезно, так, что не разговаривали по нескольку недель. Но потом всегда мирились. И снова сидели вместе на всех парах, выполняли задания на двоих, даже по Университету ходили вместе. Их поведение с годами не менялось, поэтому они раздражали всех остальных студентов группы в течение всех курсов. Наверное, поэтому после окончания Университета у них не осталось ни одного друга. Правда, их это не смутило, равно как и не смущало все годы обучения.
  Наташа пыталась наладить со мной дружеские отношения. Она часто пыталась поговорить со мной на разные темы, но вид, с которым она это делала, выдавал неискренность ее поступков. Но неудачи не пугали ее, а лишь заставляли вновь идти на штурм крепости моего невнимания. Может быть, поэтому я был единственным человеком из всей группы, которому довелось присутствовать на ее с Вадимом свадьбе.
  Вадим все это время неплохо относился ко мне. Наша с ним давняя дружба давала о себе знать в те дни, когда Наташи по каким-то причинам не было в Университете. В такие дни мы беседовали с ним о всякой ерунде, имевшей отношение к процессу обучения, обсуждали последние новости, рассказывали друг другу всякие истории из нашей жизни... В общем, неплохо проводили время. Все остальные дни он старался держать Наташу подальше от меня. Или меня держать подальше от Наташи.
  После свадьбы они переехали к Вадиму. Вадим устроился работать программистом в местное туристическое бюро. Говорят, он неплохо зарабатывал одно время. Наташа же устроилась продавцом-консультантом в фирму по продаже оргтехники. Я думаю, что жили они неплохо. Именно думаю - никто из наших не общался с ними, да и я, если честно признаться, тоже избегал их.
  Детей у них не было.
  Наташа умерла в возрасте шестидесяти пяти лет. Именно на ее похоронах я впервые со времени их свадьбы увиделся с Вадимом. Он выглядел очень молодо, но я не нахожу таких слов, чтобы описать его горе в тот день. Скорее всего, ее смерть была для него тяжелым и непоправимым ударом. Он стал пить, потерял интерес к жизни и окончательно замкнулся в себе. Спустя три года умер и он - одиноким нищим разбитым стариком из грязной квартиры с поломанной старой мебелью и протекающими потолками.
  Вова уже на третьем курсе нашел работу в конторе, принимавшей ставки на разные игры - футбольные матчи, гонки, теннис и прочее. Диплом он получал, стоя в дорогом костюме, великолепных ботинках, с золотыми часами на руке и золотой же ручкой в кармане. Диплом он повесил дома на стену, больше в жизни он ему не понадобился. Он до сих пор висит на стене, правда, уже в совсем другой квартире - семь комнат, два санузла, четыре балкона, роскошная мебель, изысканные предметы быта...
  Вова женился в двадцать три года. Жена - стройная брюнетка, среднего роста. Она работала врачом во второй городской больнице, что лишь укрепило их благосостояние. От этого брака у них было трое детей, два мальчика и одна девочка. Сейчас они все уже выросли, получили высшее образование, - кстати, дочь заканчивала наш Университет, - у старшего уже есть семья и дети.
  Сейчас он живет в Центре, недалеко от основанного им агентства по принятию ставок на спортивные игры. Кажется, сейчас, заработав много денег, основав свое дело и обзаведясь в лице своих близких верными помощниками, он достиг вершины благополучия. Я иногда навещаю Вову. Он по-прежнему выше меня, хотя теперь это не так уж и заметно. Мы любим сидеть у камина и, потягивая вино, вспомнить славные годы нашей давно ушедшей юности, забавные проделки, шумные попойки и многочисленные романы. А его жена ходит по дому и что-то ворчит про двух старых маразматиков.
  Павел Малышев доучился до диплома с огромным трудом. Он был всегда рядом со мной в Университете, и после мы неплохо ладили. Частые встречи вошли у нас в привычку, и мы прошли с ним пешком, наверное, по всем улицам Города с бутылочкой пива в руке, обсуждая нашу жизнь. Мы даже хотели устраиваться втроем на одну работу - я, он и Юрка. Но... Однажды он вышел из дому и не вернулся. Помню, его объявили в розыск, однако поиски не дали никакого результата. Спустя месяц после исчезновения он был объявлен без вести пропавшим. Он до сих пор им числится.
  Димыч был отчислен из Университета после третьего курса за неуспеваемость. И сразу же попал под призыв. Уже не помню, где именно он служил, но точно помню, что он был на хорошем счету у командира. Мы часто навещали его в части, которая была... Э-эх, где она была - тоже не помню. И ему понравилось. Отслужив положенные три года, он остался в рядах Вооруженных Сил. Мы стали реже с ним общаться, и я было думал, что вскоре наше с ним общение прекратится вообще. Но вскоре он, - уже будучи капитаном, - собрал нас всех на свои проводы. Он вызвался добровольцем на Смутную войну - конечно, тогда ее еще никто так не называл. Это была знатная попойка, и я помню, как мы все хлопали его по плечу и призывали быть настоящим воином.
  С войны он не вернулся.
  Женька спился. Ему потребовалось очень мало времени, чтобы превратиться из подающего надежды специалиста в обычного алкаша. Все это происходило еще тогда, когда мы все еще поддерживали между собой теплые отношения, и поэтому мы пытались как-то помочь ему вернуться к нормальной жизни. Но человеку, который не нуждается ни в чьей помощи, невозможно помочь. Так он и исчез - в переносном смысле, конечно. Никто из наших с ним больше не общался. Что с ним стало дальше - неизвестно, хотя догадаться нетрудно.
  Андрей - смешной неряшливый очкарик - прожил долгую и, в общем-то, ничем не примечательную жизнь. Он работал сотрудником на каком-то заводе, получал немного, но ему хватало. Кажется, он женился, но с браком ему не повезло. Такой жизнью он прожил до семидесяти, похоронил жену и сына, а потом умер от язвы желудка. Умер так же тихо, как и жил.
  Ксения одно время была вместе с Женькой, но потом, почуяв его нездоровую страсть к спиртному, ушла от него к одному своему знакомому, слушателю Академии искусств. Знакомый впоследствии стал известным эстрадным певцом. Была ли этому рада Ксения? Не уверен. По крайней мере, в те долгие вечера, когда я навещал ее, она выглядела очень одинокой. Деньги и слава не смогли заменить ей вечно гастролирующего мужа. Поэтому я стал ее другом. Я до сих пор им остаюсь. И до сих пор навещаю ее - теперь уже вдову - в больнице, где она лежит уже третий месяц после операции на глаза.
  Миша так и не стал музыкантом. Вообще, он так и оставался молчаливым и замкнутым в себе человеком все годы обучения. Поэтому куда он подевался после Университета - никто не знал.
  Юля после долгих романов вышла замуж за Борю. Боря был просто очарован ею и даже не замечал того, что было видно всем нам - она просто вытягивала из него деньги. И ведь было что вытягивать! Боря, - хотя лучше уж Борис, - стал отличным ученым, посвятил свою жизнь высшей математике, был удостоен многих наград и премий, стал профессором и возглавил кафедру высшей математики нашего Университета. А Юля, пользуясь благами своего титулованного супруга, заводила романы с аспирантами и научными сотрудниками.
  Любовь способна на многое. В данном случае Борис нашел в себе силы простить свою жену. И полувековой юбилей они встретили как любящая семья. После этого их жизнь вошла в тихое и спокойное русло профессорской семьи.
  Сейчас их уже нет. О них напоминает лишь высокий обелиск из красного мрамора на центральном городском кладбище. Я иногда прихожу к нему, и мне всегда вспоминается, как Боря сдавал сессии без единой четверки.
  Макс трагически погиб на четвертом курсе - он был сбит машиной, когда возвращался домой с занятий. Нам очень сильно не хватало его рыжей шевелюры и постоянных шуток.
  Что случилось с Димой Гребневым - не знаю.
  Леха после Университета стал преподавателем. Но карьеры, подобной Борису, он не сделал. Он преподавал программирование в Дипломатическом Корпусе. Жил неплохо, денег всегда хватало. Мы хорошо общались с ним все время, вот только его первой жене я почему-то не понравился. Зато его вторая жена смотрела на меня с уважением. Мы до сих пор с ним дружим, надо бы заглянуть к ним на днях. Да и Вова его иногда навещает.
  Иногда мы втроем выезжаем из Города на рыбалку. Правда, недалеко - возраст уже не позволяет.
  Юрка стал банкиром. Из всех нас он был самым неспокойным, его вечно мотало из одной передряги в другую. Он вечно искал чего-то нового и всегда стремился на всем заработать. При этом часто жаловался на отсутствие денег. В итоге он женился на дочке владельца одного банка и таким вот образом вошел в семейный бизнес.
  Мы с ним были хорошими друзьями все время, что его помню. Вместе ездили на вечеринки, знакомились с девушками, готовились к экзаменам. Потом, когда оба остепенились - стали дружить семьями, часто ходили друг к другу в гости, все вместе выезжали на природу, посещали театры, рестораны и прочие мероприятия.
  Поэтому я почувствовал себя очень одиноким, когда его не стало.
  Я часто хожу на его могилу. Многие из моих и его родственников считают это странным чудачеством. Пусть. Ведь они и не догадываются, как много у нас было общего.
  Павел Одиноков. Пашка...
  Он умер от сердечного приступа спустя полгода после описываемых событий. Как он и говорил, он не захотел существовать, но его жизнь оказалась слишком коротка.
  Даже не могу описать, что я пережил тогда. До сих пор не понимаю, как я смог перенести это страшное известие в тот далекий весенний день. Я потерял друга. Это очень сильно отразилось на мне.
  На его похоронах почти никого не было. Я, его сестра Яна и Лена - вот и все, кто пришел проводить его в вечность. Мне до сих пор по ночам снится, как Лена бросает, или лучше роняет, цветы на крышку гроба, а комья мерзлой земли оглушительно стучат о доски...
  Память о нем ненадолго пережила Пашку. Через полгода Лена исчезла из моего поля зрения. Оно и понятно - молодости не свойственна скорбь и верность. Я ее не осуждаю, просто... Просто хотелось чего-то другого.
  А вот с Яной все вышло иначе. Так и не оправившись от утраты, она всю жизнь провела рядом со мной. Можно даже сказать, что я обрел сестру. Не могу себя упрекнуть - я заботился о ней всю жизнь. Она никогда не была замужем, работала бухгалтером, никогда не роптала на жизнь. Я похоронил ее полгода назад рядом с ее братом.
  Ну и коротко о себе. Окончив Университет, я с головой ушел в политику. Путь этот был не простым, я редко бывал дома, часто чувствовал себя ни на что не годным. Пару раз я даже думал, что попал в окончательный тупик, но жизнь всегда подсказывала выход. Венцом моей трудовой карьеры стала должность в правительстве на протяжении десяти лет и безбедная пенсия, на которой я сейчас и нахожусь.
  В тридцать один год я женился на Алле. На свадьбу приехали все мои друзья. И Ира. В ее глазах стояли слезы, но она нашла в себе силы улыбнуться мне в тот день. И я ей благодарен за это.
  В сорок семь лет Ира умерла - причиной стали наркотики.
  У меня двое детей.
  Младшего я назвал Пашей. Сейчас он пытается пробиться на пост мэра Города. А я во всем ему помогаю.
  Старшая уже давно не живет со мной. У нее своя семья, и она редко приезжает проведать нас, стариков-родителей. Кажется, благодаря ее отпрыскам я скоро стану прадедушкой.
  Яна все время жила с нами как моя сестра. Они с Аллой подружились, и иногда я не мог понять, кто же милее этой высокой блондинке - я или эта ее новая подруга.
  Как бы то ни было, Алла сейчас не жалуется на жизнь. Она не одобряет мои выезды на рыбалку и предпочитает, чтобы Вова ходил к нам, а не наоборот.
  Как-никак, а мне ведь уже семьдесят три...
  Моим любимым занятием на пенсии стало просматривание университетских фотографий, где все мы еще так молоды. Я часами сижу и пересматриваю одни и те же снимки, которых у меня в изобилии. Думаю, что я уже утомил своих детей и внуков историями про те годы, но они продолжают их слушать. Скорее всего из уважения.
  Наверное, именно после этих просмотров мне и захотелось все это написать.
  Зачем же я все это написал? Зачем... Не знаю. Просто мне захотелось поделиться лучшими годами своей жизни. Ведь теперь, на склоне лет, я смотрю туда, в ту сияющую и солнечную даль и понимаю, что никогда не был так счастлив, как стоя на том построении, на первом курсе. Хотя построение - это сильно сказано...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"