Романтика анархизма проповедуется нам даже со страниц Библии. Вывод этот, на первый взгляд кажется абсурдным, однако при более детальном рассмотрении буквально первых же строк Бытия, мы наталкиваемся на следующее высказывание - и сотворил Бог человека по образу и подобию своему. Фраза эта несчетное количество раз вызывала споры и противоречивые толкования. Но попытаемся заглянуть в скрытый смысл этого прекрасного и напичканного динамитом высказывания. Для того, что бы разобраться с этой фразой попробуем уяснить для себя значения каждого из используемых в приведенном высказывании слов. Со значением слова сотворил, я думаю особых трудностей возникнуть не должно, явная отсылка к глаголу "творить", хотя творить можно много чего, например, беспредел. Недаром есть куча поговорок с этим глаголом: натворить делов (явно негативный контекст). Собственно говоря, если так заморачиваться с этим словом, можно забрести совсем уж в дремучие джунгли итерпретаций избранной фразы.
Давать же определения понятию Бог, бессмысленно, это непременно привело бы нас к теологическим диспутам, которые длятся уже не одно столетие. У нас же в наличии столько времени нет, да и задачи мы ставим несколько иные, поэтому перейдем сразу к следующему слову - "человек". Впрочем, там достаточно было о нем сказано. Какой это был человек, чем он там занимался, кто у него была супруга, и даже весьма длинный список потомков, все это любопытный читатель может легко выяснить уже на первых страницах Ветхого завета. Мне же больше всего интересно словосочетание по "образу и подобию". Что же такого "подобного", в этом человеке было от бога? Впрочем, дело здесь не только и не столько в Библейском патриархе, думаю, суть высказывания был отнесен не к личности Адама, (он то как раз проявил не лучшие человеческие качества и умудрился вляпаться в такое дерьмо, что и поныне нам, бедным его потомкам, никак не отделаться от первородного греха нашего славного предка), а к человеку, как собирательному понятию.
Рискну предположить, что имелось тут в виду кое- что совершенно замечательное. Проведем некое подобие следственного эксперимента, для того, чтобы лучше понять суть вопроса. Предположим, что мы, все- таки, уподобились бородатому громовержцу, и вот прогуливаемся по знакомым улочкам с мыслями, что бы такого "натворить", потому что не использовать столь могучий потенциал было бы просто преступно. От нечего делать мы немного походили по воде, переполошив купальщиков на местном пляже. Забавы ради мы пометали молнии в разбегающийся народ. Сгоняли на Ибицу и в Амстердам. В общем отрываемся по полной. Вот мы припарковываем свою красную Ламборгини где нибудь в Лас Вегасе и собираемся пойти проиграть немного денег, так как смысла их выигрывать просто нету. Их и так уже некуда девать. На нашей кредитной карте сумма, которой можно расплатиться за все грехи человечества со времен Моисея. Еще должно остаться на пару вселенных. Так вот, тут к нам подходит коп из дорожной полиции и всучивает квитанцию на штраф за парковку в неположенном месте.
- Слышь ты, урод - говорим мы ему - пошел на хуй, я Бог, и если ты не возьмешь эту бумажку и не засунешь ее себе в задницу, я те ща устрою Содом и Гоморру нах.
Задумываемся на секунду, а почему мы собственно так говорим. Да потому что эта гнида лезет со своими штрафами и портит наше хорошее настроение. И дело даже не в деньгах. В них, слава Нам, теперь вроде как недостатка нету. Но тот факт, что кто то прется против Бога, это нас бесит.
- Вы нарушили то-то и то-то, - говорит этот маленький мудак.
-Нет, ну это уже просто неслыханно - думаем мы, это я закон, и я решаю что правильно а что нет.
Оставим бедолагу на месте преступления, он еще никак не оправится после нашего божественного гнева. Однако инцидент сей заставляет нас задуматься и сделать первый шаг к пониманию нашей проблемы.
Быть богом, понимаем мы, это иметь власть над людьми и событиями, и уж точно над законами. Быть богом, думаем мы, это разрушать их жалкие порядки, их убогое понимание "правильности", их ущербную скуку повседневности. Быть богом, говорим мы себе, это быть классным парнем, совершенно отмороженным. Быть тем, кто всегда лезет на рожон, не опасаясь последствий. Это быть тем, для кого чужие порядки, это вызов и плевок в лицо. Это быть тем, кто точно даст в морду за нефильтрованый базар.
Когда мы были смертными, вспоминаем мы, весь мир умещался в нашей голове. Все эти спиралевидные галактики с млечным путем и спутниками Сатурна. Все эти антивселенные с теорией дырок и уравнением Дирака. Со всеми поэтами и художниками эпохи Ренессанса. С бородатым Моисеем и Дедом Морозом в запряженной оленями упряжке. Со всеми Катями, Ирами, Ленами, Маринами и Анями. С этим зудом в члене.
Ты закрывал глаза, и вселенная исчезала. Ее еще можно было услышать, но ты мог заткнуть уши и слушать как пульсирует в твоих венах кровь. Ты решал, какой вселенная должна стать через мгновение. Облечется ли она в тесное пространство обшарпанного туалета с видом засраного унитаза или примет форму сексапильной блондинки на страницах глянцевого порножурнала. Собственно, думаем мы, разница не особенно чувствуется. Мы и тогда были Богом, но очень слабым, с ограниченными возможностями. Эдаким Богом- инвалидиком. Парализованным и лишенным банальной способности творить чудеса. Хотя, задумываемся мы, чудо, это относительное понятие. То, что мы сейчас считаем повседневным бытом, еще лет сто назад считалось бы делом совершенно мистическим и основанном на черной магии. Мы думаем о сотовой связи, атомной бомбе и кабельном телевидении. Но все это магия, сделанная кем- то другим. А могли ли мы сотворить чудо собственными руками, задумываемся мы. И понимаем, что могли. В локальном масштабе, конечно же. Мы могли встать, выйти на улицу, долго брести куда то, зайти в какой то бар, выпить совершенно магическое количество алкоголя (как известно эта жидкость обладает магическими качествами) и путешествовать во времени и пространстве, периодически вступая в контакт с такими же полубожественными существами. Приходя в себя в других вселенных, в жарких объятиях какой то безумно красивой богини, целующей своим горячим ртом наш полубожественный член. Снова вливать в себя магическую жидкость и улетать к звездам на заднем сиденье чьего то автомобиля под мистические ритмы Хаус музыки. Вдыхая божественный порошок и понимая, что бог, это и есть ты. И все эти люди вокруг, такие же боги или демоны или хрен его знает кто, но все это безумно здорово, и что счастье переполняет каждую клеточку твоего божественного тела и ты понимаешь, что же такое быть сотворенным по образу и подобию. И целовать, целовать, целовать ее безумно красивые ноги, и прикасаться к ее нежной коже, и трогать ее волосы и вдыхать ее запах.
А потом оказаться среди этих танцующих людей, и понимать, что они тоже знают эту тайну, что такое быть богом, и именно поэтому они все тебе улыбаются и что то говорят тебе, но ты не слышишь, потому что музыка хуярит так, что тоже хочется двигаться среди этих тел и прижиматься к кому то в танце, трогая ее за жопу. Потом вдыхать в себя горячий дым папиросы с совершенно мистической травой, и чувствовать, как вселенная опять куда то исчезает. Но это ничего, потому что мы то знаем, что это всего лишь скачек во времени и пространстве в нашем полубожественном рывке к бессмертию.
А вот, я с размаху бью кого- то в лицо. Да, приятель, это просто божественный гнев. А вот я выплевываю кровь и кусочки разбитых зубов. Да, давай, бей меня, я пострадаю за твои грехи, приятель, я пострадаю за все грехи человечества, бей меня сильнее. Черт, как это больно, как это хорошо. Пинай меня, дружище. Это путь к искуплению. Иисус тоже страдал. И в ушах пульсирует страх и боль, но так и должно быть, ведь я тоже по образу и подобию. И мир вокруг снова разлетается на миллионы кусочков, что бы собраться, через миллионы лет, словно узоры в калейдоскопе в какой то новой комбинации.
Ты разлепляешь опухшие веки и чугунная голова вот вот взорвется. И ты не знаешь, в какой части вселенной ты оказался на этот раз. Вероятно, в Аду. Но спустя какое то время, ад приобретает привычные очертания твоей комнаты. А значит все в порядке. Значит, у тебя еще есть время побыть немного творцом. Странствующим божком. В бесконечном хороводе на празднике жизни. В этом рваном танце между адом и раем.