Аркадий Суров

Производитель впечатлений

СТИХИ

Автор благодарит друзей и поклонников за любовь и помощь. Все это для вас. Особая благодарность фирмам “МЕГАБАЙТ”, “ХОЛИДЕЙ КОРПОРЕЙШН” и лично Минину Юрию Анатольевичу

Художественный редактор СуроваЛ.Н.

Технический редактор ПохИ.Л.

Николаев, 1996г.

***

Рассказывайте, люди, сказки,

рассказывайте допоздна.

Уж не летят с горы салазки,

Уж вечер начался, зима.

Сосновое полено в печке

Стреляет. Вьюга за окном.

А у замерзшей черной речки

Завыли волки. Старый дом,

Избитый северной погодой,

Не раз он слышал волчий вой.

Я все старею, год от года

Седея буйной головой.

Закрыла дочь послушно глазки,

Уходят навсегда года.

Рассказывайте, люди, сказки,

А остальное - ерунда.

***

Поэты должны быть загадочны, как обелиски.

Поэты должны быть просты, как лесные цветы.

Но я никогда не желаю вам доли их близких:

Любимых, отцов и детей - тех, кто с ними на ты.

ПОПЫТКА АВТОПОРТРЕТА

Мой статус неопределен.

Я - просто гражданин вселенной,

Поэт, мечтатель вдохновенный,

Друг детворы, любимец жен,

Искусный толкователь снов,

Застолий безусловный гений,

Производитель впечатлений

И потрясатель всех основ.

Я так красиво говорю,

Что сам заслушаюсь и плачу.

Люблю свободу и удачу,

Но больше всех себя люблю.

***

Так нахально и так внезапно пожелтели вокруг деревья.

Так бессмысленно и жестоко приближаются холода.

Так же, вдруг, виски побелеют и, в тоску обмакнувши перья,

Мне напишут друзья к “юбилею”, отказавшись считать года.

Осень сыплет листвой на землю, и земля, обжигаясь, плачет.

Это просто умерло лето, это просто “осенний сон”.

Улетают в Африку птицы, остывает солнечный мячик,

И забытый на мокрой скамейке, плачет заинька под дождем.

А туман над рекой стелился, и горели костры из листьев,

И чтоб знала ты, как я близко, как тебя я люблю и жду,

Я путем колдовства добился, чтобы ты всегда веселилась,

И букет хризантем гигантских нарубил в соседском саду.

***

Мама родила меня на Пасху,

На воротах петухи кричали,

Отшептав предутреннюю сказку,

Поднималось солнце за плечами.

А туман стелился и стелился,

День вставал без горя и печали.

И Христос воскрес, и я родился,

И так звонко петухи кричали.

***

Накрывай-ка на стол, дорогая, родная, бесценная милая мама.

Я вернулся домой, я пришел, я не сломлен, я буду

отныне с тобой.

С тополиной листвой облетели мечты, и не тот я

мальчишка упрямый,

Только все еще верю в любовь и в себя, и в нежданный

рассвет голубой.

В белой каше дорог за спиною моею все бесится, кружится вьюга,

Так захлопни же дверь, заслони не пускай ее, мамочка, в дом,

Далеко-далеко те года, и мы слишком забыли друг друга,

Но давай хоть немного, хоть чуточку вместе еще поживем.

Я уйду, не брани, не кори меня коркою хлеба,

Я, наверное, правда совсем зачерствел, я оставил надежду, пойми меня, мать.

Вспоминай меня часто под этим осенним неласковым небом,

Только боли моей, ты прости, но тебе никогда не понять.

***

Я, может быть, стану лодкой,

А может быть, стану сливой,

И девушка в платье белом

Укусит меня за бок.

А, может, пчелой я буду,

И мне для жизни счастливой

Достаточно будет, чтобы

Открылся к солнцу цветок.

В тоске по густым туманам

Загадочного Китая,

В тоске по шумным столицам

И маленьким городам,

Я так вот тут и угасну

Среди колбасного рая,

Лишь сердце моё, как птица,

К далеким уйдёт снегам.

***

Поберегись, девица!

В меня так легко влюбиться.

Я сею добро и ласку,

Я - весельчак и поэт.

Я - старый знаток соблазнов

И способов секса разных.

И тот, кто меня увидит,

Тому уж спасенья нет.

Ты будешь бредить в горячке,

Мое повторяя имя,

И убежать не сможешь

От взгляда зеленых глаз.

И я останусь навечно

Владеть мечтами твоими,

И жизнь меня не обманет,

И ты меня не предашь.

***

Разве можно работать летом?

Летом надо ходить с пистолетом

И постреливать для порядка

В отдыхающих и котов.

Летом, правда, теплое пиво,

Но зато под луной, лениво,

Лижут берег теплые волны,

И к разврату народ готов.

Вот иду я по побережью

И жую абрикосу свежую,

Надо мной суетятся чайки,

Предвкушая утренний клев.

Рыбаки натянули лески,

В окнах мечутся занавески,

И я руку свою с пистолетом

Глубже прячу в карман штанов.

К ОТЪЕЗДУ ДРУГА

Ночь. Уезжает друг.

Медленно в дымке тает.

Ветра унылый звук

Душу мне разрывает.

С ним я делил тоску,

С ним я делил удачу.

Дождь шуршит по песку

И по асфальту плачет.

Друг уезжает сам,

Пусть ему там поверят,

Пусть по его щекам

Слезы дорог не мерят,

Пусть обойдут его

Горести и кручина.

Знаешь, прежде всего,

Он - боевой мужчина.

Вечер, пустой трамвай,

Свет фонарей в тумане.

Что там? Может быть рай,

Может, дыра в кармане.

Смейся же, песни пой,

Вместе повеселимся.

Друг уезжает мой.

Мы ему там приснимся.

***

Когда отмычки гнулись для замков,

Свобода нам казалась чем-то вечным,

Но детство быстро сдуло ветром встречным,

И нам не сбросить времени оков.

Теперь вперед мы видим далеко

И ставим блоки от любых ударов,

Мудреем, значит жизнь идет не даром,

А в детстве все казалось так легко...

ДЕМБЕЛЬ

Боли, боли головушка моя.

Свобода, смех, вино, семья, друзья

Растаяли за дымкой длинных дней,

И к увольнению, не становятся видней.

Я в Николаев въеду налегке,

В украденном потертом пиджаке,

Уйму в коленях дрожь, возьму такси

И тихо буду ехать, не спеша,

И слушать, как о прошлом голосит

Измученная старая душа.

***

Знаешь, я тебя не забыл,

Ну, а ты, вспоминаешь нас?

Я еще никого не любил,

Я цветы для тебя припас.

Как живу? Не вру, не юлю,

Иногда пишу по ночам.

Знаешь, я никого не люблю

И совсем не ищу причал.

Черно-белый ночной пейзаж

Пеленой на глазах ношу,

Знаю, ты меня не отдашь,

Я об этом и не прошу.

***

Встретить бы старого, доброго,

Поговорить, посумерничать.

Светлого, чистого, терпкого

Выпить и больше не нервничать.

Вычеркнуть годы и звания,

Смерти, ненастья, рождения,

Самое-самое тайное

Высказать, глядя в колени.

Эх, ноченьки-ноченьки темные,

Глаз светофорных отметины,

Встретить бы старого, доброго,

Встретить бы, встретить бы, встретить бы...

***

Вы не любите осень? А зря.

Ночь прекрасна. Спешите домой?

Только знайте, улыбку даря,

Вы навек остаетесь со мной.

По асфальту стучат каблучки,

Тише, тише, пропали вдали.

Виноваты, наверно, очки,

Или уши опять подвели.

***

Кухня, стол с прорезанной клеенкой,

Высохла рябина за окном,

С каждым неродившимся ребенком

Все сильней твой замерзает дом.

Поутру котеночка разбудишь,

Руки станешь пудрой посыпать,

И уже, наверно, не полюбишь,

Время не захочется терять.

Подойди ко мне, прости, родная,

Что не встал я на твоем пути.

Только зря я бисер рассыпаю,

Что тебе от моего “прости”.

***

Накатило, опять накатило,

Боль в груди, ломота, суета.

Утро, кофе, вино - все не мило.

Пустота, пустота, пустота.

До жар-птицы уж не дотянуться,

Серый волк ускакал в лопухи.

Но когда-нибудь к людям вернуться

Мои песни, слова и стихи.

***

В коммуналках воняло, линялое солнце вставало,

Над землей расстилался от “Примы” черкасской дымок,

Догорали окурки, общественность транспорт ругала,

И болтался в кармане помятый пустой коробок.

Воробьи, чертыхаясь, скакали по шляпам и крышам,

От заборов лежала прохладная длинная тень,

На базаре орали торговки, а солнце вставало все выше,

Начинался обычный рабочий запаренный день.

СПЛОЧЕННЫМ СТРОЕМ

Сплоченным строем. Сапоги блестят,

Пусть на одном оторвана подметка,

Звенят штыки, и зубы в такт стучат.

Ночь, ветер, снег, звезда, ремень, пилотка.

Пустые щи, усталый храп в строю,

И хлещет губы спекшиеся ветром.

А запевалы впереди поют

О том, что утро красит нежным цветом.

***

Мы в прокуренном тесном вагоне прижались друг к другу плечами,

Город спит, он устал от давящей чужой тишины,

Расскажи мне про жизнь, растопи ледяное молчанье,

Я устал от разлук, от вагонной молчащей зимы.

Ритм дорог в перестуках колес и чужие подземки пустые

Замени на соскучившуюся теплоту своих рук.

Города забывшиеся, от ночных фонарей голубые,

Уместились в глазницы витрин и в такси тормозящего звук.

Свист летящей в ночи одинокой пустой электрички,

Словно крик о свободе и тоска по забытой любви.

Пусть не будет друзей, пусть от жизни не станет мне легче

Ничего не меняй, только имя мое назови.

***

Обещаю быть тебе подругой.

Обещаю быть тебе любовью.

Пусть судьба завьюжит белой вьюгой,

Пусть порог наш обагрится кровью,

Пусть не будет даже корки хлеба,

Голод, холод, все приму без вздоха.

Будь всегда со мной под этим небом,

Отведу беду, коль станет плохо,

Сердцем отгоню тоску и горе,

Милым назову, и будут дети.

Белой чайкою над синим морем

Крикну. Ты не сможешь не заметить.

***

Мы все уходим постепенно в быт

И забываем города и годы.

Немилость жен, зарплаты и заводы

Нам не дают расплакаться навзрыд.

Мы все тускнеем, бреемся все чаще,

И покрываясь шрамами морщин,

Глядим вослед девчонки уходящей

И медленно вздыхаем без причин.

ПОСВЯЩАЕТСЯ ОТЪЕЗДУ И. П.

Нельзя убежать в никуда,

Уехать из города детства,

А если случится, в наследство

Достанутся нам холода,

Слепая унылая вьюга,

Пустых переулков гранит,

И сны о друзьях и подругах,

Где осень, и сердце щемит...

***

Ну все, весна не наступит.

Зима всегда будет длиться.

Оплывшие снежные бабы,

Депрессия, мало еды.

Выходит изредка солнце,

Увидеть (и в страхе скрыться),

Как я, пожилой и толстый,

Бреду, сминая следы.

Следы за спиной змеятся.

Я как бы не замечаю

Ни вдруг висков поседевших,

Ни горечи прожитых лет.

Из всех желаний осталось -

Обед и булочка к чаю.

Тупик. А счастья с богатством

Как не было, так и нет.

Слабеет в сердце надежда,

Подернулись пеплом угли,

Тускнеет солнечный зайчик,

Размазанный по душе.

Мне ветер не рвет рубаху,

И мне девчонки - шалуньи

Ни разу не улыбнулись,

Наверное с год уже.

***

Навсегда останется свободной

Пара голубей в просторах детства,

Незамужней Ленка по соседству,

Друг босым, а квас в жару холодным.

Навсегда - весенние рассветы,

Желтый отблеск солнца на реке,

И, как отпечаток от монеты,

След от поцелуя на щеке.

***

В Париже умирал Махно.

Не Бонч-Бруевич, не Бухарин,

До боли свой знакомый парень,

Трибун, оратор! Что, смешно?!

Его гоняли по стране.

От злости высыхали степи,

А он летел вперед, как ветер,

На черном бешеном коне.

В Париже умирал Махно,

Усталый, проданный, забытый,

С потухшим взглядом, не убитый...

Смешно? Смешно, смешно, смешно...

ЗИМНЯЯ СКАЗКА

Кто там за лесом крадется и снегом скрипит?

Это декабрь пробирается в мокрых ботинках.

Скоро проснется под елкой в шарах и картинках

Сказка, которую жду и которая спит.

Сказка проснется и вновь назовется зимой,

Вновь назовется зимою и будет холодной,

Снова затрусит по лесу волчишка голодный,

Серый, усталый и вовсе сегодня не злой.

Он побежит на деревню, и друг его пес

Скажет: “Ну, здравствуй, бродяга, закатывай в гости!

Как поживаешь?” Забудут о лае и злости,

Славно гульнут и уснут, обнимаясь, нос в нос.

Лес, а за лесом неслышно крадется декабрь.

Он пробирается в мокрых ботинках по снегу.

Скоро рождественским чудом затеплится небо,

В небе родится звезда и осветит алтарь.

УКРАИНА МОЯ

Украина моя, тополя у дороги и хаты,

Дикой мальвы огонь, чернооких мальчишек чубы,

Степь вечерней зарею и говор густой и богатый,

И тачанки, и воля, и пыль. И любовь, как подарок судьбы.

БАБЬЕ ЛЕТО

Бабье лето мое, золотое и нежное лето!

Все березки - невесты, все женщины - лишь для любви.

И торговкам везет, и красавицы слабо одеты.

Мир вам, люди, мир вашему дому, родные мои!

Бабье лето мое, как ты коротко и долгожданно.

Как глаза твои ярко лучатся последним теплом,

И по-бабьи ранимо, на ласку щедро и желанно,

И, по-бабьи, все мысли твои лишь о нем, об одном!

Лишь о нем. Пусть заходятся воем соседки рябые,

В сотый раз на скамейке твое проедая житье!

Солнце вслед тебе! Ветер навстречу! Да что эти фразы пустые!

Бабье лето мое! Золотое! Родное мое!

МОРЯЦКАЯ

А дождь идет, а над Одессой дождь идет,

Упрятав грузчиков и чаек под навес,

Волна о берег шелестит, и где-то ждет

Меня, наверное, бубновый интерес.

Я козырек фуражки глубже натяну

И воротник поправлю белого плаща,

Сойду на берег, закачаюсь и вздохну,

И маму милую отправлюсь навещать.

Пройду, прищурившись, по проходным дворам,

Услышу музыку каштанов и афиш.

Ну, вот и все, шолом алейхем, здравствуй, Мам,

Мы снова вместе, и зачем нам тот Париж.

***

Давно мне галстук бы положен и пиджак,

А я все в свитере хожу, как альпинист,

Пора бы, боже мой, иметь свой “Кадиллак”,

А я все пачкаю стихами белый лист.

Уже весна свое развесила белье,

Плащи распахнуты, чулочки, каблучки,

Душа линяет, тает зимнее старье,

И в реку быстрые сбегают ручейки.

И я по улицам иду, как генерал,

Спиною чувствую девичьих глаз салют.

Я победил, я, черт возьми, не проиграл,

И дни златые обязательно придут.

***

В наступившей весне не найдется сомнениям места,

Будет солнце всходить, и опять взбеленится сирень,

И с растаявшим снегом, похожим на старое тесто,

С горки в реку стечет моих бед лупоглазая тень.

Зазвенят ручейки, запоют на акациях птицы,

Будут бегать по лужам мальчишки, колени задрав,

И я встану пораньше, чтоб с зимней тоскою проститься,

И навеки поверю, что счастлив и весел, и прав.

ВЕСЕННЯЯ ФАНТАЗИЯ

У меня две жены,

Третье место вакантно.

Знаю, это грешно,

Но, мой друг, так пикантно.

Я обеих люблю,

Я обеих целую,

О двоих я грущу,

О двоих я тоскую.

У меня две жены,

Не суди меня строго.

Знаю, две - не одна,

Но не так уж и много.

А вообще, мне трудней,

Если дров наломаю,

Двум несу я цветы

И стихи сочиняю.

У меня две жены,

Мне скучать нет причины,

И для них я всегда

Настоящий мужчина.

Но уходят года,

И стареет посуда,

У меня две жены,

Как горба у верблюда.

***

Я восхищаюсь грязью на дорогах,

То страстно черной, то влекуще липкой,

Я все отдам за милый сердцу шорох

Такси свободного по мостовой.

Я так люблю туманный этот город,

С его ветров задумчивою скрипкой,

Где каждый переулок сердцу дорог,

Где все полно тоскою и тобой.

ПОСВЯЩАЕТСЯ НИКОЛАЕВУ

Я - баклан черноморский, я - шелест лиманской волны,

Я - звезда, из тумана счастливо открывшая глаз,

Я - рассеянный в воздухе запах земли и весны.

В добрый час, горожанин, тебе говорю - в добрый час.

Я - бидонов молочных за окнами утренний звон,

Я - скрипенье причальных канатов в порту на ветру,

Я - каштаны в цвету. Я давно в этот город влюблен,

Никуда не уеду отсюда и здесь я умру.

Здесь умру. И всплакнет некрологов газетных петит

“Да ты что! Ай-яй-яй...” - помянут и друзья, и враги.

И попросит душа, когда к небу навек полетит,

Боже, город любимый от бед сбереги.