Посвящается моряку Вадиму Калашнику
БАЙКИ МОРЕПЛАВАТЕЛЯ
2001г.
УВЕРТЮРА
Морские волны отразились в небе,
Где пеной вод клубятся облака, -
И в это небо белая, как лебедь
Уходит шхуна от материка.
В беснующейся пляске за кормою
Настырно бьются волны о борта...
И я, лишившись заново покоя
Сижу с пером до ночи у листа.
Волной строка спешит не утихая
И наплывает плавно на меня
За словом слово море открывая,
Чтоб дух его почувствовать до дна.
113
ДИАЛОГ
Старпом Альбиныч по душам любил гутарить;
Бывало сядет предо мной - красны глаза,
И кулачищем по столу, как засандалит,
И на ресницах у Альбиныча слеза...
"Мне капитаном быть, лопатить океаны...
А я в старпомах кулачищами гремлю.
Им наплевать, что у старпома тоже планы
И жизнь его уже, как видно - на краю..."
А я, пацан, глядел на волка на морского,
Моргал глазами и подмигивал на всё.
Непросто честно дослужиться до такого
Пройдя с веслом сквозь штормовое колесо.
Случалось, что кулак промахивался рьяно
И грузный волк нырял во след за кулаком
И долго-долго поднимался с пола пьяный,
Чтоб разразиться в мат за новым пустяком.
Но я любил его - просоленного чёрта,
Седого, доброго, усатого моржа.
Пред ним казался я себе второго сорта -
Так он меня своею мощью поражал.
По срокам плаванье - не скорая разлука;
Тоска по дому не уходит ни на шаг.
Я ждал Альбиныча и резал к чаю булку,
Чтоб вновь обрушился на стол его кулак,
Чтоб вновь отвлечься от воды - воды без края
И глядя в добрые усталые глаза,
Солёный пот со лба ладонью утирая
Увидеть в тяжести суждений - Небеса.
114
ЛОВУШКА
( считалка )
Прёт по ветру наш корвет
Без плохих на то примет
И естественно без женщин, -
Флагом Роджера увенчан...
Руль, фок-мачта, капитан.
Я имею чудный план
Выйдя из Антанариву,
Где-то в Гамбурге пристать,
В ресторанчик ухлестать
И с путанами зависнуть
Не проспя своей Отчизны.
Кливер, бак, гитова снасть.
И моя мечта сбылась:
В серо буром Амстердаме
Я подсел с бутылкой к даме;
А со мной и все друзья -
Мореманы с корабля;
Гужевали, гужевали,
Наливали, выпивали...
Девок было сорок штук;
Сердце билось - "тук-тук-тук".
Целый день стеклом звенели
И в двенадцать - окосели.
Марсель, миссель, такелаж.
Мы вошли с друзьями в раж.
Вдруг одна из дам дешёвых
Заявила: "Всё лажово!
Ни кто на хрен не идёт!
Все идут на параход!"
И гурьба пошла на судно
Перезвякивать посудой
До похмелья, до утра...
А к утру в башке - дыра.
115
Коронада, флибустьер.
Я другой давно теперь;
И мечты мои - другие...
Так то, братцы дорогие, -
Что не сделаешь, когда
Без любви стучат года
И качается по свету
Однополый люд корвета.
116
ЭТЮД
Шипит океан, белой пеной плюётся от злости,
Швыряя скорлупку под русским трёхцветным флажком;
Крича нам с размаху: "Прошу вас пожаловать в гости,
Коль вы не хотите моим оказаться врагом!"
Атлантика - это ловушки на каждом квадрате,
Бермудские страсти, оскал острозубого льда...
И все мы на судне роднее и ближе чем братья,
Чтоб нас не размыла, как соль штормовая беда.
Прошли времена фальконета, мушкета и шпаги, -
Но смысл не изменен и так же всё тонут суда;
И так же нельзя продержаться в бою без отваги;
И так же всё хлещет о борт голубая вода.
Мы красною краской писали на крыльях бакланов
Послания небу, признанья далёкой любви;
Забравшись, кто выше, искали далёкие страны,
Хоть за борт сигай и на сон обезумев плыви.
Безудержный вихрь нас крутил без приюта и света
В пучинах морских, словно камень, стремясь утопить, -
Но имеет пока берега голубая планета
И поэтому нам суждено до любимых доплыть.
И приходит пора и опять за Летучим голландцем...
В кровь стираем мы пальцы, вцепившись в канат.
Мы уходим на миг, чтобы снова на год потеряться
Или вовсе уже никогда не вернуться назад.
Не молчит океан - весь его механизм на пределе;
В самом деле, топить нас ему - что играть;
И играя с водой, мы не даром тельняхи надели,
Чтобы берег земли нам с тобой не пришлось выбирать.
117
ОБЪЕКТИВ ЭКВАТОРА
Проходим экватор. Ребята - что негры:
Черны и губасты, кудрявы от грязи,
Поджары, упруги от вечного бега
С глазами похожими на алмазы.
Вот-вот и забулькает Тихий вскипая.
Как в шаре идём за стеной испаренья
И зеркало вод, наш металл отражая,
Взирает на нас с неподдельным призреньем.
Туман от "стекла" поднимается быстро.
Немного ещё и расплавится судно.
И прыгает в воду иссохшая крыса
Не зная о том, что акулы повсюду.
Мы мыс огибаем, но мыса не видим.
Шевелим губами горячими нервно...
Забыв о романтике сладких открытий
Мы жаждем увидеть: цвета атмосферы,
Лобастых китов, акварель мариниста,
Оттенки воды, облаков парусину,
Заветную гавань, желанную пристань,
Швартовку в порту и убранство гостиной,
Красавиц с корзинами солнечных фруктов,
Пропахший от рыбы, мазута и тины
Рыбацкий посёлок, где царствуют плуты
Открыв для гостей дорогие витрины, -
А после всех трапез хотелось бы снова
С красоткой какой-нибудь на ночь остаться,
Забывшись о нуждах большого улова, -
Потом будет время за всё отоспаться.
Но зыбок орнамент фантазий матросских, -
Вода за бортом отрезвляет сознанье.
Когда же, братва, загуляет расчёской
Норд-вест по зелёнке прозрачных барханов?
118
Объятые паром и денно и нощно
Скитаемся мы в сюрреальном пространстве.
Но вот уже пар превращается в клочья
И клочья вертят африканские танцы.
И белая птица, кружась над волною
Кричит, наслаждаясь, горячим дыханьем, -
Иль это кружит возмутитель покоя -
Таинственный призрак, как напоминанье,
Что чёрная Африка - не развлеченье;
Не миниатюра далёкого детства,
Где камень огня во сто крат горячее,
А весь континент - раскалённое сердце.
Проходим огромные чёрные скалы, -
Растрескались скалы от белого солнца...
А сзади акула слегка приотстала -
Наверно устала, бедняга, бороться
С соблазном - идти за железной добычей.
В каютах прохладно. А в камбузе тесном
Кромсает говядину кок безразлично
Безмолвно колдуя над каждым отрезом.
В бурлящем потоке, под солнцем и ветром,
Идём пресловутые моря бродяги;
Устами поэта навечно воспеты
Не упоминая о чинах и рангах.
Единой командой глотаем мы ветер.
Единой командой идём в неизвестность.
У моря на службе - мы всё-таки дети,
А детям, как водится, всё интересно.
119
ШТОРМ
Всклочены тучи и вздыблены воды.
Чёрною сетью опутано небо.
Ветер швыряет судёнышко слепо,
Волны, как карты тасуя в колоде.
Проклято время промокшими напрочь.
Лёгкие наши не лёгкие - жабры.
Маленький боцман по отчеству - Палыч,
Что-то орёт нам сквозь мокрую швабру
Рыжих усов ( вот уж морж, в самом деле ), -
Но мы не слышим, оглохли, нам плохо.
И не понять: толи мы так вспотели
Или от шторма измокли... "Платоха!", -
Выкрикнул бешено грязный механик...
"На ватерлинию - если не можешь!"
Лишь не уйти бы на дно, как "Титаник";
Лишь шелухой не покрылась бы кожа.
Хлопают двери в синкопу по тактам
В иссинечёрной симфонии шторма...
Или мы море собою накормим,
Или оно нас... "Не дрейфить, ребята!"
Дышит астматиком злобное море.
Спутано время, закручено с илом,
И не кончаются бешенства силы,
И не рождается истина в споре.
Фотки подруг понаклеенных всюду
Смотрят на нас с неподдельною страстью, -
Но подождут ещё женские снасти;
Здесь и без них высока амплитуда
Наших тревог, где цепляясь за воздух
Живы надеждою мы и удачей,
Ведь на воде не бывает иначе;
Ведь на воде мы - не званные гости.
120
Нам бы с фарватера в рифы не съехать;
Нам бы решить эту схватку с Нептуном,
Чтоб, как всегда на помеху со смехом
Плюнуть, что сил и уж больше не думать,
Не вспоминать этот путь в преисподне,
Где мы с тобою рабы центрифуги.
Тянутся к берегу мысли и руки, -
Только вот занавес шторма не поднят.
Режет по судну пощёчины море;
Словно скорлупкою нами играет,
Чтоб растворить нас в солёном растворе,
Жертвы, как водится, не выбирая.
Время прошло, поубавились волны...
Судно остойчиво... Силы хватило...
Да, но надолго ли шторм отпустил нас? -
В гневе своём без труда он запомнил
Души шальных полосатых скитальцев.
Но за волнами уж прячется берег...
Фьорды не держат закрытыми двери...
"Прямо по курсу Норвегия, братцы..."
Шлёпнулся якорь и мутные воды
Дышат устало тяжёлой волною.
Море штормов, покорённое Ноем
Не овладело и нашей свободой.
Мир возвращается в каждую душу
Яркой цепочкой цветных ощущений, -
Долог ли он? И кораблекрушенья
Снова терзают увидевших сушу.
121
ШУТКА
Ни где-нибудь - у Дании
Случилась с нами шутка,
Куда мы шли с заданием
Двенадцатые сутки;
Куда мы шли с заданием
Пополнить трюмы рыбой
Устав по ожиданию
Кокетливых улыбок.
Расслабились мы, помнится,
Не хило с голодухи,
Что было не опомниться...
Но крикнул боцман: "Шухер!", -
И мы, задравши головы,
Сгрудившись, словно свечки,
Увидели огромное
Летающее нечто, -
То был, отнюдь, не старенький
Британский истребитель...
И мы под эту арию
В ничтожно жалком виде
Расписывали пошлостью
Летающего монстра,
Расторгнув узы с совестью -
Ну, обнаглели просто...
В мгновенье станешь шёлковым
Позоря эти воды, -
Мы моряки иль джокеры
Из карточной колоды? -
Трусливо в кучку сжалися;
Дурацкий пыл поблек.
Как быстро растерялися -
Семнадцать человек.
Разинув рты, смотрели мы,
Как чёртов самолёт
122
Зашёл на нас и медленно
Раскрыл ракетный рот;
Ракет морковки алые
Сверкнули под крылом;
И мы, как дети малые
Рванули напролом
Почти, как очумевшие;
А кто и за борт был
Готов от страха спешиться -
Но вовремя остыл.
Мы не на шутку здрейфили,
Признаться, перед ним:
Сам Бог был в этом рефери.
Заходом боевым
Ушёл летун за облако
Оставив тихий рёв,
За шутку, взяв не дорого
С нахальных моряков.
123
КВАДРАТ
Мы встали на якорь у Африки где-то.
Палящее солнце лимонного цвета.
Выводят фрегаты над судном чертёж.
На волнах искрится горящая брошь.
Морщинятся воды в лучах золотистых
На борт налегая, как будто на пристань
И точат и точат стальные борта,
Хоть им не пробить те борта никогда.
Мотор остановлен. Оставлены карты.
На судне царит атмосфера азарта.
Команде дозволено день отдохнуть;
В весёлости хмеля на миг утонуть.
Качаться без выпивки дьявольски тошно, -
Навстречу веселью, коль это возможно!
Механик "рогатых" с утра веселит -
В среде мужиков не считается стыд.
На камбузе шумно, на камбузе дымно;
И песни поются от блюза до гимна;
И цокают кружки о миски с едой -
Давно мы хотели хмельнухи такой.
Подстать флибустьерам кутили мы вечер
И волны несли наши бранные речи
О доме, о бабах, о чём-то ещё...
И пили мы водку за вкусным борщом.
В итоге надралась команда до смерти;
Носились по судну рогатые черти;
И палубы, словно тревожный "там-там"
Гудели под нами весь день тут и там.
Наутро, разбитые напрочь матросы
Давились у борта от выпитой дозы.
Прокуренный боцман потел и кряхтел
И что-то сказать капитану хотел.
Но, пьян был, однако, ещё капитан, -
Дрожащей рукою держал он стакан
124
И целился пивом наполнить его,
Но не выходило, увы, ничего.
Был якорь не поднят, а дизель запущен
И дёргалось судно, чем дальше - тем пуще...
А "Яшка" скользил по кораллам, камням
Неровное дно беспричинно кроя.
Под вечер команде вернулось сознанье, -
Проклятья шептали мы, как заклинанья
Идя левым галсом, маршрут изменив;
Наш дизель работал - тяжёл и ленив.
Узнали по рации мы, что стояли
В квадрате военных учений. Едва ли
Мы живы остались в объятьях торпед...
Такой вот со мной приключился памфлет.
125
ЖМУРКИ
На сколько это можно вспомнить,
То шли мы курсом на Марсель;
В какой то сладостной истоме
Цедили розовый коктейль.
Туманный берег синей лентой
Тянулся с севера на юг;
И жарил кок для нас котлеты,
А капитан чинил каблук,
По тексам жаля молоточком;
И солнце рьяно жгло борта...
Но рановато ставить точку -
Вдали по траверсу суда.
Буи, канаты, шлюпки, боты,
Урчанье якорных цепей,
Цветных сирен шальные ноты
И крики слабого слабее.
Мы шумно сгрудились у борта
И с любопытством глядя вниз,
Людей горланящих нам что-то
Узрели. "Боцман, разберись..."
И боцман с вахтенным хватают
Канатной лестницы моток,
И как тут быть - не понимают;
И что сказать - во рту комок.
Внезапность - мерзкая химера
Перемешала - не поймёшь.
Чего решать и что тут делать? -
Калейдоскоп из глупых рож.
Радист куда то подевался... , -
Быть может, в музыку ушёл?
И капитан зачертыхался:
"А это кто там, голышом?"
Узоры мангровых деревьев
Чуть открывала синева
126
И облаков павлиньи перья
Плели неясные слова;
И моряки кричали с носа
На громкий "хэлп!" - своё "о кей";
И лишь один матросик косо
Смотрел на братьев-дикарей, -
Наверно знал, как тать, английский,
Но был зациклен на своём;
Во рту его была ириска,
А в потайном кармане - ром.
Так судно мимо проходило
Неся к Марселю моряков
В двууста одиннадцати милях
От Болеарских островов.
Днём позже мы узнали только
Причину шума на воде:
Авиалайнер "Даллас - Токио"
И пол пути не пролетел.
А мы, придурки, мимоходом,
Прошли, меж тонущих шутя...
С тех пор над этим эпизодом
Я ныл, как малое дитя.
127
В ПОРТУ
Стояли мы в порту Лагос;
Залив Бенин вздыхал устало, -
И у команды зрел вопрос -
"Когда пойдём на Калобаро?"
Как надоела суета,
Возня негроидов с тюками, -
Пусть будет лучше уж вода
Рекой бежать под облаками.
Но нетерпение - не в счёт
И отшвартовываться рано...
Как время медленно течёт
Под белым солнцем в этих странах.
Рангоут жарок, словно печь
И мы на нём скворчим - что мясо:
На пять секунд нельзя прилечь,
Да и на берег путь заказан.
Под пяткой розовою трап
Вновь прогибается дугою, -
И брызжет страстью каждый раб
Покончить с тяжестью такою
Укрыв свой дух в контейнерах,
Пропахшем рыбой мёрзлом трюме...
С солёной пеной на устах
На нас взирает негр угрюмый.
Вонючий порт едва живёт
Держа носы посудин ржавых;
И киснет в тучах небосвод
Глядя на рыбную державу.
Команда млела от жары
И глупо время убивала
Не выходя из конуры,
Как будто Африки ей мало.
Не до романтики, когда
Реальность связывает руки, -
128
И для тебя уже вода -
Не манкий цвет, а качки муки.
Подобно рыбе целый день
На судне вялились без толку:
Мозги от солнца набекрень
И в позвоночнике иголка.
Я помню дальше только то,
Как дизеля ревели гулко
И ни на шутку пьяный кок
Швырял за борт, крича: "А ну-ка!",
Чуть залежалого тунца
И добавлял: "Держите! Вот он!",
Глядя на то, как три мальца
За тем тунцом нырнули с лодок.
Да, африканский континент
Для местных жителей - не место, -
И всяк стремится аргумент
Найти железный для отъезда.
Вот и тогда, меж двух тюков
Мы увидали пассажира:
"Прости, черныш - без дураков...
Вставай, май френд, и за борт, живо!"
Чтоб часом он не утонул,
Во след - пластину пенопласта...
Живой мишенью для акул
Пошёл он, чувствуя опасность.
Прощай, Лагос, твой воздух спёрт
И здравствуй, баловень Гвинейский,
Где нам на встречу дует "норд", -
Но жаль, делить его нам не с кем.
129
ВЛАСТЬ ОКЕАНА
( судьба военного судна )
Целый мир сокрыт от нас
Днищем, палубой, бортами,
Чтоб тайфуны и цунами
Не смели его на раз.
Над кривой улыбкой дна
Лопастя вертя устало
Глыба чёрного металла
Морем не покорена
Снова режет напролом
Острым носом волн гребёнку
Ночь простреливая звонко,
Поднимая в море шторм.
И стихия не молчит,
И пищит, и злобно хлещет
О борта, взяв судно в клещи, -
В ней спасенья не ищи...
Сотни душ в болтушке той,
Словно шёпот маракаса,
Полосаты, как матрасы
Суетятся над водой.
С сердцем дизельным внутри,
Остров жизни из железа
Натиск шторма еле держит, -
И подводные миры
Затаив дыханье, ждут,
Ждут богатого улова
И качаются подковы
На дверях пустых кают.
И несутся, чёрт возьми,
Сотни тонн, но вновь не тонут,
Словно тонны из картона,
Да с бессмертными людьми...
В лабиринтах корабля
Души смерть свою находят
130
В пыль спрессовывая годы,
Небо с морем не деля.
Пушки - дула в небеса:
Вельзевул скалоподобный,
Над водою, глядя в оба,
Ищет, ищет голоса;
И встречая залпом мир,
Утвердиться он желает;
Глубины не замечает,
Но стирается до дыр, -
И - пробоина, аврал,
Гонка мыслей, неизбежность...
Тонет монстр во тьме кромешной -
Зло скрежещущий металл.
131
ПЛАВНИКИ
Водопады Ливингстона.
Устье Конго. Матади, -
Меж Заиром и Анголой,
Где гуляет крокодил
Бросил наш скиталец якорь;
Кашлянул движок и стих...
В тишине рубил на баке
Про акул матрос Черных.
Обжигающие стрелы
В нас вонзала солнца рать.
Цвета ночи моё тело
Загорело - не узнать...
Я на пляж, а пляж огромен, -
Берег Африки велик...
Хватит жить с мечтой о доме;
Заливать за воротник...
Я на пляж... И тут споткнулся...
Страх возник перед волной;
Разбежался, окунулся
И завис над глубиной.
Эх, хорошая водичка -
Океанская вода.
Заплывать - моя привычка
И плыву я без труда.
Пурпур, синь, лазурь и зелень, -
Все цвета передо мной.
Сила бьётся в юном теле
Над коварною волной.
Вдруг услышал я протяжный
Чей то крик, потом ещё:
"Эй, Але, купальщик пляжный,
Ты чего, с ума сошёл?!"
Кто орёт? Мужик какой-то...
Время нету вспоминать.
132
Я назад, назад охота
И махать, махать, махать...
Повернулся вправо - точно, -
Режут волны плавники;
Я быстрей, быстрей, короче -
Дело амба, мужики...
В воду булькаю: "Полундра!" -
Только волны, только всплеск.
Кто я есть такой? От куда? -
Всё забыто наотрез.
Ну а бас опять горланит
Всё не в тему, всё не в тон...
Уходить из жизни рано...
Плавники со всех сторон.
Солнца жёлтая лепёшка
Над небесным дуршлагом...
Увеличился немножко
Синий берег с мужиком.
Плавники всё ближе, ближе
И в кольцо меня берут.
Я молюсь - ни кто не слышит;
Тут ли я или не тут?
Всё, пропал, спины наждачка
Задевает по ногам.
Если б мог - отвесил сдачу,
Но нога мне дорога.
Знаю я акулий норов...
И не даром плёл Черных...
Дно! Ура! Достал! Опора!
Впереди бегу волны
По ежам, по ядовитым:
Пятки в кровь и кровь в глазах.
На негроидов сердито
Я орал: "Эй, фак ю трах!"
Боль пришла намного позже.
В кабинете у окна
133
Я лежал и чернокожий
Убаюкивал меня.
Стопы ног моих разбухли
От ежей морских, но я
Не стремился падать духом
И на всё кивал шутя.
С этих пор в поту холодном
Я выныривал из снов.
Да, спасёт нас дух свободы
От акульих плавников!
Банано, Бома, кабиндо...
Шли по Конго мы назад...
Скоро, скоро Атлантида
Нам устроит новый ад;
Разразится смерчем страшным
Воду с небом завязав...
Только ад я не закрашу, -
И наверно буду прав.
134
ЛОМАЯ ЛЬДЫ
Меж синими зубьями льда
Качаемся в Северном море, -
Но дизель звучит на миноре -
Короче, картина не та...
И точно - нашествие льдин
Ордою полярного бога
Опутало нас понемногу
И дальше уже не пройти.
Мы наглухо встали во льдах.
Холодное серое небо.
И дух наш метается слепо
И нет никого на местах.
Наш дизельный электроход
В момент обернулся мишенью
И мы принимаем решенье,
Но всё упирается в лёд.
Пробиться, протиснуться как
И вымолить путь у стихии,
Раз мы растакие лихие
И ярок трёхцветный наш флаг?
Сосульки - что металлофон
Выводят холодные темы
И бродит по палубе демон,
Как будто бы ищет кого...
Связались с "трёхносым" и вот
Я с камерой ёжусь у борта,
Завидев, как смело и гордо
На выручку нам он идёт.
Цепляемся за ледокол
Писклявым сигналом в надежде,
Что путь он пробьёт к побережью
Круша ледяной частокол.
Цветёт горизонт бирюзой -
Полоска полярного мира.
135
Лениво и неторопливо
Ломается лёд за к4ормой.
Как скальпель идёт ледокол
И шлейф за собой оставляет,
Замёрзшее "тело" вскрывает
И лёд прорезает легко.
И вот мы уже на воде
По гладкой дорожке, не скоро,
Качаемся за ледоколом
Водою опять овладев.
136
ХОЛОДНЫЙ ДУШ
Шли мы, помню, правым галсом,
Курсом на Мадагаскар...
Был у нас на судне Вася
По прозванию - Гусар;
Был на судне Вася докой -
Разбирался в дизелях
И сказать по правде,
Мог он завестись и на углях.
Всё бы было, скажем, в рамках,
Если б не был Вася пьян;
Если б водки с высшим рангом
Не откушал, хулиган.
Чёрный китель, форма, галстук
И фуражка на глаза...
"Ну, чего, полундра, здрасьте...", -
Это всё, что он сказал;
В леера вцепившись хватко,
Поскользнулся и... - бултых, -
Крутизна разбилась всмятку
И герой уже не лих.
Был он вычурен, манерен
От мизинца до усов;
Открывал ногою двери;
Песню пел про пацанов.
Ледяные воды моря -
Это вам не женский душ, -
Искупался и - доволен, -
Был велик, а стал не дюж.
Шоркать палубы не сложно, -
Драить всё-таки сложней;
Гарцевать, конечно, можно, -
Но и можно быть умней.
137
ЁЖИК
Я видел многое - скажу я вам с порога, -
То было в Африке, точнее - в Сойоди;
В порту убогом, где стояли мы без срока,
Чтоб рыбу выгрузить и далее идти.
Такой грязни на свете, я ни где не видел;
Упадка полного и полной нищеты.
С глазами залитыми злостью и обидой
На нас глядели африканские "коты";
Доской стиральною казались нам их рёбра;
А порт - лото шарообразных черепов,
Куда стряхнули мы отеческих микробов
Вступив на камни раскалившихся веков.
Солома хижин перешёптывалась с ветром
Завидев нас, чуть раздражённо: "Аль мали...", -
Что в переводе означает - жизни нету,
Раз стебли смерти из живого проросли.
Была в том городе лачуга для туристов
С кормёшкой бедною, бассейном и вином, -
Там мы и вмазали на брата грамм по триста
И позабылись одурманенные сном.
Был среди нас один матрос по кличке - Ёжик, -
Смешной такой, чудаковатый паренёк
В цветастых шортах, рваном тельняке и рожой
Напоминавшей разрумяный пирожок.
Изрядно выпивший тиккилы с русской водкой
Он приставал бесцеремонно к "черепам"
И объяснить пытался мучимый икотой,
Что он чего-то там такое - та-ра-рам...
Слова английские с французскими глотая,
Он плёл, какую то тупую ерунду;
Густые кактусы мочою орошая,
Шатался он в тиккило водочном бреду.
138
С гримасой клоуна бродил он вдоль бассейна
Распадежовывая свой нехитрый мат, -
Вдруг пошатнулся и колючие растенья
Покрыли клоуна от маковки до пят.
Да, расслабляться нам нельзя в гостях у смерти;
Кутить в неведомом, посмеиваясь вскользь.
Я видел Африку, друзья мои, поверьте;
Там не проходит наше русское "авось";
Там больше идолов, чем грешных человеков;
Забыв о главном, там запутаешься в миг;
Лишившись разума, едва начнёшь кумекать,
Читая заново названья лучших книг.
И вновь о Ёжике, коль он герой рассказа, -
Герой от шока боль почти не испытал,
Лишь громко выругался: "Надо же, зараза!!!"
И попытался приподняться, но не встал.
Его на стол мы положили к низу брюхом
Собрав консилиум с пяти материков, -
И вот тогда то он беду свою унюхал,
Но почему-то захрапел и был таков...
И африканцы развлекались тем, что тоже
Тянули иглы из храпевшего Ежа,
Пока совсем не стала гладкой его кожа, -
( О, как он мог так некрасиво оплошать... )
Весь день до ночи Ёжик грел свои "останки"
Пред иностранцами с пяти материков
Лежа недвижимо колючею приманкой
Для африканских людоедливых богов.
Садилось солнце чуть похожее на манго;
Смеялись дети, перестукивал там-там;
И в пять утра мы отошли от этой "банки"
Оставив память о себе её богам.
Плескались волны, омывая тёплый берег
Под барабанный бой пластичных плясунов, -
139
А может, не было его на самом деле
И это просто аппликация из снов?
Махали местные трёхцветным русским флагом,
Большими шортами опухшего Ежа,
Пока вся эта чернокожая ватага
Не стала пятнышком, над волнами дрожа.
140
СЕРАЯ ВЕРНОСТЬ
Не знаю я, знаком ли крысам разум,
Но крыса нас почувствовала сразу;
Себя при нас по братски повела.
Сначала мы её под бок лопатой...
Затем рассвирепел и кок усатый
Плеснув на хвост ей в гневе кипятка,
Чтоб дать понять ей в раз, наверняка...
И крыса камбуз мимо обходила;
За место мяса, грызла крыса мыло
Усами виновато шевеля -
Ошпаренная жалкая пискля...
А может быть, она внушить хотела,
Что нелегко таскать ей своё тело;
Что если крыс по судну не гонять -
Морскою свинкой крыса может стать
Деля пространство судна с моряком? -
А мы её за это кипятком...
Конце концов, ручною стала крыса, -
И капитан кидал ей свой огрызок;
И та служила тем, что каждый раз
Она гоняла крыс от наших глаз.
Служила крыса так и дослужилась:
Беда однажды с нею приключилась, -
Был страшный шторм и чёрная волна
Размером с африканского слона
Обрушилась на палубу и смыла
Усатую любительницу мыла.
141
УТОНУВШАЯ НАДЕЖДА
Змеи на палубе, скользкие змеи,
Гибкие, мощные, словно канат, -
Ими встречает нас остров Гвинеи,
Где эти гады повсюду кишат.
Тихо идём каботажным маршрутом.
Нежится утро на синих волнах.
Мальчик-гвинеец по имени Уто
Пальцем на люке выводит слона, -
Нам он на лодке привёз этих гадов
Думая что-то за них получить, -
Нищим гвинейцам кокосов не надо;
Надо им то, что мешает нам жить.
Мы по началу резвились, как дети
Глядя на этот змеиный клубок.
Волны - не волны, ветер - не ветер,
Запад - не запад, восток - не восток.
Пёстрые, синие, жёлтые ленты
Страстно шипели зрачками блестя,
Чтоб развязаться на ингредиенты
С нами нисколько на то не шутя.
Мы с перепугу к пожарному шлангу,
Чтоб размотать поскорее рукав.
Слева по борту Канакри де Агу, -
Но мы проходим гвинейский анклав.
Мерзкие гидры идут в наступленье:
Острые зубы, глаза, языки...
Кран открываем, включаем давленье
И вот уж за борт скользят "узелки".
142
Боцман с брандспойтом - почти терминатор;
Маленький Уто с досады раскис, -
Ну для чего он привёз их нам? Вату
Гонит по палубе солнечный бриз.
Маленький Уто без слёз и без смеха...
Скоро Фритаун, а там и Тусо...
Судно о волны - удар по ореху...
Плюнули в душу мальчонке и всё.
143
ЗОВ ОКЕАНА
Прощайте, друзья, мой фрегат паруса поднимает.
Я бросаю перо в набегающий гребень волны.
Под звездой маяка у меня есть дорога прямая
На которой, не скрою - и рифы, и мели видны.
Да, я капельку Кук, Крузенштерн, Магеллан, но Калашник;
И мне надо добыть для себя из имён этих дух,
Чтоб крутил его шторм под единой короной бесстрашья;
Чтоб от чёрной волны он на век в темноте не потух.
Я дарю вам стихи, заболевшим хронически морем;
Словно след на воде, дух останется вам от меня.
Вот и всё. Путь к сердцам вашим мною проторен, -
Ну а если же нет - то и вас ожидает волна.