Когда меня спрашивают, чем я занимаюсь, я всегда немного теряюсь и секунду раздумываю над ответом. Что вам рассказать? Какую из непересекающихся плоскостей моего существования выбрать? Грязную и лживую, где я в окружении пыльных книг - сгорбленная и несчастная или светлую и невесомую, где я красивая и счастливая без лифчика у шеста?
Я очень рано начала читать и, как многие дети из интеллигентных семей, была одинока и заброшена. Мама с папой разъезжали по заграницам с лекциями и дома появлялись по великим праздникам. Наставляли меня, гладили по голове, дарили новые книги и снова исчезали. Воспитывала меня бабушка - тихая хрупкая женщина с седыми волосами, основной задачей которой являлось получше накормить дитя и проследить не испачкались ли его белоснежные носочки. Про улицу и соседских детей думать мне не дозволялось, там было слишком много инфекций и негативного влияния. Поэтому моя комната до школы была и моим безграничным миром и моей тесной клеткой одновременно. В семь лет я прочла все содержимое своего детского дубового шкафа, в "детский шкаф" входила практически вся программа средней школы. Сначала я читала все подряд, не понимая смысла, просто от безделья, потом что-то стало по-настоящему интересовать мой неискушенный пытливый мозг, и вскоре я превратилась в любительницу любовных романов и настоящую затворницу. Все вокруг было чужим и неинтересным, только в книгах я жила полной жизнью, страдала и любила, искала и теряла, рождалась и умирала вместе с героями прочитанных произведений.
Первый год в школе стал для меня настоящим испытанием, я была настолько неподготовлена к жизни в коллективе, настолько зажата и закомплексована, что даже не могла отвечать на элементарные вопросы "как тебя зовут" и "сколько тебе лет". Причем образовательная программа казалась мне идиотской, все это я прекрасно знала еще несколько лет назад. Мне было неинтересно, скучно, грустно, страшно. Домой я мчалась с единственной целью - спрятаться ото всех в своей берлоге и утонуть в книжном океане.
В очередной свой приезд мама заметила мою сутулость и неправильную походку, дома начался переполох. Меня таскали по всевозможным докторам и все они в один голос говорили: "Ребенок малоподвижен". Меня отдали на гимнастику. Бабушка, справляясь с одышкой, отдирала меня от книг и тащила в другой конец города на занятия. Мне все эти кувырки-прыжки казались бессмысленной потерей времени, но я была девочкой послушной, и вскоре стало ясно, что у меня в спорте большие горизонты, я оказалась на удивление гибкой и выносливой. Короче, до конца школы я выступала на всевозможных соревнованиях, а бабушка аккуратно собирала в небольшой сундучок мои награды. Друзьями я так и не обросла, так как продолжала дружить только с книгами. И когда мои сверстники ходили на первые свидания и узнавали радости взрослых отношений, я постигала труды философов. Мне было безумно интересно идти все глубже в древность. Поэтому когда пришло время выбирать ВУЗ и будущую профессию, я ни секунды не медля, выбрала философию.
На первом курсе я полюбила. Полюбила красиво, по-книжному и не задумываясь, отдала бы за него и жизнь и все, что бы не попросили. Только вот тело отдать ему не смогла. Без одежды я казалась себе безобразной, толстой, косолапой, синюшной. Легче было застрелиться, чем предстать перед ним в таком виде.
Спортивный зал, где совсем недавно я гарцевала как горный баран, несколько преобразился, теперь здесь были новые зеркала, тренажеры и много всякого интересного. Не найдя своего тренера я уже собиралась разочарованная ехать домой. Как вдруг меня окликнула приятная женщина. Она, оказывается, помнила меня из гимнастики и являлась тренером в несколько другом виде спорта.
- А ты не хотела бы заняться стрип-пластикой?
- А что это такое?
- Это, прежде всего, любовь к себе.
- Вы имеете в виду раздевание у шеста?
- Не обязательно. Но я думаю, ты сделала бы этим многих счастливыми.
- Нет, спасибо, извините, это не для меня. - Вспыхнув, ответила я и готова была стрелой вылететь из зала, но она ласково взяла меня за руку и вложила в нее свою визитную карточку.
- Раздеваться совсем не обязательно. Приходи танцевать. Ты очень способная...
Я убежала, но разговор остался со мной. Готовя конспекты и доклады, я все чаще представляла себя танцующей на глазах у восхищенной публики. На последнем курсе меня вновь постигла несчастная любовь. Но тут уже было море крови от рваного сердца.
Я готовилась к аспирантуре, у меня уже и тема кандидатской работы была готова и материал подобран, вот только с научным руководителем заморочки выходили, то нужные мне люди уезжали, то не желали браться за мой нестандартный труд. И вот появился он: глубокий и интересный, все знающий и красивый. Он с радостью согласился стать моим поводырем в дебрях философии и, как мне показалось, не только философии.
Наш роман длился три счастливых месяца. Пока в один прекрасный день я не узнала, что я не одна такая у него аспирантка... Господи! Научный мир, задыхающийся от пыльных книг - хуже трассы грязного шоссе. Сплошные подставы, фальшь, интриги, ложь. Здесь не любят ни себя, ни других, здесь любят только славу. И ради нее идут по головам.
Сказать, что я страдала - ничего не сказать. Я хотела бросить свою кандидатскую, закрыться в своей комнатке и больше никогда из нее не выходить, я ненавидела науку, мужчин, а больше всех себя.
В один из мучительных вечеров самоистязаний я набрала номер руководителя стрип-группы. На удивление, это все еще был ее номер, и она все еще помнила меня. Мое мычание она поняла совершенно правильно и пригласила на занятия.
Год занятий был страшным, меня ломали, словно старое здание, заново учили ходить, дышать, думать. Я по-прежнему была гибкой, но совершенно не чувствовала музыки, я была похожа на куклу набитую ватой - без костей, без чувств. Несколько раз я бросала занятия, не веря в себя. Может, ничего из меня так бы и не вышло, не подружись мы с ней, моим хореографом. Это удивительный человек - легкий, энергичный, с убийственным чувством юмора, она лепила из меня женщину каждую секунду, что мы были вместе. У нас было небольшое развлечение - мы вместе ходили в бассейн, там она мне говорила: "Когда все мужчины перестанут плавать при твоем появлении, ты в благодарность мне выйдешь на один вечер на сцену". Я смеялась над этим довольно долго, пока однажды, при моем появлении, в бассейне не утих плеск и шум, и мужская половина не уставилась на меня. Сначала я испугалась и почувствовала себя парализованной, но через секунду пришла в себя и мне это понравилось, понравилось так, что я уже не согласна была на меньшее.
Вечером состоялся мой первый выход. Все было похоже на игру, там не было ни капли серьезности, мы смеялись - хохотали, она копировала мои первые неумелые па в начале года, потом лица мужиков в бассейне, потом грозила пальцем и напоминала об уговоре. Она руководила стриптизом в одном известном клубе уже несколько лет, поэтому мне она позволила в этот вечер на сцене все, что я пожелаю, лишь бы я вышла. Мы договорились, что я исполню программу, не снимая лифчика.
Когда зазвучала музыка, я почувствовала, как задрожали мои поджилки, голова закружилась, я почувствовала себя совершенно пьяной, хотя ни капли не пила. Меня буквально вытолкнули на овальную сцену, окруженную столиками и диванчиками. Первые секунды я была все той же ватной куклой, готовой рухнуть у шеста, но все изменилось, как только я столкнулась со взглядом одного из посетителей. Он был таким безучастным, задумчивым и отсутствующим, что это просто оскорбило меня. Этот танец был для него. На последних секундах своего выступления я неожиданно для себя осталась топлес и сорвала бурю оваций. Описать мои эмоции за кулисами сейчас просто невозможно. Меня был озноб, меня трясло, поташнивало, руки и ноги тряслись и, вместе с тем, внутри была такая легкость, такое наслаждение...
Я работаю в стриптизе уже три года. Утром преподаю в университете, в обед мчусь на тренировку, а вечером лечу к своим зрителям.
Да, я защитилась, теперь я кандидат наук. Многие мне завидуют, говорят, успешная карьера, в ответ я только улыбаюсь, ведь они и не догадываются, какую карьеру я сделала на самом деле...