Он вошел в город, когда солнце только показалось над вершинами далёких сосен, окрасив небо в нежные пастельные тона. Он шел размашисто и уверенно; расшитый тесемками дорожный мешок вызванивал веселую мелодию привязанными на ремешки колокольчиками.
Его узнавали издали. Люди приветливо улыбались, махали вслед, какая-то сердобольная старушка засеменила навстречу, поймала за рукав и заставила нагнуться, чтобы перекрестить. Толстая торговка, которую соседи знали как неимоверную скрягу, протянула горячий пирожок с лотка, на предложенный взамен медяк замахав руками как на нечистую силу. Он весело улыбался в ответ: какой же город не встретит радушием Крысолова?
Солнце поднялось выше, позолотив в другое время заметно облезлый купол церкви и посеяв веселые блики на медной колотушке на воротах дома мэра.
Усмехнувшись дубовым доскам (и красота, и надежность - если, не приведи боги, раздосадованные чем-нибудь налогоплательщики схватятся за топоры и вилы), он взялся за блестящую ручку и постучал. Ворота открыли сразу же - видно градоправителю успели уже донести о его появлении. Походя кивая кланяющимся на все лады холопам, гость пересек двор, вслед за пожилым слугой вошел в дом и поднялся на второй этаж.
Мэр Крысолову не понравился. Судя по крохотным, хитро бегающим поросячьим глазкам и лоснящейся ряхе, а так же по толстому, отороченному мехом и расшитому блестящей ниткой жилету - тот был не дурак прикарманить деньги доверчивых горожан и уж конечно не собирался упускать возможность поживиться за счет чужака, так кстати завернувшего в их гостеприимный уголок. Охотник мысленно приготовился к торгам. Градоправитель, однако, его удивил:
- Крысолов, говоришь? - улыбнулся он, сверкая желтоватыми зубами, - за крысами, значит?
- Их нет? - недоумевая, с чего бы такая радость, напрямик спросил Крысолов.
- Их есть! - в тон ему ответил хозяин и самодовольно захихикал. Потом резко оборвал смех и посмотрел на странника из-под тонких, выгнутых бровей, - а ведь до тебя уже семеро приходили.
- И что?
- И уходили, - мэр снова был доволен собственной искрометной шуткой, - но всё время обратно приходят.
- Крысы?
- Нет, крысоловы. Их гнать велено взашей, а они всё лезут и лезут.
- Это дилетанты, - поспешил заявить Крысолов, хлопнув на стол бархатную корочку столичного диплома.
- Ох ты, - изумился мэр, на все лады рассматривая книжицу и между делом ссыпая в карман специально заложенные меж страниц золотые, - ну, что. Иди, работай, раз покою в ногах нет.
Крысолов зажал диплом в руке и повернулся, чтобы идти.
- Но если надумаешь возвращаться - я тебе сам шею сверну, - напутствовал в спину хозяин.
Охотник только пожал плечами: правило, освященное веками - в каждом городе крысолов работает не чаще чем один раз в пять лет. Сегодня ночью он сманит вместе и убьёт крыс, завтра получит из казны по медяку за каждый пятый хвост (сумма временами баснословная, учитывая количество тварей) и уйдёт - а город еще пять лет будет спать спокойно, не опасаясь скрежета когтей и хищных зубов.
За день крысолов наслушался вволю сплетен. Людям не терпелось поделиться о наболевшем: у кого попортили сто пудов зерна, у кого сгрызли напряденную шерсть, ходил слух, что малому сыну сестры кузнеца крыса пустила кровь, забравшись в колыбельку. Поговаривали, будто бы твари облюбовали дом на окраине, где никто их не тревожит, и строят там своё крысиное королевство. Охотник диву давался на эту фантазию. В старой развалине, где нечего съесть и нечего попортить, делать крысам было абсолютно нечего. Всё же он полюбовался на дом - с широкой деревянной веранды гостиницы, отгороженной от предполагаемого крысиного логова неглубокой лощинкой с бегущим по дну черным ручьём - не столько ради интереса, сколько оправдывая общественное мнение, а заодно ожидая, пока хозяин гостиницы принесет заказанный обед. Трактирщик был мрачен - в отличие от большинства местных жителей. Он споро накрыл на стол, подал еду и, словно бы не обращаясь к гостю, покачал головой:
- Шел бы ты отсюда, охотничек, да не совался бы в то, чего не умеешь...
Крысолов фыркнул, списав дурной нрав хозяина на отсутствие клиентуры. Может, развалина напротив отпугивает? Но скоро им нечего станет бояться.
Поздние летние сумерки повисли в воздухе клочками тумана, поднявшегося от земли. Застучали засовы на дверях и ставнях; пора было выходить на охоту.
Он шел по улицам города и колокольчики на заплечном мешке звенели тихо, завораживающе. Пока ни одна крыса не выскочила из подвала, не перебежала дорогу, не вынырнула из мусорной кучи. Но тени подрагивали у стен, намекая, что только глупец поверит в это кажущееся спокойствие. Он распустил манжет и в такт шагам застучали, словно град по крыше, деревянные браслеты, скрывавшие руку от запястья до локтя. Из покосившегося сарая возле церкви выскочил и метнулся в сторону серый комок, а за ним еще один.
Крысолов не унывал. Он несколько раз глубоко вздохнул и достал из мешочка у пояса флейту. Звук её, как тихий посвист ветра в сухом тростнике, вплёлся в ночные шерохи. Клубился туман. Позвякивали колокольчики.
Темнота возле стен больше не подрагивала - она двигалась рывками, в такт биению сердца, она была живой и злой. В скудном свете поднявшегося серпика убывающей луны, она перестала быть темнотой, блеснув тысячей глаз - чёрных, маслянистых, голодных.
Крысолов продолжал играть. Нельзя было сбиться с такта, нельзя нарушить парализовавший крохотные разумы тварей ритм. Хотелось бежать вперёд, или хотя бы ускорить шаги - но каждый охотник знает: бегство - верная смерть.
Внезапно крыса скакнула с водосточной трубы прямо на дорогу. Крысолов едва не сбился, оступившись, чтоб не задавить её. Сейчас не время. Смерть одной ничего не принесёт. Тихий, нежный, завораживающий звон. Нужно выждать пока соберутся все, вылезут из самых глубоких нор, повинуясь его флейте, гипнотическому, сковывающему волю ритму - а потом начать другую музыку, новое колдовство, и крысы заснут...
Еще один клочок злобной тени оторвался от стены, преграждая ему путь. Да что же это? Неужели дар ему отказывает? Или он отвлекся? Стучали браслеты, звенел колокольчик, верная флейта скрадывала неровность прерывающегося от волнения дыхания...
За поворотом мелодия оборвалась. Крысы были везде. Они обхитрили его, подкрались, зайдя спереди, и теперь копошились вокруг, потихоньку, пока боязливо сжимая кольцо. Они не поверили музыке.
Крысолов прижал флейту к побелевшим губам и изо всех сил стараясь верить в свои силы, резко дунул, пустив сквозь плотный влажный туман высокий пронзительный свист. Это помогло - полчище на мгновенье пришло в замешательство, и этим мгновеньем крысолов воспользовался, рванувшись вперёд, с отвратительным чавканьем наступая на спины, хвосты, лапы, морды, слыша яростные проклятья умирающих и победоносный писк начавших преследование крыс.
На бегу он выдернул из кармана просмоленную веревку, заколдованную загораться от удара о землю - проверенное средство, спасшее многих в такой гонке - размотал на ощупь и бросил за спину. Полыхнуло бирюзовым и алым - бросок был удачный, огненный мост перечеркнул дорогу как раз поперек... в следующий миг он увидел, как серые тени рвутся вперёд, погибая в пламени, заваливая тонкий пылающий мост обожженными телами, а через них, с горящими алчностью глазами волной струятся всё новые и новые тени... больше Крысолов ни о чём не думал. Он рванулся вперёд, не разбирая дороги, не помня слов спасительно молитвы, не мечтая о чуде - он сам стал крысой, простой и понятной, спасающейся бегством от неминуемой гибели.
Чёрный силуэт полуразваленного дома возник справа совершенно внезапно. Повинуясь слепому инстинкту спрятаться, охотник взлетел по подгнившим ступеням и захлопнул дверь, подперев её чем-то, в темноте не разобрать было чем.
С минуту он стоял, силясь услышать сквозь собственное дыхание что-нибудь, творившееся на улице, но понял только что преследователи никуда не ушли, что они там, поджидают, подкрадываются, ищут потайные ходы. Дрожащими руками он стянул заплечный мешок, не услышав даже спасительного звона колокольчиков и нашарил походный фонарик, умевший загораться без огнива или лучины.
Крохотный огонёк разогнал затхлую темноту, и стало видно, что стены и пол кое-где прогнили и осыпаются трухой. Этот дом не мог служить защитой от крысиной армии. Но хуже всего - Крысолов был там не один. Возле стены напротив примостился сероватый скелет. Другой виднелся под столом, еще один лежал прямо у охотника под ногами и, судя по тому, как он выглядел, было слишком хорошо понятно, что его грызли. Беззвучный крик застрял у Крысолова в горле: он понял, кто это такие. Ему не надо было обыскивать дом, чтоб знать, что где-то прячутся еще четверо "друзей". Это были его предшественники - крысоловы. И судьба, постигшая их, не вызывала сомнений.
Раздался звук несмазанных петель... это был конец, так звучала смерть... но дверь не шелохнулась. Однако возле неё возник силуэт. Пришедший был невысок, но хорошо сложен и при каждом движении источал отчетливое бледно-зеленое сияние. Глаза чёрными провалами голодного мрака изучали Крысолова. Где-то за спиной у него, вероятно, в соседней комнате тоже лязгнул засов. Это пришли неудачливые охотники - только как прогнать их прочь, Крысолов даже не подозревал. Он не мог даже молиться - при виде привидений у него просто отнялся язык.
- П-помогите, - выдохнул он, не услышав собственного голоса. Однако кто-то из призраков, кажется, его расслышал.
- Помочь?! - изумился он и, повернувшись к подоспевшим товарищам, расхохотался холодным, леденящим душу смехом.
- Кому помочь? - переспросил другой, вкрадчивым, ласковым голосом, не сулившим совершенно ничего хорошего.
- Тебе помочь?
- Кто ты такой?
- Что ты здесь делаешь? - зашуршал нестройный хор.
- Я охотник, так же как и вы, - прыгающими губами пролепетал Крысолов.
- Охотник?
- Ты охотник? На крыс?
- Я охотник, - призраки совершенно не нуждались в Крысолове, они разговаривали между собой.
- А может, парень тоже может?
- Тоже хочет поохотиться?
- Давай возьмём его с собой?
"Не надо!" - хотел сказать тот, но не успел. Откуда-то снаружи, издалека полилась музыка загадочная и плавная, словно тысяча свирелей каждая на свой лад перепевали один и тот же мотив. Дверь открылась и на пороге появился давешний трактирщик, всё такой же хмурый и неприветливый.
- Оставьте его, ребята, - отеческим жестом он отвесил символическую затрещину ближайшему призраку, - а ты убирайся прочь, как тебе было сказано! И больше не показывайся здесь, - это относилось уже к Крысолову. И он не заставил просить себя дважды - выскочил на воздух, как только призраки покинули страшный дом. Мчась сломя голову через поле, он видел, как трактирщик, играя на длинной свирели, ведёт крыс прямо в ручей, а в ручье стоят, по колено в чёрной воде крысоловы-призраки, и крысы, касаясь их, падают мёртвыми...
Ночь давно перевалила за половину, когда Крысолов добрался до города. Тихий, тёплый воздух привёл его в себя. Ещё ни разу в жизни ему не приходилось испытывать такого позора! А градоправитель - тоже хорош! Почему он не предупредил о шурующих в округе привидениях?! Об этом следовало сообщить колдунам.
Просеменившая навстречу старушка сдавленно хихикнула, старательно отворачиваясь, чтоб он этого не заметил. Из-за неплотно прикрытой ставни хитрым глазом выглянула скаредная торговка и немедленно нырнула обратно. Стоп! Какая торговка, какая бабка?! На дворе глубокая ночь...
- Вернулся-таки? - жизнерадостный голос градоправителя застал его врасплох. Похоже, город не собирался спать, ожидая исхода увлекательного поединка: охотник - крысы.
- Как видишь, - стараясь придать себе независимый вид, отозвался Крысолов, размышляя между тем, удастся ли стребовать с мэра неустойку, или хотя бы вернуть отданное с утра золото.
- Что ж, проходи, гость дорогой, - мэр с шутовским поклоном пропустил его в ворота. В комнате оплывали свечи, бросая по стенам размытые блики от танцующего пламени, - вот и ты вернулся, надо же!
- И еще посмотрим, кто кого с лестницы спустит, - буркнул охотник, но мэр расслышал и тоненько, дребезжаще захихикал.
- Запомнил, значит? Ну, не серчай, не сердись. Я-то думал... а ты молодец оказался, всех диких крыс из города вывел, хе-хе...
- Диких и домашних... всех вывел, - он собирался развернуть гневную проповедь о том, чего это дорогому охотнику стоило, и как поступают с нанимателями, которые случайно, по недосмотру забывают предупредить об охочей до человеческих душ нежити, но мысли его прервал приступ истерического хохота градоправителя.
- Вывел, говоришь, домашних крыс... Э, милый. Да что ж им сделается? Домашние как были, так дома и сидят. Корочки грызут, косточки... и-хи-хи-хи-хи, - он вдруг, как и всегда, внезапно оборвал смех, и Крысолову сделалось неуютно от того, какой злобой полыхнули его маленькие шустрые глазки, - говорили тебе - уходи, пока цел? - мэр нервно оскалился так что видны стали желтоватые, неприятно поблескивающие зубы... и вдруг из-под руки его выскочила крыса. Одна, затем вторая - проталкивая себе дорогу острыми мордочками, шевеля длинными кольчатыми хвостами, они всё лезли и лезли из-под плотного отороченного мехом жилета, протискиваясь между пуговиц, вырываясь из-под воротника... то что еще минуту назад было неприятно хихикающим человеком обратилось в груду копошащихся в тряпье пищащих тварей.
Своротив стул и сбив что-то с полки, Крысолов бросился во двор, чуть не разворотил плечом косяк, но там его уже ждали. Двор заполнили люди, те самые люди, что улыбались и здоровались с ним днём. Показалось, или некоторые из них уже начали оседать такими же копошащимися кучами?
- То-омас! - визг, заглушающий свист осеннего ветра, казалось, заставил деревянные опоры веранды вздрогнуть. Пухлая рука тётушки безжалостно впилась в мальчишеское ухо, - сколько тебе повторять, чтобы ты не смел рассказывать детям эти страшные сказки?! И откуда их только берешь? Не иначе сам черт нашептывает тебе бредни на ухо! Подумать только, с тех пор как ты появился, мне нет никакого покою...
- Я не ребенок, мне уже двенадцать, - оправила оборки на юбочке Клои, - не ругайте Томаса - он просто рассказывал мне легенду про старый дом.
С широкой веранды опрятной гостиницы на окраине было хорошо видно неглубокую долину, поросшую низким, затрепанным ветром кустарником. На дне её поблескивал тёмной водой ручей, а прямо напротив стоял, не решаясь развалиться от времени, когда-то добротный, а теперь старый и заброшенный дом. Может, он и не выглядел бы таким мрачным, если бы не серые струи дождя, лившиеся из низких свинцовых туч уже второй день. Отдавая дань погоде, взрослые обитатели гостиницы отдавали время играм в вист и лото, а немногочисленные дети облюбовали крытую деревянную веранду.
- Расскажи, Том, чем же всё кончилось? Крысолов спасся? А спас его хозяин гостиницы и привидения, правда? Ведь не просто так они возвращаются?
- Всё кончилось хорошо, Клои, - потирая пострадавшее ухо, под неодобрительным взглядом тётушки улыбнулся Томас, - главное верить в чудо - и оно обязательно произойдёт.
- Лучше беги к своим папе и маме, - напутствовала тётушка, - и этому сорванцу неплохо бы показаться на глаза родителям! Выдумал тоже - чудеса...
Плотная пелена дождя заволокла веранду от взглядов посторонних.
- Томас, - моложавая, улыбчивая женщина лет пятидесяти попыталась напустить на себя строгий вид, - этот кот опять лежит целый день без дела. Если и дальше будешь кормить его на завтрак омлетом - он окончательно растолстеет и забудет о ловле крыс.
- Пожалей усталого старика, - седовласый человек отозвался из кресла-качалки, где он сидел, закутавшись в тёплый плед, - ты возлагаешь на него пустые надежды, Клои: в доме давно не водится ни мышей, ни крыс, доказательством тому - пустые ловушки, которых ты понаставила в подвале.
- Всё равно безумием было переехать в эту развалюху, - покачала головой Клои, - всё-таки все писатели сумасшедшие. Ну кому могло придти в голову ремонтировать дом, с которого едва не падает крыша? Я еще помню нетопырей на чердаке...
- Перестань, ангел мой, - еще шире улыбнулся Томас, почесывая за ухом вспрыгнувшего ему на руки кота, и правда отличавшегося изрядной упитанностью, - не это ли был дом нашей мечты, когда родители привозили нас на лето во-он в тот отель?
Из широкого эркера открывался вид на старенькую гостиницу с крытой деревянной верандой. Казалось, приглядись получше - и рассмотришь в вечернем тумане мальчика и девочку, сидящих на гладко оструганных досках, рассказывающих страшные сказки, чтоб скоротать время пока идёт дождь. То лето было очень дождливым.
Неприкрытая радость детских встреч, смех, слезы, страхи и прозрения, благословенные солнцем простые истины, которые дарит молодость и вера в то, что чудеса обязательно сбудутся - они возвращаются, главное только суметь дождаться.
Внизу, в подвале, оглушительно хлопнула мышеловка.