Аннотация: Еще одна экскурсия в далекое прошлое планеты...
Дмитрий Тюлин*
Море вендского периода**
Фантастический рассказ
***
- Я знаю, как дезертировать! - просипел Марк перед смертью, размазывая по моим щекам кровь обрубками того, что когда-то называлось руками, изо всех сил пуча белки глаз на исхудалом лице, покрытом копотью, перемешанной с потом.
- Дезертировать? - горько усмехнулся я. - Куда?!
Отравленная радиацией биосфера планеты испытывала последние мгновения не прекращающихся миллиарды лет мучений. Не осталось на Земле уголка, где хоть на секунду гром пороховых взрывов уступил бы место тишине, и сквозь завесу дыма и пыли уж не пробиться лучам иных звездных систем: то живая материя подводила диалектический итог собственной эволюции.
- Я слышал!.. - отхаркивал Марк. - В штабе!.. Они привезут установку!.. Квантовую!.. Тактические вылазки в недавнее прошлое, мать ихнюю!.. Сукины дети!.. Энергии потребуется много!.. Но всю они хрен отдадут!.. А если всю - можно в далекое прошлое!.. Квантовый закон геометрической прогрессии, чтобы вас всех дьявол побрал!.. И резерв будет!.. Но только в одиночку!.. К динозаврам!.. Ей богу, в этих тварях больше человеческого!.. Помнишь телепортаторы в мирное время?.. Ты разберешься!.. Только все вынюхать как следует надо!..
Марк насупился, и эта гримаса застыла на его физиономии. Он смотрел на меня, как на обидчика.
- Но если так, почему они все не исправят?
Гримаса Марка взорвалась морщинами ненависти. Из горла его вырвался истерический смешок.
- А вдруг сорвется?! Энергия, нет, ты только представь! Энергия! Вся! Впустую! Противник почти добит! Ты что говоришь, дурак?! Ты что говоришь?!
Откуда-то у Марка взялись невероятные силы, он прыгнул на меня и рассек мне щеку острым обломком локтевой кости, после чего свалился в бреду. Я тряс его до тех пор, пока оставалась надежда выпытать хоть кроху дополнительной информации о квантовой установке, после чего оставил умирать за ненадобностью. Я мог его добить, избавить тем самым от мучений, но очень хотелось отомстить за щеку.
С тех пор мечта об измене Родине не оставляла меня ни на секунду. Особенно сладостной и возбуждающей являлась мысль о проклятиях, которыми будут осыпать меня друзья-сослуживцы, вся страна, в случае удачи. Завистливые сукины дети!
***
Так я оказался здесь. Мне неслыханно повезло! Я мог материализоваться посреди мирового океана, или посреди единой пустыни единственного материка Пангеи, но я попал точно на линию раздела воды и суши, в ночь полной луны и абсолютного штиля.
И какая эта луна! Ученые моего времени ни за что не поверили бы: вдвое больше привычной человечеству, она отливала серебристо-голубым, подобно степному ковылю, и проложила идеально-ровную дорожку посреди моря.
Только представьте себе: нигде вокруг линию горизонта не нарушила ни черточка рельефа: с одной стороны - бесконечный песчаный пляж, с другой - бескрайние безмятежные воды. А над головой - невероятно черное небо, и созвездия, которых человечество никогда не видывало - невозможным контрастом в черноте, и звезд - самых разных - так много, что приходит уверенность: многим из них суждено скоро погаснуть, быть поглощенными черными дырами, или иными силами энтропии... И в воздухе - запах, который невозможно передать словами. Чем-то он напоминает морской, известный мне еще по мирному времени, а чем-то... Он какой-то плотный, живой, воздух, и суть его - абсолютные мир и покой.
И сразу оставили меня все совершенные за жизнь грехи! Необыкновенные легкость, свобода и радость наполнили мою физическую оболочку, мою душу! Как будто лишь аура паранойи, накопленная человечеством за два миллиона лет господства на Земле, гордо именуемых антропогенным периодом кайнозойской эры, препятствовала безудержному счастью! Лунная тропа по морю ощущалась как бесконечная дорога в будущее сквозь эры и периоды, и я, несмотря на весь опыт жизни верил, что это будущее прекрасно. Да, я чувствовал миллиарды лет где-то над собой, но эти миллиарды лет, словно не были еще омрачены пороком, и будущее не оформилось, и свобода выбора присутствовала, как никогда...
Я сбросил одежду, как последние оковы, сделал шаг навстречу морю и поразился количеству жизненной энергии, оказавшейся в моем распоряжении! Я так привык к тому, что физические усилия вызывают дискомфорт, или даже боль!.. Энергия, упругая и горячая, распирала мое тело, мои мышцы, как во сне, как в детстве, когда катались со снежных горок! Каждое движение - удовольствие! И море вендского периода встречало меня прекрасной нежной мелодией без звука!..
Ласковое прикосновение теплых и одновременно - прохладных вод. Я ступил на что-то мягкое - дно моря устилали губки. И я рассмеялся, как не смеялся с тех пор, как отправился в школу! Я был счастлив и словно летал!
Я шел по нарисованному луной пути сквозь времена и пространства, и когда забрался на глубину по шею, осторожно погрузился с головой под воду, стараясь сохранять вертикальное положение тела. На мгновение я поразился собственной дерзости: в чужую эпоху, в неизвестную форму жизни!
Нет, вы представить себе не сможете, какая прозрачная там была вода! Луна оживила подводный мир сверкающим волшебством, и в нерезких очертаниях невообразимо красивых рифов я замечал прекрасных и утонченных существ, бесшумно скользящих по галереям подводных садов.
Вендский период - непорочное детство планеты, таинственная эпоха, которая навсегда останется загадкой для палеонтологов будущего. Считается, уже тогда существовали все основные типы многоклеточных животных, но они не имели еще твердых скелетов и защитных раковин, а потому между появлением жизни на Земле и богатым на наследие кембрийским периодом - огромный пробел, пропасть, как в геологии, так и в человеческих знаниях. Все это я узнал во время учебы в колледже в мирное время...
Я уснул, распластавшись на мелководье, убаюкиваемый поднявшимся будто специально для меня легким бризом, проникновенными волнами, и какие это были сны!..
***
Меня разбудили мягкотелые существа, облюбовавшие мое тело как площадку для игр. Это были многощетинковые черви - полихеты, напоминавшие сколопендр. Огромные, толщиной с руку, а длиной - еще больше, молочно-белые, они перебирали параподии - зачатки членистых конечностей - в едином ритме, формируя ундулирующие движения, на мотив плавниковой каймы. Я взял одного в руки, вынул из воды и поднес к щеке, как хомячка. Я поразился, насколько изменился здесь мой внутренний мир, куда подевались человеческие ожесточенность и пристрастность к "божьим тварям"! Потом я испугался, что полихете может быть не очень комфортно вне привычной стихии и отпустил ее. А потом - снова прижал к щеке, но уже под водой.
Не вспомнить уже, сколько часов я так провел, но жажда и голод заставили меня подняться на ноги и совершить путешествие вдоль берега в поисках чего-нибудь подходящего.
Линия берега оказалась не столь идеальной, сколь горизонт, и вскоре я натолкнулся на небольшую бухту. Здесь, на матерински-согретом солнечными лучами мелководье, произрастали водоросли двух видов: нитчатые и с широкими листьями-пластинками, похожими на всем известную в мирное время морскую капусту. Вот эти, последние, я и избрал для трапезы. Конечно, непривычно жевать нечто зеленое, странного вкуса, в котором все же помимо прочего угадывается обычный йод, но поверьте, это гораздо вкуснее солдатской похлебки!
Здесь, среди водорослей, также обитали черви-полихеты, но совсем другой окраски, дерзко-роскошной: яркой, разноцветной; на каждом членике у них располагалось по паре светящихся органов. И я играл с ними, радостно и самозабвенно, как ребенок в ванне - с игрушечным дельфинчиком, веря, что они и есть мои лучшие друзья. Солнце к тому моменту начало клониться к закату, песок приобрел красноватый оттенок.
А потом хлынул ливень. Я подставил рот под струи дождя и смог напиться. Чудный, непонятный вкус... Серая туча сгустилась на небе внезапно и заволокла его равномерно, насколько хватало глаз. В этом мире все было иначе. Единый материк, единый океан. Здесь все являлось единым! Казалось, и осадки выпадают одновременно на всей планете, но доказать это мне не под силу.
***
Так прошло несколько недель. Не могу сказать, что заставляло меня считать дни, но я исправно проставлял галочки в виртуальном календаре. За это время я решил проблему с удобством утоления жажды. Те жалкие останки, по которым где-то в бездне грядущих времен будут судить о вендской эпохе, сослужили службу и мне. Я имею в виду известковые кубки. Не желая сколько-нибудь повредить этому райскому мирку, я отбирал только мертвые кубки, лишенные всяких признаков животной жизни, осторожно отламывал их (они оказались на удивление хрупкими), после чего использовал как посуду для пития.
Ах, эти часы брожения по мелководью в поисках кубков! Играющее на воде цвета индиго солнце, безгранично разнообразный, прекрасный органический мир, поражающий богатством сложных форм, под толщей удивительно-прозрачной воды - я смотрел на него сверху и досадовал, что никогда не смогу увидеть этих существ изнутри, погрузившись с маской для подводного плавания. Я видел быстрых животных с плавниковой каймой - кто они были? Некто вроде современных кальмаров, или же наши далекие предки, бесчерепные хордовые? Я видел странных моллюсков с колышущимися щупальцами, и мне казалось, в их тщедушных тельцах затаилась искра человеческой души. Но больше всего было полихет, кажется, из активно движущихся животных, они господствовали в эту эпоху.
***
Однажды однообразное вегетарианское питание мне надоело, и я подумал о многощетинковых червях как о кулинарных объектах. Эта идея вызвала во мне безумную, дикую, можно сказать, постыдную страсть, и я немедленно выловил одну из полихет. О разведении огня не могло быть и речи, и я долго присматривался, откуда откусить извивающееся животное, умертвить которое у меня не поднималась рука. В конце-концов я выбрал голову. Голова хрустела на зубах. Зачатки наружного скелета? Хитин? А потом я впился зубами в плоть. Жесткие членистые параподии, желтоватый сок брызгал мне в лицо. Они оказались такими восхитительно (и омерзительно - в то же время) пресными, в сравнении с водорослями, и такой богатый элементами вкус... Моя душа задыхалась от брезгливости к себе (ведь они - мои друзья!), но также в глубине нутра сыто урчало животное довольство. Первые чувство и мысль, посетившие меня, когда я проглотил полихету целиком, вместе с внутренностями - никогда, ни за что больше так не поступать. Вторые - я никогда себя не прощу за эту бесполезно погибшую тварь, в мире, где, как будто, вовсе не существует хищных животных. Третьи - назло чувству вины я докажу, что имею полное право употреблять полноценную животную пищу, ведь инстинкт хищника - в моей биологической природе. И я тут же сожрал еще одну полихету.
Чувство вины оставило, и я с тех пор без сожаления питался полихетами, закусывая все теми же водорослями. Разве что многощетинковые черви перестали казаться лучшими друзьями, и я часто задумывался, не оскудел ли для меня источник этого мира, щедро и безвозмездно одаривающий радостью и счастьем. Я утешал себя, что если и потерял что-то, то не так много. Я по-прежнему жил в гармонии.
***
Так я провел в странствиях больше двух лет, и в один день, ничем не обещавший отличаться от остальных, свершилось чудо, которого не могло произойти в принципе.
Уже два месяца я путешествовал по огромной скалистой бухте. Да, рельеф вендского периода оказался не столь ровным, как мне представлялось поначалу. Здесь, среди камней, я обнаружил в большом количестве полихет редкого вида, показавшихся мне особо вкусными, так что расставаться с бухтой я не спешил и продвигался вдоль нее весьма медленно.
И вот, рядом с суровым и черным скалистым валуном я увидел... человеческую женщину!.. Как и я, обнаженная, неестественно белая (сколько я здесь живу, ни дня не было без солнца!), очень худенькая, с длинными, как у мифической русалки, светлыми волосами, она задумчиво копошилась на мелководье среди первозданной тины. Я боялся! Боялся спугнуть мираж, вызванную одиночеством, или еще неизвестно чем галлюцинацию (ведь в этом мире возможно все, что угодно!), а еще больше боялся, если это окажется реальностью, и я по глупости испугаю живую девушку, бежавшую, вероятно, так же, как и я, от агонизирующего мира людей.
Она меня не замечала, а я не решался подойти. Наконец я окликнул ее:
- Эй!..
Я хотел сделать это тихо и нежно, а вышло - громко и грубо.
Она вздрогнула и неторопливо, исполненная достоинства, повернулась.
- Я не трону тебя! - поспешил заверить я. - Я представляю, как может напугать человек, но поверь, я не такой!
- Я тебя не боюсь, - спокойно ответила она.
- Я не знаю людей почти три года! Позволь мне с тобой дружить! - взмолился я.
- Попробуй.
- Как тебя зовут?
- Лена.
- Я - Стивен! - мне стало неловко, и я постарался прикрыться смехом: - Они такие нелепые, человеческие имена, правда?
- Правда.
- Ты как сюда попала?
- А ты?
Я вспомнил все предательства и убийства на своем счету, и мне расхотелось говорить о прошлом. Она угадала мою мысль:
- Вот и мне не хочется.
Я что-то пробормотал в смущении.
- Здесь очень вкусные черви! - изо всех сил старался поддержать разговор я, все еще не смея приблизиться. - Ты пробовала? Конечно, черви, это не шашлык, и огня не развести, но... Я могу поймать! Я знаю, каких!..
Она оставалась в нескольких метрах от меня, и, тем не менее, отпрянула.
- Что?! Ты ешь червей?!
- Конечно! А ты - нет?
- Либо ты сейчас же поклянешься, что не сделаешь этого больше никогда, либо убирайся! Либо уйду я. Но ты можешь меня изнасиловать, или убить. Я не буду сопротивляться. Ведь именно этого требует твоя животная натура?
Она смотрела на меня как ощетинившаяся, загнанная в угол кошка.
- Что ты, что ты! - в ужасе запротестовал я, отчаянно пытаясь успокоить жестами. - Я клянусь, что никогда в жизни больше не совершу ничего подобного!
Она улыбнулась, словно отпуская мне грехи.
- Хорошо. Между прочим, огня, конечно, нет, но имеется кое-что другое. Пойдем! - она сделала приглашающий жест.
Лена показала мне среди скал еще одно чудо. Это был горячий гейзер, бьющий из естественной, образовавшейся в камне ванны.
- Между прочим, я вкусно готовлю вегетарианскую пищу! - не без кокетства заявила она.
Клянусь, глаза ее были точно цвета вендского моря!
- Но водоросли - тоже живые, - тщетно оправдывался я.
- Они отдают нам часть себя, но целиком не умирают, - сказала Лена. - И им не больно, когда мы забираем часть. Я точно знаю! Я чувствую! Женщины, знаешь, чувствуют больше, чем мужчины. У нас лучше развито правое полушарие мозга!
Вскоре я смог убедиться, что готовит проклятые водоросли она действительно потрясающе вкусно.
***
Так мы прожили полтора года. Вы можете мне не верить, за это время у нас ни разу не было интимной близости! За этот срок полихеты снова стали моими лучшими друзьями, и удивительные свойства этой эпохи позволили мне простить себе все.
Так проходили дни на берегу вендского моря. Широта океанических просторов, песок и скалы, небо и дождь - все такое широкое, беспредельное... Мы сами сливались с этой широтой и чувствовали себя частичкой планеты, даже космоса, не имеющими границ, и часто разговаривали об этом.
Однажды, когда закат явился нам особо красочным, и мы сидели рядом, плечо к плечу, мне вдруг показалась невыносимой невидимая граница между нами, в мире без границ. И я, пересиливая себя, протянул ладонь, чтобы дотронуться до нее. Она вздрогнула, и я, перепугавшись от неожиданности, отпрянул.
Ее глаза цвета вендского моря смотрели на меня лукаво, вызывающе и страстно.
- Ты решил, что человечество имеет второй шанс? - смеясь, спросила она.
- Да... Да... Наверное, да...
- Долго же ты решал! И ты думаешь, мы будем, как Адам и Ева?
- Я... Я...
- Решайся, ты, дурак!
Я обхватил ее тонкую талию. Мы, не знавшие секса много лет, были страстны. Я перебирал ее волосы, я шептал что-то волнующее, но нелепое. Я трогал ее, ласкал и целовал, а она дарила мне ласки, где-то - по-девичьи озорные, где-то - по-матерински заботливые. Она не позволила мне сделать это!
- Знаешь, я не готова. Я вспомнила человечество. Я не готова взять на себя ответственность, чтобы это повторилось. Понимаешь? А у меня по циклу - как раз...
- Но...
- Ты получишь удовлетворение, но другим путем. Я не готова... В конце-концов, ты и сам стыдишься своего прошлого...
***
И все же, по прошествии еще трех лет, она согласилась. А до того с дотошной пристрастностью сыщика высчитывала месячные. Она согласилась! И когда два месяца спустя менструации прекратились, мы обрадовались, искренне возликовали, осознавая, что человечество получило второй шанс.
- Можно, я буду называть тебя дорогой? - неуверенно спросил я.
- Тебе нравится думать, что я - твоя жена? Это нелепо, отвратительная нелепость сумасшедшего человечества, и кому ты что доказываешь, когда в целом мире кроме нас двоих никого нет, но я не против. Называй, как тебе нравится!
***
Моя жена находилась на четвертом месяце беременности, когда я впервые встретил их. В то лето море зацвело особенно сильно, но мы только радовались: ведь это означало, что будет много кислорода, воздух станет особо густым - несмотря на временную непрозрачность воды.
К тому моменту я завел себе за правило совершать большие заплывы - на два, три километра в море. Жена в эти минуты готовила на берегу. Почему-то она страшилась стихии, жил в ней какой-то суеверный страх перед открытыми пространствами. В связи с положением она заметно поправилась, что вызывало во мне искреннюю радость.
Я находился в полутора километрах от берега, когда, в очередной раз, погрузив голову с открытыми глазами (еще с детства привык нырять только так), для выдоха, увидел существо, большего всего мне напомнившее известного по картинкам в учебниках палеонтологии трилобита. Напоминающее черного таракана животное представилось мне противоестественно крупным, размером со среднюю собаку. Или это только обман зрения, не приспособленного к водной стихии? В зеленой и мутной из-за чрезмерно размножившихся одноклеточных жгутиковых воде трилобит, или его ближайший родственник, суетливо и поочередно загребал множеством лапок под себя. Как угрюмый демон он, воплощение навязчивой мысли, продукт эволюции многощетинковых червей, пронесся мимо, заставляя вспоминать уроки зоологии. Хищник, чье господство начнется в Кембрие и обернется быстрым вымиранием в Триасе (на что, почему-то, "желтая пресса" и популистские ученые никогда не обращали внимания, зато слагали невероятные гипотезы о вымиравших куда менее внезапно динозаврах). Встреча меня огорчила. Кажущаяся нелепой тревожность не оставляла душу. До этого момента я верил, что живу в эпоху, когда дьявольские законы борьбы за существование еще не вступили в силу.
***
Жена успокоила меня, уверив, что трилобит мне только показался. Некоторое время я все же не спешил увещеваться, но успокаивал себя тем, что членистоногое - "случайное", его яйцо занесено в наши края водой или ветром. Ведь сколько лет жили - не встречали! И все же мысли о том, что где-то эти существа уже вступили в эпоху процветания, продолжали вызывать неприятные чувства. Но через полторы недели я и думать забыл о трилобитах.
***
Жена находилась на восьмом месяце беременности. Ее круглый животик вызывал во мне непрестанное умиление и восхищение. Частично мне удалось снять с нее страх перед морем. Во многом тому способствовала ее собственная инициатива. Желая доказать мне, что никаких трилобитов не существует, она решалась на все более рискованные заплывы.
Однажды (море продолжало цвести) мы удалились от берега метров эдак на семьсот. Спуск здесь весьма пологий, и мы по очереди ныряли, доставая со дна песок. Потом отплывали еще на десяток метров и снова ныряли.
- Смотри, ракушка! - радостно закричала мне Лена, показывая добычу, раковину двустворчатого моллюска, размером с ладонь.
Смутная тревога пронеслась сквозь меня: никогда раньше не находили мы моллюсков с твердыми раковинами. Да и от кого моллюскам защищаться?
- Сейчас тоже достану что-нибудь интересное! - пообещал я, отгоняя мрачные мысли
Но на поверхность я вернулся лишь с песком.
- Вот и все! - виновато улыбаясь, объявил я, прерывистыми струйками вываливая песочную жижу обратно в воду.
В этот миг лицо жены исказилось гримасой ужаса.
- Что такое? - театрально спросил я, не веря, что могло случиться нечто действительно плохое.
Тут я понял, что Лена тонет.
Я устремился к ней. Она барахталась, кричала, захлебывалась. Под водой я увидел трилобитов. Словно стая бешеных собак, слетались они со всех сторон к моей жене. Интересно, что моя персона их совершенно не интересовала.
Я подплыл вплотную, пытался отогнать, отбить жадных членистоногих. Кожа, прилегающая к костяшкам моих ладоней, ощущала их гладкие, ребристые, твердые как камень панцири. Но трилобиты присосались к Лене намертво. Тогда я потащил ее к берегу.
Все детство я мечтал спасти утопающую девушку, но не представлял, как сложно одновременно удерживать на воде себя и тащить не способного плыть человека, заботясь, чтобы он не захлебнулся. А может, дело не столько в этом, сколько в трилобитах, стремящихся уволочь жертву в океан?
Чертовы твари бились о мои бедра. Казалось, их все больше и больше. Лена долго кричала, а потом умолкла.
Сколько времени мы плыли к берегу? Полчаса? Час? Мне показалось, что все шесть! Только у мелководья трилобиты куда-то исчезли, а жена вдруг стала неимоверно легкой. А ведь сколько раз я тянул Лену за собой, когда она расслабленно нежилась на спине, прикрыв в блаженной улыбке глаза, подставив незагорающий острый нос солнцу!
Я рискнул взглянуть на нее лишь у самого берега. Живот куда-то исчез. Да и вся нижняя половина тела отсутствовала. Волны ворочали лоскуты белой кожи с сохранившимся пупком, колыхали кровавые перья плоти. Я смотрел на нее зачарованно. Волосы цвета вендского солнца разметались по воде во все стороны, как у ведьмы. Парадоксально алые губы. Только взгляд стал пустым, он сохранил цвет вендского моря, но утратил вендское буйство жизни и благодать.
Полихеты также трепали ее волосы. Я вдруг понял, что она - пища, и пища, с точки зрения человека, намного вкуснее белесых червяков. Меня вырвало.
Потом я встал и отправился прочь. Далекие потомки полихет вступали в эру господства. Наступал Кембрий.
***
29.07.2008
* - Данное произведение ни в коем случае не является пропагандой вегетарианства. Автор сам - страстный любитель мяса. Произведение, явившееся вследствие вдохновения, чаще всего не соответствует личности того, кто его написал.
** - Данное произведение ни в коей мере не претендует на палеонтологическую точность и достоверность. Его следует понимать только как свободную фантазию.