Марксизм + Россия = Коммунизм. Или почему в России не состоялся коммунизм? Марк Бойков.
В своей книге 'Почему не состоялся коммунизм?' автор, философ МГУ, возвращает читателя к научным ценностям марксизма-ленинизма и вносит в их раскрытие свой посильный вклад. На основе научного понимания человека, установления его основного противоречия, он приходит к открытию новой движущей силы общественного развития и видит в ней не только спасителя России, но и всего человечества. Книга рассчитана на широкий круг читателей и состоит из трех частей: Кто виноват? Что делать? Куда идти?
Часть I. Кто виноват?
Коммунизм не выдумка Маркса, и - не мечта бедняков и нищих. Потому что задавленные нуждой бедняки и нищие просто в принципе даже не могут знать и рассуждать о том, что это такое. Коммунизм также не есть сектантское дело коммунистов, уверовавших в свою освободительную миссию. Но он и не тупик, как думают сегодня многие с подачи 'либералов и реформаторов' /Гайдаров, Чубайсов и пр./. Коммунизм - это дело истории, всех ее участников, если даже не сама история. Сама история, начавшаяся известно с первобытного коммунизма, и продолжающаяся естественно как непрерывное и циклическое ее развитие, стремящееся к более совершенным, цивилизованным формам своего существования. Таким образом, именно история, как представляется, - ее становление и есть продукт развития и становления более совершенного человеческого общества, общее название которому - коммунизм. Судите сами: производство растет, и с каждой новой эпохой количество сытых, обеспеченных и даже счастливых людей становится все больше. Уже в первобытном коммунизме, благодаря совместному производству, появляется излишек продукта, а вместе с ним и свободное время. Излишек растет, возникает обмен излишками. И вот тут растет уже не свободное время для всех, а расслоение людей, в результате потери власти над продуктом, на богатых и бедных. Излишек продукта, исчезая в одном месте, в аккумулированной форме возникает в другом - в виде присвоенного, уже не всеобщего, а персонифицированного богатства. По сути, коммунизм - это все увеличивающийся продукт производства, столь же постоянно отчуждаемый в свою пользу отдельными представителями у всего общества. Он есть движение от всеобщего достояния к коммунизму для немногих. И рабовладение, феодализм, капитализм - лишь ступени этого движения, с дальнейшим ростом общественного продукта одновременно стремящегося и к коммунизму для всех.
В определенном смысле, поэтому коммунизм - это изобретение богатых. Это они живут по принципу: трудясь по способности, получать по потребности. Естественно при недостаточном производстве - за чужой счет. Почему это происходит? Довольно просто. Каждый из нас с вами рождается с одним, общим для всех, основным жизненным противоречием - между способностями и потребностями. Способности - это созидательное начало. Потребности - потребительское продолжение. Реализуя способности, мы отдаем энергию, затрачиваем себя. Удовлетворяя потребности, - наоборот, возвращаем энергию, восстанавливаем себя. В первобытном обществе эти процессы были относительно уравновешены. Как в природе. Но между ними всегда шла, идет и будет идти скрытая или явная, умеренная или острая борьба, в результате которой одно из начал постоянно или с переменным успехом берет верх над другим и в той или иной степени довлеет в человеке как психологическая, а затем и социальная доминанта поведения. То есть, будучи по природе своей, созидателем и потребителем одновременно, кем-то из них в какой-то строго определенный момент человек выступает более определенно. Таким образом, уже изначально все человеческое сообщество делилось и делится на созидателей и потребителей, с разной степенью их активности. Можно предположить, что Маркс не дошел до материалистического или как теперь модно говорить полного понимания человеческой сущности, но он сумел при этом сформулировать основные регулирующие принципы будущего человеческого общества, которое он назвал коммунистическим: 'От каждого - по способностям, каждому - по потребностям', - явившегося ключом к такому пониманию. И теперь мы вполне сознаем, что при всеобщем, заданном равенстве в первобытном строе именно из потребителей складывались и поднимались в верхи общества всяческие угнетатели и эксплуататоры, тогда как созидатели постепенно опускались в его трудящиеся низы и составляли затем угнетенную массу. Пока труженик трудится, потребитель все прибирает к рукам и, в конце концов, превращается в господина. Свободное время, сообща отвоеванное людьми у природы, становится достоянием отдельных лиц и, принимая вещественную форму в виде богатства, ведет одного к господству, другого - к подчинению и порабощению. Это верно и для внутрисемейных отношений. Так было и есть. Но человечество погибнет, если так будет продолжаться и впредь. Потребители - это 'черная дыра' в человеческом обществе. Сколь бы ни росла производительная мощь человечества, эта пасть ненасытна. И мировое господство потребителей приближает час всеобщей катастрофы. Природа уже не справляется с их аппетитами. И это не прогноз. Это - диагноз. А между тем, уже сегодня при нынешнем уровне производства коммунизм мог бы быть фактически введен декретом по всему миру /нет только для этого мирового правительства/. Посмотрите, какие колоссальные богатства сконцентрированы в отдельных государствах, у отдельных классов, у отдельных персон. Какие огромные, хорошо оплачиваемые армии военных, полицейских, разведывательных сил, и с каким дорогостоящим оружием стоят они на их защите, в сущности, бесполезно изводя громадные ресурсы. Какие полчища управленческой бюрократии, обслуги властей и капиталов, лживых радетелей истины в печатных и электронных СМИ, благополучно устроившихся на плечах трудящихся, производят фетиши и фикции, чтобы оправдывать и прикрывать выгодный для них порядок.
Суммируйте это - и вы поймете, что с помощью лишь организационной перестройки /хотя бы всеобщего разоружения, сбалансированной переориентации производств, перераспределения потоков инвестиций и продукта и т.п./, можно было бы повсеместно в мире перейти к физиологическому обеспечению людей по потребностям и к 2-3-часовому рабочему дню всего два-три раза в неделю. Речь не о том, чтобы 'все отнять и поделить'. Марксизм никогда не разделял этой пошлости, приписываемой ему Немцовыми и Хакамадами, чтобы самим выглядеть умными. Человечеству, дабы жить в довольстве, надо гораздо меньше того, что оно уже производит. Коммунизм поэтому не только возможен - он фактически обеспечен! Потому он и состоялся, правда, не для всех из-за того что его, как и раньше присвоили себе 'избранные'. Но если прежде его отнимали у масс господствующие, эксплуататорские классы, то в наше время это осуществляет политическая и чиновничья элита, номенклатурная бюрократия, использующая свое положение в личных целях. Общий коммунизм для всех, им так же не нужен, как и прежним хозяевам положения, поскольку из-за низких своих морально-нравственных качеств собственные потребительские амбиции значат для них больше, чем общественные нужды. И все же привилегии, которые они имеет, не идут ни в какое сравнение с тем неприкрытым ограблением народа, которое она же и совершает под предлогом, так называемых либеральных реформ. Именно те, кто больше был ответствен за сохранность народной собственности, оказались главными ее расхитителями. У них были знания, служебные связи, знакомства, информация, печати и, самое главное, время, чтобы осуществлять свои замыслы. Тогда как рабочему люду надлежало отработать смену и успеть восстановиться, чтобы назавтра повторить прошедший день. Поэтому заверения Чубайса о равных стартовых возможностях в приватизации были лицемерной ложью не экономиста даже, а уличного наперсточника. Именно в реформах номенклатурная братия показала свое подлинное лицо, припудриваемое бесконечным словоблудием, доказывая при этом, что представляет собой далеко не высшие, по нравственности, слои общества. В известном смысле, конечно, виноваты все. Но одно дело, когда рядовой работник гонит брак, а, получая сполна, тем самым ворует у общества его благополучие, бесполезно сжигая сырье, материалы, энергию. И совсем другое - когда таким 'сжиганием' занимается начальник. Работник часто вынужден делать так, а не иначе, находясь под прессом условий, создаваемых системой управления.
Приведу в подтверждение памятный многим 'порядок'. Он поможет понять, кто более и каким образом виноват в нашем провале и падении. Вот имеется ставка и норма выработки. Работник при выполнении нормы получает, скажем, 100 рублей в месяц. Но заработка не хватает, и труженик стремится перевыполнить задание. Когда же это становится более частым, а потом и массовым /ведь жить лучше хотят все/ явлением, администрация предприятий, опираясь на директивы сверху и возрастающий план 'от ранее достигнутого выполнения плана', повышала нормы выработки и соответственно автоматически снижала расценки на выпускаемую продукцию. Труженик как бы вновь возвращался к прежнему заработку. Но ведь потребности его не уменьшились, а увеличились. Человек растет, взрослеет, развивается, вступает в брак, в браке рождаются дети, дети тоже растут. И с течением времени под давлением этих обстоятельств он вновь приноравливался к заданным нормативам и начинал их перевыполнять. Администрация тоже не унималась. И вновь производила пересмотр нормативов и расценок. Где-то это происходило чаще, где-то реже; где-то - умереннее, где-то - резче. Но именно эта практика, получившая широкое распространение, послужила детонатором Новочеркасским событиям 1962 года. Общая напряженность неизбежно должна была взорваться в каком-то определенном, сфокусировавшем отрицательные действия месте. В экономику ворвались стихия протеста и сила оружия. Казалось бы, экономистам пора задуматься. Но нет: обслуживающие политику ученые почти хором вещают: 'Заработная плата не должна расти быстрее производительности труда'. На самом деле они путают производительность труда с простой механической выработкой и стремятся больший результат получить за счет относительного снижения заработной платы. Снижая оплату, они побуждают человека к интенсификации труда, а не повышают его производительность. А ведь еще Ленин писал: 'Мы видели, до каких безобразных притеснений рабочих дошли наши фабриканты в 80-х годах, как они превратили штрафы в средство понижения заработной платы рабочим, не ограничиваясь одним понижением расценки'. /В.И.Ленин. Полн. собр. соч., т.2, с.59/. Вот так: идейные, казалось бы, наследники Ленина пошли по пути фабрикантов конца Х1Х столетия, которых совершенно справедливо осуждал в своих трудах Владимир Ильич Ленин.
В итоге началось фактическое обесценение труда, нередко приводящее рабочих к нервным срывам и стрессам, что способствовало отрицательному воздействию на качество продукта. Время, как известно, физически несжимаемо. Если вам увеличили норматив на ту же единицу времени без технического усовершенствования, полагаясь только на двигательное ускорение, то, как бы ни росло ваше мастерство при заданной интенсификации труда, рано или поздно наступает предел человеческим возможностям, и работнику приходится, либо жертвовать своими интересами, либо искать другой выход. И на подсознательном уровне, чем больше его 'ускоряют', он начинает бережнее расходовать себя. Что-то пропускает в работе, недоделывает в продукте. В результате, вместе с ростом количества выпускаемой продукции происходит вычет ее качества. Но это не было потерей никуда. В обществе, как и в природе, ничто, ниоткуда не берется и никуда бесследно не исчезает. Это было вынужденной, скрытой формой потребления продукта еще до того, как он будет произведен на свет. Раз человек что-то недополучал в заработке, то он естественно уже и не стремился отдавать в процессе самого труда. Отнятые у него блага в одной форме, он возвращал себе в другой форме. На увеличение норматива отвечает экономией своих собственных затрат. И все же больше других страдает сам труженик. Выходя за двери своей проходной, он превращается из производителя в покупателя того самого, отчасти уже испорченного им самим продукта, который естественно ему не нравится. Снижение качества оборачивается соответствующим возрастанием дефицита. И то, что труженик получает в качестве приработка за перевыполнение нормы, он вынужден отдавать потом в качестве переплаты спекулянту, государству, повышающему цену на более качественный продукт, или полезным, помогающим в приобретении желанного товара, людям. Материально же, единственно от трудовых усилий рабочих, жизнь людей уже не улучшалась. У государства же на складах скапливались огромные массы никому не нужных товаров, которые, обесцениваясь, составляли чудовищные потери общественного труда, которые, в свою очередь, удваивались, утраивались оттого, что люди, изготовившие этот продукт, тоже получали заработную плату, премии, фонды. Страна продолжала держаться на практически убывающем количестве, действительно ценных материальных производителей. Но чем напряженнее она работала, чем больше выпускала продукта, тем становилась беднее.
Поскольку львиная доля труда попросту вылетала в трубу. Отовсюду шли рапорты о перевыполнении планов, и везде - опустошающиеся полки магазинов. Но если бы только это....Возникала громадная текучесть кадров, и люди, многократно меняя работу, трудились уже не там, куда их влекли способности, а там, куда их вынуждали потребности. И практически вся страна, 'строящая коммунизм', перестала получать удовольствие от труда. Человек развивался в потребительском плане. Убеждаясь в невозможности заработать желаемый достаток честным, прямым, трудовым путем, он стремился ко всяческим левым, теневым, обходным путям. Не гнушался приписок, обманов и даже воровства. Заводил неуставные отношения с мастером, бригадиром, контролером и другими полезными людьми, предпочитая улучшению показателей в работе карьерный подвижки: разряды, должности, звания. В его отношения проникал дух делячества, корыстной расчетливости, продажности. Все честное и передовое в этой атмосфере испытывало стресс отчуждения, прессинг враждебности, отторжение. Происходило выхолащивание социалистических идеалов. Революция, победившая, казалось бы, ради трудящихся, начала отступать от своих целей и глушить собственные корни. А в это время всяческие Бурбулисы и Гайдары, Шаталины и Явлинские, Лившицы и Чубайсы, Ясины и прочие Гавриилы Поповы, будущие буревестники либерализма, делали карьеры. /Они всю жизнь делают карьеру. С первого класса школы! Бойтесь таких доброхотов./. Они рассматривают экономику в отрыве от человека и вне связи с ним, как замкнутую, самодовлеющую систему, как вещь в себе, защищают кандидатские и докторские диссертации, /разумеется, на почве казалось бы 'марксизма'/, с невинной целью освятить экономический разбой партийной, государственной и научно-академической элиты, слившейся между собой в экстазе привилегированного потребления. Практика накачки нормативов и обесценения труда загоняет экономику в тупик, но не подвергается сомнению. Однако в еще более глубокий тупик загоняется человек. Когда повышались нормы выработки и снижались расценки, тем самым естественно возрастали нагрузки, становясь нередко запредельными. Происходило ускоренное снашивание рабочей силы. Каждодневная усталость, накапливаясь, принимала значение хронической усталости. Хроническая, в свою очередь, ускоряла и усиливала каждодневную усталость. Налагаясь одна на другую, они уже не через 4-5, а через час-два превращались в невыносимую усталость. Вырваться из этого порочного круга могут помочь только болезнь или... выпивка. Выпивка, однако, легко превращается в болезнь. Сначала на нее тратится именно приработок. Затем, когда возникает привычка, прихватывается и заработок. С превращением выпивки в пьянство не хватает уже и заработка. Угнетение субстанциальности человека оборачивается его разрушением. Это неверно, когда говорят, будто пьянство - одна из форм социального протеста. На самом деле, когда из раза в раз повышаются нормативы, производство забирает у человека столько сил, что к концу смены их уже ни на что не хватает. Интересная встреча, дела по хозяйству, занятия спортом или с детьми, чтение книги или поход в театр - все требует сил и соответствующего желания. А их нет. Они погашены, приглушены, задавлены. Чем бездарнее организовано производство, тем больше оно забирает физических и нервных сил у человека, соответственно, оно довлеет над ним и за пределами предприятия.
Раз человек уходит с работы вконец измотанным и ему уже ничего не хочется, кроме ничегонеделанья или дурного времяпрепровождения, это признак того, что сущность его истощена. И выпивка представляется наиболее простым способом 'восстать из пепла'. И, чтобы вновь ощутить себя человеком, он... парадоксальным образом его в себе добивает. Увы, не 'пьянство губит в человеке человеческое'. Оно лишь довершает то, что делает с ним скверно организованное производство. То производство, которое вынуждает его делать продукт хуже, чем он может, заставляет поступать вопреки совести и способностям, побуждает к несвойственным себе поступкам. В потере качества, таким образом, скрытно выражается утрата человеческой сущности производителя. Именно поэтому столь быстро и широко, в прямой зависимости от накачки нормативов и интенсивности труда, распаляется по стране пьянство. Когда же при Горбачеве начинается борьба с разгулом пьянства, разумеется, без уяснения его причин и, разумеется, командно-волевыми, запретительными мерами, это только подливает масла в огонь. Вызывает озлобление масс и заставляет усомниться в умственных способностях руководства. Система вообще обречена и медленно гибнет, если начинает разрушаться субстанциальность человека. Так происходило и всегда происходит на всех переломных моментах истории. Чтобы что-то изменить к лучшему, надо прежде понять, почему стало плохо. А началось это в тяжелое, послевоенное время еще при Сталине. По мере восстановления разрушенного войной хозяйства нормативы и расценки менялись в целях скорейшего наполнения рынка товарами. Однако при Сталине эта практика сопровождалась ежегодными снижениями цен на товары массового спроса, т.е. взятый с труженика повышенный труд возвращался ему в форме повышенного же потребления продукта, что естественно уравновешивало его взаимоотношения с государством.
С кончиной Иосифа Виссарионовича снижение цен постепенно прекращается, тогда как пересмотры нормативов и расценок в сторону их увеличения не только продолжаются, но и нарастают. При Хрущеве уже начинают подниматься также и цены на товары. Труженики, таким образом, окончательно берутся в мертвые клещи. Время от времени, правда, производились инъекции в заработную плату то одним, то другим категориям рабочих и служащих. Что на практике означало то единственно, что правительственная бюрократия отдавала одним, что отнимала у других. Жестко при этом, не позволяя людям самим зарабатывать, она с другого конца как бы преподносила им подачку, лицемерно называемую 'огромным социальным завоеванием'. Продолжая при этом всячески уничтожать подлинную заинтересованность в труде, административная бюрократия стремилась решать дело мифической подкачкой политического энтузиазма. Тем самым на место одной несправедливости громоздила другую. Так как общее повышение оплаты разного по качеству и эффективности труда уравнивает и хорошего и плохого работника, а перераспределение неизвестно откуда взявшихся средств лишь производит перекачку бесхозяйственности из одних видов отраслей в другие. Понятно, что такие повышения ничего не решают, а только усугубляли общую экономическую обстановку. Деградация экономики продолжается. Ситуация уходит из-под контроля, но руководящая элита не понимает сути происходящего, питаясь иллюзиями, которыми ее подкармливала политэкономическая наука. А вся политэкономия СССР попросту сломалась на незнании /или сокрытии/ действительного источника роста производительности труда. Страна уже 'строила коммунизм', а продолжала опираться на 'рабочий класс' /трудовую опору капитализма/, на интенсификацию физического труда, с подлейшими приемами этой интенсификации.
Я уж не говорю о крестьянах. Добавьте к этому еще и 'классовую борьбу' с окружающим миром, названную 'холодной войной'. Нарастающее производство ракет, танков, подлодок, самолетов, бомб - все в безразмерных количествах. Построили бы коммунизм, не понадобилось бы столько вооружения. А помощь слаборазвитым странам, неэквивалентный обмен в рамках социалистического лагеря. А проекты века: освоение целинных и залежных земель, секретные города и центры, БАМ, осушение болот и заболачивание пустынь, поворот стока северных рек. И прочее и прочее. Все - за счет трудящихся, за счет улучшения их жизни. Да, но где же действительные исторические цели? Вместо них мы видим политику, которая пытается диктовать экономике свои условия, вместо того, чтобы, по науке, быть зависимой от нее. Политика стала определяющей, вместо того, чтобы быть определяемой. Ее отношения с экономикой были перевернуты с ног на голову. Вместо того чтобы добывать и получать основания своим целям, политика тормозила развитие экономики дутыми фантомами номенклатурной элиты. Никто не смел ей: перечить, вразумлять, наставлять на путь истины. Она была вне критики и вне досягаемости. Конечно, это не могло продолжаться бесконечно. Многим кажется, что обрушение социализма /именно обрушение, если быть точным, а не поражение/ произошло в результате 'перестройки' и 'реформ'. Увы, это лишь видимое следствие. Не всегда события, чередующиеся одно за другим, связаны прямой причинно-следственной зависимостью. Мы могли кануть и без 'перестройки'. Какая разница - отчего? Кризис у нас возник даже не в 'застойное', брежневское, время, - здесь он начал проявляться, - а гораздо раньше. Дело также не в заговоре 'мировых империалистических сил'. Силы эти и заговор почти всегда имеются. Но события определяются в первую очередь внутренними причинами, не будь которых, внешний заговор просто не осуществился бы. Иначе говоря, явись среди нашей элиты больше думающих о народе руководителей или занимай они ключевые посты, заграничные умники, вроде А. Даллеса и З.Бжезинского, остались бы с носом. Дело, разумеется, и не в Мировом Закулисье охватывающей будто бы и пронизывающей собой весь мир. Ультра-патриоты только мутят воду, ставя на место научного осмысления проблем - родовые предрассудки и зоологические инстинкты. Воинствующий национализм выгоден Мировому Закулисью и часто подогревается им, поскольку нация ослабляется от такого национализма, поскольку за этими инстинктами и предрассудками легко укрываются истинные причины предстоящих еще только именно наших бед. Переключение сознания масс с социальных проблем в область кровнородственных связей есть культивирование слепой ненависти и ограниченности. Победы на этом идеологическом фронте кончаются обычно каннибализмом. Что может быть несчастнее армии, направляемой не по адресу? Она обречена на поражение еще до боя. Смута, короче, назревала уже давно. Не все было ладно в нашем королевстве. Вот только где, когда, какой и почему в нем случился надлом, оставалось при этом совершенно неясным.
Когда же в 'дело' вступил Горбачев, необходимость перемен ощущалась уже многими. Именно поэтому его лозунги 'перестройки с целью демократизации' и 'демократизации с целью высвобождения творческого потенциала' страны пали семенами на добрую почву. Но семена его оказались не более чем 'зубами дракона', потому что сам сеятель не знал, а почему собственно не было демократии и что надо делать, чтобы она была. Он попросту не ведал /и не имел программ/, как реформировать сложившуюся систему руководства, и не нашел ничего лучшего, как пришить к ней, конечно же, белыми нитками Запада 'западные ценности': гласность, плюрализм, многопартийность, институт президентства, - существующие более для одурачивания масс, а не улучшения их положения. Он пошел не по пути развития собственной системы, не от корней ее, а через заимствованную извне систему в дополнение к уже имеющейся системе. Естественно, получилось чудище о двух грызущихся головах на одной шее. И бесконечная болтовня вместо дела. Разговорившись до полного недержания, Горбачев упустил драгоценное в таких исторических ситуациях время. Притихшая было партгосноменклатура подняла голову и устроила ГКЧП /Государственный Комитет по Чрезвычайному Положению/. Разбуженные горбачевской демагогией массы воспротивились этому и в августовском порыве 1991 года смели обанкротившуюся властную надстройку, чем расчетливо воспользовался амбициозный соперник и конкурент М.Горбачева - Б.Ельцин, фактически укравший потом победу у народа. Многие, особенно упертые коммунисты, восприняли случившееся как контрреволюционный переворот. Но это не так. Откуда там было взяться антисоциалистическим силам при единой общенародной собственности? Ерунда это! Глупость! Состоялась не контрреволюция, как многим до сих пор кажется, а самая настоящая Народно-демократическая революция. И событие это - прогрессивного, а не регрессивного порядка! Состоявшаяся революция рассматривала вопрос не об устоях общества, как это было в 1917-м во время Великой Социалистической Революции, а о способе управления: диктатура или демократия - вот что заботило народно-демократическую революцию1991 года.
Народ, надо признать, настрадался не от социализма, в истинном виде его еще и не было, а от неверного, антинаучного и античеловеческого, командно-бюрократического руководства им. Случилось то, что должно было случиться: не соответствующая базису надстройка, как учит марксизм, подверглась слому. То, о чем думать и мечтать даже не могли 'ученые мужи', массы проделали в три дня. В этой революции приняло участие огромное количество настоящих, мыслящих коммунистов. Если в некотором смысле они и были против социализма, то не с целью вернуться назад, в прошлое, в капитализм, а с целью продвижения вперед, в будущее, за его совершенствование, против данного, вульгарно-чиновничьего, военно-казарменного социализма с диктатурой партийно-государственной номенклатуры. Однако вместо того, чтобы привести надстройку в соответствие с имеющимся базисом, прорвавшиеся к власти, либерал-демократы, и не думали даже что-либо совершенствовать и демократизировать, как на то надеялся мало что понимающий в политике и потому обманутый всеми Горбачев. Вместо работы по совершенствованию экономики и наведению элементарного порядка в производстве, так называемые либерал-демократы, просто начали захватывать и присваивать себе руководящие посты, банки, прессу, принялись крушить базис, приводя уже наоборот, базис в соответствие своей узурпированной власти: растаскивать общественную собственность по личным квартирам, сундукам, сейфам под благовидным предлогом разгосударствления, акционирования, приватизации. Прикрывая обычную корысть красивыми словечками и цветастыми лозунгами. Тем самым так называемые либерал-демократы не доказали, а навязали свою доктрину, они не опровергли марксизм, а просто отбросили его. Именно их новая, а не изначальная власть 'все отняла и поделила'. Между собой, конечно. Разгребая жар при этом народными руками. Давно уж известно, что революции замышляются гениями, осуществляются героями, а плодами их пользуются негодяи. И народ скоро увидел, кого он посадил себе на шею: из той же когорты, только второго эшелона. Тех же самых номенклатурщиков и их приближенных, но только перекрасившихся и с еще большими запросами и аппетитом. И народ снова восстал. В сентябре-октябре 1993-го. Здесь были многие и из 91-го. Но что поразительно, если 'воинственная' коммунистическая диктатура ушла в 91-м году с поля боя практически мирно, отозвав войска, то новая якобы уже демократическая власть беспощадно расстреляла своих оппонентов. Разумеется, из лучших, либерально-демократических побуждений. Поразительно, но тот, кто бросает людей под танки, как оказалось так же легко, бросает и танки на людей. Борис, ты не прав! Уж лучше бы ты дирижировал только одними музыкантами.
Ну а если ты великий экономист, Е.Гайдар или Г.Явлинский, то почему же ты еще раньше не разобрался в причинах ухудшающегося положения народа? Почему просто отбросил науку, изучаемую даже капиталистами, и занялся: один - переносом чужого либерального опыта в виде реформ; другой - изобретением нового, рыночного рая за 500 дней? Искусственный перенос, просто отбрасывающий предшествующее развитие общества и ничего не берущий из прошлой в настоящую жизнь, если называть вещи своими именами, это элементарная глупость. Как, впрочем, и несостоявшееся насаждение выдуманных схем. А ведь рынок известно, столь желанный нашим экономистам, объединяющий ныне всех дурачков и нахрапистых ворюг, нельзя ни ввести, ни отменить. Пока существуют разделение труда и обмен продуктами и обслуживающие их товарно-денежные отношения, он объективен. Другое дело - какой он степени развитости и государственного регулирования, но нельзя, по умыслу, ни создать, ни уничтожить его. Однако одни, ультра-коммунисты, посчитали, что с ним покончено, а другие, ультра-либералы, решили его воссоздать. Смеху подобно! Выше мы убедились, что проблемы, созданные на потребительском рынке у нас в стране: низкое качество товаров, дефицит, диспропорции в ценообразовании, иерархичность и градация распределительных сеток и многое другое, вплоть до ущемления нравственности, своими корнями уходят в неверное регулирование рынка труда. И та тяжба, что непрерывно велась между работником и администрацией за цену труда, выражающаяся в понижении расценок с одной стороны и перевыполнении нормативов с другой, была упрямым доказательством его наличия. Рынок товаров попросту страдал от дурного регулирования рынка труда. Но пришел 'великий и ужасный' Егор Тимурович! И торжественно, с красной ленточкой и ножницами для обрезания, открыл нам его и якобы ввел нас в него. Тогда как самому прежде надлежало изучать имеющийся, социалистический рынок и учиться управлять им. Но без дури, заключающейся в самопровозглашенном тезисе: рынок сам все уладит, - а в интересах труженика. Чтобы предупреждать и предотвращать отчуждение, присвоение и накопление чужого труда скрытыми стяжателями. А он, Егорушка, этого не сделал, однако славы захотел: коммунизм отверг и марксизм распял. Но человек, предавший своих отцов, предает и свою Родину. Причем здесь марксизм и коммунизм, когда люди еще не вышли из звероподобного состояния, когда 'своя рубашка ближе к телу', когда собственная шкура требует задавить ближнего, подняться в иерархии ради преимущественного потребления, когда не хочется брать в расчет и понимать других, а тем более ждать всеобщего счастья? Если ты - Гайдар действительно ученый, то почему ты не увидел элементарной истины, заключающейся в том, что ущемление потребностей производителя, каким без конца баловалась бюрократия, ведет рабочих к их активизации, обострению как снежный ком нарастающих противоречий, но только не к росту производительности труда? Марксизм, конечно же, 'обжегся' на человеке. Но разве не тоже теперь мы видим в устрашающих, лавинообразных последствиях либеральных 'реформ'? Потому что именно Гайдаровские поделки дали волю но, увы, уже, не народу, а - сволочам и негодяем грабить трудовой народ, развязав руки проходимцам и подлецам, освободив их от запретов и ответственности. Поправ, таким образом, мораль и развратив тем самым своей безнаказанностью и алчного хапугу и самодовольного паразита. Вы думаете, что люди рождаются людьми раз и навсегда? Ничего подобного. Люди ушли от первобытного состояния очень недалеко. Изменились возможности, атрибутика, средства, а суть, цели и страсти - все те же. Видовая принадлежность дает только проформу, но не гарантирует человечность в человеке. В людей надо превращаться каждый день и каждый час, доказывая это самому себе и другим через преодоление животного, потребительского эгоцентризма, через восторг развитой человеческой способности. Человек настолько человек, насколько развиты и активны его созидательные способности. Этим собственно он отличается от всего живого в мире и от всех подобных себе живых организмов.
Вы хотели сделать лучше? А что получилось? Разнуздали гнуснейшие страстишки. Не зная броду, не суйся в воду. Заменив науку субъективизмом и эклектикой, вы порушили преемственность общественного развития, обесценив жизнь и усилия нескольких поколений, нескольких миллионов людей. А скольких вы загубили вместе с Чубайсом - от недоедания, болезней, самоубийств, примерзания к полу? Скольким вы не дали родиться, вырасти, реализоваться? Вы выиграли исторический спор с массовыми репрессиями 1937-38 годов: мы никогда столько не теряли людей в мирное время. Но вы продолжаете игриво улыбаться и поучать, изображая из себя непостижимых интеллектуалов. А успех-то ваш только оттого, что ваши ушлые реформы оказались выгодными именно лицемерно критикуемой вами бюрократии, которой право ничем не ограниченной частной собственности милее прежних дозированных привилегий. А вовсе не потому будто бы, что либерализм именно и есть столбовая дорога человеческого прогресса. Ваш обман оказался выгоден 'верхушке'. Вот и вся сакральная тайна вашего успеха!
Но вернемся к нашему 'броду' или к 'баранам', если хотите. Если базис - народ сбросил не годящуюся ему надстройку, то чем собственно она ему не угодила?.. Привилегии? Но правители всегда их имели, и народ к этому спокоен... Командно-приказное администрирование? А как же иначе, если нет заинтересованности?.. Бюрократизм в рассмотрении просьб, жалоб, предложений? Но ведь все дается не за красивые глаза, а по регламенту... Пороки распределительной системы? А где их нет?.. Увы, все эти мерзости давно известны и привычны, чтоб из-за них бросаться под танки или танковый обстрел. Политическая либерально-интеллигентская 'шизофрения', которая возомнила себя духовной наставницей, но вся при этом изошла лишь слюной в критике номенклатурно-бюрократического социализма? Разумеется уже, после драки. И все оставила, как есть, лишь ухудшив то, что было. Люди поднялись и пошли в бой, потому только что они как это не странно прозвучит: хотят жить лучше. Они всегда этого хотят. И работают для этого. Но все оказывается тщетно. Люди работают дальше, больше, терпят и надеются. Но опять безуспешно. Они меняют тактику, начинают подличать, но видят, что достижения того не стоят и мало оправдывают жертвы. Когда накопилось через край и закипело, они выходят на улицу, на рельсы, к 'Белому Дому'. И негодуют! Но какими негодяями, думающими только о себе, надо быть во власти, чтобы выставить против негодующих дубинки, солдат, колючую проволоку, ОМОН и танки? Тем не менее, находятся люди, называющие себя при этом коммунистами, но считающие такой порыв 'контрреволюцией', после чего демократы уже призывают 'раздавить эту гадину'. А людям просто хочется жить и жить лучше, не будучи при этом ни коммунистами, ни демократами, не имея понятий ни о базисе, ни о надстройке. О них, о людях, а не о себе должны думать руководители. Но руководители о них не думали, и поэтому их сбросили. В этом суть дела. Но почему и когда коммунистические руководители перестали думать о людях? Ведь думали же они когда-то о народе, например в 1917 году. Потому их и поддержали, и возвели к власти в свое время.
Чтобы что-то понять, надо назвать вещи своими именами. Социалистическая революция - это не творение Ленина, не результат коммунистической пропаганды. Это - совместное движение и коммунистических предводителей, и измученных гнетом трудящихся масс. Но предводители - лидеры и вожди, стали потом руководителями. Когда они боролись вместе с трудящимися за их будущее, они были равны между собой и перед народом. И это было прекрасно! Но когда взяли власть, то выстроилась восходящая лестница государственных, партийных и административных постов, чинов и званий. И руководители оказались... обычными людьми: каждый - со своими проблемами и основным противоречием между способностями и потребностями, которые извне и изнутри давят на человека, обуславливая тот или иной крен в его мыслях, делах, поступках. Оставшиеся в живых, короче, стали между собой конкурентами. Борясь прежде за блага других, они стали теперь борцами, в том числе и за себя. С целью выдвижения, роста, личного преуспевания. Обозначились все признаки карьерной борьбы, где даже общие успехи обычно кладутся на алтарь чьей-то личной победы. Поскольку классовая борьба в этот период еще продолжалась, межличностную карьерную междоусобицу легко было спутать с классовой борьбой. Из истории мы знаем, как много внутрипартийных баталий разыгрывается в этот период сверху донизу. Фракции, коалиции, платформы, уклоны. Главному вождю, генеральному секретарю партии - а это был Сталин - надлежало правильно понимать горнило этой борьбы, меха, поддувающие со стороны личных замыслов и расчетов, пытаться как-то умерять чрезмерный пыл этих схваток. Но Сталин и сам был отъявленный борец, нередко превышавший принципиальность ради непримиримости.
Конечно, он не смог бы полностью остановить эту борьбу: она все равно продолжалась бы. Но, как верховный руководитель, он должен был держать ее в рамках, избегать стихийного расширения и ужесточения, перехода в 'классовое', неконтролируемое, русло. Борьба с врагами и борьба между товарищами по партии /за лучшие показатели, за личный успех/ - это разные вещи. Но именно в этой борьбе, когда руководители стали конкурентами, они начали больше думать о себе, чем о людях. И это естественно. Не по злобе, не из кровожадности. А чтобы не упасть, не оказаться лежачим, чтобы с более высокой ступени иметь большую возможность влияния и большую защищенность. Человек просто не может быть себе врагом. И не может ждать, когда главные руководители страны осмыслят проблемы нового общества, найдут более точные рычаги регулирования, и начнут трудиться вместе со всеми над решением общих задач. Стало быть, это произошло вовсе не потому, что коммунисты были плохи, а потому, что переправа, 'брод' еще был неизвестен, подводные камни неясны. Как, впрочем, и нынешним либералам, задумавшим поворот истории вспять. Однако, и это еще не трагедия. В кои-то веки руководители, особенно назначенные, больше думали о людях, чем о себе? Так: единицы и то иногда. А уж пострадать за людей - исключительные единицы. Христос, например. Поэтому массы и обоготворили его. О людях вообще чаще и больше думают те, кто внизу, а не те, кто вверху. Но когда нужды людские нарастают, а 'благодетели' сатанеют от потребительских амбиций, тогда народ и выходит на баррикады. Позывные к баррикадам 1991 года были заложены, как ни странно, в 1936 году, в Проекте Конституции Союза ССР, с которым выступил Сталин на Чрезвычайном V111 Всесоюзном съезде Советов, рапортуя о достигнутой победе социализма.
Дело в том, и на это надо обратить особое внимание, что согласно учению марксизма-ленинизма, социализм выходит из переходного периода бесклассовым обществом. В подтверждение этого непреложного факта необходимо привести хотя бы несколько цитат, чтобы исключить всяческие обвинения в какой бы то ни было подтасовке теоретических положений и исторических фактов. Маркс, Энгельс и, особенно, Ленин не раз повторяли, что последним периодом наличия классов в обществе является переходный период, а именно период перехода от капитализма к социализму. Что касается последующего периода, то он характеризуется окончанием классовой борьбы в стране, после чего общество будет двигаться далее не через смену у руля одного класса другим, как было прежде, а посредством управления материальным производством и общественными делами в интересах всего общества, а не какой-либо отдельно взятой группы или слоя. Вот несколько свидетельств из того громадного наследия: К.Маркс - Вейдемейеру, 5 марта 1852 года: "То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего: классовая борьба необходимо ведет к диктатуре пролетариата. В то время как сама диктатура составляет лишь переход к уничтожению всяких классов, переходу к обществу без классов'. Ф.Энгельс. Развитие социализма от утопии к науке: "Пролетариат берет государственную власть и превращает средства производства, прежде всего в государственную собственность. Но тем самым он уничтожает самого себя как пролетариат, тем самым он уничтожает все классовые различия и классовые противоположности, а вместе с тем и государство как государство" (Соч., т.19, с.224). В.И.Ленин, следуя и творчески развивая марксизм, привел к победе социалистической революции в России и заложил основы социалистического строительства. Ни на минуту не упуская из виду целей пролетариата - освобождение трудящихся от гнета эксплуататорских классов и утверждение новых форм общественного развития, - непрестанно разъяснял основные положения марксизма: "Все знают, что марксизм есть теоретическое обоснование уничтожения классов". (В.И.Ленин, т.40, с.303). Вот так, если это кому-то неизвестно! "Господство авангарда всех трудящихся и эксплуатируемых, т.е. пролетариата, необходимо на это переходное время для полного /выделено мной - БМВ/ уничтожения классов" (ПСС, т.37, с.87). То есть, и себя в том числе - как класса. "Общество, в котором осталась классовая разница между рабочим и крестьянином, не есть ни коммунистическое, ни социалистическое общество" (ПСС, т.38, с.353). "Мы ведем классовую борьбу, и наша цель - уничтожить классы. Пока остаются рабочие и крестьяне, до тех пор социализм остается неосуществленным", (т.40, с.304). "...Социализм будет тогда, когда не будет классов, когда все орудия производства будут в руках трудящихся" (ПСС, т.42, с.307). "Будет диктатура пролетариата. Потом будет бесклассовое общество" (т.43, с.100). Все эти выдержки настаивают на том, что общество, выходящее из переходного периода, социализм, и есть бесклассовое общество. В бесклассовом обществе нет классов, потому и нет классовой борьбы. Ленин часто и много говорит о борьбе, но нигде, даже с обострением ее в отдельные моменты переходного периода, никогда не отождествляет уничтожение классов с физическим устранением людей, их составляющих. Уничтожение классов - не боевая, не карательная и даже не репрессивная операция, а изменение производственных отношений в способе производства. Это - процесс достижения социального равенства людей на основе равного отношения к средствам производства. Экспроприация, по сути, - не 'грабь награбленное', а обобществленные средства производства, возвращение трудящимся созданного их же трудом общественного богатства. Не собственность создает труд, а труд создает собственность. Именно природа и труд дают начала зарождению и развитию общества. Эти взгляды в их системной целостности до поры до времени разделял и сам Сталин. В брошюре 'К вопросам ленинизма' в 1926 году он характеризует диктатуру пролетариата как "власть для уничтожения классов. Для перехода в общество без классов, в социалистическое общество". И.В.Сталин. Соч., т.8, с.30. В Отчетном докладе ХVП партсъезду в 1934 году - не менее определенно: "Взять, например, вопрос о построении бесклассового социалистического общества. ХVП конференция партии сказала, что мы идем к созданию бесклассового, социалистического общества" (выделено Сталиным; там же, соч., т.13, с.350). Вторила ему и партийная пресса (источник: библиотека им. В.И.Ленина): "Советская страна под руководством Ленина-Сталина завершает построение бесклассового социалистического общества" (Сборник 'О ликвидации классов СССР', Ростов на/Д. Передовица журнала 'Большевик' ?8, 1936 г., с.39). "Новое в решениях февральского /1935 г./ Пленума ЦК ВКП (б) и VП съезда Советов - превращение нашего общества в бесклассовое, социалистическое общество". Там же, П.Юдин. О государстве при социализме. 'Большевик' ?8 1936 г., с.55 . "Вторая, после завоевания диктатуры пролетариата всемирно-историческая задача - построения бесклассового, социалистического общества в СССР - в основном решена".
Все становится понятным: классы нужны Сталину, чтобы сохранить диктатуру пролетариата и, соответственно, свое положение на ее вершине. Признай он, как того требует марксизм и ленинская программа партии, социализм бесклассовым обществом, тогда диктатуру пролетариата /или хотя бы ее силовую часть: НКВД, политический надзор, сыск, исправительные лагеря/ надлежало демонтировать. А государство переходного периода в целом - менять в соответствии с требованиями нового общества. Ибо бесклассовым обществом нельзя управлять, как классовым обществом. Новый этап - новые способы руководства. С победой социализма, по всем канонам марксистской науки, государство должно начать отмирать: не классам отмирать, а государству на основе отсутствия классов, уступая место всеобщей демократизации и развитию самоуправления. Нет классов - некого и незачем подавлять. Впервые появляется возможность государственного устройства без 'опричнины', спецслужб, нацеленных против собственных граждан. Об этом Ленин настойчиво писал в 'Государстве и революции'. С этого момента начинает возрастать роль личности в истории, причем не, только уполномоченной, а любой, с ее умом, рвением, талантами. Но тогда Сталин получает вполне законное соперничество. А это не входит в его планы: соперничества и так хватает. И он 'подправляет' марксизм, дабы замаскировать свою личную цель. Не сделай он этого - получилась бы сущая нелепица: диктатура класса при отсутствии классов. А при такой подчистке, точнее, фальсификации марксизма, он весьма изящно массы ведь привыкли считать себя классами, под бурные аплодисменты осуществляет уже второй, после превращения должности генсека в верховный пост в стране, скрытый государственный переворот. То есть, узурпирует власть и любого своего соперника или противника может представить классовым врагом и на этом основании даже не бороться с ним, а просто изолировать его. Так, совершенно парадоксальным образом, с победой социализма /вместо гармонизации человеческих отношений/ разворачиваются массовые репрессии. Не Сталина - по отношению к народу. Не среди работников /рабочих, крестьян, мелких служащих/, а среди людей, борющихся за себя - по отношению друг к другу. Конкуренция между ними переходит в ожесточенную схватку, с использованием НКВД. Сталин отнюдь не санкционировал, а скорее спровоцировал ее. Люди сами боролись между собой, путая порой умышленно межличностные конфликты с классовыми конфликтами, привлекая органы власти, совершенно искренне порой полагая, что осуществляют правое дело.
Поражает здесь даже не массовость жертв, на которой зациклились традиционные критики сталинизма, а массовость участников гонений, исполнителей репрессий. Отнюдь не 'злая воля' вождя, не врожденная будто бы кровожадность большевиков, а искажение марксизма привело их к трагедии. Столь же жестокой, сколь и бессмысленной. Репрессии возникли как вспышка, как продолжение 'классовой борьбы' в бесклассовом обществе. Но, то была борьба межличностная, обычная, конкурентная, но ведущаяся с применением методов и приемов классовой борьбы, вследствие сталинского извращения марксизма.
Это извращение в конечном итоге обернулось и извращением социализма, надломом всех основ общества. Думается, что Сталин сам этого не ожидал, но признаться в уже содеянном злодеянии, т.е. в скрытой измене марксизму, уже не мог. К чести его следует признать, что в практике последующего руководства, пока был жив, он многое исправлял из того, что заложил в теории. Но в марксизме нельзя, исказив одно положение, не нарушить всю целостность и системность мировоззренческой концепции. Ибо диалектику развития мира, как путеводную нить в этом учении, никто, даже Сталин, отменить не может. Сохранив диктатуру пролетариата, исторически выполнившую свою миссию и потому ставшую излишней, Сталин с самого начала привел надстройку в противоречие построенному социалистическому базису, сковав его дальнейшее развитие. Не то, чтобы совсем, но он придал ему извращенный, форсировано количественный, характер. Социализм рос как жесткая конструкция, но не как живой общественный организм. Командно-приказная манера управлять, сверху - вниз, почти без обратной связи и не допускающая вольностей, с регламентированной свободой обсуждения и творчеством только по разрешению, для специально доверенных, стоила нам неимоверного напряжения в труде, громаднейших усилий, затрачиваемых порой глупо и впустую. Сталин замкнул на себе возможность думать о людях, другим предоставив право только соперничать между собой. Забыл он при этом только то, что он не вечен, и поэтому все последующие правители страны, привыкшие к борьбе за власть, так и не сумели унаследовать эту его 'озабоченность'. Потому, что они думали лишь о том, как взять с работающих людей больше и таким образом на их горбу въехать в свой коммунистический рай. Когда-нибудь это должно было закончиться. И когда на вершину власти взошел Н.С.Хрущев, его личность наложила заметный положительный отпечаток на управление страной. Но не более того. Ничто в своей основе не было подвергнуто сомнению или теоретическому осмыслению. Все его новации шли от чувства, но не от разума, и потому коренных изменений не внесли.
Заклеймив позором обоготворение, культ личности, Сталина, осудив репрессии как 'необоснованные' и только, т.е. не выяснив их причин, он ничуть не затронул сталинскую фальсификацию марксизма, измену ему ради упрочения личной власти. И все фактически оставил в неприкосновенности. Даже так называемое 'общенародное государство', вписанное в Программу строительства коммунизма, сохранило все признаки классовой диктатуры и потому структурно не изменилось. Поэтому культ просто поменял фамилию, репрессии поменяли форму. Теперь не расстреливали за инакомыслие, не ссылали за 'ошибки' в лагеря, но исключали из партии, увольняли с работы. Не давали подняться, подать голос, т.е. убивали медленной смертью, а неугомонных искателей правды и справедливости отправляли в психушки, весьма своеобразный либерализм власти, отражающий ее всесилие. Система управления /надстройка/ осталась фактически нетронутой, наделяя правителей возможностью говорить с народом свысока, а если надо, то и силой оружия. Общество социального равноправия и справедливости, ради которого поднялись, бились и трудились исконные ленинцы, жертвуя здоровьем, судьбами и даже жизнью, перечеркивалось партийной бюрократией, которую выпестовал и надежно пристегнул к себе, подкупив привилегиями, Иосиф Сталин. Поэтому, какие бы улучшения и реформы в стране ни задумывались даже высшим руководством, а их было немало, все они разбивались о твердыню этой системы или вязли в бесконечной пафосной болтовне, прикрывавшей ухудшение жизни народа. Но важно отметить, что в правление Хрущева произошла скрытая поляризация номенклатуры: на ленинцев и сталинистов. Межличностная конкурентная борьба, не прекращаясь, приняла форму клановой, межгрупповой борьбы, в которой и потерпел свое поражение Хрущев. Эпоха 'застоя', вклинившаяся далее в нашу историю как победа наиболее консервативного чиновничества, была периодом беспредельного попустительства, где руководящая элита в очередной раз бесстыдно поменяла фамилию культа и полностью на фоне этого развязала себе руки. Не мудрствуя лукаво, постоянно обвешивая грудь Леонида Ильича звездами и орденами, она занялась исключительно своими интересами, постепенно смыкаясь с набирающей силу и обороты теневой экономикой, взимая с нее, помимо имеющихся у себя привилегий, дополнительную материальную мзду. Этот период был наиболее продолжительным, поскольку межличностное соперничество в карьерной борьбе несколько поутихло, находя достойную компенсацию по линии экономической вседозволенности. Желанные результаты достигались быстрее вне борьбы, излишне растянутой во времени. Закрывая глаза и позволяя многое, Брежнев, таким образом, надежнее со своей стороны подкупил номенклатуру, чем Сталин - привилегиями. Но именно при нем четко обозначилось противостояние правящих верхов трудовому народу. Борющиеся между собой верхи плечом к плечу стояли против низов, под лозунгом 'экономной экономики' для народа и безудержного обогащения для себя.
Далее началась агония номенклатурного, казарменно-бюрократического социализма, череда умирающих друг за другом престарелых, больных, никчемных, ничего не могущих генсеков, обнажая полное перерождение 'диктатуры пролетариата' в диктатуру чиновничества. Разумеется, рабочие совершенно неповинны в той диктатуре, которую навязал Сталин и на которой паразитировали все последующие генсеки. Это была не их власть, да и сами они уже не были классом. А, не будучи классом, естественно не могли и противостоять враждебной им силе. Социализм, таким образом, выстроенный чисто технически, индустриально, так и не был доведен до целостности как общественно-экономическая формация. С соответствующей себе надстройкой в виде развивающегося народовластия и местного самоуправления, на базе всеобщей демократии и свободы. Он не потерпел поражение в борьбе с внешним врагом, пусть не присваивает себе победу американский империализм, облюбовавший роль мирового жандарма, а именно не состоялся. По причине скованности и определенной уродливости внутреннего развития, обусловленного не ошибочностью марксизма, а его сталинским извращением. Сталин, узурпировав власть, деформировал социализм и тем дискредитировал его. Выставив себя в роли главного знаменосца, он оказался, в конце концов, его могильщиком. Именно сталинизм, если говорить точнее, не выдержал проверки исторической практикой. Социализм же, если говорить вообще, был порушен в скрытной междоусобной борьбе правящих верхов, а также между верхами и низами за свою долю потребительского благополучия. Не потому, что коммунистическая идея была неверна, а потому что страной правили в основном алчущие потребители, как это было и прежде, думающие больше о себе. Вместо всемерного развития созидания, они боролись главным образом за возрастающее для себя потребление. Идущая сверху всеобщая война потребительских амбиций, ожесточившаяся скрытно и преступно начиная уже со Сталина, в конце концов, и поглотила социализм. Коммунистам давно следовало отмежеваться от Сталина и сталинизма, извинившись перед согражданами и всем прогрессивным человечеством за его непомерный авторитаризм под флагом коммунизма. Примерно так же, как католическая церковь покаялась за дела средневековой инквизиции.
Часть II. Что делать?
Однако наша задача состоит не столько в поиске виновников, разоблачении диктаторов, предателей и перевертышей, сколько в поиске и уточнении причин неудавшегося коммунистического опыта. Когда мы поняли 'почему', становится яснее 'что делать'. Необходимо остановить череду сменяющих друг друга узурпаторов власти и восстановить преемственность исторического развития. С виновников уже не спросишь, а положение исправлять надо. Из четкого знания причин и понимания их связи. И первое, что для этого нужно, - восстановить марксизм-ленинизм в его исторических правах и исконной чистоте. Не как идеологию в ее вульгарном виде, позволяющую то выдвигать, то задвигать те или иные кирпичики-положения в зависимости от царствующего на данный момент субъекта, а как научную теорию всеобщей значимости с ее наиболее универсальным методом - диалектикой. Именно отказ от марксизма, показная преданность ему на словах повлекли за собой многие причины отрицательного и трагичного действия, с диалектической же последовательностью. Самонадеянность правителей, какими бы приемами они ни орудовали, выворачивается наизнанку объективным ходом закономерного развития. И ожидаемые результаты встают в прямой противоположности к задуманному, принося людям неисчислимые беды. Так было с 'отцом народов' Сталиным и еще отвратительнее - с номенклатурным оборотнем Ельциным. Теперь мы вполне убедились в справедливости марксового замечания: 'Как об отдельном человеке нельзя судить на основании того, что сам он о себе думает, точно так же нельзя судить о подобной эпохе переворота по ее сознанию. Наоборот, это сознание надо объяснить из противоречий материальной жизни...' /Соч., т.13, с.7/. В самом деле: вот 1936 год - принимается Конституция нового общества. Гром аплодисментов, восторги победителей! И тут же - репрессии... 1985-й - горбачевская перестройка. Уставший от великих трудов и тщетных ожиданий народ с восторгом аплодирует новому мессии! И следом - потеря управляемости... Август 1991-го - провал ГКЧП, войска отозваны, победа. Триумфатор на танке, народ ликует! А далее - развал экономики, чудовищное ограбление народа и его последующее вымирание... Как показывает исторический опыт, самые большие трагедии народа совершаются под гром его собственных аплодисментов. С этим что-то надо делать! Не правда ли?
Мир развивается по объективным законам материальной жизни. И никому их не дано игнорировать. Поскольку мир развивается, развивается постепенно и человеческое отражение. Наиболее адекватным оно становится с превращением в науку, а науки - с оформлением в марксизм. Но марксисты тоже люди и порой не меньшие глупцы, слепцы или мерзавцы, чем кто бы то ни был. По ним нельзя судить о марксизме. Марксизм поэтому автоматически ничего не гарантирует и ни от чего не страхует. Люди сами делают свою историю. И беда в том, что они смотрят порой на происходящее как нечто отдельное от предшествующей истории, а не ее продолжение. Поэтому она им кажется творением их разума. Вот и Сталин, отступив от марксизма, соблазнился на личное всевластие, полагая, что так будет лучше. Но для кого? Впрочем, это могло быть и оттого, что он не знал, что и как делать дальше. Но что мешало ему посоветоваться с партией в открытой полемике на этот счет? Так нет же. Если далее и бывали дискуссии, то в заданном направлении и строго с заведомым результатом. Ясно, что подлог был продиктован четким расчетом и дальним прицелом. Увы! Вольное обращение с истиной преступно. Марксизм как теория истинен, потому что ничего не выдумывает и не списывает с чужих тетрадей, как Гайдары и Явлинские, а исходит из 'противоречий материальной жизни', строго следуя причинно-следственной зависимости. Марксизм - точная наука. Если практика - критерий истинности, то ни одна из нынешних теорий, даже математических или физических, не подтвердилась в таком объеме и с такой достоверностью, как марксизм. Это звучит парадоксально, но лишь потому, что в науке и, особенно, в философии подвизается масса людей со спекулятивным мышлением, и истина легко подменяется умозрительной интерпретацией в соответствии с собственными притязаниями. Деление на 'точные' и 'неточные' науки идет от людей, а не от самих наук. Наука либо есть, либо она - видимость. Марксизм многое открыл, но это еще понимать надо. А за чужие мозги и шкурные интересы он отвечать не может. В 1936 году, когда Сталиным было заявлено о победе социализма, поскольку общество стало бесклассовым, политика как метод управления должна была уступить место науке. В самом марксизме политические решения всегда следовали из предварительного научного анализа. Раз политика - это регулирование отношений классов, а классов нет, значит, политика в ее внутреннем значении, становится не нужной. Общество переходит к регулированию и развитию своих отношений не с позиций и в интересах одной, пусть и очень большой, группы людей, а с позиций и в интересах всех его членов, как в ближайшем, так и отдаленном измерении. А это предмет науки. С окончанием классового периода в жизни общества политике приходит конец. Наука выходит на первый план. Надстройка становится не органом господства, а органом управления.
Благодаря этому открывается безграничное, ничем не стесняемое развитие демократии. Та демократизация, о которой начал, было, говорить Хрущев и до полного недержания разошелся Горбачев, встала в повестку дня с победой социализма, построением бесклассового общества. Коммунизм и демократия, поэтому не только не противоречат друг другу - они по-настоящему друг друга предполагают. Демократия, вытекающая из коммунистического отрицания государства, это уже не политика. Это - воздух, атмосфера свободного бытия общества, ничем не сдерживаемая и не подверженная страху, о чем и мечтать не могла буржуазная демократия, предлагаемая нам либеральными демократами как счастливая возможность всем поедать друг друга, а точнее, как свобода хищникам грабить трудящихся. Если бы Бурбулисы и Гайдары, Шахраи и Чубайсы действительно хотели что-то путное сделать для народа, им достаточно было бы разоблачить теоретический подлог И.Сталина. А все свои лозунги свести в одно-единственное требование к власти: быть верными марксизму-ленинизму. Но не на словах только, а на деле. И указать, откуда у подлинной демократии ноги растут! Еще в 1920-м В.И.Ленин говорил: 'Это начало самой счастливой эпохи, когда политики будет становиться все меньше и меньше, о политике будут говорить реже и не так длинно, а больше будут говорить инженеры и агрономы. ...Самая лучшая политика отныне - поменьше политики. Двигайте больше инженеров и агрономов, у них учитесь...'. /ПСС, т.42, с.156-157/. Как видим, задолго до 1936 г. было желание потеснить политиков в руководстве учеными специалистами, т.е. людьми, знающими дело, а не болтающих о нем. Не это ли путь к позитивной, созидательной демократии? А что затем? Уже при Сталине речи становились все длиннее и длиннее, а наука была превращена в служанку политики. Теперь и политика, без науки, выродилась в политиканство с политическими технологиями для шельмования сознания. А здесь еще приходит безумно умный Гайдар и говорит: давайте вернемся в капитализм, раз не получился коммунизм. Не поняв, почему не состоялся коммунизм, он просто объявил его неверной идеей. Увы, как оказалось неверна идея самого Гайдара. Только номенклатурный выкормыш мог набраться такой претенциозной смелости - оболгать исторический материализм Маркса, Энгельса, Ленина и противопоставить им себя, пренебрегая при этом историческим выбором народа. Увы, никакого капитализма, мало ли что говорится, от его идеи не будет. Будет новый виток трагедии. Более тяжкий, чем от сталинского извращения марксизма. И чем больше будет затягиваться петля, тем более жестокой, через нарастание и обострение проблем, будет развязка.
Отпустив цены и разрешив всем и каждому продавать и перепродавать, что попало и где угодно, гайдаровские реформы всколыхнули в толщах населения потребительскую агрессию, шабаш нетрудовой наживы, вакханалию воровства и торгашества. Но если в низах воруют обычно от нужды, крохи, сумками, то в верхах - ради обогащения, госимущество, составами. Ваучер стал морковкой для наших доверчивых аборигенов, чтобы те молчали, когда у них из-под носа уводят их несметные сокровища. Верхи же использовали 'реформы' как переход от скрытых накоплений, мертвеющих без движения при социализме, к праву открытой 'частной собственности', как восхождение от руководства низами к 'господству' над ними, как перевоплощение из номенклатуры в 'класс буржуазии'. Однако оттого, что вам разрешили воровать, придумав для этого некие правила, воровство не перестает быть воровством. Поэтому все, что в личной собственности создано не собственным трудом, есть кража. И это невозможно квалифицировать иначе. Ведь одно дело приватизация в Англии, где имеются накопленные в преемственности и по закону капиталы, и совсем другое - у нас, где мы жили на зарплату и дотации. Ясно, что мы имеем дело не с естественным процессом, а силовым навязыванием искусственных управленческих решений. И разграбление страны не может быть названо 'стадией первоначального накопления', как это определилось в истории. За словами не упрячешь суть. Номенклатура попросту установила воровской режим. В смычке с 'теневиками'. По меткому определению С.Говорухина и В.Илюхина, это - криминальная деспотия, с круговой порукой, добавим, как по вертикали, так и горизонтали власти. Власть не просто присваивает, раздавая сама себе и приближенным, государственное имущество - саму экономику отчуждает у общества, заставляя ее работать на себя, заботясь лишь о кормежке населения. Основная задача ее - придать вид законности творимому произволу. И этим занимаются сверху донизу все управленческие структуры. Обворовывая народ, власть называет государство 'социальным', стремясь доказать, что все делается в интересах народа. Нет более издевательского парадокса!
'Новых русских', сколотивших огромные состояния за два-три года, по социальному происхождению, сплошь из рабочих, крестьян, трудовой интеллигенции. Новые управленческие структуры называет бизнесменами, коммерсантами, предпринимателями, банкирами, промышленниками - одним словом, буржуазией. То есть, ломает ту же комедию, что учинил в свое время Иосиф Виссарионович с рабочими и крестьянами. Только те тогда уже не были классами, а эти классом-то и стать не могли даже в принципе. Но суть от этого не меняется. Вор, по законам всех более или менее развитых государств, не может считаться собственником краденого и, как бы его ни отмыли, ни легализовали, ни вознесли, пока жив, подлежит суду, а краденое - возврату подлинному владельцу. Действительная поляризация в нашем обществе проходит сегодня не по классовому признаку, не между буржуазией и пролетариатом, которых попросту нет, а между тружениками и ворами - как крайнее конкретно-историческое выражение всеобщего деления людей на созидателей и потребителей. Ни социализма, ни капитализма здесь нет и в помине. Есть продолжающееся надругательство над историей, более сатанинское даже, чем от Сталина. Пушкин говорил, что, если бы люди точно называли вещи своими именами, они избавились бы от половины заблуждений. Это факт! А поскольку в своих поступках они еще и исходят из заблуждений, то - и от множества трагедий. Но ложь бывает часто выгодна для людей, и они держатся ее. Это многое объясняет. Поэтому либерально-реформаторская идеология не есть некое повальное оглупление или помешательство народа, как может показаться. Это - идеология сознательного мошенничества, ловящая людей на эгоизме и собственнической психологии. Люди, видя ее распространенность, доминирование в средствах массовой информации, не могут ей противиться, чтобы не выглядеть белой вороной. Зато в границах личной выгоды приемлют ее, несмотря на очевидную вредоносность для большинства и общую опасность в перспективе, чтобы сносно объяснять себе и другим свои потуги и стяжательство. Они предают, таким образом, свои, выработанные жизнью человеческие ценности под свой же собственный корыстный интерес. Эта идеология делает людей хуже против их собственной воли, оправдывая их потребительские амбиции, жадность, хватательный рефлекс. Если коммунисты десятилетиями изнуряли человеческую сущность, то либеральные подельщики извращают ее, нагнетая в ней звериные инстинкты и поползновения.
Люди, конечно же, не проверяют идеологию на истинность, а всегда только приспосабливаются к ней. Как это происходило и прежде. Во все времена и эпохи. На выяснение истины обычно уходят столетия и десятилетия, горы трудов и моря крови. Но нам сегодня не отпущено столько времени. СССР погублен. Россия катится в пропасть. Плата уже велика. Но воры торжествуют: они богаты и их респектабельно именуют господами, охраняют наемники и защищают власти. Довольно! С реформами, если хотим выжить, надо кончать. Как покончили с неверной попыткой строительства извращенного коммунизма. Общество нуждается в лечении. Мало ли что-то кому-то выгодно. Жить хорошо имеют право все, а не кто-то - за чей-то счет! Дело Гайдара, Чубайса не просто ошибочно. Оно ложно и лживо. Не реформы будто бы осуществляются неправильно, с отклонениями. Неправильны и неправедны сами реформы. Исходный посыл их неверен. И как ими ни крути, будет выходить только одно - морока и большая беда. Король-то голый! Но и на коммунистов ныне надежды никакой. Отстаивать марксизм перед ними становится труднее, чем перед его прямыми врагами. Они попросту не знают и не понимают его. Воров по своей природной глупости они воспринимают, как им их и подают, за буржуазию. Поэтому одним из них не терпится вновь повторить 'сталинские' репрессии. Другим же грезится повторная социалистическая революция. Однажды вбитое в голову искажение мстит за доверчивость тем, что, несмотря на происшедшие изменения, люди до сих пор лишены четких представлений о самих себе и о возможных своих противниках. И потому режим сегодняшний, держится больше на интригах и обмане, чем на силе правды и справедливости. Волей случая пришедшие к власти теперь не сознают, что любой исторический акт есть особенность, сочетающая в себе общую закономерность и неповторимую уникальность. История не штампует события - в ней нет дурной бесконечности, она 'выдает' события в развитие качественного своеобразия. Путаясь в определении событий, коммунисты естественно и не знают, что делать. Если прежде капиталистов мучил призрак коммунизма, то коммунистам теперь всюду мерещится призрак капитализма. И на место здравого понимания ситуации они ставят закоснелые догмы; юридическую, к примеру, ответственность - за воровство, подменяют классовой, исторически исчерпанной уже ответственностью. Они представляют собой сегодня теоретически разоруженную, вырождающуюся секту, не способную, из-за эклектичного в своем прагматизме руководства, ни к самоорганизации, ни к организации всенародной оппозиции. 'Лимит на революции' у них исчерпан, а классы, тем не менее, 'продолжают быть'. Из-за этой путаницы, 'возглавляя' отсутствующий класс, они не видят и не приемлют действительной, развивающейся революции. А она есть: продолжается, ширится и углубляется - Всенародная, общедемократическая революция, разразившаяся восстанием в 1991 г. против номенклатурного гнета и расстрелянная предателями-оборотнями в 1993-м. Она не одноактное явление. Грядет ее новое конкретно-историческое свершение!
Вспыхнув как анти бюрократическая, она сфокусируется постепенно как анти криминальная. Против той самой элиты, что сначала угнетала, а теперь ограбила собственный народ. И народ вернет свою собственность! Как он отвоевал ее у капиталистов в 1917-м. Потому что он есть ее действительный источник на протяжении веков, а не только советского периода. Именно труд порождает собственность, а не наоборот. Можно долго обманывать людей, но прозрение придет. Тогда и начнется не 'переходный от капитализма к социализму период', а организационно-восстановительный, преследующий не возврат к прежнему, казарменному социализму, а установление и развитие его на естественноисторических основаниях. И первым делом он проведет не экспроприацию, что было верно по отношению к капиталистам, а реверсию, возврат собственности исконному владельцу, что правильно относительно воров, путем не репрессий, а уголовной наказуемости не всех богатых подряд, а действительных виновников грабежа и самих грабителей. Разумеется, не по идеологическим мотивам, а по факту и мере вины, с гласным судом и всеми процессуальными процедурами. Это необходимо, чтобы народ знал, как с ним обошлись его правители в своем 'великом реформаторском порыве', чтобы ложь перестала быть системным управителем страны. Вопрос не в том, быть или не быть богатым, а в том, за что богатство? По труду и таланту или от воровства и связей? По справедливости и соразмерно или незаслуженно и с избытком? Этот путь очищения при его общественном осознании был бы наиболее оптимальным и безболезненным. При условии консолидации трудящихся масс в широкую демократическую оппозицию. Но ошалевшие от 'свободной охоты' хищники не захотят расстаться со своей добычей. Более того, желая наращивать ее, они держат под контролем прессу, погруженный в коррупцию чиновный аппарат, спецподразделения внутреннего назначения. При этом они прекрасно знают, кто они на самом деле. Это только для так называемых коммунистов, а также обнищавших и оглупевших масс они - 'буржуазия'. И поэтому только создаются ими под оплаченный заказ идеологические ширмы и помпы, декорации и пугала с помощью, так называемой либеральной, а по сути - продажной интеллигенции. Буферные же слои из так называемого 'среднего класса', держат на поводке всю президентскую рать вместе с так называемым Президентом. А посему надежд на консолидацию и общественное осознание мало. Слишком много лжи - с одной стороны, и предрассудков - с другой. Потому реальной оппозиции, как воздух, нужен хоть один телеканал с тем, чтобы реализовать свое права на демократию. Газеты 'Искра' теперь, как оказалось, явно недостаточно при современных объемах и скоростях обращения информации.
Но как правящие в свое время коммунисты не услышали в Новочеркасских событиях тревожного звонка и все оставили как есть, уверовав в свою безнаказанность. Так и нынешние, либеральные реформаторы при успокаивающей их амбициозно-конкурентной борьбе среди так называемой 'патриотической оппозиции', при каждой очередной разрушительной реформе, угрожающем рубеже инфляции или финансовом кризисе будут получать от низов все возрастающую раскачку своего грабительского режима. По мере этой раскачки в самих верхах будут зреть действительно думающие о народе представители. И победа придет, когда соединятся эти движения снизу и сверху, когда в верхах произойдет поляризация не по партийно-клановому признаку, как при Хрущеве, не по семейно-групповой /Ельциноидной/ или территориальной /Питер-Москва/ принадлежности, а по чести и совести конкретных носителей управления. От 'патриотов России', весьма увлеченно играющих роль благодетелей народа, чего-либо дождаться тоже трудно. Среди них не меньше потенциальных 'мерзавчиков', чем в нынешней правящей элите, поскольку столь же легко и непринужденно, как и либералы, перестраиваются в голове из псевдо коммунистов в лжедемократы, из атеистов в верующие. Ради, разумеется, собственного корыстного успеха. Они прекрасно знают, сколь лакомым куском является власть, чтобы не начать борьбу за лучшие позиции для себя уже на подступах к ней. Поэтому между собой они борются порой с большей яростью, чем с прямым противником. Но главная проблема не в этом: междоусобицы всегда хватало. А - в том, что, справедливо выступая против либерального обмана и ограбления народа, они, как и коммунисты, не знают, а что потом: после взятия власти. Позитивная их программа, если можно так ее назвать, спроецирована больше из добрых пожеланий и обещаний. И потому - она более декларативна, чем научна. Если либералы 'продали' страну, то патриоты хотят ее 'купить' одними своими посулами. А так называемым и только еще предполагаемым подъемом народного 'самосознания' жаждут реализовать свои собственные цели. Отвергнув коммунизм, как и либералы, пустив зацепки в перепаханную 'реформами' почву, они хотят возделывать ее скорее в националистических, нежели прозападных интересах. Вроде бы это лучше, чем американо-европейская ориентация либералов. Но трудовому народу от этого не легче. Какая ему разница: свой, родоплеменной, или прозападный хищник будет с него шкуру сдирать и кровушку пить? Если вспомнить историю, то ведь социалистическая революция в России произошла вовсе не от гениальности Ленина, как это многим кажется, а из-за того, что русский эксплуататор был наиболее хищным и жестоким на евразийском континенте. И нет никаких признаков, что национальный характер изменился. Зато камуфляж стал утонченней. Ну, это оттого, что все они из народа и получили от него прекрасное, бесплатное, широкоформатное высшее образование и теперь возвращают ему его в виде 'вечных ценностей' и прописных истин, воинствующего нагнетания веры. Подобного послереволюционной атаке 'воинствующего атеизма' и расцвечивания православных идеалов. Им мало, что народ ограблен. Им надо, чтобы народ, потеряв веру в себя и справедливость, душой принял бы 'реформы' и вернулся к богу. Это удобно. А уж потом они о нем позаботятся.
Это - консервативный патриотизм, преследующий лишь борьбу за власть. Власть для себя, а не для народа. Ради передела собственности, перераспределения должностей и местечек, полномочий и доходов, а не отмены губительных для народа реформ. Если патриоты за народ, им следовало бы объединиться с коммунистами против либералов. А они расчетливо поддержали либералов против коммунистов, отстранившись от народа. Ведь если вы поверили в 'честное предпринимательство' с нуля, сладкозвучно поете о 'малом бизнесе', то вы либо из раннего средневековья, либо лицемерите под Гайдара, лукавите под Явлинского. Но тогда это не прекращение грабежа, а лишь смена его ветрил и правил. В лучшем случае, это - пересмотр итогов приватизации, но не самой приватизации. И с вашей победой, следовательно, нас ждет продолжение беды: выкачивание труда, недр и ресурсов в пользу новых охотников, а - не радение во имя народа. Вы, следовательно, просто в очереди 'порулить', но не затем, чтобы сменить курс. Отстаиваете свое право перед заведомым преступником, но на его же деятельность. По отчуждению, присвоению, накоплению. Такой 'патриотизм' эксплуатирует чувства русских, но не мобилизует их. На поверку, это не более чем многоликая и бестолковая говорильня о нравственности и идеалах при полном игнорировании прав народа, жаждущая вернуть страну в прошлое и не видящая ее будущего.
Хватит! Перестаньте соревноваться в глубокомыслии, наподобие политических шоу на ТВ сравнивать одних говорунов с другими и думать, что лучший оратор и есть ваш избавитель. У них нет системного видения. И они хотят лишь частных улучшений. В локальном направлении, чаще - для себя. Заметьте хотя бы, что, когда кто-либо из них действительно приближается к истине, он довольно быстро исчезает с экранов, уступая место другим шутам и скоморохам. Власть нуждается не в истине, а в прикрытии и маскировке лжи, в дезориентации населения. Пора понять, что вы участвуете в балагане. Демократия попросту невозможна при углубляющейся нищете обманутого народа. Но даже победа над ворами и взяточниками, лжецами и предателями, приход во власть честных, думающих о народе людей не решает всей проблемы, а лишь сглаживает ее. Важно найти в окружающем нас обществе не 'хороших' людей /это вдалеке от кормушек они выглядят честными и порядочными/, а тех, от кого все зависит, на кого можно опереться и идти далее, к улучшению жизни для всех, к прогрессу всего общества. И такие люди есть! Разумеется, это не 'новые собственники', как правило, бывшие директора и управленческая верхушка предприятий, которые качают 'общие успехи' в собственный карман. И - не олигархи, не воры, которые отнимают или крадут чужое, по правилам или без правил, но себе, а совсем наоборот - кто отдает свое во всеобщее пользование, без особых претензий на материальную помощь или компенсацию. Это - новаторы производства, рационализаторы и изобретатели во всех средах и слоях общества, занимающиеся усовершенствованием орудий и приспособлений, материалов, техники и технологий, организации и контроля производства, повышающих его эффективность.
Эти люди появились давно. Как люди - даже раньше других. С факта изобретения каменного топора, копья, колеса, лука со стрелами, извлечения огня, т.е. с проявлением творческих дарований, преодолевающих автоматизм животного рефлекса. Они изобретали и уходили в тень. Человечество далее тиражировало их новшества, количественно наращивая производственный потенциал, а потом благополучно забывало о них. Но именно они вывели его на дорогу исторического прогресса, время от времени придавая тому ускорение своими новациями.
Социализм, даже со своей трудной судьбой, впервые породил их массовым порядком. Общественная собственность на средства производства дала тому определяющий толчок. Если первичная революционность рабов во всех древнейших цивилизациях выражалась в погромной ломке орудий труда, то новаторы, получив социальную свободу из рук пролетариата, принялись их совершенствовать. История поменяла знак. Ибо дело открылось не просто и не столько в том, чтобы овладеть орудиями труда, а в том, чтобы, овладев, качественно улучшать их. Революция бессмысленна, если на себя приходится трудиться /при устаревающих машинах и станках/ тяжелее, чем на капиталиста или помещика. Революция поэтому не самоцель. Она есть введение в новую историческую задачу. Но, соответственно, она порождает и новую движущую силу, способную ее разрешить. Новаторы, таким образом, становятся историческим преемником пролетариата на пути восхождения общества к развитому коммунизму. Пролетариат строит социализм, новаторы поднимают его в коммунизм.
Это первая из движущих сил в истории /к началу 'перестройки' в СССР она насчитывала около 14 млн. человек/, которая в своей активности преследует не свою, а общую пользу. Она не борется за собственность или передел ее для себя, а совершенствует ее для всех. Ее мысли не о том, как захватить или перераспределить что-либо к своей выгоде, а, напротив, как пополнить всеобщее достояние. По самой природе своей, она есть подлинно коммунистическая сила.
Простой работник, пока он остается традиционно физическим тружеником, не создает и не может создать высшей производительности труда. Он может, положим, волевым образом заставить себя выдать вдвое больше продукции, чем прежде. Но он, соответственно, вдвое больше израсходует и себя и машину. Такой труд не экономит, а увеличивает совокупные издержки на единицу продукции; не снижает, а повышает ее себестоимость. Он неизбежен при выходе общества из критических состояний /таких, как война, природные катаклизмы/, но не может служить нормой при его поступательном развитии. В действительности нельзя, и это убедительно доказала практика накачки нормативов, повысить производительность труда, оставляя неизменным способ производства. А традиционный труженик, будь то рабочий или крестьянин, использующий себя лишь в качестве придатка машины, его не затрагивает.
Но положение меняется, когда труженик начинает не просто использовать, а совершенствовать свои орудия, т.е. переключает внимание с конца на начало производства, превращая их в цель своих умственных, творческих усилий, при этом развивая и себя самого. История, таким образом, порождает нового труженика, применяющего в труде высшие человеческие способности, считавшиеся прежде принадлежностью правящих классов. И это знаменательно!
Парадокс, однако, заключается в том, что все руководители нашей страны не только не заметили и не востребовали новую движущую силу к ее активному использованию, но и бюрократически третировали ее. Они занимались междоусобной и классовой борьбой, всеобщим и иерархическим распределением, репрессиями и контролем сознания, надзором за искусством и нравственностью, выполнением и перевыполнением пятилеток, фиктивным строительством коммунизма /теперь они занимаются таким же фиктивным строительством капитализма/, 'проектами века' и космосом, оружием и конфронтацией с империализмом. Словом, они занимались чем угодно, только не прямым, во главу угла положенным развитием производительных сил страны: людей и средств производства, - от которых все зависит. К примеру, ведь если вы действительно делаете жизнь лучше, а это вполне реально при развитии людей и их орудий, то не понадобится контролировать сознание, сажать несогласных в лагеря, доказывать, что 'жизнь стала лучше, жить стало веселей', одергивать работников искусств, проходить бульдозером по выставкам, расстреливать демонстрации.
Они постоянно и тупо цитировали, что 'производительность труда - это, в последнем счете, самое важное, самое главное для победы нового общественного строя' /В.И.Ленин. Великий почин. ПСС, т.39, с.21/. И с подачи тупых экономистов из раза в раз повышали нормы выработки и снижали расценки, подвергая людей запредельному износу. А тех, кто действительно ее повышал /не на проценты, а в разы/ и конкурировал по результатам с научно-исследовательскими институтами, обрекали на 'хождения по мукам' в бюрократических коридорах власти. Многие, вероятно, еще помнят книгу В.Дудинцева 'Не хлебом единым', снискавшую широкий резонанс своей правдивостью /и ставшую бестселлером в киноверсии Станислава Говорухина/.
Справедливости ради следует заметить, что накачка нормативов своей изнаночной стороной исподволь подталкивала новаторов к активности, побуждая людей к поиску дополнительного приработка. Но руководство страны не воспринимало их всерьез и своих ориентиров не меняло. Простые же рабочие нередко конфликтовали с новаторами, поскольку после нововведений пересмотр нормативов и расценок активизировался и часто неадекватно.
Однако и нынешние правители, призывая к удвоению ВВП, не извлекают уроков. Они слушают новых заумных советников /из той же, впрочем, обоймы/, тупо противопоставляющих план и рынок, вместо того, чтобы правильно понять и то и другое. Они, как и их советники, больше озабочены тем, как выглядеть, но не тем, что и как сделать. Поэтому хорошо увязывают слова, вместо увязки дел. А рационализаторы и изобретатели прозябают возле разваленного и разоренного 'реформами' производства, как у разбитого корыта.
Власть в лучшем случае пытается задобрить массового труженика /бестолковыми повышениями зарплат и пенсий под съедающую их инфляцию/, не зная, как преодолеть фактический конфликт с ним, а высшие, собственно человеческие, творческие дарования, благодаря которым решается множество проблем, остаются не у дел, либо обивают пороги новых 'хозяев жизни', преследующих лишь сиюминутную выгоду. Декларативно призывая к инновационным, прорывным технологиям, она кормит народ за счет нефти и газа, лесов и водных ресурсов. А ведь давно известно, что если природные богатства от неумеренного потребления катастрофически убывают, то потенциал человеческих талантов, напротив, чем больше из него черпают, тем активнее он прирастает. Здесь именно альфа и омега, бесконечность человеческого развития, а не в пошлой стихии рынка с мелочностью и необузданностью частного интереса.
Если бы коммунисты, или хотя бы Горбачев, суетливо призывавший к 'нестандартным решениям', заметили и активно воспользовались новой движущей силой, Генри Киссинджер плакал бы сегодня над американским империализмом, как малый ребенок, а наш Егорушка Гайдар продолжал бы писать в журнале 'Коммунист' только в собственные штаны.
На вопрос 'что делать' есть ответ: необходимо произвести переориентацию в основах и источнике развития. Не физический труд, не залежи недр и земель, не лицемерное 'единение' труженика и кровососа под флагом вымученной национальной идеи, а творческие дарования живых людей могут обеспечить рывок страны по пути прогресса.
Мало поэтому отменить 'реформы', вернуть собственность и богатства народу, наказать мошенников и воров. Это необходимое, но не главное для последующего хода истории. Мало также проку и от хороших, образованных людей, если они не знают, что от чего зависит и как вести дело? Надо всем обществом повернуться к новаторам производства, дабы от воровского творчества маститых олигархов и мелких жуликов перейти к созидательному, конструктивному творчеству рационализаторов и изобретателей.
Для этого нужно поднять статус новаторства, признать его не частным делом, в рамках которого идея становится предметом купли-продажи, а общественно-полезным трудом, но, соответственно, и оплачивать как труд.
До сих пор существовала и существует премиальная система вознаграждения за поданное и внедренное рационализаторское или изобретательское предложение. То есть, разовая выплата в форме авторского гонорара, начисляемая от годового /или другого временного отрезка/ экономического эффекта предложения на одном или нескольких предприятиях. Здесь создается видимость полного и справедливого расчета с автором. Но только видимость! Предметом обмена признается идея, но не труд, в нее вложенный, который имеет свое пространство и время и начинается уже в детстве, в игровой практике. Такая оценка берет во внимание лишь результат, но не процесс, его подготовивший, который присутствует в идее в скрытом и неучтенном виде.
Поскольку идея приносит не разовый доход, а относительно постоянный /порой десятки, сотни, тысячи лет/, постольку автору ее надлежит выплачивать не разовое вознаграждение, а относительно постоянное, частичное денежное отчисление от экономического эффекта предложения, постоянное до тех пор, пока идея приносит доход.
Вопрос не просто и не только в справедливости, что само по себе немало. Вопрос в том, чтобы поднять творчество на новый уровень и сделать его непрерывным.
При премиальной форме, даже если автора хорошо оценили, без особых хлопот внедрили и оплатили его идею, человек сравнительно быстро тратит премию на нужды семьи, погашение долгов /поскольку, как правило, его никто не субсидирует/, решение других проблем. То есть, полученные деньги, кроме как морального воздействия, ничуть особенно не помогают последующей разработке. Процесс творческого поиска оказывается прерывным и в дальнейшем снова необеспеченным. Мученически обретенный успех не ведет к облегчению его в будущем. И труд, имеющий громадную общественную значимость, превращается фактически в личное дело своего старателя. Хочешь - майся, хочешь - нет. А у него, несмотря на тяготы жизни, сохраняется желание творить и, главное, выдающиеся к этому мозги! Не расточительно ли мы относимся к этому, дорогие мыслители-теоретики, жаждущие всех поголовно сделать то коммунистами, то спекулянтами, то верующими? Не глумливо ли наше правительство, давая широкую творческую свободу в мутной рыночной воде шалеющим хищникам и копошащимся гадам, само стремится при этом, точно пиранья, до костей обглодать положительного творца? Ничуть не помогая ему, по привычке обирая до нитки, тем урезает его возможности и свободу на перспективу.
Проблема, однако, решается при введении относительно постоянного дополнительного отчисления. Это будет поддержка новатору, создающая заинтересованность не только в продолжении творческого труда, но в поиске и разработке более фундаментальных, обладающих большей экономической и моральной ценностью идей. Поскольку они будут означать для автора более значительные и длительные выплаты. Это повысит также заинтересованность в получении, обновлении и углублении знаний, побуждая человека к самосовершенствованию.
Многие, конечно, возразят: а не лучше ли субсидировать науку, чем поддерживать домашнее, доморощенное творчество?
Речь, во-первых, идет не о внешней поддержке новаторов. Они сами себя будут субсидировать /из предыдущей разработки в последующую/, ни рубля, как и прежде, не беря с государства. Здесь будет вестись частичный возврат от уже созданного ими, а не из общего котла. А, во-вторых, речь идет о том, чтобы не смешивать и не противопоставлять творчество и науку.
Творчество и наука - близкие, но далеко не совпадающие вещи. Как часто в науке подвизаются закостеневшие рутинеры и махровые ретрограды. Как много в истории примеров, когда даже передовые в свое время ученые становились душителями прекрасных творческих идей чужих авторов. В поддержке больше нуждается именно творчество, даже в самой науке. А, в-третьих, 'доморощенное' - это только начальная стадия творчества. Науку, впрочем, тоже надо ценить. Но не так, как сейчас - бездумно, по старинке, воспроизводя в ней феодально-кастовые, недемократичные отношения, исходя из иерархии мундиров и мантий, званий и постов, платя постоянную ренту за однажды возведенную в степень /кандидатскую или докторскую/ какую-нибудь компиляцию на основе какой-нибудь корреляции в какой-нибудь квинтэссенции. Это дико, когда кто-то, благодаря занимаемому положению, имеет возможность объявлять конкурирующую идею ложью и без особых доказательств отшвыривать ее в сторону. Но эта дикость ныне - повседневная практика. Уж если в науке человек получает пожизненное дополнительное вознаграждение за однажды хорошо оформленную выкладку /или ересь/, то почему не платить новатору, хотя бы ограниченно, от реального вклада в общественное производство? Наука дает человечеству огромную экономию сил в его развитии. Но чтобы она, заменив политику, стала дельным управляющим, она сама нуждается в научной организации. В нее и поныне устремляются массы потребителей, самодовольных умников и показушных деятелей, и единственный способ защитить ее от их засилья - дать в ней дорогу новаторству, творческим исканиям, распространив предлагаемое отчисление и за научные открытия. Стимулы нужны науке, но за истинные творения, с корректировкой подходов, критериев, оценок. Когда всем, и труженикам и карьеристам, платят одинаково за повешенный на плечи мундир или отличительный знак на груди, горе такой науке, бедствие подлинному творцу. Однако недостаточно сделать новаторство обеспеченным и состоятельным. Когда человек сможет безбедно жить на средства, отчисляемые ему от экономического эффекта предложений, его следует вообще освободить от обязательной сменной занятости на предприятии, с правом свободного и самостоятельного его посещения. То есть, предоставить его самому себе. Это - радикальнейший момент в истории! Свобода ради нового труда, труда вне чиновного принуждения и регламента. Именно при такой свободе творческий труд станет наиболее привлекательным и эффективным. Как у художников и писателей, например. Прекратится непроизводительное, механически-принудительное расходование человека в качестве физически-тягловой силы, человека, могущего давать неизмеримо больше, но другим способом. Дополнительный ради простого приработка, творческий труд в таком случае превратится в основной труд человека. А самый труд и вся его жизнедеятельность совпадут, как совпадали они изначально на заре человеческой истории. Все время и все пространство превратятся у него в трудовое пространство и время: ведь творческий труд не знает места и момента своего 'эврика!'. Гениальные идеи, как известно, могут приходить в ванне, в саду и даже во сне. Если при этом мы создадим в НИИ и ВУЗах консультативные пункты и опытные мастерские, мы приведем новаторство и науку от нередкого противостояния между собой к прямому их сотрудничеству, почти к братанию, т.е. к совместной авторской работе. Многие люди тогда, увидев это, потянутся к знаниям и не замедлят обнаружить в себе, помимо корыстных потуг, культивируемых Гайдаром и Чубайсом, творческие способности, доставляющие подлинную человеческую радость. Страна с облегчением начнет освобождаться от захлестнувшего ее стяжательства и корыстолюбия. Намучившись от диктаторского, псевдо коммунистического режима, силком тянувшего всех к единой цели, она легко клюнула на либеральные, лжедемократические мифы и, отказавшись от общего интереса, погрузилась в борьбу каждого с каждым за личное против всех преуспеяние. Вместо того чтобы исправить неверно начатое строительство, она принялась за новую вавилонскую башню, перемешав все языки и понятия. Обычным промыванием мозгов, разъяснением причинно-следственных связей здесь уже не обойдешься. Здесь нужно заинтересовать, чтобы люди поняли, что можно все заработать, не конфликтуя с обществом, и достаточно легко, избегая при этом злобной борьбы, конкуренции и преступных действий. Мало того, именно новаторство положит предел бюрократическому правлению страной. Отнюдь не гайдаровская либеральная вольница, с повсеместно закрытыми ставнями и задраенными люками. Освобожденный от обязательной принудительной занятости человек сам будет расширять свои трудовые связи и объединяться в решении проблем с другими творческими людьми, минуя чиновный контроль. Освободив с конкретного предприятия, перед ним следует открыть настежь /по мандату новатора/ двери всех институтов и предприятий. Здесь именно проявится общественный характер собственности. Здесь именно будет развиваться универсальное общение людей, единение в причастности к общей цели. Новаторство поэтому само по себе выступает как прямой антипод бюрократии. Бюрократы, однако, не такие уж плохие люди, как их изображают демократы. Это люди, строго следующие инструкциям и приказу, потому что именно за это получают свое благополучие. Они не враги государству, но и не враги себе. Среди них тоже много умных, порядочных людей, немало по-настоящему и творческих. Получив постоянное дополнительное отчисление за свои новаторские управленческие решения /а здесь для новаторства - непочатой родник/, они смогут также уйти с насиженного места в свободное плавание, не прибегая к взяткам и другим левым комбинациям. Благодаря этому в управление все больше будут проникать государственно-мыслящие специалисты, как и многие, которые являются хорошими техническими работниками, перестанут лезть по головам в управление ради более высокой зарплаты и положения. Управление начнет очищаться от бюрократии и коррупции в ней. В некоторых случаях даже можно будет расценить и оплатить как новаторское предложение прошение о собственной отставке, потому что в таких случаях обществу будет выгоднее платить такому 'руководителю' /если его нельзя судить!/ за то, чтобы он лучше ничего не делал, чем позволять ему и далее разваливать вверенное ему предприятие, отрасль или страну. Чиновничество тогда будет больше думать не о собственном, а общественном благе. Дайте людям зарабатывать честно, и они перестанут воровать! Нетрудно понять, что при такой оплате творческого труда страна уверенно пойдет по пути не только ускоренного экономического, но и социального прогресса. Она будет вовлекать в позитивное, конструктивное творчество, избавляясь от воровского, все более широкие слои населения. Кроме того, живое творчество людей все чаще и глубже будет обращаться к накопленным знаниям прошлых поколений, прилагая их к своей и общей пользе. Следовательно, творческий труд - это не просто и не только деятельность современников, это совместный труд поколений. Активизируя живых, мы, таким образом, приобщаем к нашей жизни своих предшественников и предков. Нас становится больше, и мы становимся богаче! На этом пути, собственно, и происходит подлинное объединение поколений, вырисовывается смысл и направление национального единения. Национальная идея не выдумывается. Она вызревает в активной деятельности новой движущей силы народа, которая и становится его авангардом и спасителем. Мы, однако, отличаемся здесь от остального мира. Европа, Америка, просвещенная Азия делают ставку на научно-техническое творчество тонкого слоя высокообразованной интеллигенции, превращенной в 'пролетариат умственного труда'. Творчество по заказу, на найме, с отличным концентрированным обеспечением условий дает хорошие образцы высоких технологий с целью выигрыша в жесткой конкурентной борьбе, на благо отдельного владетельного собственника. С этим, кажется, невозможно поспорить. Нужно просто заимствовать. Это - профессионализм, а у нас - любительщина.
Опять заимствовать?.. Если сравнивать по конечному результату, да еще на сегодняшнем этапе, тогда конечно - иного не дано. Но ведь такое творчество, чисто технократическое и узкоцелевое, оставляет в стороне и втуне огромный пласт неведомых вариантов и возможностей. Мы ведь знаем мир едва ли на 1-3 процента /лишь то, что нас окружает и болезненно касается/, да и то вынуждены постоянно уточнять. А уж как понимаем его, в особенности, свой собственный, человеческий мир, тут и говорить не приходится, когда к нам приставляют таких учителей, как Гайдар и Чубайс, Зюганов и Ампилов. В то самое время, как мир наполнен уникальными связями и секретами, а вокруг - миллионы незадействованных талантов. Самонадеянность или самоуничижение здесь неуместны. Нам нужен именно свободный труд свободного универсального труженика, с традиционно широким кругозором, соответствующим национальному характеру, каким и станет уходящий от непосредственной связи со станком рационализатор и изобретатель. С позиций общего взгляда и разных сторон конкретная частность всегда разрешима.
Разумеется, не сразу. Но когда у человека будут все 24 часа и весь мир вокруг, он быстро восполнит пробелы в знаниях и недостаток общения. И представьте, ему не нужны будут звания кандидата наук, доктора, академика, чтобы пускать пыль в глаза. Его мышление будет оригинальным, независимым от авторитетов, ценностным, устремленным к истине, а не к высотам общественного положения. И его профессионализм - это вопрос времени. Но зато это будет более высокий и всеобъемлющий профессионализм, когда творцы из разных областей и направлений будут отлично понимать друг друга, а не вариться в своей собственной скорлупе. Когда есть исходное условие - активная творческая способность /и общественное к ней внимание/, - тогда все остальное приложится достаточно быстро и наилучшим образом. Дайте новатору постоянное дополнительное отчисление от экономического эффекта предложения, и потоптанную, измученную Россию он выведет в лидеры мирового социально-экономического развития. Как бы это ни называлось: коммунизмом, нравственной цивилизацией, новой Атлантидой, духовно-экологическим миропорядком /термин О.С. Хабарова/, - суть здесь в восхождении к достойной человеческой жизни и, соответственно, к дальнейшему совершенствованию человека. Не по моральному кодексу строителя коммунизма, не по религиозным заповедям, а на высвобождении и развитии творческой способности, благодаря которой мы и вышли в люди.
Часть III. Куда идти?
Это вопрос не пространства, а времени. Вперед или назад? В будущее или прошлое? Гайдар предложил нам вернуться назад, в досоциалистическое время. Это глупость. Счастье можно искать только впереди, в будущем. Проблемы, по которым не ладилось строительство коммунизма, реальны. Но это не повод, чтобы отказаться от будущего и остановиться в движении вперед, предпочтя стихийность направленному развитию. Можно не любить марксизм, но это также не повод, чтобы перечеркнуть историю, отрезать состоявшийся выбор народа, столь дорого оплаченный в гражданской и отечественной войнах. Да, мы не можем отменить основное противоречие человека. И - первенство потребностей для подавляющего большинства людей. И что же? Тогда выходит, что всегда будет воспроизводиться раскол в обществе на потребителей и созидателей, угнетателей и угнетаемых? Будет, если не видеть развития созидательного начала, его силу и возможности. Потребители, превращающиеся в угнетателей сначала по отношению к сородичам, а затем и ко всему обществу, свое веское слово в истории уже сказали. Их алчность, хищность, ненасытность, вовсе не акцентированные в живой природе или в детстве, можно корить и ненавидеть, потому что по другую сторону их образуется нищета, рабство, беды и страдания. Но это они, потребители, присваивая излишки общественного продукта сначала про запас, а затем и ради обогащения, научились аккумулировать их в здания высокой архитектуры и убранства, дав толчок развитию многих искусств: зодчества, ваяния, живописи. Создали культуру красивого времяпрепровождения - театры, концерты, танцы, наряды, направляя таланты людей больше на свое собственное ублажение и довольство. Увлекли человечество мыслительными и созерцательными откровениями - философия, наука, литература, музыка. Все это суть перевоплощения, трансформации отснятого чужого труда. Эксплуатация, осуществляемая потребителями, чудесным образом ускорила развитие общества по пути цивилизации. При равном распределении, без концентрации богатств в отдельных руках человечество шло бы к этому очень долго.
Но потребителям было мало. Хотелось большего и быстрее. Не всем, а себе. И они создали идущую еще из первобытного состояния систему направленного отторжения чужого труда в свою пользу. Войны, ведшиеся сначала больше из-за самок, чем за территорию /территорий было предостаточно/, превратились постепенно в войны ради захвата пленников, превращаемых затем в рабов. С имущественным расслоением в рабы начали попадать и соплеменники. Все, что прежде использовалось в охоте или приручении животных /палка, топор, плеть, удавка, загон, яма, клетка/ начало применяться и против людей. В целях интенсификации труда и наказания за сопротивление. С возникновением государства и военной силы они превратились, таким образом, в дополнительные орудия управления. И эксплуатация, возведенная в закон, стала могучим инструментом исторического прогресса. Мифологии, прежде связывавшие людей с окружающей средой, уступили место мировой религии. 'Христианство победило, потому что потерпел поражение Спартак' (К.Маркс). На помощь беспощадной силе для удержания господства пришла вселенская ложь как инструмент духовного, в дополнение к физическому порабощению. С той же целью возникли секретные и другие спецслужбы. Но потребители не унимаются и поныне. Арсеналы удержания власти и одурачивания масс с помощью радио, СМИ и ТВ прирастают. Возникает новая "религия" - мировая электронная сеть, где заглатывание информации происходит, как кормежка с ложки, с большей скоростью и меньшим осмыслением. Технический прогресс далеко опередил социальный и нравственный. Но больше так продолжаться не может. Эксплуататорские классы, научившись многому, не учли, что взаимоотношения людей протекают в рамках взаимоотношения с природой. А она уже не выдерживает. Неумеренное потребление ее ставит на грань выживания всю планету, вместе с самим человечеством. Земля может превратиться в космический могильник. И это при всем том, что вкупе с орудием труда человек давно уже превратился в уникальную двигательную систему, КПД которой многократно превышает 100%. То есть, он создает много больше, чем потребляет. Сравнивая, например, стоимостное выражение месячной выработки и зарплату рядового труженика в советское время, автор обратил внимание, что они соотносились в среднем как 4000 руб. к 200, т.е. человек получал в 20 раз меньше того, что производил. А когда он становился еще и новатором, КПД его возрастал едва ли не в геометрической прогрессии. Проект, разработанный им порой за 2-3 месяца или года, приносил стране иногда многомиллионные доходы на протяжении нескольких, а то и десятков лет. Конечно, все эти доходы могли быть пущены на ветер, в канализацию, покрытие чужих ошибок или присвоены и проедены совершенно другими людьми. Но нам важно понять, что недостаток продукта в обществе есть уже не следствие недостаточного производства, а - совершенно других причин, действие которых можно и нужно контролировать. Когда не хватает хлеба, молока, мяса, одежды, топлива, жилищ, средств передвижения, естественно обостряется борьба за все это. Оживают животные инстинкты. Возникает необходимость регулировать эту борьбу.
Появляется государство. Но в его институтах действуют люди, такие, же рьяные борцы за собственное благополучие, как и другие. Оказавшись на государственной службе, они получают дополнительные возможности для достижения своих целей. Государство поэтому становится самодовлеющей ценностью, препятствием, враждебной силой на пути дальнейшего прогресса общества. Трагедия не в бюрократизации, а в человеческом интересе, из которого она выползает. Получая преимущества, чиновники заинтересованы в его сохранении. Мы убедились в этом даже в нашей короткой истории. Классы классами. Но есть еще монстр - 'Левиафан', государство, по Т.Гоббсу, 'поедающее своих детей'. С победой социализма, по прогнозам классиков марксизма-ленинизма, государство должно было начать отмирать в пользу развития самоуправления. Советы, рожденные на маевках еще при царизме, как нельзя подходили в качестве ростков этого самоуправления. Открывалась уникальная перспектива подлинного народовластия, всеобщей и глубокой демократизации. Однако наш верховный управитель не дал тому хода. Законсервировав диктатуру пролетариата в ее наихудшем, силовом варианте, подменив ее затем собственной, совместно с партийно-чиновничьей, диктатурой, Сталин попросту закупорил исторический прогресс. И с тех пор коридоры власти превратились в авгиевы конюшни, а исторический процесс - в политическую профанацию. Ни Хрущев, ни Горбачев с этим не справились, а пришедшие во власть Ельцин и Гайдар нагадили там еще больше. Путин, нынешний /на 2005 г./ глава государства, связанный обязательством защитить своего предшественника от возможного преследования, не очень понимает свою роль. Он пытается служить всем: верхам и низам, богатым и нищим, паразитам и труженикам, героям и преступникам. Пробует сделать управление 'цивилизованным', подгоняя его под мировые стандарты. Он умен, осторожен и подобен Штирлицу, внедренному во вражеский стан. Но страна его порушена, и ему некуда деться. Все секреты врага ему известны, но их некому даже отдать и невозможно также использовать самому. Положение его трагично. Главная его задача сегодня - не изменить отечеству и не навредить на будущее. Но он не Маркс и не Ленин. И, конечно, не Сталин. Однако положение его небезнадежно: ведь он все же Президент и обладает правом законодательной инициативы. Нельзя оставаться пассивным или разыгрывать показушную активность, когда страна гибнет. Нельзя дать ей умереть раньше, чем успокоятся господа, уже уничтожившие одну великую страну ради уничтожения коммунизма. Есть правильная новаторская идея об Общественной Палате. Но ее надо наполнить не политическими говорунами, а учеными. И не от партий, а от их собственных печатных трудов. Не со званиями, а с концептуальными мыслями. Не по славе, а по умению слышать и доказывать, без привилегий и высоких зарплат. Это будет лучшей защитой для Палаты, поскольку потребительский интерес научил людей из всего делать синекуры. Почему не от партий? Да ведь их у нас попросту нет! Люди, конечно, привыкли делить всех на классы, создавать всяческие организации и объединения, называть их партиями, выступать от их имени вождями и на плечах их лезть все выше и выше по этажам общественных пирамид. То есть, делать все то, в чем уже и смысла то нет никакого. История-то не стоит на месте. Они привыкли к этому еще в советское время. Культ личности вырастает из 'вождизма'.
Но тогда была одна партия, и это ничуть не мешало им поступать в нее с весьма противоречивыми, а порой и просто примитивными взглядами, но жгуче-корыстными интересами. Жизнь с тех пор изменилась, а им всего хочется. Классы прекратили свое существование, соответственно, не нужны и их руководители, да и не может быть руководителей интересов партий. Но желание осталось. Посмотрите, как легко ныне создаются и меняют свои названия 'партии власти'. 'Наш Дом', 'Отечество', 'Единая Россия'. Никакие перевороты не охлаждают охотников покрасоваться или покомандовать. Не менее активны и подвижники 'от противного'. Палитра тех и других представлена в бесконечно пышном и непрерывно переливающемся цвете. Однако все это - фракции прежней КПСС, существовавшие ранее в скрытом виде, обнажившие себя в результате ее разложения и идейно расползающиеся теперь в разные стороны, точно черви - от внутреннего избыточного давления. Не более того. Возьмете ли вы гайдаровский СПС или Зюгановскую КПРФ. Ни у одной из них нет своей ни серьезной теории, ни твердой социальной опоры. Есть свой электорат, выборщик, голосующий по умственным пристрастиям, точнее, от меры ангажированности, догматизма или внешнего подкупа. У всех этих 'партий' практически одна социальная база. Обманутый народ. И идут они не от корней его, а от собственной умственной невоздержанности. Поэтому ничьих интересов, кроме своих шкурнических интересов, они не выражают. Они ничьи. А это и есть их беспартийность и беспринципность, замешанная на бесконечных спекуляциях ради идеологизации теоретического маразма. Партии постсоветского посева - это партии исключительно в себе и для себя. Все они от ума, идеологических извращений, а не от социальных корней. Если при этом и говорят о прогрессе, то в виде заимствования, переноса чьего-то опыта или возврата к прошлому. Это обыкновенные дискуссионные кружки, клубы, объединения функционеров, иногда с филиалами, но не партии в собственном смысле слова. Как общественные движения, они правомочны /люди имеют право заблуждаться/, но никого не представляют и не защищают. Только себя. Точнее, заметьте, только своих бессменных лидеров. Поэтому являются, по сути, 'карманными партиями', стремящимися идти не в русле объективно развивающейся истории, а навязывать всем свое ее видение. Ради славы, приоритета или денег.
Они, конечно, нужны нынешней политической элите, чтобы заниматься с властями взаимовыгодными политическими играми, но совершенно чужды трудящимся. Сейчас есть только две по факту, независимо от теоретических платформ, партии: партия воров - от олигархического СПС и 'партии власти', продолжающей политику либерального ограбления страны. И партия тружеников, пока только в инкубационном периоде, с идейно обезличенной, в состоянии политического климакса, КПРФ, своим присутствием сеющей лишь иллюзии у народа. 'Общественная палата' при Президенте РФ могла бы исправить это положение, вооружившись научными концепциями. Замена в руководстве одних лиц на других, при одной и той же системе управления, мало что дает. Менять надо не политиков у руля, а способ управления. Пока выбранные во власть партии и политики проявят себя на деле, покажут ограниченность или никчемность своих ориентиров и приемов, израсходуют отпущенное им время и уступят место новым охотникам, народ попросту перемрет или перейдет к решительным стихийным действиям. Потеря времени сегодня непозволительная роскошь. От политики в управлении, ее проб и ошибок, личностных амбиций и группового мазохизма, пора переходить к научному расчету. В отличие от политиков, ищущих славы и поклонения, нужны ученые, сознающие ближайшие и отдаленные последствия принимаемых решений. Кроме того, с выходом на историческую арену новой движущей силы общество всегда меняло /или корректировало/ и способ управления. Новаторству /как в свое время буржуазии, а затем и пролетариату/ необходимо свое, новое, неполитическое, научное управление. Общественная палата будет призвана расчистить для новаторов среду обитания и пути реализации. Эта расчистка может быть по-настоящему спасительной и, главное, бескровной. Директора, которые стали собственниками, но не распродали, не разорили, а сохранили производство, с согласия рабочих и служащих могли бы снова стать директорами. Те же, кто попросту присвоил, разогнал коллективы, перепродажами оптом и в розницу разграбил производство, элементарно подлежат суду, поскольку это делалось неминуемо с нарушением и упреждением не поспевавшего за аппетитами воротил законодательства.
Это будет гораздо разумнее, нежели ждать неизбежного взрыва народного гнева. Никаких искусственно клонируемых господ, проматывающих народное добро, зарывающих его в землю или отправляющих за границу. Это, прежде всего, предотвратит гибель людей невинных, если такой гнев грянет. Но это гуманно и по отношению к самим виновникам, ибо расплата будет более взвешенной. А вообще, еще лучше - выкинуть их всех за границу /без права возврата/: пусть империалистические 'заговорщики', так радеющие за наши реформы, хлебнут их невинной активности в своих странах. Не понадобится тогда, и расстреливать собственный народ ради всеобщего умиротворения. Люди не должны платить жизнями за глупости своих правителей. Лучше, чтоб власть сама взялась за преступников /судить или дать им возможность откупиться/, чем доводить дело до народного самосуда. Не следует думать, что вы умнее истории и вам удастся обмануть ее. Это никому не удавалось. Даже Сталину. Не удастся и Гайдару. Затяжка во времени ничуть не говорит о его правоте. Только - о безмерной терпеливости народа. Общество еще не научилось выделять себе руководителей. Оно 'производит' их через внутри- и межпартийную борьбу. И партии, борясь за власть в его рамках, навязывают ему, как правило, интересы отдельной, представляемой ими группы, силы или слоя. Им, борющимся за свое выдвижение и вхождение во власть выгодна, поэтому сталинская фальсификация марксизма, выгодно сохранение классов, чтобы держаться на виду, в активе, при деньгах и во власти. В своей основе партии - это инструмент тоталитаризма. Приводной ремень чьих-то амбиций к диктатуре. То, в чем 'перестройщики' и 'реформаторы' обвиняли КПСС, они сами с тем же упорством демонстрируют в собственной возне. Они абсолютно не нужны в бесклассовом обществе.
Тешиться, конечно, они могут, но смысл их исчерпан. Их время прошло. И нужны новые подходы. Общественная Палата займется законотворчеством в пользу народа, а не партий, тянущих одеяло каждая на себя и затягивающих решение наболевших проблем соревнованием в глупости. Она будет предлагать свои решения через прессу - Президенту и народу одновременно. Должны, стало быть, прекратиться закулисные выработка и принятие решений в чьих-либо, в стороне от народных, интересах. И первый акт ее - возврат собственности трудовому народу. С утверждением через референдум. С предварительным роспуском Государственной Думы, не оправдавшей себя, но хорошо приспособившейся к новой идеологии. Народ, отданный ею на закланье, естественно вернется к Советам, определив нынешнему президенту новый статус. Все это позволит ускорить расширенное внедрение творческих разработок, что естественно позволит государству извлекать из них более значительные доходы, а авторам - получать более существенные отчисления. Главное же: новаторы будут работать на народ и его будущее, а не на отдельно обособившихся субъектов, любящих прикрывать свою корысть хлесткой критикой 'бездушного' государства и 'бездарного' чиновничества. Освобожденный от присутственной занятости новатор, повышающий уровень автоматизации и технологичности производства, а также в десятки, сотни, тысячи раз - производительность труда, очень скоро создаст проблему избытка кадров. Капиталист избавляется от излишней рабочей силы пополнением общей безработицы. Мы пойдем другим путем! На предприятиях будет оставаться то же /или даже удвоенное, утроенное, учетверенное/ количество рабочих и служащих, но они будут разводиться на большее количество смен. И тогда занятость их будет не по 8 часов в три смены, не по 6 часов в четыре, а по 4 часа в шесть смен, по 3 часа в восемь, с последующим сокращением и количества рабочих дней в неделю. Освобождение новаторов с производства, таким образом, предваряет последовательное увеличение свободного времени для остальных тружеников. Без сокращения заработной платы. С одновременным снижением цен на товары массового спроса. 'Богатство будущего общества, - говорил Маркс, - будет измеряться величиной свободного времени'. А это, в свою очередь, позволит людям более точно определять свою профессиональную предрасположенность, пополнять знания и, соответственно, более успешно пробовать себя в творчестве. Условия своего развития новаторство, следовательно, превращает в условия развития всех. Как это и было с самого начала, с превращением нашего предка в человека. Именно тогда, когда наш далекий пращур, соединив камень и палку, изобрел каменный топор, он получил более мощное и универсальное орудие, чем зубы и когти. Его охота стала более эффективной. Он получил достаток в пище и тепле, став более независимым, тем самым добыв в своей деятельности свободное время для полноценного отдыха, забав, любви и размышлений.
Двигаясь вперед, мы попадаем, стало быть, в исходный пункт человеческого развития, но на более высоком витке спирали, когда творческая способность отдельных людей становится уже всеобщим, родовым признаком человека. Открывается, следовательно, новая эра. Новаторство дает новый посыл историческому развитию - небывалый по мощности и перспективности. Творческая способность сегодня есть у всех, правда в разной степени развитости. Но не все ее реализуют в производстве. Чтобы решить, скажем, 'задачу Путина' об удвоении ВВП, мало только один клич, бросить, административную реформу провести, ответственных назначить. Чтобы 'удвоить', 'утроить', 'удесятерить' ВВП, надо повысить производительность труда. А чтобы ее повысить, надо усовершенствовать станки, оборудование, технологии. А сделать это могут только творчески одаренные люди, которых надо к тому же еще и заинтересовать. То есть одаренность привести в движение, тем самым связать задачу удвоения ВВП но уже не с чиновничеством, а фактическими исполнителями - движущей силой производства. Посредством опять-таки материальной заинтересованности, а не одних только лозунгов. Получив соответствующие условия и заинтересованность в реализации своих возможностей, человек уже в большей степени будет развиваться как созидатель и творец. Потенциал его огромен. Ведь люди зачастую потому и стремятся пролезть в эксплуататоры и жить там за чужой счет, что остается не задействованным, не раскрытым или задавленным их собственный созидательный потенциал, корень, ради которого они родились. Деление на рабов и господ постепенно прекратится. Начнется строительство цивилизации нового порядка, с новой нравственностью и эстетикой, где каждый рожденный человек будет представлять собой ценность для всего человечества. Ибо это не только рот, который надо кормить, но и руки, которые будут производить уникальные вещи, а также голова с поразительным мышлением, соперничающим в творчестве с 'божественным промыслом'. Люди при этом станут выше и красивее, поскольку физический труд в его сегодняшнем виде будет передан машинам, а место его займут физкультура и спорт. Человек станет более гармоничным и физически, и духовно, прозревая и очищаясь нравственно. Междоусобная борьба не исчезнет сразу полностью. Но предметом ее будет не лучшая пища, одежда, жилье, не звания, знаки отличия и посты, а общественное признание и восхищение. Численность народонаселения будет возрастать. Но новаторство - это уже непрерывная революция, которая с помощью науки будет упреждать человеческие потребности в их запросах. Однако перенаселенность уже дышит в затылок. Человечество, соответственно, вплотную встанет перед проблемой освоения космического пространства. Где возможно, туда пошлет бактерий, посадит растения, заселит животными, а потом и сам пожалует. Только бы религия не висла на руках и не квасила плесенью сознание. Бог - это всего лишь творческая сущность человека, отчужденная и противопоставленная им самому себе. Поверив, наконец, в себя, люди избавятся от веры в бога и станут воистину свободными. И науке в этом процессе принадлежит первая скрипка. Именно наука в свое время, начав борьбу с закоренелыми предрассудками и невежеством, расширяя свое воздействие на мир и его правителей, остановила религиозные войны и крестовые походы. Наука явилась громоотводом в междоусобице религиозного эгоизма. Именно ослабление, точнее, даже отказ от атеистической работы сегодня с ее стороны науки является - одной из причин, приведших к временному нарастанию религиозной нетерпимости и экстремизма. Титаны и корифеи науки, притихшие перед политическим экстремизмом реформаторов, уже не афишируют больше свои научные открытия, прячась за постыдный нейтралитет, или того проще - опасаясь за скудные зарплаты, обеспечивающие жизнь их семьям. Так или иначе, ученые забыли о Сократе, Джордано Бруно и потому речь уже идет о нашем спасении - спасении человечества.
Разве можно оставлять истину на откуп безумству стихии или самовлюбленной бездари, прорвавшейся к власти? Духовную сферу вообще заполонили шарлатаны и эпигоны, лжецы и предатели, жмущиеся к властям и деньгам. Интеллигенция, прежде ревностно служившая 'коммунистам', теперь встала на службу либералам и денежным тузам. Ее полунищенское существование при Советах превратилось ныне в мерзкое духовное нищенство. Литературу, кино и эфир заполонили пошлейшая развлекательность, криминальная героика, приторно-увеселительная всеядность. Это можно было бы принять за классический 'пир во время чумы', если бы не похотливая погоня за выгодой. Интеллигенция забыла о своем долге и призвании - она хочет денег. Много денег. Разных и всяких. Развитие духа отступило перед искушениями желудка. И наибольший успех пожинают те, кто решительнее предает созидателя, всячески угождая ворам. Но ведь служить должно не власти и не злату, а Народу. Трудящимся людям в Народе. На них зиждется жизнь. Когда в процессе обмена трудовой деятельностью вы съели хороший /или плохой/ кусок мяса, вы тем самым восстановили или поддержали свою субстанцию. А когда вместо истины и правды, вы кормите людей ложью, да еще за большие деньги, то где здесь эквивалентность обмена? Доколе же это может продолжаться?.. Уймитесь, 'господа хорошие', пока не поздно! Тогда Россия будет спасена. И смею вас уверить, путь ее будет и спасением человечества. Ибо в особенностях нашего развития вскрывается всеобщая закономерность. Ответ поэтому не сложен, куда идти... За движущей силой!.. Но только не за партиями, рвущими Народ на части в разные стороны. Ибо прогресс в жизни общества это не смена лиц в руководстве, а смена движущих сил в авангарде истории. 5 августа 2005 Марк Бойков, 2009.
Написать рецензию. Владимир Жариков. 17.10.2009 13:28.
С чувством глубокого уважения пожимаю Вам руку! Увы, умные мысли встречаются в наше время не часто. Этот материал бы изучать всем на уроках обществоведения (или что там теперь у нас вместо политэкономии). К сожалению, в России рабочий класс практически уничтожен вместе с производством. Вместо него теперь в Росси твердо обосновался самый массовый - средний класс купи - продавцов, которые всего боятся и категорически не хотят никаких перемен. А становлению нашего среднего класса помогло - 'Чудо' в виде резкого скачка цен на нефть в 2000 - 2004 годах, закончившегося, как известно дефолтом 1998 года. В дальнейшем же страну ждал неизбежный коллапс, мы не могли расплатиться по огромным кредитам, взятым Горбачевым и Ельциным на перестройку. Опасаясь этого, Б.Ельцин подал в отставку. Потом произошло второе 'Чудо', которое помогло увеличить наш золотовалютный резерв, сделав бюджет профицитным. Долго ли это 'Чудо' еще продержится?! Кризис, однако...Владимир Жариков.