Таравский Вячеслав Вячеславович. Мечта в бутылочке

0x08 graphic

Автор: Таравский Вячеслав Вячеславович

Контактный телефон: моб.3080990605215

[email protected]

Мечта в бутылочке

Море захватывало душу, истерзанную земными трудностями и разговаривало с ней спокойными волнами тихого утра. Одна волна говорила о незыблемой победе любви над прагматичными устоями современности, другая волна говорила о смиренном принятии жизни в настоящем, третья волна говорила о мудрости, что искореняет глупость. Четвертая волна взмывала вверх к переменчивому ветру, заставляя усмирять чувство буйной страсти, пятая волна накрывала боль и отчаяние, умиротворяя глубиною душевного покоя, шестая волна говорила о терпении и стойкости духа и седьмая волна охватывала все пространство чистым дыханием моря, красоты, что вселяет надежду кормчему потерявшего направление пути.

Следственный изолятор временного содержания. Конвойная бригада готовилась к очередному выезду на сотку. Принимая осужденных под счет, Сергей, выполняя инструкцию, осмотрел камеры своей моей машины. Он, заламывая руки, вталкивая туда вновь прибывших к нему зеков. В телогрейках, в изорванных кожаных курточках, в спортивных костюмах, измазанные мазутом, в руках придерживая свои временные пожитки, они медленно под команду конвоира шли в мокрый налипающий снег. Это был последний снег этой зимы. Из тюремного коридора вышел человек в клетчатом пиджаке. В руках он держал клетку, в которой была птица, белая птица. Он шел в пол шага оборачиваясь лицом, шепотом произнося тихие слова: солнце, море , небо, облака. Увидев конвоира, человек протянул ему клетку с белой чайкой.

Человек: Возьми. Это чайка с моего острова в Тихом океане. Я был моряком и частенько путешествовал. Я был на краю гибели и помешательства, когда оставался один, но верить в жизнь мне помогли эти крылья. Я мечтал увидеть свою родину, мечтал увидеть свою семью, мечтал о строительстве белой бригантины и мне трудно расставаться, с тем, что давало мне радость. Мы часто бросаем наши мечты под ноги, растаптывая их в пыль нашими предрассудками. Отпусти эту птицу на волю, и она вернется к тебе с твоим будущим, которое ты сам захочешь.

Конвоир: Вы задерживаете колонну. Быстрее прыгайте в машину, пока старшой, не навел шороху. Давайте клетку.

Человек в клетчатом пиджаке в последний раз взглянул на белую чайку и сел машину. Трудно было поверить, что его посадили за убийство четверых на торговом судне в Атлантике. Сергей больше этого человека не видел. Судьба моряка затерялась в тюрьмах строгого режима.

Через год Сергей закончил службу в армии и пошел работать психологом в дом престарелых, ухаживая за больными и немощными стариками.

Старый деревянный дом, весь сплетенный из виноградной лозы с окнами, что выходили на море, был пристанищем стариков, чья жизнь шла к завершению. Внутри дома было много вещей. Комнаты были заполнены прошлым, тем прошлым, что связывала этих людей с историей молодости.

Сергей приходил очень рано, еще до восхода солнца, чтобы налить молока Акулине Матвеевне, неподвижному Бетховену поставить пластинку с песнями Шаляпина, седому ворчливому капитану надо было обязательно покормить чайку, что прилетала на берег моря, старушке Матильде с длинными седыми кудрями и глазами что подчеркивали красоту страстной женщины надо было поднести четыре стула, и сопровождать ее во время медленного танца. Слепой Роджер рисовал на стенах ангелов, которые разговаривали с ним, и ему было нужно два кусочка мела. Один красный, другой синий. Красным он рисовал небо, землю, людей, а синим - ангелов и небеса. Гена, самый молодой старик, ремонтировал довоенный телевизор, и каждый раз он просил купить ему лампы, поискать на рынке микросхемы. Вера Николаевна обставляла себя всевозможными цветами и просила приносить ей утром два ведра воды и свежие саженцы. Молчаливый Экзюпери, самый загадочный старик, обклеивал свою комнату самолетами военного типа из советских энциклопедий, из газет иностранной прессы, а Сергей каждое утро приносил ему новую раритетную вещь.

И день этих людей был заполнен убеждениями, силой веры, что у них все получиться сейчас в эти мгновения настоящего, и их реальность приоткрывала для них новую возможность, и страх смерти здесь не причем, здесь было что-то другое.

История Акулины Матвеевны.

Мама мне говорила: Акулина, вставай рано с первыми лучами солнца, всегда следуй солнцу. Мои подружки дразнили меня первой пташкой, но я не обижалась, потому что верила в силу солнца. На окраине нашей деревни стоял старый заколоченный дом, где было много пыли и паутины, сырости и пустого одиночества. Я была любопытной и часто бегала туда посмотреть на избушку из старой русской сказки. Из окон, что были забиты деревянными досками, выглядывала голова мальчика с золотистыми волосами. Он все время щурился, прятался от света, как будто боялся его. Однажды утром я заглянула во внутрь дома. Мальчик мастерил деревянные крылья. Я спросила его, зачем он это делает. Он промолчал, показывая мне пальцем на луч света, что пробивался сквозь щель окна. Мальчик жил один, у него не было родителей. Ходили легенды, что староверы выходили его глубоко в лесу, но долгое время они не появлялись, и мальчик оставался один, разговаривая с кузнечиками, муравьями языком сердца. Он многому научился у них. Научился строить, сохранять жизнь в себе, научился видеть, то чего не видели люди. Его мечты были немыслимы, и очень высоки, почти недосягаемы. Их нельзя было потрогать, их можно было только ощутить всей широтой своего сердца.

Я строила крылья вместе с ним. Приносила в дом ветви, паутину весеннего цветения, пчелиный мед, лекарственные растения, целебные лепестки лилий. В его действиях было столько уверенности, что я почти не сомневалась в полете на солнце. Он говорил, что если уловить тонкий разговор ветра с облаками, можно летать как птицы, все выше и выше. Я помню тот день, когда приехала машина из детского дома. Кто-то узнал, что мальчик живет один, питаясь корнями деревьев. Он не умел разговаривать, но почувствовал тревогу сердцем. Он просил меня об одном - вернуть ему мечту, вернуть ту силу и надежду.

В детском доме он был под присмотром няни. Жесткий распорядок дня, постоянное "нельзя" оставляло мальчика за чертой мнимой свободы. Я жила прежней жизнью. Меня готовили к школе, потом я переехала в город. Бесконечный день, усеянный бытовыми проблемами менял мое сознание, взращивая предрассудки и непонятный подростковый эгоизм, но тот взгляд отпечатался на скрижалях моего сердца, заставлял чувствовать недостроенные крылья, и высоту нереализованной мечты. Мечты человека, который был мне дорог.

Я поехала к нему автостопом. Взяла вкусных конфет и пряников, но самое главное - я ехала вытащить его оттуда. Решение было безумное: вернуться в деревню, достроить крылья и улететь. Для девочки пятнадцати лет невероятный поступок лишенный всякого здравого смысла.

На территории детского дома худой, в рваной безрукавке, с длинными белокурыми волосами, мальчик высаживал саженцы деревьев. Он меня узнал лишь после того, как я запустила в небо бумажного змея, в нем что-то дрогнуло. Я взяла его за руку и больше не отпускала. Мы бежали по скверам, пустым аллеям, паркам, по тротуарам, где все было спокойно. Когда мы вернулись в деревню, заколоченный дом был разрушен. Среди груды развалин лежали обломки тех самых крыльев. Казалось, что мечты улетучились в запредельные дали горизонта прошлого. Я помню эти слезы, слезы молодого подростка. А в небе все также сияло золотое блюдце, поблескивая лучами еще теплой надежды.

Я его оставила на попечение лесника Степана Ефима, а сама уехала учиться в город. Мальчик рос, ухаживая за лесом, строил новые крылья, помогал в старой церквушке, оберегая иконы от пыли и всяких нечистот и мечтал только об одном: лететь к золотому диску, к свету. И однажды, когда в лесу случился пожар, мальчик бросился в самое пекло спасать животных. Долгое время огонь полыхал, уничтожая все живое вокруг себя. И тут произошло чудо. Золотые крылья взмыли в небо над самим лесом и принесли собой дождь. Пожар был потушен. Лесник Степан долго искал мальчика, но так и не нашел. Он рассказывал всем эту странную, загадочную историю.

Я долгое время жила нормальной жизнью, у меня была семья, хорошая работа, но не было чувства веры в саму себя. Я не могла построить свои крылья любви. Это у меня остается мечтой до сих пор. И я бросаю эту письмецо в эту бутылочку в надежде обрести тот внутренний свет, который жил в моем давнем друге с золотыми волосами.

История Бетховена.

-Пой - произнес с акцентом лощеный немецкий генерал юноше, который стоял на голой сцене большого оперного театра. Партитура, вымазанная в крови убитого дирижера оркестра, взмыла в воздух перед лицом артиста. Дрогнула кисть руки на защелке пистолета. Туфля соскользнула, юноша упал в оркестровую яму. Последовала очередь автомата. Немцы на какое-то мгновение перестали жечь костры и бросились к проходу, ведущему в подвальное помещение. Бетховен свалился на груду инструментов с окровавленными телами. На раздумья ему оставалось десять секунд. В мозгу промелькнула лишь одна мысль: куда спрятаться, где укрыться от этой сволочи? Из вентиляционной шахты послышался хриплый шепот еврея-билетчика: -Бетховен сюда! Бетховен здесь выход!

Проход освободился. Тихо открылась железная решетка. Ползком юноша влез туда, стараясь замести за собой следы. После этого взрывная волна накрыла нижнюю часть театральных подмостков. Сцена обвалилась, и едкий дым заполонил все пространство оперного театра. Мы бежали по вентиляционной шахте, укрываясь в лабиринтах сырых коридоров. Еврей, прижимая к груди чемодан, набитый буклетами афиш, был сильно напуган, и все время показывал мне на ржавые трубы, в которых шныряли голодные крысы. Шум разрывающихся снарядов был слышен все меньше и меньше. Когда мы вылезли на поверхность через канализационный люк, я заметил колонну военнопленных: женщин, детей, стариков, которые следовали в направлении железной дороги. Неудержимый лай голодных собак, злостные возгласы немецких полицаев заставили нас спрятаться в дом, где одна из стен была разрушена бомбой. Колонна военнопленных двигалась очень медленно, и мы видели перед своими глазами изможденные лица, в которых был страх и ужас, боль и отчаяние. Девушка, закутавшись в шерстяное одеяло, с красивыми зелеными глазами вдруг остановилась и стала собирать с каменной мостовой пластинки и складывать их в чехлы. Офицер в длинном кожаном плаще отпустил поводок одной из собак, и она бросилась на девушку с пластинками. Еврей-билетчик заплакал, дрожащими руками, он держал чемодан с афишами. Бетховен выскочил на улицу, догоняя колону военнопленных, схватил девушку за руку, потащил ее дальше в глубь серой массы людей, прячась за шинелями раненых солдат. Немецкие автоматы уже стреляли вверх предупредительными выстрелами. Если успеть до поворота думал Бетховен, осматривая часть улицы, можно уйти и переждать немецкую облаву в канализационных шахтах, но времени оставалось очень мало. Он посмотрел в красивое лицо девушки, на раритетные пластинки Шаляпина и принял мгновенное решение. Через пять шагов будет железный люк и если еврей - билетчик уже ушел, то все пропало. И вдруг я услышал знакомый хриплый голос, который вырвался из глубины каменных булыжников мостовой. Он кричал: - Быстрее вы можете опоздать! Бетховен сюда! И мы бежали на этот зов как слепые котята за мудрым поводырем. Мужественный цыган-горбун закрыл нас своей страшной спиной, и мы мигом шмыгнули вниз в яму спасения, понимая, что те, кто шел за нами, навсегда исчезнут в истории войны как без вести пропавшие.

Призвания Бетховена петь в именитых итальянских оперных театрах, говорил еврей, рассматривая пластинки, где был изображен великий певец Шаляпин. Ирэн молча улыбалась, наблюдая за человеком, который, перебирая нотные листы, тихонько пел, пытаясь согреться у костра. Моя мечта, говорил Бетховен, после войны преподавать детям оперное искусство, иметь собственный дом, много цветов и музыки.

Шел последний год войны. Германия опускала флаги. Немцы отступали. На линии фронта шли ожесточенные бои. Еврей-билетчик держал в одной руке чемодан, а в другой патефон. Они шли вместе с Бетховеном через поле раненых. Тысячи солдат лежали без имени и своей родины, подорванные на минах, они уходили в небо как безымянные воины, сжимая в руках флаги отечества, силу духа непобежденного человека. Кто-то из них еще дышал и просил поговорить с ним в последний раз; кто-то резал себя ножом ускоряя уход из жизни; кто-то рассматривал фотографии любимой, целуя пересохшими губами медальон счастья; кто-то просто ел землю не дожидаясь прихода смерти. Еврей-билетчик заводил патефон и над полем вчерашнего боя звучали голоса Шаляпина, Вертинского. Они просили не останавливать пластинку, чтобы не терять то ощущение жизни, не терять той глубокой любви к свободе, к песне, к родине. Это была великая смерть. На последнем рубеже военных действий Бетховен был отправлен в госпиталь.

После этого он потерял всякую связь с евреем-билетчиком, своим ангелом хранителем, но Ирэн которую он спас от плена нашлась в перевязочном пункте. Она там работала медсестрой, присматривая за ранеными. Ее слова были пронзительны, полны решимости и любви к Бетховену. Она говорила, что ты будешь петь, что ты будешь выступать на великих сценах мира. Твой голос будет жить в сердцах миллионов поклонников. Но мечта Бетховена оставалась призрачной. Когда парализовало все тело, он замкнулся в себе и вообще молчал. Молчал и плакал. Прятал в толстые книги ноты, ломал приемники и не любил разговоры о прошлом. После войны он устроился на работу в сельскую школу учителем пения. Постепенно к нему возвращалось чувство любви к жизни. Каждое утро Ирэн вывозила его на инвалидной коляске в школу к детям. Он рассказывал им об великих людях оперного искусства, истории из жизни интересных людей. Когда Бетховену исполнилось 69 лет, с почты к нему пришла посылка - чемодан с буклетами афиш еврея-билетчика. Это была последняя весточка от ангела, который написал в письме только об одном. Твои мечты всегда с тобой, они превращались в легенду, заполняя души близких тебе людей верой и надеждой на лучшее.

История капитана Лиепы.

Туристы, обхаживали побережье, гуляли по заброшенным лагунам, спрашивали цены здешнего отдыха на яхте и очень часто смеялись, беспечно заглядывая в лица рыбакам, которые вязали сети, сидя у моря. Наша яхта тоже была приспособлена для путешествий, и развлечений туристов. Мы часто на своей белой бригантине катали иностранцев, нетерпеливых европейцев, которые хотели увидеть достопримечательности океана. Мой отец на этом бизнесе купил дом на берегу, получил разрешение на ловлю кальмаров и маме подарил множество украшений. Он брал иногда меня собой в плаванье.

Учил ориентиру по звездам, научил подводному плаванью. Искоренил страх перед неизвестностью, болью, морской болезнью и, приобретая волевые качества, я все больше находился в труде, постоянно помогая отцу в его промысле. Я радовался, когда он доставал с морского дна кораллы и жемчуг. Когда своей силой спасал раненую касатку.

Когда отец уставал, я видел, как он зарывался в песке по голову и полностью расслаблялся. Мне повезло - я воспитан был в суровой среде, и каждая трудность жизни казалось мне даже забавной. В то время я собирался с отцом в очередной прогулочный рейс. К нам подошла компания молодых людей: рослый мужчина и две симпатичные девушки. Мы брали плату за неделю сладкого отдыха на море и подготавливали яхту предоставляя ряд удобств своим спутникам. Они с капризами придирались к каждой мелочи. Хотели, чтобы в каюте были мягкие кресла, обтянутые шелком, на столе лежали сигары и заправленные в холодильнике свежие кальмары. Мы выполняли все требования наших гостей, потому что оплата была высокой, и это того стоило. Перед выходом в море мой отец предупредил о резком изменении погодных условий и что отдых может быть не совсем приятным, но наша веселая компания убедила нас, что все будет хорошо, и что они не собираются откладывать отпуск на потом, и согласны на все непредвиденные ситуации на море. Это их даже подзадорило перед отплытием из бухты. Отец говорил, что океан не любит шутить с гордыми смельчаками и с теми, кто бросает вызов морскому дьяволу, но они не слушались, предлагая лишь выпить кружку сухого вина за их здоровье. Отец хотел чтобы я остался на берегу, рассчитывая на то, что их спутники завидев шторм побоятся и вернутся назад, но я настоял на том, чтобы остаться вместе с ним. Я был правой рукой капитана, и умелым боцманом и все что касалось опасности, приводило меня в готовность быть сильным и изворотливым, заставляя подчинить себе природные стихии. Впереди нас ждала беспредельная даль горизонтов океана, над которым уже сгущались темные тучи. Белая чайка-бригантина, разрезая волны, неслась под порывом ветра в неведомый мир приключений. Прошло двое суток, океан смирено молчал. Он ждал своего часа, забавляя нас легким бризом. На верхней палубе мужчина разливал вино, показывая девушкам, как он искусно расправляется с акулами, шутливо имитируя злостного хищника. Я чувствовал себя неловко и даже немного сконфуженно перед нашими гостями, но команды отца выполнял безоговорочно, понимая для себя, что это лишь обычные туристы и все для них экзотика, своеобразные увлечения. На третьи сутки отец опустил паруса и поставил меня возле руля. Порывистый ветер поднимал океанские волны, это предвещало внезапную бурю. Отец просил наших пассажиров спуститься в каюту, на что они отвечали, что не боятся качки, и хотели бы пофотографироваться на фоне огромных волн, которые двигались в разном направлении. Отец начинал злиться, зная опасность, которая могла настигнуть нас в любой момент, и разворачивал яхту назад. Сигналы гидрометеоцентра передавали сильный циклон. Океан готовился к затяжному шторму. Волны усиливались, порою достигая десяти метров. Яхту кидало из стороны в сторону. Пьяный мужчина смеялся и кричал, проклиная дурную погоду и удерживая девушек на палубе. Я два раза силой спускал обезумевших красавиц в каюту, но под воздействием алкоголя они продолжали трепать нам нервы. Одна из них все-таки свалилась за борт, подгоняемая течением, и ее внезапно унесло волной. Шум ветра притупил наш слух, и мы даже не услышали криков о помощи. Отец заметил ее своим острым глазом лишь через какое-то время, и сразу бросился воду, не дожидаясь, когда ее накроет очередная волна. Противостоять сильному течению было невозможно, но отец, привязанный к тросу, плыл как ракета к слабому существу, к жертве безумной стихии. Я пытался держать курс, держал штурвал, но яхту беспечно кидало в разные стороны. Мужчина бросился ко мне с яростными обвинениями, порой замахиваясь рукой, что меня еще больше разозлило. Бесполезные уговоры сбросить за борт холодильники с кальмарами не увенчались успехом. Мачту все больше кренило к воде. Яхта могла в любой момент перевернуться, и я выравнивал ее, как мог, прибегая ко всяческим ухищрениям, думая о том, что на борту два человека, которые совершенно не контролируют ситуацию, и их поведение заставляло задуматься о худшем. Шторм усиливался, волны обрушивались с невероятной силой, и чтобы удержатся, мне доводилось привязывать себя к рукоятке штурвала. Я потерял из виду своего отца. Натянутый трос болтался в морской пучине без признаков какой-либо жизни. От сильного разряда молнии верхняя часть мачты была уничтожена. Пьяный пассажир от мощного толчка был выброшен за борт. Это была первая глупая смерть. Я в отчаянии бросился задраивать люки, где еще сидела испуганная девушка почти в бессознательном состоянии. После этого я стал тащить на себя трос, с которым мой отец бросился на спасения утопающей. Я был уверен, что он жив. Трудно его было представить смирившимся со смертью. Человек невероятной выдержки и терпения, с крепким духом стального Феникса, не мог просто так уйти в небытие. Но океан не хотел признавать свое поражение, и продолжал буйствовать. Удары каждой волны заставляли яхту погружаться воду. Прилагая последние усилия, я не терял надежды, и со слезами на глазах, с криком боли отпускал трос, возвращаясь в каюту. В то мгновение яхту перевернуло, и мы оставались в закупоренном пространстве, ожидая своей участи. В каюте все было разбросано, мы, прижимаясь друг к другу, молили господа Бога только об одном - о прекращении страшного дьявольского шторма. На третьи сутки в тихом умиротворенном штиле я, придерживая ослабевшее тело девушки, схватившись за спасательный деревянный буй, плыл в неизвестность, в бездонную пустоту. Если бы не она, я готов был умереть. Жизнь для меня не стоило ничего. Слишком много было на сердце утраченного. Стихия победила бахвальство человека, дерзость самовлюбленного туриста. Не знаю, почему бог остался благосклонен к нашим грешным душам. Наверно потому, что мы еще были способны изменить будущее. Я не помню, как нас подобрало торговое судно. Я был полной прострации, а девушка без сознания. После пережитых мной событий, я произнес первое слово, только через несколько месяцев. Мой горячий лоб гладила женская рука в местной клинике провинциального городка. Это была та самая девушка, звали ее Ариель. Именно она пробудила во мне любовь к жизни, к морю, к береговым лагунам, где я вырос. Она меня спрашивала, была ли у меня в жизни заветная мечта. Я долго молчал, боясь произнести нелепые глупые слова, но потом все-таки, собравшись духом, произнес:- Построить белый парусник в честь моего отца. Совершить кругосветное путешествие, встретить много хороших людей и найти любовь соизмеримую с океаном.

Через десяток лет белый фрегат шел на встречу новым океанам. Я стал капитаном большого судна, но щемящая боль так и осталось у меня в груди. Не видел я того неудержимого, мощного столпа энергии, которая была у моего отца, не видел я той глубокой мудрости красивых глаз, не видел я той радости труда, и постепенно угасал во мне тот внутренний свет. В старости я стал ворчлив, придирчив к собственным привычкам и все больше отдалялся от людей. Я кормил береговых чаек. Только их я любил больше жизни. Одна чайка была мне особенно дорога. Каждое утро она прилетала ко мне на берег, принося в клюве женские украшения: бусинки, цепочки, старинные медальоны. Я хранил их для своей женщины, которую называл капризным океаном и думал о том, что любовь - великая штука. Утратил я способность мечтать? Нет! Мои мечты обязательно воплотятся в жизнь. И это еще не конец!

Бросая в бутылочку бумажный папирус, старик вдруг заплакал. Скрывая слезы своей слабости, неподвижности и глупого состояния инертности, он отвернулся, смотря в окно, где был виден берег моря.

История Матильды.

В тот вечер в кабаре собралось много мужчин. Их развлечением были девочки, хорошая выпивка, и танцы. Я работала в театре шоу-мюзикла, и мне часто приходилось выступать перед светской публикой, производя впечатления богемной красавицы. Неугомонные возгласы, буря восторга сыпалась комплементами в мою сторону. Моя страсть к танцам возрастала от роста гонораров и неудержимого внимания красивых мужчин. Но я часто предавалась иллюзиям, забывая о личной жизни, купаясь во славе собственных побед. У меня была стройная фигура на протяжении многих лет.

Постоянные физические нагрузки не давали мне расслабляться. Говорят, у сильных женщин есть иммунитет от слабых мужчин, и я выработала в себе чувство глубокой ответственности и самоуважения. Со мной рядом были только те, кто способен был терпеть мою вспыльчивость, сложный характер и неугомонную страсть к танцам. Я часто меняла гостиницы и гламурных ухажеров, порой задыхаясь от собственной изоляции, но это было необходимостью на данном этапе времени. Мое утро было часто усталым и задумчивым. Я покупала сама себе цветы, ставила их вазу и любовалась.

Это успокаивало, вводило в некую идиллию тихого блаженства. Но когда меня бросало в дрожь от одиночества и собственного бессилия, я искала защиту в том, кто способен был сказать пару нежных слов и мои болезненные глаза смотрели на мужчин, в которых еще оставалась мужественность, человечность, романтика, способная заворожить женщину одним взглядом. Я все еще предавалась соблазнам встретить его где-то в порту, на вокзале, в общественном транспорте. Неизбежная случайность меня столкнула с тем с кем я даже и не думала заводить роман. Невзрачный скромный молодой человек c мягкой мелодичной речью проводил меня по набережной, рассказал о том, как надо вести себя, когда у тебя депрессия, что надо делать, когда тебя одолевает чувство тоски и как бороться с комплексом неполноценности.

Мы с ним встречались за чашкой горячего кофе. Я - после работы в ночном кабаре, он - после ночной смены в охранном агентстве. Что в нем меня привлекало, так это детская непосредственность, правдивое отношение к жизни. С ним было легко общаться, время останавливалось и все происходило на уровне тонких ощущений. Как-то я рассказала о своей сокровенной мечте. Танцевать на Бродвее, в известном мюзикле Чикаго. Он посмеялся и сказал что предвещено судьбой, то неизбежно. Я его не поняла, потому что верила в силу танца, верила в достижения своей цели. На что он мне с легкой иронией отвечал, что жить ради других, дарить свою красоту танца и есть величайшее достижения своей мечты. После этого мы поссорились из-за какой-то глупости и больше друг друга не видели. Я все также работала в кабаре, меняла гостиницы, кокетничала с мужчинами легкой хватки и понимала, что теряла себя, оказавшись в суете прохладного мира. Я искала менеджера, чтобы уехать за границу, попасть на кастинг в Нью-Йорк, но меня что-то останавливало, и я продолжала поливать свои любимые гладиолусы. Я так и не встретила настоящую любовь. Для меня все было банально, приземлено и пахло безвкусицей. Танцы - вот что завораживало мою душу на протяжении всей моей жизни.

Даже в невзрачных комнатах, среди разбросанной мебели я танцевала, представляя себя нежным парящим мотыльком, бабочкой, что помогало удерживать равновесие среди безумной реальности, где все сводилось к деньгам. Терпеть унижения, жалкие подачки я никогда не умела, и возле меня всегда находились те, которые использовали мои танцы в корыстных целях, не замечая моей измотанности, усталой нервозности. Быть гением для стаи животных - это не для меня. Помню единственный вечер, когда ко мне подошел человек в длинном черном плаще и предложил мне работать в театре опере и балета. Я согласилась, но возраст брал в свои права легкость движения, скорость, чувства такта и я уходила расстроенная гулять по той самой набережной, где я узнала саму себя.

Принесите мне четыре стула. Мы будем танцевать вальс моей молодости. Я хочу увидеть того человека, и я бросаю в бутылочку одно только пожелание, мой милый друг.

История слепого Роджера

Наше зрение способно улавливать тысячи оттенков цвета реального мира. Большинство нас не замечают перемену взгляда человека, что отражает его вдоль и поперек. Фотография имеет точные свойства магнетизма, и красота это то, что для нас кажется важным. Это то, над чем мы сосредотачиваем свое внимание. Никогда я еще не видел, чтобы сердце человека было открытым. А ведь там так много красоты, что ты даже себе не представляешь!

Меня выпустили из дома, где я приложился к похлебке горячего супа. Угостив дворового пса куриной косточкой, я помолился иконе, что висела в правом углу коридора. Я приходил сюда поесть в столовой для нищих, что находится у Храма Пресвятой Богородицы. Меня часто называли слепой Роджер, не знаю почему, наверно потому, что я был одет необычно. Зимой и летом я носил старое черное пальто, модные замшевые туфли, зонтик с розовым ободочком и газету желтой прессы. Да, я был красив, но беспомощен, неуверен и слишком замкнутый среди экстремального мира людей. Внутри, то чего не видели другие, было естественно, и я привык к реальности ощущений.

В школе слепых я научился рисовать. Я стал художником живописи и острого портрета. Ко мне часто приходили люди, чтобы я их нарисовал своей кистью мироощущений. Меня хвалили за четкую передачу характера, сходства черт лица, и мое умение и мастерство постепенно заполняло жизнь разнообразных человеческих душ.

Но единственным моим страхом было заговорить с женщиной-загадкой, полюбить красоту нежного сердца. И я всячески пытался быть похожим на зрячего, обычного человека из мира. Часто прогуливаясь один по парку, я садился на ближайшую лавочку, где слышал женские голоса, и старался изобразить уверенного, живого, бодрого ловеласа, обаятельно улыбаясь в их сторону. Однажды ко мне подсело очередное создание восторга, делая мне комплементы, повторяя, что она меня где-то видела.

Я отмалчивался, набивая себе цену, но потом все-таки, через долгие многозначительные паузы, говорил о красоте зеленого, чистого парка. Она хотела узнать, кем я работаю. И мне приходилось доставать мольберт, кисточки и рисовать ее. Трудно придать портрету некое сходство, но трепетно слушая ее голос, я делал невозможное. Она даже не замечала, что мои глаза обращены в пустоту, вакуум собственного воображения, и почему-то мне казалось, что ее посещало чувство влюбленности, а может я ошибался. Я говорил, что портрет носит символический характер, это образ внутреннего мира, и она верила, радуясь моему таланту и возможности творить свободно, отказываясь от стереотипов мышления. Я боялся нарушить это равновесие, смелость координации и был впервые в жизни счастлив. Я чувствовал себя любимым, и это вдохновляло меня на геройские поступки ради того, кто дорожил мною.

Сидя на лавочке в тихом зеленом парке, мы разговаривали, смотрели друг другу в глаза, думали о будущем, но произошло то, что скрывало мою правду. Четверо хулиганов отобрали у моей девушки ее сумочку, в моем присутствии поломали мольберт, выбросили в мусорный бак краски. Я стоял и беспомощно размахивал кулаками. Это было шоковое состояние. Больше я ее никогда не видел. Потерял интерес к жизни. Меня посчитали психически больным человеком и отправили в психушку.

В изоляторе я познакомился с Ангелами. Никогда не думал, что невидимый мир может войти в твою душу настолько глубоко. Я пытался стать полезным и первым предложил сделать в больнице творческую группу. Это трудно было представить, как умалишенного возвращали к полноценной жизни. Я, слепой, учил рисовать зеркало души. Многие менялись и шли на поправку. Врачи утверждали, что это первое нововведение в лечении в их практике за много лет. Быть популярным в своем городе, стране всегда приятно.

И у меня уважение, успех, потому что я любил творить красоту, видеть ее изнутри, и это был не только дар природы, но и каждодневные тренировки самого себя. Я верил, что у меня все получится, забывая о страхе и глупых сомнениях. Есть предположение, что судьба лишь элемент формы, где ты - действующее звено в цепи событий. Был у меня один случай, когда я спас человеку жизнь, совершенно не зная о своей возможности спасти его. Джазовый музыкант играл блюз на берегу курортного города. Я тогда отдыхал, проходя курс лечения в санатории для слепых. Вечер в огнях, живая музыка, необычная атмосфера радушия, и вдруг все замирает, и я слышу стонущий саксофон, который зовет о помощи. Я не понимал, что происходит. Почему это не слышат и не видят другие? Я пошел на его звуки, порой натыкаясь на танцующие пары туристов. Проходя мимо них, я сбил официанта с подносом, тот обругал меня нецензурной бранью.

История "Сент - Экзюпери"

Мы, киношники, очень настырный народ. Недавно я был в экспедиции в пустыне Сахара на съемках фильма "Летчик Экзюпери". Странно быть актером, чувствовать состояние своего героя. На мне была чалма, закрывающая мое лицо, длинный махровый халат и сандалии. Бедуины признавали меня за своего, предлагали остаться в их поселении, завести семью, скот, жить свободным в пустыне древнего города, чьи традиции уходили далеко в прошлое. Даже лепешки, сделанные на углях, я ел с чувством некоего достоинства. Но режиссеры меня лишь заставляли свыкнуться со средой здешнего обитания.

По сценарию я должен был чинить разбитый самолет, который успел зарыться в пески пустыни. Сильная жара нас, европейцев, терзала жаждой, быстрой утомляемостью, но я учился у бедуинов управлять своим организмом. В день священной молитвы я шел к их древнему колодцу, чтобы выпить чашу дождевой воды, хлебнуть прохладу счастья.

Бригада быстро втянулась в ритм столь экстремальной жизни в пустыне. Интересно, что чувствовал Экзюпери в голой пустыне? Что он искал среди барханов, смотря в бездонные горизонты миражей? Что открывало ему ночное небо Сахары? Когда я погружался в песок, уставший, после еще одного отснятого эпизода, я думал о том, что летчик всегда мечтал только об одном: видеть свою родную землю. Один, ночью, с птичьего полета, как маленький принц, ощущать теплоту цветов и жизнь!Звать лучшего друга в гости на чай. Это была моя последняя роль в кино. Дальше были репрессии, Сибирь, лесоповал и преследования коммунистического режима. Шатаясь по грузовым поездам разнорабочим, я познакомился с женщиной, которая потеряла жилье и работу.

Он впервые увидел девушку, которая ему сильно понравилась. Она была в третьем ряду прохожих за широкоплечими спинами и суетливым шагом делового человека. Он пытался догнать ее. Перескакивая через бордюры, цепляясь за пиджаки, и порой натыкаясь на недовольство и злостное красноречие. Он ловил каждый ее взгляд, ускользающую красоту в день, когда солнечные лучи медленно скользили по ее волосам, переливаясь радугой. А вот и летний слепой дождик, который невольно заставил ее улыбаться, забыв маршрут своего движения. А на углу старой улочки клоун жонглировал шариками, привлекая ее на мгновение остановиться и рассмеяться от души. Он догнал ее только в порту. Она торопилась на теплоход. Встреча была трогательной и романтичной.

Он: * Куда вы спешите? Стойте! Стойте же наконец!

Она: * Я тороплюсь на теплоход, я опаздываю! Вы хотите что-то у меня спросить?

Он: * Да. Я просто поражен вашей красотой!

Она: * Замечательно. Спасибо, но я тороплюсь. У меня нет времени.

Он: * Это важно!

Она: * Не то слово. Это мечта моей жизни. Я долго ждала, и наконец-то это свершилось. Это круиз по Средиземному морю, и вот билет, который я купила еще два месяца назад. Все, мне нужно бежать, потому что я опаздываю, а я не люблю опаздывать.

Он: * Теплоход уже стоит в нашем порту. Не забудьте помахать мне рукой, когда будете на палубе.

Она: * Хорошо. Что-то еще?

Он: * Да. Видите бутылочку с моей мечтой? Киньте ее в море. Я верю, что она сбудется.

Она: * Она обязательно сбудется. Давайте.

Он передал ей маленький сверток. Мигом забравшись по ступенькам трапа, в окружении туристов с чемоданами, она думала о предстоящем путешествии, о внезапной встрече с хорошим парнишкой, и о том, как все в мире прекрасно, когда ты веришь в мечту. Сергей возвращался в город. Через час ему надо будет идти на работу.

Будь предан мечте, не отступай, не ищи другого пути, следуй зову своего сердца.

Желтый Человечек

Средиземное море. Курортный лайнер. Первый класс. Зал гостиной был полон приглашенных. Известные политики, бизнесмены стран Востока и Запада делятся новыми стратегиями, успехами в развитии бизнеса. Обсуждают будущие проекты совместного сотрудничества в нефтегазовых компаниях. Министр одной из капиталистических стран произносит речь для тех, кто впервые выходит на дорогу большого дела - дела предпринимательства нового поколения.

Боб Хартон:

-Мне приятно видеть в наших рядах людей, которые дорожат временем, которые способны изменить не только себя, но и свою страну. Я часто задавал себе в молодости вопрос, смогу ли я осуществить свою мечту? Я родился в бедной семье, и у меня не было денег на образование. Однажды мама мне на день рождения подарила саксофон: как вы догадались, я любил музыку, Кинга, блюзы, слушал Синатру и мечтал также стать знаменитым музыкантом, но время шло, и я оставался простым рабочим, репетируя по вечерам в джаз клубе, а вокруг кипела жизнь. Мои сверстники рвались туда, где больше платят, где есть просвет для счастливой жизни. А я репетировал известные джазовые партии, импровизировал, улавливая мелодии уличных джаз-банд и оставался голодным. Художник всегда должен быть голодным, повторяли толстые магнаты, бросая мелочь на нотную партитуру. Однажды в мою бедную лачугу пришел человек приятной внешности. Он был красив, интеллигентен и вызывал у меня одобрение. Он предложил мне выступать в джазовом оркестре в одном из нью-йоркских театров. Я обрадовался, потому что это был мой единственный шанс вылезти из нищеты и заниматься своим любимым делом. У меня был скоплен капитал, на который я решил отправиться в Нью-Йорк. По дороге я встретил девушку своей мечты. У нас завязались отношения, и она меня звала к себе в Калифорнию продавать машины на папином ранчо. Я долго стоял перед выбором: следовать за случайной незнакомкой или ехать творить свою музыку. Я выбрал первое. Уверенность не покидала мой разум. Почему-то мне казалось, что к музыке можно всегда вернуться, а к тому, что продлевает твою жизнь, твердость почвы под твоими ногами - никогда. Я продал саксофон в ближайшем городке и купил лицензию частного предпринимателя. Вскоре открыл в Калифорнии новый автосалон. В то время жесткая конкуренция давила на малый и средний бизнес. Я буквально карабкался, выживая за счет инвестиций ближайших соратников, за счет рекламы и четкой работы персонала. У меня был нюх маленькой шустрой мышки, которая знала, где лежит сладкий кусок сыра. Когда женился на своей случайной незнакомке, я повторял ее фразу: действуй сейчас, лови момент, пока не украл его другой, и я действовал. Я скупал акции крупных компаний, делал выгодные сделки за рубежом, открывая для себя новый полигон широких возможностей. В мою собственность входили театры, музыкальная жизнь Бродвея, и я был счастлив. Но одного мне не доставало: когда я вернулся на Родину, в старый разбитый джаз клуб, я никак не мог сыграть простую мелодию саксофона, пальцы были другие, совершенно приспособленные для иного занятия. Я узнал, что мой учитель умер в нищете, преданный музыке до конца. Жена говорила, что я вошел в зону комфорта, и немедленно звонила мне возвращаться поправлять дела бизнеса. И я вновь на плаву, отдыхаю, пью с вами шампанское и говорю вам, что жизнь прекрасна, когда есть у вас любимые дела.

В зале раздались аплодисменты. Конферансье пригласил желающих сыграть в казино в русскую рулетку. Скромная, но уже уверенная Ирэн, впервые оказавшись на светском рауте, из них пригласил ее погулять по палубе роскошного лайнера. Она только бросила фишку, и рулетка закрутилась в водовороте азартной игры. Но нетерпеливый джентльмен уже звал Ирэн фотографироваться на фоне морского прибоя. На зеленом столе, среди игральных фишек лежал сверток, машинально оставленный девушкой.чувствовала себя раскованно, стреляя глазами мужчин, одетых в элегантные смокинги.

Ирэн наслаждалась погодой, воздухом, приятным собеседником, который говорил красиво, и за каждым словом раскрывал глубину мысли, привлекая своим обаянием, мужской надежностью и силой уверенности и напора. В казино продолжали играть, делая ставки, деньги перетекали из одного кармана в другой. Один шаловливый парень в костюме от Версачи обратил внимание на сверток, который был окружен деньгами и фишками в самом центре стола. Развернув его, он увидел бутылочку в старинном пергаменте. Она была так сильно закупорена, что ему пришлось приложить немалое усилие, чтобы открыть ее. Когда парень выдернул пробку, из нее высыпалась куча бумажек. Боссы зааплодировали. Они никогда не видели столь смешной картины. Каждый из них взял по одной бумажке, и прочитал ее содержание.

-Хочу вернуться к свету, к утреннему солнцу, туда, где кончается небо. - Хочу петь как Шаляпин, и дарить людям радость и теплоту своего сердца. - Хочу безмерного океана любви той женщины, которая заставит поверить меня в вечную жизнь моего отца.

- Хочу видеть тебя и дарить тебе красоту, милый мой охранник ! - Господи, я стану перед тобой на колени, верни мне ее, слепому и беззащитному! Я готов открыть людям то, что принадлежит им!

Ирэн опомнилась только когда забралась на смотровой мостик. Внутри нее что-то кольнуло, взбудоражило, заставило вернуться в зал казино, где среди дыма сигар и громкого хохота она увидела джигита, подкидывающего старинную бутылочку. Впервые в жизни она почувствовала себя в чужой среде, вспоминая того парня, который просил выполнить его просьбу, бросить эту бутылочку и загадать сокровенное желание. Но было поздно: кто-то выдернул пробку, вытащил содержимое и спокойно продолжал играть в русскую рулетку. Со слезами на глазах она выскочила на прогулочную палубу, забралась в спасательную шлюпку и готова была броситься с этого лайнера, но ее остановил тот самый министр, окруженный телохранителями. Он произнес единственную фразу: "Девочка, вы проиграли миллион."Но Ирэн уже ничего не понимала. Ей хотелось вырваться на свободу, где ее бы никто не видел. Кто-то из матросов закричал, что справа по борту белый фрегат.

Встречный ветер подгонял белые паруса красивого корабля, на котором были видны семь пожилых людей и молодой юноша в капитанской форме. Они подали круизному лайнеру приветственный гудок и помахали рукой. Ирэн узнала в капитане Сергея, счастливого и веселого парня, который кричал ей: Спасибо тебе, милая, прекрасная девушка! Наши мечты стали реальными! Мы стали добрее, чуть ближе к самому себе, и я готов совершить еще множество побед по зову своего сердца!

ЭПИЛОГ

Мы живем в своей реальности * реальности прошлого, настоящего, будущего. И у каждого из нас своя реальность, где судьбоносные встречи меняют нашу жизнь. Сколько страхов, столько и последствий, сколько предрассудков, столько и торможений. Изменить себя, это значит изменить окружающий мир, но важно то, как ты будешь это делать. Какой инструмент в работе над самим собой ты будешь использовать. Ты можешь смотреть на бутылочку с одной стороны и видеть лишь ее красоту, а я могу видеть ее с двух сторон. Мы часто спотыкаемся о собственный рассудок. Следуя его побуждениям, мы часто забываем прислушаться к зову своего сердца, не замечая, как реальность возвращает нас на повторный круг тех же самых событий.

И если мы любим, то любим по-настоящему, и если мы строим, то строим на века, и если мы мечтаем, то мечтаем как дети. Разве иначе можно?!

Оставить комментарий © Copyright Таравский Вячеслав Вячеславович (ZORIAF_@qip.ru) Размещен: 21/04/2007, изменен: 21/04/2012. 45k. Статистика. Рассказ: Проза Иллюстрации/приложения: 1 шт.		Ваша оценка:
Аннотация: Мы живем в своей реальности - реальности прошлого, настоящего, будущего. И у каждого из нас своя реальность, где судьбоносные встречи меняют нашу жизнь. Сколько страхов, столько и последствий, сколько предрассудков, столько и торможений. Изменить себя, это значит изменить окружающий мир, но важно то, как ты будешь это делать. Какой инструмент в работе над самим собой ты будешь использовать. Ты можешь смотреть на бутылочку с одной стороны и видеть лишь ее красоту, а я могу видеть ее с двух сторон. Мы часто спотыкаемся о собственный рассудок. Следуя его побуждениям, мы часто забываем прислушаться к зову своего сердца, не замечая, как реальность возвращает нас на повторный круг тех же самых событий. И если мы любим, то любим по-настоящему, и если мы строим, то строим на века, и если мы мечтаем, то мечтаем как дети. Разве иначе можно?!

Таравский Вячеслав Вячеславович : другие произведения.

Мечта в бутылочке