Название: Слепая ненависть Автор: Tassa Герои: Софу Ди, Новый Ди, Лекс (Алекс) Рейтинг: PG Жанр: а какой жанр у манги ПСоХ? Примечание: продолжение серии про Лекса и Софу Ди.
Алекс ненавидел похороны. Нет, он понимал, что это необходимо, но... По его сугубо личному мнению, покойнику уже все безразлично, а эти рыдания на могиле, толпы каких-то непонятных "людей в черном", которых не может идентифицировать ни один из родственников умершего, и памятники плачущих ангелов в два человеческих роста никому ничего хорошего не приносят. Ну, хотя...Считается, что все это дает возможность скорбящим думать о чем-то другом, а не о том, что те, кого они когда-то знали и любили, будут гнить теперь под землей. Сам Лекс в таких случаях находил утешение в мыслях о том, что душа уже давно покинула свою тленную оболочку и обрела новое пристанище: или в новом теле, или в раю, или где там еще ей положено быть, смотря какую религию исповедовал несчастный.
Обычно молодой журналист отстаивал всю церемонию с положенным печально-торжественным выражением на лице, пожимал руку безутешным родственникам и, в зависимости от того, было ли это задание редакции или личная потеря, отправлялся или писать очередную статью, или в ближайший бар, выпить стаканчик за новое воплощение души и вспомнить все то хорошее, что она успела сделать в предыдущем. Лучшего способа провода покойного он придумать не мог.
Но не в этот раз. Эти похороны были уже пятыми за три недели, и стоящие вокруг него люди, знакомые до зубной боли, поскольку все они являлись его коллегами, мягко говоря, нервничали. А если честно, то они просто тряслись от страха. Ведь все те, кого они оплакали за этот короткий период, были такими же журналистами. И умерли они далеко не своей смертью.
Об этом кричали заголовки всех газет, хотя авторы этих сенсационных статей писали их дрожащими пальцами, при ярком свете, периодически оглядываясь через плечо. Пять самых успешных журналистов, пять самых ярких звезд на небосклоне современной французской прессы, пять просто красивых молодых и талантливых людей умерли страшной, пугающей смертью. Крышки на всех гробах были закрыты, так как собрать из того, что осталось от тел, что-то похожее на человека, было невозможно. Не говоря уж об отсутствии некоторых... частей. И теперь горе, охватившее всю журналистскую братию, отступало перед совсем другим чувством: страхом. И в воздухе, наполненном сладковатым ароматом хризантем и почти невыносимой смесью из запахов дорогих духов, одеколонов, и, едва заметно, пота, повис один-единственны волнующий всех вопрос: кто следующий?
Алекс не боялся. Нет, то есть, конечно, он прекрасно осознавал, что этим следующим вполне может оказаться он сам: все предыдущие жертвы таинственного убийцы были люди одного типа - молодые белые мужчины, блондины, спортивного телосложения, ну, и, конечно, журналисты. Лекс подходил под все критерии. Но... ему было просто противно: он не хотел трястись, как другие, не хотел бежать, объясняя свою трусость неотложными делами в другой стране, или перекрашиваться, полностью меняя внешность, говоря, что таковы последние тенденции моды. Нет, это было бы... противно. Да, именно это слово.
Ну умрет он и умрет. Не такая уж и трагедия. Если честно, это было бы выходом из того круга неразрешимых проблем, в который он сам себя и загнал. Пусть его следующее воплощение разбирается, может, у него лучше получиться. А в данный момент Алекса больше волновала мысль о том, что он может погибнуть, так и не помирившись с графом. С момента той... размолвки прошел почти месяц, а молодой человек так и не нашел случая извиниться перед своим загадочным другом. Ни один раз он уже порывался зайти в кондитерскую, купить какое-нибудь шикарное лакомство, достойное королей прошлого, и завалиться с ним в магазинчик. Но... но тогда бы пришлось все объяснять. Лекс был уверен в том, что граф непременно повторит свой вопрос о его сестре. И придется как-то выкручиваться, и если не лгать, то говорить полуправду точно. Казалось бы, для хорошего журналиста, каковым и считал себя Алекс, это не проблема, но... Он вообще не любил врать, а от мысли, что ему придется еще больше, и теперь намеренно, обманывать Ди, почему то становилось совсем тошно. И он все откладывал свой визит, а потом начались эти убийства, а следовательно, бесконечные похороны, и статьи, которые надо было по этому поводу написать, так что времени не оставалось даже на сон... Но сейчас Лекс твердо решил, что нужно, нужно это сделать. Может быть даже рассказать правду... Кто, как ни граф, поймет его лучше всех... Но нет, нельзя, нельзя втягивать еще и его. Морриг... нет, черт, теперь Мари Нортон, не примянет этим воспользоваться. А он не мог этого допустить, не мог, и все.
С этими мыслями Алекс начал аккуратно пробираться сквозь толпу испуганно жавшихся друг к другу людей, похожих в эту минуту на стадо овец, почуявших волка. Он не заметил, как какая-то женщина, единственная, стоявшая в стороне от остальных, оглянулась и пристально посмотрела ему вслед. Потом, когда юноша уже скрылся из виду, она подошла к мрачно и настороженно озирающемуся вокруг мальчику, который был одет в черный костюм размера на два больше, чем нужно. Она что-то тихо спросила, и тот, довольный, что на него обратила внимание такая леди, радостно отрапортовал,
"Это? Это был Алекс Нортон, он из наших. Журналист что надо! Один из лучших!".
Пара человек недовольно и как-то нервно оглянулись на него, а один мужчина сумрачно хмыкнул,
"Да, только теперь это звучит не как комплимент, а как приговор..."
Ни он, ни испуганно посмотревший на него мальчишка не увидели довольной улыбки, больше похожей на оскал, появившийся на лице этой любопытной женщины. Впрочем она быстро спрятала ее, прикрыв рот рукой в перчатке, а потом и вовсе куда-то исчезла. Никто о ней больше не вспоминал.
Поднос опустился на столик с таким грохотом, что все звери в магазинчике подпрыгнули и поспешили забиться поглубже в те норы, дыры или просто щели, в которых они провели последний месяц. Единственным, кто оставался совершенно спокойным и, казалось, даже очень довольным, был юный сын графа, который сидел на краюшке кушетки и терпеливо ждал, пока его тихо ругающийся сквозь зубы отец, на чьем новеньком (ну надо же!) чеонгсаме уже расплывалось огромное мокрое пятно, разольет таки чай по чашкам.
Четыре недели, которые прошли с того момента, когда некий журналист с очаровательной монахиней спешно покинули растерянного и оскорбленного в лучших чувствах графа, были для обитателей магазинчика худшими за последние... никто, если честно, уже не помнил, за сколько времени. Только самый старый житель этого таинственного заведения, некий дракон Виктор, как-то странно усмехался и начинал вспоминать, что де, где-то лет пятьдесят назад, когда один блондинистый вампир решил жениться, творилось нечто подобное. Но ему не верили, во-первых, потому что больше никто в магазине так долго не жил и подтвердить его слова не мог, а во-вторых, потому что он очень любил рассказывать всякие невероятные истории про графа. Что он когда-то был веселым, много смеялся, любил праздники и балы, и, что совершенно неправдоподобно, симпатизировал людям и дружил с некоторыми из них! И, даже, как выражался этот лгун, "крутил романы"! Полная чушь! Что другие животные ему и говорили, но тот только хохотал и обзывал их всех в свою очередь близорукими глупцами.
Так что бедным зверюшкам оставалось только прятаться, чтобы не попасться на глаза Ди, и ждать, пока эта гроза минует. Гораздо меньше повезло клиентам. Те "счастливчики", которые забредали сюда в поисках животного, или очень быстро ретировались с пустыми руками, но громко крича и обещая подать в суд за оскорбление личности, или все же уходили с домашними питомцами, но все коренные обитатели магазинчика знали, что очень скоро проданные товарищи вернуться обратно, а их хозяева... Ну что ж, не повезло, так не повезло.
И когда снова задребезжал колокольчик, возвещая прибытие нового покупателя, то даже самым оптимистичным существам его звон показался больше похожим на звон погребального колокола. Только маленький Ди радостно улыбнулся и уставился в дверной проем в предвкушении очередного развлечения.
Вошедшей оказалась тоненькая девушка в черном, смертельно бледная, только глаза были красными, заплаканными, как будто она рыдала много часов подряд. Она неуверенно огляделась, и когда перед ней как всегда неожиданно возник граф, резко вздрогнула, а потом тихо, сдавленно прошептала-проговорила,
"Здравствуйте..."
Ди, хотя его настроение не улучшилось ни на грамм, при виде этой новой посетительницы слегка смягчился и даже не стал сразу начинать с тонких (и не очень) оскорблений, а довольно таки вежливо спросил,
"Что вам угодно, юная леди?"
Та поежилась, хотя в магазине царило приятное тепло, и тем же дрожащим голосом ответила,
"Я... я не знаю. Я ничего больше не знаю. Просто... Теперь, когда Эндрю нет... Я не могу себе представить, как я приду в пустую квартиру и... Там никого не будет. Больше никогда не будет..."
На этом ее голос окончательно прервался, и она снова начала плакать, но как-то странно, беззвучно, только слезы покатились по ее бледным, без всякого намека на румянец, щекам.
Ди обреченно вздохнул, но, вопреки опасениям животных и надеждам сына, не вышел из себя, а осторожным движением взял девушку за одну из бессильно упавших рук и потянул ее в сторону гостиной.
"Пройдемте, леди, я угощу вас чаем, и вам сразу станет лучше. Пойдемте, прошу вас", .....................................................................................................................
Когда первые чашки были выпиты, а девушка немного пришла в себя, Ди начал расспрашивать ее о произошедшем. Он и сам не знал, почему не выкинул ее из магазина сразу же или не всучил какую-нибудь опасную тварь. Но... как только эта женщина появилась на его пороге, вся та ярость, которая бушевала в нем вот уже месяц, вдруг куда-то улетучилась, а осталось лишь какое-то тяжелое, гнетущее чувство, шепчущее, что вот-вот должно случиться нечто ужасное. Граф, как мог, отмахивался от него, стараясь сосредоточиться на своей потенциальной клиентке, но у него не получалось. Даже обычная возня животных его не успокаивала: они сидели так тихо, что магазин казался пустым. С запоздалым раскаянием Ди подумал, что это полностью его вина. Сын тоже куда-то испарился, но по этому поводу ками почувствовал только облегчение. Совесть выдала ему парочку уколов, но не очень сильных. Слишком невыносимым стал мальчик в последнее время, слишком трудно стало с ним справляться. Вдруг внимание Ди привлекла фраза, сразу вырвавшая его из раздумий и заставившая все его тело напрячься и перейти в, так сказать, боевой режим.
"Повторите пожалуйста, что вы сейчас сказали," произнес он спокойным, ровным тоном, четко выговаривая слова, хотя на самом деле ему хотелось схватить девушку за ее тонкие плечики и вытрясти из нее ответ.
Та удивленно подняла свои погасшие глаза, хотела было что-то возразить, но встретившись с пылающим взглядом собеседника передумала и торопливо исполнила его просьбу-приказ.
"Я сказала, что предчувствовала что-то плохое. Хотя какое тут предчувствие, это было просто делом времени... До этого уже произошло четыре убийства, и каждый раз убивали людей с одинаковыми данными: молодых мужчин со светлыми волосами, спортивного телосложения, и все они были журналистами. Как и Эндрю... Я говорила, говорила ему, что надо уехать, просто взять отпуск на пару недель, или месяц, пока все не утрясется. Так нет же, он упрямился, отвечал, что не хочет вести себя как трус, бежать как крыса с корабля, и вот теперь он мертв..."
Последние слова потонули в рыданиях, на этот раз уже настоящих, громких и отчаянных, но Ди не обратил на это внимание, он сидел бледный, неподвижный, и казался больше похожим на мраморную статую, чем на живое существо. Потом он резко сбросил с себя эту внезапную апатию, встал, обошел столик и таки пару раз встряхнул девушку за плечи. Она прекратила биться в истерике и изумленно посмотрела на него сквозь слезы.
"Имена, как звали остальных погибших журналистов? Ну же!" он еще раз ее встряхнул.
"Андре Морен, Леон Флоранс, Филлип Жюль, Эйрик Нойл," прошептала она сдавленным голосом, и сквозь отчаянье и безысходность в ее глазах начало проступать здоровый страх, не тот, который оглушает и лишает воли, а тот, который не дает вам выпрыгнуть из летящего самолета.
Граф отпустил француженку так же резко, как и схватил, и к ее полному изумлению, опустился прямо на пол перед ее стулом и на несколько секунд закрыл лицо руками, одновременно отгородившись от мира занавесью черных, блестящих почти как зеркало волос. Некоторое время они так и просидели, но потом какая-то мысль, по-видимому, пришла графу в голову, его тело снова приобрело ту стремительную грацию змеи в броске, и полыхающие золотым огнем глаза вновь устремились на девушку.
"А убийца? Убийца пойман? Кто это сделал?"
Она, несмотря на свое шоковое состояние, уже поняла, что ее странный собеседник теперь расспрашивает ее совсем не из праздного любопытства, так что попыталась собраться с мыслями и ответить по возможности четко и ясно.
"Нет, убийцу не нашли. Если честно... Я выяснила все, что могла, слушайте. Полиция на самом деле не имеет ни малейшего понятия, кто это сделал. Потому что человек это сделать не мог, это точно. Тела разорваны, некоторые части даже... отсутствуют. И это сделано не ножом, а, судя по заключению экспертов, когтями и клыками. Некоторые клянутся, что такие... повреждения характерны для нападения львов. Но есть несколько "но". Во-первых, серийность. Зверь, конечно, не будет искать по городу только какой-то определенный тип людей. Тогда его должен кто-то направлять, натравливать. Но... как вы будете водить по Парижу огромного льва, причем так, чтобы его никто не заметил? Особенно после второго и третьего убийств, когда все уже просто стояли на ушах и шарахались от каждой тени... И, кроме того, зверя надо еще контролировать, а это совсем не просто, я узнавала. Во-вторых... на телах обнаружены специфические следы других укусов, укусов насекомого, и яд. Яд скорпиона. Но только этот скорпион должен был бы быть величиной с пони! Таких в природе не существует! И в-третьих... по мнению экспертов, подобные раны возможно нанести, если только нападать сверху. Но все убийства были совершены на открытых местах, там негде прятаться!"
Девушка опять начала истерически всхлипывать, не замечая, насколько потрясенным выглядит граф. Казалось, он сейчас сам упадет в обморок. Потом он тихо прошептал,
"Но это невозможно..."
"Вот именно, невозможно!" подхватила его посетительница, и, сгорбившись на кушетке, опять полностью погрузилась в свое горе. Но Ди, по-видимому, уже достаточно пришел в себя и продумал план действий, потому что он решительно встал, быстро огляделся, отошел куда-то вглубь магазинчика и через пару секунд вернулся с огромным пушистым персидским котом на руках. Тот испуганно прижимал уши и нервно косился на графа. Но тот, не обращая на это внимания, встал прямо перед плачущей и теперь уже трясущейся девушкой, а когда она соизволила отвлечься от своих переживаний и посмотреть на возвышающегося перед ней мужчину, сунул сдавленно мяукнувшего зверя ей в руки. Потом быстро сказал,
"Я уверен, что этот кот составит вам компанию и поможет пережить вашу трагедию. Заботьтесь о нем хорошо, и он позоботится о вас. А теперь советую вам пойти домой, принять душ и лечь спать. Я думаю, мурчащее теплое существо под боком отгонит от вас все мрачные мысли. А теперь, извините, мой магазин закрывается".
"Э-э-э," только и смогла выдавить из себя француженка, пытаясь как-то осмыслить эту неожиданную перемену в поведении графа. Но он не дал ей этой возможности, а легко поднял на ноги и начал вежливо, но твердо направлять к выходу из магазина. Когда они почти его достигли, девушка все таки собрала последние крохи здравого смысла и спросила,
"Но я вам, наверное, что-то должна, за кота? Он ведь, по-моему, породистый и жутко дорогой?"
"Конечно, он породистый, не сомневайтесь. Его родословную можете забрать... дня через три, я к тому времени ее как раз найду. И не беспокоитесь насчет оплаты: считайте это подарком. Я так сочувствую вашему горю, что не могу поступить иначе. А теперь, до свиданья",
С этими словами Ди захлопнул дверь прямо перед носом ошарашенной покупательницы, которая непонятным образом оказалась уже на улице с довольно мурчащим котом на руках, и быстро перевернул табличку на "Закрыто".
В сгущающихся сумерках Алекс торопливо шел к уже виднеющемуся вдалеке магазинчику, тихо ругаясь про себя. Его обычное место для парковки в Чайнатауне было занято, пришлось объезжать квартал еще раз и ставить машину чуть ли не на другом конце улицы. Теперь он невольно убыстрял шаги, стараясь поскорее добраться до знакомых дверей. Нервировало его все это. Да и странно... На обычно оживленной, заполненной спешащими куда-то людьми улице было совершенно пусто. Ни покупателей, ни торговцев, ни просто любопытной мелюзги, вечно болтающейся вокруг и норовящей стащить все, что плохо лежит. Фонари еще не зажглись, и сгущающуюся темноту рассеивали только беспорядочно мигающие разноцветные огоньки на витринах. Тишина царила почти пугающая, и не поверишь, что буквально в нескольких шагах отсюда живет своей обычной ночной жизнью веселый Париж...
Размышляющий таким образом Лекс уже почти достиг своей цели, когда сверху раздался какой-то странный звук, похожий на хлопанье крыльев. А как только молодой человек удивленно поднял голову, то на него внезапно обрушилось что-то темное и огромное. Падая на землю, он ощутил резкую, рвущую боль, а через пару секунд все его тело охватило нестерпимое жжение, как будто вместо крови у него по венам потек огонь. Алекс сделал единственное, что ему оставалось: закричал.
В сторону покатилась круглая коробка с теперь неминуемо погибшим шоколадным тортом...
Граф Ди методично просматривал контракты, которые доставал из обычно запертого на ключ ящика письменного стола, стоящего в углу гостиной. Хотя он казался маленьким, но листов, валяющихся вокруг в живописном беспорядке, было уже столько, что они не поместились бы и в большой сундук. Но хозяин магазинчика не обращал на эту странность внимания, он просто торопливо вытаскивал их один за другим, быстро пробегал глазами, а потом раздраженно отбрасывал в сторону.
Рядом с ним, прислонясь к стене, стоял красивый молодой мужчина, который, явно забавляясь, внимательно следил за действиями графа. Отбросив очередной контракт, тот раздраженно поднял глаза и ядовито бросил,
"Вместо того, чтобы подпирать стену, которая и без тебя не обрушится, ты мог бы мне помочь, Виктор".
Брюнет только рассмеялся и откликнулся,
"Да мне и тут вполне хорошо, Ди. А с тем, чтобы навести хаос в собственном доме, ты вполне успешно справляешься и сам"
Ди прошипел что-то на китайском в пол голоса, а вслух сказал,
"А ты не мог бы снова принять свою истинную форму, и отправиться к себе в чертог? Там ты хотя бы не будешь действовать мне на нервы ..."
Виктор довольно осклабился и протянул,
"Не-а, не мог бы. Там ску-у-учно. Мне надоело. Период спячки закончился, и все такое. К тому же, у меня, в отличие от твоих остальных зверюшек, обе формы истинные, и человека, и дракона. А то как бы я смог ходить по твоему магазину? Пришлось бы все время безвылазно сидеть в моем, как ты выразился, чертоге. А так я могу сам найти себе развлечение... Человеком быть... забавно".
Ди сквозь зубы высказал все, что он думает о развлечениях некоего дракона. Упомянутый дракон зашелся в приступе дикого хохота.
Вдруг он резко оборвал смех, и, повернув голову в сторону выхода из магазинчика, прислушался. Потом гибким движением оттолкнулся от стены и, торопливо выходя из комнаты, кинул через плечо,
"Бросай свои контракты, зверюшка уже сама к нам пожаловала. И, по всей вероятности, ест кого-то на нашем, ох, прости, твоем пороге... Как ты думаешь, кого?"
Ди ахнул, тонкие пальцы бессильно разжались, и оказавшиеся в них в ту секунду листы бумаги с тихим шорохом упали на другие такие же, уже образовавшие на полу шуршащий ковер. Но через мгновение ками опомнился и в буквальном смысле побежал вслед за своим ушедшим собеседником.
Как ни странно, на улице они оказались почти одновременно. Перед ними предстала картина, от которой Ди приглушенно вскрикнул и на секунду прикрыл глаза, а Виктор, хотя это его лично и не касалось, изумленно присвистнул.
Золотистые волосы лежащего молодого человека расплескались по черной мостовой, на которой в неверном свете уже зажегшихся фонарей блестела какая-то темная жидкость. А при виде твари, сидевшей на груди несчастного, сомнений в том, что это за жидкость, не оставалось.
Существо, которое злобно зарычало на вновь прибывших, с первого взгляда казалось похожим на льва. Но только с первого взгляда. Как только Виктор бесстрашно сделал пару шагов вперед, ему на встречу метнулось жало, настоящее скорпионье жало, только огромное и вырастающее прямо из покрытой гладкой шерстью спины животного. Мужчина увернулся, и зверь яростно и разочарованно завопил. Как будто откликаясь, юноша, лежащий в его когтях, тихо застонал.
Виктор выругался сквозь зубы и быстро оглянулся на своего спутника,
"Ди, черт тебя побери, ты же ками. Прикажи этой твари отпустить его, парень еще жив".
Но тот только бессильно затряс головой и сдавленно прошептал,
"Мантихора выполняет условия контракта, и до тех пор, пока ее хозяин не нарушил свои обязательства, она не будет мне подчиняться..."
"Черт, черт, черт..." пробормотал Виктор, на секунду задумался, а потом решительно сказал,
"Ну что ж, если по-хорошему нельзя, будем по-плохому".
Если бы сейчас кто-то выглянул на улицу, он бы наверняка подумал, что сошел с ума. Над всем Чайнатауном нависла фигура гигантского, черного, как душа закоренелого грешника, дракона. Потом раздался полный ужаса и смертельной муки крик какого-то зверя, и вновь наступила тишина.
"Ди, выйди из ступора, будь любезен, и помоги мне затащить твоего журналиста в магазин, пока полиция не приехала. Черт, надо же было этой твари подать голос..."
Виктор наклонился над неподвижно лежащим Алексом и попытался его поднять. Но в человеческом теле его способности, по-видимому, были ограничены, потому что он раздраженно покачал головой и перевел взгляд на застывшего графа, который в шоке смотрел на то, что осталось от неудачливой мантихоры. Осталось, надо сказать, очень немного.
"Ты... ты ее убил! И съел!"
Дракон закатил глаза и ответил,
"Да, убил, а иначе бы она убила твоего любимчика. А съел... Ну извини, я голодный. Перевоплощение требует затраты большого количества энергии. Слушай, разберись, наконец, со своими приоритетами. И побыстрее, пожалуйста, а то все сделанное может оказаться напрасным. Он или истечет кровью, или погибнет от яда. Ну же, Ди, не тормози!"
До этого бессмысленно блуждающие глаза ками наконец остановились на каком-то предмете. Им оказалась нарядно разрисованная коробка из кондитерской, сиротливо валяющаяся в стороне от побоища. Ее вид подействовал на графа, как отрезвляющая пощечина, и он тут же метнулся к уже начинающему терять терпение Виктору и слабо стонущему Лексу.
"Ну наконец то, свершилось..." пробормотал мужчина, и, дождавшись, пока Ди подхватит журналиста под одну руку, подхватил его под вторую, и они вместе потащили Алекса к предупредительно открывшему двери магазинчику.
"Я, я не знаю, как ему помочь... Ничего не действует!" в голосе Ди, склонившегося над теперь больше походящим на мумию из-за намотанных на него бинтов Лексом, начали появляться истерические нотки.
"Я перевязал все раны, дал ему противоядие, но ничего не помогает! Кровь не останавливается, температура не спадает... Не понимаю! Ему уже должно было стать лучше!"
"То есть, его тело не реагирует так, как должно реагировать нормальное человеческое тело?" уточнил Виктор, удобно устроившийся в кресле в углу комнаты и наблюдающий оттуда за метаниями ками.
"Да, не реагирует, ты же сам видишь!" яростно сверкнул на него глазами граф, а потом подозрительно прищурился.
"Признавайся, что ты имел ввиду? Ты что-то знаешь про него? Почему лекарства не действуют?"
"Я?! Да что ты, ничего подобного!" дракон сделал совершенно невинное лицо. Увидев, что это не помогает, и Ди продолжает сверлить его взглядом, он поспешил быстро сменить тему,
"Но, мне кажется, я знаю, что подействует..."
"Да? Что? Говори сейчас же!" ками тут же забыл о всех своих подозрениях и умоляюще посмотрел на довольно ухмыльнувшегося мужчину.
"Ну-у-у..." протянул он, "Тебе это не понравится. Тебе опять придется делать выбор между жизнью Алекса и одного из твоих обожаемых существ...."
Ди сразу помрачнел, но, посмотрев пару минут на метающегося в бреду молодого человека, вздохнул и тихо произнес,
"Выкладывай, а там я уже решу, стоит он того или нет..."
"Хм," хмыкнул Виктор, но потом все же соизволил дать объяснение.
"Ну, Ди, ты опять тормозишь... Слово "мандрагора" тебе о чем-нибудь говорит?"
Тот только всплеснул руками, а потом застонал,
"Я дура-а-ак..."
"Ох, Ди, неужели этот день настал! Ты это признал! Правильно, всегда слушай старого доброго дядюшку Виктора, и не прогадаешь!" не примянул воспользоваться моментом дракон. "А как насчет моральных диллем?"
"Ну, мандрагора все же в большей степени растение, чем животное... Я думаю, я могу пойти на такую жертву..." грустно вздохнул Ди, еще раз оглянувшись на Алекса.
"Кто бы говорил," не удержался Виктор, но тут же под гневным взглядом Ди поднял руки и сделал вид, что сдается.
"А тебе разве не нужно быстро бежать за лекарством для твоего Алекса? Еще чуть-чуть, и спасать уже будет некого..."
Ди ахнул и стремглав бросился из комнаты.
"Я за ним присмотрю," крикнул ему вслед мужчина и поудобнее устроился в кресле.
Дверь тихо скрипнула, открываясь, а потом внутрь комнаты, наполненной запахом благовоний, лекарств и крови, скользнула тонкая фигурка. Она медленно и абсолютно бесшумно приблизилась к лежащему на широкой кровати под богато украшенным балдахином юноше. Изящная рука уже потянулась к покрытому потом смертельно бледному лицу раненного, когда ее за запястье перехватила другая, принадлежащая как будто соткавшемуся из теней в углу спальни мужчине.
"И что же вы тут делаете, юный Ди?" голосом, не предвещающим ничего хорошего, спросил Виктор.
"Я, я..." мальчик на секунду смешался, но потом быстро выпали, "Я хотел проверить ему температуру".
"Да что ты!" иронично приподнял брови дракон, и, не выпуская запястье ребенка, потянул его прочь от постели больного. Младший Ди незаметно поморщился от боли.
"А мне почему то кажется, что все было совсем иначе, мой юный друг. Продолжаешь играть с огнем?" А когда в ответ ками сдалал удивленное и непонимающие лицо, жестко усмехнулся.
"Ты можешь развлекаться как хочешь, мальчишка, но не вмешивай в это меня. Ты один раз уже пытался мною манипулировать, не повторяй этой ошибки вновь. Раньше отношения твоего отца и этого человека были мне безразличны, но теперь я буду им помогать просто из чувства противоречия . Ну, это еще и неплохое развлечение, конечно".
Юный Ди зло стрельнул глазами на довольно улыбающегося дракона, резко вырвал из его железной хватки руку и начал тереть покрасневшее запястье. Затем он, теперь уже открыто, направился к выходу из комнаты, а в дверях обернулся и буквально прошипел,
"Он все равно умрет, рано или поздно. Но я постараюсь, чтобы это случилось рано".
С этими словами он покинул спальню.
"Это ты так считаешь, волчонок... Поверь, с ним не так просто будет справиться... А твой отец действительно дурак, причем ничего не смыслящий в человеческой медицине... От таких ран и такого количества яда обычный человек умер бы в первые секунды после нападения..."
Виктор обернулся и весело посмотрел на метающегося по кровати Лекса.
Алекс лежал и наслаждался жизнью. Точнее, он наслаждался видом хлопочущего вокруг него графа. Тот просто лучился энтузиазмом и готовностью исполнить малейшее желание молодого человека, чем он нагло пользовался, требуя постоянно то одного, то другого, приводя иногда своими просьбами графа в полный ужас. Ну кто знал, что в магазинчике нет жареного бекона и такого крайне незаменимого в хозяйстве предмета, как телевизор...
Хотя с момента нападения прошли всего сутки, но, как ни странно, журналист чувствовал себя просто великолепно, все раны зажили, и от них остались лишь едва заметные, кажущиеся старыми шрамы. На вопрос, какое же лекарство смогло оказать такое воистину чудесное действие, Ди невнятно бормотал что-то о каком-то "старинном китайском средстве", а Виктор, постоянно ошивающийся вокруг, делал таинственное лицо и указывал пальцем на небо. Дурак.
Называется вспомни черта, а он уже здесь. Виктор размашистой походкой вошел в комнату, оценивающим взглядом окинул валяющегося Лекса и недовольно хмурящегося на непрошеного визитера Ди, потом решительно подошел к кровати, сдернул одеяло с ойкнувшего от неожиданности парня, который тут же отчаянно покраснел, так как был наг, как в момент рождения, и заявил,
"Все, хватит тут валяться и симулировать, где же ваша журналистская жилка, Алекс? Неужели вам не хочется узнать, кто стоит за этими убийствами?"
Тот тут же забыл о своей наготе и буквально упал с постели, подавшись вперед, чтобы оказаться поближе к потенциальному источнику сенсационной информации.
"Хочется, конечно хочется, вы еще спрашиваете! Так кто это был? А как же та летучая тварь ("мантихора", автоматически поправил Ди, при этом, правда, не отрывая взгляда от открывшегося его взору ВИДА) , которая на меня напала?"
"Ну, мой дорогой друг, та тварь ("мантихора!" прошипел Ди) была только орудием, исполнителем чужой воли. Но вот тот, кто отдавал приказы..."
Алекс начал судорожно озираться в поисках своих вещей. Граф с обреченным (и огорченным) вздохом сунул ему сверток с одеждой. Одежда была не Алекса (его костюм понес непоправимые потери в схватке) но вполне ему подходила. Юноша не стал задаваться вопросами, когда на горизонте маячил такой репортаж, он надел бы на себя и грязный мешок.
"А как вы узнали, кто убийца?" голос Лекса звучал глухо, потому что в эту секунду он сражался со свитером цвета горького шоколада, пытаясь влезть одновременно и в него, и в новенькие ярко синие джинсы.
"Э-э-э," протянул Виктор, которому представился уникальный шанс полюбоваться на безупречный торс парня и его узкие бедра. Ну, и на все остальное, тоже... Надо сказать, что этим шансом он воспользовался. Ди, к этому времени уже вставший со стула у кровати и переместившийся поближе к месту действия, покосился на все еще борющегося с одеждой Алекса, а потом пребольно заехал острым локотком дракону в живот. Тот поморщился, но смотреть не перестал, а только послал пытающемуся испепелить его взглядом китайцу наглую улыбку.
"Ну так как?" переспросил молодой человек, который наконец-то сумел просунуть голову и руки в нужные дырки, и теперь удивленно смотрел на красного от возмущения Ди и Виктора, похожего на кота, съевшего миску сливок.
"Я нашел контракт, который хозяин зоомагазина когда-то заключил с нынешним, то есть, просите, уже бывшим, владельцем твари, ой, извини, Ди, мантихоры", доложил мужчина, не переставая довольно усмехаться.
"Контракт?!" изумленно воскликнул Алекс.
"Когда это ты успел его найти?" подозрительно поинтересовался Ди.
"Да-да, именно контракт, и когда ты тут ворковал со своим голубком," ответил им обоим дракон.
"Но... граф, почему вы мне не говорили, что продали кому-то такую опасную тва... существо?" Лекс перевел вопрошающий взгляд на Ди, который, казалось, разрывался между желанием провалиться сквозь землю и убить веселящегося Виктора.
"Э-э-э," пока китаец силился придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение, за него это сделал Виктор.
"Ну, дата на контракте - 1982 год, возможно, зоомагазином тогда владел... ну, хотя бы, отец нашего дорогого Ди. Так что, скорее всего, он и заключал контракт, а наш Ди не имел об этом ни малейшего представления. Ведь правда, граф?"
Ди в ответ облегченно закивал головой, а на лице Алекса, на секунду помрачневшего, мелькнуло какое-то странное выражение. Но он не стал больше вдаваться в подробности, а вместо этого задал очередной вопрос Виктору,
Дома у господина Ранье никого не оказалось, но его соседка, вышедшая погулять с внуком, охотно рассказала трем очень симпатичным, пусть и несколько странным, молодым людям его трагическую историю.
"Ох, это было так ужасно, так ужасно. Бедный мсье Клод... Он умер, вы знаете? Застрелился... И все из-за какого-то писаки, проклятого журналиста, я с тех пор и газеты читать перестала, потому что теперь знаю: там все врут. Так вот, фирма, в которой он работал, недосчиталась о-о-очень крупной суммы. А поскольку финансами в ней занимался бедный мсье Клод, то обвинили в хищении именно его. И все документы на это указывали, хотя он клялся и божился, что не имеет к этому никакого отношения. Его счета проверили, ничего не нашли, но поскольку других подозреваемых не было, полиция сделала однозначные выводы. Но все бы было ничего, я думаю, господин Ранье сумел бы справиться с этим несчастьем, доказать свою невиновность, но тут вмешался какой-то журналюга, Андре Морен, специально запомнила его имя. Он все разнюхал, а потом написал огромную статью, чуть ли не на первой странице, про это дело. Только там не было ни слова правды! Он переврал всю жизнь мсье Клода, выставил все так, как будто тот был преступником едва ли не с младенчества, все время всем лгал, воровал, а закончил вот этой огромной кражей. От мужчины отвернулись все его друзья, коллеги, он стал буквально парией... И в конце концов не выдержал и застрелился! Ах, такая трагедия... А через пару недель выяснилось, что те деньги украл его помощник, который и подделал все документы... Хотя, надо признать, скоро он получил по заслугам: еще не успел состояться суд, а на него напало какое-то животное и буквально разорвало на кусочки! Все таки есть справедливость на свете! И, представляете, тот подонок, писака, даже не соизволил дать опровержение! На похоронах мсье Клода была только я, мой муж, да бедняжка Симон..."
"Простите, а кто такая Симон?" вежливо прервал эту пламенную речь Виктор, который до этого слушал с подходящий к месту скорбной миной на лице.
"Симон? Это жена Клода, ох, то есть, простите, теперь уже его вдова... Ах, как же ей было трудно, после всех этих лет, прожитых вместе..." женщина прочувственно высморкалась в протянутый ей все тем же Виктором носовой платок.
"Жена?" оживился до этого уже было поникший Ди.
"Контракт может переходить к родственнику?" тихо поинтересовался дракон у китайца, пока словоохотливая француженка в деталях описывала слушавшему ее с вежливым интересом Алексу все достоинства этой дамы.
"Да, если его условия соблюдаются, и новый владелец не возвращает животное в магазин", кивнул ками, нетерпеливо переступая с ноги на ногу.
"Милая леди," расплылся в широкой улыбке брюнет и, быстренько оттеснив вздохнувшего с облегчением Лекса, пристроился к совсем уже растаявшей от такого внимания женщине, "милая леди, а вы не подскажите, где найти эту, без всякого сомнения, исполненную всяческих достоинств мадам ?"
"Ох, она так убивается, до сих пор, вы только можете себе представить подобную преданность? А ведь он был ее лет на двадцать старше, вот как... А где она... Я полагаю, на кладбище, Симон теперь вообще проводит там большую часть своего свободного времени..."
Виктор победно улыбнулся, и, быстро распрощавшись с болтливой дамой, компания отправилась на розыски таинственной мадам Ранье.
Кладбище (как это ни странно) встретило их мертвой тишиной. За десять долларов и очаровательную улыбку Виктора они узнали, где примерно находится могила Ранье, и без промедления отправились в указанном направлении.
Их ожидания оправдались. Над могилой, буквально заваленной цветами, склонилась женская фигура в черном платье. При звуке приближающихся шагов она подняла голову и равнодушно окинула взглядом в свою очередь разглядывающих ее мужчин. Когда ее глаза остановились на Алексе, то ее до этого приятное, даже симпатичное лицо исказила уродливая гримаса ненависти.
"Жаль, что ты не сдох, подонок," злобно бросила она ему, явно не собираясь ничего скрывать.
"За что вы меня так ненавидите?!" воскликнул Лекс, невольно делая шаг назад. Виктор ободряюще положил руку ему на плечо, а граф проследил за этим движением глазами тигра, у которого из под носа утаскивают законно добытую им лань.
"За что?! Такой же как ты, журналист, испортил всю мою жизнь! Убил мужчину, которого я любила больше всего на свете! Вы все, все одинаковые, вы, самоуверенные, наглые, бесчестные ублюдки, которые разрушают жизни людей просто ради хорошей статьи!" на последних словах ее голос сорвался на визг. Но Алекс все таки попытался воззвать к ее рассудку,
"Но ведь я не имею к этому никакого отношения! Я всегда в своих статьях писал только правду, по десять раз перепроверяя информацию! Я ничего не знал о вашем муже!"
"Ты врешь, ты все врешь! Ты такой же, как они, поганый, мерзкий убийца!"
Алекс стоял и потерянно смотрел на существо, которое когда-то было человеком, но в котором ничего человеческого уже не осталось. Она брызгала слюной, выкрикивала какие-то бессмысленные угрозы и оскорбления, а юноша все смотрел и смотрел, и по его щекам начали течь беззвучные слезы.
Виктор первый вышел из оцепенения, посмотрел сначала на плачущего блондина, потом на ставшего очень задумчивым Ди, тряхнул головой, взял их обоих за плечи, развернул в сторону выхода, и мягко, но решительно подтолкнул.
"Иди-те ка отсюда, я о ней... позабочусь. Алекс еще очень слаб, ему вредно сейчас такие... переживания. Ди, я тебя прошу, будь благоразумным".
Китаец внимательно посмотрел ему в глаза, потом кивнул, взял молодого человека под руку и повлек к виднеющимся вдали воротам. Журналист пару раз оглядывался, но давал вести себя прочь от этого ужасного зрелища.
Подождав, пока эта парочка не скроется из виду, дракон повернулся обратно к уже успевшей опуститься на землю около могилы женщине. Затем он неспешно подошел к ней и с размаху дал пару пощечин. Когда ошеломленная таким обращением мадам Ранье подняла на него заплаканное, но все еще искаженное безумной ненавистью лицо, Виктор очень, очень неприятно улыбнулся и сказал,
"А теперь, дорогуша, пришло время ответить за свои преступления,"
Та расхохоталась и, попытавшись придать себе гордый и уверенный вид, выплюнула,
"Ответить? И как же? Какие у вас есть доказательства? Сказки про мифическое существо, которое никто никогда не видел? Показания напуганного до полусмерти журналиста, которому в каждой тени уже мерещатся чудовища? Не смешите меня, ни один суд таких доказательств не примет!"
"Ну, один суд, положим, примет..." продолжая все так же улыбаться, ответил брюнет, начиная медленно кружить вокруг Симон.
"Какой же?" та недоверчиво хмыкнула.
"Мой".
"Вы? А кто вы такой? Судья?"
"Да, представьте себе, судья. Я был им, когда люди еще не знали всех этих мудреных слов, когда не существовало никаких законов, кроме моего слова..."
Круги все сужались, и до женщины наконец-то дошло, что что-то тут не так... Она стала подниматься на ноги, но Виктор протянул руку и толкнул ее обратно на землю.
"Что... что вы собираетесь делать?!" она истерично всхлипнула и уставилась исполненными ужаса глазами на теперь остановившегося перед ней мужчину.
"Поужинать," мило улыбнувшись, тут же откликнулся он, "видите ли, ваша мантихора было о-о-очень невкусной. А вы, я думаю, вполне сгодитесь для того, чтобы, так сказать, ее заесть..."
"Вы ведь шутите?" неуверенно прошептала вдова, начиная отползать от него подальше.
"Не-а," совершенно искренне заверил ее Виктор.
Криков на кладбище никто не услышал, или просто не обратил внимания. Мало ли, что там твориться поздним вечером...
"Знаете, что больше всего меня в этой истории... ранит?" тихо спросил Алекс, пока они с Ди шли к выходу.
"Нет, не знаю. Что?" так же негромко ответил ему граф.
"То, что это ненависть абсолютно беспричинна. Я бы даже понял, если бы она убила только того журналиста, который оклеветал ее мужа. Может быть, он действительно был бессердечным подонком, для которого единственной важной вещью на свете были деньги. Но... Я ведь не такой. И Филлип, и Эйрик тоже были не такими. Они были просто славными ребятами, любящими свою профессию. У них были семьи, дети, тоже ни в чем не повинные, но теперь вынужденные страдать из-за поступков людей, которых они даже не знали. Разве это справедливо? Разве такая слепая ненависть имеет право на существование? Ответьте мне, граф".
Они уже почти дошли до машины, так что Алекс остановился и внимательно посмотрел на своего друга. Но тот все молчал, а потом произнес, не поднимая глаз,
"Поезжайте без меня, Алекс, я думаю, мне лучше пройтись"
А когда молодой человек попытался что-то возразить, он только качнул головой и, слабо улыбнувшись, поднял руку и прижал тонкие пальцы к губам молодого человека. Тот изумленно замолчал, а граф продолжил,
"Поверьте, так будет лучше для нас обоих. Заходите ко мне через пару дней, я буду ждать вас с нетерпением. И следите за своим здоровьем, кто знает, какие осложнения могут себя проявить. Если что, сразу звоните мне. А теперь, спокойной ночи, господин журналист".
Он развернулся и через пару секунд растворился в сгущающихся сумерках. Лекс же остался стоять, задумчиво глядя ему вслед.
За спиной Алекса раздалось хлопанье крыльев. А может быть, это хлопали полы так любимого ею плаща...
"Говоришь с ками о ненависти Лекс? Не смеши меня, это тоже самое, что метать бисер перед свиньями" женщина с красными, как запекшаяся кровь, волосами поравнялась с ним и, проследив глазами за взглядом блондина, усмехнулась, а потом коротко рассмеялась.
"Ох, какой же ты все таки наивный... Хочешь перевоспитать его, вернуть ему надежду... Знаешь старую поговорку о том, что сколько волка не корми, он все равно в лес смотрит? Так вот, она справедлива и для ками: они ненавистью живут, дышат и питаются. Не трать свое время впустую".
"Заткнись," довольно грубо ответил Алекс, и, развернувшись, пошел к машине.
"Не заткнусь, потому что я права. И, кроме того, он тебе не пара. Ладно, черт с ним с тем, что он низший дух земли, мы видели мезальянсы и похуже... Но он еще и мужчина! Когда ты вернешься, тебе нужен будет наследник..."
"Я никогда не вернусь, слышишь, никогда!" резко обернувшись, выкрикнул молодой человек. В его голосе звучали нотки отчаянья.
"Вернешься, рано или поздно, вернешься," жестко ответила его спутница, ее изумрудные глаза холодно сверкнули в тусклом свете фонаря. "Неужели тебе так понравилось умирать, братец? Одного раза недостаточно? А ведь тебе надо было произнести всего четыре слова, чтобы прекратить эти страдания..."
"Я лучше буду страдать, лучше умру, чем вернусь в эту чертову золотую клетку с калеными шипами на прутьях!" Лекс распахнул дверцу машины, сел внутрь и завел мотор. Потом, уже отъезжая, опустил стекло и крикнул по-прежнему неподвижно стоящей женщине,
"И ты ошибаешься, мы с ним не более, чем друзья!"
Машина уже уехала, а красноволосая все смотрела ей вслед, как несколько минут назад Алекс смотрел вслед Ди. Потом она покачала головой и усмехнулась.
"Это ты ошибаешься, мой милый братец. Мужчины вообще в этом отношении такие слепцы... Но, ладно, черт с ним, я смогу на этом сыграть. Если этот ками поможет мне вернуть тебя на твое законное место, можно будет что-нибудь придумать... Мало ли, каких странностей мы не повидали за это время... Любовник из низших духов - это еще не самый худший вариант... Главное, чтобы в политику не лез и не мешал появлению наследника..."
Она снова рассмеялась, на этот раз горько и неприятно, как будто ножом провели по стеклу, и через секунду в ночное небо взлетела легкая тень какой-то птицы...