Этот благородный напиток был весьма невысокого градуса, но он имел одно безусловное, и неоспоримое достоинство - у него была пролетарская цена. Он стоял на прилавке любого магазина в больших бутылках "ноль семь" темного стекла, имел невзрачную этикетку, а иногда почему-то и вообще без нее. Он был вожделением студентов и пенсионеров, его с удовольствием употребляли военные, он был сладок, как наша молодость, и к нему, чтобы соблюсти необходимые формальности, всегда покупался плавленый сырок, с потрясающим для этого молочнокислого продукта названием -"Дружба".
Когда продавец винного отдела, женщина в боевой раскраске северо-американского индейца, обладательница высоко поднятой прически, с кокетливо и опрятно сидящей сверху этой прически махонькой, относительно размеров самой продавщицы, очень накрахмаленной штучки, название которой мне неизвестно, но, боже мой, как эта штучка замечательно сидела там, на самом верху, и делала эту монументальную даму неотразимой, и единственное что немного портило ту, безупречно исполненную полновесными формами женщину, так это то, что она никогда не смотрела на покупателя. Она всегда смотрела куда-то далеко, в одной ей известные дали, туда, где видимо располагалась ее тихая и розовая печаль о навечно ушедшей молодости.
Эта женщина умела считать деньги даже не глядя на мятые купюры и медную мелочь в своих холеных руках, она была богиня, когда небрежным движением руки, всего одним движением этой великолепной, чуть полной руки украшенной несколькими массивными золотыми кольцами советского производства, вот этой самой рукой, легко зажав между пальцев горлышки, она доставала из рядом стоящего ящика, СРАЗУ три бутылки этого божественного напитка, который где-то там, ждали страждущие, некоторое время назад собравшие необходимое количество трудовых копеек из всех имеющихся в наличии карманов.
Но, Бог с ней, с этой мелочью, что она, по сравнению с тремя бутылками в одной крепкой руке нашей замечательной продавщицы?! Вы только представьте себе эту руку, к которой почти хотелось припасть в благодарном поцелуе, если бы не желание, поскорее срезать ножом, или сорвать зубами с горлышка добытой в длинной очереди бутылки полиэтиленовую пробку, чтобы в нос поскорее ударил чуть терпкий, с некоторой горечью и ароматом каких-то не очень свежих фруктов этот чудесный, известный каждому тогдашнему подростку напиток, который в простонародье нежно именовался "портвешок"!
Нет, не надо думать, что это тот самый портвейн, который был изобретен португальскими пиратами, нет, это был особый сорт портвейна, это был настоящий "три семерки"! Кто и когда в тогдашнем советском союзе его изобрел, неизвестно, но, если бы удалось выяснить имя этого достойного гражданина своей страны, его памятник теперь укрывали бы до самой верхушки охапки цветов, сорванных прямо с соседней клумбы, и каждый уважающий себя человек, отведавший когда-то в далеком и забытом детстве, в какой-нибудь подворотне из найденного где-то там же граненого стакана "сто пятьдесят" портвейна, он говорил бы, роняя на цветочную гору две-три слезинки: "Спасибо тебе..."! А позже, отхлебнув из горлышка принесенной с собой бутылки глоток портвейна, он проникновенно думал бы о чем-то большом и настоящем, потому что только портвейн, этот благородный напиток вызывает в человеке употребившем его мысли о высоком...
И это, те самые высокие мысли, что вдруг покидают бренное тело и возносятся туда, где все уже давно ясно и понятно, где есть только безудержное уважение к ближнему и скромные мужские поцелуи вперемешку со слезами любви к ближнему... О, господи, я уже давно не пью, но стоит лишь вспомнить о портвейне, как сразу хочется укусить кусочек нежного, как рожденная "портвешком" мужская дружба, маленький (ибо: "не есть сюда пришли!") кусочек плавленого сырка!
Портвейн, это напиток, на котором выросли практически все сегодняшние знаменитости, это напиток, который знают все нынешние банкиры, промышленники, и прочие, весьма серьезные люди, но, стоит им показать ту самую бутылку темного стекла с косо наклеенной этикеткой, как с них слетает налет неприлично больших финансовых возможностей, и они становятся отличными парнями, которым море по колено, а стакан портвейна они закусывают плавленым сырком, и это не пьянство, а образ мыслей, потому что только благодаря портвейну появились в закрытых ото всех КБ, и улетели в далекий космос все наши ракеты, только благодаря портвейну, мы узнавали в далекой молодости что такое: "где был - не помню", а потом, если не очень повезло, выяснялось что ты уже женат, только благодаря портвейну мы знали цену настоящей мужской дружбы!
Портвейн это не напиток, портвейн это - религия. Портвейн, если хотите, это образ мыслей, это особый уклад жизни в студенческом общежитии, когда только он, портвейн, делал скучные школярские вечера насыщенными. Он, "портвешок", "портвяшка", расцвечивал самыми яркими красками все вокруг, и любая дурнушка с серыми глазами и кучей веснушек, становилась вдруг обворожительной, восхитительной красавицей, и куда там было этим королевам, этим нынешним "моделям"?!..
Вот, ее, эту конопатую глупышку надо было любить, восхищаться ей, говорить ей слова, на которые без портвейна не поднималась рука, и мы говорили этой девочке все, что только могли придумать, всё, и она, она нас звала своими серыми глазами, она нас звала за собой, к себе... Боже! И мы любили ее! Как не любят королеву, и у нас было все, чтобы быть счастливыми, и мы знали, что такое счастье, и мы любили, любили, любили...