Мир снова терял краски. Постепенно, почти незаметно и... неотвратимо. Серый туман накатывал с неумолимостью асфальтового катка, размывая, поглощая цвет. Туман забивался в уши, голоса окружающих исчезали, тонули в тусклой серости. Он словно накрывал толстым душным одеялом болтовню детей и участливый голос мужа, подозревавшего, что за отстранённостью Анны кроется очередной приступ мигрени. Если бы так!
Ещё туман стирал лица, заставляя Анну недоумённо вглядываться в размытые пятна, там, где раньше были друзья или коллеги. Этим пятнам приходилось не раз и не два окликать Анну, прежде чем та осознает, что приглушённое жужжание обращено к ней.
В посеревшем зеркале отражалась немолодая обрюзгшая тётка с потерянным взглядом. Она бы вызвала у Анны отвращение, но даже на это не осталось никаких эмоций. Тётка механически двигалась, время от времени замирая, как игрушка с кончившимся заводом. Иногда Анна встряхивалась, но очень скоро ловила себя на том, что ничего не понимая, просто кивает китайским болванчиком детям, что-то рассказывающим про школу.
Серость забирала всё и Анна сдалась.
Подрагивающие пальцы медленно набрали номер, не записанный ни в одном блокноте. Зачем? Всё равно эти несколько цифр были словно на мраморе высечены в мозгу и хоть прятались где-то на задворках сознания, никуда и никогда не исчезали.
Длинные, длинные гудки... как же долго не берут трубку. А вдруг... мысли заметались перепуганными птицами. Вдруг он сменил номер или уехал...
Анна сжала в повлажневшей ладони трубку, уже почти смирившись, что всё пропало, и не сразу поняла, что гудков уже нет. Холодный голос равнодушно повторил: "Алло". Она осела на стуле тряпичной куклой и почти прошептала: "Это я".
На том конце телефонного провода помолчали. Пауза показалась Анне невыносимой. Забыл?.. Откажет?...
- Когда тебе удобно?
Привычный вопрос расставил всё по своим местам и успокоил. Несколько коротких фраз, согласовывающих время и место, прохладное прощание.
Три дня. Осталось продержаться всего три дня. 72 бесконечных часа.
Устроить дела, соврать что-нибудь мужу, спихнуть детей бабушке...
Туман, ненадолго отогнанный звонком, мешал, отвлекал, подступая всё ближе, торопясь сожрать всё, что успеет.
*
Серая, в тон остальному миру дверь, звонок, щелчок замка...
- Заходи.
Одно слово и мнущуюся на пороге Анну буквально швырнуло в дверной проём, притянув арканом властной неизбежности.
Звук запирающейся за спиной двери и Анна облегчённо опускается на колени.
Спасена.
Льющийся из окон алый закатный свет мешает рассмотреть хозяина квартиры, оставляя лишь тёмный силуэт. Впрочем, у Анны нет никакой нужды его рассматривать. И права тоже.
Короткие команды, словно вспышки стробоскопа, раскручивают неспешный ритуал. На самом деле Анне он не так уж нужен, но она хорошо знает, что за всё надо платить. И если Ему нужны церемонии...
Впрочем и ей ритуал помогает сдержать нетерпение и кое-что даёт. Всплески цветности, начинающие разрушать серое марево.
Прохладная жёсткость ошейника - всплеск, боль в стягиваемых наручниками запястьях - ещё один...
Она упирается взглядом в ковёр, узоры которого кажутся невероятно яркими на фоне клочьев серости. Интересно, это от того, что он так близко? Или туман и впрямь уходит?
Рывок, команда, короткая боль и клубящиеся тени отползают ещё чуть дальше.
Ну наконец-то! Вот оно! То, ради чего Анна пришла.
Кожа отзывается на тихий шорох разворачивающейся плети крупными мурашками.
По спине пробежался лёгкий сквозняк и ей как всегда безумно захотелось дёрнуться, оглянуться, убедиться... Благословенная невозможность ничего этого сделать, и спасает, и не даёт сдержать дрожь.
Короткий смешок за спиной и невыносимо яркая вспышка перед затянутыми чёрным шарфом глазами. Да ей и не нужно ничего видеть. Света, который она сейчас получит, хватит на всё.
Первый удар почти безболезнен. Скорее ласка, но и его хватает. Анна и сама не знает, зачем жалобно мычит в кляп. Уж точно не для того, чтобы попросить пощады.
Когда цветные круги за закрытыми веками становятся вовсе ослепительными, а тело почти перестаёт реагировать, измученное смесью чудовищного наслаждения и невыносимой боли, всё внезапно заканчивается. Пропитанная слезами повязка падает. Анна впервые за ночь смотрит Ему в лицо и благодарно прижимается губами к распутывающей ремни руке...
*
Он долго стоит у окна, провожая взглядом тонкую фигурку.
Анна буквально летит, наслаждаясь красками свежеумытого ночным дождём, юного и прекрасного мира. Она уже скрылась за поворотом, но это не мешает ему знать, что вот сейчас она отшучивается от разбитного парня, пытающего разжиться телефончиком и в глазах её сияет свет.
Ещё он знает, что рано или поздно, но Анна обязательно вернётся. Через неделю, месяц или год, неважно. Серый туман рутины так или иначе пригонит её обратно. Анна вернётся к нему и он опять даст своей редкой гостье всё, что сможет. Всё, что она примет.
Вернётся и снова уйдёт, оставив его тонуть в размывающих реальность клубах серой тоски и томительного ожидания новой встречи. Встречи, которая на краткий миг вернёт в его мир цвет.