|
Счастливая старосветская семейка
О, Афанасий Иванович Бельмондов был истинным джентльменом. Когда он завтракал - как, впрочем, обедал и ужинал - то всегда держал овсяную кашу в левой ладони, а нож - в правой руке. Чтоб, значит, отгонять от пищи мух и тараканов.
О, он был в высшей степени образованным человеком и настоящим эрудитом. Если, скажем, у него спросить: сколько лет длилась столетняя война, то он никогда не ответит, как многие из нас, что семь метров. Он подумает и ответит, что длилась она семь метров и двадцать пять сантиметров и один миллиметр.
О, он страх как любил изобразительное искусство. Купит, бывало, какой-нибудь уцененный художественный альбом и вылизывает в нем, вылизывает каждую иллюстрацию, пока лист не приобретет полную прозрачность. Ведь только так, а не иначе, можно приобщиться к мировым шедеврам.
Поэтому стоит ли говорить о том, что его всегда и во всем отличала удивительная честность.
Вот и вчера, стоя перед закрытой дверью собственной квартиры, когда его жена Пульхерия Ивановна Бельмондова спросила у него, где, зараза, ваш ключ, - кстати, между собой супруги обращались исключительно на вы - он честно ответил:
- Я его съел.
- Как это съел?
- Проглотил.
- Почему?
- Кушать захотелось.
- Ах вы, червь недоделанный. Лучше бы вам сдохнуть! - рассердилась Пульхерия Ивановна.
Афанасию Ивановичу решительно не нравилось, когда жена сердилась. Потому как тогда у нее переставал мелкими каплями сочиться из ушей мозг, прекращали кровоточить глаза, и до безобразия выпрямлялся кривоватый нос. Словом, вид она принимала совсем некрасивый.
В преломлении потока волнообразно плыл пол. Стоять было легко. Из-за сгустившейся тишины слышно было, как говорила стена со стеной. Одна стена жаловалась другой, как недавно посещала дантиста и выложила тому пять тысяч рублей за несчастную пломбу. "Ох уж эти мне нынешние цены! Ох уж эти мне проклятые капиталистические отношения!", - вздыхала вторая стена, покрываясь целлюлитными пятнами.
- Не отвлекайте! - притопнул ногой на стены Афанасий Иванович.
- Да мы вас и не отвлекаем! - испугались те. - У нас маленький междусобойчик!
- Как же, поверил я вам. Вон, например, потолок молчит и не возникает!
- Потолку, вообще, все до потолка.
- Вы сами отвлекаетесь, милый! Стены нам всегда только помогают! В общем, делайте что хотите, но давайте мне ключ, - сурово произнесла Пульхерия Ивановна.
Что тут было возразить - Афанасий Иванович полез рукой в свой желудок. Чего там только не было - остатки овсяной каши, канцелярские товары, неоплаченные телефонные счета - но подцепить ключ ему не удалось. Ну, не давался чертов ключ в руку - соскальзывал, хоть тресни!
- Извините, крошка, не получилось, - отплевываясь, сказал он.
- Ладно уж, давайте я.
- Э-э, а руки у вас чистые? - поинтересовался Афанасий Иванович. Но жена не удостоила его ответом и запустила ему руку в рот по плечо.
- Эх, жалко, не достаю, - сообщила она немного погодя. - Чувствую-то, я чувствую, но вот подцепить никак не могу. Не хватает самую малость. Мне бы крючок какой-нибудь.
- Нет, крючком копаться у себя в организме я вам, извините, не позволю, - сказал, как отрезал, Афанасий Иванович.
- Что ж, мы теперь до скончания века будем здесь торчать?
- Может, сломаем ее?
- Ни за что! Дорогая вещь!
- Тогда обратимся за помощью к соседям, - сказал он и надавил на звонок ближайшей двери.
После продолжительной паузы дверь соседней квартиры распахнулась - и в коридор выглянул растрепанный Мишико, но, как всегда, в черном парадном костюме, белоснежной рубашке и при галстуке. Он внимательно, сочувственно покачивая головой, выслушал рассказ Афанасия Ивановича.
- Даже не знаю, господа, как вам помочь, - сказал он и принялся в задумчивости жевать галстук. Но быстро опомнился, и предложил соседу: - Дать пожевать? Вкусно и успокаивает.
- Спасибо, как-нибудь в следующий раз.
- Кто еще там приперся? - спросила необъятных размеров тетка, выплывая из глубин квартиры. Причем, выплывая с таким видом, словно собираясь исполнить "Танец маленьких лебедей".
- Извините, я не один. У меня дама - Лера с нашего двора.
- Коммуняки, что ли? - близоруко щурясь, спросила тетка.
- Нет, не коммуняки, - с обидой произнес Афанасий Иванович. - Лично я либерал, как Чернышевский и Тургенев.
- Вечно вы, русские, все списываете на свою классику!- прогремела она.
- Чем же вам помочь? Ну, хочешь, Афанасий, подберемся к ключу с другой стороны? - спросил Мишико и начал засучивать рукав пиджака. - Пойдем, как говорится, другим путем.
- Нет, пожалуй, не стоит.
- Смотри сам.
- Открывайся, скотина! - двинула Пульхерия Ивановна ногой по двери.
- Без ключа не буду, - обиженно отозвалась дверь.
- Почему?
- Без них мне по уставу караульной службы не положено.
- Чего разговаривать с этой металлической дурой? Себе дороже, - заметил Афанасий Иванович. - Но позвольте узнать, где, собственно, ваш ключ?
- Я его скушала, - потупив глаза, призналась Пульхерия Ивановна.
- Как это скушали?
- Проглотила.
- Почему?
- Проголодалась.
- Ах вы, гнида американская, чтоб вам лопнуть! - рассердился Афанасий Иванович. В это время он становился совсем несимпатичным - у него переставали увядать уши и течь кровь из носа. - Делайте что хотите, но давайте живо ключ.
- Если желаете, то я могу его достать, - предложила Лера, - как бы мне было не противно лезть в чужое женское нутро и ковыряться там во внутренностях.
- У Мишико это получится лучше, - едва слышно заметила одна из стен. - У него руки длиннее.
- Но они же у него волосатые, - робко напомнила вторая стена.
- Это пустяки. Волосы не помешают. К тому же он знает английский язык.
- И немного украинский, - гордо добавил Мишико.
- Ни за что! - густо покраснела Пульхерия Ивановна. - Я не доверяю посторонним мужчинам. У них часто бывают нехорошие болезни.
- Пожалуйста, была мне охота пачкаться в вашем пищеводе, - обиделся Мишико.
Не проронив ни слова, Афанасий Иванович влез рукой в рот жене, и через минуту с торжествующим видом держал в руках влажный от желудочного сока ключ с брелоком.
- Какой же вы у меня молодец, - растроганно произнесла Пульхерия Ивановна, отпирая дверь. - Я вас очень люблю, проказник вы мой.
Вот так, на примере этого частного случая, разрешались между ними все конфликты и спорные вопросы. Нет, это была определенно счастливая семейная пара, в которой Пульхерия Ивановна во всем дополняла своего мужа.
Потому как она была редкой труженицей - никогда не спала в сутки больше двадцати часов. Ну, само собой, за исключением праздничных дней.
Потому как она была необыкновенной чистюлей - постельное белье меняла никак не реже, чем один раз в год.
Потому как она имела уникальные вокальные способности - когда начинала петь, то слышно ее было даже в соседнем доме.
О других же ее достоинствах интимного порядка мне следует скромно умолчать.
Что ж, нам всем остается лишь позавидовать их семейному счастью.
|
