Вот уже четыре недели Геракл добивался того, чтобы ему дали возможность попросить об аудиенции у царицы Ипполиты. Сегодня, как и во все предшествующие дни, его навестила чиновница аппарата протокола двора с заявлением, что его просьба все еще рассматривается. На самом деле высказала она много чего, но смысл был кратким - ждите. Герой в состоянии полнейшего озверения спустился на первый этаж гостиницы, в которой квартировал, и принялся нагружаться спиртным.

Достойный владелец этого постоялого двора, некий Ганимед, смотрел на своего постояльца со смешанным чувством страха и жалости. Если жалость была проявлением мужской солидарности, то страх имел под собой воспоминание о реакции героя на визит этой же чиновницы, притащившей объемистую анкету. Точнее, не притащившей, а привезшей на трех телегах.

- Уважаемый, не слишком ли много вы пьете?

- А что, вино уже подходит к концу?

- Что вы. Здесь же сухой закон, так что вина в достатке.

- Не понял, какой закон?

- Сухой. В этой стране, у амазонок, нельзя пить спиртное, а вино - спиртное.

- Тогда откуда вино?

- Закон запрещает употреблять, но не запрещает производить.

Трактирщик с удовлетворением заметил, что Геракл переключился с выпивки на беседу.

- А поскольку больше здесь никто не покупает вино, то цены низкие и погреб у меня всегда полон.

- Но вы же подаете вино гостям?

- И что с того? Мой процветающий отель экстерриториален.

- Экс - что?

- Территориален. Это значит, что здесь их законы не действуют, а действуют мои личные законы.

- Что-то как-то не верится.

- Вы сколько уже тут пытаетесь попасть внутрь города? Месяц? Как ни мало здесь визитеров, но все же периодически кто-то приезжает. А по местным законам, во-первых, мужчина не может находиться на территории их страны, кроме случаев транзита. Во-вторых, амазонка не может прислуживать мужчине.

- Так вы мужчина, и я как-то доехал сюда, даже на границе никто не спрашивал, куда я еду.

- Предполагается, что все мужчины едут сюда, поэтому вопросов и не задают, а то, как я обзавелся этим заведением - отдельная история.

Ганимед уселся за столик Геракла и налил себе и герою разбавленного должным образом вина.

- Полгода я ошивался на границе с предложением продать мне небольшой участок земли за вполне достойную плату. На что мне неизменно отвечали, что землю продать не могут по какому-то замшелому закону, принятому чуть ли не во времена Кроноса. И при этом мне же говорили, что такой вот трактир крайне желателен у стен столицы. Наконец, мне все это надоело, и я, вооружившись лопатой, ночью пробрался сюда и начал копать котлован.

- То есть...

- То есть проскакал мимо стражи, и натурально начал рыть землю. К утру как раз успел прокопать канавку по периметру. А утром заявляются ко мне все полицейские чины и начинают меня обвинять во всех страшных грехах, вроде даже новые какие-то изобрели. Я возьми и ляпни, что не прохожу по их ведомству. Что я-де объявил их стране войну, захватил вот эту землю, и теперь у меня здесь независимое суверенное государство.

- Представляю их постные морды.

- Именно. Эти ушли, а через час припираются две старухи, одна отвечает за войну, а вторая - за международную политику. Я им объясняю, что объявил войну единолично, выиграл ее за счет военной хитрости и теперь нахожусь с ними в состоянии мира. Старушенции уставились друг на друга, глазами лупают, а потом одна начинает мне плакаться в хитон. Неясно ей, что теперь делать, войну они могут объявить только по повелению Артемиды...

- ...А моя сестричка не станет мараться из-за такой мелочи. Скорее она начнет скандалить из-за нарушения каких-нибудь моральных принципов.

- Во-во. Еще они могут воевать в порядке самозащиты, но тут уж они поделать ничего не могут, я-то уже объявил им мир. Тут, как второе полухорие начинает голосить вторая. Они не могут оставить без последствий вопиющий факт агрессии, но сами сделать ничего не могут. И смотрят обе на меня так жалобно. Я их спровадил восвояси, наказав вернуться через неделю.

Трактирщик сходил за жареной рыбой.

- Я за неделю как раз закончил фундамент. Приходят ко мне эти бабушки и смотрят мне в рот. Я им говорю, что мое независимое государство просит у них защиты и покровительства, а в доказательство добрых намерений предлагает единовременную дань в размере той платы, что я собирался платить за землю. Бабки расцвели и мы в два счета оформили договор. А вы тут с какой целью?

- О, это и вовсе пустяк. Мне всего-навсего требуется пояс Ипполиты.

- Ну-у-у, это раньше, чем через три года даже и не надейтесь.

- Я не собираюсь тут до старости околачиваться.

- Тогда шевелите мозгами. Эти, которые из протокола, пока еще решают вопрос вашего социального статуса; кто вы, раб, слуга, дипломат, полубог, или еще кто. И кстати, перестаньте вышвыривать в окно женщин, которые лезут в ваш номер.

- Так они мне спать мешают.

- Их можно понять, они хотят девочку от вас... Не от вас лично, а от вас, как от самца. Повесьте табличку "Не беспокоить" - и все.

- А что, много путешественников у вас такие таблички вешает?

- Да, кажется, никто.

- А они их не читают. Я табличку с первого дня с ручки не снимаю. Надо написать "Импотент".

Трактирщик заржал.

- Тогда они будут лазить из любопытства!

В приятной беседе прошел вечер. На ночь Геракл забаррикадировал дверь тяжелой мраморной скамьей. Что не очень помогло, потому что две тетки ближе к утру проникли в окно. После того, как герой вежливо, и даже почти не ругаясь, вынес незваных визитерш на руках (в окно) и отпустив на все четыре стороны (с высоты второго этажа), он обнаружил, что дамы в порыве страсти оставили в его номере свою одежду. У Алкида возникла интересная мысль.

Утром стража, несущая охрану у главных ворот, увидела бегущую со всех ног бабищу, как положено вооруженную луком. Когда стало возможно разобрать ее немузыкальные вопли, выяснилось, что тетка сопровождает легкоатлетические достижения поползновениями на роль глашатого.

- Выходите, бездельницы, в ворота пытается прорваться мужчина.

Стражницы недоуменно переглянулись, не заметив никого похожего на самца.

- Где мужчина-то?

- Да прямо перед вами, - последовал правдивый ответ, сопровождающий два коротких прямых удара.

Геракл перетащил стражниц в тень и, наконец, избавился от женского балахона. Перед ним лежала столица амазонок. Редкие прохожие на улицах с недоумением разглядывали редкого зверя - самца. Впрочем, тревогу не объявляли, поэтому Гераклу никто никаких вопросов не задавали. За отсутствием оснований.

Дворец царицы охранялся. Сначала Алкид планировал проникнуть внутрь через какое-нибудь окно, или крышу, но потом решил, что простой путь - самый правильный. Изобразив на своем лице нагло-хамское выражение, он подошел ко входу.

- Эй, вы, - поманил он пальцем девушку, явно исполняющую обязанности начальницы караула, - примите.

Прямо в лицо охраннице полетел лук и колчан со стрелами.

- Уберите его в прохладное место. И не дай бог я увижу, когда буду возвращаться, что что-то не так!.. Где сейчас царица?

- В покоях на первом этаже, но...

- Но? Но?!!! - Геракл перешел на свистящий шепот, - только кукарекни еще, и тебя так размажут, что проще будет закрасить, чем отчистить!

Для полноты унижения, сын Алкмены прилюдно почесал свое мужское достоинство, что, возможно, вызвало бы негодование его матери, но безусловно, понравилось бы отцу. Начальница сунула оружие героя одной из своих подчиненных, которая тут же убежала с ним куда-то, а остальные как по команде отвернулись.

Герой вошел внутрь здания, бурча себе под нос, что во всех дворцах ойкумены не плохо бы завести обычай расставлять указатели, или, хотя бы, вешать при входе план. Через час поисков и непринужденных расспросов, - объект расспросов берется за грудки, приподнимается над полом, после чего вопрошающий интересуется: "Ты кто?" - очередная женщина прохрипела: "Я - Ипполита".

- Царица? А я к вам, - Геракл поставил женщину на место и слегка придержал ее, чтобы у той ноги не подкосились.

- Ко мне?

- Да. Волею богов, а конкретно, моего папаши Зевса, я отдан в услужение некоему Эврисфею. Но не на определенный срок, а до момента, пока я не выполню двенадцать его заданий.

Царица на время прекратила массировать горло.

- А я при чем?

- Как вам сказать... Жена Эврисфея изъявила желание обладать вашим поясом. Не согласились бы вы его мне подарить? Тем более, что мой кузен в первый раз попросил у меня что-то меркантильно-разумное.

- У меня большое желание позвать мою охрану и убить вас.

- Да пожалуйста. Только не забудьте, что я взял вас в плен, а по статусу я сейчас ближе всего к рабу. Раб взял в плен всемогущую Ипполиту! Вы не боитесь стать посмешищем?

- Мне терять нечего, все равно объявят тревогу, и сюда прибежит стража.

- Да ну? - Геракл развалился на близлежащем ложе и сделал рукой приглашающий жест, - Вы присаживайтесь. Что-то мне подсказывает, что тревогу придется ожидать долго.

Некоторое время оба молчали. Ипполита время от времени бросала на Геракла короткие раздраженные взгляды. Герой же пялился на царицу с видом полнейшего умиротворения. Наконец, амазонка не выдержала.

- Но это же... насилие!

- Бросьте, ваше величество. Это здравый смысл. Я пришел к вам со вполне разумной просьбой. Если вы мне откажете, то я попробую другие методы.

- Вы меня убьете?

- Это, кстати, тоже вариант. Но я имел в виду другое. Предложение чего-либо взамен. Типа поясок меняется на птичку, которая, в свою очередь, меняется на лошадку, которая меняется еще на какую-нибудь фигню. Просто непонятно, зачем все усложнять?

- Я не могу допустить, чтобы говорили, что Ипполита что-то сделала под давлением!

- Простите, под давлением?

- Ну, под угрозой, под принуждением... Хватит придираться к словам!

- Да я не придираюсь. Где вы видите давление? Я предлагаю вам подарить мне пояс, в котором я ничего, помимо качественной кожи, не вижу, в качестве вклада в добрососедские отношения с Микенами.

- Мы не граничим с Микенами!

- Ну и что? Если вы мне подарите этот предмет, я тут же превращусь в посла, то есть из раба превращусь в дипломата.

- Может быть...

Внезапно Геракл, взбеленившись, запустил подвернувшейся вазой в стену.

- Какого пса мне приходится вас тут уговаривать? - с этими словами герой сдернул с руки царицы перстень с печатью. Затем он заткнул ей рот каким-то платком, а саму ее упаковал в занавеску.

- Вот спасибо Хирону за то, что обучил меня грамоте.

Герой обыскал комнату, и в одной из коробок обнаружил письменные принадлежности. Немного подумав, Геракл соорудил два приказа, подкрепив их оттиском царской печати.

Внимание дворцовой охраны было привлечено непривычным пыхтением и мычанием. Пыхтел и мычал тот самый мужчина, который заявился во дворец утром. На плече у него был большой сверток, правильнее даже было бы сказать, тюк, а во рту не то письмо, не то записка. Одной из стражниц даже показалось, что сверток как-то дергается, но разглядеть толком это не удалось, потому что человек сбросил тюк на пол и принялся орать что-то непотребное.

- Вы, ХХХХХ бабье, ХХХХХХХХ идиотки, сколько вам, ХХХХХ, можно говорить, ХХХХ, чтобы взяли у меня приказ? ХХХХХ ХХХХХХ вы все.

Несколько ошеломленная начальница взяла у мужчины пергамент, на котором было написано: "Алкиду по прозванию Геракл поручается доставить этот подарок в Микены. Оказывать ему всяческое содействие". Печать соответствовала. Начальница вопросительно уставилась на Геракла.

- Что глазами лупаешь? Отправь мое барахло в привратный трактир, да предупредите там, чтобы меня не дергали на выходе.

Та же девица, что и утром, была отправлена за луком, а Алкид вновь взвалил свою ношу на плечо и размеренным шагом двинулся к воротам. Там его не остановили, хотя стражницам его лицо показалось смутно знакомым.

Ганимед любезно открыл дверь своего заведения перед постояльцем, несущим такой объемистый багаж. Тюк был втащен на второй этаж гостиницы и вскрыт.

- А не хотелось бы царице вернуться домой?

- Как, как я теперь вернусь? От вас, мужчин, одни неприятности!

Внезапно Ипполита разрыдалась. Геракл деловито снял с царицы пояс.

- Зато вы, женщины, вечно все усложняете.

- Что же мне теперь делать?

- Во-о-от, теперь мы начинаем задавать правильные вопросы. Вы сейчас где?

- В вонючей мужицкой гостинице!

- Ничего подобного. Вы в своем дворце...

- И я не смогу туда вернуться!

- Хватит перебивать! Вам и не надо возвращаться. Вместо вас вернется ваша сестра-близнец Арсиноя.

- У меня отродясь не было сестер.

- А теперь будет. Почитайте, - Геракл сунул в руки расстроенной женщине пергамент.

"Я, царица Ипполита получила распоряжение Артемиды служить ей, и покидаю свой народ. Вместо меня царицей объявляется моя сестра-близнец Арсиноя, коей я отправила это письмо и свою диадему в подтверждение ее полномочий. Да пребудет с амазонками дочь Латоны".

- Так кто такая эта Арсиноя.

- Да вы это, вы. Поделимся по-родственному, я заберу у вас поясок, а все остальное, в том числе и царство, оставлю.

Все еще сбитая с толку царица спустилась вниз и медленно пошла по направлению к городу. Тут рядом с ней в дорожную пыль шлепнулся бронзовый гонг, конфискованный Гераклом возле городских ворот , а откуда-то сверху раздался рев:

- Чуть не забыл, это верните привратницам, а то они не смогут в случае чего поднять тревогу!

***

Официально царство амазонок уведомило сопредельные государства, что вместо Ипполиты, отбывшей на небо по распоряжению Артемиды, государством отныне управляет ее сестра Арсиноя. Но в народе пошли слухи, что царицу пристукнул Геракл. Только причины назывались разные, кто называл это следствием недоразумения, кто попыткой изнасилования, а кто и военным переворотом. И то сказать, разве могут быть в голове мужчины разумные мысли? Да никогда!