Тихоненко Игорь : другие произведения.

Первое поражение Хмельницкого. Битвы в романах И. Тихоненко

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    в 1651г. во время освободительной войны Украины от польского гнёта, состоялось решающие сражение между казацким войском под предводительством Гетьмана Богдана Хмельницкого и армией Речи Посполитой, которой командовал польский король. на второй день сражения крымский хан, воевавший на стороне казаков, покинул поле битвы со всем своим войском. предательское бегство крымского хана поставило казацкую армию в очень трудное положение, им грозило полное окружение. Богдан Хмельницкий отправился в погоню за татарским войском в надежде вернуть его назад, но сам угодил в плен к крымсокому хану. Казацкое войско на всеобщем Сходе выбрало полковника Богуна наказным Гетьманом. благодаря выдающемуся полководческому таланту полковника Богуна, казакам удалось вырваться из окружения и сохранить большую часть армии. даже двукратное численное превосходство польской армии над казацким войском не позволило Речи Посполитой полностью уничтожить всю украинскую армию. заслугой в этом можно считать отвагу казаков и решительные действия полковника Богуна.
  95. Неудачное начало.
   Наконец-то, вполне приемлемое место для решающего сражения было выбрано. Ничем не приметный городок Берестечко оказался той точкой среди огромных просторов Украины, которую решили поставить в выяснении своих отношений горделивая польская шляхта и свободолюбивый украинский народ.
   По замыслу Богдана Хмельницкого татарское войско, предводимое ханом Ислам Гиреем, заняло левый фланг в расположении казацкой армии. Учитывая характер крымских воинов и их повадки, Гетьман Хмельницкий поручил татарам разогреть противника. Это означало, что армия хана Гирея первой начала нападать на коронное войско. Для затравки татары сначала сожгли село, которое находилось возле самой ставки короля Яна Казимира и его штаба, ощутимо потревожив при этом передовые польские отряды и немецкий наёмников. Затем воины хана ещё несколько раз нападали на ополчение и обозы ляхов, чем окончательно разозлили польских военачальников. Всю свою артиллерию казаки расположили в центре армии и укрепили её оборонными валами. Затем принялись безостановочно палить из всех пушек по кавалерии поляков, главным образом состоящей из драгун и гусар, которые находились как раз напротив них. Поляки отвечали артиллерийским огнём по казацким позициям, но существенного вреда им не причиняли. Так прошёл первый день сражения. Вечером в штабном шатре польский король Ян Казимир собрал на военный совет гетманов Потоцкого, Лянцкоронского, Калиновского и воеводу Вишневецкого.
  - Завтра начинаем атаку,- проговорил Ян Казимир.- Больше тянуть нет никакого смысла. Иначе татары разорят все наши тылы и обозы. Того и гляди, так мы останемся без продовольствия и боезапасов. Перед сражением необходимо сосредоточить весь огонь нашей артиллерии в центре. Там же мы и начнём атаку. Первой в дело пойдёт наша тяжёлая кавалерия: гусары, а за ними драгуны. Немецкая пехота будет следовать за ними, и когда мы разрежем холопскую армию надвое, то наши пехотинцы, а также молдавские и венгерские войска довершат полный разгром противника. В резерве останутся ополчение шляхты и верные нам казацкие хоругви воеводы князя Вишневецкого. Они вступят в бой, после того, как холопская армия побежит под нашим натиском. Ну, или, если вдруг нашим основным силам понадобится помощь. Но, я думаю, что в этом не будет необходимости. Есть ли у кого-нибудь дополнения или предложения, господа?
   Ян Казимир окинул томным взглядом своих военачальников, как будто они находились не на военном совете, а на обычном светском приёме. Король был одет во французский костюм по последней парижской моде. Кроме одежды, он так же старался придерживаться и манеры поведения, присущей королевскому двору Бурбонов. Такие правила этикета в Польше завёл ещё французский принц Генрих Валуа, который некогда был польским королём. Он хоть и правил недолго, но память о себе оставил долгую.
   Гетман Потоцкий поднял вверх правую руку, прося разрешения говорить. Ян Казимир кивнул в знак согласия. Князь Вишневецкий даже поморщился, глядя на такие, по его мнению, бессмысленные церемонии во время военных действий.
  - Очень хорошая тактика, ваше величество,- начал говорить Потоцкий.- Мои гусары разрежут холопские банды, как подогретый нож масло. Ну, а немецкие пехотинцы отлично знают своё дело. Они перемелют остатки армии холопов, как жернова. Думаю, что завтра всё дело закончится нашей полной викторией.
   Воевода Вишневецкий поморщился и сказал:
  - Прошу прощения, ваше величество, но гетману Потоцкому следовало бы пользоваться больше военной терминологией, чем сельскохозяйственной. Мне думается, что он совсем забыл о флангах нашей армии. А, что если во время нашей атаки, казаки нас обойдут с флангов. У них по данным наших лазутчиков на флангах сосредоточена кавалерия. Слева - татары, справа - запорожцы. Надо бы было прикрыть наши фланги, хотя бы артиллерией.
   Потоцкий ехидно улыбнулся и проговорил:
  - Пан воевода, наверное, плохо слушал вас, ваше величество. Я позволю себе, ему напомнить, что по замыслу вашего величества наша артиллерия должна нанести противнику сокрушительный удар в центре. Если мы после этого захотим переместить её на фланги, то на это полдня уйдёт. Мы потеряем всю нашу внезапность. Холопы перегруппируются, и наша атака будет отбита. Так, что пану воеводе, следовало бы научиться думать по-военному, а не только термины использовать.
   Король поднял вверх правую руку и примирительно сказал:
  - Ладно, ладно, господа, прекратите спорить. Приберегите свою энергию для завтрашнего сражения. Если больше ни у кого нет предложений и вопросов, то совет окончен. Мой план остаётся в силе. Утром начинаем атаку.
   Солнце ещё не взошло, а часть неба, примыкающая к горизонту на востоке, вся запылала так, как будто её кто-то поджёг у самого края земли. В палатку Гетьмана Хмельницкого быстро вошёл полковник Джалалий и взволнованным голосом проговорил:
  - Ляхи строятся на поле в боевые порядки.
   Хмельницкий сидел за столом и о чём-то размышлял. Услышав, что к нему обращаются, Гетьман поднял голову и пристально посмотрел на Джалалия. Затем он покачал головой и спокойно сказал:
  - Строятся, говоришь. Ну, что же пора и нам занимать позиции. Прикажи, чтобы полки занимали свои места так, как я вчера говорил на Совете. Я сейчас выйду.
   Джалалий поспешил передать распоряжение Гетьмана, а Хмельницкий встал, взял саблю со стола и вышел из шатра. К Гетьману подвели его любимого коня, и он лихо вскочил в седло.
   Ещё вчера Богдан присмотрел холм, с которого хорошо было видно всю поле, где расположились армии. Хмельницкий выехал на возвышенность и осмотрелся по сторонам. Рядом с ним находились полковники Джалалий и Богун. Гетьман указал рукой в сторону центра польской армии и, обращаясь к Богуну, проговорил:
  - Вон, видишь, Иван, ляхи расположили в центре гусаров. Это означает, что они хотят ударить по нам в середину и расколоть нашу армию надвое. Затем, они пустят пехоту, которая должна захватить наши пушки и поддержать их кавалерию в атаке.
  - Это обычная их тактика, Батько Гетьман,- согласился Богун.- Они всегда так начинают большие сражения. Только для нас это уже не ново.
  - Вот, вот,- произнёс Хмельницкий.- Я это всё уже видел и под Жёлтыми водами и в других местах. Наша задача сорвать их замысел. Мы не станем дожидаться, когда их тяжёлая кавалерия достигнет наших позиций, мы контратакуем их. Ударим по ним с правого фланга. Атаковать будешь ты, Иван, и ещё три полка. Отсечёшь их кавалерию от пехоты, и нападай на них с тыла, а мы встретим их артиллерийским огнём в лоб. Всё, поезжай с Богом, полковник Богун.
   Иван поклонился Гетьману, и Хмельницкий перекрестил его три раза по православному обычаю.
  - Ты, Филон,- обратился Гетьман к Джалалию,- поезжай к татарам и скажи, чтобы они ударили по ляхам сразу, как только те пойдут в атаку. Это отвлечёт внимание поляков от полков Богуна. Ну, вроде бы и всё. Теперь только остаётся уповать на Господа нашего и его помощь.
   Гетман Потоцкий выехал вперёд своих гусар, вынул из ножен саблю, поднял её над головой и прокричал:
  - За короля, за Речь Посполитую.
   И первым ринулся на казацкую армию. Гусары двинулись за ним, стараясь не отставать от своего командира. За спинами у каждого из них были прикреплены огромные крылья. Степной ветер раскачивал их, и казалось, что гусары летят над полем. В первой шеренге знаменосцы держали в руках, развеваемые на ветру хоругви. Земля загудела от ударов тысяч копыт и застонала. Как только польская кавалерия достигла середины поля, из-за леса, расположенного неподалёку, показалась казацкая конница. Она быстро набрала скорость и стремительно приближалась к гусарам. Польская кавалерия была построена в длинные шеренги, и поэтому не могла быстро развернуться, чтобы лицом встретить противника. Гусары по инерции продолжали двигаться вперёд. Казаки на полном ходу врезались им во фланг и в тыл. Началась отчаянная рубка. Поляки находились в очень невыгодном положении. Единый их строй нарушился, и они не могли оказывать достойного сопротивления казакам и поэтому несли огромные потери. Мало того, что польская атака была сорвана, но кроме этого появилась угроза потерять всю тяжёлую кавалерию. Ян Казимир видел, что положение у Потоцкого катастрофическое, и решил оказать ему помощь, послав на подмогу драгун, а так же молдавских и венгерских наёмников. Но в это время на левом фланге в атаку пошли татары. Ян Казимир был вынужден направить войска для отражения нападения на правом крыле. Польская артиллерия оказалась полностью бесполезной в данной ситуации так, как в зоне её обстрела находились гусары Потоцкого. Зато казацкие пушки беспрепятственно вели прицельный огонь по польской кавалерии. Ян Казимир, не ожидавший такого развития событий, даже растерялся. Он стоял и смотрел стеклянным взглядом на то, как гибла гордость польского войска - гусары. К нему подъехал князь Вишневецкий и решительно сказал:
  - Если немедленно не вывести гусар из боя, то через час от них ничего не останется, ваше величество.
  - Но, это будет означать наше поражение,- попытался возражать король.
  - Проиграть одну битву, ещё не означает проиграть всё сражение или войну,- назидательно проговорил Вишневецкий.- Прикажите отвести наши войска назад. Мы их перегруппируем, и завтра снова пойдём в атаку. Основные силы нашей армии всё ещё боеспособные. Ничего не поделаешь, ваше величество, холопы разгадали ваш замысел. Не надо расстраиваться, такое иногда бывает.
  - Ладно, отводите войска назад,- подавленным голосом проговорил Ян Казимир.
   К Гетьману Хмельницкому, стоявшему на холме и наблюдавшему за ходом битвы, подъехал полковник Джалалий и доложил:
  - Богдан, кавалерия Потоцкого рассеяна, захвачено более двадцати ляшских хоругвей. Атака ляхов захлебнулась. Прикажешь их преследовать, чтобы разгромить окончательно?
   Хмельницкий отрицательно покачал головой и сказал:
  - Нет. Скоро стемнеет, да и наши силы требуют перегруппировки. Скажи, что я приказываю возвратиться нашим полкам на свои прежние позиции. Начнём атаку завтра утром. Пусть хлопцы отдыхают и готовятся к новому сражению. Пригласи ко мне в шатёр полковников на Совет. Там и решим, как завтра будем действовать?
  96. "Божий совет".
  Ян Казимир сидел за столом в своей походной палатке и, обхватив голову обеими руками, раскачивался из стороны в сторону. То, что случилось сегодня на поле боя, повергло короля в шок. Он всегда считал себя хорошим полководцем и никак не ожидал, что его может переиграть какой-то холопский Гетьман. Но, случилось так, как случилось. Король был в отчаянии, и совершенно не мог сообразить, как ему действовать дальше. Ян Казимир уже малодушно помышлял отойти со своей армией назад в Польшу, опасаясь полного разгрома. Он никого не хотел видеть и, поэтому, приказал, чтобы к нему не впускали даже гетманов.
   "Как, как так могло случиться, что этому Хмельницкому удалось сегодня разгромить мои отборные войска?- размышлял Ян Казимир.- Я собрал такую огромную армию, призвал в её ряды даже слуг шляхты, усилил её немецкими пехотинцами, молдавской кавалерией, венгерскими солдатами. Общее количество воинов даже подсчитать трудно, а толку никакого. Я придумал план по всем европейским правилам военной науки, а какой-то выскочка казацкий Гетьман Хмельницкий, разбил мою армию, и просто чудо, что он не продолжил свою контратаку. Тогда бы нам точно пришёл конец. Ничего не понимаю. За что же Господь так наказывает меня?"
   Король встал на колени перед распятием и начал неистово взывать к Богу. Поначалу ему никак не удавалось произнести хоть одну из молитв от начала до конца. Мысли у Яна Казимира путались, и он начинал всё сначала. Так длилось некоторое время, но затем король понемногу успокоился и начал читать "Отче наш". Растерянность, мучившая его, прошла, и Ян Казимир почувствовал себя значительно лучше. Король даже подумал, что Господь уже слышит его и сейчас подскажет ему правильное решение, которое приведёт его к победе. Вдруг позади себя Ян Казимир услышал приглушенный звук, напоминающий шаги. Король вскочил на ноги, резко обернулся и увидел человека в одежде монаха. Ян Казимир схватился за рукоять шпаги, висевшей у него на поясе. Монах поднял вверх правую руку, сказал:
  - Не надо ваше величество, не обнажайте оружие, я не враг. Неужели вы не узнаёте меня?
   Король пристальнее присмотрелся к монаху, но он никак не мог разглядеть его лица так, как в помещении был полумрак. Ян Казимир взял в руку факел и приблизился к монаху. Ярко-красные отблески пламени осветили лицо незнакомца, отчего оно показалось королю багровым.
  - А, это вы, всезнающий отец Ежи,- догадался Ян Казимир.- Почтеннейший представитель ордена иезуитов. Давненько вас не было видно. Во время последней нашей встречи, помнится, вы обещали, что я больше никогда не услышу об этом Хмельницком. А, что же получается в действительности? Этот Хмельницкий жив и здоров, и даже больше этого, он умудрился сегодня чуть не всю мою армию уничтожить. Что вы на это скажете, святой отец? Может, вы плохо молитесь Господу Нашему в своём ордене, что он помогает еретикам, а не праведным христианам?
  - Я сделал всё, что в силах человеческих,- несколько раздражённо проговорил отец Ежи.- Только, к сожалению, пока не удалось избавиться от Хмельницкого. И поверьте мне, ваше величество, здесь одними молитвами дело не обошлось. Здесь много других средств было использовано, которые посильнее молитв будут. Но, с уверенностью могу вас заверить, что в ближайшее время удача покинет Хмельницкого.
  - Что-то трудно в это поверить,- засомневался король.- Судя по сегодняшним событиям, удача покинула нас.
   Отец Ежи отрицательно покачал головой и сказал:
  - Прошу прощения, ваше величество, но вы ошибаетесь, удача здесь не причём. Сегодня вы проиграли битву по другой причине.
  - Вот как?- удивился Ян Казимир.- Интересно узнать по какой?
  - Вы применили нашу старую тактику,- начал пояснять монах.- А Хмельницкий её хорошо знает. Вот он без труда и разгромил нашу кавалерию. Поверьте, я знаю, что говорю. Я ведь когда-то был полковником и сталкивался с Хмельницким в сражениях. Его нельзя недооценивать. Он талантливый полководец. Я говорю это вполне откровенно, хоть и терпеть его не могу. Надеюсь, что ваше величество меня правильно поймёт.
   Король прошёлся по шатру и остановился напротив монаха.
  - Ладно, говори, в чём ты видишь мою ошибку?- согласился Ян Казимир.- Что я не так сделал?
  - Я думаю, что вам лучше узнать моё мнение, чтобы я сделал?- предложил монах.
  - Хорошо, говори,- разрешил король.
  - Вам надо отказаться от лобовых атак,- начал пояснять монах.- Нащупайте наиболее слабое звено в армии Хмельницкого, и направьте туда свой мощный удар.
  - И какое же это слабое звено?- заинтересовался Ян Казимир.
  - Это татары,- твёрдо ответил монах.- Я разговаривал с их ханом ещё до того, как он согласился помогать Хмельницкому. Хан Гирей уверял меня, что он не хочет вступать в военный союз с Хмельницким. Но, видимо, Хмельницкий пообещал ему большой куш в этой войне, а татары, как вам известно, за деньги на всё согласиться могут. Но они не любят, когда им самим приходится платить слишком много. Вот и используйте эту их слабость.
   Ян Казимир помотал головой и, недоумевая, сказал:
  - Ничего не понимаю, говори яснее, без этих своих философских рассуждений.
  - Завтра с утра направьте на их позиции огонь всей вашей артиллерии,- предложил отец Ежи.- У татар нет пушек, и они никогда не строят фортификационных сооружений. Они всегда ведут наступательные действия, или отступают, когда их прижмут, как следует. Вот увидите, татары не станут удерживать свои позиции, когда ваша артиллерия смешает их с землёй. Ручаюсь вам, что хан побежит с поля боя.
   Ян Казимир нервно дёрнул головой и недовольным голосом сказал:
  - Возможно, ты и прав, в своих предположениях, но у меня есть одно препятствие, мешающее принять твой план.
  - Какое?- поинтересовался монах.- Разве вы не король, который может отдавать любые приказы своему войску?
  - Так-то оно так,- неуверенно проговорил Ян Казимир.- Только накануне битвы князь Вишневецкий предлагал мне сделать то же самое, что сейчас предложил ты. Я отказался принять его совет, а теперь вдруг сам буду предлагать то же самое. Как это будет выглядеть? Получается, что если бы я прислушался к Вишневецкому вчера, то не было бы сегодняшнего ужаса. Вишневецкий и так не очень-то меня жалует. Тут дело политическое, понимаешь? Не могу, я просто так взять и согласиться с ним.
   Отец Ежи почесал затылок и проговорил:
  - А вы скажите, что сегодня вы всю ночь молились Господу, и Он сообщил вам, что удача сегодня отвернётся от татар, потому, что они еретики. Вот вы и решили, что основной свой удар вы нанесёте по татарам. Этим вы сможете изменить ход сражения и подтвердить, что Господь вас поддерживает. А Вишневецкий здесь окажется ни при чём.
  - Ну, а вдруг не получится, так как ты советуешь?- засомневался король.- Что тогда будет? Окажется, что я наврал всё про Божественную поддержку.
  - Получится, не сомневайтесь, ваше величество,- уверенно сказал отец Ежи.- Ну, и потом у вас просто нет другого выхода, кроме как выиграть завтрашнюю битву. Ведь, если вы отступите сейчас, то тот же Вишневецкий и его единомышленники сразу поставят вопрос на ближайшем Сейме о вашем переизбрании. И я думаю, что их обязательно поддержит шляхта. Не забывайте, ваше величество, люди не любят неудачников. Кроме всего прочего, риск - благородное дело.
   Король натянуто улыбнулся, глубоко вздохнул и расстроенным голосом произнёс:
  - Это точно.
   По приказу короля за ночь основную часть артиллерии перевезли на новые позиции, расположенные как раз напротив татарской армии. Этот манёвр был проведён скрытно и незаметно для казаков. Богдан Хмельницкий ещё до рассвета приехал к хану Гирею, чтобы обсудить с ним план предстоящей битвы. В шатре у хана на военном совете находились несколько татарских военачальников, среди которых был и Тугай-бей. Хан вёл себя нахально и раздражительно. Ему не нравилось, что приходится подчиняться украинскому Гетьману. Хмельницкий, как и всякий другой православный христианин, считался для хана "неверным", а значит не человеком.
  - Почему до сих пор король не сдался мне?- резко спросил Гирей.- Сколько ещё я должен потерять своих воинов, чтобы я, наконец-то, смог получить то, что ты мне обещал? Мне надоело лить кровь правоверных мусульман. Где мой ясырь?
  - Твой ясырь там, у польского короля Яна Казимира,- ответил Хмельницкий, указывая рукой в сторону польского лагеря.- Это он не считает, что ты имеешь право на всё, что пожелаешь, даже на часть земель Речи Посполитой. А я согласен, пожалуйста, бери хоть сейчас польские земли. И пусть они платят тебе дань. Я и мои воины готовы помочь тебе в этом. Но сначала надо разгромить армию Яна Казимира.
   Хан поморщился и примиренчески сказал:
  - Ладно, говори, что будем сегодня делать, чтобы я мог поскорее получить то, что мне причитается по праву?
  - Сегодня ты поведёшь своих воинов в атаку на левом фланге, а мои казаки начнут наступление на правом,- начал излагать свой план Хмельницкий.- В центре наша артиллерия будет вести непрерывный огонь. Когда мы окружим армию короля, то мои воины ударят и в центре. Думаю, что к вечеру, ты уже будешь полноправный хозяин своих новых польских земель. Если мы разгромим армию Яна Казимира, то сможем распоряжаться любыми польскими территориями. В Речи Посполитой нет больше другой армии, чтобы она смогла противостоять нам. Ян Казимир собрал в своё войско всех, кого мог. Он пригласил немецких, молдавских, венгерских наёмников. А в своём войске, он вооружил даже слуг. Это все, кого он смог собрать в Речи Посполитой, больше у него никого нет.
   Хан Гирей сделал довольную улыбку на лице и слащавым голосом проговорил:
  - Якши, это мне нравится. Сегодня неверные поплатятся мне за свою строптивость.
   Лишь только первые лучи солнца заявили о начале нового дня, татарская кавалерия уже стояла на своих боевых позициях. Хан Гирей занял холм, чтобы наблюдать за ходом битвы, а Тугай-бей и другие военачальники возглавили свои подразделения. Рядом с Гиреем находился его любимый советник и по совместительству наложник. Это был молодой человек с женоподобными чертами лица и большими тёмно-карими глазами. Он приблизился к хану и сказал:
  - Может, напрасно ты луноподобный согласился помогать Хмельницкому? Ведь тот монах, который приходил к тебе от короля Яна Казимира, тоже обещал тебе земли, которые принадлежат казакам. Зачем же нам проливать кровь, сражаясь на стороне Хмельницкого? Не проще ли было принять предложение короля? И потом, сегодня начался великий праздник Курбан-байрам, а Коран запрещает воевать в такой большой праздник.
  - Ты ничего не понимаешь в политике, мой юный друг,- возразил Гирей.- Я сам не смогу захватить казацкие земли, а Хмельницкий мне их просто так не отдаст. И король вряд ли станет мне помогать, в захвате этих земель. Он их считает своими, но, по сути, ими управляют казаки. То, что предлагает мне король, это хитрая политическая игра. Ему надо, чтобы мы не оказывали помощь казакам. Тогда он сможет их победить. А потом, он и за нас примется. Неверным доверять нельзя. А казаки не собираются захватывать польские земли. Они хотят только свою территорию освободить от поляков. Поэтому, они не станут мне препятствовать в захвате польских земель. Ну, и в конце концов, я не собираюсь держать данное Хмельницкому слово о моём с ним военном союзе. Я всегда могу и передумать. Кто такой Хмельницкий - неверный, Аллах не прогневается на меня, если я обману неверного. Ну, а насчёт праздника скажу тебе так, моя победа будет подарком для Великого Аллаха. Так, что и за это он на меня не прогневается. Вот так-то.
   После этих слов хан поднял вверх правую руку и взмахнул саблей. И всё татарское войско одновременно двинулось вперёд. На правом фланге казацкая кавалерия тоже пошла в атаку. Но не успела татарская конница преодолеть и ста метров, как ураганный огонь польской артиллерии преградил ей путь. Вдобавок к этому поляки ещё вели непрерывную стрельбу из мушкетов. Атака ханского войска захлебнулась. Ряды кавалерии смешались, и началась неразбериха и паника, которые только усугубили положение татар. Ядра разрывали безвинную землю в клочья, так же они поступали с людьми и лошадьми. Кровь заливала степь, претворяя почву в кровавое месиво. Завывание летящих ядер слилось в сплошной гул, который наводил панический ужас на ханских воинов. Тугай-бей попытался восстановить боевой порядок в своём войск, и прокричал:
  - Вперёд джигиты, на неверных, только так мы сможем уйти из-под обстрела.
   Но в этот момент ядро разорвалось у самых ног его коня. Бывалый воин опустил поводья, пошатнулся в седле и рухнул на землю мёртвым. Осколком ядра ему пробило грудь в области сердца. Храбрый вояка погиб сразу же, без мучений, как и положено настоящему солдату. К хану Гирею подъехал посыльный и доложил:
  - Извини меня, солнцеподобный хан, не казни за плохую весть, Тугай-бей убит.
   Гирей нервно дёрнул головой и раздражённо проговорил:
  - Почему мои воины не идут вперёд? Если они и дальше будут топтаться на месте, то они все погибнут. Куда смотрят мурзы? Почему они прекратили атаку?
  - Невозможно продолжать наступление,- попытался объяснить один из военачальников, находившийся возле хана.- Боевые порядки нарушены, мы несём огромные потери. Надо отвести наши войска из-под артиллерийского обстрела поляков.
  - Да ладно, тебе трус,- гневно произнёс хан.- Как ты смеешь мне такое предлагать? Ты думаешь, меня могут напугать пушки неверных? Да я тебе за это...
   В этот момент шальное ядро каким-то образом долетело до холма, где находился Гирей, и разорвалось неподалёку от него. Лошадь хана пошатнулась и упала, едва не придавив его своим телом. Все бросились к хану, лежащему на траве. Гирей пришёл в себя, открыл глаза и спросил:
  - Я живой?
  - Живой, великий внук Магомета,- подобострастно сказал его любимчик.- И слава Аллаху, что ядро разорвалось далеко.
  - Да, это похоже на знак свыше,- задумчиво произнёс Гирей.- Наверное, всё-таки мне лучше согласиться на предложение короля.
   Хан поднялся на ноги. Ему подвели другого коня. Гирей вскочил в седло и приказал:
  - Всё, хватит с нас этой бессмысленной войны. Мы отступаем. Все назад, за мной.
   Хмельницкий наблюдал с возвышенности за ходом битвы, когда к нему подъехал полковник Джалалий и взволнованным голосом доложил:
  - Богдан, беда, татары отступают.
  - Как отступают?- поразился Гетьман.- Этого не может быть.
   Он повернулся влево и увидел, как татарская кавалерия покинула свои позиции и, прекратив атаку, движется назад в тыл их войска. Хмельницкий почувствовал, как у него сжалось сердце и стало тяжело дышать.
  - Да, они что с ума сошли?- взревел Гетьман.- Мы же уже ввязались в битву, мы не можем теперь перегруппироваться. Сейчас поляки обойдут нас с фланга и тогда нам конец. Надо остановить хана. Я еду к нему и попробую уговорить его вернуться. А ты, Джалалий, будешь здесь вместо меня, пока я не вернусь.
  - Вряд ли это у тебя получится, Богдан,- засомневался Джалалий.- Лучше дай команду, чтобы наши войска отходили. Пока не поздно.
  - Нет, продолжать атаку,- непримиримо сказал Гетьман.- Я верну хана.
   После этих слов Хмельницкий помчался вдогонку за отступающими татарскими войсками. Джалалий сокрушённо покачал головой и проговорил:
  - Да, чёрта лысого их теперь вернёшь. Это конец.
  98. Удача отвернулась.
   Полковник Джалалий, находясь на возвышенности, с которой было видно всё поле битвы, заметил, что на левом фланге там, где раньше располагалась татарская армия, польская кавалерия совершает обход казацких войск. Ляхи пытались сконцентрировать силы для удара по казакам с фланга. Это грозило большой бедой для всей украинской армии. Джалалий решил, что нельзя дожидаться, когда Хмельницкий возвратится с татарским войском, да и надежды на то, что Гетьману удастся вернуть хана, было мало. Джалалий приказал:
  - Атаку прекратить. Всем отходить к реке. Выставить вперёд телеги, и занять оборону.
   Украинская армия, стараясь не нарушать боевые порядки, постепенно отошла к реке. Для казаков создать укреплённый лагерь из возов было делом привычным. Они часто применяли такую тактику обороны. И надо сказать, что она их никогда не подводила. Через два часа украинское войско уже перешло к обороне. Позади армию защищала река Плешевая, а впереди был сооружён оборонительный вал из возов, выстроенных полумесяцем. Казацкая артиллерия продолжила вести ураганный огонь по наступающим польским войскам. К вечеру Ян Казимир приказал прекратить атаки. Наступило затишье в сражении. Полковник Богун подъехал к Джалалию и спросил:
  - Где же Гетьман? Почему он до сих пор не вернулся?
   Джалалий нервно дёрнул головой и недовольным голосом проговорил:
  - Недавно прибыл гонец от татар и сообщил, что хан Гирей захватил Гетьмана в качестве заложника и требует за его освобождение большой выкуп.
   После этих слов Джалалий плюнул на землю и выругался:
  - Сучий сын, чтоб он пловом своим подавился.
   Богун покачал головой и расстроенным голосом спросил:
  - А, почему же это он решил взять с Гетьмана выкуп? Я думал, что у них с Гетьманом полное согласие.
  - А за то, что он не получил, обещанный ему Хмельницким ясырь,- раздражённо проговорил Джалалий.- Он утверждает, что Хмельницкий его обманул.
  - Ну, да, он думал, что придёт на Украину и будет здесь безнаказанно грабить, а его заставили воевать,- с иронией сказал Богун.- Понятное дело, что это его несколько огорчило. Вот он и решил, поправить положение другим способом. Татары, они и есть татары, что тут ещё можно сказать. Ну, и где же брать этот выкуп?
  - Я уже послал за деньгами в Чигирин,- ответил Джалалий.- Но это нам не поможет. Татары уже назад не вернутся, а поляки взяли нас в кольцо. Надо что-то делать. Может, послать к полякам парламентёров. Предложим им закончить это сражение. Пусть объявят нам свои условия.
   Богун почесал затылок и задумчиво проговорил:
  - Послать послов можно, только не для того, что принимать условия ляхов.
  - А для чего же?- удивился Джалалий.
  - А для того, чтобы выиграть время,- пояснил Богун.- Ляхи, наверняка, выдвинут нам такие условия, которые мы никогда не примем. Но за это время мы сможем подготовить пути нашего отхода. Посмотри сам, Филон, вперёд нам двигаться нельзя, там ляхи, а позади нас болота и река. А по воде мы ходить не умеем, мы же не Иисус Христос. Так что придётся строить гати, чтобы перейти через болото.
  - А почему нам не переправиться через реку?- поинтересовался Джалалий.- Река не болото, всё-таки легче.
  - Возле реки стоит целый корпус ляшской кавалерии,- ответил Богун.- Они не позволят нам переправляться через реку. А то, что мы можем пойти по болоту, ляхи точно не ожидают. Правда, придётся выставить боевое охранение, которое будет прикрывать наш отход.
  - Но это же верная погибель для них,- взволновано проговорил Джалалий.
  - Конечно,- согласился с ним Богун.- Но лучше пусть погибнут несколько сотен, чем все.
  - Богдан меня оставил наказным Гетьманом вместо себя,- упрямо сказал Джалалий.- Я не хочу бессмысленного кровопролития. Разве ты не понимаешь, полковник Богун, что наше положение безнадёжное? Нам не победить в этом сражении. Ляхов намного больше, чем нас. Я пошлю к Яну Казимиру парламентёров. Пусть попробуют заключить перемирие с ляхами.
  - Ну, конечно, ляхи только об этом и мечтают,- раздражённо произнёс Богун.- Ян Казимир специально собирал войско по всей Речи Посполитой, чтобы заключить с нами перемирие. Особенно сейчас, когда он окружил нашу армию и имеет минимум двойное превосходство в численности. Ты представляешь себе, полковник Джалалий, какие он предложит нам условия этого перемирия?
  - Как бы там ни было, но я попытаю счастья,- настаивал на своём Джалалий.- И не называй меня полковник, я наказной Гетьман.
   Богун махнул рукой и отправился в свой полк. Дело шло к вечеру. Со стороны степи подул прохладный ветерок, остуживая разгорячённое сознание Богуна. Полковник остановился возле казаков, которые уже успели развести костёр и наладились варить саламату.
   Глядя на них, Богун подумал: "Вот ведь как странно устроен человек. Даже на войне старается не забывать о простых вещах, особенно о еде".
  - Хлопцы, хорунжего Шпыня не видели?- спросил Богун.
  - А он там, в кустах спит,- ответил один из казаков.- Приходите к нам саламату куштувать, пан полковник. Знатная получится саламаты с салом. Наш Петро её варит по-особому, с тайным секретом. Ни в одном коше такой нет, ей Богу, не вру.
  - Ладно, ладно,- добродушно произнёс Богун.- Известное дело, в своём болоте и вода сладкая.
   Казаки засмеялись, а полковник направился к зарослям чертополоха, где отдыхал Шпынь. Богун слез с коня, заглянул в кусты и увидел, что хорунжий так сладко посапывает, что ему даже стало жалко его будить. Но дело, есть дело. Полковник толкнул Шпыня в плечо и коротко сказал:
  - Вставай, ты мне нужен.
   Хорунжий открыл глаза, потянулся и, зевая, проговорил:
  - Эх, пан полковник, на самом интересном месте разбудили. Я, как раз доказывал ляхам, что они никакие не воины, а так, одно название.
   Богун наморщил лоб и задумчиво переспросил:
  - Говоришь, что спорил с ляхами? А, что это идея. Это ты хорошо придумал, Шпынь. Так и сделаешь.
   Хорунжий помотал головой, чтобы отогнать от себя остатки сна и, недоумевая, произнёс:
  - Что-то я не понял, ваша милость, как же я смогу в сон опять попасть, да ещё на то самое место, когда вы меня разбудили?
  - Не в сон,- возразил Богун.- Наяву поедешь к ляхам и скажешь им, то же самое, что говорил во сне.
   Шпынь попытался улыбнуться, но у него на лице получилась что-то наподобие того, когда случайно съешь какую-нибудь кислятину. Богун глубоко вздохнул и сказал:
  - Ладно, слушай внимательно и запоминай, что тебе надо будет делать. Полковник Джалалий, которого Хмельницкий оставил вместо себя наказным Гетьманом, посылает к ляхам парламентёров, чтобы они договорились с королём о перемирии. Ты поедешь с ними, и как бы, невзначай, затеешь спор с ляхами. Будешь утверждать, что они никогда не смогут тебя перепить. Понимаешь?
  - Конечно, понимаю,- радостно произнёс Шпынь.- Так это действительно так и есть, пан полковник. Ни один лях не сможет выпить больше, чем я. Или я не казак?
  - Казак, казак,- поддержал его Богун.- Только на этот раз тебе не надо доказывать ляхам, что ты казак. Наоборот, притворись пьяным и, как бы случайно, сболтни им, что, мол, мы получили известие, будто Гетьман Хмельницкий уговорил татар вернуться назад. И уже через день, другой, они будут здесь.
  - А, что это правда?- поинтересовался Шпынь.- Гетьману и вправду, удалось уговорить татар вернуться?
  - Да, нет,- возразил Богун.- Это ты так им скажешь. Надо чтобы ляхи в это поверили. Понял?
  - А, понял, понял,- протяжно сказал Шпынь, почёсывая затылок.- А зачем?
  - Тьфу ты, Пресвятая Богородица, наша заступница,- раздражённым голосом проговорил Богун.- Потом тебе объясню, сейчас некогда. Давай, торопись к полковнику Джалалию и скажи ему, что я тебя прислал в посольство для охраны наших парламентёров. Думаю, что он возражать не будет потому, как вряд ли кто из казаков захочет добровольно ехать к ляхам на такое унизительное дело.
   Хорунжий подхватился на ноги, взял саблю и молнией вскочил в седло. А Богун смотрел ему в след и думал: "Надо, чтобы хоть какая-то польза была от этих переговоров. Если ляхи поверят Шпыню, то они обязательно отведут часть своей армии за реку, чтобы преградить там дорогу, якобы возвращающимся татарам и Гетьману. Ну, а нам все ж легче будет справиться с оставшимися ляхами. Вот только надо бы ещё что-нибудь придумать, чтобы подтвердить рассказ хорунжего".
  99. Странное посольство.
   Огромная толпа польской шляхты окружила казацких посланников полковников миргородского Гладкого, чигиринского Крысу, войскового писаря Переяславца и хорунжего Шпыня, которые прибыли для переговоров с Яном Казимиром. На копье у хорунжего был привязан белый платок, который издавна являлся атрибутом всех парламентёров. Толпа шумела и выкрикивала оскорбительные слова в адрес казаков. Послы не обращали внимания на ругательства и терпеливо ждали, когда к ним выйдет король, чтобы вручить ему условия перемирия. Толстый шляхтич, стоявший рядом с парламентёрами, прокричал:
  - А что же ваш холопский Гетьман не приехал? Говорят, что он так перепугался нашего короля, что драпанул вместе с татарами.
   Толпа разразилась бесстыдным смехом. Хорунжий Шпынь повернулся к толстопузому ляху и злобно проговорил:
  - А, ты такой храбрый, наверное, потому, что здесь нет нашего Гетьмана? Для настоящего рыцаря позорно оскорблять того, кто не может тебе ответить.
  - А тебя можно оскорблять?- нагло спросил толстяк.
  - Меня можно,- с ухмылкой ответил Шпынь.- Только я не советую тебе это делать.
  - Ишь ты, какой храбрый,- с иронией произнёс толстяк.- Можно подумать, что ты сам дьявол.
  - Если хочешь узнать, кто я на самом деле, то давай с тобой меряться,- предложил Шпынь.
  - А на чём мы будем меряться,- заинтересовался толстопузый лях.- Я же не могу драться с послом, это не по закону.
  - А, давай меряться, кто кого перепьёт,- предложил хорунжий.- Настоящий рыцарь должен владеть чаркой не хуже, чем саблей.
   Толпа одобрительно загудела. Толстопузый довольно улыбнулся и проговорил:
  - Ну, в этом соревновании мне нет равных даже среди нашей шляхты, а уж среди холопов и подавно. А какой будет залог?
  - Если я проиграю, то останусь твоим холопом,- предложил Шпынь.- Ну, а если ты проиграешь, то при всех извинишься за то, что оскорбил нашего Гетьмана.
   Толстяк почесал затылок и сказал:
  - Согласен.
   Полковник Гладкой, слышавший весь спор, потянул Шпыня за рукав и недовольным голосом произнёс:
  - Ты, что с ума сошёл, хорунжий? Что ты здесь затеваешь? Забыл, зачем нас сюда послали?
  - Я не стану терпеть оскорбления нашего Гетьмана,- твёрдо ответил Шпынь.- Пусть лях извинится. Они нас и так за людей не считают, а если мы будем ещё и оскорбления нашего Гетьмана терпеть и молчать, то какие же мы казаки после этого будем?
  - А, делай, как знаешь,- раздражённым голосом произнёс Гладкой и махнул рукой.
   Шпынь слез с коня и пошёл вместе с толстяком к одной из палаток, возле которой находился стол. Их окружили плотным кольцом зеваки, желающие увидеть, как свалится на землю пьяный казак. Принесли бочонок вина и поставили на стол две чаши. С одной стороны стоял Шпынь, напротив него расположился толстый лях. Наполнили чаши до краёв.
  - Ну, что начнём?- предложил толстяк.
  - Начнём,- согласился Шпынь.- Будем пить до того, пока кто-нибудь из нас не свалится. Вот только не понятно, как ты будешь извиняться, если свалишься пьяным?
  - Ты об этом не беспокойся,- уверенным тоном сказал лях.- Извиняться мне не придётся. Ну, а тебя я и пьяного возьму себе в холопы.
   Шпынь осушил первую чашу одним залпом и понял, что волноваться ему нечего. Пили они мёд, а этот напиток считался у казаков слабым. С горилкой его никак нельзя было сравнить в крепости. Лях тоже выпил свой кубок. Затем они ещё осушили по пять чаш. Шпынь заметил, что лях начал покачиваться на ногах. Это был верный признак того, что поляк уже, как говорится в таких случаях, поплыл. Хорунжий усмехнулся и предложил:
  - А пусть нам принесут чаши побольше.
   Толпа загудела, а толстопузый икнул и, запинаясь, проговорил:
  - А, ты крепкий парень. Что все ваши холопы такие?
  - Я не знаю, какие холопы,- стараясь предавать своему голосу пьяный тон, сказал Шпынь,- мы казаки, а не холопы. А, насчёт, того какие мы крепкие, вы ещё узнаете. Наш Гетьман уже скоро подойдёт с татарами. Недавно от него прибыл гонец в наш лагерь и сообщил, что Хмельницкий уже движется с ханом Гиреем сюда назад. Вот тогда мы и посмотрим, кто из нас холоп.
   После этих слов Шпынь поднял полупустой бочонок и принялся пить прямо из него. Жидкость булькала и в ёмкости, и в животе хорунжего. Казалось, что Шпынь просто бездонный какой-то. Поляки затихли, наблюдая такую картину. А один из них, одетый в рясу монаха, развернулся и быстро пошёл прочь. Шпынь закончил пить и бросил наземь пустой бочонок. Затем он громко отрыгнул воздух, попавший ему в живот вместе с мёдом, и довольным голосом произнёс:
  - Давай ещё.
   Все поляки дружно засмеялись. А толстяк плюнул на землю и в отчаянии сказал:
  - Если и ваш Гетьман такой же, как ты, то я извиняюсь.
   В это время из штабного шатра вышел Гетман Михай Потоцкий. Ему передали список условий перемирия, который привезли казаки. Он, не читая его, разорвал на кусочки и угрожающе сказал:
  - Ваши условия нас не интересуют. Слушайте наши условия. Выдадите нам всех своих семнадцать полковников, отдадите все свои пушки, хоругви и булаву Хмельницкого. Тогда мы разрешим вам холопам уйти отсюда живыми. Так велел передать вам наш великий король Ян Казимир.
   Наступила мёртвая тишина. Все ждали, что ответят казацкие послы. Миргородский полковник Гладкой нервно мотнул головой и сказал:
  - Ладно, мы передадим ваши условия нашему Гетьману.
   Потоцкий сделал удивлённое выражение на лице и подумал:
  "О каком Гетьмане он говорит, Хмельницкий-то убежал. А, может, он уже вернулся?"
   Потоцкий хотел уже задать вопрос Гладкому, чтобы развеять свои сомнения, но ему помешал полковник Крыса, который сказал:
  - Я остаюсь здесь. Я буду первым из полковников, выдачу которых вы требуете.
   Гладкой с недоумением посмотрел на Крысу и проговорил:
  - Ты, что бросаешь свой полк?
  - Всё равно нам всем будет конец, если мы не сдадимся,- огрызнулся Крыса.
   К Гладкому подъехал Шпынь и, покачиваясь в седле, заплетающимся голосом сказал:
  - По-моему, пора возвращаться, пан полковник. Здесь нам уже делать нечего.
   Гладкой покачал головой и сокрушённо проговорил:
  - Да, хорошее у нас посольство получилось. Один перешёл на сторону ляхов, а другой напился с ними до чёртиков.
   Шпынь только улыбнулся и ничего не ответил.
   Вечером того же дня в лагере у казаков собрали Большую Раду. На телегу взобрался наказной Гетьман Джалалий и проговорил:
  - Панове-братья, я собрал Раду, чтобы сообщить вам плохую весть. Наш Гетьман Хмельницкий захвачен татарами, и они сучьи дети не отпускают его без выкупа.
   Казаки возмущённо зашумели. Джалалий поднял вверх правую руку и, перекрикивая гул, продолжил:
  - Но, есть ещё и другая плохая весть. Возвернулись наши послы, которые ездили к королю Яну Казимиру. Так он требует, чтобы мы выдали ему наших полковников, все пушки, хоругви и булаву Гетьмана. Только тогда он соглашается отпустить нас живыми.
  - А, на кой чёрт, надо спрашивать ляхов, чтобы они нас куда-то отпускали?- с удивлением проговорил подполковник Кремень.- Что мы сами не можем идти, куда хотим?
  - Можем-то, мы можем,- сердито ответил Джалалий,- да только ляхи вряд ли захотят нас пропустить через свои позиции. Если ты не заметил, подполковник Кремень, то мы окружены ляхами.
   Кое-кто засмеялся, а кое-кто досадно улыбнулся.
  - Кремень прав,- поддержал своего подполковника Богун.- Ляхи нас всё равно в живых не оставят. Отдадим им полковников, пушки, хоругви, гетьманскую булаву, и тогда они нас точно всех перебьют. Зачем же королю выпускать из смертельного кольца целую армию, что он дурак? Ляхи пришли на нашу землю, чтобы раз и навсегда покончить с нами. Неужели это не понятно?
  - Если мы останемся здесь,- начал возражать Джалалий,- то ляхи нас уничтожат из своей артиллерии. А потом захватят тех, кто останется в живых и на кол посадят.
  - Не надо нас пугать,- резко проговорил Кремень.- Мы и так уже пуганные, да не запуганные. Лучше в бою сложить голову, чем самому отдать её ляхам. Что мы стадо баранов, чтобы добровольно под нож идти. Будем драться до конца. Ну, а ляхи перед тем, как требовать наши хоругви, пусть сначала попробуют отобрать у нас свои, которые мы в бою у них отняли. Не хотим больше наказного Гетьмана Джалалия, давай выбирать другого.
   Поднялся невообразимый шум. Одни кричали, что Джалалия сделал наказным Гетьманом сам Хмельницкий и, поэтому, нельзя его менять. Другие возражали им, что Большая Рада может выбирать кого угодно, даже и самого Гетьмана Украины, если есть потребность. Джалалий был честный казак и доблестный полковник. Поэтому, он не держался за должность. Он был воин. Филон Джалалий поднял вверх правую руку и проговорил:
  - Даже если не всё товарищество, а только один казак хочет перевыборов, то значит, будут перевыборы. Но учтите, кого сейчас выберет большинство, тот и будет наказным Гетьманом, и покоряться ему будем все, пока не возвратится Гетьман Хмельницкий. Так велит наш закон.
  - Добре, согласны,- прокричали казаки.
  - Ну, тогда говорите, кого хотите в Гетьманы?- спросил Джалалий.
  - Богуна в Гетьманы, Богуна,- кричали, почти, все казаки. И только некоторые из них предлагали Джалалия и Гладкого.
  - Кто за Богуна, подымай руки,- приказал Джалалий.
   Казаки подняли вверх руки, и получилось сплошная живая стена. Джалалий низко поклонился казакам и сказал:
  - Ну, раз такое дело получается, что почти всё товарищество желает в наказные Гетьманы Богуна, то я сам уступаю ему булаву. На полковник Богун, владей булавой наказного Гетьмана.
   Богун отстранил протянутую ему булаву. Джалалий по обычаю ещё два раза предлагал ему взять булаву, а Богун отказывался. Затем кто-то из казаков не выдержал и прокричал:
  - Да, бери ты её уже, терпения нет ждать, когда ты согласишься.
   Все дружно засмеялись. Богун взял булаву, поцеловал и поднял над головой.
   Над собранием раздался гром одобрительных возгласов. Богун подождал немного, давая казакам отвести душу ликованием, потом поднял вверх правую руку и все затихли.
  - Приказываю бить в тамбурины и всем веселиться,- проговорил Богун.- Пусть ляхи видят, что мы радуемся и плевать хотели на их угрозы. А панов полковников прошу на Совет.
   Ян Казимир стоял на холме и внимательно всматривался в лагерь казаков. Рядом с ним находился отец Ежи. Он уже успел рассказать королю то, что говорил хорунжий Шпынь. Но Ян Казимир не поверил пьяной болтовне казака. Он решил сам убедиться, правду ли говорил украинский хорунжий. В лагере у казаков гремели тамбурины, и слышалось веселье. Похоже было на то, что украинцы чему-то очень радуются.
  - Да, холопы явно что-то празднуют,- задумчиво произнёс король.- Может, у них какой-то свой праздник?
  - Нет у них никакого праздника,- уверенно ответил монах.- Они, очевидно, радуются, что к ним подходит помощь. Надо что-то делать, ваше величество. Завтра уже может быть поздно.
  - Ладно,- согласился король.- Передай мой приказ гетману Лянцкоронскому. Пусть он выступает за реку с конным корпусом и преградит дорогу татарам, когда они там появятся. Да пусть он возьмёт с собой этого перебежчика, как его зовут, не помню. Ну, этого казацкого полковника.
  - Полковник Крыса,- подсказал отец Ежи.
  - Ах, да,- произнёс король.- Ну и имена у этих холопов, ужас. В приличном обществе и произносить неудобно. Пусть он, этот Крыса, покажет дорогу нашей кавалерии, в обход казацких дозоров. Да, кстати, а что он говорит по поводу возвращения Хмельницкого?
  - Говорит, что ничего не знает,- ответил монах.- Но он может и врать. Запросто, может оказаться, что он подосланный к нам казацкий лазутчик. Лучше обезопасить себя, ваше величество и выслать в степь кавалерию.
  - Да, наверное, так будет лучше,- согласился король.- Бережённого, Бог бережёт.
   Ранним утром, когда солнце только собралось выглянуть из-за горизонта, окрасив нижний край неба в розовый цвет, в шатёр к Богуну вбежал хорунжий Шпынь и, запыхавшись, проговорил:
  - Пан Гетьман, пан Гетьман, проснитесь, ляхи перешли реку и движутся в поле позади наших войск.
  100. Всё меняется.
   Гетьман Богун собрал военный совет в штабной палатке. Присутствовали все полковники, кроме перешедшего на сторону поляков чигиринского полковника Крысы.
  - Наконец-то мы дождались, когда ляхи попадутся в нашу западню,- начал говорить Богун.- Сегодня ночью они переправились через реку и движутся в тыл нашей армии. Тем самым они разделили свои силы, и у нас появилась возможность разбить их по частям. Нам необходимо сначала нанести удар по тем, что находятся в тылу нашей армии, а затем примемся за главную армию Яна Казимира. Какие будут предложения, панове полковники?
  - Я предлагаю одновременно с вылазкой в тыл нашей армии,- предложил полковник Гладкой,- вести огонь по главной армии ляхов из всех пушек. Это отвлечёт внимание ляхов от наших действий в тылу.
  - А, может, и наоборот,- засомневался полковник Джалалий.- Это только разозлит ляхов, и они начнут атаку, и мы окажемся между двух огней.
  - Что-то ты в последнее время стал уж очень осторожным,- недовольным голосом проговорил Гладкой.
  - Уж, не в трусости ли ты меня обвиняешь?- вспылил Джалалий и схватился за рукоять своей сабли.
   Богун поднял вверх правую руку и строго сказал:
  - Прекратите ругаться, панове полковники. Среди нас трусов нет, в том нет никакого сомнения. А свою лють приберегите для ляхов. Полковник Джалалий прав, нам надо тихо провести вылазку в тыл. Биться на два фронта у нас сил не хватит. Поэтому, не будем дразнить собак и проведём вылазку ночью. Я лично поведу свой полк на это дело.
  - Нет, так не годится,- категорически возразил Джалалий и отрицательно покачал головой.- Гетьман не должен лично водить войска на каждую вылазку. Гетьман должен руководить всем сражением. А, ну как тебя убьют, кто тогда будет командовать? Или опять начнём выбирать нового Гетьмана? Эдак, мы только выборами и будем заниматься. А воевать-то когда будем?
   Полковники одобрительно загудели.
  - Ладно, тогда я пошлю на это дело своего заместителя по полку, подполковника Кремня,- согласился с военным советом Богун.
   В это время в шатёр вошёл часовой и сказал:
  - Пан Гетьман, тут пришёл полковник Крыса и просит, чтобы его впустили. Говорит, что у него важные сведения.
  - Что?- протяжно произнёс полковник Гладкой.- Изменник решился вернуться? Да ещё и на военный совет лезет. Да за такое нахальство, казнить его надо.
  - Ты сегодня, пан полковник, уж слишком скорый в своих суждениях,- с сожалением произнёс Богун.- Тебе сегодня, почему-то, везде враги мерещатся и трусы. Ты, как-то полегче давай со словами.
  - Я тебя не понимаю, пан Гетьман,- удивился Гладкой.- Я же сам был с Крысой у ляхов, когда он перешёл на их сторону, почему же после этого я должен относиться к нему, как ты говоришь полегче?
  - Да потому, что полковник Крыса только сделал вид, что переходит к ляхам,- пояснил Богун.- А на самом деле, он выполнял наш с ним тайный замысел. Мы хотели знать, поверят ли ляхи, что Хмельницкий возвращается к нам с татарами, и что они после этого будут делать?
   Полковник Гладкой почесал затылок и с улыбкой проговорил:
  - Теперь мне понятно, зачем так напился твой хорунжий Шпынь, когда мы были у ляхов и болтал им эту чепуху. Ну и хитрый же ты, Гетьман, недаром ляхи прозывают тебя казацкий дьявол.
  - Ладно, ладно, ты с дьяволом то поосторожнее, полковник Гладкой,- сказал Богун.- Я, так же как и все казаки в церковь хожу и верую в Бога нашего Иисуса Христа.
   Полковник Гладкой наклонил голову и замолчал. Богун сделал знак рукой часовому, и тот впустил в шатёр полковника Крысу.
  - Плохие вести я принёс вам, панове полковники,- с порога начал говорить Крыса.- Ляхи задумали затопить наш лагерь. Они хотят перекрыть русло реки Плешивой и пустить её воды на наши позиции.
  - А, как же их войска в нашем тылу?- спросил Джалалий.- Они, что там делают?
  - Они нам сейчас не опасны,- пояснил Крыса.- Их ляхи послали, чтобы они преградили путь якобы возвращающемуся к нам с татарами Гетьману Хмельницкому. Если ляхи взорвут обрывы, что нависают над рекой выше по течению, то глина плотно перекроет старое русло, и река побежит как раз на наш лагерь. Надо что-то срочно делать.
  - У нас только один путь отхода остался,- сосредоточенно проговорил Богун.- Через болота, которые позади нас. Но ляхи не дадут нам, просто так переправится и вывести армию из-под удара.
  - Подождите, пан Гетьман,- перебил Богуна Джалалий.- А, как мы пройдём через болота? Это всё-таки не река, по болоту не поплывёшь.
  - Надо мостить гать на болоте,- пояснил Богун.- Бросим туда всё, что есть у нас плотного. Палатки, сёдла, телеги и даже лишнюю одежду. А сверху положим камыш. По этой гати и переберёмся на другой берег. Правда, пушки, вряд ли удастся перетянуть. Ну, попробуем, а там видно будет. Но такую гать за час не сделаешь. На эту работу целый день потребуется. Поэтому, надо будет отвлечь ляхов, чтобы они нам не помешали, и раньше времени не затопили наш лагерь. Слушайте мой план. Вылазка в степь отменяется. Завтра утром нанесём удар по ляшским позициям. Они этого не ждут, и это нам на руку. Войска у нас вдвое меньше, чем у ляхов, зато внезапность нам поможет. Я с пятью полками расположусь в центре, по правую руку с пятью полками встанет полковник Джалалий, по левую - с пятью полками полковник Гладкой. Один полк останется в лагере для резерва, на всякий случай, а один полк займётся сооружением гати. Я начинаю сражение в центре, а полковники Джалалий и Гладкой на флангах. За мной расположим всю нашу артиллерию и поставим возы, сцепленные между собой. Завяжем битву и подождём, пока ляхи увязнут в сражении. Затем я со своими полками начну отступать. Ляхи двинутся за мной. Джалалий и Гладкой должны держать свои позиции и не отходить ни на шаг. Я подойду к нашей артиллерии и остановлюсь возле неё. Артиллерия откроет огонь по ляхам, а Джалалий и Гладкой развернут свои полки и ударят с флангов. Как только ляхи повернутся, чтобы отразить фланговые удары, я атакую их в центре. Победы мы, конечно, полной не добудем, но крови ляшской выпустим много. Есть какие-нибудь вопросы, паны полковники?
   Военачальники молчали. Богун обвёл всех пристальным взглядом и сказал:
  - Запомните, сигнал к окончанию боя - наши тамбурины. По нему все возвращаются в лагерь. Пока ляхи будут приходить в себя, мы той же ночью переправимся через болото. Нам, во что бы ни стало, надо выбраться из этого окружения. Иначе ляхи нас здесь всех затопят. Всё, совет закончен, идите, готовьтесь к завтрашнему сражению. Позовите ко мне подполковника Кремня.
   Полковники покинули штабной шатёр, а Богун присел на стул и задумался. Через некоторое время в палатку вошёл Кремень, снял шапку и спросил:
  - Что ваша милость, пан Гетьман, завтра зальём ляхам сала за шкуру?
   Богун посмотрел на старого товарища и со вздохом сказал:
  - Это, как получится. Но твоё дело завтра будет поважнее, чем саблей махать. Ты завтра будешь спасать всю нашу армию.
   Кремень мотнул головой и недоумевающе спросил:
  - Это как, что-то я не понял? Так, что я завтра не буду участвовать в битве?
  - Не будешь,- твёрдо произнёс Богун.
   Кремень хлопнул себя по бокам руками и расстроенным голосом проговорил:
  - Ну, вот, опять вы ваша милость меня в тылу оставляете. Опять я не в деле. Может, мне вообще уже в гречкосеи пойти, раз вы меня в бой не пускаете? Спросят меня мои дети: "Батько, а расскажите, как вы на войне воевали с Гетьманом Богуном?" А я им и рассказать-то ничего не смогу. Я ведь, чуть что и в тылу отсиживаюсь.
  - Да не кипятись ты, не кипятись,- попытался успокоить Кремня Богун.- Говорю же тебе, важное дело завтра будешь делать. Возьмёшь наш полк и будешь мостить гать через болото. А вся наша армия по ней той же ночью и выйдет из окружения. Понятно?
   Кремень покрутил седой ус и сказал:
  - Это, конечно, дело важное, в том нет никакого спора. Нам действительно необходимо уводить наше войско из этого мешка, но... Пан Гетьман, а ведь кому-то придётся прикрывать отход нашей армии.
  - Конечно,- подтвердил догадку Кремня Богун.- Обязательно придётся.
  - Ну, так вот, дайте мне своё лыцарское слово,- начал говорить Кремень,- что никого другого не назначите на это дело, кроме меня. Тогда я согласен завтра мостить гать.
   У Богуна защемило сердце. Он понимал, что мало кто сможет вернуться живым из прикрытия, и посылать на такое дело своего близкого друга, полковнику было тяжело. Но и отказать Кремню Богун не мог. Это означало бы сильно обидеть товарища. Ведь умереть за своих братьев, считалось честью для казака. Богун нервно мотнул головой и сказал:
  - Даю тебе своё слово. Ты будешь командовать прикрытием.
  - Вот это добре, пан Гетьман,- обрадовано произнёс Кремень.- Спасибо вам, что не отказали старому вояке.
  - Ладно, иди, готовь материалы для гати,- расстроенным голосом проговорил Богун.- А я хочу отдохнуть перед завтрашней битвой.
   Богун вышел из палатки и направился к реке. Там он лёг на землю и раскинул в стороны руки. Гетьман почувствовал, как его тело наполняется силой и спокойствием. Богун смотрел в ночное небо и думал: "Ну, ты сделал всё, что мог. Кажется, ничего не упустил и не забыл. Теперь остаётся только отдыхать и набираться сил перед битвой". Гетьман закрыл глаза и тут же уснул.
  
  101. Всё с начала.
   Лёгкий ветерок летел над землёй, сообщая всем степным жителям, что наступает утро. Он осторожно трогал верхушки ковыля, как будто хотел своим прикосновением разбудить полевую траву от ночного сна. Его порывистое дыхание разгоняло темноту, освобождая место для света, который поднимался над горизонтом.
   В шатёр к Яну Казимиру вбежал отец Ежи, оттолкнув на входе стражника, чтобы не тратить время на объяснения.
  - Ваше величество, ваше величество,- довольно громко проговорил монах, нарушая всякий этикет,- проснитесь, плохие новости.
   Король присел на край кровати и, протирая глаза ладонью, недовольным голосом спросил:
  - Ну, что там ещё случилось? Что ты беспокоишь меня в такую рань?
  - Украинская армия строится в боевые порядки,- выпалил отец Ежи.- Там, на краю поля.
   Король взглянул на монаха, помотал головой и резко приказал:
  - Мою одежду, скорее.
   Спустя несколько минут Ян Казимир и отец Ежи уже стояли на холме, расположенном неподалёку от шатра короля, и пристально всматривались в противоположную часть поля. Появившееся из-за горизонта солнце, осветило казацкие войска, располагавшиеся в дальнем конце степи. К Яну Казимиру подошёл князь Вишневецкий и раздражённым голосом сказал:
  - Ну, вот и дождались. Надо было ещё вчера самим атаковать их. Напрасно, вы послушали Потоцкого, ваше величество, будто можно, якобы, покончить с холопами и без сражения.
  - Напрасно вы так говорите, князь,- возразил Ян Казимир.- Потоцкий придумал хороший план, чтобы без потерь уничтожить казацкую армию. Если бы мы соорудили запруду на реке, то их войско всё бы пошло ко дну. Просто мы не успели этого сделать.
  - Уж очень подозрительно решение казаков начать сражение,- недоверчиво проговорил отец Ежи.- Похоже на то, что их кто-то предупредил о нашем намерение утопить их.
  - Полковник Скопило, как всегда во всём видит измену,- иронично заметил Вишневецкий.- Хотя, в данном случае, возможно, вы и правы, пан полковник.
  - Надо строить наши войска,- сказал Ян Казимир.- А то холопы застанут нас неподготовленными к битве. Князь Вишневецкий, приказываю вам с вашими гусарами и верными нам казацкими хоругвями расположиться в центре. Передайте гетману Потоцкому, чтобы он занимал левый фланг, а гетман Калиновский - правый. Мы должны первые пойти в атаку.
   На противоположном конце поля Гетьман Богун выехал перед войском и сказал:
  - Братья-товарищи, сегодня нам не надо одерживать победу в сражении, сегодня нам надо сделать так, чтобы ляхи не победили. Сегодня вопрос стоит так, если мы останемся живые и выйдем из окружения, то ляхи не будут пановать на Украине.
   После этих слов Гетьман Богун поднял вверх саблю и приказал:
  - Вперёд, на ляхов.
   Лавина казацкой кавалерии двинулась по степи. Первыми жертвами этой битвы оказались полевые травы и всякая безвинная живность, которые погибли под копытами лошадей. Навстречу казацкой коннице стремительно неслись гусары князя Вишневецкого. Две смертоносные силы сошлись посредине поля в безжалостной схватке. Воздух над степью наполнился криками раненных людей, треском ломающихся костей, звоном скрещенных сабель и диким ржанием лошадей. Богун сразу же вступил в поединок с польским военачальником, который так же, как и он, ехал впереди своего войска. Это был князь Вишневецкий. На воеводе была кованная золотыми позументами кираса и позолоченный шлем. Богун не любил тяжёлого обмундирования и всегда в бою полагался только на собственное умение и защиту Господа. Поэтому Гетьман был одет в обычную сорочку, шаровары и хромовые сапоги. Богун и Вишневецкий хоть и встречались до этого всего один раз в жизни, но сразу же узнали друг друга. Между ними завязалась отчаянная рубка. Полководцы так неистово дрались, как будто были кровными врагами и имели личные не прощаемые обиды. Искры от их сабель летели в разные стороны. Вишневецкий считался одним из лучших фехтовальщиков в Речи Посполитой, и мало нашлось бы желающих скрестить с ним оружие в поединке. Богун вообще относился к битвам, как к главному смыслу в своей жизни. Поэтому, встреча таких двух сильных противников обещала быть жаркой. Вишневецкий изловчился и, наклонившись вперёд, нанёс Богуну ранение в плечо. Гетьман, не обращая внимания, на окровавленную руку, так сильно рубанул князя, что кираса на груди у Вишневецкого раскололась. Воевода пошатнулся в седле. Богун замахнулся, чтобы нанести сокрушительный удар Вишневецкому по шлему, но тут между ними вклинились гусары. Дело было в том, что за ходом поединка внимательно следил отец Ежи, который, сменив монашескую рясу на воинские доспехи, решил принять участие в битве. Бывшему полковнику захотелось вспомнить старые добрые времена, когда он был воином. Как только начался поединок между Богуном и Вишневецким, монах решил находиться неподалёку, чтобы вмешаться в ход поединка, если воеводе будет угрожать опасность. Когда отец Ежи увидел, что Богун сейчас может убить Вишневецкого, то тут же послал князю на выручку гусар, которые и вклинились между поединщиками, оттеснив Гетьмана в сторону.
  - Что же ты прячешься за спинами своих солдат?- раздражённо прокричал Богун.- Боишься, встретиться в открытом бою, ренегат. Веру нашу продал и честь свою потерял.
   Вишневецкий рвался вперёд, чтобы продолжить дуэль, но ему мешали гусары.
  - Да, остепенитесь же вы, наконец, пан воевода,- настоятельно требовал монах.- Куда вы лезете? Вам, что мало того, что этот сумасшедший казак разрубил вашу кирасу напополам? Хотите, чтобы он и голову вам разрубил?
  - Да, как ты смеешь иезуит, вмешиваться в дела чести?- взревел Вишневецкий.- Не мешай мне закончить поединок. Дай, я зарублю этого холопа.
  - Это ещё неизвестно кто, кого зарубит, ясновельможный пан Вишневецкий,- возразил отец Ежи.- Мне король приказал оберегать вас, вот я и выполняю приказ его величества. А с этим казаком лучше не связывайтесь. Вы же знаете, что лучше меня мало найдётся фехтовальщиков в Европе. А я уже два раза пытался убить этого сумасшедшего казака, да только всё наоборот получалось. Уж не знаю, кто ему помогает, Бог или дьявол, да только его просто так не одолеешь. Так, что лучше оставьте его в покое, а займитесь общим руководством армией. У нас и без вас найдётся, кому саблей махать. Тем более, что сейчас, по-моему, как раз самое время заняться этим. Смотрите, казаки в центре начали отходить назад. Гусары их теснят.
   Богун понял, что закончить поединок с Вишневецким ему не удастся, да и времени не было на это. Гетьман подал знак, и его воины начали запланированный отход. Казацкая кавалерия развернулась и двинулась назад. Как только они достигли своих позиций, то сразу же разъехались в стороны. Подготовленная к выстрелу украинская артиллерия сделала первый залп, а затем начала вести непрерывный огонь по гусарам Вишневецкого. Находившиеся на флангах полки Гладкого и Джалалия развернулись и атаковали поляков сбоку. Войско Речи Посполитой несло огромные потери. Вишневецкий понял, что это западня и отдал приказ:
  - Всем быстро отходить назад, это ловушка. Держать строй.
   Польская армия начала выбираться из западни, в которую её заманили казаки. Богун, увидев, что войско Вишневецкого оставило поле боя, приказал возвращаться всем назад в лагерь. Продолжать атаку на многократно превосходящую армию противника было бессмысленно. К Гетьману Богуну подъехал подполковник Кремень и доложил:
  - Пан Гетьман, ваш приказ выполнен, гать готова, можно переправляться на другой берег. Разрешите мне занять позиции для прикрытия отхода наших войск.
   Богун осмотрел поле недавнего сражения и с сожалением сказал:
  - Эх, жаль, что нельзя и мне остаться с тобой. Ладно, ничего не поделаешь, занимай позиции. Вам надо всего до утра задержать ляхов, а там и сами отходите. Незачем рисковать попусту.
   Затем Богун подозвал хорунжего Шпыня и проговорил:
  - Передай мой приказ полковникам, чтобы они сразу же начинали отвод своих людей через болото. Времени у нас мало. Скоро ляхи очухаются и вновь пойдут в атаку.
   Поляки возвратились в свой лагерь и заняли оборонные позиции. Ян Казимир ожидал, что казаки сейчас нападут на его войско, и приготовился к отражению атаки. Но, прождав около часа, король заподозрил что-то неладное. Казаки не продолжали своё наступление. Ян Казимир приказал выслать разведку, чтобы узнать, где сейчас находится противник, и что он делает. Часа через два дозорные возвратились и доложили Яну Казимиру:
  - Казацкое войско покинуло свой лагерь и продвигается через болото. Для охраны своего отхода они оставили около трёхсот воинов, которые заняли берег у самой переправы.
  - Ничего не понимаю,- поразился король.- Как же они идут по болоту? Их, что сам Господь Бог ведёт?
  - Скорее сам дьявол проложил для них дорогу,- злобно проговорил князь Вишневецкий.
  - Это их Гетьман Богун, наверняка, придумал какую-то хитрость,- уверенно сказал отец Ежи.- Он мастер на такие штуки. Надо сейчас же напасть на них. Мы ещё успеем установить свою артиллерию у них в лагере и открыть огонь по переправе.
  - Князь Вишневецкий, приказываю вам сейчас же напасть на лагерь противника,- повелел король.- И вести артиллерийский огонь по их переправе.
   Вишневецкий помчался исполнять приказ короля, а Ян Казимир покачал головой и расстроенным голосом проговорил, обращаясь к монаху:
  - Да, пожалуй, надо было не за Хмельницким вам охотиться, святой отец. Надо было этого Богуна со свету извести. Он нам гораздо больше вреда приносит, чем Хмельницкий.
   Кремень приказал занять оборону возле переправы. Казаки выстроили возы в полукруг, преграждая подход к болоту. Как только показались гусары Вишневецкого, они открыли по ним огонь из пушек и мушкетов. Поляки несколько раз пытались пробиться через оборону казаков, но у них ничего не получалось. Гусары несли большие потери, но выйти к переправе никак не могли. Вишневецкому надоело терять своих воинов, и он приказал:
  - Устанавливайте нашу артиллерию на высотке, и ведите огонь по холопам. Я не хочу больше терять своих людей. Сравняйте с землёй этих сумасшедших.
   Но и артиллерия никак не могла заставить сдать свои позиции казаков. Они продолжали упорно сопротивляться. Поляки прекратили огонь и выслали парламентёров.
  - Ясновельможный князь Вишневецкий предлагает вам сложить оружие и сдаться. За это он обещает вам жизнь. В противном случае, вас всех уничтожат, а пленных посадят на кол,- передал условия поляков парламентёр.
   Подполковник Кремень покрутил обожжённый в бою ус и с ухмылкой проговорил:
  - Какой же дурень будет сдаваться в плен, чтобы его на кол посадили? Передайте своему князю, что я его на кол садить не буду, когда захвачу в плен, но и жизни я ему не обещаю.
   Когда Вишневецкому сообщили, что ответили казаки, он сжал кулаки с такой силой, что даже пальцы хрустнули.
  - Все в атаку, пленных не брать, кроме их наглого командира. Его взять живым, я сам лично хочу пустить ему кровь.
   Поляки вновь пошли в атаку. Превосходство в численности было на их стороне, поэтому, через час всех казаков, кто оборонял подход к переправе, перебили. Остался один Кремень. Его никак не удавалось взять живым. Подполковник сражался отчаянно. Вишневецкому сообщили, что Кремень уже погубил много польских воинов, и попросили разрешения убить его.
  - Живым, только живым,- кричал разозлённый князь и топал ногой.
   Кремень вскочил в лодку, стоявшую возле берега, и попытался отплыть. На него набросились десять поляков. Подполковник рубил их саблей, не позволяя им забраться в лодку. Вода возле берега стала красной от крови. Один из поляков прицелился и выстрелил в клинок подполковника. Сабля сломалась, и выпала из рук Кремня. Другого оружия у казака не было. Старый воин осмотрелся вокруг и увидел, что в лодке лежит крестьянская коса. Очевидно, ею рубили камыш, когда настилали гать, а потом забыли в лодке. Кремень взял косу, замахнулся и снёс головы трём польским солдатам, которые пытались залезть в лодку. Потом он поднял косу над головой и прокричал:
  - Ну, кто ещё хочет покуштувать моего угощения, подходите, бисови диты.
   В это время на берег подъехал Вишневецкий. Он видел, как казак срубил головы его воинам. Князь вынул два пистолета и выстрелил в Кремня. Две пули вонзились в грудь подполковника. Кремень пошатнулся, но устоял на ногах.
  - Мне ваши пули, что мухи,- продолжал насмехаться Кремень.- Тьфу, на вас и на них.
   Вишневецкий выхватил ещё два пистолета у рядом стоявшего офицера и вновь выстрелил в Кремня. Ещё две пули попали в могучее тело казака. Но Кремень и в этот раз не упал. Он только усмехнулся и снисходительно покачал головой. Вишневецкий взял мушкет прицелился и выстрелил в пятый раз. Пуля попала прямо в сердце Кремню. Он пошатнулся и упал на дно лодки. Речной поток подхватил чёлн и понёс его вниз по течению. Кремень лежал лицом вверх и смотрел на небо. Звёзды уже начали тускнеть и гаснуть.
  Старый воин улыбнулся и подумал: "Слава Богу, уже светает. Я выполнил твой наказ, Гетьман Богун, продержался до утра".
   Лодка скользила по речной глади, а старый казак лежал на ней и смотрел в небо безжизненным взглядом.
   Украинская армия переправилась на противоположный берег и выстроилась в походные колонны. Гетьман Богун стоял у самого края переправы и пристально всматривался в болото. Он надеялся, что сейчас, может, появится кто-нибудь из казаков, которые оставались прикрывать отход основных войск. Но больше всего Гетьману хотелось, что вернулся его старый товарищ подполковник Кремень. К Богуну подошёл хорунжий Шпынь и тихо сказал:
  - Надо уходить, пан Гетьман. Войско уже всё построилось, вас ждут. Не возвратятся наши браты с того берега. Это болото теперь навсегда разделило нас с ними.
   Богун удручённо покачал головой и с грустью в голосе проговорил:
  - Прощай, мой друг и старинный товарищ Кремень. Не свидимся мы с тобой больше на этом Свете. Да, если так происходит, что лучшие люди гибну в то время, когда негодные остаются жить, то, значит, нет правды на этом Свете. Прощай, мой друг. Мне пора уходить. Дел у нас ещё много на Украине. Теперь придётся начинать всё сначала.
   Казацкое войско растянулось по степи, стремясь к недосягаемому горизонту, над которым уже появилась огненно-кровавая верхушка солнца. Хорунжий Шпынь подъехал к молодому хлопцу, который двигался в первых рядах колонны, и сказал:
  - А, ну Тарас, запевай походную. Гетьман Богун любит наши украинские песни. Может, так и грусть-тоска его скорее развеется.
   Парень улыбнулся и запел высоким голосом:
  Ой у полi вiльний вiтер Весело гуляє.
  А удома дiвчинонька, На мене чекає.
  Мила моя дiвчинонька, Не сумуй за мною.
  Як здобудем перемогу, Буду я з тобою.
  Вiльний вiтер, брате рiдний, Я тебе благаю.
  Передай мо§й дiвчинi, Що §§ кохаю.
   Песня розливалась над степью и терялась в её бесконечных просторах. Богун посмотрел на небо, и ему показалось, что одна из уже тускнеющих звёзд, вдруг ярко вспыхнула и тут же погасла. Сердце Гетьмана на миг остановилось, а потом сильно забилось. Богуну показалось, что в нём что-то переменилось, и он даже подумал, что его прежняя жизнь закончилась, и началась новая, совершенно другая.
   Полностью прочитать все мои романы на сайте www.books-ua.com
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"