Тиме Дмитрий Георгиевич : другие произведения.

Глава 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  Наедине
  
  
  Глава 2
  
  Ну как, читатель, всё ясней
  тебе я виден сквозь слова?
  Нет фабулы?.. А что нам в ней?
  Событий рваная канва,
  черты лица — не в этом суть!
  Черты души и мысли путь
  имеют бОльшие права
  портретом быть, чем внешний вид.
  Ты взял поэму, и, с тех пор,
  как мы вступили в разговор
  c тобой, мой строгий vis a vis, -
  скрестили шпаги-взгляды мы!
  Что ж, каждый пусть в конце решит,
  кто победил, а кто был бит -
  в стихах беречь не надо мир!
  В поэмах лучше мысль сберечь,
  чтоб даже после НТР
  их открывал бы инженер...
  Ведь мысль — она же чувства речь!
  
  Читатель видит: вновь настиг
  меня декларативный стих...
  Навязчивым быть не хочу,
  но — без тенденций — стих есть чушь!
  Заверив или обвиня,
  я рассуждать себя учу
  с позиций завтрашнего дня,
  не - «с поз сегодняшних светил».
  И я сгорел бы от стыда,
  когда б держался у хвоста
  «и вслед за веком жить спешил».*
  Наш век совсем не идеал,
  чтобы стараться в след попасть!
  Случалась всякая «напасть»:
  свои ж следы, подчас, топтал!
  Иных уж нет: позаросли,
  когда на Лете был разлив...
  Отгородившись запятой
  от разных неприятных мест,
  век рвётся вверх, но — следом — месть:
  что было — было, и за то,
  что было, плата — то, что есть!
  (А что по планам бы должно -
  о том и вспоминать грешно!)
  
  Вступая в жизни карнавал,
  не видел пользы я в нытье,
  но всё же ясно сознавал,
  как отставало бытие!
  Я понимал, как может быть
  и знал, что не бывать тому,
  чтоб запорошенный наш быт
  сам провалился бы во тьму,
  и вместо нравственных калек,
  изношенных среди сует,
  явился б Новый человек,
  родился б Новый белый свет!
  Нетерпеливость той поры
  в крови бродила, словно яд.
  Хоть «крот истории» всё рыл,
  казалось — лучше б «земснаряд» -
  быстрей встряхнулись бы миры,
  ясней предстал бы маскарад.
  Но человеческий прогресс,
  как черепаха, в гору лез,
  и было видно без очков -
  не ожидается скачков.
  Однако, глядя на Земшар,
  не слыша Времени шагов,
  не соглашалася душа -
  мне — жизнь, Эпохе — только шаг!
  
  Тогда, 15 лет назад, (в 60-ые)
  так надоела эта жизнь,
  что будущего этажи -
  все — на один казались лад.
  Как самолёту коридор -
  в бескрайнем с виду — небе дан,
  так мне грядущего простор
  (не в кругозоре тут беда,
  скорей как раз — наоборот!)
  смотрелся данным наперёд...
  
  Мы — люди — Времени «продукт»,
  печатают хоть на роду
  у каждого из нас — своё...
  Да всё ль своё мы разовьём?
  
  Я помню написал рассказ.
  Когда в редакцию отнёс
  и прочитал, - у всех из глаз
  от смеха слёзы. На вопрос:
  «Пойдёт ли в номер?» - отвечал
  редактор, сникнув как-то вдруг;
  «Конечно, острый материал —
  рассказец твой, но, видишь, друг,
  и, сам ты знаешь, не секрет,
  что кой-кого он прогневит...»
  А я ему: «Цензуры ж нет!»
  А он мне: «Нет. Но есть Главлит!»
  Не напечатали рассказ,
  не совершили этот грех.
  И было мне смешно в тот раз,
  что смех до слёз — сквозь слёзы смех!
  
  Шестидесятые года!
  Душой — я сбоку жил от вас,
  и помню в профиль вас — не в фас...
  Как песнь «про чёрного кота»
  наивны вы, хоть каждый год
  был «заводной», но вам везёт,
  смотря с сегодняшних высот, (70-ые)
  на смены планов и постов,
  уставов и усталых слов,
  кредитов старых, новых цен...
  Оценок тех, в чьём мы лице
  кумиров видели своих,
  бия в ладоши за двоих.
  Под кавээновый галдёж
  вся молодёжь входила в дрожь...
  Планеты ставя на пари,
  крутила маги до зари,
  и, сквозь надсадный крик и хрип,
  под тот — плакатный — призрак-гриб,
  шептал ей принц Экзюпери...
  
  Шестидесятые года!
  Ни я вам не помог тогда,
  ни вы — мне, чтоб не опоздать...
  И не зажглась моя звезда
  на небосклоне гордых лет,
  привыкших к торжеству ракет.
  
  Теперь, встречая вас в кино,
  я лучше вижу суть и грим
  и весело грущу над ним,
  как-будто было всё давно...
  Себя увидеть молодым
  всегда и грустно и смешно!
  Лишь трусы — прошлое своё
  сосут, как сладкий порошок.
  В их памяти — всё хорошо,
  от аберрации её.
  Но мне (а я ещё не стар!) -
  те годы памятны другим:
  сколь горьким, столь и дорогим
  судьбы вдруг оказался дар.
  С мной случилось, что, порой,
  случится может и с любым:
  мечты срубили топором!
  И кто же?! Та, кого любил,
  кого отзывчивым добром,
  среди цветов и буйных трав, -
  птенцом, вспорхнувшим из гнезда, -
  я встретил и, себе избрав,
  в «богини», - верующим стал;
  кому катренами звеня,
  дарил порывы чувств и дум,
  кто часто называл меня
  «мой друг» (имея — друг в виду!);
  кем мучился и счастлив был,
  о ком мечтал, делясь судьбой;
  но, охлаждая сердца пыл
  и сдерживая чувств прибой,
  пред кем был нем, как... тот ковбой,
  чья жизнь висит на волоске,
  и только пульс дрожит в виске!
  (А в кадре — палец на курке!)
  
  И что ж? Крушение надежд
  вдруг ослепило мой восторг.
  Я понял — как себя ни тешь
  мечтой, - реальность скажет: «Вздор!» -
  и будет — вздор, и будет — крах.
  И так и было: всё во мрак -
  в мрак повседневности ушло.
  Оборвалась любви игра
  и неожиданно, и зло.
  
  В тоске увязнув до ушей,
  я чувствовал — удар глубок.
  Вся жизнь представилась душе,
  как размалёванный лубок,
  где пошлы дружба и любовь.
  
  Конечно, - кто на что горазд,
  но знать полезно — сколько раз
  должны мы встретиться со злом,
  чтоб в нас, уверившихся в зле,
  уже ничто бы не спасло
  огонь добра в золе любви...
  
  Лежали письма на столе,
  в них, память иглами обвив,
  застыли мёртвые слова...
  И фотографии твои
  (сложил опять, сперва порвав)...
  Ещё недавно целовал
  блестящий глянцевитый лист -
  теперь, разрывом искажён,
  лежит передо мною он,
  а я пред ним - «криминалист»!
  
  ...Быть может я свою любовь
  не разглядел из-за клубов
  угара страсти, дыма снов?
  А может, это был озноб
  горячки юности? И в нём
  тот смысл, что, «обломав рога»,
  приобрету, таким путём,
  «иммунитет» ко всем богам?
  А может быть, что смысл в ином -
  в ещё неведомом уму...
  Предвидеть Прошлое — узнать
  заранее секрет узла
  дня Завтрашнего! Но к чему
  сейчас стремится далеко?
  Чтоб оказаться стариком,
  когда ещё так близко всё?
  И трудно это: не легко
  стремить воспоминаний взор,
  хоть - в оживающих в душе -
  в года ушедшие уже,
  и видеть вновь, как высоко
  взлетаешь на мечтах своих,
  и знать — исполнится закон -
  и низко упадёшь ты с них.
  И мелким выглядит теперь,
  что так казалось глубоко!
  Любовь ушла, закрыла дверь.
  И - «со святыми упокой»!
  
  А вот тогда!.. Тогда — весь мир
  мне был не мил! Я говорил
  судьбе: «Ты, верно, - из горилл!
  Зачем любовь — ты жизнь возьми!
  Мне твой бессмысленный оскал
  невыносим! И никогда
  я не поверю, что тоска -
  удел мой раз и навсегда.»
  Как заколдован, я бродил
  среди чужих пальто и шляп
  с опустошением в груди:
  любовь ушла — печаль прошла б!
  Я шёл и шёл куда-то вдаль
  и возвращался вновь...
  И вновь
  отогреваю ото льда
  (хоть оправдал давно виной
  своей!) предательство твоё!..
  Предательство ли, если друг
  забыл тебя из-за разлук?
  Давай же - с памятью втроём -
  на тризне дружбы спросим мы:
  «Состарить чувства в три зимы -
  как это? Быстро, или нет?»
  Отыщется ль ответ в длине
  лишь писем? Или без опек
  нельзя оставить чувств родник?
  Ростовой — год казался век!
  А Пенелопе — жизнь, как миг!
  Пускай последняя жила
  во время лука и весла, -
  но разве дело в скоростях?!
  Ко мне любовь - домой пришла,
  а у тебя была в гостях!
  
  Но виноват не я ли в том,
  что совладать тогда не смог
  с тем разбежавшимся гуртом
  всех обстоятельств и тревог?
  Я должен был сорвать замОк
  с любых решёток и дверей,
  помочь понять тебе самой,
  что и твоя судьба - со мной!
  Но я был нем — любви злодей!
  И не предательство ль само -
  в бездеятельности той моей?!
  Уж если любишь, то — люби
  и птицу чувства не держи:
  проклюнулась из скорлупы -
  и в путь, как на планете - жизнь!
  А клетки выдуманных норм,
  регламент форм и моды вздор
  зароют огневой задор
  в удушье пессимистских нор!
  Не нужен наигрыш в любви,
  дотошный ум, ромашкин счёт...
  Уж если любишь, то люби
  сегодня же — и весь отчёт!.
  
  К несчастью, так не думал я
  в те дни, что вспоминаю тут,
  прокладывая в память путь,
  меж пут наросшего былья.
  Я, отупело, как дурак,
  ходил по городу кругом,
  устав от непрерывных «драк»
  с собой, как с въедливым врагом!
  Бесцельный «рейд», как верный гид,
  привёл меня, однажды, в клуб...
  
  Тот «Дом культуры» - на углу
  двух улиц с давних пор стоит.
  Меня здесь знали: я играть
  сюда нередко забегал.
  Директор даже был мне рад:
  он — ключ от зала, я — плакат
  (задаром!), чтоб украсить бал.
  Довольны оба!
  В этот раз
  я ключ у тёти Веры взял
  и, обменявшись парой фраз,
  вошёл и запер двери в зал.
  Темно. Один. Прошёл впотьмах...
  На сцене лампочку зажёг.
  Рояль молчал, как саркофаг,
  а зал был пуст и одинок.
  Сев на банкетку для игры,
  я крышку клавишей открыл.
  _________________________
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"