- Тихо ты, сейчас услышат, поймают и всё, кранты. У меня и так уже привод один есть. - Прошипел Сашка, присев как можно ниже, стараясь скрыться в высохшей траве. Его и так не видно - ночь, темно, хоть глаз выколи, только впереди серым силуэтом на фоне черного неба виднеется забор.
- Не дрейфь, охранники минут пять назад прошли, пока вернутся - полчаса пройдет.
- Тебе легко говорить. Папка -мент, отмажет, а у меня - ворюга, сам знаешь. Не хочу по его стопам пойти.
- Если поймают, максимум, хулиганку влепят. Не очкуй.
- А проникновение на охраняемую объект? Это уже статья!
- Хорош болтать, поперли.
Я приподнялся, прижимая одной рукой сумку с баллонами краски, что бы не звенели, и легким бегом устремился к забору. Подбежал, прижался и торопливо оглянулся по сторонам. Никого. Не смотря на прохладу осенней ночи, весь вспотел, футболка под кофтой прилипла к телу. Рядом плюхнулся запыхавшийся Сашка, откинул голову на стену и зажмурился.
- Подсади.
Забравшись по подставленной спине, ухватился за верхний край забора и подтянулся. С другой стороны - пустой двор перед тонущем в мраке зданием, скудно освещенный желтым светом прожектора и заваленный мусором. Протянул руку товарищу и помог залезть.
- Внутри точно никого? - Саня осмотрел территорию за забором, по дрожащему голосу слышно, что боится не меньше, чем я.
- Никого. Охрана вообще сюда не суется, только снаружи ходит.
Спрыгнул и короткими перебежками, укрываясь в тени куч мусора и брошенных строительных лесов, устремился к зданию. Чем ближе подбирался к проступающему из темноты исполину заброшенной церкви, тем становилось страшнее. Животный и первобытный ужас, стягивающий низ живота и сковывающий движения. Хотя бояться не чего - простая заброшка, недостроенная церковь дореволюционного периода. Штукатурка местами облупилась, в пустых оконных проемах гуляет ветер. Стены исписаны граффити. "Президент навеки", "Власть богатым", "Правда в силе" - странные фразы для стрит-арта, хотя что только не бомбят. Больше всех выделялась огромный белый лозунг - "Смерть нацистам!", написанный словно кистью, успевший выгореть и облупиться, будто ему не один десяток лет. Добежали до основания церквушки и притаились. Тихо, лишь дыхание Санька доносится. Стены словно излучают холод, даже прижиматься к ним не хочется.
- Леха, а чего они вообще эту заброшку охраняют? Таких же сотни везде.
- А фиг его знает, сколько себя помню, столько и охраняют. Вообще никого не подпускают. Я три месяца ходил, расписание патрулей запоминал. Они каждую неделю меняют время, что бы не отследили, но рано или поздно интервал повторяется. Вот и нашел окно, когда можно сюда прошмыгнуть. Сейчас забомбим, знаешь какой респект поймаем? Сюда никто не забирался, мы первыми будем.
- А эти тогда кто нарисовал? - Сашка указал на дурацкие надписи.
Да они тут уже сто лет. Никто не помнит. Давай, хватит булки мять.
- Где рисовать будем?
- Давай вон там, видишь чистый кусок, у обвалившейся штукатурки.
- Хорошо. А ты что писать будешь?
- Да так, ничего особенного. Про отца хочу написать, про работу его.
- Ты прикалываешься? Я тоже про своего, сейчас только что придумал.
Добравшись до намеченного места, побросали на землю сумки, достали баллоны с краской, встряхнули. Шарик внутри приятно ударился о стенки. Увесистая банка в руке подталкивала к творчеству, придавая вдохновения. Сменив кэп на фэт, сделал первую линию, почти не прерываясь, перешел в другую, выводя крупные буквы.
- Леха, тут под штукатуркой листы какие-то.
- И что, пофиг, продолжай. Времени не так много.
- Ты посмотри, они странные какие-то. - Саня подошел и протянул старый пожелтевший лист, раза в два больше чем обычный форматный. Бумага высохла от времени, в некоторых местах ломалась. Весь лист покрывали необычные слова, вроде и на русском, только с непонятыми твердыми и мягкими знаками.
- Сказал же, забей, райти дальше. Времени мало. Надо быстрее закончить. - Я забрал листок, кинул его в сумку.
Друг пожал плечами и вернулся к рисунку, а я продолжил свой. Приятный и знакомый запах аэрозольной краски пьянил. Вошел в раж и даже не заметил, как почти дорисовал. Закончив аутлайн и хайлайты, отошел на несколько шагов и окинул взглядом творение. "А.С.А.W. Все менты - оборотни!" Вышло красиво и дерзко. Вернулся обратно, одной линий написал тег внизу работы.
- Нормально ты оторвался. Папка бы увидел, башку оторвал. - Сашка стоял позади меня, и рассматривал мое творение.
- А у тебя там что?
- Пойди посмотри.
Закинув пустую банку в сумку, дошагал до Сашкиного граффити. "Смерть ворам!", и морда полуразложившегося зомби с зоновскими татуировками.
- А твой бы тебя за такое по голове погладил бы.
- Да пошел он нахер, задолбал уже. Как нажрется, житья от него нет. Лишь бы его обратно поскорее закатали, без него спокойнее.
-Ладно хорош болтать. Двинули обратно.
Отойдя на несколько шагов, достал фотоаппарат-мыльницу и сделал снимок, осветив всю церквушку вспышкой.
- Дернули!
Перемахнули через забор и бежали по пустырю, словно за нами гонится вся королевская рать. Даже в гаражах не остановились. Сбавили темп только на трамвайной остановке. Посмотрел на свои затертые и заляпанные краской "Монтана" - пол первого, батя на смене, мама тоже - успели. Наш трамвай, в салоне только, воняющий перегаром и немытым телом, бомж, да кондукторша. Полчаса монотонного гула электродвигателей и знакомая остановка за окном. Вместе зашли в подъезд. Лифт как всегда не работает, пешком, я на восьмой этаж, Сашка - на седьмой.
В квартире тихо, только холодильник гудит на кухне. Кот окинул недовольным взглядом и скрылся. Туалет, душ, вещи закинул в сумку с баллонами, потом постираю, и быстро под одеяло. Завтра суббота, вставать никуда не надо, можно отоспаться. Нырнув в холодную постель, накрылся одеялом, предвкушая, как пойду отдам пленку на проявку, пофиг, что только половину отснимал, уж больно горит быстрее свое граффити увидеть и другим в тусовке показать. Не заметил, как отключился.
По среди ночи, или даже ближе к утру, услышал, как вернулся отец. Хлопнула входная дверь, зашумела вода на кухне, потом в ванной. Ничего необычного, и я провалился обратно. Но долго проспать не удалось, крик матери заставил подскочить на ноги. Вылетел из комнаты как ошпаренный, в одних трусах. Кричала из зала, и я ломанулся туда, больно ударившись об открытую дверь.
Мама стояла посреди комнаты с побледневшим лицом и распахнутым от ужаса ртом. На полу перед ней лежал отец в одних трусах. Точнее то, что когда-то было отцом. Кожа по всему тела стала серая. Прямо на глазах из пор вылезали почти черные, блестящие от непонятной жидкости волосы. Суставы неестественно выломились. Позвонки увеличились в размерах и натянули кожу на спине, сделав ее похожей на крокодилью. Пальцы удлинились в два раза, ноги прямо на глазах росли, скребя бол. Он застонал, звук больше походил на полурык животного. Поднял лицо и посмотрел на нас. Это уже не человек. Череп деформировался и лишь отдаленно напоминал человеческий. Верхнюю челюсть вывернула наверх, выставив отросшие до размеров клыков зубы напоказ, нижняя удлинилась и торчала вперед. Глаза почернели и запали в глазницы. Существо зарычало, гортанно, со странным булькающим звуком. Я повернулся на онемевших от ужаса ногах, ища защиты у мамы, но она испуганна не меньше моего - белая, как снег, смотрела неотрывно на то, что недавно было ее мужем.
- Коля, дорогой, что... - Произносила она почти шёпотом.
Я попытался двинуться, но существо на полу начало шевелиться, приподнявшись на руках и устремив на нас взгляд. Мама сделала неуверенный шаг вперед и это меня спасло. То, что было отцом, прыгнуло неестественно легко, как кошка на комод, и снесло маму к стене. Два тело грохнулись в деревянный шкаф, выбив дверь и зарывшись в ворохе вещей. Уши прорезал крик, резко оборвавшийся и утонувший в утробном рыке, звуке отрываемой плоти и чавкании. Не успел даже подумать, как оказался в коридоре, инстинкт самосохранения включился и ноги вынесли сами. На ходу схватил сумку и ключи. Выскочил за дверь, хлопнув ею на весь подъезд. В последний момент услышал цокот когтей по линолеуму. В момент, когда вставил ключ в замок, в дверь гулко бухнулось с другой стороны, сбив штукатурку со стены. Дрожащими руками провернул ключ и ломанулся к лестнице, босиком. Сбежав на этаж ниже, на полном ходу влетел в Сашку. Он выбежал из своей квартиры, с обезумевшим от страха лицом.
- Саня...
- Беги!
Следом за ним из двери вывалился его отец, узнаваемый только по синим татуировкам, покрывающим тело. Он волочил ногу, от которой осталась только кость. Со всего тела кусками отваливалось гнилое мясо, внутренности выпали и тянулись по полу. Руки вытянул вперед, то ли моля о помощи, то ли пытаясь схватить сына. Глаза белые, как у утопленника. Челюсть неестественно перекошена, из-за отсутствующих с одной стороны мышц. Я застыл на месте, ноги отказались подчиняться. Сашка схватил меня за руку и дернул в сторону лестницы. Перелетев через две ступеньки, кое-как поймал равновесие, и побежал вниз. В голове бухал собственный пульс, дыхание перекрывало все остальные шумы. Видел только спину бегущего впереди друга. Этаж, следующий, подъезд. Обжигающий холод улицы. Только сейчас понял, что в одних трусах и босиком.
Добежав до гаражей, привалились спиной к первому, пытаясь отдышаться.
- Офигеть... - Выдохнул Саня. - Что за чертовщина творится?
- Что с ним случилось? - Спросил я, доставая трясущимися руками вещи из сумки.
- А хрен его знает. Я сидел в комп играл, он в дверь вломился, мычит что-то, руки тянет. И вид такой как у трупа. Я у него спрашиваю, что с ним, а он на меня прет, как зомби. Я в коридор, он за мной, с него потроха валятся, мясо кусками, ну я очканул не по-детски и ломанул из квартиры. Там уже тебя на лестнице чуть не снес, а ты чего в трусах бегаешь?
- У меня тоже с отцом фигня какая-то, только похуже. Он превратился в кого-то. Шерстью оброс, когти, клыки, все дела. На мамку бросился, не знаю, жива она или нет.
- А ты что, свалил? Зассал?
- А что мне надо было делать? Пасть рядом смертью храбрых? Ты эту тварину видел? Я бы даже пискнуть не успел, сам не заметил, как выбежал. До сих пор в шоке. Может мы краски надышались? Токсичная какая-нибудь., глюки начались?
- Не. Это точно в реальности было. Словно в фильм ужасов попали. Подожди... - Сашка замолчал на секунду, обдумывая. - Блин... Ты что на стене бомбил?
- Все менты - оборо... Твою жеж мать! Ты же писал - "смерть ворам"! Это что за фигня получается?
- Сбылось то, что мы написали. Как желание джину загадали. Мистика какая-то, или магия. Точно! Ты бумажку ту куда дел?
- Не помню, хотя погоди, вроде в сумку кинул.
Открыл молнию и начал рыться среди баллонов краски, пока не нашел измятую страницу. Достал и попытался прочитать.
- Фиг пойми, что тут написано.
- Дай сюда. - Сашка забрал и начал вчитываться в непонятный язык. - Это древнерусский, батя шибко верующий, дома библия на таком есть. "Всяк, кто желя своя написати на книже тъй, соглядает чинение еi, да животъ вдастъ за се."
- И что это значит?
- Типа каждый, кто желание на книжке этой напишет, увидит исполнение его, и отдаст свою жизнь за это. Вроде так, но не точно. Половину слов не понимаю.
- Жесть, блин. Это что получается, точно, как джин? А жизнь мы как должны отдать? Они нас убить должны были?
- Да, я блин откуда знаю? Я одну строчку прочитал. Что нам делать теперь?
- У меня краска осталась.
- И что ты предлагаешь? - Сашка нахмурился.
- Поехать и написать, что бы все обратно вернулось.
- Ты больной? А вдруг не сработает, или поймают нас?
- А у тебя есть другие варианты? Домой вернутся и лечь спать? Ты не понимаешь, что все? У меня отца больше нет, а скорее всего и матери. Если есть хоть малейшая надежда их вернуть, я все сделаю. Ты как хочешь, а я попробую.
- Так-то ты прав. Ладно, погнали. Трамваи уже ходят?
Посмотрел на часы - пол пятого утра.
- Блин, еще нет. Босиком я точно на своих двоих не дойду.
- Погоди, там же ночной есть, мамка со смены всегда на нем приезжает. У него интервал больше, но ходит.
Сашка не соврал, не успели мы толком замерзнуть на остановке, как услышали знакомый гул. Водитель сверил нас недоверчивым взглядом, особенно его заинтересовало мое отсутствие обуви. Внутри холодно, кондукторши нет. Пробили билеты через компостер и сели сзади, уставившись в окна и разглядывая ночной город. Говорить не хочется. Только сейчас до меня дошло осознание, что родителей больше нет. Схлынул адреналин, и начали накрывать эмоции. Противно защипало в носу, горло сдавило, но я собрал волю в кулак и не дал себе разреветься при друге. Хотя он, скорее всего, сейчас тоже об отце думает, как бы он его не ругал, все равно родной. Повернулся в его сторону, ожидая увидеть глаза на мокром месте и чуть не закричал.
- Санек, что с тобой?
- А? Что? Что не так? - Друг начал ощупывать себя, не понимая, что меня напугало. Ничего не найдя, он поднял взгляд на меня. - Леха... Ты, это, того... со мной тоже самое?
Я подскочил с места и подбежал к стеклу в центре трамвая, в котором хорошо видно отражение. Посмотрел на себя и не поверил своим глазам. Выглядел лет на семьдесят. Кожа покрылась морщинами и истончилась, глаза ввалились, череп проступил более отчетливо, спина сгорбилась и опустились плечи. Сделал шаг назад и почувствовал, насколько мне тяжело. Каждое движение давалось с усилием, словно тренировался весь день. Колени скрипели, будто в них насыпали песка. Сашка стоял рядом и рассматривал свое отражение.
- Так вот как мы жизнь отдадим. - Проговорил он медленно шевелящимися губами, ощупывая лицо.
- Мы что, стареем? Нам же всего пятнадцать лет! - Мой мозг отказывался принимать реальность.
- А оборотень и ходячий труп тебя не удивили? Быстрее бы добраться, пока еще силы есть!
- Погоди, тот кто напишет свое желание, он же по любому умрет, там же написано, что заплатить надо.
- Давай сначала доберемся, а там уже решим. - Отрезал я. Не хотелось вдаваться в споры, голову занимала одна мысль: "все вернуть назад".
Вышли на той самой остановке, вокруг никого, только рыжие звезды фонарей. Ноги замерзли настолько, что пальцев уже не чувствую. Каждый шаг, как подъем на пролет в многоэтажке. Дышать тяжело, сердце бешено колотится. Через гаражи шли молча, как на похоронах. Остановились перед морем высохшей травы на пустыре и уставились на чернеющий силуэт церкви по другую сторону.
Сначала хотели идти, пригнувшись в траве, но спина сразу дала понять, что не согласна. Спазм боли от поясницы до затылка, при первом же намеке на сгибание, заставил идти прямо. Пришлось осторожничать, делать остановки, осматриваться и выжидать. Добрались до места, на котором сидели несколько часов назад и рассматривали забор.
- Вроде никого, давай так же, подсадишь меня, а я тебя подтяну.
Саня согласился. Трюк с залезанием по спине, на который вчера ушло около десяти секунд, занял не меньше пяти минут, каждое мгновение грозя обернуться фиаско. Оказавшись наверху, я перевел дыхание, и вытер пот со лба. Сердце словно вот-вот остановится. Осмотрелся по сторонам и увидел слева недалеко свет фонаря. Вовремя. Обманул я друга, помнил я расписание, и специально выбрал время за несколько минут до их прихода. Он тоже увидел фонарь, поднял лицо ко мне и судорожно потянул руки.
- Леха подсади!
- Беги, а то поймают. - Я посмотрел ему в лицо последний раз и спрыгнул с забора во двор церкви.
- Идиот! - Закричал шепотом из-за стены Сашка. - Какой же ты дебил! Я должен был писать!
Голос сорвался в плач и замолчал. Раздались удаляющиеся звуки шагов. Я не стал ждать приближения охраны и направился к стене, пестрящей свежими граффити. Глаза начало выедать слезами. Даже не заметил, как заплакал. Уже не прятался, шел по двору в полный рост. Не было сил и желания. Всего лишь надо дойти до стены и написать. Только вот что? У меня есть одно желание, последнее, я могу загадать, что угодно, но главное - все вернуть обратно.
Подойдя ко своей вчерашней надписи, еще пахнущей краской, со щелчком скинул крышку с баллона. На секунду замер, занеся руку, но потом уверенно начал писать. Быстро, одной линией. Много времени не заняло, максимум минуту. Отошел на несколько шагов и сел на землю, чувствуя, как болят все кости и трясутся руки. Повернулся к стене и улыбнулся уголками рта.