Прибежал к себе домой Аурелиано, дверь захлопнул, спиной к ней прислонился и волнуется. Потому что в первый раз с ним так заговорили, как сегодня маленькая Аурелия заговорила. Спиной в дверь входную вжимается и чувствует, как лоб весь вспотел, и дышит так быстро и тяжело, и думает так:
- Успокоиться мне надо, а то как же я историю ей рассказывать стану. Потому что история та длинная и рассказать её надо точно так, как мне самому дедушка её много рассказывал. Потому что некоторые рассказы дедушка по разному каждый раз рассказывает, а вот эту историю - про то, как бритва опасная ему жизнь однажды спасла - каждый раз одинаково, а значит это не случайно. Потому что при желании рассказать мой дедушка-фронтовик любую историю может как угодно. Но раз именно эту историю он каждый раз одинаковым способом рассказывает, то и мне надо её точно так же рассказать и не сбиться при этом, и ничего не перепутать. А то вдруг я что-нибудь в этой историю перепутаю, даже какое-нибудь одно незначительное словечко, и получится уже совершенно другая история, и произойдёт в ней в конце вообще совершенно по другому. И получится к примеру, из-за такой незначительной ошибки, что не эта опасная бритва спасла дедушке на фронте жизнь, а это он взял и спас опасную бритву. А может и еще что-нибудь похуже получится, вот почему надо мне будет быть очень внимательным, когда я эту историю рассказывать маленькой Аурелии начну.
И как подумал про себя всё это, то сразу посмотрел на опасную бритву у себя в руке зажатую, и сверкнула ему в ответ опасная бритва холодным бликом, как если бы на неё солнечный лучик неожиданно вдруг упал. И так к ней неожиданно для себя обратился Аурелиано, как будто к кому-нибудь живому обращался:
- Дорогая опасная бритва старинная, я сейчас тебя аккуратно на место обратно положу, как я всегда кладу, потому что дедушка-фронтовик меня так к порядку приучает, а ты помоги мне пожалуйста рассказать маленькой Аурелии историю про себя так, как и надо её рассказывать, чтобы я не сбился и ничего не перепутал.
И после этого подошел к шкафу, в котором эта бритва на почётном месте лежала, и положил так, как и всегда клал. А потом отошел на несколько шагов и так про себя подумал:
- Наверное, я сейчас сначала, перед тем, как маленькой Аурелии рассказывать, эту историю сначала сам себе расскажу, именно так, как мне самому её рассказывали. И начал уже было рассказывать, но остановился, потому что передумал. А передумал вот почему - потому что подумал, что если он сейчас предварительно эту историю сам себе возьмёт и расскажет, то когда после уже начнёт рассказывать её Аурелии, то станет рассказывать не так, как сам её помнит, а так, как сам себе только что рассказал. И думать станет тогда не о самой истории, а только о том, как бы не сбиться и ничего не перепутать. И тогда точно перепутает что-нибудь и обязательно собьется, и поэтому побежал сразу во двор, но перед этим забежал на минуту на кухню и откусил большой кусок от лежащего там на столе яблока. И стоял возле стола, пока весь его не прожевал, потому что в горле пересохло. И вот когда прожевал, то и побежал снова во двор, где ждала его на лавочке Аурелия. И пока бежал, то думал не об истории, которую рассказывать, а о том, какие большие и тяжелые у Аурелии настоящие железные ножницы. И подумал еще - разговаривает ли она с этими железными ножницами, когда никто не видит, примерно так, как он сам разговаривал сейчас с опасной бритвой? И подумал, что вот после того, как он ей историю про опасную бритву расскажет, то по тому, как она отреагирует на эту историю, сразу я но и станет - разговаривает ли она наедине с собой с железными ножницами или не разговаривает? И к этому времени уже до лавки той добежал во дворике и рядом с маленькой Аурелией сел. Сел и говорит:
- Ну всё, я положил опасную бритву на то место, где она и должна лежать, и теперь готов рассказать тебе историю про том, как спасла эта бритва однажды жизнь моему деду, когда он на фронте воевал. Но только рассказывать я стану от первого лица, потому что мне дедушка так рассказывал, а я не хочу что-то перепутать или сбиться.
И маленькая Аурелия волосы поправила, посмотрела на него и говорит:
- Ну рассказывай.
- Хорошо, - ответил Аурелиано, - я только вот эту палочку с земли подберу, как будто это и есть та самая бритва, потому что, когда мне дедушка эту историю рассказывал, он саму ту бритву в руках держал.
После чего подобрал валявшуюся возле скамейки небольшую веточку, согнул её пополам, чтобы она на опасную бритву похожа сделалась и начал рассказывать следующее:
- Видишь, внучек мой, эту опасную бритву? Давненько идём мы по жизни с ней, рука об руку. И хотя храню я её последние несколько десятков лет в шкафу за стеклом на самом почетном месте, тем не менее всегда у меня ощущение такое, что лежит она у меня в верхнем кармане гимнастёрки, на две пуговицы застегнутом, чтобы не выпала. Но не в том же самом кармане, в котором у меня документ о самом себе хранится, а в противоположном - на другой стороне, потому что я её всегда так хранил - потому что каждой вещи - своё место, тогда и найти не трудно, и ночью спросонья опасную бритву с карандашом не спутаешь и по горлу самого себя не полоснёшь, когда артиллерийский обстрел неожиданно начнётся, или дикий зверь какой к траншее подберется, чтобы набросится на первого попавшегося. Потому что оголодал, а в деревнях и в лесах всю живность и без него люди съели, и собратьев его тоже.
И вот в тот день, когда произошла та история, о которой я сейчас рассказываю, с утра в том же самом кармане, на две пуговицы застегнутом, у меня эта бритва лежала. Но не до самого вечера, когда эта история-то и приключилась - тогда еще только темнеть начинало, а где-то часов до девяти утра. А почему до девяти, потому что в тот день я решил прогуляться до города - у нас вроде как выходной выдался - потому что наступление еще только через неделю должно было начаться, а раз прогуляться - то и побрился с утра, чтобы аккуратней выглядеть, хотя вода и ледяная была - потому что уже зима начиналась, но к этому мы все уже давно привыкли.
И вот как побрился, то и положил её - в первый раз в жизни - не в тот карман, куда обычно, а в самый обыкновенный - в брюки военные. Но не случайно положил, а потому что подошел ко мне в этот самый момент солдат один из нашей роты - не помню уже имени его, но не очень он мне нравился, потому как был вороватый. Подошел и говорит:
- Надо же, какая у тебя хорошая опасная бритва! А не сможешь ли мне ее одолжить не надолго, чтобы я тоже побрился? Потому что я свою потерял, а тоже в город собираюсь и хочу там хорошо выглядеть.
Но я ему не дал эту бритву, потому что не хотелось мне ему её давать, и к тому же у него собственная была. И засунул машинально её себе в правый карман брюк, а не в нагрудный карман - как обычно - потому что подумал, что вот если меня неожиданно разморит сон - то он у меня эту бритву из нагрудного кармана стащит, и останусь я без бритвы.
А ему ответил так:
- Не дам я тебе эту бритву, потому что свою иметь надо. Это как личное табельное оружие дать кому-нибудь другому, а потом раскричаться, что у тебя его украли или потерялось. Так что ступай и ищи себе какую-нибудь другую бритву, а лучше своей побрейся. Потому что я знаю, что у тебя и своя имеется, а если так - так зачем у других спрашивать?
И после этого он посмотрел на меня со злобой, но ничего не сказал, а ушел молча, и не оглянулся ни разу. Но вот сразу я подумал тогда о том, что не забудет он мне этого разговора, и когда наступленье начнётся надо мне внимательным быть, чтобы он впереди меня бежал, а не где-то за спиной, где не видно. Потому что с такого станется во время наступленья пулю в спину всадить и дальше побежать как ни в чем не бывало. А в суматохе-то военной и не разберешься, кто именно стрелял, вот какие дела!
И вот, когда я бритву эту в карман убрал, то начал в город собираться, только сначала всю форму хорошо почистил, и волосы на голове пригладил. Но в город я так и не сходил, потому что совершенно неожиданно наступленье объявили. И оказалось, что не мы наступаем, а на нас наступают. И еще авиация летит, с неё-то всё и началось, потому что сначала гул самолётный раздался, а потом и снаряды вокруг нас рваться начались.
И один такой снаряд совсем недалеко от меня разорвался, и меня в сторону взрывом отбросило, и я на какое-то время сознание потерял, а когда в себя пришёл - то вроде как не слышу ничего, потому что контузило. Попытался подняться, а тут на меня кто-то набросился - и я вижу, что это тот самый, который у меня бритву спрашивал. Вцепился мне обеими руками в горло, а глаза у самого дикие. И хотя не слышу я ничего, но по губам понимаю, о чем он мне шипит, прямо в глаза глядя:
- Зря ты мне бритву свою не дал, чтобы себя в порядок привести. Видишь, что из-за этого случилось? Наступленье на нас и бомбежка, а я так и не побрился! И что же мне теперь прикажешь - небритым на тот свет отправляться?
И вот тогда я понял - как же хорошо, что убрал я бритву в правый карман брюк, а не в нагрудный карман гимнастерки, на две пуговицы застегнутый. Потому что иначе я бы её не сумел достать, а так нащупал в кармане и незаметно вытащил, и даже раскрыть у меня её получилось. Хотя и было это непросто, потому что к этому времени я уже задыхался. Но вот когда открыл, то прямо этой бритвой его и зарезал. Одного взмаха руки мне хватило, потому что оказалось это для него неожиданностью.
И сначала он посмотрел на меня так удивленно, а потом руки от моего горла отцепил и своё собственное вцепился. И только потом начал на бок заваливаться, и видно было, что хрипел, хотя я этого и не слышал.
И вот таким образом, мой внучек, и спасла мне эта опасная бритва жизнь. И поэтому я храню её на почетном месте в шкафу, и хотя лежит она там уже несколько десятков лет, а не в нагрудном кармане - но всё равно считаю, что как будто с собой всё время ношу.
Договорил Аурелиано свою историю - как будто заучивал её специально, как для урока, хотя ничего подобного он никогда и не делал. И вот только потом посмотрел на маленькую Аурелию - понравилась ли ей эта история?
А маленькая Аурелия смотрит на него очень и очень серьезно - глаза широко раскрыты, а губы наоборот сжаты. А в руке ножницы большие и железные тоже очень крепко сжимает, не так как сначала, когда только подошла, чтобы их Аурелиано показать. И говорит:
- Да, Аурелиано, это очень интересная история. И очень ты её хорошо рассказал. И хотя я её в первый раз слышу, но кажется мне, что ничего ты в ней не перепутал и не сбился. И вот если ты не против, то когда я окончательно выучусь куклам своим делать причёски, то я и тебе сделаю причёску - такую, которой ни у кого нету.
И Аурелиано обрадовался, что его история ей понравилась и ответил: