Мир 1415-TFN, Китежская федерация, графство Алмонд, город Винетта, последнее десятилетие ХХ века.
Мир 2891-A, империя Шинона, столица Штрия, 3-я четверть ХХ века.
Мир 2891-V, империя Ариклея, столица Оранта, 2-я четверть ХХ века.
Мир 2891-N, империя Ротра, столица Мара, 4-я четверть ХХ века.
Пролог
сентябрь 1999 года (по летоисчислению мира 1415-TFN)
В невидимом здании местного филиала Ордена Совестей спускались по главной лестнице две Совести 5 класса, 3 ранга - Патришия Норрис и Керолайн Даррелл, оживленно обсуждая только что полученные назначения. Несмотря на юный возраст, они были на хорошем счету в Магистрате, успешно выполнив предыдущие задания. На сей раз, им поручили задания не столько ответственные, сколько сложные, почти безнадежные. Но они были уверены в своих силах: до сих пор при их участии ни один грешник не уходил от раскаяния. С одной стороны, от них теперь требовалась полная самоотдача, а с другой - их переполняла радость, что предыдущие назначения так успешно закончились.
В кафетерии на первом этаже они заняли столик с видом на Винетту с высоты птичьего полета и заказали два десерта.
Облизывая ложку, Керолайн с явным удовольствием заметила:
- Будет хоть где силы приложить, до нас столько наших пробовало и всё без толку. Вызов! Не то, что в прошлый раз, тот клиент начал мучиться угрызениями раньше, чем я явиться успела.
- Зато я всласть в зеркалах попоявлялась, - тем же тоном заметила Патришия.- Как он бедный мучился, причём из-за чужих грехов... Не задание, а каникулы, просто ходи и любуйся на идеальных клиентов.
- Одно плохо, - вздохнула Керолайн, доедая желе, - отчёты километровые. Тебя раньше отозвали, а мне ещё расписывать и расписывать причины снятия с учёта.
- Что же тут расписывать? - Патришия смаковала мороженое с клубничным сиропом. - Углублённое самоедство. Ясно всё, и без нашей помощи достигнет катарсиса рано или поздно.
- А мне даже немного жаль, что всё так быстро закончилось. Привыкла я к ним, что ли? - неуверенно протянула Керолайн.
- Я давно заметила - у тебя явная слабость к маньякам, - без тени осуждения констатировала Патришия. - Пора в 6-й класс переводить, составишь компанию Лотте.
Тут как раз подошли специализирующаяся на уничтожении безнадёжных клиентов Лотта и вечно порхающая в облаках Констанция,- последняя за годы работы доставила Магистрату куда больше мук, чем своим вечно пользующимся её безалаберностью жертвам. Девчонки принялись оживлённо обсуждать новинки моды грядущего летнего сезона, бесцеремонно перебивая друг друга, одна лишь Патришия с отсутствующим видом доедала третью порцию клубничного мороженого.
В самом начале осени действительный принц шинонский устроил традиционную охоту на лис в одном из своих загородных имений. Богатые дичью угодья были столь обширны, что легко могли удовлетворить кровожадность более чем сотни приглашённых гостей. Разбившись на различные по величине группы, они разъехались по разным концам огромного леса. Сам хозяин охотился в одиночестве, его сопровождал лишь личный телохранитель Мертом Кероник, но его считали чем-то вроде второй тени Керса Вортекса. Впрочем, принц был эгоистом всегда и во всём, так что никто даже и мысленно не мог бы упрекнуть его в недостатке радушия. Заехав в глубь чащи, Керс, и его попутчик спешились, и теперь шли вдвоём по узкой извилистой тропинке, придерживая за поводья лошадей. Зверям, встречающимся им на пути, совершенно ничего не грозило, ибо единственным видом охоты, интересовавшим их обоих, была охота на людей, как способ достижения безграничной власти. Увлечённо споря о тонкостях последних хитросплетений политики, они держались свободно, расковано; они давно были на равных - это и не удивительно, ведь сейчас под личиной Мерма скрывался глава Тайной Канцелярии его величества императора Ариклеи - Владан Тихик, с которым Керс познакомился после поступления в Магическую Вневременную Академию; они как-то сразу нашли общий язык, и с тех пор их дружба не ослабевала, несмотря на долгие годы, прошедшие со дня их выпуска. Они друг друга стоили; имея почти во всём совпадавшие взгляды по большинству основополагающих вопросов, они не уставали наслаждаться своим внутренним сходством и взаимопониманием, обеспечивающих им редкую возможность скидывать маски напускной человекоподобности. Общность пороков была залогом крепчайшей дружеской привязанности.
Неспешно обмениваясь мнениями, они вышли на поляну, осенённую тенью предковечных дубов, и остановились, вступив в ту фазу спора, когда перестаёшь замечать окружающее. Лишь спустя несколько минут они обратили внимание на замшелый камень, скрытый зарослями папоротников. Камень занимал центральное положение на поляне, наводя на мысль, что его установили здесь по некому умыслу. Никогда не слышавшие о каких-либо развалинах в данной местности, Керс и Владан подошли ближе, проявляя пассивно-ленивое любопытство, позволявшее на какое-то время отвлечься от затянувшегося обсуждения.
Раздвинув листья папоротников, они обнаружили позеленевшую надпись, полу стёртую непогодой и сыростью, Владан стряхнул мох перчаткой, они попытались прочесть, казалось бы, знакомые, но отчего-то ставшие вдруг непонятными слова.
- Старотайский, не иначе, - заявил уже несколько заинтересовавшийся Владан.
- Да, похоже, - чуть склонив голову, Керс пробежал надпись глазами. - Необычное построение фразы...некоторое несогласование слов...
- Ну, а смысл? - осведомился Владан, не изучавший в детстве, подобно Керсу, мёртвые литературные языки и не посещавший этот курс в Академии.
- Смысл... Ха! Слушай: "Одумайтесь, ибо ждут вас муки совести".
Скорчив почти одинаковые скептично-насмешливые гримасы, Керс и Владан переглянулись и снисходительно рассмеялись - очень уж позабавил их пафос неизвестного пророка, - глубинная порочность их душ была надёжной защитой от суеверной впечатлительности и мистических страхов. Продолжая посмеиваться, они пошли дальше, а, достигнув противоположного края поляны, оглянулись, дабы ещё раз насладиться осознанием собственного цинизма, перед которым бессильны все заблуждения человеческой добродетели. Но в нетронутых вековых зарослях папоротника не осталось и следа камня, так, словно бы он просто растаял в воздухе. Друзья снова переглянулись, на сей раз уже с несколько меньшим весельем, затем Керс многозначительно заметил:
- Самоуничтожился, бедняга. Праведные надписи не выдерживают такого соседства.
- Наша негативная энергия прямо-таки смертоносна для любых форм проявления нравственности, - поддакнул Владан.
Обычная язвительность удачно скрыла мимолётное замешательство, которое, впрочем, тут же и улетучилось, и вскоре оба напрочь забыли об этом странном происшествии. Их характеры обладали в высшей степени удобным свойством отбрасывать всё, что противоречило однажды избранному мировоззрению, а любые моральные наставления немедленно нагоняли на них презрительную скуку.
После того, как разъехались гости, Керс попрощался с Владаном, направлявшимся в свой альтернативный поток времени, пообещав при первой возможности нанести ответный визит.
Как ни странно, они не были двойниками, хотя вполне могли бы ими быть (стремления и манера действий у них были едва ли не идентичны, редкие штрихи различий лишь подчёркивали общий контур). И Керс, и Владан желали только одного - власти, причём политической, законной, подтверждённой, - таким образом они восполняли такие провалы в своих душах, как комплекс младшего бесправного члена королевской фамилии у первого, и комплекс мелкого дворянина из далеко не самого благородного рода, желающего возвыситься, у второго.
Цинизм и жестокость, рассчитанная, точно отмеренная жестокость, были основой их характеров. Остановить их в этом алчущем порыве, в этом стремлении утолить жажду власти до сих пор не могло ничто, они не признавали ни правовых, ни моральных норм, используя их лишь для давления на других. Искалеченные судьбы, раздавленные жизни были их неотделимым шлейфом, тем неотразимым ореолом самоуверенного в своей безнаказанности порока, что подавляет всякое сопротивление.
Керс возвёл в привычку исполнять малейшую свою прихоть, не считаясь с её последствиями для других. Его удовольствия были для него не менее важны, чем его планы, и этот бескрайний эгоизм стал просто его визитной карточкой, неотъемлемой деталью облика.
Владан же ухитрился подчинить своим политическим желаниям едва ли не каждую сторону своей души, его личная жизнь была обратной стороной его борьбы за власть.
Различия были обусловлены и тем окружением, которое они перестраивали под себя - два мира, схожих, но одновременно далёких, как два оттенка серого, с разницей во времени в полвека. Они жили похоже, и похоже грешили - потому и ждала их одинаковая расплата.
ГЛАВА 1
начало ноября 1999г.
Над главным входом Архитектурного Института соорудили широкий, необычного вида навес - странное хитросплетение металлопластиковых конструкций, которое, впрочем, оказалось весьма полезным, ибо создавало такую желанную летом тень, осенью превращавшуюся в настоящий сумрак. Керолайн, радуясь серой дымке полумрака, стояла прислонясь к колонне и то и дело поглядывала на часы. Звонок прозвенел минут 10 назад, а Патришии всё не появлялась. Наконец в толпе вырвавшихся на волю студентов мелькнули изумрудная зелень свитера и волна упрямых кудряшек. Пат преспокойно прошла мимо заготовившей иронично-радостное приветствие Керолайн, так, словно вообще не заметила её. Керолайн, ничуть не обидевшись, беззаботно пропела ей вслед строчку из подзабытого хита:
- "Больно бывает не только от боли, страшно бывает не только за совесть..."
Патришия равнодушно махнула рукой - догоняй, мол, нечего тут выпендриваться. Керолайн так и сделала и с преувеличенно-драматичным, мягким укором сказала:
- Могла бы и поздороваться.
- Я же никогда никого не замечаю, даже и в двух шагах.
- Но ведь, на сей раз, ты меня увидела...
- Какая разница? Обычно я никого не вижу - к чему изменять привычке?
Трудно было найти аргументы против железной логики Патришии, и Керолайн даже не пыталась этого делать, давно осознав всю тщетность такого занятия.
- Кстати, откуда ты взялась? - соизволила, наконец, полюбопытствовать Патришия, когда они поднимались по крутой улочке центра Винетты. - Мы же договорились встретиться уже там.
- Нас раньше отпустили. После того, как у четырёх студентов взорвались пробирки, профессор решил отложить лабораторную работу до выяснения всех обстоятельств.
- И что же это за обстоятельства?
- У нашего старосты вчера был день рождения.
- И что из этого?
- А то, что полгруппы сегодня совершенно не в форме. Какие там химические реакции - они не то, что дозу веществ отмерить не могут, они его насыпают мимо колбы.
- Все вы там алкоголики, - в очередной раз констатировала Патришия.
В отличие от сокурсников Керолайн по химическому факультету, где любили и умели погулять, как следует, и расслабиться после особенно тяжёлых учебных будней, у Патришии, кажется, весь её Архитектурный Институт в полном составе отличался гипертрофированной трезвостью, и она каждый раз злорадно забавлялась, выслушивая байки Керолайн о губительных последствиях похмелья.
Сейчас они спешили в Орден, - первая половина дня принадлежала учёбе, а вторую им часто приходилось проводить в рабочих кабинетах, и это не считая обязательных ночных смен...
Совести подошли к зданию Городской Администрации Винетты, и беспрепятственно попали внутрь, предъявив охране пропуска сотрудников отдела по делам молодёжи, привлечённых к работе на общественных началах. Когда они достигли лифтов, там их уже поджидали Лиотта с Констанцией. Все четверо деловито поздоровались, погружённые в мысленное планирование нескольких следующих часов, которые они сегодня должны были провести в Хранилище, чтобы найти и изучить данные для новых заданий. Керо, Пат и Лотта действительно собрались заняться делом, Конни же усиленно ломала голову над тем, как пореалистичней создать видимость напряжённой работы. В общем, все погрузились в раздумья. Они вошли в лифт - двери за ними закрылись, а на стенке появилась панель, которую не смог бы увидеть никто из непосвящённых - только сотрудники филиала да инспектора из Центрального Управления могли воспользоваться ею. Невидимое здание Ордена было соединено с обычным ничем не выделявшемся зданием Администрации, вот только первое было выше на несколько десятков этажей. Лотта нажала на кнопку с цифрой "28" - сведения о нужных им мирах находились в секторе 7008,- и лифт бесшумно рванулся ввысь.
...Все четверо юных Совестей пришли в Орден одновременно (после 8-го класса), успешно пройдя все тесты, тайно проводимые Орденом во всех школах. Причём Конни, мирно продремавшая всю ту пару, под конец списала на скорую руку ответы у Патришии, ухитрившись потом, однако, кое-как закончить Школу Совестей. И таким образом Орден получил Совесть, страдающую беспечностью, халатностью, безалаберностью и, в придачу к этому, начисто лишённую чувства долга; спасало лишь то, что Конни обожала свежие впечатления, а тут она имела к ним беспрепятственный доступ. Работая вместе, четверо подруг, тем не менее, были представительницами разных классов Совестей, отнесённые к ним, исходя из особенностей характера, темперамента и познавательных процессов. Орден состоял из сотрудниц шести разных классов, разделённых на ранги, каждый из них являл собой определённый тип Совести, приписывавшейся грешнику в зависимости от меры его преступлений. Отчуждённая в своей смиренной гордости Лотта принадлежала к высшему, 6-тому классу Совестей-киллеров, в обязанности которых входило доведение особо опасных для человечества клиентов до самоубийства в случае упорного противостояния раскаянию; они имели широчайшие полномочия и право на сколь угодно глубокую степень вмешательства. Легкомысленная, непостоянная Конни относилась к 3-тьему классу, обслуживающему клиентов, грешащих от случая к случаю, не имеющих особых порочных пристрастий, они не нуждались в постоянных угрызениях, и Конни с лёгкостью пренебрегала своими обязанностями. 5-тый класс, к которому были приписаны Керо и Пат, занимался перевоспитанием особо нагрешивших представителей рода человеческого, которые, однако, имеют один последний шанс исправиться. Они были на крайнем рубеже спасения, после которого следовал приказ о полном внутреннем уничтожении клиента.
Разница в специализации не мешала Совестям делиться опытом и воспоминаниями, тем более, что им часто приходилось работать вместе, так недавно Пат и Конни оказались приписаны к членам одной семьи, в разной степени зараженных порочностью. Лотта свысока посматривала на усилия подруг, не забывая изредка шутить, что в один ужасный день их клиенты могут перейти к ней.
Трогательное это каре сохраняло свою целостность так долго, что скреплялось уже более чем привычкой - одноклассницами они давно уже не были, в Школе Совестей учились в разных группах, но продолжали держаться друг друга.
Для начала Патришия телепортировалась в дом нового клиента в своей невидимой проекции, чтобы иметь возможность спокойно осмотреться. Хозяин сидел в кабинете с головой погрузившись в бумаги, и Совесть решила изучить обстановку и немного освоиться. Родовой особняк Вортексов был, наверное, самым большим в столице, конечно, после императорского дворца, так что экскурсия заняла у неё довольно много времени. Благодаря изобретательной подозрительности Керса, его дом оказался снизу доверху напичкан самыми разнообразными ловушками против незваных гостей: где-то падали с потолка магические сетки, обездвиживающие безумца, осмелившегося проникнуть в цитадель главного интригана империи; где-то неожиданно проваливался пол, отправляя его в глубокие подземные казематы; из стены могла вдруг забить струя концентрированной кислоты; некоторые предметы имели острые шипы, обильно смазанные ядом. Впрочем, тут бывали и радушно приглашённые гости - на этот случай в стенах и каминах были устроены удобные ниши для подслушивания, а равно и подглядывания во всевозможных ракурсах. Вдобавок ко всему этому, в толще стен были надёжно сокрыты хитросплетения потайных ходов, с помощью которых можно было при любых обстоятельствах незаметно войти и выйти из дома. Патришия смогла бы различить все ловушки, но ей они совершенно ничем не грозили, - облик бесплотной проекции гарантировал безопасность.
Когда Совести надоела эта чрезмерная, на её вкус, демонстрация силы, она вернулась в кабинет - Вортекс по-прежнему работал с документами. Поскольку ей была присуща непонятно кем или чем воспитанная неоправданно преувеличенная вежливость, Патришия решила пока ещё не прерывать его занятий и принялась неспешно прохаживаться вдоль высоких, под потолок, книжных шкафов с бесчисленными томами в кожаных переплётах. Некоторые, судя по их нетронутому виду, попадались на глаза Керсу, в лучшем случае, лишь однажды - это относилось и к трудам по истории, и к большей части тайской классики. Зато другие явно были в постоянном употреблении, особенно жалко выглядели несколько изданий: созданная анонимным автором "Всеобщая теория допроса в семи томах", издание 2-ое, переработанное и дополненное (оно считалось подлинным раритетом среди погрязших в политике магов), "Всемирная история и методология казней", а также "Вопросы применения пыток" и приложение к нему - "Практическое руководство в вопросах и ответах" для ежедневного пользования. Их некогда роскошные переплёты, сплошь во вмятинах и потёртостях, с облезлым тиснением, наводили на мысль о том, что Керс обращался к ним весьма и весьма часто.
Закончив осмотр "библиотечного фонда", Совесть приблизилась к клиенту, немного постояла у него за спиной, заглядывая через плечо, - как оказалось, почерк у Вортекса был почти каллиграфический - резкий, заострённый, с чётким наклоном вправо. Патришия обошла стол с левой стороны и присела на самый его краешек. Она впервые видела Керса так близко, во плоти, и теперь с холодной профессиональной отстранённостью стала оценивать его внешность, а она вполне подходила его роду занятий и образу жизни. На вид ему можно было дать лет 30 (маги отлично умели выглядеть моложе своего возраста), беспрестанные излишества не оставили и следа на тривиально-классических чертах его лица, но при этом подчёркнуто-мужественная красота принца была порочна в самой своей сути. Густые волосы цвета воронова крыла были коротко острижены, но парика он не носил, и, хоть по большому счёту это не имело значения, Патришия была рада тому, что в этом мире подобные изыски парикмахерского искусства были не в моде. На Керсе была надета просторная шёлковая сорочка, из-под распахнутого ворота которой виднелась бинтовая повязка, - не так давно он был ранен в плечо обесчещенной помощницей; на спинке стула висел терракотовый камзол строгого, но не лишённого элегантности, покроя. Тут Вортекс поднял голову и, меланхолично закусив кончик пера, устремил отрешённый взгляд куда-то вдаль, задумавшись над сложным оборотом цветистой фразы, и так уж вышло, что его взгляд при этом скрестился с невидимым (пока ещё) для него взглядом Совести - оказалось, что его тёмные, оценивающие, словно бы испытывающие искренний интерес ко всему, что его окружает, и одновременно неумолимые, жестоко-беспощадные серые глаза напоминают сталь, покрытую налётом гари. Вортекс продолжал торопливо писать, и Патришия поняла, что ждать дальше просто бессмысленно.
- Прошу прощения, - предельно вежливо обратилась она к нему. - Я вынуждена отвлечь вас от (я не сомневаюсь в этом) исключительно важных дел, но, к сожалению, мой лимит времени строго ограничен, к тому же я прошу вас уделить мне не более получаса.
При первых звуках её голоса Керс поднял голову, но не увидел ничего, кроме неясных контуров только-только начавшего сгущаться воздуха. Вортекс был настолько погружен в планы очередной хитроумнейшей интриги, что это несколько замедлило его реакцию - он снова склонился над письмом, написал ещё пару предложений и только тогда, осознав вдруг, что происходит нечто странное, резко вскинув голову, увидел прямо перед собой уже до конца проявившуюся проекцию Совести.
Для первого делового свидания Патришия выбрала вполне подходящий, по её мнению, наряд: бледно-сиреневый свитер с высоким, застёгнутым на все пуговицы воротником и простые чёрные джинсы. Керс испытал настоящее потрясение - очень уж экзотичной, на его взгляд, была эта обыденная для современной Винетты одежда - шинонская мода была абсолютно средневековой. Ещё более удивительной после искусных причёсок придворных дам, с их сложными, украшенными лентами или перьями, сооружениями из длинных волос, показалась ему короткая стрижка Пат с её-то непокорным буйством спиральных кудряшек. Живое, умное лицо с выразительной мимикой также резко контрастировало с извечно окружавшей его высокородной надменностью аристократок, пробивавшейся даже сквозь их льстивое подобострастие.
"Какая оригинальная иллюзия!" - про себя восхитился Керс, рассматривая не званную гостью.
Убедившись, что он сосредоточил на ней внимание, Совесть произнесла с заранее отрепетированной торжественностью:
- Лорд Керс Вортекс, принц Шиноны, ваши злодеяния переполнили чашу терпения совести человечества. Если вы не воспользуетесь последним шансом и не раскаетесь, вы будете осуждены и преданы мукам.
По выражению лица Вортекса нелегко было однозначно определить, какую реакцию вызвало у него это пафосное заявление. Патришия ждала, а Керс прикидывал в уме: кто из известных ему магов, мог навести столь правдоподобную трёхмерную иллюзию, сумевшую пробиться сквозь все защитные заслоны. И, что самое удивительное, он абсолютно не ощущал присутствия чужого колдовства.
- Вы не прислушивались к дарованному вам от рождения нравственному чувству, окончательно заглушив его голос, - внушающим тоном продолжала Патришия, - поэтому мы, Совести, сочли необходимым постоянное присутствие напоминающего о моральном долге фактора.
Решив, что кто-то из его приятелей вздумал сыграть с ним шутку несколько издевательского характера, Керс позволил себе ответить, дабы проверить, сколь далеко иллюзия готова зайти.
- Совести? - вкрадчиво переспросил он. - Вы считаете себя совестью?
Патришия соскочила со стола, выпрямилась, придав лицу официально-вежливое выражение:
- Позвольте представиться, - предупреждающе мягко сказала она, - ваша личная Совесть, мой регистрационный номер 10-07.
Керс молчал, решив ещё немного полюбоваться столь необыкновенным творением чужого волшебства, Патришия прошлась по кабинету, заложив руки за спину.
- Я постараюсь пробудить у вас нравственные муки и заставить вас измениться, - заявила она, присаживаясь на диван и закидывая ногу за ногу.
Керс мгновенно потерял к ней всякий интерес, подобные речи ему не раз доводилось слышать от своей искушённой в добродетели сестры, которую он не так давно отослал от себя, к тому же она тоже была чародейкой... Вздохнув, Керс чуть прикрыл глаза и попытался рассеять порождение заботливой сестринской фантазии, но Патришия улыбалась, как ни в чём не бывало.
- Совести неистребимы, - шутливо пояснила она. - На чём мы остановились? Ах да, конечно, я не надеюсь на ваше немедленное покаяние - процесс преобразования, или, если хотите, перевоспитания, долгий и болезненный. Курс воздействия начинается с сегодняшнего дня, - она достала из кармана свёрнутый трубочкой небольшой листок пергамента.
- Список ваших преступлений, - сказала она в ответ на его недоумевающий взгляд.
- Так мало? - не удержался Вортекс. - Мне казалось, их было больше.
Листок развернулся, катясь и катясь, оплетая кабинет именами бесчисленных жертв.
Вглядевшись в некоторые фамилии, Керс пожал плечами:
- Не припоминаю таких.
- Я знаю, - печально вздохнула Совесть. - Вы удивительно забывчивы в этом отношении. Но всё же попытайтесь вспомнить, это будет первый шаг к исправлению.
Керс окончательно убедился, что на нём сказываются последствия недавнего ранения, правда, таких убедительных галлюцинаций у него ещё не бывало, но кто же знает все уловки воображения мага?
- Перечитайте на досуге, - не терпящим возражения тоном приказала ему Совесть. - И ещё вот это...
Перед ним на столе появился красочный иллюстрированный проспект, отпечатанный на глянцевой бумаге по новейшим типографским технологиям, с надписью: "Всё, что вы должны знать о Совести: краткое введение в теорию внешней и внутренней нравственности".
Заинтригованный помимо своей воли, Керс раскрыл его на первой странице, бегло скользнув глазами по разделу "Введение".
- До скорой встречи, - пообещала Патришия, исчезая.
Керолайн подошла к делу более основательно, не удовлетворившись чисто теоретическими предположениями о характере и повадках клиента, она установила за ним предварительную слежку, стараясь не упускать из вида ни один момент из его повседневной жизни. За несколько дней она собрала массу фактического материала, позволяющего сделать далеко идущие выводы. Решив, наконец, что она достаточно подготовлена для первой встречи с клиентом, она заявилась к нему в дом без излишних церемоний. Для непосвящённого обиталище Владана выглядело уязвимым, даже слишком уязвимым. На самом же деле дом был опутан магической паутиной с разной поражающей степенью концентрации волшебства - тончайшие, сверхчувствительные нити мгновенно предостерегали хозяина о любом намёке на опасность, одновременно активизируя колдовские защитные механизмы.
Владан удобно расположился в библиотеке, одной из самых полных в отношении исторических и магических трудов, и делал уточняющие пометки на полях "Всеобщей теории допроса", написанной его давно умершим в параллельном мире двойником на основании собственного многолетнего опыта. "Теория" явно нуждалась в доработках, а Владан был требовательным к плодам своего неусыпного труда, пусть даже допустившее погрешности его "я" было альтернативным.
Владан и Керс были живым подтверждением тезиса "внешнее равно внутреннему", они были схожи и чисто внешне: одни черты лица, посадка головы, разворот плеч, даже волосы разнились лишь оттенком темноты при одинаковой форме стрижки. Основное отличие было в другом: глаза Владана были более глубоки, они напоминали чёрную бездну, наполненную сумраком безлунных ночей. Сосредоточенную мрачность его облика подчёркивал чёрный костюм без малейшего цветного пятна.
Керолайн проявилась прямо перед столом Тихика и сразу обратилась к нему, не думая о том, что прерывает его занятия, - она ценила положение Совести своего класса ещё и за то, что оно позволяло не проявлять щепетильности по отношению к клиентам.
- Милорд!
Владан поднял голову и посмотрел на неё, не понимая, как кто-либо мог набраться наглости помешать работе грозного шефа Тайной Канцелярии (Т. К.), но его раздражённый взгляд ничуть не смутил Совесть. Керолайн бесцеремонно уселась в кресло напротив него и, закинув ногу за ногу по их общей с Патришией привычке, продолжала:
- Прошу прощения за высокопарность, но вам всё же придётся меня выслушать. Лорд Владан Тихик, полномочный глава Тайной Канцелярии его императорского величества Вацлава Ружены, самодержца Ариклеи, ваши злодеяния переполнили чашу терпения совести человечества. Если вы не воспользуетесь последним шансом и не раскаетесь, вы будете осуждены и преданы мукам.
- Послушайте-ка..., - резко начал Тихик и осёкся, не зная, как назвать странную особу, самым невероятным образом оказавшуюся в его доме, ведь не бывало ещё случая, чтобы магическая паутина не предупредила его о появлении не прошеных гостей.
- Для вас я буду - леди Совесть, - милостиво подсказала Тихику Керолайн, видя его замешательство.
"Не очень-то она похожа на леди", - подумал Владан. Никогда ещё ему не приходилось видеть более нелепого наряда, - Керолайн и в голову не пришло задуматься над тем, какое впечатление она произведёт на своего подопечного. По винеттским меркам, расклешённый чёрный пиджак, застёгивающийся спереди на одну пуговицу, бледно-жёлтая блузка и прямая мини-юбка из буклированной ткани насыщенно василькового цвета, безусловно, были деловой одеждой, отлично подходившей для рабочего дня, но в Ариклее всё это смотрелось дико и даже более того - непристойно. Да и сама не званная гостья явно отличалась от того типа женщин, с которым Тихик привык иметь дело: среднего роста, пропорционально сложена, нежно-белая кожа чуть тронута загаром, бесспорно благородные черты лица, несмотря на их явную нездешность, выразительно-насмешливые серые глаза и тёмно-русые волосы, собранные в низкий хвост.
- Совесть? - с неудовольствием спросил Владан - абстрактное понятие, обозначаемое этим словом, никогда особо не занимало его, а теперь и подавно.
- Совесть, Совесть, - небрежно подтвердила Керолайн, - самая, что ни на есть, настоящая. Ваша личная. Номер 19-07.
- Странно, - насмешливо произнёс Тихик, откидываясь на спинку стула, - мне всегда казалось, что совесть - это свод внутренних правил и законов, определяющих соответствие человеческих поступков морали общества.
- Так оно и есть, - отозвалась Керолайн, даже не пытаясь скрывать самодовольство. - Но вы же не станете отрицать, что пренебрегали этим внутренним голосом всю свою жизнь? Вот и пришлось послать к вам нечто более существенное и назидательное. Вы ведь закосневший во грехе негодяй, милорд.
Последняя фраза заставила Владана поморщиться, слишком уж часто прибегала к подобным оборотам его постоянно используемая любовница, Валеска Отмар, правда, с большей экспрессией в голосе.
- Мне поручено преподать вам уроки поведения, более приличествующие человеческому существу, ясно?
- Каким образом? - Владан едва сдержал ироничную улыбку, представив, как его будет воспитывать эта девчонка.
- Угрызениями, угрызениями и ещё раз угрызениями, - с готовностью отозвалась Керолайн. - Вы очень скоро начнёте жалеть обо всех совершённых вами преступлениях.
В голосе Совести звучала скорее угроза, чем увещевание, она была настроена весьма решительно, а поблажек у неё не добивался ни один клиент, пусть даже и безупречным поведением.
Владан, однако, не спешил пугаться, окончательно решив, что Совесть - очередная попытка угрозы со стороны Валески, впрочем, довольно неординарная. Валеска неустанно строила против него козни, плела заговоры, всеми силами пытаясь отравить ему жизнь, но обращаться к идее совести ей доселе в голову не приходило - она была уверена, что её-то Владан начисто лишён. Тихику доносили, что леди Отмар причаровала одного недурственного молодого мага, видимо, теперь она всё же научилась фантазировать, переняв его издевательский стиль. Великолепно. Прежняя её манера поведения переставала быть занимательной.
- Разъясните мне цель вашей миссии подробней, дорогая Совесть.
- Подобная фамильярность дорого вам обойдётся, - беззлобно предупредила Керолайн. - А миссия моя, как и всякой порядочной Совести, заключается в наставлении вас на путь истинный. Вы не совсем безнадёжны по нашим прогнозам.
Владан отметил это "нашим", прикинув, какой дополнительный смысл скрывается за множественным числом. Сколько его противников создали этот экзотический образ? Собственно, если бы совесть у него всё же была и имела антропоморфное воплощение, было бы в ней что-то столь же дерзкое, как в этом мираже - Владан соглашался с подобной трактовкой этой аллегории.
- Чем же именно я привлёк ваше внимание, миледи?
- Совокупностью разнонаправленных преступлений, - предельно честно ответила Керолайн, - областей, где вы не отличились, осталось крайне мало.
Из появившейся у неё на коленях кожаной папки она наудачу вытащила несколько листков распечаток и зачитала Тихику примеры, наглядно демонстрирующие его разносторонность.
- Не оставите для дальнейшего изучения? Такого подробного описания моих злодеяний у меня нет.
- Кто же хранит компромат на самого себя, - рассеянно согласилась Керолайн. - Это было бы крайне неосторожно.
На потолке библиотеки появились скользящие строки - тщательно рассортированные мини-статьи о каждом из его преступлений.
Несколько минут Владан наслаждался этим зрелищем, запрокинув голову и чувствуя невольное уважение к чародею, создавшему эту забавную шутку.
Керолайн тем временем разложила на столе пачку брошюр с универсальным проспектом во главе, она не слишком верила в их целительное воздействие. Но старалась не отступать от положенной процедуры без достаточных на то оснований.
- Вы человек просвещённый, милорд, но вряд ли когда-либо глубинно занимались разработкой такого феномена как совесть и её влияние на само сознание. Вам не мешает восполнить это упущение, так будет лучше для вас, - тон опять стал менторским, безапелляционным.
Владан с каждой минутой всё больше восхищался с самой идеей, и её практическим воплощением. Малоэффективно, зато какой нестандартный подход!
- Мне пора, - бросила Керолайн, глядя на часы, - я ухожу, но вернусь непременно, так что не обольщайтесь.
- Буду ждать с величайшим нетерпением, - с готовностью откликнулся Тихик.
Керолайн в своей обычной манере исчезла, не тратя времени на необязательные расшаркивания в официальном прощании перед клиентом.
ГЛАВА 2
ноябрь 1999г.
Кафетерий был почти пуст, в такое время сотрудницы занимались своими повседневными делами, не имеющими отношения к их второй миссионерской деятельности. Патришия сидела за знакомым столиком, допивая третью порцию томатного напитка, и с мрачным видом листала выдержки из базы данных.
Керолайн подкралась сзади, положила руки ей на плечи, но та даже не вздрогнула.
- А-а, привет. Ну, как, красиво ты вошла в его грешную жизнь?
- Могла бы и испугаться для приличия, - возмутилась Керолайн, падая на стул напротив. - Н-да, теория была хороша, - понуро протянула она, и Патришия, соглашаясь с ней, хмуро буркнула в ответ нечто неразборчивое.
После первой "разведки боем" энтузиазма у обеих порядком поубавилось - одно дело чисто умозрительные выкладки и совсем другое - фактический результат. Они-то догадывались, что подобных клиентов нелегко будет пронять, но чтоб настолько?! Есть же предел всякому самоконтролю? Пускай даже они с лёгкостью отмахивались от внутреннего гласа добродетели, - в течение последних 2-х десятилетий несколько незримых Совестей низших классов взывали к их нравственности - всё тщетно, но это неожиданное появление почти материальных образов должно же оно было произвести хоть какой-то эффект! Но нет - эти двое смеялись им в лицо, хоть и пытались это скрыть. Ни разу за свой стаж работы им не приходилось видеть столь полного равнодушия при первой встрече, и это отнюдь не укрепляло веру в успех.
- Нет, ты представляешь, - пожаловалась Керолайн, - мой-то, оказывается, чуть не всех любовниц себе заводит, исходя из чисто политических расчётов. С ума сойти можно - гарем целый, и кругом одна политика, не клиент - уникум какой-то.
- Мой не лучше, - без тени сочувствия откликнулась Пат, - он не подчиняет личные удовольствия политике, даже наоборот. Но зато уж ни в чём не знает меры. Только представь, когда одна молодая аристократка, Эйра Сумерек, посмела отвергнуть его притязания, он приказал пытать её и её жениха, затем отправил её в ссылку, а почти всех её родных казнил, оставив при себе лишь её младшую сестру - Тишину Сумерек, которой тогда едва исполнилось 8 лет. Многие годы он последовательно развращал её душу, воспитав из неё полное подобие себя самого, он сделал её своей правой рукой, помощницей во всех злодеяниях. Более того, она стала исполнять роль сводни - ему уже не нужно было тратить время на то, чтобы сломить волю и сопротивление таких же несчастных девушек, как сестра Тишины, она занялась этим вместо него. При этом ей было абсолютно всё равно, что она ничем не отличается от него, Тишь ждала момента его наивысшего триумфа, чтобы отомстить. После победы над Северной империей - решающей победы в его карьере, она попыталась убить его, но неудачно, он выжил и решил восполнить давнее своё упущение - обратить на неё внимание, как на объект для забав, короче, - Патришия понимала, что может легко запутаться в малопонятных эвфемизмах, - он её обесчестил. Теперь она никак не излечится от помрачнения рассудка, вызванного потрясением. Мало того, когда приёмная дочь его родителей - целительница Луара Лекс, видя всё это, хотела образумить его, заставить осознать свою вину, он обесчестил и её - для того только, чтобы у неё появились законные основания для упрёков, а после отослал от себя обеих. Уж не знаю, что от меня Магистрат ожидает. Эта история одна из десятков подобных! Отдали бы его сразу Лотте или причислили к неисправимым - что толку зря время терять, - если Патришия и говорила излишне пафосно, то эта экспрессия была понятна и простительна - никогда раньше она не имела дела с человеком, столь безоглядно наслаждавшимся собственными пороками, столь чуждым всяким сомнениям и запретам.
- Приятная личность, ничего не скажешь, - хмыкнула Керолайн. - Но и мне не позавидуешь, посуди сама: мой содействовал подготовке грандиозного восстания в одной из провинций, и всё для того, чтоб подавить его, - он тогда возглавлял местное отделение Т.К., стать шефом Канцелярии, заслужив безграничную признательность до смерти напуганного этим бунтом императора. Он же устроил так, что во время восстания чернь напала на особняк наместника провинции, убила его и его сына. Жена наместника вскоре умерла, не выдержав этого ужаса, а его дочь Валеска оказалась в руках Тихика, который разыграл целый спектакль, представив себя её спасителем. В действительности же он... обесчестил её, - уважая щепетильность Пат, Керолайн тоже использовала эвфемизм, - и, шантажируя письмами, свидетельствовавшими о связях её отца с повстанцами, принудил девушку молчать о своём позоре. И вот уже лет 10 заставляет её оставаться своей любовницей, получая удовольствие от её вспышек ярости, от её ненависти и бессилия. И при этом история с Валеской едва ли не краеугольный камень его карьеры - он стал в глазах императора рыцарем без страха и упрёка - ещё бы ведь он спас от жестоких убийц дочь погибшего за державу наместника. Валеска пытается уничтожить его, вовлекая в свои интриги всё новых и новых людей, которые при иных обстоятельствах вряд ли решились бы выступить против Тихика - благодаря ей, он постоянно выявляет прежде скрытых врагов, и впоследствии спокойно уничтожает их. Теперь он шеф Тайной Канцелярии, а сия организация известна далеко за пределами Ариклеи, и слава её ужасает..., но всё же чуть меньше, чем её нынешний глава. Пожалуй, он едва ли не первый, кто не получает удовольствия от пыток - раз они нужны ему для получения информации, он прибегает к ним без колебаний, но именно в том объёме, в каком они необходимы, при этом постоянно совершенствуя их методы, чтобы причинить как можно больше боли, не рискуя жизнью жертвы, пока она ещё может пригодиться. Многие при виде этого человека признаются в том, чего не совершали, прежде чем их поволокут на дыбу. Он забавляется, безжалостно играя людьми - от самого жалкого из подданных до самого его величества императора. Скоро он единолично будет править страной, ещё раньше, чем формально наденет корону. Практически из каждой любовной связи он извлекает политическую, именно политическую выгоду. Встречая сопротивление, очень редко прибегает к грубому насилию, нет, он так или иначе, заставляет несчастную будто бы "добровольно" уступить ему, а потом превращает в марионетку, угрожая скандалом, - он сам как-то писал анонимные письма мужьям, чьих жён обесчестил. Его забавляет их страх, но никогда ещё он никого не сделал своей жертвой, исходя из ничем не обоснованной прихоти или личной неприязни. Нет, вначале весьма практичный мотив, затем - единственно-возможный способ достижения цели, в конце - результат, а уж в процессе можно и поразвлечься, но не сверх того. Ну, попробуй определить, кто из них более извращённая сволочь?
- Даже не буду пытаться, - угрюмо проворчала Патришия. - Скажи лучше, что нам с этим делать? Ни с какой стороны не подступишься.
- У нас ещё есть время, - ободрила её Керолайн, прибегая к лицемерной улыбке, - пока мы будем проводить вступительную и общую программы, мы можем составить планы действий.
- План, - заявила Патришия, - один общий план, слишком уж они похожи. И применим его в зависимости от их особенностей. А думать вместе у нас всегда неплохо получалось, продуктивно.
- Да уж, наши общие идеи всегда претендовали на некоторую оригинальность, - не без гордости заявила Керолайн. - Вдвоём, может быть, и найдём выход.
Входя на следующее утро после тут же забытого визита Совести в кабинет и не глядя под ноги, Керс вдруг споткнулся о раскатанный по всему полу свиток. Слуги на рассвете тщательнейшим образом убрали кабинет, но пергамента они не видели, просто проходили сквозь него, а для Керса он был самым, что ни на есть, материальным. Чертыхнувшись, Вортекс огляделся и с раздражением убедился, что список злодейств никоим образом не растворился за ночь. Поражаясь длительности воздействия этой галлюцинации, Керс принялся сворачивать его, но это оказалось не так-то просто, толстенный рулон так и норовил выскользнуть из рук. Порядком намаявшись, он свернул его до половины и отпихнул к стене.
Подсев к столу, и потирая не до конца отдохнувшие за короткое время сна глаза, Керс принялся разбирать не убранные ночью бумаги, поверх которых он просто наложил охранное заклинание. Доклады шпионов смешались со стенограммами допросов, проектами договоров, кое-какими записями личного характера. В самом низу обнаружился услужливо оставленный Совестью проспект. Решив как следует поразвлечься, если уж предоставилась подобная возможность, он бегло пролистал тоненькую брошюру, уделив внимание лишь той главе, где подробно были описаны классы клиентов, их права и обязанности. Керса немало позабавило то обстоятельство, что, исходя из характера его злодейств, его можно отнести к той группе клиентов, что не имеет права на изменение меры пресечения, отсрочку и смягчение наказания, а также освобождение от него, не имеет права ходатайствовать о замене Совести и вообще практически не имеет никаких прав, кроме, разве что, подачи заявления о служебной халатности или неисполнение Совестью своих обязанностей.
Вдоволь насмеявшись, он вернулся к своим обычным занятиям, выбросив из головы сам факт затянувшейся галлюцинации.
Совесть явилась недели через полторы ближе к вечеру, материализовавшись, на сей раз, прямо посреди комнаты, вежливо-учтивая улыбка была просто приклеена к её лицу.
- Вечер добрый, - нарочито приветливо сказала она.
Её внешний вид сегодня уже не так поразил Керса, хотя в обычные рамки вписывался не более предыдущего - синий свитер гладкой вязки с выпуклым ромбовидным узором на рукавах и тёмные брюки с вплетёнными в ткань сквозными серебристыми нитями.
- Ознакомились ли вы с предоставленными в ваше распоряжение документами, ваша светлость? - обратилась Патришия к нему, избрав нижайший из его титулов.
- Вполне... хотя и не имел достаточно времени, Совесть моя.
- И ваши выводы?
- А они должны быть? - не удержался Керс от лёгкого сарказма.
- Я надеялась, что человек, обладающий столь аналитическим умом, сможет понять подробно расписанные инструкции.
- Допустим, я понял. Что же дальше?
- Вступительная лекция, - немедленно откликнулась Совесть, - так что приготовьтесь слушать и будьте внимательны.
Подняв глаза к потолку, чтобы сосредоточиться, Патришия проникновенно начала речь, слова которой с необходимым переводом произносились Совестями в течение бесчисленных веков.
- Обратитесь воспоминаниями к своим детским годам, к тем понятиям добра и зла, что внушала вам мать, и сравните их с вашим сегодняшним поведением - достойны ли вы чести называться сыном вашей матери?..
Вздохнув, Керс попытался сосредоточиться на своей работе, не особо прислушиваясь к излагаемым Совестью нравоучениям, но сделать это оказалось нелегко, поскольку в текст были вплетены ключевые фразы, удерживающие внимание клиента, не дающие ему отвлекаться, так что он вскоре отказался от тщетных попыток сопротивления и дослушал речь до конца. Патришия, которая всё это время ходила кругами вокруг его стола, решив, что намотала достаточно километров, села на диван и деловито воззрилась на клиента:
- Вам всё понятно, ваша светлость? Есть вопросы?
Вопросов у него не было - он уже знал, что предпримет. Нельзя же, в самом деле, позволять какой-то галлюцинации, пусть даже и настойчиво-реалистичной, отвлекать его от работы - так, чего доброго, останется меньше времени на личные удовольствия, а сутки и без того невыносимо коротки. Магия рассеивания на неё не действует, ладно, попробуем теперь что-нибудь другое. Мысленно сконцентрировавшись, он телепортировал со склада в дальнем подземном каземате плетённую металлическую сеть, насквозь пропитанную парализующим волшебством - на миг застыв под потолком, она с тихим шелестом обрушилась на Патришию, мгновенно опутав её с головы до ног - Совесть даже не шелохнулась.
- Ну вот, сейчас разберёмся, кто или что это такое, - удовлетворённо и в то же время угрожающе заметил Керс, вставая со стула и решительно направляясь к ней. Приблизившись к Патришии, он коснулся её плеча, чтобы проверить её материальную осязаемость, а также здравость собственного рассудка - и тут же достаточно ощутимый удар тока поразил его тело, - Керс рванулся назад и сам не понял, как оказался на полу. В комнате явственно повеяло гарью - лёгкий сероватый дымок вился над опалённой одеждой. Сидя на полу и понемногу приходя в себя, Вортекс наблюдал, как Совесть спокойно исчезла из сетки и вновь проявилась на другом краю дивана, полюбопытствовав с беззаботной улыбкой:
- Ну, как, убедились, что я существую? К каким только предосторожностям не приходится прибегать нам, Совестям, работая с такими клиентами. Постарайтесь к следующему разу набраться лучших манер, - посоветовала Патришия и, вежливо попрощавшись, растаяла в воздухе.
Керс, морщась от боли, поднялся с пола, впервые задумавшись о том, что его ждёт, если эта "Совесть" ему не привиделась.
Спустя неделю после первого появления оригинальной иллюзии Тихик приобрёл привычку, принимая посетителей в домашнем кабинете, то и дело высоко запрокидывать голову - просто не мог удержаться от мимолётного любования "плодами рук своих" - список жертв прямо-таки пробудил в нём синдром нарциссизма. Правда, вот его гостей удивляли его сосредоточенные взгляды на полированную шрапнель, которой был обшит потолок, но разве это была самая странная или страшная из его привычек?
Конечно же, ему пришлось вызвать на дуэль союзника Валески - он успешно одолел подававшего надежды молодого мага, и, по-прежнему испытывая к нему благодарность за минуты хорошего настроения, подаренные забавным фантомом, обошёлся с ним неимоверно мягко: в саду леди Отмар вдруг появился роскошный куст чайных роз, с присоединённой к нему визиткой шефа Т. К. и собственноручной подписью "искренне ваш" - Валеска стерпела и это элегантное издевательство.
В тот день Тихик вернулся домой, немного сожалея о том, что не увидит больше такой неординарной иллюзии. Может, попробовать создать нечто подобное для самого себя? Впрочем, на это нет лишнего времени. Каково же было удивление, пожалуй, даже приятное удивление Тихика, когда он снова обнаружил в своём кабинете бегущие по потолку строки - иллюзия никуда не исчезла. Значит, её создал кто-то другой или... это не иллюзия вовсе? Тихик поискал оставленные ему Совестью проспекты, но они уже куда-то задевались, и он решил просто подождать продолжения странной истории, если оно будет.
И Совесть не замедлила напомнить о себе - преспокойно проявилась прямо посреди рабочего кабинета шефа Тайной Канцелярии - Владан тогда допоздна задержался на работе. Керолайн возникла на высоте около метра, затем плавно спикировала в кресло, в которое усаживали невольных посетителей этого кабинета: охранники приводили их сюда закованных в цепи, уже сломленных первыми пытками - Владан редко удостаивал предварительно не обработанных строптивцев личным допросом. Одно упоминание этого кресла наводило ужас на предварительно посвящённых в наиболее эффектные подробности рабочих будней Т. К. придворных, но Керолайн отнюдь не отличалась мнительностью, а особенно в тех случаях, когда могла быть уверена в собственной безопасности.
Она поудобней устроилась в кресле, небрежно закинув скрещённые в лодыжках ноги на край стола Владана. Это зрелище было здесь абсолютно непривычным, как и её сегодняшний наряд - абрикосовый свитер с квадратной горловиной, под который был поддет черный синтетический гольф и чёрные же брюки клёш.
- Проспекты вы, конечно же, не читали? - не собираясь здороваться, утверждающим тоном осведомилась Совесть.
- Хотел, но они уже успели потеряться в бумагах, - для разнообразия попробовал оправдаться Владан.
- Что ж, этого следовало ожидать, - Керолайн пожала плечами. - Мне придётся несколько расширить свою первую лекцию, и этим вы отнимете время и у меня, и у себя.
- Вы знаете, миледи, вы абсолютно правы, как раз сейчас у меня и нет времени, которое я мог бы вам уделить.
- А придётся, - предупредила она и, не собираясь более затягивать вступление, начала ту же речь, что и Патришия, сопровождая её более выразительными интонациями.
Владан, обладавший счастливой способностью раздваивать внимание без ущерба для обоих дел, слушал её, не прерывая, и одновременно продолжал подписывать лежащие перед ним смертные приговоры.
Наконец, Совесть не выдержала и, прервав на полуслове красочную фразу, несколько раздражённо сказала:
- Имейте же элементарную порядочность, милорд! В конце концов, вы находитесь в присутствии Совести и могли бы умерить свою кровожадность.
-Прошу прощения, - с деланным участием встрепенулся Владан, - не думал, что вы так щепетильны.
Он отодвинул приговоры в сторону, достал из шкафа стопку направлений на пытки, снял защитную иллюзию со своей личной печати, стоящей в виде подсвечника на три свечи на краю стола, и с меланхоличным видом принялся ставить оттиски.
Решив не особо придираться, Керолайн продолжала свой пылкий призыв к благоразумию, сопроводив его в конце кратким комментарием из основных положений Ордена Совестей.
- Вы закончили? - не поднимая головы, спросил он.
- На сегодня - да.
- Тогда могу ли я спросить...
- Конечно-конечно, - обрадовалась было Керолайн.
- Меня крайне интересует ваша природа, миледи. Не соблаговолите ли вы разъяснить основу вашей сущности? Вы живой человек или мираж?
- Вы что же, ждёте правдивого ответа? - искренне удивилась Совесть, не ожидавшая услышать от него столь прямой вопрос.
- Вовсе нет. Мне просто любопытно, все ли реакции предусмотрел проектировавший вас чародей.
- Вынуждена вас разочаровать, - притворно огорчилась Керолайн, - я всё же реальна.
- Это мы сейчас проверим, - сказал Тихик, покончивший с пытками и жаждущий вернуться к подписанию приговоров - заканчивалась ночь, а квота казней не была заполнена.
С этими словами он потянулся к ней через стол, демонстрируя явное намерение убедиться в её действительном присутствии. С точно отмеренной дозой пренебрежения во взгляде Совесть выпустила из глаз потоки фреонов, превративших Тихика в ледяную статую.
- Никогда не стоит излишне распускать руки, - внушительно произнесла она, медленно растворяясь в воздухе.
Через какое-то время Владан постепенно разморозился, но вечер был уже слегка подпорчен, приятная иллюзия начинала терять свою привлекательность.
ГЛАВА 3
конец января 2000г.
- Ну, ты идёшь или как? - Патришия уже начинала сердиться, а Керолайн просто невозможно было оторвать от зеркала - благо приступы самолюбования случались с ней достаточно редко. Патришия же патологически не любила опаздывать, хоть им всего-то нужно было подняться на два этажа - все, не обременённые семьями, Совести жили в одном доме, который был специально построен для сотрудников этого филиала.
Конни в этот солнечный январский денёк исполнялось 18 лет, и по этому поводу она организовывала вечеринку для избранных - собралось не более 20 человек, из Совестей только Пат, Керо да Лотта, все остальные - друзья и знакомые именинницы по отделению трансгенных мутаций Коллегиума молекулярной биологии, барам, модным курортам и прочим занимательным местам, куда регулярно наведывалась жизнелюбивая Конни. Музыку включили так, что заснуть в эту ночь не удалось никому в доме. Гости, не вынуждая хозяйку особо их развлекать, находили себе занятия сами: кто-то чинно беседовал за рюмкой-другой напитков покрепче, кто-то играл в фанты, кто-то вверх ногами устроившись на диване, листал энциклопедии с винеттскими пейзажами или модные журналы, кто-то залезал на стол и радостно махал прохожим, поспешно переходившим на другую тротуара, двое случайно встретившихся здесь студентов-психологов мучили друг друга заданными на каникулы тестами, поскольку все другие попросту отказались их проходить, а большинство просто бесилось, ни на кого не обращая внимания.
Патришия, в виде исключения, взяла бокал мартини, сильно разбавленного соком, и этого ей хватило на весь вечер, Керолайн же отдавала должное красному шампанскому, Конни они поздравили в присущем им иронично-доброжелательном стиле, не преминув назвать "старушкой", их совершеннолетие наступало ещё только через полгода.
Время приближалось к двум часам ночи, когда Патришия спохватилась, что они самым безответственным образом транжирят время, предназначенное для работы. Конни, конечно, могла себе позволить любую вольность, во-первых, потому, что была именинницей, а, во-вторых, все давно привыкли к её отношению к заданиям. Керолайн явно была готова последовать её примеру, выбросив из головы трудного клиента и все связанные с ним проблемы, но Патришия повиновалась в первую очередь голосу долга и лишь во вторую - желанию поразвлечься, это был один из её главных недостатков, поскольку незаконченные задания часто отравляли ей жизнь.
Побродив среди гостей, она, наконец, наткнулась на Керо и Лотту, с самым благожелательным видом очаровывающих кого-то из приглашённых. Лотта в данный момент была свободна - не далее, как позавчера, она довела до досрочного самоубийства заблудшего клиента, и теперь наслаждалась заслуженным отдыхом.
- Пойдём, ночь скоро закончится, - Патришия потянула Керолайн за руку, и той, хоть и не без некоторых сожалений, пришлось уступить наполовину завоёванного кавалера Лотте. Они вдвоём отправились в Коннину спальню, там Патришия бесцеремонно раскинулась на кровати, оставив Керолайн довольно неудобный мини-диванчик. Обе крепко спали уже спустя пару минут - в Школе Совестей учили быстро вводить себя в рабочее сонное состояние. Во время подобного транса сущность Совести в виде бесплотной проекции через тонкий слой транслятора попадала в нужный ей мир.
Время между двумя измерениями: винеттским и клиента - соотносилось достаточно оригинально - сутки в мирах Тихика и Вортекса полностью укладывались в промежуток между 0 и 6-тью часами измерения Пат и Керо, в краткий миг между их последней и первой минутой проносились оставшиеся 18 часов Винетты - таким образом Совести за эти 6 ночных часов могли посетить доверенных им злодеев в любой момент тамошних суток.
Просочившись через барьеры в измерениях, раздражённые Керолайн и Патришия предстали перед ни в чём не повинными перед ними клиентами, но этот испорченный вечер обошёлся тем несколькими часами ханжеских нравоучений, провозглашаемых с самым серьёзным видом укрепившихся на скале добродетели мучениц. Всё это эффектно контрастировало с внешним обликом нарядившихся на праздник (и позабывших принять другой вид) Совестей: Керолайн была в белом гольфе, чёрной замшевой жилетке и рискованно-короткой бледно-алой юбке; Патришия недалеко ушла от неё в своём бесстыдстве - приталенный чёрно-белый пиджак в мелкую клеточку, свободная зеленовато-золотистая блузка и её любимая чёрная юбка с разрезами.
Представляя себе беззаботную Констанцию, веселящуюся как ни в чём не бывало, Керо и Пат так прониклись духом своих проповедей о вреде разгульной жизни и низменных удовольствий, что сумели произвести самое тягостное впечатление на уставших от беспрестанных наставлений клиентов - впервые они вынуждены были слушать те бредни, над которыми смеялись столько лет, и не могли устроить проповедницам реальное опровержение их слов.
Всласть выместив на них горечь от упущенных развлечений, Совести вернулись в Винетту, успев ещё досмотреть последние сны.
...Чтение обязательной программы продолжалось приблизительно до марта. Со всей серьёзностью отнесясь к поставленному перед ними едва ли разрешимому заданию, Керолайн и Патришия ни разу не пропустили ни одного дежурства, не допускали ни малейших поблажек или халатности в работе. Но подобное прилежание себя не оправдало - практически они ничего не добились, разве что отняли у клиентов множество столь высоко ценимого ими времени. Визиты Совестей они уже через несколько недель воспринимали как неизбежные помехи, стараясь поменьше уделять им внимание и не планировать на время их визитов неотложных дел. Хотя являлись Совести весьма "приблизительно", будто нарочно выбирая наиболее неподходящие моменты: во время допросов, тайных переговоров, любовных свиданий - им словно доставляло удовольствие отвлекать подопечных и ставить в неловкое положение перед присутствующими. Немало интриг пошло прахом из-за чрезмерной назойливости Совестей, заставлявших Тихика и Вортекса выслушивать прописные истины, а те копили нараставшее недовольство, срывая раздражение на ближайших беспомощных жертвах.
Помимо профессиональных, бесили обоих монстров и личные качества Совестей, часто позволявших себе недопустимое: приказной тон, скрытую или наоборот выставляемую напоказ фамильярность, полнейшее равнодушие к их титулам и положению, бесцеремонное вмешательство во все их дела - это не могло не вызывать возмущения, граничившего едва ли не с яростью - чувства весьма им несвойственного, оба великолепно владели собой.
Но мало-помалу они свыкались с не прошеными советчицами, выработав манеру поведения по отношению к ним, призванную оправдать их вынужденное бессилие прекратить эти смиренные издевательства и одновременно свести на нет всякого рода неприятные последствия их постоянных визитов. Совести становились частью их повседневной жизни, и с этим приходилось мириться.
Большего Совестям добиться не удалось, это оказался единственный усвоенный Владаном и Керсом урок - смирение перед лицом невозможности применить тайную или явную власть.
Окончательно признав существование гостий из иных сфер, Вортекс и Тихик дошли до того, что решили поделиться этой печалью друг с другом, до того мартовского вечера они и не подозревали, как схожи их напасти.
Совместные попойки были для друзей обычным явлением, начиная ещё со студенческих времён, они поддерживали эту славную традицию, изредка привлекая к этому занятию других своих коллег - магов с политическим уклоном, таких же выдающихся личностей в своих средневековых мирах, как и они сами - выпускники Вневременной Магической Академии могли перемещаться лишь по мирам - двойникам их родных, имеющих с исходным почти идентичные параметры, при этом они не умели телепортироваться в пространстве внутри своих миров, многие маги вели теоретические разработки в этом направлении, но никто не добивался ощутимых успехов, а этим двоим и вовсе было не до отвлечённых теорий.
Владан с вечера засел на крытой веранде своего особняка, строго-настрого запретив слугам беспокоить его под каким-либо предлогом. Предварительно там накрыли достаточно изысканный ужин, Тихик также велел принести 6-7 бутылок лучшего вина, урожая 1909 года (он действительно любил вино именно этого года и даже коллекционировал его, естественно не забыв уведомить об этом Валеску, которая могла лишь бессильно злиться, ведь это был как раз год ее рождения). Конечно, для одного это несколько многовато, но на памяти слуг он не раз предавался неумеренным ночным возлияниям и всегда в одиночку.
Керс телепортировался в Оранту около 9 вечера, и дружеский ужин при свечах начался. Попойка отнюдь не была их самоцелью, тут ведь важно не только, сколько выпьешь, а и то, как закусишь, они, хоть и не были гурманами, умели ценить шедевры кулинарии наравне с шедеврами виноделия. Нельзя сказать, что разговор отличался последовательностью или логикой - темы беспорядочно сменяли друг друга, обсуждалось всё: от коварных политических ходов до новостей о знакомых магах. Особенно тесно они общались с Шенноном Энилом и Домиником Винценцом, правда, между этими двумя возникли определённые разногласия после того, как Винценц в своём мире казнил практически всех членов императорской семьи Энилов, завоевав Ротру и приступом взяв столицу. Можно было, конечно, упрекнуть Шеннона в излишней мнительности, но всё же любому было бы не слишком приятно постоянно видеться с собственным убийцей, пусть даже жертвой было твоё альтернативное "я". Керс, Доминик и Шеннон жили во второй половине ХХ века, пожалуй, уже ближе к его концу, и потому часто называли Тихика "дедушкой Владом" - ему одному досталась 2-я четверть столетья.
Беседа постепенно перешла на более отвлечённые темы, и как-то незаметно всплыл вопрос о совести. Отодвинув в сторону свою тарелку, Керс словно бы ни с того ни с сего спросил:
- Послушай, а ты никогда не задумывался над тем, есть ли у нас с тобой совесть?
Владан едва не поперхнулся бифштексом с маринованными грибами, на которые налегал с особенным пылом, и настороженно, даже подозрительно уставился на Керса:
- С чего это тебе пришло в голову... Откуда у нас с тобой может взяться совесть?
- Если б я знал, откуда, я бы с ней уже разобрался, - не смог сдержать раздражения Керс и тут же понял, что проговорился. Впрочем, странная реакция патологически невозмутимого Владана сама по себе уже говорила о многом - они достаточно долго и достаточно хорошо знали друг друга, чтобы сразу понять - эта проблема будет небезынтересна им обоим. И "товарищи по несчастью" принялись со всей откровенностью делиться впечатлениями о прежде никогда не занимавших их, практически не существовавших для них понятиях, которые так прочно вошли в их жизнь в виде неожиданно материализовавшихся символов. Наконец-то оба могли высказаться о "наболевшем", да ещё в присутствии столь благодарного собеседника - нелестные оценки сыпались одна за другой, это походило на словесный поединок, что-то вроде конкурса на тему "Кто придумает худший эпитет для Совести?". А поскольку соперники были равны по силе, победа ежеминутно переходила от одного к другому. Только вот оба и не подозревали, что у них есть двое весьма субъективно настроенных слушателей, которым и предстояло по праву решать исход подобной баталии.
Керолайн и Патришия решили непременно поприсутствовать на встрече своих клиентов, ведь эта дружба имела существенное значение для создания их адекватного психологического портрета.
Чтобы не мешать разговору, они появились здесь в неощущаемых обликах и, с удобством устроившись на широком подоконнике, разглядывали звёзды этого чужого и далёкого мира. Керолайн откровенно блаженствовала, подогнув под себя ногу и свесив вниз другую, она вслушивалась в беседу клиентов, посмеиваясь над особо меткими определениями. Пальцы её летали над кнопками карманного "тетриса", её любимого развлечения. Патришия сидела, обхватив колени руками и прижимаясь к ним щекой, она наоборот морщилась, слыша, как разговор приобретает всё более и более вульгарный характер.
- И это их благодарность за все наши самоотверженные старания! - с притворной горечью произнесла она в пустоту.
- Я словно эхо слышу, - подтвердила Керолайн, - приятно, что наши мнения друг о друге совпадают, мы для них уже почти стали кошмаром.
- Но к чему же прибегать к столь низменной форме? - продолжала возмущаться Патришия. - Не имею ничего против изящных оскорблений, но это!
- Наедине друг с другом они не считают нужным притворяться, - Керолайн отложила "тетрис" и бросилась записывать в специальный блокнот один из эпитетов, которым в пылу импровизированного состязания наградил её Владан.
-- Минимум результатов, - подвела Патришия итог четырёхмесячной работы, - негативных последствий куда больше позитивных, из 10 пунктов выполнено не более двух. Такими темпами мы будем с ними биться до скончания века.
- Нужно менять тактику, - согласилась Керолайн, зевая в кулачок, - иначе это и в самом деле рискует затянуться, а мне жаль тратить свою молодость на нечто подобное.
- Не попросить ли Магистрат перевести нас? - без особой надежды предложила Патришия, косясь на продолжавших изощряться воспитуемых.
- И смириться с провалом? Нам же 2 ранг должны присвоить в случае успешного завершения. Нет уж. Я, пока всё не испробую, отступаться не собираюсь.
- Тогда нам нужен особый патент, - задумчиво заметила Пат, - без расширения полномочий нам не справиться, придётся просить Магистрат позволить нам свободу действий.
- Если нужен - значит, добьёмся. Я это задание выполню, - кровожадно заявила Керо, просвечивая Тихика ледяным взглядом. - Ещё ни один негодяй не уходил от меня безнаказанным.
И какое-то время они молчали, потонув в обволакивающем безмолвии, забыв о подопечных - брошенный вызов существовал словно бы сам по себе, осязаемая проблема в равной степени теоретического и практического характера.
Получение патента растянулось на пару недель, но они его всё же добились - этой должным образом заверенной индульгенции. К тому времени они составили более-менее чёткую программу действий, исходя из новых своих возможностей, и курс лекций об отвлечённой морали был немедленно свёрнут, причём к удовольствию обеих сторон. Совести сами успели устать от казённых формулировок и традиционных тем, им не терпелось начать воздействовать по отдельным проступкам, а не критиковать манеру поведения в целом. Судьба Тихика и Вортекса была предрешена.