В небе мелькали еле заметные силуэты чаек. Они серым сумбурным клином прорубали вечерние облака, пытаясь скрыться от постороннего взора.
Меня окружало просторное водное пространство, которое, не смотря на свои размеры, казалось узким. Высокие станы елей, берёз и кедрачей, растущих по обе стороны берегов, вызывали чувство клаустрофобии.
Моё неокрепшее сознание било тревогу, молоточки всё били, били и били. А я не обращал на это внимание, отвлекаясь на величественную красу реки...
****
- Байбалаковскую проплыли, - раздался громкий голос. Его размазывал в эхо истошный рёв мотора; сильный порывистый ветер, гоняющий бирюзовые волны. А внимание отвлекала старенькая "Казанка" - лодка шестидесятых годов, доставшаяся отцу от деда.
Я иногда посматривал на него из-под толстого пуховика. В нём было тепло: холодный осенний воздух не проникал внутрь.
Отец смотрел на серую реку, руля лодкой. Нас заносило то влево, то вправо. Мы миновали разъярённые волны, подплыли к небольшому сосновому бору, откуда доносился стрекот разнообразных птиц, в частности постоянный стук дятла.
Мотор почему-то заглох. Нас тут же подбросило. Я ударился головой о борт, чувствуя сквозь шапку лютую боль.
- Мель! - на обветренном лице проявилась улыбка, - держись! Сейчас ещё сильнее затрясёт.
Я высунулся, убрал пуховик в сторону, приподнялся, ожидая толчка. Жгучий ветер тут же поглотил меня, сдёрнул шапку.
"Казанка" качалась около берега прямо в камышах. Их высокие стебли пытались проникнуть в корму. Коричневатые бархатистые головы ритмично шатались, исполняя известный только им танец. Вдали невысокие сосны. Они напоминали маленьких великанов, которым ещё расти и расти, набираясь сил. Чуть левее нашла себе родное местечко кучка лохматых елей...
Неведомая сила дёрнула меня за спину.
Руки тотчас схватились за перила.
Лодка сорвалась с места, прыгая по волнам.
Я опустился на настил, прячась от воздушного всадника. Нащупал под собой шапку. Спустя секунду уши почувствовали потерянное тепло.
Закрыв глаза, огородил себя темнотой. На свежем воздухе легче уснуть: бесконечная тряска убаюкивает, мотор гудит и свищет. Всё это смешивается в единую сумбурную систему, от которой хочется спрятаться во сне.
Нельзя спать...
Иначе замёрзну.
Но усталость взяла своё.
Сон одолел.
Предо мной всё так же бесконечный лес. Он свободный...
Предо мной речка.
Она обрела покой и краски жизни...
А рядом качаются камыши. Их тёмные головы смотрят в неизвестность осудительным взглядом...
Оказалось, что мы уже почти доплыли до посёлка: сейчас "Казанка" неслась по родной протоке, Эндерской. Я знал, осталось ещё два поворота, а дальше разрушенные фермы. За ними уже начиналась деревня. Только отец повернул к небольшому ручью. Зачем? Ответ на вопрос я не получил.
"Вихрь" немного сбавил обороты, лодка замедлила ход, погружаясь в пушистую растительность. Повсюду на нас смотрели серые стволы тальников. Их извилистые ветви подымались сначала вверх, затем резко спускались к мутной глади ручья, образовывая арку. Но поразило меня только одно - деревья находились в воде. Они будто росли из неё. Молодые побеги вползали из тёмных пучин, стремясь достичь света.
Дальше я грёб вёслами, потому что было слишком мелко. Приходилось иногда вылезать из "Казанки" и толкать её в глубину. Тащили лодку вместе - я и отец. Он молчал. Странное у него молчание, которое не мог я тогда понять. На молодом лице был отпечаток чего-то грустного, будто бы отец знал, что нас ждёт.
****
Он появился внезапно. Никто его не заметил издалека.
Белый лебедь медленно плыл по зеркальной глади, опустив голову. Напряжённая шея прилипла к телу, крылья полураскрыты - слегка касаются воды.
Отец среагировал моментально. Повернул в противоположную сторону - ближе к берегу.
Я вздохнул, чувствуя, как холодный пот течёт по шее. Мы его чуть не убили! А если бы... Сердце сжалось в твёрдый комок. Всё тело свело колющей судорогой. А если бы...
Лебедь остался позади, медленно плавая, словно в бреду. Вскоре он пропал из виду.
Вечерело. На небе собрались багровые тучи. Они неслись огромной стаей в неизведанные просторы.
Похолодало. Я закутался в пуховик, оставив лицо открытым. Забавно, но тревога о чудесной птице иссякла. Можно сказать испарилась. Мое мировоззрение так думало. Иначе не мог не думать.
"Казанка" чертовски быстро неслась домой: собирался ливень, подступала гроза. И властительнице судьбе хватило одного невзрачного момента, чтобы случилось нечто ужасное.
Монотонный вой "Вихря" одурманил отца, поэтому он на секунду уснул, отключившись от реалий мира. А я... ничего не мог поделать.
На тёмной реке внезапно появился лебедь. Он плыл тараном прямо на нас, набирая скорость. На белоснежном оперении было красное пятно, откуда хлестала...кровь.
Помню, мне давно рассказывали о верной преданности этих величественных птиц. Лебеди выбирали себе пару на всю жизнь.
А этот один.
Видимо его спутницу подстрелили браконьеры. А всё из-за перьев и лапок... Вот почему лебедь пытается попасть под лодку. Там его ждёт мгновенная гибель.
- ПАПА!!! ТАМ... ВПЕРЕДИ!!! - Я срываюсь на истошный крик, пытаясь перекричать гул мотора.
Отец испуганно схватил руль, пытаясь уйти от столкновения. Но как он ни пытался лебедь всё равно нырнул под лодку...под винт...
Я подбежал к борту, схватившись за поручни: "Вихрь" заглох... От резкой остановки лодку чуть не перевернуло, но этого хватило, чтобы я пулей вылетел в холодную пучину.
Благо, плавать я умел. Под водой схватился за весло, которое спустил отец. Он одним движением поднял меня к себе.
- Ты как, нормально? Ничего не повредил?
В ответ я мотал головой, отбивая зубами чечётку.
- Птица... она...
- Знаю,- сурово ответил отец, посмотрев на воду.
Она была вся красной. Всё пространство вокруг лодки было красным.
- Погиб пернатый... от одиночества. Оторвать бы руки тому, кто подстрелил его спутницу...
После этого мы молчали. Никто из нас не решался разрушить скорбное молчание.
Отец не заводил мотор. Сел за вёсла.
Добравшись до дома, я смотрел сквозь окно на разбушевавшийся дождь, ветер, который загибал растущую у забора черёмуху. На душе было пакостно гадко. Как не крути, мы оказались в тот роковой момент. Никто другой.