Тюменев Анатолий Александрович. Рассказы

РАССКАЗЫ

Петрович

Щелк! — Петрович смачно открыл бутылку пива об острый угол скамейки. Пробка вприпрыжку поскакала по тротуару.

— Германия, — воскликнул Петрович, и его глаза засияли от восторга. — Германия — это сказка. Кстати, пива хочешь?

— Нет, спасибо.

— Как знаешь... Так вот, Германия — это чудо, — продолжил он и сделал несколько крупных глотков золотистого напитка из бутылки.

Про Германию он уже рассказывал добрых полчаса, а я терпеливо слушал. Что делать. Мне никогда не приходилось там бывать, а мой собеседник приехал неделю назад из турпоездки. Впечатлений — масса.

— Немцы, скажу я тебе — очень аккуратный народ. На улицах у них — чистота, дома все опрятные, в цветах, — продолжал Петрович, закуривая ароматную сигарету. Лицо его выражало полное блаженство. Бросив обгоревшую спичку в цветочную клумбу, он с наслаждением затянулся.

— А все почему? Отвечу. Правительство у них толковое. Устройство государства разумное. Все для людей, Отсюда и порядок.

Петрович стрельнул недокуренный бычок в урну, но промазал. Дымящаяся сигарета покатилась по асфальту. После чего довольный рассказчик вытащил из кармана горсть семечек и стал грызть их, сплевывая под ноги шелуху.

— А какие там соборы, какие магазины. Чувствуется во всем достаток. Народ такой культурный.

Петрович допил пиво и забросил бутылку в кусты. Затем распечатал пакетик с соленым арахисом.

— Будешь орешки?

— Нет, спасибо.

— Как знаешь. — Рассказчик кинул в рот горсть орехов и захрустел. Потом вытащил из пакета еще одну бутылку пива. — Немцы — народ дисциплинированный, — начал, было, он, но вдруг поморщился и плюнул на асфальт. — Фу, гадость. Горькие. Видно гнилые подсунули.

Петрович высыпал содержимое под скамейку, а пакетик, скомкав, выбросил на траву газона.

— Наши правители только о себе и думают. О государстве не заботятся. Отсюда и бардак у нас. Рыба гниет с головы, — продолжил он и допил пиво. Бутылка полетела в кусты, вслед за первой. Раздался звон разбитого стекла.

— Ну что, пойдем по делам, — предложил Петрович, глядя на мир осоловелым взглядом.

— Пошли, — согласился я и глянул на хрюшник, оставленный им после себя: на все эти плевки, бумажки, пробки, шелуху и прочее. И подумал: «А ведь Петрович прав. С правительством нам совершенно не повезло. То ли дело в Германии».

Склероз

Инженер третьей категории Валера Зюлин решил взять путевку в заводской профилакторий.

Решил — сделал. Выкупил путевку, ходит себе, лечится. Ну и питается, конечно. Завтрак, обед, ужин — все как полагается. Комнатку ему дали, на двоих. Сосед вроде неплохой попался. Слесарь из цеха стандартных изделий.

Валера, правду сказать, редко оставался на ночь в профилактории. Предпочитал ночевать дома. Зато в обед, сытно покушав, он позволял себе минут тридцать расслабиться на кроватке. Потом шёл трудиться дальше, так сказать, полноценно свежим.

И всё шло как бы прекрасно.

Пока не подвел склероз.

А дело было так. Пошёл однажды Зюлин обедать. Чуть пораньше пошёл, чтобы осталось больше времени для отдыха.

Поел. Отдохнул немного. Потом смотрит на часы: «Ага! Пора в отдел».

Быстрыми семенящими шагами он приближался к заводоуправлению, не переставая поглядывать на часы. Не опоздать бы!

И вдруг до него дошло, что ключи от комнаты в профилактории он забрал с собой.

«Блин! — думает, — сейчас на обед сосед придет, а ключей нет. Ой, как нехорошо».

Делать нечего. Валера с проходной позвонил в отдел и предупредил начальника, что немного задержится с обеда. Дело, мол, срочное. А сам помчался обратно в профилакторий, проклиная свою рассеянность.

«Дурная голова ногам покоя не дает — верная, однако, пословица», — думал Валера, задыхаясь от быстрой ходьбы.

По пути он обогнал начальника цеха упаковки, идущего на обед. Надо отметить, что профилакторий находился не так уж и близко. Туда сюда — километра полтора будет.

Прибежал Валера к месту назначения весь в мыле. «Уф, устал, — подумал он, — надо передохнуть». Поднялся к себе в комнату, открыл дверь и бухнулся на кровать. Соседа не было.

Дыхание восстанавливалось. Мысли обратились к работе. Не давал покоя месячный отчет.

«Хватит валяться», — приказал себе Зюлин и через силу побрел вновь к заводоуправлению. Подойдя к проходной, он с ужасом осознал, что снова забыл повесить ключ от комнаты на посту.

«Ох, идиот», — обреченно заключил Зюлин, обливаясь потом.

Делать нечего, еле переставляя ноги, он побрел опять в профилакторий. На пути ему опять встретился начальник цеха упаковки, который возвращался с обеда, который очень странно посмотрел на Валеру, но тот ничего вокруг не замечал. С упорством героев Джека Лондона он шёл вернуть злосчастный ключ.

Уже мало что, соображая, Валера повесил ключ на гвоздь, развернулся и потопал обратно. Глаза его смотрели на мир тупо и бессмысленно.

«Втык» от начальника Зюлин всё-таки получил, но собрался и кое-как дотянул смену, занимаясь составлением отчета. Потом, будучи в расстроенном состоянии, Валера не пошел ужинать в профилакторий, а поехал сразу домой. Ему не хотелось заново проделывать пеший переход до лечебного заведения.

Подъехав к родному дому, Зюлин Валерий Иванович с кошмарной тоской обнаружил, что повесил на гвоздь в профилактории ключ от собственной квартиры, а заколдованный ключ от комнаты прихватил с собой...

Бедняга сел на лавку и тихо заплакал.

Commando Colorados

Крупный колорадский жук сидел на пригорке, сложив лапы, и спокойно курил ароматную сигару. Настроение у него было отличное.

Во-первых, он сытно поел картофельного листа.

Во-вторых, этот крупный жук являлся не каким-то там обычным колорадским жуком, а главным. Самым главным!

То есть самый настоящий начальник. Выше его никто не стоял, а стало быть, настроение портить некому. Все подчиненные — шваль, трудяги. Хорошо быть главным!

Жук потянулся и сладко зевнул. Выходило солнце. На окраине большого картофельного поля показались первые люди.

«Топают, двуногие», — с презрением подумал жучиный командир. Людей он не любил, так как прекрасно понимал всё их ничтожество.

«Так им и надо, бедолагам», — заключил жук, наблюдая за действиями огородников. А их действия были самые примитивные: они встали задницами кверху и начали собирать грязно-розовых колорадских личинок.

«Собирай, собирай — всех не соберешь», — злорадно подумал местный «Commando».

К полудню уже почти на всех участках трудились люди. Кто полол сорняки, кто собирал личинок, а некоторые опрыскивали картофельные кусты «Интавиром» и прочими ядохимикатами. Подобные методы вызывали у жука просто смех.

Фи, «Интавир»! Да новое поколение его сородичей давно адаптировалось к этим ядам. Мало того, молодежь настолько привыкла употреблять химикаты, что превратилась в отпетых наркоманов. Между ними даже стычки были за обладание участками, обработанными «Интавиром».

Жук устроился поудобнее, подставляя свою черную мордаху лучам солнца. Сам он наркотой не баловался. Вел здоровый образ жизни. Но на увлечение подчиненных смотрел сквозь пальцы. Или точнее сквозь лапы.

А на поле тем временем шла борьба. Люди, обессилившие и обалдевшие от жары, мокрые от пота, не жалея спин, собирали в банки личинок. Матерясь и проклиная американский штат Колорадо, они пытались спасти столь дорогие сердцу картофельные кусты. Жука поначалу эта картина весьма забавляла, но вскоре надоела. Каждый день одно и то же.

Жук знал. Никогда! Никогда не осилить людям его колорадскую армию. Кишка тонка. Резервы солдат, готовых отложить под листок яички оранжевого цвета, неисчерпаемы. Главный жук, когда зайдет солнце, бросит в горячие точки поля новые полки и к утру весь людской труд превратится в пшик.

Добро пожаловать! Работа ждет!

Иногда этот могучий жучина вспоминал родину, уютную далекую Америку. Но это было давно. На юге Урале ничуть не хуже. А люди даже забавней. Эдакие чудаки.

«Ладно, хватит лирики», — решил «Commando Colorados» и побрел по направлению к крупному картофельному кусту.

Пора закусить.

Дурацкая история про яблочный сок

Везёт Валере Зюлину на всякие злоключения. За что не возьмётся, всё шиворот-навыворот выходит.

Никогда Валера раньше не занимался осенними заготовками: не солил помидоры, не варил варенье, не квасил капусту. Одинокий мужик. Ему подобная суета ни к чему.

А тут чёрт попутал в лице товарища по работе. Пригласил этот самый товарищ Валеру к себе в сад. Помочь убрать урожай яблок. У него, оказывается, в это лето урожай яблок удался сверх всякой меры.

Таким образом, Зюлин получил в награду за труды три ведра золотистых «Уральских наливных». Приволок он их домой и задумался: «Чего же делать-то с ними теперь?» Решил выжать яблочный сок.

«А что, — прикинул он недюжинным умом. — Закатаю сок в банки. Зимой открою. Буду пить. Красота!»

И закипела тут работа. Целых два таза с горкой нарезал Зюлин яблок. Сгодилась для этого случая купленная три года назад соковыжималка. Импортная вроде. В счёт недополученной зарплаты купил. Не пропадать же деньгам.

Начал гнать сок. Выжмет, эдак, со стакан — остановит агрегат, прочистит. Вдруг — что такое? Перестала машина работать. Заглох двигатель.

«Эх, досада, — огорчился Валера, — сгорел движок. Перетрудил я его. Хлипкая оказалась конструкция».

Огорчённый данным обстоятельством, Зюлин помыл детали агрегата и побрёл к соседу. Дай, мол, Иван Иванович, на время соковыжималку. А то дело остановилось. Тот дал, не пожадничал. Правда отечественную, к нашим яблокам привыкшую.

Принёс домой соседскую машину, начал дальше трудиться. Да только эта соковыжималка оказалась с большими странностями. Вместо сока выдавала просто кашу. Как после мясорубки. Намучался с ней Зюлин, устал, взмок. Кроме всего прочего ненормальная техника разбрызгивала яблочные брызги по всей кухне, дико ревела и тряслась как отбойный молоток.

Валера прекратил свою диковатую деятельность и, помыв машину, сел на стул в раздумье. Что за чёрт! Не идёт дело. Нарастала волна злости и возмущения.

«А пошли они все на хрен!» — сделал жёсткое заключение несчастный Зюлин. Кто «все» было неясно, но ненависть требовала выхода. Месть!

Ошалелый Валера схватил таз с нарезанными яблоками и вывалили их в унитаз. Вода с шумом поглотила ценный продукт.

«Всё! — с облегчением подумал Зюлин. Проблемы больше не существовало.

Вконец измученный Валера доковылял до своей холостяцкой кровати и бухнулся, сраженный сном. Утомлённый хозяйственными делами мужчина спал спокойно, как младенец. А утром его ждала привычная работа на родном заводе.

Сюрпризы

Боря любил свою жену. Даже обожал. Всегда хотелось сделать ей приятное, и попавшийся на глаза журнал пришелся весьма кстати. В этом умном печатном издании в разделе «Семья и брак» имелась информация о том, как хорошо делать любимым женщинам скромные подарки и устраивать сюрпризы.

Особенно Боре понравился совет писать записки трогательного содержания. Автор журнальной статьи на полном серьезе настоятельно советовал подкладывать в самые неожиданные места послания с текстом типа: «Поздравляю с праздником! Люблю и целую». В качестве тайников рекомендовано было использовать хлебницы, холодильники, карманы халатов. Прочтет вдруг жена такое изъявление в нежности и умилится.

Отложив журнал,. Боря быстренько написал несколько таких записулек. Одну положил в масленку, другую в складки отреза ткани, купленного женой накануне. Остальные пристроить не успел: пришла супруга из магазина. Боря сунул их в карман и с приветливым лицом выплыл в прихожую.

А назавтра....

Послание с текстом: «Милая киска — я твой котик» нашла бабулька восьмидесяти лет, проживающая вместе с ними.

Села утром завтракать, открыла масленку — хотела намазать хлеб маслом и положить сверху кусочек сыра- да заметила записку.

«Ага, — догадалась прозорливая старушка, — это для меня написано». Бабушка была полуслепая и совсем глухая. Прочитать записку она не смогла и содержание ее разгадала по-своему: «Пишут, небось, чтобы масло не вздумала трогать. Голодом заморить хотят!» И, расстроившись окончательно, всем назло съела все запасы приготовленные для гостей: голландский сыр, шпроты, ветчину... Пусть знают! Не на таковскую напали. Потом она ушла к соседке жаловаться на жизнь и жадных родственников.

Со второй запиской получилось еще интересней. Вечером жена попросила Борю сходить к ее маме, отнести пакет с подарком на Восьмое марта.

— Скажи, что от тебя лично, — попросила она. — Маме приятно будет.

Боря, будучи послушным мужем, взял пакет и пошел к теще. Та, естественно, обрадовалась подарку, а особенно словам зятя, что это он дарит ей лично и от чистого сердца. Открыла теща пакет и увидела отрез ткани.

— Ой, какая прелесть! И как раз то, что я хотела себе на платье купить!

— воскликнула она и развернула материю.

На пол выпала записка. Женщина подняла ее и прочла: «Ласковое солнышко, я очень тебя люблю». Боря растерялся, а любимая теща побледнела, потом покраснела, глазки ее заблестели.

Она неуверенно улыбнулась и как-то неопределенно произнесла:

— Ну ладно, раз так.

И бросилась на шею зятя, припечатав его тучным телом к холодной стене. От такой бурной реакции Боря ошалел, онемел и обмер.

Его спас звонок в дверь. Явился тесть из гаража, за что и получил. Вечно эти мужья приходят не вовремя! Раздосадованная женщина оторвалась на полную катушку, найдя для скандала первую попавшую причину.

А Боря поспешил унести ноги, проклиная обидное стечение обстоятельств.

Но дома его ждал скандал. Жена решила почистить костюм мужа и обнаружила в кармане кучу любовных записок.

— Изменщик! — закричала она с порога «неверному супругу», — кто она? Сознавайся!

Боря пытался объяснить, что это написано для нее. Но кто в такую глупость поверит. Итог: жене попало от бабки, тестю — от тещи, а мужу — от жены.

Мораль: не читайте дурацких журналов! А если и читаете — не спешите следовать их дурацким советами.

Откровения Феньки Дудкиной

Время действия: зима. Место действия: городская квартира.

У телевизора коротает время Фенька Дудкина. Смотрит сериал «Зал ожидания».

Персонаж некогда популярного актера Михаила Боярского поучает жизни героиню сериала.

— Нельзя, — говорит, — мужчине рассказывать о своих прошлых связях. Ни-ни. Ничего и никогда.

— Но я же была замужем, — удивляется героиня.

— Про мужа рассказывать можно, — благодушно разрешает Боярский. — Муж не мужчина.

Вот оно! Наконец! Ура!

Фенька не выдержала, радостно засмеялась. Благо ее муж Федор Дудкин был в это время на работе. С трех работал. Гайки крутил.

«А ведь как верно сказано, — подумала Феня. — Какой же он к черту мужчина. И совсем, можно сказать, не мужик. Вот Ален Делон — мужик. Чубайс — тоже. А сколько их по городу на «мерсах» разъезжает. И не сосчитать.

А мой — дурак. Самый натуральный. Рожа противная. Ноги кривые. И самое главное — не умеет деньги зарабатывать».

Ах, деньги! Как бы она, Фенька Дудкина, могла бы их потратить. Не только на себя, конечно. Как-никак сын растет, в школу скоро пойдет. За все платить надо. Но если бы Федька-собака, обеспечивал семью как следует, не болела бы так душа. Не тосковало бы ее израненное сердце. А то вот вчера колготки классные присмотрела и юбку к Новому году! И всего-то тысяч пять.

Эх! Тоска!

«Правда, ничего не скажешь, в саду Федька, конечно, вкалывает, по дому мастерит, сына любит. Почти не пьет. Курить вот бросил. Но все равно свинья. Претензий больно много: то поздно ушла, то рано. Дескать, неверна. Ревнует идиот. Заколебал. Ну, неверна. Есть тут один. Тоже козел. Тоже без денег. А в постели хуже Федьки. Но все равно, как ходила к нему, так и буду ходить. Из принципа. Чем я хуже других.

Толи дело, Верка, та ого-го. Учит меня уму-разуму, как мужику голову морочить. Умная. А спонсоров хороших отловить тоже не может. Не смотрят они на нее. И правильно делают. Ворона она. Я куда интересней. Но тоже спонсоров не видать.

Эй, спонсоры! Ау! Где вы? Нету. Как ни смотри, ни вглядывайся вдаль, как ни напрягай свои ясные глазоньки. Не видать.

Сколько своему Федьке говорила: «Бросай ты все, иди в коммерцию». А этот подонок талдычит свое: «Не мое это дело. Душа не лежит». Вот именно — лежит. А должна — стоять. И как я могла замуж за него пойти? Хотя, конечно, никто другой меня и не брал. Вот и пошла. Мучайся теперь.

Так бы все ничего. Но не молчун. Работал бы себе на огороде и помалкивал себе в тряпочку. А то туда же. С претензиями.

— Куда, — говорит, — зарплату дела?

Куда? Куда надо. Тоже еще следователь по особо важным делам. Другие вагонами воруют, а он кроме килограмма гвоздей ни на что не способен. И тот в течение года вынес. Каждый день по гвоздю. Хотя бы по два выносил. Глядишь, уже было бы два килограмма.

Дурак, он и есть дурак. Одно слово — не мужик, а олень рогатый.

А денег все нет, и не предвидится. На Новый год юбку не куплю. Все прожрем, пропьем, на гостей истратим. Обидно. Жизнь проходит, а жизни и нет...»

Так или примерно так думала Фенька Дудкина тем вечером, смотря очередной сериал в очередной раз.

Расхититель

Говорят, нищета является причиной международных конфликтов. Что ж, может быть...

Валера Зюлин богатым не был никогда. Скорее наоборот. Так себе жил, перебивался от получки до зарплаты.

В России инженеру всегда одинаково, что при социализме, что при капитализме. А разбогатеть-то кому не хочется? Посмотрел Валера внимательно на суровую действительность и понял причину наличия в стране крайне обеспеченных людей. «Воруют, однако», — сделал мудрое заключение Зюлин.

И пришла ему в голову шальная мысль: «А почему это я не ворую? Всем, значит, можно, а мне, выходит, нельзя?» Обида запала в Валерино сердце.

«Завтра же начну воровать», — решился он.

«Вор должен сидеть в тюрьме!» — где-то внутри услышал он хриплый голос Глеба Жеглова.

Валера слегка испугался. Но его успокоила иная народная мудрость: «Новичкам везет». И еще одна подходящая: «С дурака взятки гладки».

«Начнем с ликвидной продукции», — определился Зюлин.

На следующий день он зашел в цех и отсыпал из ящика в карман горсть дюбелей. Никто не обратил внимания на его дерзкий поступок.

«Получилось», — обрадовался Валера. Не чуя под собой ног, он пулей прилетел в свой отдел, зашел в туалет, отдышался и аккуратно завернул заводскую продукцию в небольшой целлофановый мешочек.

Предстояла опасная операция по выносу дюбелей за территорию завода.

Мешочек Валера запрятал во внутренний карман и с сильно бьющимся сердцем, покрываясь липким холодным потом, на негнущихся ногах зашагал через проходную. Когда женщина-охранник строго и подозрительно оглядела хлипкую фигуру Зюлина, он чуть в обморок не упал. Но хищение заводской собственности состоялось.

Валера от волнения сел не на свой автобус и долго колесил по улицам, не в силах прийти в себя.

Какой же герой! Аль Капоне или олигарх какой просто пацаны по сравнению со мной. Отхватил куш»!

Конечно, еще оставалась проблема со сбытом краденого. Но это потом. Важен сам прецедент. Весь вечер Валера пребывал в состоянии приятной эйфории. Радужные фантазии будоражили нестойкую психику.

Положительные эмоции резко сменились на отрицательные, когда Зюлин подошел к проходной. Валера вдруг вспомнил, что забыл вынуть из кармана пакетик с дюбелями и притащил его обратно на завод. Пришлось совершить занос ворованного на территорию предприятия. Волновался он при этом не меньше, чем когда выносил.

Злосчастные дюбели лежали у него в столе не меньше недели, пока он не оправился от полученного шока. Наконец решился, и вновь все обошлось гладко. Но в результате нервного перенапряжения несчастный расхититель чужой собственности подорвал свой личный иммунитет и заболел ОРЗ.

Его навестил сосед по дому. В процессе беседы выяснилось, что Иван Иванович занимается ремонтом квартиры, и ему край как нужны несколько дюбелей.

— Забирай весь пакет», — без всяких сомнений заявил Валера и отдал похищенное с родного завода богатство. Сосед ушел вполне довольный, а наш герой-преступник почувствовал в душе огромное облегчение.

«Нет уж, не жили богато — не фиг начинать», — вспомнил он соответствующую случаю поговорку. И зажил, как прежде, честно, а спал глубоко и спокойно.

А если это судьба...

Витька Мухин, простой белобрысый парень, после работы завернул на Центральную ярмарку купить кроссовки. Давно собирался это сделать, да то с деньгами туго, то времени не хватает. Наконец совпало: появились и деньги, и свободное время. И Витька решился.

Долго бродил он по рядам, но все впустую: не ложился глаз на необходимую вещь, все было не то. Нет, выбор, конечно, имелся. Только Витька не торопился с покупкой, все присматривался.

Вдруг что-то заставило его притормозить у прилавка.

Кроссовки? Действительно. Правда, так себе. Зато глаза! Огромные черные женские глаза. Очаровательные, насмешливые. Они-то и остановили Витьку Мухина. Никогда он не видел таких глаз. Хотя прожил он немало. Почти четверть века. А тут — вот они, глаза! Витька просто обалдел.

— Что желает купить, молодой человек? — пропела красавица.

— Э-э...тапочки. Нет...К-кроссовки, — промямлил Мухин и вконец стушевался.

Слово за слово, и наш скромняга познакомился с очаровательной продавщицей обуви. Хотя, если не лукавить, его заслуга в том невелика. Алфира — так звали девушку — сразу взяла инициативу в свои руки. Она настолько обворожила Витьку, что он, перестав нормально соображать, купил у нее сходу первые предложенные кроссовки, даже не подумав их примерить.

Всю дорогу и вечером за ужином он думал о ярмарочной красавице. Пока не решил, как следует рассмотреть покупку. Кроссовки были не очень. Цвет такой поганенький. А главное, они оказались на размер меньше.

«Бог ты мой, — в ужасе подумал Витька. — Как это я так опростоволосился»?

Спал он плохо. Все репетировал грозную речь, с которой обратится к Алфире.

«А поменяй-ка мне обувь, коварная женщина!» — кричал он во сне.

На следующий день Витька решительным шагом направился к прилавку с обувью. Альфира, при виде его сердито сжала губы, готовясь послать недовольного покупателя куда подальше.

В сердце Мухина что-то оборвалось. Он улыбнулся и неуверенно произнес:

— Знаете, вы мне вчера очень понравились. Может быть, вечером встретимся и сходим куда-нибудь?

Глаза девушки засверкали.

— А почему бы и нет? — сказала она.

Витька Мухин шел по улице совершенно счастливый.

«А если это судьба? — думал он, — Кто знает, вдруг она тоже полюбит меня и... О, Господи! Всякое же бывает: возьмет вдруг и подарит мне совершенно новые отличные кроссовки!»

Жулики

Этот случай произошёл в автобусе. В обычном городском автобусе двадцать четвертого маршрута. Люди ехали домой, отработав смену на заводе. Люди как люди. Рабочий народ. Кто дремал, кто смотрел в окно, некоторые мирно беседовали. Вдруг раздался возмущённый крик женщины:

— Гад! Сволочь! Ворюга! Кошелёк у меня из сумочки пытался вытащить! Вот скотина какая!

Женщина с яростью бросала оскорбительные слова в лицо стоявшему рядом молодому мужчине.

— Да вы что, женщина, Бог с вами. Это неправда. Я не трогал вашей сумочки, — очень вежливо возразил ей парень.

— Ах ты, наглец! — продолжала шуметь пострадавшая. — Я тебя за руку, можно сказать, поймала. Жулик! И ещё смотрит невинными глазами. Наглец! Морду бы тебе разодрать!

Парень продолжал отпираться. Ехавшие в автобусе люди отреагировали очень вяло. Каждый в душе был солидарен с потерпевшей и, конечно, считал, что жулика следует наказать. Но вмешиваться в конфликт никто не спешил. В воздухе повисла неловкая пауза.

— Ворюга, — уже спокойней произнесла женщина, — выкинуть бы тебя из автобуса. Она огляделась по сторонам в поисках поддержки. Все отводили взгляд. Лишь стоявший слева от неё паренёк злобно смотрел исподлобья.

— А ты чё уставился? Зыркаешь. Небось, сообщник.

Паренёк промолчал. Может, и вправду сообщник. Карманники редко работают в одиночку.

В это время заверещал старичок с другого конца автобуса:

— Выкинуть его, мерзавца. Остановите транспорт! Обнаглели ворюги! Ладно бы у государства воровали. Так нет, в карман за последним рублём лезут.

Старичок закрутил сам себя весьма прилично и ещё долго призывал пассажиров к возмездию. Потом неожиданно затих, не получив никакой поддержки.

Люди ехали молча, втянув головы в плечи. А женщина со слезами на глазах стояла, прижавшись к ухмыляющемуся обидчику. В автобусе теснота, и она вынуждена была греть бока грязному подонку, не в силах отстраниться от него.

Около цирка, на автобусной остановке, оскорблённая женщина и жулики покинули душный транспорт, и вышли на улицу, где разошлись в разные стороны.

В автобусе люди вздохнули с облегчением. Можно о случившемся и забыть.

Классическая история

Как не вспомнить ту далёкую пору, когда мы — студенты учебных заведений по осени ездили собирать урожай на колхозных полях. Труд, конечно, дармовой. Но мы не унывали — жили весело.

Среди первокурсников оказался студент по имени Коля. Симпатичный парень, лет двадцати. Бородатый такой. А самое главное — талантливый. Он неплохо рисовал и потому потом ушёл в пединститут, на худграф. А тогда, в колхозе ему поручили выполнять функции фотографа и оформителя стенгазеты.

Пока, как видите, ничего смешного. Идут нормальные колхозные дела. Парень Коля фотографирует, пишет заметки, а вечерами рисует портреты студентов. Точнее, студенток. Они просто обожали художника Колю.

Ещё бы! Он их рисовал очень красивыми, независимо от суровой действительности. А сам талантливый студент выделял среди первокурсниц студентку Лену. Дружили так сказать. Первая любовь.

Однако пришёл тот день, когда Коле понадобилось исчезнуть в город. На целую неделю. Начальство он решил в известность не ставить. Знал, что на неделю не отпустят — причина была пустяковая.

Вот тут на свет и выплывает брат-близнец. Кроме шуток. Оказывается, у нашего художника имелся в наличии родной брат Миша, копия брата Коли. Как две капли воды — только без бороды. Усики небольшие есть, а борода отсутствует.

Таким образом, рано утром Коля тихо уехал в город, а в обед на поле с фотоаппаратом появляется брат Миша. Ходит с деловым видом, студентов за работой снимает. Те забавляются: зачем, дурик, бороду сбрил?

День прошёл нормально. А вечером началось...

У братьев почему-то оказались разные вкусы. Миша проигнорировал Колину любовь и самым наглым образом стал ухаживать за другой девушкой. Лена, естественно, в слёзы. Среди девушек пошли сплетни. Мол, парни все козлы, им нельзя верить и всё такое прочее.

Миша прогуливался со своей счастливой пассией, когда группа студенток попросила его нарисовать их. Вот умора! Миша, оказывается, совершенно не обладал способностями брата. Скорее, наоборот. Но, наглец оказался отменный. Усадил перед собой студентку, начертил квадратики и стал корпеть над рисунком. Долго чего-то там царапал. Девушка терпеливо ждала.

Бедняга! Редко кому приходилось видеть более бездарного произведения. В общем, обидел девчонку. Мало, того, что несчастной Лене изменил, так ещё и над другими начал издеваться.

Студентки решили больше никогда не позировать такому сволочному художнику. Никому и в голову не пришло, что Коля — совсем не Коля. А даже Миша. Отсутствие бороды не насторожило. Борода, конечно, дело наживное. Сбрил — и нету.

Так продолжалось целую неделю.

Студентки бойкотировали «художника», но Мише было начихать. Он вскоре уехал. Появился вновь брат-близнец Коля. Талантливый малый. Первым делом он бросился на поле — искать любимую девушку. Вид парня привел студентов в состояние шока: чтобы за ночь выросла такая борода?! Это из разряда чудес. Она у него наклеенная — догадались ребята. Лена, естественно, послала Колю куда подальше, даже не слушала приводимые аргументы.

— Предатель! Изменник! — И напрасно Коля тряс своей бородой, рассказывая про брата-близнеца. Такой глупости никто не поверил. Дураков нет. Зато пришла очередь умыться слезами Мишиной подруге. В общем, сплошной скандал.

Кто сообразил, что к чему — повеселился от души. Комизм ситуации складывался классический. А закончилось у ребят недоразумение вполне благополучно. Приехал Миша, и проблемы исчезли. Девочки разобрались в ситуации, посмеялись, и любовь восторжествовала.

Давно это было. Сейчас братья-близнецы уже вполне зрелые семейные люди. Куча детей. Живут благополучно. А чтобы жены их не путали, одному из братьев приходиться постоянно носит бороду.

Окорочка

Веселый у меня муж. С ним скучать не приходится. Не обошлось без приключений и на этот раз.

Собрались мы встречу Нового года отпраздновать у родственников. Мой двоюродный брат должен был утром заехать за нами. Меня с продуктами доставить к себе, а с Игорем, моим мужем, привезти из погреба соленья: помидоры, огурцы, капусту. Летние заготовки всегда к стати. Особенно в праздник.

Я с вечера, естественно, запаренная. Вся в мыле, как и положено женщине накануне большого праздника. Да еще в год Лошади. Весь вечер пекла торт, делала салаты, занималась уборкой. Да что там говорить. Любая женщина меня поймет.

Нет, муж, конечно, мне помогал. Чайник на плиту поставил, картошки почистил, дал совет как лучше открыть банку с зеленым горошком. В общем, был при деле.

Куриные окорочка, три килограмма, вытащила утром из морозильной камеры, завязала в пакет и поставила у порога. Рядом приготовила коробку с тортом. Чтобы не забыть. А у самых дверей — целлофановый мешочек с пищевыми отходами и прочим мусором. Чтобы выбросить.

Сергей, значит мой брат двоюродный, утром приезжает, как договорились, в десять часов. Игорь быстренько одевается, хватает пакеты и вниз.

— Остальное сама заберешь! — кричит на ходу.

Взяла я коробку с тортом и спускаюсь к машине. Едем... Подъезжаем к дому. Я говорю Игорю:

— Давай окорочка. Мне пора выходить.

— Какие окорочка? — округляет он свои голубые глазки.

— Куриные, — поясняю, а у самой уже холодок под сердце подступил. Недоброе чую.

— Нет, — говорит Игорь, — нет у меня никаких окорочков.

— Как нет. Ты же их в пакете с собой прихватил.

— Я мусор брал, — вежливо так поясняет мой муж. — Два пакета с мусором.

— Так ты оба пакета в помойку выбросил?! — возмущенно вскрикиваю я.

— Оба, — соглашается он.

— О, Боже мой! Да с мусором только один пакет был. Во втором куриные окорочка лежали.

— Что ж ты меня не предупредила, — переводит Игорь стрелки на меня. — Я-то откуда знаю. Вижу два пакета. В прозрачном отходы. Ну, думаю, во втором то же самое.

Кошмар!

Сергей разворачивает машину и мы мчимся назад, к помойным бачкам.

Соседи у подъезда и местные бомжи у бачков просто опешили, когда подъехала шикарная «десятка» и из нее выскочил модно одетый мужик, который начал интенсивно копаться в мусоре.

— Ура! Нашел! — обрадовался Игорь. Он вытащил из бачка мешочек с окорочками и сел обратно в автомобиль. Машина с места рванула вперед.

— Во дают! — пробормотал главный уличный побирушка почесывая рыжую щетину. — Этим мы, конечно, не конкуренты. На машине за час можно все городские помойки облететь.

На обратном пути мы изрядно повеселились, вспоминая происшедший казус. Мужики затем поехали по делам, а я поднялась к Сергею в квартиру. Его жена Света протянула руку, чтобы забрать привезенные продукты.

— Ты сначала на стол газетку постели, — говорю я ей.

— А зачем? — спрашивает она.

— Да мы только что эти окорочка из мусорного бачка достали.

Видели бы вы ее лицо!

— Почему из бачка? — растерялась Света.

Пришлось ей все объяснить, а то бы подумала, что мы кормимся из помойки.

Смех, да и только. Хотя в целом история закончилась благополучно, и мы славно отметили праздник, с удовольствием принимая от мужчин подарки и поздравления.

И окорочка оказались очень вкусные.

Турецкая шапка

Как назло не было трамвая, и я уже стала замерзать. Минус двадцать — это не шутка. Пощипывало лицо, немели пальцы ног в тонких модных сапожках.

«Поеду-ка я в другую сторону, мимо Калибровочного завода, — решила я, закрывая посиневший нос теплой варежкой. — Пусть потеряю пятнадцать минут, чем свое здоровье».

Я быстро юркнула в подоспевшую «тройку» и уютно расположилась на трамвайном сиденье. Людей было мало. Я подняла воротник, нахохлилась, как воробей и закрыла глаза пытаясь расслабиться. Мысли пробегали как-то отрывочно, картинками, ни на чем не фиксируясь. Хотя и с большой натяжкой, но можно было принять это за отдых. Смена выдалась хлопотливая, да и дома ждал ворох нерешенных проблем.

Вдруг я почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд.

Думаю, все знают, это странное беспокойное ощущение. Когда на вас смотрят в упор — сразу становится не по себе. Почему так — не знаю, но это факт.

Я открыла глаза и увидела сидевшего напротив полного мужчину средних лет. Он нагло смотрел на меня и хитро улыбался.

«Идиот какой-то», — решила я и снова прикрыла глаза. Но отвлечься не удалось. Я явно ощущала, что меня продолжают разглядывать. Сквозь полуопущенные веки начала присматриваться к незнакомцу. Тот принял расслабленную позу и продолжал ухмыляться. Мол, что, не узнаешь?

Лицо мужика показалось мне знакомым.

«Точно, — подумала я, — где-то его видела. И полное лицо, и ухмылку, и даже фигуру».

Стоп! Я даже похолодела. Дело в том, что я совершенно точно могла представить его голым. Ну, не совсем, конечно, голым. А в плавках. И толстый живот помнила, и цвет плавок, и крест на волосатой груди, но самое главное — я его помнила в турецкой шапке. Точно! Шляпочка такая без полей с кисточкой.

Все помнила, а вот кто этот мужик хоть убей, не знала. Ни имени, ни фамилии. Чудеса!

«Может роман, какой в прошлом? — попыталась я напрячь память. — Нет, ничего не помню. Абсолютно исключено».

«А ну его, куда надо! Голову еще себе ломать» — я встала и прошла в глубь вагона, выбрав в конце свободное место. Попыталась опять задремать, но ничего из этого у меня не получилось. Все о странном мужике думала.

— Нехорошо своих друзей забывать, — раздался вдруг над ухом интимный шепот.

Я вздрогнула и удивленно вытаращила глаза. Толстый мужик уже успел переместиться ко мне поближе и с видом заговорщика прижался губами к моему уху.

— А помнишь, как мы любили друг друга, — продолжал ворковать он, — страстно, красиво. Ты была такой молодой, сочной. Да и я постройнее выглядел.

От таких признаний я совсем обалдела. С одной стороны, я его точно откуда-то знала, с другой — ничего подобного с этим толстяком у меня никогда не было.

«Что за чушь!» — возмутилась я, но вслух ничего не сказала. Все пыталась вспомнить, выудить из тайников памяти имя, мнимого любовника.

— А как я тебя обнимал, — продолжал тот, — Ты капризничала, долго не давалась. Но уступила таки, проказница! Не притворяйся. Все ты помнишь. Такое не забывается. Море, песок, жаркие поцелуи...

— Турецкая шапка! — неожиданно на весь трамвай выкрикнула я. Пришла очередь ему раскрыть рот от изумления.

— Какая шапка? — удивленно пробормотал он.

— Турецкая, — пояснила я и расхохоталась. Мужик озадачился, посмотрел на меня с испугом и поежился.

— Я узнала вас! Вы наш новый сосед по саду. Через три дома выше живете. Верно? Сад «Коммунальщик», номер один.

У мужика вытянулось лицо.

— Да-а. Сад у меня там есть.

— Все правильно. А мы ваши соседи. Моего мужа Игорем зовут. Вы как-то его в баню приглашали. Помните? А турецкую шапку я вспомнила, потому что вы в ней по саду ходите. Знаете ли, очень приметная.

Мужчина окончательно стушевался и покраснел.

— Надо же. Обознался. Я вас за другую женщину принял, — начал оправдываться он.

— Ничего. Бывает. Не переживайте, — успокоила я его.

Разговор не заладился. Мужчина которого, как оказалось, звали Олегом Николаевичем, через остановку вышел, а я осталась ехать одна. Смеялась всю дорогу, вспоминая этот случай. Хотела успокоиться, но не получалось.

Господи, чего только не происходит на белом свете.

Пригласительный на елку

Скорей, скорей, скорей... Как бы не опоздать.

Дома ждет шестилетняя дочь, с которой мы должны пойти в театр на новогоднее представление. Я по магазинам пробегала, на часы не смотрела, а как глянула, так похолодела: времени в обрез. Как назло трамвая все нет!.. Впрочем, кажется, идет.

Скорее, скорее...Хорошо, живем близко от остановки. Вот и лифт. Нажимаю кнопку: мне наверх, на седьмой этаж.

Дочь кричит с порога:

— Ты что так долго! Я уже хотела с папой идти!

— В чем проблема, иди с папой.

Папа, он же мой муж по имени Игорь, отмахивается от нас, как от назойливых мух.

— Я не могу, — говорит, — через час мне должны из Москвы позвонить.

Видела я его Москву. Мне бы на елку с дочерью не опоздать. Собираемся в дикой спешке. Я на ходу успеваю выдать мужу порцию ценных указаний. Он не спорит, послушно кивает головой. Это плохой признак: значит, ничего не сделает. Уже с порога кричу ему:

— Вызови такси! Мы на улице, у подъезда подождем!

Выскочив на морозный воздух, обнаруживаю отсутствие в карманах перчаток. Всегда одно и тоже: что-нибудь да забуду.

Скорее, скорее... В лифт и наверх.

— Вы чего? — спрашивает Игорь.

— Чего? Чего? — Перчатки забыла.

Опять спускаемся вниз. Ждем. Такси все нет. А время, драгоценное время уходит, причем безвозвратно. Нервы не выдерживают: опять возвращаюсь в квартиру. Дочь относится к нашим путешествиям абсолютно безучастно.

— Опять что-нибудь забыли? — интересуется мой любопытный супруг.

— Дай телефонную трубку, — говорю ему. Да так зло говорю, чтобы не забывался. Набираю номер «Такси Экспресс», интересуюсь судьбой ранее сделанного заказа. Не волнуйтесь, говорят, транспорт уже в пути. Их бы на мое место!

Опять спускаемся вниз. Стоим — мерзнем. Тут дочка Леночка вдруг заявляет:

— А я в туалет хочу.

— Потерпи, — говорю.

— Не могу, — отвечает, — сильно хочу.

Мне ничего не остается, как скрипнуть зубами и препроводить ее на наш седьмой этаж. Переступать порог не стала, а на удивленное лицо мужа устало проговорила:

— Ты помоги ей, шубу, платье сзади подержи, чтобы не раздеваться. В туалет она захотела. Только давайте быстрей.

— Ну, вы даете! — искренне восхитился Игорь. Я промолчала. Ответить колкостью на колкость сил не было.

...Опять морозим носы, стоя у подъезда, как солдаты на посту. Вот из-за поворота показался долгожданный автомобиль. Милый, и где ж тебя носило. Садимся на заднее сиденье, устраиваемся поудобнее...

— Нам надо успеть на представление, — начинаю объяснять суть дела шоферу, и вдруг вспоминаю, что пригласительный билет оставила на журнальном столике.

— Стоп! — кричу, — Подождите немного! Не уезжайте! Мы сейчас!

Хватаю бедного ребенка за воротник и несусь рысью назад, к родному дому. Представляете лицо моего мужа, когда мы опять появились в дверях! Я чувствовала себя законченной дурой — никогда ему этого не прощу!

Уже потом, подъезжая к зданию театра, я обнаружила у себя в ушах только одну сережку.

Нет, вы только подумайте: кто мне достался в мужья? Он, что, не мог мне сказать об этом заранее, когда мы еще только одевались? Значит, он на меня никакого внимания не обращает? Значит ему Москва дороже жены? Ну, я ему сегодня устрою Москву!

Хотя... зачем я злюсь? Представление нам понравилось. И елка была красивая, и подарок хороший, и дочь такая нарядная. Правда, мы немного опоздали, но это ничего. Правда, ведь?

Сабля на 8 Марта

Приближался женский день 8 Марта. Я спросила у своей дочки-малышки, что бы она хотела получить в подарок.

— Фиолетовую юбку, — ответила Леночка, не задумываясь. — И еще саблю.

— Как саблю? Почему саблю? — удивилась я.

— Две сабли, — уточняет дочка. — Одну мне, другую папе. Сражаться будем.

— Девочки не сражаются, — попыталась возразить я.

— Сражаются.

— Ладно. Зато дяденькам на 8 Марта подарки не дарят.

— Дарят.

Тут я поняла, что спорить бесполезно и прекратила бессмысленные пререкания. Саблю, так саблю, и даже две — для любимого ребенка ничего не жалко.

Вечером все рассказала мужу: мол, так и так, готовься к битве. Поговорили, посмеялись и решили саблю все-таки купить, но только одну.

— Обойдусь без оружия, — уверил меня Игорь.

— Да потерпи уж, — сказала я.

На следующий день поехала на рынок к продавцам игрушек.

— Кому подарок выбираете? — поинтересовалась улыбчивая продавщица.

— Дочери.

— А сколько ей лет?

— Четыре года девочке.

— Ну, тогда, купите вот эту прелестную куколку, — предложила женщина.

— Да я бы купила, — тяжело вздыхаю в ответ. — Только мне саблю заказали.

— Саблю? — округляет глаза продавщица.

— Представьте себе, — отвечаю я. Затем достаю деньги.

Вот она — сабля! Пластмассовая, яркая, блестящая, и в ножнах — просто загляденье! Положила я оружие в пакет и пошла на трамвайную остановку. Иду себе, а все про вторую саблю вспоминаю. Ту, что дочка просила папе купить.

Остановилась я в раздумье — пересчитала наличные деньги. Потом возвращаюсь к прилавку.

— Давайте еще одну, — говорю я женщине.

Та с любопытством глядит на меня.

— А эту кому берете? — спрашивает.

— Мужу, — поясняю я. И так спокойно говорю. Вроде как, обычное дело, мужикам на женский праздник сабли покупать. Можно, в принципе и пистолеты, и пулеметы...

Растерянная продавщица посмотрела на меня с опаской. Пришлось все объяснить. Сильно я позабавила ее своим рассказом.

Так был приобретен второй комплект оружия, который являл собой точную копию первого. На праздник Леночка с папой получили по сабле, и весь вечер бились в дикой схватке.

А я любовалась подаренными мужем цветами и озадаченно наблюдала за происходящим. Интересно, что они попросят у меня купить на Новый Год?!

Ревность

Представьте себе полупустое кафе. В углу, за столиком, курят двое мужчин. Оба плотные такие; еще молодые, но уже лысеющие. Одеты они в одинаковые кожаные куртки. Вот только один из них брюнет, другой — блондин. Брюнета зовут Игорь, а блондин отзывается на Диму. Говорит в основном Игорь. Речь эмоциональная, отрывистая — ему явно не по себе.

— Сначала было все нормально. Без проблем, — рассказывает он, — но потом Катерина попала под сокращение штатов и перешла на новую работу.

Его собеседник слушает внимательно, с сочувствием и пониманием.

— Пожалуй, новая работа жены и явилась началом наших семейных проблем. Раньше Катерина работала в женском коллективе. Приходила с работы вовремя. Была такая спокойная, естественная. А как попала в окружение мужиков — сразу переменилась.

— Что именно стало по-другому? — заинтересовался Дима.

— Да много чего, — махнул рукой Игорь. — Катерина стала другой. С работы приходит возбужденная, веселая. Все думает о чем-то.

Игорь горько усмехнулся.

— Скажу честно, Дима, Я сразу почувствовал измену. Ну, может какого тюфяка и способна женщина провести, но только не меня. Спрашиваю ее: «Что такая веселая»? А она: хлоп-хлоп невинными глазками. Отвечает: «А мне что, плакать надо»?

С этой минуты я начал к ней приглядываться. Знаем мы эти финты. Выхожу я как-то на балкон, смотрю — идет она к подъезду. Но не обычной дорогой со стороны трамвайной остановки, а с противоположного направления. Вопрос: откуда?

— Да мало ли. Может, в магазин какой заходила.

— Нет в той стороне никаких магазинов. И еще — самое главное — она явилась на пятнадцать минут позже обычного. Я сразу с вопросом: «Где, мол, изволите задерживаться? А так она нагло заявляет: «Встретила подругу в трамвае, разговорились, проводила ее немного».

Вот ведь врет! Дальше — больше. Сели ужинать. Поклевала чуть-чуть, чая попила и быстрей из-за стола.

«Ага, — догадался я, — сидеть со мной противно. Или есть не хочет. В гостях наелась. У любовника».

«Что не кушаешь?» — спрашиваю. «Не хочу», — говорит. Да так резко говорит. Меня и взорвало.- «Прикажешь одному за столом сидеть»?

Села она. Сидит и молчит. Я ей: «Расскажи-ка Катя про работу». «Работа — как работа», — отвечает. В душе моей так все и похолодело — «не любит она меня». Решил я тогда доказать Катерине, что ее любовник по сравнению со мной — дерьмо. Начал каждую свободную минуту в постель тащить.

— Подействовало? — поинтересовался друг Дима.

— Не то слово. Сразу раскололась: «Я от тебя устала. Мне так часто не нужно».

«Не нужно» — как бы не так! Говорит «не нужно», а сама заявилась на следующий день в девять часов вечера.

«К тетке, — говорит, — в больницу заходила».

«А почему не позвонила, не предупредила, что задержишься»?

«Звонила, — говорит, — да только тебя не застала на месте». — Вот стерва.

— Тяжело тебе, — посочувствовал друг.

Игорь потемнел лицом и с трудом выдавил:

— Решил я поговорить с ней серьезно. «Определяйся, — говорю, — или с ним, или со мной».

«С кем с ним»? — возмутилась Катерина.

Вижу — не сознается. Расстроился я. Купил бутылку водки и в одиночку, демонстративно, напился. Водка — дрянь попалась — облевал всю комнату. После этого я понял — так просто ее не возьмешь. Начал за ней следить. Отпрошусь с работы пораньше, подъеду к проходной завода, где она работает, и смотрю, с кем и куда она идет.

— И как, удачно? — проявил живой интерес товарищ.

— Нет, не повезло. Но кое-что увидел. По улице идет довольная такая, улыбается, с подругами щебечет. А как домой явится — сразу тухнет. Сидит, молчит — напряженная вся. Я тоже начинаю в молчанку играть. Так каждый и держит рот на замке. Потом кто-нибудь срывается и начинается скандал. Однажды не выдержал — всю посуду перебил.

«Дрянь! — кричу, — Чем он лучше меня? Отвечай»!

А она возьми да скажи: «Всем лучше. Главное, не мучает меня ревностью».

Я, конечно, за сердце, валидол там, корвалол... Потом опять водки напился. А затем решил: буду тоже ей изменять. Договорился тут с одной. Только ничего не вышло. Не возбуждает она меня. Все о жене думаю. Злость распирает. Так и не отомстил. Заколдовала она меня, а? Как думаешь?

— Не знаю, — промямлил друг Дима. — Может вам разъехаться на время? Пожить поодиночке.

— Уходил я, — устало признался Игорь, — Три дня у родителей прожил. Тошно стало. Вернулся обратно. Живем как чужие. Я решил поступить иначе: выследить ее, поймать с поличным. После этого развод. А просто так уходить — глупо. Дураком выгляжу. Думал детектива нанять — денег жалко. Может, ты последишь за ней?

— Ну что ты, — замахал руками Дима. — Мне некогда! Бизнес — сам понимаешь.

— Понимаю, — обречено вздохнул парень и тихо добавил. — Плохо мне. Душа болит. Иногда хочется ее убить. Иногда себя. Совсем измучился. Думаю, она догадывается, что я слежу за ней. Хитрая. Из дома по телефону не звонит, зато каждый вечер к соседке бегает. Козе понятно — зачем. С любовником пообщаться. Вот она — бабская солидарность!

— Верно. У баб так, — стукнул по столу кулаком Дима, — тут ты прав на все сто!

Игорь вдруг задумался, потом тихо произнес:

— И все-таки я люблю ее.

Дима иронично оглядел несчастную фигуру товарища и процедил:

— Слабый ты.

— Легко тебе рассуждать! — возмутился ревнивец. — Вот когда самого коснется, прижмет за хвост — поймешь сразу.

— Ладно, не обижайся. Что думаешь дальше делать?

— Взял отпуск за свой счет. На две недели. Буду следить, пока не поймаю.

— А может, у нее нет никого? — высказал неожиданное предположение Дмитрий. — Может, надумал ты все?

— Нет! — яростно зашипел оскорбленный товарищ. — Этого не может быть! Я не могу ошибиться! Врет она! Я вижу! Я чувствую!

— Хорошо, пусть врет. Успокойся. — Миролюбиво согласился верный друг и добавил: — А, может, по пиву пробежимся?

Игорь отказался, и друзья вскоре расстались, разошлись по своим делам...

А я недавно, случайно узнал, что Катерина ушла от Игоря. Совсем. Тот правда уговаривает ее вернуться. «Прощу тебе все»! — убеждает он.

Но женщина не соглашается. Чем в конечном итоге закончится эта неприятная, но довольно типичная история не знаю. Кто виноват, кто прав — не мне судить.

Жалко их. Обоих.

Фотография похмелья

Тимохин Степан страдал. Тяжко было ему. Похмелье — дело нешуточное. С утра-то еще ничего, терпимо, пока хмель в голове держится, но после девяти часов...

Степан сглотнул тягучую слюну: пить хочется. Медленно выбрался из кровати, прошел шаркающей походкой на кухню. Залпом, два стакана воды. Зубы клацкали. Худо. Ох, худо...

На работу не пошел, понимал, что смену не выдержит. Когда-то на автомате-комбайне трудился. Проштрафился — перевели в слесари. По самому низкому разряду. Ладно, хоть не выгнали.

«Теперь выгонят», — с тоской подумал Степан.

Но не это сейчас было главным. Как выбраться из тяжкого состояния? Вот главный вопрос? Выбраться быстро, без дрожи и боли, без страха и сердцебиения.

Семь дня запоя. Три дня еще появлялся на работе. Потом перестал — стало не до того. Все опохмелялся. На другую сторону.

«Так, — мысли слабо заворочались в голове. — Может, и сегодня опохмелиться?»

Не поможет. Этот жуткий факт Степан осознавал всем своим подорванным организмом. В его запоях всегда была особая грань, перешагнув которую, он переставал существовать, как обычный пьяница. Он болел. Нет, это не некая тупая головная боль, которая исчезла после двух бутылок пива. А был ужас, липкий пот, сильная слабость, полное отсутствие аппетита и самое жуткое — страх. Не просто страх, а Страх! С большой буквы.

Количество алкоголя в организме превышало всякие допустимые пределы. Руки тряслись. Время остановилось. «Надо пережить сутки. Выдержать, — пытался успокоить себя страдающий алкоголик. — Все будет нормально...»

За окном светило солнце. Но для Тимохина день казался черным, нереальным. Он физически ощущал каждую прожитую секунду.

«Пятнадцать минут десятого». И только. Степан запаниковал, заметался по комнате. Надо срочно что-то делать: так и сдохнуть можно. Может, все-таки выпить водочки? Вдруг поможет? Надежда слабая, но выбора не было.

Эх, была, не была... Тимохин выпил еще один стакан воды и, натянув слабыми руками пальто и шапку, вышел на улицу, к подъезду.

Яркое солнце раздражало, но морозный январский воздух освежал. На минуту сделалось легче. Мужчина, закрыв глаза, глубоко задышал. Вдруг подкатил очередной приступ слабости. Сердце затрепетало в груди. Толчки были слабые, беспорядочные. Ладони сделались влажными, холодными, замерзли ноги. Ох, беда...

Степан пошарил в карманах пальто. Нашел мелочь и смятые пять рублей. «На сто граммов хватит», — отрешенно заключил Степан и направился неровной походкой к местной забегаловке. Решился, выпил, втолкнул внутрь обжигающую жидкость; спазмы желудка, позывы на рвоту, потом все улеглось. Неужели помогло?

На какое-то время, может, минут десять, действительно стало как бы спокойнее. Но потом страх подкатил с еще большей силой. Ритм сердца сделался столь быстрым, что не улавливались отдельные удары.

«Дома должен быть валидол», — вспомнил страдалец и побрел назад, в родные пенаты. Мятный привкус, холодок под языком несколько успокоил.

«Лимоны! — осенило вдруг Тимохина. — Чай с лимоном — это то, что надо!» Но надежда сменилась отчаянием. Остатки денег пропиты. Лимоны купить не на что.

«Занять! Срочно занять!» У кого? Кто даст! У всех уже занято-перезанято.

«Говорят, в больницах могут откапать капельницей, — размышлял Тимохин. — Да только дорого это дело стоит. Штуки полторы, не меньше». Накатила новая волна страха. Безотчетного, животного, холодом обволакивающего сердце и желудок.

Десять часов. Степан вновь стал метаться в четырех стенах, как волк в клетке. Только со стороны он напоминал сгорбленную дворняжку, каких полно бегало по заводским переулкам.

«Занять, занять, — повторял Степан, как заклинание. — Или украсть».

Каким образом? Степан замер. Легко сказать — украсть? Сейчас он не способен ни на что. Сейчас он может только дрожать от дикого ужаса, бегать по квартире и сосать валидол.

День потихоньку отсчитывал секунды. Степан пытался занять денег у соседей и знакомых, бродил на слабых ногах по улицам города, пил воду и чай. К обеду стало совсем худо.

«Все, не выдержу», — решил Тимохин и направился по направлению к больнице.

«Упаду на колени, заплачу, закричу: помогите, спасите родные! Плохо мне! Сжалятся, сделают какие надо уколы, поставят капельницу... Ничего, выживу...»

Выжил. Правда, в больницу так и не пошел. Понимал, что без денег с его проблемой делать нечего. Переболел. Перемог. Впереди его ждала бессонная ночь, когда жар сменяется ознобом, и, кажется, что вот-вот сойдешь с ума...

Выжил Степан. Чудом. Обещал себе больше не пить. Как обычно.

Даже с работы не выгнали. Простили в очередной раз. Возможно, в последний...

Решение женского вопроса

Проблемы взаимоотношения с противоположным полом всегда существовали для Валеры Зюлина. Не умел он, проще говоря, общаться с бабами. Не получалось, хоть ты тресни.

Во-первых, Валера не знал о чем можно разговаривать с женщинами в принципе.

Во-вторых, наш герой сам выражался, путано и косноязычно.

Внешность у Валеры была, мягко говоря, никакая. Блеклая внешность. А главной особенностью «женского» вопроса являлось, полное безразличие дам к личности Валеры Зюлина. Они его не замечали вообще. А если какая и глянет, то как на червяка какого. Чертовски обидно все это.

Впрочем, Валера привык. Не смотрят на него женщины и не надо. Начихать. Так себе и жил невзрачный человек в полном одиночестве. А с годами женщины как бы и совсем не нужны стали. Толи возраст, толи еще чего.

Сколько раз пытались друзья женить Валеру, да все без толку. Хотя какое никакое общение было. Например «однажды на заводском вечере вручили Зюлину конвертик с деньгами и дали грамоту за безупречный труд, и хорошие производственные показатели. Вышел на сцену Валера, получил свои сто пятьдесят рублей, а когда начались танцы и застолье он, как обычно в таких случаях, засобирался домой.

Ан-нет, на его пути возникла мощная тетя приятной наружности. Она была, слегка выпивши, и потому решительна и смела.

— Ты мне понравился котик, еще когда на сцену выходил. Может, познакомимся поближе?

Куда деваться, Валера представился: зовут мол, так-то. Дама прижалась огромным бюстом к его хилой груди и жарко прошептала на ухо:

— Пошли со мной в буфет. Отметим наше знакомство.

Но Зюлин сумел выкрутиться и дать деру. Устоял перед соблазном. Или скорее испугался, что не справится с роскошной женщиной. Хотя, наверное, одно к другому приравнивается. Устоял и испугался — это почти и тоже.

Был еще случай. Познакомили приятели Валеру с потенциальной невестой. Мало того, он рискнул пригласить новую знакомую к себе в гости. Стол накрыл, поставил бутылку вина, яблок, конфет, то да се. Сидят, пьют, жуют. Валера смотрит на гостью и думает: «Чего-то она ест много. Уже все яблоки умяла».

А женщина не только яблоки слопала, но и все остальное. Аппетит у нее хороший. Огорчило это печальное событие Зюлина. Не получилось романа с дамой. И подумал тогда Валера: «И на черта мне нужна вся эта канитель. Мало ли мне на работе начальников... Женишься — еще один командир появится. От него-то куда бежать...»

«Стало быть, — сделал вывод Зюлин, — не стоит игра свеч. Ни к чему менять свою привычную, тихую жизнь».

Вы меня женщины извините, — это не я так думаю, так Валера считает. Я за него не ответчик. А Зюлин так и живет по-прежнему один в своей квартирке. И работает инженером на заводе. «Женский» вопрос он для себя закрыл, с чем его и поздравляем.

Гармония

У-ух!.. И проволока прибита батаном к опушке полотна.

У-ух! Еще одна. Удар за ударом, день за днем, год за годом, без перерыва шел процесс изготовления металлической сетки.

Егор вытер пот со лба и посмотрел на электронные часы, висевшие на стене.

«Еще часок и можно будет скатывать», — подумал он.

В цехе Егор работал давно. Более тридцати лет за металлоткацким станком. Целая жизнь. Вечность.

До пенсии оставалось два года, но мужчина подумывал еще поработать, пока есть силенки.

На завод он пришел после армии. Хотел освоить профессию, осмотреться, а там поискать что-нибудь поприличней. Но работа пришлась по душе, заработки хорошие, и Егор не стал прыгать с места на место в поисках лучшей жизни.

ДС — мощный автомат, и Егор вполне соответствовал этому типу станков. Высокий, жилистый, с длинными сильными руками, он казался частью чугунной станины и служил одной определенной цели — изготовлению металлической сетки.

Лицо этого человека давно уже утратило былые краски. Резкие морщины, крупный нос, седые волосы. Движения неторопливые, но точные. Многолетний тяжелый труд сделал тело выносливым. Он мог трудиться по две смены подряд, по семь смен в ночь. Бывало, и в отпуск не ходил.

У-ух!.. И еще одну проволоку прибил батан.

Егор станок понимал, чувствовал, слышал. Для него железная, тяжелая машинка была как бы живым организмом, реагирующим на каждое движение. Вот и сейчас мужчина резким движением опустил ручку и остановил станок. Кончилась проволока. Он вытащил нож и вставил его в шпульный аппарат. Поставив новую шпулю, он левой рукой оттянул проволоку, а правой загнал челнок в челночную коробку.

Щелк! Ручка поднята, и автомат вновь заработал, отсчитывая удары, а на барабан продолжала наматываться готовая сетка.

О чем думал рабочий в течение смены, сказать трудно. Мысли прыгали, как удары погонялки по челноку. Со стороны сутулая фигура мужчины могла показаться расслабленной, и это так отчасти и было. Он давно научился включать в работу только необходимые мышцы. Сонное выражение его тусклых бесцветных глаз не менялось, даже если не проходила надставка и, лопнув, секла близлежащие натянутые проволоки основы. Егор спокойно, без суеты устранял обрыв и продолжал также отрешенно делать свое непосредственное дело.

Наблюдая за ударами батана, Егор усмехнулся, и подумал: «Ишь, копейки мне в карман отсчитывает».

Так оно и было. Каждый удар — это готовый ряд ячеек, а метры сетки выливались в рубли.

Но нынче с деньгами стало хуже.

«То ли дело раньше, — вспоминал рабочий «застойные» времена. — На уровне начальника цеха зарабатывал. Интересней жить было».

Егор подумал о пролетевших так быстро годах. Лица приятелей и подруг. Кого-то и нет уже. Всякое, конечно, тогда бывало. Время проводили весело. Сейчас все в прошлом. Скучным стал Егор, некомпанейским. Лишь наедине со станком он чувствовал себя уверенно. И даже значимо. Он на рабочем месте становился красивым. А за воротами цеха опять превращался в нескладного, нелепого, неуклюжего мужика с натруженными широкими ладонями рук. Кожа на пальцах огрубела, превратилась в сплошные мозоли. Сделать надставку из двойки такими пальцами — раз плюнуть.

«Ах, черт», — выругался рабочий. Не рассчитав движение, он сильно уколол палец. Брызнула кровь. На черной от металлической пыли и мазута коже капли крови напоминали бисеринки ртути, рассыпанные на поверхности стола. Только цвет другой. Яркий, алый.

Егор полил руку из масленки и протер рану. Он свято верил в чудодейственную силу индустриального масла. Сколько лет уж работал, и раны заживали, что называется, на ходу, оставляя к концу смены черные рваные точки и полосы.

Другое дело — нержавейка. Вот той руки порежешь — все, конец. Боль дикая. Начинает нарывать. Ничем не спасешься.

Однажды вся кожа на пальцах слезла. Чуть коснешься, лопается, как старый пергамент и постоянно кровит. Егор по молодости всегда после смены руки в теплой воде с марганцем вылеживал. Помогало.

У-ух!.. Продолжал свою работу автомат.

Так шла жизнь Егора. Монотонно и стабильно. Дети выросли, и он жил в небольшой двухкомнатной квартире с женой. Их отношения напоминали Егору его отношения со станком. Такие же спокойные и предсказуемые. Мужик он был верный, надежный, без закидонов. Жена тоже вполне соответствовала его жизненным понятиям. Понимали друг друга с полуслова.

Но автомат все же был ближе сердцу. Он молчал, не спорил, слушался и не забирал деньги, а давал. Он, наверное, и был лучшим другом Егора.

Но однажды спокойная жизнь мужчины дала трещину. Причем совершенно, вдруг.

Вообще-то Егор мало обращал внимания на окружающих. Работал себе и работал. Но тут произошел сдвиг в сознании, — он увидел молоденькую симпатичную девушку. Она недавно устроилась в цех ткачихой, и ее станок находился как раз против его станка.

Мужчине поначалу просто нравилось наблюдать за быстрыми гибкими движениями девушки. Потом он узнал ее имя — Ниночка. Имя ему понравилось. И появилось в жизни Егора нечто, чего не было раньше. Никогда.

Теперь он спешил на работу не только для того, чтобы заработать денег и пообщаться с любимым другом — металлоткацким станком модели ДС.

Егор наслаждался красотой. Юным созданием. Заскорузлое сердце пожилого мужчины оттаяло, заволновалось. Кровь побежала быстрее.

Нет! Он, конечно, понимал, что между Ниночкой и им ничего никогда не будет. И даже не в возрасте дело. История знает немало случаев разновозрастных союзов. Сейчас это даже модным стало. Просто Егор не был тем героем. Не мог человек его внешности и мировоззрения обратить на себя внимание нежной и изящной девушки.

Егор даже ни разу не поговорил с ней. Не мог выдавить из себя ни слова. Казался себе грубым и жалким и потому молча наблюдал за ней в те короткие мгновения, что возникали между сменой челнока.

Но и этого оказалось слишком много. Эмоции будоражили сознание рабочего. Он начал ненавидеть выходные дни только за то, что был лишен возможности видеть свою богиню.

Когда молодые ребята из цеха начали оказывать знаки внимания новенькой красавице, Егор готов был поубивать нахалов. Ревность разрывала его душу. Хотя Егор, конечно, осознавал необоснованность своих претензий. Но чувства, знаете ли...

Все тонко и непонятно.

Слава Богу, Ниночка мягко отстранила ухаживания местных хлопцев, и сердце старого ткача успокоилось. Дни шли себе. А Егор наслаждался жизнью. У него было все: здоровье, жена, дети, станок и любовь. Пусть странная, запоздалая, глупая. Но любовь.

И вдруг однажды, придя на смену, Егор не увидел девушки на привычном месте. На станке работала толстая тетка из другой смены.

Все померкло.

Мужчина набрался храбрости и спросил у мастера про девушку. Мол, чего ее не видать. Тот с любопытством посмотрел на Егора, но пояснил, что Ниночка заболела: то ли простыла, то ли грипп.

Две недели не работала она на станке. Две недели Егор видел мир в черном цвете. Даже верный железный друг превратился в обычную груду железа, дурацкий, тупой механизм с уродливым каркасом. Все валилось из рук, проволока рвалась, пружины лопались, погонялки ломались. Егор еле-еле дотягивал до нормы, хотя всю жизнь делал полторы, а то и две. Дома он начал срывать злость на жене, и та плакала тайком, не понимая сути происходящего.

Но две недели — это всего лишь две недели. Ниночка выздоровела, и Егор успокоился. Все стало на свои места. Цех, шум, станок и Ниночка. И в этом был особый смысл.

У-ух!.. И батан вновь прибил к опушке полотна сетки очередную проволоку.

У-ух!.. И Егор был счастлив.

Грабители

Самое удивительное в этой истории — ее реальность. Описанные события действительно происходили в нашем городе, причем я даже несколько «сгладил» идиотизм ситуации. Для большего правдоподобия.

Представьте себе: с зоны освобождается уголовник. Рецидивист со стажем Вася Зубов по кличке Зуб. Первый свой срок он получил за хранение огнестрельного оружия. Обрез прятал в своей голубятне. Кто-то его сдал. Получил условное наказание, но вскоре в результате уличной драки загремел на всю катушку. Искупив вину в местах не столь отдаленных, прибыл в родной город, где, как выяснилось, социализм умудрился смениться капитализмом.

Василий Зубов в новую жизнь не вписался. Туповатый и непредсказуемый от природы он не привлек внимания городской организованной преступности, а склонность к употреблению алкоголя быстро свела его с такими же «одноклубниками по интересам».

Компания подобралась достойная. Особенно выделялся длинный верзила по кличке Сивый. Его самым громким делом было ограбление квартиры. Постучался он как-то в дверь одной обеспеченной семьи. Открыл мальчик лет двенадцати. Сивый, угрожая ножом, ворвался в квартиру, забрал из шкафа дорогие книги, сдал их в букинистический отдел книжного магазина, причем на свой паспорт, а полученные деньги, естественно, пропил. Вечером его, еле тепленького, увезли в КПЗ. Ну а вы, дорогие читатели, можете судить об уровне интеллекта данного субъекта.

Третьим членом банды затесался местный тунеядец Шурик, которому давно было все по фигу. В целом бригада подобралась дурацкая, не окажись в их рядах домушник Кузя — мастер по замкам. Не было ни одного дверного запора, который бы талантливый жулик не смог бы вскрыть. Мастер своего дела. Каким образом он это проделывал, я описывать не буду. Не инструкцию для начинающих грабителей пишу. Умел, и все.

А события разворачивались согласно законам природы. Нет денег, не хочешь работать — иди воруй. Все просто.

Обворовали первую квартиру в девятиэтажке на окраине города. Днем обворовали, пока хозяева находились на работе. Прошло все как по маслу. Добыча, правда, оказалась невелика. Так, немного денег и корейский магнитофон. Но на грандиозную пьянку хватило. Пропились — опять пошли на дело. За месяц умудрились десять квартир обворовать. Разбогатели, обнаглели, приоделись, жирком обросли. У Васи Зубова несколько видеомагнитофонов скопилось. Все продал по дешевке, а один попался как заколдованный. Ну, никто брать не хотел. Вышел рассвирепевший Зуб на улицу, трахнул видик об угол дома и выкинул на помойку. Наплевать! Себе еще лучше украду.

Ох, как гуляли! День и ночь с подругами водку жрали. Не жизнь, а предел мечтаний. И погорели как раз из-за нее, из-за горилки проклятой. Как обычно, в десять часов утра вскрыли одну, давно присмотренную квартирку. Все тихо, мирно, без лишнего шума. Хозяева не бедные люди. И деньги, и золото, и видеоаппаратура импортная. Нагрузились, как верблюды и пошли себе восвояси. С чувством исполненного долга. И не забыли из холодильника захватить банки с красной икрой и две бутылки «Абсолюта». Зашли в соседний квартал, сложили барахло на скамейку и сели удачное мероприятие отмечать. Я же говорю: в конец обнаглели. К тому же, все находились с жуткого похмелья. Замахнули, как следует. Начались пьяно-хвастливые базары: кто, кого, когда и с кем. Очень интересно дураков послушать!

А тут, совершенно вдруг, приезжает с работы хозяин ограбленной квартиры. Какие-то ему документы понадобились. Смотрит, батюшки мои, гости побывали! Сразу же позвонил в милицию. Те прибыли быстро, вышли на улицу, спрашивают у бабушек на лавочке: не видели ли кого?

— Да, видели, — говорят. — Вон в ту сторону направились.

Посадили сотрудники милиции мужика в машину и поехали в указанном направлении. Смотрят, компания водочку пьет, а рядом пакеты лежат и музыкальный центр впридачу. Пострадавший свое добро сразу признал. Подошел тогда молоденький лейтенант к развеселой братии и вежливо так спрашивает:

— Скажите, пожалуйста, кто хозяин этих вещей на скамейке?

А балбес Сивый возьми да ляпни:

— Ну, я хозяин, а тебе-то что?

На этом вопросы к сотрудникам правоохранительных органов закончились, а начались вопросы к жуликам. Но уже в другом месте. Вскоре все они оказались снова на нарах.

Я-то думал, надолго. Но ошибся. Иду как-то с рынка, смотрю — Вася маячит. Весь при деле, теток охраняет, что паленой водкой торгуют.

«Ну, думаю, исправился! За ум взялся. Наверное, его раньше срока за примерное поведение выпустили».

Собственно, это и вся история. А вы когда будете проходить в районе Курантов, обратите внимание на такого круглого и мордастого гражданина, что торговок отравой пасет. Это тот самый Вася Зуб и есть.

Случай на вокзале

Екатеринбург — Свердловск — Екатеринбург. Славный город. Богатая история.

Давно хотел посетить этот город Валера Зюлин. И ему повезло. Подвернулась командировка на родственное предприятие. Дела он решил быстро. А остальное время уделил изучению старинного города.

Понравилось. И архитектура, и столичный ритм жизни, много молодежи — в целом хорошо. Мажорно. Не смотря на кусачие цены в магазинах. На улицах спокойно. Всюду милиция.

«И почему Свердловск называют «криминальной столицей Урала?» — удивлялся наш герой. — У нас шпаны куда больше будет».

Но напрасно Валера расслаблялся. Криминал не дремал. Он зорким оком отслеживал все перемещения заезжего гостя по городу и, выбрав момент, укусил. А произошло это на вокзале, как раз на месте остановки автобуса, идущего в аэропорт.

В ожидании транспорта Валера скучал, попивая из баночки газированную воду.

— До аэропорта далеко ехать? — услышал вдруг он вопрос. Зюлин даже вздрогнул от неожиданности.

— Н-не знаю, — промямлил он. — Как обычно, наверное.

Парень, задавший вопрос, выглядел вполне невинно. Белобрысый, волосы ежиком. Глаза, правда, недоброжелательные.

В это время мимо беседующих тенью проскочил еще один незнакомец. После него остался лежать на асфальте небольшой целлофановый пакетик, выпавший, видимо, из кармана.

— Доллары! — невольно вырвалось из уст Валеры.

Действительно, под тонким слоем целлофана отчетливо была видна аккуратная пачка «зеленых».

— Ух, ты, блин. Повезло нам, — гнусаво пропел белобрысый парень и поднял пакет с асфальта.

— Повезло, — повторил он и заговорщицки подмигнул Зюлину. — Ну, че, братан, пополам делим?

Валера растерялся. В голове лихорадочно промелькнули мысли о быстром решении материальных проблем: «кроссовки новые куплю. Видеомагнитофон...»

Но глаза паренька очень не нравились. Противные глаза.

— Нет, — четко ответил Валера. — Бери себе. Мне не надо.

— Да ты че, братан. Пополам, и разбежались, — продолжал назойливо убеждать его незнакомец.

«Чего он так обо мне печется»? — подумал Валера и уже увереннее начал отказываться от «заманчивого» предложения.

В этот момент появился стремительный растеряха, оставляющий после себя пачки долларовых банкнот.

— Мужики, — озабоченно обратился он к «счастливым» обладателям пакета с купюрами. — Деньги случайно не находили? Доллары. В пакете целлофановом.

— Нет, не видели, — быстро ответил белобрысый, опередив открывшего было рот Валеру.

— Надо же такой беде случиться, — горестно сетовал второй. — Собрал деньги, продал гараж, хотел квартиру покупать. И на тебе — потерял. Мужики, точно не находили?

— Точно, точно, — заверил его паренек с нехорошими глазами.

Зюлин молчал, наблюдая разыгрываемый перед ним спектакль. Он уже сообразил, что все происходящее сейчас — блеф. Его «кидают». На душе сделалось тоскливо.

«Вот влип», — подумал он.

— А вон та бабуля с пирожками говорит, будто вы подняли пакет мой, вдруг заявил хлопец и уверенно хлопнул белобрысого по заднему карману. Обнаружив там пакет с деньгами, он начал громко возмущаться.

— Ну, вы козлы, парни. Нашли деньги и украли. Так не поступают, в натуре.

Во время монолога он обращался почему-то к Валере, будто потерянную валюту нашел у него. Зюлин растерялся, он озирался по сторонам, высматривая милицию.

— Сейчас деньги пересчитаю, и если долларов не хватает, вы, мужики, ответите, — продолжал наглеть парень.

— Не брал я твоих денег, — выпалил Валера, — не брал. Понял? Спрашивай вот с этого.

— Че ты гонишь? — загнусавил второй. — Ты подобрал пакет и мне сунул.

— Хорошо, — отреагировал Зюлин. — Пошли в милицию, там я выверну все, что у меня есть, и если хоть доллар обнаружиться — отвечу.

— Зачем в милицию, — миролюбиво предложил криминальный мальчик, — зайдем лучше в тот микроавтобус, и ты покажешь свои деньги, и если моих не обнаружиться, разойдемся по-хорошему.

Валера согласился. Он вытряхнул на сиденье автобуса нехитрые пожитки и показал оставшиеся сто тридцать рублей.

— Нечего меня проверять. Это все, что есть. Хотите — забирайте.

Он шел ва-банк, понимая свое незавидное положение. Один, в чужом городе, без поддержки. Слабый духом и телом. Надают по башке, паспорт заберут, ходи потом правду — матку доказывай.

— Ладно, братан, держи свои гроши. А я пойду еще раз бабки пересчитаю. Недосчитаюсь, тут же вернусь. Вот тогда тебе худо придется.

Парни исчезли. Валера на дрожащих ногах выбрался из микроавтобуса.

— Сматываться надо, — заключил Зюлин и быстро влез на заднее сиденье неожиданно подъехавшего такси.

— В аэропорт, — выдавил он, оглядывая вокзальную толпу из окна автомобиля: не видать — ли нехороших парней.

— Восемьдесят рублей, — заявил таксист, нагло улыбаясь.

«Они сообщники, — перепугался Зюлин. — Одна банда».

Но из такси не вылез, а быстро проверил свои деньги, вместо ста тридцати рублей у него в руках обнаружилось ровно восемьдесят.

«Черти, украли полтинник», — с горечью заключил Валера и обреченно пробормотал:

— Езжай.

До аэропорта доехали быстро. Валера, перестав нормально соображать, все время оглядывался, нет ли погони. Погони не было.

Потом ему взбрендило, что таксист, будучи членом преступного сообщества, везет его не в аэропорт, а куда-нибудь за город, где убьет его и закопает в землю, дабы замести следы.

Но приехали, куда требовалось. Валера быстро отдал свои последние деньги, стараясь не обращать внимания на ехидную усмешку таксиста. Хотя, наверное, никакой усмешки не было. Так, фантазия испуганного мозга. Зюлин напряженно наблюдал за таксистом сквозь стекло аэровокзала. Тот мирно курил, посматривая на часы.

«Ждет сообщников, — решил Зюлин, — задумали меня здесь прижать». Но сообщники не появились. Таксист с пассажирами уехал. А наш несчастный герой в назначенное время улетел в свой родной город.

Это было не первое приключение в его жизни. Да и не последнее.

Секрет долголетия

Восемьдесят лет. Представили себе? Сгорбленная фигура, седые редкие волосы, деформированные суставы ног, полуслепая и полу глухая — старая, больная женщина по имени Варвара Григорьевна.

На улицу она не выходила, хватало сил лишь передвигаться по комнате, опираясь на палку. Каждый сделанный шаг причинял боль. Старушке приходилось съедать горы анальгина, закусывая препаратами понижающими давление.

Двести на сто десять — с такими цифрами марафон не побежишь.

Дочь Варвары Григорьевны приходила почти каждый вечер, приносила продукты, делала наспех уколы, рассказывала вкратце последние новости и бежала дальше по своим делам. На другом конце города ее ждала голодная семья.

— Мама, вчера в саду град был, — говорила она как-то о текущих городских событиях.

— Что?

— Град! Град! Град в саду прошел!!!

— А-а-а...

Вот так и общались. От слухового аппарата старушка, по своим, ей одной известным соображениям, категорически отказалась. Потому и орали друг на друга. Но сильнее всего гремел телевизор: лучший, любимый, верный друг Варвары Григорьевны. Звук был такой силы, что без труда доносился до соседнего квартала.

— Мама, давай тебе наушники купим, — предлагала дочь.

— Что?

— Наушники, говорю, купить тебе надо!

— Не-е-т... Не надо...

— Ну, как не надо? Громкий звук соседям мешает! Может, кто спит днем!

— Нет... Не нужны мне наушники... На кого я похожа стану? Как собака на привязи сидеть буду... Нет...

А по телевизору она предпочитала смотреть латиноамериканские сериалы, что, конечно, естественно, как для женщин вообще, так для старушек в частности.

Хотя Варвара Григорьевна даже при включенном на полную мощность звуке плохо разбирала слова, она не пропускала ни одной серии. Мало того, смотрела их вечерний повтор. Правда, моментально все забывала и могла припомнить лишь бесформенные обрывки сюжета. Как ее дочь, так и соседка баба Шура немало помучились с ней, пытаясь понять друга, при обсуждении любимых фильмов.

Но не будем очень предвзяты — эти сериалы являлись единственным доступным развлечением, а героини мыльных опер — почти близкими членами семьи.

Время шло. Всевозможные болячки донимали все сильней, однако ложиться в больницу Варвара Григорьевна упорно не соглашалась.

— Дома помирать буду, — говорила она. И в ее словах был резон: в лечебном учреждении телевизора могло не оказаться. Да хотя бы и был? Кто позволит включать его на полную катушку? Конечно никто. И потому было логичным болеть родных стенах.

А смерть приближалась. Старушка ясно чувствовала поблизости ее цепкие холодные руки. Впрочем, умереть она не боялась — пожила, слава Богу. Да шибко хотелось досмотреть сериал под названием «Горькая любовь». Чрезвычайно интересный фильм.

«Вот как он закончится, так сразу со спокойной душой и помру», — решила Варвара Григорьевна.

И сей, страшный день наступил, когда соседка Шура объявила об окончании сериала.

Завтра последняя серия!

Варвара Григорьевна надела лучшее платье, повязала нарядный платок и позвонила всем родным и знакомым. Попрощалась.

Дочь прибежала в панике.

— Мама! Что это вы задумали?

— Ничего не задумала. Просто пришла моя пора.

— Да болит-то где?

— Нигде.

— Почему тогда о смерти заговорила?

— А-а?

— Почему помирать собралась?!

— Срок подошел.

На том и расстались. Но на следующий день Варвара Григорьевна напрасно прождала обещанную последнюю серию. Она не знала, что фильм показали на два часа раньше обычного, по техническим причинам.

«Наверное, завтра будут показывать», — догадалась старушка и решила прожить еще день.

И, о чудо! По телевизору начали показывать новый сериал — «Тайны любви». Актеры играли почти те же самые, имена только сменились. Но какое было дело Варваре Григорьевне до таких мелочей. Фильм продолжался, где, как обычно, кипели заокеанские, южные страсти.

«Ошиблась Шура, — решила Варвара Григорьевна, — а может, пошутила. Серия-то не последняя».

А стало быть, и умирать рано.

Так себе и живет бабушка в своей квартире, сидя у голубого экрана. А врачи удивляются ее долголетию. Ну, и пусть себе удивляются.

Сверчок

Пришел я как-то вечером домой — бабуля встретила меня радостным восклицанием:

— А у нас в квартире сверчок завелся!

Ее глаза сияли от радости.

— Какой еще сверчок? — пробурчал я и направился на кухню. — Придумает же.

Пока я ужинал, бабуля успела рассказать все подробности важного события.

— В ванной он живет, под стиральной машинкой, — уверяла она меня. — Засверчит, засверчит, я постучу по машинке — он и замолкает. Помню, в деревне, когда жили, тоже сверчок поселился.

— И давно это насекомое у нас появилось? — поинтересовался я.

— Да, наверное, недели две, как сверчит.

Мне данный факт показался странным. Если бабуля, действительно, не шутит, то становится непонятным, почему я ничего такого не заметил. Смотри-ка, глухая-то, глухая, а сверчка услышала.

А вечер шел своим чередом. По телевизору показывали американский боевик, на улице постепенно темнело, отдых получался тихим и уютным.

В это время зазвенел телефон. Звук был непривычно тихим и переливчатым. Дело в том, что мы недавно поменяли аппарат. Сигнал у нового телефона оказался весьма оригинальным. Я направился снять трубку и увидел стоящую у аппарата бабулю с торжественным выражением лица.

— Вот он под тумбочку забрался. — Она пребывала явно в состоянии легкой эйфории. — Слышишь, сверчит?

— Кто «сверчит», под какой такой тумбочкой? — воскликнул я. — Это телефон звонит.

— Телефон? — недоверчиво пробормотала старушка. — Ну, прям...

— Хоть прямо, хоть криво — телефон звонит — это точно.

— Надо же, — хихикнула она, — а мне показалось сверчок.

Тут мне стало смешно. Даже очень, но я сдержался. Старенькая она, слышит плохо — вот и придумывает всякое...

Котята для бабы Наташи

В одном расчудесном уральском городе жила молодая, симпатичная женщина по имени Татьяна. Будучи одинокой и самостоятельной, она имела собственную благоустроенную квартиру и хорошо оплачиваемую работу. Еще на ее иждивении находилась кошка. Беленькая такая, с черными пятнами. Отзывалась на Муську.

Между собой они ладили, хотя в привычках просматривалась нестыковка. Если Татьяна предпочитала отдых в домашней обстановке, то Муська — прогулки по чердакам и подвалам. В результате беспутного образа жизни киска вскоре отяжелела, став на время беременной и целомудренной. Ходит себе кошечка по комнате, ест с завидным аппетитом, набирает вес и, как водится, рожает в предусмотренное природой время. Таким образом, на свет появляются пятеро котят. Малюсеньких и беззащитных.

Татьяне взять бы да утопить сразу этих малышей. Вполне гуманное решение с учетом возможных последствий. Но женщина не решилась на жестокий, с ее точки зрения, поступок. Рука не поднялась. По этой причине вместо одной кошки в ее семье появился целый выводок.

Первое время они старались от материнских титек не отползать. Сосали молоко, как и положено всем нормальным деткам. Потом подросли, начали видеть, ползать, проявлять любопытство. Тогда задумалась Татьяна о их дальнейшей судьбе. Что делать-то?

Начала звонить знакомым и родственникам на предмет определения котят в надежные, добрые руки. Но добрых рук не нашлось. Никто не хотел обременять себя милым, но проблемным созданием. Сейчас многие делают дорогие евроремонты квартир, покупают модную мебель, а подобная живность мочится, порой, где попало, обдирает обои и обивку кресел. Запах у кошек, опять же, специфический. Хотя все не так страшно, если котенка вовремя к порядку приучить.

Однако факт остается фактом: желающих приобрести пушистого зверька не нашлось.

Посоветовали товарищи по работе отнести котят на звериный рынок около цирка. Мол, есть там такие тетеньки, которые у населения разную живность принимают. Беря, так сказать, хлопоты по устройству зверят на себя. Но не бесплатно.

Положила Татьяна пушистые комочки в корзину и направила свои стройные ноги по направлению к городскому цирку. Походила по рядам, расспросила, что к чему. Получила полную информацию. Выяснилось: да, действительно, есть такие люди на рынке. Берут за котенка от двадцати до тридцати рублей. И даже указали на одну бабуську в коричневом пальто. Зовут ее Наташей.

Ну, Наташей так Наташей. Подошла к ней Татьяна и начала разные наводящие вопросы задавать, мол, сколько за кошечку берете? Куда потом деваете?

Старушка сразу закудахтала:

— Хорошим людям отдаю, сил не жалею. И все из великой любви к животным.

Даже слезы навернулись на поросячьи, бегающие глазки сердобольной бабушки.

Долго не решалась Татьяна отдать ей котят, но, наконец, решилась. Заплатила сорок рублей, по двадцатке за штуку, вручила котиков и с тяжелым сердцем побрела домой. Не понравилась ей бабуська. Особенно глаза: противные такие.

Неожиданно ей преградили путь две мощные тетки. Одна в черной кожаной куртке, другая в свитере и в очках. У обеих ясно обозначались испитые красные морды. Они были из тех, что на винную пробку ненароком наступили. А если по-простому, то походили на алкашек.

— Девушка, зря отдали котят Наташке, — заговорили они перебивая друг-друга.. — Она их топит. Ей богу, не врем. Берет с людей деньги, а сосунков несет к мосту, засовывает в мешок с камнями и в воду.

— Врете, врете! — закричала оскорбленная старушка. — Сами такие! Зачем на меня напраслину наводите.

— Топит бабка котят. Правильно женщины говорят, — подтвердила доверительным тоном подошедшая сбоку еще одна тетенька вполне приличной наружности.

— Лизка с Веркой хоть и дороже берут — по тридцатке, зато совесть у них чистая.

— Не верьте, девушка, они сговорились. Эта моль в белом платке по пятерке за каждую тварь с этих сволочей имеет, — убеждала Татьяну старуха с бегающими глазками.

Татьяна не желая быть участницей скандала, быстро повернула к трамвайной остановке. Тут ее тормознул один дедок, продающий щенков ротвейлера и в сердцах высказал:

— Эх, вы! Разве же так поступают. Каково ребяткам в страхе смерть принимать? А? Вас самих бы так.

В ту ночь женщина уснуть не смогла. Ее мучили и терзали сомнения. Она казнила себя за допущенную нерешительность. На утро успокоилась. Подумаешь котята. Не люди же.

Ориентация в пространстве

Много любопытных случаев происходит в общественном транспорте. И это хорошо! И это правильно! Так в свое время утверждал Михаил Сергеевич Горбачев, и я ему верю.

Сами посудите, сколько времени приходиться проводить людям по пути на работу? А с работы? Вот именно. Я об этом и говорю. Мааса драгоценных часов, минут, секунд уходит на это, в общем-то, дурацкое занятие. Даже обидно.

Хотя польза есть. Я имею в виду новые впечатления. То карманники сумку разрежут, то пьяные мужики подерутся, а иной раз бывшего школьного приятеля встретишь, с которым сто лет не виделся. Всякое бывает. Недавно ехал на «пятерке» в центр, носом к носу столкнулся со своей первой учительницей. Где бы еще увиделись?

Но чаще всего происходят истории пустяковые. Хотя и они порой скрашивают монотонное путешествие. Вот вчера, например. Еду, как обычно, утром на работу. Ничего интересного не происходит: вокруг обычные сонные лица. Вдруг на одной из остановок заходит мужик. Само по себе, событие незначительное, не будь этот мужик с дикого похмелья.

Представляете себе? Опухшая, красно-синяя физиономия, мутные, затравленные глаза, и специфический запах, который не в силах перебить никакая жвачка с ментолом. Как раз такую подушечку «Орбита» и гонял между зубами привлекший мое внимание мужик. Причем, довольно интересно это у него получалось. То плавно, даже лениво, а то вдруг что-то щелкнет у него в мозгах, как начнет он клацкать зубами: Щелк-щелк! Чавк-чавк! Не иначе, революционный пулемет «Максим» за работой.

А людей в трамвае все пребывает. Мужика постепенно оттеснили в глубину вагона. Ему явно не по себе: он тяжело вздыхает, часто делает непроизвольные суетливые движения руками: то чешет нос, то трет глаза, его колени трясутся мелкой дрожью... Мне даже стало жаль страдальца.

Вдруг он обратился с вопросом к стоящему перед ним парню:

— Извините, вы на следующей остановке не выходите?

— А тебе какое дело? — процедил тот сквозь зубы, не оборачиваясь.

— Мне нужно выйти, — пролепетал несчастный мужик.

— Ну, так выходи, кто тебе мешает?

— А вы не выходите?

— Слушай, ты, что ко мне привязался? — вскипел парень.

Трамвай огласился громким хохотом. Все давно уже поняли комизм происходящего.

— Дядя, вы перепутали направление! Двери в другой стороне, позади вас! — понеслись со всех сторон выкрики.

Мужик сконфузился и виновато улыбаясь стал пробираться к выходу.

— Допился, касатик, — прошамкала какая-то сердобольная старушка.

— Да-а, — протянул женский голос в ответ, — Гибнут люди. А все она проклятая.

— Кто, она?

— Да, водка...

Мужик давно уже покинул трамвай, а разговоры еще долго не прекращались, помогая людям нескучно скоротать путь. А казалось бы, ничего особенного...

Весна — дело тонкое

Однако, весна ...

И можно сказать прямо: действует она на людей. На кого как, конечно, но в целом перемены радужные: гормоны в кровь выбрасываются, кошки по ночам орут, молодёжь веселится. Одним словом — весна!

И еще — трамвай... Обычный городской трамвай, в котором едет по личным делам заводской инженер Валера Зюлин.

Едет себе, едет, никого не трогает. Он вообще не имеет привычки трогать кого-либо. Сидит себе тихонько, в окно поглядывает, местными пейзажами любуется.

Наскучило это дело, бросил взгляд на народ в вагоне: люди как люди, ничего особенного. А напротив Валеры, чуть левее, женщина одна на трамвайном сиденье расположилась. В годах такая, одета бедненько, а у ног, на полу, пакет загруженный пустыми бутылками. В целом у неё вид довольно бомжистый: волосы на пучок соломы похожи, мешки под глазами, на ногах грубые чулки и старые, дурацкие башмаки. Соблазнительного, скажу я вам, мало.

И Валере женщина не понравилась. Скорее наоборот, не жаловал он чумазых тёток.

И вдруг вышеописанная женщина поймала глазами рассеянный взгляд Зюлина и начала мило улыбаться. «Чего это она?» — подумал Зюлин и ещё раз посмотрел на незнакомку внимательнее. Та как будто и ждала подобного действия с его стороны: глазками заиграла, прижмурилась игриво и чего-то начала губами делать, почти неприличное: Чмок, чмок!

Валере сделалось дурно.

«Наверное, с одеждой у меня не порядок», — догадался он и с пристрастием осмотрел свой гардероб, но ничего особенного не обнаружил: нормальные туфли, джинсы синие, ширинка застёгнута.

«Чёрт её знает, — выругался Зюлин, — Ненормальная какая-то!»

А «ненормальная» тем временем продолжала улыбаться и строить ему глазки.

«Ещё минута и она ко мне целоваться броситься», — сообразил он и твёрдо решил покинуть трамвай на следующей остановке. Однако выходить раньше времени, и делать пересадку большого желания не было.

А женщина никак не унималась: глазки её сияли, морщинки разгладились, и она даже как будто похорошела, если вообще при её внешности можно похорошеть.

«Да это весна на нее действует, — понял вдруг Валера, — Жизни человек радуется ... Или просто дура. Бывают же такие — сызмальства слаборазвитые».

Стыдно стало Зюлину за свои мысли. Улыбнулся женщине в ответ, и пожалел в тот миг, что он не грязный бомж — подзаборник.

«Можно было бы тогда и познакомиться с улыбчивой тётечкой», — подумал Валера. А тут и остановка нужная на горизонте появилась. Зюлин поднялся с сиденья и быстро вышел на шумную улицу. Трамвай уехал, а Валера испуганно огляделся: не выскочила ли за ним незнакомка с пакетом. Нет, не выскочила.

«Наверное, кому-нибудь другому сейчас улыбается», — мелькнула в голове ревнивая мысль.

И тут он увидел стоявшую у светофора симпатичную молоденькую девушку — нежную и славную. Что-то скрипнуло в заскорузлой душе мужчины, когда их взгляды встретились, и его губы сами собой расплылись в радостной улыбке ... Весна, понятное дело...

Селекторный рапорт

Вам никогда не приходилось слушать селекторный рапорт, который проводят в конце смены руководители крупных промышленных предприятий?

Нет? Тогда такую возможность я вам предоставлю. Выглядит это примерно так:

— Начинаем рапорт. Докладывает отдел техники безопасности.

— Докладываю, Иван Иванович. Травм, аварий за прошедшие сутки на заводе не было. Вопросов к рапорту нет.

— Отдел технического контроля.

— Докладываю. За прошедшие сутки вторых сортов не выявлено. Вопросы решаем в рабочем порядке.

— Цех подготовки производства.

— Докладываю.

— Докладывайте.

— За прошедшие сутки нарушений трудовой дисциплины не было. С планом справляемся. Вопросов к рапорту нет.

— У рапорта есть к вам вопросы. На сколько процентов идете сверх плана?

— На два процента.

— Плохо. Надо на четыре.

— Будем стараться, Иван Иванович.

— Что значит стараться? Надо сделать.

— Сделаем, Иван Иванович.

— Давайте, делайте...Цех нестандартных изделий!

— Докладываю. Травм, нарушений трудовой дисциплины нет. До плана не дотягиваем. Проблемы внутренние. Вопросов к рапорту нет.

— Что значит «проблемы внутренние»?

— Кадровый вопрос, Иван Иванович. Не хватает людей — работать некому.

— У них, видите ли, людей не хватает. Принимайте! Кто вам не дает.

— Не идут люди — зарплата маленькая.

— Это отговорки. Работать надо с людьми. Работать! А не причины искать. С кем вы план собираетесь выполнять?

— Понимаю, Иван Иванович. Будем стараться.

— Не стараться надо, а план давать. Людей привлекать.

— Как?

— Да так. Поговорить с бывшими работниками, с пенсионерами, Можно бомжей на помойках агитировать. Вариантов куча!

— Понял, Иван Иванович!

— Понял — молодец. Цех упаковки!

— Докладываю, Иван Иванович.

— Докладывайте.

— Стоим мы. Не работаем.

— Что?!

— Да ведь коробок нет. Стандартные изделия запаковать не можем.

— Ну, так нарежьте по размеру картон, и сделайте коробок, сколько требуется.

— Картона нет. Не завезли.

— Вы мне тут голову не морочьте! Продукция должна быть срочно упакована! Понятно?

— Понятно, Иван Иванович. Но куда же мы ее запакуем? Картона-то нет — не завезли.

— Не хочу слышать подобную чушь. Выполняйте план — это сейчас самое важное!

— Понятно.

— Цех стандартных изделий!

— Докладываю. Стоим — не работаем.

— И Вы не работаете?!! По какой извольте узнать причине?

— Объясняю: все кюбеля заполнены стандартными изделиями — штамповать не во что. Отгрузки нет. Цех упаковки продукцию не принимает.

— Почему?

— Не могут упаковать — коробок нет.

— Черте что! Это называется — нежелание работать. Придется, видимо, поставить вопрос о соответствии вас занимаемой должности.

— Ставьте.

— Что значит «ставьте»? Плановые задания выходит по боку? Вы отдаете отчет своим словам? Работать надо! Времена отдыха прошли.

— Для нас отдыха никогда не было. Все времена тяжелые.

— Спорить не будем. После рапорта ко мне. Я вам отдельно объясню, что к чему.

— Ясно.

— Цех отгрузки продукции.

— Докладываю, Иван Иванович. Травм, аварий нет. Вопросы решаем в рабочем порядке.

— Сколько вагонов со стандартными изделиями отгрузили за истекшие сутки?

— Нисколько, Иван Иванович.

— Почему?

— Нечего грузить, изделия не упакованы.

— А это почему?

—Цех упаковки не пакует.

— Да вы обнаглели! Все после рапорта ко мне! Я вам покажу, как не выполнять!

— Хорошо.

— Ничего хорошего не вижу! План трещит по швам...Снабжение!

— Докладываю. Завезли на завод рукавицы и компьютеры. Десять штук. Вопросов к рапорту нет.

— Чего десять штук? Рукавиц или компьютеров?

— Всего десять. Чего сколько — пока не знаю. Машина только что пришла — еще не разгружали.

— Идиотизм! Так работать нельзя. Вы сейчас ответите за то, что картон не завезли на завод... Ну, отвечайте!

— Мы не завезли картон на завод по причине отсутствия денег в бюджете. Мы заявку подавали, но деньги из бюджета на приобретение картона для коробок были вычеркнуты. В целях экономии.

— Кто вычеркнул?!

— Вы, Иван Иванович...

— Так...Рапорт окончен. Всех, кого вызвал, жду в своем кабинете через пятнадцать минут.

— Я вам покажу!

Вы, конечно, поняли, что это — шутка. Но в каждой шутке есть доля... шутки.

Про богатого дурака

Жил да был на свете богатый дурак. Правда, тогда он еще считался умным, и работал большим начальником в маленьком городе. Все знают: лучше быть большим начальником в маленьком городе, чем маленьким в большом.

А в одной из городских школ училась юная девушка Наташа. Симпатичная такая. И фигурка у нее славная и все остальное.

После окончания школы попыталась она в институт поступить, но не получилось: ни знаний, ни денег не хватило.

Устроилась тогда Наташа в один из отделов крупного городского предприятия посыльной. Письма, бумаги разносила и прочие поручения выполняла. Когда-то существовали мальчики на побегушках, а тут девочка — работа у нее такая.

Обратил на новенькую посыльную внимание наш большой начальник, которого, между прочим, звали Олегом Ивановичем. Солидный мужик, значительный, с круглым животиком.

Стал он девушке оказывать знаки внимания. Та быстро смекнула что к чему.

Ах, эта современная молодежь! Ей пальцы в рот не клади. Хотя, честно говоря, класть ей в рот пальцы Олег Иванович и не собирался. У него другие планы были. Куда интересней.

Пригласил он как-то девушку прокатиться на его шикарном зеленом джипе в лес, чистым воздухом подышать. Купил дорогого вина, фруктов, конфет и прочего. Не пожадничал. Чего там: денег море — куры не клюют. Да и какие в городе могут быть куры? Разве что окорочка от Джорджа Буша.

Славно они отдохнули на природе! Произошло, так сказать, соединение тел и сердец, со всеми вытекающими последствиями.

Олег Иванович увлекся не на шутку. В течение первого месяца их бурных отношений, он приобрел в собственность юной даме сердца уютную однокомнатную квартирку в престижном районе, обставил как следует, забил холодильник продуктами и начал свободное время проводить, наслаждаясь молодым женским телом. Полная идиллия! Праздник души! И все это вдали от толстой жены и детей-вымогателей.

Вскоре большому начальнику пришла в голову очередная «гениальная» мысль.

«Хватит Ваньку валять! — твердо решил Олег Иванович, — Пора брать пример с «наших людей из Москвы».

Сказано — сделано. Решительный и не на шутку влюбленный мужчина бросает семью — ну ее на хрен — и соединяется священными узами брака с милой девушкой Наташей. В чувствах новой избранницы Олег Иванович вполне уверен, и уверенность эта опиралась на вещи серьезные — толстый кошелек и весомое положение в обществе.

Но допустил он, бедняга маленькую промашку. На первый взгляд пустяк. Всю жизнь он расчетливо взвешивал каждый шаг, а тут дал маху. В смысле, взял и влюбился. Вот ведь дурак!

Представляете, этот богатый пузан отдался нахлынувшим на него чувствам. Да еще как отдался! Выполнял малейшие прихоти молодой жены. Можно сказать, на руках ее носил и следы оставленные на песке целовал. Впрочем, про песок я, конечно, загнул, но остальное все точно.

А красавица Наташенька сразу почувствовала огонь, пылающий в груди влиятельного супруга. Женщины безошибочно находят слабые струнки у своих сильных половин. А тут целый оркестр начал сбиваться с нужной тональности.

Нежданно-негаданно пришли в жизнь Олега Ивановича черные тревожные дни. Наташа усиленно вращалась в высшем обществе. Посещала местные великосветские тусовки и ...Блистала! Крепкие энергичные ребята безошибочно уловили тайные желания новой звезды и, как говорится, рады были услужить. Олег Иванович верно оценив обстановку впал в депрессию. Никак не мог определиться: то ли деньги делать, то ли за женой следить. Дилемма, однако!

И как-то быстро он растерял былую уверенность. Поначалу, правда, пытался поставить на место ветреную подругу жизни. Дескать, пошлю куда подальше, закрою краник сладкой жизни — будешь тогда знать. Но не очень-то испугалась умненькая Наташенька. Когда надо хвостик прижимала, а когда и зубки показывала. Крутила тертым мужиком по своему усмотрению.

«Никуда ты теперь не денешься старый хрыч», — логично, (и цинично), заключила она. Видно умная мама раскрыла ей великую тайну, которую, впрочем, знают все: влюбленные пузатые дядьки, равно и худые, и средней комплекции, очень даже просто превращаются в половую тряпку. Такова оборотная сторона безответной любви.

Не обошла сия участь и Олега Ивановича. Принялся он закатывать глупые скандалы, махать кулаками и визжать по-бабьи:

— Убью! Стерва!

А стерва встала в позу.

— Раз ты так, прочь из моей постели! Не намерена я, честная женщина, терпеть незаслуженные оскорбления, — а потом в слезы. Слезы, они порой страшнее взрыва атомной бомбы.

Не выдержал Олег Иванович — бухнулся на колени.

— Милая, любимая, я так страдаю... Ну, подари мне ласковый взгляд.

— Взгляд? Извольте. Если будешь паинькой, прекратишь ревновать и перепишешь на мое имя джип и дачу.

И всего-то? Несчастный влюбленный пошел на все. Он выполнил условия красавицы, но мучаться не перестал. Однажды, не выдержав очередного эротического финта супруги, Олег Иванович выразил протест. Скажу больше: пригрозил выкинуть на улицу без денег. На что наглая девица оскорбила его мужскую гордость, намекнув на обвислый живот и слабый темперамент.

— Нужно держать себя в форме, — назидательно сказала она.

Олег Иванович в ответ приступил к интенсивным занятиям в спортзале. Начал бегать, качать пресс на тренажере и осваивать большой теннис. Он так старался, что надорвался. Диагноз врачи поставили самый распространенный: нервное истощение и обширный инфаркт.

Наташе, естественно, инвалид не нужен. Он, понимая, что с веселой красавицей долго не протянет, подал на развод, добровольно пожертвовав львиной долей своего состояния. Оторвав весьма приличный кусок сладкого пирога, молодая, энергичная леди зажила припеваючи и довольно быстро нашла себе другого богатого сластолюбца.

А Олега Ивановича приютила сердобольная бывшая супруга, простила все и взяла болезного к себе на проживание. Теперь они вместе коротают свою золотую осень.

Вы можете спросить: к чему я описал эту, в общем-то, типичную историю?

Все просто: порадовался за бедную девушку и позлорадствовал над богатым остолопом. Так ему и надо, капиталисту проклятому.

И ничего более.

Проездной

Вам не приходилось тяжело болеть? Нет? Ну, это, слава Богу, а вот Валере Зюлину повезло меньше. Прихватила его какая-то болезнь всерьез. Правда, потом он выздоровел, так что вы сильно не расстраивайтесь. Но в тот момент он еще болел, страдал и находился дома. На улицу гулять Зюлин почти не выходил и в основном общался с внешним миром по телефону.

Посмотрел он однажды на календарь и подумал: «конец месяца на дворе...». А это означало многое в жизни заводского инженера. Потому как в конце месяца цеховая табельщица выдавала проездные на трамвай и автобус, согласно поданным заявкам. Хотя зарплату давно выдавали в полном объеме, многие предпочитали покупать проездные билеты в счет зарплаты. Скорее всего, сказывалась многолетняя привычка.

Не то чтобы Зюлину так срочно нужен был проездной, все равно он никуда не ездил. Но он мог его перепродать кому-нибудь, а деньги лишними не бывают.

В результате всех перечисленных соображений, Валера позвонил на работу своему сослуживцу, Тимохину Степану и попросил завезти ему проездной после работы.

— Без проблем, — отвечает Степан (отзывчивый малый, надо сказать). — Только мне не по пути к тебе домой заезжать, давай лучше встретимся в шесть часов на трамвайной остановке. Удобнее всего около ларьков на Грязнова.

Предложение Валеру устроило. Вечером он приехал в назначенное место и принялся терпеливо ждать появления своего товарища.

Товарищ появляться не спешил. Прошло пол часа. Валера, ради развлечения, купил у старух стакан семечек и погрузился в монотонный процесс поглощения продукта.

Тимохин явно запаздывал.

«Уже семь часов!» — подумал Зюлин, сплевывая шелуху.

Проехал очередной трамвай, но Степана в вагоне не было. Зюлин решил подождать еще пол часика.

«Мало ли что...Глупо уходить, не дождавшись», — решил Валера. Но Степан так и не появился. Уставший Зюлин, не солоно хлебавши, отправился домой.

Первым делом он сделал звонок своему приятелю.

— Степа, что случилось? Почему ты не приехал на остановку?

— Н-на какую? — еле выговорил тот.

«Да он пьяный» — догадался Валера.

Пришлось напомнить Тимохину историю их договоренности. Тот, хоть и не сразу, но включился.

— А-а...Н-ну так, веришь, нет...Работой шеф завалил, не до тебя было. Завтра привезу...Точно, н-не сомневайся. Встречаемся там же.

На следующий день Зюлин, дабы подстраховаться, связался по телефону с Тимохиным и еще раз напомнил о проездном. А вечером вновь стоял столбом около ларька.

Старухи, торгующие семечками, его признали.

— Вон, тот, с сумкой через плечо... Опять стоит. Чегой-то высматриват. Можа, террорист, какой.

— Девку ждет — по всему видать.

— Каку девку? Вишь, без цветов — значит террорист. Сейчас бомбу киданет... То-то шуму будет.

А Валера все ждал и ждал, смутно догадываясь, что напрасно. Купил у любопытных продавщиц несколько яблок и, не спеша, съел их.

«Опять меня этот гад подвел», — не выбирая выражений, подумал Валера и, посмотрев на часы, вновь побрел в сторону родного дома.

— Степан, ну ты что, издеваешься надо мной? — вспылил Зюлин, дозвонившись до Тимохина.

— Че такое? — сходу не понял тот. — Че случилось?

— Снова под мухой, — определил Валера и бессильно опустил руки. Ругаться сейчас смысла не было.

— Проездной у тебя? — спросил он.

— У меня! — обрадовался Тимохин, — конечно, у меня. Завтра я тебе его принесу.

— А почему не сегодня? — голос Зюлина звучал зловеще. Он, вообще-то мужик смирный, но тут такая история... Сами понимаете.

— Мы же на завтра договорились, — не растерялся пьяный Тимохин.

«Каков наглец», — сделал заключение Валера.

— Я, между прочим, уже второй день, по два часа на остановке простаиваю. Мне, что делать нечего? — вспылил он.

— Ну, не знаю, — промямлил Тимохин, — Сейчас на улице тепло... Ладно, не обижайся. Завтра точно принесу. Не сомневайся, все точно...

Увидев Зюлина в шесть часов на том же месте, старушки обрадовались.

— Мотри-ка, пришел. А мы то гадаем: придет, или не придет. Он, наверное, ларек охраняет.

Когда Зюлин подошел купить кулечек жареного арахиса, вереница торговых бабушек дружно с ним поздоровалась.

— Возьми бесплатно, сынок, — пожалели они его, — Служба у тебя, не приведи Господи!

С тоской обреченного на вечные муки, Зюлин прислонился к парапету и, продолжил занятие, ставшее последнее время основным в его жизни.

— Пес его знает, что я тут делаю? — рассуждал он, — Давно бы сам съездил на работу, а то связался с алкашом...

И рассуждения Зюлина имели под собой серьезные основания.

Лишь на следующий день состоялась долгожданная встреча двух сослуживцев. Зюлин с презрением и жалостью оглядел помятую, опухшую физиономию Тимохина, взял протянутый проездной и отчетливо сказал лишь одно слово:

— Спасибо.

— Чего уж там, — не поднимая глаз, ответил Степан.

После чего они разошлись, не держа друг на друга никакой обиды.

Оставить комментарий © Copyright Тюменев Анатолий Александрович (antum2006@yandex.ru) Размещен: 14/10/2007, изменен: 14/10/2007. 116k. Статистика. Сборник рассказов: Проза, Юмор 2004. В сутолоке городской жизни		Ваша оценка:

Тюменев Анатолий Александрович : другие произведения.

Рассказы