Аннотация: Размышления о некоторых обстоятельствах основания сибирского города Тара
Официальная история основания Тары, как всегда в нашей истории, выглядит вполне логично и не вызывает вопросов.
И, тоже как всегда, при сопоставлении с другими фактами возникают странности.
Общепринятая версия.
По традиции все начиналось с пожеланий трудящихся. Вскоре после начала завоевания Сибири барабинские татары, проживавшие на Таре, обратились к новой администрации с просьбой защитить их от набегов кочевников и рейдов отрядов Кучума. Москва не могла не принять близко к сердцу нужды трудового ясачного крестьянства, в 1593 году был издан царский приказ, в котором, правда, задачи нового форпоста России существенно расширялись:
"Идти ставить город вверх Иртыша на Тару реку, где бы государю было впредь прибыльнее, чтоб пашню завести и Кучума царя истеснить и соль завести".
То есть, попытаться наконец в южных районах начать земледелие и сформировать перевалочный пункт для снабжения русской Сибири солью из соленых озер в верховьях Иртыша.
Город был построен в следующем, 1594 году под руководствои опытного воеводы Андрея Васильевича Елецкого силами гарнизона нового города-крепости, приписанных к нему крестьян и временного контингента строителей. Правда, не на Таре, а на значительном удалении от нее - километров 30 от устья выше по Иртышу, да еще на другом берегу. Плюс к этому извивы самой Тары - и до тех, кого гарнизон Тары был обязан защищать оказался день пути. Учитывая скоростной характер войн с кочевниками - решение странное. В отписке, составленной после строительства это мотивировалось непригодностью места в устье Тары для для сооружения крепости. В дальнейшем русские крепости по Иртышу всегда ставились на правом, возвышенном берегу - Тара была единственной, воздвигнутой на левобережной низменной пойме, хотя и на естественной террасе. Вдобавок, в местности, лишенной строевого леса - в Сибири это надо было поискать: лес сплавляли с другого берега. Позднее город перенесли на новое место.
Все вроде бы логично и не вызывает недоумения. Какой-то дьяк в Москве за три тыщи верст от стройки сказал - городу быть у Тары, а на месте выяснилось, что нужно ставить в другом месте. Если не знать сложившейся и отработанной до мелочей практики строительства крепостей и оборонительных линий в России шестнадцатого века.
Имперская Россия, каковой она стала в этом веке, строила много, причем даже не крепости, а целые укрепрайоны и линии обороны. К югу от Моквы веером уходили линии Засечной черты - сочетания лесных завалов и фортов против набегов крымских татар. По Волге, рассекая степь от Оки до Каспия, пролегла Волжская линия крепостей. Западные границы ощетинились каменными цитаделями. Освоение Сибири шло по накатанной колее. Импровизации в таком деле не допускались. Построенные без дозволения свыше города разрушались.
Проектирование новой крепости велось в несколько стадий и контролировалось из центра буквально до бревна и гвоздя. Часто помимо первоначальной заявки в Москву с общими соображениями обратно приходило распоряжение на месте произвести предварительную разбивку города на местности и составить гораздо более подробный проект. После чего московские Приказы уточняли проектные решения, ссылались на типовые проекты и вносили необходимые изменения. По окончанию работ формировался пакет сдаточной документации, в который входил отчет о расходовании средств и составлялся план нового города. Короче, у советского Госплана были достойные предки в лице Приказов. Бюрократический маховик, утверждаемый плетьми и казнями, к тому времени набрал полные обороты и представить, что утвержденный заранее план мог быть изменен исполнителем, трудно - точнее, невозможно.
Особенно Елецким, ветераном строек на Волге.
Самое главное - Москва единовластно распоряжалась ресурсами, в первую очередь человеческими, в котором был острейший дефицит. В строительстве Тары принимало участие 1421 человек (многозначительная точность, свидетельствующая об отлично налаженной статистике). По прикидкам это 10-15% тогдашнего русского мужского населения Сибири. Часть из них мобилизовывалась в России, часть - набиралась добровольно, часть - отвлекалась от других строек или решения чисто военных задач. Продовольствие для них везли тоже из России. Сформировать огромный по тем меркам трудовой десант и отправить его в неизвестность, выключить из решения других жизненно важных проблем, заставить наблюдать в бездействии как воевода на месте решает, где быть городу - в такую картину поверить трудно.
Значит, была какая-то весомая причина, которая покрыла неуместную инициативу снизу и не вызвала репрессий. Возможно, об этой причине знали заранее в Москве, отчего в наказе сохранилась странная для повелительного стиля таких документов приписка: "...А пришед на Тару реку, присмотреть под город место, где пригоже быти новому городу туто". Сказать, что берега Иртыша были для русских совсем уж Terra incognita - нельзя. К моменту основания Тары там уже могли побывать разведчики, купцы, достоверные вести приносили татары. Сибирское начальство в Тюмени и Тобольске четко представляло себе будущий театр военных действий и земли, с которых собирался ясак. Промахнуться с размещением нового города, причем всего третьего по счету русского города за Уралом, было затруднительно.
Скорее всего, речь шла о разных приоритетах (и связанных с ними вариантах размещения города), окончательный выбор главного из них оставался за исполнителем.
Забегая вперед, нужно отметить, что Тара не выполнила своего первоначального назначения - не прикрыла лояльных барабинских татар тарских юртовий от набегов, грабежей и угонов. Когда в казахской степи обосновались джунгары, дело дошло до того, что они предъявили свои права на Тару и параллельно с русской администрацией собирали ясак с татар. Ситуация уникальная и более чем унизительная для России. Она была исправлена столетие спустя, когда цепь русских крепостей протянулась вверх по Иртышу (тогда и был основан Омск в 1916 году, хотя решение о его основании было принято в 1628).
Очень странно звучит название речки, у которой бы построена Тара, что не у Тары. Аркарка. На современных крупномасштабных картах я ее не видел, возможно, пересохла как множество других рек Омской области. На листе "Чертежа земли Тарского уезда" с изображением Тары (на ней показан Иртыш от Ачаира до устья Ишима) Аркарка немногим меньше Оми. Впрочем, Ремезов в топографии был не силен и показывал скорее идеологическую схему Сибири, на которой географические объекты имели размер в зависимости от степени освоения и их стратегического значения.
В Аркарке присутствует корень "-кар". Такие названия имели укрепленные поселения коми, которые проникали через Урал в Западную Сибирь аж до Алтая. В Сибири до сих пор сохранились десятки топонимов с окончанием "-кар" (были и другие коми-названия городков, из них -"кар" относится к периоду, предшествующему русским вторжениям в Сибирь). Аркар - город Ара. И речка, которая стала известна русским по названию стоявшего на ней раньше укрепления. Коми, которые всегда были людьми предприимчивыми, целое тысячелетие снаряжали за Урал военно-торговые экспедиции, потом бежали от руссификации и крещения, затем вместе с русскими первопроходцами шли осваивать Сибирь - когда добровольно, когда принудительно. Они могли быть проводниками и казаками в отряде Елецкого. Они и указали на место, занятое когда-то их предками и о котором сохранились предания.
Город Ара возвращает нас в неизвестную до-русскую историю Сибири.
Ар-кар мог быть торговым пунктом, в котором тороватые коми хотели взять в свои руки торговлю с Бухарой - основным рынком сбыта пушнины до появления русских и источником товаров. А мог быть форпостом последних хантов, исконних обитателей юга Сибири, которых сибирские татары оттесняли в глухую тайгу - тогда коми выступали в качестве союзников и наемников на правах близких родичей.
По Иртышу шла активная торговля - по самой реке и по пойме, пригодной для продвижения караванов. Любая торговая трасса должна быть обустроена - иметь таможенные пункты, заставы охраны, перевалочные пункты и склады. В Прииртышье такого вроде бы не обнаруживается, отчего создается впечатление отсуствия торговли как таковой. Возможно, ключевые пункты трассы Иртыш - Бухара оказались под русскими поселениями, которые, разумеется, воздвигались не с бухты-барахты, а на издавно облюбованных местах.
Тогда получается, что Тара была возведена не в чистом поле, как это считается, а продолжила традицию возведения Тюмени и Тобольска - то есть возникла на месте существовавших сибирских городов. Тара стала городом, занявшим стратегическое положение в контроле над Иртышом и в торговле с Бухарой, преемницей города Ара. И Елецкий выбирал в 1594 году не место, а судьбу нового города. С ней он угадал. Тара весь семнадцатый век была воротами в Сибирь для бухарской торговли, через нее Западная Сибирь включалась в мировой товарооборот.
Другая странность - почему название города все-таки Тара? А не Тарск? Или Аркарск? Суффикс " -ск" как клеймо навечно запечатлевал факт утверждения России на завоеванных землях. А Тара осталась Тарой. Редкое исключение в сибирской топонимике.
Видимо, было что-то в название реки, что нужно было сохранить именно в таком виде.
Тара на основании толкования из тюрских языков, то есть на языке сибирских татар, переводится как извилистая, узкая, стесненная. Омь, кстати, тихая. Ну, под эти определения попадают 99% рек Западной Сибири - из-за рельефа они могут быть только извилистыми и и со слабым течением. Назвать реку так - значит не не назвать ее никак. Можно предположить, что пришельцы - тюркоязычные племена, распространяясь по Сибири, по-своему переиначивали местные названия, находя соответствия чуждому звучанию в своем языке. В тюрском слове Тара захоронено настоящее, подлинное название, которое могло сохраниться чуть ли не со времен образования финно-угорской общности на севере Евразии.
У современных хантов сохранился комплекс понятий, звучащих сходно и начинающихся со слога "тар".
Таран, тарын - злое божество женского рода, олицетворение распрей, войн, болезней и эпидемий. Оно противопоставляется торуму - богу-мужчине, порядку, миру и гармонии. Существует масса производных иносказаний, обыгрывающих это слово: так, военная тропа, война - это путь Тарэн.
Древние ханты знали Деву Тарэн - богиню, сочетающую в себе парадоксальные черты. Она была воплощением духа материнства - и она же насылала смерть, пожары, мор, войну. Впрочем, в язычестве, такое сочетание довольно распространено. Кстати, ее образ нельзя назвать однозначно отрицательными - как в христианстве дьявол противопоставляется богу. Тарэн и Торум олицетворяли собой две неразрывные части бытия - смерть и рождение, зло и добро, перетекающее друг в друга и не могущие существовать одно без другого. "Свет - левая рука тьмы", как сказала Урсула Ле Гуин.
Ее символом был пылающий крест на березовом плоту ( кто видел арати на современной Таре у Окунево, то может представить и обряд, присходивший тысячелетия назад)
Река Тара вполне могла быть зримым воплощением, олицетворением богини, причем, как всегда в мифологии, невозможно было определить, что появилось раньше - богиня или река? Они были едины - красная от железистых болотных отложений "кровавая" река Тара и Дева Тарэн, живущая в мифологическом пространстве "...у красного моря, у красного леса...." Вода Тары могла быть кровавой не только по геологическим причинам - Тара, как всякая сибирская река, была единственным путем военных походов.
Для древних угров, населявших леса Омской области, река Тара была богиней. Есть мнение что Тарэн - общеугорское явление, то есть о реке и богине могли знать народы от Енисея до Балтики.
Древние тюрки, угров уничтожавшие и изгонявшие, в божественном статусе реки тоже не сомневались. Как правоверные язычники, в чужих богов они верили так же, как в своих. Но не упускали возможности принизить их или вовсе уничтожить. Бог живет лишь до того времени, пока к нему взывают и приносят жертвы. Тогда Тара-Тарэн стала просто Тарой-рекой, "извилистой", "узкой", просто потоком воды без признаков одухотворенности. Местом обитания совсем другого народа, который не хотел пробуждать лишний раз дух богини ее правильным поименованием - как знать, не пробудится ли она и не явятся ли по ее зову с низовьев Иртыша и Оби свирепые хантыйские дружины?
Исламизация сибирских татар перевела борьбу с гидронимом в плоскость джихада. О том, какими способами она проводилась, сохранилось известие о событиях 1394-1395 годов. 336 шейхов по приказу наставника - основателя ордена Накшбанди Ходжи Багауддина - вместе с домочадцами отправились обращать в истинную веру язычников-татар. По пути к ним присоединились 1700 воинов хана Синей Орды Шейбана. Два века спустя численность сибирских татар едва превышала 30 тысяч человек. В конце XIV века их вряд ли было больше, то есть они могли выставить против "крестового" похода не более 3 тысяч воинов плюс союзников - угров, которые мигом забыли междусобицу перед лицом такой угрозы. В дружине Ермака было вдвое меньше людей. В боях смертью героев пали 300 шейхов, много членов их семей, а также 1448 воинов-казахов. О потерях аборигенов ничего не известно, но в описании похода содержится многозначительное пояснение, что миссионеры не оставили в покое ни одной реки, ни одного озера, ни одного болота, ни одного оврага, пока оставшиеся в живых не приняли ислам. Вряд ли в такой тотальной зачистке шейхи могли пропустить мимо отождествление реки Тары с языческой богиней, пособницей Иблиса, а также тех, в сознании которых вышеупомянутое отождествление могло иметь место. Компания проводилась, правда, на левобережье Иртыша, но отдельные могилы мучеников веры - астаны сохранились и на Правобережье - религиозное рвение гнало шейхов навстречу опасностям через все преграды.
Десакрализация Тары завершилась - у сибирских татар нет никаких сведений, что река когда-то могла быть кем-то еще и чем-то больше, чем просто река.
Какая-та часть этой истории была известна и русской администрации.
Ханты жили на Таре еще в XYIII веке, по крайней мере тогда они еще устраивали свои захоронения на Тарском увале, своем региональном святилище.
Первый соборный храм Тары был освящен в честь Бориса и Глеба. Как-то немного странный выбор покровителей для пограничного города. Тут бы святой повоинственнее и с атрибутами подлинее и поострее, или что-нибудь общерусское, способное консолидировать и вдохновлять на ратные свершения русский анклав во враждебной обстановке.
А Борис и Глеб особой популярностью в народе не пользовались и были символами пассивной борьбы по-христански против русских раздоров и усобиц. Реальные Борис и Глеб Владимировичи были братьями киевского Святополка, ими же убиенные в борьбе за единоличную власть. Культ их начался во времена Владимира Мономаха, который насмотрелся на свары своих родственничков и пытался объединить Киевскую Русь. Так появились мученики за веру, а заодно и и братской резни, первые исконно русские святые. Введенный сверху культ играл определенную роль в общественном самосознании, которое всегда остро реагировало на княжескую рознь. Достаточно припомнить, что Ивану Грозному простилось все, за то, что он сдерживал местнические устремления своих бояр.
Где-то в России Борисоглебская церковь была вполне уместна - но в Сибири... А если Борис и Глеб должны были уравновесить буйные наклонности Девы Тарэн? Pax Rоssika, устанавливающийся в дикой Сибири, имел своим идеологическим обоснованием установление мира и спокойствия на землях, охваченных перманентной войной всех против всех. Царская администрация железной рукой устанавливала мир - в том числе и на костях тех, кто имел глупость этому сопротивляться. В представлениях того времени реальное действие должно было быть освящено свыше и подкреплено санкцией высшей инстанции. Выше власти политической, Москвы, была власть бога. Мобилизованные в подмогу христолюбивому воинству русские святые деятельно участвовали в превращении поганной языческой земли в часть христианского мира. Они шли на стягах, иконах вместе с первопроходцами, санкционировали упоминанием своих имен в грамотах действия администрации, утверждались в своих духовных крепостях - церквях как феодалы в завоеванных вотчинах. Одновременно со строительством крепостей и острогов, формировавших зримый костяк новой Сибири, шла не менее напряженная работа по образованию духовной основы русской Сибири. От действий посланцев патриарха зависело не менее, чем от работы дьяков приказов или военачальников. Размещение церквей осуществлялось по стратегическому плану, учитывающему силу и характер противника. Для вновь образованного Тарского уезда основным противником был не ислам, едва прижившийся среди таежных татар, а наследие языческого прошлого - неукротимая Дева Тарэн. Вот против нее и воздвигся в Таре форпост православия со святыми, специализирующимися на прекращении раздоров.
Русская Тара-город отобрала у древней Тары-реки ее имя и вытеснила за пределы народного сознания.
Но справиться с Тарой - Тарэн оказалось не так просто.
Если развивать тему мистических совпадений, то почему-то Тара - река и город оказались эпицентром или активным участником русских бунтов в Сибири. В Сибири классовая борьба обычно носила иной характер - эксплуататору пускали красного петуха и пускались в бега в необъятную тайгу.
Откровенное противостояние власти и ее русских подданных очень редко носило характер открытых выступленией с оружием в руках.
В 1722 году император Всея Руси и протчая, протчая, протчая Петр I издал указ о престолонаследии, который оставлял за действующим государем исключительное право назначать наследника. Для России, возрожденной в XVII веке земским строем и привыкшей назначать царей (хотя бы формально), это было последней фазой перехода к абсолютистской власти. Против этого отчаянно боролись раскольники и участники множества бунтов. К концу царствия Петра бунтари повывелись, поскольку царь был крут и приводил несуразную Россию к средневропейскому знаменателю не совсем демократичными методами. Волею судеб Тарский уезд оказался убежищем для уцелевших оппозиционеров. Подогреваемые проповедями раскольников, которым в царствие Антихриста терять уже было нечего, тарчане - единственные в России - отказались подписать присяжные листы. В бунте оказалось замешана даже местная администрация. Карательная экспедиция потопила бунт в крови, хотя и не выполнила приказ царя - истребить весь город. Потом еще долго полыхали "гари" раскольников и тарчан вылавливали по всей Сибири - даже когда сам указ был отменен и объявили амнистию участникам бунта.
Второй раз - самое массовое и обширное по территории крестьянское восстание в истории СССР - Западно-Сибирское 1921 годов началось одновременно в нескольких пунктах. Одним из первых выступил Тарский уезд. Хотя оно никак не было связано с другими, более известными выступлениями против большевиков того же года в Кронштадте и на Тамбовщине, в целом вместе они реально угрожали самому существованию Советской власти. В Сибири восставшие на три недели перерезали Транссиб, поставив европейскую часть страны перед угрозой голода. И ответные меры были соотвествующими. С разрозненными крестьянскими отрядами боролись дивизии закаленной в боях Красной Армии.
Третий раз - Муромцевское восстание 1930 года. Любопытно, что директивы ЦК ВКП(б) об усилении классовой борьбы в деревне появились после ознакомления тов. Сталиным с ситуацией в Сибири. Сталин был в Омске и обсуждал с партактивом ситуацию в области. И явно настроение местных жителей не понравилось ни ему, ни руководству страны. Приказы из Москвы и их реальное выполнение на местах привели к восстанию в 28 прибрежных тарских деревнях. В Тармакле крестьяне освободили арестованных кулаков, потом к ним присоединилось двадцать тысяч человек. ОГПУ подавило выступление, расстреляв 62 человека и отправив в лагеря еще 308.
Тара в последний раз в ХХ веке проявила свой нрав в 1998 году. Участник обороны Белого дома в 1993 году старший лейтенант Мандрик создал в лесу близ Тармаклы партизанский лагерь, а потом повез мужиков на автобусе в Омск захватывать власть. Кровавая история Тары для разнообразия разрядилась фарсом.
Пылающий крест Девы Тарэн пока никому не удалось погасить.