В конце 80-тых годов прошлого века в конце мая я "отхватил горящую путевку" на двоих, точнее две горящие путевки в наш профилакторий "Рыбачье" в Крыму. Сдали детей родителям, заняли немного денег и поехали на поезде. Какая все же огромная и непередаваемо прекрасная, тогда еще великая наша страна расстилалась перед нами из окна вагона. Пересели на троллейбус, маршрутку внутри Крыма, наконец на месте. Аромат-благоухание цветущих роз заполнявший все затуманил и поразил нас. Мы молоды, красивы, и я с моей Раей в Раю!
Профилакторий был небольшой (Не сравнить с санаториями шахтеров и т.п.), зато располагался на берегу, и вид с террасы на Черное море обеспечивал. Расселили нас раздельно в номерах, женщин к женщинам, меня к мужикам. Устроились, купались, загорали, любовались дельфинами, гуляли по вечерам. Танцы и кино были в соседней здравнице. Пробовали скромно раннюю черешню, которая кусалась ценой. Все отлично.
Странновато, но в отдельном номере жила только очень-очень старенькая пара. Какое отношение они имели к авиации мы не знали, может просто родители кого-то от авиации, а может в прошлом знаменитые авиационные специалисты. Тогда такое размещение меня молодого самца возмущало, а вот сейчас я понял, все справедливо, они ведь в возрасте, когда требуется особое внимание и уход друг за другом. Вот и гуляли они оба сухонькие, с серебристыми головами, поддерживая друг-дружку. Голосов их не было слышно, да и гуляли они не часто, возраст. Сейчас вспоминаю, прекрасная благородная пара. С дедушкой произошла очень смешная для нас история. Дни были постоянно солнечные, жаркие, мы не вылазили с берега теплого моря. Пляж галечный в перемешку с булыжниками расстилался на сотни метров, не очень подходил для ходьбы, зато был лечебный для ревматиков (прогревать спину). Камешки так раскалялись на солнышке, что босиком невозможно было ходить, а вода на спине аж шкворчала как масло на сковородке. В набегающей волне у берега трудно было удержать равновесие на этих камнях, зато на глубине было все видно, где прятались в водорослях крабы, которые казались больше тазика, страшновато было их трогать. И вот в один из дней дедок этот в семейных трусах до колен кое-как зашел на глубину, побыл немного и возвращался назад в набегающей волне. Волна все время подталкивала его в спину, и чтобы удержать равновесие (итак-то плохо ходил, а тут по булыжникам) приходилось широко размахивать руками. Причем в левой руке он зачем -то держал большой плоский булыжник. Зачем, а затем, что дед на глубине потерял трусы и изо всех сил старался прикрыть свою наготу этим каменным фиговым листом, пока очередная волна не заставляла его взмахивать руками, и все видели всО. Если бы он не махал этим булыжником никто бы и внимания не обратил. Учтите это было при советской власти, тогда целомудрие ценилось, и наготу не выставляли на показ. Сейчас она-нагота везде, потому и ценник ее резко упал. Вот и запомнился этот интеллигентный дед. И все-таки он молодец, настоящий мужик.
Неожиданно там же на пляже встретились с другой молодой семьей из Новосибирска: она с нашего КБ, он с СибНИА.
Через недельку для разнообразия решили скататься в Ялту. Туда на автобусе, обратно на морском корабле-теплоходе, который курсировал по прибрежным маленьким стоянкам-причалам. Посидели серьезно на открытой веранде ресторана на набережной. Очень серьезно. Взяв в дорогу необходимое, как нам казалось, количество пенного напитка, погрузились на последний теплоход, отчалили в темноте в открытое море. Только звезды и огни поселков окружали нас. Я боялся, что меня укачает, тем более в таком "уставшем" состоянии. Но нет, мы, покачиваясь с волны на волну, бодро шли курсом, известным только нашему капитану (Кэпу), седому деду в фуражке с крабом. Корабль наш, судя по годовым слоям краски, как по годовым кольцам на пне, похоже был спущен со стапелей императорской верфи еще при царе-батюшке, имел экипаж из капитана и механика-моториста. Нас пассажиров было побольше, человек шесть-восемь. Мой напарник, прекрасный по жизни человек, увлек меня в трюм, где уже успел познакомиться и подружиться с механиком и теперь угощал его из наших запасов, я тоже присоединился к ним. Наконец механик вспомнил: "Нехорошо, надо деда-капитана угостить". Механик вместе со мной поднялся на капитанский мостик к Кэпу. Тот одобрил наше предложение спуститься в трюм к столу, вел себя достойно, не упирался, поставил меня на свое место за штурвал. Проинструктировал, проконтролировал, убедился, что я адекватен и убыл с механиком. Вскоре вновь появился и взял на себя руководство причаливанием нашего "лайнера" к пирсу промежуточной остановки, подавая мне отрывисто команды, стоя у открытой двери ходовой рубки: "Лево руля, право руля, стоп машина". Мне нравилось, меня не укачивает и наконец я сразу в рулевые, мои руки лежали на небольшом штурвале и корабль мне подчинялся. Я, как мне казалось, еще более четко выполнял эти команды, одновременно слушая трески рации. Ну совсем "морской волк", не хуже, чем в известном всем сериале "Ну погоди". Пирс был слабовато освещен, но я видел, правая сторона его была занята белоснежным красавцем, современным пассажирским теплоходом, наверное, такого же класса, как и наш старичок. На пирсе кто-то ругался-матерился, наконец мы отошли, взяли курс к нам в "Рыбачье". "Чо там за мат?" - спрашиваю Кэпа - "Да мы-ж помяли...". "Ничо не понимаю?" - "Фара-то у нас не горит, а новой нет, потому и помяли." Дальше я его пытать не стал, пообещав прислать авиационную фару. (И я свое обещание исполнил.) Только я так и не понял до сих пор, как мы могли помять этого красавца, между нами же был пирс. Стоп, а с чего я взял и до этой минуты всю жизнь считал (слово даю), что мы помяли тот теплоход? Наверняка мы помяли свой... Причал-то бетонный чо ему станется.