Выходить из уютного последиализного забытья не хотелось, но безжалостная реальность все настойчивее заявляла о себе уже привычными, пока совсем слабыми, ноющими болями и ... холодом. Лиза немножко поворочалась и открыла, наконец, глаза.
Все, сколь можно было судить сквозь полуопущенные веки, как прежде: белые стены, белый потолок, белая кровать и белое одеяло. Столько белого само по себе может довести до озноба, но и вправду необычно холодно. Вспомнилось, что смерть от холода легка и незаметна, как сон; вспомнилась, однако, и тяжелая голова, липкий комок в груди и температура - ощущения, далекие от благостного полета к свету. А еще она не одна, и уходить нельзя.
А потом оказалось, что она совсем даже не одна. В размытом спросонья интерьере палаты было еще что-то непривычное, темное, и оно, кажется, двигалось. Единственным темным предметом до того здесь была тумбочка... Нащупала очки, дотащила их до носа, нахлобучила кое-как. Инородное тело обозначилось явственнее.
Тело имело вполне человеческие пропорции, но откуда в роддоме школьник младших классов? Лиза постаралась напрячься и разглядеть явление в деталях - хм, вроде нет никого. Хотя нет, не успела она поздравить себя с галлюцинациями, как объект возник снова. Он, несомненно, ходил, а исчезал не растворяясь в воздухе, а перемещаясь по ту сторону кровати; теперь вот снова оказался по эту. Точно, ребенок, и одет в зимнюю курточку на молнии и вязаную шапочку.
Шли минуты. Лиза продолжала вглядываться, "галлюцинация" наливалась полнотой. Курточка оказалась синей, шапка темно-зеленой, вот лицо какое-то не совсем детское. И в руках у дитяти что-то... Хлоп!
На мгновение Лиза ослепла. Вспышка! Еще одна! Он ее снимает! Она и так не фотомодель, сейчас вообще в зеркало смотреться страшно, а этот... Вот та самая кажущаяся противоестественной детская жестокость - снимать человека в ее состоянии. И потом в сети на поругание, небось, выложит, и, хотя гадство совершает другой, стыдно будет самой. Надо звать медсестру, пусть выгоняет.
Где-то далеко зазвенел звонок, существо, ничуть не испугавшись, погрозило Лизе пальцем.
- Брысь... - прошептала она.
- Протокольная съемка - подчеркнуто гнусаво, с извиняющимися нотками, пробубнило существо - фиксирую состояние объекта в исходном состоянии. На память.
- Для потомков?
- Для себя. А ты, смотри-ка, говорить можешь. Здорово.
Карлик - голос был не слишком детский, - подвинулся поближе, как оказалось, затем, чтобы снять с тумбочки ноутбук. Лиза протестующе вскрикнула, снова нажала кнопку. Снова услышала звонок - где-то далеко, на краю земли.
- Да не звони ты, никто все равно не услышит. А если услышит - задумчиво глядя на Лизу, промолвило существо, - то ничего хорошего не выйдет. Для меня.
- А для меня?
- А для тебя по-любому только плохо, и разница только в мерке страданий. - карлик, освободив тумбочку от макбука, взялся за нее саму и потащил ее от изголовья кровати к окну. Исполнив тяжкий труд, постоял в картинной позе, облокотившись на перемещенный предмет мебели, потом потянулся вниз и вытащил из лежащего на полу рюкзачка здоровенный, особенно по сравнению с его собственными размерами, кривой нож. Заметив, что Лиза не отводит глаз от лезвия глаз, пояснил:
-Полезная в хозяйстве штука, сколько раз выручал. И клеймо соответствующее - три шестерки. Прямо сейчас и приступим.
Три шестерки! Отчаянно рванувшись, Лиза вытащила из-за ворота крестик и, выставив его в направлении несомненного посланца Сатаны и убийцы-садиста, стала дрожащим голосом читать Credo.
- Серебряный? - осведомился посланец ада - Увы, драгметаллами не интересуюсь, хотя серебро, конечно, из них самый красивый. Может быть, потому что дешевый... Святой водой меня тоже не напугаешь. Чеснок есть?
- Н-н-нет - прервав молитву на полуслове, выдавила Лиза, - мне нельзя.
- А, ну да... Жаль, с ним было бы вкуснее - "сатанист" выставил на тумбочку початую буханку черного и консервную банку.
- Кильки крымские в томате - банка оказалась у самого лизиного носа, - не самое вкусное, что есть на свете, но питательно. Даже несмотря на то, что это вовсе и не килька, а хамса. Тебе не предлагаю, потому что я жадный.
- А мне и так нельзя...
- Ну и отлично - нож со скрежетом вошел в крышку, у Лизы екнуло сердце. Она закрыла глаза и слышала только чавканье, хлюпание, постукивание металла о метал и утробное хрюканье. Несмотря на не прошедший еще испуг и отвратительные звуки, рот наполнился слюной, и мучительно захотелось что-нибудь съесть: две недели питания через катетер достаточны, чтобы запах рыбной консервы класса "братская могила" тут же превратил человека в собаку Павлова.
Запах стал сильнее: оказалось, недомерок придвинулся вплотную и оценивающе впился серо-голубыми глазами в ее лицо.
- Не убивай меня - проскулила "собака".
- А я и не собираюсь. Ты вся токсинами пропитана, тебя есть опасно для здоровья, хотя, конечно, и на такое гурманы найдутся. Так что ты сама умрешь, а я тут посижу и посмотрю, как. И да, ты ведь хочешь знать, кто я и что вообще происходит. Ну так это, я - вырь, а это - конец света.
***
Вырь, подогнув ножки в теплых сапожках и сложив на животе ручки в варежках, сидел напротив на освобожденной от снеди тумбочке. Лиза пыталась размышлять. То, что ей только что рассказали, не укладывалось в разумные рамки - но неплохо подходило под третьесортный фильм ужасов. По улицам Н-ска ходят не люди, а нечисть, и, как водится, количество оной растет в геометрической прогрессии, поскольку каждый, кого она покусала, становится таким же - все в рамках традиционной версии истории. Откуда все это есть пошло, неизвестно. Кто эту историю впервые придумал, не упомнят уже, и тут тоже непонятно: может, ветром вирус занесло, или мистическое зло кто-то где-то разбудил, или инопланетяне разозлились. Как бы то ни было, а армия находится в состоянии перевооружения, ВКС заняты бомбежками где-то на Юге, флот и РВСН могут только, как средневековые джинны, разрушать города, для восстановления которых придется нанимать в том числе турок, а это неприемлемо в геополитическом аспекте. Европа, по горло завязшая в кризисе с азиатскими refugee, помочь не в состоянии. С часа на час ждут явления Спасителя, в меру мускулистого героя со значком ГТО на груди и калашом наперевес (или, наоборот, интеллигента в очках из закрытого НИИ со шприцом панацеи), который один может спасти город, страну, и, в перспективе, весь мир. Некоторые даже уверены, что он въедет в город на осляти в сопровождении долговязого старика на кляче - в общем, говорят разное. Но пока никто не явился, и все прячутся.
- Ты откуда этот бред взял? Из тумбочки? - спросила Лиза, которая как раз накануне зачем-то прочла антологию отечественных рассказов про зомби -- и книжка лежала именно в тумбочке.
- Не, из радио, как его, номер 35. Но теперь FM не работает, вай-фай тоже не пашет нигде, мобилка не ловится, я проверял. Ну да что там, этих захватчиков прямо из окна увидать можно, хочешь - проверь.
-Я не могу.
- Ну, тогда верь на слово. Они там есть. Ходят, кусаются. Ну, то есть друг друга они не кусают, а иногда легонько за шиворот зубами прихватывают - социализируются и проверяют, не осталось ли чего.
-Чего?
-Мозгов. Им самим, видимо, зомбоящик мозги еще когда вынес, остатки сородичи выели, вот и ищут, где бы подкрепиться. Жалкое и отвратительное зрелище. Килька вкуснее, особенно с горячей лапшой.
-А тебя что ж они, не трогают?
-Неа. Они ищут визуально и в пси, а я, как видишь, не человек, за своего принимают. В общем, если не считать их излишней и чересчур слащавой тяги к общению, с этим можно вполне жить, хоть и скука. Мне, но не тебе. Тебя, пока ты спала, они вообще увидеть не могли, но теперь, как пся из тебя пошла, рано или поздно отыщут. Если б были волкодлаки, тебя уже давно б прочуяли, но обоняние у этих зомбей слабое, пся видна метра на три, так что продолжаем развлекаться. Давай так: я тебе еще пару одеял принесу, а ты за это мне о себе расскажешь? Тебе все равно туда, а мне интересно. А без одеял ты замерзнешь, батареи вот стынут, электричество тоже отключилось. А, как?
Лиза отвернулась и стала смотреть в потолок. Какая чушь... Потом закрыла глаза и попыталась заснуть, рассчитывая как минимум из этого сна уйти, как максимум - проснуться, где получше. Не получалось. Пришлось повернуться на бок. Другой бок наливался тяжестью, в животе заворочалось и, кажется, начинали мерзнуть босые ноги. Повернулась обратно. Сидящий на тумбочке в позе Будды вырь никуда не исчез, смотрел на нее серьезно и скорбно.
-А просто так не принесешь?
- Нет.
- Какой же ты гад!
- А с чего я должен другим быть? Меня, может, надо, кланяясь земно, благодарить уже за то, что на ломтики тебя не нарезал. Так что ты мне, и только потом я тебе. Догадываюсь, что тебе и без грядущего ледникового периода не сладко, но жизнь это страдание - вырь поднял правую руку в буддийском благословении, - ну или Христос терпел и вам велел, это тебе должно быть ближе. И чистота помыслов, которую так превозносят религии, невозможна без откровенности. Там, правда, все больше откровенность с богом, но по крайней мере тайну исповеди обещаю - мне ее выбалтывать некому. Ты решай быстрее, время идет, результатов нет, придется тебя тут так одну и оставить. Или еще лучше - буду через замочную скважину за твоей агонией наблюдать.
Одну... Живот снова шевельнулся, Лиза переменила позу, захотелось потереть ноги. А они?! A Елка?!
- Какая елка? Елки в лесу, а у тебя тут мишурина зеленая на окне висит. Мне ни она, ни даже железка твоя - вырь кивнул на ноут - не нужны. Одно - эрзац, другое - понты...
- Нет, дочка моя! Елка! Елена. Монстро моя дорогая... Они в Красногорске сейчас.
-Дочке сколько лет?
-Два...
-А, ну тогда твоей Монстре с монстрами воевать покуда не получится. Но подрастет - наверняка станет героиней Сопротивления, возглавит борьбу за освобождение Земли от злокозненной нечисти и, конечно, героически погибнет в возрасте 17 лет. Герои, они, знаешь, долго не живут.
-Заткнись!
Вырь пожал плечами, снова замер, неотвязно глядя на Лизу. Казалось, в его светлых глазах отсвечивает холодное серое зимнее небо.
***
А потом она начала говорить - не потому, что так захотелось одеял. Или тепла. Но она столько пролежала тут, со всеми перессорилась - и даже такой странный, если не сказать страшный (не видом, так намерениями) слушатель показался ...э-э-э ...приемлемым. И еще что-то.
Где-то на середине "сказок Венского леса" вырь спрыгнул с тумбочки, подскочил к двери, отпер ее ключом и бросив "погодь!" скрылся в коридоре. Вскоре он явился с кучей одеял, кинул их на пол и снова исчез. Вернувшись, закрыл дверь, выставил на тумбочку три бутылки.
- Это для варварских экспериментов над партизанами. Сыворотка правды. Сейчас будем клизмы ставить. Да не смотри так, это все тот же "Гепасол-нео", глюкоза и Рингер твои кончаются. Правда, я не знаю, сколько тебе надо, может и не стоит.
- Ставь, мне по две бутылки в сутки положено.
- Ну и замечательно.
- Только это... их греть надо.
- Греть? А, точно, оно же тебе в кровь льется. Могла бы раньше сказать. Греть... Ну ладно.
Дальше рассказывать было удобнее. Отчего-то ставший заботливым карлик укутал одеялами, не забыв, к стыду Лизы, поинтересоваться перспективами деуринации, и даже растер ей ноги своими варежками. Повыдергивал коннекторы, подсоединил, спрятал бутылки под раздувшуюся курточку.
-Ну вот, будем греть. Давление меньше, я подачу увеличил. Продолжаем разговор.
***
Когда рассказываешь, иногда все равно кому, время течет быстро, а боль - и душевная, и телесная - отступает. За окошком темнело, короткий зимний день заканчивался, уступая длинной ночи. Очень длинной ночи....
Лиза открыла глаза. Вырь по прежнему чернел на фоне окна. Поняв, что больше ей каяться не в чем, слез с тумбочки и долго смотрел в лицо девушке. Потом снял с лапки варежку и взял под одеялами за руку. Лапка была прохладная и немного влажная, Лиза вздрогнула.
- Это была хорошая сказка, спасибо. Только очень страшная. Тебе самой концовка нравится? "И была, одиноко лежа на одре болезни, сожрана ожившими мертвецами". Бр-р-р!
- Не одиноко.
- Неужели я уже стал достойной компанией?
- М-м-м... Но я не одна.
- А, ты про это. Тогда концовка будет еще более трагической. "И была, лежа на одре болезни, вместе с.."
- Прекрати, пожалуйста.
- Всегда пожалуйста. Но от этого ничего не изменится.
- А ты думаешь, что-то можно изменить? Может, что-то может изменить прикованная к кровати дохлятина?
- Понятия не имею. Однако оков я как-то не вижу, и, раз уж ты настолько героическая личность, то и терять тебе нечего, даже цепей нет. Можешь пожертвовать собой на благо человечества, скажем. Не знаю, какие ему блага нужны, тебе видней, ты жертвуй, если желание есть.
- Я не хочу для всех. Я только для ...отдельных представителей. Так можно?
- Ну, ча-ща - это столь любезные твоему сердцу леса и прочее все хорошее, а жи-ши - это, надо полагать, они и все плохое.
- Кто?
- Они. Жи-ши. Или Жы-шы, тут разница невелика
- A эти жи-ши могут оказаться теми зомби, о которых ты говорил?
- Запросто. Вообще в жи-ши можно назначить кого угодно, даже меня, была бы ча-ща. Но меня назначать не надо.
На секунду Лиза представила себя суровой воительницей из фэнтези: на белом коне, отважно сокрушающей полчища нечисти сверкающим мечом. На другую секунду - не менее суровой воительницей в камуфляже, в каске и берцах, из автомата обоймами всаживающей в ту же нечисть серебряные пули. На третью - себя как есть.
- Я вряд ли гожусь в борцы с жи-ши.
- Я их не видал, сравнивать не с чем. Ча-ща у тебя есть?
- Есть.
- Ну и замечательно. Как оно там, одеяла греют? Нотик на, включи, просто чтобы работал - он греется, все лучше. А ноги? Понятно, все равно мерзнут. Ладно, поскольку врожденное чувство приличия не позволит тебе разделить со мной ложе, и с лежачего меня ничего не течет - вырь хлопнул себя по раздутой груди - я, от щедрот своих, готов тебе замечательную штуку пожертвовать. От сердца отрываю, всего пару дней назад в супермаркете позаимствовал.
Через минуту стало не просто тепло - горячо.
- Это нормально. Написано, часа два держит.
- А ты?
- Ну, у меня еще есть, что ж я, одну стащил? Плохо, что они такие здоровые: и тепла зараз слишком много, и таскать неудобно.
- Воровство грех.
- Да-да, многогрешен аз, mea culpa, mea maxima culpa. Это не твоя забота, ты лучше попробуй уснуть. Тут, как в сказках, утро вечера мудренее, подключишься к астралу, может, что и увидится, и надумается.
***
И оно увиделось. Не сразу, конечно. Накрывшись с головой, чтобы не мерзли нос и уши, Лиза задремала и - увидела!
Сначала она увидела ча-ща, то есть лес. Посреди леса, то есть в самой чаще, среди елок торчало здоровенное дерево, наверняка дуб, но такие дубы бывают только в иллюстрациям к сказкам и вообще там, где дубы путают с баобабами. А вот появились и жи-ши, стали вокруг дерева из земли расти, как грибы, потом гуськом отправились куда-то. Дерево было, как и положено, черное и засохшее, нечисть чистенькая и вся в белом - рубахах, портках, платьях. Вот как, оказывается, бывает!
Потом увиделось то же дерево, но перед ним стояло десятка полтора мужиков в хламидах античного покроя, и все смотрели, как их товарищ что-то такое творил перед дубом, периодически вздымая руку с не то медным, не то вообще деревянным крестом. Видимо, вняв его мольбам, дерево потихоньку задымилось, потом даже загорелось, все сборище весело загалдело и зашагало к оказавшейся неподалеку реке.
А в третий раз увиделась уже не ча-ща, а город. С рубленым кремлем, бревенчатыми хоромами в центре и более скромными, но тоже высокими курными избами на расходящихся веером улицах, заканчивавшихся убогими землянками. В одном месте застройка расступалась, оставляя клин свободного от домов пространства, и там, в центре наполненного какой-то жижей неширокого рва, стоял идол. И не простой деревянный болван, а словно бы выросший из этой земли, точнее грязи, метра в три монолит, рожа сытого лысого мужика с презрительно оттопыренной нижней губой и кустистыми бровями над здоровенными совиными глазами. Глаза будто бы светясь, смотрели на север, а на макушке, которую припекало солнце, была другая рожа - тонкая, глумливая и патлатая, с бесстыдно высунутым языком и кукишами в обеих руках. У того, что был с другой стороны, левая рука, толстая и когтистая, торчала ладонью вверх, навроде как требовала туда что-то положить, а вторая, еще толще и когтистей, была приподнята в угрожающем жесте, намереваясь кого-то схватить.
Город Лизе показался смутно знакомым. И реконструкции похожие она в книжках видела, и... Да на карте те же две реки сливаются! Это же Н-ск! Тысячу, может больше, лет назад он как-то так и выглядел. А идол...
Вспомнилось, как она читала у академика Неводова о поклонении в этих краях загадочному божеству, которое пришедшие позже славяне звали Чернобогом - это, наверное, и был тот двуликий "янус". У того же Неводова были приведены выдержки из изложенной у Воровского летописи, согласно которым идол Чернобога был единственным, которого при введении христианства не сбросили в Чару. Хотели, но... Якобы идол внушал такой страх, что к нему и подойти боялись, теперь понятно, что боялись еще и во рву этом испачкаться. И еще его выворотить из земли тоже не получилось - как ни бились три десятка отборных битюгов, выделенных княжеским наместником, только цепь, которой идол намеревались выкорчевать, лопнула. Посему решено было все место засыпать привозной землей, соорудить курган и считать, что нечестивое место поглотила мать- сыра земля. Вопрос о поисках капища Чернобога был впервые поставлен, кажется, неутомимым Стрельбицким, наезжавшим в Н-ск в ходе своих знаменитых поисков аптеки Ливонского ордена (содержавшей, по легенде, философский камень) и, при посредстве двух соломинок, вроде бы даже указавшим точное место. Естественно, под губернаторским дворцом, так что и при царе, и после революции никаких разрешений на раскопки получено не было. Вторым исследователем, занявшимся поисками, был сам Неводов, два десятка лет копавший Н-ск, выкопавший там весь древнеславянский и часть греко-римского пантеона, включая Митру и Исиду, но Великого Искомого даже он не нашел. Не там искал! По Неводову, святилище Чернобога должно было располагаться где-то у реки на достаточном удалении от Кремля, а оно вон где! Почти в центре! Там, где...
О Боже! Да ведь до дворца графов Лапкиных на этом месте стоял только питейный дом, вокруг которого чуть ли веками приносились жертвы не только Бахусу, но и вообще творился махровый разврат и всяческие непотребства, включая многочисленные смертоубийства. Граф- филантроп ради радикального исправления туземных нравов выкорчевал гнездо порока и выстроил на его месте дворец, по совместительству странноприимный дом, позже отдал его целиком под больницу, коей здание посегодня и является. Так на сайте было. Но это значит, что капище Чернобога, если оно сохранилось, расположено прямо под ней! Оно, конечно, должно быть под землей, и, хотя при строительстве дворца Лапкин ни до чего такого вроде не дорылся, но кто-то, уже в наши дни, мог продолжить раскопки и ...
И тут она увидела свою Чупу, в камуфляже и белой фатиновой юбке, всю грязную как порося и с игрушечным автоматом. И ее, крадучись, обступала толпа зомбей. Малышка поводила стволом, но нечисть не пугалась - должно быть, патроны кончились. И не только не пугалась, но ухмылялась и призывно манила: сдавайс, партизан, ходи к нам, бели булкен с кофе кюшать.
-Не-е-ет! - закричала Лиза и проснулась.
- Тихо! - шипел ей вырь сквозь одеяла - Ти-хо! Вот так. Ну что, есть прогресс?
- Есть! Это, кажется, тут, в подвале. Надо сообщить, чтобы сюда высадили десант спецназовцев. Или чтобы дом разбомбили. Может быть, даже атомной бомбой.
Ознакомившись с сомнамбулическими откровениями, карлик хмыкнул.
- Атомная бомба... Злая ты. Атомная бомба - это жест отчаяния, в основном со стороны ее самой. Не в силах разобрать, где враги, а где - не очень, она, жертвуя собой, сносит все подряд и заражает землю болью своего горячего сердца на годы и десятилетия. Это самоубийство, совершить которое требует долг перед ее создателями, но которое все равно бессмысленно, она это знает и мне ее жалко.
- Бомбу?
- Да. Было дело... Вообще, если уж воевать со злом, то бомба - не лучшее решение. Тут надо вручную. Ну вот как... А, ладно. В любом случае, ни бомбы, ни десанта не будет. У нас нет средств связи, то есть они есть, но не работают.
- А ты? Давай ты пойдешь, всем все расскажешь и...
- Не-а. Во-первых, мне эти живые мертвецы не мешают. Наоборот, можно сравнительно спокойно жить, питаться старыми консервами, размышлять о вечном и...
- И умереть, отравившись окончательно протухшей тушенкой? Это ваше вырьское счастье такое, да?
- Ну... Скучно, конечно, будет, так что это не счастье. Но так и так не слишком весело, а с ними спокойнее. Стабильность, понимаешь? Э-э, ты меня что, укусить хочешь? Я еще во-вторых тебе не сказал! Так вот, во-вторых - продолжил вырь, спрыгивая с тумбочки - я не знаю никого, кто бы тебе поверил. Мне - тем более, даже ты вряд ли мне веришь. Так что не выйдет. Есть еще в-третьих, но и без него все ясно
Лиза откинулась на подушку и уставилась в окно. Сквозь облачную завесу в небе проглядывала луна. Вырь проследил за ее взглядом, процитировал:
- Луна, сквозь тучи мрачные сверкала, и ты печальная лежала...
- Там по-другому.
- Может быть, но здесь - именно так. Кусаться не будешь?
Шло время, подсвеченные луной, проносились облака. В палате (хех, назвали бы еще больницу хоромами...) стало совсем холодно. Вырь с облегчением избавился от бутылок, отсоединил трубку.
Красиво, да? - кивнул он в окно. Погода меняется, и на мороз, а я, между прочим, на тебя три пакета извел. И пока ты там размышляла, тут по коридору кто-то ходил, так что созерцательное бытие наше заканчивается.
Боль гвоздем царапала бок. Лиза закрыла глаза и снова увидела дочку, стало хуже. Подумала о другой, которая здесь, рядом - совсем плохо. А потом из этого выросло убеждение, что лежать, ждать и сожалеть о прошлом и настоящем малодушно, и если не хочется, чтобы два мозга достались на обед вурдалакам, надо...
***
-Ладно, ладно, хватит! - вырь тащил Лизу за руку (больную!) обратно к кровати - хватит пока. Та, шатаясь, стояла на холодном сером полу и вырывалась, другой рукой опираясь на стойку капельницы.
-Да остановись ты!
Лиза, тяжело дыша, мелкими шажками упорно двигалась от окна, в обход кровати, к двери. Тогда недомерок сменил тактику.
- О Кали, черноликая сокрушительница демонов! О светлая Эржебет, молния ясного неба! О Франка Рябинка, хранительница малых жизней! Постой, госпожа, и подумай, стоит ли выходить на битву подобно золотоволосой Эшлин Доменнан? Не кельтской ты крови, и не пойдут за тобой распаленные жаждой битвы и неприкрытой твоей красой сыны Кор Лаэйр, и не на зеленых полях будет битва. Где твой багряный плащ, валькирия, где сверкающая броня? В глазах твоих всепожирающий пламень, но зачем в руке нет разящего огненного клинка? Отчего чело твое не венчает знак твоего царственного достоинства, а верный конь оставлен в небрежении? Явись, божественная, врагам во всем своем величии и... ну хоть не замерзнешь, что ли.
Глядя на стоящего перед ней на одном колене карлика, Лиза усмехнулась про себя. Валькирия... Верный конь... Знает она, на что похожа. В застиранной ночнушке, худющая, шкура висит, морщины да немножко седины, цвет как у натурального китайца, тени у глаз-носа-рта, запястья отекают, мешки под глазами, вены в синяках и из локтевой вдобавок катетер торчит. И пузо раздутое. Божественная...
- Бог один - чтобы не рассмеяться и не расплакаться, сказала она.
- Да сколько хочешь, хоть триста тысяч, хоть ни одного, - поднимаясь, ответил вырь, - но теперь, продемонстрировав первый подвиг истинно русского героя, надо бы хоть георгиевской ленточкой повязаться. И вообще экипироваться. Бери пример с меня - одет тепло, не то что некоторые.
- Так ты что, мне поможешь?
- А что тут делать? Придется....
- Ты что-то там о сверкающем клинке говорил. Нож дашь?
- Ножа я вам не дам. Я им хлеб режу. Спину чешу. Под ногтями ковыряю. Делать из него оружие не позволяет мне моя этика. И не проси.
- Ну и что тогда с твоей помощи?
- Делом я помогать не мастак, словом - сколько хочешь, язык не отсохнет. И уже помогаю, вот, в тебя правильную мысль заронил о том, что для свершения подвигов нужно подготовится.
- Но мне нужно оружие! Чем там зомби этих сокрушить можно?
- Вообще тебе видней. Вон, ложись, глядишь, еще что покажут. Или не ложись, только босиком на полу не стой, тапочки хоть надень. А вообще думается мне, что убить зомби несложно. У них мозгов нет, а так вроде люди как люди. А уж как людей убивать, всем известно. Но сначала оденься, а?
***
Вырь скептически осмотрел плоды общих усилий.
-Да, это, конечно, шедевр haute couture, но при необходимости и в нем на улицу выйти можно.
Закутанная в обрезки пары байковых одеял, покрытых сверху больничным халатом, Лиза, даже не видя себя со стороны, манекенщицей одного из великих Домов себя не чувствовала.
-Спишем все на закройщика - успокаивал карлик. - смотреть на тебя кроме врагов некому, а их надо устрашать. Вот ведь идея замечательная, прям в фигуру попали, и держится! Базарная торговка на марше, квашня на ножках, хи... Все -все, вы великолепны, сударыня! Обувь, конечно, ни к черту, где шпильки для нанизывания супостатов? Шляпки точно не хватает, возьмем с боя вражий шелом. Отдавай варежки, воительница, седлай коня, бери копье и мы выступаем.
Коня? Копье? Лиза непонимающе уставилась на новоявленного оруженосца, а тот указал на кровать и на капельницу.
- Все в наличии, колесница ждет Арджуну, в эпизодической роли Кришны буду я. Забирайся, вот тебе грелка. Почти остыла, но пока сойдет, там согреешься. Так, как бы стойку тебе дать. Помоги, наклоняй по чуть-чуть... А!!! Ты что? Она ж меня чуть не зашибла!!!
- Извини. Я тебе говорила, у меня рука...
- Ладно, давай, тяни двумя. Во. Сюда упереть - и хоть на медведя. Тапки держи. Так...
- Что?
- Ну, ты правда собралась? Это ведь идиотизм, и выглядит соответствующе.
- По большому счету мой собственный идиотизм меня сюда и привел. Я тебе рассказывала.
- Да... Я бы даже назвал это героизмом. И вот это - тоже героизм, в античном стиле. Ладно, командуй отход, вот только колесики расстопорю...
***
Больничный коридор, пустой и темный, оказался еще более холодным. С одной стороны был тупик, с другой... С другой зигзагами походкой паралитика приближалась какая-то приветственно распахнувшая руки длинноволосая фигура.
- Надо попробовать объехать.
- Ага, если ты рулить будешь, я курс ровно держать не могу. Предлагаю разогнаться и будь что будет. Возражения?
Кровать, гремя колесами по полу, начала набирать скорость, фигура приближалась. Синусоиды, по которым двигался предполагаемый зомби и "колесница", как показалось Лизе, должны были неминуемо совпасть, и она отчаянно закричала:
- Вправо!
Рулевой попытался выполнить приказ, кровать опасно накренилась, стойка капельницы вывалилась вбок, и именно она, а не кровать ударила фигуру, несомненно женскую, куда-то в живот или пониже. Разогнавшаяся кровать протащила свою жертву несколько метров, потом стойка с оставшимися одеялами, чудом не задев Лизу, слетели на пол, а вырь сумел, наконец, остановить разошедшегося скакуна. С некоторой опаской с мобильниками в руках пошли смотреть результаты.
Тело, облаченное в утепленную куртку и стильные брюки, подергивалось, заливая вокруг все чем-то красным.
-Я человека убила! - простонала Лиза - нет мне прощения! И изготовилась биться головой о стену.
- Стой, стой, ты посмотри внимательнее - вырь осторожно повернул устало клацающую зубами голову носком сапожка, посветил.- Вишь, дырка, голова пустая, в ней один ветер. У таких в карманах айфон обязательно должен быть. Нужен? В пару к ноуту пойдет.
- Не смей обирать трупы! Это мерзко! И эта кровь... Оно, может и зомби, но ведь живое было, раз шевелилось...
- И это мне говорит человек, тщательно изучивший литературу по живым мертвецам и предуготовленный религиозным воспитанием к восприятию чудес. Надо было Синькова читать, про неупокоев в славянском фольклоре, а не всякое бульварное чтиво. Итак, для не пивших из родников научного знания: оно холодное как ледышка, можешь попробовать, уже не шевелится. А это не кровь, а заменитель, традиционно использовали клюквенный сок, но это не он. Погодь... - Вырь окунул палец в жижу, понюхал. - Химия какая-то. А! Я знаю, что это!
-Да?
- Да. Это антифриз. Ты думаешь, отчего зомби и вуду все больше на экваторе? Без антифриза живые мертвецы по такой холодрыге вообще двигаться не могут. Азиатские шаманы использовали в качестве наполнителя смесь выжатой черной и красной икры с импортированным из Китая соевым соусом, но это по нынешним временам дорого. Однако при правильной, натуральной заливке мертвяк очень даже резв, и надолго, а тут льют что под руку попало, вон его и шатало, как пьяного. По любому, женераль Фрост на твоей стороне, я тоже, Копье Судьбы сразило супостата, можешь праздновать первую победу. Если айфон не нужен, можно одежку стащить. Не в размер, но теплая.
Лизу передернуло. Одевать заляпанную кро... да пусть антифризом куртку с зомбийского плеча казалось омерзительным, такими же - идея и ее автор. Она даже посветила, ожидая увидеть на вырьской одежде следы убиения предыдущего несовершеннолетнего владельца. Да нет, вроде чисто. Зато в слабом свете звонилки за полуоткрытой дверью что-то блеснуло. Кафель! Оружие!
Поначалу операционная не оправдывала надежд: кроме одноразовых скальпелей с пластиковыми ручками и больших, но все же не аршинных, игл-трубок ничего колюще-режущего не обнаруживалось. Можно, было, наверное, резать мертвякам вены и тыкать в них иглы потолще, чтобы слить антифриз и предоставить генералу-союзнику обездвиживать врагов - но это сколько ж ждать придется... Зато в плане обмундирования улов был богатый: шапочки на голову (накладка из ваты на затылок - на всякий случай), несколько бахил поверх тапок для утепления, пара халатов - по утверждению оруженосца, нечисть норовит все больше зубами и ногтями, так что лишняя защита не помешает. Но оружие... Может, стегать вражин клистирными трубками?
И тут она увидела Его. Он сиял никелем и красным деревом на стене, и был великолепен. Подставила табуретку, пыхтя, забралась, едва не уронив, сняла - тяжеловат, но каков! По рукоятке вилась надпись, Лиза поднесла оружие -да, да , оно! - к окну, и в лунном свете золотом заблестели магические руны: "Заслуженному хирургу России Олегу Сергеевичу Якушенко от его друзей по ЧКГ". Вот не гадала, что шутки медиков могут быть столь полезны для пациентов!
- Во! - продемонстрировала несколько уставшая, но довольная будущая героиня обретенное оружие - ну как?
- Готовая убийца в белых халатах - ткнул вырь пальцем в обновки. - Отлично. А это... Назови его Дюрандаль.
- А почему не Эскалибур?
- Потому что Дюрандаль - противоаэродромная бетонобойная бомба, орудие мирного труда, не запятнавшее применявших его кровью живых существ. Эскалибуром же ни пахать, ни жать даже и не пытались, только рубили, и вовсе не капусту. Так что Дюрандаль, он и на кирку чуток похож. Не тяжеловат?
-Да нет - Лиза дрожащими руками подняла новообретенное оружие над головой, и, не в силах удержать его на весу, почти полетела вперед.
- Вот видишь - тыкая сапожком в выщерблину на обливном полу, констатировал вырь - он свое дело знает. Глянь, и не затупился. Дюрандаль бетонобойный, как есть. Ну что, пошли вниз? Там несколько штук бродит.
- Погоди.
Лиза вернулась в операционную, положила перед собой Дюрандаль, опустилась перед окном на колени. Размяла пальцы, помассировала больную руку. Потом вытащила из-под многочисленных одежек крестик, зажала его в кулаке и зашептала:
Дай мне, Господи, быть орудием Твоего мира,
чтобы я приносил любовь ненавидящим,
прощение - обижающим,
примирение - враждующим...
Потом было еще, о дочке, и уже под конец - об укреплении духа и руки в борьбе с нечистью. А напоследок, уже спрятав крестик обратно - о том, чтобы и у ее спутника все было хорошо. В этот момент раздался за спиной грохот, и не успел он затихнуть, в операционную ворвался вырь.
- Все, они полезли наверх! Строем! Не иначе наведение получили! Я кровать вниз спихнул, но их много. Я за тебя воевать не буду, хотя статус нонкомбатанта и так скомпрометирован. Иди на смертный бой, Великая!
И она пошла.
***
С первым было сложно. Страшно было обрушивать Дюрандаль на образ и подобие человеческое, да еще и в костюме и при галстуке, но бессмысленная улыбка на сытом лице зомби ее разозлила. Она давно не ела нормальной еды, а этому мясного и жирного подавай! На вот, отведай!
Дюрандаль с хряском расколол череп, Лиза зажмурилась и еле увернулась от возвращающегося собственного оружия. Лезвие, опять глубоко пробороздившее пол, было лишь слегка испачкано бледно-розовым, а башка зомби и правда была внутри полой, как хелловинская тыква. Долго любоваться интерьерами пустого вместилища разума не пришлось - поверженный враг рухнул, и конвульсивно подергиваясь, покатился по парадной лестнице бывшего дворца Лапкиных. Снизу подходили новые, но Лиза чувствовала себя гораздо увереннее, и следующего выходца с того света - накрашенную девицу в жакетке с меховым воротником -она утихомирила уже вполне профессионально, без порчи здания: то ли так быстро наловчилась, то ли Дюрандалю зомби показались интереснее бетона. Дальше было еще проще, да и нечисть не перла сплошным валом; по исчерпанию первой группы, совпавшему с достижением Лизой первого этажа, выдалась столь желанная передышка. Ныли отвыкшие от какой-либо деятельности руки, стучало сердце и кружилась голова, пошатывало, стреляло в боку, и живот странно подергивало. Вырь сверху объявил счет:
- Двоих затоптал твой конь, сама ты уложила дюжину. Того четырнадцать, с тем, что сверху, полтора десятка. Славное начало, могучая дева-поленица!
- Поленница? Пленница?
- Поленица. От поле. Исчезнувшее сословие степных богатырш, типа валькирий, они и давались только сильномогучим святорусским поединщикам. У тебя муж кто?
- Пес режима...
- Ну вот, не мерчандайзер какой. На, Брунхильда, пожуй "орбит". А мне шоколадка.
- А мне?
- Тебе шоколадка если будет на Новый год, то маленькая. Нельзя, знаешь, а жвачку - пожалуйста. Ну, куда дальше? Тут у них должны висеть планы эвакуации при пожаре...
Вырь обежал центральный зал, зашумел чем-то в дверях. Вернулся со стулом.
Планы есть, но подвалов-то на них нету. Садись, правды в ногах тоже нет, откинься. Живот как?
- Нормально, даже удивительно. А ты что там делал?
- Двери запер, чтобы с улицы не заходили. Тебе местных хватит.
- А стекла?
- Чтоб их бить, орудийная деятельность нужна. Они сами к ней не способны, надо заставлять, и раз стекла целы, значит, никто этого от них не требовал. И, если этот никто, он же некто, в здании, то ему проще на тебя тех, что и без того внутри, натравить. Так что думай пока и отдыхай.
Думать долго не дали: с первым ударом старинных, не иначе еще графских времен, напольных часов из коридора слева появился очередной отряд. Лиза тяжело, опираясь на рукоятку Дюрандаля и не без помощи выря, встала и пошла им навстречу.
На ровном полу махать Дюрандалем было тяжелее, чем на лестнице, но организм, бросавший в кровь порции стимуляторов, и прибавившийся опыт обращения с серебряной молнией давали великолепные, просто нереальные результаты. Иногда казалось, что это не она замахивается Дюрандалем, а сокрушитель нечисти сам несет ее вперед, и редко когда вместо безмозглой плоти било волшебное оружие в стены, вышибая из них целые облака пыли и обрушивая пласты штукатурки, или с искрами кололо пол. Но на этот раз и зомби старались не идти под удар по одному, а в коридорной полутьме Лизу окружить. На счастье, мертвяки были медлительными, коридор - не слишком широким, а рукоятка смертоносного орудия достаточно длинной, так что удалось им прорваться за спину всего три или четыре раза, и в последний раз если бы не стул, удачно хвативший по спине уже начавшую вгрызаться в Лизин загривок нежить в трениках, дело могло кончиться совсем печально. Но надо, надо дальше... Обессиленная девушка, тяжело дыша, в полуобморочном состоянии опустилась на четвереньки и, волоча за собой оружие, двинулась вперед, отпихивая затихающие тела. Дорогу преградил все тот же стул.
- Второй раунд выигран со счетом 28:0. Пора вытирать с победителя пот и кровь, поить укрепляющим зельем и разминать натруженные богатырские мышцы.
Лиза замычала.
-Ладно-ладно, вот, к стеночке привались, давай помогу. Так, рюкзак подложу, ну как, не тяжело? Полотенца у меня нет, надо было прихватить, ну вот, шарф возьми, мне он нужен только когда горло болит, пока обойдусь. Еще жвачки хочешь? Ну ладно. Живой воды у меня нету, давай, массировать руку попробую...
***
- Дай, дальше надо.
- Ты знаешь куда?
- Туда, откуда пришли эти.
- Логично. Но очередной чертовой дюжины ты не выдержишь, выглядишь хуже чем зомби из фильмов - каюсь, смотрел от безделья парочку, - чувствуешь себя, без сомнения, препаршиво и не выдерживаешь никакого сравнения с этими.
- А чего они такие...
- Толстые и красивые? Ну так они счастливые, по-настоящему счастливые, им ничего не нужно. У них и раньше почти все было, а теперь полная нирвана, если не считать того, что приходится выполнять волю хозяина. Да и это здорово, не надо думать, чем себя занять: сказали иди - пошел, стой - стоишь. Не надо страдать, испытывать любовь и жалость, сожаление о прошлом и страх перед будущим - разве не здорово? Ведь самое главное - сознание того, что ты все правильно сделал, и оно у них есть. А тебе, убогой, больно за других, тебе глаз режет ложь и несправедливость, ты бьешься в поисках тепла и света, решила вот сделать всю жизнь сплошным испытанием своих моральных принципов и сомневаешься слишком во многом - в большем, чем то, во что веришь... Ты по другому не можешь - и вот, еле живая, сидишь на грязном полу, больная и усталая, а они здоровые и упитанные. Я даже думаю, что им и мозгов людских не надо - достаточно бродить по свету и перенюхиваться со встречными.
- А зачем они.... кусаются?
- Может, они опасаются несчастливых людей типа тебя. Вас же хлебом не корми, дай устроить манифестацию, перформанс, еще какой-нибудь акт отречения от всеобщей нирваны, а чего в этом хорошего? Вот они и творят добро по своему, пытаясь тебя успокоить. Чтобы ты вела себя тихо и мирно и поддерживала устои общества. У тебя для этого все было и в основном есть - но нет, спокойной жизни не получилось. Этим ты, в отличие от них, мне и интересна. И сейчас, пожалуй, самое время зафиксировать состояние объекта в промежуточной стадии - вырь прекратил разминать ее руку, поднялся и вытащил смартфон. Улыбочку!
Лиза зажмурилась, закрыв ладонями лицо. Вспышки не последовало.
- Мда, третья причина, пресловутое "а вдруг"... Ты как, совсем идти не можешь? Тут сидеть нельзя, я, конечно, если поднатужусь, дотащу тебя до конца коридора, но там-то надо ножками. И ручками, ручками, размахнись, раззудись... Ну что?
Подниматься было мучительно, плохо помогали и вырь, и его стул, и сам Дюрандаль. Встала. Двинулась. Сокрушитель черепов со скрипом чертил на полу дли-и-и-и-инную царапину.
***
Дошли до конца коридора, выбрались на лестничную клетку, одна лестница вниз, другая - вверх. Лиза попробовала ринуться - а может, прямо рухнуть - вниз, но вырь показал пальцем в потолок. Лиза затрясла головой, но коварный карлик вдруг выдернул из слабой руки Дюрандаль и поскакал с ним вверх по лестнице. Лиза, шепча нехорошее, волей-неволей потащилась следом.
Вырь далеко бежать не стал, поджидал ее на следующем пролете, протянул Дюрандаль, прижал палец к губам и прошептал: садись и жди.
Привалившись к стене, Лиза сквозь полузакрытые веки наблюдала, как ее дыхание сворачивается в клубочки пара и тает в воздухе. Взмокшая под многослойной "броней" девушка начала замерзать, и в горле пересохло. Сколько надо ждать, и зачем, было непонятно и уже даже не важно. Бок ломило адски и, в конце концов, не выдержав, она отрубилась.
***
- A ты молодец, вовремя! - одобрительно шептал вырь, похлопывая ее по щекам.- Давай, вставай на бой кровавый, святый и правый. То есть боя пока не будет, зато вот тебе из НЗ - минералка, негазированная, мелкими глотками. Подогретая, можешь даже внутривенно, а можешь во рту поболтать и выплюнуть, хотя это варварство.
- Почему? - выдохнула Лиза.
- Потому что питьевая вода для того, чтобы ее пить. Я больше люблю с газом, но все равно.
- Нет... Почему..... Боя... Не будет...
- А! Ну тут моя маленькая военная хитрость и твоя слабость сыграли как нельзя лучше. Я подумал, что новую порцию тебе будет удобнее встречать, стоя сверху - меньше усилий. Но усилия совсем не потребовались, ты была без сознания и колонна противника организованно проследовала мимо в направлении центрального зала. Ты, кажется, права, они идут из подвала, и идут совсем ме-е-едленно, коматозы - видать, новорожденные, даже не прокачанные антифризом. Не знаю, заборола б ты их или нет, но и не придется.
- А если... вернутся? - отнимая губы от бутылочки, вяло поинтересовалась Лиза.
- Они, конечно, вернутся, минут через 15-20, при их-то совсем неспешном хождении. И найдут дверь запертой, тут регель с нашей стороны. Если не было приказа ломать, они так и будут до позеленения подергивать дверную ручку. Так что давай, допивай - и вперед, пока новые не народились, авось успеем. Давай свою мобилку, у тебя батарейка села меньше.
Каждый шаг продрогшей и скручиваемой болью в бараний рог Лизе давался теперь с трудом. Внизу за незапертой железной дверью ждала полная темнота и, будь она типично подвальной, заставленной и засыпанной всяким хламом, тут-то шествие бы и встало. Но нет, подвал оказался огромным и совершенно пустым. Слабый свет "Самсунга" скользнул по низкому сводчатому потолку, вовсе не увешанному спящими вампирами, по гладко выметенному полу. Впереди угадывалась стена, справа и слева чернела тьма. Вырь вышел вперед, походил туда-сюда у противоположной стены, постоял у двери и заявил:
- Нам налево.
- Почему?
- Ну не потому, что с левого плеча черт и все такое. Маркировка вот - и он посветил в пол.
Лиза напрягла глаза, готовясь увидеть стрелочку с надписью "Ад там", но пол оказался расчерчен через каждые полметра или около того белыми параллельными линиями, а пред дверью было обведено желтым.
- Это... что?
- Ну как... Белые - это ряды, у той стены они пронумерованы, нумерация идет слева направо. Я так понимаю, здесь их складировали.
- Кого?
- Неупокоев этих. Собирали критическую массу, ставили рядками от стены до стены, по линеечке. Обстоятельный у тебя противник, ничего не скажешь. Аккуратист! Это его и подводит. Желтую отбивку видишь? Это дорожка, по которой можно ходить, когда все парковочные места заняты. Вот мы по ней и пойдем, и как раз куда надо придем. Оружие наизготовку и иди первой, я сзади подсвечивать буду.
Лиза, прижимая Дюрандаль к груди, зашуршала рваными бахилами, сзади поскрипывал сапожками карлик. Холод был жуткий, она то и дело приваливалась к покрытой изморозью стене. Надо. Надо, ради Елки, ради всех. Господи, дай
надежду - отчаявшимся,
радость - скорбящим,
чтобы я приносила свет во тьму.
Света было мало, но идти можно было и без него: пол чистый, а вырь прижался к боку и вел ее, придерживая за пояс халата и приговаривая:
-Вот так, по стеночке, по стеночке, еще немножко, еще чуть-чуть...
Перед глазами плыли разноцветные линии и круги, световые волны бились в антрацитовые утесы, отдаваясь в голове глухим гулом, в печени - острыми толчками, в груди - хрипом, в руках - нытьем мышц и перекрученных нервов, в животе... А там как-то было тихо, тоже, наверное, устала. Сколько это продолжалось - не вспомнить, из сомнамбулического состояния ее вывел вопль выря: