|
Из пункта С в пункт В летела ведьма. Звали её Хельга. И в то же самое время из пункта D в пункт B, почти что ей навстречу, летела ведьма по имени Рисса. Глупые коровы, пасущиеся на лугу, не видели Хельгу, лошади, овцы и козы тоже не видели - они вообще мало обращали внимания на то что происходило над их головами. Люди тоже её не видели - им было не положено. И кошки её не видели, но кошки чувствовали и начинали нервничать - за это Хельга не любила кошек. Странно, что её родная сестра Рисса обожала кошек и кошки её любили безмерно, никогда не подводили и не выдавали. "Должно быть потому, что у Риссы коровий характер", морщила капризный носик Хельга, "непонятно только за что её вороной люди прозвали. Корова и есть корова, никакая не ворона". Хельга не знала, как её саму люди называют, с ней на эти темы никогда не откровенничали. Где-то в глубине души от этого копошилась и не давала покоя затаённая обида - все имеют прозвища и у неё оно должно быть. Человек без прозвища как человек без тени.
Она первая бесшумной тенью приземлилась внутри ограды деревенского участка. Где-то в этом доме должна быть их с Риссой мать, потомственная и всеми признанная ведунья, чей род каким-то чудом сумел сохраниться и не прерваться даже через тысячу лет гонений и притеснений ведьминого племени. Лёгкая тень скользнула по земле - это опускалась с неба Рисса. Длинные чёрные вороньи волосы развевались по сторонам, усиливая магию астрала, бездонной глубины распахнутые глаза как будто замерли в безмолвном крике нестерпимой боли. Она взметнула рукавами и вмиг солнце стало чёрным и небо стало чёрным, оставались видны лишь змеиные языки солнечной короны. Сквозь Риссу просвечивали дневные звёзды, кисти её раскинутых в стороны рук сияли холодным пламенем, по телу змеились холодные молнии. "Настоящая ведьма! Как есть настоящая ведьма. Как она это умудряется делать?", восхитилась и одновременно позавидовала Хельга. У Риссы всё выходило как-то просто, не задумываясь. И училась ведовству она не напрягаясь и всегда знала как ответить, даже если её этому не учили. Откуда? А могла она сотворить такое, чего никто не мог, да только сама зачастую своих возможностей не осознавала. "Ну точно, корова", ревниво подытожила застарелые раздумья Хельга, "И туфли дурацкие напялила, ну сколько ей можно об этом говорить, что не идут ей высокие каблуки - и так дылда хоть куда".
"Ты уже здесь!", искренне удивилась Рисса, стоя на земле. Она была на голову выше Хельги, стройная с осиной талией и иссиня-чёрными распущенными волосами, что спускались волнами ниже пояса и при быстром движении взмахивали как крылья вороны.
"Мама позвала", сказала Хельга, "я уже в поезде, а ты?". "А я ещё не знаю стоит ли ехать - дел полно. Вот, выясню только, что случилось". Рисса взмахнула неопределённо рукой и лёгкая рябь прошла по окрестностям, пелена тьмы, как проснувшись, спала с неба и солнца и оно снова засияло в вышине как ни в чём не бывало. "Мама, ты где?", негромко окликнула Рисса. "Здесь я", тень от яблони начала оформляться во что-то материальное и наконец приняло форму их матери.
"Здравствуй мама, зачем звала?", "Да не звала я вас вовсе", с досадой произнесла та, "Вот только вспомнила, соскучилась вроде бы как, а вы тут как тут - шустры больно стали, доченьки, замуж вам обеим надо. Чтобы были детишки, чтобы забота была, тогда не будете по пустякам летать туда-сюда, блажь свою демонстрировать". Их мать Вара была очень эффектной жгучей брюнеткой неопределённого возраста. На такую посмотришь и явственно перед взором встают шеренги разбитых мужских сердец. А сколько их было в былые времена! Женщина-вамп. Сейчас маме было явно не до дочек. "Ну ты же знаешь, мама, что Хельга замуж собралась". "Знаю, знаю", ворчливо сказала Вара и её изящный курносый носик на глазах принял крючковатую форму, роковые чёрные глаза красавицы запали и какое-то время мрачно сверкали колючками из-под кустистых бровей ведьмы. Но быстро успокоилось и прежняя красота вернулась на своё законное место: "Всё знаю, только балбес он и не из наших. Разве не могла себе ровню найти?". Хельга почувствовала как вытягиваются и заостряются её собственные ушки, как ноготки сворачиваются в остренькие коготки, но быстро взяла себя в руки - в общении с мамой надо было иметь воистину ангельское терпение и ангельские крылышки за спиной: "Мама, ну тебе бы только из ведьминского рода, других и знать не хочешь. Ну что за дискриминация такая? Нормальный он парень, а сейчас не старые времена". "А, живите себе как хотите. Вон как волосы себе обскубала, прямо как после тифа. Тьфу, срамота!", махнула рукой Вара и стала растворяться. "Но мама, что же делать? Хельга уже в поезде, сюда едет!", чуть не плача промолвила Рисса. "Едет - проедет", донёсся голос как из глубины и тень яблони вернулась обратно на своё место.
Хельга удовлетворительно хмыкнула. "Проедет" - означало разрешение на продолжение романа. Просто надо было на поезде проехать мамину станцию и выйти на следующей, в пункте A. Хельга была невысокая и не очень стройная, с чем старательно боролась. Волосы у неё были короткие, но не как у тифозной, тут мама переусердствовала. Это была всего-навсего модная стрижка, а не как принято в ведьмином роду - волосы неделю не мытые, не чёсанные и почти до пят. "Бр-рр" - её передёрнуло от всплывшего образа. Попыталась пригладить причёску, но рука прошла сквозь, не встретив сопротивления. Хельга часто комплексовала по поводу своего ведьминского происхождения. Она хотела быть как все, она страстно хотела быть современной. "Ну так собираемся у ребят?", с надеждой спросила Рисса. "Давай", согласилась Хельга, "Давно бы себе кого-нибудь присмотрела и окрутила. Чего без толку время проводить?". "Да ну, куда мне с моим-то ростом", погрустнела Рисса. "Ну и дура же она!", опять подумала расстроившись Хельга. В Риссе всего-то и было, что метр восемьдесят. По современным меркам ничего особенного - она повыше большинства парней, но ведь и парни разные бывают. Можно, к примеру, баскетболом заняться, там парни все как на подбор и у Риссы все данные есть, только надо захотеть. Они дружно поднялись в воздух, немного покружились в ритуальном танце и разлетелись.
Оля проснулась на очередной остановке в тревоге - не проехать бы. Снова раскрыла учебник - с омерзением посмотрела в него и зевнула. Формулы, формулы, интегралы, дифференциалы...сколько можно? Зачем их там столько? Вот, к примеру, формула на три строчки и всё это в конце равно нулю. Зачем, спрашивается? Зачем столько писать если это всё-равно ноль? Ноль - это ведь ничего! Она училась в техническом ВУЗ-е только из- за того, что её избранник сердца был технического склада ума человек - он закончил МВТУ имени Баумана. Но уж раз сделала свой выбор, так сделала - надо бить в одну точку. Решительно убрала учебник и достала Калевалу - сборник скандинавских стихотворных сказаний.
Мне синица так пропела,
просвистел мне дрозд
на пашне:
"Светлым день бывает летний,
доля девичья - светлее.
Лютое в мороз - железо,
доля женская - лютее.
Девушка в отцовском доме -
словно ягодка на горке,
женщина в жилище мужа -
словно на цепи собака.
Редко раб находит ласку,
никогда вовек - невестка".
Ольга недовольно сложила книгу и стала смотреть в окно.
Звонок в дверь. Я нехотя отрываюсь от книги и иду открывать. На пороге непревзойдённая Лариска, наша всеобщая любимица и всеобщий хороший друг. Я уже предвкушаю вечерний романтический трёп обо всём, что ровным счётом не имеет никакого значения и смело может быть забыто сразу же после произнесения. Лариска очень лёгкий человек и может говорить обо всём, всему придавая какую-то значимость и вместе с тем значимые проблемы делая невесомыми и не значимыми настолько, что даже ни говорить, ни вспоминать о них не хочется. Становятся как пух - дунешь, пфух, и улетело. С Лариской отдыхаешь как ни с кем больше - можно вечер проболтать и не вспомнить о чём говорили, но хорошее настроение на неделю обеспечено и даже как-то работается лучше.
Этажом ниже было продолжение свадьбы нашего приятеля Сергея Косенко. Я не горел желанием идти, поскольку и жених и гости уже были порядком навеселе и собирались хорошо добавить, чтобы скрасить дальнейшие тяготы Серёгиной семейной жизни. Большой радости мне перспектива надраться не доставляла, а состав гостей был как раз таков, что возможность сачкануть была эфемерной. Однако Лариска настояла. Гости сидели за составленными столами, их было много. Стоял гул голосов, уже слышались полупьяные выкрики, мне налили штрафную. Закусывая впопыхах - гости готовились танцевать, я ощутил какое-то жжение. Было ощущение, что кто-то меня сверлит взглядом. Несколько раз оглядывался по сторонам, но ничего необычного не заметил. Потом убирали закуски, сдвигали столы. Раздалась музыка, комната погрузилась в интимный полумрак и наполнилась танцующими парами. Я тоже потанцевал с одной, потом с другой - ощущение, что меня буравят, сверлят, вонзаясь взглядом прямо в мозг, не покидало. Но я не видел никого, кто бы на меня так свирепо пялился! В конце-концов не выдержал и, доверившись своему локаторскому чувству, пошёл напролом через танцующие пары по направлению к невидимому источнику.
Прорвавшись через последнюю пару я внезапно увидел её. Точнее, сначала я увидел пару круглых чёрных глаз, которые притягивали всё внимание, не оставляя ничего от окружающей обстановки. Я не сразу сообразил, что эти глаза были не сами по себе, а кому-то принадлежат. Она была красива и особенно красивы были эти наркотически расширенные глаза на бледном лице, что теперь неотрывно смотрели на меня снизу вверх. Я по инерции проскочил слишком близко - она сидела, а я стоял над ней. И теперь не оставалось ничего другого кроме как пригласить её на танец. Она согласно подала руку.
Обладал ли я свободой воли в этот момент? Не уверен. Буквально со второго па мы слились в затяжном поцелуе. Кругом было полно людей, но похоже, что нашей вольности никто не заметил - по крайне мере позже об этом ни разу никто не упомянул. "Пошли отсюда", шепнула она. Мы прорвались сквозь танцующие пары и помчались вверх по лестнице. У меня не хватило фантазии кроме как завлечь её в в свою квартиру - мы размещались в общежитии квартирного типа и условия были почти домашние. По логике вещей сегодня наша квартира должна была быть пустой. Я открыл дверь, мы ввалились внутрь и слились в поцелуе. Я буквально утонул в её объятиях и потерял какую-либо связь с реальностью. В реальность меня вернул голос моего соседа из темноты с просьбой найти другое место. Это было как отрезвляющий душ. "Пошли в другое место", предложил я. "Нет", резко сказала она, развернулась и пошла. Я пытался удержать её, но лишь получил по рукам. На этом всё кончилось.
"Что случилось, почему он напился?", допытывалась Рисса, когда они парили вместе над крышами домов. "Наверное почувствовал, что я не с ним", ответила Хельга. "Он не мог почувствовать, он не из наших", резонно возразила Рисса. "Глупая ты, Рисса, вся в маму. Люди тоже умеют чувствовать. Не так как мы, но тоже умеют и пока этого не поймёшь - нормальным человеком не станешь".- "Люди меня любят", упрямилась Рисса. "Знаю, но наверное не такой любви ты ждёшь" - "Не такой". "Ты знаешь того, второго?", перевела Хельга тему. "Конечно, это я его привела". "Как его зовут?" - "Разве я могу тебе это в астрале сказать?" - "Тогда дай имя" - "Олаф" - "Так нельзя, Рисс, имя Олафа нельзя давать, дай другое", заволновалась Хельга. "Не могу, я говорю то, что есть", холодно возразила Рисса, "Это - Олаф".
В те времена не было такой развитой системы коммуникаций как сейчас, сёстры жили недалеко друг от друга, но в разных областях и даже позвонить друг другу для них было большой проблемой. К тому же междугородняя телефонная связь "междугородка" была не по карману, разве что только для очень важных срочных сообщений. Для задушевных бесед существовал астрал, где они привыкли уединяться ещё в детстве, живя под одной крышей. Для незнакомых близко с астралом стоит уточнить, что когда даётся имя реально жившего человека, то это не значит, что пытаются поставить равенство, реинкарнировать давно умершего человека. Король Олаф Харальдсон жил в тринадцатом веке, умер и ни разу не оживал с тех пор. Но число типажей конечно, мы всегда сравниваем одного человека с другими, пытаясь обнаружить сходные модели поведения. Король Олаф был загадкой на все времена, но самая главная его загадка была в том, что ему подчинялся случай. Случайные события становились детерминированными, когда имели дело с ним. Сейчас же его имя всплыло в сравнении Риссы и бесполезно было допытываться у неё почему.
Я не понял откуда она взялась и куда исчезла. Спрашивать никого тоже не стал - воспринял как наваждение. Однажды, через несколько месяцев, когда мы уже переехали в новое более комфортабельное здание, возвращаюсь домой, открываю ключом дверь, захожу и с порога вижу её сидящую на моей кухне. Со мной вместе ещё были прописаны два парня в новенькой роскошной трёхкомнатной квартире со всеми удобствами, но я их очень редко видел. Один постоянно обитал у родственников, другой у подруги. Поскольку это была не та подруга, то я сразу решил, что она приехала к Толику Малинину, что проживал у родственников - я слышал, что у него есть девушка. Почему-то я сразу решил, что ко мне её появление не имеет никакого отношения. Собственно, это сразу почувствовалось по внешнему виду - она ждала не меня. Сидела на стуле боком, странно выгнув горбом спину и неестественно вывернув голову в мою сторону. Чёрные огромные глаза не жгли и не притягивали, а совершенно очевидно отстраняли, отталкивали, хотя может быть просто были пусты - я был ей совершенно не нужен. Наверное ещё потому сразу догадался, что любая девушка выпрямит спинку если парень её хоть чуть-чуть мало-мальски интересует. Эта же сидела в той позиции, что я её застал.
Обменялись именами. Её звали Ольга, она действительно ждала Толика. Ещё выяснилось, что её сюда никто не приводил, ключа у неё нет. Я украдкой глянул в сторону наружной двери - точно помню, что дверь была заперта, ведь я её только что лично открывал. О чем-то незначительном обменялись фразами. Я подумал, что и угостить нечем девушку в холостяцкой берлоге - ещё подумал, что может быть стоит сгонять в магазин за пирожными к чаю? "Ты куда собрался?", резко выпрямившись, спросила она. Я от неожиданности опешил и с перепугу пролепетал что-то вроде, что никуда я не собираюсь. Она мне не поверила и продолжала смотреть тяжёлым вопрошающим взглядом. "Чай будешь?", спросил я, чтобы сказать хоть что-то. Она не удостоила меня ответом и ещё какое-то время молча разглядывала как какой-то неодушевлённый экспонат.
"Принеси нарды", наконец попросила она. Интересно, откуда она знала, что у меня есть эта в то время очень экзотическая в европейской части России восточная игра? Мне её только что подарили. Я поставил нарды на стол и предложил ей первой кинуть кости. "Бросай", коротко приказала она. Я бросил - сходу выпали две шестёрки. Это была удача - я двинул фишку с башни. Посмотрел на Ольгу - её глаза мерцали странным внутренним светом чёрного лабрадорита, всё тело было очень напряжено, в комнате запахло грозой. "Твоя очередь", предложил я, несколько смягчая ради дамы правила игры. Она отказалась: "Кидай ещё", приказала и тут же впилась взглядом в доску, куда должны были упасть кости. Я выбросил - одна кость сразу легла шестёркой вверх, другая прокатившись до бортика, ударилась, отскочила и замерла единичкой кверху. Ольгина напряжённость вмиг исчезла - я стал ей снова не интересен.
Потом мы всё-таки пили чай, Толика так и не было, я выразил сомнение, что он вообще придёт. "Вы договаривались?", спросил я . "Нет". "Тогда его и не будет - он очень редко здесь появляется и...", я осёкся под её презрительным взглядом. Раздался звонок, это был Толик. Он оказывается зашёл случайно, за какими-то документами, Ольгиному присутствию не удивился, хотя изобразил радость с показным удивлением. Но вёл себя суетливо и у меня осталось впечатление, что он её боится.
Рисса была чувствительной натурой и не могла пройти мимо чужой беды. Сейчас её вольный полёт над почти сплошь покрытыми лужами мостовыми и тротуарами после свежего дождя, прервал вид идущего по улице молодого человека. Он бодро вышагивал по тротуару. Был он молод, строен и нетипично для этих мест высок, что особенно привлекло внимание Риссы. Он явно был немного нетрезв и хоть старался идти бодрым, почти строевым шагом, ноги выписывали на тротуаре пересекающиеся синусоиды. Он шагал прямо по направлению к огромной луже, что перекрыла тротуар от края и до края. Возможно он этого не видел, но Риссе сверху хорошо было видно, что вокруг лужи был обход по мостовой, которая в этом месте была выше чем тротуар. Всего-то пару метров шагнуть в сторону. На нём был хорошо сидящий чёрный костюм, тёмные очки и он был обут в сверкающие лакированные туфли по последней моде. До лужи оставалось совсем немного и Рисса сделала попытку его как-то предупредить. Люди не видят, не слышат и не чувствуют пролетающих ведьм. Но наиболее чувственные что-то всё-таки чувствуют и если ведьма хотела привлечь к себе внимание, то обычно её это удавалось. То ли непонятный ветерок повеет по щеке, то ли рябь сама по себе по воде пройдёт, то ли какой-то приглушённый шёпот раздастся из ниоткуда. Люди обычно на это внимание обращают. Но молодой человек шёл ничего не замечая, погружённый в свои мысли.
Рисса очень сожалела, что на самом деле находится не здесь, а в соседнем небольшом городке в своей комнате и успеть сюда примчаться на помощь не было никакой возможности. Тем временем молодой человек дошёл до лужи и, задрав руками брючины, стал делать первые шаги по мутной коричневой воде. Риссе было страшно жалко этих лакированных ботинок и она старалась как могла привлечь его внимание. Тщетно. Он всё глубже и глубже, высоко задирая колени, уходил под воду. В какой-то момент вода хлынула в один ботинок и почти сразу в другой. Он замер на секунду, явно сильно огорчённый, потом решительно двинулся дальше. О, если бы Рисса была видна, то на неё было бы жалко смотреть! Вода скрыла его щиколотки, серые носки потемнели, а еще через несколько шагов мутная вода достигла задранных отворотов брюк и они тоже безнадёжно намокли. Он отпустил брючины и махнул рукой. Ещё несколько шагов и вода стала понижаться - становилось все мельче, мельче и мельче. Вот уже вода не захлёстывает в полуботинки. Они потеряли свой лоск, намокшие брючины дорогого шерстяного костюма комично прилипали к ногам. Рисса громко со всхлипом вздохнула от отчаяния.
И тут случилось чудо - он её услышал! Молодой человек поднял голову и стал недоуменно крутить головой, пытаясь понять источник звука. Иногда он поворачивал к ней голову и Рисса была почти счастлива, представляя, что он смотрит на неё. Она заглядывала ему в глаза сквозь стёкла тёмных очков - глаза его были прекрасны и несомненно умны. Рисса почувствовала, что сердце её бьётся в учащённом ритме. Но предмет её внимания так ничего и не увидел, передёрнул недоуменно плечами и, развернувшись на 180 градусов, высоко задирая колени, пошагал обратно в глубину... . "Я его обязательно разыщу!", с нежностью подумала Рисса.
Тонкий мир ведьм и грубый мир людей, что зовут реальным, на самом деле не отделены друг от друга непроницаемой переборкой. Летая в астрале, постигая высшие тайны бытия на собственном опыте, Хельга и Рисса часто видели парящие тени других людей. Но люди - существа приземлённые и своё парение в астрале не принимают за реальность, а лишь как за случайные видение, сны, вообще всякую чушь, которой не стоит уделять большого внимания. Иногда встречались с давно умершими людьми - этим не казалось, что им что-то снится и астрал остался единственным местом, связывающим их с миром живых. Но сёстры учились в советской школе, были материалистками и в жизнь после смерти не верили. Всё-таки астрал был в первую очередь для живых, а тени прошлого были лишь тенями, смысла которого наука ни земная, ни ведьмовская так и не раскрыла до конца. Я наверное мог бы что-то добавить, но это уже из квантовой механики и не всем интересно.
"Смотри, там Олаф!", воскликнула Рисса. Новый знакомый Хельги парил в астрале. "Улетаем, он нас увидит!", испугалась Хельга. "Ничего, пусть. Он решит, что это сон. Сохраняй спокойствие и всё будет нормально", сёстры плавно опустились на землю и наблюдали снизу. Олаф их заметил, неуклюже сманеврировал и подлетел ближе. Что-то было не так - обычно люди в астрале не уделяют большого значения видениям и не воспринимают ведьм за что-то реальное. Сейчас он их откровенно рассматривал, переводя полусонный взгляд с одной на другую. Сёстры затаили дыхание и превратились в соляные изваяния, пустыми глазницами глядящими в никуда. Он разочарованно закрыл глаза, запрокинул голову и в сонном плавном движении полетел ввысь, словно воздушный змей на ниточке, подталкиваемый снизу восходящими потоками воздуха. "Пронесло!", радостно пискнули сёстры, приняли свой прежний вид, и довольные завелись в нескончаемом танце лесных фей.
"Так вы с Ольгой сёстры? Я как-то раньше не догадывался", сказал я, увидев в очередной раз Лариску. Лариска смутилась, краска полыхнула по её щекам. Она тут же отвернулась, её черные волнистые волосы взлетели как крылья птицы. За эти волосы и их способность внезапно взлетать ребята прозвали её Вороной: Лариска-Ворона. Лариска не возражала. "Ну да", сказала она наконец деланно-безразлично, как о чём-то постороннем и малозначимом, "только мы этого не афишируем. Тем более, что папы у нас разные и мы друг на друга не очень-то похожи. Характеры так вообще у каждой свой - нас мало что связывает". "Я слышал, что у тебя завёлся роман, какой-то высокий красавчик не из наших - ребята вас видели вместе. Кто он?", перевёл я тему. Лариска совсем смутилась, быстренько тему заболтала чем-то очень бабским, потом спохватившись сказала, что ах совсем забыла и вмиг исчезла.
С тех пор я почти постоянно видел Ольгу - они с Толиком почему-то зачастили устраивать свидания и посиделки в нашей квартире. Толик был весёлый, жизнерадостный и очень контактный парень, но мне никогда не удавалось с ним ни о чём серьёзном поговорить. На мой взгляд, он скользил по жизни и был этому безмерно рад. Друзья, выпивка, карты. В последнее время пристрастились к нардам, да ещё играли на деньги для азарта. При этом регулярно проигрывал. Но видели бы вы как он долго и азартно тряс кости, какие были написаны при этом на лице эмоции, в какое это всё разворачивалось представление! Вот это была его жизнь - его подлинный интерес, а не утомительное просиживание штанов инженером за кульманом.
Квартира наполнилась людьми. Я думаю, что Толик побаивался оставаться с Ольгой, поэтому всё время приглашал кого-то из друзей. В результате, мы с Ольгой частенько отсоединялись от шумной и дымной компании и подолгу беседовали на разные темы. Однако у неё многое было под запретом, сплошные табу, и она частенько замыкалась на полуслове в самом интересном месте. Тогда уже ничего не оставалось как сказать: "Ну что, пошли к ребятам?". С Лариской они действительно общались как посторонние на уровне привет-привет при случайной встрече и старались нигде вместе не показываться. Со временем как-то всё вошло в устоявшийся ритм жизни, привычную колею забот, хлопот и событий, что свойственно размеренному быту маленьких городов, и чертовщина, а вместе с ней три неразлучных подружки - загадка, тайна и интрига потихоньку растворились в обыденности.
Но не такой я человек, чтобы загадки забывать. Как-то когда у Ольги с Толиком дело было уже близко к свадьбе, всё было определено, всё было хорошо и ладно, и она была непривычно со мной откровенна и мила, я решил коварно воспользоваться Его Величеством Случаем и внезапно спросил: "Скажи, Ольга, а у вас в роду ведьмы были?". Она запнулась, долго молчала вся скукоженная и несчастная, потом выдавила: "Лариску спроси". Больше я ни к ней, ни к Лариске с подобными глупостями не приставал.
"Он действительно Олаф и наша магия забвения не сработала", сокрушалась Хельга. "Но ты же сама рассказывала, что он не смог выбросить шестёрки подряд! Он не может быть тем Олафом - Олафа кости слушались беспрекословно", возражала Рисса. "Он мог не захотеть", сомневалась Хельга. "Он не мог не захотеть - ты же уверяла, что он был в твоей власти!" ...
Здесь рассказ прервался по техническим причинам и впору сделать лирическое отступление. Собственно, ничего больше мне не остаётся кроме как отступать с лирическим выражением лица. Первоначальная задумка рассказа была иная чем вы прочтёте дальше. Но... здесь у меня случился вынужденный творческий перерыв на несколько дней. Дописав до этого места, я никак не решался продолжить, поэтому дал прочитать неоконченный рассказ нескольким знакомым женщинам, а сам внимательно следил за их реакцией. Ничего пугающего или настораживающего не обнаружил - дело в том, что все женщины в той или иной мере немного ведьмы, ничего в этом удивительного нет. Вы только пообщайтесь с ними побольше и тогда сами во всём убедитесь. Их отличие от настоящих ведьм только в степени и пропорции, в которой у них это проявляется - думается мне, что дети, кормёжка мужа и прочие домашние заботы их очеловечивают, а так был бы просто ужас летящий в ночи. Но в этот раз у них виден был лишь интерес и заинтригованность, ничего более.
Поэтому позавчера, собравшись с духом, я наконец продолжил и, прибавив за вечер пять страниц, довёл рассказ до конца. Поставил последнюю точку, внизу проставил дату и место Dec, 3, 2002, Calif., коснулся мышкой скроллбара, чтобы взглянуть на начало текста, и... окно редактора MS Word мигом исчезло! Я поначалу не очень испугался - подумал, что оно просто ушло под какое-то другое окно. У меня есть дурная привычка держать на десктопе одновременно открытыми кучу окон со вспомогательной информцией, но никогда ни к чему плохому это не приводило. Осторожно перебрал все окошки - нужного не было. Но опять не очень расстроился, хотя удивился, что редактор не выдал традиционное предупреждение:
Do you want to save the changes you made to olaf.doc? Yes/No/Cancel.
Ну хорошо, решил я, зато у меня стоит в настройках опция делать автосохранения каждые десять минут. Посмотрел - как стояла так и стоит. От сердца отлегло - значит максимум что я мог потерять - это последние десять минут работы. Успокоенный, полез в в хорошо известную мне папку Temporary, затем в изумлении тщательно облазил вообще весь компьютер, но так ничего и не нашёл. Точнее нашёл ту старую версию на том же самом месте где она и была, а также её копию в Temporary, и ни одной строчки больше. Таким образом, работа этого дня мистическим образом бесследно исчезла.
И тут вспомнил я, что мешало мне написать этот рассказ за один присест. В последний вечер нашего знакомства ведьмочки вежливо попросили меня держать язык за зубами. Какое-то время действительно обещанное честно исполнял, потом, через годы, расслабился и стал понемногу рассказывать как нечто забавное. Правда, без деталей. Почему-то попыткам воспроизвести вслух детали всё-время что-то препятствовало - какие-то объективные и непреодолимые обстоятельства, возникающие вдруг внезапно, непонятно откуда и по какой такой причине. Вот и сейчас случилось то же самое - я действительно на этих пяти страницах не в меру разоткровенничался.
Моя знакомая, бывшая подданая некой древней и загадочной балканской страны, населённой колдунами, магами, волшебниками и прорицательницами вангами, не удивилась случившемуся и посоветовала продолжить писать, предварительно осеняя текст на экране компьютера марки DELL крестом животворящим. Бррр... приплыли. Я от неожиданности даже схватился за грудь в том месте где раньше висел комсомольский значок. Но потом мы с ней всё-таки пришли к соглашению, что лучше тёмные силы зря не тревожить - хоть времени прошло много, но те девушки были совсем ещё молоды, сейчас они в самом что ни на есть расцвете творческих ведьмовских сил и лучше ну его от греха подальше. Так что мне ещё предстоит сообразить как всё это вам рассказать, чтобы без эксцессов, но и чтобы читателю было интересно.
Почитают чудом
Великим,что в крике
Хильд средь сини солнце
С глаз людских сокрылось.
Ясный день померк:
К смерти было
Князевой знаменье,
Мы вести за морем узнали
Это достаточно точный перевод описания предвестников кончины короля Олафа Харальдсона. Поскольку совершенно ясно описано полное солнечное затмение - эклипс, удалось точно установить дату его гибели 31 августа 1030 года, когда удача наконец оставила его и он пал в битве под Стикльстадом в попытке вернуть себе норвежский трон. Трудно назвать удачей гибель, но поскольку это событие совпало со столь редким природным явлением, считавшемся у многих народов знамением небес, король Олаф был канонизирован в святого христианской церкви, впервые в истории Норвегии. Наверное многие верующие согласились бы умереть не откладывая под обещание быть причисленными к лику святых. Так что тут ещё бабка надвое сказала - покинула Олафа удача или нет.
Наверное не стоит дальше тревожить память об этих древних костях, прекративших своё волшебное верчение почти тысячу лет назад. Я сам не очень понимаю при чём тут Олаф - возможно я мог бы выбросить два дуплета по шесть подряд если бы ну очень приспичило, но пока до этого не доходило. Я люблю чтобы всё шло как и должно идти своим чередом и чтобы все вещи в окружающем меня мире подчинялись законам физики и чтобы распределение случайной величины было по возможности гауссовым, или пуассоновским или биномиальным, можно даже вейбулловским, но про это как-то и вспоминать не хочется пока молод. Поэтому настораживаюсь от излишнего везения и стремлюсь это безобразие вовремя прекратить - так ведь и друзей растерять можно!
Но есть одна находка, которой готов поделиться с мужской половиной человечества и надеюсь, что ведьмочки мне простят. С одной стороны вроде бы и банальность, все мы про это знаем, но часто забываем, а потом себе локотки покусываем. Так вот, с тех пор уверился я, что все женщины - ведьмы и все в той или иной мере телепатки. Проверял, кстати, про телепатию - почти все женщины чувствуют затаённые мысли или намерения или отношение к ним, если только они не в пьяном угаре или не в полном непотребстве по какой иной причине. Тут уж как ни скрывай. К женщине надо подходить с чистой душой, и за пазухой не должно быть ничего, кроме любви и цветов. Вот тогда точно везение откроется!
И был последний вечер, после которого я непредсказуемо внезапно покинул этот город и никогда в него больше не возвращался. Звонок в дверь, я иду открывать - на пороге Лариска. "Привет, Ворона!", говорю я ей панибратски и растягиваю рот в своей самой дружелюбной улыбке до ушей. Она слабо неестественно улыбается в ответ и молча проходит внутрь. Какая-то она сегодня странная - прошла в корридор, стала в сторонке и стоит молча, очень отстранённая и на себя не похожая. Я пытаюсь закрыть дверь, но чувствую ответный нажим снаружи - дверь распахивается и входит Ольга. Уперилась взглядом в меня, глазищи в пол лица колдовские, завораживающие как тогда в тот первый вечер. Поворачиваюсь к Лариске - та тоже смотрит на меня и таким же точно диковинным немигающим взглядом, и вообще обе они были в этот миг чертовски похожи. Усилием воли сбрасываю оцепенение, стараюсь показаться радушным хозяином: "Здравствуйте девочки, приятно видеть вас вместе! А Толика ещё нет". "Мы не к Толику, мы к тебе", отрезает Ольга, а мой друг душевный Лариска необычным для неё строгим голосом училки правописания добавляет:
"Ты хотел услышать про ведьм в нашем роду? Ну так слушай...".
Не расскажу я вам о чём они мне говорили. Не хочу. Сначала я выбрал одну дорогу, потом вторую, а вот уже и третья вдаль вьётся. Давайте-ка я вам лучше из Калевалы чего-нибудь:
Конь трусит, бежит дорога,
сани мчат, пути - все меньше.
Встретилась ему деревня,
три дороги повстречались.
...
Тут кователь Илмаринен,
славный мастер вековечный,
опечалился, поникнул,
хмуро голову повесил -
думу думает, гадает,
об одном лишь размышляет,
как домой ему добраться,
как попасть в края родные
из чужой, из темной Похьи,
из туманной Сариолы.
|