О ТЕЗИСАХ МАРТИНА ЛЮТЕРА, ИЛИ ЧТО ПРОИЗОШЛО НАКАНУНЕ ПРАЗДНИКА СВ. НИКОЛАУСА
Всем известен небезызвестный случай с тезисами монаха Мартина Лютера. Немецкие историки называют это происшествие громким термином "Thesenanschlag". Неискушенный в истории человечек растеряно почешет себе затылок и пожмет в недоумении плечами - подумаешь, хреновина какая-то. И правильно! Можно даже и усомниться, а прибивал ли монах Лютер, профессор теологии Виттербергского университета, эти самые тезисы. Ведь сама история о приколачивании тезисов к дверям церкви накануне праздника появилась только десятилетия спустя и была распущена Филиппом Меланхтоном уже после смерти Мартина Лютера. Что-то тут нечисто, скажешь ты, читатель! Но тут я тебе возражу, хотя конечно, тут ни о какой чистоте и речи быть не может, потому что немецкие города в то время еще не славились своей чистотой, а немецкие бюргеры своей добропорядочностью, но кое-что было, и вот как раз об этом и пойдет наш рассказ.
В принципе профессор теологии Мартин Лютер мог запросто приколотить свои тезисы и к двери, и в самой церкви, и в любом другом месте. Для этого ему требовались всего три вещи - эти самые тезисы, написанные, скажем, на листе бумаги, гвозди (примерно штуки четыре) и молоток. То, что бумага, гвозди и молоток в 1517 году у Мартина Лютера имелись, понятно каждому даже самому далекому от истории человеку - прогресс в то время еще не шагал семимильными шагами, но все-таки кое-что уже имелось. Тезисы Мартин Лютер написать тоже мог (что он, между нами говоря, и сделал) - на то он и профессор теологии. Оставалось дело за малым - взять молоток, гвозди и приколотить тезисы там, где ему этого хотелось. Филипп Меланхтон сообщает, что Мартину Лютеру захотелось присобачить свои тезисы на двери кирхи в канун праздника Св. Николауса. И вот тут-то та самая собака и зарыта. Некоторые историки, посетив Виттенберг, в голос орут, что никаких тезисов Мартин Лютер прибить к двери не мог, потому что, во-первых - дверь железная, а во-вторых - на двери уже есть те 95 тезисов, которые якобы приколошматил профессор Лютер. Мистика, да и только! Но тут следует обратиться к здравому смыслу - Реформация, это круто! Естественно старую дверь заменили, а на новой двери выгравировали легендарные тезисы Мартина Лютера, на вечную память благодарным потомкам. Но, скажешь ты, читатель, мы ни на йоту не приблизились к истине - прибивал или не прибивал монах Мартин Лютер тезисы. Остается только развести руками и поведать тебе следующую, безусловно, правдивую историю.
* * * *
В то утро последнего октябрьского дня 1517 года пивовар Ганс Бирбаух никак не мог уснуть. Его законная половина - Матильда Бирбаух - ворочалась всю ночь и толкала его ногами. Ей, видите ли, было жарко - и это в конце октября? Бирбаух не выдержал, забрал подушку и поплелся спать на чердак. На чердаке ему тоже не спалось. Холодный осенний ветер продирал его до костей. Бирбаух ворочался на сене, пряча свое большое тело под дерюжкой, и жалел, что не захватил одеяла.
Вдруг через слуховое окно на чердак ворвался неприятный, железный грохот. Ганс вздрогнул и перевернулся уже неизвестно в который раз с боку на бок. Неприятный звук повторился, заставив пивовара приподнять лысеющую голову и прислушаться.
"Черт бы побрал сторожа",- просипел герр Бирбаух, роняя голову на подушку. Однако вновь повторившиеся удары железа об железо заставили пивовара вскочить на ноги.
"Verdammt noch mal", - теряя терпение, закричал Бирбаух - "Даст мне кто-нибудь выспаться в заслуженный выходной".
"Ганс... Ганс...",- пронзительный голос Матильды достиг ушей разъяренного муженька - "Посмотри только, что делается! Наш преподобный отец Мартин, кажется, тронулся рассудком...".
"Что такое?",- Ганс поспешил спуститься в комнату.
"Он колотит молотком по железной двери!"
"Зачем?"
"Он что-то прибивает..."
"Какого черта! Разве можно что-нибудь прибить к железной двери?",- Ганс выглянул в открытое окно. В окне напротив уже торчала голова булочника Беккера в ночном колпаке. Он с недоумением смотрел в дальний угол площади.
"Послушайте, сосед. Вы что-нибудь понимаете?",- обратился Беккер к Бирбауху.
"Преподобный отец не плотник, кто бы ему объяснил все тонкости этой профессии", - вступилась за монаха какая-то женщина. Взволнованный Бирбаух не сразу узнал в ней жену городского плотника Циммермана.
"Что значит - не плотник! Любой мальчишка знает, что к железной двери ничего не прибьешь!",- вскинул руки к небу булочник Беккер.
Стук возобновился. На площади уже собирались разбуженные, но не выспавшиеся горожане. Перед дверью городской кирхи человек в коричневом балдахине истово орудовал молотком.
"Господи! Как он себе пальцы еще не поотшибал!",- воскликнула какая-то женщина.
"Герр Лютер...",- обратились обеспокоенные горожане к монаху.
Монах обернулся. Это действительно был Мартин Лютер собственной, так сказать, персоной. Он строго посмотрел на народ и крикнул:
"Еще рано! Идите по домам!"
"Вот именно, что рано, герр Лютер!",- дружно согласился народ. - "Вы же своим стуком мешаете всем спать. Неужели Вы не могли попросить плотника Циммермана. Он бы нашел более подходящее место, чтобы прибить... кстати, что это там у Вас?".
"Это мои тезисы!",- Мартин Лютер помахал свитком бумаги.
"Зря Вы это все затеяли, герр Лютер",- увещевали монаха горожане. - "Их все равно дождем размоет. Записали бы в какую-нибудь умную книгу...".
"Эти тезисы для народа!"
"Но мы не знаем латыни, герр Мартин",- развел руками какой-то человек.
"Вот! Именно! Это еще один аргумент! Народ не знает латыни, а ходит в церковь и слушает, но не понимает, что ему проповедуют. А индульгенции? Разве это можно? Бог милостив и простит любого, кто придет к нему с покаянием в сердце! Пора указать Церкви на ее промахи и ошибки".
"Это дело консилиума, преподобный отец. Мы Вам, безусловно, сочувствуем, герр Мартин, но дайте людям поспать. Идите домой! Как жалко, что монахам нельзя жениться. Так бы кто-нибудь помоложе сбегал бы за женушкой, чтобы она его домой забрала. Вот ведь как бывает!",- сокрушались сердобольные горожане.
Мартин Лютер начал, что-то кричать, но его уже никто не слушал. Народ волновался, заражаясь какой-то непонятной, еще не сформулированной идеей. Впоследствии кто-то романтично назвал все-это громким термином "Thesenanschlag", потом началом Реформации. На самом же деле, как нам кажется, произошло что-то невразумительное, всколыхнувшее обеспокоенную заспанную толпу, которая превратно истолковала намерения монаха Лютера, и который сам впоследствии говорил, что, он и сам не ожидал такой заварушки, затянувшейся на десятилетия. Вот ведь как бывает. Как говорится - поспешишь, людей насмешишь. А потом плакать придется.