Аннотация: Для тех, у кого не грузится общий файл, - 15 глава целиком. Большая просьба комментировать в общем файле.
Глава 15. Узнай меня...
После майского OpenAir'а - длинного и богатого на эмоции, время снова пустилось вскачь, почти не давая возможности замереть, остановиться, оглянуться... Порой Ника с трудом могла оценить, сколько проходит от утренней чашки кофе до вечернего похода в ванную. Судя по сделанным делам - несколько дней, судя по не сделанным - четверть часа.
Горячее июньское солнце заглядывало в окна, выманивая на улицу, и меньше всего хотелось сидеть в универе или дома за компьютером. Куда соблазнительнее было прихватить старенькое покрывало и чехол с акустикой и напроситься на дачу к Сашкиным родителям. А там сидеть в тени липы, вдыхая медвяный запах, перебирать струны, время от времени таская землянику из большой эмалированной чашки... Правда так выбраться им вшестером ("Выход" в полном составе и Дина) удалось только однажды - окончание учебного года не давало расслабиться.
Самой свободной оказалась Ника - половину сессии удалось закрыть автоматом, оставшаяся половина не включала ничего зубодробительного и потому училась относительно легко. Остальным пришлось тяжелее. Славка, как порядочный троечник, мозолил глаза преподам, пытаясь взять их измором, и в большинстве случаев ему это удавалось. Сашка носился с дипломом. Павлова оккупировали заочники и некоторые очники со Славкиной тактикой, а Артем разруливал вопросы, связанные с его многочисленными пропусками занятий, которые наукообразно назывались "индивидуальный план подготовки".
В этой все нарастающей круговерти порой было довольно проблематично выкраивать время для репетиций, хотя вдохновения и желания играть не то что не ослабевало, а прямо скажем зашкаливало. Тем не менее, время от времени приходилось жертвовать законной парой часов музыки в пользу неотложных дел.
Сегодня ничего непредвиденного не ожидалось, во всяком случае, в первой половине дня никто не взялся названивать, сообщая вести с полей, а потом и звонить стало некуда, потому как у девушки разрядился телефон. Вернуться домой перед Дворцом пионеров она не успевала, в первый раз за четыре года приехав в универ с гитарой, и на консультации на нее косо смотрели и одногруппники, и препод. Препод обещал поставить в зачетку экзамен, но из-за Никиной гитары долго ее мариновал, то издевательски предлагая сыграть, то гадая, что с собой припрет студентка Олич завтра, если он сейчас не распишется ей в зачетке. Ника стоически перетерпела преподавательские упражнения в остроумии, получила желанный автограф и поехала во Дворец. Правда там ее ждала неожиданность.
В каморке репетиционной сидел один Павлов, менял струны на басу. Больше никого не наблюдалось. Ника вошла, поздоровалась.
- Привет, - несколько удивленно откликнулся Максим, на секунду отвлекаясь от своего занятия. Казалось, он не ожидал, что она придет. - А репетиции не будет. Тебе разве не сказали?
Ника покачала головой и пояснила:
- У меня телефон сел. А почему не будет?
- У Артема запарка на работе, Саня рецензента караулит, а Славка к Лидии Николаевне поехал - ее, оказывается, в больницу положили.
- А что с ней? - с беспокойством спросила девушка.
- Славка говорит, ничего серьезного. Жара, а она на дачу собралась. На вокзале плохо стало, и ее на скорой в больницу. Гипертонический криз. Скоро выпишут.
Они сочувственно помолчали.
- А вам тоже не дозвонились? - спросила Ника.
- Да нет, дозвонились. Поздновато, правда, я уже выехал. Возвращаться не захотелось. - Он немного помолчал, а потом неожиданно предложил: - Поиграешь со мной?
Первой мыслью Ники было - отказаться. Не искушать судьбу и держать дистанцию. Ведь чувство влюбленности никуда не делось, просто за минувший месяц перетекло из острой фазы в хроническую. Девушка все также ругала себя за более пристальное чем хотелось бы внимание к словам и действиям Максима, просыпалась с улыбкой утром, если он ей снился, расстраивалась и переживала, если он приходил на репетиции замотанным и уставшим, и радовалась, когда он буквально оттаивал, беря в руки бас-гитару... Только над всем этим словно бы лежала печать обреченности: ничего сверх того, что уже есть, не будет, потому что не может быть никогда. И с этим Ника вроде как уже смирилась, потому и чувствовала себя немного спокойнее. А после предложения Максима ей вдруг подумалось, что если она согласится, то вместо спасительной отрешенности в груди снова натянется тонко вибрирующая струна и все начнется сначала.
Должно быть, что-то отразилось на ее лице, потому что Максим как-то невесело усмехнулся, словно ожидая отрицательного ответа. А Ника вдруг вспомнила, что однажды уже отказалась составить басисту компанию. И за это слало жгуче стыдно.
- А что играть? - спросила она, расстегивая чехол. Ведь не должно же случиться ничего страшного, если она немного порепетирует с Павловым вдвоем. По крайней мере, у Максима не сложится впечатления, что она его избегает.
Максим после Никиных слов прямо-таки расцвел. Ну вот и как оставаться равнодушной, когда он так улыбается?!
- Да все, что угодно, главное, чтобы в настроение попадало, - оптимистично отозвался он, подкручивая колки.
- А какое у вас настроение? - ляпнула девушка. Это называется - нашла, что спросить. Глупости какие!
Но Павлов отреагировал весьма доброжелательно:
- Еще полчаса назад было "средней паршивости", а сейчас... м-м... творческое. А у тебя?
Ника пожала плечами и отвернулась к комбику, скрывая румянец. Да что же он творит-то! На такого Максима почти невозможно смотреть. В смысле, просто смотреть, а не пялиться влюбленными глазами. Даже при условии, что совершенно ясно - весь его душевный подъем не от возможности поиграть с Никой, а от возможности поиграть в принципе.
Лишний раз прокрутив в голове уже привычный текст аутотренинга о том, что не нужно принимать слишком многое на свой счет, и что Павлов друг и коллега, девушка для более полной характеристики своего настроения рассказала басисту о дурацких шуточках ее нынешнего экзаменатора, а заодно припомнила забавный эпизод, произошедший перед началом консультации. Пока группа ждала преподу под дверью аудитории, народ "хвалился" степенью своей готовности к предстоящей экзекуции. То тут, то там девчонки жаловались: "У меня в голове такая каша!..". Стоящий рядом с Никой Димка слушал их, слушал, а потом выдал: "Почему, интересно, у всех в голове каша, и только у меня одного пусто?".
Максим, выслушав эту историю, только качнул головой и рассмеялся. Легко и радостно.
- Самокритично...
Ника, глядя на него, тоже улыбнулась. Максим ей очень нравился именно таким: открытым, энергичным, с какой-то чертовщинкой, уравновешивающей его всегдашнюю рассудительность... В последний месяц он редко таким бывал, а вот сегодня вдруг сложилось...
- Ну так что играть? - снова спросила Ника, пытаясь стряхнуть с себя восторженно-созерцательное настроение.
- На твое усмотрение, - беспечно отозвался басист, придвигая стул так, чтобы сидеть напротив девушки. - Ты начинай, а там посмотрим.
Ника подумала, что хуже нет, когда вот так говорят, мол, делай, что хочешь. Сразу теряешься и толком не можешь ничего сообразить. Она уже хотела из вредности сбацать заезженный до оскомины на зубах рифф "Deep People", но в последний момент передумала - еще не хватало, чтобы Максим решил, что она над ним издевается.
В голову ничего не шло. Павлов смотрел выжидательно, окончательно запутывая, и Ника не придумала ничего лучше, чем наиграть вступительный перебор "Unforgiven" "Metallica". Максим никак выбор девушки не прокомментировал, лишь чуть улыбнулся уголком рта, достал медиатор.
Рифф главной темы в басовом ключе зазвучал тягуче и немного тревожно, и, накладываясь на перебор, почему-то вызывал ассоциации с группой "Apocalyptica". И Нике это понравилось. Она потихоньку расслаблялась, начиная понимать правила предложенной Максом игры. В конце концов, главное ведь не в том, чтобы сыграть, как можно больше подражая оригиналу, суть в том, чтобы почувствовать партнера, коллегу по группе. Поймать его настроение и рассказать о своем. И если поначалу в исполнении их дуэта легко узнавались известные и любимые обоими песни, то спустя какое-то время Ника поймала себя на том, что уже несколько минут играет нечто, похожее на уйму хитов сразу, и в то же время, не являющееся ни одним из них. А Максим довольно успешно импровизирует, расставляя неожиданные, но вполне уместные басовые акценты. Правда, как только она осознала ситуацию, то сразу напомнила себе сороконожку из мультфильма, которую спросили, как она шагает, и та тут же навернулась.
Несколько смазано закончив очередной пассаж, девушка заглушила ладонью звук и смущенно улыбнулась - вдруг Павлов имел ввиду вовсе не подобную отсебятину, приглашая ее поиграть. Но Максим, блаженно прижмурившись, потянулся и посмотрел на нее с чувством полного морального удовлетворения.
- Хорошо размялись, правда? Да-а... Давненько я так не играл. В "Аарде" мы с Женькой часто собирались у него и наяривали что-то похожее. А по том не с кем стало...
Женька, как помнилось Нике из материалов сайта группы "Знак Аард", был вокалистом. И именно с ним, по мнению Инны, у Макса начались какие-то проблемы. Настолько масштабные, что Павлов, в конечном, итоге ушел из группы. Максим редко заговаривал об этом, и всегда от слов и тона вело сожалением и грустью, хоть он вряд ли хотел это показывать. И Ника так и не решилась спросить, почему. Что разладилось в бывшей группе Максима.
- Еще? - спросил басист, отвлекаясь от воспоминаний.
Ника пожала плечами, потом кивнула:
- Только теперь вы начинаете.
Поспевать за Максимом оказалось сложнее, и поначалу у нее почти ничего не получалось. Мелодию Ника не знала, опасалась "залезть не в ту степь" и почти не трогала струны. Макс это конечно заметил и быстро сориентировался. Дело пошло на лад.
Музыка согревала, звуки обволакивали, проникали внутрь, отдаваясь где-то за грудиной. Огрехи переставали быть важными - воспринималось целое, а не частности. Возможно, дальше было бы еще лучше, но им помешал телефонный звонок. Максим поморщился, извинился перед Никой, отставил бас и полез за мобильным.
Девушка убавила звук, и, пока Павлов копался в карманах балахона, начала потихоньку наигрывать "Закат". Максим меж тем выудил телефон, взглянул на дисплей, слегка поморщился и ответил довольно сухо:
- Да, Маш...
Ника старалась на него не смотреть, но не слышать не могла. В конце концов, если бы Павлов хотел приватного разговора, то мог бы просто выйти из репетиционной. Впрочем, долго и много он и не говорил - чуть-чуть послушал, а потом коротко ответил:
- Нет, Маш, прости. - И еще, в ответ на какую-то фразу, - Нет, не могу. Никак. Пока. - И сбросил вызов.
Ника не стала ни о чем спрашивать (ей не должно быть никакого дела до того, о чем Максим говорил со своей девушкой, а может быть даже и не с ней - имя Маша отнюдь не редкое), просто прибавила громкость и с труднообъяснимым облегчением выдохнула, когда к ее гитаре сначала присоединился бас, а потом и голос Максима. В очередной раз мельком взглянув на него, Ника с трудом смогла отвести глаза - слишком интересно и волнующе было наблюдать за ним, когда он поет. За тем, как прикрывает глаза, сводит к переносице брови, привычным движением отбрасывает падающие на лицо волосы... Хорошо, что Максим был увлечен песней и не заметил Никиных "гляделок", а то стало бы совсем стыдно. Впрочем, и так хотелось обругать себя последними словами. Ведь знает же, что нет, нельзя, табу. Что потом будет хуже, стоит лишь позволить себе чуточку больше. И все равно, все равно...
Песня закончилась. Ника поймала Павловский выжидающий взгляд, мол, давай еще. Пару секунд подумала и заиграла одну из своих любимых песен у "Харизмы" - "Узнай меня". Особенно ей нравился красивейший перебор. Максим, теоретически, должен был эту мелодию знать - альбом "Харизмы" Артем со Славкой находили на его компе в Павловский день рождения.
Максим действительно знал эту песню, подхватил сразу, а потом и запел. Ника прекрасно понимала, что необъективна, но в какой-то момент подумала, что у него выходило едва ли не лучше, чем в оригинале. С "Закатом" так не было, но "Узнай меня" в Павловском исполнении цепляла и не оставляла равнодушной.
- ... Я сам подвел черту,
Поджег мосты.
Я дверь открыл не ту.
А там гостей ждала не ты...
Между лопаток прогулялся озноб. Вдруг сильно, до боли захотелось, чтобы это были не просто слова из песни, чтобы Максим думал так на самом деле. Или нет. Может это просто влияние момента, минутная слабость, так сказать. Ведь он коллега, преподаватель, музыкант и вообще самая неподходящая кандидатура для душевных привязанностей. А значит опять по кругу: нет, нельзя, табу...
Ника быстро кивнула, задумалась на секунду, а потом ударила по струнам - у "Оранжевого настроения" очень простой бой...
Потом были другие песни - известные хиты, темы "Выхода" и просто импровизации. Время от времени Павлов пел. Иногда так, что девушке хотелось подпеть тоже, но решимости так и не хватило.
Вечер пронесся со сказочной быстротой. Три репетиционных часа Ника, можно сказать, не заметила. Максим, похоже, тоже. Наверное, еще чуть-чуть и пришла бы вахтерша - выпроваживать, но с небес на землю их снова спустил телефон - у Максима сработала напоминалка.
- Ой, а который час... - спохватилась девушка.
- Полдесятого. М-да, увлеклись мы с тобой немного, - отозвался Павлов, как показалось Нике, с сожалением. - Закончим на сегодня?
Ника кивнула. Они довольно быстро собрались, хотя девушка то и дело ловила себя на мысли, что торопиться совсем не хочется, закрыли репетиционную, сдали ключи и направились к остановке. К той, с которой обычно уезжала Ника. Это теперь было в порядке вещей и девушке льстило, хотя она и напоминала себе постоянно, что Инну Макс, помнится, провожал точно также.
Уже стемнело. Слева стройной цепочкой клонили головы фонари, напоминающие Нике цапель. Справа они терялись в зелени лесополосы (ну никак не поворачивался язык назвать эти дебри парком), и их местоположение выдавали лишь редкие световые пятна в прогалах крон. К вечеру стало прохладно, и Максим без разговоров накинул Нике на плечи свой балахон. Она не нашла сил отказаться. Балахон ненавязчиво пах орехами и кофе, хотелось зарыться в воротник и вдыхать этот запах. А еще слушать Максима. Находить в его рассуждениях подтверждения некоторым своим мыслям. Удивляться и слегка досадовать из-за того. Что она наворачивала в голове какие-то сложные многоступенчатые конструкции, а у Павлова получалось высказать тоже самое чуть ли не в двух словах, точно и емко.
Он говорил о разном, но идеи и образы проецировались у Ники в первую очередь на музыку. Заставляя задуматься о уже написанных темах и придумывать новые. И это хоть как-то примиряло с тем, что сегодняшний чудный вечер скоро закончится и все вернется на круги своя. Но, пока не приехала маршрутка, можно было, наплевав на все аутотренинги, просто наслаждаться моментом.
Кстати, о маршрутках. После девяти их количество ощутимо уменьшилось, и пока из нужных Нике пятерки и двадцать девятой проехала лишь одна последняя и та с неутешительной табличкой "В гараж" на лобовом стекле. Если б не совестливый Максим, которого моральные принципы обязывали не просто проводить до остановки, но и в транспорт усадить, девушка уже давно нервически посматривала бы на часы и тревожно зыркала на пару явно нетрезвых товарищей на другой стороне улицы, но с ним все было иначе. Наконец, минут через пятнадцать ожидания, из-за поворота вырулила пятерка.
- Поедешь? - спросил Максим.
- Поеду, - вдохнула Ника. - Придется, правда, целый квартал пешком топать, но, боюсь, иначе я вообще не уеду.
- Ясно... - кивнул Максим и полез в микроавтобус вслед за девушкой. - Провожу. - коротко ответил он на удивленный и растерянный Никин взгляд.
Девушка не нашла, что возразить. Да и не хотелось возражать, если честно.
По пути Максим негромко рассказывал про то, с чего начиналось его увлечение роком - сначала протест, потом поиск себя и, наконец, почти осязаемая внутренняя свобода, которую дарит музыка... Рок тем и замечателен, что каждый может найти в нем что-то свое. Ника слушала, соглашалась, а еще старалась не слишком витать в облаках и отвлекаться на переживания собственных ощущений от того, что Максим склонился к ее уху.
До Никиной остановки они доехали возмутительно быстро, до дома дошли еще быстрее. Ника едва не проскочила мимо крохотного круглосуточного магазинчика, но вовремя вспомнила, что мама еще днем просила купить на обратном пути молока. А у продавщицы сей торговой точки, похоже, приключился когнитивный диссонанс, когда неформального вида парочка с гитарами равнодушно прошла мимо витрины с энергетиками, пивом и еще чем покрепче, и целеустремленно направилась к холодильнику с молочными продуктами...
Наконец, они остановились перед дверью в Никин подъезд. Все, вечер закончился. Немного скомкано попрощавшись, Ника полезла за ключами. Пиликнул, открываясь, домофонный замок, девушка шагнула к двери, Максим, тоже собрался уходить, и тут до Ники дошло, что она все еще кутается в Павловский балахон.
- Максим Анатольевич... Подождите... - чехол с гитарой сильно мешал разоблачаться, и после парочки довольно нелепых телодвижений, девушка сунула его басисту. - Подержите пожалуйста... Вот! - она отдала ему одежку (руки тут же покрылись гусиной кожей) и взяла назад гитару.. - Спасибо...
- Тебе спасибо, - улыбнулся Павлов.
- За что? - Ника даже опешила.
- За компанию! - сообщил Максим.
Ника смутилась и не нашла, что сказать.
- Ну, я пошла? - наконец несколько неуверенно произнесла девушка, поглаживая пальцами медиатор на брелоке.
- Иди, - согласился Максим, но едва она обернулась к двери, позвал снова. - Ник... - она с готовностью оглянулась. - Сыграем как-нибудь еще?
- Конечно, - не задумываясь, ответила девушка.
- Ловлю на слове, - направил на нее указующий перст басист, а потом вдруг сказал, неожиданно мягко, - Спокойной ночи.
- Спокойной ночи... - едва смогла выдавить из себя Ника и почти сбежала в подъезд. Перескакивая через две ступеньки взлетела до лестничной лестничной клетки между первым и вторым этажом и сквозь пыльное стекло немного понаблюдала за Максимом, пока тот не скрылся из виду. А после, поражаясь собственной глупости, поплелась к лифту.
Дома на нее с порога напустилась мама. В общем-то, было за что: задержалась, не позвонила, а когда забеспокоившаяся мама спросила Артема, почему Ника не отвечает, тот и вовсе сказал, что никакой репетиции сегодня не было, а до нее никто не смог дозвониться...
Нике стало совестно. Она сбивчиво рассказала, что репетиция все-таки была, но проходила в урезанном составе, и что добралась она нормально, и что ее проводили...
Алла Константиновна успокоилась довольно быстро - не успела себе слишком много напридумывать. Но Ника все равно чувствовала, что поступила по-свински. Чего ей стоило попросить у Павлова телефон. Но нет, увлеклась и забыла обо все на свете. Как еще про молоко вспомнила... В общем, спать она ложилась в полном душевном раздрае. Однозначно воспринимать этот вечер никак не получалось.