Каждое утро в семье Кабановых начиналось с душераздирающего крика: "Не хочу в школу!" Тишину и спокойствие этой семьи нарушали дикие вопли шестилетней девочки, Люсечки Кабановой, которая в этом году пошла в первый класс.
Картина была такой - посреди комнаты стояла эта маленькая девочка, окруженная всеми домочадцами: папой, мамой и бабушкой. В углу пыхтел младший брат, четырехлетний Сережа, молча одевавший штаны и не обращавший ни на кого ни малейшего внимания.
А Люсечка кричала:
- Не хочу эти трусики! Они в цветочек, а я хочу в горошек!
Бабушка, охая и ахая, шла искать трусы в горошек.
- Эти колготки колятся, - не унималась девочка, - Мам, дай другие...... эти тоже колятся. Давай те, которые уже были!... Это платье плохое, оно неудобное!
Мама вытаскивала из шифоньера всю одежду и бросала кучей на середину комнаты:
- Вот, Люся, выбирай любое.
Девочка, поковырявшись в огромной куче, все же одевала то, которое предлагалось вначале.
Наступало время заплетать косички. Волосы у Люсечки были длинные, непослушные, цвета спелой пшеницы. Мама их аккуратно расчесывала, заплетала две косички и повязывала синие бантики. Люсечка подходила к зеркалу и, критически себя осмотрев, выдавала очередной рев:
- Эта косичка не такая, она кривая!
Мама, окончательно потеряв терпение, расплетала девочке косы, расчесывала волосы и делала два симпатичных хвостика.
- Этот хвост торчит туда, а тот сюда. Никуда не годится! - Билась в истерике Люсечка.
Мама в порыве гнева срывала с люсечкиных хвостиков резинки и кидала их на пол:
- Иди в школу так! Времени уже нет ни на косички, ни на хвостики.
Люсечка, растрепанная и заплаканная, растерянно стояла посреди комнаты.
Папа нес ей ботиночки. Едва успевал одеть первый, девочка снова срывалась в истеричный крик:
- Ой, мне жмет, сними!
Давно потерявший терпение отец брался за ремень, мама - за капли, бабушка - за сердце. Люсечка же, видя невеселую перспективу в виде ремня, молча одевала ботиночки и еще пританцовывала, давая понять, что они - в самый раз.
Наступало время завтрака, но Люсечка категорически отказывалась есть, не давая впихнуть в себя ни одной ложки.
Папа уезжал на работу уже "на взводе". А поскольку он был начальником на заводе, то трудно было позавидовать его подчиненным, которые попадутся под его горячую руку.
У мамы дергался левый глаз, но она старалась держать себя в руках, ведя Люсечку за руку в школу. А следом, совершенно самостоятельно, топал брат - в детский садик. Вслед уходящим домочадцам, с величайшим облегчением, крестилась бабушка.