Ливень барабанил по стеклам на крыше с такой силой, что казалось, вот-вот, водяная лавина обрушится водопадом прямо внутрь лаборатории. Вспышки молний следовали одна за другой с перерывом в несколько секунд. Иногда разряды были так близко, что гром, скорее всего, напоминал пушечную канонаду, а пустые пробирки в стойках начинали дружно позвякивать, словно тряслись от страха.
Среди обитателей лаборатории тоже царил хаос. Животные, а это были мыши и крысы, суетились и не находили себе места. Некоторые особи карабкались по железным прутьям своих клеток, поднимаясь до самого верха и, обхватывая маленькими лапками решетку, подолгу висели там. А когда же они понимали, что такой способ укрытия не дает никакого результата, спускались вниз и продолжали снова свою мышиную возню. Единственным героем, не подававшим даже малейших признаков волнения, был кот по кличке Док. Это толстое рыжее существо от рождения было нездорово спокойным и безразличным практически ко всему, что происходило вокруг. Так было и в этот вечер...
Андрей кимарил в кресле качалке, проклиная непогоду, из-за которой ему предстояло как минимум трехчасовое путешествие в Феникс. И не ехать было никак нельзя. Ведь он обещал Линде, что проведет все выходные с ней, да и сам уже соскучился по её нежным объятьям. Хотя, в данный момент эти мысли только нервировали и словно тормозили секундную стрелку больших круглых лабораторных часов. Андрея радовало одно - его новый Бьюик - это какой-никакой, а комфорт, даже в такую страшную непогоду.
Хроническое недосыпание и просто дикая усталость валили сознание навзничь; Андрей опять спал. Очередная канонада грома разбудила его. Андрей бросил взгляд на часы. Оставалось еще целых сорок минут до конца эксперимента. Андрей еле-еле заставил себя встать из кресла, чтобы совсем не заснуть. Он подошел к клеткам с крысами.
- Ну, что так разнервничались? - протянул Андрей, глубоко зевнув и потянувшись. - Страх? Инстинкт самосохранения?
Он нагнулся к клетке с самой крупной крысой лаборатории - самке по имени Ри. Та подбежала к решетке и встала на задние лапки, вылупив свои два кроваво-красных глаза на Андрея.
- Не бойся Ри, тебе вредно бояться. Тебе еще не одно поколение вот таких бестий предстоит выносить и воспитать для науки. Жаль, что вам крысам награды и премии не положены за это, а не то засыпали бы тебя ими, а там глядишь, загордилась бы. Знаешь что такое звездная болезнь?
Ри кивнула головой, словно сказала в ответ "да".
- Ага! Понимаешь ты все. Умница, умница, - Андрей просунул сквозь решетку указательный палец и погладил Ри по мордочке, а та, в ответ, обхватила его палец передними лапками. - Ну, иди, иди, отдыхай...
Андрей зашел в операционную, которая была отделена от лаборатории толстыми стеклянными стенками. Он выключил кварцевую лампу в операционном аквариуме и решил навести порядок на столе, как вдруг раздался телефонный звонок. Андрей ухмыльнулся - уже прошло почти четыре года, как он работает здесь, в Аризоне, в секретной лаборатории, но когда звонит телефон, ему кажется, что это Линда или отец, но, опомнившись, понимает, что кроме охранников и ученых, работающих с ним здесь, ждать звонка больше не от кого:
- Алло. Яковлев.
- Привет, амиго! - раздалось в трубке.
- Диего? Ну, здравствуй, дорогой! Поздравляю с окончанием отпуска!
- Побойся Бога, Энди! Еще целых два дня... и две ночи! А ты что к трубке так долго подходишь? Наверное взял себе в помощницы молоденькую ассистентку, чтобы коротать время? Или сразу двух? - на том конце трубки раздался смех.
- Еще бы! Грех не воспользоваться твоим отсутствием! А как они хороши! Но ты их не заинтересуешь, грязный извращенец! - парировал Андрей, копируя интонации актеров дешевых мыльных опер.
- Чем занимаемся в понедельник? - продолжил Диего, меняя тон на более серьезный.
- Начнем двадцать пятый, у меня есть одна идея. Так что, будем топтать клавиатуры и баловаться с растворами, - Андрею вспомнилась шутливое выражение из русского языка 'опять двадцать пять'...
- А как дела у нашей сто девятой? - продолжал Диего.
- Еще не проверял, но утром все было по-прежнему. Метастазы доползли до головного мозга. Еду не принимала, состояние болезненное. В общем, процесс стабильный отрицательный. Седьмая и восьмая почти при смерти...
- Хм... Ясно...
Андрею было как-то по-детски обидно или даже стыдно. Почти пол года было потрачено на этот проект. Препарат против быстрорастущих злокачественных образований под кодовым названием 'Прорыв-24' оказался таким же эффективным лекарством от рака, как зеленка от головной боли. А сколько надежд возлагал он на него, тем более что это была его первая, полностью самостоятельная и очень серьезная работа. Андрей все держал в секрете. Все формулы в компьютерах и черновиках были изменены. Он делал это из принципа, как любой амбициозный и творческий человек, открывающий что-то новое и оригинальное пытается по-возможности не выпустить свое детище недоделанным и несовершенным раньше времени. Он бы не потерпел, если бы формулы стали заранее известны представителям какой-нибудь внутренней службы собственной безопасности, которая, возможно, и сейчас пытается дублировать все его опыты совсем рядом, на глубине десяти метров. И что они сделают с ним, случись успех? Избавятся? А так ему будет, что им сказать. Что-то вроде: '...постойте ребята, эта формула изменена! Настоящая у меня в голове!'.
- Ты чего-то там призадумался? Короче, до понедельника, Энди. Обещаю без опозданий. Не грусти, у тебя впереди выходные...
Андрей положил трубку и вернулся в операционную. Он вывел на рабочий стол компьютера три окошечка. Видеокамеры были установлены в испытательных саркофагах, где находились крысы подвергшиеся лечению новым препаратом. Саркофаги были полностью изолированы от внешнего мира. Пока Андрей наводил порядок на столе, он краем глаза заметил движение в одном из окон. Это была крыса под номером сто семь. Андрей подскочил к монитору. Сто седьмая бегала по саркофагу не в смертной агонии, она вела себя как все остальные крысы - суетилась, вставала на задние лапки и крутила своим длинным хвостом.
- Что?! - удивленно вскрикнул Андрей и пробежал пальцами по клавишам, чтобы вывести на экран данные о физическом состоянии крысы.
Цифры, представшие перед его взором, ввели его в еще большее заблуждение. Все параметры маленького подопытного были в норме. Разве что немного учащенный пульс.
Андрей отказывался что-либо понимать. Утром эта крыса уже была присмерти, томограмма показала, что ее головной мозг был на сорок процентов поражен опухолью, а двигательный центр и вовсе уже не существовал. Андрей вывел файл с данными утреннего обследования, чтобы перепроверить их еще раз. Ошибки действительно не было! Что же это? Моментальная регенерация раковых клеток? Обратимость необратимого?
Сердце ученого заколотилось. Он боялся верить, его руки охватила дрожь. Андрей решил проверить остальных двух крыс.
- Вот так сюрприз, ребята, вы мне преподнесли, - дрожащим голосом прошептал он.
Сто восьмая и сто девятая были тоже в полном здравии, они просто-напросто спали здоровым сном. Андрей не знал, что ему следует сделать сейчас. Инструкции предписывали немедленно сообщать начальству обо всех необычных явлениях, которые происходят в лаборатории во время опытов. Но... он колебался. Он решил проверить крыс на томографе, чтобы окончательно установить факт их резкого излечения...
* * *
Старший исследователь Зенери остановился перед зеркальной дверью зала Правителя. Перед тем как войти он решил немного собраться с мыслями. Зенери наскоро перебрал в памяти последние периоды исследований, вспоминая до мелочей диалоги с Высшими и со своими коллегами. Он волновался. Не исключено, что Правитель узнал что-то компрометирующее его, хотя Зенери прекрасно понимал, что для этого было необходимо прочесть его внутренние мысли. Но это было не возможно.
Успокоив сам себя Зенери пригладил редкие волосы на голове и внимательно оглядев свое отражение попросил права войти. Зеркальная поверхность тотчас растаяла и невидимое поле, подхватив тело Зенери, доставило его к центру Приемного зала.
- Я рад видеть вас, исследователь Зенери! - доброжелательным потоком приветствие вылилось в пространство, передав Зенери, что Правитель первым делом старается успокоить его.
Исследователь слегка поклонился, сделал знак рукой, и поле моментально поняло его, приняв форму самого удобного кресла. Мысленно Зенери поблагодарил Правителя, и, решил дожидаться следующих его слов, не предпринимая более никаких действий.
- Старший Исследователь Зенери, не догадываетесь ли вы, почему я пригласил вас на беседу? - спросил Правитель.
Вопрос застал Зенери врасплох. 'Правитель в чем-то его подозревает?'
- Правитель, я понимаю, что вы решили уделить мне ваше драгоценное время не просто так... - мысль Зенери натолкнулась на препятствие, он в очередной раз понял свою оплошность. Правитель прервал его и теперь мысленно извинялся.
Для Правителя время не существовало, но Зенери старел, хоть и в несколько раз медленней, чем это было заложено в его несовершенную генетическую структуру. В разговоре с Высшими ему не раз приходилось упоминать понятие 'время', как единицу измерения протекающего периода. Проблема была в том, что Высшие не улавливали в этом земном слове никакого смысла. Их мозг пропускал понятие 'время', как лишний или непонятный мысленный всплеск.
- Уважаемый Правитель, я не догадываюсь, о чем пойдет речь. Но это меня интригует. Людей всегда интригуют загадки, будь это обычный ребус, где требуется отгадать слово или что-нибудь посерьезнее...
- Да? Это интересно, - мысленно нарисовалась задумчивая интонация Правителя.
Он не спешил. Это было понятно с самого начала разговора. Зенери успокоился и привел мысли в полный порядок. Удобное кресло из силового поля придавало ему еще больше уверенности, и он тоже не торопился, по крайней мере, оставалось лишь отвечать на вопросы Правителя, что было для старшего Исследователя делом простым и обыденным.
- Уважаемый Зенери, - начал Правитель, и теперь мысленное значение его слов стало более серьезным. - На Земле произошло довольно неординарное событие, которое поставило под сомнение абсолютно все наши теории относительно разума Человека. Наш эксперимент Земля-Человек может отклониться от заданного маршрута и уже находится в неустойчивом состоянии.
После этой фразы сердце Зенери словно остановилось. Вероятно, правитель на самом низшем уровне почувствовал его настроение и теперь молчал, давая ему время опомниться и осмыслить услышанное.
Зенери поднялся из сидячего положения, приказывая силовому полю освободить его. 'Неужели люди узнали что-то такое, что может уничтожить эксперимент? Правитель очень серьезен, но все-таки спокоен, значит, эксперимент еще под контролем и есть время предотвратить ошибку. Если Правитель вызвал именно его, старшего Исследователя, и сообщил ему эту новость, то и ошибку предстоит исправлять ему'.
- Что произошло, Правитель? - Зенери произнес этот вопрос громко и вслух, неожиданно для себя. Голос его от волнения скорее хрипел, чем произносил эти слова.
- Ответьте мне на вопросы, старший Исследователь. Что вы скажете о людях; об их разуме? Есть ли, по-вашему, толк в наших исследованиях и в эксперименте вообще? Стоит ли нам отпустить Землю в автономное плавание и больше никогда не возвращаться к ней и не вспоминать ее? - поток вопросов бурно разлетелся в пространстве. Их мысленное значение было слишком серьезным, что принять это все за какой-то нелепый розыгрыш.
Зенери поспешил собраться, чтобы продолжить беседу:
- Правитель, заданные вами вопросы слишком глобальны, чтобы я мог однозначно и быстро на них ответить. Ведь сейчас вы спрашиваете меня, полезно ли вообще изучение человечества, а значит и моя работа. Работа почти всей моей жизни, работа бесконечно многого количества людей до меня. Я не могу адекватно прогнозировать есть ли смысл в дальнейших исследованиях Человечества, потому что я не осведомлен, что именно приключилось на Земле, и что привело вас к таким рассуждениям? Я должен узнать это.
- Нет, Зенери, пока рано. Пока я не услышал от вас ровным счетом ничего. Я хочу знать ваше мнение независимо от того, что произошло или произойдет на Земле.
Зенери взял секундную паузу и искусно заблокировал свои мысли: 'Неужели Высшим до сих пор невдомек, что такое инстинкт самосохранения. Неужели он думает, что я смогу спокойно отнестись к уничтожению миллиардов и тем самым поставить еще и свое существование здесь под вопрос?' Зенери попытался собрать все обрывки мыслей, крутившихся в его голове, чтобы сделать любой, пусть даже незначительный, но логически верный вывод для ответа. Но волнение не позволило сосредоточиться, и ответ уже прозвучал:
- Правитель, мой ответ 'да'. Эксперимент должен продолжаться.
Правитель замолчал...
'Неужели он так умеет блокировать мысли?', - подумал Зенери. 'Или он просто в логическом тупике?' В тот же миг у Зенери начался очередной приступ воспоминаний...
Он опять вспоминал все. С того самого момента, когда сто тридцать лет назад проснулся не в своей квартире, а здесь, в этом месте. Когда над ним стояли Высшие - существа с совершенно иным логическим умом, которые хотели одного, чтобы он работал на них, вернее помогал им:
- Земля - наше творение. Эксперимент. Кое-кто из людей догадывается об этом и это похвально. Вы будете продолжать работу человека, который умер сегодня. Ему было сто семьдесят лет. К сожалению, больше он не смог протянуть, мы продлевали ему жизнь, сколько могли... Мы советуем вам согласиться. Мы знаем, что на земле вы одиноки и несчастны. Мы в курсе всей вашей жизни, хотя мы не следили за вами все время, только с того момента, когда вы сделали свое изобретение...
- Здесь вам будет хорошо, здесь у вас будет всё необходимое для жизни. Это будет на подобии монастыря, о котором вы думаете. Но, если вы откажетесь, то тут же проснетесь у себя дома и ничего не вспомните...
Сердце Зенери сжалось от воспоминаний о Земле. Он мог тогда попросить, чтобы все плохое, что случилось в его жизни было стерто из его памяти навечно, но... остался бы он тем человеком, которым был? Родители, война, смерти, жена, дети - глупая катастрофа, все пронеслось перед его глазами. Но были воспоминания, которые хотелось прокручивать в памяти постоянно - это была любовь - прекрасное чувство, присущее каждому человеку. Любовь к месту, где родился, любовь к родителям, любовь к самому любимому и единственному человеку.
Зенери приказал силовому полю посадить его снова.
- Люди должны жить, Правитель, - начал Зенери вслух, - они заслуживают этого, но они никогда не должны узнать того, что они - эксперимент. Пусть догадываются об этом сколько угодно. Сам я - человек, появившийся в результате эксперимента. Используя все свои наблюдения и все то, что я узнал здесь, я знаю, что необходимо для приведения системы в состояние устойчивого равновесия...
Зенери замолчал, он пытался уловить реакцию Правителя, но не почувствовал никаких значительных всплесков в его настроении.
- Прекрасно, Зенери! - фраза Правителя наполнила каждый уголок пространства. - Вы говорите, что знаете. Вы знаете, как уравновесить систему? Да! Это ваше право, знать, но я вас спрашивал не об этом. Эксперимент по своей сути не представляет собой орудие создания новой цивилизации, которой должно быть хорошо и вольготно во всем. Он лишь служит нам, чтобы понять самих себя лучше, чтобы сделать нас более могущественной расой!
Зенери понял, что раскрыл себя. Неужели это было так просто? Интонация мысленных всплесков Правителя звучала все сильнее и сильнее. Зенери начал волноваться. Правитель продолжал, но уже более сдержано:
- Один человек на Земле нашел способ устранения одной из постоянных составляющих системы, которые, как вы знаете, заложены в начальную модель эксперимента, как один из основных базисов...
В зале повисла уже вторая пауза. Ни единой мысли. Зенери с трудом переварил услышанное. В глубине души он просто праздновал первую победу человека над Высшими, но так осторожно, что сам не хотел ощущать этого. 'Неужели правитель дает мне время собраться с мыслями, понимая, что я шокирован? Или он пытается понять мои чувства?' Почему-то, как только Зенери привел свои мысли в порядок, правитель продолжил:
- Какое-то мгновение назад, если я, конечно, правильно выражаюсь, один человек нашел лекарство от болезни под земным названием 'рак'! Вы знаете, что человеческий мозг создан таким образом, что суть секрета избавления от этой болезни лежит вне пределов его понимания! Если человеческий мозг нашел формулу лекарства, то это уже не тот мозг, который был создан и изучен нами так досконально. Это мозг способный к самосовершенствованию. Это другое мышление и неизвестная нам пока логика. Это значит, что мозг человека нашел выход для использования какой-то части своего огромного резерва, нашел и вывел алгоритм неизвестный нам! Наш эксперимент в любой момент может выйти из-под контроля. Мы можем только гадать сколько людей из тех шести с лишним миллиардов обладают такими способностями. Мы были абсолютно уверены, что мозг и логика человека никак не эволюционировала. Но теперь все изменилось.
Зенери выслушал и продолжил:
- Я нахожусь в состоянии шока, Правитель, так как сам понимаю, что произошло невозможное. Я хочу продолжить, хотя мои слова не будут осмыслены ни вами, ни другими Высшими в той степени, в которой бы мне этого хотелось. Вы позволите, Правитель?
- Говорите. Но учтите, просить меня о таких глупых вещах, как вывести эксперимент из-под нашего контроля... Извините, Зенери, это не в вашей компетенции и противоречит правилам вашей работы в принципе...
Зенери на мгновение осекся, как будто кто-то попытался заткнуть ему рот. 'Что изменится, от того, что он скажет? Что он сможет доказать. Ровным счетом ничего. На Земле это сравнимо с последними словами осужденного, которому прочли его окончательный приговор. Кто внемлет мольбам старого Зенери - кибернетического и искусственного в глазах Высших? Он не на Земле и никогда там не будет. Какой толк в его словах, которые он скажет Правителю, если тот все-равно ничего не изменит и не поймет...'
- Правитель, - медленно начал Зенери. - Мне нечего сказать. Я думаю, что любое ваше решение будет правильным.
Зенери подумал, что это заставит Правителя опять на некоторое время замолчать, но главный Высший на удивление тут же продолжил:
- Вы отправитесь за этим человеком на Землю. Я не хочу скрывать от вас то, что вы уже слишком стары, чтобы помогать нам, как раньше. Вы должны привезти его сюда и обучить всему, что вы умеете. Так поступили с вами когда-то. Так поступят и с ним, с той лишь разницей, что у вас был выбор, а у него его нет.
Зенери слушал, но мысли его были уже на Земле...
* * *
Ливень не утихал ни на секунду. Дворники с трудом справлялись с десятками литров воды, обрушивающихся ежесекундно на лобовое стекло. Андрей почувствовал, что холодные брызги воды ударяются о его правую руку. 'Неужели новая машина уже протекает?' Видимо на крыше в том месте, где крепилась антенна, вода нашла лазейку и проникла в салон. Однако, несмотря на это досадное обстоятельство, Бьюик вел себя безупречно и с лихвой оправдывал все денежные вложения хозяина. Чего только стоил режим 'дождь'. Бортовой компьютер сам следил за скоростью и дорогой, за препятствиями, встречными машинами и поворотами, учитывая, ко всему прочему, все факторы непогоды и вырисовывая на лобовом стекле контуры дороги и всего, что находится на ней и вокруг нее. Водителю лишь оставалось корректировать движение и в случае необходимости вмешиваться в работу этого умного автопилота. Даже дворники можно было выключить за ненадобностью.
Радио с трудом пробивалось сквозь грохот ливня. Андрей достал мобильный телефон и нажал единичку, вызывая номер Линды. Необходимо было сообщить, что он задержится в пути из-за непогоды. Телефон Линды был занят.
Андрей не злился. Да и как можно было злиться в такой день. Вдруг на лобовом стекле очертился контур человека, стоящего на обочине, которого обычным зрением еще не было видно. Спустя пару секунд свет фар выхватил из тьмы одинокую человеческую фигуру, судя по всему, высокого мужчины в длинном плаще и с огромным зонтом, который полностью скрывал голову.
Андрей был более чем удивлен. Встретить человека в месте, где вокруг на десятки миль простирается пустыня, да еще и в такую немыслимую погоду. Да тут еще и радар не зафиксировал по близости никакого автомобиля, который возможно заглох или попал в аварию. Но Андрей решил в любом случае остановиться и узнать, что стряслось.
Когда правая передняя дверь поравнялась с незнакомцем, последний легонечко постучал в стекло, открыл дверь и быстро уселся в кресло пассажира.
- Не волнуйтесь, у меня ничего не произошло, - сразу же, словно опережая вопрос Андрея, сказал незнакомец, захлопнув дверцу. - Вас не затруднит доставить меня до ближайшей деревеньки? Я был бы вам весьма благодарен, сэр...
Необычность пассажира была во всем. Тот огромный зонтик - его не было - видимо, мужчина оставил его на улице. Но, почему? Акцент, и то, как говорил пассажир - Андрей слышал подобную речь в старинных фильмах. Пока незнакомец усаживался в машину, свет в салоне ненадолго осветил его лицо - оно было испещрено глубокими и множественными морщинами, однако не выглядело безобразным и, что самое необычное, старческим. И этот необыкновенно низкий, тихий и спокойный голос, который был слышен очень отчетливо сквозь смесь грома, ливня и радио, словно звучал он изнутри. Андрей ощутил некоторую неловкость, страх и даже почувствовал, как по спине пробежали мурашки.
- Так вы не против столь странного попутчика, сэр? - обрывая повисшую паузу, продолжил незнакомец, поправляя полы свого длинного плаща. - Меня зовут Мартин Зенери.
Андрей оправился от некоторой неожиданности и слегка сдавленным голосом произнес:
- Очень приятно, я Энди... - руки Андрей не подал, понимая, что в темноте это будет выглядеть неловко. - Так вас куда?
- Простите? А... До ближайшего населенного пункта, Энди...
- О'кей! Нет проблем! - Андрей бросил взгляд на монитор, где была карта. - Это будет Тантро, судя по показаниям спутника. Устроит?
- Вполне, Энди. Я очень благодарю вас! Вы меня очень выручили, - ответил Мартин.
Машина тронулась. Через пару минут ливень немного сбавил силу, и Бьюик автоматически набрал почти 50 миль в час. До Тантро оставалось пятнадцать минут езды.
- Изумительный ливень, Энди, - вдруг тихо произнес Мартин. В его интонации была словно какая-то вселенская грусть.
Андрей удивленно посмотрел на едва различимый силуэт попутчика:
- Ну, я допускаю, что могут быть люди, которым нравится такая погода, - усмехнулся он. - Но, иногда она нарушает некоторые планы...
- Планы? - перебил Мартин. - Строить планы - это одна из великих ошибок человека...
- Да. Есть такой грех, - ответил Андрей и почувствовал, что беседа с незнакомцем получается не совсем оптимистичная и какая-то неопределенная, а неопределенность всегда заставляет человека найти способ стать определенностью, какой бы несуразной она ни была.
- У вас что-то произошло? - спросил Андрей, решив расспросить незнакомца с пристрастием...
Зенери не знал что ответить. Время шло, скоро будет то самое Тантро, где ему надо будет выйти из машины, а его язык и мысли словно онемели и застыли. Зенери понял, что надо начинать разговор как угодно, а дальше все пойдет само собой.
- Энди, - начал Зенери. - Мы встретились не случайно.
Эти слова он произнес слишком тихо и неуверенно и самое страшное, что Энди их не расслышал.
- Мартин, простите меня ради Бога, я не расслышал вас! - сказал Андрей. - Что вы сказали?
- Андрей, я представитель вашего Бога... в кавычках... - выдавил из себя Зенери и больше не мог сказать ничего.
Он проклинал себя. Сто тридцать лет он не был на Земле, а теперь он здесь и нет времени наслаждаться этим. Воспоминания снова полезли в голову, на глазах проступили слезы. Он опять на Земле, но никто не разрешит повернуть время назад. Он одинок на родной Земле больше, чем там, но это уже никого не волнует, это только его проблемы. Зенери ощутил только сейчас, что сто тридцать лет - это невыносимо много для человеческого одиночества. Он зарыдал. Он не чувствовал в этот миг ничего. Он был отрешен, но его естество разрывалось на мириады частиц, с бешеным криком каждого электрического импульса, в совершенной паутине нервных окончаний его старого и уставшего мозга. Слез почти не было. Был только один крик:
- Простите вы меня! Простите...
Андрей заметил, как время остановилось. Огромные капли ливня замерли в воздухе словно хрустальные веревки. Он вышел из машины и медленно направился сквозь них вперед. Это было странно, но вода, касаясь его лица, тут же стекала вниз. Он стал рассматривать капли в застывшем ярко-голубом свете фар. Это было так красиво. В машину Андрей решил не возвращаться. Оттуда по-прежнему доносилось рыдание незнакомца. Андрей уже все понял. Он понял, как был глуп, думая о какой-то службе безопасности, о том, как ему будут вручать сотни премий и наград, о том, с какой радостью весь мир узнает о великом ученом, спасшем миллионы жизней...
Теперь, когда время остановлено, он чувствовал свое полное бессилие. Этот застывший небесный водопад не мог быть сном. Это была новая реальность. Сопротивляться ей было невозможно. Андрей почему-то подумал, что такое же чувство возможно испытывает казненный на гильотине человек, в тот миг, когда его голова уже срезана адским лезвием, а он еще жив; но возможно нет боли, а есть лишь жалкое и глупое чувство безвозвратности, которое уносится с каждым мигом на целую человеческую бесконечность...