Последняя мысль Адониса была: они успели. Затем пришла боль и, как ему показалось в тот момент, смерть. Сколько продолжался благостный покой рыцарь не знал, но вот он снова жив. Маги свою работу знали, а легионов на приведение в порядок одного человека у них с лихвой хватило.
А дальше все по известной колее: магические оковы, конвой, камера.
Одно отличие, сам король к нему пришел. Возможно позлорадствовать, возможно желая увидеть раскаяние или услышать объяснения. Адонис не знал, он даже не поднял головы на вошедшего правителя.
- Ты упустил последний шанс оправдаться передо мной. - холодный голос. Не знай Адонис короля, подумал бы что ему послышались нотки горечи. - Я решаю тебя рыцарского чина, ты больше не светлый рыцарь двора, ты не мой зять. Ты - предатель. Ты - убийца королевы, своей жены!
Бывший рыцарь вздрогнул. Он поднял голову в страхе услышать о выловленных телах. О смерти Нинель и Кая. Ведь это был большой риск - прыжок в бурный поток. Но Данрас облегчил его мысли:
- По созданной легенде. Демон вновь захватил твой разум и заставил убить молодую жену. Нельзя народу знать, будто непокорная дочь сбежала с демоном. Это не просто удар по чести! Это ее смертоубийство! - объявил Король. - И ты должен взять на себя ответственность. Если, конечно, не хочешь, чтобы тайный сыск начал их поиски.
- И вам нет дела до судьбы дочери? - бывший рыцарь недоумевал. Как так можно отмахнуться от родной крови. Променять на сохранение имени.
- Она утонула. - Данрас равнодушно смотрел в глаза Адонису.
- И что же теперь будет с будущим королевства? Без наследника?
- Королевство сохранит свою честь, а у меня найдется один из сыновей. Много их было и умерли все маленькими детьми, а дети служанок все еще мои дети. Выдать одних за других не так сложно. Надеюсь хоть они не запятнают меня позором.
Бывший рыцарь не мог судить короля. Он усмехнулся: если так думать, то он не мог судить и Кая - тот тоже король своего народа. Только у них на всю расу один правитель остался и его очень трудно заменить наследником не прямой линии. Отчего-то демон не захотел вдаваться в подробности этого дела. Потому, Адонис мало по этой теме знал.
- Я согласен признать перед дознавателем свою вину перед королевством и принять смерть за убийство жены. Прошу сдержите слово и не ищите их. Если вы не можете дать ей любовь отца, то подарите милость короля.
Данрас Эмманалия молча вышел из камеры. А Адонис дернул руками натягивая цепи и сцепил зубы в ожидании следующего гостя.
"А ты оказался прав чертяка, одного пришлось принести в жертву."
Адонис вспоминал прошедший год. Он помнил страх Кая, когда тот умирал. Его нападки и совершенные глупости. Возможно в силу возраста или из-за силы духа, Адонису не было страшно. В его родном мире люди едва могли дожить до шестидесяти. Из такого расчета, выходило: половину жизни он прожил. Оглядываясь назад, рыцарь не мог понять куда потратил свои года. Бои и кровь на полях брани, лицемерие на приглашенных ужинах - вот его прошлое. Очеловеченный бес и бунтарская принцесса - вот его недавнее настоящее.
Рыцарь ухмыльнулся. Вспомнил, как ненависть переросла в заботу и как старые законы рухнули под гнетом осознания простой истины: он обрел семью
Нинель была давно неизбежной частью его жизни и воспринималась как обязательство, до момента появления Кая. Демон проник в их быт, извратил все планы, разрушил все имеющееся и заставил создавать новое. И стал частью этой новой жизни. Адонис подумал, что должен ненавидеть его за подобный хаос, но место этого чувства давно заняли братские узы.
Вспомнил, как демона заинтересовала любовь и то как он ластился к Нинель, совершенно не понимая уже найденного ответа на свой вопрос. Пустой взгляд рыжей подружки, когда ей сказали о близкой смерти Кая. Бессонные ночи в попытках спасти еле живого демона. Адонис видел первые шаги влюбленных на встречу чувствам. Он с тревогой наблюдал развитие отношений этих детей в надежде, что однажды они создадут семью. Он надеялся и сейчас.
- Удачи, брат. Удачи, Нинель, - прошептал бывший рыцарь, наблюдая, как через узкое окошко приникает тусклый свет.
Близился рассвет.
Что произойдет дальше, Адонис знал. Частенько сам являлся гидом в мир инквизиции, провожая людей на подобные мероприятия в кандалах. Предстоящее его не пугало. Он даже в начале отнёсся к своему будущему более чем равнодушно. Но затем отступник королевства увидел к кому его приволокли. Равнодушие разом слетело, оставляя после себя дрожащее от гнева раздражение.
Сэр Евстрат являлся тем редким случаем, когда чувство справедливости давало сбой и представляло на дыбе определенного человека. Жёстче этой персоны могли быть лишь скалы, об которые разбивалось тело при прыжке с утеса. Не щадя ни женщин, ни детей, Евстрат всегда допытывался до правды и за это получил должность верховного дознавателя короля. И отвращение Адониса.
Вот кому-кому, а ему сдаваться не нашлось желания. Более того, ему хотелось подгадить.
"С кем поведешься, от того и наберешься. А я водился с ершистым демоном".
Евстрат не без удовольствия надел на шею опозоренного рыцаря шипастый ошейник и натянул растяжки цепей. Адонису пришлось стоять прямо. Любое движение приводило к накалыванию шеи на шипы. Такие же растяжки надели ему на руки и ноги.
Первая кровь осужденного на смерть капала на пол, а дознаватель показушно медленно раскладывал инструменты. Позер!
- Кончай театральщину, Евстрат. Она для сопливых юнцов и запуганных баб. Спрашивай уже! И вали!
Дознаватель закончил все также медленно раскладывать вещи и насмешливо посмотрел на своего бывшего коллегу: "Храбрись, голубчик, скоро не так запоешь!" - говорил его взгляд.
- А я даже не знаю с чего начать?
- С начала. - услужливо подсказал Адонис.
- С пальцев?
- С вопросов.
- А так не интересно.
- Зато правильно.
Евстрат искривил линию губ в непонятной гримасе и потянулся за клещами.
- Классика, - закатил глаза Адонис, и дознаватель убрал руку с инструмента отходя к простому камину. - Классика, дубль два.
Запах жаренного пришел раньше боли в плече. Клеймо позора встало на свое место. Но клейменному казалось, что оно уже давно там стоит, просто только проявилось.
Заметив скучающее выражение лица преступника, дознаватель потянулся к плетке.
- Ни грамма фантазии, - выплюнул Адонис и улыбнулся, подражая поведению Кая. С удовольствием замечая растущее бешенство Евстрата: "Интересно, у меня также глаз дергался? Это только начало, ублюдок. Я тебе такую моральную карусель устрою. А то привык что тебя, сука, все боятся!"
- Если сразу не сознаешься, будет тебе фантазия, - гадко пообещал он.
- А я сознаюсь.
Инквизитор сплюнул на пол и полный бешенства потянул одну из цепей на себя, тем самым заставляя Адониса чуть нагнуться. Из-под стального ошейника полилась кровь. Бывший рыцарь удержал на лице снисходительное выражение, чем окончательно выбил Евстрата из равновесия: преступник должен страдать, а не смеяться, лишая его развлечения.
- Значит хочешь сознаться?
- Да, бери бумагу и перо. И задавай свои вопросы...
"... сейчас повеселюсь" - подумали мужчины одновременно.
Евстрат кликнул писаря, освободил тому стол и задал свой первый вопрос:
- Признаешь ли ты вину свою перед королевство?
- Очень обобщенно, давай конкретно.
Кулак прилетел со всей силы и кулаку стало плохо. Евстрат как-то позабыл о титанских корнях, которые делали кости бывшего инквизитора до чрезвычайности крепкими. К сожалению его кожа не являлась каменной, как у жителей гор, и кровь пропитала весь ворот тюремной робы.
- Давай еще раз, мне понравилось, - сдержал смех Адонис наблюдая, как дознаватель прячет руку в карман. Следующий раз он получил уже железным прутом. Прут погнулся, улыбка с лица не сошла.
- Тьфу ты! Нелюдь! И как вас земля носит! - плевался представитель инквизиции. - Спрашиваю, ты признаешь вину перед королевством Эмманалия?
- Уточни, какую.
- А ее много?
- Ну ты перечислять начни.
Евстрат мог снять с него кожу, поджарить, сломать все кости (плевать что титановые, сто-двести ударов кувалдой, и они не выдержали бы), но приказ короля однозначен: к народу подлый предатель должен выйти на своих ногах и с не покорёженным лицом. Он скрипнул зубами и шоу началось:
- Вы убили свою жену, принцессу Нинель?
- Да. - "Надеюсь я лгу."
- Вы были замечены в отношениях с темными силами. Вы это подтверждаете? - в надежде на отрицательный ответ, дознаватель потянулся к самым большим клещам.
- Признаю, - обломал его желания клейменый рыцарь.
- Вы признаете себя в порочной связи с демонами, - перефразировал Евстрат, не убирая руки с клещей.
- Признаю.
- Признаешь себя в связи с повелителем демонов?
- Да, признаю же!
- Признаешь, что... - Евстрат просто не знал, чем еще зацепить, чем заставить с собой спорить. Просто сказать: "Нет". - Спал с демоном.
"На одной кровати, да".
- Да, признаю.
Лицо дознавателя вытянулось, глаза вылезли из орбит, и он всем телом отклонился назад. Его мир неожиданно кончился, а тот что остался позади разрушился. Евстрат отбросил всю напускную вежливость и с немалой надеждой, шепотом, спросил:
- Ты издеваешься?
- Да, издеваюсь.
- Ублюдок без роду! Может и кур ты таскал?
- Я таскал!
- И ту бабу - Нарису - обесчестил?
- Обесчестил...
К концу дознования писарь едва не падал от усталости - так много и так быстро ему еще записывать не приходилось.
- Кай, зачем тебе столько мела?
- Узнаешь, белочка, скоро все узнаешь.
- Эй, демон! На что нам эти рога?
- Нужны. А еще, вы умеете конвульсии изображать?
- Нет...
- Тогда перед тем как все начнется, кинете вот эти пузырьки под ноги. Так, нужно поторопиться. Нинель, что там о казне в городе говорили?
- На рассвете, вешать будут.
- Вешать не рубить. Это будет проще чем я думал. Кстати, милая, тебе не говорили, что одеяния попрошайки тебе к лицу?
- Заткнись, Кай!
Казнь назначили на ранее утро и отвели клейменного в камеру. Адонис прикоснулся от пульсирующей боли. Ожог позора болел сильнее кровоточащих ран от ошейника и наручей. Сорвал пропитавшуюся кровью рубаху и как мог обвязал шею, запястья и щиколотки.
Он не знал, чем себя занять в ожидании конца. Куда деть подаренные полдня жизни? Вспоминать прошлое? А зачем, говорят перед смертью жизнь и так пролетит перед глазами. Да он все ночью припомнил. Думать о будущем? Разве что не о своем: он очень надеялся, что его друзья преодолели реку и уже на пути к порту. Хидор - надежный человек и, дай демиурги ему терпения, сможет вытерпеть Кая.
Бывший рыцарь встал и на пробу нанес удар по воздуху. Затем еще раз. Постоянные тренировки в зале за последнее полугодие не дали потерять форму и подарили несколько новых приемов. Вот так, наслаждаясь движением, каждым мускулов в отдельности, каждым ударом по собственной тени, Адонис провел свой последний день, а утром за ним пришли.
Стража открыла дверь, впустила глашатого, и он начал читать пухлый свиток:
- Адонис с земель пожранных демоническим огнем, без фамильных знаков...
- Добрянский, - вмешался в речь Адонис, называя фамилию по паспорту. - Мне дали фамилию... дома Добрянских.
Глашатый быстро исправился:
- Адонис Добрянский, вы обвиняетесь в....
- Можете прочитать лишь на помосте, список там большой, человек вы занятой, а я и так знаю, чего на мою голову написали. Предательство родины, короля и прочие приключения. Демиурга вчера мы поминали и продажу души и даже порчу девиц... Не помню, до коровьего мора мы дошли? Нет? И на том спасибо.
Человек свернул свиток и слабо улыбнулся:
- Вы уверены, что не хотите послушать? Это оттянуло бы время смерти на пару час не меньше.
- Нет, не хочу. Взамен я бы предпочел узнать, какова судьба меня ждет?
- Виселица.
- Полагал гильотина. Эффектнее же! - удивился Адонис и понял, он ведет себя точь-в-точь как Кай в стрессовых ситуациях - острит и бесит окружающих. Однако вместо того чтобы разозлиться, стареющий мужчина ответил:
- Повешенные висят три дня, это сочли более позорным чем отрубленная голове на шесте.
Оставалось лишь поблагодарить судьбу за ее усмешку.
- Я знал, что везучий, не знал, что на столько, - в слух подумал Адонис, позволяя вывести себя из камеры на цепи словно собаку. Аналогия дополнялась собачьей смертью - помост с петлей сошел за живодерню. Его вели своим ходом через город, позволяя встречать гнев жителей в виде камней и яиц.
Вокруг помоста, вороньей стаей толпились люди жаждущие зрелища. По мнению рыцаря, их собралось уж слишком много: все улицы, все балконы и даже крыши, на которых повисли мальчишки, все заполняли человеческие фигуры. Стоило им увидеть Адониса, как они начали кричать: предатель! В него новой волной полетели тухлые яйца и испорченные овощи, кто-то плюнул под ноги, а хранители правопорядка ни коем образом не собирались мешать людскому веселью. Что ярмарка, что казнь - все едино, для души. А уж если большая ярмарка или враг народа идет в петлю, так это еще лучше, так еще больше веселья.
Враг народа шел молча, смотрел прямо и, будто на празднике, чуть улыбался. Его палач уже ждал на помосте. В отличии от скоро казненного, палач нервничал.
Возможно старый завистник или недруг напросился закончить его жизнь? Кто именно прятался за черным мешком с прорезями для глаз не узнать, но в войнах у Адониса людей такой комплекции не было, слишком длинные ноги и узкие плечи.
Глашатай вышел вперед. Встал на край помоста, начал зачитывать всё многочисленные преступления, с которыми рыцарь согласился, избегая пыток, вызывая бурю восторга у собравшийся людей. Поначалу. Особенно лютовал народ на признании вины единственной принцессы. Но на краже курей их восторг поутих...
"Но ты же в это время, сам говорил, обесчестил Нирису Сафрей из царского двора", - пыхтел как закипевший чайник Евстрат.
"Магия", - серьезно отвечал Адонис, пряча улыбку за наклоном головы.
"Магия такого не умеет", - противился дознаватель.
"Черная магия", - с улыбкой уточнял клейменный рыцарь.
"Адонис! Ты издеваешься? Снова?" - догадался инквизитор.
"Что ты, я просто сама честность", - ответил он тогда.
Люди начали замечать несоответствия. В момент озвучивания пункта об обесчестивании Нирисы, в волосы той самой Нарисы, вцепился ее настоящий обесчестиватель. Драке любовников уделили даже больше внимания, чем глашатому. Расхититель курей задумался, как же обвиненный мог их украсть, если это сделал он. Нашелся и грабитель склада, заметивший, что их было пятнадцать человек. Даже ворона, умыкнувшая сор с подоконника королевского стола, каркнула неодобрительно.
Глашатый начал читать тише, надеясь не превратить суд в балаган, но люди из первых рядов слушали и передавали по цепочки. Каннибал, задумался: мог бы он разом съесть трех людей, если за ночь едва одну ножку осиливал. При чем второй ногой от него успешно отбились. Маг с перепоя потерявший магию, и с отрезвлением ее нашедший, но успевший подать прошение, почесал лысеющую голову.
Первыми волну возмущения мальчишки на крышах. Затем люди на балконах. Последними - стоящие на площади, а там до помоста рукой подать.
- Да его четвертовать надобно и то на четырех поделенный, не смог бы он все это совершить! - вот что кричал люд посмеиваясь над местной властью.
Адонис скучающе рассматривал петлю, стараясь не думать, как скоро она его удавит. Шанса сломать шею, укрепленную титанической кровью, не было. Родилась надежда, вдруг толпа перебьет охоту короля его казнить. Нет. Вон он недовольный взирает сверху. С такого расстояния не видно выражение лица правителя, но его жест: Начинайте! - распознает палач. Он толкает клейменного рыцаря совершить последние в жизни шаги.
Мешок не для врагов народа, веревка затянулась на голой шее, в голове ни единой мысли. Обреченный улыбался людям, за которых воевал, за которых лил кровь и которым не терпелось увидеть его смерть. На мгновение ему показалось будто он живет в невозможном будущем, в котором он, Кай и Нинель бегут на материк Лайвисла. У его друзей появляются дети и он, свободно выдыхая, сам заводит семью и живет счастливо.
Время все тянулось. Веревка не спешила душить и Адонис успел дойти в мечтах до момента, когда он уже одряхлевший рассказывает правнукам о мире стеклянных высоток.
Действо застопорилось. Страже стало не до смертника, им пришлось сгонять с помоста взбудораженный люд.
И тут неожиданно Палач дал пинка глашатому и тот, исполнив красивый пируэт, рухнул на руки первого ряда возмущенных зрителей. Темная ряса упала под ноги, маска полетела туда же и Адонис узнал улыбающегося юношу на ходулях.
- Доня, я тобой горжусь - ты достойный ученик. Из такого зрелища балаган сделал! Публику разогрел, чур я дальше сам!
Кай еле сдерживался что бы не изойти демоническим хохотом. Одним движением срезал веревку петли, дольше он забрался на виселицу и отсалютовал королю. От подобной наглости Данрас резко подскочил, но отчего-то не приказал остановить происходящее. Замер.
Ветер развивал черные волосы беса, добавляя эффектности обращению к народу:
- А вам я погляжу весело! Нашли на кого грехи скинуть?! На того, кто вас спасал?! Кто для вас побеждал!? Кто считал вас своим народом?! - Кай засмеялся, не как человек, а как демон. - Ой! Хороши! Ой! Хороши! Моими будете! Проклинаю!!! Все кто здесь, да обратитесь вы демонами за грехи ваши!!! - как мог громко (весь город слышал) крикнул демон и начал меняться. - Я КгрэйРайВэйсай повелитель демонов, пожиратель земель, властитель темной цитадели, Зло всего мира, взываю к вам!!!
Адонис молча наблюдал, не в состоянии поверить в происходящее. Его брат, словно оборотень, обращался обратно в демона: загорелись огнем глаза, разомкнувшиеся линии губ открыли вид на два ряда острых зубов, будто из ниоткуда материализовался длинный змеящейся хвост, два локона волос скрутились в острые рога, штаны стали малы из-за обилия выросшей шерсти, а кожа в мановение ока побелела, приобретая былую крепость. В первые секунды рыцарь его не узнал, слишком привык к человеческому облику.
- Встаньте мои слуги!!! - демонический голос разнесся по площади, и несколько человек скрутило. С них спали капюшоны и стали видны рога и оскалы острых зубов. От жертв проклятия повалил густой белый дым. Актеры кричали очень натурально - дым жегся.
Крики, стоны, вопли! Общая истерия погнали толпу прочь. Кнуты, заделанные под хвосты, подгоняли ударяя в след. Демонический хохот звенел в ушах.
В общем, Шекспир остался бы доволен.
Коктейли Молотова упали с крыш и создали стены огня потустороннего зеленого цвета, от которого люди шарахнулись, выбирая другие дороги для побега. Разлитая по улицам вода, неожиданно начала замерзать. Это можно было бы объяснить магией, если бы по ней не прошлась волна огня не в силах растопить эту субстанцию, а присутствующие королевские чародеи не поддались бы общей панике, не способные объяснить происходящее. Затем с крыш посыпались змеи и лягушки. И как завершение за городом поднялся "добрый гриб", подражая ядерному формой и размером. От него во все стороны понеслась волна белого облака, которая накрыла город и близлежащие территории, окрашивая людей и улицы в кристально белый цвет.
- Вот она, гармония тактики, магии и науки! Ну и чуточку театральщины, без нее никак! - захохотал Кай.
Всюду паника, все бежали, все кричали: "Демоны! Оборотни! Демоны-оборотни!", - а на помосте единственный настоящий в городе демон освобождал от оков рыцаря, потерявшего титул, уважение и любовь народа. Приобрётшего в замет безбашенных друзей.
Кай громко обратился в сторону окна, из которого продолжал смотреть король:
- Принцесса!
Из-за спины правителя королевства вышла Нинель, все это время она угрожала своему отцу кинжалом из демонического когтя. Но и ее Адонис не узнал. Так замаскировалась дочь правителя Эмманалии.
- Прости отец. Я знаю, вы никогда не поймете, но я не могла стать счастливой, если бы не нашла в себе силы претить вам.
Кинжал ушел в ножны, а перемазанная в саже и грязи фигурка в ужасных лохмотьях, бросилась из окна в объятия демона. Тот вспомнил про когти на руках и ловко поймал девушку хвостом, прижимая к груди.
- Бежим! - скомандовал Кай, и спрыгнул с помоста, забирая застывшего Адониса. Догнав паникующих людей, он еще раз для острастки захохотал и, начал меняться обратно в человека. После накинул на себя и на Адониса, дырявые тряпки и они легко смешались с паникующей толпой. Покинули город, минуя затоптанную людом стражу.
Псевдодемоны во главе с Хидором Равинским, еще в городе скинулии с голов рога и встретили их в поле. Белые, словно приведения, люди из всех сил работали тряпками, стирая с себя побелку.
Хидор и Адонис обнялись будто два борющихся медведя, так же крепко и рыча трудноопределимые от волнения ободряющие речи.
- Вы еще поцелуйтесь, - фыркнул Кай. Он закрывал одеялом Нинель, которая переодевалась из обносок в дорожный костюм.
- Любой момент испортишь, бесятина, - скривился рыцарь отпуская друга. - Ну что, Хидор, познакомился с ним? Посочувствуешь мне?
После дня, проведенного вместе с демоном, наемник мог не просто посочувствовать другу, он с удовольствием прикопал бы рогатую скотину. Но, видя, теплое отношение к этому несносному пареньку, Хидор унял недовольство в голосе, спрашивая:
-Демон-оборотень? Не слыхал, но вижу! Редкостная зараза, голова для языка, да и тот без костей. Однако ж ловко все придумал. Где ты его вообще достал?
Адонис смутился, не зная, а стоит ли рассказывать всю историю. Как никак, а его боевой друг хоть и отличался большей терпимостью к нелюдям, а демонов ненавидел ничуть не меньше, чем сам Адонис год назад. Кай умолчал о своей истинной личности, и бывший рыцарь решил сделать также, обходя скользкую тему.
- Не доставал я его, он сам приблудился. Видишь же, юн, да не глуп. Без него в том мире мы бы головы сложили, да. Братом мне стал. Но это долгая история.
Хидор жаждал узнать многое, но сдержал порыв вопросов останавливаясь на самом, по его рассуждениям, простом:
- Братом стал, да невесту увел, - чуть насмешливо улыбнулся он, хотя на деле ему хотелось кривиться. Неприязнь к демону росла с каждым узнанном о нем факте.
Кай фыркнул и придвинул принцессу ближе к себе: мое, не отдам! Отлученный от звания и меча рыцарь посмеялся:
- Такую уведешь. Не обрадуешься. Мала она для меня, Хидор, а брату моему в самый раз.
- Но колокол по вам звучал. Разве она не жена тебе? Ваш брак демиургами благословлен.
- Фиктивный брак, - скривился Адонис в попытке объяснить, - это не единение душ. Дабы понять образ этой фразы, посмотри под новым углом. Принцесса Эмманалия замужем за светлого рыцаря пошла. Королем его сделала. А тот ее в реке утопил, а его самого казнили. Нет их уже.
Воин покачал головой:
- Неправильно это.
- Странные времена. - пожал плечами Адонис.
- Так исправь. Ты муж принцессы, значит претендуешь на трон. Собери людей, устрой переворот...
Обычно женщины не вмешивались в мужской разговор, но Нинель устала молчать:
- Сэр Хидор, неплохой план. На словах. Но стоит нам о себе заявить, как виселицей не отделаемся. Как я, так и сэр Адонис. Отцу легче смириться с моей гибелью, чем с предательством. Вы должны были уже понять, какой он человек. Один сигнал и тайный сыск возьмется за нас, если сразу не наемные убийцы. Адик, не соглашайся на такой абсурд!
- Адик? - удивился Хидор подобному сокращению.
- Не волнуйся, он не серьезно. - сказал Адонис Нинель и вновь перевел взгляд на Хидора. - Говорю спасибо за прогресс, раньше она называла меня Дядя Адонис. Стариком из-за этого себя чувствовал. И если ты думаешь, что ласково-щенячье Адик слышится унизительно, то вон то рогатое недоразумение зовет меня Доня.
Хидор не смог сдержать рвущийся наружу нервный смех. Он отошел не желая показаться другу с неприглядной стороны. Дождавшись, наконец, когда наемник отойдет в сторону, Нинель и Кай бросились повторять с Адонисом медвежьи объятия.
- Да цел я, цел. Дознаватель очень бесился, когда не стало смысла ко мне прикасаться. Со всем согласился, что бы этому гаду - Евстрату - подгадить. Впервые видел его настолько обиженным. Он аж зеленел от гнева.
- Слышали. Ты теперь курей воруешь. В процессе девок невинности решаешь. Да успевая посетить все злачные места и набрать добра. Видимо в мешок с курями и девками. - посмеялся бес утыкаясь лбом в плечо друга.
В ответ принцессу и беса так обняли, что до боевых товарищей донесся хруст костей.
Но тут Кай извернулся и уставился на плечо Адониса словно нашел отметину черной смерти:
- Вот уроды! - прорычал он.
Клеймо позора заметили остальные, а еще кровь. Нинель содрала самодельные повязки и охать стали еще и над шеей. В медицинском чемоданчике она нашла все необходимое и за десять минут привела раны в порядок.
Адонис кинул смущенный взгляд на свою дружину, с которой прошел ни одну кровавую битву: "Да царапины, но видите дети волнуются!" - и оглянулся на столицу королевства. Город все еще виднелся и даже издалека было заметно как он взбудоражен случившимся. Маги так и не появились, а значит еще не перезарядились после последней траты легионов. Хорошо.
- Надо уходить. Надеюсь план отхода у вас тоже на высоте.
- Конечно, Доня, я его вместе с твоим спасением продумывал. Просто рассказать не успел...
План и вправду оказался под стать балагану в городе. Нет бы спуститься к реке, нет бы партизанить в горах, в пустыню отправится в конце концов. Нет! Вместо обычной смерти храбрых, Кай задумал идти через земли тушканчиков.
Грубо говоря, тушканчиками называли уникальную в своей стезе расу. Иногда их кликали декоративными демонами, а порой разумными кротами. На деле Таклихеры не походили ни на демонов, ни на тушканчиков, ни на тем более на кротов.
Маленькие, размером с кошку, эти существа обладали длинными мордашками, умильно блестящими бусинками черных глаз, милейшими ушками, мягкими хвостиками и выдающимися боевыми качествами. Вот из-за последнего на их территории и не лезли. Король просто закрывал глаза на потерю одного леса, так как благодаря такхлиерам со стороны их территорий не могли подойти к королевству враги. Даже демоны опасались связываться с маленьким народом.
Спросите почему? А вы представьте колонию муравьев убийц и человека. Человек разумней и сильнее, но муравьев тупо больше. Намного больше. На карте захваченных территорий продолжали жить эти существа, и демоны предпочитали их не замечать. Тех кто игнорировал инстинкт самосохранения ждала ужасная смерть.