- В общем, когда он к тебе подойдёт, ты самое главное - не бойся, - объяснял один парнишка двенадцатилетнему Томми, оказавшемуся новичком в этом новом и незнакомом городе; объяснял, как вести себя. - Он скажет тебе "пойдём со мной в одно место", и ты должен с ним туда пойти, иначе тебе просто не дадут здесь ни с кем дружить.
- Ну и что же там за место такое? - спросил Томми, хотя уже смутно догадывался.
- Да место - как место. Просто он тебя будет предупреждать, что там очень страшно, но ты не бойся, там не страшнее, чем здесь. Просто это вроде как обряд какой-то, и каждый новичок должен его пройти, а то тебе просто не дадут ни с кем общаться, даже могут презирать.
Томми понимал: "детские забавы", что поделаешь. Обыкновенные детские забавы,.. которые иногда заходят очень далеко. - И он улыбнулся:
- Ну и как, вернулся ещё кто-нибудь живой с этого "обряда"? - поинтересовался он легкомысленным голосом.
Тот только пожал плечами...
Выражение лица Томми тут же изменилось, поскольку он в течении нескольких секунд не мог сообразить, издевается ли над ним этот новый приятель, или всё-таки высшие чины стараются содержать его в полной тупости. Или...
- Понимаешь, какая хреновина, - перебил он его размышления, видимо пытаясь ответить на вопрос этого новичка. - Раньше всё было немного по-другому, но вот буквально на днях сенатор наш новый закон вывел... Нет, место-то то же осталось, но вот кое-что изменилось... По-моему, это...
- Идёт! - шёпотом крикнул другой парнишка, выскочивший из своего "наблюдательного пункта", - смываемся!
- Ну всё, дружище, держись! - скороговорочно проговорил ему на прощание этот невысокий одиннадцатилетний мальчуган, - и самое главное - не бойся ничего, - говорил он так, словно это "не бойся" существует только для того, чтоб стать девизом Томми Ричардса. А сам он, как ни в чём не бывало присел на скамейку, сразу, как этот доброжелательный советчик скрылся из виду следом за своим приятелем. И сразу, как Томми по-настоящему решил держаться, из-за угла вынырнул один долговязый подросток. К груди прижимая громадный двухкассетный магнитофон, словно какого-то дитятю младенческого возраста, громко плачущего "хэви-металлом", он с усмешкой взглянул на Томми.
- Новичок, что ли? - произнёс он каким-то презрительным голосом, скорее всего добиваясь, чтоб этот новичок как можно быстрее оскорбился, но Томми ещё не считал себя окончательным идиотом, чтоб из полного отчаяния прийти в такое несложное состояние; просто, если он и знал, что кто-то не прав по отношению к нему, то вслух свои идеи старался не высказывать, и тем более никого не переубеждать, "ибо сам по себе человек прав, если он уверен в своей правоте", и переубеждать кого-то всё равно, что переубеждать себя через "не хочу".
- Вроде новичок, - скромно ответил Томми.
- Ну идём тогда со мной, - зловеще произнёс он.
- А куда? - полюбопытствовал он, чтоб тот не догадался, что он уже предупреждён.
- Кое-куда.
- А куда это - кое-куда?
- Туда, - указал он в одну из неопределённых сторон. - А там есть одно страшное место.
- А чем оно страшное? - спросил он не из прежнего пустого любопытства; скорее всего, из показного испуга.
- Не знаю, - пожал он плечами. - Просто там мертвецы... они даже иногда, бывает, просыпаются, чтобы поужинать... Ну, ты, в общем, посидишь с ними где-то... часок. Ладно?
Томми только усмехнулся:
- Ну давай.
Действительно, пугаться ему было нечего, если конечно перед этим хорошо вдуматься. Он ведь понимал, что мёртвые никогда сами не поднимутся,.. даже если и захотят поужинать. Прекрасно понимал.
Сумерки, между тем, становились всё гуще и гуще, по мере того, как долговязый и Томми не спеша, словно долгая и мучительная пытка, подходили к заданному страшному месту.
На самом деле, Томми было немного не по себе от предположения, что кто-нибудь обязательно его там напугает. А долговязый неизвестно как уже умудрился заметить эту его тревогу, и по такому высокоторжественному случаю решил начать пока с жутковатых историй:
- Как-то, помню, был у нас один, тоже новенький. Ну, и мы его, значит, испытывали. - Он старался держаться очень спокойным и разговорчивым, но как ни странно, это была одна из самых классных тактик запугивания: именно хладнокровным и словоохотливым тоном, а не каким-нибудь гробовым и тем самым до ужаса устаревшим.
- Завели мы его в один старый склеп, - продолжил долговязый, - и заперли ровно на час. Ну, с начала всё было тихо, как в гробу без ожившего чурика, но потом... мы аж чуть сами не обделались... он заорал, как сумасшедший... Нет, скорее всего, как резаный. Вот ты сам представь себе: в склепе темно, и ты, естественно, не видишь, что вокруг тебя происходит, но всё же чувствуешь, что кроме тебя и покойников есть ещё кое-кто живой... Мы тут же открываем склеп, а оттуда... мужик какой-то здоровенный вылетает с окровавленным топором, и за нами. Это хорошо, фараоны подоспели, а то бы нам всем... - он провёл ребром ладони по шее, - крышка. Оказывается, в том старом склепе проживал маньяк-убийца. Как он изрезал того парня! - и лицо его образовало такую форму, глядя на которую нетрудно догадаться, что хозяина этого лица сейчас вырвет. - Но это было давно, и уже забылось. Несчастный случай, можно сказать.
Пока он рассказывал про то, как у них в районе жил один вампир, и оказалось, что это тоже был маньяк, сосущий кровь, перед обоими вдруг выросли ворота громадного кладбища.
Они перелезли через ограду, и чуть не приземлились на самое дно опустошённой могильной ямы.
- Что за чёрт! - удивился Томми, глядя в пустую могилу, как в люк, ведущий в преисподнюю. У него уже само собой создалось соответствующее впечатление, что на кладбище уже успел побывать какой-нибудь сумасбродный коллекционер непустых гробов.
- Это не чёрт, - спокойно сказал тот, - просто он её покинул и всё.
- Вместе с гробиком? - усмехнулся Томми.
- А почему бы и нет? Его ведь можно продать, или обменять на что-нибудь, - вполне серьёзно заметил долговязый.
- На ужин, что ли, обменять?
- Ну зачем же, необязательно на ужин.
- Так ему же поужинать надо. Просыпался-то он зачем?
- А, - махнул он рукой на эту яму, - это ещё ерунда. Тут иногда и не такое случается.
"Ну и скукота с такими, - подумал Томми, - зациклился на одной и той же теме. - Самого его интересовало совсем другое, только потому этот долговязый выглядел в его глазах самой меланхолией. - Да ничего, пусть поваляет ещё идиота, и я, самое главное, отсижу здесь сколько надо, и всё, больше он меня даже во сне не увидит".
Казалось, что кладбище это вообще не имеет границ, и может только потому долговязый решил завести этого новичка в самую глубь.
- А далеко ещё идти? - устало спросил его Томми, всё чаще и чаще озираясь по сторонам, разглядывая очертания выпирающих из серой земли жутковатых памятников, которые почему-то становились всё мрачнее и даже зловещее, как совершенно случайно показалось Томми.
- Уже пришли, - ответил долговязый каким-то низким голосом. - Сейчас ты увидишь кое-что.
Они обошли несколько могил, и он подвёл его к одному продолговатому холмику.
"Футов семь, - измерил Томми взглядом длину холмика. - Тут, наверно, баскетболиста какого-то похоронили. А почему памятника нет?.."
- Здесь, - проговорил долговязый. - Время пошло.
Томми тоже не преминул засечь время, ещё до того, как долговязый успел исчезнуть.
"А если он не вернётся? - эта мысль пронзила его мозг, словно раскалённая игла; но игла эта вдруг остыла и растворилась (словно в сена стогу): - Вернётся!, куда денется? Час пройдёт и вернётся. А если не вернётся... это будет его очень большая ошибка... и наверняка последняя. Ведь... - но в голову ему навязчиво влетела другая мысль, выпихнув своим гигантским корпусом эту незаконченную, и Томми чуть не расхохотался. - Ну он и выдал! - Но хохот всё-таки раздался в душе, - принял меня за какую-то пятилетнюю девочку, которую одним только кладбищем и байками всякими можно запугать. Ну ничего, минута-то уже прошла, а без неё шестьдесят не выйдет, это уж точно. Скоро час пройдёт, - искренне пообещал он самому себе.
Когда ему надоело сидеть, он встал и осмотрелся. Вокруг было по-кладбищенски темно, и могил видимо-невидимо. И вдруг мозг ему по-настоящему пронзил сверх-навязчивый вопросик: А почему он меня, чёрт подери, оставил именно здесь, а не где-нибудь подальше?.. Вот именно у этого чёртового холмика, а не...
Что-то его прервало...
Томми показалось, что он услышал какой-то посторонний звук. Внимательно прислушался... Тишина. Но звук он явно услышал во время присутствия этого кладбищенского безветрия.
Он осторожно прошёл чуть-чуть назад. Ему показалось, что звук этот донёсся прямо из-за одного мраморного памятника. Но, завернув за этот памятник... пока его только передёрнуло.
На плите было крупно выведено чем-то багровым: ТЫ НИКУДА ОТСЮДА НЕ СМОЕШЬСЯ, ТЕБЯ ВСЁ РАВНО СКОРО СОЖРУТ!
Но после того, как он это прочитал, уже несильно волновался, успокаивая себя тем, что написать такое мог только этот долговязый, или кто-нибудь из менее оригинальных его товарищей. Но обычно в подобных случаях он старался как-то смириться с неотвратимостью, чтобы потом меньше переживать, когда эта неизбежность нагрянет с соответствующей разрушительной силой.
Также за своей спиной он услышал слабое сопение, связанное с хрипом умершего... "Такое, кроме как в фильмах ужасов, больше нигде не услышишь", - промелькнуло у него в голове.
Повернуться назад и посмотреть, "что" находится за его спиной, он не отважился, но чувствовал на своём плече холодную высохшую руку. Пальцы напряглись и... острые когти так укололи Томми, что он аж вскрикнул и также непроизвольно повернулся... Он стоял не двигаясь, глядя на оскалившегося вампира; лицо его было настолько изуродовано разложением, что долго смотреть на него практически было невозможно, но Томми просто не мог оторвать свой взгляд от этого нереального лица. Но, в это время, лицо двинулось прямо на Томми... и он аж отлетел от испуга в сторону. А вампир только погрозил ему своим синеватым указательным пальцем.
- Разорву, - прохрипел он своим замогильным голосом, и пошёл вдоль по кладбищу.
Томми понял, что это пока было только предупреждение, ведь "им", надо полагать, показалось, что он хочет найти выход из кладбища. Так что ему пришлось вернуться туда, куда его поставили, и сесть на холмик.
За одно и посмотреть на часы: сорок пять минут осталось.
Он сидел и выжидал нового фортеля. И в это же время ему казалось, что сидит он не на могильном холмике, а в обыкновенной лодке, которая, как правило, любит покачиваться на волнах: именно такое ощущение возникает у любого, под кем грунт зашевелится... Томми подскочил, как сумасшедший, будто то место, на котором он сидел, внезапно оказалось той самой раскалённой иглой, что ни раз пронзала ему мозг, или проснувшимся вулканом.
Он смотрел на этот странный могильный холмик до тех пор, пока из него не показалась почерневшая, от времени и могильной грязи, рука... Только тогда до Томми дошло, что он будет самым первым идиотом, если останется стоять на месте. И забыв про наказ вампира, он уже собрался припустить, как...
- Стой, - прозвучал хриплый бас. Только Томми почему-то показалось, что бас этот прохрипел не из-под земли, а прямо в его сознание. Но остановился он именно потому, что заставил себя поверить в то, что хрип раздался именно из-под могильного холмика. В результате ему пришлось вернуться именно туда, где он должен пробыть ровно час, иначе он просто не сможет ни с кем общаться в своём районе.
Из холмика уже торчало две руки. И между ними, протыкая грунт, вырастала голова... волос на ней не было, потому как их, в своё время, наверное, содрали все, вместе со скальпом. Полностью показалось посиневшее лицо. Дальше лохмотья. Из груди торчала рукоятка ножа. Тело, без особого труда, выбиралось из собственного места погребения.
Томми почему-то не был уверен, что это очередная шутка. С тем "вампиром" он ещё мог согласиться с розыгрышем. Но здесь...
А тот, кто уже полностью вылез из могилы, подошёл к Томми вплотную и тем же гробовым хрипом:
- Иди за мной.
И опять Томми не успел сообразить, от тела донёсся голос, или опять плод его подпорченного воображения.
- Куда? - спросил Томми, как по привычке.
- Не вынуждай меня "помогать" тебе, - ответил тот, оскалив свои серые безобразные зубы.
Шли они туда же, куда до этого отправился вампир. Походка у идущего рядом с этим очередным новичком предстала перед взором Томми в довольно необычном виде; "походка ожившей каменной статуи", подумал он, глядя, как этот загадочный "тип" шёл, переваливаясь с одной ноги на другую. К телу его, казалось, было подключено электричество, судя по тому, с какой лихвой оно дёргалось. Томми в это время подумал о том, что всадили нож по самую рукоятку этому "типу" именно тогда, когда он так и не дотанцевал свой излюбленный "брейк", и теперь его материализовавшемуся призраку ничего больше не оставалось вытанцовывать, кроме этого танца, ведь тело его неплохо ходило волнами. Томми как-то раз тоже решил попробовать научиться, но продолжалось это недолго и безуспешно.
Вскоре они подошли к склепу. Материализовавшийся призрак отворил каменную дверь и предложил парню войти первым.
Томми даже и не сомневался, что это нечто, вроде сна; он явно чувствовал вокруг себя атмосферу совсем не того мира, в котором он присутствовал прежде. Один из первых симптомов этого чувства являлся замогильным хрипом, в действительности которого Томми уверял себя, как мог. Не смиряться же ему с тем, что этот голос ожившего покойника на самом деле прозвучал в его мозгу, так как какой-то похороненный тип решил вроде бы позабавиться немного на пару с сенатором и ему подобными.
Между тем, он уже спускался по скользким ступеням покрытым каким-то зеленоватой слизью, словно изумрудом. Следом, своей "загробной" походкой вышагивал покойник. Томми дожидался только единственного, когда же этот абсурдный "сон" наконец-то соблаговолит подойти к концу.
После того, как лестница закончилась, остался небольшой зал, наполненный гробами. Труп подошёл к одному из гробов и, подняв крышку, взглядом подозвал Томми.
- Мы его усыпили, - донеслось от трупа. Именно от трупа, как убедился Томми; и не в коем случае, не из его собственной головы, вроде захиповавшего внутреннего голоса. Но эта мысль больше не развивалась в нём... он обомлел, когда в глаза его бросилось побелевшее тело долговязого, на лице застыл ужас с беспомощностью...
- Какого чёрта вы это сделали? - тут же заорал на него Томми.
Но тот, казалось, был самой невозмутимостью, потому ответил в соответствующем тоне:
- Мы не любим, когда нас выдают за страшилищ и пугают детей.
- Мёртв, - бессознательно проговорил Томми, глядя в остекленевшие глаза долговязого.
- Он спит, - повторил тот несколько раздражённым голосом.
- Так разбуди же его! - потребовал Томми.
- Зачем? Чтобы он продолжил своё любимое занятие? Такие кретины скоро всё кладбище на ноги поднимут. Разве ты не понимаешь, к чему всё это катится?
- Он больше не будет, - пообещал Томми трупу, - если его предупредить...
Тогда тот взял долговязого за грудки и тряхнул как следует. После чего продрал глаза, как после неземного кошмара. Но когда разглядел разговорчивый взгляд этого покойника, сразу понял, что его привело к таким сверхъестественным последствиям.
- Ещё раз так сделаешь, - предупредил его покойник более ужасающим голосом, - вообще никогда не проснёшься! Ты меня понял?
- Конечно, - затравленно улыбнулся долговязый, - о чём разговор!
Тот отпустил его.
После того, как он вывел обоих из склепа и, по пути к своей могиле, проводил их немного, долговязый предупредил Томми: обо всём, что он видел, никому не звука.
Томми вернулся домой в первом часу ночи и сразу же улёгся спать. И, проснувшись утром, он вспомнил про полуночное событие, но вспомнил, как обыкновенный гнетущий сон. Но ещё он случайно вспомнил, что так ни с кем и не познакомился в своём новом районе. Когда вышел на улицу, ему, также неожиданно, повстречался один старый приятель, который объяснил ему, как вести себя, когда к нему подойдёт долговязый и пригласит в одно страшное местечко... Но Томми знал, как себя вести, и вспомнил он также, что долговязого уже кое-кто предупредил.