В далекие-далекие времена жил-да-был на белом свете (вернее, в толще синей воды) один Рыб.
Рыб очень любил плавать. Он, собственно, только и делал, что плавал и плавал-по морям-по волнам, нынче здесь, завтра там. В перерывах между плаваниями он останавливался на какой-то отмели и пытался рассказать об увиденном. Все б хорошо, но Рыб не умел говорить. Только плавать.
Да, плавать он умел, и еще нырять, глубоко, с чувством и толком. И, когда Рыб нырял-он успевал увидеть уйму всего любопытнейшего: зеленые скалы, любовный танец актиний, растущие и шепчушиеся между собой молодые побеги жемчуга, военный парад креветок... Всего и не перечислить, да Рыб и не мог перечислить-он-таки был неразговорчивым Рыбом. Немым, попросту говоря. Рыб глядел, иногда подныривал поближе, любовался и даже касался плавниками-а потом плыл себе дальше, по течению. Потому что в Море-Окияне течений много. И Рыб всегда пребывал в одном из них.
А между тем впечатления все копились внутри Рыба. Они нагло стучались ему в бока, скребли изнутри череп и выскакивали новыми плавниками наружу. А все потому, что не мог Рыб выговориться. Бедняга. Уж как хотел-а не мог.
А активные впечатления так наполнили Рыба, что он из создания плоского и глазастого, способного занырнуть в любую расщелину-лишь бы увидеть что-то любопытное-превратился в эдакий шар, раздувшийся от собственного прошлого. Все б хорошо-но шару неудобно плавать. И нырять тоже- дискомфортно. Его все наверх тянет.
А между тем течения толкали разнесшегося во все стороны (сколько их было у круглого Рыба-кто знает?) скитальца, несли его-куда-то вдаль. И-вверх. И попадались Рыбу новые впечатления-и он раздувался и раздувался, а говорить так и не мог-только рот разевал. Но впечатления держались за теплое место внутри Рыба и наружу вылезать вовсе не хотели. А вместо этого они сновали внутри туда-сюда, устраивая гонки и игрища, жонглируя сердцем и высыпая шишками вдоль боковой линии.
И вот, в один прекрасный (или не очень?) день (или ночь?) Рыб (хотя теперь он скорее напоминал по форме воздушный шар) поднялся на самую поверхность Океана. Вот как!
А в те достопамянтые времена на суше никто не жил. Потому что зачем жить на суше и ходить своим курсом-если можно пребывать внутри Океана и плыть по течению. И Рыб от неожиданности и ужаса, очутившись вдруг на грани воздуха, набрался воздушных впечатлений. А они, как известно-легки-и легки на подъем. И Рыба подняло, понесло-свежим бризом-и выбросило на берег.
Ух, как перепугались впечатления внутри Рыба. Почуяли-среда не та. Нету прежней плавности. И захотелось им обратно в Море-Окиян. Только как из Рыба выскочишь? Посовещались. Решили-сквозь брюхо пробиваться надо-ть.Четыре наиболее сильных впечатления под напором остальных как ткнулись в мягкий живот Рыба-да так, что вдруг у Рыба появилось аж две пары ног. Однако-сквозь Рыба не пробились. Потому что спорили-кто сильнее. И по отдельности пробивались, а, поняв, что застряли, перессорились между собой и перестали разговаривать. И до сих пор одна рука не знает, что делает другая. А ноги так и норовят пойти в разные стороны.
Но- это делу не шибко помогло. Потому что крупные впечатления застряли в новоявленных лапах, а вот мелочь перепуганная воздушная так и трепетала внутри-и Рыб набрался воздуха да как гаркнул! Впервые в жизни. Да-да. Завопил.
И полетели из него впечатления во все стороны...
А Рыб огляделся вокруг и подумал (тоже в первый раз в жизни, до того у него времени не было-все впечатления собирал). И так ему это дело понравилось, думать-то... и поселились у него в голове еще и маленькие, шустрые, кусачие мысли...
Но впечатления внутри Рыба до сих пор помнят, что они были первыми-и стараются не слушать позднее пришедшие мысли. Именно поэтому голова велит одно-а руки делают другое...
А Рыб послушал свои мысли и остался жить на суше. Уж больно ему думать понравилось. Только для дум ведь иногда стоять надо. А не только плыть по течению... И пришлось научиться Рыбу следовать своим курсом....