Аннотация: история будущего про одну шибко зазнавшуюся страну.
"Ю Эс Эй маст дай"( USA - уничтожить!)
.
"США. Мощная империя на лживой политике экспансии во весь мир своих одряхлевших понятий о добре и зле, о свободе равенстве и братстве. Бороться со злом, сжигая мирных жителей напалмом, бороться за свободу порабощенных народов, уничтожая эти самые народы. Стирая с лица земли города несогласных. Убивая всех, кто против. Вот ваша демократия!
Я ненавижу тебя, Америка. За это и многое другое. Ты обидела мою страну, подтолкнув ее к развалу СССР. А значит, обидела и меня лично.
Я выкроил план. Я приведу его в действие. Вас не будет.
Было бы глупым пытаться напасть на такую сильную страну в открытую. Я, русский президент, пошлю своих солдат в последнюю очередь. Я столкну вас с мусульманским миром, я заставлю вас начать войну с Китаем, Индией, Японией. Я рассорю вас с Евросоюзом. Я разбогатею, продавая им всем наше оружие. Я разбогатею, дав им ресурсы для войн. Медленно, но верно моя страна станет опять сверхдержавой.
И тогда на уже полусожженых землях полумертвой страны USA..."
-Вот так, Катерина Васильевна. Такие вещи пишет ваш сын в сочинениях. Конечно, это пока игра. Дети поиграются и забудут. Но все же.
-Я в шоке.
-Я понимаю. У меня было такое же состояние, когда я стала его проверять. Ха, он ведь пообещал во что бы то ни стало уничтожить Америку.
-Он ПООБЕЩАЛ?
-Да, а что вы так удивились?
-Понимаете, Толик...отец так его воспитал, что он изо всех сил старается держать данное слово.
-Ну что ж. Может быть, желание сразиться с США хотя бы поможет ему мобилизовать себя в учебе. А там, когда повзрослеет, поймет, что его фантазии - всего лишь детские мечтания, старание выделиться из коллектива.
-Мы с отцом проведем с ним беседу. Наверняка это влияние того новенького мальчика, Леши, он в последнее время зачастил к нам домой. Я думаю, нам предстоит серьезный разговор с сыном.
-Хорошо. Ну что ж, у меня уже начинаются уроки, не смею вас задерживать.
-Всего доброго.
Старая учительница устало закрыла глаза. Строчки нашумевшего творения Анатолия Боброва продолжали стоять у нее перед глазами.
Господи, и это пишут пятнадцатилетние подростки...
Машина резво притормозила, шаловливо вильнув задом. Мы высыпали из нее на оплавленный асфальт, с удовольствием встряхивая застоявшиеся мышцы.
Китаец лет сорока в каске-вьетнамке с огромным АКМ древней-предревней модели, не взирая на это отлично смазанным и отшлифованным, молча смотрел на нас, сидя на поваленном столбе дорожного указателя.
Я поднял руку для приветствия, китаец ответил легким меланхоличным кивком. Я подошел ближе.
-Батя, не подскажешь, как проехать до третьей авеню?
Мелькнул реактивный снаряд "Буратино". Зашипел, захрипел, разбрасывая дымное пламя и исчез метрах в пятистах от нас.
Земля взбрыкнула, ощущение, будто туда врезали огромной мухобойкой.
Резкий шлепок, после которого в воздух взлетел двухэтажный особняк, мгновенно залитый реактивным пламенем.
-Красиво,- пробормотал китаец, глядя туда по-детски широкими глазами.
Особняк исчез, закрытый огнем, пламя взвилось в воздух, погасло. Нашим глазам предстала совершенно выжженное пространство.
-Да, захватывает,- прошептал я, переминаясь с ноги на ногу,- Значит, налево, говоришь?
Китаец снова кивнул, подбирая слова, задумался. Изрек, наконец.
-Правда...
-Ну, спасибо,- я рванул к машине, не дослушав его. Спешил. Китаец оборвал свою речь, отвлекшись еще на один РС.
Махнул командиру борта, тот завел, тронул махину вперед.
Китаец, вспомнив обо мне, оглянулся в сторону уезжающей машины и наконец закончил.
-Правда, там еще бой...
Анатолий Бобров, седой сорокалетний мужчина в темном кожаном плаще до колен, запахнул полу трепетавшей на ветру одежды и кивком приказал Алексею Трофимову говорить. Команда президента Евразийской конфедерации не могла быть игнорирована. стал докладывать.
-Мы высадились на окраине Калифорнии.
-И так все вокруг? Весь континент?
-Да, командир, все так и обстоит. С севера подходят части китайской освободительной армии, с юга - пятое соединение сводных сил мусульман. Лос-Анджелес, Нью-Йорк, и Чикаго подвергаются интенсивной бомбардировке. В центре фронта проведены последние мероприятия по уничтожению попавших в котел 1-ого корпуса Морской пехоты США и двух армий третьей дивизии. Противник деморализован и разбит. Уцелевший резерв отходит к Мексике. Там его ждут моторизованные полки мексиканской народной милиции. Первые части уже замечены нашими спутниками. К рассвету там будут одни угольки.
-А что с Вашингтоном? Он будет захвачен?
-Будет. Сегодня, после бомбардировки и артобстрела наши войска начинают высадку на небоскребы Вашингтона.
-Как захватите, доложить мне немедля.
Заложив руки за спину, Бобров посмотрел на небо, привыкая к неродному солнцу, улыбнулся ему, как старому другу.
-Как ты думаешь, много ли погибло мирных жителей?
Советник запнулся. Спросил с удивлением, будто Бобров сказал нечто непристойное.
-Чего?
"Додж" вылетел аккурат справа, как только мы выехали на перекресток. Завизжали тормоза, но инерция вмяла страшным ударом его передок в борт ВМСа.
Мы слетели с верха. Приходя в себя от удара, я встряхнул головой.
Рядом щелкнула пуля.
-Хантер, дыму! - рявкнул я на спеца, что упал рядом со мною в укрытие. Тот повел в мою сторону очумелым взглядом, давая понять, что шашки кончились.
Пули стали ложиться точно перед нами на асфальт автострады. Хантер махнул в сторону слипшихся в ударе машин.
-Смотри, янки!
Тат так. Прозвучала команда "Фас!".
Мы открыли огонь.
Это было до начала активной фазы Третьей мировой. Советник президента Трофимов встретился в неофициальной обстановке с президентом США. Перекинулись парой фраз вежливости на англо-американском. (Трофимов поразил гостя почти совершенным, без акцента, выговором. Еще в далеком детстве Бобров и Трофимов усвоили военную истину - врага надо знать лучше, чем он сам знает себя!).
Потом перешли к делу.
-Неужели ОН не понимает, к чему ведет наше противостояние?
-Понимает.
-И что же? ОН хочет крови? Ведь никому не выйти из этой войны без потерь.
-Он понимает и это.
-И что же?
- Арни, когда-то давным давно он пообещал кое-что своей учительнице. И теперь делает все, что бы осуществить обещание.
-И что же он обещал?
-Этого я не скажу.
-Не могу это уместить в своем сердце. Сотни миллионов и все в угоду какому-то обещанию...
-хмуро признал президент США. На что Трофимов лишь равнодушно пожал плечами.
Так они и не поняли друг друга. Арни оказался умным и приятным собеседником. После такой задушевной беседы было трудно отдавать приказы на уничтожение страны. Трофимов пересилил себя.
Янки действительно выжили в аварии и теперь, прячась за машины, попытались укрыться на обочине по другую сторону дороги. Вскоре зазвучали М 16, целя куда угодно, но не в нас.
Хантер внезапно дернулся, опустил обмякшую голову на асфальт вниз лицом.
-Хантер!?
-Я убит,- угасая, сказал он.
Снайпер самоотверженно открыл огонь по моим бойцам, которые рассредоточились по всей обочине. Он прикрывал своих, отходящих от "Доджа". Самоотверженно, надо признать.
Ребята в запарке хотели было ответить, но я рявкнул на них, и они послушно уткнулись носами в траву.
Командир десантно-штурмового отряда номер двести сорок три осматривал только что захваченный дом, когда метрах в ста от его позиции на углу столкнулись две боевые машины. Наша и американская.
Вообще-то его отряд должен был захватить или уничтожить все три дома на этой стороне улицы и остатки АЗС на той.
Но, встретив мощный огневой заслон, вынужден был отступить, потеряв несколько человек раненными. За пару часов напряженного боя удалось все же захватить выжженные останки здания прямо на перекрестке. Там то ДШО Љ243 сейчас и находился.
Скромные успехи не порадовали вышестоящих, которые между прочим намекнули, что китайцы уже дочищают отведенный им сектор. Командир ДШОЉ243 по прозвищу Шторм поинтересовался о потерях китайцев. Ему назвали цифру в несколько сотен убитых и раненных. Шторм тут же заявил, что на его секторе убитых нет. Собеседник в золотых погонах только скрипнул зубами. Директиву о малой крови еще никто не отменял.
Хотя так хотелось показаться круче китаез.
-Шторм,- представился мне командир гарнизона домика на окраине перекрестка, - Что, не знали, где свои, а где чужие?
Я уныло кивнул, отошел и запросил по рации своего непосредственного начальника Скворцова, имеющего столь завуалированное воинское звание, что приходилось просто звать его по фамилии. Разведка, что сказать.
-Мы нарвались на засаду. Один убит. Прошу дать время на отдых.
-Времени нет. Центральный Дворец должен быть занят через два часа. Как далеко вы от него находитесь?
-Метров в пятьсот. Мне нужно подкрепление и боеприпасы. Тут оказалось чересчур много защитников.
-Все это будет. Где вы сейчас?
- В расположении командира ДШОЉ243 Шторма.
-Берите всех, кто у него есть. Выполняйте задание. Через полчаса подойдет вертушка с боеприпасами и подкреплением.
-Есть. Жду.
-Старшой, глянь,- позвал Шторма его боец. Он ввалился в комнату, таща за шиворот, буквально волоча по земле полуживое существо. Янкера.
-Пленный.
-Вижу. И что прикажешь с ним делать?
-Допрашивать.
-А я английский знаю?
-Твои проблемы, - по-панибратски ответил солдат, швыряя пленного, как щенка, нам под ноги. Подсказал напоследок непонятливому командиру:
-Не хочешь допрашивать, просто поиздевайся. Мы же русские - изверги в их понятиях. Так зачем же имидж портить?
Отвернулся и зашагал прочь.
-Ну что с тобой делать... даже ума не приложу. Пристрелить, что ли?
Шторм в задумчивости навел пистолет на мокрый от пота лоб "языка".
Десантник явно не представлял истинной ценности взятого языка. То, что ради такой добычи мы, разведчики, рискуем своими шкурами, его нисколько не трогало, и он был готов без всяких церемоний отправить пленного к его американской праматери.
-Погоди,- остановил я его,- Я его допрошу.
-Валяй.
Я чуток присел, что бы оказаться на одном уровне с допрашиваемым.
-Your name and rank. (Твое имя и звание.)
-Ал Мендес. The adviser of the president (Советник президента).
- What you here did? (Что ты тут делал?)
- I delivered mail, when your soldiers suddenly have attacked our machine. (Я доставлял почту, когда ваши солдаты внезапно напали на нашу машину.)
- To whom you delivered mail? (Кому ты доставлял почту?)
Пленный ответил не сразу. Но все же ответил, когда Шторм вновь в глубоком раздумье наставил на него ствол пистолета.
- Mail for the president. (Почта для президента).
- And where now president? ( Где сейчас президент?)
Пленный замолчал надолго. И на этот раз его не смутил даже вид направленного в лоб ствола.
Я кивнул Шторму. Он выстрелил. Один из пальцев пленного отлетел прочь. Ал Мендес взвыл, упал на пол, прижимая рану здоровой рукой.
- At you nineteen fingers on a hand and one between legs. Respond! (У тебя еще девятнадцать пальцев на руке и один между ног. Отвечай.)
- Here. In the central governmental building. ( Здесь. В центральном правительственном здании).
Да, сейчас сообщу Скворцову, тот Трофимову... такая информация - большая удача. Грех ей не воспользоваться.
-Как так получилось, что ваш президент оказался здесь? - спросил я секретаря.
-Не было выхода. Летать стало очень опасно. Притом внезапная блокада со всех сторон. Он просто не успел...
Я поднялся во весь рост и посмотрел в глаза Шторма.
-Что он сказал?
-Их президент здесь. Готовит очередную "Ярость и силу".
"Ярость и сила". Так, кстати, называлась первая операция сил НАТО против усилившейся Москвы. Тогда евразийцев удалось на некоторое время задержать на подступах к Токио, но дело решила тектоническая атака русских, которая отправила большую часть Японии вместе с армией союзников на дно морское. Враг отошел.
Воспользовавшись малой победой, Евразийский оперативный штаб перегруппировал силы и нанес мощные удары по военным заводам и складам, уничтожив большую часть техники противника. Встречать Америке захватчиков, а по терминологии русско-китайского блока, "освободителей", пришлось обычным вооружением. Атомное оружие и биологические боеголовки оказались похороненными тектонической атакой и парой уникальных по наглости диверсий еще вначале войны. Бобров сперва действовал осторожно, под прикрытием "Мусульманского братства". "Мусульманское братство" - оно повсюду, в каждой стране имеет свой филиал. Нанести удар возмездия Америке не получилось. Проведя серию терактов, Бобров удостоверился, что с их помощью можно точечными ударами превратить США в парализованного немощью инвалида, не знающего, что делает левая рука, и что творит правая.
Лишь после уничтожения ядерных зарядов Бобров перестал скрывать свое участие в уничтожении этой некогда богатой и процветающей страны.
Лудину повезло. Или можно сказать, он посчитал большим счастьем, что ему, журналисту Первого канала предстоит отправиться на настоящую войну, в самый заправдишный бой. Ему разрешили принять участие в полете авиаотряда над линией фронта в районе Мегаполиса.
Вертушки спешно загружались. Люди шныряли вокруг с таким выражением на лице, будто их вне очереди обслужили в военторге. Похоже, их подняла на ноги какая-то совершенно ошеломляющая новость. Все были в приподнятом настроении, сосредоточены как никогда.
Командир экипажа без всяких проволочек указал Лудину место у иллюминатора, рядом с пулеметчиком - сероглазым, приземистым кавказцем в полном боевом облачении.
Второй пулеметчик с закрытым шлемом сидел поодаль, а между оружием, ящик к ящику - боеприпасы для воюющих частей.
Двери с железным лязгом встали на свои места, завертелся винт, набирая обороты. Взлетели.
Шли низко, выбрасывая веером тепловые ловушки. Лудин глядел в иллюминатор.
Внизу плыл город. Город смерти, руины которого были похожи на дымный костер. Только в самом центре стояли объятые завесой дыма черные, прокопченные небоскреба с выбитыми стеклами. Только две высотки были практически невредимы. Три другие из Централ офис паласа смотрели в небо обрубками, по пояс удачливым соседям.
-Снизу кто-то лупит из пулемета. Приглядывайте за пассажиром.
-Бля, навязали на нашу голову...
-Ну, держись, журналист. Мы тебе безопасность не гарантировали...
-Да что вы ребята, таков и был уговор - лечу наравне со всеми,- примиряющее улыбнулся Лудин. Тоже мне - наравне! Разоделись, как робокопы, а я здесь в летней рубашке и шортах. Хоть бы сковородку под задницу выдали.
Камера на плече - снимать приходилось самому - оператор струхнул отправиться вместе со своим беспредельным репортером - уставилась в окно.
Пару раз чувствительно пробарабанило почти рядом с Лудиным, едва-едва не задев иллюминатор.
Вертолет шел дальше, не отвечая на выстрелы.
-Прикрывающий, какого хера спишь, мудак!?
-Что?
-По нам бьют с земли!
-Щас исправим.
Там внизу, Лудин увидел все через объектив видеокамеры, один из домов внезапно вспух в грибе рванувшего к небу пламени. И лег через секунду мелким мусором.
-Кому-то там очень сильно досталось, мой дорогой зритель, вы видели все своими глазами, - четко произнес в микрофон Лудин, комментируя происшествие.
Вертолет прибавил скорости - где-то сбоку заблистала на солнце кромка моря, лазурная волна серебрилась и перекатывалась веселым сиянием. Иногда только, когда солнце ненадолго исчезало в облаках, сквозь прозрачную воду видны были остовы танкеров, десантных кораблей и разхрюстанные в клочья тела людей, бьющиеся темной клокочущей массой у полосы прибоя. Первые шаги на чужой земле дались нелегко.
Лудин сжал зубы, но съемку не прекратил.
Снизу в камере на светлом пейзаже Старого парка показались две продолговатые движущиеся тени. Лудин вздрогнул, осознав, кто это. Он повернулся к вертолетчикам, стремясь увидеть их реакцию.
-Видите, там, внизу - два пятна? Это следом за нами, заходя в хвост и маскируясь от нашего прикрытия, идет пара американских вертолетов,- ровным голосом поведал Лудин в камеру. Спокойствие вертолетчиков передалось и ему. Он привык доверять специалистам,- Но наш экипаж уже готов их встретить и наверняка заметил их еще раньше, чем мы. Посмотрите, как они спокойны...
И тут, когда оба стрелка подскочили со своих мест, затеяли гвалт, пытаясь достучаться до пилотов, Лудин понял, что его слова стали для них новостью.
Стрелки лихорадочно развернули орудия, командир еще прибавил ходу и снизился, стремясь затеряться среди высотных домов - они как раз оказались в секторе небоскребов.
Объятые пламенем окна загудели совсем рядом с корпусом вертушки. Они ввалились в облако дыма и мир вокруг исчез для Лудина.
-Попадание в левый "кулак".
-Дифферент?
-Исправим.
-Осколки! - резко прозвучало предупреждение пилота. Тут же бок Лудина опалила пробившая борт железяка. Маленький кусочек металла не то что бы ранил, но сильно ожег спину. Лудин зашипел от боли, судорожно дергаясь всем телом.
Вертушка резко пошла на посадку. Куда - не понять. Лудин потерял ощущение пространства, занятый чудовищным ожогом во всю спину. Похоже, большая журналистская удача обещала обернуться и большими проблемами.
Тряхнуло последний раз. И все, машина затихла. Двигатели умерли. В едком дыму метались пулеметчики, затем в сторону отъехала левая дверца и оттуда впрыгнуло несколько человек. Они мигом скидали ящики, а заодно и полуживого репортера наружу.
Лудин поднял голову, огляделся и охнул. Они находились на самом краю крыши огромного небоскреба. Вертолету хватило бы простого толчка, что бы сорваться вниз, на далекое асфальтное дно Мегаполиса. Вертушка отчаянно дымила - из нее как горох посыпали пилоты, напоследок сдирая наиболее ценное снаряжение. Пулеметчики появились со станковыми пулеметами, быстро залегли за бетонную выемку под огромной спутниковой антенной и замерли, уставив стволы в сторону, откуда прилетели.
Да, за нами же гнались, вспомнил запоздало Лудин, тоже прячась в выемку рядом с кавказцем. Были на крыше и другие люди, но кто они, Лудин так и не понял, слишком уж быстро они растворились, прячась от настигавших геликоптеров.
Вскоре зарокотало, а потом сквозь дымовую завесу пожара проглянула черная башка первого NAVY. По нему ударили все разом, так, что через секунду в нем раскатисто пластануло топливо, черные обломки полетели вниз, в бездну.
Всаженная умирающим пилотом напоследок ракета в белесый бок МТУ-40, вертолета, что доставил Лудина в столь горячее место, должного эффекта не принесла. Она пронзила обшивку насквозь и ушла дальше, разорвавшись на соседнем небоскребе.
Второй вертолет, заметив неладное, выпустил перед собой тучу ракет. Крыша запузырилась от мощных хлопков. Еще миг, и десанту пришлось бы встречаться со своими предками в раю, но они вовремя открыли ответный огонь. Кавказец рядом с Лудиным задрожал всем телом, еле сдерживая яростно плюющийся огнем станкач. Лудина чуть не вывернуло от тошнотворного запаха ракетного топлива и пороха.
Он сдержался, продолжая упорно снимать все моменты боя.
Общим воплем восторга был встречен огонь на винте второго NAVY. Винт обволокло черной дымкой, он стал разваливаться прямо на глазах. Теряя управление, пилот направил машину прямо на крышу.
В споре бетона и стали победу, праздновал бетон. Вертушка ударилась всем телом о крышу, завертелась на месте, разбитым винтом разнося в щепки все, что попадалось на пути. Потом раздался взрыв, но до взрыва из разбитой машины успели выскочить люди. Много людей, как отметил для себя Лудин, еще сильнее вминаясь в выемку, надеясь, что это сбережет его от пуль. Бой заклокотал с новой силой.
Кавказец умер почти на руках у Лудина. Просто захрипел пробитым горлом, оглянулся на Лудина незряче, протягивая со всей силы:
-Замениии...
А потом положил голову на бетон и умер.
Лудин бросился к пулемету. Метко, не метко, но открыл огонь по экипажу подбитого транспорта, заставляя их пригнуться к земле. Долго ли коротко ли он так воевал, но вскоре откуда-то сверху спрыгнули по-паучьи ловко карабкаясь на веревках, бойцы в полосатых беретах. Они действовали так стремительно, что враги опомниться не успели, как оказались накоротке с напавшими, а далее в ход пошли миниатюрные пистолеты-пулеметы и рукопашка. Дико заорал, падая в пропасть от удара один, завыл, получив очередь другой. Лудин заметил, как сползло из-под вертолета простреленное тело - кровавые пятна впечатались на горле, животе и пахе, так, словно пилота пропустили через гигантскую швейную машинку.
Пол вздрогнул. Зашатался от гула. Посыпалась крошка, застонали от напряжения крепления антенн.
-Что...?
Огромный детина с пулеметом наперевес рванул Лудина за шкирку, прямо в ухо заорал:
-Снизу танки бьют прямой наводкой! Быстро уходим!
-Уходим, здание рушится! - донеслось сзади.
Небоскреб и впрямь начал медленно опускаться вниз, уходить из под ног. Пол рванул глубокими трещинами прямо под ботинками.
Уходить, но куда?
И опять же на помощь подоспели люди в полосатых беретах. Подбежали, выдрали станкач из замертвевших рук, обвязали веревкой, резко щелкнув винчестером на опаленном боку Лудина. Его потянуло наверх. Лудин не сразу понял, что над ним свесился, бесшумно вспарывая воздух широкими лопастями, большой боевой вертолет. Не то что вертолет - целый воздушный корабль.
Раздался жуткий хруст, небоскреб окончательно ушел из под ног, складываясь этаж за этажом, далеко внизу, будто домино. Их накрыло облако пыли.
Обещанная вертушка пришла через час. Седой от бетонной пыли воздушный многоцелевик"Карась" неловко бухнулся рядом с домом, тут же зачадил, стыдливо пряча дымом многочисленные следы пробоин. Шторм пробурчал недовольно, подойдя к кабине пилотов.
-Долго же вас носило.
Пилот, устало свесившись с кресла, затянулся сигаркой и ответил.
-По пути нарвались на заслон. Пришлось отбиваться.
-Ааа,- понимающе протянул Шторм, переключаясь на доставленное вертушкой.
А она доставила: два ящика с патронами, гранатами для подствольников и прочим арсеналом, десять человек в полосатых, наподобие тигра, беретах. И шатающегося от прилива адреналина, полностью очумевшего журналиста Александра Лудина с Первого канала.
Его я сразу узнал. Телек, бывает, смотрю.
-Ну что, атакуем? - спросил я командира полосатых. Честно говоря, идти на бетонные укрепления, против президентской охраны хотелось не слишком. Совсем не слишком, так, что если говорить честно, и вовсе не хотелось.
Полосатый будто почуял мое настроение. Печально улыбнулся. Да, как же мы все устали от войны...
Казалось бы - последняя атака и президент Америки будет уничтожен, а с ним - и всякая надежда американцев не допустить своего поражения. Но мы устали. Сильно - сильно.
-Я...
Потом был рокот задрожавшей земли, тяжелый удар воздушной волны и вопль злой радости охранения. Огненное зарево обхватило мощное тело Центрального здания администрации. Командование решило вместо атаки пехотинцев пустить в дело "бога войны". Не прогадало.
Можно только представить, до какой степени накалились стволы артиллерии, час за часом посылающей в цель тонны снарядов. Казалось бы, там не должно остаться и камня на камне. Но наверняка это было не так. По подвалам суки прячутся, как пить дать. А в самом глубоком подвале - президент.
Я посмотрел на приготовившихся к бою братишек. Израненные, усталые, злые. Ну куда им на президентскую гвардию то лезть?
-Пять минут на последнюю подготовку. Первый штурм - разведка боем. Особо в глубь не соваться. Вскрыть как можно больше огневых точек. Полосатые их засекут и подавят. Все, время пошло!
И тут в речь мою вмешался Лудин.
-Можно мне с вами?
-Ты то куда? Ладно, мы идем на риск, это наша работа. На кой это тебе?
В ответ Лудин с задором округлил глаза.
-Ты что!? Это же такая сенсация!
Вот кретин, подумал я. Но промолчал, разрешающе кивнув. Одним журналистом больше, одним меньше. Евразийский союз от этого не пострадает.
Фламинго презрительно улыбнулся.
-Пехтура - это всегда только лишь пехтура. Махра, потянщики, землерои. Ничего у них не выйдет.
Президенту явно не понравились слова своего начальника безопасности.
-Значит, ты считаешь, им не прорвать заслон?
-Это невозможно теми силами, что у них есть.
-Стоп сигнал,- сказал президент спутниковому разведчику, чья работа помогла разглядеть разгорающийся у дворца президента бой. Бобров поднялся с кресла, обернулся к Фламинго.
-Тогда пример им покажешь ты.
-Мои ребята - не штурмовые части.
-Да. Но иных резервов не осталось.
-Вам не жалко жертвовать элитой?
-Нет. Стрелять твоя элита умеет?
Вопрос был с издевкой. Начальник безопасности президента на нее не купился.
-Это входит в курс их обучения.
-Вот и хорошо. Обойдете дворец и проникнете в систему вентиляции. Установите газовые химпатроны, пусть янки почувствуют себя тараканами под дихлофосом. Ну а затем твоих ребят ждет теплая встреча с коллегами по защите высокопоставленного лица. Понял? Выполняй.
-Нас перебьют еще на подходе. При свете наша маскировка малоэффективна. Нужно отвлечь основной кордон.
-Этим займется, как ты выразился, "махра". Я позабочусь.
-Бесполезно! Их там как крыс! - досадливо произнес Шторм. Он задыхался. Контузия отдавала в башке резкой зудящей болью. Шторм с трудом сдерживал рык. Невыносимая боль смешалась с яростью. Более трети его отряда Љ243 осталось на поле боя. Мины, пулеметы, огнеметы, снайперы и лазерные ловушки-невидимки, составлявшие защиту подходов к дворцу правительства, оказались непреодолимыми.
Я и командир полосатых по прозвищу Ост тяжело молчали. Наши отряды тоже поредели, но не так, как ДШО Шторма.
Мы встретили непреодолимое препятствие. Как это ни погано, придется запрашивать помощи у Скворцова и докладывать о своем фиаско.
Внезапно раскрылась разбитая дверь в наше укрытие подвального типа. На пороге застыли два человека в длиннополых кожаных плащах. Они с интересом смотрели на нас. Лет по сорок каждому, похожие друг на друга, жаль, лиц из-за контраста света снаружи и тени внутри не разглядеть.
-Здравствуйте.
-Ну заходи, коли пришел,- хмуро произнес Шторм говорящему, накручивая на ствол АКЦ приствольный глушитель. Они воспользовались предложением, аккуратно пригнувшись под разбитым пополам косяком, вступили в наше скромное пристанище.
-Как дела?
-Как сажа бела. Че надо?
-Узнать, сколько у вас после атаки осталось людей, и сможете ли вы продолжать штурм.
-А ты кто такой, чтобы я перед тобой отчитывался? - голос у Шторма не то что холодный - замораживающий. Гости изумленно переглянулись. Контуженый Шторм, раненный Ост и я, слегка помятый после достопамятного столкновения на перекрестке с почтовой машиной, все еще плохо видели лица своих собеседников во тьме. Для интереса я посмотрел на Лудина, сидящего рядом со мной с неразлучной камерой. Перехватил его ошарашенный взгляд.
-Как вы с ним разговариваете? - прошептал он.
-А что?
-Это же...
И разом поднявшись с насиженных мест сводный отряд гаркнул вразброд, но с большим энтузиазмом:
-Здравия желаем, Верховный Главнокомандующий!
Он смотрел в их черные от копоти лица. Пустые глаза. Он говорил с ними и понимал, что они не слышат. Он продолжал говорить, доказывать, убеждать. Трофимов стоял сзади, скрестив руки на груди, и молчал, оставив шефа один на один с израненной и усталой пехотой.