Я вышел из дома, обнадёженный пением птиц. Всё было мирно, и мир был светел. Но из подворотни выбежал человек, закрывая голову руками. Его преследовал столб света, в котором шёл град. Громовой голос сопровождал его: "Ты будешь гидом в демонстрации моих творений!" Не знаю почему, но я побежал рядом, даже чуть впереди, повернувшись к нему вполоборота. Говорить что-либо было бессмысленным - он не видел меня. Мы вбежали в рынок. Нас встретил американский консул и накачал человека кока-колой, пытаясь завернуть в американский флаг. Но звёзды на флаге выстроились в неведанные созвездия и сбивали с курса. Человек вырвался и побежал к картофельным рядам. Столб света с градом преследовал его. Я бежал рядом. Картофель прорастал сквозь мешки длинными упругими ростками. Они, словно, черви обвивали сидящую на мешках торговку, и потому она спешила всё продать. "Покажи мне моё творение!" - гремел голос. Человек замахал руками и забился под мешки. Ростки тут же обвили его, а торговка укрыла ватником и легла сверху. Я вытащил человека из-под мешков, но он оттолкнул меня и устремился в глубь рынка. Столб света преследовал его даже под навесом. Торговка капустой остановила человека и прижала к себе: "Посмотри на мой вилок - он такой же упругий, как и мои груди!" - она расстегнула кофту и положила грудь на весы, на другой чаше лежал качан. "Видишь, - шептала торговка, - У меня всё в соку". Человек заметался между рядами. Продавцы пихали ему в уши корейские соленья и зелень. Человек вырвался и попытался покинуть рынок, но его остановил постовой: "Ты слишком худ и наркозависим. Покажи вены". Человек оголил руки и ужаснулся - в венах торчали сотни игл. "О, Господи! - закричал человек, - Я никогда не кололся!" "Ты заблудший", - спокойно сказал постовой и достал пистолет. Мы ринулись к торговым рядам. Постовой открыл огонь на поражение. Человек прятался за прилавками, но столб света выдавал его. Человек забегал между случайными покупателями, те ловили шальные пули и прятали их в себя. Кто-то включил Баха. На прилавок упал ангел, проломив навес. Его накрыли пустыми мешками и посыпали хлором. Постовой расстрелял обойму и сменился. Старая торговка сушёной сливой ухватила человека за ногу, повалила и затолкала в рот сухофрукты, похожие на кожу прокажённых. Человек поперхнулся и впал в кому. Видя это, торговцы содрали с него одежду и натёрли тело перцем. Они резали его на части и поливали уксусом. Я пытался удержать их, но они резали, резали без всякого азарта, равнодушно отделяя кости и высасывая мозги. Я молил их остановиться. Я стал на колени, но они не видели мою светлую душу - одну среди этих затхлых туш, не разлагающихся только потому, что пьют чистый хлор и спят в ванных с формалином. Стало заметно, что человек устал. Этот мир надоел ему, и воскресать в этом мире ему не хотелось. "Другого не будет!" - громыхал голос. Торговцы выложили разделанного человека на прилавок, запрашивая серебро. Над каждой из частей его светилась узкая полоска света. Покупатели пробовали его части, давились и растворялись в них. Небо вопило, опрокидывая летательные аппараты. Кто-то выключил Баха. Я нанял грузчика и разъезжал на тачке меж рядов, посыпая торговцев табачным пеплом. Я пытался вразумить их. Я взывал к Велимиру: О приди, Велимир в этот мир! Где твои песни, усмирившие прибой рынка? Веди их в поединок! Мы будем едины!
Я огляделся: неужели этот мир одолел человека? Конечно, нет. Уже к полудню директор рынка возлюбил ближнего, и это стало невыносимым. Торговцы бросали товар и вешались поголовно. Прилавки уходили под асфальт. "Опустите мне веки!" - визжал постовой. Вот и всё, - подумал я, оставляя здесь прежнюю жизнь. Господи, включи мне Баха, я сумею вернуться домой.