На идею этого рассказа меня натолкнул эпизод из романа Д. Корецкого "Джекпот для лоха", в котором рассказывается о встрече однокашников. Один из них пришёл со значком о высшем образовании на лацкане своего пиджака, чем вызвал насмешки бывших сокурсников. Он не смог достойно им ответить, и это меня возмутило. Захотелось восстановить справедливость.
Автор
Перед воротами поместья--а назвать иначе эту обширную ухоженную территорию с прекрасным газоном, роскошными клумбами, розовыми кустами, деревьями, вид которых говорил об их немолодом возрасте, тот же в свою очередь вместе с хаотичным расположением деревьев наводили на мысль, что когда-то они росли в лесу, и небольшим, но превосходной архитектуры домом было бы неправильно--остановился солидный лимузин "Ситроен". Водитель нажал кнопку пульта открывания ворот, однако их створки не сдвинулись с места. И тут человек, стоявший на стремянке, прислонённой к высокой кирпичной стене-ограде слева от въезда, повернувшись к автомобилю, сказал:
--Электричество отключено. Посигнальте или позвоните прислуге, пусть откроют вручную.
--А в чём дело?
--Устанавливаю новую камеру наблюдения. Скоро уже закончу.
Женщина, сидевшая на заднем сиденье прямо за водителем, опустила стекло машины, вгляделась в говорившего, а потом наклонилась к своему спутнику, расположившемуся справа, и стала что-то ему говорить. Он, выслушав её, открыл дверцу, вышел, посмотрел на человека на лестнице, который вновь занялся своей работой, и воскликнул:
--Серёга, Лунёв, это ты?!
Тот, к кому он обратился, повернулся в его сторону, недоумённо взглянул, но уже через мгновение заулыбался и ответил тоже вопросом:
--А это--ты, Никита?--и, посмотрев на выглядывавшую из машины женщину, добавил,--О, да и Светлана с тобой.
--А с кем же быть жене, как не с мужем?
--Ну да, ну да. Вас в школе так и звали--Швец-Крылова. Как одного человека с двойной фамилией.
Говоря это, он спустился со стремянки и было направился к автомобилю, однако на полдороге, посмотрев на свои ладони, остановился. Но человек из "Ситроена" пришёл ему на выручку, шагнув навстречу и легко приобняв смутившегося бывшего одноклассника, а выбравшаяся из машины женщина повторила ритуальное приветствие.
Между тем со стороны дома уже спешил мужчина, молодой и прекрасно одетый, что впрочем не вводило в заблуждение, кем он здесь является. Слугу выдавало выражение предупредительности, как будто застывшее на лице. Подойдя к воротам, он раздвинул створки, и водитель, не уступавший своему коллеге в услужливости, чутко уловив едва заметный кивок хозяина, вышел из машины, захлопнул оставленные открытыми её задние дверцы и, вернувшись на своё место, поехал по дорожке к дому.
А оставшиеся у ворот продолжили разговор. Его взял в свои руки Никита Швец, видимо, привыкший к роли главного лица при общении с людьми, предоставив своему собеседнику возможность лишь отвечать на вопросы.
--Слушай, столько лет не виделись. Поговорить бы, вспомнить прошлое. Но не на дороге же? Давай встретимся в более подходящей обстановке и в удобное время. А сейчас у меня цейтнот. Заехал домой буквально на минуту, потом надо мчаться на деловую встречу. Что скажешь?
--Да я не против, давай встретимся.
--В таком случае вот тебе моя визитка,--Швец достал из кармана пиджака портмоне, а из него визитную карточку,--позвони как-нибудь, тогда и договоримся.
Но, взглянув в лицо одноклассника и, похоже, что-то на нём прочитав, он тут же поправился:
--Нет, это неправильно. Раз я предложил, то мне и звонить. Есть у тебя визитка?
--Есть, вот возьми.
--Правда, в этой постоянной запарке я на свою память уже не надеюсь,--Швец на секунду задумался, но потом его осенило,--А давай-ка поручим организацию встречи Свете. У неё со временем посвободнее. Ты как, не против?--обратился он к жене.
--Нет, конечно. И, надеюсь, что этим моё участие в задуманном мероприятии не ограничится. Я тоже хочу пообщаться со старым товарищем.
--Разумеется. Ну что, Серёга, договорились? Света тебе сегодня-завтра позвонит.
--Хорошо, буду ждать.
--Тогда мы пошли.
--А я закончу свою работу.
Встреча, которая несколько раз переносилась из-за неожиданно возникавших у Швеца срочных дел, состоялась только почти через месяц. Супруги пригласили одноклассника в один из фешенебельных ресторанов города. Учитывая свои доходы, тот предпочёл бы что-нибудь попроще--в конце концов целью встречи должен был стать душевный разговор, а не широкое застолье,--но, кляня себя за мягкотелость, возражений не высказал. К тому же его склонность находить всему случающемуся неприятному оправдательные аргументы помогла и в этом случае. В самом деле, выбор бывшими одноклассниками, без сомнения, очень богатыми людьми, заведения, не соответствующего их статусу, означало бы уступку, п о н и м а н и е его скромных материальных обстоятельств. Такого участливого отношения к себе Сергей Лунёв на дух не переносил, однако не из-за гордыни, а, не видя для этого действительных оснований, считая своё материальное положение вполне благополучным. Так что из двух зол перспектива сильно и вместе с тем никчёмно потратиться была для него злом меньшим.
За столом Никита Швец вновь захватил инициативу разговора:
--Я предлагаю, ребята, сначала отдать дань прошлому, вспомнить, что сохранилось в памяти о детстве и школе. Именно это прекрасное время нас объединяет, да что там--роднит. Потом дороги разошлись, судьбы сложились по-разному, о чём можно поговорить после. Давайте выпьем для зачина и--в путь "по волнам нашей памяти". Призываю к откровенности, рассказывать без стеснения. Во-первых, потому что всё случившееся--"дела давно минувших дней", а, во вторых, как же ещё тайное станет явным. С вашего позволения сам и подам пример,--он повернулся к жене и продолжил,--я не рассказывал тебе эту историю. Она случилась в третьем классе. Тогда нам делали какую-то очередную прививку. Укол под лопатку. С тех пор технология, что ли, изменилась. Сейчас инъекции делают в другие места. Но это к слову. Так вот, видимо, считалось, что мы ещё маленькие, и потому процедуру нам можно делать всем вместе--и девочкам, и мальчикам. И я запомнил, что из всех девчонок только у тебя была настоящая шёлковая комбинация,--рассказчик рассмеялся,--наверное, даже вы, женщины, забыли, что это такое.
Его жена тоже рассмеялась:
--Да, была у меня такая, и я её очень любила. Помню, износила до дыр. Надо же, что тебе запомнилось. И правда, взрослые ошибались, думая, что мы в то время ещё не различали полов.
--Так кто продолжит, кому передать эстафетную палочку?
Светлана, переглянувшись с Лунёвым, ответила:
--Давайте, я. Серёжа, смотрю, ещё не совсем освоился. Я расскажу, точнее, признаюсь, что не ты, Никитушка, нравился мне сначала. И не в третьем классе, а позже. Угадайте с трёх раз--кто.
Лунёв пожал плечами:
--В школе я девчонок сторонился, считал отношения с ними чем-то предосудительным и даже стыдным. Чисто интуитивно. Но много позже понял, в таком, казалось бы, глупом детском неприятии всё же был сущностный момент. И что бы там ни говорили о возможности дружбы между мужчиной и женщиной, на их отношениях принадлежность к разным полам всегда отражается. Тем или иным образом. Прежде всего это проявляется, конечно, в специфическом с намёком на греховность, если учитывать и тайные мысли, интересе друг к другу, в детстве неосознаваемом. У меня общение с девчонками вызывало дискомфорт. Так что я, Света, даже и пытаться не буду угадать, кто сподобился стать первой твоей симпатией.
Никита опять рассмеялся:
--Извини, но, похоже, ты в этом плане как был, так и остался белой вороной. У тебя какой-то затянувшийся, если не бессрочный, инфантилизм. Да Светка же прямо сказала, что поначалу ей нравился ты. Кстати, я удивлён.
--Да ладно. С какой стати? Света, скажи, что это не так.
--Нет, ребята, именно так и было. Мы условились говорить откровенно, вот и получите. Из песни слова не выкинешь.
--А потом ты в Серёге разочаровалась, что ли?
--Нет, здесь всё прозаичнее. Тебя, видного и спортивного, я считала себе не по зубам. Ты, конечно, учился средне, но зато какая у вас была семья! Помнишь, Серёжа? Нашим не чета. Вот я и наметила для штурма вершину попроще, а в свои женские возможности поверила только тогда, когда заметила твой, Никита, интерес. И ты, Серёжа, был отправлен в отставку, так ничего и не узнав. Но сейчас, надеюсь, обижаться не станешь.
--На что бы мне обижаться. Но удивления не скрою. Какое, однако, стратегическое мышление у тебя было!
--Да нечему тут удивляться. Мы, женщины, с малых лет заточены на создание семьи, и потому мужчина для каждой из нас есть главная цель в жизни. Хоть в Библии и сказано, что "...оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей", думаю, на самом деле всё наоборот: это жена стремится прилепиться к мужу. Ну что, ты освоился, наконец? Передаю эстафету воспоминаний тебе. Давай, колись.
--Ладно. Но сразу предупреждаю, ничего "клубничного" предложить не смогу. Так что возьму не качеством, а количеством, и расскажу две истории. Одна случилась в первом классе. Если помните, наша Зоя Ивановна строго приучала нас к аккуратности. Например, чтобы парту мы застилали газетой, причём--подумать только--без портретов кремлёвского начальства. А для тетрадок полагалось иметь папку. И вот уже не помню, то ли мне не купили такую папку, потому что их не оказалось в Когизе,* то ли денег на неё у мамы не нашлось, но этой обязательной вещи у меня не было. Впрочем не у меня одного. Поэтому Зоя Ивановна тут же нашла решение для всех "беспапочных". Велела сшить из картона что-то вроде конверта тетрадного размера. Мама мне такую штуку соорудила, причём, не заботясь о её внешнем виде. Картонки, какие смогла найти, вырезала по контуру тетрадки и сшила суровыми нитками с трёх сторон, даже не догадавшись сложить их наклейками внутрь. Я этой самоделки стеснялся ужасно, хотя функции свои она выполняла, тетради в портфеле не мялись.
Но это ещё не всё. Однажды Зоя Ивановна вызвала мать Женьки Сёмина. Он в очередной раз набедокурил, и следовало о его проступке сообщить родителям. А поскольку папки для тетрадей у него тоже не было, Зоя Ивановна решила заодно показать пришедшей мамаше, чем можно её заменить, велев мне принести мою уродину. Я же прикинулся валенком и принёс вместо неё только сами тетрадки, чем вызвал раздражение Зои Ивановны. Кажется, она в сердцах даже обозвала меня бестолочью, и мне всё-таки пришлось, превозмогая стыд, показать ненавистную вещь. Вот, загадка! Чего я стыдился?! Но одновременно это и факт: многое дети видят совсем иначе, чем взрослые. И тем следовало бы учитывать, что ложный, в действительности беспричинный--с их, взрослых, точки зрения--стыд мучителен для детей так же, как и настоящий, имеющий основания.
Другая история произошла в девятом или десятом классе, когда мы проходили по литературе Лермонтова. На перемене перед очередным своим уроком Вера Петровна пришла в класс и предупредила, что он будет не простым, а открытым, т.е. на нём будут присутствовать директор школы, завуч и другие учителя-литераторы. Такие уроки вроде экзамена для учителя, дающего урок. И она, заметно стесняясь, попросила, нескольких отличников её поддержать, самим вызвавшись отвечать. Я тоже попал в число этих "роялей в кустах". Достался мне вопрос по стихотворению "Смерть Поэта". Но, не поняв, что надо было его прокомментировать--восхититься смелостью Лермонтова, заклеймить Дантеса, царя и придворную камарилью, спровоцировавшую Пушкина на дуэль,--я принялся с выражением читать само стихотворение, чем поставил Веру Петровну в неловкое положение, фактически открыв наш предварительный сговор. Даже сейчас вспоминаю эту историю со стыдом.
Когда он закончил рассказ, его слушатели одновременно покачали головами, что, по-видимому, должно было означать: они тот случай не помнят и скорее всего даже не понимают, почему он так врезался в память их однокласснику. Это проделки сознания. По какому критерию оно отбирает события в свою копилку?
Не отвлекаясь от разговора наших героев, всё же заметим, что проходил он не всухую. Они с удовольствием пили и ели--напитки и еда в полной мере соответствовали высшему разряду ресторана,--обходясь при этом без тостов. Просто каждый, в очередной раз сам наполнив свой бокал, взглядом находил глаза собеседников и делал известный и понятный жест. Добавим ещё, что если Светлана и Сергей пили вино, то Никита сразу выбрал коньяк, поданный в объёмистом графине, по ходу встречи всё чаще подливая себе из него. Лунёв обратил на это внимание, хотя и без удивления. Удивляло его другое--полное равнодушие Светы к тому, что её муж явно напивался. Впрочем Сергей и сам чувствовал действие алкоголя. Скованность от непривычной обстановки постепенно исчезала. Он даже решился на рискованный вопрос, не задумавшись, что тем самым может создать неловкое положение:
--Вот ты, Света, говорила о главной цели каждой женщины--найти мужчину и прилепиться к нему. А как же любовь?
--Очень просто. Если она с л у ч и т с я, хорошо, а если нет, тоже не беда. Есть вещи поважнее. На нас, женщин, возложена ответственная миссия. А ваша, мужиков, роль вспомогательна. Вы же сами говорите, что ваше дело не рожать...--она на мгновение запнулась, но потом, тряхнув головой, продолжила,--сунул, вынул и бежать.
В их диалог вклинился Никита, ещё сохранивший способность следить за разговором:
--Так ты, мать, меня не любила, что ли?
--Любила, любила, успокойся. И сейчас люблю. Да если бы и не любила, всё равно была бы хорошей женой. Ты не заметил бы разницы.
--Значит, Света, по-твоему, жёны могут быть хорошими и одновременно нелюбящими?--продолжил допытываться Сергей.
--Странно слышать этот вопрос от отличника. А разве не такой женой была Татьяна Ларина? Она же сама призналась Онегину:
"Я вас люблю (к чему лукавить?),
Но я другому отдана;
Я буду век ему верна".
При этом она подозрительно посмотрела на Лунёва и спросила:
--А может, ты прикидываешься, что бы отвлечь разговор от себя? Не надейся, ничего у тебя не выйдет. Давай, рассказывай, что ты, где и как.
--Да пожалуйста.--Он усмехнулся и продолжил тоже цитатой,--"У меня секретов нет, слушайте, детишки".
Итак, что я и где? Инженер в НИИ, куда распределился после окончания института и с тех пор там работаю. На хорошем счету, хотя звёзд с неба не хватаю. Вот, пожалуй, и всё. О том, "как я", могу рассказать побольше. Раньше жил исключительно на зарплату. Даже в начале 90-х годов. Скромно, но не нуждаясь. Обходиться только необходимым мне не привыкать. Пятнадцать лет в общежитии. В молодости это вполне переносимо. Потом получил от предприятия однокомнатную квартиру в хрущёвке. Особо стоит сказать о времени конца 90-х и о 0-х. Тогда шок от гайдаровских реформ уже стал проходить. Тем, кто его не выдержал, царство небесное, остальные приспособились, как смогли. Признаюсь, сам бы я не выжил. Однако в нашем институте нашлись люди, сумевшие удержать его на плаву в новых условиях. Конечно, штат сильно сократили, но я оказался среди оставшихся, кого не попросили написать заявление об увольнении по собственному желанию. Нам помогло и родное министерство. Отломило кусок жирного пирога. Знаете, что такое сертификация? Это проверка новых отечественных изделий и иностранных товаров на соответствие требованиям действующих российских нормативных документов с целью разрешения или запрета на использование. Она позволяет делать деньги из воздуха и напоминает шлагбаум на дороге, по которой раньше можно было ездить свободно, а после его установки проезд стал платным. Вот тогда я позволил себе немного отойти от скромного образа жизни. Обменял с доплатой свою квартиру в микрорайоне на тоже однокомнатную и тоже в хрущёвке, но в центре. И сам дом получше: кирпичный, а не панельный. Раньше он был одним из обкомовских, хотя, конечно, жило в нём не начальство. Тем не менее находился на балансе обкома и содержался в хорошем состоянии. Да и потом ему и его жильцам повезло. Первый этаж целиком выкупил для своего филиала коммерческий банк, который сразу заменил все коммуникации и кровлю, подновил стены, привёл в порядок дорожки и проезды во дворе.
Рассказывая, Сергей увлекся. Было видно, что ему доставляет удовольствие вспоминать о том, как он обустраивал свою жизнь. Его слушатели, будто поддавшись магии этих воспоминаний, не перебивали рассказчика. Только Швец не забывал прикладываться к своему бокалу и подливать в него из графина, уровень содержимого в котором заметно понизился. Лунёв спохватился сам:
--Заговорился я, извините.
--Нет-нет,--перебила его Светлана,--мне, правда, очень интересно. Продолжай, пожалуйста.
--Да, собственно, осталось немного. Приличные заработки позволили мне сделать хороший ремонт в квартире и даже купить в деревне дом с приусадебным участком. Вообще-то не дом--развалюху. Но в замечательном месте. От города почти полтораста километров и асфальта туда нет, поскольку в деревне всего десятка два дворов. Бог даст, и в обозримом будущем не будет. Так что столпотворения там нет даже в выходные.
--А как же ты туда добираешься?
--На электричке. В двух километрах от деревни есть полустанок, где она останавливается. Пройти их пешком по просёлку между лесополос--прогулка в удовольствие.
--И живёшь там в развалюхе?
--Да ты что, всё старьё сразу снёс. Нанял бригаду таджиков, они и избу, и сараюшки разобрали, а потом мне домик пять на четыре из шлакоблоков сложили. Внутри отделывал сам, во время отпуска. Люблю работать руками. Стены и потолок обшил вагонкой, полы настелил. Только окна пластиковые устанавливали специалисты, да печь сложил местный старик-мастер. Он мне соорудил голландку, хоть и небольшую, но очень эффективную. Обе комнаты--и верхняя, и нижняя--прогреваются хорошо. Вечером протопишь, тепла до утра хватает даже в сильные морозы.
--Но что от этого толку? Удобства-то всё равно на улице?
--Почему? И туалет, и душ в доме есть. У меня от старых хозяев остался на участке колодец. Глубокий. Выложен камнем. Вода чистая, очень вкусная и дебит приличный. Я насос поставил и воду в дом повёл. Для нагрева-- электронагреватель. Помыться можно в любое время.
--А окружающая природа?
--Чудо. Рядом смешанный лес, малинник и орешник, грибы. И тут же небольшое, но чистое и всегда со свежей водой из-за родников на дне озерцо. Между прочим в нём караси водятся.
--Ну да. С едой тоже проблем нет. Несколько деревенских держат коров, свиней и птицу. Покупаю у них мясо, молоко, творог, сметану, яйца. Летом--и зелень с овощами. А яблоки со своего сада, они хоть и старые, но ещё плодоносят. Хлеб тоже деревенский, одна бабка печёт его на всю деревню. Такой в городе не купишь. Как видите, к пенсии я подготовился основательно. Если доживу, стукнет шестьдесят, собираюсь жить там подолгу.--Он замолчал и--это было заметно--с некоторым усилием переключился с воспоминаний на действительность.--Ладно, утомил я вас своей похвальбой. К тому же сейчас дела у меня не столь завидны. Лафа, что называется, кончилась. Даже вот приходится подрабатывать: не хочу тратить отложенные на старость сбережения. Но это мне не в тягость. Вот так я к вам и попал.
Светлана, не обратив внимания на желание собеседника завершить рассказ о себе, продолжила расспросы:
--Ты же ничего не рассказал о личной жизни и о том, чем кроме работы занимаешься. Женат или есть у тебя кто?
--Не женат и никогда не был. Во-первых, не чувствую себя способным нести этот груз, и, во-вторых, примеры окружающих не вдохновляют на сей подвиг. Что касается женщин, то постоянной тоже нет. И сам такую не ищу. Просто некоторых, проявивших ко мне интерес, не отталкиваю. А когда притяжение ослабевает, честно в этом признаюсь. До сих пор удавалось расставаться без упрёков. Думаю, потому, что, общаясь со мной, дамы быстро разбирались, чего можно и чего нельзя от меня ждать. И занятие для души у меня есть. Удивительно, но то самое, которое в школе я терпеть не мог. Сочинительство. Пишу статьи, эссе, рассказы. Есть у меня даже пьеса и роман.
--Иди ты?! И печатаешься?
--Нет, выкладываю в Интернете. При этом никакого чувства неудовлетворённости не испытываю. Просто мне нравится излагать свои мысли и, подыскивая точные слова, шлифовать текст. Получаю настоящий кайф. Впрочем и на отсутствие читательского интереса пожаловаться не могу. Если верить статистике интернетовского журнала, читатели у меня есть. Кстати говоря, в наше время большинство читающей публики как раз предпочитает Интернет, а не обычные книжки. Даже в транспорте можно увидеть людей чаще с планшетами, чем с книгами.--Тут он повторил попытку прекратить эти расспросы.--Всё, Света, думаю, я достаточно вам о себе рассказал. Даже, наверное, перевыполнил норму.
--Погоди, ещё только один вопрос. Как же ты всё время один? У тебя хоть собака есть?
--А вот это хороший вопрос. Нет у меня ни собаки, ни кошки. И я убеждён, их не может позволить себе одинокий человек, если он по-настоящему ответствен. Как точно заметил известный литературный персонаж, человек не просто смертен, а часто в н е з а п н о смертен. И что тогда? Повторение истории черноухого белого Бима? Нет, мы и после смерти должны отвечать за тех, кого приручили.
--Да как же такое может быть?
--Не знаю. Потому никого и не приручаю.
--А тебе не скучно жить правильно?
--Даже если и скучно, это всё же лучше, чем мучиться сознанием причинённого другим зла, хотя бы и неумышленно.
В это время третий участник застолья, казалось бы, не слушавший разговор, увлечённый молчаливым общением с графином, бокалом и их содержимым, громко и с явной угрозой в голосе заявил о себе:
--Что это ты, жена, так интересуешься жизнью чужого мужика, к тому же неудачника, школьного отличника, не оправдавшего надежд?
Светлана, смутившись и виновато взглянув на Лунёва, попробовала вразумить пьяного супруга:
--Уймись, Никита! Зачем человека оскорбляешь?
Лунёв же спокойно ответил:
--Ты не понимаешь значений используемых слов, дорогой. Отличник--это чаще всего лишь старательный ученик со средними способностями, к которому вдобавок благоволят учителя. Им ведь тоже хочется, чтобы результаты их труда выглядели получше. Но отличная учёба не гарантирует успеха в жизни. В ней больше значат характер и талант. А в бизнесе ещё и отсутствие щепетильности. Что до неудачника, то это человек, н е о б л а с к а н н ы й у д а ч е й. Не получивший неожиданно большого наследства от двоюродного дяди из Австралии или не нашедший горшка с золотыми монетами, когда он выкапывал яму для нужника у себя на дачном участке. Антипод везунчика, которому всё достаётся как с куста. Я именно таков: отличник со средними способностями и неудачник. Но и ты--тоже неудачник, только троечник.
--Я--неудачник?! Да у меня миллиардный банк, роскошный дом--ты его видел,--виллы в Италии и Франции, целый табун дорогих машин.--Швец даже задохнулся от возмущения. Потом, отдёрнув рукав рубашки, показал часы:
--Эти мои часы стоят больше, чем твоя квартира с евроремонтом и избушка на курьих ножках.
Лунёв попытался погасить разгорающийся скандал:
--Да ты пойми, голова, здесь лишь путаница в словах. Ты очень успешный человек, причём всего добился сам, без помощи капризной "госпожи Удачи". Не быть её фаворитом нисколько не зазорно. Так чего ты на меня взъелся?
Однако на пьяного Швеца эти увещевания не подействовали. Он их просто не слышал, а потому усугубил положение:
--А ты меня с собой не равняй. Это ты у меня подрабатывал, а не я у тебя.
Лунёв побледнел, но всё же сдержался и обратился к Светлане:
--Вразуми своего благоверного. Как бы не случилось беды. А то ведь "я еду-еду не свищу, но как наеду, не спущу".
Швец расхохотался:
--Вот и не свисти, что доволен своей жизнью. Тоже завидуешь таким как я.
--Чему завидовать-то? Вы--пена, появляющаяся во время шторма. Как море успокоится, так и вас не станет. Не случайно же Центральный банк принялся от вас избавляться. А я, хотя человек и маленький, но владею действительно нужным ремеслом и владею неплохо. Рабочий муравей. Мы всегда и везде нужны.
--Но деньги из воздуха делать не погнушался. Что, тоже щепетильности не хватило?
--Ты прав, не хватило. Правда, масштабы этого позорного дела у нас с тобой разные. К тому же я в отличие от тебя его не искал. И нос по ветру не держал. Где работал, там и остался, профессии не изменил. Так что и ты со мной не равняйся.--Лунёв сделал паузу, но затем--при этом на его лице появилось жестокое выражение--продолжил,--впрочем и с настоящими богатыми людьми тоже.
--Ты хочешь сказать, что я не настоящий богатый?
--Да. Ты вот похвастался своими швейцарскими часами. Зря. Они не такие уж крутые.
--А какие? Китайская подделка? Ты что несёшь? Да я купил их в фирменном магазине в Цюрихе.
--Кто говорит о подделке? Нет, часы, безусловно, подлинные и отличные. Настоящие швейцарские, прославленной фирмы. Но ведь тебе-то нужны п о н т о в ы е. Конечно, не примитивного уровня понты, не усыпанные бриллиантами. Дурным вкусом, насколько я помню, ты не отличался. А потому ты хочешь иметь скромные на вид вещи, об истинной ценности которых дано судить только понимающим людям. Однако здесь есть тонкости. И я с уверенностью могу сказать, что действительно крутых часов этой модели во всём мире не более десятка. Очевидно, твои в него не входят. Не тот у тебя статус. Да ты и сам признался, что приобрёл часы в магазине.
--А что не так с магазином?--спросила Светлана, которая с интересом слушала объяснения Лунёва.
--Вещи, к которым предъявляется требование избранности, изготавливаются только на заказ и в магазинах не выставляются. Это было бы странно, ведь слово "магазин"--оно из арабского языка--означает "склад, амбар", т.е. помещение для м н о г и х вещей. Для ширпотреба.
--И чем же такие "избранные" часы отличаются от "неизбранных"?
--Только особым дополнительным клеймом в виде автографа главы фирмы-изготовителя, которое ставится внутри на крышке корпуса часов, и значительно более высокой ценой. Но именно это и создаёт у их владельца осознание своей исключительности. Ему гарантируют, что точно таких часов всего несколько экземпляров.
--То есть, если бы Никита знал об этих тонкостях, он мог бы, доплатив, сделать часы на заказ и вошёл в десятку избранных?
--Ни в коем случае. Подобные заказы фирмы принимают только от известных личностей, дабы те были уверены, что в их узкий круг не затешется разбогатевший плебей. Ему сначала надо стать патрицием.
Было отчётливо видно, что Лунёв, оскорблённый незаслуженным унижением, которому подверг его пьяный одноклассник, больше не пытался избежать скандала. Наоборот, он провоцировал Швеца, подливая масла в огонь. И тот, совсем потеряв голову, ринулся прямо в пламя:
--Не слушай его, Светка! Придумал он всё. Дюма-внук, блин. Но я тебя проучу, сочинитель хренов. Спорю, что никаких особенных часов не существует, а те, у кого есть такие как мои, купили их в том же фирменном магазине? Я это докажу. Слетаю в Швейцарию и на месте разберусь. Ну как, не слабо тебе?
--Не слабо. На что спорим?
--Ну, ценного по моим меркам у тебя ничего нет, поэтому я обойдусь символом.--Швец оглядел собеседника и вдруг ухмыльнулся,--выбираю твой институтский значок. Похоже, ты гордишься своей alma mater.
Это была пощёчина. Изощрённое унижение, тяжёлое при своей внешней незначительности садистским желанием осквернить дорогое Сергею Лунёву. И тот, невольно дотронувшись рукой до маленькой металлической пластинки на лацкане пиджака, словно подзарядился от неё решимостью. Теперь в нём совсем не осталось жалости, а потому его ответ оказался ещё более изощрённым унижением противника:
--И у тебя, Никита, нет ничего для меня ценного. Поэтому я тоже выбираю символ. Но не отберу его в случае моего выигрыша, а наоборот дам тебе. Ты должен будешь носить нагрудный академический знак о высшем образовании, "поплавок", как его часто называют. На работе и на всех официальных мероприятиях, в какой бы одежде ты там ни появился.
--Ну, ты сука. Уел меня по полной.
--Я предупреждал: как наеду, не спущу. Так что, согласен? Или очко заиграло?--ещё подлил масла Лунёв.
--Не дождёшься.--Швец протянул через стол руку,--Светка, разбей.
Пари было заключено, а продолжать встречу, обернувшуюся безобразным скандалом, не имело смысла. Сергей Лунёв, оглянувшись назад, подозвал официанта, стоявшего поодаль наготове:
--Скажите, на сколько мы тут погуляли?
--Всё за счёт заведения.
--Это с какой стати?
Тут вмешалась Светлана:
--Это наш ресторан, Серёжа. И мы тебя пригласили, так что ты ничего не должен платить.
--Извини, я бы с радостью принял такой подарок в других обстоятельствах. Но не в теперешних.--Он вновь обратился к официанту,--итак, сколько с меня?
Тот посмотрел на хозяйку и после её кивка ответил:
--Если делить поровну и округлить, то пятьсот долларов.
Лунёв достал из кармана пиджака деньги, отсчитал названную сумму и положил на стол, не зная, кому их следует отдать: официанту или прямо хозяевам ресторана. Затем встал и попрощался:
--До встречи, ребята,--он усмехнулся,--теперь нам её не избежать. Мне жаль, что так получилось.
Последующие события разворачивались с невероятной скоростью. Уже через три дня по телевидению прошло сообщение о скандале, учинённом в офисе знаменитой швейцарской часовой фирмы русским банкиром Швецом, который, сорвав с руки свои часы этой фирмы, бросил их на пол и растоптал. Однако никакой информации о сути его претензий к изготовителю передано не было.
На следующий день после этого сообщения Сергей Лунёв приехал в офис банка Швеца и попросил встретившего его служащего доложить о нём хозяину. После недолгих телефонных переговоров служащий ответил, что Швец не желает видеть господина Лунёва.
Ещё через неделю в городской газете появилась статья под интригующим названием "Крепко ли купеческое слово?". В ней подробно рассказывалось о конфликте банкира Швеца с его бывшим одноклассником, о заключённом между ними пари и об отказе Швеца исполнять взятые на себя обязательства. В доказательство нарушения обещания в статье приводились фотографии банкира, сделанные во время встречи его с губернатором области. На этих фотографиях было ясно видно, что никакого значка-ромбика на его костюме нет.
А через месяц после вышеописанной ресторанной встречи случилось событие, ставшее громом среди ясного неба. Когда Швец обратился за межбанковской ссудой к своему давнему партнёру, то получил отказ без объяснения причин. И это моментально стало широко известно--подсуетилась та же газета, в которой была опубликована статья о купеческом слове. Среди клиентов банка Швеца началась паника. Они кинулись изымать свои вклады, а юридические лица--закрывать счета.
Спустя ещё пару месяцев от банка Швеца остались одни руины. В счёт погашения долгов все прочие его активы внутри страны были арестованы, а ему самому запретили выезд за границу. Начались переговоры об аресте и его иностранных активов.
Точкой этой ужасной истории стала смерть бывшего банкира. Как показало вскрытие, Швец, находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения, захлебнулся во сне собственными рвотными массами.
В день сороковин у Сергея Лунёва зазвонил домашний телефон, и когда он поднял трубку, то услышал женский голос:
--Ну что, Монте-Кристо, ты полностью удовлетворён? Или теперь примешься за меня?
--Здравствуй, Света. Что ты говоришь? Ты ни при чём. А Никита сам выбрал свою судьбу. Мне же остаётся жалеть лишь о том, что именно я стал её орудием.
--Вот спасибо, как хорошо всё объяснил. Скажи тогда, что мне делать?
--Жить у тебя есть где? Родительскую квартиру не отобрали? Или ты её продала?
--В ней сейчас и живу.
--Тогда всё в порядке. Остальное зависит от тебя. Поскорее забудь прежний образ жизни и начни жить, как живут обычные люди. Найди работу. Ты зрелая умная женщина, и со здоровьем у тебя нет проблем. Справишься, если захочешь. Главное же--не бросайся сразу искать новую каменную стену. Прояви самоуважение, стань самостоятельной. Увидишь, это даёт кайф. Да просто осмотрись. А если возникнут затруднения, обращайся. Чем смогу, помогу. По крайней мере опытом жизни в одиночестве поделюсь.
В ответ он ничего не услышал, и эта пауза длилась долго. Однако он не отключился и терпеливо ждал. Наконец Светлана снова заговорила и в её голосе уже не звучало ни упрёка, ни иронии:
--Спасибо тебе. Я попробую.
На этом они и расстались.
________________
* КОГИЗ--в 50-е годы Книготорговое объединение государственных издательств