Собственно, сочинением сказки мы занялись не по доброй воле. Это было задание на лето по литературе.
- Я знаю, - сказала на последнем уроке Людмила Прокофьевна, продиктовав нам длиннющий список литературы для внеклассного чтения, - что вы не будете читать всех указанных в списке книг. Я этого от вас и не требую. Прочитайте хотя бы две или три.
Мы, конечно, все хором заверили ее, что обязательно прочитаем, все-все прочитаем. Такие вот мы прилежные, все сделаем, что надо, пусть она не беспокоится и поскорее нас отпускает. Каникулы ведь длинные, мы все успеем.
Покачала головой Людмила Прокофьевна и говорит:
- Не верю я вам. Ну да ладно. Я не буду вас принуждать, - не успели мы обрадоваться, как она продолжила: - Но! - мы затихли. - Но одно задание вы сделаете обязательно. Чтобы ваши мозги за лето не усохли.
Вот тебе бабушка и Юрьев день. Обязательное задание - это вам не шутки. Людмила подобное никогда не забывает, пусть через полгода, но вспомнит. И спросит. С каждого спросит. Никакие отговорки: мол, забыл, мол, болел, мол, потерял не помогут.
- А какое задание, Людмила Прокофьевна? - вылезла наша отличница с крысиной мордой и собачей кличкой Лайка.
- Сказку сочинить, Оленька, - ответила ей училка.
Она одна Лайку по имени зовет. Ясное дело, училка. Ей ни к чему списывать домашние задания. А на остальных Лайка буквально рычит и лает. Того же, кто в ее тетрадь без спроса залезет, может и покусать. Зубы у нее острые. Об гранит науки наточенные.
- Какую сказку? Про что? На какую тему? - опять лезет с вопросами Лайка. Вечно ей больше всех надо. Ишь, тему для сказки ей подавай. Сказка потому и сказка, что в ней правды нет. И тема в сказке одна, вечная - как добро зло победило. Это Лайке любой детсадовец объяснит. Зачем училку доставать вопросами, захочет - сама расскажет.
- Про современность, Оленька.
Какой тут гуд начался. Мы же понимаем, что одно дело написать сказку про гномов, троллей и эльфов - это любой дурак сможет, для этого не надо быть профессором. И совсем не то - сказка про современность. Президенты вместо королей? Новые русские в роли купцов? Киллер - он же Серый Волк? М-да, заданьице.
- Ничего страшного, - успокаивала нас Людмила. - Это только кажется, что в современном мире нет ничего сказочного. Вы подумаете хорошенько на каникулах и найдете какое-нибудь новое незамеченное чудо. Вы справитесь. Я в вас верю. Вы способные.
Способные-то мы, конечно, способные, но думать на каникулах?! Легче все книги из списка прочесть, чем думать. Прочтение ведь не предполагает понимания или обдумывания. Моя мама старый учебник по марксизму-ленинизму от бессонницы читает. Проверенное семейное средство. А спроси ее кто про что она читала, она в лучшем случае первое слово вспомнит.
- А можно? - начал наш гигант мысли Бука с последней парты. Голосище у него как у Шаляпина, легко школьный оркестр перекрывает. Наш класс для его баса как тихий шорох листьев для раскатов грома. Но чтоб его голос вдруг да на уроке зазвучал - нечто небывалое, даже можно сказать, сказочное.
- Что "можно", Борис? - в наступившей благоговейной тишине голос училки прозвучал не менее громко.
- Ну, это, - засмущался всеобщего внимания Бука, - старую сказку, ну, переделать.
Людмила Прокофьевна ненадолго задумалась, рассматривая пламенеющие Букины уши, потом махнула рукой и сказала:
- Бог с вами! Можете переделывать старые сказки, если фантазии не хватает.
- Ура! - крикнули мы одновременно со звонком.
- Счастливых каникул! - пожелала нам Людмила, и мы дружно пожелали ей того же в ответ.
Каникулы промелькнули незаметно. Я съездил к бабушке в деревню, потом с дядей мы штурмовали Карпатские горы, затем вместе с родителями купался в море.
Про задание я вспомнил в последний день каникул. И хорошо, что с утра. Было еще время что-нибудь написать. Как на зло в голову не лезло ни одной путной идеи. Ни единой. Даже самой глупой. Пытался я вспомнить какие-нибудь современные сказки. Думал, общий принцип пойму, свою сказку сочинить легче будет. Но все это паровозики, обнюхавшиеся ландышей, странная дружба между хищником и мягкой игрушкой, бомж с пропеллером, - все они показались мне недостойной подражания ерундой. Захотелось свеженького чего-нибудь.
Так я своему другу и объяснил, когда вызвал его к нашему дубу. Не подумайте, не в Лукоморье. Наш дуб - он во дворе растет возле моего дома. Как ему удалось выжить среди новостроек - загадка природы и жилстроительства. Дуб старый, на него очень удобно залазить. Ветки у него широкие, сидеть приятно, не чувствуешь себя попугайчиком на жердочке.
Залезли мы с Валеркой на нижнюю ветку. Я тетрадь с ручкой прихватил. Валерка - книжку по программированию. Он у нас гений, правда, будущий. Но когда у него собственный комп появится, мир о нем узнает. И содрогнется. Как говорила Людмила Прокофьевна, я в него верю. Вот только мне почему-то кажется, что возле дуба в том светлом будущем я своего друга больше не увижу. Но пока он безлошадный, то бишь безкомпьютерный, его гениальность всегда к моим услугам.
- Я же тебе объяснял! - возмущаюсь я. - У нас задание: написать современную сказку. Завтра в школу, а я еще ни одной строчки не придумал. Ну, подкинь тему!
Валерка смотрит сквозь меня мутным взглядом и шевелит губами. Я терпеливо жду результата.
Услышав такое, я чуть с дуба не рухнул. И в прямом и в переносном смысле. Это же надо?! Куда мир катится?! Что с нами дальше будет, если все гении начнут думать как последние двоечники?
- Ты, ты... - слова застревают в моем горле. Не могу я своему другу сообщить, что он только что Букину идею высказал. Еще чего доброго уверенность в себе потеряет. А кто я такой, чтобы лишать мировое программирование его последней надежды?
Валерка внимательно на меня смотрит. Окончания фразы ждет.
- Ты мне сказку подскажи! - выкручиваюсь я. - Я ничего не помню. Совершенно ничего.
- "Золушка", "Кот в сапогах", "Белоснежка и семь гномов", "Русалочка", "Красавица и чудовище"...
- Погоди! - останавливаю его я и уточняю: - Ты мне сказки или диснеевские мультики перечисляешь?
На этот раз была Валеркина очередь заткнуться. Надо отдать ему должное, ответ он нашел быстрее меня:
- Ты что, совсем идиот? - мягко сформулировал он свое впечатление от моей сказочной тупости. - Мультики же по сказкам сняты!
- Да, - не стал спорить я, - но это ты их смотрел. Меня, если помнишь, к тебе тогда не пустили. Я тогда пару по математике получил. Отец со мной каждый вечер в течение месяца занимался, пока я ее не исправил. И мы с тобой весь тот месяц не встречались, помнишь?
- Припоминаю, припоминаю, - пробормотал Валерка.
- Но раз ты эти фильмы видел, - закидываю я удочку в океан Валеркиных мозгов, - значит, можешь мне сюжет пересказать. Сказка ведь о том же самом должна быть? - изображаю на лице заискивающую улыбку. Ну, как я ее себе представляю. Наш кот так на маму смотрит, когда она мясо режет.
- Не помню, - признается он наконец, - ничегошеньки не помню. Вот убей меня - не помню.
Не знаю как насчет убить, а спихнуть этого умника с ветки мне захотелось. Не океан у него в мозгах, а болото. И не выйдет у него ничего в будущем, если он свое программирование так же помнит. Зато у меня будущее, к гадалке не ходи, итак все известно, безо всяких позолоченных ручек. Ждет меня приятное свидание в казенном доме с дамой треф, после которого меня еще на месяц дома запрут.
- А ты возьми Пушкина! Александра Васильевича! - разродился новой идеей непризнанный гений.
- А что Пушкин? - вяло интересуюсь я.
- Он сказки писал! - убеждает меня Валерка. - Легкие! В стихах! Раз плюнуть под современность переделать. У меня дома книга есть. Принести?
Я не разделяю его энтузиазм, но соглашаюсь:
- Неси.
Валерка виснет на руках и прыгает. С его ростом там прыгать сантиметров двадцать остается. Демонстративно медленно потягивается, распрямляет нижние конечности словно кузнечик перед прыжком и срывается с места. Бегает Валерка быстро. Его несколько раз на соревнования от школы отправляли. Естественно, он всех победил. Соревнования среди учеников физико-математических школ области были. Они, математики, не сильны в физике... тела.
- Вот, держи! - пока я думал о роли физики в жизни математиков, вернулся их главный враг на фронте обеих и многих других наук.
Книга оказалась огромной по весу и размерам, потрепанной, с желтыми хрупкими листами.
- Раритет, однако, - выдавил я, пытаясь поднять книгу одной рукой.
- Нет, всего лишь антиквариат, - поправил меня Валерка. - Издание начала прошлого века. Все сочинения Пушкина в одном томе.
Мне понадобилось несколько минут, чтобы сообразить, что оглавление, которое я безуспешно ищу в конце, находится в начале. Быстро просмотрел названия, нашел сказки, открыл.
Сказок было несколько.
"Мертвую царевну" я сразу отбросил, чтобы не размусоливать любовную линию. Не силен я в этой области.
"Сказку о царе Султане" мне приглянулась поначалу, но потом была следующая роковая строчка:
"Родила царица в ночь то ли сына, то ли дочь".
Я увидел в ней намек на сексуальные меньшинства, а это скользкая тема, не для школьного сочинения.
"Сказка о попе"? Работники культа сейчас снова в чести. В школе для желающих есть уроки богослужения. Думаю, меня не поймут, если я упомяну избиение священнослужителей их наемными рабочими.
"Золотой петушок" нехорошо обошелся с политической верхушкой страны.
Одна "Золотая рыбка" меня вполне устроила. Халява - она и в Африке - кокосовое молоко задарма.
Сказал я Валерке, что "Золотую рыбку" хочу переделать, а он только хмыкнул в ответ, не отрываясь от своего любимого программирования.
Первые строчки переиначивались легко:
"В четырехэтажной вилле на берегу..."
Тут я остановился и стал рассуждать: "Если люди живут в четырехэтажной вилле, то на фига им какой-то берег, они могут себе остров купить."
Зачеркнул на берегу и написал:
"...на собственном острове..."
Заглянул в текст сказки, а там начало другое. Старик со старухой там жили-были. У самого синего из морей.
"Нет", - думаю, - "в наше время старики со старухами в четырехэтажных виллах не живут. А живут они в домах престарелых, которые, в принципе, могут быть четырехэтажными, но никак не виллами".
Почеркал все записанное и начал так:
"Миллионер и его любовница жили в четырехэтажной вилле на собственном острове в Тихом океане".
У Пушкина, в оригинале, написано, что старик со старухой тридцать три года у моря загорали. Если такое написать о моем миллионере, будет фантастика, а не сказка. Даже иностранному миллионеру надоест тридцать три года на одном месте торчать, а уж новому русскому тот остров за месяц осточертеет.
"Не буду писать сколько лет", - решаю я. - "Жили и все."
В следующей пушкинской строке опять ловушка поставлена:
"Старик ловил неводом рыбу, Старуха пряла свою пряжу."
"Допустим", - прикидываю я, - "Миллионер может ловить рыбу. Не неводом, а, к примеру, удочкой. Или занырнуть с ружьецом, акул для аппетита пострелять. Зверский аппетит у миллионера после кровавой бани. Но любовница миллионера, прядущая пряжу, - это нонсенс. Чем бы мне ее занять?"
- Валера! - ноль внимания. - Валер!
- Чего? - недоволен, отвлекаю занятого человека.
- Валера, чем может заниматься любовница миллионера на вилле?
- Загорать, - бросает мне Валера, возвращаясь в свой программистский мир.
Так и запишем:
"Миллионер занимался подводной охотой, а его любовница загорала на берегу."
Дальше несколько строк как по маслу накатались:
"Однажды вышел миллионер в море на своей любимой яхте, надел акваланг, нырнул, а акул нет. Не сезон. Откочевали акулы... В Индийский океан. Зиму перезимовать. Одна огромная медуза в пределах видимости болтается.
"На безрыбье и медуза за акулу сойдет" - так подумал миллионер и выстрелил в медузу.
А медуза возьми и исчезни. Миллионер туда-сюда головой вертит: нет, медузы.
"Глюки", - решил миллионер, возвращаясь на яхту и поворачивая ее к берегу. - "От кислородного голодания, наверное."
"Псих обдолбанный," - в свою очередь решила медуза, присосавшись к днищу яхты и наслаждаясь бесплатной поездкой.
Пообедав устрицами под ежевичным соусом, миллионер снова вышел в море. Акулы еще не вернулись, естественно. Им до Индийского океана оставалось пару недель переть своим ходом.
Но миллионер об это не знал. И нырнул. А там медуза. Огромная, полупрозрачная. Висит себе в воде, миллионера поджидает.
"Ах, ты гадость! Сейчас я тебя..." - булькнул миллионер и прицелился в медузу.
Та не была дура последняя и снова исчезла. Плюнул миллионер с досады..."
- Валера! Валерочка!
- Ну?
- А как аквалангисты воздухом дышат?
Валера посмотрел на меня удивленно - какая-де связь между "Золотой рыбкой", любовницей миллионера и аквалангистом? - но ответил:
- Через трубку.
- Ага! - многозначительно произнес ваш покорный слуга и вернулся к своим баранам, то есть медузам
"...в дыхательную трубу, погрозил кулаком темным глубинам океана и вернулся на яхту.
Там он принял на грудь полбутылки водки "Смирнофф". Закусил оливками и изюмом. Допил водку. После чего стал такой смелый-смелый, храбрый-прехрабрый, решительный-перерешительный. Надел акваланг и нырнул. Даже ружье не взял. Зачем ему ружье, такому храброму? Ему Тихий океан - мелкая лужа, а Гималаи - альпийская горка в палисаднике. Он ту медузу голыми руками за жабры или что за что ее там можно ухватить голыми руками?
Медуза миллионера не подвела. Прямо перед носом его повисла. В количестве десяти штук. И пошла у них потеха. Миллионер за медузой, она от него за скалой прячется. Миллионер на другую бросается, та исчезает. Третья сквозь днище яхты прошла. Миллионер себе здоровый шишак набил, за ней погнавшись. Четвертая вообще обнаглела - сквозь миллионера проскочила, так что тот вынужден был заключить себя любимого в крепкие объятия. Оставшиеся шесть водили вокруг миллионера хоровод, держась на расстоянии.
Долго эта свистопляска продолжалась. Медуза уводила миллионера все дальше, все глубже. Дальше от берега, дальше от яхты. И когда у миллионера кончился кислород в баллонах, он тихо опустился на дно. Сил, чтобы выплыть, у него не было.
"Славная была охота", - думала медуза, возвращаясь домой.
Миллионер уже не думал.
"Где он шляется?" - все еще думала его любовница.
Вдова миллионера подарила виллу с яхтой детскому дому имени воспитателя-гуманиста Антона Макаренко. За это с нее не стали брать налог на наследство, в сумме превышающий само наследство. В итоге, она ничего не потеряла, но ничего и не получила.
Любовница переехала на другой остров, в другую виллу, к другому миллионеру. Она осталась в выигрыше - другой миллионер оказался богаче.
Медуза получила порцию адреналина, а миллионер - могилку в спокойном районе Тихого океана."
- Уф! - выдохнул я с облегчением и поставил точку. - Готова сказочка!
- Правда что ли? - не поверил Валерка. - Дай почитать!
Я - человек простой, мне для друга ничего не жалко. Он мне Пушкина принес, я ему за это сказку позволю прочитать. Равноценный, на мой взгляд, обмен.
Валерка прочел быстро. Тетрадку в сторону отложил. И молчит, хоть бы словечко критики высказал в адрес новоявленного писателя.
- Ну как? - не выдержал я.
- Ты знаешь... - начал Валерка, - довольно оригинально. Как пишут перед некоторыми фильмами:"По мотивам такого-то произведения", что означает, что от произведения осталось одно название и имя главного героя. У тебя очень сильно "по мотивам". Если бы я не знал, что за основу взята "Золотая рыбка", в жизни бы не догадался.
Порадовал меня Валерка.
- Замечательно, - говорю, - не буду говорить Людмиле Прокофьевне про "Золотую рыбку". Скажу, моя собственная идея.
- Пожалуйста, - легко уступил я, аккуратно, но быстро кладя томину прямо на Валеркину ногу.
- Ыыыыы! - взвыл Валерка. - Больно же!
- Очень хорошо, будешь знать как дразниться.
- Да, ладно тебе! - не поверил Валерка. - Неужто обиделся? Я же пошутил.
Посмотрел я в честные голубые глаза и решил, что не стоит. Не стоит обижаться на лучшего друга за то, что он чересчур умный. Пусть будет себе умным, а я буду писателем.
- Мир? - и Валерка протянул мне руку для рукопожатия.
- Мир, - ответил я, протягивая свою.
Мы слезли с дерева и пошли в сторону моего дома.
А как назовешь сказочку, писатель? - спросил Валерка, когда мы дошли до подъезда.
- Просто, но со вкусом - "Медуза", - ответил я.
Людмила Прокофьевна мою сказку хвалила. На фоне Золушек-интердевочек, переезжающих своими каретами кучу народу, Иванов-царевичей с комплексом зоофилии и замашками профессионального киллера, Русалочек, топящих целые флотилии ради удовольствия вцепиться в горло сопернице, котов со странными привязанностями к симпатичным, но придурковатым молодым людям, Красных Шапочек-гринписовок, регулярно жертвующих собой во имя чистоты окружающего мира, людоедов-вегетарианцев, убивающих толпы народу исключительно для развлечения, Белоснежек, занимающейся незаконным клонированием и распространением гномов, на фоне залитых кровью и засыпанных трупами невинных и виновных полей сражений, где добро билось со злом за обладание каким-нибудь ерундовым фетишем, типа камня могущества, моя сказка выглядела весьма безобидной. В ней был всего лишь один труп, причем, заведомо отрицательного героя(Новый русский - положительный герой?! Так не бывает).
Когда были прочитаны все сказки, Людмила Прокофьевна сказала, глядя на наши довольные морды:
- Какая, однако, современная молодежь кровожадная.
- Время такое, - весомо и гулко возразил ей Бука, занявший в новом году привычное место под задней стеной.