Да, я был на улице Синко сегодня утром. Я всегда прохожу по этой улице, когда иду на рынок. Вот и сегодня я отправился на рынок сначала по улице Омори, где живу, потом по улице Цудзи, потом по улице Масао, перешел реку по мосту Гэдзе и вышел на улицу Синко. Да, именно так я шел.
Кто еще был на улице Синко? Сейчас, сейчас, погодите, у меня прекрасная память. Значит, когда я сошел с моста и повернул на улицу Синко, передо мной шла женщина, - я хорошо помню стук ее деревянных гэта и мелькание белых таби под краем ее простого кимоно без узоров и вышивки. На голове у нее была широкополая шляпа, а в руке - корзина. Когда я проходил мимо старого храма Тоэйдзан, заметил двух стариков перед входом в храм: один с длинными седыми волосами, одетый в потрепанный бледно-голубом суйкан, стоял на верхней площадке лицом ко мне и размахивал руками, а другой... другой стоял спиной на второй или на третьей ступеньке от земли, на нем были синее хаками и шапка эбоси, и он как будто слушал первого. Нет, их голосов я не слышал. Потом из какого-то дома в середине квартала вышел молодой мужчина в коричневом кимоно и пошел мне навстречу. Да, в руке у него был сложенный зонтик. Такой, знаете, легкий, не от дождя. Я еще удивился: зачем ему зонтик в солнечную погоду, он ведь не девушка, чтобы бояться загара. Но мужчина зонтик не раскрыл, так и нес его сложенным. Тот господин, который умер, он приехал в коляске рикши. Рикша свернул с улицы Сигэ. Наверное, тот господин спешил, - рикша бежал быстро и был весь красный и потный. Возле лавки почтенного Мэйдзи рикша споткнулся, упал на колени, отпустил оглобли... Его коляска наехала на него сзади, толкнула в спину... Именно это я видел. А тот господин? Тот господин выскочил из коляски и начал кричать. Нет, слов я не разобрал, я был далеко оттуда. Я услышал голос и сразу понял, тот господин ругается. Таким голосом нельзя хвалить. Нет, нет, никак нельзя. Тут-то все и случилось...
Свидетель Масаго Такэхиро, домохозяйка
Да, я была на улице Синко. Я шла на рынок. Тот, что на площади Меру. Утром, когда приезжают крестьяне, можно купить более дешевые овощи.
Да, это моя корзина, я выронила ее, когда увидела...
Я испугалась: на улице среди бела дня падают один за другим двое мужчин, - это неспроста, это дурной признак. Место заколдованно. Я всегда говорила зеленщику, его цены несправедливы, они слишком завышены, он гневит богов. Он надо мной смеялся, говорил, богам нет никакого дела до его цен. А вот и есть, богам до всего есть дело, они все видят и накажут того, кто про них забывает. Так и вышло, я уверена, это наказание божье, чтобы люди падали перед лавкой зеленщика.
Как чем? Они будут осыпать его проклятьями. Проклятья повиснут на шее зеленщика как камни, ему никогда не попасть в рай с таким грузом. После смерти он упадет на Игольную гору, скатится с нее, пройдет по дну реки Сандзу, застрянет в Озере Крови. Будет сидеть по горло в крови. Вечно. С таким грузом ему не подняться в рай, я уверена.
Чем виноваты те, кто упадет? Я не знаю, но они наверняка грешники, порядочные люди не падают на ровном месте. А если и падают, то с божьей помощью поднимаются и идут дальше. Те двое не встали, значит, они грешники. Грешники, грешники, они отправились в ад. Я уверена. Я слышала голоса, явившихся за ними демонов. Противные голоса, боги не дают людям подобных голосов. Но для демонов они в самый раз, - мучить грешников и восхвалять своего князя.
Я никогда больше не пойду по улице Синто. Я не грешница, нет, но вдруг боги будут чем-то заняты, чем-то более важным, чем поднимать меня.
Свидетель Тадзе Авадагути, поэт
На улице Синто живет моя сестра. Я провел там ночь, а утром отправился на вокзал, чтобы встретить тетю.
Зонтик? Что зонтик? Обыкновенный зонтик. Ну, взял я его. Никто не знал. Да я и сам не знал. Увидел зонтик, когда выходил, дай, думаю, прихвачу. Хотел посмотреть, как будет выглядеть наша огромная тетя под этим крошечным зонтиком. Нет, не увидел, - потерял зонтик. А что вы хотите, такие события, а я должен помнить о каком-то зонтике?
События? Я имею в виду ту драму, что разыгралась перед домом вредного толстяка... Лавка? Возможно. Я не хожу по лавкам. А вредный, потому что он вечно надоедает мне своими поклонами и приветствиями. Как увидит меня, сразу на улицу выскакивает, и кланяется, и бормочет. Он, видите ли, любитель поэзии... Ха! Если так выглядит поклонение, то я понимаю богов, предпочитающих земле недоступное для поклонников небо.
Отчего же? Я верю в богов. Они есть, и я есть. Смею надеяться, мы не мешаем друг другу.
Нет, я не знаю, по какой причине - естественной или искусственной - умер тот господин. Но это было весьма драматично. Почти как на сцене. Накренившаяся коляска, под коляской окровавленное тело, рядом возвышается гневная фигура, ветер рвет ее лимонного цвета кимоно, треплет прическу. На заднем плане убегающая в страхе женщина. И над всем этим голос, голос, от которого закладывает уши и болит голова. А потом пауза, такая, знаете, хорошо выдержанная пауза... и тел на земле становится вдвое больше.
Я не бесчувственный, я поэт, меня посетило вдохновение, я напишу оду и назову ее "На смерть пассажира".
Свидетель Акито Рибэ, рикша
Я не люблю улицу Синто. Конечно, это глупость - любить или не любить улицу, но на улице Синто со мной всегда что-нибудь случается. Всегда. Сколько раз я там проходил, столько раз меня толкали, я падал, три раза меня избили, приняв за другого, и один раз даже ограбили, хотя красть у меня было практически нечего.
Это все моя жадность. Пассажир, что нанял меня у рынка, обещал заплатить вдвое, если я успею доставить его к утреннему поезду на Токио. Путь через улицу Синто короче, и я рискнул. Как видите, моя нелюбовь к улице Синто небезосновательна.
За что пострадал пассажир, я не знаю. Может, улица Синто его не любит больше, чем меня. Скажем так, меня не любит, а его - просто ненавидит. Причем, с первого взгляда.
Да, конечно, это глупое суеверие, но я жив, а пассажир - мертв. Теперь докажите мне, что я не прав, и я постараюсь вам поверить.
Свидетель Какудзо Сэкияма, бывший учитель
Я люблю храм Тоэйдзан. Там очень спокойно, особенно по утрам, когда нет ни жрецов, ни прихожан. Был бы я художник, обязательно бы зарисовал старую башню, дворик, усыпанный белыми лепестками цветов магнолии, саму магнолию... Нет, я преподавал этику.
Сегодня утром я был не один. Я видел этого старика раньше, но никогда не разговаривал с ним и не видел никого, кто бы говорил. Я полагаю, старик не совсем нормальный. Но вид его не вызывает жалость, он не выглядит голодающим или оборванным. Похоже, старик находится под присмотром. Не строгим, раз гуляет в одиночестве, но все-таки под присмотром.
Почему я столь подробно рассказываю о каком-то старике? Мне кажется, он причина того, что произошло. Да, на улице Синто. Нет, сам я не видел. Мне описали очередность событий, и я сопоставил. Вы поймете, что я имею в виду, если согласитесь выслушать мою версию.
По-видимому, вы уже знали обо мне и старике, раз пригласили меня на эту беседу. Позволено ли мне узнать, что именно вам сказали? Старик размахивал руками, а я как будто слушал? Да, это правда.
Нет, старик размахивал руками молча. Я смотрел на него и слушал звуки.
Непонятно? Я объясню. Вам приходилось бывать в театре? Или, возможно, вы видели оркестр где-нибудь в другом месте? На площади, возможно?
Оркестр - это группа музыкантов, играющих разные партии на разных инструментов, но звучащих как одно целое. А дирижер в оркестре - человек, что следит за качеством исполнения и за порядком вступления того или иного инструмента. Я это к тому, что старик дирижировал звуки, точь в точь как руководитель оркестра. Да, звуки подчинялись старику. Я в этом уверен. Звуки появлялись и исчезали по движению его рук и колебанию пальцев. О, у старика очень музыкальные пальцы, длинные, гибкие и совершенно не стариковские, если вы понимаете, о чем я.
Ну, хорошо, я попытаюсь проиллюстрировать. К примеру, старик сделал пальцами вот так - я услышал чириканье птичек под крышей храма. Потом он сделал так, - и птички разлетелись. Такие повторяющиеся движения пальцев, - я услышал, как звонко перестукиваются деревянные подошвы и камни мостовой, сначала далеко, потом - совсем рядом, затем - снова далеко. Я понял, мимо храма прошла женщина в деревянных гэта. Ведь так и было?
Шум ветра, тяжелое мужское сопение, скрип открываемой и закрываемой двери, шуршание одежды, шлепанье босых пяток, звук ударяющихся о камни колес, стон, крик, - все это вызвал старик, двигая руками и шевеля пальцами. Я абсолютно уверен в этом.
Почему умер тот человек? Не знаю. Я же не видел, я только смотрел, как старик машет руками, помните? Могу предположить, что старику не понравился инструмент, издающий крик. Я помню, он сделал такое движение, будто вырвал что-то мелкое, смял, изломал его и стряхнул с пальцев остатки.
Нет, я не сумасшедший, спросите доктора Эйити, он подтвердит.
Показания доктора Сибусава Эйити
Я ничего не могу рассказать по поводу происшествия на улице Синто. Меня тем не было. Меня вообще не было в городе, я выезжал в столицу по делам клиники.
Да, я занимаюсь психически больными людьми. И, нет, господин Какудзо не из их числа, у него богатое воображение и много свободного времени, но психически он здоров.
Как вы сказали, старик, машущий руками? Да, припоминаю. Я видел его. Два раза. И оба раза на улице Синто.
В первый раз это было сорок лет назад, во время землетрясения. Вы были тогда здесь? Весь город был разрушен, уцелел только храм Тоэйдзан. Я был студентом университета и, как умел, оказывал помощь пострадавшим. Почти все оставшиеся в живых жители города собрались на территории храма. Да, их было совсем немного, выживших. Я помню всех и особенно старика. Собственно, он не был тогда стариком, он был юношей с седыми волосами. Я полагаю, поседел от горя. Он не пострадал в том смысле, что тело его было не повреждено, ни наружно, ни внутренне. Пострадал дух юноши. Когда я увидел его, он стоял у дверей храма и махал руками, бессмысленно, безостановочно. Я окликнул его, он не отозвался. Кто-то из знавших юношу, разъяснил мне его неучтивое поведение, - он был глухонемой, от рождения, а не по прихоти охватившей город стихии. Его родные не успели выскочить из рушащегося дома, а он успел. Как, я не знаю. Возможно, он предчувствовал, как предчувствуют кошки, но предупредить не сумел. Он же глухонемой. Так что он не мог дирижировать звуки, как утверждает господин Какудзо. Мне кажется, он начал размахивать руками еще тогда, перед землетрясением, и с тех пор не может остановиться.
Второй раз? Ах, да. Второй раз я видел старика лет пять или шесть назад. Я защитил его от толпы мальчишек. Я помню их визгливые голоса. Они дразнили его и оскорбляли. Оскорбления были совершенно не детские, и это поразило меня: как могли маленькие мальчики столь точно запомнить и достаточно уверенно воспроизвести взрослые слова и интонации. Кто подучил их и зачем? И что проку в оскорблении глухонемого? Он не услышит и не оскорбится. Вот загадка, достойная психолога.
И еще, если вам интересен тот случай. Один гадкий мальчишка обнаглел настолько, что бросил в старика камень. Я узнал и запомнил его имя. Его звали... Как вы угадали?